автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.20
диссертация на тему: Русская и итальянская адъективная метафоризация в сопоставительном аспекте

Полный текст автореферата диссертации по теме "Русская и итальянская адъективная метафоризация в сопоставительном аспекте"

На правах рукописи Кузьмина Мария Александровна

Русская и итальянская адъективная метафоризация в сопоставительном аспекте

Специальность 10 02 20 — Сравнительно-историческое, типологическое и сопоставительное языкознание

Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

о 2 АПР 2:^9

Новосибирск — 2009

003466095

Работа выполнена на кафедре общего и русского языкознания ГОУ ВПО «Новосибирский государственный университет»

Научный руководитель доктор филологических наук, профессор

Алешина Ольга Николаевна

Официальные оппоненты доктор филологических наук, профессор

Пименова Марина Владимировна

доктор филологических наук, доцент Тимофеева Мария Кирилловна

Ведущая организация ГОУ ВПО «Московский

государственный университет им М В Ломоносова»

Защита состоится 21 апреля 2009 г в 10-00 на заседании диссертационного совета Д 003 040 01 по защите диссертаций на соискание ученой степени доктора филологических наук по специальности 10 02 20 «Сравнительно-историческое, типологическое и сопоставительное языкознание» при Институте филологии СО РАН, 630090, г Новосибирск, ул Николаева, д 8 Тел (383)3308469, fax (383)3301518

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Института истории СО РАН по адресу 630090, г Новосибирск, ул Николаева, Д 8

Автореферат разослан 20 марта 2009 г

Ученый секретарь диссертационного совета, кандидат филологических наук

Данная диссертационная работа посвящена сопоставительному семантическому анализу русских и итальянских адъективных мета-форик — систем адъективных метафор

Актуальность исследования определяется недостаточной изученностью метафорических адъективов как на русском, так и на итальянском материале, а также отсутствием сопоставительных семантических исследований в этой области Сопоставительный анализ направлений метафоризации позволит выявить наиболее активные участки адъективной лексики, участвующие в метафорообразо-вании, а также описать общие и специфические черты русской и итальянской адъективных метафорик

Степень разработанности темы исследования. Несмотря на возрастающий в современной лингвистике интерес к отдельным аспектам семантических переносов в сфере прилагательных (Е Ю Булыгина, Б X Исмагулова, О В Логинова,

А X Мерзлякова, Л Р Тиллябаева и др), в целом отмечается значительно более детальная разработанность проблем, связанных с субстантивной (Э В Васильева, Г Е Крейдлин, Г А Куттубаева, О Н Лагута, Н А Лукьянова, Г Н Скляревская, В К Харченко, Г С Хромых, М И Черемисина, Л О Чернейко и др) и глагольной метафоризацией (Н И Бахмутова, Л С Ковтун, Н Б Лаврентьева, Л Ф Плотникова, А П Чудинов и др) В последнее время адъективная метафоризация чаще становится темой структурно-семантических исследований на материале индоевропейских (славянских, германских, значительно реже - романских) и тюркских языков (В А Арсеньева, О Ю Буйнова, М В Варламов, Л М Зайнуллина, П К Кадырбекова, А X Мерзлякова, Е М Тазиева, С В Татаренко, Н А Сергиенко и мн др) Сопоставительных семантических исследований на русском и итальянском материале относительно немного (Г В Денисова, П Канчани, Ю А Рылов, Ю Л Сидорова, М В Сухих, Е П Прокофьева) Итальянская адъективная метафорика до сих пор не была системно описана

Адъективная метафоризация в сфере качественных прилагательных в диссертации анализируется в трех аспектах, в зависимости от семантики исходной номинации 1) метафоризация от номинации эмпирийного признака (образование синестезий), 2) метафоризация от номинации пространственного признака, 3) метафоризация от

номинации абстрактного признака Процесс окачествления относительных прилагательных рассмотрен на примере формирования метафорических цветообозначений Предметом данного исследования стали выявление и систематизация итальянских и русских адъективных метафор, их метафоризаторов и направлений метафориза-ции в сфере качественных прилагательных, а также метафор-цветообозначений как результатов окачествления относительных прилагательных Цель исследования — выявить универсальные и лингвоспецифические черты в формировании адъективных метафо-рик в русском и итальянском языках

Достижение цели предполагает решение следующих задач

1 Сопоставить возможности применения различных теоретических подходов (риторического, семиотического, семантико-интерпретационного, лингвосинергетического, структурно-семантического и когнитивного) в системном описании метафориза-ции

2 Выявить преемственность взглядов современных исследователей метафоры с идеями, содержащимися в ранее неизвестном отечественным лингвистам трактате Э Тезауро «Подзорная труба Аристотеля»

3 Исследовать ядро адъективной метафоризации выявить корпусы итальянских и русских метафор и их метафоризаторов в сфере качественных прилагательных, определить направления итальянской и русской метафоризации

4 Выявить специфику метафорообразования в сфере русских и итальянских прилагательных

5 Исследовать периферию адъективной метафоризации — процесс окачествления относительных прилагательных (на примере формирования метафор-цветообозначений)

В работе анализируются:

— итальянские и русские метафоризаторы — качественные прилагательные номинации эмпирийного, пространственного и абстрактного признаков,

— итальянские и русские метафоризаторы — относительные прилагательные с потенциальным метафорическим значением цвета (в том числе итальянские неизменяемые прилагательные — результаты адъективации имен существительных),

— итальянские и русские метафоры — качественные прилагательные

В качестве источников исследования использованы лексикографические издания Зоръко Г Ф, Майзе 76 Б H, Скворцова H А Новый итальянско-русский словарь 2-е изд, стер M Рус Яз, 1998 1018 с Ожегов С И, Шведова H Ю Толковый словарь русского языка 3-е изд , стер M Азъ, 1996 928 с Словарь русского языка В 4 т / Под ред А П Евгеньевой 4-е изд, стер М, 1999 Vocabolario delta lingua italiana di Nicola Zingarelli Zanichelli Editore, 2001 2177 p

В работе проанализировано 358 русских метафоризаторов (пасмурный, угловатый, ядовитый) и 546 метафор, образованных на их основе (пасмурный вид, угловатый характер, ядовитые слова), а также 472 итальянских метафоризатора (ispido 'шершавый', saponto 'вкусный', eteroclito 'неправильно спрягаемый') и 596 метафор (иото ispido 'шероховатый человек', sonno saporiío 'сладкий сон', cervello eteroclito 'чудак (букв неправильно спрягаемый мозг)')

Методы исследования Сопоставительный анализ итальянской и русской адъективных метафорик проводится в рамках структурно-семантического подхода Значение адъективной метафоры — выражение характеризующего признака - определяет методы ее исследования с одной стороны, учитывается внеязыковой фактор в формировании метафоры, то есть сфера объектов, которые характеризует метафорический признак (семасиологический аспект), с другой стороны, метафорическое значение, будучи вторичным, мотивированным, изучается с позиций теории номинации (ономасиологический аспект) В работе используются методы компонентного и дистрибутивного анализа, описательно-аналитический метод, метод количественных подсчетов, метод интроспекции

Теоретико-методологическую основу исследования составляют работы, посвященные структурно-семантическому, логическому и сравнительно-сопоставительному анализу метафорик (Н Д Арутюнова, В Г Гак, О H Лагута, H А Лукьянова, Г H Скляревская, В H Телия, А H Шрамм и др ) В качестве теоретического основания привлекались работы, посвященные семантическому и когнитивному моделированию метафоризации (О И Блинова, M В Варламов, M Джонсон, О H Лагута, Дж Лакофф, M В Пименова, Е А Юрина и др ), а также исследо-

вания, в которых метафоризация изучается в универсалогическом аспекте (А Вежбицка, В Г Гак, Анна А Зализняк, И Б Левонтина, С Ульман, С Г Шафиков, А Д Шмелев и др ) Анализировались также работы, в которых реализуется дискурсивный подход к мета-форизации (Р Барт, И А Герман, Ю M Лотман, В А Пищальникова, Ф Растье, У Эко и др )

По результатам проведенного исследования на защиту выносятся следующие положения

1 Ряд идей современной метафорологии, считающихся открытием XX в, содержится в трактате итальянского теоретика барокко Э Тезауро «Подзорная труба Аристотеля» (1670 г )

2 Русская абстрактная метафоризация характеризуется актуальностью типа переноса от одушевленного объекта к неодушевленному {хромая лошадь - хромой стул, послушная дочь - послушный штурвал) В итальянском языке не различаются по степени частотности типы переноса от одушевленного к неодушевленному (иото muto 'немой человек' - caria geografica muta 'немая географическая карта', persona fiacca 'слабый человек' — mercato fiacco 'рынок без движения') и от одушевленного к одушевленному (иото losco 'косоглазый' — persona losca 'темная личность', тат callose 'мозолистые руки' - coscienza callosa 'черствая совесть')

3 В сфере синестетических метафор наиболее актуальными ме-тафоризаторами в русском и итальянском языках выступают номинации визуального и тактильного признаков (лучистые глаза, sguardo chiaro 'ясный взгляд', мягкий характер, дряблая воля, parole lubricité 'непристойные (букв скользкие) слова') Синестезии употребляются в обоих языках для обозначения ментальных свойств человека, а также отвлеченного признака (гибкий человек, carattere brusco 'резкий (букв терпкий, кислый) характер', серая жизнь, situazione politica Jluida 'нестабильная (букв текучая) политическая ситуация') Русские синестезии служат обозначению также физического признака человека (пикантная внешность, рыхлое тело) и звукового признака (густой голос, сладкие звуки)

4 В русском языке метафоры, основанные на номинациях пространственного признака, в большинстве случаев используются для характеристики неодушевленных объектов (глубокий траур, крутые перемены), тогда как в итальянском языке данные метафоры характеризуют прежде всего ментальные свойства человека через его ат-

рибуты, действия и т д (stile rotondn 'ппявчый (букв круглый) стиль', condotta obliqua 'неискреннее (букв наклонное) поведение') Для русского языка в большей степени, чем для итальянского, характерны «пространственно-временные» переносы (круглые сутки, параллельные репетиции)

5 В итальянском и русском языках номинации физических и ментальных признаков человека являются наиболее актуальными метафоризаторами (уродливый ноготь - уродливый перевод, кото pingue 'полный человек' - guadagm pingui 'большие заработки', щедрый хозяин — щедрая земля, persona eloquente 'красноречивый человек' - prova eloquente 'красноречивое доказательство') Лексика, характеризующая социальные признаки личности, метафоризи-руется в итальянском языке активнее, чем в русском (ragazzo conta-dino 'деревенский парень' — amorazzo eontadlno 'грубая интрижка', г/оото vedovo 'вдовец' - una città restava vedova del suo mighore citta-dino 'город лишился (букв остался вдовцом) своего лучшего гражданина')

6 Адъективная метафорика в обоих языках обозначает преимущественно ментальные признаки человека (глухой к добру, хищный чиновник, fantasia sterile 'скудная фантазия', vecchia ringluosa 'ворчливая (букв рычащая) старуха') и отвлеченные признаки (бешеная скорость, капитальный вопрос, bellezza aggressiva 'вызывающая красота', impresa matta 'безумная затея') В русском языке распространены также другие типы метафорических номинаций, не актуальные в итальянском номинации природного (з/сестокий ветер, гордые пальмы) и предметного признака (хмурый город, пузатый самовар), номинации звукового (толстый бас шмеля, светлый голос) и визуального (мягкие тона, маслянистый бческ) признаков

7 В сфере образования метафор-цветообозначений отмечены специфические особенности в выборе эталонных объектов цвета в русском и итальянском языках малиновый, сапфировый, seppia 'цвета каракатицы' (серовато-коричневый), vescovo 'цвета облачения епископа' (фиолетово-красный)

Научная новизна исследования заключается в том, что в нем впервые выполнен сопоставительный структурно-семантический анализ адъективных метафор и их метафоризаторов, построены семантические классификации направлений метафоризации

Теоретическая новизна работы состоит в том, что описание подходов к изучению метафорики включает произведение итальянского теоретика барокко, одного из европейских классиков в области риторики и эстетики - Э Тезауро «Подзорная труба Аристотеля» (1670г) Этот труд практически неизвестен современным лингвистам и до сих пор не переведен на русский язык, за исключением небольших отрывков Систематика Тезауро, сохраняющая ценность и в наши дни, включена в разработку современной теории метафоры

Теоретическая значимость работы Результаты нашего исследования вносят вклад в развитие сопоставительной лексикологии, в частности метафорологии Именно сопоставительные исследования метафорик на материалах разных языков позволяют увидеть универсальные и уникальные черты метафорообразования в сфере именных частей речи

Практическая значимость работы Результаты исследования могут быть использованы при разработке курсов но сопоставительной лингвокультурологии, стилистике, риторике, русской и итальянской лексикологии, теории перевода, а также в преподавании русского и итальянского языков как иностранных

Апробация результатов исследования Основные результаты исследования изложены автором на заседаниях специального семинара «Лингвостилистика и культура речи» (Новосибирск, Новосибирский госуниверситет, 2002-2008 гг), на ХЬП-ХЬШ Международных научных студенческих конференциях «Студент и научно-технический прогресс Языкознание» (Новосибирск, Новосибирский госуниверситет, 2004-2005 гг), на региональной конференции «Языки народов Сибири и сопредельных регионов» (Новосибирск, Институт филологии Сибирского отделения РАН, 2008 г)

Структура работы Диссертационная работа состоит из Введения, двух глав основной части («Теоретические подходы к описанию метафорики» и «Семантические классификации направлений русской и итальянской адъективной метафоризации»), Заключения, списка литературы, насчитывающего 184 наименования, трех приложений (1 «Метафоры в текстах итальянской и русской проповеди ХУИ-ХУШ вв » 2 «Словник русских адъективных метафоризато-ров» 3 «Словник итальянских адъективных метафоризаторов») Диссертация содержит 22 таблицы, 3 схемы и 2 диаграммы

Содержание пяботы

В первой главе «Теоретические подходы к описанию метафорики» рассматриваются возможности различных теоретических подходов в изучении метафоризации

В параграфе 1.1. «Риторический подход» показано, что древнейшая трактовка метафоры как тропа, известная с античных времен, может быть дополнена взглядами на метафору, отраженными в таких риторических произведениях, как «Подзорная труба Аристотеля» Э Тезауро (1670 г) и первая русская переводная «Риторика» (1620 г)

Трактат «Подзорная труба Аристотеля» был популярен в Европе XVII в, но позже был незаслуженно забыт В отечественной лингвистике трактат практически не известен он ни разу полностью не переводился на русский язык Между тем, в «Подзорной трубе» содержатся идеи, близкие к современному пониманию метафоры Подробному изложению взглядов Э Тезауро посвящен п 1.1.1. «Мета-форология итальянского барокко: трактат Э. Тезауро "Подзорная труба Аристотеля" (1670 г.)» Барочная метафорология Тезауро представляет собой систему средств выражения остроумных понятий, опорой и научным обоснованием которой служат категории из «Риторики» Аристотеля При этом сам автор «Подзорной трубы» обнаружил более глубокое понимание феномена метафоры по сравнению с Аристотелем, Цицероном и другими античными авторами Для Тезауро метафора не только и не столько украшение речи, сколько способ организации мысли, не только остроумие как «спутник придворной беседы», но и «остромыслие» - главное свойство человеческого разума Особенности исследовательского метода Э Тезауро раскрываются в пп 1.1.1.1. «Метод Аристотеля»

Применив «Аристотелев метод», Тезауро построил типологию метафор, которая в современном понимании является классификацией типов метафоризации Данному аспекту учения Тезауро посвящен пп 1.1.1.2. «Теория метафоры Э. Тезауро» В своей типологии Тезауро стремится показать возрастающую формальную и семантическую сложность метафор разных типов и переходит «от простого к сложному» «простое» всегда становится основой для объяснения «сложного» Тезауро понимает метафору предельно широко и включает в ее состав результат переноса по смежности (т е метонимию), обозначив его термином «метафора атрибуции» Всего им выделено

восемь типов метафор метафора пропорции, или подобия (Foemina dum poliuntur, dum común tur, annus e.vt 'пока женщина красится да наряжается - год проходит'), метафора атрибуции (Ra milium adiré 'приходить к Ромулу (т е в Рим)'), метафора игры (multa edit Volumina 'он проглотил много томов (о человеке, который продал библиотеку, чтобы купить еду)'), метафора изображения (Paupertas от-nes artes edocet 'бедность научит любому искусству'), метафора преувеличения и преуменьшения (на основе метафоры любовь - это огонь Лишь малая искра этого огня превратилась бы в Этну), лаконизм (Tace tu, cuius pater cubito se emungebat 'Замолчи ты, чей отец сморкался в локоть (букв локтем)'), метафора противоположности (Egli sa meglio lanciare il dado che il dardo 'Он лучше бросает игральные кости, чем копье' - о солдате), метафора заблуждения {Ella è una giovine ira ' vinti et settant' anni 'Она молодая девушка двадцати-семидесяти лет') Метафора пропорции и метафора атрибуции, т е метафора и метонимия в современном понимании, являются для Тезауро основными типами метафор Таким образом, Те-зауро «предвидел» ту основную дихотомию переносов (по сходству и по смежности), которая представлена в современных пособиях по риторике и стилистике Смежность при метонимическом переносе Тезауро также трактует шире, чем это принято в современных исследованиях По его мысли, «атрибутом» предмета или явления может служить все, что связано с ним любыми типами отношений, даже причинно-следственными

Значение трактата Тезауро для теории барокко сопоставимо с той важностью, какую имело «Поэтическое искусство» Буало для классицизма (Н И Голенищев-Кутузов) «Трактат» содержит идеи, актуальные также и для современной теории метафоры Во-первых, Тезауро считал, что различные метафоры - результаты разных способов познания Такой взгляд на метафору не был свойствен риторам, рассматривавшим метафору как украшение речи, но он характерен для современных концепций метафорологии Во-вторых, Тезауро еще в XVII в высказал мысль о реализации в метафоре лингво-ментальной двуплановости, между тем как эта идея считается «открытием» в метафорологической мысли XX в По мысли Тезауро, высший остроумный символ, impresa, призван объединить «словесность» и «мыслительность» метафоры Опыт применения методологии Тезауро (его «Типологии метафор») в исследовании произведе-

ний риторического жанра содержится в При поженил 1, посвященном анализу метафор в текстах проповедей самого Тезауро и русских авторов ХУН-ХУН вв

Трактат Тезауро как бы «подвел черту» развитию риторической мысли XVII в, тогда как в русской «Риторике» 1620 г впервые в России была сформирована терминология, которая до сих пор употребляется в стилистических и риторических пособиях Взглядам на метафору, отраженным в первой русской «Риторике», а также в последующих пособиях, посвящен п 1.1.2. «Русское риторическое учение о метафоре (русская «Риторика» 1620 г.)» Свидетельствами самостоятельности русской риторической мысли XVII в являются следующие моменты значительное преобладание славянских терминов над латинскими и греческими, что говорит о творческом переосмыслении латинской риторики, место каждого термина определено относительно всей терминосистемы, в том числе место метафоры в системе словесных тропов В отличие от античных риторик, в «Риторике» 1620 г отсутствует философская составляющая, вместо которой представлена развитая «метафизическая» часть к трем родам речей добавляется четвертый, «научающий», используемый главным образом в церковном красноречии Тезауро восхищается метафорой как главным плодом «остромыслия», тогда как автору «Риторики» 1620 г, а также авторам последующих русских риторических пособий, свойствен скорее функциональный подход к метафоре Для Тезауро опыт упражнений в остроумии является определяющим качеством оратора, для русских авторов, наоборот, на первом месте всегда «премудрость» и «внутреннее расположение» оратора Применение метафоризации в вероучительном жанре красноречия (Е М Верещагин) открывает новые перспективы изучения данного процесса в рамках риторического подхода Метафоризация в церковном красноречии и в научной речи имеет познавательную функцию, поскольку дает наименование тому объекту, который был ранее неизвестен

«Барочный» взгляд на метафору характеризует не только риторические труды XVII в , но и свойствен современным концепциям метафоры, которые рассмотрены в параграфе 1.2. «Дискурсивный подход» Общим философским основанием данного подхода стала феноменологическая методология, определяющая ряд установок в процедуре анализа метафорики

Эвристичным для научного метода XX в оказался принцип междисциплинарного изоморфизма Терминология квантовой физики и химии стала применяться в лингвистике, а именно в лингвосинерге-тическом ее направлении, кроме того, в понимании изотопии текста всеми представителями дискурсивного подхода Языковые процессы уподобляются изменениям, происходящим в других естественных системах, а язык предстает как синергетическая самоорганизующаяся система, обладающая такими свойствами как открытость, нелинейность, диссипативность, целостность, неустойчивость (В А Пищальникова, И А Герман)

Метафора изучается как центральная часть текста, поскольку допускает возможность множественных толкований и игры с «формой содержания» Личностные смыслы, выраженные в метафоре, подлежат интерпретации говорящим / читающим субъектом (Р Барт) Именно внимание к субъективному началу в создании метафоры, а не к выражению системных свойств языка объединяет взгляды представителей дискурсивного подхода

Основополагающим принципом исследования метафор в тексте провозглашается нереференциальность семантики, отделение пространства семиозиса от естественной действительности (У Эко, Ф Растье) Все экстенсиональные элементы текста относятся к культурному коду, к семиотической, а не референциальной действительности Метафора при этом является не результатом индивидуального выражения конвенциональных культурных смыслов, а семиотически закрепленным в языке-коде способом выражения личностных смыслов (В А Пищальникова) Субъект использует разнообразные возможности кода для создания метафоры, и новая метафора - это такое сочетание элементов кода, о котором никто ранее не догадывался (У Эко) Метафора в тексте выполняет ту же функцию, что и «взрыв» в культуре (Ю М Лотман) она возникает при столкновении чуждых друг другу языковых кодов

Интерпретация метафоры основывается на интуиции и актуализации культурного фона воспринимающего субъекта Именно множественность прочтений метафоры обеспечивает открытость текста При этом появление метафоры относит читателя к конкретной коммуникативной ситуации ее возникновения, к контексту Контекст не замкнут предложением, это — весь художественный текст, подлежащий истолкованию Метафорические смыслы интерпретируются в

зависимости от выбранной читающим субъектом изотопии текста, которая предшествует «рекуррентности» (т е совместимости, соотносительности) сем (Ф Растье) Сема - это такой признак семемы, которым говорящий действительно располагает и который использует в данной коммуникации По мнению представителей дискурсивного подхода, семы не являются универсальными единицами семантического анализа, они не малочисленны, однако их число ограничено, о чем свидетельствуют определенные направления метафориза-ции в разных языках (семы переходят из одних семантических областей в другие)

Контекстуальный (дискурсивный) анализ метафоры если не противопоставляется, то во всяком случае является альтернативой другому подходу - выявлению универсальных свойств метафоризации (О Ю Буйнова, В Г Гак, И А Тарасова, В Н Телия, С Ульман, С Г Шафиков и др ) Анализу возможностей этого подхода, объединяющего структурно-семантическое и когнитивное направления, посвящен параграф 1.3. «Системно-языковой подход»

Признавая за человеком главную роль в метафоротворчестве, утверждая антропоцентричность метафоризации, авторы исследований в рамках данных направлений обращают внимание главным образом на поиск универсальных моделей, лежащих в основе возникновения метафор Метафоризация считается не категориальной ошибкой, не «сбоем» в логично работающей системе, а иным, не формальнологическим, способом категоризации (Дж Лакофф, М Джонсон) Когнитивисты говорят о «телесном» мышлении как источнике метафор, а сторонники структурно-семантического подхода отмечают, что возникновение метафоры возможно при условии допущения модуса «как если бы» - «модуса фиктивности» (В Н Телия) Общей чертой когнитивных и структурно-семантических исследований является привлечение к анализу метафоризации многочисленных данных из разных языков при большем охвате материала выявляются более точные модели Методы, разрабатываемые исследователями названных направлений, успешно используются для выделения и описания как общеязыковых, так и лингвоспецифичных моделей метафоризации при сопоставительном анализе метафорик разных языков Когнитивисты разработали теорию когнитивных метафорических моделей, по которым можно проследить, как происходят метафорические переносы в разных языках (Дж Лакофф) Устоявшей-

ся является и терминология данных исследований «область-источник», «область-мишень», «путь» и т д Сторонники структурно-семантического направления построили различные логические типологии метафор, описали модели метафор и модели метафориза-ции (В Г Гак, О Н Лагута, Г Н Скляревская, В Н Телия, Е А Юрина и др) Когнитивные и структурно-семантические исследования характеризуются общими исходными постулатами ме-тафоризация не только отражает реальность, но и служит конструированию языковой картины мира, наивной и научной (Г С Баранов, Анна А Зализняк, Г Г Кулиев, И Б Левонтина, М В Пименова, А Д Шмелев), метафорический перенос осуществляется по определенным языковым схемам, или моделям (М В Варламов, В Г Гак, Дж Лакофф, А X Мерзлякова, Г Н Скляревская, С Ульман), определяющим фактором метафоризации является ее антропоцентрич-ность Эти направления дополняют наше знание о языке, разрабатывают методы его описания а) с позиции познающего субъекта и концептуализации им телесного опыта, б) со стороны отражения языком внешнего мира и связей между объектами действительности

Вторая глава «Семантические классификации направлений русской и итальянской адъективной метафоризации» посвящена сопоставительному семантическому анализу направлений адъективной метафоризации в русском (РЯ) и итальянском (ИЯ) языках Семантическое направление адъективной метафоризации определяется двумя параметрами 1) характер признака, выраженного мотивированным и мотивирующим ЛСВ (эмпирийный или рациональный -нейтральный / оценочный), 2) тип метафорического переноса (учитывается синтагматическая сочетаемость метафор с существительными, денотатами которых являются одушевленные либо неодушевленные объекты)

Рассматриваются четыре «блока» направлений метафоризации 1) абстрактная метафоризация, 2) синестетическая метафоризация, 3) пространственная метафоризация, 4) метафоризация относительных прилагательных - образование метафор-цветообозначений

«Ядром» адъективной метафоризации является образование метафор в сфере качественных прилагательных, аналогично тому, как «ядром» имен прилагательных являются качественные прилагательные В сфере качественных прилагательных было выявлено 113 направлений адъективной метафоризации в РЯ и

104 направления в ИЯ Актуальность направлений б целом сивпадает в сравниваемых языках наиболее распространенные направления переносов относятся к «абстрактной» сфере, наименее актуальны переносы, в основе которых лежит номинация пространственного признака (см табл 1 )

Табища 1

Актуальность направлений русской и итальянской адъективной метафоризации (процентное соотношение)

Направления адъективной метафоризации % от всех адъективных метафор в РЯ % от всех адъективных метафор в ИЯ

«Абстрактные» направления метафоризации 49 57

Синестетические направления метафоризации 35 28

«Пространственные» направления метафоризации 16 15

В ходе исследования мы получили данные, свидетельствующие как об общих, так и о специфических чертах адъективной метафоризации в РЯ и ИЯ

1 Параграф 2.1. «Абстрактная адъективная метафорнзация»

посвящен анализу направлений адъективной метафоризации, которые имеют в качестве «начала» и «конца» переноса номинации абстрактного признака Направления абстрактной метафоризации рассмотрены в рамках метакатегориальных типов Метакатегориапьны-ми типами переноса называются случаи метафоризации номинаций из сферы одушевленного объекта в сферу неодушевленного («О —> Н») и наоборот («Н —» О»), переносы номинаций в сфере одушевленных («О —> О») и неодушевленных объектов («Н —> Н») (О Н Лагута)

Наиболее регулярными направлениями в рамках типа «О —► Н» в РЯ являются следующие

- «номинация нейтрального физического признака человека —> номинация нейтрального предметного признака» (4,8% - здесь и

далее от всех направлений абстрактной метафоризации) слепой старец - слепая стена, прихотливый ребенок - прихотливый узор,

- «номинация оценочного ментального признака человека —* номинация оценочного природного признака» (4,8%) злой взгляд -злой мороз, свирепый нрав — свирепая зима,

- «номинация нейтрального физического признака человека —► номинация нейтрального природного признака» (3,7%) немой юноша - немой лес, румяная жена — румяные яблоки

Наиболее частотными направлениями абстрактной метафоризации типа «О —> Н» в ИЯ являются следующие

- «номинация нейтрального физического признака человека —» номинация оценочного отвлеченного признака» (3,6%) piaga infetta 'зараженная рана' - societä infetta 'зараженное общество', diventar matto 'сойти с ума' - impresa matta 'безумная затея', respiro affannoso 'затрудненное дыхание' - ricerca affannosa 'мучительное исследование',

- «номинация оценочного ментального признака человека —> номинация нейтрального отвлеченного признака» (2,9%) sguardo benigne 'добрый взгляд' - decorso benigne della malattia 'доброкачественное протекание болезни', persona eloquente 'красноречивый человек' -prova eloquente 'красноречивое доказательство',

- «номинация оценочного ментального признака человека —> номинация оценочного отвлеченного признака» (2,9%) gente barbina 'прижимистый народ' — pittura barbina 'бездарная живопись', Ьиоп amico 'добрый друг' - buon prezzo 'разумная цена', иото improbo 'порочный человек' - lavoro improbo 'тяжкая работа'

К наиболее регулярным направлениям русской абстрактной метафоризации типа «О —* О» относятся следующие

- «номинация нейтрального физического признака человека —► номинация оценочного ментального признака человека» (9,1%) зоркий стрелок - зоркий ум, инфантильный организм - инфантильные привычки,

- «номинация нейтрального признака животного —* номинация оценочного ментального признака человека» (7%) куцый пес - куцый ум, матерый волк — матерый бандит, хищный зверь - хищный чиновник,

- «номинация нейтрального социального признака человека —> номинация оценочного ментального признака человека» (3,2%) ни-

?//;/;/ »eroscx - /;««<«« кисть, сановные лица - сановный стиль, дежурный врач - дежурные фразы

Отличительной чертой итальянской метафоризации метакатего-риального типа «О —* О» является активное (по сравнению с РЯ) формирование метафор на основе номинаций социальных признаков Наиболее частотными метафоризации типа «О —» О» являются следующие направления

- «номинация нейтрального физического признака человека —> номинация оценочного ментального признака человека» (10,4%) donna sterile 'бесплодная женщина' - fantasia sterile 'скудная фантазия', stitico 'страдающий запором - мелочный', mam callóse 'мозолистые руки' - coscienza callosa 'черствая совесть', ambidestro 'владеющий обеими руками - ловкий, хитрый',

- «номинация нейтрального социального признака человека —* номинация оценочного ментального признака человека» (3,2%) соп-sigliere áulico 'придворный советник' - hnguaggio áulico 'благородный язык', figlio bastardo 'внебрачный сын' - stile bastardo 'смешанный стиль', trtippe mercenarie 'наемные войска' -scrittore mercenario 'продажный писатель',

- «номинация нейтрального социального признака человека —» номинация нейтрального ментального признака человека» (4,3%) famiglie borghesi 'буржуазные семьи' - mentalità borghese 'буржуазное сознание', vassalo ligio 'преданный вассал' - ligio alle consuetu-dini 'верный привычкам', aliene armi 'чужие войска' - essere alieno dalle discussioni 'держаться вдали от дискуссий'

В итальянской метафоризации типа «О —> О» встречается направление, не характерное для русской адъективной метафоризации,

- «номинация оценочного ментального признака человека —» номинация оценочного физического признака человека» Такой «обратный» перенос, несомненно, выражает эмоциональную оценку говорящим объекта иото baldanzoso 'отважный человек' - fianchi baldanzosi 'мощные бедра', иото generoso 'щедрый человек' - fianchi generosi 'широкие бедра', discorso spropositato 'неуместная речь'

- non è brutto, та ha un naso spropositato 'он не некрасив, но у него слишком большой (букв неуместный) нос'

Тип переноса «Н —» О» в РЯ представлен, главным образом, тремя направлениями метафоризации

- «номинация нейтрального природного признака —> номинация оценочного ментального признака человека» (6%) дремучий бор -дремучая провинциалка, вялое растение - вялый человек, перезрелая рожь - перезрелая дева,

- «номинация нейтрального предметного признака —» номинация оценочного ментального признака человека» (5,9%) мешковатый костюм - мешковатые манеры, стойкая краска - стойкий характер, черствая булка — черствый человек,

- «номинация нейтрального природного признака —» номинация оценочного физического признака человека» (3,2%) сучковатое дерево - сучковатые пальцы, чахлое растение - чахлая грудь

Направления метафоризации типа «Н —* О» встречаются в ИЯ чаще, чем в РЯ Данный факт может объясняться двояко во-первых, это связано с широкой метафоризацией в ИЯ номинаций терминологических и узкоспециальных признаков forza attrattiva 'сила притяжения'- avea la testa una grazia attrattiva (Machiavelli)'эта головка имела привлекательную грацию' (Макиавелли), verbo eteroclito 'неправильно спрягаемый глагол' - cervello eteroclito 'чудак (букв неправильно спрягаемый мозг)', arte decorativa 'декоративное искусство' - personaggio decorativo '«свадебный генерал» (букв декоративный персонаж)' и т д, во-вторых, для ИЯ характерно образование метафор на основе номинаций признаков продуктов prodotti agresti 'деревенские продукты' - ragazzo agreste 'неотесанный парень', piatto appetitoso 'аппетитное блюдо' - donna appetitosa 'аппетитная женщина' и т д

Тип переноса «H —» Н» менее всего актуален для метафоризации в обоих сравниваемых языках, что косвенно свидетельствует об ан-тропоцентричности метафоризации В рамках данного типа направления метафоризации отражают такую известную семантическую «универсалию», как перенос «от конкретного к абстрактному», т е от материального к отвлеченному метафоризатором является номинация предметного или природного признака (шаткие стены вагона, зыбкий грунт, prati floridi 'цветущие поля\fune lasca 'слабо натянутый канат'), а метафора выражает отвлеченный признак (шаткие показания, зыбкая надежда, finanze jloride 'процветающие финансы', morale lasca 'распущенность')

Русская метафоризация типа «Н —> Н» представлена следующими наиболее частотными направлениями

- «номинация нейтрального предметного признака —» номинация нейтрального отвлеченного признака» (3,7%) капитальное здание -капитальный вопрос, коловратный двигатель - коловратное течение жизни, половинчатый чугун - половинчатые обещания,

- «номинация нейтрального предметного признака —► номинация оценочного отвлеченного признака» (3,2%) дорогой мех - дорогие воспоминания, прочный стул - прочный мир,

- «номинация нейтрального природного признака —» номинация оценочного отвлеченного признака» (2,7%) гнилые яблоки - гнилая теория, драгоценный камень — драгоценное время, убийственный огонь -убийственная погода

В итальянской метафоризации типа «Н —> Н» отмечены следующие регулярные направления

- «номинация нейтрального природного признака —► номинация оценочного отвлеченного признака» (4,3%) fuoco fatuo 'блуждающий огонь - вспышка страсти', acque ferme 'стоячие воды' - ferma fede 'твердая вера', resti fossih 'окаменелые остатки' - idee fossili 'устарелые идеи',

- «номинация нейтрального предметного признака —» номинация оценочного отвлеченного признака» (3,2%) medicamento anodino 'болеутоляющее лекарство' - proposta anodina 'нестоящее предложение', edificio fatiscente 'разрушающееся здание' - società fatiscente 'разлагающееся общество', scarpe logore 'стоптанные ботинки' -teoría logora 'избитая теория',

- «номинация нейтрального отвлеченного признака —> номинация оценочного отвлеченного признака» (2,9%) malattia crónica 'хроническая болезнь' - vizio cronico 'укоренившийся порок', incendio disastroso 'разрушительный пожар' - esame disastroso 'провальный экзамен', età decrepita 'дряхлый возраст'- società decrepita 'отмирающее общество'

Русскоговорящие, создавая адъективную метафору, более чем в 80% случаев выбирают в качестве метафоризатора номинацию признака человека или животного (итальянцы - в 55,5% случаев) Среди номинаций признаков человека наиболее активными метафоризато-рами являются номинации физических (38% в РЯ, 24% в ИЯ) и ментальных признаков (соответственно, 19% и 13%) При этом в РЯ номинации физического признака человека и номинации признака животного становятся источником для возникновения метафорических

номинаций природных и предметных признаков {румяная жена -румяные яблоки, кудрявая головка - кудрявый орешник, косматый медведь - косматый дуб, тощая скотина - тощая трава, пузатая кляча - пузатый самовар, раскосое лицо - раскосые столы), в ИЯ номинации физических признаков человека используются для выражения предметного признака (cieco da un occhio 'слепой на один глаз' - stanza cieca 'комната без окон', diventar matto 'сойти с ума' -brillante matto 'фальшивый (букв сумасшедший) бриллиант', иото muto 'немой человек' - carta (georgafica) muta 'немая (географическая) карта')

В образовании метафор русскоговорящие значительно чаще прибегают к номинациям признаков животных, чем итальянцы В свою очередь, в ИЯ лексика, характеризующая социальную сторону личности, метафоризируется активнее, чем в РЯ (ИЯ - 11%, РЯ - 7,5%), а витальные свойства людей и животных в ИЯ в несколько раз реже, чем в РЯ, становятся основой метафоризации

В целом абстрактная метафоризация свидетельствует не о сходных, а о различных мотивах формирования адъективных метафорик русскоговорящими и итальянцами Она более характерна для ИЯ, чем для РЯ, поэтому в ИЯ абстрактная метафоризация представлена большим разнообразием направлений

2 Параграф 2.2. Синестетическая адъективная метафоризация» посвящен сопоставительному анализу русской и итальянской синестетической метафоризации Исследователями неоднократно отмечалось, что синестезия, одна из «семантических универсалий», является особенностью метафоризации в сфере имен прилагательных Феномен синестезии в последнее время привлекает лингвистов, психологов, специалистов по фоносемантике и др (ИР Абдуллин, С В Воронин, Б M Галеев, Э В Комина, JI И Прокофьева, Г Сафина и др ) В психологии изучается «авербальная синестезия» - способность получать сенсорные впечатления одновременно в разных модальностях, а в лингвистических исследованиях описывается «вербальная синестезия», то есть символическое воплощение восприятий в языковой форме

Особый интерес представляет сопоставительный анализ синестезий в разных языках и выявление черт общечеловеческого восприятия и определения национальных особенностей «синестетического мышления»

Наряду с термином синестезия в современных исследованиях употребляется термин синеете vim (введен С В Ворониным) В различных исследованиях они толкуются по-разному В нашей диссертационной работе для описания результатов переносов к номинациям эмпирийного признака и к номинациям рационального (нейтрального / оценочного) признака используются термины синестезия и синестемия Синестетическшш названы метафорические переносы от номинаций эмпирийных признаков к номинациям 1) других эмпирийных или 2) рациональных признаков При необходимости противопоставить виды переноса 1 и 2, перенос 2 назван сине-cmevmecKuv, а его результат - синестемией (кислое настроение, шероховатые поди), результат же переноса 1 - межсенсорной синестезией (яркий звонок, теплые цвета)

Общим для русской и итальянской синестетической метафориза-ции является актуальность направлений образования синестемий, в то время как межсенсорные синестезии сравнительно малочисленны в обоих языках (при этом в ИЯ их вдвое меньше, чем в РЯ)

В обоих языках большинство синестезий выражает оценочное отношение говорящего как к одушевленному, так и к неодушевленному объекту (в РЯ оценочных синестезий 64,5%, в ИЯ - 71%), при этом большинство оценочных синестезий используется для характеристики человека жесткий характер, холодное сердце, острый yv, гибкий человек, дряблая воля, занозистая бабенка, светлый ум, серый индивид, сухой человек, темный люд, скользкий враг, тугой yv, тяжелый характер, шероховатые люди, гладкая речь, una persona appicciosa 'прилипчивый человек', nomo caloroso 'горячий человек', coscienza candida 'чистая (букв белоснежная) совесть', ingegno elástico 'гибкий ум', coscienza elastica '«эластичная» совесть', carattere сиро 'замкнутый (букв темный) характер', individuo frollo 'вялая (букв рыхлая) личность', condotta leggera 'легкомысленное (букв легкое) поведение', carattere brusco 'резкий (букв терпкий, кислый) характер', carattere dolce 'мягкий (букв сладкий) характер' и т д Оценочные синестезии характеризуют, главным образом, ментальные признаки человека (его умственные способности, характер), реже - физические признаки В обоих языках сине-стетические метафоры не используются для характеристики животных Использование нейтральных синестезий применительно к свой-

ствам человека не характерно для РЯ и ИЯ (соответственно, 7% и 5,8% от всех синестетических метафор)

Общей чертой является и то, что синестетические метафоры (как оценочные, так и нейтральные) в большей степени используются для выражения отвлеченных признаков, чем предметных или природных

Наиболее актуальной областью лексики, мотивирующей синесте-тический перенос, в РЯ и ИЯ являются номинациии визуального и тактильного признаков Метафоры, образованные на основе номинаций визуального признака, чаще характеризуют зрительно воспринимаемую «сторону» человека, а именно - взгляд или вид sguardo chiaro, aguzzo, límpido 'ясный, острый, светлый взгляд', ясный, теплый, мрачный взгляд, лучезарные, лучистые глаза, пасмурный вид Номинации тактильного признака чаще становятся основой для метафор, выражающих ментальный признак человека жесткий, ровный, мягкий характер, острый ум, иото ispido 'шероховатый человек', иото viscido 'скользкий человек', parole lubricité 'непристойные (букв скользкие) слова'

Были отмечены следующие общие для обоих языков направления межсенсорной синестетической метафоризации «номинации тактильного признака —> номинации звукового признака» (suono acuto 'пронзительный звук', voce ottusa 'глухой (букв тупой) голос', жесткий крик, грубый голос), «номинации визуального признака —> номинации звукового признака» (яркий звонок, fragore сиро 'глухой (букв темный) грохот')

В результате сопоставительного анализа синестетических переносов был выявлен ряд отличий Для адъективной синестетической метафоризации в ИЯ более характерно наличие синонимичных рядов среди метафоризаторов, тогда как в РЯ шире представлена полисемия один и тот же метафоризатор являе!ся «источником» нескольких переносов

Номинации консистенциального признака с одинаковой регулярностью выступают в качестве метафоризаторов для метафор - характеристик свойств человека в РЯ и ИЯ, однако в ИЯ данные номинации также актуальны для характеристики неодушевленных объектов (situazione política fluida 'нестабильная (букв текучая) политическая ситуация', memoria tenace 'цепкая (букв вязкая) память', massiccia

en'dizionc 'широкая (Суки плотная) эрудиция'), что практически не свойственно РЯ

Номинации вкусового признака регулярно выступают основой метафоризации в обоих языках, но если в РЯ «вкусовая» интерпретация дается ментальным признакам человека (смачная фраза, сладкие речи, кислое настроение, терпкие слезы, приторная учыбка), то в ИЯ вкус «приписывается» признакам различных объектов vita agrá 'тяжелая (букв кислая) жизнь', storia soporosa 'интересная (букв вкусная) история', idee che satirio di rancido 'устаревшие (букв прогорклые) идеи', libro gustoso 'интересная (букв вкусная) книга', sonno saporito 'сладкий (букв вкусный) сон' В целом вкусовые ассоциации более свойственны ИЯ, нежели РЯ вкусовые метафориза-торы в ИЯ составляют 21,4%, в РЯ - 13,2%

3 В параграфе 2.3. «Пространственная адъективная метафо-ризация» отмечены общие для РЯ и ИЯ тенденции, а также особенности в образовании метафор на основе номинаций пространственного признака Пространственная метафоризация отражает когнитивные модели, в основе которых лежат культурно значимые оппозиции («верх - низ», «правое - левое» и т д )

Общим для метафоризации в сравниваемых языках является то, что номинации пространственного признака, как правило, не мотивируют метафорические номинации эмпирийного признака Различные явления в РЯ и ИЯ характеризуются метафорами, основанными на номинациях признака протяженности в пространстве высокое мастерство, высокий порыв, низменные желания, мелкие побуждения, tempi bassi 'плохие (букв низкие) времена', alto ingegno 'высокий ум' «Ровное» и «широкое» воспринимается русскоговорящими и итальянцами как положительное {ровный характер, широкая личность, lingua piaña 'ясный (букв ровный) язык', faccenda piaña 'легкое (букв ровное) дело'), «узкое» и «наклонное» воспринимается как отрицательное (тесный кругозор, крутые перемены, косой взгляд, essere prono al peccato 'быть склонным ко греху', intelletto augusto 'узкий интеллект', condotta obliqua 'неискреннее (букв наклонное) поведение')

В РЯ 72,4% «пространственных» метафор используются для характеристики неодушевленных объектов, из них 34% основано на номинациях ориентационного признака (в ИЯ - 17%), например блилсайший повод, глубокий траур, параллельные функции, мел-

кая роль, близкая тема и др Причиной такой распространенности нейтральных «пространственных» метафор может быть калькирование метафор из других языков В ИЯ метафоры, основанные на номинациях пространственных признаков, характеризуют прежде всего ментальные свойства человека (40,6%, в РЯ - 23%) - его умственные способности (intelletto angusto 'узкий интеллект', uomo sciocco е íondo 'глупец и простачок (букв глупый и круглый человек)'), характер {caratiere spigoloso 'угловатый характер', ragazza eccentríca 'эксцентричная особа'), речь {stde rotando 'плавный (букв круглый) стиль', parole grosse 'грубые (букв толстые) слова') Чаще всего в основе оценочных характеристик человека лежит представление о размере объекта и о его положении в пространстве (относительно некоторой точки отсчета, которая «выступает» эталоном нормы), реже - представление о форме объекта Крайне редко в ИЯ номинация пространственного признака мотивирует номинацию звукового признака (меньше 3%)

В РЯ 8% пространственных метафор служат характеристике звукового признака Звук, в представлении русскоговорящих, «обладает» следующими параметрами размером {толстый бас шмеля), протяженностью в пространстве {высокий регистр, низкий голос), «расположением» в разных частях пространства {нижняя октава) Звук не «имеет» формативного параметра

В РЯ десятую часть составляет универсальное для многих языков направление метафорического переноса к номинациям временного признака короткая неделя, глубокая древность, далекое будущее, круглые сутки, длинная ночь, параллельные penemuijuu, частые визиты Для ИЯ данное направление является менее актуальным (4,4%)

РЯ и ИЯ свойственно преобладание пространственных метафор с нейтральной оценкой (РЯ - 52,3%, ИЯ - 52%) над оценочными (соответственно 37,2% и 43,5%), при этом в обоих языках для нейтральных метафор характерно выражение отвлеченных признаков, а оценочные характеризуют, в основном, ментальные свойства человека

В ходе сопоставительного анализа метафорик РЯ и ИЯ было отмечено, что адъективная метафорика в обоих языках описывает преимущественно ментальные признаки человека и отвлеченные признаки (см табл 2 )

Табчица 2

Процентное соотношение признаков, выраженных русскими и итальянскими адъективными метафорами

% от всех % от всех

Признак, выраженный метафорической номинацией адъективных метафор в РЯ адъективных метафор в ИЯ

Отвлеченный признак 33,61 36,25

Ментальный признак человека 32,76 46,61

Природный признак 7,81 3,79

Предметный признак 6,72 3,4

Физический признак человека 5,86 3,4

Звуковой признак 4,77 1,8

Признак временного отрезка 3,47 1,6

Социальный признак человека 1,73 2,2

Визуальный признак 1,52 0,4

Одоративный признак 0,87 0,4

Признак животного 0,44 0,2

Вкусовой признак 0,22 -

Консистенциальный признак 0,22 -

В ИЯ номинации отвлеченного признака и ментального признака человека составляют подавляющее большинство адъективных метафор (более 80%), тогда как в РЯ представлено широкое разнообразие направлений метафоризации В РЯ распространены типы адъективных метафорических номинаций, не актуальных для ИЯ номинации природного и предметного признаков, номинации звукового и визуального признаков, номинации временного отрезка Кроме того, в русской адъективной метафорике выражается консистенциальный признак, что совсем не свойственно ИЯ

4 Параграф 2.4. «Метафоризация относительных имен прилагательных» посвящен анализу общих и специфических черт в процессе формирования адъективных метафор-цветообозначений Как известно, относительные прилагательные и в русском, и в романских языках регулярно переходят в качественные, при этом одна из продуктивных областей окачествления относительных прилагательных - формирование цветообозначений О продуктивности данного направления метафоризации свидетельствует взгляд на форми-

рование цветообозначений как на «узкое окачествление» (И M Ландсман)

В п. 2.4.1. «Семантическая классификация адъективных ме-тафор-цветообозначений по основному цвету» показано, как метафорические прилагательные-цветообозначения (ПЦ) распределены по основным цветам, выраженным общим семантическим компонентом (ОСК) Например, ОСК 'зеленый' объединяет ПЦ бутылочный, изумрудный, малахитовый, салатный, травяной, фисташковый, болотный, оливковый, ОСК 'verde' (зеленый) объединяет ПЦ ас-qua 'водянистый', pisello 'гороховый', smeraldino 'изумрудный', oliva 'оливковый', bottiglia 'бутылочный', verderame 'цвета зеленой меди', erba 'травяной', pisíacchio 'фисташковый', ОСК 'белый' объединяет ПЦ алебастровый, жемчужный, кремовый, меловой, мраморный, оловянный, опаловый, ртутный, снежный, телесный, фарфоровый, молочный, сливочный, ОСК 'bianco' (белый) объединяет ПЦ сегео 'восковой', ebúrneo, avorio 'цвета слоновой кости', latte, latteo 'молочный', nevoso 'снежный', gesso 'меловой', crema 'кремовый', argenteo 'серебряный', colombino 'белоснежный', alabastrino 'алебастровый', marmoreo 'мраморный', opalino 'опаловый' и т д Выделенные ОСК в целом совпадают в обоих языках Отличием РЯ является наличие ОСК 'черный' (ПЦ агатовый), который отсутствует в итальянских метафорах-цветообозначениях Самыми распространенными метафорическими ПЦ в обоих языках являются номинации красного оттенка (в РЯ 27%, в ИЯ 30%) вишнёвый, кирпичный, коралловый, кровавый, огневой, огненный, пламенный, рубиновый, свекольный, гранатовый, кумачовый, карминный, клюквенный, персиковый, медный, малиновый и т д , carne 'телесный', rosa 'розовый', sanguigno 'кровавый', vermiglio, cremisi, carmimo 'карминный', magenta 'маджента', amaranto 'амарантовый', fragola 'клубничный', corallo, coralline 'коралловый', ciclamino 'цикламеновый', rubino 'рубиновый', cardinale 'цвета одежд кардинала', vescovo 'цвета одежд епископа', vino 'цвета красного вина' и т д В РЯ представлено больше метафор - номинаций желтого цвета (16,5%, в ИЯ - 11,7%), в ИЯ больше метафорических номинаций коричневого цвета (14,8%, в РЯ - 9,4%)

В п 2.4.2. «Семантическая классификация метафоризаторов адъективных метафор-цветообозначений» анализируется репертуар эталонных объектов, используемых русскими и итальянцами в

формировании метафорических ПЦ Эталоны цвета в РЯ и ИЯ одинаково распределились по убыванию актуальности объекты неживой природы (агатовый, песочный, acqua 'водянистый', celeste 'небесный'), объекты живой природы (шафранный, мышиный, avana 'цвета гаванского табака', cammello 'верблюжий'), объекты, связанные с человеком и его деятельностью (кирпичный, телесный, vino 'цвета красного вина', сапарто 'пеньковый')

К общим чертам образования метафорических ПЦ относится совпадение в выборе эталонов некоторых подгрупп наименования минералов - коралловый, охряный, меловой, corallino 'коралловый', ocra 'охряный', gesso 'меловой', соматизмы - кровавый, телесный, sangiugno 'кровавый', carne 'телесный' В РЯ в два раза чаще, чем в ИЯ, в качестве эталонных объектов цвета используются камни (агатовый, бирюзовый, малахитовый, мраморный, опаловый), а ягоды используются как эталоны цвета более чем в два раза чаще (вишневый, малиновый, брусничный, клюквенный, рябиновый, в ИЯ -ciliegia 'вишневый\fragola 'клубничный') К особенностям образования ПЦ в ИЯ относятся

- выбор животных в качестве эталонных объектов цвета (в четыре раза чаще, чем в РЯ) canarino 'канареечный', sorcino 'мышиный', colombino 'голубиный (белоснежный)', tortora 'цвета оперения горлицы', seppia 'цвета каракатицы (между серым и коричневым)', pulce 'цвета блохи (красновато-коричневый)', pavone 'цвета оперения павлина (ярко-синий)', eburneo/avorio 'цвета слоновой кости', salmone 'цвета лососи' и т д ,

- наличие особой подгруппы наименований эталонных объектов, которая не встречается в РЯ Метафоры данной подгруппы являются обозначениями различных оттенков красного цвета cardinale -'имеющий пурпурно-красный цвет, характерный для кардинальского облачения', vescovo - 'фиолетово-красный, цвета облачения епископа', tango - 'сверкающий красный', magenta - 'имеющий очень насыщенный карминный оттенок, смесь фиолетового и красного' Если мотивирующий признак ПЦ cardinale и vescovo очевиден и упоминается в толковании, то для tango его не так просто определить Первичное значение tango 'танец' пришло в итальянский язык в начале XX в , а цветовое значение появилось, вероятно, по аналогии с яркой одеждой танцоров или ассоциативно танец —> страсть —> красный цвет ПЦ magenta появилось после кровопролитной битвы

при Маджеите в 1894 г , став своеобразным "синонимом" крови, это слово позже вошло в моду именно как название цвета Маджента -один из основных, "типографских" цветов (по-другому он называется фуксин) Наличие этой подгруппы, наряду с данными о метафори-зации в сфере качественных прилагательных, свидетельствует в целом о большей активности социальной лексики в адъективной мета-форизации ИЯ

В Заключении подведены итоги исследования и намечены возможные перспективы Описание направлений метафоризации - это первый шаг в построении моделей адъективной метафоризации и их сопоставительного анализа, поэтому следующим этапом исследования может стать выявление мотивирующих признаков адъективной метафоризации и построение двухпараметровых моделей метафоризации в сфере прилагательных Это позволит выяснить, какие инвариантные признаки, мотивирующие метафорическое значение, характерны для адъективной метафоризации Кроме того, представляется целесообразным расширение объема материала и включение в анализ отглагольных и отсубстантивных прилагательных с целью выявления новых направлений

По теме диссертации опубликовано 6 работ общим объемом 5,2 п л , в том числе три статьи в изданиях, рекомендуемых ВАК

1 Кузьмина М А Метафорические прилагательные-цветообозначения в русском и итальянском языках (на материале толковых словарей) // Вестник НГУ Серия История, филология Т 7 Вып 2 Филология Новосибирск, 2008 С 3-9 (Издание рекомендовано ВАК)

2 Кузьмина М А Метафорология барокко теория метафоры Эмануэле Тезауро // Вестник НГУ Серия История, филология Т 4 Вып 4 Филология Новосибирск, 2005 С 50-59 (Издание рекомендовано ВАК)

3 Кузьмина М А Метафора как элемент методологии современного научного познания // Социологические исследования Москва, 2006 № 2 С 42-51 (Издание рекомендовано ВАК)

4 Кузьмина М А Метафорология итальянского барокко о категории «остроумие» в трактате Эмануэле Тезауро «Подзорная труба Аристотеля» (1670) // Тй^ут| уращдсткт] (Искусство грамматики) Новосибирск, 2006 Вып 2 С 221-241

5 Кузьмина М А О «метафопе заблуждения« б «Ршорике» Аристотеля и в «Трактате о метафоре» Э Тезауро // Материалы Х1ЛП международной научной студенческой конференции «Студент и научно-технический прогресс» Языкознание Новосибирск НГУ, 2005 С 30-32

6 Кузьмина М А Семантические универсалии в итальянской адъективной метафоризации // Материалы ХЫ1 международной научной студенческой конференции «Студент и научно-технический прогресс» Языкознание Новосибирск НГУ, 2004 С 81-83

Кузьмина Мария Александровна

Русская и итальянская адъективная метафоризация в сопоставительном аспекте

Автореф дисс на соискание ученой степени кандидата филологических наук Подписано в печать 12 03 2009 Заказ №14 Формат 60x84/16 Уел печ л 1,0 Тираж 100 экз Типография Института катализа им Г К Борескова СО РАН

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Кузьмина, Мария Александровна

Введение.

Глава 1 Теоретические подходы к описанию метафорики.

1.1. Риторический подход.

1.1.1. Метафорология итальянского барокко: трактат Э. Тезауро «Подзорная труба Аристотеля» (1670 г.).

1.1.1.1. «Метод Аристотеля».

1.1.1.2. Теория метафоры Э. Тезауро.

1.1.2. Русское риторическое учение о метафоре (русская «Риторика» 1620 г.).

1.2. Дискурсивный подход.

1.2.1. Семиотическое направление.

1.2.2. Интерпретирующая семантика Ф. Растье.

1.2.3. Липгвосипергетическое направление.

1.3. Системно-языковой подход.

1.3.1. Когнитивное направление.

1.3.2. Структурно-семантическое направление.

Выводы.

Глава 2 Семантические классификации направлений русской и итальянской адъективной метафоризации.

2.1. Абстрактная адъективная метафоризация.

2.1.1. Метакатегориальный тип метафоризации «О —> Н».

2.1.2. Метакатегориальный тип метафоризации «О —» О».

2.1.3. Метакатегориальный тип метафоризации «Н —> О».

2.1.4. Метакатегориальный тип метафоризации «Н —> Н».

2.2. Сииестетическая адъективная метафоризация.

2.3. Пространственная адъективная метафоризация.

2.4. Метафоризация относительных имён прилагательных.

2.4.1.Семантическая классификация метафор-цветообозпачепий по основному цвету.

2.4.2. Семантическая классификация метафоризаторов адъективных метафор-цветообозпачепий.

Выводы.

Введение диссертации2009 год, автореферат по филологии, Кузьмина, Мария Александровна

Данная диссертационная работа посвящена сопоставительному семантическому анализу русских и итальянских адъективных метафорик — систем адъективных метафор.

Адъективная метафоризация в сфере качественных прилагательных рассмотрена в трёх аспектах, в зависимости от семаитики исходной номинации: 1) метафоризация от номинаций абстрактного признака, 2) метафоризация от номинаций эмпирийного признака (образование синестезий), 3) метафоризация от номинаций пространственного признака. Процесс окачествления относительных прилагательных рассмотрен на примере формирования метафорических цветообозначеиий.

Актуальность исследования определяется недостаточной изученностью метафорических адъективов как на русском, так и на итальянском материале, а также отсутствием сопоставительных семантических исследований русских и итальянских адъективных метафор. Между тем сопоставительный анализ направлений метафоризации в сравниваемых языках позволит выявить наиболее активные участки адъективной лексики, участвующие в метафоризации, а также описать общие и специфические черты русской и итальянской адъективной метафорики.

Степень разработанности темы исследования. Несмотря на возрастающий в современной лингвистике интерес к отдельным аспектам переносов в сфере прилагательных [Исмагулова 1978; Тиллябаева 1984; Булыгииа 1991; Логинова 2003; Мерзлякова 2003; и др.], в целом отмечается значительно более детальная разработанность проблем, связанных с субстантивной [Хромых 1979; Васильева 1979; Куттубаева 1982; Лукьянова 1986; Скляревская 1987, 1993; Харчеико 1989; Крейдлин 1990; Чернейко 1997; Лагута 2003а, 20036; и др.] и глагольной метафо-ризацией [Бахмутова 1972; Плотникова 1976; Ковтун 1978; Лаврентьева 1982; Чудинов 1988; и др.]. В последнее время адъективная метафоризация чаще становится темой структурно-семантических исследований на материале русского, английского, немецкого, французского и некоторых других языков [Кадырбекова 1991; Тазиева 1991, 2006а, 20066; Варламов 1995; Татаренко 1999; Мерзлякова 2001; Буйнова 2001; Зайнуллина 2004; Арсеньева 2006; Сергиенко 2006; и др.]. Сопоставительных работ на русском и итальянском материале относительно немного [Денисова 1998; Сухих 2000; Прокофьева 2006; Рылов 2006а, 20066; Сидорова

2006; Канчани 2007]. Итальянская адъективная метафорика до сих пор не была системно описана.

Предметом данного исследования является выявление и систематизация адъективных метафор, их метафоризаторов и направлений ме-тафоризации в сфере качественных прилагательных, а также метафор-цветобозначепий как результатов окачествления относительных прилагательных. Цель исследования — выявить универсальные и липгвоспе-цифические черты в формировании адъективных метафорик в русском и итальянском языках.

Достижение цели предполагает решение следующих задач:

1. Сопоставить возможности применения различных теоретических подходов (риторического, дискурсивного, липгвосипергетического, семантического и когнитивного) в системном описании метафоризации.

2. Выявить преемственность взглядов современных исследователей метафоры с идеями, содержащимися в ранее неизвестном отечественным лингвистам трактате Э. Тезауро «Подзорная труба Аристотеля» (1670 г.).

3. Исследовать ядро адъективной метафоризации: выявить корпус метафор и их метафоризаторов в сфере качественных прилагательных, построить семантические классификации направлений метафоризации.

4. Провести сопоставительный семантический анализ результатов классификации.

5. Исследовать периферию адъективной метафоризации — процесс окачествления относительных прилагательных (на примере формирования метафор-цветообозначепий), построить классификацию метафор цвета и метафоризаторов — номинаций признаков эталонных объектов.

В работе анализируются: русские и итальянские метафоризаторы (то есть исходные номинации) — качественные прилагательные: номинации абстрактного, эмпи-рийного и пространственного признаков; русские и итальянские метафоризаторы — относительные прилагательные с потенциальным метафорическим значением цвета (в том числе итальянские неизменяемые имена прилагательные — результаты адъективации имён существительных); русские и итальянские метафоры — качественные прилагательные.

В соответствии с выделенными объектами исследования использовались следующие источники материала — лексикографические издания:

1. Зоръко Г. Ф., Майзелъ Б. К, Скворцова Н. А. Новый итальянско-русский словарь. 2-е изд., стер. М.: Рус. Яз., 1998. 1018 с.

2. Оэюегов С. И., Шведова Н. Ю. Толковый словарь русского языка. 3-е изд., стер. М.: Азъ, 1996. 928 с.

3. Словарь русского языка: В 4 т. / Под ред. А. П. Евгеньевой. 4-е изд., стер. М., 1999.

4. Vocabolario della lingua italiana di Nicola Zingarelli. Zanichelli Edi-tore, 2001. 2177 p.

В работе проанализировано 358 русских метафоризаторов и 546 метафор, образованных па их основе, а также 472 итальянских метафори-затора и 596 метафор.

По особенностям семантики итальянского материала были проведены консультации с преподавательницами итальянского языка, сотрудницами кафедры древних языков Новосибирского госуниверситета, Марией Розой Брун и Бернардеттой Пазолини.

Методы исследования. Сопоставительный анализ адъективной метафорики проводится в рамках структурно-семантического подхода. Значение адъективной метафоры — выражение характеризующего признака — определяет методы её исследования: с одной стороны, учитывается внеязыковой фактор в формировании метафоры, то есть сфера объектов, которые характеризует метафорический признак (семасиологический аспект); с другой стороны, метафорическое значение как вторичное является мотивированным и изучается с позиций теории номинации (ономасиологический аспект). В работе используются методы компонентного и дистрибутивного анализа, описательно-аналитический метод, метод количественных подсчётов, метод интроспекции.

Теоретико-методологическую основу исследования составляют работы, посвящённые структурно-семантическому, логическому и сравнительно-сопоставительному анализу метафорик [Телия 1977, 1988; Гак 1979, 1998; Шрамм 1979; Лукьянова 1986; Скляревская 1993; Лагута 2003а, 20036; и др.]. В качестве теоретического основания привлекались работы, посвящёппые семантическому и когнитивиому моделированию метафоризации [Блинова 1995; Варламов 1995; Пименова 1999, 2001; Лакофф 2004; Лагута 2003а, 20036; Юрина 2005; Лакофф, Джонсон 2008; и др.], а также исследования, в которых метафоризация изучается в универсалогическом аспекте [Ульман 1962, 1979; Шафиков 1996; Гак 1998; Вежбицка 2005; Зализняк, Левоитипа, Шмелёв 2005; и др.]. Анализировались также работы, в которых реализуется дискурсивный подход к метафоризации [Барт 1987; Пищалышкова 1997, 1999; Герман 2000; Лотман 2000; Растье 2001; Эко 2005; и др.].

По результатам проведённого исследования на защиту выносятся следующие положения:

1. Ряд идей современной метафорологии, считающихся открытием XX в., содержится в трактате итальянского теоретика барокко Э. Тезауро «Подзорная труба Аристотеля» (1670 г.).

2. Русская «абстрактная» метафоризация характеризуется актуальностью типа переноса от одушевлённого объекта к неодушевлённому, для итальянской «абстрактной» метафоризации в равной степени актуальны типы переноса от одушевлённого к неодушевлённому и от одушевлённого к одушевлённому. В итальянском и русском языках самыми актуальными метафоризаторами являются иоминации физических и ментальных признаков человека. Лексика, характеризующая социальную сторону личности, метафоризируется в итальянском языке активнее, чем в русском.

2. В сфере русской и итальянской синестетической метафоризации наиболее актуальные метафоризаторы — номинации визуального и тактильного признаков. Синестезии употребляются для обозначения ментальных свойств человека, а также отвлечённого признака. В русском языке синестезии обозначают также физический признак человека и звуковой признак.

3. Большинство русских «пространственных» метафор используется для характеристики неодушевлённых объектов, итальянские «пространственные» метафоры используются прежде всего для характеристики ментальных свойств человека. Для русского языка в большей степени, чем для итальянского, характерны «пространственно-временные» переносы.

4. Русская и итальянская адъективные метафорики характеризуют преимущественно ментальные признаки человека и отвлечённые признаки. В русской метафорике распространены номинации, не актуальные для итальянской: номинации природного и предметного, а также звукового и визуального признаков.

5. В сфере образования метафор-цветообозначений отмечены специфические особенности в выборе эталонных объектов цвета в русском и итальянском языках.

Научная новизна исследования заключается в том, что впервые проведён сопоставительный структурно-семантический анализ адъективных метафор и их метафоризаторов, построены семантические классификации направлений метафоризации. Выявлены и введены в научный оборот метафорические адъективы итальянского языка.

Теоретическая новизна работы состоит в том, что описаиие подходов к изучению метафорики включает произведение итальянского теоретика барокко, одного из европейских классиков в области риторики и эстетики — Э. Тезауро «Подзорная труба Аристотеля». Этот труд практически неизвестен современным лингвистам и до сих пор не переведён на русский язык, за исключением небольших отрывков. Систематика Тезауро, сохраняющая ценность и в наши дни, включена в разработку современной теории метафоры.

Теоретическая значимость работы. Результаты нашего исследования вносят вклад в развитие метафорологии, поскольку именно сопоставительные исследования метафорик на материалах разных языков позволяют увидеть универсальные и уникальные черты метафоризации на примере именных частей речи.

Практическая значимость работы. Результаты исследования могут быть использованы при разработке курсов по сопоставительной лин-гвокультурологии, стилистике, риторике, русской и итальянской лексикологии, теории перевода, а также в преподавании русского и итальянского языков как иностранных.

Апробация результатов исследования. Основные результаты исследования изложены автором на заседаниях специального семинара «Лингвостилистика и культура речи» (Новосибирск, Новосибирский госуниверситет, 2002-2008 гг.), па XLII-XLIII Международных научных студенческих конференциях «Студент и научно-технический прогресс: Языкознание» (Новосибирск, Новосибирский госуниверситет, 20042005 гг.), на региональной конференции «Языки пародов Сибири и сопредельных регионов» (Новосибирск, Институт филологии Сибирского отделения РАН, 2008 г.).

По теме диссертации опубликовано 6 работ общим объёмом 5,2 п. л., в том числе три статьи в изданиях, рекомендуемых ВАК: 1. Кузьмина М. А. Метафорические прилагательные-цветообозначения в русском и итальянском языках (па материале толковых словарей) // Вестник НГУ. Серия: История, филология. Т. 7. Вып. 2: Филология. Новосибирск, 2008. С. 3-9. (Издание рекомендовано ВАК.)

2. Кузьмина М. А. Метафорология барокко: теория метафоры Эмануэле Тезауро // Вестник НГУ. Серия: История, филология. Т. 4. Вып. 4: Филология. Новосибирск, 2005. С. 50-59. (Издание рекомендовано ВАК.)

3. Кузьмина М. А. Метафора как элемент методологии современного научного познания // Социологические исследования. Москва, 2006. № 2. С. 42-51. (Издание рекомендовано ВАК.)

4. Кузьмина М. А. Метафорология итальянского барокко: о категории остроумие в трактате Эмануэле Тезауро «Подзорная труба Аристотеля» (1670) // Тё^ут] -ура|1|штисг) (Искусство грамматики). Новосибирск, 2006. Вып. 2. С. 221-241.

5. Кузьмина М. А. О «метафоре заблуждения» в «Риторике» Аристотеля и в «Трактате о метафоре» Э. Тезауро // Материалы XLIII международной научной студенческой конференции «Студент и научно-технический прогресс»: Языкознание. Новосибирск: НГУ, 2005. С. 3032.

6. Кузьмина М. А. Семантические универсалии в итальянской адъективной метафоризации // Материалы XLII международной научной студенческой конференции «Студент и научно-технический прогресс»: Языкознание. Новосибирск: НГУ, 2004. С. 81-83.

Структура работы. Диссертационная работа состоит из Введения, двух глав («Теоретические подходы к описанию метафорики» и «Семантические классификации направлений русской и итальянской адъективной метафоризации»), Заключения, списка литературы, насчитывающего 184 наименования, трёх приложений. Диссертация содержит 22 таблицы, 3 схемы и 2 диаграммы.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Русская и итальянская адъективная метафоризация в сопоставительном аспекте"

Выводы

Вторая глава диссертации была посвящена сопоставительному семантическому анализу направлений адъективной метафоризации в РЯ и ИЯ. Мы рассмотрели четыре «блока» направлений метафоризации: 1) «абстрактная» метафоризация; 2) сииестетическая метафоризация; 3) «пространственная» метафоризация; 4) метафоризация относительных прилагательных — образование метафор-цветообозначепий. Обобщим полученные данные, выделив общее и специфическое для адъективной метафоризации в РЯ и ИЯ.

1. Общие черты «абстрактной» метафоризации в РЯ и ИЯ наблюдаются в актуальности некоторых направлений в рамках метакатегориаль-ных типов. Так, в РЯ и ИЯ совпадают следующие направления метакате-гориального типа метафоризации «О —> О»: 1) от номинации физического признака человека к номинации ментального признака человека (кудреватый парень — кудреватая речь, зоркий стрелок — зоркий ум; иото esangue 'человек, потерявший много крови' — stile esangue 'вялый стиль', donna sterile 'бесплодная женщина' —fantasia sterile 'скудная фантазия'); 2) от номинации признака животного к номинации менталь-ныого признака человека (куцый пёс — куцый ум, матёрый волк — матёрый бандит, хищный зверь — хищный чиновник', cavallo bolso 'запалённая лошадь' —prosa bolsa 'вялая проза', cavallo balzano 'лошадь в чулках' — ingegno balzano 'чудак'; 3) от номинации социального признака человека к номинации ментальныго признака человека (вольный человек — вольная шутка, сановные лица — сановный стиль', figlio bastardo 'внебрачный сын' — stile bastardo 'смешанный стиль', consigliere aulico 'придворный советник' — linguaggio aulico 'благородный язык'). Тип переноса «Н —> Н» менее всего актуален для метафоризации в обоих сравниваемых языках, а направления метафоризации отражают такую известную семантическую «универсалию», как перенос «от конкретного к абстрактному»: метафоризатором является номинация предметного или природного признака (шаткие стены вагона, зыбкий грунт, чистая рубашка; prati floridi 'цветущие поля', fune lasca 'слабо натянутый канат'), а метафора выражает отвлечённый признак {шаткие показания, зыбкая надежда, чистая случайность', finanze floride 'процветающие финансы', morale lasca 'распущенность').

В ИЯ метафоризаторы — номинации признаков неодушевлённых объектов, являются «источником» метафоризации более чем в два раза чаще, чем в РЯ: данные номинации составляют соответственно, 44,5% и 19,5% от общего количества метафоризаторов. Для РЯ не характерна метафоризация от номинаций отвлечённых признаков (2%, в ИЯ — 13,5%), при этом самым «активным» участком лексики, характеризующей признаки неодушевлённых объектов и участвующей в метафоризации, являются номинации природных объектов (10%).

Для ИЯ более, чем для РЯ, свойственна метафоризация от номинаций признаков неодушевлённых объектов к номинациям признаков одушевлённых объектов. Данному факту может быть два объяснения: во-первых, это связано с широкой метафоризацией в ИЯ номинаций терминологических и узкоспециальных признаков: forza attrattiva 'сила притяжения' — avea la testa grazia attrattiva 'эта головка имела привлекательную грацию' (Макиавелли), verbo eteroclito 'неправильно спрягаемый глагол' — cervello eteroclito 'чудак (букв, неправильно спрягаемый мозг)', arte decorativa 'декоративное искусство' — personaggio decorativo '«свадебный генерал» (букв, декоративный персонаж)' и т. д.; во-вторых, для ИЯ характерно образование метафор на основе номинаций признаков продуктов: prodotti agresti 'деревенские продукты' — га-gazzo agreste 'неотёсанный парень', piatto appetitoso 'аппетитное блюдо' — donna appetitosa 'аппетитная женщина' и т. д.

Русскоговорящие, создавая адъективную метафору, более чем в 80% случаев выбирают в качестве метафоризатора номинацию признака человека или животного (итальянцы — в 55,5% случаев). Среди номинаций признаков человека наиболее активными метафоризаторами являются номинации физических (38% в РЯ, 24% в ИЯ) и ментальных признаков (соответственно, 19% и 13%). При этом в РЯ номинации физического признака человека и номинации признака животного становятся источником для возникновения метафорических номинаций природных и предметных признаков {румяная oicena — румяные яблоки, кудрявая головка — кудрявый орешник, косматый медведь — косматый дуб, тощая скотина — тощая трава, пузатая кляча — пузатый самовар, раскосое лицо — раскосые столы); в ИЯ номинации физических признаков человека используются для выражения предметного признака {cieco da ип occhio' 'слепой на один глаз' — stanza cieca 'комната без окон', diventar matto 'сойти с ума' — brillante matto 'фальшивый (букв, сумасшедший) бриллиант', иото muto 'пемой человек' — carta (geor-gafica) muta 'немая (географическая) карта'). В образовании метафор русскоговорящие значительно чаще прибегают к номинациям признаков животных, чем итальянцы. В свою очередь, в ИЯ лексика, характеризующая социальную сторону личности, метафоризируется активнее, чем в РЯ (ИЯ — 11%, РЯ — 7,5%), а витальные свойства людей и животных в несколько раз реже, чем в РЯ, становятся основой метафоризации.

В целом «абстрактная» метафоризация свидетельствует ие о сходных, а о различных мотивах формирования адъективных метафорик русскоговорящими и итальянцами. Она более характерна для ИЯ, чем для РЯ, поэтому в ИЯ «абстрактная» метафоризация представлена большим разнообразием направлений. Так, в РЯ отсутствует направление метафоризации «номинация оценочного признака —>• номинация оценочного признака» внутри метакатегориальпых типов «О —■> Н», «Н —>• О» и «Н —> Н» (для ИЯ данные направления являются периферией адъективной метафоризации). Тип метафоризации «О —>• О» в РЯ характеризуется отсутствием направления «номинация оценочного признака —> номинация нейтрального признака». В рамках того же метакатегориального типа в ИЯ встречается направление, пе характерное для русской адъективной метафоризации — «номинация ментального признака человека —» номинация физического признака человека»: иото baldanzoso 'отважный человек' — fianchi baldanzosi 'мощные бёдра', иото generoso 'щедрый человек' — fianchi generosi 'широкие бёдра', discorso spropositato 'неуместная речь' — поп ё brutto, та ha ип naso spropositato 'on не некрасив, но у него слишком большой (букв, неуместный) нос'.

2. Общим для русской и итальянской сипестетической метафоризации является актуальность направлений образования сипестемий, в то время как межсепсорпые синестезии сравнительно малочисленны в обоих языках (при этом в ИЯ их вдвое меньше, чем в РЯ).

В обоих языках большинство синестезий выражает оценочное отношение говорящего как к одушевлённому, так и к неодушевлённому объекту (в РЯ оценочных синестезий 64,5%, в ИЯ — 71%), при этом большинство оценочных синестезий используется для характеристики человека, а использование нейтральных синестезий применительно к свойствам человека пе характерно для РЯ и ИЯ (соответственно, 7% и 5,8%). Оценочные синестезии характеризуют, главным образом, ментальные признаки человека (его умственные способности, характер), реже — физические признаки. В обоих языках сипестетические метафоры пе используются для характеристики животных.

Общей чертой является и то, что сипестетические метафоры (как оценочные, так и нейтральные) в большей степени используются для выражения отвлечённых признаков, чем предметных или природных.

Наиболее актуальной областью лексики, мотивирующей сипестети-ческий перепое, в РЯ и ИЯ являются номинациии визуального и тактильного признаков. Метафоры, образованные па основе помипаций визуального признака, чаще характеризуют зрительно воспринимаемую «сторону» человека, а именно — взгляд или вид: sguardo c/iiaro, aguzzo, limpido 'ясный, острый, светлый взгляд'; ясный, тёплый, мрачный взгляд, лучезарные, лучистые глаза. Номинации тактильного признака чаще являются основой для метафор, выражающих ментальный признак человека: жёсткий, ровный, мягкий характер, дряблая воля, острый ум, uomo ispido 'шероховатый человек', uomo viscido 'скользкий человек', parole lubriche 'непристойные (букв, скользкие) слова'.

Общими для обоих языков направлениями межсепсорной синесте-тической метафоризации являются следующие: «номинации тактильного признака —> номинации звукового признака» (suono acuto 'пронзительный звук', voce ottusa 'глухой (букв, тупой) голос', жёсткий крик, грубый голос), «номинации визуального признака —>■ номинации звукового признака» (яркий звонок, fragore сиро 'глухой (букв, тёмный) грохот'). При этом актуальность данных направлений в РЯ вдвое выше, чем вИЯ.

Отметим выявленные в результате сопоставительного анализа отличия. Для адъективной синестетической метафоризации в ИЯ более характерно наличие синонимичных рядов среди метафоризаторов, тогда как в РЯ шире представлена полисемия: один и тот же метафоризатор является источником нескольких переносов.

Номинации консистенциального признака с одинаковой регулярностью выступают в качестве метафоризаторов для метафор — характеристик свойств человека в РЯ и ИЯ. В ИЯ данные помипации также актуальны для характеристики неодушевлённых объектов (situazione politica fluida 'нестабильная (букв, текучая) политическая ситуация', memoria tenace 'цепкая (букв, вязкая) память', massiccia erudizione 'широкая (букв, плотная) эрудиция'), что практически не свойственно РЯ. Номинации вкусового признака регулярно выступают основой метафоризации в обоих языках, но если в РЯ «вкусовая» интерпретация даётся ментальным признакам человека, то в ИЯ вкус «приписывается» признакам различных объектов. В целом вкусовые ассоциации более свойственны ИЯ, нежели РЯ: вкусовые метафоризаторы в ИЯ составляют 21,4%, в РЯ — 13,2%.

В РЯ в целом межсепсорпых переносов больше, кроме того, они представлены большим количеством направлений: в РЯ выявлено 12 направлений межсепсорной метафоризации, по которым осуществляется 26 переносов (в ИЯ 6 направлений, 10 переносов).

3. Отметим общие для РЯ и ИЯ тенденции, а также особенности пространственной метафоризации.

Общим является то, что номинации пространственного признака, как правило, не мотивируют метафорические помипации эмпирийного признака. Различные явления в РЯ и ИЯ характеризуются метафорами, основанными на иомипациях признака протяжённости в пространстве: высокое мастерство, высокий порыв, низменные желания, мелкие по-буэ/сдения; tempi bassi 'плохие (букв, низкие) времена', alto ingegno 'высокий ум'. «Ровное» и «широкое» воспринимается русскоговорящими и итальянцами как положительное [ровный характер, широкая личность, lingua piana 'ясный (букв, ровный) язык', faccenda piaua 'лёгкое (букв, ровное) дело'), «узкое» и «наклонное» воспринимается как отрицательное {тесный кругозор, крутые перемены, косой взгляд, essere prouo al peccato 'быть склонным ко греху', intelletto angusto 'узкий интеллект', condotta obliqua 'неискреннее (букв, наклонное) поведение').

В РЯ 72,4% всех метафор данного типа используются для характеристики неодушевлённых объектов, из них большинство (34%) основано на номинациях ориептациоипого признака (в ИЯ — лишь 17%), например: блилсайший повод, глубокий траур, параллельные функции, мелкая роль, близкая тема и др. Причиной такой распространённости нейтральных пространственных метафор может быть калькирование метафор из других языков. В ИЯ метафоры, основанные на номинациях пространственных признаков, характеризуют прежде всего ментальные свойства человека (40,6%, в РЯ — 23%) — его умственные способности {intelletto angusto 'узкий интеллект', иото sciocco е tondo 'глупец и простачок (букв, глупый и круглый человек)'), характер {carattere angoloso 'угловатый характер', ragazza ecceutrica 'эксцентричная особа'), речь (stile rotondo 'плавный (букв, круглый) стиль', parole grosse 'грубости (букв, толстые слова)'). Чаще всего в основу оценочных характеристик человека ложится представление о размере и о положении в пространстве (относительно некоторой точки отсчёта, которая «выступает» эталоном нормы), реже — представление о форме. Крайне редко в ИЯ номинация пространственного признака мотивирует номинацию звукового признака (меньше 3%).

В РЯ 8% пространственных метафор выражают звуковой признак. Звук, в представлении русскоговорящих, «обладает» следующими параметрами: размер {толстый бас шмеля), протяжённость в пространстве {высокий регистр, низкий голос), «расположением» в разных частях пространства {ииэ/сняя октава). Звук не «имеет» формативного параметра.

В РЯ десятую часть «пространственной» метафоризации составляют направление переноса к иоминации временного признака, что считается чертой метафоризации, свойственной многим языкам; между тем, для ИЯ данное направление пе является актуальным (4,4%).

РЯ свойственно преобладание пространственных метафор с нейтральной оценкой (52,3%, из них большинство выражают отвлечённые признаки) над оценочными (37,2%, большинство из них характеризует ментальные свойства человека); в ИЯ оценочных метафор 52% (из них большинство — номинации ментальных признаков человека), нейтральных — 43,5% (большая часть которых выражает отвлечённый признак).

4. Адъективная метафорика в обоих языках описывает преимущественно ментальные признаки человека и отвлечённые признаки. В ИЯ номинации отвлечённого признака и ментального признака человека составляют подавляющее большинство адъективных метафор (более 80%), тогда как в РЯ представлено большее разнообразие направлений метафоризации. Так, в РЯ распространены типы адъективных метафорических номинаций, не актуальных для ИЯ: номинации природного и предметного признаков, номинации звукового и визуального признаков, номинации временного отрезка. В русской адъективной метафорике выражается консистепциальиый признак, что совсем пе свойственно ИЯ.

5. Наконец, отметим общее и специфическое в процессе формирования адъективных метафор-цветообозначепий.

Метафорические ПЦ распределены по основным цветам (ОСК), которые в целом совпадают в обоих языках. Отличием РЯ является наличие ОСК 'чёрный', который отсутствует в ИЯ. Эталоны цвета одинаково распределились по убыванию актуальности: объекты неживой природы, объекты живой природы, объекты, связанные с человеком и его деятельностью. К общим чертам относится также совпадение в выборе эталонов некоторых подгрупп (например, наименования минералов, соматизмы). Образование метафорических ПЦ в РЯ характеризуется наличием большего числа наименований оттенков жёлтого цвета, использованием камней (в два раза чаще, чем в ИЯ), а также ягод (почти в три раза чаще) в качестве эталонных объектов цвета. К особенностям образования ПЦ в ИЯ относятся: наличие большего количества наименований оттенков коричневого цвета; выбор животных в качестве эталонных объектов (в четыре раза чаще, чем в РЯ); наличие особой подгруппы наименований эталонных объектов (<cardinale, vescovo, magenta, tango), которая не встречается в РЯ.

Заключение

Данная диссертационная работа была посвящена сопоставительному семантическому анализу адъективной метафорики русского и итальянского языков.

Теоретической целыо нашей работы было описать возможности различных подходов в описании метафорики. Анализ риторического подхода включал анализ трудов по итальянской и русской барочной ме-тафорологии — трактата Э. Тезауро «Подзорная труба Аристотеля» (1670 г.), ни разу не издававшийся на русском языке, и первой русской «Риторики» (1620 г.). Включение такого важного, па наш взгляд, звена в развитии метафорологической мысли, как трактат Тезауро, расширяет историческую перспективу эволюции теории метафоры. Произведение «Подзорная труба Аристотеля» было чрезвычайно высоко оценено современниками Тезауро, но позже оказалось незаслуженно забытым. По мнению исследователей, значение данного трактата для теории барокко сопоставимо с той важностью, какую имело «Поэтическое искусство» Буало для классицизма. Теория метафоры Тезауро содержит мысли, актуальные для современного этапа развития метафорологии, по удивительные для классического ритора эпохи барокко, придерживающегося «метода Аристотеля» и цитирующего произведения многочисленных античных авторов. В «Подзорной трубе» постулируется важная для современных исследований идея — признание гносеологической функции метафоры. Остроумие, основная категория трактата, является отличительной и главной особенностью человеческого ума, а метафора, как выражение этой способности, — остроумнейшей фигурой. Типология метафор Тезауро (которая в современном понимании является классификацией типов метафоризации) основывается на том, какой способ познания лежит в основе формирования метафоры. Другая актуальная для современных дискуссий по метафорологии мысль, высказанная Тезауро ещё в XVII в., касается реализации в метафоре лингво-ментальной дву-плаповости. По мысли Тезауро, высший остроумный символ, impresa, призван объединить «словесность» и «мыслительиость» метафоры. Наконец, выделение двух главных типов метафоры — метафора пропорции и метафора атрибуции, в сущности, явилось прообразом современного разделения двух типов переносов — по сходству и по смежности, поскольку метафора атрибуции, — это метонимия в современном понимании (хотя у Тезауро понятие о смежности гораздо шире взгляда, отражённого в современных риторических и стилистических пособиях).

Трактат Тезауро как бы «подвёл черту» развитию риторической мысли того времени, тогда как в первой русской «Риторике» вся терми-носистема была разработана впервые в России и почти в неизменном виде просуществовала в пособиях по риторике до наших дней. От современных изданий «Риторику» 1620 г. отличает более творческий подход к терминам: большинство из них автор даёт по-славянски, тогда как известно, что впоследствии закрепились их греческие и латинские аналоги. «Риторика» стала важным этапом в понимании метафоры: именно в этом произведении метафора впервые заняла своё место в системе других словесных тропов. Другим примечательным моментом стало введение четвёртого рода речей — учительного, или научающего, который использовался в богословии и церковном красноречии. Метафоризация в вероучительном жанре оказалась столь же успешным способом генерации нового знания, как и научная метафоризация. Поэтому подход к метафоре в русской риторической мысли — скорее функциональный, как к средству появления нового термина для неизвестного ранее понятия, а не самоцель, как это обнаружилось у Тезауро.

Далее, в работе отмечалось, что интерес к метафоре, характерный для русского и итальянского барокко, проявился и в современных концепциях метафорологии: именно барочная метафора как фактор открытости художественного произведения явилась объектом исследований в рамках дискурсивного подхода. Был рассмотрен ряд направлений данного подхода: семиотическое (Р. Барт, У. Эко, 10. Лотмап), семаптико-иитерпретационное (Ф. Растье) и лингвосииергетическое (В. А. Пищальникова, И. А. Герман), при этом были выявлены следующие общие установки в анализе метафоры, применяемые данными авторами: 1. Исследование текста иереференциальио. Текст не может быть предметом экстенсиональной лингвистики. 2. Текст является семиотически организованной субстанцией, то есть кодом. Он подвижен, а не статичен. 3. Множественность смыслов текста требует адекватной интерпретации. Метафора не может иметь одно верное толкование. 4. Метафора (или система метафор) занимает центральное место в тексте и является предметом интерпретации. 5. Верная интерпретация достигается путём применения определённой стратегии, или структуры. При этом метод исследователя может быть как иерархически организованным (Р. Барт, Ф. Растье, В. А. Пищальникова, И. А. Герман), так и не иметь иерархии

У. Эко, 10. Лотмап). 6. Существует изотопия текста как его организующее начало.

В целом для данного подхода характерна междисциплипарность, то есть использование терминологии и методов из других наук (квантовой физики и химии). Язык понимается как самоорганизующаяся система, фактором флуктуаций в которой является метафора — показатель неустойчивости, который и задаёт импульс развития смыслов. Метафора, являющаяся объектом анализа в макроконтексте, действительно заключает в себе множество смыслов, которые с трудом поддаются выявлению с помощью «системоцептристской» парадигмы и компонентного анализа, поэтому предложенные в рамках данного подхода методики могут успешно реализоваться в анализе авторских текстов (например, опыты семантической интерпретации Ф. Растье, психопоэтический анализ текста В. А. Пищалышковой и т. д.).

Альтернативой предложенному подходу являются самые, на наш взгляд, развитые и продуктивные направления — когнитивные и струк-турпо-семантические исследования, целыо которых (в сфере метафорики) является выявление скорее не индивидуально-авторских смыслов метафоры, а универсальных направлений и моделей метафоризации. В рамках данных направлений специфическое на фойе общего выявляется путём сопоставления данных различных языков. Чрезвычайно плодотворным поэтому представляется сопоставительный семантический анализ метафорик разных (в нашем случае — разноструктурных) языков в сферах различных частей речи.

Сопоставительному семантическому анализу адъективной метафоризации посвящена вторая глава пашей диссертационной работы. Маше исследование включало ряд аспектов рассмотрения, в зависимости от семантики исходной помипации: 1) метафоризация от номинации абстрактного признака, 2) метафоризация от номинации эмпирийиого признака (образование синестезий) и 3) метафоризация от номинации пространственного признака. Было рассмотрено также окачествление относительных прилагательных как активный источник появления метафор в сравниваемых языках, а именно — образование метафорических прила-гательных-цветообозначепий. В ходе исследования были получены следующие результаты:

1. В целом в работе было описано 113 направлений адъективной метафоризации в РЯ и 104 направления в ИЯ. Адъективная метафорика в обоих языках описывает преимущественно ментальные признаки человека и отвлечённые признаки. Однако если в ИЯ метафорические номинации ментального признака человека значительно преобладают, то в РЯ они присутствуют в равном соотношении с метафорическими номинациями отвлечённого признака. Для РЯ характерны и другие типы адъективных метафорических номинаций, не актуальных для ИЯ: номинации природного и предметного признаков, помипации звукового и визуального признаков, номинации временного признака.

2. Адъективная метафорика в обоих языках характеризуется преобладанием отрицательной оценки над положительной, при этом в РЯ номинаций с отрицательной оценкой в два с половиной раза больше, чем с положительной.

3. «Абстрактная» метафоризация более характерна для ИЯ, чем для РЯ (соответственно 57% и 49% от всех адъективных метафор). Общим для обоих языков является тот факт, что тип метакатегориального переноса в сфере неодушевлённых объектов («И —» И») наименее актуален для РЯ и ИЯ, что служит косвенным подтверждением антропоцентрич-ности метафоризации. Для РЯ наиболее актуальным является тип переноса «О —> И», для ИЯ одинаково актуальны типы «О —> Н» и «О —■» О». В ИЯ и РЯ самыми актуальными метафоризаторами в данной сфере переносов являются номинации физических и ментальных признаков человека. Номинации, характеризующие социальную сторону личности, метафоризируются в ИЯ активнее, чем в РЯ. Для ИЯ в большей степени, чем для РЯ, свойственна метафоризация от номинаций признаков неодушевлённых объектов к номинациям признаков человека (тип «Н О»). Мы видим этому два объяснения. Во-первых, в ИЯ метафоризируются номинации терминологических признаков: forza attrattiva 'сила притяжения' — avea la testa grazia attrattiva 'эта головка имела привлекательную грацию', verbo eteroclito 'неправильно спрягаемый глагол' — cervello eteroclito 'чудак (букв, неправильно спрягаемый мозг)', arte decorativa 'декоративное искусство' — personaggio decorа-tivo '«свадебный генерал» (букв, декоративный персонаж)'. Во-вторых, активно метафоризируются признаки продуктов: cibo sazievole 'сытная пища' — discorso sazievole 'скучная речь', prodotti agresti 'деревенские продукты' — ragazzo agreste 'неотёсанный парень', piatto appetitoso 'аппетитное блюдо' — donna appetitosa 'аппетитная женщина'.

4. Сипестетические переносы в большей степени характерны для РЯ, чем для ИЯ (соответственно 35% и 28% от общего числа адъективных метафор). Наиболее актуальной областью лексики, мотивирующей синестетический перенос, в РЯ и ИЯ являются номинации визуального и тактильного признаков. Для обоих языков характерно, что метафоры, образованные на основе номинаций визуального признака, чаще характеризуют зрительно воспринимаемую «сторону» человека, а именно — взгляд или вид: sguardo chiaro, aguzzo, limpido 'ясный, острый, светлый взгляд'; ясный, тёплый, мрачный взгляд, лучезарные, лучистые глаза. В то время как номинации тактильного признака чаще являются основой для метафор, выражающих ментальный признак человека: жёсткий, ровный, мягкий характер, дряблая воля, острый ум, иото ispido 'шероховатый человек', иото viscido 'скользкий человек', parole lubriche 'непристойные (букв, скользкие) слова'. В ИЯ номинации консиситен-циального признака используются для характеристики неодушевлённых объектов, а РЯ это практически не свойственно: situazione politica fluida 'нестабильная (букв, текучая) политическая ситуация', memoria tenace 'цепкая (букв, вязкая) память', massiccia erudizione 'широкая (букв, плотная) эрудиция'. Номинации вкусового признака регулярно выступают основой метафоризации в обоих языках, но если в РЯ «вкусовая» интерпретация даётся ментальным признакам человека, то в ИЯ вкус «приписывается» признакам различных объектов. Сфера применения синестетических метафор — выражение ментального признака человека и отвлечённого признака, в РЯ, кроме того, физического признака человека и звукового признака. Синестетические метафоры РЯ не употребляются для характеристики социального признака человека.

5. Большинство метафор, основанных на номинациях пространственного признака, в РЯ используются для характеристики неодушевлённых объектов: глубокий траур, параллельные функции, мелкая роль, обширные познания, смежные профессии, крутой ураган, прямое сообщение, близкая тема, высокий урожай, доступная форма излоэ/се-ния, короткие отношения. В ИЯ данные номинации используются для характеристики ментальных свойств человека: carattere augoloso 'угловатый характер', parole sesqiupedali 'чудовищно длинные (букв, полуторафутовые) слова', ё ип disegnatore сарасе 'он способный (букв, вместительный) художник', colmo di gioia 'исполненный радости', parla росо, та ё dritto 'говорит мало, по он остёр', largo a parole 'щедрый (букв, широкий) на слова', discorso vacuo 'пустой разговор', parole grosse 'грубости (букв, толстые слова)'. В обоих языках номинации пространственного признака, как правило, не мотивируют метафорические номинации эмпирийного признака. Для РЯ в большей степени, чем для ИЯ, характерны «пространственно-временные» переносы. Наряду с известными когнитивными моделями (верх — это хорошо, низ — это плохо и т. д.), мы отметили такие общие для русских и итальянцев представления, как положительное восприятие чего-либо «ровного» и «широкого» и как отрицательное — восприятие чего-либо «узкого» и «наклонного».

6. В сфере образования метафор-цветообозначений мы отметили следующие особенности в РЯ и ИЯ. Эталонными объектами, которые носители сравниваемых языков выбирают в качестве основы для метафорических цветообозначений, являются следующие: объекты неживой природы, объекты живой природы, объекты, связанные с человеком и его деятельностью. Для РЯ характерно большее внимание к таким эталонным объектам, как ягоды и камни: малиновый, брусничный, клюквенный, рябиновый; агатовый, малахитовый, аметистовый, сапфировый, тогда как итальянцы чаще, чем русские, выбирают в качестве эталонных объектов цвета животных: tortora 'цвета горлицы', colombino 'голубиный, белоснежный', pavone 'павлиний', санагиго 'канареечный', cammello 'верблюжий', sorciuo 'мышиный', pulce 'цвета блохи', seppia 'цвета каракатицы'.

В заключение отметим возможные перспективы нашего исследования. Выявление направлений — это первый шаг в построении моделей адъективной метафоризации и их сопоставительного анализа, поэтому следующим шагом нашего исследования видится выявление мотивирующих признаков адъективной метафоризации и построение двухпа-раметровой модели метафоризации в сфере прилагательных. Это позволит выяснить, какие инвариантные признаки, мотивирующие метафорическое значение, характерны для адъективной метафоризации. Целесообразным представляется также привлечение к анализу отглагольных и отсубстантивных прилагательных (по данному материалу нами собрана обширная картотека в обоих языках) с целыо выявления новых направлений метафоризации и пополнения выявленных нами групп.

Список научной литературыКузьмина, Мария Александровна, диссертация по теме "Сравнительно-историческое, типологическое и сопоставительное языкознание"

1. Абдуллин И. Р. Звуки светят, а краски поют («Цветной слух» в поэзии 1С. Бальмонта) // День и ночь. 1999. № 5-6. С. 221-222.

2. Августин Блаженный. Христианская наука или Основания Священной Герменевтики и Церковного Красноречия // его э/се: Христианская паука или Основания Священной Герменевтики и Церковного Красноречия. СПб: Библиополис, 20066. С. 31-228.

3. Аннушкин В. И. История русской риторики. Хрестоматия: Учебное пособие. 2-е изд., испр. и доп. М.: Флинта, Наука, 2002. 416 с.

4. Аннушкин В. И. Первая русская риторика XVII века. Текст. Перевод. Исследование. М., 1999.

5. Апресян 10. Д. Лексическая семантика. Синонимические средства языка. М.: Наука, 1974.

6. Аристотель. Поэтика // его э/се: Риторика. Поэтика. М.: Лабиринт, 20006. С. 149-180.

7. Аристотель. Риторика // его же: Риторика. Поэтика. М.: Лабиринт, 2000а. С. 5-148.

8. Аристотель. Этика. М.: Изд-во ACT, 2004. 492 с.

9. Ю.Арсеньева В. А. Концепты ментального мира человека во французской и русской лингвокультурах // Вестник НГУ. Серия: История, филология. Т. 5. Вып. 2: Филология. Новосибирск, 2006. С. 76-79.

10. Артамонов С. Д. История зарубежной литературы XVI-XVII вв. М., 1988.

11. Арутюиова Н. Д. Наивные размышления о наивной картине мира // Язык о языке. М., 2000. С. 7-19.

12. Ъ.Арутюнова Н. Д. Тождество и подобие (заметки о взаимодействии концептов) // Логический анализ языка. Тождество и подобие. Сравнение и идентификация. М., 1990. С. 7-32.

13. Арутюнова Н. Д. Функциональные типы метафоры // Изв. АН СССР. Сер. лит. и яз. 1978. Т. 37. №4.

14. Архиепископ Аверкий (Таушев). Руководство по гомилетике. М.: Изд-во Православного Свято-Тихоновского Института, 2001. 143 с.

15. Архимандрит Константин (Зайцев). Пастырское богословие. Курс лекций, прочитанный в Свято-Троицкой Духовной Семинарии. Иваново: Свет Православия, 2002. 364 с.

16. Баранов Г. С. Научная метафора. Модельно-семиотический подход. Ч. 1. Кемерово: Кемеровский госуп-т, 1992. 112 с.

17. Баранов Г. С. Научная метафора. Модельпо-семиотический подход. Ч. 2. Кемерово: Кемеровский госуп-т, 1993. 200 с.

18. Барт Р. Критика и истина. Введение в структурный анализ повествовательных текстов // Зарубежная эстетика и теория литературы XIX-XX вв. Трактаты, статьи, эссе. М.: Изд-во Моск. гос. ун-та, 1987. С. 349-422.

19. Бахмутова II И. О некоторых основных понятиях процесса метафоризации // Вопр. стилистики. 1972. Вып. 4.

20. Бахмутова Н. И. Системность переносных значений глаголов в русском языке // Системные отношения на разных уровнях языка. Новосибирск, 1988.

21. Блинова О. И. Образная лексика диалекта и аспекты её изучения // Лингвистические чтения, посвящёппые столетию проф. Н. П. Грипковой. Тез. докл. и сообщ. СПб., 1995.2Ъ.Блэк М. Метафора//Теория метафоры. М.: Прогресс, 1990.

22. Большой русско-итальянский словарь: В 2-х т. / сост. Майзель Б. Н., Скворцова Н. А. М.: Русский язык, 1999. 500 с.

23. Большой медицинский энциклопедический словарь. Изд. 4, испр. и доп. М.: РИПОЛ классик, 2007.

24. Бор II. Атомная физика и человеческое познание. М.: Изд-во иностранной литературы, 1961.

25. Буйнова 0.10. универсальные и специфические черты процесса метафоризации // Лингвистические исследования к 75-летию профессора Владимира Григорьевича Гака. Дубна: Феникс, 2001. С. 49-65.

26. Булыгина Е. Ю. Экспрессивные прилагательные современного русского языка: (Семантический, прагматический и лексикографический аспекты). Автореф. дис. . капд. филол. наук. Томск, 1991.

27. Варламов М. В. Типологические особенности адъективной метафоры в сопоставлении с глагольной и субстантивной метафорой: Автореф. дис. . капд. филол. наук. СПб, 1995.

28. Василькова В. В. Порядок и хаос в развитии социальных систем: Синергетика и теория социальной самоорганизации. СПб, 1999.

29. Вежбгщка А. Русские культурные скрипты и их отражение в языке // Зализняк Аппа А., Левоптипа И. Б., Шмелёв А. Д. Ключевые идеи русской языковой картины мира. М.: Языки славянской культуры, 2005. С. 467^199.

30. Вежбгщка А. Семантические примитивы // Интернет-ресурс: http.V/www.belb.net/obmen/Wierzbicka.htm

31. ЪЪ.Вейнрейх У. О семантической структуре языка // НВЛ. М., 1970. Вып. V.

32. Верещагин Е. М. Церковнославянская книжность на Руси. М.: Инд-рик, 2001. 608 с.

33. Верхотурова Т. К. Комплексная парадигма качественности имён прилагательных в современном русском языке: Автореф. дис. . канд. филол. паук. М., 1990. 15 с.

34. Вольф Е. М. Грамматика и семантика прилагательного. М.: Наука, 1978. 199 с.

35. Воронин С. В. Основы фопосемаптики. Л.: Изд-во ЛГУ, 1982. 244 с.

36. Выготский Л. С. Мышление и речь. М.: Лабиринт, 1999. 351 с.

37. АХ.Вященко JI. С. О способе выделения семантических компонентов (напримере английских прилагательных) // Теория и методы семасиологических исследований. Л., 1979. С. 42-50.

38. Гадамер Г. Г. Актуальность прекрасного. М., 1991. 366 с.

39. Гак В. Г. Имя прилагательное // его же: Теоретическая грамматика французского языка: Морфология. М., 1979. С. 117-131.

40. Гак В. Г. Языковые преобразования. М.: Школа «Языки русской культуры», 1998.

41. Галеев Б. М. Синестезия в мире метафор // Интернет-ресурс: http://synesthesia.prometheus.kai.ru/sinmet r.htm

42. Галеев Б. М. Что такое синестезия: мифы и реальность // Интернет-ресурс: http://prometheus.kai.ru/mif r.htm

43. Герман И. А. Лингвосииергетика. Барнаул, 2000. 166 с.

44. Голенищев-Кутузов И. И. Барокко и его теоретики // XVII в. В мир-вом литературном развитии. М., 1969. С. 136-147.

45. Горбачевич К. С., Хабло Е. П. Словарь эпитетов русского литературного языка. JL, Наука, 1978.

46. Зимин В. И. О мотивировке метафорических значений слов // Лекси-кограмматические записки. М., 1976. С. 12-31.

47. Избранные проповеди святых отцов Цервки и современных проповедников / сост. П. Дударев. СПб., 1912. 717 с.

48. Се. Иоанн Златоуст. Творения. Т. 1. Житомир, 2002.61 .Исмагулова Б. X. О моделях развития переносных значений слов в сфере русских прилагательных // РЯШ. 1978. №6. С. 94-97.

49. История зарубео/сной литературы XVII в. Изд-е 2, испр. и доп. М., .1999.

50. История эстетики. Памятники эстетической мысли. Т. 2. М., 1964. С. 624-628.

51. Кадырбекова 77. К. Лексическая полисемия имён прилагательных как фактор системности лексикона (на материале нем. яз.): Автореф. дис. . канд. филол. наук. М., 1991.

52. Канчани П. Оппозиция «свои-чужие» как прагматическая доминанта политического дискурса: автореф. дис. . канд. филол. наук. М., 2007.

53. Ковтуи Л. С. Описание метафорических значений в толковом словаре литературного языка // Современность и словари. Д., 1978. С. 46-60.

54. Коэ/семякова Е. А. История формирования семантики прилагатель-ных-цветообозначений в русском языке: Автореф. дис. . канд. филол. наук. Н. Новгород, 2001.

55. Колмогорова А. В. Языковое значение и речевой смысл: функцио-нально-семиологическое исследование прилагательных обозначений светлого и тёмного в современных русском и французском языках: Дис. . доктора филологических наук. Иркутск, 2006.

56. Комина Э. В. Вербальная синестезия // Интернет-ресурс: www.philos.msu.ru/vestnik/philos/art/2006/komina verb.htm

57. Кузнецов А. М. От компонентного анализа к компонентному синтезу. М.: Наука, 1986. 124 с.

58. Кулиев Г. Г. Метафора и научное познание. Баку, 1987.

59. Лаврентьева Н. Б. К вопросу о принципах классификации глагольных метафор (на материале говоров Новосибирской области) // Лексика и фразеология русских говоров Сибири. Новосибирск: Наука, 1982.

60. Лагута О. Н. Метафорология: теоретические аспекты: В 2 ч. Новосибирск: НГУ, 2003а. Ч. 1. 114 с.

61. Лагута О. Н. Метафорология: теоретические аспекты: В 2 ч. Новосибирск: НГУ, 20036. Ч. 2. 208 с.

62. Лагута О. Н. Учебный словарь стилистических приёмов. Практические задания. Ч. 1. Новосибирск: НГУ, 2000.

63. Лакофф Дою. Женщины, огонь и опасные вещи: Что категории языка говорят нам о мышлении. М.: Языки славянской культуры, 2004.81 .Лакофф Дж., Джонсон М. Метафоры, которыми мы живём. М.: Изд-во ЛКИ, 2008. 256 с.

64. Левонтина И. Б., Шмелёв А. Д. Родные просторы // Зализняк Анна А., Левонтипа И. Б., Шмелёв А. Д. Ключевые идеи русской языковой картины мира. М.: Языки славянской культуры, 2005. С. 64-75.

65. Леонтьев А. И. Лекции по психологии. М., 2000. Интернет-ресурс: http://yurpsy.by.ru/biblio/leontev/leontev.htm

66. Лихачёв Д. С. Избранные труды по русской и мировой культуре. СПб: Изд-во СПбГУП, 2006. 416 с.

67. Лингвистический энциклопедический словарь / под ред. В. Н. Ярцевой. М.: Сов. энциклопедия, 1990. 685 с.

68. Логинова О. В. Функции компонентов-прилагательных в составе фразеологизмов: На материале современного русского языка. Авто-реф. дис . канд. филол. наук. Челябинск, 2003.

69. Лотмап Ю. М. О семиосфере // Интернет-ресурс: http://semiotics.ru/sphere/semiosphere.htm

70. Лотман Ю. М. Культура и взрыв. М., 2000.

71. Ю.Лукьянова Н. А. Экспрессивная лексика разговорного употребления. Новосибирск: Наука, 1986. 231 с.

72. Мерзлякова А. X. Типология адъективной метафоры // Лингвистические исследования к 75-летию профессора Владимира Григорьевича Гака. Дубна: Феникс, 2001. С. 104-116.

73. Мерзлякова А. X. Типы семантического варьирования прилагательных в поле «Восприятие»: На материале английского, русского и французского языков. Автореф. дис . д-ра. филол. паук. Уфа, 2003.

74. Москвин В. П. Стилистика русского языка. Теоретический курс. Ростов н/Д: Феникс, 2006. 630 с.

75. Наименования цвета в индоевропейских языках: Системный и исторический анализ. М.: КомКнига, 2007. 320 с.

76. Никитин М. В. О семантике метафоры // Вопр. языкознания. 1979. №1. С. 91-102.

77. Новейший психологический словарь. Ростов-на-Дону: Феникс, 2005.

78. Опарина Е. О. Концептуальная метафора // Метафора в языке и тексте. М.: Наука, 1988.

79. Осипов А. И. Путь разума в поисках истины. М., 2003. 432 с.

80. Паршин П. Б. Теоретические перевороты и методологический мятеж в лингвистике XX века // Вопр. языкознания. 1996. №2. С. 19-42.

81. Пименова М. В. Душа и дух: особенности концептуализации. Кемерово: Графика, 2004.

82. Пименова М. В. Концепты внутреннего мира (русско-английские соответствия): Автореферат дис. . доктора филол. наук. СПб., 2001.

83. Пименова М. В. Этногерменевтика языковой наивной картины внутреннего мира человека. Кемерово, 1999.

84. Пинский Л. Ренессанс. Барокко. Просвещение. М., 2002.

85. Пищалышкова В. А. Психопоэтика. Барнаул: Изд-во Алтайского госуниверситета, 1999.

86. Пищалъникова В. А. Речевая деятельность как синергетическая система // Известия Алтайского госуниверситета. 1997. №2. С. 72-79.

87. Пищалъникова В. А., Дмитриева Н. Л. Конвенциональный стереотип: сущность, структура, функционирование // Известия Алтайского госуииверситета. 1997. №2. С. 80-84.

88. Плотникова Л. Ф. Семантическая деривация отглагольных имён существительных на -/е/ние в современное русском языке: Дис. . канд филол. наук. М.: Наука, 1976.

89. Потебня А. А. Мысль и язык. 4-е изд., 1922. С. 52.

90. Признаковое пространство культуры. М.: Индрик, 2002.

91. Прокофьева Е. П. Русские фразеологические единицы новозаветного происхождения (в зеркале итальянских новозаветных фразеологизмов). Дис. канд. филол. наук. Новосибирск, Новосибирский госуниверситет, 2006. 299 с.

92. Прокофьева JI. П. Звуко-цветовая ассоциативность: универсальное, национальное, индивидуальное. Саратов, 2007. 280с.

93. Пузырей А. А. Синестезия // Большая советская энциклопедия. М.: Изд-во Сов. энциклопедия, 1976. 3 изд. Т. 23. С. 419.

94. Растье Ф. Интерпретирующая семантика. Н. Новгород: Деком, 2001.

95. Рахшина Е. В. О семантике прилагательных цвета // Наименования цвета в индоевропейских языках: Системный и исторический анализ / Отв. Ред. А. П. Василевич. М.: КомКиига, 2007. С. 29-39.

96. Розов М. А. Методологическое мышление и задачи университетского образования // Философский факультет, 2000. №1. С. 5-17.

97. Рузин И. Г. Когнитивные стратегии именования: модусы перцепции (зрение, слух, осязание, обоняние, вкус) и их выражение в языке // Вопр. языкознания. 1994. №6. С. 79-100.

98. Рылов Ю. А. Аспекты языковой картины мира: итальянский и русский языки. М.: Гпозис, 2006а. 304 с.

99. Рылов Ю. А. Имена собственные в европейских языках. Романская и русская антропонимика: курс лекций по межкультурной коммуникации. М.: ACT, 20066. 311 с.

100. Сафина Г. Можно ли «видеть» звуки и «слышать» запахи? // Интернет-ресурс: http://synesthesia.prometheus.kai.ru/safinar.htm

101. Сергиенко Н. А. Сопоставительное исследование лексико-семантических групп прилагательных с идентификаторами «чистый/грязный» и «clean/dirty»: По материалам лексикографии. Дис . канд. филол. наук. Екатеринбург, 2006.

102. Сидорова Ю. Л. Лексические средства воплощения категории определёпиости/неопределёиности в русском языке (на фоне итальянских средств). Дис. канд. филол. паук. Новосибирск, Новосибирский госупиверситет, 2006. 231 с.

103. Скаличка В. К вопросу о типологии // Вопр. языкознания. 1966. №4.

104. Скляревская Г. Н. Метафора в системе языка. СПб., 1993.

105. Скляревская Г. Н. Языковая метафора в словаре. Опыт системного описания // Вопр. языкознания. 1987. №2. С. 58-65.

106. Современный словарь иностранных слов. М.: Русский язык, 1992. 740 с.

107. Современный философский словарь / под ред. В. Е. Кемерова. М.: Одиссей, 1996. 608 с.

108. Спиридонова Н. Ф. Проблема еемиотизации признака в свете языковых данных (на материале русских прилагательных) // Признаковое пространство культуры. М.: Индрик, 2002. С. 184-191.

109. Суровцев В. А., Сыров В. Н. Метафора, нарратив, языковая игра // Методология науки, 1998. Вып. III. С. 186-197.

110. Сухих М. В. Лингвостраповедчески ценная лексика в мемуарной литературе: На фоне итальянского языка: автореф. дис. . канд. филол. наук. СПб., 2000. 16 с.

111. Тазиева Е. М. Окачествление относительных прилагательных в современном русском литературном языке: Автореф. дис. . канд филол. наук. Томск, 1991.

112. Тазиева Е. М. Развитие качественных значений у относительных прилагательных в современном русском языке. Новосибирск: НОГУ, 2006а. 240 с.

113. Тазиева Е. М. Семантика производящей основы относительных прилагательных, развивающих качественные значения // Актуальные проблемы лексикологии и словообразования. Новосибирск, 2007. Вып. 10.

114. Тазиева Е. М. Словарь метафорических эпитетов (общая характеристика, построение словарной статьи, материалы к словарю) // Te%vr. ypa(j.(j.axiKr| (Искусство грамматики). Новосибирск, 20066. Вып. 2. С. 567-593.

115. Тальягамбе С. Зрительное восприятие как метафора (По поводу концепции Пауля Фейерабеида) // Вопр. философии. 1985. №10. С. 123-131.

116. Таранов П. С. Философия сорока пяти поколений. М., 1999. 656 с.

117. Тарасова Л. Д. О семантической структуре прилагательного cold в современном английском языке // Теория и методы семасиологических исследований. Л., 1979. С. 95-106.

118. Татаренко С. В. Сопоставительное исследование прилагательных эстетической оценки в русском и английском языках. Автореф. дис . канд. филол. наук. Челябинск, 1999.

119. Телия В. IT. Вторичная номинация и её виды // Языковая номинация. Виды наименований. М., 1977.

120. Телия В. И. Метафоризация и её роль в создании языковой картины мира // Роль человеческого фактора в языке. Язык и картина мира. М., 1988. С. 173-203. Интернет-ресурс: http://linguists.narod.rU/downloads2.html#lingvistika

121. Тиллябаева Л. Р. Механизм образования семантических дериватов качетсвенных имён прилагательных: Дис. . канд. филол. наук. Ташкент, 1984.

122. Толстая С. М. Категория признака в символическом языке культуры (вместо предисловия) // Признаковое пространство культуры. М.: Ипдрик, 2002. С. 7-20.

123. Ульман С. Дескриптивная семантика и лингвистическая типология // НВЛ. М., 1962. Вып. 2. С. 17—44.

124. Ульман С. Семантические универсалии // НВЛ. М.: Прогресс, 1970. Вып. 5. С. 269-293.

125. Устинова И. В. Луис де Гопгора и русский символизм // Русистика и компаративистика. М.: МГПУ, 2006. С. 114-121.

126. Уфимцева А. А. Семантический аспект языковых знаков // Принципы и методы семантических исследований. М.: Наука, 1976. С. 31-46.

127. Фреге Г. Понятие и вещь // Семиотика и информатика. 1973. Вып. 10. С. 188-205.

128. Фрумкина Р. М. Вечнозелёное дерево теории. Памяти 10. А. трейдера // Человек. 1999. №4. С. 145-155.

129. Фрумкина Р. М. О методе изучения семантики цветообозначе-ния// Семиотика и информатика. 1973. Вып. 10. С. 142-162.

130. Фрумкина Р. М. Цвет, смысл, сходство. Аспекты психолингвистического анализа. М., 1984.

131. Хазагеров Т. Г., Ширина Л. С. Общая риторика: Курс лекций, словарь риторических приёмов. Ростов-на-Дону: Феникс, 1999. 320 с.

132. Хайдеггер М. Исток художественного творения // Зарубежная эстетика и теория литературы XIX-XX вв. Трактаты, статьи, эссе. М.: Изд-во Моск. гос. ун-та, 1987а. С. 264-312.

133. Харченко В. К. Переносные значения слова. Воронеж: Изд-во Воронеж, ун-та, 1989. 195 с.

134. Хахалова С. А. Модель, концепт, метафора: Тезисы докладов международной научной конференции «Вопросы языковой политики и языкового планирования в условиях информационного общества». Иркутск, 2001. С. 130-134.

135. Хромых Г. С. Переносные значения в лексических микросистемах: (Закономерности развития и организации): Дис. . канд. филол. наук. Воронеж, 1979.

136. Челышева И. И. Система цветообозпачений итальянского языка // Наименования цвета в индоевропейских языках: Системный и исторический анализ / Отв. Ред. А. П. Василевич. М.: КомКнига, 2007. С. 243-266.

137. Ченки А. Современные когнитивные подходы к семантике: сходства и различия в теориях и целях // Вопр. языкознания. 1996. №2. С. 68-88.

138. Чердаицева Т. 3. Итальянская фразеология и итальянцы. М.: ЧеРо, 2000. 304 с.

139. Чернейко Л. О. Липгвофилософский анализ абстрактного имени. М.: МГУ, 1997.

140. Чидзиива X. Гармония цвета: Руководство по созданию цветовых комбинаций. М.: Астрель, 2003. 142 с.

141. Чудинов А. П. Типология варьирования глагольной семантики. Свердловск, 1988.

142. Шафиков С. Г. Семантические универсалии в лексике. Уфа: Башкирский университет, 1996. 196 с.

143. Шерешевская Е. Б. Языковая личность оратора как отражение риторического идеала // Ts^vt) ypajijicraKri (Искусство грамматики). Новосибирск, 20066. Вып. 2. С. 694-703.

144. Шрамм А. Н. Очерки по семантике качественных прилагательных (па материале современного русского языка). Л.: Изд-во ЛГУ, 1979. 133 с.

145. Щедровицкий Г. 77. Методология и философия организационно-управленческой деятельности: основные понятия и принципы (курс лекций) / Из архива Г. П. Щедровицкого. Т. 5. ОРУ (5). М., 2003. 288 с.

146. Эко У. Остров накануне. СПб: Симпозиум, 2001. 496 с.

147. Эко У. Роль читателя: Исследования по семиотике текста. Спб: Симпозиум, М.: Изд-во РГГУ, 2005. 502 с.

148. Юрина Е. А. Образный строй языка. Томск: Изд-во Томского университета, 2005. 156 с.

149. Якобсон Р. Звук и значение // его же: Избранные работы. М., 1985. С. 261.

150. Якобсон Р., Фант Г. М, Халле М. Введение в анализ речи. Различительные признаки и корреляты // HBJ1. М., 1962. №2. С. 173— 230.

151. Якушкина Е. И. Оппозиции прямой — кривой и прямой — обратный и их культурные коннотации // Признаковое пространство культуры. М.: Ипдрик, 2002. С. 163-183.

152. Barocco. Antenati Europa — la storia della lelteratura europea online // Интернет-ресурс: http://www.girodivite.it7antentati/ xvi isec/barocco .htm

153. Barthes R. L'ancienne rhetorique. Aide-memoire, 1970.

154. Corradini M. Genova e il Barocco. Studi su Angelo Grillo, Ansaldo Ceba, Anton Giulio Brignole Sale. Pubblicazioni dell'Universita Cattolica del Sacro Cuore. Milano, 1994.

155. Devoto G. Avviamento alia etimologia italiana. Dizionario eti-mologico. Fircnzc: Felice Le Monnier, 1999.

156. Dizionario inglcse-italiano. 11 Ragazzini / Biagi concise. Zanichelli Editore, 1997.

157. Dizionario interattivo Garzanti II Интернет-ресурс: http://www.garzantilinguistica.it

158. Doglio M. L. Emanuele Tesauro e la parola che crea: metafora e po-tere della scrittura // E. Tesauro. 11 Cannocchiale Aristotelico. Ristampa anastatica dell'edizione: Torino, Bartolomeo Zavatta, 1670. Editrice artis-tica picmontcsc, 2000. P. 7-16.

159. Gabrielli A. II piacere dell'italiano: Come districarsi tra i segreti di grammatica с sintassi. Milano: Mondadori, 1999. 285 p.

160. Grande grammatica italiana di considtazione / a cura di L. Renzi, G. Salvi. Vol. II. 1 sintagmi verbale, aggettivale, avverbiale. La subor-dinazione. Bologna: II Mulino, 1991.

161. Lotti G. L'avventurosa storia della lingua italiana: Dal latino al tele-fonino. Bologna: Tascabili Bompiani, 2000. 256 p.

162. Pennacini A. Retorica moderna e retorica classica // E. Tesauro. II Cannocchiale Aristotelico. Ristampa anastatica dell'edizione: Torino, Bartolomeo Zavatta, 1670. Editrice artistica piemontese, 2000. P. 31-39.

163. Зоръко Г. Ф., Mat 13ель Б. Н., Скворцова Н. А. Новый итальянско-русский словарь. 2-е изд., стер. М.: Рус. Яз., 1998.

164. Ожегов С. И., Шведова Н. Ю. Толковый словарь русского языка. 3-е изд., стер. М.: Азъ, 1996.

165. Словарь русского языка: В 4 т. / Под ред. А. П. Евгеньевой. 4-е изд., стер. М., 1999.

166. Vocabolario della lingua italiana di Nicola Zingarelli. Zanichelli Editore, 2001.