автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.19
диссертация на тему: Репрезентация национальных концептосфер в картине мира казахско-русских билингвов

Полный текст автореферата диссертации по теме "Репрезентация национальных концептосфер в картине мира казахско-русских билингвов"

На правах рукописи

ЖАНПЕИСОВА Назия Маденовна

РЕПРЕЗЕНТАЦИЯ НАЦИОНАЛЬНЫХ КОНЦЕПТОСФЕР В КАРТИНЕ МИРА КАЗАХСКО-РУССКИХ БИЛИНГВОВ

10.02.19 - теория языка

Автореферат диссертации на соискание ученой степени доктора филологических наук

Уфа 2006

Работа выполнена в Актюбинском университете им.С.Баишева

Официальные оппоненты: доктор филологических наук

профессор Аюпова Людмила Лутфеевна

доктор филологических наук

профессор Рогожникова Татьяна Михайловна

доктор филологических наук профессор Гарипов Равил Касимович

Ведущая организация: Казанский государственный университет

Защита состоится «25» апреля 2006 года в 14 часов 00 мин. на заседании диссертационного совета Д 212.013.02 в Башкирском государственном университете по адресу: 450074, г. Уфа, ул. Фрунзе, 32, филологический факультет, ауд. __

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Башкирского государственного университета.

Автореферат разослан «24» марта 2006 г.

Ученый секретарь диссертационного совета

Ибрагимова В.Л.

^^ Общая характеристика работы ''

■ . Реферируемая работа " посвящена проблеме экспликации знаний в структуре картины мира казахско-русских билингвов.

Актуальность исследования. В теории межкультурной коммуникации вопросы сосуществования двух языков, особенно в аспекте обучения второму -языку, являются предметом серьезных научных дискуссий, обсуждаются на -международных форумах. Предпринимаются достаточно успешные попытки составления лингвострановедческих словарей с учетом «лексического фона» (Верещагин, Костомаров), активно обсуждается проблема «стереотипов сознания» (Вежбицкая и др.) .-т..

Двуязычие традиционно исследуется с позиций социолингвистики, психолингвистики, лингводидактики. Многочисленные исследования в этих областях позволяют выработать методики преодоления различных видов интерференции, решать задачи ' лингвопедагогического,

социолингвистического, психолингвистического характера (Э.Хауген, У.Вайнрайх, Р.Белл, Р.Штернеманн, Л.В.Щерба, Ф.П.Филин, Е.М. Верещагин, М.М.Михайлов, Х.К.Ханазаров, А.А.Залевская, В.Г.Костомаров, А.М.Шахнарович, Л.Л.Аюпова, А.П.Майоров, М.М.Копыленко, А.Е.Карлинский, Б.Х.Хасанов, Э.Д.Сулейменова, С.Т.Саина и др.).

Известно, что языковая ситуация в Казахстане в условиях СССР характеризовалась массовым двуязычием. Русский язык, являясь государственным, обслуживал практически все сферы общественной жизни. Казахский язык (в статусе языка коренного населения) получил. функциональную специализацию, охватывая бытовую сферу, ■ художественную литературу, публицистическую и' культурную жизнь в узконациональных рамках. Социальный престиж русского языка, способствовал усилению тенденции к получению образования на русском языке и сужению сферы функционирования казахского языка (за исключением сельской местности). Все это привело к формированию нескольких поколений казахско-русских билингвов [Хасанов 1987; Сулейменова 1996], Мощные интеграционные процессы в пределах СССР, широкие культурно-языковые связи, возможность обучения за пределами республики стали причиной того, что билингв, получая образование на русском языке, приобщался к мировой культуре через посредство русского языка и культуры, а в повседневной жизни сталкивался с многочисленными проявлениями национально-казахского как из сферы материальной (быт, природа, артефакты), духовной культуры (система верований, ценностей, этических представлений и др.), так и из сферы-социальной культуры (модели, нормы поведения, отношения, способ мышлениях) мире и т.д.).

В современном' Казахстане, по мнению культурологов, существуют 3 культурных типа: 1) архаистский («традиционалистический»,

«ортодоксальный», «фундаменталист'ический», «партикулярный»), 2) так называемый манкуртский и 3) евразийский ' культурно-социальный тип [Габитов 2001]: Такая позиция позво1 ила ученым более объективно подойти к характеристике ментальности тою многомиллионного слоя коренных жителей Казахстана, которые, ставши русскоязычными в силу определенных социально-исторических причин (по данным М. Татимова, в 1992 г. четвертая часть казахов не говорила в своих се»/ ьях на родном языке), тем не менее, не оторвались от духовных, культурных денностей своего народа. Известно, что речь большинства билингвов характеризуется интерференцией на разных языковых уровнях. Интерференцию д;1же в пределах лексико-семантического уровня можно прогнозировать, обратившись к компонентному, а также полевому анализу с позиций контрастивистики. Различия в семантическом объеме слов, характере семантических компонентов, а также разница в структурных - парадигматических и синтагматических, связях сопоставляемых языков, выявленные посредством такого анализа, позволяют составить представление об объектш ных причинах лексико-семантической интерференции [Гудавичюс 1989, Лу:енина 1996]. Гораздо труднее выявить «фоновые знания» («неязыковые :.нания», «содержательные понятия», «когнитивные значимости», «имплш.ационал»), составляющие культурно-языковую компетенцию билингва.

В последнее время конечная задача лингвистики видится в максимальном приближении описания значения к реальной компетенции носителей языка [Стернин 1985]. Таким образом, на первое место выдвигается антропологический принцип изучения языка, определяющий в качестве предмета семантики концегтуализацию мира посредством языка, который способствовал развитии таких отраслей науки, как лингвогносеология (когнитология), т нгвосоциология, лингвокультурология и др. Термины концепт, концептосфера, активно используемые в последнее время в когнитивно-лингвистических исследованиях:, как нельзя более точно отражают это явление." Стремление. перевести бессознательные архетипы восприятия, мышления ' и поведения на сознательный уровень и эксплицировать их посредством языка привело к слиянию исследований в области логики и лингвистики, разработке энциклопедической концепции лингвистической семантики, появле-шю теории прототипов, фреймовой семантики (М. Минский, Ч. Филл* ор, Дж. Лакофф и др.). Ученые подчеркивают, что новый подход к исследованию объекта никоим образом не умаляет результатов исследований, предпринятых с других позиций, а только углубляет, расширяет наши знания в области языковой репрезентации действительности. -

В этом аспекте весьма актуарным, является изучение концепто-сферы билингвов как языковых 'личностей, столкнувшихся с освоением мира сквозь призму двух языков. Из трех уровней разработки

концепта, о к^^ых говорит Р.З. Загидуллин (вербально-грамматический, когнитивный, прагматический), с лингвокультурологической.точки зрения , интерес представляют' два первые - вербально-грамматический и когнитивный. Культурно значимые ценности, убеждения, понимаемые как истинные пропозиции («их истинность никак не связана с логикой или эмпирическими соображениями, они являются истинными в силу того, что принимаются всеми носителями культуры» [Елизарова 2000]), являясь внутренними стандартами для восприятия и направления действия, зачастую бессознательны и могут различаться в частотных, национально не маркированных словах, совпадающих на поверхности в своих лексических значениях. Так, например, в функцион *ровании даже таких частотных слов, как мать, отец, брат, сестра, имеются существенные различия, обусловленные спецификой казахской t русской концептосфер.

Цель данного исследования определяется как выявление сходств и различий в знаниях л ингво культурологического характера (лексико-семантических и когн ити вно-прагмати1 еских), представленных в казахской и русской концептосферах и релевантных для языкового сознания казахско-русских билингвов.

Достижение этой цели требует peí 1ения ряда задач:

- обосновать необходимость исследования картины мира билингвов в рамках контрастивной лингвокультурологии;

- охарактеризовать структуру картиьы мира билингвов как результат взаимодействия национальных концгптосфер, Включающих языковые и неязыковые знания;

- описать традиционно-лингвистические методы эк'сплйгации языковых знаний (на уровне семемы, лексемы, ЛСГ);

- представить способы экспликации неязыковых знаний посредством обращения к концептуальному анализу;

-охарактеризовать методы когнитивного анализа • в качестве одного из эффективных путей выявления знаний невербального характера;

- дать краткую характеристику специфики контрастивного анализа;

- разработать метод контрастивно-лингвокультурологического анализа на основе оптимального сочетания традиционно-лингвистических методов и методов когнитивной лингвистики;

- осуществить контрастивный лингвок /льтурологический анализ одного из наиболее частотных и национально не маркированных концептов - концепт мать/аиа в картине мира казахско-русских билингвов. .

Предметом настоящего исследования являются' простейшие концепты, -представленные словами конкретной и абстрактной семантики, воплощающие специфику духовной и социальной культуры двух народов. В частности, в качестве примера исследуется концепт мать/аиа. Такое видение предмета исследования отнюдь не означает отрицания ставших традиционными аспекто i культурологического анализа, которые плодотворно изучаются в рамках смежных наук (Дж. Фрэзер,

Л.Я. Штернберг, Д. Банзаров, Ч. Валиханов, ^рО.М. Фрейденберг, А.М. Золотарев, Вяч. Вс. Иванов, В.Н. Топоров, М.М. Копыленко, А. Кайдаров и др.).-------- " .................................. .............

Как известно, в круг предметов исследования лингвокультурологии входят: 1) безэквивалентная лексика и лакуны; 2) мифологизированные языковые единицы: обрядово-ритуальные формы культурм, легенды, обычаи, поверья, закрепленные в языке; 3) паремиологический фонд языка; 4)фразеологический фонд языка; 5) эталоны, стереотипы, символы, ритуалы; 6)метафоры и образы языка; 7) стилистический уклад языков; 8) речевое поведение; 9) область речевого этикета [Маслова 1997, 2001]. Представляется, что все перечисленные единицы с учетом контрастивного подхода к их исследованию могут быть 'отнесены к предмету рассмотрения контрастивной лингвокультурологии. Кроме того, правомерно выделение в этом ряду и следующего пункта: 10) концепты как когнитивно-прагматические структуры.

Объектом исследования является казахско-русское двуязычие. Во-первых, это наиболее распространенная разновидность двуязычия на территории Республики Казахстан. Во-вторых, термину казахско-русское двуязычие в рамках данного исследования придается некоторая условность. Основанием служит не уровень владения тем или иным языком либо сложный вопрос о степени осознания первичности/вторичности языка, а чисто «этническая» позиция — речь пойдет о билингвизме лиц казахской национальности. В-третьих, немаловажной является возможность обращения к исследовательской интроспекции. Безусловно, задача исчерпывающего описания картины мира носителей двух языков сама по себе утопична, так как формирование картины мира каждого билингва сугубо индивидуально и зависит не только от уровня владения языками, меры погруженности в ту или иную культуру, но и от ряда объективных факторов — характера взаимодействующих языков, их способности к репрезентации той или иной части реальной действительности, социолингвистических условий — степени распространённости второго языка, охвата им различных социальных сфер. . Важны и такие социолингвистические характеристики, как возраст языковой личности, социальное окружение и образование, характер информационного пространства, в котором осуществляется деятельность личности, и т.д. Поэтому в данном исследовании предлагается один из возможных путей частичного решения указанной задачи.

На защиту выносятся следующие положения:

1. Картина мира билингвов, являясь результатом репрезентации двух национальных концептосфер, может быть адекватно исследована в рамках контрастивной лингвокультурологии.

2. Анализ картины мира билингвов должен быть осуществлен в контексте взаимодействия двух общенародных (национальных)

концептосфе^^ учетом данных социолингвистики, психолингвистики, когитологии, культурологии.

3. Контрастивный ' лингвокультурологический анализ ' картины "мира билингвов необходимо осуществлять в совокупности языковых и неязыковых знаний.

4. Предметом контрастивного лингвокультурологического анализа являются «частотные» концепты, в структуре которых присутствуют в неявном виде национально-специфические знания о мире.

5. Языковые знания в структуре картины мира носителей двух языков могут быть выявлены посредством обращения к традиционно-лингвистическим методам, в то время как для экспликации неязыковых знаний обязательно обращение к методам когнитивной лингвистики.

6. Адекватный контрастивный лингвокультурологический анализ может быть осуществлен на основе непротиворечивого сочетания традиционно-лингвистических методов и новейших методов когнитивной лингвистики.

7. Эффективность комплексного подхода к контрастивному анализу концептов продемонстрирована на примере описания концептамать/ана.

8. Контрастивный лингвокультурологический анализ концепта мать/аиа в структуре языкового сознания казахско-русских билингвов позволяет обнаружить как знания универсального для обоих языков и культур характера, так и специфические знания, почерпнутые из казахской концептосферы, в которую погружены билингвы (особенно, из области норм, оценок, стереотипов).

Методологической основой исследования является философский постулат о принципиальном единстве человеческого мышления, а также диалектика общего, частного и отдельного. Так, В.фон Гумбольдт и его последователи (Л.Вайсгербер, Э.Сепир, Б.Уорф, Й.Трир, Г.Ипсен, В.Порциг и др.) отдавали приоритет языку (идея детерминированности мышления языком). Восточный философ Абу Хаййан ат-Таухиди утверждал о невозможности создания преграды для знания, которое «рассеяно по миру между всеми». Таким образом, Гумбольдт в качестве . объекта ■ изучения выбирает единичное, особенное, «отличное», в то время как Таухиди интересовала проблема общего, «универсального» в языке( Э.Д.Сулейменова).

В картине мира билингвов представлено и общее - то, что является неотъемлемым фактором адекватного поведения в условиях межкультурной коммуникации, и особенное, уникальное, что отличает языковое сознание носителя двух языков от сознания монолингва.

Специфика задач исследования обусловила' обращение к самым различным методам лингвистического анализа: лексикографическому, описательному, сопоставительному, методу интерпретации,

исследовательской интроспекции, методу компонентно^Шшализа, методу . поля, когнитивным методам («фреймовой семантике» и др.)- В работе

.....— -предложено поэтапное~использование лингвистических методов как одного

из возможных способов наиболее полного выявления языковых и неязыковых знаний в картине мира билингвов.

Материалом исследования юслужили около 60 источников различного характера на русском и казахском языках: толковые, этимологические, фразеологические, культурологические, двуязычные, диалектные словари, сборники поело шц и поговорок, афоризмов и пр., а также исторические, этнографические исследования.

Научная новизна диссертационюго исследования заключается в том, что впервые предлагается комплексный подход к методике анализа картины мира билингвов в совокупности языковых и неязыковых знаний. Осуществляя исследование в рамках контрастивной лингвокультурологии, автор обращается не к национально маркированным единицам (экзотизмам, безэквивалентной лексике и т.д.), а к наиболее привычным, «частотным» концептам, которые скрывают за собсй специфические знания, стереотипы, социальные нормы, оценку и пр.

Практическая ценность исследования заключается в решении ряда лингводидактических задач, связанных с изучением казахского языка в школах с русским языком обучения и русского языка в казахских школах. В частности, при изучении языка и культуры народов, вовлеченных в межкультурные контакты, многие сведения, связанные с экспликацией языковых и неязыковых знаний, спэсобствуют преодолению не только лексико-семантической, но и лингвокультурологической интерференции. Анализ концептов с контрастивной лингвокультурологической позиции с привлечением энциклопедических материалов, данных этнолингвистики, социолингвистики, культурологии, психологии и других смежных" наук может быть положен в основу лингвокультурологического словаря. Использование материалов исследоваь ия а) в переводческой практике, б) в дидактических целях, в) при анализе художественных переводов позволит преодолеть так называемые национальные стереотипы, являясь одним из источников формирования «национальной» толерантности, «филического» отношения (Сорокин) к инонациональному.

Результаты исследования могут быть использованы в преподавании ряда языковых дисциплин, в разработке спецкурсов по проблемам лингвокультурологии, двуязычия, межкультурной коммуникации на филологических факультетах высших учебных заведений.

Теоретическая значимость работы заключается в том, что адекватный лингвокультурологический анализ позволяет вычитывать свойства национального характера из языка (Вежбицкая), создавая почву для непредвзятого, философского осмысления ментального мира билингвов. Результаты исследоваьия могут найти применение в развитии теории лингвокультурологш и межкультурной коммуникации, в

теоретическом ЩР&босновании ко гграстивной лингвокультурологии; способствовать более глубокому освещению проблем картины мира двуязычных индивидов.' " .......... ......................

Апробация результатов диссертационного исследования

Результаты диссертационного исследования были сообщены на международных конференциях: «Русистика в Казахстане: проблемы, традиции, перспективы» (Алматы 1999); III международной научной конференции по переводоведению '(Федоровские чтения» (С-Петербург 2001); «Реальность этноса. Образозание и проблемы межэтнической коммуникации» (С-Петербург, 20021; «Ребенок в современном мире. Культура и детство» (С-Петербург 2003); «10 лет суверенному Казахстану: ретроспективы, анализ и перспективы)' (Актобе 2001); «Интеграция науки и практики в условиях мирового обраювательного пространства» (Алматы 2003); «Казахстанско-российская интеграция в области социально-экономических и политических проблем: состояние и перспективы».(Актобе 2003); «Мир тюркского слова» (Алматы 2004); «Наука: теория и практика» (Прага — Днепропетровск — Белгород 2005); «Интеллектуальная собственность: вопросы теории и практики» (Актобе - Оренбург 2005); «VI Жубановские чтения» (Актобе 2005); на всероссийских конференциях «Слово. Словарь. Словесность. Экология языка» (С-Петербург 2004); «Урал-Алтай: через века в будущее» (Уфа 20С5); на республиканских конференциях «Абылхаирхан и идея евразийства: f сторическая правда и заблуждения» (Актобе 1998); «Жубановские чтгния» (Актобе 2002). По теме диссертационного исследования опубликованы 2 монографии общим объемом 19,2 п.л., свыше 40 научных ст атей и тезисов докладов.

Диссертация была обсуждена t a расширенном заседании кафедры филологии Актюбинского университета им.С.Баишева (24 декабря 2005 года) и на заседании кафедры общего и сравнительно-исторического языкознания Башкирского государственного университета (14 января 2006 года).

Структура диссертации. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения, списка сокращений, , с таска литературы, иллюстрирована таблицами. Общий объем 329.стр.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБоф

В первой главе «Картина мира билингвов: лингвокультурологический аспект исследования» рассматривается проблема терминообозначения, вопрос о структуре картины мира билингвов, а также анализируется лингвокультурологический аспект исследования двуязычия в контексте антропологической парадигмы изучения языка посредством обращения к концептосфере как культурно-языковому феномену, воплощающему когнитивный опыт народа.

Выдвинутый в начале XIX века В. фон Гумбольдтом антропологический принцип изучения языка дал мощный толчок развитию самых различных направлений языкознания. Исследуя языки, Гумбольдт пришел к выводу, что они результат не прямого отражения мира, а только интерпретации человеком действительности. Народ видит мир сквозь призму своего языка, представляющего круг, выйти за пределы которого можно, только вступив в другой круг. Философское осмысление сущности языка, предложенное немецким ученым, не потеряло своей актуальности и по сей день. Представитель европейского неогумбольдтианства Л. Вайсгербер выдвигал идею о детерминированности мышления языком, считая, что «люди, говорящие на одном языке, по-своему преобразуют внешний мир, превращая его в особую, специфическую для данного языка «картину мира» или «образ мира». Эту идею подхватывают Э. Сепир, Б. Уорф, Й. Трир, Г. Ипсен; В. Порциг и др. Общим лейтмотивом в их исследованиях звучит мысль о том, что язык народа сам создает мировоззрение и картину мира, а разные языки порождают различные взгляды на мир.

Точки зрения ученых относительно взаимоотношения языка и мышления в картине мира различны, к термину картина мира относятся зачастую как к метафоре, сам термин вызывает к жизни , новые терминообозначения, применяется в различных контекстах и не всегда однозначно, однако идея «картины мира» в последнее время, по-видимому, начинает наполняться именно тем содержанием, которое подразумевалось В. фон Гумбольдтом. Так, в трудах ученых советского периода (Г.В. Колшанский, Б.А. Серебренников, В.Г. Гак, Ю.Д. Апресян, Ю.Н. Караулов и др.) не отрицается влияние языка на способ мышления: носители разных языков могут видеть мир немного по-разному, сквозь призму своих языков [Апресян 1995]. Однако ученые говорят об отражательной способности языка: в целом не язык навязывает нам то или иное восприятие действительности, - а, напротив, действительность неодинаково отражается в различных языках в силу нетождественных условий материальной и общественной жизни людей [Колшанский 1990]. Если быть точнее, то «результатом отражения являются концепты или

понятия <...> ЯзыИГе отражает действительность, а отображает ее знаковым образом» [Серебренников 1988].

Развитие" лингвистической науки способствовало расширению границ понимания термина картина мира. Во второй половине XX века активно обсуждается соотношение «концептуальной картины (модели) мира» - и «языковой картины (модели) мира» (Г.А.Брутян, Р.И.Павиленис, Г.В.Рамишвили, Г.В.Колшанский, Н.Г.Комлев, Б.А.Серебренников, Е.С. Кубрякова, Ю.Д.Апресян, В.Н.Телия, В.И. Постовапова, A.A. Уфимцева, Э.Д.Сулейменова и др.), появляется множество производных терминологических выражений: «языковая репрезентация мира», «языковая организация мира», «языковой промежуточный мир»; «обыденная (повседневная, бытовая) картина мира», «общеэтническая картина мира», «наивная картина мира», «научная картина мира» и т.д.

Особый интерес представляет картина мира личности, сформировавшейся на пересечении двух языков и культур (В.В.Иванов, В.Н.Топоров, В.И.Постовалова, А.С.Мыльников и др.). Успешность акта коммуникации проблематична для билингва не в большей степени, чем для монолингва, что обусловлено самой спецификой человеческого общения, связанного с так называемым «эффектом растворения» [Комлев 1988; Вежбицкая 1996; Богин 1999].

Вместе с тем представляется, что структура картины мира билингва отличается от подобной структуры в сознании монолингва.

Во-первых, когнитивная система билингва сформирована на базе двух языков. Поэтому в картине мира билингва в разной конфигурации, обусловленной индивидуальными особенностями двуязычия, представлена разница в организации лексики двух языков на уровне семемы, слова, семантической группы, значимостей, выраженная, в частности:

- в различном семантическом объеме слов (наличие/отсутствие тех или иных сем, семем);

- в различной функционально-стилистической характеристике;

- в разнице внутренней формы слов и словосочетаний;

- в наличии межъязыковых лакун, связанных с различным членением окружающего мира и разницей предметного содержания;

- в разнице парадигматических и синтагматических связей слов и т.д.

Кроме того, динамика языковых знаний в сознании билингва несколько

отличается от подобных процессов в сознании монолингва:

- высока вероятность «взаимной» проницаемости лексики двух языков с частичной ассимиляцией;

- своеобразен характер приобретения или утраты сем (в структуре олов одного языка под влиянием второго языка).

Разница внутренней формы слов и фразеологизмов обусловливает и специфику соотношения наивных картин мира двух народов,

сохраняющих элементы прототипич ;ского (архетипичЯКго) сознания, с общей картиной мира.

.....Во-вторых,' в когнитивную систему включается и весь комплекс знаний

о мире: «энциклопедические» знания, или «внеязыковые» знания. В.И.Герасимов и. В.В. Петров считают, что вопросы о составляющих базы знаний исследованы, в общем-то, достаточно полно. По их мнению, в состав базы знаний входят «следующие компоненты: 1) языковые знания: а) знание языка — грамматики (с фонетикой и фонологией), дополненное знанием композициональной и лексической семантики; б) знания об употреблении языка; в) знание принципов речевого общения; 2) внеязыковые знания: а) о контексте и ситуации, знания об адресате (в том числе знание поставленных адресатом целей и планов, его представления о говорящем и об окружающей обстановке и т.д.); б) общефоновые знания (т.е. знания о мире) - знания о событиях, состояниях, действиях и процессах и т.д.» [Герасимов, Петров 1988].

Думается, к общефоновым знаниям можно также причислить систему убеждений и ценностей (внутренние стандарты для восприятия и направления действий), «культурно обусловленные сценарии», т.е. все то, что входит в понятие «концептуальюго содержания». Концептуальное содержание («фоновые» знания, «импликационал») в картине мира билингва представляет наибольший интерес с точки зрения контрастивного исследования, ибо в целостную картину мира билингва обязательно вплетаются общефоновые знания, несущие на себе национально-специфический отпечаток.

Таким образом, взаимодействие »зыковых знаний вызывает различные виды языковой интерференции, в том числе и лексико-семантическую; взаимодействие внеязыковых знаний вызывает явление, аналогичное «лингвострановедческой интерференции» [Верещагин, Костомаров 1980], которую в данном случае уместно назвать «лингвокультурологической интерференцией» (термин В.Т. Клоков а). Попытка контрастивного описания языкового и неязыкового знания (описания «вглубь») в рамках определенной концептосферы может быть рассмотрена как опыт частичной реализации идеи В. фон Гумбольдта, который считал энциклопедическое описание хотя и невероятно трудоемким, но, тем не М( нее, необходимым этапом в развитии языкознания.

Заложенная еще в трудах ученых ХУШ-Х1Х вв. идея связи культуры и языка получила целенаправленную разработку в виде антропологического подхода к изучению языка. Однако бурное развитие концепции антропоцентризма в лингвистичекой науке следует отнести ко второй половине XX века. Дж. Брунер говор* т в связи с этим о двух когнитивных революциях в лингвистике. Первая когнитивная революция приходится на 50-е годы и связана с разработкой действующих моделей языка (попыткой создать систему ароматического перевода). Известно,

что язык оказа^рпринципиально менее регулируемой структурой, чем это представлялось ранее. По мнению Дж. Брунера, первая ' когнитивная революция закончилась" своего рода бифуркацией. Причем, если Одна линия развития науки о человеке способствовала созданию компьютерных моделей, то другая характеризует деятельность . ученых, которые стремились интегрировать лингвистику и психологию с культурной антропологией и другими науками о человеке, что, соботвенно, и реализовалось в перспективе как вторая когнитивная революция (60-е годы XX века) [Фрумкина 1995].

Итак, вторая половина XX столетия характеризуется в языкознании тем, что ни один крупный лингвист не мнновал вопроса об антропоцентризме в языке. Под антропоцентрическим принципом в современной лингвистике понимают позицию, впервые представленную в рамках этнолингвистики (антрополингвистики, этносемантики Ф. Боас, Э. Сепир, Б. Уорф). Принцип социального антропоцентризма глаагг, что основные функции языка как семиологической системы форми дуются в элементарном виде в непосредственном акте высказывания и общения двух людей - партнеров по диалогу. Термин антропоцентризм означает, что функции представляют собой в исходной точке отвлеченж, абстракцию некоторых сторон или качеств человека как активного, познающего и преобразующего объективный мир субъекта. Э. Бенвенист в своей концепции «человека в языке» воплощает, по словам Ю.С. Степанова, «определенную и глубокую традицию европейского языкознания, в особей ности отчетливую во французской и русской лингвистических школах > [Степанов 1975]. Известно, что антропологический принцип, не называя его таковым, на материале лексикологии утверждал в 40-х годах XX века академик Л.В. Щерба. Позиция, которую при описании име1 артефактов (типа стол, чашка) и имен природных объектов (яблоко, собака и др.) А.Вежбицкая называет «антропоцентрической», означает следующее: «Чтобы понимать значение слов, именующих продукты человеческой деятельности, . следует прежде всего понять, для какой цели созваны соответЬтвующие объекты, т.е. необходимо понять их функцию». «Антропоцентризм» Бенвениста и «антропологический подход», представленный линией Боас-Сепир-Уорф, достаточно долго ждали своего воплощения на эмпирическом материале, т.к. в соответствии с установками XX пека, который ценил в гуманитарных науках «строгость», отношение «внутренний мир человека - язык» закономерно оставалось за пределам!! того, что считалось доступным для подлинно научного подхода. Первым, кто воплотил на обширном материале идеи Гумбольдта и Бенвениста, стала А. Вежбицкая (А. \Vierzbicka) [Фрумкина 1995]. • ;

Таким образом, ориентация на переход от позитивного знания к глубинному, к постижению языка как антропологического феномена, стала основной чертой языкознания в последние десятилетия и заставила

ученых заговорить об антропологической парадиглк^Лучения языка, в рамках которого развиваются этнолингвистика, лингво1^1Ьтурология и др. науки.'При антропологическом подходе к изучению-языка провозглашается принцип постижения языка в тесной связи с бытием человека. По мнению ученых, возможны и реализуются следующие пути развития науки на антропологических основаниях: 1-й путь. Рассматривается как подступ к антропологической парадигме: человек в теорию не вводится, но сам язык при этом гипостазируется, одушевляется, мифологизируется. 2-й путь. Предлагается рассматривать язык не «в самом себе», а как «часть человека». 3-й путь. Предмет исследования — человек, изучаемый в аспекте владения языком. 4-й путь. Язык интерпретируется как конструктивное свойство человека, а человек определяется как человек именно через посредство языка. Такой путь был определен В. фон Гумбольдтом, который рассматривал разрабатываемую им лингвофилософскую концепцию языка в качестве ядра формирования теории человека в рамках философско-практического человековедения. Раскрывая указанные выше варианты истолкования антропологической парадигмы изучения языка, В.И. Постовалова подчеркивает: «Изучение языка, по Гумбольдту, не заключает в себе конечной цели, а вместе со всеми прочими областями служит высшей и общей цели совместных устремлений человеческого духа, цели познания человечеством самого себя и своего отношения ко всему видимому и скрытому вокруг себя» [Постовалова 1999].

В противовес понятию антропоцентризм Ю.А. Сорокин вводит термин антропофилия, аргументируя его предпочтительность следующим образом: «любое «центрическое» отношение вольно или невольно пытается представить себя в качестве исходной точки отсчета, автономной и независимой от других центров и в силу этого конкурирующей с ними... Антропоцентрическое отношение — антипаритетно и рассудочно, утверждая себя доказательствами, а не эмпатией» [Сорокин 1999]. Характеризуя любое «филическое^ отношение как эмпатичное, ученый обращает внимание на любовно-бережное отношение «филического» к мельчайшим событиям и фактам не только человеческого, но и природного существования в целом. По Ю.А.Сорокину, антропофилическая позиция — констатация, а не приговор, понимающая эмпатия, а не хула или хвала. «В антропофилическом мире показывают, а не диктуют, сопоставляют, а не противопоставляют. В нем любые отдельности стремятся понять друг друга (или уразуметь причину своего непонимания)».

Представляется, что эта позиция «аксиологической толерантности» весьма важна в контрастивном исследовании сферы языковой семантики в рамках межкультурной коммуникации, ибо способствует снятию (исходя непосредственно из языкового материала, . недекларативным способом) различного рода стереотипов, ярлыков, навешанных на тот или иной

«национальный Ифактер» без учета всей совокупности факторов существования этноса. В контексте сказанного , нельзя не обратиться к. исследованиям В. Айсмана [Eismann 1999], считающего, что понятие «национальный характер» — миф, конструкт, стереотип, созданный взглядом представителей другого этноса с иной концептуальной системой видения мира. Задача исследователя не в том, чтобы искать соответствия этим конструктам в реальности - она состоит в изучении причин, которые привели к конструированию тех или иных стереотипов.

В рамках лингвистики антропологической ориентации на первый план выдвигается разработка таких дисциплин, как лингвогносеология (когнитология), лингвосоциология, лингвопсихология, лингвоэтнология, лингвопалеонтология, лингвокультурология [Постовалова 1999]. «Культурная лингвистика» в понимании американского лингвиста Г.Б. Пальмера (G.B. Palmer) соединяет разные традиции этнолингвистики с когнитивной лингвистикой, что «имеет явные точки соприкосновения с этнолингвистическими концепциями в России (Н.И. Толстой и его школа, М.М. Копыленко, и в области фразеологии В.Н. Телия и ее научный семинар)» (Айсман). Об этом же, но применительно к изучению фразеологии, говорит и В.И. Постовалова: «Лингвокультурологический анализ... нуждается в дополнении его лингвокогнитивным и другими видами анализов в русле антропологической лингвистики» [Постовалова 1999].

Изучение языка и культуры, форм взаимодействия этих систем, культурных конструктов, возникших в результате такого взаимодействия, а также того, как они влияют на коллективную культурную идентичность, осуществляется в рамках нескольких направлений, среди которых наиболее близкими по характеру исследований считаются этнолингвистическое, лингвокультурологическое, контрастивное направления. Ряд авторов (В.Н.Телия, В.И. Постовалова, Е.О. Опарина, Н.Г. Брагина,

И.И. Сандомирская, Ю.А. Сорокин, В.А. Маслова и др.) разрабатывают проблемы лингвокультурологического анализа, в основном, применительно к фразеологии. Это обусловлено переводом исследования идиом в русло когнитивистики и культурологии в связи с новым взглядом на идиому,^ как на 1) языковой знак, передающий информацию; 2) знак, хранящий и воспроизводящий культурные установки народа, знак, «вся семантика которого предстает в проблесках культуры» [Телия 1996; Степанов 1997]. «Значение идиомы может быть представлено как информационный текст, различные смыслы которого проходят «сквозь фильтр ментальности» говорящего и слушающего, интерпретируются в пространстве социального и культурного знания, -активизируемого субъектом в момент общения»-[Ковшова 1999]. Вышесказанное с полным правом может быть отнесено и к слову, поэтому автор считает возможным отвлечься от подобного деления языковых единиц на идиомы и слова.

Основные методологические /сгановки лингвок^гетурологического анализа, метаязыковые средства переплетены с методами этнолингвистики,

......— ■ предшествовавшей ' и "по времени' становления, - та по " временному срезу -

исследуемого материала лингвокл льтурологии. В центре интересов лингвокультурологии — исследование и описание взаимодействия языка и культуры современного культурно национального самосознания и его знаковой презентации. Этнолингвистика реконструирует по данным языка отражение в языке культурны?, этнопсихологических и других представлений в их диахроническом движении. Результаты контрастивного описания проливают свет на этническую логику, запечатленную в «наивных» картинах мира. Однако и этнолингвистические, и контрастивные исследования выступают в качестве своеобразного фундамента для лингвокультурологии. «Это связано с исторической природой как культуры, так и языка: окультуренное мировидсние, отображенное в языковых знаках, как правило, запечатлевается в их внутренней форме <.с.> оно межпоколенно транслируется ими, донося до современности те коллективные представления, которые складывались в процессах культурного освоения мира этносом» [Телия 1996].

По определению В.В. Воробьеву лингвокультурология — «комплексная научная дисциплина синтезирующ« го типа, изучающая взаимосвязь и взаимодействие культуры и языка в его функционировании и отражающая этот процесс как целостную структуру единиц в единстве их языкового и внеязыкового (культурного) содержа» ия при помощи системных методов и с ориентацией на современные приоритеты и культурные установления (систем норм и общественных ценностей)» [Воробьев 1999]. К базовым терминам лингвокультурологии, уточненным В.Н. Телия и Е.А. Брагиной, относятся: культура, установки культуры, культурная интерпретация, культурная референция, культурно-языковая компетенция, культурная коннотация, устойчивость, коллективная культурно-языковая память, материал, текст культуры, тезауру: культуры, код культуры, симболарий культуры и др.

Целью лингвокультурологии :шляется «выявление «повседневной» культурно-языковой компетенции субъектов лингвокультурного сообщества на основе описания культурных коннотаций, соотносимых с концептуальным содержанием языковых знаков различных типов и воспроизводимых вместе с ними в процессах употребления языка, и тем самым несущих сведения о совокупной идентичности культурно-языкового самосознания как части общекультурного менталитета социум а» [Телия 1999].

Автор предлагает обратить«: к контрастивному исследованию картины мира билингвов в рамках лингвокультурологии, условно обозначив его как «конт эастивную лингвокультурологию». В рамках контрастивной лингвокультурологии исследуются «синхронно

действующие с^Кства и способы взармодействия языка и культуры» (Телия) двух языков, вступивших в культурно-языковой контакт, на материале, лексических" единиц; фразеологии афористики. Таким образом, контрастивная лингвокультурология интегрирует основные методологические установки всех тре." направлений: этнолингвистики, лингвокультурологии и контрастивно! лингвистики. Такой подход позволяет подойти к характеристике картины ми за билингва в более широких пределах, как целостному явлению, включающему языковые и неязыковые знания.

Наиболее оптимальным решением проблемы лингво-культурологического анализа картины мира билингвов является обращение к выдвинутой учеными идее концепта (А. Вежбицкая, Ю.С. Степанов и др.) и концептосферы (С.Д.Лихачев). Термин концептосфера весьма важен для контрастивного исследования, т.к. главным объектом контрастивного анализа автором избираются фрагменты нацюнапьных концептосфер, в различной степени представленные в картине мира билингва. Д.С.Лихачев ввел термин концептосфера по аналогии с терминами В.И.Вернадского ноосфера, биосфера. Слова, значения слов, концепты существуют не сами по себе, а в определенной человеческой «идеосфсре». Концепты возникают в сознании человека не только как «алгебраиче :кое» выражение значения, но и как отклик на целостный (поэтический, научный, социальный, исторический и пр.) опыт человека. Концепт всегда ос гавляет возможности для сотворчества, домысливания, «дофантазирования». Концептосфера, по Лихачеву, это все потенции в совокупности, «открываемые в словарном запасе отдельного человека, как и всего языка в цепом» [Лихачев 1993]. Концептосфера национального языка тесно связана с культурой нации, соотносится со всем историческим опытом нации и религией. Индивидуальные концептосферы по-своему связаны с концептосферой семьи, . социального коллектива (например, по профессиональной принадлежности) и т.д.

Представляется, что термин концептосфера наиболее удачен для обозначения языка в его кумуля-ивной функции именно в рамках общенародной (национальной) картины мира. Поэтому в дальнейшем изложении автор считает целесообразным употреблять термин концептосфера в этом смысле (концептосфера русского, казахского языка и т.д.). Что касается концептосферы I ндивидуальной, то в целях удобства используется термин картина мира (I ичности, индивида, человека и т.д.). В картине мира билингва с учетом в;ех факторов его формирования как языковой личности представлены в причудливой конфигурации две концептосферы. Характер языковой деятельности билингва зависит от степени его погруженности в ту или иную концептосферу, определяясь не ■ только богатством лексикона (на том и другом языке), но и глубиной познаний в области концептуального \ ира.

Определения термина концепт свидетельствуют^^ существовании психологического и культурно-лингвистического аспектов его понимания

- {Д.ОЛихачев, С.А.Аскольдов, В.Н.Телия, Е:С.Кубрякова;- Ю.С.Степанов,'.....-

Н.Д.Арутюнова, Р.М.Фрумкина, А.П.Бабушкин и др.) При психологическом определении концепт трактуется как некое мысленное образование, имеющее заместительную функцию (С.А.Аскольдов). "На первое место выступают при этом субъективно-значимые характеристики концепта в сознании участников общения, сводимые, как правило, к разным образам, которые являются устоявшимися и типичными для социальных отношений формами индивидуальной и групповой жизни и деятельности людей. Существенная особенность этой способности концептов, по С.А.Аскольдову, состоит в том, что она основывается иногда на потенции к замещению, причем, возможно, слабо ощутимой, но действенной, без которой не может состояться общение. При культурно-лингвистическом понимании концепта «концепт» трактуется как многомерное образование, включающее, в частности, образные, понятийно-дефиниционные, нормативно-оценочные характеристики. Это деятельностная сфера, включающая в себя понятийные сферы, которые контролируются, осознаются. Это такие сгустки поведения, которые значимы и составляют ценностную сферу того или иного общества и которые определяются с помощью языка [Бунеева 1996]. Думается, что содержание терминов концепт и концептосфера дает право отнести их к разряду базовых терминов лингвокультурологии, которая формируется в поле, создаваемом когнитивными науками.

Попытки вербализовать неязыковые знания предпринимаются исследователями в различных направлениях. И если одни авторы вполне успешно работают в рамках многократно оправдавшего себя компонентного анализа, а также плодотворно сочетают его с полевым методом, то другие обращаются к различным видам концептуального анализа в русле когнитивной лингвистики, логического анализа языка, фреймовой семантики, теории- прототипов и т.п. Удачное, непротиворечивое сочетание традиционных методик с новыми подходами (в направлении от языка к концептосфере и наоборот) позволяет выявить ту часть знаний, которую не всегда удается эксплицировать в рамках того или иного метода, тем более что современные тенденции в развитии методов характеризуются стремлением к сочетанию и комбинированию различных общенаучных общих и частных методов.

Вторая глава «Проблема репрезентации национальных концептосфер сквозь призму контрастивной лингвокультурологии» посвящена анализу традиционных и современных методов лингвистического исследования, сочетание которых способствует экспликации языковых и неязыковых знаний в структуре концепта.

Для семантики как лингвистической науки характерен так называемый кумулятивный тип развития: этапы становления переходят в

постоянные течения, сосуществующие в одно время. В последней четверти XX века устанавливается наиболее гармоничный и полный комплексный . подход к семантике языка: исследуются ■ внеязыковьте связи слов и'других знаков, отражение действительности в их семантике (Ю.Н.Караулов, Л.А.Новиков, А.А.Уфимцева и др.); а также их внутриязыковые связи (В.А. Звегинцев, Ю.Д. Апресян, Н.Д. Арутюнова, Е.В. Падучева, О.Н.Селиверстова и др.), причем все исследования имеют ориентацию на прагматику языка. А. Вежбицкая и ее последователи занимаются поисками «семантических примитивов».

Семантические исследования в области языка так или иначе выводят на проблемы языкового значения и понятия, языковых и неязыковых знаний. Ученые однозначно признают следующие факты: в распоряжении исследователей нет инструмента для четкого разграничения понятия и значения [Караулов 1976], предельный объем у лексического значения есть, но он практически не может быть исчислен [Стернин 1985; Васильев 1990]. Утверждение о том, что всякий акт продукции речи или ее понимания либо всякий акт семантизации (в сфере деятельности лингвиста) требует обращения к знаниям о мире, стало, по словам Ю.Н. Караулова, общим местом в семантических исследованиях. Понимание редко бывает однозначным, и примеров продуцирования неадекватных высказываний, особенно в пределах межкультурной коммуникации, достаточно много [Караулов 1987; Мыльников 1999; Eismann 1999].

Итак, языковые знания — знания, представленные в виде компонентов в структуре значения слова; знания о мире (неязыковые знания) - знания, не входящие в семантическую структуру снова. (В некоторых лингвистических трудах в последнем значении используются понятия энциклопедические знания (Л.М. Васильев), экстралингвистические знания (А. Худяков). Вопрос о том, как происходит взаимодействие неязыкового и языкового, по сути дела, остается открытым. Существуют два пути решения этого вопроса. Одни ученые решают его в плане различения ядерного и потенциального {вероятностного) компонентов в языковом значении (М.В.Никитин), другие — в разграничении языкового (системного) значения и речевого (актуального) смысла (И.А.Стернин). М.В.Никитин в целостном когнитивном содержании словозначения выделяет интенсионал (содержательное ядро лексического значения) и импликационал (периферия значения, совокупность таких семантических признаков, наличие или отсутствие которых с необходимостью и вероятностью предполагается интенсиональными признаками [Никитин 1983]. Ю.Н.Караулов выделяет три уровня организации языковой личности: высший - гносеологический (познавательный), -тезаурусный (уровень организации знаний о мире) и семантический (языковой) — и предлагает решить таким образом проблему взаимосвязи языковых и познавательных структур. Ученый вводит термин

промежуточный язык, который «пр; мому наблюдению пвмн, у него нет словаря, и текстов на нем тоже нет <.. .> его надо реконструировать», а также подчеркивает; —что - «в "любом, даж( ; элементарном речевом - акте всегда проявляется взаимодействие всех грех уровней организации языковой личности — семантического (ассоциативно-вербальная сеть), лингво-когнитйвного (тезаурус) и прагматиче ¡кого» [Караулов 1987].

Как уже отмечалось, знаки ¡(зыка непосредственно отражают не объективный мир, а нашу концептуализацию этого мира (Вежбицкая, Селиверстова, Худяков). Как и почему происходит изменение значений у данного слова, как они между собой сзязаны и каким образом все они вместе формируют единый концепт, случайны или закономерны выражаемые словом новые смыслы, и какое воздействие они оказывают на концепт в целом? Подобные вопросы характеризуют когнитивный подход к анализу языка, который заключается в выявлении, объяснении и предсказании процессов категоризации и кон дептуализации, явно или неявно отражающихся в языке и потому реконструируемых в виде понятийной системы. Эта понятийная система несет заметный отпечаток человеческого опыта. Когнитивисты отказываются доводить четкую разграничительную линию между лингвистическими и нелингвистическими (энциклопедическими) знаниями. Существование четкой границы, по Лангакеру, было признано только на методологической основе, ибо только такой подход позволяет описать семантическую структуру и вообще лингвистическую структуру как самодостаточную систему, пригодную для алгоритмического формального подхода. «Именно когнитивно-прагматический подход к семантике ¿елает ее изучение задачей собственно лингвистической», «позволяет в со Зственно лингвистических терминах описать концептуальный субстрат языка» [Худяков 2000].

Концептуализация объективного мира воплощена в концептосфере (Д.С. Лихачев). Представляется, что термин концептосфера, введенный Д.С. Лихачевым, близок по содержанию к терминам тезаурус (Караулов), спроецированный мир (Р. Джэкендофф) («спроецированный мир» отличается от мира действительности, во-первых, в силу специфических особенностей человеческого организма вообще, во-вторых, в силу специфики конкретных культур [Рахилина 1997]), а также может быть приближен с некоторой долей условности к «промежуточному млру» Л. Вайсгербера. «Коль скоро концептосфера являет собой o6pa6oTaf ный сознанием когнитивный слепок с объективного мира, то именно она и должна быть признана объектом лингвистической семантики». Поэтому «лингвистическая семантика не может не быть, с одной стороны, когнитивной, т.е. ориентированной на закономерности мышления и, в частности, концептуализации, а с другой стороны, прагматической, ибо отражает, концептуализирует и оперирует языковыми знаками не сам язык, а человек — носитель языка» [Худяков 2000].

Учитыва^Жго «структурные методы сохраняют значение как научные методы начального описания всякого языка, .установления его структуры и систематики" элементов» [ЛЭС 1990: 228], метод "компонентного анализа лексического значения рассматривается в работе как необходимый этап контрастивного анализа национальных концептосфер. Вместе с тем лингвистическое описание языкоюй (лексической) семантики не представляется без системного подхсда (В. фон Гумбольдт, Г.Штейнталь, Ф. де Соссюр, И.А.Бодуэн де Куртенэ, Р.Мейер, М.М.Покровский, Г.Ипсен, А.Иоллес, Й.Трир, В.Порциг, Н.В.Крушевский и др.). Как известно, в полевом подходе к изучению лексики выделяются несколько направлений. Преобладающими из них являются парадигматический и синтагматический (синтаксический). Парадигматически! связан с именами И. Трира и Л. Вайсгербера, а синтагматический - ; именем В. Порцига. В самом общем виде к парадигматическими полям отюсятся различные классы лексических единиц, тождественных по тем или иным смысловым признакам: лексико-сёмантические группы слов, синоними, антонимы, совокупности связанных друг с другом значений многоз» ачных слов, словообразовательные парадигмы и т. д. К синтагматическим относятся классы слов, тесно связанных друг с другом, но никогда не встречающихся в одной синтаксической позиции: глагол + сущ. со значением субъекта действия; прилагательное + существительное и т.д. Синтаксические парадигмы - это семантические поля, выраженные конкретными словосочетаниями и предложениями, связанными друг с другом трансформационными (синонимическими и деривационными/ отношениями. В истории системного изучения лексики известны и другие г одходы. Так, наиболее плодотворным является понятие «лексико-семантические группы» (Ф.П. Филин). Лексико-семантические группы (ЛСГ) являются объединением слов по их лексическим значениям. ЛСГ представляют собой продукт законов и закономерностей развития лексической системы языка. Это внутреннее,.. специфическое явление, языка. Выделяемые в. ряде и< следований тематические группы, их состав и даже наличие/отсутствие в том или ином языке зависят от умения классифицировать явления внешнего мира, получившие словесные обозначения. Отношения между словг ми в тематических группах строятся только на внешних отношениях между понятиями, причём при различных классификационных целях слова могут объединяться и разъединяться, что не затрагивает их значения. Методика описания поля, вычленения элементов «не подразумевает единой технологии исследования: в сферах конкретной лексики это может быть, например, компонентный анализ, <...> в абстрактных областях — классичесю- й полевой анализ (например, поле Verstoß у Вайсгербера) либо построения, близкие к контент-анализу, как, например, у Маторе. (L'urt) и т.д.» [Караулов 1976]. Плодотворные идеи в области компонентного анализа и теорий поля не только активно

используются в современной лингвистической семант^В но и находят эффективное применение в. разработке методов когнетивного анализа (А.П.Бабушкин, Е.В.Рыжкова и др.)..................... —............— -----

Проблемы экспликации неязыковых знаний достаточно активно разрабатываются в рамках концептуального анализа с привлечением достижений когнитивной науки. В лингвистической философии («философии обыденного языка»), философского направления, поставившего своей задачей анализ естественного языка строгими методами, концептуальный анализ предпринимался с целью определения философски значимых концептов (таких, как «добро», «зло», «долг», «знание», «значение» и др.), опираясь на контексты употребления соответствующих слов в обыденной речи. В последнее время концептуальный анализ получил широкое распространение в лингвистических исследованиях, однако единого метода анализа, общего операциального аппарата в науке до сих пор не существует, что позволило ЛЭС взять само понятие концептуальный анализ в кавычки: «В традиционном языкознании была замечена нежесткость связи понятия с его знаковой формой и сделан шаг к сближению с современной логикой. В дальнейшем при этом сближении понятие (концепт) стало выводиться из употребления разных слов и конструкций (ср. концепты «события», «процесса», «факта» и др.). При этом за основу берутся и предложения, и их номинализации, и существительные конкретного и общего значения с учетом контекстов употребления. Эта процедура называется «концептуальным анализом», одна из задач которого сделать концепт более определенным» [ЛЭС 1990].

Эпистемологию концептуального анализа подробно рассматривает Р.М.Фрумкина. По ее мнению, вопрос о методиках анализа, да и о критериях выделения исследуемых концептов пока остается открытым. Вместе с тем она вносит ясность в предмет исследования: анализ концептов невозможен без обращения к языковым категориям, однако, в свою очередь, многие чисто языковые явления вне категорий логики плохо поддаются описанию [Фрумкина 1995]. В рамках трех разных подходов к концептуальному анализу, выделяемых Р.М.Фрумкиной, осуществлены исследования Н.Д.Арутюновой, А.Вежбицкой, Ю.С.Степанова, С.Е.Никитиной, Е.С.Кубряковой и др.

Обращают на себя внимание следующие моменты теории, разрабатываемой А. Вежбицкой («теория семантических примитивов»):

1) термин концепт понимается и исследуется в новом аспекте. Это не только ключевое слово — понятие культуры, а ментальная сущность, стоящая за любым «простым» словом, 2) анализ концептов возможен посредством метода тренированной интроспекции и толкования, что не исключает обращения к другим методам; 3) «антропоцентрический» характер языка позволяет вычитывать свойства национального характера из языка посредством адекватного лингвистического анализа.

Динамично развивающимся направлением является когнитивный подход к языку, и исследования в этом аспекте не только способствуют решению прикладных-задач, углублению знаний о скрытых механизмах языковой коммуникации, но и выявлению социально-культурного пласта знаний (Р.Шенк, Р.Абелсон, Р.Джэкендофф, Ф.Бартлетт, В.Раскин, Т.Гивон, Ж.Пиаже, М.Минский, Дж. Лакофф, Ч.Филлмор, Е.С.Кубрякова и др.).

В рамках когнитивной лингвистики одним из самых распространенных подходов к решению проблемы представления знаний стал ситуационный (событийный) подход к трактовке значения. Так, Ф. Бартлетт еще в 30-х гг. XX века обнаружил, что память никогда не бывает буквальной: при воспроизведении текста по памяти нередко производится его изменение в связи с различными стереотипами и нормами, принятыми в социуме. Ученый использует понятие схемы для описания необходимого представления информации в памяти. Эти и другие структуры знаний (фреймы, сценарии, стратегии, планы, кластеры и пр.) являют собой «пакеты информации (хранимые в памяти или создаваемые в ней по мере необходимости из содержащихся в памяти компонентов), которые обеспечивают адекватную когнитивную отработку стандартных ситуаций. Эти структуры играют существенную роль в функционировании естественного языка» [Герасимов, Петров 1988]. Следует отметить существование противоположного подхода к решению проблемы представления знаний. Его сторонники (Дрейфус и др.) считают ключевым звеном отнюдь не знания, а те характеристики, которые не подлежат стереотипизации и концептуальному моделированию (например, целеполагание, формирование и удовлетворение потребностей, эмоциональные состояния, скрытые мотивы, мировоззренческие ценности и т.д.), т.е., по-видимому, то, что мы относим к прагматическим знаниям.

Когнитивная лингвистика охотно обращается к последним разработкам из области психологии, наполняя термины новым содержанием, не всегда однозначным. И все же наибольшее применение в исследованиях лингвистов получил термин фрейм, под которым понимается некоторое стереотипное представление о компонентах и структуре ситуации, обозначаемое словом (М.Минский, Ч.Филлмор, Р.Шенк, Ю.Н.Караулов и др.). Семантика фреймов, в отличие от теории лексических полей, допускает возможность того, что коммуниканты могут в полной мере обладать знанием данного слова, входящего в некоторую область лексики, даже если они вообще не знают других слов, входящих в поле, или знают только часть из них. Семантика фреймов, по Ч.Филлмору, рассматривает множество фреймов интерпретации как альтернативные «способы видения вещей». Наиболее существенно то, что «семантика фреймов допускает существование фреймов, каждый из которых имеет единственного представителя в сфере лексики, возможность, в принципе отвергаемая теорией лексического поля» [Филлмор 1988]. Ч. Филлмор

приводит пример: «Мы хорошо понимаем лексические единицы типа devein, или scratch «царапина», не ощущая никакой необходимости знать <...> слова, ■ которым они-парадигматически противопоставлены»).-'ЧгФшотморсчитает,— что ситуация с фреймами интерпретаи ии подобна тому, что Фоконье сказал о ментальных пространствах: «Они не являются частью языка как такового <...>, однако язык не может обойтись без них» [Филлмор 1988]. Таким образом, язык определяет зависимость между выбором языковых выражений и фреймами интерпретации. Часть фреймов создана языком, часть существует независимо от языка, отражаясь в нем. Фреймы вводятся в процесс понимания текста вследствие их «активации» интерпретатором или самим текстом, например, тогда, когда интерпретатор в состоянии приписать ему интерпретации, поместив в мо,гель, которая известна независимо от текста. Фрейм «активируется» тексто л, если некоторая языковая форма или модель обычно ассоциируется с рассматриваемым фреймом. Фреймы могут быть врожденными (знание черт лит), могут возникать в ходе накопления когнитивного опыта (установления, нормы), иногда полностью зависят от языковых выражений (неделя, наззания месяцев). Обращает на себя внимание позиция Ч. Филлмора по поводу того, насколько такие структуры знания должны подлежать лингвистическому описанию: «Нельзя считать осмысленным требование к лингвистике о том, чтобы она ввела в сферу своего исследования все знания такого рода; однако лингвистика должна представлять себе, как возникает такое знание, как оно функционирует в формировании категорий значения, кг к оно действует в процессе понимания языка и т.д. <...> подход семантики фреймов к значению существенно более энциклопедичен, чем подход трад-щионный. <...> она не стремится установить априорное различие между собственно семантикой и (идеализированным) концептом пони!чания текста» [Филлмор 1988].

В числе многих дисциплин, оказавшихся под влиянием идей когнитивной лингвистики, Э.Д. Сулейменова называет и контрастивную лингвистику, имеющую непосредственный выход к проблемам когитологии: «Определение знания языка в "ерминах когнитивной лингвистики и включение его в общий массив знания, интегрирующегося в целостность и создающего так называемую «карта ну мира», дает хорошую возможность уточнения понятия «языковая картина мира» в связи с двуязычием» [Сулейменова 1996]. Далее подчеркивается, что признание когнитивной лингвистикой ориентации на знания в качестве ведущего принципа речевой деятельности илияет на формирование принципов обучения языку с позиций контрастивной лингвистики, и точек соприкосновения когнитивной и контрастивной лингвистики достаточно много. Контрастивная лингвистика, являясь, по сути, интегральной наукой, оформилась в послед гее десятилетие в самостоятельное направление, со своим предметом, объектом, кругом задач, собственными

методами. Что касается последних, то практически нет ни одного лингвистического метода, ни одной современной языковедческой теории, которую- не попытались" бы поставить на службу сравнительному изучению языка, использовать в контрастивных целях [Гак 1989].

Терминологические понятия контрастивная лингвистика, контрастивный анализ употребляются в данной работе в аспекте видения Э.Д.Сулейменовой [Сулейменова 1996], а именно в синхронно-сопоставительном плане исследования. Факты диахронного характера используются лишь с позиции лингво-когнитивного опыта (культурно-языковой компетенции) современного носителя языка.

В контрастивных исследованиях проделана большая работа по сопоставлению лексико-семантических систем, определены основные уровни лексических сопоставлений, намечена процедура контрастивно-семасиологического анализа, позволяющая адекватно рассматривать эквивалентности на уровне семемы, лексико-семантических групп и лексических систем в целом (В.Г.Гак, И.А.Стернин, А.Й.Гудавичюс, Э. Д.Сулейменова, Р.М.Гайсина, И.Н.Лузенина, Т.А.Кильдибекова, Г.В.Гафарова, И.М.Миниярова и др.). Что касается так называемых «когнитивных значимостей» («дополнительной информации»), то максимальное выявление этих знаний вряд ли осуществимо как на уровне синтагматических, так и на уровне парадигматических отношений лексико-семантического анализа, и требует новых подходов с использованием методов когнитивного анализа.

Лингвокультурологический аспект рассмотрения концептосфер с контрастивной точки зрения предполагает выделение тех деятельностных сфер, которые, с одной стороны, достаточно типизированы, не отличаются яркой национальной маркированностью, а с другой - содержат элементы различных национальных моделей поведения, систем ценностей, установок, приоритетов, понимаемых как внутренние стандарты и отражающих социальную сущность носителя языка.

Процедура экспликации языковых н неязыковых знаний может быть осуществлена в несколько этапов.

I этап — определение перечня фрагментов концептосферы, а также входящих в них концептов слов, которые подлежат описанию. Представляется, что соответствующие им слова (наименования) могут быть вычленены исследователем из идеографических (понятийных) и предметно-тематических словарей методом выборки либо выявлены посредством дедуктивной или индуктивной процедуры, используемой при построении лексического поля, см.,-например: [Верещагин, Костомаров 1980].

II этап - контрастивный компонентный анализ слов, который, в свою очередь, состоит из нескольких процедур, направленных на выявление семантического объема слов сопоставляемых языков. 1. Вычленение и контрастивное описание значений (лексико-семантических вариантов,

семем): основные - производные з?ачения; коннотативные характеристики (функционально-стилистические и эмоционально-экспрессивные); выявление —внутренней формы (если она актуальна для носителя языка). "Уже на~этом этапе исследования обнаруживаются языковые факты, вызывающие лексико-семантическую интерференцию в ре1 и билингвов (обусловленные разницей в количестве семем, в их коннотативных характеристиках, внутренней форме). 2.Семный анализ. Выявление макро- и микрокомпонентов значения, ядерных и периферийных, интегральных (архисем) и дифференциальных, денотативных и коннотативных и др. сем с учётом аспектов значения и их контрастивное описание. Работа ни II этапе характеризуется достаточно высокой степенью объективности, т.к. анализ осуществляется с привлечением лексикографических данных, зафиксированных письменно текстов (в качестве иллюстративного материала), хотя и требует обращения к интуиции исследователя и его компетенции в области сопоставляемых языков, особенно в сфере коннотаций

III этап — построение и анализ семантических полей. Наиболее трудоемкий с точки зрения исследовательской процедуры этап, направленный на выявление системных связей слов. В процессе анализа выявляются системные (парадигматические и синтагматические) связи слов с учетом важнейших критериев описания полевых структур. В частности, структурируются лексико-семанти ческие группы, включающие как однородные, так и разнородные элементы (слова разных частей речи, лексемы, ЛСВ, фразеологизмы; номинативную и метафорическую лексику). Сопоставительный анализ системных связей слов позволяет увидеть специфику гипо-гиперонимически>:, антонимических, синонимических связей слов в сопоставляемых язысах, учёт которых важен не только в лингводидактике, характеристике билингвизма, но и в переводческой практике.

Таким образом, контрастивный анализ на этих этапах охватывает три ' уровня сопоставления лексических систем: уровень семемы, уровень слова, уровень лексико-семантических групп (объединений).

IV этап - концептуальный анализ. Этот этап в большей степени, чем все остальные этапы анализа, нуждается в процедуре «толкования», различного рода комментариях. Концептуальный анализ позволяет соединить языковую и культурную семантику, обращая нас к знаниям внеязыкового характера. Широко используются методы когнитивной лингвистики. Разработка какого-.гибо концепта «крупным планом», преобладание в концептуализации определенной базовой метафоры, сосуществование внутри фрейма противоположных по характеру оценок — все эти показатели «модуса» [Опарина 1999] базируются, как правило, на особенностях видения лингво* ультурной общности. Интерпретация концепта осуществляется в рамгах жанра «монографии о слове». Приводятся сведения этнографического, историко-культурологического,

когнитивно-пр^Иатического характера, которые актуальны для современного яЖкового сознания носителя соответствующего языка, т.е. составляют его культурно-языковую кэмпетенцию.' На "этом этапе для адекватной интерпретации концептов необходимо привлечение энциклопедических (в широком смысле! материалов. К числу важнейших факторов интерпретации следует отнестр исследовательское чутье, научную интуицию.

V этап - социолингвистическое и психолингвистическое описание, основанное на результатах опроса информантов и данных ассоциативных экспериментов. Репрезентативность социолингвистических данных обеспечивается посредством обращения к информантам с различным уровнем компетенции в области казахского и русского языков. В их число включаются представители одноязычных слоев населения (например, казахи, проживающие в сельской местности с преобладанием населения коренной национальности; русские, не владеющие казахским языком, преимущественно, городские), а также билингвы. Объективность данных обеспечивается учетом важнейших социолингвистических факторов, а также корректной с научной точки зрения формулировкой вопросов, включаемых в опросник и т.д. Считаем, что динные социолингвистического и психолингвистического характера в определенной степени корректируют результаты, выявленные на других этапах анализа, и обязательно должны быть учтены при составлении лингвокуль гурологического словаря.

VI этап - сопоставление концептов в текстах информативных и художественных переводов. Данный этап не является обязательным, т.к. требует учета специфики переводных текстов, теоретических знаний в области проблем перевода (типы и виды перевода, переводческая эквивалентность, переводческие трансформации и пр.), умения различать переводческие эквиваленты и перевод «скую интерпретацию. Работа с текстами художественных переводов еше более осложняется в связи с так называемой эстетической функцией, свойственной языку художественной литературы, и требует специальных знаний в области лингвопоэтического анализа. Тем не менее, сопоставления на указанном этапе могут открыть такие грани концептов, которые нельзя выявить при самом тщательном анализе на основе узуальных словарных данных и даже при обращении к методам когнитивного анализа. Разница в природе описываемых концептов обусловливает и некоторую вариативность процедуры анализа. Так, если при контрастивном описании частотных концептов внимание должно быть сосредоточено на сопоставлениях в рамках лексико-семантических систем (уровень семемы, слова, лексико-семаитических объединений), а также когнитивного анализа, то исследование культурных концептов философского характера требует более высокого уровня осмысления на основе работы с энциклопедическими материалами, философской, художественной литературой.

В связи с анализом концептосферы обратим виим^нр на следующий факт. Ю.Н- Караулов отмечает, что любое семантическот поле допускает развертывание'в связный текст. Эта закономерность получает отражение в словарях, где в иллюстративных примерах часто фигурируют слова, входящие, независимо от этих примеров, в ассоциативную группу и включаемые в поле [Караулов 1976]. Именно эту -особенность следует учитывать при подготовке статей лингвокультурологического словаря.

В третьей главе «Контрастивно-лингвокультурологический анализ концепта мать/ана в картине мира казахско-русских билингвов» на материале почти 60 словарей, сборников пословиц и поговорок, а также с привлечением историко-этнографических исследований производится анализ одного из наиболее частотных, национально не маркированных концептов в структуре картины мира казахско-русских билингвов. Последовательно выявляются языковые и неязыковые знания, релевантные для языкового сознания билингва, погруженного в казахскую концептосферу.

Концепт мать/ана объединяет слова мать, мама (рус.), ана, ене, шеше, ana, мама (каз.^Сопоставительный анализ семантического объема слов-эквивалентов двух языков обнаруживает следующее:

1. Слова мать и ана (шеше) в основном значении «Женщина по отношению к своим детям/Женщина, имеющая или имевшая детей» - «Балалы болган эйел, туган шеше» являются абсолютными эквивалентами.

2. Метафорическое (переносное) значение, связанное с «источником, давшим жизнь кому-чему-нибудь, представляет духовную ценность, являясь родным, близким», свойственно обоим языкам (Мать-земля, Родина-мать = Жер-ана, Отан-ана ...) Шеше в этом значении не употребляется.

3. Далее следует разница. Третье значение — «Самка по отношению к своим детенышам» - передается в казахском языке посредством слова ене («2. Мал телшщ анасы»; «2. Жан-жануарлардьщ телшщ

. аналыгы») Слово ене, помимо этого, является синонимом, однако почти устаревшим, к слову ана в первом значении («мать»), а также обозначает в казахском языке свекровь и тещу, причем в этих значениях употребляется чаще. Слово ене зафиксировано в значении «ана» («мать») в устно-поэтическом контексте с ярко выраженной звукосимволической функцией. В словаре синонимов слово с этим значением дано с пометой (жерг.) - (местн.).

4. В казахском языке, в отли,чие от русского, ни одно из указанных слов не функционирует в фамильярном обращении к женщине.

5. Спецификой казахского языка является грамматический показатель принадлежности (тэуелдгк жалгау), имеющий различное фонетическое оформление, обусловленное законом сингармонизма. В отличие от русского языка, в обращении мужа к жене в исходной

форме не употрголяется ни одна из указанных лексем. В этих случаях к лексемам мама, шеше, ana добавляется тэуелдгк жалгау, аффикс " принадлежности {мамасы, шешеа, апасы), который вносит значение «его (её, их), т.е. своих детей мать».

б. В обращении к пожилой женщине для казахского языка характерно функционирование лексемы гиеше (шеи/ей) либо ana. Слово шеше — почти абсолютный синоним ана, но более нейтральной окраски, не имеет высокого, символического значения, присущего слову ана. Лексемы ана, шеше никогда не употребляются по отношению к животным, духовным лицам. Для казахского языка свойственно более дифференцированное употребление слов, обеспечивающих функционирование концепта мать.

Таким образом, значения, выражаемые в русском языке словами мать, мама, в казахском языке передаются посредством слов ана, шеше, ене, ana, мама, которые различаются не только стилистическими оттенками, но и смысловыми нюансами, являясь, по сути, идеографическими синонимами. Лексема ана, эквивалентная слову мать, характеризуется большей книжностью, ограниченностью как в семантическом, так и в стилистическом плане.

Исследование синтагматических связей указанных слов производилось на материале фразеологического и паремиологического фонда сопоставляемых языков. Анализ фразеосочетаний в контрастивном плане позволяет предположить, что сочетания, в которых лексемы мать и ана реализуются в образно-метафорическом значении "источник, начало чего-н.; то, что дорого, близко каждому; представляет собой какую-либо духовную ценность", актуальны для обоих языков (Родина-мать/Отан-ана; Земля-мать (матушка)/Жер-ана и др.), причем имеют оттенок книжности. Во всех этих случаях в казахских эквивалентах употребляется лексема ана (не шеше, ене, ana). Терминологические сочетания, отмеченные в указанных словарях русского языка (мать-героиня, материнская порода, биологическая мать, мать-одиночка) имеют соответствующие эквиваленты в казахском языке, хотя и не получили отражения в толковых словарях. По всей видимости, это связано с более поздним формированием казахских терминосистем. Эти сочетания достаточно активно функционируют в казахских текстах и вошли в специальные терминологические словари, большой двуязычный словарь : мать-героиня-арданрпы ана; материнская порода - аналыц тек; мать-одиночка — жалгызбасты ана",

Контрастивный анализ атрибутивных сочетаний, представленных в словарях, позволяет сделать следущие выводы. Являясь фразеосочетаниями -по форме (крестная мать, посаженая мать; -огей ана, kíiióík ене, цайын ене, kíhóík шеше, юшг шеше, нагашы шеше, егей шеше, туган шеше, улкен/рлы шеше), терминами родства по содержанию, все они имеют давнюю историю формирования, обусловлены

национальными традициями и не всегда могут иметь адекватный переводной эквивалент. Совпадение базовых фразеологизмов, основанных на метафорическом шптметонимическои переносе; по-нашему, свидетельствует о единых языковых процессах. Например, выражения В чем мать родила — Анадан тугандай в значении "нагой а также Всосать (впитать) что-либо с молоком матери — А па сутЫен сшген идентичны, ибо подобное сравнение подсказано процессом вторичной номинации. Для словосочетаний и выражений русского языка, в составе которых имеется лексема мать (матушка), характерен широкий диапазон стилистических оттенков: высок. (Русь-матушка, Родина-мать), нар-псэт. (Мать-сыра земля), <нейтр> (мать семейства, мать одиночка), грубо-прост. (Мать их в душу; Едрена мать!)

В казахских словосочетаниях и иыражениях отмечается следующее:

- сочетания и выражения со словом ана или имеют оттенок возвышенности [ананыц ац су/я/), или нейтральны (вгей ана). Даже употребляясь в составе проклятш, они лишены грубо-просторечного, вульгарно-бранного оттенка (например, "Анацныц кврг жацгыр"), что лишний раз свидетельствует о некото эой книжности лексемы ана;

- лексема ене в значении "мать" в современном казахском языке малоупотребительна. Все устой чивые выражения, словосочетания свидетельствуют о функционировании слова в иных значениях: "матка (животного)", "свекровь", "теща". Интересно, что в вульгарно-бранном "енеЫн урайын", эквивалентном русскому выражению "по матери (выругаться)" употреблен вариант ?не вместо ана. Ни в русском, ни в казахском языке не зафиксированы устойчивые сочетания с лексемой мама в значении "мать".

Анализ содержательной стороны пословиц и поговорок русского и казахского языка выявил тенденци 1, отражающие своеобразие концепта мать в сопоставляемых концептоеферах. Во-первых, обнаружен пласт пословиц и поговорок, адекватны?: в содержательном плане. Отражая многовековой опыт наблюдения,.эти пословицы и поговорки характеризуют типичные проявления в сфере взаимоотношений матери и ребенка, роль матери и отца в воспитании ребенка, обязательность почтительного отношения к родителям и пр. Общими для двух языков являются пословицы и поговорки, утверждающие незаменимость родителей; необходимость почтительного отношения к родителям, заботы о них в старости; силу материнской любви; различную направленность чувств матери и ребенка; относительность материнского наказания, восприятия этого наказания ребенком; различную степень необходимости отца и матери для ребенка.

Вместе с тем в корпусе исследованных пословиц и поговорок обнаружены смыслы, характеризук щие те или иные тенденции социальных взаимоотношений, этических норм, свойственных сопоставляемым культурам. Так, и русских устойчивых выражениях

достаточно чепГо прослеживается противопоставление родной матери мачехе ("Сыр калача милее, а мать мачехи милее", "Достаток - мать, ---- - убожество — мачеха", "Мачеха добра, да не-мать родна", "Чешет, что мачеха пасынка", "Таланное дитя, мачехино" I т.д.). Казахских устойчивых фраз подобного характера не обнаружено, хотя само понятие "мачеха" —- "огей шеше" существует, отражая реальные в}аимоотношения мачехи и,пасынка (огей ул), мачехи и падчерицы {огей цыз), а термин зафиксирован в словарях. Представляется, что в пословицах и поговорках, являющих собой концентрированное выражение не тслько народной мудрости, но и социальных стереотипов, отразилась некоторая "размытость" материнского начала, характеризующая свойспенный казахскому обществу патриархальный уклад (т.е. для общества роль отца важнее роли матери).

Для русских пословиц и поговорок типично указание на особую близость матери и ребенка, г одчеркивание разницы между силой материнской и отцовской любви независимо от пола ребенка ("Отцов много, а мать одна", "Матушшн сынок, да батюшкин горбок", "Материна дочь - отцова падчерица" I др.). В устойчивых выражениях русского языка особо выделяется роль матери в формировании личности ребенка ("Какова матка, таковы и детки", "Куда матушка, туда и дитятко"). В казахских фразеологизмах отчетлива звучит мысль о роли отца в воспитании сына, а матери - в воспитаь ии дочери ("Ата керген ок жонар, Ана керген тон шшер", "Ата тЫн алмаган улдан без, Ана тшн алмаган кыздан без", "Ата турып ул сейлегеннен без, Ана турып кыз сейлегеннен без", "Анасын керш кьпын ал, аягын керш, асын ¡ш", "Атадан тагалым алмаган ул жаман, анадан енеге алмаган к,ыз жаман" и др.). Весьма характерным является выражение "Ата тшн алмаган бападан без, Бала басу бглмеген анадан без" ("Плох ребенок, что перечит отцу, Плоха мать, что не остановит ребенка").

Казахские пословицы и поговорки воспевают материнство как таковое, подчеркивая святость, возвышенность этого понятия: "Ердщ анасы -елдщ анасы" ("Мать героя — мать народа"), "Алып анадан туады..." ("И богатыря рожает мать...") "Ана сутш акггамаганды ешюм мактамайды" ("Никто не похвалит того, кто не оправдал материнского молока"), "Ана - куд'фет, табынарыц, эке - дэулет, к,ара нарьщ" ("Мать - святыня, которой поклоняются, отец - залог благополучия"), "Агайын алтау, ана б1реу" ("Родных шестеро, а мать - одна"), а также многодетную мать "Алты бала (ул) таппай ана болмайд л, Бес бала таппай- белгЫ эйел болмайды" ("Не родившая шестерых детей (сыновей) не станет матерью, не родившая пятерых детей не станет известной женщиной"). Вторая часть последнего выражения позволяет сделать предположение о позднем его происхождении, что обусловлено изменением социального статуса женщины ("белгип эйел"). В целом, и казахские, и русские

фразелогические выражения подчеркивают высокий ста^^отца и матери, великую силу материнской любви.

Таким образом," "исследованный языковой материал позволяет сделать вывод о том, что в казахском языке слово ана сохранило древнее значение, присущее понятию "мать": "родоначальница", "источник жизни". Как предполагает Л.А.Покровская, "основное современйое значение "мать" постепенно конкретизировалось из более общего, широкого понятия "мать", "родоначальница" вообще по отношению ко всему живому" [Покровская 1961]. Функционирование целого ряда синонимов разговорного характера в современном казахском языке подчеркивает эту особенность лексемы ана.

Попытка рассмотрения парадигматических связей указанных слов осуществлялась на базе имен существительных. Специфика исследуемого объекта - концепта мать облегчает задачу поиска системных связей стоящих за концептом слов, т.к. лексико-семантическая группа слов, объединяемых в поле, представляет собой тематическую группу («Родство»). Контрастивно-лингвокультурологический подход позволил обнаружить в тематической группе "Родство" семы, семантические признаки, характеризующие взаимоотношения этих наиболее древних и устойчивых социальных групп, в процессе выявления которых достаточно рельефно обозначаются тенденции, связанные с семантическими процессами, сопровождающими развитие концепта мать.

Контрастивный компонентный анализ способствовал выявлению следующих особенностей. В сопоставляемых языках терминология родства представляет собой замкнутую группу, а новообразования, заимствования, в основном, дублируют имеющиеся наименования. Унаследованная с древних пор, система терминов родства в русском языке явно обнаруживает тенденцию к сужению: размываются некоторые понятия, что приводит к их смешению и подмене (например, шурин, деверь), см.: [Моисеев 1963]. Как подчеркивает И.А. Потапова [Потапова 1992], малочастотные слова выходят из употребления, заменяясь описательными выражениями (жена сына, муж дочери). "Термины родства и свойства постепенно уходят из активного употребления, что обусловлено экстралингвистическими факторами", -подытоживает она свои наблюдения на основе материалов Курганской области. Особенно это касается терминов свойства. Тенденцией, общей для обоих языков, является использование терминов родства применительно к лицам, находящимся в свойственных отношениях. Однако этот процесс вполне объясним, т.к. слова используются примущественно в обращении и, по-видимому, выполняют фатическую функцию ("мама" вместо "теща", "свекровь" и пр.). В казахском языке разветвленная терминология родства почти не претерпела изменений. Из употребления вышли или изменили свое значение лишь те термины, которые отражали социальные взаимоотношения, изжившие себя /бэйбгше - первая жена при

многоженств^Щмецгер - близкий родственник (брат) мужа, обязанный .жениться на вдове, Kiwi шеше — жена отца младше матери (при многоженстве) и' некоторые др./. Конечно; утверждать однозначно, что для всех носителей казахского языка термины родства одинаково знакомы и актуальны, нельзя. XX век наложил свой отпечаток на характер социальных, семейных взаимоотношений, структуру семьи и, что самое главное, на уровень владения языком.

Социально-экономические факторы, определившие тенденцию к сокращению количества, а также нивелировке терминов родства и проявившиеся уже в середине XIX века в русском языке, оказывают свое влияние и на развитие казахского языка. Специфика национальной культуры восточного типа, прочность традиций определяют темпы и характер изменений в системе казахских терминов родства, однако уже сейчас можно говорить об изменениях, обусловленных увеличением количества нуклеарных семей и уменьшением числа сложных, в основном трехпоколенных семей [Аргынбаев 1996], а также той социальной ролью, которую выполняет современная казахская женщина.

Существенные различия в системе русских и казахских терминов родства проявились в связи с выделением семы 'родовая соотносительность' (зависимость названия от того, какого пола лицо, по отношению к которому оно использовано), а также семы 'возраст по отношению к говорящему лицу'. Эти различия проливают свет и на особенности функционирования лексем мать и ана, а значит, на структуру соответствующих концептов. Термины кровного родства по мужской линии имеют в казахском языке четкую дифференциацию по степени родства (коленам), в то время как термины по женской линии часто объединены общим названием. В этой связи представляется обоснованным мнение М.Ш. Сарыбаевой, которая полагает, что "вероятно, в закреплении посредством TP <терминов родства> отношений между ego и его потомками проявляется забота о будущей принадлежности к данному коллективу и желание соблюдения его потомками родовой экзогамии" [Сарыбаева 1991]. Современный русский язык не дает такой картины, т.е. все термины родства одинаковы как по мужской, так и по женской линии. Однако включение в таблицу устаревших терминов, имеющих праславя некие, а то и индоевропейские корни, показало, что в древнерусском языке термины боковой линии разнились по указанному признаку: названия дифференцировались в зависимости от того, по мужской или женской линии они употреблялись (например, стрый — «дядя по отцу», уй.вуй — «дядя по •матери»). Разветвленная система терминов родства-по мужской (отцовской) линии, по-видимому, свидетельствует о существовании в определенную эпоху приоритета патриархального начала, которое позднее было утрачено. Вместе с тем О.Н.Трубачев отмечает, что "слав, stryjb <...> сохраняет

память о древней классификаторской системе" врем^г матриархата [Трубачев 1959]. . . .

-........ Таким-" образом;-"контрастивньгй' компонентный'"анализ "позволил

наметить в общих чертах тенденцйо к различению терминов родства по женской и мужской линии: в казахе» ом языке в системе терминов кровного родства; в русском языке — в системе терминов свойства.

Контрастивный анализ групп слов в рамках эпидигматических связей позволяет сделать следующие выводы. Как в русском, так и в казахском языке, слова, образованные от основ, представляющих концепт мать, в основном, являются существительными - экспрессивными вариантами наименования с оттенками ласкатсльности и почтительности, а также прилагательными, выражающими относительное качество.

Слова - русского языка, объединенные в группы по словообразовательному признаку (производные от мат» и мам-), демонстрируют широкий диапазо-i стилистических коннотаций (как собственно-стилистических, так и эмоционально-экспрессивных), высокую степень экспрессивности, а также дос гаточно широкий спектр семантических переносов. Производные от указанных основ служат для обозначения матери, духовного лица женского пола, бабушки (в том числе бабушки по матери и бабушки по отцу), свекрови, тещи, пожилой женщины, жены, любовницы, девушки (старой девы), крестной матери, няни, просто женщины и даже мужчины и пр. Часть употреблений устарела (например, обозначение няни, мужчины), часть имеет диалектный либо просторечный характер. Усилению экспрессивности служат двойные суффиксы (ср.: мамулечка, мамусенька, мамашечка и т.д.).

Слова казахского языка, включенные в группу по указанному признаку, также обнаруживают принадлежности к разным стилистическим (стилевым) пластам, эмоционально-экспрессивны (преимущественно с оттенком ласкательности и почтительности). Небольшое разнообразие суффиксальных образований может быть объяснено степенью научной разработки и фиксации речевых фактов (например, элементов детской речи), однако более вероятно, что словари казахского я; ыка отражают объективный языковой факт, который свидетельствует о некоторой сдержанности чувств, проявляемых в этой сфере социальных взаимоотношений. Производные от основ ana, ене, шеше, ana, мама служат для обозначения матери, тещи, свекрови, бабушки, сестры, тети, пожилой женщины, женщины старше говорящего по возрасту, учительницы, родителей (сложные основы) и др.

Слова русского языка, образованные от основ мат' и мам-, свидетельствуют об актуальности процесса десемантизации — способности функционировать в качестве междометия для выражения различных эмоций, чувств (изумлении, радости, удивления, испуга, злости

и т.п.)- Слова^^ахского языка, имеющи з отношение к указанным основам, в такой функции не употребляются.

~ Для русского языка характерно сбл) скение (возможно, на основе ложной этимологии) производных от основ макг- и мат-, что находит отражение даже в некоторых словарях, хотя брань ых выражений, включающих слово мать, по нашему мнению, в русском я!ыке не так уж много. В казахском языке существуют выражения подобного характера, которые включают слова ана, eue, шеше, однако сами эти лексемы не связываются в языковом сознании носителей с бранью, бранно£ лексикой (балагат свздер). Более того, функционирование этих слов, особенно, лексемы ана, сопровождается некоторым пиететом.

Для наиболее полного представления концепта мать в казахской концептосфере (экспликации неязыковых знаний) в работе была осуществлена попытка моделирования текста в рамках фреймовой семантики. Модель текста в виде ансамбля схем в составе блоков была создана на основе социальных функций матери, в системе субъект-объектных и субъект-субъектных отношений, в которой возможна наиболее полная интерпретация концепта мать. Концепт мать проанализирован в совокупности функций, базирующихся на основной — функщи деторождения («это женщина, имеющая ребенка, детей»). Таким образем, точкой отсчета явилось рождение ребенка (точнее, ношение его в чреве).

В интерпретации фреймов представлены знания, почерпнутые из казахской концептосферы. Такая подача материала обусловлена как предметом исследования — попыткой экс члицировать картину мира казахско-русских билингвов, живущих на территор m Казахстана, так и возможностями исследовательской интроспекции. Следуя рекомендации Ю.Н. Караулова, который предлагает реконструировать единицы «гносеологического» уровня (в триаде «семантика» - «знания о мире (тезаурус)» - «гносеология») посредством операции компрессии, информационного сжатия (от текста к реферату) либо расширения, разверт! геания (от текста к метатексту) [Караулов 1987], фреймы интерпретации в работе представлены в несколько этапов (от «терминалов» (Минский) или «утверждений фрейма» (Чарняк) к комментариям в рамках концептуальной схемы).

Концепт мать - довольно сложна г, динамичная структура, связанная со сферой нематериальной культуры. Его специфика обусловлена не только развитием социальных отношений, изменением ценностных ориентации в историческом развит; ш одного общества, а также разницей социальных установок в сопоставляемых культурах, но и изменением социальных функций ж ;нщины-матери на протяжении ее жизни. Данное обстоятельство требует рассмотрения концепта мать с учетом возрастного статуса женщины-матери. Интерпретация фреймов в

соответствии с концептуальной схемой, принятой в кулы^^ом сообществе, осуществлялась, с ориентацией на стереотипы, этические нормы, .правила, ценности,—идеалы""современного социума (вместе с темпе""отрицается существование отклонений от этих норм, обусловленных многочисленными факторами субъективного и объективного характера).

Концепт мать в совокупности функций, осуществляемых женщиной-матерью в лингвокультурном сообществе, представлен в модели, состоящей из трех блоков: I. «Мать в молодости»; II. «Мать в зрелом возрасте»; III. «Мать в старости». Соответственно, в каждом блоке актуализируются те или иные социальные роли матери, исполнение которых накладывает отпечаток на формирование целостного стереотипного образа матери в культуре. Так, в 1-м блоке мать выступает одновременно в роли родительницы, жены, невестки, снохи, хозяйки, труженицы; во II блоке — в роли родительницы, жены, невестки, снохи, хозяйки, свекрови, тещи, сватьи, бабушки, труженицы; в III блоке - в роли родительницы, жены, невестки, снохи, хозяйки, свекрови, тещи, сватьи, бабушки, прабабушки.

В исследовании приведены только те социальные роли, которые, на взгляд автора, являются первостепенными, определяющими в выявлении объема концепта мать. Абстрагированная схема концепта мать в отвлечении от концептуальной схемы, принятой в конкретном этническом сообществе, будет выглядеть примерно так ( Рис.1.).

Разнообразие форм семьи в современном обществе, различный статус женщины в семье, обусловленный как экономическими факторами, так и личностными взаимоотношениями, развивающимися в рамках трех культурно-социальных типов, которые сложились в современной казахской культуре [Габитов и др. 2001], определяют различия в структуре ментальных образований, соответствующих одному концепту в психике разных людей, принадлежащих к одному социуму и говорящих на одном языке. В работе были учтены стереотипные представления о том, «какой должна быть хорошая мать». Общеизвестно, что в зрелЬсти (II блок) социальная роль снохи, невестки в определенной степени теряет свою актуальность, а в старости (III блок) становится номинальной, исполняемой лишь в рамках этикета в случае, если живы представители старшего, чем женщина-мать, поколения. Учитывая, что главной функцией женщины, определяющей статус матери, является функция деторождения, первой в списке представлена роль родительницы.

#

Социально-исторический и этнографический комментарий с привлечением работ дореволюционного, советского и постсоветского периодов (Ковалевский 1886; Косвен 1948; 1957; 1963; Кисляков 1969; Абрамзон 1971; Кустанаев 1894; Маковецкий 1886; Сабитов 1956; Толыбеков 1971; Казахи 1995; Аргынбаев 1973, 1996 и др.) позволили осветить некоторые особенности социального института семьи, определявших статус женщин-матери в историческом развитии казахского общества.

Кратко характеризуя положение казахской женщины-матери в современном обществе, можно отметить следующие моменты.

Исследователи отмечают сохранение в современном казахском обществе патриархально-родовых традиций. Как полагает H.H. Камбарова, причины кроются в особенностях семейного быта, в' том, что "семейные отношения, сохраняя отчасти интимный, личный и обособленный характер, <...> скрыты от контроля со стороны общественности" [Камбарова 1966]. Вместе с тем советская власть дала женщине

экономическую независимость и равные с мужчиной права, ¿^тенденция эта получила развитие в постсоветский период. Так, казахстанская женщина не утратила"-своего общественного статуса, ограничившись рамками- семьи, более того, активно подключилась к деятельности в новых для нее сферах.

Положение казахской женщины-матери, кардинально изменившееся в советскую эпоху (запрет многоженства, левирата, сорората; обретение социальной свободы на основе равноправия с мужчинами, доступ к образованию; участие во всех общественных институтах, вплоть до парламента), одновременно характеризуется тем, что, пользуясь всеми гражданскими свободами и имея достаточно высокий социальный статус, женщина-казашка в современном бьг-у все же подчиняется нормам морали, обусловленным особенностями национальной культуры с ярко выраженным патриархальным началом, которые приобрели форму этикета. В целом, эта объективная сторона современной казахской культуры и отражается в языковых фактах, обусловив струкпуру концепта матъ/ана в казахской концептосфере и картине мира казахско-русских билингвов.

В заключении обобщаются результаты исследования, намечаются дальнейшие перспективы диссертационной работы.

Несмотря на всю сложности проблемы выявления специфики ментального мира казахско-русских билингвов, в данном исследовании была осуществлена попытка экспликации содержания одного из важнейших концептов — концепта мать/ана, посредством анализа языковых и неязыковых знаний в структуре казахской концептосферы.

Таким образом, сведения о (национальном характере» оказались результатом лингвистического анашза (осуществленного посредством обращения к традиционным и современным методам), а не его исходной предпосылкой (Вежбицкая). Анализ концепта выявил факты, не осознаваемые самими носителями языка, но достаточно рельефно очерчивающие специфику ментальности двух народов, фрагменты концептосфер которых стали объектом исследования. Изучение конкретного концепта позволило уточнить некоторые положения, представленные в теоретическом обосновании контрастивной лингвокультурологии. Так, процедуры анализа во многом детерминированы спецификой исследуемого концепта и, как показала практика, н; могут быть строго выдержаны в той последовательности, которая предполагалась ранее. В частности, синонимические ряды как разновидне сть парадигматических связей слов не рассматриваются отдельно, ибо анализ семантической структуры слов в контрастивном плане предполагает обязательное обращение к эквивалентам в сопоставляемых языках, актуализируя проблему тождества семем, в том числе и на уровне значимости. Кроме того, характер концепта мать/ана обусловил достаточность рассмотрения синтагматических связей

обозначающего^^ слова в пределах фразгологических единиц, зафиксированных в словарях, сборниках афоризмов, пословиц и поговорок.

...... В силу объективных причин часть сведений не получила должной

фиксации в источниках (представлена в материалах сопоставляемых языков неравнозначно), часть выпала из поля зр гния интерпретатора, что связано с ограниченными возможностями исследовательской интроспекции. Однако в данной ситуации уместной является ссылка на А. Вежбицкую, которая, не отрицая определенного риска в подобных попытках, все же считает, что «стоит пойти на такой риск,<...> хотя, возможно, благоразумно было бы избегать его в тот период, когда еще не выработаны адекватно исследовательские приемы в этой области» [Вежбицкая 1996].

Перспективы исследований в этом направлении видятся в том, что сведения контрастивно-лингвокультурологического характера могут стать основой лингвокультурологического словаря с необходимыми уточнениями на основе социологического опроса лиц с разным уровнем языковой компетенции в области русского и казахе кого языка. Поэтому обязательным этапом исследования должен стать социолингвистический опрос, а также обращение к методам из области психолингвистики. Энциклопедический характер исследования обусловливав" необходимость скрупулезных, долговременных изысканий, а также привлечения группы исследователей.

' '"■'.' Основные положения диссертации полностью отраЩ^гны в следующих публикациях автора:

1;' ' Репрезентация национальных концептосфер в картине мира казахско-

•• русских билингвов: теоретические аспекты: Монография. - Алматы:

''"• ДОИВА-Братство, 2003. - 199 с.

2.' ' Концепт мать/ана в казахской концептосфере: (опыт контрастивно-

ликгво-культурологического анализа в аспекте казахско-русского билингвизма): Монография. - Актобе: Изд.центр АУ им.С.Баишева, 2003. -140 с.

3. Концепт мать/ана в картине мира казахско-русских билингвов: (опыт контрастйвно-лингвокультурологического анализа) // Вестник СПбГУ. -2005. - №2. —С.46-51. л

4. К проблеме соотношения языковой и концептуальной картин мира // Батые Кдзакстан жас галымдарыньщ III гылыми конференциясы. Баяндамалар тезистерк /29-30 маусым/. - Актебе: АОТ 1992. — С.41-42.

5. Формирование системы духовных ценностей в процессе преподавания лингвистических дисциплин // Жогары оку орындарындагы окыту методикасы жэне педагогика мэселелерк Конференция материалдары. — Актебе: АОТ, 1993. - С.98-99.

6. Взаимодействие русской и казахской концептуальных картин мира в поэтической системе О.Сулейменова // Записки группы "Структурно-семантический анализ языка". - Актюбинск: АОТ, 1993. - С.9-19.

7. К проблеме изучения эстетической природы художественного текста в казахской аудитории // Эстетическая природа художественного текста, типы его изучения и их методическая интерпретация. Международная конференция — семинар МАПРЯЛ. Санкт-Петербург. 11-14 мая 1993 г. Тезисы докладов. - СПб.: Изд-во СПбГУ, 1993. - С.79-80.

8. Художественный билингвизм О.Сулейменова // Проблемы теории и практики изучения русского языка: Межвузовский сборник научных трудов. Вып.1. - М.; Пенза: МГПУ, ПГПУ, 1998. - С.43-47.

9. Авторская этимологизация О.Сулейменова // Функционирование языковых единиц в тексте. Сб.статей. - Актюбинск: Актюбинский педагогический институт им.Х.Жубанова, 1996. —С.58-71.

10. К вопросу о переводах А.Байтурсынова // Общенациональное согласие -основа демократического обновления Казахстана. — Актобе: ПО "Полиграфия", 1997. - С.86-88.

11. К постановке проблемы отображения языковой картины мира в казахско-русских переводах // Время выбирает людей: По материалам научно-теоретической конференции, посвященной памяти профессора П.С.Щетинина. — Актюбинск: Актюбинское отделение Международного университета в Москве. — 1998. - С.15-16.

12. Лингвисти^ккие исследования профессора Х.Жубанова в области казахской музыкальной терминологии, (к проблеме "палеонтологии

речи") " //" " Жубанов тагылымы. Кдз1рп замангы.....гуманитарлык"

гылымдарынын езекп' мэселелер1 бойынша еткен Республикалык-«Жубанов тагылымы» конференцияларыныц материалдары (1989, 1994,

1996 ж.ж.) — Актебе: К-Жубанов ат. АУ РББ, 1998.-С.127-131.

13. Идеи профессора Х.Жубанова в области теории перевода и его роль в становлении казахской терминологии // Жубанов тагылымы. Каз1-рп замангы гуманитарлык гылымдарынын езект1 мэселелер! бойынша о+кен Республикалык «Ж^банов тагылымы» конференцияларыныц материалдары (1989, 1994, 1996 ж.ж.) - Актебе: К.Жубанов ат. АУ РББ, 1998. —С.176-181.

14. Перевод статьи проф. Х.Жубанова "О возникновении казахского музыкального жанра кюй" (историко-лингвистический очерк) // Вестник АГУ им.К.Жубанова. - 1998. - №1. - С.5-19.

15. Наследие А.Байтурсынова: история одного перевода // Вестник АГУ им.К.Жубанова. - 1998. - №1. - С.65-70.

16. Паронимическая аттракция в индивидуально-поэтической системе О.Сулейменова // Русистика в Казахстане: проблемы, традиции, перспективы: Доклады Международной научно-практической конференции, посвященной 90-летию со дня рождения доктора филологических наук, профессора Х.Х.Махмудова. - Алматы: Изд-во КазГУ им.Аль-Фараби, 1999.-С. 198-200.

17. Трансформация символического образа огня в поэтической системе О.Сулейменова // вбшкайыр хан жэне Евразиялыц идея: тарихи шындык пен кумэн: Республикалык гылыми-теориялык конференция материалдары. 16-17 казан, 1998. - Актебе: К.Жубанов ат. АУ РББ, 1999. — С.117-121.

18. Соотношение языковой и концептуальной картин мира как одна из важнейших проблем современной лингвистики Л Вестник АУ им.С.Баишева. - 2001. -№1(3).- С.74-83.

19. Термины родства в картине мира носителей современного казахского языка // Человек и Вселенная. - Санкт-Петербург, 2001. - К» 5. - С.88 -93.

20. К проблеме этнолингвистической характеристики картины мира казахско-русских билингвов // Человек и Вселенная. - Санкт-Петербург, 2001. — № 9. - С.75-79.

21. Термин концепт в современной лингвистике // Вестник Актюбинского университета им. К.Жубанова —2001.-№4.-С.37-42.

22. Проблема государственного языка в Казахстане' сквозь призму общественного мнения //10 лет суверенному Казахстану: ретроспективы, анализ и перспективы (Материалы международной научно-практической конференции). — Актобе: Изд-во АУ им. С.Баишева. — 2001. - С.209-215.

• 23. К, проблеме лингвокультурногс взаимодействия в п^яии Запада и Востока (на материале перевод ! А.Байтурсынова) // Университетское

-------: переводоведение: — Вып.З. Материалы' III Международной научной

конференции по переводоведению «Федоровские чтения». 26-28 октября 2001 г. - СПб.: Филологический факультет СпбГУ; 2002. - С.51-59.

24. К проблеме изучения концепте сферы казахско-русских билингвов // Реальность этноса. Образовг.ние и проблемы межэтнической коммуникации. Материалы IV научно-практической конференции (Санкт-Петербург, 17-20 апр., 2Э01 г.) /Под ред. ИЛ.Набока. - СПб: Астерион, 2002.-С.187-189.

25. Казахско-русское двуязычие сьвозь призму лингвокультурологии И Жубанов тагылымы. V Республикалык гылыми-теориялык конференция материалдары. 4-5 казан, 2002 ж. - С.69-72.

26. Концептуальный анализ: к вопросу о подходах // Вестник АУ им. С.Баишева. - 2002. - №2 (6). - С.23-30.

27. К вопросу о структуре картины мира билингвов // Вестник АГУ им. К.Жубанова. - 2002. -№1(11) - С. 59-74.

28. Национальные концептосферы в аспекте художественного билингвизма // Казахстанско-российская интеграция в области социально-экономических и политических проблем: состояние и перспективы. (Материалы Международной конференции, посвященной году Казахстана в России). Актобе, :Ю-21 мая 2003. - Актобе: Изд. центр Актюбинского университета им. С.Баишева. — С.289-292.

29. Перспективы контрастивно-лингн окультурологического анализа картины мира казахско-русских билингвов // Детство в контексте культуры и образования. Материалы X Международной конференции «Ребенок в современном мире. Культура и детство». 16-18 апреля 2003 г. - СПб.: Изд-во СПбГПУ, 2003. - С.464-4( 7.

30. «Когнитивные революции» в лингвистике и антропологическая парадигма изучения языка // Весгник АГУ им. К.Жубанова. — 2003.-№1 (15) —С.50-53.

31. Картина мира билингвов: объект чингвокультурологического описания // ¥лт тагылымы. - №3. - 2003. - СЛ27-230.

32. Контрастивная лингвокультурология: метаязык и уровни описания II 1здешс/Поиск,— 2003. - №3. - С.217-222.

33. Перспективы контрастивно-лингьокультурологического анализа в свете интеграции науки и практики // Интеграция науки и практики в условиях мирового образовательного пространства. Материалы Международной научно-практической конференции, посвященной 75-летию Алматинского государственного университета им.Абая. (13-14 февраля 2003 г.) - Алматы: ББЖ КБАРИ. - 2003. - 537 с. С.205-209.

34. ЛингвокЩЕтурология как одно ш направлений антропологической лингвистики // 1здешс /Поиск. - 2003 - №4. - С. 175-179.

35. "Концептоефера национального языка как воплощение когнитивного' ■ опыта народа //БЫм/Образование. - 2003.-№1 (11) -С.84-87.

36. Проблема экспликации лексико-ссмантического и концептуального содержания в свете контрастивюй лингвокультурологии // ¥лт тагьшымы. - №1. - 2004. - С.182-186.

37. Некоторые особенности тематическэй группы «Родство» в русском и казахском языках // Вестник АУ им.С .Баишева. — 2004. - №9. -С.26-31.

38. Концепт мать/ана в каз;>хской концептосфере: опыт лингвокультурологического анализа сквозь призму казахско-русского билингвизма // Вестник КазНУ им.Аль-Фараби. - 2004. - №6(78). - С.158-159.

39. Концепт мать/ана в структуре кхзахской концептосферы: попытка описания на основе семантики фре ймов // Вестник АУ им.С.Баишева.

2004.-№10.-С.36-45.

40. К вопросу об эпидигматических связга слов мать, мама в русском языке // Слово. Словарь. Словесность: Экология языка (к 250-летию со дня рождения А.С.Шишкова). Материалы Всероссийской конференции (Санкт-Петербург, 10-12 ноября 2004) / Отв.ред. В.Д.Черняк. - СПб.: Изд-во «САГА», 2005. - С.84-87.

41. Лингвистическое учение К.Жубанова в контексте антропоцентрического подхода к языку // Жубанов тапымы: VI Халыкаралык гылыми-теориялык конференция материалдары. - Акгебе, 2005. - С.54-58.

42. Контрастивное описание фразеологизмов, включающих слова мать и ана, в русском и казахском языках // Материалы Международной научно-практической конференции «Интеллектуальная собственность: вопросы теории и практики». 3-4 июня. Акюбе-Оренбург. - РИО АУ «Дуние»,

2005. -С.311-317.

43. Лингвокультурологический аспект изучения картины мира билингвов // Урал — Алтай: через века в будущее: Материалы Всероссийской научной конференции. - Уфа: Гилем, 2005. - С.128-129.

44. Концепт мать/ана в картине мира казахско-русских билингвов // Materials of final international scientifically-practical conferense «The Science: theory and practice. Vol .50. Philological sciences. - Pzaha: Publishing House "Education and Science" s.r.o.; Prague, Czechia -Dnepropetrovsk, Ukraine - Belgorod, Rjssian, 2005; - P.46-50.

Жанпеисова Назия Маденовна

, РЕПРЕЗЕНТАЦИЯ НАЦИОНАЛЬНЫХ КОНЦЕПТОСФЕР В КАРТИНЕ МИРА КАЗАХСКО-РУССКИХ БИЛИНГВОВ

Автореферат диссертации на соискание ученой степени доктора филологических наук

.... Подписано в печать 20.03.2006 г. Бумага офсетная. Формат 60x84/16 Гарнитура Times. Отпечатано на ризографе. Усл. печл. 2,5. Тираж 100 экз. Заказ 56.

Отпечатано в учебно-издательском центре Актюбинского университета им. С.Баишева 030000, г.Актобе, ул. бр.Жубановых, 302а. тел. : 51-15-96

Оглавление научной работы автор диссертации — доктора филологических наук Жанпеисова, Назия Маденовна

ВВЕДЕНИЕ.

Глава 1. Картина мира билингвов: лингвокультурологический аспект изучения.

1.1. «Картина мира»: к проблеме терминообозначения.

1.2. Вопрос о структуре картины мира билингвов.

1.3. «Когнитивные революции» в лингвистике и антропологическая парадигма изучения языка.

1.4. Лингвокультурологический аспект изучения двуязычия.

1.5. Концептосфера: культурно-языковой феномен, воплощающий когнитивный опыт народа.

Глава 2. Проблема репрезентации национальных концептосфер сквозь призму контрастивной лингвокультурологии.

2.1. Лингвистическое описание концептосферы: проблема языковых и неязыковых знаний.

2.2. Традиционно-лингвистические подходы к экспликации языковых знаний.

2.3. Концептуальный анализ как способ экспликации неязыковых знаний.

2.4. Когнитивный анализ: «концептуализация мира» сквозь призму языка.

2.5. Контрастивный анализ: проблемы и перспективы.

2.6. Контрастивно-лингвокультурологический анализ концептосфер в картине мира билингвов.

Глава 3. Контрастивно-лингвокультурологический анализ концепта матъ/ана в картине мира казахско-русских билингвов.

3.1. Контрастивное структурно-семантическое описание лексем мать и ана.

3.2. Контрастивное описание фразеологизмов, включающих слова мать и ана, в русском и казахском языках.

3.3. Контрастивно-лингвокультурологическая характеристика парадигматических связей в пределах тематической группы «Родство» в русском и казахском языках.

3.4. Контрастивное описание эпидигматических связей слов мать и ана в сопоставляемых языках.

3.5. Описание концепта матъ/ана в структуре казахской концептосферы на основе семантики фреймов.

3.6. Концепт матъ/ана в картине мира казахско-русских билингвов: социально-исторический комментарий.

Введение диссертации2006 год, автореферат по филологии, Жанпеисова, Назия Маденовна

Актуальность исследования. В условиях современного, стремительно меняющегося мира многоязычие (мультилингвизм, полиглоссия), скорее, норма, чем исключение. Наиболее распространенной формой языковой ситуации в глобальных масштабах является, конечно, ситуация двуязычия (билингвизма), вызванная тем, что «уже невозможно разойтись «по национальным квартирам» - слишком тесен стал мир, сильна миграция, интенсивно смешение рас и народов, взаимозависима экология» [Мечковская 1996:98]. Вместе с тем наблюдается и противоположный процесс, характеризующий рост этнического самосознания - резко активизировалось стремление сохранить и возродить культурно-языковую самобытность (как противостояние гуманитарной культуры с ее интересом к индивидуальному, особенному, нарастающей мировой стандартизации). Казахстан не стал исключением в поисках здорового равновесия, которое проявляется в тяге народа к своим корням, в том числе - к родному языку. Как известно, сохранение языка - одно из важнейших условий существования этноса.

Целенаправленные усилия, осуществляемые в этом направлении в последние годы, несмотря на трудности объективного и субъективного характера, дают свои плоды. Что особенно важно, при неизбежной болезненности самого процесса реализации языковой политики, в Казахстане пока удается найти компромиссный вариант, нацеленный на перспективу, который помогает избежать экстремизма в межнациональной политике, способствует возрождению казахского языка и возвращению его более чем десятимиллионному этносу.

Таким образом, расширение сферы функционирования казахского языка, реального информационного пространства, огромная коллективная работа по созданию терминосистем способствуют повышению престижа родного языка в глазах нового поколения, что вселяет оптимизм по поводу судьбы казахского языка. Однако Казахстан всегда был многонациональной страной; эта ситуация равновесного проживания людей разной национальной принадлежности, по всей видимости, имеет перспективы, и проблема многоязычия не потеряла своей актуальности, хотя и обнаруживает несколько иные тенденции.

Оценивая реальное соотношение языков, сложившееся на территории страны в XX веке, можно утверждать, что преимущественной формой двуязычной коммуникации является казахско-русский билингвизм. Казахско-русское двуязычие на территории Казахстана - почти повсеместное явление, обусловленное социально-историческими факторами. Этот языковой феномен, являясь следствием грандиозного социального эксперимента, требует исследования в тот момент, когда он еще не стал достоянием прошлого. Для второй половины XX века и начала XXI века - это явление бытовое, однако закономерность такова, что «чем более распространено <.> явление в современном обиходе, тем меньше для него шансов попасть в какой-либо систематизирующий каталог семантики» [Верещагин, Костомаров 1980: 238].

При всей справедливости мнения о невозможности существования двух родных языков, мы не можем согласиться с тезисом о том, что способом организации когнитивных процессов и структур может быть только один язык, усвоенный в процессе биологического отчуждения от матери и переходе к социальному общению (Шахнарович), ибо практика свидетельствует о другом: в сознании ребенка, формирующегося в условиях двуязычной среды (например, в семье первое поколение - бабушка и дедушка - общаются только на казахском языке, а представители второго поколения - отец и мать -преимущественно на русском), не обнаруживается отклонения в восприятии и адекватной передаче знаний о мире. Явления интерференции, проявляющейся, например, в контаминации элементов двух языков, с течением времени преодолеваются, и 4-5-летний ребенок обнаруживает способность общаться на том или ином языке (например, с бабушкой - на казахском, с матерью либо товарищем - на русском), т.е. «мы объективно наблюдаем, что билингвы и мультилингвы не имеют никаких сдвигов в своем сознании относительно картины мира, которая представлялась им в зависимости от языка, на котором они <.> общаются» [Сулейменова 1996:92]. И если бесспорно, что формирование духовной культуры, полноценного этнического сознания должно осуществляться в рамках родной культуры посредством родного языка («Для народа родной язык, «дом бытия», по Мартину Хайдеггеру, - это и защита этнического суверенитета от нивелирующего воздействия цивилизации, и духовное наследство, объединяющее поколения» [Мечковская 1996: 100]), то так же бесспорно и то, что целое поколение казахско-русских билингвов активно формирует общеэтническую картину мира.

Задача исследователя - как можно более объективно охарактеризовать этот феномен, не углубляясь в этические и эстетические оценки, в отвлечении от таких факторов, как уровень владения первым и вторым языком, тип двуязычия, многочисленные нюансы индивидуального двуязычия.

В теории межкультурной коммуникации вопросы сосуществования двух языков, особенно в аспекте обучения второму (читай - иностранному) языку, являются предметом серьезных научных дискуссий, обсуждаются на международных форумах. Предпринимаются достаточно успешные попытки составления лингвострановедческих словарей с учетом явлений «лексического фона» (Верещагин, Костомаров), активно обсуждается проблема «стереотипов сознания» (Вежбицкая и др.)

Двуязычие традиционно исследуется с позиций социолингвистики, психолингвистики, лингводидактики. Многочисленные исследования в этих областях позволяют выработать методики преодоления различных видов интерференции, решать задачи лингвопедагогического, социолингвистического, психолингвистического характера (Э.Хауген, У.Вайнрайх, Р.Белл, Р.Штернеманн, Л.В.Щерба, Ф.П.Филин, Е.М. Верещагин, М.М.Михайлов, Х.К.Ханазаров, А.А.Залевская, В.Г.Костомаров, А.М.Шахнарович, Л.Л.Аюпова, А.П.Майоров, М.М.Копыленко, А.Е.Карлинский, Б.Х.Хасанов, Э.Д.Сулейменова, С.Т.Саина и др.).

Изучение же концептуальных различий не попадало в поле зрения ученых, ибо в государстве с единым социально-политическим устройством, которое представлял собой Советский Союз, так или иначе сложился единый многонациональный народ со специфическим менталитетом, до сих пор определяющим многие стереотипы поведения, в том числе и речевого. Однако национальные концептуальные различия релевантны для языкового сознания билингвов, несмотря на то, что заместительная функция концептов позволяет преодолеть при языковом общении «концептоносителей» несущественные в конкретном контексте различия в понимании слов, их толковании [см.: Лихачев 1993: 5].

Согласно концепции лингвокультурологии, «заложенной в гумбольдтовской программе», язык «активно участвует во всех важнейших моментах культурного творчества - выработке миропредставлений, их фиксировании и последующем осмыслении. Он есть форма выражения содержания мысли, само это обретенное и сохраняемое духовное содержание и <.> инструмент этого осмысления, орган самосознания» [Постовалова 1999: 30]. Язык отражает ментальность, способ видения мира, не идентичный идеологии. Ментальность во многом остается не прорефлексированной и логически не выявленной. Это не философские, научные, эстетические системы, а тот уровень общественного сознания, на котором мысль не отчленена от эмоций, привычек, приёмов сознания [см.: Гуревич 1993: 59].

Итак, ментальность казахско-русских билингвов, в основном, была сформирована в рамках советского государства и во многом была обусловлена нормами и стереотипами советского общества. Массовое двуязычие в этих условиях характеризовалось следующей спецификой. Русский язык, являясь государственным, стал обслуживать практически все сферы общественной жизни. Казахский язык (в статусе языка коренного населения) получил функциональную специализацию, обслуживая бытовую сферу, художественную литературу, публицистическую и культурную жизнь в узконациональных рамках. Социальный престиж русского языка способствовал усилению тенденции к получению образования на русском языке и сужению сферы функционирования казахского языка (за исключением сельской местности). Все это привело к формированию нескольких поколений казахско-русских билингвов [см.: Хасанов 1987; Сулейменова 1996].

Мощные интеграционные процессы в пределах СССР, широкие культурно-языковые связи, возможность обучения за пределами республики стали причиной того, что билингв, получая образование на русском языке, приобщался к мировой культуре через посредство русского языка и культуры, а в повседневной жизни сталкивался с бесчисленными проявлениями национально-казахского как из сферы материальной (быт, природа, артефакты), духовной культуры (система верований, ценностей, этических представлений и др.), так и из сферы социальной культуры (модели, нормы поведения, отношения, способ мышления о мире и т.д.).

Современный Казахстан, оказавшийся волею судеб в так называемом евразийском пространстве, переживает глобальные изменения, которые коснулись буквально каждого члена социума. Пересечение двух культур (условно: Запада и Востока) привело к появлению специфического культурного типа, в связи с чем ученые говорят о рождении принципиально нового явления - бикультуры, которая «в самом широком плане является содержательно-смысловой и структурно-типологической формой взаимодействия этнических культур Востока и суперэтнической культуры Запада» [Аязбекова 1999: 39, 42]. В бикультуре, со свойственным ей двумирьем, «всплывает проблема целостности, центра, эстетической доминанты» [Там же: 43], а также этнической самоидентификации. Социозамеры свидетельствуют о том, что представление о национальной принадлежности у казахов формируется на основе комплекса «язык - культура - традиции и обычаи», т.е. как раз тех этнических ценностей, которые подвергались наибольшей ассимиляции и размыванию [Аренов 1996]. Проблема «бикультурного билингвизма» [Белл 1980] - явления, сопровождающего любые межэтнические контакты, особенно выпукло обозначилась в современном динамичном мире, характеризующемся мозаичностью структуры, высокой степенью информационной проницаемости.

Современная казахская культура отличается преобладанием двух тенденций - возрождением гуманистической этики, духовности, кристаллизовавшейся в недрах традиционной культуры, и сближением с цивилизованными странами мира, вхождением в область единого информационного пространства. В этом контексте весьма показательны те изменения, которые касаются этической оценки создавшейся в постсоветском Казахстане этнокультурной ситуации. Если первые публикации, выступления специалистов и неспециалистов были окрашены пессимизмом; в негативном свете изображалось состояние общества, языка (что, в целом, имело под собой реальную почву), а целое поколение русскоязычных казахов было припечатано хлестким клеймом «манкурт», то в последнее время философы, социологи, культурологи, психологи все больше склоняются к более зрелой, трезвой оценке этнокультурного положения в стране. Именно такой анализ дается в работах Т. Габитова, А.Кулсариевой, Ж.Муталипова и др. Отрицается, вслед за М. Бахтиным, теория замкнутых, ограниченных культур. При этом культурологи апеллируют к Дж. Холдейну, Р. Эшби, доказывающим, что в закрытых, императивно организованных системах в результате энтропии возникает состояние коллапса, и только открытость является гарантией развития.

Ученые, обращаясь к проблеме культурных типов в современном Казахстане, выделяют: 1) архаистский тип («традиционалистический», «ортодоксальный», «фундаменталистический», «партикулярный»), 2) так называемый манкуртский тип и 3) евразийский культурно-социальный тип [Габитов 2001: 360-372]. Такая позиция позволила более объективно охарактеризовать ментальность того многомиллионного слоя коренных жителей Казахстана, которые, ставши русскоязычными в силу объективных социально-исторических факторов (по данным ученых, в 1992 г. 25%, т.е. четвертая часть казахов не говорила в своих семьях на родном языке), тем не менее, не оторвались от духовных, культурных ценностей своего народа [Демография 2003].

Евразийский культурный тип сочетает в себе традиционную культуру с достижениями западной цивилизации, причем ученые утверждают, что «в условиях Казахстана между представителями евразийско-казахского типа и русскоязычной культуры есть много общих признаков» [Габитов 2001: 368].

Несколько слов о «манкуртском» типе. Космополит, человек, лишенный исторической памяти, с ярко выраженным этнокультурным нигилизмом - вот главные характеристики манкурта. Зачастую этот тип называют маргинальным, основываясь на теории американского социолога Р. Парка. В этом (общераспространенном) понимании маргинальная личность отмечена дестабилизированным духовным самосознанием, находится в оппозиции к «упорядоченному культурному соответствию».

Мы склонны употреблять термин «маргинальный» без указанных негативных оттенков, основываясь на том значении слова marginal (фр.), которое является исходным: «промежуточный, переходный» [см.: Кабакчи 2000:74; Сулейменов 1990:55].

Именно так можно характеризовать ментальную сущность личностей, сформировавшихся на стыке двух культур, т.е. так называемых «бикультурных билингвов». Маргинален мир представителей евразийского культурного типа. Это исторический факт и свидетельствует он, говоря словами культурологов, о формировании модели единения двух суперцивилизаций.

По данным Б. Хасанова, 63% всех казахов являются двуязычными, причем уровень владения казахским и русским языком различен (двуязычных лиц среди русского населения РК - 0,9%) [Хасанов 1992:135-136]. Именно это обстоятельство позволило нам говорить о казахско-русском билингвизме как двуязычии лиц казахской национальности.

Причудливая мозаика, которую может представлять собой картина мира билингвов, все же подчинена определенным законам упорядочения: если в общении между собой билингвы мало заботятся о языковой форме выражения мысли и легко переключаются с языка на язык, то в акте коммуникации с монолингвами билингв старается придерживаться одного языка. В зависимости от степени владения тем или иным языком (и, соответственно, погруженности в концептосферу) речь билингва может быть несколько замедленной, отличаться тщательностью подбора слов, а иногда сопровождаться комментариями («как говорят у нас, казахов»; «орысша айщанда» и пр.). Известны случаи, когда переключение с одного языкового кода на другой для некоторых билингвов не представляет труда и не сопровождается заметной интерференцией, однако это фактор индивидуальный. Речь большинства билингвов характеризуется интерференцией на разных языковых уровнях.

Интерференцию даже в пределах лексико-семантического уровня можно прогнозировать, обратившись к компонентному, а также полевому анализу с позиций контрастивистики. Различия в семантическом объеме слов, характере семантических компонентов, а также разница в структурных -парадигматических и синтагматических связях сопоставляемых языков, выявленные посредством такого анализа, позволяют составить представление об объективных причинах лексико-семантической интерференции [см.: Гудавичюс 1989, Лузенина 1996].

Гораздо труднее выявить «фоновые знания» («неязыковые знания», «содержательные понятия», «когнитивные значимости», «импликационал»), составляющие культурно-языковую компетенцию билингва. А эти знания, подчеркиваем, существуют, они релевантны для сознания билингва и во многом определяют его речевое поведение. Конечно, не все знания внелингвистического характера подлежат экспликации [см.: Филлмор 1988: 66].

В последнее время конечная задача лингвистики видится в максимальном приближении «описания значения к реальной компетенции носителей языка» [Стернин 1985:33]. Таким образом, на первое место выдвигается антропологический принцип изучения языка, определяющий в качестве предмета семантики концептуализацию мира посредством языка, который способствовал развитию таких отраслей науки, как лингвогносеология (когнитология), лингвосоциология, лингвокультурология и др. Термины концепт, концептосфера, активно используемые в последнее время в и когнитивно-лингвистических исследованиях, как нельзя более точно отражают это явление. Стремление перевести бессознательные архетипы восприятия, мышления и поведения на сознательный уровень и эксплицировать их посредством языка привело к слиянию исследований в области логики и лингвистики, разработке энциклопедической концепции лингвистической семантики, появлению теории прототипов, фреймовой семантики (М. Минский, Ч. Филлмор, Дж. Лакофф и др.). Ученые подчеркивают, что новый подход к исследованию объекта никоим образом не умаляет результатов исследований, предпринятых с других позиций, а только углубляет, расширяет наши знания в области языковой репрезентации действительности. В этом аспекте весьма актуальным является изучение концептосферы билингвов как языковых личностей, столкнувшихся с освоением мира сквозь призму двух языков.

Из трех уровней разработки концепта, о которых говорит Р.З. Загидуллин (вербально-грамматический, когнитивный, прагматический), с лингвокультурологической точки зрения интерес представляют два первых -вербально-грамматический, когнитивный. Что касается третьего уровня, то нас интересует только область прагматических пресуппозиций, или прагматика в широком понимании - как «область мнений, оценок, презумпций и установок говорящих».

Культурно значимые ценности, убеждения, понимаемые как истинные пропозиции («их истинность никак не связана с логикой или эмпирическими соображениями, они являются истинными в силу того, что принимаются всеми носителями культуры» [Елизарова 2000:57-58]), являясь внутренними стандартами для восприятия и направления действия, зачастую бессознательны и могут различаться в частотных, национально не маркированных словах, совпадающих на поверхности в своих лексических значениях.

Так, например, в функционировании даже таких частотных слов, как мать, отец, брат, сестра, имеются существенные различия, обусловленные спецификой казахской и русской концептосфер [см.: Байганина 2001].

В отличие от Ю.Н. Караулова, который рассматривает «концептуальные» знания как совокупность «констант сознания» наиболее абстрагированного характера, относящихся к верхним ярусам картины мира, мы, вслед за А. Вежбицкой, Д.С. Лихачевым, Е.М. Верещагиным, В.Г. Костомаровым и др., склонны видеть подобные знания за каждым конкретным словом, в структуре концептов, составляющих концептосферу.

Цель данного исследования определяется как выявление сходств и различий в знаниях лингвокультурологического характера (лексико-семантических и когнитивно-прагматических), представленных в казахской и русской концептосферах и релевантных для языкового сознания казахско-русских билингвов.

Достижение этой цели требует решения ряда задач: обосновать необходимость исследования картины мира билингвов в рамках контрастивной лингвокультурологии; охарактеризовать структуру картины мира билингвов как результат взаимодействия национальных концептосфер, включающих языковые и неязыковые знания; описать традиционно-лингвистические методы экспликации языковых знаний (на уровне семемы, лексемы, ЛСГ); представить способы экспликации неязыковых знаний посредством обращения к концептуальному анализу; охарактеризовать методы когнитивного анализа в качестве одного из эффективных путей выявления знаний невербального характера; дать краткую характеристику специфики контрастивного анализа; разработать метод контрастивно-лингвокультурологического анализа на основе оптимального сочетания традиционно-лингвистических методов и методов когнитивной лингвистики; осуществить контрастивный лингвокультурологический анализ одного из наиболее частотных и национально не маркированных концептов - концепта матъ/ана в картине мира казахско-русских билингвов.

Предметом настоящего исследования являются простейшие концепты, представленные словами конкретной и абстрактной семантики, воплощающие специфику духовной и социальной культуры двух народов. В частности, в качестве примера исследуется концепт матъ/ана. Такое видение предмета исследования отнюдь не означает отрицания ставших традиционными аспектов культурологического анализа, которые плодотворно изучаются в рамках смежных наук (Дж. Фрэзер, Л.Я. Штернберг, Д. Банзаров, Ч. Валиханов, О. М.Фрейденберг, А. М.Золотарев, Вяч. Вс. Иванов, В.Н. Топоров, М.М. Копыленко, А. Кайдаров и др.).

Как известно, в круг предметов исследования лингвокультурологии входят: 1) безэквивалентная лексика и лакуны; 2) мифологизированные языковые единицы: обрядово-ритуальные формы культуры, легенды, обычаи, поверья, закрепленные в языке; 3) паремиологический фонд языка; 4)фразеологический фонд языка; 5) эталоны, стереотипы, символы, ритуалы; 6)метафоры и образы языка; 7) стилистический уклад языков; 8) речевое поведение; 9) область речевого этикета [Маслова 1997, 2001]. Представляется, что все перечисленные единицы с учетом контрастивного подхода к их исследованию могут быть отнесены к предмету рассмотрения контрастивной лингвокультурологии. Кроме того, правомерно выделение в этом ряду и следующего пункта: 10) концепты как когнитивно-прагматические структуры.

Объектом исследования является казахско-русское двуязычие. Во-первых, это наиболее распространенная разновидность двуязычия на территории Республики Казахстан. Во-вторых, термину казахско-русское двуязычие в рамках данного исследования придается некоторая условность. Основанием служит не уровень владения тем или иным языком либо сложный вопрос о степени осознания первичности-вторичности языка, а чисто «этническая» позиция - речь пойдет о билингвизме лиц казахской национальности. В-третьих, немаловажной является причина внешнего характера, а именно, возможность обращения к исследовательской интроспекции. Безусловно, задача исчерпывающего описания картины мира носителей двух языков сама по себе утопична, так как формирование картины мира каждого билингва сугубо индивидуально и зависит не только от уровня владения тем или другим языком, меры погруженности в ту или иную культуру, но и от ряда объективных факторов - характера взаимодействующих языков, их способности к репрезентации той или иной части реальной действительности, социолингвистических условий - степени распространённости второго языка, охвата им различных социальных сфер. Важны и такие социолингвистические характеристики, как возраст языковой личности, социальное окружение и образование, характер информационного пространства, в котором осуществляется деятельность личности, и т.д. Поэтому в данном исследовании предлагается один из возможных путей частичного решения указанной задачи.

На защиту выносятся следующие положения:

1. Картина мира билингвов, являясь результатом репрезентации двух национальных концептосфер, может быть адекватно исследована в рамках контрастивной лингвокультурологии.

2. Анализ картины мира билингвов должен быть осуществлен в контексте взаимодействия двух общенародных (национальных) концептосфер с учетом данных социолингвистики, психолингвистики, когитологии, культурологии.

3. Контрастивный лингвокультурологический анализ картины мира билингвов необходимо осуществлять в совокупности языковых и неязыковых знаний.

4. Предметом контрастивного лингвокультурологического анализа являются «частотные» концепты, в структуре которых присутствуют в неявном виде национально-специфические знания о мире.

5. Языковые знания в структуре картины мира носителей двух языков могут быть выявлены посредством обращения к традиционно-лингвистическим методам, в то время как для экспликации неязыковых знаний обязательно обращение к методам когнитивной лингвистики.

6. Адекватный контрастивный лингвокультурологический анализ может быть осуществлен на основе непротиворечивого сочетания традиционно-лингвистических методов и новейших методов когнитивной лингвистики.

7. Эффективность комплексного подхода к контрастивному анализу концептов продемонстрирована на примере описания концепта мать/ана.

8. Контрастивный лингвокультурологический анализ концепта мать/ана в структуре языкового сознания казахско-русских билингвов позволяет обнаружить как знания универсального для обоих языков и культур характера, так и специфические знания, почерпнутые из казахской концептосферы, в которую погружены билингвы (особенно, из области норм, оценок, стереотипов).

Методологической основой исследования является философский постулат о принципиальном единстве человеческого мышления, а также диалектика общего, частного и отдельного. Так, В.фон Гумбольдт и его последователи (Л.Вайсгербер, Э.Сепир, Б.Уорф, Й.Трир, Г.Ипсен, В.Порциг и др.) отдавали приоритет языку (идея детерминированности мышления языком). Восточный философ Абу Хаййан ат-Таухиди утверждал о невозможности создания преграды для знания, которое «рассеяно по миру между всеми». Таким образом, Гумбольдт в качестве объекта изучения выбирает единичное, особенное, «отличное», в то время как Таухиди интересовала проблема общего, «универсального» в языке( Э.Д.Сулейменова).

В картине мира билингвов представлено и общее - то, что является неотъемлемым фактором адекватного поведения в условиях межкультурной коммуникации, и особенное, уникальное, что отличает языковое сознание носителя двух языков от сознания монолингва.

Специфика задач исследования обусловила обращение к самым различным методам лингвистического анализа: лексикографическому, описательному, сопоставительному, методу интерпретации, исследовательской интроспекции, методу компонентного анализа, методу поля, когнитивным методам («фреймовой семантике» и др.). В работе предложено поэтапное использование лингвистических методов как одного из возможных способов наиболее полного выявления языковых и неязыковых знаний в картине мира билингвов.

Материалом исследования послужили около 60 источников различного характера на русском и казахском языках: толковые, этимологические, фразеологические, культурологические, двуязычные, диалектные словари, сборники пословиц и поговорок, афоризмов и пр., а также исторические, этнографические исследования.

Научная новизна диссертационного исследования заключается в том, что впервые предлагается комплексный подход к методике анализа картины мира билингвов в совокупности языковых и неязыковых знаний. Осуществляя исследование в рамках контрастивной лингвокультурологии, автор обращается не к национально маркированным единицам (экзотизмам, безэквивалентной лексике и т.д.), а к наиболее привычным, «частотным» словам-концептам, которые скрывают за собой специфические знания, стереотипы, социальные нормы, оценку и пр.

Практическая ценность исследования заключается в решении ряда лингводидактических задач, связанных с изучением казахского языка в школах с русским языком обучения и русского языка в казахских школах. В частности, при изучении языка и культуры народов, вовлеченных в межкультурные контакты, многие сведения, связанные с экспликацией языковых и неязыковых знаний, способствуют преодолению не только лексико-семантической, но и лингвокультурологической интерференции. Анализ концептов с контрастивной лингвокультурологической позиции с привлечением энциклопедических материалов, данных этнолингвистики, социолингвистики, культурологии, психологии и других смежных наук может быть положен в основу лингвокультурологического словаря. Использование материалов исследования а) в переводческой практике, б) в дидактических целях, в) при анализе художественных переводов позволит преодолеть так называемые национальные стереотипы, являясь одним из источников формирования «национальной» толерантности, «филического» отношения (Сорокин) к инонациональному.

Результаты исследования могут быть использованы в преподавании ряда языковых дисциплин, в разработке спецкурсов по проблемам лингвокультурологии, двуязычия, межкультурной коммуникации на филологических факультетах высших учебных заведений.

Теоретическая значимость работы заключается в том, что адекватный лингвокультурологический анализ позволяет вычитывать свойства национального характера из языка (Вежбицкая), создавая почву для непредвзятого, философского осмысления ментального мира билингвов. Результаты исследования могут найти применение в развитии теории лингвокультурологии и межкультурной коммуникации, в теоретическом обосновании контрастивной лингвокультурологии; способствовать более глубокому освещению проблем картины мира двуязычных индивидов. Апробация результатов диссертационного исследования Результаты диссертационного исследования были сообщены на международных конференциях: «Русистика в Казахстане: проблемы, традиции, перспективы» (Алматы 1999); III международной научной конференции по переводоведению «Федоровские чтения» (С-Петербург 2001); «Реальность этноса. Образование и проблемы межэтнической коммуникации» (С-Петербург, 2002); «Ребенок в современном мире. Культура и детство» (С-Петербург 2003); «10 лет суверенному Казахстану: ретроспективы, анализ и перспективы»

Актобе 2001); «Интеграция науки и практики в условиях мирового образовательного пространства» 4 (Алматы 2003); «Казахстанско-российская интеграция в области социально-экономических и политических проблем: состояние и перспективы» (Актобе 2003); «Мир тюркского слова» (Алматы 2004); «Наука: теория и практика» (Прага - Днепропетровск - Белгород 2005); «Интеллектуальная собственность: вопросы теории и практики» (Актобе -Оренбург 2005); «VI Жубановские чтения» (Актобе 2005); на всероссийских конференциях «Слово. Словарь. Словесность. Экология языка» (С-Петербург 2004); «Урал - Алтай: через века в будущее» (Уфа 2005); на республиканских конференциях «Абылхаирхан и идея евразийства: историческая правда и заблуждения» (Актобе 1998); «Жубановские чтения» (Актобе 2002). По теме диссертационного исследования опубликованы 2 монографии общим объемом 19,2 п.л., свыше 40 научных статей и тезисов докладов.

Структура диссертации. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения, списка сокращений, списка литературы, иллюстрирована таблицами. Общий объем 329 стр.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Репрезентация национальных концептосфер в картине мира казахско-русских билингвов"

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Несмотря на всю сложность проблемы выявления специфики ментального мира казахско-русских билингвов, в данном исследовании мы попытались осуществить попытку экспликации содержания одного из важнейших концептов - концепта мать/ана, обратившись к анализу языковых и неязыковых знаний в структуре казахской концептосферы.

Таким образом, сведения о «национальном характере» оказались результатом лингвистического анализа (осуществленного посредством обращения к традиционным и современным методикам), а не его исходной предпосылкой (Вежбицкая).

Анализ концепта выявил факты, не осознаваемые самими носителями языка, но достаточно рельефно очерчивающие специфику ментальности двух народов, фрагменты концептосфер которых стали объектом исследования.

Изучение конкретного концепта позволило уточнить некоторые положения, представленные в теоретическом обосновании контрастивной лингвокультурологии. Так, процедуры анализа во многом детерминированы спецификой исследуемого концепта и, как показала практика, не могут быть строго выдержаны в той последовательности, которая предполагалась ранее. В частности, синонимические ряды как разновидность парадигматических связей слов не рассматриваются нами отдельно, ибо анализ семантической структуры слов в контрастивном плане предполагает обязательное обращение к эквивалентам в сопоставляемых' языках, актуализируя проблему тождества семем, в том числе и на уровне значимости. Кроме того, характер концепта мать/ана обусловил достаточность рассмотрения синтагматических связей обозначающего его слова в пределах фразеологических единиц, зафиксированных в словарях, сборниках афоризмов, пословиц и поговорок.

Анализ концепта потребовал обращения к знаниям энциклопедического характера, т.к. именно в этом поле знаний живет, формируется сам концепт. В силу объективных причин часть сведений не получила должной фиксации в источниках (представлена в материалах сопоставляемых языков неравнозначно), часть выпала из поля зрения интерпретатора, что связано с ограниченными возможностями исследовательской интроспекции. Тем не менее, сошлемся на А. Вежбицкую, которая, не отрицая определенного риска в подобных попытках, все же считает, что «стоит пойти на такой риск <.>, хотя, возможно, благоразумно было бы избегать его в тот период, когда еще не выработаны адекватно исследовательские приемы в этой области» [Вежбицкая 1996:85].

Перспективы исследований в данном направлении видятся в том, что сведения контрастивно-лингвокультурологического характера могут стать основой лингвокультурологического словаря с необходимыми уточнениями на основе социологического опроса лиц с разным уровнем языковой компетенции в области русского и казахского языка. Поэтому обязательным этапом исследования должен стать социолингвистический опрос, а также обращение к методам из области психолингвистики.

Энциклопедический характер исследований обусловливает необходимость скрупулезных, долговременных изысканий, а также привлечения группы исследователей.

СПИСОК СОКРАЩЕНИЙ И УСЛОВНЫХ ОБОЗНАЧЕНИЙ

1. [Абай-68] Абай тш сездт / Жалпы ред. баскарган А.Ыскаков. -Алматы: Еылым, 1968. - 734 с. (Словарь языка Абая- На каз. яз.)

2. [Б-91] Бектаев К-> Ахабаев А., Кер1мбаев Е., Молдабеков К- К^ыскаша казакша-орысша сездк / Бас редактор Р.Н.Нургалиев. - Алматы: Казак совет энциклопедиясыньщ Бас редакциясы, 1991. - 256 с. (Краткий казахско-русский словарь.)

3. [Б-99] Бектаев К- Улкен казакша-орысша, орысша-казакша сездк. -Алматы: Алтын Казына, 1999. - 704 с. (Большой казахско-русский, русско-казахский словарь.)

4. [БАС-57] Словарь современного русского литературного языка. В 17-и т. М.-Л.: Изд-во АН ССР, 1957. - Т. 6.- 1459 с.

5. [БЭА-2000] Борухов Э. Энциклопедия афоризмов (В мире мудрых мыслей). - М.: ACT, 2000. - 672 с.

6. [Даль-89] Даль В. Толковый словарь живого великорусского языка. В 4-х т. - М.: Русский язык, 1989. - Т. 2. - 779 с.

7. [ДП-2000] Даль В. Пословицы русского народа. - М.: ОЛМА-Пресс, 2000. - 608 с.

8. [ИС-2002] Новейший словарь иностранных слов и выражений. - М.: ACT, Мн.: Харвест. - 2002. - 976 с.

9. [КРС-2001] Казахско-русский словарь / Под ред. Р.Г.Сыздыковой и К.Ш.Хусаин. - Алматы: Дайк-Пресс, 2001. - 1008 с.

Ю.[КРТС-24] Казахско-русский, русско-казахский терминологический словарь. К^азакша-орысша, орысша-казакша терминологиялык сездк: История. - Алматы: Рауан, 2000. - Серия 24 - 306 с.

11.[КРТС-25] Казахско-русский, русско-казахский терминологический словарь. Казакша-орысша, орысша-казакша терминологиялык сездк: Педагогика и психология. - Алматы: Рауан, 2000. - Серия 25.- 286 с.

12.[КРТС-27] Казахско-русский, русско-казахский терминологический словарь. К^азакша-орысша, орысша-казакша терминологияльщ сездш: Литература и лингвистика. - Алматы: Рауан, 2000. - Серия 27. - 282 с.

13.[Kiiu-98] Юпнбайулы С. Данасы бар елдщ панасы бар: Мацал-мэтелдер, накылдар. - Алматы: Рауан, 1998. - 128 с. (Пословицы, поговорки, афоризмы.- На каз.яз.)

14.[К-97] К^уралулы А. К^азак; дэстурл1 мэдениетшщ энциклопедияльщ сездт.

- Алматы: Сездш-Словарь, 1997.-368 с. (Энциклопедический словарь традиционной культуры казахов. - На каз.яз.)

15.[КДС-69] Казак тшнщ диалектологиялык сездт. - Алматы: Гылым, 1969. - 426 с. (Диалектологический словарь казахского языка. - На каз.яз.)

16.[КММ-99] Казак макал-мэтелдерь - Алматы: Ана тш, 1999. - 64 с. (Казахские пословицы и поговорки.- На каз.яз.)

17. [КОФС-88] К°жахметова Х.К. Казакша-орысша фразеологияльщ сездк. -Алматы: Мектеп, 1988. - 220 с. (Казахско-русский фразеологический словарь)

18.[КТСЖ-99] К|азак тшнщ сездт / Жалпы ред. баскарган Т.Жанузаков. -Алматы: Дайк-Пресс, 1999. - 776 с. (Словарь казахского языка.- На каз.яз.)

19.[КТФС-77] Кецесбаев I. Казак тшнщ фразеологияльщ сездт. - Алматы: Гылым, 1977. - 712 с. (Фразеологический словарь казахского языка.- На каз.яз.)

20. [ЛЭС-1990] Лингвистический энциклопедический словарь / Гл.ред. В.Н.Ярцева-М.: Сов.энциклопедия, 1990. - 685 с.

21. [МАС-82] Словарь русского языка / Под ред. А.П.Евгеньевой. В 4-х т. -М.: АН СССР, Ин-т рус.яз., 1982. -Т. 2.- 736 с.

22.[МИ-98] Казактар. Кепшшкке арналган тогыз томдык аньщтамалык. -Алматы: Казахстан даму институты: IV том. Асыл сез. - Мудрые изречения.

- 1998. - 367 с. (Казахи. Популярный справочник в 9-и томах.- На каз.яз.)

23.[ММ-2001] Махмудов X., Мусабаев F. Казакша-орысша сездш Казахско-русский словарь. - Алматы: 9нер, 2001. - 544 с.

24.[ММК"97] Макал-мэтелдер / Кураст. ОДуспангалиулы. - Алматы: Рауан, 1997. - 144 с. (Пословицы и поговорки.- На каз.яз.)

25.[ММ-96]Макал-мэтелдер / Ред. алкасы З.Ахметов, Р.Берд1баев т.б. -Алматы: Гылым, 1996. - 464 с. (Пословицы и поговорки)

26.[ММС-2002] К^азактьщ макал-мэтелдер1 / Кураст. Смайлова А.Т. - Алматы: Кешпендшер, 2001. - 272 с. (Пословицы и поговорки казахов.- На каз.яз.)

27.[ММТ-80] К^азактьщ макал-метелдерь Жинап курастырган Отебай Турманжанов. - Алматы, 1980. - 352 с. (Пословицы и поговорки казахов.-На каз.яз.)

28.[ММТ-97] К^азак макал-мэтелдер1 / Жинап кураст. О.Турманжанов. -Алматы: Ана тш, 1997. - 184' с. (Казахские пословицы и поговорки .- На каз.яз.)

29.[Ниязбеков-92] Ниязбеков М. Б1з калай туысамыз? - Алматы: Энер, 1992. - 48 с. (Что мы знаем о родственных отношениях? - На каз.яз.)

30.[ОК£-54] Орысша-казакша сездш / Жалпы ред. баскарган Н.Т.Сауранбаев. - М.: Шет тшдер мен улт тшдер сездктершщ баспасы, 1954. - 935 с. (Русско-казахский словарь)

31.[ППЗ-86] Пословицы. Поговорки. Загадки / Сост., авт. предисл. и коммент. А.Н.Мартынова, В.В.Митрофанова. - М.: Современник, 1986. -512 с.

32.[РКС-78] Русско-казахский словарь / Под ред. Г.Г.Мусабаева, Н.Т.Сауранбаева. В 2-х т. - Алма-Ата: Главная редакция казахской советской энциклопедии, 1978. - Т. 1.- 576 с.

33.[СГ-81] Словарь русских народных говоров / Ред. Ф.П.Филин. - Л.: Наука, Лен. отделение, 1981. - Вып. 17. - 381 с.

34.[Севортян-74] Севортян Э.В. Этимологический словарь тюркских языков (общетюркские и межтюркские основы на гласные).- М.: Наука, 1974 - 767 с.

35.[СО-2003] Ожегов С.И., Шведова Н.Ю. Толковый словарь русского языка / Российская академия наук, Ин-т русского языка им. В.В.Виноградова. 4-е изд., доп. - М.: ООО «ИТИ Технологии», 2003. - 944 с.

36.[СО-68] Ожегов С.И. Словарь русского языка. Изд. 7-е, стереотипное. - М.: Советская энциклопедия, 1968. - 900 с.

37.[СМ-95] Сез маржаны / Карает. С.Г.Бэйбаева. - Алматы: Рауан, 1995. - 88 с. (Жемчужина слова: пословицыд поговорки.- На каз.яз.)

38.[ССБ-2001] Синонимдер сездт / Жауапты ред. Э.Болганбайулы, С.Бизаков. - Алматы: А.Байтурсынулы атындагы тш 6miMi институты, 2001. - 311 с. (Словарь синонимов.-На каз.яз.)

39.[ССБ-62] Болганбаев Э. К^азак; тшнщ синонимдер сездт. -Алматы: Казактыц Мемлекеттк Оку-педагогика баспасы, 1962. - 456 с. (Словарь синонимов казахского языка. - На каз.яз.)

40.[ССЕ-71] Словарь синонимов русского языка. В 2-х томах / Гл.ред. А.П.Евгеньева-Л.: Наука, 1971. -Т. 2. - 856 с.

41.[ССА-75] Александрова З.Д. Словарь синонимов русского языка / Под ред. Л.А.Чешко. Изд. 4-е, репродуктивное. - М.: Русский язык, 1975. - 600 с.

42.[ССЕ-77] Словарь синонимов. Справочное пособие / Ред.А.П.Евгеньева. -М.: Наука, 1977.-648 с.

43.[СУ-38] Толковый словарь русского языка / Под ред. Д.Н.Ушакова. В 4-х т. -М.: Государственное издательство иностранных и национальных словарей, 1938. - Т. 2. -1039 с.

44. [СТСРЯ-2001] Современный толковый словарь русского языка / Гл.ред. Г.А.Кузнецов. - СПб.: Норинт, 2001. - 960 с.

45.[Т-98] Тажутов А. Кдзакша-орысша улкен сездк - Казахско-русский словарь. 10 томдьщ. - Алматы: Сездк-Словарь, - 1998. - Т.1.- 304 с.

46.[ТС-97] К^азащиа-орысша такырыптьщ сездк / К^урастырган У.Жанпеисова, Х.Мауленов. - Алматы: Онер, 1997. - 160 с. (Казахско-русский тематический словарь)

47.[ТСК-59] Казак тшнщ тусшд1рме сездш / Жалпы редакциясын баскарган ГКецесбаев. 2 томдьщ - Алматы: Гылым академиясыныц баспасы, 1959. - Т. 1. - 337 с. (Толковый словарь казахского языка в 2-х т. Т.1.-На каз.яз.)

48.[ТСК-61] Казак тшнщ тусшд1рме сездш / Жалпы редакциясын баскарган 1.Кецесбаев. 2 томдык.- Алматы: Рылым академиясыныц баспасы, 1961.-Т. 2. - 535 с. (Толковый словарь казахского языка в 2-х т. Т.2.-На каз.яз.)

49.[ТСЫ-74] Казак тшнщ тумщцрме сездш / Жалпы ред. А.Ы.Ыскаков. 10 томдьщ.-Алматы: Рылым, 1974. - Т.1. - 696 с. (Толковый словарь казахского языка в 10-и т. Т.1.- На каз.яз.)

50.[ТСЫ-78] Казак тшнщ туащцрме сездш / Жалпы ред. А.Ы.Ыскаков. 10 томдык- Алматы: Рылым, 1978. - Т. 3. - 735 с. (Толковый словарь казахского языка в 10-и т. Т.З. - На каз.яз.)

51.[ТСЫ-83] Казак тшнщ тус1щцрме сездш / Жалпы ред. А.Ы. Ыскаков. 10 томдык- Алматы: Рылым, 1983. - Т. 7. - 672 с. (Толковый словарь казахского языка в 10-и т. Т.7.)

52.[ТСЫ-86] Казак тшнщ туащцрме сездш / Жалпы ред. А.Ы. Ыскаков. 10 томдык. - Алматы: Рылым, 1986- Т.10. - 212 с. (Толковый словарь казахского языка в 10-и т. Т.10. - На каз.яз.)

53.[ТС-ЯИ-2000] Толковый словарь русского языка конца XX века. Языковые изменения / Под ред. Г.Н.Скляревской. РАН. Институт лингвистических исследований. - СПб.: Фолио-Пресс, 2000. - 700 с.

54. [ФСМ-78] Фразеологический словарь русского языка / Под ред. А.И.Молоткова. - Изд. 3-е, стереотип. - М.: Русский язык, 1978. - 543 с.

55.[ФСФ-91] Фразеологический словарь русского литературного языка конца XVIII-XX в. / Под ред. А.И.Федорова. - Новосибирск: Наука, Сиб. отд-ние, 1991.-Т. 1.- 337 с.

56.[Ч-99] Черных П.Я. Историко-этимологический словарь современного русского языка. В 2-х т. - 3-е изд.,стереотип. - М.: Русский язык, 1999. - Т. 1.-624 е.; Т.2.-560 с.

57.[Ш-75] Шанский Н.М. и др. Краткий этимологический словарь русского языка. Пособие для учителей / Под ред. С.Г.Бархударова. Изд. 3-е, испр. и доп. - М.: Просвещение, 1975. - 543 с.

58.[Ш-94] Шанский Н.М., Боброва Т.А. Этимологический словарь русского языка. - М.: Прозерпина, 1994. - 400 с.

59.[ЭССЯ-92] Этимологический словарь славянских языков. Праславянский лексический фонд. Вып. 18. (*matoga - *mekysbKa) - М.: Наука, 1992. - 255 с.

307

Список научной литературыЖанпеисова, Назия Маденовна, диссертация по теме "Теория языка"

1. Абрамзон С.М. Киргизы и их этногенетические и историко-культурные связи. Л.: Наука, Ленинградское отделение, 1971. - 403с.

2. Азнабаева Л.А. Национально-культурные различия в стереотипах речевого поведения // Человек. Язык. Культура: Тезисы докладов научно-теоретического семинара. Уфа: Башкирск. ун-т, 1996. - С.5-6.

3. Алгебра родства: Родство. Системы родства. Системы терминов родства. СПб.: МАЭ РАН, 1995. - Вып. 1.-279 с.

4. Алимбай Н., Муканов М.С., Аргынбаев X. Традиционная культура жизнеобеспечения казахов. Очерки теории и истории,- Алматы: Гылым, 1998.-234 с.

5. Апресян Ю.Д. Лексическая семантика. Синонимические средства языка // Апресян Ю.Д. Избранные труды. М.:Школа «Языки русской культуры», 1995. - Т.1.- 472с.

6. Апресян Ю.Д. Образ человека по данным языка: попытка системного описания // Вопросы языкознания. -1995.- №1.-С.37.

7. Аренов М. Этносоциальные отношения через призму общественного мнения // Казахстанская правда. 1996. - 29 ноября. - С.4.

8. Ю.Арутюнова Н.Д. Лингвистические проблемы референции: Вступительная статья // Новое в зарубежной лингвистике. Вып.11. -М.:Прогресс , 1982. -С. 5-40.

9. Н.Арутюнова Н.Д. Типы языковых значений: Оценка. Событие. Факт. -М.:Наука, 1988.-338с.

10. Арутюнова Н.Д. Истина фон и коннотации // Логический анализ языка. Культурные концепты.- М.: Наука, 1991.-С.21-30.

11. Арутюнова Н.Д. Язык и мир человека. М.: «Языки русской культуры», 1999.- 896с.

12. Аскольдов-Алексеев С.А. Концепт и слово // Русская словесность. М., 1997. -С.267-279.

13. Ауэзов М. Путь Абая. Роман: В 2-х т. Алма-Ата: Жазушы. - Т. 1. - 1977. - 608 с.

14. Ахан Б. «Жет1 жаргы» великое наследие биев // Объединенный научный журнал.- 2001.- № 6.- С.27-32.

15. Ахметбекова А.К. Отражение этнических стереотипов в языке // Актуальные проблемы межкультурной коммуникации и перевода. Материалы мендународной научно-практической конференции.- Алматы: КазГУМОиМЯ, 2001.-С.40-43.

16. Аюпова Л.Л. Социолингвистика: актуальные проблемы: Учеб. пособие. -Уфа: Восточный университет, 1997.-79с.

17. Аюпова Л.Л. Языковая ситуация: социолингвистический аспект.- Уфа: Восточный университет, 2000.-155с.

18. Аязбекова С.Ш. Культурфилософский анализ музыки в картине мира казахов: Автореф. дис. .д-ра филос. наук. Алматы, 1999. - 53 с.

19. Бабушкин А.П. Типы концептов в лексико-фразеологической семантике языка, их личностная и национальная специфика: Автореф. дис. . д-ра филол. наук.- Воронеж, 1998.- 41с.

20. Бабушкин А.П. Архитектоническая типология пресуппозиций в диалогическом тексте //Текст. Узоры ковра. Сборник статей научно-методического семинара «TEXTUS».- СПб., Ставрополь: Изд-во СГУ, 1999.-Вып.4. Ч.1.-С.39-41.

21. Байганина Н.М. Специфика поэтического языка Олжаса Сулейменова. Дис. . канд. филол. наук.- СПб., 1991.-203 с.

22. Байганина Н.М. Термины родства в картине мира носителей современного казахского языка // Человек и Вселенная. СПб., 2001. -№5.-С.88-93.

23. Баранов А.Н., Добровольский Д.О. Лео Вайсгербер в когнитивной перспективе // Изв. АН СССР-. Сер. лит. и языка. -1990. -№5.- Т.49.- С.452.

24. Бахтин М.М. Творчество Франсуа Рабле и народная культура средневековья и Ренессанса.- М.Художественная литература, 1990.-543 с.

25. Белл Р. Социолингвистика: Цели, методы и проблемы. М.:Межд. отношения, 1980.-318 с.

26. Бикбулатов Н.В. Башкирская система родства. М.:Наука, 1981.- 124с.

27. Бодуэн де Куртенэ И.А. Избранные труды по общему языкознанию: В 2-х т.- М.: Изд-во АН СССР. -Т.2. 1963,- 391с.

28. Болдырев Н.Н. Когнитивная семантика (курс лекций по английской филологии).- Тамбов: Изд-во Тамб. ун-та,2001.-123с.

29. Болдырев Н.Н. Концепт и значение слова // Методологические проблемы когнитивных исследований.- Воронеж: Изд-во ВГУ,2001.-С.25-36.

30. Бондарко А.В. Грамматическое значение и смысл.- Л.:Наука, Ленингр. отделение, 1978.-175с.

31. Борухов Б.Л. Зеркальная метафора в истории культуры // Логический анализ языка. Культурные концепты. М.: Наука, 1991.-С. 109-117.

32. Брагина Н.Г. Фрагмент лингвокультурологического лексикона (базовые понятия) // Фразеология в контексте культуры. М.: «Языки русской культуры», 1999.- С.131-138.

33. Брутян Г.А. Язык и картина мира // Научные доклады высшей школы. Философские науки.- 1973. №1.- С.108-111.

34. Брутян Г.А. Языковая картина мира и ее роль в познании // Методологические проблемы анализа языка. Ереван: Изд-во Ереван, унта, 1976.- С.57-64.

35. Булатова А.Н., Исмагамбетова З.Н. Курс лекций по социологии. -Алматы: Данекер, 2000. 284 с.

36. Бунеева Е.С. Концептологическая модель признака старшинства // Языковая личность: Культурные концепты: Сб. науч.тр. /ВГПУ, ПМПУ. -Волгоград, Архангельск: Перемена, 1996.- С.33-40.

37. Бурыкин А.А. Термины родства как объект лингвистического анализа: (круг проблем и аспекты исследования) // Алгебра родства. Родство, системы родства. Системы терминов родства. СПб.: МАЭ РАН, 1998. Вып. 2.- С.76-88.

38. Бычко А.К. Народная мудрость Руси: анализ философа. К.: Выща шк. Изд-во при Киев, ун-те, 1988. - 200 с.

39. Вайнрайх У. Языковые контакты: Состояние и проблема исследования. -Киев: Вища школа, 1979.-263с.

40. Валиханов Ч. Избранные произведения / Отв. ред. А.Х.Маргулан.- М.: Наука, 1986.-413с.

41. Васильев JI.M. Современная лингвистическая семантика.- М.:Высшая школа, 1990.-175с.

42. Васильев JI.M. Семантические категории как универсалии контрастивной лингвистики // Актуальные проблемы сопоставительного языкознания и межкультурные коммуникации. Материалы научной конференции. Уфа: БГУ, 1999,-4.1.- С. 18-20.

43. Вежбицкая А. Язык. Культура. Познание: Пер. с англ. /Отв. ред. М.А.Кронгауз, вступит, ст. Е.В.Падучевой. М.: Русские словари, 1996.-416с.

44. Верещагин Е.М., Костомаров В.Г. Лингвострановедческая теория слова.-М.: Русский язык, 1980.-320 с.

45. Воробьев В.В. Лингвокультурология. Теория и методы. М.: Изд-во Российского ун-та дружбы народов, 1997. - 331с.

46. Воробьев В.В. О статусе лингвокультурологии // Материалы IX Конгресса МАПРЯЛ (Братислава, 1999): Доклады и сообщения российских ученых. М.,1999.- С.96-117.

47. Воротников Ю.Л. Картина мира и грамматика смыслов // Этническое и языковое самосознание: Материалы конференции (Москва, 13-15 декабря 1995 г.) / Отв. ред. В.П.Нерознак. М., 1995.- С.27-28.

48. Габитов Т., Муталипов Ж., Кулсариева А. Культурология: Учебник для студентов вузов и колледжей / Перевод с каз. А.Шарабек.- Алматы: Раритет, 2001.-408с.

49. Гайдукова В. К вопросу о логическом анализе языка (на примере концептосферического поля власти) // Русский язык. -2000.- №15 (45).-(http://www.relga.rsu.ru/n45/rus45.htm)

50. Гайсина P.M. Сопоставительное описание лексических полей: (На материале разносистемных яз.): Учебное пособие по спецкурсу.- Уфа: БГУ, 1990.-68 с.

51. Гак В.Г. Сравнительная типология французского и русского языков.-Л.:Просвещение, 1976. 286с.

52. Галимова А.К. Родильная и детская обрядность казахов СевероВосточного Казахстана // Обычаи и обряды казахов в прошлом и настоящем.- Алматы: Гылым,2001. С.267-275.

53. Гейвин X. Когнитивная психология. СПб.: Питер, 2003.-272 с.

54. Герасимов В.И., Петров В.В. На пути к когнитивной модели языка // Новое в зарубежной лингвистике.Вып. 23.- М.:Прогресс,1988. С.5-11.

55. Гируцкий А. А. Белорусско-русский художественный билингвизм: типология и история, языковые процессы / Под ред. П.П.Шубы. Минск: Изд-во Минск, ун-та, 1990.-175 с.

56. Гируцкий А.А. Лексическая интерференция при переводе как особом виде билингвизма: Автореф. дис. . канд. филол. наук.- Минск, 1981.-22с.

57. Городецкий Б.Ю. О предмете лингвистической семантики // Соотношение частно-научных методов и методологий в филологической науке.- М.: Центр, совет филос. (методол.) семинаров при Президиуме АН СССР, 1986.-С.82-99.

58. Горский Д.П. и др. Краткий словарь по логике /Под ред. Д.П.Горского.-М.: Просвещение, 1991. -208с.

59. Гохуа У. Национально-культурные аспекты семантики русских номинативных единиц (с позиции носителя китайского языка): Автореф. дис. . д-ра филол. наук. М., 1995.- 43с.

60. Григоровский С. О родстве и свойстве. Виды и степени родства, исчисление степеней и значений родства и свойства, как препятствия к браку, по существующим- указаниям.- СПб: Паровая скоропечатня Я.И.Либермана, 1898.-26 с.

61. Гудавичюс А.И. Принципы построения и содержания сопоставительной семасиологии (на материале русского и литовского языков): Автореф. дис. .д-ра филол. наук. М., 1989.-37 с.

62. Гумбольдт В. фон. О различении строения человеческих языков и его влиянии на духовое развитие человечества // Гумбольдт В. фон. Избранные труды по языкознанию.- М.: Прогресс, 1984.-С.37-299.

63. Гумбольдт В. фон. Язык и философия культуры.- М.: Прогресс, 1985.-451с.

64. Гуревич А.Я. Исторический синтез и Школа «Анналов». М.:Индрик, 1993.- 327с.

65. Гуревич А.Я. Философия культуры. Учебник для высшей школы.- М.: Изд. NOTA BENE, 2001.- 352с.

66. Гурочкина А.Г. Понятия «скрипт» и «сценарий» и их роль в процессе восприятия и интерпретации текста // Сб.ст. Studia Linguistica 9.

67. Когнитивно-прагматические и художественные функции языка.- СПб.: Тригон, 2000.-С.235-239.

68. Давлетбаева Р.Г.Лингвокультурологический словарь для школьников. Диалог языков и культур // Под ред. д.п.н. проф. Л.Г.Саяховой.- Уфа: Китап,2003.- 160с.

69. Двуязычие и взаимовлияние языков. Межвузовский сборник научных трудов / Отв. ред. М.М. Михайлов. Чебоксары: ЧТУ, 1990.-107 с.

70. Дмитрюк Н.В. Формы существования и функционирования языкового сознания в негомогенной лингвокультурной среде: Дис. . д-ра филол. наук.- М., 2000.-445 с.

71. Дорошенко А.В. Лексико-фразеологический фрагмент языка биржевой субкультуры // Фразеология в контексте культуры. М.: «Языки русской культуры», 1999. - С.86-96.

72. Дубровская Л.А., Овчинникова И.Г., Пенягина Е.Б. Наивная и научная картина мира: возрастные изменения от 6 до 10 лет // Антропоцентрический подход к языку: Межвузовский сборник научных трудов Пермь, 1998.- Ч.2.-С.173-186.

73. Дыренкова Н. Брак, термины родства и «психические» запреты у кыргызов // Сборник этнографических материалов. -Л., 1927. -№ 2.-С.7-25.

74. Елизарова Г.В. Языковая картина мира как компонент ситуативного обучения // Сб.ст. Studia Linguistica 7. Языковая картина мира в зеркале семантики, прагматики, текста и перевода. - СПб.: Тригон, 1998.- С.25-31.

75. Елизарова Г.В. Культурный компонент лексического значения и коммуникативная функция языка // Сб.ст. Studia Linguistica 9.

76. Когнитивно-прагматические и художественные функции языка.- СПб.: Тригон, 2000.-С.56-63.

77. Жанпеисова Н.М. Репрезентация национальных концептосфер в картине мира казахско-русских билингвов: теоретические аспекты. Алматы: ДОИВА-Братство, 2003.- 195с.

78. Жанпеисова Н.М. Концепт.матъ/ана в казахской концептосфере: (опыт контрастивно-лингвокультурологического анализа в аспекте казахско-русского билингвизма): Монография. Актобе: Изд.центр АУ им. С.Баишева, 2003. - 140 с.

79. Жельвис В.И. К вопросу о характере русских и английских лакун // Национально культурная специфика речевого поведения. - М.:Наука, 1977.-С.136-146.

80. Жубанов К. Из истории порядка слов в казахском предложении // Жубанов К. Казак тш женшдеп зерттеулер.- Алматы: Рылым, 1999.-581с.

81. Иванов Вяч. Вс., Топоров В.Н. Славянские языковые моделирующие семиотические системы. Древний период. М.: Наука, 1965.-246 с.

82. Иванова С.В. Лингвокультурология и лингвокогнитология: сопряжение парадигм: Учебное пособие.гУфа:РИО БашГУ, 2004.-152с.

83. Интерференция в русской речи казахов: (Проблемы казахско-русского двуязычия).- Алма-Ата: Наука, 1988.- 128с.

84. Кабакчи В.В. Неисследованный вид переводческой деятельности: внутренний перевод // Сб.ст. Studia Linguistica 9. Когнитивно-прагматические и художественные функции языка. - СПб.: Тригон, 2000.- С.65-75.

85. Казахи / Ред. М.К. Козыбаев, Х.А. Аргынбаев, М.С. Муканов.-Алматы: Казахстан, 1995.-352 с.

86. Кайдаров А.Т. Культ слова у тюркских народов (На материале казахского языка) // Тюркология.- 1992.-№3.- С.-74-79.

87. Калышев А.Б. Семейная обрядность сельского населения Павлодарского Прииртышья // Обычаи и обряды казахов в прошлом и настоящем.-Алматы: Гылым, 2001. С. 131-142.

88. Камбарова Н.Н. Брак и семья при социализме (на примере КазССР): Автореф. дис. . канд. филос. наук. Алма-Ата, 1966.-22с.

89. Каракуц Л.А. Язык и духовная конституция нации // Актуальные проблемы филологии. Материалы научно-практической конференции, поев. 40-летию Башгосунив^рситета У фа: БГУ, 1997.-С.60-62.

90. Караулов Ю.Н. Общая и русская идеография / Отв.ред. С.Г.Бархударов. -М.: Наука, 1976.-355с.

91. Караулов Ю.Н. Русский язык и языковая личность/ Отв.ред. Д.Н.Шмелев. М.: Наука, 1987.-263 с.

92. Карлинский А.Е. Основы теории взаимодействия языков.- Алма-Ата: Гылым, 1990.-180 с.

93. Ю5.Кацнельсон С.Д. Содержание слова, значение и обозначение. -М.Л.:Наука, 1965.- 110с.

94. Юб.Кацнельсон С.Д. Типология языка и речевое мышление. Л.: Наука, 1972.-216 с.

95. Кильдибекова Т.А. Перспективы сопоставительного изучения лексической системы языков // Актуальные проблемы сопоставительного языкознания и межкультурные коммуникации. Материалы научной конференции Уфа: БГУ, 1999,- Ч.1.-С.39-41.

96. Ю9.Кисляков Н.А. Очерки по истории семьи и брака у народов Средней Азии и Казахстана. Л.: Наука, 1969.-239с.

97. Клоков В.Т. Интерференция элементов культуры в языке на новой территории // Вопросы романо-германского языкознания. Межвузовский сборник научных трудов.- Саратов: Изд-во Саратов.ун-та, 1995. -Вып.2.-С.27-34.

98. Ш.Кобозева И.М. Лингвистическая семантика: Учеб. пособие. М.: Едиториал УРСС, 2000. - 352 с.

99. Ковшова М.Л. Как с писаной торбой носиться: принципы когнитивно-культурологического исследования идиом // Фразеология в контексте культуры. М.: «Языки русской культуры», 1999.- С. 164-173.

100. ПЗ.Колшанский Г.В. Объективная картина мира в познании и языке. -М.: Наука, 1990.-108 с.

101. Комлев Н.Г. Компоненты содержательной структуры слова. М.: Изд-во МГУ, 1969. - 192 с.

102. Копыленко М.М. Основы этнолингвистики / Отв.ред. акад. А.Т.Кайдаров. - Алматы: Евразия, 1995. - 180 с.

103. Копыленко М.М. Социальное и этническое в языке: (Очерк взаимодействия) // Облик слова. Сборник статей /РАН Ин-т рус.яз.- М., 1997.-С.354-359.

104. Копыленко М.М., Саина С.Г. Функционирование русского языка в различных слоях казахского населения.- Алма-Ата: Наука, 1982. 111с.

105. Корнилов О. А. Языковые КМ как производные национальных менталитетов. Изд. 2-е, испр. и доп. М.:ЧРО,2003. - 347с.

106. Косвен М.О. Очерки истории первобытной культуры.-2-е изд., испр.и доп.- М.: Изд-во АН СССР, 1957.-240с.

107. Косвен М.О. Семейная община и патронимия. М.: Изд-во АН СССР, 1963.-218с.

108. Кронгауз М.А. Семантика: Учебник для вузов. М.: Изд-во РГГУ, 2001. -399с.

109. Кубрякова Е.С. Об одном фрагменте концептуального анализа слова память II Логический анализ языка. Культурные концепты. М.: Наука, 1991.-С.85-91.

110. Кубрякова Е.С., Демьянков В.З., Панкрац Ю.Г., Лузина Л.Г. Краткий словарь когнитивных терминов. М.:Изд-во МГУ, 1996.-245с.

111. Кубрякова Е.С. Об установках когнитивной науки и актуальных проблемах когнитивной лингвистики // Известия АН. Серия лит. и языка. 2004. - Т.63. - № 3. - С. 3 -12.

112. Лакофф Дж. Лингвистические гештальты // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 10. М.: Прогресс, 1981. - С.350-368.

113. Лакофф Дж. Мышление в зеркале классификаторов // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 23. М.: Прогресс, 1988. - С.12 - 51.

114. Лауде-Циртаутас И. К вопросу о табу и эвфемизмах в казахском, киргизском и узбекском языках // Советская тюркология. 1976. - №4. -С.72-86.

115. Лингвокультурологическое сопоставление. Межвузовский сборник научных трудов.- Алматы: АГУ им. Абая, 1999.- 140с.

116. Лихачев Д.С. Заметки и наблюдения. Из записных книжек разных лет. -Л.: Сов. писатель, 1989. 608с.

117. Лихачев Д.С. Концептосфера русского языка // Известия АН СССР. Сер. лит. и языка.- 1993.- №1.-Т.52. С.3-9.

118. Ш.Лузенина И.Н. Языковая картина мира: К проблеме национальной специфики языка и мышления // Духовная сфера деятельности человека. -Саратов: Изд-во Сарат. пед. ин-та, 1996.-С.28-31.

119. Львова Э.Л., Октябрьская И.В., Сагалаев A.M., Усманова М.С. Традиционное мировоззрение тюрков Южной Сибири: Знак и ритуал / Отв. ред. И.Н.Гемуев. Новосибирск: Наука. Сибирское отделение, 1990. -208с.

120. Любимова Н.А. Фонетическая интерференция: Учебное пособие. Л.: Изд-во Ленингр. ун-та, 1985.-55с.

121. Майоров А.П. Социальные аспекты взаимодействия языков в билингвистическом коммуникативном пространстве. Уфа: Изд-во БГМУ, 1997.- 138с.

122. Майоров А.А. Социальный билингвизм и языковое пространство. -Уфа: БГУ, 1998.- 160 с.

123. Маковецкий Н.Е. Материалы для изучения юридических обычаев киргизов. Омск, 1886.- Вып.1.- 82 с.

124. Максимов А.Н. Ограничения отношений между одним из супругов и родственниками другого // Этнографическое обозрение. -М.: Типография Императорского Московского Университета, 1908.- №№1-2. С.1-77.

125. Манакин В.Н. Языковые картины мира в перспективах контрастивной лингвистики // Язык и культура. Вторая международная конференция. Доклады / Составитель С.Б.Бураго. Киев, 1993. - С.77-83.

126. Маркс К., Энгельс Ф. -Сочинения / Под ред В.Адоратского. -М.:Партиздат, ф-ка книги «Красный пролетарий», 1937. -Т. XVI.- Ч. 1. -559с.

127. Маслова В.А. Введение в лингвокультурологию: Учебное пособие. М.: Наследие, 1997.-207с.

128. Маслова В.А. Лингвокультурология: Учебное пособие для студентов высш.учебных заведений. М: Академия, 2001.- 208с.

129. Маслова В.А. Когнитивная лингвистика: Учебное пособие / В.А.Маслова. Мн.: ТетраСистемс, 2004. - 256 с.

130. Межкультурная коммуникация: к проблеме формирования толерантной языковой личности в системе вузовского и школьного лингвистического образования: Материалы Всероссийской научно-практической конференции.- Уфа: БГУ, 2001.-Ч.1.- 192с.; Ч.2.- 194с.

131. Мельникова А.А. Язык и национальный характер. Взаимосвязь структуры языка и ментальности. СПб.: Речь, 2003. - 320с.

132. Мережковский Д.С. Собрание сочинений в 4-х томах.- М.: Правда, 1990. Т.2.-767 с.

133. Мечковская Н.Б. Социальная лингвистика: Пособие для студентов гуманит. вузов и учащихся- лицеев. 2-е изд., испр.- М.: Аспект Пресс, 1996.-207с.

134. Минский М. Остроумие и логика когнитивного бессознательного // Новое в зарубежной лингвистике.Вып. 23. М.:Прогресс, 1988. - С.281-309.

135. Михайлов М.М. Двуязычие: Принципы и проблемы. Чебоксары: ЧГУ, 1969.-136с.

136. Моисеев А.И. Термины родства в современном русском языке // Филологические науки.- 1963.- № 3. С. 120- 132.

137. Мокиенко В.М. Словарь русской бранной лексики (матизмы, обсценизмы, эвфемизмы с историко-этимологическим комментарием). -Berlin, 1995.-XXV. -151 с.

138. Морковкин В.В. Идеографические словари. М.: Изд-во МГУ, 1970. -72с.

139. Муравьев B.JI. Проблемы возникновения этнографических лакун (пособие по курсу типологии русского и французского языков). -Владимир: Влад.гос.пед.ин-т, 1980. 106 с.

140. Мыльников А.С. Картина славянского мира: взгляд из Восточной Европы: Представления об этнической номинации и этничности XVI -начала XVIII века.- СПб.: Петербургское Востоковедение, 1999.- 400с.

141. Никитин М.В. Лексическое значение в слове и словосочетании. -Владимир: Владимирский пед. ин-т, 1974. 221 с.

142. Никитин М.В. Лексическое значение слова. М.: Наука, 1983. - 127с.

143. Никитина С.Е. О концептуальном анализе в народной культуре // Логический анализ языка. Культурные концепты.- М.: Наука, 1991.-С. 117-123.

144. Нильсен Е.А. Лексико-семантическое поле как элемент картины мира // Сб.ст. Studia Linguistica 9. Когнитивно-прагматические и художественные функции языка.- СПб.: Тригон, 2000.-С.368-371.

145. Обычаи и обряды казахов в прошлом и настоящем. Сборник статей. Алматы: НИЦ « Гылым», 2001.- 428с.

146. Опарина Е.С. Лексические коллокации и их внутрифреймовые модусы // Фразеология в контексте культуры.- М.: «Языки русской культуры», 1999. С.139-144.

147. Павиленис Р.И. Проблема смысла: Современный логико-философский анализ языка. -М.: Мысль, 1983.-286 с.

148. Павловская А.В. Этнические стереотипы в свете межкультурной коммуникации // Вестник МГУ.- Сер. 19. Лингвистика и межкультурная коммуникация.- 1998.-С.84-108.

149. Падучева Е.В. Феномен Анны Вежбицкой // Вежбицкая А. Язык. Культура. Познание. Пер.с англ. / Отв. ред. М.А.Кронгауз. М.: Русские словари, 1996.- С.5-32.

150. Питана С.А. Концепты мифологического мышления как составляющая концептосферы национальной картины мира. Челябинск: Челяб. гос. унт, 2002.- 191с.

151. Покровская JI.A. Термины родства в тюркских языках // Историческое развитие лексики тюркских языков.- М.: Изд-во АН СССР, 1961.- С. 11-81.

152. Покровский М.М. Избранные работы по языкознанию. М.: Изд-во АН СССР, 1959.-382 с.

153. Поливанов Е.Д. Статьи по общему языкознанию.Избранные работы. -М.: Наука, 1968. -376 с.

154. Попов В.А. Системы терминов родства как источник информации для социокультурных реконструкций // Социальная антропология на пороге XXI века:Тезисы и материалы конференции.20-21 ноября 1997 г.- М.,1998. С.138-139.

155. Попова З.Д., Стернин И.А. Лексическая система языка: (Внутренняя организация, категориальнйй аппарат и приемы изучения). Учебное пособие. Воронеж: Изд-во Воронеж, ун-та, 1984. - 148 с.

156. Попова З.Д., Стернин И.А. Очерки по когнитивной лингвистике. -Воронеж: Истоки, 2001. 192 с.

157. Постовалова В.И. Лингвокультурология в свете антропологической парадигмы (к проблеме оснований и границ современной фразеологии) // Фразеология в контексте культуры. М.: «Языки русской культуры»,1999.-С.25-33.

158. Потапова И.А. Термины родства и свойства в русском языке второй половины XVIII века: (Подданным Курганского областного архива) // Земля Курганская: прошлое и настоящее. Краеведческий сборник/ Отв.ред. Н.Ф.Емельянов. Курган, 1992.- Вып. 4.-С.128-131.

159. Потебня А.А. Эстетика и поэтика. М.: Искусство, 1976. - 614с.

160. Потебня А.А. Из записок по русской грамматике. М.: Просвещение, 1977.-Т.4.-406 с.

161. Потебня А А Мысль и язык. Киев: СИНТО, 1993. - 189с.

162. Принципы описания языков мира / Отв. ред. В.Н.Ярцева, Б.А. Серебренников. М.: Наука, 1976. - 343с.

163. Рахилина Е.В. Когнитивный анализ предметных имен: семантика и сочетаемость. М.: Русские словари, 2000. - 416с.

164. Решетов A.M. Об употреблении вокативных терминов родства в повседневном быту русских (по воспоминаниям и наблюдениям) // Алгебра родства. Родство. Системы родства. Системы терминов родства.-СПб.: МАЭ РАН, 1995.- Вып. 1.- С.217-230.

165. Роль человеческого фактора в языке: Язык и картина мира /Отв. ред. Б.А. Серебренников.- М.:Наука, 1988. -212с.

166. Рыжкова Е.В. О метафоре как средстве представления знаний // Сб.ст. Studia Linguistica 9. Когнитивно-прагматические и художественные функции языка. - СПб.: Тригон, 2000.- С.393-397.

167. Рябцева Н.К. «Вопрос»: прототипическое значение концепта // Логический анализ языка. Культурные концепты. М.: Наука, 1991.-С.72-77.

168. Сагалаев A.M., Октябрьская И.В. Традиционное мировоззрение тюрков Южной Сибири: Пространство и время. Вещный мир / Отв. ред. И.Н.Гемуев. Новосибирск: Наука. Сибирское отделение, 1988. -224с.

169. Самойлович А. Запретные слова в языке казак-киргизской замужней женщины // Живая старина.-1915.- Вып. 3.- С.161-168.

170. Сарыбаева М.Ш. Система обозначения родства в английском, русском и казахском языках: Автореф. дис. .канд. филол. наук. Алма-Ата, 1991.-31с.

171. Сахаров В.П. О запрещении браков в родстве. Опыт исследования из области брачного права Православной церкви. Вып. 1. О родстве и еговидах.- Екатеринослав: Товарищество «Печатня С.П.Яковлева», 1899. -167с.

172. Саяхова Л.Г. Язык и культура. Учебное пособие по спецкурсу /Отв.ред. проф. Л.Г.Саяхова.- Уфа: БГУ, 1995.-168с.

173. Свинцов В.Л. Логика. М.: Высшая школа, 1987. - 286 с.

174. Семантика и категоризация / Отв. ред. Ю.А. Шрейдер. М.: Наука, 1991.- 168 с.

175. Семантическая общность национальных языковых систем. -Воронеж: Изд-во Ворон, ун-та, 1986.-184 с.

176. Семантическая специфика национальных языковых систем. -Воронеж: Изд-во Ворон, ун-та, 1985.-164 с.

177. Семья. Социально-психологические и этические проблемы: Справочник/В.И. Зацепин (рук. авт. кол.), Л.М. Бучинская, И.Н. Гавриленко и др.- К.: Политиздат Украины, 1989.-255 с.

178. Сергеева Л.А. Проблемы оценочной семантики. М.: Изд-во МГОУ, 2003. - 140 с.

179. Сорокин П.А. Человек. Цивилизация. Общество. М.: Политиздат, 1992. -543 с.

180. Сорокин Ю.А. Метод установления лакун как один из способов выявления специфики локальных культур (художественная литература в культурологическом аспекте) // Национально-культурная специфика речевого поведения. М.: Наука, 1977.-С. 120-136.

181. Сорокин Ю.А. Антропоцентризм VS антропофилия: доводы в пользу второго понятия // Фразеология в контексте культуры.- М.: «Языки русской культуры», 1999.-С.52-57.

182. Сорокин Ю.А., Марковина И.Ю. Культура и ее этнопсихолингвистическая ценность // Этнопсихолингвистика/ Отв.ред. и автор предисл. Ю.А.Сорокин. М.: Наука, 1988.-С.5-18.

183. Соселия Э.Г. Общие вопросы анализа систем терминов родства // Известия АН ГрузССР. Серия языка и лит. 1977.- № 1.-С. 126-139.

184. Социология. Учебное пособие / Г.А.Гриненко, В.Б.Коробов, К.Н.Хабибуллин и др. СПб.: ВПТШ МВД РФ, 1994. - 245с.

185. Степанов Ю.С. Константы. Словарь русской культуры. Опыт исследования.- М.: Школа « Языки русской культуры», 1997. 824с.

186. Степанов Ю.С. Методы и принципы современной лингвистики.- М.: Наука, 1975.-311с.

187. Стернин И.А. Лексическое значение слова в речи. Воронеж: Изд-во Ворон.ун-та, 1985.-171 с.

188. Стернин И.А. Коммуникативное поведение в структуре национальной культуры // Этнокультурная специфика языкового сознания / Отв.ред. Н.В.Уфимцева. М.: РАН, Ин-т языкознания, 1996. - С.97-112.

189. Сулейменов О.О. Эссе, публицистика. Стихи, поэмы. Аз и Я. Алма-Ата: Жазушы,1990.- 592с.

190. Сулейменова Э.Д. Понятие смысла в современной лингвистике. -Алма-Ата: Мектеп, 1989.-160 с.

191. Сулейменова Э.Д. Казахский и русский языки: основы контрастивной лингвистики.- 2-е изд.- Алматы: Демеу, 1996.-208 с.

192. Сулименко Н.Е. Современный русский язык (слово в курсе лексикологии). СПБ: СПГПУ, 2004. - 268 с.

193. Тарасов Е.Ф. Язык как средство трансляции культуры // Фразеология в контексте культуры.-М.:«Языки русской культуры», 1999.- С.34-37.

194. Телия В.Н. Коннотативный аспект семантики номинативных единиц / Отв. ред. А.А.Уфимцева. М.: Наука, 1986. - 143 с.

195. Телия В.Н. Русская фразеология. Семантический, прагматический и лингвокультурологический аспекты. М.: Школа «Языки русской культуры», 1996. -286с.

196. Телия В.Н. Первоочередные задачи и методологические проблемы исследования фразеологического состава языка в контексте культуры // Фразеология в контексте культуры. М.: «Языки русской культуры», 1999.-С. 13-24.

197. Тер-Минасова С.Г. Язык*и межкультурная коммуникация: (Учебное пособие). М.: Слово/Slovo, 2000.-624 с.

198. Тимошинов В.И. Культурология: Казахстан Евразия - Восток - Запад: Учебное пособие.- Алматы, Гылым, 2001.- 400 с.

199. Толстой Н.И. Язык и народная культура: (Очерки по славянской мифологии и этнолингвистика). Изд. 2-ое, испр. - М.: Индрик, 1995. -512 с.

200. Толстой Н.И. Этнолингвистика в кругу гуманитарных дисциплин // Русская словесность. От теории словесности к структуре текста. Антология / Под ред. В.П.Нерознака. М.: Academia, 1997. - С.306-315.

201. Томашева И.В. Понятие «лакуна» в современной лингвистике. Эмотивная лакуна // Язык и эмоции: Сб. науч.тр./ВГПУ Волгоград: Перемена, 1995.-С.50-59.

202. Трубачев О.Н. История славянских терминов родства и некоторых древнейших терминов общественного строя.- М.: Изд-во АН СССР, 1959.-212 с.

203. Урысон Е.В. Языковая картина мира VS обиходные представления (модель восприятия в русском языке) // Вопросы языкознания. -1998. -№2.-С.З-21.

204. Уфимцева А.А. Лексическое значение: Принцип семиологического отписания лексики./Отв.ред. Ю.С.Степанов. М.: Наука, 1986.-240с.

205. Филин Ф.П. Современное общественное развитие и проблема двуязычия // Проблемы двуязычия и многоязычия /Редкол. П.А.Азимов и др. М.:Наука, 1972.- С.13-25.

206. Филлмор Ч. Основные проблемы лексической семантики // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 12. М.: Прогресс, 1983. - С.74-122.

207. Филлмор Ч. Фреймы и семантика понимания // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 23. М.: Прогресс, 1988. - С.52-92.

208. Философский энциклопедический словарь. М.: Советская энциклопедия, 1983. - 840 с.

209. Фрумкина P.M. Есть ли у современной лингвистики своя эпистемология? // Язык и наука конца 20 века: Сб.ст. М.: РГГУ, 1995.-С.74-117.

210. Ханазаров Х.К. Критерии двуязычия и его причины // Проблемы двуязычия и многоязычия. М.: Наука, 1972.-С.119-124.

211. Хасанов Б.Х. Казахско-русское художественно-литературное двуязычие: Социально-лингвистический аспект. Алма-Ата: Наука, 1987. - 200 с.

212. Хасанов Б.Х.Национальные языки, двуязычие и многоязычие. Поиски и перспективы.- Алма-Ата: Казахстан,1989.-136с.

213. Хасанов Б.Х. Казахско-русское двуязычие: Социально-лингвистический аспект. Алма-Ата: Рауан, 1990. - 192 с.

214. Хизбуллина Д.И. Языковая номинация и понятие «картины мира» в лингвистике // Лингвокультурологические проблемы подготовки педагогических кадров для башкирских школ.- Уфа: БГУ, 1998.-С.64-68.

215. Худяков А.А. В поисках семантики // Сб.ст. Studia Linguictica 9. Когнитивно-прагматические и художественные функции языка. - СПб.: Тригон, 2000.-С.30-41.

216. Цивьян Т.В. Лингвистические основы балканской модели мира /Отв. ред. В.Н.Топоров. -М.: Наука, 1990.- 207с.

217. Черных П.Я. Очерк русской исторической лексикологии. Древнерусский период. М.: Изд-во МГУ, 1956.- С.30-91.

218. Шаклеин В.М. Этноязыковое видение мира как составляющая лингвокультурной ситуации // Вестник МГУ. Сер. 19. Лингвистика и межкультурная коммуникация.- 2000. №1. - С.73-88.

219. Шарапова И.М. О различии в семантике терминов родства // Ученые записки Рязанского пед.института. -Рязань, 1959. -Т. 25.-С.425-427.

220. Шафиков С.Г. Языковые универсалии и проблемы лексической семантики. Уфа: БГУ, 1998. - 251 с.

221. Шафиков С.Г. Типология лексических систем и лексико-семантических универсалий. Уфа: БГУ, 2000. - 260 с.

222. Шмелев А.Д. Русская языковая модель мира. Материалы к словарю. -М.: Языки славянской культуры, 2002. 224с.

223. Шаханова Н.Ж. Семантико-семиотический анализ традиционной культуры казахов (философско-культурологический аспект): Автореф.дис. . д-рафилос. наук.-Алматы, 1999.- 52с.

224. Шахнарович A.M. Двуязычие: язык, культура, социализация личности // Функционирование языков в многонациональном обществе. Сборник научных трудов. -М., 1991. С. 253-261.

225. Штернеманн Р. и др. Введение в контрастивную лингвистику // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 25. М.: Прогресс, 1989. - С. 147-149.

226. Щепанская Т.Б. Термины родства в группировках хиппи //Алгебра родства.- СПб.: МАЭ РАН, 1995.- Вып. 1. -С.247-259.

227. Этнические контакты и языковые изменения/РАН. Ин-т лингв, исслед. Отв.ред. Ю.К.Кузьменко. СПб.:Наука, 1995.- 235с.

228. Язык и культура: Учебное пособие / Под ред. Л.Г.Саяховой. Уфа: Башкирск. ун-т, 1995. - 170 с.

229. Яковлева Е.А. Восточная орнаментика русской речи многонациональной Уфы // Научное наследие башкирских ученых-эмигрантов и вопросы современности («Вторые Валидовские чтения»): Язык и литература. Тезисы конференции/Башк. ун-т. Уфа: БГУ, 1995.-С.78-80.

230. Яковлева Е.С. Фрагменты «русской языковой картины мира (модели пространства, времени и восприятия). М.: Гнозис, 1994.-344 с.

231. Аргынбаев Х.А. Казахская семья (на каз.яз.). Казак отбасы: (Казак отбасыныц Kenierici мен бугшпа жайындагы гылыми зерттеу ецбек). -Алматы: Кайнар, 1996.-288 с.

232. Аргынбаев Х.А. Семья и брак у казахов (на каз.яз.). Казак халкындагы семья мен неке. Алматы: Гылым, 1973.-328 с.

233. Жубанова МД. К.Жубанов о проблемах национальной дидактики (на каз.языке). К^удайберген Жубанов улттьщ дидактика проблемалары хакында. Оку куралы. Алматы:Гылым, 2002. - 82с.

234. Ниязбеков М. Что мы знаем о родственных отношениях? (на каз.языке). Б1з калай туысамыз?- Алматы: Онер, 1992.- 46 с.

235. Хасанулы Б. Родной язык наследие отцов (на каз.языке). Ана тш - ата мура (К^азак тшнщ жер жуз1 тшдер1 жуйесшдеп алатын орны). -Алматы: Жазушы, 1992.-272 с.

236. Dornseiff F. Der deutsche Wortschatz nach Sachgruppen. 7. Auflage. Berlin, 1970.

237. Haugen E. The "mother tongue" // The influence of Language on Culture and Thought (Essays in Honor of Joshua A. Fishman's Sixty Fifth Birthday). -Berlin, New York: Mouton de Gruyter, 1991.- P. 75-84.

238. Hymes D. Kompetenz und Performanz in der Sprachtheorie //Soziolinguistik. Ansatze zur soziolinguistishen Theoriebildung (herausgegeben von Hugo Steger). Darmstadt: Wissenschaftliche Buchgesellschaft, 1982. S. 109-142.

239. Jackendoff R. What is a concept? // Frames, fields, and contrasts. New essays in semantics and lexical organisation. Hillsdale, 1992. - p. 191-209.

240. Johnson-Laird P.N. Mental Models: Towards a Cognitive Science of Language, Inference, and Consciousness /Ed. E. Warner. Cambridge (Mass.), 1983.

241. Langacker R.W. Concept, Image, and Symbol: the cognitive basis of grammar. -Berlin, New York: Moutor de Gzuyters, 1991. -X. 395 p.

242. Langacker R.W. The conceptual basis of cognitive semantics// Language and conceptualization/ Ed. by. J. Nuyts and E. Pederson. -Cambridge, 1997. 28 lp.

243. Lewis C.I. An Analysis of Knowledge and Valuation. La-Salle. Jllinois. 1946.

244. Sapir E. Culture, Language, and Personality. Selected Essays edited by David A. Mandelbaum. University of California Press. Berkeley and Los Angeles, 1960.-208 p.

245. Trier J. Das Sprachliche Feld // Neue Jahrbiicher fur Wissenschaft und Jugendbildung.- Leipzig- Berlin, -1934. Bd. 10., S. 428-449.

246. Ullmann St. Semantics. An introduction to the science of Meaning. New York: Barnes and Noble, 1962. - 278 p.

247. Von Humboldt W. Linguistic Variability and Intellectual Development. Translated by Buck G.C. and Frithjof A.R. Philadelphia, 1971.

248. Weisgerber L. Vom Weltbild der deutschen Sprache. Diisseldorf, 1950.

249. Weisgerber L. Die Muttersprache in Aufbau unserer Kultur. Paedagogisher Verlag, Schwann, Diisseldorf, 2. erweiterte Auflage. -1957. -308 s.

250. Whorf B. Language, Thought, and Reality. -Cambridge, Mass.: MIT Press, 1956,- XI. 278 p.

251. Wierzbicka A. Understanding Cultures through their keys words: English. Russian. Polish. German. Japanese. New York : Oxford University Press, 1997.