автореферат диссертации по истории, специальность ВАК РФ 07.00.03
диссертация на тему: Ранний принципат и феномены психологии масс

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата исторических наук Фрибус, Татьяна Юрьевна

Введение.

Глава L Монархическая тенденция в контексте римской культуры и ее особенностей.

§ 1. Роль внешней формы в частной жизни, обш;ественной деятельности и политике эпохи раннего принципата.

§2, Система традиций и обрядности на службе принципата.

§3. Специфика межличностных отношений и ее роль в процессе становления единовластия в Риме.

Глава П. Первые принцепсы и феномен харизматического господства.

§ 1. Август: явление харизматического вождя.

§2. Наследственная харизма, личная жизнь и общественное мнение

§3. Триумф и трагедия Германика в восприятии современников.

§4. Тиберий: авторитет должности и непопулярность личности.

4.1. Рациональный политик глазами римлян.

4.2. Личная жизнь и династическая политика «антигероя».

§5. Власть Калигулы: auctoritas или харизма?.

Введение диссертации2001 год, автореферат по истории, Фрибус, Татьяна Юрьевна

Психологические феномены больших социальных групп первоначально являлись объектом исследования психологов и социологов, однако с некоторых пор они стали привлекать внимание и историков. В частности, не могло не навести на размышление следующее наблюдение: крупным социальным катаклизмам, как правило, предшествуют такие явления, как разочарование в старых идеалах, стремительный рост популярности определенных лидеров, пересмотр ценностной ориентации и т.п. В связи с этим встали вопросы: а) влияют ли психологические феномены на политический процесс; б) существует ли обратное влияние политики на психику?! Такая связь, несомненно, существует и может быть обнаружена на основе анализа конкретного исторического материала. Исследования в этом направлении уже активно ведутся не только в истории, но и в целом ряде гуманитарных наук, в результате чего разрабатываются новые теоретические концепции и образуются такие субдисциплины, как политическая психология, социально-политическая психология, историческая психология.

Поскольку для междисциплинарного исследования большое значение имеют вопросы терминологии, представляется необходимым дать пояснение к употребленному в названии работы термину «психология масс». Термин этот был введен в употребление в XIX веке, когда внимание исследователей стали привлекать психологические феномены больших социальных групп, по отношению к которым употреблялось слово «масса», или «толпа».

В 1895 году была издана на французском языке работа Г. Лебона «La Psychologie des foules», название которой на русском языке звучит как «Психология народов и масс» либо как «Психология толп»А. С 1900 по 1920 гг. выходил в свет десятитомный труд В. Вундта «Völkerpsychologie». На русский

Гозман Л. Я. Шестопал Е. Б. Политическая психология. Ростов-на-Дону, 1996. С. 3. а См.: Лебон Г. Психология толп // Психология толп. М., 1998. язык под названием «Проблемы психологии народов» был переведен ряд статей, которые автор определил как введение к вышеупомянутому труду'. Термин Massenpsychologie употребил в названии своей работы 3. Фрейд. При этом автор труда «Massenpsychologie und Ich-Analyse» дал определение психологии масс как науки. Если индивидуальная психология, по словам 3. Фрейда, построена на наблюдении за отдельным человеком, то «психология масс должна заниматься исследованием отдельного человека как члена племени, народа, касты, сословия, института или как составной части человеческой толпы, организовавшейся в массу к определенному времени и для определенной цели»Л. Заметим, что при переводе вышеназванной работы на русский язык, термины «психология масс» и «социальная психология» употребляются, как синонимы. Однако в современном понимании «психология масс» считается лишь одной из социально-психологических теорий"', в то время как социальная психология представляет собой самостоятельную научную дисциплину. Тем не менее термин, употребленный в названии нашей работы не только имеет право на существование, но и активно используется в научном обороте. Проблематика, разработанная в рамках концепции психологии масс, представляет большой интерес и в настоящее время.

Попытки исследователей рассмотреть ход политического процесса в его связи с явлениями в области психологии больших социальных групп строятся в большинстве своем на материале новейшей истории. Однако для работы в этом направлении массу фактов может предоставить и история античности. В частности, в источниках по истории Римского государства периода раннего принципата содержится достаточно информации, для того чтобы можно было выявить, помимо всего прочего, и психологические феномены: общественные установки, формирование определенных стереотипов восприятия, массовые См.: Вундт В. Проблемы психологии народов // Преступная толпа. М., 1998.

Л Фрейд 3. Психология масс и анализ человеческого «Я» // Преступная толпа. М., 1998. С. 120. л Андреева Г. М. Социальная психология. М., 1997. С. 34 действия, групповые эмоциональные состояния и т.д. Есть основания полагать, что они сыграли весьма существенную роль в процессе превращения республиканской формы правления в монархическую.

Актуальность диссертационного исследования определяется следующими обстоятельствами. При рассмотрении процесса развития политической системы в контексте конкретной культуры и в неразрывной связи с общественными настроениями, ожиданиями, надеждами, психологическими установками в поле нашего зрения попадает новый пласт общественно-политической жизни, что позволяет порой найти новое объяснение историческим фактам, осмыслить политический процесс с иной точки зрения и открыть, таким образом, новые грани исторического процесса. Заметим, что в социальной психологии одни и те же законы действуют на протяжении веков и тысячелетий, и для воздействия на психическое состояние больших социальных групп политические деятели разных времен и народов используют порой одни и те же методы. Не ставя целью специально проводить какие-либо аналогии, мы порой не можем не обратить внимание на то, что иные явления в общественно-политической жизни современных государств, в том числе и России, удивительным образом напоминают явления, наблюдавшиеся две тысячи лет назад в древнем Риме. Рассмотрение становление системы принципата под новым углом зрения позволяет, таким образом лучше ориентироваться в современной общественно-политической жизни и осмысливать ход истории.

Хронологические рамки исследования охватывают период между 27 г. до н. э. (год, когда Август, сосредоточив в своих руках ряд полномочий, закрепил за собой верховную власть над Римским государством) и 41 г. н. э. (год убийства Калигулы). В то же время заметим, что явления в области массовой психологии не имеют четких временных границ и протекают значительно медленнее политических процессов. В силу этого там, где в нашей работе будет идти речь о психологических явлениях, хронологические рамки окажутся размытыми. В поле нашего зрения попадает временной отрезок, включающий весь I в. до н. э., а также I век н. э. Кроме того, по мере необходимости, мы будем обращаться к сюжетам как более ранней, так и более поздней истории.

Научная новизна диссертационного исследования состоит в том, что оно представляет собой первую в отечественной литературе попытку на материале истории древнего Рима показать взаимосвязь процесса развития политической системы с явлениями в области массовой психологии и учесть при этом так называемый «личностный фактор».

Практическая значимость работы определяется тем, что что ее материал может быть использован при чтении общих и специальных лекционных курсов как по истории древнего Рима, так и по другим гуманитарным дисциплинам, в частности, политологии и социальной психологии; при проведении семинарских занятий и написании дипломных работ. Материал настоящей работы может быть применен для дальнейших исследований в области исторической и других гуманитарных наук.

Спецификой данного исследования и его хронологическими рамками будет определяться подход к источникам. Наибольший интерес для нас будут представлять те источники, в которых помимо исторических фактов нашли отражение эмоции, чувства и настроения современников, их восприятие действительности и их отношение к тем или иным явлениям и событиям своей истории. Основную информацию в этом плане несут нарративные источники.

Среди нарративных источников можно выделить первичные и вторичные. К первичным источникам мы отнесем труды тех авторов, жизнь и деятельность которых пришлась непосредственно на период правления первых трех римских императоров. Эти авторы интересны для нас тем, что являлись свидетелями не только исторических событий, но и явлений, происходивших в массовом сознании их современников. В своих трудах они запечатлели как свое собственное восприятие действительности, так и чувства, эмоции и настроения окружающих людей. При этом каждый нарративный источник имеет свою специфику, которую необходимо учитывать при работе с ним.

Что касается «певцов века Августа» Овидия, Вергилия и Горация — они в свое время внесли неоценимый вклад в пропаганду нового режима, и их деятельности на этом поприще посвящена обширная литература. Однако для нашего исследования значительно большую ценность представляют произведения, не отличающиеся пропагандистской направленностью.

Веллей Патеркул, жизнь которого пришлась на период правления Августа и Тиберия, в своей «Римской истории» восхваляет обоих правителей. Однако его произведение носит не пропагандистский характер, а, скорее, характер панегирика. Два первых императора наделяются автором всеми добродетелями, при этом он не столько излагает римскую историю, как таковую, сколько выражает свои восторженные чувства в адрес Августа и Тиберия. По замечанию А. Б. Егорова, Веллей практически не дает никакой информации по самому принципату Тиберия, и принцепс у него «совершенно безлик». Сервилизм произведения и его невысокие художественные качества, подчеркивает А. Б. Егоров, привели к тому, что оно было фактически забыто и не использовалось последующими историками Л

Сочинения Филона Александрийского чрезвычайно интересны тем, что автор, будучи современником Августа, Тиберия и Калигулы, проживал вдали от римской столицы, и, таким образом, запечатлел в своих трудах восприятие принцепсов, их политики и событий в их личной жизни жителями периферии империи. Насколько это восприятие отличалось от восприятия римлян, живущих в самой столице, мы предполагаем рассмотреть в ходе работы.

Общеизвестно, что жизненная позиция философа, как правило, отличается от позиции основной массы его современников. Философ обычно противопоставляет себя «толпе» и всячески старается подчеркнуть свою непохожесть на остальных. Не был исключением и моралист Сенека. Автор ряда философских трактатов постоянно делает акцент на том, что он. Сенека, не подвержен тем страстям и порокам, которые растлевают его современников. Вместе с тем,

Егоров А. Б. Развитие политической системы принципата при Тиберии // Социальная структура и политическая организация античного общества. Л., 1982. С. 136. этот автор дает нам любопытный и ценный материал относительно образа жизни своих сограждан, настроений в обществе, упоминает ходившие в народе слухи и сплетни. Все это делает произведения Сенеки чрезвычайно важным источником для изучения римского массового сознания периода принципата.

Поскольку явления в области массовой психологии не имеют четких временных границ, к первичным источникам мы отнесем и сочинения тех авторов, жизнь и деятельность которых выходила за хронологические рамки рассматриваемого периода, однако с той оговоркой, что это не труды исторического характера. Мы имеем в виду, во-первых, ряд произведений сатирического жанра, авторами которых являются прежде всего Марциал, Петроний и Юве-нал, во-вторых, частную переписку римских общественных деятелей, в частности, Марка Туллия Цицерона со своим братом Квинтом, Сенеки со своим другом Луцилием, письма Плиния Младшего. Эти произведения особенно интересны тем, что в них без всякой идеологической окраски отражены реалии римской повседневной жизни. Именно от этих авторов мы получаем информацию о том, что для рядовых римлян представлялось важным, а что - второстепенным, что вызывало у них восторг, а что - возмущение, над чем они смеялись, а к чему оставались равнодушными. Думается, что психологические потребности, привычки, пристрастия, нормы поведения, симпатии и антипатии Римского народа в его общей массе не могли кардинально измениться на протяжении нескольких десятилетий, даже если за эти десятилетия произошла смена формы правления.

Иначе обстоит дело с историческими трудами античных авторов. Объектом их рассмотрения являлся в первую очередь политический процесс, поэтому временной рубеж здесь обозначен довольно четко: все историки хорошо понимали, что произошло с римским государственным порядком, и когда именно это произошло. В частности, Тацит констатирует: «Igitur verso civitatis statu, nihil usquam prisci et intergi moris.» (Tac. Ann. 1.4).

Иосиф Флавий, Тацит, Светоний и Дион Кассий не были непосредственными свидетелями событий, происходивших в период правления Августа,

Тиберия и Калигулы. В своих исторических трудах эти авторы пользуются более ранними, не дошедшими до нас источниками, таким образом, их сочинения мы относим к источникам вторичным. В изложении основных исторических фактов периода раннего принципата вторичные источники, как правило, сходятся. Тацит, Светоний и Дион Кассий, хотя с разной степенью подробности, дают довольно сходную информацию о приходе к власти Тиберия, о важнейших его политических действиях, о мятеже легионов в 14 г. н.э., о заговоре Сеяна и др. Что касается освещения в источниках периода правления Калигулы, то наиболее полную информацию нам предоставляют Светоний и Дион Кассий.

Сочинения же Иосифа Флавия принципиально отличаются от трудов вышеупомянутых историков в первую очередь тем, что события римской истории рассматриваются им под иным углом зрения. Главный объект описания автора - история Иудеи. Что касается истории Рима, здесь автор уделяет наибольшее внимание тем сюжетам, которые, по его мнению, позволяют лучше понять проблемы взаимоотношений Римского государства с Иудеей. Именно поэтому у Иосифа Флавия мы можем найти массу любопытной информации, и тт и и и отсутствующей в других источниках. Иудейский историк порой обращает пристальное внимание на то, на что не обращают римские авторы, и напротив, не придает значения тому, что для римлян представляется столь важным.

Однако в соответствии с темой нашего исследования нас будут опять же больше интересовать не факты политической истории, а общественное мнение, u u и т-\ с» настроения современников и их общий эмоциональный настрой. В этой связи обширный материал для анализа представляет нам Тацит. Этот автор интересен не только тем, что довольно часто упоминает о мнениях сограждан по поводу тех или иных поступков императора, но и пытается сам осмыслить процессы, происходившие в умах современников. Так, в качестве одной из причин быстрого утверждения единовластного правления Тацит называет то, что многие «предпочитали безопасное настоящее исполненному опасностей прошлому» (Tac. Ann. L2).

Нетрудно заметить, что негативный эмоциональный настрой Тацита по отношению к Тиберию разделяют и последующие авторы: Светоний, Дион Кассий, Аврелий Виктор. В то же время у представителя римской периферии Филона Александрийского этой настрой отсутствует. На вопрос о том, почему так происходит, мы попытаемся ответить в ходе работы.

При написании работы были также использованы нумизматические и эпиграфические источники.

Монета, как известно, являлась действенным орудием пропаганды римских политических деятелей, а в эпоху империи использовалась для пропаганды официальной политики и идеологии. По нумизматическим источниками можно судить в большей степени об интересах правящего императора, нежели об общественных настроениях и психологических установках современников. Однако между первыми и последними существует несомненная связь, и связь эта может быть порой обнаружена именно через нумизматические источники. В частности, не могут не навести на размышления следующие факты: а) При жизни Августа из девятерых его родных и неродных внуков и внучек изображения на монетах удостоились только определенные лица. б) Отдельные монетные типы Августа Тиберий использовал на протяжении почти всего своего правления. в) На монетах периода правления Тиберия довольно редки изображения кого-либо, кроме Августа, самого Тиберия и Ливии. г) Правление Калигулы отличает множество новых монетных типов, причем на монетах появляются изображения всех его ближайших родственников. Если рассматривать все эти факты в неразрывной связи с анализом общественного мнения и психологических установок римлян, можно открыть новую грань исторического процесса, в котором переплетаются политика, личные интересы и особенности характеров римских правителей, а также массовые психические состояния их современников.

Что касается эпиграфических источников, то они порой несут ценную информацию о важнейших, с точки зрения римлян, событиях, а также позволяют довольно точно эти события датировать. Однако помимо этого, специфика объекта нашего исследования заставляет взглянуть на эпиграфические источники с иной стороны.

Римская надпись, как известно, отличается своей краткостью и часто представляет из себя формулу. Можно сказать, что в искусстве сводить идею к формуле римляне преуспели, как никакой другой народ. Между тем, в литературе по психологии масс замечено, что посредством умелого применения слов и форму можно успешно манипулировать сознанием людей. «Искусно обработанные формулы, - читаем мы, - получают действительно ту магическую силу, которая им приписывалась некогда адептами магии» \

В период раннего принципата, когда обработка обш,ественного мнения представляла для первых единовластных правителей особую важность, этой цели успешно служили идеи-формулы. В частности формула ROM ЕТ AVGVST должна была вызывать ассоциацию единства правителя со своим народом.

Часто в надписи бывают отражены особенность восприятия действительности современниками. В этой связи о многом могут сказать надписи, адресованные императору его подданными. В нашей работе будет разбираться случай, когда послание, адресованное Калигуле жителями одного из провинциальных городов, позволяет сделать вывод о том, какая роль отводилась этому человеку современниками. Таким образом, надписи, анализируемые в контексте политического процесса и с учетом специфики римской культуры, помогут нам воссоздать наиболее целостную картину рассматриваемой эпохи.

Поскольку данное исследование носит междисциплинарный характер, в историографическом обзоре можно выделить две группы литературы

А. Собственно историческая литература.

Б. Литература по смежным дисциплинам.

Исторической литературе, несомненно, отдается приоритет. При характеристике трудов собственно по истории древнего Рима мы выделим несколько кругов исследований.

АЛебонГ. Указ. соч. С. 183.

I. Работы по истории древнего Рима общего характера.

П. Работы по истории Римского государства эпохи Империи.

В этом круге можно выделить две группы:

1) Работы, имеющие объектом исследования процесс политического развития Римского государства.

2) Работы, посвященные явлениям в области культуры, идеологии, об

U С» "1—Г с» U щественной и духовной жизни римского общества. Поскольку связанный с этой тематикой круг исследований очень велик, в настоящем обзоре мы затронем только те труды, тема которых представляет для нашей работы особый интерес, в частности: а) императорский культ; б) менталитет римского общества эпохи Империи.

III. Работы, посвященные периоду падения Римской республики и установлению Империи.

IV. Работы, относимые к разряду специальных, которые можно сгруппировать по следующим темам: а) биографии первых римских императоров; б) династические проблемы Юлиев-Клавдиев; в) римская повседневная жизнь; г) тема стилизации и политического имиджа.

А. Историческая литература

I. В работах общего характера по истории древнего Рима теме римского народа и его отношений с властью обычно посвящается специальный раздел. Речь в таком разделе, как правило, идет о сословной структуре общества: называются три основные сословия (сенаторское, всадническое и городской плебс), характеризуется их положение в обществе, материальное состояние, образ жизни, занятия и отношения с властями. Разночтений по этому кругу вопросов в работах общего характера, как правило, не бывает. Впрочем, некоторые отличия имела отечественная литература в советский период: в основу классификации социальной структуры был положен иной принцип. В соответствии с этим принципом римское общество делилось на следующие классы: а) рабы; б) свободное трудовое население; в) рабовладельцы. Если последние, как считалось, являлись главной опорой императорской власти, то два первых постоянно выражали недовольство, и империю раздирали противоречия между рабами и рабовладельцами. В то же время характеристика сенаторского сословия, всадничества и плебса присутствует и в трудах советских исследователей, с той разницей, что сословия характеризуются в обратной последовательности: вначале плебс и вольноотпущенники, затем всадники и, наконец, сенаторы\

Сюжет о взаимоотношениях той или иной группы населения с императорской властью обычно рассматривается с позиций того, в какой степени тот или иной император удовлетворял интересы данной группы. Между тем, вопросы социальной психологии и психологии масс в трудах общего характера, как правило, не затрагиваются, таким образом, этот пласт как бы оказывается исключенным из исторического процесса.

П. В исследованиях, посвященных истории Рима периода Империи мы выделили две группы:

1) Круг работ, объектом исследования которых является политический т-ч и о процесс. В этой группе исследований детально рассматриваются вопросы государственного устройства, функционирования государственных институтов, и U T-v внутренней и внешней политики римских императоров. В этом же контексте затрагиваются сюжеты, связанные с борьбой за власть, династическими проблемами и придворными интригамиЛ. Теме римского народа в этой группе иссле В качестве примера сравним соответствующие разделы двух работ: Машкт Н. А. История древнего Рима. М., 1956. С. 433Л59. Ср.: BoräetM. Precis d'Listoire Romaine. Paris,1991. Р. 232-241. л В качестве примера назовем несколько работ такого рода: Dessau Н. Geschichte der römischen Kaiserzeit. Berlin, 1924; Seyfarh W. Römische Geschichte. Kaiserzeit. Berlin, 1974; Егоров A. Б. Рим на грани эпох: Проблемы зарождения и формирования принципата. Л., 1985. дований уделяется сравнительно мало внимания. Однако отдельными авторами все же предпринимаются небезынтересные попытки затронуть интересующий нас аспект взаимоотношений народа и власти.

В этой связи можно выделить вышедшую на рубеже XIX и XX веков работу Э. Гримма\ В ходе исследования автор пытается, в частности, ответить на вопрос о том, почему римское общество так «поразительно быстро примирилось с новой властью». Анализируя изменения, которые происходили в образе жизни, в настроениях и мировоззрении того поколения римлян, чья жизнь пришлась на эпоху окончания гражданских войн и установления «августова мира», исследователь делает вывод о том, что «поколение с такими взглядами на жизнь, разумеется, не могло потребовать у Августа отчета за присвоение верховной власти»Л.

Далее, развивая эту тему, Э. Гримм анализирует мотивы преклонения современников, в особенности поэтов и писателей, перед императорской властью и с заметным сожалением констатирует, что «римское общество не сумело и не пожелало воспользоваться теми правами, которые ему были предоставлены»л. Хотя замечания автора по поводу «безыдейности» и «пассивности»^ римского общества могут встретить возражения, однако большой его заслугой является попытка обратить внимание на то обстоятельство, что в политическом процессе принимают участие в равной степени две стороны: сам властитель и его народ.

В этой же группе работ можно выделить и труд современного исследователя К. КристаЛ Объектом его рассмотрения является в первую очередь политическая история, вместе с тем автором затрагиваются некоторые аспекты, имеющие прямое отношение к теме нашего исследования. Так, в разделах

Гримм Э. Исследование по истории развития римской императорской власти. СПб., 1900. л Там же. С. 347.

Л Гримм Э. Указ. соч. С. 390.

Там же. л Christ К. Geschichte der Römischen Kaiserzeit. München, 1992.

Идеология и конституция» (Ideologie und Verfassungswirklichkeit) А и «личность и политическая система - Цезарь и Август» (Persönlichkeit und politisches System - Caesar und Augustus)A автор затрагивает чрезвычайно интереснзА тему воздействия политика на общественное мнение и делает в этой связи ряд важных для нашего исследования наблюдений. В качестве одного из таких наблюдений можно привести слова К. Криста о том, что типичными для принципата Августа явлениями были «стилизация власти и стилизация действительности»^.

2) Круг работ, посвященных явлениям в области культуры, идеологии и общественной жизни Рима периода Империи.

Для нашего исследования особый интерес будут представлять следующие здесь темы: а) тема императорского кулътаА. Этой теме посвящен обширный пласт научной литературы. При этом одни авторы делают акцент на усилия самого императора и его окружения по внедрению вышеобозначенной идеи в сознание своих подданных, другие - на восприятие той же самой идеи римским обществом.

Среди последних отечественных исследований, посвященных пропагандистской деятельности римских императоров, можно назвать монографию Ю. Г. ЧернышоваА и две работы М. Г. АбрамзонаА. Ю. Г. Чернышов во второй части своей монографии показывает, как пропагандистскими усилиями императоров и их окружения в сознании современников связывались воедино миф о «золотом веке», римский миф и идея императорского культаА. Исследования

ЛChrist К. Ор. cit. Р. 168-171. a Ibid. Р. 171-177. Albid. Р. 175.

Подробную историографию темы императорского культа даем М. Г. Абрамзон (См.: Абрамзон М. Г. Римский императорский культ в памятниках нумизматики. Магнитогорск, 1993. С. 11-19).

Л ЧернышовЮ. Г. Социально-утопические идеи и миф о «золотом веке» в древнем Риме: Ч. 1-2. Новосибирск 1994. л Абрамзон М. Г. Указ. соч., Его же. Монеты как средство пропаганды официальной политики Римской империи. М., 1995. л Чернышов Ю. Г. Указ. соч. Ч. 2.

М. г. Абрамзона посвящаются главным образом пропаганде императорского культа при помощи монет. Однако во второй своей работе автор уделяет значительное внимание пропаганде при помощи религиозной политики и строительной деятельности. В то же время, при работе с нумизматическими источниками автором допущен ряд серьезных ошибок, на которые указано в двух рецензиях на его монографию \

Специальные исследования, посвященные непосредственно теме восприятия идеи императорского культа современниками, крайне редки. Однако эта тема затрагивается и рассматривается достаточно подробно в ряде работ, посвященных другим аспектам римской культуры. В частности, ряд авторов пытается ответить на вопрос о том, почему вышеназванная идея была воспринята римским обществом столь легко. Истоки ее они склонны видеть в области древних религиозных верований в гениев, ларов и мановЛ, а также во влиянии на римскую культуру восточных традиций.

Однако наиболее интересные, на наш взгляд, идеи по этому поводу высказывает Е. М. Штаерман. По мнению исследовательницы «императорский культ можно, видимо, считать результатом преломления в сознании людей рождения новой социально-политической силы, стоящей над людьми, и отсутствующей в с1у11а8. .»л. Пристального внимания, на наш взгляд заслуживает тезис Е. М. Штаерман о том, что идея императорского культа была призвана играть роль силы, цементирующей огромную империю'л. б) Тема менталитета, образа мышления и общественных настроений-римлян эпохи Империи. Работы на эту тему выходят не так уж часто, однако и См.: МахлаюкА.В. Рецензия на книгу М. Г. Абрамзона «Монеты как средство пропаганды официальной политики Римской империи» // ВДИ. 1997. № 3. С. 173-178. Соломатин М. Д. Рецензия на книгу М. Г. Абрамзона «Монеты как средство.» // ВДИ. 1997. №3 . С. 178-186.

Мелихов В. А. Культ римских императоров и его значение в борьбе язычества с христианством. Харьков, 1912. С. 13. Ср.: Лосев А. Ф. Эллинистически-римская эстетика 1-11 вв. М., 1979. С. 62.

Л Штаерман Е. М. Социальные основы религии древнего Рима. М., 1987. С. 177. л Там же. С. 207. разряду малоисследованных ее отнести тоже нельзя. Одной из первых отечественных работ в этой области можно считать труд В. Кожевникова «Нравственное и умственное развитие римского общества во II веке»'. Данная работа имеет четкую идейную направленность: ее цель - показать преимущества христианства над политеизмом. В ходе анализа религиозной жизни римского общества автор высказывает ряд субъективных суждений, с которыми серьезному исследователю нельзя согласиться. Например, религиозность римлян, которая в работа названа словом «набожность», по мнению Кожевникова, сводилась к «обрядности и лицемерию, проявившемуся в ханжестве» . Далее автор пишет, что «.у римлян, особенно любивших сохранение внешности, разбираемое зло (т.е. строгое соблюдение обрядности при религиозных церемониях, -Т. Ф.) вело не только к религиозному лицемерию, но и к политическому»^ Исследование, однако, ценно в том плане, что представляет собой пусть не очень умелую, но все же попытку проникнуть в духовный мир римлянина.

Интерес к вышеобозначенной теме давно наблюдается и за рубежом. В этой связи показательна работа Г. Буассье, посвященная анализу общественного мнения и политических настроений императорского Рима"*. Автор пытается осветить вопрос о том, как была воспринята власть первых принцепсов в римской армии, в провинции, в муниципиях и в самом городе Риме, существовала ли оппозиция режиму Цезарей и что она из себя представляла.

В отечественной литературе активная разработка темы римского менталитета началась со второй половины XX века. Чрезвычайно интересную проблему ценностной ориентации римлян взялся разрабатывать С. Л. УтченкоА. В неразрывной связи с проблематикой ценностей автор затрагивает и вопрос о Кожевников В. Нравственное и умственное развитие римского общества во II веке. М., 1874.

Там же. С. 3. л Кожевников В. Указ. соч. С. 10. л Буассье Г. Общественные настроения времен римских Цезарей / Пер. В. Я. Яковлева. Петроград, 1915. л Утченко С. Л. Две шкалы римской системы ценностей // ВДИ. 1972. № 4. С. 19-34. своеобразии римского политического мышления. В результате исследования С. Л. Утченко приходит к любопытному выводу о связи морали и политики у римлян. Эта связь, как пишет автор, «заключается в том, что все моральные категории . .«политизированы», любая же политическая акция, наоборот должна подвергнуться моральной апробации коллектива, т.е. заслужить общественное признание и одобрение»'.

Попытку сформулировать основные черты римского мировоззрения периода утверждения империи предпринимает И. Н. Титаренко . В качестве таковых автор называет 1) практицизм, 2) стремление к универсальности, 3) взаимопроникновение и взаимопереход индивидуальных и гражданских ценностей. Исследование, однако, не отличается особенной глубиной, и выводы, как представляется, носят поверхностный характер.

Крупным вкладом в разработку вышеназванной темы явился изданный в 1985 году двухтомник «Культура древнего Рима» . в который вошли труды отечественных исследователей, отличающие наиболее интересными подходами к античной истории (Е. М. Штаерман, Г. С. Кнабе, М. Л. Гаспарова и др.). сборник примечателен тем, что, во-первых, его составители отказались от принятой в советской литературе схемы изложения материала по эпохам и периодам; во-вторых, в нем затрагиваются темы, обращение к которым было не характерно для советской историографии. Большинство работ, помещенных в сборник, специально повещается вопросам идеологии, морали, мировоззрения и социальной психологии римского общества. Приверженность коллектива авторов позициям марксистко-ленинского мировоззрения нисколько не уменьшает ценности их исследований. К трудам, вошедшим в вышеназванный сборник, мы будем неоднократно обращаться в ходе нашей работы. л Утченко С. Л. Еще раз о римской системе ценностей // ВДИ. 1973. № 4. С. 41. л Титаренко И. Н. Основные черты римского мировоззрения в эпоху падения республики и установления империи // Изв. вузов. Северо-Кавказский регион. Общественные науки. 1997. № 2. С. 39-47.

А Культура древнего Рима. В 2 т. М., 1985.

III. Отдельную группу представляют собой исследования, посвященные непосредственно периоду падения республики и установления империи. Эти работы отличает детальное рассмотрение сюжетов, связанных со второй гражданской войной, диктатурой Юлия Цезаря и установления единовластного правления Августом. Период гражданских войн не входит в хронологические рамки нашего исследования, однако процессы в области массовой психологии не имеют четких границ. На наш взгляд, именно в ходе гражданских войн была подготовлена психологическая почва, на которой впоследствии смогла так легко прижиться идея императорского культа. В этой связи особый интерес для нас будут представлять исследования, посвященные вопросам идеологии, взаимоотношения политических лидеров с народными массами и общественным настроением периода падения республики и установления империи. Эта тема получила развитие в целом ряде работ отечественных и зарубежных исследователей. Так, тема идейной подготовки почвы для нового режима разрабатывается в трудах С. Л. Утченко. Его монография «Идейно-политическая борьба в Риме накануне падения республики»' специально посвящается идеологической подготовке принципата. Другая работа автора посвящается анализу изменений в социальной структуре и общественно-политической жизни Рима I в. до н. э., которые можно рассматривать, как прелюдию к установлению единовластного правленияА. Основные идеи, высказанные С. Л. Утченко в первых двух монографиях, повторяются и в третьей его работеА.

Одной из наиболее интересных работ, относящихся к вышеобозначенной группе, является знаменитая «Римская революция» Р. Сайма''. Сюжет работы: борьба политических группировок в Риме, в результате которой к власти приходит «партия» Октавиана, после чего начинается процесс постепенного схождения старой аристократии с политической сцены. Исследование Р. Сайма л Утченко С. Л. Идейно-политическая борьба в Риме накануне падения Республики. М., 1952. л Его же. Кризис и падение римской Республики. М., 1965. л Его же. Древний Рим. События. Люди. Идеи. М., 1969.

SymeR. The Roman Revolution. Oxf., 1939. особенно интересно тем, что автор уделяет большое внимание идеологическим методам борьбы, процессу обработки обш,ественного мнения Октавианом при помощи лозунгов и различных пропагандистских трюков. При этом фигура вождя (dux) и принцепса явно не вызывает симпатий у автора. Сквозь всю работу красной нитью проходит мотив разоблачения демагогических уловок Октавиана, новое имя которого было изобретено для того, чтобы можно было выразить ему почитания «больше, чем должно смертным»'.

Однако применительно к теме нашего исследования особенно любопытно следующее. Замечено, что «Римская революция» Р. Сайма «была реакцией на политические события в Европе первых десятилетий XX века»Л. Между тем, печально известные события в Европе также имели прямую связь с феноменами массовой психологии. Последняя, как мы отметили, мало меняется на протяжении веков и тысячелетий, поэтому диктаторы XX века в своем воздействии на нее пользовались уже испытанными методами. Вполне естественно, что события, свидетелем которых являлся Р. Сайм, толкнули его на поиск аналогий в событиях двухтысячелетней давности. Это обстоятельство можно рассматривать в качестве подтверждения актуальности нашего исследования.

Спустя десятилетие после первого издания «Римской революции» в свет вышло новое фундаментальное исследование на тему возникновения принципата - монография П. А. Машкина «Принципат Августа»''. Хронологически работа охватывает период с начала гражданских войн после смерти Цезаря (44 г. до н. э.) до смерти Августа (14 г. н. э.). Однако во введении к своему труду автор считает необходимым охватить и предшествующий период, начиная с появления на политической сцене Юлия Цезаря, ибо социальные предпосылки перехода к Империи наметились уже тогда. В первой части монографии, которая озаглавлена «Генезис принципата» автор подробно анализирует

ЛSymeR. Op. cit. Р. 314. л Межерицкий Я. Ю. «Республиканская монархия»: метаморфозы идеологии и политики императора Августа. М.; Калуга, 1994. С. 54. л Маштш Н. А. Принципат Августа: Происхождение и социальная сущность. М.; Л., 1949. события, связанные с гражданскими войнами 44-31 гг. до н. э., при этом вопросы политической борьбы рассматриваются в неразрывной связи с процессами, происходящими в социальной жизни римского общества. В итоге исследователь делает вывод о том, что предпосылки для перехода от республики к монархии имели место уже со времени Суллы, план монархических преобразований был намечен Юлием Цезарем, однако «нужен был четырнадцатилетний период гражданских войн, .чтобы вопрос о политическом преобразовании был решен окончательно»'. Во второй части рассматривается сам принципат как политическая форма и его социальная сущность. Примечательно, что, по мнению автора, в политическом отношении принципат был «шагом назад по сравнению с республиканскими порядками»А. С данным утверждением можно было бы поспорить, однако П. А. Машкин признает прочность принципата, как политической системы, объясняя это тем, что ее поддерживали «высшие рабовладельческие круги» Рима, Италии и провинциального населения.А

Метаморфозы общественного сознания и процессы в области социальной психологии римлян в период установления единовластия, которые остались за рамками исследования Н. А. Машкина взял в качестве объекта рассмотрения Я. Ю. Межерецкий. Попытка автора ответить на вопрос: «чем был принципат для современников?» имеет большую значимость в связи с темой нашей работы, равно как и сюжеты, связанные с отношением римлян к тем или иным мероприятиям Августа, к его династической политике, к пропагандируемой идее императорского культа и культа династии. Исследование Я. Ю. Меже-рицкого примечательно тем, что автор рассматривает в тесной связи вопросы политической борьбы, явления в области социальной психологии и наиболее драматические моменты биографии Августа.

Следующий круг исследований можно объединить под названием «биографии императоров». Круг этот представлен, главным образом, трудами зару

Машкин Н. А. Указ. соч. С. 306. а Там же. С. 606. а Там же. С. 468. бежных авторов, ибо в отечественной литературе об античности жанр политических биографий римских императоров не получил широкого развития. Вышеупомянутая монография Н. А. Машкина, равно как и статья В. С. Сергеева «Принципат Тиберия» посвяш;ены не самим императорам, а созданной и поддерживаемой ими политической системе. (Работу И. Ш. Шифмана «Цезарь Август»' вряд ли можно отнести к разряду фундаментальных исследований).

Наиболее обширный пласт литературы данного круга повещен Августу, значительно меньший Тиберию, и еще меньший - Калигуле. В исследованиях, посвященных Августу, авторы, как правило, выделяют в специальные разделы тему его социальной и культурной политики, а также сюжет, связанный с проблемой преемственности власти. Все эти сюжеты обычно рассматриваются в неразрывной связи с вопросами идеологии и пропаганды.

Исследования, посвященные Тиберию, имеют в основном сходную структуру. В отдельные разделы, как правило, выделяются следующие сюжеты: а) жизнь Тиберия до прихода к власти; б) период правления от прихода к власти до смерти Друза; в) заговор Сеяна; г) процессы об оскорблении величия; д) провинциальная политика; е) последние годы жизни. При этом в своей трактовке событий авторы высказывают разные, порой противоположные, точки зрения, на которых мы будем останавливаться по ходу работы.

Исследования, посвященные Калигуле, при их малочисленности отличаются большим разнообразием в изложении материала и трактовке событий. Так, работа Дж. П. Больсдона представляет собой систематизированное по разделам изложение материала источников и отличается максимальным доверием автора к последним. Исследование Д. НониА отличается большим психологизмом. Автор пытается объяснить характер Калигулы и его поступки и и и т-\ и той средой, в которой ему приходилось жить, нравами его эпохи. В этой связи большое внимание в работе уделяется детским годам будущего императора. Шифман И. Ш. Цезарь Август. Л., 1990. л ВаМоп J.P. V.D. The Emperor Gaius (Caligula). Oxf., 1966. л NonyD. Caligula. Paris, 1986.

Исследование А. Баррета' отличают глубокий анализ и переосмысление материала источников. Наблюдения и выводы автора, на которых мы будем останавливаться по ходу работы, дают основание считать труд А. Баррета принципиально новым среди работ по истории древнего Рима.

При использовании работ биографического жанра в соответствие с темой нашего исследования наибольшую важность будут представлять сюжеты, связанные с взаимоотношениями того или иного императора с римским народом. Тему политики принцепса по отношению к различным сословиям исследователи обычно выделяют в отдельный раздел. Однако чаще всего содержание исчерпывается перечислением мероприятий императора в области социального законодательства, социального обеспечения и организации досуга (игры, зрелища и т.п.). Исследователи, как правило, отмечают, что вследствие тех или иных мероприятий в области социальной политики тот или иной принцепс пользовался или не пользовался популярностью у определенных групп населения. Однако психологический аспект взаимоотношений принцепса и народа исследователи затрагивают крайне редко.

В этой связи интерес для нашего исследования представляют работы, специально посвященные теме взаимоотношений принцепса с римским народом. Среди работ такого рода можно выделить две монографии: Р. Гильберта «Отношения между принцепсом и римским городским плебсом в период раннего принципата»Л и Ц. Яветца «Плебс и принцепс»Л.

Исследование Р. Гильберта имеет целью показать, как первые римские императоры укрепляли свое положение верховного правителя при помощи соответствующей политики по отношению к городскому плебсу. В качестве основных инструментов воздействия принцепсов на политические настроения плебса автор называет: I) политику «хлеба и зрелищ»; 2) пропагандистскую Barret A. Caligula: The Corruption of Power. New Haven; London, 1989.

Л GilbertR. Die Beziehungen zwischen Princeps und Stadtrömischen Plebs im frühen Principat. Bochum, 1976.

YavetzZ. Plebs and Princeps. Oxf., 1969. деятельность; 3) использование полномочий народного трибуна. При этом, что особенно важно, исследователь заостряет внимание и на психологических моментах. В частности, довольно любопытно следующее наблюдение автора: когда некое действие императора, встречающее положительный отклик в народе, низводится до явления обыденного и начинает восприниматься как должное, оно теряет в глазах сограждан свою привлекательность и от этого становиться менее действенным. Так, например, Аг1теп1а1:1опе8 и соп§1апа, с помощью которых Август эффективно располагал к себе городской плебс, при Тиберии стали восприниматься как прямая обязанность императора и не вызывали былого восхищения. Калигуле же удалось исправить положение.

Ц. Яветц в своем исследовании также не оставляет без внимания психологические моменты, что позволяет ему делать любопытные наблюдения и выводы. В частности, в качестве причин непопулярности Тиберия автор называет, во-первых, неумение принцепса облекать свои действия в красивую форму и вызывать таким образом положительные эмоции; во-вторых, то обстоятельство, что современники имели возможность сравнивать Тиберия с обаятельным Германиком, который преуспевал в искусстве воздействия на чувства и эмоции сограждан'.

Поскольку тема взаимоотношений римлян с первыми принцепсами рассматривается нами в неразрывной связи с вопросами личной жизни и династической политики последних, большую важность для нас будут представлять исследования, посвященные этой проблематике. Сюжет о взаимоотношениях между членами императорской фамилии и связанных с ними проблема преемственности власти затрагивается во всех исследованиях биографического жанра, а также в большинстве трудов, посвященных периоду империи. Помимо этого, данная тема развивается в ряде специальных трудов, среди которых имеются как статьи, так и монографии. Состояние источников таково, что позволяет исследователям выстраивать множество версий по поводу личной жизни принцепсов и их династических планов. В настоящем историографи УауеГг2. Ор. ск. Р. 108-П0 ческом обзоре мы не будем перечислять все высказываемые на этот счет точки зрения, так как неизбежно будем останавливаться на них по ходу работы. Назовем только две наиболее крупных работы, посвященные теме личной жизни членов императорского дома и преемственности власти.

Монография Э. Майзе «Исследования по истории династии Юлиев-Клавдиев»' представляет собой подробный анализ сюжетов, связанных с взаимоотношениями внутри императорской фамилии. В частности, отдельные главы автор посвящает Юлии Старшей, Юлии Младшей, отношениям Сеяна и Ливил-лы и др. Исследование отличается критическим подходом к источникам и глубоким их анализом, что позволяет автору сделать небезынтересные выводы. Так, по мнению исследователя, истинной причиной изгнания обеих Юлий послужило не столько их безнравственное поведение, сколько то, что дочь и внучка стали опасными для политических планов АвгустаА, В главе, посвященной Сеяну и Ливилле, Э. Майзе также позволяет себе усомниться в правдоподобности содержащейся в источниках информации. По мнению автора, современники свалили на Сеяна все грехи, в то время как представляется совершенно невероятным, чтобы Сеян решил избавиться от всех стоявших у него на пути членов императорского домаА.

Анализу семейно-династических проблем периода правления Тиберия посвящена работа Э. Майсснера''. Примечательно, что Тиберий представляется исследователю еще более хитрым и расчетливым, чем он выглядит у античных авторов: принцепс, как следует из работы, вовсе не попадал под влияние префекта и делал только то, что было выгодно ему самому.

Однако, при столь подробном анализе династических проблем периода принципата, исследователи практически не уделяют внимание римскому общественному мнению, отношению современников к событиям, происходившим Meise E. Untersuchungen zur Geschichte der lulisch-Claudischen Dynastie. München, 1969.

Л Meise Б.ор.сцл.лл. л Meise E.Op .cit. S. 60-61. л Meissner E. Sejan, Tiberius und die Nachfolge im Prinzipat. Erlagen, 1968.

В стенах императорского дома. Между тем, для рядовых римлян, особенно для жителей столицы, династический вопрос был чрезвычайно актуален, более того, первые императоры не могли строить свои династические планы без учета мнений и настроений сограждан. Этому аспекту, который обычно выпадает из поля зрения исследователей, мы попытаемся уделить особое внимание в настоящей работе.

Представляется необходимым включить в наш историографический обзор круг исследований, посвященных римской повседневной жизни, быту, нравам и обычаям. Интерес к этой теме наблюдается в исторической литературе, начиная с XIX века. В конце XIX - начале XX веков был издан ряд фундаментальных трудов по римским древностям, в том числе работы Ф. Ф. Велишского', Л. Фридлендера , X. Бендера и др. эти работы имеют много общего. Первый раздел в них именуется «Город Рим» и посвящается теме топографии, планировки и застройки города, а также организации общественных служб. В последующих разделах в разной последовательности описываются: римское жилище, обстановка в доме, пища, одежда, воспитание детей и положение женщины в семье, распорядок дня, занятия, религиозные обряды и церемонии, различия между сословиями, общественная жизнь, досуг и развлечения. Из данного круга работ можно выделить исследование X. Бендера, которое имеет одно отличие: в нем присутствует любопытный раздел «Римский народ», которого нет в других работах"л. В разделе затрагиваются чрезвычайно интересный аспект этнического самосознания римлян, осознания ими себя как великого народа, находящегося по особым покровительством богов.

В отечественной литературе работ по данной тематике было издано сравнительно немного. Среди них можно назвать книгу М. Е. Сергеенко «Жизнь

Л Велишский Ф. Ф. Быт греков и римлян / Пер. членов киевского отделения общества классической филологии и педагогики. Прага, 1878. л Фридлендер Л. Картины из бытовой истории Рима в эпоху от Августа до Антонинов. Ч. 1. / Пер. Ф. Зелинского и С. Мелихова. СПб., 1914. л BenderН. Rom und Römische Leben im Altertum. Tubingen, 1893.

BenderHOp. cit. S. 1-21. древнего Рима»'. В 1988 г. была с сокращениями переведена на русский язык книга польской исследовательницы Л. Винничук, изданная первоначально в 1983 г. в ВаршавеА.

Говоря об отечественной литературе на тему римской повседневной жизни, необходимо особо отметить ряд трудов, автором которых является Г. С. Кнабе. Труды этого автора отличаются от вышеназванных тем, что хотя в качестве объекта рассмотрения взят римский быт, однако в ходе исследования решаются совсем другие задачи. Г. С. Кнабе, по его собственным словам, пытается «понять, как соотносились между собой в древнем Риме история и быт, обнаружить в бытовых реалиях отражение магистральных исторических процессов и проследить эти процессы до их проявлений в повседневной жизни»''. Рассматривая такие незамысловатые акты римской повседневной жизни как пользование носилками, обед и т.п., автор пытается выявить особенности социальной психологии римлян, проникнуть в самые глубинные слои общественного подсознания. В этой связи автором затрагивается тема семантики предметов римского быта, одежды и т.п., которая получила развитие в других работах исследователя"*. Особенно же интересен, в связи с темой нашего исследования, тезис Г. С. Кнабе о том, что сколь долго Империя сохраняла республиканскую систему, столько же «республикански-имперская двусмысленность государственного бытия» продолжала характеризовать и общественное самосознаниеА

В последние десятилетия XX века в исторической и ряде смежных наук отмечен повышенный интерес к теме стилизации и имиджа политических деятелей. Особенно интенсивно эта тема разрабатывается не столько в истории, Сергеенко М. Е. Жизнь древнего Рима. М., Д., 1964. л Винничук Л. Люди, нравы, обычаи древней Греции и Рима / Пер. В. К. Ронина М., 1988. л Кнабе Г. С. Древний Рим. История и повседневность. М., 1986. С. 5.

Кнабе Г. С. Категория престижности в жизни древнего Рима // Быт и история в античности. М., 1988. С. 143-169. Его же. Метафизика тесноты. Римская империя и проблема отчуждения // ВДИ. 1997. № 3. С. 66-77.

А Метафизика тесноты. С. 67. сколько в социологии, политологии и социально-политической психологии. Затрагивается она и в немалом количестве исторических работ, причем исследования такого рода строятся, в большинстве своем, на современном материале. Применительно к античности работы такого рода встречаются значительно реже, и тем выше для темы нашего исследования их значимость.

В уже упомянутой работе Ц. Яветца автором высказывается мысль о том, что внешняя форма порой играла для римлян большее значение, чем сама суть действий'. Эту мысль исследователь развивает и в другой своей работе, специально посвященной политическому имиджу Юлия ЦезаряЛ. Рассматривая деятельность этого человека в государственной, административной, экономической и социальной областях, автор обращает особое внимание на то, как Юлий Цезарь создавал себе желаемую репутацию и приобретал славу именно благо

1 1 U U "I U U даря эффектной внешней форме своих действий.

Разработкой темы пропаганды средствами визуальной коммуникации в Риме при переходе к Империи занимается П. Цанкер. В частности, в одной из своих работ автор подробно рассматривает сюжет о том, как в период правления Августа при помощи «языка образов» доносилась до умов современников монархическая идеяЛ.

Одним из новейших исследований на эту тему является работа А. Белля''. Автор называет в качестве важнейшего элемента политической культуры Рима визуальное воздействие оратора на аудиторию, посредством которого вызывались необходимые эмоции у собравшихся. Работа посвящается тому, как работал над созданием своего собственного образа Цицерон.

В отечественной литературе работы такого рода довольно редки. В настоящее время рассмотрение роли стилизации в борьбе римских политиков занимается сотрудник Ивановского государственного университета А. В. Кара' YavetzZ. Op. cit. P. 109. л Idem. Julius Caesar and his public image. L., 1983. л Zanker P. The Power of images in the age of Augustus. Ann. Arbor, 1988. л BellA.J.E. Cicero and spectacle of Power // JRS. 1997. Vob. 87. P. 1-22. сева'. Ряд любопытных тезисов исследовательницы (в частности, вывод о «повышении семиотичности окружаюш;его социокультурного пространства» в Риме в разгар политической борьбы)Л заслуживают пристального внимания.

Б. Литература по смежным дисциплинам.

Эта литература носит для нашего исследования вспомогательный характер, в то же время без ее использования оно не могло бы претендовать на то, чтобы считаться полноценным. Главным образом, нами были использованы труды по социальной психологии, разработанные в рамках концепции психологии массЛ. Фундаментальные исследования в этой области принадлежат уже упомянутым Г. Лебону и 3. Фрейду, а также Г. Тарду'', С. МосковичиЛ, В. М. Бех-теревуЛ. Назовем только некоторые тезисы, без которых в настоящей работе мы не сможем обойтись.

Главный тезис, который необходимо взять на вооружение, звучит следующим образом: психология и поведение индивида качественным образом меняется тогда, когда он оказывается в толпе. В частности, как замечает Г. Тард: «Люди, собравшись вместе, гораздо легковернее, чем каждый из них взятый в отдельности» .УС. Московичи толпа ассоциируется с женщиной: ей присущи непостоянство, легковерие, скачки настроения . Толпа, по наблюдению автора, мыслит образами. Она не поддается управлению путем аргументации, однако чрезвычайно восприимчива к лозунгам и призывам, выраженным в наиболее Карасева А. В. Стилизация, как элемент политической борьбы // Античное общество ГУ: власть и общество в античности. Материалы конференции антиковедов 5-7 марта 2001 г. СПб., 2001. С. 111-116.

2 Карасева А. В. Указ. Соч. С. ИЗ. л Подробнее о концепции психологии масс см.: Андреева Г. М. Указ. соч. М., 1997. С.34-35; Андриенко Е. В. Социальная психология. М., 2000. С. 15-16.

Тард Г. Мнения и толпа // Психология толп. М., 1998.

Л Московичи С. Век толп. Исторический трактат по психологии масс / Пер. Т. П. Емельяновой. М., 1996. л Бехтерев В. М. Избранные работы по социальной психологии. М., 1994. Тард Г. Указ. соч. С. 294.

Московичи с. Указ. соч. С. 148. краткой форме'. При определенных условиях толпа может быть очень податливой, и, зная ее психологию, ею можно легко управлять. Вопрос о том, как это делали первые римские монархи, мы попытаемся осветить в нашей работе.

Тема взаимоотношения лидера и толпы неизменно затрагивается в каждом фундаментальном исследовании по социальной и массовой психологии. Какие условия способствуют тому, чтобы на исторической сцене появился вождь харизматического типа? Каким образом вождю удается повелевать мыслями, чувствами и настроениями толпы? Какие уловки применяются им для внушения толпе определенных идей? Ответы на эти и ряд других вопросов мы находим в трудах вышеупомянутых авторов, и потому представляется необходимым использовать эти труды при написании нашей работы.

Анализу любопытного социально-психологического феномена посвяш;ен труд Э. Фромма «Бегство от свободы» . Автор заостряет внимание на психологических причинах, толкающих массы людей на добровольное подчинение вождю и признание установленного им режима. К наблюдениям, выводам автора мы будем неоднократно обращаться в ходе написания работы.

Если за рубежом социальная психология бурно развивалась на протяжении всего XX века, то в советском государстве с середины 30-х годов, исследования в этой области были заморожены по вполне понятным причинам: эта наука слишком много позволяла понять. Отечественные труды на эту тему стали вновь появляться, начиная с периода «оттепели». В так называемые «застойные годы» наибольший вклад в развитие отечественной социальной психологии внести Б. Ф. ПоршневА, Б. А. Грушин ''и др. Особенно же эта наука Московичи с. Указ. соч. С. 138. л Фромм Э. Бегство от свободы / Пер. Г. Ф. Швейника. М., 1990. а См.: Поршнев Б. Ф. Социальная психология и история. М., 1979.

В 1966 г. Б. А. Грушиным была защищена кандидатская диссертация (см.: Грушин Б. А. Проблемы методологии исследования общественного мнения. Автореф. дис. . канд. ист. наук. М., 1966). На протяжении 60-80-х гг. Б. А. Грушин активно занимался изучением массового сознания. Наиболее крупная его работа вышла в 1987 г. (Грушин Б. А. Массовое сознание. М., 1987). оживилась в нашей стране в последнее десятилетие XX века (связь с политическим процессом здесь налицо). В последние годы вопросами массовых психических состояний заинтересовались отечественные политологи, в результате чего стали появляться любопытные работы, посвященные психологическим феноменам в политике'. Исследования эти строятся на материале современной истории, однако ряд любопытных наблюдений и выводов, которые делают авторы, позволяет использовать их труды и в таком исследовании, как наше.

При написании работы нами были также использованы труды по культурологии и этнографии. В частности, без привлечения этнографической литературы невозможно было бы осветить вопрос о роли системы традиций и обрядности в жизни римского общества.

Цель исследования - рассмотреть процесс становления единовластного правления в Римском государстве в неразрывной связи с феноменами в области массовой психологии и показать их взаимосвязь и взаимовлияние. В ходе работы мы предполагали решить следующие задачи:

1) Определить некоторые особенности, присущие римской культуре.

2) Показать, каким образом эти особенности могли целенаправленно использоваться для того, чтобы политический процесс развивался в определенном направлении.

3) Определить влияние на политический процесс «личностных факторов», т.е. индивидуальных качеств личности, чувств, желаний и предпочтений первых римских императоров.

4)Установить воздействие феноменов массовой психологии как на поступки политических деятелей, так и на развитие политической системы в целом.

Необходимо отметить, что в диссертационном исследовании мы придерживались так называемой «цивилизационной теории», т.е. учения, согласно а В качестве примера можно привести уже упомянутую работу Л. Я. Гозмана и Е. Б. Шестопал (ГозманЛ.Я., ШестопалЕ.Б. Указ. соч.), а также ряд трудов Д. В. Ольшанского, самым крупным из которых является монография «Массовые настроения в политике». (ОльшанскийД. В. Массовые настроения в политике. М., 1995). которому история человечества рассматривается не как линейное развитие единой культуры, а как история зарождения, развития и гибели отдельных локальных культур, по отношению к которым употребляется термин «цивилизация». Хотя среди сторонников «цивилизационной теории» существуют разногласия по ряду вопросов, однако можно выделить несколько ключевых положений, по которым их мнения сходятся'. Так, число больших культурных систем, именуемых цивилизациями, в списках Н. Данилевского, О. Шпенглера и А. Тойнби не превышает тридцатиЛ. Античную цивилизацию (именуемую также греко-римской, аполлоновской либо классической) обычно выделяют в качестве одной из них. Такого же подхода будем придерживаться и мы.

Методологическая основа /Лаботьг.Определив античную цивилизацию в качестве одной из крупных локальных культур, мы выделили временной отрезок с вышеобозначенными хронологическими рамками (цивилизационным центром на данный момент являлся город Рим), и далее, руководствуясь целью и задачами исследования, будем применять в работе общенаучные и конкретно-исторические методы.

Из общенаучных методов мы выберем: а) сочетание методов индукции (от частного к общему) и дедукции (от общего к частному). Так, проанализировав ряд отдельных факторов из области повседневной жизни римлян, мы делаем вывод об ориентации римской культуры в целом (см. гл. I § 1). Далее с учетом этого вывода мы переходим к анализу опять же частных фактов, но уже из области политической жизни римского общества; б) метод междисциплинарного синтеза. Сущность метода состоит в объединении различных положений, наблюдений и выводов из ряда дисциплин, в результате чего получается новое знание. В нашей работе мы будем синтезировать исторические факты с наблюдениями, выводами и утверждениями из области социальной психологии, политологии этнографии. Из конкретно-исторических методов мы будем использовать следующие:

Сравнительное изучение цивилизаций. Хрестоматия. М., 1998. С. 47-52. л Там же. С. 48

33 а) генетический метод. Этот метод ориентирован на изучение истоков процесса или явления и его изменчивости в ходе развития. Так, в нашем исследовании мы попытаемся рассмотреть процесс зарождения в римском обществе идеи харизматического господства и развитие этой идеи на протяжении правления трех первых императоров; б) проблемно-хронологический метод. Сущность данного метода заключается в том, что в рамках определенного периода выделяются и анализируются наиболее важные проблемы. В нашей работе мы будем выделять периоды, определенные временем правления первых трех римских императоров, и анализировать проблемы, возникающие в процессе переплетения политических, психологических и личностных факторов (в частности, проблема закрепления принцепсом за собой верховной власти, проблема его взаимоотношений с народом, семейно-династические проблемы и

ДР-)

34

Заключение научной работыдиссертация на тему "Ранний принципат и феномены психологии масс"

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Процесс становления единовластного правления в Римском государстве, которому сопутствовал ряд психологических феноменов, был нами рассмотрен в контексте римской культуры, которая, как любая локальная культура, имела свою специфику. Специфика данной культуры заключалась в ее ярко выраженной ориентации на внешнюю форму. Исходя из этого, в поведении римских граждан, должностных лиц и, в особенности - политических деятелей крайне важную роль играло умение преподнести себя самого и свои действия в наиболее привлекательной форме. При этом содержание действий и поступков далеко не всегда играло определяюш[ую роль. В ходе работы мы показали, как эта особенность влияла на массовую психологию римлян, на формирование определенных пристрастий, симпатий и психологических установок, и как с учетом внимания к внешней форме иные государственные деятели могли манипулировать массовым сознанием своих современников.

Особенность эта определяла и то значение, которое придавали римляне соблюдению обрядности при совершении не только религиозных церемоний, но и различного рода символических действ. В свою очередь символические действа способны были оказывать колоссальное влияние на психику современников, именно поэтому первые императоры активно использовали их в качестве тех механизмов, с помоп];ью которых можно было поворачивать политический процесс в нужном направлении.

Отношения между людьми, которые складывались в рассматриваемый период в римском обш,естве, также имели свою специфику. Стремление одних людей найти себе покровителей и благодетелей в лице других приобретает характер тенденции, которая наметилась еп];е в I веке до н. э. и отчетливо прослеживалась на протяжении двух первых веков н. э. Тенденция эта в значительной степени способствовала тому, что общество оказалось психологически расположено к тому, чтобы принять единовластного правителя в качестве всеобщего благодетеля.

Таким образом, ряд специфических особенностей римской культуры подсказывал политическим деятелям определённые средства и методы воздействия на психические состояния современников, и в то же время способствовал тому, чтобы процесс становления единовластного правления протекал для общества максимально безболезненно. Между тем, вышеобозначенный процесс сопровождался рядом любопытных психологических явлений. Кризис, связанный с распадом полисных структур повлек за собой и кризис психологический, который был усугублен гражданскими войнами и обернулся в конечном итоге падением Республики. Что касается общества, то оно, как обычно бывает в период социальных смут и катаклизмов, оказалось чрезвычайно восприимчиво к влиянию сильных личностей, и к внушению определенных идей. Таким образом, в конце I в. до п. э. римское общество испытывало острую психологическую потребность: а) в лидере харизматического типа, который взял бы на себя миссию спасителя, благодетеля и всеобщего могучего покровителя; б) в некой идее, которая могла бы стать силой, объединяющей людей, цементирующей все социальные слои и группы этнически разнородного населения, наполняющей жизнь современников новым смыслом.

Харизматический вождь не заставил себя долго ждать. Помимо избавления от хаоса и неопределенности, помимо гражданского мира и новой политической системы, он принес своему народу новую идею - идею собственного культа. Таким образом, эта идея стала своего рода духовным стержнем, на котором держался созданный Августом режим. Однако для того чтобы вышеназванная идея исправно выполняла свою функцию, она нуждалась в постоянной «подпитке». Питать ее призвана была система римских традиций, обрядов, ритуалов и символических действ, как совершенно новых, так и старых, но получивших новое содержание. Восприятию императора как всеобщего покровителя и благодетеля способствовала также и специфика взаимоотношений между людьми, строившихся, как было отмечено, по патрональному принципу.

Таким образом, созданный Августом политический строй оказался столь прочным благодаря тому, что на него работали помимо всего прочего и психологические механизмы. Завороженность современников именем и образом своего правителя, вера в него, как в существо высшего порядка, уважение к его высокому должностному положению, помноженное на его персональное обаяние - все это помогало политическому процессу развиваться в нужном направлении - в направлении становления единовластия.

Однако вопрос о преемнике харизматического вождя оказался сопряженным с целым рядом проблем личного характера. Любовь, ревность и обиды, проблемы во взаимоотношениях с родными и неродными детьми, ряд весьма подозрительных несчастных случаев и неожиданных смертей - все это придавало династической проблеме особую остроту. Помимо этого, как мы отметили, личная жизнь императорского семейства была объектом пристального внимания римской общественности. По мере того, как сограждане напряженно следили за событиями в стенах дома принцепса, в их массовом сознании неизбежно формировались определенные стереотипы восприятия и психологические установки. Так, мощная отрицательная установка была сформирована в умах современников по отношению к крайне несимпатичному, с их точки зрения, персонажу - Тиберию. Однако именно этот человек стал их вторым императором.

Между тем, политический процесс развивался в заданном Августом направлении, идея императорского культа нуждалась, соответственно, в дальнейшем поддержании и культивировании, и к исполнению роли римского императора предъявлялись в этой связи определенные требования. Несоответствие ожиданий современников действительности, противоречие между высогр и и и ким авторитетом должности, которую занимал Тиберий и крайней непопулярностью его личности - именно этим был отмечен двадцатитрехлетний период правления второго римского императора. В то же время нетрудно заметить, насколько сильно влияли массовые настроения и психологические установки современников на политическую деятельность и поведение Тиберия. На протяжении почти всего своего правления он пытался разрушить сложившийся стереотип восприятия себя согражданами, однако эти старания приводили к тому, что принцепс обнаруживал еще большее несоответствие той социальной роли, которая ему отводилась.

Столь же очевидную взаимосвязь феноменов массовой психологии с политической деятельностью и поведением правителя мы наблюдаем и в период правления Калигулы, с той только разницей, что психологические установки по отношению к этому императору были качественно иными. Еще при жизни Августа родители Калигулы Германик и Агриппина стали восприниматься современниками в качестве носителей наследственной харизмы. Восприятие это обеспечивалось в значительной степени благодаря умелому воздействию на массовую психологию вначале Августом, который постарался обратить внимание публики на своего любимца, а затем и самим Германиком. Роль театральных эффектов и других методов эмоционального воздействия на сограждан при этом трудно переоценить.

Римское общество в период раннего принципата остро нуждалось в харизматической личности, в живом символе, который бы олицетворял собой привнесенную Августом идею. То обстоятельство, что претенденты на эту роль, которых обозначал Август, внезапно погибали во цвете лет, только еще сильнее разжигало страсти. Когда младший сын Германика оказался во главе империи, массовое сознание почти автоматически наделило его харизмой и на него римляне перенесли свои чувства к безвременно ушедшим из жизни народным любимцам. Потребность наделять любимого правителя не только всеми мыслимыми добродетелями, но и сверхъестественными качествами можно рассматривать как феномен массовой психологии эпохи раннего принципата. С этих позиций мы рассмотрели, каким образом молодой, неопытный, никогда не занимавшийся политикой Калигула был возведен современниками в ранг земного божества, и как осознание им этой роли сказалось на его политической деятельности и поведении.

196

Погиб Калигула в результате заговора, организованного группой лиц, которых объединяло желание свести с ним личные счеты. Объяснить дальнейший ход событий помогает уже цитированный нами тезис о том, что «общество не терпит отсутствие отца подобно тому, как природа не терпит пустоты матери». Преторианцы провозгласили императором Клавдия, который приходился дядей погибшему императору и родным братом легендарному

1—' гр и и

1 ерманику. Т акой поворот событий явился неожиданным как для римского общества, так и для самого Клавдия, однако в действиях преторианцев присутствовала несомненная логика. Последующее развитие системы принципата обнаруживает свою тесную связь с явлениями в области массовой психологии римского народа, которые ждут своего исследователя.

197

Список научной литературыФрибус, Татьяна Юрьевна, диссертация по теме "Всеобщая история (соответствующего периода)"

1. ЛИТЕРАТУРЫ1. Источники

2. Appianus. Historia Romana I Rec. L. Mendelsohn, P. Viereck. Lipsiae, 1986. Vol. 2 (repr. 1905).

3. Cassius Dio Cocceianus. Historiarum Romanarum quae supersunt. Lipsiae, 1864. Vol. 2,3.

4. Cornelii Taciti quae exstant opera; Juxta accuratissima D. Lallement editionem. Lugduni, 1817.

5. Herodianus. Historiarum libri octo. Halae, 1824. Horatius. Q. Horatii Flacci opera omnia. Lipsiae, 1829. T. 1. Macrobe, Ambrosins Aurelius Theodorius. Oeuvres. Traduites par Ch. de Rosoy. Paris, 1827.

6. MartialM. Valerius. Epigrammation libri. Lipsiae, 1896. PetroniusArbiter. Satiraram reliquiae. Berolini, 1862. Phaedrus. De Phèdre Fables. Paris, 1834. Res gestae divi Augusti I Ed. L Gage. Paris, 1935.

7. Seneca L. Annius. Ad Lucilium epistolae II L. Annaei Senecae pilosophi opera omnia. Lipsiae, 1800. Vol 2.

8. SenecaL. Annius. Ad Marciam consolatio II L. Annaei Senecae pilosophi opera omnia. Lipsiae, 1797. Vol. 2. P. 236-295.

9. Seneca L. Annius. De brevitate vitae II L. Annaei Senecae pilosophi opera omnia. Lipsiae, 1797. Vol. LP. 491-536.

10. Seneca L. Annius. De dementia II L. Annaei Senecae pilosophi opera omnia. Lipsiae, 1797. Vol. 1. P. 431-490.

11. Suetonius Tranquillus, Gaius. Opera et in ilia commentarius Samuelis Pitisci. Edito secunda. Leovardiae I Excudit Francisus Halma, 1714.

12. Vellius Patericulus. C. Vellii Patericuli historiae Romanae libri duo. Lipsiae 1829.

13. Vergilius. Opera/Rec. O. Ribbeck. Leipzig, 1895. Juvenalus. D. Junii Juvenalis Satyrae. Leipzig, 1873.л iC sfc

14. Аврелий Виктор. История Рима / Пер. В. С. Соколова // ВДИ. 1964. № 1. С. 229-252

15. Аппиан. Гражданские войны / Пер. с греч. С. А. Жебелева и О. О. Крю-гера. Л., 1935.

16. Беллей Патеркул. Римская история / Пер. А. И. Немировского. М., 1996. Деяния божественного Августа // Хрестоматия по истории Древнего Мира. Эллинизм. Рим / Под. ред. В. Г. Боруховича, С. Ю. Монахова, В. И. Парфенова. М., 1998. С. 300-310.

17. Дион Кассий. Римская история / Пер. и коммент. В. М. Строгецкого, М. С. Садовской, С. К. Сизовой, Л. В. Логинова // Методическое пособие к семинарам по истории древнего Рима: «Римская империя в I в. н. э.». Горький (Н. Новгород), 1982-1995.

18. Корнелий Тацит. Соч. в 2-х т. Т.1. Анналы. Малые произведения / Пер. с лат. А. С. Бобовича. Л., 1969.

19. Ливии Тит. История Рима от основания города / Пер. с лат. ред. М. Л. Гас-паров, В. М. Смирин, Е. С. Голубцова. М., 1989-1993. Т. 1-3.

20. Марциал. Избранные эпиграммы / Пер. Н. И. Шатерникова. М., 1937. Марциал. Эпиграммы / Пер. Ф. А. Петровского. СПб., 1994. Петроний Арбитр /Пер. Б. И. Ярхо. М., 1990.

21. Плиний Младший. Письма Плиния Младшего / Пер. М. Е. Сергеенко, А. И. Даватура, В. С. Соколова. М., Л., 1950.

22. Плутарх. Сравнительные жизнеописания в 3-х тт. / Пер. С. П. Маркиша. М., 1964. Т.З.

23. Полибий. Всеобшая история / Пер. Ф. Г. Мищенко. СПб., 1994. Т. 2.

24. Сенека Луций Анней. Нравственные письма к Луцилию / Пер. С. А. Оше-рова. Кемерово, 1986.

25. Сенека Луций Анней. О краткости жизни / Пер. B.C. Дурова. СПб. 1996.

26. Сенека Луций Анней. Сатира на смерть императора Клавдия / Пер. Ф. Петровского // Римская сатира. М., 1957. С. 111-123.

27. Светоний Транквилл Гай. Жизнь двенадцати Цезарей / Пер. с лат. М. Л. Гас-парова. М., 1966.

28. Филон Александрийский. Против Флакка; О посольстве к Гаю // Филон Александрийский. Против Флакка; О посольстве к Гаю. Иосиф Флавий. О древности еврейского народа; Против Аппиона / Пер. О.Л. Ленинской. М., 1994.

29. Флавий Иосиф. Иудейская война / Пер. с нем. Л. Я. Чертка. Минск, 1991.

30. Флавий Иосиф. Иудейские древности. В 2-х тт. / Пер. с греч. Г. Г. Генке-ля. М., 1994. Т. 2.

31. Цицерон, Марк Тулий. О старости. О дружбе. Об обязанностях / Пер. В. О. Горенштейна. М., 1975.

32. Цицерон, Марк Тулий. Письма Марка Тулия Цицерона. В 3-х тт. / Пер. В. О. Горенштейна. М., Л., 1949-1951. Т. 1.

33. Эпиктет. Беседы. /Пер. Г. А. Тароняна//ВДИ 1975 №3, 4. 1976 №1, 2

34. Ювенал. Сатиры / Пер. Д. С. Недоровича и Ф. А. Петровского. М., Л., 1937.* *

35. BraundD. С. Augustus to Nero: А source book on Roman History. 31 B.C. -A.D.68. L., Sydney, 1986.

36. GrantM. Roman Imperial Money. L., 1954.

37. MattinglyH. Roman Coins. L., 1962.

38. SmallwoodE. M. Documents illustrating the principates of Gaius, Claudius and Nero. Cambridge, 1967.1. Литература

39. Абрамзон М. Г. Монеты как средство пропаганды официальной политики Римской империи. М., 1995.

40. Абрамзон М. Г. Римский императорский культ в памятниках нумизматики. Магнитогорск, 1993.

41. Амелин В. К Социология политики. М., 1992. Андреева Г. М. Социальная психология. М., 1997. Андриенко Е. В. Социальная психология. М., 2000

42. Ахиев С. Н. Политическая пропаганда времени второй гражданской войны в Риме (49-30 гг. до н.э.). Автореф. дисс. . канд. истор. наук. Саратов, 2001.

43. Базинер О. Древнеримские секулярные игры. Варшава, 1901. Байбурин А. К. Некоторые вопросы этнографического изучения поведения/этнические стереотипы поведения. Д., 1985. С. 7-21.

44. Бехтерев В. М. Избранные работы по социальной психологии. М., 1994. Борухович В. Г. Квинт Гораций Фланк. Саратов, 1993. Борухович В. Г. После мартовских ид 44 г. до н.э. // AMA. Саратов, 1983. Вып. 5. С. 123-154.

45. БуассъеГ. Обш;ественные настроения времен римских Цезарей / Пер.

46. B. Я. Яковлева. Петроград, 1915.

47. Буассъе Г. Римская религия от времен Августа до Антонинов. М., 1878. Вебер М. Харизматическое господство / Пер. Р. П. Шпаковой // Социс. 1988. №5. С. 139-147.

48. Велишский Ф. Ф. Быт греков и римлян. / Пер. членов киевского отделения общества классической филологии и педагогики. Прага, 1878.

49. Вержбицкий К. В. Процессы об оскорблении величия при императоре Тиберии // Античный мир. Материалы научной конференции. Белгород, 1999.1. C. 37-45.

50. ВинничукЛ. Люди, нравы и обычаи древней Греции и Рима / Пер.1. B. К. Ронина. М., 1988.

51. Виппер Р. Ю. Рим и раннее христианство. М., 1954.

52. Виппер Р. Ю. Этические и религиозные воззрения Сенеки //ВДИ. 1948. №1.С. 43-69.

53. Вулих Н. В., Неверов О. Я. Роль искусства в пропаганде официальной идеологии принципата Августа // ВДИ. 1988. .Ч2 1. С. 162-171.

54. ГаспаровМ.Л. «Ибис» и проблема ссылки Овидия // ВДИ. 1977. №.1.1. C. 114-122.

55. ГенкинД. М. Массовые праздники. М., 1975.

56. Гиро П. Частная и общественная жизнь римлян / Пер. С. П. Моравского. СПб., 1995;

57. Гозман Л. Я. Шестопал Е. Б. Политическая психология. Ростов-на-Дону, 1996.

58. Гражына Морис-Георгица. Политические символы // Элементы теории политики / Пер. В. П. Макаренко. Ростов-на-Дону, 1991. С. 343-354.

59. Гримм Э. Исследование по истории развития римской императорской власти. СПб., 1900.

60. Грушин Б. А. Массовое сознание. М., 1987.

61. Грушин Б. А. Проблемы методологии исследования общественного мнения. Автореф. дис. . канд. истор. наук. М., 1966.

62. Джрназян Л. Н. Культ и раболепие // Социс. 1988. № 5. С. 64-71. Дилигенский Г. Г. Социально-политическая психология. М., 1994. Драгоманов М. П. Император Тиберий. Киев, 1864.

63. Дьяков В. Н. История римского народа в античную эпоху // Учёные записки МГПИ. Т. 46. Вып. 2. М., 1947.

64. Егоров А. Б. Развитие политической системы принципата при Тиберий // Социальная структура и политическая организация античного общества. Л., 1982. С. 135-163.

65. Егоров А. Б. Рим на грани эпох: Проблемы зарождения и формирования принципата. Л., 1985.

66. Елагина А. А. Римское общество в историко-литературных источниках I в. н. э. Омск, 1998.

67. ЕрасовБ. С. Социальная культурология. М., 1997.

68. Захаров А. В. Народные образы власти // Полис. 1998. № 1. С. 23-35.

69. Зелинский Ф. Ф. Римская империя / Пер. Папчинской Н. А. СПб., 1999.

70. Илюшечкин В. Н. Отражение социальной психологии низов в античных романах // Культура древнего Рима: В 2 т. Т. 2. М., 1985. С. 79-107.

71. Имидж власти и политиков // Диалог. 1992. № 5. С. 69-74.

72. Карасева А. В. Стилизация, как элемент политической борьбы // Античное общество IV: Власть и общество в античности. Материалы конференции антиковедов 5-7 марта 2001г. СПб., 2001. С. 111-116.

73. КнабеГ. С. Древний Рим. История и повседневность. М., 1986.

74. КнабеГ. С. К специфике межличностных отношений в античности // ВДИ1987.№4. С. 164-181.

75. Кнабе Г. С. Категория престижности в жизни древнего Рима // Быт и история в античности. М., 1988. С. 143-169.

76. Кнабе Г. С. Метафизика тесноты. Римская империя и проблема отчуждения // ВДИ. 1997. № 3. С. 66-77.

77. Кнабе Г. С. Основы общей теории культуры. Методы науки о культуре и ее актуальные проблемы // История мировой культуры. М., 1998. С. 59-70.

78. Кнабе Г. С, Протопопова И. А. Культура античности // История мировой культуры. Курс лекций. М., 1998. С. 89-209.

79. Кожевников В. Нравственное и умственное развитие римского общества во II веке. М., 1874.

80. Колосовская Ю. К. Римский провинциальный город, его идеология и культура // Культура древнего Рима. // Культура древнего Рима: В 2 т. М., 1985. Т. 2. С. 167-257.

81. Лебон Г. Психология толп // Психология толп. М., 1998.

82. Лосев А. Ф. Эллинистически-римская эстетика 1-11 в.в. М., 1979.

83. Луначарский А. В. О массовых празднествах, эстраде, цирке. М., 1981.

84. Мазаев А. И. Праздник как социально-культурное явление. М., 1978.

85. Махлаюк А. В. Армия Римской империи. Очерки традиций и менталь-ности. Н. Новгород, 2000. С. 194-197.

86. Махлаюк А. В. Рецензия на книгу М. Г. Абрамзона «Монеты как средство пропаганды официальной политики Римской империи» // ВДИ. 1997. № 3. С. 173-178.

87. Машкин Н. А. История древнего Рима. М., 1956.

88. Машкин Н. А. Принципат Августа: Происхождение и социальная сущность. М.; Л., 1949.

89. Межерицкий Я. Ю. «Республиканская монархия»: метаморфозы идеологии и политики императора Августа. М., Калуга, 1994.

90. Межерицкий Я. Ю. Римское общество в произведениях Сенеки. Автореф. дисс. . канд. истор. наук. Воронеж, 1975.

91. Мелихов В. А. Культ римских императоров и его значение в борьбе язычества с христианством. Харьков, 1912.

92. Московичи С. Век толп. Исторический трактат по психологии масс / Пер. Т. П. Емельяновой. М., 1996.

93. Московичи с. Машина, творящая богов. Пер. Т. П. Емельяновой, Г. Г. Ди-лигенского. М., 1998.

94. Надирашвили Ш. Понятие установки в общей и социальной психологии. Тбилиси, 1974.

95. Немировский А. И. Идеология и культура раннего Рима. Воронеж, 1964.

96. Об обрядах доходчиво и понятно // Наука и религия. 1984. № 11. С. 13-15.

97. Ольшанский Д. В. Б.Н. Ельцин на фоне массового сознания (политико-психологический портрет) // ПЖ. 1992. Т. 13. № 4. С. 45-57.

98. Ольшанский Д. В. Массовые настроения в политике. М., 1995.

99. Ольшанский Д.В. Массовые настроения переходного времени // Вопросы философии. 1992. № 4. С. 3-15.

100. Парфенов А. И. Политическая мифология. Саратов, 1996.

101. Парфенов В. Н. Сеян: Взлет и падение //AMA. Саратов, 1999. Вып. 10. С.63-88.

102. Парфенов В. Н. Злая мачеха дома Цезарей //AMA. Саратов, 1993. Вып. 9. С. 176-189.

103. Парфенов В. Н. Рим от Цезаря до Августа. Саратов, 1987.

104. Парфенов В. Н. Тиберий, Германик и Германия // Военно-исторические исследования в Поволжье. Саратов, 1997. Вып. 2. С. 10-24.

105. Парфенов В. И. Юлии или Клавдии: Август и проблемы наследования принципата // Из истории античного общества. Н. Новгород, 1999. Вып. 6. С. 90111.

106. Покровский М. М. История римской литературы. М., Л., 1942.

107. Поршнев Б. Ф. Социальная психология и история. М., 1979.

108. Психологические проблемы социальной регуляции поведения. М., 1976.

109. Психология господства и подчинения. Минск, 1998. С. 409.

110. Психология и психоанализ власти. Хрестоматия: В 2 т. Самара, 1999.

111. Робеспьер М. О праздновании Дня Федерации в 1792 году // Робеспьер М. Избранные произведения в 3-х тт. М., 1965. Т. 1. С. 327-332.

112. Самойленко В. М. Зрелище миф или обыденность? М., 1994.

113. СвенцицкаяИ. С. Отношения «гражданин полис» в системе Римской империи: проблема отчуждения // ВДИ. 1997. № 3. С. 79-85.

114. Сергеев В. С Принципат Тиберия // ВДИ. 1940. № 2. С. 78-95.

115. Сергеенко М. Е. Жизнь древнего Рима. М., Л., 1964.

116. Смышляев А. И. Вступление наместника в провинциальный город: церемония adventus по Ульпиану // ВДИ. 1991. № 4. С. 106-117.

117. Смышляев А. И. Civilis Dominatio: римский наместник в провинциальном городе // ВДИ. 1997. № 3. С. 24-35.

118. Советская историческая энциклопедия. М., 1965. Т. 8.

119. Соломатин М. Д. Рецензия на книгу М. Г. Абрамзона «Монеты как средство пропаганды официальной политики Римской империи» // ВДИ. 1997. № 3. С. 178-186.

120. Сравнительное изучение цивилизаций. Хрестоматия. М.Д998.

121. Тард Г. Мнения и толпа // Психология толп. М., 1998.

122. Титаренко И. Н. Основные черты римского мировоззрения в эпоху падения Республики и установления Империи // Изв. вузов. Северо-Кавказский регион. Общественные науки. 1997. №2. С. 39-47.

123. Токарев С. А. Обычаи и обряды как объект этнографического исследования // СЭ. 1980. № 3. С. 26-37

124. Узнадзе Д. Н. Психологические исследования. М., 1966.

125. Узнадзе Д. Н. Теория установки. М., Воронеж, 1997.

126. Утченко С. Л. Две шкалы римской системы ценностей // ВДИ. 1972. С. 19-34.

127. Утченко С. Л. Древний Рим. События. Люди. Идеи. М., 1969.

128. Утченко С. Л. Еще раз о римской системе ценностей // ВДИ. 1973. № 4. С. 30-48.

129. Утченко С. Л. Идейно-политическая борьба в Риме накануне падения Республики. М., 1952.

130. Утченко С. Л. Кризис и падение Римской республики. М., 1965.

131. ФеррероГ. Величие и падение Рима. М., 1925. Т. 5.

132. Филатова Л. В. Формирование личности Тиберия // Античный вестник. Омск, 1994. Вып. 2.

133. Фрейд 3. Психология масс и анализ человеческого «Я» // Преступная толпа. М., 1998.

134. Фрибус т. Ю. Тиберий, Калигула и народ римский // Актуальные вопросы истории. Сборник научных работ аспирантов и студентов исторического факультета СГУ. Саратов, 1999. С. 56.

135. Фридлендер Л. Картины из бытовой истории Рима в эпоху от Августа до Антонинов. 4.1. / Пер. Ф. Зелинского и С. Мелихова. СПб., 1914.

136. Фромм Э. Бегство от свободы / Пер. Г. Ф. Швейнина. М., 1990.

137. Фюстелъ де КуланжН. Д. Древняя гражданская община / Пер. Н. Н. Спиридонова. М., 1895.

138. Чернышов Ю. Г. Социально-утопические идеи и миф о «золотом веке» в древнем Риме: В 2 ч. Новосибирск, 1994.

139. Шифман И. Ш. Цезарь Август. Л., 1990.

140. Штаерман Е. М. От гражданина к подданному // Культура древнего Рима: В 2 т. М., 1985. Т.1. С. 22-105.

141. Штаерман Е. М. Социальные основы религии древнего Рима. М., 1987.

142. Эннкер Б. Советский культ вождей: между мифами, харизмой, общественным мнением // Вестник Московского университета. Сер. 12. 1994. №5. С. 13-24.* *

143. Bleichen J. Verfassungs-und Sozialgeschichte der Römische Kaiserreiches. Paderborn; München; Wien; Zürich, 1995.

144. BordetM. Precis d'Histoire Romaine. Paris, 1991. CharlesworthM.P. Tiberius // САН, 1934. Vol. 10. P. 607-652. Christ К. Geschichte den römische Kaiserzeit. München, 1992. CisehE.Шron. P., 1982.

145. Fitzler. Julia, einzige Tochter des G. Julius Caesar Oktavianus Augustus und der Scribonia//RE. Stuttgart, 1917. Bd. 10. H.l Sp. 596-906.

146. GaheisM. Claudius Marcellus//RE. Stuttgart. 1899. Bd.3. Sp. 2764-2770. GescheH. Die Vergottung Caesars. Kallmunz, 1968.

147. Gilbert R. Die Beziehunden zwischen Princeps und stadtrömischen Plebs im frühen Principat. Bochum, 1976.

148. Glover M. A. The Literatur of the Augustus Age // CAH. 1934. Vol. 10. P. 545-582.

149. GrantM. Roman History from Coins. Cambridge, 1958.

150. Gunderson E. The Ideology of the Arena // Classical antiquity. 1996. Vol. 15. №1.P. 113-151.

151. Habicht Ch. Die augusteische Zeit und das erste Jahrhundert nach Christi Geburt // Le culte des souverains dans L'Empire Romain. Vandceuvres-Geneve, 1973. S. 39-88.

152. HennigD.L. Aelius Sejanus. Untersuchungen Zur Regirung des Tiberius. München. 1975.

153. Herrmann P. Der römische Kaisereid. Untersuchungen zu seiner Herkunft und Entwicklung. Göttingen. 1968.

154. HerzP. Diva Drusilla//Historia. 1981. Bd.30. H. 3. S. 324-336. Hugh L. A Fertile Marriage: Agrippina and the Chronology of Her Children by Germanicus //Latomus, 1995. Vol. 54. F.l. S. 3-17.

155. KienastD. Augustus. Prinzeps und Monarch. Darmstadt, 1992. KienastD. Romische Kaisertabelle. Darmstadt, 1990.

156. Kornemann E. Der Prinzipat des Tiberius und der «Genius Senatus». München, 1947.

157. Kornemann E. Tiberius. Stuttgart, 1960.

158. Kroll W. Germanicus Julius Caesar//RE. Stuttgart, 1917. Bd. 10. H.l Sp. 435464.1.vickB. Tiberius the Politican. L., 1976. Marsh F. B. The Reign of Tiberius. L., 1931.

159. Meise E. Untersuchungen zur Geschichte der Julisch-Claudischen Dynastie. München. 1969.

160. Meissner E. Sejan, Tiberius und die Nachfolge im Prinzipat. Erlagen, 1968. Mommsen T. Römische Geschischte. Berlin, 1889. Bd. 3 NonyD. Caligula. Paris, 1986.

161. Ober J. Tiberius and the Political Testament of Augustus // Historia 1982. Bd. 31. S. 306-328.

162. OllendorfL. LiviaDrusilla//RE. Stuttgart, 1926. Bd. 13. Sp. 900-924. Radke G. Augustus und das Göttliche // Antike und Universalgeschichte. Münster, 1972. S. 257-279.

163. Rech H. Mos maiorum. Wesen und Wirkung der Tradition in Rom. Marburg, 1936.

164. Rogers R.S. Studies in the reign of Tiberius and Drusus Julius Caesar, Baltimore. 1943.

165. Rosenberg. Romulus // RE. Stuttgart, 1914. Zweite Reihe, Hb. 1. Sp. 10741104.

166. Trillmich W. Familienpropaganda der Kaiser Caligula und Claudius. Agrippina Maior und Antonia Augusta auf Münzen. Berlin, 1978.

167. Wickert L. Der Prinzipat und die Freiheit // Prinzipat und Freiheit. Darmstadt, 1969. P. 94-135.

168. Wiedemann T. The Julio-Claudian Emperors. Bristol, 1989. Yavetz Z. Julius Caesar and his public image / Translated from the German. L.,1983.

169. YavetzZ. Plebs and Princeps. Oxf., 1969.

170. Zanker P. The power of images in the age of Augustus. Ann Arbor, 1988.