автореферат диссертации по истории, специальность ВАК РФ 07.00.02
диссертация на тему: Рабочие крупной промышленности Урала в 1914 - 1941 гг.

Оглавление научной работы автор диссертации — доктора исторических наук Фельдман, Михаил Аркадьевич

ГЛАВА I

МЕТОДОЛОГИЯ, ИЗУЧЕНИЕ ПРОБЛЕМЫ, И МЕТОДЫ ИССЛЕДОВАНИЯ.

ГЛАВА 2.

ПОТРЯСЕНИЙ 1914 -1921 ГГ.

§1.Г( в 1914-1921 гг.

ГЛАВА 3.

РАБОЧИЕ КРУПНОЙ ПРОМЫШЛЕННОСТИ УРАЛА В ГОДЫ

НОВОЙ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ ПОЛИТИКИ. 1922 - 1928.

20-х гг. и

ГЛАВА 4.

РАБОЧИЕ УРАЛА НА НОВОМ ЭТАПЕ 1929 -1941 гг

§ 1-Г

Введение диссертации2001 год, автореферат по истории, Фельдман, Михаил Аркадьевич

Каждый социальный слой российского общества оказался под влиянием разрушительных и созидательных процессов первых четырех десятилетий XX в. Переход от аграрного к индустриальному обществу в нашей стране в минувшем столетии по существу осуществлялся в рамках перманентного революционного процесса 1. Под влиянием модернизации, проходившей с технологической точки зрения в русле мирового прогресса, ускорился процесс трансформации общества, включавший формирование индустриальных рабочих кадров. Вместе с тем, верхушечный и выборочный характер модернизации в России приводил к тому, что государство либо отталкивало, либо устраняло часть тех социальных слоев, которые выступали в качестве носителей модернизации. Начиная с 1917 г., курс на построение общества социальной справедливости был связан с "руководящей и созидающей" ролью рабочего класса. Вследствие этого, в силу того места, которое занимает рабочие крупной промышленности в системе материального производства, от количественных и качественных характеристик рабочего социума зависели темп и формы модернизации в СССР -комплексного процесса, охватывающего экономическую, социальную, правовую, политическую, культурную сферы жизни общества.

Не вызывает сомнения, что определенную часть промышленного пролетариата России увлек социалистический проект переустройства общества. Эту часть рабочих объективно можно рассматривать как одного из носителей индустриальной модернизации, в той форме, в которой она была реализована в СССР. Без поддержки этого слоя рабочих были бы невозможны те итоги индустриализации, которые можно отнести к позитивным. Сколь велика была численность этого слоя? Как строились и видоизменялись отношения различных социальных групп внутри рабочего класса? Насколько культурный потенциал рабочих позволял осуществить преобразования в духовной жизни? От ответов на поставленные вопросы зависят многие оценки истории России в XX в. и прежде всего, о социокультурной цене революционных потрясений и форсированной индустриализации в СССР, о характеристиках общества, сформировавшегося к рубелсу 30-х - 40-х гг.

Актуальность научной проблемы определяется и тем, что от действий рабочих масс на протяжении XX в. неоднократно зависели не только реализация, частичное выполнение или крах отдельных государственных программ, но и судьба политических режимов. Снижение в 90-е гг. интереса историков к социально-экономической проблематике, сокращение числа исследований, относящихся к истории промышленных рабочих, следует рассматривать не как свидетельство утраты актуальности данной темы, но в качестве частного случая кризисных явлений в современной исторической науке, порожденных ломкой привычных стереотипов и устоявшихся схем; дифференциацией научного знания и отставанием в деле его синтеза2. В этой связи, возникшее в последнее десятилетие противоречие между заметным сокращением публикаций, посвященных конкретной истории индустриальных рабочих, и не менее заметным динамизмом появления историографических трудов, затрагивающих указанную проблему, следует оценивать как осмысление пути, предполагающее начало нового этапа исследований.

Вступление исторической науки с конца 80-х гг. в новый период своего развития, для которого характерны методологический плюрализм, переосмысление отечественной истории, расширение источниковой базы, учет мнений зарубежных ученых создает предпосылки для возобновления исследований всех сторон жизни рабочих крупной промышленности на основе новых подходов и методов, вне идеологических штампов.

Являясь важным элементом социально-классовой структуры общества, промышленные рабочие выступают объектом государственной политики. Отсюда познание закономерностей и особенностей динамики изменений количественных и качественных характеристик рабочих крупной промышленности предусматривает исследование эволюции правовых норм, обращенных к рабочим, политики властных структур по "рабочему вопросу" и анализ ее результатов в материально-бытовой, культурной и политической сферах.

Углубленное изучение данной проблемы возможно лишь в контексте рассмотрения социального поведения рабочих на каждом историческом отрезке и на всем протяжении 10 -30 -х гг. XX в. На основе междисциплининарного синтеза, использования методов и подходов смежных социальных и гуманитарных наук представляется возможным обратиться к изучению той сферы жизнедеятельности рабочих, в освещении которой в недавнем прошлом наиболее заметны следы идеологического прессинга: производственной и общественно-политической активности рабочих, конкретного влияния рабочего класса на формирование культуры советского государства. На наш взгляд, изучение рабочих крупной промышленности как субъекта исторического процесса следует отнести к наименее изученным проблемам, и причина подобного явления заключается в том, что историками зачастую анализировалось не конкретное советское общество во всем его многообразии и сложности, а мифические схемы, созданные на основе идеологических постулатов 3, нередко под прямую диктовку сверху.

Наше исследование посвящено рабочим крупной (цензовой) промышленности Урала. Социальная структура вообще и рабочего класса в частности является производной от экономической структуры, отражая вместе с тем черты социально-политической организации общества на конкретном этапе исторического процесса. В силу того, что из отраслей экономики крупная промышленность в наибольшей степени оказалась подвержена влиянию процессов ранней и поздней индустриализации 4, фабрично-заводские рабочие являлись наиболее развитой в социальном смысле частью рабочего класса, более всего олицетворяя структурообразующие признаки промышленных рабочих индустриального общества.

Региональный аспект исследования обусловлен тем, что на протяжении всего XX в. Урал оставался одним из крупнейших промышленных регионов страны, в жизни которого отразились все наиболее закономерные процессы истории России, успехи и просчеты индустриальной и социальной политики. Богатства недр позволили создать на территории Урала промышленную систему, включающую технологическую цепочку от добычи руды и топлива до производства высокосортных металлов и изделий из них, вследствие чего Уральский экономический район (УЭР) представлял собой единую и достаточно однородную хозяйственную единицу. И в дореволюционной России, и в советский период истории Урал рассматривался как единый хозяйственный регион, что привело в 30-е гг. к созданию в крае основ территориально-производственного комплекса.

Формирование УЭР отразило все этапы развития индустриальной модернизации в России и, как следствие, стадии эволюции промышленных рабочих. Поскольку в УЭР на протяжении всего рассматриваемого периода находились примерно 9 % рабочих крупной промышленности страны, Урал позволяет выявить общие закономерности и некоторые региональные особенности истории российского пролетариата и рабочих крупной промышленности советской эпохи. До 1917 г. УЭР включал Вятскую, Пермскую, Уфимскую и Оренбургскую губернии, а в советский период - территорию современных Свердловской, Пермской, Челябинской, Оренбургской, Курганской обл., Башкирии и Удмуртии. Региональная специфика позволяет расширить диапазон знания о предмете исследования, отойти от привычных стереотипов и на основе синтеза воссоздать новое, соответствующее времени, представление о рабочем классе России в прошлом; выработать рекомендации, касающиеся государственной политики по отношению к рабочим. Мы не скрываем доминанты наших рекомендаций: стремление избежать социального взрыва, противодействия и противоборства рабочих и власти, выброса деструктивной энергии рабочих; привлечь внимание к позитивному опыту развития рабочих коллективов в 20-30-е гг.

Хронологические рамки исследования охватывают период 1914 - июнь 1941 г. В эти годы российский вариант движения от аграрного к индустриальному обществу нашел яркое отражение в истории Урала. Мировая война, революция 1917 г., Гражданская война, смена политического устройства, оказывая влияние на ход исторического развития, вместе с тем, не меняли вектора движения: уральская экономика решала задачи завершения раннеиндустриальной и осуществления позднеиндустриальной модернизации. И в России к 1914 г. ив СССР 20 - 30-х гг. существовали сходные источники модернизации: необходимость ответа на военный и технологический вызов Запада, борьба за сохранение внешнеполитических и внешнеэкономических позиций. Известна преемственность разработки программ индустриализации в досоветский и в советский периоды 5. Так в исторической литературе процесс создания плана Урало-Кузбасса сегодня отслеживается не с конца 20-х гг., а с 1912 - 1914 гг.6 Тот мобилизационный тип экономики, который сформировался в России с 1914 г., получил дальнейшее развитие в Советском Союзе, на десятилетия определил взаимоотношения государства и общества, властных структур и рабочих крупной промышленности.

И раннеиндустриальная модернизация, означавшая завершение промышленного переворота, и позднеиндустриальная модернизациия, связанная с преобразованием процесса труда на основе научной инженерной организации, внедрением поточно-конвеерного производства, ориентированного на массовый выпуск стандартной продукции 7, меняли социальный облик рабочих, занятых в крупной промышленности. Вместе с тем, при неизбежных трансформациях, у уральских рабочих сохранялась корневая структура традиционного менталитета 8. В определенной степени это было связано с тем, что многоукладность и ведомственность дореволюционного народного хозяйства Урала, в последующий период, несмотря на волны национализации и революционные потрясения, только видоизменили свою форму, соответственно влияя на структурообразо-вание и социальный состав промышленных рабочих Урала.

Хронологические рубежи периода исследования определены и вступлением нашей страны в 1914 г. в Первую мировую, и в 1941 г. в Великую Отечественную войну, оказавших деструктивное, разрушительное воздействие на все характеристики рабочих крупной промышленности. Тем самым, впервые в исторической литературе, рассматриваются эволюционные процессы у промышленных рабочих от завершения периода мирного развития капитализма в России до завершения мирного этапа "социалистического строительства". Единство модереизационного перехода позволяет видеть общность досоветского и советского периодов - в частности, милитаристский характер модернизации, растущую централизацию государственной жизни, развитие мобилизационного типа экономики; формирование государством сложной иерархии в рабочем социуме. Такой подход позволяет выявить диалектические единство и связь характеристик рабочих России на переломных точках истории, невзирая на смену политических режимов. Таким образом, объектом исследования являются рабочие крупной промышленности Урала в период между июлем 1914 г. и июнем 1941 г.

Однако необходимо выяснить параметры самого понятия - "рабочий класс". Отметив наличие историографических очерков, посвященных эволюции взглядов на указанное понятие 9, подчеркнем, что неоднородность рабочих промышленности Урала была хорошо известна исследователям. В историографической науке, например, известны попытки разделить рабочий социум Урала на пролетариев (собственно промышленных рабочих) и остальной "рабочий класс в целом", отрицания общих черт уральских рабочих и пролетариев Центра России 10.

Диапазон взглядов уральских философов 90-х гг. 20 в. на понятие "рабочий класс" заметен, например, при сравнении определения В.С.Аллаяровой -("пролетарии ~ подлинные промышленные рабочие") и В. В. Скоробогацкого ("пролетарии существуют на всех ступенях европейской цивилизации, а рабочие - порождение индустриального общества") и. Эволюция взглядов социологов прослеживается на примере работ О.Е.Шкаратана. По его мнению, высказанному в 1962 г., различия по социальному признаку внутри рабочего класса являются несущественными, в силу того, что рабочий класс выступал собственником средств производства. К 1995 г. О.Е.Шкаратан пришел к иному заключению, изложенному в теории социальной стратификации, согласно которой понятие "рабочий класс" правомерно рассматривать как статистическую, но не как реальную социальную общность. В советском (этакратическом) обществе само понятие "рабочий класс" также нуждается в уточнении. Поскольку собственность в СССР была национализирована, постольку исчезла и сама база для деления на классы. Классовые признаки становятся вторичными. На первый план в этакратическом обществе выходит этакратический тип стратификации 12.

Согласно данному делению общества, дифференциация между социальными группами происходит, прежде всего, по их положению во властно-государственной иерархии. Специфика системы этакратического типа заключается в том, что каркас стратификационной структуры образует сама государственная власть, распространяющаяся на подавляющую часть материальных, трудовых и информационных ресурсов. В этом корневое сходство сословного деления дореволюционного социума и иерархии послереволюционного общества: в России сохранялась слоевая социальная система, основанная на властных отношениях. Поддерживая подобный вывод, заметим, что он имеет важное значение для изучения истории рабочих промышленности Урала вне деления на досоветский и советский период.

Изучение рабочих крупной промышленности Урала в 1914-1941 гг. как объекта исследования предполагает исследование количественных и качественных изменений в составе рабочего страта региона. К первым следует отнести изменения в численности, социальном составе, половом, возрастном, национальном отношении, т. е. признаков, не связанных с производственными характеристиками рабочих. Ко вторым относятся изменения, отражающие перемены в отраслевой структуре, стаже, квалификации, профессиональном уровне рабочих. Эта группа признаков выступает в качестве характеристик, указывающих на место рабочих промышленности в системе индустриального производства. Изучение конкретных процессов, раскрывающих изменение количественных и качественных характеристик рабочих промышленности, как наиболее существенных признаков объекта исследования, стало предметом нашей работы.

Анализ степени научной разработанности истории рабочих крупной промышленности Урала в 1914-1941 гг. определил задачи дальнейшего изучения проблемы: выявить общие черты и специфику государственной политики по отношению к рабочим Урала на протяжении всего периода и конкретно на таких исторических отрезках, как этап Первой мировой и Гражданской войны; годы Нэпа; время первых пятилеток; рассмотреть динамику численности и отраслевого состава уральских рабочих под воздействием экономических и политических факторов, милитаризации промышленности; дать анализ источников и особенностей формирования кадров промышленных рабочих; изучить причины и характер происшедших сдвигов в половозрастном, социальном, национальном составе рабочего социума, их взаимосвязь с результатами социальной политики в уральском регионе; исследовать уровень образовательной и профессионально-технической подготовки рабочих Урала как одну из основных характеристик социального облика на всех этапах рассматриваемого периода; перемены в отраслевой структуре, стаже, квалификации, профессиональном уровне рабочих в их динамике и взаимосвязи между собой и факторами социально-экономического, политического и культурного развития; определить содержание наиболее устойчивых элементов общей и политической культуры рабочих региона; выявить: насколько культурный потенциал рабочих крупной промышленности позволял быть активным участником прцесса модернизации , преобразований в духовной сфере. Таким образом, целью нашего исследования является реконструкция количественных и качественных характеристик, положения, социального облика рабочих крупной промышленности Урала в 1914 г. - 1941 г. в их динамике и взаимосвязи между собой и факторами социально-экономического, политического и культурного развития России и уральского региона.

В истории России были периоды, когда страна вступала в полосу развала государства, цивилизационного отката назад, деиндустриализации. Продолжение модернизационных процессов в XXI в. в значительной степени зависит от позиции и активного участия в них промышленных рабочих, в частности, превращения рабочих раннеиндустриального типа в образованных и профессионально подготовленных тружеников современного индустриального общества; конструктивного диалога рабочих и власти. Все это требует активизации исследований по истории рабочих крупной промышленности региона и России.

1 См: Алексеев В. В., Побережников И.В. Волны российских модернизаций. // Опыт российских модернизаций XVIII - XX. века. М„ 2000. С. 66.

2 Забрлотный Е.Б., Камынин В.Д. Историческая наука России в преддверии третьего тысячелетия. Тюмень, 1999. С. 63, 67-69.

3 Мартюшев Л.Н. Промышленные рабочие Урала в 1955-1985 гг. Екатеринбург, 1999. С. 4.

4 Алексеев В. В., Побережников И .В. Волны российских модернизаций. // Опыт российских модернизаций XVIII - XX века. С. 60-71.

5 May В. А. Реформы и догмы. 1914-1929. М., 1993. С. 19-21, 65-66.

6 Дмитриев A.B. Основные направления социально-экономического развития Урала в период монополистического капитализма // Промышленность Урала в период капитализма: социально-экономические и экологические проблемы. Екатеринбург, 1992. С. 134.

7 Алексеев В.В. Россия в контексте теории модернизации. // Российская модернизация XVIII - XX веков. Уфа, 1997. С. 7.

8 Поршнева О. С.Менталитет и социальное поведение рабочих, крестьян и солдат России в период первой мировой войны.(1914 - март1918 гг.) Екатеринбург, 2000. С. 324.

9 Волченко A.B., Московский A.C. Очерки историографии рабочего класса Сибири 1917-1937 гг. Новосибирск, 1986. С. 44-52; Мартюшев Л.Н. Промышленные рабочие Урала в 1955-1985 гг. С. 26-43.

10 Заболотный Е.Б., Камынин В. Д .Тертышный А.Т. Урал накануне великих потрясений 1917 г. (историографический очерк), Тюмень, 1997. С. 102, 146.

1' Там же; Скоробогацкий В.В. Россия на рубеже времен: новые пути и старые вехи. Екатеринбург, 1997. С. 160. 12 Радаев В. В., Шкоротан О.И. Социальная стратификация. М., 1995. С. 198.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Рабочие крупной промышленности Урала в 1914 - 1941 гг."

Заключение

Масштабность, длительность закрепления в законодательном порядке привилегий рабочих казенных горнозаводских округов обусловили формирование в составе рабочих крупной промышленности Урала своеобразного сословия, имеющего иные принципы взаимоотношений с государством, иную социокультурную нишу, чем остальные рабочие. Границей деления, стала, прежде всего, ведомственная принадлежность рабочих к определенному типу горнозаводских округов; формой - предоставление ряда привилегий в различных областях жизни рабочим казенных округов, носящих сословный характер. Таким образом, политика власти по отношению к рабочим крупной промышленности края представляла собой частный случай государственного селективного патернализма.

Постоянная техническая реконструкция предприятий казенных горнозаводских округов Урала, в основном связанных с военным производством, усиливала различия с заводами и рудниками остальных округов по степени индустриального развития. Сооружение в конце XIX - начале XX в. в частновладельческих и посессионных округах немногочисленных, передовых в техническом отношении предприятий не внесло принципиальных изменений в структуру промышленности региона. Неоднородность и многоукладное™» промышленности Урала усиливали дифференциацию рабочего страта края.

Совокупность рассмотренных характеристик материально-бытового положения свидетельствует о наличии к 1914 г. в рабочем социуме Урала ощутимых имущественных отличий - в оплате труда, в качестве питания, владении земельными наделами, величины рабочего времени, степени медицинского и пенсионного обслуживания - у индустриальных рабочих, пролетариев мануфактурной эпохи, тружеников, промежуточных между ними социальных слоев.

Эти отличия дополнялись особенностями бытового плана. Выделим некоторые из них: изменение внешего облика, связанного с ношением городской одежды, близкой, в зависимости от достатка, либо к низшим служащим, либо к интеллигенции. О появлении новых культурных привычек, заимствованых у горожан, говорили и изменения внутреннего убранства жилищ квалифицированных рабочих. Иными были их семейные и дружеские связи, в которых наряду с типичным для уральских рабочих общением с непролетарскими слоями населения, все большее значение приобретали контакты с игеллигенцией. У рабочих казенных округов, современных крупных предприятий к 1914 г. появилась возможность для культурной трансформации в рамках модернизации всего городского общества. Реальные процессы культурной трансформации зависев* не только от ведомственной принадлежности предприятий, но и от степени урбанизации поселения и протекали более быстро в поселках, мало чем отличавшихся от городов. Вследствие этого, не только в центрах казенных округов - в Мотовилихе, Златоусте, Ижевске, Воткинске, но и в Нижнем Тагиле, Надеж-динске, некоторых других поселениях с численностью более 20 тыс. чел., более быстрыми темпами шло формирование пролетариев индустриального общества. мастеровых. Результаты исследования подтверждают мнение В.П. Данилова о том, что к 1917 г. рабочий класс в России находился на стадии формирования и по своему положению и сознанию больше походил на европейских пролетариев середины XIX в.1. Только подавляющее меньшинство уральских мастеровых соотносилось с характеристиками представителей рабочего класса промышленности. К последним относились прежде всего рабочие основного производства предприятий казенных горнозаводских округов (41 тыс. человек в 1914 г.)

Большинство рабочих крупной промышленности Урала относились к тому слою, который обладал фрагментарной социальной защитой, получал зарплату близкую к нижней черте прожиточного минимума; характеризовался элементарной грамотностью, что суживало возможности роста культурного уровня. Здесь намного дольше и полнее сохранялись обычаи и обряды в их традиционной форме, религиозно-обрядовая жизнь; удерживались и некоторые элементы аграрной обрядности. К этому слою применимы слова о "тесной связи обычаев и нравов рабочих с крестьянско-ремесленными традициями, влиянии общинной психологии", а в его состав в основном входили около 110 тыс. заводских рабочих частных и посессионных округов и 48,3 тыс. рабочих, подведомственных фабричной инспекции. Внутри рассматриваемой группы прослеживались различия между положением рабочих весьма немногих крупных современных заводов (Чусовской, Надежденский, Лысьвенский, Кыштымский) и массы мелких устаревших заводов, не сумевших приспособиться к рыночным отношениям. Однако, существовал и целый ряд общих структурообразующих признаков: низкий уровень механизации производственных процессов, и, как следствие, преобладание тяжелого ручного труда, фрагментарный характер социальной защиты. В данной группе преобладали рабочие переходного этапа от мануфактурной к фабрично-заводской эпохе.

Еще один слой составляли рабочие горнодобывающей промышленности, где формирование отраслевых отрядов постоянных рабочих кадров не было завершено к 1914 г., а на большинстве предприятий традиционными орудиями труда оставались "обурок", кайло и лопата; рабочие вспомогательного производства и, частично, массовых профессий, используемые на наиболее тяжелых и трудоемких работах на заводах и рудниках; проживающие в небольших поселках и в сельской местности. Эта категория тружеников (по сути, рабочие мануфактурной эпохи) не имела собственного жилья, земельных наделов (по месту проживания); получала зарплату ниже прожиточного минимума. Неграмотность, близкая к поголовной, лишала рабочих возможности пользоваться фрагментарной социальной защитой, воспринимать ценности культуры индустриального общества. Фактически, обширный социальный слой (около трети рабочих цензовой промышленности) оказался на положении маргиналов.

Особой социальной группой, составленной в основном из крестьян-сезонников, являлись вспомогательные рабочие за пределами заводской черты (ограды), занятые в лесозаготовительном производстве.

Отличия различных социальных групп рабочих дополнялись расколом в области политического сознания. У рабочих основного производства предприятий казенных горнозаводских округов преобладали реформистские настроения. Что же касается поддержки радикальных настроений - она была характерна для рабочих, вспомогательного производства и профессий, используемых на наиболее тяжелых и трудоемких работах, не имеющих собственного жилья и прочных связей с данной местностью. В целом, мировосприятие различных слоев рабочего социума Урала представляло собой сочетание элементов консервативных, патриархальных, реформистских и революционных воззрений, при незначительном участии уральских рабочих в политической жизни.

Глубина правовых, социокультурных, имущественных различий у рабочих крупной промышленности Урала, носящих долговременный, стабильный характер, свидетельствует о сохранении до 1917 г. различных социальных групп внутри рабочего социума, подводит к выводу о том, что понятие "рабочий класс Урала" применительно к 1914 гг. следует рассматривать как статистическую, но не как реальную социальную общность. В противном случае, надо каждый раз оговариваться: о каком же социальном слое рабочих идет речь.

Экономический подъем 1909 - 1913 гг., рост занятости, принятие законов о труде 1912 г. с одной стороны; национальная и религиозная общность, сходство ряда черт быта, совместное проживание в одном регионе - с другой стороны, создавали предпосылки для сближения положения различных категорий рабочих Урала. Однако Первая мировая война остановила эту тенденцию на уровне предпосылок. Прослеживалась закономерность: чем ниже была степень индустриализации, тем выше была плата за участие в мировой войне. В России степень милитаризации труда оказалась выше, чем в других воющих странах. На Урале - выше, чем по России. В частновладельческих и посессионный округах - выше, чем по Уралу в среднем.

В результате за годы Первой мировой войны вырос разрыв в уровне профессиональной, общеобразовательной подготовки, социальной защищенности кадровых рабочих казенных и остальных горнозводских округов, обострились отношения между рабочими различных ведомств. Длительная война вела и к сокращению удельного веса кадровых индустриальных рабочих, способных сдерживать радикализм маргинальных слоев пролетариата края. Отсюда лежал уральский путь к революции и гражданской войне, где одна часть уральских рабочих воевала против другой. Если участие рабочих Урала в Гражданской войне на стороне красных отражено в научной литературе, то изученные нами материалы позволяют очертить нижнюю границу участия рабочих казенных заводов в белом движении - примерно 1/4 состава рабочих коллективов. Таким образом, раскол в рабочем социуме дошел до вооруженного противоборства полярных слоев рабочего класса.

Последствия Первой мировой и Гражданской войн привели к сокращению в 1914 - 1922 гг. численности рабочих крупной промышленности Урала почти на две трети. Масштаб изменений в рабочих коллективах Урала наглядно свидетельствует: какая часть социальных низов более всего пострадала о за период военных и революционных потрясений. В самой же рабочей среде наибольшие потери понес социальный слой, ближе всего приблизившийся к характеристикам рабочих индустриального общества, чьими усилиями сдерживался радикализм маргинальных слоев горнозаводского населения Урала.

Наибольшее сокращение рабочих крупной промышленности Урала произошло в 1914 - 1922 гг. в Челябинской и Оренбургской губерниях, а также в Башкирии. В данном случае речь идет как о глубине последствий Гражданской войны, так и прочности индустриального развития в тех или иных районах Урала. К этому же выводу приводит и анализ отраслевой структуры рабочих крупной промышленности: наибольшее сокращение рабочих кадров постигло наименее механизированные отрасли, прежде всего, - рудную, пищевую и легкую промышленность, а также, лесозаготовки.

Проведенная впервые комплексная обработка результатов переписи 1926 г. позволила выявить различные аспекты социального развития рабочих Урала. Так в 1926 г. во всем уральском регионе 50,6 % рабочих цензовой промышленности назвали себя местными уроженцами, что превышало общесоюзный показатель (40,9 %). На военных (бывших казенных) заводах этот показатель был выше, составляя на Цотовилихинском 58 % и Ижевском 87 %. Относительно небольшое число рабочих, зафиксированных переписью из состава "неместных", прибывши^ в районы поселения в годы Первой мировой и Граж данской воцн (соответственно 5,5 % и 7,6 %), свидетельствовало о преимуще

Л . ственно временном характере миграций 1914 - 1920 гг. В Вотской области и Оренбургской губернии масштаб перемещения рабочих в 1917-1920 гг. почти вдвое превышал общеуральский показатель, что объясняется более глубоким социально-классовым противоборством в этих районах. Самая крупная миграция (31,7 %) была связана с возвращением рабочих из сельских районов в города, а также с переходом рабочих городских поселений к промышленному труду, как главному занятию,в период 1924 -1926 гг.

И в конце XIX века, и в 1926 г. значительная часть рабочих, отмеченная в категории пришлых, была представлена жителями Урала. Тем не менее, удвоение величины удельного веса пришлых в составе промышленных рабочих Урала (с 22,1% в 1897 г. до 49,4 % в 1926 г.) свидетельствует не только о дальнейшем формировании рынка труда, современного эпохе индустриализации, но и о деструктивном воздействии событий 1914 - 1922 гг.

На декабрь 1926 г. более трех пятых рабочих крупной промышленности Урала родились в городских поселениях, в основном, в фабрично-заводских поселках. Практически, весь массив, родившихся в городах и поселках городского типа (96,9 %), в 1926 г. проживал там же. Заметим, что и в 1926 г. почти половина рабочих цензовой промышленности проживала в городских поселениях с численностью населения до 10 тыс. человек, т.е фактически в тех же фабрично-заводских поселках. Сравнительный анализ материалов переписей 1897 г. и 1926 г. показывает сохранение целого ряда существенных характерных черт рабочего социума Урала в 1926 г. Учитывая длительность рассматриваемого этапа (1897 - 1926 гг.), справедливо сделать вывод о цивилизационной задержке, характерной для развития и сближения различных социальных групп рабочего класса Урала.

Материалы профсоюзной переписи 1929 г. указывали на сохранение значительного слоя кадровых рабочих. Так, например, 31 % от всех рабочих крупной промышленности Урала составляли мастеровые, начавшие работу на производстве до 1914 г. Однако, руководство правящей партии не чувствовало твердой поддержки у тех слоев рабочего класса, которые по марксистской теории должны были стать ее надежной опорой. Среда кадровых рабочих не стала оплотом правящей партии. Крупные оборонные предприятия сохраняли значительное число рабочих с "мелкобуржуазной психологией", а среди них - массив участников белого движения. Приоритетными ценностями для пролетариев Урала оставались не мировые проблемы, а улучшение матерй$|тьного положения. Кадровые рабочие сохраняли религиозные убеждения, сдержанно относились к участию в работе культурно-просветительных учреждений, вступлению в ряды партийных организаций, к курсу правящей партии во всех областях бытия и духовной сферы. Элементы критики носят приглушенный, скрытый характер.

Анализ документов, отражающих характеристики культурного уровня рабочих Урала в дореволюционный и послереволюционный периоды, позволяет сделать вывод о несоответствии общекультурного потенциала пролетариата той "всемирно-исторической миссии", которая отводилась левыми силами рабочему классу. Советская власть, провозглашая лозунг культурной революции, в конечном итоге, в качестве мерила выставила социокультурные ценности малоквалифицированных рабочих, что заведомо суживало возможности модернизации в СССР. Упрощенный подход к созданию новой культуры - сложного и многоэтапного процесса, означающего коренное изменение содержания производимых культурных ценностей, потребностей, интересов, вкусов, ценностных ориентаций духовного мира потребителей культуры - принес преимущественно негативные последствия для культурного потенциала рабочих.

Начало со второй половины 20-х гг. процесса милитаризации народного хозяйства обусловило неизбежное в таких условиях возрождение селективной патерналистской политики в рамках милитаризированной экономики. На протяжении трех предвоенных пятилеток программы модернизации страны носили все более "усеченный характер" (если мы говорим о доле социальных благ, приходящихся на одного рабочего) и, как следствие, во все меньшей степени учитывали подлинные интересы рабочих. "Социалистическая модернизация" носила догоняющий и очевидный военно-политический характер, не решала таких задач, как создание полноценного рынка товаров, капиталов и труда, не обеспечивала свободу личности, являющуюся главным залогом успехов и необратимости процессов модернизации.

За годы предвоенных пятилеток на Урале был создан территориально-производственный комплекс, который, в частности, смог преодолеть раздробленность региональной экономики по прежним ведомственным признакам. Позитивность этого явления очевидна, также, как и выдвижение на первый план среди отраслей промышленности машиностроения и металлообработки и, как следствие, концентрация в этой отрасли 31,3 % рабочих крупной промышленности Урала к 1941 г. вместо 14 % в 1913 г. В этом заключался существенный итог индустриализации: появление значительного слоя рабочих, связанных с производством авиамоторов, станков, турбин, электротехники, электроэнергии, т.е., отраслей позднеиндустриального цикла. Сюда же можно отнести и рабочих тех цехов и участков, заводов-гигантов металлургии и химии, где к 1941 г. были проведены работы по механизации производства. Произошел не только количественный скачок - увеличение рабочий, машиностроения и металлобработки региона в 10 раз, при обще?! рост® ки региона в 10 раз, при общем росте рабочих крупной промышленности Урала в 2,7 раза. В силу этого, примерно четверть рабочих крупной промышленности Урала была в той или иной степени связана со сферой распространения позд-неиндустриального труда. В наибольшей степени наш вывод касается предприятий военного сектора, производящих 36 % промышленного производства региона. Как положительный момент мы рассматриваем рост удельного веса рабочих в самодеятельном населении с 4 % в 1914 г. до 18%. Вместе с тем, сузилась (в процентном соотношении) социальная база образованных городских слоев, способных влиять на рабочих. Как свидетельствуют материалы приложения 1, увеличение численности рабочих наиболее заметно в период 1928-1941 гг.: в 3,9 раза. В 1914-1940 гг. произошло заметное увеличение женского труда в крупной промышленности - с 6 до 40 %. В годы первых пятилеток увеличение женского труда шло по графику Первой мировой и Гражданской войны. Не столько забота о занятости женщин, сколько милитаризация экономики определяла феминизацию рабочего класса.

Отсутствие в материалах переписи 1939 г. интересующих нас данных по национальному составу рабочих позволяет только приблизительно обозначить удельный вес рабочих башкир, татар, удмуртов, составлявших подавляющее большинство той социальной группы, которая относилась к массиву нацмен-шинств. В годы первых пятилеток произошло увеличение удельного веса рабочих трех названных национальностей с 6 до 11 %. Таким образом сохранялось традиционное для Урала преобладание русских в среде рабочих крупной промышленности.

Вместе с тем, в рамках единой региональной экономики сочетались неза-конченые преобразования раннеиндустриального этапа модернизации, (частичная механизация горнодобывающего и, еще более низкая - лесного секторов экономики) и достижения позднеиндустриальной модернизации, в частности, создание ряда военных заводов в современных отраслях машиностроения на основе поточно-конвейерного производства. Подобная нестыковка сказалась на формировании рабочего класса Урала: наряду с возросшим отрядом индустриальных рабочих, как и до революции, сохранялся массив рабочих доиндустри-ального труда. Традиционно низким оставался и удельный вес рабочих легкой и пищевой промышленности, уступавший более чем вдвое общесоюзному показателю. выборочный характер модернизации привел к сохранению значительной армии раннецндустриальных рабочих, занятой во вспомогательных цехах, в горнодобывающей отрасли, в лесозаготовительном комплексе, где механизация труда носила фр^ ментарный характер, и преобладали лица принудительного труда, -^ледст вдэ м стало усиление разнородности рабочих крупной промышленности Урала. Но если к 1914 г. в составе пролетариата Урала преобладали рабочие переходного этапа от мануфактурной к фабрично-заводской эпохе, то к 1941 г. преобладающим слоем стал рабочий страт, характерный для раннеиндустриальной модернизации.

Сравнение результатов переписей 1897 г., 1926 г., 1939 г. позволяет проследить эволюцию рабочих крупной промышленности по возрастным критериям. Наш вывод сводится к убыванию двух возрастных категорий: молодежной - до 19 лет, и рабочих старше 40 лет. Если в первом случае это объясняется воздействием мер по ограничению труда детей и подростков, то во втором -бесчеловечной ценой индустриализации. К 1941 г. в крупной промышленности оставались 8,5 % рабочих старше 50 лет или менее 70 тыс. рабочих. В этой связи, обратим внимание на то что, наименьший удельный вес рабочих старше 50 лет (6,5 %) приходился на Удмуртию, где основу дореволюционного пролетариата составляли рабочие казенных заводов - слой, наиболее затронутый Гражданской войной и репрессиями.

О цене индустриализации говорит и распределение рабочих крупной промышленности Урала по величине стажа непрерывной работы. К 1941 г., как установлено нами, только одна треть рабочих работала на своих предприятиях более трех лет, т. е. после памятного для страны 1937 г. Не были исключением и военные заводы. Масштаб текучести, миграции рабочих кадров, достигнув пика в начале и в конце 30-гг., затруднял формирование постоянных рабочих коллективов, повышение технического мастерства уральцев

Осуществление программы технического обучения рабочих в годы первых пятилеток следует отнести к разряду наиболее удачных свершений в годы Советской власти. Сочетание подготовки рабочих, как в рамках профтехшколы, так и непосредственно на производстве позволило повысить квалификацию рабочих кадров. Однако, глобальные омоложение и обновление рабочих коллективов не могли не отразиться на уровне квалификации рабочих. Со сложными заданиями могли справляться только рабочие 6-8 разряда. Тем значимее было формирование многочисленного слоя квалифицированных рабочих, способных к выполнению сложных заданий. К этому слою относились примерно 20 % рабочих крупной промышленности Урала, продолжавшие традиции мастерства горнозаводского населения края. Большинство рабочих этой категории имело трудовой стаж свыше 10 дет.

2/5 рабочих статистика относила к разряду среднеквалифицированных рабочих (4-5 разрядов). Однако, сопоставляя с границей возможного выполнения сложных заданий, с преобладанием тяжелого физического труда на производстве, уровнем образования рабочих мы склоняемся к тому, что термин "полуквалифицированные" рабочие полнее отражает сущность и характеристики этого страта, сославшись на то, что в начале 30-х гг. рабочие с 3 - 4 разрядами относились именно к такой категории. Также 2/5 рабочих следует отнести к разряду "малоквалифицированных рабочих". Такое деление подводит к выводу о том, что к 1941 г. квалификация большей части рабочих Урала еще не отвечала уровню технического прогресса в промышленности.

Сохранялся социокультурный раскол в рядах уральских рабочих. Примерно четверть рабочих крупной промышленности Урала была в той или иной степени связана со сферой распространения позднеиндустриального труда. Характерными чертами этого слоя трудящихся стали, как правило, законченное начальное образование у лиц среднего и старшего возраста и семилетнее - у молодых рабочих. Как и до 1917 г. социальный облик большинства квалифицированных рабочих определяли: владение собственным жильем, личным хозяйством; наличие трудового станса более 10 лет; высокий удельный вес потомственных рабочих, выступавших как постоянный источник пополнения низшего звена административно-технического персонала, потребность в совершенстве технических и общеобразовательных знаний. Эти факторы подталкивали квалифицированных рабочих к общению и сближению с интеллигенцией и служащими как внешне - прежде всего, в одежде, так и в проведении досуга, сфере культурных потребностей, например, в техническом творчестве. Такому сближению способствовали заработки, близкие к оплате труда инженеров.

Отличием от дореволюционной эпохи стало стало отсутствие сословных, т.е. передающихся в зависимости от ведомственной принадлежности и закрепленных в законодательном порядке, привилегий. К отличиям следует отнести и большую разобщенность квалифицированных рабочих, в силу отсутствия собственных независимых организаций и обращения государственного патернализма преимущественно к другим слоям рабочих.

Среди остальных рабочих крупной промышленности Урала, можно выделить два слоя. Страт малоквалифицированных рабочих, связанных в своей массе с тяжелым физическим трудом в горнодобывающем и лесозаготовительном комплексах, вспомогательных цехах предприятий. Значительную часть этого слоя рабочих (около 2/5 рабочих крупной промышленности) составляли выходцы из деревни, т. е. жители городских поселений в первом поколении. Отсутствие собственного жилья и личного хозяйства, жизнь в бараках или в домах барачного типа порождали зачастую порочный круг бедности, выходом из которого морги быть поиски лучшей работы (до 26 июня 1940 г.), асоциальное поведение, либо вера в чудо и патронаж государства. Социальную психологию малоквалифицированных рабочих определяли осознание пребывания на низшей ступени городского социума, а также тесные связи с крестьянством. В силу этого, среди представителей данного страта были сильны эгалитарные настроения, близкие к официальной идеологии. Отсутствие собственности, либо ничтожные ее размеры лишали рабочих зон автономного быта, усиливали зависимость от государственной машины. Образовательный уровень этого страта определялся начальной школой у молодежи и малограмотностью остальных рабочих. Техническая подготовка, как правило, ограничивалась техминимумом.

С одной стороны, индустриализация вела к медленному, но поступательному сокращению страта малоквалифицированных рабочих. С другой - многочисленным стратом рабочих крупной промышленности выступали спецпереселенцы и заключенные. Платой за техническую отсталость какого-либо звена уральской (и российской) экономики традиционно становилось формирование зоны принудительного труда. В 30-е гг. такой зоной крупной промышленности в основном являлся лесозаготовительный комплекс и, частично, горнодобывающий.

Промежуточным слоем являлись средне - и полуквалификацированные рабочие. Незавершеность индустриализации в крупной промышленности Урала обусловила существование обширных зон, в которых механизация коснулась только отдельных производственных процессов и операций. Ставка на количественные показатели гарантировала низкие требования к выполняемой работе. Отсюда многочисленность данной категории, длительность сохранения ее в рабочем социуме. Отличительными чертами этой социальной группы являлись начальное образование и окончание, помимо техминимума, курсов повышения квалификации. Вместе с тем, возможность трудиться, не повышая свой культурный уровень, препятствовала занятиям рабочих в системе технической и общеобразовательной учебы. Доминирование ручного труда, невысокие заработки, низкое качество жилья и питания, одежды в определенной степени компенсировались рядом форм социальной защиты: всеобщей занятостью, гарантированным минимумом товаров и услуг, бесплатным медицинским обслуживанием и образованием. Сохранялась и надежда на "лучшее завтра". Причудливое сочетание столь разных сторон бытия и сознания вырабатывало у этой категории рабочих стремление не потерять,а сохранить существующее положение.

Новым явлением в среде рабочих крупной промышленности стало деление не только "по горизонтали", обусловленное прежде всего состоянием экономики, ходом социального развития, но и "по вертикали", в зависимости от степени политической лояльности и поддержки режима. Наиболее привилегированным, но и самым малочисленным (менее 5 %) выступал страт рабочих-партийцев и высшего слоя стахановцев (нередко это были пересекающиеся группы). При всей пестроте социального состава - среди представителей верхнего слоя стахановцев (а в начале 30-х гг. - ударников) и на Урале и в СССР преобладали выходцы из села. Парадокс индустриализации: в начале исследуемого периода в роли своеобразной "рабочей аристократии" выступали потомственные рабочие; в конце 30-х гг.- рабочие в первом поколении - становится понятным, если признать, что в 20 в. российская модернизация осуществлялась в рамках перманентного революционного процесса. В этом контексте, революционные потрясения в сословно-иерархической системе общества проецировались на со-словно-иерархическую структуру рабочих крупной промышленности. Социальный облик этого страта включал черты и квалифицированных и малоквалифицированных рабочих, но спецификой в данном случае выступали относительная близость к чиновничьему корпусу и максимальное восприятие идеологических программ ВКП(б), проводником которых в рабочей среде и выступал слой "передовых'рабочих. Обратим внимание на то,что доля высокооплачиваемых рабочих, чей заработок вдвое превышал среднюю зарплату, в 1939 г. составлял 12,3 % , тогда как в 1928 г. 5,8 %, а в 1914 г.- 9,7 % у всех рабочих СССР и 6,7 % - в 1914 г. и 1928 г. на Урале.

Следовательно, государственные органы, сохраняя в целом низкие заработки промышленных рабочих, уступающие в реальном исчислении заработкам лета 1914 г., (см. приложение 9) добились увеличения доли высокооплачиваемых рабочих, превышающей дореволюционный показатель. Выделение привилегированного слоя рабочих наиболее заметно при сравнении удельного веса рабочих, с заработками, в три и более раз превышающую среднюю зарплату по крупной промышленности Урала: в 1914 г. 0,67 % и 1,9 % в 1939 г. Получается, что не отказавшись от общего курса на заниженные заработки рабочих, советское государство возродило - и в больших, чем до революции, размерах - "рабочую аристократию". Такой вывод в исторической литературе звучит впервые.

Полярным слоем по положению в социуме рабочих крупной промышленности выступали спецпереселенцы и заключенные. Укажем на определенную близость материально-бытовых условий жизни, норм поведения спецпереселенцев и заключенных и малоквалифицированных рабочих; на ту легкость, с которой совершался переход из всех слоев рабочих крупной промышленности в страт рабочих-заключенных: так, в 1937 г. рабочий кгфсс оказался подвержен репрессиям в большей степени, чем крестьянство. Большинство же рабочих было поставлено властью перед выбором присоединения к одной из двух названных категорий.

В 20-30-е гг. общеобразовательная подготовка рабочих крупной промышленности Урала в основном ограничивалась рамками начальной школы. В сочетании с переходом в 30-е гг. школ ФЗУ к узкоремесленной подготовке рабочих вместо политехнической, подобный перекос вел формированию у рабочих технократического восприятия действительности. Таким образом, выборочный характер модернизации диктовал и выборочный характер образования и, как следствие, вел к однобокости формирования культурного уровня рабочих. Культурные запросы квалифицированной части рабочих к концу 30-х гг. требовали постоянного роста знаний. В наибольшей степени эта потребность удовлетворялась в рамках технической учебы. В наименьшей степени - в области познания мировоззренческих дисциплин. В широком смысле, о росте культурного уровня можно говорить применительно к кадровым квалифицированным рабочим крупных городских поселений, где и были созданы основные центры рабочего образования.

Глубина социокультурного раскола не исключала и наличие социокультурного единства. Речь идет не только о наличии общности в условиях труда и быта. Для большинства рабочих были очевидны достижения индустриализации в 30-е гг., которые, к тому же, пропаганда выдавала за успехи социализма, автоматически повышающие уровень жизни. В этом кроются не только причины поддержки (безусловно, в различной форме) социалистического эксперимента, но и той высокой степени патриотизма у промышленных рабочих к рубежу 30 -40-х гг., столь наглядно проявившейся в годы Великой Отечественной войны. Положительное отношение к власти подкрепляла и практика социальной мобильности и ее пропаганда: в частности, подчеркивание рабочего происхождения больших и малых руководителей.

К традиционным общим чертам уральских рабочих следует отнести и особое отношение к заводам как кормильцам; привязанность к личному хозяйству - средству выживания и форме взаимодействия с природой; высокий уровень религиозности. Рабочие крупной промышленности Урала не выступали безропотной, послушной и забитой массой. Противодействие уральских рабочих наиболее утопическим шагам советской власти вносило коррективы в курс правящей партии. Неудача попытки лидеров СССР, организовав движение ударников, а затем и стахановцев, сделать ставку в основном на моральные стимулы, заставила руководство страны на рубеже 30-х - начала 40-х гг. спешно увеличить заработную плату рабочих оборонных предприятий. Запоздалость мер в социальной области стало причиной того, что удельный вес крупной промышленности Урала составил в 1940 г. не 10 -12 %, как это планировалось, а 6,8 % от союзного производства, а производительность труда в 1,23 раза уступала аналогичному показателю в СССР. Вместе с тем, заметно и сближение показателей производительности рабочих крупной промышленности на Урале и в стране в целом: в 1913 г. отставание составляло 1,88, в 1926 г.- 1,56 раза.

Не увенчалась успехом надежда властей на историческую миссию рабочих-выдвиженцев. В 30-е гг. рабочие-выдвиженцы растворились в бюрократическом аппарате, а рабочие-партийцы в своей массе вошли в слой высокооплачиваемых рабочих-стахановцев. Сумма отличий в оплате труда, бытовых условиях, положении в коллективе выросла настолько, что в первом случае можно говорить о том, что чиновничий корпус поглотил активную часть рабочего класса. Во втором случае справедливо отметить становление сословия "советской рабочей аристократии". На практике это означало, что отмеченный социальный слой рабочих, в рамках патерналистской системы получал большую, чем рабочий класс в целом, долю материальных и моральных благ, в рамках включения либо в политическую (принадлежность к правящей партии) либо в экономическую (приоритетный завод ) либо в социально-экономическую корпорацию (например, стахановское движение ). Что же касается 30-х г.г. - ни один социальный слой в СССР не мог чувствовать себя в безопасности. В 1934 - 1938 гг. ни менее двух третей рабочих-партийцев оказались вне партии, вне власти, вне правящей элиты, а нередко и за чертой жизни. Репрессии стали формой устранения противоречий между политически активной частью промышленных рабочих и диктаторским режимом.

Итог был все-таки другой, чем замышляло руководство ВКП(б). Во-первых, истребление значительной части болыпевизированного слоя рабочего класса лишило власть одного из носителей модернизации. Постоянное выдавливание из рабочего класса кадров для быстрорастущего аппарата усиливало некомпетентность управленцев и лищало трудовые коллективы опытных рабочих. Но такой рабочий класс не мог стать носителем модернизации. Во-вторых, на Урале, как думается и в целом в СССР, возник не тот рабочий класс, на который рассчитывали лидеры СССР. В своей массе рабочие крупной промышленности Урала к 1941 г. оказались вне принадлежности к Коммунистической партии. Вне атеизма - по сути, ставшего государственной идеологией. Вне -самого понятия "социалистический рабочий", т.к. упорно держались за личную собственность в городских поселениях, либо сохраняя связь имуществом родни в деревне.

Приходится констатировать еще один парадокс индустриализации: за исследуемый период в рабочем социуме Урала выросли различия социокультурного и правового характера, что ограничивало возможности модернизации в регионе. Социальная и культурная неоднородность рабочих крупной промышленности ширила масштаб противоречий советского общества. Подлинное морально-политическое единство рабочих могло проявиться только в чревычай-ных условиях. Разнородность состава рабочего класса Урала и СССР - имеется в виду, деление рабочих в зависимости от принадлежности к раннеиндустри-альной или к позднеиндустриальной группе отраслей - не являлась специфическим явлением мировой практики. Скорее, перед нами, характерная черта развития рабочего класса стран, с опозданием вступивших на путь индустриализации. Отличительной чертой структуризации рабочего класса Урала и СССР стало массированное воздействие идеологических факторов и, как следствие, более дробное внутреннее деление рабочего социума. Такое деление позволяло военизированному государству выстраивать в мирное время иерархию неравенства и подчинения внутри рабочих промышленности - ядра класса, провозглашенного гегемоном. Данилов В.П. Возникновение и падение советского общества: социальные истоки, социальные последствия. // Россия на рубеже XXI века: оглядываясь на век минувший. С. 73.

Список научной литературыФельдман, Михаил Аркадьевич, диссертация по теме "Отечественная история"

1. Центр. Воен. Пром.к-та, Вып. 1 1916. 124 е.; Вып. 2. 1918. 144 с.

2. Собрание узаконений и распоряжений Рабоче-крестьянского правительства. М. 1917 1939 .1. 35. Собрание узаконений и распоряжений Временного областного правительства на Урале. Екатеринбург, 1918.

3. Неопубликованные источники.

4. ПЛ. Государственный архив Российской федерации (ГАРФ).

5. Ф. 5451 (Всесоюзный Центральный Совет Профессиональных Союзов-ВЦСПС) Оп. 24. Д. 59.

6. Ф.7297. (Народный комиссариат тяжелого машиностроения). Оп.7. Д. 5,

7. Ф. 7515. (Народный комиссариат оборонной промышленности) Оп.1. Д. 352.

8. Ф. 7516. Народный комиссариат боеприпасов) Оп.1. Д. 1290, 1310, 1313. Ф. 7963. (Главное управление сельскохозяйственной и автомобильной промышленности). Оп.2. Д. 149, 165.

9. Ф. 8115. (Народный комиссариат среднего машиностроения). Оп. 2. Д. 68. Ф. 8122. (Народный комиссариат транспортного машиностроения).Оп. 1. Д. 111, 129-а.

10. Ф. 8875. (Народный комиссариат черной металлургии). Оп. 47. Д. 108,109. П.З. Российский Государственный Архив Социально-политической Информации (РГАСПИ)

11. Российский Государственный Исторический Архив (РГИА). Ф. 23. (Мин во торговли и промышленности). Оп. 16. Д. 318;

12. Ф. 37. (Горный департамент). Orí. 73. Д. 476, 479.

13. Ф. 48. (Совет съездов горнопромышленников Урала). Оп. 1. Д. 20, 32, 37,38.

14. Ф. 54. (Богословский горнозаводской округ). Оп. 1. Д. 236.

15. Государственный Архив Административных Органов Свердловской Обл. (ГААОСО)

16. Ф. 620. (Мотовилихинский райком ВКП (б) г .Перми). Оп. 10. Д. 19, 144; Оп. 17. Д. 144.

17. Ф. 69. (Лысьвенский металлургический завод). Оп.2. Д. 482.

18. Ф. 74. (Пермский горнозаводской трест). Оп.1. Д. 186.

19. Ф. 209. (Лысьвенский горнозаводской округ). On. 1. Д. 578, 585, 586.

20. Ф. 214. (Уполномоченный Главноначальствующего Пермской губернии по

21. Екатеринбургскому и Верхотурскому уездам). Оп.1. Д. 16, 19, 22, 23

22. Ф. 276. (Мотовилихинский орудийный завод). Оп.1 Д. 209, 228.

23. Ф. 493. (Областное статуправление Пермской Обл.) On. 1. Д. 353; Оп. 3.1. Д. 4.

24. Ф. 1. (Областное правление национализированных предприятий Урала). On. 1 Д. 108-а, 200,496.

25. Ф. 24. (Уральское горное управление). Оп. 14. Д. 955, 956; Оп. 16. Д. 887, 1031; Оп.19. Д. 1036, 1176, 1427, 1549, 1572, 1608, 1610 ; Оп. 20. 976, 3186.

26. Ф 52. (Уральский трест заводов сельхоз. машиностроения НКТП Урал-сел ьмаш). On. 1. Д. 88, 200.

27. Ф. 73. (Уполномоченный по Уральскому району председателя Особого совещания по обороне государства и председатель заводского совещания). On. 1. Д. 8, 70, 108-а.

28. Ф. 88. Исполнительный комитет Свердловского областного совет депутатов трудящихся -Облисполком). On. 1. Д. 188.

29. Ф. 95. (Промышленное Бюро президиума ВСНХ на Урале). On. 1. Д. 51,57, 373, 757, 838, 1115.

30. Ф. 122. Верх-Исетский металлургический завод -ВИЗ). Оп.2. Д. 455, 830, 1221, 1223, 1227.

31. Ф. 123.(Уральский военно-промышленный комитет). On. 1. Д. 48, 105. Ф. 193. (Уральский обл. экономический совет высшего совета народного хозяйства). On. 1. Д. 6, 26.

32. Ф. 322. (Гос. Всесоюзный уральский трест по добыче медно-цинкового и серного колчедана Уралмедьруда). Оп.1. Д. 1241.

33. Ф. 841. (ЦК профсоюза рабочих черной металлургии Урала и Востока).

34. Оп.1. Д. 36, 1007; Оп.2. Д. 46.

35. Ф. 1150. (Трест "Востоксталь"). Оп.1. Д. 641.

36. Ф. 1813. (Статуправление Свердловской обл. ЦСУ при Совете министров СССР). Оп. 1. Д. 15, 65, 66, 73,74,100, 141, 174, 381, 656. Т.1., 1313, 1331; Оп. 3. 236, 598.

37. Ф.1814. (Главное управление металлургической промышленности Урала министерства черной металлургии СССР). Оп.1 Д. 450, 838. Ф.2337. (Синарский трубный завод). Оп.1. Д.88. II. 10. Государственный Архив Челябинской Обл. ( ГАЧО)

38. Ф. 792. (Челябинский тракторный завод). Оп. 5. Д. 332, 504, 612, 613, 614. 642.

39. Ф. 485. (Областное статуправление) Оп. 5. Д. 489; Оп. 6. Д. 766, Оп. 7. Д.761, Д. 838, 858.

40. Ф. 804. ( Областная плановая комиссия). Оп. 2. Д. 27, 28; Оп. 8. Д. 54; Оп.11. Д. 4, Д. 5.

41. Ф. 40. (Челябинский машиностроительный завод им. Колющенко). Оп. 1. Д. 1300.1111 Центр Документации Обществ. Организаций Свердловской Обл. (ЦДООСО)

42. Ф.1494. (Уральское бюро ЦК РКП (б)) Оп. 1. Д. 70,78. 11.12. Центр Документации Новейшей истории Челябинской Обл. (ЦДНИЧО)

43. I. Периодическая печать Газеты

44. I. 1. За индустриализацию. Москва. 1926 -1937 гг.

45. I. 2. За тяжелое машиностроение. 1933 -1990.

46. I. 3. Зауральский край,- Екатеринбург. 1914-1918 гг.

47. I. 4. Звезда. Пермь. 1917 г.

48. I. 5. Ижевская правда. Ижевск. 1918 -1937 гг.

49. I. 6. Наш трактор. Челябинск. 1933 г.

50. Ш. 7. Правда.- Москва. 1917 г.111. 8. Торгово-промышленная газета. Москва. 1926-1929 гг.

51. I. 9. Уральская жизнь. Екатеринбург. 1899 -1918.

52. I. 10. Уральский рабочий. Екатеринбург. 1917.

53. I. 11. Челябинский рабочий. Челябинск. 1917 г.

54. I. 12. Экономическая газета. ~ Москва. 1918 1937.1. Журналы.

55. I. 13. Вопросы страхования. Москва. 1924 -1937.

56. I. 14. Вопросы труда.- Москва. 1923 -1933.

57. I. 15. Горный журнал. Петербург, с 1918 г. - Москва. 1825 г.

58. I. 16. Культурная работа профсоюзов Москва. 1933-1939.

59. I. 17. Культпоход. Москва. 1930-1932.

60. I. 18. Плановое хозяйство-Москва. 1924-1991.

61. I. 19. Рабочий журнал Екатеринбург. 1922-1926.

62. I. 20. Рабочий-металлург. Москва. 1938 -1940.

63. I. 21. Серп и молот. Екатеринбург. 1921-1922.

64. I. 22. Социальное страхование. Москва. 1938 - 1939.

65. I. 23. Стахановец. Москва. 1936 - 1941.

66. I. 24. Техническая учеба. Москва. 1931-1941.

67. V. Диссертации и авторефераты диссертаций .

68. V. 1. Азаматова Г. Б. Деятельность Уфимского земства в области народного образования ( 1874 1917 гг.). Автореф. дис. . канд. ист. наук. Уфа, 2000.

69. V. 2. Айрапетов В.Г. Деятельность профсоюза рабочих черной металлургии Урала и Востока по развитию производства (1937 1941 гг.). Автореф. дис. . канд. ист. наук. Свердловск, 1971.

70. V. 3. Балдин К.Е. Рабочее кооперативное движение в России во второй половине 19 начале 20 века. Автореф. дис. . док. ист. наук. Ярославль, 1994.

71. V. 4. Бехтерева Л .Б. Рабочие оборонной промышленности Удмуртии в 20-е гг. (количественные и качественные характеристики). Автореф. дис. . канд. ист. наук. Ижевск, 1998.

72. V. 5. Богер Л.Ф. Деятельность партийных организаций Урала по повышению культурного уровня рабочего класса в годы первой пятилетки (1928 -1932 гг.) Автореф. дис. канд. ист. наук. Свердловск, 1978.

73. V. 6 Булавин М.В. Взаимоотношения государственной власти и православной власти в России в 1917 -1927 гг.(на примерах Урала). Автореф. дис. канд. ист. наук. Екатеринбург, 2000.

74. V. 7. Волкова Н.Б. Деятельность Удмуртской партийной организации по подготовке и воспитанию рабочих республики в годы второй пятилетки. Автореф. дис. канд. ист. наук. Свердловск, 1979.

75. V. 8. Голубев Е.Е. Уровень жизни советского рабочего в годы НЭПа. Автореф. дис. канд. ист. наук. Ярославль, 1995.

76. V. 9. Делицой А. И. Инженерно-технические кадры и власть на Урале в конце 1919-1931 гг.: проблема взаимоотношений. Автореф. дис. канд. ист. наук. Екатеринбург, 1998.

77. V. 10. Загребин С.С. Культурная политика государства и ее реализация на Южном Урале в 1900 -1940 гг. Автореф. дис. докт. ист. наук. Екатеринбург, 1999.

78. V. И. Захаров С.Ю. Концессионная политика Советского государства на Урале в 20-е годы. Автореф. дис. . канд. ист. наук. Екатеринбург, 2000.

79. V. 12. Калистратов Ю.К. Рабочий класс и советская культура в 20 -30 гг. Автореф. дис. докт. ист. наук. Нижний Новгород, 1998.

80. V. 13. Кириллов В.М. История репрессий на Урале (1920 -нач. 1950-х гг.) Автореф. дис. . докт. ист. наук. Екатеринбург, 1997,

81. V. 14. Коровин Н.Р. Рабочий класс России в 30-е годы XX в. Автореф. дис. . докт. ист. наук. М., 1996.

82. V. 15. Кулинич Н.Г. Социальный облик рабочих Дальнего Востока РСФСР в 20-е годы. ( ноябрь 1922 1929 гг.) Автореф. дис. . канд. ист. наук. Хабаровск, 1999.

83. V. 16. Мусихин В.Е. Рабочие Пермской и Вятской губерний в годы Первой мировой войны (1914 февраль 1917 гг.) Автореф. дис. . канд. ист. наук. Л., 1984.

84. V. 17. Никонова О.Ю. Социально-экономическая политика правительств "демократической контреволюции" и диктатуры Колчака на Урале. Автореф. дис. . канд. ист. наук. Челябинск, 1996.

85. V. 18. Петько О.М. Материально-бытовое положение рабочего класса Урала в середине 20 -х-нач. 30-х гг. Автореф. дис. . канд. ист. наук. Свердловск, 1991.

86. V. 19. Прошина Н.М. Профсоюзы и защита интересов трудящихся в годы

87. НЭПа (1921 -1928 гг.) Дис. . канд. ист. наук. Екатеринбург, 1993.

88. V. 20. Прошина Н.М. Профсоюзы и защита интересов трудящихся в годы НЭПа (1921 -1928 гг.) Автореф. дис. . канд. ист. наук. Екатеринбург, 1993.

89. V. 21. Рафиков И.К. Рабочие Урала в первые годы советской власти: численность, состав, положение. Дис. . канд. ист. наук. Свердловск, 1989.

90. V. 22. Рафиков И.К. Рабочие Урала в первые годы сове^кой власти: численность, состав, положение. Автореф. дис. . канд. ист. наук. Свердловск, 1989.

91. V. 23. Романов П.Н. Основные формы борьбы и компромиссы рабочего класса Южного Урала в 1900 феврале 1917 г. Автореф. дис. канд. ист. наук.1. Оренбург, 1999.

92. V. 24. Сапожников А.Г. Руководство партийных организаций Урала выдвижением рабочих на административно-хозяйственные посты в промышленности (1926 -1932 гг.) Автореф. дис. . канд. ист. наук. Свердловск, 1979.

93. V. 25. Серебренников Ю.Н. Уровень грамотности и образования населения Урала (1861 -1917 гг.) Автореф. дис. . канд. ист. наук. Оренбург, 1998.

94. V. 26. Ставицкая Б.З. Фабрично-заводская промышленность и фабричноза-водские рабочие Урала в 1895 -1914 гг. Автореф. дис. . канд. ист. наук. Пермь, 1979.

95. V. 27. Цысь В.В. Всеобщая трудовая повинность на Урале в период военного коммунизма (середина 1919 -1921) Автореф. дис. . канд. ист. паук. Екатеринбург, 1996.

96. V. 28. Чернокрылова E.H. Количественные и качественные изменения в составе рабочих Урала в период индустриализации. 1926-1932 гг. Свердловск, 1988.

97. V. 29. Чуприн В.В. Земство и развитие среднего образования на Урале (1860 -1917 гг.) Автореф. дис. канд. ист. наук. Оренбург, 1999.

98. V. 30. Шиловцев A.B. Социальная политика Советской власти на Урале в годы гражданской войны ( июль 1919 -1920 гг.) Автореф. дис. канд. ист. наук. Екатеринбург, 1993.

99. V. 31. Шустов С.Г. Ликвидация безработицы на Урале (1917 1930 гг.) Автореф. дис. . канд. ист. наук. Пермь, 1977.