автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.01
диссертация на тему: Русская проза малых форм последней трети XX века: духовный поиск, поэтика, творческие индивидуальности

Полный текст автореферата диссертации по теме "Русская проза малых форм последней трети XX века: духовный поиск, поэтика, творческие индивидуальности"

На правах рукописи

Георгиевский Алексей Сергеевич

РУССКАЯ ПРОЗА МАЛЫХ ФОРМ ПОСЛЕДНЕЙ ТРЕТИ XX ВЕКА: ДУХОВНЫЙ ПОИСК, ПОЭТИКА, ТВОРЧЕСКИЕ ИНДИВИДУАЛЬНОСТИ

10.01.01. Русская литература

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени доктора филологических наук

Москва 2004

Работа выполнена в Литерагурном институте им. A.M. Горького на кафедре русской литературы XX века.

Научный консультант:

доктор филологических наук, профессор Борис Андреевич Леонов

Официальные оппоненты;

доктор филологических наук, профессор Валентин Александрович Лазарев

доктор филологических наук, профессор Наталия Михайловна Солнцева

доктор филологических наук, профессор Юрий Иванович Сохряков

Ведущая организация - Российский университет дружбы народов.

на заседании диссертационного совета Д 212.109.01 в Литературном институте им. A.M. Горького по адресу: Москва, 123104, Тверской бул., 25.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Литературного института им. А.М Горького.

Ученый секретарь диссертационного совета кандидат филологических наук,

Защита состоится

часов

Автореферат разослан

доцент

А НА? Русский XX век - трагический и героический - отразился в литера-

I I туре многосторонне. В последней трети века осмысление произошедшего и перспектив будущего - в духовно-нравственном и социальном планах -интенсивно шло и в малых жанрах прозы, часто составлявшихся в циклы.

Ныне, когда XX век позади, в открывшейся во всей полноте литературной ретроспективе, должны быть сделаны важные итоговые замечания, дано новое осмысление произведений, а в них — отразившихся проблем и реалий времени; более объемно и верно предстанут перед нами и творческие индивидуальности.

К тому же именно сейчас появилась возможность без идеологического диктата и цензурных ограничений рассмотреть и исследовать истинный духовный поиск большой литературы указанного времени.

Период, взятый нами для рассмотрения, свободно распадается на две части: вторая половина 60-х - 80-ые гт. и конец 80-х - 90-ые гг. В первой шло скрытое брожение (тем не менее часто дававшее яркий "выплеск") и накопление опыта непредвзятого художественного осмысления жизненных фактов и явлений, - как современных, так и исторических; во второй -вместе с новыми текущими трудностями и проблемами в литературу вошла взыскующая правда во всех ее часто драматических перипетиях и коллизиях. (Граница внутри периода, впрочем, достаточно условна).

Духовный поиск в указанный период шел не только в русле знаменитой "деревенской прозы", хотя и главном в этом смысле. Духовно-нравственные, этические искания были характерны для более широкого фронта всей литературы. Поэтому круг авторов, произведений малых жанров, вошедших в сферу нашего рассмотрения, довольно велик.

Касаясь проблемы жанров, следует прежде всего отметить, - принимая во внимание справедливое замечание академика Д.С. Лихачева: "категория жанра - категория историческая", - что в последнюю треть двадцатого века интенсивной трансформации, видоизменению, развитию подверглись многие жанры, и прежде всего - малые. Для этого времени оказался характерен настоящий взрыв активности по созданию уже известными писателями большого количества небывалых в русской литературе миниатюр, коротких художественных очерков, художественно-публицистических заметок, заключавшихся в циклы. Как, например, "Камешки на ладони" В. Солоухина, "Затеси" В. Астафьева, "Крохотки" А. Солженицына, "Трава-мурава" Ф. Абрамова, "Мгновения" Ю. Бондарева, "Зерна" В. Крупина. Наряду с "полноценными" рассказами названных авторов - от "сценических", "драматургически-эпических" рассказов Василия Шукшина до лирических рассказов и новелл Юрия Казакова и Владимира Солоухина - все это составляет весьма яркий и значимый феномен не только русской, но и мировой литературы. Очерченному явлению пет западного эквивалента, - и об этом свидетельствуют сами западноев-

ропейские и американские исследователи.

-творчество последних ! С „ КЛЦИОПЛЛь/тГ,

БИБЛИОТЕКА 1

1

названных писателей американский профессор литературы Дайминг Браун1 охарактеризовал - по основополагающей особенности - как "типично русский жанр очерка, представляющего собой нечто среднее между документальным и художественным скетчем (англ., букв. - набросок), организуемым впечатлениями, наблюдениями и размышлениями очевидца-

рассказчика". Ему вторит другой профессор - итальянский - Ренато Под-

2

жиолли , констатируя, что прямого соответствия этому нет ни в одной другой литературной традиции и что приближаются к таким произведениям в англоязычной литературе те, которые могут называться notes (заметки), sketches (скетчи) и даже memoirs (мемуары).

Интересно и важно, что при всем этом формальном, жанровом новаторстве произведения несли некий духовный заряд, передавали напряжение духовного, идейного поиска, который шел в традиционном ключе, как это происходило и в прежние времена в русской литературе.

Мы в своей работе посчитали необходимым, помимо рассмотрения процесса духовного поиска и поэтики, попытаться теоретически осмыслить специфику малых прозаических жанровых форм времени: прежде всего "самых малых жанров": прозаической миниатюры, короткого очерка, публицистической заметки, а также проследить процессы развития в означенное время жанров рассказа, очерка, корреляции рассказа с новеллой и т.д.

Творческий метод автора - важнейший аспект литературоведческого анализа, включающий опознание образа мышления писателя, — неотделим от определения, "узнавания" творческой индивидуальности. Поэтому необходимое внимание в нашем обобщающем труде уделено и этой проблеме.

Таким образом, актуальность исследования определяется самой постановкой проблемы: изучение - во всей совокупности художественно-философских проблем и отношений - русской прозы малых форм - значительного литературного феномена времени, а через него - духовного поиска литературы последних "советских лет" и первых "постсоветских" нашим литературоведением в широком и итоговом плане еще не предпринималось. Тогда как необходимость такого подхода очевидна. Актуальным представляется ныне уже без всяких умолчаний и предвзятостей очертить реальные контуры этого литературного явления XX века.

С вышеизложенным связана новизна исследования. Христианский православный подход в интерпретации жизненных явлений и проблем, несмотря на замутненность такого взгляда в общественном сознании, все-таки оставался определяющим для многих больших писателей времени весьма непростого, не изжитого нами и до сегодняшнего дня.

1 American Contributions to the Sixth International Congress of Slavists, 1968, vol.2, p.21-49.

2 Pcggiollo R. The Phoenix and the Spider. Cambridge, 1977, p.7.

Подобных трактовок, раскрывающих творчество крупных писателей последней трети века в сердцевинной основе, определяемой православным миросозерцанием, до сих пор не осуществлялось. Хотя по "деревенской прозе", в частности, по творчеству отдельных писателей этого течения написаны многие работы, таких авторов, как В. Чалмаев, Ю. Селезнев, В. Коробов, С. Семенова, Л. Аннинский, И. Золотусский, В. Курбатов, А. Панщиков, А. Бочаров, П. Выходцев, В. Кожинов, Ф. Кузнецов, А. Овчаренко, А. Турков, Е. Черносвитов и др. По, условно говоря, "городской" прозе и писателям "московской школы" - И. Кузмичев, Г. Горышин, А. Нинов, А. Павловский, В. Бондаренко, И. Дедков, Н. Иванова, А. Латынина, А. Михайлов, Е. Холшевникова, А. Василевский и др. Но не было речи, - в силу тотальных цензурных ограничений, а также и, часто, - мировоззрения самих литературоведов - о христианском православном контексте прозы последней трети века, особенно если принимать во внимание малые жанры. Отсюда происходила конечная невыявленность истинных основ и направленности духовного поиска литературы этого периода. (Хотя не уходят от нашего внимания и попытки поиска в иных направлениях.)

Немаловажным представляется и аспект связи русской прозы конца XX столетия с философией начала века, учет влияния таких религиозных мыслителей, как К.Н. Леонтьев, Н.А. Бердяев, о.П. Флоренский, В.В. Розанов, И.А. Ильин и других.

Следует заметить, говоря в целом о малых жанрах, что интерес к ним в критике, как правило, проявляется живой, тогда как в фундаментальных обзорах литературы, литературоведческих системах А. Овчаренко, В. Апухтиной, В. Ковского и других исследователей произведения малых форм оказываются на периферии рассмотрения; им традиционно отводится "арьергардное" место. И это представляется несправедливым, поскольку, повторимся, в малых жанрах в указанный период создавалась (парадоксально!) - большая литература.

Показательны, характерны и симптоматичны высказывания современных писателей о возможностях малых жанровых форм.

"Рассказ дисциплинирует своей краткостью, учит видеть жизнь импрессионистически-мгновенно и точно. Наверное, поэтому я и не могу уйти от рассказа. Беда ли то, счастье ли: мазок - и миг уподоблен вечности, приравнен к жизни. И слово каждый раз иное", - писал Юрий Казаков. По словам С. Воронина, "рассказчиков объединяет проникновение мыслью в сложный духовный мир человека, хорошее знание жизни общества, поиски неповторимых красок языкового богатства, умение создать музыку настроения рассказа". О малых' жанрах Ю. Бондарев отзывался следующим образом: "Короткий жанр, труднейший жанр".

Малые жанры - рассказ, очерк, миниатюра - исследовались в современности в работах А. Огнева, Э. Шубина, В. Богданова, А. Лужановского, А. Нинова, Т. Заморий, В. Скобелева, Г. Бондаренко, А. Хайлова, И. Кра-

мова, А. Чепиноги, В. Этова, Д. Кандарпы, Е. Гинды, Г. Мурикова, Е. Фроловой, Т. Федь, С. Войтас.

Однако осталось много непроясненных вопросов как идейно-духовного, так и теоретического характера. Следует отметить, что теории миниатюры вообще не существует, а теория рассказа, новеллы и очерка оставляют простор для дальнейших исследований. К тому же бурное развитие малых жанров в последнюю треть двадцатого века дает для осмысления много нового материала.

Рассказу этого времени свойственно тяготение к символике, философскому обобщению. Характерен углубленный анализ внутреннего мира человека, его духовной эволюции; в первый период рассматриваемого нами отрезка времени - через иносказание, аллюзии, умолчание, посредством "внесюжетной" детали, введения ирреального и фантастического элементов. Во второй период, то есть в конце столетия, дополнительно к некоторым из перечисленных приемов, - в связи с изменившимися идеологическими и цензурными условиями, - более откровенный "диалог" с читателем, открытое выражение писателями своей социальной позиции -через инвективы, порой натурализм, а также игровое начало; использование психологии шоковых состояний, эстетики постмодернизма. Наряду с новациями заметен возврат к классическим традициям русской реалистической прозы.

Важным представляется новое, итоговое освещение означенного периода в развитии русской литературы (на основе рассмотрения малых жанров прозы), обобщенный анализ его с позиции иного времени, - конца XX века и начала нового тысячелетия.

Именно это последнее и является целью нашего научного труда. Цель предопределила следующие задачи:

- дать представление о развитии малых жанров прозы в означенный период и в историческом "срезе";

- исследовать духовный поиск русской литературы последней трети XX века в его основных определяющих чертах и направлениях;

- рассмотреть поэтику малых жанров прозы различных авторов, обратив особое внимание на миниатюры прозаических циклов - новаторское явление времени;

- определить наиболее значительные творческие индивидуальности писателей - творцов малых жанров;

- провести анализ, сделав необходимые дополнения и уточнения в теории малых жанров прозы;

- выявить значение православной философии в развитии прозы обозначенного периода.

Предметом исследования является прежде всего художественное творчество в малых жанрах В. Шукшина, В. Солоухина, Ю. Казакова, Г. Семенова, В. Распутина, А. Солженицына, В. Астафьева, Ф Абрамова, В.

Крупина и др., дополненное их архивными документами, статьями, журнальными публикациями.

Методы исследования основаны на достижениях сравнительно-исторического и содержательно-структурного изучения литературного процесса. Прием осмысления крупных художественных индивидуальностей в контексте традиционной культуры поможет глубже понять как специфику творчества в малых жанрах отдельных писателей последней трети XX века, так и развития русской литературы означенного периода в целом.

Теоретическое значение диссертации состоит во включении православного аспекта в методологию литературоведческих исследований, а также классификации прозаических миниатюр.

Практическая ценность диссертации заключается в том, что ее основные положения и выводы могут быть полезны при написании истории русской литературы XX века. Результаты исследования можно будет использовать при вузовском изучении как творчества отдельных писателей, так и литературы последней трети века в основных и специальных курсах и семинарах.

Апробация основных положений диссертации осуществлялась посредством публикаций в журналах "Российский литературоведческий журнал", "Литература в школе", научных сборниках МПГУ, МПУ, МГОПУ; издания монографии; выступлений на межвузовских научных конференциях в 1994-2002 гг. в МПГУ и 1992-1999 гг. в МГОПУ: "Проблемы эволюции русской литературы XX века" и "Актуальные проблемы современного литературоведения", а также на конференции МПУ, посвященной 50-летию кафедры русской литературы XX века (1998 г.). По теме диссертации сделано 22 публикации общим объемом свыше 16 ал. (список прилагается).

Структура работы. Диссертация состоит из Введения, 4 разделов, 6 глав, Заключения, Библиографии.

Первый раздел имеет теоретическую направленность. В нем рассматриваются теория и история малых жанров прозы. Второй раздел посвящен методологическим, идейным, духовным основам литературы, литературоведения. Здесь рассматриваются традиции, преемственность, философский и историко-литературный фон. Третий раздел преследует цель раскрыть своеобразие малых форм через творческие индивидуальности, их духовный поиск. Четвертый раздел посвящен проблемам поэтики прозаических миниатюр.

В целом следует отметить, что настоящая диссертация имеет полемический характер: несмотря на кризисное состояние, литература и ее осмысление пришли к обновлению, обусловленному вливанием тех сил и явлений, которые были "под замком"; обогащению - в связи с возвращением православных традиций, которые ранее не рассматривались, обращением к русской философии. Все это потребовало новых подходов.

Открылись шлюзы: писатели и исследователи обратились к истории и исконной духовности, нравственности. Поэтому много места в нашей работе уделено теоретическим и методологическим вопросам.

НА ЗАЩИТУ ВЫНОСЯТСЯ СЛЕДУЮЩИЕ ПОЛОЖЕНИЯ:

1. В последнюю треть XX века малые прозаические жанры, потеснив большие, взяли на себя - в своей совокупности - функцию эпического отражения действительности.

2. Традиционные малые жанры прозы - рассказ, новелла, очерк, наряду с вновь создаваемыми новаторскими циклами миниатюр, эссе - оказались наиболее органичными и приемлемыми литературными формами для отображения духовного поиска времени.

3. Духовные искания, несмотря на неблагоприятные к этому внешние условия, в основном шли в русле традиционных религиозных ценностей Православия.

4. Наряду с русской религиозной философской мыслью начала XX века значительную роль в духовных поисках играла в его завершении фигура — личность и творчество — Ивана Бунина как выразителя традиционного русского самосознания и прямого предшественника в творчестве -ориентира писателей последней трети XX века.

5. Крупные писатели - яркие творческие индивидуальности: Астафьев, Абрамов, Бондарев, Солженицын, Солоухин свои итоговые размышления о жизни заключали в циклы миниатюр, тем самым подняв эту форму на новую высоту среди других литературных жанровых форм.

6. При этом ими и другими авторами-миниатюристами были осуществлены новаторские достижения в формальной области: можно говорить о целой системе художественных подвидов малого жанра.

7. Среди писателей - творцов малых жанровых прозаических форм - выделены личность и творчество Владимира Солоухина как художника, представляющего своего рода феномен времени: официально "неоттор-гаемого", но отнюдь не "официального" - по степени участия в общественном самосознании в сложное время, воздействия на него в традиционном духе; и Георгия Семенова - замечательного рассказчика, на сегодняшний день не вполне по достоинству оцененного, долженствующего занять одно из мест первого ряда в русской литературе XX века.

Во Введении очерчивается круг проблем, подлежащих исследованию, говорится об их актуальности, выявляется новизна, формулируются цели и задачи исследования, описываются методы и отмечается теоретическое и практическое значение работы.

В I разделе ИСТОРИЯ И ТЕОРИЯ МАЛЫХ ЖАНРОВ ПРОЗЫ указывается, что подлинный расцвет жанра рассказа, малых жанров в целом,

начался XX веке после значительного перерыва в период со второй половины 50-х и продолжился по 80-е - нач. 90-х годов. Об этом свидетельствовали обостренный интерес читателей к рассказам, и оживленные дискуссии, возникавшие вокруг отдельных рассказов, и издания серий рассказов.

В связи с расцветом жанра особенно остро встала проблема изучения закономерностей его развития. Литературоведы 60-80-х годов пытались ее разрешить.

История изучения жанра рассказа представляет значительный интерес для современного исследователя. Ведь проблема рассказа (рассказа и новеллы) привлекала внимание не одного поколения исследователей, оставивших немало интересных наблюдений, зачастую серьезных выводов. И для каждого этапа в истории изучения малого жанра характерна своя методология исследования, соответствующая уровню литературоведческой наука и состоянию жанра.

После В. Белинского, А. Григорьева, С. Венгерова, давших свои небезынтересные замечания по жанрам, попытки определения жанровой специфики рассказа мы находим в работах ученых 20-30-х годов: у М. Петровского, Б. Эйхенбаума, В. Шкловского и др. Материалом исследования служил для них преимущественно классический рассказ и классическая форма европейской новеллы.

В работах И. Виноградова наблюдается интерес к частным проблемам развития рассказа, таким, как, например, речь рассказчика в эпическом повествовании, и другим особенностям современного рассказа; это был шаг вперед по сравнению с предшествующим этапом изучения теории рассказа, когда преобладал интерес к проблемам чистой формы (например, у М. Петровского и В. Шкловского).

После возрождения жанра во второй половине 50-х годов делают попытки обобщения своего опыта и сами писатели (С. Антонов, В. Лукашевич, Б. Полевой, Ю. Нагибин).

На страницах "Литературной России" (1964) и "Литературной газеты" (1972; 1989) шел большой разговор о рассказе. В диссертации дается анализ основных положений критиков о структуре рассказов и системе образов в них. Новое отмечалось в характере героя и в принципах обрисовки характера. Говорилось о лиризме современного рассказа и его философском настрое.

Критические и исследовательские работы о рассказе, появившиеся в 60-80-е гг., демонстрируют значительное изменение направления и методологии исследования проблем жанра. Большое значение для современной теории и критики имеют работы литературоведов А. Огнева, Э. Шубина, А. Нинова, В. Скобелева, В. Этова, Т. Заморий, М. Роменец, А. Чепиноги и др. Они обобщают опыт, выявляют те или иные тенденции развития малого жанра. Теоретические вопросы жанра разрабатываются преимущест-

венно в свете его истории. В работе отмечаются основные направления в осмыслении рассказов в трудах Э. Шубина, А. Чепиноги, А. Нинова к других.

Изменение направления исследований проблемы литературного жанра в 60-80-ые годы свидетельствует о поисках наиболее верного научного подхода к разработке одной из сложных литературоведческих проблем.

Традиционный идейно-духовный аспект малых жанровых форм отмечается в работах таких литературоведов, как С. Семенова, В. Курбатов: они ближе всего подходили в своих исследованиях к христианской, православной трактовке произведений.

Об идейно-художественном своеобразии прозаической миниатюры писали литературоведы, занимавшиеся исследованием типологии рассказа и новеллы (А. Огнев, Э. Шубин, И. Денисюк). Они рассматривали ее как одну из разновидностей рассказа, высказали немало ценных суждений о типологии рассказа и наметили перспективный путь изучения малого эпоса вообще, и миниатюры в частности.

О прозаической миниатюре в 80-90-е гг. высказали некоторые заслуживающие внимания замечания Г. Муриков, Е. Фролова, Н. Иванова.

На Западе в самое последнее время малый жанр получил также интенсивный импульс развития. Исследования же его пока немногочисленны. Из "русистов", помимо уже упомянутых, внимание заслуживают своими работами о Солженицыне - Ж. Нива и М. Шнеерсон.

По жанру прозаической миниатюры у нас в последнее время написано несколько кандидатских диссертаций (Д. Кандарпа, Е. Гинда, Т. Федь, С. Войтас), касающихся отдельных как теоретических, проблемных, тематических, так и идейно-творческих аспектов.

Как достоинство оценивает тематическую "выстроенность" цикла миниатюр Е. Гинда, отвергая "мозаичность" построения, оценивая как недостаток такую композицию, например, "Камешков на ладони" В. Солоухина. Последнее весьма спорно.

Попытка болееширокого рассмотрения жанра прозаической миниатюры предпринята Т. Федь. При ряде достойных внимания положений, удачных замечаний, в анализе конкретных циклов заметен некий вкусовой акцент. Исследовательница не видит и того именно ракурса оценки: религиозного, православного (например, у того же В. Солоухина), который мы оцениваем как главнейший.

Да и всю эту "вспышку" по созданию циклов миниатюр можно, пожалуй, объяснить - в лучших проявлениях - как замещение некоего литургического действа, молитвы. Недаром и по форме часто заметно подобное соответствие.

Итак, можно констатировать, что комплексного подхода в рассмотрении малых жанровых форм последней трети XX века до сих пор нет, как

нет и их оценки с главнейшей точки зрения - истинного, традиционного духовного поиска.

В этом же разделе рассматривается генезис малых прозаических

форм.

В мировой литературе рассказ существует давно, сколько существует человеческая способность повествовать. Рассказ выделился в отдельный жанр вследствие постепенного разделения единой повествовательной манеры эпоса на роман, повесть, сказку.

В главе определяются корни рассказа, как и миниатюры, связанные с традицией устных повествований. Указывается, что элементы рассказа видны в античной литературе (ГУ-ГГ вв. до н.э.). Здесь следует принять во внимание так называемые апофегматы — сборники остроумных и нравоучительных изречений или назидательных рассказов, например, "Аро-phthegmata Ьасошза" Плутарха. В одном направлении современные малые жанры восходят к притче, религиозно-философскому и нравствехнно-назидательному рассказу, в другом - к анекдоту, короткому застольному рассказу, фабльо, шванку, то есть к жанрам, бытовавшим в повседневной жизни.

От античности до наших времен развитие основных литературных жанров исследовал, в частности, М.М. Бахтин в своих значительных трудах. Касаясь периода зарождения жанров, он отмечал, что возникающие в условиях "относительно высокоразвитого и организованного культурного общения (преимущественно письменного) литературные жанры включали в свою конструкцию "первичные" жанры: реплики диалога, бытовые рассказы, письма и т.д.". Очевидно, так называемые "первичные" жанры -прообраз в дальнейшем "малых жанров", возникающих на их основе уже на следующих этапах литературного развития.

В диссертации указывается, что на этом художественном опыте базировалась многочисленная "бытовая" письменность — мемуары, автобиографии, записки, что тоже предваряло современные малые прозаические формы (афоризмы, максимы, мысли французских моралистов XVШ века, а также возникший на их основе жанр критического фрагмента).

Помимо западноевропейского воздействия, всегда на Руси существовало влияние Византии, и оно было, как мы знаем, большим. Поэтому нельзя не учитывать такой составляющей части древнерусской литературы и малого жанра, в частности, как византийские переводные рассказы-притчи религиозно-философского характера, житийного жанра, а затем и влияния на жанр рассказа, миниатюры русских житий святых (особенно, если рассматривать их как бы по иконописным "клеймам").

Особое значение для осмысления современных малых форм имеют труды о средневековом жанре "мениппеи", специфической области словесного творчества, находившейся на границе литературы и повседневного языкового общения людей, а с другой стороны, - на границе литературы и

философии. В диссертации выявляются признаки мениппеи, проявляющиеся в современных малых формах.

Если первыми произведениями жанра считаются "Кентерберийские рассказы" Д. Чосера (XIV в.), то в русской литературе представление о рассказе как особом жанре литературы появляется, по мнению исследователя А.В. Лужановского, в середине 1820-х годов, а "право гражданства" (Белинский) - во второй половине 1840-х годов. По-разному определяют время зарождения русского рассказа (1770 г. или конец XVII века). Но уже для первых рассказов была важна нравственная значимость личности героя, его способность безошибочно отличать доброе от дурного и совершать в нужный момент необходимые с нравственно-христианской позиции поступки ("История о Российском дворянине Фроле Скобееве", "Повесть о Савве Грудцыне" и др.).

В характеристике истоков жанра указывается, что в творчестве А.Н. Радищева, Н.М. Карамзина проявлялись особенности малой прозы.

Но вершиной развития малого жанра в то время следует считать "Повести Белкина" А. С. Пушкина. "Повестями Белкина" было положено начало классическому русскому рассказу, хотя сам термин и не приобрел еще жанрового смысла. Пушкин написал именно рассказы с их законченной и самостоятельной структурой. В диссертации отмечается, что в русской литературе долгое время многие произведения, будучи фактически рассказами, получали при публикации и в критических разборах наименование повестей.

"Исторические анекдоты" Пушкина же можно рассматривать и как начало развития одной из тенденций русской миниатюры.

Прослеживая развития жанра в XIX веке, мы видим, что Н.В. Гоголь также дал образцы рассказа в своем творчестве. Если от Пушкина идет новеллистическая особенность рассказа, то гоголевская традиция сказывается в более широком и разнообразном функционировании рассказа - в плане формы и содержания.

Специфика русского рассказа состоит в том, что ему было свойственно стремление к более широкому и глубокому отражению действительности, к разработке характеров, что отразилось и на повествовательной манере рассказа. Это делало рассказы более близкими к повести.

Все эти особенности в той или иной степени сказались уже в творчестве И.С. Тургенева, в создании им как знаменитых "Записок охотника", так - позднее - не менее знаменитых "Стихотворений в прозе" "БетНа". Писатель основывался при этом на всем богатстве предшествующих наработок и завоеваний русской литературы в этой области.

Тургеневские "Записки охотника" положили начало той разновидности русского рассказа, которая определила лицо жанра уже в следующем веке.

"Шестидесятники" (Г. и Н. Успенские, Ф. Решетников, В. Слепцов и др.) много способствовали сближению жанра рассказа и очерка, вводя социологические рассуждения в художественную ткань повествования.

Эволюция рассказа сказалась и в появлении коротких юмористических рассказов А. П. Чехова (под псевдонимом "Антоша Чехонте") и в чеховских рассказах зрелой поры, вобравших в себя, казалось, весь русский мир. Заслуга А.П. Чехова и в том, что он заставил воспринимать жанр рассказа, малые жанры как полноправное явление в нашей литературе, вполне сравнимое с повестью и романом.

Дальнейшее развитие русского рассказа связано с творчеством великого мастера этого жанра, каким был И.А Бунин.

Чехов и Бунин представили в своих рассказах широкую картину русской жизни, создали галерею ярких человеческих ТИПОВ

Опыт этих последних классиков "старой" русской литературы обобщил, по достоинству оцепил А. Т. Твардовский, определив искусство Бунина как характерное для русского рассказа в его прошлом и будущем.

Малая эпическая форма повествования имеет свою историю в русской литературе XX века. Известны рассказы А. Аверченко, 3. Гиппиус, М. Горького, Б. Зайцева, М. Зощенко, Вс. Иванова, И. Катаева, К. Паустовского, А. Платонова, М. Пришвина, П. Романова, А. Толстого, Тэффи, И. Шмелева, В. Астафьева, Ю. Казакова, Г. Семенова, А. Солженицына, В. Солоухина, В. Шукшина и др. В этом далеко не полном перечне имен мы видим как мастеров больших эпических форм, так и тех, кто отдал предпочтение в своем творчестве именно жанру рассказа, а также и писателей, творивших в Отечестве, и авторов т.н. "Русского Зарубежья".

Однако жанр рассказа развивался неравномерно. В 30-е годы, под влиянием социологизма, к жанру рассказа писатели обращались гораздо реже (исключая писателей Русского Зарубежья, а также тех, кто писал больше "в стол", как, например, А. Платонов).

Документальный очерк, рассказ получили широкое распространение в период Великой Отечественной войны. К жанру обратились мастера художественного слова А. Толстой, Шолохов, Тихоноз, Соболев, Леонов.

Бурное возрождение и дальнейшее развитие малых жанров началось со второй половины 50-х гг., продолжилось и приобрело характер тенденции в 60-е и последующие два десятилетия. Русская литература вернулась на столбовую дорогу своего естественного развития: в творчестве многих прозаиков наметился поворот к традиции, утраченной было в период 30-х - начала 50-х гг. Это выразилось прежде всего в возрождении лирической, лирико-психологической прозы - исконно русского течения, жанрово-стилевое оформление которого было ознаменовано тургеневскими "Стихотворениями в прозе". От этого феномена прослеживается линия преемственности к лирическим рассказам и миниатюрам И.А. Бунина, М.М. Пришвина, И.С. Соколова-Микитова, интеллектуальным фрагментам В.В.

Розанова, с 60-х же гг. прошлого века- к циклам миниатюр В. Солоухина, В. Астафьева, Ф. Абрамова, А. Солженицына, Ю Бондарева и др. Но следует принять во внимание и еще одно звено преемственной цепи в создании современных малых жанровых форм.

В 20-ые годы ХХ-го столетия создал книгу художественно -документальных маленьких рассказов, заметок "Невыдуманные рассказы о прошлом" В.В. Вересаев . Для его цикла характерно отсутствие, как правило, художественного вымысла, - и это знаменательная особенность, отражающая тенденцию литературного развития в XX веке.

Именно на действительно бывший, невыдуманный случай, на документ опираются в своем художественном творчестве многие современные писатели, и пожалуй, более всего те, кто работает в жанре миниатюры. Видимо, сама природа жанра предполагает такое его функционирование в наше время. Часто эта особенность нарочито подчеркивается, оговаривается в предисловиях, предваряющих публикации, сборники миниатюр.

При характеристике истоков уделяется внимание "Невыдуманным рассказам" Вересаева, которые положили начало художественно-документальной разновидности жанра миниатюры.

Работая в жанре миниатюры, современные писатели многое переняли у вышеназванных "отцов жанра" и развили его. В. Солоухин, А. Солженицын, В. Астафьев, Ю. Бондарев своими "продолжавшимися" книжками (пополнявшимися с течением времени), представляющими циклы "Камешки на ладони", "Крохотки", "Затесй", "Мгновения" - утвердили и обогатили традицию.

Если у Вересаева на первом плане "сюжетная история", у Бондарева - "эпизод, возбуждающий мысль", у Солоухина- "образная мысль".

В диссертации анализируются особенности современных малых жанров, в которых нашли воплощение традиции предшествующих мастеров (Бунина, Вересаева, Пришвина).

Особый параграф раздела посвящен теоретическому осмыслению малых прозаических жанровых форм.

Автор исходит из понимания того, что оторвать малые жанры от всей совокупности жанров невозможно, поэтому в работе дается общая характеристика специфики жанров в русской литературе, их движения во времени и теоретического осмысления. Особое внимание обращено на теорию малых жанров.

Различно понимание жанровой специфики рассказа: в трудах исследователей старшего поколения - Г.Н. Поспелова, Л.И. Тимофеева и "младшего": Н.Г. Утехина, полагающего, в отличие от предшественников, что в рассказе "может быть воссоздано не только одно событие или отдельный эпизод, или период жизни человека, по и вся судьба, ибо рассказ не только осколок зеркала, в котором отражается какая-то локальная частность реальной жизни. Он в то же время "оптический фокус", в котором

сосредоточен большой мир". Вторит ему исследователь В.П. Скобелев, утверждая, что "содержательную основу рассказа составляет ситуация, факт, случай, выводящий на весь мир".

Особенно после чеховских рассказов, в центре которых часто оказывалось описание внутреннего, психологического состояния героя при отсутствии внешне видимых действий, обычное представление о рассказе как повествовании об одном каком-то событии или проблеме уже не может вполне удовлетворить и быть без поправок принятым литературной теорией.

В 60-80-е гг. XX столетия теоретические вопросы жанра разрабатывались исследователями преимущественно в свете его истории. Так, исследователь Э. Шубин прослеживает развитие рассказа со времени его оформления как жанра в литературе разных стран и определяет его жанровые возможности. Весьма спорно положение Э. Шубина о связи интенсивного развития рассказа с периодами больших социальных потрясений: во времена так называемого "застоя" общественной жизни в 60-80-х гг. жанр активно развивался; не подтверждается это положение и современностью.

Интерес к содержательности жанровой формы, к так называемому "жанровому содержанию", характерен для ряда авторов, опубликовавших свои труды в 70-80-е гг.: в работах Г.Н. Поспелова, В.А. Богданова, Л.Н. Чернец заметно стремление рассматривать жанр как содержательно-формальную структуру. Жанровые разновидности произведений обусловлены, по мнению названных авторов, содержательной, а не структурной основой; содержание же определяется сущностью изображаемых характеров.

Подобные рассуждения относительно природы жанра во многом меняли привычное отношение к жанру как к "целостной организации формальных свойств и признаков" (Т.Д. Гачев и В.В. Кожинов). Все это заставило обратить серьезное внимание на способы создания художественного характера в рассказах как жанрообразующий признак (работы Э. Шубина, А. Нинова, В. Богданова и др.). Этот путь решения жанровой проблемы помогает в определенной мере подойти к типологии современного рассказа.

В истории литературоведения существуют многочисленные классификации рассказа. Но все они несовершенны, так как взаимно не исключают одна другую (иное невозможно осуществить, ибо жанровая структура многокачественна и диалектична). Так, выделяют рассказ психологический, философский, научно-фантастический, сатирический, рассказ-быль, новеллу; очерковый рассказ и рассказ, близкий повести; лирический, романтический и реалистический рассказ и пр. Как можно заметить, наиболее употребительные термины, обозначающие различные модификации рассказа, разноплоскостны.

В рассказе почти всегда можно выделить какую-то доминанту: это или событие, в ходе которого раскрываются характеры, или непосредственно сам характер в главном своем проявлении, или, например, в лирико-психологическом рассказе - переживание.

В 60-80-е гг. рассказ как эпический жанр все чаще обнаруживает склонность к использованию средств лирического повествования. Также в рассказах этого времени заметно влияние очерка - с одной стороны, повести - с другой.

В диссертации рассматривается соотношение: рассказ и новелла, выясняется специфика новеллы.

Известно определение западноевропейской новеллы как произведения малой эпической формы с острым центростремительным сюжетом, отсутствием описательности, композиционной стройностью и строгостью. Все в ней сводится в фокус одного события.

На русской почве получил развитие особый, лирико-психологический вариант новеллы. Но общим осталось напряженность действия и "pointe" - неожиданная, значимая концовка. В некоторых исследованиях последних лет, посвященных рассказу, просматривается тенденция к размыванию обозначенного понятия новеллы. Заметно стремление отождествить новеллу и лирический рассказ, которые, как порой аргументируется, сближаются лирическими элементами. Однако, разница между ними очевидна. Для русского рассказа характерен, как правило, открытый финал, сюжет как бы разомкнут в жизнь (без пуантировки), лирический же рассказ к тому же отличается ослабленным сюжетом.

Различение модификаций малой эпической формы, на наш взгляд, дает более четкое представление о жанровых вариантах, способствует лучшему изучению рассказа. Так, например, общепризнанный мастер-рассказчик Ю. Казаков шел в своем творчестве от ранней новеллистично-сти к лирическому рассказу (от новелл "На полустанке", "Дом под кручей" и др. - к лирико-психологическим рассказам "Свечечка" и "Во сне ты горько плакал").

Несмотря на большую условность, среди анализируемых малых жанровых форм все же можно выделить типологические разновидности: лирико-ттсихологический, лирико-философский рассказ, житийный, рассказ-быль, "сценический", историко- и социально-проблемный рассказ, близкий художественному очерку и художественный очерк как таковой.

На наш взгляд, специфика лиро-эпической, "лирической" прозы имеет самое непосредственное отношение к развитию малых жанровых форм прозы последней трети XX века. Современная форма циклических миниатюр впрямую связана с лирической прозой.

Следует подчеркнуть, что миниатюры в таких циклах неоднородны, неравноценны: с одной стороны, это как бы зарисовки, наброски к каким-

то оставшимся лишь в замысле большим произведениям, с другой же стороны — это выношенные за многие годы итоговые положения, умозаключения, высказанные в яркой образной форме - так, как способен это сделать многоопытный в искусстве и жизни мастер.

Сочетание эпического, лирического начал и публицистичности характерно для жанра миниатюры, но довольно редко встречается в рамках одного произведения, а, как правило, свойственно циклу в целом. Такой сплав также демонстрирует достоинства жанра миниатюры, помещенной в цикл, соответствует современному художественному мышлению, стремящемуся к синтезу.

При циклизации проявляются особые отношения между каждой отдельной миниатюрой и контекстом, представляющим систему взглядов автора, его художественные принципы. Такие миниатюры часто "выхватывают" смысловой код того или иного явления. При кажущейся фрагментарности внутренне определенны, и собранные вместе в цикл, составляют некую мозаичную картину мира.

В разделе II ПРОБЛЕМА ДУХОВНЫХ ЛИТЕРАТУРНЫХ ТРАДИЦИЙ И ПРЕЕМСТВЕННОСТИ рассматриваются весьма важные идейные вопросы, духовных основ развития литературы и методологических аспектов ее осмысляющей научной отрасли - литературоведения, традиции непосредственного предшественника прозаиков последней трети XX века - Ивана Бунина, а также общий философский и историко-литературный фон.

В I главе ПОНЯТИЕ ДУХОВНОСТИ И ЛИТЕРАТУРА рассматривается ныне часто используемое понятие "духовность", которое трактуется порой весьма разнопланово. В недавнее идеологизированное в материалистическом направлении время нельзя было в научных исследованиях, в печати употреблять это слово в прямом смысле, о неисчерпаемой глубине которого речь идет в данной главе.

Духовность всегда рассматривалась в связи с религиозностью. Еще Цицерон говорил о "cultura animi" - возделывании, взращивании духа. Известный христианский праведник Иоанн Лествичник (VII в.) представлял жизнь человеческую как "лествицу, возводящую к небесам" (вслед за символической Библейской лестницей Иакова, уходящей в небо).

По Библии известно, что Бог с самого начала "дал нам от Духа своего", т.е. человек по самому своему существу - "дух", рожденный от Духа, помимо рождения "по плоти" из утробы матери. Этот постулат содержится в центральном догмате христианской веры в Бога как "Отца". "Отец" есть не только любящее существо, на покровительство которого мы можем положиться. "Отец" есть именно отец -существо, от которого мы произошли, которому мы сродни, к "дому" которого мы принадлежим и "царство" которого нам уготовано от века.

Приводятся основные философско-богословские положения; разъясняются взгляды Н.А. Бердяева по данному вопросу. Внимание обращается на трактовку духовности и другого выдающегося философа русского религиозного ренессанса - о. Павла Флоренского, который отождествляет духовность с церковностью. В своем основном труде "Столп и утверждение Истины", как бы упреждая распространявшийся уже тогда "гражданский" нигилизм по отношению к Церкви: "Не грех ли перед Церковью заставляет коситься на нее?", далее воздает должное этому сакральному небесно-земному установлению: "Многими веками, изо дня в день собиралось сюда сокровище, самоцветный камень за камнем, золотая крупинка за крупинкой. .. Небо, как и земля делало тут свои вклады <...>".

Конечно, в главе представлена основная трактовка духовности: прямая по смыслу и наиболее точная. Но есть и расширенное толкование, включающее все проявления духовно-душевной жизни человека. Очень большое значение имеет в этом понимании влияние на душу человека высокого искусства и великой природы... "Дух веет, где хочет"...

В главе дан краткий анализ наиболее ярких проявлений православной духовности в русской литературе с древнейших времен.

Во 2 главе ИВАН БУНИН КАК ДУХОВНЫЙ ЛИТЕРАТУРНЫЙ ФЕНОМЕН - МАЯК ДЛЯ РУССКИХ ПИСАТЕЛЕЙ ПОСЛЕДНЕЙ ТРЕТИ XX ВЕКА внимание уделяется выдающемуся художнику XX века Ивану Бунину, который оказал огромное воздействие на развитие всей последующей русской литературы. Преемственность от Бунина была одной из отличительных черт развития прозы XX века. Но особое значение имело творчество Бунина в его новом осмыслении (особенно зазвучали "Темные аллеи", "Окаянные дни") для развития прозы последней трети XX века в ее малых формах.

С целью постижения всей меры бунинского воздействия, в том числе и прежде всего духовного, прослежены вехи творчества этого ярчайшего представителя русского самосознания XX столетия.

В "Окаянных днях" - хронике революционных дней И.А. Бунин, размышляя о русском народе - о его двусоставности: из варяг и собственно славян, а помимо этого по воспитанию ("из нас как из древа - и дубина и икона, в зависимости от того, кто обрабатывает: Емелька Пугачев или Сергий Радонежский"), помечает и типологию героев своего предшествующего творчества. Праведники, святые и — преступные, дерзкие, мятежные. Писатель делает акцент на первых: только они могут спасти Россию, созидать Святую Русь в идеале. Православные христианские мотивы и тенденции проходят через все творчество и жизнь Бунина: от первых юношеских стихотворений и до того момента, когда на смертном одре он повторял упрек-недоумение толстовским описанием Евхаристии.

Лирическая проза мастера, прежде всего о России, - это отнюдь не мифопоэтика, как порой определяют такую прозу иные современные лите-

ратуроведы, не романтизм, не идеализация, а опоэтизированный реализм, лирический реализм, - освещенный, утепленный любовью.

Рассматриваются примеры типологической близости героев, образов, мотивов позднейшей литературы, в частности прозы Ю. Казакова, с бу-нинскими. Приводятся и примеры духовной близости Бунину, религиозной, православной настроенности писателей последней трети XX века.

В 3 главе ЛИЧНОСТЬ, ВРЕМЯ И ПАМЯТЬ КАК ОПОРНЫЕ ПОНЯТИЯ ДЛЯ ТВОРЦОВ МАЛЫХ ЖАНРОВЫХ ФОРМ ИССЛЕДУЕМОГО ПЕРИОДА внимание обращено на опорные, "осевые" понятия, вокруг которых шли размышления самых разных художников последней трети XX века, концентрированно представленные в малых жанрах. Рассматриваются дефиниции указанных понятий, существующие представления об их взаимосвязи, исторические изменения в них. Речь идет и о понятии "культура". Передача из поколения в поколение памяти о культуре - важнейший творческий процесс. Характерно, что каждый культурный подъем в истории связан с обращением к прошлому. Это. обращение обогащает современность и углубляет национальную культуру. Фокусируется внимание на времени кризисном ("кп818" - с греч. "суд") и предкризисном, в которые выпал жребий жить и творить писателям последней трети XX столетия. Это время между-временья, - время между концом, закатом одного исторического мира и ожиданием, кануном чего-то другого. Время, когда человек словно оставляется наедине с собой и может уяснить свое настоящее положение.

В качестве духовного творческого феномена предстают личность и художественные, очерковые произведения Владимира Солоухина.

Среди писателей-творцов малых прозаических форм последней трети XX века Солоухин выделяется как активный их создатель, проявивший в них, пожалуй, более, чем другие авторы, и незаурядную личность, и широко запечатлевший свое время, и много сделавший, чтобы не прервалась "времен связующая нить".

Показательно, что на отпевание Владимира Солоухина 8 апреля 1997 года в воссоздаваемом Храме Христа Спасителя пришел Патриарх Алексий II отдать дань писателю, который еще в советские годы неоднократно проявлял — изустно и в печати, насколько было возможно, - стремление к восстановлению этой злодейски порушенной святыни русского народа. В своей краткой надгробной речи Патриарх подчеркнул, что гражданская позиция и деятельность В. Солоухина в защиту православных святынь, прежде поругаемых, заслуживает самых высоких слов и благодарной памяти, вспомнив, в частности, его "Письма из Русского музея" 1966 года, "всколыхнувших тогда, - по словам Патриарха, - русскую общественность", а также его роль в последнее время - в передаче Церкви Оптиной пустыни.

Владимир Алексеевич Солоухин много писал и говорил в последние советские годы о необходимости создания благоприятного климата в деле

восстановления исконных русских святынь, как он считал - в целом, а не только вести разговор о каком-либо отдельном случае или памятнике. Ныне, во многом опять-таки благодаря и его усилиям, такой климат в стране существует.

Много вопросов творческого, гражданского, личного характера было затронуто в интервью писагеля, данном автору этих строк в октябре-декабре 1984 года. Интервью было заказано журналом "Наш современник" (его главным редактором СВ. Викуловым), но по ряду причин не было опубликовано, однако использовалось автором диссертации в его публикациях о Солоухине, способствовало расстановке некоторых акцентов в настоящем диссертационном исследовании. Интервью представляет интерес, как говорится, "фактическим материалом" в нем заключенном (в т.ч. сугубо теоретическими моментами, литературными - о соотношении публицистики и художественности в литературе, по малым жанрам и т.д.), а также тем, что в нем проблескивают типичные солоухинские "фрондерские" мысли, высказывания, тогда опережавшие время. Чувствуется дыхание этого кризисного "предперестроечного" времени. А также проявляется творческая индивидуальность писателя.

В этом интервью как бы снят "верхний слой" проблем творчества Солоухина. При учете его публицистических и литературоведческих, культурологических статей, очерков, здесь через вопросы интервьюера произошла акцентировка наиболее важных моментов, положений, занимавших и волновавших художника на протяжении последних десятилетий. В главе приводятся выдержки из него, имеющие отношение к тематике данной главы, что важно в определении той позиции, которую занимали лучшие представители литературы, общественной мысли этого времени.

В нашем представлении, Владимира Солоухина - по силе проявления, синтезу в его малых жанрах, творчестве в целом, понятий "личности", "времени" и "памяти" можно сравнить из современников, пожалуй, только с Александром Солженицыным.

Раздел III ТВОРЧЕСКИЕ ИНДИВИДУАЛЬНОСТИ В ДУХОВНОМ ПОИСКЕ посвящен духовным исканиям лучших писателей последней трети XX века, проходившим в малых жанрах. Композиционно раздел включает три главы, которые соответствует тем руслам, по которым и шел духовный поиск времени, а именно: через природу, социум и непосредственно - "воздушные пути" души человеческой.

Таким образом композиция III раздела предполагает рассмотрение духовного поиска писателей с разных ракурсов; поэтому необходимым является возвращение к тем же авторам в каждой из трех глав.

Впервые здесь представлена литературная картина духовных поисков, проходивших в духе тысячелетнего русского Православия, в то время загнанного в подсознание, но тем не менее зримо проявлявшегося в творчестве замечательных писателей.

В данном разделе впервые четко очерчен путь Василия Шукшина к Храму. Усилиями его и других сходных по генетически укорененному православному чувству писателей и приближался момент позднейшего как бы вторичного обретения ценностей Православия русским обществом в конце XX столетия.

Виктор Астафьев проделал подобный же путь до конца, чего не привелось сделать Шукшину в связи с ранней кончиной. Его поиски и обретения на этом пути также прослежены в разделе.

Вполне сформировавшееся религиозное мировоззрение демонстрировали в последнюю треть XX века А. Солженицын, В. Солоухин, Ф. Абрамов, В. Распутин; их художественный опыт, опыт решения непростых нравственно-этических проблем весьма важен. Христианским чувством овеяно творчество Ю. Казакова, Г. Семенова, более открыто проявивших свою веру лишь в позднейших произведениях. В нравственно-этической сфере шли поиски Ю. Бондарева, не перешагнувшего порог прямых религиозных православных обретений.

Т.н. "сорокалетние" писатели шли разными духовными путями. Среди них выделяется творчество В. Крупина, отразившего свой религиозный православный опыт наиболее ярко и полно.

Для иных авторов исследуемого времени были характерны, может быть, и не вполне осознанные метафизические порывы и устремления.

Среди писателей 90-х годов - Г. Давыдову, Ю. Самарину, П. Пала-марчуку и ряду других авторов присуща вполне отчетливая религиозная православная направленность.

В главе I МНОГОАСПЕКТНОСТЬ ИНТЕРПРЕТАЦИИ ТЕМЫ ВЗАИМОВЛИЯНИЯ ЧЕЛОВЕКА И ПРИРОДЫ внимание сосредоточивается на многоаспектности отношений человек-природа, проявленных в русской литературе в интересующий нас период.

Природа является сферой, где человек издревле черпает для себя силы, "подпитку" — и физическую и духовную. В социально сложные времена "в природу" художники "уходят", чтоб найти душевное успокоение, наладить связь с истинным в мире, мировыми стихиями. Подчас в связи с этим исследователи пишут о якобы пантеизме - например, того же Пришвина. Или, - в последнее время довольно часто - о том, что М.М. Пришвин, оставшись на Родине, не уехав в эмиграцию, открыл для себя область, нашел свою "нишу" в природе, чтобы "заслониться" от "соцреализма". Последнее во многом верно. Но, следует иметь в виду, что писатель начал свой "этнографический путь в литературе", по его словам, еще в начале XX века. Однако он дал пример тем литераторам следующего поколения - "живым", что не могли удовлетвориться духовными суррогатами, которые предлагал им советский официоз.

Православная же, религиозная, церковная, философско-богословская область-впрямую-для литературы тогда была практически закрыта. Поэто-

му "природоведчески-философский" аспект пришвинского мировидения оказался поистине открытием , неким выходом, вполне приемлемым вариантом существования в литературе для многих честных и глубоких художников весьма непростого, несвободного времени.

Еще с Ломоносова, Державина, Жуковского и Тютчева природа представляется сокровищницей Божественного творчества, высшего откровения, областью, наделенной множеством, говоря по-ломоносовски, "доброт" - для человека, но и обладающей внутренней, имманентной самоценностью и цельностью...

Глубина и своеобразие мысли, взгляда М.М. Пришвина как незаурядного художника XX века, продолжившего и развившего эту классическую традицию не могли оставить равнодушными вслед ему идущих в творчестве. Психологическая, философская, художественная изощренность видения мира, отраженная в его произведениях, особенно была удивительна и весьма привлекательна в тяжелое, жестокое время.

Пришвин оказался одним из тех немногих деятелей отечественной культуры, что связывали ее воедино, не дали разомкнуться цепи преемственности от великой русской духовности, прервавшейся было в XX веке.

Один из "наследников" - писателей последней трети века, Владимир Солоухин, свидетельствовал о роли и месте в культуре Пришвина следующим образом: "Пришвин - огромное и уникальное культурное сокровище. Для того, чтобы войти в Пришвина, разговориться с ним, надо замедлить течение своей души. Тогда только возможно будет понять его "особенную", до сих пор скрытую от вас прелесть".

Среди многообразных тем, проблем, разрабатывавшихся Солоухиным, предстают как основные проблема исторической памяти и тема природы.

В рассказах 60-80-х годов, этюдах о природе писатель касается многообразия связей человека и природы, призывает к возможно большей чуткости и большей бережности по отношению к природе, а также рассматривает этические проблемы, разрешению которых помогает вечная природа ("Выводок", "Зимний день", "На лыжне" и пр.).

Многое стремился отразить через призму природы и В. Астафьев. Миниатюры, очерки, рассказы писателя интересны в идейно-философском, нравственном и в художественном отношениях. Следует принять во внимание время их написания - подцензурное, тотально идеологизированное -70-80-е годы, и только в конце 80-х - 90-е освободившееся от многолетнего политического диктата. Поэтому в произведениях В. Астафьева "советского периода" много аллюзий, недоговоренностей, символики. Как и в творчестве других искренних художников той поры (в основном, течения "деревенской прозы"), в произведениях Астафьева шел напряженный духовный поиск.

Нравственно-этические, религиозно-философские проблемы рассматривались Астафьевым "дробно", в мозаичной композиции цикла миниатюр "Затеси", а также в параллельно создававшихся рассказах как таковых. Если много ранних миниатюр так или иначе соприкасались, были связаны темой детства, а также посвящены "вечным" темам, то в конце столетия писатель более публицистичен, но от этого не менее глубок: ищет причины переживавшегося социального кризиса, нравственного разброда, высказываясь открыто, определенно, порой резко, но и с душевной болью, сокрушением в сердце.

Проблемы совести, углубленного самопостижения, познания жизни в целом - основные в цикле. Лирическое авторское начало подводит к философскому осмыслению сущего. Астафьевский юмор в описании тех или иных жизненных явлений и людей оттеняет поиск истины.

Значительны в "Затесях" художественно-философские миниатюры, такие, как "Падение листа", Хлебозары". Писатель поднимается к высшему смыслу всего сущего , несмотря на то, что время написания (нач. 70-х) не давало возможности открыто говорить о высшей духовности, православной религии, Боге. Астафьев употребляет понятия "судьба", "Земля", что давало повод критике указывать на языческие тенденции в его творчестве (разговор о язычестве был еще как-то приемлем). По сути подобные размышления являются религиозными. "Земля наша справедлива ко всем, хоть маленькой радостью наделяет она всякую душу, всякое растение, всякую тварь и самая бесценная, бескорыстно дарованная радость - сама жизнь". Многозначны сравнения, художественные соотнесения маленького листа, его медленного падения осенней порой, и человека, его жизни и физического конца на этой земле: "Увядание его - не смерть, не уход в небытие, а всего лишь отсвет нескончаемой жизни". Образные обертоны, как правило, наращиваются, субъективируются.

В "Хлебозарах" писатель вновь обращается к сокровенным тайнам мироздания, мыслью уносится к началу времен. Мир предстает здесь величественным храмом, объединяющим все живое, "всякое дыхание", благоговейно славящее своего Небесного Отца. Здесь видятся первоисточником стихи Иоанна Дамаскина, в переложении А.К. Толстого: "Благословляю' вас леса...", чему по яркости и глубине выражения религиозного чувства близки астафьевские стихи в прозе. Природа, как и музыка, несут явные признаки Божественного присутствия. Писателя восхищает организованность биосферы, великий круговорот в природе.

В. Астафьев в "Затесях" первого периода касается и социальных проблем, сравнивая по контрасту выморочные идеи правителей, вождей (конечно, имелся в виду XX век, но говорится - цензура! - как бы исторически, в общем) с естественностью, органичностью природы.

В то же непростое время А. Солженицын выдвинул нравственно значимый тезис: "Жить не по лжи!", ставший наряду с отмеченными "русскими вопросами", характерным для переживаемой эпохи.

Александр Солженицын - знаковая фигура XX века. Восставший против лжи и неправедности власть предержащих, ими созданной системы управления и общественных отношений, много претерпевший от нее и вышедший в конце концов победителем, художник-публицист, оставивший запечатленные в эмоциональном слове свидетельства истины, положивший начало своими первыми вещами таким значительным течениям новейшей русской литературы, как лагерная и деревенская проза, Солженицын непереоценим как нравственный пример.

Острополитический писатель, А. Солженицын в цикле миниатюр "Крохотки" предстает художником-лириком и философом. Многое строится в цикле на противопоставлении сущего и должного, естественного, традиционного; используется прием контраста ("Дыхание", "Озеро Сегден" и

др.).

Писатель дивится красоте и целесообразности Божьего мира, ищет в природе успокоение и отраду, поддержку, утешение и новые импульсы к жизни в этом "сорвавшемся с оси и полетевшем под откос природы" (Л. Леонов) человеческом мире, трагическом и полу обезумевшем... ("Утенок", "Вязовое бревно", "Отражение в воде" и др.).

Художник, глядя на мир природы, находит примеры жизнеспособности, несмотря на все неблагоприятные обстоятельства, что подкрепляет характерные для него тенденции стойкости, стоицизма.

В пастельных по тону, выражению чувств рассказах о природе Юрия Казакова порой встречается экспрессивность, когда оказывается необходимым разрешить какую-то важную этическую проблему. Наряду с другими авторами "послепришвинского" времени, Казаков, используя лирический психоанализ, рисует картину охоты-убийства, расставляя свои четкие акценты поведения в мире ранимой пульсирующей природы (рассказ "Белуха").

Много страниц своих произведений посвятил теме природы Георгий Семенов. В диссертации характеризуется своеобразие дарования этого весьма талантливого рассказчика, на наш взгляд, не вполне еще оцененного.

Природа у Г. Семенова является и местом действия, и частью души героя. Герой тонко чувствует свое слияние с миром природы. Натура героя эмоциональна и непосредственна, он в восторге восклицает: "Бог ты мой! Я у всех на виду!.. Я готов был кричать на весь лес: "Звери, птицы! Я одной с вами крови! Верьте мне! Я не трону вас!" (рассказ "Будорань"). Столкнувшись с природой, герой рассказчик видит нечто, никак не связанное с его повседневными заботами, нечто, безусловно превосходящее его, на фоне чего сразу обнаруживается собственная временность. Созерцание

природы пробуждает в человеке любовь и участие к людям. Г. Семенов призывает к взаимопониманию, отзывчивости.

Тревога за сохранность живительной природы проявляется всеми писателями, о которых идет речь. В их ряду практически с начала творческого пути и Валентин Распутин. Комплекс не только природоохранных, но и философско-этических проблем поднимает Распутин в очерке "Вниз по Лене-реке". В центре его - путешествие в заповедник; по слову писателя "Заповедник - соблюдающей заповедь Божью по отношению к творно-му и тварному миру".

Многие большие писатели последней трети двадцатого столетия обратили свой взор на великую природу, несущую признаки вечной гармонии, связанную множеством невидимых нитей с человеком, являющимся ее частью. Природа способствует полноценной духовной жизни человека.

Особенно в то сложное время, когда жили вышеупомянутые авторы и создавались рассмотренные произведения, природа играла в их духовных исканиях непереоценимую роль, восполняя "закрытые" тогда "зоны", сферы духовности.

В главе 2 РЕЛЬЕФНОЕ ОТРАЖЕНИЕ ЖИЗНИ СОЦИУМА -СФЕРЫ ТВОРЧЕСКОГО САМООПРЕДЕЛЕНИЯ рассматривается духовно-социальная проблематика, получившая отражение в русской литературе малых форм в исследуемый период.

Человек соединен с обществом множеством различных связей. Характер их с течением времени меняется. Изменения эти во многом определяются общими социальными обстоятельствами. В первую очередь - на уровне социальной психологии, выделенной ныне в специальную научную область.

Отход от естественного течения социальной жизни наблюдался уже в XVIII веке. "Все искусственное, ничего естественного" - писал о. Павел Флоренский в книге "Столп и утверждение Истины", сравнивая современное состояние общества с веком восемнадцатым, находя много в общем тождественного и пророчествуя о скором будущем: "Искусственная природа в виде подстриженных садов, искусственный язык, искусственные нравы, искусственная - революционная - государственность, искусственная религия". Виновата во всем этом "интеллигентщина", считал о. П. Флоренский (впоследствии обозначенная как "образованщина" А. Солженицыным). И далее рассуждал - как религиозный философ - следующим образом: "Если угодно, в этой механизации всей жизни есть своя, - страшная, - грандиозность, - веяние падшего Денницы; но все эти затеи, конечно, все же держатся лишь тем творчеством, которое они воруют у данной Богом жизни".

В последнюю треть века здоровые творческие члены общества, будучи крайне не удовлетворены духовным его состоянием, обшим положе-

нием вещей, усиленно размышляли над тем, как выйти из внутреннего духовного, социального тупика.

"Что с нами происходит?" - эпохальным оказался вопрос Василия Шукшина, составивший с извечными русскими вопросами "Кто виноват?" и 'Что делать?" весьма значительную триаду.

В диссертации подробно рассматривается типология шукшинских героев-"чудиков", определяющая характер его рассказов, героев, по-своему, остро и ярко, взыскующих правду.Указывается, что главное здесь не в каком-то особом психологическом складе героев, а в социальных условиях, которые и вызывали их своеобразный, иногда неосознанный протест ("Алеша Бесконвойный", "Психопат", "Срезал" и др.).

Публистический запал, глубокие размышления о судьбах Родины были характерны и для Ф. Абрамова.

Федор Абрамов - один из зачинателей "деревенской прозы" - в поздних рассказах ("Из колена Аввакумова", "О чем плачут лошади", "Олешина изба" и др.), как и в миниатюрах, очерках цикла "Трава-мурава", имеющих итоговое значение в его творчестве, размышляет о горькой, драматической судьбе русского крестьянства в XX столетии. О трагедии русского народа в целом. В последних изданиях "Травы-муравы" и примыкающего к нему другого цикла "Были-небыли", 90-х годов, подготовленных вдовой писателя И. Крутиковой-Абрамовой, помещены миниатюры, очерки, рассказы, по цензурным причинам не входившие в прежние. Они необходимо дополняют общую картину жизни, создававшуюся писателем своими произведениями и представляют особый интерес для исследователя.

Абрамова возмущают политика и лицемерие "слуг народа". Короткими бичующими фразами "припечатывает" писатель пролезших в "начальники" лицемеров и демагогов ("К нашим нравам", "Из прогулки по Москве" и др.). В диссертации рассматриваются различные формы повествования в произведениях Ф. Абрамова ("Исповедь таксиста", "Главный враг", "Его величество рабочий класс" и др.). Противопоставляет Абрамов кричаще позорным явлениям исконные морально-нравственные представления, базирующиеся на Православии ("Стены помогли", "Стройное место", "Русь уходящая"). Вместе с другими писателями, патриотами-почвенниками - Шукшиным, Солоухиным, исцеление России и народа он видит в повороте общества к идеалам Святой Руси.

Необходимо отметить эпический характер "Травы-муравы" и "Былей-небылей": из, казалось бы, разрозненных фрагментов создается, тем не менее, единая, внешне многоликая, многообразная, а внутренне, можно сказать, сцементированная - личностью писателя и его выношенными всей жизнью взглядами и позицией - картина русской жизни XX века. И это еще раз подтверждает значимость и неслучайность использования малых прозаических форм многими писателями в последнюю треть столетия.

В своем цикле "Крохотки" А. Солженицын также касается очень важных, глубоких пластов, оснований жизни, определяющих во многом ее духовный уровень, степень национального самосознания ("Прах поэта", "Путешествуя вдоль Оки", "Мы-то не умрем", "Приступая ко дню"). Писатель показывает, что забвение национальных религиозных ценностей влечет духовно-нравственное одичание (в близком к циклу рассказе "Пасхальный Крестный ход").

Много социально значимого и в заметках, миниатюрах "Камешки на ладони" В. Солоухина. О мозаичном принципе цикла говорит само название. Здесь и заметки, фиксирующие какую-либо острую мысль, возникавшую в наблюдении за нашей действительностью. Или полемические размышления о том или ином факте, явлении литературы, искусства, быта. Зачастую в этих миниатюрах, заметках "само содержание создает форму*', становящуюся его частью, элементом - как в ранней, синкретической литературе. Правда, здесь уже на другом уровне; по замечанию М.М. Бахтина, "чем более развился жанр, тем он лучше и полнее помнит свое прошлое".

Любит В. Солоухин всяческие курьезы, анекдотические положения, каковыми изобилует и по сей день наша жизнь, высвечивает в отдельных случаях казусность психологии, мышления и поведения человека в ненормальных социальных условиях - с точки зрения здравого смысла.

Многосторонне освещаются проблемы русской жизни Виктором Астафьевым. В миниатюрах "Затеси", ставших, пожалуй, центральным жанром в позднем творчестве писателя, содержатся итоговые, всей жизнью выстраданные выводы о принципах построения жизни, о национальном характере, о вечном и о социальных "изломах" XX века.

От вечных тем переходит Астафьев к социальным, вводя элемент публицистичности. Так, в своеобразном "цикле в цикле" - о русском льне, наряду с живописным, поэтическим изображением льняного поля высказывается тревожная озабоченность положением дел в нашем хозяйстве. Внутренне негодуя, показывает писатель утрату современными работниками-крестьянами и управленцами-трудовых навыков, которыми были так славны их предки. При этом Астафьев печально констатирует, что утрачено нечто неизмеримо большее - в национальном сознании русского народа. И от этого проистекают все наши беды.

Малые жанры Астафьева связаны с его более объемными произведениями - и реалистическим художественным методом, и общим идейным, духовным настроем. Так, в неоднозначно принятом романе "Прокляты и убиты" автор также показывает великую силу и значение для народной жизни религии как высшей духовно-нравственной ценности: это выражено, в частности, в образе Николая Рындина. В названном романе много и публицистических рассуждений о несправедливости и бесчеловечности власть предержащих, приведших к народным бедам.

В рассказе "Светопреставление" Астафьев показывает, что если человек выбирает неверную дорогу жизни, то деградирует не только он сам, но и многое вокруг него. Диковинная рыбина, выловленная героем рассказа, - предупреждение об опасности, знак надвигающегося и уже надвинувшегося "будущего", которое может быть страшно, как страшна рыба, похожая на инопланетное существо. Это символ того кризиса, к которому мы пришли. Нарушается не только гармония человеческих отношений, но и всего мира.

Авторской манере писателя свойственна эмоциональность особого плана, всегда в его прозе слышен живой голос неравнодушного к общенациональным проблемам человека, который открыто делится наболевшим с читателями, не скрывая самых затаенных чувств и мыслей. Может быть, именно потому, Астафьев в такой малой форме как миниатюра, сумел проявить свою гражданскую позицию и передать свое представление о мире.

Юрий Бондарев в миниатюрах своего цикла "Мгновения" стремится наследовать Бунину. Но классик жил совсем в иных социальных условиях: разрушение и запустение дворянских усадеб не было следствием насильственного слома традиционной жизни: менялся лишь уклад. Поэтому прямое "калькирование" Бунина в миниатюрах на социальную тему ("В Коломне" и др.) не приносит успеха. Острое чувство утраченного - общее, но у Бондарева, в отличие от коллег - современных писателей - нет указания виновников разора коренной русской жизни. Гораздо удачнее подметы писателя в этической сфере, где много внимания уделяется чувствам любви и одиночества ("Женщина с зонтиком", "Одиночество", "Наказание", 'Чужие" и др.).

Много размышляли в своем творчестве о любви, ее противоречивости Юрий Казаков и Георгий Семенов. Успешно разрабатывалась Казаковым и любимая идея о счастье как осуществлении жизненного предназначения человека. "Никто на земле не рождается бесцельно", - утверждал писатель. Проводилась в рассказах Казаковым и идея самоценности человеческой личности ("Трали-вали", "Осень в дубовых лесах", "Двое в декабре" и др.).

Г. Семенов, наследуя чеховско-бунинской традиции, обращает особое внимание на взаимоотношения между людьми, проявляя тонкое знание человеческой психологии и истинно христианский гуманный подход в отображении жизни ("Утренние слезы", "Вальс" и др.).

Валентин Распутин в рассказах 80-90-х гг. высвечивает различные стороны жизни общества, создает характерные типажи и помечает общее неблагополучие, дает представление о последствиях трагедии России в XX столетии.

Это, например, невозможность, неподъемность по обычаям предков похорон матери пожилой Пашутой ("В ту же землю"), или почти рабская зависимость "светленькой" девочки Кати от "Ахмета" и ему подобных - на

русской земле! ("Нежданно-негаданно"). Или типаж опустившегося Герольда из рассказа "Не могу-у!", названного так по берущему за душу крику этого изначально на многое рассчитанного, нестарого еще человека. Именно через этого героя Распутин характеризует фигуру некоего "начальствующего лица": "Порож-пяк!". Писатель здесь прямо указывает на виновников деградации народа.

В данной главе диссертации охарактеризованы также социальные мотивы и представления т.н. "сорокалетних": В. Крупина, В. Маканина.

Итак, социальная сфера рассматривалась художниками последней трети XX века довольно широко (насколько это было возможно в печати из-за цензурных ограничений). Диапазон исканий распространялся от общественного, государственного устройства, критики существующего, до быта и любви. Всех честных, совестливых писателей (а русские литераторы таковы по определению) возмущали официозные лицемерие, ложь, несправедливость. Многие вынуждены были писать "в стол" Социальные искания были в их произведениях неотделимы от духовных.

Великие русские православные традиции являлись воодушевляющим фактором в этих размышлениях. Именно на традициях, на нашей колоссальной духовной истории базировался социальный оптимизм авторов.

В главе 3 ДУХОВНО-ЭТИЧЕСКИЕ, РЕЛИГИОЗНЫЕ ИСКАНИЯ И ОБРЕТЕНИЯ исследуется многообразие духовных проявлений в малых жанрах русской прозы последней трети XX в.

Духовный мир человека пытались в советское время наполнить некими искусственными ценностями; искусственными, ибо они не базировались на твердом основании, выверенном многими предшествующими поколениями людей. Однако, наиболее серьезные и зрелые в духовной сфере деятели оставались верны традиционным ценностям. Так, М.М. Пришвин в 1930 году писал в своих дневниках: "Не согласен, что современная жизнь есть прекрасное, потому что "прекрасной" жизнью понимаю момент творческого воссоздания настоящего из прошлого и будущего". Или: "Евангелие так написано, что кто по природе своей принимает мир, тот находит себе Христа учителем <...>". И еще: "Надо терпеть, жить, нести мир, страдать за других ради веры". И лучшие, ищущие и творческие натуры из писателей, мыслителей последующих поколений, живя в стесненных, несвободных духовных условиях, тем не менее шли в направлении, определенном вектором православных религиозных традиций. Это далеко не всегда проявлялось открыто (да и не могло быть впрямую демонстрируемо), но, тем не менее, часто передавалось через природу, искусство и пр. Для многих писателей рассматриваемого периода характерна и спонтанная метафизичность.

В последнюю треть XX века лучшие писатели осознанно стремились как бы "скрепить" насильственно разомкнутые времена, для чего особое внимание обращали на живущих еще тогда носителей прежнего "непоко-

лебленного" сознания - пожилых, старых людей, становившихся героями их произведений.

В рассказе "Ледяные вершины человечества" Вл. Солоухин создает образ старухи-матери погибшего крестьянина. Ее "плачем" писатель дает свое представление огромного значения религиозного, народнопоэтического взгляда на мир, природу. Этот образ близок по типологии матери из рассказа В.М. Шукшина "Материнское сердце": сближает их самоотверженность, действенная материнская любовь героинь, что передается авторами посредством речевой характеристики.

Показателен и шукшинский рассказ "На кладбище", где автор повествует о явлении Богородицы солдату. Рядом своих рассказов Шукшин свидетельствовал о глубоко укорененном в сознании народа тысячелетием Православии, хоть и замутненном в последние советские десятилетия, но тем не менее живом вопреки всем испытаниям ("Билетик на второй сеанс", "Верую", "Крепкий мужик", "Мастер" и др.).

Образ коренной русской женщины-крестьянки, сходный с Матреной Солженицына, старухами Абрамова, Распутина, Солоухина, создает Георгий Семенов в рассказе "Игра в колечко". Героиня его Анна Степановна выписана с присущим автору психологизмом во всех подробностях и деталях. Писатель акцентирует внимание читателя на добродушии, поистине русской христианской незлобивости Анны Степановны. В тяге к людям, в доброте и надежде на душевное тепло - главная особенность ее характера. Русского национального характера в лучшем своем проявлении. Эта тема проходит через многие рассказы писателя: "Серьеза", "Лизавета", "Непутевый" и др. Завершает образ героини сон, который она видит. Снится ей, что она с легкостью поднимается вверх по высокой и крутой лестнице "к золотисто-голубому, небесному свету". Анна Степановна обретает заслуженный ею в земной жизни рай, она получает счастливый покой, умирая, уходит в мир света и добра.

В. Астафьев, по его собственному признанию, уже в зрелом возрасте прошел некий внутренний, духовный путь в постижении истинных основ жизни. В таких стихотворениях в прозе, как "Домский собор", "Аве Мария" писатель в лирико-философском ключе передает душевные переживания личности, открывающей для себя мир высоких религиозных чувств, связанных с прекрасной формой их выражения, созданной великими творцами - музыки, архитектуры.

Для таких рассказов В. Распутина как "Видение", "В больнице" характерно использование приема психологических пограничных состояний; такое состояние провоцирует напряженный духовный поиск. Медитация в "Видении" напоминает тургеневские "8епШа", тютчевскую позднюю лирику. И что-то бунинское по настроению и художественности присутствует в таких, например, строках: "... в сентябре еще зелено, ядрено, крепко,

осенью и не пахнет, а снежный саван между тем приготовляется, рождается что-то вечное, властное, судное".

В данной главе обращается внимание также на духовные искания В. Лихоносова, В. Белова, С. Никитина, В. Конецкого, А. Кима, а также на произведения малых форм Ю. Нагибина, Ю. Трифонова, А. Битова, Т. Толстой, Е. Попова, Л. Петрушевской, В. Пьецуха, Е. Ченкасова, Г. Давыдова, Ю. Самарина, С. Довлатова, Ю. Мамлеева. П. Паламарчука.

...Духовные искания писателей рассматриваемого времени, в силу известных причин, были ограничены в своих проявлениях. И распространялись, экстраполировались чаще на природу; акцентировались на стариках, органических носителях старинной духовности. Имели место и подходы к истинному "исподволь", через, порой, мучительные размышления.

Тем не менее, можно констатировать некий общий ход, в одном направлении, старательно микшируемом в то время "сверху". Несмотря на все официозно-тоталитарные попытки сбить с этого курса, внутренний духовный компас истинно национальных художников показывал на непреходящие ценности, православные традиции.

Русская литература вышла, можно сказать, на новые рубежи в последнюю треть XX века; литературное развитие в Отечестве во многом преодолело насильственный разрыв с дореволюционной традицией (хотя и не в полной мере), вошло в традиционное русло естественного пути. Это произошло благодаря распространению - правда, в 60-70-ые годы еще весьма умеренному: среди творческой интеллигенции - трудов философов русского религиозного ренессанса, дореволюционных авторов и писателей русского зарубежья, не печатавшихся по идеологическим причинам, а также и самиздата.

Писатели исследуемого периода смогли почерпнуть многое из достижений русской общественной и философско-религиозной мысли. Узнав, например, Бунина-публициста, автора "Окаянных дней", по иному взглянуть на события 1917 года и периода гражданской войны, подававшихся официально весьма односторонне, искаженно-пропагандистски. Однако, зачастую при отсутствии настоящего русского воспитания - духовного, религиозного, писатели последней трети XX века, с одной стороны, тянулись к традициям и открывали для себя много ценного, а с другой - оказывались как бы "блудными детьми" того же Бунина: в силу усеченности воздействия, отсутствия общего "силового поля" традиционной национальной атмосферы, жесткости цензуры, строгой и тотальной ложной идеологизации жизни.

Деструктивные тенденции современного мира - нравственная, прежде всего, - дают повод и основание для существования (с начала XX века) авангарда, далее - постмодернизма и пр.

Русская литература в лучших своих произведениях всегда была духовна, ориентировалась на идеал. Внутренняя и внешняя раздробленность:

сознания и жизни, демонстрируемая постмодернизмом, изначально находится вне национальной традиции. Кроме того, постмодернизм принципиально сторонится и отвергает всякий идеал. Эти обстоятельства говорят о недолговечности такого явления нарусской почве.

В IV разделе ХУДОЖЕСТВЕННОЕ СВОЕОБРАЗИЕ РУССКОЙ ПРОЗЫ МАЛЫХ ЖАНРОВЫХ ФОРМ ИССЛЕДУЕМОГО ПЕРИОДА рассматривается поэтика произведений малых жанров прозы, внутренняя структура миниатюр, предложена классификация "самых малых" жанров русской прозы последней трети столетия.

Характеристические признаки их состоят в следующем:

Стихотворения в прозе — положили начало жанровому подвиду лирических миниатюр; им свойственны повышенная эмоциональность (или элегичность), исповедальность, поэтическая метафоричность, ритмичность. Стихотворения в прозе отличает свободная композиция. Поэтика стихотворений в прозе близка поэтике стихотворной лирики (В. Астафьев, Ю. Бондарев, Ю. Куранов, А. Солженицын, В. Солоухин).

Этюды, эскизы, картинки с натуры - лирически окрашены, тронуты поэтическим чувством. До стихотворений в прозе им недостает в одних случаях более пространного (или - точнее по смыслу - пространственного) объема, в других - завершенности. Картинки с натуры, этюды представляют собой некий "одномоментный срез" действительности, содержащий определенный эмоциональный потенциал и подвигающий к ассоциациям. (В. Астафьев, А. Землянский).

Эссе — самый распространенный вид, свободное размышление на определенную тему. К эссе можно отнести все несюжетные миниатюры, а также не являющиеся "картинками с натуры". Тема природы предстает здесь скорее своей экологической стороной. Эссе, кроме того, потенциально включает все многообразие тем, размышлений по самым разнообразным проблемам бытия, включая вопросы художественного творчества. (В. Астафьев, В. Солоухин, В. Дементьев).

Притча - типологической ее особенностью является некая "закоди-рованность" при серьезном философском содержании, экстраполяции на "вечность", глубокую социальную проблематику. (А. Солженицын, В. Солоухин, В. Крупин).

Афоризм — самая лаконичная форма, часто представляет собой фиксируемые автором и художественно обработанные меткие и образные народные выражения. (Ф. Абрамов, В. Солоухин).

Рассказ - сюжетная миниатюра; от рассказов как таковых отличается сравнительно меньшим, малым объемом. Кроме того, предполагает включенность в цикл. Основу сюжета здесь составляет часто небольшой эпизод действительности, однако достаточно значительный для характеристики существенного явления жизни. (А. Солженицын, Ю. Бондарев, В. Солоухин).

Бытовые зарисовки, сценки, картинки из жизни - лишены каких-либо авторских комментариев; весьма лаконичны. Интерпретация смысла отдана читателю. (Ф. Абрамов, В. Солоухин).

Юмористические или сатирические сказы (анекдоты) — им присуще некое пересоздание действительности, столкновение реального и фантастического планов, реальности и абсурда (В. Белов "Бухтины вологодские").

Сказы о природе - некая фрагментарность не позволяет определять их как "сказки" - более завершенную и сюжетно разветвленную форму (А. Барков).

Следует отметить условность представленной видовой градации миниатюры. Виды могут взаимопроникать, сочетаться, коррелировать. Их разнообразие и богатство свидетельствуют о широких возможностях жанра.

Миниатюры изначально - в силу своего малого объема - тяготеют к циклизации; при этом проявляются особые отношения между каждой отдельной миниатюрой и контекстом. В последнюю треть XX века такие циклы, создававшиеся во множестве, были нацелены - особенно в жанровых подвидах эссе, притчи, рассказа - на более детальный, пристальный анализ действительности с целью пометить кризисные ее явления, по возможности разобраться, "что же с нами происходит". Конструктивным центром, ядром их при этом становятся личность самого автора, выходящая здесь на первый план, его социально-философская позиция, художественные принципы. Можно сказать, что в цикле миниатюр, таким образом, творческая индивидуальность становится гораздо очевидней, "наиболее полно проступает истинное "я" писателя, которое зашифровывается в больших полотнах жанровым диктатом" (Бор. Леонов).

Цикл миниатюр представляет собой ныне новое жанровое образование. Имея ввиду циклизацию литературных произведений как таковую, близкое представление о цикле помечали в свое время исследователи Ю. Лебедев, С. Шаталов (на материале произведений XIX века). Они справедливо рассматривали цикл не только как особую ступень на пути к более обобщающему произведению - повести или роману (точка зрения, например, Б. Эйхенбаума), но как самостоятельное, развивающееся жанровое образование, обладающее собственными художественно-выразительными и содержательными возможностями.

Цикл - жанровое образование, объединяющее в себе ряд других, меньших по объему художественных произведений, и в целом составляющее сложное идейно-композиционное единство. В цикле миниатюр фрагментарность, недосказанность, единичный характер эпизода исчезают, нивелируются благодаря их количественному накоплению и расширению внутреннего эпического масштаба, благодаря возникающему особому контексту. Цикл миниатюр редко представляет собой жанрово нечто однооб-

разное (Ю. Куранов, В. Бочарников), чаще миниатюры группируются вокруг ключевых идейных, тематических центров (В. Астафьев, Ю. Бондарев) или составляют прихотливую авторскую мозаику (В. Солоухин, А. Солженицын).

В Заключении подводятся итоги исследования. Русская литература малых форм последней трети двадцатого столетия богата и многообразна.

При всем разнообразии, обусловливаемом множеством ярких творческих индивидуальностей, сказался общий фактор времени, времени переломного от некоего ложного социального пути к возвращению в исконное традиционное русло. Характерно и показательно - и в этом состоит главная концепция нашего труда - что, несмотря на проводившуюся искусственную, выморочную и в то же время тотальную идеологическую политику, отвращавшую от базовых национальных ценностей, и, в частности и в первую очередь, религии, православия, лучшие писатели времени оставались во своей сути — человеческой и творческой — им верны. Это проявлялось в самом духе произведений, в художественных образах, поэтике произведений в целом.

В правильности духовного выбора свою непреходящую роль играли русские национальные традиции - как в плане изначально генетически заложенных качеств, так и воздействия все-таки продолжавшей свое благое существование Русской Церкви, общего массива дореволюционной русской культуры - классической литературы с личностями ее великих деятелей, также духовного подвижничества и русской религиозной философии рубежа ХГХ-ХХ веков.

В теоретическом отношении, движения литературных жанров, форм, можно констатировать, что в рассматриваемый период произошел бурный рост, количественное развитие малых жанровых форм, потеснившие крупные в литературном процессе, общем отражении действительности. Романы, конечно, создавались и их роль в духовном поиске времени, безусловно, немала. Но, по-видимому, время великих романов прошло. Наступил период некоей дифференциации мышления, проблем. И — в этом другая концептуальная идея нашего исследования - малые формы стали замещать собою более крупные, взяв на себя эпический показ и отражение бытия. Иногда, - и довольно часто, - это происходило через лирические приемы повествования. Следует отметить, что, хотя это два разных литературных рода: эпос и лирика, но бессмысленно - как делают нынче некоторые критики - их напрочь отделять, разделять. Для художественной прозы, реализма XX века характерен как раз синтез этих двух начал, выразившийся, как было многократно продемонстрировано в нашей работе, в очень сильной тенденции: лиризации прозы, лиризации эпоса ~лирической прозе.

Годы ущербного развития, однако, не прошли бесследно, без утрат. Оскудела нация, ее дух. Писатели констатировали падение нравов, мель-

чание людей, личностей, убывающее в жизни добро, о чем свидетельствовали своими маленькими произведениями, тем не менее, — многосторонне (Ф. Абрамов, Г. Семенов, А. Солженицын и др.). "Что с нами происходит?" - задал, как камертоном тон, эпохальный вопрос Шукшин, дав ответ в творчестве сам и получив многоголосый отзвук собратьев по перу.

Энергия созидания, добра, движимая христианскими заповедями, представлениями о справедливой всё объемлющей, органичной жизни подвигала авторов к созданию произведений с четко выверенными нравственными акцентами, звала к духовному поиску, поиску выхода из удручающего социального положения. Этот поиск продолжается и ныне, в начале нового столетия. Но многое уже определено, названо, показано литературными "мэтрами" XX века, что оказалось - естественно - в центре нашей работы. Интересно и симптоматично, что именно такие многомощные писатели, владеющие мастерством и сильные духом, обратились в одно и то же время к малым прозаическим формам. И, можно сказать, подняли их на новую высоту среди других жанровых форм.

Нынешние циклы миниатюр разных авторов, подвергнутые нами анализу, свидетельствует о том, что лучшие из произведений могут рассматриваться как "концентрированные романы", другие, менее совершенные, или изначально не претендующие на такой уровень, имеющие значение и вид заметок, зарисовок - по своему характеру им уступают. Но все они в своей совокупности могут составлять некую новую жанровую общность, обладающую способностью передавать эпическую картину мира.

В малых жанровых формах в рассматриваемый период шла "психологическая детализация": сугубое, утонченное внимание уделялось всем нюансам человеческой психики, душевных порывов, подсознания (В. Астафьев, В. Распутин). В связи с трудностями "внешней" жизни особенное значение придавалось поискам в жизни "внутренней": во многом с целью выхода из общего кризиса.

В жанровом плане отмечается превалирование лирического рассказа, рассказа-медитации.

В очерке традиционно выражались социальные воззрения авторов; для очерка рассматриваемого времени характерна эссеистически-психологическая тенденция. Очерковость входила как элемент и в художественную прозу.

В своей работе мы проследили историю развития малых прозаических жанровых форм в русской и мировой литературе, высвечивая ключевые ее моменты, не всегда замечаемые значимые особенности. Так, например, указано на особое внимание, уделяемое русскими авторами XVII-XVШ вв. идейно-духовным аспектам воссоздаваемой действительности, с четкой христианской этико-философской акцентировкой.

1ЮС. .... -

БИБЛИОТ1.КЛ I С,Пет«р6ург (

В рассмотрении теории малых жанров сделаны некоторые принципиальные замечания, как-то; подчеркнута связь малых форм на ранних этапах развития со средневековым жанром мениппеи, что имеет значение для более объемной и верной характеристики его в дальнейшем; оспорено утверждение Э. Шубина о том, что малые жанры, в частности, рассказ особенно интенсивно развивается в период общественных нестроений и катаклизмов: в т.н. "застой" 60-80-х гг. был заметен "всплеск" этого жанра, а в бурные 90-е - напротив, "затишье". Четко разведены понятия новеллы и лирического рассказа, нередко смешиваемые. Сделана попытка создания теории, классификация "самых малых жанров": миниатюр-эссе, стихотворений в прозе, притчи, афоризма, сказа. Обращено внимание на циклизацию миниатюр как некое новое жанровое образование.

По проблеме традиций и преемственности особое внимание нами уделено наследию Ивана Бунина как ярчайшего представителя истинно русского самосознания XX века, явившегося - как художник-мыслитель -путеводной звездой для многих отечественных писателей второй половины - конца столетия. Помимо Бунина, не обойдены вниманием философы русского религиозного ренессанса, а также Михаил Пришвин в теме "человек и природа".

В отдельной главе нами уточнено и проявлено в истинном своем значении понятие "духовность", употребляемое ныне подчас без понимания его истоков и исконной сути.

Также мы посчитали необходимым обратиться к философской сущности категорий личности, времени и памяти - как опорных в произведениях малых прозаических форм времени.

В осмыслении малых жанров прозы последней трети XX века - в плане духовного поиска, поэтики и творческих индивидуальностей авторов - нами многосторонне рассмотрены произведения крупнейших представителей жанра, так и значительнейших писателей времени, сделавших свои малые формы некоей квинтэссенцией духовного опыта, часто итогом длительного жизненного и духовного пути.

Кроме того, внимание обращено и на менее значительные по достижениям духовного и художественного характера - произведения и авторов, но, тем не менее, сказавших свое слово, выделившихся своей творческой индивидуальностью.

В заключение последняя треть XX столетия характеризуется как время весьма значительного, интенсивного развития русской литературы, ее духовного поиска. Итог нашей работы - в утверждении за этим периодом в очерченном созвездии писательских имен, талантов значения феноменального: как в идейном отношении, так и в плане формальной новизны. Такого разнообразия и богатства малых жанров прозы в один сравнительно короткий период, пожалуй, дотоле не было в истории нашей литсрату-

ры. И, принимая во внимание дальнейшую технизацию, можно предположить: ничего подобного не будет в наступившем XXI веке.

Таким образом, мы своей работой в какой-то мере подводим итог развития русской литературы не только XX столетия, но и в целом второго тысячелетия.

Содержание работы отражено в следующих публикациях:

1. Георгиевский А.С. Русская проза малых форм последней трети XX века: духовный поиск, поэтика, творческие индивидуальности. М. 1999. 8 п.л.

2. Георгиевский А.С. О ключевых проблемах разработки курса истории русской литературы XX века. // Проблемы современного литературоведения: теория, история, методика. М., 1994. 0,2 п.л.

3. Георгиевский А.С. Обретение Дома. О творчестве Юрия Казакова. // Литература в школе. 1988, № 6. 0,8 п.л.

4. Георгиевский А.С. Человек и природа в творчестве Владимира Солоухина. // Русский язык за рубежом. 1984, № 5. 0,4 п.л.

5. Георгиевский А.С. Талант сопричастности. (О публицистике Вл. Солоухина). // Октябрь, 1984, № 10. 0,2 п. л.

6. Георгиевский А.С. Жанр миниатюры в прозе Владимира Солоухина. // Проблемы художественного метода, жанра, стиля в русской литературе. М., 1993. 0,5 п.л.

7. Георгиевский А.С. Рассказы В.М. Шукшина. К проблеме творческой индивидуальности писателя. // Проблемы художественного метода, жанра, стиля в русской литературе. М., 1995. 0,35 п.л.

8. Георгиевский А.С. Поэтика рассказов Георгия Семенова. // Проблемы эволюции русской литературы XX века. М., 1995. 0,3 п.л.

9. Георгиевский А.С. К проблеме изучения жанра рассказа (рассказ и новелла). // Актуальные проблемы современного литературоведения. М., 1995. 0,3 п.л.

10. Георгиевский А.С. К проблеме изучения жанра прозаической миниатюры. // Проблемы эволюции русской литературы XX века. М., 1997. 0,3 п.л.

11. Георгиевский А.С. Своеобразие (малой) прозы В. Крупина. // Актуальные проблемы современного литературоведения. М, 1997. 0,35 п.л.

12. Георгиевский А.С. Своеобразие миниатюр «Крохотки» А. Солженицына. // Актуальные проблемы современного литературоведения. М, 1998. 0,45 п.л.

13. Георгиевский А.С. Малые жанры прозы В. Астафьева (духовный поиск, поэтика). // Разнообразие творческих индивидуальностей в литературном процессе XX-века. М., 1999. 0,45 п.л.

14. Георгиевский А.С. Бунин и Россия. // Российский литературоведческий журнал. 1999, №12.1 п.л.

15. Георгиевский А.С. Духовный поиск «сорокалетних». // Актуальные проблемы современного литературоведения. М., 1999.0,4 п.л.

16. Георгиевский А.С. Альфа и омега Федора Абрамова. // Проблемы эволюции русской литературы XX века. М., 2000. 0,35 п.л.

11. Георгиевский А.С. Наследие славянофилов сегодня. // Народное образование в XXI веке. Тезисы научных докладов Международной юбилейной конференции МПУ. М., 2001.0,1 п.л.

18. Георгиевский А.С. Идеология славянофильства: современный взгляд. // Ориентир. Сб. научных трудов. Вып. 2. М., 2002.0,9 п.л.

19. Георгиевский А.С. Художественно-философские искания А. Кима. // Проблемы эволюции русской литературы XX века. М., 2002. 0,2 п.л.

20.Георгиевский А.С. Особенности рассказов Т. Толстой. // Проблемы эволюции русской литературы XX века. М., 2002. 0,1 п.л.

21. Георгиевский А.С. Классификация прозаических миниатюр последней трети двадцатого столетия. // Проблемы эволюции русской литературы XX века. М., 2004. 0,15 п.л.

22. Георгиевский А.С. Жизнь души и дорога к Храму (О духовных исканиях в малых жанрах русской прозы последней трети XX в.). // Проблемы эволюции русской литературы XX века. М., 2004. 0,25 п.л.

Подписано в печать 20.05 04. Объем 3,5 усл. п. л. Тираж 100 экз. Заказ 100

Издательство Литературного института им. Л.М.Горького 123104, Москва, Тверской бульвар, 25

Р17 5 О 1

РНБ Русский фонд

2005-4 16112

Оглавление научной работы автор диссертации — доктора филологических наук Георгиевский, Алексей Сергеевич

Введение.

Раздел I. История и теория малых жанров прозы.

Раздел II. Проблема духовных литературных традиций и преемственности.

Глава 1. Понятие духовности и литература.

Глава 2. Иван Бунин как духовный литературный феномен - маяк для русских писателей последней трети двадцатого века.

Глава 3. Личность, время и память как опорные понятия для творцов малых жанровых форм прозы исследуемого периода.

Раздел III. Творческие индивидуальности в духовном поиске.

Глава 1. Многоаспектность интерпретации темы взаимовлияния человека и природы.

Глава 2. Рельефное отражение жизни социума-сферы творческого самоопределения.

Глава 3. Духовно-этические, религиозные искания и обретения.

Раздел IV. Художественное своеобразие русской прозы малых жанровых форм исследуемого периода.

Введение диссертации2004 год, автореферат по филологии, Георгиевский, Алексей Сергеевич

Русский XX век - трагический и героический - отразился в литературе многосторонне. В последней трети века осмысление произошедшего и перспектив будущего - в духовно-нравственном и социальном планах -интенсивно шло и в малых жанрах прозы, часто составлявшихся в циклы. И это - характерное и симптоматичное явление: "дробное" рассмотрение проблем и реалий жизни обосновано психологически, способствует некоей "психологической остановке" в осмыслении действительности, более детальному, пристальному художественному ее анализу, что особенно актуально во времена перемен (или их назревания). А составление в мозаичное целое видится попыткой, таким образом художественно синтезировав разрозненные факты и впечатления, представить общую картину бытия.

Ныне, когда XX век позади,з открывшейся во всей полноте литературной ретроспективе, должны быть сделаны важные итоговые замечания, дано новое осмысление, казалось бы, вполне однозначно понятых в синхронном восприятии произведений, а в них - отразившихся проблем и реалий времени, более объемно и верно предстанут перед нами и творческие индивидуальности.

К тому же именно сейчас появилась возможность без идеологического диктата и цензурных ограничений рассмотреть и исследовать истинный духовный поиск большой литературы указанного времени, ведущийся ею, конечно же, безостановочно, непрестанно, но особенно усиливающийся в периоды общественных кризисов. (Такая связь - хотя и опосредованная -существует и действует.)

Период, взятый нами для рассмотрения, свободно распадается на две части: вторая половина 60-х - 80-ые гг. и конец 80-х - 90-ые гг. В первой шло скрытое брожение (тем не менее часто дававшее яркий "выплеск") и накопление опыта непредвзятого художественного осмысления жизненных фактов и явлений, - как современных, так и исторических; во второй - вместе с новыми текущими трудностями и проблемами в литературу вошла взыскующая правда во всех ее часто драматических перипетиях и коллизиях. (Граница внутри периода, впрочем, достаточно условна).

Духовный поиск в указанный период шел не только в русле знаменитой "деревенской прозы", хотя и главном в этом смысле. Духовно-нравственные, этические искания были характерны для более широкого фронта всей литературы. Поэтому круг авторов, произведений малых жанров, вошедших в сферу нашего рассмотрения, довольно велик.

Касаясь проблемы жанров, следует прежде всего отметить, - принимая во внимание справедливое замечание академика Д.С.Лихачева: "категория жанра - категория историческая", - что в последнюю треть двадцатого века интенсивной трансформации, видоизменению, развитию подверглись многие жанры, и прежде всего - малые. Для этого времени оказался характерен настоящий взрыв активности по созданию уже известными, значительными писателями большого количества ранее в таком виде небывалых в русской литературе миниатюр, коротких художественных очерков, художественно-публицистических заметок, заключавшихся в циклы. Как, например, "Камешки на ладони" В.Солоухина, "Затеей" В.Астафьева, "Крохотки" А.Солженицына, "Трава-мурава" Ф.Абрамова, "Мгновения" Ю.Бондарева, "Зерна" В.Крупина.

Наряду с рассказами как таковыми, названных авторов, также имеющими новаторскую жанровую специфику, принимая во внимание широкий жанровый диапазон малых форм времени - от "сценических", "драматургически-эпических" рассказов Василия Шукшина до лирических рассказов и новелл Юрия Казакова и Владимира Солоухина - все это составляет весьма яркий и значимый феномен не только русской, но и мировой литературы. Очерченному явлению нет западного эквивалента, - и об этом свидетельствуют сами западноевропейские и американские исследователи. Так, творчество последних из названных писателей американский профессор литературы Дайминг Браун* охарактеризовал - по основополагающей особенности - как "типично русский жанр очерка, представляющего собой нечто среднее между документальным и художественным скетчем (англ., букв. - набросок), организуемым впечатлениями, наблюдениями и размышлениями очевидца-рассказчика". Ему вторит другой профессор - итальянский - Ренато Поджиолли**, констатируя, что прямого соответствия этому нет ни в одной другой литературной традиции и что приближаются к таким произведениям в англоязычной литературе те, которые могут называться notes (заметки), sketches (скетчи) и даже memoirs (мемуары).

Интересно и важно, что при всем этом формальном, жанровом новаторстве произведения несли некий духовный заряд, передавали напряжение духовного, идейного поиска, который шел, как это происходило и в прежние времена в русской литературе, во многом в религиозном ключе, -настолько явно, насколько это возможно было во время тотального официозного атеизма и, позднее, - только еще освобождаясь от многолетнего политического диктата.

Мы в своей работе посчитали необходимым, помимо рассмотрения процесса духовного поиска и поэтики, попытаться теоретически осмыслить специфику малых прозаических жанровых форм времени: прежде всего "самых малых жанров": прозаической миниатюры, короткого очерка, публицистической заметки, а также проследить процессы развития в означенное время жанров рассказа, очерка, корреляции рассказа с новеллой и т.д.

Творческий метод автора - важнейший аспект литературоведческого анализа, включающий опознание образа мышления писателя, - неотделим American Contributions to the Sixth International Congress of Slavists, 1968, vol.2, p. 2149. Poggiolli R. The Phoenix and the Spider. Cambrige,1977, p. 7. от определения, "узнавания" творческой индивидуальности. Поэтому необходимое внимание в нашем обобщающем труде уделено и этой проблеме.

Таким образом, актуальность исследования определяется самой постановкой проблемы: изучение - во всей совокупности художественно-философских проблем и отношений - русской прозы малых форм - значительного литературного феномена времени, а через него - духовного поиска литературы последних "советских лет" и первых "постсоветских" нашим литературоведением в широком и итоговом плане еще не предпринималось. Тогда как необходимость такого подхода очевидна. Актуальным представляется ныне уже без всяких умолчаний и предвзятостей очертить реальные контуры этого литературного явления XX века.

С вышеизложенным связана новизна исследования. Христианский православный подход в интерпретации жизненных явлений и проблем, несмотря на замутненность такого взгляда в общественном сознании, все-таки оставался определяющим для многих больших писателей времени весьма непростого, не изжитого нами и до сегодняшнего дня.

Подобных трактовок, раскрывающих творчество крупных писателей последней трети века в сердцевинной основе, определяемой православным миросозерцанием, до сих пор не осуществлялось. Хотя по "деревенской прозе", в частности, по отдельным писателям этого течения написаны многие работы, таких авторов, как В.Чалмаев, Ю.Селезнев, В.Коробов, С.Семенова, Л.Аннинский, И.Золотусский, В.Курбатов, А.Ланщиков,

A.Бочаров, П.Выходцев, В.Кожинов, Ф.Кузнецов, А.Овчаренко, А.Турков, Е.Черносвитов и др. По, условно говоря, "городской" прозе и писателям "московской школы" - И.Кузьмичев, Г.Горышин, А.Нинов, А.Павловский,

B.Бондаренко, И.Дедков, Н.Иванова, А.Латынина, А.Михайлов, Е.Холшевникова, А.Василевский и др. Но не было речи, - в силу тотальных цензурных ограничений, а также и, часто, - мировоззрения самих литературоведов - о христианском православном контексте прозы последней трети века, особенно если принимать во внимание малые жанры. Отсюда происходила конечная невыявленность истинных основ и направленности духовного поиска литературы этого периода. (Хотя не уходят от нашего внимания и попытки поиска в иных направлениях).

Немаловажным представляется и аспект связи русской прозы конца столетия с философией начала века, учет влияния таких религиозных мыслителей, как К.Н.Леонтьев, Н.А.Бердяев, о. П.Флоренский, В.В.Розанов, И.А.Ильин и других.

Следует заметить, говоря в целом о малых жанрах, что интерес к ним в критике, как правило, проявляется живой, тогда как в фундаментальных обзорах литературы, литературоведческих системах А.Овчаренко, В.Апухтиной, В.Ковского и других исследователей произведения малых форм оказываются на периферии рассмотрения; им традиционно отводится "арьергардное" место. И это представляется несправедливым, поскольку, повторимся, в малых жанрах в указанный период создавалась (парадоксально!) - большая литература.

Показательны, характерны и симптоматичны высказывания современных писателей о возможностях малых жанровых форм, их значении в собственном творчестве и в целом в литературе.

Рассказ дисциплинирует своей краткостью, учит видеть жизнь импрессионистически-мгновенно и точно. Наверное, поэтому я и не могу уйти от рассказа. Беда ли то, счастье ли: мазок - и миг уподоблен вечности, приравнен к жизни. И слово каждый раз иное" (16,76),* - писал Юрий Казаков. По словам С.Воронина, "рассказчиков объединяют проникновение мыслью в сложный духовный мир человека, хорошее знание жизни общества, поиски неповторимых красок языкового богатства, умение соз Первая цифра в скобках обозначает порядковый номер цитируемого издания в прилагаемом списке литературы, а вторая - страницу этого издания. дать музыку настроения рассказа" (214,34). О малых жанрах Ю.Бондарев отзывался следующим образом: "Короткий жанр, труднейший жанр" (90,47).

Малые жанры - рассказ, очерк, миниатюра - исследовались в современности в работах А.Огнева, Э.Шубина, В.Богданова, А.Лужановского, А.Нинова, Т.Заморий, В.Скобелева, Г.Бондаренко, А.Хайлова, И.Крамова, А.Чепиноги, В.Этова, Д.Кандарпы, Е.Гинды, Г.Мурикова, Е.Фроловой, Т.Федь, С.Войтас.

Однако осталось много непроясненных вопросов как идейно-духовного, так и теоретического характера. Следует отметить, что теории миниатюры вообще не существует, а теория рассказа, новеллы и очерка оставляет простор для дальнейших исследований. К тому же бурное развитие малых жанров в последнюю треть двадцатого века дает для осмысления много нового материала.

Современному рассказу свойственно тяготение к символике, философскому обобщению. Характерен углубленный анализ внутреннего мира человека, его духовной эволюции; в первый период рассматриваемого нами отрезка времени - через иносказание, аллюзии, умолчание, посредством "внесюжетной" детали, введения ирреального и фантастического элементов. Во второй период, то есть в конце столетия, дополнительно к некоторым из перечисленных приемов, - в связи с изменившимися идеологическими и цензурными условиями, - более откровенный "диалог" с читателем, открытое выражение писателями своей социальной позиции - через инвективы, порой натурализм, а также игровое начало; использование психологии шоковых состояний; эстетики постмодернизма. Наряду с новациями заметен возврат к классическим традициям русской реалистической прозы.

Важным представляется новое, итоговое освещение означенного периода в развитии русской литературы (на основе рассмотрения малых жанров прозы), обобщенный анализ его с позиций иного времени, - конца XX века и начала нового тысячелетия.

Именно это последнее и является целью нашего научного труда.

Цель предопределила следующие задачи:

- дать представление о развитии малых жанров прозы в означенный период и в историческом "срезе";

- исследовать духовный поиск русской литературы последней трети XX века в его основных определяющих чертах и направлениях;

- рассмотреть поэтику малых жанров прозы различных авторов, обратив особое внимание на миниатюры прозаических циклов - новаторское явление времени;

- определить наиболее значительные творческие индивидуальности писателей - творцов малых жанров;

- провести анализ, сделав необходимые дополнения и уточнения в теории малых жанров прозы;

- выявить значение православной философии в развитии прозы обозначенного периода.

Предметом исследования является прежде всего художественное творчество в малых жанрах В.Солоухина, Ю.Казакова, Г.Семенова, В.Шукшина, В.Распутина, А.Солженицына, В.Астафьева, Ф.Абрамова, В.Крупина и др., дополненное их архивными документами, статьями, журнальными публикациями.

Методы исследования основаны на достижениях сравнительно-исторического и содержательно-структурного изучения литературного процесса. Прием осмысления крупных художественных индивидуальностей в контексте традиционной культуры поможет глубже понять как специфику творчества в малых жанрах отдельных писателей последней трети XX века, так и развития русской литературы означенного периода в целом.

Теоретическое значение диссертации состоит во включении православного аспекта в методологию литературоведческих исследований, а также классификации прозаических миниатюр.

Практическая ценность диссертации заключается в том, ее основные положения и выводы могут быть полезны при написании истории русской литературы XX века. Результаты исследования можно будет использовать при вузовском изучении как творчества отдельных писателей, так и литературы последней трети века в основных и специальных курсах и семинарах.

Апробация основных положений диссертации осуществлялась посредством публикаций в журналах "Российский литературоведческий журнал", "Литература в школе", научных сборниках Ml 11 У, МПУ, МГОПУ; издания монографии; выступлений на межвузовских научных конференциях в 1994-2002 гг. в МПГУ и 1992-1999 гг. в МГОПУ: "Проблемы эволюции русской литературы XX века" и "Актуальные проблемы современного литературоведения", а также на конференции МПУ, посвященной 50-летию кафедры русской литературы XX века (1998 г.). По теме диссертации сделано 20 публикаций, общим объемом свыше 15 п.л.

Автор испытывает благодарные чувства по отношению к памяти профессора А.А. Журавлевой, стоявшей у истоков настоящей работы и давшей ценные консультации.

Структура работы. Диссертация состоит из Введения, 4 разделов, 6 глав, Заключения, Библиографии.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Русская проза малых форм последней трети XX века: духовный поиск, поэтика, творческие индивидуальности"

Итак, русская литература малых форм последней трети двадцатого столетия богата и многообразна.При всем разнообразии, обуславливаемом множеством ярких твор ческих индивидуальностей, сказался общий фактор времени, времени пе реломного от некоего ложного социального пути к возвращению в искон ное традиционное русло. Характерно и показательно - и в этом состоит главная концепция нашего труда - что, несмотря на проводившуюся искус ственную, выморочную и в то же время тотальную идеологическую поли тику, отвращавшую от базовых национальных ценностей, и, в частности и в первую очередь, религии, православия, лучшие писатели времени оста вались по своей сути - человеческой и творческой - им верны. Это прояв лялось в самом духе произведений, в художественных образах, поэтике произведений в целом.В правильности духовного выбора свою непреходящую роль играли русские национальные традиции - как в плане изначально генетически за ложенных качеств, так и воздействия все-таки продолжавшей свое благое существование Русской Церкви, общего массива дореволюционной рус ской культуры - классической литературы с личностями ее великих деяте лей, также духовного подвижничества и русской религиозной философии рубежа XIX-XX веков.В теоретическом отношении, движения литературных жанров, форм, можно констатировать, что в рассматриваемый период произошел бурный рост, количественное развитие малых жанровых форм, потеснивших круп ные в литературном процессе, общем отражении действительности. Рома ны, конечно, создавались, и их роль в духовном поиске времени, безуслов но, немала. Но, по-видимому, время великих романов прошло. Наступил период некоей дифференциации мышления, проблем. И - в этом другая концептуальная идея нашего исследования - малые формы стали замещать собою более крупные, взяв на себя эпический показ и отражение бытия.Иногда, - и часто - это происходило через лирические приемы повествова ния. Следует отметить, что, хотя это два разных литературных рода: эпос и лирика, но бессмысленно - как делают нынче некоторые критики - их на прочь отделять, разделять. Для художественной прозы, реализма XX века характерен как раз синтез этих двух начал, выразившийся, как уже было сказано и неоднократно продемонстрировано в нашей работе, в очень сильной тенденции: лиризащш прозы, лиризации эпоса - лирической прозе.Годы ущербного развития, однако, не прошли бесследно, без утрат.Оскудела нация, ее дух. Писатели констатировали падение нравов, мель чание людей, личностей, убывающее в жизни добро, о чем свидетельство вали своими маленькими произведениями, тем не менее, - многосторонне (Ф.Абрамов, Г.Семенов, А.Солженицын и др.). "Что с нами происходит?" -

задал, как камертоном тон, эпохальный вопрос Шукшин, дав ответ в твор честве сам и получив многоголосый отзвук собратьев по перу.Энергия созидания, добра, движимая христианскими заповедями, представлениями о справедливой все объемлющей, органичной жизни подвигала авторов к созданию произведений с четко выверенными нравст венными акцентами, звала к духовному поиску, поиску выхода из удру чающего социального положения. Этот поиск продолжается и ныне, в на чале нового столетия. Но многое уже определено, названо, показано лите ратурными "мэтрами" XX века, что оказалось - естественно - в центре на шей работы. Интересно и симптоматично, что именно такие многомощные писатели, владеющие мастерством и сильные духом, обратились в одно и то же время к малым прозаическим формам. И, можно сказать, подняли их на новую высоту среди других жанровых форм.В литературоведении на ранних этапах развития жанра миниатюры высказывалось мнение, что малая форма является для писателя своеобразной художественной лабораторией в переходе его к роману (Б.Эйхенбаум,

Б.Томашевский), позднее утверждалось ее жанровое своеобразие, само стоятельность, причем в той степени, что эта форма может даже соперни чать с романом (В.Дынник, Шаталов). Нынешние циклы миниатюр раз ных авторов, подвергнутые нами анализу, свидетельствуют о том, что лучшие из произведений, действительно, могут рассматриваться как "кон центрированные романы", другие, менее совершенные, или изначально не претендующие на такой уровень, имеющие значение и вид заметок, зари совок - по своему характеру им уступают. Но все они в своей совокупности могут составлять некую новую жанровую общность, обладающую способ ностью передавать эпическую картину мира.В малых жанровых формах в рассматриваемый период шла "психо логическая детализация": сугубое, утонченное внимание уделялось всем нюансам человеческой психики, душевных порывов, подсознания (В.Астафьев, В.Распутин). В связи с трудностями "внешней" жизни осо бенное значение придавалось поискам в жизни "внутренней": во многом с целью выхода из общего кризиса.В жанровом плане отмечается превалирование лирического рассказа, рассказа-медитации.В очерке традиционно выражались социальные воззрения авторов; для очерка рассматриваемого времени характерна эссеистически-психоло гическая тенденция. Очерковость входила как элемент и в художествен ную прозу.Во второй половине 80-х - 90-е годы в русской литературе проступи ли элементы современной западноевропейской и американской цивилиза ции: постмодернизм. Однако, никакого значительного эстетического, а тем более духовного результата такая литература не дала. Успех, по-видимому, можно ожидать в замечаемых в самом конце столетия тенденциях возврата к традиционной реалистической прозе.В своей работе мы проследили историю развития малых прозаиче ских жанровых форм в русской и мировой литературе, высвечивая ключе вые ее моменты, не всегда замечаемые значимые особенности. Так, напри мер, указано на особое внимание, уделяемое русскими авторами XVII-

XVIII вв. идейно-духовным аспектам воссоздаваемой действительности, с четкой христианской этико-философской акцентировкой.В рассмотрении теории малых жанров сделаны некоторые принци пиальные замечания, как-то: подчеркнута связь малых форм на ранних этапах развития со средневековым жанром мениппеи, что имеет значение для более объемной и верной характеристики его в дальнейшем; оспорено утверждение Э.Шубина о том, что малые жанры, в частности, рассказ осо бенно интенсивно развивается в период обш;ественных нестроений и ка таклизмов: в т.н. «застой» 60-80-х гг. был заметен «всплеск» этого жанра, а в бурные 90-е - напротив, «затишье». Четко разведены понятия новеллы и лирического рассказа, нередко смешиваемые. Сделана попытка создания теории, классификации «самых малых жанров»: миниатюр-эссе, стихотво рений в прозе, притчи, афоризма, сказа. Обращено внимание на циклиза цию миниатюр как некое новое жанровое образование.По проблеме традиций и преемственности особое внимание нами уделено наследию Ивана Бунина как ярчайшего представителя истинно русского самосознания XX века, явившегося - как художник-мыслитель — путеводной звездой для многих отечественных писателей второй полови ны - конца столетия. Помимо Бунина, не обойдены вниманием философы русского религиозного ренессанса, а также Михаил Пришвин в теме «че ловек и природа».В отдельной главе нами уточнено и проявлено в истинном своем значении понятие «духовность», употребляемое ныне подчас без понима ния его истоков и исконной сути.Также мы посчитали необходимым обратится к философской сущности категорий личности, времени и памяти - как опорных в произведениях малых прозаических форм времени.В осмыслении малых жанров прозы последней трети двадцатого века — в плане духовного поиска, поэтики и творческих индивидуальностей ав торов - нами рассмотрены произведения крупнейших представителей жанра, так и значительнейших писателей времени, сделавших свои малые формы некоей квинтэссенцией духовного опыта, часто итогом длительного жизненного и духовного пути.Кроме того, внимание обращено и на менее значительные по дости жениям - духовного и художественного характера - произведения и авто ров, но, тем не менее, сказавших свое слово, выделившихся своей творче ской индивидуальностью, В заключение следует охарактеризовать последнюю треть XX столе тия как время весьма значительного, интенсивного развития русской лите ратуры, ее духовного поиска. Итог нашей работы - в утверждении за этим периодом в очерченном созвездии писательских имен, талантов значения феноменального: как в идейном отношении, так и в плане формальной но визны. Такого разнообразия и богатства малых жанров прозы в один срав нительно короткий период, пожалуй, дотоле не было в истории нашей ли тературы. И, принимая во внимание дальнейшую технизацию, можно предположить: ничего подобного не будет в наступившем XXI веке.Таким образом, мы своей работой в какой-то мере подводим итог развития русской литературы не только XX столетия, но и в целом второго тьюячелетия.

Список научной литературыГеоргиевский, Алексей Сергеевич, диссертация по теме "Русская литература"

1. Абрамов Ф. Собрание сочинений в 6 тт., т.5. М., 1993.

2. Астафьев В. Собрание сочинений в 6 тт., т.2. М., 1991.

3. Астафьев В. Затеей. // Москва, 1991, №8.

4. Астафьев В. Затеей. // Наш современник, 1993, №6.

5. Барков А. Мои друзья. М., 1976.

6. Белов В. Бухтины вологодские. М., 1982.

7. Битов А. Повести и рассказы. Избранное. М., 1988.

8. Бондарев Ю. Мгновения. М., 1986.

9. Бочарников В. Нелидовский ключ. М. ,1987.

10. Вересаев В. Невыдуманные рассказы. Тула, 1979.

11. Давыдов Г. Иоанн на Патмосе. // Москва. 1998, №8.

12. Дементьев В. За белой зарей. М. 1978.

13. Довлатов С. Собрание прозы в 3 тт. СПб., 1995.

14. Землянский А. Одушевления. М. 1977.

15. Казаков Ю. Осень в дубовых лесах. Рассказы. М., 1983.

16. Казаков Ю. Две ночи. Проза, заметки, наброски. М., 1986.

17. Ким А. Невеста моря. М., 1987.

18. Ким А. Будем кроткими как дети. М., 1991.

19. Конецкий В. Морские сны. М., 1975.

20. Крупин В. Избранное в 2 тт., т.2, М., 1991.

21. Крупин В. Крестный ход. // Москва, 1994, № 1.

22. Крупин В. Тюремный рассказ. // Москва, 1996, №9.

23. КурановЮ. Перевала. М., 1973.

24. Лихоносов В. Брянские. Рассказы и повести. М., 1972.

25. Маканин В. Отставший. Повести и рассказы. М., 1988.

26. Маканин В. Лаз. // Новый мир, 1991, №5.

27. Мамлеев Ю. Избранное. М., 1993.

28. Нагибин Ю. Река Гераклита. М., 1984.

29. Никитин С. Избранное. М., 1985.

30. Паламарчук П. Един Державин. Казацкие могилы. М., 1991.

31. Попов Е. Самолет на Кельн. М., 1991.

32. Распутин В. Собрание сочинений в 3 тт., т. 3. М., 1994.

33. Распутин В. Вниз по Лене-реке. // Наш современник, 1993, №11,

34. Распутин В. В ту же землю. // Наш современник, 1997, №5.

35. Распутин В. Видение. // Москва, 1997, №3.

36. Самарин Ю. Заснеженная Палестина. // Москва, 1998, №8.

37. Семенов Г. Утренние слезы. М., 1982.

38. Семенов Г. Избранное. Рассказы. М., 1988.

39. Солженицын А. Рассказы. М., 1991.

40. Солженицын А. Крохотки. // Новый мир, 1997, №1.

41. Солоухин В. Собрание сочинений в 4 тт., т.2. М., 1984.

42. Солоухин В. Камешки на ладони. М., 1982.

43. Солоухин В. Камешки на ладони. // Новый мир, 1986, №8.

44. Солоухин В. Камешки на ладони. // Москва, 1993, №7.

45. Толстая Т. На златом крыльце сидели. М., 1987.

46. Трифонов Ю. Собрание сочинений в 4 тт., т.4. М., 1987.

47. Чепкасов Е. Снежинки. // Волга, 1998, №4.

48. Шергин Б. Запечатленная слава. М.,1974.

49. Шукшин В. Собрание сочинений в 6 тт., т.З. М., 1993.

50. Шукшин В. Собрание сочинений в 6 тт., т.4. М., 1994.1.

51. Августин Аврелий. Творения. О граде Божием. т.4. М., 1998.

52. Аристотель. Метафизика. М., 1999.

53. Бердяев Н. Философия свободного духа. М., 1994.

54. Бердяев Н. Царство Духа и царство Кесаря. М., 1995.

55. Бунин И. Собрание сочинений в 9 тт. М., 1965-70.

56. Бунин И. Окаянные дни. Воспоминания. Статьи. М., 1990.

57. Гегель Г. Эстетика. М., 1968.

58. Пришвин М. Собрание сочинений в 8 тт. М., 1982-86.

59. Пришвин М. Дневник писателя. М., 1989.

60. Соловьев В. Сочинения. М., 1904.

61. Тойнби А. Дж. Постижение истории. М., 1991.

62. Флоренский П. Столп и утверждение Истины. М., 1911.

63. Флоровский Г. Пути русского богословия. Париж, 1981.

64. Хайдеггер М. Время и бытие. М., 1993.1.I

65. Агеносов В. Русская литература XX века. М., 1996.

66. Акимов В. От Блока до Солженицына. Судьба русской литературы XX века (после 1917 года). СПб., 1993.

67. Алексеев В. Очерк. Л., 1973.

68. Алексеев П. Человек, дух, реальность. // Н. А. Бердяев. Царство Духа и царство Кесаря. М., 1995.

69. Андреев Ю. Движение реализма. JL, 1978.

70. Антонов С. Я читаю рассказ. М., 1973.

71. Аннинский JI. Локти и крылья 80-х. М., 1989.

72. Апухтина В. Современная советская проза. // 60-70-е гг. М., 1984.

73. Астафьев В. Посох памяти. М., 1980.

74. Астахов Н. Эстетика. М., 1971.

75. Баландина Н. Слово, обращенное в сегодня. // Русская речь, 1988, №2.

76. Бальбуров Э. Советская лирическая проза. Дисс. на соиск. уч. ст. канд. филол. наук. Улан-уде, 1979.

77. Бальбуров Э. Поэтика лирической прозы. 1960-70-е годы. Новосибирск, 1985.

78. Бахтин М. Проблемы поэтики Достоевского. М., 1972.

79. Бахтин М. Эстетика словесного творчества. М., 1979.

80. Бахтин М. Вопросы литературы и эстетики. М., 1975.

81. Баранов С. О трудностях определения рассказа как малого жанра. // Малые жанры в русской и советской литературе. Киров, 1986.

82. Белая Г. Художественный мир современной прозы. М., 1983.

83. Белая Г. Литература в зеркале критики: Современные проблемы. М., 1986.

84. Безруков В. Некоторые жанровые особенности современного очерка. // Уч. зап. Ленинградского пед. ун-та им. А. Герцена. Т.322. Советская литература. Проблемы мастерства. Л., 1968.

85. Белецкий А. Избранные труды по теории литературы. М., 1964.

86. Белинский В. Собрание сочинений в 3 тт., т.З. М., 1948.

87. Белинский В. Разделение поэзии на роды и виды.//Белинский В. Собрание сочинений в 9 тт., М., 1976-1982.

88. Бежин Л. Душа не оскудеет. // Наш современник, 1980, №7.

89. Боборыкин В. Хлеб художника. М., 1981.

90. Бондарев Ю. Человек несет в себе мир. М., 1980.

91. Бондарев Ю. Хранители ценностей. М., 1987.

92. Бондаренко В. «Московская школа» или эпоха безвременья. М.,1990.

93. Бондаренко В. Советский рассказ. М., 1981.

94. Бондаренко В. Стержневая словесность: о прозе А. Солженицына // Литературная Россия, 1989, №21.

95. Борев Ю. Методология современного литературоведения. Проблема историзма. М., 1978.

96. Боровиков С. Неутомимость познания. // Волга, 1978, №6.

97. Бочаров А. Бесконечность поиска: Художественные поиски современной советской прозы. М., 1982.

98. Буханцов Н. Типология русской советской повести. Автореф. канд. дисс. М., 1972.

99. Бушмин А. Методологические вопросы литературоведческих исследований. JL, 1969.

100. Бурсов Б. Национальное своеобразие русской литературы. M.-JL, 1964.

101. Быкова Е. Проблема личности в творчестве Ю. Трифонова. Дисс. насоиск. ученой ст. канд. филол. наук. М., 1995.

102. Василевский А. О мире и человеке. // Октябрь, 1986, №5.

103. Васильев В. Сопричастность жизни. М.,1979.

104. Васильковский А. О содержательности жанровых форм как критерии классификации жанров.//Вопросы русской литературы. Вып. 3/5. Львов, 1986.

105. Варшавская К. Художественное время в новеллистике 80-90-х годов. (Постановка проблемы). // Уч. зап. Томского университета, 1993, №183.

106. Варшавская К. Малые жанры в литературе 80-90-х годов и проза А.П.Чехова. Дисс. канд.филол.наук. Томск, 1969.

107. Веселовский А. Историческая поэтика. Л., 1940.

108. Виноградов И. О теории новеллы. // Вопросы марксистской поэтики. Избранные работы. М., 1972.

109. Виноградов В. Поэтика русской литературы. Избр. труды. М., 1976.

110. Виноградов В.О языке художественной прозы. Избранные труды М., 1980.

111. Воздвиженский Н. О творчестве А.Солженицына.//Огонек, 1991, №47.

112. Воронин С. О жанре рассказа и ответственности критики. // Критика и время. Л., 1984.

113. ВойтасС. Миниатюра в контексте русской лирической прозы 196080-х годов. Дисс. канд. филол . наук. М., 2002.

114. Гачев Г., Кожинов В. Содержательность литературных форм. Теория литературы. М., 1965.

115. Гачев Г. Жизнь художественного сознания. Ч. 1. М., 1972.

116. Гачев Г. Жизнемысли. М., 1989.

117. Гей Н. Художественность литературы. Поэтика. Стиль. М., 1975.

118. Геллер М. А.Солженицын: к 70-летию со дня рождения. Лондон, 1989.

119. Гинда Е. Современная прозаическая миниатюра в украинской, белорусской и русской литературах. Дисс. канд. филол. наук. Одесса, 1993.

120. Гинзбург Л. Литература в поисках реальности. Л., 1987.

121. Гинзбург Л. О документальной литературе и принципах построения характера // Вопросы литературы, 1970, №7.

122. Гинзбург Л. О литературном герое. Л., 1979.

123. Гинзбург Л. О психологической прозе. Л., 1977.

124. Гречнев В. Категория времени в литературном произведении. // Анализ литературного произведения. Л., 1976.

125. Горбунова Е. Юрий Бондарев: Очерк творчества. М., 1989.

126. Гуляев Н. Теория литературы. М., 1985.

127. Гусев В. В предчувствии нового. М., 1974.

128. Гусев В. Память и стиль. М., 1981.

129. Дедков И. Живое лицо времени. М., 1986.

130. ДжалиловаТ. Традиции лирической прозы И.С. Тургенева в советской литературе. Дисс. канд. филол. наук. Баку, 1990.

131. Днепров В. Идеи времени и формы времени Л., 1980.

132. Днепров В. Проблемы реализма. Л., 1961.

133. Добренко Е. Метафора власти. Литература сталинской эпохи в историческом освещении. Мюнхен, 1993.

134. Долгополов Л. На рубеже веков. Л., 1977.

135. Дробот Г. «Зерна» В. Крупина. // Литературная Россия, 1974, 30 авг.

136. Дунаев М. Православие и русская литература. В 6-ти тт. М., 1995-2001.

137. Емельянов Л. Василий Шукшин. Очерк творчества. Л., 1983.

138. Есин А. Возможности «малой формы».//Литературная учеба, 1981, №4.

139. Есин А. Сюжет и конфликт в рассказе.// Литературная учеба, 1985, №3.

140. Еремина С., Пискунов В. Время и место прозы Ю. Трифонова.//Вопросы литературы, 1982, №5.

141. Ершов Л. История русской советской литературы. М., 1988.

142. Ершов Л. Виктор Астафьев и лирико-философская проза. // Русская литература, 1984, №1.

143. Жанрово-стилевые искания современной советской прозы. М., 1971.

144. Жирмунский В. Теория литературы. Поэтика, Стилистика. Избранные труды. Л., 1977.

145. Журавлева А. Великая Отечественная война в рассказах К. Паустовского. //Традиции и новаторство в советской литературе. М., 1976.

146. Залыгин С. Год Солженицына. // Новый мир, 1990, № 1.

147. Заморий Т. Современный русский рассказ. Киев, 1968.

148. Захаров В. К спорам о жанре.// Жанр и композиция литературного произведения. Петрозаводск, 1984.

149. Знаменский А. Купина неопалимая. О литературе, книгах. Краснодар, 1980.

150. Золотусский И. Загадка простоты.//Литературная газета, 1981, 4 февр.

151. Золотусский И. Час выбора. М., 1983.

152. Иванова Н. О живом и застывшем.//Литературное обозрение, 1985, №3.

153. Иванова Н. Проблемы литературно-критического изучения творческой индивидуальности писателя. Автореферат канд. дисс. М., 1985.

154. Иванова Н. Точка зрения: о прозе последних лет. М., 1988.

155. Идейное единство и художественное многообразие советской прозы. М., 1974.

156. Ильин И. О тьме и просветлении. М., 1991.

157. Казаркин А. Поэтика современного лирического рассказа. Томск, 1974.

158. Калениченко О. Судьбы малых жанров в русской литературе конца XIX начала XX века. Волгоград, 2000.

159. Кандарпа Д. Циклы миниатюр в современной прозе о деревне (Ф.Абрамов, В.Астафьев, В.Солоухин). Дисс.канд.филол.н. М., 1994.

160. Кемеров В. Взаимопонимание: некоторые философские и психологические проблемы. М., 1984.

161. Климова Г. Творчество И.А. Бунина и М.М. Пришвина в контексте христианской культуры. Автореф. докт. дисс. М., 1993.

162. Клитко А. Глубина фокуса: о прозе наших дней. М., 1981.

163. Коваленко А. Проблема циклизации в русской советской прозе 6070 гг. (рассказ, повесть). Дисс. канд. филол. наук. М., 1983.

164. Ковский В. Преемственность. «Деревенская» тема в русской литературе. М., 1991.

165. Ковский В. Литературный процесс 60-70-х гг. и его осмысление в критике. Дисс. д-ра филол. наук. М., 1985.

166. Коробов В. Василий Шукшин. М., 1978.

167. Коробов В. Юрий Бондарев. М., 1984.

168. Кожинов В. Проблема автора и путь писателя. М., 1978.

169. Кожинов В. Статьи о современной литературе. М., 1982.

170. Кожинов В. Судьба России: вчера, сегодня, завтра. М., 1990.

171. Кожинов В. Жанр литературный//Краткая лит. энциклопедия, М., 1964.

172. Кожинов В. Рассказ.// Краткая литературная энциклопедия. М., 1964.

173. Комина Р. Современная советская литература: Художественные тенденции и стилевое многообразие. М., 1984.

174. Конецкий В. Некоторым образом драма. Л., 1989.

175. Котенко В. Распутин. М., 1988.

176. КотлярЛ. Художественная проза И.А.Бунина (1917-1953 гг.). М., 1967.

177. Крамов И. В зеркале рассказа. М., 1986.

178. Краткая литературная энциклопедия. Под ред. А. Суркова. М., 1971.

179. Крупин В. Штрихи к портрету В.Распутина. // Литературная Россия, 1983, №1.

180. Крутецкий В. Психология. М., 1989.

181. Кузнецов Ф. С веком наравне. М., 1981.

182. Кузнецов Ф. Русская литература XX века: очерки, портреты, эссе. М.,1994.

183. Кузин В. Психология. М., 1974.

184. КузьмичевИ. Литературные перекрестки. Типология жанров, их историческая судьба. Горький, 1983.

185. Курбатов В. В. Распутин. М., 1992.

186. Курбатов В. Остаться с человеком. (Несколько дней с В.П.Астафьевым.) //Наш современник, 1992, №11.

187. Курбатов В. В чужом пиру похмелье (из дневника критика).//Москва, 1994, №2.

188. Ланщиков А. Избранное. М.,1989.

189. Лапченко А. Человек и природа в творчестве В. Астафьева. // Лапченко А. Человек и земля в русской социально-философской прозе 70-х годов. Л., 1985.

190. Лапшин М. С. Никитин. Очерк творчества. М., 1971.

191. Лапшин М. Мастерство С. Никитина рассказчика. // Русская речь. 1977, №6.

192. Латынина А. А. Солженицын и мы.// Новый мир, 1990, №1.

193. Лебедев Ю. Становление эпоса в русской литературе 1840-60 гг. (проблема циклизации). Дисс. д-ра филол. наук. М.,1979.

194. Левицкий Л. Миниатюра.// Краткая лит. энциклопедия. М.,Т.4, 1967.

195. Леонов Б. Свидание с талантом. // Солоухин В. Мать-мачеха. М., 1969.

196. Леонов Л. Владимир Солоухин. Вст. ст. // Солоухин В. Лирические повести. М., 1961.

197. Липин С. Сквозь призму чувств. М., 1978.

198. Липин С. Человек глазами природы. М., 1985.

199. Литературный энциклопедический словарь. Под ред. В.Кожевникова, П. Николаева. М., 1987.

200. Литвинов В. Плата за талант: идущим в литературу посвящается. М.,1988.

201. Лихачев Д. Избранные работы в 3 тт., т.З, Л., 1987.

202. Лихачев Д. Поэтика художественного времени. // Лихачев Д. Избранные работы, в 3-х тт., Л., 1987.

203. Лихачев Д. Внутренний мир художественного произведения. // Вопросы литературы, 1968, №8.

204. Лихачев Д. Поэтика художественного пространства. // Лихачев Д. Избранные работы, в 3-х тт., т.2., Л., 1987.

205. Лихачев Д. Прошлое будущему. М. 1991.

206. Лосев А. Проблема символа и реалистическое искусство. М., 1976.

207. Лосев А. Форма. Стиль. Выражение. М., 1995. М.,

208. Лотман Ю. Структура художественного текста. М., 1970.

209. Лужановский А. Выделение жанра рассказа в русской литературе. Вильнюс, 1988.

210. Любимов Л. Целый океан красоты. // Наш современник, 1969, №9.

211. Макина М. Русский советский рассказ. Вопросы развития жанра. Л., 1975.

212. Мамардашвили М. Произведенное и названное. М., 1998.

213. Марченко А. Этимология 60-х. //Согласие, 1993, №4.

214. Малые жанры в русской и советской литературе. Киров, 1986.

215. Махинина Н. Проблема нравственных ценностей в творчестве Ю. Казакова. Дисс. . канд. филол.наук. Казань, 1997.

216. Медведев Ж. А. Солженицын и его книги. //Подъем, 1991, № 6.

217. Мелетинский Е. Историческая поэтика новеллы. М., 1990.

218. Мелетинский Е. О генезисе и путях дифференциации эпических жанров. // Русский фольклор, т.5., M-JL, 1960.

219. Минералов Ю. Внутренняя форма как проявление стиля. //Уч. зап. Тартуского гос. ун-та. Вып. 710. Тарту, 1985.

220. Минералов Ю. Теория художественной словесности. М., 1999.

221. Минералов Ю. История русской литературы 90-е гг. XX века. М., 2002.

222. Минералова И. «Чистый понедельник» И. Бунина поэтический портрет эпохи. // Проблемы эволюции русской литературы XX века. М., 1994.

223. Минералова И. Художественный синтез Бунина.//Российский литературоведческий журнал. М., 1999, №12.

224. Мир через культуру. Ежегодник. М., 1990.

225. Михайлов А. История жизни и история духа.// Вопросы литературы, 1981, №4.

226. Михайлов А. Страницы советской прозы. М., 1984.

227. Михайлов О. Бунин. //Литература русского зарубежья. 1920-1940. М., 1993.

228. Молчанова Н. Творчество В.П. Астафьева. (Проблемы эволюции жанров). Дисс. канд. филол. наук. Л., 1980.

229. Муриков Г. Границы прозаической миниатюры.//Звезда, 1981, №9.

230. Муриков Г. Дневник души. // Лит. Россия 1982, №45, 5 нояб.

231. Нагибин Ю. Размышления о рассказе. М., 1964.

232. Надеждин Н. Литературная критика. Эстетика. М., 1972.

233. Неверов А. На перекрестках повседневности // Литературное обозрение, 1983, №6.

234. Нива Ж. А.И. Солженицын. Лондон, 1984.

235. Николаев П. Историзм в художественном творчестве и в литературоведении. М., 1983.

236. Нинов А. Современный рассказ. Л., 1969.

237. Новиков В. На территории рассказа и новеллы.// Литературная учеба, 1981, №4.

238. Новиков В. Ощущение жанра.// Новый мир, 1987, №3.

239. Новикова Е. О некоторых особенностях дифференциации и взаимодействия малых и средних прозаических жанров. // Проблемы метода и жанра. Томск, 1983.

240. Овчаренко А. Большая литература. Основные тенденции развития современной художественной прозы. 1945-1985. М., 1985.

241. Овчаренко А. Подведение итогов.//Новый мир, 1985, №7.

242. Овчаренко А. Герой и автор в творчестве В. Астафьева. // Москва, М., 1986, №4.

243. Огнев А. О поэтике современного русского рассказа. М., 1973.

244. Огнев А. Русский советский рассказ 50-70-х годов. М., 1978.

245. Огнев А. Современный русский рассказ 50-80-х годов. М., 1987.

246. Опульская Л. Эволюция мировоззрения автора и проблема выбора текста. // Вопросы текстологии. Сб. статей. М., 1957.

247. Орехова Л. Современная лирическая проза. Дисс. канд. филол. наук. М., 1983.

248. Основные тенденции развития русской советской прозаической миниатюры. // Вопросы русской литературы, 1987, №1.

249. Павловский А. В начале 80-х годов (из наблюдений над прозой). // Русская литература, 1984, №3.

250. ПаламарчукП. Солженицын: путеводитель. М., 1991.

251. Палиевский П. Литература и теория. М., 1978.

252. Панков А. Миг под названием жизнь.// Знамя. 1978, №3.

253. Панкеев И. Валентин Распутин: По страницам произведений. М., 1990.

254. Панкин Б. Строгая литература. М., 1980.

255. ПахомоваМ. М.М. Пришвин. Л., 1970.

256. Пивоварова JI. Русский очерк 80-90-х гг. 19 в. Казань, 1978.

257. Плеханова Л. Своеобразие художественной системы писателя (В.Шукшин, В.Распутин, Ю.Трифонов). М., 1982.

258. Подзорова Н. Корни и побеги. М., 1979.

259. Подзорова Н. Ответное слово. Заметки о молодой российской прозе. М., 1982.

260. Подольный Р. Освоение времени. М., 1989.

261. Поляков М. В мире идей и образов: Историческая поэтика и теория жанров. М.,1983.

262. Полякова Л. Пути развития теории жанра в работах последних лет. // Русская литература, 1985, №1.

263. Поспелов Г. Проблемы исторического развития литературы. М., 1972.

264. Поспелов Г. Типология литературных родов и жанров. // Вестник МГУ, 1978, №1.

265. Поспелов Г. Вопросы методологии и поэтики. М.,1983.

266. Поспелов Г. Введение в литературоведение. М., 1988.

267. Развитие реализма в русской литературе: В 3-х тт., М., 1974.

268. Роднянская И. Художник в поисках истины. М., 1989.

269. Розанов В. Уединенное. Апокалипсис нашего времени. М, 1991.

270. Русский советский рассказ. Очерки истории жанра. Л., 1970.

271. Рыбинцев И. Советский художественный очерк. //Киев, Одесса, 1976.

272. Саватеев В. О "малой прозе" "сорокалетних". // Литературная Россия, 1989, 27 янв.

273. Сакун Г. Жанрово-стилевые поиски прозы 60-х годов о деревне (Алексеев, Федоров, Крутилин, Солоухин). Дисс.канд.филол. наук. М., 1974.

274. Селезнев Ю. Созидающая память. М., 1978.

275. Селезнев Ю. Мысль чувствующая и живая. М., 1982.

276. Селезнев Ю. Избранное. М., 1987.

277. Селиванова С. Прерванная мелодия. // Литературная газета, 1984, №31.

278. Семенова С. В. Распутин. М., 1992.

279. Семенова Н. Новелла и рассказ в отношении к национальной традиции. // Текст и контекст: русско-зарубежные литературные связи XIX-XX вв. Тверь, 1992.

280. Семибратова И. Поиск духовности. // Литературное обозрение, 1992, №№11-12.

281. Сердобинцева Г. Современная художественная социально- философская прозаМ., 1986.

282. Сигов В. Проблема народного характера и национальной судьбы в прозе В.М. Шукшина. Дисс. д-ра филол. наук. М., 2000.

283. Сидоров Е. Время, писатель, стиль: О прозе и критике наших дней. М., 1983.

284. Сидоров Е. Наброски к портретам. // В поисках истины: статьи и диалоги о литературе. Алма-ата, 1983.

285. Сильман Т. Заметки о лирике. Л., 1977.

286. Синельников М. Многозначность рассказа. // Наш современник, 1972, №3.

287. Скобелев В. О поэтике рассказа. Воронеж, 1982.

288. Словарь литературоведческих терминов. Под ред. Л. Тимофеева, С. Тураева. М., 1974.

289. Смирнова Л. И. Бунин и искусство Серебряного века. // Российский литературоведческий журнал. М., 1999, №12.

290. Современное зарубежное литературоведение (страны Западной Европы и США): концепции, школы, термины. Энциклопедический справочник. М., 1996.

291. Современный философский словарь. Под. ред.В.Кемерова.,М., Бишкек, Екатеринбург, 1996.

292. Сокол Л. О своеобразии жанра современной лирической прозы.// Уч.зап. Калининградского университета. Вып. 15. 1969.

293. Соловьева И. Мозаика. // Литературное обозрение, 1984, №9.

294. Соловьева И. Натюрморт с книгой и зеркалом. // Литературное обозрение, 1988, №4.

295. Солоухин В. Слово живое и мертвое. М., 1976.

296. Спиркин А. Сознание и самосознание. М., 1972.

297. Стенник Ю. Система жанров в историко-литературном процессе. // Историко-литературный процесс. Проблемы и методы изучения. Л., 1974.

298. Стрелкова И. О живой и мертвой воде.//Наш современник, 1991, №12.

299. Субботин А. Жанр как категория истории и теории литературы // Проблема стиля и жанра в советской литературе. Свердловск, 1976.

300. Субботина М. Метафорические отношения между ключевыми словами публицистического текста. М., 1993.

301. Сучков Б. Характерные тенденции развития литературы. // Современные проблемы литературоведения, М., 1974.

302. Тагор Р. Избранные произведения в 2тт., т.2. М., 1958.

303. Твардовский А. О Бунине. // И.А. Бунин. Собрание сочинений в 9 тт., т 1.М., 1965.

304. Творческий процесс и эстетические принципы писателя. Сб. научн. тр. Иркутский гос. ун-т, Иркутск, 1980.

305. Тендитник Н. Распутин: Очерк жизни и творчества. Иркутск, 1992.

306. Теория литературы: Основные проблемы в историческом освещении. В 3-х тт., т.2. Роды и жанры литературы. М., 1964.

307. Тимофеев Л. Основы теории литературы. М., 1971.

308. Толстой А. Что такое маленький рассказ. // Собрание сочинений. Т. 10. М., 1961.

309. Томашевский Б. Теория литературы. Поэтика. Л., 1925.

310. Турков А. Вечный огонь. М., 1981.

311. Ульяшов П. Этот неумирающий жанр. М., 1987.

312. Успенский Б. Поэтика композиции. Структура художественного текста и типология композиционной формы. М.,1970.

313. Утехин Н. Жанры эпической прозы. Л., 1982.

314. Утехин Н. Современность классики. М., 1986.

315. Федь Т. Малые жанровые формы современной русской прозы. Дисс. канд. филол. наук. М., 1993.

316. Федь Т. В зеркале малой прозы. Шумен, 1995.

317. Философский энциклопедический словарь. М., 1997.

318. Фридлендер Г. Поэтика русского реализма. JL, 1971.

319. Фролова Е. Рассказ-миниатюра в современной советской прозе. //Малые жанры в русской и советской литературе. Киров, 1986.

320. Фролов И. О человеке и гуманизме. М., 1989.

321. Фролова Е. Традиции Пришвина в современной прозе. Дисс. канд. филол. наук. М., 1986.

322. Хайлов А. Грани рассказа. // Жанрово-стилевые искания современной советской прозы. М., 1973.

323. Хализев В. Понятие литературного рода (к истории вопроса). // Вестник Моск. ун-та. Филология. 1976, №2.

324. Хализев В. Теория литературы. М., 1991.

325. Холшевников Е. В зеленой куще жизни. // Аврора, 1979, №3.

326. Храпченко М. Историческая поэтика: основные направления исследований. //Контекст. М., 1984.

327. Храпченко М. Художественное творчество, действительность, человек. М., 1982.

328. Цветов Г. Образ природы в очерках и повестях В. Солоухина 50-70-х годов. // Человек и природа в современной прозе. Сыктывкар, 1980.

329. Эсалнек А. Внутрижанровая типология и пути ее изучения. М., 1985.

330. Яновский Н. В. Астафьев (Очерк творчества). М., 1982.

331. Яновский Н. Что запало в душу (О «Затесях» В. Астафьева) //Яновский Н. Верность. Новосибирск. 1984.1.

332. Brown D. Soviet Russian Literature since Stalin. London -N.Y., 1978.

333. Brown D. The Last years of Soviet Russian Literature (Prose fiction 1975-1991).-Cambridge, 1993.

334. The Cambridge history of Russian Literature. Cambridge, 1989.

335. Dictionary of Russian Literature since 1917. Wolfgang Kazack. N.Y., 1988.

336. Hayward M. Writers in Russia. 1917-1978. London, 1983.

337. Hosking G. Beyond socialist Realism. Soviet fiction since Ivan Denisovich. London-Toronto-Sydney-N. Y., 1980.

338. Klark K. The Soviet Novel. Chicago, 1981.

339. Lord R. Russian Literature an introduction. N.Y., 1980.

340. Pavlov A. Kazakov and Bunin.//Gournal of Russian Studies, 1971, N 24.

341. Poggiolli R. The Phoenix and the Spider. Cambridge, 1977.

342. SlonimM. Soviet Russion Literature. Writers and Problems. 1917-1977. N.Y., 1977.