автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.01
диссертация на тему: Религиозные аспекты творчества Ф.М. Достоевского. Проблемы интерпретации, комментирования, текстологии

Оглавление научной работы автор диссертации — доктора филологических наук Тихомиров, Борис Николаевич

Введение.

Глава первая. Проблемы интерпретации религиозных аспектов творчества Достоевского.

§ 1. Проблема «реализма в высшем смысле» как художественного метода Достоевского.

§ 2. Христология Достоевского.

2. 1. Введение в христологию Достоевского («Христос» и истина» в мировоззрении писателя).

2. 2. Проблема смерти Христа в романе «Идиот».

2. 3. «ДаХристос и приходил затем .»(проблема «христианского натурализма» в мировоззрении и творчестве Достоевского).

2.4. Христос Достоевского versus Христос Набокова.

§ 3. «Мертвый Христос» Ганса Гольбейна Младшего и эстетическая концепция Достоевского.

§ 4. Вопросы интерпретации наследия Достоевского и гностическая доктрина.

4.1. Антиномия «Христа и Истины» в гностической парадигме.

4. 2. Христос и Истина в поэме Ивана Карамазова

Великий инквизитор».

§ 5. Проблема христианской этики в художественном творчестве и публицистике Достоевского.

§ 6. «Наша вера в нашу русскую самобытность» («русская идея» в творчестве Достоевского).

§ 7. Дети в Новом Завете глазами Достоевского расширение проблематики современных исследований).

Глава вторая. Проблемы комментирования религиозных мотивов в творчестве Достоевского.

§ 1. Задачи комментирования в контексте современных исследований.

§ 2. Проблемы комментирования библейских интертекстов.

Глава третья. Проблемы текстологии произведений Достоевского, содержащих религиозную проблематику.

§ 1. Проблемы текстологии рукописных материалов.

§ 2. Некоторые проблемы текстологии печатных текстов.

§ 3. Взаимосвязь текстологии, комментирования и интерпретации.

Введение диссертации2006 год, автореферат по филологии, Тихомиров, Борис Николаевич

Выбор религиозных аспектов творчества Достоевского в качестве предмета диссертационного исследования обусловлен современным состоянием науки о писателе, стратегическими задачами ее внутреннего развития, серьезными сложностями методологического характера, которые возникают при решении этих задач. Религиозная проблематика, бесспорно, подлинный центр художественной вселенной Достоевского. Излагая весной 1870 г. в письме А. Н. Майкову масштабный замысел «Жития великого грешника», явившийся, по выражению П. М. Бицилли, «творческим лоном», из которого вышли все последующие романы писателя - «Бесы», «Подросток», «Братья Карамазовы», Достоевский писал, что «главным вопросом», организующим всё художественное целое, будет тот самый вопрос, которым он «мучился сознательно и бессознательно всю [свою] жизнь, - существование Божие» (29 ь 117).1 Это признание можно распространить на всё послекаторжное творчество писателя, особенно на романы «великого пятикнижия». «Меня всю жизнь Бог мучил», - вторят автору персонажи разных его произведений (10, 94; 15, 32). Так через героя, его слово, переживание, мысль, вносится в произведение ключевая, интимно значимая и болезненно острая для самого автора проблематика. Причем даже более, чем

1 Все тексты Достоевского цитируются по изд.: Достоевский Ф. М. Поли. собр. соч.: В 30 томах. JL: Наука, 1972-1990. При цитатах в скобках арабскими цифрами указываются том и страница, для томов 28-30 также указывается и номер полутома. Текст, выделенный самим Достоевским или другим цитируемым автором, дается курсивом, выделения в цитатах, принадлежащие автору диссертации, - полужирным шрифтом. существование Божие», Достоевского и его персонажей «мучат» вопросы о благости Творца, о смысле созданного Им мира, о сущности отношений Бога и человека и т. п. От ответов на эти «последние» вопросы напрямую зависит решение всех иных проблем, которые поднимаются в творчестве писателя. «В основе всей идейной жизни, всех исканий и построений Достоевского были его религиозные искания. <.> Поэтому в лице Достоевского больше, чем в лице кого-либо другого, мы имеем дело с философским творчеством, вырастающим в лоне религиозного сознания. Вся исключительная значительность идейного творчества Достоевского заключается как раз в том, что он с огромной силой и непревзойденной глубиной вскрывает религиозную проблематику в темах антропологии, этики, эстетики, историософии. Именно в осознании этих проблем с точки зрения религии и состояло то, о чем он говорил, что его „мучил Бог"», - справедливо писал В. В. Зеньковский.

Достоевский - один из крупнейших религиозных мыслителей не только России, но и мира и одновременно величайший художник в истории человечества. Резкая черта своеобразия писателя заключается в том, что его религиозно-философская мысль не просто воплощена в художественной форме, но, видимо, только в этой форме и может достигать своих подлинных высот (существенно понижаясь в уровне и даже деформируясь, например, в публицистике, - что, бесспорно, заслуживает своего теоретического осмысления). И напротив, художество Достоевского достигает предельного накала, обнаруживает всю свою творческую мощь именно тогда, когда вырастает на почве религиозной проблематики. Именно этой нерасторжимой сращенностью религиозно-философской мысли и художественной формы обусловлена сугубая сложность анализа творческих созданий Достоевского. Попытки богословов, философов, а зачастую и профессиональных литературоведов раскрыть существо религиозной проблематики писателя без должного внимания к уникальным формам ее художественного воплощения

2 Зеньковский В. В. История русской философии. Л., 1991. Т. 1. Ч. 2. С. 226. неизбежно приводят к более или менее серьезным искажениям авторского смысла написанного Достоевским, а невнимание (например, в советские годы) к религиозным аспектам творчества в свою очередь не позволяет раскрыть подлинное значение Достоевского как гениального художника.

Автор диссертации исходит из той общеметодологической предпосылки, что смысл художественного творения (в том числе и в отношении религиозной проблематики) воплощен в абсолютной полноте его текста как сложного, многоэлементного, многоуровневого целого и может быть постигнут и раскрыт как единство всех вычленяемых в анализе художественно значимых проявлений (элементов) текста. Из сказанного следует, что методологической основой диссертационного исследования является общетеоретический принцип диалектического единства формы и содержания, в силу которого в художественном произведении всё является формой и одновременно всё содержанием. Этим базовым положением определяется необходимость присутствия в формулировке темы диссертации как проблем интерпретации, с одной стороны, так и проблем комментирования и текстологии (в широком смысле) - с другой, рассматриваемых в их необходимой взаимосвязи. Специальное внимание, уделяемое в разделах, посвященных проблемам комментирования и текстологии, принципам использования в творческой работе Достоевского элементов библейского текста (точная и неточная цитата, парафраз, контаминация и т. п.), имело своим следствием уточнение и углубление исходного общетеоретического постулата об единстве (взаимопроникновении) формы и содержания художественного произведения в аспекте теории интертекстуальности.

Прежде всего в постановке и решении с новых методологических позиций фундаментальной филологической проблемы соотношения в творчестве Достоевского религиозно-философской проблематики и художественных форм ее воплощения, а также в разработке адекватных этому соотношению принципов анализа художественного текста состоят научная актуальность и новизна предпринятого диссертационного исследования. Для современного состояния науки о Достоевском также не менее актуальным является последовательно осуществленный в диссертации сопоставительный анализ принципов воплощения религиозной проблематики в текстах художественного и внехудожественного дискурса (публицистического, эпистолярного и т. п.). Отдельную проблему составляет разработка писателем религиозной тематики в подготовительных материалах к романам «великого пятикнижия» (особенно на стадии предварительных планов и набросков). Однако в общей структуре диссертации эти аспекты являются дополнительными, иерархически подчиненными центральной проблематике исследования.

Уточняя и дополняя сказанное о методологических следствиях из факта уникальной сращенности и взаимообусловленности религиозной проблематики Достоевского и художественных форм ее воплощения, необходимо добавить, что религиозно-философская мысль писателя не просто воплощается в художественной форме (как итог), но осуществляется в ней (как процесс), находя в самой специфике художественности движущие импульсы для своего развития, становления. Это, в частности, проявляется в том, что Достоевский как «художник идеи» (определение М. М. Бахтина) мыслит образами 5 мыслителей. Так, по поводу бунтарской богоборческой позиции своего героя Ивана Карамазова Достоевский писал, что «и в Европе такой силы атеистических выражений нет и не было» (27; 86). Таким образом, последняя глубина и острота богоборческой критики Ивана принадлежит исключительно самому писателю, но он развивает этот цикл идей, доводит их до своего предельного выражения как бы с чужой смысловой позиции, именно как художник изображая мысль своего героя. И эта специфически художественная

3 Я перефразирую формулировку Г. С. Померанца, который писал, что одной из важнейших особенностей Достоевского-художника является «мышление характерами мыслителей» (Померанц Г. С. Открытость бездне: Встречи с Достоевским. М., 1990. С. 379). «Характер мыслителя» для романиста, пожалуй, не менее важен, чем его мысль (так как характер в значительной степени определяет у Достоевского самое бытие мысли героя в произведении), но это всё-таки лишь одна из сторон образа мыслителя. активность Достоевского одновременно оказывается необходимой стороной, моментом развития его собственной изначально полярно заряженной религиозной мысли, которая, находя в себе (больше того, создавая в себе) всю полноту богоборческой аргументации (в данном примере), в то же время как бы отделяет ее от себя, художественно объективируя в образе литературного героя.4 В результате Достоевский, мыслитель и художник, получает исключительную возможность, сделав такого героя-идеолога протагонистом «большого диалога» произведения, вступить с ним в «глубокое, серьезное, настоящее, не риторически разыгранное, или литературно-условное диалогическое общение»5.

Автор говорит всею конструкциею своего романа не о герое, а с героем», -пишет М. М. Бахтин.6 Но это надо понимать не только в том смысле, что, ведя с героем диалог на языке ситуаций, сюжетно организуя взаимодействие его идеи с иначе ориентированными идеями других героев, и т. п., автор лишь «вопрошает и провоцирует» его, стремясь «добиться от [него] слова самосознания, доходящего до своих последних пределов»7. Если ограничиться только этой стороной дела, то Достоевский окажется исключительно художником-новатором, основная творческая интенция которого направлена на создание принципиально новой художественной формы, способной

4 Не в том смысле, что идея персонифицируется в герое, но - становится одной из доминант в построении его образа: не человек-идея, но человек идеи (термин Б. М. Энгельгардта), которому «не надобно миллионов, а надобно мысль разрешить» (14; 76). См.: Энгелъгардт Б. М. Идеологический роман Достоевского // Энгельгардт Б. М. Избранные труды. СПб., 1993. С. 287; ср. терминологически менее точное: «Всё творчество Достоевского есть художественное разрешение идейной задачи, есть трагическое движение идей. Герой из подполья - идея, Раскольников - идея, Ставрогин, Кириллов, Шатов, П. Верховенский - идеи, Иван Карамазов - идея. Все герои Достоевского поглощены какой-нибудь идеей, опьянены идеей, все разговоры в его романах представляют изумительную диалектику идей» (Бердяев Н. А. Миросозерцание Достоевского // Бердяев Н. А. Философия творчества, культуры и искусства. М., 1994. Т. 2. С. 24.

5 Бахтин М. М. Проблемы поэтики Достоевского. М., 1979. С. 73-74. Ср. здесь же: «<.> художественная позиция автора по отношению к герою в полифоническом романе Достоевского -это всерьез осуществленная и до конца проведенная диалогическая позиция <. .>» (Там же. С. 73).

6 Там же. С. 74.

7 Там же. С. 62; ср.: «<.> Всё должно задевать героя за живое, провоцировать, вопрошать, даже полемизировать и издеваться, всё должно быть обращено к самому герою, повернуто к нему, всё должно ощущаться как слово о присутствующем <. .>» и т. д. (Там же. С. 75). воплотить специфическое «видение и изображение внутреннего человека» -«что-то, что только сам он может открыть в свободном акте самосознания и слова, что не поддается овнешняющему заочному определению»8. Сказанное совершенно справедливо. Но при абсолютизации такого подхода Достоевский-художник способен заслонить Достоевского-человека, дерзающего и рискующего в центр своих художественных замыслов ставить «проклятые» вопросы, которыми он «мучился сознательно и бессознательно всю [свою] жизнь». То есть возникает реальная опасность потерять ощущение предельной серьезности и жизненной важности для самого писателя тех проблем, вокруг которых строится его диалог с героем.9 Ведь уникальность творчества Достоевского (прежде всего романов «великого пятикнижия») не в последнюю очередь заключается в том, что лежащий в их основе «замысел о герое» - это не просто «замысел о слове» (М. М. Бахтин)10, но - о таком слове, которое обращено к автору как вопрос, как вызов, как квинтэссенция «доводов противных» самым сокровенным его верованиям.11 И в процессе создания

8 Там же. С. 15, 68.

9 Бахтин же заостряет внимание в этом контексте именно на «художественной позиции автора» (Там же. С. 73). На мой взгляд такой акцент, подчеркивая художническую активность автора полифонического романа по отношению к герою, не позволяет в должной мере оценить «обратное» воздействие этого «диалогического общения» на личностную, художественно-мировоззренческую позицию самого создателя произведения. Эта недооценка прослушивается в таких, например, заключениях М. М. Бахтина: «От автора полифонического романа требуется не отказ от себя и своего сознания, а необычайное расширение, углубление и перестройка этого сознания <.> для того, чтобы оно могло вместить полноправные чужие сознания» (Там же. С. 80). Здесь речь идет исключительно о «технологии» создания полифонического романа, который в этом случае начинает походить на шахматную партию с самим собой, где гроссмейстеру важна не победа над «противником», но богатство, яркость и острота процесса игры как такового. Представляется, что А.В.Луначарский, который в рецензии 1929г. на книгу Бахтина писал не об осуществляемом в процессе творчества «расширении», но об изначальной расщепленности сознания Достоевского как одной из важнейших причин «многоголосности» его романов, при всей прямолинейности вульгарно-социологической конкретизации своего тезиса, был в этой формулировке гораздо более точен (см.: Достоевский в русской критике. М., 1956. С. 416,420, 428).

10 «Замысел автора о герое - замысел о слове»(Там же. С. 74).

11 Цитирую здесь известное место из февральского (1854 г.) письма Достоевского Н. Д. Фонвизиной: «Каких страшных мучений стоила и стоит мне теперь эта жажда верить, которая тем сильнее в душе моей, чем более во мне доводов противных» (28ь 176). В Главе первой будет показано, что это личное признание писателя имеет объясняющее значение и для понимания уникальной природы его творчества. Насколько, действительно, уникален в такой постановке героя в своих произведениях Достоевский, может, в частности, свидетельствовать полное непонимание этой специфической стороны его творчества, например, философом Львом Шестовым, который по поводу известного произведения, в диалогическом общении с так поставленным героем, Достоевский - художник и мыслитель - прилагает колоссальные усилия, чтобы дать ответ на вопрос, воплощенный в образе героя, парировать вызов, аргументировать и утвердить позиции противоположные.12 Причем, как сам писатель подчеркивает в письме К. П. Победоносцеву от 24 августа / 5 сентября 1879 г. по поводу глав «Бунт» и «Великий инквизитор» в «Братьях Карамазовых», - «ответ-то ведь не прямой <.> не по пунктам, а, так сказать, в художественной картине» (30]; 122), то есть явленный в художественном целом всего романа (ср.: «<.> которому ответом служит весь роман» - 27; 48).

По-другому, но в той же творческой логике строятся диалогические отношения писателя и с героями противоположного типа, например с Алешей Карамазовым, когда, проводя их через самые серьезные искушения и испытания (вновь диалог с героем на языке ситуаций), Достоевский вместе с ними ищет и находит пути преодоления самых глубоких мировоззренческих кризисов.

В результате такой художественно-мировоззренческой диалогической активности автора полифонического романа, в процессе поиска и выработки им решений тех экзистенциальных проблем, которые в художественной ткани его романов, благодаря предельной идеологической свободе вымышленных им персонажей, достигают последней остроты, - в результате и в процессе так организованной творческой работы основания собственной религиозной позиции Достоевского закаляются и укрепляются, обретая новые опоры и диалога князя Валковского с Иваном Петровичем в «Униженных и оскорбленных» писал: «Позволить, хотя бы в романе, кому-либо так едко насмехаться над своей святыней - значит сделать первый шаг к ее отрицанию» (Шестов, Лев. Достоевский и Ницше // Шестов, Лев. Избранные сочинения. М., 1993. С. 196), - в то время как у Достоевского смысл этого художественного решения прямо противоположный: ибо в подкладке глумления над «святыней» в указанном Шестовым эпизоде кроется уверенность писателя в своей способности подняться над нигилистической аргументацией своего персонажа.

12 Только при таком понимании наполняются реальным содержанием слова М. М. Бахтина о том, что «<.> диалог этот - „большой диалог романа" в его целом - происходит не в прошлом, а сейчас, то есть в настоящем творческого процесса. Это вовсе не стенограмма законченного диалога, из которого автор уже вышел и над которым он теперь находится как на высшей и решающей позиции <.>» (Бахтин М. М. Проблемы поэтики Достоевского. С. 74). новую глубину. «<.>Не как мальчик же я верую во Христа и его исповедую, а через большое горнило сомнений моя осанна прошла» (27; 86), - запишет он в своей предсмертной записной тетради именно в связи с романом «Братья Карамазовы». Это признание в соотнесенности с рассмотренной выше логикой творческого процесса писателя открывает главное как в природе его совершающегося в художественной форме религиозно-философского мышления, так и в природе его христианской веры. Достоевский, если воспользоваться его собственной образностью, не может иначе прийти к «осанне», кроме как пройдя «через большое горнило сомнений». И это в его случае не выражение духовной нетвердости, ущербности, а единственно возможный путь.13 Потому что «осанна», прошедшая через «горнило сомнений», вобравшая их в себя и «снявшая» их в себе, - это нечто существенно иное, чем «осанна», не знавшая и не знающая никаких сомнений.14 Таким образом, - резюмирую - не только Достоевский-художник, но и Достоевский-религиозный мыслитель невозможен без художественных образов

13 Подлинно христианский характер такого пути выразительно подтверждает поучение авторитетного афонского старца Силуана, которые к Достоевскому (и именно в том отношении, о котором сейчас идет речь) удачно применила Т. М. Горичева: «Держи ум свой во аде и не отчаивайся» (Горичева, Татьяна. Достоевский - русская «феноменология духа» // Достоевский в конце XX века. М., 1996. С. 47).

14 Напомню в этой связи также раннее признание Достоевского в письме брату Михаилу от 26 марта 1864 г., сделанное по поводу цензурных злоключений первой части «Записок из подполья»: «<.> уж лучше было совсем не печатать предпоследней главы (самой главной, где самая-то мысль и высказывается), чем печатать так, как оно есть, то есть с надерганными фразами и противуреча самой себе. Но что ж делать! Свиньи цензора, там, где я глумился над всем и иногда богохульствовал для виду, - то пропущено, а где из всего этого я вывел потребность веры и Христа - то запрещено» (28г; 73). Очевидно, что здесь Достоевский дает еще очень предварительное самоописание той же логики своего творческого процесса (и соответственно развития своей религиозно-философской мысли), что и в позднейшем романном творчестве, но усиленно преуменьшает серьезность развиваемого в повести отрицательного цикла идей («для виду»). Однако применительно к рассуждениям подпольного парадоксалиста писатель мог бы так же сказать, как и о богоборческом бунтарстве Ивана Карамазова, что ничего подобного в современной ему Европе «не было и нет». Ретроспективно это подтвердил европейский экзистенциализм XX в., который рассматривает монолог героя «Записок из подполья» как первый в истории мировой философии экзистенциалистский текст (см.: Existentialism from Dostoevsky to Sartre / Ed. with an introd., pref. and transl. by Walter Kaufmann. Cleveland, New Jork, 1964). С другой стороны, неадекватность самооценки «для виду» тут же обнаруживает и сам Достоевский, подчеркивающий, что «из всего этого» он «вывел потребность веры и Христа». Очевидно, что и в 1864 г. другого пути к обоснованию «веры и Христа», кроме как художественное воплощение в предельной полноте и остроте отрицательного цикла идей, но с конечной целью его последующего преодоления и «снятия», для писателя не существовало.

Ипполита Терентьева, Кириллова, Версилова, Ивана Карамазова, впрочем так же как и без князя Мышкина, Шатова, архиерея Тихона, старца Зосимы, Алеши Карамазова. Причем, развивая в своем романном творчестве противоположные циклы идей, писатель оказывается в своей религиозной мысли сложнее и богаче, чем конечный итог, к которому его мысль устремлена.

Сказанным объясняется, почему в диссертационном сочинении, посвященном религиозным аспектам творчества Достоевского не только занимает свое законное место, но и открывает его рассмотрение проблематики, связанной с художественным методом писателя (Глава первая § 1 «Проблема „реализма в высшем смысле" как художественного метода Достоевского»).

Дальнейшее внутреннее движение Главы первой «Проблемы интерпретации религиозных аспектов творчества Достоевского» определяется приведенным выше принципиальным суждением В. В. Зеньковского, согласно которому исключительное значение автора «Идиота», «Бесов», «Братьев Карамазовых» как великого христианского писателя состоит в том, что он «с огромной силой и непревзойденной глубиной вскрывает религиозную проблематику в темах антропологии, этики, эстетики, историософии». Именно перечисленные В. В. Зеньковским аспекты и стали теми проблемными центрами, вокруг которых выстроены наблюдения, определяющие содержание главных параграфов Главы первой.

Однако рассмотрение религиозной проблематики мировоззрения и творчества Достоевского под названными углами зрения с необходимостью должно быть предварено обращением к такому, казалось бы, специальному, но одновременно и универсальному в своей общезначимости вопросу, как христология Достоевского, многостороннему анализу которой посвящен § 2 Главы первой.

Продолжая характеристику специфики религиозного мировоззрения писателя, В. В. Зеньковский указывает, что «в основе всего духовного процесса в нем» лежал главный вопрос - «о взаимоотношении и связи Бога и мира»]5. Не всецело, но в главных своих моментах этот вопрос стягивался для Достоевского в одну точку, которую точнее всего будет определить как «проблему Христа», совмещающего в единстве своей богочеловеческой личности полноту Божественной природы с полнотой природы человеческой. В свою очередь этим определяется теснейшая связь, которой у Достоевского связаны христология и антропология. То или иное решение «проблемы Христа» с непреложностью предопределяло для писателя и решение «проблемы человека». Но и наоборот, в творчестве Достоевского «в человеке и через человека постигается Бог»; писатель «раскрывает Христа в глубине человека <.»>16.

Положение о христоцентризме послекаторжного творчества Достоевского, особенно романов так называемого «великого пятикнижия», является аксиомой в современной науке о писателе.17 Однако, несмотря на это, христология автора «Идиота» и «Братьев Карамазовых» изучена явно недостаточно, многие проблемы, связанные с восприятием Достоевским «сияющей личности Христа» (21; 10), и по сей день остаются остро дискуссионными, далекими от окончательного разрешения, что в свою очередь оказывается серьезным препятствием на путях построения общей системы религиозного мировоззрения писателя, а также целостной интерпретации его великих художественных созданий. Среди таких актуальных в современной достоевистике проблем важнейшей остается антиномия «Христа и Истины»

15 Зеньковский В. В. История русской философии. Т. 1.4. 2. С. 226.

16 Бердяев Н. А. Философия творчества, культуры и искусства. Т. 2. С. 25.

17 См., например, основополагающее утверждение С. Н. Булгакова: «<.>можно сказать, что все им (Достоевским. -Б. Т.) написанные книги в сущности написаны о Христе, и разве же он мог писать о чем-либо ином, кроме как о Нем, Его познав и Его возлюбив?» {Булгаков С. Н. Русская трагедия // О Достоевском: Творчество Достоевского в русской мысли 1881-1931 годов. М., 1990. С. 195). Показательно также, что центральную главу своей книги «Наследство Достоевского» С. И. Фудель назвал «Явление Христа в современности» (Фудель С. И. Собр. соч. М., 2005. Т. 3. С. 42). И в новейшей монографии о Достоевском ее автор исходит из постулата, что «в центре романов Достоевского незримо присутствует Христос» (Степанян К. А. «Сознать и сказать»: «Реализм в высшем смысле» как творческий метод Ф.М.Достоевского. М., 2005. С.20). Примеры можно приводить еще и еще. впервые в остро парадоксальной форме обозначенная самим Достоевским в уже упомянутом выше письме Н.Д.Фонвизиной 1854г.), которая вот уже столетие приковывает к себе внимание исследователей (не только литературоведов, но и философов, богословов), порождая яростные споры и разнообразные истолкования. Назову также проблему соотношения двух природ в единой личности Богочеловека, проблему связи Христа и Бога-Отца, проблему Голгофы и некоторые другие, к уяснению значимости которых в религиозных воззрениях Достоевского наука о писателе, напротив, выходит только в самое последнее время.

С другой стороны, не менее острой остается проблема целостной интерпретации таких ключевых «христологических текстов» Достоевского, какими являются, например, истолкование Ипполитом Терентьевым в его «Последнем объяснении» картины Ганса Гольбейна Младшего «Мертвый Христос» или поэма Ивана Карамазова «Великий инквизитор» с потрясающим христоборческим монологом ее заглавного героя. Как в отечественной, так и в зарубежной достоевистике написаны десятки, если не сотни работ, где предпринят анализ этих ключевых для всего «великого пятикнижия» текстов (в последнее время всё большее внимание также привлекает «большая идея» Кириллова в «Бесах», изложение которой герой романа в черновом варианте завершал словами: «Сказанное на кресте оказалось ложью» - 12; 81; ср. 10; 471). Исследователи ставили вопрос об общем смысле, художественной функции этих вставных эпизодов, о соотношении христологических позиций автора, самого Достоевского, и его персонажей (Ипполита, Кириллова, Ивана, Великого инквизитора); в последнее время плодотворно разрабатывается проблема поиска и описания религиозно-философских парадигм, в контексте которых образ Христа в романах «Идиот» и «Братья Карамазовы» может быть интерпретирован наиболее адекватно авторской концепции. Тем не менее многое и здесь остается остро дискуссионным, а исследовательское поле разработано крайне неравномерно. Однако без надлежащего осмысления этих художественных версий» Христа, без сопряжения их с иными, в том числе внехудожественными суждениями Достоевского о Спасителе, подлинная картина христологических взглядов писателя также создана быть не может.

Наконец, для уяснения своеобразия христологии Достоевского -религиозного мыслителя и гениального художника - крайне важным представляется рассмотрение образа Христа в его романах в соотношении с иными художественными решениями, которые давали в своем творчестве другие писатели, поэты, также дерзавшие воплощать в своих произведениях образ евангельского Богочеловека. На этом направлении в современной достоевистике сделаны только первые шаги.18

И последнее. «Христология Достоевского - путь, не итог», - замечает Г. Г. Ермилова, тут же оговариваясь, что «<. .> в этом противопоставлении лингвистическая, не пневматологическая суть». Именно об этом пути, его специфике свидетельствует уже цитированное предсмертное признание Достоевского: «<.> не как мальчик же я верую во Христа и Его исповедую, а через большое горнило сомнений моя осанна прошла» (27; 86). В сущности, здесь в первую очередь говорится именно об итоге («осанна»), но -утверждаемом не как отрицание, а как результат, «снятие» пути. И с позиций этого итога, ретроспективно, в пути открывается «некая высшая наперед-решенность, свой онтологический смысл. Даже блуждания не бессмысленны, даже тупики, сужая дорогу до тропинки, ведут к искомому»19. При рассмотрении христологических представлений Достоевского суждение это приобретает значение методологической установки.

Сказанным определяется круг вопросов, рассматриваемых в § 2 «Христология Достоевского», а также угол зрения, под которым эти вопросы будут анализироваться.

18 См., например: Поддубная Р. Н. Сюжет Христа в романах Достоевского // Достоевский и национальная культура / Под ред. Г. К. Щенникова. Челябинск, 1996. С. 29-65.

15 Ермилова Г. Г. Христология Достоевского // Достоевский и мировая культура. СПб., 1999. N° 13. С. 37.

Уяснение христологических представлений Достоевского оказывается необходимым фундаментом для рассмотрения проблем эстетики писателя. Среди подготовительных материалов (далее ПМ) к «Дневнику писателя» 1876 г. содержится запись: «Христос - 1) красота, 2) нет лучше, 3) если так, то чудо, вот и вся вера <.>» (24; 202). Набросок этот имеет первостепенное значение для понимания эстетики Достоевского как эстетики христианской: с одной стороны, именно Христос утверждается здесь как явление абсолютной Красоты; с другой - этот постулат положен писателем в основание его веры. Конкретизировать запись из ПМ к «Дневнику писателя» позволяют черновики романа «Бесы», где в одной из заготовок диалога героев содержится следующее суждение: «Да Христос и приходил затем, чтоб человечество узнало, что земная природа духа человеческого может явиться в таком небесном блеске <.>» (11; 112). В § 2 «Христология Достоевского» этот черновой набросок анализируется под разными углами зрения, в том числе и в аспекте проблемы: что в приведенном суждении принадлежит самому Достоевскому, а что его персонажу? Но один из главных выводов этого анализа имеет ключевое значение для уяснения самого глубокого, как представляется, корня эстетических воззрений автора «Идиота» и «Бесов»: «небесный блеск» богочеловеческой личности Христа достигает для Достоевского подлинно ослепительного сияния в моменты, которые в земном существовании Спасителя оказываются высшими пиками Его Божественного кенозиса. Это Гефсиманский сад и Голгофа. Таким образом, красота евангельского Христа для писателя - это прежде всего, если не исключительно красота кенотическая. На этом аспекте прежде всего и заостряет свое внимание автор диссертации в § 3 «„Мертвый Христос" Г. Гольбейна и эстетическая концепция Достоевского».

20 Цитата уточнена в результате текстологической экспертизы автографа Достоевского автором диссертации (см.: Достоевский и мировая культура. СПб., 2000. № 15. С. 231-234). Подробно этот вопрос освещен в § 1 Главы третьей «Проблемы текстологии рукописных материалов».

Одним из важнейших вопросов интерпретации системы этических взглядов Достоевского в общем контексте его христианского мировоззрения является проблема сопряжения в духовном наследии писателя трудно согласуемых тенденций, которые условно могут быть определены как евангельское и «народное» христианство. Причем рассмотрение этого вопроса вновь возвращает к указанной выше констатации, что подлинных вершин религиозно-философская (в данном случае религиозно-этическая) мысль Достоевского достигает в его художественном, романном творчестве, не только существенно понижаясь в уровне, но и отклоняясь от последовательно христианского, евангельского этического учения. В то же время анализ на материале этических воззрений позволяет зайти к этой проблеме с другой стороны и вскрыть неслучайный характер «деформаций» христианства Достоевского в ряде статей «Дневника писателя» 1876-1877 гг., их известную обусловленность особенностями самой жанровой природы его публицистических выступлений. Одновременно специфика религиозно-этической позиции писателя, например, в статьях по так называемому «Восточному вопросу» эпохи русско-турецкой войны анализируется в контексте широкой проблемы рецепции в творчестве Достоевского элементов народной религиозной культуры. Анализ этого материала, с одной стороны, обнаруживая очевидную и близкую соотнесенность решений, даваемых одним и тем же в принципе этическим коллизиям в публицистике «Дневника писателя» и в имевших широкое распространение произведениях религиозного фольклора, подтверждает правомочность положения о том, что «Достоевский стремится ориентироваться не просто на христианскую сумму идей, но на их народную адаптацию» (В. Е. Ветловская), но с другой стороны, вскрывая принципиально отличный характер разрешения подобных или близких коллизий в художественных произведениях писателя, заставляет критически отнестись к абсолютизации такой оценки, распространению ее на духовное наследие Достоевского в целом. Рассмотрение всего этого круга проблем составляет содержание § 5 «Проблемы христианской этики в художественном творчестве и публицистике Достоевского».

Наконец, вопрос интерпретации историософских воззрений Достоевского ставится в диссертационном сочинении в связи с таким узловым понятием миропонимания писателя, как «русская идея» (§ 6 «„Наша вера в нашу русскую самобытность" („русская идея" в творчестве Достоевского)»). Прослеживая динамику содержания этого понятия в мировоззрении и творчестве писателя на протяжении двух десятилетий, автор диссертации выявляет его серьезную эволюцию от безрелигиозных мечтаний о русской «избранности» в первой половине 1860-х гг. к глубоко религиозной задаче «спасения мира» в середине - конце 1870-х гг. В отличие от анализа в других разделах Главы первой рассмотрение понятия «русская идея» почти исключительно сосредоточивается на материале публицистических выступлений писателя. И тем не менее единый для ведущегося исследования контекст духовного наследия Достоевского в целом последовательно удерживается и в настоящем параграфе. Автор исходит из той презумпции, что для адекватной интерпретации произведений Достоевского (как, может быть, никакого другого из русских классиков) исключительно важно сознавать его внутренние творческие установки: что является движущими стимулами его писательства? какие стратегические задачи он решает в своих созданиях? и т. д. Свое послекаторжное творчество, равно и художественное, и публицистическое, Достоевский, бесспорно, мыслил как акт национального самосознания.21 Если говорить в самом общем виде, суть «русской идеи» позднего Достоевского заключается в его страстной вере в провиденциальную призванность России в деле «спасения мира». Путь же спасения мыслился писателем как явление заблудившемуся в истории европейскому человечеству подлинного Христа, сохраняемого в православном духе русского народа, русского человека. Эта утопическая в своей основе

21 В этом отношении показательно уже само название одного из значительных исследований отечественной достоевистики последнего времени: Щвнников Г. К. Роман Ф. М. Достоевского «Братья Карамазовы» как явление национального самосознания. Челябинск, 1996. концепция22 тем не менее лежит, как оплодотворяющее начало, в подпочве максималистских требований, которые Достоевский предъявлял, в частности, и к своему художественному творчеству и которыми в конечном счете определяются взлеты его религиозно-философской мысли в романах «великого пятикнижия». Ибо «сверхзадача», которую писатель ставил перед собой в своих гениальных созданиях, - это именно раскрытие сокровенных глубин русской души, явление «сияющего образа» истинного Христа в Его первозданной евангельской чистоте и тем самым указание путей утратившему религиозно-духовные ориентиры миру.

Свое диссертационное сочинение автор строит на сочетании углубленного анализа уже определившихся в науке проблем интерпретации религиозных аспектов творчества Достоевского с постановкой новых проблем и разработкой новых методологических подходов. Этой стороне исследования посвящены § 4 «Вопросы интерпретации наследия Достоевского и гностическая доктрина» и § 7 «Дети в Новом Завете глазами Достоевского (расширение проблематики современных исследований)».

Одной из важнейших проблем интерпретации наследия Достоевского на современном этапе изучения является разработка таких методологий анализа, которые базируются на привлечении новых культурно-исторических, религиозно-философских и т п. парадигм, в соотнесении с которыми способны обрести свое адекватное осмысление элементы и стороны мировоззрения и творчества писателя, не получающие при традиционных подходах непротиворечивого истолкования. В § 4 автор демонстрирует это положение на опыте рассмотрения двух христологических текстов Достоевского, которые традиционно вызывают затруднения исследователей, стремящихся дать им непротиворечивую интерпретацию, - фрагмента о «Христе и истине» из письма

22 Показательно, что один из важнейших текстов, в котором Достоевский формулирует свое понимание «русской идеи» (хотя здесь главным образом в политическом аспекте), имеет название «Утопическое понимание истории» (Глава вторая майского выпуска «Дневника писателя» 1876 г.; см.: 23: 46-50).

Н. Д. Фонвизиной и поэмы Ивана Карамазова «Великий инквизитор». Ключом к новому прочтению23 как личного религиозного признания писателя, так и вершинного создания Достоевского-художника, которое как бы собрало в фокус важнейшие проблемные нити всего позднего творчества романиста, стало их рассмотрение в контексте гностических учений эпохи раннего христианства. Попутно в диссертации исследуется вопрос о возможных источниках знакомства Достоевского с учениями гностиков. В результате анализа автор приходит к выводу, что при рассмотрении этих важнейших религиозных текстов писателя в гностической «системе координат» они, как представляется, обретают свою истинную парадигму, и это позволяет дать им оптимальную, наиболее непротиворечивую интерпретацию.

Постановка в § 7 проблемы восприятия Достоевским «детской темы» в Новом Завете призвана, по замыслу автора диссертации, прежде всего продемонстрировать неисчерпаемость религиозной проблематики творчества писателя, которое раскрывает возможности разработки на его материале принципиально новых тем и новых аспектов, никогда прежде не затронутых ни в литературоведении, ни в богословии. Одновременно решение этой стратегической задачи сочетается в параграфе с углубленным анализом частной проблемы, которая раскрывается в органической взаимосвязи с важнейшими сторонами религиозного мировоззрения и творчества Достоевского в целом.

Разработка проблематики Главы второй «Проблемы комментирования религиозных мотивов в творчестве Достоевского» как специального предмета исследования, составляющего самостоятельный раздел диссертационного сочинения, не была первоначально осознана автором как необходимая, органическая часть его работы. Однако в ходе написания диссертации неоднократно возникали более или менее серьезные затруднения, обусловленные отсутствием надежных комментариев ко многим важным

23 В том числе и в настоящем исследовании, где автор, исходя из сформулированного в Главе первой § 2 («Христология Достоевского») методологического положения, предпринимает несколько различных аналитических рассмотрений антиномии «Христа и истины». текстам Достоевского, содержащим религиозную проблематику. В конечном счете сам этот факт был осознан как серьезная проблема, без надлежащего решения которой исследователи зачастую оказываются ограниченными в возможностях дать адекватную интерпретацию ряда религиозных аспектов духовного наследия автора «Преступления и наказания», «Идиота», «Бесов», «Подростка», «Дневника писателя», «Братьев Карамазовых».

В результате для целей диссертационного исследования была поставлена задача систематически проанализировать результаты существующей практики комментирования произведений Достоевского, материалов творческой лаборатории писателя, а также иных текстов (переписка и проч.), в которых присутствует религиозная проблематика, отражены реалии христианской истории, упомянуты богословские понятия, фигурируют имена религиозных деятелей и т. п. Предметом анализа прежде всего явились комментарии, опубликованные в примечаниях академического Полного собрания сочинений Достоевского (далее ПСС), других авторитетных современных изданиях, специальных сборниках (например, Достоевский. Дополнения к комментарию. М.: ИМЛИ им. А. М. Горького, 2005) и проч.

Анализ позволил констатировать, что исторический период издания академического ЯСС, в рамках которого на сегодняшний день сосредоточен основной массив существующих в науке комментариев к произведениям Достоевского, не был благоприятным для углубленной разработки религиозных аспектов наследия художника. Идеологический диктат коммунистической системы, атеистическая цензура, труднодоступность ряда важных источников и т. п. - этими обстоятельствами обусловлены существенная неполнота, несбалансированность, в некоторых случаях идеологическая ангажированность академического комментария, посвященного религиозной проблематике. В последующие годы, несмотря на появление значительного числа работ -монографий, статей, публикаций, - в которых отечественная наука «повернулась лицом» к ключевым вопросам в наследии великого христианского художника, комментирование религиозных аспектов духовного наследия Достоевского не было осознано как специальная задача, требующая разработки собственной теоретической базы, собственных приемов и методик.

Накопленный в процессе этой аналитической работы материал был систематизирован и обобщен. Получив дополнительную разработку, именно он был положен в основу Главы второй диссертационного сочинения. Самой «творческой историей» этой главы объясняется, почему из многообразных проблем комментирования религиозных аспектов творчества Достоевского автор диссертации преимущественно сосредоточивается на тех, которые непосредственно выводят в область интерпретации. В центр аналитического рассмотрения главным образом поставлен тот тип комментария, который сам по себе, оставаясь комментарием, тем не менее уже становится первым этапом интерпретации; больше того, который зачастую оказывается «оправданным», доказывая свое «право на существование» лишь ретроспективно, в контексте выросшей на его основе интерпретации. Как представляется, в этом случае Глава вторая вполне органично продолжит рассмотрение, хотя и под иным углом зрения, того же в принципе круга вопросов, которому была посвящена Глава первая.

В Главе третьей «Проблемы текстологии произведений Достоевского, содержащих религиозную проблематику» также подвергнуты критическому анализу некоторые текстологические принципы и конкретная текстологическая практика академического Полного собрания сочинений Достоевского Автор диссертации, признавая общий высокий уровень текстологической подготовки академического издания Достоевского в целом, в то же время констатирует, что в части публикации рукописного наследия (подготовительные материалы, наброски, записи «для себя») неполнота комментария к текстам, содержащим религиозную проблематику, далеко не всегда позволила обеспечить безупречное в текстологическом отношении воспроизведение черновых автографов писателя. Эти наблюдения заставляют автора диссертации сформулировать методологический принцип единства текстологии, комментирования и интерпретации, применение которого оказывается особенно значимым при текстологической экспертизе рукописей Достоевского, содержащих религиозную проблематику. Продуктивность этого принципа продемонстрирована в диссертационном сочинении на текстах, которые широко используются в современных исследованиях духовного наследия писателя, но до сих пор не получили аутентичного воспроизведения в печати.

В разработке проблем текстологии печатных произведений Достоевского (опубликованных при жизни писателя) автор диссертации преимущественно сосредоточился на случаях, когда изучение истории текста (подготовительных материалов, черновых и беловых редакций, переписки и т. п.) позволяет высказать обоснованное предположение о том, что опубликованный текст в той или иной мере испытал нетворческое воздействие, повлекшее за собой его «отклонение» либо от итогового (цензура), либо от первоначального (самоцензура) авторского замысла. Ряд выявленных ситуаций, где аналитическое рассмотрение дает основания усматривать цензурные искажения, связанные с религиозной проблематикой, заставляет сформулировать сложную текстологическую проблему: при каких условиях и в каких формах публикатор имеет право «вторгаться» в публикуемый авторский текст, внося в него те или иные редакторские исправления? в каких случаях целесообразно сохранять текст прижизненных публикаций, комментируя дискуссионные текстологические вопросы в примечаниях? а в каких - вообще проблема должна быть вынесена за рамки эдиционной практики и рассматриваться только в специальных исследованиях? Анализируя эти проблемы применительно к конкретным текстологическим ситуациям, автор диссертации разрабатывает методологические подходы, базирующиеся на принципе взаимосвязи текстологии и интерпретации, которые обеспечивают их оптимальное решение.

Научно-практическая ценность диссертации заключается в продуктивном использовании выработанных автором методологических подходов, а также конкретных результатов исследования литературоведами, преподавателями высшей и средней школы, издательскими работниками, о чем свидетельствуют рецензии, многочисленные ссылки на работы автора в отечественных и зарубежных научных публикациях; включение их в пристатейные и общие библиографии энциклопедических и справочных изданий, в рекомендательные списки к общим курсам истории русской литературы и философии XIX в.; а также подготовленные автором (лично или в соавторстве) комментированные издания произведений Достоевского, вышедшие в издательствах «Библиополис» (СПб., 1995), «Воскресенье» (М., 2003-2004), «Азбука» (СПб., 2005), «Вита Нова» (СПб., 2005), издательстве Петрозаводского государственного университета (2005).

Апробация основных положений и выводов диссертации осуществлялась в докладах, прочитанных на ежегодных Международных конференциях «Достоевский и мировая культура» (Музей Достоевского в Санкт-Петербурге, 1991-2005), «Достоевский и современность» (Музей Достоевского в Старой Руссе, 1991-2006), симпозиумах Международного Общества Достоевского (Нью-Йорк, 1998; Баден-Баден, 2001; Женева, 2004), на заседаниях Комиссии по изучению творчества Достоевского в ИМЛИ им. Горького (Москва, 20022006); а также на конференциях «XXI век глазами Достоевского: перспективы человечества» (Тиба, Япония, 2000), «Евангельский текст в русской литературе XVIII-XX веков» (Петрозаводск, 1993, 2002, 2005), «Жизнь. Смерть. Бессмертие» (Петербург, 1993), «Литература в контексте большого времени» (Кишинев, 1997), «Педагогические идеи русской литературы» (Коломна, 2003), на «Герценовских чтениях» (Петербург, 1991-2006), на конгрессе «Русская словесность в мировом культурном контексте» (Москва, 2004) и др.

Все цитаты из произведений Достоевского, его черновых записей и подготовительных материалов, писем и т. п., кроме специально оговоренных случаев, приводятся по наиболее авторитетному на сегодняшний день академическому Полному собранию сочинений писателя в 30 томах (Л.: Наука, 1972-1990). При цитатах в тексте диссертационного сочинения арабскими цифрами указываются том и страница, для томов 28-30 также - номер полутома. Текст, выделенный самим Достоевским или другим цитируемым автором, дается курсивом, выделения в цитатах, принадлежащие автору диссертации, - полужирным шрифтом.

Считаю необходимым специально оговорить, что в силу текстологической практики советской эпохи, обусловленной идеологическим диктатом, в авторских текстах Достоевского во всем корпусе академического ЯСС в сакральных именах и названиях (Бог, Богородица, Евангелие и т. п.), в вопиющем противоречии с чтениями в автографах и прижизненных изданиях писателя, были искусственно понижены заглавные буквы. В этих случаях, при сохранении в цитатах всех остальных элементов в соответствии с характером подачи текста в академическом ЯСС (пунктуационные знаки, шрифтовые выделения и т. п.), заглавные буквы - после сверки по прижизненным изданиям произведений Достоевского - в сакральных именах и названиях восстановлены.

Также необходимо сделать предупреждение о том, что библейские тексты в большинстве случаев цитируются в диссертации по изданиям XIX в.24, прижизненным Достоевскому, которые имеют некоторые отличия от современных изданий Библии. Это касается модернизации некоторых написаний: отпущаешь —> отпускаешь (Лк. 2: 29) и т. п.; знаков препинания (например, кавычек при оформлении прямой речи, отсутствующих во многих случаях в изданиях XIX в.), а также написаний со строчной буквы притяжательного местоимения свой, относительного местоимения тот,

24 В первую очередь это: Святое Евангелие и книги Нового Завета. М., 1995 (репринт издания 1862 г.). указательного местоимения который, относящихся к сакральным именам (см.: Мф. 9: 1, 11: 3 и др.); сочетаний царство небесное, царство Божие (Мф. 5: 19; 19: 24 и др.) и проч.25

Отмечу для полноты изложения вопроса, что в рамках текстологического анализа библейские цитаты в ряде случаев также приводятся по изданию Нового Завета 1823 г., бывшего в течение 30 лет настольной книгой Достоевского, в котором русский перевод, выполненный в конце 1810-х гг. по заказу Российского Библейского Общества, отличается от так называемого Синодального перевода, канонизированного св. Синодом в конце 1850-х гг. и ставшего с начала 1860-х гг. в Российской Империи общеупотребительным. Все случаи цитации Священного писания в переводе РБО в тексте диссертации специально оговариваются.

25 Отметить это обстоятельство оказывается немаловажным и для целей текстологического анализа произведений Достоевского. Так, например, когда в прижизненных изданиях романа «Идиот» читаем: «Как одолеть их (законы природы. - Б. Т.), когда не победил их теперь даже Тот, Лоторый побеждал и природу при жизни Своей <.>» (Идиот. Роман в четырех частях Федора Достоевского. СПб., 1874. Т. II. С. 106), - то важно знать, что в современном Достоевскому так называемом Синодальном переводе Библии (в отличие от современных изданий) все отнесенные к Христу местоимения, подобные выделенным мною, писались со строчной буквы. Следовательно, читателями XIX в. такое написание воспринималось как авторское выделение.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Религиозные аспекты творчества Ф.М. Достоевского. Проблемы интерпретации, комментирования, текстологии"

Выводы по этому кругу вопросов автора диссертации нашли практическое применение в некоторых изданиях Достоевского последнего времени (например, в публикации романа «Преступление и наказание» в составе Полного собрания сочинений Достоевского, вышедшего в издательстве «Воскресенье» под редакцией проф. В. Н. Захарова (М., 2004. Т. 7)).

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Диссертационное сочинение завершено. Поставленные задачи выполнены в полном объеме. Но, по замыслу автора, это не только не исчерпывает вынесенной в название диссертации проблематики, но, напротив, изначально было призвано дать исследованиям религиозных аспектов в творчестве Достоевского дополнительный импульс. Внутренняя цель, которая одушевляла диссертанта во всё время работы, - обозначить рубежи, на которые вышла современная наука о Достоевском, наметить перспективы дальнейших исследований. Каковы же полученные на этих путях результаты?

В Главе первой «Проблемы интерпретации религиозных аспектов творчества Достоевского» диссертантом освещен круг важнейших вопросов, которые находятся сегодня в эпицентре исследований, посвященных проблематике духовного наследия Достоевского как великого христианского художника и мыслителя. Собственное видение автором диссертации как этих проблем, так и подходов к их решению составляет содержание главы.

В § 1 обосновано и раскрыто представление о художественном методе создателя «Идиота», «Бесов», Братьев Карамазовых» как системе творческих принципов отбора, оценки и образного претворения действительности в авторский художественный мир, глубинную суть которой лучше всего можно выразить, используя самохарактеристику Достоевского из его предсмертной записной книжки: «<.> «через большое горнило сомнений моя осанна прошла» (27; 86). Эта самохарактеристика трактуется в диссертации не только как общемировоззренческое признание писателя, но и как эстетическая формула, формула творчества Достоевского, для которого воплотить «осанну» можно, только изобразив ее прохождение «через горнило сомнений».

Такое представление о художественном методе писателя конкретизировано с использованием другой предсмертной самохарактеристики Достоевского, который сформулировал свое творческое кредо в словах: «При полном реализме найти в человеке человека <.>» (27; 63). Суть «полного реализма» в понимании писателя заключается в том, что он открывает свой художественный мир для всего, что в самом человеке, в истории, в миропорядке противоречит «страстной вере» художника в благость Творца и в онтологическую Божественную сущность человека, но видит смысл и цель своего искусства в том, чтобы художническим гением преодолеть, победить эту всевластность мирового зла и утвердить в своем творчестве «осанну» на новом, незыблемом основании.

Таким основанием, «краеугольным камнем» мировоззрения и творчества Достоевского является Христос. В § 2, посвященном христологии писателя, обосновывается положение о том, что Христос, совмещающий в Себе, по каноническому христианскому учению, «неслиянно и нераздельно» две природы - полноту человеческого и полноту Божественного, был центральным контрапунктом всего творчества Достоевского, который писал: «Христианство есть доказательство того, что в человеке может вместиться Бог. Это величайшая идея и величайшая слава человека, до которой он мог достигнуть» (25; 228). Но всем своим творчеством, всю свою жизнь «при полном реализме» писатель испытывал эту «величайшую идею». В диссертационном сочинении утверждается тезис о том, что Христос Достоевского - это прежде всего Христос Гефсимании и Голгофы, где полнота человеческой природы Богочеловека Христа проявляется в максимальной, предельной степени и где одновременно Христова воля к любви торжествует вопреки всему тому, что в самой богочеловеческой личности Спасителя обусловлено законами Его человеческого естества, в котором «боль страха смерти» заявляет себя с непреложностью закона природы. Христос, освобожденный от этого «груза», оказывается, по Достоевскому, одной из вариаций «Христа вне истины». И лишь Христос в полноте противоречивой человеческой природы будет действительным свидетельством о человеке, о его предельных возможностях; больше того - такой Христос становится не только конечным идеалом человеческого развития, но - благодаря обнаружившемуся в нем в Гефсимании и на Голгофе «борению» - также и великим символом этого развития.

Поскольку Христос для Достоевского также является «идеалом красоты человеческой» (21; 10), христологические представления писателя обусловливают собою и его эстетические взгляды, которые раскрываются в своих принципиальных основаниях в § 3. Здесь обоснован тезис о том, что в центре системы эстетических представлений писателя находится Христос кенотический, предельным выражением которого в искусстве становится «Мертвый Христос», как Он явлен на полотне великого немецкого художника эпохи Северного Возрождения Г. Гольбейна Младшего, помещенном в художественный центр романа «Идиот». Обосновывая это нетрадиционное представление, используя также излюбленный Достоевским тютчевский образ: «В рабском виде Царь небесный», автор диссертации раскрывает эстетическое кредо писателя, для которого кенотическая красота есть не красота низа, но Красота нисхождения; не красота ничтожества, но Красота самоуничижения -вольного жертвенного нисхождения и самоуничижения, о чем сам Достоевский писал: «<.> быть властелином и хозяином даже себя самого, своего я, пожертвовать этим я, отдать его - всем. В этой идее есть нечто неотразимо-прекрасное, сладостное, неизбежное и даже необъяснимое» (20; 193).

В § 4 обосновано положение, согласно которому одной из важнейших проблем интерпретации наследия Достоевского на современном этапе изучения является разработка таких методологий анализа, базирующихся на привлечении новых культурно-исторических, религиозно-философских и т. п. парадигм, в соотнесении с которыми способны обрести свое адекватное осмысление элементы и стороны мировоззрения и творчества писателя, не получающие при традиционном подходе непротиворечивого истолкования. В частности, при обращении к гностическому учению эпохи раннего христианства получают новое освещение принципиальные основания христоборческого бунта заглавного героя поэмы Ивана Карамазова «Великий инквизитор» и знаменитая антиномия «Христа и Истины» в том ее предельном варианте, как это было сформулировано Достоевским в письме Н. Д. Фонвизиной 1854 г. Именно при рассмотрении в гностической парадигме открывается с полной определенностью, что мировоззренческим основанием позиции Великого инквизитора является представление об «онтологической насмешке» Творца как последнем смысле творения и о человечестве как «недоделанных пробных существах, созданных в насмешку» (14; 238). Солидаризируясь с утверждением, согласно которому «верный Христу всю свою жизнь, Достоевский, однако, переживал моменты помрачения веры в Бога» (JI. Аллен), автор диссертации показывает, что только обращение к гностической доктрине позволяет дать ответ на вопросы: что значит «верность» Христу для писателя в «моменты помрачения веры в Бога»? как можно сохранить веру в Христа как Спасителя, не утратить влекущего обаяния Его «сияющей личности», когда возникает сомнение в благости Творца, в благости созданного Творцом миропорядка? Принципиальное противопоставление Христа как Сына высшего, благого Бога и Творца-Демиурга как Бога низшего как раз и является в гностицизме инструментом христодицеи. И в этом кроется причина неслучайности проявлений «гностического соблазна» в последовательно христоцентрическом религиозном миросозерцании Достоевского. Соблазна, который вновь и вновь возрождался в моменты отчаяния, «моменты помрачения веры в Бога» и в последовательной борьбе с которым, в конечном счете, «закалялась» и утверждалась вера писателя.

В § 5, посвященном проблемам христианской этики в художественном творчестве и публицистике Достоевского, в основу анализа положено представление о том, что христианская этика - это не набор, не сумма заповедей, но их система, где каждая приобретает свое подлинное значение только в соотношении, в связях с другими и где значимо само «напряжение» между отдельными сторонами, отдельными гранями этой этической системы. Это положение дополнено принципиальным суждением о том, что не является христианской (или перестает таковой быть) даже и самоотверженная любовь к ближнему, но абсолютизированная и противопоставленная другим евангельским заповедям. В диссертации раскрывается острая трагедийная апория, согласно которой существуют ситуации, в которых христианину именно как христианину (движимому любовью и состраданием) нельзя не убить, но нет ситуаций, в которых христианину можно убить. Именно такой подход позволил обнаружить проявившуюся в публицистических статьях Достоевского по «Восточному вопросу» опасность разрыва с евангельской этикой, перехода на позиции так называемого «народного христианства», которое мыслит в логике: нельзя не убить - значит, можно убить. Автор диссертации формулирует концептуальное положение, согласно которому в двух принципиальных суждения писателя: «Совесть без Бога есть ужас, она может заблудиться до самого безнравственного» (27; 56) и «Сострадание - всё христианство» (9; 270), которые соотносятся по противоположности как своеобразные «полюса», выразилось важнейшее противоречие религиозно-этического мировоззрения Достоевского. Именно публицистика «Дневника писателя» периода русско-турецкой войны обнаруживает истинность первого и религиозно-нравственный соблазн второго тезиса, когда, оторванное от других, «запретительных» евангельских заповедей (прежде всего заповеди «Не убий»), сострадание оказывается всеразрешающим и фактически (в прямом призыве: «Ну и убей турку!») порывает с евангельской этикой. На этом фоне рельефнее выступает собственно христианское решение подобных религиозно-нравственных коллизий, которое дает в своем творчестве Достоевский-художник, герои которого, движимые состраданием и любовью, не могут не нарушить моральный закон, но не могут и простить себе этого, страданием от острого переживания своей греховности подтверждая равную абсолютность для их религиозно-нравственного сознания и запретительных библейских заповедей, и «наибольшей» заповеди любви.

В § 6 автор диссертации исходит из предпосылки, что для адекватной интерпретации произведений Достоевского исключительно важно сознавать его внутренние творческие установки: что является движущими стимулами его писательства? какие стратегические задачи он решает в своих созданиях? и т. д. Очень многое в пафосе творений писателя позволяет лучше осознать анализ ключевого в системе его мировоззрения понятия «русская идея». В диссертации формулируется положение о том, что «русская идея» мыслится Достоевским как глобальная задача спасения мира. В основе этого представления лежит убеждение писателя о ложности исторических путей «забывшего Христа» европейского человечества, апокалиптическое переживание близости грядущей всемирной духовной катастрофы. В самом общем виде спасение видится писателю на путях явления миру истинного, православного Христа, который в силу исторических обстоятельств сохраняется именно в душе русского человека, русского народа. Раскрыть «сияющий образ Христа», явить его заблудившемуся миру как «путь и истину и жизнь» (Ин. 14: 6) - вот в чем состоит, по Достоевскому «русская идея». Но, по убеждениям писателя, решение этой задачи требует подвига, оно еще в будущем. В одной из предсмертных записей он говорит о «будущей, самостоятельной русской» идее, которая «у нас еще не родилась, а только чревата ею земля ужасно и в страшных муках готовится родить ее» (27; 76). С одной стороны, именно в этом состояла вера писателя - в предназначенность России рожденным ею новым православным «Словом» обновить и спасти мир. А с другой стороны - в поиске, в выработке этого «нового Слова» через напряженное всматривание и вдумывание в незавершенную душу русского человека видел Достоевский высший смысл своего собственного творчества.

В § 7 утверждается неисчерпаемость религиозной проблематики духовного наследия писателя. Научная новизна постановки вопроса о восприятии Достоевским (и его героями) образов детей в Новом Завете призвана, по замыслу автора диссертации, продемонстрировать возможности разработки на материале творчества писателя принципиально новых тем и новых аспектов, не затронутых еще ни в литературоведении, ни в богословии. В диссертации раскрыта органическая взаимосвязь этой, казалось бы, частной и локальной проблематики с принципиальными основаниями религиозного мировоззрения Достоевского, в частности с его эсхатологией и религиозной антропологией. С другой стороны, в аспекте генезиса устанавливается определенная зависимость взгляда писателя на детей в Новом Завете от такого эпохально явления в европейской секулярной культуре XIX в., как книга Э. Ренана «Жизнь Иисуса», с которой в целом Достоевский вел в своем творчестве страстную внутреннюю полемику.

В Главе второй «Проблемы комментирования религиозных мотивов в творчестве Достоевского» автор диссертации рассматривает вопросы комментирования текстов писателя, содержащих религиозную проблематику, во взаимосвязи с современным состоянием науки о Достоевском, для которой характерно более дифференцированное, чем в прежние десятилетия, рассмотрение христианского мировоззрения создателя «Идиота», «Бесов», «Братьев Карамазовых». В последнее время в повестку дня встали вопросы о грехопадении, искуплении, Миллениуме, апокатастасисе и т. п. в системе религиозных представлений Достоевского. В диссертации обосновывается, что их полноценная разработка может быть осуществлена лишь на основе кропотливого сбора и осмысления разнообразных первичных данных, которые предоставляет в распоряжение исследователей материал творчества писателя. Причем в большинстве своем, чтобы выявить в этом материале специфику в подходах и решении писателем и его героями зачастую чрезвычайно сложных религиозных, богословских проблем, необходимо, чтобы все эти первичные данные были подвергнуты обстоятельному и углубленному комментированию. Автором выработаны и развернуты в диссертации конкретные методики подобного углубленного комментария, который в большинстве случаев оказывается «пусковым механизмом», а иногда и первым этапом дальнейшей интерпретации. С целью продемонстрировать эвристические возможности подобного типа комментария в большинстве примеров-иллюстраций комментарии и порожденные ими интерпретации представлены в нерасчлененном единстве.

Особое место в Главе второй занимает разработка задач комментирования религиозных аспектов творчества Достоевского в контексте современных теорий интертекстуальности. Автором диссертации вычленены, описаны и представлены в конкретном материале несколько типов библейской интертекстуальности в произведениях писателя, которые требуют совершенно особых принципов комментирования. Среди них выделен тип неточных библейских цитат, в которых то или иное отступление от канонического сакрального текста создает значимый семантический сдвиг, получающий важную функцию в художественной структуре произведения. Иным типом библейской интертекстуальности оказывается контаминация библейских цитат, которая в творчестве Достоевского зачастую оказывается своеобразным «актом экзегетики» писателя.

В Главе третьей «Проблемы текстологии произведений Достоевского, содержащих религиозную проблематику» автор формулирует методологический принцип взаимосвязи текстологии, комментирования и интерпретации, оказывающийся надежным инструментом, в частности, при текстологической экспертизе сложных случаев прочтения черновиков писателя. Этот принцип утверждается и результативность его демонстрируется на фоне критического анализа ряда случаев, когда в академическом ПСС неполнота комментария к текстам, содержащим религиозную проблематику, не позволила обеспечить безупречное в текстологическом отношении воспроизведение черновых автографов Достоевского. Богословский понятийный аппарат, которым пользуется Достоевский, скрытые библейские цитаты, не распознанные публикаторами в своей специфике, и т. п. послужили причиной неверных чтений автографов писателя, привели к искажению или затемнению смысла публикуемых рукописных материалов.

Серия конкретных наблюдений над неверными чтениями автографов писателя также привела диссертанта к выводу о необходимости дополнительной текстологической экспертизы значительного фонда черновых рукописных материалов Достоевского, содержащих религиозную проблематику. Практически это может и должно быть осуществлено при подготовке нового («второго») академического Полного собрания сочинений писателя, потребность в котором сегодня все острее осознается в научных кругах.

В ходе текстологического анализа ряда печатных произведений Достоевского (опубликованных при его жизни) была выявлена особенность отношения писателя к текстам своих произведений, выразившаяся в том, что он далеко не всегда при их переизданиях устранял последствия внешних нетворческих искажений, имевших место в их первых публикациях (цензурные вторжения, редакторская правка). Из этого наблюдения сделан вывод, что прижизненные издания Достоевского нельзя безоговорочно рассматривать как «канонический» текст, выражающий последнюю авторскую творческую волю (Д. С. Лихачев применительно к подобным случаям остроумно говорил об авторском «творческом безволии»). На этом материале автор диссертации вскрывает конкретную сложность текстологической проблемы допустимости / недопустимости редакторской правки текстов Достоевского, содержащих религиозную проблематику, которые, как позволяет предположить анализ, претерпели нетворческие искажения, а также вырабатывает критерии для оптимального решения этой проблемы.

Отдельно в диссертации рассмотрена текстологическая проблема библейской цитации в произведениях Достоевского, обусловленная тем, что в XIX в. имели бытование два русских перевода Священного писания - перевод Российского библейского общества, выполненный на рубеже 1810-1820-х гг. и так называемый Синодальный перевод конца 1850-х гг. Острота текстологической ситуации применительно к творчеству Достоевского заключается в том, что в течение последних 30 лет жизни настольной книгой писателя был Новый Завет 1823 г., которым он пользовался в своей творческой работе. В то же время утверждение святейшим Синодом перевода конца 1850-х гг. как канонического делало нежелательным обширную цитацию в печатных изданиях Священного Писания в переводе РБО. Проведенный автором диссертации анализ обнаружил, что в ранних рукописях своих произведений Достоевский цитировал Библию (например в эпизоде чтения Евангелия в романе «Преступление и наказание») по своему экземпляру Нового Завета 1823 г., но на каком-то этапе истории текста перевод РБО подвергался правке (не всегда последовательной) в соответствии с Синодальным переводом. В диссертации рассматривается вопрос: кем, когда и по какой причине редактировался текст развернутых библейских цитат при издании произведений Достоевского? следует ли рассматривать это редактирование как нетворческую порчу текста и возвращаться к варианту перевода РБО или нет?

Список научной литературыТихомиров, Борис Николаевич, диссертация по теме "Русская литература"

1. Достоевский Ф. М. Полное собрание художественных произведений: В XIII томах. М.; Л.: ГИЗ, 1926-1930.

2. Достоевский Ф. М. Полное собрание сочинений: В 30 томах. Л.: Наука, 1972-1990.

3. Достоевский 0. М. Полное собрание сочинений: Канонические тексты. -Петрозаводск: Издательство Петрозаводского университета, 1995-2005. -Т. I-VI (издание продолжается).

4. Достоевский Ф. М. Собрание сочинений: В 9 томах. М.: Астрель-АСТ, 2003-2004.

5. Достоевский Ф. М. Полное собрание сочинений: В XVIII томах. М.: Воскресенье, 2003-2005.

6. Достоевский Ф. М. Письма: В 4 томах / Под редакцией и с примечаниями

7. A. С. Долинина. -М.; Л.: ГИЗ и др., 1928-1959.

8. Достоевский Ф. М. Бесы: Роман в 3-х частях / Подготовка текста, примеч. Л. И. Сараскиной. М.: Московский рабочий, 1993. Т. 1-2.

9. Достоевский Ф. М. Преступление и наказание / Издание подготовили Л. Д. Опульская и Г.Ф.Коган. М.: Наука, 1970 (Серия «Литературные памятники»). - 808 с.

10. Ф. М. Достоевский в работе над романом «Подросток»: Творческие рукописи / Вступительная статья Л. М. Розенблюм; публикация и комментарий А. С.Долинина. М.: Наука, 1965 (Литературное наследство. Т. 77). - 520 с.

11. Записные тетради Ф. М. Достоевского / Подготовка к печати Е. Н. Коншиной; комментарий Н. И. Игнатовой и Е. Н. Коншиной. М.; Л.: Academia, 1935 (Центрархив СССР. Публичная библиотека им.1. B. И. Ленина). 473 с.

12. Из архива Достоевского. Идиот. Неизданные материалы / Под редакцией П. Н. Саккулина и Н. Ф. Бельчикова. М.; Л.: ГИХЛ, 1931. - 320 с.

13. Из архива Достоевского. Преступление и наказание. Неизданные материалы / Под редакцией И. И. Гливенко. -М.; Л.: ГИХЛ, 1931. -219 с.

14. Неизданный Достоевский: Записные книжки и тетради 1860-1881 гг. -М.: Наука, 1971 (Литературное наследство. Т. 71). 728 с.

15. Библия, или Книги Ветхого и Нового Завета в русском переводе. СПб.: Синодальная типография, 1876. - II 1602, 392 с.

16. Господа нашего Иисуса Христа Новый Завет. Первым изданием. -СПб.: В типографии Российского Библейского Общества, 1823. - XIV, 620 с.

17. Данилевский Н. Я. Россия и Европа. М.: Книга, 1991. - 576 с.

18. Евангелие от Матфея / С предисловиями и подробными объяснительными примечаниями епископа Михаила. Минск: Харвест, 2000.- 592 с.

19. Евангелие от Марка и Луки / С предисловиями и подробными объяснительными примечаниями епископа Михаила. Минск: Харвест, 2000.- 624 с.

20. Евангелие от Иоанна / С предисловиями и подробными объяснительными примечаниями епископа Михаила. Минск: Харвест, 2000. - 670 с.

21. Жития святых на русском языке, изложенные по руководству Четьих-Миней св. Димитрия Ростовского, с дополнениями, объяснительными примечаниями и изображениями святых. М., 1903-1911 (Репринтное издание: М., 1991).-Кн. 1-12: [Сентябрь-Август].

22. Иннокентий (Борисов И. А.) Последние дни земной жизни Господа нашего Иисуса Христа. Одесса, 1857.- 178, 154, 143,151,148 с.

23. Исаак Сирин. Святого Отца нашего Исаака Сирина, епископа бывшего Ниневийского Слова духовно-подвижнические, переведенные с греческого старцем Писием Величковским. Издание Козельской Введенской Оптиной пустыни. М., 1854. - XVIII, 480, 68 с.

24. Канонические Евангелия / Перевод с греческого В. Н. Кузнецовой; под редакцией С. В. Лезова, С. В. Тищенко. М.: Наука, 1993. - 352 с.

25. Книга Иова в русском переводе с кратким объяснением / Перевод епископа Агафангела. Вятка, 1860. - 319 с.

26. Новый Завет. Евангелие от Матфея на греческом, церковнославянском, латинском и русском языках с историко-текстологическими приложениями. -М.: Гнозис, 1993.-232 с.

27. Псалтирь с параллельным переводом на русский язык. СПб.: Сатис, 1995.-702 с.

28. Ренан Э. Жизнь Иисуса. М., 1991. - 400 с.

29. Святое Евангелие и книги Нового Завета. М., 1995. - 1060 с. (репринт издания 1862 г.)

30. Соловьев В. С. Чтения о богочеловечестве (1877-1881) // Соловьев В. С. Собрание сочинений. СПб., б. г. - Т. 3 (1877-1884). - С. 3-185.

31. Сто четыре Священные Истории, выбранные из Ветхого и Нового Завета, в пользу юношества, Иоанном Гибнером, с присовокуплением благочестивых размышлений: В 2 частях. СПб., 1815. - 204, XII, 168 с.

32. Творения иже во святых отца нашего Тихона Задонского: В 5 томах. -Издание 5-е.-М., 1885.

33. Штраус Д. Ф. Жизнь Иисуса. Обработанные для немецкого народа книги первая и вторая. М., 1992. - 528 с.

34. Аннотированный конкорданс к роману Ф. М. Достоевского «Идиот» / Под редакцией Ацуси Андо, Ясуо Ураи и Александра JI. Ренанского. -Саппоро: Университет Хоккайдо, 2003. Т. 1-5.

35. Библиотека Ф. М. Достоевского: Опыт реконструкции. Научное описание / Под редакцией Н. Ф. Будановой. СПб.: Наука, 2005. - 344 с.

36. Гроссман Л.П. Семинарий по Достоевскому: Материалы, библиография и комментарии. М.; Пг., 1922. - 120 с.

37. Достоевский: Эстетика и поэтика. Словарь-справочник / Под редакцией Г. К. Щенникова. Челябинск: Металл, 1997. - 272 с.

38. Конкорданс (Указатель слов в контексте) к роману «Преступление и наказание» / Сост. Андо Ацуси, Ураи Ясуо, Мотидзуки Тэцуо. Sapporo, 1994.-Т. 1-3.

39. Летопись жизни и творчества Ф. М. Достоевского: В 3 томах. СПб.: Академический проект, 1993-1995.

40. Словарь языка Достоевского. Лексический строй идиолекта / Главный редактор чл.-корр. Ю. Н. Караулов. М.: Азбуковник, 2001-2003. - Вып. 13.

41. Шайкевич А. Я., Андрющенко В. М., РебецкаяН.А. Статистический словарь языка Достоевского. М.: Языки славянской культуры, 2003. - 832 с.

42. Бонды С. Черновики Пушкина: Статьи 1930-1970 гг. М.: Просвещение, 1971.-232 с.

43. Винокур Г. О. Критика поэтического текста // Винокур Г. О. О языке художественной литературы. М.: Высшая школа, 1991. - С. 65-156.

44. Гришунин А. Л. Исследовательские аспекты текстологии. М.: Наследие, 1998.-416 с.

45. Лихачев Д. С. Текстология. Краткий очерк. М.; Л.: Наука, 1964. - 102 с.

46. Опульская-Громова Л Д. Проблемы текстологии русской литературы XIX века: Диссертация . доктора филологических наук / МГУ им. М. В. Ломоносова. М., 1982. - 32 с.

47. Основы текстологии / Под редакцией В. С. Нечаевой. М.: Издательство Академии наук СССР, 1962. - 500 с.

48. Проблемы текстологии и эдиционной практики: Опыт французских и российских исследователей. Материалы Круглого стола. М., 2002. - 342 с.

49. Рейсер С. А. Основы текстологии. 2-е издание. - Л.: Просвещение, 1978.- 176 с.

50. Рейсер С. А. Палеография и текстология нового времени. М.: Просвещение, 1970. - 336 с.

51. Томашевский Б. В. Писатель и книга: Очерк текстологии. 2-е издание. -М.: Искусство, 1959. - 280 с.

52. Аверинцев С. С. София-Логос. Словник. Киев: Дух и литера, 1999. 460 с.

53. Большой путеводитель по Библии. М.: Республика, 1993. - 480 с.

54. Булгаков С. Н., прот. Агнец Божий. М., 2000. - 464 с.

55. Булгаков С. Н. Православие. Очерки учения православной церкви. М.,1991.-416с.

56. Вургафт С. Г., Ушаков И. А. Старообрядчество. Лица, предметы, события и символы: Опыт энциклопедического словаря. М., 1996. - 318 с.

57. Гностики или о «лжеименном знании». Киев: УЦИММ-Пресс, 1997. -480 с.

58. Иллюстрированная полная популярная библейская энциклопедия: В 4 выпусках / Труд и издание архимандрита Никифора. М., 1891. - 904 с. (репринт: Издание Свято-Троице-Сергиевой лавры, 1990).

59. Йонас Г. Гностицизм. СПб.: Лань, 1998. - 384 с.

60. Ключ к пониманию Священного Писания. Bruxelles: Жизнь с Богом,1992.-698 с.

61. Лосский В.Н. Очерк мистического богословия Восточной Церкви. Догматическое богословие. М., 1991. - 288 с.

62. Мифы народов мира: Энциклопедия: В 2 томах. М., 1994.

63. Полный православный богословский энциклопедический словарь. М., 1992. Т. 1-2.

64. Поснов М. Э., проф. Гностицизм II века и победа христианской церкви над ним. Киев, 1917 (фототипическое издание: Брюссель: Жизнь с Богом, 1991).-828 с.

65. Симфония на Ветхий и Новый Завет. СПб., 1900. - Ч. I: А-О; Ч. II: П-Я.

66. Флоровский Г.В. Пути русского богословия. Вильнюс, 1991. - 602 с.

67. Христианство: Энциклопедический словарь: В 3 томах. М.: Большая Российская энциклопедия, 1993.

68. Абрамович Н. Я. Христос Достоевского. М., 1914. - 164 с.

69. Аверинцев С. С. Поэтика ранневизантийской литературы. М.: Наука, 1977.-320 с.

70. Алексеев А. А. Христианские основы эстетики Ф.М.Достоевского // Ф. М. Достоевский и национальная культура. Челябинск: Челябинский государственный ун-т, 1996. - Вып. 2. - С. 3-28.

71. Аллен, Луи. Достоевский и Бог. СПб., 1993. - 161 с.

72. Аллен, Jlyu. Ф. М. Достоевский: Поэтика; Мироощущение; Богоискательство. СПб.: Logos, 1996. - 173 с.

73. Альми И. Л. О поэзии и прозе. СПб., 2002. - 524 с.

74. Альми И. Л. Поэтика образов праведников в поздних романах Достоевского: (Пафос умиления и характер его воплощения в фигурах странника Макара и старца Зосимы) // Достоевский. Материалы и исследования. СПб.: Наука, 2000. - Т. 15. - С. 264-272.

75. Альтман М.С. Достоевский. По вехам имен. Саратов: Издательство Саратовского университета, 1975. - 280 с.

76. Анненский И. Ф. Книги отражений. М., 1979. - 680 с.

77. Антоний (Храповицкий), митроп. Ф. М. Достоевский как проповедник возрождения. Монреаль, 1965. - XIV, 311с.

78. Антоний (Храповицкий), митроп. Пастырское изучение людей и жизни по сочинениям Ф. М. Достоевского // Ф. М. Достоевский и православие. -М. 1997.-С. 67-103.

79. Антоний (Храповицкий), митроп. Словарь к творениям Достоевского: Не должно отчаиваться. София, 1921. - 184 с.

80. АрсеньевН. С. О Достоевском: (Четыре очерка). Bruxelles: Жизнь с Богом, 1972.-64 с.

81. Аскольдов С. А. Религиозно-этическое значение Ф.М.Достоевского // Достоевский. Статьи и материалы. Пг., 1922. - Сборник I. - С. 1-32.

82. Афанасьев А. #. Народные русские легенды А.Н.Афанасьева. -Новосибирск: Наука. Сибирское отделение, 1990. -230 с.

83. Ашимбаева Н. Т. Достоевский. Контекст творчества и времени: Сборник статей. СПб., 2005. - 288 с.

84. Багно В. Е. Самозванство «апостолов» новой веры: (Новозаветные мотивы в «Бесах») // Пути и миражи русской культуры. СПб., 1994. -С. 241-255.

85. Балашов Н. В., свящ. Иов «с подлейшими примечаниями»: что же читал Достоевский? // Достоевский и мировая культура. СПб., 1996. - № 6. -С. 82-86.

86. Балашов Н. В. Спор о русской Библии и Достоевский // Достоевский. Материалы и исследования. СПб.: Наука, 1996. - Т. 13. - С. 3-15.

87. Балашов Н. И. От Оригена к Достоевскому (Надежда на возможность конечного спасения и ее проявление в литературе и живописи) // Русское подвижничество. М., 1996. - С. 519-523.

88. Барсотти, Диво. Достоевский. Христос страсть жизни. - М., 1999. -250 с.

89. Бахтин М. М. Литературно-критические статьи. М., 1986. - 544 с.

90. Бахтин М. М. Проблемы поэтики Достоевского. М., 1979. - 320 с.

91. Бахтин М. М. Проблемы поэтики Достоевского // Бахтин М. М. Собрание сочинений. М., 2002. - Т. 6. - С. 7-300.

92. Безносое В. Г. Ф. Достоевский, К. Леонтьев, Вл. Соловьев о Преображении и Спасении // Достоевский и современность: Материалы IX Международных Старорусских чтений 1994 г. Новгород, 1995. - С. 27-38.

93. Безносое В. Г. «Смогу ли уверовать?»: Ф. М. Достоевский и нравственно-религиозные искания в духовной культуре России конца XIX начала XX века. - СПб., 1993. - 200 с.

94. Безносое В. Г. Земное небесное, или Надежды России (Ф. М. Достоевский о русском странничестве) // Преображение: Христианский религиозно-философский альманах. - СПб., 1994. - № 2. -С. 47-55.

95. БеловоловГ. В. «Общеевропейский дом» и Вавилонская башня: Заметки Достоевского на полях Апокалипсиса // Вече. 1992. - № 46. - С. 67-75.

96. Бем A. JI. Исследования. Письма о литературе. М., 2001. - 448 с.

97. Бем A.J1. О Dostojevskem. Sbornik stati i materialu. Praha, 1972. - 358 c.

98. Бем A.JI. У истоков творчества Достоевского. Прага.: Петрополис, 1936.-215 с.

99. Бердяев Н. А. Откровение о человеке в творчестве Достоевского // О Достоевском: Творчество Достоевского в русской мысли 1881-1931 годов. Сборник статей. М., 1990. - С. 215-233.

100. Бердяев Н. А. Миросозерцание Достоевского. Paris: YMCA-Press, 1968. -238 с.

101. Бердяев Н. А. Философия творчества, культуры и искусства. М., 1994. -Т. 1-2.

102. Бицилли П.М. Избранные труды по филологии. М., 1996. - 710 с.

103. БоградГ.Л. Мифотворчество Достоевского: (К теме Апокалипсиса в романе «Идиот») // Достоевский. Материалы и исследования. СПб., 2001. -Т. 16.-С. 342-351.

104. Борисова В. В. Национальное и религиозное в творчестве Ф.М. Достоевского (проблема этно-конфессионального синтеза). Уфа, 1997. -95 с.

105. Борисова В. В. Национально-религиозные основы публицистики Достоевского // Достоевский и национальная культура. Челябинск, 1994. -Вып. 1.-С. 281-305.

106. БочаровС. Г. Леонтьев и Достоевский // Достоевский. Материалы и исследования. СПб., 1996.-Т. 12.-С. 162-189.

107. Бочаров С. Г. Сюжеты русской литературы. М.: Языки русской культуры, 1999. - 632 с.

108. Буданова Н. Ф.Достоевский и преподобный Сергий Радонежский // Достоевский. Материалы и исследования. СПб.: Наука, 1997. - Т. 14. -С. 195-201.

109. Буданова Н. Ф. Достоевский о Христе и истине // Достоевский. Материалы и исследования. СПб: Наука, 1992. - Т. 10. - С. 21-29.

110. Буданова Н. Ф. Эпистолярный диалог о Достоевском К.Н.Леонтьева и

111. B. В. Розанова // Достоевский. Материалы и исследования. СПб.: Наука, 2005.-Т. 17.-С. 129-144.

112. Бузина Т. В. Мотивы духовных стихов в романе Ф. М. Достоевского «Братья Карамазовы» // Достоевский и мировая культура. СПб., 1996. -№6.-С. 62-81.

113. Бузина Татьяна. Православие и проповедь истинной веры: Достоевский, Шатов и духовные стихи // Достоевский и мировая культура. М., 2003. -№ 17.-С. 110-124.

114. Булгаков С. Н. Венец терновый. Памяти Ф. М. Достоевского // Властитель дум. Ф. М. Достоевский в русской критике конца XIX начала XX века. -СПб., 1997.-С. 375-393.

115. Булгаков С. Н. Иван Карамазов (в романе Достоевского «Братья Карамазовы») как философский тип // Властитель дум. Ф. М. Достоевский в русской критике конца XIX начала XX века. - СПб., 1997. - С. 343-374.

116. Булгаков С. Н. Русская трагедия О Достоевском: Творчество Достоевского в русской мысли 1881-1931 годов. Сборник статей. -М., 1990. -С. 193-214.

117. Булгаков С. Н. Свет невечерний. Созерцания и умозрения. М., 1994. -416 с.

118. Булгаков С. Н. Тихие думы. М., 1996. - 512 с.

119. Бэлнеп, Роберт. Генезис «Братьев Карамазовых». Эстетические, идеологические и психологические аспекты создания текста. СПб.: «Академический проект», 2003. - 264 с.

120. Бэлнеп, Роберт. Структура «Братьев Карамазовых». СПб.: «Академический проект», 1997. - 146 с.

121. Вересаев В. Живая жизнь (О Достоевском и Льве Толстом) // Вересаев В. Собрание сочинений: В 5 томах.-М., 1961. Т. 3,-С. 269-491.

122. Ветловская В.Е. Достоевский и поэтический мир Древней Руси (Литературные и фольклорные источники «Братьев Карамазовых») // Труды Отдела древнерусской литературы ИР ЛИ АН СССР далее ТОДРЛ. - Л., 1974.-Т. 28. - С. 296-307.

123. Ветловская В. Е. «Идеал Мадонны» в «Братьях Карамазовых» // Достоевский. Материалы и исследования. СПб.: Наука, 2000. - Т. 15.1. C. 305-326.

124. Ветловская В. Е. Поэтика романа «Братья Карамазовы». JL: Наука, 1977.-200 с.

125. Ветловская В. Е. Проблема источников художественного произведения. -Русская литература. 1993. - № 1. - С. 100-116.

126. Ветловская В. Е. Символика чисел в «Братьях Карамазовых» // ТОДРЛ. Л., 1971.-Т. 26.-С. 139-150.

127. Ветловская В. Е. Средневековая и фольклорная символика у Достоевского // Культурное наследие Древней Руси: Истоки. Становление. Традиции.-М., 1976.-С. 315-322.

128. Ветловская В. Е. Творчество Достоевского в свете литературных и фольклорных представлений: «Строительная жертва» // Миф Фольклор -Литература. - Л., 1978. - С. 81-113.

129. Викторович В. А. «Брошенное семя возрастет»: (Еще раз о «завещании» Достоевского) // Вопросы литературы. 1991. - № 3. - С. 142-168.

130. Викторович В. А. Владимир Соловьев о Достоевском // Литературная учеба. 1989. - № 5. - С. 132-133.

131. Викторович В. А. Достоевский в Обществе любителей духовного просвещения // Достоевский и мировая культура. СПб.; М., 2004. - № 20. -С. 9-21.

132. Викторович В. А. Достоевский и Вл. Соловьев // Достоевский и мировая культура. СПб., 1993. - № 1. Ч. 2. - С. 5-31.

133. Викторович В. А. Первое слово Вл. Соловьева о Достоевском // Достоевский и современность. Тезисы выступлений на «Старорусских чтениях». Новгород, 1991. - Ч. 1. - С. 33-34.

134. Викторович В. А. Роман познания и веры / Под редакцией

135. B. А. Викторовича // Роман Ф. М. Достоевского «Подросток»: возможности прочтения. Сборник статей. Коломна: Коломенский государственный педагогический ин-т, 2003. - С. 17-27.

136. Викторович В. А. Славянофильство Достоевского: три обращения // Волга. 1996. - № 8 / 9. - С. 113-130.

137. Виноградов И. И. Реализм в высшем смысле: К вопросу о типологии реализма Достоевского («Преступление и наказание» Достоевского и «Утраченные иллюзии» Бальзака опыт сравнительного анализа) // Там же.1. C. 495-597.

138. ВласкинА.П. Творчество Ф. М. Достоевского и народная религиозная культура. Магнитогорск, 1994. - 196 с.

139. Властитель дум. Ф. М. Достоевский в русской критике конца XIX -начала XX века / Составление и вступительная статья Н. Т. Ашимбаевой. -СПб.: Художественная литература, 1997. 656 с.

140. Волгин И. Л. Нравственные основы публицистики Достоевского: (Восточный вопрос в «Дневнике писателя») // Известия АН СССР. Серия лит. и яз. 1971. - Т. XXX, вып. 4. - С. 312-324.

141. Волгин И. Л. Последний год Достоевского: Исторические записки. М., 1986.-576 с.

142. Волжский Глинка А. С. Федор Михайлович Достоевский: Жизнь и проповедь. М., 1906. - 79 с.

143. Волынский А. Л. Ф. М. Достоевский. СПб., 1906. - 501 с.

144. Волынский А. Л. Книга великого гнева. СПб., 1904. - VI, 524 с.

145. Волынский А. Л. Человекобог и Богочеловек О Достоевском: Творчество Достоевского в русской мысли 1881-1931 годов. Сборник статей. -М., 1990. С. 74-85.

146. Вышеславцев Б. П. Русская стихия у Достоевского. Берлин, 1923. - 54 с.

147. Галкин А. Б. Образ Христа в творческом сознании Ф.М.Достоевского: Автореферат диссертации . кандидата филологических наук / Московский государственный педагогический ун-т. М., 1992. - 18 с.

148. Галкин А. Б. Смерть или бессмертие?: (Достоевский против Толстого) // Вопросы литературы. 1993. -№ 1. - С. 157-172.

149. ГальцеваР. А. «Миросозерцание Достоевского» // Гальцева Р. А. Очерки русской утопической мысли. -М.: Наука, 1992. С. 24-44.

150. Гачева, Анастасия. «Нам не дано предугадать, Как слово наше отзовется.»: Достоевский и Тютчев. М.: ИМЛИ РАН, 2004. - 640 с.

151. Гачева А. Г. Новые материалы к истории знакомства Ф. М. Достоевского с идеями Н. Ф. Федорова // Достоевский и мировая культура. СПб., 1999. -№ 13.-С. 205-258.

152. Гачева А. Г. Царство Божие на земле в понимании Ф. М. Достоевского // Евангельский текст в русской литературе XYIII-XX веков: Цитата, реминисценция, мотив, сюжет, жанр. Сборник научных трудов. -Петрозаводск, 2005. Вып. 4. - С. 312-327.

153. Гессен С. И. Борьба утопии и автономии добра в мировоззрении Ф. М. Достоевского и Вл. Соловьева // Гессен С. И. Избранные сочинения. -М„ 1999.-С. 609-677.

154. Гессен С. И. Трагедия добра в «Братьях Карамазовых» // Там же. -С. 577-608.

155. Гессен С. И. Трагедия зла : (Философский смысл образа Ставрогина) // Там же. С. 678-706.

156. Голова С. В. Наследие византийских отцов Церкви как фоновая структура в художественном мире Ф. М. Достоевского (на примере «Лествицы» преподобного Иоанна) // Достоевский и мировая культура. М., 1997. - № 9. -С. 67-75.

157. Горичева Т. М. Достоевский русская «феноменология духа» // Достоевский в конце XX века. - М., 1996. - С. 31—47.

158. Горностаев А. К. Горский А. К. Рай на земле: К идеологии творчества Ф. М. Достоевского и Н. Ф. Федорова. Харбин, 1929. - 88 с.

159. Григорьев, Дмитрий, прот. Достоевский и Церковь. У истоков религиозных убеждений писателя. М., 2002. - 176 с.

160. Гроссман Л. П. Достоевский художник // Творчество Ф. М. Достоевского: Сборник статей. // М.: Издательство Академии наук СССР, 1959.-С. 330-416.

161. Гуардини, Романо. Человек и вера. Брюссель, 1994. - 331 с.

162. XXI век глазами Достоевского: перспективы человечества. Материалы Международной конференции, состоявшейся в университете Тиба (Япония) 22-25 августа 2000 г. М., 2002. - 560 с.

163. Гулыга А. В. Русская идея и ее творцы. М., 1995. - 310 с.

164. Давыдов Ю. Н. Этика любви и метафизика своеволия: (Проблемы нравственной философии). М., 1982. - 320 с.

165. Джексон, Роберт Луис. Искусство Достоевского. Бреды и ноктюрны. -М., 1998.-288 с.

166. Джексон, Р. Л. Лицо в окне: Оскверненная и оскверняющая «физиономия» Федора Павловича Карамазова // Достоевский и мировая культура. СПб., 2006. - № 21. - С. 39-49.

167. Джексон, Р. Л. Проблема веры и добродетели в «Братьях Карамазовых» // Достоевский. Материалы и исследования. Л.: Наука, 1991. - Т. 9. -С. 124-131.

168. Джексон, Р. Л. Речь Алеши у камня: «целая картина» // Евангельский текст в русской литературе XYIII-XX веков: Цитата, реминисценция, мотив, сюжет, жанр. Сборник научных трудов. Петрозаводск, 2005. - Вып. 4. -С.275-295.

169. Долинин А. С. Достоевский и другие. Статьи и исследования о русской классической литературе. Л., 1989. - 480 с.

170. Долинин А. С. Последние романы Достоевского: Как создавались «Подросток» и «Братья Карамазовы». -М.; Л., 1963. 344 с.

171. Достоевский в конце XX века / Составитель Карен Степанян. М.: Классика плюс, 1996. - 622 с.

172. Достоевский. Дополнения к комментарию / Под редакцией Т. А. Касаткиной. М.: Наука, 2005. - 696 с.

173. Достоевский и время. Сборник статей / Под редакцией Е. Г. Новиковой и А. А. Казакова. Томск: Издательство Томского ун-та, 2004. - 157 с.

174. Достоевский и его время / Под редакцией В. Г. Базанова и Г. М. Фридлендера. Л.: Наука, 1971. - 368 с.

175. Достоевский и К.Леонтьев: Дискуссия в «Вольфиле» / Предисловие, публикация и комментарии А. В. Лаврова // Достоевский. Материалы и исследования. СПб.: Наука, 2000. - Т. 15. - С. 407-462.

176. Достоевский и мировая культура. СПб.; М., 1993-2005. - № 1-21 (издание продолжается).

177. Ф.М.Достоевский и национальная культура / Под редакцией Г. К. Щенникова, А. В. Подчиненова. Челябинск: Челябинский государственный университет, 1994. - Вып. 1. - 318 с.

178. Ф.М.Достоевский и национальная культура / Под редакцией Г. К. Щенникова. Челябинск: Челябинский государственный университет, 1996.-Вып. 2.-330 с.

179. Достоевский и православие: Публицистический сборник о творчестве Ф. М. Достоевского / Сост. В. А. Алексеев. М., 2003. - 448 с.

180. Ф.М.Достоевский и Православие / Сост. А. Н. Стрижев. М., 1997. -318с.

181. Достоевский. Материалы и исследования. Л.; СПб.: Наука, 1974-2005. -Т. 1-17 (издание продолжается).

182. Достоевский. Статьи и материалы / Под редакцией А. С. Долинина. Пг.; Л., 1922-1924.-Т. 1.-2.

183. ДудкинВ.В. Великий инквизитор Достоевского и Жрец Ницше // Достоевский и мировая культура. 1994. - № 2. - С. 127-150.

184. Дудкин В. В. Достоевский и Евангелие от Иоанна // Евангельский текст в русской литературе XYIII-XX веков: Цитата, реминисценция, мотив, сюжет, жанр. Сборник научных трудов. Петрозаводск, 1998. - Вып. 2. - С. 337-348.

185. ДудкинВ.В. Достоевский Ницше: (Проблема человека). -Петрозаводск: Издательство Карельского государственного педагогического ин-та, 1994.- 152 с.

186. Дудкин В. В. Об одном высказывании из дневников Ф. Кафки о Достоевском // Достоевский и мировая культура. СПб., 1995. - № 5. -С. 89-97.

187. Дудкин В. В. Протосюжет у Достоевского и Кафки // Материалы XX Международных Старорусских чтений 2004 года. Великий Новгород, 2005. - С. 80-87.

188. Дудкин В. В. «Скверный анекдот» Достоевского. (Жанр и интертекст) // Pro memoria. Памяти академика Г. М. Фридлендера. СПб., 2003. - С. 156164.

189. Дунаев М. М. Православие и русская литература. М., 1997. - Ч. III. -574 с.

190. Дурылин С.Н. Об одном символе у Достоевского // Достоевский. Сборник статей. М., 1928. С. 163-199. - (Труды Гос. Академии художественных наук. Лит. секция. В. 3).

191. Евангельский текст в русской литературе XYIII-XX веков: Цитата, реминисценция, мотив, сюжет, жанр. Сборник научных трудов / Под редакцией В. Н. Захарова. Петрозаводск, 1994 - 2005. - Вып. 1-4.

192. Евлампиев И. И. История русской метафизики в XIX-XX веках. СПб., 2000.-Ч. 1-2.

193. Ермилова Г. Г. «Князь Христос» и русский религиозный мир // Достоевский и национальная культура. Челябинск, 1994. - Вып. 1. - С. 937.

194. Ермилова Г. Г. Тайна князя Мышкина: О романе Достоевского «Идиот». -Иваново, 1993.- 130 с.

195. Ермилова Г. Г. Христология Достоевского // Достоевский и мировая культура. СПб., 1999. - № 13. - С. 37-44.

196. Есаулов И. А. Категория соборности в русской литературе. -Петрозаводск: Издательство Петрозаводского ун-та, 1995. 288 с.

197. Есаулов И. А. Пасхальный архетип в поэтике Достоевского // Евангельский текст в русской литературе XYIII-XX веков: Цитата, реминисценция, мотив, сюжет, жанр. Сборник научных трудов. -Петрозаводск, 1998. Вып. 2. - С. 349-362.

198. Есаулов И. А. «Родное» и «вселенское» в романе «Идиот» // Достоевский. Материалы и исследования. СПб., 2005. - Т. 17. - С. 92-101.

199. Ефимова Н. А. Ветхий Завет в контексте Божьего мира героев романа Достоевского «Братья Карамазовы» // Русская литература XIX века и христианство. М.: Издательство Московского университета, 1997. - С. 339348.

200. Ефимова Н. Мотив библейского Иова в «Братьях Карамазовых» // Достоевский. Материалы и исследования. СПб., 1994. - Т. 11. - С. 122-131.

201. Зандер Л. А. Грустный рай // Путь. 1928. - № 14 (Декабрь). - С. 56-79.

202. Зандер Л. А. Монашество в творениях Достоевского: (Идеал и действительность) // Вестник РСХД. 1963. - № 3 / 4 (70 /71). - С. 55-72.

203. Зандер Л. А. Тайна добра: (Проблема добра в творчестве Достоевского). -Frankfurt / М.: Посев, 1960. 155 с.

204. Захаров В. Н. Библейский архетип «Двойника» Достоевского // Проблемы исторической поэтики: Исследования и материалы: Межвузовский сборник. -Петрозаводск, 1990.-С. 100-104.

205. Захаров, Владимир. О христианском значении основной идеи творчества Достоевского // Достоевский в конце XX века. М., 1996. - С. 137-146.

206. Захаров В. Н. Проблемы изучения Достоевского. Петрозаводск, 1978. -110 с.

207. Захаров В. Н. Символика христианского календаря в произведениях Достоевского // Новые аспекты в изучении Достоевского: Сборник научных трудов. Петрозаводск, 1994. - С. 37^9.

208. Захаров В. Н. Система жанров Достоевского: Типология и поэтика. Л.: Изд-во Ленинградского ун-та, 1985. - 208 с.

209. Захаров В. Н. Умиление как категория поэтики Достоевского // Celebrating creativity: Essays in honour of Josten Bornes. University of Bergen, 1997.

210. Захаров В. H. Христианский реализм в русской литературе. Постановка проблемы // Евангельский текст в русской литературе XVIII-XX веков: Цитата, реминисценция, мотив, сюжет, жанр. Петрозаводск, 2001. - Вып. 3. -С. 5-20.

211. Зеньковский В. В. Из истории эстетических идей (Ф. М. Достоевский) // Вестник русского христианского движения. Париж-Нью-Йорк-Москва. -2003.-№ 1 (185).-С. 108-119.

212. Зеньковский В. В. История русской философии: В 2 томах. Л., 1991.

213. Зеньковский В. В. Проблема красоты в мировоззрении Достоевского // Русские эмигранты о Достоевском. СПб., 1994. - С. 222-236.

214. Зеньковский В. В. Федор Павлович Карамазов // О Достоевском. Сборник статей / Под ред. А.Л. Бема. Прага, 1933. - Т. И. - С. 93-114.

215. ЗерновН.М. Три русских пророка: Хомяков, Достоевский, Соловьев. -М., 1995.-212 с.

216. Иванов Вас. В. Безобразие красоты: Достоевский и русское юродство. -Петрозаводск: Издательство Петрозаводского ун-та, 1993. 152 с.

217. Иванов, Вяч. Достоевский и роман-трагедия О Достоевском: Творчество Достоевского в русской мысли 1881-1931 годов. Сборник статей. -М., 1990. -С. 164-192.

218. Иванов, Вячеслав. Достоевкий: трагедия миф - мистика // Иванов, Вячеслав. Эссе, статьи, переводы. - Bruxelle, 1985. - С. 1-106.

219. Иванов, Вяч. И. Экскурс: основной миф в романе «Бесы» Властитель дум. Ф. М. Достоевский в русской критике конца XIX начала XX века. - СПб., 1997.-С. 432^39.

220. Иванов, Вячеслав. Родное и вселенское. М., 1994. - 432 с.

221. ИваскЮ.П. Савлы, не ставшие Павлами: (Опыт посюстороннего христианства Достоевского) // Вестник РХД. 1981. № 1 (133). - С. 95-104.

222. ИваскЮ. П. Упоение Достоевского // Ф. М. Достоевский. Бесы. Роман в трех частях; «Бесы»: Антология русской критики / Составление Л. И. Сараскиной. М., 1996. - С. 695-702.

223. Ильин В. Н. Достоевский и Бердяев // Ильин, Владимир. Эссе о русской культуре. СПб., 1997. - С. 427-439.

224. Ильин В. Н. Трагедия и Достоевский // Возрождение. 1963. - № 136. -С. 51-68.

225. ИонинаМ.А. Разные переводы Книги Иова и творчество Достоевского 1870-1880 г. // Достоевский и мировая культура. СПб., 2006. - №21. -С. 211-222.

226. Иоанн (Шаховской), архиеп. Можно ли «гуманизировать» Достоевского? // Записки Русской академической группы в США. 1981. - Т. 14. - С. 239243.

227. Иустин (Попович), прп. Достоевский о Европе и славянстве. СПб., 1998. -271 с.

228. Казак В. Образ Христа в «Великом инквизиторе» Достоевского // Достоевский и мировая культура. СПб., 1995. - № 5. - С. 37-54.

229. Казаков А. А. Л. Н. Мышкин и сюжет распятия-воскресения: специфика функционирования // Материалы XX Международных Старорусских чтений 2005 года. Великий Новгород, 2006. - С. 184-189.

230. Камю, Альбер. Бунтующий человек: Философия. Политика. Искусство. -М., 1990.-416 с.

231. Карасев Л. В. Эмблематический сюжет у Достоевского // Библия в культуре и искусстве: Материалы научной конференции. М., 1996. -С. 305-315.

232. Касаткина Т. А. Краткая полная история человечества («Сон смешного человека» Ф. М. Достоевского) // Достоевский и мировая культура. СПб., 1993.-№. 1.4. 1.-С. 48-68.

233. Касаткина Т. А. О творящей природе слова: Онтологичность слова в творчестве Ф. М. Достоевского как основа «реализма в высшем смысле». -М.: ИМЛИ РАН, 2004. 480 с.

234. Касаткина Т. А. Софиология Достоевского // Достоевский и мировая культура. М., 2003. - № 17. - С. 71-79.

235. Касаткина Т. А. Характерология Достоевского: Типология эмоционально-ценностных ориентаций. М.: Наследие, 1996. - 336 с.

236. Касаткина Т. А. «Христос вне Истины» в творчестве Достоевского // Достоевский и мировая культура. СПб., 1998. - № 11. - С. 113-120.

237. Кацис Л. Русская эсхатология и русская литература. М., 2000.

238. Кириллова И. А. К проблеме создания христоподобного образа: (Князь Мышкин и Авдий Каллистратов) // Достоевский. Материалы и исследования.- СПб.: Наука, 1992. Т. 10. - С. 172-176.

239. Кириллова И. А. «маша лежит на столе.» утопические и христианские мотивы (к обозначению темы) // Достоевский и мировая культура. - М., 1997.- № 9. С. 22-27.

240. Кириллова, Ирина. Отметки Достоевского на тексте Евангелия от Иоанна // Достоевский в конце XX века. М., 1996. - С. 48-59.

241. Кириллова И. А. Христос в жизни и творчестве Достоевского // Достоевский. Материалы и исследования. СПб.: Наука, 1997. - Т. 14. -С. 17-25.

242. Клейман Р. Я. Достоевский: константы поэтики. Кишинев, 2001. - 359 с.

243. Клейман Р. Я. Сквозные мотивы творчества Достоевского в историко-культурной перспективе. Кишинев, 1985. - 208 с.

244. Клюс Э. Образ Христа у Достоевского и Ницше // Достоевский и мировая культура. СПб., 1993.-№. 1.4. 2.-С. 106-131.

245. Коган, Галина. Вечное и текущее: (Евангелие Достоевского и его значение в жизни и творчестве писателя) // Достоевский в конце XX века. -М., 1996.-С. 147-166.

246. Комарович В. JT. «Мировая гармония» Достоевского // Властитель дум. Ф. М. Достоевский в русской критике конца XIX начала XX века. - СПб., 1997.-С. 583-611.

247. Кондаков В. Н. Христианская парадигма текста Ф. М. Достоевского // Достоевский и современность: Материалы VIII Международных Старорусских чтений. Новгород, 1994.-С. 168-172.

248. Котельников В. А. Кенозис как творческий мотив у Достоевского // Достоевский. Материалы и исследования. СПб.: Наука, 1996. - Т. 13. -С. 194-200.

249. Котельников В. А. Красота истощания: О кенотической антропологии Достоевского // Записки Русской академической группы в США. 1996 / 1997.-Т. 18.-С. 183-196.

250. Котельников В. А. Православная аскетика и русская литература: (На пути к Оптиной). СПб., 1994. - 207 с.

251. Котельников В. А. Православные подвижники и русская литература. М., 2002.-384, 64 с.

252. Котельников В. А. Средневековье Достоевского // Достоевский. Материалы и исследования. СПб.: Наука, 2001. - Т. 16. - С. 23-31.

253. Котельников В. А. Христодицея Достоевского // Достоевский и мировая культура. СПб., 1998. - № 11. - С. 20-28.

254. Краснова Г. А. Достоевский и Коран // Вопросы литературы. 1998. -Вып.З.-С. 328-334.

255. Криволапое В. Н. Старец Зосима и Серафим Саровский // Русская литература и культура Нового времени. СПб.: Наука, 1994. - С. 133-156.

256. Криницын А. Б. Исповедь подпольного человека: К антропологии Ф.М. Достоевского. М., 2001. - 372 с.

257. Криницын А. Б. «Истинно, истинно говорю вам.»: О евангельском эпиграфе к роману Ф. М. Достоевского «Братья Карамазовы» // Православная беседа. 1993. -№5/6. -С. 51-53.

258. Криницын А. Б. О притчевой основе идей в романах Ф. М. Достоевского // Вестник Московского ун-та. Серия 9: Филология. 1993. - № 5. - С. 54-59.

259. Круглый стол «Проблема „реализма в высшем смысле" в творчестве Достоевского // Достоевский и мировая культура. -СПб.; М., 2004. №. 20. -С. 43-96.

260. Круговой Г. Христианство Достоевского и русская религиозность // Мосты (Мюнхен). 1965. - Кн. II. - С. 286-308.

261. Кузьмина-Караваева Е. Ю. (Мать Мария). Достоевский и современность // Кузьмина-Караваева Е. Ю. (Мать Мария). Избранное. М., 1991. - С. 257294.

262. Кунилъский А. Е. Достоевский в истолковании некоторых церковных авторов // Евангельский текст в русской литературе XVIII-XX веков: Цитата, реминисценция, мотив, сюжет, жанр. Петрозаводск, 2001. - Вып. 3. -С. 420—429.

263. Кунилъский А. Е. О христианском контексте в романе Ф. М. Достоевского «Идиот» // Евангельский текст в русской литературе XYIII-XX веков: Цитата, реминисценция, мотив, сюжет, жанр. Сборник научных трудов. -Петрозаводск, 1998. Вып. 2. - С. 391—408.

264. Кунилъский А. Е. Опыт истолкования литературного героя: (роман Ф. М. Достоевского «Идиот»): Учебное пособие. Петрозаводск, 2003. - 96 с

265. Кунилъский А. Е. Смех в мире Достоевского. Петрозаводск: Издательство Петрозаводского ун-та, 1994. - 86 с.

266. Кунилъский А. Е. «Спорные» мудрецы в романах Ф. М. Достоевского // жанр и композиция литературного произведения: Межвузовский сборник. -Петрозаводск, 1986. С. 90-98.

267. Кунилъский А. Е. Языческое и христианское в романе «Идиот» // Достоевский и мировая культура. СПб., 2006. - № 21. - С. 9-20.

268. Курляндская Г. Б. Вл. Соловьев о Достоевском (проблема духовно-религиозного идеала) // Достоевский и национальная культура. Челябинск, 1994.-Вып. 1.-С. 91-127.

269. Лавров А. В. «Личная тема»: Достоевский и Розанов // Ars philologiae: Профессору Аскольду Борисовичу Муратову. СПб., 1997. - С. 190-202.

270. Лапшин И. И. Достоевский и Паскаль // Научные труды Русского народного университета в Праге. Прага, 1928. - Т. 1. - С. 55-63.

271. Лапшин И. И. Метафизика Достоевского // Воля России. 1931. - № 1-2. - С. 60-84; № 3^. - С. 292-313.

272. Лапшин И. И. Эстетика Достоевского. Берлин, 1923. - 102 с.

273. Лаут, Райнхард. Философия Достоевского в систематическом изложении. М., 1996. - 448 с.

274. Левина Л .А. «Новый Иов» в творчестве Ф. М. Достоевского и в русской культуре XX века // Достоевский. Материалы и исследования. СПб., 1994. -Т. 11.-С. 204-220.

275. Левицкий С. А. Идея бессмертия у Достоевского // Записки Русской академической группы в США. 1981. - Т. 14. - С. 244-260.

276. Левицкий С. А. Фантастический реализм Достоевского: (Об иерархической структуре его романов) // Записки Русской академической группы в США. 1971. -№ 5. - С. 64-78.

277. Лейбов Р. Заметки о «Скверном анекдоте» // Новое литературное обозрение. М., 1994. - № 8. - С. 162-163.

278. Леонтьев К. Н. Восток, Россия и Славянство. Философская и политическая публицистика. Духовная проза (1872-1891). М., 1996. - 800 с.

279. Леонтьев, Константин. Избранные письма / Публикация, предисловие и комментарий Д. Соловьева. СПб.: Пушкинский фонд, 1993. - 640 с.

280. Леонтьев К. Н. О всемирной любви, по поводу речи Ф. М. Достоевского на Пушкинском празднике // О Достоевском: Творчество Достоевского в русской мысли 1881-1931 годов. Сборник статей. М., 1990. - С. 9-31.

281. Лепахин В. Икона в творчестве Достоевского («Братья Карамазовы», «Кроткая», «Бесы», «Подросток», «Идиот») // Достоевский. Материалы и исследования. СПб.: Наука, 2000. - Т. 15. - С. 237-263.

282. Лесков Н. С. Граф Л.Н.Толстой и Ф.М.Достоевский как ересиархи: (Религия страха и религия любви) // Н. С. Лесков о литературе. Л., 1984. -С. 111-127.

283. Лосский Н. О. Достоевский и его христианское миропонимание // Лосский Н. О. Бог и мировое зло. М., 1994. - С. 5-248.

284. Лотман Л.М. Романы Достоевского и русская легенда // Лотман Л.М. Реализм русской литературы 60-х годов XIX века. (Истоки и эстетическое своеобразие). Л., 1974. - С. 285-290.

285. Лурье В. М. Догматика «религии любви»: Догматические представления позднего Достоевского // Христианство и русская литература. СПб.: Наука, 1996. - Сборник 2. - С. 290-309.

286. Ляху В. С. О влиянии поэтики Библии на поэтику Ф. М. Достоевского // Вопросы литературы. 1998. - Вып. 4. - С. 129-143.

287. Марченко Е. И. «Странная картина» Ганса Гольбейна Младшего в романе Ф. М. Достоевского «Идиот» // Стиль образ - время: Проблемы истории и теории искусства. - М.: НИИ теории и практики изобразительного искусства, 1991.-С. 93-118.

288. Меерсон О. Библейские интертексты у Достоевского: Кощунство или богословие любви? // Достоевский и мировая культура. М., 1999. - № 12. -С. 40-53.

289. Мейер Г.А. Свет в ночи. (О «Преступлении и наказании»): Опыт медленного чтения. Frankfurt / Main.: «Посев», 1967. - 517 с.

290. Мелетинский Е. М. О «Бесах» Достоевского // Поэтика. История литературы. Лингвистика: Сборник к 70-летию Вяч. Вс. Иванова. М., 1999. -С. 177-193.

291. Мережковский Д. С. Лев Толстой и Достоевский; Вечные спутники. М., 1995.-624 с.

292. Мережковский Д. С. Пророк русской революции: К юбилею Достоевского // О Достоевском: Творчество Достоевского в русской мысли 1881-1931 годов. Сборник статей.-М., 1990.-С. 86-118.

293. Милош Ч. Достоевский и западное религиозное воображение // Вестник русского христианского движения. 1981. № 1 (133). - С. 79-94.

294. Милош Ч. Достоевский и Сведенборг // Иностранная литература. 1992. -№.8/9.-С. 289-301.

295. Минц 3. Г. Блок и Достоевский // Достоевский и его время. Л.: Наука, 1971.-С. 217-247.

296. Михновец Н. Г. Прецедентные произведения и прецедентные темы в диалогах культур и времен: Место и роль прецедентных явлений в творчестве Ф. М. Достоевского. СПб.: Сага; Наука, 2006. - 384 с.

297. Михновец Н. Г. 136-й псалом в творчестве Достоевского // Достоевский. Материалы и исследования. СПб.: Наука, 2005. - Т. 17. - С. 61-91.

298. Михнюкевич В. А. Аргументы от «народного православия» в полемике автора с Иваном Карамазовым // Достоевский и современность: Материалы IX Международных Старорусских чтений 1994 г. Новгород, 1995. - С. 141145.

299. Михнюкевич В. А. Достоевский и «народное» христианство // Достоевский и современность: Материалы VIII Международных Старорусских чтений. -Новгород, 1994.-С. 178-183.

300. Мшнюкевич В. А. Достоевский и национальная христианская культура // Ф. М. Достоевский и национальная культура. Челябинск: Челябинский государственный ун-т, 1996. - Вып. 2. - С. 117-141.

301. Михнюкевич В. А. Духовные стихи в системе поэтики Достоевского // // Достоевский. Материалы и исследования. СПб., 1992. - Т. 10. - С. 77-89.

302. Михнюкевич В. А. Русский фольклор в художественной системе Ф. М. Достоевского. Челябинск, 1994. - 320 с.

303. Мочульский К. В. Гоголь. Соловьев. Достоевский. М., 1995. - 608 с.

304. Мюллер JI. Образ Христа в романе Достоевского «Идиот» // Евангельский текст в русской литературе XYIII-XX веков: Цитата, реминисценция, мотив, сюжет, жанр. Сборник научных трудов. Петрозаводск, 1998. - Вып. 2. -С.374-384.

305. Назиров Р. Г. Русская классическая литература: сравнительно-исторический подход: Исследования разных лет. Уфа: Издательство Башкирского государственного ун-та, 2005. - 208 с.

306. Назиров Р. Г. Творческие принципы Ф.М.Достоевского. Саратов: Издательство Саратовского университета, 1982. - 160 с.

307. НатоваН. Метафизический символизм Достоевского // Достоевский. Материалы и исследования. СПб.: Наука, 1997. - Т. 14. - С. 26^45.

308. НатоваН. Троекратность как символ диаволова искушения грехом у Достоевского // Записки Русской академической группы в США. 1996 / 1997.-Т. 18.-С. 213-255.

309. Недзвецкий В. А. Мистериальное начало в романе Ф.М.Достоевского // Научные доклады Филологического факультета МГУ. 1998. - Вып. 2. -С. 192-204.

310. Новикова Е. Г. Аделаида и князь Мышкин: Самоопределение художника в романе «Идиот» // Достоевский и мировая культура. СПб., 2003. - № 18. -С. 47-60.

311. Новикова Е.Г. Соня и софийность (роман Ф.М.Достоевского «Преступление и наказание») // Достоевский и мировая культура. М., 1999. -№ 12.-С. 89-98.

312. Новикова Е.Г. Софийность русской прозы второй половины XIX века: евангельский текст и художественный контекст. Томск: Издательство Томского университета, 1999. -254 с.

313. Новые аспекты в изучении Достоевского. Сборник научных трудов / Под редакцией В. Н. Захарова. Петрозаводск: Издание Петрозаводского университета, 1994. - 368 с.

314. О Великом инквизиторе: Достоевский и последующие / Составление, предисловие, иллюстрации Ю. И. Селиверстова. М., 1992. - 270 с.

315. О Достоевском. Сборник статей / Под ред. A.JI. Бема. Прага, 1929-1936. -Т. 1.-III.

316. О Достоевском: Творчество Достоевского в русской мысли 1881-1931 годов. Сборник статей / Составители В. М. Борисов, А. Б. Рогинский. М., 1990.-432 с.

317. Одинокое В. Г. Религиозно-этические проблемы в творчестве Ф. М. Достоевского и JI. Н. Толстого // Русская литература и религия: Сборник научных трудов. Новосибирск: Наука, 1997. - С. 95-152.

318. Олливье С. Симона Вейль и Достоевский // Достоевский и мировая культура. М., 1999.-№ 12. - С. 210-215.

319. Опулъский А. И. Жития святых в творчестве русских писателей XIX в. -East-Lansing (Mich.), 1986. 231 с.

320. Перлина Н. Достоевский о смертной казни: историко-литературное эссе в двух частях // Достоевский и мировая культура. СПб., 2003. - № 18. -С. 71-95.

321. Печерская Т. И. Мотив смерти-воскресения в поэтике сна Ф. М. Достоевского (первый сон Раскольникова) // От сюжета к мотиву. Сборник научных трудов. Новосибирск, 1996. - С. 140-147.

322. Пигин А. В. Роман Ф. М. Достоевского «Бесы» и видения рая и ада // Современные проблемы метода, жанра и поэтики русской литературы: Межвузовский сборник. Петрозаводск, 1991. - С. 132-139.

323. Плетнев Р. В. Ф. М. Достоевский // Лекции по истории русской литературы XVIII-XIX вв. Монреаль: Издательство Монреальского ун-та, 1964.-С. 700-783.

324. Плетнев Р. В. Достоевский и Библия (Ветхий Завет) // Путь. 1938 / 1939. - № 58 (Ноябрь / Декабрь; Январь). - С. 49-56.

325. Плетнев Р. В. Достоевский и Евангелие // Русские эмигранты о Достоевском. СПб., 1994.-С. 160-190.

326. Плетнев Р. В. Достоевский и христианская легенда // Etudes Slaves et Est— Europeenners. Montreal, 1961. - Vol. 6. - P. 131-157.

327. Плетнев P. В. Земля (Из работы «Природа в творчестве Достоевского») // О Достоевском / Под ред. А.Л. Бема. Прага, 1929. - С. 129-150.

328. Плетнев Р. В. Об искушении Христа в пустыне и Достоевском // Вече. -1981.-№3,-С. 93-105.

329. Плетнев Р. В. О духах зла и дьяволе у Достоевского и Толстого // Новый журнал (Нью-Йорк), 1975. № 119 (Июнь). - С. 92-107.

330. Плетнев Р. В. О животных в творчестве Достоевского. Новый журнал (Нью-Йорк), 1972. - № 106 (Март). - С. 118-127.

331. Плетнев Р. В. О мировоззрении Достоевского // Записки русской академической группы в США. 1979. - Т. 12. - С. 79-92.

332. Плетнев Р. В. Преображение мира: (Природа в творчестве Достоевского) // Новый журнал. 1955. - Кн. 43 (Декабрь). - С. 63-80.

333. Плетнев Р. В. Святые Отцы Церкви и Достоевский // Русское возрождение. 1981.-№ 1 (13).-С. 14-42.

334. Плетнев Р. В. Сердцем мудрые (О старцах у Достоевского) // О Достоевском / Под ред. A.JI. Бема. Прага, 1933. С. 73-92.

335. Плетнев Р. В. Н. Ф. Федоров и Ф. М. Достоевский: Из истории русского утопизма // Новый журнал. 1957. - Кн. 50 (Сентябрь). - С. 220-245.

336. Погодин A. JI. От Фурье к св. Серафиму Саровскому (Эволюция Достоевского) // Русские эмигранты о Достоевском. СПб., 1994. - С. 106— 110.

337. Поддубная Р. Н. «Создатели и творцы» («поэма» Ивана и сон Алеши в «Братьях Карамазовых») // Достоевский и современность: Материалы VIII Международных Старорусских чтений. Новгород, 1994. С. 192-197.

338. Поддубная Р. Н. Сюжет Христа в романах Достоевского// Ф. М. Достоевский и национальная культура. Челябинск: Челябинский государственный ун-т, 1996. - Вып. 2. - С. 29-65.

339. Померанц Г. С. Борьба с двойником (Сергей Фудель исследователь Достоевского) // Достоевский и мировая культура. - СПб., 1998. - № 11. -С. 9-19.

340. Померанц Г. С. Два порочных круга // Достоевский и мировая культура. -СПб., 2000.-№ 15.-С. 9-21.

341. Померанц Г. С. Идеи русского инока в западном контексте // Достоевский и мировая культура. СПб., 2003. - № 18. - С. 125-133.

342. Померанц Г. С. Каторжное христианство Достоевского // Достоевский и мировая культура. СПб., 1999. -№ 13. - С. 25-33.

343. Померанц Г. С. Открытость бездне. Встречи с Достоевским. М., 1990. -382 с.

344. Померанц, Григорий. Перекличка героев Достоевского с Бубером // Достоевский в конце XX века. М., 1996. - С. 462^70.

345. Пономарева Г. Б. «Житие великого грешника» Достоевского (структура и жанр) // Исследования по поэтике и стилистике. JL: Наука, 1972. - С. 66-86.

346. Пономарева Г. Б. Житийный круг Ивана Карамазова // Достоевский. Материалы и исследования. JL: Наука, 1991. - Т. 9. - С. 144-166.

347. Пономарева Г. Б. Иван Карамазов в религиозном опыте Достоевского // Достоевский и мировая культура. СПб., 1994. - № 2. - С. 51-74.

348. Пумпянский Л. В. Достоевский и античность // Пумпянский Л. В. Классическая традиция: Собрание трудов по истории русской литературы. -М.: Языки русской культуры, 2000. С. 506-529.

349. РедъкоН.Н. Философско-религиозный гротеск Ф.М.Достоевского // Вестник Московского ун-та. Серия 7: Философия. 1992. - № 3. - С. 29-38.

350. Роднянская И. Б. Общественный идеал Достоевского: (Публичная лекция) // Новая Европа. 1995. - № 8. - С. 49-66.

351. Розанов В. В. Вл. Соловьев и Достоевский Властитель дум. Ф. М. Достоевский в русской критике конца XIX начала XX века. - СПб., 1997.-С. 242-250.

352. Розанов В. В. Легенда о Великом инквизиторе Ф. М. Достоевского: Опыт критического комментария // Розанов В. В. Несовместимые контрасты жития: Литературно-эстетические работы разных лет. М., 1990. - С. 37-224.

353. Розанов В. В. Размолвка между Достоевским и Соловьевым Властитель дум. Ф. М. Достоевский в русской критике конца XIX начала XX века. -СПб., 1997.-С. 251-260.

354. Розанов В. В. Чем нам дорог Достоевский? (К 30-летию со дня его кончины) // Властитель дум. Ф. М. Достоевский в русской критике конца XIX начала XX века. - СПб., 1997. - С. 270-278.

355. Розенблюм Л. М. «Красота спасет мир»: О «символе веры» Ф. М. Достоевского // Вопросы литературы. 1991. - № 11 /12. - С. 142-180.

356. Розенблюм Л. М. Творческие дневники Достоевского. М., 1981. - 368 с.

357. Роман Ф. М. Достоевского «Идиот». Раздумья, проблемы: Межвузовский сборник научных трудов / Составитель Г. Г. Ермилова. Иваново, 1999. -256 с.

358. Роман Ф. М. Достоевского «Идиот»: Современное состояние изучения. Сборник работ отечественных и зарубежных ученых / Под редакцией Т. А. Касаткиной. М.: Наследие, 2001. - 560 с.

359. Русская идея: В кругу писателей и мыслителей русского зарубежья: В 2 томах. М.: Искусство, 1994.

360. Русские эмигранты о Достоевском / Сост. С. В. Белов. СПб., 1994. -431 с.

361. Сабиров В. Ш. Русская идея спасения: (Жизнь и смерть в русской философии). СПб.: Издательство С.-Петербургского ун-та, 1995. - 152 с.

362. Сальвестрони, Симонетта. Библейские и святоотеческие источники романов Достоевского. СПб., 2001. - 188 с.

363. СвительскийВ. А. Личность в мире ценностей (Аксиология русской психологической прозы 1860-1870-х гг. Воронеж: Воронежский государственный университет, 2005. - 232 с.

364. Семенова С. Г. Преодоление трагедии: «Вечные вопросы» в литературе. -М., 1989.-440 с.

365. СивакА. Ф. Антиномия красоты в религиозном умозрении Ф. М. Достоевского и К. Н. Леонтьева//Вече. 1994.-№ 1.-С. 130-144.

366. Сизов В. С. Русская идея в миросозерцании Ф. М. Достоевского: (Монография). Киров, 1998.- 167 с.

367. Соловьев В. С. Заметка в защиту от обвинения Достоевского в «новом христианстве» О Достоевском: Творчество Достоевского в русской мысли 1881-1931 годов. Сборник статей. -М., 1990. С. 55-58.

368. Соловьев В. С. Письма Вл. Соловьева к Достоевскому / Вступительная заметка, публикация и комментарий И. Д. Якубович // Наше наследие. 1991. -№6(24). -С. 68-69.

369. Соловьев В. С. Русская идея // Россия глазами русского: Чадаев. Леонтьев. Соловьев / Составители А. Ф. Замалеев, В. Д. Комаров, А. И. Новиков. -СПб.: Наука, 1991. С. 311-340.

370. Соловьев В. С. Три речи в память Достоевского О Достоевском: Творчество Достоевского в русской мысли 1881-1931 годов. Сборник статей. -М., 1990.-С. 32-54.

371. Соловьев В. С. Философия искусства и литературная критика. М., 1991. -701 с.

372. Соломина-Минихен Н. Н. (Мать Ксения). Идея «серьезного Дон-Кихота» и пушкинского «рыцаря бедного» в романе «Идиот» // Достоевский и мировая культура. СПб., 2003. - № 18. - С. 61-70.

373. Соломина-Минихен Н. Н. «Я с Человеком прощусь»: (К вопросу о влиянии Нового Завета на роман «Идиот») // Достоевский. Материалы и исследования. СПб.: Наука, 2005. - Т. 17. - С. 346-375.

374. Степанян Е. В. «Иоанно-Предтеченская тема» в «Братьях Карамазовых» // Достоевский и мировая культура. М., 1994. - № 3. - С. 72-76.

375. Степанян, К. А. Достоевский и язычество: (Какие пророчества Достоевского мы не услышали и почему?). М.; Смоленск, 1992.

376. Степанян, Карен. «Сознать и сказать». «Реализм в высшем смысле» как творческий метод Ф. М. Достоевского. М., 2005. - 512 с.

377. Степун, Федор. Миросозерцание Достоевского // Степун, Федор. Встречи. М., 1998. - С. 43-65.

378. СузиВ.Н. «Пленник» Великого инквизитора // Достоевский и мировая культура. СПб., 2001. - № 16. - С. 73-79.

379. Сыркин А.Я. Пути персонажей и авторов (Толстой, Достоевский и другие). Иерусалим: «Филобиблон», 2001. - 247 с.

380. Тарасов Б. Н. Достоевский и Паскаль (творческие параллели) // Вопросы литературы. 1999. - Вып. 5. - С. 75-92.

381. Тарасов Б. Н. «Закон Я» и «закон любви»: (Нравственная философия Достоевского). М.: Знание, 1991. - 64 с.

382. Тарасов Б. Н. Непрочитанный Чаадаев, неуслышанный Достоевский (христианская мысль и современное сознание). М.: Academia, 1999. - 288 с.

383. Тарасов Б. Н. «Тайна человека», или «Фантастический реализм»: уроки Достоевского // Тарасов Б. Н. В мире человека. М., 1986. - С. 6-121.

384. Тарасов Ф. Б. Апокалипсис в романе Ф. М. Достоевского «Братья Карамазовы» // Достоевский и мировая культура. М., 1997. - № 9. - С. 126133.

385. Тарасов, Федор. К вопросу о евангельских основаниях «Братьев Карамазовых» // Достоевский в конце XX века. М., 1996. - С. 330-342.

386. Тарасов Ф. Б. О некоторых евангельских пометах Достоевского в связи с романом «Братья Карамазовы» // Достоевский и мировая культура. СПб., 1995.-№5.-С. 55-61.

387. Тарасов Ф. Б. Роль Евангелия в художественном творчестве Достоевского // Евангельский текст в русской литературе XYIII-XX веков: Цитата, реминисценция, мотив, сюжет, жанр. Сборник научных трудов. -Петрозаводск, 2005. Вып. 4. - С. 302-311.

388. Тарасова Н. А. «Дневник писателя» Ф.М.Достоевского 1876 г.: творческая эволюция и история текста: Автореферат диссертации . кандидата филологических наук / Петрозаводский государственный университет. Петрозаводск, 2001. - 18 с.

389. Тарасова Н. А. Условные знаки Достоевского: (На материале Записных тетрадей 1875-1876 и 1876-1877 гг.) // Достоевский и мировая культура. -СПб.; М., 2004. № 20. - С. 375-394.

390. ТафинцевА.И. Религия как художница спасения, или Достоевский у Флоренского// Достоевский и современность: Материалы VIII Международных Старорусских чтений. Новгород, 1994. С. 223-233.

391. Творчество Ф. М. Достоевского: Искусство синтеза / Под редакцией Г. К. Щенникова, Р. Г. Назирова. Екатеринбург: Издательство Уральского университета, 1991. - 286 с.

392. Тихомиров Б. Н. Гаршин, Достоевский, Лев Толстой (К вопросу о соотношении евангельского и народного христианства в творчестве писателей) // Статьи о Достоевском: 1971-2001 / Составитель Б. Н. Тихомиров. СПб.: Серебряный век, 2001. - С. 89-107.

393. Тихомиров Б. Н. Дети в Новом Завете глазами Достоевского (Постановка проблемы) // Достоевский и мировая культура. СПб. : Серебряный век, 2003. -№ 19.-С. 135-156.

394. Тихомиров Б. Н. Достоевский цитирует Евангелие // Достоевский. Материалы и исследования. СПб.: Наука, 1996. - Т. 13. - С. 189-194.

395. Тихомиров Б. Н. «Лазарь! гряди вон». Роман Ф.М.Достоевского «Преступление и наказание» в современном прочтении: Книга-комментарий.- СПб.: «Серебряный век», 2005. 472 с.

396. Тихомиров Б. Н. «Наша вера в нашу русскую самобытность» (к вопросу о «русской идее» в публицистике Достоевского) // Достоевский. Материалы и исследования. СПб.: Дмитрий Буланин, 1996. - Т. 12. - С. 108-124.

397. Тихомиров Б. Н. О христологии Достоевского // Достоевский. Материалы и исследования.-СПб.: Наука, 1994.-Т. 11.-С. 102-121.

398. Тихомиров Б. Н. Христос Достоевского versus Христос Набокова // Русская классика между архаикой и модерном. Сб. научных статей. СПб.: Изд-во РГПУ им. А. И. Герцена, 2002. - С. 5-24.

399. Тихомиров Б. Н. Христос и Истина в поэме Ивана Карамазова «Великий Инквизитор» // Достоевский и мировая культура. СПб. : Серебряный век, 1999.-№ 13.-С. 147-177.

400. Томпсон Д. Э. «Братья Карамазовы» и поэтика памяти. СПб.: Академический проект, 2000. - 352 с.

401. Топоров В. Н. Миф. Ритуал. Символ. Образ: Исследования в области мифопоэтического. М., 1995. - 624 с.

402. Тороп, Пеэтер. Достоевский: история и идеология. Тарту., Tartu University Press, 1997. - 170 с.

403. Трофимов Е. А. Творческие искания Ф.М.Достоевского 1860-х гг. и онтологическая проблематика русской литературы середины XIX века // Достоевский и мировая культура. М., 1995. - № 4. - С. 21-47.

404. Трофимов Е. А. Христианская онтологичность эстетики Ф. М. Достоевского // Достоевский и мировая культура. М., 1997. - № 8. -С. 7-30.

405. Туниманов В. А. Одна луковка и две паутинки (Ф. Достоевский, Л. Толстой, Рюносуке Акутагава) // Acta Slavica Iaponica. Tomus XIII, 1995. -Sapporo, Japan. - C. 184-224.

406. Туниманов В. А. Творчество Ф.М. Достоевского 1854-1862 гг. Л., 1980.- 294 с.

407. Украинский (Беловолов) Г. В. Оптинские предания о Достоевском // Достоевский. Материалы и исследования. СПб.: Наука, 1997. - Т. 14. -С. 301-312.

408. Украинский (Беловолов) Г. В. Старец Зосимы и епископ Игнатий Брянчанинов // Достоевский. Материалы и исследования. Л.: Наука, 1991. -Т. 9.-С. 167-178.

409. Федотов Г. П. Стихи духовные. Русская народная вера по духовным стихам.-М., 1991.-192 с.

410. Феодор, архим. (Бухарев А. М.). О романе Достоевского «Преступление и наказание» по отношению к делу мысли и науки в России // Феодор, архим. (Бухарев А. М.). О духовных потребностях жизни. М., 1991. - С. 213-250.

411. Федоренко Б. В. Из творческой истории романа Ф.М.Достоевского «Бесы» // Новые аспекты в изучении Достоевского: Сборник научных трудов. Петрозаводск, 1994. - С. 265-294

412. Фетисенко О. Л. К истории восприятия Пушкинской речи (Достоевский в неизданной переписке К. Н. Леонтьева и Т. И. Филиппова) // Достоевский. Материалы и исследования. СПб.: Наука, 2001. - Т. 16. - С. 330-342.

413. ФлоресЛ. X. Л. Восстановление личности как путь к осуществлению рая на земле // Достоевский и современность: Материалы VIII Международных Старорусских чтений. Новгород, 1994. С. 261-265.

414. ФлоресЛ. X. Л. Грехопадение в понимании Ф.М.Достоевского// Достоевский и современность: Материалы IX Международных Старорусских чтений 1994 г. Новгород, 1995. - С. 201-209.

415. ФлоресЛ. X. Л. От страдания к счастью и от счастья к страданию // Достоевский и мировая культура. М., 1994. - № 3. - С. 45-61.

416. Флоренский П. А. Христианство и культура. М., 2001. - 432 с.

417. Флоровский, Георгий. Блаженство страждущей любви: К 100-летию со дня рождения Достоевского // Флоровский, Георгий. Из прошлого русской мысли. М., 1998. - С. 68-73.

418. Флоровский Г. В. Религиозные темы Достоевского О Достоевском: Творчество Достоевского в русской мысли 1881-1931 годов. Сборник статей. -М., 1990.-С. 386-390.

419. Фойер Миллер Р. Притчи Достоевского: парадокс и сюжет // Достоевский и мировая культура. -М., 2003.-№ 17.-С. 125-142.

420. Фойер Миллер Р. «Сон смешного человека» Достоевского: Попытка определения жанра // Достоевский и мировая культура. СПб.; М., 2004. -№20.-С. 148-169.

421. Фокин П. Е. «Братья Карамазовы». Тринадцать лет спустя // Достоевский и мировая культура. М., 1997. - № 9. - С. 165-172.

422. Фокин П. Е. Поэма «Великий инквизитор» и футурология Достоевского // Достоевский. Материалы и исследования. СПб: Дмитрий Буланов, 1996. -Т. 12.-С. 190-200.

423. Франк С. Л. Достоевский и кризис гуманизма // Русские эмигранты о Достоевском. СПб., 1994.-С. 196-203.

424. Фридлендер Г. М. Достоевский и Мережковский // Достоевский. Материалы и исследования. СПб.: Наука, 1992. - Т. 10. - С. 3-20.

425. Фридлендер Г. М. Пушкин, Достоевский. «Серебряный век». СПб.: Наука, 1995.-523 с.

426. Фридлендер Г. М. Реализм Достоевского. М.; Д., 1964. - 404 с.

427. Фриишан А. Достоевский и Киркегор: диалог и молчание // Достоевский и мировая культура. СПб., 1993.-№ 1.4. 2.-С. 176-191.

428. Фудель С. И. Наследство Достоевского // Фудель С. И. Собр. соч. М., 2005. - Т. 3,-С. 5-176.

429. Хетсо, Гейр. Принадлежность Достоевскому: К вопросу об атрибуции Ф. М. Достоевскому анонимных статей в журналах Время и Эпоха. Oslo, 1986.-82 с.

430. Христианство и русская литература. Сборник статей / Под редакцией

431. B. А. Котельникова. СПб.: Наука, 1994-2005. - Т. 1.-5.

432. Человек есть тайна. Историко-публицистическое издание / Составитель

433. C. J1. Вааз. Саратов, 2001. - 320 с.

434. Цой Л. Н. Проблемы раскола и народных ересей в творчестве Ф. М. Достоевского. Якутск, 1995. - 113 с.

435. Шестов, Лев. Достоевский и Ницше. (Философия трагедии) // Шестов, Лев. Избранные сочинения. М., 1993. - С. 159-326.

436. Шестов, Лев. Киргегард и Достоевский // Шестов, Лев. Киргегард и экзистенциальная философия. (Глас вопиющего в пустыне). М., 1992. -С. 7-26.

437. Шестов Л. И. О «перерождении убеждений» у Достоевского // Русские эмигранты о Достоевском. СПб., 1994. - С. 237-257.

438. Шестов, Лев. Преодоление самоочевидностей: (К столетию рождения Ф. М. Достоевского) Властитель дум. Ф. М. Достоевский в русской критике конца XIX начала XX века. - СПб., 1997. - С. 461-537.

439. Шишкина Е. В. Традиции Аввакума в творчестве Ф.М.Достоевского // Поэтика русской и зарубежной литературы. Сборник статей. Уфа, 1998. -С. 72-85.

440. ШтейнбергА. 3. Система свободы Ф. М. Достоевского. Париж: YMCA-Press, 1980. - 146 с.

441. ЩенникоеГ.К. Праведничество в миру (Алеша Карамазов) // Ф. М. Достоевский и национальная культура. Челябинск: Челябинский государственный ун-т, 1996. - Вып. 2. - С. 88-117.

442. Щенников Г. К. Роман Ф. М. Достоевского «Братья Карамазовы» как явление национального самосознания. Челябинск, 1996. - 178; XII с.

443. Щенников Г. К. Художественное мышление Ф.М. Достоевского. -Свердловск, 1978. 176 с.

444. Щенников Г. К. Целостность Достоевского. Екатеринбург: Издательство Уральского ун-та, 2001. - 440 с.

445. Щенникова Л. П. Две исповеди: Ивана Карамазова и Осужденного в «Последней исповеди» Н. М. Минского // Достоевский и современность. Материалы XV Международных Старорусских Чтений 2000 года. Старая Русса, 2001. С. 189-193.

446. Щенникова Л. П. Опыт героев Ф. М. Достоевского в процессе сознавания вечного и актуального русскими поэтами 1880-х 1890-х годов // Достоевский и современность. Материалы XVI Международных Старорусских Чтений 2001 года. Старая Русса, 2002. С. 233-240.

447. Якубович И. Д. Достоевский в религиозно-философских и эстетических воззрениях А. Волынского // Достоевский. Материалы и исследования. -СПб.: Наука, 2000. Т. 15. - С. 67-89.

448. Якубович И. Д. Поэтика ветхозаветной цитаты и аллюзии у Достоевского: бытование и контекст // Достоевский. Материалы и исследования. СПб.: Наука, 2005. - Т. 17. - С. 42-60.

449. Янг С. Библейские архетипы в романе Ф. М. Достоевского «Идиот» // Евангельский текст в русской литературе XVIII-XX веков: Цитата, реминисценция, мотив, сюжет, жанр. Петрозаводск, 2001. - Вып. 3. -С. 382-390.

450. A New World on The Brothers Karamazow / Edited by Robert Luis Jackson. -Northwestern University Press / Evanston, Illinoois, 2004. 261 p.

451. Blackmur R. P. Thr Brothers Karamazov: Great Inquisitor and the Wine of Gladness // Critical Essays on Dostoevsky. Boston, 1986. - P. 205-215.

452. Chaple, R. L. Dostoevsky dictionary. Ann Arbor, Michigan: Ardis, 1983.

453. Cox R. L. Between Earth and Heaven: Sheaspeare, Dostoevsky, and the Meaning of Cristian Tragedy. New Jork, 1969.

454. The Dostoevsky Journal: An Independent Review / Editer-in-Chief Slobodanka M. Vladiv-Glover. Idyllwild, California. - 2000-2004. - Vol. 1-5,

455. Dostoevsky: on the Threshold of Other Worlds. Essay in Honour of Malcolm V. Jones. Ilkeston, Derbyshire: Bramcote Press, 2006. - 276 p.

456. Dostoevsky Studies: The Journal of the International Dostoevsky Society. -New Series / Managing Editor Horst-Jurgen Gerigk. 1993-2005. - Vol. 1-9 (издание продолжается).

457. Fanger, Donald. Dostoevsky and Romantic Realism. A Study of Dostoevsky in Relaton to Balzac, Dickens and Gogol. Cambridge, Massachusetts: Harvard University Press, 1965. - 398 p.

458. Frank J. Dostoevsky's discovery of 'fantastic realism' // Russian Review. -Standford, 1985. July. Vol. 27. - # 3. - P. 286-295.

459. Gorodetsky N. Humilated Christ in Modern Russian Thought. London, 1938.

460. Ivanov V. Freedom and the Tragic Life: A Study in Dostoevsky. New Jork: Noonday Paperbacks, 1957. - 157 p.

461. Jackson, Robert Luis. Dialogues with Dostoevsky: The Overwhelming Questions. Standford Universite Press: Standford, California, 1993. - 346 p.

462. Jackson, Robert Luis. Dostoevsky's Quest for Form: A Study of His Philosophy of Art. New Haven and London: Yale University Press, 1966. -274 c.

463. Kjetsaa, Geir. Dostoevsky and His New Testament. Oslo; New Jersey, 1984 (Slavica Norvegica III). - 82 p.

464. Linner S. Dostoevskij on Realism. Stokholm: Almquist and Wiksell, 1967. -211 p.

465. Meerson, Olga. Dostoevsky's Taboos / With an Introductory Note by H-J. Gerigk and a Preface by R. L. Belknap. Dresden-Miinchen: Studies of the Harriman Institute; Dresden University Press, 1998. - 238 p.

466. Peace, R. Dostoevsky: An examination of the major novels. Bristol Classical Press, 1992.-347 p.

467. Perlina, Nina. Varieties of Poetic Utterance: Quotation in The Brothers Karamazov. Lanham; New Jork; London: University Press of America, 1985. -228 p.

468. Terras V. A. Karamazov companion: Commentary of the genesis, landuage, and style of Dostoevsky's novel. Madison, L., 1981.

469. Wasiolek, Edward. Dostoevsky: the major fiction. Cambridge: Massachusetts Institute of Technology Press, 1964.-255 p.

470. Zander L. Dostoevsky. London: SCM Press, 1948. - 148 p.