автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.01
диссертация на тему: Русская литературная критика на рубеже ХХ - ХХI веков

Полный текст автореферата диссертации по теме "Русская литературная критика на рубеже ХХ - ХХI веков"

На правах рукописи

Говорухина Юлия Анатольевна

РУССКАЯ ЛИТЕРАТУРНАЯ КРИТИКА НА РУБЕЖЕ ХХ-ХХ1 ВЕКОВ

Специальность 10.01.01 - русская литература

Автореферат диссертации на соискание ученой степени доктора филологических наук

2 6 лег 2010

Томск-2010

004607718

Работа выполнена на кафедре истории русской литературы XX века ГОУ ВПО «Томский государственный университет»

Научный консультант:

доктор филологических наук, профессор Суханов Вячеслав Алексеевич

Официальные оппоненты:

доктор филологических наук,

профессор Анисимов Кирилл Владиславович

доктор филологических наук, профессор Крылов Вячеслав Николаевич

доктор филологических наук, профессор Силантьев Игорь Витальевич

Ведущая организация:

ГОУ ВПО «Тюменский государственный университет»

часов на заседании

Защита состоится «_» октября 2010 г. в _

диссертационного совета Д 212.267.05 при ГОУ ВПО «Томский государственный университет» (634050, г. Томск, пр. Ленина, 36).

С диссертацией можно ознакомиться в Научной библиотеке Томского государственного университета.

Автореферат разослан «_» июля 2010 г.

Ученый секретарь диссертационного совета, канд. филол. наук, профессор

Л. А. Захарова

Общая характеристика работы

Актуальность и постановка проблемы исследования.

Современный этап литературоведения характеризуется ситуацией методологического плюрализма, гуманитарного «взрыва» (Ю. М. Лотман), «эпистемологического разрыва» (М. Фуко), совпавшего с тотальной модернизацией всех уровней социальной жизни. Рубеж XX - XXI веков в гуманитарной сфере - время терминологической неопределенности, когда понятия лингвистики, философии, психологии и психоанализа, социологии, культурологии, герменевтики и семиологии конкурируют в языковой картине мира. Возникают новые области гуманитарного знания, обостряются терминологические и понятийные проблемы, формируются многообразные подходы к исследованию и истолкованию как отдельных терминов, текстов, литературных явлений, так и литературного процесса в целом. Все это определяет актуальность изучения разных уровней литературного процесса рубежа XX - XXI веков: от изучения художественных миров отдельных авторов до выявления закономерностей, тенденций развития ведущих (литературных) направлений в широком литературном контексте. В то же время предметом большинства исследований становится по преимуществу художественная литература, в то время как современная литературная критика, являющаяся неотъемлемой частью литературного процесса и выполняющая функцию самосознания литературы, пока должным научным образом не описана и не исследована. Формирующиеся новые методологические подходы используются для исследования исключительно художественной литературы. Литературная критика изучается в рамках прежних методологических парадигм, созданных в 1970 - 1980-е годы - в период активного развития теории критики (работы В. И. Баранова, Ю. Б. Борева, А. Г. Бочарова, Б. И. Бурсова, А. С. Бушмина, А. Я. Иезуитова, В. Н. Коновалова, М. Я. Полякова и др.). Позитивистски ориентированная и в этом своем качестве генетически восходящая к метакритике XIX века, теория критики этого периода актуализирует понятия «метод», «объективность», «научность», направляет исследовательские усилия на анализ содержательных, проблемных историко-культурных аспектов литературно-критической практики. В конце 1980-х - начале 1990-х годов литературоведение накапливает основательный опыт критического осмысления позитивистских концепций литературной критики (в работах В. С. Брюховецкого, Г. А. Золотухина, В. Е. Хализева, Л. В. Чернец), однако методологического обновления, которое могло бы послужить импульсом дальнейшего активного развития теории, в 1990-е годы не произошло. Сегодня теория критики как отдельная самостоятельная ветвь литературоведения практически не существует, отсутствуют методологические и теоретические основания для исследования

современной литературно-критической практики. Внимание литературоведения обращено к истории критики, персональным критическим дискурсам XIX - начала XX веков1, истории критики того или иного региона2. К новейшему времени хронологически наиболее приближены исследования, посвященные критике А. И. Солженицына3. Научное же изучение современной критики, главным образом, ограничивается узким лингвистическим аспектом4, посвящено новым формам бытования критики5. Отсутствуют целостные монографические исследования, посвященные осмыслению специфики литературно-критической деятельности и ее структуры, взаимодействия критики и риторики, изучению современной критики: ее проблемно-тематического поля, методов, ведущих персональных коммуникативных и интерпретационных стратегий, типологии дискурсов.

Такая ситуация в изучении современной литературной критики детерминирована, на наш взгляд, двумя основными группами взаимосвязанных социокультурных и теоретико-методологических причин. Первая - специфика самой литературно-критической ситуации. Еще в XIX веке сложилось мнение о том, что в идеале именно критика определяет направление, стержень журнала. Переходные периоды 1950-х - начала 1960-х годов (оппозиция «Нового мира» и «Октября»), второй половины 1980-х -начала 1990-х годов (оппозиция «Нового мира» и «Молодой гвардии», «Огонька») - время острейшей журнальной борьбы, пропаганды своих ценностей. Идеологическая составляющая в период «оттепели» и перестройки обусловливала особенности литературно-критического мышления, ценностные иерархии, оценки. Критика являлась центром

1 Ермолаева И. Литературно-критический метод В. В. Розанова: Истоки. Эволюция. Своеобразие: дис. ... к. филол. наук. - Иваново, 2003; Юрина Н. Литературно-критическая концепция В. С. Соловьева: истоки, становление, развитие: дис. ... к. филол. наук. - Саранск, 2004; Локтева С. Типологические принципы литературной критики А. М. Скабичевского: дис. ... к. филол. наук. -Смоленск, 2005; Крылов В. Русская символистская критика (1890-1910-е гг.): генезис, типология, жанровая поэтика: дис. ... д-ра. филол. наук. - Казань, 2007; Чернаков И. «Художественная критика» И. Ф. Анненского в составе его литературного наследия: дис. к. филол. наук. - Вологда, 2007 и др.

2 Плюхин В. Писательская критика Сибири: рецептивно-функциональные аспекты регионально-исторического самосознания: дис. ... д-ра филол. наук. - Абакан, 2008.

3 Автократова Т. Из литературной коллекции А. Солженицына как явление писательской критики: дис.... к. филол. наук. - Тюмень, 2004; Алтынбаева Г. Литературная критика А. И. Солженицына: проблемы, жанры, стиль, образ автора: дис. ... к. филол. наук. - Саратов, 2007; Малышкина О. Писательская критика в жанровой структуре книги А. И. Солженицына «Бодался теленок с дубом»: дис. ... к. филол. наук. - Тюмень, 2010.

4 Гугунава Д. Специфика словопроизводства в литературной критике произведений постмодернизма; дис.... к. филол. наук - Нижний Новгород, 2003.

5 Сергунина Н. Литературная критика в рулинете как звено коммуникативной системы: автор-текст-аудитория. Теория вопроса: дис. ... к. филол. наук. - М., 2006; Чиненова О. История телекритики в России на фоне истории русской литературной критики: дис. ... к. филол. наук. -Саратов, 2006; Пасынков Н. Литературная критика в средствах массовой информации в русскоязычном интернете 1994 - 2006 гг.: дис.... к. филол. н. - М., 2006.

общественного внимания, литературные статьи вызывали отклик не меньший, чем сами литературные произведения, а «толстые» журналы переживали настоящий бум. В 1990-е годы, по мнению самих критиков, критика перестает восприниматься как поле идеологической борьбы, журналы теряют былое позиционное единство, а в конце 1990-х - начале 2000-х годов процесс противостояния перетекает в процесс диффузии6. Неслучайно в дискуссиях последних лет одной из причин упадка журналов называют публикацию в них идеологически (в широком значении) разнонаправленных публицистических и литературно-критических работ. Консервативно ориентированная критика уже в 1990-е годы преодолевает сложившийся своеобразный закон критического освоения только «своих» текстов, а либеральная во второй половине 1990-х практически перестает быть агрессивной в отношении своих оппонентов. Литературная критика утрачивает прежний статус идеологического стержня журнала. По инерции еще продолжается деление «толстожурнальной» критики на либеральную и консервативную (патриотическую), однако, оно уже не определяет то семантическое ядро, которое позволяло бы говорить о том или ином «толстом» журнале как о сверхтексте, о «новомирском», «знаменском» и других типах литературно-критического дискурса.

Ситуация идентификационного кризиса в критике 1990-х годов осложнилась сменой поколений: большая часть критиков периода «оттепели», для которых процесс самоидентификации предполагал в основном социальное и идеологическое самоопределение, уходит из литературной жизни. Приходящее в критику молодое поколение работает в совершенно иных социокультурных обстоятельствах, ему в меньшей степени свойственно стремление выступать «от группы» и более характерен эгоцентричный тип проявления «самости».

Вторая группа причин эпистемологического тупика отечественной теории критики - отсутствие методологической парадигмы, которая была бы релевантна особенностям литературно-критического мышления переходной эпохи, сформированного кризисными социокультурными обстоятельствами. Все это обнажает проблему построения нелинейной модели литературно-критической деятельности, типологии литературной критики, поиска новых классификационных критериев, лежащих в области текстопорождающих механизмов. Существующие сегодня основания типологии современной критики (по форме бытования: журнальная, газетная, телевизионная, сетевая; по ценностно-идеологическому критерию: либеральная,

6 Так, например, А. Василевский отмечает: «Идет процесс медленной диффузии между «патриотической» и «либеральной» сферами в местах их соприкосновения. Эта диффузия имеет самые разные формы» (см.: Ответственность и ответность литературной критики: материалы круглого стола [Электронный ресурс]. URL: http://lecture.imhonet.ru/element/] 005065/ (дата обращения: 16.12.2010).

патриотическая) охватывают лишь видимый пласт литературно-критического дискурса и не дают представления о коммуникативных и интерпретационных механизмах современной литературной критики, самоидентификационных процессах, протекающих в ней.

В обстоятельствах отсутствия теоретико-критического дискурса функцию самоосмысления берет на себя сама критика. В «толстых» журналах рубежа XX - XXI вв. она представляет такой опыт интерпретации и самоинтерпретации, который начинает противоречить сложившимся теоретико-критическим описаниям, требуя смены научного подхода. Традиция классической методологической герменевтики, полагающая средоточие смысла в авторской интенции либо в самом тексте, не «совпадает» ни с опытом интерпретационной деятельности, ни с самопредставлением современного критика, который склонен в собственной деятельности видеть процесс самоосмысления, понимания не столько текста, сколько себя в связи с этим текстом, и который воспринимает литературно-критический акт как творческий, сродни художественному. Ситуация «конфликта интерпретаций» внутри метакритики (теоретико-критической и литературно-критической) делает актуальным поиск нового методологического основания для исследования критики постсоветского периода, которое, с одной стороны, преодолевало бы позитивистскую гносеологическую парадигму, а с другой, соответствовало литературно-критической практике и отразившимся в ней коммуникативным (в широком значении) установкам. На наш взгляд, таким основанием для адекватного современной литературной критики метакритического описания может стать герменевтико-онтологическая философская традиция в комплексе с «археологическим» структурализмом М. Фуко и коммуникативным подходом к тексту.

Таким образом, актуальность настоящего диссертационного исследования связана, с одной стороны, с теоретической необходимостью исследования современного литературно-критического дискурса как способа осмысления и описания социокультурных событий постсоветского периода в социальном и экзистенциальном аспектах и поиска новой литературно-критической (само)идентичности; изучения литературной критики в контексте теоретической проблемы способов презентации события в различных нарративных дискурсах, а с другой стороны, с описанием критики как особого коммуникативного пространства, в котором смысловая организация критического текста и структура предполагаемой авторской программы воздействия на читателя находятся в особом взаимодействии с прагматикой текста. Актуальность диссертации связана и с необходимостью изучения интерпретационных и коммуникативных стратегий ведущих ее представителей как форм проявления типологического и индивидуального в осмыслении социокультурных явлений и поисках самоидентичности.

С актуальностью диссертации связана и ее научная новизна: впервые в отечественном литературоведении литературно-критическая деятельность исследуется в аспекте онтологической герменевтики и теории коммуникации как особого рода целостный дискурс, что служит новым основанием для типологии литературной критики, функционирующей в эпоху «разрыва». Осмысление литературной критики как дискурсивной деятельности особого рода позволяет впервые исследовать интерпретационные стратегии критики «толстых» журналов как отражение поисков новой идентичности (самоидентичности) в эпистемологической ситуации рубежа XX - XXI вв. и выявить взаимосвязи типологического и феноменального в анализе персональных критических стратегий. Впервые исследуется все множество литературно-критических текстов, опубликованных в «толстых» журналах «Новый мир», «Знамя», «Октябрь», «Наш современник», «Молодая гвардия» на рубеже XX - XXI вв., а также персональные интерпретационные стратегии ведущих критиков (Н. Ивановой, В. Бондаренко, М. Липовецкого, В. Курицына, Д. Быкова).

Материал исследования. Авторы немногочисленных исследований современной литературной критики опираются на тексты ведущих литературных критиков. Такой подход к отбору материала основывается на справедливом убеждении, что именно они (ведущие критики) определяют общий модус и направление развития литературно-критической мысли, делают открытия, которые затем «подхватят» и развернут критики второго и третьего ряда.

Построение типологии литературной критики рубежа XX - XXI вв. требует привлечения всего множества критических текстов, опубликованных в период с 1992-го по 2002-й год, поэтому основным материалом исследования стала идеологически и эстетически многообразная литературная критика «толстых» журналов («Новый мир», «Знамя», «Октябрь», «Наш современник», «Молодая гвардия»). Выбор в качестве материала «толстожурнальной» критики обусловлен тем, что она представляет такую форму бытования литературной критики, которая наиболее остро почувствовала системный и, в том числе, литературный, кризис конца XX века и в этом смысле наиболее явно демонстрирует процесс поиска новой идентичности.

Выбор журналов обусловлен необходимостью привлечения в качестве материала идеологически разнонаправленных критических суждений, исследования качественного изменения оппозиции либеральной и патриотической критики на рубеже веков. Исключение из сферы анализа критики, публикуемой в журналах «Вопросы литературы», «Новое литературное обозрение», «Критическая масса» и т.п. объясняется литературоведческой направленностью этих журналов, в то время как целью в диссертации является осмысление феномена литературной критики «толстого» журнала конца XX века: его идеологической основы,

гносеологических установок, определяющих стратегий функционирования, специфики освоения литературного пространства.

В связи с проблемой генезиса теоретико-литературного дискурса в качестве материала привлекается метакритика XIX - начала XX вв. (статьи П. В. Анненкова, В. Г. Белинского, Н. А. Добролюбова, А. В. Дружинина, Н. Г. Чернышевского, И. Ф. Анненского, В. Я. Брюсова, А. Белого,

A. А. Блока, Д. С. Мережковского и др.), теоретико-критические работы второй половины XX века (Ю. Б. Борева, В. С. Брюховецкого, Б. И. Бурсова, Б. Ф. Егорова, В. В. Кожинова, В. Н. Коновалова, Б. Г. Лукьянова,

B. П. Муромского, Ю. И. Суровцева, Т. С. Щукиной и др.), а также критические тексты А. Агеева, П. Басинского, В. Бондаренко, Д. Быкова, Ф. Быкова, Т. Глушковой, И. Дедкова, Н. Елисеева, Е. Иваницкой, Н. Ивановой, С. Костырко, В. Курбатова, В. Курицына, Л. Лазарева, М. Липовецкого, М. Лобанова, К. Мяло, А. Немзера, В. Новикова, Н. Переяслова, С. Рассадина, И. Роднянской, О. Славниковой, К. Степаняна, П. Ткаченко, Н. Федя, С. Чупринина, М. Эпштейна и др., позволяющие выявить динамику интерпретационных стратегий в критике рубежа XX -XXI вв.

Объект исследования - литературно-критическая практика 1990-х -начала 2000-х годов.

Предмет исследования - современная литературно-критическая деятельность, ее методы и структура, типология, интерпретационные стратегии, дискурсы и проблемно-тематическое поле.

Выбранный материал, предмет и аспект исследования определили его цель и задачи.

Цель работы - выявление типологии современной литературной критики как в плане структуры ее деятельности, так и в аспекте интерпретационных стратегий и дискурсов со всеми входящими в них компонентами.

Цель исследования предполагает решение следующих задач:

- анализ существующих в теории критики теоретико-методологических парадигм, выяснение их генезиса и принципов исторического функционирования;

- обоснование необходимости герменевтико-онтологического основания для интерпретации критики переходных эпох;

- построение и описание структуры литературно-критической деятельности на основе положений онтологической герменевтики и теории коммуникации;

- создание модели метода литературно-критической деятельности;

- характеристика новых классификационных оснований типологии литературной критики;

- описание социокультурной и эпистемологической ситуаций функционирования литературной критики на рубеже XX - XXI вв., форм ее бытования;

- изучение процессов самоидентификации в метакритике «толстых» журналов конца XX - начала XXI вв.;

- выявление, описание и исследование интерпретационных стратегий в критике «толстых» журналов;

- анализ персональных критических стратегий ведущих критиков в их связи общими тенденциями развития современной критики.

Конкретные научные результаты исследования:

- проанализированы методологические и теоретические парадигмы теории критики второй половины XX века, выяснен их генезис и принципы исторического функционирования;

- обоснована необходимость герменевтико-онтологического основания для интерпретации критики переходных эпох, что расширяет представления о возможностях теоретического и практического применения неклассической (герменевтико-онтологической) методологической парадигмы;

- построена и описана многокомпонентная структура литературно-критической деятельности на основе положений онтологической герменевтики и теории коммуникации;

- создана модель метода литературно-критической деятельности, охватывающая не только процесс освоения критиком литературного явления, но и читателя как важнейшего структурообразующего компонента деятельности критика;

- охарактеризованы новые классификационные основания типологии литературной критики (тип интерпретационной стратегии), что позволяет исследовать динамку развития современной критики, учитывая гносеологические основания литературно-критической деятельности;

- описана социокультурная и эпистемологическая ситуация функционирования литературной критики на рубеже XX - XXI вв., многообразие форм ее бытования;

- изучены процессы самоидентификации в метакритике «толстых» журналов конца XX - начала XXI вв.;

- выявлены, описаны и исследованы интерпретационные стратегии в критике «толстых» журналов, обнаруживающие не ценностно-идеологические, а гносеологические основания оппозиции «толстых» журналов на рубеже XX - XXI вв.;

- выявлены особенности персональных интерпретационных стратегий ведущих критиков исследуемого периода.

Методологической основой диссертации служит комплексный подход, опирающийся на философско-методологические концепции

онтологической герменевтики. Процесс интерпретации, вслед за Х.-Г. Гадамером, М. Хайдеггером, П. Рикером, понимается нами как способ бытия, непрерывный процесс понимания и самопонимания; критик - как «вопрошающий» субъект; литературная критика порождена всеобщей потребностью в понимании как способе существования. Определяющими для анализа литературной критики являются следующие вопросы: как смена статуса, потеря читателя отражается на процессе самоидентификации критики в 1990-е годы; какие стратегии самоутверждения используются ею, насколько они успешны; какие фрагменты литературной практики вычленяются критикой, как этот выбор объяснить онтологически; какой «вопрос» задает критик как «вопрошающий», обращаясь к литературному бытию и бытию, отраженному в литературе; как характеризует этот «вопрос» саму критику; какой «ответ» вычитывает критика в литературной практике и какой «ответ» предлагает сама, можно ли говорить о конфликте интерпретаций. В ходе исследования был использован «археологический» метод М. Фуко, позволивший выявить гносеологические инвариантные установки, обусловившие появление множества литературно-критических суждений в тот или иной период.

Другая составляющая методологии - философско-эстетические, структурно-типологические и семиотические исследования М. М. Бахтина, В. Н. Топорова, В. И. Тюпы, и др. Особое значение для исследования имеют положения современной теории коммуникации. Опираясь на работы Т. А. ван Дейка, Ю. Хабермаса, Е. Н. Зарецкой, Х.-Р. Яусса, В. Изера, М. К. Мамардашвили, Г. П. Щедровицкого, мы рассматриваем литературно-критическую деятельность как вид коммуникативного акта, который в снятом виде присутствует уже на этапе первичной интерпретации и оценки литературного явления; его двунаправленность обусловлена промежуточным положением критика в триаде художественное произведение/объект интерпретации - критик - читатель; критическая деятельность представлена как прагматический коммуникативный феномен, проявляющийся в некотором классе ситуаций коммуникативного взаимодействия. Методология «рецептивной эстетики» позволяет утверждать, что структурную организацию текста обеспечивает инстанция «имплицитного читателя», на которого возлагается ответственность за осуществление идеальной коммуникативной ситуации. В связи с этим значимыми для работы явились идеи, изложенные в работах В. Ф. Асмуса, А. И. Белецкого, А. Г. Горнфельда, Б. О. Кормана, Д. Н. Овсянико-Куликовского, Н. В. Осьмакова, А. А. Потебни. Теоретически важными также явились работы исследователей проблем поэтики литературного произведения с точки зрения его восприятия - Б. И. Бурсова, В. С. Брюховецкого, М. Г. Зельдовича, Г. Д. Клочека и др.

Теоретическая и практическая ценность исследования

определяется его вкладом в развитие представлений о феномене литературно-критической интерпретации и способах ее научного описания. В результате исследования на пересечении историко-литературного и теоретико-методологического дискурсов была осмыслена структура и сущность критической деятельности, создана обновленная модель критического метода, выявлены и описаны механизмы текстопорождения и гносеологические установки, которые обусловили появление критических дискурсов отдельных журналов.

Полученные результаты могут быть использованы при построении концепции литературного процесса XX века, в том числе литературной критики как его органической части; в исследованиях феномена «толстого» журнала и журнальных взаимодействий в новейшее время. Предложенная модель литературно-критической деятельности, ее метода и основания типологии могут быть применены в изучении других форм бытования литературной критики различных социокультурных периодов. Результаты исследования могут быть использованы при чтении курсов по теории литературы, истории русской литературы, истории русской литературной критики, спецкурсов, посвященных переходным периодам в развитии критической мысли, критической деятельности ведущих литературных критиков рубежа XX - XXI вв., функционированию «толстых» журналов в новейшее время.

Основные положения, выносимые на защиту:

1. В литературно-критическом мышлении, воплотившемся в критической практике литературно-художественных журналов рубежа XX -XXI вв., обнаруживаются основания не классической, а онтологической герменевтики. Это объясняет проявление в критических текстах помимо интерпретации литературной действительности опыта самопонимания, фактов «вычитывания» в художественных произведениях экзистенциально/ментально значимых смыслов; уход от традиции обнаружения авторитетного источника смысла в авторской интенции или структуре текста к гносеологической ситуации столкновения «вопроса» и «ответов».

2. Литературно-критическая деятельность - это деятельность, направленная на интерпретацию и оценку литературной действительности в ее актуальных в данное время проявлениях, где интерпретация - процесс неразрывного понимания и самопонимания, который осуществляется путем «набрасывания вопроса» (эстетически, экзистенциально, социально и т.п. актуального) на текст, а сама деятельность обладает сложной структурой, развернутой к читателю.

3. Метод литературно-критической деятельности - обусловленная целеполаганием критика и гносеологическими принципами того или иного «толстого» журнала стратегия (само)интерпретации и текстопорождения,

определяющая отбор и анализ материала, «вопрос», коммуникативно-прагматическую установку на реципиента. Литературно-критическое высказывание является вариантом ментатива, то есть помимо информационной функции в качестве следствия коммуникативного события предполагает некоторое «ментальное событие» в сознании адресата.

4. Интерпретационная и коммуникативная стратегии метакритики либеральных «толстых» журналов эволюционируют от «разоблачительной» стратегии и негативной самоидентификации (идентификации «от противного»), проявляющейся в отказе от прежней модели критической деятельности, к конструированию новых принципов интерпретации текстов, анализу обстоятельств и специфики функционирования критики.

5. Динамика интерпретационных стратегий в критике «Нового мира», «Знамени», «Октября» проявляется в движении от «реставраторской» стратегии в познании литературной действительности и самопознании (направленной на разрушение, отсечение в сознании читателя тех ментальных проявлений, которые генетически восходят к советской ментальности, на восстановление нормы) к «коррекционной» (ориентированной на осмысление порожденных современностью отклонений от нормы в сознании современника, актуализацию этой нормы), а затем «аналитической» (предполагающей безоценочное осмысление новой ментальности, ее эволюции).

6. Сетка значений, которую «набрасывает» современная критика на литературную и социальную действительность, определяется вопросом «каковы способы выживания/существования/присутствия литературы в ситуации кризиса/перелома/конца». Литературно-критическая рецепция «ответа» (его экспликация, осмысление и соотнесение с собственным видением) принимает вид самоинтерпретации, осложненной обращением к онтологическим, экзистенциальным вопросам.

7. Стратегия увеличения символического капитала, расширения «своего» литературного поля в литературной критике «Нашего современника» и «Молодой гвардии» включает тактики освоения нового литературного явления в «своих» ценностных координатах, отвержения «чужого», актуализации границы «свое» - «чужое», захвата литературного явления, присвоенного оппонентами, путем его перекодирования.

8. Динамика интерпретационной стратегии критики «Нашего современника» и «Молодой гвардии» свидетельствует об эволюции консервативной литературной критики в период с 1992 по 2002 гг.: от охранения идеологических и гносеологических принципов/границ к аналитике, сужению ракурса видения и интерпретации литературной действительности - от обзора современной поэзии/прозы, угадывания некоторых тенденций ее развития, обязательно соотносимых с социальными

проблемами, к анализу отдельных произведений или группы текстов одного автора.

9. Гносеологическое основание «толстожурнальной» литературно-критической оппозиции заключается в том, что критика журналов «Новый мир», «Знамя», «Октябрь» демонстрирует личностный тип идентификации, установку на поиск, обращается к творческой и жизненной судьбе писателей как к возможному ответу на экзистенциальные, онтологические вопросы, сокращает дистанцию между собой и опытом Другого. Критика «Нашего современника» и «Молодой гвардии» ориентирована на идентификацию социальную, на поиск соответствия, «патриотический» критик в большей степени дистанцирован от своего объекта, говорит от лица группы, интерпретируемая литературная, социальная действительность для него -это прежде всего поле битвы литературных тенденций как воплощений тех или иных ценностей, идеологий.

10. Персональные критические стратегии ведущих критиков рубежа XX - XXI вв. демонстрируют разные направления преодоления кризиса/поиска новой идентичности: выбор позиции критика-семиотика, декодирующего реальность как текст (Н. Иванова); попытка «снять» дихотомию значимых идеологических оппозиций, соединить охранительную стратегию в понимании литературного явления (типичную для консервативной критики) и стратегию «захвата» позиций, закрепленных в «чужом» (либеральном) литературном поле (В. Бондаренко); конструирование модели критики на пересечении дискурсов критики и науки (М. Липовецкий); постструктуралистская установка на разрушение момента тоталитарности литературно-критического дискурса (В. Курицын); позиция самоутверждения в процессе критического письма, наделяемого онтологической ценностью и порождающего не суждения о тексте, а его образ (Д. Быков).

Апробация работы. Основные положения работы были изложены на международных, всероссийских, региональных, межвузовских и кафедральных конференциях в период с 2004-го по 2010 годы, в том числе «Дальний Восток: наука, образование. XXI век» (Комсомольск-на-Амуре, 2004, 2005, 2006), «Смысловое пространство текста» (Петропавловск-Камчатский, 2004, 2007, 2008), «Культура Тихоокеанского побережья» (Владивосток, 2005), «Дальний Восток: динамика ценностных ориентации» (Комсомольск-на-Амуре, 2008), «Проблемы славянской культуры и цивилизации» (Уссурийск, 2008, 2009), «Общетеоретические и типологические проблемы языкознания» (Бийск, 2008), «Проблемы современного коммуникативного образования в вузе и школе» (Новокузнецк, 2009), «Высшее гуманитарное образование XXI века: проблемы и перспективы» (Самара, 2009), «Литература о литературе: Проблема литературной саморефлексии» (Томск, 2009), а также в статьях,

вошедших в сборники научных трудов «Литература и культура Дальнего Востока и восточного зарубежья» (Уссурийск, 2008), «Лингвистика: вопросы теории и методики» (Комсомольск-на-Амуре, 2009), «Науки о человеке, обществе и культуре» (Комсомольск-на-Амуре, 2009), «Актуальные проблемы социогуманитарного знания» (Москва, 2009), «Литературная критика: онтология и гносеология» (Бийск, 2010), научные журналы «Критика и семиотика» (Новосибирск, 2009), «Филологические науки. Вопросы теории и практики» (Тамбов, 2010). Различные аспекты проблематики исследования были апробированы при чтении курсов по истории русской литературы, теории литературы, спецкурсов по истории русской литературной критики на филологическом факультете Амурского гуманитарно-педагогического государственного университета.

По теме работы опубликованы монография «Метакритический дискурс русской критики: от познания к пониманию» (2009) и 38 статей, в том числе 8 в журналах, рекомендованных ВАК России.

Структура исследования. Работа состоит из введения, шести глав, заключения, списка использованной литературы и приложения.

Основное содержание работы.

Во Введении обосновывается актуальность и научная новизна исследования, выбор методологии, описывается круг теоретических и методологических проблем, в рамках которых осуществляется изучение современной литературной критики, обосновывается выбор привлекаемого материала, формулируются цель, задачи исследования, теоретическое и практическое значение его результатов, излагаются основные положения, выносимые на защиту.

В главе 1. «Познание и самопознание литературной критики: границы интерпретации» исследуется теоретико-критический дискурс, его генезис и становление.

К концу 1980-х годов сложившаяся парадигма осмысления литературной критики вступает в противоречие как с новыми реалиями литературной ситуации, так и с текущей литературно-критической практикой и характером ее саморефлексии. Отсутствие теории критики, способной адекватно осмыслить специфичную критическую практику, обозначена в диссертационном исследовании как отдельная актуальная эпистемологическая проблема.

В разделе 1.1. «Метакритический дискурс XIX - начала XX веков» исследуются причины эпистемологического кризиса, в котором оказалась теория критики. Продуктивные, но не востребованные пути осмысления критики обнаруживаются в истории метакритики XIX - XX веков, которая представляет собой смену когнитивных рамок и «слепых зон» (Де Ман П.). В дискурсивных практиках XIX - начала XX веков обнаруживаются

гносеологические установки, которые стали актуальными в теории критики 1970 - 1980-х годов, предопределили констатируемый «конфликт интерпретаций» и возможный путь его преодоления.

Два рубежных периода близки эпистемологически. Модель критической деятельности, реконструируемая в символистском критическом дискурсе, отражает уникальный опыт выстраивания стратегии интерпретации и текстопорождения, появившийся в результате переосмысления старой, позитивистски ориентированной модели. Прерванная в советский период, эта традиция (в ряде ее проявлений) становится востребованной метакритикой 1990 - 2000-х годов, когда антипозитивистские гносеологические установки накладываются на обновленную герменевтическую парадигму.

В разделе 1.2. «Теория и методология критики 1970-х - 1990-х годов» на материале работ, посвященных осмыслению категории метода критической деятельности, исследуется научный теоретико-критический дискурс периода 1970 - 1990-х годов. Процесс теоретического освоения категории «метод литературной критики» осложнен одновременным существованием трех концепций самой критики: критика как часть науки (А. С. Бушмин, А. Я. Иезуитов, Б. С. Рюриков, Л. И. Тимофеев, Б. М. Эйхенбаум, и др.), критика как разновидность публицистики (В. М. Горохов, В. И. Здоровега, Е. П. Прохоров, М. С. Черепахов), критика как литература (Б. И. Бурсов, В. Я. Лакшин, М. Я. Поляков, М. А. Сапаров).

Эволюция научных представлений о методе критической деятельности включает три периода, для которых характерна своя система гносеологических установок. Первый (вторая половина 1970 - начало 1980-х годов) характеризуется преимущественным отождествлением в методологическом плане литературной критики и научного познания. Такая позиция объединяет работы Ю. Б. Борева, Л. А. Зеленова, В. Н. Коновалова, Б. Г. Лукьянова, Т. С. Щукиной. Следующая дискурсивная формация оформляется со второй половины 1980-х по 1990-е годы. Принципиально новым ее качеством является попытка уйти от представления о критической деятельности как преимущественно познавательной (В. С. Брюховецкий, Г. А. Золотухин, В. Е. Хализев, Л. В. Чернец). Гносеологически принципиальным становится смещение исследовательского взгляда в теории критики 1980 - 1990-х годов в область реципиента. Только в этот период начинается теоретическое осмысление критической деятельности как коммуникативного акта, а ее структура предстает в целостном, не редуцированном виде.

Вычленение инвариантных гносеологических установок показывает, что теория критики второй половины 1980-х - 1990-х годов пытается преодолеть инерцию в осмыслении критики и ее метода, берущую свои истоки еще в метакритике XIX века. Обновленный теоретико-критический

дискурс только формируется, однако его развитие в 1990-е годы было приостановлено в силу ряда причин социокультурного характера.

Позитивистски ориентированной теории критики сопротивляется сама современная критика. Традиция классической методологической герменевтики входит в противоречие с опытом интерпретационной деятельности и самопредставлением современного критика. В связи с этим актуальной становится проблема поиска нового методологического основания, релевантного особенностям литературно-критического мышления переходной эпохи рубежа XX - XXI веков.

В главе 2. «Герменевтико-онтологическая интерпретация литературно-критической деятельности» дается обоснование возможности использования герменевтико-онтологической методологии для осмысления феномена современной литературной критики и ее соответствия современной критической практике. В разделе 2.1. «Герменевтико-онтологические основания исследования критики» литературно-критическая интерпретация осмысливается в рамках выбранной методологической парадигмы как сложный процесс (само)интерпретации, в котором совмещаются два акта понимания - первичное (мгновенное прозрение истины бытия) и вторичное (фиксация того, что понято, словесное выражение, его развертывание в качестве интерпретации, отрефлексированное воспоминание). На первом этапе критик выступает как некий субъект, как Dasein, для которого художественное произведение/литературное явление - часть «сущего» - то материальное, что до интерпретации не отмечено бытийственностью, но открыто для интерпретаций/осознания. Критику порождает всеобщая потребность в понимании, или, опираясь на М. Хайдеггера, само-бытие, понимание как сам способ существования. Акцентирование момента «вопрошания» в критической деятельности предполагает рассмотрение критики как ценной и уникальной деятельности, специфика которой не определяется какими-либо иными сферами (наукой, публицистикой, литературой).

Процесс понимания непредставим без «чужого» сознания, без Другого. Это делает необходимым подключение к герменевтико-онтологической парадигме положений теории коммуникации, той ее части, которая изучает прагматический аспект коммуникации. Исследование литературно-критической практики на стыке герменевтико-онтологического и коммуникативного подходов позволяет увидеть феномен интерпретации одновременно на стыке двух актов - (само)понимания как процесса онтологизации и передачи (продления) направленного онтологизирующего импульса реципиенту.

В границах терминологического и понятийного поля герменевтической онтологии в исследовании выявляется и описывается структура литературно-критической деятельности, предлагается иное

содержательное наполнение категории метода литературной критики, вводятся новые классификационные критерии для типологии литературной критики.

Акцентирование момента «вопрошания», интерпретации как феномена (само)понимания позволяет по-новому осмыслить суть критической деятельности. В разделе 2.2. «Структура литературно-критической деятельности» структура критического акта представлена как сложноструктурированное целое, компоненты которого динамичны, обусловлены доминирующей целеустановкой, изначальной ориентированностью текста на Другого. Над уровнем истолкования текста и его оценки надстраивается уровень гносеологической и коммуникативной установок, которые обусловливают программу интерпретации. Первая во многом определяется социокультурной ситуацией, в которой функционирует критик как «вопрошающий». Вторая является важным структурообразующим фактором - именно вокруг реципиента формируется коммуникативная модель литературно-критической деятельности.

Литературно-критическая деятельность рассматривается в исследовании как вид коммуникативного акта, который в снятом виде присутствует уже на этапе первичной интерпретации и оценки литературного явления; его двунаправленность обусловлена промежуточным положением критика в триаде литературное явление -критик - читатель. Литературно-критическая деятельность - это сложноструктурированная деятельность, направленная на интерпретацию и оценку литературной действительности в ее актуальных в данное время проявлениях, где интерпретация - процесс неразрывного понимания и самопонимания, который осуществляется путем «набрасывания вопроса» (эстетически, экзистенциально, социально и т.п. актуального) на текст, а сама деятельность обладает сложной структурой, развернутой в то же время к читателю.

В качестве активного компонента структуры критической деятельности критик начинает функционировать в момент целеполагания. Структура цели включает: познание литературного явления как части бытия; интерпретацию художественного произведения/литературного явления в аспекте, заданном мотивом, и самоинтерпретацию; оценку художественного произведения/литературного явления в соответствии с представлениями об эстетическом идеале, своим представлением об «ответе», эстетическим вкусом, либо, как вариант, в соответствии с заданной («заказанной») оценкой; порождение критического текста; осуществление ментальных, поведенческих изменений в реципиенте. Отдельные целеполагания могут редуцироваться, осознаваться как первостепенные или второстепенные в зависимости от мотива. Наличие последней цели дает основание определить литературно-критическое высказывание как вариант ментатива (ментатив -

класс дискурсивных практик, которые «предполагают - в качестве следствия коммуникативного события - некоторое ментальное событие (изменение картины мира) в сознании адресата»7). В работе исследуются референтные, креативные и рецептивные коммуникативные условия функционирования критического ментативного высказывания.

Критерием типологии интенций в их связи с целеполаганием становится степень осознанности, приоритетности той или иной цели, с одной стороны, и интенсивности привлечения интерпретируемого и оцениваемого материала, с другой. В работе выделяются и описываются следующие критические интенции: аналитико-ориентирующая, условно вербализуемая в действиях «изучить, проанализировать, проследить и т.п.»; полемически-прагматическая интенция («оспорить, дать оценку, доказать свою точку зрения, убедить, внушить и т.п.»); интенция самопрезентации.

Предлагаемые в разделе 2.3. «Метод литературной критики: сущность и типология» модель метода и классификационные критерии преодолевают традиционное позитивистское понимание, которое охватывает только познавательную деятельность критика, отождествляет критический метод с научным литературоведческим и оказывается не востребованным в критической практике рубежа XX - XXI вв. Метод определяется в исследовании как обусловленная целеполаганием и гносеологическими принципами того или иного «толстого» журнала стратегия (само)интерпретации и текстопорождения, определяющая отбор и анализ материала, «вопрос», коммуникативно-прагматическую установку на реципиента.

В работе предложено несколько классификаций литературно-критического метода, основание которых позволяет, с одной стороны, «не потерять» выделенные сегменты структуры критической деятельности, а с другой, - прояснить типы стратегий критической деятельности. Критерием первой классификации является доминирование в целеполагании аналитического или прагматического компонента. В соответствии с ним типология метода литературной критики имеет следующий вид: аналитико-ориентированный, прагматико-ориентированный, аналитико-

прагматический. Анализ литературно-критических работ, опубликованных в журналах «Знамя», «Новый мир», «Октябрь», «Наш современник» за 1990-е годы в аспекте выявления аналитической и прагматической компонент, позволил выстроить следующие критерии определения метода литературной критики исходя из структуры целеполагания и с учетом всех компонентов структуры критической деятельности: авторская формулировка цели/задачи, разнообразие риторических приемов, оценка литературного явления, коммуникативный статус реципиента, степень эмоциональности/

7 Тюпа В. Коммуникативные стратегии теоретического дискурса // Критика и семиотика. 2006. № 10. С. 40.

экспрессивности, использование специальных литературоведческих методов. Аналитически ориентированный метод используется в статьях М. Эпштейна «После будущего: о новом сознании в литературе» (Знамя. 1991. № 1), М. Липовецкого «Конец века лирики» (Знамя. 1996. № 10), Н. Лейдермана, М. Липовецкого «Жизнь после смерти, или Новые сведения о реализме» (Новый мир. 1993. № 7), И. Роднянской «Преодоление опыта, или двадцать лет странствий» (Новый мир. 1994. № 8), М. Красновой «Между «вчера» и «завтра» (Октябрь. 1994. № 7) и др. Прагматическая составляющая определяет специфику метода в работах И. Дедкова «Между прошлым и будущим» (Знамя. 1991. № 1), Л. Лазарева «Былое и небылицы. Полемические заметки» (Знамя. 1994. № 10), В. Камянова «Игра на понижение» (Новый мир. 1993. № 5), Н. Елисеева «Пятьдесят четыре. Букериада глазами постороннего» (Новый мир. 1999. № 1), К. Анкудинова «Другие» (Октябрь. 2002. № 11), Ф. Быкова «Глотать, не подумав, опасно» (Наш современник. 1998. № 11 - 12) и др. Ряд критических текстов не дает оснований для выделения доминанты, в них аналитическая и прагматическая составляющая метода равно значимы (работы М. Липовецкого «Совок-блюз» (Знамя. 1991. № 9), «Апофеоз частиц, или диалоги с хаосом» (Знамя. 1992. № 8), А. Немзера «Страсть к разрывам» (Новый мир. 1992. № 4), Кокшеневой К. «Все та же любовь. Проза молодых: мифы и реальность» (Наш современник. 2001. № 10), А. Наймана «Паладин поэзии» (Октябрь. 1998. №8) и др.).

Вторым основанием классификации является направление интерпретации. Литературно-критические тексты «толстых» журналов дают возможность выделить три направления: интерпретация Я-центричная, тексто(авторо)центричная и интерпретация, направленная на читателя. Каждое из них подразумевает свой вопрос. Для Я-центричной критики -«Кто есть Я1», для тексто(авторо)центричной - «Что есть то или иное явление в моих координатах (ценностных, гносеологических)?», для убеждающей - «Как убедить читателя в моих взглядах?». Присутствие Я в каждом из вопросов характеризует литературную критику рубежа веков как гносеологически эгоцентричную.

Предложенные во второй главе представление о герменевтико-онтологической сущности литературно-критической интерпретации, модель критической деятельности и ее метода послужили теоретическим допущением для анализа «толстожурнальной» критической практики, которой посвящены главы 3-5.

В главе 3. «Литературная критика «толстых» журналов рубежа XX - XXI вв.: обстоятельства функционирования» описаны такие обстоятельства функционирования литературной критики, которые входят в область коммуникативного контекста и определяют пред-структуру критической деятельности. В разделе 3.1. «Социокультурная и

эпистемологическая ситуация конца XX века» такими обстоятельствами являются события кризиса - экономического, ценностного, литературного. Взлет и утрата литературоцентризма стал одним из важнейших проявлений перелома, непосредственно повлиявшим на литературную критику. Критика теряет читателя и былой статус авторитетной инстанции. Как следствие -активизация метакритики, осмысление проблемы выживания в социокультурных условиях конца XX века как экзистенциальной, связанной с поиском идентичности; поиски успешной коммуникативной стратегии; переструктурирование модели критической деятельности. Кризис литературоцентризма отразился на функционировании «толстых» журналов, традиционном месте «прописки» профессиональной критики. По мнению М. Ю. Берга, публикуемые в 1990-е годы в «толстых» журналах тексты перестают обладать культурным капиталом, притягательным для обмена «писатель - читатель» и преобразования культурного капитала в символический и социальный8.

Еще один социокультурный фактор, отразившийся на литературной критике, а именно, на степени ее потенциальной полемичности -постепенная деполитизация литературной жизни. В начале 1990-х годов «журнальная война» практически прекращается. Вслед за идеологической критика утрачивает полемичность как таковую. Во второй половине 1990-х годов в ней практически не фиксируются острые полемики, дискуссии. Политический характер критических споров сменяется на собственно литературный, а сами дискуссии приобретают формат «круглого стола». Эти изменения свидетельствуют об уходе на периферию смыслового поля понятия «критики» значения «спорить».

Помимо социально-политических обстоятельств, обусловливающих данный факт, необходимо учитывать фактор гносеологической переориентации критики. Постмодерн приносит усомнение в авторитетности и окончательности суждения как такового, нейтрализует претензию критического суждения на общезначимость, утверждает идею множественности взглядов как норму, а следовательно, обессмысливает ситуацию спора. Этот процесс проходит на фоне смены поколений: старшее поколение критиков, самоопределение которых в основном разворачивалось в поле идеологических интенций, уходит из литературной жизни. Молодые критики работают в совершенно иных социокультурных обстоятельствах, они в меньшей степени стремятся выступать «от группы», для них более характерен эгоцентричный тип проявления самости.

Социокультурная ситуация 1990-х - начала 2000-х годов определяет интерпретационные стратегии, момент самоидентификации, событие коммуникации, иными словами, стратегию-ответ литературной критики на

8 Берг М. Литературократия. Проблема присвоения и перераспределения власти в литературе. -М., 2000. С. 265.

«вызов» времени. В результате, в структуру пред-понимания критика в 1990-е годы входит ментальная необходимость в утверждении своего «присутствия». Понятия «присутствие», «вопрошание», «забота» с актуальными для М. Хайдеггера смыслами наиболее точно отражают состояние литературной критики, осознающей свое выпадение из системы производства/потребления литературы.

В 1990-е годы размежевание в критике начинает проходить по формату. Момент взаимовлияния газетной, толстожурналыюй, телевизионной, сетевой критики также характеризует обстоятельства функционирования критики, определяет, в частности, варианты самоидентификации. Этому аспекту посвящен раздел 3.2. «Формы бытования литературной критики на рубеже XX - XXI вв.», в котором описываются различные формы бытования критики в сопоставлении с «толстожурнальной». Отдельный фрагмент данного раздела посвящен рефлексии литературной критики «толстых» журналов на появление новых форм бытования критики в ее связи с процессом самоидентификации. От резкого дистанцирования от газетного/сетевого формата критика «Нового мира», «Знамени», «Октября» приходит к необходимости его осмысления и допущения продуктивного заимствования успешных стратегий.

Динамике внутренних механизмов порождения литературно-критической практики либеральных «толстых» журналов 1990-х - начала 2000-х годов посвящена глава 4. «Литературная критика «либеральных» журналов: объектное поле, интерпретационные стратегии, ценностные ориентиры». Ее структура отражает главные составляющие объектного поля критики: сама критика и разные аспекты ее функционирования, общественное сознание в ситуации ценностного слома, литературная практика.

Раздел 4.1. «Метакритика конца XX - начала XXI веков: поиск идентичности и стратегии самоинтерпретации» посвящен метакритике либеральных журналов, которая в обстоятельствах отсутствия релевантного теоретико-критического дискурса берет на себя функцию самоосмысления и фиксирует структурные изменения критической деятельности на рубеже веков.

Анализ содержательного плана метакритических текстов, опубликованных в журналах «Знамя», «Новый мир», «Октябрь» в 1990-е годы, позволил выделить следующую динамику: критическая мысль движется от явной «разоблачительной» тенденции, от негативной самоидентификации, отказа от прежней модели критики и критической деятельности к конструктивной - попыткам корректировки системы критических оценок, конструирования новых принципов интерпретации текстов, анализа обстоятельств и специфики функционирования критики, а также причин ее кризиса.

Негативная идентификация проявляется в «разоблачительной» интерпретационной стратегии, имеющей целью обозначить границы своей идентичности «от противного». В период с 1992 по 1994 год в либеральных журналах публикуются статьи, в которых объектом «разоблачения» становятся императивная и охранительная критика, эгоцентричная и нарциссичная молодая критика, ориентированная на литературный быт, старый литературно-критический инструментарий, непродуктивный для интерпретации современной литературной действительности. «От противного» либеральная критика конструирует свое ценностное поле, в центр которого помещает категорию свободы, понимаемой не только как свобода слова и мнения, но и как ненасилие по отношению к интерпретируемому тексту и читателю, свобода от мнения группы (утверждается недопустимость долженствования, идеологического ориентирования, утверждения единственно верной интерпретации, ограничения интерпретаторской свободы читателя). Критика отсекает атрибутивные признаки модели советской критики, актуализирует вневременные, традиционно ценные и утверждает обновленные.

Во второй половине 1990-х метакритика обнаруживает конструктивную стратегию самоинтерпретации. Она проявляется в попытках корректировки системы критических оценок, конструировании новых принципов интерпретации текстов и ценностной парадигмы, анализе обстоятельств, специфики функционирования критики, причин кризиса. Актуальной теперь становится не столько «постановка диагнозов», сколько аналитическое исследование сложившихся на данный момент стратегий литературной критики и степени адекватности критического суждения9.

Критика конструирует обновленную модель своей деятельности, по-новому осмысливая каждый ее сегмент, отвергает образ всезнающего, авторитетного критика-судьи и формирует другой - образ аналитика, читателя, комментатора, медиатора и собеседника. Обновление модели критики «захватывает» элементы ее структуры, отвечающие за процесс коммуникации. Отказ от императивности, позиции учителя и идеолога ведет к выстраиванию коммуникации с реципиентом на условиях равноправия. Это, в свою очередь, предполагает пересмотр системы аргументации, в том числе оценочной, и ориентацию на реципиента-со-исследователя, со-интерпретатора. Если в первой половине 1990-х годов актуальным для самоосмысления компонентом модели был «критик», что объясняется важностью в этот период проблемы личной, а не институциональной идентификации/самореализации, вхождением в литературный процесс

5 В статьях А. Немзера «История пишется завтра» (Знамя. 1996. № 12), Н. Ивановой «Между. О месте критики в прессе и литературе» (Новый мир. 1996. № 1), С. Костырко «О критике вчерашней и «сегодняшней». По следам одной дискуссии» (Новый мир. 1996. № 7), И. Роднянской «Герменевтика, экспертиза, дегустация...» (Новый мир. 1996. № 7).

нового поколения критиков, то во второй половине 1990-х - начале 2000-х годов актуализируется образ реципиента и связка «критик - читатель».

Осмысливая проблему адекватности критического суждения в обстоятельствах утраты литературоцентризма, метакритика 1990-х годов порождает две полярные интерпретационные стратегии, генетически восходящие к «реальной» и эстетической критике. В соответствии с первой^ литературная ситуация оценивается как приближающаяся к норме; критику необходимо осмыслить соответствие своих эстетических принципов литературной ситуации; статус «критика, идущего вслед за литературой» мыслится естественным. Озвучивает эту стратегию С. Костырко, утверждая, что критику необходимо «исходить не из общественно-политического контекста, а из заданного самим произведением круга тем и уровня их осмысления», «литература изначально больше и выше критики», функция критики помогать читателю «максимально приблизиться к тому, что содержит литература, и только»10. Противоположную позицию занимает И. Роднянская: критик должен представительствовать от убеждений, ценностей, «иметь идейную, смысловую предпосылку»11. Полярные интерпретационные установки порождают две разнонаправленные тенденции в критике конца XX века - приближение к тексту и освобождение от него.

Раздел 4.2. «Общественное сознание как объект внимания литературной критики: интерпретационные стратегии, ценностные ориентиры» посвящен так называемому социологическому блоку критики рубежа веков.

Статистический анализ всего комплекса статей данной группы позволил сделать вывод о том, что общественное сознание как объект «интересует» в большей степени критику журнала «Знамя». Большая часть работ, объединенных названным объектом, публикуется в «Новом мире» и «Знамени» с 1991 по 1993 год, затем на протяжении всего десятилетия журналы публикуют по одной-две статьи социологического характера, притом не каждый год. Малое количество работ, ориентированных на осмысление общественных проблем, в «Октябре» объясняется общей ориентированностью журнала на рецепцию литературной ситуации, отдельных литературных явлений.

С целью поиска типологических моментов, связывающие критические тексты разных авторов на протяжении десятилетия, и репрезентативных оснований типологии в работе совмещаются два ракурса: хронологический (что позволит обнаруживать динамику найденных

10 Костырко С. О критике вчерашней и «сегодняшней». По следам одной дискуссии: [Электронный ресурс] // Новый мир. 1996. № 7. URL: http://magazines.russ/novyi_mi/1996/7/ Iitkril.html (дата обращения: 16.02.2009).

" Роднянская И. Герменевтика, экспертиза, дегустация...: [Электронный ресурс] // Новый мир. 1996. Хг 7. URL:http//magazines.russ/novyi_mi/1996/7/litkri2.html (дата обращения: 16.02.2009).

закономерностей) и «стратегический» (выявляющий динамику Интерпретационных стратегий либеральной критики). Под интерпретационной стратегией понимается не только программа интерпретации конкретного текста/литературного факта, но и изначальная позиция критика-«вопрошающего», «вопрос» которого, направленный на текст/литературный факт как проявление бытия, также является своего рода программой.

Доминирующие интерпретационные стратегии в критике 1990-х -начала 2000-х годов - «реставрационная», «коррекционная», аналитическая. «Реставрационная» направлена на разрушение в сознании читателя тех представлений, которые генетически восходят к советской ментальности, и на восстановление нормы. Эта стратегия доминирует только в начале 1990-х Годов и становится неактуальной уже в 1993-м году. Объектом для «реставрации» становятся идеологическое мышление, привычка к вычитыванию идеологического в текстах (в статье А. Немзер «Сила и бессилие соблазна», 1991), травмированное органическое сознание «патриотов» (А. Агеев «Варварская лира», 1991), восприятие быта как пошлости (Н. Иванова «Неопалимый голубок», 1991), трансформированное понимание эсхатологичности (А. Якимович «Эсхатология смутного времени», 1991), мифологическое сознание современного человека (М. Липовецкий «Совок-блюз», 1991, А. Немзер «Страсть к разрывам», 1992). В названных статьях утверждается альтернативная (истинная) ценностная координата.

«Корректирующая» стратегия направлена на осмысление порожденных современностью отклонений от нормы в сознании современника, актуализацию этой нормы. Критики обнаруживают следующие «болезни» общественного сознания, порожденные современной социокультурной ситуацией: схематизм в осмыслении прошлого и настоящего (И. Дедков «Между прошлым и будущим», 1991), страсть к отрицаниям как примета постидеологического сознания (В. Потапов «Схватка с Левиафаном», 1991), понижение ценности классики (В. Камянов «Игра на понижение», 1993), архивизм (А. Пурин «Архивисты и новаторы», 1994), иждивенчество, прутковщина, несвобода (С. Рассадин «Освобождение от свободы», 1995), мифологичность сознания (А. Агеев «Бесъ борьбы», 1996).

Аналитическая стратегия направлена на безоценочное осмысление новой ментальности, ее эволюции. Критика определяет актуальные характеристики сознания современного человека: выпадение исторической Ьамяти, внутренняя безопорность (В. Камянов «В тесноте и обиде, или "Новый человек" на земле и под землей», 1991), утрата веры в высшие смыслы, утрата цельности и ценностей, постмодернистское мировосприятие, тоска по реальности (К. Степанян «Реализм как заключительная стадия

постмодернизма», 1992; «Назову себя цвайшпацирен?», 1993; «Кризис слова на пороге свободы», 1999), фантомность, мифологичность сознания (А. Архангельский «"Гей, славяне!" Черты исторического самосознания на сломе эпох», 1995), вживание в ситуацию пограничного бытия (А. Немзер «Двойной портрет на фоне заката», 1993), кризис идентичности (Н. Иванова «После», 1996), внутренняя безопорность (И. Роднянская «Сюжеты тревоги. Маканин под знаком «новой жестокости», 1997), неуверенность в будущем, застигнутость, неопределенность, неизвестность, нереализованность (О. Дарк «Принесенные в жертву», 1998), бегство от современности (А. Немзер «В каком году - рассчитывай...», 1998). Фиксируемые проявления сознания современника рассматриваются вне оппозиции «норма - отклонение». Актуальным становится не нравственно-ментальный план, а ментально-психологический. Неслучайно появление в статьях этой группы характеристик сознания, связанных с традицией литературного и философского экзистенциализма: тошнота, застигнутость, неизвестность, отчаяние, тревога, ужас.

В рамках первой и второй стратегий доминирует прагмаориентированный метод. Типичной формулировкой (реконструируемой нами) прагматической цели является восстановление нормы. В рамках третьей стратегии доминирует аналитическая составляющая.

Хронологически критика движется от «реставрационной» стратегии к аналитической. Смена стратегий является следствием смены «вопросам, определяющего направление (само)интерпретации: для первой и второй стратегии - «что во мне/нас мешает истинной интерпретации/какова истинная интерпретация?», для третьей — «какова моя опора?» (опора в ментальном, нравственном, онтологическом интерпретационном плане), актуальный вопрос в ситуации кризиса самоидентификации самой критики.'

Обращение к персоналиям позволяет сделать вывод о том, что ряд критиков работает в рамках одной стратегии, но есть те, кто меняет свою стратегию в направлении третьей, аналитической (обратного движения нет). Так, на первую и близкую ей вторую стратегию ориентирован А. Агеев, на третью К. Степанян. В статьях Н. Ивановой, А. Немзера обнаруживается «стратегическое» переориентирование.

Отдельный фрагмент раздела посвящен отражению феномена ностальгии по советскому в литературно-критическом дискурсе. Вычленяются и описываются формы проявления ностальгии, делается вывод о том, что обращение к советскому выполняет в критике 1990-х помимо прочего роль гносеологического «костыля». Функционируя «внутри катастрофы по имени «ПОСЛЕ» (К. Анкудинов), критика ориентирована не на результат ностальгии, а на сам процесс припоминания, сравнения, сопоставления. В то же время ностальгический дискурс в его преломлении в

дискурсе литературно-критическом демонстрирует гносеологический конфликт в критике, которая, с одной стороны, переживает переход к новой герменевтике, осваивает свой новый статус, обстоятельства функционирования «здесь и сейчас», а с другой, сознательно и неосознанно возвращается в прошлое с целью увидеть не увиденное, найти идентификационные опоры, использовать старые гносеологические схемы в ситуации несформированности новых.

В разделе 4.3. «Освоение литературной практики рубежа веков в журналах «Новый мир», «Знамя», «Октябрь»» осуществляется попытка онтологического объяснения выбора критикой фрагментов литературной практики; семантическая характеристика «вопроса», который задает критик как «вопрошающий», обращаясь к литературному бытию и бытию, отраженному в литературе.

Статистический анализ ракурсного предпочтения критики показал, что в критике «Знамени», «Нового мира» преобладает широкий охват литературной практики (большая часть публикуемых статей представляет вычленение и анализ той или иной тенденции, сопровождающийся обращением к художественным произведениям как к иллюстрации). Критика «Октября» более «внимательна» к отдельному тексту/автору.

«Вопрос» критика «Каковы способы выживания/существования/ присутствия литературы в ситуации кризиса/перелома/конца?» определяет тот аспект анализа и тот содержательный план текста, который будет актуализирован в процессе интерпретации. Критику интересует момент (само)идентификации литературы, которая находится в схожих с литературной критикой обстоятельствах. Для критики опыт литературы -это, прежде всего, возможный вариант ответа на тот экзистенциальный вопрос, который актуален в 1990-е годы как никогда. Ответы, которые дает литература (в соответствии с видением критики «Знамени»), группируются по стратегиям выживания: адаптация успешных стратегий (масслита, Литературных течений, переживших кризисный культурный этап (период Серебряного века); уход от реальности, сопряженной с кризисом (мистицизм, гротеск, постмодернистский релятивизм); поиск новых форм самопрезентации, скрытых языковых резервов (в поэзии); осмысление обновившейся действительности, диалог с хаосом, утверждение необходимости возвращения от социоцентризма к человеку и др. Критика «Нового мира» в большей степени ориентирована на поиск истинных ценностных координат, некой духовной опоры в художественной литературе, а также на произведения, сюжетные линии которых представляют собой варианты выживания героя в экзистенциально критических обстоятельствах. Критика «Знамени» особенно внимательна к поискам самоидентификации не героя, но автора, журнала, лирики в целом, а также к кризисным моментам в литературе. Критика «Октября»

ориентирована на постановку социально-психологических «диагнозов», создает портреты поколений, оказавшихся в ситуации потери свосгб времени, вычленяет коллективное бессознательное, порожденное ситуацией кризиса.

Если в первой половине 1990-х годов критика обращается к экзистенциально нейтральным литературным явлениям (успешным писательским стратегиям, новым литературным явлениям, порожденным новыми литературными обстоятельствами), то во второй половине 1990-х она вычленяет в литературном потоке кризисные проявления. Критику интересуют теперь не способы преодоления кризиса, а формы «присутствия» феноменов литературного бытия.

Статьи рассматриваемого блока, опубликованные в «Знамени» и «Октябре» на протяжении десятилетия, резко меняют тип используемой аналитической тактики. В первой половине 1990-х годов то или иное литературное явление сопоставляется с подобным в истории литературы или с современным явлением, принадлежащим «чужой» эстетической традиции (традиции масскульта, например)12. В данном случае литературная традиция, уже усвоенная, выполняет роль своего рода помощника, сам опыт ее осмысления используется как отправной. В конце 1995 года в «Знамени» эта тактика резко обрывается и все последующие статьи представляют собой критическое исследование собственно литературного явления вне объясняющих аналогий. Такая смена тактик - результат переориентации критики во второй половине 1990-х годов на экзистенциальные вопросы, остро переживаемые как «свои» «здесь и сейчас», а также ориентации на обживание, понимание новых обстоятельств функционирования.

Другая тенденция проявляется в критике «Нового мира». Здесь не обнаруживается резкой смены тактик, что объясняется, во-первых, общей ориентированностью журнала на освоение изменившейся и меняющейся литературной среды, во-вторых, ретроспективным типом критического мышления. ;

Критика, ориентированная на освоение литературной практики, демонстрирует разные типы направлений интерпретации и их динамики. Критика «Знамени» в большей степени «Я»-ориентирована, в ней более выражен экзистенциальный путь осмысления проблемы реальности и ее утраты, акцентирована связь интерпретируемого текста с актуальной социальной, ментальной действительностью, личными переживаниями критика. «Новый мир» в большей степени ориентирован на текст и

12 В статьях Е. Тихомировой «Эрос из подполья. Секс-бестселлеры 90-х и русская литературная традиция» (Знамя. 1992. № 6), Н. Ивановой «Пейзаж после битвы» (Знамя. 1993. № 9), Н. Елисеева «Материализованные тени» (Знамя. 1994. № 4), М. Берга «О литературной борьбе» (Октябрь. 1993. № 2), В. Камянова «По ту сторону идеологии. Оборванное саморазвитие» (Октябрь. 1993. № 4), И. Шайтанова «Текст от руки» (Октябрь. 1992. № 4), Е. Иваницкой «Бремя таланта, или Новый Заратустра» (Октябрь. 1995. № 4).

литературный контекст, проблема реальности осмысливается этой критикой как сложная онтологическая. Но в том и другом случае обращение критики к самой проблеме и текстам, в которых она становится центральной, Объясняется ситуацией кризиса и попытками осмыслить слом литературной действительности. Критика же «Октября» занимает промежуточное положение. Подтверждают наш вывод о закрепленности тех или иных интерпретационных установок за журналами наблюдения за их сменой у критиков, публикующих свои статьи в разных журналах (А. Немзер, ¡VI. Липовецкий).

Обстоятельства коммуникации критики на протяжении 1990-х годов меняются, усугубляя потерю важного члена коммуникативного акта (реального читателя). Резкая деформация коммуникативной цепи оборачивается осознанием кризисности, растерянностью критики. По инерции в начале 1990-х критика продолжает работать с массовым сознанием: разрушает мифы, восстанавливает представление об эстетической/гуманистической норме и одновременно задействует максимум прагмаориентированных приемов (прагматическая составляющая в методе этого периода доминирует), выстраивая активный диалог с реципиентом. Далее, осваивая новую коммуникативную ситуацию, решая проблему самоидентификации, она переориентируется с массового читателя на малый круг реципиентов (в большинстве своем профессиональных). Об этом свидетельствует постепенное доминирование аналитической составляющей Метода, насыщение текстов терминологией, ориентация на реципиента-соисследователя или молчаливого собеседника. К концу 1990-х критика мало осмысливает кризисность собственного положения, качественно меняется гносеологически: уходит от самопознания к познанию современной литературной ситуации. Масштаб критического мышления сужается: если в середине 1990-х имела место общая тенденция рассмотрения того или иного явления в большом контексте литературного процесса, доминирование сравнительно-типологического подхода, то к концу 1990-х (с 1998 года) контекст сужается до литературного направления (в рамках которого интерпретируется несколько текстов), отдельного литературного явления. Не случайно именно в этот период в «Новом мире» появляются рубрики «По ходу текста», «Борьба за стиль», предполагающие более пристальное прочтение отдельных текстов.

Литературной критике консервативных журналов посвящена глава 5. «Стратегии и тактики присвоения литературного поля критикой «Нашего современника» и «Молодой гвардии»». Непримиримость в борьбе с ложными ценностями, активное использование лексики со значением борьбы, войны и моделирование ситуаций боя, значимость концептов «героическое», «свой», «чужой», отсутствие гибкости в критериях оценки литературного явления определили поиск

гносеологического инварианта консервативной критики на уровне используемых стратегий и тактик «присвоения»13

литературного/идеологического поля.

«Наш современник» и «Молодая гвардия» - журналы с четко выявляемой, декларируемой идеологической позицией, которая выполняет функцию сверхидеи всех публикуемых здесь текстов. Она образует ту «сетку значений», которую набрасывает журнал на действительность, а соответственно, литературная критика - на литературную действительность, обусловливает понимание ценного, «нормы», лежит в основе самоидентификации и самоинтерпретации. Метафора «боя» точно определяет характер стратегий и тактик «Нашего современника» и «Молодой гвардии», конкурирующих за присвоение литературного поля с либеральными изданиями. Литературное явление здесь выполняет роль своего рода капитала, а количество присвоенного и разнообразие тактик способствуют повышению статуса издания, расширению читательской аудитории. В ситуации кризиса литературоцентризма и сокращения читательской аудитории борьба за присвоение получает выраженный онтологический смысл, определяет бытие-небытие литературной критики и, шире, журнала. «Патриотическая» критика - это критика «укорененная», в отличие от либеральной, для которой характерно постмодернистское восприятие мира как хаотичного, катастрофичного, потерявшего центр.

Отсутствие метакритики в обоих журналах объясняется неактуальностью для журналов проблемы кризиса самоидентификации. «Наш современник» позиционирует себя как востребованный печатный орган, который не опасается утраты своего читателя и имеет самый высокий тираж. Идеология журналов направляет литературно-критический взгляд его авторов, отсюда неактуальность проблемы возможного ложного интерпретационного пути, конфликта интерпретаций. «Наш современник» и «Молодая гвардия» не публикуют критических статей, которые бы составили между собой идеологическую оппозицию, что могло бы стать основанием для метакритической рецепции.

В литературной критике «Нашего современника» и «Молодой гвардии» обнаруживаются следующие стратегии присвоения: означивание нового литературного явления в «своих» ценностных координатах, отвержение «чужого», актуализация границы «свое» - «чужое», захват и перекодирование литературного феномена, присвоенного оппонентами: Доминирование той или иной стратегии обнаруживает динамику критики: в период с 1992 по 1994 год доминирует стратегия актуализации границы

Под «присвоением» в диссертационном исследовании понимается процесс (само)интерпретации в заданном идеологическом ракурсе, в результате которого литературное явление/идея/рецепция будет означено как «свое» или «чужое» в литературном поле, или присвоено. Акт присвоения охватывает различные варианты освоения и оценки: отвержение, символическое удаление из поля, захват, освоение как «своего».

«свое» - «чужое» в пределах осваиваемого литературного поля. Консервативная критика доказывает своими тактиками верность суждения П. Бурдье о том, что «чем автономнее поле, тем жестче негативные санкции, применяемые к гетерономным практикам, <...> тем интенсивнее стимулируется сопротивление или даже открытая борьба против властей»14. Актуализация границы имеет прагматический эффект - очищение, корректировка ментальных представлений современника.

В период с 1995 по 1998 год в консервативно ориентированной критике доминирует стратегия освоения новых явлений литературного поля при сохранении задачи охранения границ. Сформированное в предыдущий период идеологическое поле выступает теперь в качестве необходимого основания для верной, с точки зрения критика, интерпретации и оценки литературного факта. Данная стратегия реализуется чаще всего в юбилейных статьях с использованием тактики «включения в героический сюжет». Типологический анализ литературных портретов «Нашего современника» обнаруживает повторяющиеся компоненты общей сюжетной модели: описание жизни как борьбы и смерти как подвига, включение образов «врага» и «слабого товарища» и т.д.

К концу 1990-х - началу 2000-х годов критика «Нашего современника» становится более аналитичной - исследует философию постмодернизма, авангарда и ее разрушительное воздействие на сознание современника. Если ранее взгляд критика фиксировал противоречия, крайние контрастные точки литературной и общественно-политической действительности и не различал полутонов, то теперь фиксирование противоречий дополняется поиском возможных сближений, явлений промежутка. Появляются примеры осознания художественной неоригинальности, повторяемости текстов, продолжающих линию «деревенской прозы» и ориентированных на идеологически верные для журнала координаты сохранения традиции.

Описанные стратегии и тактики присвоения, используемые критикой «Нашего современника» и «Молодой гвардии», свидетельствуют об эволюции «консервативной» литературной критики в период с 1992-го по 12002 год, смене функционального статуса в поле литературы и идеологии. От роли непримиримого охранителя идеологических и гносеологических принципов/границ она приходит к роли в большей степени аналитика (в конце 1990-х - начале 2000-х годов появляются статьи, в которых обращение к полю идеологии сводится к минимуму. Как следствие - постепенное сужение ракурса видения и интерпретации литературной действительности -от обзора современной поэзии/прозы, угадывания некоторых тенденций ее развития, обязательно соотносимых с социальными проблемами, к анализу отдельных произведений или группы текстов одного автора), стратегически

14 Бурдье П. Поле литературы // Новое литературное обозрение. 2000. № 5 (45). С. 29.

30

готового к освоению «чужого» пространства в пределах литературного поля. Но, несмотря на эту динамику, критические статьи «Нашего современника» и «Молодой гвардии» 1990-х - начала 2000-х годов однородны по утверждаемой ценностной иерархии, создаваемому образу врага и оппозиции ему, по типу фиксируемых отклонений от нормы в общественном сознании.

Глава 6. «Персональные коммуникативные и интерпретационные стратегии в критике «толстых» журналов рубежа XX - XXI вв.»

представляет анализ интерпретационных и коммуникативных стратегий ведущих критиков (Н. Ивановой, В. Бондаренко, М. Липопсцкого( В. Курицына, Д. Быкова) в соотнесении с выявленными в предыдущих главах типологическими особенностями и динамикой литературной критики рубежа веков.

В разделе 6.1. «Н. Иванова - критик-семиотик» критическое мышление Н. Ивановой-критика осмысливается как мышление семиотическое, обусловленное мировоззренчески, предполагающее восприятие бытия как текста, а проявлений бытия как знаков. Занимаемая Н. Ивановой позиция - позиция декодирующего (предполагается, что текст бытия содержит искомые смыслы) смыслы. Критик подбирает соответствующий декод, метод интерпретации бытия как текста. Эти поиски проявляются и в конкретных литературно-критических опытах, и в сформировавшемся категориальном аппарате.

Н. Иванова гносеологически уподобляет процесс понимания тех или иных проявлений действительности профессионально близкому ей акту интерпретации. Она ориентирована на поиск подтекста, «скрытого сюжета». Восприятие действительности как текста объясняет следующие типологические свойства критики Н. Ивановой: восприятие литературной ситуации как многоуровневой структуры с видимым уровнем и уровнем подтекста; эффект «двойного зрения» в интерпретации. В исследовании личности писателя (Н. Иванова - критик автороцентричный) критик использует приемы анализа литературного персонажа. Литературная ситуация, в свою очередь, рассматривается как сюжетная, с обязательным изображением конфликтных столкновений.

Одной из важнейших гносеологических установок для Н. Ивановой является установка на вычитывание затекста (по словам критика, ей «важно не только то, что сказано, а и то, что сказалось, важен и контекст - как жизненный, так и литературный»15).

Инвариантный экзистенциальный «вопрос», который свойственен современной критике «Что есть Я/Мы в ситуации смены эпох?», объединяет

15 Иванова Н. Бандерша и сутенер. Роман литературы с идеологией: кризис жанра // Знамя. 2000. № 5: [Электронный ресурс] // Знамя. 2000. № 5. URL: http://magazines.russ.rU/znamia/2000/5/ivanova.htmI (дата обращения: 21.05.2009).

статьи Н. Ивановой. В них выстраиваются два коррелирующих направления понимания (или «декодирования», по выражению критика) выбранного объекта. Первое связано с осмыслением явлений литературной и социальной действительности, второе (чаще имплицитно выраженное) - с отраженными в ней проблемами ментального характера, с процессом самопонимания. Изменение степени актуальности каждого из направлений интерпретации в статьях Н. Ивановой периода 1990-х - начала 2000-х годов свидетельствует об эволюции литературно-критического мышления критика.

' Раздел 6.2. «В. Бондаренко - критик-патриот» посвящен анализу интерпретационной стратегии одного из самых противоречивых и авторитетных критиков патриотического толка.

Важная мировоззренческая и гносеологическая черта В. Бондаренко-публициста и критика второй половины 1990-х - 2000-х годов проявляется в уходе от крайних патриотических течений. Критик избегает догматичных, «завершенных» концепций, ориентирован на поиск компромисса, обеспечивающего широту критического ракурса и гибкость интерпретационной стратегии. Так, им обнаруживаются точки пересечения «красного» (Т. Глушкова, П. Проскурин, А. Иванов, Ф. Чуев и др.) и «белого», национально-православного, (И. Шафаревич, И. Глазунов, Л. Бородин, А. Солженицын и др.) патриотизма. В критике В. Бондаренко второй половины 1990-х годов функции значимых идеологически понятий меняются. Критик вводит промежуточное понятие в оппозиции «русский» -«нерусский», «народный» - «ненародный», «православный» -«неверующий», которое разбивает бинарность и начинает выполнять функцию своеобразного канала, связывающего противоположности. В результате В. Бондаренко добивается легитимности обращения к фигурам В. Высоцкого, Б. Ахмадулиной, И. Бродского в патриотическом дискурсе и др.

Гносеологически гибкая установка на ослабление дихотомии значимых идеологических оппозиций реализуется в особой интерпретационной стратегии В. Бондаренко. Для его статей характерны как типичные для патриотической критики охранительная стратегия в понимании и означивании того или иного литературного явления, актуализирующая границу «своего» поля, стратегия присвоения «нового» литературного факта путем набрасывания «своей» сетки значений, так и стратегия «захвата» позиций, закрепленных в «чужом» литературном поле. При этом направление интерпретации в текстах В. Бондаренко автороцентрично (от текста к автору). По сути, автор становится главным объектом интерпретации. Его жизненная/творческая судьба вписывается критиком в тот или иной тип сюжета (в работе выделяется их типология: «сюжет испытания» (цель интерпретационной стратегии в этом случае -обнаружить в перипетиях жизни писателя ситуацию столкновения с чуждым (искушения чуждым) ценностным/эстетическим ориентиром и истолковать

реакцию писателя как значимое игнорирование «чужого»), «сюжет блудного сына» (цель критика - интерпретировать осознание писателем ложности прошлых идеологических/ эстетических установок и приобщение к патриотическим ценностям как неизбежный путь истинно народного писателя), «сюжет скрытой подлинности» (с целью обнаружения в художественных текстах «чужого» автора свидетельства его подлинной, народной сути, в «чужом» увидеть «своего»).

Критика В. Бондаренко представляет собой уникальный в современной критике пример моделирования литературного поля. Либеральная и патриотическая критика как два варианта тоталитарного дискурса конструируют два некоррелирующих литературных поля, в которых как «свои» означиваются те или иные литературные явления. «Чужие» оказываются за пределами границ актуального поля. В модели литературного процесса В. Бондаренко, во-первых, присутствуют как «свои», так и «чужие», во-вторых, граница очерчивает не края поля, а проходит внутри. Эта граница, как было отмечено выше, проницаема, что придает сложной модели В. Бондаренко дополнительную динамичность: помимо пополнения новыми означаемыми эта модель предусматривает акты переозначивания. Модель В. Бондаренко, в этом смысле, близка той теоретической условной модели литературы, которую порождает все множество литературно-критических суждений рубежа XX - XXI вв. Однако эта близость формальна в силу не догматичного, но все же идеологически пристрастного критического мышления В. Бондаренко-патриота.

Процесс самоидентификации М. Липовецкого-критика как попытки двуязычия исследуется в разделе 6.3. «"М. Липовецкий-критик" как фантомная идентичность».

В своем творчестве в «толстых» журналах М. Липовецкий проходит два этапа, отражающих две ситуации дискурсного взаимовлияния и два опыта самоидентификации. Оба свидетельствуют о том, что модель критики(а) М. Липовецкого формируется на пересечении и в то же время отталкивании от дискурсов критики и науки и, соответственно, статусов критика и литературоведа. Суждения М. Липовецкого - результат занимаемой позиции «над» текстом и критикой. Литературно-критическое и литературоведческое осмысление литературного явления, в представлении критика, практически неразличимы, в то время как их текстовое воплощение в разной степени разноформатно, обусловлено фигурой адресата.

Осваивая литературно-критический дискурс, адаптируя к нему более близкий научный, М. Липовецкий выходит в затексты, которые предполагают главные компоненты структуры критической деятельности: текст собственного самосознания (компонент Критик), текст самосознания, жизненных перипетий художника (Автор), текст ментальных изменений в обществе (Адресат). Они определяют «прочтение» и оценку литературного явления. Второе направление освоения М. Липовецким языка критики

обусловлено фигурой адресата (критик использует типичные для литературно-критической коммуникации тактики).

В то же время в критических статьях М. Липовецкого, опубликованных в журналах «Знамя», «Новый мир», «Октябрь», «Урал», отсутствуют такие традиционные черты русской литературной критики, как эссеизм, социологичность, риторизм, полемичность, а акцентированная в текстах позиция объективного наблюдателя и аналитика, специальная терминология, отсылки к отечественным и зарубежным литературоведческим, культурологическим и философским текстам, авторо-й текстоцентричность интерпретаций, прагматика, сводящаяся, преимущественно, к системе объективной аргументации, приближают тексты автора к научному дискурсу. Влияние научного дискурса проявляется и в повторяющемся из статьи в статью дистанцировании М. Липовецкого от 'той или иной группы литературных критиков.

' Если в первой половине 1990-х годов М. Липовецкий публикует статьи, в которых затекст определяет интерпретацию того или иного литературного явления, в которых, как правило, осмысливаются те или иные тенденции в развитии социокультурного процесса, то, начиная с 1995-го года, появляются работы, посвященные отдельным текстам. Текстоцентричность сводит к минимуму влияние затекста и критического дискурса. Ослабление влияния затекста, детальное прочтение художественного текста, сведенное к минимуму моделирование диалога с читателем и адаптирование терминологически насыщенного текста для читателя-непрофессионала свидетельствует о том, что ведущим для М. Липовецкого во второй половине 1990-х годов оказывается научный дискурс. В то же время статьи рубежа 1990-х - 2000-х годов не укладываются в рамки только научного дискурса. В них вычленяется не менее важный момент самопонимания, актуальный для литературно-критической интерпретации.

Номинация «М. Липовецкий-критик» означает некую фантомную идентичность по отношению к автору. М. Липовецкий в критике не критик и не ученый. Он одновременно присутствует и отсутствует в обоих качествах. При этом не происходит конфликт идентичностей, не рождается ощущение несовпадения с самим собой. Имеет место это именно межъязыковое (или многоязыковое) самоосуществление. Такая ситуация, языковая и идентификационная, не уникальна в современной критике. Она характерна для М. Эпштейна, Е. Иваницкой, Е. Добренко, В. Славецкого, М. Берга, Л. Баткина и других литературоведов в критике.

Постмодернистская литературно-критическая стратегия представлена в исследовании критикой В. Курицына (раздел 6.4. «В. Курицын - критик-постмодернист»). В работе изучается не только специфическая форма представления суждений критика, традиционно служащая основанием для определения критики В. Курицына как постмодернистской, но и

гносеологические установки, стратегии интерпретации, особенности самоидентификации, обусловленные постмодернистским миропониманием.

Размывание тотального/тоталитарного - типичная постструктуралистская установка - определяет критическую деятельность В. Курицына и все сегменты ее структуры: самоидентичность, интерпретацию, коммуникативную стратегию, текстопорождение. Ситуация постмодерна для В. Курицына - это прежде всего принципиально иная ситуация взаимоотношения между смыслами и их описанием: на место фиксированности и адекватности, по мнению критика, приходит сомнение в самоадекватности объекта и непротиворечивости описания. (,

Критические тексты В. Курицына реализуют постмодернистскую идею отсутствия бинарности «субъект - объект», и как следствие, -невозможности внеположной позиции критика по отношению к явлению, аналитически бесстрастной оценки события (текста как события).

Видимый уровень проявления постмодернистского начала в критике В. Курицына - уровень текстопорождения. Он отражает такие типологические черты его критических текстов, как дискурсный релятивизм, авторефлексивность, монтажность, которые, в свою очередь, являются отражением постструктуралистских гносеологических установок критика. Под дискурсным релятивизмом понимается размывание сложившихся в сознании (не)профессионального читателя представлений о структуре, способах оформления высказываний в критическом тексте. Дискурсный релятивизм в критике В. Курицына имеет постмодернистское гносеологическое обоснование. Он позволяет добиться желаемого ухода от авторитарной позиции, которая предполагается традиционным литературно-критическим дискурсом, в рамках которого критическое суждение - это суждение, претендующее на общезначимость, а позиция критика - позиция авторитетного читателя. В. Курицын разрушает тоталитарность литературно-критического дискурса, обретая свободу от статуса авторитетной инстанции, от авторитарной позиции «над текстом», независимость от читателя (его фреймовых ожиданий, связанных с событием «встречи» с критическим текстом).

Другая особенность текстопорождения В. Курицына, связанная с постмодернистской парадигмой, - акцентированная авторефлексивность письма, которая проявляется в следующих формах: перебивы с целью уточнения собственных посылок; описание личных обстоятельств прочтения, осмысления, восприятия интерпретируемого; проецирование интерпретируемого на личную ситуацию. Авторефлексия, прерывая ход суждения, способствует, по В. Курицыну, сопротивлению возможной завершенности, окончательности интерпретации. Критику важно зафиксировать процесс осмысления, в том числе отклонения от главной нити рассуждений, сопутствующие эмоции, воспоминания, остающиеся за

текстом в традиционном критическом дискурсе и представляющие ценность отражения процессуальное™ в постмодернистском. Письмо В. Курицына предполагает не развитие, приумножение смысла (не саму идею развития, перспективы), а остановку, описывание, торможение. Авторефлексия становится способом такого торможения.

Гносеологические установки постмодернистского свойства, образующие интерпретационную стратегию В. Курицына: установка на сопротивление/уход от различных форм тотального, установка на восприятие культуры и интерпретации как повседневной практики, гносеологическая ориентированность не на результат интерпретации, а на процесс, эпистемологическая неуверенность как установка.

Установка В. Курицына на сопротивление/уход от различных видов тотального (агрессивного, авторитарного) захватывает все компоненты критической деятельности: уровень художественного текста, на котором тотальное проявляется в форме интенции учительства, авторитетности (дискурса, идентификационной позиции автора), каноничности жанра; Уровень критика, тотальное проявление которого возможно в статусе Снимающего и порождающего смыслы, обладающего авторитетом профессионального читателя, воздействующего на читателя; уровень порождаемого критического текста, тотальность которого обнаруживается в наличии прагматической цели, предполагающей разную степень манипуляции читательским вниманием/сознанием/ожиданиями, идеологического воздействия. В целом, это установка на сопротивление тотальности сложившегося позитивистского представления о сути критической деятельности, претендующей на авторитетность для читателя и направленной на познание смысла, авторской интенции, декодирование, адекватность которого обеспечивается методологически.

В разделе 6.5. «Д. Быков - журналист в критике» вычленяются типичные для критика интерпретационные установки. Вопрос самоидентичности, экзистенциально важный для Д. Быкова, определяет все направления его литературно-критической деятельности, отражаясь в сегментах: критик - художественный текст (момент интерпретации), текст -читатель (момент моделирования читательской реакции), критик -критический текст (процесс писания как процесс самоидентификации), критический текст - читатель (момент прагматики текста).

Наблюдения Д. Быкова за поэтикой текста редки и не отличаются глубиной, осмыслением функциональности тех или иных вычленяемых им деталей. В работе описаны повторяющиеся формы «ухода» критика от художественного текста: вычитывание возможных экзистенциально близких читателю смыслов, сосредоточенность на читателе и его ментальных "потребностях, повышенное внимание к личности автора, его мировоззрению и мировосприятию, рефлексия над сюжетной ситуацией как над жизненной

ситуацией и над героем как реальным лицом и т.п. В рецензиях Д. Быкова обнаруживается вместо устойчивой структуры критической деятельности ее децентрированный вариант, вместо заданного объекта интерпретации -подмененный, вместо понимания текста - уход от текста, вместо присутствия последнего - отсутствие.

Тексты Д. Быкова отражают особый род интерпретации, в ходе которой создается (и передается читателю) не знание о тексте, а его образ -комплекс эмоциональных, ассоциативных составляющих, опосредованных характеристик. Образ текста создается критиком с помощью системы замещений: представление собственных (моделирование читательских) ощущений от прочтения текста, включение «чужих» оценок, литературных параллелей, создание звукового образа рецензируемого текста, формулирование писательской стратегии, направленной на читателя. ,

Объектом для Д. Быкова-критика преимущественно являются тексты с выраженным автобиографическим началом. Вычленение их из литературного потока, чтение и осмысление для Д. Быкова - своего рода обретение устойчивости в позиции воспринимающего (художественные тексты не дают такого ощущения, по словам критика, они «редко позволяют как-то идентифицировать себя с повествователем, потому что мне не совсем понятно, в каком пространстве этот повествователь существует»16). В «зыбкой» и «исчезающей», в восприятии критика, реальности переживаемые моменты идентификации с автором оказываются онтологически ценными, рождая чувство опоры в бытии.

Не постмодернист, но и не традиционалист по мировосприятию, Д. Быков осознает онтологическую ценность письма, вносящего смысл в бытие и рождающего ощущение самотождественности. В то же время в этой апологии писания, которое, как было замечено выше, не порождает суждения о тексте, а «блуждает» около текста, обнаруживаются следы постмодернистской переориентации с результата деятельности на процесс (писание). Процессуальность как базовое свойство письма снимает проблему центра. Тексты Д. Быкова демонстрируют такую децентрированность. В своих «уходах» от объекта интерпретации, создании образа интерпретируемого посредством замещений критик смещает центр с текста на автора, читателя, самого себя, не позволяя определить доминирующее направление интерпретации. Для него более важен процесс выговаривания, писания. Именно в эту сферу, сферу означающих, перемещается смыслополагание.

Исследованные персональные стратегии обнаруживают разнообразие литературно-критического взгляда как на литературную реальность, так и на

16 Быков Д. Читающий писатель: круглый стол: [Электронный ресурс] // Знамя. 1996. № 1. URL: http://magazines.russ.ru/znamia/1996/l/lcritica.html (дата обращения: 13.10.2009).

природу самой критики, разные формы поиска самоидентичности. В то же время в них проявляются типологические признаки критики рубежа веков.

В Заключении представлены результаты исследования, определены перспективы дальнейшего изучения литературно-критической деятельности и литературной критики рубежа XX - XXI вв.

В Приложении на материале проведенного анкетирования устанавливается характер связи между критикой и ее профессиональным читателем, дается анализ причин востребованности различных критических суждений, определяется степень авторитетности и оснований авторитетности литературно-критического суждения для профессионального читателя, определяется широкий и узкий круг авторитетных критиков, место «толстожурнальной» критики (и «толстых» журналов вообще) среди других источников информации о литературе в среде профессиональных читателей, степень ее авторитетности как информационного агента.

г ' 1

Основное содержание диссертационного исследования отражено в публикациях:

Публикации в научных изданиях, рекомендованных ВАК России:

1. Говорухина Ю. А. Специфика современного литературно-критического текста как коммуникативного пространства // Вестник Тамбовского университета. - 2007. - № 4. - С. 22-25.

2. Говорухина Ю. А. Явление субъективации в современной литературной критике // Вестник Челябинского государственного университета. - 2007. -№ 15. - С. 48-55.

3. Говорухина Ю. А. Значимые оппозиции в отечественной литературной критике 1980 - 1990-х годов как репрезентаторы общественного сознания эпохи И Вестник Челябинского государственного университета. - 2008. - № 21. - С. 55-62.

4. Говорухина Ю. А. Познавательная идентичность современной литературной критики // Сибирский филологический журнал. - 2010. - № 1. г С. 76-88.

5. Говорухина Ю. А. Критика как литература // Вестник Челябинского государственного университета. - 2010. - № 7. _ С 32-38.

6. Говорухина Ю. А. Метод современной литературной критики / Ю. А. Говорухина // Вестник Томского государственного университета. -2010.-№333.-С. 10-17.

7. Говорухина Ю. А. Ностальгия по советскому в литературной критике «толстых» журналов конца XX века // Вестник Томского государственного университета. - 2010. - № 335. - С. 13-17.

8. Говорухина Ю. А. Литературно-критический дискурс как открытая система // Филология. Вестник ТГУ. - 2010. - Вып. 2. - С. 58-67.

Монография:

9. Говорухина Ю. А. Метакритический дискурс русской критики: от познания к пониманию: Монография / Ю. А. Говорухина. - Томск: ИД СК-С, 2009. - 130 с. [рец.: Шунейко А. А. Говорухина Ю. А. Метакритический дискурс русской критики: от познания к пониманию: монография // Ученые записки Комсомольского-на-Амуре государственного технического университета. Науки о человеке, обществе и культуре. - 2010. - № 1-2(1). -С. 134].

Статьи в сборниках и журналах:

10. Говорухина Ю. А. Содержательный потенциал лакун в художественном тексте как коммуникативном пространстве // Лакуны в языке и речи: сб. науч. тр. - Благовещенск: Изд-во Благовещенск, гос. пед. ун-та, 2003. - С. 40-50.

11. Говорухина Ю. А. Текстовая лакуна как реализация писательской стратегии // Дальний Восток: наука, образование. XXI век: материалы междунар. науч.-практ. конф.: в 2 т. - Комсомольск-на-Амуре: Изд-во Комсомольского-на-Амуре гос. пед ун-та, 2003. - Т.2. - С.491-497.

12. Говорухина Ю. А. Прагматическая компонента современного литературно-критического текста // Дальний Восток: наука, образование. XXI век: материалы междунар. науч.-практ. конф.: в 2 т. - Комсомольск-на-Амуре: Изд-во Комсомольского-на-Амуре гос.пед ун-та. 2004. - Т.1. - С. 146-150.

13. Говорухина Ю. А. Прагматическое пространство современного литературно-критического текста (к проблеме формирования читательского восприятия) // Смысловое пространство текста: материалы межвузов, науч,-теор. конф. Вып. 3. - Петропавловск-Камчатский: Изд-во Камчатск. гос. пед. ун-та, 2004.-С. 126-128.

14. Говорухина Ю. А. Реклама и современный литературно-критический текст // Дальний Восток: наука, образование. XXI век: IV Крушановские чтения: материалы III междунар. науч.-практ. конф.: в 3 т. -Комсомольск-на-Амуре: Изд-во Комсом.-на-Амуре гос. пед. ун-та, 2005. -Т.1.-С. 413-417.

15. Говорухина Ю. А. Коммуникативная стратегия и ее реализация в современном литературно-критическом тексте // Культура тихоокеанского побережья: материалы III междунар. науч.-практ. конф. «Новое видение культуры мира в XXI веке». - Владивосток: Приморская краевая

организация добровольного общества любителей книги России, 2005. - С. 84-88.

16. Говорухина Ю. А. Объектное и проблемное поле литературной критики 1990-х годов // Российский Дальний Восток и интеграционные процессы в АТР: политические, экономические, социокультурные проблемы. Лингвистика и литературоведение Северной Пасифики: материалы междунар. науч. конф. - Владивосток: Изд-во Морского гос. ун-та, 2008. - С. 89-94.

17. Говорухина Ю. А. Функционирование современной литературной критики // Дальний Восток: наука, образование, культура в XXI веке: материалы III междунар. науч.-практ. конф. и конкурса молодых ученых. -Комсомольск-на-Амуре: Изд-во Комсом.-на-Амуре гос. пед. ун-та, 2006 - С. '28-36.

18. Говорухина Ю. А. Литературная критика рубежа XX - XXI веков: проблема переходности // Смысловое пространство текста. Литературоведческие исследования. Вып. VII: материалы межвузов, науч.-практ. конф. - Петропавловск-Камчатский: Изд-во КамГУ, 2007. - С. 43-48.

19. Говорухина Ю. А. Литературная критика конца XX века: бпецифика отражения литературной действительности // История освоения Россией Приамурья и современное социально-экономическое состояние стран АТР: материалы междунар. научн.-практ. конф.: в 2 ч. - Комсомольск-на-Амуре: Изд-во АмГПГУ, 2007. -Ч. 1. - С. 234-240.

20. Говорухина Ю. А. Современная литературная критика конца XX века в ситуации смены ценностных ориентиров // Дальний Восток: динамика ценностных ориентаций: материалы междунар. науч.-практ. конф. -Комсомольск-на-Амуре: ГОУ ВПО «КнАГТУ», 2008. - С. 402-406.

21. Говорухина Ю. А. Категория «метод литературной критики» в теоретическом освещении // Проблемы славянской культуры и цивилизации: материалы X междунар. науч.-метод. конф. / отв. ред. А. Антипова. -Уссурийск: Изд-во УГПИ, 2008. - С. 345-349.

22. Говорухина Ю. А. Особенности литературно-критического мышления Н.Ивановой // Смысловое пространство текста. ■Литературоведческие исследования. Выпуск VIII: материалы межвузов, науч.-практ. конф. - Петропавловск-Камчатский: Изд-во КамГУ, 2008. - С. 62-71.

23. Говорухина Ю. А. К вопросу об особенностях порождения и восприятия литературно-критического текста // Общетеоретические и Типологические проблемы языкознания: материалы III междунар. науч.-практ. конф. / отв. ред. Е. Б. Трофимова. - Бийск: ГОУ ВПО «БПГУ», 2008. -С. 68-72.

24. Говорухина Ю. А. Методология литературной критики как литературоведческая проблема II Литература и культура Дальнего Востока и

восточного зарубежья: сб. науч. ст. / отв. ред. Т. А. Гавриленко. - Уссурийск: Издательство УГПИ, 2008. - С. 121-126.

25. Говорухина Ю. А. Теоретико-критический дискурс вторрй половины XX века // Лингвистика: вопросы теории и методики: сб. науч. и науч.-метод, ст. / под общ. ред. И. В. Крисановой. - Комсомольск-на-Амуре; Изд-во АмГПГУ, 2009. - Вып. 3. - С. 19-29.

26. Говорухина Ю. А. Риторика литературно-критического текста: специфика аргументации // Проблемы современного коммуникативного образования в вузе и школе: материалы II Всероссийской научн.-практ. конф. с междунар. участием: в 2 ч. / под ред. Т. Зотовой. - Новокузнецк: РИО КузГПА, 2009. -Ч. 1. - С. 130-135.

27. Говорухина Ю. А. Структура литературно-критической деятельности // Критика и семиотика. - 2009. - Вып. 13. - С. 192-203.

28. Говорухина Ю. А. «Враждебное» и «героическое» как гносеологические и риторические категории литературной критики «Нашего современника» и «Молодой гвардии» постперестроечного периода // Актуальные проблемы социогуманитарного знания: сб. науч. тр. каф. философии МПГУ. Вып. ХП. - М.: Экон-Информ, 2009. - С . 48-57.

29. Говорухина Ю. А. Литературная критика «Нашего современника» 1990-х годов: проблематика, интерпретационные стратегии и тактики // Актуальные проблемы социогуманитарного знания: сб. науч. тр. каф. философии МПГУ. Вып. ХП. - М.: Экон-Информ, 2009. - С . 57-65.

30. Говорухина Ю. А. Литературная практика как объект внимания критики 1990-х годов: особенности рефлексии // Проблемы славянской культуры и цивилизации: материалы XI междунар. науч.-метод, конф. / отв. ред. А. М. Антипова. - Уссурийск: Изд-во УГПИ, 2009. - С. 23-29.

31. Говорухина Ю. А. Метакритика 1990-х: особенности саморефлексии в социокультурной ситуации конца века // Высшее гуманитарное образование XXI века: проблемы и перспективы: материалы IV междунар. науч.-практ. конф.: в 2 т. - Самара: ПГСГА, 2009. - Т. 1. -С. 34-41.

32. Говорухина Ю. А. «Реальная» и «эстетическая» литературная критика как дискурсивные формации // Науки о человеке, обществе и культуре: сб. науч. тр. / отв. ред. И. Докучаев. - Комсомольск-на-Амуре: ГОУ ВПО «КнАГТУ», 2009. - С. 36-46.

33. Говорухина Ю. А. Проблемы общественного сознания постперестроечного периода в литературно-критической рецепции // Актуальные проблемы социогуманитарного знания: сб. науч. тр. каф. философии МПГУ. Вып. ХП. - М.: Экон-Информ, 2009. - С. 65-74.

34. Говорухина Ю. А. Стратегии и тактики присвоения литературного поля критикой «Нашего современника» и «Молодой гвардии» // Лингвистика: вопросы теории и методики: сб. науч. и науч.-метод. ст. Вып. 4 / под общ. ред.

И. В. Крисановой. - Комсомольск-на-Амуре: Изд-во АмГПГУ, 2009. - С. 1529.

35. Говорухина Ю. А. Формы присутствия В. Шукшина в литературной критике конца XX века: образ, знак, миф // Творчество В. М. Шукшина в межнациональном культурном пространстве: материалы VIII Всероссийской юбилейной науч. конф. (с междунар. участием) / под ред. О: Г. Левашовой. - Барнаул: Изд-во Азбука, 2009. - С. 45-^19.

36. Говорухина Ю. А. Интерпретационные установки литературного Критика В. Бондаренко // Вестник научного общества студентов, аспирантов и молодых ученых. - Комсомольск-на-Амуре: Изд-во АмГПГУ, 2010. -

51-58.

' 37. Говорухина Ю. А. В. Курицын - критик-постмодернист // Йестник научного общества студентов, аспирантов и молодых ученых. -Комсомольск-на-Амуре: Изд-во АмГПГУ, 2010. - С. 58-65.

38. Говорухина Ю. А. Литературно-критическая стратегия Дмитрия Быкова: от текста к образу текста // Филологические науки. Вопросы теории *и практики: в 2 ч. - Тамбов: Изд-во «Грамота», 2010. - № 1(5). - Ч. 1. -С. 88-91.

Подписано к печати 13.07.2010. Формат 60x84/16. Бумага «Снегурочка». Печать XEROX. Усл.печ.л. 2,5. Уч.-изд.л. 2,26.

_Заказ 1168-10. Тираж 150 экз._

Томский политехнический университет Система менеджмента качества Томского политехнического университета сертифицирована NATIONAL QUALITY ASSURANCE по стандарту ISO 9001:2008

ИЗДАТЕЛЬСТВ!) WW. 634050, г. Томск, пр. Ленина, 30

Тел./факс: 8(3822)56-35-35, wvw.tpu.ru

Оглавление научной работы автор диссертации — доктора филологических наук Говорухина, Юлия Анатольевна

Введение

Глава 1. Познание и самопознание литературной критики: границы интерпретации

1.1. Метакритический дискурс XIX - начала XX веков

1.2. Теория и методология критики 1970 — 1990-х годов

Глава 2. Герменевтико-оитологическая интерпретация литературно-критической деятельности

2.1. Герменевтико-онтологические основания исследования критики

2.2. Структура литературно-критической деятельности

2.3. Метод литературной критики: сущность и типология

Глава 3. Литературная критика «толстых» журналов рубежа XX

- XXI веков: обстоятельства функционирования

З.Г. Социокультурная и эпистемологическая ситуация конца ; ' Ч

XX века 132.

3.2. Формы бытования литературной критики на рубеже XX

XXI веков

Глава 4. Литературная критика «либеральных» журналов: объектное поле, интерпретационные стратегии, ценностные ориентиры

4.1. Метакритика конца XX — начала XXI веков: поиск идентичности и стратегии самоинтерпретации

4.2. Общественное сознание как объект внимания литературной критики: интерпретационные стратегии, ценностные ориентиры

4.3. Освоение литературной практики рубежа веков в журналах «Новый мир», «Знамя», «Октябрь»

Глава 5. Стратегии и тактики присвоения литературного поля критикой «Нашего современника» и «Молодой гвардии»

Глава б. Персональные коммуникативные и интерпретационные стратегии в критике «толстых» журналов рубежа XX — XXI веков

6.1. Н. Иванова — критик-семиотик

6.2. В. Бондаренко - критик-патриот

6.3. «М. Липовецкий-критик» как фантомная идентичность

6.4. В. Курицын - критик-постмодернист

6.5. Д. Быков - журналист в критике 394 Заключение 416 Литература 426 Приложение. Критика и профессиональный читатель (по материалам анкетирования)

Введение диссертации2010 год, автореферат по филологии, Говорухина, Юлия Анатольевна

Актуальность и постановка проблемы исследования. Современный этап литературоведения характеризуется ситуацией методологического плюрализма, гуманитарного «взрыва» (Ю. М. Лотман), «эпистемологического разрыва» (М. Фуко), совпавшего с тотальной модернизацией всех уровней социальной жизни. Рубеж XX - XXI веков в гуманитарной сфере - время терминологической неопределенности, когда понятия лингвистики, философии, психологии и психоанализа, социологии, культурологии, герменевтики и семиологии конкурируют в языковой картине мира. Возникают новые области гуманитарного знания, обостряются терминологические и понятийные проблемы, формируются многообразные подходы к исследованию и истолкованию как отдельных терминов, текстов, литературных явлений, так и литературного процесса в целом. Все это определяет актуальность изучения разных уровней литературного процесса рубежа XX - XXI веков: от изучения художественных миров отдельных авторов до выявления закономерностей, тенденции развития ведущих '(литературных) направлений в широком литературном контексте. В то же время предметом большинства исследований становится по преимуществу художественная литература, в то время как современная литературная критика, являющаяся неотъемлемой частью литературного процесса и выполняющая функ-; цию самосознания литературы, пока должным научным образом не описана и не исследована. Формирующиеся новые методологические подходы используются для исследования исключительно художественной литературы. Литературная критика изучается в рамках прежних методологических парадигм, созданных в 1970 - 1980-е годы - в период активного развития теории критики (работы В. И. Баранова, Ю. Б. Борева, А. Г. Бочарова, Б. И. Бурсова, А. С. Буш-мина, А. Н. Иезуитова, В. Н. Коновалова, М. Я. Полякова и др.). Позитивистски ориентированная и в этом своем качестве генетически восходящая к метакри-тике XIX века, теория критики этого периода актуализирует понятия «метод», «объективность», «научность», направляет исследовательские усилия на анализ содержательных, проблемных историко-культурных аспектов* литературно-критической практики. В,конце 1980-х — начале 1990-х годов литературоведение накапливает основательный опыт критического осмысления позитивистских концепций литературной критики (в работах В*. С. Брюховецкого, Г. А. Золотухина, В. Е. Хализева, Л! В. Чернец), однако-методологического обновления, которое могло бы послужить импульсом дальнейшего активного развития теории, в 1990-е годы не произошло. Сегодня теория критики как отдельная самостоятельная, ветвь литературоведения практически не существует, отсутствуют методологические и теоретические основания для исследования современной литературно-критической практики. Внимание литературоведения обращено к истории критики, персональным критическим дискурсам XIX — начала XX веков1, истории критики того или иного региона2. К новейшему времени хронологически наиболее приближены исследования, посвященные критике А. И. Солженицына3. Научное же изучение современной-критики, главным образом, ограничивается узким лингвистическим аспектом4, посвящено новым формам бытования критики5. Отсутствуют целостные монографические исследования, посвященные осмыслению, специфики литературно-критической деятельности и ее структуры, взаимодействия критики и риторики, изучению со

1 Ермолаева И. А. Литературно-критический метод В. В. Розанова: Истоки. Эволюция. Своеобразие: дис. . к. филол. наук. Иваново, 2003; Юрина Н. Г. Литературно-критическая концепция В. С. Соловьева: истоки, становление, развитие: дис. . к. филол. наук. Саранск, 2004; Локтева С. А. Типологические принципы литературной критики А. М. Скабичевского: дис. к. филол. наук. Смоленск, 2005; Крылов В. Н. Русская символистская критика (1890-1910-е гг.): генезис, типология, жанровая поэтика: дис. . д-ра. филол. наук. Казань, 2007; Чернаков И. Э. «Художественная критика» И. Ф. Аннен-ского в составе его литературного наследия: дис. к. филол. наук. Вологда, 2007 и др.

2 Плюхин В. И. Писательская критика Сибири: рецептивно-функциональные аспекты регионально-исторического самосознания: дис. . д-ра филол. наук. Абакан, 2008.

3 Автократова Т. М. Из литературной коллекции А. Солженицына как явление писательской критики: дис. . к. филол. наук. Тюмень, 2004; АлтынбаеваГ. М. Литературная критика А. И. Солженицына: проблемы, жанры, стиль, образ автора: дис. . к. филол. наук. Саратов, 2007; Малышкина О. И. Писательская критика в жанровой структуре книги А. И. Солженицына «Бодался теленок с дубом»: дис. . к. филол. наук. Тюмень, 2010.

4 Гугунава Д. В. Специфика словопроизводства в литературной критике произведений постмодернизма: дис. к. филол. наук. Нижний Новгород, 2003.

5 Сергунина Н. А. Литературная критика в рулинете как звено коммуникативной системы: автор-текст-аудитория. Теория вопроса: дис. . к. филол. наук. М., 2006; Чиненова О. С. История телекритики в России на фоне истории русской литературной критики: дис. к. филол. наук. Саратов, 2006; Пасынков Н. В. Литературная критика в средствах массовой информации в русскоязычном интернете 1994 - 2006 гг.: дис. к. филол. н. М., 2006. временной критики: ее проблемно-тематического поля, методов, ведущих персональных коммуникативных и интерпретационных стратегий, типологии дискурсов.

Такая5 ситуация в изучении современной литературной критики детерминирована, на наш взгляд, двумя, основными группами взаимосвязанных социокультурных и теоретико-методологических причин. Первая — специфика самой литературно-критической ситуации. Еще в XIX веке сложилось мнение о том, что в идеале именно критика определяет направление, стержень журнала.

Переходные периоды 1950-х — начала 1960-х годов (оппозиция «Нового мира» и «Октября»), второй половины 1980-х - начала 1990-х годов (оппозиция «Нового мира» и «Молодой гвардии», «Огонька») — время острейшей' журнальной борьбы, пропаганды своих ценностей; Идеологическая составляющая в период «оттепели» и перестройки обусловливала особенности литературно-критического мышления, ценностные иерархии, оценки. Критика являлась центром общественного внимания, литературные статьи вызывали отклик не меньший, чем сами литературные произведения, а «толстые» журналы переживали настоящий бум. В 1990-е годы, по мнению самих критиков, критика перестает восприниматься как поле идеологической борьбы, журналы теряют былое позиционное единство, а в конце 1990-х - начале 2000-х годов процесс противостояния перетекает в процесс диффузии1. Неслучайно в дискуссиях последних лет одной из причин упадка журналов называют публикацию в них идеологически (в широком значении) разнонаправленных публицистических и литературно-критических работ. Консервативно ориентированная критика уже в 1990-е годы преодолевает сложившийся своеобразный закон критического освоения только «своих» текстов, а либеральная во второй половине 1990-х практически перестает быть агрессивной в отношении своих оппонентов. Литературная критика утрачивает прежний статус идеологического стержня журнала. По инер

1 Так, например, А. Василевский отмечает: «Идет процесс медленной диффузии между "патриотической" и "либеральной" сферами в местах их соприкосновения. Эта диффузия имеет самые разные формы» (см.: Ответственность и ответность литературной критики: материалы круглого стола: [Электронный ресурс]. URL: http://lecture.imhonet.ru/element/1005065/ (дата обращения: 16.12.2010)). ции еще продолжается деление «толстожурнальной» критики на либеральную-и консервативную (патриотическую); однако,, оно уже не определяет то семантическое ядро, которое позволяло бы говорить о том или ином «толстом» журнале как о сверхтексте, о «новомирском», «знаменском» и других типах литературно-критического дискурса:

Ситуация идентификационного кризиса в критике 1990-х годов осложнилась сменой поколений: большая часть критиков периода «оттепели», для которых процесс самоидентификации предполагал в основном социальное и идеологическое самоопределение, уходит из литературной жизни. Приходящее в критику молодое поколение работает в совершенно иных социокультурных обстоятельствах, ему в. меньшей степени свойственно стремление выступать «от группы» и более характерен эгоцентричный тип проявления «самости».

Вторая группа причин эпистемологического тупика отечественной теории критики — отсутствие методологической^парадигмы, которая была бы релевантна особенностям литературно-критического мышления переходной эпохи, сформированного кризисными социокультурными обстоятельствами. Все это обнажает проблему построения нелинейной модели литературно-критической деятельности, типологии литературной критики, поиска новых классификационных критериев, лежащих в области текстопорождающих механизмов. Существующие сегодня основания типологии современной критики (по форме бытования: журнальная, газетная, телевизионная, сетевая; по ценностно-идеологическому критерию: либеральная, патриотическая) охватывают лишь видимый пласт литературно-критического дискурса и не дают представления о коммуникативных и интерпретационных механизмах современной литературной критики, самоидентификационных процессах, протекающих в ней.

В обстоятельствах отсутствия теоретико-критического дискурса функцию самоосмысления берет на себя сама критика. В «толстых» журналах рубежа XX - XXI веков она представляет такой опыт интерпретации и самоинтерпретации, который начинает противоречить сложившимся теоретико-критическим описаниям, требуя смены научного подхода. Традиция классической методологической герменевтики, полагающая средоточие смысла- в авторской интенции либо в самом тексте, не «совпадает» ни с опытом интерпретационной, деятельности, 1 ни с самопредставлением современного критика, который, склонен в собственной деятельности видеть процесс самоосмысления, понимания не столько текста, сколько себя в связи-с этим текстом, и который воспринимает литературно-критический акт • как творческий, сродни художественному. Ситуация «конфликта интерпретаций» внутри метакритики (теоретико-критической и литературно-критической) делает актуальным поиск нового методологического основания для исследования критики постсоветского периода, которое, с одной стороны, преодолевало бы позитивистскую гносеологическую парадигму, а с другой, соответствовало литературно-критической практике и отразившимся* в ней коммуникативным (в широком значении) установкам. На наш взгляд, такими основанием для адекватного современной литературной критики метакритическо-го описания может стать герменевтико-онтологическая философская традиция» в комплексе с «археологическим» структурализмом М. Фуко и коммуникативным подходом-к тексту. ■

Таким образом, актуальность диссертационного исследования связана, с одной стороны, с теоретической необходимостью исследования современного литературно-критического дискурса как способа осмысления и описания социокультурных событий постсоветского периода в социальном и экзистенциальном аспектах и поиска новой литературно-критической (само)идентичности; изучения литературной критики в контексте теоретической проблемы способов презентации события в различных нарративных дискурсах, а с другой стороны, с описанием критики как особого коммуникативного пространства, в котором смысловая организация- критического текста и структура предполагаемой авторской программы воздействия на читателя находятся в особом взаимодействии с прагматикой текста. Актуальность диссертации связана и с необходимостью изучения интерпретационных и коммуникативных стратегий ведущих ее представителей как форм проявления типологического и индивидуального в осмыслении социокультурных явлений и поисках самоидентичности.

С актуальностью диссертации связана и ее научная-новизна: впервые в отечественном: литературоведении литературно-критическая деятельность исследуется; в.аспекте онтологической-герменевтики и теориикоммуникации как особого рода целостный дискурс, что служит новым основанием для типологии литературной*критики, функционирующей в.эпоху «разрыва». Осмысление литературной критики как дискурсивной деятельности особого рода позволяет впервые исследовать интерпретационные стратегии критики «толстых» журналов как отражение поисков новой идентичности- (самоидентичности) в эпистемологической ситуации рубежа XX — XXI веков и выявить взаимосвязи типологического и феноменального в анализе персональных критических стратегий. Впервые исследуется все множество литературно-критических текстов, опубликованных в «толстых» журналах «Новый мир», «Знамя», «Октябрь», «Наш современник», «Молодая гвардия» на рубеже XX — XXI веков, а также персональные интерпретационные стратегии ведущих критиков (Н. Ивановой, В. Бондаренко, М. Липовецкого, В. Курицына, Д. Быкова).

Материал исследования; Авторы немногочисленных исследований современной литературной, критики^ опираются на тексты ведущих литературных критиков. Такой подход к отбору материала основывается на справедливом убеждении, что именно они (ведущие критики) определяют общий модус и направление развития литературно-критической мысли, делают открытия, которые затем, «подхватят» и развернут критики второго и третьего ряда.

Построение типологии литературной • критики рубежа XX - ХХЗ веков требует привлечения всего- множества критических текстов, опубликованных в период с 1992-го по 2002-й год, поэтому основным материалом исследования стала идеологически и эстетически многообразная литературная критика «толстых» журналов («Новый мир», «Знамя», «Октябрь», «Наш современник», «Молодая гвардия»). Выбор в качестве материала «толстожурнальной» критики обусловлен тем, что она представляет такую форму бытования литературной критики, которая наиболее остро почувствовала системный и, в том числе, литературный, кризис конца XX века и в этом смысле наиболее явно демонстрирует процесс поиска новой идентичности.

Выбор журналов обусловлен необходимостью привлечения, в качестве материала идеологически разнонаправленных критических суждений, исследования качественного изменения оппозиции либеральной и патриотической, критики на рубеже веков. Исключение из сферы анализа критики, публикуемой в журналах «Вопросы литературы», «Новое литературное обозрение», «Критическая масса» и т.п. объясняется литературоведческой направленностью этих журналов, в то время как целью в диссертации является осмысление феномена литературной критики «толстого»-журнала конца XX века: его идеологической основы, познавательных установок, определяющих стратегий функционирования, специфики освоения литературного пространства.

В связи с проблемой генезиса теоретико-литературного дискурса в качестве материала привлекается метакритика XIX - начала XX веков (статьи П. В. Анненкова, В. Г. Белинского, Н. А. Добролюбова, А. В. Дружинина, Н. Г. Чернышевского, И. Ф. Анненского, В. Я. Брюсова, А. Белого, А. А. Блока, Д. С.Мережковского и др.), теоретико-критические работы второй половины XX века (Ю. Б. Борева, В. С. Брюховецкого, Б. И. Бурсова, Б. Ф. Егорова, В. В. Кожи-нова, В. Н. Коновалова, Б. Г. Лукьянова, В. П. Муромского, Ю: И. Суровцева, Т. С. Щукиной и др.), а также критические тексты А. Агеева, П. Басинского, В!. Бондаренко, Д. Быкова, Ф. Быкова, Т. Глушковой, И. Дедкова, Н. Елисеева, Е. Иваницкой, Н. Ивановой, С. Костырко, В. Курбатова, В. Курицына, Л. Лазарева, М. Липовецкого, М. Лобанова, К. Мяло, А. Немзера, В. Новикова, Н. Перея-слова, С. Рассадина, И. Роднянской, О. Славниковой, К. Степаняна, П. Ткачен-ко, Н. Федя, С. Чупринина, М. Эпштейна и др., позволяющие выявить динамику интерпретационных стратегий в критике рубежа XX - XXI веков.

Объект исследования - литературно-критическая практика 1990-х -начала 2000-х годов.

Предмет исследования — современная литературно-критическая* деятельность, ее методы ^ и, структура, типология, интерпретационные стратегии, дискурсы и проблемно-тематическое поле.

Выбранный материал, предмет и. аспект исследования определили, его цел ьи; задачи.

Цель работы — выявление типологии современной литературной критики как в плане структуры ее деятельности, так и в аспекте интерпретационных стратегий и дискурсов со всеми входящими в них компонентами.

Цель исследования предполагает решение следующих задач:

- анализ существующих в теории критики теоретико-методологических парадигм, выяснение их генезиса и принципов исторического функционирования;

- обоснование необходимости герменевтико-онтологического основания для интерпретации критики переходных эпох;

- построение и описание структуры литературно-критической деятельности на основе положений онтологической герменевтики и теории коммуникации;

- создание модели метода литературно-критической деятельности;

- характеристика новых классификационных оснований типологии литературной критики;

- описание социокультурной и эпистемологической ситуаций функционирования литературной критики на рубеже XX - XXI веков, форм ее бытования;

- изучение процессов самоидентификации в метакритике «толстых» журналов конца XX — начала XXI веков;

- выявление, описание и исследование интерпретационных стратегий в критике «толстых» журналов;

- анализ персональных критических стратегий ведущих критиков в их связи общими тенденциями развития современной критики.

Конкретные научные результаты исследования:;

- проанализированы методологические и теоретические парадигмы теории критики второй половины XX века, выяснен их генезис и принципы исторического функционирования;

- обоснована необходимость герменевтико-онтологического основания для интерпретации критики, переходных эпох, что расширяет представления о возможностях теоретического и практического применения неклассической (герменевтико-онтологической) методологической парадигмы;

- построена1; и описана многокомпонентная структура литературно-критической деятельности на основе положений онтологической герменевтики и теории коммуникации;

- создана модель метода литературно-критической деятельности; охватывающая не только процесс освоения критиком литературного явления, но и читателя как важнейшего структурообразующего компонента деятельности критика;

- охарактеризованы новые классификационные основания типологии литературной критики (тип интерпретационной стратегии), что позволяет исследовать динамку развития современной критики, учитывая гносеологические основания литературно-критической деятельности;

- описана социокультурная и эпистемологическая ситуация функционирования литературной критики на рубеже XX - XXI веков, многообразие форм ее бытования;

- изучены процессы самоидентификации в метакритике «толстых» журналов конца XX - начала XXI веков;

- выявлены, описаны и исследованы интерпретационные стратегии в критике «толстых» журналов, обнаруживающие не ценностно-идеологические, а гносеологические основания оппозиции «толстых» журналов на рубеже XX -XXI веков;

- выявлены особенности персональных интерпретационных стратегий ведущих критиков исследуемого периода.

Методологической основой, диссертации служит комплексный подход, опирающийся на философско-методологические концепции онтологической герменевтики.Процесс интерпретации, вслед за Х.-Г. Гадамером, М. Хайдегге-ром, П. Рикером, понимается нами как способ бытия, непрерывный процесс понимания- и самопонимания; критик — как «вопрошающий» субъект; литературная критика порождена всеобщей- потребностью в понимании как способе существования. Определяющими для анализа литературной критики являются следующие вопросы: как смена статуса, потеря читателя отражается на процессе самоидентификации критики в 1990-е годы; какие стратегии самоутверждения используются ею, насколько они успешны; какие фрагменты литературной практики вычленяются критикой, как.этот выбор объяснить онтологически; какой «вопрос» задает критик как «вопрошающий», обращаясь к литературному бытию и. бытию, отраженному в литературе; как характеризует этот «вопрос» саму критику; какой «ответ» вычитывает критика в литературной практике и какой-«ответ» предлагает сама, можно ли говорить о конфликте интерпретаций. В ходе исследования был использован «археологический» метод М. Фуко, позволивший выявить инвариантные установки познания, обусловившие появление множества литературно-критических суждений в тот или иной период.

Другая составляющая методологии — философско-эстетические, структурно-типологические и семиотические исследования М. М. Бахтина, В. Н. Топорова, В: И». Тюпы и др. Особое значение для, исследования имеют положения современной теории коммуникации. Опираясь на работы Т. А. ван Дейка, Ю. Хабермаса, Е. Н. Зарецкой, Х.-Р. Яусса, В. Изера, М. К. Мамардашвили, Г. П. Щедровицкого, мы рассматриваем литературно-критическую деятельность как вид коммуникативного акта, который в снятом виде присутствует уже на этапе первичной интерпретации и оценки литературного явления; его двунаправлен-ность обусловлена промежуточным положением критика в триаде художественное произведение/объект интерпретации — критик — читатель; критическая деятельность представлена как прагматический коммуникативный феномен, проявляющийся в некотором классе ситуаций коммуникативного взаимодействия. Методология «рецептивной эстетики» позволяет утверждать, что структурную организацию текста обеспечивает инстанция «имплицитного читателя», на которого-возлагается» ответственность за осуществление идеальной коммуникативной ситуации. В1 связи с этим значимыми для работы явились' идеи, изложенные в работах В. Ф. Асмуса, А. И. Белецкого, А. Г. Горнфельда, Б. О. Кормана, Д. Н. Овсянико-Куликовского, Н. В. Осьмакова, А. А. Иотебни. Теоретически важными также явились работы исследователей проблем поэтики литературного произведения с точки зрения его восприятия - Б. И. Бурсова, В. С. Брюховецкого, М. Г. Зельдовича, Г. Д. Клочека и др.

Теоретическая и практическая* ценность исследования определяется его вкладом в развитие представлений о феномене литературно-критической интерпретации и способах ее научного описания. В результате исследования на пересечении историко-литературного и теоретико-методологического дискурсов была осмыслена структура и сущность критической- деятельности, создана обновленная модель критического метода, выявлены и описаны механизмы текстопорождения и гносеологические установки, которые обусловили появление критических дискурсов отдельных журналов.

Полученные результаты могут быть использованы при построении концепции литературного процесса XX века, в том числе литературной критики как его органической части; в исследованиях феномена «толстого» журнала и журнальных взаимодействий в новейшее время. Предложенная модель литературно-критической деятельности, ее метода и основания типологии могут быть применены в изучении других форм бытования литературной критики различных социокультурных периодов. Результаты исследования могут быть использованы при чтении курсов по теории литературы, истории русской литературы, истории русской литературной критики, спецкурсов, посвященных переходным периодам в развитии критической мысли, критической деятельности ведущих литературных критиков рубежа XX — ХХЗ веков, функционированию «толстых» журналов в новейшее время.

Основные положения, выносимые на защиту:

1. В литературно-критическом мышлении, воплотившемся в критической практике литературно-художественных журналов рубежа XX — XXI веков, обнаруживаются основания не классической, а онтологической герменевтики. Это объясняет проявление в критических текстах помимо интерпретации литературной действительности опыта самопонимания, фактов «вычитывания» в художественных произведениях экзистенциально/ментально значимых смыслов; уход от традиции обнаружения авторитетного источника смысла в авторской интенции или структуре текста к гносеологической ситуации столкновения «вопроса» и «ответов».

2. Литературно-критическая деятельность — это деятельность, направленная на интерпретацию и оценку литературной действительности в ее актуальных в данное время проявлениях, где интерпретация - процесс неразрывного понимания и самопонимания, который осуществляется путем «набрасывания вопроса» (эстетически, экзистенциально, социально и т.п. актуального) на текст, а сама деятельность обладает сложной структурой, развернутой к читателю.

3. Метод литературно-критической деятельности — обусловленная целе-полаганием критика и познавательными принципами того или иного «толстого» журнала стратегия (само)интерпретации и текстопорождения, определяющая отбор и анализ материала, «вопрос», коммуникативно-прагматическую установку на реципиента. Литературно-критическое высказывание является вариантом ментатива, то есть помимо информационной функции в качестве следствия коммуникативного события предполагает некоторое «ментальное событие» в сознании адресата.

4. Интерпретационная и коммуникативная стратегии метакритики либеральных «толстых» журналов эволюционируют от «разоблачительной» стратегии и негативной самоидентификации (идентификации «от противного»), проявляющейся в отказе от прежней модели критической деятельности, к конструированию новых принципов интерпретации текстов, анализу обстоятельств и специфики функционирования критики.

5. Динамика интерпретационных стратегий в критике «Нового мира», «Знамени», «Октября» проявляется в движении от «реставраторской» стратегии в познании-литературной, действительности и самопознании (направленной на разрушение, отсечение в сознании читателя тех ментальных проявлений, которые генетически восходят к советской ментальности, на восстановление нормы) к «коррекционной» (ориентированной на осмысление порожденных современностью отклонений от нормы в сознании современника, актуализацию этой нормы), а затем «аналитической» (предполагающей безоценочное осмысление новой ментальности, ее эволюции).

6. Сетка значений, которую «набрасывает» современная критика на литературную и социальную действительность, определяется вопросом «каковы способы, выживания/существования/присутствия литературы в ситуации кризиса/перелома/конца». Литературно-критическая рецепция «ответа» (его экспликация, осмысление и соотнесение с собственным видением) принимает вид самоинтерпретации, осложненной обращением к онтологическим, экзистенциальным вопросам.

7. Стратегия увеличения символического капитала, расширения «своего» литературного поля в литературной критике «Нашего современника» и «Молодой гвардии» включает тактики освоения нового литературного явления в «своих» ценностных координатах, отвержения «чужого», актуализации границы «свое» — «чужое», захвата литературного явления, присвоенного оппонентами, путем его перекодирования.

8. Динамика интерпретационной стратегии критики «Нашего современника» и «Молодой гвардии» свидетельствует об эволюции консервативной литературной критики в период с 1992 по 2002 гг.: от охранения идеологических и гносеологических принципов/границ к аналитике, сужению ракурса видения и интерпретации литературной действительности — от обзора современной поэзии/прозы, угадывания некоторых тенденций ее развития, обязательно соотносимых с социальными проблемами, к анализу отдельных произведений или группы текстов одного автора.

9. Гносеологическое основание «толстожурнальной» литературно-критической' оппозиции заключается в том, что критика журналов «Новый мир», «Знамя», «Октябрь» демонстрирует личностный тип идентификации, установку на поиск, обращается к творческой и жизненной судьбе писателей, как к возможному ответу на экзистенциальные, онтологические вопросы, сокращает дистанцию между собой и опытом Другого. Критика «Нашего современника» и «Молодой гвардии» ориентирована на идентификацию социальную, на поиск соответствия, «патриотический» критик в большей степени дистанцирован от своего объекта, говорит от лица группы, интерпретируемая литературная, социальная действительность для него — это прежде всего поле битвы литературных тенденций как воплощений тех или иных ценностей,, идеологий.

10. Персональные критические стратегии ведущих критиков рубежа XX — XXI веков- демонстрируют разные направления преодоления- кризиса/поиска новой идентичности: выбор позиции критика-семиотика, декодирующего реальность как текст (Н. Иванова); попытка «снять» дихотомию значимых идеологических оппозиций, соединить охранительную стратегию в понимании литературного явления (типичную для консервативной критики) и стратегию «захвата» позиций, закрепленных в «чужом» (либеральном) литературном поле (В. Бондаренко); конструирование модели критики на пересечении дискурсов критики и науки (М. Липовецкий); постструктуралистская установка на разрушение момента тоталитарности литературно-критического дискурса (В. Курицын); позиция самоутверждения в процессе критического письма, наделяемого онтологической ценностью и порождающего не суждения о тексте, а его образ (Д. Быков).

Апробация работы. Основные положения работы были изложены на международных, всероссийских, региональных и межвузовских конференциях в период с 2004 по 2010 годы, в том числе «Дальний Восток: наука, образование. ХХГ век» (Комсомольск-на-Амуре, 2004, 2005, 2006), «Смысловое пространство текста» (Петропавловск-Камчатский, 20041, 2007, 2008), «Культура

Тихоокеанского побережья» (Владивосток, 2005), «Дальний Восток: динамика ценностных ориентаций» (Комсомольск-на-Амуре, 2008), «Проблемы славянской культуры и цивилизации» (Уссурийск, 2008, 2009), «Общетеоретические и типологические проблемы языкознания» (Бийск, 2008), «Проблемы современного коммуникативного образования в вузе- и школе» (Новокузнецк, 2009), «Высшее гуманитарное образование XXI века: проблемы и перспективы» (Самара, 2009), «Литература о литературе: Проблема, литературной'саморефлексии» (Томск, 2009), а также в статьях, вошедших в сборники научных трудов «Литература и культура Дальнего Востока и восточного зарубежья» (Уссурийск, 2008), «Лингвистика: вопросы теории и методики» (Комсомольск-на-Амуре, 2009), «Науки о человеке, обществе и культуре» (Комсомольск-на-Амуре, 2009), «Актуальные проблемы социогуманитарного знания» (Москва, 2009), «Литературная критика: онтология и гносеология» (Бийск, 2010), научные журналы «Критика и семиотика» (Новосибирск, 2009), «Филологические науки. Вопросы теории, и практики». (Тамбов, 2010). Различные аспекты, проблематики исследования были апробированы при чтении курсов по истории русской литературы, теории литературы, спецкурсов по истории» русской литературной критики на филологическом факультете Амурского гуманитарно-педагогического государственного университета.

Структура исследования. Исследование - состоит из введения, шести глав, заключения, списка литературы и приложения. Во введении обосновывается актуальность и научная новизна исследования, выбор методологии, описывается круг теоретических и методологических проблем, в рамках которых осуществляется изучение современной литературной критики, обосновывается выбор привлекаемого материала, формулируются цель, задачи исследования, теоретическое и практическое значение его результатов, излагаются основные положения, выносимые на защиту. В главе «Познание и самопознание литературной критики: границы интерпретации» исследуется метакритический и теоретико-критический дискурс. Выявление инвариантных познавательных установок метакритики позволяет выявить причины эпистемологического тупика, в котором оказалась теория критики в 1980-е годы и поставить проблему его преодоления: Во второй-главе «Герменевтико-онтологическая интерпретация литературно-критической-деятельности» дается обоснование возможности использования герменевтико-онтологической методологии для осмысления феномена современной литературной критики и ее соответствия современной критической практике. В границах терминологического и понятийного поля герменевтической онтологии выявляется и описывается структура литературно-критической деятельности, предлагается иное содержательное наполнение категории метода литературной критики, вводятся новые классификационные критерии для типологии литературной критики. Акцентирование момента «во-прошания», интерпретации как феномена (само)понимания позволяет по-новому осмыслить суть критической деятельности, представить ее как сложноструктурированное целое, компоненты которого динамичны, обусловлены доминирующей целеустановкой, изначальной ориентированностью текста на Другого (над уровнем истолкования текста и его оценки надстраивается уровень гносеологической и коммуникативной установок, которые обусловливают программу интерпретации. Первая во многом определяется социокультурной ситуацией, в которой функционирует критик как «вопрошающий». Вторая является важным структурообразующим фактором, именно вокруг реципиента формируется вся коммуникативная модель литературно-критической деятельности), что дает основание переосмыслить традиционно позитивистски рассматриваемую категорию «метод литературно-критической деятельности» и позволяет выработать такую модель метода, которая охватывает все компоненты структуры критической деятельности.

В третьей главе «Литературная критика «толстых» журналов рубежа XX -XXI веков: обстоятельства функционирования» описаны такие обстоятельства функционирования литературной критики, которые входят в область коммуникативного контекста и определяют пред-структуру критической деятельности.

Динамике внутренних механизмов, порождения литературно-критической практики 1990-х — начала 2000-х годов посвящены четвертая и пятая главы. В четвертой главе «Литературная,критика «либеральных» журналов: объектное поле, интерпретационные стратегии, ценностные ориентиры» изучается динамика внутренних механизмов, порождения- литературно-критической практики-либеральных «толстых» журналов 1990-х - начала 2000-х годов. Ее структура отражает главные составляющие объектного поля критики: сама критика и разные аспекты ее функционирования, общественное сознание в ситуации ценностного слома, литературная практика. В.исследовании-критики «либеральных» журналов выделяются несколько моментов: 1) смена статуса, потеря читателя в их влиянии на процесс самоидентификации критики в 1990-е годы и используемые ею стратегии самоутверждения; 2) онтологическое объяснение выбора критикой1 фрагментов литературной- практики; 3) семантическая характеристика «вопроса», который задает критик как «вопрошающий», обращаясь к литературному бытию и бытию, отраженному в литературе (как характеризует этот «вопрос» саму критику, какой «ответ» вычитывает критика в литературной практике и какой «ответ» предлагает сама, можно ли говорить о конфликте интерпретаций). На основании анализа «ответов» и «вопросов» выделяются инвариантные познавательные установки, которые являются' условием появления того множества критических суждений, которое и составляет реальное разнообразие критики рубежа XX - XXI веков.

Пятая глава «Стратегии и тактики присвоения литературного поля критикой "Нашего современника" и "Молодой гвардии"» посвящена исследованию литературной критики «патриотических» журналов. Акцент сделан на изучении интерпретационных стратегий и риторики «патриотической» критики. Непримиримость в борьбе с ложными ценностями, активное использование лексики со значением борьбы, войны и моделирование ситуаций боя, значимость концептов «героическое», «свой», «чужой», отсутствие гибкости в критериях оценки литературного явления определили поиск гносеологического инварианта на уровне используемых стратегий и тактик «захвата» литературного/идеологического поля.

В шестой главе «Персональные коммуникативные и интерпретационные стратегии в критике "толстых" журналов рубежа XX — XXI веков» анализируются интерпретационные и коммуникативные стратегии ведущих критиков (Н. Ивановой, В. Бондаренко, М. Липовецкого, В. Курицына, Д. Быкова) в соотнесении с выявленными в предыдущих главах типологическими особенностями и динамикой литературной критики рубежа веков.

В заключении представлены результаты исследования, определены перспективы дальнейшего изучения литературно-критической деятельности и литературной критики.

В Приложении на материале проведенного анкетирования устанавливается характер связи между критикой и ее профессиональным читателем, дается анализ причин востребованности различных критических суждений, определяется степень авторитетности и оснований авторитетности литературно-критического суждения для профессионального читателя, определяется широкий и узкий круг авторитетных критиков, место «толстожурнальной» критики (и «толстых» журналов вообще) среди других источников информации о литературе в среде профессиональных читателей, степень ее авторитетности как информационного агента.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Русская литературная критика на рубеже ХХ - ХХI веков"

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Социокультурные события рубежа XX - XXI веков (утрата литературо-центризма, читателя, статуса авторитетной инстанции, ценностный сдвиг, де-политизация литературной жизни, расцвет и кризис постмодернизма, разнообразие форм бытования критики, смена поколений критиков, «эпистемологическая неуверенность» гуманитарной области познания) породили уникальную литературно-критическую практику, которая ориентирована не только на художественное произведение, но и на осознание кризисных обстоятельств, на самосознание, поиски идентичности, успешной коммуникативной стратегии.

Переосмысливая и трансформируя все компоненты структуры своей деятельности, реальная критика 1990-х годов вступает в противоречие с описывавшим ее теоретическим дискурсом. Эта ситуация, порождает необходимость постановки эпистемологической проблемы преодоления гносеологического тупика современной теории критики, не обладающей адекватным литературно-критической практике методологическим основанием, анализа ее причин, исследования теоретической и критической практик, поиска нового языка описания и осмысления путей разрешения этой проблемы.

Историко-генетический анализ литературной критики XIX - XX веков позволил сделать вывод о том, что теоретико-критические концепции 1970 -1990-х годов восходят к позитивистски ориентированной метакритике XIX века. Позитивизм как познавательная установка объясняет конфликт внутри ме-такритики рубежа XX - XXI веков: опыт понимания и самопонимания критики, преодолевающей традицию классической герменевтики, входит в противоречие с описывающим ее дискурсом. Наблюдаемый конфликт интерпретаций сближает в эпистемологическом плане два рубежных периода (XIX - XX и XX -XXI веков) и актуализирует осмысление опыта преодоления позитивизма в критике «серебряного» века.

Исследование показало перспективность комплексного подхода в изучении современной литературной критики, основой которого является онтологическая герменевтика. Понимание интерпретации как способа бытия, непрерывного процесса1 понимания и самопонимания, где критик — «вопрошающий» субъект, более всего соответствует самоощущению критики рубежа XX — XXI веков, ее интерпретационным стратегиям и восприятию литературно-критического акта как творческого, сродни художественному.

Выбранная методологическая основа позволила по-новому осмыслить проблему построения нелинейной модели критической деятельности и ее метода. В соответствии с ней, литературно-критическая деятельность — вид коммуникативного акта, который в снятом виде присутствует уже на этапе первичной интерпретации и оценки литературного явления. Это сложноструктурированная и развернутая к читателю деятельность, направленная на интерпретацию и оценку литературной действительности в ее актуальных в данное время проявлениях, где интерпретация — процесс неразрывного понимания и самопонимания, который осуществляется путем «набрасывания<вопроса» (эстетически, экзистенциально, социально и т.п. актуального) на текст. Наличие структурообразующей установки на читателя позволяет исследовать литературно-критическое высказывание как вариант ментатива. Стратегия критической деятельности определяется интенцией критика: аналитико-ориентированной, полемически-прагматической, интенцией самопрезентации.

Метод определяется нами как обусловленная целеполаганием и познавательными принципами того или иного «толстого» журнала стратегия (са-мо)интерпретации и текстопорождения, которая определяет отбор и анализ материала, «вопрос», коммуникативно-прагматическую установку. Такое понимание метода критической деятельности преодолевает традиционное позитивистское, охватывающее познавательную деятельность критика и отождествляющее критический метод с научным литературоведческим. Классификация методов литературной критики может быть дополнена следующими основаниями: доминирование в целеполагании аналитического или прагматического компонента (аналитикоориентированная критика, прагмаориентированная, прагмати-ко-аналитическая); направление интерпретации (Я-центричная, тексто(авторо)центричная, направленная на читателя); по типу аргументации (аналитическая, контекстуальная, манипулятивная).

Герменевтико-онтологические и коммуникативно-прагматические принципы анализа позволили выявить и исследовать типологию- литературно-критической практики рубежа XX - XXI веков, не ограничиваясь традиционными критериями (по форме- бытования, ценностно-идеологическому критерию), но выявляя гносеологические условия формирования критического дискурса. Эти условия являются «ответом» литературной критики на «вызов» времени.

Объединяет и направляет интерпретационные усилия критики на рубеже XX — XXI веков проблема преодоления кризиса и формирования новой идентичности. В обстоятельствах отсутствия теоретико-критического дискурса ме-такритика берет на себя функцию самоосмысления. Этот процесс дополнительно осложняется сменой поколений: большая часть представителей поколения «оттепели», для которых процесс самоидентификации предполагал в основном идеологическую идентификацию, уходит из литературной жизни. Молодому поколению в меньшей степени свойственно стремление выступать «от группы» и более характерен эгоцентричный тип проявления «самости».

Объем публикуемой метакритики позволяет определить доминанты в познавательных установках того или иного «толстого» журнала. В большей степени авторефлексивна критика «Нового мира» и «Знамени», в меньшей — критика «Октября». В период с 1992-го по 2002-й год «Наш современник» и «Молодая гвардия» не публикуют метакритику, это объясняется неактуальностью для журналов проблемы кризиса самоидентификации.

Метакритика на рубеже XX - XXI веков проходит путь от негативной самоидентификации, отказа от прежней модели критической деятельности (в статьях О. Дарка, Н. Ивановой, С. Чупринина, Л. Лазарева, А. Агеева и др.) к конструированию новых принципов интерпретации текстов, коммуникативных стратегий, обновленной идентичности (в работах И. Роднянской, С. Костырко, О. Славниковой, Е. Иваницкой, А. Немзера, К. Анкудинова и др.). При этом доминирующая* «разоблачительная» стратегия^ надстраивается* над прагматико-аналитической, соответствующей главной? целеустановке толстожурнальной метакритики первой половины 1990-х годов — обозначить границы своей идентичности в полемике с официозной и газетной критикой; и присущими, им?моде-лямш критической?деятельности (исключение составляет метакритика «Октября»,, которая}публикуется;во второй половине 1990-х годов и конструирует обновленную модель деятельности, отталкиваясь от молодой газетной критики). Конструктивной тенденции соответствует преобладающая во второй половине 1990-х годов аналитическая стратегия

Критикой либеральных изданий- отвергается» образ всезнающего, авторитетного критика; ему на смену приходит критик свободный: от идеологического «представительства», критик-медиатор, наблюдатель, комментатор, представитель читателя. Авторитарный тип коммуникации* замещается; коммуникацией на условиях равноправия с читателем. Актуализация Читателя как компонента критической деятельности происходит по мере осознания кризиса чтения;

В результате исследования выявлены типологические моменты ^развитии критики рубежа XX — XXI; веков. Хронологический и «стратегический» принципы анализа критических статей, объектом которых является общественное сознание в > ситуации «перехода», позволил выделить доминирующие интерпретационные стратегии в критике 1990-х-начала 2000-х годов: «реставрационную», «коррекционную», аналитическую.

Первая; направленная на восстановление трансформировавшихся под идеологическим воздействием советской эпохи ценностей/фактов, мировоззренческих установок, доминирует в начале 1990-х годов (в статьях А. Немзера, А. Агеева, Н. Иванова, А. Якимовича, М. Липовецкого и др.). «Корректирующая» стратегия направлена на осмысление порожденных современностью отклонений в сознании современника (в работах С. Рассадина, И. Дедкова, А. Агеева, В. Потапова и др.). Доминирование в критике названных стратегий совпадает с периодом негативной самоидентификации в метакритике. В отличие от первых двух стратегий, опирающихся на прагмаориентированный метод, аналитическая с ее целеустановкой осмысления новой ментальности, экзистенциального кризиса современного человека (статьи А. Немзера, Н. Ивановой, В. Камянова, А. Архангельского, И'. Роднянской, К. Степаняна, О. Дарка и др.) методологически аналитикоориентирована.

Важный типологический момент — резкая утрата социологичности в критике либеральных журналов во второй половине 1990-х годов и тенденция к аналитике, сужению ракурса видения литературного процесса, «приближению» к художественному тексту, движение от вычитывания социальной проблематики - к выраженной экзистенциальной.

Наряду с отмечаемым ростом саморефлексии критики, актуализацией исследования1 сознания современного человека критика рубежа XX — XXI веков демонстрирует обращение к литературным произведениям как вариантам авторского (само)понимания, их оценку с точки зрения глубины/истинности/адекватности (само)интерпретации и наличия «ответов». Истолкование принимает вид вычленения из художественной структуры «ответа» (в форме идеи, жизненного ориентира, судьбы героя как возможного варианта осознанного, (не)истинного бытия). В критике начинают действовать две разнонаправленные тенденции. Первая рождает движение от социологизма к аналитике, сужению привлекаемого литературного материала, ориентации на профессионального читателя, отказу от авторитарной позиции «над текстом», судьи. Содержательность второй тенденции видится в том, что интерпретацию определяет «вопрос», рецепция «ответа» принимает вид самоинтерпретации, осложненной обращением к онтологическим, экзистенциальным вопросам, тенденция сближения критической деятельности и художественной и претензия на независимое, самостоятельное суждение, на миромоделирование.

Вопрос» критика определяет тот аспект анализа и тот содержательный план текста, который будет актуализирован. Для критики рубежа веков значимым является следующий вопрос: «Каковы способы выживания/существования/присутствия литературы в ситуации кризиса/ перелома/конца?». Критику интересует момент (само)идентификации литературы, которая находится в схожих с литературной критикой обстоятельствах.

Типы, вычитываемых ответов позволяют сделать, вывод о разных интерпретационных установках критики того или иного журнала. Критика «Знамени» выявляет своеобразые стратегии выживания, представленные в современной литературе: адаптация успешных стратегий (например, масслита); уход от реальности, сопряженной* с кризисом (мистицизм, гротеск, постмодернистский релятивизм); поиск новых форм самопрезентации, скрытых языковых резервов; осмысление обновившейся действительности, диалог с хаосом. Критика «Нового мира» обнаруживает в литературных текстах поиск и утверждение духовных скреп, ценностных ориентиров; возвращение от социоцентризма к человеку; обращение к опыту классической литературы, ее оптике. Литературная критика «Октября», которой не свойственна острая рефлексия ситуации кризиса, постановка экзистенциальных вопросов, ориентация на поиск успешных литературных и литературно-критических стратегий, более всего аналитична в познании литературного ^материала.

На протяжении исследуемого десятилетия критика «Знамени» уходит от уподобления/сравнения с уже знакомым, освоенным, от объясняющих аналогий. «Новый мир» меняет (снижая) степень ретроспективности. Критика «Октября» демонстрирует принцип «объясняющей параллели», обращаясь к философскому, психологическому контексту.

Наиболее разнятся коммуникативные и интерпретационные установки критики либеральных и консервативных журналов. Либеральная критика демонстрирует личностный тип самоидентификации, предполагающий самоопределение в нравственных, мировоззренческих координатах, самоосмысление в сложной экзистенциальной и коммуникативной ситуации растерянности. Критик «Нашего современника» осмысливает сложившиеся обстоятельства как не менее кризисные, но исходящие не из «моей (не)способности понять», а из вне - опасности утраты социумом истинных жизнеоснов под воздействием чуждой системы ценностей, распространяемых новой властью. Подразумевается возможная утрата читателя, в нервом случае - реципиента как такового, во втором (ввиду уверенности в стабильной-читательской аудитории журнала) — читателя с близкой^ провозглашаемой журналом: идеологией. Критика «Нашего современника» и «Молодой гвардии» ориентирована на идентификацию социальную^ возникающую« из; осознания- своей принадлежности к «патриотической» социальной группе и придания этому факту ценностного значения: Ей не свойственна эпистемологическая растерянность.

Либеральная.критика обращается к творческой и жизненной судьбе писателей как к возможному ответу на экзистенциальные, онтологические вопросы, критика консервативная: представляет читателю тот или иной портрет как подтверждение верности утверждаемой- журналом системы ценностей. Отличаются и деятельностные установки критиков. В- либеральной это установка на поиск (интерпретацию литературных явлений как иного опыта «вопрошания», выживания); в «Нашем современнике» - на оценку соответствия литературного явления утверждаемой своей идеологии. Данное: отличие обусловливает разницу в дистанции между критиком и? интерпретируемым. «Наш современник» в большей степени дистанцирован от своего объекта, критик говорит от-лица группы, оценивает, проверяет на соответствие, находится «над» объектом. В критике «Нового мира», «Знамени», «Октябре» эта. дистанция предельно сокращена, критик «идет навстречу» тексту, к опыту Другого; который набрасывает на себя в процессе (само)интерпретации. Отсутствие «опоры» в творчестве/жизни писателя, его героя,, общая ситуация растерянности в литературе осмысливается «как моя проблема тоже», экзистенциально близкая. Для критика «Нового мира», «Знамени», «Октября» Другой «почти тождественен мне», может помочь «мне» понять «меня». Для критика «Нашего современника» Другой — существующий вне меня, близкий или далекий идейно, «свой» или «враг». Различаются представления об интерпретируемой; литературной, социальной действительности. Для критика «Нового мира», «Знамени», «Октября» это опыт присутствия Других, возможные варианты «ответов», (само)интерпретаций, для «Нашего* современника» — это прежде всего поле битвы литературных тенденций как воплощения тех или иных ценностей, идеологий.

Либеральная критика, остро переживая-кризис самоидентификации, преодолевая* его, переосмысливает вопрос о функции критики, порождая образ критика-комментатора, аналитика, медиатора. Консервативная сохраняет статус ориентирующего органа, предостерегающего, корректирующего.

Объединяет критику рассмотренных журналов «познавательная идентичность»1. При сохранении идеологического противостояния, все журналы в большей («Новый мир», «Знамя», «Октябрь») или* меньшей («Наш современник») степени эволюционируют в* сторону аналитичности в интерпретации литературной и социальной действительности. Более всего динамичен в этой эволюции «Октябрь», гносеологически ориентированный • на осмысление литературной ситуации, отдельных литературных явлений.

Типологическая общность критики «Нашего современника» и «Молодой гвардии» обнаруживается на семиотическом и коммуникативно-прагматическом уровне стратегий и тактик присвоения литературного поля. Типичными стратегиями являются, освоение нового литературного факта, означивание его как своего (в статьях В. Бондаренко, Н. Колмогорова, И. Стрелковой, И. Штокмана и др.); отвержение «чужого» и актуализация границы «свое» - «чужое» (в работах В. Артемова, М. Коврова, В. Курбатова, Е. Ованесяна, Н. Скатова, Н. Федя и др:); стратегия захвата литературного явления, присвоенного оппонентами (в статьях В. Бондаренко, Н. Переяслова). Смена доминирующих стратегий и тактик присвоения приводит к выводу об эволюции «консервативной» литературной критики в 1990-е годы, о смене ее функционального статуса. От роли непримиримого охранителя идеологических и познавательных принципов/границ она выходит к роли в большей степени аналитика.

1 Понятие, которое предусматривает рассмотрение познающего субъекта в динамике («сохранение единства и целостности познающего субъекта <.> и его саморазвитие в процессе реализации познавательных практик» (см.: Ищенко Е. Н. Проблема субъекта гуманитарного познания: эпистемологический анализ // Философские науки: исторические эпохи и теоретические методы. Воронеж, 2006. С. 376).

Таким образом, несмотря на констатируемую исследователями и самими критиками журнальную диффузию в 1990-е годы, литературная' критика того или иного1 «толстого» журнала обнаруживает типологическую общность. Она выявляется на уровне текстопорождающих установок, стратегий и тактик присвоения литературного поля. В1 ситуации« спада идеологическою борьбы продолжается скрытое журнальное противостояние, которое проявляется; в частности, в разнонаправленности гносеологических усилий литературной критики. «Толстый» журнал, на наш взгляд, и сегодня обладает имплицитным механизмом давления; гносеологически ориентирует критика.

Персональные критические стратегии ведущих критиков рубежа XX — XXI вв. демонстрируют разные направления преодоления кризиса/поиска новой идентичности: выбор позиции критика-семиотика, декодирующего реальность как текст (Н. Иванова); попытка «снять» дихотомию значимых идеологических оппозиций, соединить охранительную стратегию в понимании литературного явления (типичную для консервативной» критики) и стратегию «захвата» позиций, закрепленных в «чужом» (либеральном) литературном поле (В: Бондарен-ко); конструирование модели критики на- пересечении дискурсов критики и науки (М. Липовецкий); постструктуралистская-установка на разрушение момента тоталитарности литературно-критического дискурса (В. Курицын); позиция самоутверждения в процессе критического письма, наделяемого онтологической ценностью и порождающего не суждения о тексте, а его образ (Д. Быков).

Комплексный герменевтико-онтологический и коммуникативно-прагматический подход к осмыслению литературной критики рубежа веков открывает перспективы дальнейшего изучения заявленной темы: исследование процесса моделирования литературного процесса критикой того или иного «толстого» журнала; изучение образа читателя как значимого Другого в структуре критической деятельности; исследование содержания «вычитываемых» критикой актуальных смыслов в литературе рубежа XX - XXI веков; изучение других форм бытования литературной критики различных социокультурных периодов. Предложенная модель критической деятельности и ее метода, а также выявленная типология критики дает возможность построить концепцию литературного процесса XX века, в том числе литературной критики как его органической части, исследовать феномен «толстого» журнала и журнальных взаимодействий в новейшее время.

426

Список научной литературыГоворухина, Юлия Анатольевна, диссертация по теме "Русская литература"

1. Абашева М. П. Автоконцепция русской литературы рубежа XX — XX1.вв. / М. П. Абашева // Теоретико-литературные итоги XX в. / гл. ред. Ю. Б. Бо-рев. - М.: Наука, 2003. - Т. 1. - С. 72 - 75.

2. Абашева М. П. Литература в поисках лица: русская проза в конце XX века / М. П. Абашева. — Пермь: Изд-во Пермск. ун-та, 2001. — 319 с.

3. Абичиев С. К. Теория и практика аргументации / С. К. Абичиев, В. П. Делия. М. Едиториал УРСС, 2004. - 352 с.

4. Абрамова Л. М. Функционально-стилистическое своеобразие языковых средств в литературной критике конца XIX — начала XX вв. / Л. М. Абрамова: дис. к. филол. наук: 10.02.01 . — М., 2003.

5. Актуальные проблемы методологии литературной критики. Принципы и критерии / отв. ред. Г. А. Белая. — М.: Наука, 1980. — 340 с.

6. Алексеев А. П. Аргументация. Познание. Общение / А. П. Алексеев. -М.: МГУ, 1991.-149 с.

7. Аллен Дж. Ф. Выявление коммуникативного намерения, содержащегося в высказывании / Дж. Ф. Аллен, Р. Перро // Новое в зарубежной лингвистике. М., 1986. - Вып. 17. - С. 322 - 363.

8. Альбрехт В. Литературная критика^ / В. Альбрехт // Реферативный журнал. Социальные и гуманитарные науки. Сер. 7. М.: ИНИОН РАН, 2003.

9. Анастасьев Н. А. Критика как наука / Н. А. Анастасьев // Вопросы литературы. 1986. - № 6. - С. 32 - 74.

10. Асмолов А. Г. Деятельность и установка / А. Г. Асмолов. — М.: МГУ, 1979.-144 с.

11. Асмус В. Ф. Чтение как труд и творчество / В. Ф. Асмус // Вопросы теории истории эстетики. М.: Искусство, 1968. - С. 55 - 68.

12. Бак Д. П. История и теория литературного самосознания: творческая рефлексия в литературном произведении / Д. П. Бак. Кемерово: Изд-во Кемеровского гос. ун-та, 1992. - 83 с.

13. Баранов А. Г. Интерсубъективность понимания / А. Г. Баранов // Понимание и рефлексия: материалы III Тверской герменевтической конференции. В 2 ч. Тверь, 1993. - 4.1'. - С. 99 - 107.

14. Баранов А. Г. Текст в функционально-прагматической парадигме / А. Г. Баранов. Краснодар: КубГУ, 1988. - 148 с.

15. Баранов А. Г. Функционально-прагматическая концепция текста / А. Г. Баранов. Ростов-на-Дону: Изд-во Рост, ун-та, 1993. — 182 с.

16. Баранов В. И. Литературно-художественная критика / В. И. Баранов, А. Г. Бочаров, Ю. И. Суровцев. М.: Высшая школа, 1982. — 207 с.

17. Барт Р. Избранные работы. Семиотика. Поэтика / Р. Барт. М.: Прогресс, 1989.-616 с.

18. Барт Р. Нулевая степень письма / Р. Барт // Семиотика. М.: Радуга, 1983.- С. 306-349.

19. Барт Р. S/Z: Бальзаковский текст: опыт прочтения / Р. Барт / пер. Г. К. Косикова и В. П. Мурат. 2-е изд. испр. - М.: Ad Marginem, 1994; УРСС, 2001. -232 с.

20. Бахтин М. М. Вопросы литературы и эстетики / М. М. Бахтин. М.: Худ. лит, 1975. - 504 с.

21. Бахтин М. М. Эстетика словесного творчества / М. М. Бахтин. — М.: Искусство, 1986.-445 с.

22. Белая Г. А. Литература в зеркале критики. Современные проблемы / Г. А. Белая. — М.: Советский писатель, 1986. — 365 с.

23. Белецкий А. И. Избранные труды по теории литературы / А. И. Белецкий. М: Просвещение, 1964. - 478 с.

24. Белинский В. Г. Полное собрание сочинений в 13 т. / В. Г. Белинский. -М.: АН СССР,1955.

25. Беляева Л. И. Типы восприятия художественной литературы: психологический анализ / Л. И. Беляева // Литература и социология. М.: Худ. лит., 1977.-414 с.

26. Берг М. Ю. Литературократия: Проблема присвоения и перераспределения власти в литературе / М. Ю. Берг. — М.: Новое литературное обозрение, 2000.-352 с.

27. Бернштейн Б. М. О месте художественной критики в системе художественной культуры* / Б. М. Бернштейн // Советское искусствознание, 76. — М: Советский художник, 1976. С. 258 - 284.

28. Бернштейн Б. М. О методологии критики / Б. М. Бернштейн // Декоративное искусство СССР. 1977. - № 5. - С. 23 - 27.

29. Библер В. С. Культура, диалог культур: Опыт определения / В. С. Библер // Вопросы философии. 1989. — № 6. — С. 36 — 41.

30. Библер В. С. Мышление как творчество (введение в логику мысленного диалога) / В. С. Библер. М.: Издательство полит, лит., 1975. — 499 с.

31. Блок В. Субъективное и объективное в художественной критике / В. Блок // Методологические проблемы художественной критики / отв. ред. А. Я. Зись. М.: Искусство, 1987. - С. 222 - 246.

32. Богин Г. И. Обретение способности понимать: Введение в филологическую герменевтику / Г.,И. Богин. М.: Психология и Бизнес ОнЛайн, 2001. -516 с.

33. Богин Г. И. Типология понимания текста / Г. И. Богин. — Калинин: КГУ, 1986.-86 с.

34. Богин Г. И. Филологическая герменевтика / Г. И. Богин. Калинин: КГУ, 1982.-86 с.

35. Богомолов Н. А. Проблемы поэзии в русской критике 1910 первой половине 1920-х гг.: дис. . д-ра филол. наук: 10.01.01 / Н. А. Богомолов. — М., 1992.

36. Богомолова И. Н. Современные когнитивные модели убеждающей коммуникации / И. Н. Богомолова // Мир психологии. 1999.- № 3. - С. 46 — 52.

37. Бойко М. Е. Метакритика метареализма / М. Е. Бойко. — М.: Лит. известия, 2010.-92 с.

38. Болотнова H. С. Художественный текст в коммуникативном аспекте и комплексный анализ единиц лексического уровня / Н. С. Болотнова. Томск: Изд-воТомского ун-та, 1992. - 310 с.

39. Борев Ю. Б. Искусство интерпретации и оценки. Опыт прочтения* «Медного всадника» / Ю. Б. Борев.* М.: Советский писатель, 1981. - 399 с.

40. Борев Ю. Б. Роль литературной* критики в литературном процессе / Ю. Б. Борев. М.: Знание, 1979. - 63 с.

41. Борев Ю. Б. Эстетика / Ю: Б. Борев. М.: Высш. шк., 2002. - 511 с.

42. Борев Ю. Б. Социология; теория и методология литературной критики / Ю. Б. Борев, М. П. Стафецкая // Актуальные проблемы методологии литературной критики. Принципы И5 критерии / отв. ред. Г. А. Белая. — М.: Наука, 1980.-С. 62-136.

43. Бочаров А. Г. Жанры литературно-художественной критики / А. Г. Бочаров. -М.: МГУ, 1982. 51 с.

44. Бредихина Н. В. Динамика моделей интерпретации в процессе формирования исторической.реальности: дис. . к. филос. наук: 09.00.01 / Н. В. Бредихина. — Барнаул, 2009:

45. Брюховецкий В. С. Критика как мышление и деятельность / В. С. Брюховецкий // Русская литература. 1984. - № 4. - С. 70 - 84.

46. Брюховецкий В. С. Природа, функция и метод литературной критики: дис. . д-ра. филол. наук: 10.01.01 / В. С. Брюховецкий. -М.; Киев, 1986.

47. Бубняк Р. А. Литературно-критический дискурс: сущность, структура, способы выражения: дис. . к. филол. наук: 10.01.01 / Р. А. Бубняк. — Тер-нополь, 2001.

48. Бурдье П. Начала / П. Бурдье. M.: Socio-Logos: Фирма «Адапт», 1994.-287 с.

49. Бурдье П. Поле литературы / П. Бурдье // Новое литературное обозрение. 2000. - № 5(45). - С. 22 - 88.

50. Бурдье П. Практический смысл / П. Бурдье. СПб.: Алетейя, 2001.562 с., . .

51. Бурсов Б. И. Критика как литература / Б;. И! Бурсов. Л;: Лёниздат,1976.-318 с.

52. Бушмин А. С. Наука о литературе: Проблемы: Суждения: Споры;/ А. С. Бушмин.- -М.: Современник, 1980. -334 с.

53. Вайман С'. Т. Образы: пониманиям художественного текста?// Методологические проблемы художественнойскритики/ С! Т. Вайман: М:: Искусство, 1987.-С. 169-1991

54. Ван Дейк Т. А. Язык. Познание. Коммуникация /Т. А. Ван Дейк / сост. В. В: Петрова; под ред. В; И: Герасимова: М.: Прогресс, 1989.-312 с.

55. Вежбицкая А. Мегатекст в тексте / А. Вежбицкая // Новое в зарубежной лингвистике. Лингвистика текста. М;: Прогресс, 1978. - Вып. 8. - С. 402 -421.

56. Взгляд: Критика. Полемика. Публикации / сост. А. Н. Латынина, С. С. Лесневский. М: Сов. писатель, 1988.— 464.с.

57. Видгоф В; М. Целостность эстетического сознания / В. М. Видгоф. — Томск: Изд-во Томского ун-та; 1992. — 157 с.

58. Витгенштейн Л. Несколько заметок о логической форме / Л. Витгенштейн //ЛОГОС. 1995.-№6.-С. 210-216.

59. Вольф Е. М. Функциональная семантика оценки / Е. М. Вольф. М.: Едиториал УРСС, 2002. - 280 с.

60. Воробьева Т. Л. Проблемы текста в рецептивной эстетике (к вопросу о межтекстовой компетенции читателя и ее роли в литературном процессе) / Т. Л. Воробьева // Проблемы межтекстовых; связей: сб. научн. ст. — Барнаул, 1997. -С. 182-187.

61. Ворожбитова А. А. Теория текста. Антропоцентрическое направление /А. А. Ворожбитова.-М.: Высш. шк., 2005.-367 с.

62. Выготский Л. С. Психология искусства / Л. С. Выготский. -М.: Педагогика, 1987.-341 с.

63. Вяземский П. А. Эстетика и литературная критика / П: А. Вяземский. М:: Искусство, 1984. - 458 с.

64. Габитова Р: М. «Универсальная» герменевтика Фридриха- Шлейер-махера / Р. М. Габитова* // Герменевтика: история и современность. М.: Мысль, 1985. - С. 61 - 96:

65. Гадам ер'Х.-Г. Актуальность прекрасного / Х.-Г. Гад амер. — М!: Искусство, 1991. 114 с.66: Гадамер Х.-Г. Истина и метод: Основы философской, герменевтики / Х.-Г. Гадамер. М.: Прогресс, 1988. - 704>с.

66. Гадамер Х.-Г. Текст и интерпретация. (Из немецко-французских дебатов с участием Ж. Деррида, Ф. Форгета, М. Франка, Х.-Г. Гадамера, Й. Грай-ша и Ф. Ларуелля) / Х.-Г. Гадамер: М.: Директ-Медиа, 2010. - 81 с.

67. Гадамер Х.-Г. Что есть истина? / Х.-Г. Гадамер // Логос. 1991.— № 1. — С. 30 — 37.

68. Говорухина Ю. А. Метакритический дискурс русской критики: от познания к пониманию / Ю. А. Говорухина. Томск: ИД СК-С, 2009. — 130 с.

69. Говорухина Ю. А. Познавательная идентичность современной литературной критики / Ю. А. Говорухина // Сибирский филологический журнал. -2010.-№ 1.-С. 76-88.

70. Говорухина Ю. А. Специфика современного литературно-критического текста как коммуникативного пространства / Ю. А. Говорухина // Вестник Тамбовского университета. — 2007. №4. — С. 22 - 25.

71. Голубков М. М. История русской литературной критики XX века (1920 1990-е годы): уч. пособие / М. М. Голубков. - М.: Академия, 2008. - 368 с.

72. Григорьев .А'. А. Литературная критика / А. А. Григорьев. М.: Художественная литература, 1967. — 631 с.

73. Григорьев А\ А. Эстетика и критика. История эстетики в памятниках и документах / А. А. Григорьев: М'.: Искусство, 1980. - 496 с.

74. Гройс Б. Е. Комментарии/ к искусству / Б. Е. Гройс. М.: Художественный журнал, 2003. - 342 с.

75. Громов Е. С. Критическая;мысль в русской художественной культуре. Историко-теоретические очерки / Е. С. Громов М.: «Индрик», 2001. - 248 с.

76. Гугунава Д. В. Специфика словопроизводства в литературной критике произведений постмодернизма: дис. . к. филол. наук: 10.02.01 / Д. В. Гугунава. — Нижний Новгород, 2003.

77. Гудков Л. Д. Литература и общество: Введение в социологию литературы-/ Л. Д. Гудков, Б. В. Дубин, В. Страда. М.: Изд-во МГУ, 1998. - 78 с.

78. Гудков Л. Д. Негативная'идентичность. Статьи 1997-2002 гг. / Л. Д. Гудков. М.: Новое литературное обозрение, «ВЦИОМ-А», 2004. - 816 с.

79. Гумбрехт X. У. Производство присутствия: чего не может передать значение / X. У. Гумбрехт. М.: Новое литературное обозрение, 2006. - 184 с.

80. Гусейнов Г. Ч. Советские идеологемы в русском дискурсе 1990-х / Г. Ч. Гусейнов. М.: Три квадрата, 2004. - 272 с.

81. Гуторов А. М. О «целостности» и «выборочности» литературно-критического анализа / А. М. Гуторов // Проблемы теории литературной критики / под ред. П. А. Николаева, Л. В. Чернец. М.: Издательство Московского ун-та, 1980.-С. 141-150.

82. Дедков И. А. Обновленное зрение: сб. ст. / И. А. Дедков. М.: Искусство, 1988.-315 с.

83. Декомб В. Современная французская философия / В. Декомб; пер4 с франц. М:: Изд-во «Весь мир», 2000. - 344 с.

84. Делез Ж. Логика смысла / Ж. Делез; пер. с фр. Я: И. Свирский. М.Екатеринбург, 1998.— 480 с.

85. Демьянков В. 3. Аргументирующий дискурс в общении (По материалам зарубежной лингвистики) / В. 3. Демьянков // Речевое общение: Проблемы и перспективы. М.: ИНИОН, 1983. - С. 114 - 131.

86. Деррида Ж. Письмо и различие / Ж. Деррида; сост. и общ. ред. В. Ла-пицкий. СПб.: Академический проект, 2000. - 432 с.

87. Добин Е. С. Сюжетное мастерство критика / Е. С. Добин // Добин Е. С. Сюжет и действительность. Искусство детали. — М.: Советский писатель, 1976.-431 с.

88. Добролюбов Н. А. Литературная* критика. В 2 т. / Н. А. Добролюбов. Л.: Худ. лит, 1984. - 398 с.

89. Доценко Е. Л. Психология1 манипуляции: феномены, механизмы и защита / Е. Л. Доценко. М.: Издательство МГУ, 1997. - 344 с.

90. Дридзе Т. М. Текстовая деятельность в структуре социальной коммуникации: Проблемы семиосоциопсихологии / Т. М. Дридзе. — М.: Наука, 1984. — 268 с.

91. Дружинин А. В. Литературная критика / А. В. Дружинин. М.: Советская Россия, 1983. — 384 с.

92. Дубин Б. В. Литературные ориентиры современных журнальных рецензентов / Б. В. Дубин, А. И. Рейтблат // Новое литературное обозрение. — 2003. № 59. - С. 557 - 570.

93. Дубин Б. В. О структуре и динамике системы литературных ориента-ций журнальных рецензентов (1820-1978) / Б. В. Дубин, А. И. Рейтблат // Книга и чтение в зеркале социологии: сб. ст. / сост. В. Д. Стельмах. — М.: Книжная палата, 1990.-С. 150-176.

94. Егоров Б. Ф. Борьба эстетических идей в России 1860-х годов / Б. Ф. Егоров. — Л.: Искусство, 1991. 334 с.

95. Егоров Б. Ф: О мастерстве литературной' критики., Жанр. Композиция. Стиль / Б. Ф. Егоров. Jli: Советский писатель, 1980: - 320 с.

96. Жанры русской литературной критики 1870-80-х годов: монография, / под ред. В: Н. Коновалова. Казань: Изд-во Казанского ун-та, 1991'. — 163 с.

97. Женетт Ж. Работы по поэтике. Фигуры. В 2 т. / Ж. Женетт. М.: Изд-во им. Сабашниковых, 1972. - Т. 1,2.

98. Жолковский А. К. Об-усилении / А. К. Жолковский // Структурно-типологические исследования: сб.ст. М.: Изд-во АН* СССР, 1962. — С. 167 -171.

99. Зарецкая Е. Н. Теория речевой коммуникации (риторический подход): дис. . д-ра. филол. наук /Е. Н. Зарецкая. -М., 1999.

100. Зарубежное литературоведение 70-х годов: Направления, тенденции, проблемы. М.: Наука, 1984. - 360 с.

101. Захаров В. Н. Литературная критика и поэтика литературы: Постановка проблемы / В. Hi Захаров // Проблемы теории литературной.критики: сб. статей / под ред. П А. Николаева и Л. В. Чернец. М.: Изд-во Московского унив-та, 1980:-С. 151-158.

102. Здоровега В. И. Слово тоже есть дело. Некоторые вопросы теории публицистики / В. И. Здоровега. М.: Мысль, 1979. - 174 с.

103. Зеленов Л. А. Методологические проблемы эстетики: учебный материал по спецкурсу / Л. А. Зеленов, Г. И. Куликов. — М.: Высшая школа, 1982. — 176 с.

104. Зеленов Л. А. Структура эстетической деятельности (методологический анализ проблемы): дис. . д-ра. филос. наук / Л. А. Зеленов. — Свердловск, 1971.

105. Зельдович М. Г. Сравнение-сопоставление-соотнесение (об. одном способе изучения: истории критики) / M. F. Зельдович // Русская критика XIX века: проблемы ее теории и истории: межвуз; сб. н. тр. — Самара: Самарский пед. ин-т, 1993. С. 3-14.

106. Зельдович М. Г. Страницы истории русской литературной критики / М. Г. Зельдович. Харьков: Вища школа, 1984. - 216 с.

107. Зельдович М. Г. Уроки критической классики. Вопросы теории и методологии критики. Очерки / М. Г. Зельдович. Харьков: Харьковский гос. ун-т, 1976.-223 с.

108. Знеполски И. Художественная коммуникация и ее посредник //. Теории, школы, концепции (критические анализы)., Художественная рецепция и герменевтика / И.Знеполски; отв. ред. Ю. Б. Борев. — М.: Наука, 1985. С. 102 -114.

109. Золотусский И. П. В свете пожара / И. П. Золотусский. М.: Современник, 1989.-350 с.

110. Золотусский И. П. Исповедь Зоила: Статьи, исследования, памфлеты / ИЛ. Золотусский. М.: Сов. Россия, 1989. - 507 с.

111. Золотусский И. П. Крушение абстракций / И. П. Золотусский. М.: Современник, 1989. — 206 с.

112. Золотухин Г. А. Литературно-критическая деятельность: диалектика объективного и субъективного / Г. А. Золотухин. — Киев: Наукова думка, 1992. -115 с.

113. Иванова Н. Б. Невеста Буккера. Критический уровень 2003/2004 / Н. Б. Иванова. М.: Время 2005. - 352 с.1<23. Иванова Н. Б. Скрытый сюжет: Русская литература на переходе через век / И1 Б. Иванова. СПб.: БЛИЦ, 2003. - 560 с.

114. Ивин А. А. Основы^теории, аргументации / А. А. Ивин. М.: Гуманитарный изд. Центр ВЛАДОС, 1997. - 352 с.

115. Ильин И. П. Между структурой и читателем: Теоретические аспекты коммуникативного изучения литературы / И. П. Ильин // Теории, школы, концепции: (Критические анализы); Художественная рецепция и герменевтика. — М.: Наука, 1985. С. 134 - 168.

116. Ильин И: П. Постструктурализм. Деконструктивизм. Постмодернизм / И. П. Ильин. М.: Интрада, 1996. - 255 с.

117. Исерс О. С. Коммуникативные стратегии и тактики русской речи / О. С. Исерс. М.: УРСС, 2002. - 284 с.

118. История русской литературной критики: учеб. для вузов / В. В. Прозоров, О. О. Милованова, Е. Г. Елина и др.; под ред В. В. Прозорова. М.: Высш. шк., 2002. - 463 с.

119. Истратова С. П. О характере писательской литературно-художественной интерпретации / С. П. Истратова // Филологические науки. — 1982. — № 1. С. 10-16.

120. Ищенко Е. Н. Современная эпистемология и гуманитарное познание: монография / Е. Н. Ищенко. Воронеж: Изд-во Воронежского гос. ун-та, 2003.- 144 с.

121. Каган М. С. Системный подход и гуманитарное знание / М. С. Каган.- Л.: Изд-во ЛГУ, 1991. 383 с.

122. Каган М. С. Художественная критика и научное изучение искусства / М. С. Каган // Советское искусствознание,76: сб. ст. М.: Советский художник, 1976.-Вып 1.-С. 318-343.

123. Каган М. С. Человеческая деятельность (опыт системного анализа) / М. С. Каган. М.: Политиздат, 1974. - 327 с.

124. Казаркин А. П. Интерпретация — искусство и наука / А. П. Казаркин // Проблемы литературно-критического анализа: сб. науч. тр. Тюмень: Изд-во Тюменского гос. ун-та, 1985. - С. 12 - 23.

125. Казаркин А. П. Литературно-критическая оценка / А. П. Казаркин; под ред. А. Киселева. — Томск: Изд-во Томского ун-та, 1987. — 240 с.

126. Казаркин А. П. Русская советская литературная критика 1960-80-х годов: Проблемы самосознания литературы: автореф. дис. д-ра. филол. наук / А. П. Казаркин. Свердловск, 1990.

127. Калиниченко В. Г. Шпет: от феноменологии к герменевтике / В. Ка-линиченко // Логос. 1992. - № 3. - С. 37-61.

128. Каменская О. Л. Текст и коммуникация / О. Л. Каменская. — М: Высшая школа, 1990. — 152 с.

129. Кант И. Критика способности: суждения / И; Кант // Кант И. Собрание сочинений в 8 т. -М.: ЧОРО; 1994. Т. 5.

130. Кауфман Р. С. Очерки истории русской художественной критики. От К. Батюшкова до А. Бенуа / Р; С. Кауфман. М:: Искусство, 1990. — 366 с.

131. Кашин В: В. Онтологические и гносеологические проблемы генезиса понимания / В. В. Кашин. Уфа: Изд-во Башкирск. ун-та, 2000. - 184 с.

132. Керимова H. М. Литературно-критическая методология Ап. Григорьева: дис. . к. филол. наук: 10.01.01 / H. М. Керимова. Махачкала, 1995.

133. Клочек Г. Д. Поэтика и психология / Г. Д. Клочек. Киев: «Знание», 1990-47 с.

134. Клюев Е. В1 Риторическая инвенция, диспозиция, элокуция: учебное пособие / Е. В. Клюев. М.: Издательство ПРИОР, 2001. - 272 с.

135. Кнабе Г. С. Жажда тождества: культурно-антропологическая идентификация: Вчера. Сегодня. Завтра / Г. С. Кнабе. М.: РГГУ, 2003. - Вып. 39. -60 с.

136. Кожинов В. В. Критика как компонент, литературы / В. В. Кожинов // Современная литературная критика: сб. ст. / отв. ред. В. В. Кожинов. М.: Наука, 1977.-С. 159-170.

137. Кожинов В. В. Размышления о русской литературе / В. В. Кожинов. — М.: Современник, 1991. 526 с.

138. Кожинов В. В. Статьи о современной-литературе / В. В. Кожинов.

139. М.: Современник, 1982. 303 с.

140. Кон И. С. К проблеме национального характера / И. С. Кон // История и психология / под ред. Б. Ф. Поршнева, JI. И. Анцыферовой. М.: Наука, 1971.-С. 122-158.

141. Кондаков И. В. Литературно-художественная критика в контексте культуры: (вопросы методологии): автореф. дис. . к. филол. наук: 10:01.01 / И. В. Кондаков. -М., 1983.

142. Кондаков И. В. «Нещадная последовательность русского ума» (русская литературная критика как феномен культуры) / И. В. Кондаков // Вопросы литературы. 1997. -№ 1. - С. 117 - 161.

143. Коновалов В. Н. Литературная критика 1870 начала 1880-х годов XIX века: Системный анализ: дис. . д-ра филол. наук: 10.01.01 / В. Н. Коновалов. - Саратов, 1996.

144. Коновалов В. Н. Литературная критика народничества / В. Н. Коновалов. — Казань: Изд-во Казанского ун-та, 1978. — 116 с.

145. Коновалов В. Н. Направления и течения в русской критике XIX в. / В. Н. Коновалов // Проблемы типологии русской литературной критики: межвузовский сб. научн. тр. — Смоленск: Изд-во Смоленского гос. пед. ин-та, 1987. С. 3 - 19.

146. Коновалов В. Н. Метод литературной критики / В. Н. Коновалов // Проблемы теории литературной критики / под ред. П. А. Николаева, Л. В. Чернец. М.: Изд-во Московского ун-та, 1980. - С. 130 - 140.

147. Корецкая И. В. Импрессионизм в поэзии и эстетике символизма / И! В. Корецкая // Литературно-эстетические концепции в России, конца Х1Х-начала XX в. М.: Наука, 1975. - С. 227 - 251.

148. Корман Б. О. Избранные труды по теории и истории литературы / Б. О. Корман. Ижевск: Изд-во Удмурт, гос. ун-та, 1992. - 235 с.

149. Корман Б. О. О-целостности художественного произведения / О.» Б. Корман // Известия-Академии наук СССР. Серия литературы и языка. 1977. -Т. 36 (№6).-С. 508-513.

150. Кормилов С. И. Из истории антиэстетической антимысли: Литературная критика послевоенного десятилетия о реализме, типическом и герое советской литературы / С. И; Кормилов // Из истории русской эстетической мысли.-СПб., 1993.

151. Кормилов С. И. Нерешенные проблемы современного литературоведения / С. И. Кормилов // Вестник Московского ун-та. Сер. 9. Филология. -2001.-№3.-С. 21-35.

152. Корокотина А. М. Актуальные проблемы литературной критики / А. М. Корокотина // Проблемы литературно-критического анализа: сб. науч. тр. / отв. ред. А. М. Корокотина. Тюмень: Изд-во Тюменского гос. ун-та, 1985. - С. 5-11.

153. Корокотина А. М. Проблемы методологии советской литературной критики в .1920-е годы / А. М. Корокотина. Томск: Изд-во Томского университета, 1986.-230 с.

154. Косиков Г. К. От «вненаходимости» к «бунту» / Г. К. Косиков // Диалог. Карнавал. Хронотоп. 1997. № 1(18). - С. 8 - 20.

155. Косиков Г. К. От структурализма к постструктурализму (проблемы методологии) / Г. К. Косиков. М.: Прогресс, 1998. - 192 с.

156. Критика — это-суд над произведением: Электроннышресурс. URL: http://exlibris.ng.ru/fakty/2007-09-13/2kritika.html (дата обращения: 16.02.2010).

157. Кричевская Ю. Р. Д. С. Мережковский и русская журналистика началаXX«века: дис. . к. филол. наук: 10.01.017Ю: Р.' Кричевская. -М., 1996.

158. Крылов В. Н. Поэтика литературно-критического текста как предмет научного изучения / В. Н-. Крылов // Ученые записки Казанского государственного университета. Серия Гуманитарные науки. — 2007. Т. 149, Кн. 2. - С. 110 -122.

159. Крылов В. Н. Русская« символистская критика: генезис, традиции, жанры / В. Н. Крылов. Казань: Изд-во Казанского университета, 2005. — 268 с.

160. Кузнецов В. Г. Герменевтика и гуманитарное познание / В. Г. Кузнецов. — М.: Изд-во Моск. ун-та, 1991. 192 с.

161. Кузнецов В. Г. Гносеологическая функция герменевтического понимания / В. Г. Кузнецов, А. П. Алексеев // Познание и язык. — М.: Изд-во Моск. ун-та, 1984. С. 23 - 36.

162. Кулешов В. И. История русской критики XVIII начала XX вв.: учебник для студентов пед. ин-тов. — М: Просвещение, 1991. — 431 с.

163. Курилов А. С. Границы литературно-критического познания / А. С. Курилов // Современная литературная критика: сб. ст. / отв. ред. В. В. Кожинов. М.: Наука, 1977. - С. 177 - 178.

164. Кучерский А. О критериях критики // Вопросы литературы. — 1988: -№ 3. С. 11Г — 118'.

165. Лакшин' В. Я: Феномен «толстого» журнала в России как явление национальной культуры / В .Я. Лакшин // Лакшин» В: Я. Берега культуры. — М.: МИРОС, 1994.-С. 104*— 111.

166. Латынина А. Н. За- открытым шлагбаумом: Литературная ситуация-конца 80-х / А. Н. Латынина. М.: Сов. писатель, 1991 - 336 с.

167. Латынина А. Н. Знаки времени: Заметки о литературном процессе 1970-80-х годов / А. Н. Латынина. — М.: Сов. писатель, 1987. — 366 с.

168. Левада Ю. А. «Человек советский» десять лет спустя: 1989-1999 гг. / Ю. А. Левада // Мониторинг общественного мнения: экономические и социальные перемены. Информация. Анализ. М.: ВЦИОМ, 1999. - № 3. - С. 7 - 15.

169. Левинас Э. Избранное. Тотальность и Бесконечное / Э. Левинас; пер. И. С. Вдовиной, Б. В. Дубина —М; СПб: Университетская.книга, 2000. — 416 с.

170. Лейдерман Н. Л. Современная русская.литература: учебное пособие. В 3 кн. / Н. Л. Лейдерман, М. Л. Липовецкий. М.: Эдиториал УРСС, 2001.

171. Леонтьев А. А. Высказывание как предмет лингвистики, психолингвистики и теории коммуникации / А. А. Леонтьев // Синтаксис текста: сб. ст. / отв. ред. Г. Золотова. М.: Наука, 1979. - С. 18-36.

172. Леонтьев А. А. Психология общения / А. А. Леонтьев. М.: Смысл, 1999.-365 с.

173. Леонтьев Д. А. Произведение искусства и личность: психологическая структура взаимодействия / Д. А. Леонтьев // Художественное творчество и психология / под ред. А. Я. Зися, М. Г. Ярошевского. М.: Наука, 1991. - С. 109-133.

174. Леонтьев Д. А. Психология смысла. Природа, структура и динамика смысловой реальности / Д. А. Леонтьев. — М.: Смысл, 1999. 486 с.

175. Лиотар Ж.-Ф. Состояние постмодерна / Ж.-Ф Лиотар. СПб.: Але-тейя, 1998.-160 с.

176. Липкин А. И. «Духовное ядро» как системообразующий фактор цивилизации: Европа и Россия / А. И. Липкин // Общественные науки и современность. 1995. - № 2. - С. 57 - 67.

177. Литературная критика России 1990-х годов // История русской литературной критики: учеб. для вузов / под ред. В. В. Прозорова. М.: Высш. шк., 2002.-С. 353-357.

178. Литературоведение на пороге XXI века: матер, междунар. конфер. (МГУ, май 1997) / отв. ред. П. А. Николаев. -М.: МГУ, 1998. 501 с.

179. Лойко О. Т. Феномен социальной памяти / О. Т. Лойко. — Томск: Изд-во Томского ун-та, 2002. — 255 с.

180. Лосев А. Ф. Знак. Символ. Миф / А. Ф. Лосев. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1982.-479 с.

181. Лосев А. Ф. Самое само / А. Ф. Лосев // Лосев А. Ф. Миф. Число. Сущность. М.: Мысль, 1994. - С. 300 - 526.

182. Лотман Ю. М. Искусство как язык / Ю. М. Лотман // Лотман Ю. М. Об искусстве. СПб.: Искусство — СПб, 2005. - 704 с.

183. Лотман Ю. М. Культура и взрыв / Ю. М. Лотман. — М.: «Гнозис», 1992.-270 с.

184. Лотман Ю. М. Семиосфера / Ю. М. Лотман. СПб.: Искусство, 2000. - 704 с.

185. Лотман Ю. М. Тезисы к семиотике русской культуры / Ю. М. Лотман // Ю. М. Лотман и тартуско-московская семиотическая школа. М.: «Гнозис», 1994.-547 с.

186. Лукьянов Б. Г. Методологические проблемы художественной критики / Б. Г. Лукьянов. М.: Наука, 1980. - 333 с.

187. Ляпушкина Е. И. Введение в литературную герменевтику: учебное пособие / Е. И. Ляпушкина. СПб.: Изд-во СПб ун-та, 2002. - 96 с.211'. Максимов Д. Е. Поэзия и проза А. Блока / Д. Е. Максимов. Л.: Сов. писатель, 1975 .-311-с.

188. Малинина В. И. Психология восприятия художественной литературы / В. И. Малинина. Челябинск: ЧТУ, 1986. - 87 с.

189. Мамардашвили М. К. Литературная критика как акт чтения: Электронный ресурс. / М. К. Мамардашвили // Мамардашвили М. К. Как я понимаю философию. М.: Прогресс Культура, 1992. ЦКЬ: http://www.philosophy.ru/ НЬгагу/ттк/сп^ие.

190. Ман де П. Слепота и прозрение / П. Ман. — СПб.: ИЦ «Гуманитарная академия», 2002. 256.с.

191. Манн Ю. В. Критический метод В. Г. Белинского: автореф.,дис: . к. филол. наук / Ю. В. Манн. М., 1964.

192. Манн Ю. В. Русская философская эстетика / Ю. В. Манн. М.: Искусство, 1969. - 304 с.

193. Маслова А. Ю: Введение в прагмалингвистйку: учебное пособие / А. Ю. Маслова. М.: Флинта; Наука, 2008. - 148 с.

194. Медведева С. Ю. Риторика и риторическая критика в США / С. Ю: Медведева // Неориторика: генезис, проблемы, перспективы: сб. научн.-аналит. обзоров / отв. ред. Н. А. Безменова. М.: ИНИОН, 1987. - С. 91 - 113.

195. Мерло-Понти М. Феноменология восприятия / М. Мерло-Понти; пер. с фр. И. С. Вдовиной, С. Л. Фокина. СПб: «Ювента», «Наука», 1999. -604 с.

196. Методологические проблемы художественной критики / отв. ред. А. Я. Зись. М.: Искусство, 1987. - 334 с.

197. Мукаржовскии Я. Исследования по эстетике и теории искусства /Л. Мукаржовский; под ред. А; Я. Зись. — М:: Искусство, 1994. — 603 с.224: Мурзин Л: Н! Текст и его восприятие / Л: Н. Мурзин, А. С. Штерн. — Свердловск: Изд-во Урал, ун-та, 1991. 172 с.

198. Муромский В. П. К современным спорам о разграничении критики и литературоведения / В: П. Муромский // Вестник ЛГУ. 1985. - № 16. — Вып. 3. -С. 38-46.

199. Муромский В. П. Русская советская литературная;критика: Вопросы, истории; теории, методологии!/ В: П. Муромский. — Л^: Изд-во Ленинградского ун-та, 1985. 148 с.

200. Мясников А. С. Проблемы теории и методологии литературной критики / А. С. Мясников // Контекстг 1973: Литературно-критические исследования. М.: Наука, 1974. - С. 85 - 113.

201. Мясникова М. А. О методологических основаниях литературно-художественной критики / М. А. Мясникова // Научный метод и методологическое сознание: сб. ст. Свердловск, 1986. — С. 149 — 157.

202. Наер В. Л. Прагматика текста и ее составляющие / В. Л. Наер // Прагматика и стилистика: сб. науч. тр. М.: МГЛУ, 1985. - Вып. 245. - С. 4 -13.

203. Найман Е. А. Деконструктивная методология Ж. Деррида: уч. пособие к спецкурсу / Е. А. Найман. — Томск: Изд-во Том. ун-та, 1996. 100 с.

204. Найман Е. А. Эстетические основания1 философской онтологии / Е. А. Найман. Томск: Изд-во Том. ун-та, 2004. - 289 с.

205. Науман М. Литературное произведение и история литературы: сб. избр. Работ / М. Науман: М.: Радуга, 1984. - 422"с.

206. Науман М. Общество. Литература. Чтение. Восприятие литературы в теоретическом аспекте / М. Науман/и др.; пер. с нем. О. Е. Егорова. М.: Прогресс, 1978.-295 с.

207. Немзер А. С. Дневник читателя. Русская литература в 2003 году / А. С. Немзер. М.: Время, 2004. - 336 с.

208. Немзер А. С. Замечательное десятилетие русской литературы / А. С. Немзер. М.: Захаров, 2003. - 608 с.

209. Немзер А. С. Литературное сегодня / А. С. Немзер. М.: НЛО, 1998. - 432 с.

210. Неоконченные споры: Литературная полемика. М.: Молодая гвардия, 1990.-413 с.

211. Николаев П. А. Самосознание литературной критики / П. А. Николаев // Проблемы теории литературной критики: сб. статей / под ред. П. А. Николаева, Л. В. Чернец. М.: Издательство Московского ун-та, 1980.-С.4-19.

212. Николаева Е. В. Переходная культура и миф о начальном времени / Е. В. Николаева // Между обществом и властью: массовые жанры от 20-х к 80-м годам XX века. М.: «Индрик», 2002.

213. Общество. Литература Чтение: Восприятие литературы в теоретическом аспекте / М. Науман и др.; под ред. О. Егорова. — М.: Прогресс, 1978. -294 с.

214. Олянич А. В. Презентационная теория дискурса: дис. . д-ра филол. наук / А. В. Олянич. — Волгоград, 2004.

215. Органова О. Н. Специфика эстетического восприятия / О. Н. Орга-нова. — М.: Высшая школа, 1975. 224 с.

216. Осьмаков^Н: В: Психологическое направление в русском^ литературоведении: Д. Н.Овсянико-Куликовский: учеб. пособие / Н: В: Осьмаков: -М:: Просвещение, 1981. - 160 с.

217. Пирс Ч. С. Начала прагматизма / Ч. С. Пирс; пер. с англ., предисл. В. В. Кирющенко, М. В. Колопотина. СПб.: Алетейя, 2000. — 319 с.

218. Плотников Н. С. От «индивидуальности» к «идентичности» / Н. С. Плотников // Новое литературное обозрение. 2008. - № 3(91). - С. 64 - 83.

219. Плюхин В. И. Писательская критик Сибири: рецептивно-функциональные аспекты регионально-исторического самосознания: дис. . д-ра. филол. наук / В. И. Плюхин. — Абакан, 2008.

220. Подорога В. А. Метафизика ландшафта. Коммуникативные стратегии в философской культуре XIX — XX вв. / В. А. Подорога. М.: Наука, 1993. -319 с.

221. Полан Ж. Тарбские цветы или террор в изящной словесности / Ж. Полан. СПб.: Наука, 2000. - 336 с.

222. Полани М. Личностное знание. На пути к посткритической философии / М. Полани. М.: Прогресс, 1985. - 344 с.

223. Полежаева I I. П. Идентификация-как фактор становления и функционирования /личности: дис:к. филос. наук / Н. П. Полежаева; — Омск, 2006.

224. Постмодернисты о посткультуре: интервью с современными писателями критиками. -М;: Лиа Р: Элинина, 1996; 320 с.

225. Потебня А. А. Мысль и язык / А. А. Потсбня. — М.: Лабиринт, 1999. -269 с.2621 -Проблемы литературно-критического * анализа: сб: н. трудов / отв. ред. А. М. Корокотина. — Тюмень: Изд-во Тюменского гос. ун-та, 1985. — 114 с.

226. Проблемы теории литературной критики / под ред. Г1. А. Николаева, Л. В; Чернец: — М.: Издательство Московского ун-та, 1980. — 262 с.

227. Пустовая В. Инстанция общего смысла / В. Пустовая: Электронный ресурс. // Знамя. 2009. - № 11. URL: http://magazines.russ.ru/znamia/2009/ll/pul4.html (дата обращения: 5.12.2009).

228. Рассел Б. Человеческое познание. Его сфера и границы / Б. Рассел. — Киев: Ника-Центр, Вист-С, 1997. 556 с.

229. Ревзина О. Г. Дискурс и .дискурсивные формации / О. Г. Ревзина // Критика и семиотика. 2005. - Вып. 8. - С. 66 - 78.

230. Рейтблат А. И: От Бовы к Бальмонту: Очерки по истории чтения в России во второй половине XIX века / А. И. Рейтблат. — М.: Изд-во МПИ, 1991. -240 с.

231. Рейтблат А. И. Роман литературного краха / А. И. Рейтблат // Новое литературное обозрение. — 1997. № 25. - С. 99 — 109.

232. Речевое воздействие в сфере массовой коммуникации: сб. ст. / отв. ред. Ф. М. Березин. М.: Наука, 1990. - 135 с.

233. Рикер П. Конфликт интерпретаций. Очерки о< герменевтике / П. Ри-кер. -М.: Academia-Центр, Медиум, 1995. 415 с.

234. Роднянская И. Б. Критики о критике / И. Б. Роднянская // Вопросы литературы. 1996. - № 6. - С. 32 - 38.

235. Роднянская И. Б. Художник в поисках истины / И. Б. Роднянская. — М.: Современник, 1989.-382 с.

236. Розанов В. В. Мысли о литературе / В. В. Розанов. — М.: Современник, 1989.-607 с.

237. Розин В. М. Природа и особенности гуманитарного познания и-науки / В. М. Розин // Наука глазами гуманитария / отв. ред. В. А. Лекторский. -М.: Прогресс-Традиция, 2005. С. 59 - 93.

238. Розов М. А. Методологические особенности гуманитарного познания / М. А. Розов // Проблемы гуманитарного познания: — Новосибирск, 1986. -С. 33-54:

239. Рорти Р. Еще один возможный мир / Р. Рорти // Философия Хайдег-гераи современность. -М.: Наука, 1991. С. 133 - 138.

240. Российская идентичность в условиях трансформации: опыт социологического анализа: сб. науч. тр. / отв. ред. М. К. Горшков, Н. Е. Тихонова. — М.: Наука, 2005.-396 с:

241. Рудалев А. В ожидании критики / А. Рудалев // Вопросы литературы. -2007.-№ 4.— С. 42-61.

242. Руднев В. П. Прочь от реальности: исследования по философии текста / В. П. Руднев. М.: Аграф, 2000. - 432 с.

243. Руднев В. П. Словарь культуры XX века / В. П: Руднев. М.: Аграф, 2003.-384 с.

244. Руднев В. П. Философия языка и семиотика безумия: избр. раб. / В. П. Руднев. — М.: Изд. Дом «Территория будущего», 2007. — 528 с.

245. Рудник Н. М. Русская критика в свете методологии / Н. М. Рудник // Вестник Московского университета. Сер. 9. 1995. - № 5. - С. 236 - 240.

246. Руженцева М. Б. Прагматическая и речевая организация русского литературно-критического эссе XX века / М. Б. Руженцева. Екатеринбург: Изд-во ЕГПУ, 2001. - 312 с.

247. Рузавин Г. И. Герменевтика и проблемы интерпретации, понимания и объяснения / Г. И. Рузавин // Вопросы философии. 1983. - № 10. - С. 62 — 70.

248. Рузавин Г. И. Логика и аргументация: учебное пособие / Г. И. Рузавин. М.: Культура и спорт, ЮНИТИ, 1997. - 351 с.

249. Рузавин Г. И. Методологические проблемы аргументации / Г. И. Ру-завин // Вопросы.философии: 1994. - № 12. - С. 107 - 114.

250. Русская литературная критика: история и теория: межвуз. науч. сб. — Саратов: Изд-во Саратовского ун-та, 1988. 156 с.

251. Русская литературная критика: сб. науч. тр. / под ред. В. В. Прозорова. — Саратов: Изд-во Саратовского ун-та, 1994. 168 с.

252. Русская литературная критика 1870-80-х гг. XIX в. / под ред. В. Коновалова. -Казань: Изд-во Казанского ун-та, 1986. 142 с.

253. Сазонова Т. Ю. Скрытые механизмы речевой коммуникации: модели и процессы / Т. Ю. Сазонова // Психолингвистические исследования слова и текста: сб. ст. / отв. ред. А. А. Залевская. Тверь: Изд-во Тверского ун-та, 1997. -С. 76-82.

254. Сапаров М. А. Антиномия художественной критики / М. А. Сапаров // Творчество. 1975. - № 1. - С. 10 - 11.

255. Сапаров М. А. О гносеологической общности литературно-художественной критики и науки о литературе / М. А. Сапаров // Методологические вопросы науки о литературе / под ред. А. С. Бушмина и А. Н. Иезуитова. Л.: Наука, 1984. - С. 121 - 146.

256. Сартр Ж. П. Проблемы метода / Ж. П. Сартр. М.: Прогресс, 1994.240 с.

257. Сафронова Э. П. Методологический аспект литературной полемики конца XIX начала XX вв.: учеб. пособие / Э. П. Сафронова. - Вильнюс, 1982. -81 с.

258. Современная литературная критика. Вопросы теории и методологии: сб. ст. / отв. ред. В. Кожинов. М.: Наука, 1977. - 272 с.

259. Современная литературно-художественная критика: Актуальные проблемы / отв. ред. Ю. Андреев. Л.: Наука, 1975. - 264 с.316: Современная проза — глазами прозаиков // Вопросы литературы. — 1996. -№ 1.-С. 3-49.

260. Современная русская литература (1990-е годы — начало XXI в.): учебное пособие для студ. филол. фак. высш. учеб. заведений / науч. ред. С. И. Тимина. М.: «Академия», 2005. - 352 с.

261. Современное зарубежное литературоведение: Энциклопедиче ский справочник / науч. ред., сост. И. П. Ильин, Е. А. Цурганова. М.: Интра-да, 1996.-320 с.

262. Современные зарубежные литературоведческие концепции: (Герменевтика, рецептивная эстетика) / отв.ред. Е. А. Цурганова. — М.: ИНИОН, 1983.- 184 с.

263. Степанов Г. В. К проблеме единства выражения и убеждения (автор и адресат) / Г. В. Степанов // Контекст-1983. М.: Наука. - С. 20 - 37.

264. Стросон П. Намерение и конвенция в речевых актах / П. Стросон // Новое в зарубежной лингвистике. М.: Прогресс, 1986. - Вып. 17. - С. 131 -150.

265. Сульберекова М. Г. Критика как орган саморефлексии художественной культуры: дис. . к. филос. наук: 24.00.01 / М. Г. Сульберекова. Красноярск, 2006.

266. Суровцев Ю. И. О научно-публицистической природе критики / Ю. И. Суровцев // Современная литературная критика: вопросы теории и методологии. М., 1977. С. 25 - 45.

267. Сусов И. П. Прагматическая структура высказывания / И. П. Сусов // Языковое общение и его единицы: межвуз. сб. науч. тр. Калинин: Изд-во Калининского гос. ун-та, 1986. - С. 7 - 11.

268. Сухих С. А. Речевые интеракции и стратегии / С. А. Сухих // Языковое общение и его единицы: межвуз. сб. н. тр: Калинин: Изд-во'Калининского* гос. ун-та, 1986. - С. 71 - 15.

269. Тертерян И. А. Социологическая критика: Некоторые методологические вопросы / И. А. Тертерян // Контекст-1979: Литературно-теоретические исследования. -М.: Наука, 1980: С. 156 - 177.

270. Тодоров Ц: Семиотика литературы / Ц. Тодоров // Семиотика: антология / сост. Ю. С. Степанов. М.; Екатеринбург: Деловая книга, 2001. - С. 371 -376.

271. Тодоров Ц. Теории символа / Ц. Тодоров; пер. Б. П. Нарумова. — М.: Дом интеллектуальной книги, 1999. 408 с.

272. Токарев С. А. Проблема типов этнических общностей (к методологическим проблемам этнографии) / С. А. Токарев // Вопросы философии. —t *1964.-№ 11.-С. 43-53.

273. Топоров В. Н. Миф. Ритуал. Символ. Образ: Исследования в области мифопоэтического. Избранное / В. Н. Топоров. Москва: Изд. группа «Прогресс-Культура», 1995. - 624 с.

274. Тынянов Ю. Н. Журнал, критик, читатель и писатель / Ю. Н. Тынянов //'Тынянов Ю. Н. Поэтика. История литературы. Кино. Mh Наука, 1977. -147 149.

275. Тюпа В. И. Коммуникативные стратегии теоретического дискурса / В. И. Тюпа // Критика и семиотика. 2006. - № 10. - С. 36 - 45.

276. Тюпа В. И. Онтология коммуникации / В. И. Тюпа // Дискурс. -1998.-№5/6.-С. 5-17.

277. Тюпа В. И. Художественная реальность как предмет литературно-критического рассмотрения / В. И. Тюпа // Проблемы теории литературной критики / под ред. П. А. Николаева, Л. В. Чернец. — М.: Изд-во Московского унта, 1980.-С. 93-108.

278. Узнадзе Д. Н. Психология установки / Д. Н. Узнадзе. СПб: Питер, 2001.-416 с.

279. Урнов Д. Н. Парадоксы пристального чтения / Д. Н. Узнадзе // Кон-текст-1977: Литературно-критические исследования. М:: Наука, 1978. — С. 248 -276.

280. Филипс Л. Дискурс-анализ. Теория и методика / Л. Филипс, М. Йер-генсен. Харьков: Изд-во «Гуманитарный центр», 2004 — 336 с.

281. Финансовое положение толстых литературных журналов: интервью В. Перельмана со С. Куняевым: Электронный ресурс. // Топос. 05/03/03. Щ1Ь: http://www.topos.ru/article/947 (дата обращения: 27.07.2009).

282. Французская семиотика: от структурализма к постструктурализму / пер. с франц. составление и вступ. ст. Г. К. Косикова. М.: Издательская группа «Прогресс», 2000. - 536 с.

283. Фреге Г. Логические исследования / Г. Фреге. Томск: «Водолей», 1997.-192 с.

284. Фролова Г. А. Художественный мир И. Анненского и проблемы русской культуры: дис. . к. филол. наук /Г. А. Фролова. — М., 1995.

285. Фуко М. Археология знания / М. Фуко. — Киев: Ника-Центр, 1996.208 с.

286. Фуко М. Порядок дискурса / М. Фуко // Фуко М. Воля к истине: По ту сторону знания, власти и сексуальности: Работы разных лет / сост., пер. с фр., коммент. и поел. С. Табачниковой; под общ. ред. А. Пузырея. — Москва: Касталь, 1996. С. 47 - 96.

287. Фуко М. Слова и вещи. Археология гуманитарных наук / М. Фуко. -М.: Прогресс, 1977. 406 с.

288. Хабермас Ю. Моральное сознание и коммуникативное действие / Ю. Хабермас; пер. с нем. под ред. Д. В. Скляднева. СПб: Наука, 2000. - 379 с.

289. Хабермас Ю. Понятие индивидуальности / Ю. Хабермас // Вопросы философии. 1989. - № 2. - С. 35 - 40.

290. Хабермас Ю. Теория коммуникативного действия / Ю. Хабермас // Вестник МГУ. Сер. Философия. 1993. - № 4. - С. 43-63.

291. Хабермас Ю. Экскурс об устранении^ жанрового различия между философией и литературой / Ю. Хабермас // Хабермас Ю. Философский дискурс о модерне. М.: «Весь мир», 2008. -С. 194 — 222.

292. Хайдеггер Бытие и время / М: Хайдеггер. М-.: Ао1- Ма^пет, 1997.-452 с.

293. Хализев В. Е. К теории литературной критики / Д. Е. Хализев // Филологические науки. — 1977. № 1. — С. 3 - 15.

294. Хесле В. Кризис идентичности и коллективной идентичности / В. Хесле // Вопросы философии. 1994. - № 10. - С. 112 - 123.

295. Хомелев Г. В. Понятие критики и ее формы. Опыт философского исследования теории и методологии / Г. В. Хомелев. — Л.: Изд-во Ленингр. фин.-эконом. ин-та, 1991. 193 с.

296. Храпченко М. Б. Время-и жизнь литературных произведений / М. Б. Храпченко // Художественное восприятие: сб. ст. Л.: Наука, 1971. - С. 29 - 57.

297. Храпченко М. Б. Метаморфозы критического субъективизма / М. Б. Храпченко // Контекст-1986. М:: Наука, 1987.

298. Хренов Н1 А. Критика художник - публика в системе функционирования искусства / Н. А. Хренов // Методологические проблемы художественной критики. - М.: Искусство, 1987. - С. 318 - 333.

299. Хренов Н. А. Социально-психологические аспекты взаимодействия искусства и публики / Н. А. Хренов. М.: Наука, 1981. - 304 с.

300. Чернец Л: В: О'взаимосвязи-«адресата» и «реального читателя» / Л.

301. B. Чернец // О литературе, писателе-и читателе: сб. ст. памяти Г. Н. Ищука. — Тверь: Изд-во Твер: гос. ун-та, 1994: С. 14 - 20.

302. Чернец Л. В. О формах интерпретации литературных произведений / Л: В. Чернец // Художественное восприятие: проблемы теории и-. истории: межвуз. тематич. сб. науч. тр./ отв. ред. В. В. Прозоров. Калинин: КГУ, 1988. - С. 42 — 53.

303. Черняк М. А. Современная критика рубежа XX XXI- вв. / М: А. Черняк // Русская литература XX века в зеркале критики: хрестоматия; сост. С. И. Тимина, М. А. Черняк, Н. Н. Кякшто. - М.; СПб: Академия, 2003. С. 3 - 18.

304. Черняк М: А. Современная русская литература: учебное пособие. 2-е изд. / М. А. Черняк. М1.: ФОРУМ: САГА, 2008. - 336 с.

305. Чиковани Б. С. Современная французская литературная критика и структурализм Р. Барта / Б. С. Чиковани. Тбилиси: Изд-во Тбилис. ун-та, 1981.-83 с.

306. Чиненова О. С. История телекритики в России на фоне истории русской-литературной критики: дис. . к. филол. наук: 10.01.01 / О. С. Чиненова. -Саратов, 2006.

307. Чупринин С. И. Критика это критики: Проблемы и портреты / С. И. Чупринин. - М.: Сов. писатель, 1989. - 313 с.

308. Чупринин С. И. Перемена участи. Статьи последних лет / С. И. Чупринин. М.: Новое литературное обозрение, 2003. - 391 с.

309. Чупринин С. И. Русская литература сегодня. Жизнь по понятиям / С. И. Чупринин. М.: Время, 2007. - 766 с.

310. Чупринин С. И. Ситуация: Борьба идей в современной литературе /1. C. И. Чупринин. М., 1990

311. Шайтанов И. О. Профессия критик / И. О: Шайтанов»// Вопросы' литературы. - 2007. - № 4!. - С. 31» - 41».

312. Шатин Ю. В. Живая риторика / Ю. В. Шатин. М.: МИМ ЛИНК, 1999. - 80 с.

313. Шелковников А. Ю. Критика в системе Н. С. Гумилева: дис. . к. филол. наук: 10.01.01> / А. Ю. Шелковников: — Барнаул,Л 999:

314. Шеманов А. Ю. Самоидентификация человека и культуры: монография / А. Ю. Шеманов. М.: «Академический проект», 2007. - 479'с.

315. Шипилов А. В. «Свои», «чужие» и другие / А. В1 Шипилов. — М1: Прогресс-Традиция, 2008. — 257 с.

316. Шлейермахер Ф. Герменевтика / Ф. Шлейермахер. СПб: «Европейский дом», 2004. - 242 с.

317. Шнейдер В. Б. Коммуникация, нормативность, логика / В:,Б. Шней-дер. Екатеринбург: Изд-во Уральского ун-та, 2002. - 250 с.

318. Шнейдер В. Б. Планирование актов прагматического текстообразо-вания / В. Б. Шнейдер. Екатеринбург: Изд-во Урал, ун-та, 19941 - 88 с.3801 Шпет Г. Г. Внутренняя форма слова. Этюды и вариации на темы Гумбольта / Г. Г. Шпет. М.: КомКнига, 2006. - 220 с.

319. Шпет Г. Г. Герменевтика и ее проблемы / Г. Г. Шпет // Контекст-89. -М.,1989; Контекст-90: — М.,1990; Контекст-91.-М., 1991.

320. Шпет Г. Г. Эстетические фрагменты1 и сочинения? / Г. Г. Шпет // Шпет Г. Г. Искусство как вид знания. Избр. тр. по философии культуры М.: РОССПЭН, 1989. С. 173 - 322.

321. Шпет Г. Г. Явление и смысл. Феноменология как основная наука и ее проблемы / Г. Г. Шпет. Томск: Водолей, 1996. - 192 с.

322. Штейнгольд А. М. Анатомия литературной критики. Природа. Структура. Поэтика / А. М. Штейнгольд. СПб: Изд-во «Дм. Буланин», 2003. — 202 с.;

323. Щербина В. Р. Критика и жизнь (некоторые проблемы современной критики) / В. Р. Щербина // Актуальные проблемы методологии литературной критики. Принципы и критерии / отв. ред. Г. А. Белая. М: Наука, 19801 — С. 4 — 61.

324. Щукина Т. С. О сущности критического суждения (некоторые вопросы теории критики) / Т. С. Щукина // Современный литературный'процесс и критика. М;: Мысль, 1975. - С. 261 - 2941

325. Щукина Т. С. Теоретические проблемы художественной критики / Т. С. Щукина; -М.: Мысль, 1979. 144 с.

326. Щукина Т. С. Эстетическая оценка в профессиональных.суждениях об искусстве (содержание понятия, специфика, функции) / Т. С. Щукина // Советское искусствознание, 76. — М:, 1976. С. 285 — 317.

327. Эко У. Два типа интерпретации / У. Эко // Новое литературное обозрение. 1996.- №21. - С. 10- 21.

328. Эко У. Отсутствующая структура. Введение в семиологию / У. Эко; пер. с ит. В. Резник и А. Погоняйло. СПб.: Симпозиум, 2004. - 544 с.

329. Эпштейн М. Н. Идеология и язык (построение модели и осмысление дискурса / М. Н. Эпштейн // Вопросы языкознания. 1991. - № 6. - С. 19 - 33.

330. Эпштейн М. Н. Критика в конфликте с творчеством / М. Н. Эпштейн // Вопросы литературы. 1975. -№ 2. - С. 131 - 168.

331. Эпштейн М. Н. Парадоксы новизны: О литературном развитии XIX-XX веков / М.Н. Эпштейн. М.: Сов. Писатель, 1988. - 416 с.

332. Юдин Э. Г. Методология науки. Системность. Деятельность / Э. Г. Юдин. М.: Эдиториал УРСС, 1997. - 278 с.

333. Ягодовская А. Т. Некоторые методологические аспекты литературно-художественной критики 70-х гг. / А. Т. Ягодовская // Критерии и суждения в искусствознании: сб. ст. — М.: Советский художник, 1986. — С. 365 392.

334. Янко Т. Е. Коммуникативные стратегии русской речи / Т. Е. Янко. -М.: Языки славянской культуры, 2001. — 384 с.

335. Albrecht W. Literaturkritik / W. Albrecht. Stuttgart;Weimar, 2001

336. Menzel B. Bürgerkrieg um worte die russishe literaturkritik der perestrojka / B. Menzel. Köln, Weimar, Wien, 2001.