автореферат диссертации по культурологии, специальность ВАК РФ 24.00.01
диссертация на тему: Русская народная лубочная литература XIX-начала XX века: культурологический аспект

Полный текст автореферата диссертации по теме "Русская народная лубочная литература XIX-начала XX века: культурологический аспект"

На правах рукописи

Петрищева Ника Юрьевна

РУССКАЯ НАРО ДНАЯ ЛУБОЧНАЯ ЛИТЕРАТУРА XIX - НАЧАЛА XX ВЕ КА: КУЛЬТУРОЛОГИЧЕСКИЙ АСПЕКТ

24.00.01 -теория и история культуры

Автореферат

диссертации на соискание ученой степени кандидата культурологии

Москва - 2006

Работа выполнена на кафедре историк культуры Московского государственного университета культуры и искусств

Научный руководитель:

доктор к} льтурологии, профессор Чижнкои Виктор Михайлович

Официальные оппоненты:

доктор культурологии, профессор Зорилош I Лариса Сергеевна кандидат культурологии Попова Мария Сергеевна

Ведущая организация:

Высшее театральное училище (институт) имени М.С. Щелквна

¿Г

» часов на заседати

'^¿>^2006 г. в

04 ^по защите диссертаций на соискание учеюй степени доктора наук при Московском государственном университете культуры и искус'ггв по адресу: 141406, Московская обл.,, г. Химки - б, ул. Библиотечная, 7, корп. 2, зал защиты диссертаций.

Защита состоится « диссертационного совета

Д 216.010. С

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Московского государственного университета культуры и искусств

Автореферат разослан 2006 г.

Ученный секретарь диссертационного совета доктор философских наук, доцент а,^ И.В. Малыгина

I. ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность исследования

В истории отечественной культуры скрыто немало характерных структурообразующих яв!ений, органично вошедших в ее формально-содержательную основу. По ряду причин их изучение оказалось недостаточно глубоким, хотя они могли бы составить весьма существенное образное приращение к тому исконному духовно-нравственному пространству» каковым выступает в нашем российском обществе народно-художественное сознание и ведущая его народно-художественная идея. Последняя, как известно, обеспечивает народу, нации возможность вырабатывать обобщенные знания о се язях, отношениях, закономерностях объективного мира, ставить цели и разрабатывать планы, предваряющие его деятельность в природной и социальной среде, регулировать и контролировать эмоциональные, рациональные и предметно-практические отношения с действительностью, определять ценностные ориентиры национального бытия и творчески п( «образовывать условия его существования. 6 стране, где до недавнего времени свободно утверждались собственные традиционные начала, ныне шбирает силу так назыв< юмый «кризис идентичности», то есть то особое состояние духовной культуры, когда под воздействием усиливающейся вестернизации активно формируется процесс внутренней трансформации и модификации устоявшихся эстетических норм и образа жизни.

В такой ситуации остро встает вопрос об истоках и содержании собственной народно-художественной культуры, ее исторически сложившемся образном пространстве, о становлении народно-художественного сознания и о рели в этом процессе характерных творческих явлений, которые бытовали на протяжении многовековой истории. Особое значение в связи с этим приобретает изучение источников малоизученных, несправедливо обойденных вниманием исследователей и ныне почти полностью сошедших с их аналитического поля. В их ряду прежде всего следует рассматривать народную кьигу XIX - начала XX вешв, нашедшую свое нетрадиционное оформление в виде иллюстративно-литературного переложения — рисованной лубочной картинки и лубочной книжки.

Лубочное литературное переложение способствовало развитию и становлению русского нарсдознания. Наука о народе, заявленная этнографами, чей интерес основывался на изучении экономического и социального уклада народной жизни, активно поддерживалась исследованиями, где пристальное внимание сосредоточивалось на вопросах народно-художественного духа страны. Народная книга, заключавшая в себе мотивы разносторонних взглядов и интересов, становилась в эпицентре многих аналитических разборов. Имена И. М. Снегирева, Д. А. Ровинского, Ф. И. Буслаева, пришедшие из старого времени, а также те, что появились уже в постреволюционную эпоху - М. К. Дедовского, Ю. М. Соколова, С. А. Клепикова, — составили славный летописный свод научных работников этого круга. В этнографической науке возникла целая отрасль, составленная из работ, посвященных художественному

самосознанию народа, его фольклору, первым гечатным книгам, которые создавались в его среде и для его среды и авторама которых часто выступали выходцы из крестьян и ремесленников /И. Г'олоушев, И. Иевлев, С. Березовский/, Их сочинения, основанные на живом материале, несли в себе словесно-иллюстративную образную мысль, исполненную извечн >ix художественных устремлений народа, его неизбывного влечения к просвещению, знанию, к каждодневным творческим занятиям и ремеслам, к специфике литературного и издательского дела. Лубочная литература, связывала художественное дело народа с общенациональным, интеллигентно-дворянским. Она выводила народное самосознание на дорогу больших художественных исканий. В иллюстративном литературном переложении органично сводились идеи народно-художественных представлений об искусстве и вершинных творений последнего из мира дворянства. В статья>; и очерках о народной книге говорилось о стремлении народа к знанию, большой культуре, о его естественном желании творить и создавать собственн >ie произведения, равные по своим художественным достоинствам тем, что выходили в свет из мира господствующей интеллигенции. Сочинения авторов «из низов» направляли художественную мысль народа в своды классических творений поэтов, писателей, живописцев; в литературе — A.C. Пушкин, В,А. Жуковский, МЛО. Лермонтов, Л.Н. Толстой, H.A. Некрасов, а в живописи -H.H. Ге, И.И. Шишкин, A.C. Кашинцев, Е.И. Маковский и его сыиоеья становились не только маяками в эволюционном движении народной художественной мысли, но и выступали непосредственно предметом ее художественных устремлений, составляя cbo-im творчеством оснсву иллюстративно-литературных переложений. Роман:ная лирика и сказки А С. Пушкина, сказки П.П. Ершова, В.А. Жуковского, ctixm из поэм H.A. Некрасова составляли основу поэтических и рисованных переложений; к иллюстрации таких сочинений активно привлекались известные русские художники: H.H. Ге, К.Е. Маковский, A.C. Кашинцев.

Народная словесно-образная книга, лубочная :<артинка, лубочная книжка становились важнейшим историко-литературным и историко-культурным фактором. Массовая печатная литература, изучение которой еще не стало научным разделом современной культурологии и фольклористики, до определенного времени была единственным явлением художественно-образного слова, прямо обращенного к нему в качестве проводника крупнейших литературных произведений эпохи. Безусловно, лубочн iie картинки и книжки не всегда соответствовав и запросам народа, что обусловливалось и невысокой профессиональной культурой сочинителя, и особым давлением цензуры, которая была особенно строга к массовым лубочным изданиям. Но одно не подлежало сомнению: польза их была бесспорной. Лубочная литература помогала шкреплениьо грамотности крестьянских детей, полученной ими на дому и в ц> ;р ко вно-при ходе кой школе. И самое главное, выступая постоянным посредником между классической литературой и фольклором, она приобщала широкие народные массы к

высокому искусству художественного слова и художественного рисунка. Все зто способствовало сближению народной культуры с культурой интеллигентно-Х^орянской.

Проблема сохранения и развития культуры России требует в настоящее е ремя пристального внимания к исследованию русского фольклора, в том числе его вневербальной, лубочной формы, запечатлевшей в себе конкретно-ксторические приметы быта, нравов, языка, " определенного уровня художественного мышления и национального культурного сознания в целом. Изучение литературного лубка бесспорно обогатит наше знание о культурной гсизни России в XIX - XX вв., что необычайно важно для сохранения культурного наследия и дшьнейшего развития отечественной культуры.

Актуальность настоящей работы, собственно, и обусловлена г ротиворечием, которое сложилось между необходимостью исследования г оставленной проблемы и недостаточной ее разработанностью.

Степень разработанности проблемы. Писавшие о лубочной литературе е XIX и XX веке анализировали ее как явление неискусное, малохудожественное. Произведения для «простонародья» рассматривались сбычно вне духовной истории России, в стороне от большой национальной культуры и национально-художественного сознания; упорно высказывались мысли, что они, исполненные откровенно опрощенного содержания и столь же спрощенно оформленные, не могли внести в развитее общества ничего существенно-полезного и необходимого. Такой точки зрения, в частности, г ридерживались А.П. Новицкий, Л.П.Бельский, Ф.М. Маранцев и др.

Многие авторы, пытнясь «уложить» литературно-художественные опыты крестьянства в собственные идейные концепции, настойчиво высказывали суждения о невзыскательности народного образного мышления, о недостаточной силе творческого воображения «простолюдина», о чрезмерном увлечении им патриархально-идеализированными представлениями о мире реальном, В связи с эти и исследование литературного лубка, как правило, сводилось к литературоведческому или искусствоведческому анализу /В.В. Стасов, Е.Н. Некрасова/, сугубо тематической классификации /Д.А. Ровинский, И.М. Снегирев/, критическому разбору работ, выполненных на ту же тему известными предшественниками /Ф.И. Буслаев, П.С.Пругавин/. Сам простейший способ печатания лубка /посредством гравюры на дереве/ воспринимался некоторыми критиками как свидетельство невзыскательности вкусов народных масс. Даже с проникновением в область простонародной литературы более усовершенствованного производства /гравюры на меди, литографии, цинкографии.', писал в своем очерке М. Н. Сперанский, сочинения ег оставались по-прежнему «отсталыми по технике, содержанию и употреблению».

Снисходительное отношение к «простонародной» литературе явно просматривалось и в монументальных трудах о ней, опубликованных во второй половине XIX века. И.М. Снегирев /«Лубочные картинки русского народа в Московском мире»; М, 1861/ и Д.А.Ровинский /«Русские народные картинки»,

т. I-V; СПб., 1881/, и А. Н. Пыпин /«История русской этнографии» в 2 т.; СПб, 1890-1892/, при всем богатстве анализируемого им* материала, настаивали на мысли, что такие опыты в области художественной словесности и рисунка лишены высокой значимости в культуре даже и том случае, когда они соприкасаются с классической поэзией Пушкина, Жуковского или Некрасова. Исследователи, несмотря на использование обширной источниковедческой базы, стремились ограничить анализ общим тематическим описанием лубочных картинок и книжек, мало уделяли внимания их историко-культурному и социальному контексту, довольно схематично рисовали художественную функцию лубка.

Эти и другие недостающие моменты были отчготи восполнены в работах М. К. Азадовского /«Пушкин и фольклор», 1937/, Ю.М.Соколова /«Пушкин и народное творчество», 1937/, С. А. Клепикова /«Лу(>ок. Русская песня», 193i»/, появившихся уже в послеоктябрьскую эпоху. Впрочем, названные труды также не были избавлены от привычных ошибочных взгшщов на «простонародную» литературу, которые высказывались еще предшеспепииками в XIX столетни, В.Г. Базанов подчинил свое исследование /«От фольклора к народной книге», 1973/ влиянию лубочных картинок на становление революционно-радикальных идей в народе, привнесенных в него известным хождением молодь« интеллигентов 70-80-х годов. С .А.Клепиков посвятил свои аналитические разборы /«Лубок, Русская песня», 1939; «Произведения Пушкина в народной картинке», 1941/ художественным особенностям лубочной песни и сказки. Тема фольклорного начала в литературном лубке была положена Ю.Н.Сидоровой в основание своей работы «Сказки Пушкина, Ершова и Жуковского в лубке и фольклоре» /1977/.

И в XIX, и в XX столетии был накоплен богатейший материал по выявлению, систематизации и осмыслению источников лубочной литературы; однако с точки зрения культурологического подхода к ее исследованию с« остается по-прежнему разрозненным. Не выявлены факторы, возбуждавшие интерес крестьянства к литературно-художественному искусству и приведшие со временем к возникновению в России целого словесно-образного и рисованного лубочного потока в русской народной культуре. Не стала предметом специального исследования духовная сторона лубочной литературы, ее структурно-сущностная и историко-художественная принадлежность к культурологическому и философскому миру. Но именно без таких работ затруднительно рассматривать истоки русского народно-художественно]х) сознания, его конкретные формально-содержательные аспекты как историко-культурного явления ушедших веков.

Объект исследования — русская народная лубочная литература как вневербалъная форма фольклора.

Предмет исследования - эпистемологичегкие контуры процесс возникновения и становления лубочной литературы.

Цель исследования — выявить культурно-исторические и художественные аспекты лубочной литературы.

Задачи исследования:

- рассмотреть понятие «лубочная литература», не имеющее однозначного толкования в научных исследованиях;

-проанализировать культурно-исторические и фольклорно-этнографические истоки литературного лубка;

- выявить типологические связи, раскрыть сущность и структуру лубочной литературы;

- определить степень взаимосвязи живописи и поэзии в лубочной литературе;

- выявить особенности становления художественных форм лубочной литературы.

Методологическую основу диссертационного исследования составляет динлектика, принципы системного научного анализа, способствую щи е из^ению народной лубочной литературы в русской культуре XIX - начала XX веков. Это позволяет созаать целостную концепцию народной лубочной литературы этого периода в художественной жизни России, построенную на современном взгляде на национальное и европейское значение .. народно-художественного сознании, неразрывно связанного с гуманистическим содержанием русской и европейской действительности. Философско-культурологическая методология призвана помочь автору в осуществлении многоаспектного исследования функциональной и идейно-образной значимости лубочной литературы в становлении народно-художественного сознания и народной культуры, в раскрытии генетических, типологических и ис: х>рико-культурных связей последней с интеллигентно-дворянской культурой России и культурой Западней Европы.

В рассмотрении этих и других проблем автор опирается на труды представителей отечественной и зарубежной культурологии прошлого и настоящего, на теоретические исследования историков литературы и искусства, отечественного и зарубежного литературоведения, художественной и литературной критики. Особую методологическую помощь в работе диссертанту оказали труды зеликих русских философов — B.C. Соловьева, П.А. Флоренского, Н.А.Бердяева, С.П. Франка, В.В. Розанова, А.Ф. Лосева И др.

Сделав предметом исследования генезис лубочной литературы и показав дальнейшую его эволюцию в контексте общего движения народно-художественного сознания к вершинным явлениям интеллигентно-дворянского нагусства и литературы, автор соединил в своем анализе два взаимосвязанных и взаимодополняющих друг друга методологических принципа — исторический и логический. Историко-логический подход к теме позволяет выяснить, как приемами художественного стиля, сюжета, композиции, изобразительно-выэазительных средств воплощается жизненное содержание, формируется эстетический идеал в рисо(анной картинке и текстовом изложении лубочной ли'^ературы. При этом диссертант использовал известные теоретические положения таких авторов, как О. Шпенглер, Ф.Хайек, И. П. Пригожип, Н. Ю. Климантович, Н.Я. Моисеев, Д. С. Черновский; отдельные его идеи соотнесены с работами A.A. Аронова, В.М. Чижикова, И.В. Малыгиной, Н.И. Неженца, М.М Шибаевой, АЛ. Флиера и др.

а

Для получения целостного представления о русской народной лубочной литературе, текстах ее произведений, их структуре и выявлен ля концептуального смысла данной системы применена структуралистская методология /Р. Барт, К. Леви-Строс, Ю.М. Лотма М. Фуко, У. Эко и др •/• Функциональная специфика лубочной литературы исследована с позиций эволюционной теории, акцентирующей адаптивную функцию фольклорной культуры.

Методы исследования

В диссертации использован широкий спектр научных методов: диалектический, системный, сравнительный, историко-культурный, генетический, структурный, художественно-синергетический, компаративный, типологический анализ, функциональный анализ, анализ архивных данных. Выбор подходов и методов исследования детерминирован объективной необходимостью целостного подхода к рассмотрению лубочной литературы клк вневербальной формы фольклора.

Гипотеза исследования

Эволюционное движение русской народной лубочной литературы было вызвано всеевропейским процессом Просвещения, пришедшим в Россию в XVIII веке и затронувшим все социальные слои общества. Литературное «хождение в народ», начатое тогда же, в XVIII веке, Радищевым и продолженное в XIX столетии Пушкиным и Толстым, находило ответное рефлективное движение в народно-художественном сознании в виде «вхождения народа» в классическое искусство литературы и живописи. Если ранее народная художественная мысль сосредоточивалась на создании собственно фольклорных песен, сказок, пословиц, речений, то теперь се предметом сделались переложения классических творений известных русских писателей, поэтов, художников.

Сущность народной лубочной литературы определялась синтезом фольклора, художественной литературы и живописи.

Становление форм лубочной литературы связано с проникновение» реальной жизни и сказочного эпоса в переводную повесть, с отражением в литературном лубке русской лирики и лубочных пгреложений литературной сказки.

Научная новизна исследования

Настоящая диссертация может быть рассмотрев а как одна из немногих в отечественной науке работ, посвященных кул ы урологическому анализу русской народной лубочной литературы как феномена, имеющего выраженную образную организацию и являющегося воплощением художествен ног э мировосприятия и миротворчества народа определенной культурно исторической эпохи. Автор стремился углубить у значительно расширить представления о литературном лубке как неотъемлемом элементе культурно* картины мира. Научная новизна работы состоит в следующем:

- впервые раскрыты культурно-исторические предпосылки и исток:! возникновения и развития русской народной лубочной литературы;

- существенно расширено представление о структуре литературного лубка и выявлена его сущность, состоящая в синтезе фольклора, литературы и живописи;

- раскрыты особенности становления форм лубочной литературы, обусловленных проникновением русской жизни и сказочного эпоса в переводную (западную) говесть и созданием в литературном лубке новой поэтической реальности из произведений классической лирики и народных переложений литературной новеллы и сказки;

, - показано значение лубочной литературы для культурно-художественного «вхождения народа» в сферы классического искусства литературы и живописи как ответного рефлективного движения на «хождение в народ», предпринятое П]эедставителями дворянской культуры;

- исследован прощсс сближения народно-художественного опыта, з* .явленного в лубочной литературе, с интеллигентно-дворянским и последующего восходу^ ия народной творческой мысли к вершинному состоянию русской и еврог.ейской культуры.

Теоретическая значимость исследования

Системно-диалектический подход к исследованию лубочной литературы, заложенные в работе методологические и теоретико-мировоззренческие основания позволили создать целостное представление о литературном лубке как феномене фольклорной культуры. В процессе рассмотрения обширного историко-культурного * материала в центр культурологического анализа постоянно выносилась теоретическая проблема, нацеленная на разработку концепций лубочной литературы как пространственно-временной (хронотопной) системы, соединившей в себе нарративный текст с ироническими знаками. Результаты исследования обрели следующие теоретико-значимые очер-пюия:

- введено новое понимание лубочной литературы как явление вневербальной фольклорной культуры;

- выявлены культурно- исторические этапы становления и развития русской лубочной литературы;

- определены критерии лубочной литературы как фиксированной формы фольклора: вневербальносгь повествования, обобщающий синтез фольклора литературы и живописи; традиционная народность содержания и его доступность для восприятия; диалектно-поэтический язык; живописная яркость рисунка;

- подтверждены, на п; имере развития лубочной литературы, положения о взаимосвязи ,и взаимопроникновении двух традиционных культур - народно-крестьянской и интеллегенп но-дворянской;

-намечены подступы к разработке потенциальных возможностей литературного лубка, определяемых научной необходимостью дальнейшего исследования типологических связей, сущности и структуры лубочной литературы, ее художественного движения к «большой», классической литературе, использования лубочных произведений в качестве этнического

пособия для изучения быта народа, его художественных склонностей, занятий, воззрений, верований, представлений.

Научно-практическая значимость исследования

Результаты и выводы диссертации представляют интерес для тех, кто следит за становлением культурологии и эстетики, кто стремится к духовному и культурному обогащению. Отдельные положения работы могут оказать положительное воздействие на мировоззрение нашего соотечественника, формируя его экологическое отношение к народ ю-художественному опыту, эстетические оценки культурного пространства, аксиологическую значимссть фольклора.

Ряд исследовательских аспектов можно применить в разработке но пых лубочных форм повествования, которые, к примеру, нетрудно соотнести с жанровыми образованиями литературного сказа, исполненного в стиле юй манере М. Кочнева и П. Бажова, сатирикоюмористического очерка, легендарного и религиозного оказывания. Сюда же следовало бы внести и круг рекламных объявлений, некоторые виды народ них художественных ремесел /жостовские подносы, палехские тканевые полотна, и те и другие цветисто оформленные с вкраплением стихотворных текстов А. Плещеева, А. Блока. С. Есенина/.

Материалы исследования и обосновывающая их аргументация имеют прямой выход в область преподавания гуманитарных дисциплин, в частности, чтения курсов по теории и истории культуры и искусства, культурологии, эстетики, литературы.

Положения. выносимые на защиту:

1. Культурно-исторической предпосылкой зозникновения: и развигия русской народной лубочной литературы явился всеевропейский процесс Просвещения, пришедший в Россию в XVIII веке и затронувший все социальные слои общества. Литературное «хождение « народ», начатое тогда же, в XVIII веке, Радищевым и продолженное в XIX столетии Пушкиным и Толстым, находило ответное рефлективное движение в народно-художественном опыте в виде «вхождения народ;1» в классическое искусство литературы и живописи; опыт этот подпитывялся не только собственно фольклорными сочинениями, но еще и пределы«: приближенными к ним по духу и стилю произведениями художественной поэзии и прозы, ставшими его истоками. «Книги для народа» вызывали к жизни «книги из народа», авторы которых ощущали себя «соавторами» большого творческого дела.

2. Сущность народной лубочной литературы определяется синтезом художественной литературы и живописи в их фольклорной направленности. В фольклорной культуре литературный лубок, занимая вневербальную «зону>: ее художественного поля, сохранил на генетическом уровне образно-стилевое родство с изустной поэзией. Художественная реальность фольклора в его «расширенно взятом» пространстве /Пропп/ сформировала обе структурные грани «лубочного письма». В итоге два совмещенных вида искусства /поэзия и живопись/ образуют типологически целостное жанровое сращение, в котором одна культурно-видовая «автономия» сущностно дополняет и уточняет другую.

Словесное изложение, развернутое во времени, поясняет непосредственно материальный, чувственный облик предмета в пространственной перспективе.

3. Развитие лубочных форм фольклорной культуры /лубочной картинки, лубочной книжки, лубочной повести, лубочной сказки/ обусловлено проникновением реальной жизни и героико-сказового эпоса в переводную /западную/ повесть, созданием в литературном лубке новой поэтической реальности из произведений классической лирики и народных переложений литературной новеллы, пшмы и сказки.

4. Фольклор рассматривается как целостная картина мира в обществе, о5еспечивающая в ней социальное единство и складывающаяся из многих ее элементов, которые традиционно повернуты к прошлому и в опоре на традицию органично соединены с настоящим.

5. Лубочная литерат/ра как явление вневербальной культуры образно восходит к действительности, этносу, истории. Лубок непосредственно с действительностью не соотносится. Между ним и реальностью неустранимым препятствием выступает 'традиция. Но реальность как таковая за лубочным фольклором отчетливо прссвечивает. Она остается за произведением не только кик некий фон действия но еще и как источник, из которого лубочное пгреложение черпает мотивы, образы, сюжетные ситуации, жанровые формы повествования.

6. Художественной реальностью литературного лубка являются, наряду с фольклором изустным, (юлыаюризованно насыщенная русской народной жизнью героико-сказовая переводная /западная/ повесть и стилизованная под традиционную поэзию классическая литературная новелла, поэма, сказка, лирика.

7. Русская лубочная литература, неуклонно раздвигая грани художественно-образных знаний народа, одновременно способствовала умножению в обществе знаний о народе. На ее материале возникал особый научный раздел "народе»знания» /Ф.И Буслаев/, который со временем естественно превращался и науку о народе. Лубочная литература становилась источником изучения быта народа, его нравов, воззрений, верований, культуры.

Апробация результатов исследования

Диссертация обсуждена и рекомендована к защите кафедрой истории культуры Московского государственного университета культуры и искусств, П]юшла предварительную экспертизу и принята к защите диссертационным советом Д 210. 010.04 при Московском государственном университете культуры и искусств.

Отдельные аспекты диссертации были изложены в виде научных докладов на научных конференциях регионального уровня; среди них: «Творчество как социокультурная деятель» ость» /МГУКИ, апрель 2005 г./; «Искусство как соера культурно-истори «с кой памяти» /РГТУ, декабрь 2004 г./; «Информационная культура и эффективное развитие общества» /Краснодар, КГУКИ, сентябрь 2005 г/; «Диалог культур — веление времени» /Москва, Военный университет, май 2006г./.

Материалы диссертации используются при чтении спецкурсов «Проблемы изучения массовой культуры» /кафедра культурологии Военного университега/ и «Литератур» и искусство»/кафедра литературы МГУКИ/.

Содержание диссертации отражено в четырех публикациях автора общ ям объемом 2,1 печатного листа.

Структура диссертации определяется поставленными задачами и логикой исследования; она состоит из введения, диух глав /с выделенными 7 параграфами/, заключения, списка литературы то теме диссертационной работы.

II. ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ ДИССЕРТАЦИИ

Во введении обосновывается актуальность темы, анализируется степень разработанности проблемы в научной литературе, зыдвигается основная цепь исследования и вытекающие из нее задачи диссертации. Определяются методы исследования, раскрывается научная новизна работы, формулируются выносимые на защиту основные положения и выводы, очерчивается круг :*х теоретической значимости и практического применения.

В первой главе «Лубочная литература как явление фольклорной культуры» дается представление о литературном лубке как целостной карти ае мира в обществе, обеспечивающей социальное единство и складывающейся аз множества элементов, которые традиционно повернуты к прошлому и в опо зе на традицию органично соединены с настодщим. В «диалогически оформленной» /Бахтин/ структуре лубочной литературы обобщенно совместились образно-смысловые наслоения фольклора, мифологии, западной /переводной/ повести, русской классической поэзии и прозы. Все это обращено к действительности, этносу, событиям истории, и все сверено и процежено сквозь народное умонастроение, через религиозные и мирские устремления, надежды, представления и в соответствии с ними принято в русскую духовную жизнь и русскостью духовной пропитано.

В первом параграфе данной главы «Культурно-исторические предпосылки возникновения и развития лубочной литературы /XVI-XX вк/ устанавливаются условия зарождения литературного лубка, прослежены основные закономерности его эволюционного движения, определены периоды становления. Автор считает, что развитие русской народной лубочной литературы определялось всеобщим просветительским процессом в Европе. Он охватил западные страны на исходе эпохи Возрождения и позднее, во второй половине XVIII века, пришел в Россию, затронув почти все социальные слои общества.

Русская лубочная литература развилась из пояснительных текстов к лубочным картинкам. Прямыми предшественникам* народных картинок были гравированные листы. По своему содержанию и по художественному оформлению они были связаны с иллюстрациями печатных книг XVII век*, вобравшими темы бытовые, социально-сатирически;, религиозные. В Мосме над изготовлением таких листов работали опытные граверы — Леонтий Буник, Афанасий Трухменский, иконописец Симон Ушаков. Немало гравированных

листов становилось своего рода дешевыми иконами, заменившими дорогие иконы, писанные на дерене* Следует заметить, что в самой художественной м;шере картинок органично сочетались, не вытесняясь одни другими, элементы «етского народно-изобразительного искусства и традиции православной иконописи. Структурообразующие черты, присущие лубочной картинке, были восприняты возникшим в начале XVIII века так называемым лицевым лубком, напоминавшим современные книжки для детей, где на каждой странице изображение сопровождалось подписью. В таком сложном синтетическом образовании данные издания постепенно переросли в лубочную книгу с повествовательно развернутым словесным текстом, с которым находили образное воплощение мотивы религиозные, фольклорные /образцы народной сыеховой культуры, былины, сказки/, , заимствованные / из ': рукописной flfTepaiypbi /западноевропейский «рыцарский роман», демократическая сатира XVII века/ и даже из экзотических газетных сообщений.

В последней четверти XVIII века получило распространение «низовое» ккигоиздание. Лубочная словесность выделилась в автономную, весьма процветающую сферу книжного дела. Издатели народных книг, вышедшие из крестьянской, мещанской дли купеческой среды /Е.А. Губарев, Ф.М. Исаев, И.А. Морозов, A.A. Холмушин/, сумели, как отмечал академик А.Н. Пыпин, «известным образом удовлетворить книжные потребности народа, дать ему целую энциклопедию полезных и увеселительных книг по его умственным и по его материальным средствам».

В диссертации дается идейно-тематический очерк становления народной литературы на протяжения ряда столетий в Европе и в России. Переводные повести, преимущественно рыцарского плана, стали проникать на Русь в XVI вехе. Обычно их привозшн: вместе с торговым товаром с Востока (из Средней Азии и Персии), с Запада ( п Польши, Чехии, Пруссии). В России эти повести тщательно перерабатывались «грамотниками» и приспосабливались к русским культурным и литературно-лубочным традициям.

В работе отмечается, что важнейшей предпосылкой формирования луэочной литературы явилось также бурное развитие устной народной словесности. На рубеже XVI11 - XIX веков вышло множество сборников русских народных сказок и песен, послуживших материалом для многочисленных лубочных изданий. Сказки в лубочном переиздании выходили в форме стилизованных обработок и пересказов, в соответствии с художественными вкусами и запросами современного читателя из народа.

Развитию литературного лубка во многом способствовала закреплявшая свои позиции в русской литературе 1830 - 1840-х годов историческая и романтико-при ключей ческа я проза, которая сама в свою очередь ориентировалась на фольклор. Для лубочных изданий были переработаны «Ледяной дом» И,И. Лажечникова, «Юрий Милославский» и «Кузьма Рощин» М.Н. Загоскина, «Таинственный монах» P.M. Зотова. Очень популярной лубочной книгой стал роман «Битва русских с кабардинцами, или Прекрасная махжетанка, умирающая при фобе своего мужа», написанный «простолюдином» Н.И. Зряховым /1840/.

Эволюция лубочной книжности от ее простейших форм к высокохудожественным происходила в XIX веке в условиях растущего подъема русской классической литературы, накопления в ней аксиологически-духовного материала. Автор указывает на особый эстетический статус его образной занимательности и гуманистического интереса к человеку, что позволяю перевести на язык лубочного переложения поэмы В.А. Жуковского, басни H.A. Крылова, роман «Дубровский» и сказки A.C. Пуикина, «Песню лро куп:да Калашникова» МЮ. Лермонтова, ряд повестей H.Ii. Гоголя /«Тарас Бульба», «Вий», «Ночь перед Рождеством», «Страшная месть»/, рассказ «Много ли человеку земли нужно» Л.Н. Толстого.

Автором диссертации определены следующие периоды в развитии русской лубочной литературы: XVI - начало XVII вв. - возникновение и закрепление в народной среде лубочной картинки; XVII-XVIf[ вв. - проникновение в изустный фольклор переводной (западной) повести с последующим ;е перемещением в XIX веке во вневербальную форму бытования; XIX - начало XX века — развитие лубочной литературы на материале фольклорных переложений переводной повести, русской классической лирики и эпоса; XX -начало XXI века - сращение литературного лубка с рядом народно-художественных ремесел и известными разделами печати (религиозны] л, подростково-детским, рекламным, сатири ко-ю м ори с* :иче с ки м).

Особый раздел в параграфе составляют сведения о развитии народно) х> печатного дела /К.Т. Солдатенков, И.И. Сытин/, о создании народных писательских союзов и организаций /сообщество «торговых» писателей на Кузнецком мосту; организация писателей «Рассвет» ИЗ. Сурикова, "Суриковский литературно-музыкальный кружою; М.Л. Леонова и С.Д. Дрожжи на/.

Во втором параграфе первой главы «Tt- пологические принципы. сущность и структура лубочной литературы в культ урологическим контекста» раскрываются преимущества типологического подхода к истолкованио фольклора. Типологическая теория, помогающая многое сгонять в нем, признается в качестве универсального способа разъяснения структурною сходства фольклорных произведений, вербальных и вневербальмых, т?не зависимости от времени и места их создания. Типологическая крепость лубочной литературы непосредственно соотносится с православно-христианской культурной традицией. Традиция эта швечно открывает миру его структурно-сущностные грани духовности. Правослазная культура акцентирует свое внимание на духовных ценностях человека, в отличие, скажем, ст западноевропейской, христиане ко-католической традиции, где особенно выражены и представлены его мирские, светские интересы.

В своей основе лубок неустранимо наделен характерной для православной культуры природной выраженностью общинного, со£юрного начала. Он несет в себе идею надличностную, обобщенную и вместе с тем необходимо событийную, бытовую. Лубочная литература обыденно приземлена и в то же время нравственно чиста. Мотивы, темы, роли, рассматриваемые в ней, типично узнаваемы, равно как и сама ситуация, в ксторую вовлечены герои и

которая может случиться с каждым. Литературный лубок ориентирован на социально-типическое в жизни, которое ему «надлежит» проработать и закрепить в себе изображение, близкое к иконописи. Он удерживает в своем содержании некие идеально возвышенные правила, определяющие социально приемлемую матрицу связей, отношений, поведения и деятельности в народной среде. Социально-поведенческие роли, образно воплощенные в нем, санкционированы культурой жизни. Лубок воспроизводит в ней не просто социально-типическое; он нравственно аккумулирует в себе социальную норму /идеал/, которая мере;; него принимается народным сознанием и позитивно утверждается.

Внутреннее, типологическое в лубке скрепляется рядом принципиальных положений: синтезом поэзии и живописи; соотношением событий художественной /лу(ючной/ реальности с событиями и явлениями действительности, эпохи /принцип историзма/; стилизацией лубочного сказывания под живую, народно-поэтическую /фольклорную/ речь; ориентацией на изображение бытового, социально-значимого; сохранением традиционного оформления лубочной картинки и лубочной книжки /через краски, линии, написание слов/. Типологические связи /законы/, взятые в их совокупной взаимозависимости, определяют сущностное в литерату рном лубке,

В параграфе подчеркивается, что сущность обнаруживается в явлении через свойства и отношения, доступные чувствам. «Сущность является, явление существенно». Но это единство противоречиво: сущность и явление не совпадают. Сущность скрыта под поверхностью явлений, тогда как явления открываются непосредственно. Задача познания и состоит в том, чтобы от -явления, лежащего на поверхности предмета, его внешних очертаний /цветисто оформленной лубочной картинки, лубочной «книжки»/ пойти к сущности, к познанию закона /к структуре лубка, его внутреннему смыслу, идее, назначению/. Сущность более глубока, чем явление, но зато явление богаче, содержательнее.

Сущностное, определяющее его понятие, складывается из признаков которые необходимо принадлежат предмету /лубку/ при всех условиях, без которых данный предмет существовать не может и которые выражают его коренную природу и чем самым отличают его от предметов других видов и родов. Существенным признаком лубочной литературы является синтез изобразительного /жи поп некого/ искусства и искусства словесно-образного /фольклорного, литературного/. Если этот признак исключить, то данное понятие распадается, перестает существовать. Литературный лубок - это вневербальное фольклорное образование, состоящее из иллюстративной красочной картинки и пояснительного словесно-образного текста под нею. Текст может быть лапидарно-кратким или развернутым, но всегда его изложение отличается художественной простотой языка и формы, образной доступностью содержания. Лубочное повествование непременно соотносится с жизненным пониманием народа, его взглядами, мыслями, чувствами, мироотношением.

Структура литературного лубка существенно скалывалась на естественном влечении человека к красоте и знанию. Отвлекаясь от замысла и формы, она сосредотачивается на исследовании постоянно действующих законов, которым предписано реапизовывать себя в материи рисунка и слова; художественная структура лубочного образования целостно совместила в себе эстетические ресурсы фольклора, мифологии, западной /переводкой/ повести, русской классической поэзии и прозы в их соотношении с жизнью, этносом, историей.

По сути своей лубочное переложение этнографично; но оно еще образно сращено и с действительностью. Обычно проблема эта числится по «ведомству эстетики», и многие работы на эту тему полны рассуждений о народности литературы, о ее творческом методе /чаще всего романтическом; П.Г. Богатырев, Л .Я. Гуревич/. Однако такие рассуждения лишь в незначительной степени приближают к пониманию лубочного повествования. В диссертации несколько уточнены подобные суждения. Лубочная литература создает свою собственную, художественную реальность. Она не сводится к действительности. Чаще всего «строительным» материалом для нее оказываются литературные субстраты в их фолышорнсм и этнографическом преломлении. К этой мысли приходил еще АЛ. Веселовский в «Поэтике сюжетов». Но вневербальные /как, впрочем, и вербальные/ формы отнюдь не идентичны этнографическим субстратам. Неуклонным препятствием между фольклором и действительностью выступает традиция. Собственно, ее ряд исследователей /А.К. Байбурин, Г.АЛевинтон, Б.НЛутилов/ считают единственной реальностью фольклора. Заметим, однако, лубочное произведение с последней прямо не соотносится; но реальность за ним отчетливо просвечивает. Она остается за произведением не только как некий фон, напоминающий о себе, но еще и как источник, из которого лубочное переложение черпает мотивы, образы, сюжетные ситуации, жанровые формы повествования. Художественная реальность становится понятной лишь в контексте реальности внехудожественной.

В третьем параграфе первой главы «Синтез поэзии и живописи в литературном лубке» рассматривается взаимодействие названных видов искусства в процессе формирования единого, культурно-целостного образования. Ростки этой мысли, кстати, восходят к эстгтике древности. Еще греческий поэт Симонид Кеосский /VI-V век до Р. XJ, сравнивая поэзию и живопись, называл первую «говорящей живописью», а вторую - «немой поэзией». Идея Симонида о близости этих видов искусства была позднее повторена Горацием в «Послании к Пизонам» Я в. до н.э./, а в эпоху классицизма XVII века /на которую, собственно, и лриходится растущее движение лубочной идеи/ она сделалась общераспространенной теоретической догмой. Ее также на первых порах отчасти разделял Цидро, впоследствии, впрочем, изменивший это мнение, В «Салоне» 1767 года он поддержал определение поэзии, которое давал ей Гораций: «Поэзия подобна живописи».

Однако под воздействием просветительских идей в науке вскоре начинает складываться иная точка зрения, стремившаяся порушить «господствующие

основы» классицизма. Сначала Лессинг, а затем Дидро и Гердер решительно направляют свои усилия на объяснение принципиальных различий между видами в искусстве, которое виделось им в новых условиях воплощением некоего абсолютизма. В качестве разделительной границы во внутривидовой его сфере было выдвинуто несходство (оппозиция) «как по предметам, так и по роду /образного/ подражания» (Лессинг).

Действительно, * в поэзии, и в живописи изначально утверждались различные приемы и средства воспроизведения жизни. Этим, собственно, и обусловлено специфическое своеобразие не только во «внешней» стилистике, но и в самом содержании данных искусств. Средством изображения у живописца выступают «тела и краски, взятие в пространстве»; изобразительным средством для поэта являются «членораздельные звуки, воспринимаемые во времени» (Гердер). Но средства, употребляемые художником, не рассматриваются им лишь чисто механическим, внешним орудием. Они связаны с самой сущностью, со специфической природой его искусства; между средствами выражения и выражаемым складывается теснейшая внутренняя зависимость. Как бы ни старался поэт, он не может с помощью слова нариеэвать «чувственно-телесный облик предметов» (Дидро) с такою же осязаемой полнотой и реальностью, с какою его изображает живописец посредствсм линий и красок. Й наоборот, как бы ни был талантлив живописец, ему не доступно передать движение, изменение, само действие, развивающееся во времени, с такою же свободой, как это делает поэт.

В сущности, ни одно искусство не способно воспроизвести действительность «с одинаковой степенью /образной/ полноты» /Винкельман/. Оно может раскрыть лишь ту сторону реальности, изображению которой наиболее соответствуют его специфические художественные средства. Живопись располагает свои изобразительные знаки /краски и линии/ в пространстве, «друг подле друга». Предметом изображения в ней являются «тела», располагающиеся в перспективе, и их видимые свойства. Наоборот, в поэзии образные знаки выражения /слова/ следуют «друг за другом», во времени. Следовательно, специфическим предметом изображения в поэзии является действие, совершающееся последовательно, во времени.

И Лессинг, и несколько оппозицируемый ему Гердер стремились сохранить в искусстве /прежде всего пластическом/ в качестве высшего начала закон красоты. Свои идеи они соотносили с борьбой против скудости и мелочности феодальн>бюргерской жизни в Германии XVIII века. Но к «красоте и благородству форм» /Ф. Нольте/ в изобразительном искусстве они шли через его «автономизацию», через проведение разделительной границы, разобщающей его с искусством слова.

В диссертации сообщается, что одновременно с этим в другой, народной культурной сфере набкрал силу процесс, в котором к утверждению «красоты и благородства форм» в искусстве шли иным, синтетическим путем. В литературном лубке /а речь идет именно о нем/ поэзия и живопись, сближаясь, сходились на эстетически-чувственном плане, где происходило формирование

его единого художественного поля и где собственно поэтическим и собственно живописным определялась видовая общность лубочного образования.

Исходной точкой художественной мысли - идеи: выступает, конечно, рисунок. Он является начальным замыслом в познании содержания лубка и его осмыслении. В нем и через него связывается предмет (объект) с субъектом (читателем, слушателем, пересказчиком). И чем ярче цветовые и смысловые грани рисунка, тем основательнее и определеннее «выдв игаются» требования к собственным связям с пояснительным текстом. Рисун эк и текст, органично совмещенные в едином эстетико-логическом потоке, создают завершенное повествование. Они сведены вместе посредством <эбщей идеи, единой композиционно-сюжетной структуры. Рисунок вне тексга не понятен, а текст без рисунка фрагментарен, не завершен, составляет лишь часть произведения. Они едины в смысловом отношении.

Рисованные штрихи-линии создают себе внутреннее созвучие в «рисунке» текстовой мысли. Последняя как бы образно повторяет зримые извивы рисунка, и каждое слово, оттеняя их тональность, но до конщ не совпадая с нею, формирует собственную интонацию, готовую слиться с внутренней тональностью рисунка, и, сливаясь с нею, образует общее интонационно-смысловое поле.

Рисунок требует слова, а слово обретает содержание в контексте рисованного изображения. В ходе нерасторжимого взаимодействия рисунка и слова (текста) определяется и полностью проясняется внутренний замысел произведения.

Вторая глава «Становление художественных фо;эм русской лубочной литературы» состоит из четырех параграфов.

В первом параграфе второй главы «Воплощение русской народной жизни, героиксьсказочного эпоса в , переводных повестях» прослеживается история появления переводной повести - на Руси, анализируются факторы, способствующие ее движению в сфере русской культуры к русскому народному сознанию. Автор считает, что несм'этря на некоторые географические «прикрепления» действие в таких сказаниях происходило не в хронологически и топографически локализованном времени и пространстве, а в условном сказочном мире; причем язык повествования также стилизованно приближался по своей фразеологии и лексике к русским нормам и правилам народной поэтической речи. В Русском государстве, иггория которого была извечно связана с защитой от набегов чужеземцев и военными действиями, воин-богатырь имел высокий престиж, вызывая всеобщий интерес /особенно в ХУИ-ХУШ веках, в период проникновения западноевропейской и восточной рыцарской повести на Руси/, Иноземный герой не только становился своим среди богатырей русского сказочного эпоса, но еде и представал, в соответствии с требованиями народной эстетики, внешне красивым и галантным «любовником», что обеспечивало повести симпатии женской аудитории. Кроме того, его неизменно изображали честным и добрым христианином, невинно гонимым и страдающим, близким к персонажам хорошо знакомой читателям житийной литературы, что также усиливало

доступность и поштность переводной повести. Популярность ее активно поддерживалась за счет многовариантных фольклорных версий и лубочных картинок.

В параграфе ш»:азан процесс сближения переводных повестей с русской народной жизнью па фоне житийной литературы («Повесть о Еруслане Лазаревиче», «История о Францььле Венциаие», «Повесть о приключении английского милорда Георга»).

Во втором параграфе второй главы «Русская классическая лирика в лубочной литературе» наглядно показано, как средствами классической поэзии, перенесенной в литературно-лубочное переложение, формируются аксиологические аспокты духовной жизни народа. Поэтическое стихотворение, совмещенное с рисоганным изображением, несло в крестьянскую среду ясное представление о возвышенном и прекрасном в мыслях, чувствах, эмоциях, переживаниях человека, в его драматически-повседневном, поведенческом общении с миром и мирским.

Литературный лубок развивался в русле общего, романтико-реа-листического напрапления русской поэзии XIX века. В качестве структурообразующих элементов лубочной лирической системы воздействия рассматриваются романсные, песенные, сценично-бытовые стихотворения Пушкина и его последователей.

В работе аналишруются классические формы лирического лубка. Его герои испытывают душевную досаду и внутренний разлад с миром; они далеки от идиллического госприятия жизни, от наслаждений своим бытием и семейным счастьем АПод вечер, осенью ненастной» Пушкина/. Их одолевают порывы страстной любви, острого ощущения собственной судьбы /«Что ты жадно глядишь на дорогу» Некрасова/; им известны бедность и житейские невзгоды /«Песня бобыля» Никитина/. В соответствии с народным умонастроением «грамотники» лубочного дела подбирали из арсеналов классической лирики зарисовки и сцены, исполненные внутренней занимательности и драматизма /«Хуторок» Кольцова, «Мой костер в тумане светит» Я. Полонского/.

Черты художесгвенного совершенства лубочная лирика обрела в пушкинской поэзии. Последняя, перешедшая в лубочное образование, приблизила его к просторам национального русского языка и национальной поэзии. Важнейшим признаком лирического лубка явилась ярко выраженная сосредоточенность его в пределах своей темы. Это обусловило его внутреннее единство, чистоту и высокую художественность. Пушкинский стих привлекал лубочного стихотворца "прелестью нагой простоты», таинственной недосказанностью поэтического события /«Талисман»/. Он открывал ему культуру внутренней красоты человека, его духовного богатства, соотнесенного с выспей мудростью и благородством /«Я вас любил»/.

Пушкин показы вал своему лубочному «соавтору» пути образного сращения мысли о любви с мыслью «о себе и обо всем». Сфера чистого лиризма окрашивалась в лубке интонациями серьезности и драматизма. В него все настойчивее проникали мотивы многожанровые /бытовые, социальные,

философские, традиционно-песенные/, воплощение которых осуществлялось в первую очередь поэтами народно-классической школы.

Под влиянием лубочных переложений песенные стихотворения Кольцова, Некрасова, Никитина, Сурикова становились предметом творческих раздумий в народе. Они генетически сближались с нравственным грсеналом жизненных образов, сравнений, уподоблений, поэтических и культурных связей, вошедших в повседневный быт, язык, обычаи и обряды простых людей. Словесный текст естественно сочетался с несколько «грубоватой», как многим казалось, а в действительности «лаконично-экономной» /Д. Молдавский/ формой рисунка, поощрявшей в своих линиях и красках гротеск, откровенную деформацию изображаемого. В свое время И.М.Снегирев справедливо увидел в «неправильных» и «преувеличенных» линиях лубочного рисунка специфическое проявление черт народной эстетики.

Кольцов как поэт чувства, настроения, огромней, почти стихийной творческой силы привнес в лубочную литератору высокуо культуру песенного лиризма. В его стихах находило выражение начало традиционно-коллективное, соборное/«Косарь»/.

Лубочная литература не , допускала мотивов, деэстетизирующих действительность, которыми особенно изобиловала поэзиа Некрасова (тяжелый труд, голод в семье, смерть кормильца, выдача девушки замуж по принуждению). Лубочные стихотворцы руководствовались идеей, восходящей к романтическому принципу, о котором писал еще Лесс и иг, поясняя его в своем трактате «Лаокоон»: жреца душат змеи, а он не кричит, чтобы не допустить искажения на лице и тем самым не порушить канона красоты в изобразительном искусстве. Лубочники выбирали из некрасовской поэзии лишь те стихи, в которых жизнь народная показывалась со стороны красоты: поэзия стихии любви /«Коробейники»/, таинство грез и надежд героини на счастье, которое ей принадлежать не может /«Что ты жадно глядишь на дорогу»/.

Лубочные картинки и лубочные книжки вносили в безрадостную перспективу народной жизни элементы душевной умиротворенности и просветления. В творческом подходе лубочного поэта обыденное, будничное возвышалось до поэтически значимого, которое ничуть не нарушало общих представлений о менталитете человека и его социальной среде. Героями лубочной литературы становились беззаботно поющий о своем одиночестве крестьянин /«Песня бобыля» Никитина/, усмешливо иронизирующий по поводу своего безбьггного существования бедняк /«Доля бедняка» Сурикова/.

В третьем параграфе второй главы «Лубочные переложения литературной сказки» раскрываются особенности формирования лубочной словесности средствами сказочного эпоса. В работе на материале известных сказок Пушкина, Ершова, Жуковского выдвигаются ф'эльклорные критерии вхождения художественного произведения в народно-поэтическую сферу, устанавливаются различные формы взаимодействия литературно-сказочного текста с фольклорно-лубочным.

Отмечается особенный успех, который выпадал на. долю пушкинских сказок. Первые сказки Пушкина в лубочном оформлении («Сказка о рыбаке и

рыбке», «Сказка о мертвой царевне и семи богатырях», «Сказка о царе Салтане») стали появляться на рубеже 50 — 60-х годов. Тексты их очень близко воспроизводили оригинал, передавая его, как правило, фрагментарно, в виде сокращенно-сжатых сценок и эпизодов. Например, «Сказка о рыбаке и рыбке», изданная в 1867 году Комитетом грамотности по рисункам художника Е.И. Маковского, открываюсь лапидарным пересказом из пушкинской: «Жил старик со своею старухой у :амого синего моря. Старик ловил неводом рыбу, старуха пряла свою пряжу ...к Но иногда создатели лубка отходили от пушкинского сказания, пытаясь изложить его в независимой языковой и стилевой манере. Так, «Сказку о царе Салтане» обычно пересказывали в прозе, с использованием словесно-образных зшинов, концовок и речевых оборотов из народных сказок и живого народного языка; однако само содержание повествования, его фабула и композиционно-сюжетный строй оставались в русле пушкинского текста. 35 изданий вышли в свст в течение второй половины XIX века /A.C. Пругавин, 1891/. Это было обусловлено их необычайной духовно-стилевой природой. Истинная мудрость пушкинского слова, близость сказочного языка к общенациональному, богатство в нем изустно-иносказательных символов, эпитетов, метафор, сравнений, былинно-песенных образов и мотивов — эти и другие качества делали фантастику поэта подлинно народной и почти неразличимой с фольклорной, открывая ей тем самым непринужденный доступ в лубочные своды мирской литературы. Сказочные сочинения Пушкина в подлиннике «прижившись» в народном лубочном пересказе, становясь вровень с такими рожденными и любимыми в крестьянском миру творениями фольклора, как «Сказка сб Иване Царевиче», «Сказка о Василисе Премудрой», «Сказка о Елене Прекрасной». Уже в новом веке М.К. Азадовский писал: в сказках Пушкина собран синтез всех элементов фольклора, в котором поэту виделись «наиболее светлые стороны народа — ясность мысли и свежесть вымысла, бодрое отношение к действительности, идеалы свободы к героики, пафос удали, ироническая насмешливость, лирическая задушевность».

Лубочные переложения сказки П.П. Ершова «Конек-Горбунок» также сохраняли явную близость к подлиннику и по содержанию, и по ритмико-интонационному рисунку. Созданная на материале фольклора /1834/, сказка Ершова была доступна даже самому неподготовленному читателю. Существовало и еще одно традиционное достоинство ершовского произведения: в центр повествования поставлен устоявшийся в народном сознании сказочный герой, Иван-дурак, с его постоянными фантастическими приключениями, в которые он попадает со своим чудесным помощником — Коньком-Горбунком л из которых вместе с ним и благодаря ему и собственной смекалке с торжеством выходит. Все это обеспечивало огромную популярность «Коньку-Горбунку»: сказка свободно проникала в изустный обиход, в множестве вариаций печаталась на лубочных картинках и в лубочных книжках; причем наряду с ее стихотворной, авторской формой практиковались прозаические пересказы. В частности, с текстами в прозе лубочные картинки выходили в 1863, 13170 и 1871 годах, а лубочные книжки - соответственно в 1907 и 1911 годах. И во всех вариантах, прозаических и стихотворных,

лубочные писатели и художники почти не придерживались точного содержания оригинала. Их явно увлекало другое - придумать новые образно-живописные сцены и еще более сгустить ими романтико-реалистическую фантастику автора, приблизив ее к собственной жизни и представлениям.

В отличие от пушкинских, и отчасти ершовской, сказки Жуковского несли на себе отпечаток псевдонародности, сохраняя самую тесную связь с западным немецким источником. Они становились скорее поэмами в романтическом духе, где сказочные элементы выполняли функцию образного украшения. Язык их был далек от того русского народного языка, каким были написаны сказочные поэмы Пушкина. Романтический интерес поэта к западноевропейской мистической тематике и волшебству определил всю структурную <осолодность» его сочинений, которая отрицательно воспринималась в.народе. Именно поэтому в лубочную сферу вошло лишь незначительное число произведений Жуковского, отмеченных романсно-песенным напевом /«Кольцо»/, мелодраматическим рассказом /«Три путника»/ либо живо описанным бытовым явлением, характерным для русской народной жизни /сцена гадания в «крещенский вечерок» из балладной поэмы «Светлана»/. Заметим, что названные стихотворения сначала проникли в народные песенники и сказания, а оттуда уже вошли в лубочную литературу.

Надо сказать, лубочные картинки на темы стихотворного эпоса Жуковского выходили довольно редко; однако лубочнье книжки с текстами сделались явлением весьма распространенным. Например, только «Сказка об Иване Царевиче» публиковалась в таком издании околс 30 раз. Авторами ее переложений выступали в разное время И. Голышев, А. Исаев, И. Кассиоров-Ивин, В. Суворов и другие известные лубочные писатели. В фантастике Жуковского сочинителей обычно привлекали занимательная многосценичность повествования, богатое яркими событиями сюжетное действие. Сказывалось и влияние традиции, благодаря которому волшебно-сказочное, чудесное легко связывалось с народным миросознанием.

Сочинения Жуковского в подлинном виде не усваивались в народной среде. Препятствие в известной степени определялось принципами романтического реализма, которые неуклонно вторгались в образную структуру русской народной сказки. Путь к ним через лубочные книжки и самобытные изустные сказания прокладывали певцы из народа. Лубочное переложение сказки, осторожно затрагивающее методологическую основу оригинала, но рождающееся на его стилевом материале, тем и ценно, что оно свидетельствовало о той живой и творческой роли сказителя, который своеобычно, в традиционно-поэтическом стиле перерабатывал избранную романтическую сказку Жуковского, создавая в конечном счете из ее текста истинно фольклорное произведение, отмеченное обостренным социальным смыслом, народным юмором, характерной обрядной образностью.

Изменения, которые претерпевали сказки Жуковсксго в фольклоре, мало чем отличались от тех творческих операций, которым подвергались в этом отношении произведения Пушкина. Но сказка Пушкина /а также Ершова/ попадала в народ не только через лубок, и даже не столько через лубок, сколько

через печатную кнш^у автора и легко усваивалась в подлиннике благодаря своему стилю, блшко воспроизводящему стилевую структуру народных художественных творений. Сказка же Жуковского в основе своей поступала в народный обиход через лубок и усваивалась в фольклоре в качестве лубочного переложения, поскольку непосредственное восприятие ее в народе было затруднено вследствие чрезмерно окниженного языка и стиля. Сказке Жуковского, чтобы попасть в фольклорную среду, надо было стать сначала лубочно доступной, так что народные сказители, которые пользовались в своем творчестве ее лубочным переложением, часто даже не были знакомы с авторским текстом. В сущности, в фольклоре были усвоены только те произведения Жуков;кого, которые получили лубочное оформление /«Сказка об Иване Царевиче», «Три пояса»/.

В четвертом параграфе второй главы «Фольклор и этнографическая действительность» отмечается, что фольклору меньше всего свойственна документальная строгость в обращении с этнографическими «источниками». Господствующим в Н'зм оказывается творческое переосмысление сущего; таким приемом предусматривается, в частности, перенесение бытовых отношений, норм и представлений в сферу фантазии, постоянного художественного домысливания. По сути, бытовые явления становятся «интересными» для фольклора лишь в том случае, когда они оказываются в противоречии с естественным движением жизни, «с сознанием этноса» (В.П, Пропп). г

Это не означал- вовсе, что фольклор лишен конкретных примет этнографического содержания. Его произведения своеобычно, в заданной им фантастической сфере, через стилевые коды воссоздают отношения, адекватные принятым нормам. Невероятные происшествия, в которые попадают герои эпических поэм и сказок, воспринимаются как сцены этнографической реальности, образно внедренные в народно-поэтический мир. Естественно, правиле: и запрета, существующие в действительности, почти с противоположным знаком трансформируются в фольклоре; однако в иных случаях они логично прилагаются к обстоятельствам, которые в реальности невозможны. И сказки, и эпос воссоздают свой мир, исполненный собственных отношений и ритуалов. Эпос о сватовстве не передает реального обряда, но правила, по которым складывается эпическая ситуация, соотносятся с определенной системой представлений о браке, которые в конечном счете восходят к этнографической реальности.

Ни лирика, ни эпос не претендуют на точное перенесение миропорядка в собственную сферу. Они оперируют знакомым реальным материалом, но никогда им одним не ограничиваются, растворяя преобразованное в своих кодовых системах. Фольклор в известной мере является источником этнографических примет; в нем всегда сохраняются следы разнообразных реалий, так что его можно читать «глазами этнографа».

Фольклорная культура органично соединена с бытом. Она столь же «материальна и первична», как, скажем, построение домов или разбивка садов. В явлениях фольклора /метефактах/, как и в физических предметах /артефактах/, наблюдается нерасторжимое единство материального и

духовного, практического н идеологического начала. В иных случаях, как тонко заметили А. К. Байбурин и Г. А. Левинтон, даже можно говорить о порождающей роли фольклорного факта. В «Повести о настоящем человеке» Б. Полевого говорится о материализующей духовной силе, которая в годы Великой Отечественной войны неожиданно открылась в простой народной песне «Что стоишь, качаясь, тонкая рябина...», некогда бытовавшей в литературном лубке.

Фольклорный образ обычно функционирует как моделирующе представленная концепция данной человеческой общности, бзлыне относящаяся к ее творческой, социальной или познавательной деятельности, нежели к художественному восприятию реальности. Прежняя реальность удаляется, но новая наслаивается; однако и та, что была прежде, не исчезает вовсе, не стирается начисто, а что-то от нее остается; и это оставшееся сущностное срастается с артефактами и метефактами из нового мира; так эволюционирует фольклорный текст из прошлого в настоящее, из вчерашнего в структуру сегодняшнего дня. И происходит это в силу природы фольклора, его сущности, коренных законов жизни.

В Заключении подводятся итоги и обобщаются результаты исследования, излагаются основные теоретико-методологические выводы, намечаются перспективы дальнейшей разработки проблемы.

Основные положения диссертации отражены в слехгуюших публикациях автора:

1 .Социально-праксеологическая функция народной книги // Инновационные технологии обучения культурно-досуговэй деятельности: Сб. науч. ст. - М.: МГУКИ, 2005. - С. 152-163.

2. Семантико-образная организация народных иллюстративно-литературных переложений // 75 лет творчества и созидания: наука, культура, образованиеXXIвека: Сб. науч. ст. -М.: МГУКИ, 2005. -С. 102-111.

3. Структурно-функциональные особенности рукописной рисованной иллюстрации // Созидательная миссия культуры: Сб. науч. ст. — М.: МГУКИ, 2005.-С. 45-49.

4. Фольклор н действительность: вербал ьно-вневгрбальные формы // Вестник МГУКИ. - 2006.-№ 4. - С. 47-53.

Подписано в печать 09.11.2006 г.

Объем 1,5 п.л. Тираж 100 экз. Заказ . Ротапринт МГУКИ.

гГ^г

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата культурологии Петрищева, Ника Юрьевна

Введение.3

Глава 1. Лубочная литература как явление фольклорной культуры.17

1.1. Культурно-исторические предпосылки возникновения и развития лубочной литературы (XVI-XX в. в.).17

1.2. Типологические принципы, сущность и структура лубочной литературы в культурологическом контексте.38

1.3. Синтез поэзии и живописи в литературном лубке.54

Глава 2. Становление художественных форм русской лубочной литературы.76

2.1. Воплощение русской народной жизни, героико-сказочного эпоса в переводных повестях.76

2.2. Русская классическая лирика в лубочной литературе.87

2.3. Лубочные переложения литературной сказки.110

2.4. Фольклор и этнографическая действительность.138

Введение диссертации2006 год, автореферат по культурологии, Петрищева, Ника Юрьевна

Актуальность исследования. В истории отечественной культуры скрыто немало характерных структурообразующих явлений, органично вошедших в ее формально-содержательную основу. По ряду причин их изучение оказалось недостаточно глубоким, хотя они могли бы составить весьма существенное образное приращение к тому исконному духовно-нравственному пространству, каковым выступает в нашем российском обществе народно-художественное сознание и ведущая его народно-художественная идея. Последняя, как известно, обеспечивает народу, нации возможность вырабатывать обобщенные знания о связях, отношениях, закономерностях объективного мира, ставить цели и разрабатывать планы, предваряющие его деятельность в природной и социальной среде, регулировать и контролировать эмоциональные, рациональные и предметно-практические отношения с действительностью, определять ценностные ориентиры национального бытия и творчески преобразовывать условия его существования.

В стране, где до недавнего времени свободно утверждались собственные традиционные начала, ныне набирает силу так называемый "кризис идентичности", то есть то особое состояние духовной культуры, когда под воздействием напористо усиливающейся вестернизации активно формируется процесс внутренней трансформации и модификации устоявшихся эстетических норм и образа жизни. Взаимодействие в национальной культуре столь различных по духу и содержанию философических парадигм происходит крайне болезненно, порождая в расщепляемом мирском сознании неизбывное множество социально-практических и теоретических проблем.

В такой ситуации остро встает вопрос об истоках и содержании собственной народно-художественной культуры, ее исторически сложившемся образном пространстве, о становлении народно-художественного сознания и о роли в этом процессе характерных творческих явлений, которые бытовали на протяжении многовековой истории. Особое значение в связи с этим приобретает изучение источников малоизученных, несправедливо обойденных вниманием исследователей и ныне почти полностью сошедших с их аналитического поля. В их ряду прежде всего следует рассматривать народную книгу XIX - начала XX веков, нашедшую свое нетрадиционное оформление в виде иллюстративно-литературного переложения - рисованной лубочной картинки и лубочной книжки.

Лубочное-литературное переложение способствовало развитию и становлению русского народознания. Наука о народе, заявленная этнографами, чей интерес основывался на изучении экономического и социального уклада народной жизни, активно поддерживалась исследованиями, где пристальное внимание сосредоточивалось к вопросам народно-художественного духа страны. Народная книга, заключавшая в себе мотивы разносторонних взглядов и интересов, становилась в эпицентре многих аналитические разборов. Имена И. М. Снегирева, Д. А. Ровинского, Ф. И. Буслаева, пришедшие из старого времени, а также те, что появились уже в постреволюционную эпоху - М. К. Азадовского, Ю. М. Соколова, С. А. Клепикова, - составили славный летописный свод научных работников этого круга. В этнографической науке возникла целая отрасль, составленная из работ, посвященных художественному самосознанию народа, его фольклору, первым печатным книгам, которые создавались в его среде и для его среды и авторами которых часто выступали выходцы из крестьян и ремесленников (И. Голоушев, И. Иевлев, С. Березовский). Их сочинения, основанные на живом материале, несли в себе словесно-иллюстративную образную мысль, исполненную извечных художественных устремлений народа, его неизбывного влечения к просвещению, знанию, к каждодневным творческим занятиям и ремеслам, к специфике литературного и издательского дела. Лубочная литература связывала художественное дело народа с общенациональным, интеллигентно-дворянским. Она выводила народное самосознание на дорогу больших художественных исканий. В иллюстративном литературном переложении органично сводились идеи народно-художественных представлений об искусстве и вершинных-творений последнего из мира дворянства. В статьях и очерках о народной книге говорилось о стремлении народа к знанию, большой культуре, о его естественном желании творить и создавать собственные произведения, равные по своим художественным достоинствам тем, что выходили в свет из мира господствующей интеллигенции. Сочинения авторов «из низов» направляли художественную мысль народа в своды классических творений поэтов, писателей, живописцев; в литературе - Пушкин, Жуковский, Лермонтов, Толстой, Некрасов, а в живописи - Н. Н. Ге, И. И. Шишкин, А. С. Кашинцев Е. И. Маковский и его сыновья становились не только маяками в эволюционном движении народной художественной мысли, но и выступали непосредственно предметом ее художественных устремлений, составляя своим творчеством основу иллюстративно- литературных переложений. Романсная лирика и сказки Пушкина, сказки Ершова, Жуковского, стихи из поэм Некрасова составляли основу поэтических и рисованных переложений; к иллюстрации таких сочинений активно привлекались известные русские художники Н. Н. Ге, К. Е. Маковский, А. С. Кашинцев.

Народная словесно-образная книга, лубочная картинка, лубочная книжка становились важнейшим историко-литературным и историко-культурным фактором. Массовая печатная литература, изучение которой еще не стало научным разделом современной культурологии и фольклористики, - до определенного времени была единственным явлением художественно-образного слова, прямо обращенного к нему в качестве проводника крупнейших литературных произведений эпохи. Безусловно, лубочные картинки и книжки не всегда соответствовали запросам народа, что обусловливалось и невысокой профессиональной культурой сочинителя, и особым давлением цензуры, которая была особенно строга к массовым лубочным изданиям. Но одно не подлежало сомнению: польза их была бесспорной. Лубочная литература помогала закреплению грамотности крестьянских детей, полученной ими на дому и в церковно-приходской школе. И самое главное, выступая постоянным посредником между классической литературой и фольклором, она приобщала широкие народные массы к высокому искусству художественного слова и художественного рисунка. Все это способствовало сближению народной культуры с культурой интеллигентно-дворянской.

Степень разработанности проблемы. Писавшие о лубочной литературе в XIX и XX веке анализировали ее как явление неискусное, малохудожественное. Произведения для «простонародья» рассматривались обычно вне духовной истории России, в стороне от большой национальной культуры и национально-художественного сознания; упорно высказывались мысли, что они, исполненные откровенно опрощенного содержания и столь же опрощенно оформленные, не могли внести в развитие общества ничего существенно-полезного и необходимого. Такой точки зрения, в частности, придерживались А. П. Новицкий, JI. П. Бельекий, Ф. М. Маранцев и др.

Многие авторы, пытаясь «уложить» литературно-художественные опыты крестьянства в собственные идейные концепции, настойчиво высказывали суждения о невзыскательности народного образного мышления, о недостаточной силе творческого воображения «простолюдина», о чрезмерном увлечении им патриархально-идеализированными представлениями о мире реальном. В связи с этим исследование литературного лубка, как правило, сводилось к литературоведческому или искусствоведческому анализу (В. В. Стасов, Е. Н. Некрасова), сугубо тематической классификации (Д. А. Ровинский, И. М. Снегирев), критическому разбору работ, выполненных на ту же тему известными предшественниками (Ф. И. Буслаев, П. С. Пругавин). Сам простейший способ печатания лубка (посредством гравюры на дереве) воспринимался некоторыми критиками как свидетельство «невзыскательности вкусов народных масс». Даже с проникновением в область простонародном литературы более усовершенствованного производства (гравюры на меди, литографии, цинкографии), писал в своем очерке М. Н. Сперанский, сочинения ее оставались по-прежнему «отсталыми по технике, содержанию и употреблению».

Снисходительное отношение к «простонародной» литературе явно просматривалось и в монументальных трудах о ней, опубликованных во второй половине XIX века, И. М. Снегирев («Лубочные картинки русского народа в Московском мире»; М, 1861) и Д. А. Ровинский («Русские народные картинки», т. I-V; СПб., 1881), и А. Н. Пыпин («История русской этнографии» в 2-х т.; СПб, 1890-1892), при всем богатстве анализируемого ими материала, настаивали на мысли, что такие опыты в области художественной словесности и рисунка лишены высокой значимости в культуре даже в том случае, когда они и соприкасаются с классической поэзией Пушкина, Жуковского или Некрасова. Исследователи, несмотря на использование обширной источниковедческой базы, стремились ограничить анализ общим тематическим описанием лубочных картинок и книжек, мало уделяли внимания их историко-культурному и социальному контексту, довольно схематично рисовали, художественную функцию лубка.

Эти и другие недостающие моменты были отчасти восполнены в работах М. К. Азадовского («Пушкин и фольклор», 1937), Ю. М. Соколова («Пушкин и народное творчество», 1937), С. А. Клепикова («Лубок. Русская песня», 1939), появившихся уже в послеоктябрьскую эпоху. Впрочем, названные труды также не были избавлены от привычных ошибочных взглядов на «простонародную» литературу, которые высказывались еще и предшественниками в XIX столетии. Б. Г. Базанов подчинил свое исследование («От фольклора, к народной книге», 1973) влиянию лубочных картинок на становление революционно-радикальных идеи в народе, привнесенных в него известным хождением молодых интеллигентов 70-80-х годов. С. А. Клепиков посвятил свои аналитические разборы («Лубок, Русская песня», 1939; «Произведения Пушкина в народной картинке», 1941), художественным особенностям лубочной песни и сказки. Тема фольклорного начала в литературном лубке была положена Ю. Н. Сидоровой в основание своей работы «Сказки Пушкина, Ершова и Жуковского в лубке и фольклоре» (1977).

И в XIX, и в XX столетии был накоплен богатейший материал по выявлению, систематизации, и осмыслению источников лубочной литературы; однако с точки зрения культурологического подхода к ее исследованию он остается по-прежнему разрозненным. Не выявлены факторы, возбуждавшие интерес крестьянства к литературно-художественному искусству и приведшие со временем к возникновению в России целого словесно-образного и рисованного лубочного потока в русской народной культуре. Не стала предметом специального исследования духовная сторона лубочной литературы, ее структурно-сущностная и историко-художественная принадлежность к культурологическому и философскому миру. Но именно без таких работ затруднительно рассматривать истоки русского народно-художественного сознания, его конкретные формально-содержательные аспекты как историко-культурные явления ушедших веков.

Объект исследования - русская народная лубочная литература как вневербальная форма фольклора.

Предмет исследования - эпистемологичеекие контуры процесса возникновения и становления лубочной литературы.

Цель исследования - выявить культурно-исторические и художественные аспекты лубочной литературы.

Задачи исследования:

- рассмотреть понятие «лубочная литература», не имеющее однозначного толкования в научных исследованиях;

-проанализировать культурно-исторические к фольклорно-этнографические истоки литературного лубка;

- выявить типологические связи, раскрыть сущность и структуру лубочной литературы;

- определить степень взаимосвязи живописи и поэзии в лубочной литературе;

- выявить особенное становления художественных форм лубочной литературы.

Методологическую основу диссертационного исследования составляет диалектика, принципы методологии системного научного анализа, способствующие изучению народной лубочной литературы в русской культуре XIX- начала XX веков. Это позволяет создать целостную концепцию народной лубочной литературы этого периода в художественной жизни России, построенную на современном взгляде на национальное и европейское значение народно-художественного сознания, неразрывно связанного с гуманистическим содержанием русской и европейской действительности. Философско-культурологическая методология призвана помочь автору в осуществлении многоаспектного исследования функциональной и идейно-образной значимости в становлении народно- художественного сознания и народной культуры, в раскрытии генетических, типологических и историко-культурных связей последней с интеллигентно-дворянской культурой России и культурой Западной Европы.

В рассмотрении этих и других проблем автор опирается на труды представителей отечественной и зарубежной культурологии прошлого и настоящего, на теоретические исследования историков литературы и искусства, отечественного и зарубежного литературоведения, художественной И литературной критики. Особую методологическую помощь в работе диссертанту оказали труды великих русских философов - В. С. Соловьева, П. А. Флоренского, Н. А. Бердяева, С. П. Франка, В.В. Розанова, А.Ф. Лосева и др.

Сделав предметом исследования народно-художественное дело на начальной стадии его становления и показав дальнейшую его эволюцию в контексте общего движения народно-художественного сознания к вершинным явлениям интеллигентно-дворянского искусства и литературы, автор убедительно соединил в своем анализе два взаимосвязанных и взаимодополняющих друг друга методологических принципа - исторический и логический. Историко-логический подход к теме позволяет выяснить, как приемами художественного стиля, сюжета, композиции, изобразительно-выразительньх средств воплощается жизненное содержание, формируется эстетический идеал в рисованной картинке и текстовом изложении лубочной литературы. При этом диссертант использовал известные теоретические положения таких авторов, как О. Шпенглер, Ф. Хайек, И. П. Пригожин, Н. Ю. Климантович, Н. Я. Моисеев, Д.С. Черновский; отдельные его идеи соотнесены с работами А. А. Аронова, В. М. Чижикова, М. М Шибаевой, А.Я. Флиера и др.

Для получения целостного представления о русской народной лубочной литературе, текстах ее произведений, их структуре и выявления » концептуального смысла данной системы применена структуралистская методология (Р. Барт, К. Леви-Строс, Ю.М. Лотман, М. Фуко, У. Эко и др.). Функциональная специфика лубочной литературы исследована с позиций -эволюционной теории, акцентирующей адаптивную функцию фольклорной культуры (Б. Малиновский, В. Я. Пропп, Б. Н. Путилов).

Методы исследования

В диссертации использован широкий спектр научных методов: диалектический, системный, сравнительный, историко-культурный, генетический, структурный, художественно-синергетический, компаративный, типологический анализ, функциональный анализ, анализ архивных данных, Выбор подходов и методов исследования детерминирован объективной необходимостью целостного подхода к рассмотрению лубочной литературы как вневербальной формы фольклора.

Гипотеза исследования

Эволюционное движение русской народной лубочной литературы было вызвано всеевропейским процессом Просвещения, пришедшим в Россию в XVIII веке и затронувшем все социальные слои общества. Литературное «хождение в народ, начатое тогда же Радищевым и продолженное в XIX столетии Пушкиным и Толстым, находило ответное рефлективное движение в народно- художественном сознаний в виде «вхождения народа» в классическое искусство литературы и живописи; сознание это подпитывалось не только собственно фольклорными сочинениями, но еще и предельно приближенными к ним по духу и стилю лирическими стихами, сказками и поэмами Пушкина, Лермонтова, Жуковского, Ершова, Некрасова. Если ранее народная художественная мысль сосредоточивалась на создании собственно фольклорных песен, сказок, пословиц, речений, то теперь ее предметом сделались переложения классических творений известных русских писателей, поэтов, художников. Книги «для народа» вызывали к жизни книги «из народа», авторы которых ощущали себя соавторами большого искусства.

Сущность народной лубочной литературы определялась синтезом фольклора, художественной литературы и живописи.

Становление форм лубочной литературы связано с проникновением реальной жизни и сказочного эпоса в переводную повесть, с отражением в литературном лубке русской лирики и лубочных переложений литературной сказки.

Научная новизна исследования

Настоящая диссертация может быть рассмотрена как одна из немногих в отечественной науке работ, посвященных культурологическому анализу русской народной лубочной литературы как феномена, имеющего выраженную образную организацию и являющегося воплощением художественного мировосприятия и миротворчества народа определенной культурно-исторической эпохи. Автор стремился углубить и значительно расширить представления о литературном лубке как неотъемлемом элементе культурной картины мира. Научная новизна работы состоит в следующем:

- впервые раскрыты культурно-исторические предпосылки и истоки возникновения, и развития русской народной лубочной литературы;

- существенно расширено представление о структуре литературного лубка и выявлена его сущность, состоящая в синтезе фольклора, литературы и живописи;

- раскрыты особенности становления форм лубочной литературы, обусловленных проникновением русской жизни и сказочного эпоса в переводную (западную) повесть и созданием в литературном лубке новой политической реальности из произведений классической лирики у народных переложений литературной новеллы и сказки;

- показано значение лубочной литературы для культурно-художественного «вхождения народа» в сферы классического искусства литературы и живописи как ответного рефлективного движения на «хождения в народ», предпринятое представителями дворянской культуры;

- исследован процесс сближения народно-художественного опыта, заявленного в лубочной литературе, с интеллигентно-дворянским и последующего восхождения народной творческой мысли к вершинам состояния русской и европейской культуры;

Теоретическая значимость исследования:

Системно-диалектический подход к исследованию лубочной литературы, заложенные в работе методологические и теоретико-мировоззренческие основания позволили создать целостное представление о литературном лубке как феномене фольклорной культуры. В процессе рассмотрения обширного историко-культурного материала в центр культурологического анализа постоянно выносилось теоретическая проблема, нацеленная на разработку концепций лубочной литературы как пространственно-временной, (хронотопной) системы, соединившей в себе нарративный текст с иконическими знаками. Результаты исследования обрели следующие теоретико-значимые очертания:

-введено новое понимание лубочной литературы как явление невербальной фольклорной культуры;

-выявлены культурно-исторические этапы становления и развития русской лубочной литературы XVI - XVII в.в.;

-определены критерии лубочной литературы как фиксированной формы фольклора: вневербальность повествования, обобщающий синтез фольклора литературы и живописи; традиционная народность содержания и его доступность для восприятия; диалектико-поэтический язык; живописная яркость рисунка;

- подтверждены, на примере развития лубочной литературы, положения о взаимосвязи и взаимопроникновении двух традиционных культур - народнокрестьянской и интеллигентно-дворянской;

-намечены подступы к разработке потенциальных возможностей литературного лубка, определяемых научной необходимостью дальнейшего исследования типологических связей, сущности и структуры лубочной литературы, ее художественного движения в «большой», классической литературе, использования лубочных произведений в качестве этнического пособия для изучения быта народа, его художественных склонностей, занятий, воззрений, верований, представлений.

Научно-практическая значимость исследования

Результаты и выводы диссертации представляют интерес для тех, кто следит за становлением культурологии и эстетики, кто стремится к духовному и культурному обогащению. Отдельные положения работы могут оказать положительное воздействие на мировоззрение нашего соотечественника, формируя его экологическое отношение к народно-художественному опыту, эстетические оценки культурного пространства, аксиологическую значимость фольклора.

Ряд исследовательских аспектов можно применить в разработке новых лубочных форм повествования, которые, к примеру, нетрудно соотнести с жанровыми образованиями литературного сказа, исполненного в стилевой манере М. Кочнева и П. Бажова, сатирико-юмористического очерка, легендарного и религиозного сказывания. Сюда же следовало бы внести и круг рекламных объявлений, и некоторые виды народных художественных ремесел (жостовские подносы, палехские тканевые полотна, и те и другие цветисто оформленные с вкраплением стихотворный текстов А. Плещеева, А. Блока, С. Есенина).

Материалы исследования и обосновывающая их аргументация имеют прямой выход в область преподавания гуманитарных дисциплин, в частности, чтения курсов по теории и истории искусства, культурологии, эстетики, литературы, культуры.

Положения, выносимые на защиту

1. Культурно-исторической предпосылкой возникновения и развития русской народной лубочной литературы явился всеевропейский процесс Просвещения, пришедший в Россию в XVIII веке и затронувший все социальные слои общества. Литературное «хождение в народ», начатое тогда же Радищевым и продолженное в XIX столетии Пушкиным, и Толстым, находило ответное рефлективное движение в народно-художественном опыте в виде «вхождения в народ».

В классическом искусстве литературы и живописи опыт этот подпитывался не только собственно фольклорными сочинениями, но еще и предельно приближенными к ним по духу и стилю произведениями художественной поэзии и прозы, ставшими его истоками, «Книги для народа» вызывали к жизни «книги из народа», авторы которых ощущали себя «соавторами» большого творческого дела.

2. Сущность народной лубочной литературы определяется синтезом художественной литературы и живописи в их фольклорной направленности. В фольклорной культуре литературный лубок, занимая вневербальную «зону» ее художественного поля, сохранил на генетическом уровне образно-стилевое родство с изустной поэзией. Художественная реальность фольклора в его «расширенно взятом» пространстве (Пропп) сформировала обе структурные грани «лубочного письма». В итоге два совмещенных вида искусства (поэзия и живопись) образуют типологически целостное жанровое сращение, в котором одна культурно-видовая «автономия» сущностно дополняет и уточняет другую. Словесное изложение, развернутое во времени, поясняет непосредственно материальный, чувственный облик предмета в пространственной перспективе.

3. Развитие лубочных форм фольклорной культуры (лубочной картинки, лубочной книжки, лубочной повести, лубочной сказки) обусловлено проникновением реальной жизни и героико-сказового эпоса в переводную (западную) повесть, созданием в литературном лубке новой поэтической реальности из произведений классической лирики и народных переложений литературной новеллы, поэмы и сказки.

4. Фольклор рассматривается как целостная картина мира в обществе, обеспечивающая в ней социальное единство и складывающаяся из многих ее элементов, которые традиционно повернуты к прошлому и в опоре на традицию органично соединены с настоящим.

Неустранимым препятствием выступает традиция, но реальность как таковая за лубочным фольклором отчетливо просвечивает, она остается за произведением не только как некий фон действия, но еще и как источник, из которого лубочное переложение черпает мотивы, образы, сюжетные ситуации, жанровые формы повествования.

5. Лубочная литература как явление вневербальной культуры образно восходит к действительности, этносу, истории. Лубок непосредственно с действительностью не соотносится. Между ним и реальностью неустранимым препятствием выступает традиция. Но реальность как таковая за лубочным фольклором отчетливо просвечивает. Она остается за произведением не только как некий фон действия, но еще и как источник, из которого лубочное переложение черпает мотивы, образы, сюжетные ситуации, жанровые формы повествования.

6. Художественной реальностью литературного лубка являются, наряду с фольклором изустным, фольклоризованно насыщенная русской народной жизнью героико-сказовая переводная (западная) повесть и стилизованная под традиционную поэзию классическая литературная новелла, поэма, сказка, лирика.

7. Русская лубочная литература, неуклонно раздвигая грани художественно-образных знаний народа, одновременно способствовала и умножению в обществе знаний о народе. На ее материале возникал особый научный раздел «народознания» (Ф. И. Буслаев), который со временем естественно превращался в науку о народе. Лубочная литература становилась источником изучения быта народа, его нравов, воззрений, верований, культуры.

Апробация результатов исследования

Диссертация обсуждена и рекомендована к защите кафедрой истории культуры Московского государственного университета культуры и искусств, прошла предварительную экспертизу и принята к защите диссертационным советом Д 210.010.04 при Московском государственном университете культуры и искусств.

Отдельные аспекты диссертации были изложены в виде научных докладов на научных конференциях регионального уровня; среди них: «Творчество как социокультурная деятельность» (МГУКИ, апрель 2005); «Искусство как сфера культурно-исторической памяти» (РГГУ, декабрь 2004); «Информационная культура и эффективное развитие общества», (Краснодар, КГУКИ, сентябрь 2005); «Диалог культур - веление времени» (Москва, Военный университет, май 2006г).

Материалы диссертации используются при чтении спецкурсов «Проблемы изучения массовой культуры» (кафедра культурологии Военного университета) и «Литература и искусство» (кафедра литературы МГУКИ).

Содержание диссертации отражено в четырех публикациях автора общим объемом 2,1 печатного листа.

Структура диссертации определяется поставленными задачами и логикой исследования: она состоит из введения, двух глав (с выделенными 6 параграфами), заключения, списка литературы по теме диссертационной работы.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Русская народная лубочная литература XIX-начала XX века: культурологический аспект"

Народная словесно-образная книга, лубочная картинка, лубочная книжка

является важнейшим историко-литературным и историко-культурным

фактором. Массовая печатная литература, изучение которой еще не стало

научным разделом современной культурологии и фольклористики, до

определенного времени была единственным явлением художественно-образного

слова, прямо обращенного к нему в качестве проводника крупнейших

литературных произведений эпохи. Безусловно, лубочные картинки и книжки не

всегда соответствовали запросам народа, что обусловливалось и невысокой

профессиональной культурой сочинителя, и особым давлением цензуры, которая

была особенно строга к массовым лубочным изданиям. Но одно не подлежало

сомнению: польза их была бесспорной. Лубочная литература помогала

закреплению грамотности крестьянских детей, полученной ими на дому и в

церковно-приходской школе. И самое главное, выступая постоянным посредником

между классической литературой и фольклором, она приобщала широкие

народные массы к высокому искусству художественного слова и художественного

рисунка. Все это способствовало сближению народной культуры с культурой

интеллигентно-дворянской. И в XIX, и в XX столетии был накоплен богатейший материал по

выявлению, систематизации и осмыслению источников лубочной литературы;

однако с точки зрения культурологического подхода к ее исследованию он

остается по-прежнему разрозненным. Не выявлены факторы, возбуждавшие

интерес крестьянства к литературно-художественному искусству и приведшие со

временем к возникновению в России целого словесно-образного и рисованного

лубочного потока в русской народной культуре. Не стала предметом специального

исследования духовная сторона лубочной литературы, ее (структурно-сущностная

и историко-художественная принадлежность к культурологическому и

философскому миру. Но именно без таких работ затруднительно рассматривать

истоки русского народно-художественного сознания, его конкретные формально содержательные аспекты как историко-культурного явления ушедших веков. Сделав предметом исследования народно-художественное дело на

начальной стадии его становления и ноказав дальнейшую его эволюцию в

контексте общего движения народно-художественного сознания к вершинным

явлениям интеллигентно-дворянского искусства и литературы, автор убедительно

соединил в своем анализе два взаимосвязанных и взаимодополняющих друг друга

методологических принципа - исторический и логический. Историко-логический

подход к теме позволял выяснить, как приемами художественного стиля, сюжета,

композиции, изобразительно-выразительных средств воплощается жизненное

содержание, формируется эстетический идеал в рисованной картинке и текстовом

изложении лубочной литературы. В "диалогически оформленной" (Бахтин) структуре лубочной литературы

обобщенно совместились образно-смысловые наслоения фольклора,

мифологии, западной (переводной) повести, русской классической поэзии и

прозы. Все это обращено к действительности, этносу, событиям истории, и

все сверено и процежено сквозь народное умонастроение, через религиозные

и мирские устремления, надежды, представления и в соответствии с ними

принято в русскую духовную жизнь и русскостью духовной пропитано. Развитие русской народной лубочной литературы определялось

всеобщим просветительским процессом в Европе. Он охватил

западные страны на исходе эпохи Возрождения и позднее, во

второй половине XVIII века, пришел в Россию, затронув почти все

социальные слои общества. Русская лубочная литература развилась из пояснительных текстов к

лубочным картинкам. Прямыми предшественниками народных картинок были

гравированные листы. По своему содержанию и по художественному

оформлению они были связаны с иллюстрациями печатных книг XVII века,

вобравшими темы бытовые, социально-сатирические, религиозные. Структурообразующие черты, присущие лубочной картинке, были

восприняты возникшим в начале XVIII века так называемым лицевым лубком,

напоминавшим современные книжки для детей, где на каждой странице

изображение сопровождалось подписью. В таком сложном синтетическом

образовании данные издания постепенно переросли в лубочную книгу с

повествовательно развернутым словесным текстом, с которым находили

образное воплощение мотивы религиозные, фольклорные (образцы

народной смеховой культуры, былины, сказки), заимствованные из

рукописной литературы (западноевропейский «рыцарский роман»

демократическая сатира XVII века) и даже из экзотических газетных

сообщений. Переводные повести, преимущественно рыцарского плана стали проникать

на Русь в XVI веке. Обычно их привозили вместе с торговым товаром с

востоком (из Средней Азии и Персии) (из Запада, из Польши, Чехии, Пруссии). В России эти повести тщательно перерабатывались «грамотниками» и

приспосабливались к русским культурным и литературно-лубочным традициям. В работе отмечается, что важнейшей предпосылкой формирования

лубочной литературы явилось также бурное развитие устной народной

словесности. Па рубеже XVIII-XIX веков вышло множество сборников русских

народных сказок и песен, послуживших материалом для многочисленных

лубочных изданий. Сказки в лубочном переиздании выходили в форме

стилизованных обработок и пересказов, в соответствии с художественными

вкусами и запросами современного читателя из народа. Развитию литературного лубка во многом способствовала закреплявшая

свои позиции в русской литературе 1830-1840-х годов историческая и

романтико-приключенческая проза, которая сама в свою очередь

ориентировалась на фольклор. Эволюция лубочной книжности от ее простейший форм к высоко художественным происходила в XIX веке в условиях растущего подъема

русской классической литературы, накопления в ней аксиологически-духовного

материала. Особый эстетический статус его образной занимательности и

гуманистического интереса к человеку позволил перевести на язык

лубочного переложения поэмы В. А. Жуковского, басни И. А. Крылова, роман

«Дубровский» и сказки А. Пушкииа, "Песию про куица Калашиикова" М.

Ю. Лермонтова, ряд повестей Н. В. Гоголя ("Тарас Бульба", "Вий", "Ночь

перед Рождеством", "Страшная месть"), рассказ "Много ли человеку земли

нужно" Л. Н, Толстого. В диссертации определены следующие периоды в развитии русской

лубочной литературы: XVI - начало XVII в.в. - возникновение и закрепление в

народной среде лубочной картинки; XVII-XVIII в.в. - проникновение в

изустный фольклор переводной (западной) повести с последующим ее

перемещением в XIX веке во вневербальную форму бытования; XIX - начало

XX века - развитие лубочной литературы на материале фольклорных

переложений переводной повести, русской классической лирики и эпоса; XX -

начало XXI века - сращение литературного лубка с рядом народно художественных ремесел и известными разделами печати (религиозным,

подростково-детским, рекламным, сатирико-юмористическим). Типологическая теория, помогающая многое понять в нем, признается в

качестве универсального способа разъяснения структурного сходства

фольклорных произведений, вербальных и вневербальных, вне зависимости от

времени и места их создания. Типологическая крепость лубочной литературы непосредственно

соотносится с православно-христианской культурной традицией. Традиция эта

извечно открывает миру его структурно-сущностные грани духовности. Православная культура акцентирует свое внимание на духовных ценностях

человека, в отличие, скажем, от западноевропейской, христианско католической традиции, где особенно выражены и представлены его

мирские, светские интересы. Внутреннее, типологическое в лубке скрепляется рядом принципиальных

положений: синтезом поэзии и живописи; соотношением событий

художественной (лубочной) реальности с событиями и явлениями

действительности, эпохи (принцип историзма); стилизацией лубочиого

оказывания под живую, народно-поэтическую (фольклорную) речь;

ориентацией на изображение бытового, социально-значимого; сохранением

традиционного оформления лубочной картинки и лубочной книжки

(через краски, линии, нанисание слов), Тинологические связи (законы),

взятые в их совокунной взаимозависимости, определяют сущностное в

литературном лубке. Сущностное, определяющее его понятие, складывается из признаков

которые необходимо принадлежат предмету (лубку) при всех условиях, без

которых данный предмет существовать не может и которые выражают его

коренную природу и тем самым отличают его от предметов других видов и

родов. Существенным признаком лубочной литературы является

синтез изобразительного (живописного) искусства и искусства словесно образного (фольклорного, литературного). Если этот признак исключить, то

данное понятие распадается, перестает существовать. Литературный лубок -

это вневербальное фольклорное образование, состоящее из иллюстративной

красочной картинки и пояснительного словесно-образного текста под нею. Текст может быть лапидарно-кратким или развернутым, но всегда его

изложение отличается художественной простотой языка и формы, образной

доступностью содержания. Лубочное повествование непременно соотносится

с жизненным пониманием народа, его взглядами, мыслями, чувствами,

мироотнощением. Структура литературного лубка существенно складывалась на естественном

влечении человека к красоте и знанию. Отвлекаясь от замысла и формы, она

сосредотачивается на исследовании постоянно действующих законов, которым

предписано реализовывать себя в материи рисунка и слова, художественная

структура лубочного образования целостно совместила в себе

эстетически ресурсы фольклора, мифологии, западной (переводной)

повести, русской классической поэзии и прозы в их соотнощении с жизнью,

этносом, историей. По сути своей лубочное переложение этнографично; но оно

еще образно сращено и с действительностью. Лубочная литература создает свою собственную, художественную

реальность. Она не сводится к действительности. Чаще всего "строительным"

материалом для нее оказываются литературные субстраты в их фольклорном и

этнографическом преломлении. В народной иллюстративной литературе обозначился синтез тех

тенденций, которые найдут развернутое воплощение в последующем

движений русской художественной мысли. В связи с этим народную

книгу XIX - начала XX столетия можно рассматривать как исходное

звено в общей эволюции народно-художественного сознания к

вершинным явлениям национальной отечественной культуры и искусства. Сближение народно-художественного опыта с интеллигентно-дворянским и

возникшее на этой основе существенно расширенное в своих иллю стративных и литературных гранях новое народное художественное

пространство выдвинули к жизни небывалое движение творческой мысли,

которой суждено было самостоятельно заверщиться невиданным

восхождением в русском и европейском искусстве целого созвездия

гениальных народных творений Горького и Шолохова, Леонова и

Твардовского, Есенина и Рубцова, Хренникова и Шаляпина, Коненкова и

Дейнеки.

Список научной литературыПетрищева, Ника Юрьевна, диссертация по теме "Теория и история культуры"

1. По свидетельству С. А. Клепикова, «Романс» Пушкина выходил 80 раз, сказки 35 раз.

2. Пругавин А. С. Запросы парода и обязанности интеллигенции. СПб., 1891. с. 351.

3. Русские ведомости, 1887. № 191.

4. Некрасова Е. Народные книги для чтения // Северный вестник, 1889. № 7, с. 5.

5. Азадовский М.К. Литература и фольклор. Л., 1938. с. 53.

6. Цит. по: Великорусские сказки. Пг., 1917. с. 71.

7. Пругавин А.С. Запросы народа и обязанности интеллигенции. СПб., 1895. с. 406.

8. Ивин И. О народной лубочной литературе // Русское обозрение, 1893. № 10, с. 771.

9. Некрасова Е. Народные книги для чтения // Северный вестник, 1889. № 7, с. 5.

10. Цит. по: Азадовский М.К. Литература и фольклор. Л., 1938. с. 121.

11. Переписка Станкевича. М., 1914. с. 296.

12. Пругавин А.С. Запросы народа. СПб., 1895. с. 17.

13. Азадовский М.К. Литература и фольклор, с. 119.

14. Жуковский В.А. Поли. собр. соч., т. 1. Пг., 1918. с. 579.

15. Пропп В.Я. Исторические корни волшебной сказки. 2-е изд. Л., 1986. с. 26- 27.

16. Мальцев Г. И. Традиционные формулы русской народной необрядовой лирики-Исследования: по эстетике устнопоэтического канона. JL, 1989. с. 63-64.

17. Бочков П. Традиции русского фольклора // Български фольклор. София, кн. 3, с. 104.3 Там же, с. 105

18. Newsletter / Publ. by Nordic Inst. Of Folklore Turku, 1987. № 3.

19. Malinowski В. Argonauts of the Western Pacific-London, 1922.

20. Абрамов И. и Кожин Н. Народный лубок второй половины XIX века и современность. М.: Изд. Музея общества поощрения художеств, 1929. -76 с.

21. Азадовский М. К. Источники сказок Пушкина// Временник пушкинской комиссии. -М., 1936. № 1. С. 134-163.

22. Азадовский М. К. Литература и фольклор. М., 1938. - 174 с.

23. Азадовский М. К. Пушкин и фольклор //Временник Пушкинской комиссии. М. 1937. № 3. -С. 46-54.

24. Айдукевич К. Картина мира и понятийный аппарат / К. Айдукевич // Философия науки. Вып. 2: Гносеологические и методические проблемы. М.: РАН, Институт философии, 1996. - С. 231-253.

25. Андреев Н. Исчезающая литература // Казанский библиофил. Казань, 1924.№2.-С. 55-62.

26. Андреев Н. Произведения Пушкина в фольклоре // Литературный критик, 1937. № 1. с. 151-168.

27. Андреев Н. Сказки Пушкина в народной книге // Ученые записки Ленинградского государственного педагогического института, т. XIV. -Л., 1938.-С. 39-69.

28. Антология исследований культуры. СПб.: Университетская книга, 1997.-736 с.

29. Аптекарь М. Русская историческая живопись. М.- Л., 1939. - 218 с.

30. Аронов А. А. История русской культуры: узловые вопросы. М., МГУКИ, 2004. - 124 с.

31. Аронов А. А. Мировая художественная культура России XX век. М.: Изд-во Центр A3,1998. - 356 с.

32. Аронов А. А. Вклад России в мировую культуру: Энциклопедический биографический словарь. М.: Профиздат, 2002. - 447 с.

33. Ахматова А. Последние сказки Пушкина // Звезда, 1933. № 1. С. 3238.

34. Байбурин А. К., Левинтон Г.А. О соотношении фольклорных и этнографических фактах М., 1990. - С. 111-119.

35. Бахтин М. М. Вопросы литературы и эстетики / М. М. Бахтин. М.: Художественная литература, 1975. - 504 с.

36. Башляр Мгновение поэтическое и мгновение метафизическое // Башляр Г. Новый рационализм. М.: Прогресс, 1987. - С. 347-353.

37. Белинский В. Г. Статьи о Пушкине // Белинский В. Г. Полн. собр. соч.: В 13-ти т. Т. 7 М.: Изд-во АН СССР, 1955. - С. 97-579.

38. Белова А. Ершов и его жизнь. СПб., 1874. 44с.

39. Белый А. Символизм как миропонимание / А. Белый. М.: Республика, 1994.-528 с.

40. Вельский И. Русские народные лубочные картинки// Северное сияние, 1909.-№4.-С. 61-66

41. Бенуа А. История живописи XIX века. М., 1901. - 164 с.

42. Бергер Л. Г. Пространственный образ мира в структуре художественного стиля // Вопросы философии. 1994. - №4. - С. 114128.

43. Бердяев Н. А. Смысл творчества // Н. А. Бердяев. Философия свободы. Смысл творчества. М.: Правда, 1989. - С. 254-580.

44. Берков И. Сказка о царе Салтане. М., 1937. -54 с.

45. Берталанфи Л. фон. Общая теория систем обзор проблем и результатов//Системные исследования. -М., 1969. - С. 65-73.

46. Богатырев П. Г. Стихотворение Пушкина «Гусар» в народной обработке// Очерки по поэтике Пушкина. Берлин: Эпоха, 1923. - С. 28-36.

47. Бореев Ю. Б. Эстетика / Ю. Б. Бореев. М.: Политиздат, 1988. - 496 с.29