автореферат диссертации по истории, специальность ВАК РФ 07.00.07
диссертация на тему: Религиозный синкретизм татар-мишарей Ульяновской области

Полный текст автореферата диссертации по теме "Религиозный синкретизм татар-мишарей Ульяновской области"



Идиатуллов Азат Корбангалиевич

РЕЛИГИОЗНЫЙ СИНКРЕТИЗМ ТАТАР-МИШАРЕЙ УЛЬЯНОВСКОЙ ОБЛАСТИ

Специальность 07.00.07 - Этнография, этнология и антропология

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук

1 1 коя ад

Чебоксары-2010

004612394

Работа выполнена на кафедре географии ГОУ ВПО «Ульяновский государственный педагогический университет имени И. Н. Ульянова»

Научный руководитель: доктор исторических наук, профессор

Шабалина Любовь Петровна

Официальные оппоненты: доктор исторических наук, доцент

Загидуллин Ильдус Котдусович

доктор исторических наук, доцент Таймасов Леонид Александрович

Ведущая организация: ГОУ ВПО «Мордовский государственный

университет имени Н. П. Огарёва»

Защита состоится 12 ноября 2010 г. в 10 часов на заседании объединенного совета по защите докторских и кандидатских диссертаций ДМ 212.301.05 при Чувашском государственном университете имени И. Н. Ульянова по адресу: 428034, Чувашская Республика, г. Чебоксары, ул. Университетская, 38 (учебный корпус №1), ауд. 513.

С диссертацией можно ознакомиться в Научной библиотеке ФГОУ ВПО «Чувашский государственный университет имени И. Н. Ульянова» по адресу: 428034, Чувашская Республика, г. Чебоксары, ул. Университетская, 38; с авторефератом - на официальном сайте ФГОУ ВПО «Чувашский государственный университет имени И.Н. Ульянова» - www.chuvsu.ru

Автореферат разослан «11» октября 2010 года

Ученый секретарь диссертационное

кандидат исторических наук, жще^^^^йз^^Зхй* А. Петров

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность работы вызвана неоднозначностью религиозного мировоззрения татар-мишарей, которое в наши дни претерпело существенные трансформации под воздействием СМИ, сети Интернет, политической ситуации в стране и в мире, идей нетрадиционных религиозных движений и сект. Кроме того, изменения в социально-политической, экономической и духовной сферах жизни нашего общества последних лет выдвинули как перед российской, так и перед региональной исторической наукой необходимость переосмысления отдельных аспектов религиозности народов, населяющих нашу страну, и мишарей в частности.

Возникновение религиозного синкретизма как исторического явления определяется взаимопроникновением элементов культур. Религия создаёт в этносе своеобразную бытовую обрядность - тот мир, в котором живёт народ. Учитывая поликультурность региона, можно предположить, что на человека оказывают воздействие несколько религиозных учений, образцов различных систем бытовой обрядности, воспринимаемых как из окружающего социума, так и из исторических источников. Этот процесс продолжается в настоящее время и создаёт прецеденты религиозного синкретизма, требующие своего исследования и осознания.

В повседневной культуре Ульяновского (Симбирского) Поволжья синкретические религиозные воззрения - залог мирного сосуществования и источник выработанного в течение нескольких веков опыта толерантности и положительного межкультурного взаимодействия. Однако на сегодняшний день в Поволжье существуют и неоднозначные течения, такие как тенгрианство, «новые исламские движения», религиозный ренессанс и т. п., которые могут подорвать многовековую традицию мирных взаимоотношений между народами и конфессиями. Поэтому выяснение степени влияния подобных течений на религиозное мировоззрение мишарей также весьма актуально.

Степень изученности проблемы. Некоторые сведения об обрядности и религиозных взглядах предков мишарей встречаются уже в X в.1

Однако наиболее значимые исследования религиозного сознания и религиозной обрядности татарского населения начались в России относительно недавно, в XX в. Этому периоду предшествовали публикации несистемного характера, которые в основном отмечали лишь исламский компонент религиозных верований татар Среднего Поволжья".

В первой половине XX в. в связи с усилением антирелигиозных настроений в обществе, а также из-за масштабной антирелигиозной кампании времён СССР, направленной, прежде всего, против ортодоксальных религиозных

1 См.: Ковалевский А.П. Книга Ахмеда ибн-Фадлана о его путешествии на Волгу в 921 - 922 гг. Харьков, 1956.

См.: Быт и верования татар Симбирской губернии в 1783 г. // СГВ. 1851. №44-45. С. 1-4; Симбирские татары // Кругозор. 1876. №11. С.170-172; Наши инородцы в религиозном отношении // Волжский Вестник. 1879. №20. С.4-5.

институтов, языческие верования и представления татар-мишарей и родственных народов (казанских татар, башкир, чувашей и булгар) получили широкое освещение в монографиях ведущих этнографов: Р.Г. Мухамедовой, Л.П. Смирнова, П.И. Воробьёва и Г.М. Хисамутдинова3. В них даётся достаточно полное описание мишарских языческих духов и культов. Кроме того, в данных работах выделены некоторые синкретичные элементы языческой религии изучаемого субэтноса, показан её сложный генезис, выдвинуты гипотезы влияния на религиозное мировоззрение мишарей религиозных систем соседних и родственных народов. Главным недостатком названных трудов является внеконтекстность проведённого анализа, язычество оказывается как бы вырванным из исламской культуры, в рамках которой оно сохранилось до наших дней.

Языческие воззрения мишарей и их предков рассматриваются и в более поздних работах (кон. XX - нач. XXI вв.), но, как и в публикациях предшествующего периода, в них отсутствуют попытки целостного и системного изучения трансформации религиозной системы под воздействием ряда факторов, и, в первую очередь, тотальной исламизации X-XIII вв4.

Особое место среди названных исследований занимает коллективная книга Э.Р. Тенишева и A.B. Дыбо, которая содержит весьма убедительные этнолингвистические обобщения о ранней религиозной жизни большинства тюркских народов5.

Тем не менее, следует отметить отсутствие крупных публикаций монографического плана, посвященных проблеме язычества татар вообще и мишарей в частности. Во многом данное обстоятельство связано со сложившейся в советской этнографии традицией, согласно которой духовные аспекты культуры часто недооценивались, а устойчивая сохранность многих явлений язычества в современной мишарской среде практически отрицалась.

Исследования же ислама, как основы религиозной системы изучаемого субэтноса более многочисленны. Однако в конце XIX - нач. XX вв., несмотря на солидную филологическую основу, выражавшуюся в глубоком знании восточных источников, они часто рассматривали развитие ислама в отрыве от социальных отношений6. Среди работ данного периода особое место занимают труды выдающегося российского востоковеда В.В. Бартольда7, который, владея обширным кругом источников и опираясь на данные вспомогательных

3 См.: Мухамедова Р.Г. Татары-мишари. Историко-этнографическое исследование. М., 1972; Смирнов А. П. Волжские булгары. М., 1951; Татары Среднего Поволжья и Приуралья / Под редакцией П. И. Воробьева и Г. М. Хисамутдинова. М., 1967.

4 См.: Исхаков Д.М. Татары: краткая этническая история. Казань, 2002; Этнография татарского народа. Казань, 2004; Он же. Крашены (крещённые татары) // Татарстан. 1993. №3. С.79-83; Он же. От нации «мусульманской» - к нации татарской // Татарстан. 1995. №9-10. С.79-83; Малышева О.Л. В эру язычества (религиозные представления древних булгар) // Татарстан. 1995. №11-12. С. 50-53.

5 См.: Сравнительно-историческая грамматика тюркских языков. Пратюркский язык-основа. Картина мира пратюркского этноса по данным языка / Отв. ред. Э. Р. Тенишев, А. В. Дыбо. М, 2006.

е См.: Крымский А.Е. История мусульманства. М.; Жуковский, 2003.

7 См.: Бартольд В.В. Сочинения. Том VI. Работы по истории ислама и арабского халифата. М., 1966.

исторических дисциплин, показал ту историческую ситуацию, в которой возник ислам, а также одним из первых доказал изначальную синкретичность мусульманской культуры. Существенный вклад в изучение генезиса, эволюции и трансформации ислама под воздействием социально-экономических факторов, внесли советские учёные 30-60-х гг. XX в.8 В контексте же исследуемой проблемы важно отметить, что в конце XX - начале XXI вв. исламоведение выходит на качественно новый уровень. Анализу всё чаще подвергаются многие аспекты и стороны религиозной системы ислама, в том числе и те, которые представляют собой взаимодействие его с язычеством, социальными, правовыми и политическими системами, и, что особенно важно, с другими религиями9.

Наиболее ценные сведения, касающиеся исламского компонента религиозной обрядности татар, а также фактов перехода мишарей-мусульман в православие, содержатся в публикациях A.B. Кобзева10. Современное состояние исламской обрядности татар-мишарей, а также возможные пути трансформации ислама тюркских народов, в том числе в контексте синкретизма, рассматривается в работах Р.К. Уразмановой, A.A. Ярлыкапова, М. Томаша, С.Ш. Гаджиевой, В.Н. Басилова".

Важные обобщения религиозного мировоззрения тюркских народов в вышеназванном контексте содержатся также в коллективном издании «Традиционное мировоззрение тюрков Южной Сибири»12. В нём достаточно глубоко анализируется проблема национального мировоззрения, благодаря чему выявляются наиболее общие признаки, характерные для архаичного мышления тюркских народов.

8 См. Беляев Е.А. Арабы, ислам и арабский хатафат в раннем средневековье. М., ¡966; Климович Л.И. Ислам. М., 1965; Он же. Книга о Коране, его происхождении и мифологии. М., 1988; Греков Б.Д., Якубовский АЛО. Золотая орда и её падение. М., 1998; Гордон-Полопскан Л.Р. Мусульманские течения в общественной мысли Индии и Пакистана (критика «мусульманского национализма»). М., 1963. Смирнов НА. Мюридизм на Кавказе. М., 1963.

См.: Абд5'латипов КГ. Судьбы Ислама в России: история и перспективы. М., 2002; Ермаков И.А. Ислам в культуре России в очерках и образах. М., 2001; Максуд Р. Ислам. М., 2003; Малерб М. Религии Человечества. СПб., 1997; Мухаметшин P.M. Ислам в Татарстане. М., 2007; Хайретдпнов Д.З. Ислам в Нижегородской области. М., 2007; Прозоров С.Л. Татарская община Симбирска в XIX - нач. XX века // Историко-этнографические исследования Симбирского Поволжья. Ульяновск, 2002. С. 37-40, Фишер М.П. Живые религии. М., 1997; Арапов Д.Ю. Ислам в Российской империи (законодательные акты, описания, статистика). М., 2001.

10 См.: Кобзе в A.B. Смена вероисповедания татарами-мусульманами Симбирской губернии во второй половине XIX - начале XX вв. // Этнографическое обозрение. 2006. №2. С. 88-96; Он же. Исламская община Симбирской губернии во второй половине XIX — начала XX вв. Н. Новгород, 2007.

" См.: Уразманова Р.К. Календарный цикл обрядов чепецких татар // Новое в этнографических исследованиях татарского народа. Казань, 1978. С. 86-94; Она же. Современные обряды татарского народа. Казань, 1984; Она же. «Мусульманские» обряды в быту татар // Этнографическое обозрение. 2009, №1. С. 13-26; Ярлыкапов A.A. «Народный ислам» и мусульманская молодёжь центрального и северо-западного Кавказа // Этнографическое обозрение. 2006. №2. С.59-74; Томаш М. Мусульманские общины в Польше // Этнографическое обозрение. 1995. №1. С.66-73.; Гаджиева С.Ш. Кумыки. М., 1961; Баеилов В.Н. Культ святых в исламе. М., 1970.

12 См.: Традиционное мировоззрение тюркоэ Южной Сибири: Человек. Общество / Отв. ред. И. Н. Гемуев, АН СССР, Сиб. отд-ние, ин-т истории, филологии и философии. Новосибирск, 1989.

Значительный интерес для осознания особенностей религии как системы, а также для поиска адекватных объяснений специфики религиозного синкретизма представляют многочисленные публикации по социологии, психологии и философии религии и культуры13.

Определённую ценность представляют также труды, посвященные религиозным системам родственных и соседних народов14. Особое место среди названных работ занимает диссертация Д.В. Русина по религиозному синкретизму русского населения Ульяновского Поволжья, в той или иной степени касающаяся общей религиозной ситуации, сложившейся на территории изучаемого региона.

Серьёзный вклад в изучение примитивных религиозных верований внёс С.А. Токарев15. В его монографии, базировавшейся в основном на идеях эволюционистских теорий, для нас существенное значение имеют признаки архаичных религиозных систем, а также их связь со структурой общества.

Анализу современной религиозности и религиозной обрядности в России посвящены работы К. Каариайнена и Д. Фурмана, Е.А. Кублицкой, O.E. Козьминой, М.П. Мчедлова, П.И. Пучкова, И.Н. Яблокова, З.И. Пейковой и др16. В них, на основе социологических материалов показана современная религиозная ситуация в России, в которой ярко видны синкретические мотивы, выявлено влияние антирелигиозной политики СССР на религиозное мировоззрение народов России, а также делается попытка объяснить причины столь стремительного ренессанса религий, который замечен на территории нашей страны с начала 90-х гг. XX в.

См.: Велик A.A. Культура и личность. Психологическая антропология. Этнопсихология. Психология религии. М., 2001; Бромлеб Ю.В. Этносоциальные процессы в СССР. М., 1986; Грановская P.M. Психология веры. СПб., 2004; Лобазова О.Ф. Религиоведение. М., 2004; Пивоваров Д.В. Философия религии. М., 2006; Пименов В.В. Исторический анализ в системном исследовании // Статистика в этнографии. М., 1985; Самыгин С.И. Религиоведение: социология и психология религии. Ростов-на-Дону, 1996. Арутюнов С.А. Народы и культуры: развитие и взаимодействие. М., 1989.

14

См.: Валеев Ф.Т, Сибирские татары: культура и быт. Казань, 1993; Петру-«ип В.Я. Человек и животное в мифе и ритуале: мир природы в символах мира культуры // Мифы, культы, обряды народов зарубежной Азии / Отв. ред. Н.Л. Жуковская. №, 1986. С. 5-25; Жумаганбетов Т.С. Генезис государственно-религиозной идеологии в древнетюркских каганатах // Этнографическое обозрение. 2006. №4. С.154-162; Пииенова К.В. Представления о злых духах, порче и обрядах очищения у современных тувинских шаманов // Этнографическое обозрение. 2007. №4. С.86-100; Русин Д.В. Религиозный синкретизм у русских Ульяновского Поволжья: Автореф. дис. ... канд. ист. наук. Ульяновск, 2004.

15 См.: Токарев С.А. Ранние формы религии. М., 1990.

16 См.: Каарпапнеи К. Верующие, атеисты и прочие // Вопросы философии. 1999. №6. С.35-52; Кублпцкая Е.А. Традиционная и нетрадиционная религиозность // Социологические исследования. 1990. №5. С.95-103; Козьмнна O.E. Вопрос о религиозной принадлежности в переписях России и СССР // Этнографическое обозрение. 1997. №5. С.156-161; Мчедлов М.П. Социально-политические позиции верующих в России // Социологические исследования. 1993. №3. С. 103-107; Он же. Религиозная ситуация в России // Свободная мысль. 1993. №5. С.52-62; Пучков ГШ. География религий. М., 1975; Яблоков H.H. Методологические проблемы социологии религии. М., 1972; Он же. Основы теоретического религиоведения, М., 1994; Певкова 3.II. Религиозный портрет студента // Высшее образование в России. 1999. №5. С. 109-115.

В последнее десятилетие появилась также апологетическая православная тенденция в освещении вопросов, касающихся современной нетрадиционной религиозности российского населения. Самыми яркими примерами подобного типа исследований являются статьи С.Л. Худеева и В.П. Кротоуса17.

Публикации, посвященные религиозности и религиозной обрядности мишарского населения Ульяновского (Симбирского) Поволжья, представлены в основном статьями Е.Л. Лукьяновой, Г.А. Сабировой, Н.Ю. Кремневой, Н.Э. Дунаевой, С.А. Мельниковой, Л.П. Шабалиной'8. В работах Л.П. Шабалиной вкратце даны основные тенденции синкретических процессов в религиозных верованиях мишарского населения Ульяновской области, а также особенности религиозных представлений членов смешанных православно-мусульманских семей.

В плане изучения религиозного мировоззрения особо следует выделить «Программу для сбора этнографических и фольклорных материалов» Н.М. Маторина19.

Значительный вклад в изучение проблематики религиозного синкретизма внес Г.Е. Кудряшов, использовавший понятие полисинкретизма, представляющего собой многократное напластование различных религиозных культов и учений20.

Довольно основательно данная проблематика исследовалась Н.С. Капустиным, который отделил понятие синкретизма от понятий эклектизма и ассимиляции21, и Д.А. Таевским22, рассмотревшего изучаемый феномен как явление религиозной жизни XX в.

См.: Кротоус В.П. Заметки о новоязычестве - многоликом протее раздвоенной культуры // Вестник МГУ. Сер. 7. Философия. 2000. №5. С.80-92; Худеев С.Л. Может ли Бог отменить карму? // Альфа и Омега. 2005. №3. С.217-224.

18 См.: Кремнева Н.Ю. Тендерные особенности этнической идентификации // Другое поле: Социологические практики. Ульяновск, 2000. С.139-147; Лукьянова Е.Л. Этнические различи в повседневной жизни И Другое поле: Социологические практики. Ульяновск, 2000. С.130-138; Она же. «Аллах один?». К вопросу о современных мусульманских идентичностях // Другое поле: Социологические практики. Ульяновск, 2000. С. 194-212. Сабирова Г.А. Этническое самосознание в социокультурном контексте провинциального региона // Другое поле: Социологические практики.

Ульяновск, 2000. С. 118-129; Она же. Мусульмане Татарстана и Дагестана: идеалы и идентичности // Другое поле: Социологические практики. Ульяновск, 2000. С. 159-178, Дунаева Н.Э. Особенности религиозных верований крестьян Симбирской губернии в начале XX века // Прошлое и настоящее России: политика, экономика, культура. Саратов, 1999. С.46-54; Мельникова С.Л. На иллюзиях свободы не построить... (из истории массового сознания крестьян Симбирской губернии) // Художественная культура Поволжья конца XVIII - XX вв. Ульяновск, 2002. С.4-10; Шабалина Л.П. Синкретизм в религии народов Среднего Поволжья // Человек в культуре России. Ульяновск, 1999. С.23-25; Она же. Структура и быт семьи народов Среднего Поволжья. Ульяновск, 1997; Она же. Динамика межнациональных браков и семей в Ульяновском Поволжье // Вестник Ульяновского государственного педагогического университета: Сборник. Ульяновск, 2008. Выл. 4. С. 104-107. " См.: Маторин Н.М. Программа для сбора этнографических и фольклорных материалов // Этнографическое обозрение. 1994. №3. С.155-159.

20 См.: Кудряшов Г.Е. Динамика полисинкретической религиозности: Опыт историко-этнографического и конкретно-социологического исследования генезиса, эволюции и отмирания религиозных пережитков чувашей. Чебоксары, 1974.

21 См.: Капустин Н.С. Особенности эволюции религий. М., 1984.

21 См.: Таевскин Д.А. Синкретические религии и секты, М., 2001.

Анализу религиозного синкретизма у нерусских народов Поволжья посвящены публикации Н.Ф. Мокшина, В.Е. Владыкина и С.А. Романовой23.

Таким образом, проведённый историографический обзор позволяет сделать вывод о том, что, несмотря на значительный вклад исследователей в рассмотрение различных проблем религиозного мировоззрения у мишарей, изучение религиозного синкретизма этого поволжского субэтноса на уровне отдельных регионов только начинается. Так, остались не проанализированными должным образом следующие вопросы: структура религиозного синкретизма мишарей, наличие нескольких слоев синкретических представлений в современном религиозном сознании мишарина; влияние исламизации на языческое мировоззрение мишарей, роль антирелигиозной политики СССР и межэтнических контактов на религиозность изучаемого субэтноса.

В соответствии с вышеизложенными особенностями историографии нами была поставлена следующая цель - исследование религиозного синкретизма в среде татар-мишарей Ульяновской области.

Задачи работы:

проанализировать процесс эволюции религиозности мишарского населения в течение конца XIX - начала XXI вв.;

- изучить основные структурные элементы религиозного синкретизма у мишарей;

- выявить формы соотношения исламских и языческих обрядов;

- рассмотреть и определить влияние суфизма, православия, атеизма и сект на религиозную систему мишарей;

- проследить на этнографическом материале мишарей процесс эволюции синкретических религиозных представлений в течении конца XIX - начала XXI вв. в Ульяновской области.

Объектом исследования является религиозная система мишарей, расселённых на территории Ульяновской области.

Предметом диссертации выбраны синкретические структуры в религиозной системе мишарей, а также процесс их формирования и этапы развития. В нашей работе мы выделили три структурных элемента религиозного синкретизма мишарей. Это язычество (архаичные культы), ислам и различные нетрадиционные для мишарского населения религии и религиозные течения (суфизм, православие, индуизм, сектантство). Из сопоставления элементов мы получили две разновидности религиозного синкретизма у мишарей: синкретизм язычества и ислама; синкретизм язычества, нетрадиционных религий и религиозных течений и ислама. Каждой из разновидностей религиозного

См.: Мокшин Н.Ф. Религиозный синкретизм у мордвы // Мировоззрение финно-угорских народов. Новосибирск, 1990. С.49-57; Он же. Из истории христианизации мордвы // На перекрестке мнений. Саранск, 1990. С.96-107, Он же. Мифология мордвы. Саранск, 2004; Владыкин В.Е. Из истории религиозного синкретизма удмуртов // Мировоззрение финно-угорских народов. Новосибирск, 1990. С.57-64; Романова С.А. Особенности формирования православно-языческого синкретизма мари // История христианизации народов Среднего Поволжья. Чебоксары, 1988. С.104-112.

синкретизма мишарей соответствуют определенные исторические периоды формирования, которые также являются предметом нашего изучения.

Выбор территориальных рамок исследования обусловлен своеобразием Ульяновской области как в национальном, так и в историческом аспекте.

Во-первых, Ульяновская область унаследовала от Симбирской губернии большую часть своей территории вместе с региональным центром (Ульяновск-Симбирск), поэтому её можно назвать историческим ядром Симбирского (Ульяновского) Поволжья. Во-вторых, в области сложилась зона компактного проживания мишарей различных территориальных групп (буинских, хвалынских, карсунских). В-третьих, на её территории издавна проживает несколько различных народов (помимо татар - русские, чуваши, мордва, украинцы, белорусы, немцы, евреи и др.), исповедующих разные религии (православие, ислам, иудаизм, протестантизм, старообрядчество). Следующая особенность изучаемого региона заключается в том, что основные мировые мусульманские центры (Мекка, Медина, Иерусалим) были значительно удалены от него. Обращает на себя внимание и тот факт, что, начиная с XVI-XVII вв., данная территория стала районом распространения суфизма -мистического религиозного учения ислама.

Ульяновская область также своеобразна в том отношении, что в советский период она стала одним из основных центров атеистической пропаганды, а это наложило сильный отпечаток на мировоззрение местного населения. Ещё одна особенность области - высокий процент городского населения среди мишарей. Кроме того, сегодня в связи с большой долей мишарей в этническом составе региона, Ульяновская область стала привлекать внимание лидеров «нового исламского движения», которое иногда по своим идейным принципам отличается от сложившихся в среде мишарей обычаев и норм. Сегодняшняя экономически недостаточно стабильная обстановка как в России, так и в Ульяновской области порождает в населении экзистенциальную неукоренённость и неуверенность в своём будущем. Это создает благоприятную почву для того, чтобы искать опору в религии как традиционной, так и нетрадиционной, стимулирует рост увлечения мистицизмом среди мишарей изучаемого региона.

Хронологические рамки исследования - конец XIX - начало XXI вв., обусловлены особенностями источниковой базы, а также спецификой предмета. В пределах данного периода можно выделить три этапа: 1) В конце XIX -20-е. гг. XX вв. наблюдается высокая степень религиозности мишарей, проявляющаяся в усиленном мечетном строительстве, увеличении штата духовных лиц, важной роли ислама в повседневной жизни мишарина; 2) В 3080-е гг. XX в. происходит ослабление ортодоксальных исламских институтов, значительная часть мишарского населения становится носителем атеистических идей; 3) В 90-е. гг. XX - начале XXI вв. отмечен рост религиозности мишарей, который проявляется в попытке переосмысления ислама.

Источниковая база представляет собой комплекс этнографических, исторических и фольклорных источников, которые по происхождению и информативному содержанию можно подразделить на несколько групп.

1. Заметки исследователей, краеведов содержат фактическую информацию о религиозных представлениях населения рассматриваемого региона, даётся характеристика и первичный анализ религиозного состава населения Ульяновского Поволжья, а также приводится специфика религиозности мишарей как субэтноса24. Особенно ценная информация содержится в трудах и воспоминаниях татарских учёных25. Этнографический материал, собранный ими, позволил провести более детальный анализ различия и сходства религиозных систем мишарей и казанских татар.

2. Архивные источники представлены в основном документами из фондов Государственного архива Ульяновской области (ГАУО) и Государственного архива новейшей истории Ульяновской области (ГАНИ УО). К их числу относятся отчёты благочинных, журналы собраний духовенства, справки и отчёты уполномоченного совета по делам религии Ульяновской области (ГАУО ф. 134; ф. 88; ф. р. 3705), доклады татарского бюро Агитпропа Губкома РКП (б), директивы ЦК ВЛКСМ и Губкома комсомола по работе среди нацмен, протоколы заседаний татаро-башкирского бюро при АПО (ГАНИ УО ф.1; ф.З; ф.7; ф.8. ф.37; ф.43). Архивные материалы содержат сведения, ранее не вводившиеся в научный оборот. Кроме того, эти материалы дают богатые статистические данные и в некоторых вопросах более информативны, чем опубликованные источники. Особую важность для изучаемой темы представляют фонды Симбирского губернского комитета РКП(б) подотдела национальных меньшинств (ГАНИ УО ф.1; ф.З; ф.7), в которых представлена информация об антирелигиозной политике, проводимой на территории Симбирской губернии в 20-е гг. XX в., о реакции на эту политику мишарского населения губернии, об активности мусульманских священнослужителей и росте численности воинствующих безбожников среди мишарей. Существенный интерес представляет фонд уполномоченного по делам религиозных культов по Ульяновской области, подготовленный В.Н. Егоровым (ГАНИ УО ф.112), в котором находятся материалы по многим вопросам религиозной жизни мишарского населения изучаемого региона в конце 80-х - нач. 90-х гг. XX в.

3. Интернет-ресурсы активно использовались при характеристике жизни исламской общины Ульяновской области и Среднего Поволжья в конце XX -нач. XXI вв. Богатый материал об исламе, суфизме, новых мусульманских движениях и сектах был почерпнут нами из специализированных мусульманских сайтов.

См.: Никольский Н.В. Сборник исторических материалов о народностях Поволжья. Казань, 1919; Арнольдов М. Из путевых заметок по Буинском уезду // Материалы для истории и статистики Симбирской губернии. Симбирск, 1866. Вып 41. С. 32-41; Ауновскпй В.А. Инородческие населённые места Симбирской губернии // Симбирский сборник, Симбирск, 1870. Том II. С.150-194.

25 См.: Насыри К. Избранные произведения. Казань, 1977; Ахмеров Г.Н. Избранные труды. Казань, 1998.

4. Полевые этнографические и фольклорные материалы, собранные автором в 2008-2009 гг. в сёлах: Старая Кулатка, Новая Кулатка, Мосеевка, Старое Зелёное, Старый Атлаш Старокулаткинского района; селе Ахметлей Николаевского района; в селе Татарское Урайкино Старомайнского района; р.п. Тереньга Тереньгульского района; селе Абдуллово и р.п. Чердаклы Чердаклинского района; селе Новые Тимерсяны Цильнинского района; р.п. Красный Гуляй Сенгилеевского района; селе Большой Кувай Сурского района (т. е. в 13 сёлах и рабочих посёлках), а также в городах Ульяновск и Димитровград. Кроме того, в этот же период было проведено анкетирование учащейся молодёжи двух ВУЗов г. Ульяновска (УлГНУ и УлГТУ) в возрасте 18-25 лет с целью выявления религиозного мировоззрения и уровня религиозной обрядности. Всего в нём приняло участие 420 мишарей. Выборка включила в себя 190 респондентов в возрасте от 15-30 лет и 230 респондентов в возрасте 31-92 лет. Основную массу опрошенных (112 человек) в возрасте от 15-30 лет составили студенты и аспиранты ульяновских ВУЗов. Генеральная совокупность изучаемой группы составляет 168766 человек. Ошибка при данном объёме выборки не превышает 5%, что соответствует приближённой (близкой к обычной) надёжности результатов выборочного исследования. Для отмеченных возрастных групп (от 15 до 30 лет и от 31 года до 92 лет) ошибка не превышает 8%.

В работе были использованы также опубликованные источники. Среди них можно выделить статистические сборники, справочные издания и законодательные акты26. Ценный материал был почерпнут нами из «Симбирских губернских ведомостей», «Волжского Вестника», «Молодёжной газеты», «Ульяновской недели», «Комсомольской правды», «Ульяновской правды», «Народной газеты», «Симбирского курьера». В изданиях печати содержаться ценные сведения о религиозной обрядности симбирских татар в ХУШ-Х1Х вв., о распространении вневероисповедальной религиозности среди населения Ульяновской области в конце XX - начале XXI вв.

Методологическая основа исследования. При обработке и анализе источников, рассмотрении фактов, равно как и при оценке этапов трансформации религиозного мировоззрения мишарей, применялись принципы историзма и объективности. Также использовался диалектический метод, рассматривающий явления в развитии и взаимосвязи с другими явлениями окружающей действительности. Основными подходами в исследовании религиозного мировоззрения мишарского населения Ульяновской области стали

См.: Конституция Российской Федерации с комментариями для изучения и понимания. М., 2005; Советская пропаганда в годы Великой Отечественной войны: «коммуникация убеждения» и мобилизационные механизмы. М., 2007; Ислам. Мн., 2009; Ислам на европейском востоке: энциклопедический словарь. Казань, 2004; Религии народов современной России. Словарь: А-Я. М., 2002; Татарско-русский словарь: 25000 слов. Казань, 2002; Национальный состав населения Ульяновской области / Итоги Всероссийской переписи населения, 2002. Ульяновск, 2004; Первая всеобщая перепись населения Российской империи 1897 г. СПб., 1904. Т. XXXIX.

этнологический и социологический. При написании работы автор использовал методы непосредственного наблюдения, интервью, анкетирования и анализа архивных материалов.

Научная новизна. В работе на широком круге источников впервые проведён комплексный анализ народной религии мишарей Ульяновской области. Также впервые освещены главные элементы религиозного синкретизма мишарей; выявлены и проанализированы разновидности, образующиеся при взаимодействии ислама, язычества и нетрадиционных верований, а также основные этапы их трансформации. Изучение данной проблематики позволяет глубже понять своеобразие ментальное™ мишарей, осознать основные причины, по которым они долгое время сохраняли верность своей религии, живя в иноконфессиональном окружении. Материалы и выводы автора могут заинтересовать этнологов, социологов, религиоведов и психологов.

Научно-практическая значимость. Работа имеет определённую значимость благодаря тому, что в ней собраны, систематизированы и введены в научный оборот этнографические, фольклорные и социологические материалы, свидетельствующие о наличии синкретических элементов в религиозных представлениях основной массы мишарей. Кроме того, выявлена сама структура таких элементов, их соотношение и этапы эволюции. Практическая значимость работы состоит в том, что её результаты можно использовать: 1) при проведении конкретных социологических исследований современного состояния феноменов религиозного характера; 2) при дальнейшей теоретической разработке проблем социологии, этнологии, культурологии, религиоведения; в частности, при изучении процессов, протекающих в сфере общественной идеологии и общественной психологии; 3) при подготовке учебных курсов и составлении учебных пособий по этнологии, культурологии, религиоведению.

Апробация результатов. Основные положения и выводы исследования обсуждались на Любищевских чтениях в 2008 и 2009 гг. в г. Ульяновске, на II Международной конференции «Человек в российской повседневности: история и современность» (2009 г.) в г. Пензе и на Всероссийской студенческой научно-практической конференции в г. Ульяновске в 2009 г. Результаты работы отражены в двенадцати публикациях.

На защиту выносятся следующие основные положения диссертации:

1. Религиозный синкретизм у мишарей имеет свою особую структуру и состоит из трёх основных элементов (язычество, ислам и нетрадиционные верования). Сохранность в языческом элементе религиозного синкретизма мишарей особенно характерна для шаманизма, магии и анимизма.

2. Наиболее распространённой разновидностью религиозного синкретизма у мишарей Ульяновской области является синкретизм ислама и язычества.

3. Основу исламо-языческого синкретизма составляет шамано-исламский культ, который образуется в ходе взаимодействия исламских и шаманских обрядов и представлений.

4. Эволюция религиозных синкретических представлений у мишарей происходила в три этапа: 1) возникновение народного ислама, соединяющего язычество и ислам; 2) возникновение духовного ислама, соединяющего ислам, языческие верования, а также некоторые идеи мистического исламского учения -суфизма; 3) возникновение новых представлений синкретического характера, соединяющих основы традиционного исламо-языческого мировоззрения с нетрадиционными религиозными учениями.

5. Религиозное мировоззрение современного мишарского населения Ульяновской области полисинкретично, так как представлено тремя пластами: 1) народным исламом; 2) духовным исламом; 3) новыми представлениями синкретического характера.

6. В среде мишарей существуют три группы, которые различаются между собой по степени развития религиозного синкретизма: 1) мишари-традиционалисты; 2) мишари, придерживающиеся новых исламских взглядов; 3) мишари, принадлежащие к мусульманской культуре.

Структура работы. Диссертация состоит из введения, двух глав, заключения, списка использованных источников и литературы, приложений,

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении обоснована актуальность темы, сформулированы цель, задачи, положения, выносимые на защиту, определены территориальные и хронологические рамки, рассмотрена историография вопроса, источниковая база, выявлена научная новизна и практическая значимость работы. Здесь же содержится характеристика методологических принципов, на которых строится исследование.

В первой главе «Общая религиозная ситуация н татары-мишари в Ульяновском Поволжье (конец XIX — начало XXI вв.)» рассмотрена эволюция религиозности мишарей, а также общее состояние мусульманских религиозных институтов в конце XIX - начале XXI вв.

Первый параграф «Численность мишарей, их религиозность и взаимоотношения с православным населением в конце XIX - начале XX вв.» посвящен изучению религиозной ситуации, сложившейся в Симбирской губернии в конце XIX - начале XX вв., определению степени религиозности мишарей, а также краткой характеристике мусульманских религиозных институтов. В 1897 г. по вероисповеданию в губернии на первом месте по численности значились православные (русские, мордва, чуваши и др. - 89%), затем мусульмане (татары, а также чуваши) - 8,8%, раскольники - 2%. На протяжении XIX - начала XX вв. удельный вес мишарей-мусульман в структуре населения Симбирской губернии постоянно увеличивался. С 6,6% в 1833 г. он вырос до 9,5% в 1911 г. Собственно татары-мусульмане, хотя и составляли подавляющее большинство симбирских татар (99,8%), всё же были несколько разбавлены другими конфессиональными группами: православными, караимами и язычниками.

Наиболее компактно мишари были расселены в пределах Буинского, Курмышского и Сенгилеевского уездов. В этих уездах мишари тесно контактировали с православным и старообрядческим населением. Ещё один компактный район проживания мишарей сложился в Хвалынском уезде Саратовской губернии, здесь мишари составляли абсолютное большинство -94,3% и соседствовали в основном с православным населением (чувашами и русскими). Несмотря на тесные межрелигиозные и межэтнические контакты, религиозность мишарей в конце XIX - начале XX вв. оставалась крайне высокой, о чём свидетельствует усиленное мечетное строительство и увеличение штата духовных лиц. Количество мечетей увеличилось со 139 в 1863 г. до 255 в 1913 г., т. е. на 45,5%. Количество священнослужителей (муэдзинов, хатыбов и имамов) в 1913 г. составило 432 человека, т. е. почти 0,3% от общей численности мишарей. Высокие темпы мечетного строительства в этот пёриод были отмечены в Хвалынском уезде.

Несмотря на ярко-выраженное доминирование ислама в религиозной жизни исследуемого субэтноса, в конце XIX - начале XX вв. мишари Симбирской губернии не были однородны в религиозном отношении и отличались между собой по степени религиозности, по отношению к православию и православному населению.

Во втором параграфе «Антирелигиозная политика и татары-мишари в 20—40-е гг. XX в.» проанализировано отношение мишарей к происходившим изменениям в религиозной сфере в период антирелигиозной политики 20-40-х гг. XX в.

Вопреки антирелигиозной политике советского правительства, большая часть мишарей была настроена к мечетному (официальному) исламу весьма благожелательно и не представляла без него своей религиозной жизни. Интересы мулл и мишарского общества совпадали. Во-первых, муллы и рядовые мишари были заинтересованы в преподавании исламского вероучения в трудовой школе, либо в школе при мечети. Во-вторых, муллы и мишари выступали против закрытия мечетей.

В 1919 - 1921 гг. взаимоотношения власти и верующих ограничивались лишь попытками разъяснения членами отдела агитации и пропаганды рядовым мишарям и муллам официальной политики государства по отношению к религии, которая, по сути, сводилась к свободе совести и отделению церкви от государства.

Резкое усиление антирелигиозной пропаганды в 1921 — 1925 гг. привело к росту активности мусульманского духовенства и верующих. Пик его пришёлся на 1926 - 1927 гг. и охватил все уезды Симбирской губернии. Религиозное возрождение затронуло коммунистов. Часть из них активно содействовала духовенству и религиозным обществам.

Итак, в 20 - 40-е гг. XX в. религия продолжала играть важную роль в среде мишарей. После двадцатилетней антирелигиозной пропаганды мишари не отказались от мечетного ислама. Однако к концу 20-х гг. XX в. наметилась тенденция к дифференциации мишарей в зависимости от отношения к исламу -появились группы, которые причисляли себя к атеистам. Кроме того,

антирелигиозная пропаганда, несмотря на внушительные масштабы, слабо затронула синкретичный народный ислам, который сохранялся, особенно в женской среде мишарей, достаточно долго.

В третьем параграфе «Численность мишарей и их религиозность во второй половине XX - начале XXI вв.» проанализированы данные по численности и религиозности мишарей в изучаемый период. В 1960 г. в Ульяновской области процент верующих мишарей составлял в среднем 15,6%. Мишари посещали мечеть для совершения намаза (ежедневной молитвы) в будние дни и в пятницу. Кроме того, они отмечали семейно-бытовые праздники, на которых традиционно присутствовал мулла, и происходило чтение сур из Корана: исемь куштру (наречение имени), никях (свадебный обряд) и дженазу (похоронный обряд). Особенно распространённым в среде мишарей было празднование главных мусульманских праздников (Курбан-Байрама и Ураза-Байрама).

Активное религиозное возрожденчество в среде мишарей Ульяновской области началось в конце 80-х - начале 90-х гг. XX в. Сегодня 96,2% мишарей признают, что верят в Аллаха; относят себя к мусульманам 94,3%; 16% ежедневно совершают намаз. Число верующих мусульман постоянно растёт. В области зарегистрировано более 100 мусульманских организаций. Мишари нигде, за исключением Старокулаткинского района, не составляют абсолютного большинства, поэтому степень их контактов с православными народами крайне велика.

Современная этнорелигиозная ситуация в области остаётся стабильной, но она претерпела существенные изменения за последние тридцать лет. Исламский ренессанс в среде мишарей не несёт негативных последствий, однако в его русле существуют нестабильные образования, такие как новые мусульманские общины. Сильные изменения, коснувшиеся этнического состава Ульяновской области и численности нетрадиционных религиозных организаций, создают благоприятные условия для этнокультурных взаимодействий в регионе.

Во второй главе «Религиозный спнкретизм татар-мишарей» определено понятие религиозного синкретизма, выявлены причины его развития, проанализирована структура религиозного синкретизма мишарей. В этой же части диссертации рассмотрены особенности трёх этапов эволюции синкретичных структур религиозного характера.

Первый параграф «Религиозный синкретизм татар-мишарей: понятие, причины образования, главные элементы, классификация, основные этапы» посвящен рассмотрению религиозного синкретизма мишарей, особенностей его возникновения и эволюции.

Фундаментальное основание религиозного синкретизма заложено в особенностях развития религиозной системы, изменяющейся под воздействием внешней среды (государственные организации, СМИ), которая тесно контактирует с ней посредством средового компонента. Главным элементом последнего являются трансперсональные переживания человека (сновидения и магическо-мистический опыт).

Значение трансперсональных переживаний определяется тем, что люди, пережившие подобные чувства, могут ощутить несоответствие своей религии (ислама) своему представлению о божественном, а также близость своих религиозных систем с религиозными системами других народов. Разновидностью этих переживаний являются магическо-мистические настроения. В религиозном мировоззрении мишарей следует выделить две формы магии: 1) вероисповедальная; 2) вневероисповедальная, Вероисповедальная магия опосредована мусульманскими представлениями и атрибутами, её основу составляет шамано-исламский купып, в центре которого стоят шамано-исламские служители, которые, будучи мусульманами по убеждениям, представлениям и обрядности, владели магическими и шаманскими приёмами, практиками и заговорами независимо от степени их сохранности. Вокруг шамано-исламского культа группируются различные языческие представления (фетишизм, анимизм), которые образуют шамано-исламский комплекс.

Феномен религиозного синкретизма вызван также неоднородностью религиозного сознания верующих, в котором различают два компонента: обыденное сознание (эмоциональное и фрагментарное) и концептуальное сознание (основано на учении о Боге). На основании соотношений этих компонентов сознания выделены следующие типы религиозного синкретизма:

1. Языческий синкретизм, который детерминирован этногенезом и ранними контактами этноса с соседними народами. У мишарей этот тип синкретизма состоит из нескольких этнокультурных элементов (финно-угорский, древнетюркский).

2. Народный синкретизм. Основная причина появления народного синкретизма -сосуществование официальной и языческой религий в обыденном сознании верующих. Народный синкретизм во многом определил структуру религиозной системы исследуемого субэтноса, в основе которой лежат два важнейших компонента - ислам и язычество. Ядром этого типа синкретизма является шамано-исламский культ.

3. Ортодоксальный синкретизм проявляется в смешении разнородных элементов в официальных религиях, которое закреплено в концептуальном сознании. То, что ортодоксальный ислам представляет собой синтетическое учение с множеством этнокультурных и религиозных напластований, сыграло двоякую роль в развитии синкретичных процессов у мишарей. С одной стороны, ислам выглядит в глазах мишарей окончательным, способным объединить внутри себя все «неразвитые» формы религий, что негативно сказывалось на синкретичных процессах. С другой стороны, рядовые мусульмане, не зная всех тонкостей такого синтеза, могли прийти к неправильному истолкованию некоторых идей ислама.

4. Сектантский синкретизм нашёл своё проявление в многочисленных сектах. Этот тип широкого распространения среди мишарей не получил, что связано с христианско-иудеской направленностью большинства современных сект.

Народная религия мишарей складывается из следующих элементов: 1) языческие верования, сложившиеся в результате длительного развития

субэтноса (анимизм, шаманизм, культ природы); 2) ислам (представленный как в обыденном, так и в концептуальном сознании: народный и ортодоксальный); 3) религии и религиозные учения, нетрадиционные для большей части мишарей Ульяновской области (православие, атеизм, сектантство).

Взаимодействие этих элементов определяет возникновение следующих видов религиозного синкретизма у мишарей: 1. Синкретизм язычества и ислама-наиболее распространённая разновидность синкретизма в религиозных воззрениях мишарей, ярко проявляемая в народном исламе; 2. Синкретизм ислама, язычества и нетрадиционных верований представлен в современном народном исламе незначительно. Этот вид синкретизма проявляется, когда внешняя исламская религиозная ориентация вполне успешно сочетается с индуистской или языческо-суфийской верой в переселение душ, некоторые православные догматы и представлениями о карме. В исторической перспективе к этому же типу синкретизма можно отнести суфийские братства.

Для анализа генезиса этих видов синкретизма в диссертации использована следующая периодизация эволюции религиозного синкретизма мишарей:

1. Первый этап эволюции религиозного синкретизма был связан со смешением языческих представлений и ислама (X - XV вв.), результатом чего стало появление народного ислама.

2. Второй этап эволюции религиозного синкретизма характеризовался смешением язычества мишарей и соседних народов, ислама, суфизма и православия (XVI - XIX вв.). Основным результатом этого этапа стало формирование духовного ислама.

3. Третий этап эволюции религиозного синкретизма представляет собой смешение идей ислама, атеизма, православия, сектантских учений, взглядов и представлений восточных религий, происходящего в связи с общей глобализацией этнокультурного пространства (ХХ-ХХ1 вв.).

Во втором параграфе «Первый этап эволюции религиозного синкретизма татар-мишарей» изучены синкретические явления религиозного характера, образованные в результате взаимодействия исламских и языческих представлений. Сохранность языческих представлений у мишарей Ульяновской области подтверждают материалы анкетирования. В ответах о душе и духах наблюдается ярко выраженная этническая специфика: 6% респондентов продолжают представлять душу умершего в виде крылатого создания (обычно бабочки). 45,3% мишарей считают, что душа покойника оказывает влияние, в первую очередь, на своих родственников. Подобное представление говорит о сохранности в их среде культа предков.

Несмотря на то, что мишари довольно часто называют духов общими понятиями, в т. ч. исламскими (джин), более 69% респондентов продолжают верить в су-анасы (мать воды), шурале (хозяин леса), зба-иясе (хозяин дома), хотя в иерархии духов на первое место нередко ставят Иблиса и джина. 12,1% мишарей считают, что вышеназванные духи не подчиняются Аллаху, 46% опрошенных склонились к противоположной точке зрения, а 18,9% посчитали, что они относительно независимы. Некоторая нерешённость вопроса о субординации духов и Аллаха вызвана сохранением языческих представлений

о своенравном поведении духов природы и жилища. Подобная же неопределённость как пережиток языческих представлений проявляется при ответе на вопрос о вредоносности злых духов для человека: 43% мишарей считают, что все злые духи опасны, 15% склонны думать, что злые духи опасны в том случае, если их не задобрить. 47% респондентов ответили, что злых духов можно прогнать, прочитав молитву. Среди других способов избавления от злых духов был назван ясын (коллективное моление) с прочтением азана (призыва на молитву). 38% опрошенных считают, что для избавления от духов достаточно молитвы муллы. Таким образом, ислам наиболее сильно повлиял на ту сферу взаимодействия мишарей с духами, которая касалась их изгнания.

У изучаемого субэтноса распространена вера в магию, хотя не все её формы смогли ужиться с исламом. Одной из таких форм стала магическая деятельность колдуна, при жизни которого его деятельностью и мышлением управлял убыр. Слабая сохранность культа колдовства связана с его маргинальным положением не только на фоне ислама, но на фоне всех остальных шамано-исламских культов. Шамано-исламские служители качественно отличались от колдуна тем, что они откровенно не противопоставляли себя социуму и обладали душой качественно иной природы - душой-дыханием. Кроме того, они наряду с гаданием выполняли разнообразные магические функции: избавляли людей от порчи и болезней. Наиболее живучей разновидностью шамано-исламских служителей стали шаманы, ведущие своё происхождение от духов-хозяев земли и воды. Сегодня 35% мишарей верит в магию, причём процветает её наукообразный вариант. По сути своей она является синкретичным соединением языческого, исламского и атеистического элементов. К гадалкам обращалось 11% опрошенных; самостоятельно занимаются гаданием (обычно на игральных картах и по снам) 17% респондентов. Очень редко мишари говорили о том, что не гадали и не обращались к магам, потому что «Аллах покарает».

В исторической перспективе наиболее распространённой формой гадания у изучаемого субэтноса было гадание по книге «Ясыф», которое именовалось акитап ачтыру» (открытие книги). Им занимались в основном женщины. «Открытие книги» позволяло узнать о будущем, разгадать виновника преступления, разоблачить измену супруга. Вокруг гаданий, как правило, оформлялся сложный шамано-исламский комплекс, который проявлялся в том, что специфичная история обрастала системой языческих и исламских обрядов и представлений. К людям, занимающимся гаданиям по книге и снам, редко применяли слово багучы (гадалка), которые, по мнению мишарей, лишены имана (веры), в то время как китап ачтыруче были людьми верующими. Подобные представления синкретично соединяли в себе легальные исламские институты и магические верования. Муллы также владели магическими знаниями и их магические действия представляют заключительную стадию синкретизации исламских и языческих представлений.

В третьем параграфе «Второй этап эволю11ии религиозного синкретизма татар-мишарей» отображена характеристика религиозного синкретизма у мишарей, связанного со смешением ислама, язычества и нетрадиционных

религиозных учений (суфизма и православия), а также дальнейшей трансформации синкретичных шамано-исламских культов, которые из развитых религиозных систем превратились в разрозненные элементы магии и народной медицины.

Ещё одна особенность этапа связана с суфизмом, который проник к мишарям из Средней Азии после распада Золотой Орды, игравшей консервирующую роль в плане эволюции религиозных представлений. В результате сформировался духовный ислам. Абызы (вероучители) и суфии способствовали росту инакомыслия и подрыву авторитета официального ислама и были крайне популярны среди простого люда и почитались, в первую очередь, как обладатели мистической силы. Суфизм в среде мишарей мало изменился от своего среднеазиатского оригинала и также укрепился на почве шамано-исламского культа. Влияние суфизма в пределах Ульяновского Поволжья проявлялось также в массовом поклонении местам захоронения мусульманских святых, которые имеют 2 разновидности: 1) Собственно места захоронения суфиев; 2) «Святые» места, обязанные своим происхождением булгарской культуре (г. Булгар). Первый вид поклонения представлен в с. Нов. Зимницы Старокулаткинского района, где наблюдался вплоть до 60-х гг. XX в.

В данном параграфе рассмотрено также влияние православия на религиозные взгляды мишарей, переходы которых в христианство обусловливались первичным и фрагментарным знакомством с православной религией. Обычно в докладах священников просматривается поэтапное знакомство неофитов с православием, подтверждающее возможность существования, пусть и некоторое время, синкретичных представлений. Таким образом, исламо-православный синкретизм в конце XIX в. среди исследуемого субэтноса отмечен в качестве переходного явления, подготавливавшего человека к окончательному выбору в пользу той или иной религии. Тем не менее, в конце XIX - нач. XX вв. мишари в основном противопоставляли себя окружающему православному населению по конфессиональному основанию.

В четвёртом параграфе «Третий этап эволюции религиозного синкретизма татар-мишарей» проанализирован современный этап синкретизации религиозного мировоззрения, связанный с глобализацией мировых культурных процессов, на фоне почти векового атеизма в СССР, который существенно подорвал степень религиозности мишарей. Так, 30% опрошенных мишарей не верят в конец света. Атеистичное по своей формулировке утверждение, что душа после смерти человека разрушается и перестаёт существовать, разделяют 5,6% респондентов. Сильно от атеизма пострадала ритуальная практика - 24,5% мишарей признались, что не совершают молитву дома, и лишь 42,6% молятся, используя арабский язык. Таким образом, большая часть субэтноса лишь декларативно подчёркивает свою приверженность исламу (87-97%), а реально тратят время и силы для соблюдения основных исламских догматов сравнительно небольшая его часть (15-40%).

Важнейшим фактом этого этапа является зарождение новых религиозных движений. В Ульяновской области на начало XXI в. насчитывается до

30 религиозных организаций сектантского характера. В массовом сознании мишарей области элементы нетрадиционных религиозных учений синкретично сплетаются с мусульманскими и языческими представлениями. Так, у них широко распространена вера в реинкарнацию - не менее 22% респондентов верят в воплощение души в новом теле. Определённое влияние на появление и укрепление этой идеи в сознании мишарей оказала популяризации восточных учений в СМИ. Представление об Аллахе у изучаемого субэтноса также не всегда сохранилось истинно исламское. Некоторые мишари местом локализации Аллаха называют самого человека, а также представляют его как квинтэссенцию понятий добра и зла. Борьба добра и зла как элемент религиозного мировоззрения - это, в первую очередь, влияние массовой культуры, с её достаточно упрощёнными модернизациями идей различных философских и теологических течений.

Некоторые христианские идеи также стали частью религиозного мировоззрения мишарей. 9% исследуемого субэтноса (в основном в городе) считают Иисуса богом, но, с позиций ортодоксального ислама, он всего лишь один из череды пророков. 6% респондентов признались, что хранят в своём доме Библию, 4% читали её. 5,2% мишарей отмечают православные праздники (Рождество и Пасха).

Ещё одной особенностью современной религиозной обрядности у мишарей является молодёжный ислам (новое исламское движение). Представители движения по своим убеждениям и вероисповедальной практике несколько отличаются от остальных мишарей, называющих себя «традиционными» мусульманами, и соблюдающих нормы и традиции народного ислама.

В заключении приведены основные выводы работы. Религиозный синкретизм у мишарей в данном регионе имеет свою структуру и состоит из трёх элементов: ислама, язычества и нетрадиционных верований. Наибольшая сохранность в языческом элементе мишарей характерна для шаманизма, магии и анимизма. Эволюция религиозного синкретизма у мишарей происходила в три этапа, результатом чего было формирование специфических пластов в их мировоззрении.

Наиболее распространён среди мишарей данного региона синкретизм ислама и язычества - народный ислам. Причём наибольшая сохранность в исламо-языческом синкретизме характерна для шамано-исламского культа. Если к нему примешиваются разнообразные языческие представления можно говорить о шамано-исламском комплексе. Иногда к мишарским языческим верованиям примешиваются элементы язычества соседних народов (русских и чувашей) и западноевропейские магические приёмы и способы гаданий. В городе языческие представления приобретают наукообразный характер. Особое место в синкретизме язычества и ислама занимает культ святых и родственный с ним суфизм, определившие особый этап в эволюции религиозного мировоззрения мишарей - духовный ислам. Характерной чертой духовного ислама стало почитание могил «святых», памятников булгарской культуры, а также лояльное отношение к шамано-исламскому культу. Реже у изучаемого субэтноса встречается смешение ислама, язычества и нетрадиционных

верований (суфизма, православия, индуизма), порождённое вторым и третьим этапом эволюции религиозных синкретических представлений. Причём влияние суфизма и шамано-исламского культа на народную религию мишарей с установлением советской власти стало приходить в упадок. Но взамен их появились секты, включающие в свои учения различные элементы восточных, христианских и языческих религий, а также новые исламские движения. Идеи сект распространены крайне незначительно даже у молодёжи. На современном этапе отмечен рост влияния православия на мишарей (особенно в городе).

Массовое сознание мишарей Ульяновской области на сегодняшний день полисинкретично и в различных своих аспектах отображает все три этапа эволюции религиозного мировоззрения. Причём на современном этапе религиозный синкретизм проявляется наиболее ярко, что обусловлено рядом факторов: мифологическим сознанием, атеизацией сознания мишарского населения, усилением культурного обмена между народами, популяризацией СМИ нетрадиционных учений. Его развитие в среде мишарей также связано с незнанием исламской догматики. В первую очередь, это относится к молодежи. Существуют три группы мишарей, отличающихся между собой по степени развития изучаемого явления: 1) Мишари-традиционалисты. -Ядром данной группы являются шамано-исламские служители, муллы, владеющие магическими навыками. Для её представителей характерны смешенные исламо-языческие представления; 2) Мишари, придерживающиеся новых исламских взглядов. У этой группы бытует лишь ортодоксальный синкретизм, который детерминирован особенностями самого ислама; 3) Мишари, идентифицирующие себя с исламской культурой. Для представителей этой группы характерны все виды религиозного синкретизма, а также влияние на их мировоззрение идей нетрадиционных верований.

Основные положения диссертационного исследования отражены в следующих публикациях автора:

Статьи, опубликованные в ведущих рецензируемых научных журналах, определённых ВАК Министерства образования и науки Российской Федерации

1. Идиатуллов А.К. Рапорты приходских благочинных как источник для выявления специфики религиозности отдельных территориальных групп мишарей Симбирской губернии в конце XIX - начале XX вв. // Вестник Волгоградского университета. Серия 4. История. Регионоведение. Международные отношения. - 2009. - №2. - С. 135-137 (0,18 п.л.).

2. Идиатуллов А.К. Эволюция религиозного синкретизма татар-мишарей Ульяновской области И Вестник Чувашского университета. - 2010. - №1. - С. 3542 (0,5 п.л.).

Монография

1. Идиатуллов А.К. Духовная культура татар-мишарей Ульяновской области (в контексте .проблемы религиозного синкретизма). - Ульяновск: УлГТУ, 2010. - 172 с. (10.7 пл.).

Статьи, опубликованные в других научных изданиях

1. Идиатуллов А.К. Тюркский компонент религиозного синкретизма // Актуальные вопросы: экономики, социальной сферы и образования. Материалы научно-практической конференции с международным участием. - Ульяновск: УлГПУ, 2009 - С. 53-57 (0,3 п.л.).

2. Идиатуллов А.К. Новые подходы в изучении религиозного синкретизма татар-мишарей // Современные проблемы эволюции. - Ульяновск: УлГПУ, 2009.-С. 258-262 (0,3 п.л.).

3. Идиатуллов А.К. Особенности религиозного синкретизма татар-мишарей Ульяновской области в различных возрастных группах // Человек в российской повседневности: история и современность. II Международная научно-практическая конференция / МНИЦ ПГСХА. - Пенза: РИО ПГСХА, 2009. -С. 129-132(0,21 п.л.).

4. Идиатуллов А.К. О неоднородности мишарского населения Симбирской губернии в конце XIX - нач. XX вв. // Российская молодёжь- будущее науки. Сборник материалов Всероссийской студенческой научно-практической конференции с международным участием. - Ульяновск: УлГПУ, 2009. - С. 7073 (0,25 п.л.).

5. Идиатуллов А.К. Ислам и язычество как компоненты религиозного синкретизма татар-мишарей // Вестник Ульяновского государственного педагогического университета: Сборник. - Ульяновск: УлГПУ, 2009. - Вып. 5. -С. 121-126 (0,38 п.л.).

6. Идиатуллов А.К. Тендерные аспекты религиозного синкретизма татар-мишарей; Под общей редакцией канд. пед. наук Ю. С. Кузнецовой // Социально-гуманитарное знание: теория и практика. Материалы Всероссийской научно-практической конференции. - Ульяновск: Изд-во «Вектор-С», 2009. - С. 101-102 (0,07 п.л.).

7. Идиатуллов А.К. Религия: личностное, трансперсональное, мистическое // Современные проблемы эволюции (сборник докладов). Материалы XXIII чтений памяти А. А. Любищева. - Ульяновск: УлГПУ, 2010. - С. 225-230 (0,28 п.л.)

8. Идиатуллов А.К. Влияние суфизма на духовную культуру мишарей Ульяновской области // Вестник Ульяновского государственного педагогического университета: Сборник. - Ульяновск: УлГПУ, 2010. - Вып. 6. -С. 155-161 (0,43 п.л.).

Научно-методический труд

1. Идиатуллов А. К., Шабалина Л. П. Изучение синкретизма религии народов своего края. Методические рекомендации для студентов 3-го курса естественно-географического факультета. -Ульяновск: УлГПУ. -35 с. (2,12/0,06 пл.).

Бумага офсетная. Формат 60x84/16. Гарнитура Times. Усл. печ. л. 1,40. Тираж 100 экз. Заказ 956.

Типография УлГТУ, 432027, г. Ульяновск, ул. Сев. Венец, 32.

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата исторических наук Идиатуллов, Азат Корбангалиевич

Введение.

1.Общая религиозная ситуация и татары-мишари в Ульяновском Поволжье (конец XIX — начало XXI вв.).

1.1 .Численность мишарей, их религиозность и взаимоотношения с православным населением в конце XIX - нач. XX вв.

1.2. Антирелигиозная политика и татары-мишари в 20—40-е гг. XX в.46 1.3.Численность мишарей и их религиозность во второй половине XX — нач. XXI вв.

2.Религиозный синкретизм татар-мишарей.

2.1.Религиозный синкретизм татар-мишарей: понятие, причины образования, главные элементы, классификация, основные этапы.

2.2.Первый этап эволюции религиозного синкретизма татар-мишарей.

2.3. Второй этап эволюции религиозного синкретизма татар-мишарей.

2.4.Третий этап эволюции религиозного синкретизма татар-мишарей.

Введение диссертации2010 год, автореферат по истории, Идиатуллов, Азат Корбангалиевич

Актуальность. Верования татар-мишарей представляют собой уникальное явление, и, прежде всего, в связи с их синкретизмом. Актуальность работы вызвана неоднозначностью религиозного мировоззрения татар-мишарей, которое в наши дни претерпело существенные трансформации под воздействием СМИ, сети Интернет, политической ситуации в стране и в мире, идей нетрадиционных религиозных движений и сект. Кроме того, изменения в социально-политической, экономической и духовной сферах жизни нашего общества последних лет выдвинули как перед российской, так и перед региональной исторической наукой необходимость переосмысления отдельных аспектов религиозности народов населяющих нашу страну, и мишарей в частности. Обозначенная тема диссертации актуальна и по ряду других причин. Во-первых, - вследствие регионального характера исследования. В современной историографии региональные исследования приобретают особое значение в связи с регионализацией общественной жизни. Во-вторых, - с научной точки зрения вследствие её малоизученности.

В связи с процессами глобализации и как следствие с ростом национального самосознания резко возрастает роль правильного и адекватного отношения этносов к своей культуре и истории. Особое место в этнокультурной системе, безусловно, занимает религиозный компонент. В современной действительности часто именно он становится камнем преткновения на пути гармоничного развития отношений между различными этносами и даже целыми государствами.

Кроме того, обращает на себя внимание слабая изученность религиозной системы мишарей, проживающих на территории Ульяновского (Симбирского) Поволжья, которая имеет своеобразное географическое положение и состав населения, а в этническом аспекте характеризуется тесными контактами народов и конфессий. Интерес представляет также степень сохранности древнетюркского компонента татар-мишарей в их современной культуре, религиозных представлениях и верованиях.

Возникновение религиозного синкретизма как исторического явления определяется взаимопроникновением элементов культур. Религия создаёт в этносе своеобразную бытовую обрядность - тот мир, в котором живёт народ. Учитывая поликультурность региона, можно предположить, что на человека и народ оказывают воздействие несколько религиозных учений, образцов различных систем бытовой обрядности, воспринимаемых как из окружающего социума, так и из исторических источников. Этот процесс продолжается в настоящее время и создаёт прецеденты религиозного синкретизма, требующие своего исследования и осознания.

В повседневной культуре Ульяновского (Симбирского) Поволжья синкретические религиозные воззрения - залог мирного сосуществования и источник выработанного в течение нескольких веков опыта толерантности и положительного межкультурного взаимодействия. Ульяновское (Симбирское) Поволжье относится к тем регионам России, в которых межкультурная коммуникация выстроена на взаимопонимании и стремлении к мирному сосуществованию. Однако на сегодняшний день в Поволжье существуют и неоднозначные течения, такие как тенгрианство, «новые исламские движения», религиозный ренессанс и т.п., которые могут подорвать многовековую традицию мирных взаимоотношений между народами и конфессиями. Поэтому выяснение степени влияния этих течений на религиозное мировоззрение мишарей также весьма актуально.

Степень изученности проблемы. Некоторые сведения об обрядности и религиозных взглядах предков татар-мишарей, встречаются уже в X веке1.

1 См.: Ковалевский А.П. Книга Ахмеда ибн-Фадлана о его путешествии на Волгу в 921-922 гг. Харьков, 1956.,

Однако, наиболее значимые исследования религиозного сознания и религиозной обрядности татарского населения начались в России относительно недавно, в XX веке. Этому периоду предшествовали исследования несистемного характера, которые в основном отмечали лишь исламский компонент религиозных верований татар Среднего Поволжья".

В XX веке в связи с усилением антирелигиозных настроений в обществе, а также из-за масштабной антирелигиозной кампании времён СССР, направленной, прежде всего, против ортодоксальных религиозный институтов, языческие верования и представления татар-мишарей и родственных народов (казанских татар, башкир, чувашей и булгар) получили широкое освещение в монографиях ведущих исследователей этого периода: Р.Г. Мухамедовой, А.П. Смирнова, П.И. Воробьёва и Г.М. Хисамутдинова3. В этих работах даётся достаточно полное описание татаро-мишарских языческих духов, культов и их служителей. Кроме того, в данных работах выделены некоторые синкретичные элементы языческой религии мишарей, показан её сложный генезис, выдвинуты гипотезы влияния на религиозное мировоззрение мишарей религиозных систем соседних и родственных народов. Однако главным недостатком этих работ является внеконтекстность проведённого анализа, язычество оказывается как бы вырванным из исламской культуры, в рамках которой оно сохранилась до наших дней.

Языческие воззрения мишарей и их предков рассматриваются и в более поздних работах, однако, как и в работах предшествующего периода, в них отсутствуют попытки целостного и системного рассмотрения трансформации 2

См.: Быт и верования татар Симбирской губернии в 1783 г. //СГВ, 1851. №44-45. С. 1-4; Симбирские татары//Кругозор, 1876. №11. С.170-172; Наши инородцы в религиозном отношении//Волжский Вестник, 1879. №20. С. 4-5.

3 См.: Мухамедова Р.Г. Татары-мишари. Историко-этнографическое исследование. М., 1972; Смирнов А.П. Волжские булгары. М., 1951; Татары Среднего Поволжья и Приуралья. Под редакцией П.И. Воробьёва и Г.М. Хисамутдинова. М.,1967 этих представлений под воздействием ряда факторов, и, в первую очередь, тотальной исламизации X-XIII вв4. Особое место среди этих работ занимает коллективный труд Э.Р. Тенишева и A.B. Дыбо, который содержит весьма убедительные этнолингвистические обобщения о ранней религиозной жизни большинства тюркских народов5.

Тем не менее, следует отметить отсутствие крупных трудов монографического плана, посвященных проблеме язычества татар вообще и мишарей в частности. Во многом это связано со сложившейся в советской этнографии традицией, согласно которой духовные аспекты культуры часто недооценивались, а устойчивая сохранность многих явлений язычества в современной мишарской среде практически отрицалась.

Исследования же ислама, как основы современной религиозной системы мишарей более многочисленны. Однако в XIX- нач. XX века, несмотря на солидную филологическую основу, выражавшуюся в глубоком знании восточных источников, они часто рассматривали развитие ислама в отрыве от социальных отношений6. Среди работ этого периода особое место занимают труды выдающегося российского востоковеда В. В. Бартольда7, который, владея обширным кругом источников и опираясь на данные вспомогательных исторических дисциплин, показал ту историческую ситуацию, в которой возник ислам, а также одним из первых доказал изначальную синкретичность мусульманской культуры.

4 См.: Исхаков Д.М. Татары: краткая этническая история. Казань, 2002; Этнография татарского народа. Казань, 2004; Он же. Кряшены (крещённые татары) // Татарстан, 1993. №3. С.79-83; Он же. От нации «мусульманской» — к нации татарской // Татарстан, 1995. №910. С.79-83; Малышева О.Л. В эру язычества (религиозные представления древних булгар) //Татарстан, 1995. №11-12. С. 50-53.

5 См.: Сравнительно-историческая грамматика тюркских языков. Пратюркский язык-основа. Картина мира пратюркского этноса по данным языка/отв. ред. Э.Р. Тенишев, А.В. Дыбо. М., 2006.

6 См.: Крымский А.Е. История мусульманства. М.; Жуковский, 2003.

7 См.: Бартольд В. В. Сочинения. Том VI. Работы по истории ислама и арабского халифата. М.,1966.

Существенный вклад в исследование ислама, в том числе в контексте его эволюции и трансформации под воздействием социально-экономических о факторов, внесли советские учёные 30-60-х гг. XX в. .

В контексте же исследуемой проблемы важно отметить, что в конце XX-начале XXI века исследования ислама выходят на качественно новый уровень. Анализу всё чаще подвергаются все аспекты и стороны религиозной системы ислама, в том числе те, которые представляют собой взаимодействие его с язычеством, социальными, правовыми и политическими системами, а также, что особенно важно в свете нашего исследования, с другими религиями9.

Религиозность и религиозная обрядность мишарей Ульяновского (Симбирского) Поволжья рассматривались в довольно небольшом количестве работ. Наиболее важные сведения, касающиеся исламского компонента религиозной обрядности татар, а также фактов перехода мишарей-мусульман в православие содержатся в трудах A.B. Кобзева10.

Современное состояние исламской обрядности татар-мишарей, а также возможные пути трансформации ислама тюркских народов, в том числе в контексте синкретизма, рассматривается в работах Р.К. Уразмановой, A.A.

8 См. Беляев Е. А. Арабы, ислам и арабский халифат в раннем средневековье. М., 1966; Климович Л. И. Ислам. М., 1965; Он же. Книга о Коране, его происхождении и мифологии. М., 1988; Греков Б. Д., Якубовский А. Ю. Золотая орда и её падение. М., 1998; Гордон-Полонская Л. Р. Мусульманские течения в общественной мысли Индии и Пакистана (критика «мусульманского национализма»). М., 1963. Смирнов И. А. Мюридизм на Кавказе. М„ 1963. 9

См.: Абдулатипов Р.Г. Судьбы Ислама в России: история и перспективы. М., 2002; Ермаков И.А. Ислам в культуре России в очерках и образах. М., 2001; Максуд Р. Ислам. М., 2003; Малерб М. Религии Человечества. СПб., 1997; Мухаметшин P.M. Ислам в Татарстане. М., 2007; Хайретдинов Д.З. Ислам в Нижегородской области. М., 2007; Прозоров С.Л. Татарская община Симбирска в XIX - нач. XX века. С. 37-40; Фишер М.П. Живые религии. М., 1997.

10 См.: Кобзев А.В. Смена вероисповедания татарами-мусульманами Симбирской губернии во второй половине XIX — начале XX вв. // Этнографическое обозрение. 2006. №2. С. 88-96; Он же. Исламская община Симбирской губернии во второй половине XIX - начала XX вв. Н.Новгород, 2007

Ярлыкапова, М. Томаша, С. Ш. Гаджиевой и В.Н. Басилова11. Важные обобщения религиозного мировоззрения тюркских народов в вышеназванном контексте содержаться также в коллективном труде «Традиционное

10 мировоззрение тюрков Южной Сибири» . Он особенно ценен в связи с тем, что в нём достаточно глубоко анализируется проблема национального мировоззрения, благодаря чему, выявляются наиболее общие признаки характерные для архаичного мышления тюркских народов.

Значительный интерес для осознания особенностей религии как системы, а также для поиска адекватных объяснений особенностей религиозного синкретизма представляют многочисленные работыпо социологии, психологии и философии религии и культуры13.

Определённой ценностью в контексте нашего исследования представляют также труды, посвящённые религиозным системам родственных и соседних народов, особенно те из них, которые рассматривают их эволюцию, изменение

См.: Уразманова Р.К. Календарный цикл обрядов чепецких татар// Новое в этнографических исследованиях татарского народа. Казань, 1978. С. 86—94; Она же.

Современные обряды татарского народа. (Историко-этнографическое исследование). Казань,

1984; Она же. «Мусульманские» обряды в быту татар / Р.К. Уразманова // Этнографическое обозрение. 2009. №1. С.13-26; Ярлыкапов A.A. «Народный ислам» и мусульманская молодёжь центрального и северо-западного Кавказа. // Этнографическое обозрение. 2006.

2. С. 59-74; Томаш М. Мусульманские общины в Польше. // Этнографическое обозрение.

1995. №1. С. 66-73.; Гаджиева-С. Ш. Кумыки. Историко-этнографическое исследование.

М., 1961; Басилов В.Н. Культ святых в исламе. М., 1970.

12

См.: Традиционное мировоззрение тюрков Южной Сибири: Человек. Общество / Отв. ред. И.Н. Гемуев, АН СССР, Сиб. отд-ние, ин-т истории, филологии и философии. Новосибирск, 1989.

13

См.: Велик A.A. Культура и личность. Психологическая антропология. Этнопсихология. Психология религии. М., 2001; Бланшо М., Зомбарт В., Канетти Э. Тень Парфюмера. М., 2007; Бромлей Ю.В. Этносоциальные процессы в СССР. М., 1986; Грановская P.M. Психология веры. СПб., 2004; Арутюнов С.А. Народы и культуры: развитие и взаимодействие. М., 1989; Лобазова О.Ф. Религиоведение. М., 2004; Пивоваров Д.В. Философия религии. М., 2006; Пименов В.В. Исторический анализ в системном исследовании. Из опыта этнографической работы // Статистика в этнографии. М., 1985; Самыгин С.И. Религиоведение: социология и психология религии. Ростов-на-Дону, 1996. ч и взаимовлияние14. Особое место среди этих работ занимает диссертационное исследование Д.В. Русина по религиозному синкретизму русского населения Ульяновского (Симбирского) Поволжья, в той или иной степени касающееся общей религиозной ситуации, сложившейся на территории исследуемого региона.

Огромный вклад в изучение примитивных религиозных верований внёс С. А. Токарев15. В его работах, базировавшихся в основном на идеях эволюционистских теорий, для нас существенное значение имеют признаки архаичных религиозных систем, а также их связь со структурой общества.

Изучению степени современной религиозности и религиозной обрядности в России посвящены работы исследователей финно-российского проекта К. Каариайнена и Д. Фурмана, Е. А. Кублицкой, О. Е. Козьминой, М. П. Мчедлова, П.И. Пучкова, И. Н. Яблокова, 3. И. Пейковой и др16. В этих работах, в основном на материале социологических исследований, показана современная религиозная ситуация в России, в которой ярко видны синкретические мотивы, выявлено влияние антирелигиозной политики СССР

14 См.: Валеев Ф.Т. Сибирские татары: культура и быт. Казань, 1993 г.; Петрухин В.Я. Человек и животное в мифе и ритуале: мир природы в символах мира культуры // Мифы, культы, обряды народов зарубежной Азии / Отв. ред. Н.Л. Жуковская. М., 1986. С. 5-25, Жумаганбетов Т.С. Генезис государственно-религиозной идеологии в древнетюркских каганатах. // М.: Этнографическое обозрение. 2006.№4.С. 154-162; Пименова К.В. Представления о злых духах, порче и обрядах очищения у современных тувинских шаманов. // М.: Этнографическое обозрение. 2007. №4. С. 86-100; Русин Д. В. Религиозный синкретизм у русских Ульяновского Поволжья. Автореферат. Ульяновск, 2004.

15 См.: Токарев С.А. Ранние формы религии. М., 1990.

16 См.: Каариайнен К. Верующие, атеисты и прочие / К. Каариайнен, Д. Фурман // Вопросы философии. 1999. № 6. С. 35-52; Кублицкая Е. А. Традиционная и нетрадиционная религиозность // Социологические исследования. 1990. № 5. С. 95-103; Козьмнна О. Е. Вопрос о религиозной принадлежности в переписях России и СССР // Этнографическое обозрение. 1997. №5. С. 156-161; Мчедлов М. П. Социально -политические позиции верующих в России // Социологические исследования. 1993. № 3. С. 103 - 107; Он же. Религиозная ситуация в России // Свободная мысль. 1993. № 5. С. 52-62; Пучков П. И. География религий. М., 1975; Яблоков И. Н. Методологические проблемы социологии религии. М., 1972; Он же. Основы теоретического религиоведения. М., 1994; Пейкова 3. И. Религиозный портрет студента // Высшее образование в России. 1999. № 5. С. 109 - 115. на религиозное мировоззрение народов России, а также делается попытка объяснить причины столь стремительного ренессанса религий, который замечен на территории нашей страны, с начала 90-х гг.

В последнее десятилетие появилась также апологетическая православная тенденция в освещении вопросов, касающихся современной нетрадиционной религиозности российского населения. Самыми яркими примерами подобного

17 типа исследований является работы С.Л. Худеева и В. П. Кротоуса .

Религиозность и религиозная обрядность татарского населения Ульяновского (Симбирского) Поволжья рассматривались в довольно небольшом количестве работ. Публикации последнего времени представлены в основном статьями Е. Лукьяновой, Г. Сабировой, Н. Кремневой, Н. Э. Дунаевой, С. А. Мельниковой, Г. Е. Кудряшова и Л.П. Шабалиной . В работах Л. П. Шабалиной вкратце даны основные тенденции синкретических процессов в религиозных верованиях мишарского населения Ульяновской области, а также

17

См.: Кротоус В. П. Заметки о новоязычестве - многоликом протее раздвоенной культуры // Вестник МГУ. Сер. 7. Философия. 2000. № 5. С. 80 - 92; Худеев С.Л. Может ли Бог отменить карму? //Альфа и Омега. 2005. №3. С. 217-224.

18 См.: Кремнева Н. Тендерные особенности этнической идентификации//Другое поле: Социологические практики. 2000.С.139-147; Лукьянова Е. Этнические различия в повседневной жизни // Другое поле: Социологические практики. 2000. С.130-138.; Она же. «Аллах один?». К вопросу о современных мусульманских идентичностях//Другое поле: Социологические практики. 2000. С.194-212. Сабирова Г. Этническое самосознание в социокультурном контексте провинциального региона // Другое поле: Социологические практики. 2000. С.118-129; Она же. Мусульмане Татарстана и Дагестана: идеалы и идентичности // Другое поле: Социологические практики. 2000. С.159-178; Дунаева Н. Э. Особенности религиозных верований крестьян Симбирской губернии в начале XX века // Прошлое и настоящее России: политика, экономика, культура. Саратов, 1999. С. 46-54; Мельникова С. А. На иллюзиях свободы не построить. (из истории массового сознания крестьян Симбирской губернии) // Художественная культура Поволжья конца XVIII - XX вв. Ульяновск, 2002. С. 4-10; Кудряшов Г.Е. Динамика полисинкретической религиозности: Опыт историко-этнографического и конкретно-социологического исследования генезиса, эволюции и отмирания религиозных пережитков чувашей. Чебоксары, 1974; Шабалина Л. П. Синкретизм в религии народов Среднего Поволжья // Человек в культуре России: Ульяновск, 1999. С. 23-25; Она же. Структура и быт семьи народов Среднего Поволжья. Ульяновск, 1997; Она же. Динамика межнациональных браков и семей в Ульяновском Поволжье // Вестник Ульяновского государственного педагогического университета: Сборник. Ульяновск: УлГПУ, 2008. Вып. 4. С. 104-107 особенности религиозных представлений членов смешанных православномусульманских семей.

В плане изучения религиозного синкретизма особо следует выделить работу

Н. М. Маторина «К вопросу методологии изучения религиозного синкретизма», где автор разработал структуру религиозного синкретизма, понимаемого как взаимопроникновение религий, различающихся по степени своего развития простые и сложные культы)19. В контексте нашего следования особый интерес представляет также «Программа для сбора этнографических и фольклорных материалов» того же автора.

Большой вклад в изучение проблематики религиозного синкретизма внес

Г. Е. Кудряшов, введя понятие полисинкретизма, представляющего собой

-20 многократное напластование различных религиозных культов и учении . Довольно основательно исследовалось понятие религиозного синкретизма в работе Н. С. Капустина, где автор отделил понятие синкретизма от понятий эклектизма и ассимиляции21. Феномен синкретизма как явления религиозной жизни XX века рассматривался в работе Д. А. Таевского . Исследованию религиозного синкретизма у нерусских народов Поволжья посвящены работы

23

Н. Ф. Мокшина, В. Е. Владыкина, С.А. Романовой и др .

19 См.: Маторин Н. М. К вопросу методологии изучения религиозного синкретизма // С.Ф. Ольденбургу. К пятидесятилетию научно-общественной деятельности. Л., 1934. С. 45-52; Он же. Программа для сбора этнографических и фольклорных материалов //Этнографическое обозрение. 1994.№3.С. 155-159.

20 См.: Кудряшов Г. Е. Динамика полисинкретической религиозности. Чебоксары, 1974.

21 См.: Капустин Н. С. Особенности эволюции религий. М., 1984.

22

См.: Таевский Д. А. Синкретические религии и секты. М, 2001.

23

См.: Мокшин Н. Ф. Религиозный синкретизм у мордвы // Мировоззрение финно-угорских народов. Новосибирск, 1990. С. 49-57; Он же. Из истории христианизации мордвы // На перекрестке мнений. Саранск, 1990. С. 96 - 107; Он же. Мифология мордвы. Саранск, 2004; Владыкин В. Е. Из истории религиозного синкретизма удмуртов // Мировоззрение финно-угорских народов. Новосибирск, 1990. С. 57-64; Романова С. А. Особенности формирования православно-языческого синкретизма мари // История христианизации народов Среднего Поволжья. Чебоксары, 1988. С. 104-112.

Таким образом, проведенный историографический анализ позволяет сделать вывод о том, что, несмотря на значительный вклад исследователей в изучение различных проблем религиозного мировоззрения у мишарей, изучение религиозного синкретизма этого поволжского субэтноса на уровне отдельных регионов только начинается. Так, остались должным образом не исследованными следующие вопросы: структура религиозного синкретизма татар-мишарей, наличие нескольких слоев синкретических представлений в современном религиозном сознании мишарина; влияние исламизации на языческое мировоззрение мишарей, роль антирелигиозной политики СССР и межэтнических контактов на религиозность мишарского субэтноса.

В соответствии с вышеизложенными особенностями историографии нами была поставлена следующая цель - исследование религиозного синкретизма в среде татар-мишарей Ульяновского (Симбирского) Поволжья.

Для достижения этой.цели были поставлены следующие задачи:

1 .Проанализировать эволюцию религиозности мишарского населения в течении кон. XIX — нач. XXI веков;

2.Показать основные структурные элементы религиозного синкретизма у татар-мишарей;

3.Показать формы соотношения исламских и языческих обрядов;

4.Рассмотреть и описать влияние суфизма, православия, атеизма и сект на религиозную систему мишарей;

5.Проследить на этнографическом материале мишарей процесс эволюции синкретических религиозных представлений в течении кон. XIX — нач. XXI веков в Ульяновском (Симбирском) Поволжье.

Объектом исследования является религиозная система мишарей, расселенных на территории Ульяновского (Симбирского) Поволжья.

Предметом исследования выбраны синкретические структуры в религиозной системе татар-мишарей, а так же процесс их формирования и этапы развития. В нашей работе мы выделили три структурных элемента религиозного синкретизма татар-мишарей. Это язычество (архаичные культы), ислам и различные нетрадиционные для мишарского населения религии и религиозные течения (суфизм, православие, буддизм, индуизм, сектантство и т.п.) Из сопоставления этих элементов мы получили две разновидности религиозного синкретизма у татар-мишарей, а именно, синкретизм язычества и ислама; синкретизм язычества, нетрадиционных религий и религиозных течений и ислама. Каждой из разновидностей религиозного синкретизма татар-мишарей соответствуют определенные исторические периоды формирования, которые так же являются предметом нашего изучения.

Выбор территориальных рамок исследования обусловлен своеобразием Ульяновского (Симбирского) Поволжья как в национальном, так и в историческом аспекте. Так, с 1851 г. по 1920 г. Симбирская губерния делилась на 8 уездов (Симбирский, Алатырский, Ардатовский, Буинский, Карсунский, Курмышский, Сенгилеевский, Сызранский). В 1920 г. к Татарской АССР были отнесены некоторые волости Симбирского уезда и большая часть Буинского уезда. В 1922-1925 гг. к Нижегородской губернии и Чувашской области (АССР) отошли Курмышский и Алатырский уезды. В 1924 г. был упразднён Сенгилеевский уезд. Таким образом, Ульяновская губерния стала состоять из четырёх уездов (Симбирский, Ардатовский, Карсунский, Сызранский).

В 1928 г. Симбирская губерния была упразднена, и Ульяновск на 15 лет стал сначала окружным центром Средневолжского края (области), а с 1936 г. -районным центром и городом краевого (областного) подчинения Куйбышевского края (области)

19 января 1943 г. Указом Президиума Верховного совета СССР была образована Ульяновская область из 24 районов Куйбышевской и двух районов Пензенской областей. Причём часть из присоединённых районов ранее входили в состав Хвалынского уезда Саратовской губернии (Старокулаткинский район), а также в состав Ставропольского уезда Самарской губернии (заволжские районы Ульяновской области). Поэтому в исследовании мы считаем уместным анализировать данные, полученные не только на территории Ульяновской области, но и на сопредельных территориях. Именно этим объясняется использование в тексте словосочетание Ульяновское (Симбирское) Поволжье.

Специфика территориальных рамок исследования определяется также другими причинами. Во-первых, на территории Ульяновской области сложилась зона компактного проживания мишарей различных территориальных групп (буинских, хвалынских, карсунских и т.д.) Кроме того, в национальном аспекте Ульяновское (Симбирское) Поволжье уникально тем, что на данной территории издавна проживает несколько различных народов (помимо татар, - русские, чуваши, мордва, украинцы, белорусы, немцы, евреи, эстонцы, латыши и др.), исповедующих разные религии (православие, ислам, иудаизм, протестантизм, старообрядчество, католичество). Количество нерусских народов на территории Ульяновской области значительно выше, чем в других Поволжских областях (за исключением Татарской, Чувашской и Мордовской республик). Ещё одна особенность этого региона заключается в том, что основные мусульманские центры российского (Казань, Уфа, Москва) и тем более мирового значения (Мекка, Медина, Иерусалим) были значительно удалены от мишарей-мусульман этого региона. Обращает на себя внимание и тот факт, что, начиная с ХУ1-ХУИ вв. этот регион стал районом распространения суфизма — мистического религиозного учения ислама.

Ульяновская область так же своеобразна и в том, что в советский период, она стала одним из основных центров атеистической пропаганды. Это наложило сильный отпечаток на мировоззрение местного населения. Ещё одна особенность области — высокий процент городского населения среди мишарей. Кроме того сегодня, в связи с большой долей мишарей в этническом составе региона, Ульяновская область стала привлекать внимание лидеров «нового исламского движения», которое иногда по своим идейным принципам, отличается от сложившихся в среде мишарей обычаев и норм. Сегодняшняя экономически недостаточно стабильная обстановка, как в России, так и в Ульяновской области порождает в населении экзистенциальную неукорененность и неуверенность в своем будущем. Это создает благоприятную почву среди людей для того, что бы искать опору в религии, как традиционной, так и нетрадиционной, стимулирует рост увлечения мистицизмом среди народов Ульяновской области и в том числе среди мишарей.

Хронологические рамки исследования - конец XIX - нач. XXI вв., обусловлены: 1) Особенностями источниковой базы исследования; 2) Особенностями предмета исследования - религиозного синкретизма.

Синкретические структуры религиозной системы мишарей, которые являются результатом межкультурного взаимодействия и взаимовлияния, практически невозможно обнаружить в архивных источниках, предшествующего периода, так как для фиксации подобных явлений необходимы были глубокие знания всей истории мишарского этноса. Нельзя не учитывать и того фактора, что ислам и язычество (главные элементы религиозного синкретизма мишарей) были тесно переплетены в сознании и религиозной обрядности мишарей, а потому зачастую рассматривались мишарями и сторонними наблюдателями как исламские (без синкретизма). Поэтому этот период наиболее адекватно отражен только в периодической печати и памяти информаторов. Отметим при этом, что первые периодические издания на татарском языке появляются только в начале XX века.

Кроме того, религиозный синкретизм мишарей — явление многоэлементное, и поэтому объять его наиболее полно и системно невозможно без эмпирического исследования: сбора анкетного материала, интервью и непосредственного наблюдения. И если учесть при этом, что наиболее сильные изменения в структуре религиозного синкретизма мишарей произошли именно в конце XIX - нач. XXI вв., то станет понятно, что собранный эмпирический материал наиболее адекватно будет отражать те особенности религиозного синкретизма мишарей, которые были приобретены за указанный период.

Источниковая база исследования представляет собой комплекс этнографических, исторических и фольклорных источников, которые по происхождению и информативному содержанию можно подразделить на несколько групп.

1. Законодательные акты. Для анализа общей религиозной ситуации, а также религиозной политики советского и российского правительства мы использовали Декрет о свободе совести, церковных и религиозных общинах 20 января (2 февраля) 1918 г., Постановление ВЦИК и СНЕС «О религиозных объединениях» 1929 г., Конституцию СССР 1977 г., Конституцию РФ.

2.Заметки исследователей, краеведов. Так, в работах Е. Лукьяновой, Г. Сабировой, Н. Кремневой, Н. Э. Дунаевой, С. А. Мельниковой содержится фактическая информация о религиозных представлениях населения рассматриваемого региона, даётся характеристика и первичный анализ религиозного состава населения Ульяновского Поволжья, а также приводятся специфика религиозности мишарей как субэтноса. Особенно ценная информация содержится в трудах и воспоминаниях татарских учёных К. Насыри и Г. Н. Ахмерова. Этнографический материал, собранный ими позволил провести более детальный анализ различия и сходства религиозных систем татар-мишарей и казанских татар.

3.Периодическая печать. Ценный материал был почерпнут нами из СГВ («Симбирские губернские ведомости»), «Волжского Вестника», «Молодёжной газеты», «Ульяновской недели», «Комсомольской правды», «Ульяновской правды», «Народной газеты» и «Симбирского курьера». В этих изданиях содержаться ценные сведения о религиозной обрядности симбирских татар в

ХУШ-Х1Х вв., о распространении вневероисповедальной религиозности среди населения Ульяновской области в конце XX - нач. XXI вв.

4.Справочные издания. Важная информация содержится в справочных книжках Симбирской губернии. Здесь имеются материалы по религиозной обрядности соседних с мишарями народов Симбирского Поволжья: чувашей, мордвы и русских. Более того некоторые обряды были описаны с хорошей детализацией, позволившей нам выявить общее в религиозных взглядах мишарей, чувашей и мордвы. Такие справочные издания, как «Ислам на европейском востоке», «Ислам», «Религии народов современной России» использовались нами в основном для уточнения ряда мусульманских терминов, встречающихся в тексте, а также в ответах респондентов.

5 .Статистические издания. Для анализа этнорелигиозной динамики Симбирского (Ульяновского) Поволжья в период с конца XIX в. до нач. XXI в., а также для изучения этнической структуры районов Ульяновской области нами были использованы данные Всероссийских и Всесоюзных переписей.

6.Источники Интернет активно использовались нами при характеристике жизни исламской общины Ульяновской области и Среднего Поволжья в конце XX — нач. XXI вв. Богатый материал об исламе, суфизме, новых мусульманских движениях и сектах был почерпнут нами из специализированных мусульманских сайтов. Большой объём подобного материала содержится на сайтах www.muslims-volga.ru,www.sufism.ru. Имеют существенную значимость сайты, посвящённые архаичным культам татар и чувашей: www.chuvashculture.org,www.tataroved.ru. В них имеется информация о пантеоне языческих божеств чувашей и татар, о сходстве и различии культов этих народов, о трансформации религиозного мировоззрения казанских татар и мишарей, о важной роли суфизма в религиозном мировоззрении мусульманских народов Среднего Поволжья.

7. Архивные источники представлены в основном документами из фондов Государственного архива Ульяновской области (ГАУО) и Государственного архива новейшей истории Ульяновской области (ГАНИ УО). К их числу относятся отчеты благочинных, журналы собраний духовенства, справки и отчеты уполномоченного совета по делам религии Ульяновской области (ГАУО ф. 134; ф. 88; ф. р. 3705), доклады татарского бюро Агитпропа Губкома РКП (б), директивы ЦК ВЛКСМ и Губкома комсомола по работе среди нацмен, протоколы заседаний татаро-башкирского бюро при АЛО (ГАНИ УО ф.1; ф.З; ф.7; ф.8. ф.37; ф.43). Архивные материалы содержат сведения, ранее не публиковавшиеся. Кроме того, эти материалы дают богатые статистические данные, и в некоторых вопросах более информативны, чем опубликованные источники. Особую важность для изучаемой темы представляют фонды Симбирского губернского комитета РКП (б) подотдела национальных меньшинств (ГАНИ УО ф.1; ф.З; ф.7), в которых представлена информация об антирелигиозной политике, проводимой на территории Симбирской губернии в 20-е гг. XX в., о реакции на эту политику мишарского населения губернии, об активности мусульманских священнослужителей и о росте численности воинствующих безбожников среди мишарей. Существенный интерес представляет фонд уполномоченного по делам религиозных культов по Ульяновской области, подготовленный В.Н. Егоровым (ГАНИ УО ф.112), в котором находятся данные по многим вопросам религиозной жизни мишарского населения Ульяновской области в конце 80-х — нач 90-х гг. XX в.

8.Полевые этнографические и фольклорные материалы, собранные автором в 2008 - 2009 годах в татарских селах: Старая Кулатка, Новая Кулатка, Мосеевка, Старое Зеленое, Старый Атлаш Старокулаткинского района; селе Ахметлей Николаевского района; в селе Татарское Урайкино Старомайнского района; р.п. Тереньга Тереньгульского района; селе Абдуллово и р.п. Чердаклы Чердаклинского района; селе Новые Тимерсяны Цильнинского района; р.п.

Красный Гуляй Сенгилеевского района; селе Большой Кувай Сурского района (т.е. в 13 селах и рабочих посёлках) а также в городах: Ульяновске и Димитровграде. Кроме того, в этот же период было проведено анкетирование учащейся молодежи 2-х ВУЗов г. Ульяновска (УлГПУ и УлГТУ) в возрасте 1825 лет с целью выявления религиозного мировоззрения и уровня религиозной обрядности. Анкетирование проводилось по анкете, разработанной автором. Всего в нашем анкетировании приняло участие 420 мишарей. Выборка включила в себя 190 респондентов в возрасте от 15-30 лет и 230 респондентов в возрасте 31-92 лет. Основную массу опрошенных (112 человек) в возрасте от 15-30 лет составили студенты и аспиранты ульяновских ВУЗов. Генеральная совокупность исследуемой группы составляет 168766 человек (Население по национальности и владению русским языком по субъектам Российской Федерации, www.perepis2002.ru/ct/doc/Tom0405.xis). Ошибка при данном объёме выборки не превышает 5%. (Паниотто, 1982, с. 170-171), что соответствует приближённой (близкой к обычной) надёжности результатов выборочного исследования. Для отмеченных возрастных групп (от 15 до 30 лет и от 31 года до 92 лет) ошибка не превышает 8%.

Методологическая основа исследования. Методология исследования религиозного синкретизма определяется, во-первых, спецификой его носителя, в данном случае специфическими чертами мишарского этноса. Такая зависимость тем более важна, так как на территории Ульяновской области расселены в основном только татары-мишари. Собственно казанские татары ни образуют на территории области ни одного компактного поселения и представлены лишь переселенцами из сопредельных регионов Поволжья (в основном из Татарстана). Поэтому для определения особенностей мишарского этноса мы воспользуемся достаточно распространённым в этнографической науке сопоставлением казанских татар и татар-мишарей. Так, например, областью формирования казанских татар было левобережье, восточные районы

Поволжья. Основой их этногенеза, наряду с булгарами, были и другие тюркские племена, в том числе кипчаки и отюреченные соседние угро-финские племена. А татары-мишари, в отличие от казанских татар, формировались на землях волжского правобережья, юго-западных территориях Поволжья, в районах между Волгой и Окой и в Мещерской низменности. Что касается происхождения татар-мишарей, учёные относят его к ХУ-ХУ1 вв., когда в ходе завоевания Средневолжского региона русское государство подчиняет все земли Сурско-Окского междуречья. В середине XV в. московские князья переводят из центра распавшейся Золотой Орды (г. Сарая и других мест) служилых татар в район Мещеры для образования подчинённого Москве Касимовского ханства (Иванов, 1997, с.31). Сюда же переселяются группы казанских татар. Часть сарайских и казанских татар смешиваются здесь с «мещеряками» - местным финно-угорским населением, которое постепенно тюркизруется и исламизируется. Таким образом, образуется группа татар-мишарей.

В этом процессе участвовали также отюреченные финно-угорские племена (можары, мещеры) и обулгаризованные буртасы. Именно буртасы и можары называются некоторыми исследователями в качестве прямых предшественников Сергачской (алатырской) группы мишарей - предков современных нижегородских татар-мишарей.

Процесс сближения татар-мишарей с казанскими татарами занял ряд столетий. Основы консолидации были заложены еще во времена Волжской Булгарии, земли которой доходили до среднего течения реки Оки. Эта тенденция несколько ускоряется в эпоху Золотой Орды, чья власть распространялась на районы расселения булгар и мишарей. Велика была в этом роль ислама и кыпчакского языка, ставшего государственным языком и языком всего золотоордынского этноса. Однако во времена Казанского ханства (14381552 гг.) сближение казанских татар и мишарей заметно ослабляется ввиду раздельного их существования, когда основная масса мишарей оказалась в лагере противников казанцев. Именно в этот период завершается окончательное оформление казанских татар в феодальную народность.

Со второй половины XVI века начинается дальнейшее сближение татар-мишарей с казанскими татарами в связи с началом массовых миграций мишарей на восточные земли, продолжавшихся до первой половины XVIII в. В те годы они широко расселялись на правобережье реки Волги, в Закамских районах и Приуралье, что привело к усилению интеграционных процессов между мишарями и казанскими татарами, и, в конечном счете, сложился единый народ Волго-Уральских татар. С конца XVIII в. началось формирование татарской буржуазной нации, продолжавшееся до конца ХГХ-нач. XX вв.

В период формирования татарской нации мишари потеряли ряд признаков субэтноса, в первую очередь— особое самосознание. Но даже во время переписи 1926 г. около 200 тысяч человек ещё отнесли себя к самостоятельной' «народности»— к «мишарям». Устойчивость этнонима мишар была связана с незавершенностью консолидации волго-уральских татар, в том числе и из-за полусословного характера группы мишарей в Приуралье. Кроме того, мишари имели и ряд языковых (особый диалект) и культурных особенностей (в частности, традиционно мишари не праздновали сабантуя и джиена, характерного для казанских татар). Однако в XX в. многие из этих различий исчезли или оказались, сильно нивелированными. Сейчас этноним мишэр в основном сохраняется лишь как самоназвание второго уровня.

Села и деревни татар-мишарей наиболее компактно расположены в Нижегородской, Пензенской, Ульяновской областях, на территории республики Татарстан, республики Мордовия, республики Башкортостан и республики Чувашия. Сравнительно небольшие группы их находятся в Самарской, Саратовской, Волгоградской и Оренбургской областях. Ряд мишарских сёл сохранилось в Рязанской и Тамбовской областях. Кроме того, часть татармишарей проживает в Средней Азии, на Кавказе, в Ставрополье, Сибири, Прибалтике (г. Таллин), в крупных городах России.

Несмотря на территориально разбросанное проживание, они сознают себя неразрывной частью единого татарского народа, сплоченного близостью этнических корней и общностью истории, религии, культуры и быта с казанскими татарами. Тем не менее, исходя из различий в происхождении, а также из-за достаточно длительных периодов автономного развития татар-мишарей и казанских татар мы достаточно часто использовали сравнительный метод, который позволил вскрыть наиболее специфические черты религиозной системы мишарей, даже относительно самого близкого им народа - казанских татар.

Во-вторых, методология исследования религиозного синкретизма мишарей определяется спецификой объекта исследования - религии, которую мы представили в работе в качестве религиозной системы. Религия крайне противоречивое явление. Это проявляется уже на уровне определения самого понятия религии. О. Ф. Лобазова (Лобазова, 2004), например, выделяет: 1) теологические определения, которые основывается на том, что Бог - сила реально существующая и человек в процессе своей жизни общается с ней; 2) философские определения, которые основываются на признании или не признании существования Бога, и, исходя из этого, описывают роль религии в жизни общества, группы, индивида; 3) социологические и психологические определения религии вопрос об истинности существования сверхъестественных сил оставляют за рамками своих формулировок и рассматривают социальные и психологические последствия религии.

Такое многообразие определений религии привело к возникновению различных наук о религии. Так С. И. Самыгин (Самыгин, 2006) говорит о том, что все науки, изучающие религию можно разделить на две группы: 1. Науки, исследующие только религию;

2. Науки, исследующие религию в её связях и отношениях с другими социальными и культурными явлениями.

К первым относятся религиоведение, история религии. Ко вторым — философия, социология, этнография. Здесь уместно вспомнить известного исследователя религий В. Вундта (Вундт, 1912), который считал, что «религия возникла не из одного корня, а из многих» и «кто хочет психологически исследовать её происхождение, тот должен проникнуть в совокупность явлений религиозной жизни и попытаться проследить отношения отдельных факторов друг к другу и к другим жизненным явлениям». Особенно важен такой взгляд на религиозную систему в контексте нашего исследования, так как религиозный синкретизм подразумевает взаимодействие нескольких религиозных систем. Т.е. исследование религиозного синкретизма мишарей не возможно без комплексного подхода, под которым подразумеваем всестороннее рассмотрение религиозной системы с позиций исторической науки, психологии и социологии.

При обработке и анализе источников, рассмотрении фактов, равно как и при оценке этапов трансформации религиозного мировоззрения мишарей применялся принцип историзма, объективности, системности функциональности. Два последних принципа зачастую применялись комплексно, что помогло учесть функциональные особенности каждого элемента религиозного синкретизма мишарей, а также роль этих элементов для поддержания стабильности всей религиозной системы.

Также использовался диалектический метод, рассматривающий явления религиозного синкретизма в развитии и взаимосвязи с другими явлениями окружающей действительности (религиозной политикой государства, возникновением и распространением сект, социально-экономическими условиями общества и т.п.). I к

Основными подходами в исследовании религиозного мировоззрения мишарского населения Ульяновского (Симбирского) Поволжья стали этнологический, социологический и системный. Использование последнего позволило представить религию мишарей в качестве открытой религиозной системы, развитие которой обусловлено взаимодействием с внешней средой (транснациональная культура и этническая культура). Причём в ходе данного взаимодействия образуется особый средоеый компонент религиозной системы, ключевым и инвариантным элементом которой является трансперсональные переживания человека, под которой мы понимаем ключевое свойство религии, нечто свойственное всем вероучениям.

Более того трансперсональные переживания могут испытывать люди, не принадлежащие к определённой религии, так как религиозные чувства -частный случай трансперсональных переживаний, а не наоборот. В этой связи мы считаем уместным согласиться с А. Маслоу, считавшим, что «духовные ценности имеют естественное происхождение и не являются исключительной принадлежностью организованных церквей» (Цит. по: Велик, 299-300). В известной степени идея А. Маслоу продолжает традиции феноменологов религии. Так, например, известный представитель этого течения П.Д. Шантепи де ла Соссе был сторонником мнения «единства религии в различии ее форм» (Шантепи де ла Соссе, www.gumer.info). Такой подход позволяет рассматривать религиозный синкретизм татар-мишарей, как явление относительно независимое от официального (мечетного) ислама, тем более, что в 30-80-е гг. XX в. последний практически перестал функционировать на территории Ульяновской области в приемлемой форме. Кроме того, он позволил по-новому взглянуть на возможные причины сосуществования ислама и язычества в русле шамано-исламского культа.

Тем не менее, не стоит забывать, что религия есть система, которая включает в себя не только непостижимое, неосязаемое и невидимое трансперсональное), но и то земное, вполне осязаемое и реальное, которое входит в ее атрибуты: церковь, религиозный культ и т.д. В этой видимой сфере религии вполне применимы философские и научные методы познания.

Так, применение структурно-генетического метода было вызвано необходимостью фиксации особенностей возникновения конкретных разновидностей религиозного синкретизма мишарей, так как примеры одного и того же вида религиозного синкретизма, например, исламо-языческого, нередко возникали в разные периоды эволюции религиозного синкретизма и выполняли несоразмерные по значению функции в рамках религиозной системы мишарей. В то время как сами виды религиозного синкретизма (синкретизм ислама и язычества, синкретизм ислама, язычества и нетрадиционных верований) на этапе построения идеализированной модели религиозной системы мишарей были получены с помощью метода идеализации.

Также использовался исторический метод, что обусловлено особенностями исторического процесса эволюции религиозного синкретизма. При написании работы автор использовал также методы непосредственного наблюдения, интервью, анкетирования и анализа архивных материалов.

Научная новизна. В данной работе на широком круге источников проведён комплексный анализ религиозного мировоззрения татар-мишарей Ульяновской области. Впервые в исследовании рассматривается религиозной синкретизм I татар-мишарей на данной территории. Также впервые в историографии Ульяновской области освещаются и другие положения этой работы. К их числу можно отнести роль выявленных элементов религиозного синкретизма татар-мишарей Ульяновского (Симбирского) Поволжья в их религиозном мировоззрении; наличие и описание этапов эволюции религиозных синкретических представлений у мишарей Ульяновского (Симбирского) Поволжья; проявление разновидностей религиозного синкретизма мишарей Ульяновского (Симбирского) Поволжья: синкретизма ислама и язычества; ислама, язычества и нетрадиционных верований; описание природы религиозного синкретизма на мишарском материале Ульяновского (Симбирского) Поволжья. Изучение синкретизма религиозных представлений мишарского народа позволяет глубже понять своеобразие его ментальности, осознать основные причины, по которым мишари долгое время сохраняли верность своей религии, живя в иноконфессиональном окружении, а также показать причины трансформации религиозной системы мишарей в различное время. Материалы и выводы автора могут заинтересовать этнологов, социологов, религиоведов, историков и психологов и др.

Научно-практическая значимость. Данная работа расширяет представление исследователей о религиозном мировоззрении татар-мишарей Ульяновской области и может быть использована при разработке учебных пособий, спецкурсов, а таюке общих работ по истории области и истории религии. Исследование имеет определённую значимость и благодаря тому, что в нем собраны, систематизированы и введены в научный оборот этнографические, фольклорные и социологические материалы, свидетельствующие о наличии синкретических элементов в религиозных представлениях основной массы татар-мишарей. Кроме того, выявлена сама структура синкретических элементов, их соотношение и этапы эволюции синкретического мировоззрения мишарей. Практическая значимость работы состоит в том, что ее результаты можно использовать:

- при проведении конкретных социологических исследований современного состояния феноменов религиозного характера;

- при дальнейшей теоретической разработке проблем социологии, этнологии, культурологии, религиоведения; в частности, при изучении процессов, протекающих в сфере общественной идеологии и общественной психологии;

- при подготовке учебных курсов и составления учебных пособий по этнологии, культурологии, религиоведению, социологии; в учебно-воспитательной работе, в деле совершенствования регионального аспекта обучения в средней и высшей школе; - при создании школьных музеев.

Апробация результатов. Основные положения и выводы исследования обсуждались на Любищевских чтениях в 2008 и 2009 гг. в г. Ульяновске, на II Международной конференции «Человек в российской повседневности: история и современность» (2009 г.) в г. Пензе, и на Всероссийской студенческой научно-практической конференции в г. Ульяновске в 2009 г. Результаты работы отражены в двенадцати публикациях.

На защиту выносятся следующие основные положения диссертации:

1. Религиозный синкретизм у мишарей имеет свою особую структуру и состоит из трёх основных элементов (язычество, ислам и нетрадиционные для мишарей верования). Причём наибольшая сохранность в языческом элементе религиозного синкретизма мишарей характерна для шаманизма, магии и анимизма.

2. Наиболее распространенной разновидностью религиозного синкретизма среди татар-мишарей в Ульяновской области является синкретизм ислама и язычества.

3. Основу исламо-языческого синкретизма составляет шамано-исламский культ, который образуется в ходе взаимодействия исламских и шаманских обрядов и представлений.

4. Эволюция религиозных синкретических представлений у мишарей происходила в три этапа: 1) Возникновение народного ислама, соединяющего язычество и ислам, после принятия ислама мишарями; 2) Возникновение духовного ислама, соединяющего ислам, языческие верования, а также некоторые идеи мистического исламского учения — суфизма, особенно после падения татаро-мишарской государственности и переселения мишарей на новые территории; 3) Возникновение новых представлений синкретического характера, соединяющих основы традиционного исламо-языческого мировоззрения с религиозными учениями, в том числе и нетрадиционными (православием, индуизмом, буддизмом), на современном этапе.

5. Религиозное мировоззрение современного мишарского населения Ульяновской области полисинкретично, так как представлено тремя пластами: 1) Народным исламом; 2) Духовным исламом; 3) Новыми представлениями синкретического характера.

6. В среде мишарей существуют три группы, которые различаются между собой по степени развития религиозного синкретизма: 1) Мишари-традиционалисты. Эту группу образуют мишари, которые склонны преувеличивать роль традиционного ислама, т.е. ислама, который оформился в результате взаимодействия с языческим мировоззрением мишарей, а также под воздействием иных религиозных систем- (суфизма, язычества соседних народов); 2) Мишари, придерживающиеся новых исламских взглядов. У представителей этой группы мишарей религиозный синкретизм представлен незначительно, бытует лишь ортодоксальный синкретизм, который детерминирован особенностями самого ислама; 3) Мишари, принадлежащие к мусульманской культуре. Эту группу образуют мишари, которые идентифицируют себя с исламской культурой во многом лишь благодаря своим родственным связям (родителям), постольку, поскольку традиционной религией мишарей является ислам. Для представителей этой группы характерны все виды религиозного синкретизма, а также влияние на их мировоззрение идей, норм и обрядов нетрадиционных религиозных учений (православия, различных сект, восточных религий).

Структура работы. Диссертация состоит из введения, двух глав, заключения, списка использованных источников и литературы, приложений.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Религиозный синкретизм татар-мишарей Ульяновской области"

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Религиозный синкретизм представляет собой весьма распространенное явление как в России в целом, так и в Ульяновском (Симбирском) Поволжье. При этом религиозный синкретизм у мишарей в данном регионе имеет свою структуру и состоит из трёх основных элементов: ислама, язычества и нетрадиционных для мишарского населения религиозных учений. Однако в составе каждого из этих элементов выделяются свои подструктурные единицы, роль которых в религиозных представлениях мишарей не равнозначна. Так, наибольшая сохранность в языческом элементе религиозного мировоззрения мишарей характерна для шаманизма, магии и анимизма. Эволюция религиозных синкретических представлений у татар-мишарей происходила в три этапа, результатом чего было формирование специфических религиозных пластов в мировоззрении татарского населения Ульяновской области.

Наиболее распространенной разновидностью религиозного синкретизма среди татар-мишарей в Ульяновской области является синкретизм ислама и язычества, так называемый «народный ислам», сформировавшийся на первом этапе эволюции религиозных синкретических представлений. Причём наибольшая сохранность в исламо-языческом синкретизме характерна для шамано-исламского культа, в центре которого стоят шамано-исламские служители (китап ачтруче, теги куяче, багыши). В том случае, если к шамано-исламскому культу примешиваются разнообразные языческие представления (порча, проклятие, культ растений, культ животных и т.п.) можно говорить о шамано-исламском комплексе. В ряде случаев, к чисто мишарским языческим верованиям примешиваются элементы язычества соседних народов (русских и чувашей), а также западноевропейские магические приёмы и способы гаданий и др.

Особое место в синкретизме язычества и ислама мишарей занимает культ святых» и родственный с ним суфизм, определившие на наш взгляд, особый этап в эволюции религиозного мировоззрения мишарей — «духовный ислам». Характерной чертой духовного ислама стало почитание могил «святых» (ишанов), кладбищ, памятников булгарской культуры, а также лояльное отношение к шамано-исламскому культу. У сельских мишарей сохраняются в основном традиционные языческие представления, а в городе языческие представления приобретают наукообразный характер (экстрасенсорика). Исламо-языческий синкретизм татар-мишарей проявляется в 4 формах соотношения исламских и языческих обрядов:

1)Параллельное сосуществование функционально сходных мусульманских и домусульманских обрядов.

2)В исламский обряд включены отдельные домусульманские детали, которые либо остались без изменений, либо уже трансформировались и переосмыслены в мусульманском духе.

3)Архаичный обряд сохраняет своё содержание и форму, но большинством мишарей воспринимается как мусульманский.

4)Архаичный обряд сохраняет своё содержание, но приобретает мусульманскую форму, а потому признаётся даже официальным духовенством.

Более редкой разновидностью религиозного синкретизма у татар-мишарей Ульяновского Поволжья являются синкретизм ислама, язычества и нетрадиционных для мишарского населения религиозных учений (суфизма, православия, индуизма). На втором этапе эта разновидность синкретизма проявляется в небольшом количестве ответвлений от генеральной линии официального ислама: суфийских братствах, а также в семейно-бытовой обрядности. Причём влияние суфизма и шамано-исламского культа на религиозную систему мишарей с установлением советской власти стали приходить в упадок.

Но взамен их появились секты, включающие в свои учения различные элементы восточных, христианских и языческих, религий и всевозможные формы научных и паранаучных знаний, а также новые исламские движения (молодёжный ислам). Идеи сект распространены крайне незначительно даже в молодежной среде. На современном этапе отмечен также рост влияния идей православия и новых исламский движений среди мишарей. Идеи православия получили наибольшее распространение в городской среде.

Массовое сознание современных мишарей на сегодняшний день полисинкретично и в различных своих аспектах отображает все три этапа эволюции религиозных синкретических представлений. Причем на современном этапе религиозный синкретизм проявляется наиболее ярко, что обусловлено рядом факторов: мифологическим сознанием, десакрализацией и атеизацией сознания мишарского населения, усилением культурного обмена между народами, популяризацией СМИ различных оккультных учений и т. д. Во многом развитие религиозного синкретизма в среде мишарей связано с незнанием исламской догматики и весьма туманными представлениями о различных религиозных учениях. В первую очередь это относится к молодежи, мировоззрение которой не сформировано и легко поддается различным влияниям.

Можно выделить три группы мишарей, отличающихся между собой по степени развития религиозного синкретизма:

1) Мишари-традиционалисты. Эту группу образуют мишари, которые склонны преувеличивать роль традиционного ислама, т.е. ислама, который оформился в результате взаимодействия с языческим мировоззрением мишарей, а также под воздействием иных религиозных систем (суфизма, язычества соседних народов). Ядром данной группы являются шамано-исламские служители (китап ачтруче, теш куяче, багыши), муллы, владеющие магическими навыками, а также мишари, в чьих религиозных взглядах проявляются следы влияния суфизма. Для представителей этой группы мишарей характерен в основном синкретизм ислама и язычества, на базе которого оформляются I другие виды синкретизма. Особенно склонны поддерживать традиционный ислам женщины-мишарки, что связано с особенностями переживаемого ими религиозного опыта.

2) Мишари, придерживающиеся новых исламских взглядов. Эту группу образуют мишари, в глазах которых традиционный ислам не имеет ничего общего с истинным исламом, а потому они всячески ратуют за исламский ренессанс в мишарской среде. Эта группа неоднородна, в ней встречаются как истинные ревнители исламских норм (мусульманские священнослужители, новоисламская молодёжь), так и мишари, соблюдающие исламские нормы под давлением более активных верующих. У представителей этой группы мишарей религиозный синкретизм представлен незначительно, бытует лишь ортодоксальный синкретизм, который детерминирован особенностями самого ислама.

3) Мишари, принадлежащие^ к мусульманской культуре. Эту группу образуют мишари, которые идентифицируют себя с исламской культурой во многом лишь благодаря своим родственным связям (родителям), постольку, поскольку традиционной религией мишарей является ислам. Эта группа ещё более не однородна, по сравнению с предыдущей. Здесь встречаются мишари склонные к атеистическому мировоззрению, и мишари, для которых обрядовая сторона религии отступает как бы на второй план, а потому они ратуют за то, чтобы верить в Аллаха в душе, и мишари, не определившиеся в своей вере или не склонившиеся к одной из двух вышеназванных групп, а также мишари, которые склоняются к тому, чтобы верить в свою собственную синкретичную религию и т.п. Для представителей этой группы характерны все виды религиозного синкретизма, а также влияние на их мировоззрение идей, норм и обрядов нетрадиционных религиозных учений (православия, различных сект, восточных религий и т.п.

Список научной литературыИдиатуллов, Азат Корбангалиевич, диссертация по теме "Этнография, этнология и антропология"

1. Список информаторов

2. ПМА 2 Полевые материалы экспедиции автора в Чердаклинский район Ульяновской области, май-июнь 2009 г. (информаторы: И. Р. Мусин, 1937 г.р.; A.C. Султанова, 1960 г.р.).

3. ПМА 4 — Полевые материалы экспедиции автора в Николаевский район Ульяновской области, август 2009 г. (информаторы: И. К. Хисамутдинова, 1955 г.р.; М. Р.Хабибуллина, 1932 г.р.; JI. Г.Салихова, 1985 г.р., Д. Р. Аманов, 1980 г.р.)

4. Перечень архивных материалов

5. Восточного фронта и 5 армии. ГАНИ УО (Государственный архив новейшей истории Ульяновской области), ф. 1, оп. 1, д.22.

6. Переписка с Сенгилеевским уездным комитетом РКП (б) по военным конфликтам, хозяйственным делам и другие материалы по Сенгилеевскому уезду. ГАНИ УО, ф. 1, оп. 1, д.53.

7. Доклады агитаторов, протоколы совещаний коммунистов нерусских национальностей, списки ячеек, сведения уездных комитетов (далее укомов) и другие материалы по работе с нерусскими национальностями. ГАНИ У О, ф. 1, оп. 1, д.110.

8. Отчёты подотдела нацмен, доклады инструкторов и укомов ВКП (б) о работе среди национальных меньшинств. ГАНИ УО, ф. 1, оп. 1, д. 221.

9. Протоколы заседаний татарского коммунистического бюро 2-й губернской конференции татар-коммунистов, 2-й Карсунской уездной конференции татар, списки и анкеты делегатов. ГАНИ УО, ф. 1, оп. 1, д. 229.

10. Протоколы собраний коммунистов татар, заседаний татарского бюро (далее татбюро), доклады секций и переписка с укомами о работе среди татарского населения. ГАНИ УО, ф. 1, оп. 1, д. 390.

11. Протоколы собраний курсантов 3-х месячных татарских политических курсов, списки курсантов и лекторов, переписка и другие материалы 3-х месячных политических курсов и татарской сов. партшколы. ГАНИ У О, ф. 1, оп. 1, д. 391.

12. Директивные указания татаро-башкирского бюро ЦК ВКП (б) и переписка с ним по вопросам работы среди татар. ГАНИ УО, ф. 1, оп. 1, д.803.

13. Резолюции и тезисы докладов Всесоюзного совещания татаро-башкирских работников при агитпропотделе ЦК ВКП (б), директивы ЦК и переписка с ним по вопросам работы среди татар. ГАНИ У О, ф. 1, оп. 1, д. 1161.

14. Директивы, протоколы заседаний, планы, доклады, отчёты татаро-башкирского бюро ЦК, татарской секции Губкома ВКП (б) и укомов в работе среди татарского населения и переписка с ними. ГАНИ УО, ф. 1, оп. 1, д. 1368.

15. Протоколы заседаний коллегии подотдела нацмен Окружкома ВКП (б). -ГАНИ УО, ф. 3, оп. 1, д.271.

16. Протокол заседания татаро-башкирского бюро при АПО. Протокол собрания татарской молодёжи г. Ульяновска. ГАНИ УО, ф. 3, оп. 1, д.279.

17. Постановление резолюции окружкома ВКП (б) по работе среди нацмен, переписка с Райкомами ВКП (б) по тем же вопросам. ГАНИ УО, ф. 3, оп. 1, д.659.

18. Протоколы заседаний коллегии подотдела национальных меньшинств и совещаний при подотделе. ГАНИ УО, ф. 3, оп. 1, д.661.

19. Ульяновский окружной комитет ВКП (б) Средневолжской области. АПО нацмен. ГАНИ УО, ф. 3, оп. 1, д.665.

20. Протоколы заседаний татарской секции и собраний татарского актива. Списки татарского актива. ГАНИ УО, ф. 3, оп. 1, д.672.

21. Заявления татар-коммунистов о борьбе с кулаком на селе и просьбой о направлении на учёбу. ГАНИ УО, ф. 3, оп. 1, д.673.

22. Протоколы, доклады, резолюции, планы работы подотдела национальных меньшинств Агитпропотдела Губкома ВКП (б). ГАНИ УО, ф. 7, оп. 1, д.760.

23. Документы о состоянии и деятельности русской православной церкви и зарегистрированных общин верующих мусульман по Ульяновской области по состоянию на 1 января 1956 г. ГАНИ УО, ф. 8, оп. 14, д.144.

24. Информации, уполномоченного совета по делам русской православной церкви по Ульяновской области о работе зарегистрированных религиозных организаций на территории области. ГАНИ УО, ф. 8, оп. 15, д. 128.

25. Ульяновский обком КПСС. Особый сектор, секретная часть. Документы о деятельности религиозных организаций на территории Ульяновской области (отчёты, справки, информации). ГАНИ УО, ф.8,оп.19,' д. 182.

26. Ульяновский обком КПСС. Особый сектор, секретная часть. Документы о деятельности религиозных организаций и Русской Православной церкви. -ГАНИ УО, ф.8, оп.21, д.144.

27. Протоколы общих собраний ячейки и переписка по приёму в партию ячейки ВКП (б) с. Средний Сантимир. ГАНИ УО, ф. 33, оп. 1, д.29.

28. Новомалыклинский райком ВКП (б) Средневолжского края. Директивные указания АПО (1929-1930 гг.) ГАНИ УО, ф. 33, оп. 1, д.ЗЗ.

29. Сведения, справки, информации РКВКП (б) по вопросам хлебозаготовок, политического настроения масс, работе партийных ячеек и другие материалы. -ГАНИ УО, ф. 37, оп. 1, д.25.

30. Справки, информации РКВКП (б) по вопросам хлебозаготовок, политического настроения масс, работе партийных ячеек и другие материалы. -ГАНИ УО, ф. 37, оп. 1, д.26.

31. Справки, информации по работе среди женщин, списки делегаток женских конференций и другие документы. ГАНИ УО, ф. 37, оп. 1, д.45

32. Справки о политико-экономическом положении района, роста рядов партии, перестройка работы колхозных ячеек и другим хозяйственно-политическим вопросам. Отчёт о работе РИКа. ГАНИ УО, ф. 37, оп. 1, д.68.

33. Политико-экономическая характеристика района и материалы по мобилизационной работе. ГАНИ УО, ф. 37, оп. 1, д.82.

34. Директивные указания Губкома РКП (б) по организационно-политичекским вопросам и переписка Губкома РКСМ с партийными органами по организационным, финансовым и хозяйственным вопросам. ГАНИ УО, ф. 43, оп. 1, д.9.

35. Доклад делегата Всероссийского совещания работников политпросветотделов и докладные инструкторов Губкома по работе среди нацмен и другие документы АПО. ГАНИ УО, ф. 43, оп. 1, д.72.

36. Циркуляры ЦК РКП (б) и РКСМ по вопросам политпросвет работы среди нацмен и другим вопросам. ГАНИ УО, ф. 43, оп. 1, д. 155.

37. Директивные указания ЦК РКСМ и Губкома комсомола по политико-воспитательной работе, работе среди нацмен и переписка Губкома по этим же вопросам с ЦК, укомами РЛКСМ, редакциями газет и другими организациями. ГАНИ УО, ф. 43, оп. 1, д. 194.

38. Директивные указания ЦК и Губкома РКСМ по политпросвет работе, работе в деревне среди нацмен и военно-спортивной работе. ГАНИ УО, ф. 43, оп. 1, д.226а.

39. Отчёты о работе АП отдела, протоколы заседаний политпросвет комиссии, школьной комиссии и совещаний при отделе. План работы нацменколлегии Губкома комсомола. Анкеты о нагрузке учащихся внешкольной работой. ГАНИ У О, ф. 43, он. 1, д.227.

40. Директивы ЦК ВЛКСМ и Губкома комсомола по работе среди нацмен. Протоколы заседаний нацмен коллегии ЦК ВЛКСМ. ГАНИ УО, ф. 43, оп. 1, Д.293.

41. Протокол 1-го губернского национального совещания. Отчёты и справки о работе среди нацмен, списки чувашских и татарских ячеек, переписка Губкома с ЦК ВЛКСМ по работе среди нацмен. ГАНИ УО, ф. 43, оп. 1, д.294.

42. Директивные указания ЦК и Губкома ВЛКСМ по работе среди нацмен. Решение бюро и совещаний Губкома ВКП (б) по руководству работой среди нацмен и другие документы. ГАНИ У О, ф. 43, оп. 1, д.8.

43. Отчёты и справки Губкома ВЛКСМ, по работе среди нацмен. Протоколы заседаний нацменколлегии, справки о состоянии нацмен работы в; коллегиальных организациях. Переписка нацмен работников по обмену опытом работы. ГАНИ УО, ф. 43, оп. 1, д.349.

44. Информация о деятельности мусульманских религиозных организаций на территории Ульяновской области, подготовленные В Н. Егоровым. ГАНИ УО, ф. 112, оп. 2, д.ЗЗ

45. Информация о деятельности религиозных организаций на территории Ульяновской области, подготовленные В.Н. Егоровым для Ульяновского совета народных депутатов. ГАНИ УО, ф. 112, оп. 3, д.25.

46. Информация о религиозной ситуации в Ульяновской области, подготовленная В.Н. Егоровым для главы администрации Ульяновской области. Машинопись. ГАНИ УО, ф. 112, оп. 3, д.27.

47. Николаевский район РКВКП (б) Средневолжского края. Справки по проверке, чистке и работе деревенских ячеек. ГАНИ УО, ф. 424, оп. 1, д.4.

48. Пленум Николаевского райкома ВКП (б) от 21-22 / IV-1929 г. ГАНИ УО, ф. 424, оп. 1, д.5.

49. Дело о переходе в православие из других религий. ГАУО, (Государственный архив Ульяновской области), ф.134, оп. 7 д. 566

50. О сообщении Симбирскому губернскому присутствию заключения консистории о том, какое значение в религиозном отношении имеет совместное пользование землёй чувашей православных и татар-магометан д. Чикилдым Буинского уезда. ГАУО, ф.134, оп. 7, д.625.

51. Дело о переходе из раскола и нехристианских вероисповеданий в православие. ГАУО, ф.134, оп. 7, д.776.

52. Документы о переходе из раскола и неправославного вероисповедания в православие. ГАУО, ф.134, оп. 7, д.808.

53. Документы о переходе из раскола и неправославных вероисповеданий в православие по Симбирской епархии. ГАУО, ф.134, оп. 7, д.847.

54. Документы о числе магометан и язычников по Симбирской губернии. -ГАУО, ф.134, оп. 7, д.839.

55. О созвании в Казани миссионерского съезда от 13 по 26 июня 1910 г. -ГАУО, ф.134, оп. 7. Д. 875.1. Исследования и источники

56. Абдулатипов, Р. Г. Судьбы Ислама в России: история и перспективы / Р. Г. Абдулатипов. М. : Мысль, 2002. - 317 с.

57. Акашкин, М. М. Свадебные обряды, песни татар-мишарей и мордвы (Сравнительный анализ) Электронный ресурс. http://www.tatar.yuldash.com

58. Амирханов, Р. Татарская социально-философская мысль ХУП-ХУШ веков / Р. Амирханов, Р. Мухаметдинов // Татарстан. 1994. - №3-4. - С.93-99.

59. Арапов, Д. Ю. Ислам в Российской империи (законодательные акты, описания, статистика) / Д. Ю. Арапов. — М. : ИКЦ Академкнига, 2001. 367 с.

60. Арнольдов, М. Из путевых заметок по Буинском уезду / М. Арнольдов // Материалы для истории и статистики Симбирской губернии. — Симбирск : Губернская типография, 1866. Вып 41. - С.32-41.

61. Арнольдов, М. Чувашские поверья в Курмышском уезде / М. Арнольдов // Материалы для истории и статистики Симбирской губернии. — Симбирск : Губернская типография, 1867. Вып 4. - С.47-56.

62. Арутюнов, С. А. Народы и культуры: развитие и взаимодействие / С. А. Арутюнов. М. : Наука, 1989. - 247 с.

63. Ауновский, В. А. Инородческие населенные места Симбирской губернии / В. А. Ауновский // Симбирский сборник. Симбирск : Типография Губернского правления, 1870. — Том II. — С 150-194.

64. Ю.Ахмеров, Г. Н. Избранные труды / Г. Н. Ахмеров. Казань : Татарское книжное изд-во, 1998. - С. 240.

65. П.Ахметов, А. А. История заселения и развития Симбирско-Ульяновского Заволжья (ХУН-ХХ вв.) / А. А. Ахметов. Ульяновск : 2002. - 248 с.

66. Балтанова, Г. Р. Ислам в СССР. Анализ зарубежных концепций / Г. Р. Балтанова. Казань : Изд-во Казанского ун-та, 1991. - 148 с.

67. Балтанова, Г. Р. Трудное возрождение / Г. Р. Балтанова // Татарстан. 1995. -№3-4. - С. 85-92.

68. Балтанов, Р. Г. Социологические проблемы в системе научно-атеистического воспитания (проблемы конкретно-социологического анализа религии и атеизма в СССР) / Р. Г. Балтанов. — Казань : Изд-во Казанского унта, 1973. 252 с.

69. Банникова, Н. Национально-языковые отношения в ситуации этнической мобилизации / Н. Банникова. // Другое поле: Социологические практики. -Ульяновск : Изд-во государственного научного учреждения Средневолжский научный центр, 2000. С.148-158.

70. Бартольд, В. В. Сочинения. Том VI. Работы по истории ислама и арабского халифата / В. В. Бартольд. М. : Изд-во Наука, 1966. - 784 с.

71. Басилов, В. Н. Культ святых в исламе / В. Н. Басилов. М. : Мысль, 1970. -144 с.

72. Белик, А. А. Культура и личность. Психологическая антропология. Этнопсихология. Психология религии / А. А. Белик. М. : Российск. гос. гуманит. ун-т., 2001. — 378 с.

73. Беляев, Е. А. Арабы, ислам и арабский халифат в раннее средневековье / Е. А. Беляев. М. : Изд-во Наука, 1966. - 280 с.

74. Бикбулатов, Н. В. Башкиры Электронный ресурс. http://geocities.yahoo.com

75. Бланшо, М. Тень Парфюмера / М. Бланшо, В. Зомбарт, Э. Канетти. М. : Алгоритм, 2007. - 288 с.

76. Браже, Р. А. Национальная идея России в единстве её этносов и культур / Р. А. Браже // Современные проблемы эволюции. Материалы XXII Любищевских чтений. Ульяновск : 2008. - С. 279-273.

77. Бромлей, Ю. В. Этносоциальные процессы в СССР / Ю. В. Бромлей. — М. : Знание, 1986.-64 с.

78. Бромлей, Ю. В. Человечество это народы. / Ю. В. Бромлей, Р. Г. Подольный -М. : Мысль, 1990.-391 с.

79. Бусыгин, Е. П. Этнодемографические процессы в Казанском Поволжье / Е. П. Бусыгин, Н. В. Зорин, Г. Р. Столярова. — Казань : Изд-во Казанского университета, 1991. — 128 с.

80. Буяновский, И., Драбкина, И. Город Болгар Электронный ресурс. -http://www.mccme.ru/putevod

81. Быт и верования татар Симбирской губернии в 1783 г. // СГВ 1851. - №44. -С. 1-3.

82. Быт и верования татар Симбирской губернии в 1783 г. // СГВ 1851. - №45 — С. 1-4.

83. Валеев, Ф. Т. Сибирские татары: культура и быт / Ф. Т. Валеев. Казань : Татарское кн. изд-во, 1993. - 208 с.

84. Васильев, JI. С. История религий Востока. Учебное пособие для вузов / Л. С. Васильев. — М. : Книжный дом Университет, 1999. 432 с.

85. Владыкин, В. Е. Из истории религиозного синкретизма у удмуртов // Мировоззрение финно-угорских народов / Отв. ред. И. Н. Гемуев. -Новосибирск : Наука, 1990. С 35-49.

86. Воробьёв, В. К. Из истории селений Майнского района Ульяновской области. Люди. События, факты / В. К. Воробьёв. Ульяновск : Симбирская книга, 1997- 155 с.

87. В Ульяновске построят Большую Соборную мечеть Электронный ресурс. -http://www.73online.ru/news.

88. Вундт, В. Генетическая психология религии / В. Вундт // Проблемы психологии народов. — М. : Изд-во Космос, 1912Электронный ресурс. — электрон, текстовые дан.

89. Гаврилова, Е. Что нужно мунитам от наших детей? / Е. Гаврилова // Народная газета. 2005. -№57. - С. 19

90. Гаджиева, С. Ш. Кумыки. Историко-этнографическое исследование / С. Ш. Гаджиева. М. : Изд-во Академии наук СССР, 1961. - 388 с.

91. Гайнутдин, Р. Ислам в современной России / Р. Гайнутдин. М. : Фаир-пресс, 2004. - 320 с.

92. Гарипов, Н. К. Поволжье в составе Золотой Орды Электронный ресурс. -http://www.tataroved.ru

93. Гордон-Полонская, Л. Р. Мусульманские течения в общественной мысли Индии и Пакистана (критика «мусульманского национализма») / Л. Р. Гордон-Полонская. — М. : Изд-во Восточной литературы, 1963.

94. Грановская, Р. М. Психология веры / Р. М. Грановская. — СПб. : Изд-во Речь, 2004. 567 с.

95. Греков, Б. Д. Золотая орда и её падение / Б. Д. Греков, А. Ю. Якубовский. — М.: «Богородский печатник», 1998. — 386 с.

96. Гречишников, С. Е. Магия как социокультурный феномен. / С. Е. Гречишникова. Калуга : ГУП Облиздат, 1999. - 151 с.

97. Громыко, А. А. Борьба советской России за освобождение народов / А. А. Громыко // История внешней политики СССР 1917-1980 г. Электронный ресурс. http://society.polbu.ru/gromykopolitics

98. Грюнебаум, Г. Э. фон. Классический ислам. Очерк истории (600-1258) / Г. Э. фон Грюнебаум. — М. : Главная редакция восточной литературы изд-ва Наука, 1988.-216 с.

99. Гумилёв, Л. Н. Этногенез и биосфера Земли / Л. Н. Гумилёв. — М.: Айрис-пресс, 2004. 560 с.

100. Декрет о свободе совести, церковных религиозных обществах, 20 января (2 февраля) 1918 г. Электронный ресурс. http://law.edu.ru/norm/norm.asp

101. Денисов, П. В. Религия и атеизм чувашского народа / П. В. Денисов. — Чебоксары : Чувашское книжное издательство, 1972. — 478 с.

102. Дунаева, Н. Э. Особенности религиозных верований крестьян Симбирской губернии в начале XX века / Н. Э. Дунаева // Прошлое и настоящее России:политика, экономика, культура. — Саратов : Изд-во Саратовского ун-та, 1999. С. 46-54.

103. Емельянова, Н. Жертва Сатане в Ульяновске не редкость / Н. Емельянова // Комсомольская правда. 2003 - №36 - С.20

104. Еремеев, Д. Е. Ислам: образ жизни и стиль мышления / Д. Е. Еремеев. М.: Политиздат, 1990. - 288 с.

105. Ермаков, И. А. Ислам в культуре России в очерках и образах / И. А. Ермаков. — М. : Агентство Издательский сервис, 2001.-512 с.

106. Жидкова, О. Религия, которая убивает / О. Жидкова, О. Ермолаева // Ульяновская неделя. — 2003. №16 — С.6.

107. Иванов, В.П. Этническая карта Чувашии. (Расселение, численность и межэтническое взаимодействие титульной нации и этнических групп на территории республики) / В. П. Иванов. Чебоксары : 1997. - 176 с.

108. Идиатуллов, А. К. Влияние этносистемы на ландшафт / А. К. Идиатуллов // Современные проблемы эволюции. Материалы XXII чтений памяти A.A. Любищева. Ульяновск : 2008. - С. 320-324.

109. Идиатуллов, А. К. Изучение синкретизма религии народов своего края. Методические рекомендации для студентов 3-го курса естественно-географического факультета / А. К. Идиатуллов, JI. П. Шабалина. -Ульяновск : УлГПУ, 2008. 35 с.

110. Идиатуллов, А. К. Новые подходы в изучении религиозного синкретизма татар-мишарей / А. К. Идиатуллов // Современные проблемы эволюции (сборник докладов). Ульяновск : УлГПУ, 2009. - С.258-262.

111. Идиатуллов, А. К. Ислам и язычество как компоненты религиозного синкретизма татар-мишарей / А. К. Идиатуллов // Вестник Ульяновскогогосударственного педагогического университета: Сборник. — Ульяновск : УлГПУ, 2009. Вып. 5. - С. 121-126.

112. Из этнической истории Ульяновской области (краткие очерки): Сборник. — Ульяновск : Ульяновское областное газетное изд-во, 1993. 64 с.

113. Ильин, В. В. Религиоведение / В. В. Ильин. С.Пб. : Питер, 2008. - 240 с.

114. Ислам / Автор-сост. A.A. Ханников. 2-е изд., стереотип. — Мн. : Книжный дом, 2009.-384 с.

115. Ислам: Историографические очерки / Под общей ред. С. М. Прозорова. — М. : Наука. Главная редакция восточной литературы, 1991. — 228 е.

116. Ислам на европейском востоке: энциклопедический словарь. Казань : Магариф, 2004. - 383 с.

117. Ислам на постсоветском пространстве: взгляд изнутри / Под ред. А., Малашенко и М. Б. Олкотт; Московский центр Карнеги. М. : Арт-Бизнес-Центр, 2001. — 326 с.

118. История Старокулаткинского района Ульяновской области. — Ульяновск : Симбирская книга, 2002. 144 с.

119. Исхаков, Д. М. Кряшены (крещенные татары) / Д. М. Исхаков // Татарстан. -1993.-№3.-С.44-48.

120. Исхаков, Д. М. От нации «мусульманской» к нации татарской / Д. М. Исхаков // Татарстан. - 1995. - №9-10. - С.79-83.

121. Исхаков, Д. М. Татары: краткая этническая история / Д. М. Исхаков. -Казань : Магариф, 2002. — 79 с.

122. Каариайнен Киммо. Татары и русские верующие и неверующие, старые и молодые / К. Каариайнен, Д. Фурман // Вопросы философии. - 1999. - №11. -С. 68-80.

123. Камалов, Р. Дитя ислама / Р. Камалов // Татарстан. — 1995. №5-6. - С. 131135.

124. Капустин, Н. С. Особенности эволюции религии (на материалах древних верований и христианства) / Н. С. Капустин. М. : Мысль, 1984. - 222с.

125. Каракозов, С. Г. Демографическая обстановка в Ульяновской области и её перспективы на период до 2020 года / С. Г. Каракозов. Ульяновск : УлГТУ, 2006. - 89 с.

126. Карачаевцы. Черкесск : Карачаево-Черкесское отделение ставропольского книжного издательства, 1977. - С.336.

127. Касавин, И. Т. Миграция. Креативность. Текст. Проблемы неклассической теории познания / И. Т. Касавин. СПб.: РХРИ, 1998. - 408 с.

128. Кенин-Лопсан, М. Б.Обрядовая практика и фольклор тувинского шаманства. Конец XIX — начало XX в / М. Б. Кенин-Лопсан. — Новосибирск : Наука, 1987.- 165 с.

129. Климович, Л. И. Ислам / Л. И. Климович. М. : Изд-во Наука, 1965. - 336 с.

130. Климович, Л. И. Книга о Коране, его происхождении и мифологии / Л. И. Климович. -М. : Политиздат, 1988. 286 с.

131. Кобзев, А. В. Смена вероисповедания татарами-мусульманами Симбирской губернии во второй половине XIX начале XX вв. / А. В. Кобзев // Этнографическое обозрение. - 2006. - №2. - С. 88-96.

132. Кобзев, А. В. Исламская община Симбирской губернии во второй половине XIX начала XX вв. / А. В. Кобзев. - Н.Новгород : ИД Медина, 2007. - 446 с.

133. Ковалевский, А. П. Книга Ахмеда ибн-Фадлана о его путешествии на Волгу в 921-922 гг. / А. П. Ковалевский Харьков : Изд-во Харьковского Государственного Университета, 1956. — 347 с.

134. Козьмина, О. Е. Вопрос о религиозной принадлежности в переписях населения России и СССР/ О. Е. Козьмина // Этнографическое обозрение. -1997. -№5.-С. 156-161.

135. Конституция Российской Федерации с комментариями для изучения и понимания / Л Ш. Лозовский, Б. А. Райзберг. М. : ИНФРА-М, 2005 - 128 с.

136. Конституция СССР 1977 г. Электронный ресурс. http://www.tarasei.narod.ru/konst. 1977.

137. Коран / Пер. И.Ю. Крачковского. Ростов н/Д. : Феникс, 2006. - 537 с.

138. Корнеев, А. В. Религии мира. Шаманизм / А. В. Корнев. М. : ООО ТД Изд-во Мир книги, 2006. - 192 с.

139. Королева, Л. А., Предотвращение паломничества мусульман Среднего Поволжья к «святым местам» (1950-1970 гг.) / Л. А. Королева, А. А. Королев, Н. А. Соломадина, И. Н. Гарькин Электронный ресурс. -http://www.aspirans.com

140. Кремнева, Н. Тендерные особенности этнической идентификации / Н. Кремнева // Другое поле: Социологические практики. — Ульяновск : Изд-во государственного научного учреждения Средневолжский научный центр, 2000. С.139-147.

141. Кротоус, В. П. Заметки о новоязычестве многоликом протее раздвоенной культуры / В. П. Кротоус // Вестн. Моск. ун-та. Сер.7, Философия. - 2000. -№ 5. - С. 80-92.

142. Крымский, А. Е. История мусульманства / А. Е. Крымский. М.; Жуковский : Кучково поле, 2003. - 462 с.

143. Кублицкая, Е. А. Традиционная и нетрадиционная религиозность: опыт социологического изучения / Е. А. Кублицкая // Социологические исследования. 1990. - №5. - С.95-103.

144. Куртц, П. Искушение потусторонним / П. Куртц. — М. : Академический проект, 1999.-601 с.

145. Кызласов, Л. Р. Культурные взаимосвязи тюрков и иранцев в VI — XIII вв. (Язык, письменность, религия) / Л. Р. Кызласов // Этнографическое обозрение. 2004. - №6. - С. 3-13.

146. Лобазова, О. Ф. Религиоведение: Учебник / О. Ф. Лобазова. — М. : Дашков и Ко, 2004.-381 с.

147. Лобжанидзе, А. А. Этнография и география религий / А. А. Лобжанидзе. М. : Академия, 2005. - 176 с.

148. Ловцы душ // Молодёжная газета. — Ульяновск : 2003. №42 С. 11.

149. Лукьянова, Е. Этнические различия в повседневной жизни молодёжи / Е. Лукьянова // Другое поле: Социологические практики. Ульяновск : Изд-вогосударственного научного учреждения Средневолжский научный центр, 2000. С.130-138.

150. Лукьянова, Е. «Аллах один?». К вопросу о современных мусульманских идентичностях / Е. Лукьянова // Другое поле: Социологические практики. — Ульяновск : Изд-во государственного научного учреждения Средневолжский научный центр, 2000. — С. 194-212.

151. Любищев, А. А. Проблемы формы, систематики и эволюции организмов: Сборник статей / А. А. Любищев. М. : Наука, 1982.

152. Максуд, Р. Ислам / Р. Максуд. М. : ФАИР-ПРЕСС, 2003. - 304 с.

153. Малерб, М. Религии Человечества / М. Малерб. СПб. : Рудомино, Университетская книга, 1997. - 600 с.

154. Малиновский, Б. Магия, наука и религия ; Пер. с англ. / Б. Малиновский. М. : Рефи-бук, 1998.-304 с.

155. Малов, А. Деньги для халифата // Российская газета Электронный ресурс. http:// www.rg.ru

156. Малышева, О. Л. В эру язычества (религиозные представления древних булгар) / О. Л. Малышева // Татарстан . 1995. - №№11-12. - С. 50-53.

157. Массэ, А. Ислам. Очерк истории / А. Массэ. — М. : Изд-во восточн. литературы, 1961. -230 С.

158. Маторин, Н. М. Программа для сбора этнографических и фольклорных материалов / Н. М. Маторин // Этнографическое обозрение. 1994. - №3. -С.155-159.

159. Мельникова, С. А. На иллюзиях свободы не построить (из истории массового сознания крестьян Симбирской губернии) / С. А. Мельникова // Художественная культура Поволжья в конце XVII XX вв. - Ульяновск : УОХМ, 2002.-С.4-10.

160. Мечковская, Н. Б. Язык и религия. Лекции по филологии и истории религий. Пособие для студентов / Н. Б. Мечковская. М. : Агентство ФАИР, 1998.-352 с.

161. Миннуллин, И. Суфизм в советском Татарстане: к постановке проблемы. Электронный ресурс. / И. Миннуллин, А. Минвалеев . — http://www.portal-credo.ru

162. Мокшин, Н. Ф. Религиозный синкретизм у мордвы / Н. Ф. Мокшин // Мировоззрение финно-угорских народов — Новосибирск : Наука, 1990. С. 49-57.

163. Мокшин, Н. Ф. Из истории христианизации мордвы / Н. Ф. Мокшин // На перекрестке мнений. — Саранск : Мордов. кн. изд-во 1990. С. 96 - 107.

164. Мокшин, Н. Ф. Мифология мордвы: Этнограф. Справ / Н. Ф. Мокшин. -Саранск : Мордов. кн. изд-во, 2004. 320 с.

165. Мустафина, Р. М. Обычаи народного ислама / Р. М. Мустафина // Восточная коллекция, 2005. №3 - С. 50-56.

166. Мухамедзянов, Р. Фольклор башкирских татар / Р. Мухамедзянов // Татарстан. 1992. - №4. - С.71-76.

167. Мухамедова, Р. Г. Татары-мишари. Историко-этнографическое исследование / Р. Г. Мухамедова. М. : Наука, 1972. - 248 с.

168. Мухаммедходжаев, А. Гносеология суфизма. / А. Мухаммедходжаев -Душанбе : Дониш, 1990. — 116 с.

169. Мухаметшин, Р. М. Исламский фактор в общественном сознании татар (XVI-XX вв.) / Р. М. Мухаметшин // Татарстан, 1994. №3-4. - С. 120-127.

170. Мухаметшин, Р. М. Ислам в Татарстане / Р. М. Мухаметшин. М. : Логос, 2007. - 104 с.

171. Мухаметшин, Ю. Г. Татары-кряшены: Историко-этнографическое исследование материальной культуры (середина XIX — начало XX вв.) / Ю. Г. Мухаметшин М. : Наука, 1977. - 184 с.

172. Мчедлов, М. П. Религиозная ситуация в России: реалии, противоречия, прогнозы/ М. П. Мчедлов // Свободная мысль, 1993. №5. - С. 52-62.

173. Народы Поволжья и Приуралья. Историко-этнографический;очерк / Отв. ред. В.Г. Кузеев. М. : Наука, 1985. - 310 с.

174. Население по национальности и владению русским языком по субъектам Российской Федерации Электронный ресурс. / Итоги Всероссийской переписи населения, 2002. http://www.perepis2002.ru/ct/doc/Tom0405.xis

175. Насыри, К. Избранные произведения ; Перевод с татарского языка / К. Насыри. — Казань, Татарское кн. изд-во, 1977. — 256 с.

176. Насыров, И. Истина сквозь века: суфизм в Поволжье и на Урале // Суфизм.ги. Суфизм в России Электронный ресурс. http://www.sufism.ru

177. Национальный состав населения Ульяновской области / Итоги Всероссийской переписи населения, 2002. — Ульяновск: 2004 100 с.

178. Наши инородцы в религиозном отношении // Волжский Вестник. — 1897. -№20. С.4-5.

179. Неклюдов, С. Ю. Мифы и религии мира / С. Ю. Неклюдов. М.: Российский государственный гуманитарный университет, 2003. — 432 с.

180. Нефёдова, И. Миллион лет с Антихристом / И. Нефёдова. 2005. - №42. -С.22

181. Нигмедзянов, М. Н. Народные песни волжских татар: Исследование / М. Н. Нигмедзянов. М. : Всесоюзное изд-во Советский композитор, 1982. -136 с.

182. Никольский, Н. В. Сборник исторических материалов о народностях ! Поволжья / Н. В. Никольский. Казань : Типолитография Казанского ун-та,1919.-480 с.

183. Новиков, М. П. Христианизация Киевской Руси: методологический аспект / М. П. Новиков. М. : Изд-во Моск. Ун-та, 1991. - 176 с.

184. Опубликован ежегодный доклад Госдепартамента США о религиозной свободе в мире // Иформационно-аналитический центр «Сова». Религия в светском обществе Электронный ресурс. http://www.religion.sova-center.ru

185. Орлова, Д. Н. Село Напольное / Д. Н. Орлова // Материалы для истории и статистики Симбирской губернии. — Симбирск : Губернская типография, 1866. -Вып 2. С. 1-43.

186. Пейкова, 3. И. Религиозный портрет студента / 3. И. Пейкова // Высшее образование в России. 1999. - №5. - С. 109-115.

187. Первая всеобщая перепись населения Российской империи 1897 г. — СПб. : 1904. Т. XXXIX. Симбирская губерния. -177 с.

188. Пивоваров, Д. В. Философия религии : учеб. пособие / Д. В. Пивоваров. -М. : Академический проспект, 2006. 638 с.

189. Пименов, В. В. Исторический анализ в системном исследовании. Из опыта этнографической работы / В. В. Пименов // Статистика в этнографии. -М. : Наука, 1985.

190. Пименова, К. В. Представления о злых духах, порче и обрядах очищения у современных тувинских шаманов / К. В. Пименова // Этнографическое обозрение. 2007. - №4. - С. 86-100.

191. Прозоров, С. Л. Татарская община Симбирска в XIX — нач. XX века / С. Л. Прозоров; Под ред. проф. А. Н. Зорина // Историко-этнографические исследования Симбирского Поволжья. Сборник научных статей. — Ульяновск, 2002. С. 37-40.

192. Платонов, К. К. Психология религии. Факты и мысли / К. К. Платонов. — М. : Политиздат, 1967. 239 с.

193. Пучков, П. И. Современная география религий / П. И. Пучков. — М. : Наука, 1975.- 184 с.

194. Пучков, П. И. Конфессиональная картография в России / П. И. Пучков // Этнографическое обозрение. 2007. - №4. — С. 37-42.

195. Пятые юбилейные Хансаваровские чтения Электронный ресурс. — http://www/islamrt.гu//.htm/news

196. Рашитов, Ф. А. История татарского народа: с древнейших времён до наших дней / Ф. А. Рашитов. — Саратов : Региональное Приволжское изд-во Детская книга, 2001. 288 с.

197. Регионы. Ульяновская область // Мусульмане Поволжья. Электронный ресурс. http://www.muslims-volga.ru

198. Реинкарнация в исламе // Дом солнца. Религия. Электронный ресурс. -http://www.sunhome.ru/religion

199. Религии народов современной России. Словарь: А-Я. — М. : Республика, 2002. 624 с.

200. Пшеничникова, И. Религиозная политика советской власти и церковный люд в 30-е гг. XX века / И. Пшеничникова Электронный ресурс. -http://www.mamif.org/ cekovv3 0-е

201. Религиозные традиции мира. В двух томах. Том 2 ; Пер. с английского. — М. : Крон-пресс, 1996. 649 с.

202. Романова, С. А. Особенности формирования православно-языческого синкретизма мари/ С. А. Романова // История христианизации народов Среднего Поволжья. Чебоксары : 1988. - С. 104-112.

203. Российские православные и мусульмане: общие проблемы разные взгляды // Общественные науки и современность. - 2004. - №2. — С. 143-153.

204. Русин, Д. В. Религиозный синкретизм у русских Ульяновского Поволжья: спец. 07.00.07. этнография, этнология и антропология: автореф. дис. / Д. В. Русин. - Ульяновск : Изд-во УлГУ, 2004. - 26 с.

205. Сабирова, Г. Этническое самосознание в социокультурном контексте провинциального региона / Г. Сабирова // Другое поле: Социологические практики. Ульяновск : Изд-во государственного научного учреждения Средневолжский научный центр, 2000. — С. 118-129.

206. Сабирова, Г. Мусульмане Татарстана и Дагестана: идеалы и идентичности / Г. Сабирова // Другое поле: Социологические практики. —

207. Ульяновск : Изд-во государственного научного учреждения Средневолжский научный центр, 2000. — С. 159-178.

208. Самыгин, С. И. Религиоведение: социология и психология религии / С. И. Самыгин, В. И. Нечипуренко, И. Н. Полонская. Ростов-на-Дону : Феникс, 1996.-672 с.

209. Салмин, А. К. Духи требуют жертв: Система традиционных обрядов чувашей / А. К. Салмин. — Чебоксары : Чувашское книжное изд-во, 1990. -167 с.

210. Сардар Вайсов // Лента Казани Электронный ресурс. http://www. 1000kzn.ru

211. Силантьев, Р. Новейшая история ислама в России / Р. Силантьев. — М. : Алгоритм, 2007. 576 с.

212. Симбирские татары //Кругозор. 1876. -№11.- С.170-172.

213. Смирнов, А. П. Волжские булгары / А. П. Смирнов. М. : Издание Государственного Исторического музея, 1951. - 275 с.

214. Смирнов, И. А. Мюридизм на Кавказе / И. А. Смирнов. М. : Изд-во Акад. наук СССР, 1963. - 244 с.

215. Советская пропаганда в годы Великой Отечественной войны: «коммуникация убеждения» и мобилизационные механизмы / Авторы-составители А. С. Лившин, И. Б. Орлов. — М. : Российская политическая энциклопедия, 2007. — 806 с.

216. Соколовский, С. В. Сновидческая реальность бессознательное российской антропологии? / С. В. Соколовский // Этнографическое обозрение. - 2006. - №6. - С. 3-15.

217. Сравнительно-историческая грамматика тюркских языков. Пратюркский язык-основа. Картина мира пратюркского этноса по данным языка/ отв. ред. Э. Р. Тенишев, А. В. Дыбо. М. : Наука, 2006. - 908 с.

218. Сытин, С. JI. Симбирск глазами фотографов и историка / JI. С. Сытин. -Ульяновск : Дом печати, 1999. 136 с.

219. Таевский, Д. А. Синкретические религии и секты. Словарь-справочник / Д. А. Таевский. M. : INTRADA, 2001.- 160 с.

220. Тайжанов, К. Особенности доисламских верований у узбеков-карамуртов / К. Тайжанов, X. Исмаилов // Древние обряды, верования и культы народов Средней Азии. Историко-этнографические очерки. М. : 1986. - С. 110-138.

221. Тайлор, Э. Б. Первобытные культуры Электронный ресурс. -http://www.sati.archaeology.ncs.ru/ library/Tylor

222. Татары Среднего Поволжья и Приуралья ; Под ред. П. И. Воробьёва и Г. М. Хисамутдинова. М. : Наука, 1967. - 538 с.

223. Татары / Отв. ред. Р. К. Уразманова, С. В. Чешко М. : Наука, 2001. - 583 с.

224. Татарско-русский словарь: 25000 слов / И. А. Абдуллин, Ф. А. Ганиев, М. Г. Мухамадиев, Р. А. Юналеева ; Под. ред. Ф. А. Ганиева. Казань : Татарское книжное издательство, 2002. — 488 с.

225. Татары // Волжская радуга. «Мы разные, но мы вместе!». Ульяновск: ООО «Регион-Инвест», 2007. - С.36-55.

226. Тедлок, Б. Бикультурное сновидение, как межличностный коммуникативный процесс / Б. Тедлок // Этнографическое обозрение. 2006. - №6. - С. 16-30.

227. Тихонова, А. Ю. Региональная культура: опыт исследования. Монография / А. Ю. Тихонова. Ульяновск, УИПКРО, 2007. - 176 с.

228. Токарев, С. А. Ранние формы религии / С. А. Токарев. М. : Политиздат, 1990. - 622 с.

229. Томаш, М. Мусульманские общины в Польше / М. Томаш // Этнографическое обозрение. — 1995. №1. — С. 66-73.

230. Тохтабаева, Ш. Дар пророка Даута / Ш. Тохтабаева // Восточная коллекция. 2005. - №3. - С.65-69.

231. Традиционное мировоззрение тюрков Южной Сибири: Человек. Общество / Отв. ред. И.Н. Гемуев, АН СССР, Сиб. отд-ние, ин-т истории, филологии и философии. Новосибирск : Наука, Сиб. отд-ние, 1989. — 241 с.

232. Тэнасе, А. Культура и религия; Пер. с румын. — М. : Политиздат, 1977. -122 с.

233. Тюхтенёва, С. П. Земля моего сновидения / С. П. Тюхтенёва // Этнографическое обозрение. 2006. - №6. - С. 31-37.

234. Уерт, Г. Отпадение крещённых татар / Г. Уерт // Татарстан. 1995. - № 12. - С.106-112.

235. Ульяновская областная татарская национально-культурная автономия: информационное издание. — Ульяновск : Корпорация технологий продвижения, 2003.

236. Ульяновская правда. 2003. - №69 - С.4.

237. Уразманова, Р. К. Календарный цикл обрядов чепецких татар / Р. К. Уразманова // Новое в этнографических исследованиях татарского народа. -Казань : ИЯЛИ им г. Ибрагимова КФАН СССР, 1978. С. 86-94.

238. Уразманова, Р. К. Современные обряды татарского народа. (Историко-этнографическое исследование) / Р. К. Уразманова. — Казань : Татарское книжное изд-во, 1984. 144 с.

239. Уразманова, Р. К. «Мусульманские» обряды в быту татар / Р. К. Уразманова // Этнографическое обозрение. — 2009. №1. — С.13-26.

240. Учение Антихриста проникает в Ульяновские школы // Симбирский курьер.-2001. -№15.-С. 3

241. Филыптинский, Н. М. Концепция единства религиозного опыта у арабских суфиев / Н. М. Филыптинский // Суфизм в контексте мусульманской культуры. М. : Наука, 1989. — С. 28-34.

242. Фишер, М. П. Живые религии / М. П. Фишер. М. : Республика, 1997. -368 с.

243. Форвард, М. Религия / Мартин Форвард. М. : Фаир-пресс, 2003. — 320 с.

244. Фрейджер, Р. Личность: теории, эксперименты, упражнения / Р. Фрейджер, Д. Фрейдимен. СПб.: прайм-ЕВРОЗНАК, 2001. - 864 с.

245. Хайретдинов, Д. 3. Ислам в Нижегородской области / Д. 3. Хайретдинов.- М. : Логос, 2007. 128 с.

246. Халиков, А. X. Кто мы — булгары или татары? / А. X. Халиков. Казань : Изд-во Казань, 1992. - 192с.

247. Ходжаева, Е. А. Возрождение религии и этническая идентичность татарской молодёжи в республике Татарстан / Е. А. Ходжаева, Е. А. Шумилова // Социологические исследования. 2003. - №3. - С. 106-108.

248. Христолюбова, Л. Удмурты Татарстана / Л. Христолюбова // Татарстан. — 1992.- №9-10. -С.45-53.

249. Худеев, С. Л. Может ли Бог отменить карму? / С. Л. Худеев //Альфа и Омега. 2005. - №3. - С. 217-224.

250. Чвырь, Л. А. Ислам у уйгуров Восточного Туркестана / Л. А. Чвырь // Вестник Российского гуманитарного научного фонда. — 2003. №3. — С. 5059.

251. Черных, А. В. Русские и татары Прикамья: межэтническое взаимодействие / А. В. Черных // Живая старина. 2001. - №2. — С.35-37.

252. Чувашские верования Электронный ресурс. http://www.chuvashculture.org

253. Шабалина, Л. П. Структура и быт семьи народов Среднего Поволжья / Л.П. Шабалина. Ульяновск, УлГПУ, 1997. - 192 с.

254. Шабалина, Л. П. Динамика межнациональных браков и семей в Ульяновском Поволжье / Л. П. Шабалина // Вестник Ульяновского государственного педагогического университета: Сборник. Ульяновск : УлГПУ, 2008. Вып. 4. - С. 104-107.

255. Шакуров, Р. Дороги друг к другу / Р. Шакуров // Знание-сила. 2008. -№5.-С. 105-111.

256. Шантепи де ла Соссе, П. Д. Учебник по истории религий Электронный ресурс. http://www.gumer.info/bogoslovBuks/Relig/klass

257. Шарифуллина, Н. М. Традиция книжного пения татар-мишарей Ульяновской области / Н. М. Шарифуллина // Народная и профессиональнаямузыка Поволжья и Приуралья. Сборник трудов, вып. 56. М. : ГМПИ им. Гнесиных, 1981. - С.22-33.

258. Этнография Симбирского-Ульяновского Поволжья/ Е. Ю. Анисимова, 3. Г. Баширова и др.: отв. ред. Л.П. Шабалина. Ульяновск : УлГПУ, 2007. -376 с.

259. Этнография татарского народа. Казань: Магариф, 2004. - 287 с.

260. Яблоков, И. Н. Методологические проблемы социологии религии / И. Н. Яблоков. — М. : Изд-во Московского университета, 1972. 134 с.

261. Яблоков, И. Н. Кризис религии в социалистическом обществе / И. Н. Яблоков. М. : Знание, 1974. - 64 с.

262. Ярлыкапов, А. А. «Народный ислам» и мусульманская молодёжь центрального и северо-западного Кавказа / А. А. Ярлыкапов // Этнографическое обозрение. 2006. - №2. - С. 59-74.

263. Kassam, A. On becoming an Oromo Anthropologist: Dream, Self and Ritual: Three Interpretations / A. Kassam //Anthropology of consciousness. 1999. Vol. 10. P. 1-12

264. Mansfield, P. The Arabs / P. Mansfield. London : Penguin Books, 1980. -576 P.