автореферат диссертации по истории, специальность ВАК РФ 07.00.02
диссертация на тему: Русская православная церковь в условиях авторитарного политического режима в советском государстве

Полный текст автореферата диссертации по теме "Русская православная церковь в условиях авторитарного политического режима в советском государстве"

На правах рукописи

ЯШИНА Марина Анатольевна

РУССКАЯ ПРАВОСЛАВНАЯ ЦЕРКОВЬ В УСЛОВИЯХ АВТОРИТАРНОГО ПОЛИТИЧЕСКОГО РЕЖИМА В СОВЕТСКОМ ГОСУДАРСТВЕ. 1917 — начало 1930-х годов (на материалах Южного Урала)

Специальность 07.00.02 — Отечественная история

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание учёной степени кандидата исторических наук

2 8 НОЯ 2013

Оренбург 2013

005540984

Работа выполнена на кафедре истории, культурологии, социологии и права ФГБОУ ВПО «Челябинский государственный педагогический университет»

Научный руководитель: Худобородов Александр Леонидович,

доктор исторических наук, профессор

Официальные оппоненты: Конюченко Андрей Иванович,

доктор исторических наук, профессор кафедры религиоведения Института гуманитарного образования ФГБОУ ВПО «Челябинский государственный университет» Лоскутов Сергей Александрович, доктор исторических наук, профессор, заведующий кафедрой гуманитарных и социально-экономических дисциплин Челябинского института путей сообщения (филиал ФГБОУ ВПО «Уральский государственный университет путей сообщения» в г. Челябинске) Ведущая организация: ФГБОУ ВПО «Курганский государственный

университет»

Защита состоится 20 декабря 2013 г. в 14 часов на заседании диссертационного совета ДМ 212.180.03 при ФГБОУ ВПО «Оренбургский государственный педагогический университет» по адресу: 460014, Оренбург, ул. Советская, 19, ауд. 333.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке ФГБОУ ВПО «Оренбургский государственный педагогический университет» по адресу: 460014, Оренбург, ул. Советская, 19.

Текст автореферата и объявление о защите размещены на сайте ВАК РФ www.vak.ed.gov.ru и ФГБОУ ВПО «ОГПУ» www.ospu.ru 19 ноября 2013 г.

Автореферат разослан 19 ноября 2013 г.

Учёный секретарь диссертационного совета кандидат исторических наук, доцент

Общая характеристика работы

Актуальность исследования. История взаимоотношений Русской православной церкви (далее — РПЦ) и советской власти является составной частью истории XX века. Изучение этой проблемы позволит уяснить глубинные основы, сложность и неоднозначность взаимодействия государства и общества, в частности в 1920-е — 1930-е гг., эпоху бурных социальных потрясений и коренной трансформации общества. И хотя православие не является государственной религией в наши дни, однако основная часть верующих в Российской Федерации — это православные, а само православие является внутренним культурным компонентом российской цивилизации.

Взаимоотношения советской власти и РПЦ в 1920-е — 1930-е гг. важно исследовать на региональном уровне, в частности на материалах Южного Урала. В данном регионе у значительной части крестьянского и горнозаводского населения в мировоззрении и мировосприятии сохранялись патриархальные и религиозные устои. С другой стороны, для местных партийных и советских руководителей края были характерны попытки использовать исключительно радикальные методы борьбы с «религиозными предрассудками». Изучение регионального опыта взаимоотношения РПЦ и советских государственных структур обеспечит глубокое и всестороннее исследование проблемы в масштабах России. Всё это объясняет актуальность и значимость темы диссертационного исследования.

Объектом исследования является Русская православная церковь в изучаемый период.

Предметом исследования выступают внутренние процессы в самой церкви, а также особенности её взаимоотношений с государственными, партийными и общественными организациями в 1917 — начале 1930-х годов.

Территориальные рамки исследования охватывают территорию Южного Урала, что соответствует современным границам Курганской, Челябинской, Оренбургской областей и Республики Башкортостан. В диссертации освещены многие события в церковной жизни не только Южного, но и Среднего Урала, так как в состав Екатеринбургской епархии входила часть православных приходов, расположенных на территории современных Челябинской и Курганской областей, а Екатеринбургская митрополия в значительной мере являлась центром обновленческого и григорианского течений в Уральской области.

Хронологические рамки исследования охватывают период с 1917 по начало 1930-х гг. Выбор нижней временной границы обусловлен свержением монархии в России и поддержкой некоторыми представителями духовенства революционных преобразований. С этого времени началась принципиально новая государственная политика в отношении церкви и формирование соответствующего

религиозного законодательства. Верхняя граница определяется резким ужесточением политического режима в стране к началу 1930-х гг. и тотальным наступлением на церковь.

Степень изученности проблемы. Историографию взаимоотношений Русской православной церкви с советским государством с 1917 по начало 1930-х гг. можно условно разделить на два периода: советский (с 1917 до начала 1990-х гг.) и постсоветский (с начала 1990-х гг. до наших дней). Необходимость подобной периодизации объясняется изменением политики государства и качественными сдвигами в подходах к данной проблеме в исторической науке. Первый период характеризуется методологическим единством и стереотипностью выводов на основе марксистско-ленинской идеологии, второй — разнообразными оценками событий.

РПЦ в советской историографии трактовалась как один из главных врагов в построении светлого будущего в отдельно взятой стране. Первые авторы после Октябрьской революции в своих работах пытались разоблачить религию и духовенство. Их можно отнести к основоположникам советской историографии, сыгравшим не последнюю роль в проведении антирелигиозной политики1.

В этот период в центр внимания попадает обновленческое движение в РПЦ. В своё время А. Введенский и Б. Титлинов пытались доказать, что советское обновленчество 1920-х гг. явилось логическим итогом движения за церковное обновление, идеи которого созревали на протяжении нескольких десятилетий конца XIX — начала XX века2.

Особый интерес представляет работа Николая Платонова, ленинградского обновленческого митрополита, стоявшего у истоков образования обновленчества, впоследствии сложившего сан3.

1 Ленин В. И. Социализм и религия // Поли. собр. соч. 5-е изд. Т. 12. С. 142—147; Его же. Классы и партии в их отношении к религии и церкви // Там же. Т. 17. С. 429—438; Его же. Об отношении рабочей партии к религии // Там же. С. 415—426; Его же. Духовенство и политика // Там же. Т. 22. С. 80—81; Его же. Неизвестные документы. 1891—1922 гг. М., 1999. С. 559—560; Скворцов-Степанов И. И. Очерк развития религиозных верований. Пособие для партийных и советских школ. М., 1922; Его же. Мысли о религии. М., 1923; Его же. Происхождение нашего бога. М., 1958; Его же. Избранные атеистические произведения. М., 1959; Красиков П. А. На церковном фронте (1918—1923). М., 1923; Его же. Избранные атеистические произведения. М., 1970; Ярославский Е. М. О религии. М., 1957; Его же. Библия для верующих и неверующих. М., 1977; Крупская Н. К. Вопросы атеистического воспитания. М., 1964; Луначарский А. В. Почему нельзя верить в бога. М., 1965; Его же. Об атеизме и религии (Сборник статей, писем и др. материалов). М., 1972; Бонч-Бруевич В. Д. Избранные атеистические произведения. М., 1973.

2 Введенский А. И. Церковь и государство. Очерк взаимоотношений церкви и государства в России (1918—1922 гг.). М., 1923; Титлинов Б. В. Церковь во время революции. Пг., 1924.

3 Платонов Н. Ф. Православная церковь в 1917—1935 гг. // Ежегодник Музея истории и атеизма. М.; Л., 1961. Т. 5. С. 206—271.

Профессор С. В. Троицкий в своей работе описал историю возникновения обновленчества, его концепции, дал каноническую оценку его деятельности. Автор отмечал: "Живая церковь" началась с обмана, ибо обманом добыта резолюция патриарха, лежащая в основе её бытия. Она возросла и окрепла благодаря клеветам и доносам на деятелей Православной Церкви, благодаря насилиям и убийствам, применяемым по её указке богоборной советской властью»'.

После окончания периода «религиозного нэпа» и начала коллективизации обличение контрреволюционной деятельности священнослужителей стало лейтмотивом антирелигиозной литературы. Отмечалось, что гонения по религиозным взглядам в советской стране исключены, что по административным и уголовным статьям привлекаются только граждане, нарушающие советское законодательство о культах (религиозные организации осуществляют классово-политическую деятельность и являются носителями кулацкой идеологии).

Статьи советских авторов пестрели сталинскими высказываниями о неизбежном обострения классовой борьбы в ходе социалистического строительства Историки и публицисты при этом приводят массу примеров о враждебной и даже шпионской деятельности религиозных объединений2.

В период Великой Отечественной войны и в послевоенные годы изменился курс политики в стране в отношении к вероисповеданию (стали открываться семинарии и духовные академии). Появляются научные работы в рамках установленных идеологических взглядов3.

Историография с 1960-х до середины 1980-х гг. носила преимущественно конъюнктурно-идеологизированный характер, ограничивалась направлениями и сюжетами, предписанными властными структурами.

Исследователи основное внимание уделяют изучению вопроса политической переориентации духовенства: от контрреволюционности «тихоновской церкви» 1917 — середины 1920-х гг. до сотрудничества с властью лояльного духовенства в 1930-е гг. Роль Политбюро, Антирелигиозной комиссии ЦК, правоохранительных органов в изменении позиции духовенства оставалась вне поля зрения исследователей. Авторы в своих работах использовали бесконечный ряд цитат из трудов партийных лидеров. В литературе в этот период отмечалось, что благодаря успехам советского государства в индустриализации и коллективиза-

1 Троицкий С. В. Что такое «Живая церковь?» Варшава. 1927. С. 62.

2 Ярославский Ем. Десять лет на антирелигиозном фронте // Антирелигиозник. 1927. № 10. С. 17—21; Его же. Против религии и церкви. М., 1932; Олещук Ф. Церковь и религиозные организации на службе контрреволюции в период гражданской войны // Пропагандист. 1937. № 16. С. 12—17; Кандидов Б. Церковь и шпионаж. М., 1937.

3 Правда о религии в России. М., 1942; Патриарх Сергий и его духовное наследство. М.,

1947.

ции, улучшению условий жизни трудящихся, а также в ходе культурной революции произошли коренные изменения во взглядах на вероучение1.

В монографии А. А. Шишкина2 обновленческий раскол представлен как попытка определённых слоев духовенства приспособиться к советской действительности. Автор впервые указал на роль органов госбезопасности в организации церковных расколов.

Неоднозначно оценивалась деятельность митрополита Сергия (Страгород-ского) на посту заместителя патриаршего местоблюстителя3. Зарубежные историки, эмигрантские авторы откровенно не скрывали своих отношений к действиям митрополита Сергия, указывали на контроль чекистов над высшей церковной властью. «Карловчане» отрицали возможность компромисса между Св. Церковью и советской властью.

Л. Регельсон4 в своей работе открыто заявил о несогласии с текстом Декларации 1927 г. Он доказывал возможность ухода православной церкви в подполье, кроме того, отмечал, что государство при необходимости легализовало бы деятельность РПЦ.

Однако, несмотря на все недостатки научной литературы данного периода, невозможно отрицать вклад, внесённый историками в исследование проблемы и расширение источниковой базы. Среди этой литературы можно выделить работы Р. Ю. Плаксина, Н. С. Гордиенко, П. К. Курочкина, И. Я. Трифонова, В. А. Куроедова5.

Начиная с 1990-х гг., после ликвидации цензуры, публикуются новые источники, благодаря доступу к ранее закрытым архивным фондам в работах последних лет появляется возможность по-новому взглянуть на наше недавнее прошлое6.

1 Персиц М. М. Отделение церкви от государства и школы от церкви в СССР (1917— 1919 гг.). М., 1958; Воронцов Г. В. Ленинская программа атеистического воспитания в действии (1917—1937 гг.). Л., 1973; Эйнгорн И. Д. Очерки истории религии и атеизма в Сибири (1917—1937 гг.). Томск, 1982.

2 Шишкин А. А. Сущность и критическая оценка «обновленческого» раскола Русской Православной Церкви. Казань, 1970.

3 Снычев И., митр. Церковные расколы в Русской ЦеркЕи 20-х и 30-х гг. XX столетия — григорианский, ярославский, иосифлянский, викторианский и другие, их особенности и история. М., 1965.; Мануил (Лемешевский), митр. Русские православные иерархи с 1893 по 1965 г. (включительно). Ч. I—VI. Куйбышев, 1966. [Машинопись]. (Переизд.: Т. 1—6. Эрланген, 1979—1989).

4 Регельсон Л. Л. Трагедия Русской церкви. 1917—1945. Париж, 1977.

5 Плаксин Р. Ю. Крах церковной контрреволюции в 1917—1923 гг. М., 1968; Гордиенко Н.С. Современное православие. М., 1968; Курочкин П. К. Социальная позиция русского православия. М., 1969; Трифонов И. Я. Раскол в Русской православной церкви (1922—1925 гг.) // Вопр. истории. 1972. № 5. С. 64—77; Куроедов В. А. Религия и церковь в Советском государстве. М., 1981; Гордиенко Н. С. Эволюция русского православия (20-е—80-е годы XX столетия). М, 1984.

6 Алексеев В. А. Иллюзии и догмы. М., 1991; Его же. «Штурм небес» отменяется? Критические очерки по истории борьбы с религией в СССР. М., 1992; Его же. Государственно-

Особо следует выделить труды А. Левитина-Краснова и В. Шаврова1. Авторы явно переоценили приверженность обновленческих лидеров к социалистическим идеалам. При этом они объединили в одно целое реформаторские движения в РПЦ 1905—1917 гг. и события 1922 г., не указав на роль спецслужб в процессе организации расколов. При всей тенденциозности оценочных суждений работа и по сей день остаётся ценным пособием в изучении обновленчества.

Начинает активно развиваться церковная историография. Однако, на наш взгляд, авторы многих работ в анализе и оценках событий 1920—1930-х гг. придерживаются одной, единственно правильной с их точки зрения, версии развития событий2.

Историк А. И. Кузнецов писал, что обновленческий раскол в Русской церкви явился логическим завершением церковного обновления, идеи которого родились в недрах девятнадцатого столетия3. Канадский учёный Д. Поспеловский4 провёл прямую линию между политическим поведением Тихона и Сергия, а также указал преемственность Декларации 1927 г. и предсмертного (1925 г.) завещания патриарха, не указав при этом на роль ОГПУ в данном процессе. М. А. Бабкин5 исследует эволюцию политической позиции духовенства в революционных событиях 1917—1918 гг. В своей монографии Н. А. Кривова доказывает, что изъятие храмовых ценностей для оказания помощи голодающим явилось лишь прикрытием для пополнения золотого фонда, так необходимого большевикам. С помощью этой кампании решались внутри- и внешнеполитические задачи государ-

церковные отношения: Содержание, характер, тенденции эволюции: На материалах отечественной истории послеоктябрьского (1917 г.) периода XX века. М., 1994; Одинцов М. И. Государство и церковь: история взаимоотношений (1917—1938 гг.). М., 1991; Его же. Государство и церковь в России: XX век. М., 1994.

1 Левитин-Краснов А. Э., Шавров В. М. Очерки по истории русской церковной смуты: (20-е — 30-е гг. XX в.). М„ 1996.

2 Иоанн (Снычев), митр. Состояние Русской Церкви при Патриархе Тихоне II Вестн. Ленингр. духовной академии. 1990. № 1. С. 7—17; Его же. Расколы // Христианское чтение. 1991. А'"! 6. С. 6—49; Его же. Стояние в вере. Очерки церковной смуты. СПб., 1995; Дамаскин (Орловский), иером. Мученики, исповедники и подвижники благочестия Российской Православной Церкви XX столетия. Жизнеописания и материалы к ним. Тверь, 1996. Кн. 2; Цыпин Вл., прот. Русская Церковь (1917—1925 гг.). М., 1996; Его же. История Русской Церкви: 1917—1997. М., 1997. (История Русской Церкви. Кн. 9); Его же. Русская церковь. 1925—1938 гг. М., 1999; Митрофанов Г., свящ. Православная церковь в эмиграции в 1920-е гг. СПб., 1995; Его же. История Русской Православной Церкви. 1900—1927 гг. СПб., 2002.

1 Кузнецов А. И. Обновленческий раскол в Русской Церкви // Обновленческий раскол (Материалы для церковно-исторической и канонической характеристики) / сост. И. В. Соловьёв. М., 2002. С. 129—606.

4 Поспеловский Д. В. Русская православная церковь в XX веке. М., 1995.

'Бабкин М. А. Духовенство Русской православной церкви и свержение монархии (начало XX в. — конец 1917 г.). М., 2005.

ства, а также осуществился раскол внутри РПЦ путём финансовой поддержки обновленческого течения'.

Дискуссии относительно «советского обновленчества» не утихали в отечественной историографии на протяжении всего постперестроечного периода. «Обновленчество, приобретшее характер схизмы в 1922 г., не было совершенно новым явлением. Это был созревший плод от древа, прозябавшего ещё в начале столетия. Нигилистическое пренебрежение церковной традицией, стремление к радикальной модернизации и богослужебного чина, и всего исторически сложившегося уклада церковной жизни под демагогическим лозунгом возвращения к нормам Апостольского века, попрание канонов, политическая ангажированность — все эти родовые черты обновленчества обнаруживались... уже в 1905 г.», — полагает один из ведущих на сегодняшний день церковных историков В. Цыпин2. Такого же мнения придерживается М. В. Шкаровский, который утверждает, что обновленческое движение в Русской православной церкви «имеет длительную, уходящую в века предысторию». Корни «веяния обновленчества» появились в 1905—1906 гг., группа реформаторов после февраля 1917 г. широко развернула свою деятельность, но на соборе осталась в меньшинстве. Остатки затем стали центром обновленчества, к которому впоследствии примкнули рядовые участники3.

Значительная часть современных исследователей убеждена в том, что нет ничего общего между расколом 1922 г. и обновленческим движением начала XX века. И. В. Соловьёв, Д. Поспеловский, Н. А. Кривова указывают на то, что при сопоставлении программ дореволюционного обновленчества и советских обновленцев никаких видимых совпадений не найдено.

В своём труде М. В. Шкаровский4 выразил несогласие с Д. Поспеловским в отношении оценки «Декларации» митрополита Сергия 1927 г. и последующей политики Московской Патриархии.

Появление работ М. И. Одинцова, М. Ю. Крапивина, А. Г. Далгатова, Ю. Н. Макарова5 позволило провести анализ особенностей религиозной политики советского государства в отношении различных конфессий.

1 Кривова Н. А. Власть и Церковь в 1922—1925. Политбюро и ГПУ в борьбе за церковные ценности и политическое подчинение духовенства, М., 1997.

1 Цыпин В., прот. Обновленчество. Раскол и его предыстория // Сети обновлённого православия. М, 1995. С. 6,10.

3 Шкаровский М. В. Обновленческое движение в Русской Православной Церкви XX века. СПб., 1999.

4 Шкаровский М. В. Русская Православная Церковь при Сталине и Хрущёве (Государственно-церковные отношения в СССР в 1939—1964 гг.). М., 2000.

5 Одинцов М. И. Государство и церковь: история взаимоотношений. 1917—1938. М., 1991; Крапивин М. Ю., Далгатов А. Г., Макаров Ю. Н. Внутриконфессиональные конфликты и проблемы межконфессионального общения в условиях советской действительности (окт. 1917 — конец 1930-х годов). СПб., 2005.

Глубиной анализа и логичностью выводов отличается монография Ю. Н. Макарова1. В ней на основе привлечения обширного документального материала подробно рассматриваются течения, движения и расколы в Русской православной церкви в 1920-е годы, вмешательство в её деятельность государственных структур, особенно органов госбезопасности.

Взаимодействие советских организаций со спецорганами в решении религиозных вопросов удалось продемонстрировать С. Н. Савельеву. Автором предпринята попытка проследить деятельность спецслужб в молодёжной среде, изучалась система специальных государственных мероприятий (борьба с преподаванием основ вероучения несовершеннолетним)2.

Появились работы с биографическими описаниями видных епископов: Тихона (Беллавина), Сергия (Страгородского), Андрея (Ухтомского), Владимира (Богоявленского), Кирилла (Смирнова)3.

Благодаря исследованиям религиоведа Н. П. Зиминой в Республике Башкортостан были введены в научный оборот рассекреченные архивные документы и материалы из фондов Управления ФСБ РФ. В своих работах она указала причины возникновения церковных расколов и перехода части архиереев Уфимской епархии на автокефалию в 1920—1930-е гг.4

История РПЦ на Южном Урале в 1917 — начале 1930 гг., в том числе григорианского движения, изучена слабо. Нередко речь идёт об отдельно взятых священнослужителях, пострадавших в годы репрессий, описывается история храмов

' Макаров Ю. Н. Русская православная церковь в условиях советской действительности (1917г.— конец 1930-х гг.). Краснодар, 2005.

2 Савельев С. Н. Протоколы антирелигиозных мудрецов // Религия и свободомыслие в культурно-историческом процессе. J1., 1991. С. 143—155; Его же. Бог и комиссары (К истории Комиссии по отделению церкви от государства при ЦК РКП(б) — Антирелигиозной комиссии)//Религия и демократия. М., 1993. С. 164—216.

3 Зеленогородский М. Л. Жизнь и деятельность архиепископа Андрея (князя Ухтомского). М., 1991; Страж Дома Господня. Патриарх Московский и всея Руси Сергий (Страгород-ский) / авт.-сост. С. В. Фомин. М., 2003; Вострышев М. Патриарх Тихон. М., 2004. (ЖЗЛ); Во имя правды и достоинства Церкви. Жизнеописание и труды священномученика Кирилла Казанского /авт.-сост. А. В. Журавский. М., 2004.

4 Зимина Н. П. Преосвященный Серафим (Афанасьев) и борьба с обновленчеством в Уфимской епархии в 1922—1928 гг. // Церковно-исторический вестник. 2004. № П. С. 160— 182; Её же. Жизнеописание викария Уфимской епархии 1920-х годов епископа Байкинского Вениамина (Фролова) // Церковь в истории России. М., 2005. Сб. 6. С. 244—267; Её же. Новые материалы к жизнеописанию священномученика Трофима (Якобчука), епископа Бирского, викария Уфимской епархии (1869—1937) // Ежегодная Богословская конференция ПСТГУ: Материалы 2005 г. М., 2005. Т. 1. С. 312—318; К же. Стояние в вере; временная автокефалия Уфимской православной епархии в период заключения Святейшего Патриарха Тихона (ноябрь 1922 г. — август 1923 г.) // Вести. ПСТГУ. Сер. 2, История. История Русской Православной Церкви. 2007. Вып. 3. С. 79—117.

уральских сёл и городов. Подобный материал имеет научную ценность, но целостного представления о событиях, происходивших в изучаемый период, не даёт.

В то же время появились работы, которые только коснулись данной темы из-за узости источниковой базы. К ним можно отнести труды М. Г. Нечаева, П. В. Каплина, Н. И. Музафаровой, М. В. Булавина, Е. В. Андреевой, Н. А. Абдулова1. Эволюцию отношений в Уфимской епархии, особенности «андреевского течения» раскрыла Н. А. Киреева2.

В настоящее время различные аспекты взаимоотношений государства и РПЦ в регионе в 1920-е годы отражены в статьях3, сборниках трудов4, энцикло-

1 Музафарова Н. И. Политика советского государства в религиозном вопросе в 1917— 193S гг. (На материалах Урала): автореф. дис. ... д-ра ист. наук. Екатеринбург, 1992; Булавин М. В. Взаимоотношения государственной власти и Православной Церкви в России в 1917—

1927 гг. (На примере Урала) : автореф. дис. ... канд. ист. наук. Екатеринбург, 2000; Каплин П. В. Взаимоотношения Русской Православной Церкви и государственной власти в СССР в 1927—1938 гг. (На материалах Урала) : автореф. дис. ... канд. ист. наук. Екатеринбург, 2006; Андреева Е. В. Монастыри Екатеринбургской епархии: административно-экономическое и социально-культурное развитие (1861—1935 гг.): автореф. дис.... канд. ист. наук. Екатеринбург, 2006; Абдулов Н. А. Уфимская епархия в системе государственно-церковных отношений 1917—1991 гг.: автореф. дис.... канд. ист. наук. Уфа, 2006.

2 Киреева Н. А. Русская православная церковь и советское государство с октября 1917 по

1928 год (на материалах Уфимской епархии): автореф. дис____канд. ист. наук. Оренбург, 2010.

3 К сорокалетию пагубного евлогианского раскола // Православная Русь. 1966. № 18; Земсков В. Н. Кулацкая ссылка в 30-е годы // Социол. исслед. 1991. № 10. С. 3—20; Егоров А. В. Изъятие церковных ценностей и начало обновленческого раскола в Башреспублике и Уфимской губернии в 1922 г. // Религии в Башкортостане: история и современность. Уфа, 1997; Казанчиев А. Д. Православные общественно-политические организации в Башкортостане в период Гражданской войны // Культурные и духовные традиции русских Башкортостана: история и современность. Уфа, 1998. Ч. 2. С. 50; Хисамутдинова Р. Р. Антирелигиозная пропаганда среди населения Чкаловской области накануне Великой Отечественной войны // Христианство и ислам на рубеже веков : материалы Всерос. науч.-практ. конф. Оренбург, 1998. С. 197— 200; Кудрин И. В назидание потомству//Сибирь. Иркутск, 2000. № 1. С. 191; Посадский А. В. Страницы Белого добровольчества на Востоке Россия // Белая армия. Белое дело. Екатеринбург, 2002. № 11. С. 81—95; Кузнецов А. И. Обновленческий раскол в Русской Церкви // Обновленческий раскол... М., 2002. С. 129—606. Волков Е. В. Православное духовенство в войсках А. В. Колчака в годы гражданской войны // Гражданская война на Востоке России, новые подходы, открытия, находки : материалы науч. конф., Челябинск, 19—20 апр. 2002 г. М., 2003; Емельянов С. Н. Русская православная церковь в Белой борьбе // Доброволец. 2003. № 2; Каплин П. В. О григорианском «расколе» на Урале в 1926—1938 гг. // Сб. науч. тр. Екатеринбург, 2004. Вып. 4; Его же. Обновленческий раскол на материалах уральских епархий в 1920-е гг. // Документ. Архив. История. Современность. Екатеринбург, 2006. Вып. 6. С. 390— 410; Его же. Смутное время в Русской Православной Церкви: документы уральских епархий 1920-х гг. // Архивы Урала. 2006. № 9—10. С. 121—139; Шиханцов А. Что обновляли обновленцы? [Электронный ресурс] // Историчка. Официальный сайт домового храма св. мученицы Татианы при МГУ им. М. В. Ломоносова. URL: www.taday.ru.

4 Русская Православная Церковь и коммунистическое государство (1917—1941 гг.). М.,

1996.

педических изданиях1, справочниках2, учебных пособиях и историко-краеведче-ских исследованиях3.

В своих трудах историк А. И. Конюченко рассматривает наиболее важные социально-демографические и социокультурные характеристики духовенства РПЦ на протяжении конца XIX — начала XX в.4 На примере уральских епархий автор раскрывает политику Временного правительства по отношению к церкви (март — июль), церковную революцию на Урале (март — июнь 1917 г.), взаимоотношения крестьян и церкви (март — октябрь 1917 г.), начало церковного строительства (июль — октябрь 1917 г.).

Фундаментальная монография И. В. Нарского в значительной степени помогает воспроизвести социально-политическую ситуацию в регионе, на фоне которой происходили важнейшие изменения идеологического и организационного характера внутри уральских епархий5. Таким образом, анализ литературы свидетельствует, что история развития государственно-церковных отношений в 1920— 1930-е гг. исследована во многих аспектах как на общероссийском, так и на региональном уровнях, однако до сих пор нет специального комплексного исследования, посвященного истории РПЦ на Южном Урале, её взаимоотношений с государственными и общественными структурами в 1917 — начале 1930-х гг. К тому же существует несколько спорных и дискуссионных вопросов по этой проблеме.

Цель исследования: изучение внутренних процессов в РПЦ в период 1917— нач. 1930-х гг., а также особенностей её взаимоотношений с государственными, партийными и общественными организациями на Южном Урале, которая раскрывается посредством постановки и решения следующих задач:

- изучить положение РПЦ в новых условиях существования духовенства и верующих в 1917—1920 гг. как в центре, так и на периферии (на Южном Урале);

-проанализировать предпосылки, ход и последствия изъятия церковных ценностей в крае в 1921—1922 гг.;

' Челябинск: Энциклопедия / сост. В. С. Боже, В. А. Черноземцев. Челябинск, 2001; Башкортостан: Краткая энциклопедия [Электронный ресурс]. Уфа, 2005. 1 эл. опт. диск (CD ROM); Челябинская область : энциклопедия : в 7 т. / гл. ред. К. Н. Бочкарев. Челябинск, 2008.

:3а Христа пострадавшие: Гонение на Русскую Православную Церковь, 1917—1956: Биогр. справочник : в 2 кн. М., 1997; Лавринов В., прот. Екатеринбургская епархия: События. Люди. Храмы. Екатеринбург, 2000.

3 Режим личной власти Сталина. К истории формирования. М., 1989; Боже В. С. Материалы к истории церковно-религиозной жизни Челябинска (1917—1937 гг.) // Челябинск неизвестный: Краевед, сб. Челябинск, 1998. Вып. 2. С. 107—198; Его же. Челябинское православное духовенство в 1917—1937 гг. // Челябинск неизвестный: Краевед, сб. Челябинск, 2002. Вып. 3. С. 359—402.

4 Конюченко А. И. Архиерейский корпус Русской православной церкви во второй половине XIX — начале XX века. Челябинск, 2005; Его же. Тона и полутона православного белого духовенства России (вторая половина XIX — начало XX века). Челябинск, 2006.

s Нарский И. В. Жизнь в катастрофе: Будни населения Урала в 1917—1922 it. М., 2001.

- исследовать причины и следствия возникновения различных религиозных движений и расколов в епархиях региона;

- раскрыть особенности антирелигиозной работы комсомольских, профсоюзных организаций на Южном Урале в начальный период нэпа;

- рассмотреть взаимоотношения советского государства и церкви в регионе в период свёртывания нэпа и ужесточения политического режима (конец 1920-х — начало 1930-х гг.);

- изучить процесс усиления антирелигиозной деятельности партийных, государственных и общественных организаций края в период сплошной коллективизации.

Методологической основой исследования стали принципы историзма, научной достоверности и объективности, системного и конкретного подходов к изучению событий внутри РПЦ в 1917 — начале 1930-х гг.

При написании работы использовались методы: системно-структурный, с помощью которого церковь рассматривается как сложная иерархическая структура, занимающая своё определённое место в системе общественных объединений в России и в СССР; статистический, позволивший проанализировать динамику количественных изменений в жизни РПЦ и степени религиозности населения России; метод типологизации положен в основу классификации событий и явлений в церковной жизни, течений церковных расколов, мнений и оценок духовенства; сравнительный анализ позволил выявить различия в подходе к РПЦ среди руководителей правящей партии и советского государства; метод «исторических параллелей» дал возможность сопоставить типы взаимоотношений церкви и государства в России на различных этапах развития. Церковно-государст-венные отношения рассматриваются во взаимодействии, взаимовлиянии и взаимообусловленности социально-экономических и идеологических условий советского государства (цивилизационный и формационный подходы) и человеческого, личностного фактора (антропологический подход).

Источниковая база исследования представляет собой комплекс опубликованных и неопубликованных материалов, которые можно условно разделить на следующие документы: законодательные источники, материалы делопроизводства центральных и региональных органов партийно-государственной власти, комплекс документов церковных учреждений (центральных церковных органов, епархиального управления, общин и приходов), материалы архивно-следственных дел, материалы светской и церковной периодической печати, источники личного происхождения.

Основная часть неопубликованных источников содержится в фондах центральных и региональных архивов. Среди неопубликованных источников использованы документы 43-х фондов 12-ти архивов, в том числе двух федераль-

ных и десяти региональных: Государственного архива Российской Федерации (ГАРФ), Российского государственного архива социально-политической истории (РГАСПИ), Центрального государственного исторического архива Республики Башкортостан (ЦГИАРБ), Центрального государственного архива общественных объединений Республики Башкортостан (ЦГАООРБ), Государственного архива Курганской области (ГАКО), Государственного архива общественно-политической документации Курганской области (ГАОПДКО), Государственного архива Оренбургской области (ГАОО), Центра документации новейшей истории Оренбургской области (ЦДНИОО), Государственного архива Свердловской области (ГАСО), Центра документации общественных организаций Свердловской области (ЦДООСО), Государственного архива административных органов Свердловской области (ГААОСО), Объединённого государственного архива Челябинской области (ОГАЧО).

К группе законодательных источников можно отнести текст первой советской Конституции 1918 г. и советских законодательных актов1. В сборнике П. В. Гидулянова2, вышедшем в 1926 г., содержится ряд законодательных и подзаконных актов, циркуляров, распоряжений, инструкций советской власти.

Материалы по разработке инструкций ВЦИК и по реализации декрета об отделении Церкви от государства были привлечены из фонда 1235 ВЦИК РСФСР Государственного архива РФ. В большинстве своём это переписка Президиума ВЦИК с наркоматами юстиции и внутренних дел, исполнительными комитетами, выписки из протоколов заседания Президиума ЦИК СССР, документы, отражающие изъятие церковных ценностей, сводки о настроениях населения Уральского региона и т.д. Сведения о кампании по изъятию церковных ценностей также были обнаружены в ГАКО (Ф. 635 — Курганский уездный исполнительный комитет Советов рабочих, крестьянских и красноармейских депутатов; Ф. 648 —

'Русская Православная Церковь и коммунистическое государство. 1917—1941. Документы и фотоматериалы. М., 1996. Декреты Советской власти. Т. 1. М., 1957. С. 17; Т. 2. М., 1959. С. 553,561.

2 Отделение церкви от государства в СССР: полный сборник декретов, ведомственных распоряжений и определений Верхсуда РСФСР и других социалистических республик / сост. П. В. Гидулянов. М., 1926; Гидулянов П. В. Церковь и государство по Законодательству РСФСР. Сборник узаконений и распоряжений с разъяснениями НКЮ / под ред. И. П. Красникова. М., 1923; К истории отделения церкви от государства и школы от церкви в СССР. Документы и материалы // Вопросы истории религии и атеизма : сб. статей V. М., 1958. С. 3—49; Собрание Кодексов РСФСР. М., 1927; Уголовный кодекс 1927 г. с изменениями на 1 июня 1937 г. Официальный текст с приложением постатейно систематизированных материалов. М., 1937; Конституции и конституционные акты Союза ССР (1922—1936) : сб. документов. М., 1940; Декреты Советской власти. М., 1957—1985; Советская Конституция : справочник / под ред. П. С. Ромашкина. М., 1963; О религии и церкви : сб. документов. М., 1965.

Административный отдел райисполкома Курганского округа Уральской области) и ОГАЧО (Ф. 138 — Челябинский губернский исполнительный комитет).

В Российском государственном архиве социально-политической истории (РГАСПИ) особый интерес представляют материалы, отложившиеся в фонде 17 ЦК ВКП(б), прежде всего это документы о деятельности Комиссии по проведению отделения церкви от государства при ЦК РКП(б) — АРК.

Несомненный интерес представляют опубликованные документы российских архивов1. В сборниках содержатся постановления Политбюро ЦК РКП(б), отчётные доклады Антирелигиозной комиссии, информационная деятельность VI отделения ОГПУ, записки и письма руководящих работников Политбюро, касающиеся церковной политики, судебное дело патриарха Тихона. В исследовании нами проанализированы партийные документы, касающиеся вопросов религиозной политики2.

Особенно много ценной информации удалось почерпнуть из рапортов уральских органов ОГПУ — НКВД, копии которых сохранились в региональных архивах. Сведения, извлечённые из этих документов, дают обильный материал для воссоздания картины религиозной деятельности на Южном Урале.

Следующую группу источников составляет делопроизводственная документация, к которой относятся документы как государственных, так и церковных органов. Особую ценность представляет сборник рассекреченных документов Центрального архива Федеральной Службы Безопасности России, в котором содержатся сводки и информационные отчёты ОГПУ о религиозной ситуации в стране3. Они отражают состояние общин верующих, уровень и формы проявления религиозных настроений населения, позволяют судить об оппозиции Московской Патриархии.

Другой группой источников является законодательно-распорядительная документация церковного происхождения, представленная в Деяниях Московского

1 Архивы Кремля. Политбюро и церковь. 1922—1925 гг. / сост. и коммент. Н. Н. Покровского и С. Г. Петрова : в 2 кн. Новосибирск ; М., 1997—1998; Следственное дело патриарха Тихона. М., 2000; Петров С. Г. Документы делопроизводства Политбюро ЦК РКП(б) как источник по истории Русской церкви (1921—1925 гг.). М., 2004; Изъятие церковных ценностей в Москве в 1922 году : сб. документов из фонда Реввоенсовета Республики. М., 2006. Российское духовенство и свержение монархии в 1917 году. М., 2006.

2 Декреты Советской власти. М., 1957. Т. 1; КПСС в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК. Т. 2. М., 1956; Т. 3. М., 1970.

3 Русская Православная церковь и коммунистическое государство. 1917—1941. Документы и фотоматериалы. М., 1996; Лубянка. ВЧК—ОГПУ—НКВД— МГБ—КГБ. 1917—1960. Справочник / сост. А. И. Кокурин, Н. В. Петров. М., 1997; Советская деревня глазами ВЧК— ОГПУ—НКВД. 1918—1922 / под ред. А. Береловича, В. Данилова. Т. 1. М., 2000; Совершенно секретно: Лубянка Сталину о положении в стране. Т. 1—2. М., 2001; Т. 3. М., 2002; Т. 4—5. М., 2003.

Поместного Собора1 и в сборнике, составленном М. Е. Губониным, который содержит уникальный свод документов: определения Синода, указы, грамоты, резолюции, послания патриарха Тихона, переписку высшего церковного руководства. Кроме того, в нём опубликованы биографические сведения и фотографии некоторых иерархов, списки епархий и правящих епископов2.

Церковная документация представлена циркулярными распоряжениями, письмами митрополичьих и епархиальных управлений, протоколами съездов и собраний, договорами религиозных общин с местными органами власти, рапортами, докладами и обращениями духовенства в Епархиальные Управления, жалобами церковных советов и прихожан в центральные и региональные партийно-государственные организации, актами обследования храмов.

Документы церковной деятельности 1920—1930-х гг. можно встретить среди переписки административных отделов с религиозными организациями. Часть подобных документов находится в фондах административных отделов исполкомов. Например, материалы, касающиеся обновленческого течения, хранятся в архивах ГАСО (Ф. 102 — Административные отделы исполкомов рабочих, крестьянских и красноармейских депутатов Уральской области; Ф. 1743 — Курганское епархиачьное управление), ОГАЧО (Ф. 220 — Городской исполнительный комитет Челябинской области; Ф. 421 — Троицкий исполнительный комитет рабочих, крестьянских и красноармейских депутатов), ГАОО (Ф. 617 — Комитет по связям с религиозными организациями администрации Оренбургской области), ЦДНИОО (Ф. 267 — Чкаловский городской комитет партии; Ф. 7 — Орский уездный комитет ВКП(б)). В фонде 102 ГАСО обнаружены также материалы о григорианском течении.

Наибольший интерес представляют протоколы епархиальных съездов, бла-гочиннических и приходских собраний, поскольку они несут главную информацию о епархиальной и приходской жизни на территории Южного Урала Необходимый материач отложился в архивных делах ГАКО (Ф. 464 — Административный отдел Курганского окрисполкома).

Ещё одной группой источников является учётно-статистическая документация. К ней относятся списки членов религиозных общин, церковного актива и служителей религиозного культа, где указана информация о возрастном, соци-

1 Постановления Уфимского епархиального собрания (август 1918 г.). Уфа, 1918; Собрание определений и постановлений Священного Собора Православной Российской Церкви 1917—1918 гг. М., 1994; Деяния Священного Собора Православной Российской Церкви 1917— 1918 гг. Т. 6. М., 1994; История Русской Православной Церкви: Ог восстановления Патриаршества до наших дней, 1917—1970/подобщ. ред. М. Б. Данилушкина. Т. 1.СП6., 1999.

2 Акты Святейшего Патриарха Тихона, патриарха Московского и всея России, позднейшие документы и переписка о каноническом преемстве вышей церковной власти. 1917—1943 / сост. М. Е. Губонин. М., 1994.

альном и имущественном положении представителей клира и мирян. В эту же группу можно включить описи имущества церквей, составляемые при передаче храмовых зданий в пользование религиозных общин. Определённый интерес представляют сводки административных отделов исполнительных комитетов о количестве молитвенных зданий и священнослужителей. Из-за слабой осведомлённости государственных работников об особенностях церковных течений, а также отсутствия должного учёта данная информация не является точной и достоверной.

Сравнительно недавно в научный оборот стали включаться документы репрессивных органов СССР. В диссертационной работе использовались следственные дела, которые хранятся в архивах ГААОСО (Ф. 1 — Управление Федеральной службы безопасности Российской Федерации по Свердловской области), ГАОПДКО (Ф. 6905 — Управление Федеральной службы безопасности Российской Федерации по Курганской области), ОГАЧО (Ф. 467 — Управление Федеральной службы безопасности Российской Федерации по Челябинской области). Следственные дела содержат значительное количество сведений как об антирелигиозной политике государства, так и о церковной деятельности в Южноуральском регионе. Документы свидетельствуют о том, что следователи добивались от священнослужителей и верующих признания вины в антигосударственной или контрреволюционной деятельности любыми способами, при этом старались соблюдать установленный процессуальный порядок.

Несмотря на то, что исследователи получили разрешение работать с ранее секретными документами, остаётся проблема доступа к ним, а некоторые виды источников, хранящиеся в архивах ФСБ, до сих пор остаются не рассекреченными. В материалах архивно-следственных дел встречаются варианты в написании фамилий, определениях духовных званий, нарушена хронология группировки документов, имеются следы изъятия, неоднократной перенумерации листов, а также изменений номеров самих дел. Всё это вынуждает проводить дополнительные изыскания и последующую идентификацию всех сомнительных данных.

Из официальных опубликованных материалов огромное значение имеют материалы Союза воинствующих безбожников (далее СВБ), стенографический отчёт II съезда СВБ, материалы пленумов этого Союза1. Антирелигиозная деятельность СВБ отражена в документах, хранящихся в архивах ЦЦООСО (Ф. 4 — Уральский областной комитет ВКП(б)), ЦДНИОО (Ф. 5 — Оренбургский уездный комитет ВКП(б); Ф. 7 — Орский уездный комитет ВКП(б); Ф. 267 — Чка-

' Воинствующее безбожие в СССР за 15 лет: 1917—1932 / под ред. М. Енишерлова, А. Лукачевского, М. Митина. М., ¡932; Русская Православная Церковь в советское время (1917—1991). Материалы и документы по истории отношений между государством и Церко-вью/сост. Г. Штриккер. М., 1995.

ловский городской комитет партии), ЦГАООРБ (Ф. 122 — Башкирский областной комитет ВКП(б)).

Роль комсомола в проведении антирелигиозной работы в регионе рассматривалась на основе материалов фондов губернских, областных, кантонных и городских комитетов РЛКСМ. Они представлены директивами, циркулярами агит-пропколлегии, губкома и горкома РЛКСМ по вопросам пропаганды и агитации, решениями областного оргбюро Союза безбожников.

К группе источников личного происхождения относятся воспоминания и дневники. В исследовании использовалась литература мемуарного характера, прежде всего воспоминания православных иерархов, опубликованные как в эмиграции, так и в России в 1990-е гг.1

На наш взгляд, лишь сочетание источников различных групп и происхождения (государственных и церковных) позволяет получить объективную картину изучаемых процессов. На этом положении основывалась работа по формированию источниковой базы исследования.

В диссертации широко применялась и периодическая печать 1920— 1930 гг.— курганские, свердловские, оренбургские, уфимские, челябинские газеты, а также и общесоюзные газеты и журналы. Ценную информацию автор почерпнул в периодических центр&чьных изданиях2. Необходимые сведения о взаимоотношениях Русской православной церкви с государством и церковной жизни содержатся в массовых изданиях «Союза воинствующих безбожников», но они подчас преувеличены и требуют тщательной проверки и критического анализа.

Сведения о церковной деятельности в изучаемом регионе содержатся в местных газетах3. Существенные сведения об уральских архиереях и уральской церковной жизни имеются в церковных периодических изданиях4. Ценность источников этой группы заключается в оперативном освещении событий, сочета-

1 Митрополит Евлогий (Георгиевский). Путь моей жизни. Воспоминания. Париж, 1947; Польский М., прот. Каноническое положение высшей церковной власти в СССР и за границей. Джорданвилл, 1948; Его же. Новые мученики российские. Ч. 1—2. Джорданвилл ; Нью-Йорк, 1949—1957 (переизд.: М., 1993); Левитин-Краснов А. Лихие годы. 1925—1941: Воспоминания. Париж, 1977; Мануил (Лемешевский), митр. Русские православные иерархи периода с 1893 по 1965 (включительно) : в 6 т. Эрланген, 1987; Жевахов Н.Д. Воспоминания товарища обер-прокурора Св. си нода князя Н. Д. Жевахова. Сентябрь 1915 — март 1917. М., 1993.

2 «Известия ВЦИК», «Правда», «Комсомольская правда», «Гудок», «Безбожник», «Антирелигиозник».

3 «Уральский рабочий» (г. Екатеринбург — Свердловск), «Красный Курган» (г. Курган), «Советская Правда» (г. Челябинск), «Вестник Приуралья» (Челябинск), «Утро Сибири» (Челябинск), «Уфимская жизнь» (Уфа), «Великая Россия» (Уфа), «Власть труда» (Уфа), «РОСТА» (Шадринск), «Южный Урал» (Оренбург).

4 «Оренбургский церковно-общественный вестник», «Церковные ведомости», «Уральские Церковные Ведомости».

нии директивных и исполнительных документов, хотя публикациям часто не хватало глубины и аргументированности оценок.

Несмотря на широкую источниковую базу, при работе с ней исследователь столкнулся с рядом трудностей. К ним следует отнести слабую обработанность, разрозненность, недостаточную полноту и отрывочность сведений, не всегда позволяющую воссоздать полную картину или произвести подсчёты. Выявлена противоречивость некоторых числовых данных при сравнении документов и материалов партийно-советских органов и органов церковного управления. Но в целом круг представленных источников даёт фактический материал для решения поставленных в диссертационном исследовании задач.

Научная новизна заключается в комплексном изучении истории РПЦ в России и регионе (на материалах Южного Урала) в данный отрезок времени. Систематизация разнообразного и многоаспектного исторического материала позволила учесть и изучить как позицию партийно-государственных органов в религиозном вопросе, так и особенности существования церковных институтов в изменяющихся политических условиях, рассмотреть эволюцию позиций рядового духовенства и мирян. На основе впервые введённых в научный оборот архивных документов и материалов в диссертации сделана попытка пересмотреть штампы и стереотипы в исторической науке в оценке григорианского раскола на Урале и роли митрополита Сергия (Страгородского) в истории Русской православной церкви.

Положения, выносимые на защиту:

1. Отречение Николая II от престола было воспринято епископатом как основание законной поддержки Временного правительства. Революционные события 1917 г. изменили положение Русской православной церкви: восстановлено патриаршество, православие из господствующей религиозной конфессии превратилось в гонимую. Ожесточённая борьба молодого советского государства против религии и Церкви привела к тому, что большая часть священников РПЦ на Южном Урале поддержала белые правительства. Одновременно с весны 1917 г. как в стране в целом, так и в исследуемом регионе среди духовенства усиливаются обновленческие тенденции и стремление реформирования РПЦ.

2. Кампания по изъятию церковных ценностей в 1922—1923 гг. не дала советскому государству ожидаемых результатов. Полученные средства не были полностью использованы для борьбы с голодом и устранения его последствий. В то же время изъятие церковных ценностей послужило поводом для усиления репрессий против духовенства, в частности ареста патриарха Тихона, епископа Григория (Яцковского), епископа Андрея (Ухтомского) и других священнослужителей на Южном Урале.

3. Одним из средств борьбы против РПЦ и подрыва её влияния в массе верующих стал обновленческий раскол в её рядах. И хотя истоки обновленчества уходят в попытки реформирования РПЦ в конце XIX — начале XX в., в основном укрепление обновленчества в 1922—1924 гг. связано с деятельностью ОГПУ. Обновленческий раскол имел негативные последствия для РПЦ, поскольку дискредитировал её среди истинно верующих, подрывал единство в рядах РПЦ а в дальнейшем позволил карательным органам советского государства выявить бескомпромиссных противников обновленчества в рядах духовенства и репрессировать их. Церковный раскол в регионе •— это стремление многих приходов к обособлению от обновленчества, типичным в этом отношении являлось «андреевское течение» Уфимской епархии (сторонники епископа Андрея Ухтомского).

4. Григорианский раскол на Южном Урале необходимо рассматривать как попытку здоровых сил в рядах православного духовенства и мирян отмежеваться от обновленчества и сергианства, а также дистанцироваться от самого государства. На раннем этапе григорианского раскола ОГПУ старалось использовать влияние епископа Григория (Яцковского) в своих интересах для разложения РПЦ изнутри.

5. Особенностью антирелигиозной агитации на Южном Урале в первой половине 1920-х гг. явился дифференцированный подход к конфессиям. Основной удар был направлен на православие, более сдержанная политика проводилась по отношению к исламу и иудаизму. Получив санкцию Политбюро ЦК РКП(б), Президиум ВЦИК разрешил с 9 июня 1924 г. преподавать ислам народностям тюркского происхождения. Исповедующим мусульманское вероучение было разрешено изучать Коран в мечетях. Мектебы и медресе подлежали обязательной регистрации в окружных отделах народного образования. Согласно этой инструкции местные органы власти разрешили изучать Коран в советской школе детям с 12 лет'.

6. На наш взгляд, нуждается в пересмотре оценка июльской «Декларации» 1927 г. митрополита Сергия (Страгородского), заместителя патриаршего местоблюстителя. По нашему мнению, она безоговорочно признала легитимность советской власти и фактическое сотрудничество РПЦ с государственными структурами, что послужило причиной увеличения количества автокефальных приходов в крае.

Практическая значимость. Материалы и основные выводы диссертации могут быть использованы при написании обобщающих трудов и учебных пособий по истории России, истории РПЦ в процессе преподавания при подготовке лекций и спецкурсов по истории, религиоведению.

'ОГАЧО. Ф. 421. Оп. 4. Д. 3.

Соответствие диссертации паспорту научной специальности. Квалификационная (диссертационная) работа выполнена по специальности 07.00.02 Отечественная история. Область исследования: п. 13. История взаимоотношений государства и религиозных конфессий.

Апробация исследования. Основные положения и выводы исследования докладывались автором на международных, всероссийских и региональных научных конференциях и семинарах. По теме исследования опубликовано 12 работ, в том числе четыре — в изданиях, рекомендованных ВАК РФ. Работа обсуждена на кафедре истории, культурологии, социологии и права Челябинского государственного педагогического университета и рекомендована к защите.

Структура работы. Диссертация состоит из введения, трёх глав, заключения, списка использованных источников и литературы, приложений.

Основное содержание работы

Во введении обосновывается актуальность темы, представлены объект и предмет исследования, территориальные и хронологические рамки, дан анализ литературы и общая характеристика источников, сформулированы цели и задачи работы, указана методологическая основа исследования. Обозначены научная новизна, теоретическая и практическая значимость работы, основные положения, выносимые на защиту.

В первой главе «Взаимоотношения Русской православной церкви на Южном Урале с государственными и общественными организациями в первые годы советской власти» рассматривается состояние епархий РПЦ и изъятие церковных ценностей.

В первом параграфе «Состояние епархий РПЦ к началу 1920-х годов» доказывается, что в феврале-марте 1917 г. Святейший Синод фактически признал революционную власть и после отречения царя епископат вёл сепаратные переговоры с Временным правительством. Установлению новой власти способствовали обращенные к пастве проповеди о необходимости мира, смирения и спокойствия, а также обнародованные в печати резолюции по политическим вопросам различных съездов и собраний православного духовенства и мирян. Российскому духовенству впервые официально разрешили проведение на местах съездов и собраний с участием представителей духовенства и мирян.

По всей стране стали проходить епархиальные съезды, в том числе и на Южном Урале. Открытие съезда духовенства Уфимской епархии 25 апреля 1917 г. началось с выступления епископа Андрея (Ухтомского). 27 апреля 1917 г. состоялся первый свободный съезд духовенства и мирян Челябинского викариат-

ства, на который прибыло более 400 делегатов из Челябинского, Троицкого и Верхнеуральского уездов. На собрании духовенства Курганского уезда Тобольской губернии были высказаны требования за отделение церкви от государства.

Революционный кризис в 1917 г. охватил и Южный Урал, где к концу года большевики взяли под контроль почти все ключевые позиции. Значительная часть православного крестьянства и церкви в Гражданской войне советскую власть не поддерживали, поэтому белой армии в течение двух месяцев удалось занять большую часть Урала и Сибири.

По окончании Гражданской войны, в 1920-е гг., часть архиереев продолжала поддерживать антисоветские выступления. Так, осведомитель ВЧК сообщал: «1921 года, в мае месяце (числа не помню). Мне пришлось быть у епископа Екатеринбургского Григория. Из беседы с ним я установил, только что от него вышли двое людей из Колчадана, которые испрашивали у владыки благословение, дабы идти бороться с ненавистными им большевиками, и владыка Григорий дал это благословение. Обещал дать и средства для помощи восстанию, но таковых у него в то время не оказалось. При этом владыка поминал в разговоре, что во главе колчеданских заговорщиков стоит генерал Перхуров»1.

Только на Урале с октября 1917 по 1920 г. произошло 118 антисоветских выступлений с участием духовенства, из них 13 — вооружённых.

Это не могло не стать причиной репрессивной политики против духовенства.

Во втором параграфе «Изъятие церковных ценностей» рассматривается первое масштабное наступление государства на Церковь после окончания Гражданской войны.

С самого начала реализации декрета, принятого 23 февраля 1922 г., изъятие официально велось под руководством советских исполнительных органов и сил ГПУ. Согласно резолюциям Политбюро было создано два центра руководства кампанией — официальный во главе с М. И. Калининым и секретный во главе с Л. Д. Троцким.

Кампания по изъятию проводилась в два этапа. Первый, «стихийный», этап характеризовался разнообразием форм и методов. В середине марта 1922 г. грубое изъятие ценностей в храмах вызвало массовое сопротивление верующих, доходящее до столкновений.

В сводке Бюро Центральной комиссии по изъятию ценностей в ЦК РКП(б) говорилось о том, что Екатеринбургская губерния приступила к изъятию с опозданием из-за ненужных дискуссий с духовенством и верующими. В этой же сводке сообщалось: «В Камышлове 20 граждан явились в собор с протестом про-

1 ГААОСО.Ф. 1.0л. 2. Д. 46693. Т. 2. Л. 101.

тив изъятия». Далее отмечалось, что «большинство верующих в городе вынесли постановление против изъятия, арестован открыто агитирующий против изъятия протоиерей. В Ирбите духовенство отказалось от участия в изъятии, ссылаясь на распоряжение патриарха»1. Данные инциденты заставили власти временно прекратить изъятия и приступить к более тщательной подготовке.

Второй этап изъятия церковных ценностей характеризуется стремлением центральной власти выстроить единую политику в губерниях, жёстко контролировать местные власти по партийной и чекистской линии. В конце мая усиливается кампания на местах, начались проверки на «доизъятие». В итоге по Екатеринбургской губернии было изъято 480 пудов 15 фунтов 69 золотников серебра (7867 кг), 12 фунтов 71 золотник 85 долей золота (5,1 кг) и большое количество драгоценных камней2. В результате кампании, завершённой в 1922 г., по Курганскому уезду, включая и город, изъято 44 пуда 2 фунта 12 золотников 33 доли серебра, вместе с серебром изъято и 29 фунтов 33 золотника медных денег3, по Зла-тоустовскому уезду на 16 июня 1922 г. изъято 16 пудов 34 фунта 72 золотника ценностей (276 кг), дензнаков — 14 рублей 80 копеек, золотом — 5 рублей, риз священнических — 12 комплектов, камней с икон — 48 штук4. В телеграмме от 9 августа 1922 г. заместителя председателя Башпомгола А. Савельева сообщалось, что «в Госбанк сдано по состоянию на 19 июня серебра 12 кг. Госбанк отправил в Екатеринбург 31 июля 1922 г. серебра в изделиях 2 тонны 136 кг 427 г, остатки ценностей планировали отправить в Гохран.

Отношение священнослужителей к изъятию было неоднозначным. Одни выступали категорически против; другие поддерживали сдачу имеющихся в церкви драгоценностей; третьи, соглашаясь с необходимостью использования церковных ценностей для спасения голодающих, выражали сомнения в их использовании по прямому назначению.

Епископ Борис (Шипулин), назначенный в декабре 1921 г. в Уфимскую епархию, в открытом письме отмечал, что «Церковь никогда не отказывала в помощи государству и в настоящий момент все нужное Церковь отдаст на нужды голодающего населения». Пожеланием епископа Бориса было, чтобы изъятие произошло «миролюбиво и без ущерба для надобности Церкви и без проявления психопатизма»5.

' ГАРФ.Ф. 1235. Оп 140. Д. 72.

2 Архивы Урала. Екатеринбург, 2002. № 1 (7). С. 77—81.

3 ГАКО. Ф. 635. Оп. 3. Д. 3. Л. 83—83 об.

4 Златоустовские купола / сост. Л. П. Заева, А. В. Козлов. Златоуст, 2001. С. 57.

Егоров А. В. Изъятие церковных ценностей и начало обновленческого раскола в Баш-республике и Уфимской губернии в 1922 г. // Религии в Башкортостане: история и современность. Уфа, 1998. С. 45.

Позиции епископа Григория (Яцковского) по вопросу изъятия церковных ценностей раскрыл осведомитель ВЧК—ОГПУ в 1922 г.: «Будучи в мае месяце [1922 г.] у епископа Григория, я в разговоре с ним на тему об изъятии церковных ценностей узнал, что он смотрит на это дело отрицательно. Считая явление это неканоническим, архиерей к тому же сомневается, что ценности эти пойдут на удовлетворение голодающих, его окончательное убеждение, что они пойдут на удовлетворение личных аппетитов коммунистов»1.

В ходе кампании по изъятию ценностей количество столкновений представителей Церкви и государства в стране достигло 1414.

Советская власть обвинила Церковь в намеренном укрывательстве средств, способных остановить голод. Начались репрессии против духовенства. В числе первых был арестован патриарх Тихон. Однако расстрелы по обвинению в сопротивлении изъятию являлись в 1922 г. исключением, на них требовалась санкция органов высшей власти. В то же время деятельность Центральной комиссии по изъятию церковных ценностей как инструмента власти послужила прологом к углублению репрессивных мер по отношению к Церкви, направленных непосредственно на уничтожение самого церковного института.

Во второй главе «Русская православная церковь в Южноуральском регионе в период 1922—1925 гг.» рассматривается обновленческий раскол и особенности антирелигиозной работы.

В первом параграфе «Обновленческий раскол: эволюция, этапы, особенности» подчёркивается, что успех «Живой Церкви» во многом связан с неожиданно нанесённым ударом (совместно с ГПУ) по каноническому центру церковной власти. Публичное заявление обновленцев об отречении Тихона не могло быть опровергнуто ввиду изоляции патриарха. Многие священнослужители вместе с паствой были вовлечены в раскол помимо своего желания, подчиняясь воле епархиального архиерея. На страницах газеты «Советская Правда» в конце мая 1922 г. опубликовано открытое письмо пресвитеров о поддержке обновленчества в Челябинской епархии2. На страницах уфимской газеты «Власть труда» опубликована статья местных иерархов об отмежевании от патриарха Тихона и поддержке обновленческого ВЦУ3.

В июле 1922 г. в Курганском уезде проходят съезды духовенства и мирян благочиннических округов, на которых организуются окружные комитеты «Живая церковь», подчиняющиеся губернскому комитету. ВЦУ постановлением от 13 сентября 1922 г. признало Курганскую епархию самостоятельной, предложило

' ГААОСО. Ф. 1. Оп. 2. Д. 46693. Т. 2. Л. 85.

2 Советская Правда. Челябинск, 1922.2 июня.

3 Власть труда. Уфа, 1922. 19 июля.

на кафедру 50-летнего кандидата богословия челябинского протоиерея Константина Прокопьевича Прокопьева'.

Иерей А. Богомолов в начале августа 1922 г. обратился к главе Екатеринбургской епархии архиепископу Григорию (Янковскому) о признании ВЦУ, сторонников «Живой церкви». Владыка наотрез отказался от поддержки2.

Значительная часть членов Св. Синода, остававшихся в конце мая 1922 г. на свободе, принимают постановление, обязывающее викарных епископов порывать отношения с правящими архиереями, если те признали власть обновленческого ВЦУ. Постановление требовало, чтобы в случае ареста правящего архиерея вся полнота церковной власти в епархии перешла в руки викария. При аресте своего епархиального епископата верующим надлежало обращаться к «тихоновским» архиереям соседних епархий (в конце 1922 г. это постановление было дополнено требованием, чтобы верующие отказывались от общения со священнослужителями, отпавшими в обновленческий раскол).

25 июня 1923 г. по решению судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда под председательством О. Я. Карклина гражданин Беллавин был освобождён из-под стражи3. А уже 28 июня первосвятейший признал Советскую власть за «кесареву». Патриарх и Временный Священный Синод4 20 декабря

1923 г. запретили обновленческую иерархию в священнослужении, а 15 января

1924 г. принимается постановление о непризнании каноничности обновленческой иерархии.

В Госинфсводке Курганского окружного отдела ОГПУ Уральской области о деятельности духовенства на 1 апреля 1924 г. отмечалось: «За последнее время в церквях Курганского округа творится нечто вроде реакции, замечается усиленная тенденция перехода из лагеря живоцерковников в лагерь тихонов-щины. В Курганском округе сторонников живой церкви считается до 30%, сторонников старой церкви — 50% и остальные 20% если не высказывают своих взглядов открыто, то нужно полагать, по своему убеждению нужно отнести тоже к тихоновщине»5.

После предания обновленческих архиереев церковному суду большая часть духовенства Южноуральского региона стала активно противостоять обновленцам.

' ГАКО.Ф. 1743.Оп. 1.Д.4.Л. 10.

2 Уральский рабочий. Екатеринбург, 1922.19авг.

5 Известия. М., 1923. 27 июня.

4 Учреждён в 1923 г. Патриархом Тихоном, получил полномочия не от Собора, а лично от Патриарха. В посланиях и указах этот орган именовался по-разному: Малый собор епископов, Высшее церковное управление. Священный Синод. 1 марта 1924 г. прекратил работу из-за отсутствия гражданской регистрации.

5 ГАОПДКО. Ф. 7. Оп. 1.Д. 1015. Л. 26.

Во втором параграфе «Особенности антирелигиозной работы государственных и общественных организаций» отмечается, что «нэповская оттепель» подготовила платформу для увеличения контроля государства над РПЦ с помощью заключения договора с определённой частью православной иерархии и приходского духовенства.

Антирелигиозная комиссия (протоколы от 2 января, 17 июня и 2 июля 1924 г.) рекомендована ОГПУ прекратить «применение репрессий против тихо-новцев» и освободить половину лиц из мест заключения, находившихся там за преступления, связанные с церковной деятельностью, а также поручила НКЮ добиться (по возможности) перераспределения зданий православных храмов пропорционально количеству последователей того или иного течения в той или иной местности. Эта линия проводилась Уральским областным административным отделом. Так, в письме Челябинскому окрадмотделу подчёркивалось: «Обладмотдел вторично указывает на необходимость перераспределения храмов в г. Челябинске и предлагает один из храмов бывшего монастыря, которые нормально не используются, передать группе староцерковников. Уведомление приходского совета кладбищенской организации о том, что храмы будут открыты в зависимости от увеличения средств, не является для адмотдела гарантией того, что они действительно будут открыты. Малочисленность же обновленческой группы определённо указывает на то, что изъятие одного из храмов будет вполне целесообразно»1. Нежелание верующих присоединяться к обновленческому течению не могло рассматриваться в качестве главного признака политической неблагонадёжности. Допуская «свободную конкуренцию» тихоновцев и обновленцев, власти требовали от чекистов не ослаблять борьбы с церковной контрреволюцией, настаивая на необходимости проверять доносы представителей одной ветви РПЦ на другую.

Сотрудники ГПУ тщательно собирали и анализировали информацию о настроениях прихожан, о слухах, которые распространялись среди населения.

По настоянию ЦК местные власти должны были добиться отмены религиозных праздников или переноса воскресного дня отдыха на другие дни недели. На страницах газеты «Гудок» отмечалось: «В 1922 году Златоустовской организацией велась усиленная антирелигиозная пропаганда. Была произведена замена воскресного дня, дня отдыха, в Саткинском заводе — понедельником, в Кусин-ском — средой»2.

Декреты и постановления в отношении Русской православной церкви, принятые после прихода к власти большевиков, отказывали родителям и их детям в

1 ГАСО. Ф. 102. Оп. 1. Д. 346. Л. 77—77 об.

2 Гудок. 1922.17 июня.

праве на религиозное образование и воспитание во всех без исключения учебных заведениях. Одним из таких решений было постановление Наркомпроса от 23 апреля 1921 г. «О преподавании так называемого Закона Божьего детям до 18 лет». В постановляющей части подчёркивалось: «Обратить внимание всех губернских отделов народного образования, что для лиц, не достигших 18-летнего возраста, никакие учебные заведения, где преподавались бы религиозные вероучения, не могут быть допустимы». Полное запрещение преподавания религии особенно контрастирует с возрастными допущениями в отношении религиозного образования у мусульман (с 12—14 лет), католиков и лютеран (с 15 лет).

Несмотря на неоднократные призывы сверху перейти к углублённым пропагандистским формам, использовались исключительно агитационные методы преодоления религиозного влияния, а атеистическому воздействию старались придать планомерно-систематический характер. В Госинфсводке Курганского окружного отдела ОГПУ Уральской области отмечалось, что в Курганском соборе «состоялся религиозный диспут, на котором выступал бывший протоиерей миссионер Архангельский, шёл спор "Бог ли Христос?" и "Есть ли Бог?". Лектор с числами в руках доказал с успехом, что Бога нет и личность Христа была как личность мифическая, наряду с этим раскрыл верующим глаза на пошлую закулисную жизнь церкви, которая являлась не только поработительницей бедноты, но и полицейским шпионом по поимке политических деятелей»'.

На протяжении первой половины 1920-х гг. антирелигиозная работа осуществлялась преимущественно по принципу «ударных кампаний» и явно тяготела к использованию административных мер борьбы с религиозными предрассудками посредством передачи культовых помещений различным течениям. Как отмечало БашНКВД в своих отчётах о религиозных конфессиях в 1923 г., «за июль перерегистрации подверглось 160 групп верующих всех культов, из них 78 обновленческих и ни одной тихоновской; за август — 197 (81 обновленческая и 2 тихоновские); за сентябрь — 196 (71 обновленческая и 4 тихоновские), за октябрь — 5 (4 обновленческие и 1 тихоновская)»2.

К антирелигиозным кампаниям активно привлекалась и молодёжь. На первом «комсомольском рождестве», проходившем в оперном театре Екатеринбурга 7 января 1923 г., собралось две тысячи слушателей, которым была прочитана лекция философом-коммунистом С. Я. Бобинским о критике религиозных праздников, вызвавшая неоднозначный интерес. В Челябинске состоялось четырехтысячное шествие с факелами, завершившееся сожжением изображения богов3.

1 ГАОПДКО. Ф. 7. Оп. I. Д. 1015.

2 ЦГИАРБ. Ф. 394. Оп. 1. Д. 375. Т. 2. Л. 326 об., 332.

3С огнём большевистским в груди. Очерки истории комсомола Урала (1917—1979). Свердловск, 1979. С. 67—68.

Выполняя директивы ЦК РКП(б), первичная оренбургская комсомольская организация «скромно отпраздновала» рождество: «Во всех райкомах и крупных ячейках, которые располагали достаточной силой, проводились ряд лекций и докладов на естественнонаучные темы. В самый вечер под рождество были организованы клубные вечера с целью отвлечения молодёжи от посещения заутрени, результаты были удовлетворительные. Во всю проводимую кампанию были привлечены пионеры»1. Башобком РКСМ в своих директивах указывал комсомольской молодёжи на продолжение антирелигиозной работы не только во время главных христианских праздников, но и на проведение её круглый год (стали устраивать анти-Троицу и анти-Духов день)2. При этом государство не исключало возможности возврата к силовому противостоянию с Церковью в случае изменения общественно-политической обстановки в стране.

Таким образом, период 1922—1925 гг. характеризуется сочетанием различных методов борьбы государства и правящей партии с Русской православной церковью: от уголовного преследования священников до поддержки обновленцев и дискредитации сторонников патриарха Тихона. На местах же атеистическая работа проводилась в основном административными методами, которые давали незначительный эффект.

В третьей главе «Русская православная церковь на Южном Урале в условиях ужесточения политического курса государства во второй половине 1920-х — начале 1930-х гг.» проанализированы не только способы ограничения деятельности русского православия как на общегосударственном, так и на региональном уровнях, но и внутренние междоусобицы в среде духовенства.

Первый параграф «Взаимоотношения государства и церкви в условиях свёртывания нэпа» содержит анализ событий григорианского раскола.

Епархиальный съезд духовенства и мирян г. Екатеринбурга прошёл 29—30 июня 1926 г., возглавляемый архиепископом Григорием. На нём присутствовали 41 делегат от духовенства и 52 делегата от мирян. Заслушав доклад архиепископа о положении в церкви на тот период, съезд признал ВВЦС законным органом, а полномочия митрополита Сергия (Страгородского) «неканоническими».

Объединённое собрание духовенства и мирян проходило в Челябинском соборе Александра Невского 17 августа 1926 г. В резолюциях констатировалось, что за неимением средств к содержанию персонального епископа вновь прибывшему обновленческому епископу Сергию (Звереву) отказать, послать телеграмму архиепископу Григорию (Яцковскому) с просьбой о принятии общины под своё покровительство3.

1 ЦЦНИОО. Ф. 5. Оп. I. Д. 387. Л. 1.

2 ЦГАООРБ. Ф. 1105. Оп. 1.Д.4.

3 ОГАЧО. Ф. 220. Оп. 4. Д. 3. Л. 219 об.

Только в Башкирской АССР к 1926 г. одновременно насчитывалось 7 епископов, из которых пять викарных, один обновленец, а также архиепископ Андрей Ухтомский, выступавший за «катакомбную» церковь.

Состояние церковной жизни в крае во многом повторяло общецерковную ситуацию, но проявлялось в трансформированном виде, чему способствовали неоднородный социальный состав населения, особые условия труда. К 1927 г. в Уральской обновленческой митрополии имелся 651 приход, что составляло 34,2% от общего числа приходов на Урале, это гораздо выше, чем в целом по стране.

Поддерживая обновленцев, власть не спешила зарегистрировать патриаршую церковь и постоянно подчёркивала её нелегальный статус, что имело не только юридический смысл, но и политический оттенок и использовалось как доказательство враждебности новому строю.

ОГПУ одновременно делало ставки на все три церковные власти для раскола РПЦ. Поддерживался раскол между митрополитом Сергием (Страгородским), назначенным митрополитом Петром (Полянским) временным местоблюстителем, и митрополитом Агафангелом (Преображенским), претендующим на патриаршее местоблюстительство. И в то же время укрепляло тихоновскую иерархию — Временный Высший Церковный Совет во главе с архиепископом Григорием.

А 18 мая 1927 г. в Москве Сергием Страгородским был собран Синод, в состав которого вошли лояльные к советской власти епископы. Сам же митрополит Сергий согласился сотрудничать с советской властью не только как гражданин России, а официально, как глава Церкви. Ему выдали справку за№ 22-4503-62 от 20 мая 1927 года, которая подтверждала легализацию Церкви. 27 мая 1927 года последовал указ митрополита Сергия о легализации Синода и регистрации на местах органов епархиального управления. Повсюду, в том числе на Южном Урале, началась активизация подведомственного Сергию епископата.

29 июля 1927 года за подписью митрополита Сергия (Страгородского) и членов созданного им Патриаршего Синода был отпечатан и разослан текст Декларации во все епархии и приходы в количестве 5000 экземпляров, который безоговорочно признавал легитимность советской власти и фактическое сотрудничество с государственными структурами: «Мы хотим быть православными и в то же время сознавать Советский Союз нашей гражданской родиной, радости и успехи которой — наши радости и успехи, а неудачи — наши неудачи. Всякий удар, направленный в Союз, будь то война, бойкот, какое-нибудь общественное бедствие или просто убийство из-за угла, подобное варшавскому, сознаётся нами как удар, направленный в нас».

С данной позицией митрополита Сергия (Страгородского) были не согласны многие священнослужители РПЦ. Возвысил голос против «Декларации» мит-

рополита Сергия второй по списку кандидат в местоблюстители митрополит Агафангел (Преображенский). Не поддержал митрополита Сергия архиепископ Серафим (Самойлович), исполнявший обязанности заместителя местоблюстителя в 1926 г. Осудил из ссылки незаконные действия временного заместителя митрополит Пётр (Полянский). Не приняли декларацию митрополита Сергия соловецкие епископы. В лагере оппозиции оказался и викарий Свердловской епархии Шадринский епископ Стефан (Знамировский). 16 сентября 1927 г. он вышел из подчинения митрополита Сергия и объявил об автокефалии. Отношение к курсу митрополита Сергия и его «Декларации» высказал съезд православных приходов «андреевского» течения. 15—18 ноября 1927 г., не оставляя надежд на созыв Всероссийского Поместного Собора, в московском Донском монастыре под председательством архиепископа Григория состоялся Предсоборный съезд священнослужителей и мирян в составе более 100 делегатов. На съезде в основном обсуждались вопросы о взаимоотношениях ВВЦС с другими церковными течениями и государством. Первостепенной задачей съезд ставил борьбу с митрополитом Сергием, которого называли «скрытым обновленцем» и «узурпатором церковной власти»1.

Весной 1928 г. крайне отрицательное отношение к Декларации высказали иерархи Русской православной церкви за границей, находившейся в Маньчжурии. Харбинскую епархиальную кафедру, основанную Зарубежным Синодом в 1922 г., возглавлял архиепископ Мефодий (Герасимов), бывший митрополит Оренбургский и Тургайский. В интервью харбинской газете архиепископ Мефодий отметил: «Опорой в такой точке зрения зарубежным иерархам служит также несогласие с этим актом митрополита Петра и соловецких иерархов»2.

Таким образом, политика власти в отношении РПЦ носила планомерный характер, а целью являлось не только отделение Церкви от государства, но её изоляция и последующая ликвидация.

Во втором параграфе «Усиление антирелигиозной деятельности партийных, государственных и общественных организаций» рассматривается работа партийных, комсомольских организаций, общества воинствующих безбожников по преодолению религиозных предрассудков и влияния РПЦ на жизнь населения.

Бурный расцвет антирелигиозной пропаганды объяснялся сугубо прагматическими соображениями — необходимо было готовить идеологическую почву для коллективизации, которая, в свою очередь, давала ресурсы для индустриализации. Это невозможно было бы сделать в такие короткие сроки при сохранении влияния религиозных организаций на массы.

1 ГАСО.Ф. 102. Оп. 1.Д. 123.

2 Заря. Харбин, 1928.24 марта.

Роль координатора всей атеистической работы была возложена на Союз безбожников, который был образован в середине 1920-х гг. 27 августа 1924 г. в редакции газеты «Безбожник» открылось собрание корреспондентов в составе 48 человек (в том числе делегаты Урала), на котором было принято решение об образовании специального «Общества друзей газеты "Безбожник"» (ОДГБ). По данным Исполнительного бюро ОДГБ, к апрелю 1925 г. в стране было уже свыше 100 тыс. членов общества. Текущей работой СБ руководило областное оргбюро, в задачи которого входил созыв областных съездов безбожников, выпуск антирелигиозной литературы, подбор и подготовка кадров антирелигиозников. В каждом регионе была своя периодика на антирелигиозные темы, в том числе и в Уральской области. За период 1928—1932 гг. между двумя съездами в свет вышло 20 000 брошюр и 51 000 листовок. Радиогазета «Уральский безбожник» с октября 1929 по февраль 1931 г. выходила в эфир 56 раз'. В июне 1929 г. был снижен возрастной ценз для вступления в СВБ до 14 лет. Группы «Юных безбожников» (с 8 лет) в Уральской области насчитывали в своём составе в октябре 1930 г. 29 915 детей. Из их рядов вышли юные пионеры-герои, такие как Павлик Морозов, Коля Мяготин и др. Численность СБ в Уральской области к 1 декабря 1928 г. составила 11 629 членов (552 ячейки), к 1 июня 1929 года — 32 080 человек (1184 ячеек), к 20 октября 1930 г. — 127 000, к 2 февраля 1931 г. — 145 684 человека. Количество «Юных безбожников» возросло за этот период в 12 раз2.

В 1929 г. ЦС СВБ выступил с инициативой проведения соревнования, в которое вступали между собой региональные безбожные организации. По ходу процесса к нему присоединялись всё новые и новые участники. Появились безбожные ударные бригады (Первая ударная бригада СВБ им. Ярославского, г. Магнитогорск), безбожные колхозы («Безбожник», с. Лягушино Егоршинского района, подшефный Уральского облсовета)3. В 1931 г. усилиями активистов СВБ Урачьской области собранные средства были переданы на изготовление танка «Уральский Безбожник» — 5504,6 рубля и на танк «Безбожник» — 1847,29 рубля, на дирижабль «Правда» — 2723,54 рубля, 1370,43 рубля перечислено на тракторную колонну «Безбожник»4.

17 июля 1931 г. открылась первая общегородская Оренбургская конференция. Были приняты к сведению результаты проделанной работы 33 ячеек (в составе 2445 членов) СВБ. 45 делегатов дружно приветствовали информацию о создании 19 ячеек в количестве 1013 членов за прошедший период текущего года5.

1 ЦДООСО. Ф. 6. Оп. 1. Д. 1893. Л. 66.

2 Там же. Л. 63.

3 ЦДООСО. Ф.б.Оп. 1.Д. 1893.

4 Там же.

5 ЦДНИОО. Ф. 267. Оп. 2. Д. 193.

Бюро ЦК ВЛКСМ срочно требовало наладить канувшее в прошлое проведение антирелигиозной кампании в отношении праздников «рождества» и «пасхи» (не прибегая при этом к методам 1922—1923 гг.) и усиления атеистической пропаганды.

23 февраля 1929 г. управление НКВД РСФСР утвердило инструкцию «Об использовании помещений религиозных объединений», что положило начало планомерному закрытию и перепрофилированию богослужебных зданий1. Новая перерегистрация религиозных общин, проходившая в 1928—1929 гг., была способом выявления сторонников и противников политики митрополита Сергия.

Антирелигиозная комиссия ЦК с 13 июня 1928 г. признала целесообразным при высвобождении земли и бывших монастырских зданий незамедлительно передавать их новым владельцам. Легально функционировавшие в крае монастыри к декабрю 1931 — маю 1932 г. были ликвидированы. Одновременно в нескольких местах региона власти произвели аресты тайных иноков и инокинь2.

С самого начала действия партийно-государственных органов вызывали стойкое сопротивление верующих: «Религиозный подъём верующих, воодушевляемый духовенством и кулачеством в ряде районов округа, сопровождается требованием открытия ранее закрытых церквей (Лебяжьевский, Варгашинский, Утятский районы), подачей коллективных заявлений с требованием освободить арестованных за контрреволюционную деятельность попов (Половинский, Нашинский, Мараский, Глядянский р-н), устройством торжественных служб»3.

Уже 21 июля 1928 г. Антирелигиозная комиссия ЦК отмечала, что местные власти допускают принятие массовых решений о закрытии культовых зданий на низшем сельсоветовском уровне, что зачастую ведёт к срывам хлебозаготовок и волнениям, в том числе вооружённым, среди крестьян.

В отчётах Оренбургского облисполкома отмечалось: «Решением Горсовета и Постоянной комиссии по вопросам культов при Президиуме была закрыта Берлинская церковь. Во время весеннего сева колхозники отказались выходить на работу, предъявили ультиматум: "На полевые работы не пойдём, пока не откроете церковь"»4, дальше отмечалось: «М-Павловский сельсовет взломал замок церкви, самовольно занял её под яровизацию семян. Помимо этого разместили в ограде овец, видимо с тем, чтобы окончательно закрепить свои административные мероприятия по закрытию церкви»5.

1 Макаров Ю. Н. Указ. соч. С. 256.

2 ГААОСО. Ф. 1. Оп. 2. Д. 41750. Т. 2. Л. 122—122 об.; Краснов-Левитин А. Лихие годы (1925—1943). Париж, 1977. С. 209,216,222.

3 ГАОПДКО. Ф. 7. Оп. 1. Д. 1028. Л. 1.

4 ЦДНИОО. Ф. 617. Оп. 1. Д. 33. Л. 27.

5 Там же. Л. 28 об.

По ходу антирелигиозной кампании власти стремились не обойти вниманием ни одну конфессию, как это видно, например, из информационных сводок Уралобкома ВКП(б): «В Ялано-Катайском районе Челябинского округа (нацменовском) закрыли 15 мечетей и 1 церковь. Закрьпи в порядке «соревнования» за 24 часа. Мечети уже переоборудованы и использованы под школы»'.

8 апреля 1929 г. президиум ВЦИК принимает постановление «О религиозных объединениях», которое с некоторыми изменениями и дополнениями действовало до 1990 г. В постановлении отмечалось, что религиозные общества не вправе заниматься иной деятельностью, кроме как удовлетворением религиозных потребностей верующих, и только в стенах молитвенного здания.

Таким образом, в 1925 — начале 1930-х гг. осложняется положение РПЦ в России, в том числе и в крае, в связи с выходом 29 июля 1927 г. «Декларации» митрополита Сергия (Страгородского). Массовое отмежевание приходов от позиции заместителя местоблюстителя патриаршего престола привело к уходу многих из них в автокефалию. После окончания нэпа усиливается карательная политика в отношении РПЦ. Объявляется курс на «безбожную пятилетку».

В заключении подведены итоги исследования, представлены его результаты, имеющие теоретическое и практическое значение. Выводы, вытекающие из содержания диссертации, отражены в положениях, выносимых на защиту.

Период 1917 — начала 1930-х гг. занимает исключительное место в истории России, в том числе и на Южном Урале. Изучение драматических, а порой и трагических страниц истории Русской православной церкви в 1920-х — 1930-х гг. должно послужить уроком для установления более гармоничных отношений между церковью и современным российским государством.

Основное содержание диссертации изложено в следующих работах:

Публикации в рецензируемых журналах, рекомендованных ВАК

1. Яшина, М. А. Антирелигиозные образование и воспитание в СССР в 1920-е годы: уроки истории и современность / М. А. Яшина // Вестн. Челяб. гос. пед. ун-та. 2011. № 3. С. 201—208. (0,75 п. л.)

2. Яшина, М. А. Взаимоотношения Советского государства и религиозных конфессий в образовательной сфере в 1920-х годах / М. А. Яшина // Вестн. Челяб. гос. пед. ун-та. 2011. № 9. С. 208—217. (1,3 п. л.)

3. Яшина, М. А. Репрессивная политика советского государства в отношении Русской православной церкви в 1920—1930 гг. /М. А. Яшина// Вестн. Юж.-

'ЦДООСО.Ф.б.Оп. 1.Д. 1883. Л. 7.

Урал. гос. ун-та. Сер. Социально-гуманитарные науки. 2011. № 30 (247). Вып. 19. С. 61—65 (0,6 п. л.)

4. Яшина, М. А. Обновленческий раскол в Русской православной церкви на Урале в 1920-е гг. : предпосылки, результаты, последствия / А. Л. Худобородов, М. А. Яшина // Вестн. Юж.-Урал. гос. ун-та. Сер. Социально-гуманитарные науки. 2012. № 10 (269). Вып. 18. С. 61—65 (0,6 п. л.)

Публикации в сборниках научных статей, прочих изданиях

5. Яшина, М. А. Формирование понятия «светский характер советского государства» в вузовском курсе «Отечественная история» (на материалах событий 1920-х — 1930-х гг.) / М. А. Яшина // Методология и методика формирования научных понятий у учащихся школ и студентов вузов : материалы XVII меж-дунар. науч.-практ. конф. 17—18 мая 2010 г. / под ред. О. Р. Шефер. Челябинск, 2010. Ч. 2. С. 47—51.(0,2 п. л.)

6. Яшина, М. А. Антирелигиозная политика советского государства в 1920-е — 1930-е годы / М. А. Яшина // Фундаментальная и прикладная наука : сб. науч. тр. Челябинск, 2011. С. 75—79 (0,3 п. л.)

7. Яшина, М. А. Православие как важнейший элемент российской цивилизации в XX веке: формирование понятия «российская цивилизация» в курсе отечественной истории в средней школе / М. А. Яшина // Усовские чтения. Методология и методика формирования научных понятий у учащихся школ и студентов вузов : материалы XVII междунар. науч.-практ. конф. 14—15 апр. 2011 г. / под ред. О. Р. Шефер. Челябинск : Край Ра, 2011. Ч. 1. С. 136—139. (0,9 п. л.)

8. Яшина, М. А. Эволюция антирелигиозной политики советского государства в годы нэпа / М. А. Яшина // Проблемы национальной безопасности России в XX—XXI вв.: уроки истории и вызовы современности : материалы междунар. науч.-практ. конф. / отв. ред. С. А. Марков. Краснодар : Традиция, 2011. С. 365— 368. (0,3 п. л.)

9. Яшина, М. А. Формирование понятия «обновленческий раскол в Русской православной жизни» в вузовском курсе «История» (на материалах событий 1920-х — 1930-х гг.) / М. А. Яшина // Усовские чтения. Методология и методика формирования научных понятий у учащихся школ и студентов вузов : материалы XIX междунар. науч.-практ. конф. 14—15 апр. 2012 г. / под ред. О. Р. Шефер. Челябинск : Край Ра, 2011. Ч. 1. С. 103—107. (0,2 п. л.)

10. Яшина, М. А. Митрополит Сергий (Страгородский) в истории Русской православной церкви 1920—1930-х годов: дискуссионные вопросы / М. А. Яшина // Личность. Общество. Государство. Проблемы развития и взаимодействия.

XXII Адлерские чтения : материалы междунар. науч.-практ. конф. / отв. ред. С. А. Марков. Краснодар : Традиция, 2012. С. 290—294. (0,3 п. л.)

11. Яшина, М. А. Григорианский раскол в Русской православной церкви в 1920-е— 1930-е гг.: предпосылки возникновения, сущность, последствия / М. А. Яшина // Проблемы национальной безопасности России в XX—XXI вв.: уроки истории и вызовы современности. К 70-летию битвы за Кавказ в годы Великой Отечественной войны. XXIII Адлерские чтения : материалы междунар. науч.-практ. конф. / отв. ред. С. А. Марков. Краснодар : Традиция, 2013. С. 284—287. (0,3 п. л.)

12. Яшина, М. А. Антирелигиозная политика Советского государства в 1920-е — 1930-е гг. (на материалах деятельности «Союза воинствующих безбожников» на Урале) / М. А. Яшина // Личность. Общество. Государство. Проблемы развития и взаимодействия. К 20-летию принятия Конституции РФ. XXIV Адлерские чтения : материалы междунар. науч.-практ. конф. / отв. ред. А. А. Зайцев. Краснодар : Традиция, 2013. С. 295—299. (0,4 п. л.)

Подписано в печать 18.11.2013 г. Усл. печ. л. 2,0. Тираж 100 экз. Заказ 152 ФГБОУ ВПО «Оренбургский государственный педагогический университет» 460014, г. Оренбург, ул. Советская, 19

Текст диссертации на тему "Русская православная церковь в условиях авторитарного политического режима в советском государстве"

На правах рукописи

04201 451402 ЯШИНА Марина Анатольевна

РУССКАЯ ПРАВОСЛАВНАЯ ЦЕРКОВЬ В УСЛОВИЯХ АВТОРИТАРНОГО ПОЛИТИЧЕСКОГО РЕЖИМА В СОВЕТСКОМ ГОСУДАРСТВЕ. 1917 - НАЧАЛО 1930 ГОДОВ (на материалах Южного Урала)

Специальность 07.00.02 — Отечественная история ДИССЕРТАЦИЯ на соискание ученой степени кандидата исторических наук

Научный руководитель: доктор исторических наук, профессор А.Л.Худобородов

Оренбург 2013

Русская православная церковь в условиях авторитарного политического режима в советском государстве.

1917- начало1930-х годов (на материалах Южного Урала)

План

Введение........................................................................................................................3

Глава 1. Взаимоотношения Русской православной церкви на Южном Урале с государственными и общественными организациями в первые годы советской власти..........................................................................................................................23

1.1. Состояние епархий РПЦ к началу 1920-х годов...............................23

1.2. Изъятия церковных ценностей............................................................45

Глава 2. Русская православная церковь в Южноуральском регионе в период 1922-1925 г.г...............................................................................................................67

2.1. Обновленческий раскол: эволюция, этапы, особенности................67

2.2. Особенности антирелигиозной работы партийных,государственных и общественных организаций............................................................................92

Глава 3. Русская православная церковь на Южном Урале в условиях ужесточения политического курса государства во второй половине 1920-х -начале 1930-х гг.....................................................................................................118

3.1. Государство и церквь в условиях свёртывания НЭПа ..................118

3.2. Усиление антирелигиозной деятельности партийных, государстенных и общественных организаций.......................................................................146

Заключение...............................................................................................................170

Список литературы.........................................................................179

Приложение

198

Введение

Актуальность исследования. История взаимоотношений Русской православной церкви (далее — РПЦ) и советской власти является составной частью истории XX века. Изучение этой проблемы позволит уяснить глубинные основы, сложность и неоднозначность взаимодействия государства и общества, в частности в 1920-е — 1930-е гг., эпоху бурных социальных потрясений и коренной трансформации общества. И хотя православие не является государственной религией в наши дни, однако основная часть верующих в Российской Федерации — это православные, а само православие является внутренним культурным компонентом российской цивилизации.

Взаимоотношения советской власти и РПЦ в 1920-е — 1930-е гг. важно исследовать на региональном уровне, в частности на материалах Южного Урала. В данном регионе у значительной части крестьянского и горнозаводского населения в мировоззрении и мировосприятии сохранялись патриархальные и религиозные устои. С другой стороны, для местных партийных и советских руководителей края были характерны попытки использовать исключительно радикальные методы борьбы с «религиозными предрассудками». Изучение регионального опыта взаимоотношения РПЦ и советских государственных структур обеспечит глубокое и всестороннее исследование проблемы в масштабах России. Всё это объясняет актуальность и значимость темы диссертационного исследования.

Объектом исследования является Русская православная церковь в изучаемый период.

Предметом исследования выступают внутренние процессы в самой церкви, а также особенности её взаимоотношений с государственными, партийными и общественными организациями в 1917 — начале 1930-х годов.

Территориальные рамки исследования охватывают территорию Южного Урала, что соответствует современным границам Курганской, Челябинской, Оренбургской областей и Республики Башкортостан. В диссертации освещены многие события в церковной жизни не только Южного, но и Среднего Урала, так как в состав Екатеринбургской епархии входила часть православных приходов, расположенных на территории современных Челябинской и Курганской областей, а Екатеринбургская

митрополия в значительной мере являлась центром обновленческого и григорианского течений в Уральской области.

Хронологические рамки исследования охватывают период с 1917 по начало 1930-х гг. Выбор нижней временной границы обусловлен свержением монархии в России и поддержкой некоторыми представителями духовенства революционных преобразований. С этого времени началась принципиально новая государственная политика в отношении церкви и формирование соответствующего религиозного законодательства. Верхняя граница определяется резким ужесточением политического режима в стране к началу 1930-х гг. и тотальным наступлением на церковь.

Степень изученности проблемы. Историографию взаимоотношений Русской православной церкви с советским государством с 1917 по начало 1930-х гг. можно условно разделить на два периода: советский (с 1917 до начала 1990-х гг.) и постсоветский (с начала 1990-х гг. до наших дней). Необходимость подобной периодизации объясняется изменением политики государства и качественными сдвигами в подходах к данной проблеме в исторической науке. Первый период характеризуется методологическим единством и стереотипностью выводов на основе марксистско-ленинской идеологии, второй — разнообразными оценками событий.

РПЦ в советской историографии трактовалась как один из главных врагов в построении светлого будущего в отдельно взятой стране. Первые авторы после Октябрьской революции в своих работах пытались разоблачить религию и духовенство. Их можно отнести к основоположникам советской историографии, сыгравшим не последнюю роль в проведении антирелигиозной политики1.

В этот период в центр внимания попадает обновленческое движение в РПЦ. В своё время А. Введенский и Б. Титлинов пытались доказать, что советское

1 Ленин В И Социапизм и ретигия // Псин собр соч 5-е изд Т 12 С 142—147, Его же Кпассы и партии в их отношении к репигии и церкви // Там же Т 17 С 429—438 Его же Об отношении рабочей партии к религии // Там же С 415—426 Его же Духовенство и попитика//Там же Т 22 С 80—81 Его же Неизвестные документы 1891—1922 гг М, 1999 С 559—560 Скворцов Степанов И И Очерк развития религиозны\ верований Пособие для партийных и советских школ М 1922, Его же Мысли о религии М, 1923, Его же Происхождение нашего бога М, 1958 Его же Избранные атеистические произведения М 1959 Красиков П А На церковном фронте (1918—1923) М 1923, Его же Избранные атеистические произведения М, 1970 Ярославский Е М О религии М, 1957 Его же Библия дня верующих и неверующих М 1977, Крупская Н К Вопросы атеистического воспитания М 1964, Луначарский А В Почему нельзя верить в бога М 1965 Его же Об атеизме и ретигии (Сборник статей, писем и др материалов) М , 1972 Бонч-Бруевич В Д Избранные атеистические произведения М , 1973

обновленчество 1920-х гг. явилось логическим итогом движения за церковное обновление, идеи которого созревали на протяжении нескольких десятилетий конца XIX — начала XX века2.

Особый интерес представляет работа Николая Платонова, ленинградского

обновленческого митрополита, стоявшего у истоков образования обновленчества,

з

впоследствии сложившего сан .

Профессор С. В. Троицкий в своей работе описал историю возникновения обновленчества, его концепции, дал каноническую оценку его деятельности. Автор отмечал: "Живая церковь" началась с обмана, ибо обманом добыта резолюция патриарха, лежащая в основе её бытия. Она возросла и окрепла благодаря клеветам и доносам на деятелей Православной Церкви, благодаря насилиям и убийствам, применяемым по её указке богоборной советской властью»4.

После окончания периода «религиозного нэпа» и начала коллективизации обличение контрреволюционной деятельности священнослужителей стало лейтмотивом антирелигиозной литературы. Отмечалось, что гонения по религиозным взглядам в советской стране исключены, что по административным и уголовным статьям привлекаются только граждане, нарушающие советское законодательство о культах (религиозные организации осуществляют классово-политическую деятельность и являются носителями кулацкой идеологии).

Статьи советских авторов пестрели сталинскими высказываниями о неизбежном обострения классовой борьбы в ходе социалистического строительства. Историки и публицисты при этом приводят массу примеров о враждебной и даже шпионской деятельности религиозных объединений5.

В период Великой Отечественной войны и в послевоенные годы изменился курс политики в стране в отношении к вероисповеданию (стали открываться семинарии и

2 Введенский А. И. Церковь и государство. Очерк взаимоотношений церкви и государства в России (1918—1922 гг.). М., 1923; Титлинов Б. В. Церковь во время революции. Пг.. 1924.

3ПлатоновН Ф. Православная церковь в 1917—1935 гг. // Ежегодник Музея истории и атеизма. М. ; Л.. 1961. Т. 5. С. 206—271.

4 Троицкий С. В. Что такое «Живая церковь?» Варшава. 1927. С. 62.

5 Ярославский Ем. Десять лет на антирелигиозном фронте // Антирелигиозник. 1927. № 10. С. 17—21; Его же. Против религии и церкви. М., 1932. Олещук Ф. Церковь и религиозные организации на службе контрреволюции в период гражданской войны //Пропагандист. 1937. № 16. С. 12—17; Кандидов Б. Церковь и шпионаж. М., 1937.

духовные академии). Появляются научные работы в рамках установленных

6

идеологических взглядов .

Историография с 1960-х до середины 1980-х гг. носила преимущественно конъюнктурно-идеологизированный характер, ограничивалась направлениями и сюжетами, предписанными властными структурами.

Исследователи основное внимание уделяют изучению вопроса политической переориентации духовенства: от контрреволюционности «тихоновской церкви» 1917 — середины 1920-х гг. до сотрудничества с властью лояльного духовенства в 1930-е гг. Роль Политбюро, Антирелигиозной комиссии ЦК, правоохранительных органов в изменении позиции духовенства оставалась вне поля зрения исследователей. Авторы в своих работах использовали бесконечный ряд цитат из трудов партийных лидеров. В литературе в этот период отмечалось, что благодаря успехам советского государства в индустриализации и коллективизации, улучшению условий жизни трудящихся, а также в ходе культурной революции произошли коренные изменения во взглядах на вероучение7.

В монографии А. А. Шишкина обновленческий раскол представлен как попытка определённых слоёв духовенства приспособиться к советской действительности. Автор впервые указал на роль органов госбезопасности в организации церковных расколов.

Неоднозначно оценивалась деятельность митрополита Сергия (Страгородского) на посту заместителя патриаршего местоблюстителя9. Зарубежные историки, эмигрантские авторы откровенно не скрывали своих отношений к действиям митрополита Сергия, указывали на контроль чекистов над высшей церковной властью. «Карловчане» отрицали возможность компромисса между Св. Церковью и советской властью.

6 Правда о религии в России. М.. 1942; Патриарх Сергий и его духовное наследство. М.. 1947.

7 Персии М. М. Отделение церкви от государства и школы от церкви в СССР (1917—1919 гг.). М.. 1958: Воронцов Г. В. Ленинская программа атеистического воспитания в действии (1917—1937 гг.). Л.. 1973; Эйнгорн И. Д Очерки истории религии и атеизма в Сибири (1917—1937 гг.). Томск, 1982.

8 Шишкин А. А. Сущность и критическая оценка «обновленческого» раскола Русской Православной Церкви. Казань,

1970.

9Снычев И., митр. Церковные расколы в Русской Церкви 20-х и 30-х гг. XX столетия —григорианский, ярославский, иосифлянский, викторианский и другие, их особенности и история. М., 1965.; Мануил (Лемешевский), митр. Русские православные иерархи с 1893 по 1965 г. (включительно). Ч. 1—VI. Куйбышев, 1966. [Машинопись]. (Переизд.: Т. 1—6. Эрланген, 1979—1989).

Л. Регельсон10 в своей работе открыто заявил о несогласии с текстом Декларации 1927 г. Он доказывал возможность ухода православной церкви в подполье, кроме того, отмечал, что государство при необходимости легализовало бы деятельность РПЦ.

Однако, несмотря на все недостатки научной литературы данного периода, невозможно отрицать вклад, внесённый историками в исследование проблемы и расширение источниковой базы. Среди этой литературы можно выделить работы Р. Ю. Плаксина, Н. С. Гордиенко, П. К. Курочкина, И. Я. Трифонова, В. А. Куроедова".

Начиная с 1990-х гг., после ликвидации цензуры, публикуются новые источники, благодаря доступу к ранее закрытым архивным фондам в работах последних лет появляется возможность по-новому взглянуть на наше недавнее прошлое12.

13

Особо следует выделить труды А. Левитина-Краснова и В. Шаврова . Авторы явно переоценили приверженность обновленческих лидеров к социалистическим идеалам. При этом они объединили в одно целое реформаторские движения в РПЦ 1905—1917 гг. и события 1922 г., не указав на роль спецслужб в процессе организации расколов. При всей тенденциозности оценочных суждений работа и по сей день остаётся ценным пособием в изучении обновленчества.

Начинает активно развиваться церковная историография. Однако, на наш взгляд, авторы многих работ в анализе и оценках событий 1920—1930-х гг. придерживаются одной, единственно правильной с их точки зрения, версии развития событий14.

10 Регельсон Л Л Трагедия Русской церкви 1917—1945 Париж 1977

" Плаксин Р Ю Крах церковной контрреволюции в 1917—1923 гг М 1968, Гордиенко Н С Современное православие М, 1968, Курочкин П К Социальная позиция р>сского православия М, 1969, Трифонов И Я Раскол в Русской православной церкви (1922—1925 гг) // Вопр истории 1972 № 5 С 64—77, Куроедов В А Религия и церковь в Советском гос>дарстве М, 1981, Гордиенко Н С Эволюция русского православия (20-е — 80-е годы XX столетия) М, 1984

12 Алексеев В А Иллюзии и догмы М , 1991, Его же «Штурм небес» отменяется9 Критические очерки по истории борьбы с репигией в СССР М, 1992 Его же Государственно-церковные отношения Содержание характер, тенденции эволюции На материалах отечественной истории послеоктябрьского (1917 г) периода XX века М 1994 Одинцов М И Государство и церковь история взаимоотношений (1917—1938 гг) М , 1991, Его же Государство и церковь в России XX век М, 1994

13 Левитин-Краснов А Э , Шавров В М Очерки по истории русской церковной сч>ты (20-е — 30-е гг XX в) М ,

1996

14 Иоанн (Снычев) митр Состояние Русской Церкви при Патриархе Тихоне//Вестн Ленингр д\ ховной академии 1990 № 1 С 7—17 Его же Раскопы // Христианское чтение 1991 N2 6 С 6—49 Его же Стояние в вере Очерки церковной см)ты СПб, 1995 Дачаскин (Орловский) иером Мученики исповедники и подвижники благочестия Российской Православной Церкви XX стопетия Жизнеописания и материалы к ним Тверь 1996 Кн 2 Цыпин Вл прот Русская Церковь (1917—1925 гг) М 1996, Его же История Р\сской Церкви 1917—1997 М 1997 (История Р)секой Церкви Кн 9) Его же Русская церковь 1925—1938 гг М , 1999, Митрофанов Г свящ Православная церковь в эмиграции в 1920-е гг СПб , 1995, Его же История Русской Православной Церкви 1900—1927 гг СПб , 2002

Историк А. И. Кузнецов писал, что обновленческий раскол в Русской церкви явился логическим завершением церковного обновления, идеи которого родились в недрах девятнадцатого столетия15. Канадский учёный Д. Поспеловский16 провёл прямую линию между политическим поведением Тихона и Сергия, а также указал преемственность Декларации 1927 г. и предсмертного (1925 г.) завещания патриарха, не

17

указав при этом на роль ОГПУ в данном процессе. М. А. Бабкин исследует эволюцию политической позиции духовенства в революционных событиях 1917—1918 гг. В своей монографии Н. А. Кривова доказывает, что изъятие храмовых ценностей для оказания помощи голодающим явилось лишь прикрытием для пополнения золотого фонда, так необходимого большевикам. С помощью этой кампании решались внутри- и внешнеполитические задачи государства, а также осуществился раскол внутри РПЦ путём финансовой поддержки обновленческого течения18.

Дискуссии относительно «советского обновленчества» не утихали в отечественной историографии на протяжении всего постперестроечного периода. «Обновленчество, приобретшее характер схизмы в 1922 г., не было совершенно новым явлением. Это был созревший плод от древа, прозябавшего ещё в начале столетия. Нигилистическое пренебрежение церковной традицией, стремление к радикальной модернизации и богослужебного чина, и всего исторически сложившегося уклада церковной жизни под демагогическим лозунгом возвращения к нормам Апостольского века, попрание канонов, политическая ангажированность — все эти родовые черты обновленчества обнаруживались... уже в 1905 г.», — полагает один из ведущих на сегодняшний день церковных историков В. Цыпин19. Такого же мнения придерживается М. В. Шкаровский, который утверждает, что обновленческое движение в Русской православной церкви «имеет длительную, уходящую в века предысторию». Корни «веяния обновленчества» появились в 1905—1906 гг., группа реформаторов после февраля 1917 г. широко

15 Кузнецов А. И. О