автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.19
диссертация на тему: Речевой акт проклятия и лексико-грамматические средства его осуществления

Полный текст автореферата диссертации по теме "Речевой акт проклятия и лексико-грамматические средства его осуществления"

На правах рукописи

/^Г

КРЮКОВА Инна Витальевна

РЕЧЕВОЙ АКТ ПРОКЛЯТИЯ И ЛЕКСИКО-ГРАММАТИЧЕСКИЕ СРЕДСТВА ЕГО ОСУЩЕСТВЛЕНИЯ

10.02.19- Теория языка

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

1 9 МАЙ 2011

Ставрополь-2011

4846674

Работа выполнена в ГОУ ВПО «Ставропольский государственный университет»

Научный руководитель: доктор филологических наук профессор

Гусаренко Сергей Викторович

ГОУ ВПО «Ставропольский государственный университет»

Официальные оппоненты: доктор филологических наук профессор

Алимурадов Олег Алимурадович

ГОУ ВПО «Пятигорский государственный лингвистический университет»

доктор филологических наук профессор Леденев Юрий Юрьевич ГОУ ВПО «Ставропольский государственный педагогический институт»

Ведущая организация: ГОУ ВПО «Адыгейский государственный

университет»

Защита диссертации состоится 25 мая 2011 года в 13 часов на заседании диссертационного совета ДМ 212.256.02 при ГОУ ВПО «Ставропольский государственный университет» по адресу: 355009, Россия, г. Ставрополь, ул. Пушкина, 1а, аудитория 416.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке ГОУ ВПО «Ставропольский государственный университет» по адресу: 355009, Россия, г. Ставрополь, ул. Дзержинского, 120.

Автореферат разослан апреля 2011 г.

Ученый секретарь диссертационного совета доктор филологических наук, профессор

А.А. Фокин

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность предпринятого исследования обусловлена существенной ролью речевых актов проклятия в организации или дезорганизации социального взаимодействия вообще и инвективной речевой коммуникации в частности.

Теория речевых актов вошла в круг актуальных проблем современной теории коммуникации, проведены лингвистические исследования, посвященные определенным типам речевых актов: оценки (Булыгина, Шмелев, 1994; Анипкипа, 2000), вопроса (Конрад, 1985; Андреева, 1989), пожелания (Ранних, 1994), комплимента (Безменова, 2001), отказа (Бычихина, 1998; 2002), разрешения и запрещения (Шатуновский, 2000) и др.

В современных исследованиях подчеркивается, что при рассмотрении речевого акта следует учитывать характерологические особенност и партнеров по коммуникации, саму ситуацию общения, а также тот факт, что цель коммуникации состоит не только в том, чтобы адресат понял адресанта, но ивтом, чтобы вызвать у адресата определенную реакцию на услышанное или сделанное. То есть с прагматической точки зрения важное значение для эффективности коммуникации приобретает интенция адресанта и ее адекватная интерпретация адресатом.

Из сказанного следует, что речевые акты представляют собой чрезвычайно сложное и многоаспектное явление, при описании которого нельзя ограничиться каким-либо одним аспектом изучения. Только единство основных семиотических аспектов изучения языковых выражений (семантического, синтаксического и прагматического) позволяет представить объективную характеристику речевых актов проклятия.

Данное диссертационное исследование посвящено изучению речевого акта проклятия, а именно изучению корреляций между компонентами лексико-грамматической структуры высказываний, являющихся локутивной составляющей речевого акта этого типа, и их иллокутивными функциями. При исследовании конкретных речевых актов представляется целесообразным изучение в первую очередь их языковых составляющих, выявление характерных речевых формул и специфических коммуникативных единиц, обслуживающих реальные потребности в конкретной коммуникативной ситуации.

Таким образом, объектом исследования выступают речевые акты проклятая, представленные в коммуникативном взаимодействии функционально специфицированными высказываниями со значением проклятия.

Предметом диссертационного исследования выступают функционально-прагматические и лексико-грамматические характеристики высказываний со значением проклятия, являющихся локутивной составляющей соответствующего речевого акта.

Цель исследования заключается в проведении комплексного лингвистического описания речевого акта проклятия, рассматриваемого в единстве его функционально-прагматической и лексико-грамматической составляющих.

Достижение данной цели предполагает решение следующих задач:

1) определить понятие речевого акта проклятия;

2) выделить и классифицировать типы речевых актов с общим значением проклятия;

3) рассмотреть определения и конвенции речевого акта проклятия с учетом историко-культурных аспектов их функционирования;

4) ктассифицировать речевые акты проклятия по иллокутивному основанию;

5) выделить специфические коммуникативные единицы и речевые формулы, характерные для речевого акта проклятия, их формальные, семантические и прагматические особенности;

6) определить стандартные структуры перформативных высказываний проклятия, проклятий-пожеланий и злопожеланий;

7) определить и классифицировать высказывания проклятия по их лексико-граммглтсческим параметрам.

Материалом для исследования послужили монологические и диалогические единства, представленные в русской прозе и драматургических текстах XX века. Анализу подвергнуты высказывания со значением проклятия, включенные в тексты таких авторов, как В. Короленко, Г. Горин, Б. Пастернак, М. Пришвин, С. Лукьяненко и др. Для выявления установлений и конвенций речевых актов проклятия в прототипических формах привлекались библейские тексты и материалы этнографических экспедиций. Объем картотеки, составленной в результате сплошной выборки материала, составляет около 1500 единиц, представляющих исследуемые единицы в окружении минимального контекста, достаточного для адекватного анализа.

Обращение к высказываниям проклятия, взятым из художественных произведении, обусловлено прежде всего тем, что получение эмпирического материала путем непосредственного наблюдения инвекгивной коммуникации не представляются возможными, поскольку инвективные формы общения не являются социально одобряемыми, в присутствии наблюдателей коммуниканты не склонны к употреблению агрессивных речевых формул и получение объективных данных становится чрезвычайно затруднительным. Тем более малоэффективными для исследовательских целей представляются методы опроса носителей языка, поскольку в этом случае речевые образцы рассматриваются вне коммуникативного контекста.

Методологическая база исследования опирается на общепризнанные в лингвистике положения, согласно которым структурно-семантические и

л с кс и ш- грам матам е с кие параметры языковых выражений находятся в прямой зависимости от прагматических установок коммуникантов, являются следствием реализации коммуникативных установок говорящего.

В настоящем диссертационном исследовании были использованы следующее методы: функционально-прагматический анализ, метод описательного анализа (интерпретация, обобщение, классификация); метод структурно-семантического анализа; метод сплошной выборки; сопоставительный метод; контекстно-семантический анализ в сочетании с методами компонентного анализа и элементами количественного подсчета.

На защиту выносится следующие положения:

1. Речевые акты проклятия существенно различаются по сфере применения в речевом взаимодействии, которое и обусловило их подразделение на проклятия библейские и церковные; проклятия в фольклоре и народных поверьях; проклятия родительские и общебытовые.

2. Речевые акты проклятия, представленные как перформативными, так и неперформативными высказываниями, обладают необходимым набором значимых параметров, определяющих их функционально-прагматическую спецификацию (согласно иллокутивному значению и способу его выражения). По способу представления речевые акты проклятия подразделяются на перформативные проклятия, проклятия-пожелания и злопожелания.

3. В речевых актах проклятия высказывания, включающие в свою структуру перформативный глагол, представляют собой, как правило, полносоставные синтаксические структуры с замещенными позициями субъекта, предиката и прямого объекта. Субъект может быть эксплицитно не выражен местоимением, но сама по себе форма перформативного глагола предполагает в качестве субъекта местоимение первого лица. Предикат в подобных конструкциях представлен в канонической перформативной форме. Перформативные высказывания характеризуются замкнутостью синтаксических связей. Обязательное окружение глаголов в таких высказываниях составляет дополнение-объект.

4. В речевых актах проклятия типовая структура проклятия-пожелания обязательно включает в себя глагол будь (-те) в форме императива, местоимение второго лица ты (вы) в И.п. и краткое причастие проклят (-а, -ы). Основной целью таких высказываний является выражение крайне отрицательного отношения к адресату посредством пожелания ему проклятия. Для выражения злопожеланий, выполняющих функцию проклятия, также существует определенный тип высказываний - это оптативные высказывания типа Чтоб ты / Чтоб тебя + птагол на -л.; типовая структура высказываний злопожелания включает в себя частицу чтоб, личное местоимение второго лица и глагол на -л.

5. Все глаголы-предикаты высказываний-злопожеланий по общим лексико-семантичесгагм основаниям делятся на две группы: 1) глаголы, обозначающие действия, связанные с инфернально-мифологическими пространствами, 2) глаголы, обозначающие отрицательное физическое воздействие на адресата или нежелательные для него состояния.

6. В'ысказывания-злопожелания типа Чтоб ты / Чтоб тебя подразделяются на два функционально-прагматических типа: 1) злопожелания, семантика которьк определяется типом ситуации произнесения, то есть ситуативно зависимые злопожелания 2) злопожелания независимого, универсального типа, которые пригодны для произнесения в любой ситуации.

7. Н аиболее распространенной формой проклятия выступает проклятие с обращением, где оно может выражаться лексическим элементом с функционально специфицированной семантикой. По этому основанию все формы проклятий с обращениями подразделяются на три группы: 1) проклятия с обращением, выраженным общеинвективной лексикой; 2) проклятия с обращением, выраженным причинно-инвекгивной лексикой; 3) проклятия с обращением - именем собственным.

Теоретическими основаниями исследования послужили общие положения теории речевых актов, представленные в работах Дж. Остина (1986), Дж. Серля (1970), Д. Вандервекена (1986), П. Стросона (1986), В.В. Богданова (1989), Г.Г. Почепцова (1980), Д. Вундерлиха(1976); теоретические разработки Э. Бенвениста (1974), А. Вежбицкой, 3. Вендлера, Ю.Д. Апресяна (1980, 1986), Е.В. Падучевой (1985) в области перформативных высказываний и перформативных глаголов; общие положения исследований Г.Г. Почепцова (1986), И.П. Сусова(1979), Н.И. Формановской (2002) по речевой интенции; теоретические разработки Л.П. Крысина (1996,2004), А.П. Сково-родниюва (1997), О.Н. Быковой (1999), E.H. Шолоховой (2000), Л.В. Ениной и H.A. Купиной (1997), Д. Ричардсона (1999), Ю.В. Щербининой (2008), В.И. Жельвиса (2001), Т.Н. Барсуковой (2002) в области речевой агрессии.

Научная новизна работы заключается в том, что в ней впервые комплексному функционально-прагматическому и семантико-синтаксическому анализу подверглись высказывания со значением проклятия в составе речевых актов соответствующей функциональной спецификации, произведено описание и предложена классификация по их стандартным структурам, по семантико-синтаксическим характеристикам. В проблемном плане новизна исследования связана с обоснованием разделения различных типов речевых актов проклятия на основании коммуникативных целей, интенций адресата и адресанта, событийного содержания, моделей этих актов, позволивших определить универсальные характеристики каждого типа рассматриваемых речевых актов.

Теоретическая значимость проведенного исследования состоит в том, что его результаты вносят вклад в теорию диалогической коммуникации, в дальнейшее развитие теории речевых актов. Оно расширяет научные представления о специфике речевого взаимодействия коммуникантов в процессе «негармоничного» диалога и об особенностях его языковой организации. Многоаспектное исследование речевых актов прюклятия позволяет расширить их внутреннюю типологию. Идеи исследования, определившие его новизну, намечают перспективу унифицированного описания речевых актов в рамках обыденной коммуникации, которая в настоящее время представляется еще недостаточно изученной с этой точки зрения.

Практическое значение работы заключается в том, что ее материалы, полученные результаты могут быть применены в практике преподавания курсов теории языка и спецсеминаров. Предложенная методика описания речевых актов в тексте художественного произведения может послужить основой для составления методического пособия по овладению навыками обыденной риторики, навыками диалогического общения в конфликтных коммуникативных ситуациях и при лингвистическом анализе художественного текста.

Апробация работы. Материалы, вошедшие в диссертацию, были представлены в докладах на международных научно-практических конференциях и отражены в 12 публикациях.

Структура диссертации. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения и библиографического списка (241 источник).

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении обосновываются выбор темы диссертации, ее аьпуальность, формулируются цель и задачи исследования, положения, выносимые на защиту; отмечаются новизна полученных результатов и практическая значимость работы; определяется методологическая база, угадываются методы исследования, приводятся данные об апробации результатов работа.

В первой главе «Речевые акты в анализе речевого общения» теоретические работы по теме диссертации подвергаются анализу с целью формирю-вания понятийного аппарата исследования и выведения рабочих определений.

Речевой акт рассматривается как элементарная единица речи, последовательность определенных речевых действий, совершенных одним коммуникантом и объединенных одной общей интенцией и ситуацией общения. Понятие иллокутивного акта основывается в первую очередь на понятии перформативного высказывания. Высказывание Я проклинаю не является

утверждением или описанием того, какое действие производится говорящим, но само является осуществлением действия. Более того, действие этого типа не может быть выполнено каким-либо образом, кроме как произнесением соответствующего высказывания: чтобы проклясть, необходимо сказать Я проклинаю.

Перформативную формулу я проклинаю тебя можно рассматривать в качестве эксплицитного перформативного выражения тактики поругания, тактики изгнания, тактики злопожелания (т.е. всех составляющих стратегии проклятия). Проклятие следует считать образованием позднего периода в развитии виндиктивного дискурса, связанного с приспособлением данного вида речевой деятельности к статусно ориентированному (институциональному) общению, позволяющему агенту социального действия в силу имеющихся у него полномочий достигать коммуникативной цели - причинения адресату-агрессору морального и / или физического вреда - путем простой констатации факта его отчуждения от себя и/или коллектива.

Таким образом, эксплицитные перформативы я тебя проклинаю и можно рассматривать как продукты свертывания эмотивных форм выражения тактик изгнания, поругания и злопожелания в синкретичные речевые формулы, необходимые для статусно ориентированного (институционального) общения. Интенция злопожелания или выражение проклятия - негативное проявление для адресата, способное перевести общение коммуникантов из кооперативного русла в конфликтное, что впоследствии может привести к вербальной агрессии.

Во второй главе «Проклятие как речевой акт» определяются основные единицы исследования, выявляются, описываются и классифицируются высказывания со значением проклятия в структуре речевого акта соответствующей функциональной спецификации.

Общая функциональная направленность проклятий определяется как выраженное словами пожелание бед и несчастий, хотя, как показал анализ речевых произведений этого типа, существуют основания для расширенного понимания их функционально-прагматической специфики. Работа с лингвистическим материалом показала, что речевые акты проклятия по характеру и области применения можно классифицировать следующим образом: а) проклятия библейские и церковные; б) проклятия в фольклоре и народных поверьях; в) проклятия родительские и общебытовые.

Категория библейских и церковных проклятий является самой многочисленной. Библейские источники определяют проклятие как означенное слово, противоположное слову «благословение». Под проклятием в библейском понимании разумеется «лишение благословения и осуждение на

бедствия» (Быт. 3: 17). Проклятия здесь связаны в первую очередь не с отчуждением или физическим отдалением от Бога, а с причинением зла и несчастий посредством проклятия, проклятие здесь фигурирует как наказание. Практический контекст проклятий был моральным. Существовал негласный моральный закон, при котором лроклятие было наказанием за непослушание.

В библейских источниках проклятие в первую очередь в своем значении противопоставляется блашслоЕшению, и во вторую — имеет значение отторжения, отделения, отлучения. Произнесённое проклятие в библейской трактовке подразумевает нечто большее, нежели просто пожелание чего-то плохого в жизни человека. Что-то ужасное должно было случиться с человеком, по отношению к которому было высказано проклятие.

В библейских текстах обращают не себя внимание проклятия, обращенные к потенциальным адресатам, которые нарушат те или иные ограничения, наложенные высшими силами. Проклятия этого типа играют роль регулятивных правил, определяющих поведение людей в той или иной сфере их бытия. Это своего рода угроза со стороны высших сил, которая по замыслу этих сил должна предостеречь человека от определенных поступков. Назовем такие проклятия обращенными к будущему и рассмотрим следующий пример:

В то время Иисус Навин поклялся и сказал: проклят пред Господам тот, кто восставит и построит город сей Иерихон (Иисус Навин 6: 25).

Особо подчеркнем, что здесь Иисус Навин не сообщает о совершенном ранее проклятии, но совершает акт проклятия сам. Как мы видим, в прямой речи персонажа употребляется краткое причастие проилят в настоящем времени, хотя проклятие распространяется на тех, кто совершит действие, но еще не совершил. Таким образом, как нам представляется, подчеркивается абсолютная уверенность говорящего в свершении проклятия.

Так называемые церковные (ритуальные) проклятия - это протятия, которые были произнесены по причине нарушения кем-либо каких-либо религиозных норм, независимо от вероисповедания. Им подвергаются при предании анафеме (или других культовых наказаний), где налагающим наказание всегда служит церковнослужитель (или другой культовый служитель). Говоря о ритуальных проклятия?; прежде всего дадим определение церковному проклятию, т.е. анафеме согласно авторитетным источникам: церковное проклятие, отлучение от церкви, отвержение обществом верующих.

Анализ приведенных в диссертации определений и примеров позволил прийти к следующим выводам. Следует отметить, что в церковных определениях проклятие в первую очередь противопоставляется Божьему благо-

словлению, что само по себе предполагает отчуждение проклинаемого от Бога, отделение его от некого духовного сообщества. По библейским и церковным источникам не всякое произнесение проклятия сопровождается указанием на те или иные несчастья, которые должны постичь объект проклятия, то есть подразумевается, что само по себе отчуждение от Бога, от Божьего благословления, вызывает беды и несчастья на проклинаемого. Примеры последствия Божьего или вообще библейского проклятия в изобилии присутствуют в названных выше источниках.

Для произнесения действенного проклятия, то есть для успешности речевого акта проклятия, церковные и библейские источники дают соответствующие установления: а) по онтологическому статусу (Бог - не бог); б) по морально-нравственному статусу (праведник - не праведник); в) по социальному статусу (родитель — не родитель).

Непременным условием успешности речевого акта проклятия выступает его вербализация, то есть проклинающий должен произнести соответствующую языковую формулу, в которой непременным, инвариантным функционально-семантическим элементом выступает лексема со значением «проклинать». ' В мифологическом понимании и народных поверьях проклятия определяются как словесный ритуал, имеющий целью нанести урон определенному адресату (в противовес благопожеланию - аналогичное определение мы находим и в библейском проклятии). По народным поверьям, проклятие распространяется на девять поколений. Содержание проклятия в фольклоре и народных поверьях - это пожелание смерти, болезней, бедности, неудачи, раздоров в семье и пр.: Чтоб он себе шею сломал! Чтоб у него дитя сгинуло! Чтобы тебя земля не приняла!

Осуществить проклятие призваны святые, Бог, Богородица или демоны, персонифицированные болезни, светила, вода, огонь: Каб цебя Пярун треснув!

Общее значение проклятия может выражаться конкретно или метафорически. Проклятия с мотивом гибели называют ее многочисленные причины (от нечистой силы, диких зверей, грома, огня, воды) или реалии и действия похоронной обрядности: Чтобы я у тебя на поминках кутыо ел!

Разновидностью проклятия является народная анафема, которая отличается от церковной по месту, действиям и текстам (с упоминанием имени виновника несчастья или без; ср. сербские проклятия: Будь проклят Голуб Цецея!; Будь проклят тот, кто поджег дом!). Анафема может сопровождаться ритуальными актами, например бросанием камней, в том числе на могилу уже умершего человека. Некоторые проклятия утрачивают свои ритуальные свойства и переходят в брань или в слова-паразиты.

В фольклоре и народных поверьях проклятие в своем значении предполагает пожелание зла и только потом отчуждения.

Следующая группа проклятий - это семейные (родовые) или родительские проклятия. Как в случае с любым перформативом, успешность, эффективность проклятия зависит от нескольких условий. Во-первых, крайне важен статус адресанта, то, в каких отношениях он находится с адресатом высказывания. Как показывает анализ текстов, ситуация общения обязательно должна быть асимметричной, то есть партнеры по коммуникации изначально не равны по своему статусу, по своим социальным ролям. В фольклорных источниках не раз подчеркивалось, что по народным поверьям сбываются только проклятия, произнесённые родителями: «вот родным своим так нельзя говорить. Плохими словами отправишь, и может потеряться»-, «... родительские проклятья влияют, а если так со стороны скажут, чужое не пристанет. <...> Ой да как ведь ругают, другие да чтобы тебя и туды и сюды, не пристанет, а вот родителям нельзя, родительские клятвы - избави Господи» (www.folk.ru).

Особую же опасность представляют собой проклятия, произнесённые сгоряча матерями. Объясняется это тем, что «мать, если, она клятву даёт, что «сохрани, Бог, ребёнка», так он боле спасает, а если проклинает, значит несчастье будет». Интересно отметить, что некогда проклятие матерью ребенка являлось в народных традициях нарушением этикета, что многократно подчеркивается в виде запретов.

Семейные проклятия - это вид проклятий, при которых воздействие от произнесения проклятия идет от одного из предков (родительское проклятие) на потомков либо от одного из членов рода - на других. Проклятие может быть наложено не на одного человека, а на всю семью. При произнесении семейного или родительского проклятия слово «проклинаю», исходя из примеров, не является обязательным элементом:

- одна мать в сердцах крикнула на ребенка «Чтоб тебя черт побрал» и поаче этого ребенка похитили и использовали для извращенных действий;

-мать на сына бесконечно орала: «Чтоб ты сдох, паразит!» Часто по ночам выгоняла мальчика на лестничную клетку, причем в любую погоду, обзывая «проклятым выродком», а порой и вовсе нецензурно. В одну из таких ночей мальчик простыл, заболел воспалением легких и умер (www.foIk.ru).

И в этой группе проклятий необходимым условием для осуществления является темпорапьность, т.е. особую действенность приобретают проклятия, произнесенные в «неурочный», «недобрый» час.

Среди проклятий выделяются также и так называемые «отсылки» или «посылы» (Мокиенко, 1994), «посылки» (Левин, 1998) - «формулы, обозначающие места отсылки адресата - «чужое» пространство, особенно подвер-

женное воздействию нечистой силы (баня, болото, лес, перекресток и др.), неопределенные локусы (никуда, куды люди не ходять), локусы мифологических персонажей (к черту, к лешему), телесный низ» (www.folk.ru).

В классификации иллокутивных актов Дж. Р. Серля «отсылки» являются одновременно и директивами, чья «иллокутивная направленность состоит в том, что они представляют собой попытки со стороны говорящего добиться того, чтобы слушающий нечто совершил», и экспрессивами, цель которых — «в том, чтобы выргвить психологическое состояние» адресанта (Серль, 1986, с. 151-169). В этом случае можно говорить о том, что в формально-грамматическом атане мы имеем дело с директивами, в экспрессивно-семантическом плане - с экспрессивами (по терминологии Серля). Поэтому разного рода отсылки, рассматриваемые как разновидности проклятий, можно трактовать как синкретичные речевые акты.

Группа бытовых проклятий включает не только собственно проклятия, или перформативные проклятия, но также пожелания бед и несчастий:

- Сто раз я тебя проклинаю за то, что ты меня вчера напоил и выдач на издевательство. О! Никому я не желаю столько зла, как тебе! (Ю. Дсмбровский. Факультет ненужных вещей).

Эта разновидность проклятий, как пока:', ал а работа с лингвистическим материалом, вообще не требует каких-либо статусных конвенций или установлений.

Анализ лингвистического материала на основании ключевых положений теории речевых актов позволил прийти к выводу, что все речевые акты проклятия по иллокутивному значению и способу его выражения можно разделить на следующие группы: 1) перформативные проклятия-декларации; 2) проклятия-пожелания; 3) злопожелания.

Перформативные проклятия-декларации осуществляются посредством высказываний проклятия, в которых употребляется каноническая форма перформативного глагола проклинаю (наст. вр. 1 л. ед. ч.). Типовая пропозиция высказываний этой разновидности может быть представлена следующим образом: я проклинаю тебя (его):

Вы... Вы! Чудовище!Проклинаю вас! И ничему не верю. ... Слышите?! Ничему! (Г. Горин. Тот самый Мюнхгаузен).

Проклятия-пожелания осуществляются посредством высказывания проклятия, которые по грамматическому устройству представляют собой высказывания-пожелания и в своей структуре в качестве предиката имеют кратко«; причастие проклят. Проклятия-пожелания не могут быть отнесены к первой группе, поскольку в них не употребляется каноническая форма перформативного глагола проклинаю, в чем и состоит их главное отличие

от группы перформативных проклятой. Высказывания этой группы включают как минимум две пропозиции: Я тебе (ему) желаю: ты (он) проклят, например:

Еремеев: Замолчи!

Валентина: Будь ты проклят ... (А.Вампилов. Прошлым летом в Чулимске).

Злопожелания осуществляются посредством высказывания-пожелания, имеющего в своей структуре частицу чтоб и собственно пожелание определенного положения дел в мире, а именно бед и несчастий в адрес объекта проклятия. Высказывания этого типа включают две пропозиции: Я тебе (ему) желаю: ты (он) умираешь(ет) или тебя (его) берут черти. Например:

Занятно, чтоб тебя черти разорвали (это меня)! — кричал пожилой, поедая студень, приготовленный Дусе (М. Булгаков. Театральный роман).

По классификации речевых актов по Дж. Остину речевые акты проклятия подразделяются на перформативные {Проклинаю..,) и неперформативные (Будь ты проклят, Чтоб тебя черти забрали). При анализе речевых актов проклятия по основанию значимых признаков (по Дж. Серлю) установлено, что данные речевые акты обладают необходимым набором значимых параметров, определяющих их функционально-прагматическую спецификацию.

В третьей главе «Лексико-грамматические характеристики высказываний со значением проклятия» описываются и классифицируются высказывания проклятия в составе речевых актов соответствующей функциональной спецификации, в обобщенном виде представляются результаты исследования.

Каждый из функционально-прагматических типов высказываний проклятия получил в работе структурно-грамматическое описание. Так, перформативные высказывания проклятия типа Я проклинаю представляют собой, как правило, полносоставные синтаксические структуры с замещенными позициями субъекта, предиката и прямого объекта. О субъекте следует сказать, что он может быть эксплицитно не выражен местоимением, но сама по себе форма перформативного глагола предполагает в качестве субъекта местоимение первого лица. Предикат в подобных конструкциях представлен в форме глагола в изъявительном наклонении 1 л., ед. ч., наст, вр., как того требует классическая форма перформативного глагола. Структура перформативного высказывания представлена моделью Я (настоящим) + глагол, определяющий иллокутивную any высказывания + адресат (Я + проклинаю + тебя/его). Перформативные высказывания характеризуются замкнутостью синтаксических связей. Обязательное окружение таких глаголов речеактовой деятельности, как проклинать, составляет дополнение-объект.

Для выражения проклятия-пожелания типа Будь ты проклят существует определенный тип высказываний, а именно побудительных по форме гаагола, которые в лингвистике определяются как оптативные. Типовая структура высказываний проклятия-пожелания обязательно включаете себя следующие лексико-грамматические компоненты: императивная форма будь (-те), местоимение второго лица ты (вы) в И.п. и краткое причастие проклят (-а, -ы). Основной целью таких высказываний является выражение крайне отрицательного отношения к адресату посредством пожелания ему проклятия.

Для выражения злопожеланий, выполняющих функцию проклятия, также существует определенный тип высказываний - это оптативные высказывания типа Чтоб ты / Чтоб тебя + глагол на -л.; типовая структура высказываний злопожелания включает в себя следующие лексико-грамматические компоненты: частица чтоб, личное местоимение второго лица и шагал на -л. Во всех высказываниях подобного типа присутствует частица чтоб.

Типы синтаксических конструкций, используемых для выражения проклятия-пожелания и злопожелания, напрямую зависят от передаваемых ими значений, и наиболее существенными семантико-прагматическими признаками для анализируемых выражений являются цель высказывания и эмоциональная окрашенность, которые определяют как значение, так и структуру рассматриваемых единиц.

Высказывания - проклятия-пожелания и злопожелания представляют собой обширную группу и как определенные грамматические типы высказываний являются довольно разнообразными. По результатам анализа практического материала стало возможным составить классификацию высказываний этой функционально-прагматической разновидности.

Первый тип высказываний, построенный по модели «чтоб + мест. 2-го л. В. п. + сущ. в Им. п. + гл. на -л», представляет собой высказывание злопожелания, пропозиция которого включает субъект, прямой объект - адресат речи и предикат нежелательного для объекта действия, например:

Отстаньте, положите трубку, вы мне мешаете. Псков, комосев, Псков. Тридцать шесть запятая ноль ноль пятнадцать. Ах, чтоб вас собаки сьели, обрыв ленты. А? А? Не слышу (Б. Пастернак. Доктор Живаго).

Тип высказываний, построенных по модели «чтоб + мест. 2 л. в И. п. + гл. на -л», представляет собой злопожелания, пропозиции которых включают субъект - адресат речи и предикат события, нежелательного для субъекта, например:

В обувной магазин не протолкнуться: как раз выбросили сапоги. Чтоб вы все сдохли!... Побежал опять... (Л. Марута. Натюрморт с усами. Юморески разных лет // «Вестник США»).

Тип высказываний, построенных по модели «чтоб + мест. 2 л. в В.п. + пи. (безличный) на -л», представляет собой злопожелания, пропозиция которого включает в себя предикат нежелательного для объекта действия, например:

— Чего? Сойти, что ль, кому? В ответ раздавался дружный хохот. — А, чтоб вас разорвало! - ругался шофер (Б. Можаев. Саня).

Следующий тип высказываний имеет основанием модель «будь + мест. 2 л. в И.п. + проклят + сущ.-обращение, выраженное именем собственным» и представляет собой пожелание проклятия, т.к. включает в спою модель краткое причастие проклят. Пропозиция этого типа высказываний включает субъект - адресат высказывания и предикат проклят, например:

Перед тем как застрелиться, мэр города Саратова Юрий Китов оставил записку с удивительно «добрым» содержанием в адрес своего заместителя: «Будьте вы прокчяты, Аяцков!» Обычно человека, решившего свести счеты с жизнью, волнуют совсем другие проблемы, да, видно, уж такие отношения сложились между начальником Китовым и подчиненным (!) Аяцковым. Дмитрий Федорович всегда умел создать вокруг себя кипучую, я бы даже сказал, бурную, э/сизнь (М. Ржевский. Когда власть всласть // «Вслух о»).

Тип высказываний, основой которого является модель «будьте (будущее время) + личное мест. (2—го л.) + прокляты (краткое причастие) + обращение — нариц. существительное/словосочетание», представляет собой пожелание проклятия, т.к. включает в свою модель краткое причастие проклят. Пропозиция этого типа включает субъект, предикат проклят, например:

- Господи, да будьте вы прокляты, фашисты поганые, и зачаи ты ушел, сокол наш ненаглядный, — заплакала крестьянка навзрыд (В. Гастелло. Два брата // «Наш современник»).

Следующий структурный тип высказывания, основой которого является модель «будь (будьте) + личное мест. 2-го л. + прокляты (краткое причастие) + с притяж. местоим. и сущ. в тв. пад.», является пожеланием проклятия, т.к. включает в свою модель краткое причастие проклят и имеет пропозицию, которая включает субъект, предикат проклят и также сирконстант-причину, например:

Будьте вы прокляты с вашими долларами и с вашими гнусными комбинациями! (В. Левашов. Заговор патриота).

Редки, но все же встречаются формы злопожеланий с условным наклонением:

« Чёрт бы тебя взял!» — думал я (М. Булгаков. Театральный роман).

Отдельно можно выделить группу довольно распространенных в речи злопожеланий с глаголом в императиве, направленных не к тому, кого проклинают, а к лицу или объекту, который должен выполнить злопожелание: Черт тебя побери! Шут тебя дери!

Высказывания-злопожелания типа Чтоб тебя... могут содержать предикаты, значение которых может варьировать и определяться говорящим, в отличие от высказываний типа Я проклинаю... или Будь ты проклят..., в которых предикат стандартный и не подвержен варьированию.

Все глаголы-предикаты высказываний-злопожеланий по общим лексико-семантическим основаниям поделены на следующие группы:

1) глаголы и глагольные сочетания, содержащие сему заболевания:

- Иван Семеныч, а Иван Семеныч!...

- Ммм ... — послышалось в ответ из глубины повозки.

- Только и есть у них: мычат, как коровы. У-у, падаль, прости господи, а не унтер, чтоб вас язвило!... (В. Короленко. Черкес).

2) глаголы, называющие симптоматические явления:

- Так какую же мерзость мы с вами сварганим за эту ночь? Думайте же, сочиняйте, отрабатывайте ваше жалованье и ваш творожок... чтоб вас всех вспучило от него!... Прямо так и выразилось Первое на сегодняшний день лицо королевства. Однако Сто четыре сантиметра страха не покраснел и не побледнел. Принцу нужно разрядиться? (Г. Полонский. Медовый месяц Золушки).

3) глагольные сочетания, обозначающие явления природы:

... Побежал опять. В универмаге столпотворение, все стоят, никто не бегает, только один я, как сумасшедший. Чтоб вас всех молнией поразило! (Л. Марута. Натюрморт с усами. Юморески разных лет // "Вестник США", 2003.10.01).

4) глагольные сочетания, называющие действия персонажа в мифологической картине мира:

- Хоть бы тебя рак съел/заел.

- Ветром передуваю.

- Ах, чтоб вас черт побрач. Что за наваждение! (Б. Пастернак. Доктор Живаго).

5) глагол, содержащий сему пожелания смерти:

В обувной магазин не протолкнуться: как раз выбросили сапоги. Чтоб вы все сдохли!... Побежал опять. (Л. Марута. Натюрморт с усами. Юморески разных лет).

Рэкет, мать вашу в душу. Чтоб вы все околели.

- Много народу? (А. Савельев. Аркан для букмекера).

6) талоны, называющие физическое действие адресата, нежелательное для него:

Она затрещала, покачнулась и с глухим стукай упала н а пал. — А, чтоб вы

все попадали, анафемы! Только ладонь из-за тебя краской измазал (А. Аверченко. Ихневмоны).

7) глаголы и глагольные сочетания, называющие перемещение адресата в инфернальные пространства:

Чтоб вы все провалились в тартарары, да и женушка моя с вами (О. Сомов. Киевские ведьмы).

8) глагольные сочетания, называющие нежелательное для адресата окончание его жизни:

— Чтоб ты жизнь свою в тюрьме кончил...

- Чтоб ты заживо в больнице сгнил!

— Чтобы ты больше никогда уже не проснулся!

- Чтоб ты разбился на своей машине! (П. Санаев. Похороните меня за плинтусом).

Как видим, все глаголы предикаты по общим лексико-семантическим основаниям можно разделить на две большие группы: 1) глаголы, обозначающие действия, связанные с инфернально-мифологическими пространствами, 2) ппапщы, обозначающие отрицательное физическое воздействие на адресата или нежелательные для него состояния.

Все высказывания-злопожелания типа Чтоб ты / Чтоб тебя можно разделить на два функционально-прагматических типа:

1) злоиожелания, семантика которых определяется типом ситуации произнесения, то есть ситуативно зависимые злопожелания: Чтоб тебе руки выкрутило! Чтоб у тебя руки отсохли! Выворотто бы тебе руки! Чтоб тебе отсохла рука эта! - говорят человеку, испортившему что-либо (разбившему чашку, порвавшему книгу и т.п.).

2) злопожелания независимого, универсального типа, которые пригодны для произнесения в любой ситуации: Чтоб ты подается!

Злопожелание, не являющееся ситуативно привязанным, можно распространить, превратив в стуативно привязанное; например, высказывание чтоб ты подавился претерпевает подобные изменения в следующем фрагменте:

—Дикари, ты понимаешь, мерзавцы, адиоты! Тут вам такое добро -палаты, конюшни! Живи ж, сукин сын, сиди, хозяйствуй, кофий пей, а ты, мерзавец, такую вот раму сокирою бьешь. А почему? Потому что тебе нужно галушки сварить, так нет того — нарубить дров. ... Чтоб ты подавился тою галушкою, дурак, адиот! (А. Макаренко. Педагогическая поэма).

Здесь первая часть пожелания - «чтоб ты подавился» - обладает устойчивой повторяемостью, вторая — «тою галушкою» - полностью ситуативна

(Калина Иванович, указывая на характер занятия собеседника, тем самым подчеркивает неуместность этого занятия с точки зрения каких-то невыполненных им действий).

Структурное разнообразие языковых форм выражения проклятий позволило классифицировать их по семантиш-грамматической структуре, и, как показал опыт работы с эмпирическим материалом, наиболее распространенной формой проклятия выступает проклятие с обращением, где оно может выражаться лексическим элементом с функционально специфицированной семантикой. По лексическому составу обращения все формулы проклятий подразделяются на три группы:

1) формы проклятий с обращением, выраженным общеинвективной лексикой:

— Сволочи, гады, подонки, сволочи, гады! — рыдает Зина Шарко, вспомнив трехлетнюю внучку. - Будьте вы прокляты, гады, сволочи, гады, подонки!... (В. Рецептер. Ностальгия по Японии).

2) формы проклятий с обращением, выраженным причинно-инвективной лексикой:

А подруга Танька Лупанова у могилы, когда стали опускать гроб, вдруг забилась в истерике и заорала Евгению Степановичу, брызгая в лицо слюной:

- Убийца! Подонок! Будь ты проклят, убища!

Отец стоял, окаменев, ни один мускул не дрогнул на его лице (Э. Володарский. Дневник самоубийцы).

3) формы проклятий с обращением - именем собственным:

Перед тем как застрелиться, мэр города Саратова Юрий Китов

оставил записку с удивительно «добрым» содержанием в адрес своего заместителя: «Будьте вы прокляты, Аяцков!» Обычно человека, решившего свести счеты с жизнью, волнуют совсем другие проблемы, да, видно, уж такие отношения сложились между начачьнжом Китовым и подчиненным (!) Аяцковым. Дмитрий Федорович всегда умел создать вокруг себя кипучую, я бы даже сказал, бурную, жизнь (М. Ржевский. Когда власть всласть // «Вслух о»).

В Заключении подводятся итога диссертационного исследования, формулируются основные выводы и намечаются дальнейшие перспективы в разрабатываемой нами тематике.

Основные положения диссертации отражены в следующих публикациях:

1. Крюкова И.В. Высказывания проклятия обращением как полифункциональным компонентом [Текст] / И.В. Крюкова // Вестник Адыгейского государственною университета.-Майкоп, 2010.-№ 1.-С. 104-109.-[Статья -0,45 п.л.]. - Издание из перечня ВАК РФ.

2. Крюкова И.В. Философское наследие Л. Витгенштейна в лингвистике [Текст] / И.В. Крюкова // Актуальные проблемы общества, экономики, образования и экологии и пути их решения: научно-пракг. конф. с междунар. участием: материалы докладов и выступлений. - Ставрополь: СИЭУ имени О.В. Казначеева, 2008. - Ч. II. - С. 126-129. - [Статья - 1,17 пл.].

3. Крюкова И.В. Речевой акт обращения с импликатурой понимания [Текст] / И.В. Крюкова // Модернизация системы непрерывного образования: материалы Междунар. научно-практ. конф. - Махачкала, 2009. -- С. 74-78. -[Статья - 0,45 пл.].

4. Крюкова И.В. Интенцнональный и конвенциональный аспекты иллокутивного акта [Текст] / И.В. Крюкова // Основные вопросы лингвистики, лингводидактики и межкультурной коммуникации: сб. научных трудов по филологии. Вып. 3. / сост. О.Б. Смирнова. - Астрахань: Издательский дом: «Астраханский университет», 2009. - С. 41-43. - [Статья - 0,27 пл.].

5. Крюкова И.В. Контролируемость и неконтролируемость речевых актов проклятия [Текст] / И.В. Крюкова // Основные вопросы лингвистики, лингводидактики и межкультурной коммуникации: сб. научных трудов по филологии. Вып. 3. / сост. О.Б. Смирнова. - Астрахань: Издательский дом: «Астраханский университет», 2009. - С. 43-46. - [Статья - 0,36 пл.].

6. Крюкова И.В. Понятие вербальной агрессии [Текст] / И.В. Крюкова // Актуальные проблемы науки и образования: материалы Междунар. заочной конф. Серия «Гуманитарные науки». Вып. 1. - Ставрополь: СевКавГТУ,

2009. - С. 66-68. - [Статья - 0,27 пл.].

7. Крюкова И.В. Эмоциональный концепт в речевом поведении [Текст] / И.В. Крюкова // Психолингвистические аспекты языкового анализа текста: Сб. научных трудов. - Саратов: ООО Издательский Центр «Наука», 2009. -С. 80-82. - [Статья - 0,27 пл.].

8. Крюкова И.В. Перформативное высказывание и перформативный глагол [Текст] / И.В. Крюкова // Известия Дагестанского государственного педагогического университета. Серия «Общественные и гуманитарные науки». - Махачкала, 2009. -№ 4(9). - С. 52-55. - [Статья - 0,36 пл.].

9. Крюкова И.В. Перформативные формулы с негативным компонентом [Текст] / И.В. Крюкова // Новые идеи в лингвистике XXI века: материалы Г Междунар. научной конф., посвященной памяти профессора В.А. Хомякова. Ч. I. - Пятигорск: ПГЛУ, 2009. - С. 286-292. - [Статья - 0,45 пл.].

10. Крюкова И.В. Языковые формы выражения проклятия в грамматическом аспекте [Текст] / И.В. Крюкова // В мире научных открытий. - Красноярск,

2010. - № 4 (Март). - С. 9-11. - [Статья - 0,27 пл.].

11. Крюкова И.В. Вербальная агрессия на станицах газет: жанрово-стилистический и прагматический аспекты [Текст] / И.В. Крюкова // Инновационная лингводидактика в контексте межкультурной и профессиональной коммуникации: межвуз. сб. научных трудов. - Саратов: ООО Издательский Центр «Наука», 2010. - С. 125-129. - [Статья- 0,45 пл.].

12. Крюкова И.В. Классификация речевых актов по способу отражения в языковой структуре [Текст] / И.В. Крюкова // Наука - 2010: сб. статей по материалам научно-практ. конф. - Ставрополь: АРГУС, 2010. - С. 70-74. -[Статья - 0,45 пл.].

Подписано в печать 20.04.2011 Формат 60x84 1/16 Усл.печ.л. 1,22 Уч.-изд.л. 0,95

Бумага офсетная Тираж 120 экз. Заказ 445

Отпечатано в Издательско-полиграфическом комплексе Ставропольского государственного университета. 355009, Ставрополь, ул.Пушкина, 1.

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Крюкова, Инна Витальевна

Общее значение проклятия может выражаться конкретно или метафорически. Проклятия с мотивом гибели называют ее многочисленные причины (от нечистой силы, диких зверей, грома, огня, воды) или реалии и действия похоронной обрядности: «Чтобы я у тебя на поминках кутью ел».

Разновидностью проклятия является народная анафема, которая отличается от церковной (церковная анафема см. подробнее в

§ 1) по месту, действиям и текстам (с упоминанием имени виновника несчастья или без, ср. сербские проклятия: «Будь проклят Голуб Цецея\»; «Будь проклят тот, кто подэ/сег дом\»). Анафема может сопровождаться ритуальными актами, например бросанием камней, в том числе на могилу уже умершего человека. Некоторые проклятия утрачивают свои ритуальные свойства и переходят в брань или в слова-паразиты (Краткая энциклопедия символов www.symbolarium).

Фольклорные тексты нередко строятся на мотиве сбывшегося проклятия: Проклятые заболевают, умирают или превращаются в птиц, зверей, деревья, травы и пр. Этиологические легенды объясняют особенности животных (черепахи, крота и пр.) и растений (осина, бузина и пр.) проклятием, произнесенными человеком, Богородицей, Богом, святыми. Многие сказки и былички повествуют о судьбе проклятых, заклятых и их чудесном освобождении. Так, например, в народной литературе, как в русской, так и в зарубежной часто встречается такой персонаж, как русалка. Русалки - людские дочери, «проклятые родителями еще в материнской утробе, умершие некрещеными», а таюке молодые утопленницы. Душа самоубийцы «становится русалкою, поступающей под суровую власть водяника, с которым принуждена вести ненавистную связь» (А. Буторов 1994).

У Тургенева в рассказе «Бежин луг» мы находим следующий эпизод: «Пошел он (плотник Гаврила) раз в лес по орехи да и заблудился, дороги найти не может, а уж ночь на дворе. Вот, и присел он под дерево. Задремал и слышит вдруг: кто-то его зовет. Смотрит - никого. Он опять задремал, -опять зовут. Он опять глядит, глядит: а перед ним на ветке русалка сидит, качается и его к себе зовет, а сама помирает со смеху, смеется. А месяц-то светил сильно, все видно. Вот, зовет она его, и такая сама вся светленькая, беленькая сидит на ветке, словно плотичка какая или пескарь. Гаврила-то плотник так и обмер, а она знай хохочет да его все к себе этак рукой зовет. Уж Гаврила было и встал, послушался .было русалки, да, знать, Господь его надоумил: положил-таки на себя крест. А уж как ему было трудно крест-то класть, рука просто каменная, не ворочается. Как положил он крест, русалочка-то и смеяться перестала, да вдруг как заплачет. Плачет она, глаза волосами утирает, а волоса у нее зеленые, что твоя конопля.»Чего ты, лесное зелье, плачешь?»«Не креститься бы тебе, человече, жить бы тебе со мной на веселии до конца дней; а плачу я, убиваюсь оттого, что ты крестился; да не я одна убиваться буду: убивайся же и ты до конца дней». Тут она пропала, а Гаврила с тех пор все невеселый ходит.»

Здесь выражение убивайся же и ты до конца дней . представляет собой одну из форм проклятия, а именно пожелание адресату бед и несчастий.

Не только славянская мифология обогащена подобными элементами, для героической мифологии Древней Греции характерны мифы о родовом проклятии, которое приводит к гибели несколько поколений подряд. Фиванский царь Лай украл ребенка и был за это проклят отцом этого ребенка. Проклятие лежало на всем роде Лая: сам он погиб от руки собственного сына Эдипа. Покончила с собой Иокаста - жена сначала Лая, злотом Эдипа, узнав, что Эдип - ее сын. Вступив в единоборство, погибли оба сына Эдипа - Этеокл и Полиник, потом погибли и их сыновья. Проклятие легло и народ Пелопа - сына Тантала. Преступления самого Тантала, были умножены его потомством. Пелоп обманул возницу Миртила, пообещав полцарства за помощь в победе над царем Эномаем, и попал под проклятие Миртила, в результате чего сыновья Пелопа Атрей и Фиест находятся во взаимной вражде. Атрей по недоразумению убивает собственного сына, подосланного Фиестом; за это он угощает Фиеста зажаренным мясом детей-Фиеста. Свою жену Аэропу, способствовавшую козням Фиеста, он тоже бросает в море и подсылает сына Фиеста к самому Фиесту, чтобы его убить, но, понявший козни Атрея, сын Фиеста убивает Атрея. Один из сыновей Атрея Агамемнон погибает от руки собственной жены Клитеместры и своего двоюродного брата Эгисфа. Того же убивает сын Агамемнона Орест, за что его преследуют богини-мстительницы эринии. Характерно, что очищение от своего преступления Орест получает не только в святилище Аполлона в Дельфах, но и в Афинах - решением ареопага под председательством Афины Паллады.

В древнеиндийской мифологии ракшасы (др.-инд. «тот, кто охраняет» или «тот, от кого хоронятся») это основной класс демонов, они преследуют людей. Сами имеют устрашающий вид: одноглазые, с несколькими головами, рогатые, либо принимают обличье зловещих зверей и птиц. Во многих мифах Ракшасами, вследствие дурных деяний или по проклятию, становятся смертные люди, гандхарвы и другие полубожественные существа.

Проклятия были распространены во времена племенного строя. Так, например, представители племен отнюдь не пренебрегали сквернословием. Проклятия, касающиеся болезней (в том числе и в сокращенном виде — вроде простого «Холера!» или «Беломордый!», указывающего на вингарский недуг» - проказу), считаются самыми опасными; даже отъявленные сквернословы старались воздерживаться от подобных выражений и от пожеланий «Чтоб ты ослеп\» или «Чтоб ты распух\». Следует учитывать, что если случится так, что подобное пожелание было услышано свидетелями, а адресат после этого действительно занемог, адресанту обеспечено самое пристальное и не всегда приятное внимание со стороны соплеменников. Так же и обвинение человека в оборотничестве может восприниматься как пожелание ему этого несчастья в будущем, наведение оборотничьей порчи. Пожелания бытовых неприятностей {«чтоб тебе по миру пойти!» или «чтоб твой дом сгорел\») воспринимаются как сильные оскорбления, но все же меньшие, чем в случае пожелания болезней (возможно, причина здесь в том, что представители тех лет почти любую болезнь воспринимает как заразную и, следовательно, опасную всей общине, а не только проклинаемому).

Другой разновидностью проклятия является призывание на голову противника гнева богов {«Да сожжет тебя Пламенный!» или «Да обратится еда твоя в камень\», т.е. «Да поразит тебя гнев Кормильца Куриджила» (один из четырех старших богов в семибожном учении индусов). Такая брань достаточно распространена, и именно на ней основано, прямо или косвенно, умение «крыть по всем двенадцати стихиям» - т.е. призвать на голову собеседника гнев всех богов, змиев с исполинами, пожелать ему расстройства стихий и оборотничества. Впрочем, существует и «брань по стихиям», основанная на обвинениях либо уподоблениях.

Широко распространенным, хотя и осуждаемым всеми храмами, является проклятие именем иномирных демонов. В отличие от проклятий именами богов, оно обычно выступает в сокращенном виде и сводится к поминанию собственно имени или признака демона («Хекк\» «Тварин с Грендаллем\» «Ох, волосатые штаны\» и т.п.).

Один из ведущих мотивов индуистской мифологии, восходящий ещё к поздневедийской литературе, — проклятие отшельника, которое служит причиной несчастий или гибели многих эпических героев. Иногда проклятие превращает провинившегося на некоторый срок в животное или чудовище; иногда умилостивленные аскеты смягчают проклятие или определяют условия, при которых оно может быть снято; но отменить его не в состоянии даже они.

Интерес представляет легенда о проклятии Тутанхамона. При проведении археологических раскопок в городе Гиза была найден склеп, надпись над которым гласила: «Тех, кто потревоэюит сон фараонов, постигнет смерть»/ «Смерть покроет своими крьглами всякого, кто потревожит покой фараона».

Как видим, в фольклоре и народных поверьях проклятие в своем значении предполагает пожелание зла и только потом отчуждения.

Если придерживаться классификации речевых актов, данной Дж. Л. Остином, то формулы проклятий, как уже было отмечено в первой главе, следует отнести к бехабитивам, включающим в себя «понятие реакции на> поведение других людей, их судьбу и установки и выражение установок по отношению к чьему-то поведению в йрошлом или будущем». Но, как отмечает Анна Вежбицка, проклятия и благословения рассматриваются Дж. Остином просто как вид пожеланий, а магическое или религиозное мировоззрение, отразившееся в этих понятиях, игнорируется. «Существенная разница между благословением и проклятием, с одной стороны, и пожеланием - с другой, по-видимому, состоит в том, что в первом случае предполагается могущество произносимых слов, а во втором - их бессилие» (Вежбицка 1996, 112).

Е.Г. Кагаров обращал внимание.на различие двух видов проклятий: «умышленного (нем. Berufen) и нечаянного (нем. Verrufen), нечто вроде сглаза (неуместная похвала, несвоевременное произнесение имени и др.)» (Кагаров 1918). В анализируемом нами корпусе высказываний абсолютное

Содержание

Введение.

Глава 1 . Речевые акты в анализе речевого общения.—.

§ 1. Прагматика как подход к изучению языковых явлений.

§ 2. Понятие речевого акта.

2.1. Основные понятия и положения теории речевых актов.

2.2. Типологии речевых актов.

§ 3. Перформативное высказывание и перформативный глагол.

3.1. Понятие перформативности в теории речевых актов.

3.2. Свойства и классификации перформативов.

§4. Понятие речевой интенции.

§5. Понятие вербальной агрессии.

§ 6. Группы агрессивных инвективных формул.

Выводы к главе 1.Л.

Глава 2. Проклятие как речевой акт.

§ 1. Общая классификация высказываний со значением проклятия.

§ 2. Определения и конвенции проклятия в церковных и библейских источниках.

§ 3. Определения и конвенции проклятия в фольклоре и народных поверьях.

§ 4. Определениям конвенции родительских и общебытовых проклятий.

§ 5. Речевые акты проклятия и приравниваемые к ним (структура, условия успешности, классификации высказываний проклятия).

§ 6. Речевой акт проклятия в классификации иллокутивных актов.

§ 7. Речевой акт злопожелания в классификации иллокутивных актов.

Выводы к главе 2.

Глава 3. Лексико-грамматические характеристики высказываний со значением проклятия.

§ 1. Синтаксическая конструкция и семантика высказывания.

§ 2. Синтаксические конструкции высказываний перформативного проклятия.

§ 3. Синтаксические конструкции высказываний проклятия—пожелания и злопожел ания.

§ 4. Разновидности злопожеланий по лексико-семантическому типу предиката.

§ 5. Ситуативно зависимые и универсальные злопожелания.

§ 6. Высказывания проклятия с обращением как полифункциональным компонентом.

Выводы к главе 3.

Введение диссертации2011 год, автореферат по филологии, Крюкова, Инна Витальевна

Актуальность предпринятого исследования обусловлена существенною ролью речевых актов в организации или дезорганизации социального взаимодействия вообще и инвективной речевой коммуникации в частности. В круг данной проблематики попадает и речевой акт проклятия и языковые средств его реализации. Высокая степень распространенности диалогического вида речи в условиях современной коммуникации обусловливает актуальность изучения единиц речи. В фокусе внимания исследователей оказались феномены, которые ранее находились на периферии лингвистической науки: • интенция говорящего, речевое воздействие, проблемы взаимодействия коммуникантов, особенности речевой ситуации, причины коммуникативных неудач, коммуникативные стратегии и тактики разговорной речи (работы Н.Д. Арутюновой (2007), Т.В. Матвеевой (2000), Г.Г. Почепцова (1998), М.Ю. Федосюка (1997), Т.В. Шмелевой (1997) и других лингвистов).

Изначально теория речевых актов занималась определением, анализом и классификацией речевых актов, но не устанавливала детализированных соотношений между конкретным речевым актом и используемыми речевыми средствами, то есть была оторвана от реальной коммуникации. Такой подход к изучению речевых актов не позволил увидеть, как цели и намерения говорящего реализуются в конкретном речевом общении. Только совмещение теоретического подхода и изучение прагматических установок говорящего, а также речевых реакций коммуникантов дает наиболее полное представление о речевой деятельности и об особенностях речевого взаимодействия говорящего и слушающего.

Теория речевых актов вошла в круг актуальных проблем современной теории коммуникации. Появились лингвистические работы, посвященные изучению определенных видов речевых актов: оценки (Булыгина, Шмелев 1994: Анипкипа 2000), вопроса (Конрад 1985; Андреева 1989), пожелания

Ранних 1994), комплимента (Безменова 2001), отказа (Бычихина 1998; 2002), разрешения и запрещения (Шатуновский 2000) и др.

Для того чтобы изучить непосредственное речевое взаимодействие, первичную коммуникацию, необходимо обратиться к диалогической форме общения или же ее имитации в художественных текстах. Это позволит увидеть процессы продуцирования и восприятия речи, так как речевой акт существует в определенной коммуникативной ситуации и определенном речевом жанре, включен в структуру диалога. В этой связи перспективным в изучении речевых актов является совмещение синтаксического и прагматического подходов, выход за пределы описания речевого акта, оторванного от действительной коммуникации, обобщение результатов исследования отдельных речевых актов и построение универсальной типологии речевых актов.

Настоящее диссертационное исследование посвящено изучению речевых актов проклятия, которое представляется актуальным, потому что недвусмысленное понимание высказываний проклятия и успешного совершения одноименных актов очень важно в инвективной речевой коммуникации, которая выполняет существенную роль в организации или дезорганизации социального взаимодействия вообще.

В современных исследованиях подчеркивается, что при рассмотрении речевого акта следует учитывать характерологические особенности партнеров по коммуникации, саму ситуацию общения, а также тот факт, что цель коммуникации состоит не только в том, чтобы адресат понял адресанта, но и в том, чтобы вызвать у последнего определенную реакцию на услышанное или сделанное, а также оказать воздействие. То есть с прагматической точки зрения важное значение для эффективности коммуникации приобретает интенция адресанта и ее верная интерпретация адресатом.

Из сказанного следует, что речевые акты представляют собой чрезвычайно сложное и многоаспектное явление, при описании которого нельзя ограничиться каким-либо одним аспектом изучения. Только единство всех указанных аспектов (семантического, синтаксического и прагматического) позволяет представить объективную характеристику речевых актов проклятия.

Данное диссертационное исследование посвящено изучению всей сложности реальных связей лексико-грамматической структуры речевого акта проклятия и его прагматических функций. При исследовании конкретных речевых актов необходимо изучить их языковые составляющие, выявить характерные речевые формулы, использующиеся для определенного типа речевого акта негативной реакции, и специфические коммуникативные единицы, обслуживающие реальные потребности в конкретной коммуникативной ситуации.

Таким образом, объектом исследования выступают речевые акты проклятия, представленные в коммуникативном взаимодействии функционально специфицированными высказываниями со значением проклятия.

Предметом диссертационного исследования выступают функционально-прагматические и лексико-грамматические характеристики высказываний со значением проклятия, являющихся локутивной составляющей соответствующего речевого акта.

Цель исследования заключается в проведении комплексного лингвистического описания речевого акта проклятия, рассматриваемого в единстве его функционально-прагматической и лексико-грамматической составляющих.

Достижение данной цели предполагает решение следующих задач:

1) определить понятие речевого акта проклятия;

2) выделить и классифицировать' типы речевых актов с общим значением проклятия;

3) рассмотреть определения и конвенции речевого акта проклятия с учетом историко-культурных аспектов их функционирования;

4) классифицировать речевые акты проклятия по иллокутивному основанию;

5) выделить специфические коммуникативные единицы и речевые формулы, характерные для речевого акта проклятия, их формальные, семантические и прагматические особенности;

6) определить стандартные структуры перформативных высказываний проклятия, проклятий-пожеланий и злопожеланий;

7) определить и классифицировать высказывания проклятия по их лексико-грамматическим параметрам.

В процессе решения поставленных задач использовались следующие методы исследования: функционально-прагматический анализ, метод описательного анализа (приемы: классификация, обобщение, интерпретация); метод структурно-семантического анализа; метод сплошной выборки; сопоставительный метод, контекстно-семантический анализ в сочетании с методами компонентного анализа и элементами количественного подсчета.

В работе с помощью приема лингвистического наблюдения из текстов выделены диалогические единства, представляющие собой инициальную реплику и ответную реплику проклятия.

Прием лингвистического сравнения, который служит для выявления общего и особенного в сопоставляемых явлениях, позволил построить типологию речевых актов проклятия, функционирующих в текстах пьес.

В данной работе использовались элементы компонентного анализа семантики слов, выявляющие микрокомпоненты, которые составляют содержание исследуемых слов (в частности, слов с отрицательной семантикой), интуитивно и посредством анализа лексикографических описаний исследуемых слов, а также посредством семантических сопоставлений этих слов с другими, близкими или противоположными по значению (Кузнецова 1989).

Теоретическими основаниями исследования послужили, прежде всего, общие положения теории речевых актов, представленные в работах Дж. Остина (1986), Дж. Серля (1970), Д. Вандервекена (1986), П. Стросона (1986), В.В.Богданова (1989), Г.Г. Почепцова (1980), Д. Вундерлиха (1976); теоретические разработки Э. Бенвениста (1974), А. Вежбицкой, 3. Вендлера, Ю.Д. Апресяна (1980, 1986), Е.В. Падучевой (1985) в области перформативных высказываний и перформативных глаголов; общие положения исследований Г.Г. Почепцова (1986), И.П. Су сова (1979), Н.И. Формановской (2002) по речевой интенции; теоретические разработки Л.П. Крысина (1996, 2004), А.П. Сковородникова (1997), О.Н. Быковой (1999), . E.H. Шолоховой (2000), Л.В. Ениной и H.A. Купиной (1997), Д. Ричардсона (1999), Ю.В. Щербининой (2008), В.И. Жельвиса (2001), Т.П. Барсуковой (2002) в области речевой агрессии.

Материал исследования. В диссертационном исследовании речевые акты проклятия исследуются на материале монологической и диалогической речи, представленной в русской прозе и драматургических текстах XX века. Анализу подвергнуты высказывания со значением проклятия, включенные в диалогические и монологические единства в текстах таких авторов, как В. Короленко, Г. Горин, Б. Пастернак, М. Пришвин, С. Лукьяненко. Объем картотеки, составленной в результате сплошной выборки материала, составляет около 1500 единиц, представляющих диалогические единства в окружении минимального контекста, достаточного для комплексного анализа.

Обращение в речевым образцам, взятым из художественных произведений, обусловлено прежде всего тем, что получение эмпирического материала путем наблюдения реальной коммуникации не представляется возможным, поскольку инвективные формы общения не являются социально одобряемыми, в присутствии наблюдателей коммуниканты не склонны к употреблению агрессивных речевых формул, и получение объективных данных становится чрезвычайно затруднительным. Тем более малоэффективными для исследовательских целей представляются методы опроса носителей языка, поскольку речевые образцы представляются вне коммуникативного контекста. Между тем использование данных этнографических экспедиций представляется целесообразным для выявления истоков и мифологических оснований высказываний со значением проклятия.

Научная новизна работы заключается в том, что в ней впервые комплексному функционально-прагматическому и семантико-синтаксическому анализу подверглись высказывания со значением проклятия, проведено описание и предложена классификация высказываний со значением проклятия по их принадлежности к разным типам речевых актов, по их стандартным структурам, по семантико-синтаксическим характеристикам. В проблемном плане новизна исследования связана с обоснованием разделения различных типов речевых актов проклятия на-основании коммуникативных целей, интенций адресанта и адресата, событийного содержания, моделей этих актов, позволивших определить универсальные характеристики каждого типа рассматриваемых речевых актов.

На защиту выносится следующие положения:

На защиту выносится следующие положения:

1. Речевые акты проклятия существенно различаются по сфере применения в речевом взаимодействии, которое и обусловило их подразделение на проклятия библейские и церковные; проклятия в фольклоре и народных поверьях; проклятия родительские и общебытовые.

2. Речевые акты проклятия, представленные как перформативными, так и неперформативными высказываниями, обладают необходимым набором значимых параметров;, определяющих их функционально-прагматическую спецификацию (согласно иллокутивному значению и способу его выражения). По способу представлениям речевые акты проклятия подразделяются на перформативные проклятия, проклятия-пожелания и злопожелания.

3. В речевых актах проклятия высказывания, включающие в свою структуру перформативный глагол, представляют собой, как правило;, полносоставные синтаксические структуры с замещенными позициями субъекта, предиката и прямого объекта. Субъект может быть эксплицитно не выражен местоимением, но сама по себе форма перформативного глагола предполагает в качестве субъекта местоимение первого лица. Предикат в; подобных конструкциях представлен в канонической перформативной форме. Перформативные высказывания характеризуются замкнутостью синтаксических связей. Обязательное окружение глаголов , в таких высказываниях составляет дополнение-объект.

4. В речевых актах проклятия типовая структура проклятия-пожелания^ обязательно включает в себя глагол будь (-те) в. форме императива, местоимение второго лица ты (вы) в Иш. и краткое причастие проклят (-а, -ы). Основной целью таких высказываний является выражение крайне отрицательного отношения к адресату посредством пожелания ему проклятия. Для выражения злопожеланий, выполняющих функцию проклятия, также существует определенный тип высказываний — это оптативные высказывания типа Чтоб ты / Чтоб тебя + глагол на -л.; типовая структура высказываний злопожелания включает в себя частицу чтоб, личное местоимение второго лица и глагол на-л. .•

5. Все глаголы-предикаты высказываний-злопожеланий по общим лексико-семантическим основаниям делятся на две группы: 1) глаголы, обозначающие действия, связанные с инфернально-мифологическими пространствами, 2) глаголы, обозначающие отрицательное физическое воздействие на адресата5 или нежелательные для него состояния.

6. Высказывания-злопожелания типа Чтоб ты / Чтоб тебя подразделяются на два функционально-прагматических типа: 1) злопожелания, семантика которых определяется типом ситуации произнесения, то есть ситуативно зависимые злопожелания 2) злопожелания независимого, универсального типа, которые пригодны для произнесения в любой ситуации.

7. Наиболее распространенной формой проклятия выступает проклятие с обращением, где оно может выражаться лексическим элементом с функционально специфицированной семантикой. По этому основанию все формы проклятий с обращениями подразделяются на три группы: 1) проклятия с обращением, выраженным общеинвективной лексикой; 2) проклятия с обращением, выраженным причинно-инвективной лексикой; 3) проклятия с обращением - именем собственным.

Теоретическая значимость проведенного исследования вносит вклад в теорию диалогической коммуникации, в теорию речевых актов, их типологию. Оно расширяет научные представления о специфике речевого взаимодействия коммуникантов в процессе «негармоничного» диалога и об особенностях его языковой организации. Многоаспектное исследование речевых актов проклятия позволяет расширить их внутреннюю типологию. Идеи исследования, определившие его новизну, намечают перспективу унифицированного описания речевых актов в рамках обыденной коммуникации, которая в настоящее время представляется еще недостаточно изученной с этой точки зрения.

Практическое значение работы заключается в том, что ее материалы, полученные результаты могут быть применены в практике преподавания курсов теории языка и проведения спецсеминаров. Предложенная методика описания речевых актов в тексте художественного произведения может послужить основой для составления методического пособия по овладению навыками обыденной риторики, навыками диалогического общения в «негармоничных» коммуникативных ситуациях и при лингвистическом анализе художественного текста.

Диссертация состоит из Введения, трех глав, Заключения, Библиографического списка и Списка источников лингвистического материала.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Речевой акт проклятия и лексико-грамматические средства его осуществления"

Выводы к главе 3

Каждый из функционально-прагматических типов высказываний проклятий получил в работе структурно-грамматическое описание. Так, высказывания первого типа Я проклинаю, включающие в свою структуру перформативный глагол, представляют собой, как правило, полносоставные синтаксические структуры с замещенными позициями субъекта, предиката и прямого объекта. О субъекте следует сказать, что он может быть эксплицитно не выражен местоимением, но сама по себе форма перформативного глагола предполагает в качестве субъекта местоимение первого лица. Предикат в подобных конструкциях представлен в форме глагола в повелительном наклонении, 1 л., ед. ч., наст, вр., как требует классическая форма перформативного глагола. Структура перформативного высказывания представлена моделью Я (настоящим) + глагол, определяющий иллокутивную силу высказывания + адресат (Я + проклинаю + тебя(Вас). Перформативные высказывания характеризуются замкнутостью синтаксических связей. Обязательное окружение таких глаголов речеактовой деятельности, как проклинать, составляет дополнение-объект.

Для выражения проклятия-пожелания типа Будь ты проклят существует определенный тип высказываний, а именно побудительных по форме глагола, которые в лингвистике определяются как оптативные. Типовая структура высказываний проклятия-пожелания обязательно включает в себя следующие лексико-грамматические компоненты: глагол будь (-те) в форме императива, местоимение второго лица ты (вы) в И.п. и краткое причастие проклят (-а, -ы). Основной целью таких высказываний является выражение крайне отрицательного отношения к адресату посредством пожелания ему проклятия. Для выражения злопожеланий, выполняющих функцию проклятия, также существует определенный тип высказываний — это оптативные высказывания типа Чтоб ты / Чтоб тебя + глагол на -л.; типовая структура высказываний злопожелания включает в себя следующие лексикограмматические компоненты: частица чтоб, личное местоимение второго лица и глагол на —л. Во всех высказываниях подобного типа присутствует частица чтоб.

Типы синтаксических конструкций, используемых для выражения проклятия-пожелания и злопожелания, напрямую зависят от передаваемых ими значений, и наиболее существенными семантико-прагматическими признаками для анализируемых выражений являются цель высказывания и эмоциональная окрашенность, которые определяют как значение, так и структуру рассматриваемых единиц.

Высказывания злопожелания типа Чтоб тебя. могут содержать предикаты, значение которых может варьировать и определяться говорящим, в отличие от высказываний типа Я проклинаю. или Будь ты проклят., в которых предикат стандартный и не подвержен варьированию. Все глаголы-предикаты высказываний-злопожеланий по общим лексико-семантическим -основаниям условно поделены на две большие группы: 1) глаголы, обозначающие действия, связанные с инфернально-мифологическими пространствами, 2) глаголы, обозначающие отрицательное физическое воздействие на адресата или нежелательные для него состояния.

Все высказывания-злопожелания типа Чтоб ты / Чтоб тебя можно разделить на два функционально-прагматических типа: 1) злопожелания, семантика которых определяется типом ситуации произнесения, то есть ситуативно зависимые злопожелания 2) злопожелания независимого, универсального типа, которые пригодны для произнесения в любой ситуации. Как показал статистический анализ лингвистического материала, злопожеланий универсального типа больше, чем ситуативно зависимых.

Структурное разнообразие языковых форм выражения проклятий позволило классифицировать их по семантико-грамматической структуре, и, как показал опыт работы с эмпирическим материалом, наиболее распространенной формой проклятия выступает проклятие с обращением, где оно может выражаться лексическим элементом с функционально специфицированной семантикой. Результат анализа позволил выделить следующие типы проклятий по этому основанию. По лексическому составу обращения все формулы проклятий подразделяются на три большие группы: 1) формы проклятий с обращением, выраженным общеинвективной лексикой; 2) формы проклятий с обращением, выраженным причинно-инвективной лексикой; 3) формы проклятий с обращением - именем собственным.

Заключение

Проведенное исследование позволило прийти к следующим выводам и заключениям.

Проклятие как типологическая единица языка представляет собой самостоятельное высказывание в составе речевого акта, который относится либо к классу экспрессивов, либо к декларациям и мотивирован и обусловлен прагматическим контекстом. Выражения проклятия в своей канонической форме выступают в виде перформативных высказываний, которые строятся по стандартной модели я проклинаю тебя, которая рассматривается как эксплицитное перформативное выражение тактики поругания, тактики изгнания и тактики злопожелания. Совершение такого рода речевых актов имеет целью достижение определенных перлокутивных эффектов — причинить адресату моральный или физический вред путем совершения вербального акта отчуждения или констатации факта отчуждения, отдаления от себя или общества. Использование' в речи высказываний проклятия переводит общение коммуникантов из кооперативного русла в конфликтное, что влечет за собой вербальную агрессию, которая варьируется по степеням интенсивности и формам ее проявления. Высказывания проклятия представляют собой распространенное явление в инвективных формах общения, которые представляют собой яркие образцы организации речевого произведения в соответствии с прагматикой высказывания. Общая функциональная направленность проклятий — выраженное словами пожелание бед и несчастий. По характеру и области применения проклятия подразделяются на библейские / церковные проклятия, фольклорные проклятия, проклятия в народных поверьях, общебытовые / родительские проклятия. Проклятия в библейских и церковных источниках имеют целью отторжение, отдаление, отлучение, проклятия же в мифологическом понимании и в народных поверьях определяются как словесный ритуал с целью нанесения конкретного морального или материального урона.

Таким образом, в ходе исследования было установлено, что речевые акты проклятия, совершаемые на достаточных конвенциональных основаниях служителями церкви или родителями, следует рассматривать как декларации, поскольку именно после произнесения перформативной формулы проклятия в этом случае меняется статус проклинаемого: отлучение от церкви или семьи. К декларациям следует также относить речевые акты проклятия в мифологическом и заговорном разновидностях дискурса, поскольку проклинающий в этом случае рассчитывает на совершенно конкретные изменения в мире, вызванные его проклятиями. Если же речевой акт проклятия представляет собой экспрессивное выражение своего крайне отрицательного отношения к адресату в бытовых сферах общения, то такой речевой акт следует относить к экспрессивам.

По пропозициональному содержанию и функционально-прагматическому основанию высказывания проклятия делятся на три типа: перформативные проклятия-декларации, высказывания типа Я проклинаю тебя, проклятия-пожелания, высказывания типа будь ты проклят и злопожелания, высказывания типа Чтоб тебя .

Перформативные проклятия-декларации осуществляются посредством высказываний проклятия с употреблением канонической формы перформативного глагола и типовой пропозицией я проклинаю тебя. Проклятия-пожелания осуществляются посредством высказывания-пожелания с обязательным наличием частицы чтоб, местоимения второго лица и краткого причастия проклят в своей структуре; высказывания этого типа имеют две пропозиции я тебе желаю: ты проклят. Злопожелания осуществляются посредством высказывания-пожелания, включающие в свою структуру частицу чтоб и глагол на -л; высказывания этого типа имеют две пропозиции я тебе желаю: тебя берут черти/ты умираешь/ ты заболеваешь и т.п.

Статистический анализ лингвистического материала выявил две группы злопожеланий на основании их функционально-прагматического значения - ситуативно зависимые злопожелания и злопожелания универсального типа. Злопожелания универсального типа представляют собой более многочисленную группу в сравнении с ситуативно зависимыми злопожеланиями.

Наиболее распространенной формой проклятия выступает высказывание проклятия с обращением, которое выражается лексическим элементом с функционально-специфицированной семантикой. По этому основанию высказывания проклятия подразделены на три группы: 1) проклятия с обращением, выраженным общеинвективной лексикой; 2) проклятия с обращением, выраженным причинно-инвективной лексикой; 3) проклятия с обращением - именем собственным.

Перспективы исследования по разрабатываемой нами тематике видятся, во-первых, в проведении сопоставительного изучения проклятий в разносистемных языках, принадлежащих одному культурному пространству глобального уровня, например в русском и английском; во-вторых, в проведении более глубокого этимологического исследования проклятия с целью установления их архетипических языковых моделей и ритуальных форм; в-третьих, в проведении статистических исследований инвективных форм общения с целью установления преобладающих тенденций в употреблении тех или иных языковых моделей, что позволило бы составить адекватное представление о таких видах речевого общения.

Список научной литературыКрюкова, Инна Витальевна, диссертация по теме "Теория языка"

1. Адмони В.Г. Грамматический строй как система построения и общая теория грамматики.-Л;: Наука, 1988.— 240 с.

2. Адмони В.Г. Система форм речевого высказывания. — СПб: Наука, 1994. -153 с.

3. Адоньева С.Б. «Я» и «ты» в ритуальном тексте: ситуация границы // Пограничное сознание. Альманах «Канун». Вып. 5. СПб, 1999. С.47-74.

4. Ален Дж. Ф., Перро Р. Выявление коммуникативного намерения, содержащегося в высказывании // Новое в зарубежной лингвистике: Теория речевых актов. М.: Прогресс, 1986. - Вып. XVII. - С. 322-362.

5. Алтабаева Е.В; Учение об оптативности в отечественной лингвистике // Вопросы лингвистики. — М.: Московский' государственный областной университет, 1998; Вып. 2. - С. 71-75.

6. Алтабаева Е.В. Современные концепции; оптативности: итоги и перспективы // Русистика: лингвистическая прагматика конца XX века. -СПб, 1999. С. 4-6.

7. Алтабаева Е.В. Контаминация модальных значений в оптативных предложениях // Слово и словоформу в высказывании: номинация и предикация: Межвуз. сб. научн: тр. — М.: Московский государственный областной университет, 20001 С. 52-57.

8. Алтабаева Е.В. К вопросу о языковом статусе оптативности // Проблемы современного синтаксиса: теория и практика. М.: Московский государственный областной университет, 2002. — С. 28-31.

9. Андреева Г. М. Социальная психология. М.: Аспект-Пресс, 1980. - 195 с.

10. П.Анипкина Л.Н. Оценочные высказывания в прагматическом аспекте // Филологические науки. 2000. № 2. С. 58-65.

11. Апресян Ю.Д. Лексическая'семантика (Синонимические средства языка) Избранные труды, том I. Лексическая семантика. М.: Школа «Языки русской культуры», 1996. - 472 с.

12. Апресян Ю.Д. Нетривиальные семантические признаки и правила выбора значений. // Восприятие языкового значения. — Калининград: КГУ, 1980. — С. 27-49.

13. Апресян Ю.Д. Перформативы в грамматике и словаре // Изв. АН СССР. Сер. лит. и яз. Т. 45. №3. 1986. С. 208-223.

14. Апресян Ю.Д. Принципы семантического описания единиц языка // Семантика и представление знаний. — Тарту: Тартуский университет, 1980. — С.3-23.

15. Апресян Ю.Д. Типы коммуникативной информации для, толкового словаря // Язык: система и функционирование: сб. науч. трудов. — М.: Наука, 1988.-С. 10-22.

16. Апресян Ю.Д. Значение и употребление / / Вопросы языкознания. 2001. -№4.-С. 5-12. :

17. Арутюнова Н.Д. Предложение и его смысл: логико-семантические проблемы. М.: Русский язык, 1969. - 198 с.

18. Арутюнова Н.Д., Падучева Е.В. Истоки, проблемы и. категории прагматики / / Новое в зарубежной лингвистике — М.: Прогресс, 1985. С. 343.

19. Арутюнова. Н.Д. Фактор адресата / Н.Д. Арутюнова / / Изв. Акад. наук СССР. Сер. лит. и яз. 1981. - Т. 40. -№ 4. - С. 356 - 367.

20. Арутюнова Н.Д. Типы языковых значений: Оценка. Событие. Факт / Н.Д. Арутюнова. М.: Наука. 1988. - 341 с.

21. Арутюнова Н.Д. Диалогическая модальность hi явление цитации / / Человеческий- фактор в языке: Коммуникация, модальность, дейксис. М.: Русский ►язык , 1992. - С. 322-340.

22. Басс А. Психология агрессии. М.: Наука, 1961. — 192 с.

23. Безменова H.A., Герасимова В.И. Некоторые проблемы теории речевых актов.// Языковая деятельность в аспекте лингвистической прагматики. —М., ИНИОН, 1984. С.146-196.

24. Бенвенист Э. Общая лингвистика. Пер. с франц. / Э. Бенвенист. Москва: Прогресс, 1974.-447 с.

25. Бергельсон М.Б., Кибрик А.Е. Прагматический* «принцип приоритета» и его отражение в грамматике языка // Известия АН СССР. Сер. лит. и яз., 1981. Т. 40t -№ 4. - С. 343-355.

26. Бергельсон М.Б. Речевые стратегии.и формирование пропозициональной структуры в диалоге // Нариньяни A.C. (ред.), 1998. 283 с.

27. Богданов В.В. Перформативное предложение и его парадигмы // Прагматические и семантические аспекты синтаксиса. Калинин, 1985. — С. 18-28.

28. Богданов В.В. Иллокутивная функция высказывания и перфомативный глагол // Содержательные аспекты предложения и текста. Калинин, 1983. — С. 27-38.

29. Богданов В.В. Классификация речевых актов // Личностные аспекты речевого общения. Калинин, 1989. - С.25-37

30. Богданов В.В. Речевое общение: Прагматические и семантические аспекты. Л., 1990. - 88 с.

31. Богданов B.B. Роль коммуникативно-организующей лексики в языке и речи (тексте) // Языковое общение: процессы и единицы. Калинин, 1988. — С. 47-53

32. Булыгина Т.В. О границах и содержании прагматики. // Известия АН ССР, Сер. лит и яз. М., 1981. Т.40 №4. - С.333-342.

33. Булыгина Т.В. Шмелев А.Д. Языковая концептуализация мира (на материале русской грамматики). М.: Школа «Языки русской культуры», 1997.-576 с.

34. Булыгина Т.В. Контролируемые / неконтролируемые положения вещей. // Семантические типы предикатов. М.: Наука, 1982. - С. 68 — 82.

35. Булыгина Т.В. Грамматические и семантические категории и их связи // Семантические типы предикатов. М.: Наука, 1982. - С. 7-85.

36. Буторов А. «Русальная неделя» Консорциум Прессы, 1994. — 72 с.

37. Быкова О.Н. К вопросу о языковой манипуляции в СМИ / / Теоретические и прикладные аспекты речевого общения: Вестн. Российской риторической ассоциации. — Вып. 1 (8). Красноярск, 1999. С. 45-49.

38. Бычихина О.В. Интенции отказа с точки зрения интерпретативной лингвистики // Проблемы интерпретации в лингвистике и литературоведении. Т. 1. Лингвистика, Новосибирск, 2002. — С. 95-102.

39. Бэрон Р., Ричардсон Д. Агрессия. СПб.: Питер, 1999. - 352 с.

40. Вежбицкая А. Речевые акты. Перевод с англ. С.А. Крылова / / Новое в зарубежной лингвистике Вып. 16 Лингвистическая прагматика; Сборник. Сост. и вступ. ст. Е.В. Падучевой; Общ. ред. H.H. Попов. М.: Прогресс, 1985. - С.251-276.

41. Вержбицкая А. Язык. Культура. Познание: Пер. с англ. М.: Русские словари, 1996.-416 с.

42. Вендлер 3. Иллокутивное самоубийство. Перевод с англ. A.A. Зализняк / / Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 16 Лингвистическая прагматика;

43. Сборник. Сост. и вступ. ст. Е.В. Падучевой; Общ. ред. H.H. Попов. — М.: «Прогресс», 1985. С. 238-251.

44. Витгенштейн Jli Философские исследования. Перевод с немецкого С.А, Крылова / / Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 16 Лингвистическая прагматика; Сборник. Сост. и вступ. ст. Е.В. Падучевой; Общ. ред. Н.Н: Попов. -М.: Прогресс, 1985. С. 79-129.

45. Воркачев С.Г. Концепт «оскорбление» и его этимологическая память / С.Г. Воркачев, Г.В. Кусов // Теоретическая и прикладная лингвистика. -Воронеж, 2000. Вып. 2. С. 90-102. - Библиогр.: с. 101-102

46. Гак В. Г. Эмоции и оценки в структуре высказывания и текста / / Вестник Московского Университета 9. Филология. -М., 1997. № 3. - С. 87-95.

47. Гордон Д. Лакофф Дж. Постулаты речевого общения. Перевод с англ. Н.В. Перцова / / Новое в зарубежной лингвистике Вып. 16 Лингвистическая прагматика; Сборник. Сост. и вступ. ст. Е.В. Падучевой; Общ. ред. H.H. Попов. М.: Прогресс, 1985. - С. 276-303.

48. Галлямова- Н.Ш. Речевой жанр «объяснение, признание в- любви» (семантико-прагматический аспект)//Русистика сегодня. 2001. № 1-2. 90-109.

49. Горелов' И.Н. Невербальные компоненты* коммуникации. М.: ЛКИ, 1980.-238 с.

50. Горелов И: Н. Вопросы теории речевой деятельности. — Таллин: Валгус, 1987. -190 с.

51. Горелов И.Н., Седов> К.Ф. Основы психолингвистики. М.: Лабиринт, 2001.-256 с.

52. Грайс Г.П. Логика и речевое общение. Перевод с англ. В.В. Туровского / / Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 16 Лингвистическая прагматика; Сборник. Сост. и вступ. ст. Е.В. Падучевой; Общ. ред. H.H. Попов. - М.: Прогресс, 1985. - С. 217-238.

53. Гусаренко М.К. Дискурсивные разновидности, перлокутивная прагматика и пропозициональные характеристики речевого актапожелания в современном русском языке: Автореф. . канд. дис. — Ставрополь: СГУ, 2005. 18 с.

54. Демьянков В.З. Прагматические основы интерпретации высказывания // Известия АН СССР. Сер. лит. и яз., 1981. Т. 40. -№4. - С. 368-377.

55. Демьянков В.З. «Теория речевых актов» в контексте современной зарубежной лингвистической литературы (Обзор направлений) // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. XVII, Теория речевых актов. М.: Прогресс, 1986.-С. 223-234.

56. Демьянков В.З. Когнитивная лингвистика как разновидность интерпретирующего подхода//Вопросы языкознания. М.: Издательский дом «Наука», 1994. №4. - С. 17-33.

57. Енина Л.В. Катартический характер речевой агрессии в сверхтексте лозунгов и источники ее смягчения // Вопросы стилистики. Вып. 28. — Саратов: СГУ, 1999. С. 222-231.

58. Купина H.A., Енина Л.В. Три ступени речевой агрессии // Речевая агрессия и гуманизация общения в средствах массовой информации. — Екатеринбург: Литера; 1997. С. 34-45.

59. Жельвис В.И. Поле брани: Сквернословие как социальная проблема в языке и культурах мира. 2-е изд., перераб! И доп. М.: Ладомир, 2001, — 348 с.

60. Жельвис В.И. Эмотивный аспект речи: Психолингвистическая интерпретация речевого воздействия: Учеб. пособие / Ленингр. гос. пед. ин-т им. А.И. Герцена, Яросл.гос.пед.ин-т им. К.Д. Ушинского. — Ярославль: ЯрГУ, 1990.-81 с.

61. Жельвис В.И. Проблемы проникновения табуированной обсценной лексики в текст художественного произведения И Художественный текст: проблемы изучения. -М;: Ладомир, 1990. С. 92-98.

62. Забавников Б.Н. К проблеме структурирования речевого акта (речевое действие) / / Вопросы языкознания. М.: Издательский дом «Наука», 1984. — №6. С. 28-35.

63. Звегинцев В.А. Очерки по общему языкознанию. М., Изд-во Московского университета, 1962. - 382 с.

64. Звегинцев В.А. Предложение и его отношение к языку и речи. М.: Изд-во Московского университета, 1976. — 306 с.

65. Зиновьев В.П. Мифологические рассказы русского населения Восточной Сибири. Новосибирск: Наука, 1987. - С. 381-400.

66. Кагаров Е.Г. Греческие таблички с проклятиями. — Харьков: типо-лит. Г.П. Радовильского, 1918. С. 20.

67. Кагаров Е. Г. Религия древних славян. — М.: Практические знания, 1918. — -16 с.

68. Кларк Г.Г., Карлсон Т.В. Слушающие и речевой акт // Новое в зарубежной лингвистике: Теория речевых актов, 1986. — Вып. XVII. М.: Прогресс-С. 270-321.

69. Кибрик A.A. Когнитивные исследования по дискурсу // Вопросы языкознания. М.: Издательский дом «Наука», 1994. — № 5. С. 126-139.

70. Кобозева И.М. Лингвистическая семантика. М.: Эдиториал УРСС, 2000.- 352 с.

71. Конрад Р. Вопросительные предложения как косвенный речевой акт // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 16. — М.: Прогресс, 1985. - С. 349383.

72. Крысин Л.П. О некоторых понятиях современной социальной лингвистики // Язык и общество. Межвуз. научн. сб. Саратов: Изд-во Саратовского университета, 1977. Вып. 4.,- С. 3-19.

73. Крысин Л.П. Иноязычные слова в современном русском языке. М.: Наука, 1968.-208 с.

74. Крысин Л.П. Русское слово, свое и чужое: Исследования по современному русскому языку и социолингвистике. М.: Языки славянской культуры, 2004. - 888 с.

75. Кузнецова Э.В. Лексикология русского языка. — М.: Высшая школа, 1989. -216 с.

76. Кусов Г.В. Оскорбление как иллокутивный лингвокультурный концепт: автореф. дис. . канд. филол. наук. Волгоград, 2004. — 26 с.

77. Левин Ю.И. Об обсценных выражениях русского языка // Левин Ю.И. Избранные труды. Поэтика. Семиотика. — М.: высшая школа, 1998. С.809-819.

78. Левкиевская Е.Е. Мифы русского народа. М.: Астрель: ACT, 2005. - 527 с.

79. Левкиевская Е.Е. Славянский оберег. Семантика и структура. М.: Индрик, 2002.-336 с.

80. Лоренц К. Агрессия: так называемое «зло». М.: Прогресс, 1992. - 297 с.

81. Лукашкина А. Формулы благословений и проклятий в ирландском и русском языках. http://www.epistema.ucoz.ru/OPERA/Lukaschkina-Proklj atj a.htm .URL

82. Мокиенко B.M. Русская бранная лексика: цензурное и нецензурное // Русистика. Берлин, 1994, № 5. - С. 50-73.

83. Новиков А. И. Семантика текста и ее формализация. М.: Наука, 1983. — 120 с.

84. Остин Л. Дж. Слово как действие. Перевод с англ. А.А. Медниковой / / Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 17. Теория речевых актов; Сборник.

85. Пер. с англ. / Сост. и вступ. ст. И.М. Кобозевой и В.З. Демьянкова; Общ. ред. Б.Ю. Городецкого. М.: Прогресс, 1986. - С. 22-130.

86. Падучева Е.В. Высказывание и его соотнесенность с действительностью. -М.: Наука, 1985.- 111с.

87. Потебня А. А. Эстетика и поэтика: — Киев: Мистецтво, 1976. — 263 с.

88. Почепцов Г.Г Фатическая метакоммуникация // Семантика и прагматика синтаксических единств. — Калинин: Калининградский государственный университет, 1981. — С.52-60.

89. Почепцов Г.Г. Прагматика текста / / Коммуникативно-прагматические и семантические функции речевых единств. — Калинин: Калининградский государственный университет, 1980. — С. 5 —10.

90. Почепцов Г.Г. О коммуникативной типологии адресата // Речевые акты в лингвистике и методике. — Пятигорск: Изд-во ПГПИИЯ, 1986. — С. 10-17.

91. Почепцов О. Г. Основы прагматического описания предложения. — Киев: Вища ж.: Изд-во при Киевском государственном университете, 1986. — 116 с.

92. Романов A.A. Иллокутивные знания, иллокутивные действия и иллокутивная структура текста // Текст в коммуникации. — М.: Изд-во Ин-та языкознания АН СССР, 1991. С. 82-100.

93. Романов A.A. Коммуникативная инициатива говорящего в диалоге // Текст как структура. М.: Изд-во Ин-та языкознания АН* СССР, 1992. - С. 55-76.

94. Романов A.A. Прагматические особенности перформативных высказываний // Прагматика и семантика синтаксических единиц. Калинин: Калининск. гос. ун-т, 1984. - С. 86-97.

95. Самойлова Е.Е. Прагматика, семантика и структура севернорусских проклятий, www.rathenia.ru/folklore/samoylova

96. Седов К.Ф. Агрессия как вид речевого воздействия // Прямая и непрямая коммуникация. Саратов: Колледж, 2001. — С. 196-212.

97. Седова Т.В. Иллокуция оскорбления или «школа злословия» // Сб. науч. тр. / Моск. гос. лингв, ун-т. М.: Моск. гос. лингв, ун-т, 2000. - N 455. - С. 125-134.

98. Сковородников А.П. Языковое насилие в современною российской прессе // Теоретические и прикладные аспекты речевого общения (научно-методический бюллетень). — Красноярск: Краснояр. гос. ун-т, 1997. — С. 3541. ,

99. Степанов Ю.С. В поисках прагматики (Проблема субъекта) // Изв. АН СССР, 1981. Т. 40. №4. С. 18-42.

100. Степанов Ю.С. В трехмерном пространстве языка: Семиот. проблемы лингвистики, философии, искусства / АН СССР. Ин-т языкознания; Отв. ред. В.П. Нерознак. М.: Наука, 1985. - 335 с.

101. Сусов И.П. О двух путях исследования содержания текста. // Значение и смысл речевых образований. — Калинин: КГУ, 1979. — С. 90-103.

102. Сусов И.П. К предмету прагмалингвистики // Содержательные аспекты предложения и текста. Калинин: КГУ, 1983. - С. 3-15.

103. Сусов И.П. Коммуникативно-прагматическая лингвистика и ее единицы // Прагматика и семантика синтаксических единиц. — Калинин: КГУ, 1984. — С.3-12.

104. Толстая С.М. Вербальные ритуалы в славянской народной культуре // Логический анализ языка. Язык речевых действий. — М.: Наука, 1994. —173 с.

105. Успенский Б.А. Мифологический аспект русской экспрессивной фразеологии. // Успенский Б.А. Избранные труды. Т.2. Язык и культура. М.: «Языки русской культуры», 1996. - 78 с.

106. Федосюк М. Ю. Неявные способы передачи информации в тексте. М.: МГПИ, 1988. - 82 с.

107. Федосюк М. Ю. «Стиль» ссоры // «Русская речь», №5, 1993. С. 14-19.

108. Формановская Н.И. Речевой этикет и культура общения. М.: Высшая школа, 1989. - 159 с.

109. Формановская Н.И. Русский речевой этикет: Лингвистический и методический аспект. Изд. 3-е. -М.: КомКнига, 2006. — 160 с.

110. Формановская Н.И. Коммуникативно-прагматические аспекты общения. М.: Ин-т рус. яз. им. А. С. Пушкина, 1998. - 291 с.

111. Чахоян Л.П. Общая теория высказывания. // Спорные вопросы английской грамматики. — Л.: Изд-во Ленингр. ун-та, 1988. 197 с.

112. Чесноков И.И. Месть как эмоциональный поведенческий концепт (опыт когнитивно-коммуникативного описания в контексте русской лингвокультуры): Монография. Волгоград: Перемена, 2008. — 256 с.

113. Чесноков И.И. Онтогенез виндиктивного дискурса / И.И. Чесноков // Вестн. Волгогр. гос. мед. ун-та: Прил. 2006. - № 2 (18). - С. 7 - 10

114. Шахнарович А. М. Прагматика текста: психолингвистический подход // Текст в коммуникации. М.: Прогресс, 1991. - С. 68—81.

115. Шиленко Р.В. К определению класса эмоциональных высказываний // Прагматические и семантические аспекты синтаксиса. — Калинин: Калининск. гос. ун-т, 1985. С. 159-166.

116. Шиленко Р.В. Регулирование межличностных отношений в коммуникативном пространстве / / Языковое общение: Процессы и единицы. Калинин: Калининск. гос. ун-т, 1988. - С. 117-123.

117. Шмелев А.Д. Дух, душа и тело в свете данных русского языка. // Булыгина Т.В., Шмелев А.Д. Языковая концептуализация мира (на материале русской грамматики). М.: Школа «Языки русской культуры», 1997. - 576 с.

118. Шмелева Т.В. Кодекс речевого поведения // «Русский язык за рубежом», №1, 1983. С.43-49.

119. Щербинина Ю.В. Вербальная агрессия. Изд. 2-е. М.: Издательство ЛКИ, 2008. - 360 с.

120. Янович Е.И. Текстовая структура и формуляр белорусских народных проклятий // Язык и этнический менталитет. Сб. науч. трудов. — Петрозаводск: ПТУ, 1995. С. 55.

121. Austin J. Performative — constative // Philosophy and ordinary language. MA: Harvard University Press, 1963, p. 22-54.

122. Austin J.L. How to Do Things with Words. Oxford: Oxford University Press, 1962.- 167 p.

123. Bach K., Harnish M.R. Linguistic Communication and Speech Acts. — Cambridge: M.I.T. Press, 1979.

124. Ballmer Т. Т., Brennenstuhl W. Speech Act Classification: A Study in the Lexical Analysis of English Speech Activity Verbs. Berlin: Springer, 1981.

125. Bowers, R. Verbal Behaviour in the Language Classroom. PhD thesis, University of Reading, 1980. 176 p.

126. Brown P., Levinson S. Politeness. Some universals in language usage: politeness phenomena. Cambridge: Cambridge University Press, 1978. -250 p.

127. Clark H. H. Inferring what is meant. — Cambridge: Cambridge University Press, 1978.-315 p.

128. Clark H. H. Responding to indirect speech acts // Cognitive Psychology. — 1979.-Vol. 11.-p. 430-477.

129. Comrie B. Aspect. Cambridge: Cambridge Univ. Press, 1976. - 123 p.

130. Fillmore Ch. J. Some thought on the boundaries and components of linguistics // Talking minds: The study of language in cognitive science. — Cambridge:Mass, 1984.- p.73-108.

131. Goffman, E. On face work // Interaction Ritual. New York: Praeger, 1967. -p.24-43.

132. Goffman, E. The nature of deference and demeanor // Interaction Ritual. New York: Doubleday, 1967. 368 p.

133. Goffman, E. The Interaction Order // Amer. Sociological Review, Washington: Harper & Row, Cop, 1983, vol. 48, N 1. 253 p.

134. Grice P. Logic and conversation.// Syntax and semantics . — New York: Academic Press, 1975. Vol. 3: Speech acts. p. 41-57. •

135. Grice P. Presupposition and conversational implicature. Radical pragmatics, ed. by Peter Cole, 183-98. New York: Academic Press, 1981. 217 p.

136. D. Hymes. Competence and performance in linguistic theory // Language Acquisition: Models and Methods. London - New York, 1971. — 189 p.

137. Labov W. Sociolinguistic Patterns. — Philadelphia: University of Pennsylvania Press, 1973. 314 p.

138. Labov W. Some principles of linguistic methodology // Language in Society. -Philadelphia: University of Essex, 1972. — Vol. 1 (1). p. 97-120.

139. Leech G.N. Metalanguage, Pragmatics and Performatives. // Theory and Application. W.: Georgetown University Press, 1976. —p.81-98.

140. Leech G.N. Principles of Pragmatics. London: Longman, 1983.-250 p.

141. Levinson S.C. Pragmatics. Cambridge: Cambridge University Press, 1983. - 320 p.

142. Lyons J. Semantics. Cambridge: Cambridge University Press, 1977. - 314 p.

143. Parret H. Contexts of Understanding. — Amsterdam: Benjamins, 1980. 1091. P

144. Parret H. Semiotics and Pragmatics: An Evaluative Comparison of Conceptual Frameworks. — Amsterdam; Philadelphia, 1983. — 213 p.

145. Parret H. The Aesthetics of Communication: Pragmatics and Beyond. — Dordrecht: Kluwer Academic Publishers, 1993. 278 p.

146. Ross J.R. On declarative sentences. // Readings in English Transformational Grammar. -Waltham, Moss: Ginn., 1970. p. 222-272.

147. Russell B. On denoting. London: Mind, 1957. - 479 p.

148. Sadock J.M. Towards a Linguistic Theory of Speech Acts. New York: Academic Press, 1974. - 257 p.

149. Searle J.R. Intentionality: An Essay in the Philosophy of Mind. Cambridge: Cambridge University Press, 1983. 479 p.

150. Searle J.R. Speech acts: An essay in the philosophy of language. London: Dordrecht Kluwer acad., 1970. - 325 p.

151. Searle O. K. What is a Speech Act? In: Readings of Philosophy of Language / Ed. by O. Rosenberg and Ch. Travis/. Cambridge: Cambridge University Press, 1971.-p. 614-628.

152. Steinberg D. D. An Introduction to Psycholinguistics. Harlow: Pearson/Longman., 1993. - p. 235-340.

153. Verschueren Y. Speech Act Classification: A Studit of the Lexi cal Analysis of English Speech Activity Verbs // Language. 1983. - Vol. 59. -No. 1.-March.-p. 166-175.

154. Wardhaugh R. Investigating Language: Central Problems in Linguistics. — Oxford: Basil Blackwell. Waugh, 1993. 325 p.

155. Wunderlich D. Studien zur Sprechakttheorie. Frankfurt a./M.: Suhrkamp, 1976.-416 S.

156. Wunderlich D., Kaufmann I. Lokale Verben und Präpositionen semantische und konzeptuelle Aspekte//Sprache und Wissen: Studien zur Kognitiven Linguistik. - Frankfurt а. M.: Hain, 1990. - 223-252 S.1. Словари

157. Энциклопедический словарь/ Гл.ред. А.М. Прохоров. 4-е изд. - М.: Сов. энциклопедия, 1989. -1632 с.

158. Философский словарь. Под ред.- И.Т. Фролова. Составители П.П. Апрышко, А.П. Поляков, Ю.Н. Солодухин. 8-е изд., дораб. и доп. М.: Республика; Современник, 2009. — 846 с.

159. Словарь современного русского литературного языка. М.: Академия наук СССР. Институт русского языка: Издательство Академии наук СССР, 1960.-Т. 10. -1774с.

160. Словарь церковно-славянского языка, составленный 2 отделением Императорской Академии Наук. СПб., 1867. — 710 с.

161. Славянские древности: Этнолингвистический словарь/Под ред. Н.И. Толстого. Т. 1-2. -М.: «Международные отношения», 1995-1999. 656 с.

162. Православная энциклопедия/ Под общ. ред. Патриарха Моск. и всея Руси Алексия II. — М.: Православная энциклопедия, 2000. — 752 с.

163. Ожегов С.И. Словарь русского языка. М.: ООО «Издательский дом «ОНИКС 21 век»: ООО «Издательство «Мир и Образование»«, 2004. - 1200 с.t

164. Матвеева Т.В. Учебный словарь: русский язык, культура речи,стилистика, риторика / Т.В. Матвеева. М.: Флинта: Наука, 2003. - 437 с.

165. Исторический словарь, mirslovarei.com/his.

166. Ефремова Т.Ф. Новый словарь русского языка: толково — словообразовательный. В 2 т. М.: Русский язык, 2000. - 442 с.

167. Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка. СПб.: «Диамант», 1996. Т 2. - 211 с.

168. Вихлянцев В.П. Библейский словарь. -М.: Коптево, 1998. 475 с.

169. Библейская энциклопедия. 3-е изд. - М.: ЛОКИД-ПРЕСС, 2005. - 768 с.

170. Социологический словарь / Под. общ.ред. Д.М. Гвишиани, Н.И. Лапина. -М.: Политиздат, 1988. 479 с.

171. Энциклопедия архимандрита Никифора. Труд и издание Архимандрита Никифора, 1990. 579 с.177. «Догматическое богословие. Часть третья. О Боге в отношении Его к миру и человеку» www.sedmitza.ru

172. Краткая энциклопедия символов www.symbolarium

173. Список источников лингвистического материала179. Ветхий Завет180. Новый Завет

174. Библия. Сретенский монастырь, 2006.

175. Мифы народов мира. Энциклопедия в 2-х т. М.: Сов. энциклопедия, 1992

176. Религиозные верования: Свод этнографических понятий и терминов. Вып.5. — М.: Наука, 1993.184. www.folk.ru

177. Православный портал www.pravmir.ru

178. Сила родительского проклятия по народным рассказам Харьковской губ. // Этнографическое обозрение. 1883. - №3.www.ruscorpora.ru:

179. Аверченко А. Ихневмоны • .188. Аверченко А. Русалка

180. Аксенов В. Негатив положительного героя

181. Анекдот слыхали? (2003) // «Вечерняя Казань»

182. Арцыбашев М. У последней черты

183. Безладнова И. Такая женщина

184. Булгаков М. Мастер и Маргарита

185. Булгаков М. Театральный роман

186. Вампилов А. Прошлым летом в Чулимске196. Вересаев В. Воспоминания

187. Володарский Э. Дневник самоубийцы198. Гастелло В. Два брата

188. Гинзбург Е. Крутой маршрут

189. Гладков Ф. Повесть о детстве

190. Горин Г. Тот самый Мюнхгаузен

191. Громов В. Компромат для олигарха

192. Домбровский Ю. Обезьяна приходит за своим черепом, часть 1

193. Домбровский Ю. Факультет ненужных вещей, часть 2

194. Дорошевич В. Сказки и легенды

195. Дяченко М., Дяченко С. Магам можно все

196. Емец Д. Таня Гроттер и магический контрабас

197. Ерофеев В. Проза из журнала «Вече»

198. Из к/ф «Бриллиантовая рука

199. Казаков М. Актерская книга

200. Клуб самоубийц, или приключения титулованной особы / Приключения принца Флоризеля, к/ф212. Коляда Н. Мурлин Мурло213. Коляда Н. Рогатка

201. Короленко В. Слепой музыкант215. Короленко В. Черкес

202. Лазарчук А., Успенский М. Посмотри в глаза чудовищ

203. Левашов В. Заговор патриота

204. Лукьяненко С. Ночной дозор

205. Макаренко А. Педагогическая поэма

206. Марута Л. Натюрморт с усами. Юморески разных лет // «Вестник США»

207. Милованов М. Кафе «Зоопарк»222. МожаевБ. Саня

208. Монахиня Игнатия (Петровская). Опыт литургического богословия в трудах русских песнотворцев

209. Найман А. Любовный интерес

210. Народная сказка Портной, черт, медведь и Вирява

211. Пастернак Б. Доктор Живаго227. Пильняк Б. Третья столица

212. Полонский Г. Медовый месяц Золушки

213. Потехин А. Выгодное предприятие230. Пришвин М. Дневники231. Радов Е. Змеесос

214. Рецептер В. Ностальгия по Японии

215. Решетников Ф. Между людьми

216. Рязанов Э., Брагинский Э. Тихие омуты

217. Савельев А. Аркан для букмекера

218. Санаев П. Похороните мня за плинтусом

219. Свт. Николай Сербский. Миссионерские письма238. Сомов О. Киевские ведьмы239. Тургенев И. Бежин луг240. Хейдок А. Грешница

220. Шишкин М. Всех ожидает одна ночь