автореферат диссертации по истории, специальность ВАК РФ 07.00.07
диссертация на тему: Раннемонгольские племена

Полный текст автореферата диссертации по теме "Раннемонгольские племена"

с

2 3 На правах рукописи

БИЛЭГТ ЛУВСАНВАНДАН

РАННЕМОНГОЛЬСКИЕ ПЛЕМЕНА (ЭТНОГЕНЕТИЧЕСКИЕ ИЗЫСКАНИЯ НА ОСНОВЕ УСТНОЙ ИСТОРИИ)

Специальность 07.00.07 - этнография, этнология и антропология

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук

НОВОСИБИРСК-1998

)

Работа выполнена в секторе бронзового и железного веков Института археологии и этнографии СО РАН

Научный руководитель:

доктор исторических наук Е.И. Деревянко

Официальные оппоненты:

доктор исторических наук И.Н. Гемуев

кандидат исторических наук О.Н. Шелегина

Ведущее научное учреждение: Новосибирский государственный педагогический университет.

Защита состоится 22 декабря 1998 года в 1000 часов на заседании диссертационного Совета Д.200.09.01 в Институте археологии и этнографии СО РАН по адресу: 030090, Новосибирск-90, др. акад. Лаврентьева, 17.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Института археологии и этнографии СО РАН.

Автореферат разослан 18 ноября 1998 г.

Ученый секретарь диссертационного совета доктор исторических наук

В.Т. Петрин

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность темы. Изучение этногенеза и этнической истории монголов имеет важное научное и общественно-политическое значение. Актуальность темы проистекает из того положения, что в современном монголоведении нет единого мнения по таким фундаментальным вопросам, как происхождение этнонима "монгол", о первоначальном месте обитания племени "монгол", о процессе формирования хамут-мон-гольского племенного объединения и его этнокультурных связях с соседними кочевыми племенами и их объединениями. Разные мнения исследователей о родоплеменной организации средневековых монголов настоятельно требуют изучения вопроса с акцентом на этнические процессы. Последний аспект не получил должной разработки в исторических исследованиях по Монголии и в ретроспективном плане становится более важной задачей, чем поиски предков монголов среди кочевников хуннского и сяньбийского политического объединения. Существующее положение требует дальнейшего всестороннего исследования этногенеза монголов по всем аспектам (историческим, этнографическим и т.д.) с максимальным использованием разных источников. Среди источников по информативности не последнее место занимают устные исторические пре -дания монголов. Ценность устных исторических преданий и рассказов как источника по этногенезу монголов тем выше, чем неразрывнее они связаны с этническим самосознанием и содержат сведения о начальных этапах формирования общности.

Изученность темы. Впервые устные исторические предания монголов исследовал X. Пэрлээ и опубликовал в 1969 г. свою работу "По следам устной истории монголов Трехречья", которая до сих пор остается единственной специальной работой по данной теме. В ней автор использовал устные исторические предания как источник для изучения этногенеза монголов, а также сопоставил эти предания с археологической культурой, фольклором и этнографическими данными.

Важным шагом в его работе стало обсуждение достоверности и признание их историчности. Другие монголоведы, хотя и не изучали специально устные исторические предания, но частично использовали их для исследования. Д. Гонгор пользовался устными преданиями при работе над историей халхас-

ского ханства и происхождения халхасцев (Ц. Гонгор, 1970). Вслед за ним Г. Сухбаатар обращался к ним в ходе исследования тобаской историографической традиции и сопоставил их предания с монгольскими (Г. Сухбаатар, 1971). Ш. Вира при исследовании историографической традиции монголов проводил сравнительный анализ устных исторических преданий всех центрально-азиатских кочевников, известных по письменным источникам (Ш. Вира, 1978).

Из зарубежных монголоведов Л.Р. Кызласов (Кызласов, 1975) и Е.И. Кычанов (Кычанов, 1980) частично использовали устные предания для выяснения средневековой культуры, первоначальной родины монголов и путей их миграции. Если перечислить труды, которые более или менее коснулись устного исторического предания монголов средневековья, исключая работы X. Пэрлээ, то список их, в основном, ограничивается вышеперечисленными публикациями.

Другим аспектом нашей работы является исследование родословной Чингис-хана, которая непосредственно соприкасается с этногенетическими преданиями монголов. Российский монголовед Л .Л. Викторова при изучении раннего периода этногенеза и происхождения народа рассматривала родословную Чингис-хана, как "имеющую значение первоисточника" (Викторова, 1980). Монгольский историкX. Пэрлээпосвятилспеци-альную статью хронологическим вопросам родословной Чингис-хана (X. Пэрлээ, 1956). Тем не менее, родословная вместе с устным историческим преданием составляет одно из слабоизу-ченных мест в монголоведении.

Цели и задачи. Основная цель работы заключается в том, чтобы проанализировать информацию, заключенную в устном историческом творчестве монголов, и на этой основе изучить их этногенез. Поставленная цель предполагает решение следующих взаимосвязанных задач:

1) обоснование целесообразности использования исторических преданий, рассказов и генеалогии для этногенетичес-кого процесса с ориентацией на результаты исследований современных фольклористов и этнографов;

2) анализ и классификация исторических преданий, рассказов и генеалогии;

3) сравнительное изучение вариантов эргунэ-куиского

предания и исторических рассказов для идентификации топонимов, выяснения этимологии этнонима "монгол" и приблизительного определения хронологических рамок событий;

4) сопоставление полной генеалогии Чингис-хана по всем известным источникам и последующая проверка достоверности методом исключения, в основе которой лежит демографическая константа (средний срок смены одного поколения);

5) выяснение терминологии, понятия рода и племени по историческим рассказам и роли родоплеменных группировок в этнических процессах населения Монголии Х-ХЩ вв.;

6) изучение исторических рассказов монголов конца XIII в. об этногенетических связях монголоязычных и тюркоязыч-ных племен и об общности названия "тюрки";

7) сравнительный анализ преданий рода Ашина, данных о переселении племени "тюрк" и кимакского племенного объе-" динения с монгольскими письменными источниками;

8) выяснение роли татарских племен в истории монголоязычных племен и этногенезе монголов;

9) обобщение устной истории монголов и на этой основе исследование этногенеза монголов, его периодизации и разграничении от истории племени "монгол".

Научная новизна работы. Представленную работу можно рассматривать как дальнейшее продолжение исследований известного монгольского ученого X. Пэрлээ и попытку использования новых методов и теоретических положений последних лет, разработанных российскими этнографами и антропологами. Сравнительное изучение устных исторических рассказов, преданий, генеалогий и письменных источников позволяет сделать новые выводы по истории ранних монголов и этногенезу монголов в целом.

Источники. Основными источниками являются устные исторические рассказы, предания и генеалогии, запечатленные в "Сокровенном сказании" и "Сборнике летописей" Рапшд-ад-дина.

Практическая значимость. Результаты исследования могут быть использованы для дальнейшего изучения этногенеза монголов и их этногенетических связей с кочевниками Монголии тюрко-уйгурского периода.

Апробация основных положений диссертации отражена в серии научных статей в ежегодниках и докладах на международном конгрессе и конференциях. Диссертация обсужда-

лась на заседании сектора бронзы и железа Института археологии и этнографии СО РАН.

Структура работы. Работа состоит из введения, 7 глав, заключения и списка литературы.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении обоснована актуальность темы, определяются основная цель и задачи, названа источниковая база исследования.

Глава 1. "Об устной истории монголов". Существование устного исторического творчества и историографической традиции у монгольских племен средневековья признается многими исследователями (Владимирцов, 1934; Козин, 1941; Пет-рушевский, 1952; Вира, 1978). Устное историческое творчество монголов больше всего отражено в "Сокровенном сказании" и "Сборнике летописей".

Можно считать установленным то, что начальные части двух названных источников написаны по устной родословной и преданиям, передававшимся из поколения в поколение. Историческую память монголов средневековья по содержанию' можно разделить на две темы. Во-первых, это родословная предков Чингис-хана от Буртэ-Чино и Гоа Марал. Во-вторых, этно-генетическое предание о поражении племени "монгол" к о бегстве его остатков в Эргунэ-Кун.

Это предание получило название в трудах X. Пэрлээ "Устной истории монголов", и мы будем использовать этот термин в своей дальнейшей работе. Устная история монголов имеется, кроме "Сборника летописей", в "Шаджар-и-тюрк" ("Родословное древо тюрков") Хивинского хана Абу-л-Гази (1603 -1664), прямого потомка Чингис-хана и в "Родословной туркмен" Хон-демира (1475 -1535) почти в том же виде, только с некоторыми хронологическими подробностями. Очевидно, этногенетичес-кое предание, зафиксированное в разных источниках разного времени, имеет общие источники. Поэтому самые ранние из них заслуживают большего внимания.

Как известно, "Сборник летописей" не является трудом одного Рашид-ад-дина, а произведением целого коллектива. По словам Шемс-ад-дина Кашани, Пулад-чинсаниРалщц-ад-

дин систематически, изо дня в день, занимались вместе, как учитель и ученик: "счастливый эмир рассказывал, ученый визирь записывал с его слов". По сообщению А. Тогана, в рукописях Рашид-ад-дина "Беседы с Улджейту-хаганом" говорится, что "Сборник летописей" вместе с другими работами Ра-пгад-ад-дина был первоначально написан на монгольском языке. По его мнению, "монгольская книга", упоминаемая Рашид-ад-дином как один из источников, является монгольским оригиналом "Сборника летописей", написанным Пулад-чинсаном и другими монгольскими летописцами в Тебризе. Рашид-ад-дин же перевел эту книгу на персидский язык, сопроводив перевод примечаниями и стихами.

Таким образом, можно считать, что устные исторические предания монголов средневековья отражены в "Сборнике летописей" без существенных изменений. По этой причине труд Рашид-ад-дина может служить надежным источником для исследования устной истории монголов.

Большое внимание в "Сборнике летописей" уделено истории, происхождению, общности различных кочевых племен, населявших степные пространства Центральной Азии, Сибири и Южнорусских степей, собранных под общим названием "тюрки". Данные вопросы поднимаются в предисловии и поставлены как цель двух книг первого тома, посвященных "тюркским" народам.

В тематическом отношении данная группа исторических повествований стоит особняком от родословной Чингис-хана и эргунэкунского предания, что позволяет выделить третью группу в устном историческом творчестве кочевников Центральной Азии и она может быть названа устными историческими рассказами. С другой стороны, последнюю группу можно отнести к категории устной истории ввиду того, что в ней представ -лены этногенетические предания различных кочевых племен и исторические события разных веков.

Привлекательной стороной этих преданий является то, что они отражают историческое сознание кочевников, в совокупности названных '^тюрками".

Устная история скрывает в себе не столько происхождение золотого рода чингисидов, сколько глубинные этногенетические истоки всех монгольских родов и многих монголоя-зычных племен. Поэтому она заслуживает более пристального внимания и всестороннего изучения.

Глава 2. "Связь родословной Чингис-хана с устной историей". Как известно, родословная предков Чингис-хана в композиционном отношении занимает самостоятельную часть в "Сокровенном сказании" и целый раздел в "Сборнике летописей". Она содержит сведения об этнических связях, о выдающихся деятелях, которые объединяли разрозненные монгольские родоплеменные владения в общемонгольское государство. Помимо того, следует отметить, что части источников, посвященные родословной, сообщают также о разветвлениях и образованиях новых родов, племен и их союзов, что, в целой, отражает этнические процессы четырех столетий, предшествующих эпохе Чингис-хана. Поэтому родословная Чингис-хана может быть использована в качестве материала для исследования этнического процесса, происходившего среди монгольских племен, или монго лоязычных племен, и этногенеза монголов. Однако надо сказать, что по сравнению с другими частями "Сокровенного сказания" и "Сборника летописей", она меньше всего использована в качестве исторического источника.

Родословная Чингис-хана хорошо известна монголоведам, и многочисленные письменные памятники истории монголов сообщают, что начиная с Буртэ-чино до Чингис-хана прошло от 18 до 23 поколений.

Генетико-демографические исследования народов мира показывают, что средний срок смены одного поколения равен 20 годам. Это средняя величина, следовательно, имеет большое колебание в ту или иную сторону в зависимости от общественно-экономического положения, равно как и от исторического времени данного этноса или этнической группы. Поэтому этнодемографические показатели чингисидов XII - XVII вв. могут дать приблизительную ориентировку интересуемой нас величины для анализа родословной до XII в.

Используя этот параметр, мы можем установить ориентировочный интервал года рождения Буртэ-чино и общее время продолжительности его рода от Чингис-хана. По минимальному и максимальному количеству предков, данных в разных источниках, мы получим хронологический интервал, внутри которого будет лежать общая продолжительность истории рода от Буртэ-чино до Чингис-хана: 20 летх18 поколений = 360 лет или 20x23=460лет. А предполагаемый год рождения его родоначальника будет в интервале между: 1162 - 460 = 702 г. или 1162 - 360 = 802 г., т.е. 702-802 гг.

Среди источников "Алтан тобчи" Мэргэн-гэгэна представляет большой интерес по своей хронологической информации. В нем сообщаются годы рождения трех прапредков Чингис-хана — Батачи-хана, Бодончара и Хабичи, причем у Батачи-хана и Бодончара параллельно даются годы правления китайского императора и название их династий. Кроме того, сообщаются возраст отца при рождении его преемника у всех, кроме Бодончара, Хабичи и Хайраба, так что без информации остается только один Хайраб, год рождения которого можно легко вычислить. Как известно, первый исследователь источника X. Пэрлээ, используя эти данные, составил хронологическую таблицу родословной Чингис-хана.

Мэргэн-гэгэн называет датой рождения Тэмучина 1162 г., что вносит существенные изменения в хронологическую таблицу генеалогии Чингис-хана, составленную X. Пэрлээ. Поэтому мы составили заново упомянутую таблицу по хронологической информации Мэргэн-гэгэна (см. табл. 2).

Как отмечалось выше, количество предков Чингис-хана в разных источниках колеблется от 18 до 23 и имена некоторых занимают разные места в генеалогической последовательности. Произведенные выше расчеты позволяют считать, что от рождения Буртэ-чино до рождения Тэмучина прошло: (1162-758) : 20 = 20 поколений.

Следует также отметить, что годы рождений предков Чингис-хана, сообщаемые в "Алтан тобчи", не противоречат объективному ходу смены поколений, не исключают возможности рождения Буртэ-чино в 758 г. и 400-летней истории его рода до Чингас-хана.

Так или иначе, устная история монголов недвусмысленно говорит о том, что родословная Чингис-хана своим началом стыкуется с событием выхода из Эргунэ-куна группы монгольских родов.

Если следовать устной исторической традиции монголов, то поражение монгольского племени, бегство его остатков в Эргунэ-кун и выход из него через 400 - 450 лет, а также родословная Чингис-хана составляют одну непрерывную хронологическую линию.

Глава 3. "Хронологическая и топонимическая информация в устной истории". В настоящей главе мы предприняли попытку проанализировать некоторые хронологические дан-

ные и географические названия, сообщаемые в "Сборнике летописей" и "Родословном древе тюрков".

В предании содержится хронологическая информация о бегстве предков монголов в Эргунэ-кун, около 2000 лет до написания Ралшд-ад-дином своего труда. Согласно этому сообщению, древнемонгольское племя потерпело поражение от соседей около 600 г. до н.э. По поводу этой даты монгольские историки имеют различные мнения.

В частности, X. Пэрлээ, отмечая немаловажное значение настоящей устной истории для исследования этногенеза, считает, что она сильно отличается от простой легенды и имеет важные элементы историзма. Д. Гонгор связывает эргунэ-кунский период древнемонгольского племени с периодом VI - VIII вв., когда упоминание о потомках хунну и дунху, известных до VI в. под названием сяньби, муюн, тоба, ясужань, вдруг почти исчезает со страниц китайских исторических хроник. Г. Сухбаатар высказал мнение о хронологической относительности сообщаемых дат, о том, что даты 2000 лет и 400 лет дают лишь представление об их примерной древности.

Если судить по выводам Л.Р. Кызласова и Е.И. Кычанова, то они также не отрицают достоверной основы эргунэ-кунского предания монгольского племени. Однако они оставляют без внимания хронологическую информацию предания и не дают оценку датам 2000 и 400 лет назад.

Рассмотрим внимательнее дату 2000-летней древности и попытаемся проверить ее по другим хронологическим сведениям. Поскольку устная историческая традиция твердо указывает на то, что родословная Чингис-хана в лице Буртэ-чино стыкуется с четырехсотлетним периодом Эргунэ-куна, то мы можем сделать некоторые расчеты для выяснения начала этого периода и приблизительного определения даты поражения и бегства. Ориентирами служат дата рождения Буртэ-чино—758г.,и 400 - 500-летний эргунэ-кунский период. Тогда путем вычисления получим: 758-400=358 г., или 758-450 = 308 г. Между 308 - 358 гг. лежит дата поражения и бегства Нукуза и Кияна в Эргунэ-кун.

Весь анализ источников бесспорно свидетельствует, что устная история тех монголов, которые были потомками эргунэ-кунских родов, сохранила хронологическую информацию о поражении и бегстве в Эргунэ-кун в двух вариантах. Она сохранилась в трудах Рашид-ад-дина, Абу-л-гази бахадур хана, Хон-

демира, Мэргэн гэгэна и Жамбадоржи в различных вариантах и чаше свидетельствует в пользу рассчитанной датировки. Поэтому из двух дат ухода остатков монгольского племени в Эргунэ-кун мы предлагаем 308-358 гг., илипервую половину IV в., как более вероятную.

Весь анализ устной истории монголов, проделанный в этой и предыдущих главах, укладывается в следующую схему:

308-358 гг.

Бегство в Эргунэ-Кун 758 г.

Рождение Буртэ-Чино (выход из Эргунэ-Куна) 1162 г.

Рождение Чингис-хана 1604 г.

Рождение Саган Сэдэна

400-450 лет - эргунэ-кунский период (20-22 поколений) 400 лет до рождения Чингисхана (20 поколений)

442 года (22 поколения)

Основные предпосылки вышеприведенной хронологической схемы не противоречат законам биологии человека, т. е. не доказывая, не исключают возможности. А источниковедческая основа построения данной схемы состоит из отдельных взаимоподтверждающих хронологических данных. Если принять теоретическое положение об устных преданиях и генеалогиях, то вышеприведенная хронологическая схема более или менее отражает историю нескольких монгольских племен, которые играли консолидирующую роль в этническом процессе кочевых племен Монголии 1У-ХН вв.

О топониме Эргунэ-кун. Одним из шггереснейших вопросов в устной истории монголов является определение местонахождения знаменитого Эргунэ-куна. Данная местность привлекла внимание русских востоковедов с XVIII в. Так Я.И. Шмидт считал, что она находится в Гун-эрги около Кукунора (в области Цинхай современного КНР), Г. Мшшер и Н.Я. Бичурин располагали ее между Алтайскими горами, О.М. Ковалевский и П. Кафаров по р. Ар-гунь, а Фишер—около берегов Аргуни. Д. Банзаров считал, что Эргунэ-кун находился в цепи гор, идущих по Южной Монголии (Внутренняя Монголия) рядом с Великой китайской стеной. X. Пэрлээ располагал его у истоков реки Хайлар в Большом Хингане, Л .Р. Кызласов—в бассейне р. Аргунь, а Е.И. Кычанов сопоставляет с районом Большого Хингана и р. Аргунь.

Обратимся к устной истории, которая достаточно ясно указывает местонахождение Эргунэ-куна и разъясняет значение слова. Ралшд-ад-дин переводил слова эргунэ - крутой, кун - косогор, а в сочетании как крутой хребет.

На наш взгляд, корень слова правильно определен X. Пэр-лээ как "ergu", а значение слова не только подняться вверх, также и крутиться, возвращаться. Название "ergune muren" ("река Эргунэ") встречается четыре раза в "Сокровенном сказании" (§§131, 133) и прежние исследователи не без основания идентифицировали его с современной р. Аргунь. Кроме того, там же слово "ergu" используется в значении "возводить", в связи с возведением в гурханы Д жамухи и в хаганы Угэдэя - "er gu-Ье" (§§131, 258). А слово "берег7', в источнике пишется "ergi" например, "Burgiergi"—берег Бурги (§§85,86,87,106). Таким образом, слово "ergune" происходит не от корня "ergi" (берег), а от корня "ergu". Если рассмотрим течение р. Аргунь, то она начинается в горах Большого Хингана как река Хайлар с течением на запад, потом в районе Далайнора (Хулунчи) поворачивает дугой на северо-восток и дальше течет прямо в противоположную сторону, с которой начинается название Аргунь (Атлас мира, 1967). Вероятнее всего, особенность течения реки с полным поворотом послужила основой названия "Эргунэ", имеющего значение "поворот". На наш взгляд, определение "ergune muren" — современная р. Аргунь — не вызывает сомнения с точки зрения контекста источников и значения самого слова. Чтобы определить, какую роль играет данное слово в названии Эргунэ-кун, обратимся к слову "кун". Последняя часть встречается несколько раз в "Сокровенном сказании" как составляющая названий гор и транслируется - "yun" или "gun" (§§116,195,237). Сравним транслитерации рассматриваемого слова двух наших источников:

"Сокровенное сказание" "Сборник летописей"

Quldayar join (§117) Zorgal yun (§117) Naquyun (§195) Sariyyun(§237) Джоркал-кун (т. 12, кн.2) Наку-кун (т.1, кн.1) Эргунэ-кун (т.1, кн.1).

Сравнение транслитерации слов и их контексты ясно показывают, что слово "кун" прилагается к названию отдельной горы, и у монголов XIII в. применялось в значении "гора" или "хребет".Монгольские информаторы Рашид-ад-дина сообщали географию своей родины: в вышеприведенном перечне географических названий наблюдается определенная закономерность, что дает возможность определить местонахождение Эр-гуна-Куна. Закономерность в перечислении местностей состоит в том, что они названы по близлежащим районам и попарно, а также по сходству географических характеристик. В первых четырех парах топонимов общее направление идет с запада на восток, а из двух топонимов, составляющих пару, чередование идет с севера на юг.

Первую пару составляют названия двух соседних речных долин, выраженные двумя гидронимами - Онон и Керулен (в "Сокр. сказ." - Опоп, Ке1ихеп). Первым назван более северный район. Заметим, что здесь информатор не называет "река Онон" или "река Керулен", следовательно, имеется в виду не две реки, а долинный район двух соседних рек, включая сами реки. Этот способ выражения, когда называют не определенную местность, а более или менее обширный район, сохранился в современном монгольском языке, совершенно определенно проявляется в "Сокровенном сказании" и "Сборнике летописей".

Нет сомнения в том, что название этой горы связано с рекой Аргунью. Тем более, Рашид-ад-динотметил, что монголы давали название отдельным горам, исходя из названия близлежащих рек. Примером может служить название - Ононский хребет или Онон-Бладжинский хребет и др. Исходя из этого мы определяем Эргунэ-Кункак современный Аргунский хребет в России.

О происхождении этнонима "Монгол". Разрешающая способность устной исторической памяти и ее генетическая связь с истоком любой родоплеменной группы заставляет обратиться к эргунэ-кунскому преданию для выяснения нашего вопроса. Исторические рассказы неутолимо указывают на то, что начало распространению названия "монгол" среди кочевых племен Центральной Азии положило эргунэ-кунское племя.

Китайские летописи неоспоримо свидетельствуют о том, что многие племена и их объединения восточнойчасти Цент-

ральной Азии получили свои названия по топонимам места обитания, например, сяньби, ухуань и др. В трудах исследователей, в частности Д. Банзарова, приведены многочисленные примеры топонимического происхождения этнонимов. Нет основания исключать из этого ряда и наше племя. Попытаемся проследить этот путь поиска. Если по исторической памяти и рассказу представителей потомков изначально было одно племя, вышедшее из Эргунэ-Куна, то его название могло быть связано с этой местностью. Монгольские лингвисты Ц. Дамдинсу-рэн и Ш. Гаадамба убедительно доказали, что этноним состоит из двух слов "мон" и "гол". Однако в отношении последнего составляющего современные исследователи высказывали двоякое мнение: "гол" имеет значение "центр", или "гол" - "река". В современном монгольском языке слово "гол" имеет и то, и другое значения. Большинство современных исследователей высказалось за гидронимическое происхождение первого составляющего - "мон". Если принять этот принцип трактовки, то название "монгол" в той или иной мере связано с гидронимом.

В случае лингвистического объяснения двусложности названия не вызывает сомнения то, что последнее составляющее "гол" имеет значение "река". Скорее всего, первое составляющее имеет прямую связь с мохэско-шивэйским "манту" - "мон-гу", в значении "река", а не как собственное имя р.. Амур. Этот вариант этимологии приводит к выводу о том, что слово, в целом, связано с гидронимом. Однако устные исторические рассказы монголов позволяют прямо связывать значение "мангу" или "монгу" с именем родоначальника и названием главной ветви эргунэ-кунского-племени - Киян, или Кият. Как мы знаем, слово киян в среднемонгольском языке означало "...большой поток, текущий с гор в низину, быстрый и сильный". Наш источник дает основание думать, что это было прозвище, которое получили его потомки и обок; "...Так как кияны были отважны, храбры и крайне мужественны, то это слово положили их именем. Кият - множественное число от киян; тех из этого рода, которые ближе к его началу, называли в древности кият". Таким образом, перед нами тунгусо-маньчжурская калька монгольского слова "киян". В этом случае можно трактовать, что рассматриваемый этноним состоит из слова "мангу" или "монгу "означающее "сильный, тяжелый (поток)" и окончания множественного числа "-л; -ул".

Глава 4. Так или иначе, краткий обзор исследования показывает, что отождествление обока с родом первобытнообщинного строя, или неполный анализ терминов приводят к смешению понятий "обок", "уруг", "ирген" и "улус".Обратимся к устным историческим рассказам, которые дают немалую информацию о сущности этих терминов.

Понимать вышеприведенное запутанное определение Рашид-ад-дина можно по-разному. Вместе с тем, не все его члены состоят в родстве, хотя чаще наблюдаются родственные связи. Можно понять только то, что "обоки" появились в результате разветвления мужских потомсгв из правящей семьи. Слова обок, ирген и уруг означали совершенно разные категории общностей. Как мы видим, слово "уруг" переведено как родственник, а "обок" - "особое поколение". Хотя слово "ирген" так и осталось, по отношению к нему применено определение "четвероплеменное", что практически приводит к понятию "племя". Однако эти три слова в среднемонгольском языке не могли выражать настолько различные и многочисленные понятия. Путаница в трактовках терминов обок, уруг и ирген началась с переводов источника на европейские языки. Рассмотрим, как освещаются эти слова в двух наших источниках.

ОВОС}. (Обок). Налицо сложность общественных отношений монголов того времени и четкая социальная дифференциация внутри обока. Невозможно оспорить выводы классиков монголоведения о социальной сущности обока. Наши источники достаточно определенно указывают на то, что обок являлся структурной единицей общественной организации не только монголов, но и средневековых кочевников Монголии в целом. Источники не позволяют согласиться синением некоторых ученых о том, что обок состоял из одних кровных родственников. Они прямо или косвенно указывают на разнородность происхождения основной массы зависимых людей. Вместе с тем, сам обок обнаруживает иерархическую структуру, состоящую из' нескольких подразделений в зависимости от места владельца в системе старшинства внутри аристократической семьи или в ее поколениях.

Все данные прямо или косвенно указывают на то, что обок, принимая к себе пленных, перебежчиков или просто ищущих защиту от соседей разнородных людей, не мог состоять из одних кровных родственников.

Внутри данной общности преобладал интеграционный процесс, который привел к появлению таких общностей как татары, меркиты, ойраты, кэрэйты и найманы. Для обозначения вышеназванных общностей в среднемонгольском языке существовало специальное слово — аймак (aimak).

Очевидно, микроячейкой этносоциальной структуры средневековых кочевников Монголии была семья (ail). Обоки и аймаки состояли из отдельных семей. Социально-экономические условия требовали семьи кочевников-скотоводов объединяться в обоки. Едва ли могла спокойно пасти свой скот отдельная семья кочевника. Семью кочевника привязывала к определенной местности не только зависимость от господина, но и главное средство к существованию - скот. Высокая степень адаптации их домашних животных к специфическим природно-климатическим условиям закрепляет людей к определенному географическому району. В этом смысле хозяйственная деятельность основной массы кочевников не предполагала далекой миграции. Однако социальное давление в лице "обо-ка" властно вовлекало кочевников в круговорот процесса передвижения, сопряженного со смешением или обособлением.

Как мы видим, все социальные и этнические процессы опосредованы, или в значительной мере обусловлены, группировкой по названию "обок". История рода Бодончара показывает, как один обок повлиял на этнические процессы населения отАргунидо Иртыша. Обок, как живой социальный организм, был весьма динамичной системой, оказавшей мощное влияние на этногенетические процессы. Можно ли понимать обок как микроячейку этногенетического процесса? Если нужно абстрактное понятие, то можно. Но наши источники заставляют обращать внимание на его динамизм. Если социально-экономическая функция обока оставалась неизменной, то его этнокультурный облик находился в состоянии изменения по мере пополнения разнородными людьми. Нельзя забывать то, что в его рамках происходила и этническая консолидация. Поэтому обок был первичной средой, в которой происходили этнические процессы. Структура и функционирование обока выявляет единство преемственности и изменчивости. Следовательно, использование понятия "обок" при исследовании этнической истории кочевников требует к себе разностороннего подхода. Очевидная роль обока ставит перед необходимостью

применения данного понятия при исследовании этногенеза монголов.

Можно сказать, что в современном монголоведении преобладает структурный подход к этой этносоциальной общности. Между тем наши источники показывают, что вопрос этногенеза монголов не терпит одностороннего структурного подхода. Рассмотрим изменчивую природу наименьшей этносоциальной общности кочевников монгольских степей средневековья. Как мы упомянули, одним из факторов непостоянства обоков была война между ними. В случае военного столкновения между обоками, зависимые люди побежденного всегда включались в состав обока победителя, а правящая верхушка уничтожалась.

УРУГ. Из краткого обзора видно, что обсуждение понятия "обок" обязательно приводило к анализу терминов "уруг'', "ясун", "ирген" и др. Перед исследователями всегда возникали вопросы взаимоотношения или разграничения данных терминов.

Все случаи перевода на русский язык слова "уруг" выглядят следующим образом: родственник, родня, потомство, кровь, семья, дети и внуки.

Есть свидетельство того, что женские потомки до замужества являлись членом уруга. Можно с уверенностью сказать, что средневековые кочевники Монголии при определении родственных связей учитывали также и женскую линию. Наши источники свидетельствуют о том, что женские представители правящих семей, сохраняли принадлежность своему уругу и после замужества. Они были владельцами зависимых людей, скота, юрт и даже воинов. Не исключено, что все эти правила (] авас[) относятся и к рядовым кочевникам.

Мог ли существовать отдельный уруг вне организации обока? На этот вопрос источники не дают прямых ответов. Сравнительный анализ наших источников показывает, что некоторые случаи смешения понятий "обок" и "уруг" в "Сборнике летописей" обусловлены, прежде всего, значительной ролью аристократии в структуре обока. Информация об аристократических уругах дается в нем вместе с историей обока или наоборот. Таким образом, "уруг" и "обок" разные этносоциальные понятия средневековых кочевников Монголии.

Что касается слова "уруг", то в среднемонго льском языке им обозначали людей, имеющих общего предка.

Глава 5. "Этногенетические аспекты устной истории монголов. Тюрки и а монголы". В устной истории, содержится информация о расселении степных кочевых народов, об их родоп-леменных названиях, происхождении, языке и внешнем облике, собирательное имя которых "тюрки". В основе обобщения кочевых племен под названием "тюрки" лежит не только социально-бытовой уклад или социально-экономическая категория. В таком случае возникает вопрос: что служило основой обобщения кочевых племен под названием "тюрки"? Трудно объяснить данный подход территориальной общностью, ибо области, заселявшиеся ими, слишком велики.

Этническая история народов мира позволяет определить закономерность, состоящую в том, что территориальная разобщенность была одним из главных факторов этнической дифференциации человечества. При классификации тюркских кочевников монгольские племена причислены к племенам с неизвестными родовыми разветвлениями от дядей Огуза, Ор-хана, Коз-хана, Гур-хана. Следовательно прямой родословной связи с правящим родом монголов не устанавливается. Устная история монголов твердо указывает на то, что "... начало их происхождения пошло от тех двух человек, которые ушли на Эргунэ-Кун...".

Таким образом, во времена Рапшнд-ад-дина в историческом сознании монголоязычных и тюркоязычных кочевников Центральной Азии существовало определенное представление о своих этногенетических связях. Это сознание нашло отражение в предании об их праотце - Яфете (Абулджа-хане).

При классификации кочевников, обобщенно названных тюрками, очевидные хозяйственно-культурные, языковые и антропологические сходства играют как бы второстепенную роль, тогда как весьма неубедительные династийные родственные связи племенных ханов выдвигаются на передний план и служат главным критерием обобщения, а также установления этногенетической связи монгольских и тюркоязычных племен.

Признанный исследователями как важнейший источник по ранней истории тюрков—историческое предание происхождения рода Ашина - сохранилось в китайских летописях. На наш взгляд, в нем сообщаются три варианта предания: о происхождении рода Ашина, о становлении племенной общности "тюрк" и о создании каганата.

Передвижения хуннских и сяньбийских племен, зафиксированные в источниках, подтверждают второй вариант предания, сообщающий о том, что род Ашина состоял "из смешения разных родов". Нужно отметить, что второй вариант предания не исключает и не противоречит тому положению, что в рассматриваемом районе первичным этническим пластом были хуннские кочевники. Сравнительный анализ показывает, что историческое предание о происхождении Ашина не следует смешивать с эргунэ-кунским преданием монгольского племени. Это самостоятельная устная история, сообщающая о происхождении рода, вокруг которого образовалось племя.

Когда у нас имеется примерное представление о первоначальном месте кочевания Ашина и численности людей и скота, то появляется возможность предположительно очертить путь переселения на Алтай. Совершить переход напрямую через Алашанскую пустыню с людьми разных половозрастных групп, имуществом и скотом представляется невозможным. Из района Чжанье самым подходящим маршрутом перехода являются долины современных рек Хэйхэ (Эдзин-гол), Их-гол до озера Сого-нур, на самой границе с Монголией. Вдоль этихрек лежат пасгбшца для скота, есть питьевая вода. Дальше дорога лежит через пустыни Гобю до Гобийского Алтая. Эта дорога трудная, но не непроходимая. От Сого-нур через современный Южно-Гобийский аймак Монголии лежат несколько древних караванных дорог до столицы и до Туйн-гол Баянхонгорского аймака, которыми пользовались только зимой. А количество снега могло удовлетворить потребность людей и скота в воде. Согласно устной истории, около 500 семейств Ашина могли прибыть только на Гобийский Алтай. Устные исторические предания также указывают на то, что они получили племенное название "тюрк" только после прибытия на Гобийский Алтай. Современные тюркологи признают тот факт, что Ашина пришли на Алтай из Ганьсу или Гаочана. Возникли специальные термины—"алтайские тюрки" или "орхонские тюрки" для разграничения с понятием "тюркские народы". Известно, что самая большая концентрация древнетюркских рунических письменных памятников наблюдается на территории Монголии, а внутри нее — в долине р. Орхон. Нужно отметить, что все эти данные вместе с устными и письменными источниками не противоречат предполагаемому маршруту переселения

Ашина через Гобийский Алтай в долину Орхона. Очевидно, что на местах их прибытия обитали местные кочевые племена, которые находились под властью жужаньского кагана. Нетрудно догадаться о том, что Апшна обеспечили себе спокойную жизнь и пастбищную территорию только признанием верховной власти жужаньского кагана. По всей видимости, прибывшее одно племя не могло сколько-нибудь изменить этническую картину монгольских степей. Скорее всего наоборот, одно племя легко могло втянуться в этнокультурную орбиту окружающих племен.

Анализ позволяет сказать, что послеганьсуйский период следует назвать не алтайским, а гобийским периодом истории древних тюрок. Обратимся к последующему этапу истории древних тюрок, который имеет точки соприкосновения с историческими рассказами кочевников XIII-XIV вв. Политическая история первого и второго тюркских каганатов хорошо известна исследователям. Однако, много неясного в этническом аспекте их истории. Сложились ли древние тюрки в этнос? Все исследователи называют их или этносом, народом, или народностью. В любом случае, историки признают то, что существовала этносоциальная общность древних тюрок. Можно с уверенностью сказать, что за сто с лишним лет (439-552 гг.) обитания в степях Монголии, племя Ашина последовательно подчинило окружающие кочевые племена. Начальным этапом сложения общности могло быть подчинение южногобийских кочевых племен, тле. Ашина могли прибыть только на Гобийский Алтай, а не на Монгольский Алтай. По всей видимости, не могло быть принципиальных этнокультурных различий между пришлыми и местными кочевыми племенами. Если таковые существовали, то происход ила этническая, главным образом языковая, нивелировка. Дальнейшее расширение политического влияния Ашина, вместе с ним этнической интеграции могло быть в направлении населения среднегобийской зоны и восточной половины Монгольского Алтая. Это дает широкие возможности для этнических контактов с кочевыми племенами восгочномон-гольских степей, а также степей между Алтаем и Хангаем. Название "тюрк" начало распространяться вместе сростом их военно-политического влияния. По всей видимости, они образовали этносоциальную общность типа "аймак", как у кочевников Монголии Х-ХШ вв. В целом, этногенетические процессы, которые привели к возникновению древних тюрок, мало чем

отличались от жужаньских или монгольских. Именно в степях Монголии происходило сложение древнетюркской этносоциальной общности.

Глава 6. 'Татары и Монголы". Историк монгольских иль-ханов в Иране Рашид-ад-дин, ссылаясь на рассказчиков из различных кочевых племен и возлагая ответственность за истину на них, дает довольно подробную характеристику татар. Он сообщает, что после великой общности кочевников евразийских степей под названием "тюрк", распространилось название "татар". В другом месте Рапшд-ад-дин перечисляет четырнадцать племен, среди которых также упоминаются джалайры, ойраты, татары и меркиты. Об этих племенах сообщается: "их внешний облик и язык похожи на внешность и язык монголов, потому что в то (древнее) время монголы были народом, принадлежащим к тюркским племенам...".

Что подразумевал историк под словами "похожи", "близки"? Так, об ойратах, обитавших в верховьях Енисея, он сообщает, несмотря на то, что их язык монгольский, он (все же) имеет небольшую разницу от языка других монгольских племен. О меркитах : "(Меркиты) — это часть монгольских племен", а джалайров называет монголами-дарлекинами, т.е. эр-гунэ-кунскими монголами и указывает на то, что во времена Монулун-хатун и Хайду-хана часть из них расселилась по Оно-ну и Керулену. О кераитах читаем: "они (представляют) собою род монголов; земля монголов". По всей видимости, Рашид-ад-дин употреблял слова "похожи", "близки", когда хотел подчеркнуть общность языка, внешнего вида, традиций и даже психологических особенностей.

В VI-VII вв. в монгольских степях кочевали гокуз-огузы, отуз-татары, уч-курыканы, татабы, возможно, какая-то часть чикских икарлукских племен. После падения первого тюркского каганата в степях Монголии образовались два крупных племенных объединения — токуз-огузское и отуз-татарское. Многократное упоминание токуз-огузов позволило В.В. Бартольду заключить, что "огузы" и "тюрки" один и тот же народ. Татары были неотъемлемой частью и крупнейшим составляющим первого тюркского каганата. Татарские племена должны были активно участвовать в завоевательных походах первого тюркского каганата—Мугань-кагана (ум. 572 г.) иТобо-кагана (ум. 581 г.). Видимо, с их далекими западными походами следует

связывать истоки распространения славного имени "татар". Род Аппша в борьбе за создание Второго каганата опирался на подвластные ему племена, среди которых находились татары. Тесные военно-политические связи Ангина с татарскими племенами не могли существовать без этнической интеграции.

В китайских летописях и среднеазиатских сочинениях также отмечены татарские племена. Все источники в хронологическом порядке свидетельствуют о непрерывном существовании группы племен под названием "татар" с самого начала древ-непоркского великодержавия. Надписи на памятниках Кюль-тегина, Моянчура, Торян-кагана показывают, что местом расселения татарских племен в VII-VIII вв. были степи Центральной и Восточной Монголии. Перед нами прямое свидетельство о двуязычности кочевников Центральной Азии IX - XI вв. В это время название "тюрки" продолжало параллельно существовать наряду с названиями племенных объединений.

Китайские, тюрко-уйгурские и устные исторические источники монголов косвенно или прямо свидетельствуют о том, что племенное объединение татар VI в. своим первоначальным формированием связано с жужаньскими кочевниками Монголии IV - V вв. Поскольку история формирования этнической общности не сводится к истории одного или нескольких племен, в последующих этнических процессах населения монгольских степей основную роль сыграли отуз-татарские итокуз-огузские кочевники. В этом процессе племенные объединения токуз-татаров и секиз-уйгуров участвовали как носители монгольского языка.

Глава 7. 'Монголы-дарлекины иХамуг Монгол улус". Устные предания создают целостную картину реально существовавшей племенной группировки под названием "монголов-дар-лекинов". По классификации Рашид-ад-дина, "настоящими монголами" являлась племенная группировка "нирун", во главе которой стояли: Алан-Гоа, Буха-хатаги, Бухату-салджи и Бодончар-мунхаг. Он подчеркивал: "под монголами дар л екин имеются в виду монголы вообще...", и "они являются отраслями и племенами, ведущими свое происхождение от остатков монгольских племен нукуз и кият, некогда ушедших на Эргунэ-кун". Трудно указать точную хронологию формирования племенной группировки монголов-дарлекинов, но не вызывает сомнения то, что начало возвышения и распространения военно-политического влияния их на соседей связано с добычей

железа и выходом из Эргунэ-куна одного или нескольких обо-ков. Открытие рудника и обработки железа давало им широкие возможности в военном и экономическом отношении.

В устных исторических рассказах информация о начальном периоде формирования монголо-дарлекинской группировки представлена, в основном, перечнем родоплеменных названий. В общей сложности под этим собирательным именем перечислены в одном случае 18, а в другом месте 20 названий. В двух перечнях отсутствует племя кият. Хотя основное содержание предания и некоторые рассказы их потомков прямо указывают на его присутствие. Синкретические рассказы, дошедшие до Рашин-ад-дина, очень четко разграничивают племена бывшие на Эргунэ-куне и появившиеся после выхода из нее. С уверенностью можно сказать только о двух племенах- кият и нукуз, что обитали на Эргунэ-куне.

Выяснение роли эргунэ-кунского племени в этнических процессах населения Монголии X-XIII вв. имеет важное значение для исследования этногенеза монголов. Вместе с тем, содержание устной истории и рассказов указывает на то, что нельзя ставить знак равенства между историей формирования одного племени и этногенезом монголов в целом, тем более, этнической историей монголоязычных народов. Наши источники позволяют условно разделить на несколько этапов раннюю историю монголов:

1) доэргунэ-кунский период: III-первая половина IV вв. Этноязыковая принадлежность племени-предка не поддается определению. В одной из версий устной истории говорится, что племя под названием "монгол" существовало до того, как потерпело поражение и бежало в Эргунэ-кун. Как мы обсуждали в первой части нашей работы, сравнительный анализ заставляет выбрать другую версию. Сообщение Абу-л-Гази позволяет приблизительно определить местообитанием племени-предка до бегства на Эргунэ-кун междуречье Онона и Керулена;

2) зргунэ-кунский период: первая половина IV-втпорая половина VIIIвв. В устной истории отмечено, что потомки Ну-куза и Кияна находились на Эргунэ-куне 400-450 лет, а среди вышедших оттуда был предок Чингис-хана - Буртэ-чино;

3) период формирования монголо-дарлекинской племенной группировки: конец VIII-IX вв. Потомки выходцев из Эргунэ-куна сообщают Рашид-ад-дину перечень племенных на-

званий, входящих в состав монголов-дарлекинов: кият, нукуз, урянкаг, кунгират, икирас (или инкирас), олкунут, каранут, кунклиут (или кунклают), уряут-килингут, курчин, худшин, сулдус, илдуркин, баюут, джатай, кэхэрийн-баюут, кингит;

4) период формирования улуса хамуг-монгольского: X-XII вв. Первое достоверное упоминание о хамуг-монгольском улусе встречается в "Сокровенном сказании". Источники не дают основания приписывать эргунэ-кунскому племени основную роль в этногенезе монголов. При формировании племенной группировки монголов-дарлекинов это племя сыграло роль цементирующего ядра. В свою очередь, при создании хамуг-монгольского улуса не одно племя, а монголо-дарлекинская группировка племен стала военно-политическим центром (gol). Период формирования хамуг-монгольского улуса имеет более важное значение для исследования этногенеза монголов в целом. Однако нет основания считать хамуг-монголов предками всех кочевников монгольских степей последующих веков.

Заключение. Анализ предания показывает его сравнительно узкое значение, в том смысле, что в истоках этнонима "монгол" и племенной группировки монгол-дарлекинов стояло лишь одно племя со своими подразделениями. Тем не менее, предание дает возможность воссоздать общий ход этнических процессов и дает представление об этногенезе монголов в целом. В частности, из него можно заключить, что нельзя отождествлять эргунэ-кунское племя, даже монголо-дарлекинскую группировку, со всеми монголоязычными племенами, а этническую историю монголов с эргунэ-кунским преданием. Вместе с тем отчетливо прослеживается процесс формирования племенной группировки, создавшей ханство Хамуг-Монгол улус. В свою очередь, кочевые племена хамуг-монгольского ханства играют роль консолидирующего ядра в формировании исторической общности монголов XIII-XTV вв. Контекст предания ясно указывает местонахождение Эргунэ-куна на современном Аргунском хребте. Исторические рассказы потомков монголо-дар-лекинских кочевников раскрывают этимологию этнонима "монгол" как тунгусскую кальку названия главного племени "кият" и одновременно тунгусского слова "поречане". В них также содержится хронологическая информация о начале истории монгольского племени. Судя по информации, монголы начала XIV в. имели два разных представления о хронологическом истоке

истории родоначальников Кияна и Нукуза. Одно из них, под влиянием китайских летописей сообщает неправдоподобную древность - 2000 лет назад от времени Рашид-ад-дина, т.е. VII в. до н.э. Другое свидетельствует о том, что их потомки жили на Эргунэ-куне 400-450 лет и за тот срок возникло племя со своими подразделениями. Если рассчитать, используя другие хронологические информации, заключенные в двух главных и других источниках, то поражение и бегство Кияна и Нукуза произошло в первой половине IV в. Последнюю датировку мы предлагаем как наиболее вероятную. Примечательность первой информации состоит в том, что монголы начала Х1У-ХУ11 вв. прямо связывали свое происхождение с древними кочевыми племенами до-хуннской эпохи.

Событие выхода из Эргунэ-куна оставило глубокий след в ■ исторической памяти монголов. Среди вышедших оттуда был Буртэ-Чино, что позволяло хронологически состыковать родословную Чингис-хана с эргунэ-кунским периодом истории племени. Анализ родословной Чингис-хана, по данным шести источников, свидетельствует о том, что она имеет четырехсотлетнюю историю. Составлена заново хронологическая таблица двадцати предков Чингис-хана, а также транслитерацион-ная корректировка их имен. Нужно отметить, что годы рождений предков Чингис-хана не противоречат объективному ходу смены одного поколения.

Устные исторические рассказы, запечатленные в "Сокровенном сказании" и "Сборнике летописей" неоспоримо свидетельствуют о социальной сущности "обока". Совокупность социально-экономических условий централъноазиатских кочевников средневековья вынуждала их объединяться в группы по названию "обок". История возникновения новых обоков, социально-экономические отношения внутри них показывают резкую социальную и имущественную дифференциацию, вместе с ними, военную, хозяйственно-экономическую и военно-политическую функцию. Источники говорят том, что обок - не род и не племя первобытнообщинного строя, а специфическое социальное образование кочевников-скотоводов Центральной Азии Х-Х1П вв. Сравнение с китайскими летописями свидетельствует о возможности существования сходной социальной структуры в хуннскую эпоху. Следуя за современной ис-

термографической традицией, мы называли обок - племенем, а уруг и ясун (среднемонг. - кость) - родом, хотя существует противоречие с этнографическим определением термина. Слова обок, уруг, ясун, улус и ирген в контексте источников заключают в себе разные этносоциальные понятия. Племенная организация была характерной особенностью общества не только монголов Х-ХП вв., но и всех кочевников монгольских степей того периода. Все социальные и этнические процессы опосредованы и в значительной мере обусловлены племенной организацией по названию "обок". Структура и функционирование обока характеризуется единством преемственности и изменчивости. Если его структурная организация оставалась без изменения на протяжении многих столетий, то этнический облик всегда находился в состоянии изменения по мере пополнения людьми разной этнокультурной принадлежности и его дальнейшего разделения. Обок был микроячейкой и первичной средой этногенетического процесса средневекового населения Монголии.

Основные положения диссертации

отражены, в следующих работах автора.

1. Дополнительные данные к палеоантропологии хунну / / Туухийн судлал (Studia Histórica). -Улаанбаатар, 1987. -№23.

2. Некоторые хронологические данные истории древних монголов // Туухийн судлал (Studia Histórica). -Улаанбаатар, 1988. 24.

3. Гипотеза о времени ухода монголов в Эргунэ-Кун // Этническая история народов Южной Сибири и Центральной Азии. -Улан-Удэ, 1992.

4. К вопросу уточнения местоположения Эргунэ-Куна // Туухийн судлал (Studia Histórica). -XXVII - XXVHI. -Fase. 9. -Улаанбаатар, 1994.

5. К вопросу о достоверности родословной Чингис-хана // Археологами судлал (Studia Histórica) -Т. XV. -Fase. 10. -Улаанбаатар, 1995.

6.0 происхождении этнонима "монгол"//Укгсаатан судлал (Studia Archeologica). -Т. XV. -Fase. 10. -Улаанбаатар, 1997.

7. Монголы-тюрки И Археологийн судлал (Studia Archeologica). -Улаанбаатар, 1998 (в печати).

Текст диссертации на тему "Раннемонгольские племена"

/

л

РОССИЙСКАЯ АКАДЕМИЯ НАУК СИБИРСКОЕ ОТДЕЛЕНИЕ ИНСТИТУТ АРХЕОЛОГИИ И ЭТНОГРАФИИ

На правах рукописи

БИЛЭГТ Лувсанвандан

РАННЕМОНГОЛЬСКИЕ ПЛЕМЕНА (ЭТНОГЕНЕТИЧЕСКИЕ ИЗЫСКАНИЯ НА ОСНОВЕ УСТНОЙ

ИСТОРИИ)

07.00.07 - этнография, этнология и антропология

Диссертация на соискание ученой степени кандидата исторических наук

Научный руководитель доктор исторических наук, Е.И.Деревянко

Новосибирск 1997

СОДЕРЖАНИЕ

ВВЕДЕНИЕ...................................................................................................3

ЧАСТЬ I. УСТНАЯ ИСТОРИЯ МОНГОЛОВ КАК ИСТОЧНИК ДЛЯ ЭТНОГЕНЕТИЧЕСКОГО ИССЛЕДОВАНИЯ

ГЛАВА I. ОБ УСТНОЙ ИСТОРИИ МОНГОЛОВ...........................11

ГЛАВА И. СВЯЗЬ РОДОСЛОВНОЙ ЧИНГИС-ХАНА

С УСТНОЙ ИСТОРИЕЙ..........................................................21

ГЛАВА 111. ХРОНОЛОГИЧЕСКАЯ И ТОПОНИМИЧЕСКАЯ

ИНФОРМАЦИЯ В УСТНОЙ ИСТОРИИ.............................40

ГЛАВА IV. РОД И ПЛЕМЯ В УСТНОЙ ИСТОРИИ.........................70

ЧАСТЬ II. ЭТНОГЕНЕТИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ УСТНОЙ ИСТОРИИ МОНГОЛОВ

ГЛАВА I. ТЮРКИ И МОНГОЛЫ.......................................................108

ГЛАВА II. ТАТАРЫ И МОНГОЛЫ.....................................................146

ГЛАВА III. МОНГОЛЫ-ДАРЛЕКИНЫ

И ХАМУ Г МОНГОЛ УЛУС.....................................................164

ЗАКЛЮЧЕНИЕ..............................................................................................174

БИБЛИОГРАФИЯ........................................................................................178

ВВЕДЕНИЕ

Изучения этногенеза и этнической истории монголов имеет важное научное и общественно-политическое значение. Актуальность темы проистекает из того положения, что в современном монголоведении нет единого мнения по таким фундаментальным вопросом, как происхождение этнонима <<монгол>>, первоначальное место обитания племени <<монгол>>, процесс формирования хамуг-монгольского племенного объединения и его этнокультурные связи с соседними кочевыми племенами и их объединениями. Разные мнения исследователей о родоплеменной организации средневековых монголов настоятельно требует изучения вопроса с акцентом на этнические процессы. Последний аспект не получил должной разработки в исторических исследованиях по Монголии и в ретроспективном плане становится более важной задачей чем поиски предков монголов среди кочевников хуннского и сяньбийского политического объединения. Существующее положение требует дальнейшего всестороннего исследования этногенеза монголов по всем аспектам /историческим, этнографическим и т.д./ с максимальным использованием разных источников. Среди источников по информативности не последнее место занимает устные исторических предания монголов. Ценность ^устных исторических преданий и расказов как источника по этногенезу монголов тем выше, что они неразрывно связаны с этническим самосознанием и освещают начальные этапы формирвания общности.

Одной из малоисследованных тем в монгольской историографии является устное историческое творчество, ставшее непосредственной основой и предпосылкой возникновения письменной истории у

монголов. Исследования по данной теме представляют большой интерес потому, что они могут дать дополнительную информацию и при соответствующем подходе открывают новые возможности для расширения источниковой базы в изучении этногенеза и этнической истории монголов.

Устное историческое творчество монголов представлено в письменных источниках разнообразными преданиями об их происхождении, об их выдающихся предводителях и племенных вождях, родословными ханов и рассказами об отважных бахадурах. Все эти повествования позволяют воссоздать исторические события прошедших веков, выяснить их происхождение, этнические связи, расселение и численность кочевых племен, исследовать родословные правящих родов, жизненный уклад, традиции кочевников, их мировоззрение и психологические особенности. Поэтому нами предпринята попытка исследовать этногенетические и родословные предания монголов по данным средневековых монгольских, персидских, тюркских и китайских источников.

Впервые устные исторические предания монголов исследовал Х.Пэрлээ и опубликовал в 1969 г. свою работу <<По следам устной истории монголов трехречья>>, которая до сих пор остается единственной специальной работой по данной теме. В ней автор использовал устные исторические предания как источник для исследования этногенеза монголов, а также сопоставил эти предания с археологической культурой, фольклором и этнографическими данными.

Важным шагом в его работе стало обсуждение достоверности и признание их историчности. Другие монголоведы, хотя и не изучали специально устные исторические предания, но частично использовали их для исследования. Д.Гонгор использовал устные предания при исследовании истории халхасского ханства и происхождения халхасцев

(Д.Гонгор,1970,с.43-46). Вслед за ним (".Сухбаатар обращался к ним в ходе исследования тобаской историографической традиции и сопоставил их предание с монгольскими (Г.Сухбаатар, 1971,с.59-61,135). Ш.Бира при исследовании историографической традиции монголов проводил сравнительный анализ устных исторических преданий всех центральноазиатских кочевников, известных по письменным источникам (Ш.Бира, 1978,с. 15-35).

Из зарубежных монголоведов Л.Р.Кызласов (Кызласов,1975,с.171-173) и Е.И.Кычанов (Кычанов,1980,с.139-141) частично использовали устные предания для выяснения средневековой культуры, первоначальной родины монголов и путей миграции их. Если перечислить те труды, которые более или менее коснулись устного исторического предания монголов средневековья, исключая работы Х.Пэрлээ, то список их в основном ограничивается вышеперечисленными публикациями.

Другим аспектом нашей работы является исследование родословной Чингис-хана, которая непосредственно соприкасается с этногенетическими преданиями монголов. Советский монголовед Л.Л.Викторова при исследовании раннего периода этногенеза и происхождения народа рассматривала родословную Чингис-хана, как <<имеющую значение первоисточника» (Викторова, 1980,с. 11). Наш историк Х.Пэрлээ посвятил специальную статью хронологическим вопросам родословной Чингис-хана (Х.ПэрлээД956,с.З-5). Тем не менее, родословная вместе с устным историческим преданием составляет одну из слабоизученных мест в монголоведении.

Словесная устная наука родословий (С.Козин), устная история монголов (Х.Пэрлээ), отраженные в «Сокровенном сказании>> и <<Сборнике летописей>>, рассматривались учеными, как исключительно важный свод сведений о кочевых племенах Центральной

Азии (Владимирцов,1934,с.6-7; Козин, 1941,с.35,46; Петрушевский,1952, с.21; Пэрлээ, 1969.с.85-88).

Такая оценка требует от исследователей пристального внимания к устному историческому творчеству монголов. Однако этому до сих пор уделяется крайне мало внимания и вопрос этот все еще ждет дальнейшего всестороннего анализа. Между тем, советские ученые В.Д.Греков, В.И.Жирмунский, Ю.А.Рыбаков, Е.М.Мелетинский, А.Я.Гуревич и другие на огромном фактическом материале из прошлого различных народов мира показали как художественную ценность устного народного творчества, так и его глубокий и разносторонний историзм (Урсу,1983,с.23). И изыскания последних лет в этом направлении демонстрируют возможности использования исторической информации, содержащейся в устных преданиях, генеалогических и фольклорных произведениях, хотя авторами отмечается необходимость критического к ним отношения. Научный анализ устного народного творчества и генеалогических преданий разных народов, проводимый советскими и российскими специалистами на базе сравнительного использования методов и данных различных наук, показывает, что во многом они имеют достоверные основы.

<<Обычным сроком, обобщает Л.С.Толстова, в пределах которого исторические события могут жить в памяти народа, в его преданиях, легендах, песнях, подчас в весьма преображенном виде, является 200, 300, 500 лет>> (Толстова,1983,с.14). Генеалогические предания, уходящие на сравнительно небольшую глубину, нередко, почти полностью соответствуют исторической реальности у разных народов (Липец, 1977,с.З). Эта закономерность особенно отчетливо проявляется у кочевых и полукочевых в прошлом народов Средней Азии и многократно привлекалась советскими учеными для исторического исследования и для тех или иных выводов по этногенезу народов

данного региона. В современной советской этнографической литературе принято теоретическое положение о том, что проблема использования устного народного творчества в качестве исторического источника не является дискуссионной. Устное историческое творчество - один из существенных источников для выяснения этногенеза народов, стоящий на одном уровне с археологическими, антропологическими, лингвистическими и этнографическими источниками.

Еще в 1932 году советский этнограф Г.Ф.Ксенофонтов доказал историческую достоверность одного предания якутов 250-летней давности по архивным материалам того времени и отметил, что «... якуты в своем коллективном и преемственном сознании способны воспроизвести с поразительной точностью, которая не уступает точности писанных документов, а в тех случаях, где составители последних были очень слабо ориентированы о внутренней жизни якутского народа, устные предания последнего свидетельствуют гораздо точнее и вернее» (Ксенофонтов, 1937,с. 121-127). Эту же оценку, если не целиком, то с большей долей вероятности, можно перенести на устные предания монголов средневековья. К такой мысли приводит то обстоятельство, что у монголоязычных и тюркоязычных народов Центральной Азии, Южной и Северной Сибири одинаковая форма устного народного творчества (Гуревич,1983,с.154,168). Можно добавить и оценку С.Ю.Неклюдова о том, что дистанция между историческим фольклором и героическим эпосом (олонхо) ух якутов оказывается несравненно большей - это совершенно различные жанры, имеющие сравнительно мало точек соприкосновения, а у монгольских народов она еще больше. У монгольских народов эта линия приводит к зарождению летописной литературы, первым образцом которого является знаменитое «Сокровенное сказание» (Неклюдов, 1986,с.67-68).

Среди письменных источников по своей фиксированности устного исторического творчества монголов особое место занимает <<Сокровенное сказание>> и <<Сборник летописей>> Рашид-ад-дина. Особенность этих двух источников состоит в том, что они самые ранние исторические произведения, написанные самими монголами или с их участием. Как известно, «Сокровенное сказание» было написано в 1240 году, а части <<Сборника летописей», посвященные истории монголов были закончены в 1303 году. В этих ценнейших источниках вся вводная часть написана по устной родословной и этногенетическим преданиям, бытовавшим, как коллективная память о своем происхождении, об общих предках. Поэтому они служат основными источниками в нашей работе, а позднейшие монгольские, тюркские, персидские и китайские источники использовались для дополнения и проверки.

Из монголоязычных источников мы выбрали те, которые содержат полную родословную Чингис-хана и этногенетическое предание. Среди них важное место занимает «Алтан тобчи» Лубсанданзана, написанный в конце XVII в., или в начале XVIII в. (Вира, 1978,с.232). С.А.Козин убедительно доказал, что из 282 параграфов Сокровенного сказания в Алтан тобчи вписаны 233, причем лишь очень немногие из них подверглись незначительным сокращениям или изменениям (Козин, 1941,с. 19). Следующим источником служил «Эрдэнийн тобчи» («Драгоценный свод») Саган Сэцэна, написанный в" 1662 г., являющийся крупнейшим памятником монгольской историографии конца XVII в.

Другим источником служил «Асарагчи нэрту-ийн тэуке» («История Асарагчи»), написанный в 1677 г. Летопись Асарагчи была создана в окрестностях Онги в Хангайских горах (северная часть современного Убур-Хангайского аймака) (Вира, 1978,с.276). Для нашей

темы очень важно то, что эти источники написаны на основе старой историографической традиции Сокровенного сказания, причем История Асарагчи основывалась главным образом на его устной традиции, а Алтан тобчи Лувсанданзана и Эрдэнийн тобчи Саган Сэцэна были написаны на основе его письменной традиции (Бира,1978,с.226).

Привлекает к себе внимание и происхождение авторов вышеназванных трудов. Саган Сэцэн является потомком Чингис-хана в 22-ом поколении, родился в 1604 г. в аристократической семье с титулом «Сэцэн хунтайджи>>, а Асарагчи или Жамба - прямой потомок Чингис-хана происходил из рода Нукунуху, третьего сына Гэрсэндза Хун-тайджи Джалайрского, являлся правнуком Тумэнкина, носивший титул Хундулун Чухухур Сайн-нойон (Вира, 1978,с.276). Поэтому имеется основание называть их продолжателями и хранителями чингисидской историографической традиции, а их труд в некотором смысле может быть, как и «Сокровенное сказание», сокровенным источником рассказов о мрачных событиях, происшедших внутри одного рода, одной семьи, одной кости (Владимирцов,1934,с.62).

Другой особенностью исторической литературы Монголии данного периода стало усиление буддийского влияния, отражающееся, прежде всего, в родословной Чингис-хана. Начиная со второй половины XVI в. в монгольскую историографию прочно вошла буддийская историко-религиозная концепция, согласно которой родословная монгольских ханов, начинающаяся от Буртэ-Чино, возводится дальше, к древнеиндийским и тибетским царям. Важными источниками служили «Алтан тобчи» Мэргэн гэгэна, написанный в 1765 г. и «Болор толь» («Хрустальное зерцало») Жамбадоржи, написанный в начале XIX в. Они выгодно отличаются хронологической информацией. «Родословное древо тюрков», написанное Абу-л-гази бахадур ханом (1603-1664) на тюркском языке, по своей историографической

характеристике может быть отнесено к чингисидской исторической литературе. Автор труда Хивинский хан, прямой потомок Чингисхана, по предположению исследователей должен был иметь при своем дворе историю своего рода (Вира, 1978,с. 109-111). Может быть, поэтому этот источник дает некоторые хронологические подробности Эргунэ-кунского предания, которые не очень ясно изложены в Сборнике летописей. Круг наших источников в основном ограничивается вышеперечисленными историческими трудами. Методологической основой нашей работы служили основные положения советских этнографов и фольклористов, сформулированные по результатам исследований устного творчества различных народов мира.

В настоящей работе предпринята попытка проанализировать информацию, заключенную в устном историческом творчестве монголов, и проверить методами и данными антропологической науки. Для сравнительного анализа привлечены разные источники, содержащие устное историческое творчество монголоязычных и тюркоязычных кочевых племен, различные версии, заключенные в них.

ЧАСТЬ I. УСТНАЯ ИСТОРИЯ МОНГОЛОВ КАК ИСТОЧНИК ДЛЯ ЭТНОГЕНЕТИЧЕСКОГО ИССЛЕДОВАНИЯ

ГЛАВА 1. ОБ УСТНОЙ ИСТОРИИ МОНГОЛОВ

Существование устного исторического творчества и историографической традиции у монгольских племен средневековья признается многими исследователями (Владимирцов,1934,с.7-8; Козин, 1941,с.35,46,50-51,60; Петрушевский, 1952,с.26-30; Вира, 1978,с. 5253,146-147). Устное историческое творчество монголов больше всего отражено в <<Сокровенном сказании>> и <<Сборнике летописей» Рашид-ад-дина.

Можно считать установленными то, что начальные части двух названных источников написаны по устной родословной и устным преданиям, передававшимся из поколения в поколение. Если рассмотрим те части наших двух источников, которые изначально передавались устно, то по содержанию историческую память монголов средневековья можно разделить на две темы. Во-первых, это родословная предков Чингис-хана от Буртэ-Чино и Гоа Марал. Во-вторых, этногенетическое предание о поражении племени <<монгол>> и о бегстве его остатков в Эргунэ-Кун, сообщаемое в <<Сборнике летописей».

Это предание получило название в трудах нашего историка Х.Пэрлээ «устной истории монголов», и мы будем использовать этот термин в дальнейшем. Примечательным фактом является то, что последнее предание отсутствует в «Сокровенном сказании» и других монгольских источниках. Устная история монголов имеется, кроме Сборника летописей, в <<Шаджар-и тюрк» («Родословное древо

тюрков») Хивинского хана Абу-л-Гази (1603-1664), прямого потомка Чингис-хана и в «Родословной туркмен» Хондемира (1475-1535) почти в том же виде, только с некоторыми хронологическими подробностями. Очевидно, что этногенетическое предание,

зафиксированное в разных источниках разного времени, имеет общие источники. Поэтому самые ранние из них заслуживают большего внимания.

Как известно, «Сборник летописей» не является трудом одного Рашид-ад-дина, а произведением целого коллектива (Петрушевский,1952,с.26; Бира, 1978,с. 133-136). По словам Шемс-ад-дина Кашани, Пулад-чинсан и Рашид-ад-дин систематически, изо дня в день занимались вместе, как учитель и ученик: «счастливый эмир рассказывал, ученый визирь записыва�