автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.03
диссертация на тему: Рецепция Д.Г. Байрона в России 1810-1830-х годов

Полный текст автореферата диссертации по теме "Рецепция Д.Г. Байрона в России 1810-1830-х годов"

Нижегородский государственный педагогический университет

На правах рукописи

Люсова Юлия Владимировна

Рецепция Д.Г. Байрона в России 1810-1830-х годов

Специальность 10. 01. 03 - Литература народов стран зарубежья (английская литература)

Автореферат

диссертации на соискание учёной степени кандидата филологических наук

Нижний Новгород 2006

Работа выполнена на кафедре всемирной литературы Нижегородского государственного педагогического университета

Научный руководитель: доктор филологических наук, профессор

Ильченко Наталья Михайловна

Официальные оппоненты: доктор филологических наук, профессор

Цветаева Марина Владимировна

кандидат филологических наук, доцент Макарова Людмила Сергеевна

Ведущая организация: Московский педагогический государственный

университет

Защита состоится «20» июня 2006 г в 12 часов на заседании диссертационного совета К 212 164 01 по специальности 10.01.03 - Литература народов стран зарубежья (английская литература) при Нижегородском государственном педагогическом университете

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке университета по адресу: 603950 Нижний Новгород, ул. Ульянова, д. 1.

Автореферат разослан «» Х)иОи&/ 2006 г.

Ученый секретарь диссертационного совета кандидат филологических наук, доцент

М.А.Маслова

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Джордж Ноэл Гордон Байрон (George Noel Gordon Byron, 22.1.1788. Лондон -19.IV.1824, Миссолунги, Греция) - английский поэт-романтик, которому удалось вступить в литературный диалог практически со всеми европейскими странами.

Д.Г. Байрон и его творчество стали воплощением романтического идеала свободной личности, живущей не по законам общепринятых социальных норм, а по законам собственно творческого гения. Своей судьбой Байрон дал пример свободного обращения с нравственными, политическими, религиозными и иными догмами, образец поведения свободного человека, отвергающего те внешние условия, которые сковывают его внутреннюю свободу.

Предметом исследования диссертации является рецепция творчества Д.Г. Байрона в России 1810-1830-х годов Под рецепцией в диссертационном исследовании понимается диалог в широком смысле слова, восприятие как часть единого процесса «воздействие - восприятие». В таком значении этот термин был предложен словацким исследователем Д. Дюришином.

В качестве объекта исследования выступают русские переводы стихотворений Д.Г. Байрона, рецензии и критические статьи о его биографии и творчестве, помещенные в московских и петербургских журналах 1810-1830-х годов, а также оригинальные лирические произведения русских поэтов-романтиков, вступивших в диалог с Д.Г. Байроном, как аспекты восприятия знаменитого английского поэта в России в контексте общеевропейской рецепции.

В России имя Д.Г. Байрона впервые звучит на страницах «Русского музеума» в 1815 г. С этого момента начинается диалог русской воспринимающей среды с английским поэтом.

На прошедшей в Институте Мировой Литературы им. М. Горького РАН в апреле 1988 года сессии, посвященной 200-летию со дня рождения Д.Г. Байрона, в своем заключительном слове C.B. Тураев констатировал, что заседание, посвященное рецепции Байрона в России, вскрыло острую необходимость в обобщающих исследованиях, а также в библиографических работах.

В 50-70-е годы XX века Байрон часто рассматривался литературоведами скорее как политический деятель, певец свободы, деятельный участник освободительного движения, нежели как поэт-романтик, во многом новатор, чью роль в истории мировой литературы и значение для мировой культуры в целом и для русской культуры в частности трудно переоценить. Между тем в настоящее время возникает задача пересмотра ряда традиционных подходов к произведениям Байрона, что связано с необходимостью вовлечения наследия поэта-романтика в широкий общекультурный контекст. В этой связи необходимо обращение к-русскнм---—-

3 v TÎ'^h дгГй oïiÀ л ь н л я

ЬИ 5. НЮ ГЕКА С.-Петербург ОЭ 200^акт,5з 7

периодическим изданиям, воспоминаниям современников, отечественных и зарубежных, переводам произведений Байрона в России.

Актуальность работы определяется несколькими моментами-

1) потребностью современного байроноведения в новых подходах, позволяющих выявить рецепцию Д.Г. Байрона в инонациональной культуре;

2) возросшим интересом в условиях открытости современного общества к межличностной коммуникации, диалогу культур, одним из важных условий которого является перевод;

3) обострившимся вниманием в современном литературоведении к истории литературной критики и её роли в становлении национальной литературы.

Научная новизна заявленной темы связана с отсутствием целостного концептуального исследования рецепции Д.Г. Байрона в культурно-историческом сознании России 1810-1830-х годов. В работе привлекаются раннее не использованные материалы: статьи, рецензии, помещённые в московских и петербургских журналах начала XIX века; вводятся в научный оборот не переведённые на русский язык монографии Т. Лупера, Д.Г. Робертсона, Ф.В Мартина, Т. Астона, раскрывающие специфику индивидуального стиля Д.Г. Байрона.

Целью исследования является осмысление рецепции Д.Г. Байрона в России с 1810-1830-х годов в общеевропейском контексте.

Цель обусловливает частные задачи диссертационного исследования:

1) обозначить своеобразие картины мира Д. Байрона и те черты его индивидуального стиля, которые стали причиной европейской и русской рецепции в 1810-1830-х годах;

2) исследовать романтические переводы лирики Д. Байрона (на примере цикла «Еврейские мелодии») и литературно-критические статьи об английском поэте, появившиеся в 1810-1830-х годах в России как наиболее существенные аспекты репродуктивной рецепции;

3) на примере рецепции Д.Г. Байрона в картине мира И.И. Козлова осмыслить понятие «встречное течение».

Материалом исследования послужили русские переводы стихотворений цикла «Еврейские мелодии» Д.Г. Байрона, выполненные Н. Гнедичем, Н. Маркевичем, Д. Ознобишиным, М. Лермонтовым, в которых отразилась специфика романтического перевода, а также стихотворения и переводы И. Козлова - «русского Байрона». Материалом исследования истории рецепции Д. Байрона явились, также, литературно-критические статьи, переводные и собственно русские, помещённые в журналах «Вестник Европы», «Соревнователь Просвещения и благотворения», «Сын Отечества», «Московский телеграф» и др. в период с 1810 по 1830 годы; дневниковые записи и воспоминания русских поэтов, переводчиков.

Теоретической и методологической основой диссертационного исследования стали:

1) работы ведущих отечественных ученых в области исследования русско-зарубежных связей и рецепции M П. Алексеева, А Н. Веселовского. Н.В. Драгомирецкой, В.М. Жирмунского. В.Г. Зусмана, Н.М. Ильченко, Н.И Конрада, В.И. Кулешова, Ю.Д Левина, Н.П. Михальской, С А Небольсина, И.Г. Неупокоевой, Л И. Никольской, И К Полуяхтовой, Л.Р. Радченко, M В Цветковой и др.;

2) труды ученых-байроноведов Н.Я Дьяконовой, A.A. Елистратовой, В.М. Жирмунского, M С. Кургиняна, A.C. Ромма, Л.В. Сидорченко, Д.М.Урнова; Б. Блэкстоуна, Э. Босттера, Р. Гликнера, М. Джозефа, Э. Догерти, В. Кальверта, Л. Марчанд, Дж. Макганна и др. Приходится констатировать, что соотечественники Байрона уделяют его творческому наследию недостаточно внимания. Они выдвигают на первый план другие фигуры позтов-романтиков. Это, прежде всего, У. Вордсворт, Д Ките, С Кольридж, Т. Мур Необходимо обратить внимание и на то, что большинство зарубежных авторов в качестве основного метода исследования выбирают биографический (причем часто с элементами психоанализа). Однако, именно в работах зарубежных ученых возникла проблема использования библейского материала в творчестве Байрона, тогда как в российском байроноведении она не становилась предметом специального исследования. Исключением является, пожалуй, появившаяся в 2003 году диссертационная работа E.H. Михайленко «Библейские темы и мотивы в позднем творчестве Д.Г. Байрона». В 1991 году вышел сборник статей «Великий романтик Байрон и мировая литература» (М : Наука, 1991); его авторы затрагивают такие проблемы, как место Байрона в истории мировой литературы (C.B. Тураев), природа магического влияния байроновской личности и созданных им образов (Н.Я. Дьяконова), роль Байрона в становлении русского романтизма (В.И Сахаров), значение байроновского импульса в творчестве Лермонтова (A.M. Зверев) и др.;

3) труды С.С. Аверинцева, Г.Р. Гачечиладзе, А.И. Гиривенко, В.Н Комиссарова, Ю.Д. Левина, И. Левого, Л.Л. Нелюбина, М.Ю. Рябовой, П.М. Топера, A.B. Федорова, Е.Г. Эткинда и др. по теории и практике перевода;

4) работы А.И. Акопова, Л. Алябьевой, M Б Велижева, С. Весина, О.В. Голубевой, Б.И Есина, Замотана И.И., В.И. Кулешова, Н.И. Мордовченко и др. по истории литературной критики и журналистики. Методика работы ориентирована на сравнительно-исторические

исследования аспектного типа. В диссертации рассматриваются переводы, литературная критика, оригинальные произведения русских авторов, связанные с творчеством Д.Г. Байрона Аспектный принцип сочетается с

хронологическим, поскольку в работе выделяются этапы вхождения Д.Г Байрона в русскую литературу XIX века В диссертационном исследовании используются элементы сравнительно-типологического, историко-биографического методов, которые соотносимы между собой и могут быть системно использованы в рамках исследования.

Научно-теоретическая значимость диссертационной работы заключается в том, что она вносит вклад в изучение творчества Д.Г. Байрона в России первой трети XIX века.

Основные положения диссертации представляют интерес с точки зрения их практической значимости. Результаты исследования могут быть использованы в общих курсах по истории английского и русского романтизма, истории литературной критики; в спецкурсах и спецсеминарах по творчеству Д.Г. Байрона, по теории и практике поэтического перевода, межкультурной коммуникации.

Основные положения диссертации, выносимые на защиту:

1 Восприятие личностного и художественного мира Д.Г Байрона в Европе первой половины XIX века носило ярко выраженный национальный характер.

2 Своеобразие историко-литературного освоения творчества Д.Г. Байрона в России определяется динамикой развития русской литературной критики и русской национальной литературы романтического направления.

3 В своём становлении и развитии русская рецепция Д.Г. Байрона XIX века прошла этапы, соответствующие этапам освоения русской литературой своего места в литературном процессе европейского романтизма.

4 Цикл «Еврейские мелодии» - одно из наиболее переводимых в начале XIX века произведений, поскольку отвечает мироощущению переводчиков эпохи романтизма

5.Особое место среди переводчиков Д.Г. Байрона занимает И.И. Козлов, снискавший популярность «второго Байрона» не только в России, но и за рубежом.

Апробация работы Отдельные положения диссертации были представлены в виде докладов и сообщений на межвузовских и международных научных конференциях: «Литература Великобритании в европейском культурном контексте» (Н Н., 2000), XVI - Пуришевские чтения «Всемирная литература в контексте культуры» (М., 2004), XVII -Пуришевские чтения «Путешествовать - значит жить» (Х.К. Андерсен) «Концепт странствия в мировой литературе» (М., 2005), «Русско-зарубежные связи» (H.H., 2005). По теме диссертационного исследования опубликовано 6 работ.

Структура исследования определяется поставленными задачами и исследовательским материалом. Диссертация состоит из введения, трёх глав, заключения, библиографии, которая насчитывает 263 наименования, из

которых 54 на английском языке, и приложений Общий объем диссертационной работы/^Ь", основной текст

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении обосновывается выбор темы, ее актуальность и новизна, рассматривается степень научной разработки темы, определяются цели, задачи и методология исследования.

В первой главе «Д. Г. Байрон в контексте европейского романтизма» исследуются два основных этапа (начальный - с 1812г. и посмертный - с 1824г ) рецепции творчества Д.Г Байрона в Европе первой половины XIX века, выявляются специфические черты «байронизма» во Франции, Германии, Италии, Польше с учетом творческого стиля Байрона. В первом параграфе «Особенности индивидуального стиля Байрона» кратко рассматриваются основные этапы творческой деятельности Д.Г. Байрона в контексте мировой литературы; прослеживаются черты индивидуального стиля английского романтика, сформировавшиеся в процессе диалога-полемики с ведущими авторами Просвещения, предромантизма и романтизма.

Вслед за просветителями Байрон интересуется личностью, помещенной в самые исключительные условия. Но в отличие от своих предшественников, например, Д. Дефо, он это делает для того, чтобы объемно, контрастно, выразительно изобразить исключительного героя -одинокую личность Причем, одиночество для Байрона - не одно из условий эксперимента, как это было у просветителей, а неотъемлемая характеристика образа. Герой Байрона, также как и герой С. Ричардсона, обладая необыкновенными возможностями, не может использовать их во благо Однако его одаренность оборачивается против него самого, а не против общества, как у Ловласа и других героев просветительских романов. Эта одаренность, ни при каких условиях, не может быть направлена «в нужное русло», ибо она сама по себе - одна из причин антагонизма между героем и обществом. Необыкновенный дар возвышает героя над людьми, увеличивает пропасть, отделяющую его от мира.

Триединство «личность-чувства-природа», провозглашенное Ж.Ж. Руссо, нашло отражение в поэтическом стиле Байрона. Как один из самых субъективных писателей он, подобно Руссо, всегда выносит на первый план свой внутренний мир и едва ли в состоянии отрешиться вполне от своей личности. Кроме того, широким космополитическим размахом отличается миропонимание и французского, и английского писателей. Далекие от каких бы то ни было национальных предрассудков и всегда готовые сражаться против них, они постоянно имеют в виду человека вообще, а не представителя определенной национальности. Различие национальностей у

них сглаживается перел величием общечеловеческих идеалов, которые они исповедуют.

На традиции сентименталистов, противопоставивших просветительскому культу разума культ чувства, Байрон опирается, изображая эмоционатьное состояние героя. Особое влияние на Байрона, по-видимому, имел Э. Юнг Однако, если сентименталист Юнг желал показать «анатомию» чувства, то Байрон обращается к эмоции не ради самой эмоции, а ради того, чтобы изобразить состояние героя, так или иначе характеризующее его личность и его положение.

От «готиков» (М.Г. Луис, А. Радклиф, Г. Уолпол) Байрон воспринял мрачный колорит, «неабсолютного» злодея, ориентацию на изображение внутреннего мира. «Готический злодей» - предтеча байроновских героев-отшельников, «ни в чем с людьми сердцем не сходящихся», как Манфред, Каин, Сарданапал, Ульрих, Конрад, Дон Жуан и другие. Конфликт у Байрона перенесен внутрь личности, тогда как у «готиков» он обусловлен внешними обстоятельствами, обычно сверхъестественными. Поэтому байроновский титан не находит путей примирения с обществом и самим собой, его конфликт остается нерешенным, ибо причина этого конфликта - в нем самом. Если «готический злодей», признаваясь в своих злодеяниях, как бы исторгает из себя все свое зло, и тем самым становится на путь добра, то герой Байрона никуда не может деться от самого себя. Он сам - воплощенное отрицание миропорядка.

Байрон, кроме того, воспринял традицию У. Годвина в изображении положительного героя, героя-борца, тираноборца. Тема преступления и наказания, разработанная Годвином в романах «Сент Леон» , «Калеб Уильям» с достойной глубиной, была воспринята Байроном и тоже перенесена во внутренний план.

Д.Г. Байрона, как и йенских романтиков (Л. Тика, Новалиса), интересует личность с большим творческим потенциалом и богатым внутренним миром Но гениальность байроновского героя никак не может служить для него самого источником наслаждения. Самопознание приводит его к катастрофе, так как, погружаясь в глубины собственного Я, он все дальше уходит от отвергнутой им реальности и все очевиднее становится неразрешимость его проблемы. Однако не этот далекий недосягаемый мир грозит ему гибелью. Он сам, его собственный смятенный дух, его неудержимо стремящаяся к губительной истине мысль - вот что лежит в основе бесконечных страданий, от которых едва ли избавит даже смерть

Кроме того, Байрона привлекают некоторые идеи гейдельбергских романтиков (К. Брентано, А. фон Арним, И. фон Эйхендорф). Например, их устремленность к национально-культурному единению, духовная

причастность историческому прошлому своей страны воплощены английским поэтом в мотивах исторической памяти, гражданского долга.

В полемике с лейкистами формируется эстетическое кредо Байрона: «Вымысел, пусть даже прекрасный, есть плод таланта лжеца».

Вслед за В. Скоттом Байрон провозглашает историзм своим ведущим принципом, призывая художника предпочесть факты бесплодным и прекраснодушным мечтаниям. Однако история у Байрона, вопреки его блестящей образованности и очень серьезному отношению к историческим фактам, служит лишь декорацией для внутренней драмы, разворачивающейся в душе героя.

Таким образом, Байрон в своем творчестве опирался на разнообразные традиции европейской литературы. Все, что он воспринял от своих предшественников и современников, было переосмыслено в соответствии с его собственным мироощущением и творческим кредо. В результате образы, созданные Байроном, оказались несравнимы со своими литературными предтечами по масштабности и значительности. Будучи, несомненно, романтиком по своему мировоззрению и следуя традициям романтизма, Байрон представляет собой явление, которое стало знамением времени.

Второй параграф «Восприятие личности и художественного мира Байрона в Европе» в качестве основного содержит тезис о том, что индивидуальный стиль Байрона был воспринят многими национальными литературами.

Рецепция Д.Г Байрона в Европе первой половины XIX века проходит в своем развитии два, практически совпадающих по времени во всех рассмотренных странах, этапа: начальный период (1816-1824) и посмертный (1824-1840). Почти одновременно с выходом в свет первых песен поэмы Байрона «Паломничество Чайльд Гарольда» (1812) в Европе складывается специфическое культурное явление, получившее название «байронизм».

Во Франции история развития «байронизма» началась с беглой заметки в "Mercure de France" 1813 года о «Паломничестве Чайльд-Гарольда». В следующие два года были изданы «Корсар» и «Лара», в 1816 - «Абидосская невеста», а в 1819г. - двухтомное собрание сочинений Д.Г. Байрона.

Репутация «второго Байрона» закрепилась во Франции за А. де Ламартином, хотя в действительности ему были близки и задумчивость Ф.Р. де Шатобриана, и страстность Д.Г Байрона А. де Ламартил воспринял у Байрона мотивы памяти и тоски, сомнение в божественном всевластии.

Близким по мироощущению Байрон стал для другого французского поэта - А. де Виньи Именно лирика и личность де Виньи подготовили во Франции начала XIX века «встречное течение» художественному миру и личности Байрона. Печаль, душевное одиночество, вызов судьбе, протест против неизбежности страданий и горя, сумрачное величие горделиво

замыкающейся в себе личности, - все эти байронические черты находим в лирике де Виньи

Говоря о рецеппии Байрона в Германии, прежде всего надо назвать два имени - И.В Гете и Г. Гейне. В 1816 году появился в Германии перевод первых двух песен «Паломничества Чайльд Гарольда» - с этого момента начался процесс вхождения Байрона в литературу Германии. «Вторым Байроном» в Германии суждено было стать Генриху Гейне. Рецепция Байрона была подготовлена Гейне изнутри как биографическими обстоятельствами, так и творческими импульсами Диалог немецкого романтика с английским особенно ощутимо проявился в «Юношеских страданиях», а также в трагедиях «Вильям Ратклиф» (1822) и «Альманзор» (1823).

И.В. Гете одним из первых в Европе оценил новаторский стиль молодого англичанина и с усиленным вниманием следил за творческой судьбой Байрона, которого считал единственным великим поэтом современной поры. Его позиция по отношению к поэмам и мистериям Байрона отличалась от большинства суждений, в которых английского поэта обвиняли в атеизме, безбожии. На фоне обвинений «Дон Жуана» в безнравственности и вольномыслии Гёте раньше и полнее многих почувствовал величие одного из лучших произведений поэта, решительно восставая против мнения, будто оно не принесет пользы развитию человечества.

В Италии и Польше, в отличие от Германии и Франции, образовались не литературные школы Байрона, а политические. И это вполне объяснимо: в этих странах в воздухе витала идея национального освобождения и поэтому поэтов привлекала активная гражданская позиция Д.Г. Байрона, его взгляды на мировую историю и политику.

В ряду подражателей внешней красоте и эффектности байроновского творчества можно назвать итальянского поэта Карло Фореса, явившегося для современников крайним выразителем моды на разочарованность и демонизм. Однако «вторым Байроном» в Италии принято считать Дж. Леопарди - поэта «мировой скорби». Общими чертами творчества Байрона и Леопарди являются осуждение современного общества, пессимистический характер героев, романтический конфликт с судьбой Но в некоторых вопросах поэты расходились во взглядах: они по-разному относились к религии, к политическим вопросам, различно видели роль человека в обществе, поскольку были связаны национальными традициями разных литератур.

Писатели разных стран обратились к опыту Байрона в создании образов природы, человека (сильной личности); придавали своим произведениям пафос протеста, отчаяния, «мировой скорби», гордости исключительной личности и ее трагедии в современном мире.

Однако на родине Байрона байронизм не развился, несмотря на то, что поэма о странствованиях Чайльд-Гарольда, как и последовавшие за ней творения Байрона, вызвала множество споров, разноречивых суждений и оценок, будучи явлением принципиально новым для английской литературы в частности и беспрецедентным в истории мировой литературы в целом, как с точки зрения формы, так и со стороны концепции образа главного героя Байрон никогда не стремился создать особое литературное направление. Хотя Вальтер Скотт дал «обет молчания», познакомившись с байроновскими «восточными поэмами», а Джон Ките, Томас Мур, С.Т Кольридж и многие другие английские романтики высоко ценили поэтический талант Байрона, но никто из них не стал продолжать его линию в литературе При этом темы, разработанные им, брались многими на вооружение («Небо и земля» Байрона и «Любовь ангелов» Томаса Мура, например, имеют в основе практически один сюжет).

Только после смерти Д.Г. Байрона происходит переоценка отношения к изгнаннику на родине: постепенно усиливается интерес к его творчеству, появляются все более объективные критические статьи Среди тех, кто смог понять Д. Байрона надо назвать Ли Ханта, Д Рёскина, которые высоко оценили Байрона как поэта и мыслителя.

Среди французских поэтов, в связи с которыми можно говорить о рецепции Байрона уже после смерти поэта, следует назвать В. Гюго и О Барбье, Ф. Стендаля и А. де Мюссе.

Сменой характера рецепции отличается и посмертное немецкое восприятие Байрона: «Молодую Германию» интересует сатирическое дарование Байрона и его ярко выраженная гражданская позиция.

Вторая глава «Рецепция Д.Г. Байрона в России эпохи романтизма» посвящена исследованию восприятия английского романтика в русском литературном сознании 1810-1830-х годов. В первом параграфе «Феномен Байрона в культурно-историческом сознании России 18101830-х годов» рассматривается роль Байрона в определении пути дальнейшего национального, исторического и культурного развития России, поскольку имя его входило в русское сознание на фоне крупных изменений в жизни общества, когда литература стала ареной не только культурной, но и идеологической борьбы.

Столичные издания («Мнемозина», «Атеней», «Вестник Европы», «Московский телеграф», «Соревнователь Просвещения и благотворения», «Сын Отечества», «Телескоп», «Русский инвалид» и др.) занялись поиском новых путей развития русской литературы Для этого необходимо было определить литературные авторитеты, которые бы познакомили читателей с современными течениями западноевропейской литературы Одним из наиболее обсуждаемых на страницах журналов, в салонах и кружках иноязычных поэтов, вступивших в диалог с русской романтической литературой, был Д.Г. Байрон. Для отечественных романтиков он стал не

просто властителем дум, великим поэтом и борцом за свободу, но и могучей жизненной силой, отразившейся в мировоззрении современников

В 1815 г русский читатель впервые встречается с именем британского поэта на страницах журнала «Российский Музеум» (ч.1), в котором опубликована рецензия на тему «Морской разбойник, в трех песнях, сочинение лорда Байрона» Менее чем через десять лет имя английского романтика упоминается в любом разговоре об искусстве, его творчество становится темой литературно-критических статей, а личная жизнь -источником художественного вдохновения

И в «Вестнике Европы», и в «Сыне Отечества», и в «Благонамеренном» печатаются переводы байроновских поэм и элегий, в основном в прозе и с французского; в периодике появляются статьи из иностранных журналов, посвященные творчеству английского поэта.

Благодаря переводной критической литературе личность и поэзия Байрона обрисовывались в глазах русских читателей в весьма ярких и необычных чертах Английский писатель представлялся им оригинальным явлением в мире поэзии; творения его возбуждали удивление и казались своеобразными, не похожими на все, что до тех пор привлекало внимание отечественных читателей И это не случайно, поскольку Байрону удалось создать новый тип героя, вобравшего в себя различные романтические черты, замкнувшиеся в нем единством биографии и образа. То мироощущение, которое у предшественников поэта являлось различными гранями, почти неуловимо веяло настроениями, фантазией, в его поэмах приобрело зримость, наглядность Привлекало также русских читателей чувство справедливости, движущее поэтом и его героями, заставляющее принять сторону народов, чьи права ущемлены, земли разорены, кровь пролита. Интересной представлялась новизна формы созданных Байроном лиро-эпических поэм.

Люди консервативного образа мыслей, сторонники старого уклада жизни и литературных традиций, естественно, не могли одобрить протестующей поэзии Байрона и видели в нём писателя, явно разрушавшего устои современной жизни. Вынужденными купюрами зияли переводы мемуарных книг о Байроне Даже перепечатки байроновских мемуаров из иностранной периодики либо задерживали, либо встречали цензурные запреты, комментарии. Запреты оказали существенное влияние на полноту и качество знакомства русского читателя с творчеством английского поэта В частности, последнее его произведение «Дон Жуан» так и не было переведено до конца 1840-х годов, а отдельные отрывки, которые увидели свет, были до предела искажены. Таким был и перевод романа в стихах, сделанный В.И. Любич - Романовичем в 1848 году.

Что касается переводов и подражаний Байрону, то они начали появляться в нашей литературе почти одновременно со статьями о нем. Источниками для них служили французские переводы сочинений Байрона

(иногда, впрочем, они делались и непосредственно с английского текста). Внимание переводчиков привлекали, и лирика Байрона, прежде всего «Тьма», «В альбоме», «Еврейские мелодии», и лиро-эпические поэмы «Шильонский узник<>, «Осада Коринфа», «Гяур», «Абидосская Невеста», «Корсар», «Лара». «Мазепа», «Паризина»

Второй параграф «Этапы рецепции Байрона в первой половине XIX века» знакомит с основными этапами вхождения Д Г Байрона в русскую литературу.

1815-1820-е годы - начальный этап знакомства с личностью и творчеством Байрона, на котором в поле восприятия критиков и читателей находились отдельные переводные произведения поэта и отрывочные сведения о его жизни. Вместе с тем, начало 1820-х годов - период наиболее активного творческого интереса A.C. Пушкина к ДГ Байрону и освоения им достижений английского поэта На материале своих личных впечатлений, подсказанных южной ссылкой, Пушкин разрабатывает жанр русской романтической поэмы, учитывая опыт более ранней байроновской романтической поэмы, творчески осваивая ряд ее поэтических достижений, - это находит свое отражение в «Кавказском пленнике», «Братьях-разбойниках», «Бахчисарайском фонтане», «Цыганах» - поэмах, вокруг которых развернулась полемика на с границах российских журналов

1820-е годы - так называемый посмертный этап осмысления романтизма Байрона и его роли в становлении русской литературы соответствующего направления Творчество и личность поэта в это время выступают основой для обобщённых концепций искусства, главная из которых разворачивается вокруг идеи народности, приравниваемой понятию национальности. Полемика вокруг Байрона после 1824 года и особенно в канун 14 декабря 1825 года перестала быть лишь литературной полемикой: нужен был пример художника, для которого поступок естественно вытекает из идей, выраженных в его искусстве, чье вольнолюбие воплощено в делах; нужен был поэт-гражданин - им стал Байрон. На этом этапе к творчеству английского романтика обращались К.Ф. Рылеев, В.К Кюхельбекер, Е А Баратынский, Д В. Веневитинов, А.П Крюков и др В сознании русских поэтов Д.Г. Байрон соотносился с образом моря - открытого, безграничного пространства, что сделало его самого романтическим символом.

1830-е годы - временное угасание интереса к английскому поэту-романтику в связи с увлечением немецкими и французскими авторами, повлиявшими на формирование новых литературных жанров (прежде всего повести) и нового направления - реализма. Однако в это время появляются литературно-критические статьи, например, В.Г. Белинского, в которых разрабатываются проблемы эстетики и философии искусства, что способствует формированию целостной, а не эмоцианально-оценочной, концепции творчества Байрона На это же время приходится массовое

увлечение Байроном в провинции, раскрывается новая грань «байронизма» как литературной и поведенческой моды. Имя Д.Г Байрона еще встречается на страницах журналов, но все чаще в ироническом ключе. В конце 1830-х годов литературная общественность познакомилась с более полными переводами стихов Байрона, подробностями личной жизни поэта. Изменившимся запросам публики должна была соответствовать новая форма критики, базирующейся на более прочных исторических основах

1840-1850-е годы - этап историко-критический, когда обращение к творчеству английского поэта подразумевает анализ контекста истории русской и западноевропейской лшературы, и Байрон служит уже не образцом литературного вкуса и мерой критической оценки, а явлением литературно - исторического порядка,

1860-е годы - этап объективною, всестороннего осмысления творчества Байрона в русском литературном сознании, связанный с формированием науки о литературе.

Почти все темы, которые затрагивает литературная критика в России на протяжении 1810-1850-х годов (поэтическое творчество, образование, национальная культура, роль писателя и литературы в обществе, соотношение в искусстве морали, религии, политики), раскрываются с привлечением имени Байрона. Это особенно важно, поскольку в литературно-критическую деятельность вовлечены почти все крупные писатели - В.А. Жуковский, A.C. Пушкин, П.А. Вяземский, Д.В. Веневитинов, К.Н. Батюшков, Е.А. Баратынский, A.A. Бестужев-Марлинский, В.Ф. Одоевский - и критики - Н. Полевой, Н. Надеждин, А Григорьев, В. Белинский.

Основное значение байроноведческих работ русских критиков состоит в том, что они ставили и решали самые разнообразные проблемы, существенные для формирующегося литературного сознания нации - от вопросов поэтики литературного произведения до философских концепций искусства и действительности. Байрон и его творчество становились для русского читателя не только явлением иностранной словесности, но и фактом собственной культуры, функционируя как целостный эстетический феномен современности.

Диалог-полемика между английским романтиком и отечественными поэтами, прежде всего В.А Жуковским, A.C. Пушкиным, М.Ю. Лермонтовым, способствовал появлению и развитию национальной русской литературы. Возникали и «встречные течения», например, в лице К.Ф Рылеева, A.A. Бестужева-Марлинского или И.И. Козлова, которого современники называли «русским Байроном».

В третьем параграфе «Рецепция Д.Г. Байрона в картине мира Ивана Козлова» раскрывается суть творческого диалога английского и русского поэтов, рассматриваются специфические черты «встречного течения», подготовленного Иваном Ивановичем Козловым (1779 - 1840)

Роман 1ичсские поэмы и стихотворения Ивана Козлова воспринимались читателями начала XIX в. как исповедь, поэтическая биография и их не смущал тог факт, что многие из его произведений были очень вольными переводами из Д.Г Байрона и других европейских поэтов Козлов-переводчик делал любые преобразования, чтобы достигнуть в переводе гармонии, а фактически творчески пересоздать произведения согласно своим этическим представлениям И. Козлов существенно повлиял на русское восприятие Байрона, пропагандируя образ человека, обреченного на постоянные страдания, вызываемые несокрушимой жаждой идеала и сознанием недостижимости его в условиях реальной жизни При этом И Козлов мало интересовался политико-социальной стороной поэзии Байрона; гораздо ближе ему были пессимистическое мироощущение, грусть и меланхолия, пронизывающие произведения английского поэта

Увлечение И. Козлова Байроном проявилось в целом ряде переводов произведений английского романтика. Прежде всего, отметим лирические стихотворения, появившиеся в печати в период с 1820 по 1830 гл.. «К С -е», «В альбом», «К звезде», «Прости», «Стихи, написанные лордом Бейроном в альбом одной молодой итальянской графине, за несколько дней до отъезда своего в Миссолуш и», «Еврейская мелодия «Бессонное солнце, в тумане луна ...» и некоторые др Также были переведены отрывки из поэм: «Абидосская Невеста», «Паломничество Чайльд Гарольда», «Гяур», «Корсар», «Лара», «Манфред», «Дон Жуан», «Осада Коринфа».

Современники и последующая критика в поэме Ивана Козлова «Чернец», изданной в 1825 г., отмечали сходство с «Гяуром» Действительно, это сходство обнаруживается в форме поэмы Козлова, которая напоминает лиро-эпические поэмы Байрона, да и сюжетная схема -предсмертная исповедь монаха - та же, что и в «Гяуре»; заимствованы и некоторые приметы угрюмой внешности героя («Утраты, страсти и печали / Свой знак ужасный начертали»), черты его характера. Однако, весь облик героя поэмы Козлова имеет мало родственного с мрачным и грозным титанизмом байроновских типов: чернец все молится и плачет по своей жене, сокрушаясь о совершенном им убийстве. Не соответствует духу Байрона и выраженное в поэме чувство покорности воле Провидения и упование на возмездие после смерти. Такое же чувство смирения и покорности судьбе пронизывает и другие поэмы Козлова, например, «Наталью Борисовну Долгорукую» ( 1828) и «Безумную» ( 1829), где следы байронизма обнаруживали уже в меньшей степени - в двух-трех штрихах при обрисовке героинь поэм и в некоторых описаниях природы. Иными словами, благодаря интерпретации И. Козлова в России появился другой Байрон - мастер любовной лирики, элегий, мечтатель, глубоко постигший жизнь сердца, далекий от политики.

В третьей главе «Рецепция цикла «Еврейские мелодии» Д.Г. Байрона в переводах русских поэтов 1810-1830-х годов» сопоставляются

различные переводы стихотворений из цикла Байрона и оригинальные мелодии с учетом особенностей поэтики цикла и правил романтического перевода. В первом параграфе «Специфические черты цикла «Еврейские мелодии» Байрона» дается краткая история создания цикла, объясняется интерес Байрона к ветхозаветным образам и анализируется композиционно-образная структура цикла.

Религия Д.Г. Байрона - «естественная религия», основанная на искреннем и глубоком чувстве преклонения перед мудрым творцом мира. Сам поэт неоднократно подчеркивал, что о религии знает очень мало; что религии не существует; что лучше избегать религии и пр. Однако это не означает, что Байрон отрицал ее, был атеистом. Он не принимал ортодоксальных идей, был против иудаизма, кальвинизма как таковых, но не против Библии в широком смысле. Библия давала Байрону пищу для философских размышлений, ставила перед ним вопросы, ответы на которые он пытался найти, но не всегда успешно Это была одна из его любимых книг, которая сопровождала даже во время последнего путешествия. Такое пристрастие, однако, не свидетельствует о религиозности поэта в привычном смысле этого слова. Байрон, как известно, был равнодушен к Новому Завету, - хотя многое из нравственного учения Христа принимал. Его восхищала "дикая" поэзия Ветхого Завета, описанные здесь героические события, высокие страсти, архаическая этика. Библейские мифы, заимствованные из Ветхого Завета, ситуации, исторические повествования, произведения восточной мудрости, песнопения - пестрота сюжетов и жанров, представленных в Библии, - оказываются для Байрона формой, в которую облекаются его сомнения и философско-религиозные поиски.

Из двадцати трех «Еврейских мелодий» лишь восемь сюжетно связаны с Ветхим Заветом или сочинениями римского историка Иосифа Флавия. Это «Дочь Иевфая» - Книга судей Израилевых, глава 11; «Душа моя мрачна» - Первая Книга Царств, глава 17; «Видение Бальтасара» ("Vision of Belshazzar") - Книга Пророка Даниила, глава 5; «На реках вавилонских мы сидели и плакали» - Псалом 137 и др. Некоторые мелодии связаны с Ветхим Заветом только географически, то есть в них упоминаются Иордан, Иерусалим, Сион.

Для Байрона история еврейского народа, запечатленная в Ветхом Завете, - самый ранний этап истории человечества, исток и начало человеческой цивилизации. Общечеловеческое, а не специфически национальное, становится предметом поэтического перевоссоздания Еврейский народ в цикле представлен обобщенным образом Изгнанника, обреченного на вечные скитания («разлученный с отчизной», «подобны блеклым мы листам, далеко бурей унесенным», «опустелый Израиля дом», «народ затерянный, разбросанный судьбой»),

В цикле «Еврейские мелодии» в соответствии с индивидуальным стилем Байрона через лейтмотивные образы слезы/плача, кладбища,

смолкнувшей арфы, пути («засохшая кровь бесконечных дорог», «ноги в дороге избиты, измучена грудь»), опустевшего храма реализуется характерная для романтического мироощущения оппозиция несвободный (угнетенный) - свободный Свобода связана с культурно-исторической памятью народа-скшальца, живущего в ожидании счастья; с его желанием обрести Дом (a place of birth) При этом Дом - недосягаемый идеал, противопоставленный реальной жизни евреев в пустыне или на чужбине (" где отцы почили, - там / Не опочить нам, утомленным," "О, плачь о тех, в чьем прахе Вавилон, / Чьи храмы пусты, чья отчизна - сон," "Для человека - отчизна, а для Иудеи - погост," " .я искал наш храм, искал свой бедный дом, / Но видел лишь огня клокочущее море").

В цикле преобладают меланхолия и вызов - две стороны байроновского отношения к жизни во время написания мелодий. Это отношение абсолютно соответствует не только стилю национальных мелодий с их акцентом на элегичность и героизм, но и романтическому стилю, основанному на ностальгии и прометеонизме.

В некоторых стихотворениях цикла «Еврейские мелодии» речь идет не столько о религиозных, сколько о нравственных принципах. Так в стихотворении «Were my bosom as false an thou deem'st it to be" («Если б был я неверным, как ты говоришь») Байрон выступает за сохранение достоинства и стойкости убеждений. То же относится и к стихотворению «The Harp the Monarch Minstrel swept" ("На арфе священной монарха -певца"). Хотя его герой, царь Давид, Байрона интересует лишь как автор псалмов, переживших царство того, кто их сложил, библейская реминисценция перерастает в гимн во славу поэзии, более сильной, чем троны царей, - возвышающей и облагораживающей сердца.

В первой трети XIX века к мелодиям цикла обращались многие русские поэты, которые часто пересоздавали байроновские произведения под воздействием своего индивидуального стиля, что соответствовало критериям романтического перевода. Об этом речь идет во втором параграфе «Поэтический перевод эпохи романтизма и русские переводы «Еврейских мелодий» Байрона (первая треть XIX века)».

Поэтический перевод эпохи романтизма является важной вехой в развитии национальной литературы, потому что помог осознанию русской литературой своего места в мировом процессе. Следуя европейской традиции в решении важных нравственно-эстетических задач, русские поэты-переводчики обращаются к инонациональным ценностям, находя в них необходимую основу для собственного художественного вдохновения, для проявления русского национального самосознания Во многом благодаря поэтическому переводу был создан постоянный фундамент для формирования и выражения национальной культуры. Русские поэты-романтики и переводчики, критики и издатели, понимали, что, только

сопоставляя свою культуру с другой, иноязычной, вступая с ней в диалог, можно понять и полюбить свою.

Цикл «Еврейские мелодии» воспринимался в России как достоверное, истинное свидетельство о человеке и мире Байрон как автор цикла мелодий олицетворял бескорыстное служение вольности и обостренное сознание долга - политического, нравственного. Библейские мотивы под пером английского поэта-бунтаря зазвучали как вечные размышления о любви и горе, о смысле человеческой жизни.

Анализ русских переводов стихотворений цикла «Еврейские мелодии» Д.Г. Байрона, выполненных Н. Гнедичем, И. Козловым, М. Лермонтовым, Н. Маркевичем, Д. Ознобишиным показал, что наиболее характерным для русских переводов Байрона становится «пересоздание», которое реализуется, например, в изменении или игнорировании главного стилистического приема лирики английского романтика - контраста, который является организующим началом многих произведений поэта. Так, переводы Н Маркевича «О солнце тех, кто не вкушает сна...» и «Она идет, идет, блистая красотой» являются переложениями байроновских мелодий, тематика и настроение которых сильно меняются, поскольку нивелируются смысло- и стилеобразующие оппозиции, прием контраста, вводятся новые образы (например, Ангела) и, как следствие, получаются иные оттенки настроения. Такая игра со смыслами оригинала не может быть списана на плохое знание языка переводчиком, поскольку является намеренным способом пересоздания и адаптации оригинала к русскому контексту.

Основными переживаниями лирическою «я» русские переводчики часто видели скорбь, безнадежность, разочарованность, поэтому переводы (подражания) принимали форму сентиментально-романтических элегий. Примером такого перевода оказалось стихотворение Н. Гнедича «Душе моей грустно...». В подобном же ключе переводил «русский Байрон» Иван Козлов, диалог которого с Байроном заметен на значительном протяжении литературной деятельности русского поэта в собственных произведениях и переводах. В мелодии «Бессонное солнце, в тумане луна...» И. Козлов отразил укрепившийся в сознании читателей образ лирического героя, испытывающего чувства тоски и разочарования. Поэт воспринял в своем оригинальном творчестве байроновскую печаль, но отказался от мировой скорби, гражданского пафоса, глубокого философского подтекста, связанного с пониманием неправильности и несправедливости мирового порядка.

В поэтическом переводе М.Ю. Лермонтова мелодии «Моя душа мрачна » удачно передано мироощущение лирическою героя: боль сердца, приближающаяся душевная трагедия. Лермонтов достаточно точно отразил напряженность и страстность в выражении мыслей и переживаний лирического героя мелодии Д.Г. Байрона, хотя и усилил трагическую тему стихотворения. Не случайно такое «угадывание» Байрона в русском

переводе поэюв сближает глубокая родственность их творческих индивидуальное ¡ей Мотивы одиночества, изгнанничества, свободы, памяти и забвения, времени и вечности, любви и смерти стали основой «встречного течения» в оригинальном творчестве Лермонтова. Анализ окружающего мира, рефлексия, гражданская активность, убежденность в безвременной смерти, характерные для индивидуального стиля Лермонтова, также свойственны и творческой манере Байрона.

Если выстроить рассмотренные нами переводы из цикла «Еврейские мелодии», выполненные И. Коковым, Н Маркевичем, Д. Ознобишиным и М. Лермонтовым, по близости к романтическому духу оригинала, то наиболее удачным, безусловно, будет перевод М.Ю Лермонтова, далее - Д. Ознобишина, И. Козлова и Н. Маркевича. Таким образом, цикл стихотворений Д.Г. Байрона «Еврейские мелодии» в русских переводах отвечал ожиданиям отечественного читателя, которого привлекали красота, свежесть и обаяние мелодий, пронизанных духом патриотизма и лиризма

В заключении подводятся итоги проведенного исследования, которое показало, что творчество и личность знаменитого английского романтика проявили разнообразные аспекты рецепции в Европе и России первой половины XIX века Д.Г. Байрон вступил в своеобразный диалог уже со своими современниками, этот диалог не закончился и после его смерти

Каждая национальная литература в силу сложившихся политических, социокультурных условий находила для себя наиболее актуальные черты в творчестве Д.Г Байрона: для Польши и Италии - это, прежде всего, стремление к свободе, индивидуальной и общечеловеческой, бунтарство, протест против сложившегося строя, обретение национальной независимости; для Франции - изображение рефлектирующего героя, соотнесенность природного и человеческого начал, публицистичность стиля Байрона; для Германии - тоска по прошлому и его идеализация

Вхождение Д.Г. Байрона в русскую культуру началось в 1810-е годы, когда в политической, социальной и духовной жизни общества на первый план вышел вопрос о путях дальнейшего национального, исторического и культурного развития страны Автор «Паломничества Чайльд Гарольда», «восточных поэм», «Еврейских мелодий», «Каина» стал одним из тех европейских поэтов и писателей, которые сыграли в этом процессе важную роль: вокруг его творчества велись дискуссии, в результате которых выделялись приемлемые и неприемлемые для русской романтической литературы черты, формировался стиль русской национальной литературы.

В критических статьях и московских, и петербургских журналов обсуждалось жанровое своеобразие новаторских лиро-эпических поэм Байрона, закономерность их появления и историческая обусловленность «романтизма» в современной литературе; выявлялись типологические связи русских поэтов-романтиков с Байроном

В диалоге с Д.Г. Байроном русские критики, поэты, переводчики 1810-1830-х годов всякий раз приходили к собственно-русскому мышлению и языку, при этом открывая новые смысловые грани и в творчестве английского поэта, и в своем миропонимании, что было характерно для романтического мироощущения в целом Диапазон этих открытий был велик: русских читателей привлекал романтический пафос, справедливый бунтарский дух, поэзия мысли, музыкальность и простота языка Байрона, «мировая скорбь», глубокий психологизм. Рецепция Д.Г Байрона последовательно подготовила момент перехода в русской литературе от сентиментализма к романтизму и открыла перспективу для перехода к реализму.

Основные положения диссертационного исследования отражены в следующих публикациях:

1. Богаткова Ю В. Д Г Байрон «She walks in beauty» (к проблеме перевода) // Литература Великобритании в европейском культурном контексте. Материалы X ежегодной международной научной конференции российской ассоциации преподавателей английской литературы (18-22 сентября 2000 года). - Н. Новгород, 2000 - С. 82-83. - 0,2 п.л.

2. Богаткова Ю.В. «Sun of the sleepless» Д.Г. Байрона и «Бессонных солнце» Ивана Козлова // Анализ художественного произведения мировой литературы в школе и вузе Методические рекомендации для студентов филологического факультета Выпуск XII. - Н. Новгород, 2004. - С, 19-23. -0,4 п л

3. Богаткова Ю.В. Ветхозаветные образы в «Еврейских мелодиях» Байрона // XVI Пуришевские чтения «Всемирная литература в контексте культуры». Сборник статей и материалов. - M , 2004. - С. 26. - 0,1 п.л.

4 Богаткова Ю.В. «О, плачьте над судьбой отверженных племен, / Блуждающих в пустынях Вавилона...» // XVII Пуришевские чтения «Концепт странствия в мировой литературе». Сборник материалов международной конференции, посвященной 2000-летию со дня рождения Х.К. Андерсена. - М, 2005. - С. 33-35. - 0,3 п.л.

5. Богаткова Ю В. Рецепция Байрона в картине мира И. Козлова // Синтез культурных традиций в художественном произведении. Межвузовский сборник научных трудов. - Н. Новгород, 2005. - С. 56-61 - 0,5 п.л.

6. Люсова Ю.В. Первые отклики о лорде Байроне на страницах российских журналов первой половины 1820-х гг // Русско-зарубежные литературные связи. Межвузовский сборник научных трудов. - Н. Новгород, 2005. - С 175-182.-0,6 п.л.

»14834

Подписано в печать: /¿Г 06~ 06- Печать трафаретная.

Объем:/, ¿п. л. Тираж {($ экз. Заказ

Отдел полиграфии AHO "МУК НГПУ". 603950, Нижний Новгород, ГСП-37, ул. Ульянова, 1.

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Люсова, Юлия Владимировна

Введение.

Глава I. Д.Г. Байрон в контексте европейского романтизма.

§ 1. Особенности индивидуального стиля Байрона.

§2. Восприятие личности и художественного мира Байрона в Европе.

Глава II. Рецепция Д.Г. Байрона в России.

§ 1. Феномен Байрона в культурно - историческом сознании России.

§2. Этапы рецепции Байрона.

§3. Рецепция Байрона в картине мира И.И. Козлова.

Глава III. Рецепция цикла «Еврейские мелодии» Д.Г. Байрона в переводах русских поэтов 1810-1830-х годов.

§ 1. Специфические черты цикла «Еврейские мелодии» Байрона.

§2. Поэтический перевод эпохи романтизма и русские переводы

Еврейских мелодий» Байрона.

Введение диссертации2006 год, автореферат по филологии, Люсова, Юлия Владимировна

Джордж Ноэл Гордон Байрон (George Noel Gordon Byron, 22.1.1788, Лондон -19.IV.1824, Миссолонги, Греция) - английский поэт-романтик, которому удалось вступить в литературный диалог практически со всеми европейскими странами.

Байрон и его творчество стали воплощением романтического идеала личности, живущей не по законам общепринятых социальных норм, а по законам собственного творческого гения. Своей судьбой Байрон дал пример свободного обращения с нравственными, политическими, религиозными и иными догмами, образец поведения человека, отвергающего те внешние условия, которые сковывают его внутренний мир. Герои его произведений -это одновременно и современники, и вечные образы дерзких гениев. «Кажется, в нашем веке невозможно поэту не отозваться Байроном. <.> Нынешнее поколение требует байроновской поэзии не по моде, не по прихоти, но по глубоко в сердце заронившимися потребностям нынешнего века» [Вяземский 1984, с.67-68].

Современников английского поэта поразил необычный масштаб художественных открытий, неординарность мышления, новаторский творческий стиль, новый взгляд на мир, новое отношение к человеку. Поэты разных стран обратились к опыту Байрона в создании образов природы, человека (сильной личности); придавали своим произведениям пафос протеста, отчаяния, «мировой скорби»; использовали в своем оригинальном поэтическом творчестве лейтмотивные образы лирики английского поэта-романтика; воспринимали тематику его творчества и тип героя который, впоследствии, получил название «байронический герой».

Творчество Д. Байрона, новаторское по своей сути, не могло оставить равнодушными крупнейших европейских авторов, среди которых в первую очередь надо называть И.В. Гете и Г. Гейне в Германии, А. де Виньи и А. де

Ламартина во Франции, А. Мицкевича и Ю. Словацкого в Польше, Д. Леопарди в Италии, А.С. Пушкина и М.Ю. Лермонтова в России.

Предметом исследования диссертации является рецепция творчества Д.Г. Байрона в России 1810-1830-х годов XIX века. В качестве объекта исследования выступают русские переводы стихотворений Д.Г. Байрона, рецензии и критические статьи о его биографии и творчестве, помещенные в московских и петербургских журналах 1810-1830-х годов, а также оригинальные лирические произведения русских поэтов-романтиков, вступивших в диалог с английским поэтом как аспекты восприятия Д.Г. Байрона в России в контексте общеевропейской рецепции.

В России имя Д. Байрона впервые звучит на страницах «Русского музеума» в 1815 г. С этого начинается диалог русской воспринимающей среды с английским поэтом. На прошедшей в Институте Мировой Литературы им. М. Горького РАН в апреле 1988 года сессии, посвященной 200-летию со дня рождения Д.Г. Байрона, в своем заключительном слове С.В. Тураев констатировал: «<.> заседание, посвященное рецепции Байрона в России, показало почти полную неразработанность этой научной темы и вскрыло острую необходимость в обобщающих исследованиях, а также в библиографических работах» [Казнина 1988, с.339].

В 50-70-е годы XX века Байрон часто рассматривался литературоведами скорее как политический деятель, певец свободы, деятельный участник освободительного движения, нежели как поэт-романтик, во многом новатор, чью роль в истории мировой литературы и значение для мировой культуры в целом и для русской культуры в частности трудно переоценить. Между тем в настоящее время возникает задача пересмотра ряда традиционных подходов к произведениям Байрона, что связано с необходимостью вовлечения наследия поэта-романтика в широкий общекультурный контекст. В этой связи необходимо обращение к русским периодическим изданиям, воспоминаниям современников, отечественных и зарубежных, переводам произведений Байрона в России.

Актуальность работы определяется несколькими моментами:

1. Потребностью современного байроноведения в новых подходах, позволяющих выявить рецепцию Д. Байрона в инонациональной культуре.

2. Возросшим интересом в условиях открытости современного общества к межличностной коммуникации, диалогу культур, одним из важных условий которого является перевод.

3. Обострившимся вниманием в современном литературоведении к истории литературной критики и ее роли в становлении национальной литературы.

Под рецепцией в диссертации понимается диалог в широком смысле слова, восприятие как часть единого процесса «воздействие - восприятие». В таком значении этот термин был предложен словацким исследователем Д. Дюришином [Дюришин 1979, с.285]. Рецепция связана с проблемой литературных взаимоотношений.

Определяя роль поэта/писателя в иноязычной среде, необходимо выяснить изменение образа человека в данной стране благодаря межличностным контактам, переписке, исследованиям биографов и другим документам. Следует учесть, что время само по себе тоже является одним из факторов, способствующих коррекции диалога между литературами.

Современникам редко бывают доступны все документы, раскрывающие личность поэта/писателя и его творчество, они обычно складывают мнение об иноязычном авторе исходя из собственных впечатлений или слухов. Последние могут трансформироваться в мифы, которые способны существенно повлиять на процесс восприятия автора потомками. Временной интервал, разделяющий создателя и интерпретатора текста, несет в себе новые возможности понимания. Кроме того, истинное осознание иноязычного автора не может быть достигнуто путем отказа интерпретатора от своей культуры. Он интуитивно, подсознательно сравнивает чужую культуру со своей, привнося новые смыслы и в ту, и в другую.

Г. Брандес еще в конце XIX века заметил: "Существует элемент, который скорее замечается иностранцем, чем туземцем - именно расовые черты, те черты немецкого писателя, которые характеризуют его, как немца. Наблюдателю - немцу очень часто кажется, что быть немцем и человеком одно и то же, так как всякий раз, как он приступает к изучению человека, он видит перед собой немца. Иностранцу же бросаются в глаза такие особенности, на которые туземец не обратит даже внимания, потому что постоянно видит их перед собой, а главным образом потому, что сам ими отличается» [Брандес 1900, с.2].

Горизонт восприятия» меняется от эпохи к эпохе, от одной национальной ментальности к другой. Произведение, таким образом, целесообразно рассматривать не только внутри культуры-творца, но и между воспринимающей и воспринимаемой сторонами, что позволяет вписать литературное произведение в контекст мировой литературы и шире -культуры с точки зрения его вхождения в иноязычную литературу, культуру, которые, в свою очередь, имеет собственные «горизонты ожидания», «встречные течения».

Процесс вхождения литературного произведения одной культуры в другую может усложняться включением в диалог культуры-посредника, которая вступает в межлитературный обмен в силу исторической потребности, способствуя дальнейшему взаимообогащению литератур и тем самым их развитию. Такие контакты принято называть, вслед за Д. Дюришином, опосредованными. При этом огромное значение литературы имеет личность посредника, поскольку его интерпретация является основным фактором воспринятая иноязычного автора или произведения в воспринимающей стране.

Наряду с опосредованными контактами выделяют и прямые, которые предполагают знакомство с оригиналом.

Принято различать также внешние и внутренние контакты. Знакомство с иноязычным автором всегда начинается с внешнего контакта: становится известно, что такой поэт/писатель существует, на него ссылаются, о нем упоминают, иногда кое-что переводят, но это знакомство пока не имеет откликов (подражаний, рецензий) в воспринимающей литературе. Внутренние контакты начинаются, когда появляются серьезные исследования, анализирующие творчество данного автора, литература о нем, художественное течение. К этому же понятию относятся так называемые «влияния» и «воздействия». Разделение контактов на внутренние и внешние позволяет проследить историю вхождения автора в иноязычную среду от мифа до полной адаптации в воспринимающей культуре.

Термин «влияние» все чаще в современном литературоведении подвергается критике, поскольку «в своем исконном значении он отдает заведомое предпочтение воспринимаемому, «воздействующему» элементу, оттесняя на задний план творческую активность воспринимающей стороны. <.>. В реальности, сравнительное изучение литератур имеет дело с диалогом и должно исходить из равноценности статусов отправителя и получателя художественной информации» [Цветкова 2003, с.20].

В вопросе рассмотрения межкультурных связей соединяются такие научные подходы, как компаративистский (А.Гегард, Г. Лансон, А.Н. Веселовский), герменевтический (Ф.Шлейермахер, Х.Г.Гадамер, П.Рикер), рецептивный (Х.Р.Яусс, В.Изер). Достижения этих научных областей позволили ввести в литературоведческую практику термин «рецепция», который, как представляется, отвечает сути диалога культур.

Компаративисты вводят в обиход понятие «влияние», оппозицию «свое - чужое». Они считают, что литературный процесс в каждой стране самостоятелен, поэтому связи между отдельными литературными процессами тоже имеют самостоятельное значение, не зависящее от внешних факторов. Кроме того, в рамках данной методологии сформулирована мысль о том, что труд писателя - не столько интимное таинство, сколько плод общественной мысли, порождение века, в котором автор живет. Поэтому в культурный диалог вступают две национальные литературы, причем, каждая из них находит в «чужой» собственные черты.

Для представителей герменевтики понимание складывается из двух начал: интуитивного постижения предмета и интерпретации. При этом ученые подчеркивают, что абсолютного понимания авторского замысла возникнуть не может из-за индивидуальности и неисчерпаемости процесса понимания. Герменевтика высказывает и другую значимую мысль: произведения искусства нельзя понять вне социокультурного контекста, вне связи с традицией породившей культуры.

Особо хотелось бы остановиться на основных идеях рецептивной эстетики, ставшей следующим важным этапом в исследовании взаимодействия культур. По своим истокам рецептивная эстетика во многом явилась реакцией на «имманентную эстетику», т.е. на идею автономности искусства, на понимание произведения искусства как самодовлеющего и самоценного произведения. Узко понятый эстетический анализ, замыкающийся рамками художественного текста, недостаточен для понимания произведения искусства. Поскольку в акте художественного восприятия приходят во взаимодействие законы произведения и опыт читателя, зрителя и слушателя, постольку их субъективные ожидания (чувства притяжения - отторжения, удовольствия - неудовольствия) опосредованно влияют и на само художественное содержание.

Таким образом, в «добытых» художественных смыслах всегда присутствует след индивидуальной и социальной психологии, воздействие доминирующих настроений, устойчивых ментальных состояний. Подлинное понимание требует включения в максимально широкую систему координат: привлечения в художественное восприятие всех знаний об эпохе, о замысле автора, о том гипотетическом зрителе и читателе, на которых рассчитывал автор.

Механизмы преемственности и наследования затрагивают такие духовно-психологические характеристики произведения, которые оказываются способны вступить в диалог с ценностными ориентациями данного общества. При этом в «первозданном» виде произведение не может бытовать на новой почве, ведь в новой исторической ситуации оно встречается с ценностями другой эпохи, другой культуры. Так реализуется потребность человека и общества в самоидентификации, стремлении среди множества художественных практик найти максимально созвучные собственному внутреннему миру. По этой причине любые процессы художественной интерпретации - это всегда обменный процесс, отличающийся движением с двух сторон: со стороны самого произведения и со стороны того «горизонта ожидания», который присущ каждой художественной эпохе.

В современном литературоведении для обозначения этого «обменного процесса» используют термин «рецепция». Мы согласны с М.В. Цветковой в том, что можно говорить о двух типах аспектов рецепции. Это «аспекты, связанные с вхождением текста в воспринимаемую среду» (переводы, адаптации; цензурные купюры, редакторская правка; издания и переиздания; критические работы; литературоведческие труды; литературные биографии; читательская реакция), и «аспекты, связанные с вхождением воспринимаемого произведения в творчество других авторов» (эпиграфы, цитаты, аллегории, реминисценции, заимствование, литературная полемика, стилизованное подражание, пародирование и т.п.) [Цветкова 2003, с.11].

В диссертационном исследовании предполагается рассмотреть романтические переводы стихотворений Д. Байрона, литературно-критические статьи, появившиеся в журналах 1810-1830-х годов, читательскую реакцию, то есть аспекты, связанные с вхождением текста в воспринимающую среду, или, как их еще называют в рецептивной эстетике, примеры репродуктивной рецепции. Из примеров продуктивной рецепции (аспектов, связанных с вхождением воспринимаемого произведения в творчество других авторов) коснемся заимствований и реминисценций.

Перевод является одним из наиболее важных аспектов рецепции. Авторы книги «Система «литература» и методы ее изучения» (1998) В.Г. Зинченко, В.Г. Зусман, В.И. Кирнозе считают переводчика соавтором оригинального текста. Он, переводчик, играет очень важную роль в процессе вхождения литературного произведения в инокультурное пространство, поскольку является одновременно читателем, представителем воспринимающей культуры и интерпретатором текста, который должен встать на позицию читателя, принадлежащего к традиции автора. Переводчик становится соавтором, так как создает новое, ориентированное на читателей своей культуры, произведение и при этом опирается на культурную традицию автора оригинального произведения. Он находится между двух национальных (и индивидуальных) картин мира, сближая их посредством своего творчества.

Действительно, переводческое познание можно рассмотреть как творчество интерпретации подлинника и сохранения индивидуального стиля переводчика. Характерные черты переводческого познания - личностное, творческое отношение переводчика к оригиналу; познание через культуру, а также через язык перевода и структуры «перевоплощенного» произведения. Отличительной особенностью поэтического перевода является выход в литературную практику, что выступает завершающим этапом познания переводимого произведения, критерием проверки его истинности. <.>. Таким образом, перевод есть синтез творческого своеобразия автора и индивидуальности самого переводчика [Чоговадзе 2000, с. 10].

По мнению В.М. Жирмунского, «творчески освоенные переводы органически входят в состав литературы, к которой принадлежит переводчик, включаются в закономерную последовательность ее развития, занимая в ней место не вполне совпадающее с тем, которое занимает оригинал в своей родной литературе». Изучение переводов «представляет большой принципиальный интерес» и позволяет «осмыслить переводную литературу как органическую часть оригинальной, определить ее место в русском литературном развитии XVIII - XX вв.» [Жирмунский 1981, с.5].

Художественная критика является еще одним важным аспектом рецепции творчества и личности поэта/писателя в иноязычной культуре. По словам исследовательницы О. Вайнштейн, «идеальным читателем мыслится и критик-филолог [после самого автора, который курсивом выделяет мысли как читатель, записывает критические замечания, что тоже след читателя], но не просто адекватно толкующий, а способный к подражанию, воспроизведению и сотворчеству критик - расширенный автор» [Вайнштейн 1994, с.408].

В эпоху романтизма художественная критика рассматривалась не как прикладная дисциплина, а как сложная индуктивно-аналитическая деятельность, направленная на познание произведения, исходя из его собственной природы. Деятельность критика обращена на своеобразное продолжение и завершение бытия художественного произведения, т.е. критик должен ввести то или иное произведение в контекст художественного процесса, определить его место в панораме художественной всеобщей традиции. С этой точки зрения любое произведение не завершено, поскольку вне критического анализа оно еще не обладает той рефлексией и самосознанием, которые необходимы для понимания его места в общих тенденциях художественного сознания. Следовательно, деятельность критика не сводится только к узкому пространству произведения, а развертывается в сложном контексте духовной жизни. Критик не просто оценивает взаимосвязи и соотношения между разными выразительными средствами, языковые традиции и новаторство автора, а соотносит явления, получившие художественное воплощение, с социокультурным пространством.

В рамках русской литературной критики первой трети XIX века шло формирование эстетики, публицистики, философской мысли и истории литературы. Сочинители 1810-х-1830-х годов видели в критике одновременно и средство воздействия на литературу и «зеркало» литературно -общественного развития эпохи: «Журнал есть род архива, в коем <.> потомство будет искать нашей литературной деятельности» [Надеждин 1972, с. 121]; «состояние критики само по себе показывает степень образованности всей литературы» [Пушкин 1994, т.11, с.90], «<.> она [критика] дает понятие об отношениях писателей между собою, о большей или меньшей их известности, наконец, о мнениях, господствующих в публике» [Там же, с.90]; «журналы критику не должны ли отчасти причислить к разряду записок? Не показывают ли они также многообразных сторон своего времени, страстей его, мнений, подробностей быта?» [Полевой 1939, c.VIII].

Критика объединяет, синтезирует многоликую картину литературной жизни. Пушкинская эпоха была наилучшим, благоприятным временем для порождения: «мифов творения», поскольку именно тогда русская светская литература впервые достигла той степени развития, когда появилась необходимость осмыслить пройденный путь и наметить дальнейший. В русской литературной критике были представлены две основные модели создания «самобытной» словесности: первая модель предполагала непосредственную зависимость от западноевропейского влияния (Н.И. Греч, П.П. Свиньин, И.В. Киреевский, Н.И. Надеждин и др.); вторая модель осуществлялась за счет обращения к прошлому (С.Н. Глинка, В.К. Кюхельбекер, П.А. Катенин, Н.И. Бахтин, С.П. Шевырев и

ДР-)

Разумеется, отдельные литературные концепции могли строиться на основе взаимодействия общих моделей (О.М. Сомов, Ф.В. Булгарин, А.А. Бестужев, В.Т. Плаксин и др.).

1810-1830-е годы - время обретения русской литературой национального содержания, национальной литературной формы; начало творческой зрелости русской литературы. Самые глубокие для начала XIX века художественные идеи были высказаны в поэзии, которая стала первой среди других родов литературы. Несколько причин способствовали расцвету поэзии в это время:

1. Нация находилась на подъеме, переживая патриотический порыв, связанный с военными победами 1812 года и ожиданием правительственных реформ.

2. В среде дворянства сложился новый класс образованных, европейски мыслящих людей.

3. Еще в конце XVIII века создалась почва для открытий, реформ в области литературного языка.

Одним из тех, кто способствовал становлению русской литературы 1810-1830-х годов, был Д.Г. Байрон. Вокруг его творчества велись дискуссии, в результате которых выделялись приемлемые и неприемлемые для русской романтической литературы черты.

Научная новизна заявленной темы связана с отсутствием целостного концептуального исследования рецепции Д.Г. Байрона в культурно-историческом сознании России 1810-1830-х годов. В работе привлекаются ранее не использованные материалы: статьи, рецензии, помещенные в Московских и Петербургских журналах начала XIX века; вводятся в научный оборот не переведенные на русский язык монографии Т. Лупера, Д.Г.

Робертсона, Ф.В. Мартина, М.К. Джозефа, раскрывающие специфику индивидуального стиля Д.Г. Байрона.

Целью исследования является осмысление рецепции Д.Г. Байрона в России с 1810-1830-х годов в общеевропейском контексте.

Цель обусловливает частные задачи диссертационного исследования:

1. Обозначить своеобразие картины мира Д.Г. Байрона и те черты его индивидуального стиля, которые станут причиной европейской и русской рецепции в 1810-1830-х годах.

2. Исследовать романтические переводы лирики Д. Байрона (на примере цикла «Еврейские мелодии») и литературно-критические статьи об английском поэте, появившиеся в 1810-1830-х годах в России как наиболее существенные аспекты репродуктивной рецепции.

3. На примере рецепции Д. Байрона в картине мира И.И. Козлова осмыслить понятие «встречное течение».

Материалом исследования послужили: поэтическое наследие Д.Г. Байрона, русские переводы стихотворений цикла «Еврейские мелодии», выполненные Н. Гнедичем, Н. Маркевичем, Д. Ознобишиным, М. Лермонтовым, в которых отразилась специфика романтического перевода, а также стихотворения и переводы И. Козлова. Материалом исследования истории рецепции Д.Г. Байрона явились также литературно-критические статьи, переводные и русские, помещенные в журналах «Вестник Европы», «Соревнователь Просвещения и благотворения», «Сын Отечества», «Московский телеграф» и др. в период с 1810 по 1830 годы; дневниковые записи и воспоминания русских поэтов, переводчиков.

Теоретико-метологическая основа диссертационного исследования. 1. Результатами длительного и плодотворного изучения личности и творчества Байрона в отечественной и зарубежной филологической науке стало существование к сегодняшнему дню достаточно большого количества исследований разного уровня на всех европейских языках.

Фундамент современного российского байроноведения составили работы таких ученых, как Н.Я. Дьяконова, А.А. Елистратова, В.М. Жирмунский, М.С. Кургинян, А.С. Ромм, JI.B. Сидорченко, Д.М.Урнов, И.О.Шайтанов и др. В развитии зарубежного байроноведения основополагающую роль сыграли труды Б. Блэкстоуна, Э. Босттера, Р. Гликнера, М. Джозефа, Э. Догерти, В. Кальверта, Л. Марчанда, Д. Макганна и др. Приходится констатировать, что соотечественники Байрона уделяют его творческому наследию недостаточно внимания. Они выдвигают на первый план другие фигуры поэтов-романтиков. Это, прежде всего, У. Вортсворт, Д. Ките, С. Кольридж, Т. Мур. Необходимо обратить внимание и на то, что большинство зарубежных авторов в качестве основного метода исследования выбирают биографический (причем часто с элементами психоанализа). Однако именно в работах зарубежных ученых возникла проблема использования библейского материала в творчестве Байрона, тогда как в российском байроноведении она не становилась предметом специального исследования. Исключением является, пожалуй, появившаяся в 2003 году диссертационная работа Е.Н. Михайленко «Библейские темы и мотивы в позднем творчестве Д.Г. Байрона». В 1991 году вышел сборник статей «Великий романтик. Байрон и мировая литература» (М.: Наука, 1991); его авторы затрагивают такие проблемы, как место Байрона в истории мировой литературы (С.В. Тураев), природа магического влияния байроновской личности и созданных им образов (Н.Я. Дьяконова), роль Байрона в становлении русского романтизма (В.И.Сахаров), значение байроновского импульса в творчестве Лермонтова (A.M. Зверев) и др.

Вопросы русско-зарубежных связей и рецепции в отечественном литературоведении освещены в работах М.П. Алексеева, А.Н. Веселовского, Н.В. Драгомирецкой, В.М. Жирмунского, В.Г. Зусмана, Н.М. Ильченко, Н.И. Конрада, В.И. Кулешова, Ю.Д. Левина, Н.П.

Михальской, С.А. Небольсина, И.Г. Неупокоевой, Л.И. Никольской, И.К. Полуяхтовой, Л.Р. Радченко, М.В. Цветковой и др.

3. Труды С.С. Аверинцева, Г.Р. Гачечиладзе, А.И. Гиривенко, В.Н. Комиссарова, Ю.Д. Левина, И. Левого, Л.Л. Нелюбина, М.Ю. Рябовой, П.М. Топера, А.В. Федорова, Е.Г. Эткинда и др. стали основой исследований в области теории и практики перевода.

4. Об истории литературной критики и журналистики писали: А.И. Акопов, Л. Алябьева, М.Б. Велижев, С. Весин, О.В. Голубева, Б.И. Есин, В.И. Кулешов, Н.И. Мордовченко и др.

Методика работы ориентирована на сравнительно-исторические исследования аспектного типа. В диссертации рассматриваются переводы, литературная критика, оригинальные произведения русских авторов, связанные с творчеством Д.Г. Байрона. Аспектный принцип сочетается с хронологическим, поскольку в работе выделяются этапы вхождения Д. Байрона в русскую литературу XIX века. В диссертационном исследовании используются элементы сравнительно-типологического, историко-биографического методов, которые соотносимы между собой и могут быть системно использованы в рамках исследования.

Научно-теоретическая значимость работы заключается в том, что она вносит вклад в изучение творчества Д.Г. Байрона в России первой трети XIX века.

Основные положения диссертации представляют интерес с точки зрения их практической значимости. Результаты исследования могут быть использованы в общих курсах по истории английского и русского романтизма, истории литературной критики; в спецкурсах и спецсеминарах по творчеству Д.Г. Байрона, по теории и практике поэтического перевода, межкультурной коммуникации.

Апробация работы. Отдельные положения диссертации были представлены в виде докладов и сообщений на межвузовских и международных научных конференциях: «Литература Великобритании в европейском культурном контексте» (Н. Новгород, 2000), XVI - Пуришевские чтения «Всемирная литература в контексте культуры» (М., 2004), XVII -Пуришевские чтения «Путешествовать - значит жить» (Х.К. Андерсен) Концепт странствия в мировой литературе» (М., 2005), «Русско-зарубежные связи» (Н. Новгород, 2005). По теме диссертационного исследования опубликовано 6 работ.

Структура исследования определяется поставленными задачами и исследовательским материалом. Диссертация состоит из Введения, трех глав, Заключения, Библиографии, которая состоит из 224 русскоязычных и 55 англоязычных названий и Приложений. Общий объем диссертационной работы 214 страниц, основной текст - 159.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Рецепция Д.Г. Байрона в России 1810-1830-х годов"

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Исследование восприятия Д.Г. Байрона в России 1810-1830-х годов показало, что творчество и личность знаменитого английского романтика проявили разнообразные аспекты рецепции. Д.Г. Байрон вступил в своеобразный диалог уже со своими современниками, этот диалог не закончился и после его смерти.

Явление байронизма (увлечение творчеством Байрона, созданными им художественными образами; стремление осваивать поэтическое новаторство английского романтика, а также интерес к его биографии и особенностям характера) было многоплановым потому, что каждый художник мог выбрать из наследия поэта черты, соответствующие собственному творческому кредо. В. Гюго, например, привлекало новаторство в жанровом плане, историзм и свободолюбивая тематика произведений Байрона; А. де Виньи развил в своем творчестве демонические образы и идею мирового зла; А. де Ламартин воспринял мотивы памяти и тоски, сомнение в божественном всевластии; итальянского поэта У. Фоскало вдохновлял пафос освобождения родины, политическая лирика; Д. Леопарди — идея мировой скорби, образ духовно свободного героя; для Г. Гейне близкими оказались глубокий психологизм лирики и драм, «чувство тоски жизни» (Л. Толстой), социально-политическая сатира; А. Мицкевича привлекли образы бунтарей-тираноборцев, типологическая модель «восточных поэм». Личность и творчество Байрона стали своеобразным ориентиром в творчестве крупнейших европейских поэтов и писателей первой трети XIX века.

Каждая национальная литература в силу сложившихся политических, социокультурных условий находила для себя наиболее актуальные черты в творчестве Д.Г Байрона: для Польши и Италии - это, прежде всего, стремление к свободе, индивидуальной и общечеловеческой, бунтарство, протест против сложившегося строя, обретение национальной независимости; для Франции изображение рефлексирующего героя, соотнесенность природного и человеческого начал, публицистичность стиля Байрона; для Германии - тоска по прошлому и его идеализация.

Вхождение Д.Г. Байрона в русскую культуру началось в 1810-е годы, когда в политической, социальной и духовной жизни общества важным стал вопрос о путях дальнейшего национального, исторического и культурного развития страны. Автор «Паломничества Чайльд Гарольда», «восточных поэм», «Еврейских мелодий», «Каина» стал одним из тех европейских поэтов и писателей, которые сыграли в этом процессе важную роль: вокруг его творчества велись дискуссии, в результате чего выделились приемлемые и неприемлемые для русской романтической литературы черты, сформировался стиль русской национальной литературы. Задача литературы, прежде всего журналов, на страницах которых проводились дискуссии, заключалась в восприятии и теоретическом переосмыслении западноевропейской культуры, истории, политических взглядов, что позволило наметить два возможных пути развития России: 1) самостоятельный, основанный на патриархальных ценностях и историческом опыте прошлых веков; 2) путь освоения политического и духовного опыта Западной Европы.

Критические статьи, рецензии, появившиеся в отечественных журналах в 1810-1830-е годы - важный аспект рецепции Д.Г. Байрона в России, продемонстрировавший становление и развитие русского байронизма в первой трети XIX века.

Исследование московских («Московский телеграф», «Русский архив», «Вестник Европы») и петербургских («Соревнователь просвещения и благотворения», «Сын Отечества», «Благонамеренный», «Русская старина») журналов 1810-1830-х годов показало, что в осмыслении творчества и личности Байрона, а также его места в русской литературе были осуществлены разные подходы. Энциклопедичность журнала Н.А. Полевого «Московский телеграф» определила широту подходов в рассмотрении вопросов романтической поэзии, особенность диалога западных литератур и русской. Сделанное Полевым сравнение А.С. Пушкина с Байроном в статье «Евгений Онегин, Роман в стихах, сочинение Александра Пушкина» положило начало литературно-критической полемике о русском байронизме, которая продолжалась вплоть до конца 1850-х годов. В вопросе зависимости -независимости русской поэзии от творчества Байрона критики расходились не в частностях, а в кардинальном понимании оригинальности и самобытности, в видении собственных задач русской литературы, ее общественного предназначения.

Пронизанные патриотическим пафосом журналы декабристов «Сын Отечества» и «Соревнователь просвещения» публиковали, кроме собственных, переводы рецензий и статей о Байроне из французских и немецких журналов, которые касались романтической биографии поэта, подчеркивали активную гражданскую позицию Байрона. В творчестве английского поэта-романтика авторов привлекала пропаганда свободолюбивых патриотических идей, ненависть к тирании, гражданское мужество.

В критических статьях и московских, и петербургских журналов обсуждалось жанровое своеобразие новаторских лиро-эпических поэм Байрона, закономерность их появления и историческая обусловленность «романтизма» в современной литературе; выявлялись типологические связи русских поэтов-романтиков с Байроном.

Событием в литературной жизни 1820-х годов стал перевод В.А. Жуковского поэмы Д.Г. Байрона «Шильонский узник» (1822). Он позволил читателям по-новому воспринять поэзию английского романтика: оценить прелесть и простоту языка, правду чувства, скульптурность пейзажных зарисовок, смелость контрастов. Вокруг перевода Жуковского развернулась полемика, касающаяся теории и практики перевода, позволившая наметить два подхода к переводческой деятельности: 1) ориентация на оригинальное произведение иноязычной культуры (так называемые «чистые переводы») и 2) близость к воспринимающей литературе, культуре (так называемые «приятные переводы»). Таким образом в общественном восприятии шел процесс разграничения переводной литературы и литературы отечественной -этого требовала идея самобытности, определявшая движение русской литературы в первой трети XIX века.

Поэтический перевод эпохи романтизма стал важной вехой в развитии национальной литературы, потому что помог осознанию своего места в мировом процессе. Следуя европейской традиции в решении важных нравственно-эстетических задач, русские поэты-переводчики обращались к инонациональным ценностям, находя в них необходимую основу для собственного художественного вдохновения, для проявления русского национального самосознания. Во многом благодаря поэтическому переводу был создан постоянный фундамент для формирования и выражения национальной культуры. Русские поэты-романтики, переводчики, критики, издатели понимали, что, только сопоставляя свою культуру с другой, иноязычной, вступая с ней в диалог, можно понять и полюбить свою.

Одним из наиболее переводимых произведений Д.Г. Байрона в первой трети XIX века был цикл «Еврейские мелодии», который воспринимался в России как достоверное, истинное свидетельство о человеке и мире. Байрон как автор цикла мелодий олицетворял бескорыстное служение вольности и обостренное сознание долга - политического и нравственного. Библейские мотивы под пером английского поэта-бунтаря зазвучали как вечные размышления о любви и горе, о смысле человеческой жизни.

Анализ русских переводов стихотворений цикла «Еврейские мелодии» Д.Г. Байрона, выполненных Н. Гнедичем, И. Козловым, М. Лермонтовым, Н. Маркевичем, Д. Ознобишиным показал, что наиболее характерным для русских переводов Байрона стало «пересоздание», которое реализовалось, например, в изменении или игнорировании главного стилистического приема лирики английского романтика - контраста, который был организующим началом многих произведений поэта. Переводы Н. Маркевича «О солнце тех, кто не вкушает сна.» и «Она идет, идет, блистая красотой» фактически стали переложениями байроновских мелодий, тематика и настроение которых сильно изменились, поскольку нивелировались смысло- и стилеобразующие оппозиции, прием контраста, использованы новые образы (например, Ангела) и, как следствие, появились иные оттенки настроения. Такую игру со смыслами оригинала нельзя списать на плохое знание языка переводчиком, поскольку она была намеренным способом пересоздания и адаптации оригинала к русскому контексту.

Основными переживаниями лирического «я» русские переводчики часто видели скорбь, безнадежность, разочарованность, поэтому переводы (подражания) принимали форму сентиментально-романтических элегий. Примером такого перевода оказалось стихотворение Н. Гнедича «Душе моей грустно.». В подобном же ключе переводил «русский Байрон» Иван Козлов, диалог которого с Байроном заметен на значительном протяжении литературной деятельности русского поэта в собственных произведениях и переводах. В мелодии «Бессонное солнце, в тумане луна.» И. Козлов отразил укрепившийся в сознании читателей образ лирического героя, испытывающего чувства тоски и разочарования. Поэт воспринял в своем оригинальном творчестве байроновскую печаль, но отказался от мировой скорби, гражданского пафоса, глубокого философского подтекста, связанного с пониманием неправильности и несправедливости мирового порядка.

В поэтическом переводе М.Ю. Лермонтова мелодии «Моя душа мрачна.» удачно передано мироощущение лирического героя: боль сердца, приближающаяся душевная трагедия. Лермонтов достаточно точно отразил напряженность и страстность в выражении мыслей и переживаний лирического героя мелодии Д.Г. Байрона, хотя и усилил трагическую тему стихотворения. Не случайно такое «угадывание» Байрона в русском переводе: поэтов сблизило глубокая родственность их творческих индивидуальностей. Мотивы одиночества, изгнанничества, свободы, памяти и забвения, времени и вечности, любви и смерти стали основой «встречного течения» в оригинальном творчестве Лермонтова. Анализ окружающего мира, рефлексия, гражданская активность, убежденность в безвременной смерти, характерные для индивидуального стиля Лермонтова, также свойственны и творческой манере Байрона.

Если выстроить рассмотренные нами переводы из цикла «Еврейские мелодии», выполненные И. Козловым, Н. Маркевичем, Д. Ознобишиным и М. Лермонтовым, по близости к романтическому духу оригинала, то наиболее удачным, безусловно, будет перевод М.Ю. Лермонтова, далее - Д. Ознобишина, И. Козлова и Н. Маркевича. Таким образом, цикл стихотворений Д.Г. Байрона «Еврейские мелодии» в русских переводах отвечал ожиданиям отечественного читателя, которого привлекали красота, свежесть и обаяние мелодий, пронизанных духом патриотизма и лиризма.

Рассмотрение различных аспектов рецепции Байрона в 1810-1830 годах позволило выявить национальные особенности русского байронизма и объяснить его интенсивный, изменчивый характер. Рецепция Байрона в России прошла ряд этапов.

1815-1820-е годы - начальный этап знакомства с личностью и творчеством Байрона, на котором в поле восприятия критиков и читателей находились отдельные переводные произведения поэта и отрывочные сведения о его жизни. Вместе с тем, начало 1820-х годов - период наиболее активного творческого интереса А.С. Пушкина к Д.Г. Байрону и освоения им достижений английского поэта. На материале своих личных впечатлений, подсказанных южной ссылкой, Пушкин разработал жанр русской романтической поэмы, учитывая опыт более ранней байроновской романтической поэмы, творчески осваивая ряд ее поэтических достижений, -это находит свое отражение в «Кавказском пленнике», «Братьяхразбойниках», «Бахчисарайском фонтане», «Цыганах» - поэмах, вокруг которых развернулась полемика на страницах российских журналов.

1820-е годы - так называемый посмертный этап осмысления романтизма Байрона и его роли в становлении русской литературы соответствующего направления. Творчество и личность поэта в это время стали основой для обобщенных концепций искусства, главная из которых развернулась вокруг идеи народности, приравниваемой понятию национальности. Полемика вокруг Байрона после 1824 года и особенно в канун 14 декабря 1825 года перестала быть лишь литературной полемикой: нужен был пример художника, для которого поступок естественно вытекал из идей, выраженных в его искусстве, чье вольнолюбие воплощено в делах; нужен был поэт-гражданин - им и стал Байрон. На этом этапе к творчеству английского романтика обращались К.Ф. Рылеев, В.К. Кюхельбекер, Е.А. Баратынский, Д.В. Веневитинов, А.П. Крюков и др. В сознании русских поэтов Д.Г. Байрон соотносился с образом моря -открытого, безграничного пространства, что сделало его самого романтическим символом.

1830-е годы - временное угасание интереса к английскому поэту-романтику в связи с увлечением немецкими и французскими авторами, способствовавшими формированию новых литературных жанров (прежде всего повести) и нового направления - реализма. Однако в литературно-критических статьях В.Г. Белинского этого времени разрабатывались проблемы эстетики и философии искусства, что способствовало формированию целостной, а не эмоцианально-оценочной, концепции творчества Байрона. На это же время пришлось массовое увлечение Байроном в провинции, раскрылась новая грань «байронизма» как литературной и поведенческой моды. Имя Д.Г. Байрона еще встречалось на страницах журналов, но все чаще в ироническом ключе. В конце 1830-х годов литературная общественность познакомилась с более полными переводами стихов Байрона, подробностями личной жизни поэта. Изменившимся запросам публики должна была соответствовать новая форма критики, базирующейся на более прочных исторических основах.

1840-1850-е годы - этап историко-критический, когда обращение к творчеству английского поэта подразумевало анализ контекста истории русской и западноевропейской литературы, и Байрон служил уже не образцом литературного вкуса и мерой критической оценки, а явлением литературно -исторического порядка.

1860-е годы - этап объективного, всестороннего осмысления творчества Байрона в русском литературном сознании, связанный с формированием науки о литературе.

В целом можно сказать, что в диалоге с Д.Г. Байроном русские критики, поэты, переводчики 1810-1830-х годов всякий раз приходили к собственно-русскому мышлению и языку, при этом открывая новые смысловые грани и в творчестве английского поэта, и в своем миропонимании, что было характерно для романтического мироощущения в целом. Диапазон этих открытий был велик: русских читателей привлекал романтический пафос, справедливый бунтарский дух, поэзия мысли, музыкальность и простота языка Байрона, «мировая скорбь», глубокий психологизм.

Список научной литературыЛюсова, Юлия Владимировна, диссертация по теме "Литература народов стран зарубежья (с указанием конкретной литературы)"

1. Byron G.G. Byron's Letters and Journals. - London, 1980.

2. Byron: Interviews and recollections. London, 1985.

3. Byron G.N.G. The works of Lord Byron. With his letters and journals and his life by Thomas Moore. In 16 vol. London - Boston, 1832-1834.

4. Lord Byron. Complete Poetical Works. London, 1890.

5. Lord Byron: Selected letters and Journals. Cambridge, 1982.

6. Selections from Byron. Moscow, 1979.

7. Байрон Д.Г. Дневники. Письма. М., 1963.

8. Байрон Д.Г. Избранная лирика на английском языке с параллельным русским текстом. М., 2004.

9. Байрон Д.Г. Избранные произведения: В 4-х т.т. М., 1987.10. Моруа А. Байрон. М. 1992.

10. Русский венок Байрону. М., 1988.

11. Сочинения лорда Байрона в переводах русских поэтов / Под ред. Н.В. Гербеля. СПб., 1864.

12. Аверинцев С.С. Размышления над переводами Жуковского // Аверинцев С.С. Поэты.-Л., 1996.

13. Аветисян В.А. Гете и Байрон // Известия А Н СССР. Серия литература и язык. М. - Т.45. - №5., 1986.

14. Акопов А.И. Методика типологического исследования периодических изданий. Иркутск, 1985.

15. Аксаков К.С., Аксаков И. С. Литературная критика. М., 1982.

16. Алексеев М.П. Английская литература. М., 1991.

17. Алексеев М.П. Байрон. Дневники. Письма. М., 1963.

18. Алексеев М.П. Русско-английские литературные связи (XVIII l/II XIX в.) // Литературное наследство. - М. - Т. 91., 1982.

19. Алексеев М.П. Сравнительное литературоведение. М., 1983.

20. Алябьева Л.Литературная профессия в Англии в XVI-XIX веках. Новое литературное обозрение. Научное приложение. Вып. XXXVIII. М., 2004.

21. Английская литература в русской критике. М., 1985.

22. Английская поэзия в переводах В.А. Жуковского. М., 2000.

23. Английская поэзия в русских переводах (XIV-XIX в.в.). М., 1981.

24. Аникин Г.В. История английской литературы. М., 1985.

25. Аникин Г.В. Эстетика Джона Рескина и английская литература XIX века. М., 1986.

26. Аронсон М., Рейсер С. Литературные кружки и салоны. СПб., 2001.

27. Барсуков Н. Жизнь и переводы М.П. Погодина. Кн.1. М., 1886.

28. Белинский В.Г. и литературы Запада. М., 1990.

29. Белинский В.Г. Собрание сочинений: В 9 т.т. М., 1976.

30. Берковский Н.Я. Лирика Байрона // Вопросы литературы, 1966. №6.

31. Берковский Н. Я. О романтизме и его первоосновах // Проблемы романтизма. М., 1971.

32. Библейские имена: люди, мифы, история. М., 1997.

33. Библейские истории. Иерусалим, 1995.

34. Брандес Г. Байрон и его произведения. М., 1989.

35. Брандес Г. Литература XIX века в ее главнейших течениях. Английская литература. Натурализм в Англии. Озерная школа. Байрон и его группа. -СПб., 1898.

36. Брандес Г. Литература XIX века в ее главнейших течениях. Немецкая литература. СПб., 1900.

37. Вайнштейн О.Б. Индивидуальный стиль в романтической поэтике // Историческая поэтика литературной эпохи и типы художественного сознания. М., 1994.

38. Вайнштейн О. Денди: мода, литература, стиль жизни. М., 2005.

39. Велижев М.Б. «Вестник Европы» в литературной и общественной жизни 2/II 1800-х г.г. Дисс. на соискание уч. ст. канд. филол. наук. М., 2004.

40. Великий романтик. Байрон и мировая литература. М., 1991.

41. Веневитинов Д.В. Стихотворения. Проза. М., 1980.

42. Веселовский А.Н. Байрон: Биографический очерк. М., 1914.

43. Веселовский А.Н. Школа Байрона. Сравнительно-исторические очерки / отт. из «Вестника Европы». Апрель. Т.2., 1904.

44. Веселовский А.Н. Этюды и характеристики. Т.1. М.,1912.

45. Весин С. Очерки истории русской журналистики 20-х и 30-х г.г. СПб., 1881.

46. Вестник Европы. 1818. ч. XCIX.

47. Вестник Европы. 1821. №23. ч. CXXI.

48. Вестник Европы. 1822. ч. CXXII.

49. Вестник Европы. 1824, №10.51. Вестник Европы. 1829, №7.

50. Вестник Европы. 1830, № 1.

51. Виноградов А. Байрон (1788-1824). М., 1936.

52. Вопросы теории художественного перевода. М., 1971.

53. Воробьев В.П. Байронизм Лермонтова (лирика и поэмы). Автореф. дисс. на соиск. уч. ст. канд. филол. наук. Смоленск, 2004.

54. Вяземский П.А. Эстетика и литературная критика. М., 1984.

55. Гачечиладзе Г.Р. Художественный перевод и литературные взаимосвязи. М., 1972.

56. Гейне в воспоминаниях современников. М., 1988.

57. Гете И.В. Собрание сочинений: В 10-ти т.т. М., 1980. - Т. 10.

58. Гиллельсон М.И. П.А. Вяземский. Жизнь и творчество. Л., 1969.

59. Гиривенко А.И. Из истории русского художественного перевода первой половины XIX века. Эпоха романтизма. М., 2002.

60. Голубева О.В. Русская литературная критика конца 1810-х начала 1930-х годов: основные направления и специфика. Дисс. на соиск. уч. ст. канд. филол. наук. - М., 2000.

61. Григорьев А.А. Воспоминания. Л., 1980.

62. Григорьев А.А. Искусство и нравственность. М., 1986.

63. Григорьев А.А. Литературная критика. М., 1967.

64. Грот К .Я. Дневник И.И. Козлова. СПб., 1906.

65. Гуковский Г.А. Пушкин и русские романтики. М., 1995.

66. Гуревич A.M. На подступах к романтизму (о русской лирике 1820-х годов) // Проблемы романтизма: сборник статей. М., 1967.

67. Гусманов И.Г. Лирика английского романтизма. Орел, 1995.

68. Гутнер М.Н. Байрон и поэзия английского романтизма. Л., 1939.

69. Декабристы в воспоминаниях современников. М., 1988.

70. Декабристы. Эстетика и критика. М., 1991.

71. Драгомирецкая Н.В. А.С. Пушкин. «Евгений Онегин»: манифест диалога-полемика с романтизмом. М., 2000.

72. Дружинин А.В. Прекрасное и вечное. М., 1988.

73. Дубашинский И.А. Джордж Гордон Байрон. М., 1985.

74. Дьяконова Н.Я. Английский романтизм. Проблемы эстетики. М., 1978.

75. Дьяконова Н.Я. Лирическая поэзия Байрона. М., 1975.

76. Дьяконова Н.Я. Мицкевич и Байрон // Res. Traductorica. Перевод и сравнительное изучение литератур. СПб., 2000.

77. Дюришин Д. Теория сравнительного изучения литературы. М., 1979.

78. Елистратова А.А. Байрон. М., 1956.

79. Елистратова А.А. Наследие английского романтизма и современность. -М., 1960.

80. Есин Б.И. История русской журналистики XIX века. М., 1989.

81. Жирмунский В.М. Байрон и Пушкин. Из истории романтической поэмы. Л., 1978.

82. Жирмунский В.М. Гете в России. JL, 1981.

83. Жирмунский В.М. Жизнь и творчество Байрона // Джордж Гордон Байрон. Драмы. М., 1936.

84. Жирмунский В.М. Из истории западноевропейских литератур. -Л., 1981.

85. Жуковский В.А. в воспоминаниях современников. М., 1999.

86. Жуковский В.А.-критик. М., 1985.

87. Жуковский В.А. Эстетика и критика. М., 1985.

88. Замотан И. И. Романтизм двадцатых годов XIX столетия в русской литературе. Варшава. - Т.1., 1903.

89. Зайцева А.А. Книгопечатание в России на рубеже XVIII-XIX в.в. -М.,1978.

90. Записки А. Бестужева // Русская старина. 1881. - Т. XXXII.

91. Записки графа Бутурлина // Русский архив. Кн. II. 1897.

92. Зарубежная поэзия в переводах В.А. Жуковского: В 2-х тт. М., 1985. Т.1.

93. Зарубежные писатели. Библиографический словарь: В 2 частях / Под ред. Н.П. Михальской. 4.1. М., 2003.

94. Зинченко В.Г., Зусман В.Г., Кирнозе З.И. Система «литература» и методы ее изучения. Нижний Новгород, 1998.

95. Зотов С.Н. Художественное пространство мир Лермонтова. - Таганрог, 2001.

96. Зусман В.Г. Диалог и концепт в литературе. Нижний Новгород, 2004.

97. Иванова Л.Д. Концепция личности в «органической» критике Ап. Григорьева. Дис. на соиск. уч. ст. канд. филол. наук. Екатеринбург, 1997.

98. Ильченко Н.М. «И с неразгаданным волненьем свою Германию пою.» (Рецепция Германии в русской романтической прозе 30-х годов XIX века). М. - Нижний Новгород, 2001.

99. Ильченко Н.М. Русско-немецкие литературные связи в отечественной романтической прозе 30-х г.г. XIX века: Дис. на соиск. уч. ст. доктора филол. наук. Нижний Новгород, 2002.

100. Историческая поэтика литературной эпохи и типы художественного сознания. М., 1994.

101. История русской литературы XIX века: В 3-х частях / Под ред. В.И. Коровина. М., 2005.

102. Казнина О.А. Сессия в институте мировой литературы им. М. Горького, посвященная 200-летию со дня рождения Байрона. М., апрель, 1988 // Известия АН СССР. Серия литературы и языка, 1988, т.47, №4.

103. Киреевский И.В. Избранные статьи. М., 1984.

104. Киреевский И.В. Критика и эстетика. М., 1979.

105. Козлов И.И. Стихотворения. СПб., 1892.

106. Козмин Н.К. Очерки по истории русского романтизма. Н. А. Полевой как выразитель современных направлений современной ему эпохи. -СПб., 1903.

107. Клименко Е.И. Английская литература первой половины XIX века. Д., 1971.

108. Клименко Е.И. Байрон. Язык и стиль. М.,1960.

109. Комиссаров В.Н. Слово о переводе. М., 1973.

110. Конрад Н.И. Запад и Восток. М., 1972.

111. Котляревский Н. Мировая скорбь в конце прошлого и начало нашего века. СПб., 1898.

112. Кулешов В.И. История русской критики XYIII-XIX в.в. М., 1978.

113. Кулешов В.И. Литературные связи России и Западной Европы в XIX веке.-М., 1977.

114. Кургинян М.С. Джордж Байрон. М., 1958.

115. Кюхельбекер В.К. Избранные произведения: В 2-х т.т. М.-Л., 1967. -Т.1.

116. Лебедева Н.С. Леопарди в России. Рецепция на рубеже XIX-XX в.в. Автореф. дис. на соиск. уч. ст. канд. филол. наук. М., 2006.

117. Левин Ю.Д. Восприятие английской литературы в России. Исследования и материалы. Л., 1990.

118. Левин Ю.Д. Русские переводчики XIX века и развитие художественного перевода. Л., 1985.

119. Левин Ю.Д. О русском поэтическом переводе в эпоху романтизма // Ранние романтические веяния. М., 1948.

120. Левый И. Искусство перевода. М., 1974.

121. Лейтон Л.Г. Эзотерическая традиция в русской романтической литературе. СПб, 1995.

122. Леопарди Д. Нравственные очерки. Дневник размышлений. Мысли. М., 2000.

123. Лермонтов М.Ю. в восприятии современников. М., 1964.

124. Лермонтов М.Ю. Собрание сочинений: В 4 т.т. М., 1969.

125. Лермонтовская энциклопедия. М., 1999.

126. Литвинова Т.В. Религиозная ментальность в культуре западноевропейского романтизма. Автореф. дис. на соиск. уч. ст. канд. филол. наук. Ростов-на-Дону, 2004.

127. Литературная критика 1800-1820-х годов. М., 1980.

128. Литературно-критические работы декабристов. М.-Л., 1988.

129. Литературные манифесты западноевропейских романтиков. М., 1980.

130. Лотман Ю.М. Литературная биография в историко-культурном контексте (к типологическому соотношению текста и личности автора) // Лотман Ю.М. Избранные статьи: В 3 тт., Таллинн, 1992.

131. Манн Ю.В. Динамика русского романтизма. М., 1995.

132. Манн Ю.В. Русская философская эстетика. 1820-1830-е годы. М., 1969.

133. Милюгина Е.Г. Своеобразие романтического дуализма / Автореф. дис. на соиск. уч. ст. канд. филол. наук. Тверь, 1998.

134. Михайленко Е.Н. Библейские мотивы в позднем творчестве Д. Г. Байрона. Автореф. дис. на соиск. уч. ст. канд. филол. наук. Уфа, 2003.

135. Михальская Н.П. Образ России в английской литературе IX-XIX в.в. -М., 1995.

136. Мордовченко Н.И. Русская критика первой четверти XIX века. М., 1959.

137. Морозов В.Д. «Московский вестник» и его роль в развитии русской критики. Новосибирск, 1990.

138. Мур Т. Жизнь, письма и дневники лорда Байрона, М., 1830.

139. Михальская Н. П. О восприятии и изучении английской литературы в России // Литература Великобритании в европейском культурном контексте. Нижний Новгород, 2000.

140. Надеждин Н.И. Литературная критика. Эстетика. М., 1972.

141. Небольсин С.А. Пушкин и европейская традиция. М., 1999.

142. Нелюбин Л.Л., Хухуни Г.Т. История и теория перевода в России. М., 1999.

143. Неупокоева И.Г. Взаимосвязи и взаимодействие национальной литературы // Проблемы взаимодействия современных литератур. М., 1963.

144. Никитенко А.В. Дневник. М., 1956. Т. 1.

145. Никольская Л. И. Байрон в России к. XIX-н. XX вв. Смоленск, 1986.

146. Никольская Л.И. Поэзия Д.Г. Байрона и П. Шелли в России к. XVIII-h. XIX в.в. Авт. дисс. на соиск. уч. ст. канд. филол. наук. М., 1992.

147. Обласова Т.В. Русская литературная критика рубежа XIX-XX в.в: Пути самопознания: религиозно-философское направление. Автореф. дис. на соиск. уч. ст. канд. филол. наук. Тюмень, 2002.

148. Огарев Н.П. Избранные социально-политические и философские произведения: В 2-х т.т. М., 1956. - Т.2.

149. Одоевский В.Ф. О литературе и искусстве. М., 1982.

150. Остафьевский архив кн. Вяземских: В 5-и тт. СПб., 1899-1913.

151. Перевод — средство взаимного сближения народов: Сб. ст. М., 1987.

152. Писатели-декабристы в воспоминаниях современников. М., 1980. - Т.1.

153. Плетнев П.А. Собрания и переписка. СПб., 1885, - Т.1.

154. Полевой Н.А. Очерки русской литературы. СПб., 1839.

155. Полуяхтова И.К. Байрон и итальянская литература эпохи рисорджименто. Автореф. дис. на соиск. уч. ст. канд. филол. наук. М., 1962.

156. Потапова Г.Е. А. С. Пушкин и русская критика его времени. Дис. на соиск. уч. ст. канд. филол. наук. СПб., 1994.

157. Поэзия английского романтизма XIX века. М., 1975.

158. Пронин В.А. Поэзия Г. Гейне: генезис и рецепция: Автореф. дис. на соиск. уч. ст. доктора филол. наук. М.,1994.

159. Пушкин А.С. Полное собрание сочинений: В 17 т.т. М., 1994-1997, -Т.2, 1994.-T.il, 1996.

160. Пушкин А.С. Стихотворения и поэмы. М., 1976.

161. Радченко JI.P. Интеркультурная роль англо-европейского романтизма // Литература Великобритании в европейском культурном контексте. -Нижний Новгород, 2000.

162. Ранние романтические веяния. Л., 1972.

163. Розанов М.Н. Джордж Г. Байрон. М., 1913.

164. Рубакин Н.А. Этюды о русской читающей публике. СПб., 1895.

165. Русская критика XIX века и проблемы национального самосознания. Межвуз. сб. науч. трудов. Самара, 1997.

166. Русская старина. 1896, ч. LXXXXIII, октябрь.

167. Русский венок Байрону // Сб. к 200-летию со дня рождения. М., 1988.

168. Рылеев К.Ф. Избранное. Стихотворения. М., 1972.

169. Рябова М.Ю. Теория художественного перевода в России (Х-ХХ вв.). -Кемерово, 1999.

170. Сахаров В.И. Масонство и русская литература XVIII-н. XIX веков. М., 2000.

171. Сахаров В.И. Под сенью дружных муз. М., 1984.

172. Сахаров В.И. Романтизм в России: эпоха, школы, стили. М., 2004.

173. Сахаров В.И. Русский романтизм XIX века. Лирика и лирики. М., 2004.

174. Сахаров В.И. Страницы русского романтизма. М., 1988.

175. Северная пчела. 1828 г., №№ 89 и 90.

176. Семенова М.Л. Лермонтов и Байрон: к вопросу о типологии романтического героя. Автореф. дис. на соиск. уч. ст. канд. филол. наук. -М., 2003.

177. Сидорченко Л.В. Байрон и национально-освободительное движение на Балканах. Л., 1977.

178. Скабичевский A.M. Сорок лет русской критики (1820-1860). Сочинения: В 2-х т.т. СПб., 1890. - Т. 1.

179. Соболев П.В. Очерки истории русской эстетики l/II XIX века. Л., 1975.

180. Соловьева Н.А. Концепция национальной идентичности в своем и чужом контексте // Литература Великобритании в европейском культурном контексте. Нижний Новгород, 2000.

181. Соловьева Н.А. У истоков английского романтизма. М., 1988.

182. Соревнователь Просвещения, 1820, ч. XII.

183. Соревнователь Просвещения, 1822, ч. XIX.

184. Сорокин Ю.А., Марковнина И.Ю. Текст и его национально-культурная специфика // Текст и перевод. М., 1988.

185. Спасович В.Д. Байронизм у Пушкина и Лермонтова. Вильна, 1911.

186. Старшова Е.С. Русская англистика в журнале «Современник» 1840 -50-х г.г. как проблема межкультурного взаимодействия. Автореф. дис. на соиск. уч. ст. канд. филол. наук. Псков, 2003.

187. Сын Отечества, 1821, №35, ч. LXXYIII.

188. Сын Отечества, 1822, №29, 4.LXXIX.

189. Сын Отечества, 1822, №35, ч. LXXYIII.193. Сын Отечества, 1824, №21.

190. Сын Отечества, 1825, ч. С, №8.

191. Сын Отечества, 1825, ч. СИ.

192. Тихомиров Н.Д. Пушкин в его отношении к Байрону. Витебск, 1899.

193. Топер П.М. Перевод в системе сравнительного литературоведения. М., 2000.

194. Тураев С.Гете и его современники. М., 2002.

195. Турчин B.C. Эпоха романтизма в России: к истории русского искусства l/II XIX столетия: Очерки. М., 1981.

196. Тюлина Н.И. Байрон в русской критике и литературоведении // Госуд. биб-ка СССР им. В.И. Ленина. М., 1961.

197. Урнов Д.М. Байрон // История всемирной литературы. М., 1989.

198. Урнов И. Вехи и традиции в английской литературе. М., 1986.

199. Федоров А.В. Введение в теорию перевода. М., 1958.

200. Федоров А.В. Лермонтов и литература его времени. М., 1967.

201. Федоров А.В. Русские писатели и проблемы перевода // Русские писатели о переводе. Л., 1960.

202. Федоров Ф.П. Романтический художественный мир: пространство и время. Рига, 1988.

203. Храповицкая Г.Н., Коровин А.В. История зарубежной литературы. Западноевропейский и американский модернизм. М., 2002.

204. Храповицкая Г.Н. Романтизм в зарубежной литературе (Германия, Англия, Франция, США). Практикум. М., 2003.

205. Храпченко М.Б. Горизонты художественного образа. М., 1982.

206. Хомская О. Пушкин и переводческие дискуссии пушкинской поры // Мастерство перевода: Сб. ст. М., 1959.

207. Хорват К. Романтические воззрения на природу // Европейский романтизм. М., 1973.

208. Чавчанадзе Д. Байрон и русские поэты // Литература в школе, 1972. №5. С. 76-81.

209. Чоговадзе И.Н. Лингвистические основания оценки качества поэтического перевода с позиции образной структуры текста: На материале сонетов В. Шекспира и их русских переводов. Автореф. дис. на соиск. уч. ст. канд. филол. наук. М., 2000.

210. Четина Е.М. Евангельские образы, сюжеты, мотивы в художественной культуре. М., 1998.

211. Цветкова М.В. Рецепция поэзии Марины Цветаевой в Великобритании. Автореф. дис. на соиск. уч. ст. доктора филол. наук. М., 2003.

212. Цветкова М.В. «Эксцентричный русский гений.» (Поэзия Марины Цветаевой в зеркале перевода). Нижний Новгород, 2003.

213. Шайтанов И.О. Мыслящая муза. М., 1989.

214. Шаманская Л.П. В. А. Жуковский и Ф. Шиллер: (Поэтический перевод в контексте русской литературы). Дис. на соск. уч. ст. канд. филол. наук. -М., 2001.

215. Шифман И.Ш. Ветхий Завет и его мир. Иерусалим, 1987.

216. Эккерман И.Ш. Разговоры с Гете. М., 1981.

217. Эльце К. Лорд Байрон. Выпуск 1. Харьков, 1884.

218. Эткинд Е.Г. Русские поэты-переводчики от Тредиаковского до Пушкина. Л., 1973.

219. Язикова Ю.С. Проблема анализа переводных произведений // Литература Великобритании в европейском культурном контексте. -Нижний Новгород, 2000.

220. Ященко A.JI. Байронические мотивы в поэзии Генриха Гейне // Литература Великобритании в европейском культурном контексте. -Нижний Новгород, 2000.

221. Abrams М.Н. English Romantic Poets. Modern Essay and Criticism. N.-Y., 1960.

222. Abrams M.H. The Mirror and the Lamp: Romantic Theory and Critical Traditions. London, 1971.

223. Bigland E. Lord Byron. London, 1956.

224. Blackstone B. Byron. Harlow. 1970.

225. Blackstone B. Byron. Literaty Satire. Hymor and Reflections. London, 1971.

226. Bostetter E.F. The romantic ventriloquists. Ch. 6. Byron. Seattle and London, 1975.

227. Brisman L. Romantic Origins. Ch. 3. Byron. London, 1978.

228. Byron and Byronism in Yugoslav literatures. BajpoH и ба.ронизам у ]угословенским книжевностима. Зборник радова /Уред Симха Кабило. -Београд, 1991.

229. Byron and the limits of fiction /Ed. by Bernard Beatty and Vincent Newey. -Liwerpool. 1988.

230. Byron: poetry and politics: Seventh Intern. Byron symposium, Salzburg. 1980,- Salzburg. 1981.

231. Byron's political and cultural influence in nineteenth-century Europe: A symposium. London. 1981.

232. Chambers R.W. Ruskin (and others) on Byron. The English Association. -Pamphlet № 62. November, 1925.

233. Chew S.C. Byron in England. His fame and after-fame. Michigan, 1972.

234. Chew S.C. The Dramas of Lord Byron: A critical Study. Michigan, 1970.

235. Coote S. Byron. The Making of a Myth. London, 1988.

236. Corbett M. Byron and tragedy. London, 1988.

237. Crompton L. Byron and Greek Love: Homophobia in 19-th-century England. Berklly, 1985.

238. De Almeida H. Byron and Joyce trough Homer: Don Juan and Ulysses. N.-Y., 1981.

239. Du Bos Ch. Byron and the Need of Fatality. N.-Y., 1970.

240. Elledge W.P. Byron and the dynamics of metaphor. Nashville, 1968.

241. Glekner R.F. Byron and the Ruins of Paradise. Baltimore, 1967.

242. From Blake to Byron. /Ed. by Boris Ford. Harmondsworth, 1976.

243. Hunt L. Lord Byron and his contemporaries. London, 1828.

244. Jack I. English literature. 1815-1832. Oxford, 1963.

245. Joseph M.K. Byron the poet. London, 1964.

246. Kirchner J. The function of the persona in the poetry of Byron. Salzburg, 1973.

247. Leonard W. E. Byron and byronism in America. N.-Y., 1964.

248. Leigh Hunt's Literary Criticism. N.-Y., 1956.

249. Lockridge L. The ethics of Romanticism. Cambridge, 1989.

250. Looper T. Byron and the Bible: a compendium of Biblical usage in the poetry of Lord Byron. London, 1978.

251. Macaulay T. Critical and Historical Essays. London, 1850.

252. Malcolm E. Lord Byron's Wife. N.-Y., 1963.

253. Marchand L.A. Byron: A life. Vol. 1. N.-Y., 1957.

254. Marchand L.A. Byron's Poetry. A critical Introduction. Cambridge, 1968.

255. Marjarum E.W. Byron as Skeptic and Believer. N.-Y., 1938.

256. Martin Ph. W. Byron: A poet before his public. Cambridge, 1982.

257. Mc Gann J.J. Byron, George Gordon Noel, sixth baron Byron (1788-1824). Oxford Dictionary of National Biography. /Ed. H.C.G. Matthew and Brain Harrison. Oxford, 2004.

258. Mc Gann J.J. Lord Byron: The Major Works. Broch e, 2000.

259. Mellor A. English romantic irony. London, 1980.

260. Moore D.L. The late Lord Byron. London, cop. 1961.

261. New light of Byron. Salzburg, 1978.

262. Nichol J. Byron. London, 1919.

263. Norman P. A Byron chronology. London, 1988.

264. Piper D. The Image of the Poet: British Poets and their portraits. Oxford, 1982.

265. Raphael F. Byron. London, 1982.

266. Robertson J. G. Goethe and Byron. London, 1925.

267. Romantic criticism, 1800 1825. / Ed. by Reterkitson. - London, 1989.

268. Romantic sociabielity: Social networks a literary culture in Britain. 17701840. Cambridge, 2002.

269. Ruskin J. Modern Painters. London, 1897. vol.1.

270. Ruskin J. Praeterita. London, 1899. vol.1

271. Saintsbury G. A history of nineteenth century Literature (1780-1900). -London, 1925.

272. Soderholm J. Fantasy, forgery, and the Byron Legend. Lexington, 1996.

273. The Literary Criticism of John Ruskin / Ed. By H. Bloom. Gloucester (Mass.), 1969.

274. Throslev P.L. Romantic contraries: Freedom versus destiny. London, 1984.

275. Winwar F. The romantic rebels. Boston, 1935.