автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.01
диссертация на тему: Ритмическая организация суггестивного текста

Полный текст автореферата диссертации по теме "Ритмическая организация суггестивного текста"

На правах рукописи

БОЛТАЕВА Светлана Владимировна

РИТМИЧЕСКАЯ ОРГАНИЗАЦИЯ СУГГЕСТИВНОГО ТЕКСТА

Специальность 10.02.01 - русский язык

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Екатеринбург - 2003

Работа выполнена на кафедре риторики и стилистики русского языка Уральского государственного университета имени А. М. Горького

Научный руководитель

Официальные оппоненты

Ведущая организация

доктор филологических наук, профессор Матвеева Т. В.

доктор филологических наук, профессор Попова Т. В. кандидат филологических наук, доцент Васильева В. В.

Томский государственный педагогический университет

Защита состоится 2-8 октября 2003 года в // часов на заседании диссертационного совета Д 212.286.03 по защите диссертаций на соискание ученой степени доктора филологических наук в Уральском государственном университете им. А. М. Горького (620083, г. Екатеринбург, К-83, пр. Ленина, 51; комн. 248).

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Уральского государственного университета.

Автореферат разослан сентября 2003 г.

Ученый секретарь диссертационного совета

доктор филологических наук, профессор М. А. Литовская

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Современная лингвистика характеризуется повышенным вниманием к человеку и человеческим отношениям. Антропоцентрический подход характерен для целого ряда научных дисциплин, в том числе для лингвопрагматики, с ее интересом к речевому акту и речевому общению в целом. Особое внимание при этом уделяется рациональной стороне коммуникативной деятельности, в частности, уже достаточно подробно описаны способы убеждения как аргументированного воздействия на личность (Р. Абельсон, Н. Д. Арутюнова, А. Н. Баранов, Т. Г. Винокур, М. Я. Гловинская, О. В. Иванова, В. И. Карасик, И. В. Сентенберг, И. А. Стернин, Л. А. Шкатова и др.). Наряду с убеждением существует и другая сфера коммуникативной деятельности, связанная с областью психоэмоционального воздействия на личность, которая реализуется в акте внушения (суггестии). Внушение издавна является объектом изучения психологов (В. М. Бехтерев, В. В. Вундт, М. Л. Линецкий, В. С. Матвеев, В. Н. Мясищев, Б. Д. Парыгин, К. И. Платонов, В. Рожнов, Б. Сидис и др.), однако лингвистическая основа суггестии разработана еще недостаточно. В числе имеющихся исследований отметим работы А. Б. Бушева, Л. Н. Мурзина, С. А. Тамарченко, И. Ю. Черепановой.

Актуальность настоящей работы определяется необходимостью разработки теоретических основ и практических методик исследования речевого внушающего воздействия в русле современных прагматических и лингвотекстовых теорий. Актуальность исследования обусловлена также повышенным интересом общества к проблемам суггестии в медико-психологической сфере в связи с возрастанием роли психотерапии и методов немедикаментозного лечения как способов психокоррекции соматических структур организма. Проблема латентной суггестии привлекает также специалистов в области рекламы и СМИ.

Внушение (суггестия) как один из важных способов речевого воздействия имеет широкое распространение в различных сферах обычного человеческого общения. Однако суггестия может выступать и в качестве специально организованного вида коммуникации, формируемого при помощи средств вербальных и невербальных. В отличие от убеждения, внушение предполагает бесконфликтный характер приема информации: в стадии восприятия оно переживается как нечто сугубо личное, даже интимное. Если убеждение обращено к рассудку, сознанию, критическому мышлению, то внушение - к бессознательным механизмам психической деятельности и управления функциями организма, оно апеллирует к эмоциям и чувствам, вызывает ассоциативные образы, благоприятные для восприятия информации. В то же время пропасти между внушением и убеждением нет: внушение в бодрствовании часто достигает подсознательного с помощью сознания.

Суггестия связана с понятием «установки личности» (Д. Н. Узнадзе), т. е. неосознаваемой изготовки психики к особого рода восприятию или действию; тогда внушение предстает как совокупность языковых средств и приемов направленного воздействия на психику реципиента с целью изменения его установки. Необходимость вербальных средств для достижения суггестии показывает связь данной проблемы не только со сферой психологии. на_и_с-лингвистикой. Воздействие в суггестии происходит через яшо вербальное

влияние на психику реципиента.

Настоящая работа посвящена исследованию лингвистических аспектов суггестии; объектом исследования выступает текст, в котором реализована установка на внушающее воздействие. Текст, прагматическим содержанием которого является воздействие на подсознание адресата с целью изменения его психического и физиологического состояния, обозначается в данной работе термином суггестивный текст. Некоторые исследователи пользуются также терминосиноиимами текст внушающего характера, текст внушения, в этом качестве они привлекаются и нами. Автора суггестивного текста (адресанта) и адресата обозначим соответственно как суггестора и суггеренда. Синонимичным по отношению к последнему понятию является термин реципиент, обозначающий «лицо, на которое обращено воздействие текста» (Е. Е. Левкиевская).

Известно, что эффект внушения достигается при условии значительного количества повторений (крайние случаи, например, введение в транс, сопровождаются многократным и монотонным повторением речевых стимулов), что приводит к экономии внимания, автоматизации мускульных речевых усилий говорящего, а также способствует эффективности восприятия содержания внушения. Ведущим средством порождения и организации суггестивного текста является ритм как динамический фактор текстообразования, поэтому исследование внушения предполагает, в первую очередь, интерес к ритмической организации текста внушающего характера (см. работы Б. Калачева, В. Рожнова, Б. Си-диса, В. Синицына, Л. Чертока).

В лингвистике существует два подхода к определению ритма. С одной стороны, ритм определяется как закономерное чередование или повторение каких-либо элементов и основанная на нем соразмерность. С другой стороны, ритм связывают не с правильной повторяемостью, а с трудно объяснимым «чувством жизни», захватывающей силой устремления вперед, тогда ритм можно определить как реальное динамическое строение речи в противоположность отвлеченной ритмической схеме. В работе реализуется динамический подход к ритму вслед за А. М. Антиповой, В. В. Васильевой, Н. Д. Климовым, М. Г. Мири-анашвили, М. Г. Харлап. Ритм предстает универсальной лингвистической категорией, характеризующей текст как целостность, «элементы которой находятся в определенной связи друг с другом, в определенных воспринимаемых отношениях» (Климов). Специфику ритма составляет его принципиальная процессуаль-ность: «ритм должен быть соотнесен не с текстом как таковым, а с тексто-образовательным процессом в целом» (Васильева).

Анализ текстов внушающего характера в данной диссертации производится в аспекте выявления ритмической структуры, соответствующей прагматической функции ритма в тексте внушения.

Предметом исследования является ритмическая организация лексической и фонетической структуры суггестивных текстов.

Гипотеза диссертации: прагматическая сила суггестивного текста определяется особым типом ритмической организации, основанной на взаимосвязанном повторении лексико-семантичеких и фонетических единиц, причем фонетическая ритмизация подчинена лексической. Такой тип строения отличает суггестивный текст от текстов информационной направленности.

Цель работы состоит в определении специфики ритмов суггестивного текста во взаимосвязи с содержанием внушения.

Достижение цели исследования предполагает решение следующих задач:

1) разработать теоретические основы анализа суггестивных текстов с точки зрения прагмалингвистики и теории текста;

2) отобрать однородный по содержанию материал, соответствующий статусу суггестивных текстов;

3) определить единицы анализа, разработать методику исследования лексических и фонетических ритмов суггестивного текста, описать ее алгоритм;

4) описать ритмическую структуру суггестивных текстов на лексическом уровне;

5) описать ритмическую структуру суггестивных текстов на фонетическом уровне;

6) сопоставить результаты анализа лексических и фонетических ритмов суггестивного текста;

7) провести контрольный анализ ритмической структуры несуггестивных текстов информационного содержания и сопоставить его результаты с выводами по анализу ритмической структуры суггестивных текстов.

Предлагаемый анализ ритмической структуры текста фокусируется на двух уровнях — лексическом и фонетическом. Фонетические ритмы достаточно хорошо изучены (А. М. Антипова, В. Мерлин, Н. В. Черемисина, Н. Ю. Чернышева, Е. Г. Эткинд) значимость лексических ритмов в структуре прозаического текста явно недооценивалась (отмечалась Т. В. Матвеевой). За основу деления на уровни лексики и фонетики принята теория Э. Бенвениста, рассматривающего фонемы и «слова» (лексемы) как базовые единицы языка, выполняющие смыслоразличи-тельную функцию и вступающие в интегративные отношения с единицами более высокого уровня, в отличие от предложения: «предложение принципиально отлично от других языковых единиц ... оно содержит знаки, но само не является знаком, для него не существует ни законов дистрибуции, ни законов употребления... Это сама жизнь языка в действии». Ритмическая повторяемость синтаксических конструкций в тексте наиболее очевидна и не является предметом детального изучения в данной диссертации.

Анализ внушающего воздействия в данной работе производится на материале психотерапевтической деятельности врачей-профессионалов. В качестве материала исследования избраны тексты, специально созданные для воздействия и заведомо рассчитанные на внушение, а именно на психотерапевтический эффект. Во всех подобных текстах эмпирически выявляется сильная ритмизация. В поисках однородности материала подобраны тексты, характеризующиеся единством содержания, но различные по типу организации внушения (представляющие ауто- и гетеросуггестивный типы воздействия).

Смысловое единство избранных текстов определяется единой конечной целью воздействия на организм человека путем перехода внушенных положительных изменений с ментального уровня в соматические структуры. Намеренно отобраны тексты гармонизирующие, направленные на положительный эффект и отражающие толерантное отношение к адресату. Поскольку возможности сбора материала ограничены вследствие явственного нежелания специалистов-психологов делиться секретами мастерства, доступными оказались только зафиксированные

тексты: записи теле- и радиосеансов, проповедей лечебного содержания, а также тексты, специально созданные для самовнушения. Это настрои Г. Н. Сытина, автора метода СОЭВУС (словесно-образного эмоционально-волевого управления состоянием человека); тексты радиовыступлений психотерапевта Н. М. Лыкова, текст телесеанса А. М. Кашпировского и сеанса-проповеди С. С. Коновалова. Все названные авторы имеют высшее медицинское или психологическое образование и положительный опыт работы с пациентами, подтвержденный многолетним существованием предлагаемых систем. Для сопоставления привлечены аналогичные тексты, внушающий эффект которых проверен практикой народного цели-тельства - старинные заговоры лечебного содержания. Сопоставление современного и фольклорного текстов представляется нам интересным в плане доказательства некоторых положений. Кроме того, для контрольно-сопоставительного анализа сформирована группа информативных (т. е. несуггестивных) текстов сходного содержания.

Работа построена на анализе целостных текстов. При этом используется информативно-целевой, или мотивационно-целевой, подход к анализу текста (по Т. М. Дридзе), который «ориентирован на анализ и прогнозирование тех или иных его возможных интерпретаций и позволяет реконструировать из текстов их деятельностную основу»; этот метод возник как альтернатива общепринятым способам предметно-содержательного анализа текста. Текст рассматривается как комплексная разноуровневая самоорганизующаяся система, способная обмениваться собственной энергетикой с адресатом и окружающей действительностью в процессе его восприятия (такой подход к анализу текста назван лингвосинергети-ческим - И. А. Герман, В. А. Пищальникова). Тексты, подвергавшиеся сплошному анализу, включены в Приложение к данной работе.

Методика исследования основана на динамическом подходе к ритму и тексту как единой системе, в которой актуализированы доминантные личностные смыслы адресата, и включает ряд традиционных и специальных методов, в числе которых компонентный, контекстологический, лингвостатистический методы анализа текста. Существенную роль играет математико-статистический метод с использованием графического способа изображения результатов исследования в сочетании с лингвистическим комментированием.

Научная новизна данного исследования состоит в его коммуникативно-функциональной ориентированности и стыковом междисциплинарном характере, в комплексном использовании ряда точных лингвоматематических методов и наглядной объективации полученных статистических данных об особенностях ритмической структуры суггестивных текстов. В работе представлена разработка и апробация методики анализа лексико-ритмической организации текста внушения, предложен алгоритм анализа; разработана алгоритмизированная методика фоноритмического анализа текста, построенная на учете статистики и опирающаяся на результаты лексико-ритмического анализа, позволяющая выявить звуковой рисунок ключевых слов, определить композиции звукобуквенных ритмов в их взаимосвязи с лексическими. Представлены варианты графических изображений текстов, на основе которых выводятся формульные структурные схемы текстов внушения, выявляются композиционные ритмы и их динамика. Выявлены и статистически подтверждены лежащие в основе цельнооформлен-

ности закономерности чередования единиц и структурных блоков суггестивного текста, определяющие его специфику.

На защиту выносятся основные положения исследования:

1. Ритм является ведущей конструктивно-содержательной категорией суггестивного текста.

2. Ритмическая структура суггестивного текста имеет многоуровневое строение; лексический и фонетический уровни в равной степени значимы в ритмообразовании.

3. Состав, форма и ритмическая упорядоченность единиц суггестивного текста подчинены его содержанию.

4. Ритмы прагматически маркированных единиц доминируют над ритмами единиц информационно-тематических как на лексическом, так и на фонетическом уровнях суггестивного текста.

5. Фоноритмическая структура суггестивного текста обусловлена лексической; ее состав является отражением звукового состава ключевых лексических единиц текста. Ключевая лексема текста - это не только семантически, но и фонетически значимая единица, определяющая выбор других лексических и фонетических средств в процессе создания суггестивного текста.

6. Технология фонетического обеспечения воздействия состоит во всеохватном внедрении звуков, составляющих оболочку ключевых прагмем и информем, в общую структуру суггестивного текста.

7. Структура несуггестивного (информационного) текста принципиально отличается от структуры внушающего текста и характеризуется отсутствием намеренной ритмизации его лексических и фонетических единиц.

Апробация результатов исследования. Результаты исследования изложены автором в докладах на научно-практической конференции «Актуальные проблемы культурно-речевого воспитания» (Екатеринбург, 1996); первом международном конгрессе «Толерантность и ненасилие в современной цивилизации» (Екатеринбург, 2002); международной научной конференции «Коммуникация и толерантность: теоретические и прикладные аспекты» (Екатеринбург, 2003). Основные положения диссертации отражены в пяти печатных работах, в число которых входят две статьи.

Структура работы. Текст диссертационного исследования состоит из введения, трех глав, заключения, приложения (которое включает анализируемые тексты и графические схемы большого формата), списка основной использованной литературы, списка использованных справочников и текстовых источников.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ ДИССЕРТАЦИИ

Введение содержит обоснование актуальности темы диссертации, объекта и предмета работы, формулировку гипотезы, цели и задач исследования, общую характеристику работы.

ГЛАВА I. Речевое воздействие в суггестивных текстах. В первой главе настоящей работы формулируются основные предпосылки исследования, изложены общие теоретические положения о феномене внушения, понятии ритма и проблеме эффективности речевого воздействия. В данной главе ставится задача осмысления теоретических концепций по проблеме речевого воздействия вообще

и в суггестивных текстах в частности. Прежде всего, понятие речевого воздействия описывается как лингвистический феномен, неотрывный от феномена психологического. Затем сопоставляются конкретные способы речевого воздействия: убеждение и внушение. Способу внушения в обзоре отведено особое место, так как предпринятое исследование речевого воздействия осуществляется на материале текстов внушающего характера.

На основе изучения трудов по риторике, психолингвистике, прагматике и собственно лингвистике в данной главе производится отбор категориальных понятий исследования: это понятия эффективности речевого воздействия, иллокутивной (воздействующей) силы высказывания и его прагматической функции, информативных и прагматически сильных языковых единиц языка - речи - текста (информем и прагмем), автора и адресата. Исследование речевого воздействия в данной работе проводится на материале текстов, характеризующихся интенцией воздействия, однако экспериментальное изучение степени эффективности текста (перлокутивный эффект) не входит в задачи настоящей работы. Нас интересуют механизмы воздействия, заложенные в текст непосредственно при его создании, и возможность их актуализации при восприятии воздействующего текста адресатом. Данная работа находится на стыке лингвопрагматики и лингвистики текста, воздействующий текст рассматривается при этом как продукт целенаправленной деятельности по изменению личностных смыслов и программы действий адресата.

Речевое воздействие на личность различается в зависимости от способа влияния на адресата. Данное исследование посвящено внушающему типу воздействия. В общем виде внушение можно представить как способ психологического воздействия, связанный со снижением сознательности и критичности при восприятии и реализации содержания высказывания, с отсутствием целенаправленного активного его понимания, развернутого логического анализа и оценки. Содержанию сознания, усвоенному по механизму внушения, в дальнейшем присущ навязчивый характер; оно с трудом поддается осмыслению и коррекции, представляя собой совокупность внушенных установок. Внушение, принимаемое суггерендом при сниженной степени осознанности и критичности, становится его внутренней установкой, которая направляет, регулирует его психическую и физическую активность, реализуемую при той или иной степени автоматизма.

Эффективность внушающего воздействия определяется свойствами суггес-тора (социальный статус, обаяние, волевое, интеллектуальное, характерологическое превосходство); особенностями суггеренда (степень внушаемости); отношениями, складывающимися между ними (доверие, авторитетность, зависимость); способом конструирования сообщения (уровень аргументированности, характер сочетания логических и эмоциональных компонентов, подкрепление другими воздействиями). В контексте данного лингвистического исследования внушающей речи, анализ которой проводится на материале письменных и зафиксированных автором диссертации устных текстов, актуальным является последнее положение о способе построения воздействующей речи: особенности суггеренда и его отношение к сугтестору рассматриваются гипотетически как положительные для восприятия воздействия; суггестор расценивается как авторитетная личность, способная влиять на реципиента уже в силу того, что

субъект соглашается стать суггерендом добровольно, без какого-либо принуждения со стороны суггестора. Предметом анализа становится структура внушающей речи как материальное выражение интенции говорящего произвести внушающее воздействие.

Потенциальная эффективность внушения основана на манипуляции вниманием реципиента, которое должно быть сосредоточено на отдельных объектах или идеях. Данная психологическая особенность суггестии обусловливает выбор и аранжировку определенных языковых средств. Манипуляция вниманием слушающего при внушении осуществляется по принципу дублирования компонентов сообщения (А. К. Киклевич, Е. А. Потехина), который способствует появлению дополнительной семантики. Так, «в условиях, когда степень повторяемости в содержании единиц одного и того же синтагматического ряда превышает норму (например, когда последующий элемент не несет никакого нового содержания - С. Б.) коммуникативно значимым становится сам факт дублирования компонентов сообщения» (Киклевич). По Д. С. Лихачеву, при синонимических повторах появляется некоторый сверхсмысл, который не может быть извлечен из каждого слова в отдельности, но который появляется только в контексте (см. также: Н. Д. Арутюнова, Н. А. Купина). Принцип дублирования используется в любом виде внушения, в частности, при психотерапевтическом воздействии.

Успех внушения зависит, главным образом, от ритмичности воздействия того или иного рода, поэтому анализ вербального воздействия в первую очередь необходимо сосредоточить на ритмической организации речи. Формальным признаком ритма выступает повтор чувственно ощутимых элементов - в контексте данного исследования это повтор прагматически сильных слов и звуков речи. Прагматическая функция ритма заключается не только в воздействии на слуховой и речевой аппарат (в случае произнесения суггестивного текста) как средстве его стимуляции и автоматизации восприятия внушаемой идеи, но и в насыщении языковых единиц дополнительными оттенками значений. Настоящее исследование посвящено изучению ритмической организации текста внушающего характера на лексическом и фонетическом уровнях. Особый тип ритмической структуры суггестивного текста, обеспечивающий характерное расположение языковых единиц и свойственный только суггестивному тексту, увеличивает их текстовую силу и, как следствие, усиливает степень внушающего воздействия на реципиента. Ритм суггестивного текста имеет статус категории, организующей его форму в соответствии с содержанием внушаемой идеи.

ГЛАВА П. Лексико-ритмическая организация суггестивного текста. Исследование лексических ритмов в суггестивном тексте осуществляется на основе методов компонентного, контекстологического и статистического анализа с использованием методов математической лингвистики, в частности, графического способа изображения линейного ряда единиц с применением компьютерной обработки текста в программе ". В работе используется актуальное для

стилистики текста понятие значимости (силы) языковой единицы. Можно уверенно утверждать, что внушение характеризуется повышенной насыщенностью текста единицами определенной однотипной семантики (А. Бур штейн) и наличием языковых единиц большой значимости (силы, веса) в выражении коммуника-

тивного задания (М. Н. Кожина). Задачей анализа в данной главе является выделение информационно-тематических и прагматических групп лексем суггестивного текста и определение характера ритмической сочетаемости и взаимодействия их единиц. В ходе анализа изучается включенность прагматически значимых лексем текста в его ритмическую структуру, что обеспечивает актуализацию доминантных личностных смыслов адресата. Результаты сплошного анализа лексических ритмов в текстах внушающего характера описываются методом аналитических очерков. Для сопоставления и доказательства положений, предлагаемых в данной работе, в конце главы помещен очерк контрольного анализа несуггестивных текстов.

Как известно, понятия «ритм», «ритмичность» относятся только к явлениям, протекающим во времени, поэтому для лексико-ритмического анализа, предлагаемого в данной главе, важна категория последовательности. Текст рассматривается как линейно развертываемая последовательность лексических единиц, гипотетически характеризующихся ритмической упорядоченностью. В качестве одного из способов информационного анализа текстовых массивов предлагается индексирование (кодирование) содержащейся в тексте информации с помощью ключевых слов. При кодировании текста фиксируются ключевые слова (отражающие тему и предмет сообщения, включая то, что говорится о последнем) лишь в непосредственной зависимости от всей иерархии семантико-смысловых связей, характерной для данного конкретного текста (Т. М. Дридзе). В процессе анализа в суггестивном тексте выделяются особые (маркированные нами) группы лексических единиц: одна их часть - нейтральная лексика - имеет отношение к теме текста (включает нейтральные названия частей тела и органов человека); другая часть - прагматически маркированная лексика - соотносится с планируемым результатом внушающего воздействия, прагматическим эффектом (оздоровление, исцеление). Прагматическую функцию наилучшим образом выполняют лексические единицы, способные вызвать у адресата речи эмоциональный отклик (Л. С. Выготский, А. А. Леонтьев). Регулятивной способностью обладает и лексика, производящая особое эстетическое впечатление, так как на его основе воздействие осуществляется более эффективно (Л. А. Киселева). Прагматическими единицами данных текстов становятся все эмоционально насыщенные языковые средства, а также лексемы, приобретающие эмоциональную значимость в контексте внушения.

Таким образом, лексика суггестивного текста делится на два типа: нейтральную информативную и стилистически маркированную - прагматически значимую, или, соответственно, слова-информемы и слова-прагмемы. В тексте остается группа немаркированной лексики, также входящей в информативный блок, но включающей реалии объективной действительности, прямо не относящиеся к теме; эта лексика в анализе, как правило, не учитывается.

Компьютерной обработке предшествует выявление наиболее значимых лексических групп текста. Такие группы определяются на основании прагматического и статистического критериев. Прагматический критерий подразумевает соответствие эмоционально-воздействующей лексики содержанию внушения. Статистический критерий определяется высокой частотностью употреблений того или иного ключевого слова в рамках концепции (цели), которая детерминирует

появление определенных речевых единиц в ключевых позициях текста.

В суггестивном тексте обнаруживается большой объем языковых и контекстуальных синонимов; на основании своеобразных отношений, которые устанавливаются между смысловыми вариантами, образуются внутритекстовые парадигмы, способствующие возникновению в тексте особых системных лексических объединений: функционально-текстовых групп (Н. А. Купина). Функционально-текстовая группа (ФТГ) выявляется на основе сплошной выборки взаимосвязанных лексических единиц текста. Центром группы становится наиболее частотная и значимая лексема (реже - лексемы), которая приобретает статус ключевой, входя в наибольшее число противопоставлений и соответствий внутри текста. Периферию составляют единицы, объединенные на семантическом, или, шире, тематическом основании (И. М. Кобозева), связанные единством содержания и коммуникативной функции в тексте.

Алгоритм анализа выстраивается на основании вышеизложенных теоретических положений и включает пять этапов.

На первом этапе в тексте выделяются ключевые слова информационной и прагматической направленности (информемы и прагмемы) и выясняется состав функционально-текстовых групп на базе каждого ключевого слова. Лексический состав групп определяется с учетом тематического и семантического единства, определяемого методом компонентного анализа (Э. В. Кузнецова) в опоре на толковые и идеографические словари (Ю. Н. Караулов, В. В. Морковкин). В состав ФТГ входит основная номинация - имя текстовой группы, ее синонимы и словообразовательные дериваты, ее семантические ассоциаты, а также лексика, отражающая семантическую дифференциацию имени темы (названия частей обозначенного явления, его свойств, родо-видовых коррелятов и т. д.). Каждой группе присваивается номер, который в дальнейшем используется в графическом изображении текстовой структуры.

На втором этапе для каждой лексемы, входящей в определенную группу, фиксируется встречаемость ее употреблений в тексте как линейной последовательности слов. После этого на основании полученных данных определяется частотность данной лексемы в процентном отношении к общему количеству лексем в тексте.

На третьем этапе выстраивается графическое изображение текста. Во всей работе используется принцип графического изображения текста в прямоугольной системе координат (Декартовы координаты). Положение лексемы в линейном ряду текста отражается через ось абсцисс; знак эмоциональной оценки и частотность лексем обозначаются с помощью оси ординат. В работе предлагается два варианта графиков.

Первый вариант предполагает изображение каждой маркированной лексической единицы, входящей в состав той или иной ФТГ, на графике: расположение точки на определенном уровне (по вертикальной оси) отражает частоту употребления маркированной лексемы в тексте; порядок следования лексем указан на горизонтальной оси, которая обозначает линейную последовательность лексических единиц текста. Разграничение ФТГ осуществляется с помощью различных цветовых обозначений - единицы одной группы объединены линией одного цвета. Единицей анализа являются слова-прагмемы, образующие

эмоциональный фон текста. Такой вариант графического анализа представлен на материале настроя Г. Н. Сытина «Божественное оздоровление-омоложение сердца». Однако в дальнейшем, в целях систематизации и графической упорядоченности взаимоотношений между единицами отдельных ФТГ, мы пришли к необходимости отображать чередование отношений между маркированными группами в целом, а не между отдельными их единицами.

Второй вариант графика текста устраняет чрезмерную дробность изображения и позволяет обобщенно визуализировать ритмические явления суггестивного текста, особенно колебания эмоционального фона, обращение автора к тем или иным эмоционально-понятийным сферам. Для построения графика подобного рода необходимо учитывать общую частотность отдельной ФТГ и выводить единицы одной и той же группы на одном уровне в соответствии с этим показателем частотности. Основной единицей анализа является ФТГ, состоящая из информем или прагмем, которые объединены вокруг ключевых лексем текста. Немаркированная лексика (не вошедшая ни в информационно-тематические, ни в прагматические ФТГ) на графиках не отображается; линиями соединены только маркированные единицы в порядке их предъявления в тексте. По второму варианту строится анализ всех остальных текстов в данной главе.

Два варианта графического изображения текста показывают разные возможности методики анализа лексической структуры в зависимости от цели и предмета исследования.

Для построения графика текст кодируется как последовательность чисел: единицам нейтрально-тематических групп лексики присваивается № 0, всем прагматически маркированным единицам соответствует числовое обозначение в соответствии с показателем частотности. В компьютер (в программе "Excel") текст вводится как уже перекодированная последовательность чисел, причем все немаркированные единицы вводятся пробелом, чтобы сохранить общую линейную последовательность лексических единиц текста. Полученный массив обрабатывается в программе "Statgraph "(М. И. Логинов).

На четвертом этапе предполагается ручная обработка графического изображения: с использованием цветовых обозначений выделяются линии, характеризующие чередования внутри лексических групп (1-й вариант графика) или обозначаются различные уровни, соответствующие выделенным функционально-тематическим группам лексики (2-й вариант графика).

На пятом - заключительном - этапе проводится работа по анализу визуально представленных взаимоотношений между элементами данных групп и членению текста на композиционные блоки.

Приведем фрагмент графической схемы суггестивного текста на примере проповеди доктора С. С. Коновалова, полученной в результате анализа лексической структуры текста. На первом этапе работы в тексте проповеди были выявлены ФТГ информативного типа, включающие лексику эмоционально нейтрального содержания; ключевые лексемы - организм, путь. Затем выделялись следующие ключевые прагматически сильные лексемы: Бог, сила, здоровье, непрерывность, образующие центр четырех ФТГ прагматически маркированного типа - это группы, включающие лексику как положительного, так и отрицательного эмоционального содержания. Дополнительная (пятая) группа лексики связана с

объективными представлениями человека о добре и зле и не имеет специального ключевого слова; содержит эмоционально маркированные единицы, вызывающие положительные или отрицательные ассоциации. Самой частотной оказалась группа эмоционально маркированной лексики, создающей условия для успешного внушения (9,3%); второе место занимает лексика Божественной сферы (8,8%) -внушается идея непосредственного контакта с организующим жизнь началом -Богом-Вселенной, позитивной истинной информацией, создающей жизнь. Приблизительно равны по частотности группы Организм человека (4%) и Здоровье (4,5%) как объект воздействия и основное содержание внушения. Понятие силы занимает 2,6% объема текста. Непрерывность деятельности по перестраиванию жизненных установок внушается через 1,8% лексики. Образ жизненного пути как пути духовного становления отражен лексикой в объеме 3,5%. Наконец, лексемы душа и сердце (как символ души), на основе которых открыто воплощается идея перерождения личности из страждущей и немощной в сильную и здоровую, занимают всего 0,8%. Однако именно эти лексемы поддержаны обширной группой эмотивной лексики и поэтому входят в состав ключевых слов проповеди. Очевидно, что среди эмоционально-оценочной лексики понятия с положительной семантикой занимают большее место, так как целью воздействия на психику пациента является внушение позитивной программы изменения организма, а отрицательные понятия могут снизить степень уверенности в успешном результате его деятельности. Для построения общего графика лексических рядов проповеди каждой группе маркированной лексики присваивался номер в соответствии с показателем частотности; использовались только целые числа. Нейтральные группы имеют № 0 и располагаются непосредственно на горизонтальной оси с разными цветовыми обозначениями в порядке следования (каждой ФТГ соответствует определенный цвет). Технические возможности автореферата позволяют нам представить часть графика в черно-белом изображении.

Фрагмент графической схемы проповедн I■'//////////Й/У////////71 ?//////////////////№////////

/уть

оргйнтц

путь ерпнщм/Аушя

Графическая схема отражает многослойность прагматически маркированных групп, по сравнению с предъявлением единиц нейтрально-информативных. При рассмотрении полученного графика в целом можно сразу же вычленить повторяющиеся периоды и выявить композиционный рисунок (макроритм) текста. По характеру расположения точек в данном тексте визуально определяется достаточно симметричная композиция из пяти частей:

А-В-С-В-А

Отмечается стройная зеркальная композиция текста в аспекте эмоционального

содержания его лексических единиц. Анализ взаимного расположения лексических единиц разных маркированных групп на графической схеме выявил особенность построения текста, названную нами «нагнетанием элементов».

Итак, с помощью предлагаемой методики во всех анализируемых текстах внушающего воздействия выявлено наличие лексического ритма как особого вида повтора лексических единиц, который отличается периодичностью чередований прагматически маркированных и информативных элементов. Лексический ритм в текстах осуществляется эксплицитно (анафора, полный лексический повтор) и имплицитно, т. е. путем повторной репрезентации уже названного понятия с помощью синонимов его первичной номинации, называния его характерных свойств и признаков, использования словообразовательных дериватов, а также лексики, семантически близкой данному понятию на уровне ассоциаций. Все названные средства имплицитного повтора, объединяемые функционально-текстовой идентичностью, составляют ФТГ.

Очевидно неравное количественное соотношение ФТГ разного типа: прагмем намного больше, так как именно прагматическая наполненность текста способствует восприятию внушающего воздействия. Статистический анализ с последующим графическим оформлением позволяет осознать расположение прагматически маркированных единиц относительно единиц информативно-тематической линии, расположенной на горизонтальной оси координат, а также характер ритмических отношений внутри прагматического слоя. В сложной структуре текстов большого объема (в настроях и проповеди) компоненты нейтрально-информативной группы вступают в ритмические отношения, чередуя определенным образом предъявление понятий. Информативная линия текста неоднородна: как правило, концентрация информем наблюдается в первой половине текста, тогда как во второй половине их употребление разрежается, уступая место мощному прагматическому слою. Визуально отмечается прагматическая многослойность: одна информационно-тематическая группа получает мощное наслоение единиц многочисленных эмоционально маркированных групп. Разные прагматические группы вступают в ритмические чередования не только с нейтральными элементами, но и между собой, обеспечивая разнообразное семантическое наполнение текста и возможность более отчетливого звучания конкретных положительных понятий и образов в сильных позициях текста.

Ритмичность построения отдельных фрагментов текста обеспечивает характер последующего движения речи и вызывает ощущение ожидания очередных фрагментов структуры. Ритмическое ожидание способствует как вычленению из общего потока речи тех лексических единиц, в которые автор внушения вкладывает особый смысл, так и актуализации определенных сем в лексике, на первый взгляд, нейтрального содержания, заставляя соотносить семантику предъявляемых единиц с услышанными и воспринятыми ранее. Повторяемость определенных элементов выстраивает ассоциативные связи внутри текста. Благодаря дистантным повторам, текст воспринимается нелинейно, в результате чего возникает дополнительная подтекстовая информация, усиливающая эффект внушения.

Ритмический макроритм суггестивного текста не соответствует традиционному композиционному членению в силу особенностей его прагматической

задачи. Типичными для внушающей речи представляются построения «зеркального» характера, а также структура, названная «нагнетанием элементов» и ее варианты («разложение», «рондо»). Самыми значимыми в ритмическом построении являются начальный и заключительный фрагменты: в первом задается ритм всей речевой структуры, в последнем суммируется положительный эффект воздействия.

Особенности лексического состава текста внушения и способ ритмической организации внушающей речи позволяют говорить об индивидуальном стиле каждого автора - преобладании эксплицитных или имплицитных повторов, свидетельствующих о мере прагматической силы текста. Анализ лексического состава внушающей речи на предмет содержания в ней отрицательных понятий позволяет сделать выводы об основном методе воздействия: для автора психотерапевтического внушения принципиальным является вопрос - употребить или не употребить лексему негативного характера. Закономерность употребления лексики негативного содержания проявляется в самих ситуациях и способе внушения: при непосредственном контакте психотерапевта-целителя с пациентом все болезни последнего вербализуются, врач «забирает» проблемы в процессе их называния. Напротив, если контакт с аудиторией условен (радиосеанс) или отсутствует в физическом плане в случае самовнушения по книге, употребление отрицательной лексики сводится к минимуму (или к нулю, как у Г. Н. Сытина). Выявленная закономерность может служить рекомендацией при создании текста внушающего характера: если контакт с суггерендом не предполагается или в случае аутосуггестии, лексический состав внушающей речи должен быть максимально позитивным.

В качестве контрольного сопоставления в работе анализируется лексическая структура текстов информативного содержания: кратких научных статей-сообщений из газет и журналов медицинской тематики. Анализ контрольных текстов строится по описанному алгоритму обследования лексико-ритмической структуры с использованием метода графического изображения ритмов текста (в целях экономии места и четкости восприятия график строится с использованием арабских цифровых обозначений, которые присваиваются лексемам в соответствии с номером ФТГ; цифры располагаются в порядке следования соответствующих лексем в речи). В данных текстах отмечается многослойность информационно-тематической лексики, тогда как прагматический слой выражен слабо. Приведем пример графической схемы информационного текста «Виртустный паркет поможет ходить» (статья из журнала «Здоровье» за 2003г.)

Графическая схема текста

+|7 77 (Прагмемы)

0) 3 556 111111111111113113444333222222616 3 242 (Инфоомемы*

—| -3-3-3 -3 (Прагмемы)

Текстовая структура отчетливо делится на две симметричные части: основное содержание первой части связано с описанием предмета сообщения, вторая часть сообщает о его функционировании. Наблюдается смена тематической парадигмы, а не чередование элементов. Эмоционально окрашенная лексика немногочисленна и располагается довольно симметрично. В абсолютном конце текстовой структуры появляются единицы информационной линии, что, очевидно, является

характерной чертой несуггестивного текста, в котором прагмемы не занимают приоритетного положения, а предпочтение отдается логически упорядоченной смене структурных единиц тематической и рематической информации.

Анализ лексико-ритмической организации контрольных текстов позволяет сделать вывод о том, что информационно-тематические тексты лексически не ритмизированы; структура информационного текста выстраивается по принципу последовательного предъявления элементов той или иной ФТГ в соответствии с логически упорядоченной сменой его коммуникативных компонентов, т. е. тема-рематическим членением. Информемы, содержат сведения о предмете сообщения, субъекте и объекте деятельности, результатах деятельности субъекта, локальных и временных факторах деятельности. Эмоционально-оценочная лексика составляет, как правило, абсолютное меньшинство или полностью отсутствует в лексической структуре информационного текста (исключение составляют тексты гибридного характера, соединяющие в себе сообщение и убеждение, в которых доля эмоционально насыщенной лексики высока); ее положительный или отрицательный характер зависит от позиции автора. При общем положительном содержании в информационном тексте допускается расположение лексики с отрицательной эмоциональной окраской в конечной позиции, что неприемлемо для суггестивного текста положительного настроя. Ритмическая упорядоченность эмоционально-оценочных единиц выражена слабо.

Контрольный анализ несуггестивных текстов продемонстрировал отличие от текстов внушения по целому ряду параметров - количеству прагматически сильных и информационно-нейтральных групп единиц, наличию эмоционально-оценочной лексики, способу организации текстовой структуры в аспекте ритмической упорядоченности. В целом проведенное сопоставление подтвердило наличие особой лексико-ритмической структуры, характерной только для текстов внушающего характера.

ГЛАВА III. Фоноритмичеекая организация суггестивного текста. В данной главе представлен статистический и контекстологический анализ фонетического облика текстов внушающего характера с опорой на идею В. Я. Брюсова о «разложении аллитераций» как основном фоносмысловом средстве воздействия; ставится задача выяснить, каким образом определенная идея или понятие реализуется в тексте на фонетическом уровне, как фонетически поддерживается главная авторская мысль (содержание внушения).

К исследованию взаимообусловленности фонетической организации речи и общей семантики текста можно подойти с разных позиций: во-первых, с точки зрения фоносемантики, исходящей из положения, что фонемы сами по себе являются носителями семантических признаков (Д. Д. Благой, С. В. Воронин, И. Н. Горелов, А. П. Журавлев, В. В. Левицкий, М. В. Ломоносов, К. Ф. Седов, И. А. Стернин, А. С. Штерн и др.), и, во-вторых, с учетом семантики ключевых слов текста, определяющих все его звучание: наряду со звукосимволизмом существует такой вид связи между звуком и значением, который соотносится с целым текстом как законченным, целостным речевым произведением, где все языковые средства подчинены общему замыслу автора (Ш. Балли, В. Я. Брюсов, Ю, М. Лот-ман, Н. Ф. Пелевина, Р. Якобсон). В тексте возникают окказиональные связи, образующие систему «вторичной знаковости» (Пелевина). Для установления

связей такого рода нужно обратить внимание на общий линейный звукоряд текста в поисках организующей идеи, семантически эта идея может быть задана с помощью ключевых слов, в числе которых могут быть как единицы звукоподражательные и звукосимволические, так и не имеющие к ним отношения. Звук приобретает смысл, собственное текстовое значение, если он включается в оригинальную фоносемантическую систему данного текста. В то же время, фонетическая сторона текста служит для усиления главной семантической идеи, соответствующей его прагматической задаче, которая воплощается в ключевых словах данного текста.

Анализ фонетической структуры фокусируется на ритмической организации звукового материала с учетом семантической наполненности ключевых лексических единиц целого текста. Кроме того, представляется целесообразным выявить ритмы более мелких текстовых сегментов - отдельных фраз как сложных семантических образований - и на этом уровне определить механизмы насыщения текста скрытыми суггестивными смыслами. Вслед за А. М. Антиповой мы полагаем, что «любой речевой сегмент может стать ритмической единицей, если он оформлен как сходная и соизмеримая единица» и считаем единицей звукового ритма отдельные звукокомплексы, входящие в состав семантически значимых лексем текста. Предполагая взаимосвязь фонетического и лексического состава внушающей речи, мы анализируем ритмы фонетической структуры с точки зрения насыщенности текста скрытыми суггестивными смыслами (в противоположность фоносемантическому анализу суггестивных текстов, предложенному И. Ю. Черепановой, который «заключается в оценке звучания безотносительно к содержанию»).

Алгоритм обследования фонетического состава текстов внушающего характера с позиций теории разложения аллитераций включает пять этапов.

На первом этапе анализа выделяются ключевые слова текста. Под ключевым словом понимается лексема, полностью или частично передающая главную идею текста, воплощающая его основное содержание, в нашем случае - содержание внушения. Текст является многоуровневой структурой, понятийное содержание которой включает целую систему смыслов, соответственно в тексте выделяется не одна, а несколько лексических единиц, наиболее важных в смысловом отношении. Ключевые слова выбираются по двум основаниям. Первое - соответствие лексемы содержанию внушения данного текста и ее прагматическая сила. Данные, полученные в результате анализа лексико-ритмической структуры суггестивных текстов (глава II настоящей работы), становятся базой для анализа фоноритмической структуры в указанных текстах. Вторым основанием является фонетический состав данных слов. Для каждого текста с помощью ЭВМ под-считывается частотность фонем (см. третий этап) и выделяются наиболее употребительные единицы. Мы ограничили основной предмет исследования согласными звуками как обладающими большей смысловой наполненностью (А. Моль); данные по гласным используются как вспомогательный материал. Список наиболее употребительных согласных обусловил выбор ключевых слов из числа составляющих ту или иную ФТГ. Подчеркнем, однако, что частотность как слов, так и фонем является важным критерием, но не первостепенным: основополагающим считается все же соответствие данной формальной единицы содержанию и цели

внушающего воздействия. В качестве ключевых в текстах выделяются единицы информационно-тематических и прагматических групп (входящих в списки тематических и прагматических лексем, сформированных при анализе текстов в главе II). Предлагаемый анализ суггестивных текстов строится на учете статистических данных, отражающих полный звуковой состав избранных текстов внушения.

Второй этап - собственно фонетическое обследование текста - подразумевает транскрипционную правку текстов с учетом основных фонетических изменений согласных - оглушения согласного в конце слова, законов ассимиляции и диссимиляции; правка касается также графемы е, которая обозначает гласный ['о], например, в словах лёгкий, всё; гласные буквы а, о, и, е фонетической транскрипции не подвергались: в текстах учитывался лишь общий звуковой фон, создаваемый широкими и узкими гласными. В Приложение включены тексты, обработанные фонетически для последующих расчетов частотности звукобукв. В настоящей работе представляется целесообразным использовать термин звукобуква как обозначение минимальной единицы фонетической структуры текста в ее графическом изображении. По мнению А. П. Журавлева, «носителем фонетического значения является звукобуквенный психический образ, который формируется под воздействием звуков речи, но осознается четко и закрепляется лишь под влиянием буквы». Возможность автоматического анализа фоносеманти-ческого аспекта суггестивных текстов позволяет найти общие закономерности в их построении и в какой-то мере прогнозировать эффект воздействия этих текстов на психику адресата.

На третьем этапе обследования тексты обсчитываются в программе Microsoft Word на предмет повторяемости звукобукв (без учета регистра — иначе придется обсчитывать прописные и строчные графемы отдельно); используемый алгоритм: «Правка - Заменить». При замене графемы а на ту же графему а программа выдает количество замен (например, число 118 означает общее содержание в тексте 118 графем а: как прописных, так и строчных). Полученные количественные данные сравниваются с общим статистическим показателем (с помощью алгоритма «Правка — Заменить» высчитываются все незвуковые обозначения -скобки, знаки препинания и т. п.; затем используется алгоритм «Сервис - Статистика», где представлено общее количество символов без пробелов). Процентное отношение каждой звукобуквы вычисляется только по отношению к количеству звукобуквенных обозначений целого текста (т. е. без учета знаков препинания и т.п.). Результаты расчетов помещены в таблицу «Фонографическая статистика в текстах внушения». Данные цифры позволяют увидеть процентное соотношение звукобукв в тексте каждого автора внушения, отметать предпочтение той или иной звукобуквы и сопоставить ее употребление в данном тексте и текстах других авторов, что уже само по себе дает материал для выявления идиостиля каждого суггестора по преобладанию в его речи тех или иных фоностилистических средств. Однако полученные процентные результаты не удовлетворили нас по причине принадлежности текстов одному типу речи - суггестивному по целеустановке.

Для выявления особенностей суггестивного текста как такового необходимо сравнение его звукобуквенного состава с показателями речи нейтральной или со статистическими расчетами, сделанными на основе текстов разных стилей. Такие

данные были обнаружены в книге А. П. Журавлева «Фонетическое значение»: в таблице «Оценка звуков, объективная и субъективная частота соответствующих букв» (Журавлев) дан ранговый ряд (Роб) по объективным оценкам частот русских звукобукв, где на первом месте оказывается графема о как самая частотная, далее - е, а, и так далее. Если у отдельных звукобукв частоты совпадают, им присваивается один номер с долями: например, миг употребляются с одинаковой частотой и занимают 20-е место в ряду, тогда им присваивается ранг 20,5, а следующая звукобуква (х) имеет ранг 22 (номера 21, таким образом, не существует). Данный ранговый ряд был помещен в нашу таблицу как объективная точка отсчета, нейтральный показатель частоты.

На четвертом этапе работа с частотой звукобукв проводится на материалах таблицы «Фонографическая статистика в текстах внушения». Возникает необходимость перевести полученные процентные данные в шкалу рангов, предложенную А. П. Журавлевым. Так появляется второй столбик в каждой графе таблицы -«Ранг», отражающий место звукобуквы в тексте определенного автора по количеству употреблений. Принцип расположения тот же: от высокочастотной -№ 1 - до низкочастотной - № 30; при совпадении параметров частотности единице присваивается номер с десятыми долями, а дальнейшая нумерация идет по порядку.

Пятый этап работы с полученными данными по частотности звукобукв предполагает непосредственный анализ речи каждого автора, в задачи которого входит вьивление ритмических чередований значимых в смысловом отношении звукобукв с учетом соответствий между звуковыми характеристиками текста и его содержанием: ключевыми лексемами тематических и прагматических групп. Последовательно учитывается также степень насыщенности текста тем или иным звучанием, не типичным для обыденной, среднестатистической речи информативного содержания, не осложненной внушением как целеустановкой.

В анализе некоторых текстов используется принцип «золотого сечения» для нахождения гармонического центра фонетической структуры, который рассчитывается по коэффициенту 0,618. «Золотая» или «божественная» пропорция -известное еще во времена Эвклида, активно применявшееся в творчестве Леонардо да Винчи геометрическое понятие «о гармоническом делении отрезка в среднем и крайнем отношении: принцип деления приблизительно 62% : 38%» (Э. С. Юсупов), которое успешно внедряется в лингвистические расчеты композиции (И. А. Герман, В. А. Пшцальникова, Н. В. Черемисина, И. Ю. Черепанова) и представляется наиболее соответствующим анализу текстового звукоряда, так как подразумевает подход к произведению как динамической саморазвивающейся системе, какой и является текст в множестве его интерпретаций.

В качестве сопоставительного материала в работе привлекаются данные по фоносемантическим характеристикам звуков, предложенные А. П. Журавлевым, а также осуществляется контрольный анализ фонетической структуры информационных (несуггестивных) текстов, лексический состав которых был обследован в главе И данной работы.

Логика развития чередований в фонетической структуре текста, выраженная комплексами повторяющихся ключевых звукобукв, свидетельствует о наличии упорядоченной ритмической структуры в каждом из анализируемых суггестив-

ных текстов. Ключевые звукобуквы, входящие в состав главных прагматически маркированных лексем текста, отмечены повышением ранга частотности, по сравнению с показателями нейтральной речи. Звуки, входящие в состав ключевого слова, характеризуются определенным значением, благодаря которому их коннотативный смысл распространяется и на все включающие их лексемы. Если ключевые фонемы входят в состав отрицательных понятий, весь эмоциональный настрой внушающего текста заставляет соотнести их с ключевыми положительными понятиями и тем самым нейтрализовать отрицательный смысл лексем негативного содержания.

Фонетические чередования создают латентную ритмическую схему, актуализируя в подсознании семантику соответствующих ключевых лексем, содержащих данные звуки. Таким образом, имплицитно, с точки зрения лексики, во время прослушивания (или проговаривания) текста происходит непрерывное нагнетание и внушение определенной идеи.

Композиционное строение звуковой ритмической структуры подтверждает принцип нагнетания элементов в тексте внушения. Особо важными в ритмическом отношении являются начальный и конечный фрагменты: первый включает основные звуковые элементы и задает характер периодичности ритмических чередований во всей последующей речи; последний подводит итог внушению, представляя ритмически организованные осложненные комплексы чередований. Кульминационным фрагментом фонетической структуры выступает центр «золотого сечения» текста. Звуковая структура, заданная в ритмически значимых фрагментах, получает наибольшее развитие в отрезках композиционно второстепенных. Основные же части композиции максимально упрощены, представляя образец для более сложных чередований, которые повторяют основные элементы ритмической структуры. Особой сложностью ритмического рисунка отличается заключительный фрагмент, суммирующий смыслы текста в оригинальном ритме их фонетических маркеров.

Смена ритмических схем способствует эффекту перебивания ритма в отдельном фрагменте речи. Данное обстоятельство важно в плане психологического восприятия семантики текста: по свидетельствам специалистов, «разрыв шаблонного действия», т. е. действия, которое человек воспринимает как непрерывное, разрушает трансовое состояние, созданное повторяющимися стимулами. В результате неожиданного перебива достигается максимальный эффект воздействия: адресат «впадает в замешательство» и воспринимает содержание речи наиболее полно (А. Котлячков, С. Горин). Данные по частотности фонетических единиц, характерных для звуковой структуры того или иного текста, дают основание говорить об идиостиле каждого автора и стилистических особенностях определенного жанра суггестивного текста.

Отдельный параграф посвящается анализу характера звуковых чередований, создающих ритм отрезка речевого потока. Ритмичность речи основана на звуковом повторе как повышенной концентрации одинаковых или похожих звуков. Предметом фонетического анализа представленных в работе текстов внушения являются преимущественно аллитерации как единицы, обладающие большей информативностью, которые образуют четыре основные формы повторов - анафору, эпифору, зевгму (стык) и рондо (кольцо); ассонансы

учитываются лишь в некоторых случаях, когда гласный входит в сочетание фонем прагматически значимой лексемы. Рассматриваются разновидности повторов: контактные и дистантные; простые и сложные; точные, неточные, обратные. Повторы соединяются между собой в определенные системы; различается несколько форм таких систем: последовательная, перекрестная и обхватная. Ритмика фразы обследуется в тех же текстах внушающего характера, несколько расширен лишь состав заговоров. Единицей анализа является фрагмент речи с повторяющимися звуковыми комплексами, составляющий, как правило, часть фразы.

Анафорические ряды в анализируемых текстах образуют повторяющиеся префиксы, предлоги, сочинительные союзы и личные местоимения; реже встречаются неточные повторения начальных звукосочетаний, восприятие которых требует более чуткого вслушивания (дорогие друзья, отбросив все объяснения). Наличие эпифоры обусловлено самим грамматическим строем русского языка: речь организуется согласованием падежных и временных форм. Отдельные случаи тождественных концовок разных частей речи (немочь/толочь; могу/ установку; продолжать этот Путь, един/аминь; сошлю тебя в преисподнюю землю) указывают на преднамеренный выбор автором того или иного средства ритмизации речи. Более изящными видами повтора представляются зевгма (вечно новую; просто отдыхайте) и рондо (каждая ваша улыбка; меняюсь потому, что любовь, наполнившая меня...), придающие своеобразие ритмическому рисунку за счет синкопы, перебивов ритма. Полная ритмико-фигурная симметрия сделала бы фразу однообразно-монотонной, что противоречит эстетике восприятия речи, поэтому в пределах фразы, благодаря неточным повторам и перебивам, обычно встречаются несимметричные по ритмомелодике синтагмы. Отметим также наличие послоговой ритмической организации внутри лексем. Целая группа звуковых чередований, касающихся не формального начала или конца слова, а проходящих «сквозь» лексемы, и обусловленная непрерывностью речевого потока, не укладывается в приведенную классификацию. Например, группа легко-сп\а]койно-я\п]солютно-сп\а]койно (Сытин) выстраивается по ударным -ко-, которые трудно назвать эпифорой, а анафорический ряд сп[а]-вюпочает обратный комплекс а[п]с, создающий схему рондо; сочетание первозданно здоровая (Сытин) содержит обратный повтор-зевгму внутри лексем: рв зд / зд р в; в словосочетании восстанавливаешь] микроциркуляция (Коновалов) происходит внутреннее чередование аллитераций л ц кр / ц / рк л ц, напоминающее зеркальную композицию рондо. Наличие системы ритмических чередований на уровне звукобуквенного состава рядом стоящих лексем без учета формальных признаков цельности слова предполагает существование специальных приемов ритмизации фразы и построения скрытых систем повторов. Неточные и обратные повторы не всегда четко прослушиваются в потоке речи и создают скрытую ритмическую структуру чередований, особенно важных в процессе аудио-внушения, которое имеет наибольший эффект при неосознанном воздействии на слуховой анализатор.

Наряду с различными видами повторов существует особая система приемов, которая в эвфонии называется «разложением аллитераций». К разложению

аллитераций относятся такие приемы, как пролепс, когда один звук из сложной (комплексной) аллитерации встречается раньше (суммирующее разложение); силлепс, когда такой звук встречается позже (детализирующее разложение); интеркаляция, редкий случай, когда такой звук стоит между двумя повторяющимися комплексами звуков. Наибольшее звуковое впечатление производит тоталитет, когда одно слово объединяет в себе звуки, в других словах или в другом слове стоящие разрозненно. В то же время все эти приемы комбинируются в различных сочетаниях с основными формами построения систем повторов.

В качестве приемов ритмической организации речи в анализируемых текстах отмечены пролепс, силлепс и тоталитет, с помощью которых также создается имплицитная ритмическая структура звуковых повторов. Важным является тот факт, что ключевая аллитерация, которая подвергается «разложению», в большинстве случаев входит в семантически значимое для данной фразы слово, отражающее цель и главную идею внушения определенного фрагмента речи. Слово, содержащее главное звукосочетание фразы, окружено единицами языка, которые включают те же звуки.

Можно утверждать, что аллитерация в определенной мере руководит выбором тех или иных лексических средств. Данное положение выходит в сферу вопроса об автоматическом выборе нужной лексической единицы. На подсознательном уровне из всех способов выражения определенного смысла отбирается та лексема, которая созвучна ключевой и ритмически органична для своего окружения в рамках отдельной фразы.

В совокупности приведенные выше виды приемов и повторов образуют в речи характерные для каждого автора системы. Как правило, в отдельном фрагменте текста - сложном синтаксическом целом, имеющем смысловую законченность - развивается один из приемов, который поддерживается различными повторами. Фразы, имеющие особую значимость, ключевые для данного текста, могут содержать несколько приемов, причем разложение лексем на звуки происходит параллельно. Основная в одном приеме лексема может содержать звуки, принадлежащие основной лексеме другого рядом стояшего приема, т. е. процесс разложения аллитераций происходит в нескольких направлениях, обогащая смысловую структуру текста. Например, в заговоре: «как сотворил Господь, твердо утвердил и крепко укрепил, и как на той сыроматерной земли нет ни которой болезни, ни кровной раны» - сочетаются параллельные силлепс для «сотворил» и тоталитет для «крепко». В настрое Г. Н. Сытина: «Сам Господь Бог постоянным потоком (анафора и эпифора) вливает в меня вечно новую (зевгма и анафора) Божественную (эпифора) радость жизни» - параллельные тоталитеты с основами «постоянным» и «Божественную» поддерживаются звуковым составом окружающих лексем; кроме того, аллитерации б/ж и п/с/т образуют перекрестную систему повторов, а сочетания с согласными с и т имеют обхватную композицию по отношению к сочетаниям сей я. Кроме того, насыщенность текста специальными приемами повторов обеспечивает смысловую связь текстовых фрагментов и направляет движение речи, делая ее более выразительной и богатой ассоциациями.

Анализ текстов внушающего характера с точки зрения фонетического состава ключевых слов выявляет особую ритмичность всей фонетической струк-

туры. Содержание внушения направляется лексико-семантически (значением ключевых слов) и воплощается в речи системами звуковых повторов. Эффект внушения обеспечивается на фонетическом уровне посредством создания собственной фоноритмической схемы, базирующейся на фонетике ключевых слов. Последнее обстоятельство очень важно в плане эффективности воздействия: фонетический уровень речи не контролируется сознанием, и внушаемая идея проникает в сферу бессознательного, оказывая наибольшее влияние на психику пациента. Анализ фонетической структуры суггестивных текстов доказывает наличие плотной взаимосвязи с лексической структурой, а также иерархичность в отношениях этих структур. Доминирующим в содержательном отношении является лексико-семантический уровень, координирующий выбор фонетических средств в соответствии с общей семантикой текста.

Сравнительный анализ ритмической организации звуковой структуры несуггестивных текстов позволяет сделать следующие выводы: для информационного текста не характерна особая ритмизация фонетической структуры; в информационном тексте преобладает дистантный вид повторов; при наличии повторов чередование элементов носит равномерный характер; незначительная ритмизация отмечается в начальной и конечной частях информационного текста; в центральной части используются приемы разложения аллитераций, которые подчеркивают значимость ключевых информем; при наличии эмоционально-оценочного содержания информационный текст приобретает черты ритмически упорядоченной речи, в которой возрастает количество повторов и усложняется система приемов сочетаемости ключевых звуков текста; средняя частотность (ранг) звукобукв обобщенно близка к общестатистическим показателям частотности в русском языке.

Контрольный фоноритмический анализ информационных текстов выявил тенденцию к упорядоченности звуковых чередований, характерной для размеренной неритмизованной речи. Данное обстоятельство подтверждает отсутствие в текстах сообщений специальной ритмической организации, характерной для текстов внушающего характера.

В Заключении обобщаются основные результаты исследования:

Проведенное исследование показало наличие согласованности между фонетическим составом ключевых лексем и звукорядом целого текста. Ключевая лексема текста - это не только семантически, но и фонетически значимая единица, определяющая выбор других лексических и фонетических средств в процессе создания суггестивного текста. Их гармоническая (ритмическая) согласованность формирует глубинный пласт речевого воздействия, не контролируемый сознанием. Анализ ритмов лексической и фонетической структуры выявил приоритет лексического уровня, обусловленный семантической эксплицитностью его единиц. Семантика звуковой структуры не воспринимается непосредственно, а выявляется только при специальном лингвистическом анализе, что не снижает ее значимости, в особенности для подсознания суггеренда. Адресат вербального внушения подвергается воздействию лексических ритмов, которое усиливается

! 1

ритмизацией звуковой структуры текста: таким образом, воздействие суггестивного текста носит удвоенный характер.

Методика выявления ритмов текста на звуковом и лексическом уровне путем сплошного лингвоматематического обследования актуализирует его скрытые смыслы, не поддающиеся традиционному лингвистическому анализу, способствует углублению интерпретации и определению дополнительных личностных смыслов, порождаемых текстом. Ритмико-статистический анализ, опирающийся на основные положения лингвистики текста, помогает выявить ключевые понятия в концептуальной системе автора и «вычерпать» из текста максимальный объем ' смыслов, заложенных автором при его поровдении и реализованных путем ритмизации звуковой и лексической структур суггестивного текста.

Основное содержание диссертации отражено в следующих работах:

1. Лексические ритмы как основа воздействия на подсознание адресата речи // Актуальные проблемы культурно-речевого воспитания. Тезисы докладов научно-практической конференции 27-28 марта 1996г. Екатеринбург, 1996. С. 8-9.

2. Лексические ритмы в тексте внушения (в соавторстве с Т. В. Матвеевой) // Русское слово в языке, тексте и культурной среде. Екатеринбург, 1997. С. 175-185.

3. Психотерапевтический текст в аспекте фонетической ритмики // Актуальные проблемы лингвистики в вузе и в школе. Материалы Всероссийской школы молодых лингвистов. Пенза, 24-28 марта 1998г. Москва - Пенза, 1998. С. 96-97.

4. Звуковая организация внушающей речи // Известия Уральского государственного университета. Серия: Проблемы образования, науки и культуры. Вып. 14. № 27. Екатеринбург, 2003. С. 161-167.

5. Имплицитные ритмы суггестивного текста // Программные материалы международной научной конференции 15-18 мая 2003г. Екатеринбург, 2003. С. 10.

I.

Подписано в печать -/108.03г. Формат 60x84/16 Бумага офсетная. Усл. печ. л. 1,5. Тираж 100. Зак. № 23?. Отпечатано в ИПЦ «Издательство УрГУ» 620083, г. Екатеринбург, ул. Тургенева, 4

г

<

181 45 8 8

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Болтаева, Светлана Владимировна

Введение.

Глава I

РЕЧЕВОЕ ВОЗДЕЙСТВИЕ В СУГГЕСТИВНЫХ ТЕКСТАХ.

1.1. Аспекты изучения речевого воздействия.

1.2. Внушение как один из способов речевого воздействия.

1.3. Текст внушающего характера как продукт суггестивной деятельности.

1.4. Категориальная специфика ритма в тексте внушения.

Глава II

ЛЕКСИКО-РИТМИЧЕСКАЯ ОРГАНИЗАЦИЯ СУГГЕСТИВНОГО ТЕКСТА.

2.1. Методика лексико-ритмического анализа текста: теоретическое обоснование и алгоритм.

2.2. Очерки лексико-ритмического анализа суггестивных текстов.

2.2.1. Настрои Г. Н. Сытина.

2.2.2. Текст радиосеанса Н. М. Лыкова №1.

2.2.3. Проповедь С. С. Коновалова.

2.2.4. Заговоры.

2.3. Выводы по лексико-ритмическому анализу текстов.

2.3.1. Лексико-ритмическая организация суггестивных текстов.

2.3.2. Лексический состав суггестивных текстов.

2.4. Контрольный анализ лексико-ритмической структуры несуггестивных текстов.

• Глава III

ФОНОРИТМИЧЕСКАЯ ОРГАНИЗАЦИЯ СУГГЕСТИВНОГО ТЕКСТА.

3.1. Методика фоноритмического анализа текста: теоретическое обоснование и алгоритм.

3.1.1. Теоретические предпосылки анализа.

3.1.2. Алгоритм анализа фонетических ритмов текста в смысловом аспекте.

3.2. Очерки фоноритмического анализа суггестивных текстов.

3.2.1. Настрои Г. Н. Сытина.

3.2.2. Заговоры.

3.2.3. Тексты радиосеансов Н. М.Лыкова.

3.2.4. Текст телесеанса А. М. Кашпировского.

3.2.5. Проповедь С. С. Коновалова.

3.3. Выводы по фоноритмическому анализу с позиций теории фонетического

1 разложения ключевых лексем текста.

3.4. Фонетический ритм фразы как средство суггестивного воздействия.

Введение диссертации2003 год, автореферат по филологии, Болтаева, Светлана Владимировна

Современная лингвистика характеризуется повышенным вниманием к человеку и человеческим отношениям. Антропоцентрический подход характерен для целого ряда научных дисциплин, в том числе для лингвопрагматики, с ее интересом к речевому акту и речевому общению в целом. Особое внимание при этом уделяется рациональной стороне коммуникативной деятельности, в частности, уже достаточно подробно описаны способы убеждения как аргументированного воздействия на личность [Абельсон, 1982; Арутюнова, 1983; Баранов, 1990; Баранов, Паршин, 1986; Винокур, 1993; Гловинская, 1993; Иванова, 1994; Сентенберг, Карасик, 1993; Стернин, 2001; Шкатова, 1994 и др.]. Наряду с убеждением существует и другая сфера коммуникативной деятельности, связанная с областью психоэмоционального воздействия на личность, которая реализуется в акте внушения (суггестии). Внушение издавна является объектом изучения психологов [Бехтерев, 1994; Вундт, изд. Губинского, б.г.; Линецкий, 1988; Матвеев, 1990; Мясищев, 1998; Парыгин, 1971; Платонов, 1962; Рожнов, 1987; Сидис, 1902 и др.], однако лингвистическая основа суггестии разработана еще недостаточно. В числе имеющихся исследований отметим работы А. Б. Бушева [1999], JL Н. Мурзина [1998], С. А. Тамарченко [1998], И. Ю. Черепановой [1991, 1996, 1998,2001].

Актуальность настоящей работы определяется необходимостью разработки теоретических основ и практических методик исследования речевого внушающего воздействия в русле современных прагматических и лингвотекстовых теорий. Актуальность исследования обусловлена также повышенным интересом общества к проблемам суггестии в медико-психологической сфере в связи с возрастанием роли психотерапии и методов немедикаментозного лечения как способов психокоррекции соматических структур организма. Проблема латентной суггестии привлекает также специалистов в области рекламы и СМИ.

Внушение (суггестия) как один из важных способов речевого воздействия имеет широкое распространение в различных сферах обычного человеческого общения. Однако суггестия может выступать и в качестве специально организованного вида коммуникации, формируемого при помощи вербальных и невербальных (мимика, жесты, действия, обстановка общения) средств. В отличие от убеждения, внушение предполагает бесконфликтный характер приема информации: в стадии восприятия оно переживается как нечто сугубо личное, даже интимное. Если убеждение обращено к рассудку, сознанию, критическому мышлению, то внушение - к бессознательным механизмам психической деятельности и управления функциями организма, оно апеллирует к эмоциям и чувствам, вызывает ассоциативные образы, благоприятные для восприятия информации. В то же время пропасти между внушением и убеждением нет: внушение в бодрствовании часто достигает подсознательного с помощью сознания.

Суггестия связана с понятием «установки личности» [Узнадзе, 1966], т. е. неосознаваемой изготовки психики к особого рода восприятию или действию; тогда внушение предстает как совокупность языковых средств и приемов направленного воздействия на психику реципиента с целью изменения его установки. Необходимость вербальных средств для достижения суггестии показывает связь данной проблемы не только со сферой психологии, но и с лингвистикой. Воздействие в суггестии происходит через слово, здесь налицо именно вербальное влияние на психику реципиента.

Настоящая работа посвящена исследованию лингвистических аспектов суггестии; объектом исследования выступает текст, в котором реализована установка на внушающее воздействие. Текст, прагматическим содержанием которого является воздействие на подсознание адресата с целью изменения его психического и физиологического состояния, обозначается в данной работе термином суггестивный текст. Некоторые исследователи пользуются также терминосинонимами текст внушающего характера, текст внушения, в этом качестве они привлекаются и нами. Автора суггестивного текста (адресанта) и адресата обозначим соответственно как суггестора и суггеренда. Синонимичным по отношению к последнему понятию является термин реципиент, обозначающий «лицо, на которое обращено воздействие текста» [Левкиевская, 2002: 209].

Известно, что эффект внушения достигается при условии значительного количества повторений (крайние случаи, например, введение в транс, сопровождаются многократным и монотонным повторением речевых стимулов), что приводит к экономии внимания, автоматизации мускульных речевых усилий говорящего, а также способствует эффективности восприятия содержания внушения. г

Ведущим средством порождения и организации суггестивного текста является ритм как динамический фактор текстообразования, поэтому исследование внушения предполагает, в первую очередь, интерес к ритмической организации текста внушающего характера [Калачев, 1991; Поршнев, 1974; Рожнов, 1987; Сидис, 1902; Синицын, 1994;Черток, 1972].

В лингвистике существует два подхода к определению ритма. С одной стороны, ритм определяется как закономерное чередование или повторение каких-либо элементов и основанная на нем соразмерность [СЭС, 1985: 1124]. С другой стороны, ритм связывают не с правильной повторяемостью, а с трудно объяснимым «чувством жизни», захватывающей силой устремления вперед, тогда ритм можно определить как реальное динамическое строение речи в противоположность отвлеченной ритмической схеме [Васильева, 1992; Чернышева, 2002]. В работе реализуется динамический подход к ритму вслед за А. М. Антиповой [1986], В. В. Васильевой [1992], Н. Д. Климовым [1982], М. Г. Мирианашвили [1984], М. Г. Харлап [1985]. Ритм предстает универсальной лингвистической категорией, характеризующей текст как целостность, «элементы которой находятся в определенной связи друг с другом, в определенных воспринимаемых отношениях» [Климов, 1982: 130]. Специфику ритма составляет его принципиальная процессуальность: «Ритм должен быть соотнесен не с текстом как таковым, а с текстообразовательным процессом в целом» [Васильева, 1992: 53].

Анализ текстов внушающего характера в данной диссертации производится в аспекте выявления ритмической структуры, соответствующей прагматической функции ритма в тексте внушения.

Предметом исследования является ритмическая организация лексической и фонетической структуры суггестивных текстов.

Гипотеза диссертации: прагматическая сила суггестивного текста определяется особым типом ритмической организации, основанной на взаимосвязанном повторении лексико-семантичеких и фонетических единиц, причем фонетическая ритмизация подчинена лексической. Такой тип строения отличает суггестивный текст от текстов иной функционально-прагматической направленности.

Цель работы состоит в определении специфики ритмов суггестивного текста во взаимосвязи с содержанием внушения.

Достижение цели исследования предполагает решение следующих задач:

1) разработать теоретические основы анализа суггестивных текстов с точки зрения прагмалингвистики и теории текста;

2) отобрать однородный по содержанию материал, соответствующий статусу суггестивных текстов;

3) определить единицы анализа, разработать методику исследования лексических и фонетических ритмов суггестивного текста, описать ее алгоритм;

4) описать ритмическую структуру суггестивных текстов на лексическом уровне;

5) описать ритмическую структуру суггестивных текстов на фонетическом уровне;

6) сопоставить результаты анализа лексических и фонетических ритмов суггестивного текста;

7) провести контрольный анализ ритмической структуры несуггестивных текстов информационного содержания и сопоставить его результаты с выводами по анализу ритмической структуры суггестивных текстов.

Предлагаемый анализ ритмической структуры текста фокусируется на двух уровнях - лексическом и фонетическом. Фонетические ритмы достаточно хорошо изучены [Антипова, 1986; Мерлин, 1984; Черемисина, 1982; Чернышева, 2002; Эткинд, 1974]; значимость лексических ритмов в структуре прозаического текста явно недооценивалась (отмечалась Т. В. Матвеевой [1996, 1997]). За основу деления на уровни лексики и фонетики принята теория Э. Бенвениста, рассматривающего фонемы и «слова» (лексемы) как базовые единицы языка, выполняющие смыслоразличительную функцию и вступающие в интегративные отношения с единицами более высокого уровня, в отличие от предложения. «Предложение принципиально отлично от других языковых единиц . оно содержит знаки, но само не является знаком, для него не существует ни законов дистрибуции, ни законов употребления. Это сама жизнь языка в действии» [Бенвенист, 1974: 139]. Ритмическая повторяемость синтаксических конструкций в тексте наиболее очевидна и не является предметом детального изучения в данной диссертации.

В качестве материала исследования избраны тексты, специально созданные для воздействия и заведомо рассчитанные на внушение, а именно на психотерапевтический эффект. Во всех подобных текстах эмпирически выявляется сильная ритмизация. В поисках однородности материала подобраны тексты, характеризующиеся единством содержания, но различные по типу организации внушения (представляющие ауто- и гетеросуггестивный типы воздействия).

Смысловое единство избранных текстов определяется единой конечной целью воздействия на организм человека путем перехода внушенных положительных изменений с ментального уровня в соматические структуры. Намеренно отобраны тексты гармонизирующие, направленные на положительный эффект и отражающие толерантное отношение к адресату. Поскольку возможности сбора материала ограничены вследствие явственного нежелания специалистов-психологов делиться секретами мастерства, доступными оказались только зафиксированные тексты: записи теле- и радиосеансов, проповедей лечебного содержания, а также тексты, специально созданные для самовнушения. Это настрои Г. Н. Сытина, автора метода СОЭВУС (словесно-образного эмоционально-волевого управления состоянием человека); тексты радиовыступлений психотерапевта Н. М. Лыкова, текст телесеанса А. Кашпировского и сеанса-проповеди С. С. Коновалова. Все названные авторы имеют высшее медицинское' или психологическое образование и положительный опыт работы с пациентами, подтвержденный многолетним существованием предлагаемых систем. Для сопоставления привлечены аналогичные тексты, внушающий эффект которых проверен практикой народного целительства -старинные заговоры лечебного содержания. Сопоставление современного и фольклорного текстов представляется нам интересным в плане доказательства некоторых положений. Кроме того, для контрольно-сопоставительного анализа сформирована группа информативных (т. е. несуггестивных) текстов сходного содержания.

Работа построена на анализе целостных текстов. При этом используется информативно-целевой, или мотивационно-целевой, подход к анализу текста (по Т. М. Дридзе), который «ориентирован на анализ и прогнозирование тех или иных его возможных интерпретаций и позволяет реконструировать из текстов их деятельностную основу» [Дридзе, 1984: 56]; этот метод возник как альтернатива общепринятым способам предметно-содержательного анализа текста. Текст рассматривается как комплексная разноуровневая самоорганизующаяся система, способная обмениваться собственной энергетикой с адресатом и окружающей действительностью в процессе его восприятия (такой подход к анализу текста назван лингвосинергетическим - Пищальникова [1996]; Герман, Пищальникова, [1999]). Тексты, подвергавшиеся сплошному анализу, включены в Приложение к данной работе наряду с графиками.

Методика исследования основана на динамическом подходе к ритму и тексту как единой системе, в которой актуализированы доминантные личностные смыслы адресата (термин В. А. Пищальниковой [1996]), и включает ряд традиционных и специальных методов, в числе которых компонентный, контекстологический, лингвостатистический [Головин, 1964, 1966, 1971; Лингвостатистика, 1982] методы анализа текста. Существенную роль играет математико-статистический метод с использованием графического способа изображения результатов исследования в сочетании с лингвистическим комментированием.

Новизна данного исследования состоит в его коммуникативно-функциональной ориентированности и стыковом междисциплинарном характере, в комплексном использовании ряда точных лингвоматематических методов и наглядной объективации полученных статистических данных об особенностях ритмической структуры суггестивных текстов.

В первой главе настоящей работы изложены общие теоретические положения о феномене внушения, понятии ритма и проблеме эффективности речевого воздействия.

Вторая глава диссертации посвящена исследованию лексических ритмов суггестивного текста, которое осуществляется на основе методов компонентного, контекстологического и статистического анализа с использованием методов математической лингвистики, в частности, графического способа изображения линейного ряда единиц; тексты обрабатывались на компьютере с помощью пакета статистических расчетов Statgraph. В работе используется актуальное для стилистики текста понятие значимости (силы) языковой единицы. Можно уверенно утверждать, что внушение характеризуется повышенной насыщенностью текста единицами определенной однотипной семантики [Бурштейн, 1995: 215] и наличием языковых единиц большой значимости (силы, веса) в выражении коммуникативного задания [Кожина, 1989: 14]. Задачей анализа в данной главе является выделение информационно-тематических и прагматических групп лексем суггестивного текста и определение характера ритмической сочетаемости и взаимодействия их единиц. В ходе анализа изучается включенность прагматически значимых лексем текста в его ритмическую структуру, что обеспечивает актуализацию доминантных личностных смыслов адресата.

В третьей главе представлен статистический и контекстологический анализ фонетического облика текстов внушающего характера с опорой на идею В. Я. Брюсова о «разложении аллитераций» как основного фоносмыслового средства воздействия [Брюсов, 1975: 141]. В данной главе ставится задача выяснить, каким образом определенная идея или понятие реализуется в тексте на фонетическом уровне, как фонетически поддерживается главная авторская мысль (содержание внушения). В результате анализа выявляются все звуковые повторы как важное средство ритмизации речи; определяется характер повторяемости и ритмических линий, делаются выводы о ритмическом структурировании текста и соотношении фонетических ритмов с лексическим составом текста.

На защиту выносятся следующие положения:

1. Ритм является ведущей конструктивно-содержательной категорией суггестивного текста.

2. Ритмическая структура суггестивного текста имеет многоуровневое строение; лексический и фонетический уровни в равной степени значимы в ритмообразовании.

3. Состав, форма и ритмическая упорядоченность единиц суггестивного текста подчинены его содержанию.

4. Ритмы прагматически маркированных единиц доминируют над ритмами единиц информационно-тематических как на лексическом, так и на фонетическом уровнях суггестивного текста.

5. Фоноритмическая структура суггестивного текста обусловлена лексической; ее состав является отражением звукового состава ключевых лексических единиц текста. Ключевая лексема текста - это не только семантически, но и фонетически значимая единица, определяющая выбор других лексических и фонетических средств в процессе создания суггестивного текста.

6. Технология фонетического обеспечения воздействия состоит во всеохватном внедрении звуков, составляющих оболочку ключевых прагмем и информем, в общую структуру суггестивного текста.

7. Структура несуггестивного (информационного) текста принципиально отличается от структуры внушающего текста и характеризуется отсутствием намеренной ритмизации его лексических и фонетических единиц.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Ритмическая организация суггестивного текста"

3.5. Общие выводы по фоноритмическому анализу суггестивных текстов

Анализ текстов внушающего характера с точки зрения фонетического состава ключевых слов позволяет выявить не только звуковую акцентуацию, направляемую ключевыми смыслами текста, но и особую ритмичность всей фонетической структуры, а также проследить изменения в периодичности звуковых чередований на протяжении целого фрагмента или текста. Содержание внушения направляется лексико-семантически (значением ключевых слов) и воплощается в речи системами звуковых повторов. Эффект внушения обеспечивается на фонетическом уровне посредством создания собственной фоноритмической схемы, базирующейся на фонетике ключевых слов. Последнее обстоятельство очень важно в плане эффективности воздействия: фонетический уровень речи не контролируется сознанием, и внушаемая идея проникает в сферу бессознательного, оказывая наибольшее влияние на психику пациента.

Особенно важна ритмическая организация внушающей речи, которая прослеживается на схемах фонетических структур отдельных фрагментов и целого текста. Определенная ритмическая организация действительно свойственна всей «естественной прозе» [Жирмунский, 1966], однако специфика звуковой структуры текста внушения позволяет говорить о повышенной значимости фонетических ритмов и преднамеренной ритмизации речи. Скрытый ритм фонетической структуры создает особую ритмическую интонацию и становится экспрессивным средством поскольку материально воплощает центральную идею автора. Создавая ощущение «ритмического ожидания» каждого очередного элемента текста, ритм усиливает его семантическую значимость и способствует достижению наибольшего прагматического эффекта.

Обследование ритмической структуры текста на формальной основе может производиться с помощью компьютерных программ. Опыт такого обследования представлен, например, в разработанных Я. JI. Либерманом программах «Звук и смысл» и «Звук и цвет» [Либерман, 2001]. В нашей работе сплошное обследование ритмической структуры текста подчинено предварительному содержательному анализу последнего, так что фонетические ритмы текста ставятся в связь с лексическими ритмами.

Проведенный анализ доказывает наличие плотной взаимосвязи между звуковой и лексической структурой суггестивного текста, а также иерархичность в отношениях этих структур. Доминирующим в содержательном отношении является лексико-семантический уровень, координирующий выбор фонетических средств в соответствии с общей семантикой текста.

3.6. Контрольный анализ фоноритмической структуры несуггестивных текстов

Сравнительный анализ фонетического уровня информационных текстов строится по единой методике фоноритмического обследования текстовой структуры (см. раздел 3.1.2. настоящей работы). Ограничим объект анализа тремя текстами сообщений.

Частотность употребления всех звукобукв данных текстов отражена в таблице «Фонографическая статистика информационных текстов». Для упрощения восприятия данных по частотности мы не поместили цифры процентного соотношения употреблений звукобукв, а сразу же перевели их в систему рангов по А. П. Журавлеву (ранг №1 означает самое частотное употребление звукобуквы в тексте, далее номер ранга присваивается по мере убывания числа употреблений данных единиц). Правая графа таблицы содержит контрольные величины средней частотности звукобукв по шкале рангов А. П. Журавлева. Полученные нами расчеты, как и при анализе суггестивных текстов, сравниваются с данными этой шкалы.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Среди психотерапевтов-профессионалов бытует мнение, что лингвистическое исследование структуры текста внушающего характера бессмысленно, так как произносится такой текст спонтанно, экспромтом, без предварительного планирования (определяющими являются лишь фазы введения и выведения из трансового состояния). Могут ли существовать стандартные методы изучения внушающих текстов, каждый из которых предельно индивидуализирован и принципиально неповторим? Между тем, лингвисту ясно, что любой самый «неповторимый» текст не является нерасчлененной элементарной единицей, а имеет множество уровней, каждый из которых может члениться на элементы и группы с выделением правил их сочетаемости [см., например, Минц, 1965: 330]; в то же время текст в целом строится по вполне определенным законам структурирования.

Исследование материала, представленного в данной работе, показало наличие лексического и фонетического ритмов в тексте каждого автора речевого внушающего воздействия. Независимо от времени создания, характера адресации и способа предъявления ритмичность каждого такого текста обусловлена периодическим повтором значимых в эмоциональном (во вторую очередь - объективно-тематическом) плане лексических единиц и определенных звукокомплексов, образующих системы и ряды.

Системный анализ, преследующий цель уловить внутренний порядок, закономерности в организации структуры, приводит к тому, что вне поля зрения остается важнейшее свойство ритма — его динамика, предрасположенность к различного рода модификациям и изменениям. В настоящей работе ритм рассматривался не как механическая уравновешенность, с бесстрастностью метронома отсчитывающая определенные временные отрезки, а как организующее начало общего замысла автора, в котором заложен источник и характер последующего движения речи.

Ритм становится одним из главных композиционных средств, с помощью которых осуществляются эмоционально-смысловые сопоставления и повышается семантическая емкость текста. В результате упорядоченной повторяемости лексики единицы, в начале речи воспринимаемые только в аспекте денотативного компонента значения, к концу текста, благодаря возрастанию частотности и периодичности появления, приобретают дополнительные коннотативные оттенки, которые выражают замысел автора, способствуют формированию доминантных личностных смыслов и являются основным средством воздействия на подсознательную сферу. Анализ фонетической структуры психотерапевтических текстов с точки зрения состава ключевых в семантическом отношении лексем, а также звукокомплексов отдельной фразы показал особую ритмичность речи, которая ощущается уже при эмпирическом восприятии и характеризуется разными исследователями как организация «ритмической прозы» [Жирмунский, 1966], «музыкального текста» [Чернышева, 2002] или «Волшебного Говора» [Королева, 2002].

Подчеркнем, что ритм единиц какого-либо уровня языка никогда не воспринимается изолированно, а только в единстве звукового, семантического и синтаксического строения текста; в совокупности они создают неповторимую ритмическую интонацию. Деление текстовой структуры на уровни лексический и фонетический предпринято условно для обеспечения точности и четкости структурного анализа. При анализе того и другого уровня языковых единиц создавались схемы композиционного членения текста, которые выявили строение композиции целого текста по принципу нагнетания элементов. Именно в ритмико-композиционных взаимосвязях проявляются единые закономерности речевого движения, охватывающие крупные единицы текста (композиционный ритм целого текста, ритм речевого фрагмента) и доходящие вплоть до внутреннего ритма фразы.

Ритмическая организация речевого произведения внушающего характера способствует повышению его прагматического эффекта, связанного с психическим феноменом ожидания [Черемисина, 1981: 225]. Эмоционально подчеркнутая информация передается не только прагматически насыщенными лексемами, но и звуковым составом нейтральных лексем текста, образующим собственную семантически насыщенную ритмическую структуру. Ритмизация лексического состава текста и его общего звукоряда создает градацию напряжения внимания и взволнованности при ожидании некоей «высшей точки», кульминации суггестивного содержания, за которой следует эмоциональный спад, «разрешение», выраженное нейтральной лексикой. Однако кульминация звуковой структуры может не совпадать с прагматическим центром лексического ряда и наполнять нейтральные в плане суггестивно-воздействующего содержания слова скрытым прагматически маркированным звучанием ключевых тематических единиц и прагмем. С другой стороны, ритмизация речи включает некоторый элемент неожиданности, перебивания ритма, привлекающего внимание, которое может быть ослаблено в результате многократного повторения элементов. Прагматический эффект достигается не точными повторами значимых лексических единиц, а посредством употребления большого количества синонимов и слов-ассоциатов. Воздействующая сила речи возрастает при построении оригинальной ритмической структуры, основанной на упорядочивании неожиданных элементов (ассоциаций, контекстуальных значений слов, индивидуальных способов группировки лексем и т. д.). При этом все оригинальные лексические образования связываются между собой в единую прагматическую схему их звуковым составом, который определенно поддерживает звучание ключевых лексем текста. Проведенное исследование показало наличие согласованности между фонетическим составом ключевых лексем и звукорядом целого текста. Ключевая лексема текста - это не только семантически, но и фонетически значимая единица, определяющая выбор других лексических и фонетических средств в процессе создания суггестивного текста. Их гармоническая (ритмическая) согласованность формирует глубинный пласт речевого воздействия, не контролируемый сознанием.

Анализ ритмов лексической и фонетической структуры выявил приоритет лексического уровня, обусловленный семантической эксплицитностью его единиц. Семантика звуковой структуры не воспринимается непосредственно, а выявляется только при специальном лингвистическом анализе, что не снижает ее значимости, в особенности для подсознания суггеренда. Адресат вербального внушения подвергается воздействию лексических ритмов, которое усиливается ритмизацией звуковой структуры текста: таким образом, воздействие суггестивного текста носит удвоенный характер.

Прагматическая функция ритма заключается не только в физическом воздействии на органы слуха и речи (в случае самовнушения) и их утомлении за счет однотипных повторений. Ритмическая организация суггестивного текста способствует достижению гармонической ясности и силы восприятия, создает ощущение ритмического ожидания каждого очередного элемента текста, что и усиливает его прагматическую значимость. Наконец, можно говорить об экспрессивности ритма, так как он является материальным воплощением центральной идеи автора, организуя речь определенным образом, диктуя выбор тех или иных языковых средств.

Методика выявления ритмов текста на звуковом и лексическом уровне путем сплошного лингвоматематического обследования актуализирует его скрытые смыслы, не поддающиеся традиционному лингвистическому анализу, способствует углублению интерпретации и определению дополнительных личностных смыслов, порождаемых текстом. Ритмико-статистический анализ, опирающийся на основные положения лингвистики текста, помогает выявить ключевые понятия в концептуальной системе автора и «вычерпать» из текста максимальный объем смыслов, заложенных автором при его порождении и реализованных путем ритмизации звуковой и лексической структур суггестивного текста.

Результаты лингвистического анализа текстов психотерапевтической направленности в аспекте их ритмической организации помогают по-новому осмыслить механизмы коммуникативно-прагматической функции текста. Сопоставительный анализ структуры текстов внушающего воздействия и контрольных несуггестивных текстов (информационных статей) подтверждает факт намеренной ритмизации лексической и фонетической структуры суггестивного текста в соответствии с прагматической задачей и содержанием текста внушения.

Список научной литературыБолтаева, Светлана Владимировна, диссертация по теме "Русский язык"

1. Абельсон Р. Структуры убеждений // Язык и моделирование социального взаимодействия.1. М., 1982.

2. Александрова О. В. Проблемы экспрессивного синтаксиса. М., 1984.

3. Анненков Ю. П. Дневник моих встреч. Цикл трагедий. Т. 1. Л., 1992.

4. Антипова А. М. Направления исследований по речевому ритму в современной лингвистике // Проблемы фонетики и фонологии: Материалы Всесоюзного совещания. М., 1986; с. 3-9.

5. Аристотель. Риторика. М., 2000.

6. Артемов В. А. Психология речевой интонации: В 2 ч. М., 1972. Ч. 2.

7. Арутюнова Н. Д. Номинация и текст // Языковая номинация (виды наименований). М.,1977.

8. Арутюнова Н. Д. Прагматика. (Вступительная статья) // Новое в зарубежной лингвистике.1. М., 1985, вып. 16.

9. Арутюнова Н. Д. Речевой акт // БЭС «Языкознание» М., 1998:412.

10. Арутюнова Н. Д. Речевое воздействие // БЭС «Языкознание» М., 1998:414-415.

11. Арутюнова Н. Д. Стратегия и тактика речевого поведения // Прагматические аспекты изучения предложения и текста. Киев, 1983.

12. Арутюнова Н. Д Фактор адресата // Изв. АН СССР. Сер. лит. и яз., 1981; т. 40, №4; с. 367-386.

13. Баллы Ш. Французская стилистика. М., 1961.

14. Баранов А. Н. Лингвистическая теория аргументации (когнитивный подход). Автореферат. дис. докт. филол. наук. М., 1990.

15. Баранов А. Н., Паршин П. Б. Языковые механизмы вариативной интерпретации действительности как средство воздействия на сознание // Роль языка в средствах массовой информации. М., 1986; с. 100-142.

16. Бахтин М. М. Эстетика словесного творчества. М., 1979.

17. Бгажноков Б. X. Национальная культура и проблема этнографического изучения коммуникативного поведения // Национальная культура и общение. М., 1977.

18. Безменова Н. А. Очерки по теории и истории риторики. М., 1991.

19. Бернштейн С. И. Язык радио. М., 1977.

20. Бехтерев В. М. Взаимовнушение, взаимоподражание и взаимоиндукция как объединяющие факторы // Избранные работы по социальной психологии. М., 1994.

21. Бехтерев В. М. Внушение и его роль в общественной жизни. СПб., 2001.

22. Благой Д. Д. Мысль и звук в поэзии // Славянские литературы. М., 1979; с. 99-140.

23. Блейлер Э. Аффективность, внушение, паранойя. М., 2001.

24. Блохина Л. П., Потапова Р. К. Методические рекомендации: Методика анализа просодических характеристик речи. М., 1977.

25. Блумфилд Л. Язык. М., 1968.

26. Богданов В. В. Текст и текстовое общение. СПб., 1993.

27. Бондарко А. В. Грамматика функционально-семантических полей и категориальных ситуаций // Теория значения в системе функциональной грамматики. М., 2002: ч. IV.

28. Бонды С. М. О ритме // Контекст 1976. М., 1977.

29. Борисова И. Н. Русский разговорный диалог: проблема интегративности. Дис. на соискание уч. ст. доктора филол. наук. Екатеринбург, 2001.

30. Брызгунова Е. А. Звуки и интонация русской речи. М., 1977.

31. Брюсов В. Я. Опыты по метрике и ритмике, по евфонии и созвучиям, по строфике и формам. М., 1918.

32. Брюсов В. Я. Собр. Соч. в 7 томах: т. VII. М., 1975; с. 127-148.

33. Бурштейн А. Реальность мифа // Несовременные записки: процесс-журнал Уральского региона. Пермь, 1995. Том 1.

34. Бушев А. Б. Языковые особенности текстов, используемых в психотерапевтической коммуникации. // Автореферат дис. на соискание ученой степени кандидата филол. наук. Тверь, 1999.

35. Бэндлер Р. Искусство мастера НЛП // Эриксон М. Глубокий гипнотический транс: индукция и использование. Симферополь, 2002; с. 87-154.

36. Бэндлер Р., Гриндер Д. Шаблоны гипнотических техник Милтона Эриксона с точки зрения НЛП // Эриксон М. Глубокий гипнотический транс: индукция и использование. Симферополь, 2002; с. 167-379.

37. Василевич А. П. Опьгг получения субъективных оценок частот букв русского алфавита // Психологические и психолингвистические проблемы владения и овладения языком. М., 1969;с. 133-142.

38. Васильева В. В. Русский прозаический ритм. Динамический аспект. Пермь, 1992.

39. Васильева В. В. Текст в культуре и культура в тексте // Фатическое поле языка (памяти профессора Л. Н. Мурзина). Пермь, 1998; с. 19-24.

40. Вепрева И. Т. Языковая рефлексия в постсоветскую эпоху. Екатеринбург, 2002.

41. Винокур Т. Г. Говорящий и слушающий: Варианты речевого поведения. М.,1993.

42. Воронин С. В. Основы фоносемантики. Л., 1982.

43. Воронин С. В. Фонетические идеи в зарубежном языкознании. Л., 1990.

44. Вундт В. В. Гипнотизм и внушение. СПб., изд. В. И. Губинского; б. г.

45. Выготский Л. С. Мышление и речь. // Собр. соч. в 6 т.; т. 2, 1982.

46. Выготский Л. С. Мышление и речь. М.,1996.

47. Выготский Л. С. Психология искусства. М., 1968.

48. Гальперин И. Р. Текст как объект лингвистического исследования. М., 1981.

49. Гаспаров Б. М. Язык, память, образ: Лингвистика языкового существования. М.,1996.

50. Герман И. А., Пищальникова В. А. Введение в лингвосинергетику. Барнаул, 1999.

51. Гиршман М. М. Ритм художественной прозы. М., 1982.

52. Гловинская М. Я. Русские речевые акты со значением ментального воздействия. // Логический анализ языка: Ментальные действия. М., 1983.

53. Головин Б. Н. Из курса лекций по лингвистической статистике. Горький, 1966.

54. Головин Б. Н. Семинар. Автоматизация информационных работ и вопросы математической лингвистики. Киев, 1964.

55. Головин Б. Н. Язык и статистика. М., 1971.

56. Горелов И. Н., Седов К. Ф. Основы психолингвистики. М., 2001.

57. Городецкий Б. Ю. Компьютерная лингвистика: моделирование языкового общения // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 24. Компьютерная лингвистика. М.,1989; с.5-31

58. Грайс Г. 77. Логика и речевое общение // Новое в зарубежной лингвистике | Вып. 16: Лингвистическая прагматика. М., 1985.

59. Гультяева Н. В. Язык русского заговора: лексика. Автореф. на соискание ученой степени ! канд. филол. наук. Екатеринбург, 2000.

60. Дегалакова В. И. С. И. Кирсанов о стихотворном ритме // Ритм, пространство и время в художественном произведении. Алма-Ата, 1984, с.37-48.

61. Дейк ван Т. А. Язык. Познание. Коммуникация. М., 1989.

62. Дейк ван Т. А., Кинч В. Стратегия понимания связного текста // Новое в зарубежной лингвистике. Когнитивные аспекты языка. М., 1988, вып. 23; с. 93-152.

63. Дементьев В. В. Непрямая коммуникация и ее жанры. Саратов, 2000.

64. Денисенко В. Н. Семантическое поле как функция // Филол. науки, 2002:44-52.

65. Дилтс Р. Фокусы языка. СПб.,2000.

66. Добролюбов Н. А. Избр. философ, соч., т. II. М., 1946.

67. Ю.Долгова О. В. Синтаксис как наука о построении речи. М., 1980.

68. Дридзе Т. М. Текстовая деятельность в структуре социальной коммуникации. М., 1984.

69. Дридзе Т. М. Язык и социальная психология. М., 1980.

70. Дымарский М. Я. Проблемы текстообразования и художественный текст: (На материале русской прозы XIX-XXbb.). СПб., 1999.

71. Елизаренкова Т. Я. Исследования по диахронической фонологии индоарийских языков. М., 1974.

72. Ермакова О. Н., Земская Е. А. К построению типологии коммуникативных неудач (на материале естественного русского диалога) // Русский язык в его функционировании. Коммуникативно-прагматический аспект. М., 1993.

73. Жельвис В. И. Эмотивный аспект речи. Ярославль, 1990.

74. Жинкин Н. И. О кодовых переходах во внутренней речи // Вопросы языкознания. 1964, №6.

75. Жинкин Н. И. Речь как проводник информации. М., 1982.79. ирмунский В. М. Задачи поэтики // Начала. 1921. № 1.

76. Жирмунский В. М. О ритмической прозе // Русская литература. JL, 1966.

77. Жолковский А. К. О трех важных принципах семиотического описания // Семиотика и информатика. М., 1978; вып. 10.

78. Журавлев А. П. Звук и смысл. М., 1991.

79. Журавлев А. П. Фонетическое значение. JL, 1974.

80. Завилянский И Я. Врач и больной. Киев, 1964.

81. Загоровская О. В. О семантических различиях образных и экспрессивных единиц языка. // Проблемы семасиологии и лингвостилистики, вып. 2, 1975.

82. Зарецкий В. А. Ритм и смысл в художественных текстах // Труды по знаковым системам, т. 2, вып. 181. Тарту, 1965.

83. Зарубина Н. Д. Текст: лингвистический и методический аспекты. М., 1981.

84. Земская Е. А. Городская устная речь и задачи ее изучения // Разновидности городской устной речи. М., 1988.

85. Златоустова Л. В. Общая и прикладная фонетика. М., 1986.

86. Златоустова Л. В. Фонетическая структура слова в потоке речи. Казань, 1962.

87. Золотова Г. А. Коммуникативные аспекты русского синтаксиса. М., 1982.

88. Иванова О. В. Коммуникативно-прагматическое описание диалога принуждения врусском языке. Автореф. дис. канд. филол. наук. М., 1994.

89. Иссерс О. С. Коммуникативные стратегии и тактики русской речи. Дис. на соискание уч. ст. доктора филол. наук. Омск, 1999.

90. Каган М. С. Мир общения: проблема межсубъектных отношений. М.,1988.

91. Казарин Ю. В. Проблемы фоносемантики поэтического текста. Екатеринбург, 2000.

92. Калачев Б. Вселенский экстаз // Перспективы; 1991, № 6.

93. Калина Н. Ф. Лингвистическая психотерапия. Киев, 1999.

94. Каменская О. А. Прагматические свойства текста // Язык как коммуникативная деятельность человека. Сб. научных трудов МГПИЯ им. М. Тореза, 1987.

95. Карасик В. И. Язык социального статуса. М., Ин-т яз. РАН, 1992.

96. Караулов Ю. Н. Структура лексико-семантического поля // Филол. науки, 1972, №1.

97. Кацнелъсон С. Д. Типология языка и речевое мышление. Л., 1972.

98. Киклевич А. К Типология сочинительных конструкций с лексическим повтором. // Русский язык. Минск, 1989. Вып. 9.

99. Киклевич А. К, Потехина Б. А. О суггестивной функции текста. // Фатическое поле языка (памяти профессора Л. Н. Мурзина). Пермь, 1998; с. 114-127.

100. Киселева Л. А. Проблема исследования русского языка как средства воздействия. Автореф. дис. канд. филол. наук. М., 1973.

101. Киселева Л. А. Вопросы теории речевого воздействия. Л., 1978.

102. Киселева Л. А. Язык как средство воздействия. Л., 1971.

103. Китайгородская М. В., Розанова Н. Н. Современная городская коммуникация: тенденции развития // Русский язык конца XX столетия (1985-1995). М., 1996; с. 345-384.

104. Клигерман О. Г. Ритмико-временной аспект композиционно-речевой структуры художественного текста. // Проблемы семасиологии и лингвостилистики, вып. 2; 1975.

105. Климов Н. Д. О понятии неупорядоченного речевого ритма // Общение: структура и процесс. М., 1982; с. 125-138.

106. Кобозева И. М. Лингвистическая семантика. М., 2000.

107. Ковалев С. В. Введение в современное НЛП. Психотехнологии личной эффективности. М„ 2002.

108. Ковалев С. В. Основы нейролингвистического программирования. Москва Воронеж, 2001.

109. ИЗ. Ковтунова И. Н. Современный русский язык. Порядок слов и актуальное членение предложения. М., 1976.

110. Кожина М. Н. О соотношении стилистики и прагматики // Стилистика и прагматика.

111. Тезисы докладов научной конференции. Пермь, 1997.

112. Колишнский Г. В. Коммуникативная функция и структура языка. М., 1984.

113. Кон И. С. Социология личности. М., 1967.

114. Коркина М. В., Лакосина Н. О., Личко А. В. Психиатрия. М., 1995.

115. Кормилицына М. А. Антропоцентризм разговорного текста // Вопросы стилистики. Вып. 27. Человек и текст. Саратов, 1998; с. 80-87.

116. Королева А. Самые сильные заговоры. СПб.-М., 2002.

117. Королева А. Как создать настоящий заговор. СПб.-М., 2003.

118. Котлячков А., Горин С. Оружие слово. М., 2001.

119. Коуплан Р. Гипноз: практическое руководство. СПб., 2001.

120. Крылова О. А. Коммуникативный синтаксис русского языка. М., 1992.

121. Крысин Л. П. Социолингвистические аспекты изучения современного русского языка. М., 1989.

122. Кузнецова Э. В. Лексикология русского языка. М., 1989.

123. Куликов В. Н. Психология внушения. Иваново, 1978.

124. Купина Н. А. Смысл художественного текста и аспекты лингвосмыслового анализа. Красноярск, 1983.

125. Лазариди М. И. Функционально-семантические поля психических состояний. Бишкек, 2000.

126. Левин Ю. И. Лексико-семантический анализ одного стихотворения О. Мандельштама // Слово в русской советской поэзии. М., 1975.

127. Левицкий В. В. Семантика и фонетика. Черновцы, 1973.

128. Левицкий В. В., Стернин И. А. Экспериментальные методы в семасиологии. Воронеж, 1989.

129. Левкиевская Е. Е. Славянский оберег. Семантика и структура. М., 2002.

130. Леонтьев А. А. Психолингвистика. М., 1967.

131. Леонтьев А. А. Деятельность, сознание, язык // Вопр. Философии. 1977. № 12.

132. Леонтьев А. А. Язык как социальное явление: (К определению объекта языкознания) // Изв. АН СССР. Сер. лит. и яз., 1976. Т. 35, № 4.

133. Леонтьев А. А. Психология общения. М, 1997.

134. Леонтьев А. Н. Проблемы развития психики. 2 изд. М., 1965.

135. Леонтьев А. Н., Панов Д. Ю. Психология человека и технический прогресс // Философские вопросы высшей нервной деятельности и психики. М., 1963.

136. Либерман Я. Л., Либерман М. Я. Прогрессивные методы мотивирования жизненнойактивности в период поздней взрослости. Екатеринбург, 2001.

137. Липецкий М. Л. Внушение. Знание. Вера. Киев, 1988.

138. Липецкий М. Л. Внушение и мы. М., 1983.

139. Лихачев Д. С. «Продление слова» в стиле «плетения словес» и историко-литературное значение этого явления // Търнова книжовна школа, 2. София, 1980.

140. Логинов М. И., Соболев О. Н., Шелементьев Г. С. Анализ статистических данных на компьютере. Екатеринбург, 1997.

141. Лотман Ю. М. Анализ поэтического текста. JL, 1972.

142. Лотман Ю. М. и тартуско-московская семиотическая школа (сборник). М., 1994.

143. Лукьянова Н. А. Экспрессивная лексика разговорного употребления: Проблемы семантики. Новосибирск, 1986.

144. Майданова Л. М. Речевая интенция и типология вторичных текстов // Человек текст — культура. Екатеринбург, 1994; с. 81-104.

145. Майданова Л. М. Религиозно-просветительский текст: стилистика и прагматика // Русский язык в контексте культуры. Екатеринбург, 1999; с. 172-194.

146. Марианашвили М. Г. Речевой ритм как одна из форм проявления диалектического процесса развития // Категории и законы марксистско-ленинской диалектики и язык. М., 1984; с. 172-190.

147. Марутана У. Биология познания //Язык и интеллект. М., 1996; с. 95-142.

148. Матвеев В. С. Загадки и резервы психики. Свердловск, 1990.

149. Матвеева Т. В. Категориально-текстовая интерпретация разговорного диалога // Вопр. лингвистики и лингводидактики: Мат-лы конф. МАПРЯЛ. Краков, 23-24.IV.96. Krakow, 1996. S. 20-23.

150. Матвеева Т. В. К вопросу о ритме как жанрообразующем признаке в разговорной речи // Жанры речи, Саратов, 1997, с. 44-51.

151. Матвеева Т. В. Лексическая экспрессивность в языке. Свердловск, 1986.

152. Матвеева Т. В. Тематическое развертывание разговорного текста // Языковой облик уральского города. Свердловск, 1990; с. 46-53.

153. Матезиус В. О так называемом членении предложения // Пражский лингвистический кружок: Сб. статей. М., 1967.

154. Мегрелидзе К Р. Основные проблемы социологии мышления. Тбилиси, 1973.

155. Мейлах Б. С. Проблемы ритма, пространства и времени в комплексном изучении творчества// Ритм, пространство и время в литературе и искусстве. Л., 1974; с. 3-11.

156. Мельников. Русский детский фольклор. М., 1987.

157. МенегеттиА. Клиническая онтопсихология. М., 1997.

158. МенегеттиА. Образ и бессознательное. М., 2000.

159. МенегеттиА. Проект «Человек». М., 2001.

160. МенегеттиА. Психосоматика. М., 2002.

161. Мерлин В. Звуковой ритм в стихотворениях Жуковского и Батюшкова (сравнительный анализ) // Ритм, пространство и время в художественном произведении. Алма-Ата, 1984; с. 10-11.

162. Миллер Дж. Магическое число семь плюс или минус два. О некоторых пределах нашей способности перерабатывать информацию // Инженерная психология. М., 1964.

163. Минц 3. Об одном способе образования новых значений слов в произведении искусства // Труды по знаковым системам. Т. 2. Тарту, 1965.

164. Михайлов В. Г., Златоустова JI. В. Измерение параметров речи. М., 1987.

165. Михоэлс С. Статьи, беседы, речи. М., 1960.

166. Москалъская О. И. Грамматика текста. М., 1981.

167. Москвин В. А. Статистика и семантика. М., 1969.

168. Моль А. Теория информации и эстетическое восприятие. М., 1966.

169. Мурзин Л. Н. О суггестивно-магической функции языка // Фатическое поле языка (памяти профессора JI. Н. Мурзина). Пермь, 1998; с. 108-114.

170. Мурзин Л. Н. Основы дериватологии. Пермь, 1984.

171. Мурзин Л. Н. Текст и его восприятие. Пермь, 1991.

172. Мурзин Л. Н. Язык, текст и культура // Человек Текст - Культура: Коллект. монография. Екатеринбург, 1994; с. 160-169.

173. Мясищев В. Н. Психология отношений: Избранные психологические труды. Воронеж, 1998.

174. Никитина Т. Н., Откупщикова М. И. Актуальное членение один из основных способов организации текста. // Материалы V Всесоюзного симпозиума по психолингвистике и теории коммуникации (г. Ленинград, 27-30 мая 1975г.). М., 1975, ч. 1.

175. Николаева Т. М. Лингвистика текста: современное состояние и перспективы. // Новое в зарубежной лингвистике. М., 1978; вып. VIII.

176. Николаева Т. М. Семантика акцентного выделения и/или фразовая интонация. // Фонетика 83. М., 1983.

177. Новиков А. И., Ярославцева Е. И. Семантические расстояния в языке и тексте. М.,1990.

178. Овчинникова О. В., Насиновская Е. Е. и др. Гипноз в экспериментальном исследовании личности. М., 1989.

179. Одинцов В. В. Стилистика текста. М., 1980.

180. Одинцов В. В. Целевая установка и организация речевых средств: (На примере судебной речи) // Синтаксис текста. М., 1979; с. 226-235.

181. Олпорт Г. Становление личности: Избранные труды. М., 2002.

182. Орлов А. Н. Исцеление словом. // Речевое общение: Специализированный вестник. Вып. 4(12). Красноярск, 2002; с. 23-25.

183. Остапенко А. Слово лечит, слово ранит. Медицинская газета, 1984; 17 февраля.

184. Остин Дж. Слово как действие // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 17: Теория речевых актов. М., 1986.

185. Падучева Е. В. Семантические исследования: Семантика времени и вида в русском языке. Семантика нарратива. М., 1996.

186. Панасюк А. П. К вопросу об экспрессии как лингвистической категории. Вестник МГУ. Серия 10, филол., 1973, № 6.

187. Парыгин Б. Д. Основы социально-психологической теории. М., 1971.

188. Пелевина Н. Ф. О семантизации звуковой стороны художественного текста // Вопросы семантики. Вып. 2. Л., 1976.

189. Петровский А. В. Психология о каждом из нас. М., 1992.

190. Пикулева Ю. Б. Прецедентный культурный знак в современной телевизионной рекламе: Лингвокультурологический анализ. Дис. канд. филол. наук. Екатеринбург, 2003.

191. Пищальникова В. А. Доминантная эстетизированная эмоция как суггестивный компонент художественного текста // Известия Алтайского университета. Серия «Филология и журналистика.» №2. Барнаул, 1996.

192. Платонов К. И. Слово как физиологический и лечебный фактор. М., 1962.

193. Познанский Н. Ф. Опыт исследования происхождения и развития заговорных формул. М., 1995 (репринт).

194. Поливанов Е. Д. Общие принципы влияния поэтической техники // Вопросы языкознания. 1983, №1.

195. Поршнев Б. Ф. Социальная психология и история. М., 1979.

196. Потебня А. А. Мысль и язык. Киев, 1993.

197. Потебня А. А. Психологические проблемы семантики. М., 1983.

198. Потебня А. А. Эстетика и поэтика. М., 1976.

199. Прохоров Ю. Е. Особенности реализации национально-культурных стереотипов речевого общения в диалоге культур // Русский язык в контексте современной культуры. Екатеринбург, 1998.

200. Прохорова И. А. Музыкальная литература зарубежных стран. М., 1988.

201. Радзиевская Т. В. Лингвистическая пресуппозиция высказывания // Изв. АН СССР. Сер. лит. и яз. 1983. Т.42, №5; с. 475-480.

202. Радзиевская Т. В. Текстовая коммуникация. Текстообразование. // Человеческий фактор в языке: Коммуникация, модальность, дейксис. М., 1992; с. 79-109.

203. Рембо Артюр. Стихи. Последние стихотворения. Озарения. Одно лето в аду. М., 1982.

204. Рожнов В., Рожнова М. Гипноз от древности до наших дней. М., 1987.

205. Розанова Н. Н. Суперсегментные средства русской разговорной речи (На материале ударения в потоке речи): Автореф. дис. канд. филол. наук. М., 1978.

206. Рубакин Н. И. Тайна успешной пропаганды // Речевое воздействие. М., 1976.

207. Руберт И. Б. Коммуникативно-прагматический аспект типологии текстов малых форм // Прагматический аспект предложения и текста: Межвуз. сб. науч. тр. Л.,1990; с.59-76.

208. Савельева Е. П. Номинации речевых интенций в русском языке и их семантико-прагматическое истолкование // Диссертация на соискание ученой степени кандидата филологических наук. М., 1991.

209. Салтыков А. Б., Ильин В. И, Дронов А. А. Влияние неосознаваемой ритмической стимуляции на когнитивную деятельность // Психол. журнал 1993, т. 14, № 5.

210. Самойловский В. А. Функционально-стилистическая теория изучения жанров речи. М., 1999

211. Сапаров М. А. Об организации пространственно-временного континуума художественного произведения // Ритм, пространство и время в литературе и искусстве. Л., 1974; с. 85-103.

212. Светозарова Н. Д. Интонационная система русского языка. Л., 1982.

213. Свешникова Т. Н. Структура восточнороманского заговора в сопоставлении с восточнославянским (формулы отсылки болезни) // Труды по знаковым системам т. 2, вып. 181. Тарту,1965.

214. Севбо И. П. Структура связного текста и автоматизация реферирования. М., 1969.

215. Седов К. Ф. Становление дискурсивного мышления языковой личности. Издательство Саратовского университета, 1999.

216. Сентенберг И. В., Карасик В. И. Псевдоаргументация: некоторые виды речевых манипуляций // Речевое общение и аргументация. СПб., 1993. Вып. 1; с. 30-38.

217. СерльДж. Природа интенциональных состояний // Философия, логика, язык. М., 1987.

218. СидисБ. Психология внушения. СПб., 1902.

219. Синицын В. Школа внушения и гипноза. Гродно, 1994.

220. СолганикГ. Я. Синтаксическая стилистика. М., 1973.

221. Сорокин Ю. А. Взаимодействие реципиента и текста: Теория и прагматика. // Функционирование текста в лингвокультурной общности. М., 1978; с. 67-101.

222. Сорокин Ю. А., Тарасов Е. Ф. Теоретические и прикладные аспекты речевого общения. М., 1979.

223. Соссюр Ф. де. Труды по языкознанию. М., 1977.

224. Сперанский М. М. Проекты и записки. М Л., 1961.

225. Стернин И. А. Введение в речевое воздействие. Воронеж, 2001.

226. Столнейкер. Прагмалингвистика. // Новое в зарубежной лингвистике. М., 1985, вып. 16.

227. Стросон П. Ф. Намерение и конвенция в речевых актах // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 17. М.,1986.

228. Сусов И. П. Деятельность, сознание, дискурс и языковая система // Языковое общение: процессы и единицы. Калинин, 1988; с. 7-13.

229. Сусов И. П. Личность как субъект языкового общения. // Личностные аспекты языкового общения. Калинин, 1989.

230. Сусов И. П. Прагматическая структура высказывания // Языковое общение и его единицы. Калинин, 1986; с. 7-11.

231. Сухих С. А. Речевые интеракции и стратегии высказывания // Языковое общение и его единицы. Калинин, 1986; с. 71-77.

232. Тамарченко С. А. Суггестивное воздействие художественного текста // Фатическое поле языка (памяти профессора Л. Н. Мурзина). Пермь, 1998; с. 137-145.

233. Тарасов Е. Ф. Речевое воздействие: достижения и перспективы исследования. (Обзор) // Язык как средство идеологического воздействия. Сборник обзоров. М., 1983, с. 76-95.

234. Тарасов Е. Ф. К построению теории речевой коммуникации // Сорокин Ю. А., Тарасов Е. Ф., Шахнарович А. М. Теоретические и прикладные проблемы речевого общения. М., 1979.

235. Тарасов Е. Ф. Социолингвистика и психолингвистика // Теоретические проблемы социальной лингвистики. М., 1981.

236. Тарасов Е. Ф., Уфимцева Н. В. Становление символической функции в онтогенезе // Исследования речевого мышления в психолингвистике. М., 1985.

237. Тимофеев Я. И. Очерки теории и истории русского стиха. М., 1958.

238. Топоров В. Н. Об индоевропейской заговорной традиции // Исследования в области балто-славянской духовной культуры. Заговор. М., 1993.

239. Торсуева И. Г. Интонация и смысл высказывания. М., 1979.

240. Торсуева И. Г. Теория интонации: Материалы к курсу «Общее языкознание». Моск. пед. ин-т иностр. яз. им. М. Тореза. М., 1974.

241. Торсуева И. Г. Эмоциональность в речи // Смысловое восприятие речевого сообщения. М., 1976.

242. Тураева 3. Я. Лингвистика текста. М., 1986.

243. Тынянов Ю. И. Проблема стихотворного языка. Л., 1924.

244. Узнадзе Д. Н. Экспериментальные основы психологии установки // Психологические исследования. М., 1966.

245. УфимцеваА. А. Опыт изучения лексики как системы. М., 1962.

246. Уфимцева Н. В. Опыт экспериментального исследования развития словесного значения // Психолингвистические проблемы семантики. М., 1983.

247. Фейербах JI. Избранные философские произведения, т.2. М., 1955.

248. Формановская Н. И. О коммуникативно-семантических группах и интенциональной семантике единиц высказывания. // Языковое общение и его единицы. Калинин, 1986; с. 18-27

249. Формановская Н. И. Коммуникативно-прагматические аспекты значения. М., 1998.

250. Фортунатов Н. М. Ритм художественной прозы // Ритм, пространство и время в литературе и искусстве. Л., 1974; с. 173-186.

251. Фридкин Г. А. Практическое руководство по музыкальной грамоте. М., 1980.

252. ХакенГ. Синергетика. М., 1980.

253. Харлап М. Г. О понятиях «ритм» и «метр» // Русское стихосложение: традиции и проблемы развития. М., 1985; с. 14-15.

254. Харченко В. К. Разграничение оценочности, образности, экспрессии и эмоциональности в семантике слова. // Русский язык в школе. 1976, №3.

255. ХодосХ. Г. Вопросы методики преподавания в медицинском институте. Иркутск, 1973.

256. Хундаков Л. Раздумья врача. М., 1983.

257. Чаковская М. С. Текст как сообщение и воздействие. М.,1986.

258. ЧалдиниР. Психология влияния. СПб., 2001.

259. Чепкина Э. В. Русский журналистский дискурс: Текстопорождающие практики и коды (1995-2000). Екатеринбург, 2000.

260. Черемисина Н. В. Вопросы эстетики русской художественной речи. Киев, 1981.

261. Черемисина Н. В. Ритм и интонация русской художественной речи: Автореф. дис. д-ра филол. наук. М., 1971.

262. Черемисина Н. В. Русская интонация: поэзия, проза, разговорная речь. М., 1982.

263. Черемисина Н. В. Строение синтагмы в русской художественной речи // Сб.: Синтаксис и интонация. Уфа, 1969.

264. Черепанова И. Ю. Вербальная суггестия: теория, методика, социально-лингвистический ^ эксперимент: Автореф. дис. д-ра филол. наук. М., 1996.

265. Черепанова И. Ю. Дом колдуньи. М., 2001.

266. Черепанова И. Ю. Заговор народа. Как создать сильный политический текст. М., 2002.

267. Черепанова И. Ю. Текст как фактор изменения установки личности (Лингвистические аспекты суггестии). Автореф. дис. кандидата филол. наук. Пермь, 1992.

268. Черепанова И. Ю. Язык творческого бессознательного (суггестивная лингвистика в прикладном аспекте) // Фатическое поле языка (памяти профессора Л. Н. Мурзина). Пермь, 1998; с. 146-152.

269. Черепанова О. А. Типология и генезис названий лихорадок-трясавиц в русских народных заговорах и заклинаниях // Язык заговоров русского фольклора. Петрозаводск, 1977: с. 44-57.

270. Чернейко Л. О. Оценка в знаке и знак в оценке // Филологические науки. 1990, №2; с. 7282.

271. Чернейко Л. О. Порождение и восприятие межличностных оценок // Филологические науки. 1996, №6; с. 42-53.

272. Чернов И. А. О структуре русских любовных заговоров // Труды по знаковым системам, т. 2, вып. 181. Тарту, 1965.

273. Чернова М. М. Ритмомелодическая структура как компонент процесса самоорганизации поэтического текста. // Человек коммуникация - текст. Барнаул, 2002.

274. Чернышева Н. Ю. Ритм художественного текста как смыслообразующий фактор его понимания. Автореф. дис. канд. филол. наук. Барнаул, 2002.I

275. Черток Л. Гипноз (проблемы теории и практики; техника). М., 1972.

276. Шахнарович А. М., Лендьел Ж. Естественное и социальное в языковой способности I человека II Исследование речевого мышления в психолингвистике. М., 1985.

277. Шаховский В. И. Проблема разграничения экспрессивности и эмотивности как семантической категории лингвостилистики // Проблемы семасиологии и лингвостилистики. Рязань, 1975, вып. 2.

278. Шенгели Г. Техника стиха. М.,1960.

279. Шервинский С. В. Ритм и смысл. К изучению поэтики Пушкина. М., 1961.

280. Шерковин Ю. А. Предиспозиционные факторы и смысловое восприятие сообщений массовой коммуникации // Смысловое восприятие речевого сообщения. М., 1976.

281. Шерток JI. Непознанное в психике человека. М., 1982.

282. Шкатова Л. А. Речевые формулы спора // Русская речь -1990, с. 4.

283. Шмелев Д. Я Слово и образ. М., 1964.

284. Штерн А. С. Объективное изучение субъективных оценок звуков речи // Вопросы порождения речи и обучения языку. М., 1967; с. 114-117.

285. Шунейко А. А. Оценки речи и речь оценок (на материале творчества Венедикта Ерофеева) // Словарь и культура русской речи: К 100-летию со дня рождения С. И. Ожегова. М., 2001; с. 382-392.

286. Щерба Л. В. О трояком аспекте языковых явлений и об эксперименте в языкознании // История языкознания в XIX-XX веках в очерках и извлечениях. М., 1960. Ч. 2.

287. Щерба Л. В. Языковая система и речевая деятельность. JL, 1974.

288. Щур Г. С. Теории поля в лингвистике. М., 1974.

289. Эриксон М. Глубокий гипнотический транс: индукция и использование. Симферополь, 2002.

290. Эриксон М. Уроки гипноза. М., 1994.

291. Эткинд Е. Г. Ритм поэтического произведения как фактор содержания // Ритм, пространство и время в литературе и искусстве. JL, 1974; с. 104-121.

292. Юркова Л. Н. Просодия слова и просодическая организация фразы (Экспериментально-фонетическое исследование на материале русск., англ., фр., каз. яз.): Автореф. канд. филол. наук. JL, 1983.

293. Юсупов Э. С. Словарь терминов архитектуры. СПб., 1994.

294. Якобсон Р. Язык и бессознательное. М., 1996.

295. Ярошевский М. Г., Анцыферова Л. И. Развитие и современное состояние зарубежной психологии. М., 1974.

296. СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ СПРАВОЧНИКОВ И СЛОВАРЕЙ

297. Большой энциклопедический словарь. М., 2001.

298. Большой энциклопедический словарь. «Языкознание». М., 1998.

299. Идеографический словарь под ред. Ю. Н. Караулова // Приложение к книге «Общая ирусская идеография» М., 1976.

300. Комплексный учебный словарь «Лексическая основа русского языка»; под ред. В. В. Морковкина. М., 1984.

301. Лингвистический энциклопедический словарь. М., 1990.

302. Литературный энциклопедический словарь. М., 1987.

303. Педагогическое речеведение. Словарь-справочник, 2-е издание. М., 1998.

304. Психология. Словарь. М., 1990.

305. Словарь практического психолога. Минск, 1997.

306. Словарь синонимов под ред. Александровой 3. М., 1975.

307. Словарь синонимов под ред. Евгеньевой А. П. В 2-х томах. М., 2001.

308. Советский энциклопедический словарь. М., 1985.

309. Энциклопедия «Русский язык». М., 1998.

310. Энциклопедия русского языка под ред. Ф. П. Филина. М., 1979.

311. СПИСОК ТЕКСТОВЫХ ИСТОЧНИКОВ

312. Коновалов С. С. Книга, которая лечит. Исцеление души. СПб., 2002.

313. Степанова Н. И. Заговоры сибирской целительницы. Серия «Я вам помогу». М., 2002,

314. Сытин Г. Н. Отвергаю болезнь. СПб., 2000.

315. Таинственные гадания и заговоры. Собр. М. Забылиным (по изданию 1880г.). М., 1996.

316. СПИСОК УСЛОВНЫХ СОКРАЩЕНИЙ

317. АиФ газета «Аргументы и факты»

318. БЭС Большой энциклопедический словарь. М., 2001.

319. ЛитЭС Литературный энциклопедический словарь. М., 1987.

320. ЛОРЯ Лексическая основа русского языка. Комплексный учебный словарь под ред.

321. В. В. Морковкина. М., 1984. ЛСГ лексико-семантическая группа слов СМИ - средства массовой информации СЭС - Советский энциклопедический словарь. М., 1985. т. е. — то есть

322. ФТГ функционально-текстовая группа слов1. Г hi Сытин

323. Настрои на ощороМЕнив. поясницы- почвк.• C'LfACLп