Ритм прозы А. Ремизова

Целовальникова, Надежда Викторовна

автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.01
диссертация на тему: Ритм прозы А. Ремизова

Год: 2005
Автор научной работы: Целовальникова, Надежда Викторовна
Ученая cтепень: кандидата филологических наук
Место защиты диссертации: Астрахань
Код cпециальности ВАК: 10.01.01

Диссертация по филологии на тему 'Ритм прозы А. Ремизова'

Полный текст автореферата диссертации по теме "Ритм прозы А. Ремизова"

На правах рукописи

ЦЕЛОВАЛЬНИКОВА Надежда Викторовна

РИТМ ПРОЗЫ А. РЕМИЗОВА

10.01.01 - русская литература

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Астрахань 2005

Работа выполнена на кафедре русской литературы Астраханского государственного университета.

Научный руководитель -доктор филологических наук, профессор Исаев Геннадий Григорьевич.

Официальные оппоненты: доктор филологических наук, профессор

Душина Людмила Николаевна;

кандидат филологических наук Романовская Ольга Евгеньевна.

Ведущая организация - Волгоградский государственный педагогический университет.

Защита состоится 30 июня 2005 г. в /X часов на заседании диссертационного совета КМ 212.009.04 в Астраханском государственном университете (414056, г. Астрахань, ул. Татищева, д. 20 а).

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Астраханского государственного университета.

Автореферат разослан 29 мая 2005 г.

Ученый секретарь диссертационного совета, профессор

^^лг-г-с-с-й^.;— М. Ю. Звягина

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

В истории русской литературы творчество А. М. Ремизова (18771957) занимает особое место. Оно вобрало в себя черты основных направлений и течений русского модернизма XX века, отразило характерный для этого периода процесс формирования нового стиля и активного словотворчества, оказалось неразрывно связано с идейными, философскими и эстетическими исканиями писателей русского зарубежья. Ремизов не примкнул ни к одной из литературных группировок, однако критики отмечали в его произведениях проявления реализма, символизма, экспрессионизма и др.

Многие черты литературной манеры писателя сближают его с установками символисткой школы. В произведениях Ремизова нашли воплощение субъективное начало, преобладание иррационального восприятия мира, символическое наполнение образной структуры, стремление к «синтезу» искусств.

Как и футуристы, Ремизов находился в поиске новых форм выразительности. Ему были свойственны языковые эксперименты, упорное стремление «обновить, оживить» слово, выявить его «корневой», глубинный смысл. Ремизов активно вводил в повествовательную ткань произведений достижения футуристов в плане формального сближения языка прозы и поэзии, использовал «свободный синтаксис», приёмы плаката и графического стиха, обращался к славянской и русской мифологии в поисках «первоосновы» слова.

Специфической особенностью ремизовского стиля, выделяющей его среди других авторов, является ритмизация текстов, что отмечалось многими учеными. Однако глубоких монографических исследований в этой области пока не существует. Эволюция ремизовского стиля отразилась, в первую очередь, в изменениях ритмических моделей его произведений. Ритмическая организация повествования обусловила особое композиционное деление его книг, сближение прозаического текста со стихотворным, сделала возможным художественный синтез искусств, привела к появлению в литературном тексте специфических приёмов, аналогичных музыкальным.

Сближение языка прозы и поэзии, активно проявившееся в русской литературе начала XX века, выразилось в использовании орнаментального

стиля, ритмической организации текста, насыщенности прозаических произведений метрическими признаками. Проза Ремизова в значительной мере отразила это явление. Более того, именно Ремизов одним из первых обратился к новым способам художественной организации текста и выступил новатором в этой области. Оригинальность и самобытность прозы писателя, выразившиеся в совокупности художественных приёмов, обусловивших ритмическое своеобразие текста и обладающих особой структурно-семантической функцией, требуют глубокого изучения и определяют актуальность избранной темы.

Цель диссертационного исследования заключается в изучении структурно-семантической функции ритмообразующих приёмов и их эволюции в прозе А. Ремизова.

Достижению поставленной цели будет способствовать решение следующих задач:

1) выявить основные ритмообразующие приёмы и их функции в текстах писателя;

2) исследовать принципы «симфонического построения» ремизов-ских текстов;

3) охарактеризовать способы формирования орнаментального стиля в прозе писателя;

4) определить художественную функцию элементов фольклорной традиции в ритмической организации произведений Ремизова.

Предмет диссертационного исследования - ритмообразующие приёмы и их функции в ремизовской прозе.

Объектом изучения является художественная проза писателя.

В качестве материала отобраны произведения, ставшие этапными в творчестве Ремизова и отразившие важнейшие процессы формирования индивидуального стиля и в целом поэтики писателя (книга фольклорных стилизаций «Посолонь» (1907), роман «Взвихрённая Русь» (1927), переложение средневекового западноевропейского романа «Тристан и Исольда» (1957)).

Методологической основой работы является системный подход, предполагающий изучение художественного произведения как сложного образования, в котором могут быть выделены составные части, а также различные семантические уровни, взаимодействующие между собой как элементы единой системы. Диссертация базируется на структурном, типологическом, сравнительно-историческом и историко-функциональном методах, а также методе интертекстуального анализа. В работе использованы статьи и монографии А. М. Грачёвой, Г. П. Гунна, Г. Н. Слобин, А. Г. Соколова, В. А. Чалмаева, а также других литературоведов, изучающих поэтику прозы Ремизова.

Теоретические и практические аспекты ритмообразования рассматриваются в русле научных концепций В. М. Жирмунского, М. М. Гиршма-на, Л. Н. Душиной, Ю. Б. Орлицкого, Л. Л. Гервер и др.

В современном литературоведении ритм художественного произведения понимается как периодическое повторение каких-либо элементов текста через определенные промежутки. Ритм проявляется на всех уровнях произведения и может обнаруживаться в чередовании эпизодов, соотносимых с разными пространственно-временными планами, пластов текста, содержащих неодинаковое лексическое и синтаксическое наполнение, в «повторах и контрастах тех или иных тем, мотивов, образов и ситуаций, и в закономерностях сюжетного движения, и в соотношениях различных композиционно-речевых единиц, и в развертывании системы образов-характеров и каждого из них» (М. М. Гиршман).

Ритм является основой ритмической прозы, которая образуется за счет особой организации словесного материала: «...ритмическая проза построена прежде всего на художественном упорядочении синтаксических групп, на элементе повторения и синтаксического параллелизма» (В. М. Жирмунский).

Разница между ритмом стиха и ритмом прозы заключается в том, что в стихе ритмический фон постоянен и единообразен, а в прозе он для каждого фрагмента текста намечается особо. Ритм поэтической речи создается отчетливым делением на соизмеримые отрезки, в принципе не совпадающие с синтаксическим членением. Прозаическая художественная речь расчленяется на абзацы, периоды, предложения и колоны, присущие и обычной речи, но имеющие определенную упорядоченность (В. В. Кожинов).

Исходя из того, что именно ритм организует художественную структуру прозаического и поэтического текста, Л. Н. Душина отмечает, что в стихах ритм взаимодействует прежде всего с метром, с помощью которого можно построить некую ритмическую модель стихотворения. Модели ритма прозы не существует, так как в противном случае она должна быть универсальна и подходить ко всем произведениям. В прозе ведущим оказывается ритм композиционный, выражающийся «в периодических повторах однотипного сюжетного хода, тождественного композиционного приема, схожей пространственной или временной модификации образа».

Научная новизна исследования заключается в теоретическом осмыслении способов и приёмов ритмообразования в прозаическом тексте. В работе предложена систематизация ритмических приёмов, выполняющих в повествовании структурно-семантическую функцию. В процессе формирования концепции ритмообразования в прозе Ремизова, сделаны выводы о «симфоническом построении» произведений писателя как особой форме, возникшей в результате сочетания литературных и музыкальных приёмов. В результате анализа конкретных текстов Ремизова определены пути и направления его творческой эволюции, расширены представления об орнаментальном стиле писателя.

Теоретическая значимость проведенного исследования состоит в том, что его результаты существенны для понимания способов моделирования текста, систематизации и выявления структурно-семантической

функции ритмообразующих приёмов, а также в целом поэтики Ремизова.

Научно-практическая ценность диссертации заключается в том, что представленный в ней материал может быть использован для дальнейшего изучения творчества Ремизова. Результаты проведенного исследования могут найти применение в вузовских курсах по истории русской литературы XX века и теории литературы, а также в разработке спецкурсов и спецсеминаров.

На защиту выносятся следующие положения.

1. Ритмизация прозы Ремизова создаётся как на макро-, так и на микроуровне моделирования художественного текста. Стройность архитектоники произведения проявляется за счет четкого композиционного деления книг на циклы, главы, части, в основе которого лежит кольцевой принцип, а также повтор структурных и содержательных компонентов. На языковом уровне ритмическая организация текста достигается введением синонимических пар, выстраиванием слов одного семантического ряда, использованием параллельных синтаксических конструкций, анафорического повтора, метризации фрагментов повествования. Ритмические приёмы определяют целостность художественного повествования, подчёркивают его смысловые доминанты, способствуют эмоциональной выразительности.

2. «Симфоническое построение» прозы Ремизова стало результатом сочетания приёмов художественной литературы и симфонической музыки. Ремизов вводит приёмы контрапунктической техники, вариативности, ре-призности и систему лейтмотивов, которые в комплексе с другими «музы-кообразующими» приёмами выполняют семантическую и структурообразующую функции.

4. Творчество писателя испытало влияние поэтики русского фольклора, элементы которой усиливают ритмическую организацию повествования, изначально присущую жанрам лирической песни, причитания, и сближают ремизовские прозаические тексты со стихотворными.

Апробация. Основные положения диссертации были представлены в форме докладов на внутривузовских и международных научных конференциях и изложены в семи публикациях. Диссертация обсуждалась на заседании кафедры русской литературы Астраханского государственного университета и рекомендована к защите.

Структура и объем диссертации. Работа состоит из введения, трех глав, заключения и списка использованной литературы, включающего 249 наименований. Объем диссертации 209 страниц.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении обосновываются актуальность темы диссертации, ее научная новизна, определяются теоретико-методологическая база, цель и задачи исследования, дается аналитический обзор литературоведческих исследований по истории вопроса.

Глава 1. «Симфоническое построение» книги «Посолонь»

В творчестве Ремизова выявляются разные формы обращения к фольклорным претекстам. Среди них как переложения фольклорного материала («Докука и балагурье», «Николины притчи»), так и стилизации («Посолонь», «Лимонарь»), в которых автор в той или иной мере пытался воссоздать древнейший пратекст - «миф», положенный в основу русских народных сказок и несказочной прозы. Попытка Ремизова реконструировать такой миф нашла выражение не только в жанровой, мотивно-образной структурах, но и на уровне авторского языка и стиля. По мнению Ремизова, «магия мифа» восходит к «магии слова», текстуально и вербально выраженного, написанного и произнесенного, которая выявляется в тексте с помощью фонетических, лексико-грамматических и синтаксических средств. Характерная для всего русского модернизма XX века игра со словом в творчестве Ремизова расширяется за счет активного использования ритмообразующих и типографических приёмов.

На творческую манеру Ремизова оказали влияние эстетические новации А. Белого, что выразилось в обращении писателя к ритмизации текстов, проявившейся в стремлении к орнаментальности, заимствовании элементов композиции музыкальной формы (использование лейтмотивов, контрапунктической техники и т.д.). Различные аспекты метризации произведений писатели разрабатывали параллельно.

Поэтика творчества писателя испытала влияние многих фольклорных жанров (сказки, лирической песни, плача и т.д.). Со сказками книгу Ремизова сближают структурная цитация атрибутивных формул, традиционное построение сюжета, включение типических персонажей. Психологические параллелизмы, многочисленные обращения и восклицания, цепочная композиция доказывают влияние народных лирических песен и причитаний. Заимствование элементов поэтики русского фольклора привносит ритмичность в ремизовские прозаические тексты и сближает их со стихотворными.

Установка на ритмизацию «Посолони» проявляется в использовании различных видов повторов, характерных для поэтики русской народной лирики. Ремизов вводит повторы предложений, отдельных слов, образов, тавтологические сочетания, аллитерации и ассонансы. Музыкальность и ритмичность создаются за счёт употребления скрытых цветовых повторов.

В сказках сборника отдельные фрагменты насыщены подобного рода повторами, которые способствуют формированию словесного орнамента и появлению ритма в произведении.

Понятие «симфонизма» в творческом восприятии Ремизова перекликается с симфонизмом как ведущим методом в музыкальных произведениях. «Симфонизм» как метод способен глубоко раскрыть процессы становления и роста музыкальных тем, противоборствующих начал через тематические контрасты и связи, динамизм развития отдельных сюжетных линий. Как и в музыкальном произведении, в «Посолони» отсутствуют ярко выраженная сюжетность и развёрнутое изображение персонажей-характеров. Для «симфонического построения» сборника характерна такая логика моделирования текста, при которой каждая последующая фаза -контраст или повтор на новом уровне - вытекает из предыдущей, осуществляя развитие «по спирали». Подобный принцип развития прослеживается на композиционном уровне (увеличивается объем, значимость каждой последующей сказки, нового цикла), на уровне образной структуры (из второстепенных персонажей в весеннем цикле они становятся главными в последующих циклах), сюжетном уровне (развитие идет от игровых бессюжетных миниатюр к полноценным сюжетным сказкам) и т.д. Деление сборника на четыре части соответствует композиции музыкальной симфонии, имеющей четырехчастное строение, а контрастность циклов усиливает единство замысла.

Сборник сказок «Посолонь» сближается с музыкальными произведениями, имеющими в своей структуре экспозицию, разработку и репризу. Аналогом музыкальной экспозиции в ремизовском тексте может служить вступление-посвящение, в котором впервые звучат основные темы, перечисляются главные герои, намечаются ритмические повторы, появляется метрическая заданность. В центральной части, которая может ассоциироваться с «разработкой», происходит развитие основополагающих тем, их столкновение и пересечение, расширение спектра употребляемых ритмических приёмов. «Медвежья колыбельная», завершающая сборник, соотносится с «репризой», в которой проводимые темы и ритмические характеристики получают логическое завершение.

Для композиции сборника свойственна репризность, являющаяся одним из принципов построения музыкальной формы. Репризность характеризуется повторением музыкальных фрагментов после звучания нового материала и тождественна принципу повтора в литературном тексте. В ре-мизовском сборнике репризность реализуется в структурно-семантической близости начальных и конечных фраз в отдельных текстах, которые начинаются с описания восхода солнца, а заканчиваются изображением наступающего вечера. В содержательном плане репризность проявляется в повторяемости сюжетных развязок, связанных с благополучным завершением странствий главных героев, в синтаксической симметрии и синонимичности последних фраз сказок, близких по сюжету и образам.

Продолжая «симфонические» эксперименты А. Белого, Ремизов обращается к лейтмотивной технике, позволяющей выделить в повествовании несколько главных мотивов. Писатель включает в сборник мотивы сна, смерти, детской игры и др., выполняющие семантическую и структурообразующую функции, придающие целостность художественному произведению, в котором сюжетные связи в значительной мере являются ослабленными.

Эффекта музыкального произведения Ремизов пытается добиться с помощью приёма полифонии. Тексты «Монашек», «Богомолье», «Снегурушка», «Змей» и др. отличаются полифонизмом изложения, поскольку в них звучат «голоса» не только автора и рассказчика, но и персонажей, что достигается благодаря введению в речь рассказчика элементов несобственно-прямой и внутренней речи.

Ритмичность в «Посолони» усиливается за счёт использования визуально-типографических средств, к которым относятся версэйная графика (абзацы состоят из одного предложения, включающего от одной до четырех типографических строк), оформление прозаического текста по законам стихотворного (разделение строф пробелами подобно стихотворению), смещение абзацев вправо, использование строк разной длины, система пробелов между абзацами, введение курсива и разбивки текста и т.д.

Ритмической организации сборника способствует четкое композиционное деление, соответствующее годовому календарному циклу. В основе развития событий лежит кольцевой принцип. Движение по кругу подчеркивается заглавной номинацией текста - «Посолонь», а также последовательным расположением сказочных циклов в соответствии с временами года. Кольцевой принцип прослеживается в структуре каждого текста при описании движения небесного светила, приводящего к смене дня и ночи. Создавая стилизации фольклорных произведений, Ремизов воссоздаёт обрядовые действия, сопровождаемые хороводными песнями. Во многих текстах автор обращается к описанию хоровода, который становится основным сюжетно-композиционным элементом («Кострома», «Кукушка», «Кошки и мышки»). Повышенное внимание писателя к изображению хоровода не случайно, так как в народном сознании движение поющих по кругу передаёт движение солнца по небосклону. Смена сезонных циклов, многократная реконструкция в обрядовых действиях и описаниях движения солнца придаёт ритмический характер сборнику и скрепляет разрозненное повествование в единое целое.

В прозе Ремизова наблюдаются такие ритмообразующие явления, как параллельные синтаксические формы и симметрия интонаций. Ритмический характер сборнику придают многочисленные перечисления, выраженные однородными членами предложения часто с повторением одних и тех же предлогов. Однородные члены или однородные члены с зависимыми словами могут располагаться в порядке возрастания групп, образовы-

вать ритмическое кольцо, могут постепенно усложнять основной ритмический рисунок.

ГлаваП. Структурно-семантическая функцияритма вромане «Взвихрённая Русь»

Роман Ремизова «Взвихрённая Русь» стал отражением важнейших событий революционной эпохи. В нем воплотились как романтически окрашенная вера писателя в преобразующую силу революционной стихии, так и ощущение грядущей неизбежной катастрофы, на пороге которой стоит Россия. В романе автор дистанцируется от субъективного видения исторических процессов, что реализовалось в развернутом полифоническом звучании голосов эпохи. В то же время трагические события истории, пережитые повествователем, заставляют его обратиться к жанру древнерусского ораторского красноречия, предполагающего воплощение личностной эмоционально-окрашенной позиции автора. При этом история становится не только предметом изображения, но и способом осмысления причинно-следственных закономерностей трагедий эпохи.

Эволюция образа автора повлекла за собой изменение жанрового плана произведения. Поворот к автобиографизму привел к использованию жанров хроники и автобиографического романа. Стремление к объективности изображаемых событий реализовалось в обращении к жанрам классического романа и модернистского романа-«мифа».

Роман «Взвихрённая Русь» построен на двух контрастных ритмических линиях, ассоциирующихся со старой Россией, сохраняющей духовно-культурную сферу прежней эпохи, и новой революционной Россией, попирающей законы нравственности и морали, ознаменовавшейся разрушением гуманистических основ жизни человека. Первая ритмическая линия проявляется в использовании правильных лексико-грамматических и синтаксических конструкций фраз, во введении в текст элементов стиля предшествующих литературной и фольклорной традиций, в отборе эпизодов, действие в которых подчинено прежним законам бытия. Ритмический контраст второй линии передаётся через разрушение литературных норм словоупотребления, отсутствие пунктуационных знаков, сниженную лексику, введение в повествовательную ткань текста большевистских лозунгов и выдержек их газетных статей.

Стилистический контраст подчеркивается тематическими противопоставлениями через выявление многочисленных коррелятов, соотносящихся в той или иной мере с центральными ритмическими партиями. Линию уходящей эпохи представляют светлые зарисовки бытового плана из жизни простых людей, которые перемежаются с проявлением темных сил в человеке. Антитеза света и тьмы иногда получает конкретное воплощение на страницах романа в описании освещенных петербургских улиц и кромешной тьмы. Данное противопоставление поддерживается другим

коррелятом, выполняющим сходную функцию - добро и зло, - восходящим к извечной борьбе бога и дьявола. Ритмический контраст основных стилистических линий объясняется и христианским вероучением об амбивалентной сущности человека, разделенной на жизнь духа и телесной оболочки. Реализация подобных тематических инвариантов подтверждает значимость антитезы как основного структурообразующего принципа в романе.

Начиная с ранних произведений («Плен», «Посолонь», «Николины притчи» и др.), писатель активно применяет визуально-типографические средства. Во «Взвихрённой Руси» Ремизов расширяет набор графических средств, которые в совокупности с ритмическими приёмами помогают ярче передать хаос и дисгармонию переломной эпохи.

В 1910-1920-е годы Ремизов кардинально пересматривает соотношение фраз-монад и синтаксических целых большого объема в пользу последних. Во «Взвихрённой Руси» писатель продолжает пользоваться разными отступами от левого края страницы, использовать строки контрастной длины, систему пробелом между абзацами, курсив, буквенную и слоговую разбивку слов.

Ремизов широко использует композиционные возможности визуально-типографических средств. В повторяющихся фрагментах автор графическими средствами подчеркивает сходные этапы происходящих событий, выделяя каждое действие новой строкой, используя отбивки (пропуски нескольких строк) и фразовые переносы. Изменение художественного хронотопа в аналогичных фрагментах передаёт динамику развивающихся событий, способствует возникновению ритмической симметрии.

Ремизов обращается к традициям древнерусского ораторского красноречия и использует орнаментальный стиль. Орнаментальная проза, подобно поэзии, способствует возникновению некоторого «сверхсмысла», на появление которого влияет ритмизация текста. Ремизов использует повторение однокоренных слов, тавтологические сочетания и звукопись с целью подчеркнуть значимые доминанты романа, выполняющие тексто- и смыс-лообразующую роль. Повторы некоторых образов и слов становятся лейтмотивами произведения, выражающими авторскую позицию. Используя лексические и словообразовательные возможности языка, Ремизов составляет многочисленные инварианты определения, заявленного в заглавии текста. Синонимические замены и производные слова от корня «вихр» («взвих», «вскрутит», «взвих», «встряс» и т.д.) служат развертыванию сквозного семантического ряда, помогающего созданию образа вселенского вихря, закручивающего Россию на переломном этапе исторического развития и приводящего к трагическим последствиям. Насыщенность произведения различными видами повторов, повышает степень ритмизации прозаического текста, что определяет его структурное единство и максимально обобщает изображаемое.

Распределение различных форм интертекстуальности по всему тексту способствует возникновению иного уровня прочтения, а сосредоточенность большей части реминисценций, литературных образов и обращений к русским классикам в конце романа, подчеркивает их семантическую значимость. Именно литература способна противостоять разрушительным последствиям революционных катаклизмов, выполняя функцию памяти и сохраняя национальное самосознание. Кроме того, формы интертекстуальности поддерживают одну из основных ритмических линий - линию старой России.

Вольный перевод из Гераклита Эфесского выступает смысловым центром произведения, определяет его лексические доминанты (огонь, война, судьба) и ритмические приёмы, а также служит ретрансляцией мыслей автора, объясняющего горестное настоящее циклическим развитием русской истории, высказывающегося о скорбном уделе человеческой доли, невозможности избежать страданий в этом мире и предопределенности людской судьбы.

Литературные цитаты и аллюзии, воспроизводящие стилевую манеру Лермонтова, Гоголя, Достоевского, усиливают ритмичность ремизовского повествования, а реминисценции, апеллирующие к «Петербургскому тексту», создают целостный образ «взвихрённой Руси», получивший за счёт мифологизации вневременную характеристику.

Глава III. Ритм орнаментальной прозы А. Ремизова: повесть «Тристан иИсольда»

Творчество Ремизова 1930-1950-х годов пронизывает тема ностальгических воспоминаний. Трагически воспринимая разрыв с Родиной, Ремизов пытается сохранить в произведениях облик «утраченной России» с ее богатым духовным наследием, восстановить который помогают обращения к творчеству русских классиков («Огонь вещей»), автобиографические повествования («В розовом блеске»), переложения древнерусских и средневековых западноевропейских литературных памятников.

После смерти жены писателя С. П. Довгелло в 1943 году темы разлуки с ней и вечной любви («неизбежной разлуке неразлучных») становятся основными в его творчестве. В последние годы жизни Ремизов написал несколько произведений о любви, которые могут быть объединены в единый цикл. Темой любви пронизаны повести «Савва Грудцын» (1951), «Соломо-ния» (1951), «Петр и Феврония Муромские» (1951), «Мелюзина» (1952), «Брунцвик» (1952), «Тристан и Исольда» (1957).

В 1951 году Ремизов заинтересовался средневековой легендой о Тристане и Изольде, для глубокого понимания поэтических возможностей которой он обратился к изучению кельтских легенд, ирландского эпоса и их переводам, сличал ее французский, белорусский и итальянский варианты.

Повесть «Тристан и Исольда» стала воплощением наиболее значительных изменений в творчестве писателя эмигрантского периода, и в этом плане может рассматриваться как образец главных тенденций формирования языка и стиля писателя, выразившихся в орнаментальности повествования, а также ритмической насыщенности произведений.

В 1930-1950-е годы в творческой эволюции Ремизова наблюдается снижение внимания к экспериментам в области слова. Писатель тщательно отбирает стилистические средства, которые становятся определяющими в его эстетической системе. В последние десятилетия жизни Ремизов возвращается к ритмическим приёмам, с которых начинал свое вхождение в литературу, что свидетельствует о «спиралеобразном» принципе развития его творчества.

Комплекс стилистических приёмов, на которых сосредотачивается Ремизов, соответствует установкам орнаментальной прозы с её непременным словесным «узором». Среди отличительных признаков орнаментального повествования писателя можно выделить повторы слов, концентрирующихся в отдельных фрагментах произведения или пронизывающих весь художественный текст. Структуру орнаментального рисунка образуют слова, несущие основную смысловую нагрузку и раскрывающие авторскую позицию.

Наиболее значимыми для семантики и структуры текста являются фразовые повторы, в частности, повтор с добавлением нового компонента, который можно выразить следующей схемой: А + В;А + В + С;А + В + С + D. Такой добавочный компонент становится новой смысловой и эмоциональной доминантой, определяет особые парадигматические отношения между сегментами текста и создаёт восходящую эмоциональную ритмическую линию всего фрагмента.

Фразовые повторы часто соединяются в блоки, обладающие характеристиками сверхфразового единства. Выстраивание орнаментального узора способствует повышенной «лиризации» текста, что сближает прозаическое произведение со стихотворным.

Ремизов обращается к синтезу разных видов искусств и привносит в литературный текст приём кинематографического изображения событий, когда смысловая значимость той или иной картины достигается за счет появления крупного плана, монтажного принципа конструирования текста с характерной стремительной сменой эпизодов и пространственно-временных проекций изображения, неожиданным переходом от одного эпизода к другому, появлением нового персонажа без его предварительной характеристики. В связи с этим отмечается введение большого количества номинативных и эллиптированных предложений. Часть номинативных предложений можно рассматривать в качестве внутритекстовых авторских комментариев к киносценарию, описывающих подробности интерьера, звукового фона и т.д. Повтор эллиптированных конструкций передаёт быструю смену кадров-эпизодов.

Стремление к синтезу искусств выражается в использовании признаков театрального действия. Эпический прозаический текст приобретает признаки драмы. Отдельные главы «Тристана и Исольды» открываются перечнем персонажей или кратким описанием места действия, что напоминает ремарки в пьесе.

Ритмический характер повести придает урегулированность слогового объема в эпизодах, посвященных описанию сюжетной коллизии, и фрагментах, передающих оттенки любовного чувства героев. Для первого типа повествования Ремизов использует сложные синтаксические, конструкции с колонами большого слогового объема (7-10), для второго - среднего объема (4-6).

Несмотря на наметившееся в последние годы творчества снижение интереса к визуально-типографическим средствам, Ремизов продолжает вводить в произведения некоторые графические приёмы: строки начинаются разными отступами от левого края страницы, используются строки контрастной длины (от целой фразы до словосочетания и даже отдельного слова), обращается к разрядке текста и разбивке слова на слоги, каждый из которых может образовывать самостоятельную строку, вводит курсивное выделение слов и целых фраз.

Ритмическая организация текста достигается частыми сменами двух пространственно-временных планов, представляющих главных героев то в реальном географическом пространстве Ирландии и Корнуаля, то в ирреальном мире. Возникновению ритмической волны способствует стилевой контраст изображения названных пластов текста. Повествование о путешествии Тристана и Исольды в «стране забвения» ведется в возвышенной стилевой манере с ориентацией на орнаментальность и тропеизацию образов и сюжетных ситуаций. При возвращении героев в реальный мир наблюдается переключение в другой стилистический регистр, когда автор использует сниженную или нейтральную лексику, разговорный язык, при этом повествование часто лишается своего красочного ореола «плетения словес».

Повествование о пребывании героев в реальном мире по своим стилевым характеристикам неоднородно. Фрагменты, выполненные в сниженной стилевой манере, чаще представляют описание сюжетных ходов или второстепенных героев, не способных на «безумства любви». Появление повышенной образности сигнализирует о переходе автора к важнейшим эпизодам повести - описанию чувств и переживаний главных героев (или их двойников, близких по мировосприятию). Подобным стилевым контрастом Ремизов заостряет внимание на смысловой глубине сегментов, выполненных с помощью средств орнаментального стиля.

Важной составляющей позднего творчества писателя остаётся «симфоническое построение» произведений. Однако, если в 1900-1910-е годы Ремизов ориентировался на «симфонические» опыты Белого, то в послед-

ние десятилетия наметился новый качественный этап переосмысления прошлого. Ремизов с увлечением вслушивается в музыку Р. Вагнера (опера «Тристан и Изольда»), знакомится с его эстетической теорией построения музыкальной драмы, в которой центральное место отведено не развитию сюжета и изображению исторической эпохи, а раскрытию чувств героев, показанных композитором через разветвленную систему лейтмотивов. Лейтмотивная техника повествования занимает центральное место среди «музыкообразующих» приёмов писателя. Повышенное внимание Ремизова к лейтмотивной технике связано с организацией текста в орнаментальной прозе, важной составляющей которой становится повтор и возникающий на его основе лейтмотив.

Для «симфонического построения» литературного произведения свойственна динамика развития основных тем, каждая фаза формирования которых характеризуется новым качественным результатом, подтверждая развитие «по спирали». Центральными темами повести «Тристан и Исоль-да» становятся темы любви, смерти, судьбы. Образы «печали глаз» Тристана, «зеленого плаща» и «стеклянной лодки» феи Син, Страны блаженных, моря и Любовного Напитка, многократно повторяющиеся в тексте, приобретают знаковый характер и превращаются в лейтмотивы, определяющие ритмические линии главных героев повести.

Когда героев разделяет пространство, голоса главных героев звучат по отдельности. Однако при воссоединении влюбленных мелодические линии, отвечающие за развитие партий главных героев, сливаются воедино, образуя контрапункт тем А (Тристан) и В (Исольда). Графически в тексте слияние тем обозначается знаком тире: «Тристан-Исольда». Контрапункт возникает и при одновременном развитии основных и побочных тем, например: Тристан и Перль, Тристан и Аморольт.

Звуковая оркестровка является неотъемлемой частью стилевой манеры писателя. Аллитерации и ассонансы помогают передать органное звучание морской стихии, усилить ощущение неизбежной утраты и горечь расставания героев.

Заключение. Ритмическая организация прозаических текстов стала важнейшей особенностью поэтики Ремизова. Трансформируясь на разных этапах его творчества, она отразила эволюцию эстетических взглядов писателя. Являясь одним из приемов формообразования, ритм в прозе Ремизова приобретает главенствующее значение, выступая основным цементирующим средством, объединяющим все уровни прозаического повествования и способствующим возникновению дополнительных смысловых потенций. Ритмизация прозы писателя стала важнейшим приемом, определившим специфику его индивидуального авторского стиля.

Содержание диссертации отражено в следующих публикациях:

1. Сухова Н. В. Ритмообразующие приемы в книге А. Ремизова «Посолонь» // Итоговая научная конференция АПТУ: Тезисы докладов. Литература. Астрахань: Изд-во Астраханского гос. пед. ун-та; 2001. С. 13. (0,1 пл.)

2. Целовальникова Н. В. «Симфоническое построение» книги А. Ремизова «Посолонь» // Итоговая научная конференция АГПУ: Тезисы докладов. Русский язык. Литература. Иностранные языки. Астрахань: Изд-во Астраханского гос. пед. ун-та; 2002. С.72. (0,1 пл.)

3. Целовальникова Н. В. Ритмическая структура книги А. Ремизова «Посолонь» // Анализ литературного произведения в школе и вузе: Материалы Межрегиональной научно-практической конференции. 26 февраля 2003 года. Астрахань: Изд-во АОИУУ; 2003. С. 52-59. (0,8 пл.)

4. Целовальникова Н. В. «Симфонизм» как ведущий ритмообразующий прием в книге А. Ремизова «Посолонь» // Ученые записки. Материалы докладов итоговой науч. конф. Астраханского гос. ун-та. Ч. 2: Астрахань: Изд-во Астраханского гос. ун-та; 2003. С. 62-70. (0,6 пл.)

5. Целовальникова Н. В. Природа и семантическая функция ритма в поэзии и прозе (о книге Душиной Л. Н. «Русская поэзия и проза Х1Х-ХХ вв.: Ритмическая организация текста». Саратов: Изд-во Саратовского ун-та, 2002.217 с.) // Гуманитарные исследования. Журнал фундаментальных и прикладных исследований. № 8. Астрахань: Изд-во Астраханского гос. ун-та; 2003. С. 152-155. (0,5 пл.)

6. Целовальникова Н. В. Глава «О судьбе огненной» в структурно-семантической и ритмической парадигмах романа А. Ремизова «Взвихрённая Русь» // Современная филология в международном пространстве языка и культуры: Труды и материалы Международной научной конференции. 30 сентября - 2 октября 2004 года. Астрахань: Издательский дом «Астраханский университет»; 2004. С. 297-299. (0,25 пл.)

7. Целовальникова Н. В. Стилистический контраст как основной структурообразующий прием романа А. Ремизова «Взвихрённая Русь» // Россия и Восток. Обучающееся общество и социально-устойчивое развитие Каспийского региона: Материалы III Международной конференции. 2122 апреля 2005 года / Сост. Н. В. Подвойская, Л. Я. Подвойский. Астрахань: Изд. дом «Астраханский университет», 2005. Т. II. Культура как основа межличностного и межэтнического взаимодействия. С. 387-390. (0,5 пл.)

Ризография. Уч.-изд. л. 1,0. Усл. печ. л. 0,9. Формат 60x84. Заказ № 721. Тираж 100 экз. Подписано в печать 23.05.05

Издательский дом «Астраханский университет» 414056, г. Астрахань, ул. Татищева, 20 т. (8512) 54-01-87,54-01-89

/ X \ и -Ч ч '

12ИЮШ1 I /'

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Целовальникова, Надежда Викторовна

I. ВВЕДЕНИЕ С. 4

И. ГЛАВА ПЕРВАЯ. «СИМФОНИЧЕСКОЕ ПОСТРОЕНИЕ»

КНИГИ «ПОСОЛОНЬ» С. 18

1.1. Ритмический репертуар русской прозы начала XXвека С.18

1.2. Влияние эстетики символизма А. Белого на структуру книги А. Ремизова «Посолонь» С. 25

1.3. «Симфонизм» как основной ритмообразующий приём в книге А. Ремизова «Посолонь», С. 31

1.4. Структурно-семантические и языковые приёмы формирования ритма С. 55

III.

ГЛАВА ВТОРАЯ. СТРУКТУРНО-СЕМАНТИЧЕСКАЯ

ФУНКЦИЯ РИТМА В РОМАНЕ «ВЗВИХРЁННАЯ РУСЬ» С. 74

2.1. Поиски нового стиля в русской литературе

1910-1920-х годов С. 74

2.2. Мифологемы авторского сознания в романе С. 81

2.3. Стилистический контраст как основной структурообразующий приём романа С. 93

2.4. Орнаментальностъ как ритмообразующий приём в романе С. 115

2.5. Визуально-типографические средства создания ритма С.121

2.6. Интертекстуальные проекции ритмических конструкций романа С. 132

IV. ГЛАВА ТРЕТЬЯ. РИТМ ОРНАМЕНТАЛЬНОЙ ПРОЗЫ

А. РЕМИЗОВА: ПОВЕСТЬ «ТРИСТАН И ИСОЛЬДА» С. 145

3.1. Эстетические позиции Ремизова в контексте творческих исканий русской литературной эмиграции 1930-1950-х годов С. 145

3.2. Орнаментальность как главный стилевой приём в повести А. Ремизова «Тристан и Исольда» С. 155

3.3. Приём «симфонического построения» в литературном тексте С. 177

Введение диссертации2005 год, автореферат по филологии, Целовальникова, Надежда Викторовна

В истории русской литературы творчество А. М. Ремизова (1877-1957) занимает особое место. Оно вобрало в себя черты основных направлений и течений русского модернизма XX века, отразило характерный для этого периода процесс формирования нового стиля и активного словотворчества, оказалось неразрывно связано с идейными, философскими и эстетическими исканиями писателей русского зарубежья. Ремизов не примкнул ни к одной из литературных группировок, однако критики отмечали в его произведениях проявления реализма, символизма, экспрессионизма и др.

Творчество Ремизова развивалось по двум направлениям. С одной стороны, писатель уделял значительное внимание созданию автобиографических повествований. Написанные в разное время, они составляют своего рода хронику жизни писателя («Взвихренная Русь» (1917-1924), «Подстриженными глазами» (1951) и т.д.). Эти книги нельзя полностью отнести к мемуарной прозе. В них включены помимо реальных событий и вымышленные, фантастические, часто перемежающиеся со снами. Однако большая часть произведений писателя явилась художественным переложением фольклорных легенд и преданий, древнерусских апокрифов, житий и бытовых повестей - особым жанром мифологизированной и стилизованной под старину прозы («Посолонь» (1907), «Лимонарь» (1907) и т.д.)1.

Уже в начале XX века творчество Ремизова привлекло внимание литературоведов и критиков как философско-этической, религиозной основой произведений, так и языковым оформлением текстов. Современники сразу заметили своеобразие поэтики и особенности стиля писателя, его очевидную «неслиян-ность» ни с одной из литературно-художественных группировок начала XX века. Тем не менее, включение его книг в реальный литературный процесс ставил вопрос о месте Ремизова среди многочисленных направлений, школ и группировок, которые определили культурную жизнь эпохи.

Первая книга Ремизова «Посолонь» вызвала интерес к нему со стороны символистов. А. Белый писал: «Наконец, существуют попытки найти в глубочайших переживаниях современных индивидуалистов связь с мифотворчеством народа. Индивидуальные образы народного творчества (мифологии) оживают вновь перед ними, находят отклик в их душе. К таким писателям принадлежит л

А. Ремизов» . Рецензент подчёркивал эстетическую филигранность и концентрированную образность сказок, включённых в ремизовский сборник: «Здесь каждая фраза звучит чистотой необычной, музыкой стихийной. Каждая его миниатюра производит впечатление драгоценного камешка»3.

Выход в свет книги сказок «Посолонь» привлёк внимание М. А. Волошина. В статье, посвященной критическому осмыслению этого'сборника и в целом творчества писателя, он предпринял попытку выявить истоки, глубинно-личностные механизмы ремизовского мифотворчества. Критик указывал на игровое начало сказок, на способность писателя в буквальном смысле вживаться в мир древних обрядов и детской фантазии4. «Ремизов ничего не придумывает. Его сказочный талант в том, - подчёркивал Волошин, - что он подслушивает молчаливую жизнь вещей и явлений и разоблачает внутреннюю сущность, древний сон каждой вещи. Искусство его - игра. В детских играх раскрываются

1 Подробнее об этом см. в кн.: Агеносов В. В. Литература русского зарубежья (1918-1996). М., 1998.

2 Белый А. Рецензия [на кн.: Ремизов А. М. Посолонь. М., 1907.] // Критическое обозрение. М., 1907. № I. С. 34.

3 Там же. С. 35.

4 Волошин М. А. Лики творчества. Л., 1989. С. 508. самые тайные, самые смутные воспоминания души, встают лики древнейших фольклорных духов»5. Лучшими и самыми характерными для сборника Ремизова он считал сказки, которые отражали светлое и гармоничное мироощущение.

Экспериментальную и по своей сути «игровую» стилевую манеру Ремизова подчёркивал С. М. Городецкий, творчество которого было обращено к образам и темам древней славянской мифологии. Он связывал достоинства реми-зовской книги апокрифов «Лимонарь» с возвращением к национальным перво-истокам. Особый подход писателя к слову Городецкий назвал «энергетическим»: «Каждое слово стоит дыбом. Принцип Энергетизма не допускает ничего лежащего, невидного, плоского. Всё должно стоять на ногах и показывать себя лицом. Если данный корень потух, надо путём ли перемены предиката, или отсечения его, повернуть его так, чтобы опять стал очевиден его первоначальный смысл»6.

Сложную и неоднозначную оценку творчества Ремизова высказал М.А. Кузмин. Подчеркивая сильное влияние Гоголя, Достоевского и Пшибышевско-го на формирование замысла и построение сюжетов рассказов писателя, он полагал, что оригинальные сюжеты не удаются Ремизову и что с большим мастерством он строит повествование на основе заимствованной фабулы. «И даже когда, связанный заимствованным содержанием, Ремизов делается более устроенным, ясным и планомерным, и тогда его причудливое и необузданное воображение разрывает подсказанную стройность формы. Многим рассказам вредит рапсодичность, известный романтизм, но везде видно выпуклое и яркое п живописание быта, природы и типов» . Рецензент упрекал Ремизова в чрезмерном и даже безвкусном употреблении «летучих оборотов и областных словечек., будто в одном месте заговорили на всех говорах одновременно», в усложнённом синтаксисе, который «часто напоминает известное письмо «Меща

5 Там же. С. 509.

6 Городецкий С. М. Ближайшая задача русской литературы //Золотое руно. М., 1909. №4. С. 72.

7 Кузмин М. А. Рецензия (на кн.: Ремизов А. М. Рассказы. СПб., 1910.] // Аполлон. СПб., 1910. № 3. Отд. 2. С. 22. о нина во дворянстве» Мольера» . Но, несмотря на все эти и другие замечания, ремизовский путь в искусстве Кузмину виделся весьма перспективным.

Повесть Ремизова «Крестовые сёстры» (1910) - несомненно самое значительное произведение писателя этого времени — вызвала наибольшие споры у литературоведов и критиков. К. И. Чуковский не увидел в ней глубоких связей с русской гуманистической традицией русской литературы о «маленьком человеке», «униженного и оскорблённого» всей системой социальных отношений. Он рассматривал насыщавшую повесть трагическую атмосферу как проявление патологических склонностей самого автора. Экспрессивно-лирическая стихия повести привела Чуковского к выводу: «Его повести и рассказы - не набор подлейших анекдотов, не коллекция, не каталог разных мерзостей, как может спервоначалу показаться - это подлинная лирика, подлинный вопль обалдевшей, замордованной, заплёванной души»9.

В. П. Кранихфельд считал, что повесть Ремизова проповедует уводящую человека от социальной активности и политической борьбы философию «подполья», которая «окрашивает своим специфическим цветом безнадёжности. всю литературу, всю жизнь»10. Оставаясь в целом глубоко неудовлетворённым идеями этой книги, критик отмечал её особый лиризм, излучающей свет слабой надежды: «Собственно говоря, это не повесть, а лирическая поэма, в которой чувствуется определённый ритм и в которой автор намеренно повторяет отдельные фразы и строфы, периодически останавливая движение фабулы и задерживая внимание читателя на основных, так сказать, лейтмотивах поэмы»11.

Наиболее глубоко поэтика Ремизова как цельная и оригинальная система рассматривается в книге Г. И. Чулкова «Сны в подполье». Автор высказал ряд суждений о звуковой и ритмической организации ремизовской прозы, о принципиальной роли в её сюжетике и образности ассоциативных механизмов связи. Чулков отмечал особую роль повторов в прозе писателя: «И эта настойчи

8 Там же.

9 Чуковский К. И. Психологические мотивы в творчестве Алексея Ремизова // Чуковский К. И. Критические рассказы. СПб., 1911. С. 142-143.

10 Кранихфельд В. П. Литературные отклики: В подполье //Современный мир. СПб., 1910. № 11. Отд. 2. С. 92. Там же. вость в повторении эпитетов, выражений, фраз и даже целых периодов харак

11 терна. для большинства повестей Ремизова» .

Анализу ритмообразующих элементов прозы Ремизова и их соотнесенности со стилем фольклорных и древнерусских источников посвящена статья К. В. Мочульского «О творчестве Алексея Ремизова»13. По мнению исследователя, ритм движет композицию переложений писателя, обусловливает синтаксические конструкции, порождает образы. «Синтаксис его — запись устного рассказа, нотные знаки, отмечающие ритм и интонацию живой речи. Гибки, емки, свободны.его конструкции. Иное словечко, иное восклицание повторяется упорно, а нередко и целые тирады возвращаются, как песенные припевы»14. В работе справедливо отмечено, что Ремизов идет от фольклора к мифу — древнейшему источнику «всякого хоровода» или игры; он вывел фольклор за «твердо определенные» границы и «воскресил» для современного читателя.

В современной науке многие литературоведы обращаются к изучению творчества Ремизова, характеризуя особенности сюжетостроения и мотивно-образной системы его произведений, поэтику стиля писателя.

В книге «Очарованная Русь»15 Г. П. Гунн указывает, что в своей основе Ремизов - лирик, а не эпик. На протяжении всего творчества Ремизов обращался к двум важнейшим источникам: фольклору и древнерусской литературе. «Песенно-лирический склад присущ ремизовским сказкам. В них для него «докука и балагурье», «мудрые думы русского народа, перевитые балагурьем» — печаль, льющаяся песней и озорное скоморошество»16. В переложении древнерусских источников писатель видел свою задачу в «проникновении в лад древнего сказания. Не копирование, не стилизация, а создание своего, пользуясь ладом, т.е. образным строем древней словесности»17.

Воссоздавая жизненный и творческий облик Ремизова, Гунн справедливо отмечает, что мифологизацией, восходящей к русской классической литерату

12 Чулков Г. И. Сны в подполье // Чулков Г. И. Наши спутники. М., 1922. С. 8.

15 Мочульский К. В. О творчестве Алексея Ремизова // Русская речь. 1992. № 5. С. 30-34.

14 Там же. С.ЗЗ.

15 Гунн Г. П. Очарованная Русь. M., 1990. С. 229-283.

16 Там же. С. 258.

17 Там же. С. 259-260. ре, пронизана вся биография писателя. Гунн подчеркивает высокую степень начитанности, «книжности» писателя, что сказалось на его оригинальных произведениях и переложениях фольклорных и древнерусских литературных памятников. Гунн указывает на самую тесную связь творчества писателя с произведениями Лескова и Достоевского.

В статье «Книга А. М. Ремизова «Павлиньим пером». История формиро

I р вания» Н. Ю. Грякалова высказывает суждение о том, что в сложном полилоге ремизовского повествования, включающем фольклорную и древнерусскую традиции, переплетаются голоса разных культур, выявляя общую основу — следы мифологического сознания, а взаимопроникновение культур происходит уже на уровне языкового жеста. Ремизов не желает ограничивать себя рамками классического письма или строгим заимствованием словесного выражения первоисточников, широко использует возможности визуально-типографических средств и ритмической организации текстов: «Он играет «молекулами языка», используя звуковые каламбуры, этимологическое письмо, сталкивает фонетику и графику. Он играет текстами, предпочитая работу «по матерьялам»: пересказывая жития и апокрифы, до-сказывая сказки, озвучивая «ладом русской речи» европейский эпос и памятники Востока. Он идет по пути перевода написанного на живую речь, открывая тем самым доступ к ритмическому переживанию текста. И для этого он нарушает пунктуацию (законы языка), вводит новые пунктуационные знаки (два или несколько тире), меняет* вид типографской страницы, смещая набор вправо, чтобы актуализировать восприятие или подчеркнуть иррациональность эпизода»19.

Монография американской ученой Г. Н. Слобин «Проза Ремизова. 19001921 »20 посвящена рассмотрению первого периода литературной биографии писателя, включающего годы ссылки, в которой Ремизов сформировался как прозаик, и петербургский период, когда он получил литературное признание. Автор анализирует поэтику отдельных «синкретичных» произведений Ремизо

18 Грякалова Н. Ю. Книга А. М. Ремизова «Павлиньим пером». История формирования // Русский модернизм. Проблемы текстологии. СПб., 2001. С. 152-168.

19 Там же. С. 168.

20 Слобин Г. Н. Проза Ремизова. 1900-1921. СПб., 1997. ва, подчеркивая их близость «симфоническим» опытам А. Белого. Г. Слобин отмечает, что в особом внимании к слову со всеми его гранями, включая магию и музыку, писатель был близок к символистскому пониманию языка как инструмента творческого познания. Ремизов видел свое назначение в том, чтобы «возрождать глубоко зарытые и давно забытые сокровища русского языка»21.

Автор монографии указывает на модернистский характер произведений писателя, стремление к экспериментам со словом и художественной формой. Романы Ремизова («Пруд», «Взвихренная Русь») воспринимаются исследователем как отражение ремизовского подхода к проблеме обогащения современного литературного языка за счет диалектной лексики и архаичных форм, встречающихся в памятниках древнерусской письменности. «Понимание принципов взаимодействия устной и письменной традиций является ключом к сложной системе культурных и исторических аллюзий»22.

Ремизовским переложениям древнерусских литературных памятников в современном литературоведении посвящено значительное число работ . Наиболее важной среди них является статья А. М. Грачёвой «Древнерусские повесл! ти в пересказах А. М. Ремизова» . Исследователь предпринимает имманентный анализ его пересказов и сопоставляет их с другими произведениями, близкими по художественным задачам, что способствует решению проблемы стилизации и поэтики переложения Ремизова. Говоря о своеобразии стиля писателя, Грачёва выделяет лейтмотивные повторения отдельных слов или-фраз, заимствованных из первоисточника и переосмысленных автором. Ими могли быть постоянные эпитеты источника («Бова-Королевич», «Мелюзина», «Соломония»), слова источника, особое значение которым придавал сам Ремизов («Тристан и Исоль-да»), и слова, привнесенные в текст самим автором («Савва Грудцын»).

21 Там же. С.45.

22 Там же. С. 13.

23 См., например: Лурье Я. С. А. М. Ремизов и древнерусский «Стефанит и Ихнилат» // Русская литература. 1966. № 4. С. 176-179; Дмитриева Р. П. «Повесть о Петре и Февронии» в пересказе А. М. Ремизова Н ТОДРЛ. Т. 26. 1971. С. 155-176; Грачёва А. М. Повесть А. М. Ремизова «Савва Грудцын» и ей древнерусский прототип II ТОДРЛ. Т. 33. 1979. С. 388-400; Грачева А. М. «Повесть о Бове-Королевиче» в обработке А. М. Ремизова II ТОДРЛ. Т. 36. 1981. С. 216-222.

24 Грачева А. М. Древнерусские повести в пересказах А. М. Ремизова // Русская литература. 1988. №3. С. 110-117.

В статье «Стих и проза в творчестве Ремизова»25 Ю. Б. Орлицкий рассматривает модификации визуально-типографических средств в ремизовском повествовании, отмечая богатство графических приёмов Ремизова, и причисляет его произведения к пограничной форме, совмещающей признаки стихотворного и прозаических текстов.

В книге «Русская литература серебряного века. Поэтика символизма»26 И. Г. Минералова рассматривает проблему синтеза литературы и музыки, а также художественного взаимодействия поэзии и прозы. Литературовед проводит параллели между элементами музыкальной формы и соответствующими эквивалентами в литературном тексте, доказывая их функциональную близость на примере «Симфоний» и других произведений А. Белого. Сближение языка поэзии и прозы рассматривается как взаимопроникновение признаков двух типов художественной организации речи друг в друга. Элементы ритмизации и метризации, а также других форм «мелодического построения» прозаического текста исследователь выявляет в произведениях Ремизова, Шмелева и др.

Орнаментальность прозы Ремизова и его языковые эксперименты рассматривали О. Ю. Коробейникова , Г. В. Цивьян , однако это были отдельные работы, которые далеко не исчерпывали всей проблемы. Большинство исследователей творчества Ремизова ограничивалось рамками изучения фольклорных и древнерусских претекстов, положенных в основу его стилизаций и переложений, а также заимствованием их структурных элементов. Изучение стиля писателя сводилось к выявлению языковых пластов и лексического разнообразия его произведений. Но именно стиль выявляет виртуозность ремизовской манеры, отражает его эстетические и мировоззренческие позиции, обладает большими смыслопорождающими возможностями.

25 Орлицкий Ю. Б. Стих и проза в творчестве Ремизова // Алексей Ремизов: Исследование и материалы / Под ред. A.M. Грачевой. СПб., 1994. С. 166-170.

Минералова И. Г. Русская литература серебряного века. Поэтика символизма. M., 2003.272 с. 17 Коробейникова О. Ю. Повтор как средство создания орнаментальности повествования: Ранние романы A. M. Ремизова // Вестник С.-Петербургского ун-та. Сер. 2. История, языкознание, литературоведение. СПб., 1995. Вып. 3. С. 107-109.

28 Цивьян Г.В. Ремизов и его языковые эксперименты // Русистика. Славистика. Индоевропеистика. M., 1996. С. 690-703.

Сближение языка прозы и поэзии, активно проявившееся в русской литературе начала XX века, выразилось в использовании орнаментального стиля, ритмической организации текста, насыщенности прозаических произведений метрическими признаками. Проза Ремизова в значительной мере отразила это явление, ставшее неотъемлемой частью его творческой манеры. Более того, именно Ремизов одним из первых обратился к новым способам художественной организации текста и выступил новатором в этой области. Оригинальность и самобытность прозы писателя, выразившиеся в совокупности художественных приёмов, обусловивших ритмическое своеобразие текста и обладающих особой структурно-семантической функцией, требуют глубокого изучения и определяют актуальность избранной темы.

Достижению поставленной цели будет способствовать решение следующих задач:

1) выявить основные ритмообразующие приёмы и их функции в текстах писателя;

2) исследовать принципы «симфонического построения» ремизовских текстов;

3) охарактеризовать способы формирования орнаментального стиля в прозе писателя;

Предмет диссертационного исследования - ритмообразующие приёмы и их функции в ремизовской прозе.

Объектом изучения является художественная проза писателя.

Методологической основой работы является системный подход, предполагающий изучение художественного произведения как сложного образования, в котором могут быть выделены составные части, а также различные семантические уровни, взаимодействующие между собой как элементы единой системы. Диссертация базируется на структурном, типологическом, сравнительно-историческом и историко-функциональном методах, а также методе интертекстуального анализа, основные положения которых были изложены в трудах Ю. М. Лотмана, Б. А. Успенского, А. Н. Веселовского, В.Я. Проппа, Е. М. Мелетинского, Г. А. Гуковского, А. К. Жолковского, И. П: Смирнова и др. В работе использованы статьи и монографии А. М.Трачёвой, Г. Н. Слобин, В. А. Чалмаева, А. Г. Соколова, Г. П. Гунна, а также других литературоведов, изучающих поэтику прозы Ремизова.

Теоретические и практические аспекты ритмообразования рассматриваются в русле научных концепций В. М. Жирмунского, М. М. Гиршмана, Л. Н. Душиной, Ю. Б. Орлицкого, Л. Л. Гервер и др.

В современном литературоведении ритм художественного произведения понимается как «периодическое повторение каких-либо элементов текста через определенные промежутки»29. Ритм проявляется на всех уровнях произведения и может обнаруживаться в чередовании эпизодов, соотносимых с разными пространственно-временными планами, пластов текста, содержащих неодинаковое лексическое и синтаксическое наполнение, в «повторах и контрастах тех или иных тем, мотивов, образов и ситуаций, и в закономерностях сюжетного движения, и в соотношениях различных композиционно-речевых единиц, и в развертывании системы образов-характеров и каждого из них»30.

Ритм является основой ритмической прозы, которая образуется за счет особой организации словесного материала: «.ритмическая проза построена прежде всего на художественном упорядочении синтаксических групп, на элементе повторения и синтаксического параллелизма»31.

Ритм художественного текста формируется за счёт «регулярного повторения сходных и соизмеримых речевых единиц, выполняющего структурирующую, текстообразующую и эксперссивно-эмоциональную функции»32.

Исходя из того, что именно ритм организует художественную структуру прозаического и поэтического текста, JI. Н. Душина отмечает, что в стихах ритм взаимодействует прежде всего с метром, с помощью которого можно построить некую ритмическую модель стихотворения. Модели ритма прозы не существует, так как в противном случае она должна быть универсальна и под

29 Гаспаров М. Л. Ритм //Литературный энциклопедический словарь / Под. ред. В. М. Кожевникова. M., 1987. С. 326.

30 Гиршман М. М. Ритм художественной прозы. М., 1982. С.76.

31 Жирмунский В. М. О ритмической прозе //Русская литература. 1966. № 4. С. 107.

32 Торсуева И. Г. Ритм // Языкознание. Большой энциклопедический словарь / Гл. ред. В. H. Ярцева. М., 1998. С. 416.

33 Кожинов В. В. Поэзия и проза //Литературный энциклопедический словарь / Под. ред. В. М. Кожевникова. С. 293-294. ходить ко всем произведениям. В прозе ведущим оказывается ритм композиционный, выражающийся «в периодических повторах однотипного сюжетного хода, тождественного композиционного приема, схожей пространственной или временной модификации образа»34.

В заключение приведем высказывание М. М. Гиршмана, который исходит из «широкого понимания ритма художественной речи как «единства во многообразии», как организованности речевого движения, которая опирается на периодическую повторяемость отдельных элементов этого движения и охватывает закономерности членения на отдельные речевые единицы, следование этих единиц друг за другом, их взаимного сопоставления и объединения их в высшие единства»35.

Теоретическая значимость проведенного исследования состоит в том, что его результаты существенны для понимания* способов моделирования текста, систематизации и выявления структурно-семантической функции ритмооб-разующих приёмов, а также в целом поэтики Ремизова.

Научно-практическая ценность диссертации заключается в том, что представленный в ней материал может быть использован для дальнейшего изучения творчества А. Ремизова. Результаты проведенного исследования могут найти применение в вузовских курсах по истории русской литературы XX века и теории литературы, а также в разработке спецкурсов и спецсеминаров.

34 Душина Л. Н. Русская поэзия и проза XIX - XX в.в.: Ритмическая организация текста. Саратов, 2002. С. 32.

35 Гиршман М. М. Ритм художественной прозы. С. 22.

На защиту выносятся следующие положения.

2. «Симфоническое построение» прозы Ремизова стало результатом сочетания приёмов художественной литературы и симфонической музыки. Ремизов вводит приёмы контрапунктической техники, вариативности, репризности и систему лейтмотивов, которые в комплексе с другими «музыкообразующими» приёмами выполняют семантическую и структурообразующую функции.

3. Для раскрытия «сверхсмысла» произведения писатель обращается к орнаментальной прозе, ориентированной на повышенную тропеизацию и ритмизацию текста. Используя образные и лейтмотивные повторы, Ремизов создаёт художественный орнамент произведения и актуализирует его смысловые возможности. Насыщенность различными видами повторов усиливает ритмизацию прозаического текста, что определяет его структурное единство и максимально обобщает изображаемое. t 4. Творчество писателя испытало влияние поэтики русского фольклора, элементы которой усиливают ритмическую организацию повествования, изначально присущую жанрам лирической песни, причитания, и сближают реми-зовские прозаические тексты со стихотворными.

Апробация. Основные положения диссертации были представлены в форме докладов на внутривузовских и международных научных конференциях и изложены в семи публикациях (Ритмическая структура книги А. Ремизова «Посолонь» // Анализ литературного произведения в школе и вузе: Материалы Межрегиональной научно-практической конференции. Астрахань, 2003. С. 5259. (0,8 п.л.); «Симфонизм» как ведущий ритмообразующий приём в книге А. Ремизова «Посолонь» // Ученые записки. Материалы докладов итоговой науч. конф. Астраханского гос. ун-та. Ч. 2: Астрахань, 2003. С. 62-70. (0,6 п.л.); Природа и семантическая функция ритма в поэзии и прозе (о книге Душиной JI. Н. «Русская поэзия и проза XIX-XX вв.: Ритмическая организация текста». Саратов: Изд-во Саратовского ун-та, 2002. 217 с.) // Гуманитарные исследования. Журнал фундаментальных и прикладных исследований. № 8. Астрахань, 2003. С. 152-155. (0,5 п.л.); Глава «О судьбе огненной» в структурно-семантической и ритмической парадигмах романа А. Ремизова «Взвихрённая Русь» // Современная филология в международном пространстве языка и культуры: Труды и материалы Международной научной конференции. Астрахань, 2004. С. 297-299. (0,25 п.л.); Стилистический контраст как основной структурообразующий приём романа А. Ремизова «Взвихрённая Русь» // Россия и Восток. Обучающееся общество и социально-устойчивое развитие Каспийского региона: Материалы III Международной конференции. Астрахань, 2005. Т. II. С. 387-390. (0,5 п.л.) и др.). Диссертация обсуждалась на заседании кафедры русской литературы Астраханского государственного университета и рекомендована к защите.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Ритм прозы А. Ремизова"

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

• Ритмическая организация прозаических текстов стала важнейшей особенностью поэтики Ремизова. Трансформируясь на разных этапах его творчества, она отразила эволюцию эстетических взглядов писателя. Являясь одним из « приёмов формообразования, ритм в прозе Ремизова приобретает главенствующее значение, выступая основным цементирующим средством, объединяющим все уровни прозаического повествования и способствующим возникновению дополнительных смысловых потенций. Ритмизация прозы писателя стала важнейшим приёмом, определившим специфику индивидуального авторского стиля.

Начальный период творчества Ремизова совпал с развитием модернизма, творческие установки которого отразились на формировании эстетических позиций писателя и особенностях его стилистической манеры. Ремизову удалось совместить в своих произведениях традиции реализма, «прорыв в другие миры», свойственный символистам, и эксперименты со словом, характерные для футуристических группировок. Использование ритмообразующих приёмов, обращение к визуально-типографическим средствам, намеренная метризация фрагментов текста свидетельствуют о мастерстве Ремизова, сумевшего органично сочетать авангардистские принципы с особенностями поэтики А. Белого. Ремизов пытался найти такие приёмы в литературе, которые создали эффект «симфонического построения» произведения и сблизили литературное творчество с музыкальным искусством. Такая тенденция становится доминирующей на этапе становления творческого метода и художественного стиля писателя, что особенно ярко проявилось при создании книги фольклорных стилизаций «Посолонь».

В период революции Ремизов продолжал литературные эксперименты, отразившие мировоззренческие и эстетические позиции писателя. Испытывая влияние социально-политической ситуации, сложившейся в стране в 1917-1920е годы, писатель передаёт стилистическими средствами противоречия эпохи, что ярко отражено в романе «Взвихренная Русь».

Наиболее яркими «изобразительными» возможностями в прозе писателя обладает ритмический контраст, созданный за счёт стилевого разнообразия, поддерживающего линии старой России, сохраняющей духовно-культурную традицию прежней эпохи, и новой революционной России, разрушающей не только прежнюю государственную систему управления, но и нравственные опоры жизни человека. Противоречия эпохи писатель передавал через использование визуально-типографических средств, роль которых в произведениях данного периода значительно возросла.

Творчество Ремизова вписывается в контекст русской и европейской литературы, передающей существование человека в свете трагической истории XX столетия. Усиливая гуманистическое звучание данной проблемы, автор использует аллюзии и реминисценции из произведений древнерусской литературы, отражающих период разорения русской земли. Обращаясь к традиции жанра ораторского красноречия, Ремизов усиливает патриотический пафос произведений, насыщая текст ритмическими конструкциями, включающими риторические вопросы, обращения, симметрию интонаций, анафорические повторы, что приводит к нарастанию эмоционального тона повествования и способствует выражению позиции автора, переживающего за судьбу родной страны. Той же функции служит использование орнаментального стиля, включающего ритмические повторы слов и их синонимические замены; повторы предложений, цветовые повторы, лексико-синтаксический параллелизм, повышающие семантическую емкость художественного текста.

Последний период творчества Ремизова (1930-1950-е годы) характеризуется строгим отбором стилистических средств, которые становятся доминирующими в эстетической системе писателя. Словесные эксперименты, характерные для начала XX века, отошли в прошлое. Литературное окружение Ремизова этого периода разделилось на строгих последователей классических канонов и на писателей с уже сложившейся системой принципов конструирования текста и развивающихся в её рамках. В эмигрантский период Ремизов возвращается к истокам творчества, опираясь при создании новых произведений, в основном, на те художественные приёмы, которые были заявлены в начале века.

Поддерживая стремления русской эмиграции в сохранении исторической памяти и обеспечения культурной непрерывности, писатель обращается к переложениям древнерусских и западноевропейских исторических памятников, органично сочетая материал первоисточников с автобиографическими эпизодами. «Взгляд в прошлое» позволяет писателю обратиться к «симфонизму», как основному принципу структурирования текста, однако акцент со всего многообразия «музыкообразующих» приёмов, применяемых в раннем творчестве, переносится на разветвленную систему лейтмотивов.

На протяжении всего творчества писатель обращался ко всему арсеналу ритмических приёмов, существенно трансформирует их и добивается новых качественных результатов их влияния на структуру и семантику текста. В последние годы творчества он сводит к минимуму роль визуально-типографических средств и практически полностью отказывается от метризации текстов. Комплекс ритмических приёмов, активно разрабатываемых писателем, соответствует организации повествования в орнаментальной прозе, которая занимает центральное место в произведениях писателя последних десятилетий творчества.

Для прозы писателя вновь актуальным становится синтез искусств, ведущим среди которых наряду с музыкой и литературой становится кинематограф. Кинематографический эффект, привнесенный Ремизовым в свои тексты, привел к изменениям в синтаксических конструкциях, что повлекло увеличение количества номинативных и эллиптированных предложений.

Усиление автобиографической направленности и обращение к переложениям древнерусских и западноевропейских литературных памятников, отразило общие тенденции писателей русского зарубежья, основной темой произведений которых стала тема ностальгических воспоминаний об утраченной Родине. Через язык и стиль прошлых эпох писатели стремились сохранить культурное наследие России, противопоставить его распаду духовности в нарождавшемся социалистическом обществе. Однако Ремизову удалось избежать стилевого конформизма, развивая свой особый стиль, включавший всё лучшее в русской литературной традиции, сочетая её с перманентными поисками новых ритмообра-зующих приёмов, раскрывая безграничные потенциальные возможности русского языка.

Таким образом, поставленная цель диссертационного исследования может считаться достигнутой. В то же время оно намечает дальнейшие перспективы изучения ритмообразующих приёмов прозы А. Ремизова. Наиболее значимыми могут быть названы следующие направления: «симфонизм» прозы Ремизова и эстетика музыкальных форм; поэтика русской народной лирики и система ритмообразующих приёмов в прозе Ремизова; традиции древнерусской литературы в творчестве Ремизова; поэтика орнаментальной прозы в литературе русского зарубежья; функции аллюзий и реминисценций в формировании авторского стиля прозы Ремизова.

Список научной литературыЦеловальникова, Надежда Викторовна, диссертация по теме "Русская литература"

1. Ремизов A.M. Огонь вещей. М., 1989. 522 с.

2. Ремизов A.M. Повести и рассказы / Сост., вступ. ст. и прим. М. В. Козьменко. М., 1990. 460 с. *

3. Ремизов A.M. Взвихренная Русь / Вступ. ст. и комм. В. А. Чалмаева. М., 1990. 398 с.

4. Ремизов A.M. Взвихренная Русь / Сост. и вступ. ст. Б. В. Аверина, Н. Ф. Даниловой. М., 1991.544 с.

5. Ремизов A.M. Царевна Мымра / Вступ. ст. и комм. В. А. Чалмаева. Тула, 1992. 442 с.

6. Ремизов A.M. Избранное / Сост. А. А. Данилевский. Л., 1991. 608 с.

7. Ремизов A.M. Сочинения: В 2 кн. / Сост., предисл. и комм. А. Н. Ужанкова. М., 1993. Кн. 1: Звенигород окликанный. 332 е.; Кн. 2: Круг счастья. 384 с.

8. Ремизов A.M. Москва Алексея Ремизова: Автобиогр. проза: Рассказы. Сны. Исторические были-небыли. Встречи. Московские легенды; Взвихренная Русь. М., 1996. 279 с.

9. Ремизов A.M., Зайцев Б.К. Проза. М., 1997. 752 с.

10. Ремизов А. М. Письмо в редакцию // Русская литература. 1995. № 3. С. 205207.

11. Бедье Ж. Роман о Тристане и Изольде / Предисл. и комм. Н. Малиновской. М.,1986. 142 с.

12. Белый А. Петербург. Стихи. М., 1998. 615 с.

13. Белый А. Симфонии. М., 1990. 400 с.

14. Белый А. Сочинения: В 2 т. / Вступ. ст., сост. и подгот. текста В. Пискуно-ва., комм. С. Пискуновой, В. Пискунова. М., 1990.

15. Блок А.А. Десять поэтических книг / Сост. В. П. Енишерлов. М., 1980. 496 с.

16. Бунин И.А. Сочинения: В 3 т. М., 1982.

17. Гоголь Н.В. Избранные сочинения: В 2 т. М., 1978.

18. Достоевский Ф.М. Собрание сочинений: В 15 т. JI., 1988 1996.

19. Есенин С. А. Собрание сочинений: В 3 т. М., 1983.

20. Ирландские саги / Вступ. ст. и комм. А. А.Смирнова. M.-J1., 1961. 300 с.

21. Красноречие Древней Руси (XI XVII вв.) / Сост., вступ. ст., подгот. древ-нерус. текстов и комм. Т. В. Черторицкой. М., 1987. 448 с.

22. Легенда о Тристане и Изольде / Изд. подгот. А. Д. Михайлов. М., 1976. 736 с.

23. Лермонтов. М.Ю. Собрание сочинений: В 4 т. М., 1983-1984.

24. Ницше Ф. Сочинения: В 2 т. / Сост., ред., вступ. ст. и прим. К. А. Свасьяна. М., 1990.

25. Обрядовая поэзия / Сост., предисл., прим., подгот. текстов В. М. Жекули-ной, А. Н. Розова. М., 1989. 735 с.

26. Пушкин А. С. Избранные сочинения: В 2 т. / Вступ. ст. и прим. Г. П. Макогоненко; прим. Д. Д. Благого. 1980. Т. 1.814 с.

27. Русская народная поэзия. Обрядовая поэзия: Сборник / Сост. и подгот. текста К. Чистова и Б. Чистовой; вступ. ст., предисл. к разделам и комм. К. Чистова. Л., 1984. 528 с.

28. Сказка серебряного века: Сборник / Сост. и комм. Т. Берегуловой-Дмитриевой. М., 1997. 640 с.

29. Цветаева М. И. Сочинения: В 2 т. / Сост., подгот. текстов и комм. А. Саа-кянц. М., 1980.

30. Аверин Б., Данилова И. Автобиографическая проза А. М. Ремизова // Ремизов А. М. Взвихренная Русь. М. 1991. 544с.

31. Агеносов В. В. Литература русского зарубежья (1918-1996). М. 1998. 543 с.

32. Алексей Ремизов. Исследования и материалы / Отв. ред. А. М. Грачёва. СПб., 1994. 288 с.

33. Андреев Ю. Пути и перепутья Алексея Ремизова // Вопросы литературы. 1977. № 5. С. 216-243.

34. Аникин В. П. Русский фольклор. М., 1987. 286 с.

35. Аникин В. П., Круглов Ю. Г. Русское народное поэтическое творчество. JL, 1.987. 479 с.

36. Аржанова О. К. Функция цитат, реминисценций и аллюзий в сюжетообра-зовании прозаического произведения: Автореферат на соискание уч. степени канд. филол. наук. Самара. 2002.С.15.

37. Афанасьев А.Н. Поэтические воззрения славян на природу: В 3 т. М., 1995.

38. Баран X. Поэтика русской литературы начала XX века. М., 1993. 368 с.

39. Барт Р. Избранные работы: Семиотика. Поэтика / Сост., общ. ред. и вступ. ст. Г.К. Косикова. М.,1989. 616 с.

40. Басинский П. В., Федякин С. Р. Русская литература конца XIX — начала XX века и первой эмиграции. М.,1998. 528 с.

41. Бахтин М. М. Проблемы поэтики Достоевского. М., 1979. 320 с.

42. Бахтин М. М. Вопросы литературы и эстетики. М., 1975. 502 с.

43. Бахтин М. М. Литературно-критические статьи. М, 1986. 543 с.

44. Бахтин М. М. Эстетика словесного творчества. М., 1975. 424 с.

45. Безродный М. В. Об одной подписи Алексея Ремизова // Русская литература. 1990. № 1.С. 224-228.

46. Белая Г. Н. Закономерности стилевого развития советской прозы двадцатых годов. М.,1977. 230 с.

47. Белый А. Проблема творчества: Статьи. Воспоминания. Публикации. М., 1988. 526 с.

48. Белый А. Между двух революций. Воспоминания. В 3 кн. Кн. 3./ Ред. кол. В. Вацуро, Н. Гей, Г. Елизаветина и др.; подгот. текста и комм. А. Лаврова. М., 1990. 670 с.

49. Белый А. Рецензия на книгу: Ремизов A.M. Посолонь. // Критическое обозрение. 1907. № 1. С. 34-36.

50. Белый А. Символизм как миропонимание. М., 1994. 528 с.

51. Брандес М. П. Стилистика текста. Теоретический курс. М., 2004. 416 с.

52. Брик О. М. Звуковые повторы: анализ звуковой структуры языка // Русская словесность. От теории словесности к структуре текста: Антология / Под ред. В. П. Нерознака. М., 1997. С. 116-120.

53. Валгина Н. С. Знаки препинания как средство выражения смысла в тексте // Филологические науки. 2004. № 1. С. 16-26.

54. Васильский П., Федякин С. Русская литература конца XIX начала XX века и первой эмиграции. М., 1998. 528 с.

55. Веселовский А. Н. Историческая поэтика / Вступ. ст. И.К. Горского; сост. и комм. В. В. Мочаловой. М., 1989. 406 с.

56. Веселовский А. Н. Язык поэзии и язык прозы // Русская словесность. От теории словесности к структуре текста: Антология / Под ред. В.П. Нерознака. М., 1997. С. 85-112.

57. Волкова Е.В. Ритм как объект эстетического анализа // Ритм, пространство и время в литературе и искусстве. Л., 1974. С.73-75

58. Волошин М. А. Лики творчества. Л., 1989. 509 с.

59. Вомперский В. П. Осколки воспоминания Алексея Ремизова // Русская речь. 1989. №4. С51-52.

60. Высшая зрелость искусства. Современники об А. М. Ремизове // Нева. 1997. № 5. С.217-223.

61. Гаврилова Ю. Ю., Гиршман М. М. Мир автор - художественная целостность // Филологические науки. 1993. № 3. С. 41-48.

62. Гальперин И. Р. Текст как объект лингвистического исследования. М., 1981. 139 с.

63. Гаспаров М. Л. Очерк истории русского стиха. М., 1984. 319 с.

64. Гаспаров М. Л. Русский стих начала XX века в комментариях. М., 2001. 288 с.

65. Гаспаров М. Л. Современный русский стих. Метрика и ритмика. М., 1974. 487 с.

66. Гервер Л. Л. Контрапунктическая техника Андрея Белого // Литературное обозрение. 1995. № 45. С. 192-196.

67. Гервер JI. Л. Музыка и музыкальная мифология в творчестве русских поэтов (первые десятилетия XX века). М., 2001. 248 с.

68. Гиршман М. М. Литературное произведение: Теория художественной целостности. М., 2002. 528 с.

69. Гиршман М. М. О ритме художественной прозы // Вопросы литературы. 1973. №7. С. 95-136.

70. Гиршман М. М. Ритм художественной прозы. М., 1982. 272 с.

71. Гиршман М. М. Содержательность ритма прозы // Вопросы литературы. 1968. №2. С. 171-183.

72. Гиршман М. М., Орлов Е. Н. Проблемы изучения ритма художественной прозы // Русская литература. 1972. № 2. С. 98-110.

73. Голованева М. А. Проблема автора в творчестве И.С. Шмелева. Диссертация на соискание ученой степени канд. филол. наук. Астрахань, 2002. 204 с.

74. Головко В. М. Поэтика русской повести. Саратов, 1991. 192 с.

75. Гончаров Б. П. Интонационная организация стиха Маяковского // Русская литература. 1972. № 2. С. 77-97.

76. Горный Е. Заметки о поэтике Ремизова: «Часы» // В честь 70-летия профессора Ю. М. Лотмана: Сборник статей. Тарту, 1992. С.192-210.

77. Городецкий С. М. Ближайшая задача русской литературы // Золотое руно. М., 1909. №4. С. 71-73.

78. Грачёва А. М. Судьба России в литературе 1910-х годов//Литература и история. СПб., 1992. С. 229-250.

79. Грачёва А. М. Алексей Ремизов и древнерусская культура. СПб., 2000. 333 с.

80. Грачёва А. М. «Повесть о Бове-Королевиче» в обработке А. М. Ремизова // Труды отдела древнерусской литературы. Т. 36. Л., 1981. С. 216-222.

81. Грачёва А. М. «Тонкое пламя любви» // Новый журнал. 1996. № 3. С. 110-116.

82. Грачёва А. М. Древнерусские повести в пересказах A.M. Ремизова // Русская литература. 1988. №3. С. 110-117.

83. Грачёва А. М. Научная конференция «Русский рассказ и литературный процесс начала XX века» // Русская литература . 1989. № 3. С. 249-253.

84. Грачёва А. М. Повесть А. М. Ремизова «Савва Грудцын» и ее древнерусский прототип // Труды отдела древнерусской литературы. Т. 33. JI., 1979. С. 388-400.

85. Грачёва А. М. Повесть А. М. Ремизова «Тристан и Исольда». История текста//Русский модернизм. Проблемы текстологии. СПб., 2001. С. 130-151.

86. Грачёва А. М. Революционер Алексей Ремизов: мир и реальность // Лица. Биографический альманах. СПб., 1992. С. 419-447.

87. Гришунин А. Л. Автор как субъект текста // Известия РАН. Сер. лит. и яз. 1993. Т. 52. №4. С. 12-19.

88. Грознова И. Н. Ранняя советская проза. 1917-1925. Л., 1976. 203 с.

89. Грякалова Н. Ю. Книга А. М. Ремизова «Павлиньим пером». История формирования // Русский модернизм. Проблемы текстологии. СПб., 2001. С.152-168.

90. Гунн Г. П. «Русский лад» Алексея Ремизова // Гунн Г. Очарованная Русь. М., 1990. С.229-288.

91. Давыдов Д. Ночное искусство (Сон и фрагментарность прозы) // Новое литературное обозрение. 2002. № 54. С. 246-250.

92. Данилевский А. А. О дореволюционных «романах» А. М. Ремизова // Ремизов A.M. Избранное / Сост. А.А. Данилевский. Л., 1991. С.596-606.

93. Дмитриева Р. П. «Повесть о Петре и Февронии» в пересказе А. М. Ремизова // Труды отдела древнерусской литературы. Т. 26. Л., 1971. С. 155-176.

94. Долгополов Л. К. А. Белый и его роман «Петербург». Л., 1988. 415 с.

95. Долгополов Л. К. Русская литература конца XIX начала XX века как этап в литературном развитии // Русская литература. 1976. № 1. С. 96-102.

96. Дорожкина В. Ю. «Посолонь» А. М. Ремизова: принципы поэтики как истоки самобытности // Вестник Санкт-Петербургского гос. ун-та. Сер. 2. Вып.1 СПб., 1996. С.104-109.

97. Дорожкина В. Ю. А. Ремизов: «Иду по словесной русской земле в веках.» // Русская речь. 1996. № 3. С.75-79.

98. Доценко С. М. «Воробьиная ночь» Алексея Ремизова: Текстологичекий анализ сказки//Русская речь. 1994. № 2. С. 103-106.

99. Друскин М. С. История зарубежной музыки. Вып. 4: Вторая половина XIX века. М., 1967. 519 с.

100. ЮО.Дударева А. Повтор как структурообразующий принцип прозы М. И. Цветаевой: на материале очерка «Мой Пушкин» // Парадигмы: Сб. работ молодых ученых / Под общ. ред. И. В. Фоменко. Тверь,2000. С. 16-26.

101. Душина JI. Н. Ритм и смысл в прозаическом произведении (Роковые яйца) // Изучение литературы в вузе. Саратов. 1999. Вып. 2. С. 128-137.

102. Душина JI. Н. Русская поэзия и проза XIX XX в.в.: Ритмическая организация текста. Саратов, 2002. 217 с.

103. Ерёмина В. И. Поэтический строй русской народной лирики. JI., 1978. 186 с.

104. Ермилова Е. В. Теория и образный мир русского символизма. М., 1989. 174 с.

105. Есаулов И. Праздники. Радости. Скорби: Литература русского зарубежья как завершение традиции // Новый мир. 1992. № 10. С. 232-242.

106. Есаулов И. Христианское основание русской литературы: соборность // Литературная учёба. 1998. №1. С.105-123.

107. Жирмунский В. М. О ритмической прозе // Русская литература. 1966. № 4. С. 103-114.

108. Жирмунский В. М. Теория литературы. Поэтика. Стилистика. Л., 1977. 477 с.

109. Ю9.Жовтис А. Л. Границы свободного стиха // Вопросы литературы. 1966. № 5. С. 35-67

110. Ю.Жовтис А. Л. К вопросу о границе между стихом и прозой // Филологические науки. 1985. № 3. С. 35-43.

111. Ш.Жолковский А. К. Блуждающие сны и другие работы. М., 1994. 420 с.

112. Иезуитова JI. Творчество Леонида Андреева. Л., 1976. 240 с.

113. ПЗ.Ильин И. А. Собрание сочинений: В Ют. М., 1996. Т.6. Кн.1. 656 с.

114. История всемирной литературы. В 9 т. М.,1991. Т. 1. 830 с.

115. История русской литературы. В 4 т. М.,1980. Т. 4. 382 с.

116. Пб.Карпов И. П. Рождение смысла (повесть «Петушок» A.M. Ремизова) // Андреев Л. Н. Красный смех. Ремизов A.M. Петушок: Тексты, комментарии, исследования, материалы / Под ред. И. П. Карпова, Н. Н. Старыгиной. М., 2000. С. 281-297.

117. И7.Карпович И. Е. Сборник рассказов В. В. Набокова «Весна в Фиальте»: поэтика целого и интертекстуальные связи: Автореферат диссертации на соискание уч. степени канд. филол. наук. Барнаул, 2000. 19 с.

118. Келдыш В. А. Русский реализм начала XX века. М., 1975. 312 с.

119. Кодрянская Н. В. Алексей Ремизов. Париж. 1957. 332 с.

120. Кодрянекая Н. В. Алексей Ремизов: Фрагменты из книги // Ремизов А. М. Царевна Мымра/Вступ. ст. и комм. В. А. Чалмаева. Тула, 1992. С. 355-827.

121. Кодрянская Н. В. Ремизов в своих письмах. Париж, 1977. 416 с.

122. Кожевникова Н. А. Из наблюдений над неклассической («орнаментальной») прозой // Известия АН СССР. Серия литературы и языка. Т.35. М.,1976. № 1.С. 55-60.

123. Кожевникова Н. А. О соотношении речи автора и персонажа // Языковые процессы современной русской художественной литературы / Отв. ред. А. Д. Григорьева. М., 1977. С. 13-25.

124. Кожин А. А. Некоторые особенности структуры повествования текстов орнаментальной прозы // Филологические науки. 2003. №6. С. 53-62.

125. Козьменко М. В. «. ужас перед жизнью совмещается в нём с нежным и любовным отношением к этой жизни.»: А. Ремизов в критике 1910-ых годов И Русская литературная критика начала XX века: Современный взгляд: Сборник обзоров. М., 1991. С. 168-193.

126. Козьменко М. В. Алексей Ремизов // Русская литература рубежа веков (1890-е-начало 1920-хгодов). Кн. 2. М.,2001. С. 340-380.

127. Козьменко М. В. Двоякая судьба Алексея Ремизова // Ремизов A.M. Избранные произведения / Предисл. М. Козьменко; сост. и прим. М. Козьменко, И. Каширской. М., 1995. 432 с.

128. Козьменко М. В. Мир и герой А. Ремизова: К проблеме взаимосвязи мировоззрения и поэтики//Филологические науки. 1982. №1. С.36-43.

129. Кольцова Л. М. Функции некоторых графических средств в поэтической речи//Теория содержательной формы. Тамбов, 1981. С. 149-155.

130. Кормилов С. И. О восприятии русской метризованной прозы в XIX веке // Филологические науки. 1991. №3. С. 18-29.

131. Кормилов С. И. Русская метризованная проза 1900-х годов // Известия РАН. Сер. лит. и языка. 1992. Т. 51. №4. С.27-39.

132. Коробейникова О. Ю. Повтор как средство создания орнаментальности повествования: Ранние романы А. М. Ремизова // Вестник С.-Петербургского унта. Сер. 2. История, языкознание, литературоведение. СПб., 1995. Вып. 3. С. 107-109.

133. Кранихфельд В. П. Литературные отклики: В подполье // Современный мир. СПб., 1910. № 11. Отд. 2. С. 92.

134. Красноперова М. А. Модели лингвистической поэтики. Ритмика. Л., 1989. 86 с.

135. Круглов Ю. Г. Русские обрядовые песни. М., 1982. 272 с.

136. Кузмин М. А. Рецензия на кн.: Ремизов А. М. Рассказы. СПб., 1910. // Аполлон. СПб., 1910. № 3. Отд. 2. С. 22.

137. Кузнецов И. Н. Диссертационные работы: Методика подготовки и оформления: Учебно-методическое пособие. М., 2003. 426 с.

138. Лавров А. В. Андрей Белый в 1900-е годы. Жизнь и литературная деятельность. М., 1995. 335 с.

139. Левин В. Проза начала века (1900-1920) // История русской литературы. XX век. Серебряный век / Под ред. Ж. Нива. М., 1995. С. 272-294.

140. Лихачев Д. С. Поэтика древнерусской литературы. М., 1979. 360 с.

141. Лотман Ю. М. Анализ поэтического текста. Л., 1972. 271 с.

142. Лотман Ю. М. Об искусстве. СПб., 1998. 704 с.

143. МЗ.Лотман Ю. М. Структура художественного текста. Л., 1973. 300 с.

144. Лотман Ю. М. Устная речь в историко-культурной перспективе // Лотман Ю. М. Избранные статьи. Талин, 1992. Т. 1. 300 с.

145. Лурье Я. С. А. М. Ремизов и древнерусский «Стефанит и Ихнилат» // Русская литература. 1966. №4. С. 176-179.

146. Максимов Д. Е. Русские поэты начала века: В. Брюсов. А. Блок. А.Белый. А. Ахматова. Л., 1986. 408 с.

147. Марков В. Ф. История русского футуризма. СПб, 2000. 438 с.

148. Мелетинский Е.М. Герои волшебной сказки. М., 1958. 310 с.

149. Мережковский Д. С. О причинах упадка и о новых течениях современной русской литературы // Мережковский Д. С. Полное собрание сочинений. В 24 т. Т. 15. М., 1912. С. 238-264.

150. Мильков Д. «Прошу всех примите мое!» Памяти Алексея Михайловича Ремизова // Звезда. 1998. № 7. С. 189-195.

151. Минералов Ю.И. Теория художественной словесности (поэтика и индивидуальность). М., 1999. 360 с.

152. Минералова И. Г. Русская литература серебряного века. Поэтика символизма: Уч. пособие. М., 2003. 272 с.

153. Михайлов А. И. Непреходящая Русь Алексея Ремизова // Литература и история. Вып.2. СПб., 1997. С.263-284.

154. Михайлов А. И. Сказочная Русь Алексея Ремизова // Русская литература. 1995. №4. с. 50-67.

155. Михайлова С.Ю. Странствуя по русской земле.: О творчестве Алексея Ремизова // Начальная школа. 1997. № 4. С.62-63.

156. Мочульский К. В. Стилистика орнаментальной прозы Андрея Белого. М., 1990. 181 с.

157. Мочульский К. В. Кризис воображения: Статьи, эссе, портреты. Томск, 1999.416 с.

158. Мочульский К. В. О творчестве Алексея Ремизова // Русская речь. 1992. № 5. С. 30-34.

159. Мущенко Е. Н., Скоблев В. П., Кройчик JI. Е. Поэтика сказа. Воронеж, 1978. 287 с.

160. Нагорная Н. А. Поэтика сновидений и стиль прозы А. М. Ремизова: Автореферат диссертации на соискание уч. степени канд. филол. наук. Самара. 1997. 17 с.

161. Николина Н. А. Филологический анализ текста: Уч. пособие. М., 2003. 256с.

162. Никоненко С. Глубокая тайна слов и снов // Литературная учёба. 1998. № 1. С.126-129.

163. Новиков Л. А. Андрей Белый художник слова // Русская речь. 1990. № 5. С.27-35.

164. Новиков Л. А. Андрей Белый как теоретик поэтического языка // Русская речь. 1990. № 5. С.35-42.

165. Новиков Л. А. Стилистика орнаментальной прозы А. Белого. М.,1990. 181 с.166.0батнина Е. А. «Обезьянья Великая и Вольная Палата»: игра и ее парадигмы // Новое литературное обозрение. 1996. № 17. С. 52-59.

166. Обатнина Е. А. Метафизический смысл русской классики // Новое литературное обозрение. 2003. № 3. С. 220-246.

167. Обатнина Е. А. Ремизов. «Вонючая торжествующая обезьяна.» // Новое литературное обозрение. 1995. №11. С. 63-71.169.0вчаренко О. Русский свободный стих. М., 1984. 206 с.

168. Павловский А. И. Две России и единая Русь: Художественно-философское понимание России Руси в романах А. Ремизова и И. Шмелева эмигрантского периода//Русская литература. 1995. №2. С. 47-71.

169. Пискунов В. «Сквозь огонь диссонанса» // Белый А. Сочинения: В 2 т. М., 1990.Т.1.С. 5-43.

170. Пропп В. Я. Исторические корни волшебной сказки. Л., 1986. 368 с.

171. Пропп В. Я. Поэтика фольклора. М., 1998. 332 с.

172. Пропп В. Я. Русская сказка. Л., 1984. 336 с.

173. Проскурина Е. Н. Общая характеристика и основные тенденции прозы первой волны русской эмиграции // http://philology.nsc.ru /win/paper /emigration.html

174. Раскольников Ф.А. Идея «скрещения» в романе Пильняка «Голый год» // Русская литература. 1997. № 3. С. 169-175.

175. Рихард Вагнер: Статьи и материалы / Под ред. Т. Э. Цытович. М., 1974. 200 с.

176. Русская литература и журналистика начала XX в. 1905-1917 / Отв. ред. Б. А. Бяник. М., 1984. 352 с.

177. Русская музыкальная литература. Выпуск 4. Л., 1985. 264 с.

178. Русское народное поэтическое творчество. Хрестоматия по фольклористике /Сост. Ю. Г. Круглов. М. 1986. 536 с.

179. Саакянц А. Проза Марины Цветаевой. Цветаева М. И. Сочинения: В 2 т./ Сост., подгот. текста и комм. А. Саакянц. М., 1980. Т. 2. Проза. С. 466-475.

180. Сарычев В. А. Эстетика русского модернизма: Проблема «жизнетворчест-ва». Воронеж, 1991. 312 с.

181. Святополк-Мирский Д. П. Русская литература после 1917 года / Публ. В.В. Перхина//Русская литература. 1990. №4. С. 127-132.

182. Ш.Секе К. К. К вопросу об орнаментализме ранней прозы А. Белого // Культурология: XX век. 1998. № 1. С. 103-105.

183. Синани Э. Структурная композиция «Взвихренной Руси» // Aleksej Remizov. Approaches to a Protean Writer. Columbus, Ohio: Slavica, 1987. P. 237-244.190.«Сказочные фантазии и стилизации А. Ремизова.» Предисловие. //Слово. 1990. № 1.С. 71.

184. Скороспелова Е. Б. Русская проза XX века: от А. Белого («Петербург») до Б. Пастернака («Доктор Живаго»). М., 2003. 358 с.

185. Слобин Г. Н. Проза Ремизова. 1900-1921. СПб., 1997. 206 с.

186. Смирнов А. А. Древнеирландский эпос // Ирландские саги. M.-JI., 1961. С.3-22.

187. Смирнова J1. А. Русская литература конца XIX — начала XX вв. М.,1993. 548 с.

188. Соколов А. Г. Судьбы русской литературной эмиграции 1920-х годов. М.,1991. 184 с.

189. Солженицын А. «Голый год» Бориса Пильняка // Новый мир. 1997. № 1. С. 195-203.

190. Солженицын А. «Петербург» Андрея Белого» // Новый мир. 1997. № 7. С.27-31.

191. Сосинский В. Домовой на Рю Буало: Из воспоминаний о писателе А.Ремизове//Родина. 1991. №8. С. 83-86.

192. Струве Г. Русская литература в изгнании; Опыт исторического обзора зарубежной литературы. М. 1996.448 с.

193. Томашевский Б. В. Теория литературы. Поэтика: Уч. пособие. М., 1999. 360 с.

194. Топоров В. Н. Петербург и «Петербургский текст русской литературы» (Введение в тему) // Топоров В. Н. Миф. Ритуал. Символ. Образ: Исследования в области мифопоэтического: Избранное. М., 1995. С. 259-367.

195. Туниманов В. А. Тропа Ремизова к Лескову // Русская литература. 1998. № 3. С. 18-33.

196. Туниманов В. А. Ф. М. Достоевский в жизни и творчестве А. М. Ремизова // Достоевский и мировая культура. СПб., 1996. № 6. С. 152-168.

197. Успенский Б. А. Поэтика композиции. М., 1970. 225 с.

198. Уэллек Р., Уоррен О. Теория литературы. М., 1978. 325 с.

199. Федотов О. И. Оппозиция «стих-проза» в античной риторике // Филологические науки. 1985. № 4. С. 33-39.

200. Федотов О. И. Основы русского стихосложения. Теория и история русского стиха. В 2 кн. М., 2002.

201. Федякин С. И десяти томов мало // Литературная газета. 2003. № 15. С. 12.

202. Федякин С. Р. Константин Мочульский о Ремизове и о других // Литературная учёба. 1998. № 1. С. 167-171.

203. Фортунатов Н. М. Ритм художественной прозы // Ритм, пространство и время в литературе и искусстве. Л., 1974. С. 173-186.

204. Фрейд 3. Толкование сновидений / Изд. подгот. Б. Г. Херсонский. Киев,1991. 384 с.

205. Фрэзер Д. Д. Золотая ветвь: Исследования магии и религии / Ред., послесл. и комм. С. А. Токарева. М.,1986. 702 с.

206. Хализев В. Е. Теория литературы. М., 2000. 386 с.

207. Художественный текст: Структура. Язык. Стиль. СПб., 1993. 182 с.

208. Целовальников И. Ю. Интертекстуальность «производного» дискурса в творчестве А. Ремизова: Материалы к спецкурсу. Астрахань, 1998. 29 с.

209. Целовальников И. Ю. Интертекстуальность прозы А. Ремизова: Диссертация на соискание уч. степени канд. филол. наук. Астрахань, 1999. 205 с.

210. Целовальников И. Ю. Роль лейтмотивной техники и структурной цитации в книге А. Ремизова «Докука и балагурье» // Современное прочтение русской литературной классики: Материалы научно-практической конф. 28 марта 2001 года. Астрахань, 2002. С. 92 -102.

211. Целовальников И. Ю. Структурная цитация в сказках А. Ремизова // Современные проблемы русистики и их интерпретация в системе «школа-вуз»: Материалы научно-практической конф. Астрахань, 2001. С. 102 108.

212. Целовальников И. Ю. Структурно-семантические и стилистические компоненты сказок А. М. Ремизова // Информатика. Образование. Экология и здоровье человека: Сборник научных трудов V Международной конференции. Астрахань, 2001. С. 87 96.

213. Цивьян Г.В. Ремизов и его языковые эксперименты // Русистика. Славистика. Индоевропеистика. М., 1996. С. 690-703.

214. Чалмаев В. А Потерянный бриллиант: (об А.Ремизове) // Литературная газета . 1989. № 41. С.5.

215. Чалмаев В. А. Власть судьбы. Творческий путь и «взвихренное слово» Алексея Ремизова//Литература в школе. 1993. № 3. С. 32-41.

216. Чалмаев В. А. Власть Судьбы: Творческий путь и «взвихрённое слово» Алексея Ремизова// Литература в школе. 1993. № 3. С. 13-18.

217. Чалмаев В. А. Литературно-исторический комментарий // Ремизов А. М. Взвихренная Русь. М., 1990. С.374-394.

218. Чалмаев В. А. Свод радуги: Литературные портреты. М.,1987. 126 с.

219. Чалмаев В.А. Ремизов // Литература русского зарубежья 1920-1940 годов. М. 1993. С. 144-177.

220. Черторицкая Т. В. Ораторское искусство Древней Руси // Красноречие Древней Руси (XI XVII вв.) / Сост., вступ. ст., подг. древнерус. текстов и комм. Т.В. Черторицкой. М., 1987. С. 5-30.

221. Чистов К. В. Русская причеть // Причитания / Вступ. ст. и прим. К. В. Чистова; подгот. текстов Б. Е. Чистовой и К. В. Чистова. Л., 1960. С. 7.

222. Чичерин А. В. Ритм образа. М., 1980. 335 с.

223. Чуковский К. И. Психологические мотивы в творчестве Алексея Ремизова // Чуковский К. И. Критические рассказы. СПб., 1911. С. 139-167.

224. Чулков Г. И. Сны в подполье // Чулков Г. И. Наши спутники. М., 1922. С. 737.

225. Шепперд Л. Загляни в свои сны: Практическое руководство самопознания. М., 1995. 144 с.

226. Ширмаков П. Кровью сердца//Наш современник. 1990.№ 10. С. 182-183.

227. Шкловский В. О теории прозы. М., 1980.383 с.

228. Эпштейн М. Н. Парадоксы новизны: О литературном развитии XIX-XX вв. М.,1988. 416 с.

229. Якобсон Р. Грамматический параллелизм и его русские аспекты // Якобсон Р. Работы по поэтике. М., 1987. С.99-132.

230. Aleksej Remizov. Approaches to a Protean Writer edited by Greta N. Slobin. Columbus, Ohio 43214, USA, 1987, 285 p.

231. Alex M. Shane. Rhythm Without Rhyme: The Poetiy of Aleksej Remizov // Aleksej Remizov. Approaches to a Protean Writer. Columbus, Ohio: Slavica, 1987. P. 217-236.

232. Hansen-Love A. A. Der russische Simbolismus: System und Enftaltung der po-etischen Motive. Bd. 1. Diabolischer Symbolismus. Wien: Vel. der Osterr. Akad., 1989.

233. Jensen P. A. Typological Remarks on Remizov's Prose // Aleksej Remizov. Approaches to a Protean Writer. Columbus, Ohio: Slavica, 1987. P. 277-285.

234. Керлот Х.Э. Словарь символов / Отв. ред. С. В. Пролеев. М., 1994. 608 с.

235. Литература Древней Руси: Библиографический словарь / Сост. Л. В. Соколова; под ред. О. В. Творогова. М., 1996. 240 с.

236. Литературная энциклопедия русского зарубежья (1918-1940) / Гл. ред. А. Н. Николюкин. Том I. Писатели русского зарубежья. М.,1997. 512 с.

237. Литературная энциклопедия терминов и понятий / Ред. и сост. А. Н. Николюкин. М., 2001. 564 с.

238. Литературный энциклопедический словарь / Под. ред. В. М. Кожевникова. М., 1987. 752 с.

239. Маковский М. М. Справочный словарь мифологической символики в индоевропейских языках: Образ мира и миры образов. М.,1996. 416 с.

240. Мифологический словарь / Гл. ред. Е. М. Мелетинский. М.,1991. 736 с.

241. Музыкальная энциклопедия / Под ред. Ю. В. Келдыша. Т. 5. М., 1981. 1056 с.

242. Языкознание. Большой энциклопедический словарь / Гл. ред. В. Н. Ярцева. М., 1998. 685 с.