автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.01
диссертация на тему: Система второстепенных персонажей романа Ф.М. Достоевского "Идиот" в контексте литературной традиции

Полный текст автореферата диссертации по теме "Система второстепенных персонажей романа Ф.М. Достоевского "Идиот" в контексте литературной традиции"

На правах рукописи

Савенкова Елена Сергеевна

СИСТЕМА ВТОРОСТЕПЕННЫХ ПЕРСОНАЖЕЙ РОМАНА Ф.М. ДОСТОЕВСКОГО «ИДИОТ» В КОНТЕКСТЕ ЛИТЕРАТУРНОЙ ТРАДИЦИИ

Специальность 10.01.01 —русская литература

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Нижний Новгород - 2006

Работа выполнена в ГОУ ВПО «Нижегородский государственный университет им. Н.И. Лобачевского» на кафедре русской литературы

Научный руководитель:

доктор филологических наук, доцент Уртминцева Марина Генриховна

Официальные оппоненты:

доктор филологических наук, профессор Кондратьев Борис Сергеевич

кандидат филологических наук, доцент Живолупова Наталья Васильевна

Ведущая организация: ГОУ ВПО «Томский государственный университет»

Защита состоится 9 ноября 2006 года в 13 часов на заседании диссертационного совета Д. 212.166.02 при ГОУ ВПО «Нижегородский государственный университет им. Н.И. Лобачевского» по адресу: 603000, г. Нижний Новгород, ул. Б. Покровская, 37, зал заседаний Ученого совета. '

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Нижегородского государственного университета им. Н.И. Лобачевского по адресу: 603950, г. Нижний Новгород, пр. Гагарина, 23, а также на сайте университета http://www.unn.ru

Автореферат разослан

октября 2006 года.

Ученый секретарь диссертационного совета доктор филологических наук

Л.В. Рацибурская

Реферируемая работа посвящена. изучению поэтики романа Ф.М. Достоевского «Идиот». Анализ структуры художественного текста, изучение взаимосвязи всех его элементов в контексте литературной традиции -важнейшая задача современной науки.

Степень изученности. Проблема изучения литературного произведения как системы в современном литературоведении является дискуссионной. Под системой понимают некое единство, образованное совокупностью элементов, функционирующих как художественное целое. Помимо свойства связности следует также отметить иерархичность как важнейший признак системы. Однако понятие «системы персонажей» до сих пор не получило развернутого теоретического описания. Эта проблема связана со сложностью определения содержания основных литературоведческих терминов — «герой», «персонаж», «характер», «тип», которые важно четко разграничивать. Под «персонажем» целесообразно понимать любое лицо, которое получает в произведении статус объекта описания (в литературном тексте), то есть «сочиненное лицо» (Фарино 2004). При этом персонаж может быть отличим от литературного героя по степени участия в действии как второстепенное действующее лицо и как субъект высказываний, не доминирующих в речевой структуре произведения.

По мнению исследователей, система персонажей — художественно целенаправленная соотнесенность всех «ведущих» героев и всех так называемых «второстепенных» действующих лиц в литературном произведении. Через систему персонажей выражается единое авторское представление о человеке в его взаимоотношениях с природой, обществом и историей, а также представление художника о типах человека в связи с различиями рас, национальностей, сословий, профессий, темпераментов, характеров, социальных ролей, психологических установок и идеологических позиций (Тамарченко 1997). Сложность системы персонажей зависит от сложности самого текста, в котором может быть несколько групп персонажей, и каждая из этих групп связана различными

взаимоотношениями с остальными лицами (Томашевский 1996). Для подобных произведений характерен так называемый «коллективный герой» — группа равнозначных персонажей, одинаково важных для воплощения авторского замысла (51его1лут5к1 1966).

Вопрос об особенностях системы персонажен Достоевского затрагивается литературоведами прежде всего в связи с романом «Преступление и наказание». Большинство исследований базируется на мысли о том, что второстепенные персонажи в некоторой степени представляют собой разные я главного героя (Буянова 2002; Пумпянский 1994). Изучение системы персонажей сквозь призму одного центрального образа проводится и на основе последнего романа Достоевского «Братья Карамазовы» (Фарино 1991).

Исследование системы персонажей в романе «Идиот» представляется ученым наиболее трудным (Касаткина 2004). Применение принципов «магистрального сюжета» и центростремительных сил, характерных для моноцентричных произведений Достоевского, при анализе системы персонажей в романе «Идиот» нередко приводит к упрощению группировки действующих лиц — к разделению персонажей на князя Мышкина и остальных (Фридлендер 1964). Однако многие исследователи, признавая сложность поэтики «Идиота», отступают от принципа исключительности центрального героя и рассматривают идей но-ком позиционную структуру романа с точки зрения определенного сочетания «идеологических» голосов (Бахтин 1972), ряда сюжетных и идейных центров (Опитц 1980), группировки образов по характеру творческой самореализации и степени экзистенциальности (Померанц 1990; Якубова 1981). «Коллективный герой» создается на основе «иконописного» и «библейского» принципов создания «метатекста» романа (Бурдина 1998; Степанян 1998), В диссертационном исследовании системы второстепенных персонажей романов Достоевского рассматриваются только шутовские персонажи «Идиота» (Цвиркун 1990).

-Следует отметить, что в современной науке есть опыт построения типологий образов Достоевского (Криницын 1995; Одиноков 1981). Однако они не отражают в полной мере особенностей художественного мира писателя. Предпринята единственная попытка обширной типологии художественных образов-лейтмотивов Достоевского (Гроссман 1959) и «специализированные» типологии, посвященные шутовским персонажам (Злочевская 1983; Клейман 1985; Нельс 1972).

Актуальность исследования. В настоящее время в отечественном литературоведении отмечена активность в изучении романа «Идиот». «Вечный» образ «положительно прекрасного человека» вызывает ожесточенные дискуссии исследователей, однако существующие интерпретации не проясняют глубины авторского замысла. Сомнения вызывает не только «первоначальная очевидность» авторского замысла, но и само наличие его. Правомерным оказывается вопрос о том, как следует понимать неоднократную запись в черновиках писателя: «князь Христос» и как можно оценить смысл финальной сцены романа. Неисчерпаемость загадочного образа Мышкина требует обращения к различным аспектам произведения. Типы героев романа образуют сложную систему персонажей, функционирующую как самостоятельно, независимо от образа центрального героя, так и приходя с ней в соприкосновение: каждый тип в своей структуре содержит «память» о какой-либо литературной традиции.

Пересмотр существующих типологий персонажей Достоевского и включение системы персонажей в литературный контекст обусловлено тем, что роман «Идиот» испытывал на себе влияние различных направлений и жанров: интерес писателя к проблеме нравственного идеала в значительной степени сформирован канонами русской классической литературы. Целостное исследование системы второстепенных персонажей, изучение ее функционирования в романе с точки зрения жанрового и мотивного контекста всей классической русской литературы вплоть до середины XIX

века, а также создание типологии героев Достоевского — важная историко-литературная и теоретическая проблема современного литературоведения.

Проведенное в диссертационной работе исследование уточняет авторскую концепцию романа «Идиот» о «положительно прекрасном человеке» и дает основание для более углубленного практического и теоретического исследования поэтики русского романа второй половины XIX века.

Объектом исследования является роман Ф.М. Достоевского «Идиот» в предшествующем ему литературном контексте.

Предметом исследования являются системные связи, существующие между персонажами романа. В систему входят персонажи, действующие в философеко-символическом пространстве «Идиота» и определяемые в данной работе как второстепенные (первого и второго плана) по отношению к центральному образу князя Мышкина. Под персонажами первого плана мы понимаем персонажи, определяемые многими исследователями как главные герои романа «Идиот»: образы Рогожина, Настасьи Филипповны, Аглаи, Ипполита (Скафтымов 1972), однако в данной работе нам кажется правомерным отнести эти образы к второстепенным, подчеркивая тем самым общность системных связей между ними по отношению к центральному герою «Идиота». На различных уровнях поэтики романа рассматриваются особенности взаимодействия героев, обусловленные принципами мотивного и жанрового синтеза в структуре художественного произведения.

Цель данной работы заключается в том, чтобы доказать существование системных связей между типами персонажей романа «Идиот», каждый из которых функционирует в русле определенной литературной традиции. В соответствии с поставленной целью, в работе решаются следующие задачи:

- доказать, что организация повествования по центробежному принципу в структурном отношении представляет собой три концентрических круга образов героев, выделяемых нами на основе следования определенной литературной традиции;

— дать обоснование типов образов второстепенных героев первого плана, рассмотрев их в контексте мотивов и жанров древнерусской литературы как героев-богоборцев;

— доказать типологическое единство образов героев-«шутов», проанализировав их в функции авторов апокрифических текстов;

— установить сюжетно-композиционную роль типа героев-«резонеров», исследовав его в контексте русской литературы первой половины XIX века. Материалом исследования послужили романы и публицистика Ф.М. Достоевского, древнерусские тексты (апокрифы Пролога, житийная литература, духовные стихи, мартирии), тексты русской классической литературы первой четверти XIX века (комедия A.C. Грибоедова «Горе от ума», баллада A.C. Пушкина о «рыцаре бедном», роман М.Ю. Лермонтова «Герой нашего времени»), художественные тексты зарубежной литературы (роман М. Сервантеса «Дон Кихот Ламанчский», роман Ж.-Ж. Руссо «Исповедь»).

Методология исследования обусловлена поставленными в диссертации целью и задачами. Они предполагают необходимость использования системного подхода, согласно которому внутренняя организация произведения предстает как органический синтез структурно-функциональных и генетических представлений о художественном объекте. В тексте анализируются авторская позиция, литературные традиции и реальность в их неразрывном единстве. Системный подход представляет собой совокупность методов, объединенных общностью принципов (целостности, иерархичности, множественности описания и др.). Методология работы представлена активным использованием биографического, сравнительно-исторического методов, приемов рецептивной эстетики. В исследовании учитываются магистральные традиции отечественного литературоведения в связи с историей культуры и религии.

Основные положения диссертации, выносимые на защиту:

1. Персонажи романа Ф.М. Достоевского «Идиот» образуют определенную систему, позволяющую исследовать оценочное поле центрального героя.

2. Второстепенные персонажи первого плана представляют собой тип героя-богоборца, функция которого — иллюстрация искажения религиозных представлений современного Достоевскому русского общества на примерах искажения и «снижения» канонов древнерусских художественных текстов.

3. Для романа Достоевского продуктивным является тип «шута-юродивого», чья основная функция в идейно-композиционном строении произведения — создание текста о центральном герое в жанре апокрифа,

4. Круг второстепенных персонажей (второго плана), образуемый героями эпилога, представляет собой общность героев-«резонеров», которые раскрывают сущность образа «положительно прекрасного человека» в контексте мотивов русской классической литературы первой половины XIX века.

5. Система второстепенных персонажей является носителем авторской концепции центрального образа романа. Она раскрывает «ведомость» образа Мышкина, который постепенно утрачивает в романе идейную активность.

Научная новизна данного исследования заключается в том, что в нем предпринята попытка системного анализа мотивных и жанровых традиций романа «Идиот», в русле которых были созданы образы персонажей. В настоящее время в литературоведении отсутствуют монографии, в которых предметом исследования являлось бы всестороннее изучение поэтики романа Достоевского в связи с системой образов-персонажей, включающей в себя персонажей, второстепенных по отношению к центральному герою.

Новизна данного исследования заключается также в обосновании нетрадиционных подходов к построению системы персонажей романа. Выбор второстепенных персонажей в качестве точек отсчета позволяет иначе взглянуть на фигуру князя Мышкина и, тем самым, приблизиться к разгадке авторского замысла. Инновационен отход в нашей работе от центростремительного к центробежному принципу исследования текста, что обусловлено типом построения самого романа.

Практическая значимость исследования заключается в том, что в ней предложен алгоритм исследования художественной структуры романа на различных уровнях его внутренней организации. Это дает возможность использовать концепцию диссертации и ее основных положений в дальнейшем изучении поэтики русского романа второй половины XIX века. Результаты исследования могут быть использованы при подготовке общих лекционных и специальных курсов по истории отечественной литературы XIX века в вузе, в практике преподавания творчества Достоевского в средней школе.

Теоретическая значимость работы состоит в том, что в ней исследуется структурная модель русского социально-философского романа, рассматривается проблема традиций и новаторства в творчестве русского писателя, задается алгоритм построения типологии героев художественного произведения.

Апробация работы. Основные проблемы, рассматриваемые в диссертационном исследовании, были обсуждены на всероссийских, региональных конференциях (VIII Нижегородская сессия молодых ученых «Голубая Ока», 2003; международная научная конференция «Жизнь провинции как феномен духовности», 2004; ежегодная международная конференция «Грехневские чтения», 2005; международная научная конференция «Провинция как феномен духовности», 2005; всероссийская научная конференция «Русско-зарубежные литературные связи», 2006) и нашли отражение в публикациях по теме диссертации, использовались

автором при проведении практических занятий по истории русской литературы XIX века в Нижегородском государственном университете. Основные положения диссертации отражены в 8 публикациях.

Структура диссертационного исследования определяется поставленной целью и задачами. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения, библиографического списка. Основной текст диссертации изложен на 146 страницах, список литературы содержит более 200 источников.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во Введении представлена степень изученности темы, обосновывается актуальность работы, научная новизна, объект и предмет исследования, определены цели и задачи» методология, материал исследования, практическая и теоретическая значимость, освещена апробация работы, сформулированы основные положения диссертации, выносимые на защиту.

Глава первая «Типы героев-богоборцев в контексте древнерусской религиозной книжности» посвящена изучению роли канонов древнерусской литературы. Обращение к различным жанрам и мотивам религиозной книжности обусловлено тем, что в них представлены различные интерпретации образа народного Христа. В романе Достоевский создал образы героев-богоборцев (второстепенные персонажи первого плана), нашедших «своего» Христа — Мышкина, В первом параграфе «Роль мифического хронотопа в раскрытии образа Рогожина» рассматриваются функции мотивов «Домостроя» — допетровской системы семейных отношений и способов познания мира, в отношении к которым раскрываются богоборческие идеи, связанные с образом Рогожина. Так, мистический образ отца накладывается в представлении героя на образ «юродивого» Мышкина, которого Парфен пытается «победить», подчинить своей воле. Анализ особого мистического хронотопа (кладбища), в котором функционирует рассматриваемый художественный образ, позволяет судить не только о

присущей Рогожину «хтоничности», но и о переосмыслении в этом образе апокрифического сюжета «Хождение Богородицы по мукам». Достоевский переносит место событий апокрифа (ад) в реальное пространство своего романа, чтобы поставить героев в экспериментальную ситуацию в духе так называемой «малой эсхатологии» (сюжет предвосхищения Страшного Суда приходом Христа в «текущем настоящем») и, тем самым, раскрыть перед читателем амбивалентную природу божественного воздаяния. Рогожин предстает одновременно и как богоборец, взявший на себя карательную функцию, и как жертва, слепое орудие судьбы. Исследование функций библейских и апокрифических мотивов в образе Рогожина позволяет сделать вывод о том, что этот образ может быть интерпретирован как символ духовного прошлого России, персонификация идеи богоборчества в духе религиозных исканий русского средневековья. Идейно-художественная роль образа Рогожина заключается в том, что он символизирует прошлое страны, «уходит» от корней, «бунтует» против жизненного уклада своих предков. Он «вне» тех нравственно-философских исканий, которыми озабочен Мышкин.

Во втором параграфе «Сектантский Христос Настасьи Филипповны» образ героини рассматривается сквозь призму сектантских мотивов, а финальная сцена первой части «Идиота» анализируется как пародия на ритуалы хлыстовских радений. В подтексте указанной сцены звучат мотивы древнерусской литературы, связанные с псалмической традицией. Во время игры героев в пети-жё мы наблюдаем переворот в душе Настасьи Филипповны, заданный во временных категориях: он ознаменован осознанием греховности прошлого, отказом от «безобразного» настоящего и надеждой на духовное преображение в будущем. Однако внутренняя форма псалма в сцене именин подвергается значительной редукции: Настасья Филипповна, отрекаясь от греховного прошлого, впадает в другой грех -решает стать «рогожинской», бунтуя, таким образом, против мировой несправедливости. Покаяние Барашковой оборачивается самоутверждением, исповедь — отповедью. Этот парадокс в сознании героини, искажение

истинной религиозности, позволяет автору косвенно указать на несостоятельность ее мировоззрения, в частности - на неадекватное восприятие образа Мышки на, который мыслкгся ею как божество. Также Достоевский проводит в образе Настасьи Филипповны мысль о том, что богоискательство, оторванное от истинной (православной) веры, оборачивается утверждением собственного богоподобия.

В третьем параграфе «Легенда о «рыцаре бедном» в интерпретации Аглаи Епанчи ной» рассматривается функция пушкинской цитаты в «Идиоте», которая выступает в роли ключа к образу Аглаи ЕпанчиноЙ. Сцена декламации баллады А.С, Пушкина является частью надсюжетного философского диалога героини с Мышкиным о романтическом каноне красоты, в котором Аглая (вслед за автором) интерпретирует образ князя сквозь призму западной культурной традиции: для героини князь — одновременно и «рыцарь бедный»1 крестовых походов, и Дон-Кихот Ламанчский. Бытование пушкинского текста в «Идиоте» в усеченном варианте позволяет говорить об оригинальной трактовке этого сюжета Достоевским: за «рыцарем бедным» стоит образ Христа в куртуазной, секуляризированной традиции Западной Европы. Баллада Пушкина выполняет в данном контексте задачу травестийного снижения жанра духовных стихов — народной религиозной поэзии. Отказ Аглаи от принципов православной веры отражается в двусмысленном отношении героини к тем «духовным» стихам, которые она декламирует. В этой сцене автор подспудно проводит мысль о несостоятельности мировоззренческих установок младшей ЕпанчиноЙ: она не «укорена» ни в православии, ни в католицизме, и поэтому пытается утвердить себя как божество («идол»),

В четвертом параграфе «Традиции мартирия в образе Ипполита» анализируется рукопись Ипполита — важнейшее средство идейного раскрытия художественного образа этого героя. Сочинение Ипполита

1 Несмотря на то, что образ «рыцаря бедного» взят из стихотворения А.С.Пушкина, то сеть из русской литературы, мы сочли возможным говорить здесь о европейской культурной доминанте его функционирования в романе Ф.М.Достоевского.

воплощено в форме публичной исповеди — жанра, изначально неадекватного самому себе по внутренней сущности, так как исповедь, по своей природе, интимна. Противоречивость исповеди проявляется и при сопоставлении ее формы и содержания с принципами древнерусского жанра мартирия (разновидности жития, описывающего смерть святого). В рукописи Ипполита происходит десакрализация, прозаизация библейских мотивов («источники жизни», «источники смерти»), житийные мотивы травестируются. Сохраняя традиционную канву сюжета (обстоятельства смерти) и цели мартирия — назидательность и занимательность, объяснение христианских реликвий (в исповеди Ипполита этому служит обращение к апокалипсическим образам и картине Гольбейна), Достоевский полностью изменяет образ автора и объект повествования. Так, в этом «мартирии» образ святого мученика замещается антигуманным образом Наполеона; образ Бога (Христа) - образом Мышкина, «паточной душонки», Достоевский создает ложный «мартирий», цель которого — дать развернутую иллюстрацию философских заблуждений Ипполита, его богоборческих идей в рамках нигилистических установок. Князь мыслится Ипполитом как христоподобное существо, «учитель», с которым герой готов вступить в «конкурентную» борьбу.

Итак, исследование образов четырех персонажей романа (Настасьи Филипповны, Рогожина, Аглаи Епанчиной и Ипполита) позволяет выделить их в определенную группу героев-богоборцев (по характеру отношения каждого к Мышкину). Объединяющее начало выражено в том, что каждый из них по-своему искажает образ Бога, пытается себя поставить на его место. В основе устных и письменных высказываний рассмотренных нами персонажей первого плана можно отметить мотивы древнерусской литературы. Писатель, опосредованно демонстрируя читателю искажение внутренней формы какого-либо древнерусского мотива или жанра в образе того или иного героя, демонстрирует и отказ каждого от основ православия в пользу «враждебных» ему, с точки зрения писателя, конфессий (сектантства,

католицизма, нигилизма). Согласно замыслу Достоевского, люди из различных слоев современного ему общества воспринимают веру искаженно и далеки от истинной христианской веры, что и приводит их к стремлению идейно «доминировать» над другими. Попытки богоборчества героев в отношении князя оборачиваются тем, что не Мышкин влияет на этих людей, а, напротив, они разрушительно воздействуют на философию центрального героя. Так, с помощью системы второстепенных персонажей первого плана автор опосредованно проводит мысль о неправомерности отождествления человека с Богом, а именно князя Мышкина — с Христом.

Во второй главе «Герои-шуты как создатели цикла «апокрифов» о Мышкине» рассматривается круг персонажей-«шутов» (второстепенных персонажей второго плана) - Фердыщенко, Келлера, генерала Иволгина и Лебедева, — расставленный автором вокруг образа Мышкина. Объединяющим их началом является то, что каждый создает о Мышкине свой письменный или устный текст. В первом параграфе «Игра петн-жё как ситуация мифотворчества» анализируются функции образа Фердыщенко, инициирующего игру в пети-жё в сцене именин Настасьи Филипповны. Историю героя о своем постыдном проступке следует рассматривать не только как сюжетную реминисценцию из романа Ж.-Ж. Руссо «Исповедь» (эпизод со служанкой Марион), но и как полемику с руссоистской идеей просвещения. В подтексте истории Фердыщенко звучит мысль о том, что даже самый праведный человек (в данной ситуации -Мышкин) хотя бы раз в жизни совершает грех, а если нет этого греха, то стоит его придумать, ибо «всякий пред всеми за всех и за все виноват». В итоге, устный текст Фердыщенко может рассматриваться в качестве апокрифа о Мышкине как о Христе (то есть праведнике в народной религиозной традиции). Этот апокриф посвящен «узнаванию» в наивном князе («идиоте») христоподобной личности.

Во втором параграфе «Памфлет Келлера как откровение о герое» рассматривается мотивная структура провокационного письменного текста о

жизни князя Мышкина. В статье Келлера обнаруживаем «швейцарские» мотивы, парадоксально связывающие темой духовного и социального одиночества (сиротства) автора публикации и «чужестранца» Мышкина. Эти мотивы отсылают читателя к собственно литературным проблемам (роль романтизма и сентиментализма в современной Достоевскому отечественной литературе), к обсуждению общественно-политических вопросов (о жизнеспособности идеи просветительства, гуманизма, оправданности европейских революционных движений), что демонстрирует нерасторжимое единство задач художественной литературы и обличительной печати 60-х гг. XIX века в представлении Достоевского. Публичное чтение пасквильной статьи и логически следующий за ним откровенный диалог героев о «двойных мыслях» создают особое оценочное поле образа главного героя, который можно рассматривать как еще один вариант «апокрифа» о Мышкине. В нем князь мыслится в духе народных традиций - как блаженный, юродивый, «идиот». Сюжет памфлета может

интерпретироваться как начало процесса духовной миссии праведника в родном отечестве: сначала «идиот» в роли «чужого» отвергается в России, претерпевает гонения, но постепенно обретает и Родину, и верных поеледователе й.

В третьем параграфе «Роль притчи-параболы в создании апокрифа о Мышкине» исследуются жанровые принципы построения вымышленных историй генерала Иволгина. Анекдоты о Колпакове и о Наполеоне рассматриваются как притч и-параболы, посвященные проблеме духовного завещания старшего поколения — младшему и «реабилитации» отца в глазах сына, то есть осмыслению сакральной темы христианства — взаимоотношений Бога-отца и Бога-сына (преодоление последним духовного одиночества и обретение поддержки наставника). В историях Иволгина значительна роль не только религиозных (библейских), но и литературных мотивов (например, цитирование классической русской поэзии и полемика с романом-эпопеей Л.Н. Толстого в изображении Наполеона («Война и мир»).

В четвертом параграфе «Образ Лебедева как код чтения «персональных» текстов» рассматривается образ Лебедева— своеобразный сюжетный «центр» данной группы персонажей, выполняющий по отношению к рассмотренным выше героям-шутам интегрирующую функцию.

Мотивами кражи этот образ связывает образы Фердыщенко, Келлера и генерала Иволгина, что позволяет сделать вывод о «юродской» составляющей в поведении и характере каждого названного героя. Образ Лебедева также является тем «кодом», с помощью которого устные и письменные тексты, создаваемые данными персонажами, прочитываются как цикл «апокрифов» о Мышкине-Христе. Толкуя Апокалипсис и предрекая второе пришествие «князя Христа», Лебедев моделирует отношения между Мышкиным и другими героями как мистический приход мессии в мир грешных людей.

Функция этого цикла апокрифов заключается в развенчании представлений о Мышкине как о недосягаемом божестве, которыми «соблазняются» некоторые герои «Идиота». Восприятие князя персонажами-шутами оказывается гораздо ближе авторскому замыслу, чем позиции героев, рассмотренные нами в предыдущей главе, В сознании «шутов» мы наблюдаем некое «снижение» образа «князя Христа»: он не равен Богу, но поставлен в положение непосредственного слуги Бога. Поведение шутовских персонажей в «Идиоте» призвано подвергнуть осмеянию (и, соответственно, переосмыслению) отношение Настасьи Филипповны, Аглаи, Рогожина и Ипполита к Мышкину как к Искупителю.

Достоевский выстраивает определенную структуру повествования, создавая комбинацию «вставных» текстов. История Фердыщенко об «укравшем праведнике» ложится в основу «мифа о Христе», представляет ситуацию «узнавания» Христа среди людей. В статье Келлера и в беседе с Мышкиным о «двойных мыслях» эта идея получает развитие: показывается предыстория главного героя, задается мотив гонения и последующего

признания праведника. В историях Иволгина намечается переломный момент: духовная встреча Отца и Сына. Наконец, в своих монологах Лебедев предрекает будущее второе пришествие «князя Христа», ибо толкует Апокалипсис.

В третьей главе «Функции героев-«резонеров» и их сюжетная мотивация» рассматриваются семь персонажей второго плана (Александра и Аделаида Епанчины, Лизавета Прокофьевна, Вера Лебедева, Радомский, князь Щ., Коля Иволгин), которым автор уделяет особое внимание в финале романа. Сюжетная роль названных героев связана с интерпретацией образа Мышкина как простого смертного.

В первом параграфе «Сценическое амплуа и его роль в структуре художественных образов романа» анализируются функции образов Радомского и князя Щ. Как варианты амплуа, заданные в пьесе A.C. Грибоедова «Горе от ума», Достоевский создает образы «сценических резонеров» в условиях эпического произведения. Такое функционирование образов Радомского и князя Щ. в романе опосредованно раскрывает этический потенциал Мышкина, позволяет увидеть в образе князя «аристократа духа», каким его видит автор, и при этом избежать идеализации центрального героя.

Во втором параграфе «Деромантизация красоты и мотивы романа воспитания в «Идиоте» рассматриваются мотивы романа воспитания при создании образов Коли Иволгина и Елизаветы Епанчиной. Вводя «детскую» тему в ткань сюжета автор исследует путь нравственного становления Мышкина. Используя реминисценции из драмы «Маскарад» и романа «Герой нашего времени», Достоевский таким образом выражает сомнение в том, что князь достиг настоящей духовной зрелости: из-за романтического мировидения и ложных этических принципов он разрушает свои любовные отношения.

В третьем параграфе «Функции мотива Мадонны» доказывается, что функционирование второстепенных женских образов в «Идиоте»

подчинено движению мотива Мадонны. Поэтический образ Богородицы в балладе Пушкина подкрепляется живописным образом Гольбейна-младшего. Художественные принципы взаимодействия литературного и живописного мотивов позволяют Достоевскому раскрыть противоречивую суть образа Мышкина, его несостоятельность в любовных отношениях и невозможность самореализации в России. Появление «Дармштадской Мадонны» Гольбейна, сотворенной Достоевским словесно в начале второй части романа, то есть уже после «обольщений» Мышкина (попытки жениться на Настасье Филипповне и записки Аглае), служит, по мысли автора, сигналом опасного заблуждения князя: искусство и жизнь не одно и то же, между ними пролегает непреодолимая черта. Герой подменяет «портрет» «иконой», человека божеством, что приводит его к финальной катастрофе. Благодаря мотиву Мадонны Достоевский организует в романе провокационную проверку Мышкина: насколько сильна его религиозная вера, что такое для него Бог и что такое человек. Автор переводит отношения князя с героинями из области любовной интриги в область философскую и раскрывает суть сомнений и заблуждений Мышкина, который не всегда способен адекватно разграничить в личности «человеческое» и «божественное» начало, искусство и жизнь.

Итак, с помощью семи персонажей финала романа Достоевский вводит образ Мышкина в контекст русской литературы первой половины XIX века. Автор выстраивает концепцию «положительно прекрасного человека» не как «мессии», а простого смертного. Семь персонажей представляют собой тип героя-«резонера», отражающего авторское отношение к образу Мышкина. Взаимоотношения князя и данных персонажей не являются с точки зрения сюжетообразования значимыми, поэтому они не «перебивают» дурного влияния героев первого плана на жизнь Мышкина. Однако именно с их функциями связано раскрытие духовной красоты центрального образа.

В Заключении мы приходим к выводу о том, что система персонажей может быть представлена в виде трех концентрических кругов, каждый из которых определенным образом соотнесен с образом князя Мышкииа.

Первый круг - самый близкий к образу Мышкина — образуют второстепенные персонажи первого плана: Настасья Филипповна, Аглая, Рогожин и Ипполит. Исследование романа в контексте традиций древнерусской литературы (жанровых особенностей жития, мартирия, псалмов, духовных стихов) позволяет отнести этих героев к типу героя-богоборца. С ними князь непосредственно взаимодействует на протяжении всего романного действия, однако именно поэтому финал произведения оказывается трагическим: восприятие этими героями фигуры Мышкииа как воплотившегося Христа губительно действует на князя.

Второй круг персонажей образуют второстепенные персонажи второго плана — «шуты»-юродивые, В созданной нами типологии эти герои определяются как сочинители своеобразного «цикла апокрифов» -«персональных» текстов о Мышкине как о юродивом Христе. Взаимодействие с ними князя является менее тесным, но все же значительным и подчеркивает юродскую линию поведения Мышкина.

В третий круг входят семь персонажей второго плана, которых мы определяем как «резонеров» и которые наиболее «удалены» сюжетно от центрального образа. Объединяющим началом в этой типологии служат мотивы и сюжетные ситуации русской литературы первой половины XIX века. Влияние героев-«резонеров» на князя выражено в романе неявно, однако оно и является наиболее благотворным и выявляет авторскую позицию, согласно которой образ Мышкина мыслится не как воплощенный Христос или святой, а как простой человек, стремящийся жить по заповедям Бога, то есть «положительно прекрасный человек», с присущими ему человеческими слабостями и недостатками.

Обнаруживая подобную систему второстепенных персонажей, мы вправе утверждать, что следует уточнить то отношение к центральному

герою и его идейно-композиционным функциям, определенным современным литературоведением. Как Мышкин воздействует на окружающих его людей, так же происходит и обратное действие: в силу обостренной душевной восприимчивости, князь пытается реализовать те «заказы», которые поступают к нему «извне». Трагический финал произведения, по-видимому, является авторским указанием на отсутствие у героя «божественных» полномочий, на его беспомощность и «ведомость» в некоторых жизненных ситуациях. Мышкина губят «помыслы» самых близких князю людей — четырех героев, рассмотренных нами в первой главе. Но метафизический оптимизм развязки романа сохраняется благодаря присутствию в эпилоге «периферийных» персонажей, которые, однако, являются опосредованными носителями авторского знания о герое и его нравственном потенциале. Перспективы работы связаны с разработкой адекватной интерпретации центрального образа романа «Идиот», а также с дальнейшим изучением системы персонажей, проверкой правомерности предложенного нами подхода к изучению систем персонажей в других романах Достоевского.

Основные положения диссертации отражены в следующих опубликованных работах:

Статьи, опубликованные в изданиях, аккредитованных ВАК 1. Савенкова, Е.С. «Швейцарские мотивы» в романе Ф.М. Достоевского «Идиот» (к проблеме современной интерпретации образа князя Мышкина) / Е.С. Савенкова // Вестник Нижегородского университета им. Н.И. Лобачевского. Серия Филология. Вып. ! (7). — Нижний Новгород: Изд-во ННГУ, 2006. -С. 155-158.

Статьи, материалы конференций, тезисы выступлений 1. Савенкова, Е.С. Система второстепенных персонажей в идейно-композиционной структуре романа Ф.М. Достоевского «Идиот»

/ Е.С. Савенкова // VIII Нижегородская сессия молодых ученых. Гуманитарные науки: [тез. докл.]. «Голубая Ока», 20-24 октября 2003 г. - Нижний Новгород, 2003. - С. 153-154.

2. Савенкова, Е.С. Тема юродства в романах Ф.М. Достоевского «Идиот» и «Бесы» / Е.С. Савенкова // Жизнь провинции как феномен духовности: Сб. ст. межд. науч. конф. под ред. Н.М. Фортунатова. — Нижний Новгород: Изд-во Вектор — ТиС, 2004. -С. 124-129.

3. Савенкова, Е.С. Образы зверя и машины в исповеди Ипполита (по роману Ф.М. Достоевского «Идиот») / Е.С. Савенкова // Русско-зарубежные литературные связи: межвуз. сб. науч. тр. под ред. Н.М. Ильченко. — Нижний Новгород: НГПУ, 2005. — С. 125-129.

4. Савенкова, Е.С. Мотив научного знания и образования в романе Ф.М. Достоевского «Идиот» / Е.С. Савенкова // Грехневские чтения: Сб. науч. тр. - Нижний Новгород, 2005. — С. 105-109.

5. Савенкова, Е.С. Антиромантическая концепция судьбы в образах красавиц Ф.М. Достоевского (по роману «Идиот») / Е.С. Савенкова // Романтизм: грани и судьбы: Учен, зап. НИУЛ КИПР ТвГУ. - Тверь: Твер. гос. ун-т, 2005. - Вып. 5. - С.124-131.

6. Савенкова, Е.С, Сектантские мотивы в образе Настасьи Филипповны (по роману Ф.М. Достоевского «Идиот») / Е.С. Савенкова // Провинция как феномен духовности. — Нижний Новгород: Изд-во Вектор-ТиС, 2006.-С. 154-158.

7. Савенкова, Е.С. Притча о воскресшем солдате в романе Ф.М. Достоевского «Идиот» / Е.С. Савенкова // Русско-зарубежные литературные связи: межвуз. сб. науч. тр. под ред. Н.М. Ильченко. - Нижний Новгород: НГПУ, 2006. - С. 133-137.

Подписано в печать 03.10.2006 г. Формат 60x84 1/16. Бумага офсетная. Печать офсетная. Гарнитура «Тайме». Усл. п. л. 1. Заказ № 1412. Тираж 100 экз.

Отпечатано с готового оригинал-макета в типографии Нижегородского госуниверситета им. Н.И. Лобачевского. Лиц. ПД № 18-0099 от 4.05.01. 603000, г. Н. Новгород, ул. Б. Покровская, 37

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Савенкова, Елена Сергеевна

Введение.

Глава 1. Типы героев-богоборцев в контексте древнерусской религиозной книжности.

1.1. Роль мифического хронотопа в раскрытии образа Рогожина.

1.2. Сектантский Христос Настасьи Филипповны.

1.3. Легенда о «рыцаре бедном» в интерпретации Аглаи Епанчиной.

1.4. Традиции мартирия в образе Ипполита.

Глава 2. Герои-шуты как создатели цикла «апокрифов» о Мышкине.

2.1. Игра пети-жё как ситуация мифотворчества.

2.2. Памфлет Келлера как откровение о герое.

2.3.Роль притчи-параболы в создании апокрифа о Мышкине

2.4. Образ Лебедева как код чтения «персональных» текртов.

Глава 3. Функции героев-«резонеров» и их сюжетная мотивация.

3.1. Сценическое амплуа и его роль в структуре художественных образов романа.

3.2. Деромантизация красоты и мотивы романа воспитания в «Идиоте».

3.3. Функции мотива Мадонны.

Введение диссертации2006 год, автореферат по филологии, Савенкова, Елена Сергеевна

Степень изученности темы. Проблема изучения литературного произведения как системы в современном литературоведении является дискуссионной. Под системой понимают некое единство, образованное совокупностью элементов, функционирующих как художественное целое. Помимо свойства связности обычно упоминают также иерархичность как важнейший признак системы1. Однако понятие «системы персонажей» до сих пор не получило развернутого теоретического описания. Эта проблема связана со сложностью определения содержания основных литературоведческих терминов - «герой», «персонаж», «характер», «тип», которые важно четко разграничивать . Под «персонажем» целесообразно понимать «любое лицо, которое получает в произведении статус объекта описания (в литературном тексте)», то есть «сочиненное лицо»3. При этом персонаж может быть отличим от литературного героя по степени участия в действии «как второстепенное действующее лицо и как субъект высказываний, не доминирующих в речевой структуре произведения»4.

По мнению исследователей, «система персонажей - художественно целенаправленная соотнесенность всех «ведущих» героев и всех так называемых «второстепенных» действующих лиц в литературном произведении. Через систему персонажей выражается единое авторское представление о человеке в его взаимоотношениях с природой, обществом и историей, а также представление художника о типах человека — в связи с различиями рас, национальностей, сословий, профессий, темпераментов, характеров, социальных ролей, психологических установок и идеологических позиций» [Н.Д. Тамарченко]5. Сложность системы персонажей зависит от Зинченко В.Г., Зусман В.Г., Кирнозе З.И. Методы изучения литературы. Системный подход: Учебное пособие. - М.: Флинта: Наука, 2002. С. 17.

2 Литературная энциклопедия терминов и понятий / под ред. А.Н. Николюкина. - М.: НПК «Интелвак», 2003.-С. 176-177.

3 Фарино Е. Введение в литературоведение. - М., 2004. С. 105.

4 Литературная энциклопедия терминов и понятий / под ред. А.Н. Николюкина. - М.: НПК «Интелвак», 2003.-С. 176-177.

5 Тамарченко Н.Д. Система персонажей // Литературоведческие термины: материалы к словарю / Ред.-сост. Г. В. Краснов. - Вып. 2. - Коломна, 1997. С.36. сложности самого текста, в котором может быть несколько групп персонажей, и «каждая из этих групп связана с различными взаимоотношениями с остальными лицами» [Б.В. Томашевский]6. Для подобных произведений характерен так называемый «коллективный герой» -группа равнозначных персонажей, одинаково важных для воплощения п авторского замысла [S. Sierotwinski] .

Вопрос об особенностях системы персонажей Достоевского затрагивается литературоведами прежде всего в связи с романом «Преступление и наказание». Большинство исследований базируется на мысли о том, что второстепенные персонажи в некоторой степени о представляют собой «разные я главного героя» [В.И. Иванов, Е.Г. Буянова,

J1. Пумпянский]. Изучение системы персонажей сквозь призму одного центрального образа проводится и на основе последнего романа

Достоевского «Братья Карамазовы» [Е. Фарино]9.

Исследование системы персонажей в романе «Идиот» представляется ученым наиболее трудным [Т.А. Касаткина]10. Применение принципов магистрального сюжета» и центростремительных сил [J1.E. Пинский]11, характерных для многих моноцентричных произведений Достоевского, при анализе системы персонажей в романе «Идиот» нередко приводит к упрощению группировки действующих лиц - к разделению персонажей на

12 князя Мышкина и остальных [А.П. Скафтымов] . Однако многие исследователи, признавая сложность поэтики «Идиота», отступают от принципа исключительности центрального героя и рассматривают идейно-композиционную структуру романа с точки зрения определенного сочетания «идеологических» голосов [М.М. Бахтин]13, ряда «сюжетных и идейных

6 Томашевский Б.В. Поэтика (краткий курс) - М., 1996.

7 Sierotwinski S. Stownik terminow literackich. - Wroclaw. 1966. С. 47.

8 Буянова Е.Г. Романы Достоевского. - М., 2002. С.35.

9 Farino J. Введение в литературоведение. Wstep do literaturoznawstwa. Wyd. II. - Warszawa, 1991. С. 110.

10 Касаткина T.A. О творящей природе слова. Онтлогичность слова в творчестве Достоевского как основа «реализма в высшем смысле». - М., 2004. С. 50. Пинский Л. Шекспир. Основные начала драматургии. - М., 1971.С.101.

12 См. об этом: Фридлендер Г.М. Реализм Достоевского. - M-JL, 1964. С.256.

13 Бахтин М.М. Проблемы поэтики Достоевского. - М., 1972. С. 301. центров», воплощенных в образах героев [Р. Опитц]14, группировки образов по характеру творческой самореализации и степени экзистенциальное™ [Р.Х.

Якубова, Г.С. Померанц]15. «Коллективный герой» создается на основе иконописного» и «библейского» принципов создания «метатекста» романа

Т.А. Касаткина, И. Бурдина, К.А. Степанян]16. Система второстепенных персонажей романов Достоевского только в отношении «шутовских» героев рассматривается в диссертационном исследовании И. В. Цвиркуна17.

Следует отметить, что в современной науке есть опыт построения типологий образов Достоевского [В.Г. Одиноков, А.Б. Криницын, В.Л.

18

Сердюченко, А.Б. Галкин] , однако, они не отражают в полной мере особенностей художественного мира писателя. Наиболее значительная попытка обширной типологии художественных образов-лейтмотивов Достоевского предпринята Л.П. Гроссманом19. Среди «специализированных» типологий следует отметить типологии шутовских персонажей, исследующие эволюцию образа приживальщика и шута [А.В. Злочевская,

70

С.М. Нельс] и определяющие на основе культурологического подхода особенности функционирования шутовских образов в произведении [М.М. Бахтин, Н.В. Кашина, Р.Я. Клейман]21.

Исследование проблемы «положительно прекрасного человека» в образе князя Мышкина и системы персонажей в произведениях Достоевского также имеет хорошую базу в нашем литературоведении. Оно в творческой

14 Опитц Р. Человечность Достоевского //Достоевский. Материалы и исследования. Т.4. - Л., 1980. С.86.

15 Якубова Р.Х. Идейно-композиционное единство романов Достоевского конца 1860-х - начала 1870-х годов («Идиот», «Бесы»). - Ленинград, 1981. Автореферат. С. 7-9, 11; Померанц Г.С. Открытость бездне. -М„ 1990. С. 263, 130-131.

16 Касаткина Т.А. Характерология Достоевского. - М, 1996. С. 273; Бурдина И. Живописный образ Христа в структуре романа Достоевского «Идиот» // Достоевский и мировая культура. №10. - М., 1998. С.52; Степанян К.А. К пониманию «реализма в высшем смысле» // Там же. С. 60-61.

17 Цвиркун И.В. Функционирование второстепенных персонажей в художественной системе романов Достоевского. Автореферат. - Горький, 1990. - 189 с.

18 Одиноков В.Г. Типология образов в художественной системе Достоевского. - Новосибирск, 1981; Криницын А.Б. Формы исповеди в романах Достоевского. Автореферат. - М., 1995. С.20.

19 Гроссман Л.П. Достоевский - художник // Творчество Достоевского. - М., 1959. С.400-409.

20 Злочевская А.В. Образ антигероя в повестях и рассказах Достоевского // Научные доклады высшей школы. Филологические науки. 1983. №2. С. 25; Нельс С.М. «Комический мученик» (к вопросу о значении образа приживальщика и шута в творчестве Достоевского)//Русская литература. 1972. №1. С. 129.

21 Бахтин М.М. Функции плута, шута, дурака в романе // Вопросы литературы и эстетики. - М., 1975. С. 309, 312; Кашина Н.В. Человек в творчестве Достоевского. - М., 1986. С. 288-298; Клейман Р.Я. Сквозные мотивы творчества Достоевского в историко-культурной перспективе. - Кишинев, 1985. С.63. лаборатории писателя. Как известно, в письме в письме С.А. Ивановой от 1 (13) января 1868 г. Достоевский раскрывает замысел будущего романа: «Главная мысль романа - изобразить положительно прекрасного человека. Труднее этого нет ничего на свете, а особенно теперь. Все писатели, не только наши, но даже все европейские, кто только ни брался за изображение положительно прекрасного, - всегда пасовал. Потому что это задача безмерная. Прекрасное есть идеал, а идеал - ни наш, ни цивилизованной Европы еще далеко не выработался. На свете есть одно только положительно прекрасное лицо - Христос, так что явление этого безмерно, бесконечно прекрасного лица уж конечно есть бесконечное чудо.» (28/2, 251). Но в финале работы над романом, 25 января (6 февраля) 1869 г. писатель пишет С.А. Ивановой, что, хотя он любит свою «неудавшуюся мысль до сих пор», роман «не выразил и десятой доли того, что <. .> хотел выразить» (29/1, 10).

Практически сразу после публикации возникают разнообразные критические отзывы о главном герое. Один из первых исследователей наследия Достоевского, Вячеслав Иванов, вводит понятие взаимной

22 фатальной вины героя и мира как основы романа-трагедии писателя . Из этой идеи рождаются диаметрально противоположные позиции мыслителей серебряного века: одни оценивают образ Мышкина негативно («чистейший нуль», «выродок», «беспардонная святость») [Д. Мережковский, JI. Шестов]23; другие стремятся к «оправданию» героя, видя в нем не «вполне прекрасного человека», но живую личность с возможными слабостями и недостатками [Н.О. Лосский, В.В. Розанов, Н.А. Бердяев]24. Интересно, что русские религиозные философы, не подходя непосредственно к литературоведческому анализу романа «Идиот», дают ключ к возможной

22 Иванов В.И. Родное и вселенское. - М., 1994. С. 299,285.

23 Мережковский Д.С. Л.Толстой и Достоевский. Вечные спутники. - М., 1995; Шестов Л. Сочинения. - М., 1995.

24 Лосский Н.О. Бог и мировое зло. - М., 1994. С. 182-185; Розанов В.В. О Достоевском // Творчество Достоевского в русской мысли 1881-1931 гг. - М., 1990. С. 71; Бердяев Н.А. Миросозерцание Достоевского. -М.,2001. С. 91. эсхатологической интерпретации загадочного произведения [К.Н. Леонтьев, B.C. Соловьев]25.

В советском литературоведении принципиален взгляд на князя как на неполноценного человека, что, в первую очередь, связано с идеологическим неприятием христианских идеалов Льва Николаевича литературоведами

Л/Г

Я.О. Зунделович, А.П. Велик, В.Ф. Переверзев] . Тем не менее, в работах ведущих достоевсковедов постепенно устанавливается своеобразный канон восприятия Мышкина как нравственно высокой и богоподобной личности, несмотря на двойственность восприятия самого Христа [Л.П. Гроссман, Г.М.

97

Фридлендер, Р. Опитц, В.Я. Кирпотин] . Однако в 70-е годы в отечественном литературоведении возникает дискуссия о том, насколько соответствует образ Мышкина «князю Христу» и как расшифровывается эта запись в черновиках писателя. Сомнения ученых базируются на том, что оценочное поле героя резко меняется, начиная со второй части «Идиота»

28

Р.Г. Назиров] . Особенности психологического и нравственного портрета Мышкина («гипнотическая власть» страданий и насилия над князем, «двойные мысли», эпилепсия) и сюжетные перипетии романа мыслятся как

29 доказательство «несоответствия» образа Мышкина Христу [М. Джоунс] .

Современное изучение поэтики романа сосредоточено на проблеме «типологического Христа». Одна линия исследований развивает классическую концепцию образа центрального героя «Идиота» как воплощенного Христа. В них финал произведения прочитывается сакрально (искупительная жертва князя, «вторая инициатическая смерть») и получает

25 Леонтьев К.Н. О всемирной любви, по поводу речи Ф.М. Достоевского на Пушкинском празднике // Там же. С. 58, 14; Соловьев B.C. Заметка в защиту Достоевского от обвинения в «новом» христианстве» // Соч. в 2-х т. Т. 2.-М., 1988.-С. 322.

26 Зунделович Я.О. Романы Достоевского. - Ташкент, 1963. С. 88; Велик А.П. Художественные образы Достоевского. - М., 1974. С. 137-138; Переверзев В.Ф. Гоголь. Достоевский. Исследования. - М., 1982. С. 306-308,325; Белкин А.А. О реализме Достоевского // Творчество Достоевского. - М., 1959. С. 50.

27 Гроссман Л.П. Достоевский - художник // Творчество Достоевского. - М., 1959. С. 400, 404; Фридлендер Г.М. «Роман «Идиот» // О реализме Достоевского. - М.,1959. С. 190-195; Опитц Р. Человечность Достоевского // Достоевский. Материалы и исследования. Т.4. - Л., 1980. С. 94; Кирпотин В.Я. Мир Достоевского. - М., 1983. С. 15.

28 Назиров Р.Г. Творческие принципы Достоевского. - Саратов, 1982. С. 74-97.

29 Джоунс М. К пониманию образа князя Мышкина // Достоевский. Материалы и исследования. Т.2. - Л., 1976. С. 106-112. оптимистическое звучание [Г.Г. Ермилова, Н.Ю. Тяпугина, О.В. Бондаренко]30.

Однако большинство литературоведов кардинально отступает от традиционных подходов. Ряд исследователей романа рассматривают текст «Идиота» как эксперимент Достоевского, подтверждающий «самозванство» Мышкина: «на свете есть только одно положительно прекрасное лицо -Христос» (28/2, 251) [О. Меерсон, J1. Левина, В. Котельников, А. Мановцев, Е. Местергази, К. Степанян]31. Литературоведы подходят к образу Мышкина с неоправданно строгой позиции, предъявляя слишком высокие («божественные») требования и ожидая от него идеальности [А. Галкин, Т.А.

32

Касаткина, Н. Аресентьева] . Другие исследователи, принимающие за аксиому нетождественность Мышкина Богу (Христу), напротив, стремятся «реабилитировать» образ Мышкина, исходя из понятий дискурса юродства [Т. Горячева, С. Голова, В. Михнюкевич]33 и русской национальной идеи [Т.А. Колесникова, П. Гражис, Б. Тарасов, Г. Карпи]34.

30 Ермилова Г.Г. Трагедия русского Христа», или о «неожиданности окончания» «Идиота» // Роман Ф.М. Достоевского «Идиот»: современно состояние изучения. Сб. ст. под ред. Т.А. Касаткиной. - М., 2001. С. 456-457; Тяпугина Н.Ю. Роман Достоевского «Идиот» (опыт интерпретации). - Саратов, 1995. С. 41, 76; Бондаренко О.В. Имя «Анастасия» в контексте романа Ф.М. Достоевского «Идиот» (проблема воскресения как синтез мифопоэтического, христианского и личностного начал в романе) // Достоевский и современность: Материалы межрегиональной научной конференции. - Кемерово. 1996, С.73-77.

31 Меерсон О. Христос или «Князь Христос»? Свидетельство генерала ИВолгина // Роман Ф.М. Достоевского «Идиот»: современно состояние изучения. Сб. ст. под ред. Т.А. Касаткиной. - М., 2001. С. 42; Левина Л.А. Некающаяся Магдалина, или почему князь Мышкин не мог спасти Настасью Филипповну // Достоевский в конце XX века. - М., 1996. С. 363, 368; Котельников В.А. Кенозис как творческий мотив у Достоевского // Достоевский. Материалы и исследования. Т. 13. С. 194-200; Мановцев А. Свет и соблазн // Роман Ф.М. Достоевского «Идиог»: современно состояние изучения. Сб. ст. под ред. Т.А. Касаткиной. - М., 2001. С. 250-290; Местергази Е. Вера и князь Мышкин // Там же. С. 291-318; Степанян К.А. Юродство и безумие, смерть и воскресение, бытие и небытие в романе «Идиот» //Там же. С. 137-162.

32 Галкин А.Б. Образ Христа и концепция человека в романе «Идиот» // Роман Ф.М. Достоевского «Идиот»: современно состояние изучения. Сб. ст. под ред. Т.А. Касаткиной. - М., 2001. С.320, 335; Касаткина Т.А. Что если он - не Бог? // Достоевский Ф.М. Собрание сочинений в 9-и т. T.4. - М., 2003. С. 184; Арсентьева H.H. Проблема национального идеала в творчестве Сервантеса и Достоевского // Достоевский и национальная культура. Вып.2. - Челябинск, 1996, С. 86.

33 Горичева Т. Достоевский - русская «феноменология духа» // Достоевский в конце XX века. - М., 1996. С.41; Голова С.В. Наследие византийских отцов Церкви как фоновая структура в художественном мире Достоевского (на примере «Лествицы Преподобного Иоанна) // Достоевский и мировая культура. №9. - М., 1997. С. 67; Михнюкевич В. Я. Достоевский и национальная христианская культура// Достоевский и национальная культура. - Челябинск, 1996, вып.2. С. 132, 137.

34 Колесникова Т.А. Русская идея как интеллигентская утопия в романе Достоевского // Достоевский и современность. Материалы 12 международных старорусских чтений 1997г. - Старая Русса, 1998. С.77; Гражис П.И. О взаимосвязи реалистического и романтического начал в романе Достоевского «Идиот» // Вопросы романтического метода и стиля. - Калинин, 1978. С.87; Тарасов Б.Н. «Закон Я» и «закон любви» (Нравственная философия Достоевского). - М., 1991. С. 45; Карпи Г. Ф.М. Достоевский и судьбы русского

Следует отметить те попытки интерпретации образа Мышкина, которые лишены нарочитой обвинительной или оправдательной интенции. В подобных исследованиях образ Мышкина предстает как амбивалентный [Ю.

35

Селезнев, И. Ахундова, А. Тоичкина] или принципиально незаконченный, «переходный» по отношению к состояниям простого человека и высшего

36 существа [А.Е. Кунильский, И.Л. Альми] . Литературоведы «отказываются»

3 7 ждать от героя соответствия какой-либо роли или миссии [В. Свительский] и видят суть авторского замысла в исследовании «возможной степени воплощения подлинного идеала в реальном «земном» человеке, живущем «в наше время» и вовлеченном как в конкретно-исторические, так и

О Q природные» коллизии.» [Р.Н. Поддубная] .

Актуальность диссертационного исследования определяется необходимостью исследования поэтики романов Достоевского в контексте русской литературы. Пересмотр существующих типологий персонажей Достоевского обусловлен глубокой укорененностью писателя в традициях предшествующей литературы. Роман «Идиот» выбран нами как максимально приближенный к постановке и решению этой проблемы.

В последние годы в достоевсковедении возникает потребность в адекватной оценке главного героя этого произведения. Множество современных интерпретаторов романа сомневаются не только в «первоначальной очевидности» авторского замысла, но и в самом наличии дворянства // Роман Ф.М. Достоевского «Идиот»: современно состояние изучения. Сб. ст. под ред. T.A. Касаткиной. - М., 2001. С. 502-503.

35 Селезнев Ю. В мире Достоевского. - М., 1980. С. 227-228; Ахундова И.Р. «Воплощение хаоса и небытия» (Парфен Рогожин - демон смерти или персонификация судьбы) // Роман Ф.М.Достоевского «Идиот»: современное состояние изучения. Сб. ст. под ред. Т.А.Касаткиной. - М., 2001. С. 379-381; Тоичкина А.В. Оценочное поле образа князя Мышкина в романе Достоевского «Идиот» (речевой аспект) // Роман Ф.М.Достоевского «Идиот»: современное состояние изучения. Сб. ст. под ред. Т.А.Касаткиной. - М., 2001. С. 227.

36 Кунильский А.Е. Принцип «снижения» в поэтике Достоевского (роман «Идиот») // Жанр и композиция литературного произведения. - Петрозаводск, 1983. С.51-52; Альми И.Л. О сюжетно-композиционном строе «Идиота» // Роман Ф.М.Достоевского «Идиот»: современное состояние изучения. Сб. ст. под ред. Т.А.Касаткиной. - М, 2001. С. 437,444.

37 Свительский В. Самодостаточность личности и жизненные роли героев Достоевского (от «Записок из подполья» к «Братьям Карамазовым») // XXI век глазами Достоевского: перспективы человечества - М.,

2002. С. 401.

38

Поддубная Р.Н. Сюжет Христа в романах Достоевского // Достоевский и национальная культура. -Челябинск, 1996, выл.2. С.35. его. Поэтому правомерным оказывается вопрос о том, как следует понимать неоднократную запись в черновиках писателя: «князь Христос» (9, 246, 249, 253 и т.д.) и как можно оценить смысл финальной сцены романа. Ответ на эти важные вопросы дает целостное исследование системы персонажей, изучение ее функционирования в романе с точки зрения контекста всей классической русской литературы вплоть до середины XIX века, что является актуальным для современного достоевсковедения.

Новизна данного исследования заключается в том, что в нем предпринята попытка системного анализа жанровых и мотивных традиций романа «Идиот», в русле которых были созданы образы персонажей. В настоящее время в литературоведении отсутствуют монографии, в которых предметом исследования являлось бы всестороннее изучение поэтики романа Достоевского в связи с системой образов-персонажей.

Новизна данного исследования заключается также в обосновании нетрадиционных подходов к построению системы персонажей романа. Выбор второстепенных (по отношению к центральному образу князя Мышкина) персонажей в качестве точек отсчета позволяет иначе взглянуть на фигуру князя и тем самым приблизиться к разгадке авторского замысла. Инновационен отход в нашей работе от центростремительного к центробежному принципу исследования текста, что обусловлено типом построения самого романа.

Объектом исследования является роман Ф.М. Достоевского «Идиот» в предшествующем ему литературном контексте.

Предметом исследования данной работы являются системные связи, существующие между персонажами романа. В систему входят персонажи, действующие в философско-символическом пространстве «Идиота» и определяемые в данной работе как второстепенные (первого и второго плана) по отношению к центральному образу князя Мышкина. Под персонажами первого плана понимаются персонажи, определяемые многими исследователями как главные герои романа «Идиот»: образы Рогожина,

Настасьи Филипповны, Аглаи, Ипполита39, однако в данной работе нам кажется правомерным отнести эти образы к второстепенным, подчеркивая тем самым общность системных связей между ними по отношению к центральному герою «Идиота». На различных уровнях поэтики романа рассматриваются особенности взаимодействия героев, обусловленные принципами мотивного и жанрового синтеза в структуре художественного произведения. Следует отметить, что центральный образ романа - образ князя Мышкина - рассматривается вне группы второстепенных героев (обособленно), как центр персонажной системы.

Цель данной работы заключается в том, чтобы доказать существование системных связей между типами персонажей романа «Идиот», каждый из которых функционирует в русле определенной жанровой традиции. В соответствии с поставленной целью, в работе решаются следующие задачи:

- доказать, что организация повествования по центробежному принципу в структурном отношении представляет собой три концентрических круга образов героев, выделяемых нами на основе следования определенной литературной традиции;

- дать обоснование типов образов второстепенных героев первого плана, рассмотрев их в контексте древнерусской литературы как героев-богоборцев;

- доказать типологическое единство образов героев-«шутов», проанализировав их в функции авторов апокрифических текстов;

- установить сюжетно-композиционную роль типа героев-«ревизоров», исследовав его в контексте русской литературы первой половины XIX века.

Структура работы. Наша работа состоит из введения, трех глав, заключения и библиографии. Во введении раскрывается степень изученности, актуальность поставленной проблемы, научная новизна,

Скафтымов А.П. Тематическая композиция романа «Идиот» // Скафтымов А.П. Нравственные искания русских писателей: статьи и исследования о русских классиках. - М.: Худ. лит., 1972. - С. 23-87. определяются объект и предмет исследования, формулируются цели и задачи, обосновывается структура работы и методология.

Первая глава посвящена изучению роли канонов древнерусской литературы. Обращение к различным жанрам и мотивам религиозной книжности обусловлено тем, что в них представлены различные интерпретации образа народного Христа. В романе Достоевский создал образы героев-богоборцев (второстепенные персонажи первого плана), нашедших «своего» Христа - Мышкина.

Во второй главе рассматривается круг персонажей-«шутов» второго плана (Фердыщенко, Келлера, генерала Иволгина и Лебедева), расставленный автором вокруг образа Мышкина. Объединяющим их началом является то, что каждый создает о Мышкине свой письменный или устный текст.

В третьей главе рассматриваются сквозь призму мотивов и сюжетных ситуаций русской литературы первой половины XIX века семь персонажей второго плана (Александра и Аделаида Епанчины, Лизавета Прокофьевна, Вера Лебедева, Радомский, князь Щ., Коля Иволгин), которым автор уделяет особое внимание в финале романа и которых мы называем героями-«резонерами» по их идейно-композиционным функциям в романе. Сюжетная роль названных героев связана с интерпретацией образа Мышкина как простого смертного.

В заключении подводятся итоги работы, намечаются перспективы дальнейших исследований.

Методология исследования обусловлена поставленными в диссертации целью и задачами. Они предполагают необходимость использования системного подхода, согласно которому внутренняя организация произведения предстает как органический синтез структурно-функциональных и генетических представлений о художественном объекте. В тексте анализируются авторская позиция, литературные традиции и реальность в их неразрывном единстве. Системный подход представляет собой совокупность методов, объединенных общностью принципов (целостности, иерархичности, множественности описания и др.).

Методология работы представлена активным использованием биографического, сравнительно-исторического методов, приемов рецептивной эстетики. В исследовании учитываются магистральные традиции отечественного литературоведения в связи с историей культуры и религии.

Практическая значимость исследования заключается в том, что в ней предложен алгоритм исследования художественной структуры романа на различных уровнях его внутренней организации. Это дает возможность использовать концепцию диссертации и ее основных положений в дальнейшем изучении поэтики русского романа второй половины XIX века. Результаты исследования могут быть использованы при подготовке общих лекционных и специальных курсов по истории отечественной литературы XIX века в вузе, в практике преподавания творчества Достоевского в средней школе.

Теоретическая значимость работы состоит в том, что в ней исследуется структурная модель русского социально-философского романа, рассматривается проблема традиций и новаторства в творчестве русского писателя, задается алгоритм построения типологии героев художественного произведения.

Первая глава

Типы героев-богоборцев в контексте древнерусской религиозной книжности

В данной главе мы обратимся к образам второстепенных персонажей первого плана. Мы относим в эту группу образы Настасьи Филипповны, Рогожина, Аглаи и Ипполита, тем самым акцентируя в нашей персонажной системе общность отношений между ними по отношению к центральному образу Мышкина. Данные образы представляют собой группу так называемых героев-богоборцев. Объединяющим их принципом является связь каждого из героев с мотивами и жанровыми традициями древнерусской книжности. Соотнесение героя и древнерусского текста позволяет вскрыть глубинные пласты идеи образа героя, углубить наше представление о Мышкине.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Система второстепенных персонажей романа Ф.М. Достоевского "Идиот" в контексте литературной традиции"

Заключение

Итак, в первой главе нашей работы мы рассмотрели образы четырех второстепенных персонажей первого плана (Настасьи Филипповны, Рогожина, Аглаи и Ипполита). Исследование этих образов позволяет выделить их в определенную группу героев-богоборцев (по характеру отношения каждого к Мышкину). Объединяющее начало выражено в том, что каждый из них по-своему искажает образ Бога, пытается себя поставить на его место. В основе устных и письменных высказываний этих героев романа можно отметить мотивы древнерусской литературы (апокрифов, мартириев, духовных стихов, псалмов) Писатель, демонстрируя читателю искажение канонов древнерусской поэтики в образе того или иного героя, демонстрирует и отказ каждого от основ православия в пользу «враждебных» ему, с точки зрения писателя, конфессий (сектантства, католицизма, нигилизма). Согласно замыслу Достоевского, люди из различных слоев современного ему общества воспринимают веру искаженно и далеки от истинной христианской веры, что и приводит их к стремлению идейно «доминировать» над другими. Попытки богоборчества героев в отношении князя оборачиваются тем, что не только Мышкин влияет на этих людей, но и они разрушительно воздействуют на философию центрального героя. Так, с помощью системы героев первого плана автор опосредованно проводит мысль о неправомерности отождествления человека с Богом, а именно князя Мышкина - с Христом.

Во второй главе мы рассмотрели второстепенные образы персонажей-«шутов» (Фердыщенко, Келлера, генерала Иволгина и Лебедева) и обнаружили в них черты юродства. Писатель вводит в роман четырех юродствующих персонажей для того, чтобы обозначить проблему особого восприятия образа главного героя: «шуты» в «Идиоте» находят в лице князя не только поддержку и понимание - они видят похожего на них человека. Как мы установили, образы Фердыщенко, Келлера, Иволгина и Лебедева являются «зеркальными» по отношению к образу князя. Поэтому в «Идиоте» и возникает особый «цикл» текстов, который мы условно назвали «апокрифом о Мышкине». С помощью него в романе предлагается еще одна интерпретация образа Мышкина как юродивого, народного «Христа».

По отношению к остальным «шутам» образ Лебедева выполняет интегрирующую функцию, дает ключ к прочтению текстов (устных или письменных), создаваемых в романе Фердыщенко, Келлером, генералом Иволгиным и самим Лебедевым, в совокупности, как единого целого. Опираясь на традиции различных литературных направлений и жанров, «шуты» создают в парадоксальной форме «мифы о Христе», главным действующим лицом которых оказывается князь Мышкин - их общий нравственный ориентир. Христос изображен в этих притчах в духе народный религиозной традиции - как простой смертный, юродивый.

Достоевский выстраивает определенную структуру повествования, создавая комбинацию «вставных» текстов. История Фердыщенко об «укравшем праведнике» ложится в основу «апокрифа о Христе», представляет ситуацию «узнавания» Христа среди людей. В статье Келлера и в беседе с Мышкиным о «двойных мыслях» эта идея получает развитие: показывается предыстория главного героя, задается мотив гонения и последующего признания праведника. В историях Иволгина намечается переломный момент: духовная встреча Отца и Сына. Наконец, в своих монологах Лебедев предрекает будущее второе пришествие «князя Христа», ибо толкует Апокалипсис.

Функция этого мифа заключается в развенчании представлений о Мышкине как о недосягаемом божестве, которыми «соблазняются» некоторые герои «Идиота». Восприятие князя персонажами-шутами оказывается гораздо ближе авторскому замыслу, чем позиции героев, рассмотренных нами в предыдущей главе. В сознании «шутов» мы наблюдаем некое «снижение» образа «князя Христа»: он не равен Богу, но поставлен в положение непосредственного слуги Бога. Поведение шутовских персонажей в «Идиоте» призвано подвергнуть осмеянию (и, соответственно, переосмыслению) отношение Настасьи Филипповны, Аглаи, Рогожина и Ипполита к Мышкину как к Искупителю. Однако об абсолютной адекватности такой интерпретации говорить все же не следует: Мышкина нельзя назвать настоящим юродивым. Шутовские персонажи приближаются к «тайне» князя Мышкина, но не разгадывают ее.

В третьей главе мы рассмотрели семь персонажей второго плана (Александру и Аделаиду Епанчиных, Лизавету Прокофьевну, Веру Лебедеву, Радомского, князя Щ., Колю Иволгина), которые представляют в романе «резонеров», ибо благодаря ним опосредованно выражается авторская позиция в тексте.

Резонерство» рассматриваемых персонажей подается автором в разных ракурсах - в родовых и видовых литературных оттенках. Так, при создании образов Радомского и князя Щ. Достоевский опирается на принципы драматургии, а именно, на специфику пьесы А.С. Грибоедова: он создает «сценических резонеров» в условиях эпического произведения. Тем самым, автор раскрывает понятие аристократизма в романе, высокий этический потенциал Мышкин, не исключающий, тем не менее, его склонности к излишнему проповедничеству. При создании образов Коли Иволгина и Елизаветы Ёпанчиной Достоевский ориентирован на мотивы романа воспитания. Вводя «детскую» тему в ткань сюжета автор анализирует путь нравственного становления Мышкина и приходит к выводу о том, что князь еще не достиг настоящей духовной зрелости и из-за романтического мировидения и ложных эстетических принципов разрушает свои любовные отношения. Изображение ряда женских образов в «Идиоте» подчинено движению мотива Мадонны. «Резонерство» старших сестер Епанчиных и Веры Лебедевой воплощено с помощью поэтической и живописной метафоры, благодаря которой становятся очевидны философская подоплека несостоятельности Мышкина в любовных отношениях и невозможность самореализации героя в России.

Этих персонажей объединяет отношение к князю Мышкину не как к «мессии», а как к простому смертному, что и приводит к адекватному пониманию концепции «положительно прекрасного человека» в романе. Взаимоотношения князя и данных персонажей не являются с точки зрения сюжетообразования значимыми, поэтому они не могут «перебить» дурного влияния героев первого плана на жизнь Мышкина. Однако именно благодаря ним раскрывается духовная красота центрального образа. Кроме того, данная группа персонажей оппозиционна группе персонажей первого плана («коллективному герою»), исследованных нами в первой главе. Так, образам Радомского и князя Щ. противопоставлен Ипполит, Коли Иволгина и Лизаветы Прокофьевны - Рогожин, Александры, Аделаиды и Веры -Настасья Филипповна и Аглая. Мы видим, что герои первого плана имеют своеобразных «двойников», но не карикатурных, а, напротив, «благородных», возвышенных. Образы «просвещенных» аристократов, женщин и детей оказываются символами «новой жизни» в произведении.

Итак, мы приходим к выводу о том, что центральный образ в романе находится в своеобразной взаимозависимости с системой персонажей, которую можно представить в виде концентрических кругов. Первый круг -самый близкий к образу Мышкина - образуют герои первого плана: Настасья Филипповна, Аглая, Рогожин и Ипполит. С ними князь непосредственно взаимодействует на протяжении всего романного действия, однако именно поэтому финал произведения оказывается трагическим: восприятие этих героев фигуры Мышкина как «воплощенного Христа», губительно действует на князя. Второй круг персонажей (второго плана) образуют «шуты»-юродивые. Взаимодействие с ними князя является менее тесным, но все же значительным и подчеркивает юродскую линию поведения Мышкина. В третий круг входят семь персонажей (второго плана), которых мы определяем как «резонеров» и которые наиболее «удалены» сюжетно от центрального образа. Их влияние на князя гораздо менее выражено, однако оно и является наиболее благотворным и выявляет авторскую позицию, согласно которой образ Мышкина мыслится не как «воплощенный Христос» или святой, а простой человек, стремящийся жизнь по заповедям Бога, то есть «положительно прекрасный человек» со всеми своими слабостями и недостатками.

Следует уточнить то отношение к центральному герою и его идейно-композиционным функциям, которое утверждено в современном литературоведении. Как Мышкин воздействует на окружающих его людей, так же происходит обратное действие: в силу обостренной душевной восприимчивости, князь пытается реализовать те «заказы», которые поступают к нему «извне». Трагический финал произведения, по-видимому, является авторским указанием на отсутствие у героя «божественных» полномочий, на его беспомощность и «ведомость» во многих ситуациях. Мышкина губят «помыслы» самых близких князю людей - четырех героев первого плана. Но метафизический оптимизм развязки романа сохраняется благодаря присутствию в эпилоге «периферийных» персонажей, которые, однако, являются опосредованными носителями авторского знания о герое и его нравственном потенциале. Перспективы работы связаны с разработкой адекватной интерпретации центрального образа романа «Идиот», а также с дальнейшим изучением системы его персонажей, проверкой правомерности предложенного нами подхода к изучению персонажного плана в других романах Достоевского.

Список научной литературыСавенкова, Елена Сергеевна, диссертация по теме "Русская литература"

1. Грибоедов, А.С. Горе от ума: комедия в 4-х д. в стихах / А.С. Грибоедов. -М.: Дрофа, 2002. - 124 с.

2. Достоевская, А.Г. Воспоминания / А.Г. Достоевская. М.: Правда, 1987. -544 с.

3. Достоевский, Ф.М. Поли. собр. соч. в 30-и т. / Ф.М. Достоевский. JL: Наука, 1972-1990.

4. Иоанн, митрополит. Самодержавие духа: Очерки русского самосознания / Иоанн митрополит. Спб.: Царское Дело, 1995. - 349 с.

5. Карамзин, Н.М. Сочинения в 2 т. / Н.М. Карамзин. М.: Худ. лит. Ленингр. отд-е, 1984.

6. Келлер, Г. Избранное / Г. Келлер. Л.: Худож. лит.: Ленингр. отдел-е, 1988.-461 с.

7. Ковалевская, С.В. Воспоминания и письма / С.В. Ковалевская. М, 1961.

8. Лермонтов, М.Ю.Собр. соч. в 4-х т./ М.Ю. Лермонтов. М-Л.: Изд-во АН СССР, 1961-1962.

9. Памятники литературы Древней Руси в 12 кн. / Сост. и общая ред. Л. Дмитриева, Д. Лихачева. -М.: Худ. лит., 1978-1990.

10. Пушкин, А.С. Собр. соч. в 10-и т. / А.С. Пушкин. -3-е изд. М.: Наука, 1962-1965.

11. Руссо, Ж.-Ж. Исповедь / Руссо Ж.-Ж. Исповедь. М.: Захаров, 2004. - 699 с.

12. Сервантес, М. Дон Кихот Ламанчский: в 2-х т. / М. Сервантес. Л.: Лениздат, 1978.

13. Толстой, Л.Н. Собрание сочинений в 22-х т. / Л.Н. Толстой. М.: Худ. лит., 1978-1985.1. Справочная литература

14. Зинченко, В.Г., Зусман, В.Г., Кирнозе, З.И. Методы изучения литературы. Системный подход: Учебное пособие / В.Г. Зинченко, В.Г. Зусман, 3. И. Кирнозе. -М.: Флинта: Наука, 2002. С. 142.

15. Литературная энциклопедия терминов и понятий / под ред. А.Н. Николюкина. М.: НПК «Интелвак», 2003. - 1600 с.

16. Литературный энциклопедический словарь / ред. В.М. Кожевников. М.: Сов. энцикл., 1984.-750 с.

17. Тамарченко, Н.Д. Система персонажей / Н.Д. Тамарченко // Литературоведческие материалы к словарю / ред.-сост. Г.В. Краснов. Вып. 2.-Коломна, 1997.-С. 36-41.

18. Тимофеев, Л.М. Основы теории литературы / Л.М. Тимофеев. М.: Учпедгиз, 1959.-447 с.

19. Томашевский, Б.В. Поэтика (краткий курс) / Б.В. Томашевский. М.: С. С., 1996,- 117 с.

20. Фарино Е. Введение в литературоведение: учеб. пособие для студентов вузов. М., 2004. - 639 с.

21. Хализев, В.Е. Теория литературы Учеб. Для вузов. / В.Е. Хализев. М.: Высш. шк., 1999.-397 с.

22. Христианство. Энциклопедический словарь: в 3-х т. / ред. С.С. Аверинцев. -М.: Большая Российская энциклопедия, 1993-1995.

23. Чернец, Л.В. Литературные жанры: Проблемы типологии и поэтики / Л.В. Чернец. М.: Изд-во МГУ, 1982. - 192 с.

24. Научно-исследовательская литература

25. Адмони, В. Г.Келлер бытописатель и певец швейцарской демократии / В. Адмони // Г. Келлер. Избранное. - Л.: Худож. лит.: Ленингр. отдел-е, 1988. -С. 17-18.

26. Альми, И.Л. О поэзии и прозе / И.Л. Альми //. 2 изд-е., доп. - Спб.: Изд-во «Скифия», 2002. - 528 с.

27. Альтман, М.С. Достоевский. По вехам имен / М.С. Альтман. Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, 1975. - 280 с.

28. Амелин, Г. Достоевский, Арто и русское юродство / Г. Амелин // Лекции по философии литературы, http://magazines.mss.ru/novyimi/filos/lec/110.html.

29. Анвар, М.И. Композиция романа Ф.М. Достоевского «Идиот»: Дисс. канд. филол. наук: 10.01.01 / М.И. Анвар.-М., 1983.- 181 с.

30. Арсентьева, Н.Н. Проблема национального идеала в творчестве Сервантеса и Достоевского / Н.Н. Арсентьева // Достоевский и национальная культура. -Челябинск, 1996. Вып. 2. - С. 65-87.

31. Ахундова, И.Р. «Воплощение хаоса и небытия» (Парфен Рогожин демон смерти или персонификация судьбы) / И.Р. Ахундова // Роман Достоевского «Идиот»: современное состояние изучения: Сб. ст. / ред. Т.А. Касаткина. -М.: Наследие, 2001.-С. 364-389.

32. Ахундова, И.Р. «Хозяйка» и «Идиот» Достоевского (к вопросу о фольклоризме писателя) / И.Р. Ахундова // Достоевский и современность. Мат. VIII Межд. «Старорусских чтений» 1993. Новгород, 1994. - С. 15-21.

33. Ашимбаева, Н.Т. Лексема «князь» в контексте произведений Достоевского/ Н.Т. Ашимбаева // Достоевский и мировая культура. 1997. -№9. - С. 34-39.

34. Ашимбаева, Н.Т. Сердце в произведениях Достоевского и библейская антропология / Н.Т. Ашимбаева // Достоевский в конце XX века. М., 1996. -С. 378-387.

35. Бабович, М. Судьба добра и красоты в свете гуманизма Достоевского/ М. Бабович // Достоевский. Материалы и исследования. Л.: Наука. Ленингр. отд-е, 1974.-Т. 1.-С. 100-107.

36. Багно, В.Е. Достоевский о «Дон-Кихоте» Сервантеса / В.Е. Багно // Достоевский. Материалы и исследования. Л., 1978. - Т. 3. - С. 126-135.

37. Баршт, К.А. «Каллиграфия Достоевского» / К.А. Баршт // Новые аспекты в изучении Достоевского: Сб. ст. / ред. В.Н. Захаров. Петрозаводск: Изд-во Петрозавод. ун-та, 1994.-С. 101-129.

38. Бахтин, М.М. Вопросы литературы и эстетики: исследования разных лет / М.М. Бахтин. М.: Худ. лит, 1975. - 502 с.

39. Бахтин, М.М. Проблемы поэтики Достоевского / М.М. Бахтин. М.: Сов. Россия, 1979.-318 с.

40. Бачинин, В.А. Достоевский: метафизика преступления (художественная феноменология русского постмодерна) / В.А. Бачинин. Спб. : Изд-во. С.-Петерб. ун-та, 2001.-412 с.

41. Белик, А.П. Художественные образы Достоевского. Эстетические очерки / А.П. Белик. М.: Наука, 1974. - 224 с.

42. Белкин, А. О реализме Достоевского / А. Белкин // Творчество Достоевского. М.: Изд-во Акад. наук СССР, 1959. - С.45-54.

43. Белов, С.В. Вокруг Достоевского: Статьи, находки и встречи за тридцать пять лет / С. В. Белов. Спб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 2001. - 448 с.

44. Белов, С.В. О художественном мастерстве Достоевского / С.В. Белов // Русская речь. 1971. - № 5. - С. 13-20.

45. Белов, С.В. Ф.М. Достоевский: книга для учителя / С.В. Белов. М.: Просвещение, 1990. - 206 с.

46. Бердяев, Н.А. Миросозерцание Достоевского / Н.А. Бердяев. М.: Захаров, 2001. - 171 с.

47. Бердяев, Н.А. Русская идея: Основные проблемы русской мысли XIX века и начала XX века; Судьба России / Н.А. Бердяев. М.: ЗАО «Сварог и К», 1997.-541 с.

48. Богданов, Н. «Священная болезнь» князя Мышкина morbus sacer Федора Достоевского / Н. Богданов // Роман Достоевского «Идиот»: современное состояние изучения: Сб. ст. / ред. Т.А. Касаткина. - М.: Наследие, 2001. - С. 337-357.

49. Бондаренко, О.В. Имя «Анастасия» в контексте романа Ф.М. Достоевского «Идиот» (проблема воскресения как синтез мифопоэтического, христианского и личностного начал в романе) / О.В. Бондаренко //

50. Достоевский и современность: Материалы межрегиональной науч. конф. -Кемерово, 1996.-С. 73-77.

51. Борисова, В.В. Интерконфессиональная основа образа князя Мышкина /

52. B.В. Борисова // Роман Достоевского «Идиот»: современное состояние изучения: Сб. ст. / ред. Т.А. Касаткина. М.: Наследие, 2001. - С. 358-363.

53. Борщевский, С.С. Щедрин и Достоевский. История их идейной борьбы /

54. C. С. Борщевский. -М.: Гослитиздат, 1956. С. 392 с.

55. Буланов, A.M. Философско-этические искания в русской литературе второй половины XIX века / A.M. Буланов. Волгоград, 1991. - 117 с.

56. Булгаков, С.Н. Тихие думы / С.Н. Булгаков. М.: Республика, 1996. - 508 с.

57. Бурдина, И. Живописный образ Христа в структуре романа Достоевского «Идиот» / И. Бурдина // Достоевский и мировая культура. М.: Классика плюс, 1998.-№ 10.-С. 44-53.

58. Буянова, Е.Г. Романы Ф.М. Достоевского. В помощь преподавателям, старшеклассникам и абитуриентам / Е.Г. Буянова. 4-е изд. - М.: Изд-во МГУ, 2002.-104 с.

59. Ветловская, В.Е. Поэтика романа «Братья Карамазовы» / В.Е. Ветловская. -Л.: Наука. Ленингр. отдел-е, 1977. 199 с.

60. Викторович, В.А. Дополнения к комментарию. «Идиот» / В.А. Викторович // Достоевский. Материалы и исследования. Спб., 1992. - Вып. 10.-С. 154-163.

61. Виноградов, В.В. Поэтика русской литературы: Избранные труды / В.В. Виноградов. М.: Наука, 1976. - 511 с.

62. Воловинская, М.В. О соотношении родовых начал в романах «Анна Каренина» J1.H. Толстого и «Идиот» Ф.М. Достоевского / М.В. Воловинская // Типология литературного процесса. Пермь: ПТУ, 1990. - С. 76-90.

63. Володин, Э.Ф. Пети-жё в «Идиоте» / Э.Ф. Володин // Достоевский. Материалы и исследования. JL: Наука. Ленингр. отд-е, 1985. - Т. 6. - С. 7380.

64. Галкин, А.Б. Образ Христа и концепция человека в романе «Идиот» / А.Б. Галкин // Роман Достоевского «Идиот»: современное состояние изучения: Сб. ст. / ред. Т.А. Касаткина. -М.: Наследие, 2001. С. 319-336.

65. Гарин, И.И. Многоликий Достоевский / И.И. Гарин. Харьков: Гариниздат, 1994. - 352 с.

66. Гачев, Г.Д. Русская дума: Портреты русских мыслителей / Г. Д. Гачев. -М.: Новости, 1991.-267 с.

67. Гиголов, М.Г. Лермонтовские мотивы в творчестве Достоевского / М.Г. Гиголов // Достоевский. Материалы и исследования- Л.: Наука. Ленингр. отд-е, 1985. -Т.6. -С. 64- 72.

68. Гозенпуд, А. А. Достоевский и музыкально-театральное искусство / А.А. Гозенпуд. Л.: Сов. композитор. Ленингр. отдел-е, 1981. - 224 с.

69. Голова, С.В. Наследие византийских отцов Церкви как фоновая структура в художественном мире Достоевского (на примере «Лествицы» Преподобного Иоанна) /С.В. Голова // Достоевский и мировая культура. -М., 1997.-№ 9.-С. 67-75.

70. Голосовкер, ЯЗ. Засекреченный секрет / ЯЗ. Голосовкер. Томск: Водолей, 1998.-223 с.

71. Горичева, Т. Достоевский русская «феноменология духа» / Т. Горичева // Достоевский в конце XX века. - М., 1996. - С. 31-47.

72. Горячкина, М.С. Некоторые особенности психологизма Достоевского и Щедрина / М.С. Горячкина // Русская литература. 1972. - № 1. - С. 23-29.

73. Гражис, П.И. О взаимосвязи реалистического и романтического начал в романе Достоевского «Идиот» / П.И. Гражис // Вопросы романтического метода и стиля. Калинин, 1978. - С. 83-89.

74. Григорьева, Н. Исповедь украденной аллегории / Н. Григорьева. www.bookman.spb.ru/12/DeM.ann/DeMann.htm.

75. Гроссман, Л.П. Достоевский художник / Л.П. Гроссман // Творчество Достоевского. - М.: Изд-во Акад. наук СССР, 1959. - С. 330-416.

76. Гроссман, Л.П. Поэтика Достоевского / Л.П. Гроссман. М.: Гос. акад. наук, 1925.- 191 с.

77. Гуардини, Р. Человек и вера / Р. Гуардини. Брюссель, 1994. - 270 с.

78. Гулыга, А. В. «философия есть тоже поэзия» (Достоевский мыслитель) / А.В. Гулыга //Наш современник. - 1996. -№11. - С. 181-188.

79. Гус, М.С. Идеи и образы Достоевского/ М.С. Гус. 2-е изд. - М.: Худ. лит., 1971.-592 с.

80. Данилевский, Р.Ю. Россия и Швейцария. Литературные связи XVIII -XIX веков / Р.Ю. Данилевский. Л.: Наука, 1984. - 276 с.

81. Джоунс, М. Достоевский после Бахтина: Исслед. фантаст, реализма Достоевского / М. Джоунс. Спб.: Акад. проект, 1998. - 252 с.

82. Джоунс, М. К пониманию образа князя Мышкина / М. Джоунс // Достоевский. Материалы и исследования. Л.: Наука. Ленингр. отд-е, 1976. -Вып. 2.-С. 106-112.

83. Дилакторская, О.Г. Скопцы и скопчество в изображении Достоевского (К истолкованию повести «Хозяйка») / О.Г. ДИлакторская // Philologica, 1995. -Т.2. № 3/4. - С. 59-84.

84. Достоевский: эстетика и поэтика: Словарь-справочник / ред. Г.С. Щенников. Челябинск: Металл, 1997. - С. 272 с.

85. Евлампиев, И.И. Прогулка по кладбищу (проблема посмертного существования в творчестве Достоевского) / И.И. Евлампиев // Фигуры Танатоса. Философский альманах. 2001. - №6. http://anthropology.ru/ru/texts/evlampiev/tanatos6.html.

86. Евнин, Ф.И. Роман «Бесы» / Ф.И. Евнин // Творчество Достоевского. М.: Изд-во Акад. наук СССР, 1959. - С. 215-264.

87. Ермилова, Г.Г. Восстановление падшего слова, или о филологичности романа «Идиот» / Г.Г. Ермилова // Достоевский и мировая культура. М., 1999.-№ 12.-С. 54-80.

88. Ермилова, Г.Г. Трагедия «русского Христа», или о «неожиданности окончания» «Идиота» / Г.Г. Ермилова // Роман Достоевского «Идиот»: современное состояние изучения: Сб. ст. / ред. Т.А. Касаткина. М.: Наследие, 2001.-С. 446-461.

89. Ермилова, Г.Г. Роман Достоевского «Идиот»: Поэтика, контекст: Дисс. докт. филол. наук: 10.01.01 / Г.Г. Ермилова. Иваново, 1999. - 300 с.

90. Есаулов, И. Родное и вселенское в романе «Идиот» / И. Есаулов // XXI век глазами Достоевского: перспективы человечества: Материалы Междунар. конф., состоявшейся в Ун-те Тиба (Япония) 22-25 авг. 2000. Сост. Т. Киносита. М.: Грааль, 2002. - С. 117-128.

91. Живолупова, Н.В. Внутренняя форма покаянного псалма в структуре исповеди антигероя Достоевского / Н.В. Живолупова // Достоевский и мировая культура. М.: Классика плюс, 1998. - № 10. - С. 99-106.

92. Жилякова, Э.М. «Светлана» В.А. Жуковского в художественном мире Ф.М. Достоевского / Э.М. Жилякова // Достоевский и время: Сб. статей / ред. Е.Г. Новикова, А. А. Казаков. Томск, 2004. - С. 81-94.

93. Жилякова, Э.М. Традиции сентиментализма в творчестве раннего Достоевского (1844-1849) / Э.М. Жилякова. Томск: Изд-во Томского ун-та, 1989.-272 с.

94. Заславский, Д.О. Заметки о юморе и сатире в произведениях Достоевского / Д.О. Заславский // Творчество Достоевского. М., 1959. - С. 56-89.

95. Захаров, В.Н. Система жанров Достоевского: типология и поэтика / В.Н. Захаров. Л.: Изд-во ЛГУ, 1985. - 208 с.

96. Захаров, В.Н. Типология жанров Достоевского / В.Н. Захаров // Жанр и композиция литературного произведения: Межвузовский сб. Петрозаводск: ПГУ, 1983.-С. 17-27.

97. Зеньковский, В.В. История русской философии в 2-х т. / В.В. Зеньковский. М.: ACT Ростов-на-Дону: Феникс, 1999. - Т. 1. - 346 с.

98. Злочевская, А.В. Образ антигероя в повестях и рассказах Достоевского / А. В. Злочевская // Науч. докл. высш. шк. Филологич. науки. 1983. - № 2. -С. 22-28.

99. Золотоносов, М.А. Концепция личности и принципы изображения положительного героя у Достоевского / М.А. Золотоносов // Русская литература 1870-1890 гг. Эстетика и метод: сб. науч. трудов. Свердловск: Изд-воурГУ, 1987.-С. 86-95.

100. Зунделович, Я.О. Романы Достоевского (своеобразие повествования в романе «Идиот») / Я.О. Зунделович. Ташкент: «Средняя и высшая школа», 1963.-243 с.

101. Иванов, В.В. Достоевский: поэтика чина / В.В. Иванов // Новые аспекты в изучении Достоевского: Сб. науч.тр. / Петрозавод. пед. ун-т. Отв. ред. В. Н. Захаров. Петрозаводск: Изд-во Петрозавод. ун-та, 1994. - С. 67-100.

102. Иванов, В.В. Юродивый герой в диалоге иерархий Достоевского / В.В. Иванов // Евангельский текст в русской литературе 18-20 веков. -Петрозаводск, 1994. С. 46-76.

103. Иванов, В.И. Борозды и межи. Опыты эстетические и критические / В.И. Иванов.-М.: Myсагет, 1916.-351 с.

104. Иванов, В.И. Достоевский и роман-трагедия / В.И. Иванов // О Достоевском: Творчество Достоевского в русской мысли 1881-1931 гг. М., 1990.-С. 164-192.

105. Иванов, В.И. Родное и вселенское / В.И. Иванов. М.: Республика, 1994. - 428 с.

106. Иванов, С.А. Византийское юродство / С.А. Иванов. М.: Междунар. отношения, 1994. - 234 с.

107. Казаков, А.А. Архетип сына в творчестве Ф.М. Достоевского / А.А. Казаков // Достоевский и время: Сб. статей / ред. Е.Г. Новикова, А.А. Казаков. Томск, 2004. - С. 63-68.

108. Казари, Р. Купеческий дом: историческая действительность и символ у Достоевского и Лескова / Р. Казари // Достоевский. Материалы и исследования. Л.: Наука. Ленингр. отд-е, 1988. - Т. 8. - С. 87-92.

109. Кантор, В.К. «Братья Карамазовы» Ф.М. Достоевского / В.К. Кантор. М: Худ. лит., 1983.- 192 с.

110. Канунова, Ф.З. Некоторые проблемы преподавания творчества Ф.М. Достоевского (общий курс по истории русской литературы XIX в. / III часть /) / Ф.З. Канунова // Достоевский и время: Сб. статей / ред. Е.Г. Новикова, А.А. Казаков. Томск, 2004. - С. 9-17.

111. Карасев, Л.В. О символах Достоевского / Л.В. Карасев // Вопросы литературы. 1994. - № 10. - С.90-111.

112. Карпи, Г. Ф.М. Достоевский и судьбы русского дворянства / Г. Карпи // Роман Достоевского «Идиот»: современное состояние изучения: Сб. ст. / ред. Т.А. Касаткина. М.: Наследие, 2001. - С. 482-507.

113. Карякин, Ю. Ф. Достоевский в канун XXI века / Ю.Ф. Карякин. М.: Сов. писатель, 1989. - 464 с.

114. Касаткина, Т.А. Комментарии / Т.А. Касаткина // Достоевский Ф.М. Собр. соч. в 9-и т. Т. 4. М.: Астрель: ACT, 2003. - С. 594-688.

115. Касаткина, Т.А. О творящей природе слова. Онтологичность слова в творчестве Достоевского как основа «реализма в высшем смысле» / Т.А. Касаткина. М.: ИМЛИ РАН, 2004. - 480 с.

116. Касаткина, Т.А. Роль художественной детали и особенности функционирования слова в романе Ф.М. Достоевского «Идиот» / Т.А.

117. Касаткина // Роман Достоевского «Идиот»: современное состояние изучения: Сб. ст. / ред. Т.А. Касаткина. М.: Наследие, 2001. - С. 60-99.

118. Касаткина, Т.А. Характерология Достоевского: типология эмоционально-ценностных ориентация / Т.А. Касаткина. М.: Наследие, 1996. - 333 с.

119. Касаткина, Т.А. Что если Он не Бог? / Т.А. Касаткина // Достоевский Ф.М. Собр. соч. в 9-и т. Т. 4.-М.: Астрель: ACT, 2003. - С. 8-29.

120. Кашина, Н.В. Человек в творчестве Достоевского / Н.В. Кашина. М.: Худож. лит, 1986. -316 с.

121. Кийко, Е.И. Достоевский и Ренан / Е.И. Кийко // Достоевский. Материалы и исследования. Л.: Наука. Ленингр. отд-е, 1980. - Т. 4. - С. 106-122.

122. Киносита, Т. «Возвышенная печаль судьбы» «рыцаря бедного» князя Мышкина / Т. Киносита // Роман Достоевского «Идиот»: современное состояние изучения: Сб. ст. / ред. Т.А. Касаткина. - М.: Наследие, 2001. - С. 390-404.

123. Киносита, Т. Понятие «красоты» в свете идей эстетики Достоевского / Т. Киносита // Достоевский: материалы и исследования. Спб.: Наука, 1994. -Т. 11.-С. 96-101.

124. Кириллова, И.А. К проблеме создания христоподобного образа (князь Мышкин и Авдий Каллистратов) / И.А. Кириллова // Достоевский. Материалы и исследования. Спб.: Наука, 1992. - Вып. 10. - С. 172-176.

125. Кириллова, И.А. Литературное воплощение образа Христа / И.А. Кириллова // Вопросы литературы. 1991. - № 8. - С. 60-74.

126. Кириллова, И.А. Отметки Достоевского на тексте евангелия от Иоанна / И.А. Кириллова // Достоевский в конце XX века. М.: Классика плюс, 1996. -С. 48-59.

127. Кириллова, И.А. Христос в жизни и творчестве Достоевского / И.А. Кириллова // Достоевский. Материалы и исследования. Спб.: Наука, 1994. -Т. 14.-С. 17-25.

128. Кирпотин, В.Я. Мир Достоевского / В.Я. Кирпотин. 2 изд. - М.: Сов. пис., 1983.-472 с.

129. Клейман, Р.Я. Сквозные мотивы творчества Достоевского в историко-культурной перспективе / Р.Я. Клейман. Кишинев: Штиинца, 1985. - 201 с.

130. Ковач, А. Жанровая структура романов Достоевского. Роман-прозрение / А. Ковач // Проблемы поэтики русского реализма XIX века. Л.: Наука, 1984. -С. 144-169.

131. Колесникова, Т.А. Поэтические компоненты структуры образа главного героя в романе Ф.М. Достоевского «Идиот»: Дисс.канд. филол. наук: 10.01.01 / Т.А. Колесникова. Новосибирск, 2003. - 226 с.

132. Колесников, Т.А. Русская идея как интеллигентская утопия в романе Достоевского / Т.А. Колесникова // Достоевский и современность. Материалы XII международных старорусских чтений 1997г. Старая Русса, 1998.-С. 73-77.

133. Кондратьев, Б.С. Сны в художественной системе Ф.М. Достоевского. Мифол. аспект / Б.С. Кондратьев. Арзамас: Изд-во АГПИ, 2001. - 266 с.

134. Кори, С. Смерть в сюжетном построении романа «Идиот» / С. Кори // Достоевский. Материалы и исследования. Спб.: Наука, 1994. - Т. 14. - С. 130-138.

135. Котельников, В.А. Кенозис как творческий мотив у Достоевского / В.А. Котельников // Достоевский. Материалы и исследования. Спб.: Наука, 1996. -Т. 13.-С. 194-200.

136. Кошечко, А.Н. Тема театра в романе Ф.М. Достоевского «Идиот» / А.Н. Кошечко // Достоевский и время: Сб. статей / ред. Е.Г. Новикова, А.А. Казаков. Томск, 2004. - С. 41-47.

137. Криницын, А.Б. О специфике визуального мира у Достоевского и семантике «видений» в романе «Идиот» / А.Б. Криницын // Роман Достоевского «Идиот»: современное состояние изучения: Сб. ст. / ред. Т.А. Касаткина. -М.: Наследие, 2001. С. 170-205.

138. Криницын, А.Б. Формы исповеди в романах Достоевского: Автореферат дисс. канд. филол. Наук: 10.01.01 /А.Б. Криницын. -М., 1995.

139. Кудрявцев, Ю.Г. Три круга Достоевского: событийное, временное, вечное / Ю.Г. Кудрявцев. -2 изд., доп. М.: Изд-во МГУ, 1991. - 400 с.

140. Кунильский, А.Е. Принципы «снижения» в поэтике Достоевского (роман «Идиот») / А.Е. Кунильский // Жанр и композиция литературного произведения: Межвузовский сб. Петрозаводск: ПГУ, 1983. - С. 28-52.

141. Левина, Л.А. Два князя (Владимир Федорович Одоевский как прототип Льва Николаевича Мышкина) / Л.А. Левина // Достоевский. Материалы и исследования. Спб.: Наука, 1997. - Т. 14. - С. 139-152.

142. Левина, Л.А. Некающаяся Магдалина, или почему князь Мышкин не мог спасти Настасью Филипповну / Л.А. Левина // Достоевский в конце XX века. М.: Классика плюс, 1996. - С. 343-468.

143. Либман, М. Дюрер и его эпоха. Живопись и графика Германии конца XV и первой половины XVI в. К 500-летию со дня рождения А. Дюрера. 1471 -1971. М.: Искусство, 1972. - 240 с.

144. Либман, М. Творчество Гольбейна-младшего / М. Либман // Искусство Германии XV и XVI вв. М.: Искусство, 1964. - 248 с.

145. Ливанов, Ф.В. Раскольники и острожники: Очерки и рассказы / В.Ф. Ливанов // Собр.соч. в 4-х т. Т. 1. 2-е изд-е. - Спб., 1869. - С. 349-354.

146. Лихачев, Д.С. Литература реальность - литература / Д.С. Лихачев. -Л.: Сов. писатель. Ленингр. отдел-е, 1984. - 215 с.

147. Лосский, Н.О. Бог и мировое зло / Н.О. Лосский. М.: Республика, 1994. -432 с.

148. Лотман, Л.М. Романы Достоевского и русская легенда / Л.М. Лотман // Русская литература. 1972. - № 2. - С. 29-41.

149. Лотман, Ю.М. Избранные статьи в 3-х томах/ Ю.М. Лотман. Таллинн: Изд. "Александра", 1993.

150. Макаричев, Ф.М. Динамическая типология героев: Дисс. канд. филол. Наук: 10.01.01 / Ф.М. Макаричев. Магнитогорск, 2002. - 172 с.

151. Мановцев, А. Свет и соблазн / А. Мановцев // Роман Достоевского «Идиот»: современное состояние изучения: Сб. ст. / ред. Т.А. Касаткина. -М.: Наследие, 2001. С. 250-290.

152. Мартинсен, Д.А. Повествования о самообособлении: литературные самоубийства в творчестве Достоевского / Д.А. Мартинсен // Роман Достоевского «Идиот»: современное состояние изучения: Сб. ст. / ред. Т.А. Касаткина. М.: Наследие, 2001. - С. 425-434.

153. Меднис, Н.Е. Сверхтексты в литературе. Уч. пос. Новосибирск: Изд. НГПУ, 2003.- 170 с.

154. Меерсон, О. Христос или «Князь-Христос»? Свидетельство генерала Иволгина // Роман Достоевского «Идиот»: современное состояние изучения: Сб. ст. / ред. Т.А. Касаткина. М.: Наследие, 2001. - С. 42-59.

155. Мелетинский, Е.М. Заметки о творчестве Достоевского / Е.М. Мелетинский. М.: РГГУ, 2001.- 190 с.

156. Мельников, П.И. Письма о расколе / П.И. Мельников // Собр. соч. в 8 т. -Т. 8.-М., 1976.-С. 5-62.

157. Мельников, П.И. «Белые голуби» / П.И. Мельников // Собр. соч. в 8 т. -Т. 8.-М., 1976.-С. 125-189.

158. Мережковский, Д.С. Л. Толстой и Достоевский. Вечные спутники / Д.С. Мережковский. М., 1995.-621 с.

159. Мережковский, Д.С. Пророк русской революции / Д.С. Мережковский // О Достоевском: Творчество Достоевского в русской мысли 1881-1931 гг. -М.: Книга, 1990.-С. 86-118.

160. Местергази, Е. Вера и князь Мышкин / Е. Местергази // Роман Достоевского «Идиот»: современное состояние изучения»: Сб. ст. /ред. Т.А. Касаткина. -М.: Наследие, 2001. С. 291-318.

161. Мильков, В.В. Древнерусские апокрифы / В.В. Мильков. Спб.: Изд-во Русского Христианского ин-та, 1999. - 584 с.

162. Михнюкевич, В.А. Русский фольклор в художественной системе Достоевского / В.А. Михнюкевич. Челябинск: Челяб. гос. ун-т, 1994. - 319 с.

163. Михнюкевич, В.А. Князь Мышкин и Христос религиозного фольклора / В.А. Михнюкевич // Роман Достоевского «Идиот»: Раздумья, проблемы. Сб. ст. / ред. Г. Ермилова. Иваново, 1999. - С. 154-168.

164. Михнюкевич, В.А. Достоевский и национальная христианская культура // Достоевский и национальная культура / В.А. Михнюкевич. Челябинск, 1996.-Вып. 2.-С. 117-141.

165. Мордовцева, Т.В. Путешествие на кладбище несбывшегося настоящего / Т.В. Мордовцева // Фигуры Танатоса. Философский альманах. №6. - 2001. http://anthropology.ru/ru/texts/mordov/travel.html.

166. Морсон, Г.С. «Идиот», поступательная (процессуальная) литература и темпика / Г.С. Морсон // Роман Достоевского «Идиот»: современное состояние изучения: Сб. ст. / ред. Т.А. Касаткина. М.: Наследие, 2001. - С. 7-27.

167. Надеждин, Н.И. Исследование о Скопческой Ереси / Н.И. Надеждин. -Спб., 1845,- 204 с.

168. Назиров, Р.Г. О прототипах некоторых персонажей Достоевского / Р.Г. Назиров // Достоевский. Материалы и исследования. JT., 1974. - Т. 1. - С. 202-219.

169. Назиров, Р.Г. Творческие принципы Достоевского / Р.Г. Назиров. -Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, 1982. 160 с.

170. Нельс, С.М. «Комический мученик» (к вопросу о значении приживальщика и шута в творчестве Достоевского) / С.М. Нельс // Русская литература. 1972. -№ 1. - С. 125-132.

171. Новикова, Е.Г. Евангельские тексты и проблема преступления и наказания в романе Достоевского «Идиот» / Е.Г. Новикова // Роман Достоевского «Идиот»: современное состояние изучения»: Сб. ст. / ред. Т.А. Касаткина. М.: Наследие, 2001. - С. 230-238.

172. Новикова, Е.Г. Рождение формулы «мир спасет красота» и позиция художника в романе Ф.М. Достоевского «Идиот» / Е.Г. Новикова // Достоевский и время: Сб. статей / ред. Е.Г. Новикова, А.А. Казаков. Томск, 2004.-С. 18-30.

173. Обломиевский, Д.Д. (Из научно-литературного наследия) Князь Мышкин / Д.Д. Обломиевский // Достоевский. Материалы и исследования. -Л.: Наука. Ленингр. отд-е, 1976. Т. 2. - С. 84-194.

174. Одиноков, В.Г. Типология образов в художественной системе Достоевского / В.Г. Одиноков. Новосибирск: Наука: Сиб.отд-ние, 1981.-е. 145.

175. Опитц, Р. Человечность Достоевского (роман «Идиот») / Р. Опитц // Достоевский. Материалы и исследования. Л.: Наука. Ленингр. отд-е, 1980. -Т. 4.-С. 75-95.

176. Орвин, Д. «Идиот» и проблема любви к другим и себялюбия в творчестве Ф.М. Достоевского / Д. Орвин // Роман Достоевского «Идиот»: современное состояние изучения»: Сб. ст. / ред. Т.А. Касаткина. М.: Наследие, 2001. - С. 405-424.

177. Пантелей, И.В. «Мертвый Христос» в творчестве Ф. М. Достоевского и Ф. Сологуба / И.В. Пантелей // Достоевский и современность: Материалы X Межд. старорусск. чтений. Старая Русса, 1996. - С. 101-105.

178. Панченко, А.А. Христовщина и скопчество: фольклор и традиционная культура русских мистических сект / А.А. Панченко. М.: ОГИ, 2002. - 544 с.

179. Переверзев, В.Ф. Гоголь и Достоевский. Исследования / В.Ф. Переверзев. -М.: Сов. писатель, 1982. 512 с.

180. Пинский, Л. Шекспир. Основные начала драматургии / Л. Пинский. -М.: Худ. лит., 1971.-606 с.

181. Поддубная, Р.Н. Сюжет Христа в романах Достоевского / Р.Н. Поддубная // Достоевский и национальная культура. Челябинск, 1996. -вып. 2. - С. 29-64.

182. Полякова, Е.А. Поэтика драмы и эстетика театра в романах «Идиот» и «Анна Каренина» / Е.А. Полякова. М.: РГГУ, 2002. - 324 с.

183. Померанц, Г.С. Открытость бездне. Встречи с Достоевским / Г.С. Померанц. М.: Сов. писатель, 1990. - 384 с.

184. Разумова, Н.Е. К проблеме ума и безумия в романе Ф.М. Достоевского «Идиот» / Н.Е. Разумова // Достоевский и время: Сб. статей / ред. Е.Г. Новикова, А.А. Казаков. Томск, 2004. - С. 31-40.

185. Розанов, В. О Достоевском /В. Розанов // Творчество Достоевского в русской мысли 1881-1931 гг.-М.: Книга, 1990.-С. 112-152.

186. Сальвестрони, С. Библейские и святоотеческие источники романов Достоевского / С. Сальвестрони. Спб.: Акад. проект, 2001. - 186 с.

187. Сараскина, Л.И. «Бесы»: роман-предупреждение / Л.И. Сараскина. М.: Сов. писатель, 1990.-480 с.

188. Сасаки, Т. Смерть с честью или в стыде / Т. Сасаки // XXI век глазами Достоевского: перспективы человечества: Материалы Междунар. конф., состоявшейся в Ун-те Тиба (Япония) 22-25 авг. 2000. /Сост. Т. Киносита. -М.: Грааль, 2002. С. 467-488.

189. Седов, А.Ф. Достоевский и текст / А.Ф. Седов. Балашов: Изд. Альм. «Весы», 1998.- 116 с.

190. Селезнев, Ю. Красота спасет мир / Ю. Селезнев // Селезнев Ю. Достоевский. М.: Мол. гвардия, 1990. - С. 384-393.

191. Сердюченко, В.Л. Этико-философские предпосылки подхода к человеку у позднего Достоевского: Автореферат дисс. канд. филол. наук: 10.01.01. -В.Л. Сердюченко. Вильнюс, 1970. - 20 с.

192. Середенко, И.И. Любовь в творчестве Достоевского / И.И. Середенко // Достоевский и современность. Материалы межрегиональной научной конференции, посвященной 175-летию со дня рождения Достоевского. -Кемерово, 1996.-С. 82-83.

193. Скафтымов, А.П. Тематическая композиция романа «Идиот» // Скафтымов А.П. Нравственные искания русских писателей. Статьи и исследования о русских классиках М.: Худ. лит., 1972. - С. 23-87.

194. Слизина, И.А. Творческая концепция «положительно прекрасного человека» (роман «Идиот»): Автореферат дисс. канд. филол. наук: 10.01.01, -И.А. Слизина. Свердловск, 1985. - 21 с.

195. Смирнов, В.А. Рыцарство у Ф.М. Достоевского / В.А. Смирнов // Достоевский и современность: Материалы X Межд. старорусск. чтений. -Старая Русса, 1996.-С. 125-127.

196. Соловьев, B.C. Заметка в защиту Достоевского от обвинения в «новом» христианстве» / B.C. Соловьев // B.C. Соловьев. Избранное. М.: Советская Россия, 1990.-С. 106-113.

197. Соркина, Д.Л. К вопросу о структуре характеров в романе Ф.М. Достоевского «Идиот» / Д.Л. Соркина // Индивидуальность и мастерство писателя. Томск, 1967. - С. 64-71.

198. Степанян К.А. «Сознать и сказать»: «Реализм в высшем смысле» как творческий метод Ф.М. Достоевского / К.А. Степанян. М.: Раритет, 2005. -512 с.

199. Тарасов, Б.Н. «Закон Я» и «Закон любви» (Нравственная философия Достоевского) / Б.Н. Тарасов М.: Знание, 1991. - 64 с.

200. Тихомиров, Б.Н. О «христологии» Достоевского / Б.Н. Тихомиров // Достоевский. Материалы и исследования. Спб.: Наука, 1994. - Т. 11. - С. 102-121.

201. Тоичкина. А.В. Оценочное поле образа князя Мышкина в романе Достоевского «Идиот» (речевой аспект) / А.В. Тоичкина // Роман

202. Достоевского «Идиот»: современное состояние изучения: Сб. ст. / ред. Т.А. Касаткина. -М.: Наследие, 2001. С. 206-229.

203. Тоичкина, А.В. Проблема идеала в творчестве Ф.М. Достоевского 60-х годов. Тезисы / А.В. Тоичкина // Достоевский и современность. Материалы XII Международных «Старорусских чтений» 1997 г. Старая Русса, 1998. -С. 138-142.

204. Тоичкина, А.В. Пути решения проблемы идеала в художественном творчестве Достоевского 60-х гг. XIX века: Дисс.канд. филол. наук: 10.01.01. / А.В. Тоичкина. Спб., 2001. - 208 с.

205. Трефолев, JI. Странники (Из истории раскола) / JI. Трефолев // Русский архив. 1866. - №4. - С.602-627.

206. Трофимов Е. Образ Мышкина в первой части романа «Идиот» / Е. Трофимов // Роман Достоевского «Идиот»: современное состояние изучения»: Сб. ст. / ред. Т.А. Касаткина-М.: Наследие, 2001. С. 239-249.

207. Тупеев, М.А. Идея почвы и образ Христа в русской литературе XIX века / А. Григорьев Ф. Тютчев. - Ф. Достоевский: Дисс.канд. филол. наук.: 10.01.01 / М.А. Тупеев. - Магнитогорск, 2004. - 226 с.

208. Тяпугина, Н.Ю. Роман Ф.М. Достоевского «Идиот»: Опыт интерпретации / Н.Ю. Тяпугина. Саратов: Изд-во Сарат. пед. ин-та, 1995. -101 с.

209. Удодов, Б.Т. Роман М.Ю. Лермонтова «Герой нашего времени»: Кн. для учителя / Б.Т. Удодов. -М.: Просвещение, 1989. 188 с.

210. Уртминцева, М.Г. Иконопись Достоевского как художественная реальность / М.Г. Уртминцева // Грехневские чтения: Сб. науч. трудов. -вып. 1. Н. Новгород: Изд-во ННГУ, 2001. - С. 30-37.

211. Фаликова, Н.Э. Американские мотивы в поздних романах Достоевского / Н.Э. Фаликова // Новые аспекты в изучении Достоевского. Петрозаводск: ПГУ, 1994.-С. 199-241.

212. Фаликова, Н.Э. Символическая топография романа Достоевского «Идиот» / Н.Э. Фаликова // Современные проблемы метода, жанра и поэтики русской литературы. Петрозаводск, 1991.-С. 123-132.

213. Федотов, Г.П. Святые Древней Руси / Г.П. Федотов. М.: Моск. рабочий, 1990.-268 с.

214. Фокин, П. Пушкинский контекст романа «Идиот» / П. Фокин // Роман Достоевского «Идиот»: современное состояние изучения»: Сб. ст. / ред. Т.А. Касаткина. -М.: Наследие, 2001. С. 163-169.

215. Фортунатов, Н.М. Черты архитектоники Достоевского / Н.М. Фортунатов // Фортунатов Н.М. Пути исканий. О мастерстве писателя. М.: Сов. пис., 1974.-С. 84-104.

216. Фридлендер, Г.М. Достоевский и Вяч. Иванов / Г.М. Фридлендер // Достоевский. Материалы и исследования. Спб.: Наука, 1994. - Т. 11. - С. 132-144.

217. Фридлендер, Г.М. Достоевский и мировая литература / Г.М. Фридлендер. М.: Худ. лит., 1979. - 423 с.

218. Фридлендер, Г.М. Реализм Достоевского / Г.М. Фридлендер. M-JT.: Наука, 1964.-404 с.

219. Фридлендер, Г.М. Роман «Идиот» / Г.М. Фридлендер // Творчество Достоевского. М.: Изд-во Акад. наук СССР, 1959. - С. 173-214.

220. Фришман, А. Достоевский и Киркегор: диалог и молчание / А. Фришман // Достоевский в конце XX века. М.: Классика плюс, 1996. - С. 575-591.

221. Фудель, С.И. Поиски праведников / С.И. Фудель // Фудель С.И. Наследство Достоевского. М.: ЗАО «Рус. путь», 1998. - С. 101-119.

222. Цвиркун, И.В. Функционирование второстепенных персонажей в художественной системе романов Достоевского: Дисс. канд. филол. наук: 10.01.01 / И.В. Цвиркун. -Горький, 1990.- 189 с.

223. Цой, JI.H. Проблемы раскола и народных ересей в творчестве Достоевского / J1.H. Цой. Якутск: Изд-во Як. ун-та, 1995. - 112 с.

224. Черюкина, Г.Л. Романы «пятикнижия» Достоевского и Откровение св. Иоанна Богослова: Автореф. дисс.канд. филол. наук: 10.01.01 / Г.Л. Черюкина. Волгоград, 2001. - 20 с.

225. Чирков, Н.М. О стиле Достоевского: Проблематика, идеи, образы: Продолжение / Н. М. Чирков. М.: Наука, 1967. - 303 с.

226. Шестов, Л. И. Сочинения / Л. И. Шестов. М.: Раритет, 1995. - 429 с.

227. Щапов, А.П. Земство и расколъ / А.П. Щапов. Спб., 1862. - 162 с.

228. Щапов, А.П. Русский раскол старообрядства / А.П. Щапов. Казань, 1859.-548 с.

229. Якубова, Р.Х. Идейно-композиционное единство романов Достоевского конца 1860-х начала 1870-х годов («Идиот», «Бесы»): Автореф. дисс. канд. филол. наук: 10.01.01 /Р.Х. Якубова. -Ленинград, 1981.-20 с.

230. Янг, С. Картина Гольбейна «Христос в могиле» в структуре романа «Идиот» / С. Янг // Роман Достоевского «Идиот»: современное состояние изучения»: Сб. ст. М.: Наследие, 2001. - С. 28-41.

231. Янушкевич, А.С. В.А. Жуковский в мире Достоевского / А.С. Янушкевич // Достоевский и время: Сб. статей / ред. Е.Г. Новикова, А.А. Казаков. Томск, 2004. - С. 74-80.

232. Литература на иностранных языках 1. Farino, J. Wstep do literaturoznawstwa./ J. Farino. Wyd. II. - Warszawa, 1991.-637 p.

233. Scanlan, J.P. Dostoevsky's arguments for immortality / J.P. Scanlan // The Russian Review. Vol. 59 (January 2000). - P. 1-20.

234. Sierotwinski, S. Slownik terminow literackich / S. Sierotwinski. Wroclaw. 1966.-502 p.

235. Vinokurov, Val. The end of consciousness and the ends of consciousness: a reading of Dostoevsky's The Idiot and Demons after Levinas / V. Vinokurov // The Russian Review. Vol. 59 (January 2000). - P. 21-37.