автореферат диссертации по истории, специальность ВАК РФ 07.00.03
диссертация на тему: Роль и место корейского шаманизма в социальной истории Кореи

Полный текст автореферата диссертации по теме "Роль и место корейского шаманизма в социальной истории Кореи"

МОСКОВСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ вн. М.В Ломоносова ИНСТИТУТ СТРАН АЗИИ И АФРИКИ

На правах рукописи

ЕФИМОВ Андрей Валериевич

ЮЛЬ И МЕСТО КОРЕЙСКОГО ШАМАНИЗМА В СОЦИАЛЬНОЙ ИСТОРИИ КОРЕИ (ПРОБЛЕМЫ ТРАНСФОРМАЦИИ)

Специальность 07.00.03 - всеобщая история

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук

Москва -2003

Работа выполнена в Международном Центре корееведения Института стран Азии и Африки при МГУ

Научный руководитель:

доктор исторических наук, действительный член РАЕН Р.Ш. Джарылгаиснова

Официальные оппонент:

доктор исторических наук, профессор С.В.Волков (Свято-Тихоновский православный институт), кандидат исторических наук А.З.Жебин (Институт Дальнего Востока)

Ведущее научное учреждение: Московский институт международных отношений (Университет)

Защита состоится « » 2003 года в часов на заседании диссертационного совета Д

SOI .002.04 по историческим наукам ИСАА при МГУ (г Москва, 103911, ул. Моховая, д. 11) С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке ИСАА при МГУ

Автореферат разослан « » 2003 г.

Ученый секретарь Диссертационного совета кандидат исторических наук

Е.В .Волкова

ЦйИ $¿0

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность работы определяется важной ролью шаманизма как в социальной и культурной истории Кореи, так и в современной жизни Республики Корея. В наши дни во всем мире наблюдается интерес к изучению шаманизма как одной из первоначальных форм религиозного сознания человека, оказавших огромное влияние на формирование иных религиозных систем. Ученые и общественность Республики Корея в последние десятилетия рассматривают этот религиозный феномен в качестве одного из элементов традиционной корейской культуры. Анализ основных черт корейского шаманизма различных исторических эпох, изучение трансформации его роли на протяжении длительного периода позволяет глубже пошпъ историю и своеобразие культуры Кореи.

Диссертация посвящена рассмотрению истории взаимодействия корейского шаманизма с иными религиозными системами, с социальными институтами Кореи; анализу особенностей трансформации его места и роли в корейском обществе в разные периоды истории Коре».

Отличительной особенностью шаманизма как религии является «применение методов экстатического общения со сверхъестественным миром и в связи с этим выделение особых лиц, которым приписывается способность такого общения»1. Необходимость подобного экстатического общения с помощью специальных посредников возникает в основном тогда, когда нарушается нормальный ход событий в мире.

Отечественными учеными отстаивается точка зрения, согласно которой данный феномен религиозной жизни подвержен всем тем «болезням роста», которым присущи и ос-

Токарев СЛ., Ранние формы религии, М. 19

тальным религиям, он последовательно развивается от низших форм к более высоким2. Это справедливо и по отношению к корейскому шаманизму. С изменением уклада жизни корейцев (смена политических и социально-экономических условий) претерпевал изменения и комплекс их воззрений на мир. Видоизменялись место и роль шаманизма в социальной структуре корейского общества.

Для обозначения предмета своего исследования автор использует общепризнанный термин «шаманизм», хотя, и это следует признать, наполнение этого термина всякий раз разное. Ведь шаманизм в широком смысле слова представляет собой не только самого шамана и все, что с ним непосредственно связано (инструментарий, духи-помощники, стиль его поведения), но также и много других аспектов жизни общества: обряды, мифы и нормы поведения, которые, на первый взгляд, и не имеют прямого отношения к шаманизму. Поэтому повсеместно, и в Корее в том числе, в эпоху господства иных форм религиозных воззрений, приверженцы которых стремились выхолостить все шаманское - шаманские истоки обнаруживались именно в обрядах, нормах поведения, казалось бы, не связанных с шаманизмом. С этой точки зрения история трансформации корейского шаманизма представляет собой пример взаимодействия древнейшего корейского комплекса - шаманизма - воззрений на мир с постоянно наслаивавшимися на него мировыми религиями (буддизм и позднее христианство) и религиозными учениями (конфуцианство, даосизм, «новые религии»).

Уникальность предмета нашего исследования как раз состоит в том, что шаманизм сохраняет определенные позиции, свою нишу в системе религиозных воззрений и в современном обществе Республики Корея, в обществе, впитавшем в себя многие элементы западной и американской культур. В этой связи нами была сделана попытка на примере Кореи взглянуть на некоторые особенности взаимоотношений между древнейшими шаман-

2 там же, с. 271-291

скими культами и мировыми религиями. Иными словами, наша задача состояла в том, чтобы попытаться реконструировать, насколько это возможно по материалам письменных источников, освещающих историю религиозного сознания, по данным исторической этнографии и устной традиции - процесс трансформации древнего корейского комплекса представлений о Вселенной, каким является шаманизм.

Ядро шаманизма вообще, и его корейской разновидности в частности, образуют как сами служители духов-шаманов и различные аспекты их повседневной деятельности, так и весь комплекс верований, включающий в себя поведение индивидуумов, мотивы которых совпадают с мировоззрением - составной частью этого комплекса верований, а именно -устройство домашних святалшц верующими, организация ими обрядов и церемоний поклонения, приуроченных к тому или иному времени года, а также деятельность лиц, занимающих промежуточное положение между шаманами и обычными людьми, «шаманствующими» по определению известного российского исследователя шаманизма Д АФунка3 [Функ, 1999] (в Корее к таковым следует отнести категории населения, выполняющие часть исконно шаманских функций, например, только гадание, как это делают слепцы-локш).

Методологической основой работы В процессе работы за основу были приняты общая методика и системный анализ, которых придерживаются в своих трудах отечественные исследователи шаманизма В ,Г.Ксенофонтов, ЛИПотапов, СЛ. Токарев, А.В.Смоляк, С .М Широкогоров, В Л Басилов, НЛ-Жуковская, ЕЛ. Новик, ДА.Функ. Они заключаются в рассмотрении предмета исследования в контексте социальных условий того или иного общества.. С этих позиций в диссертации были проанализированы данные нарративных ис-

' Функ Д.А., Шаманская болезнь саяно-алтайских сказителей.//ТПаманизм и иные традиционные верования и практики. М, 1999.

точников - корейских летописей «Самгук саги» (ХПв.), «Самгух юса» (ХП в.), «Корё са» (XV в.) и «Лиджо силлок» (ХТУ-ХТХ вв.).

Для понимания корейской специфики шаманизма немаловажное значение имели также работы отечественных востоковедов С.ААрутюнова, Г.Е.Комаровского (Светлова, Л.С.Васильева, С.ВВолкова, А.Н.Игнатовича, А .Н .Мешерякова, З.Г Лапиной, КМ-Тертицкого.

Терминология корейского шаманизма В наиболее ранних из дошедших до нас корейских исторических хроник по отношению к шаманам употребляется термин му (кит, еу -изначально «шаманка»). В средние века в эпоху правления династии Корё наряду с ним входит в употребление комбинированный термин мугёк, состоящий из двух частей - му «шаманка» и кёк «шаман». Позднее, уже в эпоху правления династии Ли (1392-1910 гг.), этот термин начал пониматься как «шаман-колдун». Для обозначения шаманов, внесенных в государственный реестр, использовали слово кукму - «государственные шаманы». При этом термин .мувсеже оставался наиболее часто употребляемым.

В настоящее время по отношению к шаманизму в Республике Корея употребляется синтетический термин мусок («шаманский мир» - термин, возможно, буддийского происхождения, который указывал на шаманизм как на явление светской жизни отличное от буддизма с его монашеством), а также термин мусок синанъ - «шаманские верования,» или просто архаический термин му. Шаманов, а чаще всего шаманок обычно называют мудан («храм волшебства»)- изначально, по-видимому, имелся ввиду шаманский алтарь; мужчин шаманов - паксу. В КНДР шаманизм называют мисин - «суеверия».

Хронологические рамки данного исследования охватывают довольно продолжительный период истории Кореи - начиная с эпохи Древнего Чосона (УП -П вв. до н.э.) и за-

канчивая началом XX в. - временем, отмеченным в истории Кореи как трагический период японского колониального режима (1910-1945).

Обращение к фактам религиозно-идеологической жизни Кореи сталь длительного периода обусловлено тем, что подобным образом мы имеем возможность достаточно полно проследить трансформацию роли и места шаманизма в социальной истории Кореи по таким параметрам как: изменение статуса в социальной жизни корейского общества; эволюция форм взаимоотношений корейского шаманизма с другими религиозными системами, проникавшими в страну и господствовавшими в Корее, изменение шаманского пантеона; влияние шаманизма на развитие традиционной корейской культуры.

Новизна лиссептмшонного исследования Данная диссертационная работа является первым в отечественном корееведении монографическим исследованием по истории корейского шаманизма. История корейского шаманизма рассматривается диссертантом в контексте проблемы трансформации его роли и места в социальной истории и духовной культуре Кореи. Для изучения данного вопроса автор впервые в российском корееведении широко использовал сообщения о шаманах и шаманских действах в таких нарративных памятниках как «Корё са» (XV в.), «Лиджо силлок» (ХУ-Х1Х в.) и «Синджын тонгук ёджи сын-нам» (XV в.), памятников, которые пока не переводились на русский язык. Впервые в научный обиход отечественного востоковедения вводится системный анализ научных трудов современных исследователей Республики Корея и КНДР по шаманизму.

Цель и задачи исследовании Цель диссертации - выявить трансформацию роли и места корейского шаманизма на разных этапах социальной истории корейского общества по данным нарративных источников, Основные задачами, вставшими перед нами в ходе работы, являлись следующие:

- определить основные хронологические периоды, в течение которых происходили качественные изменения роли и места шаманизма в социальной истории Кореи

- рассмотреть в рамках отдельных исторических периодов взаимоотношения шаманизма и общества, шаманизма и других религий (буддизма, конфуцианства, даосизма и христианства); изменение социального статуса шаманов

- проанализировать эволюцию роли и места шаманизма в разные исторические эпохи в следующих аспектах: роль шаманизма в религиозном синкретизме, присущем каждой исторической эпохе; показать функции шаманизма в социальной жизни общества; охарактеризовать пантеон шаманизма и его изменения под влиянием религиозного синкретизма; проследить влияние шаманизма на развитие традиционной корейской культуры

- ввести в научный обиход отечественного корееведения свидетельства нарративных корейских источников ХУ-ХТХ вв., связанных с историей шаманизма, предложить системный анализ научных трудов современных исследователей Республики Корея и КНДР по проблемам корейского шаманизма.

Источники Археологический материал по корейскому шаманизму присутствует в виде важного составляющего элемента памятников эпохи Трёх государств (I в. до н.э.-VII н.э.) (например, настенная живопись гробниц древнекорейского государства Когурё (37 г. до н.э. - 646 г н.э.).

Ценным источником является стела вана Квангэтхо, относящаяся к 414 году нашей эры. Огромный массив информации содержат нарративные источники.

Важную роль в деле реконструкции политико-религиозной ситуации в Древней Ко-

рее на рубеже нашей эры играют китайские династийные хроники, с которыми отечественная наука смогла ознакомиться благодаря трудам НЯБичурина, Н.В.Кюнера, МШТака.

События первых веков нашей эры в древнекорейских государствах были зафиксированы позднее, хотя и имеются сообщения о составлении «Юги»- «Записи о прошлом», якобы исполненной в период становления государства Когуре, и пэкческого «Соги» («Исторические записки»), силлаского «Кукса» - («История государства»). На основе этих ранних творений корейской историографической мысли были позднее, почти тысячелетие спустя, составлены «Самгук саги» Ким Бусика (ХП в.)4 и «Самгук юса» Ирёна (ХШ в.) [Ирён, 1960].

Важнейшим источником для данного исследования стала летопись «Корё са» («История династии Корё»), повествующая о событиях эпохи правления династии Корё (9181392). Работа над нею была завершена уже в правление династии Ли (1392-1910) в 1447 году по личному указанию вана Седжона (1418-1450) труппой конфуцианских ученых во главе с Ким Чонсо, Чон Инджи. Через три года этот труд был напечатан. «Корё са» была переложена на современный корейский язык коллективом ученых КНДР в начале 60-х годов XX века. «Корё са» на русский язык никогда не переводилась, за исключением описаний деяний предков основателя династии Корё Ван Гона - Тхэджо, переведенной Л.Р. Концевичем.

* Ким Бусик, 1959. - Ким Бусих. Самкук саги. Летописи Силла. Издание текста, перевод, вступительная статья и комментарии МН.Пака. Отв. ред. А.П.Рогачев. М., 1959.

Ким Бусик, 2001. - Ким Бусик. Самгук саги. Летописи Силла. Издание текста, перевод, вступительная статья и комментарии М.Н.Пака. Отв. ред. А.П.Рогачев, М., 2001. Второе издание.

Ким Бусик, 1995. - Ким Бусик. Самкук саги. Летописи Когурё. Летописи Пэкче. Хронологические таблицы. Издание текста, перевод, вступительная статья и комментарии М.Н.Пака. Ora. ред. Л.Р.Концевич. М., 1995.

Ким Бусик, 2002. - Ким Бусик. Разные описания. Биографии. Издание текста, перевод, вступительная статья, комментарии, приложения под общей редакцией М.Н.Пака и Л.Р.Концевича. М., 2002.

Наиболее выдающимся, как по объему, так и значению содержащейся информации остается летопись «Лиджо силлок» («Истинные записи династии Ли») (ХУ-ЖХ вв.). Достаточно заметить, что ее перевод на современный корейский язык, выполнявшийся коллективом ученых из Академии Общественных Наук КНДР со второй половины 1960 и по начало 1990 гг. XX века, занимает 400 томов. «Лиджо силлок» составлялась непосредственно с начала правления династии (1392 г.), наиболее долго управлявшей корейским государством. Переводов на русский язык «Лиджо силлок» или хотя бы ее частей пока не существует.

Материал летописи «Лиджо силлок» выстроен в строгой хронологической последовательности, никакой разбивки по разделам нет. В силу этого поиск сообщений по определённой тематике становится делом весьма трудоемким. Некоторую помощь нам в нашей работе оказали труды корейских ученых (Ли Нынхва, Ю Донецка и других), занимавшихся поиском упоминаний о шаманизме в этой летописи. Однако даже им, и это вполне естественно, не удалось полностью проработать всю информацию подобного рода. Не может в полной мере справиться с этой задачей и компьютерная техника: при поиске в электронной версии «Лиджо силлок», вышедшей недавно в Республике Корея, по ключевому слову му-дан («шамай, шаманка») мы найдем лишь те упоминания на интересующую нас тему, которые давно уже известны, в то время как с шаманизмом там связаны также и те разделы, где термин «мудан», обозначающий этот социально-религиозный феномен, прямо не употребляется.

Следует отметить, что подавляющее количество эпизодов «Лиджо силлок», где идет речь о шаманизме, преподносят это явление как несомненный порок, заслуживающий однозначного порицания: в них говорится о преступлениях шшанов-мудан, совершенных наперекор общественной морали или принесших вред власть предержащим. Относительно ней-

трально представлены шаманы лишь в тех местах летописи, где повествуется о проводимых ими церемониях в дни засухи для молений о дожде (киудже).

Весьма ценным источником может послужить также сочинение «Синджын Тонгук ёджи сыннаш - «Новое дополненное описание земель Восточного государства (Кореи) и ее достопримечательностей». Эта книга была написана корейским придворным ученым Со Годжоном в XV в.

Собственным полевым этнографическим материалам, собранным как в КНДР (19982002 гг.), так и в Республике Корея (1991, 1996, 1997, 2002) мы отводим вспомогательную роль - пока их объём не столь значителен. Заметим, что сбор фактического полевого материала, будь то в Республике Корея или КНДР, сталкивается с немалыми трудностями - далеко не все корейцы даже в наши дни могут преодолеть традиционно критическое отношение шмудан.

Степень изученности проблемы

Отечественные корееведы в своих работах по истории этнографии и культуры Кореи свою задачу видели в описании корейского шаманского мировоззрения в привязке их к определённы! эпохе.

Особо надо отметить труды Ю .В Лотовой, посвящённые некоторым основным элементам истории народной религии корейцев, в том числе и шаманизма.

Наиболее значительный научный потенциал в области исследования шаманизма накоплен, вне сомнения, корейскими учеными. Начало этим исследованиям было положено в 20-30-х годах прошлого века, когда этот вопрос прорабатывался основоположником корей-

ского «шамановедения» Чхве Намсоном (1890-1957), а также Сон Сокха, Син Чхэхо (18801936) и Сон Бохун и Ли Нынхва.

В изучение шаманизма после освобождения Кореи значительный вклад внесли ученые Республики Корея. Начало исследования шаманизма в опоре на современные методы (конечно, речь здесь идет о влиянии трудов западных исследователей К .Юнга, Тэйлора, З.Фрейда, КЛеви-Стросса) относится к 1960-м годам, когда корейскими исследователями проводились многочисленные систематические полевые наблюдения, фото- и киносъёмки шаманских камланий. Кроме того, именно тогда была переосмыслена роль и место науки о шаманизме в общем комплексе корейской исторической и этнографической науки. Особое внимание в этот период корейские исследователи уделяли шаманству острова Чеджудо. Среди наиболее заметных трудов на этом направлении следует выделить труды Хён Ёкчуна, Ким Тхэгона, Им Чэсока и Чан Джугыиа.

Мощным стимулом в изучении шаманизма в Республике Корея стала деятельность молодого поколения ученых, сумевших творчески осмыслить проделанную предшественниками работу. К числу трудов, подготовленных представителями этого поколения, можно отнести работы Ким Ёлыто.

В семидесятых годах XX в. наступает новый этап в исследовании корейского шаманизма. Корейские ученые указывают как на значительное увеличение числа самих акторов, так и качества работ в этот период - практически все авторы применяли методы сравнительного анализа материалов своих наблюдений, подвергли критической переработке результаты и выводы, сделанные в трудах ученых более раннего периода. Не последнюю роль сыграли здесь, по-видимому, организация общества Хангук мунхак иллюхакхве («Корейское

литературно-антропологическое Общество») в 1969 году и появление его печатного органа -журнала Хангук минсокхак «Этнография Кореи».

В девяностые годы XX в. в науке Республики Корея начинает проявляться тенденция к рассмотрению шаманизма в качестве составной части корейской народной религии наряду с врачеванием, гаданием, деревенскими церемониями и общинными праздниками, проводимыми без участия шамана, а также с дошедшими до нас в письменном виде («Самгук саги» и «Самгук юса») более древними мифами.

В КНДР «шаманская» тема практически не разрабатывалась (сыграли свою роль определённые политические установки), за исключением блестящей, ставшей уже классикой работы академика Хон Гимуна «Изучение корейской мифологии», изданной еще в 1960 году. В ней наряду с письменными источниками исследуется устная мифология (кор. куд-жон синхва).

В историографии корейского шаманизма значительную роль играют работы японских ученых. написанные в период японского колониального господства (1910-1945). В целях проведения полигики конвергенции шаманизма и синто (японцы заставляли шаманов вводить в свой пантеон японских синтоистских богов5) японцы вынуждены были заняться изучением самого шаманизма. Речь идет о корееведческих работах японских авторов, написанных в 20-30 годы прошлого века. Особо следует отметить труды Мураяма Дзидзюн, которые не потеряли своего фундаментального значения и по сей день. Следует упомянуть также японского исследователя Акамацу ТидзС и его двухтомную работу «Изучение корейского шаманизма» (1937-1938). Одним из основных ее достоинств, на наш взгляд, является публикация шаманских песен муга (на корейском языке и в японском переводе). О важности этих работ свидетельствует и тог факт, чпго они издавались и издаются в корейских пе-

реводах, да и знающие японский язык западные и российские исследователи используют их как ценные источники.

Среди работ западноевропейских ученых назовем монографию французского ко-рееведа-этнографа Александра Гийемо (Alexandre Guiltemoz) «Водоросли, предки, боги» («Les algues, les anciennes et les dieux»). Книга посвящена преимущественно рассмотрению роли шаманизма в повседневной жизни сельской часта населения Республики Корея. Ценной чертой книги является использование А.Гийемо своих полевых наблюдений. Автор исследует индивидуальное и узкосемейное почитание современными корейцами шаманских домашних богов-покровителей, основными из которых выступают Самсгш - покровительница родов и рожениц, и Чо-ван - бог семейного очага, защитник скота. После анализа этого этнографического материала А.Гийемо переходит к рассмотрению того, как проходят празднование и ритуальная подготовка уже в масштабах всей общины. Труд ДЛйкемаейра «Куда уходят корейцы после смерти», посвященный шаманским песнопениям, ознакомил европейцев с основным содержанием муга. Особую ценность работе придаёт довольно кропотливый анализ происхождения отдельных элементов представлений корейцев о загробном мире.

Научная апробация исследования. По теме диссертации подготовлены, опубликованы и находятся в печати пять работ. Материалы диссертации были апробированы в докладе «Социальная роль шаманизма в начальный период правления д инастии Ли в XV-XVII вв.», зачитанном на Ломоносовских чтениях в ИСАА МГУ 23-25 мая 2003 года. Диссертация была обсуждена и рекомендована к защите на заседании Международного центра ко-рееведения (МЦК) при МГУ.

5 Чо Хын Юн, Хангукму-ый сете. (Мир корейского шаманизма). Сеул, 1997.

СТРУКТУРА И ОСНОВНОЕ СОД ЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Диссертационное исследование состоит из Введения, четырех глав, Заключения и Библиографии.

Во Введении излагается обоснование и актуальность темы, характеризуются источники, содержится историографический обзор.

В первой главе «Начальный период: Древний Чосон. ранняя эпоха Трёх государств (1-е тысячелетие до н. э. - П-Ш в. и. э.У вместе охарактеризованы эпохи Древнего Чосона и зарождения Трёх государств. Сделано это по той причине, что мы знаем об этих исторических эпохах в основном из мифов. Археологические памятники играют здесь пока лишь вспомогательную роль.

В данной главе на основе анализа содержания китайских летописей «Ханыиу» («История династии Хань»), «Санъгочжи» («История Троецарствия»), «Вэйчжи»(«История государства Вэй») мы попытались сделать краткий анализ состояния религиозных представлений того времени. Анализ доступных нам источников свидетельствует о том, тго в середине 1-го тысячелетия до н.э.- в первых веках нашей эры среди древнего населения Корейских» полуострова и южной части Манчжурии бытовали анимистические представления, тотемизм, а также шаманизм. При этом нами было отмечено наличие сакрализации личности правителя (жреца) в древних корейских протогосударствах. Постепенное формирование древнекорейских государств вызвало необходимость трансформации корейского шаманизма из ряда племенных местных культов в государственную религиозную систему. По-видимому, первым шагом в этом направлении стало установление единого для всего государственного образования культа предка. Однако, если исходить из тезиса о том, что процесс образования государств тогда только начался, то можно предположить, что этот про-

цесс формирования религии был на начальной стадии.

Главная роль в системе религиозного мировоззрения той эпохи отводилась Небесному Божеству. К подобному выводу нас подталкивает структура ранних мифов об основателе Древнего Чосона Тангуне и основателе государства Когурё (37 г. до н.э. - 668 г. н.э.) Ко-Чумоне (Чхумо-ване), в которых смыслообразуюпшм стержнем всего повествования является сюжет о соединении Неба и Земли, приводящем к установлению качественно нового миропорядка, когда земледелие начинало выступать в качестве основного занятая людей. Важное место занимал также культ Божества гор: именно на гору снисходит герой корейской мифологии сын Небесного Божества Хванина- Хванун (мифический отец Тангуна). С культом Неба теснейшим образом был связан культ небесных светил - Солнца, Луны и Чхилъсон (Семь звезд созвездия Большой Медведицы). О значительной роли этих культов говорит факт их изображения в настенной живописи когурбстсих гробниц. В мифах, созданных в южных частях Корейского полуострова, и, очевидно, связанных с выходцами из Юго-Восточной Азии, присутствует культ Дракона - регулятора и повелителя влаги и, как следствие этого, покровителя земледелия. Китайские динасгайные летописи указывают на большую значимость культа Небесного Божества в древяекорейских государствах, что в свою очередь, говорит о доминировании довольно сложного комплекса религиозных представлений, составной частью которого и выступал шаманизм.

Во второй главе «Рпль шаманизма в социальной истории поздней эпохи Трёх государств и эпохи Объединённого Силла (У1-Х в. нл.Ъ> мы обращаемся к поздней эпохе Трйх государств и к периоду Объединённого Силла. Главным событием той эпохи можно назвать окончательное утверждение буддизма в древнекорейских государствах, начавшееся в 1У-У1 вв. нашей эры.

Это время характеризуется «большой плотностью» мифологического и исторического материала, что, конечно же, в значительной степени облегчает нашу работу. Однако, с другой стороны, этот же материал демонстрирует тот факт, что граница между этими эпо-' хами, проведенная историками, до определенной степени условна: мировоззрение населе-

ния Трех государств и периода Объединенного Силла во многом сходно. Именно по этой причине мы и посчитали уместным привести в качестве иллюстрации тогдашней жизненной позиции обитателей Корейского полуострова мифы, которые считаются принадлежностью более древней эпохи, рассмотренной в первой главе (например, миф о Сок Тхщкэ).

Следует отметить, что буддизм сыграл, несомненно, положительную роль официальной доктрины. Однако одновременно с этим буддийская церковь попыталась встроить, где это было возможно, ограниченные рамками определенной местности локальные шаманские культы во всеохватывающие буддийские. В мифах и легендах подобная деятельность вылилась в подмену изначальных героев, наделенных шаманскими характеристиками, на буддийских. Однако это не коснулось основы мифов - функции персонажей остались по большому счету теми же. Так, например, в мифах встречается сюжет, где буддийские монахи путем чтения сутр вызывают «подопечных духов» • помощников для изгнания болезни, что вполне укладывается в рамки шаманских традиций.

В позднюю эпоху Трех государств и в период Объединенного Сипла корейский ша-* манизм с приходом в Корею буддизма, конфуцианства и даосизма частично утратил свою

доминирующую роль. Под их влиянием он трансформировался. Однако и новые учения видоизменялись под воздействием местных культов. В эту эпоху начал формироваться корейский религиозный синкретизм, существующий и по сей день. Одним из самых ярких прояв-

лений такого религиозного сплава в эпоху Тр€х государств стало появление в Сигала учения хваранов («юноши-цветы»),

В качестве основных элементов мировоззрения шаманизма той эпохи можно назвать представления о вертикальном членении Вселенной: на нижний - Земной и верхний - Небесный миры. Такие элементы представлений о сакральном более характерны для древне-корейского государства Когурб. Избранные люди (шаманы) могли восходить на Небо, но после неподчинения людей воле богов (мифы о ване Квндок и буддийском монахе ПхСхуне) подобная возможность была утрачена.

Вместе с этим представители южных племен, участвовавших в этногенезе корейского народа, привнесли с собой представления о Драконе (см., например, миф о Пак Хёкюосе и др.), повелителе водной стихии и, одновременно, покровителе земледелия. Немаловажную роль играл и модернизированный с учетом веяний новых для тогдашней Кореи буддизма, даосизма и конфуцианства комплекс представлений о сакральности власти правителя, который продолжал существовать в несколько видоизмененной форме во всех древнекорейских государствах.

Шаманизм в эпоху Объединенного Силла, хотя и утратил роль единственной государственной доктрины, все же сумел отстоять свои позиции, что выразилось в привлечении служителей духов центральной властью к организации ряда значимых церемоний, в функционировании ряда общественных институтов, где пивную роль играли шаманы.

В третьей главе «Место шаманизма в социальной истории государства Корб (XXIV вв.)» рассматриваются вопросы взаимодействия шаманизма и иных религий в эпоху правления династии Корё (918-1392). Образование нового централизованного корейского государства положительно сказалось на различных сторонах общественной жизни, в том

числе и государственной религии. Шаманизм, который утратил официальный статус ещё в позднюю эпоху Трех государств, продолжал играть заметную роль в идеологической и духовной жизни общества. Наибольшую популярность он снискал себе (несмотря на старания определённых представителей правящего класса - буддистов и приверженцев учения Конфуция- бороться с шаманизмом) среди низших слоев населения. Кроме того, шаманские по своей сути ритуалы были положены в основу официальных буддийских церемоний Пхапьг-ванхве и Ёндыихве, устраивавшихся под эгидой верховной власти. Правители привлекали шаманов и для проведения церемоний молений о дожде - киудже. Более того, шаманов в определённой степени можно назвать негласными духовными лидерами эпохи Корё.

В шаманском пантеоне сохранялись как старые божества, характерные в целом для более ранней эпохи Трёх государств, например Чхильсон (Семь звёзд созвездия Большой Медведицы), Дракон (кор. Рён-ван (Ён-ван) - покровитель морской стихии, дождей, а также земледелия; Дух гор (кор. Санам) в его различных ипостасях, что связано с тем, что в каждом регионе была своя священная гора. В таманский пантеон вошли также и буддийские божества (с эпохи Трёх государств) - например, Будда-Шакьямуни (кор. Сокка)

Культ домашних животных, упоминание о котором встречается еще в китайских ди-настийных хрониках-летописях, сохранился и в эпоху Корё, свидетельства чему мы можем отыскать в «Корё са». К ним можно отнести мотив выбора предком основателя династии Корё - Чакяегоном волшебной свиньи вместо буддийских текстов, а также связанную с этим сцену, где эта свинья «указывает» своим хозяевам, улегшись на понравившемся ей месте, место для строительства нового дома, вокруг которого позднее вырос город.

В мировоззрении шаманизма продолжали бытовать архаические черты деления мира: на нижний - мир людей - (Земля-Море-Вода как единый комплекс) и на верхний Небес-

ный, который был миром богов и местом посмертного упокоения душ людей. Продолжали существовать представления о хозяевах сфер Вселенной и хозяевах местностей, также характерные для ранних стадий развития религиозных представлений о мире и человеке. Хозяином верхнего мира считался Небесный Владыка (иногда отождествлявшийся с Солнцем), наместником которого на Земле считался ван. Небесный мир был уже не просто продолжением земного, а некоей качественно иной субстанцией, в которой могли обитать только сверхъестественные существа.

Подобные представления служили основой для весьма древних по своему происхождению взглядов о сакральной верховной власти как о продолжении власти богов, тем более что они в какой-то мере поддерживались конфуцианством. В эпоху Корё отмечено довольно частое участие ваш в различных религиозных, шаманских обрядах и церемониях - киудже - моление о дожде, санчхондже - моление знаменитым горам и рекам; а также в считавшихся буддийскими, но на самом деле содержавших много шаманских черт церемониях-празднествах Пхаяьгванхве и Ёндынхве.

Шаманские обряды использовались и в других, весьма специфических целях: лечение, а также наведение порчи на объект личной неприязни. Указания на подобные эпизоды сохранились (хотя и в небольшом количестве) в летописи «Корё са».

Одним из довольно неожиданных последствий трансформации корейского шаманизма стала его секуляризация. Так, например, шаманская музыка иногда служила средством увеселения знати. (Именно поэтому великая корейская танцовщица Чхве (Цой) Сынхи (середина XX в.) указывала, что имеется два источника происхождения народных корейских танцев - буддийский и шаманский).

Эпоха правления династии Корё явила миру совершенно новый тип взаимоотноше-

ний шаманизма и общества. Если для эпохи Трвх государств и Объединенного Силла было характерно взаимопроникновение буддизма и шаманизма, вылившееся в установление относительного религиозного и социального равновесия (при явном господстве буддизма), то в эпоху правления династии Корё буддизм, занявший место главной официальной религиозной доктрины, стремился оттеснить шаманизм на второй план. Сосуществование буддизма и шаманизма, породившее ранее знаменательные явления общественно-религиозной жизни в эпоху Трех государств и Объединенного Силла, которые были ярчайшим примером религиозного синкретизма, то в эпоху правления династии Корё это существование практически сошло на нет. В эпоху правления династии Корё появляются первые законодательные акты, накладывавшие пока еще не столь существенные ограничения на деятельность шаманов. В то же время шаманизм продолжал выполнять некоторые функции государственного значения: например, по устройству ряда церемоний с прямым участием шаманов. Шаманизм сохранял свои позиции только в системе народных верований.

В четвёртой главе «Судьбы шаманизма в эпоху правления династии Ли и первой половине XX во» на основе анализа летописи «Лиджо силлок», произведений корейской классической литературы, а также материалов корейских и японских этнографов делается вывод о сложных взаимоотношениях шаманизма с властными институтами.

Утверждение династии Ли (1392-1910 гг.) ознаменовало окончание периода смут последних лет правления династии Корё, привело к росту производительных сил и подъему культуры. Главным вопросом, который встал перед шаманизмом в эпоху правления династии Ли, был вопрос выживания в условиях оказания на него беспрецедентного давления со стороны официальных властей и конфуцианской идеологии. Правительство не раз налагало различные ограничения на деятельность «избранников духов» - от запретов на пребывание

их в столице до ограничения на получение заказов на проведение камланий. Власти, опасаясь усиления экономического влияния шаманов, пытались исключить практику предоставления им в качестве оплаты рабов-ноби. В социальном плане шаманы находились на самой низшей ступени сословной иерархии.

На рубеже Х1Х-ХХ вв. сохранялась сложная структура шаманского камлания-ку/и. Ее анализ позволяет выявить некоторые особенности этой мистерии. Обращает на себя внимание деталь, резко контрастирующая с сибирским вариантом камлания - корейский мудан не путешествовал, в отличие от сибирского шамана, по разным мирам Вселенной, а лишь приглашал духов путем обращений и подачи цветовых сигналов (через последовательную смену одеяний), необходимых в данный момент камлания к месту проведения обряда.

Шаманский пантеон эпохи правления династии Ли претерпел определенные изменения по сравнению с пантеонами предыдущих эпох. Основными объектами почитания по-прежнему выступали Небесный Владыка (под различными именами Окхвансандже, Чесок и др.), Дракон (кор. Рён-ван (Государь-дракон,}, покровитель небесной влаги, а значит и земледелия), Горный Дух (кор. Сансин). Появились и новые персонажи - наиболее значительным из них был Сонхвансин, часто исполнявший роль покровителя определённых местностей.

Сохранялись позиции шаманизма на бытовом уровне. Отличался разнообразием пантеон шаманских богов, относящихся к так называемому «домашнему» ряду. Эти сверхъестественные существа «заведовали» разными участками в корейском жилище. В их честь проводили церемонии в определенное время года. Наиболее важными из них являются Чо-ван - дух домашнего очага, Сонджу - дух основной опорной балхи (кор. тэдыльбо) корейского жиляца, Коллипа, который, в представлении корейцев, был слугой более значимых

Сонджу и Чо-вана. Эти духи иногда приобретали антропоморфный облик По представлению корейцев, жилище для корейцев являлось моделью Вселенной, и, начиная постройку своего дома, кореец созидал свой собственный Космос. Особо рассматривается культ духов-квисин (бродячих духов), устойчиво существовавшем на протяжении всего рассматриваемо го нами периода. Этот вид сверхъестественных существ не обладал устойчивыми характеристиками, квисин могли быть как добрыми, так и злыми. Квисин были настолько вездесущи, что им посвящались отдельные части практически всех шаманских камланий. Согласно поверьям корейцев, обычно квисин становились души людей, умерших насильственной смертью и оставивших в этом мире «неосуществленные» дела (к примеру, девушки, не успевшие выйти замуж). Поэтому общая масса квисин была безымянна. Имена имели лишь самые знаменитые го квисин (например, дух полководца конца правления династии Коре (918-1392) Чхве Ёна, весьма почитаемого шаманами за оказанное им в своё время покровительство). Наряду с ним почитались также и другие духи героев, как реальных исторических лиц, так и вымышленных персонажей. Однако по объему выполняемых функций, по характеру эти пдзсонажи качественно выделялись среди квисин.

Если в начале эпохи правления династии Ли до середины XVI в. шаманизм продолжал, как и в эпоху династии Корё, быть задействованным в государственных церемониях, то затем он утратил свое значение для официальных властей, превратившись в народную религию. В этот же период шаманизм «сближается» с буддизмом и даосизмом, также оттесненными на периферию религиозной жизни общества.

В Заключении подводятся итоги диссертационного исследования.

Основной вывод, который был сделан в процессе рассмотрения и анализа данного материала, заключается в том, что корейский шаманизм, сформировавшийся в эпоху Древ-

него Чоеона и раннего этапа Трбх Государств на основе взаимной ассимиляции верований племвн сибирско-алтайского и южного (австронезийского) происхождения, дошел до наших дней в сильно трансформированном виде. Новые духи и божества, вошедшие на разных этапах развития в корейский шаманский пантеон, брали на себя исполнение части функций исконных божеств, сужая, тем самым, сферу их сакрального господства. Так, например, Будда (наряду с пришедшим из Китая - Верховным Небесным Владыкой - Оюсвансандоке) взял на себя исполнение функций древнего божества Неба. В пантеоне корейского шаманизма равное положение занимают как корейские, так и китайские обожествленные героические персонажи.

Причина отвержения шаманизма правящей элитой в период Трёх государств (IV-УП вв. н.э.) как ведущей идеологической силы кроется в том, что шаманизм по своей природе не способен быть идеологической основой государств из-за наличия большого количества божеств и духов, восходящих лишь к архаическому культу хранителей местности. Именно это явление и стало препятствием на пути объединения разрозненных племвн, привязанных к определенной местности и ее духам, в единое государство. Представляется, что подобные процессы в целом лежат в русле общемировых тенденций - именно с отказом от шаманизма или с близкой ему унификацией шаманских культов начинается новый этап развития общества.

Говоря об основных этапах трансформации корейского шаманизма, отметим, что первый этап совпадает с эпохой Древнего Чосона и раннего этапа Трёх государств, когда шаманизм был, очевидно, государственной религией, второй - это поздняя эпоха Трбх государств и Объединенное Силла, когда шло взаимопроникновение буддизма и шаманизма. Третий этап - эпоха Коре (935-1392) и начальный период правления династии Ли (до сере-

дины XVI в.), когда происходило постепенное оттеснение шаманизма на второй план и его эпизодическое использование при проведении государственных церемоний. Четвертый этап со середины XVI в. до середины XX в. отмечен превращением шаманизма в народную, а затем «женскую» религию. Утверждается шаманско-будцийский синкретизм.

В конце XIX - начале XX в. в период угрозы потери национальной независимости и превращения Кореи в колонию Японии корейский шаманизм, будучи одной из основ-архетипов корейского национального самосознания, способствовал появлению так называемых новых религий (например, Тонхак, а позднее Тэджонгё). В период японского колониального господства шаманизм был запрещен, а шаманы подвергались преследованиям.

В последние десятилетия в истории трансформации корейского шаманизма наступил новый этап. В Республике Корея он остается по существу народной «женской» религией, но в то же время иногда рассматривается частью корейской интеллигенции как противовес другим религиям - буддизму, конфуцианству и христианству; как один из источников формирования многих сторон традиционной корейской культуры; как один их компонентов этнического самосознания корейцев.

СПИСОК ПУБЛИКАЦИЙ ПО ТЕМЕ ДИССЕРТАЦ ИИ

1. Ефимов A3. Из истории изучения шаманизма в Корее (60-90-е гг.у/ Материалы международного конгресса «Шаманизм и иные традиционные верования и практики», Т. 5, Ч.2,М., 1999, с. 362-363.

2. Ефимов A.B. Корейский шаманизм сквозь призму истории//«Корус-форум», 2003, № 5, с. 84-91 (на кор и рус. яз.).

3. Ефимов A.B. Социальная роль корейского шаманизма в начальный период правления династии Ли (XV-XVÜ вв.)//«Ломоносовекие чтения в ИСАА при МГУ, 2003 г.», 0,4 пл. (в печати).

4. Ефимов A.B. Социальная роль и место шаманизма в период правления династии Корё// «Этнографическое обозрение», 2004, №2,1,3 пл. (в печати).

5. Ефимов AB. Рён -ван (Ён-ван) («Государь Дракон») его ономасгикон в корейской мифологии// Ономастика Поволжья. Материалы IX Международной конференции по ономастике Поволжья. М.,), 0.4 пл. (в печати).

Отпечатано в ООО «Компания Спутник+» ПД № 1-00007 от 25.09.2000 г. Подписано в печать 20.11.03 Тираж 100 экз. Усл. пл. 1,5 Печать авторефератов (095) 730-47-74

РНБ Русский фойд

2005-4 45480

Vu

Ï V »

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата исторических наук Ефимов, Андрей Валериевич

ВВЕДЕНИЕ

Источники Археологический материал Эпиграфические памятники Нарративные источники

Произведения корейской классической литературы Историография

Труды российских исследователей Исследования шаманизма корейскими учеными Труды японских ученых Труды западноевропейских ученых Структура работы

Основное содержание введения, первой, второй, третьей, четвертой глав

ГЛАВА I - Начальный период: Древний период, ранняя эпоха Трёх государств

Общая характеристика политической и религиозной ситуации. Корейский шаманизм в зеркале исторических источников Шаманский пласт в древней корейской мифологии

ГЛАВА II - Роль шаманизма в социальной истории поздней эпохи Трёх государств и эпохи Объединенного Силла

Общая характеристика политической и религиозной ситуации Особенности шаманизма в У1-Х в. Сакрализация власти вана Учение хваранов

Шаманский ритуал в «Самгук юса»

Поклонение дракону Культ Неба Культ гор

Вера в духов-квисин Некоторые итоги

ГЛАВА Ш Место шаманизма в социальной истории государства Корё

Общая характеристика политической и религиозной ситуации Буддизм эпохи правления династии Корё Даосизм в эпоху Корё Учение пхунсу-чири

Различные официальные религиозные церемонии эпохи Корё, их связь с шаманизмом Санчхондже Культ предков Киудже

Церемония Пхальгванхве Ёндынхве (Праздник фонарей)

Некоторые аспекты шаманизма в «Корёса» и других источниках Инструментарий корейского шаманизма, устройство шаманского места для камлания

Соотношение полов в корейском шаманизме эпохи Корё Отношение к шаманам в эпоху Корё

Шаманский пантеон в период правления династии Корё Культ божества Неба Культ предков Культ гор в эпоху Корё Культ дракона

Культ речных и морских божеств

Культ божеств ветра, молнии

Культ домашних животных

Основные функции шаманов в эпоху правления династии Корё

Устройство и проведение различных церемоний

Врачевательство

Гадания и предсказания

Вредоносная магия и шаманизм

Участие шаманов в нерелигиозных музыкально-танцевальных 151 церемониях

Выводы

ГЛАВА IV Судьбы шаманизма в эпоху правления династии Ли 154 и первой половине хх в.

Краткий исторический очерк

Общая характеристика религиозной ситуации

Неоконфуцианство

Буддизм в эпоху правления Династии Ли

Даосизм в эпоху династии Ли

Учение пхунсу

Христианский фактор

Новые религии во второй половине XIX- начале XX

Социальное положение шаманов

Структура взаимоотношений шамана с клиентами танголь

Процесс становления личности шамана

Немного терминологии

Процесс становления личности шамана, отраженный в исторических 174 источниках и этнографических трудах

Процесс шаманской болезни

Роль женщин и мужчин в корейском шаманизме

Различная ритуальная база мужского и женского вариантов шаманизма

Система шаманских имен в эпоху династии Ли

Численность шаманов в средневековой Корее

Различные официальные обряды, практиковавшиеся в период 184 правления династии Ли, их связь с шаманизмом

Культ гор и рек (санчхондже)

Обряды наре

Основные функции шаманства в корейском обществе в период 195 правления династии Ли

Промыслово-производственная функция шамана

Предсказания будущего и гадания

Лечение заболеваний

Очистительные функции шаманов

Черная магия

Роль шаманов в календарной обрядности

Шаманы и увеселения

Инструментарий корейского шаманизма

Шаманские танцы

Обрядовые шаманские песни муга 219 Особенности камлания корейских шаманов в конце XIX- начале 221 XX в.

Структура шаманского святилища синдан

Шаманский пантеон корейцев эпохи правления династии Ли

Культ Небесного владыки

Сонхвансин

Духи героев-ёнунрён

Культ предков

Культ предков-шаманов

Горный дух

Близнечная мифология

Дух земли

Культ Дракона

Культ Чхоёна

Культ солярного стрелка

Властелин подземного мира Ямараджа

Духи-хранители дома

Дух домашнего очага

Чован

Коллип

Введение диссертации2003 год, автореферат по истории, Ефимов, Андрей Валериевич

Проблема места корейского шаманизма в социальной истории корейского общества пока еще не была предметом специальных исследований.

Прежде чем перейти к обоснованию выбора темы данного диссертационного исследования, нам бы хотелось определить его границы. Под термином «религия» в наше время обычно понимают общественный институт, занимающий в современном обществе отведенную ему социальную нишу определённой идеологической силы. Однако в прошлом роль религии в социуме была намного более важной: религия выполняла функции регулятора как на макробщественном уровне - направление внутренней и внешней политики отдельного государства и человеческого сообщества в целом, так и на микрообщественном уровне — регуляция семейных отношений и судьбы отдельного индивидуума. Все это в полной мере относится и к шаманизму вообще, выступавшем в качестве основной религии в некоторых обществах прошлого.

Отличительной особенностью шаманизма как религии является «применение методов экстатического общения со сверхъестественным миром и в связи с этим выделение особых лиц, которым приписывается способность такого общения» [Токарев, 1984, с. 270]. Отечественными учеными отстаивается та точка зрения, согласно которой этот феномен религиозной жизни подвержен всем тем «болезням роста», что и все остальные религии, иными словами, он последовательно развивается от низшей стадии к более высоким своим формам, уступая место, в конечном итоге, более «продвинутым» формам религиозного сознания [Токарев, 1984, с. 271- 291].

Шаманизм это не только сам шаман и все, что с ним связано (духи-помощники, стиль его поведения, инструментарий), но также и все остальные стороны жизни общества: обряды, мифы и нормы поведения, которые на первый взгляд возможно и не имеют прямого отношения к шаманизму. Поэтому в эпоху, когда шаманизм был низведен до уровня народной религии, приверженцы других религий и культов стремились выхолостить всю шаманскую подоплеку из различных религиозных обрядов, казавшихся вполне официальными. История трансформации корейского шаманизма представляет из себя пример взаимодействия древнейшего корейского шаманского комплекса воззрений на мир с постоянно наслаивавшимися на него другими религиями и религиозными учениями.

В данной работе нашей целью является исследование на конкретных примерах форм взаимоотношений, складывавшихся в разные исторические эпохи, между корейским обществом и корейским шаманизмом.

Представляется несомненным актуальность изучения истории корейского шаманизма, как древнейшего и сложнейшего комплекса религиозных воззрений корейцев, комплекса сохранявшего свои значительные позиции, испытывая огромное влияние как со стороны мировой религии - буддизма, а также со стороны конфуцианства, даосизма, а в новое время и «новых религий», на протяжении тысячелетий. Актуальность изучения истории трансформации корейского шаманизма, его взаимодействия с иными общественными институтами определяется и тем, что в наши дни многие корейские исследователи истории, культуры (прежде всего, Республики Корея) определяют своеобразие корейского этноса именно наличием такого неординарного для современного общества явления как корейский шаманизм. В известной мере, корейский шаманизм, его история и формы бытования входят в этническое самосознание корейского народа.

Как известно, в мировой науке последние десятилетия отмечены возросшим интересом к изучению шаманизма у различных народов мира. В этом контексте изучение истории взаимодействия корейского шаманизма с иными формами общественного бытия, рассмотрение его судеб на протяжении тысячелетий должно открыть новые пути и направления для широких компаративистских сопоставлений, для изучения теории шаманизма как мирового явления. Это обстоятельство также определяет актуальность данного исследования.

Источники Археологический материал по корейскому шаманизму присутствует в виде важного составляющего элемента памятников эпохи Трёх государств (I в. до н.э.-УН н.э.). В этом отношении, например, следует, прежде всего, подчеркнуть важность такого источника как настенная живопись гробниц древнекорейского государства Когурё (37 г. до н.э. - 648 г н.э.).

Потенциально весомую роль могли бы сыграть эпиграфические памятники, однако их известно относительно немного. Наиболее значимым из них является известная стела Квангэтхо-вана, относящаяся к 414 году нашей эры. Для нас она представляет интерес в первую очередь потому, что содержит самый древний вариант мифа об Основателе государства Когурё — Чумоне (Чхумо-ване).

Нарративные источники заключают в себе огромный массив информации.

Важную роль в деле реконструкции политико-религиозной ситуации в Древней Корее на рубеже нашей эры играют китайские династийные хроники, с которыми отечественная наука смогла ознакомиться благодаря трудам Н.Я.Бичурина [Бичурин, 1950], Н.В.Кюнера [Кюнер, 1912], М.Н.Пака [Пака, 1961].

Специалистами по Корее и другим народам наиболее часто цитируются те разделы китайских хроник, которые посвящены описанию племён, обитавших на границах Китая. Их объединяет порою схематичность описания, приводящая к совпадению большого процента информации, там содержащейся, что явилось, в свою очередь, результатом компиляции хронистами данных из источников предыдущих эпох. Знакомство с многими китайскими памятниками в русской науке состоялось впервые благодаря трудам Н.Я. Бичурина.

На заре корейской истории, а именно так можно назвать эпоху Древнего Чосона (УН-И вв. до н.э.) и начальный период истории Трёх государств, традиция летописания, а вместе с нею и традиция фиксирования обычаев и обрядов, у корейских племен (протогосударств-племенных союзов) практически отсутствовала. События первых веков нашей эры в древнекорейских государствах были зафиксированы позднее, хотя и имеются сообщения о составлении «Юги» -«Записи о прошлом», якобы исполненной в период становления государства Когурё, и пэкческого «Соги» («Исторические записки»), силлаского «Кукса» -(«История государства») [Пак, 1987, с. 32].

На основе этих ранних творений корейской историографической мысли были позднее, почти тысячелетие спустя, составлены «Самгук саги» Ким Бусика (XII в.) (перевод на русский язык см.: [Ким Бусик, 1959 (2001); Ким Бусик, 1995;

Ким Бусик, 2002]) и «Самгук юса» Ирёна (XIII в.) [Ирён, 1960]. Первая из них принадлежит перу конфуцианского ученого и построена по образцу китайских династических летописей. Она включает в себя летописи (Силла, Когурё, Пэкче), хронологические таблицы, описания и биографии наиболее выдающихся политических и религиозных деятелей той эпохи. Ким Бусик попытался исключить малейшие упоминания и ссылки на такое недостойное явление общественной жизни как шаманизм. Стремясь показать свою крайнюю степень приверженности конфуцианским идеалам, Ким Бусик сознательно преувеличивал роль китайской культуры в формировании корейской государственности и всей последующей истории своей страны. Это давало и даёт повод многочисленным оппонентам небезосновательно упрекнуть автора в преклонении перед Китаем (кор. садэджуыи). Перевод большей части «Самгук саги» на русский язык был выполнен академиком РАЕН М.Н.Паком, а последние книги (кн. 32-50) - его коллегами и учениками [Ким Бусик, 1959 (2001), Ким Бусик, 1959; Ким Бусик, 1995; Ким Бусик, 2002].

Сочинение «Самгук юса» было написано буддийским монахом Ирёном в противовес конфуцианской версии истории Ким Бусика. Строгая хронологическая последовательность событий становится для Ирёна делом второстепенным. Главное же - доказать влияние сверхъестественного на ход истории. Следует учитывать, что деяния полубожественных героев древности или богов, казавшиеся необъяснимыми грозные природные явления были интерпретированы автором, с точки зрения учения Будды. Однако сложившийся к тому времени религиозно-мировоззренческий синкретизм (сплав шаманизма, буддизма, а также отчасти конфуцианства и даосизма) привел к тому, что за буддийской трактовкой событий истории и буддийскими персонажами порою проглядывает шаманская подоплёка.

Важнейшим источником для данного исследования стала летопись «Корё са» [Корё са, 1960-1963], повествующая о событиях более поздней эпохи Корё (918-1392). Работа над нею была завершена уже в правление династии Ли в 1447 году по личному указанию вана Седжона (1418-1450) группой конфуцианских ученых во главе с Чон Нинджи. Через три года этот труд был напечатан. Как и всякое произведение, создаваемое по указу свыше в рамках определенной политической конъюнктуры, оно должно было служить цели доказать неизбежность падения династии Корё (918-1392) в результате ее нравственного разложения и утраты права находиться у власти. Вторая цель - подтвердить легитимность перехода трона к Ли Сонге - основателю династии Ли (1392-1910) и его потомкам. Например, в текст этой летописи были введены сцены встречи в середине XIII в. безвестного провинциального сановника Икчо (предка Ли Сонге) с ваном династии Корё. Представителями правящего дома были отвергнуты более ранние варианты истории династии Корё, где более или менее выпукло была показана роль в борьбе за свержение предыдущей династии тех или иных группировок аристократии. Такая участь постигла, к примеру, книгу опального сановника Чон Доджона «Корё кукса» [Пак, 1987, с. 46-47].

Корё са» была переложена на современный корейский язык коллективом ученых КНДР в начале 60-х годов XX в. Это произведение на русский язык никогда не переводилось, за исключением описания деяний предков Основателя династии Корё, переведенных Л.Р. Концевичем [Корейские предания и легенды, 1980].

Корё са» включает в себя 139 томов (кор. квон). Структура «Корё са» выдержана в классической схеме - вначале погодные записи деяний ванов (кор. «сега»), за ним в разделе «Пять стихий» (кор. «охэн») следует описание экстраординарных природных явлений: появление необычных небесных объектов, природные катаклизмы. Значительное место в «Корё са» уделено также обычаям, законодательству и социальной системе средневековой Кореи (для нас особую ценность представляют упоминания о запретительных указах в отношении шаманов) [Корё са, 1963, т. 7, с. 604]. Около половины всего объема этого источника занимает раздел биографий (кор. «ёльчон»), Первая часть биографических повествований отведена под жизнеописания праведных сановников и жен правителей Кореи. Мифологизированная биография основателя Корё - Ван Гона и его обожествлённых предков помещена в самом начале этого творения, непосредственно перед разделом «сега» - («погодные записи»). В конце этого раздела согласно традиции отведены под биографии изменников и предателей (кор. «панъёк»).

Наиболее выдающимся памятником, как по объему, так и значению доводимой до нас и информации, остаётся «Лиджо силлок» («Истинные записи династии Ли») [Лиджо силлок, 1975-1991]. Достаточно заметить, что ее перевод на современный корейский язык, выполнявшийся коллективом ученых из Академии Общественных Наук КНДР со второй половины 1960 и по начало 1990 гг. XX века, занимает 400 томов. «Лиджо силлок» составлялась непосредственно с начала правления династии (1392 г.), наиболее долго правившей корейским государством. Переводов на русский язык «Лиджо силлок» или хотя бы ее частей пока не существует.

Материал летописи «Лиджо силлок» выстроен в строгой хронологической последовательности, никакой сортировки по разделам нет. В силу этого поиск сообщений по определённой тематике становится делом весьма и весьма трудоёмким. Некоторую помощь нам в работе могут оказать труды корейских ученых (Ли Нынхва, Ю Донсика и других), занимавшихся поиском упоминаний о шаманизме в этой летописи. Однако им, и это вполне естественно, не удалось собрать полностью весь «урожай» на этой ниве. Не может в полной мере справиться с этой задачей также и компьютерная техника: при поиске в электронной версии «Лиджо силлок», вышедшей недавно в Республике Корея, по ключевому слову мудан («шаман») мы найдем лишь те упоминания на интересующую нас тему, которые давно уже известны. А ведь с шаманизмом там связаны также и те события, при описании которых термин «шаман» даже не упоминается.

Следует отметить, что подавляющее количество эпизодов «Лиджо силлок», где идет речь о шаманизме, преподносят это явление как несомненный порок, заслуживающий однозначного порицания: в них говорится о преступлениях мудан, совершенных наперекор общественной морали или принесших вред власть предержащим. Относительно нейтрально представлены шаманы лишь в тех местах летописи, где повествуется о проводимых ими в дни засухи церемониях моления о дожде (киудже).

Весьма ценным источником может послужить также сочинение «Синдэ/сын Тонгук ёджи сыннам» - «Новое описание земли Корейской и ее достопримечательностей» [Синджын Тонгук, 1963]. Эта книга представляет собой переработку труда «Тонгук ёджи сыннам» придворных ученых Но Сасина и Со Годжона, вышедшего в 1481 г. Дополнения были внесены полвека спустя Ли Хэном и Ю Ынбо. Порядок изложения материала (в начале следует текст первоначального труда, затем с пометкой сын — «новый» сообщения, введенные Ли Хэном). В этом сочинении «географическое» повествование начинается с описания столицы и заканчивается описанием самой отдалённой провинции. В соответствующих статьях даётся краткая справка о той или иной административной единице или просто населённом пункте тогдашней Кореи. Затем следует рассказ об обычаях и обрядах данного региона и излагаются легенды о знаменательных событиях, произошедших в них. Большая часть подобных текстов носит этиологический характер, объясняя происхождение того или иного географического названия. В источнике содержится большое количество версий мифов (в основном кратких), помещавшихся в более ранних исторических трудах. В силу наличия большого количества специфических деталей «Синджын Тонгук ёджи сыннам» весьма сложна для понимания.

Этнографический труд «Тонгук сесиги» [Тонгук сесиги, 1958] был составлен в ХТХ веке. Он содержит определённое количество информации по обычаям и обрядам, практиковавшимся в современной автору Корее. Ценность этого труда заключается в том, что описанные в нем церемонии почти все сплошь относятся к неофициальному, народному слою. Некоторые из них уже в то время были, по признанию самого автора, «древними». Этот источник был переведен на современный корейский язык и издан в обоих государствах Кореи.

Произведения корейской классической литературы. Определённое количество информации могут дать произведения корейских писателей. В основном, встречаются упоминания о некоторых вещах, которые каким-либо образом связаны с шаманизмом: излагаются легенды, описываются обряды, помогающие человеку выстроить согласно шаманской логике взаимоотношения с окружающей средой. Конечно, же, невозможно найти такого писателя, который бы все своё внимание сосредоточил бы исключительно на шаманизме. В лучшем случае, этой проблематике посвящена незначительная часть их творений. Таково, к примеру, стихотворение Ли Гюбо «Ному» - «Старая шаманка» (XII в.) [Ли Гюбо, 1956], где автор, развивая шаманскую тему в связи с изпшшем из столицы жившей неподалеку от дома поэта старой шаманки, предоставляет нам тем самым богатый фактический материал. Ким Сисып (XV в.) в своем сочинении «Кымо синхва» - «Легенды с горы Кымосан» даёт нам обширный материал для понимания представлений о мировоззрении корейцев той эпохи.

Безусловно, богатейший материал предоставляют нам корейские шаманские песнопения, так называемые муга, которые исполняются в ритуальных целях. По-видимому, возраст этих творений насчитывает не одну сотню лет. Корейские ученые настаивают, что они ведут свое начало еще со времен Древнего Чосона (УП-И вв. до н.э.). Причина, по которой мы мало обращаемся к муга, состоит как раз в том, что точное время их составления определить пока не представляется возможным. Эти настоящие информационные залежи до настоящего времени исследованы относительно слабо. Большая часть муга зафиксирована на диалектах. Последний фактор порой весьма существенно затрудняет понимание шаманских песнопений.

Собственным полевым этнографическим материалам^ собранным как в КНДР (1998-2002 гг.) так и в Республике Корея (1991, 1996, 1997, 2002) мы отводим вспомогательную роль - пока их объём не столь значителен. Однако их роль в нашем понимании того или иного феномена в корейском шаманизме трудно недооценить. Заметим, что сбор фактологического полевого материала, будь то в Республике Корея или КНДР, сталкивается с немалыми трудностями -далеко не все корейцы даже в наши дни могут преодолеть традиционного критического отношения к мудан.

Историография Труды российских исследователей Написание данной работы было бы невозможным без предварительного ознакомления с кругом общей литературы по шаманизму. Мы имеем ввиду использование прежде всего материалов по шаманизму народов Сибири. В основном речь идёт о привлечении материалов трудов отечественных этнографов — Л.П.Потапова, Д.С.Дугарова, Н.А.Алексеева, А.В.Смоляк, Д.А.Функа, Е.П.Батьяновой, В.И.Харитоновой.

Заставить это нас сделало ещё одно обстоятельство - ведь именно в Сибири XVIII веке и началось знакомство с шаманизмом учёных всего мира, что позволяет нам назвать именно этот вариант шаманизма в какой-то мере эталонным.

В целях теоретического осмысления роли шаманизма в религии народов мира нами были использованы труды авторы которых пытаются систематизировать мировые религиозные явления - Дж. Фрэзер «Золотая ветвь», A.C. Токарева «Ранние формы религии», A.M. Золотарёва «Родовой строй и первобытная мифология» и другие. Особое значение имели труды В.Н.Басилова.

Труд Н.Я.Бичурина «Собрание сведений о народах, обитавших в Средней Азии в древние времена» [Бичурин, 1950] представляет собой собрание переводов разделов из китайских династических хроник начала нашей эры. Его основная ценность в том, что он создаёт возможность ознакомления с данными, зафиксированными в китайских династических хрониках, повествующих об истории Кореи в период Древнего Чосона и Трёх государств (Когурё, Пэкче, Силла) и Объединенного Силла.

Отметим также значение составленного в конце XIX в. сборника «Описание Кореи» (1900) [Описание Кореи, 1900], вобравшего в себя максимум сведений по Корее, известных в ту эпоху. В раздел информации по религиозной ситуации включено краткое описание взаимоотношений шаманизма с другими религиями.

Большое значение имеет также книга Н.В.Кюнера «Статистико-экономический и географический очерк Кореи. Ныне японского генерал-губернаторства Циосен» [Кюнер, 1912].

В собрании полевых этнографических материалов Н.И.Конрада «Очерки социальной организации и духовной культуры корейцев на рубеже XIX-XX веков» - своеобразном собрании полевых материалов [Конрад, 1996], для нас особый интерес представляет раздел, повествующий о простонародных формах верований, существующих, по словам современных корейцев, и по сей день.

Наиболее значимую роль в деле осмысления всего объёма информации по источниковедению Кореи, в том числе и по шаманизму, сыграли для нас труды М.Н.Пака. Его работы «Очерки ранней истории Кореи» (1979) [Пак, 1979], «Очерки по историографии Кореи» (1987) [Пак, 1987] дают четкое направление поисков в огромном массиве информации. Они предоставляют прекрасную возможность ознакомиться с направленностью того или иного произведения корейской исторической мысли. Большое значение имеют также переводы летописи «Самгук саги» [Ким Бусик, 1959, 1995, 2002] на русский язык, выполненные М.Н.Паком. С их помощью становится возможным более глубокое понимание одного из основополагающих произведений корейской исторической мысли.

Особо надо отметить труды Ю.В.Ионовой, посвященные некоторым основным элементам истории простонародной религии корейцев, в том числе и шаманизма. Этнографический аспект корейского шаманизма был рассмотрен Ю.В.Ионовой в ряде статей, а также в монографии «Обычаи, обряды и их социальные функции в Корее» [Ионова, 1982].

Труды Р.Ш.Джарылгасиновой «Древние когурёсцы (к этнической истории корейцев)» [Джарылгасинова, 1972], «Этногенез и этническая история корейцев (по данным эпиграфики) («Стела Квантгэтхо-вана»)» [Джарылгасинова, 1979] посвящены изучению проблем, связанных с этнографической характеристикой когурёссцев. В них освещаются вопросы происхождения корейского народа, подробно анализируются некоторые основополагающие мифы. Для нас они ценны тем, что религиоведческие проблемы, затрагивающиеся в них, во многом могут быть увязаны с проблемами древних шаманских культов.

В книгах М.И.Никитиной «Древняя корейская поэзия в связи с ритуалом и мифом» [Никитина, 1982] и «Миф о женщине Солнце и ее родителях» [Никитина, 2001] предпринята попытка восстановить ритуалы, практиковавшиеся в древнекорейском государстве Силла. Автор делает это, привлекая довольно большое количество фактического материала. Главный вывод - реконструкция основополагающего мифа государства Силла - мифа о Женщине-Солнце. В отношении государства Когурё М.И.Никитиной вывод о существовании там «заглавного» мифа о Матери-свинье.

Книга А.Ф.Троцевич «Миф и сюжетная проза Кореи» [Троцевич, 1996] прорабатывает проблему значения архетипических, то есть, по существу, шаманских цветовых и иных символов, наличествующих как в древних мифах, так и в более близкой нам средневековой литературе.

В книге «Избранные труды» Л.Р.Концевича [Концевич, 2001] помещен список шаманских духов и богов, составленный автором на основе переработки материала различных мифов и литературных произведений.

Исследования шаманизма корейскими учеными.

Наиболее значительный научный потенциал в области исследования шаманизма накоплен, вне сомнения, корейскими учеными.

Начало изучения шаманизма корейскими исследователями в опоре на современные методы относится к 20-30х годам прошлого века, когда этот вопрос прорабатывался основоположником корейского «шамановедения» Ли Нынхва. В своей монографии «Изучение корейского шаманизма» («Аангугый муго»), вышедшей в 1926 г. ( в работе мы пользовались его переизданием - [Ли Нынхва, 1991]) он, собрав выдержки, имеющие отношение к этому социальному явлению, из исторических хроник Китая и Кореи, он во многом определил направление научных поисков.

Помимо Ли Нынхва в первой половине XX в. этими проблемами занимались Чхве Намсон, Сон Сокха, Син Чхэхо и Сон Бохун. Они опирались в основном на древние письменные источники — летописи, архивные материалы, законодательные акты. Эти исследователи пытались по-новому, без конфуцианского нигилизма осознать реалии историческо-культурных процессов в собственной стране. Не в последнюю очередь это делалось и в противовес насаждавшейся тогда оккупационными японскими властями теории об отсутствии глубоких исторических корней у корейцев. Из-под пера Чхве Намсона в 1927-1928 годах вышло несколько трудов. Среди них - «Незаконченная статья по культуре» и «Толкование Самгук юса». Син Чхэхо опубликовал статью «Знаменательные события корейской истории за тысячелетний период» и некоторые другие работы. В них он старался продемонстрировать древние корни корейских шаманских верований. Основоположником современных методов изучения корейского шаманизма стал Сон Сончхун. Его труды «Что такое шаманизм?» (1927),

Песнопения корейского шаманизма» (1935), «О происхождении древнего корейского божества - духа гор» (1934) и другие построены как на использовании письменных источников, так и на привлечении собственных полевых наблюдений [см. Ким Инхве, 1993, с. 39].

Освобождение Кореи в 1945 году ознаменовало собой важный этап как в развитии самого шаманизма (теперь его последователи могли отправлять свои ритуалы отказавшись и отринув искусственно введённых в корейский шаманский пантеон японских синтоистских божеств), так и в науке о шаманах ученые смогли собирать материал без оглядки на колониальную администрацию [Чо Хынюн, 1997, с. 20]. На сцену выходит новая плеяда ученых шамановедов — Им Донгвон, Ким Донгу, Чан Докхун, Чун Сонги, Чан Джугын. Из числа первых работ этих ученых можно назвать работы Чан Джугына «Песнопения острова Чечжудо» (1960) [Чан Джугын, 1960], Ким Тхэпо «Культурологическое изучение шаманизма» (1958) и «Изучение происхождения организации танголь» (1959) [см. Ким Инхве, 1995, с. 18].

Качественно новый этап наступает в 1960-х годах, когда корейскими исследователями проводятся многочисленные систематические полевые наблюдение, фото- и киносъёмки шаманских камланий. Кроме того, именно тогда была переосмыслены роль и место науки о шаманизме в общем комплексе этнографической науки о Корее.

Особое внимание в этот период корейские исследователи уделяли шаманству острова Чеджудо. Среди наиболее заметных трудов на этом направлении следует выделить книги Хён Ёкчуна «О мифологии острова Чеджудо»(1962), «Статья о чеджудоском шаманизме» (1963), «Структура обряда понпхури с точки зрения шаманской мифологии» (1963), «Способы гадания на Чеджудо» (1963), «Характер и оккультность чеджудоского шаманства» (1964) [см. Ким Инхве, 1995, с.19]. Об интересе к проявлениям шаманизма в других районах страны свидетельствуют статьи Ким Тхэгона «Функции заклинаний» - (1964), Ким Тхэпо и других [см. Ким Инхве, 1993, с.40].

Вышеупомянутые поиски теоретической базы и непосредственные полевые наблюдения дали свои плоды в середине 1960 годов, когда одновременно с количественным увеличением как числа работ, так и числа ученых, занимающихся этими проблемами, произошел заметный качественный рост содержания шамановедческих исследований. Это выразилось в широком применении наряду со ставшими уже традиционными исторических, религиоведческих и мифологических, также психологических, социологических методов обработки полученной информации. Конечно, речь здесь идет о влиянии трудов западных исследователей К.Юнга, Тэйлора, З.Фрейда, К.Леви-Стросса.

Среди трудов, являющихся яркими выразителями нового подхода, следует назвать совместную работу Им Чэсока и Чан Джугына «Шаманские песни района Кванбук» (1965) [Им Чэсок, Чан Джугын, 1965]; публикацию материалов Им Чэсока «Шаманские песни района Квансо» (1966), «Шаманские песнопения провинции Кёнгидо» (1966) Чан Джугына и Чхве Кильсона [см. Ким Инхве, 1995, с.19].

Еще одним мощным стимулом в изучении шаманизма в Республике Корея стало начало деятельности молодого поколения ученых, сумевших творчески осмыслить работу, проделанную своими предшественниками и выработать новый подход к проблеме. К числу трудов, подготовленных представителями этого поколения, можно отнести работы Ким Ёльгю «Изучение мировоззрения корейских простонародных верований» (1966) и «Шаманистские обряды сельских общин и народное мышление» (1969) и Хван Кугана, сделавшего попытку применить теории школы К.Юнга на корейском материале в своих работах «Архетипы древней корейской истории» (1966), «Изучение мифологического цикла о Тангуне» (1967), «Явление мнимой смерти, встречающееся в корейских материалах по шаманизму, и его лечение» (1968), «Психологические причины явлений, возникающих в процессе становления шамана» (1969) [см. Ким Инхве, 1993, с.20]. Эти труды не потеряли своего значения и по сию пору. Примерно в том же теоретико-аналитическом ключе исполнена совместная работа Пак Чханый, Хон Илсика, Чхве Кильсона «Влияние на корейскую культуру примитивных религий» (1969) [см. Ким Инхве, 1995, с.19-20].

Параллельно шло изучение фактического материала, в частности, мифологических сюжетов, содержащихся в шаманских песнопениях. В этом направлении трудились уже известный нам Чан Джугын и несколько молодых ученых Пак Сии, Со Дэсок, Со Джеён. Наиболее значительным событием стала работа Со Дэсока «Изучение эпических шаманских песнопений-л*уга» [Со Дэсок, 1968]. Остановимся немного более подробно на каждой из этих трех работ. Со Дэсок в «Изучении корейских эпических шаманских песнопений-л^га», как мы видим уже из названия работы, уделил внимание анализу структуры и содержания устного шаманского творчества. Автор приходит к выводу, что различия в вариантах шаманских сказаний обоснованно возникают из-за особенностей в историческом и этнографическом плане в каждом отдельно взятом регионе.

Говоря о семидесятых годах XX века как об очередном этапе в исследовании корейского шаманизма, корейские ученые указывают на значительное увеличение как числа самих авторов, так и качества работ в этот период - практически все авторы применяют методы сравнительного анализа материалов своих наблюдений, критической переработке результатов и выводов, сделанных в трудах ученых более раннего периода. Об этом говорит в своем труде Ким Инхве [Ким Инхве, 1993, с.46]. Не последнюю роль сыграла здесь, по-видимому, организация в 1969 году Хангук мунхак иллюхакхве («Корейского культурно-этнографического Общества») и его печатного органа журнала Хангук минсокхак «Этнография Кореи». Корейское культурно-этнографическое Общество в рамках рассчитанного на 10 лет проекта Хангук минсок чонхап чосапогосо («Полный сборник материалов исследований по этнографии Кореи») приступило в 1969 году к ежегодному выпуску этнографических сборников материалов по каждой провинции страны. Первым был издан тогда «Сборник по провинции Южная Чолла», последним в этом ряду стоит «Сборник по Сеулу», увидевший свет в 1979 году. К этой же категории можно отнести и произведения отдельных авторов: начавший свою деятельность в 1960-х годах Ким Тхэгон в 1971, 1976 и 1978 годах издает трехтомный «Сборник корейских шаманских песнопений», Чхве Чонё совместно Со Дэсоком в 1974 году выпускают сборник «Шаманские песнопения Восточного Побережья» [см. Ким Инхве, 1993, с. 45; Ким Инхве, 1995, с.21].

К анализу системы корейского шаманизма обращались в своих трудах Им Чесок - «Изучение корейского шаманизма» (т. 1-1970, т.2 -1971) и в рамках исследований, предпринятых общиной вонбуддистской общиной, Ким Тхэгон -«Корейский шаманизм» (1973), Чун Сонги «Корейская этнография- шаманизм острова Чеджудо» (1975) [см. Ким Инхве, 1995, с.21-22. 26], Чхве Кильсон -«Изучение корейского шаманизма» (первое издание - 1978) [Чхве Кильсон, 1987]. Несколько в ином ключе трактуют шаманизм и его историю произведения Ю Донсика «История и структура корейского шаманизма» (первое издание - 1975) [Ю Донсик, 1987], Чан Бенго «Изучение древней корейской религии» (1970), Пак Чухона «Изучение корейских народных верований» (1973). Цель данных работ -продемонстрировать преемственность древней формы шаманизма и его современных вариантов.

В указанный период получили мощный стимул к развитию исследования мифологии, в рамках которых были подвергнуты скрупулезному анализу и сравнению шаманская и дошедшая до нас до нас из письменных источников мифологическая традиция. Именно под этим ракурсом следует смотреть на работы Ким Ёльпо «Изучение корейской мифологии и народных обычаев» (1977), Пак Сиина «Изучение древних корейских легенд» (1973), Им Донгвона «Этнографический подход к легендам о Тангуне» (1971), Ким Инхве «Корейский мир ценностей». Продолжалось изучение такого важного элемента камлания как музыка: ей посвятил свои работы Ли Бохун [см. Ким Инхве, 1995, с.22-23].

Восьмидесятые годы можно рассматривать в качестве достаточно важной эпохи в истории изучения корейского шаманизма. В 1980 году, издаются несколько капитальных, по качеству анализа содержащегося в них фактического материала, трудов. Это, например, работы Со Дэсока «Шаманизм и корейская культура» [Со Дэсок, 1982 — первое издание, второе издание - 1995], Хён Ёкчун «Чеджудосский этнографический словарь».

Хён Ёкчун (сам уроженец Чеджудо), творчески проработав материалы по этнографии и шаманизму острова Чеджудо, обобщил их в своем труде. Использование результатов предыдущих работ натолкнуло автора на мысль о возможности классификации шаманских обрядов: по его мнению, среди камланийкут), которые существуют в самом южном районе страны, коим и является остров Чеджудо, целесообразно выделять большой кут, малый кут, и танкут. В зависимости от разновидности кут - камлания исполняются и определенные виды песнопений-тиуга. Хён Ёкчун приводит для более детального понимания не только большое количество таких муга, но и разъясняет для своих читателей, по большей части незнакомых, с чеджудосским диалектом и его грамматическими особенностями, их значение, пользуясь составленным им самим же словарем [см. Ким Инхве, 1993, с. 47].

Со Дэсок в своей работе «Шаманизм и корейская культура» [Со Дэсок, 1995] анализирует обрядовые песни из текстов древних корейских сказаний и приходит к выводу об их связях с древним культом правителя. Он также демонстрирует их родство с существующими в современной Республике Корея вариантами шаманских песнопений и заклинаний.

Работа известного в Корее исследователя Ким Тхэгона «Изучение корейского шаманизма» посвящена обобщающему анализу корейского шаманизма на основе более чем двадцатилетних авторских наблюдений. Ким Тхэгон пытается проникнуть во внутреннюю, глубинную сущность шаманизма [см. Ким Инхве, 1993, с. 47].

В девяностые годы XX в. начинает проявляться тенденция к рассмотрению шаманизма в качестве составной части корейской народной религии наряду с врачеванием, гаданием, деревенскими церемониями и общинными праздниками, проводимыми без участия шамана, а также с дошедшими до нас в письменном виде («Самгук саги» и «Самгук юса») более древними мифами. Основная же часть авторов, по-прежнему, твердо стоит на позициях безусловного приятия положения о неразрывной связи современного шаманизма и древней его разновидности.

В этом ключе написана книга Хен Ёкчуна «Шаманская мифология и письменная мифология», вышедшая 1992 году, где автор, беря в качестве основного примера весьма хорошо знакомое, (если не сказать близкое), ему мифотворчество жители о.Чеджудо и дошедшие до нас зафиксированные древние сказания, показывает, насколько тесно они могут быть связаны [см. Ким Инхве, 1993, с.45].

Ли Пхильён в своей книге «Социальная история сельских верований» [Ли Пхильён, 1995] подробно останавливается на конкретных проявлениях шаманизма в жизни современной сельской общины. Автора интересуют формы почитания различных божеств как периодических в рамках всей общины, приуроченных к какому-либо фиксированной календарной дате, так и довольно нерегулярных, устраиваемых отдельными рядовыми общинниками в случае нарушения нормального хода событий.

В той или иной мере, тему истории корейского шаманизма затрагивали и другие современные авторы из Республики Корея. Среди них нам хотелось бы выделить На Кёнсу «Изучении корейской мифологии» [На Кёнсу, 1995], который сделал попытку проанализировать корейскую мифологию в свете последних достижений антропологической западной мысли, т.е. в основном в опоре на труды структурной антропологии.

Книга Чо Хынюна «Мир корейского шаманизма» [Чо Хынюн, 1997] примечательна в силу детального рассмотрения исторической судьбы шаманизма: автор подробно рассказывает обо всех перипетиях долгой истории взаимодействия шаманизма с другими общественными институтами Кореи в историческом плане. Он в целом придерживается той точки зрения, что понятие «корейский шаманизм» должно включать в себя не только деятельность мудан, но и работу гадателей-чомсуджэнъи, народных врачевателей, а также общественные мероприятия, проводимые под эгидой идей шаманизма, и обязательно индивидуальную религиозную активность - моления богам домашнего очага - Самсин, Чован, и покровителям местности - священным горам, деревьям-оберегам и т.д.

Работа Чу Канхёна «Социальная история камлания-лута» [Чу Канхён, 1994] посвящена анализу той роли, которую играют в иерархии современного шаманизма индивидуальные, частные формы отправлений шаманского культа и социально значимые, выполняемые всеми членами коллектива с разной степенью вовлеченности. Особо пристального внимания автора заслужил именно последний тип.

В книге Пак Чинтхэ [Пак Чинтхэ, 1999] рассматривается такой важный аспект корейского шаманизма как театрализованные представления в масках, а также их связь с другими разновидностями этого феномена, наличествующего в Восточной Азии.

Следует также упомянуть и работу Чо Джаёна «Народный культ Самсин» [Чо Джаён, 1995], посвященную одной цели: понять происхождение культа плодородия и материнства, олицетворенного в корейской народной религии богиней Самсин. Чо Джаёном привлечено для этой цели большое количество древних китайских произведений, имеющих культово-религиозное и литературоведческое значение: «Шицзин» («Книга песен»), «Ицзин» («Книга перемен»), а также сочинений проповедников корейской простонародной веры (к таковым относится, например, Ким Гехон и его книга начала ХХ-го столетия «Правдивые записи о Тангуне», подлинность подвергается которой сомнению).

Можно в дополнение ко всему сказанному упомянуть об огромном количестве публикаций и прочих работ по шаманизму, сделанных не профессиональными учеными, а журналистами: в качестве примера упомянем статью в журнале «Сеул» №9 за 1994 год, где говорится о шаманской школе. Очень часто стали демонстрироваться по телевидению Республики Корея сюжеты о проведении камлания-(ку/я). Все это служит источником для пополнения наших знаний в данной области.

В КНДР «шаманская» тема практически не разрабатывалась (сыграли свою роль определённые политические установки), за исключением блестящей работы академика Хон Гимуна «Изучение корейской мифологии» [Хон Гимун, 1960], вышедшей ещё в 60-е годы.

В историографии корейского шаманизма значительную роль играют работы японских ученых, в том числе и написанные в период японского колониального господства (1910-1945), Установив военное и экономическое господство, японцы пытались вмешиваться еще и в религиозную жизнь Кореи: поняв неудачу тактики примитивного запрещения шаманских кутов-камланий, к которой они прибегали вначале, японцы стали проводить более гибкую политику, заставляя шаманов вводить в свой пантеон чисто японских синтоистких богов [Чо Хынюн, 1997, 49]. Но для того, чтобы отказаться от простого принуждения потребовалось немало времени на изучение самого шаманизма.

Речь идет о корееведческих работах японских авторов, написанных в 20-30 годы прошлого века. Наиболее крупной фигурой здесь представляется нам Мураяма Дзидзюн, труды которого не потеряли своего фундаментального значения и по сей день. Прежде всего, стоит отметить его книгу «Духи Кореи», вышедшую в 1929 г., очень добротную и содержащую большое количество фактического материала [Мураяма, 1991]. За ней последовали «Корейские шаманы» (1932), «Корейские гадания и предсказания» (1933), «Корейские деревенские верования» (1937). Мураяма Дзидзюн ввел в обиход термины, которые позднее были приняты корейскими авторами.

Следует упомянуть японского исследователя Акамацу Тидзё и его двухтомную работу «Изучение корейского шаманизма» (1937-1938) [Акамацу, 1997]. Одним из основных ее достоинств, на наш взгляд, является публикация шаманских песен муга (на корейском языке и в японском переводе). О важности этих работ свидетельствует и тот факт, что они издавались и издаются в корейских переводах, да и знающие японский язык западные и российские исследователи используют их как ценные источники.

Однако в корейской историографии наряду с положительными оценками труда японских этнографов [см. Ли Пхильён, 1995, с. 139] все еще сохраняется негативное отношение к исследованиям японских авторов. Чо Хынюн, например, пишет, что программа исследований корейской автохтонной религии, понадобилась японцам только лишь для «проведения действенной колониальной политики» [Чо Хынюн, 1997, с. 50]. И даже более осторожная и взвешенная в своих оценках Ким Инхве указывает, стараясь отметить в этом лишь негативные стороны, что Мураяма Дзидзюн обращался при написании своих книг за помощью к «разбросанным по всей стране (Корее) полицейским участкам» [Ким Инхве, 1993, с. 39].

Среди работ западноевропейских ученых назовем монографию французского корееведа-этнографа Александра Гийемоза (Alexandre Guillemoz) «Водоросли, предки, боги» («Les algues, les anciennes et les dieux») [Guillemoz, 1979]. Книга посвящена преимущественно рассмотрению роли шаманизма в повседневной жизни сельской части населения Республики Корея. Ценной чертой книги является использование А.Гийемозом своих полевых наблюдений. Автор исследует индивидуальное и узкосемейное почитание современными корейцами шаманских домашних богов-покровителей, основными из которых выступают Самсин - покровительница родов и рожениц и Чован - бог семейного очага, защитник скота. После анализа этого этнографического материала А.Гийемоз переходит к рассмотрению того, как проходят празднование и ритуальная подготовка уже в масштабах всей общины.

Труд Д.Айкемаейра «Куда уходят корейцы после смерти» [Е1кете1ег, 1979], посвященный шаманским песнопениям, ознакомил европейцев с основным содержанием муга. Особую ценность работе придаёт довольно кропотливый анализ происхождения отдельных элементов представлений корейцев о загробном мире.

Структура работы

Диссертация состоит из Введения и четырех глав, Заключения и библиографии.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Роль и место корейского шаманизма в социальной истории Кореи"

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Будучи составной частью корейского автохтонного воззрения на природу и человека, а следовательно одним из институтов корейского социума, корейский шаманизм подвергался трансформациям вместе с проникновением в ткань корейских представлений о мире новых системных элементов, которые вызывали изменения в структуре самого корейского социума.

Появление подобных новых элементов в условиях первобытного общества обуславливается изменениями условий обитания коллектива, а в более поздние периоды - изменением социальной среды.

Примеров постепенной трансформации комплекса корейских шаманских верований, происходивших задолго до проникновения на корейскую землю мировых вероучений и идеологических доктрин (т.е. на рубеже первобытнообщинного и раннефеодального обществ), нам удалось изыскать не слишком много. Речь идёт о влиянии комплекса причин, связанных с изменением предками современных корейцев среды своего обитания, а также вливанием новых этногенетических составляющих в корейское общество. Однако, такие трансформации архаичны, они происходили намного раньше появления практики фиксирования исторических событий в корейских летописях.

В начале нашей эры мощным фактором трансформации шаманизма стало проникновение в Корею новых иностранных идеолого-религиозных систем, таких как конфуцианство, буддизм и отчасти даосизм.

Это привело к тому, что корейский шаманизм, сформировавшийся еще в эпоху Древнего Чосона и Трёх Государств на основе взаимной ассимиляции верований племён сибирско-алтайского и южного (австронезийского) происхождения дошел до наших дней весьма в трансформированном виде. Все позднейшие включения приводили к довольно существенным изменениям в структуре этого феномена общественно-культурной жизни корейцев. Новые персонажи, вошедшие на разных этапах развития в корейский шаманский пантеон, брали на себя исполнение части функций старых богов и духов, сужая, тем самым, сферу их сакрального «господства». Так, например, Будда наряду с пришедшим из Китая верховным Небесным богом - Окхвансандже (Яшмовый император) взял на себя исполнение функций древнего божества Неба. Другой вариант - придание равных прав иноземным культам. Почитание героев в корейском шаманизме ставит в равное положение как своих, так и китайских героических персонажей.

И все же нельзя отрицать тот факт, что хотя бы часть первоначальных божеств корейского шаманского пантеона дошла до наших дней. Причина заключается, как нам представляется, в том, что в шаманизме представители всех слоев населения и, в особенности, части аристократии видели средство национальной, несмотря на наличие в его структуре большинства локальных культов, средство национальной самоидентификации корейского народа в отличие от наднациональных культов - буддизма и конфуцианства.

Говоря о конкретных этапах трансформации корейского шаманизма, укажем, что первый этап совпадает с эпохой Древнего Чосона и Трёх государств (шаманизм государственная религия), второй - поздняя эпоха Трёх государств и Объединенное Силла (удерживание функций государственной религии в сосуществовании с буддизмом), Третий этап - эпоха Корё и начальный (до середины XVI в.) период правления династии Ли (постепенное оттеснение шаманизма на вторые роли при эпизодическом использовании его для проведения государственных церемоний). Четвертый этап со средины XVI в. до средины XX в. (превращение шаманизма в простонародную, по большей части в женскую религию).

Сейчас в истории трансформации корейского шаманизма наступил новый этап - он, оставаясь в Республике Корея по существу простонародной «женской» религией, иногда рассматривается частью корейской интеллигенции в качестве противовеса мировым религиям — буддизму, христианству. При этом следует отметить появление в практике некоторых христианских специфических христианских сект в Республике Корея типично шамано-буддийских черт -признак очередной трансформации предмета нашего исследования.

В принципе, в случае сохранения определенных тенденций в общественной жизни КНДР (некоторый рост интереса к религии, в том числе и среди высших слоев северокорейского общества, о чем, в частности, говорит факт возведения храма русской православной церкви, усиление религиозных мотивов в официальной пропаганде, стихийный рост религиозных настроений в массах) может повлечь за собой официальное признание шаманизма. р

Список научной литературыЕфимов, Андрей Валериевич, диссертация по теме "Всеобщая история (соответствующего периода)"

1. Ирён, 1960. Ирён, Самгук юса («Забытые деяния Трех государств»), (параллельный текст на ханмуне и перевод на современный кор. яз.). Пхеньян, 1960.

2. Ким Бусик, 1958. Ким Бусик, Самгук саги («Исторические записки Трех государств»), тт. 1-3, (параллельный текст на ханмуне и перевод на современный кор. яз.), Пхеньян, 1958.

3. Ким Сисып, 1958. Ким Сисып, Кымосинхва («Мифы горы Кымо»), Пхеньян,1956.

4. Кихэн сиджип, 1994. Кихэн сиджип («Заметки путешественников»). Сборник поэзии на ханмуне, тт.1-2, (параллельный текст на ханмуне и перевод на соврм. кор. яз.), Пхеньян, 1994.

5. Корё са, 1987. Корё са («История династии Корё»), тт. 1-3 (на ханмуне), Пхеньян, 1957.

6. Корёса, 1960-1964.-Корёса, тт. 1-11 (на кор.языке), Пхеньян, 1960-1962.

7. Корё са, 2001. Корёса, тт. 1,2,10 (параллельный текст на ханмуне и перевод на соврм. кор. яз.), Сеул, 2001.

8. Ли Гюбо, 1958 Ли Гюбо, Ному («Старая шаманка»)// Собрание произведений корейской классической литературы (на кор.языке), 1958, т.7, с.195-200.

9. Лиджо силлок, 1975-1991. Лиджо силлок («Поденные записки эпохи правления династии Ли»), тт. 1-85, 109-170, 223-235, 309, 379 (параллельный текст на ханмуне и перевод на современном кор. яз.), Пхеньян, 1975-1991.

10. Синджын Тонгук ёджи сыннам, 1963. Синджын тонгук ёджи сыннам («Новое описание земли Корейской и ее достопримечательностей»), тт. 1- 4 (на ханмуне), Пхеньян, 1963.

11. Тонгук сесиги, 1958. Тонгук сесиги («Календарные обычаи и обряды Восточного государства - Кореи), (параллельный текст на ханмуне и перевод на современном кор. яз.), Пхеньян, 1958.1. На китайском языке

12. Мэнцзы, 1992. Мэнцзы, Вонбонгва хэсок (Мэнцзы, Оригинальный текст и комментарии), (параллельный текст на вэньяне и перевод на современный кор. яз.), Сеул, 1992.

13. Тайпин Юйлань, 1958. Тайпин Юйлань (Собрание сведений из древних китайских летописей), т.110, Шанхай, 1958.

14. Цзинь Ханыпу, 1956. Цзинь Ханьшу (Полная история династии Хань), Шанхай, 1956.1. На русском языке

15. Бичурин, 1950. Бичурин Н.Я. (о.Иакинф). Собрание сведений о народах, обитавших в Средней Азии в древние времена. Т.Н. М., - Л., 1950.

16. Записки Восточно-Сибирского отделения Русского императорского географического общества, Иркутск, 1892.

17. Ким Бусик, 1959. Ким Бусик. Самкук саги. Летописи Силла. Издание текста, перевод, вступительная статья и комментарии М.Н.Пака. Отв. ред. А.П.Рогачев. М., 1959.

18. Ким Бусик, 2001. Ким Бусик. Самгук саги. Летописи Силла. Издание текста, перевод, вступительная статья и комментарии М.Н.Пака. Отв. ред. А.П.Рогачев, М., 2001. Второе издание.

19. Ким Бусик, 1995. Ким Бусик. Самкук саги. Летописи Когурё. Летописи Пэкче. Хронологические таблицы. Издание текста, перевод, вступительная статья и комментарии М.Н.Пака. Отв. ред. Л.Р.Концевич. М., 1995.

20. Ким Бусик, 2002. Ким Бусик. Разные описания. Биографии. Издание текста, перевод, вступительная статья, комментарии, приложения под общей редакцией М.Н.Пака и Л.Р.Концевича. М., 2002.

21. Корейские предания и легенды, 1980. Корейские предания и легенды (из средневековых книг) Перевод с ханмуна// Составление и комментарий Л.Р.Концевича. Вступительная статья Б.Рифтин, стихи в пер. Е.Витковского

22. Пак, 1961. Пак М.Н. Описание корейских племен начала нашей эры (По «Саньго-Чжи») - «Проблемы востоковедения», 1961, № 1.

23. Сон в нефритовом павильоне, 1982. Сон в Нефритовом павильоне. Роман. Перевод с корейского Г.Рачкова, М., 1982.

24. Ши цзин, 1957. Щи цзин, Избранные песни. Пер. А.А.Штукина. М.,1957.1. ЛИТЕРАТУРАна русском языке

25. Абаев, 1989. Абаев Н.В., Чань-буддизм, Новосибирск, 1989. Анисимов, 1958. - Анисимов А.Ф., Религия эвенков, М.-Л., 1958. Алексеев, 1980. - Алексеев И.Л., Ранние формы религии тюркоязычных народов Сибири, М., 1980.

26. Алексеев, 1984. Алексеев И.Л., Шаманизм тюркоязычных народов Сибири, М.,1984.

27. Арутюнов, Светлов, 1968. — Арутюнов С.А., Светлов Г.Е., Старые и новые боги Японии, М., 1968.

28. Ахматова, 1957. Ахматова A.A., Песнь о Чхоёне (Чхоёнга) (перевод) //

29. Корейская классическая поэзия, М., 1958.

30. Батьянова, 1999. — Батьянова Е.П., Представления телеутов о природешаманского дара// Шаманизм и иные традиционные верования и практики. Материалымеждународного конгресса, посвященного памяти А.В.Анохина, Н.П.Дыренковой,

31. Басилов, 1992. Басилов В.Н., Шаманство у народов Средней Азии и Казахстана.

32. Библиотека всемирной литературы, 1977. Библиотека всемирной литературы. Классическая поэзия Индии, Китая, Корее, Вьетнама, Японии т. 16. М., 1977.

33. Бутин, 1982. Бутин Ю.М., Древний Чосон (историко-археологический очерк), Новосибирск, 1982.

34. Бутин, 1984. Бутин Ю.М., Корея: от Древнего Чосона к Трем государствам (II в. до н.э. - IV в.), Новосибирск, 1984.

35. Васильев, 1983. Васильев Л.С., История религий Востока, М., 1983.

36. Вебер, 2001. Вебер К.И., Записка по Корее до 1898 года и позже // Российское корееведение. Альманах. Выпуск второй. М., 2001.

37. Волков, 1985. Волков C.B., Ранняя история буддизма в Корее (сангха и государство). М., 1985.

38. Воробьев, 1961. Воробьев М.В., Древняя Корея (историко-археологический очерк). M., 1961.

39. Герасимова, 1989. Герасимова К.Н., Традиционные воззрения тибетцев в культовой системе ламаизма, Новосибирск, 1989.

40. Глухарева, 1982. Глухарева О.Н. Искусство Кореи с древнейших времен до конца XIX века.

41. Голан, 1994. -Голан А., Миф и символ, Иерусалим, 1994.

42. Грачева, 1983. Грачева М.Н., Традиционное мировоззрение охотников Таймыра, М., 1983.

43. Джарылгасинова, 1970. Джарылгасинова Р.Ш., Корейские мифы о культурных героях // Религия и мифология народов Восточной и Южной Азии, М., 1970.

44. Джарылгасинова, 1972. Джарылгасинова Р.Ш., Древние когурёссцы (к этнической истории корейцев). М., 1972.

45. Джарылгасинова, 1979. Джарылгасинова Р.Ш., Этногенез и этническая история корейцев по данным эпиграфики («Стела Квангэтхо-вана»). М., 1979.

46. Джарылгасинова, 1994. Джарылгасинова Р.Ш., Российское (советское) этнографическое корееведение (40-90-е годы XX века) // Российское корееведение. Альманах. Выпуск первый. М., 1999.

47. Дугаров, 1991.-Дугаров Д.С., Исторические корни белого шаманства, М., 1991.

48. Жирмунский, 1976. Жирмунский В.М., Тюркский героический эпос, М., 1976.

49. Жуковская, 1970. Жуковская H.JL, Формы проявления культа природы в ритуалах ламаизма. // Религия и мифология народов Восточной и Южной Азии, М., 1970.

50. Записки, 1892. Записки Восточно-Сибирского отдела Императорского Русского Географического общества. Иркутск, 1892.

51. Золотарев, 1964. Золотарев A.M., Родовой строй и первобытная мифология. М., 1964.

52. Зенко, 1999. Зенко М.А., Шаманство лесных ненцев: тенденции современного развития // Шаманизм и иные традиционные верования и практики, М., 1999.

53. Ионова, 1968. Ионова Ю.В., К вопросу о культе медведя, пещер и гор у корейцев. // Страны и народы Востока. Вып. 6. М., 1968.

54. Ионова, 1970. Ионова Ю.В., О социальных корнях древних культовых систем Кореи // Краткое содержание докладов годичной сессии Института этнографии. JI., 1970.

55. Ионова, 1970. Ионова Ю.В., Пережитки тотемизма в религиозных обрядах корейцев // Религия и мифология народов Восточной и Южной Азии, М., 1970.

56. Ионова, 1970. Ионова Ю.В., К вопросу о религиозном синкретизме корейцев // Материалы научной сессии JIO ИЭ АН СССР. Л., 1970.

57. Ионова, 1973. Ионова Ю.В. Погребальные обряды корейцев // Культура народов зарубежной Азии. Сборник Музея антропологии и этнографии. Т.29. Л., 1973.

58. Ионова, 1973. Ионова Ю.В., Представления корейцев о душе // Религия и мифология народов Восточной и Южной Азии. М., 1973.

59. Ионова, 1980. Ионова Ю.В., Шаманство в Корее (XIX - начало XX в.) //Символика культов и ритуалов народов зарубежной Азии. М., 1980.

60. Ионова, 1982. Ионова Ю.В., Обычаи, обряды, их социальные функции в Корее: середина XIX - начало XX в. М., 1982.

61. Ионова, 1986. Ионова Ю.В., К вопросу о культе деревьев в Корее. Мифы, культы и обряды народов зарубежной Азии., М., 1986.

62. Иорданский, 1991. Иорданский В.Б., Звери, люди, боги африканской мифологии, М., 1991.

63. Иофан, 1974.-Иофан Н.В., Культура древней Японии, М., 1974.

64. История Кореи, 1974. История Кореи (с древнейших времен до наших дней), т. 1-2, М., 1974.

65. История цветов История цветов, Корейская классическая проза. Перевод с ханмуна, Л., 1991.

66. Итс, 1997. Итс Р.Ф., Шепот Земли и молчание Неба, М., 1997.

67. Кенин-Лопсан, 1997. Кенин-Лопсан М.Б., Обрядовая практика и фольклор сибирского шаманизма, Новосибирск, 1987.

68. Кабо, 1972. Кабо В.Я., Синкретизм первобытного искусства // Ранние формы искусства, М., 1972.

69. Кюнер, 1912. Статистико-экономический и географический очерк Кореи. Ныне японского генерал-губернаторства Циосен, Владивосток, 1912

70. Леви-Стросс, 1986. Леви-Стросс, Структурная антропология, М., 1986. Ло Гуан Чжун, 1954. - Ло Гуан Чжун, Троецарствие. Пер. с китайского С.Алексеева. М., 1954.

71. Мартынов, 1984. Мартынов A.C. «Искренность» мудреца, благородного мужа и императора // Культура народов Востока. Из истории традиционной китайской идеологии, М., 1984.

72. Мелетинский, 1976. Мелетинский Е.М., Поэтика мифа, М., 1976. Мелетинский, 1979. - Мелетинский Е.М., Палеоазиатский героический эпос, М.,1979.

73. Мелетинский, 1986. Мелетинский Е.М., От мифа к роману, М., 1986. Мифы народов мира, 1994. - Мифы народов мира, тома 1-2, М., 1994. Народы и религии мира, 1991. - Народы и религии мира. Энциклопедия, гл. ред. В.А.Тишков. М., 1999.

74. Напольский, 1991. Напольский В.В., Древнейшие этапы происхождения народов уральской языковой семьи: данные мифологической реконструкции (прауральский космогонический миф), М., 1991.

75. Никитина, 1982. Никитина М.И., Древняя корейская поэзия в связи с ритуалом и мифом, М., 1982.

76. Никитина, 1985. Никитина М.И., Об интерпретации одной буддийской легенды из «Самгук юса», М., 1985.

77. Никитина, 1993. Никитина М.И., Легенда о горе Амисан // «Санкт-Петербургское востоковедение», вып. 3, СПб., 1993.

78. Никитина, 1994. Никитина М.И., Корейская поэзия XVI-XIX вв. в жанре сиджо (Семантическая структура жанра. Образ. Пространство. Время). СПб., 1994.

79. Никитина, 2001. Никитина М.И., Легенда о Женщине-Солнце и ее родителях и ее ритуальные спутники в Древней Корее и соседних государствах, СПб., 2001.

80. Никитина, Троцевич, 1969. Никитина М.И., Троцевич А.Ф., Очерки корейской литературы до XIV века. М., 1969.

81. Никольский, Цой Денху, 1976. Никольский Л.Б., Цой Денху. Большой корейско-русский словарь, т. 1-2, М., 1976.

82. Новик, 1984. Новик Е.С., Обряд и фольклор в сибирском шаманизме (опыт сопоставления структур). М., 1984.

83. Пак, 1979. Пак М.Н., Очерки ранней истории Кореи, М., 1979.

84. Пак, 1987. Пак М.Н. История и историография Кореи. Избранные труды. М.2003.

85. Платон, 1993.-Платон, Собрание сочинений. М., 1993.

86. Погадаева, 2001. Погадаева А.В., Песнопения в корейском фольклоре // Российское корееведение. Альманах. Выпуск второй. М., 2001.

87. Потапов, 1991. Потапов Л.П., Алтайский шаманизм. М., 1991.

88. Потапов, 1995. Потапов Л.П., Шаманизм и ранние религиозные представления. Сборник к 90-летию Л.П.Потапова, М. 1995.

89. Природа и человек, 1976. Природа и человек в религиозных воззрениях народов Сибири и Севера. М.-Л., 1976.

90. Пропп, 1969.-Пропп В.Я., Морфология волшебной сказки. Л., 1986.

91. Пропп, 1986. Пропп В.Я., Исторические корни волшебной сказки. Л., 1969.

92. Ревуненкова, 1992. Ревуненкова Е.В., Миф, обряд, религия. Некоторые аспекты проблемы на материале народов Индонезии. М., 1992.

93. Решетов, 1986. Решетов A.M., Цзао-ван - китайский бог очага. // Мифы, культы, обряды народов Зарубежной Азии, М., 1986.

94. Симбирцева, 2001. Симбирцева Т.М., Из истории христианства в Корее: к столетию православия. // Российское корееведение. Альманах. Выпуск второй. М., 2001.

95. Судзуки, 1992.-Судзуки Д., Дзен-Буддизм, Бишкек, 1992.

96. Смоляк, 1991. Смоляк A.B., Шаман - личность, функции, мировоззрение. М.,1991.

97. Смоляк, 1999. Смоляк A.B., Традиционное мировоззрение шаманов и шаманствующих у народов Нижнего Амура. // Шаманизм и иные религиозные верования и практики, М., 1999.

98. Стратанович, 1978. Стратанович Г.Г., Народные верования населения Индокитая. М., 1978.

99. Суковицына, 2001. Суковицына О.В., Карл Вебер и его вклад в развитие русско-корейских отношений (к публикации «Записки.» К.Вебера) // Российское корееведение. Альманах. Выпуск второй. М., 2001.

100. Тихонов, 2003 Тихонов В.М., История Корея. С древнейших времен до 1876 г., т.1, М. 2003.

101. Токарев, 1984. Токарев A.C., Ранние формы религии. М., 1984.

102. Троцевич, 1996. Троцевич А.Ф., Миф и сюжетная проза Кореи, 1996.

103. Тян, 1992. -Тян В.Д., Космос, храм, гармония. // Этнографическое обозрение.1992, №5.

104. Тян, 2001. Тян В.Д., Буддийские храмы средневековой Кореи. М., 2001.

105. У Ченэнь, 1959. У Ченэнь, Путешествие на Запад, т. 1-4, Пер. с китайского А.М.Алексеева, М., 1959.

106. Фрезер, 1983. Фрезер Д.Д., Золотая ветвь, М., 1983.

107. Фишман, 1984. Фишман O.JI. О традиционных китайских представлениях в сборниках художественной прозы XVII- XVIII // Культура народов Востока. Из истории традиционной китайской идеологии, М., 1984.

108. Функ Д.А., 1998. Функ Д.А., Телеутское шаманство, М., 1998.

109. Функ, 1999. Функ Д.А., Шаманская болезнь саяно-алтайских сказителей.//Шаманизм и иные традиционные верования и практики. М, 1999.

110. Химик, 1993. Химик И.А., Художественная культура первобытного общества (хрестоматия), Санкт-Петербург, 1993.

111. Цыбульский, 1987. Цыбульский В.В., Лунно-солнечный календарь стран Восточной Азии, М., 1987.

112. Чеснов, 1974. Чеснов Я.В., Историческая этнография стран Индокитая, М.,

113. Штернберг, 1936. Штернберг Л.Я., Первобытная религия в свете этнографии, Л., 1936.

114. Чаггерджи, Датта, 1955. Чаттерджи С., Датта Д., Введение в индийскую философию, М., 1955.

115. Юань Кэ, 1987. Юань Кэ, Мифы древнего Китая, М., 1987. Ким Манджун, 1961. - Ким Манджун, Куунмон («Облачный сон девяти»), Пер. Г.Рачкова, М., 1961.1. ЛИТЕРАТУРА1. На корейском языке

116. Акамацу, 1997 Акамацу Тидзё^СРН ^¿Я Чосон му-ый ёнгу (Изучение корейского шаманизма). Перевод с японского яз. на корейский яз. Сеул .1997.

117. Им Чэсок, Чан Джугын, 1965. Им Чэсок, Чан Джугын,

118. Кванбук чийок-ый муга. (Шаманские песнопения района Кванбук). Сеул, 1965. Им Чэсок, 1966.- Им Чэсок, ^^ ^ ~т

119. Квансо чийок-ый муга. (Шаманские песнопения района Квансо). Сеул, 1966. Ким Инхве, 1986.-Ким Инхве, ^ 1 ^ 1

120. Хванхэдо нэрим кут. (Обряд шаманского посвящения, практиковавшийся в провинции Хванхэ). Сеул, 1986.1. Д. 1

121. Ким Инхве, 1995.- Ким Инхве, ^ 1-1 о ы -1 е

122. Хангуг мусок-ый чонхап кочхаль. Ким Инхве. (Комплексное изучение корейскогошаманизма). Сеул, 1995.

123. Ким Инхве, 1993.-Ким Инхве, ^Й?^! ^Кэ^Л Хангугмусок-ый сасан ёнгу. Ким Инхве. (Изучение мировоззрения корейского шаманизма). Сеул, 1993.

124. Ким Тхэгон, 1971-1978.- КимТхэгон, ^ ' ^ ,Хангук-ыймугачип. (Сборник корейских шаманских песнопений), т.1-З.Сеул, 1971-1978.

125. Ким Тхэгон, 1986. Ким Тхэгон, I , Хангук-ый синхва.

126. Корейская мифология). Сеул, 1986.

127. Когохакминсокнонмун, 1990. ^ '¿Д ^ , Когохакминсокномунчип

128. Сборник статей по археологии и этнографии № 12). Пхеньян, 1991.1.^ р I ^ ^

129. Ли Бохун, 1968. Ли Бохун,^ Л v'l , Хангук муыйсиг-ыйымак. (Корейская шаманская обрядовая музыка). Сеул 1968.

130. Ли Нынхва, 1991.- Ли Нынхва, с- ^ ^ ->— , Хангукмусок ко,

131. Изучение корейского шаманизма). Сеул, 1991.

132. ЛиПхильён, 1995.-Ли Пхильён, -т «- ^ 1 > ,Пурак синан сахвеса. (Социальная история сельских верований). Сеул, 1995.

133. Ли Пхильён, 1995. Ли Пхильён,Л!г^т^^КИМ1 ^Хангук мусог-ый симнихакчок кочхаль (Исследование корейского шаманизма с позиций психологии). Сеул, 1995.

134. Мураяма, 1991. Мураяма Дзидзюн, Чосоный квисин. («Духи Кореи») Перевод с японского яз. на корейский яз., Сеул, 1991. ^

135. На Кёнсу, 1995. На Кёнсу, Ч ^ ^ , Хангук синхвангу.(Изучение корейской мифологии). Сеул, 1995.

136. Пак Чинтхэ, 1999. Пак Чинтхэ^^И^^^ ? Тонасиа сямониджымгва тхаль. (Шаманские театрализованные представления в Восточной Азии и маски). Сеул, 1999.1. Пхэсоль чип,1987.- y'Mt^l

137. Пхэсоль чип. (Сборник произведений вжанре пхэсоль). т.2, Пхеньян, 1987.

138. Со Дэсок, 1968. Со Дэсок, , Ёса мугаёнгу.

139. Изучение эпических шаманских песнопений).// Изучение корейского языка и корейской культуры, №8, Сеул. 1968.

140. Со Дэсок, 1980. Со Дэсок, jpl- Ц£"4" , Мусокквакунмунхак. (Шаманизм и корейская культура). Сеул. 1995.

141. Со Чонбом, 1992. Со Чонбом, Ч"У I ^ ^ ^ ° ^ Наби

142. Сонё саран ияги. (История любви женщины-бабочки). Сеул, 1992.

143. Хангук минсок, 1990. ^Ъъ ^ п Хангук минсок тэсаджон,

144. Большая энциклопедия корейской народной религии). Сеул, 1990.

145. Хангук-ый пхунсок, 1970. — —1 -3 ~~> Хангук-ый пхунсок, (Обычаи1. Кореи). Сеул, 1970.

146. Чан Джугын, 1958-1960. Чан Джугын, 'А , Чеджудо-ый муга

147. Шаманские песнопения острова Чеджудо). Сеул, 1958-1960.

148. Чо Джаён, 1997.- Чо Джаён, Самсин минго, (Народныйкульт Самсин). Сеул, 1997.2. ) ( >1/2-1

149. Чосонмаль, 1994.- ¿г-^^О «" ^ Чосон малькхын саджон. (Большой словарь корейского языка), т. 1-2, Пхеньян.

150. Чосон коджонмунхак, 1993. Чосонкоджонмунхак ёнгу. (Сборник статей по классической корейской литературе), т.1. Пхеньян, 1993.

151. Чосон мунхакса, 1981. ^ Чосон мунхакса. (Сипгусегипхён) (История корейской литературы, девятнадцатый век). Пхеньян, 1981.

152. Чо Хын Юн, 1986. Чо Хын Юн, ^¿ЦМ Ц Хангук-ый му,

153. Корейский шаманизм). Сеул, 1986.

154. Чо Хын Юн, 1997. Чо Хын Юн, ^¿Д ^Ы) (Мир корейского шаманизма). Сеул, 1997.1. Хангукму-ый сеге.

155. Чо Хынюн, 2000. Чо Хынюн.^И 4% сямониджым. (Корейский шаманизм). Сеул, 2000.

156. Чу Канхён, 1997. Чу Канхён,

157. Социальная история камлания-кут). Сеул, 1997.1. Хангук-ый1. Кут сахвеса,

158. Чхве Кильсон, 1987. Чхве Кильсон,Ц ( ый ёнгу. (Изучение корейского шаманизма).Сеул, 1987.

159. Чхве Кильсон, 1997.- Чхве Кильсон, Кильсон. (Записки о корейском шаманизме) т.1. Сеул, 1997.1. Хангукмусог1. Хангукмусокчи. Чхве

160. Чхве Намсон, 1927.- Чхве Намсон, ёМ (Незаконченная статья о культуре) // Кэмйон,-г

161. Пульсон мунхварон. , Просвещение, 1927, № 18

162. Чхве Намсон, 1927.- Чхве Намсон, , Самгуюоса хэду.

163. Толкование «Самгук юса»)// Кэмйон, , Просвещение, 1927, № 19

164. Чосон чонса, 1979. Чосон чонса. (Полная история1. Кореи) Пхеньян, 1979.

165. Чосон мунхакса, 1981. 5 ^ ФМ^Н^с! ) Чосон мунхаксакодэчунсепхён). (История корейской литературы (в древние и средние века). Пхеньян, 1981.о у^Л -о

166. Ынпхён тансим, 1999.- О ^ ^ к? Ынпхён тансим, (Сборниксредневековых корейских новелл «Доброе сердце»), Пхеньян, 1999.

167. Ю Донсик, 1983. Ю Донсик ЗЗЬ , Хангук мусок ёксавакуджо. (История и структура корейского шаманизма) Сеул, 1983.1. ЛИТЕРАТУРАна западноевропейских языках Astong, 1972.- Astong W.G., Nihongi, Tokyo, 1972.

168. Aitken, 1992. Aitken R., Taking the path of Zen, San-Francisco, 1992.

169. Bishop, 1898. Bishop E., Korea and its neighbours, London, 1898.

170. Eikemeier, 1979. Eikemeier D., Wohin gehen Koreaner nach dem Todt, Paris, 1979.

171. Guillemoz, 1983. Guillemoz A., Les algues, les anciens, les dieux, Paris, 1983.

172. Hulbert, 1908. Hulbert L., The passing of Korea, London, 1908.

173. Bang, 1973. Im Bang, Korean Folk tales, New-York, 1973.

174. Kendall, 1985. Kendall L., Shamans, housewives and other restless spirits. Woman in

175. Korean ritual life. Honolulu, 1985.

176. Kendall, 1989. Kendall L., The life and hard times of a Korean shaman, Honolulu, 1989.

177. Kim Tae-kon, 1998. Kim Tae-kon, Korean shamanism - muism, Seoul, 1998.

178. Korea, 1969. Korea, Its land, culture and people of all ages, Seoul, 1969.

179. Mural paintings, 1979. Mural paintings of Koguryo, Phy'onyang, 1979.

180. Rhys-Davids, 1894. Rhys-Davids T.W., The sacred books of East, vol. 49, London, 1894

181. Werner, 1961. Werner E.T., A dictionary of Chinese mythology, Shanghai, 1932.

182. Suzuki, 1976. Suzuki D., Zen mind, San-Francisco, 1976.

183. Won Yi Beom and Lim Byeong Ho, 1992. Won Yi Beom and Lim Byeong Ho, A History of Korean Buddhist culture and some essays, Seoul, 1992.