Репрезентация художественного билингвизма в адыгском языковом пространстве

Зекох, Зоя Зауровна

автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.19
диссертация на тему: Репрезентация художественного билингвизма в адыгском языковом пространстве

Год: 2011
Автор научной работы: Зекох, Зоя Зауровна
Ученая cтепень: кандидата филологических наук
Место защиты диссертации: Майкоп
Код cпециальности ВАК: 10.02.19

450 руб.

Диссертация по филологии на тему 'Репрезентация художественного билингвизма в адыгском языковом пространстве'

Полный текст автореферата диссертации по теме "Репрезентация художественного билингвизма в адыгском языковом пространстве"

005012042

На правах рукописи

ЗЕКОХ Зоя Зауровна

РЕПРЕЗЕНТАЦИЯ ХУДОЖЕСТВЕННОГО БИЛИНГВИЗМА В АДЫГСКОМ ЯЗЫКОВОМ ПРОСТРАНСТВЕ: КОГНИТИВНЫЙ И КУЛЬТУРОЛОГИЧЕСКИЙ АСПЕКТЫ

Специальность 10.02.19 — теория языка

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание учёной степени кандидата филологических наук

1 2 [ЛАР 2012

Майкоп — 2012

005012042

Работа выполнена на кафедре общего языкознания

в ФБГОУ ВПО «Адыгейский государственный университет»

Научный

руководитель: доктор филологических наук, доцент Багироков Хазрет Заурбечевич ФБГОУ ВПО «Адыгейский государственный университет»

Официальные

оппоненты: доктор филологичесчких наук Гишев Нух Туркубиевич ГБУ «АРИГИ им. Т. Керашева»

кандидат филологических наук, доцент

Сокурова Сайда Нурбиевна

ФБГОУ ВПО «Адыгейский государственный

университет»

Ведущая организация: ФБГОУ ВПО «Кубанский государственный университет»

Защита состоится «20» марта 2012 года в 9-00 ч. на заседании специализированного диссертационного совета К 212.001.01 по защите диссертаций на соискание ученой степени кандидата филологических наук при ФГБОУ ВПО «Адыгейский государственный университет» по адресу: 385000, г. Майкоп, ул. Первомайская, 208, конференц-зал.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке ФГБОУ ВПО «Адыгейский государственный университет» по адресу: 385000, Республика Адыгея, г. Майкоп, ул. Пионерская, 260.

Текст автореферата опубликован на сайте Высшей аттестационной комиссии (ВАК) http: //www.vak.ed.gov.ru/ «17» февраля 2012 г.

Автореферат диссертации размещен на сайте: www.adygnet.ru Автореферат разослан 2012 г.

Ученый секретарь диссертационного совета доктор филологических наук, Доцент ЦЦУ*' I з.р. Хачмафова

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность исследования диссертации заключается в малоизученности проблемы художественного билингвизма и определяется необходимостью исследования выражения когнитивных и культурологических возможностей художественных текстов билингвальной языковой личности для выявления ментальных характеристик адыгского этноса, а также теоретического и практического осмысления факторов, влияющих на уровень антропоцентризма адыгской ментальности. Художественные тексты писателей отечественного и зарубежного адыгского языкового пространства весьма значимы для литературы новописьменных языков, традиции которых находятся на стадии становления. Эти тексты важны для адыгов, поскольку они дают возможность выявить и осмылить когнитивные и культурологические характеристики, определяющие языковое сознание билингвальной языковой личности. Следует отметить, что особенности когнитивных и культурологических характеристик в художественных текстах билингвальной языковой личности писателей отечественного и зарубежного адыгского языкового пространства не подвергались специальному исследованию.

Объектом исследования послужили художественные тексты писателей-билингвов отечественного и зарубежного адыгского языкового пространства для рассмотрения билингвизма в форме художественного двуязычия, исследование которого позволяет установить единство мировосприятия, градуируемое в рамках рассматриваемых когнитивных и культурологических парадигм.

Предмет исследования — маркированные национальной лексикой когнитивные и культурологические текстовые «ментальные фраземы» (Ахиджакова М.П.), высказывания, отражающие специфику национального мировидения.

Цель предпринятого исследования — выявить в отечественных и зарубежных художественных текстах адыгского языкового пространства национальные особенности мировосприятия билингвальной языковой личностью и позитивное воздействие родного языка и культуры на билингвальное языковое сознание, формирующее межкультурную коммуникацию.

Гипотеза исследования — установление единства художественного мировидения являющегося стратегически обуслов-

— 3 -

ленной категорией в отечественных и зарубежных художественных текстах писателей адыгского языкового пространства и своеобразия билингвальной языковой личности, которое может выступать как лингвокультурный компонент, выраженный особой языковой единицей, эксплицирующейся ментальностью билингвальной языковой личностью автора.

Вслед за Ахиджаковой М.П., которая утверждает, что «ментальные фраземы являются одной из системных единиц плана содержания языка, выделяемые автором наряду с другими языковыми единицами и определяемые как совокупность форм и глубинных значений языкового сознания, формирующих ментальность носителей данного языка» (Ахиджакова 2007: 7), мы считаем, что «ментальные фраземы» могут содержать в себе «ментальные лексемы», «ментальные культуремы» и «ментальные мифологемы», семантическая наполненность которых способна репрезентировать ментальность билингвальной языковой личности.

Для достижения целевой установки необходимо решить следующие задачи:

1) установить теоретические позиции с учетом имеющейся информации по исследуемой проблеме;

2) уточнить роль и влияние двуязычия на художественные тексты билингвальной языковой личности;

3) выявить в художественных текстах билингвальной языковой личности когнитивные и культурологические параметры адыгских «ментальных фразем»;

4) описать создающие эффект единства этнической идентичности «ментальные фраземы» на материале художественных текстов писателя-билингва.

Материал исследования. Художественные тексты писателей-билингвов отечественного и зарубежного адыгского языкового пространства (корпус эмпирического материала составил около 2000 ментальных фразем). В частности, для выявления когнитивного и культурологического воздействия использованы художественные тексты произведений Ю.Г. Чуяко «Сказание о Железном волке», «Чужая боль», Т. Кераше-ва «Абадзехский охотник», «Дочь шапсугов», A.A. Хагурова «Жизнь коротка, как журавлиный крик», Ч. Онера «Написано на скалах», М. Кандура «Черкесы. Балканская история», А. Мидхата «Кавказ», 3. Апщацэ «Гибель Сосруко», К. Натхо «Николас и Надюша», С. Харахока «Орлы», О. Сейфеддина

- 4 -

«Привычка», «Фалака» и др. Для анализа привлечены современные художественные тексты, а также данные различных филологических словарей.

Основные методы исследования при изучении «ментальных фразем» в художественных текстах билингвальной языковой личности определены спецификой изучаемого материала. Использован комплекс традиционных методов лингвистического анализа; куда входят методы наблюдения и описания, идентификации и дифференциации; компонентный, контрастивный и контекстуальный и семантический методы исследования текста, которые позволяют идентифицировать когнитивные и культурологические характеристики «ментальных фразем» билингвальной языковой личности.

Методологической базой исследования послужили основные положения современной семиотики, когнитивистики, психолингвистики, лингвокультурологии, лингвистики текста (Б. Дадье (1968), З.У. Блягоз (1988, 1992, 2006), У.МГ Бах-тикиреева (2006), М.П. Ахиджакова (2007), P.O. Туксаитова (2007), И.С. Хугаев (2010) М. Бахтин (1979), В. Иванов (1977), И. Стернин (1999), A.A. Гируцкий (1990), Н.Т. Гишев (2003, 2008, 2009), Х.З. Багироков (2005, 2008) Б.А. Хасанов (1990), Ю.М. Лотман (2001), К.В. Балеевских (2002), С.Г. Николаев (2005) и др.). Билингвальная языковая личность рассматривается в рамках понятийной триады: язык — мышление — культура. Язык трактуется как субстрат культуры, который пронизывает все ее структуры и служит инструментом ментального упорядочивания мира и средством закрепления этнического мировидения.

Научная новизна работы заключается в том, что расширяется понятие «билингвизм» и уточняются его характеристики. Предлагается также новый подход к изучению взаимовлияния языков в художественном тексте билингвальной языковой личности, развивающий существующие точки зрения по билингвизму. Наряду с этим, творчество билингвальной языковой личности рассматривается не только с позиции взаимодействия языков, но и культур, ибо «ментальные фраземы» взаимосвязаны и в совокупности дают более широкое представление о возможности влияния предыдущего опыта писателя на его литературное творчество при написании произведений на неродном языке. В ходе комплексного исследования когнитивных и культурологических характеристик отечественных и зарубежных

художественных текстов писателей адыгского языкового пространства выявлены «ментальные фраземы», в состав которых включаются «ментальные лексемы», «ментальные культуре-мы» и «ментальные мифологемы», служащие доказательной базой функционирования «общеадыгского лингвокультурного пространства».

Основные положения, выносимые на защиту:

1. Целостная картина мира билингвальной языковой личности не является сугубо этнической, она представлена языковыми зонами: адыгско-русской, адыгско-турецкой, адыгско-арабской, адыгско-еврейской, адыгско-английской и т. д. Языковая картина мира адыгов получает полилингвальное пространство, в котором выделяем культурологическое адыгско-русское билингвальное ядро, представленное на исторической родине.

2. Билингвальный текст характеризуется двудоминант-ностью. При доминировании русского, турецкого, арабского и других языков, выступающих как форма существования художественного текста и как средство интерпретации национально специфических единиц, сохраняется культурно-мировоззренческая адыгская национальная доминанта. Знания о мире у адыгов — би/полилингвов не формируются в рамках одной адыгской культуры. Структура образа языкового сознания не определяется набором значений, стоящих за данным словом в родном языке.

3. Влияние русского языка на формирование языковой картины мира адыгов в Российской Федерации, обусловленное наличием общего политико-экономического, культурного и научного пространства, вызвало усиление коммуникативных взаимодействий, в том числе межкультурных, и привело к общности базовых знаний о мире. Русский язык в адыгском языковом пространстве явился средством и способом приобщения к новым знаниям

4. Будучи порождением естественного билингвизма, художественный билингвизм способствует сохранению своеобразия национальной культуры, ее вхождению в межкультурный диалог; в условиях свободного развития и функционирования языков художественный билингвизм выступает как форма поддержки и развития естественного билингвизма.

5. Когнитивная парадигма способов отбора языковых средств и принципа их соединения в речевой ткани текста

- 6 -

билингвальной языковой личностью и интерпретации «ментальных фразем», в составе которых рассматриваются и «ментальные лексемы», «ментальные культуремы», «ментальные мифологемы», могут быть использованы для описания значимости ценностных основ в адыгском языковом пространстве.

Теоретическая значимость исследования определяется возможностью дальнейшей разработки теории лингвистической относительности Сепира-Уорфа в ее применении к феномену билингвизма (художественного), в систематизации культурно-различительных и языковых характеристик би- и полилинг-визма (адыгской и русской, адыгской и турецкой, адыгской и арабской и т.д.) посредством исследования художественных текстов билингвальной языковой личности.

Практическая значимость. Результаты исследования могут быть использованы в курсах лекций по сопоставительной типологии языков, адыгской литературе, лексикологии, стилистике и поэтике адыгского языка, этнопсихолингвистике и сравнительной культурологии.

Апробация работы. Основные положения диссертации докладывались и обсуждались на заседаниях кафедры общего языкознания АГУ. Результаты исследования были представлены на ряде конференций: Всероссийской научной конференции «Теория и практика обогащения словарного запаса обучаемых в условиях полиэтнической среды» (Майкоп, 2006), на республиканской межвузовской конференции «Билингвизм: обучение языку и речи» (Майкоп, 2007), на 6-й и 7-й Международных научных конференциях «Актуальные проблемы общей и адыгской филологии» (Майкоп, 2008; 2010), а также в материалах научных чтений «Язык и культура: единство и взаимосвязь» (Майкоп, АРИГИ им. Т. Керашева, 2010). По материалам проведенной работы опубликовано восемь статей, в том числе одна в издании, рекомендованном ВАК РФ.

Структура работы. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения, библиографического списка, содержащего 190 наименований, списка использованных словарей, списка текстовых источников. Текст содержит одну схему и три таблицы.

Основное содержание работы

Во введении обосновывается актуальность темы диссертации, определяются объект, предмет, цель и задачи исследования, содержится характеристика материала и методов

— 7 -

его анализа, раскрывается научная новизна, теоретическая и практическая значимость, формулируются положения, выносимые на защиту.

Первая глава «Инновационо-исторические предпосылки формирования адыгской письменности» содержит анализ общих проблем становления адыгской письменной культуры, двуязычия, билингвальной языковой личности.

В адыговедении относительно художественных текстов билингвальной языковой личности профессор З.У. Блягоз отмечает «К заслугам первых индивидуальных билингвов следует отнести создание письменности, начиная с 1918 года... Создана письменность сначала на арабской графической основе (с 1918 г.), затем — на латинской (с 1928 г.), наконец, — на основе русской графики (с 1937 года). Появились первые учебники и учебные пособия на адыгейском и русском языках, словари разные — двуязычные, толковые. Все это продукт деятельности билингвов-индивидов...» (Блягоз 1980: 35). На современном этапе заложена основа адыгско-русского художественного билингвизма, т.е. «создания национальной книги, тесно связанной с проблемой двуязычия и перевода», — отмечает З.У. Хуако (Хуако 1998: 146).

С развитием адыгского языкового пространства возрастает интерес к языку, культуре, обычаям и традициям. Стоит проблема расширения и укрепления связей с адыгами, живущими в других регионах страны, а также зарубежными адыгами (адыги в настоящее время проживают почти в 50-ти странах мира — в Турции, Сирии, Иордании, Германии, США, Израиле, Австралии и т.д.). Их численность достигает около пяти миллионов. С этим связано полилингвальное существование адыгских художественных текстов, поэтому выдвигаются разные предложения по созданию единого для всех адыгов алфавита. Если адыгская диаспора в Европе, США, Австралии и Турции пользуясь латиницей, то адыгам живущим в арабских странах, предпочтительнее было бы письмо на арабской графической основе. Однако, адыгская диаспора, находящаяся за рубежом, не обучается и не пишет на адыгских языках. Для налаживания оптимального процесса обучения адыгов на родных языках необходим комплексный подход к выбору общей графической базы.

Основными тенденциями современного адыгского языкового пространства являются: 1) возрождение интереса к адыгским языкам и культуре, обычаям и традициям; 2) стремление

расширить социальные функции адыгских языков в разных сферах общения; 3) выработка механического переноса опыта социально-языковой адаптации иммигрантов-адыгов (в Турции, Сирии, Иордании и т.д.) на условия совместного проживания жителей в Республике Адыгея; 4) дальнейшее распространение адыгско-русского и русско-адыгского двуязычия с преимущественной ориентацией на двусторонний тип билингвизма.

Следует отметить, что история и становление художественных текстов в каждой стране составляют часть истории национальной литературы и культуры. По нашему мнению, при создании художественного текста билингвальной языковой личностью, с включением в него (в том или ином виде) дефиницию, относящуюся к иному языку, например, адыгскому, создается билингвальный текст. Так, в языковом пространстве героев романа Т. Керашева «Дорога к счастью» функционируют следующие «ментальные фраземы» (паремические конструкции): «Б неначатом деле змей сидит», «Чем много прожить, лучше много повидать», «Раз ты человек, не роняй голову!», «Неважно, что нарядно одет, важно, что опрятно», «Если родился мужчиной, пусть не теряет достоинства своего народа». Они вводятся в ткань художественного текста билингвальной языковой личности как своеобразные семантические скрепы: Е ул1ын, е ул1эн зыфа1уагъэр мыщ фэдэ ч1ып1э ушэтып1 а1о-ба.- «Не о таком ли испытании сказано: или будь мужествен, или умри»-, мэзрэ чэщрэ уишъэф ащымы1у а1ощтыгъэ, ау шъэф 1отап1эу я1агъэр хьак1эщ зэгъок1ыр арыгъэ, — «Рассказывать свои тайны принято было в пустой кунацкой, но не в лесу и не ночью»; ш1улъэгъур л1ыгъэм фэдэкъабз, 1ахъ мыгощ. Шъоури 1эш1у, ау зыгу римыхьрэм ышхырэп, — «Любовью, как и мужеством, не поделишься. И мед сладок, да не все его любят»; «... имынэ1осэ мэ ш1агъо горэ къеугъ п1онэу, нзпцэ 1ужъу ийуцЪхэр къэныбжьык1агъэх ош1э-дэмыш1эу...», — «...Неожиданно помолодели черные густые брови, будто услышал незнакомый приятный запах...» (Ю. Чуяко «Сказание о Железном волке»). Данные «ментальные фраземы» относятся к адыгскому языку, отличному от языка оригинала, и их употребление создает прецедент «классического» художественного билингвизма в его когнитивном и культурологическом понимании.

В адыгских билингвальных художественных текстах наблюдаются и такие факты, когда автор в своем творчестве

- 9 -

полностью переходит на второй язык: А. Евтых, А. Хагуров (на русский язык); Сейфетддин (Хатков), Тарик Мумтаз Гезте-пе (Хагур), Рашид Ростом (Амафуков), Кандур Мухадин Иззет и др. (на арабский язык); Ахмед Мидхат (Хагур) (на турецкий язык); Кадыр Натхо (на английский язык) и т.д. Таких вторых языков обычно не бывает больше одного, хотя случаи создания автором художественных текстов на нескольких национальных языках, отличных от первого, истории литературы известны.

Проблема этнической самоидентификации посредством «ментальных фразем» выдвигает ряд нерешенных теоретических задач, среди которых проблема первого языка и овладение вторым для носителя художественного билингвизма, создающего свои произведения на языке страны проживания (РФ, Турция, Сирия, Иордания, Израиль и т.д.). Как отмечает A.M. Гутов, это связано с тем, что «язык, на котором написано художественное произведение, не всегда является родным для самого автора» (Гутов 2002: 60). Следующая мысль В. фон Гумбольдта имеет непосредственное отношение к билингвизму: «каждый язык описывает вокруг народа, которому он принадлежит, круг, из пределов которого можно выйти только в том случае, если вступаешь в другой круг. Изучение иностранного языка можно уподобить приобретению новой точки зрения в прежнем миропонимании». Достоверно то, что «в чужой язык мы в большей или меньшей степени переносим свое собственное миропонимание и свое собственное языковое воззрение» (Гумбольдт 2000: 57).

С.Г. Тер-Минасова, исследуя взаимосвязь языка, мышления и культуры, внесла в теорию лингвистической относительности свои коррективы, с которыми мы согласимся: «...Слово отражает не сам предмет реальности, а то его видение, которое навязано носителю языка имеющимся в его сознании представлением, понятием об этом предмете. Понятие же составляется на уровне обобщения неких основных признаков, его образующих, и поэтому представляет собой абстракцию, отвлечение от конкретных черт. Путь от реального мира к понятию и далее к словесному выражению различен у разных народов». В свою очередь, «язык отражает дейсвительность не прямо, а от реального мира к мышлению, и от мышления к языку. ... Язык, мышление и культура взаимосвязаны настолько тесно, что практически составляют единое целое. Все вместе они соотносятся с реальным миром, противостоят ему, зависят от него,

- 10 -

отражают и одновременно формируют его» (Тер-Минасова 2000: 126). Рассматривая в свое время данную проблему, JI. Блумфилд писал, что, «иногда изучающий иностранный язык овладевает им настолько хорошо, что его нельзя отличить от говорящего на данном языке как на родном. Это наблюдается порой в зрелом возрасте, но чаще — при смене языка в детстве. В тех случаях, когда совершенное усвоение иностранного языка не сопровождается утратой родного языка, возникает билингвизм (двуязычие), заключающийся в одинаковом владении двумя языками (эквилингвизм)» (Блумфилд 1968: 34). В данном случае автор имеет в виду практическую необходимость овладения вторым языком Для элементарного общения в соответствующей языковой среде. Тем не менее, процесс становления билингвизма (эквилингвизма) содержит в себе достаточно серьезные и практически не исследованные вопросы, связанные с осознанием сущностной субстанции функционально активного языка.

Сопоставив точки зрения В. фон Гумбольдта, A.M. Гутова, С.Г. Николаева, С. Тер-Минасовой,'JI. Блумфилда и др., можно заключить, что «родным языком» для адыгов носителей художественного билингвизма является адыгский язык, т. е. язык, который усвоен от родителей, говорящих на родном языке. При этом художественные тексты билингвальной языковой личности «...стремятся воссоздать структуру чувственного мира. Как все социальные явления они представляют собой попытку человека упорядочить хаос, внести порядок в беспорядок восприятия, придать форму бесформенному. Но каждый язык делает это по-своему, разными путями, приходя к одинаковым результатам. Когда два языка вступают в контакт и как бы соперничают в одном индивиде, то это означает, в сущности, что в контакт и конфликт приходят два видения мира. Здесь есть все основания полагать, что переход от одного языка к другому может вызвать в мышлении глубокие потрясения» (Дадье 1968: 61). Б. Дадье не разделяет мнения о существовании «метаязыка», которое высказывалось рядом авторов, например Н. Хомским («в основе любого языка мы найдем систему, которая универсальна» (см. Хомский, 1999:145; Вежбицкая 1997:47; Коул 1977: 75 и др.). «...Двуязычный писатель не прибегает к переводу: язык произведения рождается где-то в глубине его сознания... Универсального метаязыка, в строгом смысле слова, не существует. Такой метаязык образуется постепенно,

- 11 -

он есть точка взаимодействия и конфликтов, вызванных ситуацией двуязычия, а следовательно, и наш писатель представляет собой как бы точку, где в результате слияния двух потоков рождается нечто новое. Он избрал чужой язык, но это ставит его в известной мере в положение вне избранного языка, что позволяет ему увидеть этот язык новым, сторонним взглядом». Кроме того, «он находит источник обогащения языка и расширения своего понятийного багажа» (Дадье 1968: 61). Эта точка зрения Б. Дадье нам близка и является принципиальной и значимой для исследования художественных текстов билингваль-ной языковой личности.

Во второй главе «Авторское своеобразие художественного билингвизма в адыгском языковом пространстве» рассматривается ментальное пространство адыгов, реализуемое в художественных текстах билингвальной языковой личности.

Проблема билингвальной языковой личности уже решительно заявила о себе как об условии интеллектуально-профессионального выживания в современном мире. Средства выражения, используемые такой личностью, складываются по-разному, но вряд ли найдутся художественные тексты, которые создавались бы только на родном языке. В отношении зарубежных художественных текстов адыгского языкового пространства А. Калмык (Сирия) отмечает: «Соплеменники сохранили адыгскую душу. Им осталось вдохнуть ее в чужой язык и разговаривать с нами, что они и сделали успешно» (Калмык 1992: 69). В этой связи Х.Т. Тимижев пишет: «... мы не пытаемся вычленить творения адыгских художников зарубежья из этнокультурных традиций Ближнего Востока, если они представляют интерес для духовно-эстетического потенциала народа, с которым проживают наши соплеменники. Литература черкесского зарубежья до сих пор получает подпитку не только от художественной мысли адыгов, проживающих на Кавказе, но и от богатого духовного мира арабов и турок...». Вместе с тем, как отмечает автор, «...объединяющей темой всех локализованных адыгских литератур (адыгейской, кабардино-черкесской, черкесского зарубежья) сегодня становится тема духовного объединения черкесов, разбросанных по всему миру. На этой национальной идее зиждется и проза, и поэзия адыгского зарубежья» (Тимижев 2006: 127).

Существование различных определений художественного билингвизма, наличие разных, порой противоречивых дефиниций

- 12 -

свидетельствует о сложности данной проблемы. По мнению таких исследователей, как Н.Г. Михайловская (Михайловская 1981: 98), Ч.Г. Гусейнова (Гусейнов 1988: 59), «художественный билингвизм есть творчество не на родном языке, а на двух языках». Такое понимание художественного билингвизма не совсем точно выражает суть явления, сужает его границы. При анализе художественного текста билингвальной языковой личности, необходимо ввести понятие «ситуации двуязычия», под которой нередко понимается наличие в структуре художественного текста инонациональных средств отражения объективной действительности. В этой связи «художественный билингвизм определяется как творчество с использованием для создания художественных произведений инонациональных языковых средств» (Гируцкий 1990: 55). .

Важно отметить, что можно создавать художественные, би-лингвальные тексты, используя в качестве постоянной основы лишь один из языков, и тогда эффект билингвизма проявляется в самом тексте независимо от того, написано ли данным автором произведение на другом языке: П. Кошубаев, А. Хагуров, Р. Кешоков, А. Кушхаунов, Т. Адыгов и др. Мы согласны с мнением о том, что художественный билингвизм проявляется на уровне эксплицитного и имплицитного совмещения элементов языков и культур. Следует сказать и том, что, совмещая в произведении элементы двух культур, обращаясь к русскому, адыгскому, турецкому, арабскому языкам как к форме создания произведения, писатель создает глубоко национальное произведение с ярко выраженной национальной спецификой.

Принципиально важно то, что в лингвистическом аспекте художественный билингвизм представляет собой неоднородную и одновременно цельную речевую ткань, в которой зафиксировано два речевых кода. Именно такие тексты мы выбираем для анализа: ц1эп1эжъыгъ, ыжэ зызэк1ищырэм маш1о къыдэтэкъоу, ыпэбзыджынжэ жъоку устхъор къарилъэсык1эу къуаджэхэр тыригъэстык1ыщтыгъэх, ц1ыфхэм агу ришхыкЫщтыгъэ... (Цуякъо Ю. «Гъуч1ы Тыгъужъым итаурыхъ»), — «... чудовище, безжалостно пожирающем аулы и выедающее сердца людей, способных затем попирать, предавать, забывать, торговать древней своей землей и отеческими святынями...» (Ю. Чуяко «Сказание о Железном волке»). Из приведенного эмпирического материала можно заключить, что автор — является билингвальной языковой личностью, поскольку русский и адыгский

- 13 -

языки в художественном тексте функционируют в равной степени. Необходимо указать, что в родном адыгском языке сила наполнения смысла лексем выступает в контексте для передачи больших эмоций в адрес объекта, чем в русском, хотя и в русском тексте привлечены возможности экспрессивной насыщенности лексем с неменьшей силой, что свидетельствует о колорите художественного текста билингвальной языковой личности.

Следует отметить, что в художественных текстах авторов, созданных на ином языке, обязательно вкрапливаются элементы на лексическом и фразеологическом уровнях родного языка: ак1ыб зэфэгъэзагъ — «повернулись друг к другу спиной», «поругалис»; пц1ы уупсыщтмэ л1агъэм телъхь «хочешь обманывать — вали на мертвого» (О. Сейфеддин «Кисет»); мылъкур осэпсым фэд «богатсво подобно росе», узэупч1ы-жьын уимы1эмэ, уи п1э1ожъ гъэт1ылъи еупч1ыжь «если не с кем советоваться, положи свою папаху и с ней советуйся» (О. Сейфеддин «Привычка»); ипак1эк1э мэгуш1о, — «улыбаясь под усы»,... ишъо к1оц1ыфэжьырэп, — «не влезает в свою шкуру» (О. Сейфеддин, «Вероотступник»); пц1ым ылъакъо к1ако, — «у неправды ноги коротки», къэбар мьщыу, — «пресный рассказ, бесполезный», иунапчъэ фиш1ыжьыгъ, — «закрыть двери своего дома», «найти свою погибель» (О. Сейфеддин «Кто это был?»); шы дэхэ мычъэр, — «конь красив, но скачет плохо», апсэ зы чысэм зэдилъ, — «их сердца в одном кисете, шыурэ лъэсрэ зэфэдэхзп, — «разница между ними, как у пешего с всадником» (О. Сейфеддин «Три совета»); щэм ыстыгъэр щхы-ум епщз, — «тот, кто обжегся молоком, дует на кефир», тхьэлъанэу пш1ырэр умгъэцэк1эжьмэ, уи шъуз ек1ыжьы, — «если поклясться и не выполнить обещанного, жена уйдет от тебя» (О. Сейфеддин «Фалака»); ...тэтэжъ ыпашъхьэ, атэкъэпщ п1онэу, къиуцуагъ, ыб-гъи т1эк1у къыригъэуцукШгъ... (Цуякъо Ю. «Гъуч1ы Тыгъ-ужъым итаурыхъ»), — «...стал перед дедушкой, как петух, чуть выставив грудь» ... (пер. автора), ...ахъщэр ебзым фэд... (Цуякъо Ю. «Гъуч1ы Тыгъужъым итаурыхъ»), — «...деньги как навоз (мусор) ...» (пер. автора). Эмпирический материал свидетельствует о том, что национально-специфические особенности художественных текстов билингвальной языковой личности формируются посредством вышеприведенных единиц путем калькирования, усечения смысловой нагрузки лексем, имплицитно использовав скрытые смыслы и т. д.

Отметим некоторые особенности билингвальной языковой личности М. Кандура. Его художественные тексты наполнены паремическими конструкциями и фразеологизмами, функционирующими в «ментальных фраземах»: «... у адыгов не принято спрашивать, откуда прибыл гость и зачем...» (М. Кандур «Кавказ»); «...речь старшего нельзя перебивать...» (М. Кандур «Кавказ»); «... гость у адыгов, как за крепкой стеной...» (М. Кандур «Кавказ»); «... к гостевому столу переходят, когда истекает разговор...» (М. Кандур «Кавказ»); «... что гостю приглянется, то ему и дарят, таков обычай...» (М. Кандур «Черкесы. Балканская история»); «... если по пути встречают гостя, его сопровождают, пока тот не отпустит...» (М. Кандур «Черкесы. Балканская история») и т. д. М. Кандур, включая такие единицы в текст нашел нужные и понятные слова для характеристики адыгского менталитета.

В романе Ч. Онера «Написано на скалах» сочетание лошади черкесской породы выступают в «ментальных фраземах» билингвальной языковой личности в роли некоего знака-символа красоты, свободы, высокой мечты. Трогательна в этом плане сцена диалога Нэнэжъ (бабушки) со своим внуком Нафо. Последние надежды наны связаны с ним, с молодой порослью. Она балует внука, называя его «диким жеребеночком». «Адыги произошли от лошадей, — шутит нана, — и ты когда вырастешь, обратишься в славного коня». Эти слова бабушки уводят Нафо в мир грез, так как «он мечтает о том времени, когда явится перед наной верхом на великолепном черкесском коне» (Ч. Онер «Написано на скалах»). В адыгском мировосприятии знаковые характеристики языкового пространства, живой речи уточняются анализом ее эмоциональной окрашенности (экспрессии). В художественных текстах Ч. Онера высказывает мысль о том, что туман — есть некий символ истории адыгов, 3. Апщацэ отмечает, что прошлое народа растворяется в тумане времени. В художественном тексте романа Ч. Онера «Написано на скалах», где описывается эпизод о черкесском всаднике, скачущем в густом тумане повествование начинается и заканчивается так: «Всадник-черкес, он пересекает разнообразные ландшафты: степь, предгорье, горы, пустыню. Он облачен то в черкеску, то в платье турецкого воина, то в одеяние араба, русского, грузина или иного народа ... Адыги никогда не жили для себя». Автор не разделяет мнения некоторых писателей черкесского

зарубежья относительно благоволения адыгам мусульманского мира'. «Англичане шлют нам послов с просьбой не складывать оружие и продолжить войну, сулят обеспечить нас пушками и ружьями, — с этими словами вышел вперед Дамыш. — Поляки клятвенно обещают воевать вместе с нами, втягивают нас в огонь, а сами в сторонку. Французы, вершат нашу судьбу за нашей спиной. Турки только и науськивают: мы с вами единоверцы, мы ваш тыл, воюйте с гяурами, не уступайте ни клочка своей земли. Так мы и довоевались! (Ч. Онер. «Написано на скалах»).

Таким образом, вышеприведенный фактический материал подтверждает, что функционирование «ментальных фразем», в состав которых входят «ментальные лексемы», «ментальные культуремы» и «ментальные мифологемы» в отечественных и зарубежных художественных текстах билингвальной языковой личности адыгских писателей служит средством отражения «общеадыгского лингвокультурного пространства». По мнению М. П. Ахиджаковой, «для отражения глубинного значения нравственно-этических норм адыгов, которые формировались тысячелетиями, рассматриваем ментальные фраземы как одну из системных единиц плана содержания языка...» (Ахиджако-ва 2007:7).

Согласны с мнением исследователей, которые считают, что «в изучении национальных диаспор непременно должен присутствовать историзм, глубокий такт и понимание эволюции творческого самосознания представителей национальной диаспоры», отказ «от догм, порушенных самой жизнью» (см. Надъярных 1993: 14). Оторванные от родных корней, земли предков, родного языка, многие деятели адыгской диаспоры реализовали свой творческий потенциал, создавая культурные ценности общемирового уровня не на родном, а на иных, чужих языках. Изучая художественные тексты этих авторов, мы пришли к выводу, что следует разделить мнение тех, кто утверждает, что «национальная диаспора в силу особых условий выживания, сохранения своей культуры становится более строгой .носительницей и хранительницей культуры прародины» (Там же,, 14).

Художественные тексты билингвальной языковой личности писателей черкесского зарубежья не только обогатили культуру тех стран, в которых проживают, но и стали достоянием адыгских народов и требуют исследования с заявленных нами

позиций, т.е. адыгско-русской, адыгско-турецкой, адыгско-арабской, адыгсьсо-английской художественный билингвизм рассматриваем в когнитивном и культурологическом аспектах. Г. Гачев в книге «Национальные образы мира» (1988) пытается отыскать то, что лежит в основе ментальности народа и созданного им мира художественных образов и их культурологические коннотации: «Брошенный в природу, в данный климат, на данную территорию: в горы, в долы, в пески, в тундру — народ обживался, приспособлялся, а одновременно стал приспособлять к себе и развил самобытную, точно отвечающую данному месту природы материальную культуру, соответствующую психику, язык, мышление...» (Гачев 1988: 53).

В третьей главе «Средства репрезентации «ментальных фразем» в художественном тексте адыгской лингвокульту-ры» анализируются культурно-фоновые значения «ментальных фразем» в триаде мышление — язык — культура.

В процессе внедрения в новую культуру в сознании би-лингвальной языковой личности происходит контакт культур. Лингвисты выделяют различные стадии и типы межкультурных контактов. Д.Б. Гудков, ссылаясь на Ю.Е. Прохорова, выделяет 4 типа: соприкосновение, приобщение, проникновение, взаимодействие, которые характеризуются разной степенью знания стереотипов общения, принятых в определенных культурах (Цит. по Гудкову 2000:56). Л.М. Вырыпаева выделяет различные ситуации, возникающие при контакте культур: 1) конфликт культур — «то, что для вас хорошо, для нас плохо»; 2) неполная интерференция культур — «мы в чем-то похожи, а в чем-то отличаемся друг от друга, но это отличие заслуживает внимания»; 3) полная интерференция — «мы не признаем, что бывают какие-то национальные культуры, есть только культура общечеловеческая» (Вырыпаева 2003:51). В своем исследовании мы опираемся на второй вариант, когда одна языковая личность стремится понять себя и других путем сопоставления своей и чужой культуры.

В главе выявлены способы представления культурно-фоновой информации в художественных текстах билингваль-ной языковой личности. В соответствии с идеями компонентной теории значения в составе «ментальной фраземы» выделяются образующие множество семантические доли, которые обеспечивают классификационное представление предмета и входят в состав понятийного значения. В сознании билингвальной

- 17-

языковой личности фоновые знания «ментальных фразем» закреплены с помощью различных единиц: слов, устойчивых сочетаний (пословиц, поговорок и фразеологизмов), прецедентных высказываний, которые вовлекаются в интеркультурный диалог.

1. Фоновая информация «ментальной фраземы» проявляется на уровне лексемы-адыгизма. В русском языковом пространстве культурной среды отсутствует референт, представленный в адыгской культурной среде. В лексической системе русского, арабского, турецкого языков отсутствует слово, значение которого эквивалентно значению адыгского слова. В данной ситуации художественный текст билингвальной языковой личности использует безэквивалентные лингвоспецифические единицы, которые имеются в каждой из семантических сфер: ...адыги старательно и искусно выхаживали коней, добивались от них такой же неукротимости. Знатоки утверждают, что чем дальше и утомительнее путь, тем горячее становится чистокровный адыгский конь — шагди. И еще говорят, что шагди, проскакав наметом множество перегонов, которые от крика до крика, лишь глубоко вздохнет раз другой и вновь бойко зашагает, отфыркиваясь, яростно грызя удила... (Т. Кера-шев «Одинокий всадник»). В билингвальном художественном тексте «Дочь шапсугов» Т. Керашев характеризует данную породу адыгской лошадиследующим образом: «...свиная спина и свиной постав ног... Круп и холка на одном уровне; грудь и плечи, как у зубра,- мощные; ноздри хороши... Глаза! Вал-лахи, таких глаз не бывает у слабого коня!... Конь длинноват, но, несмотря на это, очень подвижен, с места срывается, как перышко, и в беге легок едва касается земли... (Т. Керашев «Одинокий всадник»). Шагди-порода адыгской лошади, которая органически связана с сознанием адыгов в России, Турции, Израиле, США, создает образы, наделенные мощным коннотативным зарядом. Благодаря контрасту значений фрагментов текста слово приобретает статус особого языкового знака в билингвальном художественном тексте. Слово шагди в «Словаре кабардино-черкесского языка» (1999: 755) имеет следующие значения: шагъдий — 1. Элита кабардинских чистокровных лошадей/Адыгэшхэм ф1агък1э къахэпэжьык1ыу ф1ым я ф1ыжхэм ящыщ. 2. Хорошая, быстрая лошадь/ф1агъ ин зи1э шы.

2. Фоновая информация проявляется на уровне «ментальной фраземы», освоенной русским (арабским, турецким) языками.

- 18 -

Так, в «Толковом словаре русского языка» (Ожегов 1995: 160) лексеме джигит, функционирующей в «ментальной фразе-ме» дается такое толкование «искусный и отважный наездник (первоначально у кавказских горцев)». Однако, в художественных текстах билингвальной языковой личности реализуется другое значение данной лексемы, передающее специфическую фоновую информацию, характерную для адыгской культуры. «Ментальная фразема» ...шыу е1эбэх... «...джигитовка...» актуализируется в следующем контексте: Псэгъэоным ыуж шыу джэгухэр къырагъэжъагъ. Шыу е1эбэхи, онэгум зыкъыщаш1ы-ни, шыу л1ы ззбэни, шыбгъэ зэзауи — джэгук1э къэш1ык1э зэмыл1эужыгъоу къагъэлъэгъуагъэр бэ (Т. Керашев «Одинокий всадник»), — «После стрельбы начались игры всадников. Джигитовка, выступления в седле, состязания всадников, битва лошадей — было показано много игр» (Т. Керашев «Одинокий всадник»). Джигитовка (от тюрк, джигит — искусный и отважный всадник) — вид конного спорта, скачка на лошади резвым галопом, во время которой всадник на полном ходу соскакивает с лошади и вскакивает на нее, поднимает предметы с земли, висит на боку или под брюхом лошади, исполняет акробатические номера, стреляет в цель и т. п. При джигитовке всадник демонстрирует смелость, ловкость, силу и искусство управления лошадью (Прохоров 1973: 113).

3. Фоновая информация основана на национальных пресуппозициях, оживающих в художественном тексте билингвальной языковой личности. При этом средством передачи картинной национально маркированной образности может выступать собственно русское слово. Так, в художественном тексте Т. Керашев, Ч. Онер, Ю. Чуяко активно употребляют лексему горы, функционирующую в «ментальных фраземах», которая приобретает целый ряд семантических приращений, способствующих созданию национального по содержанию образа. Специфика проявляется, прежде всего, в выборе основания для контактных метафор, находящихся в ближайшем контекстном окружении. «Ментальная фразе-ма» любить горы можно по-разному употребляется в составе высказываний. В художественном языковом пространстве Т. Керашева пейзаж гор разнообразен, но главное, что он суров и сразу ориентирует нас на восприятие предстоящей непростой судьбы человека: «Остановившись, чтобы набить трубку табаком, он проговорил:

— Полюбить горы, полюбить по-настоящему, заставил меня Наймет.

— В горах всем нравится — заметил я.

— Нравится и любить — не одно и то же, — возразил Василь. — Да и любить горы можно по-разному (Т. Керашев «Абрек»).

В художественном тексте рассказ Василя о Каймете связан с лексемой горы (с горами): «Я говорю о такой любви, когда человеку в горах отрадно, как дома, когда он не испытывает страха перед ними и, оказавшись в горах, не чувствует себя одиноким. Тосковать по горам, вдалеке от них — вот это я называю любить горы по — настоящему. Так любят горы только горцы. А привыкнуть к горам — нелегкая штука. Горы ласковы к смелым и сильным, безжалостны к слабым и беспечным. Вот таким бесстрашным горцем был Каймет, — добавил Василь, когда мы тронулись дальше» (Т. Керашев «Абрек»). В художественных текстах билингвальной языковой личности для обозначения субъективной оценки, степени интенсивности признака используются модальные слова, которые привносят в художественный текст дополнительные значения ирреальности, вопросительности, утвердительности, сомнения или уверенности. Автор художественного текста говорит о том, что горы олицетворяют людей, подчеркивая их главное качество, — они ласковы, добры к сильным, мужественным людям, безжалостны к слабым и т.д. Культурно-фоновая информация, на основе которой возникает ассоциативный образ адыгской земли, наслаивается на лексему горы. Т. Керашев наделяет горы живой мыслящей жизнью. Художественные тексты билингвальной языковой личности, входящие в контекстное окружение данного слова, охватывают участки «ментальных фразем» «Человек и его мир», «Природа» и т. д. Оппозиция адыгский всадник и горы (на фоне гор) прослеживается в художественном тексте романа Т. Керашева «Абрек»: «И вдруг раздалась песня. Это пел Каймет. Песню пел человек — его нельзя было спутать ни с ветром, ни с горными обвалами. Каймет, позабыв все на свете, с вдохновенной одержимостью отдавался песне. Ушедшие поколения оживают в своих творениях, и в песне слышались отголоски жизни борьбы адыгского народа. В напеве Каймета Василю чудился яростный клич, зовущий к борьбе...Это — борьба». Используя пейзаж гор и адыгского всадника, автор художественного текста

- 20 -

показывает отголоски борьбы в адыгском языковом сознании, что нет жизни без этих гор.

Билингвальная языковая личность в художественном тексте обожествляет природу. Ерстэм («Одинокий всадник») обращается к Мазитху — Богу леса, что отразилось в «ментальной фраземе» (культуреме): Он приподнялся и, став как на молитву, держа в руках клочок медвежьей шкуры, вознес мольбу: «О Мазитх! Прошу облегчить мой путь, уберечь от дурных людей и злых зверей! Помоги мне одолеть врагов!» (Т. Керашев «Одинокий всадник»). В своих художественных текстах Ю. Чуяко также обожествляет природу, что выражается «ментальной фраземой»: ...Мэзытхьэри — шэк1оным итхь ары зигугъу къэсш1ыщтыр — зыщагъэгъупшэу къыхэк1ыщтгъэп зыпарэк1и... (Цуекъо Ю. «Гъуч1ы Тыгъ-ужъым итаурыхъ»), — «...Мазитха — бога охоты за меткий выстрел, никогда его не забывали ...» (Ю. Чуяко «Сказание о Железном волке»), В адыгском языковом пространстве название Мэзытхьэ образовано на общеадыгской почве из двух корней: мэзы «лес» + тхъэ «бог», что значит «бог леса (лесов)». Однако первоначальная функция, заложенная в строении слова, расширилась: Мэзытхьэ является также покровителем охоты. Существуют разные мнения по вопросу о том, какого пола Мазитхэ. К. Сталь утверждает, что Мэзытхьэ — богиня охоты. По мнению М.Е. Тамгы, Мэзытхьэ — «богиня лесов», а «в позднейших суевериях — бог мужского рода, леший». В образе этого божества Е. Версалидзе справедливо усматривала раздвоение. Оно (божество Мезитха) является носителем то женских, то мужских черт. С. Хан-Гирей Мезитху относил к главнейшим языческим божествам черкесов.

В художественных текстах адыгского языкового пространства Ю. Чуяко функционируют и другие «ментальные фра-земы» ...Чъыггуащэм — мэзым итхьэ имэфэкI къызыск1э — ц1эгъо — ц1ашъоу ар къэсэш1эжъы къодый чылэмэ адэсмэ дунаир афэхъужьыщтыгъэп. (Цуекъо Ю. «Гъуч1ы Тыгъужъым итаурыхъ»), — ...Наши приходили сюда встарь, чтобы поблагодарить Чиггуаще — богиню лесов за все те плоды, которыми она угощала в лесу... (Ю. Чуяко «Сказание о Железном волке»). В адыгском языковом пространстве (лингвокультуре) Чиггуаще (по-адыгски Чъыггуащ) — богиня деревьев. Она фигурирует в немногочисленных повествованиях. Но в них она представлена весьма величественной и прекрасной. В образе Чиггуаще

- 21 -

отразился существовавший у адыгов культ дерева, который был порожден значительной ролью леса в их экономике и хозяйственной деятельности. «Священные» деревья служили местом для устройства молений со всевозможными просьбами (удачи в набеге, исцелений от болезней и т. п.). Отголоски этого поверья видны, например, в тех повествованиях, где герой получает поддержку и помощь под одиноко стоящими деревьями.

...О, Тхъэгьэлыдж лъапП — ы1уи ик1эрык1эу тэтэжъэу Хъджэкъызэ къы1уш1ык1ыгъ, ыпэрэм фэдэ къабзэу ымакъэ джыри Тэтыгъэ... (Цуекъо Ю. «ГъучГы Тыгъужъым итаурыхъ», н. 246). «...Тхагаледж! (Бог земледелия), — громко сказал Хаджекыз, и голос его прозвучал в тишине неожиданно горько...» (Ю, Чуяко «Сказание о Железном Волке»). В адыгском языковом1 пространстве Тхагаледж — бог плодородия, урожая. Тхагаледж был одним из самых почитаемых божеств адыгского пантеона. А.Т. Шартанов отмечает, что «все формы обрядности, связанные с выращиванием хлеба, начиная с проведения первой борозды и кончая поеданием сакральных лепешек из зерна нового урожая, непременно сопровождались восхвалением Тхагаледжа в одических хохах с благодарственным и умилостивительным обращением» (Шартанов 1992: 151).

Таким образом, национально значимая культурно-фоновая информация не всегда закреплена за отдельными языковыми сигналами или их объединениями в «ментальной фраземе». Имплицитно представленная культурно-фоновая информация требует анализа глубинного смысла художественного текста билингвальной языковой личности. Универсальной для художественного текста адыгского языкового и культурологического пространства является категория хронотопа (Бахтин 1986: 250-296). Не случайно ей посвящены многочисленные научные труды. В исследуемых художественных текстах хронотоп отражает общие временные и пространственные представления народов — адыгского и русского (турецкого, арабского), — и особенности национального мировосприятия, мироощущения. Авторы адыгских художественных текстов, освещая те или иные исторические события, используют прямые темпоральные сигналы, которые эксплицируют определенный фрагмент исторического времени в истории адыгского этноса: «Широкий бесформенный халат, который носил весь Восток, адыги переделали в черкеску. Она до пояса плотно охватывала тело, давая свободу рукам, а широкий подол ее не мешал

стремительно взлететь в седло и в стужу согревал колени. Когда появилось огнестрельное оружие, вместо нагрудных карманов на черкеску нашили газыри. В каждом газыре пороха ровно на один заряд» (Ч. Онер «Написано на скалах»). В адыгском языковом пространстве Ч. Онера: Всадник — черкес, он пересекает разнообразные ландшафты: степь, предгорье, горы, пустыню. Он облачен то в черкеску, то в платье турецкого воина, то в одеяние араба, русского, грузина или иного народа» (Ч. Онер «Написано на скалах»). Автор намекает на то, что черкесские воины во все времена служили надежной опорой, заслоном другим народам, воевали вместе с ними, устанавливали им власть. В художественных текстах адыгского языкового пространства Ч. Онера передается мысль о том, что кавказская война началась не только по причине разногласий между русским царем и горскими народами, но и по причине противостояния восточных и западных держав: «...Все вы призывали нас кто именем своего Бога, кто именем своих царей, и вовлекали в войны то с крымскими татарами, то с османами, то с русскими, то с англичанами и французами. За какого бога или царя мы еще не воевали?! Хватит, довольно, мы устали! Не нужны нам и вы, и боги ваши. До вашего прихода мы мирно жили с русскими. Пришли вы и развязали войну. У нас у самих было много богов. Один не поможет — к другому обращались. А теперь вот, запутались, не знаем, к какому богу взывать! И все из-за вас!». Ч. Онер открыто заявляет, что «махаджиры не нашли обещанного счастья на землях мусульман» (Ч. Онер «Написано на скалах»). «Ментальные фраземы», входящие в классификацию «Лица по роду занятий», малочисленны, но обладают высокой частотностью. Особо следует выделить лексему, функционирующую в «ментальной фраземе»: ... Ау уиш джыри зы къулаигъэ горэм фэб-гъзсагъэмз дэгъугъи: плъэгъугъа о шэхъожъхэм шы къыраубы-тэу, ащ фэгъэсагъзу зэращэрз шыхэм афэдэ? Ащ фэдэ шыхэм «аркъэнк1эшк1э» яджэх. Шахъом шыр рифыжьэу аркъэн зыридзырэм, шыр лъэшымэ, аркъэныр 1эк1иутэу, ылъэшъоу ежьэжьэу мэхъу: аркъэнк1э шым тесэу ар къыубыты-жьынэу ыуж зихьэрэм, шыр ащ фэгъэсагъэшъ, аркъэныр зыхьырэ шыр тэк1э к1уагъэми ыуж имык1эу къыдигъазэу лъычъэщт, шахъор е1эбэхэу аркъэнык1эр къеубытыжьыфэ... (К1эрэщэ Т. «Шапсыгъэ пшъашъ»). ...Это значит, что твой конь уже по — настоящему налажен и справен, — сказал

Гучипс. — Теперь можешь отвести его к себе домой. Да принесет тебе этот конь счастье и победу над всеми врагами. Только вот еще, к чему следовало бы приучить тебе коня. Ты видел, у табунщиков есть особо приученные кони, так называемые «арканчеш». Конь — «арканчеш» выучен так, что когда табунщик, сидя на нем, заарканит дикого коня, а тот, вырвавшись, ускачет, волоча за собой аркан, то куда бы ни поскакал заарканенный конь, повсюду будет следовать за ним конь — арканчеш, пока табунщику не удастся на всем скаку подхватить конец аркана....» (Т. Керашев «Дочь шапсугов»). Аркъэнк1эш — специально тренированная лошадь арканщика для ловли лошадей (Словарь кабардино-черкесского языка 1999: 27). Билингваль-ная языковая личность передает специфику данного рода занятий, используя единицы с узкоспециализированным значением. Осмысление денотативного значения «ментальных фразем» осуществляется путем пояснения данных слов. Важно, что значения лингвоспецифических слов объясняются автором в деталях. Так достигается понимание жизненно важного для адыгов дела, имеющего аналоги в России (например, соколиная охота).

Активное внедрение ислама среди народов Кавказа у адыгов не вызвало особого беспокойства. Требования новой религии были близки к обычаям и установкам адыгского этикета. «Адыгэ хабзэ» было старше и имело более сильное влияние на адыгский менталитет, поэтому некоторые положения шариата оказались неприемлемыми: браки между родственниками, многоженство, суровые отношения к женщине и т. д. Религиозный сан не спасает от сатиры писателей служителей культа, думавших лишь о собственном благе. В этом еще раз проявляется образ мышления адыга — национальная традиция всегда отвергала притворство, корыстолюбие, жадность. Эти пороки не присущи менталитету адыга. В художественном тексте адыгского языкового пространства Ч. Онера устами героя охарактеризована адыгская ментальность и отношение к религии: «..Джону Лонгворту возразил один из собравшихся стариков:

— Все вы взывали к нам именем своего бога, кто именем своего царя и втягивали нас в войны то с крымскими татарами, то с османами, то с русскими, то с французами или англичанами. За какого бога или царя нам теперь идти в бой?!

Довольно! С нас хватит, устали и истощились мы! Не нужны нам ни вы, ни боги ваши!

У нас своих богов хватает достаточно, один не поможет — к другому обратимся. А с вами не разберешь, куда повернуть и к кому!...» (Ч. Онер «Написано на скалах»). Гостеприимство — один из лучших обычаев, и адыгские писатели часто прибегают к его описанию в художественном тексте, посредством адыгских пословиц и поговорок, фразеологизмов, функционирующих в «ментальных фраземах»: «...Гость у адыгов, как за крепкой стеной...» (М. Кандур «Кавказ»); «...К гостевому столу переходят, когда иссякает разговор»...» (М. Кандур «Кавказ»); «...Что гостю приглянется — то ему и дарят, таков обычай...» (М. Кандур «Черкесы. Балканская история»); «... Если по пути встречают гостя, его сопровождают, пока тот не отпустит...» (М. Кандур «Черкесы. Балканская история»); «..У адыгов не принято спрашивать, откуда прибыл гость и зачем...» (М. Кандур «Кавказ»); «...Речь старшего нельзя перебивать...» (М. Кандур «Кавказ») и др. В приведенных эпизодах репрезентируются ситуации ритуалов встречи, приема гостей и т. д. «Ментальные фраземы» гостеприимства, функционирующие в художественных текстах, позволяют проникнуть в «когнитивную память» и культурологическое пространство адыгского этноса, осмыслить законы и обычаи, способствующие сохранению социальной общности, упрочению своего круга и установлению внешних контактов, в частности, с русской культурой, в которой гостеприимство является одобряемой ценностной категорией.

В заключении подводятся итоги исследования и излагаются основные выводы. Так, на основе наблюдения и описания, идентификации и дифференциации, компонентного, контра-стивного и контекстуального анализов, семантического метода исследования текста, метода «слово — образ (микрообраз)» мы определили когнитивную и культурологическую характеристику «ментальных фразем» билингвальной языковой личности. Проведенное исследование доказывает, что художественные тексты адыгского языкового пространства представляют собой организованную ментальную систему, элементы которой связаны многочисленными и разнообразными отношениями, что представляет несомненный интерес для дальнейших исследований.

Основные положения и выводы диссертации отражены в следующих публикациях:

1. Зекох 3. 3. Проблема билингвальной основы художественного текста / 3. 3. Зекох // Вестник Адыгейского государственного университета. Сер. Филология и искусствоведение.

— Майкоп: АТУ, 2010. — Вып. 4. — С. 100-104. — [Статья.

— (0,3 п.л.)]. — (Издание из перечня ВАК РФ).

2. Зекох 3. 3. Особенности творческого (литературного) билингвизма Ю. Чуяко (на материале произведения «Сказание о Железном волке» / 3. 3. Зекох // Теория и практика обогащения словарного запаса обучаемых в условиях полиэтнической среды. — Майкоп: АГУ, 2006. — С. 72-75. — [Статья.

— (0,25 п.л.)].

3. Зекох 3. 3. Пространственное и социальное функционирование адыгейского языка как государственного в РА / 3. 3. Зекох // Билингвизм: обучение языку и речи. — Майкоп: АГУ, 2007. — С. 38-47. — [Статья. — (0,6 п.л.)].

4. Зекох 3. 3. Стилистическая характеристика повторов // Актуальные проблемы общей и адыгской филологии: Материалы 6 Международной научной конференции (24 -26 апреля). — Майкоп: АГУ, 2008. — С. 126-127. — [Статья. — (0,1 п.л.)].

5. Зекох 3. 3. Приемы обучения связной адыгейской речи русскоязычных учащихся в начальных классах / 3. 3. Зекох // Работа над развитием связной речи учащихся начальных классов. — Майкоп: АГУ, 2009. — С. 66-73. — [Статья. — (0,5 п.л.)].

6. Зекох 3. 3. Стилистическая значимость обращения (на материале произведения Ю. Чуяко «Сказание о Железном волке» / 3.3. Зекох // Язык и культура: единство и взаимосвязь: Материалы научных чтений, посвященных Дню славянской письменности. — Майкоп, 2010. — С. 140-143. — [Статья. — (0,25 п.л.)].

7. Зекох 3. 3. Феноменология стилистических ресурсов литературного билингвизма (на материале произведений Ю. Чуяко) / 3. 3. Зекох // Актуальные проблемы общей и адыгской филологии: Материалы 7 Международной научной конференции (14-15 октября). — Майкоп: АГУ, 2010. — С. 74-76. — [Статья. — (0,2 п.л.)].

8. Зекох 3. 3. О некоторых аспектах изучения художественного текста / 3. 3. Зекох // Вестник Московского государственного открытого университета. — Вып. 4. — Москва, 2011. — С. 123-126. — [Статья. — (0,25 п.л.)].

о ХУ

Подписано в печать 16.02.2012. Формат 60x84/16 Бумага офсетная. Усл. печ.л. 1,75. Тираж 120 экз. Заказ №2.

Отпечатано с готового оригинал-макета в типографии ИП Солодовникова А.Н., г.Краснодар, ИНН 0105020396 Телефон: 8-961-522-32-33. E-mail: andre-sol@mail.ru

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Зекох, Зоя Зауровна

ВВЕДЕНИЕ.

ГЛАВА 1. Инновационно-исторические предпосылки формирования адыгской письменности.

1.1 .Исторические предпосылки формирования адыгских художественных текстов.

1.2. Феномен билингвизма: принципы и подходы.

1.3.Функционирование языкового кода и художественный билингвизм.

Выводы по первой главе.

ГЛАВА 2. Авторское своеобразие художественного билингвизма в адыгском языковом пространстве.

2.1. Художественный текст как способ фиксации ментального пространства адыгов.

2.2. Изучение художественного текста как средства самоидентификации национального менталитета.

2.3. Художественный текст как полилингвальное пространство.

Выводы по второй главе.

ГЛАВА 3. Средства репрезентации «ментальных фразем» в художественном тексте адыгской лингвокультуры.

3.1. Художественный текст как явление культуры.

3.2. «Ментальная фразема» и способы представления культурно-фоновой информации.

3.3. «Ментальные фраземы»-маркеры художественного текста.

Выводы по третьей главе.

Введение диссертации2011 год, автореферат по филологии, Зекох, Зоя Зауровна

В современном языковом пространстве Республики Адыгея очевидным становится факт малоизученности художественного творчества писателей исторической родины и черкесского зарубежья с лингвистических и культурологических позиций в аспекте самоидентификации этноса. Интерес к данной проблеме связан с изменением парадигмы исследований отечественных ученых в области исследования художественного текста билингвальной языковой личности, психолингвистики, лингвостилистики текста как факта научной аспектности. В данном исследовании предпринята попытка выяснения природы взаимоотношения бикультурных систем в творчестве писателей.

В этой связи были рассмотрены особенности билингвальных культур, мировосприятия, вероятность их совокупного влияния на формирование мировоззрения писателей-билингвов. Билингвистическая ситуация в современном языковом пространстве РА значительно отличается от советского периода. Это касается и литературы, и публицистики. Художественные тексты свидетельствуют о том, что они стали мерилом исторического пути адыгского этноса. Этим объясняется выбор темы исследования.

Предмет исследования-маркированные национальной лексикой когнитивные и культурологические текстовые «ментальные фраземы» (Ахиджакова М.П.), высказывания, отражающие специфику национального мировидения.

Цель предпринятого исследования - выявить в отечественных и зарубежных художественных текстах адыгского языкового пространства национальные особенности мировосприятия билингвальной языковой личностью и позитивное воздействие родного языка и культуры на билингвальное языковое сознание, формирующее межкультурную коммуникацию.

Гипотеза исследования - установление единства художественного мировидения являющегося стратегически обусловленной категорией в отечественных и зарубежных художественных текстах писателей адыгского языкового пространства и своеобразия билингвальной языковой личности, которое может выступать как лингвокультурный компонент, выраженный особой языковой единицей, эксплицирующейся ментальностью билингвальной языковой личностью автора.

Для достижения целевой установки необходимо решить следующие задачи:

1) установить теоретические позиции с учетом имеющейся информации по исследуемой проблеме;

2) уточнить роль и влияние двуязычия на художественные тексты билингвальной языковой личности;

Материал исследования. Художественные тексты писателей-билингвов отечественного и зарубежного адыгского языкового пространства (корпус эмпирического материала составил около 2000 «ментальных фразем»). В частности, для выявления когнитивного и культурологического анализа использованы художественные тексты произведений Ю.Г. Чуяко «Сказание о Железном волке», «Чужая боль», Т. Керашева «Абадзехский охотник», «Дочь шапсугов», А. А. Хагурова «Жизнь коротка, как журавлиный крик», Ч. Онера «Написано на скалах», М. Кандура «Черкесы. Балканская история», А. Мидхата «Кавказ», 3. Апщацэ «Гибель Сосруко», К.

Натхо «Николас и Надюша», С. Харахока «Орлы», О. Сейфеддина «Привычка», «Фалака» и др. Для анализа привлечены современные художественные тексты, а также данные различных филологических словарей.

Основные методы исследования при изучении «ментальных фразем» в художественных текстах билингвальной языковой личности определены спецификой изучаемого материала. Использован комплекс традиционных методов лингвистического анализа; куда входят методы наблюдения и описания, идентификации и дифференциации; компонентный, контрастивный и контекстуальный и семантический методы исследования текста, - которые позволяют идентифицировать когнитивные и культурологические характеристики «ментальных фразем» билингвальной языковой личности.

Методологической базой исследования послужили основные положения современной семиотики, когнитивистики, психолингвистики, лингвокультурологии, лингвистики текста (Б. Дадье (1968), З.У. Блягоз (1988, 1992, 2006), У.М. Бахтикиреева (2006), М.П. Ахиджакова (2007), P.O. Туксаитова (2007), И. С. Хугаев (2010) М. Бахтин (1979), В. Иванов (1977), И. Стернин (1999), A.A. Гируцкий (1990), Н.Т. Гишев (2003, 2008, 2009), Х.З. Багироков (2005, 2008) Б.А. Хасанов (1990), Ю.М. Лотман (2001), К.В. Балеевских (2002), С.Г. Николаев (2005) и др.). Билингвальная языковая личность рассматривается в рамках понятийной триады: язык - мышление -культура. Язык трактуется как субстрат культуры, который пронизывает все ее структуры и служит инструментом ментального упорядочивания мира и средством закрепления этнического мировидения.

Основные положения, выносимые на защиту:

1. Целостная картина мира билингвальной языковой личности не является сугубо этнической, она представлена языковыми зонами: адыгско-русской, адыгско-турецкой, адыгско-арабской, адыгско-еврейской, адыгско-английской и т.д. Языковая картина мира адыгов получает полилингвальное пространство, в котором выделяем культурологическое адыгско-русское билингвальное ядро, представленное на исторической родине.

2. Билингвальный текст характеризуется двудоминантностью. При доминировании русского, турецкого, арабского и других языков, выступающих как форма существования художественного текста и как средство интерпретации национально специфических единиц, сохраняется культурно-мировоззренческая адыгская национальная доминанта. Знания о мире у адыгов - би/полилингвов не формируются в рамках одной адыгской культуры. Структура образа языкового сознания не определяется набором значений, стоящих за данным словом в родном языке.

5. Когнитивная парадигма способов отбора языковых средств и принципа их соединения в речевой ткани текста билингвальной языковой личностью и интерпретации «ментальных фразем», в составе которых рассматриваются и «ментальные лексемы», «ментальные культуремы», «ментальные мифологемы», могут быть использованы для описания значимости ценностных основ в адыгском языковом пространстве.

Теоретическая значимость исследования определяется возможностью дальнейшей разработки теории лингвистической относительности Сепира-Уорфа в ее применении к феномену билингвизма (художественного), в систематизации культурно-различительных и языковых характеристик би- и полилингвизма (адыгской и русской, адыгской и турецкой, адыгской и арабской и т.д.) посредством исследования художественных текстов билингвальной языковой личности.

Практическая значимость. Результаты исследования могут быть использованы в курсах лекций по сопоставительному изучению языков, адыгской литературе, лексикологии, стилистике и поэтике адыгского языка, этнопсихолингвистике и сравнительной культурологии.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Репрезентация художественного билингвизма в адыгском языковом пространстве"

Выводы по третьей главе

Присутствием национальной специфики в триаде «мышление-язык-культура» являются художественные тексты, которые могут отражать взаимоотношения двух и более культур Степень полноты чужой культуры в билингвальном тексте через художественный текст зависит от размеров культурологической дистанции. Национально-специфическими особенностями речи в художественном тексте являются: способ заполнения пауз, способ разложения слова при необходимости его точно транслировать собеседнику, этикетные характеристики актов общения, ролевые особенности общения, номенклатура текстовых стереотипов. Воспринимая художественный текст, принадлежащий чужой культуре, реципиент интепретирует его в образах и понятиях своей собственной, что и определяет степень понимания явлений неродной культуры. В процессе интеркультурной коммуникации составляются «образы» культур, несущих в себе инвариантную и вариантные составляющие.

В процессе внедрения в новую культуру в сознании двуязычного писателя происходит контакт культур. Лингвисты выделяют различные стадии и типы межкультурных контактов. В исследовании нам близок вариант, когда одна языковая личность стремится понять себя и других путем сопоставления своей и чужой культуры. Только выйдя за рамки своей культуры, столкнувшись с иным мировоззрением, мироощущуением и т.д., можно понять специфику своего общественного сознания, «увидеть» различие или конфликт культур. В этом контексте билингвы-писатели исторической родины и черкесского зарубежья обладают явным преимуществом, так как знание двух (как минимум) языков и культур дает им более полное представление о собственной культуре и обогащает их знания о мире. В связи с этим возникает необходимость идентификации типичных признаков, своего рода стигматов культур, мировосприятий, образующих в конечном счете феномен общего языкового и п культурологического пространства художественного билингвизма адыгских писателей исторической родины и черкеского зарубежья.

В исследовании предложена классификация «ментальных фразем», выявлены способы представления культурно-фоновой информации билингвальных адыгских художественных текстов. В художественном тексте коммуникативное напряжение может возникнуть на участках словесного воспроизведения особенностей инонациональной культуры. Снять напряжение автор художественного текста пытается с помощью приемов интерпретации культурно-фоновых компонентов текстового содержания. В соответствии с идеями компонентноий теории значения в составе «ментальной фраземы» выделяются образующие множество семантические доли, которые обеспечивают классификационное представление предмета и входят в состав понятийного значения. Значительна роль «ментальных фразем» как единиц, наделенных национально-культурным компонентом семантики и участвующих в создании культурно-фонового потенциала художественного текста.

Если «ментальные фраземы» художественного текста спроецировать на особо значимые участки картины мира («Человек и его мир», «Природа» и т. д.), можно с уверенностью сказать, что в речевой структуре билингвального художественного текста имеются «ментальные фраземы», передающие национально значимую фоновую информацию, которая проявляется на уровне «ментальной лексемы» (адыгизма), на уровне «ментальной фраземы», освоенного русским (арабским, турецким) языками, информация основана на национальных пресуппозициях, оживающих в образной канве билингвального художественного текста. Представленный материал подтверждает нашу гипотезу.

В художественных текстах для обозначения субъективной оценки, степени интенсивности признака используются, модальные слова, используемые автором, привносят в художественный текст дополнительные значения ирреальности, вопросительности, утвердительности, сомнения или уверенности. Национально значимая культурно-фоновая информация не всегда закреплена за отдельными языковыми сигналами или их объединениями в «ментальной фраземе». Имплицитно представленная культурно-фоновая информация требует анализа глубинного смысла художественного текста.

В данном аспекте рассматриваются проблемы авторской стратегии и маркеры текста, способствующие формированию и взаимодействия адыгского языкового и культурологического пространства в билингвальных художественных текстах. Стратегия автора-билингва, понимаемая как интенция авторского поведения, предполагает ориентацию на адресата как носителя одной культуры или двух (адыгской и русской, турецкой, арабской) культур, одна из которых является неродной. Коммуникативное намерение автора-билингва связано с установкой на частичную или полную нейтрализацию напряжения, возникающего соответственно при восприятии художественных текстов адыгскими читателями и при восприятии национальных «ментальных фразем», «вмонтированных» в художественнее тексты. Авторское поведение, таким образом, двунаправлено: оно структурируется как некое производное двух разных культур и языков, находящихся в постоянном взаимодействии, которое не предполагает поглощения одной культуры (и языка) другой культурой (и языком). Оппозиция свое-другое/чужое органична для билингвального художественного текста. Динамика этой оппозиции, ее трансформации заданы автором, охватывающим языковое воплощение опорных «ментальных фразем» художественного текста. Можно говорить о том, что в художественных текстах адыгского языкового пространства представлены определенные пространственные сигналы, формирующие общие представления о времени и пространства. «Ментальные фраземы», транслирующие специальную фоновую информацию, поддерживают категориальное своеобразие билингвального художественного текста. С этой точки зрения «ментальные фраземы» приобретают культурологически нагруженные участки художественного текста, включенные в интеркоммуникацию культур.

Двудоминантность-основа интеркультурного диалога как условие коммуникации в билингвальном художественном тексте. Парадигматически организованные единицы каждой отдельной группы упорядочивают представления читателя о культуре народа. Для русского, турецкого, арабского читателя отдельные участки, воссоздаваемые писателями-билингвами, окажутся узнаваемыми; другие участки данной сферы будут осознаны как специфические, подчиненные условиям жизни адыгов. Во всех случаях принцип соединения разновидностей речевых практик ментальной идентичности способствует адекватному восприятию изображаемого. Принятие одним народом целесообразности вещной основы существования другого народа, приобщение к другой культуре-важнейшее условие этнического толерантного взаимодействия.

В художественных текстах писателей исторической родины и черкесского зарубежья использованы «ментальные фраземы», которые обладают глубоко специфическим символическим смыслом. Осознание этой истины важно в поликультурном обществе, объединяющем разные этносы. Принять чужое как свое и воспринимать это как свое-основа межкультурного взаимодействия, создания диалога культур. По материалам современных художественных текстов можно составить необходимый для толерантного адыго-иноязычного коммуникативного взаимодействия билингвальный и бикультурный минимум, включающий перечень слов, выражений, прецедентных единиц, описаний актуальных культурных сценариев, ритуалов.

Можно сказать, что художественные тексты адыгского языкового пространства направлены на осмысление толерантного межкультурного диалога: наблюдается стратегически обусловленное стремление автора выявить природу национальной идентичности, продемонстрировать характер межкультурной коммуникации, выявить корни последней. Современный билингвизм и бикультуризм в художественном тексте выполняет функцию лингвистической и культурологической терапии для адыгов исторической родины и черкесского зарубежья. «Ментальные фраземы» в большинстве случаев используются по типу атомарного вкрапления; реже в текст внедряются малые парадигмы национальных лингвоспецифических номинаций, получающих соответствующие авторские разъяснения; активно внедряется практика описательно-интерпретационного и денотативно-оценочного изображения национальных ритуалов. Обращение авторов к историческому прошлому можно объяснить их стремлением нейтрализовать текущие конфликтные столкновения, выявить корни острых проблем, оживить забытые традиции. Авторы художественных текстов нередко уходят от оппозиции раньше-теперь, стремятся спроецировать глубокую ретроспекцию на реально проживаемое настоящее.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Диссертационное исследование, свидетельствует о том, что феномен художественного адыго-русского, адыго-турецкого, адыго - арабского и т. д. билингвизма дает неисчерпаемые возможности для лингвистики, культурологии, социолингвистики и т. д. Это проблема не исследована в адыгском языкознании в психолингвистическом, психологическом, социолингвистическом и философском аспектах. Материал исследования дает возможность сделать некоторые выводы.

Ментальные фраземы», функционирующие в билингвальных художественных текстах адыгского языкового пространства, - это комплексные единицы, позволяющие исследовать как когнитивный, так и чисто культурологический аспект мыслительной деятельности творческой билингвальной личности. Он отражает не только нормы когнитивного и культурологического кодирования информации билингвами, но и нормы сложного билингвального осмысления (вычленения и категоризации объектов действительности первичной культуры и нахождения их актуального значения на языке приобретенной культуры). В адыгском художественном тексте писателя-билингва как в способе описания национального образа первичной культуры проявляется взаимосвязь между продуктами когнитивной и культурологической деятельности способов отражения действительности. Так как способ описания адыгоязычным писателем адыгского языкового пространства в художественном тексте первичной культуры отображает и закрепляет выработавшийся в этом первичном национальном общественном сознании типовой способ осмысления фрагментов действительности, но средствами приобретенной языковой культуры, в которой, в свою очередь, выработан свой способ описания. Наличие в адыгском языковом пространстве художественного текста этих способов описания объекта свидетельствует о высокой степени ее интеркоммуникации. Такой способ описания обусловлен тем, что второй» язык представлен в сознании творческого билингвального индивида наравне с «родным». Творческая деятельность билингвальной личности проходит в отличных от носителя языка условиях. Наличие двух разных типов языков и языкового поведения ставит перед писателем -билингвом проблему «смены кода» и «заставляют» ее осознать существование отношений выбора между «языковыми» средствами, наличие правил этого выбора на «втором» языке. В русском, турецком, арабском тексте функционируют необычные ментальные фраземы», заимствованные элементы из первичного языка писателя.

Способ описания писателем-билингвом «ментальных фразем» из усвоенного родного языка и культуры на второй языковой культуре существенно затрудняет для него не только процесс именования, но и процесс осмысления «ментальных фразем», которые в обеих языковых культурах освоены различными путями, различными способами духовного освоения действительности. Язык как средство общения представляет собой мышление, т.е. средство выражения мысли и орудие оформления ее. В ходе коммуникативной познавательной деятельности писателя-билингва носителя языка происходят сложные процессы по динамическому освоению актуальных фрагментов объективного мира (картины мира) в форме специфической, вторичной знаковой системы-языка. В форме языка и культуры создается параллельная когнитивная и культурологическая картина мира.

Таким образом, в творческом сознании билингвального автора происходит сложный процесс (диалог) двух систем значений и адекватной передачи их с «первого» языка на «второй» язык. В этом случае билингвальная творческая личность относительно монолингвальной находится в ситуации «раздвоения личности» (Дадье и др.), поскольку в его сознании происходит диалог между двумя культурами. Полифоническому мышлению, отмечал М.М. Бахтин, доступны такие стороны человека и, прежде всего, мыслящее человеческое сознание и диалогическая сфера его бытия, которые не поддаются художественному освоению с монологических позиций. Писатель- билингв постоянно находится в ситуации диалога между культурами адыгской и русской, адыгской и турецкой, адыгской и арабской ит. д.

Совмещение двух языковых культур в одном творческом сознании и «исполнение» билингвального художественного текста, полученного в результате этого совмещения-это, безусловно, коллизия. Такое диалогическое общение «обрекает» писателя-билингва на «муки», но именно оно позволяет ему из средств языка «второго» языка и культуры находить те, которые скрыты от писателя-монолингва - носителя данной языковой культуры. «Стереоскопичность зрения, объемность мышления, плодотворная самокритика мысли и слова писателя-билингва, живущего между двух моделей мира, явственно ощущающего недостаточность, относительность каждой из них» (Т.Д. Гачев 1988) и дает возможность ему находить во «второй» языковой культуре новые резервы. Благодаря художественным текстам писателей-билингвов мир не обособляется только в своем этносе.

Общество стало перед необходимостью осмысления и выработки новой философии образования в новом тысячелетии, в частности -филологического. Ожидаемые толерантные отношения в социуме зависят от целей, которые для себя определит филологическое образование.

В этом контексте задача осмысления и освоения художественных текстов черкесского зарубежья видится как неотъемлемая часть дальнейшей эволюции адыгского этноса. В этом случае образовательный эффект будет более объемным и продуктивным. Изучение художественных текстов писателей, объединивших в своем творчестве две культуры, неизбежно будет способствовать формированию личности «с широким взглядом на мир, гордой за свою национальную культуру, но чуждой великодержавной спеси -и не только с уважением, но с эстетическим интересом воспринимающей своеобразие иноязычной культуры и ее образов; любопытной к тому, что не похоже на свое; личности, способной впитывать в себя все богатство духовной культуры человечества».

Мы характеризуем творческую билингвальную личность как личность, способную функционировать на всех уровнях межкультурной коммуникации: глобальном, обладая потенциалом художественных текстов адыгского языкового пространства, имея в себе способность к восприятию национальной (этнокультурной) языковой культуры представителей разных лингвокультур; межличностном, обладая способностью с пониманием относиться к индивидуальным различиям в структуре личности. То есть, ей свойственно понимание культуры в ее глобальном проявлении, в инварианте, и в ее национально-специфическом варианте.

Существование билингвального творческого сознания на протяжении многих веков является свидетельством того, что мир шел к глобализации шаг за шагом, от века к века, структурируясь в разные географические и языковые образования - от одной культурно-цивилизационной парадигмы к другой. Художественно воплощенный билингвизм по нашему мнению, наилучшим образом может быть использован для исследования идей культурной глобализации на основе сочетания всеобщего, национального и индивидуального опытов.

Общество, шагнувшее в третье тысячелетие, «обречено» на би- и полилингвальное мировосприятие, поскольку они выступают в качестве компенсирующей системы, открывающей доступ к последующему уровню культурно-цивилизационного развития. Современная адыгская лингвистика стоит перед неизбежностью более глубокого и более объемного изучения феномена художественного билингвизма. Его исследование и изучение содержит в себе то осмысление, которое необходимо для решения лингвистических и культурологических задач современности и будущего.

Список научной литературыЗекох, Зоя Зауровна, диссертация по теме "Теория языка"

1. Абаев, В.И. О языковом субстрате / В.И. Абаев // Доклады и сообщения Института языкознания АН СССР. 1956. - № 9. - С. 57-69.

2. Абдуллаев, М.А. Проблемы эволюции национальной идентичности в таджикской публицистике: конец XIX первая половина XX веков: автореф. дис. д-ра филол. наук / М.А. Абдуллаев. - Душанбе, 2011. - 46 с.

3. Аврорин, В.А. Проблемы изучения функциональной стороны языка / В.А. Аврорин. Л.: Наука, 1975. - С 59.

4. Андриченко, Л.В. Регулирование и защита прав национальных меньшинств в законодательстве зарубежных стран / Л.В. Андриченко // Государство и право. 2002. - № 3. - С. 84-93.

5. Аутлев, К.Д. Артикуляционная характеристика гласных адыгейского языка (рентгенологическое исследование) / К.Д. Аутлев. Майкоп, 1974. - С. 229-238.

6. Аутлев, М.Т. Адыги и русские: дорогами второго тысячилетия / М.Т. Аутлев. Краснодар, 2000. - 182 с.

7. Ахиджакова, М.П. Вербализация ментального пространства языковой личности автора в художественном тексте: на материале творчества Аскера Евтыха: дис. . д-ра филол. наук / М.П. Ахиджакова. Краснодар, 2007. - 34 с.

8. Ахманова, О.С. Очерки по общей и русской лексикологии: учеб. пособие / О.С. Ахманова. М.: Государственное учебно-педагогическое издательство министерства просвещения РСФСР, 1957. - 296 с.

9. Ахунзянов, Э.М. Морфологическая интерференция в условиях русско-татарского двуязычия / Э.М. Ахунзянов // Русский язык. Казань: Изд-во КазГУ, 1978.-С. 30-40.

10. Ашхамафов, Д.А. Учебник адыгейского языка: грамматика и правописание. Ч. 1. Для 1-2классов / Д.А. Ашхамафов. Майкоп, 1941.

11. Багироков, Х.З. Билингвизм: теоретические и прикладные аспекты (наматериале адыгейского и русского языков): монография / Х.З. Багироков. — Майкоп: Изд-во АГУ, 2005.

12. Балеевских, К.В. Язык как экспликация культурного опыта писателя-билингва (А. Макина): дис. . канд. филол. наук / К.В. Балеевских. -Ярославль, 2002. 22 с.

13. Бархударов, JI.C. Язык и перевод: вопросы общей и частной теории перевода / JI.C. Бархударов. -М.: Междунар. отношения, 1975. С. 6.

14. Бахтикиреева, У.М. Бытие в мире. К проблеме двуязычия на постсоветском пространстве / У.М. Бахтикиреева // Вестник актуальных прогнозов: Россия. Третье тысячелетие. 2004. - № 10. - С. 148-149.

15. Бахтикиреева, У.М. К вопросам о роли интеллектуала в современном обществе и функции художественного образа в историческом процессе / У.М. Бахтикиреева // AC-AJIAH. Люберцы: Мир дому твоему, 2002. - № 3(10).-С. 27-41.

16. Бахтикиреева, У.М. Мой Олжас / У.М. Бахтикиреева // АС-АЛАН. -Люберцы: Мир дому твоему, 2003. № 1(10). - С. 480-528.

17. Бахтикиреева, У.М. Русский язык национальных писателей / У.М. Бахтикиреева // Язык и культура: материалы II Межвуз. науч. конф. -М., 2003.-С. 62-64.

18. Бахтикиреева, У.М. Творческая билингвальная личность: руссоязычный национальный писатель и особенности его русского художественного текста: монография / У.М. Бахтикиреева. М.: Триада, 2005. - 192 с.

19. Бахтикиреева, У.М. Художественные функции лексики с национально-культурным компонентом семантики в художественной прозе Чингиза

20. Айтматова: автореф. дис. . канд. филол. наук / У.М. Бахтикиреева. М., 1995.

21. Бахтин, М.М. К методологии гуманитарных наук // Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества / М.М. Бахтин. М.: Искусство, 1979. - С. 361-373.

22. Бахтин, М.М. Литературно-критические статьи / М.М. Бахтин. М.: Худож. лит., 1986. - 448 с.

23. Бахтин, М.М. Проблемы речевых жанров // Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества / М.М. Бахтин. -М.: Искуство, 1986. С. 250-296.

24. Бахтин, М.М. Эстетика словесного творчества / М.М. Бахтин. М.: Искусство, 1979. - 424 с.

25. Бгажноков, Б.Х. Особенности радиоречи: психолингвистические проблемы массовой коммуникации / Б.Х. Бгажноков. М.: Наука, 1974. -С. 66-88.

26. Бгажноков, Б.Х. Очерки этнографии общения адыгов / Б.Х. Бгажноков. -Нальчик: Эльбрус, 1983.-229 с.

27. Бгажноков, Б.Х. Символики чести в языке морали / Б.Х. Бгажноков // Актуальные вопросы общего и кавказского языкознания: материалы науч. конф., посвящ. 80-летию со дня рождения профессора Б.Х. Балкарова: сб. науч. тр. Нальчик, 1997. - С. 50-56.

28. Бекизова, Л. От богатырского эпоса к роману / Л. Бекизова. Черкесск, 1974.-288 с.

29. Бекизова, Л.А. Мир лирики Хизира Абитова / Л.А. Бекизова // Литература в потоке времени. Черкесск, 2008. - С. 313-324.

30. Берсей, У.Х. Букварь черкесского языка / У.Х. Берсей. Тифлис, 1853. -48 с.

31. Берсиров, Б.М. Языковая политика и образование в многонациональной республике / Б.М. Берсиров // Вестник АГУ. 1998. - № 2. - С. 7-10.

32. Бижева, Б.Х. Культурные концепты в адыгских языках / Б.Х. Бижева // Проблемы развития государственных языков КБР: сб. науч. тр. Нальчик: Эльбрус, 1996.-С. 17-18.

33. Блумфилд, JI. Язык / JI. Блумфилд. М.: Прогресс, 1968. - С. 516.

34. Блягоз, З.У. Адыгейско-русское двуязычие: автореф. дис. . д-ра филол. наук / З.У. Блягоз. Киев, 1980. - 52 с.

35. Блягоз, З.У. Двустороннее двуязычие: истоки, принципы, подходы / З.У. Блягоз // Вестник Адыгейского государственного университета. 1997. -№ 3. - С. 67-71.

36. Блягоз, З.У. Двуязычие и культура русской речи / З.У. Блягоз. Майкоп, 1977.-200 с.

37. Блягоз, З.У. Двуязычие: сущность явления, формы его существования. Интерференция и ее разновидности / З.У. Блягоз. Майкоп, 2006. - 150 с.

38. Блягоз, З.У. Жемчужины народной мудрости (адыгейские пословицы и поговорки на русском и адыгейском языках) / З.У. Блягоз. Майкоп: Адыг. кн. изд-во, 1992. - 128 с.

39. Блягоз, З.У. Проблема заимствования в адыгейском литературном языке / З.У. Блягоз // Филилогический вестник АГУ. 2000. - № 2. - С. 78-81.

40. Брутян, Г.А. Гипотеза Сепира-Уорфа: лекция прочитанная в Лондонском университете в 1967г. / Г.А. Брутян. Ереван: Луйс, 1968. - 69 с.

41. Буянова, Л.Ю. Национальный язык как живая система фиксаций, хранения и отражения ментальных констант / Л.Ю. Буянова // Личность в пространстве языка и культуры. М.; Краснодар: АПСН; КубГУ, 2005. -С. 242-247.

42. Буянова, Л.Ю. Термин как единица логоса / Л.Ю. Буянова. Краснодар: Изд-во Куб. гос. ун-та, 2002. - 236 с.

43. Вайнрайх, У. Одноязычие и многоязычие / У. Вайнрайх // Новое в лингвистике. Языковые контакты. 1999. - № 6. — С. 25-60.

44. Вайнрайх, У. Языковые контакты: состояние и перспективы исследования / У. Вайнрайх. Киев: Вища шк., 1979. - 264 с.

45. Вежбицкая, А. Язык. Культура. Познание / А. Вежбицкая; под ред. М. А. Кронгауз. М.: Русские словари, 1997. - С. 291-389.

46. Верещагин, Е.М. Лингвистическая проблематика страноведения в преподаваний русского языка иностранцам / Е.М. Верещагин, В.Г. Костомаров. М.: Изд-во МГУ, 1971. - 84 с.

47. Верещагин, Е.М. Язык и культура: страноведение в преподавании русского языка как иностранного / Е. М. Верещагин, В.Г. Костомаров. М.: Рус. яз., 1983.-С. 22-23.

48. Вырыпаева, Л.П. О восприятии и понимании инокультурного текста / Л.П. Вырыпаева // Функционирование языковых единиц и грамматических категорий в разных типах и стилях речи: межвуз. сб. науч. тр.: в 2 ч. Уфа: Изд-во БашГПИ, 1997. - Ч. 2. - С. 130-140.

49. Вырыпаева, Л.П. Формирование этнолингвокультурной компетенций обучаемых / Л.П. Вырыпаева // Учитель Башкортостана. 2003. - № 6. -С. 40-44.

50. Гамкрелидзе, Т.В. Индоевропейский язык и индоевропейцы. Реконструкция и историко-типологический анализ языка и протокультуры: в 3 т. / Т.В. Гамкрелидзе, В.В. Иванов. Тбилиси: Изд-во Тбилис. ун-та, 1984. -1420 с.

51. Гачев, Г.Д. Национальные образы мира. Общие вопросы: русский, болгарский, грузинский, армянский / Г.Д. Гачев. М.: Советский писатель, 1988.-С. 145.

52. Герд, A.C. Введение в этнолингвистику: учеб. пособие / A.C. Герд. -СПб.: Изд-во СПбГУ, 1995.-458 с.

53. Гируцкий, A.A. Белорусско-русский художественный билингвизм: типология и история, языковые процессы / A.A. Гируцкий. Минск: Университетское, 1990. - 175 с.

54. Гишев Н.Т. К вопросу об актуализации воспитательной роли адыгейского языка./Н.Т. Гишев// Проблемы воспитания и обучения в адыгейской школе.- Майкоп: АНИИ, 1990. С.3-23.

55. Гишев Н.Т. Взаимосвязь языка и культуры (на матер, адыг. яз) // Гишев Н.Т. Все об адыгах. ЗэкЬри адыгэмэ яхьыл1агъ / Н.ТР. Гишев. Майкоп: АРИГИ, 2002. - С.37-40.

56. Гишев Н.Т Двуязычные: проблемы и перспективы // Гишев Н.Т. Все об адыгах. ЗэкЬри адыгэмэ яхьыл1агъ / Н.Т. Гишев. Майкоп: АРИГИ, 2002. -С.40 -47.

57. Гишев Н.Т. Сравнительный анализ адыгских языков / Н.Т.Гишев. -Майкоп: АРИГИ, 2003. 281 с.

58. Гишев Н.Т. Адыгейско-русско-кабардинский словарь названий животных./- Майкоп: ГУРИПП «Адыгея», 2005. 176 с.

59. Гишев Н.Т. Избранные труды по языкознанию / Н.Т. Гишев. Майкоп: АРИГИ, 2008. - 537 с.

60. Гишев Н.Т. Национально-русское двуязычие — фактор укрепления единства народов России / Н.Т. Гишев // Русский язык и русская культура как фактор общественного согласия, стабильности и прогресса. Сборник научных трудов. Махачкала, 2008. - С.36-40.

61. Гишев Н.Т. От первых записей слов до начала научного изучения адыгейского языка (520г. до н.э. 1920-е годы н.э.) // Н.Т.Гишев.- Майкоп: АРИГИ, 2009. -159 с.

62. Гишев Н.Т. Все об адыгах. ЗэкЬри адыгэмэ яхьыл1агъ /НТ. Гишев. -Майкоп: АРИГИ, 2002. 371 с. ( См. с.298-334 о языках произведений Т.М. Керашева, Ахмета Хаткова, Цуга Теучежа).

63. Гудков, Д.Б. Межкультурная коммуникация: проблемы обучения / Д.Б. Гудков. М.: Изд-во МГУ, 2000. - 120 с.

64. Гумбольдт, В. Избранные труды по языкознанию / В. Гумбольдт. М.: Прогресс, 2000. - С. 68.

65. Гумбольдт, В. О различии строения человеческих языков и его влияние на духовное развитие человечества // Гумбольдт В. Избранные труды по языкознанию / В. Гумбольдт. М.: Прогресс, 1984. - С. 318.

66. Гусейнов, Ч.А. Этот живой феномен / Ч.А. Гусейнов. М., 1988. -С. 300 -317.

67. Гутов, A.M. К проблеме этнической идентификации писателей / A.M. Гутов // Res publica. Нальчик, 2002. - С. 198.

68. Дадье, Б. Люди между двумя языками / Б. Дадье // Иностранная литература. 1968. - № 4. - С. 245-248.

69. Даурова, Л.Х. Двуязычие, его виды и этапы его развития / Л.Х. Даурова // Ученые записки МГПИ. 1964. - № 240. - С. 3-4.

70. Десницкая, A.B. История лингвистических учений. Средневековая Европа / A.B. Десницкая, С.Д. Кацнельсон. Л.: Наука, 1985. - 288 с.

71. Ельмслев, Л. Пролегомены к теории языка: пер. с англ. / Л. Ельмслев. -М.: КомКнига, 2006. 248 с.

72. Жлуктенко, Ю.А. Лингвистические аспекты двуязычия / Ю.А. Жлуктенко. Киев: Вища школа, 1974. - 176 с.

73. Зекох У. С. О грамматиках адыгейского языка. Майкоп, 1995. - 93 с.

74. Зекох У. С. Краткий курс адыгейской грамматики. Т. 1. Майкоп.: Адыг. респ. кн. изд-во, 1993. - 238с.

75. Залевская, A.A. Психолингвистические исследования принципов организации лексикона человека: автореф. . д-ра филол. наук / A.A. Залевская. Л., 1980.-31 с.

76. Иванов, В.В. Русский язык как средство межнационального общения: актуальные аспекты и проблемы / В.В. Иванов, Н.Г. Михайловская // Вопросы языкознания. 1982. -№ 6. - С. 3-14.

77. Иссерс, О.С. Коммуникативные стратегии и тактики русской речи: автореф. дис. д-ра филол. наук / О.С. Иссерс. Омск, 1999. - 42 с.

78. Калмык, А. Предисловие к повести «Жан» / А. Калмык // Адыгское слово. — 1992. 12 окт.

79. Караулов, Ю.Н. Атлас двуязычия как инструмент социолингвистического анализа / Ю.Н. Караулов, В.П. Нерозняк // Известия АН СССР. Сер. Литературы и языка. 1988. - Т. 47, № 3. - С. 242-254.

80. Караулов, Ю.Н. Общая и русская идеография / Ю.Н. Караулов. М.: Наука, 1976.-356 с.

81. Кибрик, А.Е. Очерки по общим и прикладным вопросам языкознания / А.Е. Кибрик. М.: Изд-во МГУ, 1992. - 336 с.

82. Колесник, Н.Г. Диахронический аспект исследования русской литературоведческой терминологии / Н.Г. Колесник // Диахроническая социолингвистика. -М.: Наука, 1993.

83. Колесов, В.В. Ментальные характеристики русского слова в языке и в философской интуиции /В.В. Колесов // Язык и этнический менталитет: сб. науч. тр. Петрозаводск, 1995. - С. 22-28.

84. Коулом, М. Культура и мышление / М. Коул, С. Скрибнер. М.: Прогресс, 1977. - С. 72-77.

85. Крысин, Л.П. Социолингвистические аспекты изучения современного русского языка / Л.П. Крысин. М.: Наука, 1989. - 273 с.

86. Кузнецов, A.M. Национально-культурное своеобразие слова / A.M. Кузнецов // Язык и этнос: сб. науч. тр. М.: ИНИОН АН СССР, 1987. -С. 141-163.

87. Культура и политика на Кавказе в XIX- начале XX в. // Северный Кавказ в составе Российской Империи / В.О. Бобровников и др.. М.: Новое литературное обозрение, 2007. - С. 269-283.

88. Культурная диаспора народов Кавказа: генезис, проблемы изучения: материалы междунар. науч. конф., Черкесск, 14-19 октября 1991 года. -Черкесск, 1993. 536 с.

89. Кумахов, З.Ю. Функциональная стилистика адыгских языков / З.Ю. Кумахов, М.А. Кумахова. М.: Наука, 1979. - 359 с.

90. Кумахов, М.А. Язык адыгского фольклора: нартский эпос / М.А. Кумахов, З.Ю. Кумахова. М.: Наука, 1985. - 223 с.

91. Леонтьев, A.A. Общие сведения об ассоциациях и ассоциативных нормах / A.A. Леонтьев // Словарь ассоциативных норм русского языка. М.: Русский язык, 1977. - С. 27-35.

92. Леонтьев, A.A. Смысл как психологическое понятие: психологические и психолингвисические проблемы владения и овладения языком / A.A. Леонтьев. М., 1969. - 217 с.

93. Леонтьев, A.A. Язык, речь, речевая деятельность / A.A. Леонтьев. М.: Наука, 1969. - 264 с.

94. Литвиненко, Е.Ю. Современный билингвизм: проблемы институционализации: автореф. дис. . канд. социол. наук. Ростов н/Д, 1997.-27 с.

95. Логический анализ языка: истина и истинность в культуре и языке / под ред. Н.Д. Арутюнова. М.: Изд-во Ин-та языкознания, 1995. - 202с.

96. Логический анализ языка: языки этики / под ред. Н.Д. Арутюнова. М.: Изд-во Ин-та языкознания, 2000. - 444 с.

97. Лотман, Ю.М. Беседы о русской культуре: быт и традиции русского дворянства (XVIII-начало XIX века) / Ю.М. Лотман. СПб.: Искусство-СПб., 1994.-558 с.

98. Лотман, Ю.М. Внутри мыслящих миров: символ в системе культуры / Ю.М. Лотман. М., 1996. - 274 с.

99. Лотман, Ю.М. О двух моделях коммуникации в системе культур / Ю.М. Лотман // Вестник ТГУ. 1971. - № 6. - С. 6-10.

100. Лотман, Ю.М. О двух моделях коммуникации в системе культуры / Ю.М. Лотман // Semeiotike. 1971. - № 6. - С. 5-12.

101. Лотман, Ю.М. Семиосфера / Ю.М. Лотман. СПб.: Искусство, 2001. - С. 347.

102. Лотман, Ю.М. Структура художественного текста / Ю.М. Лотман. М.: Искусство, 1970. - 384 с.

103. Мартине, А. Распространение языков и структурная лингвистика / А. Мартине // Новое в лингвистике. М., 1972. - Вып. 6. - С. 81-93.

104. Маслова, В.А. Введение в лингвокультурологию / В.А. Маслова. М.: Наследие, 1997.

105. Михайлов, М.М. Двуязычие (принципы и проблемы) / М.М. Михайлов. -Чебоксары, 1969. С. 20.

106. Михайлов, М.М. Культура русской речи / М.М. Михайлов. Чебоксары: Чувашкнигоиздат, 1966. - 205 с.

107. Михайловская, Н.Г. О художественном билингвизме в советской литературе / Н.Г. Михайловская // Известия АН СССР. Сер. лит. и яз. 1981. -Т. 40, №2.

108. Модзалевский, JI.H. Ход учебного дела на Кавказе с 1802 по 1880гг. / Л.Д. Модзалевский // Памятная книжка Кавказского учебного округа на 1880 год.-Тифлис, 1880.-С. 1-95.

109. Надъярных, С.Н. Диаспора в потоке времени / С.Н. Надъярных // Культурная диаспора народов Кавказа: генезис, проблемы изучения: материалы междунар. науч. конф. Черкесск, 14-19 октября 1991 года. -Черкесск, 1993.-С. 3-14.

110. Налимов, В.В. Загадочность сознания / В.В. Налимов // Тайны сознания и языка: сб. науч. тр. Минск, 1998. - С. 43-52.

111. ИЗ. Неверов, Я.М. К вопросу об образовании инородцев / Я.М. Неверов // Журнал Министерства народного просвещения. СПб., 1869. - № 12. -С. 123-134.

112. Немец, Г.П. Интеллектуализация метоязыка науки / Г.П. Немец. -М.; Краснодар, 2004. 128 с.

113. Немец, Г.П. Метаязыковые инновации в лингвистике: монография / Г.П. Немец. Ростов н/Д; Краснодар, 2006. - 192 с.

114. Немец, Г.П. Прагматика метаязыка / Г.П. Немец. Киев, 1993. - 421 с.

115. Немец, Г.П.Семантика метаязыковых субстанций / Г.П. Немец. М.; Краснодар, 1999. - 739 с.

116. Николаев, С.Г. Феноменология билингвизма в творчестве русских поэтов: дис. . д-ра филол. наук / С.Г. Николаев. Ростов н/Д, 2006. - 163 с.

117. Ногмов, Ш. Кавказские горцы / Ш. Ногмов. Тбилиси, 1870. - С. 20.

118. О языках народов Республики Адыгея: закон РА от 31.03.1994 г. № 74-1 // Ведомости ЗС (Хасе) Парламента РА. - 1994. - № 5.

119. О языках народов РФ: закон РФ от 25.10.1991 г. № 1807-16: в ред. От 11.12.2002. // Ведомости СНД и ВС РСФСР. 1991. - № 50. - Ст. 1740.

120. Панфилов, В.З. Взаимоотношение категорий языка и мышления при двуязычий / В.З. Панфилов // Проблемы двуязычия и многоязычия. М.: Наука, 1972.-С. 101-111.

121. Понятие судьбы в контексте разных культур: научный совет по истории мировой культуры: сб. науч. тр. Петрозаводск: Изд-во Петрозавд. пед. инта, 1984.-320 с.

122. Потебня, A.A. Мысль и язык / A.A. Потебня. — 2-е изд., перераб. и доп. -М.: Лабиринт, 1999. 300 с.

123. Прохоров, Ю.Е. Национальные социокультурные стереотипы речевого общения и их роль в обучении иностранцев / Ю.Е. Прохоров. М.: Изд-во Ин-та русского языка РАН, 2009. - 224 с.

124. Рогава, Г.В. Грамматика адыгейского литературного языка / Г.В. Рогава, З.И. Керашева. Краснодар; Майкоп: Краснодар, кн. изд-во, 1966. - 462 с.

125. Розина, Р.И. Человек и личность в языке / Р.И. Розина // Логический анализ языка. Культурные концепты. М.: Наука, 1991. - С. 52-56.

126. Сабаткоев, Р.Б. О культурно-языковой ситуации в Российской Федерации: проблемы и пути их решения / Р.Б. Сабаткоев // Национальные отношения и межнациональные конфликты: материалы Всерос. науч.-прак. конф. Владикавказ, 1997. - С. 70-78.

127. Сафаров, Ш.Т. Этнокультурные компоненты дискурсивной деятельности / Ш.Т. Сафаров // Язык, дискурс, личность: сб. науч. тр. -Тверь, 1990.-С. 105-111.

128. Седов, К.Ф. Типы языковых личностей по способности к кооперации вречевом поведении / К.Ф. Седов // Проблемы речевой коммуникации: сб. науч. тр. Саратов, 2000. - С. 6-12.

129. Сепир, Э. Избранные труды по языкознанию и культурологии / Э. Сепир. М., 1993. - 645 с.

130. Сигуан, М. Образование и двуязычие: пер. с фр. / М. Сигуан, У.Ф. Макки. М.: Педагогика, 1990. - 184 с.

131. Соссюр Ф. де. Курс общей лингвистики / Ф. де Соссюр. М.: УРСС Эдиториал, 2007. - 257 с.

132. Стернин, И.А. Принадлежит ли язык к явлениям культуры? / И.А. Стернин // Русский язык в контексте культуры: сб. науч. тр. -Екатеринбург, 1999. С. 8-20.

133. Тарасов, Е.Ф. Язык и культура: методологические проблемы / Е.Ф. Тарасов. -М., 1994. С. 18-32.

134. Телия, В.Н. Коннотативный аспект семантики номинативных единиц / В.Н. Телия. М.: Изд-во Москов. гос. ун-та, 1986. - 141 с.

135. Тер-Минасова, С.Г. Язык и межкультурная коммуникация / С.Г. Тер-Минасова. М.: Слово,2000. - С. 40.

136. Тимижев, Х.Т. Историческая поэтика и стилевые особенности литературы адыгского зарубежья / Х.Т. Тимижев. Нальчик, 2006. - С 35.

137. Толстой, Н.И. О предмете этнолингвистики и ее роли в изучении языка и этноса: ареальные исследования в языкознании и этнографии (Язык и этнос) / Н.И. Тоетой. Л.: Изд-во Ленинград, гос. ун-та, 1983. - С. 18-33.

138. Толстой, Н.И. Язык и народная культура: очерки по славянской мифологии и этнолингвистике / Н.И. Тоетой. М.: Индрик, 1995. - 509 с.

139. Топоров, В.Н. Имя как фактор культуры: на злобу дня / В.Н. Топоров // Всесоюзная практическая конференция «Исторические названия -памятники»: сб. науч. тр. -М., 1991. С. 21-34.

140. Торндайк, Э. Принципы обучения, основанные на аналогии: основные направления психологии в классических трудах / Э. Торндайк, Дж. Б. Уотсон. М.: АСТ-ЛТД, 1998. - 628 с.

141. Туксаитова, P.O. Художественный билингвизм: к определению понятия / P.O. Туксаитова // Известия Уральского государственного университета. -2005.-№39.-С. 198-206.

142. Тхагазитов, Ю. Эволюция художественного сознания адыгов / Ю. Тхагазитов. Нальчик: Эльбрус, 1999. - 256 с.

143. Тхаркахо, Ю.А. Стилистика адыгейского языка / Ю.А. Тхаркахо. -Майкоп, 2003.-501 с.

144. Тхорик, В.И. Лингвокультурология и межкультурная коммуникация: учеб. пособие / В.И. Тхорик, Н.Ю. Фанян. Краснодар, 2000. - 259 с.

145. Тхорик, В.И. Область компетенции языковой личности / В.И. Тхорик, Н.Ю. Фанян // Языковая личность: экспликация, восприятие и воздействие языка и речи. Краснодар, 1999. - С. 31-47.

146. Уфимцева, Н.В. Динамика и вариативность языкового сознания: (лингвистический анализ значения): автореф. дис. . д-ра филол. наук / Н.В. Уфимцева. М., 1994. - 41 с.

147. Фанян, Н.Ю. О методологии и процессах интеграции в межкультурной коммуникации / Н.Ю. Фанян // Язык и национальные образы мира: материалы междунар. науч. конф., (20-21 марта 2001). Майкоп, 2001. -С 43-49.

148. Филыптинский, И.М. Арабская литература в средние века / И.М. Филыптинский. -М.: Наука, 1978. 698 с.

149. Фрейденберг, О.М. Миф и литература древности / О.М. Фрейденберг. -М.: Директ-Медиа, 2007. 1175 с.

150. Ханаху, P.A. Традиционная культура Северного Кавказа: вызовы времени (социально-философский анализ) / P.A. Ханаху. Майкоп: Зихи, 1997.

151. Ханаху, P.A. Язык этноса: состояние изучения и перспективы развития / P.A. Ханаху, H.H. Денисов, Т.Л. Пятакова // Социальные проблемы моодежи: сб. науч. тр. Майкоп, 1993. - С. 7-102.

152. Хасанов, Б. Казахско-русское художественное двуязычие / Б. Хасанов.

153. Алма-Ата: Рауан, 1990. 256 с.

154. Хачемизова, М.Н. Художественный мир Тембота Керашева / М.Н. Хачемизова. Майкоп, 2005.

155. Хомский, Н. Язык и проблемы знания / Н. Хомский; пер. И.М. Кобозевой, A.A. Арефьева. Благовещенск, 1999. -С. 94.

156. Хуако, З.Ю. Адыгейская книга: краткий очерк развития книгоиздания респ. 1918-1998 / З.Ю. Хуако. Майкоп: Адыг. респ. кн. изд-во, 1998. - С 12.

157. Хугаев, И.С. Осетинская русскоязычная литература: генезис и становление: автореф. дис. . д-ра филол. наук / И.С. Хугаев. Владикавказ, 2010.-50 с.

158. Хунагов, Р.Д. Двуязычие как социолингвистический феномен / Р.Д. Хунагов // Двуязычие проблема социокультурная: материалы круглого стола, 26 июня 2002г. - Майкоп: Изд-во АГУ, 2003. - С. 4-6.

159. Черторижская, Т.К. Взаимодействие русской и украинской лексики в русских произведениях Т.Г. Шевченко / Т.К. Черторижская. Киев, 1981. — 256 с.

160. Шагиров, А.К. Очерки по сравнительной лексикологии адыгских языков / А.К. Шагиров. Нальчик: Кабардино-Балкорское кн. изд-во, 1962. - 213 с.

161. Шартанов, А.Т. Адыгская мифология / А.Т. Шартанов. Нальчик, 1982.

162. Шартанов, А.Т. Адыгские культы / А.Т. Шартанов. Нальчик, 1992.

163. Шухардт, Г.К. К вопросу о языковом смешении / Г.К. Шухардт // Избранные статьи по языкознанию: сб. науч. тр. -М., 1950. С. 174-184.

164. Щерба, JI.B. О понятии «смешение языков» // Щерба JI.B. Избранные работы по языкознанию и фонетике / JI.B. Щерба. JL: Изд-во Ленинград, ун-та, 1958.-Т. 1.-С. 40-53.

165. Щерба, Л.В. О трояком аспекте языковых явлений / Л.В. Щерба // Известия АН СССР. 1931. - № 2. - С. 118.

166. Щерба, Л.В. Избранные работы по языкознанию и фонетике / Л.В. Щерба. Л.: Изд-во ЛГУ, 1958. - С 7.

167. Язык. Личность. Культура: сб. науч. тр. Краснодар, 2010. - С. 76-77.

168. Яковлев, Н.Ф. О дореволюционных заимствованиях в адыгейском языке: грамматика адыгейского литературного языка / Н.Ф. Яковлев, Д.А. Ашхамаф. М.; Д.: Изд-во АН СССР, 1941. - 464 с.

169. Diebolda, A. Incipient bilingualism / A. Diebolda // Language. 1961. - Vol. 37, l.-P. 98.1. СЛОВАРИ И СПРАВОЧНИКИ

170. Ахманова, О.С. Эвфемизм / О.С. Ахманова // Лингвистический энциклопедический словарь. М., 1990. - С. 590.

171. Ашхамаф, Д.А. Адыгэ орфографическэ словарь (Адыгейский орфографический словарь) / Д.А. Ашхамаф. Майкоп: Адыг. отд-ние Краснодар, кн. изд-ва, 1940.-420 с.

172. Баханьков, А.Е. Толковый словарь русского языка / А.Е. Баханьков. -Минск, 1985.

173. Блягоз, З.У. Краткий русско-адыгейский словарь / З.У. Блягоз, А.Н. Блягоз. Майкоп: Адыг. отд-ние Краснодар, кн. изд-ва, 1991.

174. Блягоз, З.У. Русско-адыгейский разговорник / З.У. Блягоз, А.Н. Блягоз. -Майкоп: Адыг. отд-ние Краснодар, кн. изд-ва, 1990.

175. Водождоков, Х.Д. Русско-адыгейский словарь / Х.Д. Водождоков. -М.: Гос. изд-во иностр. и нац. словарей, 1960. 1097 с.

176. Государственные языки в Российской Федерации: энциклопедический словарь-справочник. М.: Academia, 1995. - 400 с.

177. Джигитовка // Большая Энциклопедия: в 30 т. / гл. ред. A.M. Прохоров. М.: Советская энциклопедия, 1973. - Т. 8. - С. 204.

178. Зекох, У.С. Орфографический словарь адыгейского языка. (Адыгэ орфографическэ гущы1алъ) / У.С. Зекох, Ю. Мухамеджанов, Х.Д. Водождоков. Майкоп: Адыг. отд-ние Краснодар, кн. изд-ва, 1968.

179. Иванов, В.В. Мертвые языки / В.В. Иванов // Лингвистический энциклопедический словарь / гл. ред. В.Н. Ярцева. М.: Сов. энциклопедия, 1990.-С. 293-294.

180. Кавказ // Большая Энциклопедия: в 30 т. / гл. ред. A.M. Прохоров. М.: Советская энциклопедия, 1973.-Т. 11.-С. 113.

181. Каган, JI.H. Словарь прикладной социологии / JI.H. Каган. Минск: Наука, 1984.-303 с.

182. Краткий толковый словарь русского языка / под ред. В.В. Розановой. -М., 1987.-315 с.

183. Крысин, Л.П. Толковый словарь иноязычных слов / Л.П. Крысин. М.,1998.-498 с.

184. Лингвистический энциклопедический словарь / под ред. В.Н. Ярцева. -М., 1990.-682 с.

185. Ожегов, С.И. Толковый словарь русского языка / С.И. Ожегов, Н.Ю. Шведова. -М.: Рус. яз., 1995. 749 с.

186. Словарь кабардино-черкесского языка: ок. 31000 сл. / Ин-т гуманит. исследований Кабардино-Балкарского научного центра РАН. М.: Дигора,1999. 860 с.

187. Словарь лингвистических терминов. М.: Иностранная литература, 1960.-880 с.

188. Терминологический словарь (Терминологическэ гущы1алъ). Майкоп: Адыг. отд-ние Краснодар, кн. изд-ва, 1985.

189. Тхаркахо, Ю.А. Адыгейско-русский словарь / Ю.А. Тхаркахо; под ред. М.Х. Шхапацева. Майкоп: Адыг. отд-ние Краснодар, кн. изд-ва, 1991. -304с.

190. Тхаркахо, Ю.А. Фразеологический словарь адыгейского языка (на адыгейском языке) / Ю.А. Тхаркахо. Майкоп, 1980. - 200 с.

191. Ушаков, Д.Н. Орфографический словарь русского языка / Д.Н. Ушаков, С.Е. Крючков. М.: Просвещение, 1988. - 221 с.

192. Фразеологический словарь русского языка / под ред. А.И. Молоткова. -М.: Сов. энциклопедия, 1967. 543 с.

193. Хатанов, A.A. Толковый словарь адыгейского языка (Адыгабзэмизэхэф гущьйалъ) / A.A. Хатанов, З.И. Керашева. Майкоп: Адыг. кн. отд-ние Краснодар, кн. изд-ва, 1960.

194. Хоруженко, K.M. Культурология: энциклопедический словарь / K.M. Хоруженко. Ростов н/Д: Феникс, 1997. - 640 с.

195. Шагиров, А.К. Этимологический словарь адыгских (черкесских) языков / А.К. Шагиров. М., 1977. - 567 с.

196. Языки народов России. Красная книга: энциклопедический словарь-справочник. М.: Академия, 2002. - 378 с.1. ЛИТЕРАТУРНЫЕ ИСТОЧНИКИ

197. Евтых, А. Глоток родниковой воды: роман / А Евтых. М.: Сов. Писатель, 1977. - 320 с.

198. Кандур, М.И. Кавказ: историческая трилогия: в 3 кн. / М.И. Кандур. -М.: Кандиль, 1994.

199. Кандур, М.И. Черкесы. Балканская история / М.И. Кандур. Нальчик: Эль-Фа, 1996.

200. Керашев, Т.М. Абадзехский охотник: новелла // Керашев Т.М. Избранное / Т.М. Керашев. Майкоп: Адыг. респ. кн. изд-во, 1997. - С. 505529.

201. Керашев, Т. Абрек: повести / Т. Керашев. М.: Сов. Россия, 1969. -222с.

202. Керашев, Т.М. Дорога к счастью: роман / Т.М. Керашев. Майкоп: Адыгнациздат, 1969. - 225 с.

203. Керашев, Т.М. Дочь шапсугов: по мативам адыг. народ, новеллы / Т.М. Керашев. Майкоп: Адыгнациздат, 1951.-101 с

204. Керашев, Т.М. Одинокий всадник: роман / Т.М. Керашев. Майкоп: Адыг. отд-ние Краснодар, кн. изд-ва, 1977. - 296 с.

205. Кумык, М. Мальчик и круглая лепешка / М. Кумык // 1уащхьэмахуэ. -1998. -№2.

206. Митхат, А. (Хагур). Черкесские дворяне / А. Митхат // Мир адыгов. -Нальчик, 2004. С. 79.

207. Онер, Ч. Проза / Ч. Онер // Мир мухаджиров (на кабард. яз.) / сост. Х.Т. Тимижев. Нальчик, 2004. - 252 с.

208. Натхо, К. Отчужденные (Николас и Надюша): роман / К Натхо. -Майкоп: Меоты, 1992. 336 с.

209. Рушди, Р. Жан / Р. Рушди // Мир махаджиров: на кабард. яз. / сост. Х.Т. Тимижев. Нальчик, 2004.

210. Рушди, Р. Это моя нация: пер. с арабского / Р. Рудши. Нальчик, 1993. -С. 8.

211. Сейфеддин, О. Новеллы: на кабард. яз. / О. Сейфеддин // Наследие / сост. М.М. Хафицэ. Нальчик, 2002. - 587 с.

212. Сейфедин, О. Новеллы / О. Сейфеддин // Мир мухаджиров: на кабард. яз. Кн. 6 / сост. Х.Т. Тимижев. Нальчик, 2004. - 252с.

213. Сейфеддин, О. Ночь свободы / О. Сайфеддин // Наследие. Нальчик, 2004.-С. 106.

214. Сейфеддин, О. Одинокий абрек / О. Сейфеддин // Мир махаджиров. -Нальчик, 2004. С. 78.

215. Сейфеддин, О. Ремень / О. Сейфеддин // Мир махаджиров. Нальчик, 2004.-С. 284.

216. Сейфеддин, О. Скребница / О. Сейфеддин // Наследие. Нальчик, 2004. -С. 49.

217. Сейфеддин, О. Привычка / О. Сейфеддин // Наследие. Нальчик, 2004. -С. 113

218. Сейфеддин, О. Фалака / О. Сейфеддин // Наследие. Нальчик, 2004. -С. 92.

219. Сейфеддин, О. Эфруз-бей: рассказы: пер. с тур. яз. / О. Сейфеддин; вступ. ст. JI. Лебедевой. М., 1975. - 284 с.

220. Уйсал, М. Проза / М. Уйсал // Мир мухаджиров: на кабард. яз. / сост. Х.Т. Тимижев. Нальчик, 2004. - 252 с.

221. Чуяко, Ю. Сказание о Железном Волке: роман / Ю. Чуяко; пер. с адыг. Г. Немченко. Майкоп: Адыг. кн. изд-во, 1993. - 384 с.

222. Апщацэ, 3. Гибель Сосруко / 3. Апщацэ. Нальчик, 2004. - С. 6-172.

223. КЬрэщэ, Т. Шапсыгъэ пшъашъ // КЬрэщэ, Т. .Шыгъэ: новеллэхэр / Т. КЬрэщэ. Мыекъуапэ, 1972. - Н. 215-320.

224. Къумыкъу, М. Сыт псыхъуэ ц1ык1ум жи1эр / М. Къумыкъу. Налшыкъ, 1997. -Н. 38-127.

225. Midhat, Ahmet (Efendi). Kafkas / Ahmet Midhat. Istanbul, 1878.

226. Мэщбаш, 1. Ц1ыфыр т1о къэхъурэп = Человек дважды не рождается / 1. Мэщбаш. Мыекъуапэ, 1968. - 420 с.

227. Oner, С. Daglara Yazilidir / С. Oner. Istanbul, 1984.

228. Хагуров А. А. Жизнь коротка, как журавлиный крик / А. А. Хагуров. -Краснодар: Издательство КубГАУ, 2011. 520 с.

229. Цуекъо, Ю. Гъуч1ы Тыгъужъым штаурыхъ: едзыгъуит1у хъурэ роман / Ю. Цуекъо. Мыекъуапэ: Адыгэ Республикэм итхылъ тедзап!, 2000. - 636 н.