автореферат диссертации по истории, специальность ВАК РФ 07.00.15
диссертация на тему: Российско-китайские отношения второй половины XVII - первой четверти XVIII века в контексте развития внешнеполитической доктрины империи Цин

Полный текст автореферата диссертации по теме "Российско-китайские отношения второй половины XVII - первой четверти XVIII века в контексте развития внешнеполитической доктрины империи Цин"

Па правах рукописи

РГВ од

1 онт пп

ГРИГОРЬЕВА ЕКАТЕРИНА АЛЕКСЕЕВНА

РОССИЙСКО-КИТАЙСКИЕ ОТНОШЕНИЯ ВТОРОЙ ПОЛОВИНЫ XVII - ПЕРВОЙ ЧЕТВЕРТИ XVIII ВЕКА В КОНТЕКСТЕ РАЗВИТИЯ ВНЕШНЕПОЛИТИЧЕСКОЙ ДОКТРИНЫ ИМПЕРИИ

НИН

Специальность 07.00.03 - всеобщая история

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук

НИЖНИЙ НОВГОРОД 2000

Работа выполнена на кафедре истории зарубежных стран исторически, факультета Нижегородского государственного университе

им.Н.И.Лобачевского

Научные руководители:

доктор исторических наук, профессор В.С.Павлов кандидат исторических наук, доцент С.Б.Сешотклн

Официальные оппоненты:

доктор философских наук, главный научный сотрудник Института Востоковедения РАН З.С.Хульгшн кандидат исторических «аук, АЛ.Лычагин

Ведущая организация:

Нижегородский государственный лингвистический университет

Зашита состотс* <2& » 2С00 г. г, /З^часои :

заседании диссертационного совета Д.063.77.04 по защите диссертаций I • •••сынке учсьой о^пени до.аэра на»к по специальности С7.00 02 с к." сственная история 07.00.03 - зееоощая история и 07.С1М5 - истор| внешней политики п международных отношений при Нижегородски государственном университете им.Н.К.Лобачевского по адресу: 60300 г.Нижний Новгород, ул.Ульянова, д.2, исторический факультет НШ им.Н.И.Лобачевского, ауд. 315.

С диссертацией можно ознакомится в фундаментальной библиоте ИНГУ им.Н.И.Лобачевского по адресу: 603022, г.Ншснчй Новгоро пр.Гагарина, д.23, корп.!.

Автореферат разослан « » дЗи^е/гщ, 2000 г

Ученый секретарь Диссертационного совета клнд ¡даг исторических наук, старший преподаватель """"— М.Г.Макарычева

Общая характеристика работы

Для мирового сообщества ХУ1-ХУН вв. были неразрывно связаны с процессом глобализации истории. Цивилизации, государства, культуры, сформировавшиеся и долгое время существовавшие в совершенно различных географических, исторических, хозяйственных и пр. условиях в силу объективных причин вынуждены были вступать в контакт.

Взаимодействие неизбежно должно было породить проблемы культурных заимствований, соотношения ценностей, изменения одних традиций под воздействием других. Не менее актуальным являлся и вопрос о поиске обоюдопрнемлемых форм контакта. И в этом смысле очень интересным представляется опыт «общения» двух великих государств-цивилизаций - России и Китая.

Предмет исследования

Предметом настоящего исследования стали истоки, начато и сам процесс ранних российско-китайских отношений, развернувшихся с середины XVII в. Объект нашего научного внимания - внешнеполитические усилия России и Срединной империи, отражающие специфические интересы Российской и Китайской цивилизаций.

Актуальность проблематики

Академический аспект актуальности заявленной темы связан с вопросами изучения и характеристики крупных исторических общностей, их мировоззренческих установок, цивилизационных ценностей и оригинального менталитета. Своевременной и научно оправданной представляется попытка рассмотрения внешнеполитической линии Китая и России второй половины XVII - первой четверти XVIII вв., рассмотрения, свободного от детерминанты только материального, социального, политического или религиозного характера. Такой взгляд, по нашему мнению, будет способствовать дальнейшему углублению знаний о внутренней специфике сообществ Востока и оригинальной Российской цивилизация.

Кроме того, в условиях наметившегося в последние годы российско-китайского сближения весьма полезно и важно знать, во-первых, каким образом и насколько внешняя политика стран обусловлена особенностями их цивилизашюнного развития, во-вторых, в чем истоки изначальной толерантности отношений российского и китайского сообществ. Эти обстоятельства и составляют, на наш взгляд. общественно-политический аспект актуальности заявленной проблематики.

Методологическая база диссертации.

Отдавая должное тому вкладу, который внесла формашшнная концепция истории в развитие методологии, исторической науки в целом, а особенно в изучение истории Европы феодальной и буржуазной эпох, отметим, вместе с тем. что ее использование при анализе исторического прошлого ряда восточных сообществ не всегда является продуктивным. И такого рода замечания высказывались рядом специалистов уже на рубеже 60-70 гг. XX в'.

' Коранпшвилн Г В.Древний Восток и Античный мир.-Вопросы древней истории К'авк^исно-блнжкеаосточньт сборник. IV. - Тбилиси, 1973, Е М Штаерман Проблемы истории докапиталистических обшсств Т I. М . 1%8.

В условиях расширения концептуальных возможностей, открывшего в начале 90-х гг., начал завоевывать позиции и так называемый «цивилнзационпый подход», как наиболее приемлемая методология для изучения истории государств Востока.

Возникшая в XVIII в. и связанная с творчеством шотландского просветителя А.Ферпосона" целостная теория цивилизаций прошла ряд этапов в своем развитии. Заметный вклад в этот процесс внесли В.Р.Мнрабо (старший), Ф.Вольтер. Ф.Гизо. О.Копт, Г.Гегель. Г.Спенсер. Н.Я.Данилевский и др. Особую роль в структурировании методологии цивнлизационного подхода сыграли в XX в. работы О.Шпенглера, М.Вебера, А.Дж.Тойнби, П.А.Сорокина, Н.Н.Моисеева. Э.С.Кульпнна, Л.И.Семенниковой, Ф.Броделя, Л.Февра, Ж.Ле Гоффа, С.Хантингтона.3

По определению Н.И.Смоленского методология теории цивилизаций «есть разновидность исторического мышления, рассматривающая историю как совокупность самостоятельно и независимо друг от друга протекающих процессов»4

Таким образом, оценивая начальный период отношений Китая и России, через призму цнвилизационного подхода мы исходили из того, что данные сообщества сформировались в различающейся природно-географической среде, отличались по типу хозяйственной деятельности и социально-политической структуре, их представители имели несхожий менталитет. Т.е. Россия и Китай существовали по сугубо специфическим законам и развивалось самостоятельным путем. При этом каждая из рассматриваемых стран представляла собой тот нечастый в мировой истории случай, когда границы государства в целом совпадают с территорией вмещающего ландшафта цивилизации. То есть, за межгосударственной формой начавшихся в середине XVII в, контактов, скрывалась, как мы пытаемся доказать, их меяшивилизационная суть.

Ключевыми стали для нас следующие элементы цивилизационной теории:

1. Понятия «ценность» и «социальное действие» М.Вебера3. Трактуя «ценность» как «свойственное эпохе направление интереса», М.Вебер по сути утверждал, что в общественной жизни социально активный член сообщества действует руководствуясь этим интересом. В контексте нашей работы это означает, что «социальные действия» представителей российской и китайской цивилизации в отношении друг друга не могут быть рассмотрены в отрыве от базовых ценностей их сообществ.

2. Модель системы ценностей Китайской цивилизации, разработанная в рамках социо-естественной истории (СЕИ) и представляющая из себя строго определенную

Афанасьев O.A. Обсуждение в Институте Историк АН СССР проблемы азиатского способа производства. -Советская Этнография. 1965. N° 6; Качановскии Ю В Рабовладение. феодализм iL-1.и азиатский способ производства? - М . 1''71; Никифоров В.Н Восток и всемирная история. - М, 1975,Илюшечкин В П. Система внеэкономического принуждения и проблема второй основной стадии общественной эволюции (на правах рукописи). - М , 1970

: Ferguson A. History of Civil Society. - Edinburg, 1765.

' Сорокин П. А. Человек. Цивилизация. Общество. // Общ, ред. сост. и предисл. А.Ю.Согомонова / - М, 1942. Моисеев H.H. Судьба цивилизации. Путь разума. - М. 1998, Кульпин Э.С. Человек н природа в Китае. - М . 1990. Семенникова Л И, Россия в мировом сообществе цивилизаций - Врянск.1996; Тонной А Дж. Постижение истории. - М, 1991: Б роде ль Ф. Материальная цивилизация, экономика и капитализм. XV-XVII1 вв. Т. 1-3 -М.. 19S6-1992, Февр Л. Цивилизация: эволюция слова и группы идей / Сб. статей - М, 1991. Ле Гофф Ж. Цивилизация средневекового Запада. - М.1992, Huntington P.S. The Clash of Civilizations and the Remarking of the World Order. - N - Y . 1996.

' Смоленский Н.И. Проблемы логики общеисторического развития // Новая н новейшая история, 2000. .Vgl .с о. ' Вебер М. Протестантская этика п дух капитализма, / Протестантская этика Сборннк статей - М. 1972-1973. его же. Город / Избранное.-М.. 1994

последовательность таких категорий как «государство», «мир», порядок», «традиции», «иерархия», «ритуал», «конфуцианское знание», «стабильность»6.

3. Идея «Вызова-п-Ответа» А.Дж.Тойнби, сводящаяся к тому, что «вызов», данный сообществу со стороны соседей стимулирует в нем поиски «ответа» т. е. процессы, направленные на усложнение, совершенствование его внутренней структуры'. Она дала нам рабочую схему для рассмотрения собственно процесса развития российско-китайских связен.

Основными принципами нашей работы стали историзм, диалектика и объективность. Необходимо так же также упомянуть еще один, заимствованный нами из СЕИ научный принцип- принцип минимума новых фактов, руководствуясь которым диссертант сознательно опирался лишь на широко известные факты, достоверность которых не вызывает сомнения у большинства специалистов5 В наборе нашего методологического инструментария находятся методы анализа и синтеза, индукции и дедукции, сопоставления и сравнения, ретроспекции явлений, обобщения.

Изложенное, как мы надеемся, дает исследователю прочные методологические основания для оценки и анализа имеющегося фактологического материала.

Характеристика источником.

Диссертация написана на основе анализа опубликованных и неопубликованных материалов. Использованные при работе источники мы подразделили на пять групп.

I. Первую группу составили источники философско-мировоззренческого и законодательного характера. Здесь можно выделить две небольшие подгруппы:

1) базовые религиозные, философские, военные и политические произведения; сочинения деятелей православной церкви;

2) своды законов российского и китайского государств.

К первым относятся памятники китайской классической литературы («Лунь юй». «Дао дэ шин», «Сунь-цзы» и др.). Библия, труды святых отцов Василия Великого. Григория Нисского и других, а также сочинение Гуго Гроция «О праве войны и мира», заложившее традицию европейского понимания норм международного права.

Вторую подгруппу составляют «Свод законов времен правления Канси»0, «Уложение китайской палаты внешних сношений»'0 и российское Соборное уложение 1649 г.

Данные источниковые материалы позволяют увидеть наличие в рассматриваемых сообществах определенной системы ценностных установок; помогают понять как цивилизационные ценности реализовывались в нормах рассматриваемой исторической эпохи, дают возможность судить о том. какой смысл

Подробно об этом см. Кульпин Э С. Couno-естественная история, предмет, метод, концепция. Полный текст доклада по защите диссертации на соискание ученой степени доктора философских наук в {(нституте философии РАН 12 .мая 1992 г - МЛ 992,его же. Восток (человек и природа на Дальнем Востоке) - \1 ,I его же Бифуркация Заплд-Восток. - М, 1996 Тонной А Дж. Постижение истории -М, 1991 :его же. Цивилизация перед судом истории.- М. 1996.

4 Подробнее об этом см.; Кульпин Э.С. Социо-естественная история: предмет, метод, концепция... , 1992, с S ' /Леонтьев А / Тапцин гурунь и Ухери коли, то есть все законы и установления китайского (а ныне маньчжурского) правительства перевел с маньчжурского на российский язык коллегии иностранных дел надворный советник А Леонтьев. - СПб.. т. I. 1731;т П. 1782;т Ш. 1783.

,0 Уложение китайской палаты внешних сношении. Т. 1-2. Пер. с маньчжурского С Липовцов СПб . 1S2S

вкладывали представители российской и китайской цивилизации в .международные нормы или дипломатические акции в ходе взаимодействия.

П. Официальная документация делопроизводственного харгжтера связанная с делами по управлению Сибирью. Она так же была раздела нами на две части:

1) Грамоты, указы и листы, которые направлялись центральными органами в адрес нижестоящих местных учреждений (т.е. приказных изб сибирских городов -Иркутска, Красноярска, Нерчинска, Селенгинска. Тобольска, Якутска и некоторых других).

2) Переписка сибирских администраторов разного уровня (воевод, стольников, дьяков, просто приказных или служилых люден) между собой и их корреспонденция в центр.

Сопоставление и сравнительный анализ обеих выделенных нами подгрупп документов позволил:

- обозначить те внутрицивилнзационные явления, которые лежали в основе российского продвижения навстречу Китаю;

- выявить уровни этого продвижения и формы в которых оно происходило,

- проследить процесс внутреннего перераспределения функций и задач между теми группами российского сообщества, что на разных уровнях и в разных формах осуществляли контакты с китайской цивилизацией.

Ш. Источники, непосредственно касающиеся российско-китайского взаимодействия в самых разных его областях: материалы по подготовке и работе русских посольств в Китае и китайской миссии в России; документы отражающие состояние пограничных дел и русско-китайской торговли; тексты международных договоров.

1) Документы по истории дипломатических отношений России и Китая.

- Грамоты русских царей цинским императорам, ответные послания китайских монархов, также наказные памяти и инструкции, выдаваемые русским дипломатам разного уровня, направлявшимся в Китай.

- Отчеты русских дипломатов о поездках в Китай: статейные списки (.Ф.И.Байкова, Н.Г.Спафария. Ф.И.Головина. И.Идеса. Л.В.Измайлова и С.Л.Владиславича-Рагузинского), «Роспись» Ивана Петлина, «Доезд» И.Милованова. реляции российского агента в Пекине Л.Ланга и др.

- Документация, связанная с материальной, кадровой, информационно-аналитической подготовкой посольств в Китай и принятием китайского посольства в России: делопроизводственные материалы по поводу выделения средств на содержание миссий и выплату жалования ее членам; переписка между приказами по вопросам составления посольского наказа, сбора информации о предшествующих посольствах, подбора кадров и т.п.

- Тексты Нерчинского (1689), Буринского и Кяхтинского (1727) русско-китайских договоров".

2) Источники по истории торгово-экономических отношений российского и китайского государств: указы царей и приговоры Сената о развитии торговли с Цинской империей, информационно-аналитические записки (реляции, запросы) о

" Мы использовали варианты текстов, помешенных в сборнике «Русско-китайские отношения. 1659-1016 гг Официальные документы» М.. 1958

состоянии русско-китайской коммерции и торговой конъюнктуре, проезжие грамоты торговых людей, грамоты и указы о порядке русско-китайского торга, листы Лифаньюаня в адрес российских властей с требованиями упорядочить торговлю и т. п.

3) Документы, отражающие пограничное взаимодействие рассматриваемых государств: бумаги, относящиеся к процессу разграничения, демаркации границы, укрепления и охраны рубежей, к вопросу о перебежчиках; документация, касающаяся отношений обеих сторон с государственными образованьями на монгольской территории (Халхой, Джунгарией и пр.); а также переписка китайской и российской пограничных администраций по всем упомянутым вопросам.

Источники Ш группы явились для нас наиболее важными. Знакомство с рассмотренными материалами помогло нам предметнее уяснить содержание таких категорий как «вызов» и «ответ», глубже понять мотивацию российского «вызова» и китайского «ответа», их форму и характер. Данные документы позволили выстроить шкалу внешнеполитических приоритетов государств в отношениях друг с другом, и сопоставив ее с ценностными установками цивилизаций, за межгосударственными увидеть элементы межцивилизационных отношений.

Эти материалы хранятся главным образом в Российском государственном архиве древних актов (РГАДА, г.Москва). Они содержатся в фондах Калмыцкие дела'2, Монгольские дела13, Сибирский приказ14, Сношения России с Китаем15, Портфели Миллера16, Сенат17. Отдельные интересующие нас документы содержатся также в фондах Кабинет Петра I18, Именные указы Петра I Сенату", Якутская приказная изба20, Нерчинская приказная изба'1. Иркутская приказная изба22, а так же в Архиве внешней политики Российской империи (АВПР(и), г.Москва)'3.

IV. Китайские исторические хроники.

В нашем распоряжении находилось три таких источника; «Да цин личао шилу» («Хроника правления всех государей великой династии Цин»), «Юйчжи ииньчжэн пиндин шомо фанлюэ» («Составленное по императорскому распоряжению описание государева похода и усмирения территорий к северу от пустыней»), «Пиндин лоча фанлюэ» («Стратегические планы усмирения русских»), К этой же группе можно отнести «Биографию Лантаня» и «Да цин и тунчжи» («Полное описание великой империи Цин»).

12 РГАДА, ф. Калмыцкие дела, оп. 2. 1616 г., д. Л? I, лл. 60-84. В этом же фонде находится крупная подборка

материалов, касающаяся пребывания в России китайского посольства 1712-1715 гг Эти документы будут охарактеризованы нами ниже.

"Там же. ф Монгольские дела, on I, 1616 г., д. № 1; 1617 г. д. № I; I61S г, д. № 1. 1614 г .д. № I. 1635 г. д ■V" 1. 1637 г, д. № 2; 1638 т.д. № 1; 1648 г, д. №2, 1662 г . д. № 2. 1668 г . д. № 2. 1673 г.. д. № 2. оп I, 101о

г.д № I; 1673 г , д. № 2.

"Там же, ф. Сибирский приказ, стлб. 74. 124, 308. 344, 455. 508. 535. 1056; оп 4, д. № 219; он. 5, д. №043.

1012, 1190, 1531.

Там же, ф. Сношения России с Китаем, оп. 1, кн 3; оп. 2. 1657 г., д. № 1; 1674 г , д. № 1. ч 2.

"'Там же. ф. Портфели Миллера, оп. 1. п 133, ч. V, № 465; оп. 2, п. 478, ч. 111, Л» 73 г Там же. ф Сенат, оп 1.кн 10. о п 7, кн 373.оп 12, кн б51;оп. 13.кн. 700; оп 30. кн 1888

""Тамже.ф Кабинет Петра 1. отд II, кн. 7, 15, 23, 32, 00, о7

'''Там же, ф. Именные указы Петра I Сенату, оп. 1,кн. 8. N Там же. ф. Якутская приказная изба, оп 3, 1640 г , д № 7а

Там же. ф Нерчинская приказная изба, оп !,д №3,83. 101 " Там же. ф. Иркутская приказная изба, оп. 1, д. № 457, 500. АВПР(и), ф. Сношения России с Китаем, оп. 1, 1722. д 4; 1723, д. 2; 1724. д. 3. 1725, д. 5. 1726. д 6

Очень большая часть этих документов была переведена на английский язык и издана американской исследовательницей Фу Ло-шу24; Часть из них существует и русском переводе.25 Источниковые материалы китайского происхождения, вошедшие в данную группу в большинстве своем были чрезвычайно важны для нас, поскольку отразили «китайский взгляд» на исследуемые события. Сопоставление данных источников с материалами II и 1Г1 групп дало нам представление о том. что могло сблизить интересы государственного руководства Китая и России, т.е. выявить объективные основы мирного, в целом, развития отношений.

V. Записи и дневники российских, китайских и европейских дипломатов и путешественников.

К работе были привлечены записки итальянских иезуитов М.Риччи и М.Руджери, ( XVI в.), Т.Перейры и Ф.Жербийона, участвовавших в нерчинских переговорах 1689 г., российского посла в Китае Н.Г.Спафария, (миссия 1675-1678 гг.), коммерсанта и дипломата И.Идеса ( миссия 1692-1695 гг), первого китайского посла в Россию Тулишэня (1712-1715 гг.) и русского агента в Пекине и на границе Л.Ланга.

В целом, материалы данной группы, хотя и отразили в большинстве своем субъективные взгляды на взаимодействие России и Китая, в значительной степени помогли нам воссоздать общую эволюцию российско-китайских отношений.

Подавляющая часть охарактеризованных выше документов так или иначе введена в научный оборот и многие из них использовались нами в опубликованном варианте. Полагаем, что имеющиеся источники содержат богатый и достаточный фактический материал для анализа интересующих нас событий и построения самостоятельных выводов.

Характеристика историографии.

В первую очередь отметим, что комплексный обзор историографии заявленной темы неоднократно предпринимался отечественными исследователями П.Е.Скачковым. В.Н.Никифоровым, Л.А.Березным, Г.В Ефимовым. И.Я Златкиным, B.C. Мясниковым, Г.В. Мелиховым и др. 26 Использованная нами историческая литература может быть подразделена на три группы: сочинения отечественных, китайских и прочих специалистов. Кроме того, мы обращались к работам по общей истории России и Китая, теории цивилизаций, а также некоторым иным исследованиям прикладного характера *7.

Разработка проблем российско-китайских отношений началась уже в XVUI в. Наиболее значительной фигурой здесь стал Г.Ф.Миллер, который проделал большую

Fu Lo-shn. A Documentary Chronical of Sino-Western Relations (1644-1S20). - Tucson, 19об. " Русско-китайские отношения в XVII веке. Материалы и документы. В 2-х томах. - М.. 1969-1972; Русско-кнтапскне отношения в XVUI веке. Материалы н документы. В 2-к томах,- M..197S.

Скачков П.Е. Библиография Китая. - М, 1960; Никифоров В Н, Советские историки о проблемах Китая -М . 1970. Березный Л.А Начало колониальной экспансии в Китае и современная американская историография -М.. 1972. Ефимов Г.В. Историко-библнографнмеское обозрение источников н литературы по новой истории Китая- Л., 1968; Златкнн И.Я. Историческая наука в КНР.- М.,1971; Мясников B.C. Идейное банкротство пекинских лжеисторнков / Проблемы Дальнего Востока. 1978. № 4, Крушинский A.A., Хохлов А.Н. Общество и государство в Китае: традиционные проблемы в новом ракурсе / Восток. 1996. Xo 1; Кучера С. Академия Синика и наука Китайской Республики / Восток. 1997, Кг 2.

" Среди них: Аграрная история Северо-западной Руси Вторая половина XV - начало XVII вв - Л . 1971; Веселовский Н И Татарское влияние на посольский церемониал в Московский период русской истории - СПб.. 1411. Ланда Р Г. Ислам в России - М , 1995 и др.

ч .

работу по сбору и обработке' источников, положил' начато систематическому изучению отношений Китая и России.-8 отразил в своих работах материалы многих, не дошедших до нас источников по истории ранних русско-китайских связей. В -этот же период начинают активно переводится китайские источники по данной проолеме.

На первую половину XIX в-, выпадает деятельность известных ученых Н.Я.Бичурина. А.Арсеньева, Берха, Занзинова. Н.Щукина, Ю.Клапрота. И.П.Сахарова и др.30 Положительно оценивая их общую значимость для разработки тематики, отметим фрагментарность выводов большей части данных произведений.

Общий упор на фактологическое, изложение событий свойственен значительной части работ второй половины XIX в. Это относится к трудам М.И.Венюкова, В.Горского, Г.Юзефовича, Х.Трусевича, Н.Н.Бантыш-Каменского. Л.И.Шренка. А.Корсака, бр. Бутиных, В.П.Васильева, архимандрита Палладия (П.И.Кафарова).31 Но в них содержится и масса позитивных моментов. Так например. Х.Трусевич одним из первых подошел к постановке вопроса о' разном мировосприятии носителей российской и китайской цивилизаций, указав на «необычайный консерватизм китайцев». .

В конце XIX - начале XX вв. становится более очевидно тяготение авторов к выделению отдельных проблем российско-китайских связей: дипломатических, торговых, территориальныхи т. д.32

В 20-50 гг.ХХ в. советская историческая наука была прставлена в жесткие рамки идеологических норм и, не имея возможности выйти за пределы формационного подхода, объясняла многие специфические черты внешней политики Китая амбициозностью и высокомерием его правящей верхушки. Хотя и в этот период выходили интересные работы, не лишенные объективных оценок. Это

" Миллер ГФ О первых российских путешествиях и посольствах в Китай./Ежемесячные сочинения к полме и увеселению служащие.-СПб.,1755.№ 6: его же. Изъяснение сумнительств, находящихся при постановлении границ между Российским и Китайским государствами 7197 (16S9) года,- там же. 1757, JS° 4 и др ''' К/омаров/ М/атвей/. Старинные письма китайского императора к российскому государю, писанные от нынешнего времени слишком за 150 лег назад...-СПб..1787; Разсохкн И.К. Описание путешествия, коим ездили китайские посланника! в Россию, бывшие в 1714 году у калмыцкого хана Аюки на Волге / Ежемесячные сочинения и известия о ученых делах. - СПб . 1764, июль-ноябрь

/Бнчурнн Н.Я / Иакинф Статистическое описание Китайской империи Ч 1-2-СПб , 1S42. Арсеньев А Пребывание китайского посольства в Казани.- Казань[б г ]. Берч Возобновление Албазина п покорение оного китайцами. / Сын Отечества. 1S2I. № IXVM, Клапрот Ю. О дипломатических и торговых сношениях России с Китаем / Московский телеграф, 1826. VII. отд ]. Сахаров И П Сношения русского двора с Европой и Asuen в царствование царя Алексея Михайловича. / Отечественные записки Т. 1. 1339. .V? 1и др

11 Венюков М И Старые и новые договоры России с Китаем- СПб . 1S63.Горский В Начало и первые дела маньчжурского дома / Труды членов Российской духовной миссии в Пекине Т 1 - СПб .1S52. Юзефовпч Г Договоры России с Востоком, политические и торговые - М . 1860'. Трусевич X Посольские и торговые сношения России с Китаем до XIX в - М.. I8S2; Бангыш-Каменский НН Дипломатическое собрание дел между Российским и Китайским государствами с 1619 по 1792 г. - Казань. 1SS2. Корсак А Нсторлко-статиетическое обо !ренпе торговых сношений России с Китаем - Казань. 1857 и др

Среди наиболее значительных отметим Арсеньев Ю В. Новые данные о службе Николая Спафария в России 11671-1708). - М.1Ч00. Васильев В.П. Открытие Китая - СПб, 1°00; Гребсншиков А К К истории русско-чаньчжурскпх отношений - Владивосток. 1912, "Зинченко Н Россия и Китай. Краткий исторический очерк русско-китайской торговли - СПб. 1S99. Кюнер Н В. Новейш;1я история стран Датьнего Востока -Владивосток, |9ю. Любимов А Е К истории официально переписки между русскими и китайцами в XY11 веке / ЗВОРАО. т XIX, 1909. Яшширский А И Николай Милеску Спафарии - Казань. |Ч08идр

10- к

сочинения Б.Г.Курца, В.И.Шункова, Е.П.Силина, И.Я.Златкина, В А.Александрова, О.Н.Вилкова33.

В 60-е гг. XX в. началась научная деятельность . крупных отечественных специалистов в области изучения истории российско-китайских связей и собственне китайской истории: В.С.Мясникова. Н.Ф.Демидовой, Г.В.Мелихова, А.А-.Бокщанина Л.С.Васильева. А.В.Меликсетова С.Л.Тихвинского П.Е.Скачкова и др." Среди ни* особого внимания, на наш взгляд Заслуживают работы крупнейшего современногс российского китаиста и специалиста в области российско-китайских связях. уж'< упомянутого В.С.Мясникова. Добавим, что характерной чертой отечественно! историографии 70-80-х гг. стал заметный идеологический налет на состоятельные t целом публикации советских специалистов-синологов.

Новый этап в изучении истории Китая и его двусторонних связей с Pocctiei развернулся в последнее десятилетие XX в. Он связан с именами В.С.Мясникова Э.С.Кульпина, Г.Д.Сухарчука и др.,35 чьи выводы и обобщения во многом стал1 новаторскими.

Китайская историография данной темы прошла ряд этапов в своем творческод развитии. Изучение китайцами контактов с Россией начинается с XVII в. и связано i именами Чжан Пэнгэ, Цянь Ланцзэ, Чан Шу, Ян Бинь. (их труды частично нося характер исторических источников).36 Китайские историки XIX в. Вэй Юань и X Цютаооценивали события в традиционном ктаецентристском ключе, что наложил! свой отпечаток на их обобщения и выводы.37

Политическое сближение СССР и КНР в 50-е гг. привело к сближению позици советских и китайских историков, что сказалось на научных результатах их рабо": Знаменовавшие собой ухудшение межпартийных, и межгосударственных связе Москвы и Пекина, 60-70-е гг., так же отразились. на страницах научной печати СССР и КНР.38

Современный период в развитии китайской историографии также обладае своеобразными чертами. Среди прочих, примером тому может служить работа Сю Дисиня39, выполненная в рамках СЕИ. Добавим также, что с 1986 г. в Китайско

" См. Кури Б.Г. Русско-китайские отношенш в XVI, XVII и XVIII столетиях.-Харьков,1929.Шунков B.i Очерки по истории колонизации Сибири в XVII - начале XVIII вв. - М.-Л., 1946; Силин Е.П. Кяхта в XV веке. - Иркутск, 1947; Банников А.Г. Первые русские путешествия в Монголию и Северный Китай. - М., 194 Александров В А. Из истории русско-кггтаиских экономических связей перед Нерчннским миром 1689 г. История СССР. 1957, № 5, с. 203-203 и др.

u Мясников B.C. Русские архивные источники о завоевании Китая маньчжурами (1618-1690) / Маньчжурск владычество в Китае. - М. 1966; Бокшанин A.A. Китай и страны южных морен в XIV-XVI bei - М,.19с: Васильев Л.С. Культы, религии, традиции в Китае. - М , 1970; Меликсетов A.B. О традиционности некотор* форм экономической жизни в Китае (государственное регулирование от Шан Яна до наших дней). / Симпозп* «Роль традиций в истории Китая» Тез. докл. - М,, 1968. Тихвинский С.Л. Маньчжурское владычество в Кита Маньчжурское владычество в Китае. - М..1966; Скачков П.Е. Библиография Китая. - iVl. 1960

Мясников В С. Договорными статьями утвердили Дипломатическая история русско-китайской грант XV1I-XX вв - М . 1996. Кульпин Э.С. Человек и природа в Китае. - М . 1991; Сухарчук Г.Д. Размышление связи с соцно-ественной концепцией истории. / Восток, 1992, № 4

* См напр: Описание России, извлеченное из китайских книг. / Сын Отечества. 1851, февраль. Мясников В. Сведения китайцев о России в XVII веке. / Вопросы истории, 1985, S'i 12. с. °0-101. Мелихов Г.В Ян Бинь и <: труд «Любянь цзилюэ». / Страны Дальнего Востока и Юго-Восточной Азии - история и экономика. - М . 196:

Б русском переводе их сочинения были частично опубликованы в bO-е гг. XX в - см. Кюнер Н В Ук соч '* Очерки истории Китая. / Под ред. Шан Юэ. - М„ 1959.Тихвинский С.Л. Великоханьский гегемонизм публикации на исторические темы в КНР. / Вопросы истории. 1975. Аз 11; Вяткпн Р.В., Тихвинский С Л некоторых вопросах науки в КНР / Вопросы истории. 1963. № 3. Очерки истории Китая / Под ред Шан Ю: М.195ч

Сюй Диспнь. Экологические проблемы Китая. - М . Наука. 1 с'г'0

Республике (Тайвань) издается объемный научный журнал на китайском и английском языках «Новые страницы современной китайской . истории»40, публикации которого доступны для зарубежной общественности.

Переходя к обзору историографии на европейских языках, выделим, прежде всего, ее неоднородность, обилие в ней различных концептуальных подходов, широкий набор методологических приемов.

Начало рассмотрения европейскими ученым российско-китайских отношений началось в конце XVII вв. связано с именами служивших в Китае иезуитов (Т.Перейры. Ф.Жербийона, Ф.Вербиста).

В XX столетии европейская и американская синология сделали значительные шаги на пути накопления знаний по истории и внешней политики Китая. В начале века вышли фундаментальные монографии французского исследователя Г.Каэна41 и труд британского ученого Дж.Ф.Бэддли4'. до сих пор признаваемые как одни из лучших. В 30-40-х гг. в рамках Калифорнийского университета (Беркли) был выполнен ряд исследований по российско-китайским дипломатическим отношениям ХУП-ХУЩ вв.43 С 50-х гг. стали появляться серьезные работы М.Мзнколла44.

Нельзя не упомянуть имя выдающегося синолога XX в. Дж.К.Фэрбэнка. чьи работы опираются на широчайший круг китайских и европейских, японских источников. Он успешно пытается вскрыть природу китайской традиции, ее естественно-исторические истоки, исследует основу китаецентризма, его природу, характер, формы проявления.45 Самые последние, гак же очень интересные его труды вышли в начале 90-х гг..46

Значительный вклад в изучение китайской цивилизации и в теорию цивилизаций за последнее время внесли так же работы Дж.Спенса. М.Мелко, Ш.А.Айзенштадта. ФуЛо-шу, Л.Д.Кесслер, О.Латтимор, М.Н.Павловски и др47

Таким образом, имеющийся в нашем распоряжении источниковый и историографический материал позволяет сформулировать

Цели и задачи исследования.

Цели работы выражены в следующих позициях:

10 Newsletter for Modern Chinese History. - Taipei, 1986-1999, N 1-23.

" Cahen G, Histoire des relations de la Russie avee la Chine sous Pierre le Grand (1689-1730). - P., 1912.

12 Baddeley J.F.Russia. Mongolia. China. Vol. 1-2. - L., 1919: 1964

" Stanton J.W The Foundations of Russian Foreign Policy in the Far East, 1847-1875. - Berkley (California), 1932 (dis 1. Engstrand W M The K.uldia Affair and its Significance in Sino-Russian Relations - Berkley (California), 1933 (dis I

" Mancall M China's First Missions to Russia 1729-1731 / Harvard University Coimuitee on Regional Studies. East Asia Program Paper on China - Wash . 9, 1955. August: Mancall M Sino-Russian Relations to 172S The Search for Stability - harvard, 1963 (dis I

" Fairbank J K. China's Foreign Policy m Historical Perspective. - N.-Y , 1969: The Chinese World Order -Cambridge (Mass ), 1974. Trade and Diplomacy on the China Coast. - Stanford. 1969: Reiscliauer E О . Craig A M A History of East Asian Civilization. Vol 2. - Boston. 1965.Fairbank J,1С . Teng S.Y On the Ch'ing Tributary System. // Harvard Journal of Asiatic Studies. 1941. Vol 6. N 2. "' Fairbank J.K., China- a new History. - Cambr. [mass) - L., 1994. pXV.

' Kessler L.D. Kang-hst and the Consolidation of Ch'ing Rule, 1661-1684 -Chicago. 1976. Lattimore O. Studies in Frontier History Collected Papers 1928-1958. - P., 1962. Pavlovsky M.N. Chinese-Russian relations - N -Y . 1949 Spence J D. Emperor of China. Self Ponrait of K'ang-hsi -MY. 1974. Melko M. Mature of Civilizations - Boston. 1969. Аизенштадт Ш.А. Посюсторонний трзнсценденталнзм и структурирование .мира, «религия Китая» Макса Вебера и образ китайской истории» цивилизации I Восток. 1992. (.

1. Через анализ российско-китайского межгосударственного взаимодействш рассмотреть первые десятилетия отношений Российской и Китайской цивилизаций.

. 2. Выявить причины мирного характера российско-китайские межцивилизационных отношений в рассматриваемый период.

Такого рода целевые установки определили соответствующие им задач\ диссертации: . .

- рассмотреть специфические особенности исторического развития российской и китайской цивилизаций в целом, а также внутриполитические условия предшествующие началу отношений (40-50 гг. ХУЛ в.);

- охарактеризовать ценностные установки, которыми руководствовали« российское и китайское сообщества во внешней политике, а также проследит! генезис и трансформацию «китайского» направления российской внешней политики е 20-50 гг. XVII в.

- проанализировав деятельность российских посольств в Пекин со второг половины ХУЛ по первую четверть XVIII в., проследить эволюцию, которук претерпели внешнеполитические установки обоих государств в отношении дру1 друга;

- вьивить интересы каждой из сторон в процессе развития их международны?! контактов и установить, каким образом они связаны с реализацией ценностные установок каждой из рассматриваемых цивилизаций;

- выделить основные направления по которым происходило упорядочение российско-китайских отношений в первой четверти ХУШв.; ■

- установить причины, затруднившие внешнеполитические связи Китая г России и рассмотреть условия и обстоятельства «мирного сосуществования): Российской и Китайской цивилизаций.

Обоснование хронологических намок.

Данная работа охватывает события начального периода российско-китайские контактов: с середины XVII до конца первой четверти XVIII вв.. а точнее 1654-1727гг

Выбор нижней хронологической рамки напрямую связан с заявленные предметом исследования. В 1654 г., как известно, в Китай было отправлено официальное российское посольство во главе с Ф.И.Байковым. которое принято считать фактическим началом российско-китайских отношений. Во-первых, потому что его глава был официальным дипломатическим представителем российского монарха. Во-вторых, потому, что именно этот визит положил начало регулярным связям между двумя государствами.

Верхней хронологической рамкой исследования стал 1727 г. - время подписания Кяхтинского договора. Данное соглашение с его равноправным подходом к вопросу размежевания и другим не менее важным проблемам, как мы попытались показать в настоящей работе, не только удовлетворяло экономические н политические интересы Китая и России. Оно создавал такую модель сосуществования государств-цивилизаций, которая не противоречила ментальным представлениям китайцев и русских. Таким образом, именно конец 20-х гг. XVIII в. можно, на наш взгляд, считать временем когда на базе урегулирования межгосударственны* противоречий (в виде Кяхтинского соглашения) российская и китайская цивилизации сумели найти способы и формы сохранения мирных отношений.

Нопмчн:!.

Главный элемент новизны своей работы, автор видит в том, что впервые в отечественной исторической литературе делается попытка анализа и осмысления всего комплекса российско-китайских отношений второй половины XVII - первой четверти XVIII в. в категориях и понятиях цивилизационного подхода. Применение новой методологии дало возможность впервые заявить:

- о влиянии систем ценностей китайской и российской цивилизаций на процесс формирования государственной внешней политики в отношении соседней страны;

- о воздействии российского «вызова» на формирование предпосылок модернизации традиционной внешнеполитической доктрины Китая.

- о том, что трансформация китайского дипломатического стереотипа Российского государства становится заметной уже к концу 20-х гг. XVIII в.

Прикладная значимость

Прикладная значимость данного сочинения связана, прежде всего, с учебно-преподавательской деятельностью. На базе материалов настоящей диссертации разработаны (в ¡995-1999) и читаются в рамках ННГУ два принципиальных спецкурса по всеобщей истории - «Введение в социо-естёственную историю» и «Проблемы истории Китайской цивилизации в ХУП-Х1Х вв.» Отдельные части нашей работы легли в теоретическую основу практических занятий по истории стран , Востока и Запада периода нового времени, которые проводит диссертант на историческом факультете ННГУ ,

Частично факты и обобщения, представленные в диссертации могут быть использованы при написании отдельных глав учебных пособий и научных исследований по истории Китая и России ХУП-ХУШ вв., истории международных отношений, истории цивилизаций, при разработке отдельных аспектов в области методологических знаний.

Некоторые аналитические материалы предлагаемого труда могут быть приняты во внимание специалистов внешнеполитического ведомства РФ в процессе определения общего вектора и отдельных деталей дальнейшего развития отношений с КНР.

Основное содержание работы

Диссертация построена по хронологическому принципу. Она включает в себя введение, три главы, заключение, снабжена приложениями и библиографическим списком.

Во введении обосновывается актуальность темы, методологическая база ее изучения, хронологические рамки, научная новизна, прикладная значимость и структура работы, формулируются цели и задачи исследования, делается обзор источников, характеризуется степень изученности проблемы в научной литературе.

Первая глава «Генезис российского «вызова» и внутренние предпосылки китайского «ответа»» рассматривает процесс складывания причин, приведших впоследствии к соприкосновению территорий российского и китайского государств.

Анализ российской политики в отношении Китая первой половины XVII в. показывает, что свойственная российской цивилизации того периода потребность и

территориальном расширении, к середине XVII в. уже реализовывалась Москвой в виде сознательной внешнеполитической линии и одним из своих объективных последствий имела соприкосновение с другой, доселе неизвестной цивилизацией.

Процесс продвижения за свои изначальные пределы стимулировался в первую очередь необходимостью решения экономических задач, которые в первой половине XVII в. были лишь опосредованно связаны с проблемой налаживания нормальных двусторонних отношений.

Тогда Китайское государство представлялось Москве не более чем одним из неких родо-племенных союзов, десятки которых в указанный период «переходили под высокую государеву руку», а потому урегулирование отношений с.ним виделось отнюдь не целью, а скорее средством к достижению стоящих перед страной задач. Среди них - присоединение новых территорий (желательно богатых природными ресурсами), увеличение податного населения, платившего ясак ценными для казны мехами, возможное налаживание торговых связей с достойными внимания партнерами. Эти приоритеты, по сути, надолго закрепились во внешней (дальневосточной) политике России. Однако, формы их реализации, расстановка акцентов менялись в зависимости от конкретных исторических обстоятельств.

Уже с 20-х гг. XVII в. можно говорить о складывании двух, своеобразных тенденций в этом направлении: на уровне центральных и местных властей. Их позиции по вопросам осуществления контактов с сопредельными народами поначалу сильно отличались друг от друга. При этом нужно заметить, что линия, проводимая сибирской администрацией в вопросе сближения с Китаем не претерпела со временем сколько-нибудь заметных изменений. Инициативное, настойчивое, активное продвижение сибирских служилых людей на восток характерно на протяжении всего периода 20-50-х гг. XVII в.. Оно как нельзя лучше показывает, что активные «низы», верно уловили предельно общую, иногда сдержанную и завуалированную позицию центра в отношении продвижения на восток и поспешили придать ей конкретную форму. Это означало, что интересы государства совпадали с интересами рядовых членов общества и успешно реализовывались последними.

Столь прямолинейный натиск «низов» не был обусловлен агрессивностью российских этносов, прежде всего, самих русских. Скорее он зиждился на незнании реального положения вещей, недостатке целостных представлений о Китае и его возможностях.

Позиция московских дипломатов в деле налаживания российско-китайских отношений была более сдержанной, взвешенной, но, в то же время, более мобильной. С приходом к власти Алексея Михайловича она. как и отношения России с многими другими странами, оформилась в виде конкретного направления внешней политики. И если в 20-30-е гг. центральные власти, по сути, заявляли о ненужности взаимосвязей с Пекином и сдерживали некоторые местные инициативы, то 40-50-е гг. XVII. в. отмечены рядом царских указов о необходимости «проведывать путь в Китай» и отправкой официального посольства.

Таким образом, в первой половине XVII в. так называемое «инертное большинство», в известном смысле шло впереди «творческого меньшинства», но к середине столетия такое положение менялось.

Это хорошо заметно при сравнении государева наказа Ф.И.Байкову со всеми предшествующими посланиями, направлявшимися в адрес Минской и Цинской империй Главное, что роднит данные документы - ярко выраженная тенденция к неизбежному сближению. Оно было оправданым. ибо двусторонний процесс

1 географического'сближения обоих государств не оставлял российским политикам другой альтернативы, кроме вхождения в полноценные отношения.

Однако, грамоты разных лет весьма по-разному отражают видевшиеся и\ авторам модели сближения. Наиболее яркие примеры - наказ, якутского воеводы ; Д.А.Францбекова 1651 г. и грамота, данная Ф.И.Байкову (1654). Первый отражает объективное стремление России выступить сюзереном по отношению к представляемым как разрозненные феодальным образованиям. Совсем иное дело -второй документ, показывающий понимание российской дипломатией реального положения вещей, и достаточно взвешенное стремление к установлению равноправных взаимоотношений с великим государством Азии.

Рассмотрение приведенных документов в совокупности, их сопоставительный анализ также показывают, что к середине XVII в. консолидация российского общества в его стремлении продвигаться на восток проявлялась все более очевидно. Потребности регионов становились понятны Москве. И интересы престола все более адекватны настроениям на местах.

Таким образом, в отправке посольства Байкова нашел свое отражение первый, полноценно сформулированный Россией на государственном уровне «вызов». Таковым его можно считать, во-первых, потому, что два. наметившихся в первой половине XVII в. пути налаживания отношений с Китайским государством (на уровне местной администрации и центральных властей) слились, наконец, в единую линию. Причем, теперь генератором идеи выступал царский двор («интеллектуальное меньшинство»), но опирался он при этом на информацию, полученную в результате инициатив сибирского чиновничьего аппарата и просто служилых людей («инертного большинства»). Во-вторых, потому, что родившаяся в начале XVII в. тенденция к сближению с Китаем, именно в посольстве Ф.И.Байкова обрела наиболее приемлемую и гибкую форму равноправных, дружественных отношений.

Видимо не случайно эти подвижки пришлись на период царствования Алексея Михайловича Романова, при которой Россия начала оформляться как империя с соответствующими атрибутами и императивами во внешней политике. В силу специфики внутреннего цивилизационного развития именно Россия в свое продвижении на восток выступила инициатором первых контактов.

Содержание «вызова», сделанного Россией в направлении Китая фактически без изменений (или с очень незначительными) будет характерно для всего условно выделяемого нами первого периода русско-китайских связей (1654-1689 гг.).

Во второй главе «Становление российско-китайских отношений (1654-1689)» анализируется первый этап полноценного российско-китайского взаимодействия -время, когда обозначились и проявились спорные вопросы в отношениях двух государств.

Россия, занимающая активную позицию в этом диалоге, с самого начала столкнулась со сдержанно-прохладной реакцией цинского правительства, которое не отказывалось принимать российские посольства и торговые караваны, но не демонстрировало и заинтересованности в развитии связей.

Уже визиты второй половины 50-х - первой половины 70-\ годов XVII века -Ф. И. Байкова. И.Милованова, торговые поездки П.Ярыжкина. С.Долина. И.Перфильева очертили круг спорных вопросов, главными из которых стали: признание государствами статусов друг друга, обоюдное проникновение в Приамурье, развитие торговли.

Тогда же, в ходе посольского и торгового общения Начали проявляться взаимное непонимание и неприятие - сторонами противоположной модели политических 'отношений, предлагаемой соседом. Этот процесс получил свое завершение и был осознан правящей элитой двух стран по итогам посольства Н.Г.Спафария. когда стало очевидным, что Цинская империя готова развивать торговые и иные отношения лишь на основании «данничества» России, последняя же приемлет исключительно равноправную их модель.

Это своеобразное противостояние явилось закономерным результатом исторического развитая государств и обвинения в упорстве, чрезмерном высокомерии, нежелании идти на компромисс в равной степени могли бы быть отнесеиы к любой из сторон, и в равной степени были бы несправедливыми и необъективными: и .Россия, и Цинская империя, определяя положение друг друга, каждая в рамках своей внешнеполитической доктрины, опирались на собственные традиции, отказ от которых для них обеих в равной степени был неприемлем.

Неизбежность же решения вопроса о политическом статусе сопредельного государства определялась для обоих правительств важностью,и неразрешенностью проблемы присутствия в Приамурье.

Особенности экстенсивного хозяйствования делали для России этот регион важной зоной ее экономического интереса и освоения. Однако, растущие потребности России в территориях тогда значительно опережали ее материальные (да и политические) возможности по обеспечению и поддержанию на должном уровне своего присутствия в регионе, на тысячи километров отдаленном от хозяйственных и админисративных центров страны. Крайнее малолюдство здешних поселений, скудное содержание военных гарнизонов, рождали ситуацию, когда главная ставка в . достижении внешнеполитических целей, как показали конкретные исторические события, могла быть сделана только на мирные дипломатические средства.

Специфика внутрицивилизационного развития Китая, постоянно подсказывающая его правителям оптимальность изоляционистского внешнеполитического курса, диктовала стремление превратить Приамурье в «зону сдерживания» варваров. Масштабность военных приготовлений, численность вооруженных отрядов, стянутых маньчжурами в Приамурье во время албазинской войны, в период ее подготовки, да и накануне мирных переговоров, являются лучшим доказательством материальных возможностей империи в процессе реализации ее собственной внешнеполитической стратегии.

Спровоцированное маньчжурской стороной вооруженное столкновение совершенно неожиданно для нее самой обнаружило, что потенциально противник равен ей . по своей силе. Последнее показывало бесперспективность военного противостояния, вполне осознаваемую с обеих сторон, что и проявилось в посылке Н.Вешокова и И.Фаворова из России в Китай и отправление соответствующей грамоты из Китая в Россию. Вместе с тем, оно создавало для держав ситуацию, в которой обе они больше всего были заинтересованы в мирном разрешении конфликта.

Эга задача стала для каждого из государств главной, определяя и уступчивость русской стороны, и боязнь маньчжурских дипломатов спровоцировать срыв мирной конференции. Таким образом, обоюдная необходимость заключения мира явилась и для России, и для Китая базой для начала переговоров.

Условия, в которых заключался Нерчннский договор, да и сами его статьи показали, что уровень и качество «ответа» данного китайской империей вполне

соответствовали и даже кое-где опережали российский «вызов» (во всяком случае, русское правительство не всегда могло одинаково успешно парировать действия маньчжурской дипломатии).

Адекватность китайского «ответа» выразилась в первую очередь в том. что китайскому правительству удалось максимально реализовать в условиях мирного договора собственные внешнеполитические установки - путем создания пустынных зон приостановить продвижение русских к своим реальным границам, и поддержать, таким образом, (пусть, как оказалось в последствии, лишь на время) едва ли не единственно возможную для себя изоляционистскую модель международной жизни.

Еще одним проявлением такой адекватности стала наметившаяся внутри китайской дипломатии переоценка внешнеполитического статуса России. И если учесть, что традиционно проводимый Китаем изоляционистский внешнеполитический курс в конце XVII века в целом продолжал сохраняться, то можно предположить, что изменения эти не диктовались международной конъюнктурой, не были стимулированы извне и скорее всего определялись факторами развития самой внешнеполитической парадигмы.

Главными из них стали:

во-первых, присутствие в, ставшей привычной для Цинов. китаецентристской картине мира государства, потенциально (в экономическом, политическом, военной смысле) равного Срединной империи, претендующего к тому же и на формальное равноправие;

во-вторых, необходимость соотнести его статус с традиционными нормами собственной международной жизни. То есть при столкновении с равным себе государством, китайская внешнеполитическая доктрина не смогла остаться неизменной

Оценка ответных действий Цинской империи, помимо прочего, обнаружила безупречно слаженную работу центрального и местного административных аппаратов, способность цинской внешнеполитической машины и ее механизма выработки решения, предпринимать безошибочные шаги, работающие на достижение долговременных стратегических задач, творчески перерабатывать и осмысливать полученный опыт.

Реальное осознание интеллектуальным меньшинством долговременных внешнеполитических интересов государства, вытекающих отсюда ближайших целей и задач, наличие широкого диапазона конкретных приемов и методов (экономических, политических, дипломатических, военных), продемонстрированное в ряде случаев умение отказаться, во имя собственных целей, от некоторых жестких традиционных установок и пр. отразило дееспособность цинской внешнеполитической доктрины, ее внутренние возможности традиционными методами добиваться разрешения стоящих перед государством задач, известную маневренность и мобильность, позволившую заключить предельно выгодный договор, с государством, чьи внешнеполитические принципы не вписывались в ту систему отношений, в которой китайская дипломатия привыкла функционировать.

Глада третья посвящена рассмотрению российско-китайских связей в 16891727 гг., процессу подготовки и подписания второго договора между Россией и Китаем.

Последнее десятилетие XVII - первая четверть XVIII вв. стали временем очень интенсивного и продуктивного развития отношений этих двух стран. Ключевым элементом, определившим содержание данного (1689-1727 гг.) этана Росспйско-

китайских отношений стал процесс мирного сосуществования и поиска форя взаимодействия. . . '

Одной из составных частей данного процесса стали изменения, произошедшт в политике России относительно Поднебесной империи,с 1689 по 1727 гг. Российски! «вызов» Китаю в этот период, с одной стороны, сохранил свою сущностнук первооснову, с другой, был дополнен некоторыми новыми пунктами и обрел иную более развернутую и предметную форму.

Неизменными его компонентами оставались . мир, стремление развивап торговые и дипломатические отношения на равноправной основе. Единственным т настоящему новым элементом «вызова» стала постановка российской стороно! проблемы размежевания. Она стала особенно актуальной после того , как китайска; сторона сделала разграничение, главным условием развития торговли. Н< необходимость ее разрешения в 20-е гг. XVIII в. диктовалось не военной угрозой, ка1 в 1689 г., а было естественно и необходимо для дальнейшего поддержани: нормальных отношений с Китаем.

К концу первой четверти XVIII в. содержание российского «вызова» Китак претерпело трансформацию. Сохраняя старые и обретая новые элементы, «вызов) становился более гармоничным и сбалансированным изнутри. Это выражалось главным образом, в том, что теперь он формулировался с учетом интересов партнера.

Эволюция российского вызова, внутреннее развитие обоих государств стимулировали определенные изменения в подходах России и Китая к кточевыи проблемам их взаимоотношений - вопросам о территориях и торговле. Нерчинскш договор, обозначив данные пункты как основные в отношениях двух стран безусловно создавал возможности для их дальнейшего развития. С другой стороны правовые недостатки соглашения, весьма общий характер его статей рождал! необходимость его совершенствования и конкретизации.

Первые же посленерчинские контакты показали, что интерес Китая к вопросу ( территориях нарастает. Китайское посольство в Россию не было, казалось, напрямун связано с территориальной проблемой. Однако, его усилия (да и сам фак-существования) были порождены стремлением китайцев расширить свое влияние н; территорию сопредельной Джунгарии для последующего ее поглощения. Реакци: русских на визит Тулишэня показала, что российская дипломатия хорошо понимае-суть маньчжурских устремлений и отнюдь не намерена способствовать установлении господства Цинов в Джунгарии.

Конкуренция, однако, не переросла в конфронтацию. И следующий эта! российско-китайских связей, совпавший с пребыванием в Пекине и на гранит русского агента Л.Ланга был и для российской и для китайской стороны одинаков! связан с энергичной подготовкой мирного размежевания, закрепленной соответствующей статьей нового договора.

Безусловную эволюцию претерпели экономические отношения двух стран Нерчинский договор не оговаривал всех нюансов ведения торговли.

Россия стремилась увеличить масштабы и интенсивность торговли с Китаем Последний же предпринимал ряд шагов ограничивающих русскую торговлю. Итого» обозначенного негласного противостояния, вылившегося в целую серии консультаций, стала соответствующая статья нового договора, которая, ка1 отмечалось, носила компромиссный характер и в тот момент удовлетворяла интерес!, обеих сторон.

Эволюция, происходящая в основных областях отношений, сопровождалась поиском и закреплением новых механизмов взаимодействия: за период 1684-1727 гг Россия и Китай эмпирическими методами выработали обоюдоприемлемые .нормы обмена перебежчиками. поддержания переписки, создании российского представительства в Пекине и т. д.

Накопление практического опыта взаимосвязей объективно подталкивало процесс внутреннего переосмысления и переоценки роли и места, занимаемого соседом в собственной внешнеполитической картине мира.(Для России этот процесс нашел свое выражение в трансформации «вызова», рассмотренной нами выше.) Применительно к Китаю это проявилось в эволюции восприятия статуса российского гос\дарства и. как следствие, модели отношений с ним.

Напомним, что Нерчинский договор не содержат пунктов, указывающих на даннический характер российско-китайских отношений. Но его территориальные статьи, давали Цинам повод считать своего соседа недостаточно сильным, единым, обороноспособным и пр.

Наиболее заметной международной акцией, обозначившей определенные изменения в данном направлении стало посольство Тулишэня. Сам факт его посылки означал осознание конкурентоспособности России в борьбе за территории (в данном случае - Джунгарию). То есть, китайская сторона де-факто признала, что соседнее государство не просто едино и велико, но и достаточно сильно, чтобы соперничать с «самой» Поднебесной империей. Удовлетворение, высказанное Цинами по поводу приема, оказанного в России их представителям, доказывает что в тот момент (по конъюнктурным или каким-либо иным соображениям) они практически приняли предложенную русской дипломатией равноправную модель общения.

Не менее показательной в рассмотрении данного сюжета выглядит миссия Л.В.Измайлова. Когда Канси выразил готовность почитать российского монарха «как равного брата и соседа». Иными словами, формула, реализованная русскими по отношению к Тулишэню, обрела формальное признание главы Срединной империи. Конечно, данная фраза являлась, в известном смысле, дипломатическим жестом со стороны китайской внешней политики. Вероятно, ее и стоило бы оценивать именно так и не как иначе, если бы не дальнейшее развитие событий, закончившееся к обоюдному удовлетворению подписанием равноправного договора.

Что касается модели взаимоотношений, фиксируемой в ходе упомянутого визита, то она. конечно, не была безоговорочно равноправной. Прежде всего потому, что равноправная форма взаимодействия вообще была неведома китайской дипломатии. Однако и однозначно даннической она тоже не была.

Своеобразную точку в процессе трансформации места России в системе китайских международных связей и формы отношении с ней поставил Кяхтинский договор. Отдельно проблема соотношения статусов двух государств, естественно, в соглашении не оговаривалось, но устанавливаемая им модель сводилась, по сути, к формуле «равноправные отношения равнозначных государств» Правда, при этом, как отмечалось выше, оно сохраняло внешне-формальные атрибуты «данничества» России.

Примечательно то. что если для России в тот период времени подписание подобного международного акта можно расценивать скорее как событие вполне закономерное, то для всей предшествующей истории китайской внешней полигики подобный документ был явлением уникальным.

Эта уникальность заключалась, прежде всего, в том, что он. с одной стороны, обеспечивал реализацию многих внешнеполитических задач империи. С другой, неся в себе элементы паритетности, создавал ситуацию, когда базовые категории китайской системы ценностей («государство», «традиция», «стабильность», «иерархия», «порядок», «прошлое конфуцианское знание») получали иное, более современное наполнение и переставали быть столь однозначными и абсолютными как раньше.

Заключение содержит основные выводы, к которым пришел автор:

1.Государственная внешняя политика России в отношении Китая во второй половине XVII - первой четверти XVIII вв. рассмотренная в рамках цивилизационного подхода подпадает под предложенную А.Дж.Тойнби категорию «вызов» в форме «непрерывного внешнего давления». Как и любой цивилизационный «вызов» он и по содержанию, и по форме определялся особенностями внутреннего развития российского сообщества и господствовавшими в нем ценностными установками. То есть, в экономической и политической программе России в отношении Китая (дипломатическое признание, торговля, равноправное сотрудничество) реализовывались такие ценности российской цивилизации как «государство», «развитие», «экстенсив».

2. Отношения Российской и Китайской цивилизаций второй половины XVII -первой четверти ХУШ вв. - со времени первых контактов до момента, когда их межцивилизационные противоречия можно было считать урегулированными на взаимоприемлемой основе - прошли в своем развитии ряд этапов.

1) Период с начала XVII в. до 1654 г. - фаза генезиса будущих отношений, зарождения российского «вызова» и формирования предпосылок будущего китайского «ответа».

2) Период с 1654 по 1689 гг. - время от посылки первой официальной миссии до заключения первого межгосударственного договора - фаза становления российско-китайских отношений на уровне реальной исторической практики, этап наиболее острых форм «вызова-и-ответа».

3) Период с 1689 по 1727 год стал фазой структурирования и упорядочения российско-китайских отношений. Временем. во-первых, переосмысления, конкретизации и разрешения сущностных проблем взаимодействия (вопросов территорий, торговли, взаимного признания статусов), во-вторых, поиска и апробации конкретных механизмов и форм контакта. Это этап, на котором и «вызов» и «ответ» реализовались в законченной форме.

3. Позиция, которую занимал Китай в ходе межгосударственного и межиивилизацпонного взаимодействия с Россией показывает, что в данный хронологический период реакция «интеллектуального меньшинства» Поднебесной на российский «вызов» была активной и мобильной. Китайские ответные мероприятия:

- диктовались внутренними и внешними интересами страны;

- соответствовали тенденциям развития китайской цивилизации;

- обретали форму, соответствующую традиционным ценностям Срединной империи.

Таким образом, сгенерированный китайской цивилизацией «ответ» был вполне адекватным, то есть и по сути и по форме соответствовал экономическим, политическим, духовным потребностям и потенциалу китайского сообщества. Он проявлялся:

1) Во внешнеполитической области, где китайская дипломатия сумела противопоставить российскому «вызову» собственные территориальные требования. Добившись расширения своих территорий за счет Приамурских земель, закрепив их включение в состав империи на правовом уровне, Цины оформили тем самым свои государственные границы, что объективно способствовало укреплению ценности «государство»

2) В эволюции китайских представлений о России, как о субъекте внешней политики Поднебесной.

3) В попытках модернизировать ту систему отношений между странами, которая функционировала в рамках китаецентриской доктрины традиционного Китая.

4) Консервативной формой «ответа» можно считать также успешные попытки китайской дипломатии адаптировать непривычные для нее элементы европейского международного права на китайскую почву и хотя бы частично придать связям традиционный вид (формы организации торговли, поддержания переписки, учреждения миссии и пр.).

Таким образом, поиск «ответа» на российский «вызов», во-первых, подвигал китайскую правящую элиту к решению насущных внешнеполитических задач, во-вторых, способствовал частичной модернизации внешнеполитической доктрины Китая, стимулируя тем самым неизбежный и объективный исторический процесс пересмотра отношения к окружающему миру и своему месту в этом мире.

4. Российско-китайские цивилизационные связи в рассматриваемый период носили, в целом, мирный характер. Под этим следует понимать не отсутствие споров, конфликтов и столкновений, а такой модуль поведения сторон, при котором, даже в крайне конфликтных ситуациях, приоритет всегда остается за невооруженными средствами борьбы. С точки зрения цивилизационного подхода, такая специфика определялась нижеследующими причинами.

1) Наличие у обоих государств интересов в Приамурье, где Россия'и Китай оказались в Приамурье в очень похожем, по сути, положении: область соприкосновения обоюдно осваиваемых территорий была бесконечно велика, военное, административное, хозяйственное присутствие - крайне слабым, но потенциальный интерес к региону достаточно значительным. В таких условиях мирный вектор развития отношений был оптимальным.

2) Отличия в ткаче внешнеполитических приоритетов.

Те вопросы, которые вызывали у представителей двух государств споры, безусловно были важны для каждой из сторон, но их место в шкапе внешнеполитической значимости было разное: для России главным было дипломатическое признание на равноправной основе, для Китая - оформление собственных государственных границ. Такая расстановка приоритетов давата каждой участнице диалога определенную свободу маневра, создавала условия для того, чтобы торговаться и уступать Подобное положение вещей объективно создавало возможности поиска компромисса, а значит мирного выхода из конфликтной ситуации.

3) Различная направленность тенденций цивилизационного развития.

Предпринятое Кяхтинским договором размежевание, а так же иные статьи

соглашения, декларировавшие принципы мира, равенства и невмешательства во внутренние дела не противоречили глубинным тенденциям цивилизационного развития России и Китая.

Для России кяхтинское (но. отнюдь не нерчинское, ущемляющее территориальные интересы государства) разграничение кардинально не мешало направлению ее экспансии. На тот исторический момент у Российской империи оставалось еще достаточное количество неосвоенных территорий, где ей не грозило столкновение с крупными государственными объединениями, а уж тем более цивилизациями. Более того, гарантированная договором 1727 г. торговля, приносившая колоссальные прибыли вполне соответствовала экстенсивному характеру хозяйствования российской цивилизации.

Для Китая ценностью данного договора было то, что он способствовал практическому - пограничному - оформлению государства (главной ценности китайской цивилизации). С другой стороны, присоединение к империи значительного количества земель никогда ранее ей не принадлежавших вполне удовлетворяло экспансионистские амбиции Цинов, у которых к тому же оставались иные географические направления расширения. Торговые статьи соглашения, упорядочивая русскую торговлю, позволяли ограничить ее в Пекине и локализовать на границе. Пункты, посвященные регламентации дипломатических отношений были выполнены в традиционной форме и, как мы старались показать, вполне вписывались в систему ценностей китайской цивилизации. Таким образом, выработанные нормы российско-китайского взаимодействия (мир, равноправие, невмешательство во внутренние дела и пр.) ни в коей мере не препятствовали традиционному китайскому изоляционизму ни в территориальном, ни в ценностном смысле.

4) «Пластичность» российской и китайской систем ценностей в рассматриваемый период.

Российско-китайские отношения закладывачись и переживали свое становление в тот момент, когда оба государства находились на подъеме, а системы ценностей и китайской и российской цивилизаций обладали определенным запасом пластичности. А значит, их носители были способны во имя интересов государства (являющегося, кстати, центральной категорией в обеих системах ценностей) адаптировать на свою традиционную почву даже трудно приемлемые на первый взгляд отношения.

Апробация и публикации по теме исследования

Апробация материалов настоящей диссертации нашла свое отражение в ряде научных сообщений, докладов и публикаций, а также в использовании в иных изданиях.

В период с 1993 по 2000 гг. диссертанту удалось сделать серию научных выступлений на конференциях и симпозиумах вузовского, межвузовского, регионального, российского и международного уровня.

С 1995 по 2000 гг. автор издал 8 нижеприведенных научных публикаций, общим объемом более 2 п.л., отражающих его усилия в работе над диссертацией.

Частично некоторые из материалов нашей работы были использованы другими исследователями истории Китая. Так. в учебном пособии С.Б.Сетоткина'18 нашли некоторое отражение отдельные части наших изысканий.

Сенюткин С.Б. Новая история Китая и Японии в XVII - начате XX веков: Учебное пособие. - Н.Новгород.: Ита-воННГУ, 1996. с. 48. 108

Полный текст настоящей диссертации обсуждался на кафедре истории зарубежных стран Нижегородского государственного университета им Н.К.Лобачевского.

Основные положения диссертации отражены в следующих публикациях автора:

1.Григорьева £.А. Истоки становления идейной доктрины Тайпин Тяньго. -Рукопись депонирована в ИНИОН РАН № 49452.

2. Григорьева Е.А Влияние христианской идеи равенства па идеологию Тайпинского восстания // Нижегородский журнал международных исследований. Н. Новгород. 1994, № 3.

3. Григорьева Е.А. Истоки и условия эклектического смешения конфуцианства и христианства в идеологии тайгшьского восстания // Возрождение России: Проблема ценьостей в диалоге культур. Материал!! 2-й международной научно-теоретической конференции. Нижний Новгород - 1-3 февраля ¡91Ъ' I. Б 2-х частях Часть .'. -Н.Новюрод: Изд-во ННГУ, ¡995, с. 152-15-'..

4. Григорьева Е.А. Теория и практика взаимодействия элементов христианства и конф) циаиства (на примере идеологии таллинского движения). // Традиции и обновление. Диалог мировоззрений. Материалы .международного симпозиума 6-£ июня 1995. В 2-х частях / часть 2. - Н.Новгород: Изд-во ВЗ.АГС, 1995. с. 62-55.

5. Григорьева Е.А. Взаимодействие конфуцаг.нства и христчанстг.а итоги и результаты (на примере идеологии тайгинекого даиженш) // Культура и мир: Восток-Запад: Тезисы докл. международной научной конференции (¡9-22 сентября )995 г.) Нижний Новгород - Н.Нонгород: ННГЛУ. 1995. с. 194-195.

6 Григорьев;; ;£.А. Попытка интеграции религиозных систем и ее последствия (на примере ьатайской истории середины XIX в.) /' Ислам' вопросы истории, культ.пы и 6'1Дссофин. Со н~учн статей. Вът : - Н Чт гарод' Из:.'.-до КгГ'У, 1995, с 105-116.

7 Григорьева Е.А I» ¡-опросу о генезис-, мпайской интеллигенции А Матери:-■ третьем Всероссийской научной спуд. конференции. Нижним Новгород. '3- ¡4 декабря ¡995, ННГУ - Н.Новгород: ШГГУ.' 1996, с. 32-34.

З.Григорьева Е.А. Ценностные императивы китайской цивилизации как основа ее внешней политики // Ислам: зопросы истории, образования, цивилизаций. Сб.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Российско-китайские отношения второй половины XVII - первой четверти XVIII века в контексте развития внешнеполитической доктрины империи Цин"

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Подводя итоги предпринятого в данной работе анализа ранней истории российск китайских отношений}необходимо отметить следующее.

1. Государственная внешняя политика России в отношении Китая во втор< половине XVII - первой четверти XVIII вв. ^рассмотренная в рамках цивилизационно подхода; подпадает под предложенную А.Дж.Тойнби категорию "вызов" в фор? "непрерывного внешнего давления". Как и любой цивилизационный "вызову он и i содержанию, и по форме определялся особенностями внутреннего развития российско] сообщества и господствовавшими в нем ценностными установками. То есть, экономической и политической программе России в отношении Китая (дипломатическс признание, торговля, равноправное сотрудничество) реализовывались такие ценное! российской цивилизации;как "государство", "развитие", "экстенсив".

За рассмотренный период "вызов" претерпел важную эволюцию. Русские, во-первы: отделили проблему равноправия в отношениях от вопроса выполнения (или невыполненю китайского дипломатического этикета. Во-вторых, к 20-ым годам XVIII века русска программа отношений с Китаем была дополнена новым, принципиальным для Цино! пунктом о разделе территорий.

В прикладном смысле такая эволюция принесла свой результат: именно Кяхтински] договором (1727) достигались цели, намеченные российской внешней' политикой в 165 году. "Вызов", таким образом, реализовывал долгосрочные тенденции развита российского сообщества.

2. Отношения Российской и Китайской цивилизаций второй половины XVII - перво] четверти XVIII вв. - со времени первых контактов до момента, когда и: межцивилизационные противоречия можно было считать 'урегулированными h¡ взаимоприемлемой основе - прошли в своем развитии ряд этапов.

1) Период с начала XVII в. до 1654 г. - фаза генезиса будущих отношений зарождения российского "вызова" и формирования предпосылок будущего китайского 'ответа".

Указанные годы (а особенно 40-е - сер. 50-х) стали и' для России, и для Кит временем серьезных внутрицивилизационных процессов. Каждое из государств^ пос долгого внутреннего кризиса, переживало период собственного имперского становлеш Обозначенный процесс был связан с усвоением, переосмыслением, правовым оформленш целого ряда ценностных категорий, в том числе и в области внешней политики.

Китайские представления о себе, как о субъекте международной жизни^ базировали на традиционной доктрине китаецентризма, с соответствующими понятиями о вселенскс роли Срединной империи и о чрезвычайно высоком политическом статусе ее главы. Е внешней политике цинское правительство, с одной стороны, тяготело к изоляционизму отношениях с чужаками, с другой, стремилось включить как можно большее чист окружавших Поднебесную малых народов в сферу собственного влияния.

Русские мыслили себя в рамках европейских международных норм, с и равноправной (там? где речь шла о межгосударственных связях) моделью отношенш Подобные воззрения, однако, уживались в России с высоким?по меркам европейско дипломатической традиции, но нормальным для российской цивилизации, положение] главы государства. Рассмотрение в цивилизационном ключе тенденци внешнеполитического развития России показывает, что важнейший императив российско цивилизации - экстенсивное развитие - в полной мере реализовывался для нее чере экспансионистскую политиков том числе и в дальневосточно-сибирском направлении.

Таким образом, к середине XVII в.:

- взгляды сторон на схему межгосударственных связей были явн< противоположными;

- статус монарха и его положение в мире в представлениях каждой и: рассматриваемых внешнеполитических доктрин не были идентичными, но являлис! сравнимо высокими;

- объективные тенденции цивилизационного развития в одинаковой степени делал* Приамурье сферой внешнеполитических интересов и России, и Китая. В реальной практике международной жизни подобные "стартовые условия" грозили привести к возникновению грудностей и в поиске обоюдоприемлемой формы контакта, и в вопросах взаимного признания статусов, а возможно, и к прямому столкновению территориальных I экономических интересов.

2) Период с 1654 по 1689 гг. - время от посылки первой официальной миссии д( заключения первого межгосударственного договора - фаза становления российско китайских отношений на уровне реальной исторической практики, этап наиболее остры? форм "вызова-и-ответа".

Время, когда стороны собирали информацию друг о друге и пытались на этой основ* выработать язык дипломатического поведения и взаимодействия. Противоречивое^ толучаемых сведений рождала непонимание мотивов и целей партнера, способствовалг возникновению настороженности, неприязни и как следствие - самых разнообразных конфликтов по целому ряду вопросов. Однако весь чрезвычайно широкий, на первый взгляд, спектр противоречий сводился, по существу, к двум проблемам: проникновение в Приамурье и взаимное соотношение статусов. Они были тесно взаимосвязаны: от решения юпроса о лидерстве в отношениях зависело, кто будет иметь больше прав на бассейн \.мура.

Характерными чертами дипломатического общения на данном этапе стали острота и [еадекватность реакций сторон в спорных ситуациях, несоответствие внешней стороны юнфликта и его последствий1. Причина этого коренилась в различном понимании тех (енностных категорий, которыми определялось поведение России и Китая и свое видение :оторых они стремились реализовать. То есть, причины российско-китайских трений на [ротяжении 1654-1689 гг. были связаны не только со столкновением экономических и олитических интересов государств, но и с факторами цивилизационного порядка.

Таким образом, тенденции в развитии отношений двух цивилизаций, заложенные на ервом этапе взаимодействия, с началом непосредственных и регулярных контактов обрели редметную форму в виде конкретных частных вопросов.

Военный конфликт начала 80-х годов XVII в. показал равенство потенциалов горон, а подписание Нерчинского соглашения стало логичным окончанием периода примеру, категорическое (вплоть до срыва миссии) нежелание российских представителей передавать царскую 1амоту через Лифаньюань или проблема отказа русских от исполнения девятикратного земного поклона, которая становления российско-китайских отношений. С точки зрения осуществление межцивилизационных связей, договор:

- с одной стороны, был безусловно значим, потому что стал первым русско китайским договором;

- с другой, чисто прикладной позиции, означал, по сути, не более чем признание российским и китайским сообществами факта суверенного существования друг друга, оговаривал мирные условия и лишь самые общие принципы соседства. Кроме того, удержание его территориальных статей определялось сложившейся в момент переговоров юенной ситуацией и не отражало реального соотношения потенциалов сторон.

3) Период с 1689 по 1727 год стал фазой структурирования и упорядочения юссийско-китайских отношений. Временем, во-первых, переосмысления, конкретизации и >азрешения сущностных проблем взаимодействия (вопросов территорий, торговли, ¡заимного признания статусов), во-вторых, поиска и апробации конкретных механизмов и [юрм контакта. Это этап, на котором и "вызов", и "ответ" реализовались в законченной [юрме.

С точки зрения межцивилизационного взаимодействия, данный этап по сравнению с [редшествующими имел наибольшее конструктивное значение. Интенсивность [родолжавшихся контактов заставляла представителей сторон развивать и детализировать юложения Нерчинского соглашения. Выработанные в этом процессе нормы были акреплены новым договором.

- Разграничение 1727 г. и принцип паритетности в решении данного вопроса озволял русским, хотя бы отчасти, поправить положение, сложившееся в 1689 г. Для Питая оно реализовывало стоящие перед ним цели - оформляло и стабилизировало границу крупнейшим и могучим соседом.

- Разрешение данной проблемы стало взаимовыгодным и в политическом ее аспекте: авенство прав сторон на спорные территории, де-факто признанное и Пекином, и Санкт-Петербургом, позволяет считать, что проблема взаимного признания статусов решалась оссией и Китаем без видимого ущерба для правового положения друг друга. срасталась до масштабов изгнания их посольства и т. п. То есть, споры часто обретали гораздо более серьезные

- Согласие Китая на маловыгодный торговый обмен с Россией, согласие России ограничения и локализацию своей торговли в Китае демонстрирует, что в разрешен торгового вопроса был также достигнут компромисс.

- Выработка механизмов дипломатического и пограничного взаимодействия, равной степени необходимая и российской и китайской стороне, зиждилась на принцип справедливости и взаимных компромиссах, а потому способствовала сглаживани противоречий формального характера и стабилизации положения на границе.

Кяхтинский договор, таким образом, можно считать логическим завершение начального этапа (середина XVII - первая четверть XVIII вв.) российско-китайско] взаимодействия в целом. Поскольку он в удовлетворяющей обе стороны форме закрега результаты развернувшегося с середины XVII в. межгосударственного межцивилизационного общения. Он же отчасти разрешил ряд конфликтов, а отчаст временно примирил те разнородные тенденции в развитии российской и китайскс цивилизаций, которые^ будучи заложенными на первом этапе РКО, вступили в серьезнь: противоречия на втором. Возможно^ именно в этом и заключалась причина его правово эффективности и долговечности.

3. Позиция, которую занимал Китай в ходе межгосударственного межцивилизационного взаимодействия с Россией, показывает, что в данны хронологический период реакция "интеллектуального меньшинства" Поднебесной н российский "вызов" была активной и мобильной. Китайские ответные мероприятия:

- диктовались внутренними и внешними интересами страны;

- соответствовали тенденциям развития китайской цивилизации;

- обретали форму, соответствующую традиционным ценностям Срединной империи. Таким образом, сгенерированный китайской цивилизацией "ответ" был вполне адекватным го есть и по сути, и по форме соответствовал экономическим, политическим, духовных потребностям и потенциалу китайского сообщества . Он проявлялся: юследствия, чем, на первый взгляд, заслуживали.

Нельзя не вспомнить в этой связи соглашения, которыми ознаменовалось оформление отношений Китая с западными транами (напр., Нанкинский, Тяньцзиньский договоры, Пекинская конвенция и т.д.) и которые ущемляли интересы Ситайской империи во всех отношениях. Конечно, автор отдает себе отчет в том, что неадекватность "ответа", который ,али китайцы западноевропейской цивилизации в середине XIX выбыла порождена в первую очередьвнутренними

1) Во внешнеполитической области, где китайская дипломатия сумел; противопоставить российскому "вызову" собственные территориальные требования Добившись расширения своих территорий засчет Приамурских земель, закрепив из включение в состав империи на правовом уровне, Цины оформили тем самым сво! государственные границы, что объективно способствовало укреплению ценносп "государство".

2) В эволюции китайских представлений о России как о субъекте внешней политика Поднебесной. Главной предпосылкой такой эволюции явилось непонимание китайское дипломатией природы российского присутствия. Ее первые различимые элементы сталг эчевидны по итогам албазинской войны, когда могущественная Срединная империя былг вынуждена вступить в мирные переговоры с представителями, казалось бы. малочисленного, но настойчивого народа. Ярким свидетельством начавшихся изменений в федставлениях о русских со стороны Китая стало подписание договора 1689 г. Заложенные в нем тенденции с течением времени были развиты и конкретизированы. 1овые условия отношений оформлялись вторым русско-китайским соглашением, где 'оссия выступила как равный Китаю субъект международного права.

3) В попытках модернизировать ту систему отношений между странами, которая эункционировала в рамках китаецентристской доктрины традиционного Китая. Практика взаимодействия с русскими, не вписывающаяся в рамки даннической системы отношений, [евозможность изгнать или покорить русских силой стимулировали создание новой (по ути, равноправной), нетрадиционной для Китая модели межгосударственных связей.

4) Консервативной формой "ответа" можно считать также успешные попытки итайской дипломатии адаптировать непривычные для нее элементы европейского [еждународного права на китайскую почву и хотя бы частично придать связям радиционный вид (формы организации торговли, поддержания переписки, учреждения иссии и пр.). стоятельствами китайской истории, а уж потом агрессивностью запада. Тем не менее, подобное историческое «падение: адекватность российско-китайского и неадекватность западно-китайского "вызова-ответа" наложило свой печаток на специфику отношений Китая к России и к Западу.

Таким образом, поиск "ответа" на российский "вызов", во-первых, подвигш китайскую правящую элиту к решению насущных внешнеполитических задач, во-вторых способствовал частичной модернизации внешнеполитической доктрины Китая, стимулируй гем самым неизбежный и объективный исторический процесс пересмотра отношения I экружающему миру и своему месту в этом мире.

4. В рассматриваемый период были заложены основы мирного взаимодействие Российской и Китайской цивилизаций. Под этим следует понимать не отсутствие споров, конфликтов и столкновений, а такой модуль поведения сторон, при котором, даже в крайне сонфликтных ситуациях, приоритет всегда остается за невооруженными средствами юрьбы3. С точки зрения цивилизационного подхода, такая специфика определялась шжеследующими причинами.

1) Наличие у обоих государств интересов в Приамурье.

Нельзя, вместе в тем, отрицать, что данный фактор может иметь и прямо фотивоположное истолкование. А именно: обоюдные попытки проникнуть в •бозначенный регион как раз и создавали предпосылки для конфронтации. Иными словами, се будь у России и Китая стремлений освоить бассейн Амура, их контакты либо просто не остоялись бы, либо значительно отодвинулись во времени. Однако, как показала история, пецифика цивилизационного развития обоих государств не оставляла им иного выхода, а начит проникновение каждой из них в Приамурье было неизбежным.

Но этот факт необходимо рассматривать в совокупности с еще одним объективным (актором: линия соприкосновения владений двух стран была для каждой из них еспрецедентно длинной. Кроме того, нужно иметь в виду - в разной степени, но для обеих гран Приамурье было приграничной периферией, районом, который только осваивался в ассматриваемый период.

Подчеркнем, что единственное за всю рассматриваемую историю военное столкновение держав по своей овопролитности и масштабам не может идти ни в какое сравнение с теми баталиями, которыми сопровождалось, к >имеру, налаживание отношений Китая и Западной Европы.

Анализ источников показывает, что и российское, и китайское военно-хозяйственн присутствие в регионе в XVII в. было крайне слабым 4. (Напомним, что в 80-е гг. XVIII маньчжурам удалось добиться численного превосходства над русскими. Однако^ данш факт является более количественной, чем качественной характеристикой).

Таким образом. Россия и Китай оказались в Приамурье в очень похожем, по cvi положении: область соприкосновения обоюдно осваиваемых территорий была бесконеч] велика, военное, административное, хозяйственное присутствие - крайне слабым, i потенциальный интерес к региону достаточно значительным. В таких условиях мирнь вектор развития отношений был оптимальным.

Однако, в большей степени к его реализации были готовы все-таки русские. В i арсенале внешнеполитических методов были и такие, которые пытался применить в 1651 Францбеков, не располагавший достаточной информацией о реальной силе и стату* Поднебесной, а потому угрожавший народу хана Богдоя "ратным боем". Но был и опь налаживания равноправных отношений, который и пытался применить Ф.И.Байков.

Для китайцев положение было более сложным: китаецентристская доктрина i оставляла никакой альтернативы в отношении русских, их надлежало покорить любым (желательно мирными, но в случае их неэффективности - военными) методами. Опь: Албазинской войны показал, что сторонам не вытеснить друг друга из Приамурья, а значи история не оставляла им другого выбора, как поиск путей мирного сосуществования.

2) Отличия в шкале внешнеполитических приоритетов.

Произведенное рассмотрение, во-первых, российских документов, характеризующи содержание интереса России к Китаю, во-вторых, ответных (на русские инициативы мероприятий китайских властей позволило выявить перечень вопросов, которы намеревались решать государства в отношениях друг с другом.

Сравнительный анализ содержания российского "вызова" и китайского "ответа показывает, во-первых, то}что перечень значимых для сторон вопросов в общем-то схож. I Россию, и Китай волновали вопросы территорий и соотношения статусов (т.е. модел:

4 Русские остроги зачастую не насчитывали и нескольких сотен защитников. Цинам в 80-е гг. XVII в. для оказания военного давления на русских потребовалась череда весьма серьезных мероприятий^чтобы обеспечить перевес сил. Цинские экспедиции в Приамурье формировались достаточно глубоко внутри страны. отношений). Для русских, кроме того, была крайне актуальна проблема налаживание торговли. Во-вторых, видно, что разница в обозначенном перечне заключается в том, какш именно вопросы виделись каждой из сторон первостепенными. Для Россш последовательность их такова: равноправные отношения, торговля, территории. В Кита( она отлична: территории, дипломатические отношения. Торговля сама по себе для Кита; значения не имела, а представляла интерес только как средство давления на Россию.

Итак, очевидно, что все те вопросы, которые вызывали у представителей двух государств споры, безусловно, были важны для каждой из сторон, но вот их место в шкале шешнеполитической значимости было разное. Такая расстановка приоритетов давала каждой участнице диалога определенную свободу маневра, создавала условия для того, ггобы торговаться и уступать. Подобное положение вещей объективно создавало возможности поиска компромисса, а значит мирного выхода из конфликтной ситуации.

3) Различная направленность тенденций цивилизационного развития.

Предпринятая в работе попытка внутренней периодизации начального этапа юссийско-китайских отношений показала, что задолго до непосредственных контактов в осударствах-цивилизациях обозначилась и проявилась направленность их ;нешнеполитического развития. Для России - экстенсивное расширение (активное ключение в свой состав окружающих территорий, на которых отсутствуют крупные осударственные образования). Для Китая - сочетание изоляционизма и экспансии на емли ближайших малых народов.

Очевидно, что благодаря наличию именно таких, а не каких-либо иных направлений азвития, вообще состоялись российско-китайские контакты. Практика отношений 1654689 гг. убедила обе стороны, что вовлечь спорные территории в сферу собственного сияния целиком вряд ли удастся. Следовательно, их надо было разграничить. предпринятое Кяхтинским договором размежевание, а также иные статьи соглашения, гкларировавшие принципы мира, равенства и невмешательства во внутренние дела не ротиворечили глубинным тенденциям цивилизационного развития России и Китая. Свою эложительную роль, видимо, сыграло и то, что масштабы неосвоенных странами ¡рриторий здесь были весьма значительны.

Таким образом, для России кяхтинское (но отнюдь не нерчинское, ущемляющ территориальные интересы государства) разграничение кардинально не меша направлению ее экспансии. На тот исторический момент у Российской империи оставало еще достаточное количество неосвоенных территорий, где ей не грозило столкновение крупными государственными объединениями, а уж тем более цивилизациями. Более тог гарантированная договором 1727 г. торговля, приносившая колоссальные прибыли^впол) соответствовала экстенсивному характеру хозяйствования российской цивилизации.

Для Китая безусловной ценностью данного договора было то, что он способствов< практическому - пограничному - оформлению государства (главной ценности китайскс цивилизации). С другой стороны, присоединение к империи значительного количестг земель^ никогда ранее ей не принадлежавших вполне удовлетворяло экспансионисты» амбиции Цинов, у которых к тому же оставались иные географические направлен!' расширения. Торговые статьи соглашения, упорядочивая русскую торговлю, позволял ограничить ее в Пекине и локализовать на границе. Пункты, посвященные регламентаци дипломатических отношений?были выполнены в традиционной форме и, как мы старалис показать, вполне вписывались в систему ценностей китайской цивилизации.

Иными словами, выработанные нормы российско-китайского взаимодействия (ми| равноправие, невмешательство во внутренние дела и пр.) ни в коей мере не препятствовал традиционному китайскому изоляционизму ни в территориальном, ни в ценностно! смысле. Значимость этого момента наиболее выпукло проявляется при сравнения например, с китайско-европейскими контактами середины XIX в., когда договоры западными державами насильственно "открывали" Китай и покушались на принципы еп внутренней жизни.

4) Пластичность российской и китайской систем ценностей в рассматриваемы! период.

Формулируя причины мирного характера взаимодействия российской и китайског цивилизаций, нельзя не упомянуть фактор так называемого исторического везения Главный его элемент заключается, на наш взгляд, в том, что (в силу совершенно различны* обстоятельств) период второй половины XVII - начала XVIII вв. явился временем подъем; и расцвета и для китайского, и для российского сообществ.

С точки зрения теории развития цивилизаций, одной из главных характеристш внутрицивилизационных процессов на этой стадии является прочность ь эаботоспособность системы ценностей социума, ее устойчивость к внешним воздействиям шособность должным образом на них реагировать. Таким образом, российско-китайские зтношения закладывались и переживали свое становление в тот момент, когда системы денностей и китайской и российской цивилизаций обладали определенным запасом шастичности. А значит, их носители были способны во имя интересов государства являющегося, кстати, центральной категорией в обеих системах ценностей) адаптировать 1а свою традиционную почву даже трудно приемлемые на первый взгляд отношения5.

Так, на протяжении второй половины XVII в. русские представители даже под 'грозой изгнания посольства из страны, отказывались исполнять ритуал, который, как они юлагали, автоматически ставил их государство в положение данника. Однако, уже в юследнее десятилетие XVII и в начале XVIII вв. петровские дипломаты начали осознавать нормальный характер данной проблемы. А к середине 20-х гг. XVIII в., как показал Сяхтинский договор, русские политики укрепились в мысли, что экономические и юлитические интересы их государства вполне стоят целого ряда, по существу чисто юрмальных уступок. В этом случае опыт взаимодействия с Китаем помогал формировать ринципы и подходы в отношениях с Востоком вообще. Уже через сто лет скрупулезное нимание к местным традициям станет нормой для российской дипломатии в ее связях с осударствами Азии. "Мы должны всегда помнить, - писал в 1814 году генеральный консул оссии в Маниле П.Добелл сибирскому генерал-губернатору И.Б.Пестелю, - что при начале ношения или связей какого бы то роду ни было с азиатскими народами надлежит не элько удовлетворять многие из их прихотей, но и уважать все предрассудки их. Опыт оказал нам достаточно, сколь не основательно поступали те, которые желали противиться отя большее напряжение испытывала при этом китайская доктрина, поскольку по сравнению с российскими >рмами межгосударственной жизни она в гораздо большей степени отличалась от европейского международного >ава, в рамках которого пыталась действовать Россия и в соответствии с которым был выполнен Нерчинский, а уж м более Кяхтинский договор. и переменить их понятия о вещах, слишком глубоко вкоренившихся"6.

Для китайской дипломатии, настойчиво добивающейся всю вторую половину XVII в реализации даннической модели в отношении России и видевшей в этом главную свок задачу, к началу XVIII в. стало очевидно, что гораздо более важным является пограничное эформление государства. А его в условиях конца первой четверти XVIII в. возможно былс эсуществить, лишь разграничив "на равных" владения с Россией. Создаваемая в результате тодписания Кяхтинского соглашения модель межгосударственных отношений не была трисуща традиционной внешнеполитической доктрине Китая. Однако на тот исторический момент она удовлетворяла внутри- и внешнеполитические интересы Поднебесной. Это ^соответствие между "традицией" и интересами "государства" покрыволась за счет ювольно наивных, по европейским понятиям, попыток придать отношениям даннический !ид, за счет выполнения русскими ритуала, традиционной формы переписки, 'иждивенчества" членов духовной миссии и т.д.

Таким образом, именно внутренняя пластичность обеих систем ценностей позволяла [х носителям (в первую очередь, это касается Китая) достаточно безболезненно пережить [аличие в их традиционном окружении нетрадиционного типа отношений.

После договора 1727г., китайского посольства 1731-1733 гг. русско-китайские онтакты утратили свойственную им в XVII - начале XVIII вв. поступательность и нтенсивность, а последующая их история была наполнена неоднократными перепадами. >днако на пороге XXI столетия Россия и Китай вновь считают друг друга ближайшими эюзниками и заявляют о стратегическом партнерстве. Думается, что не последнюю роль а;есь продолжают играть принципы и подходы, сформированные и заложенные благодаря ж нелегкой эволюции, которую пережили отношения двух стран на раннем этапе своего гановления .

1олитика европейских держав в Юго-Восточной Азии. (60-е годы XVIII - 60-е годы XIX в.). Документы и материалы. .: Изд-во восточной литературы, 1962, с. 466.

Список научной литературыГригорьева, Екатерина Алексеевна, диссертация по теме "История международных отношений и внешней политики"

1. АВПР(и), ф. 62 "Сношения России с Китаем", оп. 61/1, 1722, д. 4,1723, д. 2,1724, д. 3,1725, д. 5,1726, д. 6.

2. Архив ПОИИ, ф. "Иркутские акты", карт. 1, д. 60.

3. Архив Российской Академии Наук (АРАН, С.-Петербург) п. 21, оп. 5, д. 1. ф. 3, оп. 1, д. 202.

4. Авриль Ф. Сведения о Сибири и пути в Китай, собранные миссионером Ф.Абрилем в Москве в 1686 году. // Русский вестник. 1841, № 11-12.

5. Акты исторические. Т. IV. СПб.: тип. Экспедиции заготовления гос. бумаг, 1842, 592 с.

6. Акты о плаваниях письменного головы Василия Пояркова. / Дополнения к актам историческим, относящимся к России. Т. III. СПб., 1848, отдел I, № 12.

7. Архивные материалы на русском языке из бывшего пекинского императорского дворца. Бейпин, 1936.

8. Бантыш-Каменский H.H. Дипломатическое собрание дел между Российским и Китайским государствами с 1616 по 1792 год. Казань, 1882, 565 с.10. Библия.

9. Григорий Богослов. Слова на святая просвещения. / Творения святых отцов. Т. 3. -М.: 1844.12. /Василий Великий/. Творения иже во святых отца нашего Василия Великого. / Творения святых отцов. Т. 5-11. М., 1843-1915.

10. Доклады и приговоры Сената . Т. I. СПб., 1880.

11. Доклады и приговоры, состоявшиеся в правительствующем Сенате в царствование Петра Великого. Т. II, кн. 2. СПб., 1882.

12. Доклады и приговоры, состоявшиеся в правительствующем Сенате в царствование Петра Великого. Т. III, кн. 2. СПб., 1888, № 1292.

13. Дополнение к Актам историческим. Т. II-VII, X. СПб., 1848-1857.

14. Древнекитайская философия. Собрание текстов. В 2-х томах. Вступит, статья В.Г.Бурова и М.Л.Титаренко. T.I.-M.: Мысль, 1972; Т. 2. -М.: Мысль, 1972-1973.

15. Древняя российская вивлиофика. М.: В типографии Компании Типографической. Ч. IV.-M., 1788; Ч. XVI.-М., 1791.

16. Древняя российская вивлиофика. Изд. II, ч. III. M.: В типографии Компании Типографической, 1788: Записки, к Сибирской Истории служащие.

17. Жербийон Ф. Дневник Франсуа Жербийона за время путешествия по Татарии миссионеров иезуитского ордена в Китае Жербийона и Перейры по повелению императора Канси в 1689 году. / РКО. Т. 2.

18. Идее Избрант и Брандт Адам. Записки о Русском посольстве в Китай (1692-1695). Вступительная статья, перевод и комментарий М.И.Казанина. М.: Наука, 1967, 404 с.23. /Иоанн Златоуст/. Творения св. отца нашего Иоанна Златоуста. Т. 1-12. СПб., 1895-1906.

19. К/омаров/ М/атвей/. Старинные письма китайского императора к российскому государю, писанные от нынешнего времени слишком за 150 лет назад. СПб., 1787.

20. Китайская реляция о посольстве Николая Спафария в Китай. Маньчжурский текст в переводе А.О.Ивановского. СПб.: тип. Акададемии наук. Отдельный оттиск из "Записок Восточного отделения Русского археологического общества". Т. 2, 1887. Т. 3, 1888.

21. Летописец из рукописной книги библиотеки Московской коллегии иностранных дел. / см.: Продолжение Древней Российской Вивлиофики. 4.VII. СПб.: при Императорской Академии наук, 1786-1801.

22. Липовцов C.B. Уложение Китайской палаты внешних сношений. T. I. СПб.: тип. Департамента народного просвещения, 1828.

23. Любимов А.Е. Некоторые маньчжурские документы из истории русско-китайских отношений в XVII в. / ЗВОРАО, т. XXI, 1912.

24. Описание России, извлеченное из китайских книг. // Сын Отечества. 1851, февраль.

25. Переписка Ивана Грозного с Андреем Курбским. М. : Наука, 1993.

26. Письма и бумаги Петра Великого. T. XII, вып. 1. М., 1975.

27. Полное собрание законов Российской империи (Собрание 1-ое). T. IV. СПб.: тип.2 Отделения Собственной Его Императорского Величества канцелярии, 1830, 881 с.34