автореферат диссертации по истории, специальность ВАК РФ 07.00.02
диссертация на тему: Реализация постановления ЦИК и СНК СССР "Об охране имущества государственных предприятий, колхозов и кооперации и укреплении общественной (социалистической) собственности" от 7 августа 1932 г. на Урале

Полный текст автореферата диссертации по теме "Реализация постановления ЦИК и СНК СССР "Об охране имущества государственных предприятий, колхозов и кооперации и укреплении общественной (социалистической) собственности" от 7 августа 1932 г. на Урале"

На правах рукописи

Р Г Б О Я

МАТИС Андрей Васильевич

"ЗДлРг

РЕАЛИАЦИЯ ПОСТАНОВЛЕНИЯ ЦИК И СНК СССР «ОБ ОХРАНЕ ИМУЩЕСТВА ГОСУДАРСТВЕННЫХ ПРЕДПРИЯТИЙ, КОЛХОЗОВ И КООПЕРАЦИЙ И УКРЕПЛЕНИИ ОБЩЕСТВЕННОЙ

(СОЦИАЛИСТИЧЕСКОЙ) СОБСТВЕННОСТИ» ОТ 7 АВГУСТА • 1932 г. НА УРАЛЕ: МЕТОДИКА СОЗДАНИЯ И ИСПОЛЬЗОВАНИЯ

БАЗЫ ДАННЫХ

Специальность - 07.00.02 - Отечественная история

07.00.09 - Историография, источниковедение и методы исторического исследования

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук

Тверь 2000

Диссертация выполнена на кафедре документационного обеспечения управления Тверского государственного университета

Научный руководитель доктор исторических наук, профессор

Т.И. Славко

Официальные оппоненты: доктор исторических наук, профессор

H.A. Ивннцклш;

кандидат исторических наук, доцент ШЛО. Юмашева

Ведущая организация Московский государственный университет

Защита состоится "(Р." 2000 года в .((»часов на заседании

диссертационного совета К 063.97.01 в Тверском государственном университете по адресу: 170000, Тверь, ул. Желябова, д. 33.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Тверского государственного университета.

Автореферат разослан "М" Ш^Шх 2000 г.

Учеиый секретарь диссертационного совета кандидат исторпчеТких наук доцент ^¿S^-

И.Г. Серегина

1. Общая характеристика работы

Актуальность исследования. На современном этапе развития исторической науки повышенный интерес проявляется к изучению различных аспектов репрессивной политики, проводившейся в СССР. Данный интерес обусловлен тем, что в силу идеологических установок научная проблематика, связанная с репрессиями, долгое время находилась вне исследовательского поля историков и являлась практически не изученной. Реальное и полноценное обращение к ней стало возможным лишь со второй половины 80-х годов, когда в общественно-политической жизни страны наметились серьезные перемены. Переосмысление исторического опыта, вызванное данной ситуацией, способствовало выделению исследований по репрессивной политике советского государства в разряд актуальных направлений отечественной историографии.

В настоящее время достигнуты существенные результаты в изучении практики массовых репрессий. Они связаны, главным образом, с появлением большого количества конкретно-исторических исследований. Вместе с тем, далеко не все репрессивные кампании стали объектом пристального внимания со стороны историков. -Ярким примером такой кампании является реализация Постановления ЦИК и СНК СССР «Об охране имущества государственных предприятий, колхозов и кооперации и укреплении общественной (социалистической) собственности» от 7 августа 1932 г. в СССР в целом и в Уральском регионе, в частности. Как самостоятельная данная научная проблема в отечественной исторической науке практически не ставилась и характеризуется низкой степенью изученности.

Традиционную источникопуго базу большинства конкретно-исторических исследований по проблемам репрессий составляют, как правило, сводные данные, содержащие крайне скудные сведения о социальном составе обвиняемых и деятельности карательных органов. Поэтому для исследования той или иней репрессивной кампапии как целостной системы необходимо введение в научный оборот новых исторических источников. К ним, прежде всего, относятся первичные материалы по карательной политике советского государства, в частности судебно-следственные дела. Данные материалы практически не использовались в качестве самостоятельного источника для исследования репрессий на конкретно-историческом уровне. Основным препятствием для историков является сложность его традиционной обработки. Поэтому актуальность поставленной в диссертации проблемы обусловлена необходимостью разра-

Одним из ключевых параметров судебно-следственных дел как исторического источника является то, что они носят массовый характер. Данное обстоятельство создает качественно новые возможности для изучения проблематики по репрессивным кампаниям, проводившимся сталин-

ским режимом. Однако активное использование в исследовательской практике указанного источника требует применения по отношению к нему определенных приемов, связанных, в частности, с созданием специализированной базы данных.

Актуальность предлагаемого исследования продиктовала также необходимостью восстановления исторической справедливости, в том числе и реабилитации, в отношении лиц, пострадавших в ходе репрессий, проводившихся на основании Постановления от 7 августа 1932 г. Проблема причисления жертв реализации данного Постановления в разряд репрессированных уже поставлена в научной литературе, но своего законодательного решения она ещё не получила. Однако данный вопрос требует тщательного юридического обоснования.

Объектом данного исследования является база данных, созданная на основе судебно-следстаенных дел, заведенных в связи с указанным выше Постановлением в Уральском регионе. В связи с этим будет рассмотрена как методика её создания, так и характеристика состава лиц, привлекавшихся к ответственности, а также деятельность следственных и судебных органов.

Регион исследования. Территориальные рамки диссертационной работы охватывают Уральскую область. Данная административно-территориальная единица СССР была образована 23 ноября 1923 г.1 В её состав были включены Екатеринбургская, Пермская, Челябинская и Тюменская губернии. Это обстоятельство позволяет распространить результаты, полученные в ходе исследования, на Уральский регион в целом.

Хронологические рамки. Хронологически диссертация затрагивает период с августа 1932 г. по первую половину 1933 г. включительно. Начало данного периода связано с введением в судебно-следственную практику Постановления от 7 августа 1932 г. В свою очередь его ограничение первой половиной 1933 г. обусловлено существенным ослаблением карательной политики по данному Постановлению, которое было вызвано появлением Инструкции ЦК ВКП(б) и СНК СССР от 8 мая 1933 г. Таким образом, хронологические рамки диссертации охватывают время его наиболее интенсивного применения судебно-следственными органами.

Состояние паучпой разработки проблемы тесным образом связана с общим состоянием историографии по проблемам репрессивной политаки советского государства. Реальные возможности для её интенсивного развития сформировались благодаря преобразованиям, вызванным перестройкой советского общества. Данные преобразования не могли не сказаться и на состоянии исторической науки. ПровозгЛшпённая политика «гласности» требовала от историков обращения к малоизученным страницам отечественной истории и активному выявлению и изучению её «белых пятен». К числу таких проблем относилась и репрессивная политика советского государства. Научная проблематика, связанная с ней, получила

развитие, прежде всего, на уровне конкретно-исторических исследований. В целом, можно выделить несколько основных направлений в отечественной историографии, посвященной репрессивной политике в СССР.

К первому из указанных направлений относится изучение репрессий в отношении конкретных лиц, оставивших значительный след в отечественной истории. К последним относятся государственные и партийные деятели, видные представители интеллигенции.

Широкое распространение в историографии получило и обращение к проблемам, связанным с проведением различных репрессивных кампаний, в том числе и тех, которые имели характер массовых репрессий.

Большой интерес проявлен к изучению карательной деятельности советского государства в отношении крестьянства. На протяжении долгого времени данная проблема рассматривалась сквозь призму классовой борьбы с «антисоветскими элементами» в деревне2. Необходимость использования жестких мер по отношению к кулачеству и другим социально-опасным элементам не подвергалась сомнению и рассматривалась как закономерное явление. Наряду с этим исследователи подчеркивали, что указанные меры сопровождались некоторыми «перегибами» и ошибками на местном уровне, связанными с необоснованно широким их применением3. Догматический и крайне односторонний подход к оценке карательной политики государства в период «социалистических преобразований» в деревне был обусловлен, прежде всего, жесткими идеологическими ограничениями и недоступностью необходимой источниковой базы. Вместе с тем, в историографии предпринимались попытки критически осмыслить некоторые аспекты данной политики. В частности, H.A. Ивницкий в своей монографии предполагал, что массовые выступления в деревне были вызваны неверными действиями партийных организаций и Советов4.

Вопросы классовой борьбы, сопровождавшей коллективизацию, получили рассмотрение и на региональном уровне. Наиболее полное представление по этой проблеме дает работа FI.B. Ефременкова5. Автору удалось охарактеризовать основные этапы ликвидации кулачества как класса на Урале, выявить тесную взаимосвязь между усилением карательных мер против кулачества и активизацией мероприятий по коллективизации сельского хозяйства.

Возможности для всестороннего и объективного изучения проблематики, связанной с репрессивной политикой советского государства против крестьянства, появились у историков лишь во второй половине 80-х годов XX в. Это обстоятельство способствовало появлению работ, в которых исследователи приводили качёствёшк) йПыё, по сравнению с пре^дйдущим периодом, оценки как данной политики в целом, так и её отдельных элементов в частности6. Основное содержание работ сводилось к тому, что масштабное раскулачивание и депортация миллионов крестьян во многом было связано с избранной руководством страны политикой индустриали-

зации и коллективизации. Более того, осуществление этих мероприятий репрессивного характера серьезным образом дестабилизировало общественно-политическую ситуацию в стране.

Критическое переосмысление трагических событий, происходивших в советской деревне в конце 20-х - начале 30-х гг., получило свое отражение на уровне монографических исследований. Так, Н.А. Ивницкий в своей работе проанализировал репрессивную политику, связанную с проведением принудительной коллективизации в СССР7. Существенное внимание автор уделил обстоятельствам разработки и механизму принятия решений, повлекших за собой насильственные действия против крестьянства.

В работах отечественных историков нашли отражение массовые репрессии, проводившиеся в Красной Армии в конце 30-х гг.; карательная политика советского государства, связанная с борьбой с космополитизмом, национальными депортациями и др.

В последнее время важное значение стало приобретать изучение процессов осуществления репрессивных кампаний на региональном уровне. Так, например, проделана большая работа по анализу репрессий в отношении крестьянства на Урале в 20-30-е гг8. Исследователям удалось в хронологической ретроспективе показать основные репрессивные кампании против крестьянства на примере Уральского региона: лишение избирательных прав, раскулачивание, механизм выселения крестьянских семей и условия их жизни в спецссылке.

Вместе с тем не далеко не все репрессивные кампании подверглись всестороннему и полноцешюму исследованию. К их числу относится реализация Постановления ЦИК и СНК СССР «Об охране и имущества государственных предприятий, колхозов и кооперации и укреплении общественной (социалистической) собственности» от 7 августа 1932 г.

На протяжении долгого времени в советской исторической науке сам факт принятия данного Постановления и его практическая реализация рассматривались в контексте решительных мер по пресечению «деятельности антисоветских, антиколхозных элементов»9. Поэтому основное содержание карательной политики по нему сводилось к борьбе с «вражескими» попытками подорвать социалистическую собственность. Такой подход к оценке событий, связанных с указанным Постановлением, являлся тенденциозным и ограниченным по своим исследовательским возможностям. Он находился в четком соответствии с господствовавшей концепцией классовой борьбы. Пересмотр рассмотренного выше подхода наметился во второй половине 80-х годов XX в.

В современной историографии Постановление от 7 августа 1932 г. рассматривается как один из элементов репрессивной политики против крестьянства, реализация которого на практике обернулась массовыми репрессиями. Упоминания о данном Постановлении в трудах исследователей касались причин его появления, характеристики содержания и т.п. Подав-

ляющее большинство историков связывает рассматриваемый репрессивный акт с завершающим этапом коллективизации сельского хозяйства в СССР и ходом хлебозаготовительной кампании 1932 г.10 В ряде работ приводятся частичные данные о количестве людей, привлеченных к ответственности на основании данного Постановления. Однако эти дашше не позволяют охарактеризовать социальный портрет осужденных.

Ряд исследователей указывает на взаимосвязь между проблемой голода и введением в действие Постановления от 7 августа 1932 г11. Согласно данной точке зрения, у крестьян не было увере1шости в том, что после выполнения завышенного плана хлебозаготовок в их распоряжении останутся необходимые продовольствешше ресурсы. Следствием этого явилось несанкционированное самообеспечение продовольствием, на которое государство ответило репрессиями.

Отечественные историки предпринимали попытки исследовать непосредственно сам ход реализации Постановления от 7 ав1уста 1932 г. Так, О.В.Хлевнюк указывает на противодействие со стороны всех уровней судебной системы активному внедрению данного Постановления в карательную практику12. Однако, как правило, исследователи в своих трудах затрагивают лишь отдельные сюжеты репрессий, связшшых с ним.

Наиболее цельное представление о репрессивной политике по Постановлению от 7 августа 1932 г. дает работа И.Е. Зеленина13. В ней автор обстоятельно раскрыл проблему его разработки; охарактеризовал идеологическую кампанию по пропаганде рассматриваемого документа в периодической печати. В работе затронуты некоторые аспекты практического использования Постановления: первоначальный отказ местных судов от его применения в массовом порядке, протест крестьян, вызванный появлением данного документа, и ряд других. В целом, И.Е. Зеленин приходит к выводу, что сущность Постановления от 7 августа 1932 г. заключалась в следующем: «политическая целесообразность» выше элементарной человеческой справедливости. Однако, в целом, рассматриваемое исследование, как и все упомянутые выше, содержит лишь общие сведения о репрессивной политике по рассматриваемому Постановлению. Без внимания остаются вопросы харает^истики социального портрета лиц, привлекавшихся к ответственности, а также технологии репрессий, связанных с ним.

Аналогичная ситуация наблюдается с изучением процесса реализации Постановления от 7 августа 1932 г. в Уральском регионе. Как правило, исследователями она связывалась с кризисом хлебозаготовительной кампании 1932 г. и рассматривалась как очередная карательная акция сталинского режима против крестьянства. В работах приводятся также некоторые сведения о количестве осужденных в Уральской области14.

Отсутствие специальных работ, детально характеризующих ход репрессивных кампаний, в том числе и по Постановлению от 7 августа 1932 г., вызвано, прежде всего, состоянием источниковой базы по данной про-

блематике. Дело в том, что в подавляющем большинстве с/учаев историки при изучении репрессий обращались к документам высших ч центральных органов власти СССР. Данные документы, главным образок, касаются обстоятельств разработки карательных кампаний, их нормативного обеспечения и т.п. Они располагают ограниченными возможностями по конкретизации социального состава осужденных и детальному англизу повседневной работы следственных и судебных органов по претворению в жизнь репрессивных актов. Поэтому проведение полномасншбных конкретно-исторических исследований требует вовлечения в научней оборот основных комплексов исторических источников по репрессивной политике советского государства. Ключевое место среди них занимают гудебно-следствешше дела. Одним из важнейших параметров указанного источника является то, что он носит массовый характер.

Привлечение массовых источников для изучения различных йопросов отечественной истории 20-30-х гг. XX столетия уже имело место в историографии. Однако, в основном, они использовались для раскрытия научных проблем по социально-экономической тематике15. В настоящее время происходит активное введение в научный оборот качественно новых комплексов массовых источников и по политической истории СССР 2030-х гг. Важное место среди них занимают источники, связанные с репрессивной политикой советского государства. Так, в научный оборот введены массовые источники о судьбах лишенцев и спецпереселенцев16.

Широкое распространение получило издание книг памяти о жертвах террора конца 30-х гг. В них обычно содержатся сведения о социальном портрете репрессированных. Как правило, эти данные взяты из судебно-следственных дел, которые как массовый источник по изучению различных репрессивных кампаний историками практически не привлекались. Более того, до сих пор данный источник не был подвергнут обстоятельной источниковедческой характеристике. Предпринимавшиеся попытки анализа судсбно-следствешшх дел не позволяют детально рассмотреть го документальный состав, условия происхождения; оценить полноту и т.п.

Введите в научный оборот массовых источников по репрессивной политике остро поставило вопрос о выборе методики их обработки и использования в научной практике. В настоящее время большое распространение получило привлечение математических методов. Одной из первых работ, связанных с данной проблематикой, явилась монография В.А. Устинова'7. В ней автор охарактеризовал основные этапы обработки массовых источников при помощи средств вычислительной техники. Постепенно начали складываться научные школы, основным направлением которых являлось исследование различных комплексов массовой документации. К их числу относятся школы И.Д. Ковальченко, В.31. Дроби-жева и ряда других ученых.

В дальнейшем отечественными историками была проведена большая работа по развитию принципов использования математических методов в конкретно-исторических исследованиях. Так, Т.И. Славко была проведена систематизация математических методов, применяемых в исторической науке, указаны допущения и ограиичет«1 каждого из них18. Методика многомерного статистического анализа была рассмотрена в монографии Л.И. Бородкина19. Основное содержание работы посвящено проблемам моделирования. Большое внимание автор уделил возможностям факторного и кластерного анализа для изучения социальных явлений.

Помимо выбора методики работы с массовыми историческими источниками, принципиально важное значение приобретает проблема организации их информации для последующей обработки. Наиболее удобной формой такой организации являются специализированные базы данных.

В настоящее время разрабатываются базы данных по целому комплексу проблем, связанных с репрессивной политикой советского государства. Так, были созданы базы дшшых, посвящешше лицам, лишенным избирательных прав, жертвам политических репрессий в России в 1918-1922 гг20. Наряду с этим историками проводится большая исследовательская работа по созданию проблемно-ориентированных банков данных по репрессивной деятельности сталинского режима. В частности, под руководством В.М. Кириллова создается банк данных «Репрессированные в Ниншетагильском регионе Урала».

Большой вклад в использование компьютерных технологий в исследованиях, посвящешшх репрессивной политики в СССР, внесла Ассоциация «История и компьютер» иод руководством Л.И. Бородкина. Данная проблематика постоянно рассматривается на конференциях ассоциации, публикуется в её информационных бюллетенях и тематических сборниках21.

Таким образом, в отечественной историографии проявляется повышенный интерес к проблемам массовых репрессии, проводившихся в СССР. Он выражается в постоянном расширении круга исследований, посвященных различным аспектам репрессивной политики советского государства. Однако далеко не всегда данные исследования позволяют всесторонне охарактеризовать социальный состав репрессированных и механизм функционирования судебно-следственных органов. Целый ряд репрессивных кампаний остается малоизученными проблемами отечественной истории. Это касается и репрессивной политики по Постановлению от 7 августа 1932 г.

Как правило, указанные выше трудности связаны с тем, что основные комплексы источников, в том числе и судебно-следствешше дела, по истории репрессий до сих пор практически не привлекались. По своему характеру они являются массовыми. Высокий уровень развития методики работы с такого рода источниками и возможности компьютерной техники

по организации и обработке их информационного потенциала создают реальные предпосылки для их активного вовлечения в научный оборот.

Цели и задача исследовании. В связи с вышеизложенным целью настоящего исследования является разработка методики создания специализированной базы данных «Закон о пяти колосках» на Урале» и раскрытие важнейших проблем реализации Постановления от 7 августа 1932 г. на основе результатов ее обработки. Информационной основой указанной базы данных являются материалы соответствующих судебно-следственных дел.

В рамках достижения поставленной цели предполагается решение следующих научных задач: 1) проведение источниковедческой характеристики судебно-следственных дел, заведенных на основании Постановления от 7 августа 1932 г.; 2) докомпьютерное и компьютерное структурирование базы данных «Закон о пяти колосках» на Урале»; 3) характеристика социальной структуры лиц, привлекавшихся к ответственности по указанному Постановлению; 4) раскрытие механизма деятельности следственных и судебных органов по использованию его на практике.

Научная новизна диссертационной работы заключается в том, что впервые для изучения рассматриваемой репрессивной кампании используются судебно-следственные дела. Помимо источниковедческого анализа указанного источника, предлагается методика его обработки. Её основное содержание заключается в создании специализированной базы данных. На основе её обработки были получены результаты, позволяющие впервые детально проанализировать репрессивную политику, связанную с Постановлением от 7 августа 1932 г.

Иеточннкопяя база. Источниковую базу диссертационной работы образуют несколько комплексов исторических источников. Основным из них являются судебно-следственные дела, заведенные на основании Постановления от 7 августа 1932 г. Данные дела находятся на хранении в Государственном архиве Свердловской области - фонд Р-148. Уральский областной суд. Информационный потенциал указанного комплекса массовой документации использовался, главным образом, для создания базы данных «Захон о пяти колосках» на Урале».

Важное место в исследовании занимают материалы периодических изданий, посвященные идеологическому обоснованию появления указанного Постановления и пропагандистскому освещению процесса его использования. К числу таких источников относятся как центральные издания - газеты «Правда» и «Известия», так и региональные - «Уральский рабочий» и «Красный путь». Материалы периодики ^пользовались Для характеристики полноты информационного потенциала судебно-следственных дел.

В диссертационном исследовании был проанализирован комплекс делопроизводственной документации руководящих органов суда и проку-

ратуры Уральской области. Она находится на хранении в Государственном архиве Свердловской области - фонд. Р-245. Уральская областная контрольная комиссия ВКП(б); фонд Р-854. Управление милиции управления МВД Свердловской области и фонд Р-2259. Свердловская областная прокуратура, а также в Центре документации общественных организаций Свердловской области - фонд 4. Уральский обком ВКГГ(б). Данный комплекс исторических источников представлен, преимущественно, отчетными материалами о ходе применения рассматриваемого Постановления, которые областные органы суда и прокуратуры направляли в вышестоящие инстанции. Помимо их, в рассматриваемый комплекс источников вошли инструктивные документы, регламентировавшие его использование в су-дебно-следственной практике на местном уровне. Указанная выше документация была задействована для доказательства достоверности информации судебно-следственных дел, оценки репрезентативности выборочного объема и при интерпретации результатов обработки базы данных.

В источниковую базу исследования вошли также и законодательные материалы и подзаконные акты. Данный комплекс источников включает в себя, прежде всего, Постановле1те от 7 августа 1932 г. и Уголовный кодекс РСФСР 1926 г. Информативные возможности указанных источников применялись, в основном, для характеристики результатов компьютерного анализа сведений, содержащихся в судебно-следственных делах.

Теоретическая основа диссертация. В диссертационной работе нашли применение различные исследовательские методы. Для характеристики судебно-следственных дел как исторического источника использовался методы, связанные с оценкой полноты источника, установлением степени его достоверности и т.п. Поскольку указанный выше источник является массовым, то для отбора единиц наблюдения был задействован выборочный метод. Его применение повлекло за собой привлечение методов доказательства репрезентативности выборочного объема судобно-следственпых дел. Компьютерная обработка источника потребовала формализации его информационного потенциала. Она была реализована при помощи методихи докомпьютерной обработки, связанной с составлением унифицированной анкеты. Для компьютерной организации сведений судебно-следственных дел использовалась методика создания реляционных баз данных. Наряду с этим применялись приемы математико-статистического анализа: метод группировки, средние, корреляциошшй анализ, кластерный и ряд других. Их функциональное использование было связано с компьютерной обработкой материалов базы данных. В свою очередь, для интерпретации результатов обработки базы данных были привлечены традиционные методы: сравнительно-исторический, системный, структурный и ряда других методов.

Апробация работы. Основные положения диссертационного исследования заслушаны на 7 научных конференциях, в том числе «История ре-

прессий на Урале в годы Советской власти» в г. Екатеринбурге (октябрь, 1994), на VI ежегодной конференции Ассоциации «История и компьютер» (март, 1998).

Структура диссертации. Работа состоит из введения, трёх глав, заключения, списка использованных источников и литературы, приложений.

2. Основные положения и выводы исследования

Во введении обосновывается актуальность исследования, характеризуется степень изученности вопроса, определяется цель и задачи, указываются территориальные и хронологические рамки, теоретическая основа работы, её новизна, дается обзор использованных источников.

Первая глава - «Источниковедческая характеристика судебно-следственных дел» - посвящена источниковедческому анализу судебно-следственных дел, заведенных на основании Постановления ЦИК и СНК СССР от 7 августа 1932 г.

Условия происхождения судебно-следственных дел были непосредственным образом связаны с реализацией данного Постановления. Его появление было обусловлено низкими темпами хлебозаготовительной кампании 1932 г. Оно предусматривало суровые меры наказания, вплоть до расстрела, по отношению к тем, кто покушался на социалистическую собственность.

Каждое судебно-следственное дело представляет собой совокупность многочислешгых разновидностей документов, связанных с проведением предварительного расследования, судебного заседания и процедурой кассации приговора. В связи с этим его функциональное назначение сводилось к тщательному и последовательному документированию всех стадий судебно-следственного процесса.

Нахождение в делах подавляющего большинства разновидностей документов было вызвано требованиями уголовно-процессуального законодательства. В результате этого ключевая роль в их создании принадлежала следственным и судебным органам. Поэтому установление авторства и времени возникновения материалов, входящих в рассматриваемый источник, не вызывает сложностей в виду четкого делопроизводственного подхода к их составлению.

По своей информационной направленности материалы судебно-следственных дел подразделяются на две основные группы. Первую из них образуют документы, характеризирующие социальный облик подследственных. К ним относятся, например, автобиографии, характеристики, анкетные материалы и т.п.

Вторая 1руппа документов посвящена деятельности следственных и судебных органов по проведению в жизнь указанного Постановления. В их число входят документы, содержащие сведения о различных оперативно-

следственных мероприятиях - постановление о возбуждении уголовного дела, постановление об избрании меры пресечения, протокол обыска и др. Информация об обстоятельствах преступления наиболее полно представлена в протоколах допросов, обвинительных заключениях, протоколах судебного заседания и т.п.

Предложенное выше деление документов судебно-следственных дел отражает лишь преобладающую информационную направленность их содержания и не носит взаимоисключающего характера.

Рассматриваемый источник является наиболее информативным по изучению репрессивной политики, связанной с Постановлением от 7 августа 1932 г. Все иные комплексы исторических источников содержат лишь ограниченные сведения по данной проблеме. В свою очередь информационный потенциал судебно-следственных дел дает исследователю возможность предельно конкретизировать социальный облик подследственных, выявить их половозрастную характеристику, исследовать взаимоотношения с советской властью, проследить профессионально-трудовую деятельность и т.п.

Судебно-следственные дела обладают уникальными возможностями для решения таких научных проблем, как типология преступности по Постановлению от 7 августа 1932 г., анализ судебной практики, деятельность кассационных инстанций и др. Данное преимущество рассматриваемого источника перед другими комплексами документов достигается тем, что в отличие от них он обладает первичной информацией.

Вместе с тем рассматриваемый источник практически не содержит сведений об идейных воззрениях подследственных, не позволяет охарактеризовать в полной мере их личные качества. Он располагает ограниченными возможностями по изучению нормативной базы, которой руководствовались работники следственных органов при расследовании уголовных дел. Поэтому полноценное исследование процесса реализации Постановления от 7 августа 1932 г. требует привлечения других исторических источников.

Достоверность судебно-следствешшх дел как исторического источ-шжа не вызывает сомнений. Об этом свидетельствуют рассмотренные выше условия происхождения данного источника. Достоверность же фактов, изложенных в материалах судебно-следственных дел, требует тщательного анализа каждого из них, т.к. любой факт отражает лишь отдельные события либо с официальной, либо с персонифицированной точки зрения.

Оценить достоверность источника позволяют результаты сопоставительного анализа сведений, содержащихся в лих, с информацией других источников. В частности, прослеживается идентичность данных о социальном положении подследственных, сроках предварительного следствия, судебной практике и т.п. Однако проведение полномасштабного сравни-

тельного анализа затруднено ограниченной для сопоставления информационной базой.

Достоверность информации судебно-следственных дел устанавливалась и путем сопоставительного анализа содержания документов, входящих в его состав. Данное обстоятельство позволяет проводить коррекцию фактов, приводимых в некоторых материалах источника. Тем самым появляется возможность выявить категории документов, информация которых подвержена искажениям и фальсификациям (например, доносы, обвинительные документы, показания отдельных свидетелей и др.).

По своему характеру судебно-следственные дела принадлежат к массовым источникам. Поэтому необходимым условием для всестороннего исследования их информационного потенциала является применение метода научно обоснованной выборки.

В Государственном архиве Свердловской области в фонде Уральского областного суда отложилась естественная выборка судебно-следственных дел по рассматриваемому Постановлению за 1932 - 1933 гг. Анализ данной выборки показал, что она носила случайный характер и по ряду признаков достаточно полно характеризует генеральную совокупность. Поскольку многие параметры последней неизвестны, объем выборки был определен при помощи таблицы достаточно больших чисел. При этом в качестве единицы наблюдения выступал подследственный.

Определение выборочного объема производилось с учетом цели исследования - разработки методики создания базы дшшых. Выборочный объем был определен в 328 единиц наблюдения. По таблице достаточно больших чисел он характеризуется величиной выборочной ошибки, равной 5%, и заданной вероятностью 0,93.

Формирование выборочной совокупности происходило случайным образом. В его основу были положены сведения о количестве подследственных, привлекавшихся к ответственности по Постановлению от 7 августа 1932 г. Официальные сведения о судебной политике по данному Постановлению показывают, что в Уральском областном суде рассматривались уголовные дела, по которым в среднем проходило около четырех человек. Исходя го этого, для формирования указанного выше выборочного объема, необходимо было использовать 82 архивных дела. Их непосредственный отбор го общей массы сохранившихся судебно-следственных дел производился с помощью компьютерной программы, связанной с генерацией случайных чисел. На практике для формирования выборочной совокупности потребовался информационный потенциал 68 судебно-следственных дел. Данное обстоятельство объясняется тем, что официальные сведения учитывают далеко не всех подследственных, привлекавшихся к ответственности по указанному выше Постановлению.

Оценка репрезентативности выборочного объема производилась путем сопоставления его информационного потенциала с материалами руко-

водящих органов суда и прокуратуры Уральской области о реализации Постановления от 7 августа 1932 г. Вместе с тем, проведение полноценного сопоставительного анализа было затруднено рядом обстоятельств. Ключевым из них является частичный характер информации следственных и судебных органов о применении указанного выше Постановления. В основном, она представлена сведения за август 1932 г. - январь 1933 г. Тем не менее, по некоторым критериям, например, по социальному положению осужденных, по распределению уголовных дел между районными управлениями милиции и ряду других сравнительная характеристика была проведена. Её результаты показывают, что в целом информация судебно-следственных дел, образующих выборку, достаточно полно отражает генеральную совокупность.

Во второй главе «Методика создания базы данных» рассмотрены докомпьютерная обработка информационного потенциала судебно-следственных дел и компьютерное структурирование результатов этой обработки. Докомпьютерная обработка сведений, содержащихся в источнике, заключалась в разработке унифицированной анкеты подследственного. Она состояла из нескольких этапов. Первоначально на основе судебно-следственных дел был выявлен ряд признаков. При их отборе учитывались два обстоятельства. С одной стороны, они должны были как можно более полно отражать репрессивную политику по Постановлению от 7 августа 1932 г. С другой стороны, важно, чтобы сведения по каждому из признаков содержались в подавляющем большинстве или во всех судебно-следственных делах.

Собственно структура унифицированной анкеты состоит из двух составных частей. Первая из шге характеризует социальный состав подследственных, вторая - посвящена деятельности карательных органов практическому использованию указанного выше Постановления. В свою очередь каждая их этих частей образует несколько информационных блоков, в которые входят группы вопросов, объединенных общей смысловой тематикой. Так, социальный состав подследственных раскрывается при помощи информационных блоков «Общедемографическая характеристика», «Взаимоотношения с советской властью» и «Профессионально-трудовая деятельность». Деятельность следственных и судебных органов рассматривается при помощи групп признаков, посвященных ее основным стадиям - предварительному следствию, судебному разбирательству и обжалованию приговора.

После определения структуры унифицированной анкета была разработаю система измерения признают, входящих в Неё. ИсШльзоваШё той или иной методики при разработке градаций определялось характером конкретного признака. Поскольку подавляющее большинство вопросов унифицированной анкеты носило качественный характер, то для их изме-

рения использовались шкала наименований, порядковая шкала и методика альтернативного измерения.

Определение градаций для ряда признаков было сопряжено с некоторыми трудностями. Так, использование для измерения признаков «Социальное происхождение» и «Социальное положение» формулировок, встречающихся в судебно-следственных делах, не позволяет адекватно оценить статус подследственного в обществе. Дело в том, что карательные органы зачастую руководствовались «классовым» подходом в определении «социального лица» человека, привлекавшегося к ответственности. Поэтому в данном случае была разработана иная система измерения.

В целом, коррекция коснулась и градаций тех вопросов унифицированной анкеты, на которые по материалам судебно-следственных дел было выявлено достаточно большое количество возможных вариантов ответов.

Для измерения количественных признаков были привлечены два основных приема. Первый из них подразумевал использование в унифицированной анкете всех встречающихся в судебно-следственных делах значений того или иного её элемента, выстроенных по возрастанию или убыванию. Основное содержание второго приема состояло в интервальной разбивке градаций рассматриваемых признаков.

После определения структуры унифицированной анкеты и разработки приемов измерения признаков на каждого из подследственных был составлен кодировальный лист. При этом информация о них использовалась, главным образом, по состоянию на момент совершения преступления. Дело в том, что после начала уголовного преследования в жизни подозреваемого происходили существенные перемены, например, исключение из членов колхоза, увольнение с работы.

Обработка унифицированных анкет подследственных потребовала создания компьютерной модели информации, содержащейся в них, т.е. базы данных. В настоящее время в исторической информатике используется различное программное обеспечение: d BASE22, Klcio \ Microsoft Excel24 и др. База данных «Закон о пяти колосках» на Урале» была создана посредством СУБД Microsoft Access. Рассматриваемая база данных по своему характеру является реляционной. Она состоит из основной таблицы и таблиц-справочников, обращение к которым было вызвано наличием качественных признаков в унифицированной анкете.

Ввод сведений в базу данных осуществлялся с помощью специально . созданной формы. Её структура дублирует унифицированную анкету. Поэтому рассматриваемая форма является компьютерной моделью указанной анкеты. В-целом, использованиеч|)ормы -было -обусловлено более удобной процедурой ввода данных, по сравнению с таблицами.

Современные компьютерные средства обладают широкими возможностями по обработке материалов баз данных. В частности, для анализа базы данных «Закон о пяти колосках» на Урале» использовался метод

группировок. Для его реализации привлекался режим создания перекрестных запросов и формирования на их основе отчетов, предусмотренный СУБД Access. Пакет STATISTICA позволил выявить наличие взаимосвязей между различными компонентами унифицированной анкеты. С помощью коэффициентов корреляции были установлены количественные характеристики выявленных взаимосвязей. При обработке материалов рассматриваемой базы данных использовались также возможности кластерного и факторного анализа.

В третьей главе «Система реализации Постановления от 7 августа 1932 г. (по материалам базы данных по Уралу)» рассматриваются в конкретно-историческом аспекте два ключевых элемента рассматриваемой репрессивной кампании - социальный облик подследственных и деятельность следственных и судебных органов. Основной фактологический материал данной главы представлен результатами обработки базы данных.

Полученные сведения о социальном положении подследственных свидетельствуют, что реализация Постановления от 7 августа 1932 г. не имела ярко выраженной классовой ориентации. На практике следственные и судебные органы активно применяли его в отношении представителей всех социальных групп населения - крестьян, рабочих и служащих. Особенностью социального состава лиц подследственных является наличие в нем спецпереселенцев.

Вместе с тем, в общей массе лиц, привлекавшихся к ответстветю-сти, доминировали крестьяне. Данная особенность напрямую связана с истинными целями, для решения которых правящий режим использовал карательную силу рассматриваемого Постановления. К ним относились пресечение попыток несанкционированного распределения хлеба в колхозах, недопущение срыва хлебозаготовительной кампании 1932-1933 гг., усиление контроля за деятельностью снабженческих организаций и т.п.

Важно отметить, что в определении социального положения крестьян следственные и судебные органы зачастую руководствовались политическими мотивами. Яркое отражение это нашло в использовании к подследственным колхозникам и единоличникам деления на кулаков, середняков и бедняков. В данном случае социальное положение крестьянина трактовалось, главным образом, исходя из политических соображений. Так, к кулакам относили лишенцев, лиц, у которых в прошлом были экономически крепкие хозяйства, и т.п. Аналогичный подход практиковался и при оценке имущественного положения подследственных. В целом, по мнению карательных органов, более половины привлекавшихся к ответственности крестьян являлись- середняками.

Анализ материалов базы данных показывает, что подследственные в основной своей массе были настроены лояльно по отношению к советской власти. Вместе с тем, более 28% из них были уличены судебно-следственными органами в антисоветской деятельности. Чаще всего к по-

следней относились антисоветская агитация, служба у белых в годы гражданской войны, участие в крестьянских волнениях начала 20-х гг. В целом, основным носителем оппозиционных настроешш являлись подследственные крестьяне. Как правило, их нелояльность к существующим порядкам проявлялась в недовольстве проводившейся партией политикой, особенно в сфере сельского хозяйства. Это недовольство выражалось, как правило, на бытовом уровне, реже - в виде выступлений на собраниях. Однако данное обстоятельство не являлось препятствием для того, чтобы карательные органы классифицировали подобные действия как антисоветские.

Профессионально-трудовая деятельность большинства подследственных была связана с сельским хозяйством. Большинство подследственных крестьян к моменту ареста являлось членами колхозов. В них они занимали различное служебное положение. Однако, в целом, среди данной категории подследственных преобладали рядовые колхозники. Подследственные рабочие были заняты как на производстве, так и в сельском хозяйстве. Практически все они использовались в качестве чернорабочих, т.е. занимались неквалифицированным трудом. Привлекавшиеся к ответственности по Постановлению от 7 августа 1932 г. служащие работали, главным образом, в торговых и снабженческих организациях. Многие из них занимали высокое служебное положите. Анализ материалов базы данных свидетельствует о наличии устойчивой взаимосвязи между профессиональной деятельностью подследственных и характером преступных действий, которые им инкриминировались.

В целом, анализ социального портрета лиц, проходивших по уголовным делам в связи с изучаемым Постановлением, показывает, что в роли подследственных обычно выступали представители различных слоев общества. Тем не менее всех подследственных объединяет то, что 01ш обладали в той или иной степени доступом к социалистической собственности.

Обработка материалов базы данных показывает, что деятельность следственных и судебных органов по реализации указанного выше Постановления носила ярко выраженный репрессивный характер. При этом в судебно-следственной практике его карательные возможности чаще всего использовалось в отношении лиц, совершивших имущественные и должностные преступления. Как в первом, так и во втором случаях преступления совершались преимущественно в сельской местности.

Результаты обработки базы данных свидетельствуют о том, что предварительное следствие по уголовным делам в связи Постановлением от 7 августа 1932 г. проводили местные органы милиции и ОПТУ. Большинство указанных уголовных дел было расследовано в сроки до одного месяца. Ведущее место в оперативно-следственных мероприятиях занимали допросы. Характерно, что количество подследственных, признавших свою вину, было приблизительно одинаковым по сравнению с теми, кто её

отрицал. Отношение к вине во многом зависело от характера преступления, которое инкриминировалось.

Подавляющее большинство лиц, привлекавшихся к ответственности на основании рассматриваемого Постановления, на стадии предварительного следствия было подвергнуто аресту, хотя примените по отношению к ним такой меры пресечения не являлось объективно необходимым, в частности по причине незначительного ущерба от преступления. Тем не менее, следственные органы активно использовали меру пресечения в виде заключения под стражу. Используя психологическое давление, они пытались склонить подследственных к признанию вины.

Проведение судебных процессов по уголовным делам, заведенным на основании Постановления от 7 августа 1932 г., также носило репрессивный оттенок. Это выразилось в тенденциозном подборе свидетелей, отказе суда предоставить слово свидетелям со стороны защиты. Помимо этого, состав суда при вынесении приговора не принимал в расчет смягчающие обстоятельства, например, признание подсудимым вины в содеянном.

Ущерб от преступления практически не учитывался при определении меры наказания. Так, наиболее сурово наказывались лица, совершившие имуществешше и должностные преступления в колхозах. Прямой материальный ущерб от них был не всегда значителен. Гораздо большую опасность представляли собой должностные преступления, совершенные работниками снабженческих и торговых организаций. Путем самоснабжения и обменных сделок расхищались значительные материальные ценности. Тем не менее, суд избирал в отношении лиц, виновных в совершении подобных преступлений, более мягкие меры наказания.

Приговоры, вынесенные судами, подвергались серьезной корректировке со стороны кассациогшых инстанций Верховного Суда РСФСР. В ходе проверки обоснованности судебных решетш ими были внесены изменения в отношении более 60% подсудимых, подавших кассационные жалобы. В целом, если в обвинительном заключении рассматриваемое Постановление инкриминировалось более 94% подозреваемым от общего числа подследственных, то данный показатель по результатам кассации составлял приблизительно 36%. Данный факт свидетельствует о том, что практическая реализация Постановления от 7 августа 1932 г. и широкое использование предусмотренных им суровых мер были далеко не всегда обоснованными.

В заключении обобщены результаты проведенного исследования. Созданная база данных «Закон о пяти колосках» па Урале» позволила на качественно новом уровне проанализировать репрессивную кампанию, связанную с Постановлением ЦИК и СНК СССР «Об охране и имущества государственных предприятий, колхозов и кооперации и укреплении общественной (социалистической) собствешюсти» от 7 августа 1932 г. Её обработка создала возможности для детальной конкретизации социального

состава лиц, привлекавшихся к ответственности на основании данного Постановления по таким важнейшим параметрам как общедемографическая характеристика, взаимоотношения с советской властью, профессионально-трудовая деятельность и т.п. Наряду с этим, полученная информация позволяет детальным образом проанализировать работу следственных и судебных органов по практическому использованию Постановления. Так, были затронуты сюжеты, связанные с предварительным расследованием уголовных дел по «расхищению социалистической собственности», с их судебным разбирательством и с рассмотрением вынесенных приговоров в кассационных инстанциях. Таким образом, в исследовании была раскрыта система реализации Постановления от 7 августа 1932 г. на примере Уральского региона. Проведенный анализ позволяет сделать вывод о том, что его использование на практике привело к массовым репрессиям. Данный вывод подтверждается многочисленными сведениями, полученными в результате обработки базы данных «Закон о пяти колосках» на Урале».

Рассматриваемое исследование стало возможным благодаря использованию в качестве основного исторического источника судебно-следственных дел, заведенных на основании указашюго выше Постановления. Данный источник обладает наиболее полной первичной информацией как по характеристике состава подследственных, так и по деятельности следственных и судебных органов. Его использование стало возможным благодаря формированию определешюго выборочного объема и созданию базы данных. Докомпьютерная обработка информации судебно-следственных дел производилась при помощи разработанной унифицированной анкеты.

В заключении указаны основные направления дальнейшего совершенствования разработанной методики работы с судебно-следствигаыми делами и намечены перспективы её использования в конкретно-исторических исследованиях, связанных с изучением репрессивной политики советского государства.

ПРИМЕЧАНИЯ

1 Административно-территориальный состав СССР на 1 июля 1925 г. и 1 июля 1926 г. в сопоставлении с довоенным делением России. М., 1926. С. 106.

2 Краев М.А. Победа колхозного строя в СССР. М., 1954; Трифонов И.Я. Ликвидация эксплуататорских классов в СССР. М., 1975; Трапезников С.П. Ленинизм и аграрно-крестьянский вопрос. М., 1976; и др.

1 Финаров А.П. К вопросу о ликвидации кулачества как класса и судьбе бывших кулаков//История советского крестьянства и колхозного строительства в СССР. М., 1963. С. 276; История Урала. Пермь, 1965. С. 255;

Коллективизация сельского хозяйства в СССР: пути, формы, достижения. Краткий очерк истории. М., 1982. С. 219; и др.

4 Ивницкий H.A. Классовая борьба в деревне и ликвидация кулачества как класса (1929 - 1932 гг.). М., 1972.

! Ефременков Н.В. Колхозное строительство на Урале в 1917-1030 го-дах//Из истории коллективизации сельского хозяйства Урала. Свердловск. 1966. С. 3-131.

6 Данилов В.П. Коллективизация: Как это было//Страницы истории советского общества: Факты, проблемы, люди. М., 1989. С. 228-253; Коллективизация: Истоки, сущность, последствия//История СССР. 1989. № 3. С. 362; Зеленин И.Е. Осуществление политики «ликвидации кулачества как класса» (осень 1930 - 1932 гг.)//История СССР. 1990. №6. С. 31-49.

7 Ивницкий H.A. Коллективизация и раскулачившие (начало 30-х годов). М., 1994.

' Плотников И.Е. Как ликвидировали кулачество на Урале// Отечественная история. 1993. № 4. С.159-167; Он же. О темпах и формах коллективизации на Урале//Отечественная история. 1994. № 3. С. 77-91; Славко Т.И. Кулацкая ссылка на Урале: 1930-1936. М., 1995.

' Генкина Э. Б. СССР в период борьбы за коллективизацию сельского хозяйства (1930-1934). М., 1952. С. 74; Трифонов И.Я. Указ. соч. С. 356. '"Ивницкий H.JI. Коллективизация и раскулачивание...; Соколов А.К. Лекции по советской истории, 1917-1940. М., 1995; Общество и власть: 1930-е годы. Повествование в документах. М., 1998; и др.

" Конквест Р. Жатва скорби. Советская коллективизация и террор голодом//Новый мир. 1989. №10. 179; Зеленин И.Е., Ивницкий H.A., Кондра-шин В.В., Осколков E.H. О голоде 1932-1933 годов и его оценке на Украи-не//Отечественная история. 1994. №6. С. 259; Гикцберг Л.И. Массовый голод в сочетании с экспортом хлеба в начале 30-х годов.//Вопросы истории. 1999. №10. С. 124.

"Хлевнюк О.В. 1937-й: Сталин, НКВД и советское общество. М., 1992. С. 23.

"Зеленин И.Е. «Закон о пяти колосках» - разработка и осуществле-ние//Вопросы истории. 1998. № 1.С. 114-124.

14 Плотников И.Е. Как ликвидировали кулачество на Урале// Отечественная истерия. 1993. № 4.С. 161; Славко Т.И. Указ. соч. С.47. " Ковальченко И.Д., Милов Л.В. Всероссийский аграрный рынок XVIII -начала XX в.: (Опыт количественного анализа). М., 1974; Изместьева Т.Ф. Анализ цен внешнего рынка России: (По источникам конца XIX — начала XX в.)//Количественные методы в гуманитарных науках. М., 1981. С. 7986; Рогалина Н.Л. Социальная динамика советского крестьянства 1920-х годов//История СССР. 1987. №1. С. 136-151; и др.

" Социальный портрет лишенца: На материалах Урала. Екатеринбург, 1996; Раскулаченные спецпереселенцы на Урале: 1930-1936 гг. Екатеринбург, 1994; Спецпереселенцы в Западной Сибири: 1930 - весна 1931 г. Новосибирск, 1992; и др.

"Устинов В.А. Применение вычислительных машин в исторической науке. М., 1964.

" Славко Т.И. Математико-статистические методы в исторических исследованиях. М., 1981.

" Бородкин Л.И. Многомерный статистический анализ в исторических исследованиях. М., 1986.

20 Тихонов В.И. Кто достоин избирательных прав?//Круг идей: Макро и микроподходы в исторической информатике. Труды V конференции Ассоциации «История и компьютер». Т.2. Минск, 1988. С. 140-178; Тяжелыт-кова B.C., Юшин И.Ф. Научно-исследовательская работа архива с массовыми источникам и//Круг идей: Новые архивные технологии. М.,1996. С.130-154; Ушвицкая Э.Е. Жертвы политических репрессий в России. 1918-1922 годы//Круг идей: Традиции и тенденции исторической информатики. Труды IV конференции Ассоциации «История и компьютер». М., 1997. С. 284-297.

21 Круг идей: Традиции и тенденции исторической информатики. Труды IV конференции Ассоциации «История и компьютер». М., 1997; Круг идей: Макро и микроподходы в исторической информатике. Труды V конференции Ассоциации «История и компьютер». Т. 2. Минск, 1988; Информационный бюллетень Ассоциации «История и компьютер». № 23. Март, 1988. М., 1998; и др.

22 Аханчи П.А. Опыт создания базы данных по личным делам нефтепромысловых рабочих г. Баху в начале XX в.//Метод в историческом исследовании: Тезисы докладов и сообщений Всесоюзной школы-семинара, Минск, 21-26 октября 1991. Минск, 1991. С. 147-149; Юмашева Ю.Ю. Опыт создают и анализа базы данных по высшему командному составу советских вооруженных сил в период Великой Отечественной войны 1941-1945 гг.// Там же. С. 164-166.

25 Белозерский С.В., Пелех И.Р. Технологические и методические аспекты проектирования просопографической базы данных «Кандеп»// Информационный бюллетень Ассоциации «История и компьютер». № 21, март 1997. М., 1997. С.7-9; Кузнецов И.В. Коммунисты Центрального Промышленного района в двадцатые годы. Социальный портрет по материалам Всесоюзной партийной переписи 1927 гЛ Круг идей: Макро и микроподходы в исторической информатике. Труды V конференции Ассоциации «История и компьютер». Т.1. Минск, 1998. С. 109-131.

24 Павлова ЕЛ. База данных о партизанах Белоруссии// Информационный бюллетень Ассоциации «История и компьютер». №23. Март1998г. М., 3537.

По теме диссертации опубликованы следующие работы:

1. Уголовные дела как исторический источник по изучению социального облика заключенных в конце 20-х - начале 30-х гг.// Междисциплинарный подход в исторических исследованиях. Екатеринбург, 1993. С. 2930.

2. Социальный облик заключенных на Урале в конце 20-х — начале 30-х гг.// Региональный банк данных: Урал n XX в. Екатеринбург, 1993. С. 67-69.

3. Идеологическое обеспечение реализации Постановления С ПК и ЦИК СССР от 7 августа 1932 г. // История России в XX века: По материалам массовых источников. Екатеринбург, 1994. С. 14-16.

4. «Закон о пяти колосках» // История репрессий на Урале в годы Советской власти. Екатеринбург, 1994. С. 59-60.

5. Механизм заведения уголовных дел по имущественным преступлениям в начале 30-х гг. // История России: По материалам массовых источников. Екатеринбург, 1995. С. 36-37.

6. Автобиография осужденного в начале 30-х гг.//Информациогагое обеспечение баз данных по истории России XX Еека (На материалах Тверского и Уральского региона). Словарь-справочник. Ч. 1. Тверь, 1998. С. 17.

7. Анкеты арестованных 30-х гг.// Там же. С. 34 - 35.

8. Динамика крестьянского хозяйства конца 20-х начала 30-х гг. //Там же. С.95-97.

9. Доносы на осужденных в конце 20-х начале 30-х гг. // Там же. С. 107108.

10. Обвинительные заключения (20 - 30-е гг.) //Гам же. С. 179-180.

11. «Закон о пяти колосках» (На материалах базы данных по Уралу)// Информационный бюллетень ассоциации «История и компьютер» №23, март 1998. М., 1998. С.105 - 107.

12. Экономическая обусловленность введения «Закона о пяти колосках»// Система управления в России XX века: Исторический опыт и современность. Тверь, 1998. С. 40 - 42.

13. Предварительное следствие как стадия деятельности карательных органов (На материалах базы данных по «Закону о пяти колосках»)// Региональная политика в XX веке: Российский и зарубежный опыт. Тверь, 1998. С. 81 - 84.

14. Продолжительность предварительного следствия по уголовным делам, заведенным на основании Постановления от 7 августа 1932 года (По материалам базы данных «Закон о пяти колосках» на Урале»)// Россия и Европа: Опыт регионального управления. Тверь, 1999. С. 89-90.

15. Особенности должностных преступлений в колхозах, подпадавшие под действие Постановления ЦИК и СНК СССР от 7 августа 1932 г. (По материалам базы данных «Закон о пяти колосках» на Урале»)// Система регионального управления в России XX века (На материалах Тверского региона). Тверь, 1999. С. 58-60.

16. «Закон о пяти колосках» как акт советского репрессивного законодательства// Правовое обеспечение государственного и муниципального управления. Тверь, 1999. С. 153-155.

Технический редактор Т.В.Малахова Изд. лиц. ЛР № 020268 от 03.04.1997 г. Подписано в печать 09.02.2000. Формат 60 х 84 1/16. Бумага офсетная. Печать офсетная. Усл-печл. 1.5. Уч,-изд.д._1.17. Тираж 100 экз. Захаз № 43. Тверской государственный университет, Редакционно-издательское управление. Адрес: Россия, 170000, г. Тверь, ул. Желябова, 33. Тел. РИУ: (0822) 42-60-63.

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата исторических наук Матис, Андрей Васильевич

Введение 3

Глава 1. Источниковедческая характеристика судебно-следственных дел 36

§1. Условия происхождения источника 36 -

§2. Информационная структура источника, его достоверность 50 - 74 и полнота

§3. Репрезентативность судебно-следственных дел 74

Глава 2, Методика создания базы данных 98

§ 1. Принципы докомпьютерной обработки данных 98

§2. Структурирование базы данных и методы ее анализа 120

Глава 3. Система реализации Постановления от 7 августа 1932 г. 145 - 207 (по материалам базы данных по Уралу)

§1. Состав подследственных 145

§2. Судебно-следственная практика 175

Введение диссертации2000 год, автореферат по истории, Матис, Андрей Васильевич

На современном этапе развития исторической науки повышенный интерес проявляется к изучению различных аспектов репрессивной политики, проводившейся в СССР. Данный интерес обусловлен тем, что в силу идеологических установок научная проблематика, связанная с репрессиями, долгое время находилась вне исследовательского поля историков и являлась практически не изученной. Реальное и полноценное обращение к ней стало возможным лишь со второй половины 80-х годов, когда в общественно-политической жизни страны наметились серьезные перемены. Переосмысление исторического опыта, вызванное данной ситуацией, способствовало выделению исследований по репрессивной полигике советского государства в разряд актуальных направлений отечественной историографии.

В настоящее время достигнуты существенные успехи в изучении практики массовых репрессий. Они связаны главным образом с появлением большого количества конкретно-исторических исследований. Вместе с тем, далеко не все репрессивные кампании стали объектом пристального внимания со стороны историков. Ярким примером такой кампании является реализация Постановления ЦИК и СНК СССР «Об охране имущества государственных предприятий, колхозов и кооперации и укреплении общественной (социалистической) собственности» от 7 августа 1932 г. в СССР в целом и в Уральском регионе, в частности. Как самостоятельная данная научная проблема в отечественной исторической науке практически не ставилась и характеризуется низкой степенью изученности. В то же время без всестороннего анализа тех или иных репрессивных мер невозможно осмысление их места и роли в отечественной истории.

Традиционную источниковую базу большинства конкретно-исторических исследований по проблемам репрессий составляют, как правило, сводные данные, содержащие крайне скудные сведения о социальном составе обвиняемых и деятельности следственных и судебных органов. Поэтому для исследования той или иной репрессивной кампании как целостной системы необходимо введение в научный оборот новых исторических источников. К ним» прежде всего, относятся первичные материалы по карательной политике советского государства, в частности судебно-следственные дела. Данные материалы практически не использовались в качестве самостоятельного источника для исследования репрессий на конкретно-историческом уровне. Основным препятствием для историков является сложность его традиционной обработки. Поэтому актуальность поставленной в диссертации проблемы обусловлена необходимостью разработки методики анализа информации судебно-следственных дел.

Одним из ключевых параметров судебно-следственных дел как исторического источника является то, что они носят массовый характер. Данное обстоятельство создает качественно новые возможности для изучения проблематики по репрессивным кампаниям, проводившимся сталинским режимом. Однако активное использование в исследовательской практике указанного источника требует применения по отношению к нему определенных приемов, связанных, в частности, с созданием специализированной базы данных. Высокий уровень развития методики работы с массовыми источниками и возможности компьютерной техники при организации и обработке их информационного потенциала создают реальные предпосылки для активного вовлечения судебно-следственных дел в научный оборот. В свою очередь, проблема методологии работы с указанным выдае источником в отечественной историографии практически не рассматривалась.

Актуальность предлагаемого исследования продиктована также необходимостью восстановления исторической справедливости, в том числе и реабилитации, в отношении лиц, пострадавших в ходе репрессий, проводившихся на основании Постановления от 7 августа 1932 г. Проблема причисления жертв реализации данного Постановления в разряд репрессированных уже поставлена в научной литературе, но своего законодательного решения она ещё не получила (1). Однако данный вопрос требует тщательного юридического обоснования.

Объектом данного исследования является база данных, созданная на основе судебно-следственных дел, заведенных в связи с указанным выше Постановлением в Уральском регионе, В связи с этим будет рассмотрена как методика её создания, так и характеристика состава лиц, привлекавшихся к ответственности, а также деятельность следственных и судебных органов.

Территориальные рамки диссертационной работы охватывают Уральскую область. Данная административно-территориальная единица СССР была образована 23 ноября 1923 г. (2). В её состав были включены Екатеринбургская, Пермская, Челябинская и Тюменская губернии. Это обстоятельство позволяет распространить результаты, полученные в ходе исследования, на Уральский регион в целом.

Хронологически диссертация затрагивает период с августа 1932 г. по первую половину 1933 г. включительно. Начало данного периода связано с введением в судебно-следственную практику Постановления от 7 августа 1932 г. В свою очередь его ограничение первой половиной 1933 г. обусловлено существенным ослаблением карательной политики по данному Постановлению, которое было вызвано появлением Инструкции ЦК ВКП(б) и СНК СССР от 8 мая 1933 г. Дело в том, что в ней высказывалось мнение о возможности прекращения «острых форм репрессий в деревне». Выявленные архивные материалы показывают, что на практике это привело к отказу от использования Постановления от 7 августа 1932 г. в массовом порядке. Таким образом, хронологические рамки диссертации охватывают период наиболее интенсивного применения его в практике судебно-следственных органов.

Степень научной изученности массовых репрессий, проводившихся на основании указанного выше Постановления, тесным образом связана с общим состоянием историографии по проблемам карательной политики советского государства. Реальные возможности для её интенсивного развития сформировались благодаря преобразованиям, вызванным перестройкой советского общества. Данные преобразования не могли не сказаться и на состоянии исторической науки. Провозглашенная полигика «гласности» требовала от историков обращения к малоизученным страницам отечественной истории и активному выявлению и изучению её «белых пятен». К числу таких проблем относилась и карательная деятельность советского государства. Научная проблематика, связанная с ней, получила развитие, прежде всего, на уровне конкретно-исторических исследований. В целом, можно выделить несколько основных направлений в отечественной историографии, посвященной репрессивной политике в СССР.

К первому из указанных направлений относится изучение репрессий в отношении конкретных лиц, оставивших значительный след в отечественной истории. К последним относятся государственные и партийные деятели, видные представители интеллигенции и т.п. В частности, была проведена серьезная работа по исследованию репрессий в отношении тех руководителей страны, которые принадлежали к «ленинской гвардии». На этом фоне рельефно выделяется фигура Н. И. Бухарина, чья жизнь и трагическая судьба более других привлекли к себе интерес исследователей (3). Не обошли историки своим вниманием и такие жертвы сталинского режима, как Г.Е. Зиновьев, Л.Б. Каменев, А.И. Рыков и др.

Персонифицированный подход к исследованию репрессивной политики значительно обогатил историческую науку. Вместе с тем, он в большей степени способствовал изучению судеб конкретных людей, чем всестороннему анализу механизма осуществления репрессий.

Широкое распространение в историографии получило обращение к проблемам, связанным с проведением различных репрессивных кампаний, в том числе и тех, которые носили характер массовых репрессий.

Большой интерес проявлен к изучению карательной деятельности советского государства в отношении крестьянства. На протяжении долгого времени данная проблема рассматривалась сквозь призму классовой борьбы с «антисоветскими элементами» в деревне (4). Наиболее ярким проявлением этой борьбы являлась политика ликвидации кулачества как класса, развернутая в период сплошной коллективизации. Необходимость использования жестких мер по отношению к кулачеству и другим социально-опасным элементам не подвергалась сомнению и рассматривалась как закономерное явление. Наряду с этим исследователи подчеркивали, что указанные меры сопровождались некоторыми «перегибами» и ошибками на местном уровне, связанными с необоснованно широким их применением (5). Догматический и крайне односторонний подход к оценке карательной политики государства в период «социалистических преобразований» в деревне был обусловлен, прежде всего, жесткими идеологическими ограничениями и недоступностью необходимой источниковой базы. Вместе с тем, в историографии предпринимались попытки критически осмыслить некоторые аспекты данной политики. В частности, Н.А. Ивницкий в своей монографии предполагал, что массовые выступления в деревне были вызваны неверными действиями партийных организаций и Советов (6). Однако данный подход получил крайне негативную оценку (7).

Наряду с этим вопросы классовой борьбы, сопровождавшей коллективизацию, получили рассмотрение и на региональном уровне. Наиболее полно представление по этой проблеме дает работа Н.В. Ефременкова (3). Автору удалось охарактеризовать основные этапы ликвидации кулачества как класса на Урале, выявить тесную взаимосвязь между усилением карательных мер против кулачества и активизацией мероприятий по коллективизации сельского хозяйства. В целом, на основные положения и выводы, предложенные Н.В. Ефременковьш, большое влияние оказал тенденциозный подход к оценке рассматриваемых событий, сформировавшийся в историографии на общесоюзном уровне.

Возможности для всестороннего и объективного изучения проблематики, связанной с репрессивной политикой советского государства против крестьянства, появились у историков лишь во второй половине 80-х годов XX в. Данные обстоятельства способствовали появлению работ, в которых исследователи приводили качественно иные, по сравнению с предыдущим периодом, оценки как данной политики в целом, так и её отдельных элементов в частности (9). Основное содержание этих оценок сводилось к тому, что масштабное раскулачивание и депортация миллионов крестьян во многом было связано с избранной руководством страны политикой индустриализации и коллективизации. Более того, осуществление этих мероприятий репрессивного характера серьезным образом дестабилизировало общественно-политическую ситуацию в стране.

Критическое переосмысление трагических событий, происходивших в советской деревне в конце 20-х - начале 30-х гг., получило свое отражение на уровне монографических исследований. Так, Н.А. Ивницкий в своей работе проанализировал репрессивную политику, связанную с проведением принудительной коллективизации в СССР (10). Существенное внимание автор уделил обстоятельствам разработки и механизму принятия решений, повлекших за собой насильственные действия против крестьянства. На основе уникальных архивных материалов исследователь подробным образом охарактеризовал основные элементы указанной выше полигики раскулачивание и депортации крестьян. Наряду с этим Н. А. Ивницким были раскрыты вопросы расселения раскулаченных и их правового статуса, условий их жизни, использования принудительного труда и т.п. Широкий спектр проблем, связанных с вопросами спецссылки, был рассмотрен и в работах В.Н. Земскова (11). На основе документов НКВД-МВД СССР автор попытался воссоздать историю кулацкой ссылки от депортации крестьян до их освобождения.

В работах отечественных историков нашли отражение и массовые репрессии, проводившиеся в Красной Армии в конце 30-х гг. (12). Так, М.И. Мельтюховым на основе новейших разработок по данной проблематике были исследованы их причины, выделены основные этапы и оценены масштабы данных репрессий (13). Автор уделил большое внимание их влиянию на боеготовность вооруженных сил страны накануне Великой Отечественной войны. Исследователь также выделил ряд малоизученных проблем, связанных с репрессиями в Красной Армии: роль офицерского корпуса в жизни страны в конце 30-х гг., конфликты интересов между различными военными ведомствами, реакция армии на чистки и др.

Помимо рассмотренной выше проблематики в отечественной историографии получили освещение и другие аспекты карательной политики советского государства: борьба с космополитизмом (14), национальные депортации (15) и т.п.

Научные проблемы, связанные с репрессивной политикой советского государства, были рассмотрены отечественными историками и на диссертационном уровне. В частности, во второй половине 90-х гг. были защищены докторские диссертации О.П. Еланцевой, В.М. Кирилловым, Л.И. Гвоздковой (16). ЛИ. Гвоздкова в своей работе провела детальный анализ механизма создания и функционирования системы лагерей в Кузбассе в 30 - 50-е гг. Автору удалось на обширном фактическом материале раскрыть такие вопросы как практика репрессий по отношению к населению Кузбасса; характеристика численности и структура лагерного контингента; условия содержания и быта заключенных и ряд других. В свою очередь диссертационные работы В.М. Кириллова и О.П. Еланцевой были посвящены соответственно истории репрессий в 1920-е - начале 50-х гг. в Нижнетагильском регионе Урала и строительству Байкало-Амурской магистрали силами заключенных в 30-е - нач. 50-х гг.

В последнее время важное значение стало приобретать изучение процессов осуществления репрессивных кампаний на региональном уровне. Так, например, проделана большая работа по анализу репрессий в отношении крестьянства на Урале в 20-30-е гг. Наиболее детально проработанными являются вопросы кулацкой ссылки. На исследовательском уровне данная проблема была раскрыта Т.И. Славко (17). Автору удалось в хронологической ретроспективе показать основные репрессивные кампании против крестьянства на примере Уральского региона: лишение избирательных прав, раскулачивание и выселение крестьянских семей и т.п. Исследователь коснулся также проблем, связанных с законодательным обеспечением репрессивной политики режима против крестьянства, механизмом определения «врагов народа» в крестьянской среде и др. В работе приводится анализ численности Спецпереселенцев и их социального состава; дается характеристика материальных, жилищно-бытовых условий кулацкой ссылки. При этом автором была задействована широкая источниковая база: постановления бюро Уральского обкома ВКП(б) и других органов партии, доклады и отчеты комиссий об обследовании спецпоселков, информационные сводки о расселении, численности спецпереселенцев и т.п., производственные карточки, документы личного характера - заявления, жалобы и др.

Проведение исследований такого уровня стало возможным во многом благодаря введению в научный оборот новых массивов исторических источников. Данное явление нашло свое отражение в публикации тематических сборников документов, рассказывающих о судьбах лиц, лишенных избирательных нрав, раскулаченных спецпереселенцев и т.п. (18). В них приводятся постановления высших органов государственной власти, директивные документы местных органов власти и партийных организаций, материалы личных дел лишенцев, публикации в периодической печати и другие документы.

Внимание историков привлекали также репрессии, связанные с коллективизацией на Урале. Так, в работах Е.И. Плотникова указывается на то, что в ходе социалистических преобразований в деревне власти широко использовали различные репрессивные меры, к числу которых относились ликвидация кулачества, реализация Постановления ЦИК и СНК СССР от 7 августа 1932 г. и др. (19). По мнению автора, во многом благодаря именно репрессивным методам показатель коллективизации в Уральской области за период с 1 октября 1929 г. по 10 марта 1930 г. увеличился с 7,3% по 70,8%. Исследователь также затрагивает проблемы, связанные со спецсеылкой на Урале. В частности, он приводит данные о том, откуда и в каком количестве спецпереселенцы прибывали в Уральский регион. Помимо этого, Е.И. Плотников дает общую характеристику использования их труда в таких сферах народного хозяйства, как лесозаготовки, промышленность, строительство.

Наряду с изучением локальных проявлений карательной политики советского государства уральскими учеными предпринимались попытки обобщенного анализа репрессий на региональном уровне. В частности, В.М. Кирилловым была подготовлена публикация, в которой рассматривается механизм становления и функционирования репрессивной системы на примере Нижнетагильского региона Урала в 20-е - начало 50-х гг. (20). Основное внимание автором было уделено истории осуществления различных репрессивных кампаний, условиям жизни и труда репрессированных, фактам сопротивления государственной политике режима и характеристике сети лагерей в указанном регионе. Наряду с этим, исследователь приводит картографическое описание спецссылки и системы лагерей как в масштабе Тагиллага, так и Свердловской области и СССР.

Проблематика, связанная с репрессиями в Уральском регионе, стала предметом обсуждения на нескольких научных конференциях. К их числу относится конференция «Тоталитаризм и личность», проведенная в Перми в 1994 г., а также конференции «История репрессий на Урале в годы Советской власти» и «История репрессий на Урале: идеология, политика, практика (19171980-е годы)», состоявшиеся, соответственно, в Екатеринбурге в 1994 г. и - в Нижнем Тагиле в 1997 г. Основное внимание здесь было уделено результатам исследований истории различных репрессивных кампаний на Урале, в том числе направленных против крестьянства. Обсуждались вопросы нормативно-правового и идеологического обеспечения карательной политики советского государства, а также введение в научный оборот новых исторических источников по указанной выше проблематике и методика их обработки.

Наряду с конкретно-историческими исследованиями важное значение в изучении репрессивной системы в СССР стала приобретать публикация законодательных и нормативных актов, составлявших правовое обеспечение различных репрессивных кампаний, так и процесса реабилитации их жертв (21).

Таким образом, в отечественной историографии, как на общероссийском, так и на региональном уровне, проявляется повышенный интерес к проблематике, связанной с репрессиями, проводившимися в СССР. Прежде всего, он нашел свое выражение в постоянном расширении круга проблем по репрессивной политике советского государства, ставших предметом интереса историков. На практике рассматриваемая проблематика реализуется в изучении конкретных проявлений данной политики. В частности, в историографии наиболее разработанными являются вопросы репрессий, проводившихся против видных партийных и государственных деятелей, лишения избирательных прав, спецссылки, раскулачивания и др.

Вместе с тем анализ конкретно-исторических исследований показывает, что изучение той или иной репрессивной кампании, как правило, сводится к описанию её организации, общему ходу и последствиям. Зачастую в них отсутствуют какие-либо подробные сведения о социальном составе репрессированных. Такого рода исследованиям не свойственна детальная характеристика особенностей деятельности карательных органов по осуществлению политики массовых репрессий. Важно также отметить, что далеко не все из репрессивных кампаний подверглись всестороннему и полноценному исследованию, причем как на региональном, так и на общесоюзном уровне. К числу таких кампаний относится реализация Постановления ЦИК и СНК СССР «Об охране имущества государственных предприятий, колхозов и кооперации и укреплении общественной (социалистической) собственности» от 7 августа 1932 г. В современной историографии закрепилось также название данного Постановления, данное ему населением, - «Закон о пяти колосках» (22).

На протяжении долгого времени в советской исторической науке, как сам факт принятия данного Постановления, так и его практическая реализация, рассматривались в контексте решительных мер по пресечению «деятельности антисоветских, антиколхозных элементов» в решающий период коллективизации (23). Данным «элементам» отводилась роль либо организаторов расхищений собственности, либо подстрекателей к ним, особенно в сельской местности. Поэтому основное содержание карательной политики по указанному Постановлению сводилось к борьбе с «вражескими» попытками подорвать социалистическую собственность (24), насильственно принудить колхозников к выходу из колхозов (25), а также в целом - пресечь нарушения законности в деревне (26). Исследователи полагали, что Постановление от 7 августа 1932 г. сыграло важную роль в борьбе с контрреволюцией и имело большое политическое и воспитательное значение. Такой подход к оценке событий, связанных с указанным Постановлением, являлся тенденциозным и ограниченным по своим исследовательским возможностям. Он находился в четком соответствии с господствовавшей концепцией классовой борьбы. Пересмотр указанного выше подхода наметился во второй половине 80-х годов XX в.

В современной историографии Постановление от 7 августа 1932 г. рассматривается как один из элементов карательной политики против крестьянства, реализация которого на практике обернулась массовыми репрессиями. Как правило, исследователи связывали репрессивный характер данного Постановления с тем, что в нем были предусмотрены суровые меры наказания - вплоть до расстрела - даже за незначительные хищения (27). Наряду с этим Д. Боффа указывает на то, что оно широко использовалось не только против расхитителей (28).

Как правило, упоминания о рассматриваемом Постановлении в трудах исследователей касались причин его появления, характеристики содержания и т.п. В подавляющем большинстве работ появление данного репрессивного акта рассматривалось в контексте завершающего этапа коллективизации сельского хозяйства в СССР (29). При этом ведущая роль отводится кризисным явлениям, сопровождавшим хлебозаготовительную кампанию 1932 г.

Ряд исследователей указывает на взаимосвязь между проблемой голода и введением в действие Постановления от 7 августа 1932 г. (30). Согласно данной точке зрения, у крестьян не было уверенности в том, что после выполнения завышенного плана хлебозаготовок в их распоряжении останутся необходимые продовольственные ресурсы. Следствием этого явилось несанкционированное самообеспечение продовольствием, на которое государство ответило репрессиями.

В работах историков приводятся частичные данные о количестве людей, привлеченных к ответственности на основании Постановления от 7 августа 1932 г. (31). В подавляющем большинстве случаев речь идет об общем количестве осужденных с его применением по состоянию на 1 января 1933 г., т.е. за неполные пять месяцев его применения. Параллельно с этим, как правило, сообщаются сведения, характеризующие использование высшей меры наказания по приговорам, вынесенным с учетом данного Постановления за указанный выше период. Однако эти сведения не позволяют всесторонне охарактеризовать социальный портрет осужденных.

Отечественные историки предпринимали попытки исследовать некоторые аспекты практической реализации Постановления от 7 августа 1932 г. Так, например, О.В. Хлевнюк полагает, что его применение встретило повсеместную критику и саботаж со стороны народных масс (32). В частности, исследователь подчеркивает, что преступления, связанные с хищениями имущества в подавляющем большинстве, раскрывались по инициативе должностных лиц, а не рядовых граждан. В своей работе О.В. Хлевнюк указывает на противодействие со стороны всех уровней судебной системы активному внедрению указанного Постановления в их карательную практику. Для обоснования данного положения автор приводит данные, свидетельствующие о том, что судебные инстанции чаще всего д ля наказания подсудимых использовали лишение свободы, а не расстрел, как того требовали партийные установки. Вместе с тем, О.В. Хлевнюк в своем исследовании не уделил внимания вопросам, связанным с характеристикой состава лиц, привлекавшихся к ответственности по рассматриваемому Постановлению, типологии преступности и др. В целом, практически все исследователи в своих трудах затрагивают лишь отдельные сюжеты репрессий, связанным с ним.

Наиболее цельное представление о репрессивной политике по Постановлению от 7 августа 1932 г. дает работа Й.Е. Зеленина (33). В ней штор обстоятельно раскрыл проблему его разработки. В частности, было установлено, что непосредственным автором данного Постановления являлся И.В. Сталин. Причем его проект не был подвергнут юридической проработке в Верховном Совете СССР и не обсуждался на коллегии Наркомата юстиции СССР. Наряду с этим И.Е. Зеленин подробно охарактеризовал основные элементы идеологической кампании по пропаганде рассматриваемого документа в периодической печати. Исследователь проанализировал и нормативную документацию, регламентировавшую применение указанного Постановления на практике, в том числе «Инструкцию по применению постановления ЦИК и СНК СССР от 7.УШ.32 г.», принятую на заседании Политбюро ВКП(б) 16 сентября 1932 г. Е.й. Зеленин затронул в своей работе некоторые аспекты практического использования указанного выше Постановления: первоначальный отказ местных судов от его применения в массовом порядке, протест крестьян, вызванный появлением данного документа, и ряд других. Автор привел также некоторые сведения о количестве осужденных, о распределении последних в зависимости от меры наказания и т.п. В целом, И.Е. Зеленин приходит к выводу, что сущность Постановления от 7 августа 1932 г. заключалась в следующем: «политическая целесообразность» выше элементарной человеческой справедливости.

Однако, в целом, рассматриваемое исследование, как и все упомянутые выше, содержит лишь общие сведения о репрессивной политике по рассматриваемому Постановлению. Без внимания остаются вопросы характеристики социального портрета лиц, привлекавшихся к ответственности, а также технологии репрессий, связанных с ним.

Аналогичная ситуация наблюдается с изучением реализации Постановления от 7 августа 1932 г. в Уральском регионе. Как правило, исследователями она связывалась с кризисом хлебозаготовительной кампании 1932 г. и рассматривалась как очередная карательная акция сталинского режима против крестьянства. В работах приводятся также некоторые сведения о количестве осужденных в Уральской области (34).

Отсутствие специальных работ, детально характеризующих ход репрессивных кампаний, в том числе и по указанному выше Постановлению, вызвано, прежде всего, состоянием источниковой базы по данной проблематике. Дело в том, что в подавляющем большинстве случаев историки при изучении репрессий обращались к документам высших, центральных и региональных органов власти и управления. Данные документы затрагивают преимущественно обстоятельства разработки карательных кампаний, их нормативное обеспечение, общую характеристику хода реализации данных кампаний и т.п. Их информационный потенциал позволяет установить общие тенденции, характеризующие какую-либо репрессивную акцию. Вместе с тем он располагает ограниченными возможностями по конкретизации социального состава осужденных и детальному анализу повседневной работы следственных и судебных органов по претворению в жизнь репрессивных актов.

Следует ташке отметить, что рассматриваемые источники содержат определенные количественные сведения по некоторым аспектам репрессивной политики, например, о численности осужденных в ходе репрессий, о наказаниях, которые они понесли, и т.п. (35). Однако данные сведения зачастую имеют сводный характер. Поэтому нельзя исключать возможности того, что они были подвергнуты искажениям и фальсификациям. Так, В.Н. Земсков в своих работах впервые использовал документы руководящих органов НКВД СССР о деятельности ГУЛАГа, численности его контингента, о спецссылке и т.п. (36). Однако далеко не все из приведенных им сведений подтверждаются материалами региональных исследований (37).

Таким образом, проведение полномасштабных конкретно-исторических исследований требует вовлечения в научный оборот основных комплексов исторических источников по репрессивной политике советского государства, в том числе и массовых. Ключевое место среди них занимают судебно-следственные дела.

Привлечение массовых источников для изучения различных проблем отечественной историй 20-30-х гг. XX столетия уже имело место в историографии. В основном, они исйользовались для раскрытия научных проблем по социально-экономической тематике (38). Изучались различные комплексы массовых источников - налоговые сводки, учетные карточки, материалы бюджетных обследований, различные комплексы личных дел и т.п. (39).

В настоящее время происходит активное введение в научный оборот новых комплексов массовых источников и по политической истории СССР в

20-30-е гг. Важное место среди них занимают документы, связанные с репрессивной политикой советского государства. Так, в настоящее время историки активно используют в своих исследованиях массовые источники о судьбах лишенцев, спецпереселенцев и т.п. (40). Характерным примером рассматриваемых источников могут служить личные дела граждан, лишенных избирательных прав. В состав дел входят различные разновидности документов, в том числе жалобы на неправильное лишение, заявления с просьбой восстановления в правах, окладные листы, характеристики и ряд Других.

Широкое распространение получило издание книг памяти о жертвах террора конца 30-х гг. Публикация таких книг носит, как правило, региональный характер (41). В них обычно содержатся персональные сведения о социальном портрете репрессированных - фамилия, имя, отечество, дата рождения, место жительства, на основании чего был репрессирован, мера наказания и т.п. В основном, эти данные берутся из архивно-следственных дел НКВД. Однако собственно судебно-следственные дела как массовый источник по изучению различных репрессивных кампаний историками практически не привлекались. Более того, до сих пор данный источник не был подвергнут обстоятельной источниковедческой характеристике. Предпринимавшиеся попытки анализа судебно-следственных дел как исторического источника не позволяют детально рассмотреть их документальный состав, оценить полноту, достоверность и т.п. (42). В частности, В.В. Кабанов, рассматривая судебно-следственные материалы, основное внимание уделяет лишь характеристике тех условий, в которых они создавались. При этом он практически не затрагивает вопросы, связанные с установлением разновидностей документов, входящих в состав судебно-следственных дел, с оценкой их информационного потенциала и т.п.

В свою очередь, В.М. Кириллов полагает, что именно данные дела являются самым насыщенным историческим источником по изучению репрессивной политики советского государства по «контрреволюционным преступлениям». В своей работе он указывает на разновидности документов, присущие большинству судебно-следственных дел: опись всех материалов дела, ордер на арест, анкета арестованного, протоколы допросов арестованного и свидетелей, соучастников, проходящих по делу, обвинительное заключение, справки об изъятии вещественных доказательств и документов, выписки йз заседания осуждающего органа, выписка из акта исполнения приговора и различная по объему переписка в связи с реабилитационными кампаниями 50-х и 90-х годов (43). Однако источниковедческой характеристики рассматриваемого источника исследователь не приводит.

Введение в научный оборот массовых источников по карательной политике остро поставило вопрос о выборе методики их обработки и использования в научной практике. В настоящее время большое распространение получило привлечение математических методов при работе с источниками указанного выше характера. Одними из первых исследований, связанных с данной проблематикой, являются работы В.А. Устинова (44). В них автор охарактеризовал основные этапы обработки массовых источников при помощи средств вычислительной техники. Наряду с этим в историографии рассматривались проблемы, связанные с определением возможностей и пределов использования математических методов в исторических исследованиях (45).

Постепенно начали складываться научные школы, основным направлением которых являлось исследование различных комплексов массовой документации и их использование в конкретно-исторических исследованиях. К их числу относятся школы И.Д. Ковальченко, В.З. Дробижева и ряда других ученых. Так, на уровне конкретно-исторических исследований потенциал математических методов был задействован для анализа статистических данных по социально-экономической тематике, главным образом, по аграрной истории России (46). Данные методы нашли свое применение и в изучении различных аспектов социально-политической истории нашего государства (47). Широкое распространение получило их использование при исследовании демографических процессов (48).

Параллельно с указанной выше проблематикой в историографии получили дальнейшую разработку теоретические и методологические проблемы применения математических методов. В частности, исследователями рассматривались вопросы о месте и роли данных методов в исторической науке, о принципах их использования в конкретно-исторических исследованиях (49). Так, Т.Н. Славко была проведена систематизация математических методов, применяемых в исторической науке, указаны допущения и ограничения каждого из них (50). Большое внимание уделено автором вопросам использования выборочного метода при решении различных исторических проблем. К числу данных вопросов относится механизм определения выборочного объема, выбор оптимального способа формирования указанного объема, приемы вычисления величины выборочной ошибки и ряд других. В своей работе Т.Н. Славко раскрыла также основные принципы исследовательской работы с естественными выборками.

Методика многомерного статистического анализа рассмотрена в монографии Л.И. Бородкина (51). Существенное внимание в работе уделяется использованию множественной регрессии, позволяющей определить степень у зависимости одного признака от ряда других. Важное значение автор придает факторному анализу, методы которого создают возможности для выявления наиболее значимых для определенной социальной системы группы признаков. В монографии раскрываются принципы применения кластерного анализа для установления структуры сходства и различия социальных объектов в определенной системе показателей.

Помимо выбора методики работы с массовыми источниками, принципиально важное значение приобретает проблема организации их информации для последующей обработки. Наиболее удобной формой являются специализированные базы данных.

В настоящее время разрабатываются базы данных по целому комплексу проблем, связанных с репрессивной политикой советского государства. Так, были созданы базы данных, посвященные лицам, лишенным избирательных прав(52), жертвам политических репрессий в России в 1918-1922 гг. (53) и др. Для их формирования привлекались личные дела лишенцев, опросные листы заключенных и т.п. В свою очередь судебно-следственные дела практически не использовались как основной элемент информационного обеспечения баз данных.

Важную роль в использовании технологий баз данных для изучения репрессивной политики сыграла кафедра источниковедения Уральского государственного университета во главе с Т.Н. Славко. Так, в рамках реализации исследовательской программы «Региональный банк данных: Урал в XX в.» была проведена работа по формированию следующих баз данных: Судьба священнослужителей в 20-е гг., Контрреволюционные выступления населения Урала в 1918- начале 30-х гг., Концлагеря Урала в 20-е - начале 30-х гг. и др.(54).

Наряду с этим историками проводится большая исследовательская работа по созданию банков данных по карательной деятельности сталинского режима. Так, в Казахстане формируется республиканский банк данных по репрессивной политике, проводившейся в 20-е - сер. 50-х гг. Указанный банк состоит из нескольких баз данных - «Массовые репрессии по политическим мотивам», «Конфискация байских хозяйств в Казахстане на рубеже 20-30-х гг.» и др. (55).

У российских историков также имеется опыт по организации аналогичных банков данных. В частности, под руководством В.М. Кириллова создается банк данных «Репрессированные в Нижнетагильском регионе Урала»(56). Его составными элементами являются такие специализированные базы данных, как «Лишенные избирательных прав», «Спецпереселенцы», «Репрессированные по контрреволюционным делам 1930-1940 гг.» и др.

Большой вклад в использование компьютерных технологий в исследованиях, посвященных репрессивной политике в СССР, внесла Ассоциация «История и компьютер» под руководством Л.Й. Бородкина. Данная проблематика постоянно рассматривается на конференциях ассоциации, результаты исследований, связанные с ней, регулярно публикуются в информационных бюллетенях и тематических сборниках (57).

Таким образом, в отечественной историографии проблеме репрессивной политике, проводившейся на основании Постановления от 7 августа 1932 г., уделяется незначительное внимание. Как правило, исследователи связывают данное Постановление и его последующую реализацию на практике с завершающим этапом коллективизации и напряженной социально-экономической и политической ситуацией в стране. В научной литературе получили освещение лишь некоторые аспекты массовых репрессий, вызванных его появлением. К ним относятся обстоятельства разработки рассматриваемого репрессивного акта, противодействие судебной системы его активному использованию в карательной практике, идеологической пропаганде, сопровождавшей его применение в средствах массовой информации, и др. Иногда в исследованиях приводятся отдельные сведения о количестве лиц, привлекавшихся к ответственности на основании Постановления от 7 августа 1932 г. Вместе с тем сущностная характеристика репрессий, связанных с ним, остается вне исследовательского поля историков. Практически не предпринимались попытки всесторонней характеристики социального состава репрессированных и механизм функционирования судебно-следственных органов. Аналогичная ситуация сложилась с исследованием репрессивной политики по указанному выше Постановлению и в Уральском регионе.

Указанное выше положение с изучением практической реализации Постановления от 7 августа 1932 г. связано главным образом с состоянием источниковой базы по рассматриваемой проблематике. Дело в том, что в подавляющем большинстве случаев историки в своих работах используют документы, обладающие ограниченным информационным потенциалом. К ним относятся материалы высших партийных и государственных органов, в том числе январского 1933 г. Пленума ЦК и ЦКК ВКП(б); отчетная документация о применении данного Постановления на практике, направлявшаяся местными карательными органами в центральные; периодическая печать и др. В свою очередь, основной и наиболее информативный комплекс источников - судебно-следственные дела, заведенные на основании рассматриваемого Постановления, - до сих пор практически не привлекается в конкретно-исторических исследованиях, хотя в историографии уже имеется положительный опыт использования массовых исторических источников для изучения репрессивных кампаний. Сложились и определенные традиции анализа информационного потенциала таких источников при помощи математических методов, а также применения информационных технологий баз данных.

В связи с вышеизложенным целью настоящего исследования является разработка методики создания специализированной базы данных «Закон о пяти колосках» на Урале» и раскрытие важнейших проблем реализации Постановления от 7 августа 1932 г. на основе результатов ее обработки. Информационной основой указанной базы данных являются материалы соответствующих судебно-следственных дел.

В рамках достижения поставленной цели предполагается решение следующих научных задач:

- проведение источниковедческой характеристики судебно-следственных дел, заведенных на основании Постановления от 7 августа 1932 г.;

- докомпьютерное и компьютерное структурирование базы данных «Закон о пяти колосках» на Урале»; характеристика социальной структуры лиц, привлекавшихся к ответственности по Постановлению от 7 августа 1932 г.; - раскрытие механизма деятельности следственных и судебных органов по использованию на практике данного Постановления.

Научная новизна диссертационной работы заключается в том, что впервые для изучения рассматриваемой репрессивной кампании используются судебно-следственные дела. Помимо источниковедческого анализа указанного источника, предлагается методика его обработки. Её основное содержание заключается в создании специализированной базы данных. На основе её обработки были получены результаты, позволяющие впервые детально проанализировать репрессивную политику, связанную с Постановлением от 7 августа 1932 г.

Источниковую базу диссертационной работы образуют несколько комплексов исторических источников. Основным из них являются судебно-следственные дела, заведенные на основании Постановления от 7 августа 1932 г. Данные дела находятся на хранении в Государственном архиве Свердловской области - фонд Р-148. Уральский областной суд. Информационный потенциал указанного комплекса массовой документации использовался, главным образом, для создания базы данных «Закон о пяти колосках» на Урале».

В диссертационном исследовании был использован комплекс делопроизводственной документации руководящих органов суда и прокуратуры Уральской области. Материалы, входящие в его состав, находятся на хранении в Государственном архиве Свердловской области - фонд. Р-245. Уральская областная контрольная комиссия ВКП(б); фонд Р-854. Управление милиции управления МВД Свердловской области и фонд Р-2259. Свердловская областная прокуратура, а также - в Центре документации общественных организаций Свердловской области - фонд 4. Уральский обком ВКП(б). Данный комплекс исторических источников представлен, преимущественно, отчетными материалами о ходе применения Постановления от 7 августа 1932 г., которые местные органы милиции, суда и прокуратуры направляли в вышестоящие инстанции. К ним относятся, в частности, квартальные отчеты Уральского областного управления Рабоче-крестьянской милиции о состоянии преступности в регионе. Наряду с ними в рассматриваемый комплекс документов входят сводки Уральского областного суда и прокуратуры о судебно-следственной практике по рассматриваемому Постановлению. Данные сводки составлялись дважды в месяц. Так же, как и отчеты областного управления милиции, они направлялись в Наркомат юстиции РСФСР.

Информационное содержание всех приведенных выше документов представлено, главным образом, количественными данными - в абсолютных и относительных показателях * о социальном положении осужденных; о секторах экономики, в которых совершались хищения и кражи; о сроках следствия; об избранных судом мерах социальной защиты; о результатах кассации приговоров и т.п. Помимо этого в них встречаются сведения, отражающие зависимость между социальным положением осужденных и избранной меры наказания и т.п. Чаще всего подобные сведения представлены в виде таблиц.

В рассматриваемых документах приводились наиболее характерные Примеры уголовных дел, связанных с применением Постановления от 7 августа 1932 г. Как правило, все количественные показатели сопровождались тщательным комментарием. Однако данный комплекс документов характеризует репрессивную политику по указанному Постановлению в узких хронологических рамках. Так, сводки Уральского областного суда и прокуратуры охватывают период с сентября 1932 г. по январь 1933 г. Рассматриваемые документы содержат лишь самые общие сведения о проводившейся карательной политике. В целом, их информация является по своему характеру вторичной и несет лишь обобщенные данные.

Помимо этого в рассматриваемый комплекс источников вошли инструктивные документы, регламентировавшие применение Постановления от 7 августа 1932 г. в судебно-следственной практике на местном уровне. К ним относятся инструкции Управления рабоче-крестьянской милиции по Уральской области, в которых местным органам милиции давались подробные указания об использовании данного Постановления в следственной практике. Число таких инструкций крайне незначительно. Основная их часть приходится на август -сентябрь 1932 г. Данные документы были призваны мобилизовать все силы местных карательных органов на борьбу с хищениями и кражами, а также содержали конкретные рекомендации по ведению следствия по уголовным делам.

Составной частью рассматриваемого комплекса документации являются материалы проверок деятельности районных органе® милиции по реализации указанного выше Постановления. Данные проверки проводились областным управлением Рабоче-крестьянской милиции. По их результатам разрабатывались дополнительные инструкции, регулировавшие карательную политику по хищениям и кражам. Однако инспекторской деятельностью областных правоохранительных органов была охвачена лишь часть районных управлений милиции.

Указанная выше документация была задействована для доказательства достоверности информации судебно-следственных дел, оценки репрезентативности выборочного объема и при интерпретации результатов обработки базы данных.

Важное место в исследовании занимают материалы периодических изданий, посвященные идеологическому обоснованию появления Постановления от 7 августа 1932 г. и пропагандистскому освещению его использования в карательной практике. К числу таких источников относятся как центральные издания - газеты «Правда» и «Известия», так и региональные -«Уральский рабочий» и «Красный путь». Будучи наиболее действенным средством массовой информации, периодическая печать была призвана создать идеологическое обоснование и обеспечение репрессивной политики по указанному Постановлению. Все публикации центральной и местной прессы, связанные с ней, можно подразделить на несколько групп.

Первую группу образуют публикации о необходимости проведения решительной борьбы с расхитителями социалистической собственности. Такие материалы появились в печати еще до опубликования Постановления от 7 августа 1932 г. и были призваны создать в обществе обстановку нетерпимости в отношении очередных врагов народа в образе расхитителей.

Следующая группа публикаций была направлена на активную пропаганду рассматриваемого Постановления и внедрение в массовое сознание тезиса о беспощадной борьбе с лицами, покушающимися на социалистическую собственность. Подобные публикации представлены, в основном, «передовицами» центральных газет.

Третья группа публикаций включает в себя материалы, рассказывающие о ходе расследования конкретных следственных дел, а также репортажи с судебных процессов и приговоры. Подобное содержание было характерно, преимущественно, для местной прессы.

В целом, материалы периодики использовались для характеристики полноты информационного потенциала судебно-следственных дел.

В исгочниковую базу исследования вошли также и законодательные материалы и подзаконные акты. Данный комплекс источников включает в себя, прежде всего Постановление от 7 августа 1932 г. и Уголовный кодекс РСФСР 1926 г. Информативные возможности указанных источников применялись, в основном, для характеристики результатов компьютерного анализа сведений, содержащихся в судебно-следственных делах.

В диссертационной работе нашли применение различные исследовательские методы. Для характеристики судебно-следственных дел как исторического источника использовался методы, связанные с оценкой полноты источника, установлением степени его достоверности и т.п. Поскольку указанный выше источник является массовым, то для отбора единиц наблюдения был задействован выборочный метод. Его применение повлекло за собой привлечение методов доказательства репрезентативности выборочного объема судебно-следственных дел. Компьютерная обработка источника потребовала формализации его информационного потенциала. Она была реализована при помощи методики докомпьютерной обработки, связанной с составлением унифицированной анкеты. Для компьютерной организации сведений судебно-следственных дел использовалась методика создания реляционных баз данных. Наряду с этим применялись приемы математико-статистического анализа: метод группировки, средние, корреляционный анализ, кластерный и ряд других. Их функциональное использование было связано с компьютерной обработкой материалов базы данных. В свою очередь, для интерпретации результатов обработки базы данных были привлечены традиционные методы: сравнительно-исторический, системный, структурный и ряда других методов.

Структура диссертации состоит из введения, трех глав, заключения и приложения,

Заключение научной работыдиссертация на тему "Реализация постановления ЦИК и СНК СССР "Об охране имущества государственных предприятий, колхозов и кооперации и укреплении общественной (социалистической) собственности" от 7 августа 1932 г. на Урале"

Заключение

Итак, одним из приоритетных направлений в современной отечественной историографии является изучение практики массовых репрессий, проводившихся в СССР. Долгое время проблематика, связанная с ней, находилась вне исследовательского поля историков. Данное обстоятельство было вызвано как идеологическими запретами, так и недоступностью необходимой источниковой базы. Реальное обращение ученых к вопросам, посвященным репрессивной политики советского государства, стало возможным лишь со второй половины 80-х гг., когда был провозглашен курс на обновление советского общества. В настоящий момент в историографии сложились определенные направления в изучении указанной выше проблематики.

Вместе с тем, далеко не все репрессивные кампании стали предметом пристального внимания историков. К их числу относится процесс реализации Постановления ЦИК и СНК СССР «Об охране имущества государственных предприятий, колхозов и кооперации и укреплении общественной (социалистической) собственности» от 7 августа 1932 г. Данная проблема как самостоятельный исторический сюжет практически не рассматривалась ни на региональном, ни на общегосударственном уровне. В целом, упоминания об указанном выше Постановлении в отечественной историографии связывались с завершающим этапом коллективизации и ликвидацией кулачества. При этом сведения, характеризующие репрессии, связанные с ним, ограничивались лишь сводными данными о количестве осужденных и характеристикой отдельных аспектов его применения на практике.

Как показало проведенное исследование, малоизученность рассматриваемой репрессивной кампании, как и ряда других, связано с недостаточной источниковой базы. Дело в том, что основные комплексы массовых исторических источников по рассматриваемой проблематике, в том числе судебно-следственные дела, в научный оборот практически не введены.

При этом следует отметить, что в отечественной историографии, посвященной репрессивной политики советского государства, уже имеется опыт использования массовой документации, например, личных дел лишенцев.

Активное привлечение указанных выше исторических источников в конкретно-исторических исследованиях требует разработки соответствующего методического обеспечения их обработки. Поскольку судебно-следственные дела являются массовым источником, то наиболее оптимальным способом анализа их информационного потенциала является использование математических методов и привлечение средств компьютерной техники.

В связи с вышеизложенным целью настоящего исследования являлась разработка методики создания специализированной базы данных «Закон о пяти колосках» на Урале» и раскрытие важнейших проблем реализации Постановления от 7 августа 1932 г. на основе результатов ее обработки.

Информационное обеспечение рассматриваемой базы данных составили судебно-следственные дела, заведенные на основании Постановления от 7 августа 1932 г. на территории Уральской области. Поэтому первоначально была произведена оценка данных дел как исторического источника. Проведенное исследование показало, что условия их происхождения были непосредственным образом связаны с применением на практике указанного выше Постановления. Его появление было обусловлено низкими темпами хлебозаготовительной кампании 1932 г. Помимо неурожая, основной причиной такой ситуации являлось несанкционированное распределение собранного урожая руководством колхозов и стихийные кражи хлеба с полей. Данные действия со стороны крестьян были обусловлены печальным опытом предыдущих хлебозаготовок, после выполнения которых деревня была обретена на голод.

Постановление от 7 августа 1932 г. предусматривало суровые меры наказания, вплоть до расстрела, по отношению с тем, кто покушался на социалистическую собственность. На практике его осуществление привело к массовым репрессиям. Урал не стал исключением. Основным документом, фиксировавшим деятельность карательных органов в связи с рассматриваемым Постановлением, являются судебно-следственные дела. Их функциональное назначение сводилось к тщательному документированию следственных и судебных мероприятий. Исследование показало, что данный источник представляет собой совокупность многочисленных разновидностей документов, различных по форме и содержанию. Нахождение подавляющего большинства из них в судебно-еледственном деле было вызвано требованиями уголовно-процессуального законодательства. В результате этого ключевая роль в их создании принадлежала указанным выше органам. Установление авторства и времени возникновения не вызывает сложностей в виду четкого делопроизводственного подхода к составлению рассматриваемых документов.

По своей информационной направленности материалы судебно-следственных дел подразделяются на две основные группы. Первую из них образуют документы, характеризующие социальный облик подследственных, а вторую - материалы о деятельности следственных и судебных органов в рамках одного уголовного дела. Такое подразделение документов внутри рассматриваемого источника отражает преобладающую в них информационную направленность и не носит взаимоисключающего характера.

Анализ судебно-следственных дел показал, что они являются наиболее информативным комплексом документации по изучению репрессивной политики по Постановлению от 7 августа 1932 г. Он позволяет детально проанализировать механизм деятельности органов следствия и суда по данному Постановлению и предельно конкретизировать социальный портрет подследственных. Все иные комплексы исторических источников содержат лишь ограниченные сведения по данным проблемам. Проведенное исследование показало, что сведения, изложенные в судебно-следственных делах, отличаются высокой степенью достоверности. Об этом свидетельствуют данные как сопоставительного анализа с другими источниками, так и внутреннего сравнения информационного содержания документов. Однако, в целом оценка достоверности фактов, изложенных в материалах судебно-следственных дел, требует тщательного анализа каждого из них.

Таким образом, источниковедческий анализ судебно-следственных дел показал, что данный исторический источник содержит в себе наиболее полную информацию о репрессиях, связанных с Постановлением от 7 августа 1932 г

Предварительный этап создания базы данных «Закон о пяти колосках» на Урале» был связан с формированием выборочного объема судебно-следственных дел, составивших её информационную основу. Всего по архивным описям фовда Уральского областного суда в Государственном архиве Свердловской было выявлено 206 дел указанной выше категории. Они представляют собой естественную выборку от общего количества судебно-следственных дел, заведенных на территории Уральской области по Постановлению от 7 августа 1932 г. Анализ данной выборки показал, что она носит случайный характер и по ряду показателей достаточно полно характеризует генеральную совокупность. Поскольку основные параметры последней выявлены не были, определение выборочного объема производилось при помощи таблицы достаточно больших чисел. При этом в качестве единицы наблюдения выступал подследственный. Формирование выборочной совокупности осуществлялось посредством случайной выборки. При этом использовалась компьютерная программа, связанная с генерацией случайных чисел. Для оценки репрезентативности сформированного выборочного объема привлекались материалы руководящих органов суда и прокуратуры Уральской области о реализации указанного выше Постановления. Их сопоставительный анализ показал, что он достаточно полно характеризует исходную совокупность дел, в частности, по таким позициям, как социальный состав подследственных, распределение судебно-следственных дел по районам Уральской области и ряду других.

После формирования выборочной совокупности производилась докомпьютерная обработка материалов судебно-следственных дел. Для достижения этой цели была разработана унифицированная анкета на подследственного. Отбор признаков в неё осуществлялся на основе двух основных критериев. Во-первых, выделяемые признаки должны были максимально полно охватывать объект исследования - репрессивную политику по Постановлению от 7 августа 1932 г. Второе требование состояло в том, чтобы сведения по каждому из них содержались в подавляющем большинстве судебно-следственных дел, образующих выборку.

Структура созданной унифицированной анкеты состоит из двух основных разделов. Один из них призван охарактеризовать социальный состав подследственных. В рамках данной проблематики было выделено несколько информационных блоков: общедемографическая характеристика подследственных, их взаимоотношения с советской властью и профессионально-трудовая деятельность. Другой раздел унифицированной анкеты посвящен деятельности следственных и судебных органов по использованию на практике рассматриваемого Постановления. Признаки, вошедшие в его состав, связаны с характеристикой ключевых стадий судебно-следственного процесса: предварительного следствия, судебного заседания и кассации приговора.

После формирования структуры унифицированной анкета была разработана система измерения для признаков, её образующих. Выбор того или иного приема измерения определялся характером признаков. Так, для измерения качественных показателей использовалась шкала наименований и порядковая шкала. При работе с признаками, выражающими числовые параметры, практиковалось как непосредственное внесение в анкету значений, указанных в материалах судебно-следственных дел, так и применение интервальной разбивки.

При измерении некоторых признаков учитывались специфические особенности информации судебно-следственных дел. Например, одному и тому же признаку могло соответствовать большое количество вариантов ответа. Поэтому в отношении таких признаков проводилась работа по упорядочению их значений.

После измерения признаков унифицированной анкеты на каждого из подследственных был составлен кодировальный лист. При этом была задействована информация о подследственном на момент совершения им преступления.

Заключительный этап разработки базы данных «Закон о пяти колосках» на Урале» был связан с её компьютерным моделированием. Для реализации этой цели использовались возможности СУБД Access. Основными структурными элементами созданной базы данных являются таблицы. Ведущее место среди них занимает основная таблица, поля которой соответствуют признакам унифицированной анкеты, а записи - подследственным. Помимо неё, важную роль в структуре рассматриваемой базы данных играют таблицы-справочники, в которых сосредоточена информация о градациях признаков. Ввод сведений унифицированных анкет в базу данных осуществлялся посредством специально разработанной формы.

Для анализа информационного потенциала базы данных «Закон о пяти колосках» на Урале» использовались возможности не только СУБД Access, но и пакета STATISTICA. В первом случае основным приемом обработки являлся метод группировки. Он был реализован при помощи построения перекрестных запросов с последующим созданием на их основе отчетов, в том числе с графическим отображением данных.

Пакет STATISTICA использовался при обработке материалов базы данных для выявления связей между различными признаками унифицированной анкеты. Для характеристики уровня установленных взаимосвязей были задействованы возможности корреляционного анализа.

Данная работа проводилась как с неранжированными, так и с ранжированными признаками. Возможности пакета БТАИЗИСА, связанные с многомерной обработкой информации, позволили также реализовать факторный и кластерный анализ при работе с материалами унифицированных анкет.

Проведенная компьютерная обработка базы данных позволила получить разнообразную информацию о репрессиях, связанных с реализацией Постановления от 7 августа 1932 г. на Урале. Вместе с тем её активное вовлечение в научный оборот требует дальнейшей интерпретации полученных сведений.

В рамках проведенного исследования интерпретации подверглись лишь некоторые результаты обработки базы данных. Основное её информационное направление было связано с характеристикой социального состава лиц, привлекавшихся к ответственности на основании рассматриваемого Постановления, и деятельности следственных и судебных органов по его претворению в жизнь.

Анализ социального положения подследственных показал, что практическая реализация Постановления от 7 августа 1932 г. не имела ярко выраженной ориентации. Его карательные возможности активно использовались в отношении представителей различных социальных групп населения. Характерной особенностью социального состава подследственных является широкое представительство в нем спецпереселенцев. Наиболее многочисленную группу среди лиц, привлекавшихся к ответственности на основании данного Постановления, составили крестьяне. В связи с этим профессионально-трудовая деятельность подследственных была связана с сельским хозяйством. Крестьяне, проходившие по уголовным делам, являлись, в основном, членами колхозов. Общим для всех подследственных было то, что они обладали определенным доступом к социалистической собственности.

Ведущее место в структуре преступности по Постановления от 7 августа 1932 г. занимали имущественные и должностные преступления. Доминирующее значение среди них имели имущественные правонарушения.

Анализ материалов базы данных показывает, что на практике реализация следственными и судебными органами указанного выше Постановления носила репрессивный характер. В ходе исследования была выявлена следующая закономерность. При последовательном рассмотрении уголовного дела на всех стадиях еудебно-следственного процесса, начиная с предварительного следствия и заканчивая кассацией приговора, происходила либо переквалификация действий подследственных, либо полное освобождение от ответственности.

При определении судебных решений по делам указанной выше категории практически не учитывались смягчающие обстоятельства, в частности, признание подсудимым своей вины. Размер ущерба от совершенных преступлений в большинстве случаев также не играл существенной роли. Компьютерный анализ материалов базы данных показал, что несоизмеримо большее значение в карательной практике судебно-следственных органов имел фактор «общественной значимости дела», его «классовая сущность». Данное обстоятельство составляло основное содержание репрессивной политики, проводившейся в связи с Постановлением от 7 августа 1932 г.

Вместе с тем проведенное исследование выявило необходимость как дальнейшего совершенствования предложенной методики обработки информации судебно-следственных дел, так и определение потенциальных возможностей её дальнейшего использования в конкретно-исторических исследованиях.

Информационный потенциал судебно-следственных дел позволяет подвергнуть некоторым преобразованиям структуру разработанной унифицированной анкеты. Основное их содержание должно быть связано с повышением уровня информативной отдачи указанной анкеты. Данная работа может проводиться по нескольким направлениям.

Предложенную унифицированную анкету представляется возможным дополнить вопросами, конкретизирующими упомянутые в ней сюжеты. Например, помимо признака «Уровень грамотности» целесообразно ввести признак «Где получил образование». Наряду с этим рассматриваемая анкета может быть расширена за счет позиций, раскрывающих отдельные аспекты карательной полигики по Постановлению от 7 августа 1932 г., первоначально не упомянутые в ней. В частности, к их числу относится инициирование уголовных дел. Чаще всего они заводились по фактам, изложенным в доносах, сообщениях руководителей различных организаций и т.п. Поэтому в состав анкеты могут быть включены признаки, характеризующие механизм заведения уголовных дел: «Основание для возбуждения дела», «Дата поступления инициативного документа в карательные органы» и т.п.

Представляется целесообразным расширение информационного комплекса унифицированной анкеты, затрагивающего социальное происхождение и положение подследственного. Данное замечание относится, главным образом, к крестьянам, проходившим по уголовным делам в связи с указанным выше Постановлением. В диссертационном исследовании использовались сведения о типе их хозяйства, отражавшие мнение карательных органов. Как было отмечено выше, оно зачастую базировалось на официальной точке зрения. С целью определения объективного социального статуса лиц, проходивших по уголовным делам, необходимо включение в унифицированную анкету признаков, характеризующих социальное происхождение и положение со слов самого подследственного, свидетелей и т.п.

Одним из направлений совершенствования предложенной методики обработки судебно-следственных дел является расширение выборочного объема за счет аналогичных дел, находящихся на хранении в ведомственных архивах органов государственной безопасности. В проведенном диссертационном исследовании использовались дела, рассмотренные исключительно судебными инстанциями. В то же время незначительное количество судебно-следственных материалов по Постановлению от 7 августа 1932 г. проходило через внесудебные органы Полномочного представительства ОГПУ по Уральской области. Поэтому для всестороннего изучения репрессий, связанных с данным Постановлением* необходимо использовать информативный потенциал уголовных дел, рассматривавшихся органами государственной безопасности.

Дальнейшего развития требует и усовершенствование методики анализа материалов базы данных. Основное её направление связано с привлечением дополнительных математико-статистических методов обработки её информационного содержания, например, методов математического моделирования.

Разработанная методика создания базы данных на основе судебно-следственных дел может быть использована для решения целого комплекса научных проблем, связанных с репрессивной политикой советского государства. Её возможности могут быть реализованы в региональных исследованиях. В связи с этим целесообразным представляется осуществление полномасштабного изучения поставленной в диссертации проблемы на общероссийском уровне. Проведение такого исследования позволило бы выявить специфические региональные особенности рассматриваемых регрессий, а также дать всестороннюю оценку карательной политики по Постановлению от 7 августа 1932 г. в целом.

Созданная база данных обладает богатыми информационными возможностями для раскрытия различных сюжетов, связанных с репрессиями по рассматриваемому Постановлению. В диссертации была использована лишь часть данных, полученных в ходе обработки информации судебно-следственных дел. Поэтому актуальным является подготовка монографического исследования, в котором были бы представлены более полные результаты указанной выше обработки.

Перспективным является также подготовка демонстрационной модели базы данных «Закон о пята колосках» на Урале». Однако чтобы сделать её доступной для любого пользователя, в том числе и для неспециалистов в области информатизации исторических знаний, необходимо соответствующим органам разработать и принять нормативную базу, обеспечивающую соблюдение авторских прав и регламентирующую процесс использования баз данных.

Как показал анализ материала базы данных, достаточно большое число подследственных было необоснованно привлечено к ответственности. Обвинения, выдвигавшиеся против них, зачастую носили сугубо политический характер, а мера наказания определялась судами, как правило, без учета масштаба содеянного. В связи с этим актуальным является пересмотр судебно-следственных дел, заведенных на основании указанного выше Постановления, с целью последующей реабилитации необоснованно осужденных лиц. После внесения необходимых изменений созданная база данных могла бы использоваться в рамках данного процесса как информационно-поисковая система.

Оформление судебно-следственных материалов являлось неотъемлемым атрибутом подавляющего большинства репрессивных кампаний. Вместе с тем, данный источник отличается стабильным составом документов, который варьируется в зависимости от требований действовавшего законодательства, характера репрессий и других факторов. Поэтому предложенная методика создания базы данных «Закон о пяти колосках» на Урале» может быть использована при исследовании других репрессивных кампаний. Проведение таких исследований на основе единого методического обеспечения создает широкие возможности для сопоставительного анализа различных проявлений карательной политики, проводившейся в годы советской власти. Разработка

219 данной проблематики открывает реальные перспективы для обобщенного анализа хода и последствий массовых репрессий в СССР, осмысления места и роли карательных методов управления государством в отечественной истории XX в.

Список научной литературыМатис, Андрей Васильевич, диссертация по теме "Отечественная история"

1. Архивные фонды

2. Государственный архив Свердловской области

3. Фонд Р-148 Уральский областной суд

4. Фонд. Р-245. Уральская областная контрольная комиссия ВКП(б)

5. Фонд Р-854 Управление милиции Управления МВД Свердловской области

6. Фонд Р-2259 Свердловская областная прокуратура

7. Центр документации общественных организаций Свердловской области

8. Фонд 4 Уральский областной комитет ВКП(б)1. Периодическая печать1. Газеты

9. Известия Орган ЦИК СССР и ВЦИК. 1932-1933

10. Красный путь Орган Уральского обкома ВКП(б). 1932-1933.

11. Правда- Орган ЦК и МК ВКП(б). 1932-1933.

12. Уральский рабочий Орган Уральского обкома ВКП(б). 1932-1933.1. Опубликованные источники

13. Административно-территориальный состав СССР на 1 июля 1925 г. и 1 июля 1926 г. в сопоставлении с довоенным делением России. М.: Госиздат, 1926. -130 с.

14. Возвращение к правде. (Из истории политических репрессий в Тверском крае в 20-40-е и начале 50-х годов) /Отв. сост. В.А.Смирнов, В.А.Феоктистов; Отв. за выпуск В.А.Феоктистов.- Тверь: Тверское областное книжно-журнальное издательство, 1995. -120 с.

15. Документы свидетельствуют: Из истории деревни накануне и в ходе коллективизации, 1927 -1932 гг. /Под ред. В.П. Данилова, Н.А.Йвницкого. М.: Политиздат, 1989. - 526 с.

16. Книга памяти/Сост. и вступ. Ст. В.М. Кириллова- Екатеринбург : УИФ «Наука», 1994. 337 е.: ил.

17. Общество и власть: 1930-е годы: Повествование в документах /Отв. ред. А.К.Соколов. М.: РОСПЭН, 1998. - 352 с

18. Сборник законодательных и нормативных актов о репрессиях и реабилитации жертв политических репрессий. М.: Изд-во Верх. Совета РФ, 1993.-223 с.

19. Социальный портрет лишенца (на материалах Урала): Сб. док. /Сост. Е.В.Байда, В.МКириллов, А.Н.Мазур и др.; Отв. ред, Т.ИСлавко. -Екатеринбург: Нзд-воУрГУ, 1996. 256 с.

20. Спецпереселенцы в Западной Сибири, 1930 весна 1931 г.: Сб. документов./ Гос. арх, Новосиб. Обл. и др.; Отв. ред. В.П. Данилов, С.А. Красилышков. - Новосибирск: Наука. Сиб. Изд. фирма, 1992. -285, 1. с.

21. Сталин И.В. Сочинения. В 13 т. Т. 13: Июль 1930 январь 1934. - М.: Политиздат, 1952. - 423 с.

22. Ю.Судьба раскулаченных спецпереселенцев на Урале (1930-1936 гг.): Сб. док. /Сост. А.Э Бедель, Т.И.Славко. Екатеринбург: Изд-во УрГУ, 1994.-229 с.

23. Уголовный кодекс: Науч.-попул. Практ. Комменг. С доп. И изм. По 15 августа 1927 г./Сост. М.Н. Гернет и др.; Под ред. М.Н. Гернета и ЛН. Трайнина. -М.: Право и жизнь,1927. 390 с.2221. Литература

24. Абрамов Б.А., Кочарли Т.К. Об ошибках в одной книге (Письмо в редакцию)//Вопросы истории КПСС. -1975. № 5. - С. 143-141.

25. Белова Е.Б., Бородкин Л.И., Гарскова И.М., Изместьева Т.Ф., Лазарев В.В. Историческая информатика /Под ред. Л.И.Бородкина, И.М.Гарсковой. М.: Мосгорархив, 1996. - 395 с, - Десять новых учебников по историческим дисциплинам.

26. Бокарев Ю.П. Социалистическая промышленность и мелкое крестьянское хозяйство в СССР в 20-е годы: Источники, методы исследования, этапы взаимоотношений /Отв. ред. И.Д. Ковальченко; АН СССР, Ин-т истории СССР. М.: Наука, 1989. - 310 с.

27. Боровиков В.П. Популярное введение в программу STATISTICA. М.: КомпьютерПресс, 1998.- 267 с.

28. Боровиков В.П., Боровиков И.П. STATISTICA® Статистический анализ и обработка данных в среде Windows® - M.: Информационно-издательский дом «Филинъ», 1997. - 608 с.

29. Бородкин Л.И. Многомерный статистический анализ в исторических исследованиях. -М.: Изд-во Моск. ун-та, 1986. 188 с.

30. Бородкин ЛИ., Соколов А.К. Опыт создания базы данных на основе анкетных сведений о делегатах съездов Советов// История СССР. 1984. -№2. -С. 84-97.

31. Ю.Боффа Д. История Советского Союза: В 2 т. М.: Международные отношения, 1994. - 2-е изд. - Т.1: От революции до второй мировой войны. Ленин и Сталин, 1917-1991. -1994. - 628, 1. е.: ил.

32. Бугай Н.Ф. К вопросу о депортации народов СССР в 30-40-х годах// История СССР. -1989. №6. - С. 135-144.

33. Бугай Н.Ф. «Корейский вопрос» на Дальнем Востоке и депортация 1937 года// Проблемы Дальнего Востока. 1992. - №4. - С.152-161.

34. Бугай Н.Ф. 20-40-е гг.: депортация населения с территории Европейской России //Отечественная история. -1992. № 4. - С. 37-49.

35. Бутовекий полигон. 1937-1938 гг. /Книга памяти жертв политических репрессий. М.: Ин-т экспериментальной социологии, 1997. - 364 с.

36. Вейскас Д. Эффективная работа с Microsoft Access 7.0 для Windows 95 /Перевод с английского. СПб.: Питер, 1997. - 848 с.

37. Вожогонов Д.А. Триумф и трагедия /Политический портрет И.В. Сталина. В 2-х книгах. Кн.1. - Барнаул: Алтайское книжное издательство, 1990. -576 с.

38. Гарскова И.М. Базы и банки данных в исторических исследованиях /И.М. Гарскова. М.: Изд-во Моск. Ун-та; Goettingen: Max-Planck-Inst. Fuer Geschichte, 1994. - 214 с. - (Новые учебники по историческим дисциплинам.

39. Гвоздкова Л.И. История репрессий и сталинских лагерей в Кузбассе: Автореф. Дис. д-ра ист. наук: (07.00.02)/ Ин-т истории и археологии Урал, отд-ния Рос. АН. Екатеринбург, 1997. - 54 с. - Библиогр.: с. 53-54.

40. Гинцберг Л.И. Массовый голод в сочетании с экспортом хлеба в начале 30-х годов.//Вопросы истории. 1999. - №10. - С. 119-126.

41. Генкина Э. Б. СССР в период борьбы за коллективизацию сельского хозяйства (1930-1934). М.: Изд-во Моск. ун-та. - 1952. -175 с.

42. Горелов И.Е. Николай Бухарин. М.: Моск. рабочий, 1988. - 282 с. -(История Москвы: портреты и судьбы).

43. Данилов В.П. Коллективизация: как это было //Страницы истории советского общества: факты, проблемы, люди: Сб. ст. /НИИ содерж. И методов обучения АПН СССР; [Составители Г.В.Клокова и др.]. М.: Политиздат, 1989.-С. 228-253.

44. Дробижев В.З., Пивовар Е.И. Коммунисты в центральных органах управления РСФСР: (Некоторые результаты обработки с помощью ЭВМ материалов переписи служащих советских учреждений в 1918 г.)// Вопросы истории КПСС. 1985. - №4. - С. 105-117.

45. Дробижев В.З., Пивовар Е.И. Массовые источники по истории советского рабочего класса и интеллигенции и количественные методы их анализа //Количественные методы в советской и американской историографии. М.: Наука, 1983.-С. 203-223.

46. Дробижев В.З., Устинов В.А. Некоторые вопросы применения количественных методов в изучении социальной структуры советского общества в 20-е годах //Источниковедение отечественной истории. М.: Наука, 1975. - С. 358-364.

47. Дугин А.М. Сталинизм : легенды и факты : Статистика ГУЛАГа 1930- 1954 гг.// Слово. 1990. - №7. - С. 22-26.

48. Еланцева О.П. Строительство Байкало-Амурской железнодорожной магистрали (30-е нач. 50-х гг.): исторический опыт: Автореф. дис. д-ра ист. наук: (07.00.02)/ Дальневост. гос. техн. ун-т. - Владивосток, 1996. - 44 с. - Библиогр.: с. 41 -44.

49. Елисеева Н.В. Статистические публикации Дворянского банка как источник для изучения помещичьего хозяйства капиталистической России// История СССР. 1983. - Ш. - С. 90-102.

50. Емельянов Ю.В. Заметки о Бухарине: Революция, история, личность. М.: Мол. гвардия, 1989. - 318 с.

51. Ефременков Н.В. Колхозное строительство на Урале в 1917-1030 годах// Из истории коллективизации сельского хозяйства Урала: Сб. 1./ Ученые записки Урал. гос. ун-та №41. Сер. ист. Вып. №1.-Свердловск: Изд-во Урал, гос. ун-та,1966. С. 3-131.

52. Жертвы репрессий. Нижний Тагил 1920 80-е годы/ Кириллов В. М. -Екатеринбург: Изд-во Урал. гос. тех. Ун-та, 1999.-442 с.

53. Ивницкий Н.А. Классовая борьба в деревне и ликвидация кулачества как класса (1929 -1932 гг.). М.: Наука, 1972. - 360 с.

54. Ивницкий Н.А. Коллективизация и раскулачивание (начало 30-х годов). -М.: Интерпракс, 1994. 272 с.

55. Изместьева Т.Ф. Анализ цен внешнего рынка России: (По источникам конца XIX начала XX в.)// Количественные методы в гуманитарных науках. - М.: Изд-во Моск. ун-та, 1981. - С. 79 - 86.

56. Информационный бюллетень Ассоциации «История и компьютер». № 23, март 1998: Спец. Выпуск. Тезисы докладов и сообщений VI конференции Ассоциации «История и компьютер» /Отв. ред.: Л.И.Бородкин. М.: Мосгорархив,1998. - 250 с.

57. История Урала: В 2 т. Пермь.: Пермское книжное издательство, 1965. -Т.2: Период социализма/ Под ред. Ф.С. Горового. -1965. - 612 с.

58. Кабанов В.В. Источниковедение истории советского общества: Курс лекций. -М.: РГГУ, 1997.-388 с.

59. Какх Ю.Ю. Математические методы в исторических исследованиях //Общественные науки. -1978. № 2. - С. 121-130.

60. Какх Ю.Ю., Ковальченко И.Д. Методические проблемы применения количественных методов в исторических исследованиях //История СССР. -1974. № 5. - С. 89-103.

61. Кирнллов В.М. Банк данных «Репрессированные в Нижнетагильском регионе Урала» //Информационный бюллетень Ассоциации «История и компьютер» /Отв. ред. Л.Й.Бородкин, В.Н. Сидорцов. № 21. Март 1997. -Минск: Изд-во Белорус. Ун-та, 1997. - С. 22-24.

62. Кириллов В.М. История репрессий в Нижнетагильском регионе Урала 1920-е начало 50-х гг.: В 2 частях. - Нижний Тагил: Нижнетагильский гос. пед. ин-т, 1996. - 4.1. Репрессии 1920-1930-х гг. -1996. -232 с.

63. Кириллов В.М. История репрессий в Нижнетагильском регионе Урала 1920-е начало 50-х гг.: В 2 частях. - Нижний Тагил: : Нижнетагильский гос. пед. Ин-т, 1996. - 4.2. Тагиллаг 1940-е - начало 50-х гг. - 1996. -248 с,

64. Кириллов В.М. История репрессий на Урале 1920 нач. 50-х гг. (На материале Нижнетагил. региона): Автореф. Дис. д-ра ист. наук: (07.00.02)/ Урал. гос. ун-т им. А.М. Горького. - Екатеринбург, 1996. - 52 с. - Библиогр. : с. 52.

65. Киселев И.Н. Численность населения СССР в 1923-1926 гг. по данным ЦСУ СССР(Анализ методики исчисления)// Комплексные методы в изучении исторических процессов. М: АН СССР. Ин-т истории СССР, 1987. - С. 7179.

66. Ковальченко И.Д., Бородкин Л.Й. Аграрная типология губерний Европейской России на рубеже Х1Х-ХХ веков (Опыт многомерного количественного анализа)// История СССР. -1979. №1. - С. 59-65.

67. Ковальченко И. Д. Методы исторического исследования. М.: Наука, 1987. -440 с.

68. Ковальченко И.Д., Милов Л.В. Всероссийский аграрный рынок XVII -начала XX в.: (Опыт количественного анализа). М.: Наука, 1974. - 417 с.

69. Ковальченко И.Д. Применение количественных методов и ЭВМ в исторических исследованиях //Вопросы истории. 1984. - № 9. - С. 61-73.

70. Количева Е.И. Опыт применения корреляционного анализа для решения некоторых спорных вопросов истории холопства// История СССР. 1969. -№4.-С. 140-145.

71. Коллективизация: Истоки, сущность, последствия //История СССР. 1989. -№ 3. - С. 3-62.

72. Коллективизация сельского хозяйства в СССР: пути, формы, достижения. Краткий очерк истории/ Выцлан М.А., Данилов В.П., Кабанов В.В., Мошков ЮЛ. М.: Колос, 1982. - 399 с.

73. Комиссаров Ю.П., Славко Т.И. Бюджеты рабочих 20-х годов как исторический источник: /Вопросы источниковедения и методики обработки //История СССР. 1987. - № 2. - С. 108-120.

74. Конквест Р. Жатва скорби. Советская коллективизация и террор голодом/УНовый мир. 1989. - №10. - С. 179 - 200.

75. Корсунский А.Р. Проблема измерения социальных явлений в исторических источниках и литературе //Математические методы в исследованиях по социально-экономической истории. -М.: Наука, 1975. С. 6-38.

76. Костырченко Г.В. Кампания по борьбе с космополитизмом в СССР //Вопросы истории. -1994. № 8. - С. 47-61.

77. Краев М.А. Победа колхозного строя в СССР. М.: Госполитиздат, 1954. -720 с.

78. Круг идей: Макро- и микроподходы в исторической информатике. Труды V конф. Ассоциации «История и компьютер»/ Под ред. Л.И. Бородкина, В.Н. Сидорцова, Н.Ф. Юшина. Минск: Изд-во Белое, ун-та, 1998. - Т. 2. - 1988. 352 с.

79. Круг идей: Традиции и тенденции исторической информатики. Труды IV конф. Ассоциации «История и компьютер»/ Под ред. Л.И. Бородкина, И.Ф. Юшина. М.: Мосгорархив, 1997. - 339 с.

80. Кузнецов Й.В. Выявление внутренней структуры взаимосвязей социальных характеристик методом логлинейного анализа //Информационный бюллетень Ассоциации «История и компьютер» /Отв. ред. Л.И.Бородкин,

81. B.Н. Сидорцов. № 21. Март 1997. - Минск: Изд-во Белорус, ун-та, 1997.1. C. 80-82.

82. Кутуков Д.В., Круглова Н.П. К вопросу об особенностях погребального обряда в Золотой Орде (опыт факторного анализа) //Информационныйбюллетень Ассоциации «История и компьютер» /Отв. ред. Л.И.Бородкин,

83. B.Н. Сидорцов. № 21. Март 1997. - Минск: Изд-во Белорус, ун-та, 1997.1. C. 92-94.

84. Ленинградский мартиролог 1937-1938: Кн. памяти жертв политических репрессий /Редкол.: А.Я.Разумов (отв. ред.) и др. СПб: Изд-во РАН. - Т.1. Август - сентябрь 1937 года. -1995. - 804 с.

85. Литвак Б.Г. Вопросы методики изучения социально-экономического строя крестьянского хозяйства по данным земских переписей// Применение количественных методов в исследованиях по аграрной истории СССР. М.: АН СССР. Ин-т истории СССР, 1984. - С. 55-88.

86. Литуев В.Н. Массовые источники по истории ВЛКСМ: (Опыт количественного анализа данных П Всероссийского съезда РКСМ)// История СССР. -1986. -№1. -С. 121-131.

87. Лиходеев Л.И. Поле брани, на котором не было раненых: О Н.И. Бухарине. М.: Политиздат, 1990. - 332 с.

88. Массовые источники по социально-экономической истории советского общества. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1979. - 374 с.

89. Мельтюхов М.Й. Репрессии в Красной Армии: итоги новейших исследований //Отечественная история. -1997. № 5. - С. 109-201.

90. Не предать забвению: Кн. памяти репрессированных в 30-40-е и нач. 50-х гг., связ. Судьбами с Ярославской обл. /Сборник (Сост. В.П.Голиков, В.А.Виноградов). Ярославль: Верх.-Волж. кн. изд-во, 1993 . -429 с.

91. Палли Х.Э. О некоторых методических вопросах обработки источников по исторической демографии ЭССР на ЭВМ// Математические методы в историко-экономических и историко-культурных исследованиях. М.: Наука, 1977. - С. 82-98.

92. Плотников И.Е. Как ликвидировали кулачество на Урале //Отечественная история. 1993. - № 4.- С. 159-167.

93. Плотников И.Е. О темпах и формах коллективизации на Урале //Отечественная история. -1994. № 3. - С. 77-91.

94. Поляков Ю.А., Киселев И.Н. Численность и национальный состав населения России в 1917 году// Вопросы истории. 1980. - №6. - С. 39-49.

95. Праг, Керри Н. И др. Секреты Access 97 = Access 97 Secrets/ Керри Н., Праг, Уильям С. Амо, Джеймс Д. Фокселл: Пер. с англ. Е.В. Андриенко, А.И. Фшцука; Общ. Ред. К.Э. Островского. Киев; Москва: Диалектика, 1997. -672 е.: ил.

96. Рогатина H.JI. Коллективизация : уроки пройденного пути. М.: Нзд-во Моск. ун-та, 1989. - 222, 2. с.

97. Рогалина Н,Л. Социальная динамика советского крестьянства 1920-х годов// История СССР. 1987. - №1. - С. 136-151.

98. Рутковский М.А. Депортация балтийских крестьян в 1948-1949 гг.: как это было //Российский исторический журнал. 1999. 1. - С. 53-60.

99. Селина Т.И. Крестьянские арендные договоры эпохи капитализма как источник изучения крестьянского хозяйства: (По материалам волостных книг Московской губернии)// История СССР. -1987. №3. - С. 118-131.

100. Славко Т.И. Кулацкая ссылка на Урале: 1930-1936 /Т.И.Славко М.: Мосгорархив, 1995. - 173 с. - (Десять новых учебников по историческим дисциплинам).

101. Славко Т.Н. Математико-статистические методы в исторических исследованиях. -М.: Наука, 1981. 160 с.

102. Славко Т.Н. Математические методы в изучении истории советского рабочего класса. М.: Наука, 1991. - 136 с.

103. Славко Т.И. Математические методы в исторических исследованиях: Учеб. Для студентов вузов, обучающихся по историческим специальностям /Т.НСлавко; Урал. гос. ун-т им. А.М.Горького. Екатеринбург: йзд-во Урал. гос. ун-та, 1995. - 197 с.

104. Славко Т.И. Региональный банк данных: Урал в XX в.// Информационный бюллетень Ассоциации «История и компьютер». /Отв. ред. Л.И.Бородкин, В.Н. Сидорцов. Март, 1995. № 13. Минск: Изд-во Белорус. Ун-та, 1995.-С. 118-119.

105. Соколов А.К. Лекции по советской истории 1917-1940 /А.К. Соколов. -М.: Мосгорархив, 1995. 282 с. - (Десять новых учебников по историческим дисциплинам).

106. Соколов А.К. Методика выборочной обработки первичных материалов профессиональной переписи 1918 г. //История СССР. 1971 - № 4. -С. 76-96.

107. Стродс Х.П. Депортация населения Прибалтийских стран в 1949 году// Вопросы истории. 1999. - № 9. - С. 130-135.

108. Сувениров О.Ф. Трагедия первых командармов //Отечественная история. -1996.-№4.-С. 172-173.

109. Тихонов В.И. Кто достоин избирательных прав? //Круг идей: Макро- и микроподходы в исторической информатике: Труды V конференции Ассоциации «История и компьютер» /Под ред. Л.И.Бородкина,

110. B.Н.Сидорцова, И.Ф.Юпшна. Минск: Изд-во Белорус, ун-та, 1998. - Т. 2.1. C. 140-178.

111. Трапезников С.П. Ленинизм и крестьянский вопрос: В 2 т. 2-е изд. доп.- М.: Мысль, 1976. Т.2: Исторический опыт КПСС в осуществлении ленинского кооперативного плана. - 1976. - 645 с.

112. Трифонов И.Я. Ликвидация эксплуататорских классов в СССР. М.: Политиздат, 1975. - 406 с.

113. Тяжельникова B.C., Юшин И.Ф. Научно-исследовательская работа архива с массовыми источниками //Круг идей: Новые архивные технологии /Отв. ред. В.С.Тяжельникова, И.Ф.Юшин. -М.: Мосгорархив, 1996. С. 130-154.

114. Уколов А.Т., Ивкин В.В. О масштабах репрессий в Красной Армии в предвоенные годы //Военно-исторический журнал. 1993. - № 1. - С. 56-59.

115. Устинов В.А. Применение вычислительных машин в исторической науке.- М.: Мысль, 1964. 231 с.

116. Устинов В.А. Применение электронных математических машин в исторической науке// Вопросы истории. -1962. № 8. - С. 97-117.

117. Устинов В.А. Решение некоторых задач истории СССР на электронно-вычислительных машинах// История СССР. 1964. - № 1. - С. 3-13,

118. Хвостова К.В. Методологические проблемы применения математических методов в исторических исследованиях //Вопросы истории. 1975. -№11. -С. 97-112.

119. Хлевнюк О.В. 1937-й: Сталин, НКВД и советское общество. М.: Республика, 1992. ~ 270 с.

120. Цаплин В.В. Архивные материалы о числе заключенных в конце 30-х годов//Вопросы истории. 1991. - №4/5. - С.157-163.

121. Шашков В.Я. К вопросу о выселении раскулаченных семей в Северный край. 1930-1933 годы// Отечественная история. -1996. №1. - С.150-155.