автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.01
диссертация на тему: Русская литература XIX века и становление молодой алтайской литературы

Полный текст автореферата диссертации по теме "Русская литература XIX века и становление молодой алтайской литературы"

1 • и и

О | ¡¡па ¡^о^

РОССИЙСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ПЕДАГОГИЧЕСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ имени А.И.ГЕРЦЕНА

На правах рукописи УДК 882 /092/

ЧИНИНА Эльвира Петровна

РУССКАЯ ЛИТЕРАТУРА XIX ВЕКА И СТАНОВЛЕНИЕ МОЛОДОЙ АЛТАЙСКОЙ ЛИТЕРАТУРЦ

10.01.01 - русская литература

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Оанкт-Петор<1ург 1Р93

Работа выполнена на кафедре русской литературы Российского государственного педагогического университета им. А.И.Герцена.

Научный руководитель: Научный консультант: Официальные оппоненты:

Ведущая организация:

. Защита состоится на заседании специализированного.совета К 113.05.05 по присуждению ученой степени кандидата филологических наук в Российском государственном педагогическом университете им. А.И.Герцена / 199053 Санкт-Петербург, Б.О., 1-я линия, д. 52, ауд. Л] / С диссертацией можно ознакомиться в фундаментальной библиотеке университета. '

Автореферат разослан " ¡6 " ¿ре^уЛ^-Я 1993 г.

доктор филологических наук профессор В.А.Западов

доктор филологических наук Е.А.Костюхин

доктор филологических наук . И.В.Столярова доктор филологических наук В.А.Шошин

Поморский государственный педагогический университет

ц/хртл- 1993 г. в часов

Ученый секретарь специализированного

совета кандидат филологических наук ¿У

доцент Н.Н.Кякшто

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Русско-алтайские литературные связи, как и в целом алтайская письменная литература, мало исследованы в науке о литературе. Алтайская литература вобрала в себя разнообразные литературные влияния и содержит богатый материал для изучения проблем сравнительного литературоведения. Пути становления письменной алтайской литературы связываются в работа с влиянием фольклора, классики XIX века и традициями русской духовной литература.

Актуальность темы. В современной науке происходит переосмысление многих вопросов, а также и кардинальных литературоведческих проблем, в частности сравнительного литературо- ■ ведения. Это обуславливается возникшим интересом ученых к духовным поискам литературы, связанных прежде всего влиянием христианской культуры на литературный процесс. Алтайская литература - не исключение. Однако дс последнего времени не было исследований, изучавших младописьменную литературу в указанном аспекте. Христианизация языческого Алтая определила возникновение письменности и переход от устного народного творчества к бурному развитию письменной алтайской литературы. Алтайская литоратура - явление сложное, она глубоко связана, помимо религиозно-нравственной литературы, с русской классикой по преимуществу романтического направления. Кроме того, творчество первых писателей-алтайцев носило следы научности, документальности, этнографизма. Развитие алтайской литературы шло но линии преодоления эклектизма, это явление осмысливается в настоящей работе.

Научная новизна исследования состоит в том, что впервые русская романтическая проза и русская духовная литература рассматриваются как источники письменной алтайской литературы. Впервые предпринимается попытка дать объективный, беспристрастный анализ деятельности Алтайской духовной миссии в процессе становления алтайской литературы.

Цель диссертации заключалась в определении основных источников письменной алтайской литературы, осмыслении деятельности Алтайской духовной миссии в процессе становления алтайской литературы.

Практическая значимость работы. Материалы диссертации могут быть использованы в лекционных курсах по истории русской литературы, алтайской литературы, на семинарах и практических ванятиях, посвященнных проблемам романтизма, развития жанров древнерусской, русской классической и алтайской литературы, а также в спецкурсах и спецсеминарах по сравнительному литературоведению.

Апробация диссертации. Диссертация обсуждалась на заседаниях кафедры русской литературы РП1У имени А.И.Герцена. Основные положения работы излагались на научно-практической конференции в Горно-Алтайске /1990/. Содержание диссертации изложено в трех публикациях.

Объем и структура работы. Диссертация состоит из введения, двух глав и заключения. Общий объем 167 машинописные страницы. Библиография насчитывает 215 наименований.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Введение посвящено истории изучения творчества алтайских писателей XIX века /М.В.Чевалкова, И.М.Штыгашева, Г.И.Гуркина и др./, а также проблем русско-алтайских литературных связей.

История изучения письменной алтайской литературы представлена достаточно скромным количеством исследований. Алтайское литературоведение,зародилось в 1930-40-е г., однако дореволюционная алтайская литература стала изучаться лишь с конца 1950-х г. Во введении оценивается вклад советской школы алтайских литературоведов - С.С.Суразакова, З.С.Казагачевой, Г.В.Кондакова и других. Дня ученых советского периода характерен интерес к фольклорным истокам алтайской письменной литературы. В ряде работ 1950-х - 70-х г. отмечается наличие русско-алтайских литературных связей, вплоть до последнего времени.

Значительная часть введения посвящена анализу диссертационных работ, так или иначе связанных с темой настоящего исследования. В диссертации З.С.Казагачевой отмечено влияние русской классической литературы на творчество М.В.Чевалкова, однако наследие писателя рассматривается в усеченном виде, изымается все, что связано с религиозной тематикой. В кандидатской диссертации С.М.Каташева анализируется особенности алтайского стихосложения. Автор обращается и к назидательным стихам и басням Чевалкова, рассматривает их с точки зрения

влияния алтайского фольклора. В диссертационном исследовании Г.В.Кондакова более основательно изучаются формы взаимосвязи двух литератур, однако дооктябрьский период почти не исследуется. В 1980-е г. появляется диссертация Н.М.Киндиновой, где рассматривается наследие Чевалкова-баснописца в числе других проблем. Однако творчество Чевалкова - намного шире и разнообразнее, басни - лишь часть его наследия.

Из обзора литературы следует, что алтайская литература дооктябрьского периода, русско-алтайские литературные связи в XIX веке - проблема малоизученная. Многие имена даже не упоми-лись до последних лет, творчество же Чевалкова исследовалось но в полном объеме и с сознательным замалчиванием существенных сторон его мировоззрения. Не оценена по достоинству и деятельность русской православной миссии и ее влияние на литературный процесс. Новейшие публикации произведений алтайских писателей XIX века явно указывают на необходимость коренного пересмотра многих идеологических установок, мировоззренческих стереотипов, история алтайской литературы требует основательного пересмотра, переосмысления.

Введение завершается анализом новейших публикаций наследия алтайских писателей XIX века.

Глава I - "М.В.Чевалков - основоположник письменной алтайской литературы. 1840-е - 1890-е годы".

В 1 разделе первой главы рассматривается роль Алтайской духовной православной миссии в становлении алтайской письменной литературы. Отмечены четыре основные точки зрения на деятельность миссии, указаны представители официально-церковного направления в оценке миссии, публицисты-областники, советские ученые подчеркнуто атеистического склада и, наконец, представители новейшего направления ряда наук - этнографии, истории, фольклористики,, которые стремятся дать объективную, беспристрастную оценку роли и значения духовной миссии во всех сферах ее разноообразной деятельности. Первый раздел содержит факты деятельности миссии, ее огромного влияния на культуру алтайцев,.ее значения для развития литература. В этой связи в работе выдвигается идея двух видов христианизации языческого народа: насильственная христианизация - официальный курс, христианизация внешняя, административная, применяющая нелепые, грубые, а иногда и противозаконные меры, и

христианизация внутренняя, основанная на глубоком познании всевозможных сторон культуры алтайцев и на высочайшем нравственном авторитете носителей христианской веры. Деятельность духовной миссии и рассматривается как истинная христианизация, несущая свет европейской культуры, указующая путь алтайского народа к цивилизованной семье народов мира.

В работе рассматриваются этапы деятельности Алтайской духовной миссии, оценивается деятельность основоположника духовной миссии о.Макария Глухарева, его система обучения и просвещения алтайцев, его нравственный облик.Во второй половине XIX века в Горном Алтае расширяется сеть школ, в Улале открывается миссионерское училище, в котором учился писатель-очеркист И.М. Штыгашев. В.училище алтайцы знакомились с русской классической литературой. В работе содержится обзор деятельности учебных заведений миссии, определивших направление ее культурно-просветительской деятельности. В начале 40-х г. XIX века русскими нисси-онерами была создана алтайская письменность на базе русской графики. Во второй половина XIX века, миссионерами были созданы букварь на алтайском языке, первая научная грамматика и словарь алтайского языка.

Во второй половине XIX века появилась алтайская интеллигенция, положившая начало национальной художественной литературе.

Во 2-м разделе первой главы анализируется первое произведение письменной алтайской литературы - "Памятное завещание" М.В.Чевалкова. М.В.Чевалков прошел религиозно-нравственную и филологическую школу духовной миссии, сам стал миссионером-просветителем, главным переводчиком миссии, участвовал в научных экспедициях по Алтаю, собирал фольклорные материалы.

Первым литературным опытом Чевалкова стало "Житие Чевал-жова", переведенная под заглавием "Памятное завещание". В работе это произведение анализируется с точки зрения жанровой специфики, отмечаются черты житийного жанра, особенности агиографического канона, оспаривается мнение ряда исследователей, относящих "Памятное завещание" к автобиографической повести или очерку, В исследовании прослеживается связь "Памятного завещания" с такими произведениями древнерусской литературы как "Поучение" Владимира Мономаха. Главная часть "Штия" Че-

валкова соотносится с типичными агиографическими мотивами - мотив раннего покаянного чувства, молитвенных слез, духовной жажда, тяготения к духовному учению, постоянного самоосуждения и др. В "Памятном завещании" включаются житийный сюжет и герои агиографических сказаний, возникают параллели с житием свящепно-мученника Киприана и мученицы 'Иустины. В "Житии" Чевалкова каждый факт, каждое событие имеют двойное значение: внешнее, житейское, биографическое и тайное, мистическое,- когда факт . предстает как проявление видов промысла, божественной "иконо-гети". В произведении Чевалкова звучат житийные предзнаменования, предсказания свыше, вводится встреча Киприана с юродивым -"дурачком Евсеем", который сначала безмолвно, а потом и словесно намекает на будущее главного героя. Прямое или косвенное, молчаливое или словесное предсказания юродивых часто встречаются в агиографической литературе. Далее в повествовании по мере углубления героя в сущность христианской веры, все большее место начинает занимать такой неотъемлемый элемент жития, как чудеса и видения. Все основные события жизни Михаила сопровождаются знамениями и помощью свыше, так например, изображаются два прямых вмешательства свыше святителя Николая Чудотворца, приходящего на помощь Михаилу в трудные моменты жизни. Михаилу являются "в тонком сне" даже его первый духовный наставник о. Макарий Глухарев, призывая подвижника к мужественной борьбе с демонскими силами. Следующее чудо явно напоминают образы и символику десятой глава Апокалипсиса, Чевалков получает дар Святого Духа, видимо, дар проповедовать и обращать в христианство, подобно тому как в Апокалипсисе описывается получение Иоанном Богословом величайшего пророческого дарования. Знаменательно и то, что после описания этого чуда Чевалков начинает постоянно обращаться к теме миссионерской проповеди. Для агиографии характерно повторение чудес, знамений, символических видений из Священного Писания. Вообще Чевалков имел ясное представление о житийной литературе, так как сам занимался ее переводом. Один из существенных мотивов агиографии - поношение и осмеяние по-движнике^о стороны чужих и близких. Чевалков приводит ряд эпизодов своей биографии, когда он терпел "скорби за Христа" от родственников алтайцев-язычников. Из всех искушений герой повествования выходит победителем.

В "Памятном завещании" присутствуют и черты других жанров древнерусской литературы, в частности, патериковых рассказов. Патериковое начало преобладает в описании поступков и поучений о.Макаркя Глухарева.

При преобладании житийного пласта в "Завещании" есть и элементы реальные, этнографические, элементы автобиографии. Автор "Завещания" испытывает и влияние светской литературной I традиции,определяет черты сходства "Жития" Чевалкова и "Жития" протопопа Аввакума, которые прослеживаются в работе.

3 раздел йэрвой главы посвящен духовной поэзии М.В.Чевалкова. Христианские представления Чевалкова как священнослужителя и миссионера нашли воплощение и в поэтическом творчестве.

Стихи Чевалкова составили сборник "Поучительные статьи в стихах на алтайском языке". Эти стихотворения существенно отличаются от русской духовной поэзии системой стихосложения, употреблением изобразительно-выразительных средств языка п други- • ми признаками.

Устная народная алтайская поэзия основывалась на принципе еиллабики в отличие от тоники. Чевалхов свободно относится к фольклорной традиции, в исследовании рассматриваются особенности стихотворной формы у Чевалкова.

Духовная поэзия Чевалкова, содержащая христианские поучения и наставления по форме генетически связана с произведениями алтайского народного эпоса. Одним из главных композиционных' приемов героического эпоса Алтая является очень частое употребление рефренов. Частые повторы в эпосе связаны с его устным бытованием. Именно повтор лег в основу и духовных стихов Чевалкова. По своему поэтическому стилю стихи Чевалкова весьма близки народным песням, пословицам и эпосу, имеют начальные п конечные рифмы. Однако этот древний композиционный прием устного народного творчества приобретает в авторском творчестве Чевалкова особое значение. Рефрены его нравственно-назидательной поэзии служат целям духовного воспитания алтайцев, поэтому повторяются в его стихах, как правило, главные идеи, главные христианские.заповеди и нравственные правила. Чевалков как бы ориентируется на читателя, привыкшего усваивать услышанное, и использует повторы, желая, чтобы христианская мораль тем самым была прочно усвоена и принята.

Однако религиозный пафос поэзии Чевалкова в б' был отмечен советскими исследователями. Подборки материалов по творчеству Чевалкова явно были ориентированы лишь на его нравоучительные произведения на темы общечеловеческой морали. По сути дела духовная поэзия Чевалкова вообще не рассматривалась в научной литературе советского времени.

В духовной поэзии Чевалков строго следовал идеям религиозной литературы, излагал основные понятия об отношении Бога и человека, о христианской нравственности, о заповедях Божиих. Часто стихотворение основывалось на одной какой-либо религиозной сентенции.

Поэзия Чевалкова, рассматриваемая в полном объеме, предстает перед нами как явление синтетическое, как соединение традиций алтайского народного творчества и традиций христианской дидактической поэзии. Черты жанра алтайского героического эпоса и церемониальные благопожелания определили композицию стихотворений, их ритм, рифмику, насыщенность звукописью. Содержание, тематика поэзии Чевалкова обусловлены русской дидактической поэзией, которая создавалась на основе Священного Писания.

В 4-м разделе рассматривается басенное творчество Чевалкова. Представляется несомненным тот очевидный, факт, что Чевалков обращается к жанру басни под непосредственным влиянием литературы, а именно под воздействием русской классической басни И.А.Крылова. В истории русско-алтайских связей двух литератур И.А.Крылову принадлежит особая роль. Он является первым русским писателем, переведенным на алтайский язык. Алтайская письменная литература началась с переводов и переделок басен Крылова.

Жанровая природа басни привлекла внимание Чевалкова. В алтайских мифах, легендах, сказках действутсшими лицами выступали животные. Перевода Чевалкова' были похожи на алтайские сказки о животных с их юмором и народной моралью.

Характерно, что Чевалков не переводил басен, отражавших специфику русской национальной психологии. Большей частью для перевода выбирались басни, в которых обличались общечеловеческие пороки: жадность, трусость, невежество, леность, праздность. Обличения этих пороков было основой народной нравствен-

ности и нашло отражение в устном народном творчестве алтайцев, особенно в пословицах и поговорках. Чевэлков прямо связывает свои переводы басен с соответствующими афоризмами народной мудрости. Для алтайского переводчика наиболее важной представлялась моральная сторона басен, он стремится сделать басню исключительно дидактическим жанром с однозначным выводом. В Больные переводы Чевалкова входят явные христианские аллюзии. Так, например, в переводе басни "Стрекоза и Муравей" возникает тема быстротечности жизни, которая придает басне грозно торжественное звучание, что отнюдь на характерно для басни как таковой, но характерно для произведений церковной риторики. С проповедническим пафосом литературного творчества Чевалкова связано также и то, что мораль басен в его переводах звучит не с басенной снисходительно-мудрой объективностью, а гневно, обличительно, угрожающе. При этом Чевалков прямо и целенаправленно конкретизирует пороки, упоминает такие, на которые текст басен Крылова не указывает. Так, например, Чевалков беззаботную кры-ловскую стрекозу делает горькой пьяницей и обрушивает на нее праведный свой гнев. Чевалков, преследуя иногда цели религиозного просветительства, как бы преступает каноны басзнного жанра. Некоторые переводы, строго говоря, нельзя назвать собственно басней. Это уже некое смешение произведений разных жанров: басни с проповедью, алтайской сказки о животных с развернутой пословицей. Этот своего рода литературный зклектизм есть, по всей видимости, свойство национальных литератур с огромным дописьменным периодом, опирающихся на достижения мировой литературы.

П глава- "Очерк - ведущий жанр письменной алтайской литературы" открывается разделом "Этнографические очерки В.И.Вербицкого "Алтайцы". 1870-1880". В.И.Вербицкий, выдающийся русский миссионер, известен и как фольклорист, тюрколог, этнограф, языковед. Одной йз важнейших заслуг Вербицкого является его деятельность по собиранию и изучению устной народной поэзии алтайцев. Однако вне поля зрения исследователей оказалась богатейшая очеркистика Вербицкого. В 1870 г. вышел в свет сборник Вербицкого "Алтайцы". Описание Алтая дается не как картина, отражающая единое целостное впечатление исследователя и наблюдателя. Оно разделено по рубрикам: топография

Алтая, происхождение алтайцев, внешний вид, жилища, пища, занятия и т.д. Однако тем не менее из очерков Вербицкого в читательском восприятии создается целостная панорама изображаемой жизни.

Стиль Вербицкого-очеркиста отличает искусство детали. Деталь является средством создания художественных образов, придает выразительность и особую картинность описываемым сценам. Алтайские слова и алтаизмы, употребляемые в тексте очерков, также выполняют определенные стилистические функции, выступают как средство создания национального и местного колорита.

Очерки Вербицкого имеют большое, этнографическое значение. Он первый дал сжатое, обобщенное, но меткое описание особенностей языка, культуры и быта. Чрезвычайно интересны наблюдения этнографа о характере, образе жизни северных и южных алтайцев. Погружаясь в жизнь алтайского народа, Вербицкий прикасался к "основаниям" человеческого бытия, находил те же ценности, что и в цивилизованном мире, порой существующие в более Непосредственном виде: уважение к личности, родственные привязанное!* и т.п. Вербицкий стремится понять внутреннюю логику этой жизни, увидеть и объяснить достоинства тех правил, обычаев, законов, которые в ней царят. Автор очерков стремится быть максимально беспристрастным я объективным. Отец Василий хочет понять глубины души народной. Он смотрит на алтайский народ глазами человека, который псстиг его внутреннюю гармонию, гармонию человека и природы, естественного и общественного бытия. В этой гармонии он усматривал залог духовного возрождения самобытных алтайцев. Отец Вербицкий старается показать тшзнь алтайцев как особый тип культуры.

Вербицкий, как миссионер, особое значение придавал борьбе с шаманизмом. Он характеризует шаманизм как заблуждение человеческого духа на путях поиска истины, дает духовное объяснение, этему явлению. По мнению о.Вербицкого, шаманизм связан с действием бесовских сил. С помощью демонических сил шаман совершает чудпеа, но разрушает духовное здоровье алтайского народа. Вербицкий воспринимает шаманизм, камлание как страшное зло, которому можно противостоять только духовно - верой во Христа. В описании этой стороны алтайской культуры Вербицкий выступает как миссионер. Но и здесь он не выходит за гра-

ницы этнографизма, не обличает, а объясняет.

Очерки Вербицкого - научное исследование с элементами художественности, Они проступают в обилии ярких деталей, художественных сравнений, эпитетов, проявлении личностно-эмоцио-нального отношения автора к тому, о чем он пишет. В художественный мир очерков вторгается и властное пастырское слово: древняя традиция гомилетики, традиции пастырского слова. Эти древние мощные традиции находят отражение в очерках Вербицкого как человека, прошедшего академическую богословскую школу.

Очерки Вербицкого, содержащие описание алтайской культуры, можно считать фактом русской научной, этнографической, исследовательской литературы и русской очеркистики, считая его последователем этнографического направления в русской литературе, основанного В.И.Далем, Д.В.Григоровичем и другими. В то же время очерки Вербицкого обогащаются традициями проповеднической литературы.

Во 2-м разделе второй главы анализируются путевые очерки И.М.Штыгашева, ученика В.И.Вербицкого и продолжателя традиции алтайского очерка. Творчество И.М.Штыгашева представлено весьма малым количеством произведений, известно всего два очерка. Тем не менее очерки Штыгашева заслуживают внимания как произведения, связанные с основным направлением развития письменной литературы алтайцев: с жанрами документальной прозы - путевым очерком, путешествием, этнографическим очерком и т.д. Творчество Штыгашева интересно и тем, что связано с духовно-просветительской, литературной деятельностью русской православной миссии.

Первый очерк "Путешествие алтайца В Киев, Москву и ее' окрестности" начинается письмом путешественника, обращенном к его наставнику. В письме отразились устои православия, а также и стиль церковной литературы, которого отличает прежде всего устойчивые формы, этикетность, Этикетность отличает и само "Путешествие..." и связана с жанровой природой этого произведения. В произведении описывается путешествие особого рода - путешествие по святым местам, паломничество. Описания таких путешествий имели в русской литературе разработанную традицию, уходящую корнями в многовековую историю русской литературы. Этот жанр имеет богатую историю в древнерусской литературе, истоки

его связаны с жанром хождений. Древнерусская литература изучалась в Казанской учительской семинария, которую закончил Штыга-шев.

"Путешествие..." Штыгашева строго соответствует основном}' принципу жанра хождения - принципу достоверности описываемого. Он подробно описывает все, что видит, даже те детали, которыо как будто не имеют прямого отношения к цели благочестивого путешествия. Встречаются наблюдения чисто бытового характера. Эта особенность позицг-ш наблюдателя роднит "Путешествие..." Штыгашева с тремя видами древнерусских хождений - хождением паломников, путешествиями с дипломатической или торговой целью и путешествиями- "пут е в оди т елячи".

Центрообразующим элементом художественной структуры "Путешествия..." Штыгашева является образ путешественника. Ему свойственна в дуг.в древнерусских хождений позиция смирения и самоуничижения. Однако отношение личностного и эпического начал меняется, они уравновешиваются, приближаются к современной Итнгаиаву литературе, в частности, к путезествию-паломнячестзу А.Н.'.;уравьева. А.Н.Р.^гравьев в своем "ПутолестЕяи по святим местам русским" описывает не только святыни и реликвии, храмы и гробницы, но к здравствующих духовных лиц - свякенников, лросшх монахов к епископов всех, с кем пришлось ему видаться и говорить во время своего путешествия: то он вспоминает встречи и беседы с архимандритом Трои-це-Сергиевой Лавры, то пересказывает свои разговоры с игуменом Валаамской обители, то описывает комментарии киевского митрополита при посещении ближних и дальних пещер Киево-Печерской Лавры и т.д. Обо всех духовных лицах. Муравьев отзывается с неизменной почтительностью, благоговением, восхищением и любовью. Автор "Путешествия алтайца...", конечно, не мог чувствовать себя так свободно с духовными лицами, как знаменитый путешественник-паломник и церковный писатель А.Н.Муравьев, поэтому он отзывается о них с сугубой почтительностью и искренним сознанием собственного ничтожества. Несмотря на эти разлитая статуса путешественников -один - неофит, другой - знаменитость,- важен сам по себе *}акт отображения личных встреч, бесед, взаимоотношений в обоих путешествиях, отражения индивидуальных особенностей личности - характера и воспитания. Муравьев - светски воспитанный, любезный, красноречивый, независимый, умеющий с каждым найти свой стиль

общения и при этом благочестивый, глубоко проникнутый христианским духом человек. Путешествие для него - привычное дело, он вновь и вновь пополняет свой и без того огромный запас впечатлений от виденных святынь Востока, Европы, России.

Штыгашев - алтаец, выходец из краев, где язычество еще в силе, где христианство - новость, человек, который впитал все и получил от русских православных миссионеров-просветителей. Он иногда наивен, простодушен, по-детски впечатлителен. Это его первое путешествие. В "Путешествии алтайца..." Штыгашев нашел отражение образа смиренного и благочестивого паломника древних хождений, однако под влиянием современной ему литературной традиции личностное субъективное начало пронизывай^ картины виденного, уравновешивается с описательной стороной путешествия. Образ рассказчика-паломника обогащается личностным, индивидуальным содержанием, наполняя новыми красками и путевые очерки паломника-алтайца.

Штыгашев в "Путешествии1..." вводит библейские параллели и исторические экскурсы.

Язык "Путешествйя алтайца..." соединяет в себе два пласта -разговорный, когда Штыгашев описывает бытовые перипетии путешествия или впечатления, не связанные с русскими православными святы-, нями, и книжный, насыщенный церковной фразеологией, для лередачи патетических настроений автора при виде храмов и монастырей, при встречах с живыми подвижниками благочестия.

Второй очерк Штыгашева "Поступление в училище и продолжение учения шорца /алтайца/ Ивана Матвеева Штыгашева" связан уже с другим литературным явлением, с традицией этнографического очерка, с творчеством В.И.Вербицкого, с его очерком "Алтайцы". ■

Композиция очерка Штыгашева сходна с построением произведения Вербицкого. Очерк Вербицкого включает в себя описание местности Алтая, его климата, происхождения и расселения племен, нравов и обычаев алтайцев и т.д. Очерк Штыгашева представляет собой автобиографию, но строится не только на основе временного принципа последовательности событий жизни, но и на почве этнографических материалов, Птыгашев последовательно описывает этапы своего жизненного пути, однако при этом никогда не изменяет своей' позиции наблюдателя-этнографа. Когда он учился в Улалинском училище, он каждое лето ездил по дальним алтайским станам со священ-

киками миссии. В описания поездок Штыгашев непременно включает этнографические зарисовки, делает наблюдения над природой, над климатическими особенностями местности. Этнографические картины Штнгашева, с одной стороны, детальны, точны, а с другой стороны, образны и поэтичны.

Поэтичность, подалуй, более свойственна Штыгашеву, чем Вербицкому. Он размышляет и о таинственной связи природы и человека, о зависимости душевного состояния от окружающей природы, от Кеда пейзажа.

Очерк "Алтайцы" В.И.Вербицкого и очерк Штыгашева "Поступление в училища и продолжение учения шорца /алтайца/ Ивана Матвеева Штыгашева" имеют существенные черты сходства; сочетание научного подхода к явлениям с художественным взглядом на них, точность, достоверность, стремление охватить саше разные стороны жизни алтайцев. Их отличает также позиция объективного наблюдателя и любовь к Алтаю.

Творчество Штыгашева, вобравшее в себя различный литературные традиции, в том числе и традиции алтайского очерка, представляют собой значительное явление в алтайской литературе, в которой становление и развитие очерка стало одним из главных направлений развития.

Тема третьего раздела - творчество Г.И.Гурккна - очеркист» и художника светского направления /1880 - 1910-е годы/. Исследователи алтайской культуры рассматривали'Теркина по преимуществу как художника-живописца, его литературного творчества касались вскользь. Гуркян-писатель испытал глубокое влияние традиций русского и европейского романтизма, которые оригинально сочетались с фольклорными, языческими образами и мотивами. Известны три очерка Гурютна, центральным образом которых становится образ Алтая. Создание образа Алтая связано с романтической поэтикой, это образ-пейзаж, глубоко созвучный душевному строю лирического героя. Субъективный образ Алтая соответствует принципу антропоморфизапии природы. Пейзажи очерков Гуркина сравниваются в работе с пейзажными зарисовками в произведениях А.С.Пушкина, М.Ю.Лермонтова, А.А.Бестужева-Марлинского.

Герой очерков - романтический герой, который стоит вне обыденного мира и предстоит перед грандиозным Алтаем, как равный. Таинственная душа Алтая и лирическое "я" героя - равнозначные

величины. Личностное начало подчеркивается, демонстрируется. Герой свободолюбив. Идеал свободолюбия сливается с темой неприятия цивилизации как олицетворения несвободы, скованности, суетности, с противопоставлением "неволи душных городов" и первобытной вольности алтайцев.

В очерк "Алтай" входят языческие мотивы, возникает образ главного божества языческого алтайского пантеона - Ульгеня, звучат отголоски древних алтайских мифов о сотворении мира. Однако влияние языческой мифологии на художественное творчество 1Урки-на опосредовано. Языческие мотивы и образы сливаются с романтическими. Помимо Ульгеня, в центре внимания образ лирического героя, певца и музчканта. Связь художника и творца, познание божества через искусство - идеи чисто романтические. Далее развивается тема непризнанного гения, непонятого художника, вновь возникают параллели с русской классической литературой.

Поэтическая структура очерков очень подвижна, образы трансформируются один в другой: Ульгень превращается в Алтай, собирательный образ алтайца пластично переходит в образ лирического героя, от лица которого ведется повествование. Поэтика носит романтический характер, очерки насыщены олицетворениями, метафорами, сравнениями, тяготеют к ритмизации.

Очерки Гуркина, глубоко субъективные по своему пафосу, отличаются лирическим характером, указывают на рост художественного сознания, на совершенствование и развитие форм письменной алтайской литературы, которой уже становится тесно в ограничивающем ее очерке.

В заключении подводятся итоги исследования и намечаются перспективы дальнейшего развития темы. В целом, для алтайской литературы XIX века характерно стремление создать художественные формы, воплощающие в себе новый уровень национального самосознания и художественного познания мира. Непредвзятое изучение творчества алтайских писателей открывает новые перспективы литературоведческого исследования, новые аспекты проблем развития алтайской литературы, которые еще вдут своего изучения. Среди них - роль "казанской школы" и Н.И.Ильменского в первую очередь, значение учебной литературы, освоение классического наследия русской литературы. Это позволит создать более полную картину становления алтайской литературы.

Основное содержание работы отражено в публикациях:

1. Русско-алтайские литературные связи при изучении басен И.А.Крылова: Тезисы доклада на научно-практической конференции,- Горно-Алтайск, 1990.

2. К вопросу о влиянии басенного творчества И.А.Крылова на жанр басни в алтайской литературе,- С.-Петербург: Российский государственный педагогический ун-т ид. А.И.Герцена, 1992.21 е.- Рус.- Деп. в ИНИОН РАН - 1992 г., » 46719'.

3. В.И.Вербицкий - очеркист,- С.-Петербург: Российский государственный педагогический ун-т им. А.И.Герцена, 1992.~ 12 е.- Рус.- Деп. в ЛНИОН РАН - 1992 г., Я 46720.

Подписано к печати 16.02.93. Формат 60x84 1/16. Буы, писчая. Печать офсетная. Печ.л. 1,0. Тираж 100 экз. Заказ & 117.

Малое предприятие "ТеплоКон" Санкт-Петербургского ордена Трудового Красного Знамени технологического института холодильной промышленности. 191002, Санкт-Петербург, ул.Ломоносова,9