автореферат диссертации по истории, специальность ВАК РФ 07.00.02
диссертация на тему: Религиозные традиции хантов и их изменения в XVII - XX вв.

Полный текст автореферата диссертации по теме "Религиозные традиции хантов и их изменения в XVII - XX вв."

На правах рукописи УДК 327

Омаров Нур Мэлсович

ВНЕШНЯЯ ПОЛИТИКА КЫРГЫЗСКОЙ РЕСПУБЛИКИ

В КОНТЕКСТЕ ПРОБЛЕМ ГЛОБАЛЬНОЙ БЕЗОПАСНОСТИ

Специальность 07.00.15 — История международных отношений и внешней политики

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени доктора исторических наук

Москва - 2006

Работа выполнена на кафедре истории и культурологии Кыргызско-Российского Славянского университета им. Б.Н. Ельцина

Научные консультанты:

доктор исторических наук, профессор Плоских В.М. доктор политических наук, профессор Жоробеков Ж.Ж

Официальные оппоненты:

доктор исторических наук Белокреницкий В.Я. доктор исторических наук, профессор Лузянин С.Г. доктор политических наук Малышева Д.Б.

Ведущая организация: Институт Стран Азии и Африки

при МГУ им. М.В. Ломоносова

Защита диссертации состоится июня 2006 года в 11.00 часов на заседании Диссертационного Совета Д. 002.042.04 по защите диссертаций на соискание ученой степени доктора исторических наук при Институте Востоковедения Российской Академии Наук по адресу: г. Москва, 107996, ул. Рождественка, д. 12.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Института Востоковедения Российской Академии Наук РФ.

Автореферат разослан " / Н " 2006 г.

Ученый Секретарь Диссертационного Совета, кандидат исторических наук Шарипова Р.М.

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

АКТУАЛЬНОСТЬ ТЕМЫ. Адекватная происходящим изменениям характеристика современного этапа и будущего международных отношений невозможна без анализа проблем безопасности, являющихся их неотъемлемой и неразрывной частью. Это явление носит закономерный характер, будучи обусловленным как влиянием, оказываемым новыми угрозами безопасности на трансформацию международных отношений, так и их существенным расширением на рубеже столетий.

К проблемам, требующим повышенного внимания, в последнее десятилетие прошлого века были отнесены неравномерное экономическое развитие регионов, истощение природных ресурсов и разрушение окружающей среды, нелегальная миграция, этнические и религиозные конфликты, транснациональная организованная преступность и международный терроризм.

Иначе говоря, в конце 80-х - начале 90-х годов произошел переход от "жестких", милитаристских вызовов безопасности к "мягким", носящим преимущественно гуманитарный характер, "выплескивающимся" за пределы государства. В последующем происходит их последовательная трансформация, выражающаяся в следующем. В начале 90-х годов на первом месте по значимости находились экологические и природоохранные проблемы, наряду с нелегальной миграцией. К концу 90-х - началу 2000-х годов акцент все более смещается на такие вызовы мировой безопасности как транснациональная организованная преступность и международный терроризм. Прямым подтверждением тому служит повсеместный рост проявлений насилия в виде терроризма, имеющего одним из источников усиливающееся экономическое и социальное неравенство.

На основе самостоятельных исследований автором данной работы был сделан вывод о том, что формирование основных координат будущего мировой безопасности происходит в условиях эпохи "стратегической неопределенности".1 Данное определение лучше всего характеризует состояние, переживаемое системой международных отношений с начала 90-х годов прошлого столетия по настоящее время.

1 Омаров Н. На пути к глобальной безопасности: Центральная Азия после 11 сентября 2001 года. Бишкек: Центр ОБСЕ в Бишкеке, 2002. С. 25; Омаров Н. — "ртолетие глобальной альтернативы" для формирования нового пространства безопасности в постсоветской Евразии//Центральная Азия и Кавказ, № 2(32), 2004. С. 40-42.

Для системы глобальной безопасности это означает сохранение на неопределенно длительный период времени ее переходного состояния. Не менее неопределенными выглядят и перспективы ее развития в новом столетии. Это объясняется тем, что если по окончании "холодной войны" перед миром стояла задача быстрого и безболезненного выявления единого ответа на новые вызовы и угрозы, то сейчас, при формально признаваемом единстве позиций по основным мировым проблемам, мы видим все более увеличивающееся разнообразие подходов в их решении.2

Наглядно это видно на примере современной Центральной Азии, непосредственно испытывающей на себе многообразные следствия участия в глобальных мировых процессах.

Вместе с тем, следует признать условность предлагаемого определения, поскольку любой переход от одного этапа международных отношений к другому таит в себе огромное количество неясностей и неопределенностей. Именно поэтому, предлагаемое автором определение современного состояния международных отношений как периода "стратегической неопределенности", по своей природе, носит перманентный характер, периодически "возобновляясь" в переломные исторические эпохи.

Транснациональный и трансграничный характер новых угроз мировой безопасности требует от международного сообщества создания принимаемых всеми эффективных механизмов управления глобальными процессами. Как писал И. Иванов, министр иностранных дел России в 1999-2003 годах, "одна из ключевых проблем формирования нового мироустройства состоит в необходимости выработки коллективного ответа на новые вызовы, которые бросает мировому сообществу XXI век" 3 .

Значимую роль в этом призвана сыграть внешняя политика, являющаяся одним из основных факторов успешного развития любого суверенного государства. Этот тезис имеет особое значение для Кыргызской Республики, одной из первых столкнувшейся с глобальными вызовами эпохи: международным терроризмом и транснациональной организованной преступностью и объективно ограниченной в ресурсах внутреннего и внешнего развития. Именно этим обусловлен выбор автором темы диссертационного исследования как имеющей высокую научную и практическую актуальность.

Обретение независимости Кыргызской Республикой в 1991 году остро поставило задачу выработки и реализации внешнеполитическо-

а Арбатов А.Г. Проблемы новой структуры международной безопасности и Рос-сия//Грани глобализации: Трудные вопросы современного развития. М.: Аль-пина Паблишер, 2003. С. 513-515. * Иванов И. Внешняя политика России на рубеже XXI века//Внешняя полити-

ка и безопасность современной России (1991-2002)/Под ред. A.B. Торкунова. М.: РОССПЭН, 2002. Т.1, С. 218.

го курса, направленного на создание благоприятного международного окружения и развитие равноправного сотрудничества.

Анализ основных направлений внешнеполитической деятельности Кыргызской Республики показывает, что все минувшие годы велся настойчивый и целенаправленный поиск оптимальных координат ее реализации. Характерным для него было единство в понимании стратегической задачи начального этапа внешней политики суверенного Кыргызстана, а именно, необходимости ускоренной интеграции в мировые и региональные институты безопасности.

Эволюция внешней политики Кыргызской Республики в 1991-2005 годах показывает, что страной пройден этап становления и презентации мировому сообществу. В настоящее время происходит развитие и углубление принципов, сформировавшихся на начальном этапе, охватывающем по периодизации автора 1991 - первую половину 1999 годов. Свидетельством тому является многосторонняя дипломатия, позволяющая эффективно и взаимовыгодно сотрудничать с ведущими государствами и регионами мира, международными организациями и альянсами.

Курс руководства страны, направленный на построение светского демократического государства, придерживающегося принципов плюрализма и консенсуса, нашел всестороннюю поддержку и понимание со стороны международного сообщества. Минувшие годы подтвердили правильность избранного курса, позволившего Кыргызстану интегрироваться в "большой мир", и вместе с международным сообществом преодолевать новые вызовы безопасности, рождаемые глобальными диспропорциями.

Как подтверждает повседневная практика, данная проблема особенно актуальна для малых государств мира, к которым относится Кыргызстан. Очевидная невозможность "в одиночку", даже для развитых государств мира, успешно противостоять усиливающимся транснациональным угрозам обусловила внешнеполитическую активность Кыргызской Республики.

Первые шаги молодого государства на международной арене были направлены на проведение скоординированных действий по созданию безопасного и прогнозируемого мира. Нахождение республики в обширной зоне нестабильности детерминировало характер и содержание большинства внешнеполитических инициатив Кыргызстана в области глобальной безопасности, поддержанных различными государствами мира. Среди них - создание в Центральной Азии зоны, свободной от ядерного оружия (1996 год), доктрина "Дипломатия Шелкового Пути" (1998 год), инициатива взаимодействия ОБСЕ и ОИК в обеспечении евразийской безопасности (1999 год), проведение Международного Года Гор (2002 год) и Форума - диалога мировых цивилизаций (июнь 2004 года).

Важным шагом в создании глобального пространства безопасности стало участие Кыргызской Республики в выработке новых принципов сотрудничества в постсоветской Евразии. Подтверждением тому является активная позиция Кыргызстана при участии в СНГ, ОДКБ, ОЦАС, ЕврАзЭс и ШОС. Совпадение мнений государств-участников по основополагающим принципам мироустройства, основанного на идеях многополярности и плюрализма мнений, позволяет надеяться на успех предпринимаемых ими начинаний в области региональной и глобальной безопасности.

Особую роль в этом призваны сыграть отношения стратегического партнерства, сложившиеся у Кыргызстана с Российской Федерацией. Реальная практика внешнеполитической деятельности Кыргызской Республики подтверждает, что Россия остается ее основным партнером, сотрудничество с которым позволяет обеспечить долговременную безопасность страны в ее внутреннем и внешнем развитии.

В то же время, нерешенность большинства мировых проблем обуславливает необходимость последовательной адаптации Кыргызской Республики к реалиям глобального развития. Слабость экономики и отставание страны в научно-информационной сфере обусловливают сохраняющуюся актуальность дальнейшей оптимизации внешней политики молодого независимого государства. Поэтому, расширение международного сотрудничества рассматривается в Кыргызстане как один из наиболее действенных инструментов в повышении защищенности государственных и общественных институтов от неблагоприятного воздействия глобальных угроз безопасности 4.

Не менее значимым аргументом, обуславливающим актуальность диссертационной работы, выступает отсутствие в отечественной и зарубежной научной литературе адекватного переживаемому этапу анализа основных итогов развития внешней политики суверенного Кыргызстана в контексте проблем глобальной безопасности. Поэтому, главная научная проблема диссертационного исследования, заключается в том, чтобы показать и проанализировать эти реалии и, исходя из полученных результатов, подготовить научно обоснованную основу разработки новой Концепции и оптимизации внешней политики Кыргызской Республики на долговременную перспективу.

СТЕПЕНЬ РАЗРАБОТАННОСТИ ПРОБЛЕМЫ. С полным на то основанием, мы можем констатировать, что в настоящее время по данной проблеме имеется сравнительно малое количество научной литературы. Вследствие этого, проблема, избранная для диссертационного исследования, представляется явно недостаточно изученной.

4 Концепция национальной безопасности Кыргызской Республики (г. Бишкек, 13 июля 2001 года УП № 221) - Информационно-правовая система Кыргызской Республики "Токтом".

Отмеченные явления имеют объективные предпосылки- В первую очередь, это вызвано сравнительно коротким периодом самостоятельного развития Кыргызской Республики в условиях независимости. Негативную роль сыграло отсутствие в стране достаточного количества специализированных научных центров, занимающихся разработкой и исследованием проблем ее внешнеполитического развития. В подавляющем большинстве работ основной акцент сделан на различных аспектах сотрудничества Кыргызстана с другими государствами, международными организациями и альянсами. Фундаментальные проблемы внешней политики Кыргызской Республики, включая перспективы ее функционирования на глобальном уровне, оказались вне поля.зрения отечественных авторов. Прямым результатом тому явилось слабое интеллектуальное обеспечение внешней политики Кыргызстана.

Внешняя политика суверенного Кыргызстана не может быть понята вне учета исторических традиций, предшествовавших ее зарождению. В этой связи, целесообразно отметить ряд более ранних монографических исследований, появившихся в 50-70-е годы XX века. Ведущими историками Кыргызстана в разные годы рассматривались различные аспекты внешних сношений кыргызов и Кыргызстана в XIX-первой половине XX столетий. Учитывая многовековую историю кыргызско-российских отношений, основное внимание в них было уделено процессу развития взаимных отношений, включая политическую, экономическую и культурные сферы. Значительный вклад в исследование международных связей Кыргызстана рубежа XIX-XX столетий сделан Б.Д. Джамгерчиновым, В.М. Плоских, A.B. Джа-манкараевым5. В последующем, появляется ряд научных работ, освещающих экономическое и культурное сотрудничество Киргизской ССР со странами - участниками СЭВ. Среди них - работы М.Р. Рыс-кулбекова, O.K. Карабаева, С,Т. Табышалиева, К.К. Каракеева6.

Обретение независимости Кыргызстаном резко актуализировало проблему международных отношений кыргызского народа в контексте его исторического прошлого. Основной акцент был сделан на изучение кыргызско-российских взаимосвязей. В 90-х - начале 2000 годов эта проблема более детально была раскрыта и изучена в авторских и

5 Джамгерчииов Б.Д. Добровольное вхождение Киргизии в состав России. Фрун-

зе: 1963; Джаманкараев А.Б. Развитие торговли в Киргизии в конце XIX - на-

чале XX вв. Фрунзе: 1965; Плоских В. Кыргызы и Кокандское ханство. Фрунзе: Илим, 1978.

8 Рыскулбеков М.Р. Экономическое сотрудничество Киргизской ССР с союзными республиками и странами социализма. Фрунзе: 1962; Карабаев О. К. Дружба киргизского народа с народами зарубежных стран (1959-1965 гг.) Фрунзе: 1966; Табышалиев С.Т. По обновленной земле. Фрунзе:1971;Каракев К.К. Великий Октябрь и наука Киргизстана. Фрунзе:1977.

коллективных монографиях В.М. Плоских, Г.А. Рудова, В.А. Воропаевой, Дж. Джунушалиева7 .

По ряду объективных и субъективных причин современный этап международных отношений Кыргызстана в отечественной историографии изучен намного менее полно, чем он того заслуживает. Исследования, в которых международные связи Кыргызстана рассматриваются через призму современных политических процессов или же проблем безопасности, и вовсе исчисляются единицами.

Начиная с 2000 года, появляется целый ряд исследований отечественных авторов, посвященных различным аспектам формирования и эволюции внешней политики суверенного Кыргызстана. К числу значимых следует отнести исследования А.Д. Джекшенкулова, К. Токтомушева, Айдаркул Кааны, М. С. Иманалиева, Н. Омарова8. Вопросы кыргызско-китайского пограничного урегулирования детально освещены в аналитическом сборнике, подготовленном информационно-аналитическим управлением МИД Кыргызской Республики9 .

Экономические аспекты внешнеполитического развития Кыргызской Республики в годы независимости освещены в монографиях и статьях К. Идинова, Т. Койчуева, Т. Койчуманова, Б.Ч. Аширова и других10.

Проблема эволюции и реализации основных приоритетов внешней политики Кыргызской Республики конца XX - начала XXI столетий нашла сравнительно малое отражение в российской и иностранной научной литературе. В подавляющем большинстве из них внешнеполитическое развитие Кыргызстана рассматривается лишь как часть кардинальных геополитических и институциональных перемен в глобальном пространстве безопасности и Центральной Азии.

Для раскрытия темы исследования, автором использованы монографии и статьи, в которых исследуются различные аспекты гло-

7 Воропаева В., Джунушалиев Д., Плоских В. Из истории кыргызско-российских отношений (XVIII-XX вв.). Бишкек: Илим, 2001; Рудов Г. Российско-кыргызские отношения: история и современность. Москва-Бишкек: Илим, 2001.

8 Джекшенкулов А.Д. Новые независимые государства Центральной Азии в мировом сообществе. М.: Научная книга, 2000; Токтомушев К. Внешняя политика независимого Кыргызстана. В.: Сабыр, 2001; Айдаркул Каана. Международные отношения кыргызов и Кыргызстана: история и современность. В.: 2002; Иманалиев М. Очерки о внешней политике Кыргызстана. Б.: Сабыр, 2002; Омаров Н.М. На пути к глобальной безопасности: Центральная Азия после 11 сентября 2001 года. Б.: Центр ОБСЕ в Бишкеке, 2002.

0 Материалы и документы о кыргызско-китайской государственной границе/Под ред. Н. Керимбековой - Б., 2003

10 Идинов К. Кыргызстан в системе международных экономических отношений. Бишкек: 1997; Аширов Б.Ч. Становление и перспективы экономического сотрудничества Центральной Азии//Центральная Азия и культура мира. № 1(4), 1998. С. 23-27.

бального развития, включая воздействие глобальных процессов на эволюцию внешней политики малых стран мира. Данная проблематика еще не получила должного отражения в науке Кыргызстана, вследствие чего основной упор был сделан на использование зарубежных научных источников.

Особое внимание привлекают монографические исследования 3.JI. Харриса и М.Дж. Сайда, К. Омае и Дж. Стиглица 11.

Оригинальный взгляд на глобальные процессы представлен в трудах многих российских исследователей. Особо следует отметить работы М.Ильина, H.A. Косолапова, А.И. Неклессы, А.И. Уткина, М.А. Чешкова, П.А. Цыганкова12.

Неопределенность современного этапа международных отношений, влияющая на глобальную безопасность, нашла прямое выражение в дискуссиях исследователей и политиков по данному вопросу13 .

Свое логическое развитие эти дискуссии находят в вопросах о том, какие параметры международной безопасности формируются в настоящее время в Центральной Азии. Учитывая резкие изменения, происшедшие в измерениях безопасности после 11 сентября 2001 года, основной упор при оценке процессов региональной безопасности был сделан на публикации, появившиеся в последние годы 14 .

11 Critical Perspectives on Globalization and Neoliberalism in Developing Countries/ /Ed. by Harris R.L. and Seid M.J. Boston, 2000; Ohraae K. The Invisible Continent. Four Strategic Imperatives of the New Economy. N.Y.: 2000; Stiglitz J.E. Globalization and its Discontents. W.W.Norton&Company. N.Y.-London, 2002.

12 Ильин M. Политическая глобализация: институциональное изменение//Гра-ни глобализации: Трудные вопросы современного развития. М.: Альпина Паб-

. лишер, 2003. С.193-248; Косолапов Н.А. Контуры нового миропорядка//Вне-шняя политика и безопасность современной России (1991-2002)/Под ред. А,В. Торкунова. М.: РОССПЭН, 2002. Т.1, С.93-113; Неклесса А.И. OKDO QUARDO - четвертый порядок: пришествие постсовременного мира//Внешняя политика и безопасность современной России (1991-2002)/Под ред. А.В Торкунова. М.: РОССПЭН, 2002. Т.1, С. 126-144; Уткин А.И. Глобализация: процесс и осмысление. М.: Логос, 2001; Чешков М.А. Глобализация: сущность, нынешняя фаза, перспективы//Внешняя политика и безопасность современной России (1991-2002)/Под ред. А.В. Торкунова. М.: РОССПЭН, 2002. Т.1, С.114-125; Цыганков П.А. Теория международных отношений. М,: Гардарики, 2002.

13 Бжезинский 3. Великая шахматная доска. М.: Международные отношения, 1999; Strategic Assessment. 1999. Institute for National Strategic Studies -Washington DC, 1999; Unilateralism and U.S. Foreign Policy. International Perspectives/Ed. by David M. Malone, Yuen Foong Khong. Lynne Rienner Publishers, Colorado, 2003.

14 Политика и интересы великих держав в Центральной Азии до и после 11 сентября 2001 года//Центральная Азия до и после 11 сентября 2001 года: геополитика и безопасность/Под ред. М.С. Ашимбаева. Алматы: 2002; Стабильность в Центральной Азии в постконфликтный период. Ташкент, 2002; Европейский Союз и Центральная Азия: подходы в борьбе с международным терро-ризмом//Под ред. Ж.У Ибрашева. Алматы, 2003.

ИСТОЧНИКОВАЯ БАЗА ИССЛЕДОВАНИЯ. Учитывая междисциплинарный характер исследования, оно построено на основе сравнительного анализа нескольких различающихся групп материалов.

Наиболее многочисленную группу составляют источники, отражающие формирование и практическую реализацию основополагающих приоритетов внешнеполитической деятельности Кыргызской Республики в 1991-2004 годах.

Важную роль в формировании научно-практической базы исследования сыграли материалы из текущих архивов органов государственного управления, отвечающих за формирование и реализацию законодательной и нормативно-правовой базы внешней политики республики. В связи с новизной и современностью проблематики, освещаемой в диссертации, значительная часть использованных материалов хранится в текущих архивах министерств и ведомств Кыргызской Республики. Среди них - Министерство иностранных дел, Агентство Кыргызской Республики по контролю наркотиков, Жогорку Кенеш (парламент) Кыргызской Республики, Международный институт стратегических исследований при Президенте Кыргызской Республики.

Особую группу источников составляют законы Кыргызской Республики, Указы, Распоряжения, Послания и выступления Президента Кыргызской Республики, Постановления Правительства Кыргызской Республики. Президентом и Правительством Кыргызской Республики в 1991-2004 годах издан ряд Указов и Постановлений, определяющих основные направления внешней политики страны.

Принципиальное значение для анализа основных закономерностей, лежащих в основе формирования и реализации внешней политики Кыргызстана, имеют Доктрина "Дипломатия Шелкового Пути" и созданная на ее основе Концепция внешней политики Кыргызской Республики. Всестороннее изучение и анализ этих источников позволил автору дать адекватную происходившему оценку вероятного вклада Кыргызстана в укрепление международной безопасности начала 3-го тысячелетия.

Широкое применение государственными органами и общественными организациями Кыргызстана и других стран информационных технологий обусловило активное использование автором такого принципиально нового вида источника как Интернет. Значительная часть использованных документов размещена на веб-сайте Президента, Министерств иностранных дел, экономического развития, внешней торговли и промышленности Кыргызской Республики, Министерств иностранных дел Российской Федерации, Республики Казахстан, Республики Узбекистан, различных отечественных и иностранных информационных агентств и печатных изданий.

ЦЕЛИ И ЗАДАЧИ ИССЛЕДОВАНИЯ. Цели, поставленные в диссертационной работе, заключаются в следующем:

1. Выявить основные этапы эволюции внешней политики Кыргызской Республики в годы независимости,

2. Исследовать основные тенденции процесса интеграции Кыргызской Республики в формирующееся глобальное пространство безопасности через многосторонние (региональные и мировые институты) и двусторонние механизмы сотрудничества,

3. Выявить основные направления и характер трансформации структур международной безопасности в Центральной Евразии как системообразующем компоненте современной системы международных отношений, включая место в них Кыргызской Республики,

4. Оценить характер и перспективные направления внешнеполитической деятельности Кыргызской Республики с учетом меняющейся роли государства в условиях глобализации,

5. Выработать конкретные рекомендации по совершенствованию внешней политики Кыргызской Республики как одного из основополагающих элементов в проведении комплексной модернизации государственных и' общественных институтов.

Таким образом, главной научной проблемой диссертационного исследования является анализ сложившейся модели взаимодействия суверенного Кыргызстана с внешним окружением с целью ее усовершенствования.

Основные положения, выносимые на защиту, заключаются в следующем.

• Атрибутация эволюции внешней политики Кыргызской Республики как неотъемлемой части изменяющегося глобального пространства безопасности, включая оценку ее возможного вклада в упрочение многосторонних механизмов противодействия глобальным угрозам и вызовам эпохи,

• Определение и сравнительный анализ основных этапов эволюции внешней политики Кыргызской Республики в годы независимости (1991-2005 годы),

• Оценка приоритетных направлений внешней политики Кыргызской Республики на двустороннем и многостороннем уровнях,

• Анализ механизмов участия Кыргызской Республики в региональных и мировых организациях и альянсах,

• Презентация научно-практических рекомендаций, призванных повысить эффективность внешней политики Кыргызской Республики в решении актуальных проблем безопасности на региональном уровне.

МЕТОДОЛОГИЧЕСКАЯ И ТЕОРЕТИЧЕСКАЯ ОСНОВА ДИССЕРТАЦИИ. Продолжающееся превращение науки о международных отношениях в прикладную науку актуализирует проблему поиска оптимальной методики её исследования 15 . Это обусловлено, во многом, "отсутствием" собственных методов изучения международных отношений и ограниченным числом работ, раскрывающих методы и конкретные приемы познания в данной области науки 16. Нельзя не согласиться с тем, что изучение международных отношений в фундаментальном плане требует сочетания подходов, опирающихся на теорию (исследование сущности и движущих сил этого особого рода общественных отношений), социологию (поиск детерминант, влияющих на его эволюцию), историю (фактическое развитие в разные эпохи, позволяющее видеть сходство и различия) и праксеологию (анализ процесса подготовки, принятия и реализации конкретного решения). В прикладном плане речь идет об изучении фактов, объяснении существующего положения, прогнозировании дальнейшей эволюции ситуации, подготовке и принятии решения 17 .

Принципиально важным для объективной оценки внешней политики любого государства (в данном случае - Кыргызской Республики) является понимание, сложившееся к концу 80-х годов в теории внешней политики. Оно заключается в том, что "проблемой первостепенного значения в этой теории оказываются взаимодействие и взаимовлияние факторов внутренних и внешних, а также эффект их суммарного воздействия на социально-историческую эволюцию государства и его положения в системе государств, в международных отношениях. Иными словами, это проблема взаимовлияния внешней по отношению к государству среды (..."мирового сообщества") и "внутреннего мира" государства и общества в процессе их совместной, взаимосвязанной эволюции" 18.

Это обуславливает необходимость восприятия и, соответственно, анализа внешней политики Кыргызской Республики как органичной части комплексных крупномасштабных реформ, направленных на всестороннюю модернизацию общества. Именно такой подход был избран автором при написании диссертационной работы. В качестве методической основы использовано сочетание ряда общенаучных и

15 Цыганков П.А. Теория международных отношений. М.: Гардарики, 2002. С. 49.

1в Там же, С. 74-75.

17 Там же, С. 50.

18 Косолапое H.A. Анализ внешней политики: основные направления исследова-ний//Внешняя политика и безопасность современной России (1991-2002)/Под ред. A.B. Торкунова. М.: РОССПЭН, 2002. Т.З, С. 431.

конкретных методов. Особый упор был сделан на использование системного подхода, позволившего автору на основе широкого фактического материала проанализировать основные тенденции и направления эволюции внешней политики Кыргызской Республики как самостоятельного целостного явления, и одновременно, органичной части более общей системы международных отношений.

Научная новизна диссертационной работы определяется следующим:

• Представлено оригинальное видение характера и форм трансформации системы международных отношений, включая детальное рассмотрение изменяющейся структуры региональной безопасности в Центральной Евразии,

• Выявлены и проанализированы основные этапы формирования и практической реализации внешней политики Кыргызской Республики в годы независимости,

• Доработана научно-методическая база, позволяющая анализировать процесс принятия и осуществления внешнеполитических решений в Кыргызской Республике и их воздействия на изменение системы международной безопасности,

• Проведен анализ трансформации типа государства, формирующегося в Кыргызской Республике, позволивший получить объективную оценку характера и направлений его самоидентификации в международном окружении,

• Разработаны научно обоснованные рекомендации, позволяющие оптимизировать современную внешнюю политику Кыргызской Республики в преодолении разноуровневых, транснациональных и трансграничных угроз безопасности.

Проведенная работа определяет высокую научно-практическую значимость диссертационного исследования. В результате этого, могут быть определены следующие направления практического применения полученных результатов.

1. На основе научно-методической базы становится возможным увеличить эффективность внешней политики Кыргызской Республики как одного из важнейших элементов модернизации страны,

2. Выработанные практические рекомендации будут способствовать повышению интеграционного потенциала Кыргызской Республики в мировом пространстве,

3. Практические меры, определенные с учетом основных особенностей современного этапа развития внешней политики Кыргызской Республики, позволяют существенно повысить ее действенность в противодействии глобальным вызовам и угрозам,

4. Комплекс научно обоснованных рекомендаций, выстроенных на основе внутренних закономерностей трансформации Кыргызстана и международного опыта, позволил создать теоретическую основу в повышении эффективности деятельности государственных учреждений Кыргызской Республики, действующих в сфере внешней политики.

Помимо этого, положения исследования могут быть использованы в качестве самостоятельного учебно-методического курса для студентов международных факультетов ВУЗов и слушателей Дипломатической Академии МИД Кыргызской Республики, в практике работы сотрудников Министерства иностранных дел республики, международных отделов министерств и ведомств, работников правоохранительных органов республики и региона.

АПРОБАЦИЯ РАБОТЫ. Основные положения диссертационной работы, выносимые на защиту, апробированы в научных публикациях, а также в ходе выступлений автора на международных научно-практических конференциях и семинарах. Одновременно, учитывая высокую научно-практическую значимость данной проблемы, результаты диссертационного исследования нашли реальное применение в деятельности ряда министерств и ведомств, ответственных за формирование, обеспечение и реализацию внешней политики и безопасности Кыргызской Республики. Рекомендации, содержащиеся в диссертационной работе, широко используются в повседневной деятельности Министерства иностранных дел Кыргызской Республики, Жогор-ку Кенеша (парламента) Кыргызской Республики, Отделения Антитеррористического Центра государств-участников СНГ по Центральной Азии, Международного Института Стратегических исследований при Президенте Кыргызской Республики, а также учебно-методической деятельности факультета международных отношений Кыргызско-российского Славянского университета. Это подтверждается соответствующими актами о внедрении.

В процессе подготовки и написания диссертационной работы автором опубликован ряд монографических исследований и публикаций в научной периодике, в которых детально проанализированы различные аспекты эволюции внешней политики Кыргызской Республики в контексте проблем глобальной безопасности.

СТРУКТУРА РАБОТЫ. Диссертационная работа состоит из введения, пяти глав, содержащих 16 параграфов, заключения и библиографии.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ ДИССЕРТАЦИИ

Во введении последовательно обосновывается научная и практическая актуальность избранной темы диссертационного исследования, приводится развернутый обзор отечественной, российской и зарубежной научной литературы по данной проблеме, характеризуются методология, цели, научная новизна, практическая значимость работы, излагаются основные положения, выносимые на защиту, а также результаты их апробации.

В первой главе "Эволюция внешней политики Кыргызской Республики в годы независимости (1991-2004 годы)" дается детальная характеристика и анализ процесса становления и эволюции внешней политики Кыргызской Республики в годы независимости.

Внешняя политика суверенного Кыргызстана не может быть адекватно понята вне анализа предшествующей исторической традиции. Первые упоминания государственного образования "владение Гэгунь (кыргызы)" относится к 209-201 году до н.э. Сведения о кыргызах, содержащиеся в средневековых китайских исторических хрониках, дают возможность судить о том, что историческая традиция не прервалась, послужив плодотворной основой процесса формирования кыргызского народа и государства.

Наивысшего расцвета дипломатические отношения древних кыр-гызов со своими соседями достигли в период с 840 по 920 годы, получивший образное название эпохи "кыргызского великодержавия". Это время стало особым периодом в истории кыргызского государства на Енисее, ознаменовавшись его резко возросшим политическим, экономическим и культурным влиянием в окружающем пространстве.

Новый этап в истории кыргызских этнотерриториальных объединений начинается с середины XVIII века. Вторая половина XVIII -начало XIX веков стала временем поиска кыргызскими правителями ответа на вопрос о сохранении этноса.

Основными внешнеполитическими "партнерами" кыргызов в это время выступили Россия и Китай. Включение Кыргызстана в состав царской России в XIX в. способствовало сохранению кыргызами своей этнической идентичности. Позднее обозначились негативные следствия колониальной политики царизма.

Октябрьская революция 1917 года фактически спасла кыргызов от угрозы физического истребления, возникшей в результате восста-

ния 1916 года. При активной поддержке союзного "центра", в первой половине ХХ-го века, были созданы основные политические институты, заложившие основу кыргызской государственности.

Значительные позитивные перемены в жизни Кыргызстана сопровождались и негативными моментами. В частности, на долгие годы была отсрочена перспектива проведения самостоятельной внешней политики в качестве независимого субъекта международных отношений.

Принципиально новый этап в истории многонационального народа Кыргызстана начинается 31 августа 1991 года. Народ Кыргызстана сделал свой выбор, провозгласив Кыргызстан суверенной, унитарной, демократической республикой, построенной на принципах правового, светского государства.

Прошедшие годы подтвердили правильность избранного курса. Признание международным сообществом миролюбивой внешней политики Кыргызской Республики во многом способствовало становлению ее государственного суверенитета и независимости.

К настоящему времени в отечественной науке сложилось несколько периодизаций внешней политики Кыргызстана в годы независимости.

В первой из них, размещенной на официальном сайте МИД Кыргызской Республики, выделяется два этапа с момента образования НКИД Киргизской ССР в 1944 году. Первый охватывает советский период (1944 - 1990 годы) и второй, начавшись в 1991 году, длится по настоящее время.

В периодизации, разработанной Н.К. Момошевой, основной акцент сделан на изменениях "векторов" сотрудничества страны в отношениях с другими государствами мира. Согласно ей, первый этап внешней политики суверенного Кыргызстана охватывает 1991-1995 годы. Данный этап, по ее мнению, характеризуется преимущественным сотрудничеством Кыргызстана с развитыми странами Запада19. Соответственно, второй период охватывает время с 1996 года по настоящее время и характеризуется "поворотом" внешней политики Кыргызстана на Восток - в сторону укрепления отношений со странами Юго-Восточной Азии. Необходимо отметить, что периодизация Н.К. Момошевой, во многом противоречит реальной практике осуществления внешней политики Кыргызстана, построенной на принципах многовекторной дипломатии и многостороннего сотрудничества.

19 Момошева Н.К. Основные аспекты становления внешней политики Кыргызстана в 1991-1995 гг.//Вестник Кыргызского Государственного Национального университета/Труды молодых ученых ЦМАНОХ1, Серия 5 (гуманитарные науки), в, 1, 2001. С. 180-183; Момошева Н.К. Основные вопросы становления и функционирования внешней политики суверенного Кыргызстана//Журналис-тика жана Коом. Бишкек: 2002. С.167-172.

Автором диссертационного исследования введена в научный оборот самостоятельная периодизация внешней политики суверенного Кыргызстана. Она выстроена посредством сравнительного анализа основных тенденций эволюции внешней политики молодого суверенного государства на рубеже веков 20. Необходимость определения двух самостоятельных этапов обусловлена наличием глубоких качественных отличий в их содержании, объективно продиктованных различающимися целями и задачами, решавшихся молодым государством в 1991-2004 годах.

В периодизации, разработанной автором, первый этап внешней политики суверенного Кыргызстана охватывает время с 31 августа 1991 до 17 мая 1999 года. Он может быть охарактеризован как период выработки и апробации основ внешнеполитического курса молодого независимого государства, его предъявления и презентации мировому сообществу.

Рассматривая внешнюю политику как инструмент создания демократического государства, руководство Кыргызстана в 1991-1998 годах посредством внешнеполитической деятельности решало комплекс взаимосвязанных задач. В их числе были развитие сотрудничества с ООН и ее специализированными учреждениями, укрепление взаимовыгодных связей с ведущими странами Запада и Востока, региональными международными организациями, мировыми финансовыми институтами и усиление потенциала СНГ.

Принципиальное значение для республики при вхождении в мировое сообщество сыграло использование опыта и значительного потенциала ООН. За годы, прошедшие с момента вступления Кыргызстана в ООН им выдвинут ряд важных внешнеполитических инициатив, направленных на решение наиболее актуальных проблем современного развития. К числу наиболее значимых инициатив, следует отнести идею создания в Центральной Азии зоны, свободной от ядерного оружия, доктрину "Дипломатия Шелкового пути", провозглашение 2002 года Международным годом гор, проведение в 2003 году Года кыргызской государственности.

Важнейшим направлением развития международного сотрудничества Кыргызской Республики явилась деятельность в рамках Содружества Независимых Государств. Активная позиция руководства республики, направленная на возрождение некогда единого политического, экономического и культурного пространства, во многом способствовала успеху протекающих здесь интеграционных процессов.

Омаров Н.М. Международные отношения в эпоху глобального развития. Бишкек: Наука и образование, 2003. С. 253-255.

Особое внимание руководством страны уделялось сотрудничеству и участию в региональных организациях по безопасности - ОБСЕ, ОИК, ДКБ, ШОС и других. Принципиальное значение для успеха реформ также имело двустороннее сотрудничество Кыргызской Республики с Россией, Китайской Народной Республикой, Соединенными Штатами Америки и странами ЕС.

Как отдельный значимый приоритет кыргызстанской дипломатии этого времени следует отметить укрепление сотрудничества на двусторонней и многосторонней основе со странами Центральной Азии.

Логическим завершением первого этапа явилась презентация Кыргызстаном в сентябре 1998 года мировому сообществу доктрины "Дипломатия Шелкового Пути" как базового внешнеполитического документа Кыргызстана.

Второй этап реализации внешней политики Кыргызстана начался 17 мая 1999 года и длится по настоящее время. Точкой отсчета явилось заседание Совета Безопасности Кыргызской Республики, на котором была утверждена действующая Концепция внешней политики государства. Главным содержанием второго этапа является закрепление и дальнейшее развитие достижений дипломатии Кыргызской Республики, наряду с реализацией основных положений доктрины "Дипломатия Шелкового Пути.

Особый отпечаток на развитие внешней политики Кыргызстана в рамках второго этапа наложили события 11 сентября 2001 года, породившие принципиально иную геополитическую ситуацию.

Кыргызстан, оказавшийся в центре интересов ведущих держав мира, занял свое место в международной антитеррористической коалиции. Немаловажным в этом оказалось то, что впервые использованная в мировой практике формула "трех "анти"" - "анти-терроризм", "анти-наркотизм", "анти-экстремизм", содержащаяся в "Дипломатии Шелкового Пути" оказала позитивное воздействие на единую позицию международного сообщества по отношению к трансформирующимся угрозам безопасности.

Одним из основных направлений внешнеполитической деятельности Кыргызстана на современном этапе остается углубление партнерских отношений со странами СНГ, приоритетом среди которых выступает Россия. Участие в многосторонних институтах СНГ также остается долговременным направлением внешней политики Кыргызской Республики. Это положение было дополнительно подтверждено новым руководством страны во главе с К. Бакиевым, пришедшим к власти после событий 24 марта 2005 года.

Сотрудничество с Европейским Союзом в последние годы основывается на интересе обеих сторон к его последовательному развитию.

Основой для долговременного сотрудничества по линии Кыргызстан -Европейский Союз остается решение актуальных вопросов демократического и экономического переустройства общества, а также создания новой системы региональной безопасности.

Новый импульс участию Кыргызской Республики в региональных интеграционных образованиях и международных организациях придала их трансформация, позволившая перейти на качественно новый уровень. Особый интерес для успешного развития Кыргызстана имеет создание на базе ОДКБ, ОЦАС, ЕврАзЭс и ШОС международного фронта противодействия новым угрозам безопасности.

Двусторонние отношения Кыргызстана с ведущими странами мира в настоящее время приобрели устойчивый и взаимовыгодный характер. Это подтверждается повседневной практикой межгосударственных отношений с Россией, Китаем и США.

В начале нового, ХХ1-го века Кыргызская Республика установила дипломатические отношения с более чем 100 государствами мира, являясь участником более чем 50 универсальных институтов и форумов, открыла 19 дипломатических и 3 консульских представительства за рубежом. В Кыргызстане аккредитованы 88 дипломатических миссий и представительств международных организаций.

Краткий обзор наиболее значимых событий внешней политики Кыргызской Республики в рамках предложенной автором периодизации позволяет судить о том, что страна сумела относительно успешно интегрироваться в систему международных отношений. В то же время, следует отметить, что неблагоприятная внешняя среда оказывает определенное негативное воздействие на Кыргызстан, способствуя постепенному отходу страны от полноценной субъектности. Это положение, актуальное для подавляющего большинства стран СНГ, преодолевается ими по разному.

Кыргызстан избрал для себя стратегию выработки и презентации внешнеполитических инициатив, способствующих укреплению глобальной и региональной безопасности. Их реализация позволяет ему, тем самым, активно влиять на повышение уровня собственной безопасности и значимости в мире.

Одной из первых попыток предложить единый ответ на общие угрозы безопасности является доктрина Кыргызстана "Дипломатия Шелкового Пути", презентация которой состоялась 17 сентября 1998 года на 53-м заседании Генеральной Ассамблеи ООН.

Доктрина "Дипломатия Шелкового Пути" состоит из 4 разделов, в которых проводится последовательный анализ современного этапа международных отношений в регионе Шелкового Пути, места в них Кыргызской Республики и перспектив реализации данной внешнеполитической инициативы.

Как очередной шаг на пути реализации ее положений следует рассматривать Иссык-Кульский Форум ЮНЕСКО "Евразия в XXI веке: диалог культур или конфликт цивилизаций?", состоявшийся 10 — 11 июня 2004 года в Кыргызстане.

При оценке современного этапа внешней политики Кыргызской Республики особое значение приобретает анализ внешнеполитических приоритетов. Они, являясь логическим развитием "Дипломатии Шелкового Пути", позволяют адекватно оценить роль механизмов внешней политики в обеспечении безопасности Кыргызстана на региональном и глобальном уровнях.

Национальным интересам Кыргызской Республики отвечает многополюсный мир, основанный на принципах демократического миропорядка и диалога цивилизаций. Основой грядущего мира должна стать обновленная и укрепленная Организация Объединенных Наций, целью которой является обеспечение следования принципам международного права и поддержание международной безопасности на базе широкого консенсуса интересов. Приоритетными направлениями кыргызстанской дипломатии на глобальном уровне выступают совместное с другими странами мира противостояние транснациональным и трансграничным угрозам. На региональном уровне приоритетную роль играет укрепление многосторонних и двусторонних партнерских отношений с соседями по региону, ведущими мировыми державами и авторитетными международными организациями. Вследствие изменившегося количественного и качественного состава участников международных отношений, все большее значение приобретает развитие многосторонней дипломатии. Успешная реализация основных направлений внешней политики направлена на построение в Кыргызской Республике процветающего общества с сильными демократическими институтами.

Во второй главе "Кыргызская Республика в современной системе глобальной безопасности" детально проанализированы ключевые направления сотрудничества Кыргызской Республики с институтами системы ООН и ВТО, а также основные внешнеполитические инициативы республики, позволяющие оценить ее реальный вклад в укрепление глобальной безопасности.

Кыргызстан, будучи малым государством мира, в своей внешней политике основывается на плюралистическом видении перспектив мирового развития. Одним из важнейших элементов в нем является усиленная и обновленная ООН. Это обусловлено ее системоопределя-ющим значением для международной безопасности, позволяющим "выравнивать" "перекосы" в отношениях между великими и малыми государствами.

Членство в ООН открывает перед Кыргызстаном обширный диапазон возможностей, позволяющих судить о "двояком позитивном эффекте".

Организация Объединенных Наций, в первую очередь, рассматривается в Кыргызстане как один из основных гарантов его суверенного развития. Огромный миротворческий потенциал, накопленный этой универсальной организацией, позволяет превентивно устранять возможные конфликты во взаимных отношениях государств.

Другой значимой возможностью, открываемой перед Кыргызстаном членством в ООН, выступает интеграция в мировое политическое, экономическое и социальное пространство. Подписанные Кыргызстаном основные Конвенции ООН заложили правовой фундамент его отношений с мировым сообществом, способствуя позитивному восприятию его всеми участниками диалога наций в начале нового, XXI-го столетия.

Участие Кыргызской Республики в системе Организации Объединенных Наций берет свой отсчет со 2 марта 1992 года.

Исходя из объективно ограниченных возможностей влияния на мировой арене, Кыргызстан выбрал стратегию реализации ряда внешнеполитических инициатив, направленных на обеспечение безопасности страны на региональном и глобальном уровнях.

Высокое значение международных инициатив Кыргызстана нашло дополнительное подтверждение в ходе визита Генерального секретаря ООН Кофи Аннана в Кыргызстан (20-21 октября 2002 года).

Постоянная миссия ООН в Кыргызстане была открыта в 1993 году. В настоящее время многочисленные программы и агентства ООН осуществляют разностороннюю деятельность на республиканском и местном уровнях. Шесть организаций, входящих в систему ООН, имеют постоянные представительства в Кыргызстане: Фонд народонаселения ООН (ЮНФПА), Управление Верховного Комиссара по делам беженцев (УВКБ ООН), Детский фонд ООН (ЮНИСЕФ), Программа развития ООН (ПРООН) и Всемирная организация здравоохранения (ВОЗ). ПРООН также тесно сотрудничает с Организацией волонтёров ООН (ВООН).

Помимо этого, Кыргызстан ведет активное сотрудничество с другими основными институтами и учреждениями ООН. Среди них Организация по вопросам образования, науки и культуры (ЮНЕСКО), Управление ООН по наркотикам и преступности (УНП ООН), Всемирная организация здравоохранения (ВОЗ), Продовольственная и сельскохозяйственная организация (ФАО), Программа ООН по окружающей среде (ЮНЕП), Международная организация труда (МОТ).

Основным партнером Кыргызстана, координирующим деятельность других агентств ООН в республике, выступает ПРООН. В настоящее время ПРООН оказывает техническую помощь Кыргызстану приблизительно на 6 млн. долларов США в год, одновременно представляя интересы 26 агентств ООН.

При активной поддержке со стороны ПРООН в Кыргызстане, начиная с 2001 года, реализуются национальные программы - Комплексные основы развития (КОР) и Национальная стратегия сокращения бедности (НССБ).

Помимо этого, значимую роль для укрепления международного авторитета Кыргызстана играет поступательно развивающееся сотрудничество с ЮНЕСКО, Управлением Верховного Комиссара ООН по делам беженцев, Управлением по наркотикам и преступности и другими агентствами ООН. Реализованные при их помощи проекты способствовали укреплению внутренней стабильности в трансформируемом обществе, одновременно содействуя продвижению наиболее значимых национальных интересов Кыргызстана во внешнем окружении.

Не менее важным в обеспечении полноценной экономической безопасности страны выглядит участие Кыргызстана во Всемирной Торговой Организации. Стратегическое решение о вступлении Кыргызстана в ВТО носило объективный характер, будучи вызванным необходимостью скорейшей интеграции в международную систему разделения труда. Ранее вступление дало возможность Кыргызской Республике сократить издержки экономического реформирования. Кыргызстан получил существенную международную поддержку, как страна, осуществляющая режим торговли и инвестиции в соответствии с общепринятыми международными стандартами.

Вступление Кыргызстана в ВТО проходило в рамках общепринятых процедур и заняло около трех лет - с января 1996 года по декабрь 1998 года. 20 декабря 1998 года считается официальным днем вступления Кыргызской Республики в ВТО.

Членство Кыргызской Республики в ВТО должно было открыть перед ней ряд определенных преимуществ. К ним следует отнести возможность расширенного привлечения прямых иностранных инвестиций в Кыргызскую Республику, открытие мировых рынков для экспорта товаров и услуг. Кыргызской Республики, получение льгот для товаров Кыргызской Республики в форме национального режима на международных рынках.

Первые годы участия Кыргызской Республики в ВТО показали наличие ряда проблем объективного и субъективного характера, вследствие которых она не может в полной мере полноценно использовать свое участие в ВТО.

Среди них - географическая удаленность страны от потенциально привлекательных рынков стран-членов ВТО, слабая транспортная инфраструктура, сохраняющаяся "блокада" торговой продукции Кыргызстана со стороны Казахстана и Узбекистана, низкое качество производимой продукции на фоне высокого уровня энерго- и трудозатрат.

В то же время, несмотря на отмеченные негативные моменты, сохраняющиеся потенциальные выгоды от вступления Кыргызской Республики во Всемирную Торговую Организацию, позволяют судить о стратегической оправданности этого шага.

Особое значение в обеспечении безопасности Кыргызстана на глобальном уровне приобрели его внешнеполитические инициативы. Учитывая объективную ограниченность Кыргызстана в политических и экономических инструментах продвижения национальных интересов, именно они способствовали повышению его защищенности во внешнем окружении.

В связи с этим, особое внимание обращают на себя следующие инициативы - создание зоны, свободной от ядерного оружия в Центральной Азии (ЗСЯО ЦА), обеспечение диалога ОБСЕ и ОИК, содействие внутриполитическому урегулированию в Афганистане, проведение в 2002 году Международного года гор (МГГ), организация Международного Форума ЮНЕСКО "Евразия в XXI веке: диалог культур или конфликт цивилизаций?" (июнь 2004 года).

Успешная реализация Кыргызстаном большей части из них позволяет судить о достойном месте, занятом им в мировом сообществе на рубеже тысячелетий.

Реальная практика современного внешнеполитического развития малых государств мира позволяет уйти от широко распространившегося несправедливого определения их в качестве "потребителей безопасности". Невозможность изолированного развития на фоне все более усиливающейся кооперации в решении сходных угроз безопасности способствует активной позиции малых стран мира в поиске адекватных ответов на острые вопросы современности.

Позитивным моментом является их взвешенная позиция, основанная на стремлении к поиску компромиссных решений, учитывающих интересы разных государств мира. Это, подтверждается анализом внешнеполитических инициатив Кыргызской Республики. Несмотря на ограниченность ресурсов и иных средств воздействия на международное окружение, стремление к поиску своевременных решений позволило Кыргызстану найти наиболее приемлемый для него императив позитивного преобразования формирующегося глобального пространства безопасности.

В третьей главе "Региональные аспекты внешней политики Кыргызской Республики в конце XX - начале XXI-ro веков" рассмотрен процесс присоединения Кыргызской Республики к деятельности авторитетных региональных организаций - Организации по безопасности и сотрудничеству в Европе (ОБСЕ) и Организация Исламская конференция (ОИК). Одновременно, проанализировано ее участие в создании принципиально новых институтов безопасности и интеграционных образований на евразийском пространстве - Организации Договора коллективной безопасности (ОДКБ), Шанхайской Организации сотрудничества (ШОС), Евразийского Экономического сообщества (ЕврАзЭс) и Организации Центральноазиатского сотрудничества (ОЦАС).

Учитывая возросшее значение многосторонней дипломатии в свете новых глобальных угроз безопасности, участие Кыргызстана в вышеназванных региональных объединениях и союзах приобретает стратегический характер, позволяя обеспечить его стабильное и устойчивое развитие на долговременную перспективу.

Сотрудничество с ОБСЕ и ОИК на начальном этапе существования Кыргызской Республики явилось своего рода "гарантией" на право ее безопасного и стабильного развития в условиях кардинальных трансформаций, переживаемых системой международных отношений. Для Кыргызстана, расположенного в зоне активного взаимодействия исламской и христианско-православной цивилизаций одинаково ценным представляется сотрудничество с ОБСЕ и ОИК как символами евроатлантического и исламского миров.

Не менее значимым аргументом в пользу укрепления сотрудничества с ОБСЕ и ОИК выступает фактор объективной слабости Кыргызстана на международной арене. Членство в организациях, подобных ОБСЕ и ОИК, дает им возможность активно реализовывать средствами внешней политики свои национальные интересы на вненациональном уровне.

Характеризуя процесс развития сотрудничества между Кыргызстаном и этими организациями необходимо отметить такие его характеристики как стабильность, конструктивность и динамичное расширение формата сотрудничества. Взаимное стремление к расширению диалога сторон и достижению многосторонней безопасности на Евразийском континенте обусловило последовательное расширение направлений сотрудничества между ними.

Кыргызстан, вступив в ОБСЕ и ОИК в 1992 году, прошел значительный позитивный путь в их последовательном углублении. Важнейшим событием в отношениях Кыргызстана с ОБСЕ и ОИК стал Стамбульский саммит ОБСЕ (18-19 ноября 1999 года). Инициатива

Кыргызстана о проведении Форума-диалога между ОБСЕ и ОИК получила на нем закономерную поддержку со стороны стран ОБСЕ и позднее, ОИК.

Первым шагом по практической реализации данной инициативы стало принятие Саммитом ОИК в ноябре 2000 года соответствующей резолюции в ее поддержку. 54 исламских государства, входящих в ОИК, выразили свою готовность к диалогу с авторитетнейшей европейской организацией в области безопасности.

Кыргызстан, являющийся членом обеих организаций, создал уникальную историческую перспективу развития диалога между этими международными организациями, членами которых являются более половины государств мира. В этом непосредственно выразилось позитивное воздействие Кыргызстана на процесс последовательного укрепления ОБСЕ и ОИК как транснациональных организаций евразийского типа.

Оценивая сотрудничество Кыргызской Республики с ОБСЕ и ОИК после 11 сентября 2001 года необходимо отметить расширение его формата, включающего не только традиционные меры в сфере безопасности, но и решение вопросов социального, экономического и экологического характера. Именно они полнее всего характеризуют новое понимание глобальной безопасности, направленное на превентивное устранение угроз на их начальной стадии.

Не менее значимым приоритетом внешней политики Кыргызской Республики выступает активное участие в ОДКБ и ШОС. Участие Кыргызстана в них, несмотря на совпадение части решаемых ими задач с теми, что обеспечиваются ОБСЕ и ОИК, имеет собственную специфику.

ОДКБ и ШОС являются "молодыми" организациями по безопасности, возникновение которых стало результатом распада Советского Союза. Совместные действия в рамках ОДКБ и ШОС по выполнению вырабатываемых программ способствуют реализации наиболее значимых национальных интересов Кыргызстана на региональном уровне. Наиболее очевидным примером подобного рода является деятельность Коллективных Сил быстрого развертывания в Центральной Азии (КСБР ЦА).

Не менее важен для Кыргызстана и потенциально высокий уровень взаимодействия между ОДКБ и ШОС, обусловленный единовременным членством в них большинства государств-участников и лидирующей ролью России и Китая. Имевшее место противоборство между ними постепенно уходит в прошлое, сменяясь динамично развивающимся сотрудничеством. Прямым следствием тому является более высокий уровень доверия и взаимопонимания в отношениях между ОДКБ и ШОС.

Данное обстоятельство благоприятным образом воздействует на участие Кыргызской Республики в этих организациях. Отношения стратегического партнерства, сложившиеся у Кыргызстана с этими великими державами, подкрепляются совместным членством в ОДКБ и ШОС, способствуя дальнейшему повышению его защищенности и укреплению международных позиций. Как один из примеров следует привести антитеррористическое направление, активно развиваемое в обеих организациях на современном этапе. Это особенно актуально для Кыргызстана, летом-осенью 1999-2000 годов пережившего серию нападений со стороны международных террористов. Позитивным примером антитеррористического направления ШОС является деятельность Бишкекской правоохранительной группы, созданной в августе 1999 года по предложению делегации Кыргызстана.

События 11 сентября 2001 года в США наложили значительный отпечаток как на деятельность ОДКБ и ШОС, так и деятельность в них Кыргызстана. Атака международных террористов на военные и гражданские объекты в США способствовала консолидации позиции государств-участников ОДКБ и ШОС, одновременно, ускорив процесс их институционального оформления. Вместе с тем, Кыргызстан, все время выступал с согласованных позиций, не ущемляющих интересов ни одного из участников этих организаций. Так, в 2001 году все решения о размещении иностранного воинского контингента на территории Кыргызстана принимались по согласованию с участниками ОДКБ. В последующем, активная позиция руководства республики в вопросах обеспечения региональной безопасности явилась основной предпосылкой успешной реализации в 2003 году решения о создании авиационного компонента КСБР ЦА, расположенного на авиабазе в г. Кант. В то же время, следует отметить неоднозначные оценки, вызванные фактическим невыполнением новым руководством страны положений Декларации ШОС, подписанной в июле 2005 года в Астане. Согласно ей, предполагалось ограничить или вообще прекратить деятельность авиабазы коалиционных сил им. Ганси в Кыргызстане. Однако, последующие консультации военно-политического руководства США и Кыргызстана воспрепятствовали выполнению этого решения, что нанесло определенный ущерб репутации страны во внешнем окружении.

Органичное соединение в деятельности ОДКБ и ШОС широкого спектра проблем международной безопасности, включая противодействие терроризму и содействие экономическому росту государств-участников, позволяет судить о тенденции стабильного роста и значимости этих организаций в евразийском геополитическом пространстве. Исходя из этого, членство в ОДКБ и ШОС представляет для Кыргызской Республики первостепенную значимость.

Не менее значимую роль для Кыргызской Республики, но уже в сфере внешнеэкономической дипломатии, играло участие в ЕврАзЭс и ОЦАС. Возникновение ЕврАзЭс и ОЦАС носило объективный характер, будучи обусловленным комплексом причин политического, экономического, социального и культурного характера. Особую роль в этом сыграли факторы взаимного притяжения государств постсоветской Евразии после первых, окончившихся неудачей, попыток интегрироваться в мировые экономические структуры. Это сделало очевидным необходимость проведения согласованной политики на мировых рынках труда, товаров и услуг.

В то же время, реализации позитивного потенциала, вырабатываемого ЕврАзЭс и ОЦАС на постсоветском пространстве, препятствовало преобладание пафосной риторики над реальными интеграционными проектами. С момента их образования и до настоящего времени большая часть запланированных мероприятий по созданию единого экономического пространства осталась невыполненными. В результате, у всех государств-участников ЕврАзЭс и ОЦАС (включая Кыргызстан), доля товарообмена со странами дальнего зарубежья существенно превышала аналогичные показатели с формально более близкими партнерами по этим блокам.

Несмотря на отмеченные негативные моменты, ЕврАзЭс и ОЦАС, при выполнении ряда условий располагали необходимым потенциалом для выполнения всего комплекса намеченных задач и программ. Это подтверждается решениями саммитов глав ЕврАзЭс и ОЦАС, состоявшихся в июне и октябре 2004 года, в которых особо отмечается необходимость закрепления и углубления уже имеющихся достижений. В последующем, именно совпадение большинства целей, преследуемых ЕврАзЭс и ОЦАС, позволило в октябре 2005 года провести их слияние. Несмотря на наличие целого ряда позитивных моментов, следует отметить, что "уход" ОЦАС негативно сказался на региональной интеграции стран Центральной Азии, лишив их собственного интеграционного образования.

Участие в ЕврАзЭс призвано способствовать более эффективному развитию экономики Кыргызстана путем постепенно формирующейся в этих объединениях производственной кооперации и разделения сфер деятельности. Приоритетное значение для Кыргызстана имеет продажа производимой в нем электроэнергии. Оптимальные возможности для этого открывает постепенное создание объединенной энергосистемы ЕврАзЭс. Особый интерес к развитию сотрудничества в данной сфере проявляет Россия, являющаяся основным потенциальным инвестором в реконструкции существующих и строительстве новых ГЭС в Кыргызской Республике. Конкретным решением подобного рода стал

проект строительства двух крупнейших в регионе гидроэлектростанций - Камбаратинских ГЭС,. принятый в ходе саммита ЕврАзЭс в июне 2004 года в г. Астана. К сожалению, в последующем этот проект был фактически заморожен из-за нестабильной внутриполитической обстановки, сложившейся в республике после 24 марта 2005 года.

Определенный диссонанс в отношения Кыргызстана с другими странами ЕврАзЭс и ОЦАС внесло его вступление в 1998 году во Всемирную Торговую Организацию. Несмотря на понимание объективной необходимости подобного шага, большинство руководителей государств-участников негативно восприняли его, обвинив Кыргызстан в односторонних действиях, нарушающих общую политику в отношениях этих стран с ВТО.

Консолидации внутри ЕврАзЭс способствует необходимость совместного отражения разрастающихся угроз их безопасности в виде международного терроризма и религиозного экстремизма, транснациональной организованной преступности и ее составляющих в виде наркотрафика, нелегальной миграции и контрабанды оружия.

В настоящее время, наиболее перспективными направлениями деятельности ЕврАзЭс, с точки зрения интересов безопасности Кыргызстана на региональном уровне, выступают следующие:

1. Рациональное использование человеческих ресурсов, включая их защиту от разного рода угроз и повышение интеллектуального уровня,

2. Создание единого энергетического рынка и сети транспортных коридоров,

3. Содействие экономическому росту менее развитых государств-участников путем специальных программ "подтягивания" до среднего уровня; аналогичных действующим в Европейском Союзе,

4. Унификация действующего законодательства в валютно-финан-совой сфере как основы для развития механизмов внутренних инвестиций,

5. Устранение сырьевой направленности экономик государств - участников и повышение их конкурентоспособности на мировых рынках путем внедрения наукоемких технологий,

6. Создание полномочных органов по противодействию нетрадиционным угрозам безопасности, в частности, по борьбе с отмыванием криминальных средств и наркотрафиком как основой терроризма.

В четвертой главе "Основные тенденции и перспективы межгосударственного сотрудничества Кыргызской Республики с Россией, США, КНР и Европейским Союзом" анализируются основные на-

правления, характер и условия, способствующие интенсификации сотрудничества Кыргызстана с ведущими государствами мира.

Стратегический взгляд на отношения Кыргызстана с основными внешнеполитическими партнерами после 11 сентября 2001 года был изложен в выступлении президента Кыргызской Республики "Кыргызстан в изменившемся мире" (май 2002 года).

Одно из главных направлений внешней политики современного Кыргызстана имеет целью увеличение ее взвешенности и прогнозиру-емости в отношениях с основными партнерами в странах ближнего и дальнего зарубежья. Под этим подразумевается сохранение курса на многовекторную дипломатию, предусматривающее равномерное развитие отношений со всеми государствами мира и международными организациями.

Принципиальные положения данного выступления были развернуты в лекциях, адресованных главой государства представителям международной политической и научной элиты. Среди них обращает на себя внимание лекция "Куда идет Центральная Азия?", прочитанная перед членами СВОП РФ 23 сентября 2003 года.

Особое внимание в ней уделено оценке факторов, влияющих на внешнюю политику государств Центральной Азии. Отмечено, что, несмотря на активное влияние на них разнонаправленных внутренних и внешних сил, главными остаются глубинные факторы, связанные с историей региона, менталитетом народов, национальными традициями и обычаями, складывавшимися веками межнациональными связями.

Из этого сделан закономерный вывод о приоритетности для Кыргызстана российского направления. Закономерный в силу того, что Кыргызстан и Россию связывают не только единство исторических судеб, но и большинство задач переходного периода.

В то же время, Центральная Азия находится в зоне геополитических интересов Китая и США, имеющих свое видение будущего региона. Это позволяет Кыргызской Республике в отношениях с Россией, Китаем и США уйти от искусственно навязываемой диллемы "ИЛИ-ИЛИ" к принципу "И-И" как основе самостоятельной внешней политики. Тем самым, подтверждается принцип неизменности внешней политики Кыргызской Республики, построенной на принципах многовекторной дипломатии.

Несмотря на стремление к развитию равномерных отношений с большинством зарубежных партнеров, практически с самого начала, во внешней политике суверенного Кыргызстана определилась групп государств, отношения с которыми приняли приоритетный характер. К их числу относятся Россия, Китай, США и государства Европейс-

кого Союза. В первую очередь, это обусловлено их лидирующей ролью в мировой политике и экономике и все более активной ролью в современной Центральной Азии.

Использование комплекса научных методов применительно к широкому фактическому материалу'позволило автору выявить общие и специфические черты межгосударственного сотрудничества Кыргызстана с этими странами. Благодаря этому, удалось определить основные этапы их взаимодействия в 90-е годы ХХ-го - начале ХХ1-го веков, которые, вкратце сводятся к следующему.

Кыргызстан - Россия. Несмотря на отсутствие физической границы между Кыргызстаном и Российской Федерацией, они динамично и последовательно укрепляют отношения стратегического партнерства.

Данное явление проистекает из длительной исторической традиции сосуществования кыргызского и русского народов в рамках единых образований. Рассматривая эти отношения через призму во многом общих процессов модернизации, представляется возможным выделить три основных этапа, охватывающих время с середины XIX века до наших дней. Первый этап охватил вторую половину XIX века до 1917 года; второй - с 1917 года до 1991 года, и третий, начавшись в 1991 году, длится по настоящее время.

Кыргызско-российские межгосударственные отношения с 1991 года по настоящий период прошли существенную трансформацию, позволяющую выделить в них два различающихся периода.

Первый период охватывает вторую половину 1991 — 1999 годы и характеризуется как время определенной стагнации межгосударственных отношений.

Внутри этого периода можно выделить два этапа: с 1991 по 1994 годы, и с 1995 по 1999 годы. Первый из них ознаменовался фактическим сворачиванием диалога между сторонами и настойчивым поиском новых союзников за пределами СНГ. В 1995 — 1999 годах политические и экономические отношения между Кыргызской Республикой и Российской Федерацией начали постепенно восстанавливаться.

Второй период кыргызско-российского сотрудничества начинается в январе 2000 года и непосредственно связан с политикой В. Путина. В настоящее время происходит активное восстановление утраченных за последнее десятилетие связей в политической, экономической и военной сферах сотрудничества.

На сегодня исторически сложившиеся связи развиваются в духе основных положений Декларации о вечной дружбе, союзничестве и партнерстве, подписанной главами России и Кыргызстана 27 июля 2000 года в г. Москва.

Большое значение для Кыргызстана представляет согласование практических шагов в сферах глобальной и региональной дипломатии, коллективной безопасности, миграционной политики, противодействия незаконному обороту оружия и наркотиков. Решение этих проблем основывается на не имеющем аналогов в СНГ Соглашении о взаимных мерах по укреплению безопасности между Россией и Кыргызстаном, подписанном 5 декабря 2002 года в Бишкеке.

В то же время, высокий уровень кыргызско-российских политических отношений пока не находит достойного отражения в экономической сфере. Именно поэтому, активизации торгово-экономического и инвестиционного сотрудничества между Кыргызстаном и Россией был призван содействовать первый Инвестиционный форум "Кыргызстан-Россия", приуроченный ко времени пребывания В. Путина в Бишкеке 23 октября 2003 года.

Культурно-гуманитарное сотрудничество между нашими странами направлено на сохранение и развитие единого культурно-информационного и научно-образовательного пространства. Принципиально важным фактором в развитии кыргызско-российских отношений является конституционно закрепленный за русским языком с декабря 2001 года статус официального языка.

Сказанное позволяет высоко оценить потенциал кыргызско-российских отношений. Особую надежду на его расширение и укрепление представляет позиция нового руководства страны. Неоднократные консультации представителей высшего политического руководства Кыргызстана и России после 24 марта 2005 года подтвердили приверженность взаимным обязательствам, выработанным в предшествующий период времени.

Кыргызстан - США. США в числе первых признали независимость Кыргызстана, установив с ним дипломатические отношения 27 декабря 1991 года. Уже в феврале 1992 года в Бишкеке было открыто посольство США. В мае того же года Кыргызстан открыл свое посольство в Вашингтоне.

Политика руководства США по отношению к Кыргызстану развивалась в русле общих для Центральной Азии подходов. Вместе с тем, за минувшие годы в отношениях официальных Бишкека и Вашингтона сформировалась определенная специфика. Из-за малых размеров Кыргызстан никогда не воспринимался США в качестве основного стратегического партнера в Центральной Азии. В то же время, определенные успехи, достигнутые им в политическом реформировании, порождали надежду со стороны руководства США на продвижении с помощью Кыргызстана принципов западной демократии в регионе. По видимому, это же обстоятельство сыграло решающую роль

в выборе Кыргызстана как полигона для продвижения "цветных" революций в Центрально-азиатском регионе. Однако, как показали последующие события, этот расчет практически не оправдался.

Представляется возможным выделить несколько этапов в развитии кыргызско-американских межгосударственных отношений, совпадающих с эволюцией американской политики применительно к региону.

Первый этап (1991-1995 годы) характеризуется достаточно ограниченным участием США во внутреннем развитии Центральной Азии, и соответственно, Кыргызской Республики. В это время происходит выработка позиций американской внешней политики по отношению к региону и его республикам, создаются институциональные основы для проведения здесь долговременных политических и экономических реформ.

Второй этап (1996-1999 годы) характеризуется более тесным включением Центральной Азии и Кыргызстана в орбиту военно-политического, экономического и культурного влияния США. Начинается активное проникновение в регион, включая создание механизмов участия республик Центральной Азии в подконтрольных США финансовых и яоенно-политических институтах (МВФ и ПИМ НАТО).

Третий этап (с 2000 года и по настоящее время) ознаменовался беспрецедентным проникновением США в регион, включая размещение здесь с ноября - декабря 2001 года военных баз в Узбекистане и Кыргызстане. Учитывая стратегическое значение, которое приобрел Кыргызстан для США, современный этап двусторонних отношений между ними характеризуется как имеющий достаточно стабильный и прогнозируемый характер.

Договорно-правовую базу двусторонних отношений составляют более 20 соглашений, важнейшими из которых являются Соглашение о стимулировании инвестиций, подписанное в Вашингтоне 8 мая 1992 года и Соглашение о поощрении и взаимной защите капиталовложений (Вашингтон, 19 января 1993 года). Основой двусторонних отношений является Меморандум о взаимопонимании, подписанный Правительствами Кыргызской Республики и США 26 августа 1992 года.

На сегодняшний день США являются одним из крупнейших доноров Кыргызстана. Стоит отметить, что за период сотрудничества Кыргызстана с США с 1992 по август 2003 годов объем финансовой помощи Кыргызстану превысил 700 млн. долларов США, из которых 590 млн. были выделены из государственных источников, а 139 млн. из негосударственных.

Краеугольным камнем отношений Кыргызстана и США после 11 сентября 2001 года являются взаимные обязательства государств по

интеграции экономики Кыргызстана в мировую экономику, укреплении демократии как основы долгосрочной стабильности, усилении защищенности границ и борьбы с международным терроризмом. Данное обстоятельство было подтверждено в заявлении Государственного Секретаря США Кондолизы Райе, сделанном ею по итогам визита в Бишкек в середине октября 2005 года.

США, наряду с Россией и ЕС, воспринимаются Кыргызстаном как один из потенциально наиболее могущественных союзников в продвижении демократических и рыночных реформ, являющихся основой для многосторонней модернизации страны. Именно поэтому, помощь со стороны США должна выполнять роль стимула в устойчивом развитии Кыргызской Республики, а не рычага давления, как это зачастую происходит на практике.

Кыргызстан - КНР. Китайская Народная Республика является во многом уникальным партнером Кыргызской Республики. Это единственное государство дальнего зарубежья, с которым Кыргызстан имеет физическую границу. Одновременно, это страна мира, отношения с которой охватывают огромный по времени период исторического прошлого кыргызского народа.

Точкой отсчета кыргызско-китайских отношений стал конец тре-г тьего столетия до н.э. Свое продолжение дипломатические отношения кыргызов и Китая получили в эпоху раннего средневековья. История взаимоотношений Кыргызстана с Китаем в эпоху нового и новейшего времени подразделяется на два крупных периода. Это вторая половина 18-го — первая половина 19-го веков, и вторая половина 19-го века до 1991 года, соответственно.

Равноправное сотрудничество между Кыргызской Республикой и КНР берет отсчет с 1991 года. 27 декабря 1991 года правительство Китайской Народной Республики признало независимость Кыргызстана, а 5 января 1992 года между двумя государствами были установлены дипломатические отношения.

Оправданность взаимозаинтересованного развития дипломатических отношений между Кыргызстаном и Китаем обусловлена следующими факторами.

КНР и Кыргызстан являются государствами-соседями, имеющими протяженную совместную границу в 1071,8 км. Исторически и географически территория Кыргызстана и западной части КНР (СУАР) входили в единый политико-культурный регион. Еще более важным представляется то, что в изменившейся конфигурации мира этот регион остался не только местом пересечения различных религий, культурным и транспортно - коммуникационным мостом между Востоком и Западом. Он также является регионом, где усилились и активно проявляются глобальные угрозы безопасности.

Важнейшей составляющей политического диалога между КНР и Кыргызстаном в 90-е годы явилось урегулирование вопросов прохождения линии государственной границы. Спорными между Кыргызстаном и КНР были пять пограничных участков площадью более 34 тыс. кв. км. В ходе переговоров с 1992 по 1996 годы была достигнута договоренность по четырем участкам из пяти. Остававшийся спорным участок Узенги-Кууш вошел з соглашение по границам между КНР и Кыргызстаном от 4 июля 1996 года как сохраняющий особый статус. По результатам переговоров, состоявшихся 26 августа 1999 года в Бишкеке, было подписано соглашение в отношении территории Узенги-Кууш. Стороны согласились, что 70% территории отходит Кыргызстану, а 30% - Китаю. 16 мая 2002 года в атмосфере острых разногласий в парламенте Кыргызской Республики договор по участку Узенги-Кууш все-таки был ратифицирован.

Логическим результатом урегулирования пограничных вопросов между Кыргызстаном и КНР явилось подписание 24 июня 2002 года масштабного "Договора о добрососедстве, дружбе и сотрудничестве между Кыргызской Республикой и Китайской Народной Республикой". С урегулированием пограничных вопросов акцент кыргызско-китайских отношений перенесен из военно-политической в торгово-экономическую область.

В то же время, необходимо признать, что торгово-экономические отношения остаются одной из проблемных зон. На протяжении длительного времени положительное торговое сальдо складывалось в пользу КНР. Экспорт из Кыргызстана до сих пор имеет сильную сырьевую направленность. Вместе с тем, КНР занимает второе место после Германий во внешнеторговом обороте Кыргызстана со странами дальнего зарубежья.

Более значимых результатов Китай и Кыргызстан достигли в развитии совместной транспортной инфраструктуры. В 1995 году было завершено строительство дороги Иркештам - Коноо - Улугчат. Особую значимость приобретает проект создания коммуникационного коридора Андижан - Ош - Иркештам, работа над которым была начата в 1999 году. Предполагается, что его успешная реализация принесет выгоды Китаю, Кыргызстану и Узбекистану, способствуя созданию транспортного коридора с Востока на Запад с существенным сокращением нахождения груза в пути. "Реанимация" данного проекта произошла в ходе встречи глав правительств ШОС в сентябре 2004 года, когда было заявлено о возобновлении работ после имевшего места 2-летнего перерыва.

Особую область в развитии отношений между Кыргызстаном и Китаем представляет сотрудничество в области региональной безопасности, основу которого составляет взаимодействие в рамках ШОС.

Анализ приведенных выше данных показывает значимые перспективы сотрудничества между Кыргызской Республикой и Китайской Народной Республикой. Наиболее актуальными представляются задачи укрепления сотрудничества в области региональной безопасности и экономического сотрудничества. При этом, именно торгово -экономическое сотрудничество, имея огромный неиспользованный потенциал, выступает в качестве фундамента взаимовыгодных отношений Кыргызской Республики и КНР.

Кыргызстан - Европейский Союз. Основой сотрудничества Кыргызской Республики с Европейским Союзом и государствами, входящими в его состав, выступает взаимная приверженность принципам демократии и рыночной экономики.

Особый интерес Европейского Союза для Кыргызстана состоит в том, что это мощное интеграционное объединение является одним из лидеров мирового развития. В свою очередь, руководство Европейского Союза видит в Кыргызской Республике надежного и прогнозируемого партнера.

Представляется возможным выделить два основных этапа в развитии межгосударственных отношений Кыргызской Республики и Европейского Союза, совпадающих с трансформацией европейской политики в регионе.

Первый этап (с 1992 по 1995 годы) характеризуется установлением двусторонних контактов, выработкой взаимных приоритетов и созданием основ сотрудничества ЕС со странами Центральной Азии.

Закономерным результатом первого этапа стало подписание в феврале 1996 года Соглашения о партнерстве и сотрудничестве (СПС) с рядом расположенных здесь государств (Казахстаном, Кыргызстаном, Узбекистаном), подтвердившее взаимную заинтересованность сторон в дальнейшем укреплении двусторонних контактов.

Второй этап (с 1996 по настоящее время) ознаменовался активизацией двух и — многосторонних связей стран Центральной Азии и ЕС.

В рамках второго этапа можно выделить два подэтапа. Первый из них охватывает 1996 - 1999 годы, характеризуясь переходом к практической реализации основных положений СПС. В 1996-1999 годах в руководстве Европейского Союза происходит постепенная переоценка значения Центральной Азии для системы общеевропейской безопасности. Логическим завершением этого подэтапа стал Стамбульский саммит ОБСЕ (ноябрь 1999 года), в ходе которого была принята Хартия европейской безопасности для нового столетия, существенно расширившая регион действия этой организации. Принципиальное значение, в контексте итогов Стамбульского саммита ОБСЕ, приобре-

ла инициатива делегации Кыргызской Республики по развитию сотрудничества между ОБСЕ и ОИК для формирования нового евразийского пространства безопасности.

Второй подэтап, длящийся с 2000 года по настоящее время, оценивается как время активной реализации основных принципов СПС, сопровождаемый возрастающим интересом со стороны ЕС к сотрудничеству с государствами Центральной Азии. Определенную роль в этом сыграли события 11 сентября 2001 года, послужившие катализатором к развитию многоаспектного сотрудничества в области безопасности, экономического и социального развития, укрепления демократических институтов в государствах Центральной Азии.

Сотрудничество Кыргызской Республики с Европейским Союзом в настоящий период времени характеризуется как имеющее стабильный и прогнозируемый характер. Закономерным стало решение об открытии в 2004 году представительства Европейского Союза в Бишкеке, озвученное К. Паттеном в марте 2004 года в ходе визита в Кыргызскую Республику.

Правовым фундаментом развития партнерского диалога является всеобъемлющее "Соглашение о Партнерстве и Сотрудничестве между Европейскими Сообществами и их государствами-членами с одной стороны, и Кыргызской Республикой с другой стороны".

СПС подписано 9 февраля 1995 года в Брюсселе и вступило в силу после ратификации национальными парламентами государств Европейского Союза 1 июля 1999 года.

В соответствие с СПС, предусматривается развитие устойчивого политического диалога между сторонами путем создания институциональной базы для регулярных контактов.

Не менее важным сегментом сотрудничества Кыргызской Республики и Европейского Союза является двустороннее сотрудничество Кыргызской Республики со странами - лидерами ЕС - Германией и Францией.

В соответствии с Меморандумом о взаимопонимании 3 апреля 1992 года в Кыргызстане создано и успешно функционирует Координационное бюро программы ТАСИС. Основными секторами этой программы в Кыргызстане явились структурные и институциональные реформы. За период с 1992 по 2002 годы на эти цели было выделено около 63 млн. евро. На период до 2005 года в рамках ТАСИС планируется реализация в Кыргызстане ряда новых проектов.

Важным направлением отношений Кыргызстана и Евросоюза является реализация региональных проектов ЕС для Центральной Азии, направленных на совместное решение наиболее актуальных задач развития и безопасности. Динамически развивающиеся отношения

Европейского Союза и Кыргызстана отличаются сочетанием ряда позитивных моментов и проблемных зон объективного и субъективного характера. Последние вызываются к жизни новизной сотрудничества Кыргызстана и Евросоюза, необходимостью решения в краткие сроки целого ряда непростых задач, обусловленных становлением долгосрочных партнерских отношений между ними. Не вызывает сомнений, что стратегическое партнерство Кыргызстан - Европейский Союз благотворно влияет на политическое и экономическое развитие обеих сторон.

В пятой главе "Основные направления модернизации внешней политики Кыргызской Республики в контексте проблем глобальной безопасности" с учетом наиболее актуальных проблем евразийской и центральноазиатской безопасности представлены основные рекомендации по совершенствованию внешней политики Кыргызстана как части комплекса совершающихся здесь долговременных реформ.

Евразийское пространство представляет особый интерес для изучения меняющихся координат мировой безопасности вследствие того значения, которое оно приобрело на рубеже веков. Начиная со второй половины 90-х годов, образовавшийся здесь с распадом СССР "геополитический вакуум" начал интенсивно заполняться разнородными и разновеликими образованиями. Вследствие этого, оправданным выглядит мнение автора о том, что в конце XX - начале XXI столетий мы обнаруживаем в Евразии достаточно пеструю мозаику разнокачественных и разноуровневых подходов к решению во многом единых проблем безопасности.

Рассматривая это явление через призму взаимодействия мировых держав, необходимо отметить следующее. Анализ их действий свидетельствует о наличии у каждой из них собственного видения путей и методов обеспечения евразийской безопасности. Наиболее адекватной оценкой, в данном случае, выступает их определение в качестве самостоятельных "проектов", активно реализуемых через разнообразные рычаги влияния. Это - "пост-имперский" проект России, "неоимпери-альный" проект США, "ассимиляционный" проект Китая и "интеграционный" проект Европейского Союза. Предполагается, что каждый из "проектов" должен обеспечить наилучшие условия в обеспечении безопасности поддерживающих его государств Евразии или же стран, так или иначе вовлеченных в сферу его действия. Однако на практике это представляется зачастую недостижимым. Большинство малых государств, оказавшись в ситуации поиска альтернативы, вынуждены находить компромиссные решения, выражающиеся в "многовекторной дипломатии" с опорой в обеспечении безопасности на участие в различающихся союзах.

Следствием этого является одновременное участие подавляющего большинства малых государств Евразии в нескольких структурах безопасности. Конкретным результатом является "наложение" друг на друга в постсоветской Евразии границ и "зон ответственности" нескольких международных структур безопасности.

Это, по мнению автора, позволяет судить о возникновении здесь с середины 90-х годов "ассоциативной" системы безопасности, основанной на разноуровневом и многоплановом сотрудничестве субъектов международных отношений. Основываясь на сочетании принципов коллективной и кооперативной безопасности, она позволяет дать разностороннюю характеристику состояния, механизмов и характера взаимодействия различных структур безопасности регионального и глобального уровней. Именно поэтому, целесообразно обозначить ее как "ассоциативную", поскольку основным системообразующим элементом в ней выступает разноуровневое, прямое или опосредованное участие малых и больших государств в деятельности многих, существенно различающихся по своим интересам, объединений и организаций. В совокупности, они образуют своего рода "ассоциацию безопасности" различных государств и их объединений.

Особый позитивный смысл участия в ней открывается для малых государств Евразии. Это положение подтверждается на примере Кыргызстана. Возможность относительно равноправного партнерства с великими державами в рамках различных структур безопасности дает ему возможность успешно реализовывать свои национальные интересы и активно противостоять новым вызовам и угрозам.

В то же время, не вызывает сомнений, что эта стратегическая задача не может быть успешно решена до тех пор, пока не будет решена проблема самоидентификации Кыргызстана и Центральной Азии в целом, в мировом пространстве безопасности. В этом нас убеждает опыт "состоявшихся" государств Запада и Востока, сумевших наилучшим образом использовать достижения национальной культуры в приложении к повседневной практике государственного строительства и международных отношений.

Данная задача остается чрезвычайно актуальной для Кыргызстана. Начиная с конца 90-х годов, в республике уже предпринимаются попытки осмыслить и обосновать отдельные направления государственного строительства, включая область внешней политики. Как один из примеров подобного рода следует привести доктрину "Дипломатия Шелкового пути" и концепцию внешней политики Кыргызской Республики. В то же время, все более отчетливо ощущается потребность в проведении комплексных межотраслевых исследований, способных адекватно отразить влияние глобальных процессов

на Кыргызстан. Отсутствие четко сформулированных и научно обоснованных ориентиров долгосрочного развития страны уже сейчас негативным образом сказывается на ее будущем.

В качестве первого шага на пути к этому необходимо дать адекватную оценку современного положения и перспектив Кыргызстана через призму институциональных аспектов трансформации государства. Получение правильного ответа на данный вопрос имеет принципиальный характер, выступая в качестве одного из решающих условий создания научно обоснованной стратегии развития Кыргызской Республики как молодого национального государства в эпоху глобализации.

Путем сопоставления различных критериев, можно определить Кыргызстан как малое государство мира, обладающее операционным суверенитетом, и находящееся на стадии формирования институтов "современного" государства.

Прототипом стратегии, способной обеспечить полноценную интеграцию Кыргызстана в глобальное пространство безопасности должна стать переосмысленная стратегия устойчивого развития. В отличие от малодейственных программ ООН, она должна опираться преимущественно на внутренние ресурсы, которые могут быть дополнены внешней помощью. Иначе она может быть обозначена как стратегия национального устойчивого развития, имеющая в основе выработку и практическую реализацию долгосрочных национальных программ, направленных на решение первоочередных нужд населения на основе внутренних резервов.

Не вызывает сомнений, что полноценная самоидентификация Кыргызстана займет достаточно длительный период времени. В первую очередь, это обусловлено наличием в Кыргызстане, как и других странах Центральной Азии, сильных традиций родового общества.

Именно поэтому, магистральным направлением в успешной самоидентификации Кыргызстана в глобальном мире является перевод его государственных и социальных институтов из нерационального в рациональное состояние. Вопросом жизненной важности является создание в Кыргызской Республике государства, сила которого слагается из его следования основополагающим принципам демократии, наличия компетентного бюрократического аппарата, действия которого должны быть направлены на повышение предсказуемости и эффективности политики, проводимой им в интересах всего населения.

Этим, в значительной степени, определяется стратегический приоритет внешней политики Кыргызской Республики в области глобальной безопасности, определяющий ее развитие в новом, ХХ1-м столетии - успешно интегрироваться не просто в абстрактное мировое

сообщество, но в сообщество развитых стран мира, действующих на основе ценностей рационализма.

Одним из основных средств, способных обеспечить успешное достижение этой стратегической задачи является адаптированная к современным условиям внешняя политика, направленная на решение первоочередных нужд и потребностей реформируемого общества.

Внешнеполитическое развитие современного Кыргызстана началось в условиях фактического отсутствия инфраструктуры двухсторонних и многосторонних связей, самостоятельной дипломатической и кадровой школы. К этому стоит добавить ресурсную ограниченность, препятствовавшую эффективному решению сложных вопросов становления внешней политики. Несмотря на это, руководству страны удалось решить принципиально важную задачу - выработать основные внешнеполитические приоритеты страны и успешно предъявить их мировому сообществу, что обеспечило интеграцию Кыргызстана в мировое сообщество.

Оценивая внешнюю политику Кыргызстана как динамично развивающееся комплексное явление, необходимо отметить появление в ней на современном этапе ряда новых задач, требующих выработки и применения адекватных решений. Достижению этой цели препятствует ряд нерешенных проблем, оказывающих негативное влияние на уже имеющийся потенциал позитивных перемен.

Центральное место среди них, как и во всех постсоветских странах, занимает проблема ресурсного обеспечения. В ней можно выделить несколько взаимоувязанных направлений: интеллектуальное, финансовое, материально - техническое, профессионально-кадровое.

Исходя из логики предшествующего изложения, приоритетное внимание в диссертационной работе уделено проблеме интеллектуального обеспечения.

Под интеллектуальным обеспечением мы понимаем разработку и внедрение системы научно обоснованных взглядов на содержание, основные перспективы и принципы ведения внешней политики, обусловленные основными закономерностями внутреннего развития страны и универсальными тенденциями современного этапа международных отношений.

Конкретными формами воплощения на практике интеллектуального обеспечения внешней политики являются выработка долгосрочных концепций и дополняющих их кратко-среднесрочных стратегий по наиболее актуальным проблемам внешней политики.

При их создании и последующем внедрении крайне важно уделять особое внимание соответствию этих понятий их содержанию. Иными словами, необходимо четко разграничивать области "ответственнос-

ти" этих документов, исполняющих роль теоретической и практической основы внешней политики любого государства. Это замечание крайне актуально для государственных органов молодых постсоветских государств, в которых, при разработке соответствующих документов зачастую происходит их неосознанная подмена.

По мнению автора, концепция представляет собой перспективное видение исследуемой области государства, выстраиваемое с учетом желаемых результатов на основе наиболее значимых локальных особенностей и определившихся универсальных закономерностей мирового развития.

В то же время, стратегия, будучи логическим продолжением концепции, определяет конкретные задачи выживания на кратко-среднесрочный период и мобилизует все силы государства в мирное и военное время для достижения и полноценной реализации им своих национальных интересов.

Оценивая современное состояние интеллектуального обеспечения внешней политики Кыргызской Республики, необходимо отметить ее неудовлетворительное состояние. В этом виновато как недостаточное финансирование специализированных подразделений МИД Кыргызской Республики, так и неудовлетворительное состояние, "переживаемое" соответствующими направлениями общественной науки Кыргызстана.

В большинстве экономически развитых стран значительный вклад в выработку основ внешней политики вносят специализированные аналитические, академические и общественные учреждения. Особая ценность выполняемой ими работы состоит в способности предоставить политическому руководству и общественности объективный взгляд на реальное внешнеполитическое положение страны и меры, требуемые для его улучшения. Достижение подобного уровня отношений между государственными органами и научной общественностью Кыргызстана является делом будущего.

Переходя непосредственно к анализу основных положений действующей Концепции внешней политики Кыргызской Республики (далее - Концепция) необходимо отметить, что к настоящему времени назрела необходимость качественной переработки ее основных положений.

Концепция, будучи официально утвержденной решением Совета Безопасности Кыргызской Республики от 17 мая 1999 года, несмотря на существенные сдвиги, произошедшие после 11 сентября 2001 года, не видоизменялась. Это позволяет судить о том, что она, как основной документ страны в сфере внешней политики, более не способствует эффективному решению стоящих перед ней задач.

Другим упреком содержательного характера к действующей Концепции является ее резолютивный характер. Это означает, что Концепция, будучи развитием Доктрины "Дипломатия Шелкового Пути", лишь зафиксировала основные достижения начального этапа становления внешней политики республики, не дав глубокого обоснованного видения перспектив развития Кыргызстана в международном окружении.

Именно поэтому, в ней отсутствует необходимый анализ современного состояния и перспектив системы международных отношений, ее плюсов и минусов для молодого государства, оптимальных направлений преодоления потенциальных рисков и угроз, исходящих от внешнего окружения.

Не менее весомым замечанием выступает отсутствие в Концепции полноценной характеристики типа государства, представленного в Кыргызстане. Речь, в данном случае, идет о таких основополагающих для международных отношений характеристиках как атрибутивные признаки государства, позволяющие судить о потенциале его возможностей во взаимодействии с внешней средой. Этим, в значительной степени, определяется необходимость поиска Кыргызстаном своей "ниши" в системе международных отношений, позволяющей ему наилучшим образом реализовать национальные интересы.

Следующей по значимости проблемой, требующей специального рассмотрения в Концепции, является необходимость четкого определения взаимоувязанного комплекса внешнеполитических приоритетов страны на глобальном и региональном уровнях. Им, в свою очередь, должна предшествовать оценка потенциального воздействия глобальных угроз безопасности на внутреннее и внешнее развитие республики.

Позиция Кыргызстана должна выстраиваться на том, что обновление и укрепление системы органов ООН является одной из наиболее перспективных форм взаимодействия суверенных государств, направленной на обеспечение их безопасности на глобальном уровне. Главной целью внешней политики Кыргызской Республики является совместное с другими государствами выстраивание новой системы взаимоотношений, построенной на принципах демократического миропорядка.

Логическим следствием является поиск новой формулы отношений между ООН как общепризнанным институтом глобальной безопасности и международными организациями и альянсами, ставящими перед собой сходные задачи на региональном уровне (ОБСЕ, НАТО, ОИК, ОДКБ, ШОС и другие). Негативная практика сужения полномочий ООН является проявлением экспансионизма и гегемонизма в

мировой политике. Безусловное осуждение в Концепции должна найти получающая все большее распространение практика использования "гуманитарных интервенций" как формы вмешательства развитых стран мира во внутренние дела суверенных государств.

Отдельным приоритетом внешней политики Кыргызстана является региональное сотрудничество. На первом месте в нем стоит развитие стратегического партнерства с государствами Центральной Азии. Стратегической задачей является создание неделимого региона, способного выступать с единых позиций в решении основных мировых проблем. Именно поэтому, последовательное наращивание двух,- и многосторонних связей выступает в качестве ведущего императива отношений Кыргызстана со странами региона.

Во многом сходные задачи встают перед Кыргызской Республикой в развитии сотрудничества в СНГ. Учитывая сохраняющуюся взаимную ориентированность политических, экономических, социальных, культурных связей, укрепление многосторонних партнерских отношений с государствами СНГ является долговременным стратегическим приоритетом нашей страны. В Концепции должна быть отражена позиция Кыргызстана по отношению к ЕврАзЭс и ЕЭП как к интеграционным образованиям, способствующим наращиванию интеграционного потенциала СНГ.

Расположение Кыргызстана в Центральной Евразии объективно способствует укреплению сформировавшихся разноуровневых связей с интеграционными образованиями и блоками, представленными здесь - ШОС, СВМДА, ЕС, НАТО.

Сотрудничество с ними в Кыргызской Республике рассматривается как непротиворечащее друг другу и объективно способствующее продвижению ее национальных интересов во внешнем окружении. Оправданность такого подхода, основанного на принципах многовекторной дипломатии и кооперативной безопасности, подтверждается имеющейся практикой.

Вышеуказанное положение во многом применимо при характеристике сотрудничества Кыргызстана с ОБСЕ и ОИК. Инициатива Кыргызстана о диалоге ОБСЕ и ОИК для обеспечения безопасности в Евразии, вследствие ее все более возрастающей актуальности, нуждается в дальнейшем продвижении. Выдвинутая позднее инициатива превращения территории Кыргызстана в зону мирного взаимодействия цивилизаций может и должна стать прямым конкретным шагом в ее осуществлении. В случае успеха, эта зона может быть расширена до пределов всей Центральной Азии и Евразии.

Реализация главного внешнеполитического приоритета Кыргызской Республики - обеспечение безопасности населения и повышение

позитивного потенциала демократических перемен - напрямую связана с дальнейшим совершенствованием комплекса двусторонних связей с другими государствами мира. Официальная позиция, неоднократно озвученная руководством республики, определяет в качестве наиболее значимых партнеров Кыргызстана Россию, Китай и США. Думается, что к ним необходимо добавить и лидеров Европейского Союза - Германию и Францию, оказывающих существенный вклад в укрепление евразийской безопасности и безопасности Кыргызстана.

Не менее значимы возможности, открывающиеся перед Кыргызстаном в результате двустороннего сотрудничества с такими государствами как Индия, Иран, Турция, страны Ближнего Востока и Азиатско-Тихоокеанского региона (АТР). Еще более значимый интерес для Кыргызстана представляет творческое использование и адаптация к нашей действительности опыта реформ, позволившим этим государствам Азии по отдельным направлениям превзойти своих "учителей". Это особенно важно в свете идеи о необходимости самоидентификации Кыргызстана как евразийского государства, организованного на рациональных началах и стремящегося войти в сообщество рационально организованных государств. Именно в таком направлении должен двигаться Кыргызстан, реализуя свою Долговременную стратегическую задачу.

Учитывая ограниченную ресурсную базу Кыргызстана и его трансформационное состояние, особое значение для него приобретает экономическая дипломатия. Этим объясняется необходимость сохранения ее в качестве самостоятельного раздела в новом варианте Концепции. В действующей Концепции правильно обозначены перспективные направления экономической дипломатии Кыргызстана. Определенную пользу принесет более четкое определение ожидаемых результатов и механизма их обеспечения. Пока из-за отсутствия конкретных описаний последнего цели, изложенные в данном разделе действующей Концепции, приобретают декларативный характер.

Особое внимание требуется уделить сотрудничеству Кыргызской Республики с международными финансовыми институтами (МФИ). Это объясняется тем, что в последнее время, на фоне позитивных перемен, мы наблюдаем все большее количество негативных примеров "мирной агрессии" МФИ против развивающихся стран мира.

По мнению отдельных исследователей, в этом отношении наиболее уместен пример Кыргызстана. Экономические провалы сопровождались гуманитарной катастрофой, выразившейся в массовом обнищании населения, что угрожало основам политической и экономической конструкции, создаваемой здесь в первую декаду независимости.

Сказанное не означает позиции полного отказа в сотрудничестве с МФИ. Наиболее перспективным, с точки зрения автора, представляется стратегия содействия со стороны МФИ развивающимся государствам в решении тех проблем внутреннего развития, которые угрожают как этим государствам, так и региональным системам безопасности, в которые они включены. Растущая бедность и поляризация общества в постсоветских государствах Центральной Азии являются одним из основных источников социальной напряженности, приводящей к росту насильственных действий против правящих светских режимов, постепенно охватывающим весь регион.

Заключительный раздел Концепции должен быть посвящен оценке механизмов формирования и реализации внешней политики Кыргызской Республики. Анализ положений этого раздела в действующей Концепции показывает его явное несоответствие реалиям создаваемого в Кыргызстане демократического государства. Доказательством служит упоминание в этом разделе лишь исполнительной власти как основной формообразующей и реализующей внешнюю политику ветви власти. Совершенно проигнорированы представительные органы (законодательная ветвь власти и неправительственные организации) народа и гражданского общества Кыргызстана. Для восполнения этого пробела необходимо четкое определение обязанностей каждой из сторон, оказывающей влияние на формирование и реализацию внешней политики суверенного Кыргызстана.

Исполнительная власть в лице президента, Совета Безопасности и центрального внешнеполитического ведомства страны согласно Конституции страны, отвечают за формирование основ, координацию деятельности республиканских ведомств и последующую реализацию политического курса страны во внешнем окружении. Жогорку Кенеш (Парламент) Кыргызской Республики призван законодательно обеспечить успешную реализацию внешней политики. Активное участие в формировании внешнеполитических приоритетов должны принять неправительственные организации страны. Конкретной формой подобного рода участия является оказание содействия исполнительным и законодательным органам власти в интеллектуальном обеспечении внешней политики государства.

Отдельное внимание необходимо уделить компоненту стратегий во внешней политике суверенного Кыргызстана.

Стратегии должны создаваться на основе двух основных критериев: перспективности оцениваемого направления для внешней политики государства или же, исходя из актуальности конкретного направления для внешней политики страны на современном этапе ее реализации. Имеющаяся практика подтверждает оправданность ис-

пользования обеих подходов. Главным является то, что создание стратегии подтверждает приоритетность и значимость избранного направления для полноценного обеспечения национальных интересов государства.

Этим определяется и временной критерий их создания: краткосрочные, среднесрочные, долговременные. Наиболее эффективными следует признать кратко - и среднесрочные стратегии как более точно отвечающие закладываемому в них содержанию. Особенно это важно для малых государств мира, подобных нашей республике.

Для Кыргызской Республики на данном этапе ее развития приоритетными направлениями, требующими разработки специальных стратегий, являются центральноазиатское и европейское направления.

Это вызвано явным несоответствием имеющегося уровня сотрудничества приоритетности, которую они имеют для внешней политики Кыргызстана. Несмотря на обилие разного рода договоров и динамично развивающееся взаимодействие, наличие проблемных зон позволяет судить о его недостаточной эффективности. Именно поэтому, разработка и последовательное выполнение целевых краткосрочных стратегий сотрудничества Кыргызской Республики с государствами Центральной Азии и Европейским Союзом позволит, по мнению автора, сконцентрировать внимание на определившихся проблемах с тем, чтобы успешно решить их.

Определяющим условием успешной реализации комплекса внешнеполитических приоритетов Кыргызской Республики на современном этапе и в долговременной перспективе является внутриполитическая стабильность, естественным образом вырастающая из единства интересов государственных и общественных институтов. Это означает способность государственных органов управления адекватно выражать устремления многонационального народа Кыргызстана во внешнем окружении. Успешная внешняя политика, как показывает мировая практика, будучи детерминированной внутренними процессами, в последующем способствует успеху комплексных широкомасштабных реформ, проводимых в обществе.

Именно поэтому для Кыргызстана так актуален представленный автором тезис о том, что только сильное, эффективно действующее в сфере внешней политики государство, построенное на рациональных началах способно действенно защитить проживающее в нем население от комплекса современных глобальных угроз безопасности.

В заключении обобщены итоги диссертационного исследования, определены основные результаты эволюции внешней политики Кыргызской Республики как части широкомасштабных изменений как внутри государства, так и системе глобальной безопасности в целом.

По теме диссертации опубликованы следующие работы:

1. На пути к глобальной безопасности: Центральная Азия после 11 сентября 2001 года. - Бишкек: Центр ОБСЕ в Бишкеке, 2002. - 80 стр., 5,0 п.л.

2. Государства Центральной Азии в глобальной системе международных отношений на пороге XXI-го века//Глава 3 в авторском учебнике "Международные отношения в эпоху глобального развития" - Бишкек: Издательский Дом "Наука и образование", 2003. - С. 167-270, 5,5 п.л.

3. Внешняя политика Кыргызской Республики в эпоху "стратегической неопределенности". - Бишкек: Илим, 2005. - 20 п.л.

4. Исламское возрождение и гражданское общество в Центральной Азии в контексте современных проблем глобального развития//Религия и образование. - Бишкек: ОБСЕ и КГПУ им. И. Арабаева, 2002. - С.89-96, 0,3 п.л.

5. Национальное устойчивое развитие как определяющий компонент современных стратегий международного развития//Национальное устойчивое развитие. - Бишкек: № 1(1), 2003. - С. 5-8, 0,2 п.л.

6. "Ассоциативная" система безопасности как новая модель организации

евразийского пространства в XXI-м веке//Раздел в коллективной монографии "НАТО и Центральная Азия: региональная и национальная безопасность и стратегическое партнерство"/Под ред. Т. А. Кожомкулова. - Алматы: 2003.- С. 25-34, 0,4 п.л.

7. Глобализация, исламский радикализм и международный терроризм: к вопросу об антикризисной стратегии современной Центральной Азии// Вестник Кыргызско-Российского Славянского университета, Т.З, № 4. -Бишкек: 2003. - С. 24-28, 0,2 п.л.

8. Центральная Азия в зеркале "Чужой Большой Игры: путь к самоидентификации или капитуляции?//Интересы ЕС, КНР, России и США в Центральной Азии. - Бишкек: Фонд им. Ф. Эберта, 2004. - С.150-156, 0, 3 п.л.

9. Основные этапы формирования антитеррористической политики государств Центральной Азии//Раздел в коллективной монографии "Терроризм: историко-политологические и правовые аспекты противодей-ствия"/Под ред. K.M. Осмоналиева. - Бишкек: НИЦ МВД KP, 2004. - С. 16-26, 0,5 п.л.

10. Эволюция структуры международной безопасности в постсоветской Евразии 90-х годов 20-го - начала 21-го веков//Ориентир, № 1 (5), 2004. -Бишкек: Международный Институт стратегических исследований при Президент Кыргызской Республики. - С.53-57, 0,5 п.л.

11. "Столетие глобальной альтернативы" для формирования нового пространства безопасности в постсоветской Евразии//Центральная Азия и Кавказ. - Лулео (Швеция), 2004.- № 2 (32). - С. 40-50, 0,6 п.л.

12. Межгосударственные отношения Киргизии и США: состояние и перс-пективы//США и Канада: экономика, политика, культура. (ИСКРАН), № 6, 2004,- С. 35-40, 0,5 п.л.

13. Основные этапы становления системы безопасности и антитеррористической деятельности государств Центральной Азии в 90-е годы 20-го -начале 21-го вв.//Предупреждение проявлений экстремизма в странах Центральной Азии/Под ред. Нурмухамедова Б.Ж., Полетаева Э.Э. - Ал-маты-Туркестан:2004. - С. 56-6&, 0,5 п.л.

14. Кыргызстан - Европейский Союз: эволюция и приоритеты сотрудничества в начале 21-го века//Раздел в коллективной монографии "Центральная Азия во внешней политике Европейского Союза"/Под редакцией Ж.У.Ибрашева. - Алматы:2004. - С. 113-130, 0,5 п.л.

15. Методологические аспекты проблемы самоидентификации государств Центральной Азии в глобальном пространстве безопасности//США и страны Центральной Азии: реалии и перспективы взаимоотношений/ Под ред. Ж.У. Ибрашева. - Алматы: 2004.- С. 73-88, 0,5 п.л.

16. Самоидентификация как стратегический выбор государств Центральной Азии в начале 3-го тысячелетия//Ориентир, № 3, 2004.- Бишкек: Международный Институт стратегических исследований при Президент Кыргызской Республики. - С.34-38, 0,5 п.л.

17. Исламский радикализм как глобальный вызов безопасности современной Центральной Азии//Афганистан и безопасность Центральной Азии/ Под ред. A.A. Князева. - Бишкек: Илим, 2004.- С.113-122, 0,3 п.л.

18. Китай во внешней политике суверенного Кыргызстана: истоки и перс-пективы//Вестник Кыргызско-Российского Славянского университета, т. 4, № 4. - Бишкек: 2004. - С. 19-26, 0, 3 п.л.

19. Основные этапы становления и реализации внешней политики Кыргызской Республики в 1991 — 2004 годах//Проблемы современного Востока. - М.: Издательство ИВ РАН, 2004. - С. 72-91, 0.5 п.л.

20. Эволюция и приоритеты деятельности Шанхайской Организации Сотрудничества через призму национальных интересов Кыргызской Республика/Проблемы Дальнего Востока, № 2. - М: 2005. - С. 65-72, 0,5 п.л.

21. Об интеллектуальном обеспечении внешней политики Кыргызской Рес-публики//Вестник Кыргызско-Российского Славянского университета, т.5, № 2. - Бишкек: 2005. - С. 30-38, 0,5 п.л.

22. К проблеме становления трансъевразийского пространства безопасности: современное состояние и перспективы // "Черноморско-Каспийс-кий регион: проблемы и перспективы сотрудничества". - М.: Фонд им. Ф. Эберта, 2005. - С. 99-134, 0,7 п.л.

23. Мир и Центральная Азия в 2025 году: "дрейфующие островам/Кыргызстан - 2025: стратегии и сценарии развития. - Бишкек: Фонд им. Ф. Эберта, 2005. - С. 29-36, 0,5 п.л.

24. Кыргызстан в трансъевразийском пространстве безопасности на рубеже XX - XXI-го веков//Вестник Кыргызско-Российского Славянского университета, т.6, № 1. . Бишкек: 2006. - С. 34-39, 0,5 п.л.

РЕЗЮМЕ

Омаров Нур Мэлсович "Внешняя политика Кыргызской Республики в контексте проблем глобальной безопасности"

Диссертация посвящена комплексному изучению процесса формирования и эволюции внешней политики Кыргызской Республики в годы независимости (1991-2005 годы). Данная проблема приобретает особую значимость в свете глубоких перемен, происходящих на текущем этапе международных отношений и их выраженного влияния на малые государства мира, к которым относится Кыргызстан.

Тема раскрывается на базе обширного фактического материала и современных методологических подходов. Это позволяет представить внешнюю политику Кыргызстана как сложное комплексное явление, формировавшееся как на базе внутренних потребностей молодого государства, так и активного внешнего воздействия. Особый акцент в диссертации сделан на рассмотрении внешней политики страны как одного из наиболее значимых инструментов преодоления глобальных угроз безопасности, непосредственно влияющих на развитие Кыргызстана. Данная проблема приобретает особую актуальность в свете расположения страны в глобальной "дуге нестабильности" и того негативного воздействия, которое этот фактор оказывает на проведение масштабных реформ внутри страны.

Использование широкого круга источников позволило автору ввести в науку значимый научный и фактологический материал, систематизировать основные факты и явления внешней политики Кыргызстана. Детально проанализирован процесс двустороннего и многостороннего сотрудничества Кыргызской Республики с ведущими государствами и международными организациями, как на региональном, так и глобальном уровне. Особый упор сделан на развитии двустороннего сотрудничества Кыргызстана с Российской Федерацией как одним из основных гарантов его безопасности. В диссертации также представлены основные внешнеполитические инициативы Кыргызской Республики, способствовавшие решению проблем международной безопасности.

Благодаря этому, автору удалось выработать и убедительно обосновать оригинальную периодизацию внешней политики суверенного Кыргызстана в 1991-2005 годах. Согласно ей, период 1991-1998 годов явился временем выработки и презентации мировому сообществу основных приоритетов внешней политики страны. В последующем, с 1999 года по настоящее время происходит их последовательная реализация и совершенствование с учетом изменяющейся международной ситуации.

Чрезвычайно важным, в этой связи, представляется предпринятая в диссертации попытка оценить внешнюю политику Кыргызской Республики как часть формирующихся систем региональной и более общей, глобальной безопасности. Значительное количество транснациональных угроз, влияющих на развитие страны, обуславливает необходимость повышения эффективности внешней политики Кыргызстана как одного из наиболее значимых инструментов противодействия им. Закономерным выглядит вывод автора о необходимости дальнейшей модернизации внешней политики и расширении сотрудничества со странами мирового сообщества в обеспечении безопасности на долгосрочную перспективу. Исходя из этого, определен и обоснован круг практических мероприятий, призванных способствовать решению этой чрезвычайно важной проблемы.

RESUME

Omarov Nur Melsovich "Foreign policy of the Kyrgyz Republic in Relation with the Global Security Problems"

The dissertation is devoted to the complex investigation of the process of forming and evolution of the Kyrgyz Republic external policy during the years of independence (1991-2005). This problem acquires the specific significance in the light of deep reforms, which are being held on the contemporary stage of International Relations and their profound influence on small states of the world, to which Kyrgyzstan belongs as well.

The theme is being revealed on the basis of wide range of materials and modern methodological approaches. It allows imagining the external policy of Kyrgyzstan as a complicated complex phenomenon, which was forming on the basis of internal demands of a new state as well as the intensive external impact. It is emphasized in the dissertation on the research of external state policy as one of the most significant instruments of global threats overcoming which influence directly the development of Kyrgyzstan. This problem has a special actuality in the light country's situation in the global "arc of instability" and the negative affect, which this factor does regarding the inferior reforms in the country. The usage of wide number of sources allowed the author to introduce into science the significant scientific and based on facts material, to systemize general facts and phenomena of the external policy of Kyrgyzstan. It is analyzed in details the process of bilateral and multilateral cooperation of Kyrgyz Republic with leading states of the world and international organizations both on regional and on global level. The special emphasize is on the development of bilateral cooperation of Kyrgyzstan with Russian Federation as one of the major guarantor of its security. It is also presented the basic initiatives of the external policy of Kyrgyz Republic, which promoted to cope with problems of international security.

Due to these facts the author could draw up and base convincingly the periodization of the external policy of Kyrgyz Republic during 1991-2005. According to it the period of 1991-1998 was the time of making and presentation to the world society the general priorities of the foreign policy of the country. Later on, since 1999 to the present it has been held the consecutive realization of them and their improvement considering the changing international situation.

The extremely important, in this connection, is seen the attempt in the dissertation to evaluate the Kyrgyz Republic external police as a part of new coming systems of regional and more common global security. The significant number of transnational threats influencing the development of the country stipulates the necessity to increase the effectiveness of external policy of Kyrgyzstan as one of the most crucial instruments to confront them. The conclusion of the author looks very logic, which deals with the necessity of further modernization of the external policy and broadening cooperation with countries of the world community regarding the guaranteeing of security in the long-term perspective. Hence it is determined the circle of practical actions called for the promotion of this extremely important problem.

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени доктора исторических наук

Ра бот выповп некг фц

Внешняя политика Кыргызской Республики в контексте проблем глобальной безопасности

Корректор М. А. Рахметова Компьютерная верстка М. Т. Матраимов

Сдано в в набор 28 02 2006 г Подписано в печать 03 03 2006 г Бумага офсетная Формат 60x84 Vie Гарнитура "School* Объем 2,5 уч -изд п л Тираж 100 экз Заказ №

Оглавление научной работы автор диссертации — доктора исторических наук Главацкая, Елена Михайловна

Введение.

Глава I. Историография и источники.

1.1. История изучения религиозных традиций хантов.

1.2. Источники.

Глава II. Ханты в составе Русского государства в XVII-XX вв.

II. 1. Начало колонизации.

11.2. Утверждение сибирской административной системы в XIX-начале XIX вв.

11.3. Эпоха реформ.

II.4. Время «Великих перемен».

Глава III. Религиозные традиции хантов: историко-феноменологический анализ.

III. 1. Религиозные традиции хантов: опыт классификации.

Ш.2.Религиозные традиции хантов в XVII-XX вв.: опыт реконструкции.

Глава IV. Политика правительства в отношении религиозных традиций хантов.

IV. 1. Первые контакты и впечатления.

IV.2. Массовая христианизация.

IV.3. «Сибирское просвещение».

VI. 4. Эпоха атеизма.

Глава V. Религиозные изменения у хантов.

V.l. Опыт классификации религиозных изменений.

V.2. Религиозные изменения у хантов в XVII-XX вв.

V.3. Религиозные изменения у хантов в XX в.: микроструктурный анализ.

Введение диссертации2006 год, автореферат по истории, Главацкая, Елена Михайловна

Рубеж XX-XXI вв. характеризуется усилением процесса глобализации с одной стороны и активного противодействия ему - с другой. Опасность ассимиляции особенно высока для немногочисленных этносов, экономически и технологически зависимых от соседей, значительно превосходящих по численности. Одной из форм противодействия силам глобализации стало возрождение этнических и, прежде всего, религиозных традиций народов. Процесс этот настолько значительно воздействует на развитие современного общества, что было введено понятие «этническая мобилизация» для его наименования. Этническая мобилизация определяется как «сосредоточение всех усилий на убыстренном развитии самобытной и жизнеспособной национальной культуры», «средство политической мобилизации», как «то и другое вместе взятое». По мнению одного из ведущих специалистов в области исследования этнических процессов М.Н. Губогло, этническая мобилизация становится важным, сложным и разносторонним явлением, и подобно термину «возрождение» буквально у нас на глазах наполняется многозначным смыслом.1 Таким образом, актуальность темы «Религиозные традиции у хантов и их изменения в XVII - XX вв.» определяется не только с методологической и историографической точек зрения, но и в связи с переживаемым народами России историческим этапом. На этом этапе религиозные традиции становятся одной из очевидных доминант общественного развития и ассоциируются с этническим и национальным возрождением. Этническая мобилизация как глобальное явление повсеместно активно использует религиозный фактор, который в большинстве случаев начинает играть роль первой скрипки во всем процессе. Обстоятельства, позволившие усилиться религиозному фактору в жизни народов, непосредственно связаны с крахом коммунистической модели. По мере того, как самосознание «советский» вместе с распадом Советского Союза теряло свое значение, целые народы активно вовлекались в процесс поиска новой идентичности. При этом, одним из наиболее доступных и легко воспринимаемых вариантов (брэндов) идентичности в странах постсоветского пространства оказалась «этнорелигиозность». Термин «этнорелигиозность», введенный в научный оборот П.Мойзесом, хотя и образован из двух самостоятельных компонентов «этнический» и «религиозный» и включает в себя смысл обоих слов, вместе с тем, имеет собственное значение, подчеркивающее их особую связь2. Использование этого термина применительно к хантам представляется вполне оправданным,

1 См Губогло М Н Доклад на семинаре «Этнический фактор в федерализации России» 18 января 2000 / http //federalmcart ksu ru/conference/seminar3/guboglo htm

2 См Mojzes Р The Camouflaged Role of Religion in the Recent Balkan Wars // История церкви изучение и преподавание Екатеринбург, 1999. С 52-54 поскольку внешние проявления этнической принадлежности, такие как язык, традиционный образ жизни, традиционная одежда и т.д. были в значительной степени утрачены многими группами хантов к 80-м годам XX в. и их развитие и возрождение (мобилизация) представлялось довольно проблематичным. В то же время элементы традиционной религиозности продолжали сохраняться на семейном уровне и оставались достаточно заметными и удобными для этнической манифестации. Социальная роль традиционной религии хантов в условиях распада советской системы социальной защиты и нравственных ценностей оказалась вновь широко востребованной. Процесс активного этнорелигиозного возрождения у хантов, включая институт шаманов, подтвердил вывод французского религиоведа Р. Хамаюн о том, что феномен шаманства проявляется особенно ярко в периоды кризисов, когда его практики легко возрождаются и начинают играть важную роль в жизни общества.3 Таким образом, изучение феномена религиозных традиций хантов и их изменений представляет как самостоятельный интерес, так и общеисторический.

То, что религиозные традиции хантов подверглись значительным изменениям под воздействием влияния русской культуры, политики христианизации и преследования религии - не удивительно. История знает много подобных примеров. Уникальным в опыте хантов явилось то, что они смогли сохранить свои религиозные традиции, частично или в значительной степени, вплоть до настоящих дней.

Безусловно, такой яркий феномен как религиозные традиции хантов имеет сложившуюся традицию исследования, которая включает в себя как работы общего плана, характеризующие религию обских угров (хантов и манси) в целом, так и ее отдельные проявления у отдельных групп.4 Вопросы религии рассматривались также в ряде работ по этнокультурной истории обских угров5 и общей истории отдельных территорий, населенных

3 Hamayon R N. Shamanism in Siberia From Partnership in Supernature to Counter-power in Society // Shamanism, History, and the State Michigan, 1994 P76.

4 Имеются ввиду, например, работа Karjalainen К F Die Religion Der Jugra-Völker Porvoo, 1922, Токарев С А * Остяки и вогулы // Религиозные верования народов СССР М J1, 1931, Чернецов В Н. Представления о душе у обских угров // Труды института этнографии Т.51 Народы Севера М ,1959 С.117-156, Соколова ЗП Пережитки религиозных верований у обских угров // Религиозные представления и обряды народов Сибири в XIX - начале XX века Сборник МАЭ Т. XXVII JI, 1971 С 211-239; Она же Свадебная обрядность Ханты и манси // Семейная обрядность народов Сибири М ,1980 С 36-42; Она же Похоронная обрядность. Ханты и манси // Семейная обрядность народов Сибири М,1980. С 125-144; Кулемзин В М. Человек и природа в верованиях хантов Томск, 1984; Шмидт Е Традиционное мировоззрение северных обских угров по материалам культа медведя Дисс канд ист наук J1, 1989, Зенько АП Представления о сверхъестественном в традиционном мировоззрении обских угров Новосибирск,1997; Молданов ТА., Молданова ТА Боги земли казымской Томск, 2000, Мифология хантов Энциклопедия уральских народов T.III. Томск, 2000, Бауло А В Культовая атрибутика Березовских хантов Новосибирск, 2002; Мартынова Е П Религиозные представления юганско-балыкских хантов // Материалы и исследования по истории Северо-Западной Сибири Сб науч тр Екатеринбург, 2002. С 82-92

5 Миненко Н А Северо-западная Сибирь в XVIII - первой половине XIX вв : историко-этнографический очерк Новосибирск, 1975; Головнев AB Говорящие культуры Традиции самодийцев и угров Екатеринбург, 1995; Мартынова ЕП Очерки истории и культуры хантов М ,1998, Очерки истории традиционного землепользования хантов (материалы к атласу) научно-исторические очерки 2-е издание, исправленное и дополненное. Екатеринбург, 2002; Перевалова Е В Северные ханты этническая история Екатеринбург, 2004 хантами, в отдельные периоды.6 Религиозным традициям хантов посвящено несколько глав раздела «Ханты» очередного тома «Народы Западной Сибири» из серии «Народы и культуры», однако, как заявлено редакторами в предисловии, упор был сделан на п традиционной культуре», а процессы модернизации были отражены в меньшей степени. Наконец, определенное внимание религиозным традициям хантов было уделено в ряде о работ, посвященных политике их христианизации и истории миссионерства.

Однако исследований, посвященных религиозным традициям хантов и их изменениям на протяжении всей истории этого народа в составе Российского государства, нет. Данная работа как раз посвящена изучению особого аспекта религиозных традиций - их изменения, определившегося в качестве одного из направлений исторического исследования лишь в последние два десятилетия.9 В этом ключе она отражает новейшие тенденции в развитии истории религий и входит в круг немногочисленных работ, связанных с развитием антропологии религии как отдельного предмета в отечественной науке.

Область исследования религиозных традиций характеризовалась недостаточным вниманием отечественных исследователей к теоретическим проблемам. Вместе с тем различные теоретические аспекты религиоведческих исследований активно обсуждались западноевропейскими исследователями уже с начала 1970-х гг. Вопросам методологии науки

6 Древний город на Оби История Сургута Екатеринбург, 1994; Очерки истории Коды Екатеринбург, 1995 Очерки истории Югры Екатеринбург, 2000, Салымский край Екатеринбург, 2000

7 Народы Северо-Западной Сибири Ханты Манси Селькупы. Ненцы Энцы Нганасаны. Кеты. M , 2005 С 5

8 Абрамов НА О введении христианства у Березовских остяков // ЖМНП Спб, Декабрь 1851. Разд V История просвещения и гражданского образования. С. 1-22, Буцинский П H Крещение остяков и вогулов при Петре Великом Харьков, 1893, Базанов А Г Очерки по истории миссионерских школ на Крайнем Севере (Тобольский Север) // Известия ин-та народов Севера Вып 7. JI, 1936, Огрызко И И Христианизация народов Тобольского Севера в XVIII в Л , 1941; Свешников H А. Христианизации народов Нижнего Приобья // Ученые записки Енисейского гос пед ин-та Енисейск, 1959. Вып 3. С 91-111; Кононенко В А Социально-политическая направленность и методы христианизации народностей Обь-Иртышского Севера // Научный атеизм, этика, эстетика JI 1971 С 26-29, Glavatskaya Е Christianization=Russification? То the problems of the ethnic & religiös identity of the Ob-Ugrians // Shamanism and Northern Ecology Berlin-NewYork, 1995 P 373-386, Glavatskaya E The begining of Christianisation of the Ob-Ugrians in the 17th century // Historia Fenno-Ugrica I 1 Oulu, 1996 P. 229-241, Главацкая EM. Христианизация населения Северо-Западной Сибири в XIX в - идея, практика, итоги // Христианское миссионерство как феномен истории и культуры (600-летию памяти святителя Стефана Великопермского) Материалы Международной научно-практической конференции В 2-ч Т.1 Пермь, 1997. С 92-112, Она же А был ли выбор? Аргументы против теории ненасильственного крещения хантов и манси в 1712-1715 гг // Уральский сборник. История Культура Религия III Екатеринбург, 1999 С. 82-103; Николаев А П Приходская община новокрещеных Северо-Западной Сибири во второй половине XVIII века1 Дисс канд ист наук Новосибирск, 1996. Мавлютова ГШ Миссионерская деятельность русской православной церкви в Северо-Западной Сибири (XIX-начало XX века) Тюмень, 2001, Туров С В Православные храмы Обдорского края (XVII - начало XX вв // Русское освоение Ямала (Документы и исследования) Екатеринбург, 2005 С. 187-228, Он же Новое о деятельности Обдорской миссии Тобольской епархии первой половины 30-х гг XIX века // Русское освоение Ямала (Документы и исследования) Екатеринбург, 2005 С 229-237.

9 Следует упомянуть работы. Смоляк А В , Соколова 3 П Традиционные и новые праздники у народов Севера // Традиционные и новые обряды в быту народов СССР M ,1981. С. 91-107, Rydvmg, H The end of Drum-time1 Religious Change among the Lule Saami, I670-1740s Uppsala, 1993; Znamenskn A Shamanism and Christianity. Native encounters with Russian Orthodox Missions in Siberia and Alaska, 1820-1917 Connecticut-London, 1999, Главацкая E M Православие, атеизм и традиционные верования хантов история религиозных изменений // История церкви1 изучение и преподавание Материалы научной конференции, посвященной 2000-летию христианства Екатеринбург, 1999 С 28-35. о религии была посвящена международная конференция в г. Турку в 1973 г., отчет о результатах работы которой был опубликован канадским религиоведом Р. Паммером.10 Проблема развития теории в религиоведении состоит уже в том, что само определение термина «религия» всегда вызывало серьезные затруднения у исследователей. Огромное количество предложенных формулировок является либо слишком общими, либо упускает важные свойства религии как феномена. Одно из популярных и, вместе с тем, наиболее общих определений, было сформулировано С.А. Токаревым в работе, посвященной религиям народов мира: «Религия - одна из форм общественного сознания».11 В работе В.И. Гараджи предложено социологическое определение, которое объединяет содержательный и функциональный смысл феномена религия: «Религия - человеческий феномен, который объединяет в себе культурную, социальную и личностную системы в некое значимое, смысловое целое. Все эти элементы организованы в структуру, которая воздействует на 1 процессы изменения и развития общества». Однако и оно не является вполне соответствующим задачам данного исследования. Подробно современные подходы к определению термина «религия» рассмотрены в работе Л. Свидлера и П. Мойзеса.13

В контексте данного исследования термин «религия» используется в классическом значении, предложенном известным исследователем религиоведом Д. Праттом еще в 1920 г. в работе «Религиозное сознание».14 В русском варианте его определение термина «религия» может быть сформулировано как «сложившееся социальное отношение индивидуумов или их групп к неким высшим силам, которые, согласно их представлениям, контролируют жизнь и судьбу»,15 Такая формулировка, на наш взгляд, полностью соответствует проблеме решения задач, поставленных в данном исследовании. Вместе с тем само понятие «религия» является довольно абстрактным. Его реальное феноменологическое проявление, зафиксированное в источниках - это всего лишь отдельные религиозные традиции. На основании их изучения можно реконструировать с той или иной степенью достоверности «религию». Поэтому, в данной работе используется термин «религиозные традиции» синонимичный «религии», но более точно отражающий как сам предмет исследования, так и взгляд автора на него.

10 См Pummer R The Study conference on Methodology of Religion in Turku, Finland 1973 // Numen Vol XXI №2 P 156-159. Позднее он собрал подробную библиографию на тему методологии науки о религии в отдельной работе См Pummer, R Recent publications on the methodology of the science of religion Numen Leiden, 1975 Vol XXII №3 P 161-182

11 Токарев С А Религия в истории народов мира Издание четвертое, исправленное и дополненное М , 1986 С 20

12ГараджаВИ Религиеведение 2-е изд, дополненное М.1995 С 169

13 См Swidler L, Mojzes P. The Study of Religion in an Age of Global Dialog Temple University Press, Philadelphia, 2000

14 Cm Pratt J В Religious Consciousness New York, 1934.

15 Cm Pratt J В Religious Consciousness .P. 2.

Важным этапом в развитии теоретических аспектов изучения религии явились исследования К. Гиртца. Одной из его заслуг является то, что он поставил вопрос об изменении религий. Вопрос, который сам по себе звучал почти как еретический, поскольку религия априори связывалась, а многими связывается до сих пор, с понятиями и ценностями традиционными, вечными и неизменными и воспринималась как один из наиболее консервативных элементов культуры. Ни одна из известных религиозных традиций не допускает и мысли о том, что истины, ценности и практики ею провозглашенные и поддерживаемые, являются временными и подверженными изменениям. В работе, посвященной религиозному развитию в Марокко и Индонезии, К. Гиртц обратил внимание на тот парадокс, что религия, как общественный институт, безусловно «отражает то, что уже твердо устоялось в реальной жизни», но, вместе с тем, являет собой «прекрасный пример всего того, что подвержено изменению в ней. Ничто, очевидно, так не изменяется как неизменное».16 С этой точки зрения изучение не только религиозных традиций хантов, но и истории их эволюции представляется совершенно необходимым. Идея изучения истории религиозных изменений в противовес традиционному изучению религий активно обсуждалась во время работы XIV Конгресса «Международной Ассоциации по изучению

1 ч истории религий» в 1983 г.

Более того, редакторы «Studies in the History of Religions» - одного из авторитетных международных научных журналов по истории религии - еще в 1980 г. сделали заявление о том, что исследование религиозных изменений является наиболее важным для понимания того, что такое религия и как она связана с другими аспектами культуры и жизни общества.18 Идея изучения истории религиозных изменений в противовес традиционному изучению религий активно обсуждалась и во время работы XIV Конгресса «Международной Ассоциации по изучению истории религий» в 1983 г.19 Такой взгляд на религию подчеркивает методологическую актуальность изучения не только религии, но и религиозных изменений в рамках истории и религиоведения как научных дисциплин. Этим определяется методологическая актуальность исследования истории религиозных изменений у хантов.

Таким образом, актуальность темы «Религиозные традиции у хантов и их изменения в XVII - XX вв.» обусловлена историографическими и методологическими аспектами, - с одной стороны, и переживаемым народами России историческим этапом, - с другой.

16 Geertz C Islam Observed Religious development in Morocco and Indonesia New Haven and London, 1968. P.56.

17 Cm Traditions in Contact and Change Selected Proceedings of the XIV th Congress of International Association for the History of Religions Waterloo Ontario, 1983

18 Cm Transitions and Transformations in the History of Religions Essays in Honor of Jozeph M Kitagawa // Studies in the History of Religions №39 Leiden, 1980 P 17.

19 Cm Traditions in Contact and Change Selected Proceedings of the XIV th Congress of International Association for the History of Religions Waterloo Ontario, 1983.

Объектом исследования является народ ханты (остяки),20 один из 30 коренных малочисленных народов Российского Севера и Сибири. Ханты принадлежат к угорской группе финно-угорских народов Уральской языковой семьи и часто вместе с манси называются этнографами обскими уграми. Согласно предварительным данным

91

Всероссийской переписи 2002 г. к хантам было отнесено 28773 человека . У хантов выделяют три основные этнографические группы (северные, южные и восточные), отличающиеся диалектами, самоназванием, особенностями в хозяйстве и культуре, эндогамией22. Основными компонентами хозяйства хантов являются рыболовство, охота, собирательство, которые дополняются оленеводством на Севере и земледелием и животноводством в южных районах. Исследования, проведенные Госкомстатом в 1998 г., показали, что 17199 хантов проживали в сельской местности , то есть с большой степенью вероятности были связаны с традиционным образом жизни.

Предметом исследования являются визуально проявляющиеся религиозные традиции хантов и их изменения, зафиксированные в письменных и фольклорных источниках, устной истории и объектах материальной культуры.

Хронологические рамки исследования охватывают довольно значительный период времени, с XVII до конца XX вв. Нижняя граница обусловлена как объективными, так и субъективными причинами. Ее выбор, прежде всего, связан с началом активной колонизации территории проживания хантов, которая объективно повлекла за собой серьезные изменения в религиозной ситуации в крае. С другой стороны, это и время увеличения числа письменных источников, что, в свою очередь, тоже связано с процессом колонизации. Таким образом, XVII в. - это время начала развития заметных религиозных изменений у хантов и время появления достаточного круга источников, свидетельствующих об этом.

Что касается выбора верхней границы - XX в., то он обусловлен желанием проследить религиозные изменения у хантов на максимально длительном промежутке времени. Самым серьезным фактором, повлиявшим на религиозную ситуацию на территории проживания хантов, явилось изменение политики в отношении религии вообще, связанное с перестройкой в стране, начавшейся во второй половине 1980-х. годов. И этот рубеж имеет все основания стать верхней границей исследования. Однако остановиться на этом и не попытаться хотя бы бегло познакомиться с религиозными изменениями, произошедшими в последние два десятилетия, было бы упущением. Исходя из этого, верхней границей

20 Остяки - устаревший этноним, использовавшийся до 1940 г. в отечественной литературе и до сих пор используемый венгерскими исследователями

21 Соколова ЗП. Этнический состав и демографическая ситуация // Современное положение и перспективы развития малочисленных народов Севера, Сибири и Дальнего Востока Независимый экспертный доклад Новосибирск, 2004. С 23.

22 См Соколова ЗП Ханты//Народы России Энциклопедия М,1994 С 380-381.

23 См Современное положение и перспективы . С 15 исследования выбран конец XX века. Это также поддерживается источниками, имеющимися в распоряжении автора.

Географические рамки исследования - это историческая территория традиционного землепользования хантов, административные границы которой изменялись как за счет миграционных процессов, так и изменений в административно-управленческой системе государства. В рамках современного административного деления - это территория Ханты-Мансийского автономного округа (далее ХМАО), южная часть Ямало-Ненецкого автономного округа (ЯНАО), севера Тюменской и западной части Томской областей.

Цель и задачи. Исследование направлено на реконструкцию исторического процесса религиозных изменений у хантов в ХУН-ХХ вв. Для достижения этой цели были поставлены следующие задачи:

• Изучить представления о религиозных традициях хантов и их изменениях, сложившиеся на различных этапах развития историографии темы.

• Проанализировать круг источников, характеризующих религиозные традиции хантов.

• Рассмотреть историю хантов в составе русского государства: политический аспект, правовой и экономический статус, межэтнические отношения.

• Провести реконструкцию традиций различных групп хантов в различные исторические периоды.

• Проанализировать политику правительства в отношении религиозных традиций хантов в разные исторические периоды

• Осуществить опыт классификации религиозных изменений, который становится отправной точкой для оценки религиозных изменений на разных этапах процесса и на различных территориях.

Методология и методы исследования. История - наука крайне зависимая и связанная с политической ситуацией. При анализе и оценке исторических событий в угоду идеологическим целям исследования метод часто превращается в подбор фактов, подтверждающих гипотезу автора. Поэтому единственный шанс избежать субъективности в оценке - выработать методологию и набор методов, позволяющих, по возможности, объективно проанализировать события на основании максимально широкого привлечения источников.

Основным методологическим подходом в данной работе является мультикультурализм. Причиной такого выбора явилось стремление отойти от жесткого эволюционизма, присущего большинству методологий. Мультикультурализм определяет стремление рассмотреть религиозные традиции хантов не как систему, присущую обществам с «первичной» (отсталой или первобытной) культурой, а как наиболее полно отражающие потребности данного сообщества в самореализации и самовыражении. Вместе с тем представляется, что ни одна из существующих методологий не является абсолютно совершенной. Поэтому в данном исследовании использованы и основные элементы других методологических систем, не противоречащие главным принципам: равенству и равнозначности любой религиозной традиции как части религиозного наследия всего человечества и права каждого народа на выработку такого варианта религиозных традиций, который в наибольшей степени соответствует задачам его самореализации и самовыражения.

Сложность изучаемого объекта и поставленных задач предопределили использование комплекса подходов и методов исследования. Системный подход является доминирующим ' уже вследствие выбора самого объекта исследования «изменения религиозных традиций хантов». Он применяется для анализа объекта исследования и объяснения происходивших с ним изменений. Системный подход реализуется в двух вариантах: теоретическом и практическом. В теоретическом плане религиозные традиции рассматриваются не как отдельный самостоятельный аспект культуры или общественной жизни (что характерно для таких наук, как социальная антропология или социология), а как один из элементов общественной жизни в контексте всех остальных. В практическом плане системный подход реализуется через организацию материала по системе территориальных объединений с учетом лингвистических, этнических и административных особенностей, что позволяет выделить специфику религиозных традиций и их изменений у различных групп хантов. Кроме того, системный подход позволяет выявить эволюцию религиозных изменений у различных групп хантов и факторы, оказавшие на нее влияние. Наконец, использование метода системности выразилось в стремлении рассмотреть конкретное явление в рамках общероссийского и мирового исторических процессов.

Использование системного подхода определило и логику исследования, в котором сложный объект последовательно подвергается структурному и функциональному анализу. На первом этапе осуществляется разноплановая стратификация религиозных > традиций хантов, выделение тех элементов, которые наиболее широко и детально представлены в источниках. Анализ этих данных позволяет на втором этапе исследования осуществить классификацию религиозных элементов и реконструировать картину религиозных традиций и религиозную ситуацию.

Помимо метода системного анализа использовались и другие методы, традиционно присущие историческим исследованиям. Это, прежде всего, принцип построения выводов на основе максимально широкого привлечения разноплановых и разновременных исторических источников, несущих информацию об определенном явлении в определенное время и на определенной территории. Метод критического анализа исторических источников * использовался для определения степени достоверности и репрезентативности материала с учетом времени и обстоятельств возникновения источника. При сборе и обработке материала были использованы традиционные методы работы с источником -выборка данных, их критический анализ, систематизация и обобщение. Метод исторической непрерывности продиктовал необходимость использования разновременных аналогичных источников для воссоздания целостной картины в динамике. Метод исторической реконструкции позволил реконструировать события, данные о которых не отразились в достаточно представительном круге источников, на основе аналогичных, но содержащих материал более позднего времени на той же самой территории. В этом случае, кроме того, широко применялись историко-сравнительиый и историко-типологический методы. Для осуществления сравнения реконструировался «идеальный» тип религиозных традиций хантов с набором традиционных элементов, приводимых этнографами. Опыт типизации заключался в соотнесении с этим «идеальным» образом всех вариантов религиозных традиций, которые были реконструированы на базе привлечения максимально широкого круга разноплановых источников.

Метод этио-археологической импликации позволил использовать данные археологии и этнографии в рамках исторической реконструкции. Информация, полученная с помощью методов этих наук, применялась для насыщения отдельными элементами уже восстановленной на базе письменных источников исторической конструкции феномена, если все данные соответствовали одной и той же территории.

Использовались также и методы историко-правовых исследований при анализе правовых норм, определявших отношение властей к религиозным традициям хантов в различные исторические периоды, и методы религиоведения. Так для выявления основных элементов, составляющих религиозные традиции, были привлечены методические предложения американского религиоведа Н. Смарта,24 а классификация религиозных изменений у хантов основана на разработках в этой области шведских исследователей О. Хульткранца и X. Рюдвинга.25

Одним из приемов, использованных при работе с картографическими источниками, стал метод историко-географических реконструкций, на основе которого анализировались картографические материалы XVIII-XIX вв, систематизировалась заключенная в них информация. В дальнейшем, на базе современных географических информационных систем (ГИС) были реконструированы исторические (административные) карты, на которые были нанесены информационные поля, позволившие создать серию этноисторических карт.

24 Smart N. The Religious Experience Forth edition. New York Macmillan Publishing Company, 1991

25 Hultkrantz A. Metodvagar inom den jamforande rehgionsforskningen Stockholm, 1973, Rydving H. The End of Drum-Time Religious Change among the Lule Saami, 1670s-1740s Uppsala, 1993

26 Картографические документы государственных архивов Научно-справочное пособие / Сост С И Сотникова М , 1989 С 60-64.

Метод феноменологического анализа, использованный в работе, основывается на предварительной категоризации религиозных традиций и последующем сравнительном анализе религиозных явлений одной и той же категории, таких, например, как ритуал, ритуальное пространство и время, религиозные изменения и т.д. имевших место в различное время и на различных территориях, с целью выявления их роли и значения в общем процессе. Методы феноменологического анализа позволяют оценить каждое событие с точки зрения его последствий для носителей той или иной культуры.

Методы визуальной антропологии и полевых исследований позволили не только собрать дополнительный материал для последующего использования в работе, но и ввести в научный оборот новые источники по религиозным традициям и их изменениям у хантов в конце XX в. Методы полевых исследований включали непосредственное наблюдение и фото-видео-аудио фиксацию феномена. Кроме того, велся целенаправленный сбор материала методом интервью по специально разработанным вопросникам, которые включали разделы, посвященные традиционному образу жизни, ритуальной практике, феномену шаманства, медвежьему празднику. Все интервью были записаны на аудио носители, расшифрованы и распечатаны. Каждому интервью был присвоен определенный номер для простоты последующего использования в качестве источника и сохранения конфиденциальности информантов. Интервью хранятся в личном архиве автора и доступны для научного использования.

Наконец, для создания многоуровневой картины исследования были использованы методы микроисследования. В данной работе в качестве микроструктуры, подвергнутой анализу, была избрана отдельная семья хантов, и на ее примере рассмотрены религиозные изменения, произошедшие на протяжении жизни ее главы и после его смерти.

Терминология исследования

При характеристике того или иного исторического события совершенно необходимо четко обозначить круг используемых терминов, являющихся инструментарием исследования. В области изучения религиозных традиций это особенно важно. Первые описания и труды по истории верований различных народов составлялись учеными-христианами. Это привело к тому, что была выработана особая терминология, которая уже в основе своей несла оттенок уничижительного, а иногда и откровенно враждебного отношения к нехристианским верованиям. Так, вслед за описанием, составленным казачьим полковником Григорием Новицким, сопровождавшим миссию митрополита Филофея (Лещинского) в начале XVIII в., религиозные верования народов Сибири в трудах отечественных исследователей стали называться «идолопоклонством», изображения божеств, которым поклонялись ханты идолами» и «шайтанами», а священные места - «кумирнями» и «капищами». Таким ло же образом дело обстояло и в работах зарубежных исследователей.

Негативное отношение к религии и борьба с ней в советское время привели к тому, что уничижительная терминология и пренебрежительное отношение к нехристианским верованиям только утвердились в отечественной научной литературе.29 Однако и в постсоветский период эволюционистский взгляд на развитие религий, рассматривающий политеистические религии как низшие, а монотеистические - как высшие формы религиозного сознания, традиционализм и высокий авторитет историков прошлого косвенно поддерживают сложившуюся ситуацию в области терминологии. Это, на наш взгляд, создает своеобразную лингвистическую ловушку. Погружение в прохристианскую терминологию XVII -XIX вв. исподволь настраивает и исследователя и читателя на принятие правомерности и необходимости борьбы с «идолобесием» - верованиями народов Сибири, разрушения «богомерзких капищ» - священных мест и сжигания «бездушных истуканов» - изображений божеств. Даже в работах, вышедших на рубеже XX-XXI веков, активно используется термин «идолы» для обозначения объектов поклонения народов Сибири, при этом, слово не всегда заключается в кавычки.30

Зарубежная наука, с приходом в нее представителей различных народов и религиозных традиций, постепенно скорректировала свою терминологию. При этом предпочтение было отдано нейтральным, не несущим в себе пренебрежительного отношения, или заимствованным непосредственно из языка изучаемого народа терминам. В данной работе я также старалась следовать этому принципу.

Кроме того, представляется не вполне корректным и термин «язычество» для обозначения религиозных традиций хантов. Прежде всего потому, что им христианская церковь обозначала религиозные традиции всех без исключения народов, не подвергнувшихся влиянию ни одной из миссионерских религий. Вместе с тем, религиозные традиции древних греков - то, что собственно и называлось язычеством, значительно отличались от религиозных традиций хантов. При этом подразумевалось, что язычники рано или поздно примут христианство, а самостоятельное развитие каждой религиозной традиции параллельно христианству не предполагалось. Наконец, следует учитывать и тот факт, что многие ханты довольно глубоко восприняли элементы христианства, и называть их религиозные традиции «язычеством» было бы некорректно, как, впрочем, не вполне корректно было бы называть их и христианством, поскольку многое из традиционных

27 К работам такого рода относится публикации XIX-начала XX вв ПН Буцинского, H А Абрамова и других

28 См : Haenkel J Idolkult und Dualsystem bei den Ugriern (Zum problem des eurasiatischen Totemismus Arhiv fur Volkerkunde. Wien, 1946.

29 См работы С В Бахрушина, H А Свешникова, H А Базанова и др

30 См, например, Примечания к тексту «Истории Сибири» // Миллер ГФ История Сибири Изд 2-е, дополненное TIM 1999 С 483-484, Очерки истории Югры Екатеринбург, 2000 С239идр воззрений вплелось в ритуальную практику крещеных хантов. Кроме того, на почве взаимного влияния зачастую возникали ритуальные практики, которые несли в себе элементы и той и другой религиозной традиции. В данной работе все без исключения религиозные традиции рассматриваются с точки зрения их самоценности и равнозначности в плане вклада в мировое религиозное наследие, вне зависимости от степени приближения к той или иной из мировых религий. Поэтому в качестве ключевого использовался термин религиозные традиции хантов. Под ними понимается исторически сложившееся социальное отношение хантов к неким высшим силам, которые согласно их представлениям, контролируют жизнь и судьбу. Внешне эти религиозные традиции проявляются в определенной системе ритуальных действий.

Религиозные традиции подвергаются изменениям в результате самостоятельного развития этноса, под воздействием культуры других этносов и политики правительства в сфере религиозных традиций, поэтому другим ключевым термином, используемым в работе, стал религиозное изменение. Такие изменения протекали по-разному в различные периоды, у различных групп и в различных районах межэтнических контактов, поэтому они рассмотрены в комплексе, т.е. как религиозная ситуация, характерная для определенного времени и места. Религиозная ситуация - сложившаяся обстановка, положение с точки зрения сохранения и развития традиционных и распространения новых религиозных практик.

Остальные термины и понятия, использованные в исследовании, будут объяснены по ходу их появления в тексте.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Религиозные традиции хантов и их изменения в XVII - XX вв."

Заключение

Особенностью положения хантов в составе Русского государства по сравнению с другими колониальными державами было то, что они с самого начала вошли в социальную структуру российского общества, наравне с другими народами, включая и русский Поэтому ни политический, ни социальный факторы не могли активно выступать в роли этноконсолидирующих. Политика консервации социальных отношений, проводимая русским государством, заинтересованным в сохранении условий для сбора ясачной повинности с хантов, также не способствовала усилению роли социального фактора в жизни хантов Таким образом, религиозный фактор приобрел функции этноконсолидирующего и начал играть ведущую роль в жизни народа. Этому способствовало и то, что практически на протяжении первых 100 лет колонизации ханты не подвергались христианизации и сохраняли свои религиозные традиции практически в неприкосновенности, а наиболее важные религиозные центры приобрели статус общехантыйских, и, даже, общеугорских Таким образом, религиозный фактор занял центральное место в процессе развития этнического самосознания и консолидации хантов.

Задача осуществления коренных изменений в жизни хантов стала претворяться в жизнь лишь в конце XIX в. Этот комплекс мероприятий шел в русле новой внутренней политики Российского государства, направленной на скорейшую и полную русификацию населения. Процессы ассимиляции были еще более усилены политикой Советскою государства, направленной на «построение коммунистических производственных отношений» у народов Севера Выработанная парадигма: «великий русский народ» и его «младшие братья» в значительной степени определяла отношения между русскими и хантами и пагубно сказывалась на них в течение многих десятилетий.

Даже незначительное ослабление политики патернализма в конце 1980-х гг., в условиях экологического кризиса в крае и разрушение советской социальной системы создали угрозу самому существованию хантов как этноса Эта угроза, в свою очередь, катализировала процесс активного этнокультурного возрождения. Учитывая утрату многими хантами специфических этнических черт, с одной стороны, и историческую роль традиционной религиозности - с другой, процесс возрождения начал развиваться в русле этнорелигиозной мобилизации.

Религиозные традиции хантов, зафиксированные в источниках ХУП-ХХ вв., визуально проявлялись в существовании культа многочисленных божеств-покровителей и священных мест, для них специально обустроенных, развитой ритуальной практике, культе медведя и шаманстве (См. Приложение X). Религиозные традиции у разных групп хантов имели свои особенности, что объяснялось исторической спецификой, способностью членов коллектива и их религиозных лидеров к импровизациям. Отказ от канонических элементов ритуала или их замена происходили в результате нарастания изменений в образе жизни коллектива и ослаблении религиозности в целом. На степень сохранения религиозности оказывали влияние половозрастные различия: традиционная религиозность, в целом, сохранялась лучше среди представителей старшего поколения и женского населения. Прекращение совершения ритуальных действий на священных местах было связано с их физическим разрушением в процессе активного индустриального освоения территорий, политикой государства, направленной на разрушение религиозности, сначала в ее традиционной форме, а затем и в любом, без исключения варианте и проявлении. Ослабление религиозности шло параллельно с утверждением атеистического мировоззрения, одной из форм которого было участие хантов в антирелигиозной компании, инициированной государством.

На протяжении ХУН-ХХ вв. политика правительства в отношении религиозных традиций хантов претерпела значительные изменения, пройдя через этапы нейтрального отношения, стремления кардинально изменить религиозные традиции и вовсе уничтожить их. При этом определяющими факторами в ее выработке были общие тенденции внешней и внутренней политики государства, а также международный опыт в этом вопросе.

В целом, отношение Российского государства и общества к религиозным традициям хантов в XVII в. было аналогично тому, какое формировалось и у других христианских народов и государств, сталкивавшихся с нехристианскими традициями населения колонизируемых территорий. Особенностью политики Русского государства при этом было то, что на протяжении всего XVII в она характеризовалась сдерживанием распространения православия в среде хантов и отсутствием миссионерской деятельности

Переломным моментом в политике правительства в отношении религиозных традиций хантов явился рубеж XVII и XVIII вв, когда началась планомерная миссионерская деятельность на территории края, направленная на массовое крещение и разрушение нехристианских религиозных традиций хантов, стали использоваться методы насилия Крещеное население подвергалось административным наказаниям за несоблюдение христианских норм и приверженность традициям нехристианской религиозности. Таким образом, политика в отношении религиозных традиций развивалась по «скандинавскому» образцу. Миссионеры придавали большое значение крещению знати, использовали ритуальное пространство и время хантов, наполняя его новым содержанием. (См. Приложение VI).

Вместе с тем, характерной особенностью политики Русского государства в отношении религиозных традиций хантов по сравнению с мировым и европейским опытом было то, что она диктовалась и контролировалась светскими, а не духовными властями. Слабая степень развития церковных организаций в Сибири и зависимость церкви от государства, административная и, особенно, финансовая, ставили деятельность местных священников в большую зависимость от местных властей. Создавались специальные структуры, задачей которых было дальнейшее укрепление христианства среди окрещенных народов. Другой специфической чертой религиозной ситуации в Северо-западной Сибири было то, что крещеные ханты с самого начала включались в православное сообщество страны, объединяясь в православные приходы В местах совместного проживания с русскими формировались смешанные по этнической принадлежности приходы. (См. Приложение VII и VIII).

Важную роль в проведении политики правительства в отношении религиозных традиций хантов сыграло основание миссионерских институтов, продолжавших действовать вплоть до первой четверти XX в Развитие миссионерского движения в стране инициировало активную полемику в среде миссионеров и общественных деятелей о целях и методах миссии Были выработаны принципы деятельности миссионеров, которые послужили руководством для осуществления миссии на местах. В результате жесткого контроля государства за деятельностью миссионеров с одной стороны и активного обсуждения вопросов миссии широкой общественностью - с другой, привело к формированию относительно мягких форм деятельности миссии на территории Северо-Западной Сибири в сравнении с другими европейскими государствами и сохранению религиозных традиций хантов.

Было бы наивно предполагать, что политика, провозглашавшаяся государством в отношении религиозных традиций различных народов, полностью выполнялась, однако она сыграла свою положительную роль: спасла государство от разрушительных конфликтов на религиозной почве, православных миссионеров - от проявления широкомасштабного насилия в отношении народов Сибири, а тем, в свою очередь, дала шанс на сохранение своего религиозного наследия.

Советское государство в значительной степени использовало уже известный набор методов и приемов борьбы с традиционной религиозностью, сделав ставку, однако, на административные меры и школьное образование Ослабление партийного и советского контроля над вопросами идеологии в конце 1980-х гг., а затем и коррекция закона о свободе совести, привели к формированию нового отношения к религиозным традициям хантов. Они стали восприниматься, как важнейший элемент традиционной культуры и феномен, который должен быть возрожден в интересах развития народа. Роль государства в регулировании межконфессиональных отношений невероятно велика Предпочтение одной из конфессий в поликонфессиональном обществе неизбежно приводит к конфликтам на религиозной почве и ситуациям, катализирующим социальные конфликты, с использованием в качестве знамени идеи религиозности.

На протяжении нескольких столетий нахождения в структуре Российского государства религиозные традиции хантов испытали значительные изменения в результате как тесных культурных контактов с другими народами Сибири, в особенности татарами и русскими, так и политики государства, проводимой в отношении религиозных верований своих подданных. В условиях идеологического (сначала православного, а затем атеистического) доминирования у хантов складывались различные комбинации религиозных изменений, которые, в свою очередь, формировали различные типы религиозных ситуаций.

Анализ религиозных ситуаций, последовательно складывавшихся и развивавшихся на территории Северо-западной Сибири, позволил выделить не три известных на основании изучения мирового религиозного опыта, а четыре возможных типа религиозных изменений Каждый из них - результат воздействия политики правительства, межэтнических контактов с одной стороны и самостоятельного активного развития религиозных традиций - с другой

Религиозное изменение А включает укрепление традиционного религиозного наследия, которое может привести к:

А1 - укреплению традиционной религии и А2 - ее возрождению, при котором старые обряды восстанавливаются и обновляются.

Религиозное изменение В проявляется в принятии чужой религии и может привести к: В1 - сосуществованию обеих религий, В2 - синкретизму и ВЗ - полному восприятию чужой религии и угасанию традиционной Религиозное изменение С проявляется в том, что элементы традиционной и привнесенной религий складываются в нечто целое - новую религию.

Наконец, религиозное изменение Э проявляется в общем ослаблении религиозности в двух вариантах: - ослаблении религии без восприятия другой и Б2 - утрате религиозных традиций.

Используя изменения в политике государства в качестве основного критерия (имея ввиду, прежде всего, ее цели и методы их реализации) в истории взаимодействия религиозных традиций хантов, православия и атеистической идеологии Советского государства можно выделить пять различных периодов, каждый со своим набором религиозных изменений.

В начальный период колонизации произошли незначительные изменения религиозных традиций и религиозная ситуация была представлена следующими вариантами религиозных изменений, как А1 - (укрепление традиционной религии); В1 сосуществование обеих религий) и ВЗ (полное восприятие новой религии).

Религиозные ситуации, складывавшиеся в XVIII - начале XX вв характеризовались тем, что православие внедрилось в жизнь различных групп хантов с различной степенью глубины, в ряде районов вплоть до полного восприятия и осознания его в качестве «своей традиционной» религии. Таким образом, религиозная ситуация в целом была представлена религиозными изменениями А1, В1, В2 и ВЗ При этом большая часть хантов, став православными, все же не утрачивала своей этничности.

Активная антирелигиозная политика Советского государства, направленная на разрушение религиозного наследия хантов в XX в., привела к - ослаблению религии без восприятия другой - и утрате религиозных традиций - Й2.

В советское время произошло значительное сближение элементов традиционной и православной религиозности, когда традиционные ритуальные действия совершались в честь субъектов христианского культа или приурочивались к православным календарным праздникам. Ритуальное пространство часто содержало объекты как православной, так и традиционной религиозности, их отдельные элементы тесно переплетались, и христианские святые воспринимались как личные боги-покровители. Вместе с тем, феномен традиционной ритуальной практики продолжал сохраняться, доказывая свою жизненную важность для народа.

Религиозное изменение С - возникновение новой религии, на основе анализа участия хантов в ритуальной практике обнаружены не были, хотя в целом подобные изменения на территории Сибири были зафиксированы (например, в форме гасфордизма)

Период активных гонений государства на религию постепенно сменился к 1970-м г. на пассивное отношение, а затем и поддержку некоторых религиозных традиций. Вторая половина 1980-х гг. знаменовалась активным возрождением традиционной религиозности у хантов. Рост этнического самосознания среди народов бывшего Советского Союза привел к усилению интереса к культурному наследию, возрождению и обновлению традиций, в том числе и религиозных. Для части хантов это означало возрождение и обновление традиционных религиозных верований и ритуалов (восстановление обычаев проведения общественных ритуальных действий, усиление внимания к каноническим деталям ритуального поведения) (А2), для другой - христианских, которые также уже воспринимались как «традиционные», «свои» (религиозное изменение ВЗ). Наконец, многие из хантов стали следовать ритуальной практике христианских деноминаций, развернувших активную миссионерскую деятельность на территории их проживания.

Качественные изменения религиозной ситуации у хантов непосредственно связаны с изменением общего характера политики правительства в отношении религиозных верований. Действительно, серьезные изменения религиозной ситуации в среде хантов за период XVII-XX вв. произошли трижды: в начале XVII в., - в связи с проникновением христианства, в

1920-е гг. - в связи с проведением политики воинствующего атеизма, и в 1980-е гг. - в связи с началом этнорелигиозного возрождения.

Особенностью религиозной ситуации в конце XX в. явилось также активное развитие всего спектра возможных религиозных изменений в принципе. Обстановка религиозной свободы дала наибольшее количество вариаций религиозных изменений у хантов, что в наиболее полной мере способствует духовному самовыражению и самореализации народа в условиях меняющегося мира

Список научной литературыГлавацкая, Елена Михайловна, диссертация по теме "Отечественная история"

1.Архивные источники

2. Архив Российской академии наук (Санкт-петербургское отделение) (СпбО РАН)

3. Ф. 135 (Комиссия по изучению племенного состава населения СССР 1917-1930) Институ по изучению народов СССР

4. Оп. 2. Д 65, 70,271 Российский государственный архив древних актов (РГАДА) Ф 199 (Портфели Миллера) Порт. 482. 4.1. Д 15. Ф.214. (Сибирский приказ).

5. Оп.1. Кн. 1; Кн. 27; Кн.1297; Кн. 1432; Кн 1451. Оп.З. Ст.8; Ст. 36, Ст. 102; Ст. 134; Ст. 203; Ст. 400, Ф. 415 (Сибирская губернская канцелярия 1712-1780)

6. Оп.1. Д 25, 109,231. Ф. 462. (Березовская воеводская канцелярия). Оп 1. Д 42.

7. Ф. 800. (Сургутская воеводская канцелярия Тобольской провинции, Сибирской губернии)

8. Оп.1. Д 1; 6; 7,8; 33. Ф. 833 (Березовская приказная изба). Оп.1. Д 1.

9. Ф. 1111. (Верхотурская приказная изба) Оп 1. Д 6, 81, 115; Оп. 2. Д 26. Ф. 1446. (Тобольский архиерейский дом).

10. Оп.1. Д 15, 16,22,23,25. Российский государственный исторический архив (РГИА) Ф. 796 (Синод).1. Оп. 5. Д 253 Оп 6. Д 2

11. Оп. .(1727). Д 282; Оп.Ю. Д 494; Оп 15. (1734) Д 483; Оп.125. Д.1596; Оп.126 Д 169, Д 585; Д 595. Ф. 797 (Канцелярия обер-прокурора Синода)1. Оп 15 Д 35647. Ф. 799. /

12. Оп. 13. Д 841. Ф. 807. / Оп.1. Д 69.

13. Государственный архив Свердловской области (ГАСО)

14. Ф. Р-88 (Исполнительный комитет Свердловского областного совета депутатов трудящихся (Облисполком) Оп.5 Д 25.

15. Ф.1812. (Уральское областное управление народно-хозяйственного учета)

16. Оп 2. Д. 181,188, Ф.678 (Уральское областное бюро краеведения) Оп.1. Д 422,458

17. Центр Документации Общественных организаций Свердловской области (ЦДООСО) Ф.4. (Партийный архив Свердловского обкома КПСС) Оп.2. Д 12,14.

18. Оп.З. Д 20 Оп 5 Д. 12,14,15. Оп.7. Д 32 Оп.8. Д 24,26 Оп.9. Д 23, 27,38

19. Оп.П.Д 186,187,351,352,353,354. Оп 12. Д 79,80,98.

20. Государственное учреждение Тюменской области «Государственный архив» в г. Тобольске (ГУТОГАТ)

21. Ф. 58. (Тобольский епархиальный комитет Православного Миссионерского общества) Ф 144 (Александра Сулоцкого) Оп. 1. Д 45а.

22. Ф.152. (Тобольское общее губернское управление)

23. Оп 31. Д 101 Ф.156. (Тобольская духовная консистория)

24. Оп. 1 49, 130, 134, 166, 234, 235, 253, 282,430, 436, 763, 765, 766, 787, 800, 850, 851, 853,863,870,1143, 1147,1209,1312,1413,1477,1555, 1557,1616,1815,2325,2344. Оп.25.Д 127, Оп.25. Д. 421.

25. Оп.26. Д 400,431, 542,590, 636,651, 707, 864.1. Ф.2001. ОпЛ.Д 71.1. Ф.344.1. ОпЛ.Д.61;Д 216.1. Ф.402.1. Оп.З. Д 73.1. Ф.421.1. ОпЛ.Д 1.1. Ф.434.1. Оп.1. Д 791.

26. Ф. 690 (Тобольский окружной комитет содействия народам северных окраин)

27. ОпЛ.Д 95, 122, 123, 125. Ф.695 (Уральский областной Комитет содействия народностям Северных окраин)

28. Оп.1. Д. 24, 26, 76, 83,87,90,91,105,154,173,247. Ф.703. (Хэнский миссионерский стан)

29. ОпЛ.Д. 2,3,4,5. Ф.705. (Обдорский миссионерский приют) ОпЛ.Д 1,2.

30. Ф.709-р. (Тобольский окружной совет Союза воинствующих безбожников г. Тобольска)

31. ОпЛ.Д. 1,2,3,4,5,6. Личный архив автора (JIAA) Ф.1. Интервью в Сургутском районе 2000

32. ОпЛ.Д 1,3,5,6,8,9, 10, 11, 13,14,18. Ахив АВ-Ком (ААВКОМ)

33. Первоисточники». Вып I. /Подгот к публ. Элерт А.Х, Гурьянова НС., Резун ДЯ. Т.1. Новосибирск, 1993. 250с.

34. Актовые источники по истории России и Сибири XVI-XVIII веков в фондах Г.Ф Миллера. Описи копийных книг (в двух томах). Т 2. Серия «История Сибири. Первоисточники». Вып V. /Подгот к публ. Элерт А X, Гурьянова Н С, Резун Д Я. Новосибирск, 1995. 303с.

35. Акты Археографической экспедиции Т.2. Спб , 1836; Т 3 Спб , 1836

36. Акты исторические, собранные и изданные Археографической комиссией. Т.2. Спб,1841; Т.З. Спб., 1841, Т.4. Спб., 1842; Т.5. Спб., 1842.

37. Вениамин, архиепископ Иркутский и Нерчинский Жизненные вопросы православной миссии в Сибири. Спб , 1885. 75 с

38. Георги И.Г. Описание всех в Российском государстве обитающих народов, а также их житейских обрядов, вер, обыкновений, жилищ и прочих достопримечательностей Спб, 1776. Ч 1.

39. Дополнения к Актам историческим. Т.6. Спб., 1857; Т.7. Спб, 1859. Т 8. Спб., 1862; Т. 10 Спб., 1867, Т. 12. Спб, 1872.

40. XVII съезд ВКП(б): стенографический отчет М ,1934 Декреты Советской власти. T.l. М ,1957. 626 с.

41. Дионисий, иеромонах. Идеалы православного русского инородческого миссионерства Казань, 1901 264 с.

42. Житие протопопа Аввакума, им самим написанное, и другие его сочинения Иркутск, 1979.362 с.

43. И здесь появляется заря христианства.». (Обдорская миссия 30-е -80-е гг. XIX в) ■

44. Источники / Сост. Вступ.ст. и коммент. В.Я. Темплинг. Тюмень, 2003.

45. Избранные труды Святителя Иннокентия митрополита Московского и Коломенского

46. Сост. Магистр богословия протоиерей Борис Пивоваров. Новосибирск, 1997.

47. История Хан1Ы-Мансийского автономною округа с древности до конца XX века.

48. Хрестоматия. Екатеринбург, 1999,

49. Источники по этнографии Западной Сибири Издательство Томского университета. Томск, 1987. 280 с.

50. Кастрен М.А. Этнографические замечания и наблюдения Кастрена о лопарях, карелах, самоедах и остяках, извлеченные из его путевых воспоминаний 1838-1844 гг.// Этнографический сборник РГО. Вып. 4. Спб , 1858.

51. Лещинский Ф . Челобитная митрополита Сибирского и Тобольского, Филофея Лещинского Петру Великому и ответ сего государя на нее. Омск, 1863. Литературные памятники Тобольского архиерейского дома XVII века. Новосибирск, 2001 439с

52. Лопарев П. Мифология остяков и самоедов. Поклонение Ун-Урту // Наш край. Тобольск, 1924.№ I.C.3-10

53. Лопарев П. Мифология остяков и самоедов: Ине-Хон // Наш край. №3. Тобольск, 1924. С.26-31.

54. Описание церквей, находящихся в Тобольской губернии // Календарь Тобольской губернии на 1889 год Тобольск, 1889.

55. Мюллер И.Б. Нравы и обычаи остяков /Пер. с франц. П.А. Кротов и Н В. Кирющенко. Ханты-Мансийск, 2003. Нйр7/\\г\\г\¥.Ьтао.ш8пе1.ги

56. Полное собрание законов Российской империи. Т. II Спб, 1830, Т. XVIII. Отд. I. Спб., 1844.

57. Полное собрание Русских летописей Т.36. Сибирские Летописи Ч 1. Группа Есиповской летописи. М., 1987.

58. Путевые журналы миссионеров Обдорской миссии ( 60-70-е гг. XIX в) / Сост. икоммент.В.Темплинг, вступ. ст. и коммент. С. Турова Тюменеь, 2002. 224с.

59. Российское законодательство Х-ХХ вв. М., 1985. Т.З

60. Русская историческая библиотека. Т.Н Спб , 1875; Т.VIII Спб., 1884

61. Русская православная церковь в советское время (1917-1991). Материалы идокументы по истории отношений между государством и церковью / Сост. Г.1. Штриккер. Кн 1 М.,1995.

62. Сборник законов СССР и указов Президиума Верховного Совета СССР. 1938-1967. Т.1.М, 1968

63. Судьбы народов Обь-Иртышского Севера .( Из истории национально-государственногостроительства 1822-1941 гг.). Сб. документов. Тюмень, 1994. 320 с.

64. XVII съезд ВКП(б): стенографический отчет. М ,1934

65. УК РСФСР. Официальный текст с изменениями на 1 августа 1948 г. М., 1948.

66. Филофей (Лещинский). Челобитная Митрополита Сибирскаго и Тобольскаго, Филофея

67. Лещинского. Петру Великому, и ответ сего государя на нее. М., 1906

68. Шаман Молданов Петр отказывается от своею звания.» // «Hantb-Mansi Sop». 1934. № 64 (374).

69. I. Художественная литература

70. Екатерина П. Шаман Сибирский. // Сочинения Екатерины II. М.,1990.

71. Пушкин A.C. Путешествие в Арзрум во время похода 1829 г. // Собрание сочинений вдесяти томах. Т.7. М., 1981.1.. Справочные издания

72. Бантыш-Камепский Д. Словарь достопамятных людей Русской земли. T.III. Спб.,1836. 395с.

73. Газенвипкель К.Б. Материалы для сиравочно-библиографического словаря сибирских деятелей XVI- XVII столетий. Тобольск, 1895.

74. Мифология хантов. Энциклопедия уральских пародов. Т.III. Томск, 2000. 310 с. Словарь русского языка XI-XVII в. Вып.14. (Отрава-11срсоня). M., 1988. Фасмср М. Этимологический словарь русского языка. T.IV. М., 1973.1. V. Научная литература

75. Абрамов H.A. Георгий Ягуджипский, Архиепископ Тобольский и Сибирский (1845-1852). Отдельный оггиск журнала «Странник» 1868.III (Июль, Сентябрь, Август) Отд. I. Стр. 6393.

76. Абрамов H.A. Святитель Филофей в схиме Феодор, просветитель Сибирских инородцев. Шимордино, 1915. 24с.

77. Алексеев М.П. Сибирь в известиях иностранных путешественников и писателей. Т. 1. Иркутск, 1932. 368с; 4.2. Иркутск, 1936. 150с.

78. Алексеев М.П. Сибирь в известиях западноевропейских путешественников и писателей. Иркутск, 1941.

79. Алексеева JI.H. К истории сургутского красного чума (1930-е гг.) //Сургут в отечественной истории. Сборник тезисов докладов и сообщений Второй межрегиональной научной конференции 26-27 февраля 2003 г. Сургут, 2003. С. 71-75.

80. Алексеева JI.B. Крайний Север в 1917-1941.: по пути советизации (на материалах Ямало-Ненецкого автономного округа). Нкатсринбург, 2005. 152 с.

81. Алквист А. Среди хантов и манси. Путевые записи и этнографические заметки. Перевод с немецкого и публикация д-ра паук Н.В. Лукиной. Томск, 1999.

82. Акишин М.О. Полицейское государство и Сибирское общество. Эпоха Петра Великого. Новосибирск, 1996. 224 с.

83. Андрее» А.И. Очерки по источниковедению Сибири. Вып.2. XVIII пек. (Первая половина). M.-JI. «Наука», 1965. 364 с.

84. Базанов А.Г. Очерки по истории миссионерских школ на Крайнем Севере // Известия инта пародом Севера. Вып. 7. Л., 1936. 133с.

85. Балаласва 0.,Уигст Э. Биосферный резерват как форма сохранения тпшчсской культуры (па примере юганских хантов) // Исследования по прикладной и неотложной типологии. Документ №118. M J 998.

86. Бартенев B.B. На крайнем Северо-западе Сибири: очерки Обдорского края. Спб.,1896. 148 с.

87. Бартенев В.В. Погребальные обычаи обдорских остяков // Живая старина.1895. Вып.III-IV.C. 487-492.

88. Бартенев В.В. 11оиятие о грехе у Обдорских остяков // Г.ТГМ. I 895. N5

89. Бауло A.B. Небесный всадник (жертвенные покрывала северных хантов)// Археология,этнография и антропология Евразии. 2000. № 3. С.132-144

90. Бауло A.B. Древний металл из святилищ обских угров (новые находки)// Археология, этнография и антропология Евразии. 2002. № 2. С, 144-155.

91. Бауло A.B. Домашние (семейные святилища северных хантов // Археология, этнография и антропология Евразии. 2004. № 1. С.89-101.

92. Бахрушин C.B. Задачи исторического изучения Сибири // Научные труды. Т. 3. 4.2. М., 1955. С.257-262.

93. Белявский Ф. 11осздка к Ледови тому морю M., 1833. 274 с.

94. Биллингтон Д.Х. Икона и топор. Опыт истолкования истории русской культуры. М., 2001. 880с.

95. Буцинский П.П. Сибирские архиепископы Макарий, Нектарий, Герасим,- Харьков, 1891. Буцинский H.H. Крещение остяков и вогулов при Петре Великом, Харьков, 1893. 93 с. Буцинский П.Н. Сочинения в 2-х т. Т.1. Тюмень, 1999.

96. Вершинин Е.В. Восстание Тоньи-Кинсмы в письменных и фольклорных источниках. //Материалы и исследования по истории Северо-западной Сибири. Сб. науч. тр. -Екатеринбург: Изд-во Урал. Ун-та, 2002. С. 98-110.

97. Воронец E.H. Основные черты распространения христианства па Руси девятьсот лет назад и ныне, Харьков, 1890, 56с.

98. Гараджа В.И. Религиеведение: Учебное пособие для студентов высш. учеб. заведений и прег/. ср. школы. 2-е изд., дополненное. М.,1995. 351 с.

99. Гсмуев И.II. С.'агалаев A.M., Соловьев А.И. Легенды и были таежного края. Новосибирск, 1989. 176 с.

100. Главацкая Е.М. Христианизация Обских угров: идея, практика, итоги // Российское государство XVII начала XX вв. Экономика, политика, культура Екатеринбург, 1993. С. 48-55.

101. Главацкая Е.М. Русская власть и коренное население Урала и Зауралья в XVII в // Ежегодник Научно-исследовательского института Русской культуры 1994. Екатеринбург, 1995. С. 23-32.

102. Главацкая Е.М. Когда все бубны.или Сказ о том, как царь Петр решил крестить язычников Сибири // Уральский сборник. История. Культура. Религия. II. Екатеринбург. Изд-воУрГУ, 1998. С. 52-66

103. Главацкая Е.М. Православие, атеизм и традиционные верования хантов: история религиозных изменений // История церкви: изучение и преподавание. Материалы научной конференции, посвященной 2000-летию христианства Екатеринбург:Изд-во УрГУ, 1999.-С. 28-35.

104. Головнев A.B. Мироздание и шаманы Казымских хантов. // Проблема исторической интерпретации археологических и этнографических источников Западной Сибири: Тезисы совещания. Томск, 1990. С. 139-142.

105. Головнев A.B. «Свое» и «чужое» в представлениях хантов // Материалы к серии «Народы и культуры» / Вып. VII. Обские Угры (ханты и манси). М., 1991. С. 187-225. Головнев A.B. Говорящие культуры: традиции самодийцев и угров. Екатеринбург, 1995. 606с.

106. Губогло M. H Доклад на семинаре «Этнический фактор в федерализации России». 18 января 2000. /httpV/federalmcart.ksu.ru/conference/seminar3/guboglo.htm Дамешек JI.M. Ясачная политика царизма в Сибири в XIX начале XX века. Иркутск,1983.136 с.

107. Дмитриев-Садовников Г.М. С реки Ваха Сургутского уезда // ЕТГМ. Тобольск, 1911. Вып. 19 С.1-21.

108. Дмитриев-Садовников Г.М. Богатырь реки Сабун // ЕТГМ Тобольск, 1912. Вып 20 С. Дмитриев-Садовников Г.М. На Вахе // ЕТГМ. Тобольск, 1916. Вып. 26. С. 1-15. Дмитриев-Садовников Г.М. Река Надым //ЕТГМ. Тобольск, 1917. Вып. 28 С 1-24; 1918 Вып. 29. С.25-43.

109. Дмитриева Т.Н. Взаимодействие христианских и традиционных религиозных представлений у казымских хантов // Узловые проблемы современного финноугроведения Материалы 1 Всероссийской научной конференции финно-угроведов. Йошкар-Ола, 1995. С. 121-123.

110. Догуревич Т. Свет Азии. Распространение христианства в Сибири. Спб, 1897.

111. Долгих Б.О. Родовой и племенной состав народов Сибири в XVII в // Тр ин-таэтнографии. Новая Серия. Т 55. М., 1960. 622с.

112. Древний город на Оби. История Сургута Екатеринбург, 1994. 336с

113. Дунин-Горкавич A.A. Тобольский Север. В 3 т. Т. 1.Общий обзор страны, ее естественныхбогатств и промышленной деятельности населения.- М., 1995; Т.2. географическое истатистико-экономическое описание страны по отдельным географическим районам.

114. М.,1996.432 е.; Т.З. Этнографическийочерк местных инородцев. М.,1996. 208с.

115. Дунин-Горкавич А.А О деятельности Обдорской духовной миссии // Нужды Тобольского

116. Севера и меры для их удовлетворения. Шадринск, 1994.

117. Ермолова Н.В. Об «игре в шаманство» у народов Сибири // Традиционное мировоззрение народов Сибири. M ,1996. С.34-45.

118. Жук A.B. К вопросу о методах христианизации коренного населения Северо-западной Сибири во второй половине XIX начале XX в. // Тобольский исторический сборник. Тобольск, 1998. Вып. III. Ч. 2. С.84-88.

119. Зенько А.П. Изучение духовной культуры обских угров: некоторые итоги и перспективы. // Угры Материалы VI Сибирского симпозиума «Культурное наследие народов Западной Сибири» (9-11 декабря 2003 г., г. Тобольск). Тобольск, 2003. С. 327-330.

120. Зибарев В.А. Советское строительство у малых народностей Севера. (1917-1932 гг.). Издательство Томского университета. Томск, 1968. 332с

121. Иринарх (Шемановский), иером. История обдорской духовной миссии 1854-1904 гг. М.,1906. 188 с.

122. Иринарх (Яхонтов). Хронологический обзор достопамятных событий в Березовском крае Тобольской губернии 1032-1910 // Православный благовестник. М., 1912. Искра И. По остяцким юртам (Кондинский район)// Наш край. № 10-11 Тобольск, 1925. С. 38-39.

123. Карачаров К.Г., Перевалова Е.В. К проблеме сохранения традиционной культуры // Угры Материалы VI Сибирского симпозиума «Культурное наследие народов Западной Сибири» (9-11 декабря 2003 г., г. Тобольск). Тобольск, 2003 С 338-345.

124. Карьялайнен К.Ф. Религия Югорских народов В трех томах. Перевод с немецкого и публикация д-ра ист. Наук Н.В. Лукиной. Т.1. Томск, 1994. 152 с ; Т.2. Томск, 1995. 284с.; Т.З.Томск, 1995.247с.

125. Катанов Н. О религиозных войнах учеников шейха Багауддина против инородцев Западной Сибири (по рукописям Тобольского Губернского Музея) // Ежегодник Губернского Тобольского Музея. Вып. XIV. Тобольск, 1905. С. 18-21.

126. Книжные сокровища Югры. Рукописные и старопечатные книги из собраний города Ханты-Мансийска. Екатеринбург, 2003.

127. Конев А.Ю. Коренные народы Северо-Западной Сибири в административной системе Российской империи (XVIII- начало XX вв ) М.,1995. 217с

128. Копылов А.Н. Органы центрального и воеводского управления Сибири // Изв Сиб Отд-ния. АНСССР. Сер. обществ наук. Вып.З. Новосибирск, 1965.

129. Копылов Д.И. Предисловие // Судьбы народов Обь-Иртышского Севера ( Из истории национально-i осударственного строительства 1822-1941 гг.)" Сб. документов Тюмень, 1994. С.5-16.

130. Кристенсен С.О. История России XVII в Обзор исследований и источников M , 1989 254 с.

131. Кулемзин В.М. Медвежий праздник у ваховских хантов // Материалы по этнографии Сибири. Томск, 1972. С 93-98.

132. Кулемзин В.М. Шаманство Васъюганско-Ваховских хантов (конец XIX начало XX века) // Из истории шаманства. Томск, 1976. С. 3-154.

133. Кулемзин В.М., Лукина Н.В. Васюганско-ваховские ханты в конце XIX начале XX века. Томск, 1977. 225 с.

134. Кулемзин В.М. Судьбы традиционных верований хантов // Из истории Томской области. Томск, 1988. С. 81-90

135. Кулемзин В.М. Отдельные наблюдения над взаимодействием традиционной хантыйской и русской культур // Материалы к серии «Народы и культуры» / Вып. VII. Обские Угры (ханты и манси). М., 1991. С.181-187.

136. Кулемзин В.М., Лукина Н.В. Знакомьтесь: ханты. Новосибирск: ВО «Наука». Сибирская издательская фирма, 1992.136 с.

137. Куриков В. M. Природопользование и охрана северных территорий в условиях рынка. Томск, 1998.

138. Лапина М.А. Этика и этикет хантов. Томск, 1998. 115с.

139. Лапина М.А. Образ Тэк-ики в фольклоре и верованиях хантов // Народы Северо-Западной Сибири Вып. 9. Томск, 2002. С.172-175.

140. Лезова C.B. Коллективизация на Казыме // Касум-Ех Материалы для обоснования проекта этнической статусной территории Шадринск,1993. С.64-70.

141. Лукина Н.В. Общее и особенное в культе медведя у обских угров // Обряды народов Западной Сибирию Томск, 1990. С. 179-191

142. Лукина Н.В. Предисловие // Мифы, предания, сказки хантов и манси. M ,1990. С. 3-57.

143. Лукина H.B. История изучения верований и обрядов // История и культура хантов. Томск, 1995. С.45-64.

144. Мартынова Е.П. Образ Калтащ-Анки в религиозной традиции хантов // Модель в культурологи Сибири и Севера Екатеринбург, 1992. С.74-84.

145. Мартынова Е.П. Обские угры (ханты и манси) // Народы Сибири и Севера в XIX веке. (Этнографическая характеристика) М ,1994. С. 158-190

146. Мартынова Е.П. Советское строительство у хантов и манси (20-е гг.ХХ в) // Historia Fenno-Ugricae Oulu, 1996. P. 83-88.

147. Медушевская О.М. Картографические источники XVII-XVIII вв. Учебное пособие по источниковедению М., 1957.28 с

148. Митусова Р.П. Медвежий праздник у аганских остяков // Наш край. Тобольск, 1926 № 1. С.11-13.

149. Молданов Т.А. Поездка Казымской богини в гости к дочери // Народы Северо-Западной Сибири. Вып.1. Томск1 Изд-во Томск, ун-та, 1994.С.41-55.

150. Молданов Т.А. Современные медвежьи игрища северных ханты // Congressus octavus Internationalis Fenno-Ugristarum, Jyvaskyla 10-15 8 1995. Pars VI. Ethnologia & Folkloristica Jyvaskyla. P. 266-270.

151. Молданов Т.А. Картина мира в песнопениях медвежьих игрищ северных хантов Томск, 1999.141с.

152. Молданов Т.А., Молданова Т.А. Боги земли казымской. Томск, 2000.114с. Молчанов H.H. Дипломатия Петра Первого. М., 1984.445с.

153. Мюллер И.Б. Нравы и обычаи остяков /Пер. с франц П А Кротов и Н.В Кирющенко. -Ханты-Мансийск, 2003. Http //www hmao wsnet ru

154. Народы Северо-Западной Сибири. Ханты. Манси. Селькупы. Ненцы. Энцы. Нганасаны. Кеты. М., 2005. 805с.

155. Нестеров А.Г. Дорусские государственные образования Урала и Западной Сибири (к постановке вопроса) // Памятники древней культуры Урала и Западной Сибири Сборник научных трудов. Екатеринбург, 1993. С.234-136.

156. Патканов С.К. Тип остяцкого богатыря по остяцким былинам и сказаниям. Спб , 1891. Патканов С.К. Стародавняя жизнь остяков и их богатырей по былинам и сказаниям // Живая старина. Вып. 3-4. Спб ,1891. С. 85-116, 67-108

157. Патканов С.К. По Демьянке. (Бытовой и экономический очерк) // Записки Зап-Сиб. Отд РГО. Кн. XVI. Вып. II-III. С. 1-64.

158. Перевалов В. А. К истории упразднения Кодского княжества // Этнокультурная история Урала XVI-XX вв. Материалы международной научной конференции г Екатеринбург, 29 ноября-2 декабря 1999. Екатеринбург, 1999. С. 62-65.

159. Перевалова Е.В. Культово-ритуальный комплекс восточных хантов в социальном аспекте // Проблемы исторической интерпретации археологических и этнографических источников Западной Сибири. Томск, 1990. С.78-80.

160. Пивнева Е.А.Из истории колхозного строительства в Березовском районе Тюменской области // Народы Сибири. Книга 2. Сибирский этнографический сборник 7. Москва, 1995 С.82-109.

161. Плигузов А. Текст-Кентавр о сибирских самоедах. М.- Ньютонвиль, 1993. 160 с.

162. Руденко С.И. Инородцы нижней Оби. (Этнографический очерк) (Отдельный оттиск из «Трудов» Общества Землеведения при Императорском Спб, Университете, Том. III. Спб., 1914. 16 с.

163. Сагалаев A.M. Урало-алтайская мифология. Символ и архетип. Новосибирск, 1991. 176 с. Салымский край. Екатеринбург, 2000 344с.

164. Свешников H.A. Христианизация народов нижнего Приобъя // Ученые записки Енисейского государственного педагогического института: Вып 3. (Серия историко-филологическая -Енисейск, 1959. С. 91-111

165. Сергеев М.А. Малые народы Севера в эпоху социализма // Советская этнография. 1947. №4. С.126-158.

166. Современное положение и перспективы развития малочисленных народов Севера,

167. Сибири и Дальнего Востока: Независимый экспертный доклад. Новосибирск:

168. Издательство института археологии и этнографии СО РАН, 2004. 184 с.

169. Смоляк A.B., Соколова З.П. Традиционные и новые праздники у народов Севера //

170. Традиционные и новые обряды в быту народов СССР. М., 1981 С 91-107

171. Соколова З.П. Преобразования в хозяйстве, культуре и быте обских угров. СЭ, 1968. №5.1. С.25-39.

172. Соколова З.П. Пережитки религиозных верований у обских угров // Религиозные представления и обряды народов Сибири в XIX начале XX века Сборник МАЭ. Т. XXVII. Л., Изд-во «Наука». Ленингр. Отд. 1971. С.211-239.

173. Соколова З.П. Находки в Шишингах (культ лягушки и угорская проблема) СЭ 1975. №6 С.143-154.

174. Соколова З.П. Ханты рек. Сыня и Куноват // Материалы по этнографии Сибири. Томск, 1975. С. 15-66

175. Соколова З.П. К вопросу о формировании этнографических и территориальных групп обских угров//Этниенез и этническая история народов Севера. М. 1975. С. 186-210.

176. Соколова Ч.П. С трана Югория. Изд-во Мысль, M, 1976. 119 с.

177. Соколова 3-11- Похороны у казымских хантов // Полевые исследования института 'этнографии н 1977 г. М„ 1979. С. 249-253.

178. Соколова Ч.П. Свадебная обрядность. Ханты и манси // Семейная обрядность народов Сибири. M., 1980. С.36-42

179. Соколова Ч.П. Похоронная обрядность. Ханты и манси // Семейная обрядность народов Сибири. М.,1980. С.125-144.

180. Соколова Ч.П. Эндогамный ареал и этническая группа (на материалах хантов и манси). М., 1990.

181. Соколова Ч.П. Актуальные вопросы современного развития экономики и культуры хантовна материалах Супгутского и Нижневартовского р-ов Ханты-Мансийского АО Тюменскойобласти): исследования по прикладной и неотложной этнологии. М.,1990

182. Соколова Ч.П. Проблемы изучения Обско-угорского шаманизма // Материалы к серии

183. Народы и культуры» / Выи. VII. Обские Угры (ханты и манси). М., 1991, С.225-241.

184. Соколова Ч.П. Ханты// Народы России. Энциклопедия. 1994. (.'.380-383.

185. Соколова Ч.П., Сподина В.И. Свадебный обряд у хантов и манси П Российский этнограф.3. С.146-161.

186. Соколова Ч.П. Народы Севера России в условиях экономической реформы и демократических преобразований // Народы Севера и Сибири в условиях экономических реформ и демократических преобразований. М., 1994. С. 16-50.

187. Соколова Ч.П. Обско-угорская этнография в грудах финских ученых в XIX-начале XX ив.// Народы Сибири: история и культура. К 75-летию выдающегося этнографа профессора Г.И. Пелих. Новосибирск, 1997. С.5-К).

188. Супрнинович А.Г. Христианизация Западной Нвропы в отечественной историографии Середины XIX начала XX в. Автореф. дисс. па соиск. уч. ст. канд. ист. наук. Казань, 1995. 22 с.

189. Суслов И.М. Шаманство и борьба с ним // Советский Север, 1931. №3-4. С.89-1 52. Татищев В.Н. Разговор о пользе наук и училищ М.1887.

190. Тишков В.А. Введение П Современное положение и перспектив!,i развития малочисленных пародов Севера, Сибири и Дальнего Востока: Независимый экспертный доклад. Новосибирск, 2004. С.5-13.

191. Токарев С.А. Остяки и вогулы // Религиозные верования народов ("ССР. МЛ., 1931. Токарев С.А. Религия в истории народов мира. Издание четвертое, исправленное и дополненное. M., 1986. 576 с.

192. Увачан В.Н. Путь народов севера к социализму. М.,1971. 383 с.

193. Федорова Е.Г. Жертвенные животные в культуре манси // Традиционное мировоззрение народов Сибири. М.,1996. С.130-155.

194. Фиши О., Ьрэ.м А. Путешествие в Западную Сибирь д-ра О. Фипша и А. Брэма. М., 1882. Фирсов Н. Положение инородцев Северо-Западной Сибири в Московском государстве. Казань, 1866.

195. Хэкель Й. Почитание духов и дуальная система у угров (к проблеме евразийскогототемизма)/ Пер с нем. и публикация Н.В. Лукиной. Томск, 2001 107 с

196. Чемакин А. Мулымья-земля расколдованная. Свердловск, 1965 96с.

197. Чемякин Ю. П., Карачаров К. Г. Древняя история Сургутского Приобья //Очерки историитрадиционного землепользования хантов (Материалы к атласу) 2-е издание, исправленноеи дополненное. Екатеринбург, 2002.С.7-74.

198. Чернецов В.Н. Представления о душе у обских угров //Труды института этнографии. Т 51. Народы Севера М.,1959. С.117-156.

199. Шашков А.Т. Церкви новокрещенов на Обском Севере в XVIII-XIX вв. // Угры Материалы VI Сибирского симпозиума «Культурное наследие народов Западной Сибири» (9-11 декабря 2003 г., г Тобольск). Тобольск, 2003. С 251-257.

200. Шашков А.Т. Строительство в крае первых православных храмов // Книжные сокровища Югры Рукописные и старопечатные книги из собраний города Ханты-Мансийска. Екатеринбург, 2003. С.6-62.

201. Шульц Л.Р. Салымские остяки // Записки Тюменского общества научного изучения местного края. Тюмень, 1924. Вып.1. С. 166-200

202. Шухов И.Н. Поездка в низовья реки Оби Обскую губу // Известия Западно-СибирскогоотделаРГО. 1913. Т.1 Вып2.С.1-5.

203. Шухов И.Н. Река Щучья // ЕТГМ. 1914. Вып. 22 С 1 -31.

204. Шухов И.Н. Река Казым и ее обитатели // ЕТГМ. Вып 26. С. 1-51.

205. Щапов Я.Н., Васильева О.Ю., Зырянов П.Н., Ковальчук А.В., Кучумов В.А., Яковенко

206. С.Г. Христианские вероисповедания и государственная власть в России в XVIII первой половине XX века// Отечественная история. 1998. N 3. С. 155-163. Элерт А.Х. Экспедиционные материалы Г.Ф. Миллера как источник по истории Сибири. Новосибирск, 1990. 246с.

207. Эристов А.Г. Уральский Север Антирелигиозные очерки Тобольского края. М , 1933. 96с. Юзефович Е. Христианство, магометанство и язычество в восточных губерниях России //Русский вестник, 1883. Март.

208. V.Научная литература на иностранных языках

209. Glavatskaya E. The begining of Christianisation of the Ob-Ugrians in the 17th century // Historia Fenno-Ugrica 1.1. Oulu, 1996 P.229-241.

210. Glavatskaya E. Religious and Ethnic identity among the Khanty: processes of change // Identity and Gender in Hunting and Gathering Societies Senn Ethnological Studies. 56. National Museum of Ethnology. Osaka, 2001. P. 15-26.

211. Glavatskaya E. The Russian State and Shamanhood: the Brief History of Confrontation // Shamanhood Symbolism and Epic. Bibliotheca Shamanistica Vol.9. Akademiai Kiado. Budapest, 2001. P. 237-249.

212. Glavatskaya E., Yamada T. Anthropological study on religion and the conservation of nature in eastern Siberia (II). Oil and the Khanty way // Annual Report of Interdisciplinary Research Institute of Environmental Sciences. Kyoto, 2002. Vol. 20. P. 19-28

213. Haenkel J. Idolkult und Dualsystem bei den Ugriern (Zum problem des eurasiatischen Totemismus Arhiv für Volkerkunde. Wien, 1946.

214. Hamayon R. N. Shamanism in Siberia: From Partnership in Supernature to Counter-power in Society // Shamanism, History, and the State. Edited by N. Thomas and C. Humphrey. The University of Michigan Press. 1994.

215. Castren M.A. Castren's Nordiche Reisen und Forschugen. Im Auftrage der Kais. Akademie der Wiss. Herausgegeben von Anton Schiefner Vol. 1-5. Petersburg. 1853-1858. Karjalainen K.F. Die Religion Der Jugra-Volker. Porvoo, 1922.

216. Muller J. В. The manners and Customs of the Ostiacks, A nation that extends to the frigid Zone; How they were, in the Year 1712, converted from Paganizm to the Christian Religion of the

217. Müller I.B. Kongl. Schwedischen drag. Capitain Leben und Gewohnheiten der Ostjaken, eines Volcks, das dis unter dem Polo Arctico wohnet. Berlin, 1720

218. Pummer R. The Study conference on Methodology of Religion in Turku, Finland 1973 // Numen Vol. XXI. №2. P. 156-159.

219. Pummer R. Recent publications on the methodology of the science of religion. Numen Vol XXII. №3. Leiden, 1975. P. 161-182

220. Päpai K. A vogulok-es osztjäkoknäl. Ethnographia I. Budapest, 1890.

221. Päpay J. Reguli A. // Osztjäk nepkoltesi gyujtemeny Budapest-Leipzig, 1905

222. Päpay J. Osztjäk hagyateka. Kozzeteszi Vertes Edit Debrecen, 1988-1995.

223. Patkanov S. Die Irtysch-Ostjaken und ihre Volkspoesie. Vol.1-2. Spb , 1897.

224. Pentikäinen J. Khanty shamanism today: Reindeer Sacrifice and its Mythological Background //

225. Shamanism and Northern Ecology (Ed. Juha Pentikäinen) Mouton de Grueter. Berlin-NewYork.1996. P.155-181.

226. Pentikäinen J.Y. The Saami Shamanic Drum in Rome // Saami Religion. Abo, 1984. P. 125-134. Pentikäinen J. Shamanism and Culture. 3rd revised edition ETNIKA CO. Helsinki, 1998. P. 6475,102-110.

227. Pratt J.B. Religious Consciousness. New York, 1934.

228. Rydving H. The End of Drum-Time. Religious Change among the Lule Saami. 1670s-1740s. Uppsala, 1993.211p.

229. Scheffer J. The History of Lapland wherein are shewed the Original, Manners, Habits, Marriages, Conjurations, etc. of that People written by John Scheffer, professor of I aw and Rhetoric at Upsal in Sweden. Oxford, 1674

230. Sirelius U.T. Reise zu den Ostjaken. Ubersetzt und herausgegeben von Ingrid Schellbach. Helsinki, 1983.

231. Smart N. The Religious experience. Fourth Edition. New York. Macmillan Publishing Company.1991.609c

232. Smidt E. Egy kis-szoszvai ostjak medveenek. Песня медвежьего праздника у хантов Малой Сосьвы. Nyelvtudomanyi Kozlemenyek 85/1. Budapest, 1983. P. 9-33.

233. Strahlenberg Ph. J. Das Nord und Ostliche Theil von Europa und Asia Stockholm, 1730.

234. Studies on Surgut Ostyak Culture. /Ed Katalin Lazar. Museum of Ethnography. Budapest, 1997.146 p.

235. Swidler L., Mojzes P. The Study of Religion in an Age of Global Dialog. Temple University Press, Philadelphia, 2000.229 p.

236. Traditions in Contact and Change. Selected Proceedings of the XIV th Congress of International Association for the History of Religions. Ed. By P. Slater and D. Wiebe. Waterloo Ontario. 1983. Wilfred Laurer Univ. Press

237. Transitions and Transformations in the History of Religions. Essays in Honor of Jozeph M. Kitagawa. (Studies in the History of Religions 39). Ed. By F.E. Reynolds and Т. M. Ludwig. Leiden, 1980.

238. Znamenskii A. Shamanism and Christianity: Native encounters with Russian Orthodox Missions in Siberia and Alaska, 1820-1917. Greenwood Press. Westpoint, Connecticut-London 1999. 306p.1. VII. Диссертации

239. Balzer M. Stratagers of Rthnic Survival: Interactions of Russians and Khanty (Ostiak) in Twentieth-Centuy Siberia. Ph D. diss , Bryn Mawr College, 1978.

240. Вануйто В. Ю. Культурное развитие Обдорского Севера в XVIII начале XX вв. Дисс. канд. ист. наук Екатеринбург, 1995.

241. Главацкая Е.М. Политика Русского правительства в отношении коренных народов Севера Западной Сибири в XVII в. (На материалах Верхотурского, Пелымского и Березовского уездов). Дисс. канд. ист. наук. Екатеринбург, 1992.

242. Зольникова Н.Д. Сибирская приходская община в XVIII в Дисс. докт ист. наук. Новосибирск, 1991.

243. Кережи А. Образ коня у финноугорских народов Волго-Камья и Зауралья. Дисс. канд ист наук. М., 1987.

244. Мартынова Е.П. Южные ханты в XVII-XIX вв. Дисс. канд. истор. наук. М., 1986. Николаев А.П. Приходская община новокрещеных Северо-Западной Сибири во второй половине XVIII века: Дисс. канд ист. наук. Новосибирск, 1996.

245. Перевалова Е.В. Этническая история Северных хантов (обдорско-куноватская группа) в XVII-начале XX вв : Дисс канд. ист.наук. Новосибирск, 1997.

246. Шмидт Е. Традиционное мировоззрение северных обских угров по материалам культа медведя. Дисс. канд ист. наук. JI., 1989.

247. Коляденкова А. В. Политика Советского государства в отношении этнических религий малочисленных народов Севера (хантов, манси, ненцев) в 20-30-е гг. XX в. Дисс. магистра исторических наук Екатеринбург, 1999.

248. УСЛОВНЫЕ ОБОЗНАЧЕНИЯ Маршруты ншедкцк*1. Б. Муинлчч1. ШШ№!(1Т. ИХ I Iомма К. ПшжА ПЮ> ИМи.) ■ иПкиКДОТ.ДОтг.) щЯ Дижо (1В9ЙГ)1. X XIX >.1. Тобольск1. ЕЕИЗОВ Цнпрускв Юр™2 '1. Места "кустошх" кшдпипй1. Мест« фстогр|ф|рмао(о

249. Мест* сбор« фошлкрцш к иушиипшп шппйаш• 1018 Г>кДОЗг.)у«»» ТоОйаюо* (увтрпА (ы 1ЛЭ г)- Салрвяямов территории Югры

250. М«шт«0 13 ООО ООО (■ 1см»ш)1Й1 РАЙОН *-,1ВСКИЙ РАЙОНларьякский районсургутский рАроккондинекий район

251. Цифрами ни карте обоэн>ч*ны;1 • 48 районов пп Омской области2 Тарскмй округ1. УСЛОВНЫЕ ОБОЗНАЧЕНИЯ