автореферат диссертации по истории, специальность ВАК РФ 07.00.03
диссертация на тему: Российский фактор в общественно-политической жизни чехов в 50-е - 70-е гг. XIX в.: по материалам архива М.Ф. Раевского

Полный текст автореферата диссертации по теме "Российский фактор в общественно-политической жизни чехов в 50-е - 70-е гг. XIX в.: по материалам архива М.Ф. Раевского"

МОСКОВСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ имени М. В Ломоносова

Исторический факультет

На правах рущ>тси

■/уО

Киселькова Наталья Витальевна

РОССИЙСКИЙ ФАКТОР В ОБЩЕСТВЕННО-ПОЛИТИЧЕСКОЙ ЖИЗНИ ЧЕХОВ в 50-е - 70-е гг. XIX в. (ПО МАТЕРИАЛАМ АРХИВА М.Ф. РАЕВСКОГО)

Раздел 07 00 00 - Исторические науки Специальность 07 00 03 - Всеобщая история (новое и новейшее время)

Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук

00344Ь^иа

Москва - 2008

003445209

Диссертация выполнена на кафедре истории южных и западных славян Исторического факультета

Московского государственного университета им М В Ломоносова

Научный руководитель кандидат исторических наук, доцент

Зоя Сергеевна Ненашева (МГУ им МВ Ломоносова)

Официальные оппоненты- доктор исторических наук, ведущий научный сотрудник

Искра Васильевна Чуркина (Институт славяноведения РАН)

Защита состоится «17» июня 2008 г в * u часов на заседании Диссертационного Совета Д 501002 12 по всеобщей истории при Московском государственном университете им MB Ломоносова

Адрес 119899, Москва, Ленинские горы, МГУ, 1-ый Учебный корпус, Исторический факультет, ауд А 416

С диссертацией можно ознакомиться в Научной библиотеке МГУ им A M Горького (1 корпус гуманитарных факультетов МГУ)

кандидат исторических наук, доцент Ольга Вячеславовна Павленко

(Российский государственный гуманитарный университет)

Ведущая организация Государственное образовательное учреждение

высшего профессионального образования «Марийский государственный университет»

Автореферат разослан _» мая 2008 г

Ученый секретарь Диссертационного Совета кандидат исторических наук, доцент

ТВ Никитина

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность исследования Как известно, политические судьбы славянских народов традиционно занимали весомое место в российской общественной мысли В этом контексте история чешско-российских общественно-политических отношений 1850 - 1870-х годов является чрезвычайно интересной и в то же время сложной темой, которая привлекала и продолжает привлекать внимание как отечественных, так и чешских исследователей, представителей мировой богемистики

С начала 1850-х гг, когда в Австрийской империи установился период «баховского абсолютизма»1, чешско-российские связи стали приобретать новые качественные характеристики Чехи оказались объектом интереса не только ученых, интеллигенции, но и более широких слоев российского общества Определенное влияние на динамику и характер двусторонних контактов на протяжении 50 - 70-х годов XIX в. оказывали геополитическая обстановка и, конечно, отношения между Российской и Австрийской империями, а также борьба чехов за расширение своих национальных и политических прав, в ходе которой они предпринимали попытки найти в лице российского государства равноправного партнера и перспективного союзника

В это время активность протоиерея русской посольской церкви в Вене МФ Раевского (18 7 1811 - 2.5 1884), находившегося в 1850 - 1870-е гг в центре событий, была направлена на всестороннее развитие информационных связей между чешским и российским обществами, на углубление сотрудничества в образовательной сфере, на реализацию проекта открытия православного храма в Чешском королевстве и всестороннюю помощь большому числу простых чехов

Актуальность работы обусловлена и тем, что в историографии сложился ряд стереотипов в оценке чешско-российских отношений второй половины

'А Бах (1813 - 1893) возглавлял кабинет министров Австрийской империи с 1852 по 1859 гг, стал символом проводившейся в этот период политики неоабсолютизма Он был основным проводником идеи усиления центра Период его нахождения во паве правительства вошел в историю под названием «баховский абсолютизм»

XIX в Преувеличивается значимость чехов для России, западнославянского направления ее внешней политики как целенаправленного, компенсирующего утрату позиций в Европе после Крымской войны Зачастую упрощается восприятие Российской империи чешскими лидерами как возможного политического партнера в борьбе за свои национальные и политические права Учитывая эти обстоятельства, к настоящему моменту назрела необходимость комплексного изучения чешско-российских общественно-политических отношений в 1850 - 1870-е гг, которые и стали предметом исследования

В диссертации последовательно и всесторонне рассматриваются четыре направления двусторонних контактов Первое из них, игравшее важнейшую роль на первом этапе (1850-е гг) - развитие информационных связей между Российской империей и чехами Второе, наиболее яркое, ставшее доминантой в 1860-е годы, особенно во 2-й их половине - сотрудничество в образовательной сфере Третье направление связано с реализацией непростого проекта открытия православного храма в Праге, ярко продемонстрировавшего саму суть чешско-российских отношений Наконец, четвертое, в котором МФ Раевский был задействован минимально - эмиграция чехов в Российскую империю

Хронологические рамки исследования. Наше внимание обращено к 50 -70-м годам XIX в И это не случайно В указанный период интерес к России охватил различные слои чешского общества, а чешские политические лидеры были активны в своем поиске внешнеполитического союзника в лице российского государства Применительно к указанному времени можно говорить о появлении элементов партнерства между этими субъектами в общественно-политической сфере Контакты выстраивались при непосредственном участии протоиерея российской посольской церкви в Вене Михаила Федоровича Раевского, жившего в столице империи Габсбургов с 1842 г1

1 Последние годы жизни и работа МФ Раевского чешско-российская корреспонденция, практически, не охватывает Сохранилось всего 3 письма, представляющие 1880 - 1884 г Небольшое количество писем 1840-х гг, сохранившееся в архиве Раевского, носит исключительно личный характер

В рамках 3-х десятилетий развития чешско-российских общественно-политических отношений правомерно выделить 3 периода, отличающиеся как своей интенсивностью, так и содержательной стороной

В 1850-е годы Россия, ее общественные деятели не просто обратили внимание на чехов, но и поставили задачу открыть для российского общества специфику их положения в монархии Габсбургов В этой связи одним из важнейших инструментов явилось установление постоянных информационных контактов, что и стало стержневым направлением в чешско-российских отношениях этого периода В данном процессе важнейшую роль играл МФ Раевский, успевший к этому времени приобрести ценные связи среди чехов, в том числе и в лице слависта-филолога, библиотекаря Национального музея, члена-корреспондента Российской Академии наук (с 1840 г) В Ганки (1791 - 1861)

Второй период в развитии чешско-российских контактов приходится на 1860-е годы, связанные с активизацией чешской общественно-политической жизни, борьбой чехов за расширение своих прав, с их стремлением заявить о себе на межгосударственном уровне. Чешско-российские отношения в эти годы охватили несколько направлений Речь идет о расширении информационного поля общения, сотрудничестве в образовательной сфере, старте проекта открытая православного храма в Праге, начале эмиграции чехов в Российскую империю

В вышеуказанных направлениях чешско-российские общественно-политические контакты продолжали эволюционировать и в 1870-е гг, однако изменился их характер В ряду факторов, влиявших на двустороннее сотрудничество в это время, были чешско-австрийские переговоры, объединение Германии и образование «Союза трех императоров» Постепенно сказывалось и разочарование в чехах самого Раевского В конце 1870-х гг, когда изменилась внешне и внутриполитическая конъюнктура, а чешские политики возвратились в австрийский парламент, отказавшись от «пассивной

оппозиции»1, Россия стала постепенно уходить в тень общественно-политических интересов чехов В условиях непростых отношений между Австро-Венгрией и Российской империей, краха амбициозного проекта чешско-австрийского Соглашения2, отсутствия внешнеполитических импульсов, когда стало ясно, что официальная Россия остается стабильным союзником австрийского императора, были значительно сокращены контакты Раевского с чехами В результате, постепенно замедлилось развитие всех направлений чешско-российских взаимодействий, которые выстраивались на протяжении 1850- 1860-х гг

Цели и задачи. Главное для нас, не просто проследить изменение чешско-российских отношений в 1850 - 1870-е гг, но на основе всестороннего анализа материалов богатого архива протоиерея венской посольской церкви М Ф Раевского, а также широкого комплекса других источников по этому периоду определить вектор их развития в политической среде и в обществе, исследовать их содержательную сторону, показать место Российской империи в политических устремлениях и общественной жизни чехов Не менее важен поиск ответов на вопросы какую роль на практике играли представления о едином, сплоченном славянском мире, были ли они определяющими, или же на первом плане у чехов стояли несколько иные мотивы, прежде всего, прагматического свойства9 Известно, что важное место во внешней политике Российской империи после Крымской войны занимало славянское направление, но насколько интересны были чехи официальному Петербургу? Анализ взглядов российских дипломатов на чехов, их политическую активность помогает восполнить существующие пробелы в историографии по этой проблеме

Задача работы состоит в том, чтобы

1 «Пассивная оппозиция» чешских политиков охватывает 1863 - 1879 гг Такое название получила политика чехов в указанный период вследствие неучастия в работе сначала имперского, а затем и земских сеймов, но, вместе с тем, включавшая комплекс мер, направленных на расширение автономных прав чехов, достижение равноправия чешского и немецкого языков, и шире, чешского и немецкого народов в империи Габсбургов во всех сферах общественно-политической жизни

2 В 1871 г неудачей закончились попытки чешских политических лидеров заключить чешско-австрийское

Соглашение, вошедшее в историю под названием «Фундаментальные статьи»

6

определить место М Ф Раевского в развитии чешско-российских общественно-политических отношений, степень его участия в выявленных направлениях сотрудничества чехов и России, для нас также существенно понять статус о Михаила в империи Габсбургов, выяснить схему его взаимодействия с российскими государственными структурами,

- показать динамику развития чешско-российских контактов в 1850 - 1870-е гг, выявить особенности всех периодов, указанных выше, и их значение,

установить приоритетные задачи, решавшиеся в тот или иной момент развития сотрудничества между чехами и Россией,

выделить пиковые моменты в истории чешско-российских общественно-политических отношений в 50 - 70-е гг XIX в , показать с какими событиями внутриполитической, или внешнеполитической жизни они были связаны, установить причины постепенного спада взаимного интереса к концу 70-х годов XIX в ,

определить значение проекта открытия православного храма в Праге для дальнейшего взаимодействия чехов и Российской империи, выявить отношение к нему чешских политических лидеров, и показать его влияние на изменение отношения протоиерея М Ф Раевского к чехам,

- установить сторонников поддержания устойчивого сотрудничества с Российской империей среди чехов, выделить наиболее активных участников этого процесса, охарактеризовать цели их деятельности, уточнить основные параметры отношения чехов к России,

- на основе новых материалов раскрыть позицию России на чешско-австрийские переговоры 1870 - 1871 гг, главным образом, выяснить, каковы были их последствия для чешско-российских отношений, показать восприятие России чешской прессой в наиболее

активные моменты борьбы чехов за свои национальные и политические права, трактовку действий Российской империи в отношении Чешских земель и славянского мира в исследуемый период,

- охарактеризовать взгляды официальной России к ведущим чешским политикам и их борьбе за расширение национальных и политических прав, конкретизировать восприятие Россией чехов как части славянского мира,

- исследовать точку зрения наиболее ангажированных членов Славянского благотворительного комитета на политическую судьбу чехов,

- выявить, какое место занимал МФ Раевский в эволюции чешской эмиграции в Россию, был ли он активным участником процесса, какие вопросы решал в рамках своей компетенции.

Методологическая основа диссертационного исследования Диссертация написана с учетом современных методов исторических исследований В основу раскрытия поставленных в диссертации задач были положены, прежде всего, диалектический подход к оценке развития чешско-российских отношений, принципы объективности и историзма При анализе документов, характеристике событий и сопоставлении различных точек зрения мы придерживались позиции объективного исследователя, использовали принцип системности и компаративный метод, позволяющие установить достоверность фактов

В процессе подготовки диссертационного исследования широко

применялся проблемно-хронологический метод, обеспечивший возможность

проследить эволюцию чешско-российских общественно-политических

отношений в хронологической последовательности, раскрыть характер,

направление, степень трансформации чешских контактов с Россией,

представить их во всем многообразии и полноте

Выполнить эти задачи позволил критический анализ источников,

совмещенный с количественными методами изучения исторических явлений

8

Обзор использованных источников Ключевым блоком источниковой базы являются материалы архива М Ф Раевского, которые, по сути, представляют собой коллекцию различных групп источников, в значительной мере впервые комплексно вводимых в научный оборот, отличающихся и полнотой содержания, и их сохранностью

Весомое место в этом архиве занимает корреспонденция, наиболее полно представляющая проблематику чешско-российских отношений в исследуемый нами период Всего в разнообразном и довольно объемном списке корреспондентов протоиерея МФ Раевского зарегистрировано 120 чешских имен, 517 писем (из них опубликовано - 182 от 51 чеха) Кроме того, сохранилось более 300 ответов самого о Раевского чехам, из которых опубликован 41

Наиболее часто среди чехов, пожелавших установить контакт с русским протоиереем, встречаются представители интеллигенции, интеллектуально-политической элиты (49 имен), студенты, учащиеся, преподаватели, директора гимназий (24 имени), служители церкви Раевскому писали и управляющие имениями, книготорговцы и др

Следует также подчеркнуть комплексность переписки Раевского, которая отражает такие аспекты чешско-российских отношений, как информационные связи и обмен литературными и периодическими политическими изданиями, характеризует уровень сотрудничества в образовательной сфере, свидетельствует об объеме помощи чешским студентам и учащимся гимназий, интенсивности эмиграционного потока в Россию, позволяет выявить инициаторов проекта открытия православного храма в Праге

Всю корреспонденцию М Ф Раевского, касающуюся чешской проблематики, можно разделить на две части - официальную и частную (личную)

Официальная переписка, будь то с Министерством иностранных дел, Министерством народного просвещения, или св Синодом уточняет общую направленность политики российского государства, его приоритеты в

9

отношении славянских народов, позволяет выделить из общего контекста чешские сюжеты Кроме того, она характеризует позицию Московского и Санкт-Петербургского отделений Славянского комитета по указанной проблематике

Безусловно, большую ценность представляет второй пласт, а именно личная переписка Основное ее содержание - обсуждение самых насущных, острых проблем лицами, связанными между собой разнообразными узами -дружескими, официальными, религиозными и др Этот блок материалов

0 Михаила помогает увидеть реальные мнения и суждения современников событий о тех процессах, которые проходили в чешском обществе, и показать динамику развития чешско-российских общественно-политических отношений в 50 - 70-е гг XIX в

Меньшая часть архива Раевского - это его записки, отчеты и другие официальные бумаги, адресованные разным организациям и лицам Они свидетельствуют о деятельности священника посольской церкви в Вене, о его статусе, сотрудничестве с российскими государственными структурами, степени их заинтересованности, также как и Славянского благотворительного комитета в укреплении контактов с чехами Кроме того, эти документы разрозненного архива М Ф Раевского предоставляют возможность выяснить его собственные взгляды на характер российско-чешских отношений

Как уже говорилось, многочисленные контакты МФ Раевского, его интенсивная деятельность привели к созданию большого личного архива Но после его смерти он, к сожалению, оказался раздроблен1 Тем не менее, наследие МФ Раевского было оценено еще его современниками Первая публикация писем венского протоиерея относится к 1880-м годам2 А появление в печати развернутого открытого обращения о Михаила (7 страниц)

1 В настоящее время основная часть материалов архива М Ф Раевского хранится в фондах Отдела письменных источников Государственного исторического музея (далее - ОНИ ГИМ), Архива внешней политики Российской империи (далее - АВПРИ), Государственного архива Российской Федерации (далее - ГА РФ), Российского государственного исторического архива (далее - РПИА), в отделе рукописей Российской национальной библиотеки в России, а также в Литературном архиве Памятника национальной письменности в Чехии

2 Титов А А Протоиерей Михаил Раевский (в своих письмах к О М Бодянскому) Из «Афиш и объявлений» М, 1884

к славянам по случаю празднования тысячелетия пришествия Кирилла и Мефодия в землю Славянскую относится к 1863 г1 «Слово к славянам» свидетельствует о глубокой убежденности Раевского в необходимости сплочения славянского мира Фактически, это было его программное заявление

Коллекция входящей славянской корреспонденции М Ф Раевского, собранная словацким историком В Ма1улой и российской исследовательницей ИВ Чуркиной вышла в свет в 1975 г в сборнике «Зарубежные славяне и Россия Документы архива М Ф Раевского 40 - 80 годы XIX века»2 Эта публикация насчитывает 467 писем от русских, сербских, словацких, словенских, чешских, хорватских и др адресатов Из них 78 писем принадлежит 24 чешским авторам А в списке корреспондентов Раевского, включенном в сборник, зарегистрировано 1737 имен

Наконец, том переписки Раевского, в котором собраны исключительно письма чехов и отчасти ответы на них протоиерея российской посольской церкви в Вене, был издан чешским историком В Доубеком в 2006 г3 В него вошли 808 документов Целиком, без изъятий приведены 122 письма с аннотацией на чешском или немецком языках При отборе писем для их полного воспроизведения В Доубек с большим вниманием относился к тем из них, которые проливают свет на вопросы чешской эмиграции в Российскую империю Остальные письма включены в реестр, представляющий собой краткие резюме документов, относящихся к чешской части архива МФ Раевского

Следует также отметить, что в настоящее время в Литературном архиве Памятника национальной письменности в Праге (Чешская Республика)4 формируется специальный фонд Раевского, включающий в себя массив писем (частично оригиналы, частично ксерокопии и машинописные варианты

1 Слово к славянам в день празднования тысячелетия пришествия Кирилла и Мефодия в землю Славянскую Произнесено протоиереем Михаилом Раевским в церкви императорского российского посольства в Вене 1863 г 11 мая//Православное обозрение 1863 г T 13 М С 1-7

2 Зарубежные славяне и Россия Документы архива M Ф Раевского 40 - 80 годы XIX в М, 1975

3 Cesty na vychod Ceíi v korespondenci M F Rajevského/ Ed Vratislav Doubek Praha, 2006 'Literáml archiv Památníku národního písemnictvi (далее - LA PNP)

11

расчитанных текстов) чешских адресатов и самого М Ф Раевского (К Я Эрбену, Й Коларжу, В Ганке) Данный фонд создается на основе огромного блока материалов, собранных в ходе подготовки чешского тома переписки о Михаила, и переданных архиву В Матулой через посредничество В Доубека в 2004 г В этом же архиве в фондах некоторых чешских адресатов находятся оригиналы сохранившихся писем самого М Ф Раевского (фонды В Ганки - 144 письма, А Патеры - 31 письмо, А Вртятко - 51 письмо, Э Валечки - 1 письмо, А В Шемберы - 1 письмо) Письма Раевского Фр. Л. Ригеру хранятся в Архиве Национального музея в Праге, в фонде «Франтишек Ладислав Ригер»1

Таким образом, архив М Ф Раевского представляет собой совокупность достоверных материалов, при помощи которых можно реконструировать и достаточно полно воссоздать широкую картину чешско-российских связей на самом первичном уровне (адресат - отправитель), представить видение его чешскими корреспондентами роли России и связанных с ней надежд как в развитии чешско-российских контактов, так и в решении своих личных судеб Их анализ, обобщение вносит весомый вклад в исследование чешско-российских отношений 50 - 70-х годов XIX в

Помимо материалов архива Раевского в работе использовались другие источники, которые можно разделить на следующие группы

1) документальные,

2) эпистолярные - корреспонденция,

3) периодика и публицистика

В первой группе следует, прежде всего, отметить протесты, заявления, меморандумы чешских и моравских депутатов, адреса, письма и обращения к императору Францу-Иосифу и имперскому совету Наиболее значимые из них изданы П Цибулкой в сборнике «Политические программы чешских национальных партий»2 Именно этот источниковый пласт послужил основой

1 АгсЫу №го<1п01о Мигешп (далее - АКМ) И Р Ь Я^ег

2 Ро1тскё рго§гату СеБкусЬ пагоапкИ Бй-ап 1860- 1890/Е(1 Рауе1 йЫШса РгаЬа,2000

для характеристики чешско-российских связей многими исследователями Анализ данной группы документов позволил определить, насколько часто чешские лидеры использовали российский фактор как дополнительный аргумент в противостоянии с австрийским правительством в борьбе за свои права

Российский блок документальных источников в работе представлен донесениями дипломатов России из Вены, обращениями в Министерство народного просвещения, Азиатский департамент МИД Славянского благотворительного комитета (фонды «Канцелярия МИД»1, «Политические донесения по Ближнему и Среднему Востоку»2, «Славянский стол»3 Архива внешней политики Российской империи) Используя эти материалы, можно увидеть трактовку русскими дипломатами событий, происходивших в 60 -70-е гг XIX в в империи Габсбургов Протоколы заседаний Славянского благотворительного комитета, в том числе и при непосредственном участии протоиерея венской посольской церкви M Ф Раевского, доклады о деятельности общества являются неоценимым источником для определения приоритетов в его политике в конце 1860-х - 1870-е гг4

Вторая группа документов представлена перепиской участников Славянского благотворительного комитета с чехами, а также между собой и с Министерством народного просвещения в 1862 - 1878 гг5 Кроме того, в работе привлечены богатые материалы JIA ПНП, в первую очередь, огромный массив переписки между ведущими чешскими и российскими деятелями6

В качестве дополнительного источника использовались письма Вячеслава Ганки ОМ Бодянскому, изданные А А. Титовым в 1887 г7, фундаментальная

'АВПРИ Ф 133 Канцелярия МИД 1862 г, 1865 г, 1867 г, 1869 г, 1870-1879 гг

2ЛВПРИ Ф 161 Политические донесения по Ближнему и Среднему Востоку (СПб, ГЛ, V-A2) 1802-1887

3 АВПРИ Ф 146 Славянский стол Оп 495 1825- 1917

4ГАРФ Ф 1750 Московский Ставянский благотворительный комитет On 1 Д 1,21,24,28,59 и др

5ГАРФ Ф 1750 On 1 Д 49-53,58,-70,75-78,426

6 LA PNP F poz К J Erbena, F poz V Hanky, F poz F Jezbeiy F poz J Koléfe, F poz F Palackého, F poz

A Patery, F poz J Ranky, F poz A V Sembery, F poz E Valeiky, F poz A Vrt'âtky, F poz V Zeleného ' Письма Вячеслава Ганки к О M Бодянскому Сообщил Титов A A M, 1887

публикация В А Францева писем В Ганке из славянских земель1, а также сборник «Письма к М П Погодину из славянских земель (1835 - 1861)»2

К третьей группе следует отнести периодику, статьи 1862 - 1879 гг по проблематике чешско-российских отношений выходившие в старочешском органе «Народ»3 («№госЬ> - «Нация»), младочешском - «Народни листы»4 («ШтосЫ 11з1у» - «Национальная газета»), а также в политической ежедневной газете либерально-демократического направления «Глас»5 («Н1аз» - «Голос»), газете Я Скрейшовского «Покрок»6 («Рокгок» - «Прогресс») Данные периодические издания в значительной мере формировали мнение чешской общественности о России, ее отношениях с Австрийской империей Нельзя забывать и о том, что публикации о чешско-российских контактах и ситуации в славянском мире появлялись в наиболее оживленные моменты чешской общественно-политической жизни Они несли определенную идеологическую нагрузку, были направлены на отстаивание правоты позиции чехов, в зависимости от ситуации в них звучал призыв к России активизироваться, или осуждалась ее пассивность

Источниковую базу дополняют лекции Ю Грегра «Страх перед панславизмом», находящиеся в Архиве Национального музея в Праге7, и брошюра директора высшей экономической и экономико-промышленной земской школы в г Таборе Фр Доубравы «Чешский эмигрант в Россию К

' Письма к Вячеславу Ганке из славянских земель Издал Францев В А Варшава, 1905

2ПисьмакМП Погодину из славянских земель (1835 - 1861) С примечаниями Нила Попова М.1880 Вып 3

3 «N¿10(1» - политическая газета старочешского направления, издававшаяся ежедневно в 1863 - 1865 гг и выражавшая взгляды умеренно-либерального (либерально-консервативного) течения, сторонниками которого были Ф Палацкий и Фр Л Ригер, Фр А Браунер и др

4 «№го<Ш 1^» - политическая ежедневная газета, издававшийся в 1861 - 1945 гг Был основан как орган Национальной партии, с 1863 г он становится рупором младочешского крыла партии, а с 1874 г -Национальной партии свободомыслящих

5 «ШаБ» - политический ежедневник либерально-демократического направления, издававшийся в Праге (1862 -1865 гг) под реД Э Вавры, где работали журналисты, продолжавшие традиции чешской радикально-демократической публицистики 1848 - 1849 гг, в 1865 г произошло объединение с газетой братьев Э и Ю Грегры «№о<1т 1в1у»

6 «Рокгок» - политическая старочешская газета Издавалась ежедневно в Праге с 1867 по 1886 гг С 1886 г - под названием «Голос нации» («Шаз п&™1а»)

7 АКМ И J вг^г, Ю 11 III - ОЬауу рге<1 раш1аУ15тет Копсер1 р?е<1па5ку Ю о КиБкц а БкгеапесЬ Икр В (1

наставлению и предостережению нашего народа», хранящаяся в Национальном архиве1

Таким образом, объем и характер использованных при написании диссертации источников достаточно разнообразен и репрезентативен, что позволяет осуществить многоплановый анализ развития чешско-российских общественно-политических отношений в 1850 - 1870-е гг Историографический обзор.

В историографическом обзоре следует остановиться на фундаментальных монографиях, ставших основой для анализа отдельных проблем истории чешско-российских отношений, на крупных исследованиях их различных аспектов, определявших развитие историографии в тот, или иной момент времени Важны также и ключевые труды, посвященные изучению интерпретации славянской идеи чешским и российским обществами

В чешской историографии в конце XIX - первой половине XX вв преобладали обобщающие работы по чешской политической истории, в рамках которых затрагивались отношения чехов с Россией Среди них наиболее известными являются книги, написанные современниками событий А Србом2, а также К Крамаржем и Зд Тоболкой3

Особое внимание чешских исследователей в этот период привлекала тема Славянского съезда 1867 г Так, младочех К Тума4 с откровенно русофильских позиций, далеких от реальности, трактует события, приписывая поездке чешских политиков в Россию в 1867 г исключительное значение В 1931 г исследование этой темы продолжил М Прелог5, указавший на то, что приглашение на выставку пришло как раз в тот момент, когда чехи потеряли всякую надежду на возможность союза с другими славянами, благодаря которому они могли бы предотвратить заключение австро-венгерского Соглашения Однако, несмотря на это, итоги Славянского съезда были

1 Národni archiv(далее-NA) Ceské mistodrZitelství-prezídiumtajné (PMT) Kt 16 r 1883 Inv í 1198

2SrbA Politicke déjiny naroda ieskeho odroku 1861 ai do nastoupem mmisterstva Badenova r 1899 Praha, 1899

3 Kramáf К, Tobolka Zd Déjrny íeské politiky nové doby// Ceská politika DIII, Praha,1909

4 Tfima К Zivot Dra Julia Gregra, slavného obrance svobody íeské Praha, 1896 3 Prelog M Pout fiechü do Moskvy roku 1867 Praha, 1931

15

«минимальными», и показали, что «между интересами России и чехов зияет огромная пропасть, которую трудно преодолеть»1, - заключает Прелог

В межвоенный период изучением чешско-российских отношений занимался И Иирасек, перу которого принадлежат такие крупные труды, как «Россия и мы»2 и «Чехи, словаки и Россия»3 Он видел несколько причин проявления русофильства мощность Российской империи, осознание собственной слабости чехами, видение России в розовом свете4

Дискуссия о соотношении всех интерпретаций, строившихся на основе славянской идеи, которая, то затихала, то возобновлялась вновь на протяжении XX века, фактически, была открыта Ф Воллманом в работе «Славянская идея»5

Чешская историография второй половины XX века сохраняла интерес как к чешско-российским отношениям, так и к славянской идее, ее месту в общественной мысли чехов Эта тема стала центральной в нескольких трудах -«Славянство в чешской национальной жизни»6, «Эволюция и злодеяния панславизма» В Черного7, «Славянские программы и идея славянской солидарности в XIX и XX веках» Й Колейки8, «Славянство в национальной жизни чехов и словаков»9, «Чехи словаки в идеологии русских славянофилов» Т Ивантышиновой»10

Для современной чешской историографии характерны появление новых обобщающих работ, освещающих чешскую политическую жизнь второй половины XIX века в целом, а также тщательная разработка более узкой проблематики, анализ отдельных аспектов чешско-российских отношений.

1 Prelog М Pout Cechü do Moskvy roku 1867 Praha, 1931 S 154

2 Jiräsek I Rusko a my Däjrny vztahü ieskoslovansko-ruskych od nejstarfich dob do roku 1914 1 - IV Praha - Brno, 1945 -1946 Jiräsek J

3 Jiräsek J Ceäi, Slovaci a Rusko Praha, 1933

4 Jiräsek J Rusko a my S 295

5 Wollman F Slovanskä myälenka od Dobrovskiho a Kollära k Masarykovi b d

6 Slovanstvi v ieskim närodnlm iivotü Sbornik uvah profesorü Masarykovy umvemty/ Red J Macürek Brno, 1947

7 terny V Vyvoj a zlo5my panslavismu Praha, b d

8 Кочейка Й Славянские программы и идея славянской солидарности в XIX и XX веках Прага, 1964

9 Slovanstvi V närodnlm iivotä Cechü a Sloväkü Praha, 1968

10 Ivantyäynovä T Ceäi a Slovaci v ideologu ruskych slavianofflov (40 -60 rokyXIX storo£ia) Bratislava, 1987

Так, В Сватонь указывает на плодотворное влияние российской культуры на чешскую В то же время он жестко и не всегда оправданно констатирует, что государственные деятели отвергали славянскую ориентацию политики, не подтверждая этот тезис фактами1

Большое внимание анализу роли славянской идеи в чешском и российском обществах уделяет в своих работах Р Влчек В статье «Русский панславизм в понимании современной чешской историографии»2 он указывает на принципиальное отличие панславизма в России от чешской трактовки славянской идеи В то же время Влчек оправданно обращает внимание на то обстоятельство, что русский панславизм не только не был идентичным официальной русской политике, а, наоборот, она держалась от него в стороне В своей монографии «Русский панславизм - реальность и вымысел»3 он справедливо подчеркивает, что, несмотря на стремление русского панславизма пойти навстречу официальной политике, он не стал ничем иным, как коллекцией никогда не реализованных идей, не преодолевших границ целенаправленного вымысла В статье «Панславизм или русофильство9» Р Влчек заключает, что применительно к чешскому обществу панславизм носит оборонительный характер, доминантой в нем было всеславянское культурно-цивилизационное единство4

Весьма подробно чешско-российские отношения XIX в рассматривает Вратислав Доубек в своей монографии «Чешская политика и Россия»5 Он указывает на превосходство национального принципа над всеми остальными, как у историка, политика, идейного вождя чешского национального движения Ф Палацкоого (1798 - 1876), доктора права, лидера Национальной партии Фр JI Ригера (1818 - 1903), у всей чешской политической элиты Изменение

1 Svatoü V Slovanskä myälenka a rakouski slovanofilstvi Ngkolik poznamek о dävne oräzce// 150 let Slovanskäho sjezdu(1848) Historie a souiasnost Sbomik referätü z vSdeckiho kolokvia 11 6ervna 1998 vPraze Praha,2002 S 28 -34

2 Vliek R. Rusky panslavismus v pojeti moderni £eski historiografie//150letSlovanskehosjezdu S 9-45

3 Vliek R. Rusky panslavismus - reahta a fikce Praha, 2002

4 V16ek R Panslavism ii rusofilstvP РЙ tezi k oräzce reflexe slovanstvi a panslavismu Ceskou spoleinosti 19 stoleti// "Slavme slavnä slävu Slävov slavnych" slovanstvi a Ceski kultura 19 stoleti Praha, 2006/ Ed Zd Hojda, M Ottlova, R Prahl S 9-21

5 Doubek V Ceskä politika a Rusko Praha, 2004

отношения к России этот чешский историк связывает с временной беспомощностью чешских политиков в условиях неоабсолютизма В 1850-е гг, по его мнению, в чешском обществе появилась тенденция к пониманию восточной державы1 Автор монографии останавливается на проекте освящения православного храма в Праге По его мнению, за ним с самого начала стояло стремление чехов основать русский центр, который бы притягивал к себе культурное, экономическое, а в последствии и политическое внимание Санкт-Петербурга2 «Сознание принадлежности к славянскому миру < > усиливало и укрепляло чувство обоснованности и законности политических позиций и притязаний»3 чехов Этот аргумент был незаменимым дополнением всего того, чего не могли предоставить ссылки на собственную историческую традицию и мифы, - подчеркивает В Доубек

Значительный вклад в исследование проблемы чешской эмиграции в современной чешской историографии внес Я Вацулик4

Что же касается отечественной историографии, то на рубеже XIX -XX вв крупным исследователем славянской идеологии был А.Н Пыпин5

Большое значение для анализа славянского направления внешней политики Российской империи имеет фундаментальный труд С А Никитина «Славянские комитеты в России»6

Не меньший интерес представляют две монографии К И Ровды о чешско-российских литературных связях 1860 - 1890-х гг- «Чехи и русские в их литературных взаимосвязях»7 и «Россия и Чехия Взаимосвязи литератур»8

Изучению места В. Ганки в развитии чешско-российских отношений посвящена диссертация JIП Кондауровой1

1 Ibid S 100

2 Ibid S 158

3 Ibid S 286

4 См Vaculik J Dêjiny volyüskych Cechü Dil I Léta 1868 - 1914 Praha, 1997 Он же Kpo6atkûm ieského zemëdêlského vystehovatelstvf do Ruska ve 2 poloviné 19 stolet!//150 let Slovanskeho sjezdu. S 195 - 206 Он же Poiätky Ceského vystêhovalectvl na Volyii// Emigrace z ieskych zemi Sbornik referatû ze seminâfe Historie emigrace z ieskych zemi, ktery se konal pfi pïileiitosti setkânl krajanù v Mladë Boleslavi 2 5 - 25 6 2000 S 41-53

s Пыпин A H Панславизм в прошлом и настоящем M, 1913

6НикитинСА Славянские комитеты в России в 1858 - 1876 годах М, 1960

1 Ровда К И Чехи и русские в их литературных взаимосвязях 50 - 60-е годы XIX века Ленинград, 1968 !РовдаКИ Россия и Чехия Взаимосвязи литератур 1870-1890 Ленинград, 1978

18

Следует также отметить статью Л П Лаптевой «К истории русско-славянских отношений 50 - 70-х гг XIX в »2, в которой исследовательница анализирует письма А Ф Гильфердинга венскому протоиерею М Ф Раевскому, основному связующему звену между Россией и Австрией

Выяснению особенностей трактовки славянской идеи в Чехии и в России в 60-е - начале 70-х гг XIX в посвящены работы О В Павленко (Лебедевой) В одном из первых исследований3 она выделяет польское восстание 1863 - 64 гг как рубеж в оформлении оценки России чехами В этой связи следует заметить, что такой подход правомерен, но лишь отчасти, поскольку он не распространялся на все чешское общество Продолжая разработку этой проблематики О В Павленко рассматривает эволюцию славянского направления в политике России и Австро-Венгрии в 1840 - 1860-е гт4 Поворот в чешско-российских отношениях, как и многие историки, автор связывает с Крымской войной, и последующим за ней восстановлением влияния России на южнославянские народы, созданием имиджа центра славянского мира, славянской митрополии 1860-е гг она называет «осторожной, но тонкой игрой в панславизм»5 Общий вывод, к которому пришла исследовательница, свидетельствует о том, что в целом славянский вопрос был «важнейшим ресурсом национального самосознания, сценарий "славянской политики" был по существу геополитической проекцией внутренних глубинных процессов, охвативших с середины XIX века российское общество»6

Как и в чешской историографии, в российской, одним из направлений изучения чешско-российских отношений является эмиграция чехов в Россию

1 Кондаурова Л П В Ганка и его значение в развитии чешско-русских связей (20-е гг XIX в - 1860 г) Дис на соискание ученой степени к и н М, 1976

1 Лаптева ЛП К истории русско-ставянских отношений 50 - 70-х гг XIX в// Вестник Московского университета Серия 9 История 1976, Х°2

Лебедева О В Чешское русофильство в период установления австро-венгерского дуализма// Социально политические и культурные процессы в странах Европы и Америки в средние века и новое время Йошкар-Ола, 1990

4 См Павленко О В Славянский фактор в отношениях России и Австрии в 40-е - 60-е гг XIX в // Славяногерманские исследования Т 1 М , 2000 Она же Проблемы панславизма в имперской дипломатии России и

Австрии в 40 - 60-е годы XIX в // Российско-австрийский альманах исторические и культурные параллели Выпуск 1 М - Ставрожль, 2004 С 64-109 1 Павтенко О В Славянский фактор С 259

6 Павленко О В Проблемы панславизма С 108

Именно этой проблеме посвящена статья 3 С Ненашевой «Начало эмиграции чехов в Россию в середине XIX века»1, в которой впервые рассматриваются весьма оригинальные материалы АВПРИ (дело «Переселение чехов на Кавказ и в Южную Россию»), касающиеся позиции официальных структур по отношению к эмиграции чехов в Россию в начале 60-х годов XIX века.

Еще одно из основных направлений чешско-российских отношений 3 С Ненашева исследует в комплексе работ, посвященных истории строительства русского православного храма в Праге Одним из важнейших источников при этом выступают материалы архива М Ф Раевского, его переписка с графом А Е Комаровским и чиновником МИД, одним из крупнейших русских славистов, публицистом, общественным деятелем АФ Гильфердингом (1831 - 1872), а также не введенные в научный оборот материалы Синода (РГИА)2

Таким образом, к настоящему моменту в чешской и российской историографии существует пласт исследований по чешской политической истории, по славянской идеологии, хорошо проработаны проблемы истории борьбы чехов за расширение своих политических и национальных прав, активно изучаются российско-австрийские отношения В целом, накопленные к настоящему моменту знания являются фундаментом для более детального всестороннего рассмотрения чешско-российских отношений в 50 - 70-е гг XIX в, история которых, как показывает анализ существующей литературы, все еще представлена в историографии не в полной мере Так, традиционно основное внимание историков сконцентрировано на действиях и взглядах чешских политиков первого эшелона, при этом в стороне остаются широкие слои чешского общества

Научная новизна работы В диссертации впервые комплексно использован огромный, при этом мало изученный архив М Ф. Раевского, не

1 Ненашева 3 С Начало эмиграции чехов в Россию в середине XIX века //Slovanské histoncké Studie Sv 29 Praha HistonckyustavAVCR,2003 S 7-38

2 Всесторонне проект создания православного храма в Праге представлен в работе - Русский православный храм святых первоверховных апостолов Петра и Павла в Карловых Варах К 110-летию со дня освящения M, 2007

только его переписка, но и записки, отчеты, публикации и т д, позволяющие

по-новому взглянуть на рассматриваемую проблематику чешско-российских

общественно-политических отношений Для создания более полной картины

их развития привлечены также и другие материалы - периодика, донесения

российских дипломатов, документы чешской политической жизни, протоколы

заседаний Славянского благотворительного комитета и др Такой широкий

подход дал возможность уточнить периодизацию чешско-российских

контактов, по-новому оценить влияние событий внешнеполитической жизни на

развитие связей между чехами и Россией В диссертации выделены этапы

чешско-российского сотрудничества в 50 - 70-е годы XIX в , определен вектор

и динамика их развития в указанный период На основании богатых архивных

материалов удалось установить действительную мотивацию сторон этого

процесса, проследить, как трансформировались чешско-российские отношения

не только на политическом, но и широком общественном уровне Кроме того, в

работе поставлено под сомнение бытующее в историографии, в особенности в

российской, убеждение о славянском направлении в качестве одного из

главных во внешней политике России после Крымской войны, как требующее

уточнений Всесторонний анализ чешско-российского сотрудничества

свидетельствует, что западнославянское направление не было приоритетным,

строилось исходя из сугубо прагматических задач текущего момента

Практическая значимость работы Материалы диссертации могут быть

использованы для дальнейшего исследования славяно-российских связей в

более широком контексте взаимоотношений России и Австро-Венгрии 2-й

половины XIX в, в преподавательской и научной работе, при разработке

учебных пособий, лекционных и специальных курсов по истории чешско-

российских отношений

Апробация результатов исследования. Ряд аспектов, проанализированных

в диссертации, был апробирован в статьях в специализированных изданиях

России и Чехии, в ходе научно-организационной работы при подготовке

публикации чешской части архива М Ф Раевского «Пути на Восток Чехи в

21

корреспонденции МФ Раевского»1 Диссертация обсуждена на заседании кафедры истории южных и западных славян исторического факультета Московского государственного университета им М В Ломоносова и рекомендована к защите

СТРУКТУРА И СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

В соответствии с целями и задачами, поставленными в исследовании, диссертация состоит из введения, обзора источников и историографии, четырех глав, заключения, а также списка использованных источников и литературы

Введение содержит обоснование актуальности выбранной темы, предмета изучения; здесь же сформулированы цели и задачи работы, определены хронологические рамки исследования, охарактеризованы использованные источники, и дан обзор историографии, указываются избранные методы, отмечается научная новизна и практическая значимость

В 1-й главе, «Взгляды МФ Раевского на место чехов в славянском мире», проанализированы деятельность МФ Раевского в столице империи Габсбургов, Вене, динамика развития его контактов с чехами и взгляды на их положение в славянском мире Установлена система взаимодействий венского протоиерея с российскими государственными структурами - Министерством иностранных дел, Министерством народного просвещения, Св Синодом, а также со Славянским благотворительным комитетом Выделены задачи, которые ставились и решались о. Михаилом Кроме того, раскрыто его видение славянского мира, говорится об озабоченности венского протоиерея разрозненностью славян, стремлении к их единению, сплочению, его желании как можно ближе познакомить Запад с православной культурой, размышлениях над вопросами наибольшего соответствия православия славянскому духу, гармоничного существования славян в государствах, в которых они проживали

1 £е$1 укогезропйепиМР Кд^кбЬо/ Ее! УгаЫау ИоиЬек РгаЬа, 2006

22

В 1-й главе также показаны разветвленная сеть контактов Раевского с чешскими и российскими общественными и политическими деятелями, определены наиболее активные моменты переписки венского с чехами, указано на его популярность во всем славянском мире. Здесь же акцентировано внимание на настороженном отношении агентов Ш-го отделения Собственной Его Императорского Величества канцелярии к деятельности Раевского и сложных взаимоотношениях этой личности с австрийской полицией

Наконец, в 1-й главе охарактеризована позиция наиболее ангажированных членов Славянского благотворительного комитета к чехам, выделены задачи, которые они ставили при своем взаимодействии с Чешскими землями

2-я глава, «МФ Раевский и чешско-российские общественные связи в 1850-е гг», посвящена периоду развития чешско-российских общественных контактов, которые в дальнейшем послужили фундаментом для построения более глубоких чешско-российских отношений в общественно-политической сфере

В первом параграфе. «Налаживание информационных контактов», отмечается, что в 1850-е годы они развивались достаточно успешно в двух направлениях росла интенсивность обмена литературой, заметно увеличилось число статей в российских журналах и газетах о жизни чехов Активность М Ф Раевского по привлечению внимания общественности России к чешскому населению Австрийской империи при помощи и посредничестве российской интеллигенции, а также агитационно-просветительской деятельности В Ганки принесли позитивные результаты Усилиями и стараниями священника посольской церкви в Вене, с одной стороны, редакциями чешских изданий, с другой, была создана целая сеть взаимного обмена литературой и периодической печатью

Во втором параграфе. «Зарождение сотрудничества в образовательной сфере Начало чешской эмиграции в Россию», подчеркивается, что в 50-е годы XIX в интерес чехов к Российской империи не был столь же интенсивным,

23

каким он станет уже в 1860-е годы Да и общеполитический фон в Австрийской монархии, переживавшей период «неоабсолютизма», и в России, которая с ее консервативными порядками не выглядела достаточно привлекательной для чехов, не способствовал развитию чешско-российских отношений

В целом, 50-е годы XIX века можно охарактеризовать как период пристального «присматривания» чехов и России друг к другу, более близкого их знакомства Вместе с тем, как уже говорилось, обозначились и те основные тенденции, которые получат дальнейшее развитие уже в 60-е годы XIX в

Обобщая весь проанализированный материал, следует заключить, что очень важным в 50-е гг XIX в стало именно расширение информационного поля чешско-российского общения Неоценимый вклад в этот процесс внес протоиерей МФ Раевский Можно с уверенностью сказать, что с чешской стороны активнейшую роль в этом направлении сыграл В Ганка Но вместе с тем, нужно согласиться с чешскими исследователями К Крамаржем и Зд Тоболкой, что сон, который снился В Ганке, о том, чтобы «чехи искали в России политическое спасение, и видели его в будущем ее преобладании в Европе, остался только сном и не нашел симпатий и почета у большинства»1 чехов

В 3-ей главе, «Чехи и Россия в движении на встречу друг другу 1860-егг», анализируется процесс выстраивания системы чешско-российских общественно-политических отношений в этот период

В первом параграфе. «Чешская политическая элита и ее видение России в новых политических условиях», отмечается, что конституционные преобразования в монархии Габсбургов в начале 1860-х гг дали определенный толчок к активизации жизни чехов в политике, журналистике, а также поиску внешнеполитических союзников за пределами государства Их внимание привлекали и реформы в России На страницах чешской политической прессы стал живо обсуждаться вопрос о взаимодействии славян с официальным Петербургом Однако между чехами, делавшими основной акцент на сплочении

1 Kramáf К, Tobolka Zd DSjmy Ceské politiky nové doby// Ceská politika DIII, Praha, 1909 S 14

24

австрийских славян, и Россией стоял польский вопрос Актуальной, как и в 1850-е годы, оставалась проблема еще более активного расширения информационного пространства чешско-российского общения.

Во втором параграфе, «Вклад МФ Раевского в организацию поездки чешской делегации в Россию в 1867 г», подчеркивается, что Этнографическая выставка и Славянский съезд для чешских политических кругов были демонстрацией, противопоставлением славянского единства немецкому, значительным шагом на пути к сближению чехов с Россией Безусловно, поездка чехов в Москву и Санкт-Петербург летом 1867 г имела большое просветительское значение Огромное впечатление на гостей из Чешских земель произвел, прежде всего, русский народ, «великий, быстрый и религиозный, прогрессивный от самой верхушки общества до простого рабочего1»1 Как следствие, с одной стороны, полученных позитивных впечатлений, а с другой, необоснованных надежд, в 1867 - 1869 гг наблюдается рост интереса к России как центру славянской культуры, куда стремились попасть деятели просвещения, преподаватели, студенты для углубления знаний и изучения разных сторон ее общественной жизни Не последнее место имело и стремление улучшить свое материальное положение

В этой связи невозможно переоценить вклад венского протоиерея МФ Раевского в реализацию идеи проведения Этнографической выставки и Славянского съезда Его тщательность в работе, внимательность к вопросам и просьбам, плодотворное сотрудничество с поэтом и ученым, историком, архивариусом Праги, членом-корреспондентом Российской АН К Я Эрбеном (1811 - 1870) внесли весомый вклад в организацию этого мероприятия, гарантировали не только присутствие экспонатов из Чешских земель, но и непосредственное участие в нем их делегатов

В третьем параграфе. «М Ф Раевский и формирование системы чешско-российских общественно-политических отношений», рассматриваются разные

1 Зарубежные славяне и Россия Документы архива МФ Раевского 40 - 80 годы XIX в М, 1975 С 75 Фр БраунерМФ Раевскому 04 08 1867

стороны развития взаимного сотрудничества между чехами и Россией Подчеркивается, что заметный рост участников информационного обмена, заинтересованных в развитии отношений, как с чешской, так и с российской стороны, привел к качественным изменениям в этой сфере. В данном процессе принимал участие и Славянский благотворительный комитет, являвшийся сторонником идеи распространения русского языка в чешском обществе, не получившей, однако, заметной поддержки в чешской среде

Безусловно, чешско-российское взаимодействие в образовательной сфере, прежде всего, в преподавании древних языков можно назвать успешным и взаимовыгодным С российской стороны это была не благотворительность, или часть пропагандистской компании, а скорее точечный поиск специалистов и перспективных студентов на вакантные места Наиболее квалифицированные чехи требовали у Раевского как представителя российской стороны соответствующих условий Чешские же политические лидеры поддерживали данное направление как альтернативу эмиграции чехов в Америку, противниками которой они являлись Таким образом, Россия приобретала кадры для своих гимназий и высших учебных заведений, а чехи, в свою очередь, удовлетворяли амбиции в карьерном росте, или же решали жизненные проблемы, получали бесплатное образование и пр

С чешско-российскими контактами в образовании связана проблема эмиграции чехов в Российскую империю Материалы архива Раевского раскрывают только некоторые стороны этого процесса Сам венский протоиерей подчеркивал, что «относительно переселения ничего не знает и не занимается этим делом»1 Между тем, его переписка с врачом, просветителем, журналистом ФрК Кампеликом (1805 - 1872) свидетельствует, что он выступал за переориентацию чехов с американского направления эмиграции на российское В действительности о Михаил помогал улаживать множество проблем, возникавших в связи с получением виз, паспортов, рекомендательных

' Сез!у па лгусЬой Се51 V когезропЛепа М И Ла^кгЬо/ Ес1 Уга№1ау ОоиЬек РгаЬа, 2006 5 132 - 133 МР ]Ц] отеку А Ра1егоУ1 22 04 1869

писем Однако в подавляющем большинстве случаев речь шла все-таки о студентах и преподавателях древних языков в рамках уже сложившегося сотрудничества протоиерея с Министерством народного просвещения Российской империи Что же касается эмиграции чехов, их переселения на Волынь1, на Кавказ, имеющиеся в нашем распоряжении документы архива Раевского не дают основания сделать вывод об его активном участии в этих процессах

В дополнение к выше сказанному, в период, исследуемый в данной главе, началась работа над одним из самых масштабных и интересных проектов -созданием православного храма в Праге Он был сложнейшим и с точки зрения организации работ, и исходя из общего контекста развития российско-австрийских отношений

В 4-ей главе, «Чешско-российские отношения в условиях падения взаимного интереса», анализируется чешско-российское сотрудничество в 1870-е гг

В первом параграфе, «Чешско-австрийские переговоры 1871 г» сделан акцент на реакции чешской политической прессы на пассивную позицию России по этому вопросу Здесь же указывается на то, что бездействие России в момент обсуждения «Фундаментальных статей»2 казалось чешским политикам тем непонятнее, чем более сильную и очевидную поддержку получали чешские немцы со стороны Бисмарка, который, по мнению чехов, «не мог намеченные изменения считать маловажными»3. В своих рассуждениях чешские политические лидеры шли еще дальше Отвечая на реплики из России о том, что в нынешних обстоятельствах Петербург отдает предпочтение союзу с Пруссией, а не с Австрией, они писали, - «не Россия выбирает себе союзников,

1 Подробнее об эмиграции чехов на Волынь см I Vaculik Poäätky CesWho vystähovalectvi na Volyn// Emigrace z ieskych zeml S 41-53 Он же Dejiny volyn skych Cechü Dil I Leta 1868 - 1914 Praha, 1997 Об эмиграции чехов в Россию во второй половине XIX в - Doubek V Ceska emigrace do Ruska v druhi polovinS 19 stoleti Dobovi interpritace //150 let Slovanskeho sjezdu S 171 - 193

2 Politicke programy ieskych nirodnfch stran S 168 - 177 Fundamentalm ilanky 10 10 1871

3 Slovo k Rusüm// Pokrok № 332 30 11 1871 S 1

а Пруссия спекулирует своей дружбой, между тем как Вена и Петербург соревнуются друг с другом в подаяниях»1

Россия же в условиях напряженной ситуации в Царстве Польском не была склонна поддерживать какие-либо национальные движения в непосредственной близости от своих границ Сосредоточив все свое внимание на Балканах, официальный Петербург стремился сохранить статус-кво, особенно в Центральной Европе Более того, в начале 70-х годов XIX в. начинается сближение Российской империи с Германией, которое в 1872 -73 гг оформилось в «Союз трех императоров» (монархов России, объединенной Германии и Австро-Венгрии).

Тем не менее, несмотря на изменение геополитического фона, с уверенностью можно сказать, что Северная Пальмира продолжала оставаться в поле зрения чешских политиков И только в конце 1870-х гг тема «Россия и чехи» становится достаточно редкой в чешской политической прессе Бесспорно и то, что Россия никогда не рассматривалась ими как уникальное и незаменимое средство для достижения заявленных задач и решения своих насущных проблем

Во втором параграфе. «Раевский и чехи в период взаимных разочарований», раскрываются причины падения интереса чехов к России, и Российской империи к Чешским землям Сам Раевский, начиная с середины 1870-х годов, был уже не столь расположен к чехам, как в былые времена Это обстоятельство сказалось и на интенсивности его переписки с чехами Венский протоиерей был очень разочарован тем, что «никто из них (старо- и младочехов - НК) не только не переходит в церковь Гуса2, но и внимания на нее не обращает»3

Чешско-российское сотрудничество в образовательной сфере также не было стабильным С середины 1870-х гг его интенсивность заметно ослабла С

1 Ibidem

2 Здесь Раевский имеет в виду храм св Николая, т е православную церковь

3 Российский государственный исторический архив (далее - РГИА) Ф 651 Васильчикова, князья (1706 - 1917) On 1 Д 880 Л 4об МФ Раевский А И Васильчихову 28 мая 1876 г

28

самого начала оно строилось на прагматической основе Чехи были заинтересованы в России постольку, поскольку в пределах монархии Габсбургов не имели достаточно средств для получения образования, преподаватели также искали более выгодные экономические условия В 1870-е годы изменилась ситуация в Австро-Венгрии, открылись более широкие возможности на родине - и соответственно резко уменьшилось количество просьб чешских студентов, учеников, преподавателей к М Ф Раевскому

В то же время, оставаясь отчасти в стороне от проблемы эмиграции чехов в Российскую империю, протоиерей посольской церкви в Вене по-прежнему получал прошения, связанные с оформлением паспортов, обеспечением положительных рекомендаций Ему просто писали как человеку, способному выслушать и понять собеседника О Михаила информировали о финансовой неустроенности, бытовых проблемах, с которыми сталкивались эмигранты в России

Еще одним направлением чешско-российского сотрудничества оставался проект православного храма в Праге По мере его реализации интерес чехов к нему менялся Если еще в начале 1870-х гг чешские политические лидеры к появлению православного храма относились с особым вниманием, то к моменту его освящения в августе 1874 г их надежды на открытие в Праге российского консульства были окончательно развеяны Конечно, они продолжали следить за ходом событий Об этом свидетельствуют статьи, опубликованные на первой полосе «Покрока» («Прогресса» - «Pokroku»), а также в «Народних листех» («Национальной газете» - «Národních listech»)1, а также таком издании как «Посел з Праги» («Пражский вестник» - «Poseí z Prahy»)2 в 1874 г Безусловно, М Ф Раевский выступил активным двигателем идеи устройства православного центра в Праге, важнейшим участником в освящении русского православного храма, был связующим звеном между Славянским благотворительным комитетом, Синодом, Министерством

'NA F РР Kt 922 Sign G/15/1 RuskypravoslavnychrámvPraze//Narodnilisty 1874 16 srpna í 223

2 NA F PP Kt 922 Sign G/15/1 Svécem zdejSího ruského chrámu// Poseí z Prahy ¡874 18 srpna i 125

иностранных дел Но романтичные планы о Михаила постепенно корректировались, параллельно изменялись и его взгляды на чехов Их прагматизм в отношениях с Россией удручал венского протоиерея, а перспективы их приобщения к православной культуре становились все более призрачными

Необходимо также отметить, что материалы архива Раевского свидетельствуют, что ни о каком намерении со стороны официальной России и отчасти общественных организаций создать в Праге церковно-дипломатический орган не было речи К концу своего пребывания в Вене о Михаил пришел к убеждению, что идея религиозного единства не имела каких-либо реальных перспектив в этом регионе. Столь же далеки от истины и предположения об интеграционных претензиях, гегемонистской направленности православной идеи в Чешских землях монархии Габсбургов

В Заключении подводятся итоги и делаются обобщающие выводы В результате исследования удалось установить весомую роль в прогрессе чешско-российских общественно-политических отношений протоиерея российской посольской церкви в Вене Михаила Федоровича Раевского, корреспондентами которого были такие представители чешской политической и общественной элиты, как Фр А Браунер, А Вртятко, В Ганка, Й Коларж, Ф Палацкий, А Патера, Ф. Л Ригер, К Я Эрбен и др Позиция о Михаила как знатока жизни славян, в частности чехов, была весомой для официального Петербурга. Вместе с тем, венский протоиерей вынужден был действовать в установленных российскими официальными структурами рамках

В чешско-российских общественно-политических отношениях 1850-х -1870-х гг., в которые постепенно вовлекались все более широкие слои чешского общества, можно выделить 3 этапа, отличных друг от друга, каждый из которых имел свою смысловую нагрузку, и решал свои задачи

В течение 1-го этапа, в 1850-е годы, был заложен фундамент, на котором строились все дальнейшие контакты чехов и России в исследуемый нами период

Для 2-го этапа, 1860-х годов, характерна активизация чешско-российского сотрудничества Интенсивное взаимодействие развивалось не только в информационной сфере, но и в системе образования Важную роль в этом процессе сыграли Славянский съезд и Этнографическая выставка в Российской империи в 1867 г, значительное место в организации которых принадлежит М Ф. Раевскому

Ярким событием истории чешско-российских общественно-политических отношений конца 1860 - первой половины 1870-х гг стало открытие православного храма св Николая в Праге Этот проект еще раз продемонстрировал, что в их основе лежал прагматизм Чешские политические лидеры, поддержавшие идею создания православного храма в Праге в конце 1860-х годов, связывали с ним появление в Чешских землях политического представительства России в лице российского консульства Однако после поражения в переговорах с венским правительством и неудачных попыток склонить официальную Россию к выступлению в поддержку чехов, этот проект явно потерял свою политическую актуальность Освященный в 1874 г храм стал духовным центром, прежде всего, для российских подданных, пребывавших в Австро-Венгрии

3-й этап чешско-российского сотрудничества, который приходится на 1870-е годы, оказался не таким плодотворным, хотя, как и на протяжении 1860-х годов, связи между чехами и Россией развивались в 4-х направлениях До середины 1870-х годов поддерживались чешско-российские информационные контакты, сохранялось взаимодействие чехов и Российской империи в образовательной сфере и спрос на чешских студентов филологов Однако уже во 2-й половине 1870-х гг становится очевидным значительный спад интереса чехов к российским проектам Это было связанно с внутри- и внешнеполитической конъюнктурой, с ростом возможностей чехов в пределах монархии Габсбургов Да и сам Раевский, бывший центральным связующим звеном чешско-российских контактов, охладел к чехам вследствие их заметного прагматизма в расчетах на Россию

Активизация интереса к проблеме единства славянского мира, его сплоченности, особенно в практическом плане вставала на повестку дня в чешской общественной мысли только в наиболее острые моменты чешской истории Подобные рассуждения затихали в периоды спада политической борьбы Большая часть чехов, обращавшихся за помощью к России, в лице МФ Раевского преследовала, прежде всего, личные интересы Разумеется, в моменты обострения Восточного кризиса суждения о единении славянского мира оживлялись Однако нельзя забывать, что и тогда они проецировались на чешские реалии, весьма осмотрительно рассматривались как фактор усиления общеславянских сил, способный принести позитивные дивиденды в достижении сугубо чешских целей

Кроме того, кропотливое изучение архива М.Ф Раевского показало, что официальный Санкт-Петербург не спешил подтверждать статус России как центра всего славянского мира Российская империя всегда давала понять чехам, что в борьбе за их права на первом месте для российского государства оставались двусторонние отношения с Австро-Венгрией На практике те или иные направления чешско-российского сотрудничества развивались успешно только до той поры, пока они были выгодны обеим сторонам

В чешской политической периодике образ России как великого покровителя славян, союзника и защитника чехов использовался исключительно как аргумент против Вены, как фактор, призванный помочь в достижении поставленных целей в борьбе за национальные и политические права В конечном итоге, однако, славянское направление чешской политики на пути поиска перспективного союзника не привело к признанию Россией чехов как самостоятельного партнера

Славянский благотворительный комитет также решал свои задачи В чехах были заинтересованы наиболее ангажированные его члены (АФ Гильфердинг, ИИ Срезневский, НА Попов и др), прежде всего, в рамках реализации идеи распространения русского языка, русской культуры Поддержку получали уже готовые специалисты, или молодые люди, которые

32

могли вырасти в перспективных сотрудников для образовательных учреждений Российской империи Показательно и то, что только в 1868 г Славянским комитетом было принято специальное решение выделить чехов из общеавстрийского контекста как самостоятельный субъект отношений

Подводя итог рассмотрению чешско-российских общественно-политических отношений 1850 - 1870-х гг, следует подчеркнуть, что в каждом из трех изученных десятилетий существовали свои взлеты (1856 г, 1858 г, 1867 г, 1871 г, 1874 г). Импульсом для них служили политические события, происходившие как в монархии Габсбургов, так и в Российской империи Безусловно, в 1850 - 1870-е годы был сделан шаг вперед в сближении чешского и российского обществ В конце 1870-х гг. уже не появлялось заявлений о том, что Министерство иностранных дел, «к стыду, ничего не знает» о чехах Очевиден неоценимый успех развития чешско-российского сотрудничества вне дипломатической сферы путем вовлечения в него вСе более широких слоев общества

По теме диссертации автором опубликованы следующие работы:

Киселькова НВ Вековать ли нам в разлуке9 Чешская пресса, протоиерей Раевский и российские реалии 1860-х годов//Родина 2007, №7 С 34-37

Киселькова НВ Протоиерей Михаил Федорович Раевский (1811 - 1884)// Русский православный храм святых первоверховных апостолов Петра и Павла в Карловых Варах К 110-летию со дня освящения М, 2007 С 112-119

К1БсГкоуа N ОЬгаг Ишка V сеБкёт репоскскет Нэки V 60 а 70 1е1есЬ 19 БЮ1еШ/ Зкттэку ргеЬЫ, 2007, с 3 Б 377-387

Научно-организационная работа в публикации чешской части архива МФ Раевского Сез1у па уусЬосЗ СеБ! VкогеэропсЗепа МБ. Иа^УБкёЬо/ Ей Угат1ау БоиЬек РгаЬа, 2006

Подписано в печать 13 05 2008. Печать РИЗО Тираж 100 экз Исторический факультет МГУ 119992, Москва, Ленинские горы, МГУ

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата исторических наук Киселькова, Наталья Витальевна

введение.

Обзор источников.

ОБЗОР ИСТОРИОГРАФИИ.

Чешская историография.

Отечественная историография.

ГЛАВА i-взгляды М.Ф. раевскогона место чехов в славянском мире.

ГЛАВАХ!. М.Ф. РАЕВСКИЙ И ЧЕШСКО-РОССИЙСКИЕ ОБЩЕСТВЕННЫЕ СВЯЗИ В 1850-е гг.

§1.Налаживание информационных контактов.

§2.Зарождение сотрудничества в образовательной сфере. Начало чешской эмиграции в Россию.

глава iii. чехи и россия в движении навстречу друг другу. 1860-егг.

§1.Чешская политическая элита и ее видение России в новых политических условиях.

§2.Вклад М.Ф. Раевского в организацию поездки чешской делегации в Россию в

1867 г.

§З.М.Ф. Раевский и формирование системы чешско-российских общественнополитических отношений.

ПЛ. Расширение информационного поля между чехами и Россией.

П.Н. Новый этап сотрудничества в образовательной сфере.■.

П.Ш. Чешская эмиграция в Россию и М.Ф. Раевский. n.lV. М.Ф. Раевский и проект создания православного храма в Праге.

глава гс. чешско-российские отношения в условиях падения взаимного интереса.

1870-е гг.1.

§1. Чешско-австрийские переговоры 1871 г. Реакция чешской политической прессы на пассивную позицию России в чешском вопросе в изменившейся геополитической обстановке.

§2. М.Ф. Раевский и чехи в период взаимных разочарований.

ПЛ. Падение интереса чехов к российским проектам.

ПЛ1. Изменение характера чешской эмиграции в Российскую империю.

П.Ш. Открытие православного храма св. Николая в Праге и М.Ф. Раевский.

Введение диссертации2008 год, автореферат по истории, Киселькова, Наталья Витальевна

Актуальность исследования. Как известно, политические судьбы славянских народов традиционно занимали весомое место в российской общественной мысли. В этом контексте история чешско-российских общественно-политических отношений 1850 — 1870-х годов является чрезвычайно интересной и в то же время сложной темой, которая привлекала и продолжает привлекать внимание как отечественных, так и чешских исследователей, представителей мировой богемистики.

С начала 1850-х гг., когда в Австрийской империи установился период «баховского абсолютизма»1, чешско-российские связи стали приобретать новые качественные характеристики. Чехи оказались объектом интереса не только ученых, интеллигенции, но и более широких слоев российского общества. Определенное влияние на динамику и характер двусторонних контактов на протяжении 50 — 70-х годов XIX в. оказывали геополитическая обстановка и, конечно, отношения между Российской и Австрийской империями; а также борьба чехов за расширение своих национальных и политических прав, в ходе которой они предпринимали попытки найти в лице российского государства равноправного партнера и перспективного союзника.

В это время активность протоиерея русской посольской церкви в Вене М.Ф.Раевского (18.7.1811 - 2.5.1884), находившегося в 1850 - 1870-е гг. в центре событий, - была направлена на всестороннее развитие информационных связей между чешским и российским обществами, на углубление сотрудничества в образовательной сфере, на реализацию проекта открытия православного храма в Чешском королевстве и всестороннюю помощь большому числу простых чехов.

Актуальность работы обусловлена и тем, что в историографии сложился ряд стереотипов в оценке чешско-российских отношений второй половины XIX в. Преувеличивается значимость чехов для России, западнославянского направления ее внешней политики как целенаправленного, компенсирующего утрату позиций в Европе после Крымской войны. Зачастую упрощается восприятие Российской империи чешскими лидерами как возможного политического партнера в борьбе за свои национальные и политические права. Учитывая эти обстоятельства, к настоящему моменту назрела необходимость комплексного изучения чешско-российских общественно-политических отношений в 1850 — 1870-е гг., которые и стали предметом исследования.

В диссертации последовательно и всесторонне рассматриваются четыре направления двусторонних контактов. Первое из них, игравшее важнейшую роль на первом этапе (1850-е гг.) — развитие информационных связей между Российской империей и чехами. Второе, наиболее яркое, ставшее доминантой в 1860-е годы, особенно 1 во 2-й их половине — v.* сотрудничество в образовательной сфере. Третье направление связано с реализацией непростого проекта открытия православного храма в Праге, г ярко продемонстрировавшего саму суть чешско-российских отношений. Наконец, четвертое, в котором М.Ф. Раевский был задействован минимально — эмиграция чехов в Российскую империю.

Хронологические рамки исследования. Наше внимание обращено к 50 — 70-м годам XIX в. И это не случайно. В указанный период интерес к России охватил различные слои чешского общества, а чешские политические лидеры были активны в своем поиске внешнеполитического союзника в лице российского государства. Применительно к указанному времени можно говорить о появлении элементов партнерства между этими субъектами в общественно-политической сфере. Контакты выстраивались при непосредственном участии протоиерея российской посольской церкви в Вене Михаила Федоровича Раевского, жившего в столице империи Габсбургов с 1842 г.2

В рамках 3-х десятилетий развития чешско-российских общественно-политических отношений правомерно выделить 3 периода, отличающиеся как своей интенсивностью, так и содержательной стороной.

В 1850-е годы Россия, ее общественные деятели не просто обратили внимание на чехов, но и поставили задачу открыть для российского общества специфику их положения в монархии Габсбургов. В этой связи одним из важнейших инструментов явилось установление постоянных информационных контактов, что и стало стержневым направлением в чешско-российских отношениях этого периода. В данном процессе важнейшую роль играл М.Ф. Раевский, успевший к этому времени приобрести ценные связи среди чехов, в том числе и в лице слависта-филолога, библиотекаря Национального музея, члена-корреспондента Российской Академии наук (с 1840 г.) В. Ганки (1791 — 1861).

Второй период в развитии чешско-российских контактов приходится на 1860-е годы, связанные с активизацией чешской общественно-политической жизни, борьбой чехов за расширение своих прав, с их стремлением заявить о себе на межгосударственном уровне. Чешско-российские отношения в эти годы охватили несколько направлений. Речь идет о расширении информационного поля общения, сотрудничестве в образовательной сфере, старте проекта открытия православного храма в Праге, начале эмиграции чехов в Российскую империю.

В вышеуказанных направлениях чешско-российские общественно-политические контакты продолжали эволюционировать и в 1870-е гг., однако изменился их характер. В ряду факторов, влиявших на двустороннее сотрудничество в это время, были чешско-австрийские переговоры, объединение Германии и образование «Союза трех императоров». Постепенно сказывалось и разочарование в чехах самого Раевского. В конце 1870-х гг., когда изменилась внешне и внутриполитическая конъюнктура, а чешские политики возвратились в австрийский парламент, отказавшись от «пассивной оппозиции»3, Россия стала постепенно уходить в тень общественно-политических интересов чехов. В условиях непростых отношений между Австро-Венгрией и Российской империей, краха амбициозного проекта чешско-австрийского Соглашения4, отсутствия внешнеполитических импульсов, когда стало ясно, что официальная Россия остается стабильным союзником австрийского императора, были значительно сокращены контакты Раевского с чехами. В результате, постепенно замедлилось развитие всех направлений чешско-российских взаимодействий, которые выстраивались на протяжении 1850 — 1860-х гг.

Цели и задачи. Главное для нас, не просто проследить изменение чешско-российских отношений в 1850 — 1870-е гг., но на основе всестороннего анализа материалов богатого архива протоиерея венской посольской церкви М.Ф. Раевского, а также широкого комплекса других источников по этому периоду определить вектор их развития в политической среде и в обществе, исследовать их содержательную сторону, показать место Российской империи в политических устремлениях и общественной жизни чехов. Не менее важен поиск ответов на вопросы — какую роль на практике играли представления о едином, сплоченном славянском мире; были ли они определяющими, или же на первом плане у чехов стояли несколько иные мотивы, прежде всего, прагматического свойства? Известно, что важное место во внешней политике Российской империи после Крымской войны занимало славянское направление, но насколько интересны были чехи официальному Петербургу? Анализ взглядов российских дипломатов на чехов, их политическую активность помогает восполнить существующие пробелы в историографии по этой проблеме. Задача работы состоит в том, чтобы определить место М.Ф. Раевского в развитии чешско-российских общественно-политических отношений, степень его участия в выявленных направлениях сотрудничества чехов и России; для нас также существенно понять статус о. Михаила в империи

Габсбургов, выяснить схему его взаимодействия с российскими государственными структурами; показать динамику развития чешско-российских контактов в 1850 — 1870-е гг., выявить особенности всех периодов, указанных выше, и их значение; установить приоритетные задачи, решавшиеся в тот или иной момент развития сотрудничества между чехами и Россией; выделить пиковые моменты в истории чешско-российских общественно-политических отношений в 50 — 70-е гг. XIX в., показать с какими событиями внутриполитической, или внешнеполитической жизни они были связаны, установить причины постепенного спада взаимного интереса к концу 70-х годов XIX в.; определить значение проекта открытия православного* храма в Праге для дальнейшего взаимодействия чехов и Российской империи, выявить отношение к нему чешских политических лидеров, и показать его влияние на изменение отношения протоиерея М. Ф. i

Раевского к чехам; установить сторонников поддержания устойчивого сотрудничества с Российской империей среди чехов, выделить наиболее активных участников этого процесса, охарактеризовать цели их деятельности; уточнить основные параметры отношения чехов к России; на основе новых материалов раскрыть позицию России на чешско-австрийские переговоры 1870 — 1871 гг., главным образом, выяснить, каковы были их последствия для чешско-российских У

1 отношений; показать восприятие России чешской прессой в наиболее активные моменты борьбы чехов за свои национальные и политические права, трактовку действий Российской империи в отношении Чешских земель и славянского мира в исследуемый период; охарактеризовать взгляды официальной России к ведущим чешским политикам и их борьбе за, расширение национальных и политических прав; конкретизировать восприятие Россией чехов как части славянского мира; исследовать точку зрения наиболее ангажированных членов-Славянского благотворительного комитета на. политическую судьбу чехов; выявить, какое место занимал М.Ф: Раевский в- эволюции чешской эмиграции в Россию, был ли он активным участником процесса, какие вопросы решал в рамках своей компетенции. Методологическая основа диссертационного- исследования.

Диссертация- написана с учетом современных методов4 исторических исследований. В основу раскрытия поставленных в диссертации задач были положены, прежде всего, диалектический подход к оценке развития чешско-российских отношений, принципы объективности1 и историзма. При анализе документов, характеристике событий и сопоставлении, различных точек зрения мы, придерживались позиции, объективного исследователя, использовали принцип системности и компаративный метод, позволяющие установить достоверность фактов.

В процессе подготовки, диссертационного исследования широко применялся проблемно-хронологический метод, обеспечивший возможность проследить эволюцию чешско-российских общественно-политических отношений в хронологической последовательности, раскрыть характер, направление, степень трансформации чешских контактов с Россией, представить их во всем многообразии и полноте.

Выполнить эти задачи позволил критический анализ источников; совмещенный с количественными методами изучения исторических явлений;

Научная новизна работы. В диссертации впервые комплексно использован огромный, при этом мало изученный архив М.Ф. Раевского, не только его переписка, но и записки, отчеты, публикации и т.д., позволяющие по-новому взглянуть на рассматриваемую проблематику чешско-российских общественно-политических отношений. Для создания более полной картины их развития привлечены также и другие материалы — периодика, донесения российских дипломатов, документы чешской политической жизни, протоколы заседаний Славянского благотворительного комитета и др. Такой широкий подход дал возможность уточнить периодизацию чешско-российских контактов, по-новому оценить влияние событий внешнеполитической жизни на развитие связей между чехами и Россией. В диссертации выделены этапы чешско-российского сотрудничества в 50 - 70-е годы XIX в., определен вектор и динамика их развития в указанный период. На основании богатых архивных материалов удалось установить действительную мотивацию сторон этого процесса, проследить, как трансформировались чешско-российские отношения не только на политическом, но и широком общественном уровне. Кроме того, в> работе поставлено под сомнение бытующее в историографии, в особенности в российской, убеждение о славянском направлении в качестве одного из главных во внешней политике России после Крымской войны, как требующее уточнений. Всесторонний анализ чешско-российского сотрудничества- свидетельствует, что- западнославянское направление не было приоритетным, строилось исходя^ из сугубо прагматических задач текущего момента.

Практическая, значимость работы. Материалы диссертации могут быть использованы для дальнейшего исследования славяно-российских связей в более широком* контексте взаимоотношений, России и Австро-Венгрии 2-й половины XIX в., в преподавательской и научной работе, при разработке учебных пособий, лекционных и специальных курсов по -истории чешско-российских отношений.

Обзор источников

Ключевым блоком источниковой базы являются материалы архива М. Ф. Раевского, которые, по сути, представляют собой коллекцию различных групп источников, в значительной мере впервые комплексно вводимых в научный оборот, отличающихся и полнотой содержания, и их сохранностью.

Весомое место в этом архиве занимает корреспонденция, наиболее полно представляющая проблематику чешско-российских отношений в исследуемый нами период. Всего в разнообразном и довольно объемном списке корреспондентов протоиерея М.Ф. Раевского зарегистрировано 120 чешских имен, 517 писем (из них опубликовано - 182 от 51 чеха).

Для примера, в югославянском блоке корреспонденции о. Михаила, охватывающем территории Сербии, Хорватии и Славонии, Воеводины и Словении, Далмации, Боснии и Герцеговины зарегистрировано около 400 имен (130 - из Сербии, 80 - из Хорватии и Славонии, 65 - из Воеводины, 40 — из Словении, 30 - из Далмации, около 20 — из Боснии и Герцеговины и 10 — из Черногории)5. Из них больше всего писем от деятелей культуры и ученых; вторая по численности группа — священнослужители, третья — политики и государственные деятели, четвертая — профессора и преподаватели гимназий, весьма значительный слой составляют студенты и учащиеся6.

Таким образом, если сравнить число корреспондентов из славянских земель монархии Габсбургов, то чешский блок корреспонденции Раевского вполне сопоставим с сербским, превышает хорватский, в три раза выше, чем словенский.

Кроме того, сохранилось более 300 ответов самого Раевского чехам, из которых опубликован только 41.

Наиболее часто среди чехов, пожелавших установить контакт с русским протоиереем, встречаются представители интеллигенции, интеллектуально-политической элиты (49 имен), студенты, учащиеся, преподаватели, директора гимназий (24 имени), служители церкви. Раевскому писали и управляющие имениями, книготорговцы и др.

Следует также подчеркнуть комплексность переписки Раевского, которая отражает такие аспекты чешско-российских отношений, как информационные связи и обмен литературными и периодическими политическими изданиями; характеризует уровень сотрудничества в образовательной сфере; свидетельствует об объеме помощи чешским студентам и учащимся гимназий, интенсивности эмиграционного потока в Россию; позволяет выявить инициаторов проекта открытия православного храма в Праге.

Всю корреспонденцию М.Ф. Раевского, касающуюся чешской проблематики, можно разделить на две части - официальную и частную (личную).

Официальная переписка, будь то с Министерством иностранных дел, Министерством народного просвещения, или св. Синодом уточняет общую направленность политики российского государства, его приоритеты в отношении славянских народов, позволяет выделить из общего контекста чешские сюжеты. Кроме того, она характеризует позицию Московского и Санкт-Петербургского отделений Славянского комитета по указанной проблематике.

Безусловно, большую ценность представляет второй пласт, а именно: личная переписка. Основное ее содержание — обсуждение самых насущных, острых проблем лицами, связанными между собой разнообразными узами — дружескими, официальными, религиозными и др. Этот блок материалов о. Михаила помогает увидеть реальные мнения и суждения современников событий о тех процессах, которые проходили в чешском обществе, и показать динамику развития чешско-российских общественно-политических отношений в 50 - 70-е гг. XIX в.

В целом, переписка священника посольской церкви в Вене с чехами охватывает период с 1843 по 1884 гг. 40 — 50-е гг. XIX в. представлены, в подавляющем большинстве, письмами В. Ганки, провозгласившего себя «консулом российским/ хотя же не узнанным правительством, de facto /»7. Его общение с М.Ф. Раевским, в первую очередь, позволяет показать, как устанавливались информационные контакты между чехами и Россией, что в 50-е гг. XIX в. было преимущественной сферой деятельности, как самого В.Ганки, так и М.Ф. Раевского (см. гл. II).

Самыми пиковыми годами в корреспонденции чехов и о. Михаила предстают 1867, 1869 и 1871 годы. Центральным событием 1867 г., как, впрочем, 1860-х гг. и всего периода чешской пассивной оппозиции, стали Этнографическая выставка и Славянский съезд в Москве и Санкт-Петербурге, в организации которых активное участие и принимал М.Ф. Раевский. Однако эти сюжеты были далеко не исчерпывающими. В 1867 г. на страницах чешской корреспонденции венского протоиерея популярными были также вопросы о возможной политической активности Российской империи в разрешении чешских проблем в монархии Габсбургов, реформировании последней (письма представителя старочешского крыла о

Национальной партии , адвоката Фр.А. Браунера (1810 — 1880)). В то же время значительную долю в наследии Раевского занимают рекомендации и просьбы чехов о поиске рабочих мест в России и получении стипендий для обучения в российских университетах.

В 1869 г. чехи, писавшие о. Михаилу, надеялись получить протекцию в организации поездок в Россию на учебу или работу (переписка Раевского со студентами А. Быджовским, И. Збраславским, управляющим Я. Напрстеком), финансовую поддержку (письма М. Долежела), содействие в приобретении необходимой литературы (корреспонденция Й. Каннского, кандидата в профессора гимназии И. Квичалы), рекомендации (переписка с поэтом и ученым, историком, архивариусом г. Праги, членом-корреспондентом Российской АНК.Я. Эрбеном (1811 — 1870)). При этом нужно отметить, что частота подобных просьб заметно возросла по сравнению с предыдущими годами. Наиболее активные корреспонденты о.Михаила в 1869 г. —

К.Я. Эрбен (7 писем), филолог и преподаватель славянских языков Й. Коларж (1830-1910) (4 письма), преподаватель австрийской истории Й. Урбан (4 письма);

В 1870-е годы, так же, как и на протяжении всего периода пребывания М.Ф. Раевского в Вене, пересылка, книг, журналов оставалась важной темой в его общении; с библиотекарем чешского Национального музея А.Я. Вртяткой (1815 — 1892); (34 письма), языковедом и историком литературы, членом ч • многих ученых обществ, А. Патерой (1836 — 1912) (21 письмо).

Значительный рост писем: чехов наблюдается в 1871 г. (54). В это время они пытались расшевелить Россию, пробудить, официальный Петербург к активным действиям, показать значимость чешского вопроса для европейской политики.

Наиболее активная переписка сохранялась между М.Ф. Раевским и А. Патерой (6), А.Я. Вртяткой (порядка, 16 писем), учителем гимназии в Оломоуце Ф. Зборжилом (5);

В последние годы жизни и работы М.Ф. Раевского в Вене чешская проблематика оказалась вне его поля зрения. Об этом однозначно-свидетельствует сохранившаяся-корреспонденция. Всего 3 письма относятся к 1880 — 1884 гг. Связано это как с объективным ослаблением интереса чехов к СеверношПальмире, уменьшением роли России, официального Петербурга в чешских политических схемах, - так и, возможно, с плохой сохранностью писем 1880-х гг.

Как уже говорилось, многочисленные контакты М.Ф. Раевского, его интенсивная деятельность привели к созданию большого личного архива. Но после его смерти он, к сожалению, оказался раздроблен и попал в собрания частных коллекций и различных научных и государственных учреждений. На сегодняшний день менее всего обнаружено исследователями писем самого М.Ф. Раевского. Наиболее полон блок его корреспонденции к В. Ганке (порядка 154), К.Я. Эрбену (53), А. Вртятке (57), А. Патере (33). Сохранились также немногочисленные, единичные письма к чешскому историку, политику, идейному вождю чешского национального движения Ф. Палацкому (1798 - 1876), доктору права, лидеру Национальной партии Фр.Л. Ригеру (1818 - 1903), И. Коларжу, директору ломбарда в г. Пльзень, члену Санкт-Петербургского и Московского отделений Славянского благотворительного комитета Э.Г. Валечке и чешскому филологу И. Ранке (1833- 1912).

Среди его российских корреспондентов особый интерес представляют письма протоиерея Пражской православной церкви (1874 — 1882) А.А. Лебедева (1833 - 1898) (109), протоиерея Н.П. Апраксина (1847 - 1907) (9), публициста председателя Санкт-Петербургского славянского благотворительного комитета (1876 - 1878) А.И. Васильчикова (1818 — 1881) (19), чиновника МИД, одного из крупнейших русских славистов, публициста, общественного деятеля А.Ф. Гильфердинга (1831 - 1872) (86), графа А.Е. Комаровского (35), члена совета Министерства народного просвещения и председателя Санкт-Петербургского отдела Славянского благотворительного комитета (1872 - 1876) И.П.Корнилова (1811 — 1901) (43), выдающегося русского слависта-филолога, профессора Харьковского университета, профессора Петербургского университета (с 1847 г.), действительного члена Российской АН И.И. Срезневского (1812 — 1880) (25), а также обер-прокурора Святейшего Синода и одновременно министра народного просвещения (1866- 1880) Д.А. Толстого (1823 - 1889) (35).

Наследие М.Ф. Раевского было оценено еще его современниками. Первая публикация эпистолярного наследия венского протоиерея относится к 1880-м годам. Его письма слависту-филологу, историку О.М. Бодянскому (1808 — 1877) (44), содержащие сведения об установлении и развитии чешско-российских информационных контактов, а также раскрывающие взгляд о. Раевского на свое положение, статус в Вене9, опубликованы А.А.Титовым в 1884 г.10 Специально в этой публикации хотелось бы выделить письмо о.Михаила О.М. Бодянскому от 1 сентября 1867 г., на страницах которого обсуждаются причины отсутствия протоиерея Раевского на Этнографической выставке в Москве".

7 писем М.Ф. Раевского министру народного просвещения А.С. Норову в 1895 г. увидели свет на страницах «Русского архива»12.

Первая публикация развернутого открытого обращения о. Михаила (7 страниц) к славянам по случаю празднования тысячелетия пришествия

1 7

Кирилла и Мефодия в землю Славянскую относится к 1863 г. . «Слово к славянам» свидетельствует о глубокой убежденности Раевского в необходимости сплочения славянского мира. Фактически, это было его программное заявление, в котором он подчеркивал наибольшее соответствие православия славянскому духу, славянскому миру, в целом.

В работе была использована также копия письма о. Михаила А.И. Васильчикову от 28 мая 1876 г., очень важного для понимания отношения Раевского к чехам и проекта открытия православного храма в Праге, предоставленная З.С. Ненашевой. Оригинал этого документа хранится в РГИА (Российский государственный исторический архив), в фонде 651 — «Васильчиковы, князья (1706 — 1917)».

Меньшая часть архива Раевского — это его записки, отчеты и другие официальные бумаги, адресованные разным организациям и лицам. Они свидетельствуют о деятельности священника посольской церкви в Вене, о его статусе, сотрудничестве с российскими государственными структурами, степени их заинтересованности, также как и Славянского благотворительного комитета в укреплении контактов с чехами. Кроме того, эти документы разрозненного архива М.Ф. Раевского предоставляют возможность выяснить его собственные взгляды на характер российско-чешских отношений. Они находятся в фондах архивов России: Государственного Архива Российской Федерации в фонде 1750 — «Московский славянский благотворительный комитет»; Архива Внешней Политики Российской Империи в фонде 161/1 - «Политические донесения по Ближнему и Среднему Востоку» (СПб., ГЛ., V-A2) — записки, предоставляемые М.Ф. Раевским директору Азиатского департамента МИД России. Только 3 из них (от 31.07.1858, 30.08.1860 и 29.11/ 11.12.1860) и 2 выписки из письма неизвестному адресату (от 1.12.1859 и 1.2.1860) были опубликованы В.Н. Кондратьевой в 1964 г14. Материалы публикации носят также информационный характер о событиях, происходивших в славянских землях Австрийской империи, в первую очередь в Галиции и южнославянских землях на рубеже 50 - 60-х гг. XIX в., о реакции южных славян и Галиции на издание Октябрьского диплома 1860 г.

В настоящее время основная часть корреспонденции М.Ф. Раевского, в том числе и чешской хранится в Отделе письменных источников Государственного Исторического музея в Москве (ОПИ ГИМ, ф. 347 — «М.Ф. Раевский»). Фонд включает 84 единицы хранения на 13056 листах (395 писем от 56 чешских корреспондентов). Преимущественно это письма к М.Ф. Раевскому, единичные ответы самого протоиерея, а также его дневник за 1849 г. (черновик), записки и донесения (черновики) в Синод «Об источниках церковных доходов в Австрии», «По славянскому вопросу», «Об освободительном движении в Польше и на Балканах».

В Архиве внешней политики Российской империи МИД (ф. 340 — «Коллекция документальных материалов из личных архивов чиновников МИД») находится небольшая часть материалов чешских адресатов М.Ф. Раевского и большое количество писем российских корреспондентов, среди которых — граф П.А. Голенищев-Кутузов, министр народного просвещения А.В. Головнин, а также Московское отделение Славянского благотворительного. Однако не все из них затрагивают проблему чешско-российских отношений, большая часть из них посвящена югославянской проблематике.

Работа по выявлению и изучению архива М.Ф. Раевского была начата словацким ученым В. Матулой в 1957 г. и, в основном, завершена в 1965 г. Более подробное обследование выявленных материалов производилось им с 1966 г. совместно с И.В. Чуркиной. Коллекция входящей славянской корреспонденции М.Ф. Раевского, собранная словацким историком В. Матулой и российской исследовательницей И.В. Чуркиной вышла в свет в 1975 г. в сборнике «Зарубежные славяне и Россия. Документы архива М.Ф. Раевского. 40 - 80 годы XIX века»15. Эта публикация насчитывает 467 писем от русских, сербских, словацких, словенских, чешских, хорватских и др. адресатов. Из них 78 писем принадлежит 24 чешским авторам. А в списке корреспондентов Раевского, который был включен в сборник, зарегистрировано 1737 имен. В него вошли документы ОПИ ГИМ, архива Раевского из АВПРИ (ф. 340), Отдела рукописей Института русской литературы РАН, отдела рукописей Российской национальной библиотеки имени М.Е. Салтыкова-Щедрина в Санкт-Петербурге (ОР РНБ, ф. 608, ф. 627)16. Это издание — плод сотрудничества Института славяноведения и балканистики АН СССР, Института истории в Белграде, Института истории Словацкой Академии наук и Чехословацко-советского института ЧСАН.

Наконец, том переписки Раевского, в котором собраны исключительно письма чехов и отчасти ответы на них протоиерея российской посольской

17 церкви в Вене, был издан чешским историком В. Доубеком в 2006 г.' В него вошли 808 документов. 122 письма приведены целиком, без изъятий с~ аннотацией на чешском или немецком языке. При отборе писем для их полного воспроизведения В. Доубек с большим вниманием относился к тем из них, которые проливают свет на вопросы чешской эмиграции в Российскую империю. Остальные письма вошли во вторую часть сборника, которая представляет собой краткие резюме абсолютно всех документов, относящихся к чешской части архива М.Ф. Раевского, найденных в 1960-е гг. в ходе работы над уже упоминавшимся международным проектом. Безусловно, реестр писем с указанием мест хранения оригиналов и публикаций, составленный В. Доубеком, очень ценен уже с точки зрения того, что была сведена в единый блок вся разрозненная чешская корреспонденция М.Ф. Раевского.

Следует также отметить, что в настоящее время в Литературном архиве Памятника национальной письменности в Праге (Чешская Республика)

1Я далее — ДА ПШТ) формируется специальный фонд Раевского, включающий в себя массив писем (частично оригиналы, частично ксерокопии и машинописные варианты расчитанных текстов) чешских адресатов и самого М.Ф. Раевского (К.Я. Эрбену, Й. Коларжу, В. Ганке). Данный фонд создается на основе огромного блока материалов, собранных в ходе подготовки чешского тома переписки о. Михаила, и переданных архиву В. Матулой через посредничество В. Доубека в 2004 г. В этом же архиве в фондах некоторых чешских адресатов находятся оригиналы сохранившихся писем самого М.Ф.Раевского (фонды В. Ганки - 144 письма, А. Патеры — 31 письмо, А. Вртятко — 51 письмо, Э. Валечки — 1 письмо, А.В. Шемберы — 1 письмо). Письма Раевского Фр. JI. Ригеру хранятся в Архиве Национального музея в Праге в фонде «Франтишек Ладислав Ригер»19.

Таким образом, аналогично югославянскому блоку в чешской корреспонденции адресатами Раевского являются представители общественной культурной деятельности, политики, преподаватели и студенты. Самой многочисленной в контактах о. Михаила была переписка с преподавателями гимназий, студентами и учителями гимназий. Архив М.Ф. Раевского представляет собой совокупность достоверных материалов, при помощи которых можно реконструировать и достаточно полно воссоздать широкую картину чешско-российских связей на самом первичном уровне (адресат — отправитель), представить видение его чешскими корреспондентами роли России и связанных с ней надежд как в развитии чешско-российских контактов, так и в решении своих личных судеб. Их анализ, обобщение вносит весомый вклад в исследование чешско-российских отношений 50 — 70-х годов XIX в.

Помимо материалов архива Раевского в работе использовались другие источники, которые можно разделить на следующие группы:

1) документальные,

2) эпистолярные — корреспонденция,

3) периодика и публицистика.

К первой группе относятся протесты, заявления, меморандумы чешских и моравских депутатов, адреса, письма и обращения к императору и имперскому совету. Наиболее значимые из них изданы П. Цибулкой в лл сборнике «Политические программы чешских национальных партий» .

Именно этот источниковый пласт послужил основой для характеристики чешско-российских связей многими исследователями. Анализ этих документов позволил определить, насколько часто чешские лидеры использовали российский фактор как дополнительный аргумент в противостоянии с австрийским правительством в борьбе за свои права. В

21 этом плане особенно важны Протест чешских имперских депутатов 1863 г. ,

22

Памятный лист Ригера и Клам-Мартиница 1871г. и ряд других документов.

Кроме того, для восстановления правовой базы чешско-российского общения в рамках поездок чехов в Россию в работе использованы тексты Конституции Австрийской империи в редакции Зд. Веселого23.

Российский блок документальных источников в работе представлен донесениями дипломатов России из Вены, обращениями в Министерство народного просвещения, Азиатский департамент МИД Славянского благотворительного комитета (фонды «Канцелярия МИД»24, «Политические

25 26 донесения по Ближнему и Среднему Востоку» , «Славянский стол» Архива внешней политики Российской империи). Эти материалы важны для выяснения и оценки позиции России в ключевые моменты чешской внутриполитической истории. Дело в том, что и в 60-е, и в 70-е гг. XIX в. мнение русских посланников, находившихся в монархии Габсбургов, играло практически определяющую роль в формировании представлений о чехах и проводимой ими политике в официальных сферах Российской империи. Ведь чешские периодические издания проникали на территорию Российского государства очень медленно и в незначительном количестве. Используя данные материалы, можно увидеть трактовку русскими дипломатами событий, происходивших в 60 - 70-е гг. XIX в. в империи Габсбургов. Кроме того, этот пласт документов показывает, насколько сильным было стремление чехов получить поддержку со стороны восточного соседа в моменты труднейших переговоров с Веной и выявить высочайшую степень разочарования после провальной попытки заключения чешско-австрийского Соглашения.

Протоколы заседаний Славянского благотворительного комитета, в том числе и прш непосредственном участии протоиерея венской посольской церкви М.Ф. Раевского, доклады о деятельности общества являются неоценимым источником для определения приоритетов в его политике в конце 1860-х - 1870-е гг.27 Только на их основе можно понять, насколько важны были отношения этой организации с Чешскими землями. Что не менее существенно, по многим проблемам взаимодействия России и других славянских народов они проливают дополнительный свет на позиции самого венского протоиерея.

Ко второй группе документов относится переписка участников Славянского благотворительного комитета с чехами, а также между собой их

9о

Министерством народного просвещения в 1862 — 1878 гг. Письма чехов деятелям Славянского комитета, отделениям в Москве и в Санкт-Петербурге, помогают раскрыть побудительные мотивы, толкавшие чехов к эмиграции в Российскую империю, дают более широкое представление об остальных направлениях в чешско-российских отношениях.

Кроме того, в работе привлечены богатые материалы JIA 1Ш11 — в первую очередь, огромный массив переписки между ведущими чешскими и ryQ российскими деятелями . Особенно ценную информацию об установлении прямых информационных связей, развитии чешско-российского сотрудничества в образовательной сфере, начале чешской эмиграции в Россию содержат письма Эрбена и слависта-филолога П.А. Лавровского (1827 — 1886), И.И.Срезневского, а также переписка Фр. Иезберы30 с помещиком В. Артемьевым, А. Патеры с редактором «Журнала Министерства народного просвещения» А.И. Георгиевским, графом

A.Е. Комаровским, историком, профессором Московского университета, секретарем Московского отдела Славянского благотворительного комитета Н.А. Поповым (1823 - 1891), А. Вртятки с А.И. Георгиевским. Очень интересны письма А.И. Георгиевского, содержащие подробную информацию об условиях пребывания в России для иностранных студентов, преподавателей.

Чешско-российские отношения 1850-х гг. помогают раскрыть Письма 1

Вацлава Ганки О.М. Бодянскому, опубликованные А.А. Титовым в 1887 г. Публикация включает 35 писем из рукописного собрания Титова и примечания профессора Санкт-Петербургского университета

И.В. Помяловского. В них затронуты историко-литературные вопросы, t говорится о том, как налаживался книгообмен, о том, как шло выявление и издание славянских памятников с 1841 по 1860 г.

В работе также использовалась фундаментальная публикация писем

32

B. Ганке из славянских земель, издателем которой был В.А. Францев . Автор поставили себе задачу извлечь из всего-массива исключительно славянских корреспондентов Ганки. Особенный интерес для него представляли письма русских ученых, государственных и общественных деятелей, а также письма польских ученых. Основной критерий для составления сборника — письма, имеющие отношения к изучению чешской и польской общественной жизни, к биографии Ганки. Помимо библиотеки Национального музея автор привлек материалы из рукописных собраний Библиотеки АН, архива Министерства народного просвещения. Всего издание включает свыше 1 ООО писем, которые расположены согласно алфавитному порядку фамилий их авторов. Самыми насыщенными были контакты Ганки с русскими славистами, в письмах шел обмен информацией о новинках чешской и русской литературы, взаимном книгообмене, собственных научных интересах.

Как дополнительный источник мы также использовали сборник о о

Письма к М.П. Погодину из славянских земель (1835 - 1861)» . Сборник состоит из 3-х выпусков, первый из которых включает письма О.М. Бодянского, второй — письма И. Шафарика, наконец, 3-й посвящен национальным деятелям. Нас интересовала переписка В. Ганки с М.П. Погодиным. Эта подборка дает представление о раннем периоде контактов чехов с Россией в лице ее интеллигенции.

Еще одной, третьей, группой источников, использованных в диссертации, является периодика, а именно: статьи 1862 — 1879 гг. по проблематике чешско-российских отношений выходившие в старочешском

34 35 органе «Народ» («Narod» - «Нация»), младочешском — «Народни листы» («Narodm listy» - «Национальная газета»), а также в политической ежедневной газете либерально-демократического направления «Глас»36 о**

Hlas» - «Голос»), газете Я. Скрейшовского «Покрок» («Рокгок» -«Прогресс»). Все статьи не имеют конкретного автора, и в большинстве случаев помещались на первой полосе. Они позволяют проследить реакцию чешского политического лагеря на события общеевропейского значения, эволюцию их взглядов на Россию и ее действия или бездействия, а также на славянский вопрос в целом. Особенный резонанс в «Народних листех» («Narodmch listech» - «Национальной газете») и «Покроку» («Прогрессе» -«Pokroku») нашло обсуждение «Фундаментальных статьей», и отсутствие открытой поддержки устремлений чехов со стороны официального Петербурга {см. гл. IV). Эти материалы особенно ценны в виду отсутствия постоянного хорошо налаженного информационного обмена между Чешскими землями и Российской империей. Для большой массы чешского населения монархии Габсбургов периодические издания были важным регулярным источником новостей о событиях в политической и общественной жизни России. В то же время они свидетельствовали об отношении чешских политических кругов к восточному соседу. Следовательно, данные периодические изданий в значительной мере формировали мнение чешской общественности о России, ее отношениях с Австрийской империей. Нельзя забывать и о том, что публикации о чешско-российских контактах и ситуации в славянском мире появлялись в наиболее оживленные моменты чешской общественно-политической жизни. Они несли определенную идеологическую нагрузку, были направлены на отстаивание правоты позиции чехов, в зависимости от ситуации в них звучал призыв к России активизироваться, или осуждалась ее пассивность.

Хотелось бы остановиться и на нескольких примерах чешской публицистики. Так, источниковую базу дополняют лекции Ю. Грегра «Страх перед панславизмом», находящиеся в Архиве Национального музея в

38

Праге , и брошюра директора высшей экономической и экономико-промышленной земской школы в г. Таборе Фр. Доубравы «Чешский эмигрант в Россию. К наставлению и предостережению нашего народа»

39

1876 г., хранящаяся в Национальном архиве .

Лекция Ю. Грегра, судя по ее содержанию, была написана не ранее конца 70-х гг. XIX в. после оккупации Боснии и Герцеговины Австро-Венгрией. В ней преимущественно анализируется развитие славянской идеи, ее различные интерпретации. Основой для концепции при разработке этого выступления было убеждение Ю. Грегра, в том, что «среди крупных вопросов нашего времени, едва ли некоторые привлекают интерес всех слоев немецкого народа больше, чем славянский вопрос, или так называемый «панславизм»40. Но, сопоставляя интерес немцев к славянскому вопросу с реальным положением вещей, Ю. Грегр указывал на теоретический, скорее виртуальный характер славянского вопроса, ибо в реальности не существовало единого сплоченного славянского мира.

Брошюра Доубравы представляет собой практическое руководство для отъезжающих в Российскую империю чехов. В ней присутствуют подробно разработанные рекомендации для чехов: как правильно организовать свой переезд и вести хозяйство в России.

Таким образом, объем и характер использованных при написании диссертации источников достаточно разнообразен и репрезентативен, что позволяет осуществить многоплановый анализ развития чешско-российских общественно-политических отношений в 1850 — 1870-е гг.

Обзор историографии

В историографическом обзоре следует остановиться на фундаментальных монографиях, ставших основой для анализа отдельных проблем истории чешско-российских отношений; на крупных исследованиях их различных аспектов, определявших развитие историографии в тот, или иной момент времени. Важны также и ключевые труды, посвященные изучению интерпретации славянской идеи чешским и российским обществами.

Чешская историография

Конец XIX - первая половина XX вв. В указанный период в чешской историографии преобладали обобщающие работы по чешской' политической истории, в рамках которых затрагивались отношения чехов с Россией. Среди них наиболее известными являются книги современников событий А.Срба41, а также К. Крамаржа и Зд. Тоболки42.

Прежде всего, следует отдать должное книге А. Срба, написанной в 90-е гг. XIX в., которая восполнила отсутствие публикаций документов. Сейчас этот пробел ликвидирован. Об этом свидетельствует, прежде всего, публикация Цибулки. Но и она не умоляет значения труда Срба, который одним из первых ввел в научный оборот огромный пласт исторических источников. А.Срб в своем объемном труде очень подробно излагает ход происходивших событий, приводит довольно большие отрывки оригинальных источников чешской политической жизни второй половины

XIX в., таких как Адрес земского сейма Чешского королевства от 12 декабря 1865 г., Декларация 1868 г. чешского и моравского сеймов, Адрес и Памятный лист от 14 сентября 1870 г., Промемориа 1870 г., Фундаментальные статьи, Петиция чешской государственно-правовой оппозиции императору от 17 января 1873 г., Заявление моравских депутатов при их возвращении в земский сейм 21 ноября 1873 г., Резолюция чешского государственно-правового клуба о возвращении в имперский совет от 15 мая 1879 г. и др. В работе максимально подробно изложено развитие чешской политической истории на протяжении 2-й половины XIX в. Вместе с тем, следует отметить, что в данном труде практически отсутствует критический взгляд автора на ход чешской истории в этот период, нет и каких-либо развернутых комментариев происходивших событий.

В отличие от А.Срба, в исследовании Зд.Тоболки и К.Крамаржа присутствует анализ излагаемых событий. Что касается отношений чехи — Россия, то они совершенно пессимистически оценивают внешнеполитическую деятельность чехов. По их мнению, не были достигнуты ее главные цели - не удалось добиться от России поддержки чешских политических амбиций. Самой большой неудачей активности чехов в попытке построить отношения с Российской империей они считают то, что «сон, который до 1830 г. в Чехии снился <.> В. Ганке, о том, чтобы чехи политическое спасение искали в России, и о будущем ее преобладании в Европе, остался только сном и не нашел симпатий и признания большей части населения»43.

Особое внимание чешских исследователей в этот период привлекала тема Славянского съезда в Москве и Санкт-Петербурге в 1867 г.

Младочех К. Тума, не ставя перед собой задачи подробного описания рассматриваемого нами периода, с откровенно русофильских позиций, далеких от реальности, трактует события, приписывая поездке чешских политиков в Россию в 1867 г. исключительное значение44. «На основе мощной идеи единства с великим славянским миром укрепились чешские сердца, возродилось угнетенное национальное самосознание и поднялись силы народа на историческую битву чешской оппозиции»45, - подчеркивает он.

Славянский съезд находится; также в центре внимания К. Казбунды. В своей работе «Путь чехов в Москву и. австрийская дипломатия»46 он рассматривает развитие чешско-российских отношений от окончания Крымской войны до 1868 г. Автор анализирует переписку нескольких действующих лиц: австрийского посла в Петербурге В. Ревертеры с австрийским канцлером Бейстом; жypнaлиcтoBj представителей левого крыла младочехов; Е. Вавры с К. Сабиной. Казбунда приходит к романтическому, но необъективному выводу о том, что основная цель поездки чешских политиков в Москву состояла в «сближении всех славянских народов»47. Вместе с тем; автор убежден в том, что чехи воспринимали эту акцию как «демонстрацию-возмущения^тем, как Бейст обошелся с чешским, народом»48. В? самих Чешских землях: поездка в Москву, по его мнению^ вызвала «истинный восторг Россией»49, что нашло отражение в росте изучения' русского языка, прославлении России в чешских периодических изданиях. Таким образом, чешским исследователем была; замечена верная тенденция, но ее истоки лежали несколько в другой?плоскости; Внимание к России росло вместе с; ростом, ее популярности, знаний о ней, активной подготовке мероприятия. К. Казбунда также отмечает, что визит славян в Российскую империю вовсе не был. некой попыткой объединения славян под покровительством именно русского императора, а наоборот, Александр II заявил: «мощь панславизма. . ведет к. уничтожению хороших отношений (между Российской империей и Австро-Венгрией - Н.К.)»50.

В 1931 г. исследование Славянского: съезда в России продолжил М. Прелог51, указавший, прежде всего на то, что приглашение на выставку пришло как раз в тот момент, когда чехи потеряли всякую надежду на возможность союза с другими славянами, благодаря которому они могли бы предотвратить заключение австро-венгерского Соглашения . Он замечает, что в правительственных кругах России в тот период господствовал дух консервативного, авторитарного, аристократического мышления. Но при этом Прелог подчеркивает, что Ф. Палацкий проводил четкую грань между властью и русским народом. По мнению автора, в те годы речь не шла и о любви российской власти к чешскому народу. Однако в отношениях народа к народу «присутствовали не только добрососедство, но и полное соответствие о духа русского и чешского» , - отмечал М. Прелог. Итоги Славянского съезда 1867 г., по мнению чешского исследователя, как и в 1848 г., были минимальными, и не принесли славянству как целому никакого положительного результата. Славянская идея усилилась, но спорные вопросы остались неразрешенными. Более того, стало ясно, что между интересами России и чехов по поводу славянского вопроса «зияет огромная пропасть, которую нельзя преодолеть»54.

В межвоенный период изучением чешско-российских отношений о с занимался И. Иирасек, перу которого принадлежат такие работы как «Россия и мы»55 и «Чехи, словаки и Россия»56.

В рамках первой из них он попытался показать, какое место в общем комплексе чешско-российских отношений занимали религия, язык и литература, общеславянское прошлое, личные связи, политические контакты. Иирасек несколько причин проявления русофильства — мощность и величие Российского государства, осознание чехами собственной слабости, представление об общих родственных славянских качествах, видение чехами России в розовом свете, а также надежда и убежденность в прекрасном будущем славянского мира57. Вместе с тем, чешский исследователь справедливо признает, что «у русских чехофильство не играло той роли, что

58 у нас (чехов — Н.К.) русофильство» . Он видит корень интереса русских в чехах в том, что, по их ошибочному мнению, они сохраняли религиозную православную традицию, которая никогда не исчезнет59.

В рамках своей второй работы Й. Йирасек рассматривает развитие чешско-российских отношений уже после 1867 г. Особое внимание, как и многие исследователи первой половины XX в., он уделяет Славянскому съезду в Москве и Санкт-Петербурге. Иирасек пишет о том, что события послужили толчком к началу чешской эмиграции в Российскую империю, более того, автор считает, что в 1868 — 1874 гг. она приобрела массовый характер. Конечно же, неблагоприятная экономическая ситуация в Чехии и дешевизна земли в России также сыграли свою роль. Общий вывод, к которому приходит Й. Йирасек состоит в том, что выставка послужила катализатором чешско-российских отношений, которые, по его мнению, с этого времени стали более насыщенными, дискуссии переместились в политическую сферу, постепенно влияние русской литературы становилось намного более глубоким60.

Анализу славянской идеологии, развитию славянской мысли от Й. Добровского до Т.Г. Масарика посвящена работа Ф. Воллмана «Славянская идея»61, ставшая основой для других его трудов. Фактически, он начал дискуссию, которая то затихала, то возобновлялась вновь, о соотношении всех интерпретаций, строившихся на основе этой идеи. «Славизм» (slovanstvi), в его понимании, термин с более узким значением, чем славянство. Славянство - все проявления принадлежности славянскому миру. Под «славизмом» же Воллман понимает то, что может стать движением, концепцией, идеологией, программой. Чешский историк подчеркивает, что не существует панславянской идеологии, а существует только цепь проявления славянской взаимности, «славизма», идеология которого часто имеет чужеродное происхождение62. Он отмечает проявление славянской идеи уже со времен Карла IV. Важную роль для развития славизма Воллман отводит событиям 1848 г. При этом историк подчеркивает, что русофильство, в его понимании, для чехов являлось только тактикой в их борьбе в рамках Австрийской империи, было всегда обращено к русскому народу, и никогда к властям63. Таким образом, Ф. Воллман приходит к выводу о том, что русофильство не может называться панславизмом даже в политическом смысле. Сотрудничество же между славянами возможно только на равноправной основе. Именно поэтому, по его мнению, Славянский съезд в Москве в 1867 г. не мог объединить славянский мир.

Вторая половина XX века. Чешская историография этого периода сохраняла интерес как к чешско-российским отношениям, так и к славянской идее, ее месту в общественной мысли чехов.

Так, И. Пфафф вместе с В. Заводским в исследовании «Традиция чешско-российских отношений в истории»64, написанном на основании материалов 3-х выставок, состоявшихся в 1954 — 1955 гг., выделяют 2-ю половину 1850-х гг. как рубеж в отношениях между чехами и русскими. Что однако не находит подтверждения в имеющихся в нашем распоряжении источниках, т.к. рост внимания чехов к России после Крымской войны не привел к качественному изменению чешско-российских контактов. Авторы считают, что именно тогда эти отношения перешли из литературной сферы в область политическую. Критерием такого перехода для них выступает интерес к российской политической прессе, в частности к А. Герцену. Вполне традиционно сделан особый акцент на Этнографической выставке в Москве в 1867 г. Исследователи называют ее «одним из самых острых демонстративных протестов чешских политиков против Австрии после австро-венгерского Соглашения»65.

Одним из направлений изучения чешско-российских отношений оставалась интерпретация славянской идеи в чешском обществе. Эта проблема стала центральной в нескольких трудах. Первый из них, «Славянство в чешской национальной жизни»66, вышел в 1947 г. На его страницах И. Мацурек анализирует проявление «славянства» в политической fil жизни чехов . Он считает, что первая конкретная и явная прославянская политическая программа в полном смысле этого слова появилась в 1848 г. Ее воплощением стало первое крупное политическое выступление славянстВна пражском Славянском съезде. Именно тогда, по его мнению, «славянская идея вышла полностью из кабинетов чешских ученых на политическую сцену и реализовалась политически» . Мацурек сравнивает славянские идеи К. Гавличека-Боровского и Фр. Палацкого. В результате он заключает, что у первого путь к действительному «славянству» лежал через чешское национальное самосознание, а второй «ушел в мир иной с твердой верой в великое послание Славянства и России и с убеждением, что спасение Славянства будет идти из России»69. Чешский исследователь указывал на беззаветную веру Фр.Л. Ригера в Россию, и использование им любой возможности, чтобы проявить свои симпатии к России.

На наш взгляд, Й.Мацурек бездоказательно приходит к выводу о том, что чешская политика нового времени была проникнута исключительно славянской убежденностью и славянской, в особенности русофильской,

7П программой . Он идет на столько далеко, что утверждает, - в XIX в. в Чехии не было ни единого политика, который бы не питал огромной симпатии к России, который бы не жил верой в ее мировое и особенно славянское предназначение. Мацурек подчеркивает, что славянство напрямую овладело чешской политикой. Симптоматично, что при этом он не различает австрославизм и веру в единство всего славянского мира. Хотя вместе с тем, исследователь делает акцент на том, что славянство никогда не было определяющим фактором крупных событий чешской истории, т.к. политики принимали решения, руководствуясь не только чувствами и идеологическими предпочтениями, но часто и другими интересами. Славянская взаимность для Мацурека — это, прежде всего, вера в славянство, в его великое будущее, чувство и осознание этнической, языковой, культурной и политической близости всех славян.

Панславизму как таковому посвящено исследование В. Черного. Его

71 работа «Эволюция и злодеяния панславизма» , написанная в 1950-е гг. с целью информировать неславянское пространство о действительном славянофильстве и русофильстве, была впервые опубликована в журнале «Стршедни Европа» («Центральная Европа» - «Stredni Еигора») с октября 1993 г. по апрель 1994 г. Прежде всего, Черны отмечал, что в панславизме чехи искали возможность самозащиты. Рассматривая развитие этого понятия в концепциях Палацкого, он останавливается на его неудачных попытках воплотить австро-славянскую программу в 1851 г., когда наступила эра жесткого абсолютизма, и в 1867 г., когда было заключено австро-венгерское Соглашение. В России же в 1867 г. Палацкий и чешская делегация, в колыбели «панрусского славизма», отвергали панславизм как русский, так и колларовский, выступили за новую трактовку идеи славянской взаимности, предполагающую политическое и культурное равноправие, самостоятельность отдельных славянских народов. Исходя из этого, Черны

72 ставит вопрос — а стоило ли в таком случае вообще ездить в Россию? Дело в том, он рассматривает поездку чехов в Москву и в Париж как единое целое, подчеркивая, что, Палацкий «просто предъявляет чешский вопрос Европе» . Последний якобы исходил из того, что судьба Чешских земель — это судьба Европы; кто владеет Чехией, тот является властелином Европы. В то же время В. Черны критикует славянскую идею в интерпретации ее российскими сторонниками, поскольку в ней сливается понятие славянин и православие. Православные же народы в свою очередь занимали Россию только потому, что воевали с Турцией. Именно поэтому, в российском понимании, по мнению В. Черного, в славянской доктрине речь шла о доминировании, а не о взаимности74. Черны обращал внимание на то, что панславистское видение славянского единства было сформулировано не в России, а в чешской среде, в период, когда славяне искали возможность идентифицировать свой народ.

Следует также отметить работу Й. Колейки «Славянские программы и

75 идея славянской солидарности в XIX и XX в.» . В ней он, прежде всего, подчеркивает, что славянская идея не была главным содержанием политической идеологии ни у чехов, ни у поляков. Славянство же проявлялось в периоды кризиса. Идея славянской взаимности в его понимании — сотрудничество славянских народов с целью достичь выполнения определенных национально-политических требований.

В 60-е - 80-е гг. XX в. издаются работы, посвященные узким проблемам. Среди них новаторское исследование Ф. Червинки «Чешский

76 национализм в 19 в.» , в котором он анализирует чешскую политику 18631879 годов через призму развития национализма в этих землях. Он утверждает, что беда чешской политики состояла в том, что «чешский национализм со времени наполеоновских войн был настолько пронизан австрийским патриотизмом, что не сумел от него избавиться даже во 2-ой

11 половине XIX в.» . Особый акцент автор монографии делает на поражении проекта «Фундаментальных статей», которое стало «катастрофой чешской государственно-правовой политики, бывшей с этой минуты пустыми словами»78.

В 1968 г. выходит коллективный труд «Славянство в национальной жизни чехов и словаков»79, который продолжает проблематику, поднятую еще в 1847 г. — славянство, славянская идея, славянский мир, его единство и разрозненность. В этой книге В. Жачек в главе «Полонофильство и русофильство - две альтернативы чешского славянства шестидесятых годов»80 подчеркивает, что в политическом мышлении чехов середины XIX в. значительное места занимало «стремление быть в глазах Европы прогрессивным и демократическим народом, что неизмеримо осложняло его отношение к реакционному царскому правительству в России и усложняло отношения к самому народу, хотя он и не отождествлялся с 81 правительством» .

В то же время В. Штястны признает, что часть чешского общества в

82 конце 1860-х гг., в действительности, верила в помощь России . Внешним признаком проявления таких симпатий, по его мнению, был повышенный интерес ко всему русскому. Он справедливо отмечает, что «чешской официальной политике этот интерес к России принес очень мало, но бесспорно, именно в этот период широкие массы использовали свое русофильство и славянофильство как демонстративное орудие против

83 австрийской власти» . Вместе с тем Штястны обоснованно подчеркивает, что чешская политика и далее была сосредоточена на внутреннем фронте. Однако неудачи, которые ее постигли в конце 60-х годов, вынудили ее попытаться вынести чешский вопрос на международное пространство, не только на восток по направлению к России, но и на запад, прежде всего к Франции, которая в период напряженной ситуации с Пруссией «являлась

84 плодородной почвой для данных устремлений» . Новая волна чешского славянства, как отмечает этот чешский историк, была связана с национальноог освободительным движением южных славян и Русско-турецкой войной .

Следует также остановить внимание и на работе словацкой исследовательницы Т.Ивантышиновой86, посвященной анализу идеологии российских славянофилов и чехов. Как и Пфафф и Заводский, поворотным моментом в развитии славянофильства в целом она считает 1856 г. Еще один рубеж Т. Ивантышинова справедливо отмечает в начале 1860-х гг. — конституционные преобразования в монархии Габсбургов и реформы в Российской империи. Ивантышинова выделяет 1860-е гг., когда постепенно очевидным становилось качественное изменение чешско-российских отношений, стал проявляться политический аспект.

Острым вопросом в общении российских славянофилов с чехами и словаками, по справедливому мнению исследовательницы был польский. Словацкая исследовательница совершенно точно замечает, что основные положения в концепции славянофильства о едином языке и духовном единстве были барьером для более глубокого понимания славянофилами социальных и политических проблем австрийских народов. Московский съезд, по ее мнению, завершил наиболее активный период развития славянофильства как единого идейно-политического течения в России, что было прямым следствием ослабления его позиций в русском обществе.

В/ 1960-е гг., как и в предыдущем периоде, появляются обобщающие работы, затрагивающие те или иные стороны чешско-российских отношений. Такие, как «История чехословацко-советских отношений новой и новейшей

87 истории» . Первый том этого издания посвящен чешско-российским отношениям с 1770 по 1917 г. Сборник освещает чешско-российские контакты в политической и культурной сфере на фоне развития международных отношений. Авторы издания традиционно считают рубежом, поворотными моментами в связях чехов и России польское восстание, его подавление, и поражение Австрии в войне против Пруссии. Если первое привело к росту австрофильских тенденций, то второе, наоборот, — к развитию чешско-российских контактов. Однако же материалы архива М.Ф.Раевского показывают, что вплоть до 1867 г. чешско-российские отношения развивались равномерно, и ни польское восстание в России, ни австро-прусская война не являлись ключевыми в отношении чехов и России. Следующим важным событием, по мнению . авторов работы, стало образование «Союза трех императоров» в 1872 — 1873 гг. Хотя в действительности водоразделом послужил, в первую очередь 1871 г. — абсолютное отсутствие поддержки России чехов в их переговорах с Веной.

Наконец, следует отметить, что чешско-российские отношения остаются в центре внимания и в исследованиях о политической истории Чешских земель. Прежде всего, конечно же, 1867 г. Так, О. Налепкова отмечает славянскую ориентацию внешнеполитической деятельности чешской буржуазии: «именно налаживание контактов с представителями славянского мира было одной из основных задач чешских политических оо лидеров» , действовавших в 1860-е гг. Она соглашается со многими историками в том, что поездка на этнографическую выставку в Москву в 1867 г. являлась протестом, целью которого было через демонстрацию пд славянской взаимности «добиться моральной поддержки». По мнению исследовательницы, Ригер и Палацкий не планировали заручиться поддержкой русского царя, а скорее хотели оказать давление на австрийское правительство.

Значительно более полная картина воссоздана в фундаментальной работе О.Урбана «Чешское общество. 1848 — 1918 гг.»90. Исследователь разбирает все важнейшие аспекты формирования современной чешской национальной общности — анализирует вопросы, лежащие в политической, культурной, социальной и экономической плоскости. Прежде всего, О.Урбан подчеркивает, что «страх якобинского наследия Французской революции привел к кабинетной и салонной политике»91 чехов. В данной монографии исследователь обращает внимание на факторы, приведшие к активизации внешней политики чешских лидеров. Отмечая положительную роль активности чешских лидеров за пределами Австро-Венгрии, Отто Урбан справедливо пишет, что их самостоятельная деятельность в этом направлении имела смысл пока «не расходилась с официальной внешней

09 политикой Габсбурской монархии» . Останавливая свое внимание на пути чехов в Москву и Санкт-Петербург, О. Урбан подчеркивает, что эта поездка означала «существенное усиление достаточно запятнанного чешского самосознания и рост прорусских и прославянских симпатий»93. Более глубокий смысл политической демонстрации в России, по его мнению, заключался в том, что это «была не изолированная акция, а первый очевиднейший пункт в цепи собственной внешней политики чешской буржуазии»94.

Причину неуспеха «Фундаментальных статей» этот чешский исследователь видит, прежде всего, в том, что «все происходило над обществом <•■>, как конфиденциальные закрытые переговоры авторитетов»95. Старочехи не хотели «апеллировать к общественному мнению <.> не добивались эффективной поддержки своей собственной

96 акции» .

Современная чешская историография. Для современной чешской историографии характерны появление новых обобщающих работ, освещающих чешскую политическую жизнь второй половины XIX века в целом, а также тщательная разработка более узкой проблематики, анализ отдельных аспектов чешско-российских отношений.

Так, Я. Кржен в монографии «Конфликтное сообщество. Чехи и немцы»97 рассматривает проблемы сосуществования, взаимодействия и взаимовлияния чехов и немцев. Он указывает на отсталость чехов, запоздалое развитие чешской политической деятельности в связи с тем, что в начале 60-х гг. XIX в. в чешском движении не было никого, кто бы

98 проводил непримиримую целостную антинемецкую политику» . Нахождение чехов «на периферии практической политики, как и отставание в социальном развитии»99, по мнению исследователя, и стали причиной готовности чехов к национальному примирению, основой для преобладания естественно-правовой доктрины и идеалистического либерализма. Ян Кржен выделяет как один их самых существенных факторов, влиявших на всю политику чехов, страх перед Германией. Он подчеркивает, что «известная сила авторитета монархии, которая не была сломлена даже сокрушительными поражениями <.> была порождением страха перед новой Германией»100. Речь идет о 1866 г., поражении Австрийской империи в войне против Пруссии. Не последнюю роль, по мнению исследователя, играла и незрелость, несамостоятельность чешского гражданского общества.

Что же касается чешско-российских контактов, то помимо традиционной оценки поездки чешских политических лидеров в Россию в 1867 г., которую Ян Кржен считает «источником развития чешской политики, которая типична для остальной Центральной Европы»101, источником дилеммы: с Западом или с Востоком, этот чешский историк останавливает свое внимание на 1871 г.

Кроме прочих причин, на которые указывают авторы многих монографий, неудачу чехов в 1871 г. Ян Кржен усматривает в «покорной

1П9 неуверенности Национальной партии» , когда в очередной раз «либералы захватили лидерство, чтобы тут же его уступить консервативному 1 дворянству» . Слабость чешской политики, в целом, Ян Кржен видит в «колебании между наивной и иногда заискивающей лояльностью, как и в случае с «Фундаментальными статьями», чрезмерной переоценке своих сил»104. Кроме того, автор монографии еще раз обращает внимание на фактор Германии: в условиях образования сильной Германии, с одной стороны, и удара по национальной идентичности немцев, проживавших в Австро-Венгрии, с другой стороны, «Фундаментальные статьи» не могли быть реализованы, тем более что акция чехов не была поддержана внутренними оппозиционными силами Австро-Венгрии.

Ян Кржен связывает воедино внешнеполитическую деятельность, проводившуюся чехами в период пика пассивной оппозиции и во время выхода из нее, выдвигая эту сторону деятельности на передний план. Он опровергает предположение о господстве русофильства среди чешских политиков, т.к. чехи, с одной стороны, «были вне сферы интересов царской власти», с другой, для чехов «русская карта являлась лишь демонстративной акцией против Австро-Венгрии»105.

В 1990-е гг. были опубликованы 2 крупные работы Иржи Коржалки, одна из которых посвящена анализу положения чехов в империи Габсбургов с конца наполеоновских войн до первой Мировой войны106, а вторая — исследованию жизни, политической и культурной деятельности

107

Ф. Палацкого . В первую очередь его интересовали внутренние процессы,, набиравшие силу в Чешских землях после 1860 г. Что же касается российского фактора, то он, как правило, вписывал его в международный контекст.

В первом своем исследовании Коржалка пытается проследить во всех деталях процесс формирования и проявления национальной идентичности, национального самосознания чехов. Он подчеркивает, что «все значительные документы, вышедшие из чешской государственно-правовой оппозиции после 1867 г., подтверждают закономерное представление о ней, как о политической нации и о том, что она была такой же историко-политической единицей, как незадолго до этого политическая венгерская нация»108, и включала в себя и чехов, и немцев, проживавших на территории Чешского королевства.

В своей работе о Ф. Палацком, «Франтишек Палацкий. Биография», Иржи Коржалка особый акцент делает на его особой роли в чешской политической деятельности. Что же касается контактов чехов с Россией, то, по мнению автора монографии, не последнюю роль в решении чехов поехать в Россию в 1867 г., сыграл «искренний интерес к непосредственному знакомству с российскими порядками»109 Ф. Палацкого и Фр.Л. Ригера. Иржи Коржалка доказывает, что Палацкий акцентировал внимание на образованности, развитии культуры нации, т.к. считал, что «чехи не могут ни от кого ожидать помощи, они должны рассчитывать на свои собственные силы»110.

Еще одной крупной работой последних двух десятилетий является монография Зд. Шолле «Столетие чешской политики»111, в которой он анализирует теоретические аспекты политики, проводившейся чехами, и сопоставляет с их практической деятельностью. Все внешнеполитические мероприятия чехов он считает «политической демонстрацией без какого

112 либо практического результата» . При этом Зд. Шолле заверяет, что к главным международным вопросам чехи относились «в духе демократии, прав нации на автономию и дружелюбия, прежде всего, к Франции, России и

113 малым балканским народам» , упуская из вида все многообразие внутриполитических факторов.

Большой интерес в современной чешской историографии представляют обобщающие монографии. Среди них «Чехи в истории нового времени. (1848 - 1939)»114. Авторы этой работы, П. Пршигода, П. Питгарт, М. Отагал, обращают внимание, прежде всего, на то, что «немцы являются создателями Чехии наравне с самими чехами»115. В то же время они признают культурное превосходство немцев, их социальное и психологическое опережающее развитие116. Интенсивная же боязнь немцев и антинемецкий настрой чехов,

117 по их мнению, «были продиктованы <.> геополитической ситуацией» .

Убеждая читателей в том, что «страх чехов перед немцами — это страх 118 слабого» , исследователи не выделяют никаких периодов в конфронтации чехов и немцев, упускают из вида тот факт, что в определенные моменты истории она сменялась, наоборот, стремлением к сотрудничеству, и боязнь немцев могла отходить на задний план, а на первое место выступало стремление доказать превосходство чехов, слабость империи Габсбургов без них.

Отношение же чехов к России авторы монографии оценивают сугубо как демонстрацию того, что существует мощное государство, где «говорят на языке близком чешскому»119. А визит чехов в Москву и Петербург в 1867 г., по мнению исследователей, «был безрезультативным для Чехии, но всех

120 остальных извне взволновал» . Наконец, причины неудач чешских политиков авторам работы видятся в том, что чехи, «полагаясь на власть, императора, другие державы, в надежде на то, что не они сами, а эти силы сделают что-то»121, «не ломали голову над тем, к чему может привести их сопротивление»122, «не чувствовали, как далеко их союзники или противники могут зайти»123.

Из новейших работ следует также отметить работу М. Главачки, в которой он анализирует поездку чехов в Россию в 1867 г124, на основе материалов дела 366 «Поездка славян в Россию в 1867 г.», находящегося в'-венском Домашнем, Дворцовом и Государственном Архиве, фонде информационного бюро Министерства иностранных дел (ИБМИД). Значение поездки славянских делегаций Австро-Венгрии на Этнографическую выставку в Россию в 1867 г. автор видит, в том, что «до тех пор непонятная славянская взаимность <.> конкретизировалась и превратилась в русско-чешскую, русско-сербскую, русско-черногорскую и тому подобную взаимность» . Он делает несколько далеко идущих необоснованных выводов о том, что «она (взаимность — Н.К.) стала живой, целенаправленной, политической (возможно и внешнеполитической) конструкцией или вариантом, который мог в благоприятной политической ситуации <.> значительно ускорить все центробежные процессы в Габсбургской монархии»126.

Чешско-российские контакты в современной чешской историографии изучаются также в рамках исследования славянской идеологии.

Так, В. Сватонь в сборнике, посвященном 150-летию Славянского

111 съезда 1848 г. ставит вопрос о том, какую же роль славянская идея сыграла в чешском обществе, какое влияние она оказывала на процесс

128 самоопределения чехов в мире . Он указывает на плодотворное влияние российской культуры на чешскую. Однако совершенно по-другому, по его мнению, дело обстояло в политике. Он жестко и не всегда оправданно констатирует, что государственные деятели отвергали славянскую ориентацию политики, не подтверждая этот тезис фактами. Славянство, пишет он, было чуждо и русскому мышлению129.

В то же время Й. Вацек распространение славянской идеи связывает со становлением славистики как науки, развитием капиталистического способа производства, несколько другим способом мышления, новой культурной и духовной атмосферой — распространением романтизма130. Автор статьи «Славянские съезды. 1848 — 1947» подчеркивает, что славянофилы идеализировали славян, уделяли внимание, прежде всего, русскому народу. Он безосновательно обвинял славянофилов в том, что никто из них не интересовался изучением славян, не проявлял особый интерес к их

141 ^ современной ситуации . Политизацию славянской идеи И. Вацек, в первую очередь, связывает с Польским восстанием 1863 — 1864 гг. Именно тогда, по его замечанию, «в России усилились унификаторские тенденции, а русские теоретики начали развивать концепцию мирового величия России и ее

132 абсолютного преобладания во всех вопросах межславянского общения» . В связи с этим съезд 1867 г. давал славянофилам возможность провести переговоры, а политическую остроту встрече придала глубокая неудовлетворенность славянской общественности, в особенности чешской, дуализмом, - пишет Й. Вацек. Но вместе с тем, он подчеркивает, что съезд был обречен на неудачу в связи с отсутствием общей идеи, общей точки зрения. Таким образом, Славянский съезд в Москве снова продемонстрировал неосуществимость идеи славянской взаимности, и не

1 о о принес ожидаемых результатов . Наибольшее значение Славянских съездов 1848 и 1867 г., по справедливому заключению автора статьи, лежало в духовной области. Вместе с тем, он ничего не говорит о росте знаний о Российской империи, ее популярности в связи с подготовкой мероприятий 1867 г.

Большое внимание анализу роли славянской идеи в чешском и российском обществах уделяет в своих работах Р. Влчек. В своей статье «Русский панславизм в понимании современной чешской историографии»134 он указывает на принципиальное отличие панславизма в России от чешской трактовки славянской идеи, которое, по его мнению, заключалось в том, что русский панславизм «не должен был искать корни русского национального чувства, а мог перейти к другим целям; ими стали, прежде всего, величие и

135 сила русского государства» . В то же время Влчек оправданно обращает внимание на то обстоятельство, что русский панславизм не только не был идентичным официальной русской политике, а, наоборот, она держалась от него в стороне. Он отмечает сложное отношение государства к славянской идеологии, к панславизму. Безусловно, российское государство соглашалось с положениями панславизма, нацеленными на построение великой империи, но оно боялось реакции тех держав, которые в нем видели опасность нарушения равновесия политических сил.

136

В статье «Русский панславизм и Крымская война» Р. Влчек подчеркивает, что «русский панславизм второй половины XIX в. нельзя даже в наименьшей степени приравнивать к всеславянским иллюзиям, которые

137 появились у некоторых деятелей малых славянских народов» . Русский панславизм постепенно эволюционировал от языковой и литературной общности к объединению православному и политическому.

Влчек обращает внимание на то, что, когда колларовское всеславянство достигло своего рассвета, в России панславянские идеи только зарождались. Этот чешский исследователь видит принципиальное отличие между славянской идеей славянофилов, и действительным русским панславизмом, сформулированным М.П. Погодиным. По его убеждению, оно заключалось в том, что для первого, решающей была активность народа, а для второго — верховенство государства, организация российского государства как основы^ будущего всеславянского единства. Далее Влчек подчеркивает, что российская официальная идеология использовала настроения; вызванные поражением в Крымской; войне для утверждения? идеи об особенности

138 российского пути развития^ отличного от западноевропейского . Р-Влчек приходит к заключению, что само развитие российского государства ставило -перед ним: другие вопросы, русский- панславизм, поддерживая русские народные чувства, должен, был решать другие задачи - работать на величие и славу российского государства, стать верой, в успешную реализацию, миссии

I ТО

России . В то же время; в среде малых славянских народов: вызревало славянство за исключением нескольких экстравагантных панславянских

-140 заявлении .

В своей монографии «Русский панславизм — реальность и вымысел»141 Р. Влчек основное внимание: сосредотачивает на развитии' русского панславизма от первых представлений Погодина до панславистской позиции Данилевского. При этом он отмечает, что венский протоиерей М:Ф. Раевский? несмотря на то, что защищал: русский панславизм, (этот тезис чешского исследователя не находит подтверждения в источниках), не принадлежал к тем, кто слепо руководствовался его идеями142. Влчек ставит ему в заслугу понимание того, что не каждого немца можно считать , врагом славян. Он справедливо подчеркивает, что, несмотря на стремление русского панславизма пойти навстречу официальной политике, он не стал ничем иным, как коллекцией никогда не реализованных идей- не преодолевших границ целенаправленного вымысла. Официальная политика Россиш дистанцировалась от панславизма потому, что легитимность и монархическая солидарность были превыше всего!

Для славянства же малых славянских народов, в понимании чешского исследователя, народ и нация были основными ценностными категориями, в отличие от русского панславизма, который ставил превыше всего государство; «человек и народ практически не значили вообще ничего по сравнению с государственной и церковной организациями», - уточняет этот историк143. Таким образом, заключает Влчек, славянский народ обращался к России только для того, чтобы укрепить свое национальное самосознание; если общество было достаточно сильным и самоуверенным, ему удавалось защититься от влияния этого государства144.

Политический аспект чешско-российских отношений является основной темой в статье В. Доубека «Образ России в политике Ф.Л. Ригера и Ф. Палацкого (40 — 70-е гг.)». Один из наиболее известных чешских специалистов отмечает, что, несмотря на постепенно увеличивавшиеся знания о России, чешские толкователи создали свой собственный образ этого государства, теша себя надеждой на «Россию завтрашнего дня, которая будет приближаться к образу Европы и нуждам австрийских чехов»145. Доубек полагает, что ни Палацкий, ни Ригер не руководствовались слепым русофильством. Идеалом для них была Австрия, признававшая влияние сильного славянства.

Весьма подробно чешско-российские отношения 19 в. Вратислав Доубек рассматривает в своей монографии «Чешская политика и Россия»146. Он справедливо, отмечает, что в 1848 — 49 гг. роль России в событиях, захвативших Чешские земли была совершенно незначительна. Доубек подчеркивает, что «образ России был в разных слоях чешского политического спектра, включая чешскую мещанскую элиту, однозначно негативным, в том числе, и из-за своей политической бесполезности»147. Он указывает на превосходство национального принципа над всеми остальными как у Палацкого, Ригера, так и у всей чешской политической элиты. Изменение отношения к России чешский исследователь связывает с временной беспомощностью чешских политиков в условиях неоабсолютизма. И здесь заявил о себе, как справедливо подчеркивает Доубек, конфликт между либеральными и национальными ценностями. Необходимо было переоценить свое отношение к царскому режиму, правящему в Российской империи, чему способствовал приход к власти Александра II и отмена крепостного права. В 1850-е гг., по его мнению, в чешском обществе появилась тенденция к пониманию восточной державы 148. Россия становилась в глазах чехов европейским государством, прежде всего, потому что принимала те же принципы и идеалы, которые до того времени чехи признавали сами, и с которыми они ассоциировали такие страны, как Франция, Англия, отчасти Германия.

В. Доубек выделяет 1862 г., награждение славянских деятелей в честь тысячелетия российского государства. Оно было воспринято чехами как новое проявление славянского чувства русского государя, и зародило надежду на более глубокую поддержку со стороны России чешских устремлений149. В поездке чехов в Москву и Санкт-Петербург В. Доубек видит две задачи - попытку решения спора между Россией и поляками и установление контактов с российскими правительственными кругами на самом высоком уровне. Но ошибка Ригера, в этот момент заключалась в том, что он «как бы недооценил, или не заметил то, насколько интересы русских национальных кругов были ориентированы преимущественно на внутреннее видение, в котором панславизм сливался с панруссизмом»150. Оценивая политику Ригера в отношении Российской империи, Доубек подчеркивает, что ему удавалось проводить официальную линию в рамках славянского сотрудничества исключительно на уровне культурных и научных контактов. Между тем как, по аргументированному замечанию В. Доубека, Россия слышала Ригера и Палацкого до тех пор, пока им было что предложить151.

Автор монографии останавливается и на проекте освящения православного храма в Праге. По его мнению за ним с самого начала стояло стремление чехов основать русский центр, который бы притягивал к себе культурное, экономическое, а в последствии и политическое внимание

Санкт-Петербурга . Конечной же целью, по его мнению, было создащ^^ российского консульства. Но уже в период освящения храма стали заметЕз^ы признаки охлаждения чешско-российских отношений. Причины это^г-0 Доубек видит в том, что, с одной стороны, объединенная Германия стремилась к экспансии и захвату Чешских земель, а, с другой стороны:^ в 1872 - 1873 гг. оформился «Союз трех императоров». Все это заставислто чехов вернуться на внутреннюю сцену.

Новую волну массовых прорусских настроений В. Доубек связываегз? с Балканским кризисом 1870-х годов. Этот период в целом с точки зреЕ^ц^ славянских концепций, особенно чешско-российских политических связей Доубек характеризует как время присматривания к новым реалисзэлуг, пробуждение тем более сложное, что происходило оно разновременно в обществе и в политической среде153. 1880 — 1890-е годы чешский исто^рик характеризует как затишье в чешско-российских отношениях. И, тем: jIe менее, «сознание принадлежности к славянскому миру <.> усиливало и укрепляло чувство обоснованности и законности политических позиции^ и притязаний»154 чехов. Этот аргумент был незаменимым дополнением во его того, чего не могли предоставить ссылки на собственную историческгук) традицию и мифы, - подчеркивает Вратислав Доубек.

В последние годы проблемы славянства, славянского ivurpa рассматривались в рамках нескольких конференций в Чехии, этой теме посвящен не один сборник, например: «Славянство в центрально-европейском регионе»155. Для нас особый интерес представляет статья Р. Влчека «Панславизм и народы Габсбургской империи»156. Чешский историк возвращается к проблеме самоутверждения славян Австрийской империи через обращение к большой славянской семье, к России. Зто служило весомым аргументом в их борьбе за свои права, отмечает он в озоей статье.

В следующей своей работе «Панславизм или русофильство?»157 Р. Влчек вновь подчеркивает, что применительно к чешскому обществу панславизм носит оборонительный характер, доминантой в нем было всеславянское культурно-цивилизационное единство. Чехи делали акцент на том, что с Россией их объединяет схожий язык. В то же время Россия была для них своего рода предупредительной мерой Австрийской монархии . Свою роль для чехов, по мнению Р. Влчека, играло опасение попасть от одной зависимости к другой. По совершенно обоснованному замечанию чешского исследователя, понимание нереальности всеславянского единства и менталитет широкой чешской общественности, самоидентификация чехов были в значительной степени ограничены «австрийством» и местным патриотизмом. И чем чаще Австрийская монархия заявляла о своем нежелании идти на встречу требованиям чешской общественности, тем чаще чешская элита, а за ней и широкие слои общества прибегали к «предупреждению в форме русофильства, т.е. проявлению славянской взаимности на политическом уровне»159. Чем и являлась поездка чехов в Москву в 1867 г. Влчек справедливо отмечает наличие в Чешских землях в 1860 — 1870-е гг. всего спектра отношений к России — от критического до романтического, принимающего все русское в иллюзорных представлениях о том, что в России всегда можно найти пример для подражания. Последнее скорее было свойственно творческой интеллигенции. Он подчеркивает, что «хотя чешское славянство было политически мотивировано, оно всегда дистанцировалось от политического панславизма, было, прежде всего, оружием политического протеста»160.

Второй сборник — «Славянство и чешская культура»161. На его страницах В. Доубек анализирует национальный аспект чешской политики и место в ней России, прослеживая кристаллизацию славянской идеи от национального возрождения162. Зачатки реальной славянской политики он видит у Гавличека-Боровского, который в своей работе «Славянин и Чех» сформулировал тезисы, ставшие ключевыми в развитии чешского политического мышления. В продолжение своих предыдущих работ Доубек подчеркивает, что Россия всегда оставалась для чехов «этаким символом славянской самобытности и силы, символом явным особенно в годы собственного проигрыша и потерь». Чешское общество обращалось к будущей России, иными словами обращалось к современной России.- с твердой верой, что1 «ее последовательное реформирование, приблизит ее к европейскому образу»163.

Отдельное место в современной чешской историографии, занимают работы по проблеме^ чешской эмиграции, в Россию. Внимание чешских исследователей приковано к Волыни, к эмиграции чехов именно в этом направлении.

В1 рамках сборника «Чехи за границей». А. Робек, показывая особенности жизни чехов на Волыни, их обособленность, сохранение собственной' культуры, отмечает, что интерес российской стороны лежал в религиозной плоскости — чехов* приветствовали* в России как гуситов, более близких к православию в отличие от католиков поляков164.

В сборнике «Эмиграция из чешских земель»165 анализируются особенности эмиграции на Волынь и на Кавказ и» в другие области Российской империи Причины особой популярности Волыни чешский историк В. Дуфек видит в дешевизне земли, территориальной близости к Австрийской империи, дешевом переезде, компактности заселения. Эти факторы позволяли сохранить чешское самосознание. Важную роль в.начале массовой эмиграции В. Дуфек отводит поездке чехов в Москву и Санкт-Петербург в 1867 г.166

Значительный вклад в исследование проблемы чешской эмиграции

167 внес Ях Вацулик . Он видит причины заинтересованности России в чехах в-«другого типа католицизме» в отличие от поляков, значительном экономическом опыте и высоком культурном уровне чехов168. Его фундаментальная работа посвящена эмиграции чехов на Волынь и проблемам волынских чехов169, анализу различных аспектов этого направления эмиграции — социальные прослойки эмигрантов, их территориальное происхождение, расселение, экономическая, культурная жизнь и многое другое.

170

В своей статье «Начало чешской эмиграции на Волынь» Я. Вацулик рассматривает социальную среду эмигрантов, организацию эмиграции, отзывы в чешской печати.

В' свою очередь В. Доубек выделяет специфические- черты эмиграции* чехов в Россию, и указывает несколько этапов чешской эмиграции. Первый из них был связан с поездками небогатых чехов, в поисках работы. Корни эмиграционных процессов, по мнению Доубека, скрывались в экономических процессах, происходивших в Чешских землях в .1860-е годы. В рамках своей статьи он рассматривает несколько российских проектов — Амурское, гораздо более успешную Волынь, и, наконец, третий проект 60-х гг. — переселение на» Кавказ* 171. При этом, этот чешский1 исследователь максимально использует неопубликованную диссертацию Пушкаревича «Чехи- в России (очерки по истории 'чешской эмиграции)».

-i

Отечественная историография

Конец XIX в. — 70-е гг. XX в. Крупным исследователем славянской идеологии на рубеже XIX — XX вв. был А'.Н. Пыпин172. В своей- работе

173

Панславизм в прошлом и настоящем» он трактует, его как естественное следствие национального возрождения* славянских племен, и как стремление славянства обеспечить себе политическое существование, скрепить межплеменные отношения^ в прочную нравственную и политическую солидарность. В таком, контексте, по мнению ученого, панславизм имел полное право на существование174. Пыпин признает важность общего славянского литературного языка: Однако он подчеркивает, что следует «строго обдумать способы действия и, прежде всего, с величайшей > осторожностью обращаться с народным чувством» , что, по его мнению, не было свойственно славянофилам. Так, русский язык должен стать необходимой потребностью, а не приказом. Пыпин рассматривает значение панславизма для каждого из славянских народов и приходит к выводу о том, что для чехов панславизм - «не более как фантазия мечтателей,

176 невыполнимость которой с каждым днем становится яснее» . Что же касается России, то автор работы обращает внимание на то, что в русской литературе должно появиться больше знаний о славянских делах, а в вопросах славянства должно проявляться не одно национальное хвастовство. И именно в смысле развития нравственно-национальных связей, вне любых планов о каком-либо всеславянском государстве, панславизм должен стать целью для всего славянства177.

Большое значение для исследования межславянских отношений имеет

1 7Й фундаментальный труд С.А. Никитина «Славянские комитеты в России»

По его справедливому замечанию, особенность работы Славянского благотворительного комитета заключалась в том, что во внешнеполитической деятельности он был непосредственно связан с

Министерством иностранных дел. Что же касается внутренних дел, то здесь

1 70 он был свободен и практически бесконтролен . Вместе с тем, Комитет как бы отгораживался от славян русской дипломатической агентурой, которая

1 ОЛ выступала посредником между ним и славянами . Никитин подчеркивает, что «связь Славянского комитета с министерством (МИДом — Н.К.) отчасти ограничивала и связывала, но в значительной мере помогала, придавая Комитету значение, которое он никогда не получил бы при своих скудных

1S ] средствах и малых возможностях» . Никитин подробно рассматривает

Славянский съезд в Москве и Санкт-Петербурге в 1867 г., который, по его мнению, по своей сути «не был съездом, а большим и торжественным

182 политическим турне» . Особо он отмечает роль в его организации венского протоиерея М.Ф. Раевского. Сам Славянский съезд он называет мероприятием, превратившимся в «беспорядочный обмен речами и приветствиями»183. Отмечая безусловный рост интереса к России после 1867 г., Никитин ошибочно подчеркивает, что в этом процессе отсутствовала глубокая общественная основа, интерес к России был, главным образом, t JM сосредоточен в кругу политических и научно-литературных деятелей . В действительности же все происходило наоборот. Наибольший резонанс Славянский съезд имел именно в общественной сфере. После 1867 г., в первую очередь, активизировались именно чешско-российские общественные связи.

В анализируемый нами период в отечественной историографии появляются также исследования, изучающие отдельные направления чешско-российского сотрудничества.

Так, литературными связями занимался К.И. Ровда. 50 - 60-м годам XIX в. посвящена его работа «Чехи и русские в их литературных взаимосвязях»185.

По информации самого исследователя, работу по данной проблематике очень затрудняло отсутствие систематической библиографии. В Институте чешской и мировой литературы в Праге имеется отличная картотека, составленная под руководством О. Беркопца, гдеч2 исчерпывающей полнотой отражены данные о распространении произведений русских писателей, в Чехии и откликах на них в печати. В связи с тем, что в России такая работа еще не была проделана, некоторую помощь оказала хранящаяся в ИР ЛИ картотека Н.Н. Бахтина, хотя и многие газетные и ряд журнальных материалов в ней не отражены. В своих исследованиях Ровда использует переписку из Литературного архива Памятника национальной письменности в Праге, российские и чешские периодические издания: «Славянские известия», «Киевлянин», «Голос», огромное количество литературных произведений исследуемого периода.

К.И. Ровда отмечает особенность и уникальность 1850 — 1860-х гг., которая, по его мнению, заключалась в том, что решающую роль в пропаганде русской литературы играла чешская демократическая критика, радикальные демократы; а возникавшие в этот период вопросы в области российско-чешских литературных отношений получили свое дальнейшее развитие во второй половине XIX в. Он анализирует общую политическую ситуацию, тенденции в развитии литератур, личные контакты, чешскую и

186 российскую литературы в критике и в обществе . Ровда говорит о безусловном вкладе Этнографической выставки и Славянского съезда 1867 г. в развитие чешско-российских культурных отношений, но, по его мнению, «полного представления о русской действительности чехи получить не могли, ограниченные в своих наблюдениях пределами, отведенными им славянофильским комитетом, в котором не было ни одного представителя

187 передовых кругов русского общества» .

Более того, Ровда подчеркивает, что в 50 — 60-е гг. XIX в. нельзя говорить о большом творческом воздействии русской литературы на чешских писателей, в этот период она вливается довольно мощным потоком в чешское общество, создаются предпосылки для такого воздействия в

188 последующее время .

1870 — 1890-м. гг. с точки зрения развития чешско-российских литературных отношений посвящена монография К.И. Ровды «Россия и

1 RQ

Чехия. Взаимосвязи литератур» . В этой работе приоритет отдан усвоению чешской литературы в России. Им впервые исследуются разрозненные материалы, взятые из русских архивов и редких печатных источников. Тогда как при освещении вопросов усвоения русской литературы у чехов автор ставил перед собой цель обобщить уже имеющиеся в других исследованиях материалы. При анализе чешско-российских литературных взаимосвязей 1870 — 1890-х годов большое значение для Ровды играют работы А.Н. Пыпина. По его словам, он являлся центральной фигурой в чешско-российских литературных контактах этого времени190. Особый интерес для исследователя представляла переписка Пыпина с издателем «Славянского сборника» в Праге Э. Елинеком. Ведь, письма русских писателей чехам и чешских писателей русским в этот период были довольно немногочисленны. К.И. Ровда приходит к выводу о том, что «книгообмен между Россией и Чехией по сравнению с предшествовавшим двадцатилетием в рассматриваемый период улучшается, но прогресс в этом деле идет чрезвычайно медленно»191. Он подчеркивает, что решающее значение в укреплении российско-чешских отношений имел литературный обмен, переводы. Вместе с тем, вхождение чешской литературы в русскую среду шло медленно, в связи с тем, что, с одной стороны, не было достаточного количества чешских переводчиков, с другой, чешская литература не была достаточно зрелой и богатой.

Изучению места В. Ганки в развитии чешско-российских отношений посвящена диссертация Л.П. Кондауровой192. В качестве основной задачи она. ставит перед собой освещение творчества Ганки и его вклада в развитие чешско-российских научных и культурных связей в 20 — 60-е гг. XIX Одним из главных источников, использованных в работе, является переписка Вацлава Ганки со славянскими учеными, опубликованная В.А. Францевым в 1905 г. К сожалению, в работе не использованы материалы архив М.Ф.Раевского. Кондаурова справедливо - подчеркивает, что «Ганка был настоящим справочником того, что делалось в Праге и в Чехии распространителем чешских книг, особенно своих собственных, «апостолом*, чешской Матицы, в которую приобщил многих членов и среди свою

1 Q4 славянских друзей» . Особое место в этих отношениях, по замечании исследовательницы занимали контакты с российским посольством в Вене которое «являлось наиболее удобным посредником в связях Ганки с русские

194 миром» .

Следует также отметить статью Л.П. Лаптевой «К истории русско славянских отношений 50 - 70-х гг. XIX в.»195, в которой исследовательниц; анализирует письма А.Ф. Гильфердинга венскому протоиере М.Ф. Раевскому, основному связующему звену между Россией и Австрией194 В целом, сохранилось 86 писем Гильфердинга Раевскому. Внимани Л.П.Лаптевой обращено преимущественно к его письму 1862 i посвященному обсуждению проблемы награждения славян в чест тысячелетия России. Она отмечает, что переписка Гильфердинга с Раевски: вводит исследователя в атмосферу первых полутора десятков лет царствования Александра II, раскрывает интересы и устремления значительного круга лиц, уточняет и детализирует отдельные факты их взаимосвязи, привлекает внимание к различным событиям, оценкам.

Современная отечественная историография. В современной отечественной историографии очень популярной становится проблема формирования национального самосознания. Так, коллективная монография

10*7

Чешская нация на заключительном этапе формирования» посвящена национальной жизни чехов в 1850-е — начале 1870-х гг. с кратким обзором процессов, происходивших в монархии Габсбургов в 1-ой половины XIX в. Авторы этой работы придерживаются мнения, что к началу 60 - 70-х гг. XIX в. уже, в целом, сложилось чешское национальное самосознание, за исключением отдельных сепаратистских отголосков в Моравии. Ими отмечается отставание в этом Силезии, находившейся тогда под сильным германизаторским влиянием. Основным аргументом, свидетельствующим о завершении формирования чешского национального самосознания, по мнению авторов работы, является обращение мораван к историческому праву и признание ими единства земель Чешской короны.

В этом исследовании также подчеркивается, что и в Чешском королевстве, и в Моравском маркграфстве хромало очень важное направление политики: поиск союзников среди славян. Это, в значительной степени, объясняется различием в положении отдельных наций, и поэтому «защищавшееся чехами и мораванами историческое право оставляло в стороне словенскую буржуазию, словацкое и украинское национальные

198 движения» .

Визит летом 1867 г. чехов в Россию авторы «Чешской нации.» традиционно оценивают как противопоставление объединявшейся Германии единства славянских народов.

Выяснению особенностей трактовки славянской идеи в Чехии и в России в 60-е - начале 70-х гг. XIX в. посвящены работы О.В. Павленко (Лебедевой). В одной из первых исследований199 под термином славянская идеология Лебедева понимает систему идей и представлений о единстве исторических судеб славянских народов и их роли в мировом прогрессе200. Прежде всего, она отмечает, что «необходимо различать русофильство, под которым понимается эмоциональное положительное восприятие России в общественном сознании, и ориентацию на русское государство как метод национальной политики»201. Лебедева отмечает две важнейшие функции славянской идеологии, отчетливо проявившиеся в первой половине XIX в.: «первая - компенсирующая, призванная укрепить «самолюбие» развивающегося общества, смягчить сознание собственной неполноправности, и вторая — защитная, в соответствии с которой славянская идея обосновывала главную задачу чешского движения — сохранение национальной самобытности и обеспечение своему народу полноправного развития» . Но в политике была своя специфика постановки славянской идеи. Особенно в ходе чешско-австрийских переговоров на рубеже 60 — 70-х гг. XIX в. Ведь апелляция к «славянству» могла только осложнить положение чешской депутации, поскольку, как подчеркивает Лебедева, в венских кругах «панславизм» однозначно ассоциировался с государственным преступлением203. Более того, это вызвало бы недовольство, а среди австрийских славян выработалось неоднозначное понимание «панславизма». Таким образом, в «высокой» политике славянская идея как таковая не получила практического воплощения»204; чешские политики ограничивались констатацией общих славянских интересов. Критерием же для определения союзников был не этнический принцип, а признание необходимости федерализации империи.

О.В. Лебедева на основании изученных материалов чешской прессы справедливо подчеркивает, что за событиями в России тщательно следили в Чешских землях. При этом наибольшее внимание уделялось крестьянской реформе, политике России на Востоке и польскому вопросу, в центре внимание была таюке личность Александра И205. Но вместе с тем, фактор этнического родства не имел принципиального значения. Россия расценивалась как крупная европейская держава, в которой начинает пробуждаться демократическое движение. А внутреннее ее развитие рассматривалось в тесной связи с положением в Царстве Польском206. «Углубление идеи самостоятельности» в славянских публикациях О.В. Лебедева связывает с польским восстанием, которое оказало сильное влияние на структуру славянской концепции. Она видит в восстании в

907

Царстве Польском некий рубеж в восприятии России чехами . В этой связи следует заметить, что такой подход правомерен, но лишь отчасти, поскольку он не распространялся на все чешское общество. Кроме того, в диссертации подчеркивается, что «славянская идея имела <.> репрезентативную функцию в полемике с официальной прессой»208 для «создания образа мощного чешского движения, имеющего обширные контакты со всеми славянскими народами, в том числе и с Россией»209.

В конце концов, Лебедева приходит к выводу о том, что «в основе как чешской, так и русской интерпретации славянской идеи лежало конкретное понимание собственных интересов, и, если в русской трактовке славянской взаимности подчеркивалось абстрактное «этническое» содержание, то чешская интерпретация имела выраженную политическую направленность. В первом случае акцент делался на принципе централизации, обеспечивающем доминирующую роль России, во втором — основа «равноправного»

Л1П сотрудничества австрийских славян виделась в программе федерализма» . В этом, по ее мнению, проявилось столкновение взглядов идеологов неполноправной нации и представителей официальной идеологии самодержавия. В итоге, концепция чешского русофильства, призванная максимально соединить панславизм с чешскими интересами, была, по мнению О.В. Лебедевой, прежде всего, средством давления на венский кабинет. Попытка выработать на этой основе метод национальной борьбы окончилась неудачей в 1871 г., поскольку в планы русской дипломатии не входило обострение отношений с Австрией из-за чешского вопроса211.

В своей статье «Чешское русофильство в период установления австро

2р венгерского дуализма» " О.В. Лебедева рассматривает позиции 3-х политических лагерей: национально-радикального (Й. Фрич), которому были свойственны антирусские устремления, младочехов, критиковавших русское общество, и старочехов, которые более всего были близки к русофильству. Она отмечает особенности трактовки славянской взаимности в панславянской и славянофильской прессе как инстинктивное племенное чувство, где славянство предстает как единая духовная нация, не имевшая государственных границ, под протекторатом России. Тогда как в чешской национальной идеологии, в которой славянская взаимность имела национально-практическое значение, подчеркивалось разнообразие в гармонии.

В свою очередь О.В. Лебедева обращает внимание на то, что «чешская позиция на проблемы межславянских отношений противоречила централизаторским устремлениям российской стороны. По существу это было несовпадение взглядов буржуазных идеологов угнетенной нации, придававшей исключительное значение национальному аспекту, и представителей великорусской идеологии, отстаивавшей великодержавные интересы»213.

В другой своей статье О.В. Лебедева рассматривает культурные и политические аспекты православной миссии России в землях австрийских славян в XIX в.214 Она указывает на двойственный смысл православной миссии России в империи Габсбургов: официальный (представительство русской православной церкви за рубежом) и миссионерский (подвижнические работы, направленные на расширение и укрепление православного вероисповедания за пределами России). Отправной точкой в поиске Россией новых путей развития и самоутверждения в Европе, как и другие чешские и российские исследователи, Лебедева считает Крымскую войну, поражение в ней и международную изоляцию России. Однако следует отметить, что Крымская война не способствовала качественному изменению чешско-российских отношений, переходу на другой уровень.

Исследование О.В. Павленко «Славянский фактор в отношениях России и Австрии» посвящено изучению роли славянского вопроса в отношениях между двумя империями, Российской и монархией Габсбургов. На страницах своей работы она сопоставляет Российскую и Австрийскую империи, заключая, что движущей силой первой является экспансия, православное видение мира, православный мессианизм, тогда как второй — компромисс. Исследовательница делает вывод, требующий уточнений, о том, что в 40 — 60-е гг. гг. XIX в. славянский вопрос в Австрии был не только проблемой региональной политики, но и таил способность ирредентистских

216 настроении .

Кроме того, О.В. Павленко пишет о различном понимании панславизма. Так, в немецкой трактовке в обобщенном виде славяне — варварский народ во главе с северным колоссом, разрушающий европейскую цивилизацию. В российской же - именно Россия должна принимать ответственность за судьбы славянского мира. Павленко выделяет несколько этапов в отношениях между официальной Россией и славянскими народами

Австрийской империи. Первый из них приходится на время союзнических отношений с Австрией (1846 — 1854-55), когда для государственных структур было характерно равнодушие к славянскому вопросу. Поворот в чешскороссийских отношениях, автор опять же связывает с Крымской войной, и последующим за ней восстановлением влияния России на южнославянские народы, созданием имиджа центра славянского мира, славянской митрополии. 1860-е гг. она справедливо называет «осторожной, но тонкой игрой в панславизм»217.

Что касается итогов визита чешской делегации в Россию в 1867 г., то

Павленко считает, что «съезд не имел видимых практических 218 результатов» , но способствовал «распространению «морального» влияния

У 1 Q

России» . Она обращает внимание на то, что в 60-е гг. XIX в. постепенно складывается стереотип восприятия Россией Австрии, ее славянских народов, а именно: появляется убеждение в безусловной готовности славян к любой форме сотрудничества, предложенной Россией; сама же Австрия ассоциируется в представлениях русских с политикой германизации и мадьяризации220. Однако, если говорить исключительно о чехах, то следует отметить, что в донесениях российских посланников из империи Габсбургов скорее наблюдается отказ от сотрудничества с ними. Более того, политические деятели на протяжении всего периода пребывания М.Ф. Раевского в империи Габсбургов не проявляли большой активности.

В другой своей статье «Проблемы панславизма в имперской

221 дипломатии России и Австрии в 40 — 60-е годы XIX в.» О.В. Павленко рассматривает эволюцию славянского направления политики этих государств в 1840 - 1860-е гг. на фоне менявшихся отношений между ними. Она дает свое понимание панславизма как «логической, завершенной конструкции, возникшей на основе романтической интерпретации «народа», под давлением немецкой философии начала XIX века» . Вместе с тем, она отмечает, что еще в первой половине 1850-х гг. Россия оставалась демонстративно равнодушной к славянским делам, а Николай I основной

994 упор делал на союзнические отношения с Австрией . На конец 1850 — начало 1860-х гг., по мнению Павленко, приходится начало первого этапа развития нового внешнеполитического направления, когда Россия сознательно начала пробовать роль «патрона славянского мира», причем в официальной политике. Общий вывод, к которому пришла исследовательница, свидетельствует о том, что в целом славянский вопрос был «важнейшим ресурсом национального самосознания; сценарий "славянской политики" был по существу геополитической проекцией внутренних глубинных процессов, охвативших с середины XIX века российское общество»224.

В современной историографии в центре внимания российских историков по-прежнему остаются славянские съезды, которым и посвящен

225 сборник «Славянские съезды. XIX — XX вв.» . В нем собраны материалы конференции 1993 г., проходившей в рамках Дней славянской письменности и культуры. Л.П. Лаптева в статье «Идея славянской взаимности и

226 славянские съезды XIX в.» отмечает, что развитие идей славянской взаимности шло параллельно с зарождением науки о славянах. Польское восстание 1863 - 64 гг., по ее мнению, резко политизировало содержание славянской идеи, появились ее радикальные трактовки. На основании введенной ею в научный оборот переписки русских ученых В.И. Ламанского, Н.А. Попова, И.И. Срезневского с чешскими учеными К.Я. Эребеном и А. Патерой Л.П. Лаптева подчеркивает, что славянский съезд 1867 г. должен был способствовать общению ученых и культурных деятелей. Как и другие исследователи, она отмечает, что политическую остроту съезду придал дуализм, заключение австро-венгерского Соглашения, так что чехи обратили свое внимание на Россию, как на гипотетического защитника славян . В итоге, Л.П. Лаптева приходит к выводу о том, что идея славянской взаимности была «целиком нереальной, хотя отдельные ее элементы, например проекты культурного сотрудничества, могли быть

79 й осуществлены» .

Фундаментальный труд Л.П. Лаптевой «История славяноведения в России» посвящен развитию науки о славянах в России. Она делит развитие славяноведения на 2 периода: до реформ 1860-х гг. и 1860 — 1890-е гг. В рамках своего исследования Лаптева подчеркивает особое место в русско-славянских связях чешских ученых, достигших значительных успехов в разработке древнеславянской истории и этнографии, древнеславянских языков, в изучении собственной литературы и истории230.

Как и в чешской историографии, в российской одним из направлений изучения чешско-российских отношений является эмиграция чехов в Россию. Именно этой проблеме посвящена статья З.С. Ненашевой «Начало эмиграции чехов в Россию в середине XIX века» , в которой впервые рассматриваются весьма оригинальные материалы АВПРИ (дело «Переселение чехов на Кавказ и в Южную Россию»), касающиеся позиции официальных структур по отношению к эмиграции чехов в Россию в начале 60-х годов XIX века. На основании анализа этих данных З.С. Ненашева приходит к выводу, что 1870 годом можно датировать завершение первого этапа в процессе переселения чехов в Россию, который, практически, не вышел за рамки переговоров. Нижнюю границу исследовательница относит к 1861 г., когда российский МИД начал пропагандистскую деятельность в Соединенных Штатах с целью привлечения американских чехов на удаленные территории России, прежде всего, на Дальний Восток, а австрийским чехам было заявлено о готовности ввести упрощенный порядок въезда в страну для будущих колонистов. 60-е годы XIX в. З.С. Ненашева характеризует как период, когда чехи из США и Австро-Венгрии практически синхронно попытались склонить российские официальные структуры открыть для них южно-российские и кавказские

232 территории . Сильнейшим катализатором, как полагает Ненашева, был

233 экономический фактор . При этом она подчеркивает, что объективно переселение американских чехов было малореальным с экономической и финансовой точек зрения. А идеологами переселения чехов на Восток оказались деятели, не способные лоббировать свой проект и довести дело до конца, стремление же к массовости, желание удивить огромными цифрами готовых к переезду чехов, произвело обратный эффект, - пишет З.С. Ненашева. Такие планы были малоубедительными, никак не связанными с реальной жизнью234. Новый этап относится к 1870 г., когда в России была создана специальная комиссия по вопросам переселения чехов. З.С. Ненашева также подчеркивает, что идеологическая составляющая в аргументации чешских идеологов переселения присутствовала в стандартизованном для того времени виде — «во имя будущности славянства». При этом практически не акцентировался вопрос о вере.

Еще одно из основных направлений чешско-российских отношений З.С. Ненашева исследует в комплексе работ, посвященных истории строительства русского православного храма в Праге. Одним из важнейших источников при этом выступают материалы архива М.Ф. Раевского, его переписка с графом А.Е. Комаровским и Гильфердингом, а также не введенные в научный оборот материалы Синода (РГИА).

Всесторонне проект создаиия православного храма в Праге представлен в работе «Русский православный храм святых первоверховных апостолов Петра и Павла в Карловых В арах»" , в котором раскрыты различные аспекты зарождения и развития проекта и первые годы существования православной церкви в Праге. Обсуждение вопроса о возможности появления православного храма в Праге З.С. Ненашева относит к 1840-м гг., когда интерес к нему проявился в переписке М.Ф. Раевского и В. Ганки. Но реальные очертания проявились лишь в конце 1860-х. При этом мысль об устройстве православного храма в Праге стала обсуждаться в условиях преобладания протестных настроений в Чешских землях против политических преобразований монархии, явно не учитывавших интересы чехов. В тоже время с самого начала «дело о приобретении здания для православной церкви в Праге приняло в северной столице конфиденциальный, фактически секретный характер»236, - подчеркивает

23 v исследовательница . Она пишет, что нельзя открытие русского православного хама в Праге расценивать как дестабилизирующее начало для ото

Чехии, как фактор влияния на ее политическую жизнь . Ненашева акцентирует внимание на том, что видеть в желании чехов освятить православную церковь в Праге в ноябре 1871 г. протест против австрийских властей, по меньшей мере, наивно. Так, в чешской среде практически не оказалось меценатов, все виды работ оплачивались арендатором.

Кроме того, в рамках указанной работы З.С. Ненашева рассматривает проблему организации богослужения в храме св. Николая, его финансирование и отношения с православной австрийской епархией.

Таким образом, к настоящему моменту в чешской и российской историографии существует пласт исследований по чешской политической истории, по славянской идеологии, хорошо проработаны проблемы истории борьбы чехов за расширение своих политических и национальных прав, активно изучаются российско-австрийские отношения. В целом, накопленные к настоящему моменту знания являются фундаментом для более детального всестороннего рассмотрения чешско-российских отношений в 50 - 70-е гг. XIX в., история которых, как показывает анализ существующей литературы, все еще представлена в историографии не в полной мере. Так, традиционно основное внимание историков сконцентрировано на действиях и взглядах чешских политиков первого эшелона, при этом в стороне остаются широкие слои чешского общества.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Российский фактор в общественно-политической жизни чехов в 50-е - 70-е гг. XIX в.: по материалам архива М.Ф. Раевского"

3 аключение

Итак, в 1850-е - 1870-е гг. чешско-российские общественно-политические отношения в целом развивались достаточно успешно.

Весомую роль в их прогрессе сыграл протоиерей российской посольской церкви в Вене Михаил Федорович Раевский. Он интересовался жизнью славян с самого первого дня своего пребывания в столице Австрийской империи, постепенно установил развитую сеть контактов с чехами, среди которых были такие представители политической и общественной элиты, как Фр. А. Браунер, А. Вртятко, В. Ганка, Й. Коларж, Ф. Палацкий, А. Патера, Ф. JL Ригер, К.Я. Эрбен, и др. Непростое положение венского протоиерея, его подчиненность не только Св. Синоду, но и Министерству иностранных дел, сотрудничество с Министерством народного просвещения, Славянским благотворительным комитетом, с одной стороны, открывали большие возможности, с другой — ограничивали его активность, он всегда находился под пристальным взглядом не только российских государственных структур, но и австрийской полиции. Позиция о. Михаила как знатока жизни славян, в частности чехов, была весомой для официального Петербурга. Вместе с тем, венский протоиерей вынужден был действовать в установленных российскими официальными структурами рамках.

В чешско-российских общественно-политических отношениях 1850-х — 1870-х гг., в которые постепенно вовлекались широкие слои чешского общества, можно выделить 3 этапа, отличных друг от друга, каждый из которых имел свою смысловую нагрузку, и решал свои задачи. У каждого периода были свои приоритетные направления. Изменялась и интенсивность контактов, и основные действующие лица.

В течение 1-го этапа развития чешско-российских общественно-политических отношений, в 1850-е годы, был заложен фундамент, на котором строились все дальнейшие контакты чехов и России в исследуемый нами период. При непосредственном участии Раевского были установлены стабильные информационные контакты чехов и России. Первые поездки чешских преподавателей древних языков и технических специалистов в Российскую империю состоялись благодаря тесному сотрудничеству о. Михаила с В, Ганкой и Министерством народного просвещения.

Для 2-го этапа, 1860-х годов, характерна активизация чешско-российского сотрудничества. При этом интенсивное взаимодействие развивалось не только в информационной сфере, но и в системе образования, что давало чехам возможность получить университетское образование в Австро-Венгрии и в России (популярными среди чехов центрами обучения были Санкт-Петербург и Харьков), а России восполнить недостаток собственных кадров в преподавании древних языков. Кроме того, Раевский искал воспитателей, садовников и другой персонал для работы в России; он активно помогал бедным чешским учащимся гимназий, обращавшимся к нему за помощью в получении образования.

Очень важную роль в этом процессе активизации чешско-российского сотрудничества сыграли Славянский съезд и Этнографическая выставка в Российской империи в 1867 г., значительное место в организации которых принадлежит М.Ф. Раевскому. Не принеся ощутимых результатов в политическом смысле, Славянский съезд способствовал распространению знаний в чешском обществе о деятельности российского протоиерея в Вене, о самой России, которая с этого момента стала объектом интереса многих чехов, представителей ученой, преподавательской, студенческой среды. Значительно возросла популярность личности Раевского. Взаимовыгодное чешско-российское сотрудничество в сфере преподавания древних языков стало самым плодотворным и успешным направлением в чешско-российских общественно-политических отношениях в исследуемый период. Но еще до начала Славянского съезда непосредственно М.Ф. Раевским была проделана основная огромная работа по распространению информации о России.

Пожалуй, можно признать, что в конце 1860-х гг. Россия, действительно, вошла в жизнь образованных чехов, не только политически активных.

Ярким событием истории чешско-российских общественно-политических отношений конца 1860 — первой половины 1870-х гг. стало открытие православного храма св. Николая в Праге. Этот проект еще раз продемонстрировал, что в их основе лежал прагматизм. В ходе его реализации позиция чешского общества менялась в зависимости от развития событий политической жизни в Австро-Венгрии и политической активности чехов. Чешские политические лидеры, поддержавшие идею создания православного храма в Праге в конце 1860-х годов, связывали с ним появление в Чешских землях политического представительства России в лице российского консульства. Однако по мере изменения отношений с Веной они, фактически, оставались наблюдателями. После поражения в переговорах с венским правительством и неудачных попыток склонить официальную Россию к выступлению в поддержку чехов, этот проект явно потерял свою политическую актуальность. Освященный в 1874 г. храм стал духовным центром, прежде всего, для российских подданных, пребывавших в Австро-Венгрии.

Открытие православного храма в Праге важно и потому, что в процессе проводившихся работ и в первые годы существования храма св. Николая в Праге эволюционировало восприятия самим Раевским чехов, в которых он окончательно разочаровался.

3-й этап чешско-российского сотрудничества, который приходится на 1870-е годы, оказался не таким плодотворным, хотя, как и на протяжении 1860-х годов, связи между чехами и Россией развивались в 4-х направлениях. До середины 1870-х годов поддерживались чешско-российские информационные контакты, сохранялось взаимодействие чехов и Российской империи в образовательной сфере и спрос на чешских студентов филологов. В 1873 г. был открыт филологический институт в Лейпциге, повышены стипендии, увеличивались планы набора студентов и смягчались требования.

Однако уже во 2-й половине 1870-х гг. становится очевидным значительный спад интереса чехов к российским проектам. Это было связанно с внутри- и внешнеполитической конъюнктурой, с ростом возможностей чехов в пределах монархии Габсбургов. Да и сам Раевский, бывший центральным связующим звеном чешско-российских контактов, охладел к чехам вследствие их заметного прагматизма в расчетах на Россию.

Активизация интереса к проблеме единства славянского мира, его сплоченности, особенно в практическом плане вставала на повестку дня в чешской общественной мысли только в наиболее острые моменты чешской истории. Подобные рассуждения затихали в периоды спада политической борьбы. Большая часть чехов, обращавшихся за помощью к России, в лице М.Ф. Раевского преследовала, прежде всего, личные интересы. Разумеется, в моменты обострения Восточного кризиса суждения о единении славянского мира оживлялись. Однако нельзя забывать, что и тогда они проецировались на чешские реалии, весьма осмотрительно рассматривались как фактор усиления общеславянских сил, способный принести позитивные дивиденды в достижении сугубо чешских целей.

Кроме того, кропотливое изучение архива М.Ф. Раевского показало, что официальный Санкт-Петербург не спешил подтверждать статус России как центра всего славянского мира. Как показывает тщательный анализ самых разнообразных источников, Россия всегда давала понять чехам, что в борьбе за их права на первом месте для российского государства оставались двусторонние отношения с Австро-Венгрией. Да и образовательный проект, который получил развитие в рамках чешско-российского сотрудничества 1850 — 1870-х гг. не был благотворительной акцией со стороны Российской империи. Каждый преследовал свои интересы, и Россия в данном случае получала из Чешских земель квалифицированные кадры для своих гимназий и университетов.

Что же касается чешской интеллигенции, то среди них существовали отдельные приверженцы идеи единого, сплоченного славянского мира и распространения русского языка как общеславянского (В. Ганка, Э. Валечка, Фр. Вымазал, К. Кампелик, И. Коларж). Они широко использовали подобные аргументы в попытках привлечь внимании Раевского к проблемам, которые они поднимали, или к себе лично, установить как можно более тесные контакты с отцом Михаилом как человеком, обладавшим, по их мнению, широкими полномочиями. Но на практике те или иные направления чешско-российского сотрудничества развивались успешно только до той поры, пока они были выгодны обеим сторонам.

Так, в чешской политической периодике образ России как великого покровителя славян, союзника и защитника чехов использовался исключительно как аргумент против Вены, как фактор, призванный помочь в достижении поставленных целей в борьбе за национальные и политические права чехов. На страницах политической прессы чехи зачастую заявляли о несомненной силе славянского мира, особенно на рубеже 70-х годов XIX в., писали о России, как сильном государстве, которое, безусловно, их поддержит. Вплоть до конца указанного десятилетия Россия оставалась в поле зрения чешской политической прессы. От нее ждали поддержки, критиковали пассивность российских властей, настороженно относились к сближению Российской и Германской империй. Лидер младочехов Ю. Грегр подчеркивал, что Россия ни в коей мере не способствует решению славянского вопроса в широком контексте. Он жестко заключал, что для России славянские народы на юге и западе Европы являются «простым средством к увеличению собственной мощи и славы»850.

В конечном итоге, однако, славянское направление чешской политики на пути поиска перспективного союзника не привело к признанию Россией чехов как самостоятельного партнера. Для официального Санкт-Петербурга на первом плане всегда оставался курс на равновесие сил в Европе, и отсутствие национальных движений на ее границах. Так, важнейший аспект, который отчетливо прослеживается в депешах дипломатических представителей России в Вене, состоит в том, что действия чешских политиков оценивались» как правило» через призму польского вопроса. Отсюда возникало недовольство российских официальных структур, как настойчивостью» так и неуступчивостью чехов в отношении центральных властей. Е.П. Новиков был сторонником большей политической гибкости со стороны чехов, что он настоятельно советовал Фр.Л. Ригеру и Ф. Палацкому. Несмотря на все обращения к России чешских политиков через такие издания, как «Покрок» («Рокгок» - «Прогресс»), «Народни листы» («Narodm listy» - «Национальная газета»), чехи не получили поддержку официального Санкт-Петербурга в 1871 г. Амбициозный проект чешско-австрийского Соглашения так и остался нереализованным.

Славянский благотворительный комитет также решал свои задачи. В чехах были заинтересованы наиболее ангажированные его члены (А.Ф. Гильфердинг» И.И. Срезневский» Н.А. Попов и др.), прежде всего» в рамках реализации идеи распространения русского языка» русской культуры. Приоритетным для комитета всегда оставалось южнославянское направление. Среди чехов им всегда материально поддерживались уже готовые специалисты» или молодые люди, которые могли вырасти в перспективных сотрудников для образовательных учреждений Российской империи. Показательно и то» что только в 1868 г. Славянским комитетом было принято специальное решение выделить чехов из общеавстрийского контекста как самостоятельный субъект отношений.

На страницах чешской корреспонденции венского протоиерея М.Ф.Раевского была затронута еще одна проблема чешско-российских общественно-политических отношений — перспектива эмиграции чехов на Волынь» Кавказ. Проекты популяризации России и поворота американской эмиграционной волны в сторону Российской империи обсуждались в письмах к о. Михаилу К. Кампеликом и Э. Валечкой и др. Но сам Раевский всегда оставался в стороне от этой острой проблематики. Он не занимался вопросами, связанными с переселением чехов как австрийских подданных в Россию. Вместе с тем, популярность его личности в чешском обществе была настолько велика, что, несмотря на то, что он не раз подчеркивал свою неинформированность в этом вопросе, он все равно получал письма с жалобами на условия жизни переселенцев. Его содействие неизменно требовалось при оформлении документов для въезда в Россию. Об этом свидетельствовало огромное количество просьб о визировании паспортов, получении необходимой информации о поступивших запросах.

Подводя итог рассмотрению чешско-российских общественно-политических отношений 1850 - 1870-х гг., следует подчеркнуть, что в каждом из трех изученных десятилетий существовали свои взлеты (1856 г., 1858 г., 1867 г., 1871 г., 1874 г.). Импульсом для них служили политические события, происходившие как в монархии Габсбургов, так и в Российской империи. В начале 1850-х гг. чешско-российские контакты только набирали свою силу. В условиях расширения информационных связей, российское и чешское общества более близко знакомилось друг с другом, проблемами общественно-политической жизни. Наиболее интенсивными, насыщенными в чешско-российском общении были 1860-е годы. Со 2-й половины 70-х годов XIX в., наоборот, наблюдается постепенный спад в чешско-российских контактах и взаимное разочарование. А настроения, взгляды и позиция в отношении чехов М.Ф.Раевского, который на протяжении всего времени пребывания в столице Габсбургской монархии, оставался центральным звеном в системе чешско-российских, славяно-российских отношений, связывающим Министерство народного просвещения, Министерство иностранных дел, Св. Синод и Славянский благотворительный комитет, играли ключевую роль.

Безусловно, в 1850 — 1870-е годы был сделан шаг вперед в сближении чехов и России. В конце 1870-х гг. уже не появлялось заявлений о том, что Министерство иностранных дел, «к стыду, ничего не знает» о чехах. Очевиден неоценимый успех развития чешско-российского сотрудничества вне дипломатической сферы путем вовлечения в него все более широких слоев общества.

Список научной литературыКиселькова, Наталья Витальевна, диссертация по теме "Всеобщая история (соответствующего периода)"

1. Источники1. Архивы

2. АВПРИ Архив внешней политики Российской империи

3. Ф. 340 — Коллекция документальных материалов из личных архивов чиновников МИД.

4. Ф. 161 — Политические донесения по Ближнему и Среднему Востоку (СПб., ГЛ, V-A2). 1802 1887.

5. Ф. 146 Славянский стол. 1825 - 1917.

6. Ф. 133 — Канцелярия Министерства иностранных дел. 1862 г., 1865 г., 1867 г., 1869 г., 1870 1879 гг.

7. ГАРФ — Государственный архив Российской Федерации

8. Ф. 1750 — Московский славянский благотворительный комитет. Ф. 109 — 111-е отделение Собственной Его Императорского Величества канцелярии.

9. ОПИГИМ — Отдел письменный источников Государственного исторического музея1. Ф. 347 М.Ф. Раевский.

10. РГИА — Российский государственный исторический архив

11. Ф. 651. Васильчиковы, князья (1706 1917)

12. ANM — Archiv Naridnfo muzea v Prazef. J. Gregr f. F.L. Rieger1. NA Narodni archivf. PMT (Ceske mi'stodrzitelstvi -prezi'dium tajne), r. 1883 f. PP (Policejni reditelstvi Ptaha presidium), r. 1870 - 1875.

13. Письмо протоиерея при Русской миссии в Вене М.Ф. Раевского. 10 декабря 1871 г.// Пятидесятилетие гражданской и ученой службы М.П. Погодина. М., 1872. С. 90-91.

14. Письма к М.П. Погодину из славянских земель (1835 1861). С примечаниями Нила Попова. М., 1880. Вып. 3.

15. Титов А.А. Протоиерей Михаил Раевский (в своих письмах к О.М. Бодянскому). Из «Афиш и объявлений». М., 1884.

16. Письма Вячеслава Ганки к О.М. Бодянскому. Сообщил А.А. Титов. М., 1887.

17. Письма протоиерея М.Ф. Раевского к А.С. Норову// Русский архив. 1895. кн. 11. С. 354-366

18. Письма к Вячеславу Ганке из славянских земель. Издал В.А. Францев. Варшава. Типография Варшавского Учебного округа. 1905.

19. Письма кн. П.А. Вяземского протоиерею М.Ф. Раевскому// Щукинский сборник. Вып. 6. М., 1907

20. Кондратьева В.Н. Записки М.Ф. Раевского о положении подвластных Австрии народов.// Славяно-германские отношения. М., 1964. С. 181 — 196.

21. Зарубежные славяне и Россия. Документы архива М.Ф. Раевского. 40 — 80 годы XIX в. М., 1975.

22. Palacky F. Radhost. Sbirka spisu drobnych. DI1IV. Praha, 1873 Palacky F. Spisy drobne. Praha, 1899.

23. Politick^ programy ceskych narodmch stran 1860-1890. Editor Pavel Cibulka. Praha, 2000.

24. Dejiny Ceskeho statu v dokumentech. Vybral, usporadal, komentari a poznamkami doprovodil Zdenek Vesely. Praha: Nakladatelstvi Epocha, 2003. D^iny cesk6 politiky v dokumentech. Ed. Zdenek Vesely. Praha, 2005.V

25. Cesty na vychod. Cesi v korespondenci M.F. Rajevsk6ho/ Ed. Vratislav Doubek. Praha, 2006.1. Публицистика

26. Раевский М. Ф. Избрание Литвиновича митрополитом Галицким// Духовная Беседа. 1864 г. Т. 21. № 23.

27. Раевский М.Ф. Из Вены// Духовная Беседа. 1864 г. Т. 21, №№ 20 22.

28. Раевский М.Ф. О национальном и религиозном движении русского народа в Галиции//Христианское чтение. Ч. 2. СПб., 1862. С. 111 — 128.

29. Протоиерей М.Ф. Раевский (некролог).// Церковный вестник. №19. 12 мая 1884 г. С. 11-12.

30. С.Ф.К. Венский протоиерей М.Ф. Раевский.//Православное обозрение. 1884 г. 8 (20) мая. С. 384 386.

31. Г. Славянские известия// Московские ведомости. 1884 г. № 134. С. 3.

32. Айрапетов О.P. Внешняя политика Российской империи. 1801 — 1914. М., 2006

33. Аксенова Е.П. Славянская идея в интерпретации А.Н. Пыпина// Славянский альманах 1998. М., 1999.

34. Аксенова Е.П. А.Н. Пыпин о славянстве. М., 2006.

35. Врублевская Т. Общественные функции и роль культурно-просветительских организаций славянских пародов Центральной Европы и Балкан в XIX XX в.// Славянский альманах 1998. М., 1999.

36. Главачка М. Еще раз о поездке австрийских славян в Россию в 1867 г.// Славяноведение. 2007, №1. С. 54 65.

37. Данилевский Н.Я. Россия и Европа. Взгляд на культурные и отношения славянского ^л^ак германо-романскому. СПб., 1995.

38. Доубек В. Между Веной и Москвой. Славянская концепция и образ России в чешском обществе XIX в.// Родина. 2001, №1. С. 105 — 109.

39. Дьяков В.А. Славянский вопрос в общественной дореволюционной жизни России. М., 1993.

40. Ивантышинова Т. Россия и Центральная Европа во взглядах славянофилов//Балканские исследования. Вып. 16. М., 1992.

41. История внешней политики России. Вторая половина XIX в./ Ответ, ред. В.М. Хевролина. М., 1997.

42. Колейка И. Славянские программы и идея славянской солидарности в XIX и XX веках. Прага, 1964.

43. Кондаурова Л.П. В. Ганка и его значение в развитии чешско-русских связей (20-е гг. XIX в. 1860 г.). Дис. На соискание ученой степени к.и.н. М., 1976.

44. Лаптева Л.П. К истории русско-славянских отношений 50 70-х годов XIX в. (А.Ф. Гильфердинг и его письма к М.Ф. Раевскому)// Вестник Московского университета. Сер 9. История. 1976, № 2. С. 34 — 44.

45. Лаптева Л.П. Идея славянской взаимности и славянские съезды XIX в.// Славянские съезды XIX XX в. М., 1994.

46. Лаптева Л.П. Славянский съезд 1867 г. и участие в нем чешской делегации// Славянские съезды XIX — XX в. М., 1994.

47. Лаптева Л.П. Связи И.С. Аксакова с западнославянскими учеными (по данным переписки)// Славяноведение. 2005, №1. С. 44 — 50.

48. Лаптева Л.П. История славяноведения в России в XIX в. М., 2005.

49. Лебедева О.В. Чешское русофильство в период установления австро-венгерского дуализма// Социально-политические и культурные процессы в странах Европы и Америки в средние века и новое время. Йошкар-Ола, 1990. С. 128-143.

50. Лебедева О.В. Концепция славянской взаимности в Чехии и в России в 60-е начале 70-ых годов XIX века. Дис. На соискание ученой степени к.и.н. М., 1991.

51. Лебедева О.В. Культурные и политические аспекты православной миссии России в землях австрийских славян в XIX в.// Балканские исследования. Выпуск 16. Российское общество и зарубежные славяне. XVIII н. XIX в. М., 1992. С. 96 - 110.

52. Леонова В.В. Политическая борьба в чешском обществе в 60-е — начале 70-х гг. XIX в. Дис. на соискание ученой степени к.и.н. М., 1985.

53. Матула В., Чуркина И.В. Архив М.Ф. Раевского как исторический источник по истории связей между славистами России и Австрии (40 — 70-е гг. XIX в.)// Культура и общество в эпоху становления наций. М., 1974.

54. Ненашева З.С. Чешская матица// Славянские матицы XIX в. М., 1996.

55. Ненашева З.С. Моравская матица// Славянские матицы XIX в. М., 1996.

56. Ненашева З.С. Русская православная церковь в Праге. Часть1. Трудное начало.// Профессор Сергей Александрович Никитин и его историческая школа. Материалы международной научной конференции. М.: Археодоксия, 2004. С. 412-431.

57. Ненашева З.С. Начало эмиграции чехов в Россию в середине XIX века// Русский сборник. Исследования по истории России. Том III. М., 2006. С. 7 — 37.

58. Никитин С.А. Славянские комитеты в России в 1858 1876 годах. Издательство Московского университета, 1960.

59. Никулин М.В. Православная церковь в общественной жизни России (конец 1850-х конец 1870-х гг.). М., 2006.

60. Одерова М. Сюртук, под ним наперсный крест. Русское посольское духовенство в Европе// Родина. 2008, №2. С. 65 - 67.

61. Павленко О. В. Славянский фактор в отношениях России и Австрии в 40-е 60-е гг. XIX в.// Славяно-германские исследования. М., 2000. Т. 1. С. 243-288.

62. Павленко О.В. Проблемы панславизма в имперской дипломатии России и Австрии в 40 60-е годы XIX в.// Российско-австрийский альманах: исторические и культурные параллели. Выпуск 1. М. - Ставрополь, 2004. С. 64-109.

63. Пирожкова Т. Ф. Славянофильская журналистика. Издательство Московского Университета, 1997.

64. Погодин А. С. Славянский мир. М., 1915

65. Пыпин А.Н. Панславизм в прошлом и настоящем. СПб., 1913.

66. Ратнер Н.Д. Программа и тактика чешской буржуазии в 1860-1867 гг.// Институт славяноведения. Ученые записки. Т. 14. М., 1956.

67. Ровда К.И. Чехи и русские в их литературных взаимосвязях. 50 60-е годы XIX века. Ленинград: Наука. 1968.

68. Ровда К.И. Россия и Чехия. Взаимосвязи литератур. 1870 1890. Ленинград: Наука. 1978.

69. Русский православный храм святых первоверховных апостолов Петра и Павла в Карловых Варах: К 110-летию со дня освящения. М., 2007.

70. Русский биографический словарь: в 25 т./ Половцев А.А. М., 1896 — 1918. Т. «Притвиц-Рейс».

71. Справочная книга Министерства иностранных дел. Б/д.

72. Тесленко A.M. Правовой статус иностранцев в России, (вторая половина XVII начало XX вв.). Дис. на соискание ученой степени к.ю.н. Екатеринбург, 2000.

73. Умбрашко КБ. М.П. Погодин: Человек. Историк. Публицист. М., 1999.

74. Фадеев Р. Мнение о восточном вопросе. СПб., 1870.

75. Харциева Г.Ю. «Тайный славянский съезд» 1868 г. в Праге// Славянские съезды XIX XX в. М., 1994.

76. Хевролина В.М. Власть и общество. Борьба в России по вопросам внешней политики. 1878 1894. М., 1999.

77. Хевролина В.М. Российский дипломат граф Николай Павлович Игнатьев. М., 2004.

78. Цгшбаев Н.И. Славянофильство: Из истории русской общественно-политической мысли XIX в. М., 1986.

79. Чешская нация на заключительном этапе формирования. М., 1989.

80. Чуркина И.В. Словенское национально-освободительное движение в XIX в. М. 1978.

81. Чуркина И.В. Русские и словенцы. М., 1986.

82. Языков Д.Д. Обзор жизни и трудов покойных русских писателей. Вып. 4. СПб., 1888. С. 74-75.

83. Benes Zd. Jsou nase dSjiny nase nebo rakouske?// Cesky lev a rakousky orel v 19. stoleti. Ed. Zd. Hojda, R. Prahl. Praha, 1996.

84. Berankova M. DSjiny ceskoslovenske zurnalistiky. Dil I. Cesky periodicky tiskdo roku 1918. Praha, 1981.

85. Bratri Gregrivt; a ceska spolecnost v druhe polovine 19. stoleti. Ed. P. Vosahlikova, M. Repa. Praha, 1997.

86. Cibulka P. Promeny ceskeho politickeho programu v letech 1860-1891// Politicke programy ceskych narodnich stran 1860-1890. Editor Pavel Cibulka. Praha, 2000, S. 9-38.

87. Cerny V. Vyvoj a zlociny panslavismu. Praha, B.d.

88. CervinkaF. Cesky nacionalismus v 19. Stoleti. Praha, 1965.

89. Ceske prusvihy aneb Prohry, krize, skondaly a afery ceskych dejin let 1848 1989. Brno, 2004.

90. Cesi a jihoslovan6 v minulosti od nejstarsich dob do roku 1918. Praha 1975.

91. Cesi v cizine. 3. Praha, 1988.

92. DSjiny cesko-ruskych vztahu. 1770 — 1917// Dejiny ceskoslovensko-sovetskych vztahu nov6 a novejsi doby. Praha, 1967.

93. Doubek V. Ceska emigrace do Ruska v drue polovine 19. stoleti// 150 let Slovanskeho sjezdu (1848). Historie a soucasnost. Sbornik referatu zvedeckt;ho kolokvia 11. cervna 1998 v Praze. Praha, 2002. S. 171 194.

94. Doubek V. Ceska politika a Rusko. Praha, 2004.

95. Dufek V. Cestovani ceskch vystehovalcu do carsk6ho Ruska// Kapitoly z dSjin volyn'skych Cechu. Sbornik historickych soubirnych, vSdeckych a memoarovych praci. Ed. V. Dufek. 1997.

96. Dufek V. Emigrace na Volyn specifika odlisnosti// Emigrace z ceskych zemi. Sbornik referatii ze seminare Historie emigrace z ceskych zemi, ktery se konal pri prilezitosti setkani krajanu v MladS Boleslavi 2.5. - 25.6.2000. Mlada Boleslav, 2001.

97. Grand A. Slovanstvi v novocesk6 literature// Slovanstvi v cesk6m narodnim zivotS. Sbornik uvah profesoru Masarykovy univerzity. Red. J. Macurek. Brno, 1947.

98. Jirasek J. Cesi, Slovaci a Rusko. Studie vzajemnych ceskoslovensko-ruskych vztahu od r. 1867 do pocatku svetove valky. Praha, 1933.

99. Jirasek J. Rusko a my. Dejiny vztaM ceskoslovansko-ruskych od nejstarsich dob do roku 1914.1-IV. Praha-Brno, 1945 1946.1угословени и PycHja. Документа из архива М.Ф. PajeBCKor 40 — 80 године XIX века. Том. II. Книга 1. Београд, 1989.

100. Kazbunda К. Pout' cechu do Moskvy a rakouska diplomace. Praha, 1924.

101. Kofalka J., Koralkova K. Zakladni tendencie cesk6ho vystehovalectvi a ceska reemigrace do pocatku dvacatych let 20. stoleti// Cesi v cizinS. 7. Praha, 1993.

102. Kofalka J. Frantisek Palacky a Rakousky stat: ideal a realita// Cesky lev a rakousky orel v 19. stoleti. Ed. Zd. Hojda, R. Prahl. Praha, 1996.1. V

103. Kofalka J. Cesi v Habsburske risi a v Evrope. 1815-1914. Praha, 1996.

104. Kofalka J. Frantisek Palacky. Zivotopis. Praha, 1998.

105. Kramar K., Tobolka Zd. Dejiny ceske politiky nove doby// Ceska politika. D.I, Praha, 1906.

106. Kramar K, Tobolka Zd. Dejiny ceske politiky nove doby// Ceska politika. D.III, Praha, 1909.

107. Macurek J. Slovanska myslenka v секёт narodnim zivote politickem// Slovanstvi v ceskem narodnim zivotS. Sbornik uvah profesom Masarykovy univerzity. Red. J. Macurek. Brno, 1947. S. 43 55.

108. Nalepkova О. К charakteristice ceske liberalni burzuazie v 60. letech 19. stoleti // Sbornik к dejinam 19. a 20. stoleti. Praha. 1984.4/

109. Nenaseva Z.S. Americti Cesi a Rusko. Nerealizovan6 projekty// Slovansky prehled. 2003.6. l.S. 87-96.

110. PfaffL, Zavodsky V. Tradice cesko-ruskych vztahu v dejinach. Praha, 1957.

111. Pfaff I. Ceska prinalezitost к Zapadu v letech 1815 1878. Brno, 1996.

112. Cesi v dejinach поуё doby. (1848 1939). Praha, 2003.

113. Pospisil I. Slovanstvi a stredni Evropa//Slovanstvi ve stredoevropskem prostoru. Iluze, deziluze a realita/ D. Hrodek a kol. Praha, 2004.

114. PrelogM. Pout' Cechu do Moskvy roku 1867. Praha, 1931.

115. Robek А. К problematice vystShovalectvi do Ruska v druhe polovin6 19. stoleti// Cesi v cizine. 2. Praha, 1987. S. 64 97.

116. St'astny V. Vliv tzv. Slovanske politiky Ruska v cesk6m prostredi Slovanstvi4/v narodnim zivote Cechu a Slovaku. Praha, 1968.

117. Srb A. Politicke dejiny naroda ceskeho od roku 1861 az do nastoupeni ministerstva Badenova r. 1899. Praha, 1899.

118. Solle Zd. Stoleti ceske politiky. Pocatky moderni cesk6 politiky od Palackeho a Havlicka az po realisty Kaizla, Kramare a Masaryka. Praha, 1998.

119. Svaton V. Slovanska myslenka a rakouske slovanofilstvi. NSkolik poznamek о davne otazce// 150 let Slovanskeho sjezdu (1848). Historie a soucasnost. Sbornik referatu z vedeckeho kolokvia 11. cervna 1998 v Praze. Praha, 2002. S. 28 — 34.

120. Travmcek F. Prispevky к cesko-ruskym stykum. Brno, 1946.

121. Titma K. Zivot Dra Julia Gregra, slavneho obrance svobody ceske. Praha,1896.

122. Urban O. Ceska spolecnost 1848-1918. Praha, 1982.

123. Vacek J. Slovansk6 sjezdy. 1848 1946// 150 let Slovanskeho sjezdu (1848). Historie a soucasnost. Sbornik referatu zvSdeckdho kolokvia 11. cervna 1998 v Praze. Praha, 2002.

124. VaciilikJ. Dejiny volynskych Cechu. Dil I. L6ta 1868 1914. Praha, 1997.

125. VaciilikJ. Kpocatkum ceskeho zen^d61skeho vyst6hovaletstvi do Ruska ve 2. polovnre 19. stoleti// 150 let Slovansk6ho sjezdu (1848). Historie a soucasnost. Sbornik referatu z vedeckeho kolokvia 11. cervna 1998 v Praze. Praha, 2002. S. 195-206.

126. VacuUk J. Pocatky ceskeho vystehovalectvi na VolynII Emigrace z ceskych zemi. Sbornik referatu ze seminare Historie emigrace z ceskych zemi, ktery se konal pri prilezitosti setkani krajanu vMladё Boleslavi 2.5. 25.6.2000. S. 41 — 53.

127. Veber V. Slovanska myslenka vcera a dnes// 150 let Slovanskeho sjezdu (1848). Historie a soucasnost. Sbornik referatu zvedeck6ho kolokvia 11. cervna 1998 v Praze. Praha, 2002.

128. Vlcek R. Rusky panslavismus a krymska valka// Slovansky prehled. 1999, c. l.S. 13-31.

129. Vlcek R. Rusky panslavismus vpojeti moderni ceske historiografie// 150 let Slovanskeho sjezdu (1848). Historie a soucasnost. Sbornik referatu zvSdeckeho kolokvia 11. cervna 1998 v Praze. Praha, 2002.

130. Vlcek R. Rusky panslavismus realita a fikce. Praha, 2002. Vlcek R. Panslavismus a narody habsbursk6 monarchic. Uvod do ргоЫёти// Slovanstvi ve stredoevropskem prostoru. Iluze, deziluze a realita/ D. Hrodek a kol. Praha, 2004. S. 5 - 19.

131. Vlcek R. Panslavism ci rusofilstvi? Pet tezi к otazce reflexe slovanstvi a panslavismu ceskou spolecnosti 19. stoleti// "Slavme slavne slavu Slavov slavnych": slovanstvi a ceska kultura 19. stoleti. Praha, 2006/ Zd. Hojda, M. Ottlova, R. Prahl. S. 9-21.

132. Wollman F. Slovanska myslenka od Dobrovskeho a Kollara к Masarykovi. B.d.

133. Zacek V. Polonofilstvi a rusofilstvi dve alternativy ceskeho slovanstvi let1. V \sedesatych// Slovanstvi v narodnim zivote Cechu a Slovaku. Praha, 1968.