автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.01
диссертация на тему: Русские местоимения в функциональном аспекте

Полный текст автореферата диссертации по теме "Русские местоимения в функциональном аспекте"

На правах рукописи

□□3166627

УРУНОВА Раиса Джавхаровна

Русские местоимения в функциональном аспекте (синхронно-диахронический анализ)

Специальность 10 02 01 - Русский язык

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени доктора филологических наук

Саратов 2007

Работа выполнена на кафедре русской филологии Западно-Казахстанского государственного университета им М Утемисова

Официальные оппоненты

доктор филологических наук, профессор Горбань Оксана Анатольевна

доктор филологических наук, профессор Дмитриева Ольга Ивановна

доктор филологических наук, профессор Кочеткова Татьяна Васильевна

Ведущая организация.

Оренбургский государственный педагогический университет

Защита состоится диссертационного совета

« / Зъ д

апреля 2007 212 243 02

г в

/А.

часов

на заседании государственном

в Саратовском

университете им. Н Г.Чернышевского (Астраханская, 83) в здании факультета филологии и журналистики (11 корпус)

Отзывы на автореферат можно присылать по адресу 410012 г. Саратов, ул Астраханская, 83, факультет филологии и журналистики.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке СГУ.

Автореферат разослан «

¿¿^¿20071

Ученый секретарь диссертационного совета

Ю.Н Борисов

Современные исследования языка и его единиц невозможны без привлечения таких понятий, как функциональность, память, модель, действие, дискурс, гипертекст Комплексный подход, учитывающий естественные условия функционирования языковой системы, позволяет увидеть суть тех явлений, которые до сих пор были недоступны для понимания с точки зрения традиционной филологии В этом аспекте некоторые элементы языка предстают в новом свете Данная диссертация выполнена в русле исследований, которые описывают естественные условия функционирования языковой системы в процессе коммуникации (А В Бондарко, Н Ю Шведова, ЮС Степанов, Ю Д Апресян, В Г Гак, И П Тарасова, Е В Падучева, И А Мельчук, Е.Н Сидоренко, В 3 Демьянков)

Объектом исследования являются местоимения, которые по происхождению являются рефлексами элементов древней дейктической системы, могут функционировать в языке как средство выражения грамматических явлений и процессов и которые, являясь значимыми конструктивными элементами грамматического строя языка, играют особенно важную роль в процессе обмена информацией Такие местоимения рассматриваются как несвободные во всех отношениях элементы грамматического строя русского языка.

Основным предметом исследования в нашей работе являются коммуникативные формы местоимений, которые рассматриваются как функциональные местоименные варианты Под коммуникативной формой понимаются конкретные местоименные варианты, употребленные в конкретных синтаксических конструкциях и рассматриваемые с точки зрения той функции, которую они выполняют в данной конструкции

Наше исследование осуществляется в двух аспектах синхроническом и диахроническом Синхронический подход позволяет осуществить качественный анализ системы местоимений в языке на современном этапе Представление о качественном состоянии современного местоименного класса является опорным материалом для более глубокого функционального исследования, которое необходимо для адекватного понимания объекта Необходимость исследований в диахроническом аспекте возникла в ходе работы, поскольку выяснилось, что многие явления в местоименной системе не поддаются описанию с позиций современного языка, и для их понимания необходимо знать историю их образования и функционирования в ранние периоды существования языка Оба подхода стали комплексными частями исследования, поскольку каждый из них, отдельно взятый, был бы недостаточен для всестороннего анализа объекта.

Имеющиеся в лингвистике работы, посвященные местоимениям, как правило, описывают их либо в рамках традиционных критериев (Л.Я Маловицкий, М К Милых, Д П Нитинь, Е Н Сидоренко, О В Узорова) либо охватывают отдельные фрагменты этого класса (Л Н Головина, А Е Кибрик, Е ВЛадучева, Ф Папп, О Н Селиверстова, О Д Третьякова) Описания местоимений по традиционным схемам чаще всего являются недостаточно корректными, поскольку ориентированы на понимание полнозначных знаменательных единиц языка и не обеспечивают адекватного

отображения специфики местоимений, заключающейся в отсутствии реального значения Таким образом, актуальность нашего исследования определяется недостаточно разносторонней характеристикой местоименного класса слов, разработанной в традиционной грамматике, и необходимостью изучения местоимений в свете современных лингвистических парадигм

При описании местоименных слов в нашей работе в качестве одного из опорных постулатов принимается следующее положение поскольку местоимения функционируют в языке в виде самостоятельных коммуникативных форм, то каждое из них имеет свой собственный функциональный потенциал, который задается отношениями этой формы в конкретном текстовом употреблении Это приводит к тому, что местоименные парадигмы являются вторичными по отношению к коммуникативным формам, они представляют собой лишь механически образованную совокупность Это положение повышает представление о ценности функционального качества каждого местоименного варианта в сравнении со словами других грамматических типов языка В нашей работе оно становится естественным основанием для выбора нового подхода в исследовании местоимений Целесообразно исследования природы местоименного класса осуществлять в функциональном аспекте и индуктивным путем

Целью работы является описание факторов, определяющих специфическую природу местоимений, являющихся маркерами дейктической функции, и определение (насколько это возможно) четких границ и функциональных возможностей их парадигм

В ходе изучения фактического материала была определена гипотеза исследования* специфика местоимений заключается в динамическом, постоянно меняющемся характере, обусловливающем оперативно реагирующую на потребности языка систему элементов, поскольку функциональный потенциал этих слов задается не связями образцовой парадигмы, а отношениями форм в конкретном словесном употреблении

В соответствии с целью и гипотезой определяется ряд задач нашего исследования, основными из которых являются:

1) — выявление границ и качества дейктической системы русского языка в разные периоды функционирования, определение основных этапов ее эволюции, а также круга местоимений, участвовавших в ее актуализации,

2) — систематизация и анализ с функциональной точки зрения значений каждого местоименного маркера дейктической категории в разные периоды истории, семантики всей системы дейктических местоимений в целом, моделирование процесса семантической эволюции дейктических местоимений,

3) - реконструкция, насколько это возможно, функциональных парадигм местоименных маркеров дейктической категории из разных временных срезов русского языка, определение семантики и функциональной значимости каждого местоименного варианта,

4) - разработка типологии семантических изменений в структуре дейктической категории и каждого местоименного маркера путем сопоставления полученных функциональных парадигм,

5) - описание качественного видоизменения первичной дейктической местоименной системы в связи с развитием на базе каждого варианта временной и конкретно-относительной семантики,

6) — описание основных процессов в грамматическом строе общеславянского, церковнославянского и древнерусского языков, маркерами которых являются местоимения, и установление связи этих процессов с первичной дейктической системой,

7) - выявление и описание основных грамматических функций, которые выполнялись дейктическими местоимениями в системе языка в разные временные периоды в связи с общим процессом эволюции дейктической категории,

8) — выявление динамики роли местоименных слов в процессе формирования грамматического строя русского языка путем сопоставления функциональных вариантов из разных диахронических срезов

Материалом для нашего исследования в синхроническом аспекте послужили тексты художественных, публицистических и научных произведений XIX и XX веков, для диахронического анализа мы использовали тексты, написанные на русском языке, начиная с периода появления письменности «Лаврентьевская летопись», «Поучение Владимира Мономаха», «Радзивиловская летопись», «Ипатьевская летопись», «Новгородская летопись», «Слово о полку Игореве», «Летописная повесть о Куликовской битве», «Изборники Святослава», новгородские берестяные грамоты, разного рода деловые и духовные грамоты, а также несколько текстов из переписки разных лиц (ХУ1-ХУН вв) В некоторых фрагментах анализа для уточнения деталей мы использовали религиозные тексты духовного содержания на славянском языке. Евангелия, псалмы, акафисты, каноны, икосы, кондаки и др , а также фольклорные тексты Источником для описания парадигматики современных местоимений послужил «Грамматический словарь русского языка» (А А Зализняк 1977) Всего настоящим исследованием было охвачено 100 парадигм современных местоимений, 3800 случаев употребления местоимений из текстов, написанных на русском языке периода ХУШ-ХХ вв ; 5000 случаев употребления местоимений из текстов, написанных на русском языке периода Х1-ХУИ вв , 500 пословиц из сборника В Даля

Научная новизна диссертации заключается в использовании функционального индуктивного подхода для выявления роли местоимений в процессе формирования и функционирования грамматической системы русского языка За исходный класс в работе принимается система местоимений, которые появились в языке как маркеры дейктических значений, но в процессе эволюции языка в целом и дейктической системы в частности приобрели способность переходить в другие разряды под влиянием своего окружения Мы попытались проследить динамику этих трансформаций в парадигматическом и синтагматическом аспектах Парадигматический аспект заключается в анализе и систематизации устойчивых образцовых грамматических микросистем в классе местоимений Синтагматический аспект

заключается в выявлении путем отбора отдельных форм из текстов и описании функциональных парадигм

Характер объекта исследования и поставленная в нем цель обусловили использование целого комплекса методов На каждом этапе работы использовались особые методы исследования

Все методы, использованные в исследовании, принадлежат к технологиям индуктивного характера Индукция — это метод исследования, основанный на обобщении результатов наблюдения и экспериментов Индуктивная методика в настоящей работе сопутствует опытному исследованию научного объекта и является опорой для основных положений Таким образом, индукция стала основным научным направлением, по которому осуществлялось исследование местоименного класса

Для корректного отбора материала в процессе исследования использовались наблюдения различного характера В первую очередь - это наблюдения, связанные с поиском и сознательным отбором показательных примеров, которые можно было бы рассматривать как типичные и достаточно яркие для описания выбранного объекта Метод селекции позволил собрать фактический материал в достаточном объеме для осуществления исследования На следующем этапе был произведен анализ материала, который заключался в расчленении фактического материала на составляющие компоненты для поиска однотипных или тождественных единиц, из которых далее строились организованные определенным образом микросистемы - парадигмы Поиск нужных единиц в работе осуществлялся в основном методом контраста В ходе анализа выяснилось, что часто выражение различия единиц исследования сосредоточено не в них самих, а в их окружении, в частности в их коррелятах Таким образом, приходилось дополнять процедуру противопоставления методом дистрибутивного анализа

Наряду с традиционными для лингвистики способами обработки материала, для полноты описания была использована экспериментальная методика Наиболее подходящим для настоящей работы экспериментальным приемом является моделирование Под моделями в нашей работе понимаются функциональные местоименные парадигмы, которые представляют собой относительно устойчивые для данного исторического отрезка архисистемы наборы коммуникативных форм. Устойчивость таких моделей соотносится с ограниченным историческим отрезком в развитии языка

Данные для построения функциональных моделей извлекались в результате дифференцированного социально-функционального анализа текстов разных типов и жанров, что предполагало расслоение этих текстов и выявление пластов, отражающих специфику отдельных местоименных форм В процессе построения функциональных моделей ведущая роль принадлежит анализу функциональных парадигм современного языка. В то же время теоретические соображения о функциональном членении местоименной системы не могут быть ориентированы только на современный материал, поэтому в инвентарь, подлежащий рассмотрению, включены также и модели реконструированных парадигм

На защиту выносятся следующие положения

1 Местоимения представляют собой трудный для описания объект, поскольку отличаются от других самостоятельных частей речи своим функциональным качеством Их своеобразие заключается в том, что они являются несамостоятельными словами в коммуникации местоимения часто являются звуковым сопровождением указательных жестов, для их полноценного употребления в тексте необходимы слова-корреляты, дополняющие местоимения необходимыми семантическими компонентами Эта особенность обусловливает исследование местоимений осуществлять вместе с их дистрибуцией и обязательным учетом той функции, которую они выполняют в каждом конкретном случае, то есть адекватное описание местоименного класса возможно путем анализа местоименных вариантов в процессе выполнения ими их функции в коммуникации или в тексте Функциональный подход позволяет определить границы и качественные признаки класса местоимений в языке, а также выявить и дать разностороннюю характеристику каждого местоименного варианта

2 Синхронно-диахроническое исследование дейктических по происхождению местоимений в функциональном аспекте дает возможность представить главные признаки местоименной системы языка, выявить динамику этой системы и более или менее полно отразить картину эволюции как всей системы в целом, так и отдельных местоимений Правомерность синхронно-диахронического исследования местоимений как единого грамматического класса обусловлена их функциональным своеобразием, которое заключается в противопоставлении потенциальной и результативной функций в подавляющем числе случаев их употребления в речи и в текстах Противопоставленность потенциальной функции результативной стала причиной интенсивной динамики местоименной системы

3 В ранние периоды существования языка местоименная система определялась пространственной семантикой и представляла собой довольно четкую структуру отношений, которая охватывала все пространство коммуникативного акта в реальном мире Пространственный компонент актуализировался прямым указанием, которое в системе языка реализовалось в качестве дейктической категории Местоимения как дейктические маркеры сопровождали указательные жесты и выступали в речи как идентифицирующие реальные объекты слова Смысловая структура современного местоимения принципиально отличается от древней, поскольку основывается на отношениях местоимений с другими элементами текста, а также на отношениях с объектами «возможного мира» Современные местоимения осуществляют аналогично древним идентификацию, но принципиально иных по природе элементов Местоимение в современном языке все чаще выполняет функцию актуализатора отношений разных типов и природы Диапазон этих отношений широк, он охватывает как ментальные, логические, так и поверхностные текстовые, которые в содержании не имеют самостоятельных объектов соотнесения

4 В процессе синхронно-диахронического исследования было выявлено, что основная функция местоименного класса меняется в зависимости от качественного состояния всей языковой системы В языке древнейших периодов местоимения были предикативными словами, поскольку местоименная система отображала структуру отношений участников и объектов коммуникации на основе персонально-пространственного компонента и использовалась для организации коммуникативного акта В современном состоянии дейктические местоимения используются для осуществления когерентности единиц разных уровней и разного масштаба

5 Диапазон функций и грамматическое качество местоимений в языке определяются семантикой всей местоименной системы, изменяющейся в ходе истории в связи с необходимостью продуктивного осуществления коммуникации

I Персонально-пространственная семантика —> персональная/ пространственная семантика —> временная семантика —> конкретность/ абстрактность,

II Предикативный дейксис —» дейксис —> анафора —► когерентность

6 Динамическая природа местоименных слов обусловила их участие во многих грамматических процессах, которые известны в истории русского языка и которые сыграли важнейшую роль в формировании грамматического типа современного русского языка Грамматическое качество местоимений позволяет использовать их путем агглютинации со знаменательными словами как строительный материал для новых форм и парадигм в грамматическом строе любого языка Результат таких грамматических процессов определяется функциональным потенциалом того местоименного типа, который используется в качестве сырья Степень агглютинации местоимений со знаменательными словами также может быть разной, поскольку определяется тенденцией, вызвавшей процесс и необходимостью грамматической системы в единице именно такого качества Участие местоимений в крупномасштабных грамматических процессах позволяет определить их значимость как особого функционального класса слов в системе языка

Теоретическая значимость выполненного исследования заключается в уточнении статуса и роли дейктических местоимений в системе русского языка в разные периоды его функционирования. Впервые осуществляется реконструкция древних местоименных парадигм, являющихся маркерами дейктической категории, а также уточняются особенности динамики функционального качества всего местоименного класса и той роли, которую местоимения сыграли в процессе формирования грамматического строя индоевропейских и славянских языков В совокупности это создает существенный вклад в решение местоименной проблематики

Практическая значимость диссертации состоит в том, что ее положения и выводы могут найти применение в лекционных курсах общего языкознания, грамматики русского языка, исторической грамматики русского языка, старославянского языка, спецкурсах по теории дискурса, по структурной и

конструктивной лингвистике, по лингвистической типологии, по сравнительно-историческому языкознанию

Апробация результатов исследования Результаты исследования обсуждались на заседаниях кафедры русской филологии Западно-Казахстанского государственного университета им М Утемисова Основные положения работы нашли отражение в докладах и сообщениях автора на международных и республиканских конференциях Всесоюзная научная конференция «Язык и словесность», посвященная 100-летию со дня рождения ЕД Поливанова (Ташкент 1990 г), Республиканская научно-практическая конференция «Теоретико-методологические аспекты изучения литературоведческих и лингвистических дисциплин в вузе» (Душанбе 1993 г), Межрегиональная научно-практическая конференция «К истокам евразийской культуры», посвященная Г Тукаю (Казань 1998 г); Меясдународная научно-практическая конференция «Образование и наука в современных условиях развития Казахстана опыт, проблемы и перспективы», посвященная 70-летию ЗКГУ (Уральск 2002 г ), Республиканская научная конференция «Махамбет и национальное наследие», посвященная 200-летию М Утемисова (Уральск 2003 г ), Международная научная конференция «Международный Шалкарский Этнополитический Форум», посвященная году России в Казахстане (Уральск 2004 г), Международная научно-практическая конференция «Таймановские чтения» (Уральск 2004 г); Научно-практическая конференция «Актуальные проблемы функционирования русского языка как неродного в межкультурном пространстве» (Уральск 2005 г), Международная научная конференция «К истокам евразийской культуры» (Казань 2005 г ), Международная научно-практическая конференция «Казахстан и проблемы современного мира» (Алматы 2005 г), Международная конференция «Язык и общество в синхронии и диахронии», посвященная 90-летию со дня рождения Л И Баранниковой (Саратов 2005 г)

Структура работы Диссертация состоит из введения, четырех глав, заключения, списка использованной литературы Положения диссертации иллюстрируются таблицами и схемами

Основное содержание работы

Во Введении определяются новизна, актуальность работы, ее цель и задачи, теоретическая и практическая значимость, характеризуются источники материала и общая методика его исследования

Первая глава диссертации «Местоимения как особый класс слов в системе языка» содержит обзор научных направлений и отдельных трудов, посвященных местоимениям русского языка, а также анализ наиболее существенных аспектов исследования местоименного класса слов Кроме этого, в главе осуществляется анализ современной парадигматики и синтагматики местоименного класса

Лингвистическая наука накопила достаточно большое количество знаний и фактов, касающихся качественной природы местоимений как класса слов в системе языка. Учение о местоимениях является составной частью классической грамматики наряду с учениями о других классах слов (Н И Греч, Г П Павский, Ф И Буслаев, A M Селищев, И И Давыдов, А А Потебня, A M Пешковский, Л В Щерба, А А Шахматов, В В Виноградов, И И Мещанинов, А H Гвоздев, В А Плотникова и др ) И несмотря на это в сфере функционирования местоимений осталось еще много невыясненного, и более того, в лингвистике 20 века под вопросом оказался статус этого класса слов (В В Виноградов 1972, И И Мещанинов 1978, В А Плотникова 1980) Местоимения часто стали называть «загадочными» словами, очевидно, потому, что их описания в традиционной филологии почти всегда имеют заметные противоречия

Действительно, этот класс является специфичным и неоднородным в грамматическом отношении, особенно в сравнении с другими грамматическими классами Это дало основание В В Виноградову в своем фундаментальном труде «Русский язык» главу, посвященную местоимениям, назвать «Грамматические пережитки местоимений как особой части речи в современном русском языке» (1972 255) В этом названии ученый-теоретик отразил официальное отношение к местоименному классу, характерное для русского языкознания XX века

В В Виноградов последовательно и точно проанализировал местоименный класс с позиций классической европейской грамматики, которая принимается в качестве канонизированной схемы при описании любой грамматической системы слов в европейских языках, в том числе и в русском Основным признаком для выделения какой-либо части речи по этой грамматике долгое время считался морфологический признак В общем смысле для такого языка, как русский, этот признак заключается в наличии у группы слов общих образцовых парадигм

Общеизвестно, что парадигма является основной материально выраженной единицей любого флективного языка (в том числе и русского), поскольку для корректного употребления слов носителю языка необходимо хорошо знать и уметь использовать все его словоформы (А А Зализняк 1967, ИГ. Милославский 1981) Любая парадигма на любом уровне языковой структуры представляет собой совокупность вариантов, закономерно чередующихся в процессе речевого функционирования языка и при этом объединенных общим для них устойчивым инвариантом Слова функционируют в коммуникативном акте и вступают в его процессе в синтагматические отношения друг с другом только как члены парадигмы

Способность слов русского языка образовывать парадигмы называется словоизменением. Парадигма - это образец, по которому происходит изменение слов, относящихся к одному грамматическому классу (А А.Зализняк 1967, И.Г Милославский 1976, 1981) Образец обычно включает все возможные разновидности парадигматических форм для выражения какой-либо грамматической категории Парадигматические формы в традиционной

грамматике определяются исключительно по характеру материального форманта безотносительно к их функциональному качеству, проявляющемуся в конкретном употреблении формы Если синтагматическое качество формы и рассматривается при таком подходе, то только на уровне типов В этой схеме за пределами описания часто остаются случаи употребления местоимений, которые являются особыми Механическая систематизация словесных единиц, отрывающая их от естественного процесса функционирования в речи, лишает местоимения возможности какого-либо соответствующего действительному положению описания Что касается полнозначных слов, то в этом отношении они являются менее уязвимым объектом, поскольку имеют определенное реальное значение, которое стабилизирует их функциональную семантику даже вне употребления их в тексте (И И Мещанинов 1978) Кроме этого, для точного описания местоименных слов необходим учет самых разнообразных факторов, поскольку они обладают большой гибкостью и в смысловом, и в грамматическом отношении Довольно часто хорошо разработанные схемы годятся для описания лишь части местоимений, поскольку остальные обладают какими-то особыми, с точки зрения критериев схемы, свойствами (А М Пешковский 1956, 1959, И И Мещанинов 1978)

Образцовая парадигма стала основным понятием для парадигматического плана флективного языка (ИГ Милославский 1981, НЮ Шведова, 1974, А.А Зализняк, 1967, 1977) Образцовая парадигма - это максимально полный набор всех парадигматических форм слова Каждая часть речи имеет свои образцовые парадигмы, в соответствии с которыми оцениваются все слова, относящиеся к данному грамматическому классу Наличие избыточных парадигматических форм так же, как и их недостаток, дает основание считать парадигмы аномальными, не соответствующими грамматическому типу (И Г Милославский 1981, А М Камчатнов и Н А Николина 1999)

Парадигматическая форма как единица грамматического строя всесторонне описана в русской лингвистике (А В Бондарко, И Г Милославский, Н Ю Шведова, А А Зализняк, Н Н Дурново и др) и определяется конкретным набором грамматических значений в формальной структуре. Каждая из них предназначена для выполнения функции-потенции (А В Бондарко 1978, 1983, Н Ю Шведова 1971) Парадигматическая форма слова чаще всего становиться в исследованиях основным объектом наблюдения в качестве независимой единицы Это часто приводит к неточным результатам, поскольку парадигматическая форма несамостоятельна В языках с хорошо сложившимся грамматическим строем она является продуктом парадигмы и определяется исключительно через отношения с ее остальными формами Русский язык является парадигматическим по грамматическому характеру, так как его основной грамматической единицей являются не отдельные слова, а их парадигмы Парадигма в русском языке часто не только определяет, но и задает функциональный потенциал слова (А В Бондарко 1978, 1996) Слово, как правило, употребляется в рамках возможностей своей парадигмы Таким образом, в русском языке слова функционируют как строго регламентированные грамматические микросистемы Такой строй требует,

чтобы все минимальные системы были однотипными, отсюда представление об образцовом характере парадигм разных частей речи (НЮ Шведова 1971) Доминирование парадигмы над формой у полнозначных слов в русском языке стало причиной внушительного числа процессов, имеющих исключительно парадигматический характер, благодаря которым осуществляется унификация сложнейшей грамматической системы

В отличие от слов других частей речи каждое местоимение имеет свою особую парадигму, отличающуюся от других местоименных парадигм С точки зрения парадигматики русского языка буквально все местоименные парадигмы являются аномальными (И Г Милославский 1981) Они или шире (как у лично-указательных местоимений), или уже (как у возвратного местоимения), чем типовые грамматические парадигмы у именных частей речи Некоторые местоименные парадигмы даже имеют в своем составе словоформы, которые не встречаются у других близких местоимениям по грамматической характеристике слов (например, формы одушевленности / неодушевленности у определительных местоимений) Кроме этого, обращает на себя внимание местоименный супплетивизм, который является парадигматическим явлением Это крайне редкое в других именных системах явление в местоименном классе встречается почти регулярно Есть основание считать супплетивизм отличительным грамматическим признаком местоименных парадигм, который, однако же, не превращается в маркер смысловых отношений, а, скорее всего, является следствием издержек слишком динамичного процесса перестройки местоименной системы в связи с запросами языка

Таким образом, местоимения не поддаются достаточно корректному описанию в аспекте типовой парадигматики современного русского языка Вместе с тем этот класс слов так же, как и другие грамматические классы, отражает основные качества языка, в состав которого он входит, в нем так же, как и во всех остальных, подчиняясь мощнейшим тенденциям языковой системы, образуются грамматические микросистемы - парадигмы Но местоименные парадигмы, имея много общих с другими грамматическими классами признаков, образуются, подчиняясь особым нехарактерным для иных слов тенденциям Поскольку исчерпывающее описание местоименного класса по образцам, отражающим качество иных по грамматическому назначению классов, невозможно, то необходимо найти особый подход, который позволил бы описать специфику местоименной природы как в синхроническом, так и в диахроническом аспектах

Изучение местоименного класса во второй половине XX века осуществляется с привлечением функционального подхода и обращением к сопутствующим ему научным сферам Такой подход в настоящее время получил особую актуальность, поскольку предполагает описание разных единиц языка и их основных признаков с точки зрения их коммуникативного качества (НЮ Шведова, А А Кибрик, А.Г Елисеева, ОН Селиверстова, ЕН Сидоренко, ЛД Чеснокова, ЛЯ Маловицкий, ОД Третьякова, А Д Шмелев, С Г Татевосов, Л X Головенкина, И И Ревзин, Е В Падучева, Ю И Левин, А С Чехов и др ) При этом является обязательным привлечение

результатов прагматических исследований и социолингвистических аспектов речи (и, конечно, текста), и их учет в процессе коммуникации Естественно, что на первый план такого исследования выдвигается понятие функции

Для описания местоименных слов в качестве одного из опорных постулатов в нашей работе принимается следующее положение поскольку местоимения функционируют в языке в виде довольно самостоятельных коммуникативных форм, то каждое из них имеет свой собственный функциональный потенциал, который задается отношениями этой формы в конкретном текстовом употреблении Местоименные парадигмы являются вторичными по отношению к коммуникативным формам, они представляют собой лишь механически образованную совокупность Это положение повышает представление о ценности функционального качества каждого местоименного варианта в сравнении со словами других грамматических типов языка В нашей работе оно становится естественным основанием для выбора нового подхода в исследовании местоимений

Функцию языковых элементов мы рассматриваем в соответствии с научной парадигмой, разработанной А В Бондарко, Т В Булыгиной и др (1987), в двух интерпретациях 1 Функция - это свойственная местоимениям способность к выполнению определенного назначения и к соответствующему функционированию в речи, в этом аспекте функция рассматривается как функция-потенция Она, в основном, и является объектом описания традиционной грамматики 2 Функция — это результат функционирования местоимения в коммуникации, т е реализованное назначение, достигнутая в речи цель, такая функция рассматривается как функция-результат (А В Бондарко, Т В Булыгина, Ю С Маслов, О Н Селиверстова и др 1987 8) Местоименная форма, употребленная в конкретной синтаксической конструкции, описывается по той функции, которую она уже выполнила в данной конструкции, т е по результативной значимости Такие формы в нашей работе называются коммуникативными и принимаются за функциональные варианты местоимений

Ученые, разработавшие функциональную грамматику, отмечают, что, используя функциональный подход, необходимо различать среду выражения языковых единиц (А В Бондарко, Т В Булыгина, Ю С Маслов, О Н Селиверстова и др 1987 9) Учитываются две разновидности среды, выделяемые в функциональной грамматике Первая среда — системно-языковая Под ней подразумевается окружение местоименной формы в парадигматической системе языка, которая подробно была описана в традиционной грамматике Эта среда используется для контраста с результатами функционального анализа Вторая разновидность — это речевая среда Под ней подразумевается окружение местоименных форм в речи, т е «контекст и речевая ситуация» Эта разновидность среды включает и «внеязыковые социальные факторы, их отражение в сознании говорящего и слушающего», а также «статус и ролевые отношения участников коммуникативного акта» (А В Бондарко, Т В Булыгина, Ю С Маслов, О Н Селиверстова и др 1987 10) План выражения рассматривается как способ актуализации определенных смысловых единиц, поэтому коммуникативный

аспект для нашего исследования является своеобразным ориентиром, по которому определяется функциональное соответствие потенции и результата использования местоименных вариантов для передаваемой ими информации

Вторая часть первой главы посвящена описанию особенностей парадигматики местоимений в грамматической системе русского языка В этой части содержится анализ парадигм местоимений, способных выполнять дейктическую функцию, на основе материала «Грамматического словаря русского языка» (А А Зализняк 1977)

При анализе местоименных парадигм важно было учесть, что главный морфологический принцип при выделении частей речи в русском языке заключается в описании потенциальных грамматических функций слова Исследование показало, что именно потенциальная парадигматика местоимений, описанная по канонам традиционной грамматики, и вызывает впечатление угасания этого класса Это впечатление вызвано в первую очередь тем, что у местоимений нет, как у других частей речи, собственных образцовых парадигм За образцовые парадигмы местоимений в языкознании принимаются парадигмы именных частей речи существительных, прилагательных - вместо которых они используются в коммуникации

Обращает на себя внимание факт, что местоименные слова, у которых грамматические характеристики совпадают с признаками существительных, имеют парадигмы, различающиеся с ними же по количеству форм В местоименных парадигмах форм или больше или меньше, чем у существительных У местоимений, замещающих прилагательные, форм, как правило, больше, чем у их текстовых предшественников

Распространенным явлением в местоименной парадигматике являются изобилующие парадигмы Это явление объясняется функциональной динамичностью местоименных форм Для местоимений характерно индивидуальное употребление функциональных форм, поскольку в грамматике для них в качестве образцовых применяются парадигматические формы именных слов Между тем функциональное пространство местоимений гораздо шире, чем у существительных и прилагательных Это вызывает дисбаланс в грамматической сфере количество результативных функций у местоимений значительно превышает количество их же функций-потенций в парадигмах, определяемых по традиционной системе

Третья часть первой главы посвящена описанию особенностей синтагматики местоимений в грамматической системе русского языка Традиционная синтагматика отражает синтаксический принцип выделения частей речи Выяснение причин недостаточности применения традиционного синтаксического признака для описания синтагматики местоимений привело к необходимости рассмотреть особенности их участия в процессе порождения таких сложных конструкций, как текст Исследование показало, что описание синтагматических свойств местоимений по канонам традиционной грамматики сводится главным образом к выявлению сходств и отличий с синтаксическими свойствами тех слов, заместителями которых они выступают, т е. является потенциально-функциональным

Исследование современных текстов в результативно-функциональном отношении показало, что современное местоимение в синтагматическом плане является несамостоятельной единицей высказывания или текста Для его адекватного восприятия необходимо представлять себе все компоненты, которые связываются при его помощи в логико-конструктивный блок. Блок составляют следующие компоненты

1 Субститут местоимения - это первичная языковая единица, замещенная в высказывании или в тексте местоимением

2 Корреляты местоимения

а) антецедент — препозициональный текстовый элемент, уточняющий семантику местоимения в конкретном высказывании,

б) антиципент - постпозициональный текстовый элемент, дополняющий смысл местоимения в конкретном высказывании

3 Референт - это единица плана содержания (в отличие от всех приведенных выше), отражающая объект «возможного мира» с которым соотносится местоимение в комплексе со своими текстовыми коррелятами

Референт, будучи единицей ментальной природы, является необходимым для описания местоимений, поскольку в процессе их употребления в тексте этот компонент блока играет особенно важную роль Часто при употреблении местоимений между их субститутом, референтом и коррелятами возникают одноразовые связи, как, например, в следующем предложении: "В целой школе нас, русских, не слушавших по субботам лютеранского катехизиса, было только пятеро" (Фет) В приведенном примере местоимение мы имеет при себе коррелят-антиципент в форме пояснения, который выражает главный признак субститута Субститутом в данном предложении является словосочетание «группа учащихся из пяти человек вместе с говорящим» Местоимение и коррелят-антиципент имеют в данном случае разные референты У местоимения референт — «группа учащихся из пяти человек вместе с говорящим», а у коррелята - «люди, имеющие нелютеранское вероисповедание, обусловленное их национальной принадлежностью» Слияние этих элементов логико-семантического блока в единое понятие осуществляется через субститут

В схеме использованы обозначения Ргоп -местоимение, Corr.-anticip — коррелят-антиципент, Subst - субститут, Refer. - референт

Ргоп

+

Corr.-anticip

Построение текстового местоименного блока хорошо иллюстрирует сложный динамический характер местоимения как конструктивной текстовой единицы Так, например, в некоторых предложениях местоимение выполняет две функции сразу 1) является заместителем субститута и 2) уточняет, расширяет значение субститута «На темном небе начинали мелькать звезды, и, странно, мне показалось, что они гораздо выше, чем у нас на Севере» (Лерм ) местоимение - у нас; коррелят-антиципент - на Севере Антиципент в этом фрагменте можно рассматривать как субститут, поскольку он служит для уточнения местоположения объекта (на Севере) Но местоимение в этом предложении, кроме пространственного значения, актуализированного предлогом и флексией родительного падежа, передает еще и важное смысловое отношение говорящего к этому пространству В таких случаях местоимение соотносится сразу с двумя объектами текста (1-й - говорящий, 2-й - пространство), те оно шире по семантике, чем субститут. В таких случаях в блоках необходимо учитывать компонент, для обозначения которого используется термин - референт

Референт—» субститут —» местоимение.

Референт (от англ refer - соотносить, ссылаться, referrentis -относящий, сопоставляющий) — это объект внеязыковой действительности, который имеет в виду говорящий, использующий какое-либо местоимение, то есть предмет референции В свою очередь референция - это отнесенность актуализованных (включенных в речь) имен, именных выражений или их эквивалентов к объектам действительности или «возможного мира», созданного автором в тексте

Вторая глава «Функциональная характеристика местоимений к моменту появления восточнославянской письменности» отражает исследование состояния дейктической местоименной системы в момент появления первых письменных памятников, написанных на русском языке Путем функционального анализа в ней осуществляется реконструкция функциональных парадигм и содержится описание основных категорий местоименной системы

В языках самых древних периодов местоименные слова употреблялись в разных частях высказываний и текстов и за счет своей естественной системной зависимости связывали их в единое целое (А Мейе 1938, А А Потебня 1958, 1968, 1941) Поскольку древние синтаксические конструкции отличались неорганизованностью, некоторой рыхлостью и множеством глагольных центров, то конструктивную роль местоимений в этом отношении трудно переоценить Местоимения со значением лица, которое выполняет функцию ориентира пространственного расположения участников и объектов речи, выступают как индексы-маркеры, организующие структуру коммуникативного акта Это обусловило грамматическое противопоставление непосредственных участников коммуникации и лиц, находящихся за ее пределами, в виде разных

комплексов грамматических компонентов в структуре каждого личного местоимения

Исследование местоимений в диахроническом аспекте показало, что в период появления письма у восточных славян ядро этого класса составляли элементы, которые осуществляли функцию дейксиса Дейксис настолько важен в системе языка того периода, что обслуживается целой системой регулярных средств выражения. Это дает основание считать, что в древнем состоянии языка дейктическая категория в функциональном плане была одной из самых важных Дейктические средства, важнейшими из которых являются местоимения, использовались в коммуникативном акте для обеспечения информативности путем идентификации элементов речи с объектами действительности Местоимения, которые использовались в языке как первичные актуализаторы дейктической категории, рассматриваются в диссертации как дейктические

Самым важным грамматическим компонентом в структуре древних дейктических местоимений было значение лица, выполняющее в процессе коммуникации функцию персонально-пространственного ориентира для обозначения объектов речи На уровне грамматического строя языка местоименное лицо образует сложную категорию, совмещающую в своей структуре реляционные и номинативные грамматические признаки одновременно, что свидетельствует о ее синкретичной природе Это стало основанием того, что при исследовании местоимений в нашей работе особый интерес вызвали те из них, которые маркировали категорию лица Именно эти варианты, на наш взгляд, и составляли ядро дейктической местоименной системы в языке древнего периода

Важность категории лица в грамматической системе языка обусловлена тем, что ориентиром для идентификации объектов в процессе речи является говорящий, находящийся в эпицентре коммуникативного акта Таким образом, местоимение 1-го лица является центральным в местоименной дейктической системе Все остальные местоимения идентифицируют объекты путем актуализации их пространственного расположения относительно говорящего Это обусловило самую высокую степень дейктического качества в системе местоимений, которые обычно называются личными Так называемые указательные местоимения отражают дейксис П-степени, поскольку идентифицируют объекты действительности через актуализацию своего пространственного расположения относительно непосредственных участников коммуникации Дейксис Ш-степени осуществляется адъектированными формами личных и лично-указательных местоимений, которые соотносят языковые элементы и объекты действительности путем указания на принадлежность или отношение к участникам коммуникации Это обстоятельство стало причиной того, что адъектированные формы дейктических местоимений в древнем языке имели особую значимость в синтаксических конструкциях Они использовались как грамматикализованное средство организации структуры коммуникативного акта

Местоименные маркеры коммуникативных ролей образовывали первичную систему местоимений Компаративисты (А Мейе 1954, Г Остгоф, К.Бругман 1878, О Семереньи 1980) восстановили в этой системе следующие варианты 1-е лицо единственного числа, 1-е лицо множественного числа, 2-е лицо единственного и множественного числа, возвратное местоимение-заместитель, 3-е лицо рядом с говорящим, различающееся по числам и родам, 3-е лицо рядом со слушающим, различающееся по числам и родам, 3-е лицо далеко от участников коммуникации, но близкое им по какому-либо признаку (очевидно, в древности - сородичи), 3-е лицо далеко от участников коммуникации и противостоящее им по какому-либо признаку, нейтральное местоимение-заместитель.

Изменение уровня общественного сознания вызвало развитие дополнительной семантики местоимений, обозначавших лиц за пределами коммуникативного акта Их вторичная семантика развивается на базе родственных отношений и имеет системный характер так же, как и первичная На третьем этапе у местоимений развиваются самостоятельные значения, в которых системность проявляется слабо и актуализируется в соотнесенности отдельных местоименных вариантов между собой

Все варианты первичной местоименной системы и развившиеся впоследствии восстанавливаются в самых ранних памятниках восточнославянской письменности

1 азъ, |-азъ говорящий (И рече единъ отрокъ. Азъ прейду ПВЛ),

2 ты, вы слушающий, слушающие (Одинъ брать, одинъ св'втъ светлый - ты, Игорю': СоПИ, А вы двти мои жывите заодин , Дух.гр Дм Ив. Донскова),

3 мы совокупность лиц, связанных с говорящим каким-либо признаком (мы, челов'Вци, гр-Ьшни суще и смертшг Поуч Вл Мономаха),

4 себе маркер отношения участника коммуникации или какого-либо другого лица к самому себе (Или пьхнеть моужь моужа . любо к соб-6 любо те1, себе любо по лицю оударить . Русская правда),

5.сь- 1) первичная семантика расположенный близко к говорящему (И прииде на мъсто, идьже лежаще кости его голы и лобъ голъ и ссьде с коня, и посмеяся рече «отъ сего ли лба смьрть было взяти мн-Ь?»: СоПИ),

2) вторичная семантика вместе с говорящим в каком-либо действии, чаще всего сородич говорящего (Мьстислав же поцА молити сА кнйземъ роусьскымъ бра'1« сво^еи . рекА тако оуже мы брат|с симъ (русским) не поможемъ тъ си (русские) имоуть придати СА к нимъ Новгородская летопись),

3) семантика, развившаяся на третьем этапе, конкретный, определенный (приходиша ко мн-Ь болгаре рькуще прими законъ нашь . по сем же приходиша н-ьмди и ти хвалАх законъ свои по сихъ придоша жидове* ПВЛ)

6 тъ 1) первичная семантика расположенный близко к слушающему (Слышавъ же се князь касожьскый Редедя изиде противу тому, и ставшема обЪма полкома противу собъ ПВЛ),

2) вторичная семантика расположенный в пространстве относительно какого-либо объекта (И штуду иде г белугороду и повел'Ь и тъ зажеши. Суздальск летопись по Лавр Списку),

3) семантика, развившаяся на третьем этапе происходящий в момент времени относительно какого-либо другого момента времени (Той же зиме приходиша . вса чюдьска землА къ пльскову Новгородская летопись)

7 инъ 1) первичная семантика находящийся с кем-то в отдалении от говорящего (Да дьти мои, или инъ кто, слышавъ сю грамотицю, не посм'Ьйтеся Поучение Вл Мономаха),

2) вторичная семантика сородич, находящийся за пределами коммуникативного акта (Давыдъ же приде по ДнЪпру, придоша же ины помочи у Треполя, а Ярославъ в Чернигова, совокупивъ вой свои, стояшеть: Киевская летопись),

3) семантика, развившаяся на третьем этапе-, другой, еще дополнительный к кому- или чему-либо (Такожде и ина многа видьнья провидь старець, и почи в старости добр-6 в монастыри семь.. ПВЛ, ПрЪводь же есть слово отъ иного на иню приводимо Изборник Святослава)

8 онъ 1) первичная семантика чужой говорящему, находящийся очень далеко за пределами коммуникативного акта и видимости участников коммуникативного акта (а си к ним идуть к вежам их . шни же не пустАчи в веж-6 ср-втоша ихъ Суздальская летопись),

2) вторичная семантика противостоящий говорящему, чужой, враг (И ста Володимеръ на сей стороне, а печензи на оной, и не смяху си на ону страну, ни они на сю страну ПВЛ),

3) семантика, развившаяся на третьем этапе другой (Видёвъ же се князь печен'Ьжьский, възратися единъ къ воеводь Прътичю и рече «кто се приде?» и рече ему «людье оная страны»' ПВЛ)

9 и, [-а, Ье универсальное указание на любое лицо, объект, реалию действительности в любых условиях (И принесоша я (деревлян) на дворъ к Ольз-ь, и несъше, вринуша е (ихъ) въ яму и с лодьею ПВЛ, и рече имъ послушайте мене не предайтесд за 3 дни и вы что велю створите ПВЛ)

Местоименные функциональные варианты, зафиксированные в самых ранних восточнославянских текстах, имели несколько общих грамматических признаков, которые позволяют связать их в единый грамматический класс

I признак. Способность выражать значение лица по участию в коммуникативном акте 1-е лицо указывает на говорящего, а остальные лица определяются по степени близости / отдаленности от него Таким образом, у

всех местоимений семантику определяют два компонента 1) участие в коммуникации и 2) степень отдаленности от эпицентра коммуникации Непосредственные участники коммуникации конкретизируются в меру необходимости Говорящий выражается местоимением только в единственном числе Собеседники могут маркироваться вариантами в разных грамматических числах У лиц, находящихся за пределами коммуникации выражается не только степень отдаленности от говорящего и количество, но и уточняется род в единственном числе В традиционной грамматике обычно наличие рода в структуре местоимений 3-го лица считается основанием отнести их к иному разряду (указательному) На наш взгляд, отсутствие у слов местоименного класса единой образцовой парадигмы позволяет объединить в одну функциональную систему не только варианты с разным количеством парадигматических форм, но и с разными наборами грамматических значений

II признак Наличие в парадигме местоимений кратких и полных форм В данном случае под полными формами понимаются парадигматические местоименные формы, которые в языке являются нейтральными и принимаются за нормативные Полные формы выделяются только по отношению к кратким парадигматическим формам Очевидно, от частого употребления для актуализации предикативного пространственного значения формы наиболее регулярно используемых падежей в речи стали произноситься сокращенно, вместо меня - мА, тобя - ТА Таким образом, в языке появляются краткие формы дательного и винительного падежей у всех без исключения местоимений, которые обозначают лиц по отношению к коммуникативному акту. Так называемые указательные местоимения 3-го лица также имеют краткие формы, которые используются во всех случаях, когда это позволяет фонетический облик полной формы и гораздо шире, чем у местоимений 1-го и 2-го лица 1. И f-ашасА грецы по се и почаша греци мира просити (ПВЛ, Взятие Царьграда) 2 А добро сътворА оукоупи ми жита (БГ из Витебска) 3 Заутра же, пятъку наставшу, во обиднее веремя усрътоша полны половЪцыагЬ: бяхуть бо до нихъ досп-Ьл-Ь вежь своъ пустили за ся (Киевская летопись, О походе Игоря Святосл ) 4 А ныне мА въ томъ . Ала кънАгыни . а ныне сА дроужина по мА пороучила (БГ № 109) и др Этот факт также дает основание отнести местоимения, выражающие вторую степень дейксиса, к общей с личными местоимениями грамматической системе.

III признак: Способность местоимений, кроме субстантивных форм, образовывать адъектированные формы Адъектированные формы личных и указательных местоимений использовались для выражения отношений между объектами речи через их соотнесенность с непосредственными участниками коммуникации Субстантивные формы имеют все грамматические признаки имени существительного и выполняют в предложении характерные для него функции Адъектированные формы имеют грамматические признаки имени прилагательного и на уровне предложения выполняют характерную для него атрибутивную функцию, на уровне же коммуникативного акта используются в

качестве индексов при словах со значением объекта Эти формы в синтаксических конструкциях актуализируют отношения между объектами речи путем их соотнесенности с участниками коммуникации.

В терминах функциональной грамматики наличие субстантивных форм в системе местоимений интерпретируется как их основная потенциальная функция (дейксис), которая для них является первичной Использование адъектированных форм, очевидно, обусловлено способностью местоименного класса реагировать на необходимость маркирования предикативных признаков объектов речи Это стало причиной того, что в текстах они довольно часто имеют одноразовый характер и 1 и постави кресть, и помоливъся богу съл'Взъ съ горы сея идеже послеже бысть киевъ (ПВЛ) 2 Рече же воевода ют>, именемъ Пр-Ьтичь «подъступимъ заутра в лодъяхъ, и попадше княгиню и княжичъ умчимъ на сю страну» (ПВЛ) 3 Начяти же ся тьй гтЬсни по былинамь сего времени, а не по замышлению Бояню' (Слово о полку Игореве) 4 Богъ бо казнить рабы своя напастьми различными, огнемь и водою, и ратью, и иными различными казньми (Суздальская летопись) 5 а нынъ есмь оув'Ьдалъ любовь ваша правал съ сномь монмь с витенемь . тако же дЬти была любовь ваша первал с полочаны съ дЬтми моими . што вамъ было надо61 то было ваше а ньпй што д-Втемъ моимъ надобъ того имъ не бороните (Грамота полоцкого епископа Якова рижскому епископу и Риге, 1309)

Адъектированные формы актуализируют один из вариантов потенциальной дейктической функции, заложенный в качестве способности большей части местоименных слов, - индексировать объекты речи Эти формы в древних синтаксических конструкциях осуществляли частную предикативность каждого отдельного объекта речи с действительностью в отличие от современного языка, в котором предикативность осуществляется только в масштабе предложения Они образовывались и использовались по мере необходимости для каждого случая отдельно В ДРЯ уже существует набор адъектированных форм, которые узнаются носителями языка как отдельные, но их употребление в подавляющем большинстве случаев является еще несамостоятельным Их связь с первичной субстантивной формой проявляется существенно Некоторые адъектированные формы обнаруживают заметную мотивированность субстантивными формами и в плане выражения 1 А ты, буй Романе и Мстиславе! .. сулиди свои повръгоша, а главы своя подклониша подъ тыи (ваши) мечи харалужныи (Слово о полку Игореви) 2 И ста Володимеръ на сей стороне, а печензи на оной, и не смяху сн на ону страну, ни они на сю страну» (Лаврентьевская летопись)

Функция адъектированных форм по грамматической значимости отличается от функции субстантивных форм Субстантивы осуществляют

дейксис и сопутствующую ему предикативность Адъектированные формы в первую очередь осуществляют предикативность посредством дейксиса

Таким образом, класс местоимений русского языка к моменту появления письменности представлял собой хорошо организованную многоэлементную систему, имеющую в грамматическом строе языка важные функции Кроме устойчивых форм, которые маркировали дейктически значимые элементы, в этой системе постоянно образовывались непостоянные функциональные формы, обслуживающие особые аспекты коммуникации Краткие формы личных и указательных местоимений по синтаксической функции были субстантивами и выступали как эквиваленты полных форм, поэтому в языке нового грамматического качества они перестали употребляться Адъектированные же формы приобрели статус самостоятельных местоимений, которые образовали новый разряд - притяжательные местоимения

В третьей главе диссертации «Многофункциональность местоименного класса в современном русском языке» дается комплексное многоаспектное описание функционального качества современных русских местоимений В ней содержится анализ местоимений по схемам и критериям структурно-конструктивного направления современной лингвистики 1) как объект логики, 2) как объект конструктивной лингвистики, 3) как объект теории текста

И в логической аналитике^ и в лингвистике давно признано, что местоимения являются одним из главных средств референции, так как в их значение входит либо отсылка к акту речи, либо указание на тип соотнесенности высказывания с действительностью Разные по своей грамматической природе местоимения участвуют в референции разными способами Это проявляется и в их логической и синтаксической семантике, и в их грамматических признаках, и в функциональном качестве По способу осуществления референции в процессе употребления местоимения делятся на три логико-семантических разряда дейктические, анафорические и кванторные

В отличие от других классификаций местоимений данная схема обладает исключительно функциональной природой Все названные выше разряды выделяются по способности и степени участия местоимений в конкретных случаях соотнесения конкретных текстов с реалиями действительности Причем набор элементов каждого разряда определяется только по конкретной функции и проявляется только в своей сфере функционирования

В системе языка имеется очень небольшое количество местоимений, функциональное качество которых является постоянным. Для большей части местоимений характерен постоянный переход из одного функционального разряда в другой под влиянием условий функционирования Так, местоимение мы в предложении «Над нами белопенной пышной грудью висело облако » (Шолох) - является дейктическим В предложении «Я понимаю, что в это мгновенье и в ней и во мне живет одно и то же чувство, что между нами нет никакой разницы» (Тург) — местоимение мы выступает в качестве анафорического. В пословице «Все люди такие, только мы вот эдакие» -

местоимение мы относится к кванторным Таким образом, логико-семантический разряд местоимений является функциональным и адекватно определяется только в случаях конкретного употребления местоимения по характеру его результативной функции

Из всех логико-семантических функциональных разрядов местоимений, выявленных в результате описания способов референции, в нашей работе рассматриваются только три дейктический, анафорический и кванторный Эти разряды отражают функциональные сферы местоимений, которые по происхождению относятся к первичным дейктическим и являются предметом нашего исследования Каждый разряд рассматривается нами как исключительно функциональный по природе и имеющий непостоянный состав элементов

Все местоимения, которые осуществляли и продолжают в современном языке осуществлять дейксис в процессе коммуникации, являются дейктическими Сферой употребления дейктических местоимений являются акты непосредственной коммуникации между людьми, в процессе которых актуализируются ситуационные дискурсы Примеры 1) Кто ты? Чего тебе нужно9 Ты нищая9 Ждешь милостыни9 (Тург ) 2) Похоже, что мы с вами здесь одни (Пауст) 3) Дайте мне, пожалуйста, вот эту книгу (диалог в книжном магазине)

Развитие нового общественного сознания значительно усложнило и абстрагировало коммуникативный акт, напитало его информацией, и это обстоятельство не могло не повлиять на условия функционирования местоимений Эти слова стали соотносить коммуникативный акт не только непосредственно с конкретными людьми, но и с блоками информации, являющимися фрагментами «возможного мира» в сознании Новой чертой коммуникации стала ее соотнесенность с действительным миром опосредованно, через базу общественно необходимой информации, т е. через «возможный мир» (Я Хинтикка 1980, Дейк Т А ван 1989)

Увеличение объема информации в коммуникативной системе усиливает ее отражательные свойства, что значительно способствует углублению адаптации языковой системы к условиям коммуникации Одновременно накопление информации усиливает устойчивость языка к воздействию внешних факторов Дифференциация языковых элементов вырабатывает у них способность осуществлять новые по качеству отношения и тем самым делает механизм связи гибким, экономным и оперативным В таких условиях местоимения используются как слова-посредники между элементами разной природы ментальными, языковыми и действительными Это способствовало тому, что они расширили свои функциональные качества, фактически превратившись в узловые средства связи, которые соединяют в единую ментально-языковую реалию элементы разного качества Маркирование связей становится главной функцией-потенцией для современных местоимений В общем смысле эту функцию можно охарактеризовать как анафорическую Именно анафора и отразилась в названии этих слов «местоимения» - те вместо имени, заместители имени. Местоимение все чаще выступает как заместитель другого

слова (субститута), вместе с которым образует коррелятивную пару, отображающую один элемент содержания 1) К рассвету загорался зеленый Сириус Его низкий огонь всегда запутывался в листве ив (Пауст) 2 Пусть я буду любить другую. Но и с нею, с любимой, с другой Расскажу про тебя, дорогую, Что когда-то я звал дорогой» (Есен)

Использование субститута и местоимения в речи автоматически связывает разные части высказываний и придает им связность В текстах это качество проявляется еще более конструктивно, способствуя тому, что местоимения стали одним из главных средств организации связности Местоимения, осуществляющие в текстах анафору, называются анафорическими Они встречаются во всех типах дискурса (ситуационном, художественном, концептуальном) почти в одинаковой степени часто и вообще являются наиболее часто употребляемыми единицами языка Примеры «Чапаеву12 пробило руку Он1 вздумал утереть лицо и оставил кровавые полосы на щеке и на лбу Петька2 был все время подле Они2 шаг за шагом отступали к обрыву Не было почти никакой надежды - мало кто успевал спастись через бурный Урал Но Чапаева решили спасти -«Спускай его1 на воду'» - крикнул Петька И все поняли, кого1 это надо было спускать Четверо ближе стоявших, поддерживая бережно окровавленную руку, сводили Чапаева тихо вниз по песчаному берегу» (Фурм )

1) субститут — Чапаев —> местоимение - он, его, кого,

2) субститут - Чапаев и Петька —* они

Участники коммуникации подсознательно стремятся к выявлению связности как можно скорее, не ожидая завершения фразы Они сразу пытаются с помощью местоимений связать первую же именную группу и лежащие в ее основе понятия с соответствующими понятиями предшествующей пропозиции Это делается на основе информации о функциональной структуре предшествующей пропозиции и на основе предполагаемой роли понятия во фразе В этом поверхностном процессе, обусловленном условиями коммуникации, местоимения функционируют как средство достижения связности сложных информационных блоков

Современные местоимения - это в основном семантически зависимые коммуникативные единицы, и лишь небольшая часть местоименного класса используется в речи самостоятельно без текстовых коррелятов Главным образом эта способность характерна кванторным местоимениям, для которых причина текстовой самостоятельности заключается в их обратной мотивации пропозициональных связок высказываний 1. Давным давно задумал я Взглянуть на дальние поля, Узнать прекрасна ли земля, Узнать для воли иль тюрьмы На этот свет родимся мы (Лерм ) 2 Если жизнь загнала вас в тупик и вы бьетесь в поисках выхода - придите к нам' (объявление в газете)

Функция кванторных местоимений прямо противоположна функции остальных логико-семантических разрядов Дейктические и анафорические местоимения используются в блоке, их функцией является идентификация каких-либо единиц, из-за которых они утрачивает свою самостоятельность Кванторные же местоимения придают словам, которые используются с ними в

одной конструкции, обобщенность, категориальность Они деконкретизируют содержание сообщения путем его соотнесения с понятийным классом, название которого иногда присутствует в качестве катафорического элемента Мы, взрослые, не всегда понимаем детей (Лексическая основа русского языка 1984), У нас, в России, работают пока очень немногие (Чех )

Сферой употребления кванторных местоимений чаще всего являются концептуальные дискурсы, к которым относятся тексты, имеющие обобщенное содержание, предназначенное для формирования канонов общественного сознания К концептуальным дискурсам относятся произведения нравственного воспитательного характера, научные тексты Кванторные местоимения в этих текстах функционируют как средство, создающее их концептуальный характер 1) Перед Богом все равны (пословица) 2) Всякая неправда - грех (пословица) 3) В некотором царстве, в некотором государстве жил-был один мужик (сказка) 4) Мы, образованные люди, знаем очень много, но в нашей жизни сделано очень мало из того, что для нас стало уже избитой азбучной истиной (Корол )

В традиционной грамматике в качестве отличительного признака местоимений принимается положение семантика местоимений складывается из грамматических значений («форма на форме» АМПешковский 1956), лексическое значение в их содержании отсутствует Отчасти это соответствует действительности, но все-таки этот факт требует уточнения это справедливо только в тех случаях, когда местоимение рассматривается вне контекста В текстовом окружении местоимение приобретает недостающую ему смысловую конкретизацию 1 «В конце 1912 года, в Москве, стал ко мне хаживать некий X Называл себя крестьянским поэтом» (Ходас) 2 «У каждой эпохи свои подрастают леса» (Окудж) 3 «И самого себя, краснея, сознаю Живой души твоей безжизненным кумиром» (Тютч ) 4 «Богат, хорош собою Ленский Везде был принят как жених» (Пушк) Местоимения разных разрядов достигают семантической конкретизации своими особыми способами Каждый способ зависит от довольно обширного числа факторов от набора граммем в содержании местоимения, от его синтаксической функции, от слов, с которыми оно связано в тексте и тп Таким образом, местоимение приобретает конкретные функционально-семантические признаки только в процессе непосредственного использования в коммуникации или в тексте

Отсутствие реального значения в структуре местоимений обусловливает их неустойчивый характер в семантическом плане В отличие от полнозначных слов, которые используются как определенные по значению конституэнты сообщений, местоимения не несут никакой информации до употребления в тексте И, будучи употребленными в речи или в тексте, они также не становятся информативно значимыми, они лишь помогают другим единицам текста передавать информацию 1 Сторож полез было по лесенке, чтобы открыть окно, но лесенка была плоха, и он, не долезши упал Глафире казалось, что это так и следует В народе заговорили, что «он» не пущает, ее интересовало, кто это «он» (Леек) 2 Одна женщина звонила мне по телефону Я был болен Поговорили Сказал, что сижу дома, а она мне говорит,

уже вешая трубку «Мы сегодня идем в театр». Так как я только что с ней говорил, то не понял Кто же мы' Я болен До чего неверно' Мы - это я и еще кто-нибудь (Шклов.) Без соответствующего слова местоимениям чрезвычайно сложно осуществлять референцию, поскольку они могут лишь привлекать внимание к указанию на объекты, и не сообщают никакой новой информации для фонда знаний адресата речи, что хорошо видно в приведенных примерах, в которых местоимения намеренно использованы без текстовых коррелятов

Семантическая природа местоимений в современном языке обусловливается их функциями в конкретных случаях использования При этом каждое местоимение обладает потенциальной способностью к настолько разноплановым функциям, что, выполняя их, может легко переходить из одного разряда в другой Некоторые из местоимений в семантическом плане имеют синкретичную природу даже с точки зрения традиционной грамматики (например, лично-указательные, относительные).

Непостоянная семантика местоимений, обусловленная их конкретными функциями в синтаксических конструкциях, стала основанием для того, чтобы в нашей работе рассматривать эти слова по проявлению в них относительно устойчивого функционального потенциала Для этого объединения местоимений, качественно отличающиеся от традиционных разрядов в функциональном плане, необходимо было рассматривать как функциональные разряды В современном русском языке основными функциональными разрядами местоимений являются: дейктический, анафорический, кванторный Ядро каждого функционального разряда составляют местоимения, для которых определяющая функция является главной Так, для дейктического разряда основными являются традиционные личные и указательные местоимения, в анафорическом - это лично-указательные местоимения, в кванторном разряде — это определительные и неопределенные местоимения

Состав функциональных разрядов отличается мобильностью и непостоянством местоимения в конкретных случаях употребления используются то в одной функции, то в другой и соответственно из одного первичного разряда переходят в другой и в третий В нашей работе это стало основанием для вывода местоимения до употребления лишь условно можно включить в какой бы то ни было функциональный разряд, поэтому определение дейктические местоимения, анафорические местоимения, кванторные местоимения справедливо только по отношению к конкретным случаям употребления

Неустойчивость семантики местоимений стала причиной их многофункциональности и в качестве текстовых единиц В синтагматическом плане местоимения могут использоваться как материал для создания конструкции всего текста Так, например, И Бунин свой рассказ «Сны Чанга» начинает следующим образом «Не все ли равно, про кого говорить1? Заслуживает того каждый из живших на земле» Автор настраивает читателя на то, что речь в тексте пойдет об обычном человеке, и для этого он намеренно использует местоимения как семантически немаркированные единицы

Многофункциональность местоименного класса в значительной степени обусловлена тем, что каждое из местоимений выработало свой набор

разноуровневых текстовых функций По крайней мере, можно говорить о трех функциональных уровнях для местоимений I В масштабах предложения местоимения, осуществляя денотацию, используются аналогично другим словам II Благодаря способности выполнять локальную когерентность местоимения используются как средство связи разных частей текста III Осуществляя глобальную когерентность, местоимения используются как средство достижения целостности всего текста

При выполнении текстовых функций местоимения функционируют как единицы разных смысловых уровней Для качества функционирования местоимений в отличие других слов имеет важность системный характер их семантики Устойчивость местоимений в функциональном плане имеет особую по качеству природу, она определяется внутрисистемными связями всего местоименного класса Каждое местоимение устойчиво благодаря своему постоянному месту в классе Это способствует тому, что любое из них всегда употребляется как элемент своей системы Каждое местоимение «прозрачно», за каждым прогладывается вся местоименная система

Поскольку местоимение в тексте остается актуализированным сегментом дейктической системы, то его сильно индуцирующие связи с другими элементами системы могут притягивать текстовые единицы Благодаря этому местоимения получают способность образовывать в тексте различные комплексы и блоки, обладающие относительной устойчивостью У И Бунина в романе «Жизнь Арсеньева» встречается диалог, в котором местоимения используются для обратной денотации

«- Ты дома9 - каким-то строгим, необычным тоном сказал брат Николай, подходя к моему окну - Выйди-ка ко мне на минутку, мне нужно кое-что сказать тебе

- Что сказать? - спросил я неестественно спокойно

- Пойдем немного пройдемся, - сухо сказал он, идя впереди меня вниз, к пруду. - Только, пожалуйста, отнесись к моим словам разумно .

И, приостановившись, обернулся ко мне.

- Вот что, друг мой, ты, конечно, понимаешь, вся эта история уже давно ни для кого не тайна

- То есть какая история9 - с трудом спросил я

- Ну, ты отлично понимаешь Так вот, и я хочу тебя предупредить я ее нынче утром рассчитал Иначе дело кончилось бы, вероятно, смертоубийством Он вчера вернулся и пришел прямо ко мне «Николай Александрович, я все знаю, отпустите Антонину сию же минуту, не то плохо будет »

В данном ситуационном тексте используется несколько местоимений, которые осуществляют обратную денотацию, это местоимения и в некоторых сегментах их корреляты кое-что, что, моим словам, вся эта история, какая история, все Все выделенные единицы в приведенном тексте выполняют одну функцию они не указывают прямо на какие-то конкретные события, а лишь намекают на них, соотносят участников диалога с ними, но при этом позволяют не конкретизировать их и не называть В данном случае Бунин деконкретизирует информацию о каких-то конкретных событиях сознательно,

мотивированно героям произведения неприятно и неудобно говорить прямо о том, что произошло В диалоге даже личные местоимения осуществляют персональную идентификацию без обычных в таких случаях антецедентов участник диалога называет Антонину «она», а ее мужа «он», не желая уточнять словами, о ком идет речь В данном случае местоимения используются не в качестве информационных единиц, а в качестве опознавательных знаков определенных, известных участникам диалога событий и лиц Их функция -активизировать нужные для диалога блоки памяти

Анализ различных текстов, написанных на русском языке в разные периоды, показал, что местоимения в тексте выполняют следующие функции

1) осуществляют денотацию,

2) осуществляют референцию,

3) осуществляют когерентность

Каждому логико-семантическому типу местоимений в определенных типах текста характерна своя функция

Денотация - это прямая соотнесенность местоимений с обозначаемыми объектами действительности Денотатом языковой единицы является множество объектов действительности, которые мо1ут именоваться данной единицей Денотация идентифицирует объекты речи и действительности Когда идентификаторами являются местоимения, денотация осуществляется путем прямого указания (Г Р Доброва 2003, О Н Селиверстова 1988) Местоимения часто являются звуковым сопровождением указательного жеста или взгляда 1 Эти книги можете забрать, а с этой я еще поработаю (диалог в библиотеке) 2 - Дайте мне, пожалуйста, вот эту книгу (диалог в книжном магазине) 3 Передай мне, пожалуйста, вон тот учебник (диалог в классе) 4 Эти шары гораздо ярче, чем те (диалог на улице) 5 - Кто ты9 Чего тебе нужно9 Ты нищая9 (Тург )

Референция - это соотнесенность актуализованных (те включенных в речь) имен, именных выражений или их эквивалентов с объектами внеязыковой действительности, которые имеет в виду говорящий, произнося данный речевой отрезок Референция соотносит единицы текста с «возможным миром», который отражен в тексте, или в терминах текстовой теории, с текстовой базой (ЕВПадучева 1985, НАНиколина 2003). 1 Какой воздух, мать моя родная' Настоялся на травах за всю эту осень (Пауст) 2 «Он молча прижался к ней и шепотом сказал -Еще не уходи Он не скоро првдет Мать отстранила его от себя, чтобы понять то ли он думает, что говорит, и в испуганном выражении его лица она прочла, что он не только говорил об отце. но как бы спрашивал ее, как ему надо об отце думать» (Л Толст)

Когерентность - это связность между предложениями или частями одного текста (ТАван Дейк и ВКинч 1988, НАНиколина 2003) Текстовая база определенного текста является локально связанной, если обозначаемые в нем факты имеют определенные средства связи, которыми являются, например анафорические или дейктические местоимения 1. Да-с, есть духи1 шаловливые, легкие, ветреные, которым не только ничего не значит врать и паясничать2, которые даже находят в том2 удовольствие и нарочно для своей1

потехи готовы бог весть что внушать человеку (Леек) 2 Устала бедная птица Слабеет взмах ее крыл ныряет ее полет (Тург )

Денотация и референция могут проявляться в частных видах

1) в идентификации Надя - Все мы - и я, и ты, и дядя это мы всех тревожим' (Горький),

2) в концептуализации Всякая молитва сводится на следующую «Великий боже, сделай, чтобы дважды два не было четыре'» (Тург)

Когерентность также имеет свои виды

1) глобальная когерентность - Ай да овес! — слышится голос моего (Тургенева) кучера (Тург ),

2) локальная когерентность И каждый раз, приезжая, я замечал, как разрастается сад и как старятся дом и его хозяйка (Пауст )

Отнесенность местоимения к какому-либо функциональному типу обуславливается его употреблением в тексте, поэтому для корректного описания местоимений важны и типы текстов, в которых они функционируют

В каждом типе текстов местоимения используются специфически, поэтому о них можно говорить, как об атрибутах разного рода текстов Хотя гибкость языка проявляется и в этом случае, и нет текстов «чистых» в этом отношении, все же при наблюдении за частотностью способов употребления определенных местоимений в разных текстовых типах существуют определенные закономерности

1 Для ситуационных текстов характерно регулярное применение дейктических местоимений

2 Для художественных текстов характерно регулярное применение анафорических местоимений

3 Для концептуальных текстов характерно регулярное применение кванторных местоимений

Статистический анализ разных текстов подтверждает регулярность функциональных разновидностей местоимений в текстовых типах Так, в ситуационном типе самым высоким процентом употребления обладают дейктические местоимения Их количественный состав составляет приблизительно 74,07% от общего количества местоимений, использованных в тексте, тогда как остальные разновидности употребляются в 35,03%

Исследование художественных текстов показало, что в них преобладающим типом являются анафорические местоимения Так, например, в рассказе И Бунина «Косцы» на общее количество местоименных слов 214 150 являются анафорическими, 34 - дейктическими и 30 кванторными Аналогичную картину показало и исследование других художественных текстов, которые отбирались по приблизительно одинаковому объему Количественный состав местоимений в процентном соотношении в разных художественных текстах отражен в следующей таблице

Частотность употребления местоимений разных типов в художественных текстах

Автор Название рассказа Дейктич. Анафор. Квантор

И Бунин «Косцы» 15,88 % 70,09 % 14,01 %

Н Лесков «Сошествие в ад» 11,86% 71,18 % 16,94 %

А Чехов «Хамелеон» 26,08 % 58,26 % 15,65 %

И Бунин «Солнечный удар» 13,04 % 68,84 % 18,11 %

М Шолохов «Жеребенок» 17,08 % 72,28 % 9,64 %

В Брюсов «У мецената» 14,07 % 67,35 % 18,58 %

Для получения статистических данных по использованию местоимений в концептуальных текстах были рассмотрены тексты разного типа 1) предания и сказки из фольклорного наследия яицких казаков, 2) научные статьи, 3) 500 пословиц и поговорок В текстах разного типа количественный и качественный состав местоимений оказался разным Так, в пословицах и поговорках, являющихся собственно концептуальным типом текста, на общее количество 228 местоименных употреблений в 500-х изречениях приходится-12 дейктических вариантов, 77 - анафорических и 139 - кванторных В научных статьях на 263 употребления 7 являются деистическими словами, 145 - анафорические и 111 - кванторные В преданиях и сказках на общее количество 188 местоимений 23 являются дейктическими, 114 - анафорическими и 51 - кванторными Тексты последнего типа отличаются многообразием, и поэтому мы рассмотрели три наиболее типичных вида 1) фантастические сказки, 2) предания об исторических лицах, якобы когда-то живших в данной местности, 3) предания о каких-либо невероятных событиях, происходивших когда-то в данной местности Процентное соотношение этих текстовых употреблений отражено в следующей таблице

Частотность употребления местоимений разных типов в концептуальных текстах

Вид текста Дейктические Анафорические Кванторные

Пословицы и Поговорки (500) 5,26 % 33,77 % 60,96 %

Предания и сказки разных видов 1. 7,31% 68,29 % 24,39 %

2. 12,23 % 60,63 % 27,12 %

3 7,14 % 57,14 % 35,71 %

Научные Сочинения 2,66 % 55,13 % 42,20 %

Статистический анализ показывает, что такие тексты, как сказки, обладающие в известной степени художественным характером, и научные статьи, являющиеся строго организованными логическими структурами,

содержат высокий процент анафорических местоимений в качестве средства, обеспечивающего связность всей текстовой конструкции Это естественно, поскольку данные тексты являются достаточно большими по объему и сложными по содержанию Что же касается употребления дейктических и кванторных местоимений, то они в этих текстах используются более маркировано в семантическом, и в стилистическом планах Это обстоятельство определяет количественное соотношение местоименных слов в текстах этого типа Дейктические местоимения в основном встречаются редко только в тех случаях, когда в тексте используется прямая речь Кванторные местоимения служат как средство стилизации, они придают текстам обобщенность, неопределенность и тем самым художественно маркируют их, поскольку деконкретизация в данном случае используется для достижения эффекта фантастичности

В пословицах и поговорках кванторные местоимения являются доминирующим типом Их особенностью является обобщенность семантики, которая в данном случае проявляется почти в самой высокой степени Это приводит к тому, что даже самые конкретные по семантике личные местоимения употребляются в этих текстах с кванторной семантикой

Каждая из основных функций имеет еще дополнительные виды, обусловленные частным характером текстов Местоимения всегда были полифункциональными словами и сохраняют это качество в современном языке Поскольку одно и то же местоимение в зависимости от того, какую функцию оно выполняет в конкретном тексте, может переходить из одного логико-семантического разряда в другой, то функция в тексте определяет качество конкретного местоименного варианта При этом функция каждого варианта обусловливается характером текста, поэтому местоимения следует рассматривать как текстовые элементы, имеющие виртуальный характер

Четвертая глава «Функциональная динамика дейктических местоимений в процессе грамматической эволюции языка» содержит описание эволюции местоименного класса, которая была обусловлена особенностями функционирования русских местоимений в разные периоды существования языка Кроме этого, в этой главе описываются древнейшие и более поздние случаи агглютинации местоимений со знаменательными словами в разных грамматических процессах

Важной отличительной чертой местоименного класса является его структурная цельность По мнению В фон Гумбольдта (1984 114), уже в момент своего появления этот класс представлял собой строго организованную систему, основой которой, очевидно, была дейктическая категория

Дейктическая категория в разные периоды существования языка может проявляться в довольно разнообразном количественном и качественном наборе маркеров, зависящем от характера коммуникативных условий, в которых происходит актуализация Некоторая неустойчивость данной категории объясняется ее функциональной природой Исследование

местоимений в диахроническом аспекте позволило выяснить, что функциональная изменяемость дейксиса неоднократно проявлялась в процессе эволюции языка и сильно повлияла на состояние всего местоименного класса Наблюдения за динамикой местоименного класса в целом позволили выявить во-первых, органическую связь функциональной дейктической категории с грамматической категорией лица, во-вторых, зависимость количественного и качественного состава местоименных слов в разные временные периоды от синтаксической значимости категории лица

Изменчивость статуса категории лица в грамматической системе языка обусловливается естественными условиями функционирования ее маркеров в процессе коммуникации Категория лица для местоимений является функцией-потенцией, отражающей персонально-пространственную семантику Реализуя эту способность, местоимения достигают результата, который часто является гораздо более объемным, нежели заложенная в категории потенция, например он - «лицо, не участвующее в коммуникации», «Но почему ж ты столько огорчен? И кто виной9 Супруг, отец, конечно -Не то, мой друг' -Но что ж9 — Я ей не он» (Пушк ) 2. себя - «указание направленности действия на самого производителя действия», «Богат, хорош собою Ленский Везде был принят как жених» (Пушк )

Описанная в работе дейктическая категория была первой организационной системой в языке В языке древних периодов она использовалась носителями языка для осуществления предикативности речевых единиц Идентификация ролей участников коммуникации с конкретными людьми, осуществляемая местоимениями, позволяла соотносить акты речи с действительностью по пространственному признаку Участники коммуникации в этом процессе играли роль ориентиров обозначения Таким образом, в древние периоды существования языка местоименное лицо имело статус предикативной категории

По своему основному назначению грамматическая категория лица служила и продолжает служить в языке для осуществления дейктической функции. Дейктическая функция является основной потенциальной функцией для системы местоименных слов безотносительно к какому-либо временному периоду Местоимения функционируют в языке как первичные маркеры этой функции

Качество каждого элемента местоименно-дейктической системы определяется через его отношения с другими элементами Хотя в современном языке уцелели лишь остатки от древней системы, понятие ты может быть определено только через соотнесение с понятием я Это обстоятельство делает местоимения в семантическом отношении зависимыми друг от друга словами Любое из них, будучи употребленным в конкретной коммуникации, благодаря своим естественным связям обязательно влечет за собой всю местоименную систему Системная взаимообусловленность дейктических местоимений и определила их использование во второй важной функции, с самых древних времен они служили в качестве универсального средства связи между единицами разного масштаба По характеру эта функция является

результативной и, естественно, вторичной по отношению к дейктической в историческом плане В современном языке она становится все более и более важной в функциональном плане грамматической системы

Древние местоимения функционировали в языке аналогично современным кванторным местоимениям Они обозначали объект через его роль в коммуникации, совершенно точно указывали только один признак - в качестве кого он участвует в данной коммуникации Это свойство связывало местоимения - знаки коммуникативных ролей - друг с другом Между ними устанавливалась строго регламентированная и пропорциональная связь, которая обеспечивала организацию семантической структуры коммуникативного акта Разные местоименные формы обладали своей характерной степенью проявления дейктической потенции

Местоимения-субстантивы, обозначавшие участников коммуникации, являлись прямыми актуализаторами дейктической категории, поскольку непосредственно идентифицировали языковые единицы с лицами. Они обладали самой высокой степенью дейктического качества У местоимений-субстантивов, обозначавших лиц за пределами коммуникации, степень дейктического качества была слабее, поскольку они осуществляли дейксис опосредовано, путем соотнесенности с участниками коммуникации Но тем не менее эти местоимения являлись самостоятельными актуализаторами дейктической категории Адъектированные формы образовывали уровень со слабо выраженным дейктическим качеством, поскольку актуализировали указание через принадлежность или отношение к участникам коммуникации Внутри класса дейктических местоимений по степени проявления дейксиса четко выделяются три уровня

I степень дейксиса - местоимения со значением участников коммуникации,

II степень дейксиса — местоимения со значением лиц за пределами коммуникативного акта, т е неучастники коммуникации,

III степень дейксиса — адъектированные формы со значением принадлежности или отношения к участникам коммуникации или к лицам, определяющимся через отношение к участникам коммуникации.

Диахронический подход в исследовании местоимений позволил увидеть, как с течением времени в языке акценты значимости смещаются с одних единиц на другие В древнем состоянии дейксис сближал местоименные слова с глагольным классом, так как местоимения были такими же предикативными единицами, как и глаголы И те, и другие были маркерами предикативных значений глагол обладал грамматическим значением времени, а местоимение актуализировало положение объектов в пространстве по отношению к эпицентру речи Общая предикативная функция стала причиной слияния этих слов в индоевропейский период, в результате которого в семантической структуре глагола появляется значение лица В современном языке местоимения в функциональном плане утратили предикативную значимость и сблизились с именами

Анализ функционального плана местоимений в синтаксических конструкциях из самых древних письменных памятников, написанных на русском языке, позволяет сделать вывод, что в ранние периоды существования языка структура и границы местоименной системы определялись сферой распространения предикативной функции Эта функция определяла значимость местоименной системы на уровне коммуникативного акта и имела результативный характер Дейктическая же категория, напротив, имела потенциальный характер и представляла собой способ осуществления пространственной соотнесенности каждого отдельного обозначения в речи с участниками и объектами действительности 1 поклонъ и блаславл-Ьнье wt Акова епископа полотьского бровстови нам-Ьсгышку пискуплю и д'Втем моимъ ратманомъ былъ есмь не дома во отьца своего митрополита а нын'Б есмь на своемь Mícrb оу cbAtoí соеь-6 а нынЬ есмь оувЪдалъ любовь ваша праваА съ сномь моимь с витенемь . тако же д-Ьти была любовь ваша перваА с полочаны съ двтми моими што вамъ было надобг то было ваше а нын-Ь што дЬтемъ моимъ надобъ того имъ не бороните (Грамота полоцкого епископа Якова рижскому епископу и Риге, 1309 г) 2 «Аше лобр'Ьпри[-аете кназю вашему и юбатВеть землАваша и плодъ добръ Объемлете» (Златая цепь, XIV в - Буслаев, Хрестоматия , 477)

Лингвисты-историки (АМейе 1951, А.АПотебня 1941, ГА Хабургаев 1990) неоднократно отмечали, что древние синтаксические конструкции по структуре принципиально отличаются от современных, поскольку являются полицентрическими единицами Почти все они содержали по нескольку предикативных членов, каждый из которых выполнял свою функцию самостоятельно и независимо от других. 1 «Тии же, завистию распалАеми, восхотеша зелиемъ погубити тА, (-егоже вкушь, не претерпелъ |-еси вреда » (Акафист святым Мефодию и Кириллу Икос 3 С изд 1886 г, СПб )

2 «Въшьдъши въ |-единъ манастырь женъ, и тоу остризис [а, и тако приход|-ащи сЬмо видиши м|-а» (ibid, 6 об) (по Потебне, 1941, с 127)

3 «аште бо кто и не видЪвъ (-е|-а ти слышаашг ю бесьдоуюштю то

начьн (чхше мьнЬти моужа ю соушта» (Житие Феодосия Печерского XI в ) В современном языке предложение является моноцентрической единицей, так как все его предикативные компоненты образуют единую предикативную основу, осуществляющую соотнесенность информации с действительностью

Частотность употребления местоимений в общеславянском и в древнерусском языках русский ученый А А Потебня объяснял их функциональной значимостью в синтаксических конструкциях Он отмечал, что «плеонастичность местоимений» указывает «на паратактичность речи» (АА Потебня 1941 237) Использовавшиеся как индексы, несущие пространственную информацию, местоимения выполняют, по крайней мере, две важные функции 1) организуют конструкцию за счет своих внутрисистемных связей, 2) соотносят объекты речи с участниками коммуникации, осуществляя таким образом идентификацию названий Разносторонний анализ местоименных индексов дает возможность описать и некоторые особенности устройства синтаксических конструкций в древние периоды Конструкции изобилуют предикативно-пространственными элементами, каждый из которых осуществляет частную предикативность в некоторой степени отдельную от предикативности, осуществляемой сказуемым в этой же конструкции Основой централизации для всех предикативных членов и элементов является понятие - «говорящий как эпицентр речи» Отдельные слова организуются в синтаксическую структуру благодаря соотнесенности с говорящим при помощи местоименных индексов 1 «А отчины ти моее Москвы, и всего великого Княжешя и удЬла моего, того ти подо мною блюсти, а не обидьте» (Акты археограф экспед, I, 20) (по Потебне, 1941, с 237) 2 «А что моихъ людей деловыхъ, или кого буду прикупилъ, или хто ми ся будеть въ вине досталъ, или хто ся будеть у тыхъ людей женилъ, всем темъ людемъ даль есмь волю, куды имъ любо» (Дух гр 1353) 3 «[к]оторо(-а ли вьрвь начнеть платити дикоую вироу . колико лъг заплатАть тоу вироу зане же безъ головника имъ платити боудеть ли головникъ ихъ въ вьрви то зане к нимъ прикладыва |-еть того же делА имъ помогати головникоу любо си дикоую вироу нъ оплатити имъ въобч!» (Русск пр по сп 1280) 4 «А приказываю свою душу, и свою жену, и свою дочерь своему брату Ивану» (Дух гр 1433)

В истории разных языков местоименные слова неоднократно становились строительным инвентарем в самых разнообразных грамматических процессах при формировании единиц разных уровней В лингвистике довольно подробно описано их участие, например, в образовании системы глагольного спряжения в индоевропейский период, в процессе формирования системы формоизменения имен прилагательных в славянских языках, при образовании изафетного типа связи в иранских языках, в процессе формирования грамматической категории определенности-неопределенности имен существительных в германских языках и категории посессивности имен существительных в тюркских языках и т д Все указанные процессы являются

грамматическими по своей значимости и по окончательному результату, в каждом из них местоимения использовались как сырье для создания новых грамматических единиц Из-за своей семантической неустойчивости местоимения настолько динамичны в функциональном плане, что принимают качество окружающих их слов и включаются в систему их разноплановых связей, сравнительно легко модифицируясь из самостоятельного слова в формант

Системные значения нового качества во время грамматических преобразований в системе языка приобретают свой местоименный маркер в качестве побочного компонента какого-либо сопутствующего грамматического процесса Примером этому могут служить русские имена прилагательные, у которых местоименная флексия в семантическом плане дублировала уже выраженные именной флексией грамматические значения рода, числа и падежа Местоименный формант завершил дифференциацию имен со значением признака от имен со значением предмета в плане выражения и значительно ослабил семантику грамматических значений в плане содержания

При исследовании процессов с участием местоимений функциональная значимость этих слов предстает в новом аспекте, который дает основание рассматривать их класс как сырьевую базу для формирования недостающих единиц в грамматическом строе любого языка Это положение подтверждается также гипотезой, появившейся в индоевропеистике в XIX веке в самый ранний период в индоевропейском праязыке произошел процесс, в котором местоимения использовались в качестве инвентаря для образования более устойчивых в синтаксическом отношении глагольных форм (Ф Бопп 1956). Этот процесс был обусловлен индоевропейской тенденцией на флективную дифференциацию грамматических классов В противопоставлении с более поздней агглютинацией, которая произошла уже в славянский период, мы называли его ранней индоевропейской агглютинацией

Ранняя агглютинация заключалась в слиянии местоименного подлежащего с глагольным сказуемым и последующей адаптацией местоименного элемента Результатом этой агглютинации было появление в языке глагольного спряжения в плане выражения и усиление предикативного качества глаголов в плане содержания Это отчасти подтверждается наблюдениями В В Виноградова, который считал, что местоименная категория лица является «фундаментом сказуемости» глаголов в русском языке (1972 360)

Поздняя славянская агглютинация произошла в славянской ветви индоевропейской семьи языков и во многих отношениях отличается от ранней индоевропейской, хотя по последовательности и закономерности процедуры представляет собой тот же самый процесс Славянский процесс привел к окончательной дифференциации прилагательных от древнего класса имен путем агглютинации парадигмы указательного местоимения с парадигмой атрибутивных имен Сама именная дифференциация является процессом неславянского характера, поскольку осуществлялась во всех языках индоевропейского происхождения Эта дифференциация была обусловлена

общей индоевропейской тенденцией на грамматическое маркирование имен с семантикой предмета и имен с семантикой признака предмета

Завершение поздней агглютинации нашло свое отражение в первых письменных памятниках восточных славян и благодаря этому гипотеза Ф Боппа получила серьезное практическое подтверждение, поскольку основные черты индоевропейского процесса, описанные ученым гипотетически, проявились и в славянском преобразовании Поздняя агглютинация значительно повлияла на характер именных классов русского языка и грамматический строй в целом Вся процедура этого процесса состоит из двух крупных этапов, каждый из которых имеет свою природу и свой результат

Первый этап ПСА можно назвать фонетическим Он заключается в слиянии при произнесении и, следовательно, в сознании носителей языка именных основ с указательными местоимениями В результате этой процедуры в языке появились неадаптированные местоименные формы с атрибутивной семантикой, добра+^его, треть |-а+ [-а, святы+ихъ Вся процедура осуществлялась на звуковом уровне языка, следовательно, его природу можно считать фонетической Результат этого этапа имел особое значение для оформления структуры славянского предложения, поскольку появление маркированных форм способствовало его синтаксической устойчивости

Второй этап ПСА является грамматическим Он заключается в поэтапной фонетической унификации неадаптированных форм После завершения этой процедуры в языке появились адаптированные грамматические формы, которые стали нормативными для русского языка Таким образом, фонетическая унификация отражала глубинный процесс, который можно назвать грамматической адаптацией Во время процедуры фонетической унификации внешний фонетический процесс трансформировался во внутренний грамматический. В грамматическом плане происходит переход агглютинации как способа формообразования в кумуляцию, являющуюся для восточнославянских языков основным грамматическим способом В текстах первых восточнославянских памятников отразились все этапы этого процесса

I этап фонетическая агглютинация нейтрального указательного местоимения с именной основой

1 Въ'Ьхавъ преже всЬхъ в противны 1-а (Андрей) и изломи копье въ в супротивьнЬ своемъ (ПВЛ, Лавр сп ),

противны |-а ir противны + )<i.

2 и мене грьшного раба сво |-его кюрила избави въ день соудныи и wtb въчны 1-а моукы (Запись писца на «Житие Нифонта», XIII в ),

соудныи <- соудны+и, вЬчны (-а В-ЁЧНЫ+ |-а

II этап выпадение интервокального j из местоименного элемента 1 И зпов-ьда Олегъ дати воемъ на 2000 корабль по 12 гривенъ на ключь и потомъ даяти уклады на рускыа грады (ПВЛ, Лавр сп), рускыа рускы+ |-а (указательное местоимение множ числа вин п )

2 къ сему же виждь и благов-ьрную сноху твою Ерину, виждь вьнукы твоа и правнукы, како живуть, како въ святыа церкви частять (Слово о законе и благодати),

святыа святы+ |-а (местоимение множ числа вин п жен р)

III этап ассимиляция оказавшихся в контакте гласных

1 посади убо оканьнааго святопълка въ княженш ПиньскЬ (Сказание о Борисе и Глебе),

оканьнааго 4- оканьна+его оканьна+ |-его (местоим ед ч муж рода вин п)

2 Не съставить бо ся корабль без гвоздии, ни правьдникъ бес почитания книжьнааго (Изборник Святослава),

книжьнааго <т книжьна+его книжьна+ |-его (местоимение ед числа род падежа)

IV этап- стяжение ассимилировавшихся гласных

1 Похвалимъ же и мы, по сил-Ь нашей малыми похвалами великаа и дивнаа сътворшаго нашего учителя и наставника, великаго кагана нашеа земля Владимера (Слово о законе и благодати),

великаго великааго велика+его <- велика+ |-ero (единст число муж род вин п)

2 ед грамота (есть выдана на гочкомь берез!; пьрьдъ роускимь посломь и пьреьдъ всеми латинскими коупци (Торговый договор Смоленск князя Мстислава Давыд с Ригой- XII в ),

латинскими латинскиими латинскы+ими.

После завершения фонетической унификации в языке появились новые дифференцированные формы имен прилагательных, в которых указательные местоимения уже не узнавались Далее начался процесс грамматической унификации отдельных форм, который осуществлялся уже в пределах парадигмы

Грамматические видоизменения в системе языка с участием элементов местоименного класса нельзя считать случайными процессами Масштаб изменений, которым подверглись основные грамматические классы в процессе поздней славянской агглютинации, не позволяет принизить их значимость и в русском языке В осуществлении этих процессов много последовательного и закономерного, но главный их общий признак - использование местоимений в качестве сырья для образования формантов нового качества Во всех случаях, когда местоимения употреблялись для уточнения синтаксических связей между словами, они теряли свою самостоятельность, и всегда это происходило в строго определенном порядке и в необходимой для данного случая степени

Современные местоимения являются продуктом исторического процесса В ходе эволюции системы языка местоимения изменили свою функциональную природу и из дейктических актуализаторов модифицировались в элементы, обладающие качеством структурной связки Местоимение в современном высказывании - это опознавательный знак целого блока связей, которые охватывают весь ментальный языковой и речевой механизм коммуникации

Оно связывает все сферы сознания в единый информационный блок, имеющий ментально-языковую природу. Использование местоимения в современном языке является сложнейшей операцией, в которой задействованы единицы разных уровней, масштаба и качества

В современном русском языке наблюдается распад старой дейктической местоименной системы и переход всего класса местоимений в новое функциональное состояние Несмотря на это своеобразие местоименных слов в языке сохраняется Они адаптируются к выполнению новых функций на базе своего старого дейктического качества В этом процессе проявляется главное отличие местоимений от других грамматических классов в функциональной сфере Если глагол усиливает свою предикативность и становится еще более важной информативной единицей, а существительные, в принципе, сохраняют свое старое качество, обусловленное номинативной функцией, то местоимения, оставаясь словами с дейктической способностью, начинают выполнять свою функцию принципиально новыми способами Если дейкгаческое качество древнего местоименного варианта определялось его положением в местоименной системе, то современные местоимения уже становятся гораздо более независимыми от других элементов своего класса словами

С момента своего появления местоимения выполняют две важные функции в языке соотносят коммуникацию с действительностью и делают речевую конструкцию связной и цельной На современном этапе они стали в достаточной степени абстрактными по значению, ослабив способность обозначать пространство, что сделало их функциональные потенции более разноплановыми Местоимения в современном языке используются для маркирования самых разнообразных отношений в коммуникативных единицах разного масштаба Они продолжают соотносить высказывания с действительностью, но не для осуществления предикативности, а для частной идентификации объектов речи и действительности. Кроме этого, местоимения идентифицируют и соотносят объекты речи, выраженные разными словами, между собой 1 «Сейчас (1925 г) мне идет 49-й год» (М Волошин Автобиография) мне = М Волошину 2 «В начале этого труда я ставлю имя Афанасия Афанасиевича Фета, как его первого внушителя Еще семнадцать лет тому назад, сам погруженный в перевод латинских стихотворцев, он стал уверять меня, что мой патриотический долг — «дать русской литературе Платона» Я с ним не соглашался Его доводы были для меня более лестны, чем убедительны К тому же все мои помышления и замыслы были в то время обращены совсем в другую сторону » (В.Соловьев, ст «Творения Платона») я, меня, мой, для меня, мои = Владимир Соловьев, сам, он, с ним, его = Афанасий Афанасьевич Фет

Распад старой русской системы дейктических местоимений в современном языке вызывает впечатление угасания всего местоименного класса, поскольку в функциональном отношении это была самая активная группа Между тем сравнение количественного состава местоимений древнерусского языка с современным русским показывает, что перестали употребляться лишь несколько местоименных вариантов и местоимения указательного разряда

утратили свою системность Вместо старых лично-указательных вариантов в языке развились новые с довольно разнообразным набором функций этот, тот, такие, столько и др Новые указательные местоимения осуществляют дейксис за пределами системы личных местоимений, поскольку утратили значения лица, но сохранили и усилили в своей структуре семантику пространства Кроме них, появились местоименные слова нового качества (несколько, иной, другой, он, который и др ) Каждое из них может служить опознавательным элементом для целого блока связей и отношений новое качество необходимое для функционирования современного языка Кроме этого, в системе некоторых местоимений закрепились варианты от синонимичных древних (например, предложно-объектные формы в парадигме местоимения он) Эти дублетные формы, однако же, выполняют в высказываниях особую функцию, так что могут с полным правом считаться функциональными вариантами современного русского языка

В современном языке первостепенно важной стала анафорическая способность местоименных слов Эта функциональная потенция в языке нового качества приобрела новые способы проявления В тексте анафора проявляется в виде сравнительно новой индуцирующей функции результативной природы, которая в некоторых лингвистических трудах называется «когерентностью» В общем смысле когерентность - это качество конкретного текста, которое обеспечивается совокупностью всех видов связи, в том числе и местоимениями с их коррелятами Местоимения как маркеры связности могут осуществлять два вида когерентности глобальную когерентность и локальную когерентность

Глобальная когерентность, основывающаяся на соотнесении разных единиц текста с единым «возможным миром», является функцией местоимений на уровне текста Она определяется референцией разных единиц текста или высказывания с одним и тем же объектом «возможного мира», например, А С Пушкин в повести «Арап Петра Великого» называет Ибрагима «крестник царя Петра», царский негр», «африканец» и т д В этом ряду довольно много местоимений он, его, я и др Все эти единицы образуют в тексте своеобразный номинативный ряд, который содержит инвентарь для обозначения одного из героев повести Все единицы, входящие в номинативный ряд связаны с одним объектом «возможного мира» произведения и, соотносясь с ним, связывают разные части текста Местоимения же из этого ряда осуществляют еще и техническую связь на уровне единиц текста за счет своей несамостоятельности и внутрисистемной взаимосвязи

Основное условие глобальной когерентности заключается в том, что сложные пропозиции, обозначающие факты некоторого «возможного мира» могут быть довольно независимыми друг от друга Поэтому осуществление глобальной когерентности в процессе коммуникации требует, чтобы слушающий по возможности эффективно восстанавливал потенциальные связи между фактами, обозначенными пропозициями Именно для этой цели и используются особенно часто местоимения с коррелятами Соотнесенные местоимения и корреляты обозначают тождественные референты

индивидуальные объекты или лица Установление общей глобальной когерентности между пропозициями текста происходит в процессе линейного упорядочения предложений, на основе использования местоимений с коррелятами в целях актуализации знания, положенного в общую базу знаний, которая определяет наше общественное сознание

Локальная когерентность - осуществление связности исключительно на уровне плана выражения высказывания или текста, а не через категории «возможного мира» «Казимир1 возвратился из кельи в чертоги царские Желая пользоваться дружбою могущественного Ярослава2, он1 женился на сестре его2, дочери Св Владимира» (Карам) В тексте выражения «сестра его (Ярослава)», «дочь Св Владимира» называют один референт, хотя и через соотнесение с разными лицами Местоимения в данном фрагменте являются средством связи этих референтов в текстовой цепи Они оформляют связь объектов «возможного мира» только в данном фрагменте текста

Естественно, что в конкретном акте использования языка план выражения и план содержания являются параллельными и взаимосвязанными Поэтому связь любых фонетически выраженных единиц обязательно отражается и на содержании, но при локальной когерентности это происходит только на поверхностном уровне Локальная когерентность в отличие от глобальной связывает либо части текста, находящиеся в непосредственном контакте, либо единицы в одной общей части Если глобальная когерентность базируется на цельности «возможного мира», которая актуализируется на взаимосвязи категорий содержания, то под локальной когерентностью мы подразумеваем исключительно целостность материального воплощения высказывания Этот тип когерентности представляет собой явление, относящееся к системным свойствам языка, чаще всего он осуществляется посредством местоименной связи

В отличие от других слов местоимения почти неинформативны Они ничего не сообщают, а лишь соотносят сообщаемую информацию с действительностью или разные информативные единицы между собой, те обеспечивают достоверность информации и связность для удобного восприятия коммуникативных единиц Их семантика, их функции определяются реалиями, характерными только для внутреннего мира человека и не встречающимися во внешнем мире Так, например, значение местоимения я, по В. Фон Гумбольдту, отражает «внешнюю связь с пространством и внутреннюю связь с восприятием» одновременно (1984 114) Также трудно определить точную семантику местоимения мы, поскольку связь между составляющими его компонентами «говорящий» и «кто-то еще» может быть самой неожиданной Это может быть 1) «совокупность людей, от лица которых выступает говорящий» Мы хотим посетить выставку художника Антонова, 2) «совокупность людей, объединенных одним общим признаком» Мы. взрослые, не всегда понимаем детей, 3) «автор научного сочинения» Новообразования, характеризующие славянский язык, могут быть сведены к нескольким принципам, которые мы и постараемся здесь установить (А Мейе), 4) «каждый, кто обладает признаком, названным говорящим» Мы всегда

прощаем то, что понимаем, 5) «образ жизни» Мы с приятелем вдвоем замечательно живем (С Мих ) и пр

Наблюдения за ходом исторических процессов с участием местоимений приводит к мысли о мощном грамматическом потенциале, заложенном в каждое местоименное слово Эти слова обладают уникальными свойствами их содержание складывается из грамматических значений, их фонетическое выражение является кратким и хорошо узнается носителями языка Все это создает условия для естественной агглютинации местоимений со словами, связи которых они актуализируют в речи Они не только легко прирастают к нужным словам, но и сравнительно легко подвергаются последующей адаптации в нужной для общего характера языка степени Во многих языках имеется не только результат местоименной агглютинации, но и новые грамматические единицы с разной степенью унификации агглютинировавшихся местоимений Таким образом, местоимения идеальный по своей природе строительный материал для языка любого типа

В заключении диссертации подводятся итоги исследования и намечаются перспективы дальнейшей разработки его положений

Обоснована на фактическом языковом материале определяющая значимость концепта результата и понимание результативности местоименной семантики как явления, влияющего на грамматический характер каждого местоименного разряда

Исследование коммуникативных местоименных форм в функциональном аспекте показало, что главное их отличие от других единиц языка -несамостоятельность В каждом случае употребления местоимений имеет место использование блока разноплановых единиц, которые выступают как элементы-корреляты, дополняющие содержание местоимений недостающим семантическим компонентом

В результате дистрибутивного анализа местоименных форм с их окружением удалось выявить и показать зависимость функционального качества каждого местоимения от природы его коррелятивного элемента

Выявлена способность дейктических местоимений выступать в качестве вербального элемента в процессе креолизации речи, и зависимость качества анафорических и кванторных местоимений от обобщенности значения вербального коррелята

Удалось выявить и показать системный характер дейктических местоимений в самый ранний период восточнославянского письма Была реконструирована система дейктических местоимений и описаны их основные грамматические признаки

Выявлены основные факторы, определяющие функциональную динамику местоименного класса, в числе которых необходимость прямой денотации с объектами окружающего мира для организации коммуникативного акта, актуализация взаимосвязей внутри местоименного класса для осуществления связи единиц разных уровней

Удалось выявить и описать значимость дейктической функции как основы для формирования особой грамматической категории, имеющей базовый

характер для местоименного класса в древности и эволюционную зависимость остальных местоименных функций от нее

Разработана методика комплексного многоаспектного исследования местоименных блоков по качеству и характеру связи местоимений с коррелятивными элементами, выполнено на большом материале диахроническое описание системы базовых местоименных единиц

Проведенное исследование показывает возможность построения такой функциональной местоименной модели, которая станет опорной и позволит описать процессы и явления в грамматическом строе любого языка Зависимость характера грамматических явлений от качества местоименной системы оказывается весьма перспективным направлением в изучении таких проблем современной и исторической лингвистики, как актуализация соотнесенности языковых единиц с действительностью на разных этапах истории, а также способы порождения сложных конструктивных единиц разного типа в современных языках.

Основные положения работы отражены в следующих публикациях

1 Урунова Р Д Очерк по истории формирования системы русских местоимений в функциональном аспекте -Уральск Изд-во Западно-Казахстанского университета, 2005 -161 с (10,3 п л )

2 Урунова РД Русские местоимения в функциональном аспекте -Уральск Изд-во Западно-Казахстанского университета, 2006 - 265 с (16,5 п л)

3 Урунова РД Введение в славянскую филологию - Уральск. Изд-во Западно-Казахстанского университета, 2003 -282 с (17,75 п л )

4 Урунова Р Д Старославянский язык -Уральск Изд-во Западно-Казахстанского университета, 2004 -251 (15,8 п л)

5 Урунова Р Д К вопросу о факторах, определяющих значение местоимения «мы» // Язык и словесность Труды и материалы Всесоюзной научной конференции, посвященной 100-летию со дня рождения Е Д Поливанова —Ташкент Укитувчи, 1990 -С 53-55

6 Урунова Р Д Компонентный анализ при сравнении слов «краткий» и «короткий» // Семантика и фонология- Межвузовский сборник научных трудов -Ташкент «Матбуот», 1990 -С 43-48

7 Урунова Р.Д Семантическая обусловленность позиционных отношений слов в семантическом поле (на примере местоимения «мы») // Теоретико-методологические аспекты изучения литературоведческих и лингвистических дисциплин в вузе Материалы Республиканской научно-практической

конференции -Душанбе Изд-во Таджикского технологического университета, 1993 -С 56-61

8 Урунова Р Д Автоматизированный учебный курс по освоению синтаксиса современного русского языка // Русский язык и литература в таджикской школе -Душанбе Изд-во Министерства образования Республики Таджикистан, 1995 № 1-2 -С 52-54

9 Урунова Р Д Автоматизированный учебный курс по освоению синтаксиса современного русского языка // Русский язык и литература в таджикской школе -Душанбе Изд-во Министерства образования Республики Таджикистан, 1995 № 3-4 -С 42-44

10 Урунова РД, Латыпова РХ История русского языка в таблицах. Фонетика // Методическое пособие Часть I. -Уральск Изд-во Западно-Казахстанского университета, 1996 -С 64

11 Урунова Р Д, Латыпова Р X. История русского языка в таблицах Морфология // Методическое пособие Часть II -Уральск Изд-во Западно-Казахстанского университета, 1997 -С 60

12. Урунова Р Д. К вопросу о статусе категории определенности (неопределенности) в славянских языках // К истокам евразийской культуры Материалы Межрегиональной научно-практической конференции, посвященной Г Тукаю -Казань ИЯЛИим Г Ибрагимова АН РТ, 1998 -С 123-127

13 Урунова Р.Д О явлении поздней агглютинации в процессе становления грамматического строя общеславянского языка // К истокам евразийской культуры Материалы Межрегиональной научно-практической конференции, посвященной Г Тукаю -Казань ИЯЛИ им Г Ибрагимова АН РТ, 1998 -С 127-130

14 Урунова Р Д Об опыте использования эпистемологических методов в лингвистических исследованиях // Образование и наука в современных условиях развития Казахстана опыт, проблемы и перспективы Материалы Международной научно-практической конференции, посвященной 70-летию ЗКГУ -Уральск Изд-во Западно-Казахстанского университета, 2002 -С 59-60

15 Урунова Р.Д О роли количественной организации речи в процессе становления системы восточнославянских языков в условиях евразийского ареала // Творчество Тукая в контексте евразийской культуры Сборник научных трудов -Казань «Фикер», 2002 -С 65-68

16 Урунова Р Д К проблеме выделения местоимений как грамматического класса слов в свете конструктивной лингвистике // Махамбет и национальное

наследие Материалы Республиканской научной конференции, посвященной 200-летию М Утемисова -Уральск Изд-во Западно-Казахстанского университета, 2003 -С 138-153

17 Урунова РД О количественной селекции аллофонов в процессе формирования фонологической системы праславянского языка // Вестник Западно-Казахстанского университета - Уральск Изд-во Западно-Казахстанского университета, 2003 № 1 -С 18-26

18 Урунова РД. Моделирование в свете проблемы преподавания неродного языка // Вестник Западно-Казахстанского университета -Уральск Изд-во Западно-Казахстанского университета, 2003 № 1 -С 48-55

19 Урунова Р Д Функции указательных местоимений в старославянском предложении // Вестник Западно-Казахстанского университета -Уральск Изд-во Западно-Казахстанского университета, 2003 № 3 —С 22-28

20 Урунова Р Д Агглютинация в процессе формирования грамматического строя русского языка как результат вторичного родства в условиях Евразийского ареала // Международный Шалкарский Этнополитический Форум Материалы Международной научной конференции, посвященной году России в Казахстане -Уральск Изд-во Западно-Казахстанского университета, 2004 -С 216-222

21 Урунова РД Функции местоимений в ситуационных дискурсах // Вестник Казахского национального университета имАль-Фараби -Алматы «Казак университет1», 2004 №7(79) -С 53-57

22 Урунова Р Д Маркирование способов связности дискурсов художественного типа // Таймановские чтения Материалы Международной научно-практической конференции -Уральск. Изд-во ЗКГУ, 2004 -С 212-224

23 Урунова Р Д О причинах образования изобилующих парадигм в классе русских местоимений // Вестник Западно-Казахстанского университета -Уральск Изд-во Западно-Казахстанского университета, 2004 №3 -С 35-41

24 Урунова Р Д О состоянии функциональной парадигмы возвратного местоимения в древнерусских текстах // Вестник Западно-Казахстанского университета -Уральск Изд-во Западно-Казахстанского университета, 2004 №4 -С 73-82

25 Урунова Р Д О функции дейктической категории в стихотворных текстах (на материале легенды С Сейфулина «Кокчетау») II Материалы научно-практической конференции, посвященной 130-летию А Бойтурсынова -Уральск «Агартушы», 2005 -С 108-112

26 Урунова РД Использование элементов моделирования в процессе обучения неродному языку // Актуальные проблемы функционирования русского языка как неродного в межкультурном пространстве Материалы научно-практической конференции -Уральск Изд-во ЗКГУ, 2005 -С 14-18

27 Урунова Р Д О способах маркирования общих для евразийского ареала грамматических процессов // Вестник Казанского государственного технологического университета —Казань Изд-во АН РТ, 2005 № 4 -С 94-98

28 Урунова Р Д О структурных и грамматических особенностях местоимений в свете сравнительной лингвистики // Казахстан и проблемы современного мира Материалы Международной научно-практической конференции, посвященной 60-летию победы в Великой Отечественной войне -Алматы Изд-во КазГЗУ, 2005 -С.114-119

29 Урунова Р Д О месте дейктической категории в грамматической системе русского языка // Вестник Западно-Казахстанского университета -Уральск. Изд-во Западно-Казахстанского университета, 2005 № 1 -С 38-45

30 Урунова Р Д К вопросу о некоторых особенностях кванторных местоимений // Вестник Западно-Казахстанского университета —Уральск Изд-во Западно-Казахстанского университета, 2005 №2 -С 31-38

31 Урунова Р Д О функции дейктической категории в процессе актуализации позиции автора в текстах произведений М Шолохова // Вестник Западно-Казахстанского университета - Уральск Изд-во Западно-Казахстанского университета, 2005 №3 -С 28-37

32 Урунова Р Д К вопросу о способах и средствах маркирования общих для евразийского ареала грамматических процессов // Язык и общество в синхронии и диахронии Материалы Международной конференции, посвященной 90-летию со дня рождения Л И Баранниковой - Саратов «Научная книга», 2005 -С 325-328

33 Урунова РД К вопросу о местоименном дейксисе в ситуационных дискурсах // Известия Самарского научного центра РАН - Самара Изд-во «Научно-технический центр», 2006 Вып 11 -С 217-223

Подписано в печать 23.12 2006г Бумага офсетная Объем 3,0 Формат 60x84 1/16 Гарнитура Times New Roman Печать RISO Тираж 100 экз Заказ №5

Отпечатано в Издательском центре и СМИ Западно-Казахстанского государственного университета им М Утемисова 090000, г Уральск, ул Сарайшык, 34

Оглавление научной работы автор диссертации — доктора филологических наук Урунова, Раиса Джавхаровна

Введение.

Глава 1. Местоимения как особый класс в системе языка

1. Проблема грамматического статуса и грамматической природы местоимений в языкознании.

1.1. Актуальность проблемы выделения местоимений как функционального грамматического класса.

1. 2. История изучения местоимений в русском языкознании.

1.3. Изучение местоимений на современном этапе.

1.3.1. Вопрос о месте местоимений в морфологической системе языка.

1.3.2. Традиционные и новые аспекты в описании местоимений.

1.4.1. Функциональный принцип описания местоимений в традиционных и новых концепциях.

1.4.2. Новые принципы функционального описания местоименных слов.

1.4.3. Функциональные исследования частных местоименных проблем.

2. Функциональные особенности парадигматики местоимений в современном русском языке.

2.1. Парадигматика и синтагматика местоимений в грамматической системе русского языка.

2.2. Парадигматика местоименного класса слов в русском языке.

2.3. Изобилующие парадигмы в классе местоимений и причины их появления.

2.4. Дефектные парадигмы в классе местоимений.

3. Функциональные особенности синтагматики местоимений в современном русском языке.

3.1. Особенности местоименной синтагматики.

3.2. Конструирование в процессе использования языка.

3.3. Местоименный блок как особая единица синтагматической природы.

3.4. Значимость референта в местоименном блоке.

ВЫВОДЫ.

Глава II. Функциональная характеристика местоимений к моменту появления восточнославянской письменности

1. Система лично-возвратных местоимений к моменту появления восточнославянской письменности.

1.1. Дейктическая категория в функциональной системе русского языка.

1.2. Лично-возвратные местоимения как грамматический разряд слов к моменту появления восточнославянской письменности.

1.2.1. Функционирование местоимения 1-го лица единственного числа в восточнославянских памятниках.

1.2.2. Функционирование местоимения 2-го лица единственного числа в восточнославянских памятниках.

1.2.3. Функционирование возвратного местоимения себе в памятниках восточнославянской письменности.

1.2.4. Функционирование местоимений 1-го и 2-го лица двойственного и множественного числа в памятниках восточнославянской письменности.

2. Указательные местоимения в памятниках восточнославянской письменности.

2.1. Система указательных местоимений в восточнославянских памятниках.

2.2. Функциональная семантика указательных местоимений в памятниках восточнославянской письменности.

2.3. Функциональное распределение форм указательных местоимений в памятниках восточнославянской письменности.

2.4. Функционирование кратких и адъектированных форм в системе указательных местоимений.

ВЫВОДЫ.

Глава III. Многофункциональность местоименного класса в современном русском языке

1. Участие местоимений в процессе референции.

1.1. Функционирование местоимений в процессе актуализации логической природы языка.

1.2. Функционирование местоимений в процессе референции.

1.2.1. Дейктические местоимения.

1.2.2. Анафорические местоимения.

1.2.3. Кванторные местоимения.

1.2.3.1. Виды кванторных местоимений.

1.2.4. Функциональные сферы местоимений.

2. Местоимение как функциональная единица связного текста.

2.1. Связный текст как среда функционирования местоимений.

2.2. Типы текстов по соотнесенности с действительностью.

2.3. Функциональные типы местоимений в тексте.

2.3.1. Денотация.

2.3.2. Референция.

2.3.3. Когерентность.

2.3.3.1. Типы когерентности в художественном тексте.

2.3.3.2. Способы когерентности в художественном тексте. Анафора и катафора.

2.4. Регулярность местоименных типов в разных текстах.

ВЫВОДЫ.

Глава IV. Функциональная динамика дейктических местоимений в процессе грамматической эволюции языка

1. Функциональная эволюция русских местоимений.

1.1 Местоимения как функциональный грамматический класс в диахроническом аспекте.

1.2.1. Функции русских местоимений в диахроническом аспекте.

1.2.2. Связь местоименной категории лица и функции предикативности.

1.3. Функции дейктических местоимений в современном языке.

2. Роль местоимений в процессе формирования грамматической системы языка.

2.1. Местоимения в процессе формирования грамматической системы языка.

2.2. Ранняя индоевропейская местоименная агглютинация.

2.3. Поздняя славянская местоименная агглютинация.

2.4. Местоимения в процессе эволюции языка.

ВЫВОДЫ.

Введение диссертации2007 год, автореферат по филологии, Урунова, Раиса Джавхаровна

Еще недавно в лингвистике считалось вполне приемлемым рассматривать язык в качестве некой абстрактной сущности, как если бы естественный язык не являлся частью нашей естественной истории. К концу 20 века парадигма научных исследований все больше и больше меняется. Ранее в фундаментальных науках в основном использовался дедуктивный принцип исследования материала, который заключался в механизме: наука «поставляла» теоретические идеи, которые со временем воплощались в соответствующие технологии. В наше время зачастую происходит обратный процесс - необходимость решения той или иной практической проблемы задает направление и масштаб теоретическим изысканиям. Подобный подход привел ученых к пониманию того, что язык - это лишь небольшая часть целостного явления, которое мы стремимся познать. Поэтому современные исследования языка и его единиц невозможны без привлечения таких понятий, как функциональность, память, модель, действие, дискурс, гипертекст. Большую часть современных направлений в лингвистике составляют работы, в которых анализируются различные аспекты концептуальной организации знаний в процессе понимания и порождения высказываний, а также роль отдельных языковых единиц в этом процессе (Ю.Д.Апресян, А.В.Бондарко, В.Г.Гак, В.З.Демьянков, И.А.Мельчук, Е.В.Падучева, Е.Н.Сидоренко, ЮС.Степанов, И.П.Тарасова, Н.Ю.Шведова). В этих трудах многие элементы языка предстают в новом свете. Комплексный подход, учитывающий естественные условия функционирования языковой системы, позволил увидеть суть тех явлений, которые до сих пор были недоступны для понимания.

Наша работа представляет собой попытку рассмотреть особенности местоименного класса слов с учетом лингвистических теорий, описывающих естественные условия функционирования языковой системы в коммуникации. Объектом исследования являются местоимения, которые по происхождению являются рефлексами элементов древней дейктической системы, могут функционировать в языке как средство выражения грамматических явлений и процессов и которые, являясь значимыми конструктивными элементами грамматического строя языка, играют особенно важную роль в процессе обмена информацией. Такие местоимения рассматриваются как несвободные во всех отношениях элементы грамматического строя русского языка.

Основным предметом исследования в нашей работе являются коммуникативные формы местоимений, которые рассматриваются как функциональные местоименные варианты. Под коммуникативной формой понимаются конкретные местоименные варианты, употребленные в конкретных синтаксических конструкциях и рассматриваемые с точки зрения той функции, которую они выполняют в данной конструкции.

Наше исследование осуществляется в двух аспектах: синхроническом и диахроническом. Синхронический подход необходим в работе, поскольку позволяет осуществить качественный анализ системы местоимений в современном языке. Представление о качественном состоянии современного местоименного класса является опорным материалом для более глубокого функционального исследования, которое необходимо для точного понимания объекта. Необходимость исследований в диахроническом аспекте возникла в ходе работы, поскольку оказалось, что многие явления в местоименной системе не поддаются описанию с позиций современного языка, и для их понимания необходимо знать историю их образования и функционирования в более ранние периоды существования языка. Оба подхода стали комплексными частями исследования, поскольку каждый из них, отдельно взятый, был бы недостаточен для всестороннего анализа объекта.

Имеющиеся в лингвистике работы, посвященные местоимениям, как правило, описывают их либо в рамках традиционных критериев

Л.Я.Маловицкий, М.К.Милых, Д.П.Нитинь, Е.Н.Сидоренко, О.В.Узорова) либо охватывают определенные фрагменты этого класса (Л.Н.Головина, А.Е.Кибрик, Е.В.Падучева, Ф.Папп, О.Н.Селиверстова, О.Д.Третьякова). Описания местоимений по традиционным схемам чаще всего являются недостаточно корректными, поскольку ориентированы на понимание полнозначных знаменательных единиц языка и не обеспечивают адекватного отображения специфики местоимений, заключающейся в отсутствии реального значения. Таким образом, актуальность нашего исследования определяется недостаточно разносторонней характеристикой местоименного класса слов, разработанной в традиционной грамматике, и необходимостью изучения местоимений в свете современных лингвистических парадигм.

Лингвистическая наука накопила достаточно большое количество знаний и фактов, касающихся качественной природы местоимений как класса слов в системе языка. Учение о местоимениях как о грамматическом классе является составной частью классической грамматики наряду с учениями о других классах слов. И несмотря на это, в сфере функционирования местоимений осталось еще много невыясненного, и более того, в лингвистике 20 века под вопросом оказался статус этого класса слов. Местоимения часто стали называть «загадочными» словами, очевидно, потому, что их описания в традиционной филологии почти всегда имеют заметные противоречия. Действительно, этот класс является специфическим и неоднородным в грамматическом отношении, особенно в сравнении с другими грамматическими классами. Это дало основание В.В. Виноградову в своем фундаментальном труде «Русский язык» (1972) назвать главу, посвященную местоимениям, «Грамматические пережитки местоимений как особой части речи в современном русском языке». В этом названии ученый-теоретик отразил отношение к местоименному классу, сложившееся в русском языкознании. В.В. Виноградов очень последовательно и точно проанализировал местоименный класс с позиций классической европейской грамматики, которая принимается в качестве канонизированной схемы при описании любой грамматической системы слов в европейских языках, в том числе и в русском.

В свете традиционной технологии описания местоимения, действительно, предстают как остатки от когда-то полноценного грамматического класса. И это не вызывало бы никакого возражения, если бы носители языка не осознавали бы местоимения как цельный класс однотипных по природе единиц, и не противопоставляли бы их другим единицам языка по всем качествам. В первую очередь это несоответствие можно объяснить тем, что категория «часть речи» является условной и имеет научное происхождение. Это определяет ее умозрительный характер: она отражает способ разделения слов на классы по обобщенным признакам. Поскольку понятие «часть речи» появилось в науке задолго до того, как было разработано четкое представление о языковой системе, противопоставленной речи, то признаки выделения этой категории являются приблизительными и во многих конкретных случаях недостаточно четкими. Это вызвано тем, что основанием для выделения частей речи стали основные свойства полнозначных знаменательных слов. Местоимения отличаются от этих слов отсутствием лексического значения в семантической структуре, их план содержания складывается из грамматических значений (А.М.Пешковский, 1956). Это делает местоимения непохожими во всех отношениях даже на те слова, вместо которых они используются в речи. Таким образом, местоименный класс требует дальнейшего изучения и систематизации в свете новых лингвистических данных.

Основным признаком для выделения какой-либо части речи в филологии долгое время считался морфологический признак. Для такого языка, как русский, этот признак заключается в наличии у группы слов общих образцовых парадигм. Общеизвестно, что парадигма является основной материально выраженной единицей любого флективного языка, поскольку для корректного употребления слов носителю языка необходимо хорошо знать и уметь использовать все его словоформы. Любая парадигма на любом уровне языковой структуры представляет собой совокупность вариантов, закономерно чередующихся в процессе речевого функционирования языка и при этом объединенных общим для них устойчивым инвариантом. Слова, функционируя в речи, вступают в синтагматические отношения друг с другом только как члены парадигмы. Они существуют в потоке речи, структура которой, развертываясь во времени, выбирает на каждом этапе своего движения только один из членов той или иной парадигмы.

Способность слов русского языка образовывать парадигмы называется словоизменением (А.А.Зализняк, 1977, с.З; ЛЭС, 1990, с.467). Поскольку понятие парадигмы в нашей работе является одним из основных, следует уточнить его интерпретацию. Парадигма - это образец, по которому происходит изменение слов, относящихся к одному грамматическому классу. Любая парадигма является реализацией грамматических категорий и отличается фиксацией конечного перечня грамматических значений и их комбинаторики и, следовательно, наличием определенного числа звеньев, что и делает ее закрытым классом форм (А.А.Зализняк, 1967; Е.С.Кубрякова, 1978; Рус. грамматика, т.1-2, 1980). С позиции тех положений, которые являются основными для нашего исследования, следует уточнить: парадигма - это система всех грамматических форм слова (А.А.Зализняк, 1967). Парадигматические формы в традиционной грамматике определяются исключительно по характеру материального форманта безотносительно к их качеству, являющимся результатом конкретного употребления данной формы. Если синтагматическое качество формы и рассматривается, то только на уровне типов. Механическая систематизация словесных единиц, отрывающая их от естественного процесса функционирования в речи, лишает местоимения возможности какого-либо соответствующего действительному положению описания. Полнозначные слова в этом отношении являются менее уязвимым объектом, поскольку имеют вполне определенное реальное значение, которое стабилизирует их результативную функциональную семантику даже вне употребления их в тексте. Между тем, для точного описания местоименных слов необходим учет самых разнообразных факторов, поскольку они, выступая как заместители других слов, обладают гибкостью и в смысловом и в грамматическом отношении. Довольно часто хорошо разработанные схемы годятся для описания лишь той части местоимений, качество которых адекватно критериям схемы. Остальные же местоимения описываются приблизительно, поскольку обладают какими-то особыми с точки зрения критериев схемы свойствами.

Образцовая парадигма стала основным понятием для парадигматического плана флективного языка (А.А.Зализняк, И.Г.Милославский, Н.Ю.Шведова и др.). Образцовая парадигма - это максимально полный набор всех парадигматических форм слова. Каждая часть речи имеет свои образцовые парадигмы, в соответствии с которыми оцениваются все слова, относящиеся к данному грамматическому классу. Наличие избыточных парадигматических форм так же, как и их недостаток, дает основание считать парадигмы аномальными, не соответствующими грамматическому типу.

Парадигматическая форма как единица грамматического строя детально описана в русской лингвистике (А.В.Бондарко, Н.Н.Дурново, А.А.Зализняк, И.Г.Милославский, Н.Ю.Шведова и др.). Каждая парадигматическая форма определяется конкретным набором грамматических значений в формальной структуре, значимым положением среди других форм конкретной парадигмы и предназначена для выполнения функции-потенции (И.Г.Милославский, 1981, с. 6-16; «Теория функциональной грамматики», 1987, с. 19-20) . Парадигматическая форма слова чаще всего становится в исследованиях основным объектом наблюдения в качестве независимой единицы. Это может привести к искаженным результатам, поскольку парадигматическая форма несамостоятельна. В языках с хорошо сложившимся флективным грамматическим строем она является продуктом парадигмы и определяется исключительно через отношения с ее остальными формами.

Русский язык является парадигматическим по своему морфологическому качеству, так как его основной грамматической единицей являются не отдельные слова, а парадигмы. Парадигма в таком языке не только определяет, но и задает функциональный потенциал слова. Слово, как правило, употребляется в рамках возможностей своей парадигмы.

Таким образом, в русском языке слова функционируют как строго регламентированные грамматические микросистемы. Такой строй требует, чтобы все минимальные системы были однотипными, отсюда представление об образцовом характере парадигм разных частей речи (И.Г.Милославский, 1981). Надо отметить, что доминация парадигмы над формой у полнозначных слов в русском языке стала причиной внушительного числа процессов, имеющих исключительно парадигматический характер, благодаря которым осуществляется унификация сложнейшей грамматической системы.

Применение изложенных выше положений к местоименным словам позволяет сформулировать основное направление нашего исследования: местоимения не имеют единой образцовой парадигмы для всего класса, хотя функционируют в языке в виде парадигматических форм; следовательно, необходимо выявить специфический признак, который служит основанием для образования местоименных парадигм в частности и всего местоименного класса в целом и который обусловливает возможность использования местоимений в качестве инвентаря для образования флективных формантов. Поскольку общеизвестно, что местоимения являются в языке указательными словами, то круг единиц и явлений, рассматриваемых в работе, в первую очередь определяется сферой действия дейктической функции.

Таким образом, целью работы является выявление факторов, определяющих специфическую природу местоимений, являющихся маркерами дейктической функции, и определение (насколько это возможно) четких границ и функциональных возможностей их парадигм.

В ходе изучения фактического материала была определена гипотеза исследования: специфика местоимений заключается в динамическом, постоянно меняющемся характере, обусловливающем оперативно реагирующую на потребности языка систему элементов, поскольку функциональный потенциал этих слов задается не связями образцовой парадигмы, а отношениями форм в конкретном словесном употреблении.

В соответствии с целью и гипотезой определяется ряд задач нашего исследования, основными из которых являются:

1) - выявление границ и качества дейктической системы русского языка в разные периоды функционирования, определение основных этапов ее эволюции, а также круга местоимений, участвовавших в ее актуализации;

2) - систематизация и анализ с функциональной точки зрения значений каждого местоименного маркера дейктической категории в разные периоды истории, семантики всей системы дейктических местоимений в целом, моделирование процесса семантической эволюции дейктических местоимений;

3) — реконструкция, насколько это возможно, функциональных парадигм местоименных маркеров дейктической категории из разных временных срезов русского языка, определение семантики и функциональной значимости каждого местоименного варианта;

4) - разработка типологии семантических изменений в структуре дейктической категории и каждого местоименного маркера путем сопоставления полученных функциональных парадигм;

5) - описание качественного видоизменения первичной дейктической местоименной системы в связи с развитием на базе каждого варианта временной и конкретно-относительной семантики;

6) - описание основных процессов в грамматическом строе общеславянского, церковнославянского и древнерусского языков, маркерами которых являются местоимения, и установление связи этих процессов с первичной дейктической системой;

7) - выявление и описание основных грамматических функций, которые выполнялись дейктическими местоимениями в системе языка в разные временные периоды в связи с общим процессом эволюции дейктической категории;

8) - выявление динамики роли местоименных слов в процессе формирования грамматического строя русского языка путем сопоставления функциональных вариантов из разных диахронических срезов.

Выполнение поставленной цели в значительной степени зависит от охвата как можно более объемного фактического материала, поэтому в ходе работы исследовались случаи употребления местоимений из самых разнообразных источников. Материалом для нашего исследования в синхроническом аспекте послужили тексты художественных, публицистических и научных произведений XIX и XX веков; для диахронического анализа мы использовали тексты, написанные на русском языке, начиная с периода появления письменности: «Лаврентьевская летопись», «Поучение Владимира Мономаха», «Радзивиловская летопись», «Ипатьевская летопись», «Новгородская летопись», «Слово о полку Игореве», «Летописная повесть о Куликовской битве», «Изборники Святослава», новгородские берестяные грамоты, разного рода деловые и духовные грамоты, а также несколько текстов из переписки разных лиц (ХУ1-ХУП вв). В некоторых фрагментах анализа для уточнения деталей мы использовали религиозные тексты духовного содержания на славянском языке: Евангелия, псалмы, акафисты, каноны, икосы, кондаки и др. Источником для описания парадигматики современных местоимений послужил «Грамматический словарь русского языка» (А.А.Зализняк, 1977). Всего настоящим исследованием было охвачено: 100 парадигм современных местоимений; 3800 случаев употребления местоимений из текстов, написанных на русском языке периода ХУШ-ХХ вв.; 5000 случаев употребления местоимений из текстов, написанных на русском языке периода Х1-ХУП вв.; 500 пословиц из сборника В.Даля.

Научная новизна диссертации заключается в использовании функционального индуктивного подхода для выявления роли местоимений в процессе формирования и функционирования грамматической системы русского языка. Этот аспект описывается в основном в рамках функциональной грамматики, разработанной отделом теории грамматики и типологических исследований Ленинградского отделения Института языкознания АН под руководством А.В.Бондарко (ТФГ, 1987), и отчасти под влиянием трудов А.А.Потебни, А.А.Шахматова, Н.Ю.Шведовой. За исходный класс в работе принимается система местоимений, которые появились в языке как маркеры дейктических значений, но в процессе эволюции языка в целом и дейктической системы в частности приобрели способность переходить в другие разряды под влиянием своего окружения. Мы попытались проследить динамику этих трансформаций в парадигматическом и синтагматическом аспектах. Парадигматический аспект заключается в анализе и систематизации устойчивых образцовых грамматических микросистем в классе местоимений. Синтагматический аспект заключается в выявлении путем отбора отдельных форм из текстов и описании функциональных парадигм.

Каждое дейктическое местоимение имеет свою особую парадигму, отличную от других местоименных парадигм. С точки зрения парадигматики русского языка буквально все местоименные парадигмы являются аномальными (см. А.А.Зализняк, 1977). Они или шире (как у лично-указательных местоимений), или уже (как у возвратного местоимения), чем типовые грамматические парадигмы именных частей речи. Парадигмы некоторых местоимений даже имеют в своем составе словоформы, которые не встречаются у других слов, близких местоимениям по грамматической характеристике (например, формы одушевленности - неодушевленности у определительных местоимений). Кроме этого, обращает на себя внимание местоименный супплетивизм, который является парадигматическим явлением. Это крайне редкое в других именных системах явление в местоименном классе встречается почти регулярно. Есть основание считать супплетивизм отличительным грамматическим признаком местоименных парадигм, который, однако же, не превращается в маркер каких бы то ни было смысловых отношений, а, скорее всего, является следствием издержек динамичного процесса перестройки местоименной системы под влиянием процесса изменения языка.

Исследования ученых разных поколений показали, что местоимения не поддаются достаточно корректному описанию с точки зрения типовой парадигматики современного русского языка. Это объясняется тем, что местоименные парадигмы, имея много общих с другими грамматическими классами признаков, образуются, подчиняясь особым нехарактерным для иных слов тенденциям (А.А.Потебня, А.М.Пешковский, В.В.Виноградов, А.А.Зализняк, Н.Ю.Шведова, И.Г.Милославский). Поскольку исчерпывающее описание местоименного класса по образцам, отражающим качество других частей речи (даже тех, заместителями которых выступают местоимения), невозможно, то необходимо найти особый подход, который позволил бы описать специфику местоименной природы как в синхроническом, так и в диахроническом аспектах.

Для описания местоименных слов в новом свете в качестве одного из опорных постулатов в нашей работе принимается следующее положение: поскольку местоимения функционируют в языке в виде довольно самостоятельных коммуникативных форм, то каждое из них имеет свой собственный функциональный потенциал, который задается отношениями этой формы в конкретном текстовом употреблении. Местоименные парадигмы являются вторичными по отношению к коммуникативным формам, они представляют собой лишь механически образованную совокупность. Это положение повышает представление о ценности функционального качества каждого местоименного варианта в сравнении со словами других грамматических типов языка. В нашей работе оно становится естественным основанием для выбора нового подхода в исследовании местоимений.

Целесообразно исследования природы местоименного класса осуществлять индуктивным путем в функциональном аспекте с обращением к сопутствующим ему научным сферам. Такой подход в настоящее время является особенно актуальным, поскольку предполагает описание разных единиц языка и их основных признаков с точки зрения их коммуникативного (следовательно, основного для языка) качества. При этом является обязательным привлечение результатов прагматических исследований и социолингвистических аспектов речи (и, конечно, текста), и их учет в процессе коммуникации. Естественно, что на первый план такого исследования выдвигается понятие функции. Функцию языковых элементов мы рассматриваем в соответствии с научной парадигмой, разработанной А.В.Бондарко, Т.В.Булыгиной и др. (1987), в двух интерпретациях: 1. Функция - это свойственная местоимениям способность к выполнению определенного назначения и к соответствующему функционированию в речи; в этом аспекте функция рассматривается как функция-потенция. Она, в основном, и является объектом описания традиционной грамматики. 2. Функция - это результат функционирования местоимения в речи, т.е. реализованное назначение, достигнутая в речи цель; такая функция рассматривается как функция-результат (с. 8). Местоименная форма, употребленная в конкретной синтаксической конструкции, описывается по той функции, которую она уже выполнила в данной конструкции, т.е. по результативной значимости. Такие формы в нашей работе называются коммуникативными и принимаются за функциональные варианты местоимений.

Ученые, разработавшие функциональную грамматику, отмечают, что, используя функциональный подход, необходимо различать среду выражения языковых единиц (А.В.Бондарко, Т.В.Булыгина, Ю.С.Маслов, О.Н.Селиверстова и др., 1987, с.9). В своей работе, описывая местоименных формы, мы учитываем две разновидности среды, выделяемые в функциональной грамматике. Первая среда - системно-языковая. Под ней подразумевается окружение местоименной формы в парадигматической системе языка, которая подробно была описана в традиционной грамматике. Эта среда используется для контраста с результатами функционального анализа. Вторая разновидность - это речевая среда. Под ней подразумевается окружение местоименных форм в речи, т.е. «контекст и речевая ситуация». Эта разновидность среды включает и «внеязыковые социальные факторы, их отражение в сознании говорящего и слушающего», а также «статус и ролевые отношения участников коммуникативного акта» (там же, с. 10). План выражения рассматривается как способ актуализации определенных смысловых единиц, поэтому коммуникативный аспект для нашего исследования является своеобразным ориентиром, по которому определяется функциональное соответствие потенций и результатов местоименных вариантов для передаваемой ими информации.

В ходе исследования индуктивный подход позволил построить из отобранных и изученных функциональных вариантов наиболее употребляемых для выражения дейксиса местоимений несколько обобщенных местоименных парадигм. Такие парадигмы складываются в общую модель местоименной системы, которая представляет собой совокупность коммуникативных форм разных местоимений из конкретных высказываний и текстов и основывается на дейктической семантике. Такая модель является относительно устойчивой для конкретного исторического отрезка существования языка. Каждая форма такой парадигмы является отображением конкретной результативной функции, которая выражена местоимениями в конкретных случаях употребления в коммуникативном акте или в тексте. Функциональная парадигма мотивируется результативными функциями, по которым и определяются границы возможностей и характер грамматических признаков местоимений. Этим они отличаются от традиционных парадигм, которые мотивируются функциями-потенциями.

Таким образом, для исследования местоименного класса необходимо было построить и рассмотреть особые функциональные парадигмы, базирующиеся на результативной семантике категориального уровня. В процессе построения функциональных местоименных парадигм выяснилось, что одной из самых существенных их характеристик является динамический и незамкнутый характер. Матрицы коммуникативных функций заполняются соответственно сложившейся в данный период языковой ситуации, и некоторые из них веками остаются пустыми (например, в парадигме возвратного местоимения нет формы именительного падежа). Функциональные системы по своему характеру являются подвижными. Их объем и конфигурация определяются потребностями функционального качества в необходимой в определенный временной период степени.

Функциональная парадигма отличается от канонической грамматической (которую тоже в определенном смысле можно назвать функциональной) не только мотивацией, но и своей природой. Она отражает набор грамматических форм, который необходим для осуществления коммуникаций только в определенный момент существования языка. В общей семантике отобранных по функциональной значимости форм, как правило, отражается обобщенная семантическая категория, маркерами которой фактически выступают парадигматические формы.

Характер объекта исследования обусловил исходные позиции функционального описания. С одной стороны, важно описать функциональное состояние местоименного класса в современный период. С другой стороны, можно предположить, что современная местоименная система находится в состоянии перехода от одного качественного вида к другому: не случайно В.В.Виноградов назвал этот класс слов «пережитками». Поэтому, кроме синхронического анализа местоимений, необходимо диахроническое исследование для выяснения исконной первичной природы и значимости этого класса в историческом процессе. Изучение научных трудов, посвященных местоимениям, показало, что часто представление о них складывается при недостаточном внимании исследователей к истории этого класса. Исторический анализ позволяет глубже и полнее составить представление об этой части речи. Особенно важным, на наш взгляд, в этом отношении является описание исторических процессов с участием местоимений. В таких исследованиях раскрывается их конструктивное качество, и это позволяет сформировать представление о предназначении этих слов в системе языка (Ф.Бопп, 1956; В.фон Гумбольдт, 1984; Н.Ю.Шведова, 1998). Данный аспект изучения проблемы в соединении с функциональным подходом открывает много интересных, ранее не изученных деталей в местоименной системе.

История всех индоевропейских языков (в том числе и русского) по довольно продолжительной традиции рассматривалась в языкознании исключительно в свете индоевропейских тенденций. Все значительные процессы, когда-либо происходившие в славянских (в том числе и русском) языках, описывались с точки зрения факторов, важных для языков Западной Европы. Между тем в научном материале, посвященном исследованию славянских языков, есть много замечаний и ссылок на славянскую специфику (А.Мейе, 1951; Ф.де Соссюр, 1977; В.В.Иванов, 1987). Причем специфически славянским считается все, что невозможно или неубедительно объяснить в свете индоевропейских тенденций. Естественно, что в таких случаях для интерпретации материала требуется свобода от традиционных индоевропейских рамок и необходимость изучить материал с принципиально новых позиций. Например, следует вспомнить, что в европейской лингвистике начала прошлого века довольно популярной была теория Н.Трубецкого о вторичном родстве языков (1922). Вторичное родство в отличие от первичного обуславливается многовековым территориальным контактом языков. Интенсивное общение народов сильно влияет на материальное и структурное сближение их языков. Общность языкового материала по первичному родству обусловливает определенную общность тенденций его преобразования и независимое (вне контактов) развитие, сходство результатов его эволюции. Вторичное же родство обусловливает длительную общую историю контактирующих языков, заключающуюся в том, что они в течение многих веков подвергаются одинаковым или аналогичным процессам. С этих позиций традиционное описание истории русского языка заключается в анализе материала, ограниченного лишь рамками первичного родства. Между тем специфические для него моменты истории можно изучить, только описывая важнейшие грамматические процессы и лишь освободившись от влияния индоевропейского языкознания. Обращает на себя внимание тот факт, что флективный по грамматическому типу русский язык, будучи окруженным со всех сторон языками агглютинативного типа, неоднократно подвергался грамматическим процессам, в основе которых лежит агглютинация. Очевидно, эти факты из истории русского языка и являются свидетельством реального характера вторичного родства.

Наблюдения ученых за разными языками показывают, что в подавляющем большинстве случаев маркерами грамматических процессов являются местоимения (Ф.Бопп, В.Гумбольдт, Б.Дельбрюк, А.В.Десницкая, Н.З.Гаджиева, С.С.Майзель, А.А.Потебня, Д.И.Эдельман). Они регулярно маркируют отношения между словами для достижения устойчивости синтаксических конструкций при выражении информации и постепенно трансформируются в форманты новых языковых категорий. Иллюстрацией этому могут служить крупномасштабные процессы языков разных грамматических типов и происхождения: полная дифференциация имени прилагательного от существительного в славянских языках, образование изафетных конструкций в иранских и тюркских языках, образование категории определенности - неопределенности в германских языках, развитие категории посессивности в системе имени существительного тюркских языков. Системные значения нового качества во время грамматических преобразований приобретают свой местоименный маркер в качестве побочного компонента какого-либо сопутствующего грамматического процесса. Довольно часто в конкретных случаях употребления такие значения являются семантически необоснованными. О справедливости этого наблюдения говорит тот факт, что вновь образованные категории, охватывая систему определенной части речи, с абсолютной регулярностью выражаются даже тогда, когда в этом нет никакой необходимости.

Возможный диапазон использования местоимений для образования новых грамматических категорий и единиц особенно заметен при сравнении внутренних грамматических причин, вызвавших указанные выше процессы. Если в иранских языках возникла необходимость "цементирования" (Д.И.Эдельман, 1990) блоков слов потому, что имя существительное и имя прилагательное утратили свое склонение, то в славянских языках этот же процесс был необходим потому, что имена существительные и прилагательные, напротив, сохранили свое общее склонение (А.А.Потебня, 1958). При одинаковом для всех имен словоизменении возникла необходимость актуализировать подчинительные отношения между словами со значением предмета и со значением признака.

Сравнение грамматических процессов одного периода, доступных наблюдению по письменным памятникам, показывает, что все они являются чисто синтаксическими процессами, значимыми для структуры предложения. Ими не движет тенденция к образованию новых грамматических категорий, как это происходило в более ранние периоды, когда шел интенсивный процесс формирования грамматического строя языка (Ф.Бопп, 1956; Б.Дельбрюк, 1904; А.А.Потебня, 1968). Эти процессы несопоставимы по масштабу в разных языках: в славянских языках местоименными формантами охвачены все формирующиеся части речи, в иранских и тюркских языках местоименный маркер используется по необходимости лишь в тех случаях, когда образуются атрибутивные конструкции.

На примере этих процессов хорошо видна особая функциональная природа местоимений, что дает основание рассматривать их класс как сырьевую базу для формирования недостающих единиц в грамматическом строе любого языка. Это положение подтверждается также гипотезой, появившейся в индоевропеистике: в самый ранний период в индоевропейском праязыке произошел процесс, в котором местоимения использовались в качестве инвентаря для образования более устойчивых в синтаксическом отношении глагольных форм (Ф.Бопп, 1956; Б.Дельбрюк, 1904). Рассматривая этот процесс в контрасте с более поздним аналогичным процессом (агглютинацией указательных местоимений с именными корнями), который произошел уже в славянский период, мы назвали его ранней индоевропейской агглютинацией. Ранняя агглютинация заключалась в слиянии местоименного подлежащего с глагольным сказуемым и последующей адаптацией местоименного элемента (В.Гумбольдт, 1984). Результатом этой агглютинации было появление в языке глагольного спряжения в плане выражения и усиление предикативного качества глаголов в плане содержания. Это отчасти подтверждается наблюдениями В.В.Виноградова, который считал, что местоименная категория лица является «фундаментом сказуемости» глаголов (1972, с.360). Предикативность в данном случае рассматривается как «синтаксическая категория, определяющая функциональную специфику основной единицы синтаксиса - предложения; ключевой конституирующий признак предложения, относящий информацию к действительности и тем самым формирующий единицу, предназначенную для сообщения» (ЛЭС, 1990, с. 392).

Таким образом, наличие класса местоимений в языках любого типа и происхождения, их конструктивные свойства и высокая степень коммуникативности являются важным фактором для осуществления крупных грамматических процессов, которые позволяют скорректировать разные по типу языки в одном коммуникативном аспекте. В этом проявляется функциональный потенциал местоименного класса и его значимость для процесса формирования грамматического типа любого языка.

Грамматические видоизменения с участием местоименного класса нельзя считать случайными процессами. Масштаб изменений, которым подверглись основные грамматические классы в процессе поздней славянской агглютинации, позволяет судить об их значимости и в русском языке. В осуществлении этих процессов много последовательного и закономерного, но главный их общий признак - использование местоимений для образования формантов нового качества.

Во всех случаях, когда местоимения использовались для уточнения синтаксических связей между словами, они теряли свою самостоятельность, и всегда это происходило в строго определенном порядке и в необходимой для данного случая степени. Сначала они употреблялись в качестве агглютинативного элемента слова, затем подвергались более глубокой грамматической переработке и превращались в конечном итоге в обычный для индоевропейского языка формант - флексию. Таким образом, местоименную агглютинацию можно считать типовым механизмом, лежащим в основе всех грамматических процессов, происходящих в языках евразийского ареала в последние тысячелетия.

В качестве методологических источников для решения поставленной нами цели были использованы труды по русской и общей лингвистике: А.В.Бондарко, В.И.Борковского, Ф.Боппа, В.В.Виноградова, В. фон Гумбольдта, А.К.Жолковского, А.А.Зализняка, В.В.Колесова, И.А.Мельчука, А.М.Пешковского, А.А.Потебни, Г.А.Хабургаева, Н.Хомского, Н.Ю.Шведовой и др. Кроме лингвистических трудов, в своем исследовании мы опирались на работы, отражающие эпистемологические исследования: Я. Хинтикки, Г.Фреге, И.В.Полякова, О.С.Разумовского и др.

Характер объекта исследования и поставленная в нем цель обусловили использование целого комплекса методов. Фактически на каждом этапе работы использовались особые методы исследования.

Поскольку научные методы языкознания могут характеризоваться, прежде всего, с точки зрения использования в них конкретного фактического материала, то наша работа так же, как и любое другое лингвистическое исследование, начиналось с наблюдений за фактами языка. Для корректного отбора материала в процессе исследования использовались наблюдения различного характера. В первую очередь - это наблюдения, связанные с поиском и сознательным отбором показательных примеров, которые можно было бы рассматривать как типичные и достаточно яркие для описания выбранного объекта. Метод наблюдения и следующей за ним селекции позволил собрать фактический материал в объеме, достаточном для осуществления исследования.

На следующем этапе был произведен анализ материала. Анализ заключается в расчленении фактического материала на некоторые составляющие компоненты для поиска однотипных или тождественных единиц, из которых далее строились организованные определенным образом микросистемы - парадигмы. Поиск нужных единиц в работе осуществлялся в основном методом контраста. При использовании этого метода сопоставлялись пары единиц, в которых достаточно четко проявляются и сходство, и различие важных для исследования признаков. В ходе этой процедуры были определены такие различия, которые, на наш взгляд, были лингвистически значимыми, т.е. рельефно выражались в сопоставляемых единицах. Целью этой процедуры является выяснение набора признаков, по которым отобранные единицы отличаются от других, наиболее близких им по характеру функционирования.

В ходе анализа выяснилось, что чаще всего выражение различия единиц исследования сосредоточено не в них самих, а в их окружении, в частности в их коррелятах. Таким образом, приходилось дополнять процедуру противопоставления методом дистрибутивного анализа.

Наряду с традиционными для лингвистики способами обработки материала, для полноты описания необходимо было использовать определенную экспериментальную методику. Наиболее подходящим для нашей работы экспериментальным приемом является моделирование. Моделирование стало центральной методикой, которая представляет собой совокупность приемов построения моделей и изучения на них соответствующих явлений, процессов, систем объектов. Под моделями мы понимаем функциональные местоименные парадигмы, которые представляют собой относительно устойчивые для данного исторического отрезка архисистемы наборы коммуникативных форм. Устойчивость таких моделей соотносится с ограниченным историческим отрезком в развитии русского языка. Моделирование является очень важным начальным звеном всего исследования, поскольку построение обобщенных и несколько упрощенных моделей (т.е. функциональных парадигм) стало необходимой предпосылкой для последующего более глубокого и разностороннего изучения языкового статуса объекта. Данные для построения функциональных моделей извлекались в результате дифференцированного социально-функционального анализа текстов разных типов и жанров, что предполагало расслоение этих текстов и выявление пластов, отражающих специфику отдельных местоименных форм. В процессе построения функциональных моделей ведущая роль принадлежит анализу функциональных парадигм современного языка. Чем дальше вглубь веков, тем труднее осуществляется функциональная реконструкция местоименной системы и тем более гипотетическими являются получаемые выводы. В то же время теоретические соображения о функциональном членении местоименной системы не могут быть ориентированы только на современный материал, поэтому в инвентарь, подлежащий рассмотрению, включены также и модели реконструированных парадигм.

Форма представления материала в диссертации является разнообразной. Она зависит от предназначения материала в конкретной части работы: это и таблицы со статистическими данными, и схемы текстовых блоков, и сводные таблицы функциональных разрядов, и текстовый анализ иллюстративных конструкций.

Рассмотренный выше круг общетеоретических, исторических и узкоспециальных вопросов и проблем, связанных с изучением местоименного класса русского языка, позволяет сформулировать основные положения, выносимые на защиту:

1. Местоимения представляют собой трудный для описания объект, поскольку отличаются от других самостоятельных частей речи своим функциональным качеством. Их своеобразие заключается в том, что они являются несамостоятельными словами: в коммуникации местоимения часто являются звуковым сопровождением указательных жестов; для их полноценного употребления в тексте необходимы слова-корреляты, дополняющие местоимения необходимыми семантическими компонентами. Эта особенность обусловливает исследование местоимений осуществлять вместе с их дистрибуцией и обязательным учетом той функции, которую они выполняют в каждом конкретном случае, то есть адекватное описание местоименного класса возможно путем анализа местоименных вариантов в процессе выполнения ими их функции в коммуникации или в тексте. Функциональный подход позволяет определить границы и качественные признаки класса местоимений в языке, а также выявить и дать разностороннюю характеристику каждого местоименного варианта.

2. Синхронно-диахроническое исследование дейктических по происхождению местоимений в функциональном аспекте дает возможность представить главные признаки местоименной системы языка, выявить динамику этой системы и более или менее полно отразить картину эволюции как всей системы в целом, так и отдельных местоимений. Правомерность синхронно-диахронического исследования местоимений как единого грамматического класса обусловлена их функциональным своеобразием, которое заключается в противопоставлении потенциальной и результативной функций в подавляющем числе случаев их употребления в речи и в текстах. Противопоставленность потенциальной функции результативной стала причиной интенсивной динамики местоименной системы.

3. В ранние периоды существования языка местоименная система определялась пространственной семантикой и представляла собой довольно четкую структуру отношений, которая охватывала все пространство коммуникативного акта в реальном мире. Пространственный компонент актуализировался прямым указанием, которое в системе языка реализовалось в качестве дейктической категории. Местоимения как дейктические маркеры сопровождали указательные жесты и выступали в речи как идентифицирующие реальные объекты слова. Смысловая структура современного местоимения принципиально отличается от древней, поскольку основывается на отношениях местоимений с другими элементами текста, а также на отношениях с объектами «возможного мира». Современные местоимения осуществляют аналогично древним идентификацию, но принципиально иных по природе элементов. Местоимение в современном языке все чаще выполняет функцию актуализатора отношений разных типов и природы. Диапазон этих отношений широк, он охватывает как ментальные, логические, так и поверхностные текстовые, которые в содержании не имеют самостоятельных объектов соотнесения.

4. В процессе синхронно-диахронического исследования было выявлено, что основная функция местоименного класса меняется в зависимости от качественного состояния всей языковой системы. В языке древнейших периодов местоимения были предикативными словами, поскольку местоименная система отображала структуру отношений участников и объектов коммуникации на основе персонально-пространственного компонента и использовалась для организации коммуникативного акта. В современном состоянии дейктические местоимения используются для осуществления когерентности единиц разных уровней и разного масштаба.

5. Диапазон функций и грамматическое качество местоимений в языке определяются семантикой всей местоименной системы, изменяющейся в ходе истории в связи с необходимостью продуктивного осуществления коммуникации:

I. Персонально-пространственная семантика —> персональная\ пространственная семантика —* временная семантика —» конкретность\ абстрактность;

II. Предикативный дейксис —■> дейксис —> анафора —> когерентность.

6. Динамическая природа местоименных слов обусловила их участие во многих грамматических процессах, которые известны в истории русского языка и которые сыграли важнейшую роль в формировании грамматического типа современного русского языка. Грамматическое качество местоимений позволяет использовать их путем агглютинации со знаменательными словами как строительный материал для новых форм и парадигм в грамматическом строе любого языка. Результат таких грамматических процессов определяется функциональным потенциалом того местоименного типа, который используется в качестве сырья. Степень агглютинации местоимений со знаменательными словами также может быть разной, поскольку определяется тенденцией, вызвавшей процесс и необходимостью грамматической системы в единице именно такого качества. Участие местоимений в крупномасштабных грамматических процессах позволяет определить их значимость как особого функционального класса слов в системе языка.

Диссертация состоит из четырех глав, введения и заключения.

Во Введении определяются новизна, актуальность работы, ее цель и задачи, теоретическая и практическая значимость, характеризуются источники материала и общая методика его исследования.

Первая глава диссертации «Местоимения как особый класс слов в системе языка» содержит обзор научных направлений и отдельных трудов, посвященных местоимениям русского языка, а также анализ наиболее существенных аспектов исследований местоименного класса слов. Кроме этого, в главе содержится анализ современной парадигматики и синтагматики местоименного класса. В данном случае парадигматика и синтагматика используются как аспекты описания традиционные для русского языкознания.

Вторая глава «Функциональная характеристика местоимений к моменту появления восточнославянской письменности» представляет собой исследование качественного состояния дейктической местоименной системы в момент появления первых письменных памятников древнерусского языка. В результате функционального анализа в ней осуществляется реконструкция древнерусских функциональных парадигм и основных категорий местоименной системы.

В третьей главе диссертации «Многофункциональность местоименного класса в современном русском языке» дается комплексное многоаспектное описание функционального качества современных русских местоимений. В ней содержится анализ местоимений по схемам и критериям структурно-конструктивного направления современной лингвистики: 1) как объект логики, 2) как объект конструктивной лингвистики, 3) как объект теории текста.

Четвертая глава «Функциональная динамика дейктических местоимений в процессе грамматической эволюции языка» содержит описание эволюции местоименного класса, которая была обусловлена особенностями функционирования местоимений в разные периоды существования языка. Кроме этого, в этой главе описываются древнейшие и более поздние случаи агглютинации местоимений со знаменательными словами в разных грамматических процессах.

В Заключении подводятся основные итоги проведенного многоаспектного анализа местоимений, которые по происхождению относятся к дейктическим, устанавливается, что комплексное синхронно-диахронное исследование особенностей функционирования местоимений в русском языке позволило выявить ряд факторов, определяющих функциональное качество и динамику этого класса.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Русские местоимения в функциональном аспекте"

ВЫВОДЫ

Важной отличительной чертой местоименного класса является его структурная цельность. Очевидно, уже в момент своего появления этот класс представлял собой строго организованную систему, основой которой была дейктическая категория.

Дейктическая категория в разные периоды существования языка может проявляться в довольно разнообразном количественном и качественном наборе маркеров, зависящем от характера конкретной коммуникативной ситуации, в которой происходит ее актуализация. Некоторая неустойчивость данной категории объясняется ее функциональной природой. Исследование местоимений в диахроническом аспекте позволило выяснить, что функциональная переменность дейксиса проявилась в процессе эволюции языка и сильно повлияла на состояние всего местоименного класса.

Диахронический подход в описании местоимений позволил увидеть, как изменение значимости грамматической категории лица, связанной с функциональной дейктической категорией, повлияло на количественный и качественный состав местоименных слов в разные временные периоды. Изменчивость качества категории объясняется естественным в таких случаях процессом функционирования ее маркеров. Категория лица по статусу является для местоимений функцией-потенцией с персонально-пространственной семантикой. Реализуя эту способность, местоимения достигают определенного результата, который является гораздо более весомым для языка, нежели заложенная в категории потенция.

Описанная в работе дейктическая категория была первой организационной системой в языке. В языке древних периодов она использовалась носителями языка для осуществления предикативности речевых единиц. Идентификация ролей участников коммуникации с конкретными людьми, осуществляемая местоимениями, позволяла соотносить акты речи с действительностью по пространственному признаку. Участники коммуникации в этом процессе играли роль ориентиров обозначения.

Таким образом, в древние периоды существования языка местоименное лицо имело статус предикативной категории. По своему основному назначению грамматическая категория лица служила и продолжает служить теперь для осуществления в языке дейктической функции. Дейктическая функция является основной потенциальной функцией для системы местоименных слов безотносительно к какому-либо временному периоду. Она заключается в «актуализации компонентов ситуации речи и компонентов денотативного содержания высказывания» (ЛЭС, 1990.). Местоимения существуют в языке как первичные маркеры этой функции.

Качество каждого элемента местоименно-дейктической системы определяется через отношения с другими элементами. Хотя в современном языке уцелели лишь остатки от этой древней системы, понятие ты может быть определено только через соотнесение с понятием я. Это обстоятельство делает местоимения в семантическом отношении зависимыми друг от друга словами. Любое из них, будучи употребленным в конкретной коммуникации, благодаря естественным ассоциативным связям обязательно влечет за собой всю местоименную систему. Системная взаимообусловленность дейктических местоимений и определила их использование во второй важной функции: с самых древних времен они служили в качестве универсального средства связи. По характеру эта функция является результативной и, естественно, вторичной по отношению к дейктической в историческом плане. В языке же современного качества она становится все более и более важной в грамматической системе.

Современные местоимения являются продуктом исторического процесса. В ходе эволюции языковой системы местоимения изменили свою функциональную природу и из дейктических актуализаторов превратились в элементы, обладающие качеством структурной связки. Местоимение в современном высказывании - это опознавательный знак целого блока связей, которые пронизывают весь ментальный языковой и речевой механизм коммуникации. Оно связывает все сферы сознания в единый информационный блок, имеющий ментально-языковую природу. Использование какого-либо местоимения в современном языке является сложнейшей операцией, в которой задействованы единицы разных уровней, масштаба и качества.

Наблюдения за ходом исторических процессов приводит к мысли о мощном грамматическом потенциале, заложенном в каждое местоименное слово. Эти слова обладают уникальными свойствами: их содержание складывается из грамматических значений, их фонетическое выражение является кратким и хорошо узнается носителями языка. Все это создает условия для естественной агглютинации местоимений со словами, связи которых они актуализируют в речи. Во многих языках имеется не только результат местоименной агглютинации, но и новые грамматические единицы с разной степенью унификации агглютинировавшихся местоимений. Таким образом, местоимения идеальный по своей природе строительный материал для языка любого типа. Они не только легко прирастают к нужным словам, но и подвергаются последующей обработке в нужной для общего характера языка степени.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Рассмотрев класс местоимений в синхроническом и диахроническом аспектах, мы попытались представить в развернутой форме один из видов функционально-грамматического анализа с акцентацией на динамическом характере этого класса слов. При исследовании местоименных вариантов особое внимание обращалось на взаимные связи функциональных парадигм, выстроенных путем отбора и анализа коммуникативных форм.

Диахронический подход, который использовался для описания этих слов, позволил увидеть, как со временем смещаются акценты значимости с одних языковых единиц на другие. В древнем состоянии местоименный дейксис сближал эти слова с глагольным классом, так как местоимения были предикативными единицами аналогичными глаголам. И те, и другие были маркерами предикативных значений: глагол обладал грамматическим значением времени, а местоимение актуализировало положение объектов в пространстве по отношению к эпицентру речи. Это обстоятельство обусловило частое использование слов обоих типов в синтаксических конструкциях.

Древние синтаксические конструкции принципиально отличаются от современных по структуре: они являются полицентрическими коммуникативными единицами. Почти все они содержали по несколько предикативных членов, каждый из которых осуществлял свою функцию самостоятельно. Предикативность осуществляли разные слова, которые были рассредоточены по всем частям конструкции. Каждый предикативный элемент осуществлял соотнесенность с действительностью независимо от других. Основное сообщение в синтаксических конструкциях выражалось глаголами, тогда как местоимения актуализировали лишь один предикативный компонент - пространство.

Уже в самые ранние эпохи глагол обнаруживал тенденцию к превращению в центробежный компонент синтаксической конструкции.

Первый контакт двух предикативных единиц в древности привел к агглютинации личных местоимений с глагольным сказуемым. В результате в языке появились: глагольное спряжение, с одной стороны, и бесподлежащные синтаксические конструкции, с другой стороны. В отличие от древнего современное предложение является моноцентрической конструкцией благодаря центробежному качеству глагольного сказуемого.

Местоименные слова употреблялись в разных частях высказываний и текстов и за счет своей естественной системной зависимости связывали их в единое целое. Поскольку древние синтаксические конструкции были нечетко организованны и отличались некоторой рыхлостью, обусловленной множеством глагольных центров, то конструктивную роль местоимений в этом отношении переоценить невозможно. Местоимения сопутствовали словам-названиям в качестве индексов и связывали их в организованные для коммуникации конструкции. Можно предположить, что в конкретных коммуникативных актах для этой функции в основном использовались местоимения со значением лица: а) говорящего, б) собеседника, в) находящегося за пределами коммуникации.

Местоименные маркеры коммуникативных ролей образовывали первичную систему местоимений. В этой системе восстановлены следующие варианты: 1-е лицо единственного числа; 1-е лицо множественного числа; 2-е лицо единственного и множественного числа; возвратное местоимение-заместитель; 3-е лицо рядом с говорящим, различающееся по числам и родам; 3-е лицо рядом со слушающим, различающееся по числам и родам; 3-е лицо далеко от участников коммуникации, но близкое им по какому-либо признаку (очевидно, в древности - сородичи); 3-е лицо далеко от участников коммуникации и противостоящее им по какому-либо признаку; нейтральное местоимение-заместитель. Все варианты этой местоименной системы сохранились в языке восточных славян, поскольку довольно широко представлены в памятниках Х-ХШ веков. Несколько общих грамматических признаков, присущих всем вариантам славянской местоименной системы, позволяют включить их в один грамматический класс.

I признак: Способность выражать значение лица по участию в коммуникативном акте. 1-е лицо указывает на говорящего, а остальные лица определяются по степени близости / отдаленности от него. Таким образом, у всех местоимений семантику определяют два компонента: 1) участие в коммуникации и 2) степень отдаленности от эпицентра коммуникации. Непосредственные участники коммуникации выражаются вариантами по степени необходимости. Говорящий выражается местоимением только в единственном числе, собеседники могут выражаться местоименными вариантами в разных грамматических числах. У лиц, находящихся за пределами коммуникации выражается не только степень отдаленности от говорящего и количество, но и уточняется род в единственном числе. В традиционной грамматике обычно наличие рода в структуре местоимений 3-го лица считается основанием отнести их к другому разряду (указательному). На наш взгляд, отсутствие у слов местоименного класса единой образцовой парадигмы позволяет объединить в одну функциональную систему не только варианты с разным количеством парадигматических форм, но и с разными наборами грамматических значений.

II признак: Наличие в парадигме местоимений кратких и полных форм. Следует заметить, что под полными формами мы понимаем обычные парадигматические местоименные формы. Полные формы выделяются только по отношению к кратким парадигматическим формам. Очевидно, от частого употребления для актуализации предикативного пространственного значения формы наиболее регулярно используемых падежей в речи стали произноситься сокращенно, вместо меня - ма, тобя - та. Таким образом, в языке появляются краткие формы дательного и винительного падежей у всех без исключения местоимений, которые обозначают лиц по отношению к коммуникативному акту. Следует заметить, что так называемые указательные местоимения 3-го лица также имеют эти краткие формы, которые используются во всех случаях, когда это позволяет фонетический облик полной формы. Этот факт также дает основание отнести их к единой с личными местоимениями системе.

III признак: Наличие в парадигме местоимений субстантивных и адъектированных форм. Субстантивные формы имеют все грамматические признаки имени существительного и выполняют в предложении характерные для него функции. Адъектированные формы имеют грамматические признаки имени прилагательного и в предложении выполняют характерную для него атрибутивную функцию.

В терминах функциональной грамматики наличие субстантивных форм объясняется выполнением местоимениями своей основной потенциальной функции дейксиса. Адъектированные же формы довольно часто имеют одноразовый характер и являются скорее способностью местоименного класса реагировать на необходимость маркирования предикативных признаков объектов речи. Эти формы используются при словах, имеющих номинативную природу, они индексируют их принадлежность или отнесенность участникам коммуникации. Адъектированные формы отличаются от развившихся из них притяжательных местоимений тем, что не являлись самостоятельным элементом в синтаксической конструкции, а использовались в качестве индекса. Все зафиксированные и исследованные в нашей работе адъектированные формы, безусловно, являются маркерами результативной функции. Непостоянный характер этих форм подтверждает это наблюдение, поскольку известно, что между функцией-потенцией и функцией-результатом всегда есть элемент развития.

Адъектированные формы отражают один из вариантов потенциальной дейктической функции, заложенный в качестве способности в функциональной природе местоимений. Эти формы в древности осуществляли предикативность каждого отдельного объекта речи с действительностью (в отличие от современной предикативности, которая осуществляется только в масштабе предложения). Они образовывались и использовались по мере необходимости для каждого случая отдельно. В ДРЯ уже существует набор адъектированных форм, которые узнаются носителями языка как отдельные, но их употребление в подавляющем большинстве случаев является еще несамостоятельным. Их связь с первичной субстантивной формой проявляется рельефно. Некоторые адъектированные формы вообще обнаруживают заметную мотивированность субстантивными формами и в плане выражения. Это подтверждает предположение, что адъектированные формы выражали способность субстантивных местоимений реагировать на запросы коммуникации.

Функция адъектированных форм отличается от функции субстантивных форм. Субстантивы осуществляют дейксис и сопутствующую ему предикативность. Адъектированные формы в первую очередь осуществляют предикативность посредством дейксиса. Не случайно во многих индоевропейских языках адъектированные формы сыграли очень важную роль в процессе формирования системы грамматических категорий. Так, например, в германских языках эти формы трансформировались в артикли, в славянских они послужили материалом для образования системы формоизменения у некоторых частей речи. При исследовании конкретных текстовых форм заметно, что каждая из них осуществляет свою частную предикативность в некоторой степени отдельную от предикативности, осуществляемой сказуемым в этой же конструкции. Их всесторонний анализ дал возможность описать и несколько особенностей устройства коммуникативных конструкций в древнем состоянии языка. Эти конструкции изобиловали предикативными элементами, и самое главное, предикативным ориентиром в них было понятие «говорящий как эпицентр речи».

Таким образом, можно констатировать, что в самые ранние периоды существования языка структура и границы местоименной системы определялись сферой функционирования предикативной категории. Эта категория в местоименной системе имела результативный характер, определяющий качество каждого местоименного варианта. Дейктическая функция, напротив, имела потенциальный характер и представляла собой способ осуществления пространственной соотнесенности обозначений участников и объектов речи с действительностью.

Имеет значение факт, что в древних текстах объекты коммуникации, как правило, вполне определяются границами конкретного коммуникативного акта. Это обстоятельство отражает особенности родового сознания, свойственного людям на самых ранних этапах цивилизации. В исторической лингвистике оно не раз отмечалась учеными, которые в своих исследованиях приходили к пониманию влияния родового характера образа жизни на сознание людей (В.В.Колесов, С.Б.Бернштейн, В. фон Гумбольдт). Представление об обществе у древнего человека ограничивалось понятием о своих сородичах, окружающих его в повседневной жизни, и чужих, врагов, которые могли нанести вполне определенный вред. Все эти представления вполне совместимы с функциональным пространством местоименной системы периода формирования вторичной семантики. Таким образом, родовое сознание позволяло носителям языка маркировать отношением к говорящему буквально все реалии, о которых только могла идти речь, т.е. местоимениями.

После распада племенного строя на смену родовому сознанию приходит общественное. Общественное сознание - это представление о мире и взаимоотношениях людей, построенное на духовно-интеллектуальных концептах. Оно отражает более высокую ступень общественного бытия каждого отдельного человека и сообществ людей одновременно. Общественное сознание базируется на определенном «возможном мире», имеющем у каждого конкретного народа свои особенности. В таких условиях местоименная система перестраивается коренным образом, ее варианты начинают приобретать вторичные значения, сохраняя при этом способность, выполнять и старые функции.

Местоимения, которые использовались для обозначения объектов коммуникации, постепенно приобретают новые функциональные значения, в которых основными компонентами являются: конкретность определенность, относительность - абстрактность. Из их семантической структуры постепенно утрачивается компонент лица. В результате этого местоимения теряют структурную органическую связь друг с другом и становятся самостоятельными единицами. Особенно важными в языке становятся варианты, которые могут использоваться для «чистого» нейтрального указания. Эти варианты универсальны, абстрактны по значению и удобны для использования в новых условиях.

Развитие нового общественного сознания значительно усложнило и абстрагировало коммуникативный акт, напитало его информацией, и это обстоятельство не могло не повлиять на условия функционирования местоимений. Теперь эти слова стали соотносить коммуникативный акт не только непосредственно с конкретными людьми, но и с блоками информации, являющимися фрагментами «возможного мира» в нашем сознании. Новой чертой коммуникации стала ее соотнесенность с действительным миром опосредованно, через базу общественно необходимой информации, т.е. через «возможный мир». Увеличение количества информации в коммуникативной системе усиливает ее отражательные свойства, что значительно способствует углублению адаптации языковой системы к окружающей среде. Одновременно накопление информации усиливает устойчивость языка к внешним воздействиям. Дифференциация языковых элементов вырабатывает у них способность к точным, локальным реакциям и тем самым делает механизм связи гибким, экономным и оперативным.

В таких условиях местоимения превратились в слова-посредники между элементами разного качества: ментальными, языковыми и действительными. Это способствовало тому, что они стали многофункциональными единицами языка. Фактически они превратились в узловые средства связи, которые соединяют в единую ментально-языковую реалию элементы разного качества.

Маркирование связи становится главной функцией-потенцией для современных местоимений. В общем смысле эту функцию можно охарактеризовать как анафорическую. Именно анафора и отразилась в названии этих слов: «местоимения» - т.е. вместо имени, заместители имени. Местоимение превратилось в слово-заместитель, которое вместе с основным словом образует коррелятивную пару. Использование субститута и местоимения в речи автоматически связывает разные части высказываний и придает им связность. Это же качество в текстах проявляется еще более конструктивно, благодаря ему местоимения стали одним из главных средств организации связного текста.

Участники коммуникации подсознательно стремятся к выявлению связности как можно скорее, не ожидая завершения фразы. Они сразу пытаются с помощью местоимений связать первую же именную группу и лежащие в ее основе понятия с соответствующими понятиями предшествующей пропозиции. Это делается на основе информации о функциональной структуре предшествующей пропозиции и на основе предполагаемой роли понятия во фразе. В этом поверхностном процессе местоимения функционируют как мощное средство достижения когерентности сложных коммуникативных единиц.

Таким образом, современные местоимения — это семантически несамостоятельные коммуникативные единицы. Редкие местоимения используются в речи без текстовых коррелятов, в основном это является прерогативой кванторных местоимений, текстовая независимость которых основывается на их обратной мотивации пропозициональных связок высказываний. Функция кванторных местоимений прямо противоположна функции остальных разрядов. Обычное местоимение всегда используется в блоке, его функцией является идентификация каких-либо единиц, из-за которых оно утрачивает свою самостоятельность. Кванторные же местоимения придают словам, которые используются с ними в одной конструкции, обобщенность, категориальность значения. Они деконкретизируют содержание слова путем соотнесения с понятийным классом. Эта особенность отличает кванторные местоимения от остальных разрядов современного языка и является общим признаком для них и древних дейктических местоимений.

Древние местоимения функционировали в языке аналогично современным кванторным местоимениям. Они обозначали объект через его роль в коммуникации, совершенно точно указывали только один признак - в качестве кого он участвует в данной коммуникации. Это свойство связывало местоимения - знаки коммуникативных ролей - друг с другом. Между ними устанавливалась строго регламентированная и пропорциональная связь, которая обеспечивала адекватное выражение семантической структуры коммуникативного акта. Личные местоимения в современном языке отчасти сохраняют это качество, но осуществляемая ими в нынешних условиях соотнесенность высказывания с эпицентром коммуникативного акта не имеет такой значимости, как в древности.

Современное местоимение, как правило, используется в текстовом блоке главным образом для того, чтобы разгрузить план выражения от повторения одних и тех же слов, поэтому оно функционирует как формальный опознавательный знак, который должен вызвать у адресата нужные ассоциации и восстановить весь смысловой блок. Анафорические местоимения в современном языке являются интеллектуальными и психологическими ориентирами в речи, они связывают в единый узел все компоненты блока и помогают их правильно воспринимать.

Связь местоимений с глубинными мыслительными структурами с точки зрения диахронического осмысления языка является, пожалуй, самой важной их чертой. Это и объясняет такое своевременное качественное видоизменение местоименной системы в связи с изменением сознания современного человека. Местоимения реагируют на изменение самого процесса мышления и на появившийся в связи с этим в языке дефицит организационных средств.

В истории разных языков местоименные слова неоднократно становились строительным инвентарем в самых разнообразных процессах при формировании грамматических единиц разных уровней. Речь идет даже о таких процессах, как образование системы глагольного спряжения в индоевропейский период, развитие системы формоизменения имен прилагательных в славянских языках, образование изафетного типа связи в иранских языках, развитие грамматической категории определенности-неопределенности имен существительных в германских языках и категории посессивности имен существительных в тюркских языках и т.д. Все эти процессы являются грамматическими по своей значимости и по окончательному результату, и в каждом из них местоимения использовались как материал для создания новых грамматических единиц. Эти слова настолько динамичны, что принимают качество окружающих их слов и включаются в систему их разноплановых связей. Благодаря динамической природе количество местоимений в языке всегда соответствует требованиям, возникающим в связи с обеспечением полноценного функционирования системы.

В заключение еще раз подчеркнем, что данная работа имеет поисковый характер. Функциональное изучение семантических категорий грамматики и связанных с ними местоименных единиц фактически находится в стадии становления. Интенсивное развитие конкретных функциональных грамматических исследований постоянно вносит коррективы в общую теорию функциональной грамматики, которая является подвижной научной системой, ориентированной на динамику развития системы языка.

Список научной литературыУрунова, Раиса Джавхаровна, диссертация по теме "Русский язык"

1. Акишина A.A., Формановская Н.И. Русский речевой этикет. 2-е изд. М.,1978.

2. Аксаков К.С. Опыт русской грамматики // Полное собрание сочинений. Т. З.М., 1880.

3. Алешковский М.Х. Повесть временных лет: Судьба литературного произведения в Древней Руси. М., 1971.

4. Алисова Т.Б., Репина Т.А., Таривердиева М.А. Введение в романскую филологию. М., 1982.

5. Алферов A.B. Интеракциональный дейксис. Пятигорск, 2001. Алферов A.B. Интеракциональный дейксис как средство организации речевого взаимодействия: На материале французского языка. Дисс.д-ра фил. наук. Пятигорск, 2001.

6. Алферов A.B. Дейксис DE DICTO: функциональный класс интеракциональных индексов // Филологические науки, 2001, № 2.

7. Андреев В.Ф. Знаменательные и служебные слова в русской речи // Журнал министерства народного образования. 1895, № 9.

8. Апресян Ю.Д. Идеи и методы современной структурной лингвистики. М., 1966.

9. Апресян Ю.Д. Экспериментальное исследование семантики русского глагола. М., 1967.

10. Апресян Ю.Д. Лексическая семантика (Синонимические средства языка). М., 1974.

11. Апресян Ю.Д. Типы коммуникативной информации для толковых словарей. Язык, система и функционирование. М., 1988.

12. Апресян Ю.Д. Избранные труды. Т. 1-2. М., 1995.

13. Арутюнова Н.Д., Падучева Е.В. Истоки, проблемы и категории прагматики // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 16. М., 1985.

14. Арутюнова Н.Д. Типы словесных знаков. М., 1988.

15. Арутюнова Н.Д. Язык и мир человека. М., 1999.

16. Асеев В.Г. Особенности строения человеческой мотивации. Автореф.канд.филол.дис. М., 1970.

17. Ахманов A.C. Логические формы и их выражение в языке // Мышление и язык. М., 1957.

18. Ахманова О.С., Гюббенет И.В. Вертикальный контекст как филологическая проблема // Вопросы языкознания. 1977, № 3.

19. Бабайцева В.В. Явления переходности в грамматике русского языка. М., 2000.

20. Барулин А.Н. Типы семантико-синтаксической организации словоформ и распределение их по частям речи // Части речи (Теория и типология). М., 1990.

21. Бархударов A.C. Развитие индоарийских языков и древнеиндийская культурная традиция. М.,1988.

22. Баталова Т.М. Соотношения предикативных и релятивных отрезков текста. Автореф.канд.филол.дис. М., 1977.

23. Бенвенист Э. Общая лингвистика. М., 1974.

24. Бенвенист Э. Уровни лингвистического анализа // Общая лингвистика. М., 1974.

25. Березин Ф.М., Головин Б.И. Общее языкознание. М., 1979.

26. Бернштейн С.Б. Очерк сравнительной грамматики славянских языков. М, 1961.

27. Бессонов A.B. Фрегевская концептуализация логико-семантической теории (Критический анализ) // Концептуализация и смысл. Новосибирск, 1990.

28. Блох М.Я. Теоретические основы грамматики. М., 2000.

29. Блумфилд Jl. Язык. М., 1968.

30. Блягоз 3.3. Функционирование личных местоимений в разносистемных языках: Русском, английском и адыгейском. Автореф. канд. филол. дисс. -Краснодар, 2003.

31. Богатырева Г.Д. К вопросу о выражении локально-пространственных отношений с помощью указательных местоимений в древнерусском языке (На материале памятников письменности XI-XIV вв.) // Ученые записки Тирасп. ПИ, 1967, вып. 15.

32. Богатырева Г.Д. Об употреблении древнерусского местоимения онъ // Материалы Тираспольского пед. института. 1968.

33. Богатырева Г.Д. Употребление указательных местоимений в анафорической соотносительной и собственно указательной функциях (На материале памятников письменности XI-XIV вв.) // Ученые записки Тирасп.ПИ, 1967, вып. 15.

34. Богуславский В.М. Слово и понятие // Мышление и язык. М., 1957.

35. Богуславский И.М. Исследования по синтаксической семантике. М.,1985.

36. Бодуэн де Куртене И.А. Обозрение славянского языкового мира в связи с другими ариоевропейскими (индоиранскими) языками // Избранные труды по общему языкознанию. М., 1963.

37. Большаков И.А. Выражение уважительности с помощью личных местоимений в ряде европейских языков. М., 2001.

38. Бондарко A.B. Принципы описания категориальных значений морфологических форм в современных славянских языках // Славянское языкознание: Международный съезд славистов. Загреб-Любляна, -М., 1978.

39. Бондарко A.B. Грамматическое значение и смысл. Л., 1978.

40. Бондарко A.B. Теория морфологических категорий. Л., 1976.

41. Бондарко A.B. Принципы функциональной грамматики и вопросы аспектологии. Л., 1983.

42. Бондарко А.В. К интерпретации понятия «смысл» // Словарь. Грамматика. Текст. М., 1996.

43. Бопп Ф. О системе спряжения санскритского языка в сравнении с таковым греческого, латинского, персидского и германских языков // Хрестоматия по истории языкознания Х1Х-ХХ веков / Сост. В.А.Звегинцев. М., 1956.

44. Бопп Ф. Сравнительная грамматика санскрита, зенда, армянского, греческого, латинского, литовского, старославянского, готского и немецкого // Хрестоматия по истории языкознания Х1Х-ХХ веков / Сост. В.А.Звегинцев. М., 1956.

45. Борисова Е.Г. Значение слова и описание ситуации // Вестник Московского университета. Серия 9. Филология. 1996, № 3.

46. Борковский В.И. Синтаксис древнерусских грамот (Простое предложение). Львов, 1949.

47. Борковский В.И., Кузнецов П.С. Историческая грамматика русского языка. М., 1965.

48. Бругман К. Основы сравнительной грамматики индогерманских языков. Лейпциг, 1897-1916, т. 1,2, 3.

49. Буланин Л.Л. Трудные вопросы морфологии. М., 1976.

50. Булыгина Т.В., Шмелев А.Д. Языковая концептуализация мира: На материале русской грамматики. М., 1997.

51. Буслаев Ф.И. О влиянии христианства на славянский язык. М., 1848.

52. Буслаев Ф.И. Историческая грамматика русского языка. М., 1959.

53. Буслаев Ф.И. Опыт исторической грамматики русского языка. М., 1959.

54. Бюлер К. Теория языка: Репрезентативная функция языка. М., 1993.

55. Вайн А. Руководство по старославянскому языку. М., 1952.

56. Васильева А.К. О природе частей речи как системы классов полнозначных слов (на материале индоевропейских языков) // Филологические науки, 1973, № 6.

57. Вершинина Е.Ю. Динамика устной научной филологической речи. Автореф.канд.филол.дис. М., 1992.

58. Виноградов В.В. Проблемы современной филологии. М.,1965.

59. Виноградов В.В. Русский язык (Грамматическое учение о слове). 2-е изд. М., 1972.

60. Винокур Т.Г. Говорящий и слушающий: Варианты речевого поведения. М., 1993.

61. Виолина М.И. Временной дейксис в повествовательном тексте: На материале французского языка. Дисс.кан.филол. наук. М., 2002.

62. Вольф Е.М. Грамматика и семантика местоимений. На материале иберо-романских языков. М., 1978.

63. Вукович Й. К проблеме классификации частей речи // Вопросы языкознания. 1972, № 5.

64. Гаджиева Н.З. Основные пути развития синтаксической структуры тюркских языков. М., 1973.

65. Гадолина М.А. История форм личных и возвратного местоимений в славянских языках. М., 1963.

66. Гак В.Г. К проблеме синтаксической семантики (Семантическая интерпретация «глубинных» и «поверхностных» структур) // Инвариантные синтаксические значения и структура предложения. М., 1969.

67. Гак В.Г. К типологии функциональных подходов к изучению языка // Проблемы функциональной грамматики. М., 1985.

68. Гак В.Г. Сравнительная типология французского и русского языков. М., 1989.

69. Галкина-Федорук Е.М. О форме и содержании в языке И Мышление и язык. М., 1957.

70. Гальперин И.Р. Текст как объект лингвистического исследования. М.,1981.

71. Гамкрелидзе Т.В., Иванов Вяч.Вс. Индоевропейский язык и индоевропейцы. Т. I. Введение. Тбилиси, 1984.

72. Гард П. Структура русского местоимения // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 15. М., 1985.

73. Гарьковская Т.Н. О когнитивном потенциале существительных с широким значением и их функционирование в дискурсе (на материале английского языка) // Бытие и язык. Новосибирск, 2004.

74. Гвоздев А.Н. Современный русский литературный язык (Фонетика и морфология). 4.1. М., 1961.

75. Герасименко H.A. Русский язык. Местоимение. М., 2003.

76. Гиноева Н.М. Вопросительные, неопределенные и обобщительно-определительные местоимения в диалектах карельского языка. Автореф. канд. филол. дисс. Петрозаводск, 2003.

77. Гойхман О.Я., Надеина Т.М. Основы речевой коммуникации. М., 1997.

78. Головина JI.H. Предложения-высказывания с местоимениями 2-го лица в составе темы в современном русском языке. Дисс. кан.фил.н. М., 1996.

79. Головин Б.Н. К вопросу о парадигматике и синтагматике на уровне морфологии и синтаксиса // Единицы разных уровней грамматического строя языка и их взаимодействие. М., 1969.

80. Головенкина JI.X. Местоимения в современном русском языке (функциональный аспект). Архангельск, 2004.

81. Горбачевич К.С. Вариативность слова и языковая норма. Л., 1978.

82. Городецкий Б.Ю. К проблеме семантической типологии. М., 1969.

83. Горский Д.П. Краткий словарь по логике. М., 1991.

84. Горунг Б.В. Из предыстории образования общеславянского языкового единства // Доклады советской делегации V международного съезда славистов. М. 1963.

85. Горшкова К.В., Хабургаев Г.А. Историческая грамматика русского языка. М., 1981.

86. Грамматика современного русского литературного языка / Под ред. Н.Ю. Шведовой. М., 1970.

87. Греймас А.Ж., Курте Ж. Семиотика. Объяснительный словарь теории языка// Семиотика. М., 1983.

88. Греч Н.И. Практическая русская грамматика. СПб., 1834.

89. Гулыга Е.В., Шендельс Е.И. О компонентном анализе значимых единиц языка // Принципы и методы семантических исследований. М., 1976.

90. Гумбольдт В. Избранные труды по языкознанию. М., 1984.

91. Гуревич В.В. О «субъективном» компоненте языковой семантики // Вопросы языкознания. 1998, № 1.

92. Гухман М.М. Готский язык. М., 1958.

93. Давыдов И.И. Опыт общесравнительной грамматики русского языка. СПб., 1852.

94. Демьянков В.З. Морфологическая интерпретация текста и ее моделирование. М., 2003.

95. Дейк Т.А. ван. Язык, познание, коммуникация. М., 1989.

96. Дейк Т.А. ван и Кинч В. Стратегии понимания связного текста // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 23. М., 1988.

97. Дельбрюк Б. Введение в изучение языка // Очерк истории языкознания в России. Т.1,СПб., 1904.

98. Десницкая A.B. Вопросы изучения родства индоевропейских языков. М.-Л., 1955.

99. Доброва Г.Р. Онтогенез персонального дейксиса (личные местоимения и термины родства). СПб., 2003.

100. Добромыслова А.Н. К интерпретации одного явления падежного синкретизма в древнем новгородском говоре // Вопросы языкознания. 1961, №6.

101. Дресслер В. К проблеме индоевропейской эллиптической анафоры // Вопросы языкознания. 1971, № 1.

102. Дридзе Т.М. Язык и социальная психология. М., 1980.

103. Дурново H.H. Очерк истории русского языка. М.; Л., 1924.

104. Дурново H.H. О склонении в современном великорусском литературном языке // Вопросы языкознания. М., 1971, № 4.

105. Дурст-Андерсен П.В. Ментальная грамматика и лингвистические супертипы // Вопросы языкознания. М., 1995, № 6.

106. Евгеньева А.П. «Слово о полку Игореве» и русский литературный язык старшего периода // Пути изучения древнерусской литературы и письменности. JL, 1970.

107. ЕвтюхинВ.Б. Местоимение. СПб., 2001.

108. Елисеева А.Г., Селиверстова О.Н. Семантическая структура местоименного значения // Вопросы языкознания. 1987, № 1.

109. Ельмслев JI. Пролегомены к теории языка // Новое в лингвистике. Вып. 1.М., 1960.

110. Еселевич И.Э. Из истории категории собирательности в русском языке. Казань, 1979.

111. Есперсен А. Философия грамматики. М., 1958.

112. Жердева В.Б. Личные местоимения и их разговорная специфика (на материале немецкого и русского языков) // Теоретическая и прикладная лингвистика. Воронеж, 1999, Вып. 1.

113. Жирмунский В.М. Общее и германское языкознание. Л., 1976.

114. Жолковский А.К., Мельчук H.A. О возможном методе и инструментах семантического синтеза // Научно-техническая информация. 1965, № 6.

115. Жолковский А.К., Мельчук И.А. О семантическом синтезе // Проблемы кибернетики. Вып. 19. 1967.

116. Жура В.В. Эмоциональный дейксис в вербальном поведении английской языковой личности: На материале англоязычной художественной литературы. Автореф.дисс.канд.филол. наук. Волгоград, 2000.

117. Журавлев В.К. Внешние и внутренние факторы языковой эволюции. М., 1982.

118. Зализняк A.A. Русское именное словоизменение. М., 1967.

119. Зализняк A.A. Грамматический словарь русского языка. М. 1977.

120. Зализняк A.A. Текстовая структура древнерусских писем на бересте // Исследования по структуре текста. М., 1987.

121. Засорина JI.H. О местоименных предикатах в русском языке // Вопросы общего языкознания. JL, 1965.

122. Засорина JI.H. Введение в структурную лингвистику. М., 1974.

123. Звегинцев В.А. Функция и цель в лингвистической теории. Проблемы теоретической и экспериментальной лингвистики. М., 1977.

124. Звегинцев В.А. Семасиология. М., 1957.

125. Звегинцев В.А. Очерки по общему языкознанию. М., 1962.

126. Звегинцев В.А. Теоретическая и прикладная лингвистика. М., 1968.

127. Зеленецкий A.JI. Сравнительная типология основных европейских языков. М., 2004.

128. Зернецкий П.В. Единицы речевой деятельности в диалогическом дискурсе // Языковое общение: Единицы и регулятивы. Калинин, 1997.

129. Золотова Г.А. Монопредикативность и полипредикативность в русском синтаксисе // Вопросы языкознания. М., 1995, № 2.

130. Золотова Г.А. Коммуникативные аспекты русского синтаксиса. М.,1982.

131. Золтан А. Западнорусско-великорусские языковые контакты в области лексики в XV в. (К вопросу о западной традиции в деловой письменности Московской Руси). Автореф.канд. филол.дис. М., 1984.

132. Зубов A.B. Зубова И.И. Информационные технологии в лингвистике. М., 2004.

133. Иванов В.В. Общеиндоевропейская, праславянская и анатолийская языковые системы. М., 1965.

134. Иванов В.В. О взаимоотношении динамического исследования эволюции языка, текста и культуры // Исследования по структуре текста. М., 1987.

135. Иванов В.В. О возможности реконструкции литературы как совокупности текстов // Исследования по структуре текста. М., 1987.

136. Иванов B.B. Историческая грамматика русского языка. М., 1990.

137. Иванова Т.А. Старославянский язык. СПб., 2001.

138. Иванов Л.Ю. Текст научной дискуссии: дейксис и оценка. М., 2003.

139. Ильин H.H. Летописная статья 6523 года и ее источник (Опыт анализа). М., 1957.

140. Иорданский A.M. История двойственного числа в русском языке. Владимир, 1960.

141. Кагаров Е.Г. Религия древних славян. М., 1918.

142. Казенин К.И. Современные формальные теории синтаксиса: Сопоставление трактовок грамматической анафоры // Современная американская лингвистика: Фундаментальные направления. 2-е изд. М., 2002.

143. Камчатнов A.M. и Николина H.A. Введение в языкознание. М., 1999.

144. Камчатнов A.M. Старославянский язык. М., 2001.

145. Кант И. Пролегомены ко всякой будущей метафизике, могущей возникнуть в качестве науки. М., 1937.

146. Капырин O.E. Функции личных и притяжательных местоимений в русском языке XVII века // Ученые записки Омск.ПИ. 1968, вып. 36.

147. Карасик В.И. Оценочная мотивировка, статус лица и словарная личность // Филология. Краснодар, 1994.

148. Караулов Ю.Н. Общая и русская идеография. М., 1976.

149. Караулов Ю.Н. Лингвистическое конструирование и тезаурус литературного языка. М., 1981.

150. Караулов Ю.Н. Русский язык и языковая личность. М., 1987.

151. Карельская Т.Д., Падучева Е.О. О возвратных, личных и указательных местоимениях в русском языке (правила употребления и машинный эксперимент) // Информационные вопросы семиотики, лингвистики и автоматического перевода. М., 1971, вып. 1.

152. Карри X. Основания математической логики. М., 1969.

153. Касевич В.Б. Элементы общей лингвистики. М., 1977.

154. Категория определенности неопределенности в славянских и балканских языках. М., 1979.

155. Кацнельсон С.Д. Сравнительная акцентология германских языков. М. -Л., 1966.

156. Кацнельсон С.Д. Типология языка и речевое мышление. Л., 1972.

157. Кацнельсон С.Д. Общее и типологическое языкознание. Л., 1986.

158. Кацнельсон С.Д. К понятию типов валентностей // Вопросы языкознания. 1987, № 3.

159. Кедайтене Е.А. Из наблюдений над категорией лица в памятниках русского языка старшей поры // Вопросы языкознания. 1955, № 1.

160. Келтуяла В.А. Курс истории русской литературы. История древней русской литературы. Кн. 1. С.-Пет., 1906.

161. Келтуяла В.А. Курс истории русской литературы. История древней русской литературы. Кн. 2. С.-Пет., 1911.

162. Кибрик A.A. Фокусирование внимания и местоименно-анафорическая номинация // Вопросы языкознания. М., 1987, № 3.

163. Кибрик A.A. Об анафоре, дейксисе и их соотношении // Разработка и применение лингвистических процессоров. Новосибирск, 1983.

164. Кибрик А.Е., Богданова А.Е. Сам как оператор коррекции ожиданий адресата // Вопросы языкознания. М., 1995, № 3.

165. Кибрик А.Е. Очерки по общим и прикладным вопросам языкознания. М., 2001.

166. Кнабе Г.С. Местоимения постмодерна. М., 2004.

167. Козырева Т.Г., Хмелевская Е.С. Современный русский язык. Имя прилагательное. Имя числительное. Местоимение. Минск, 1972.

168. Колесов В.В. История русского языка в рассказах. М., 1982.

169. Колесов В.В. Язык и ментальность. СПб., 2004.

170. Кондаков Н.И. Логический словарь. М., 1971.

171. Кондрашов H.A. Славянские языки. М., 1962.

172. Копнин П.В. Природа суждения и формы выражения его в языке // Мышление и язык. М., 1957.

173. Корпусова Е.В. Прагматический аспект роли говорящего в функционально-смысловых типах речи «описание» и «повествование». Дисс.кан.фил.н. Кемерово, 2003.

174. Косарик М.А. К проблеме традиции и инновации в истории языкознания. Ренессансная и современная лингвистические парадигмы -связь эпох // Вестник Московского университета. Серия 9. Филология. 1995, №5.

175. Косериу Э. Синхрония, диахрония и история // Новое в лингвистике. Вып. З.М., 1963.

176. Костинский Ю.М. Вопросы синтаксической парадигматики // Вопросы языкознания, 1993, № 5.

177. Кравченко A.B. Вопросы истории указательности: эгоцентричность, дейктичность, индексальность. Иркутск, 1992.

178. Краткая русская грамматика / В.Н. Белоусов, И.И. Ковтунова, И.Н. Кручинина и др.; Под ред. Н.Ю. Шведовой, В.В. Лопатина. М., 1989.

179. Крейдлин Г.Е., Падучева Е.В. О парных указательных местоимениях в русском языке. // Всесоюзный семинар по информационным языкам. М., 1972, Вып. 6.

180. Кржижкова Е. Замечания о системе указательных местоимений в современных славянских языках // Русское и славянское языкознание. М., 1972.

181. Кривоносое А.Т. Структура языка и система классов слов // Вопросы языкознания. 1973, № 4.

182. Кривоносов А.Т. К построению системы неизменяемых классов слов // Иностранные языки в школе. 1972, № 6.

183. Крылов С.А. К типологии дейктических систем // Лингвистические исследования. Типология. Диалектология. Этимология Компаративистика. Ч. 1.М., 1984.

184. Крылов С.А., Падучева Е.В. Общие вопросы дейксиса // Человеческий фактор в языке: Коммуникация, модальность, дейксис. М., 1992.

185. Крысин Л.П. Речевое общение и социальные роли говорящих // Социально-лингвистические исследования. М., 1976.

186. Куайн У.О. Референция и модальность // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 13. М., 1982.

187. Кубрякова Е.С. Части речи в ономасиологическом освещении. М., 1978. Кубрякова Е.С. Язык и знание. М., 2004.

188. Кувшинникова O.A. Механизм безличности как проявление иррационального начала русской ментальности. Автореф.канд.филол.дис. М., 2005.

189. Кудис С.П. Влияние функциональных факторов на организацию текста. Автореф.канд.филол.дис. Минск, 1976.

190. Кузнецов В.Я. К вопросу о так называемой прономинализации имени существительного // Филологический сборник. Л., 1970.

191. Кузнецов П.С. Очерки исторической морфологии русского языка. М.,1959.

192. Лакофф Дж. Мышление в зеркале классификаторов // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 23. М., 1988.

193. Ларин Б.А. Русская грамматика Лудольфа 1696г. М., 1937.

194. Ларин Б.А. История русского языка и общее языкознание. М., 1977. Левин Ю.И. О семантике местоимений // Проблемы грамматического моделирования. М., 1973.

195. Левин Г.Д. Диалектико-материалистическая теория всеобщего. М.,1987.

196. Леденев Ю.И. Неполнозначные слова. Ставрополь, 1988. Леденев Ю.И., Синько Л.А. Класс местоимений в русском языке. Ставрополь; Армавир, 2005.

197. Летавина И.Л., Головенкина Л.Х. Некоторые наблюдения по использованию местоимений // Начальная школа. М., 2002, № 2.

198. Лешка О. К вопросу о частях речи в описательной грамматике славянских языков // Грамматическое описание славянских языков. Концепции и методы. М., 1974.

199. Личностные аспекты языкового общения. Калинин, 1989. Лотман Ю.М. Несколько мыслей о типологии культур // Языки культуры и проблемы переводимости. М.,1987.

200. Маловицкий Л.Я. К истории притяжательных местоимений в русском языке (По материалам Лаврентьевской и Ипатьевской летописей) П Ученые записки ЛГПИ. 1968, т. 293.

201. Маловицкий Л.Я. Вопросы истории предметно-личных местоимений. Местоимения. Учёные записки ЛГПИ им. Герцена. Л., 1971, Т. 517.

202. Маловицкий Л.Я О местоимении «он» // Русский язык в школе. 1973, № 1.

203. Маловицкий Л.Я. Синтаксические условия функционирования неопределенных местоимений в современном русском языке 1/ Филологические науки. 1974, № 4.

204. Маловицкий Л.Я. Об употреблении относительных местоимений // Русский язык в школе. 1974, № 4.

205. Мейе А. Введение в сравнительное изучение индоевропейских языков. М.-Л., 1938.

206. Мейе А. Общеславянский язык. М., 1951.

207. Мельчук И.А. Автоматический синтаксический анализ. Новосибирск,1964.

208. Мельчук И.А. Опыт теории семантических моделей «Смысл <-> Текст» (Семантика, синтаксис). М., 1974.

209. Мельчук И.А. Опыт разработки фрагмента системы понятий и терминов для морфологии (К формализации языка лингвистики) // Семиотика и информатика. Вып. 6. М., 1975.

210. Мигирин В.H. Очерки по теории процессов переходности в русском языке.-Бельцы, 1971.

211. Милославский И.Г. К классификации словоформ русского языка // Вопросы русского языкознания. 1976, Вып. 1.

212. Милославский И.Г. Морфологические категории современного русского языка. М., 1981.

213. Милевская Т.В. Грамматика дискурса. Ростов-на-Дону, 2004.

214. Милых М.К. Многозначность и синонимия вопросительных, относительных и указательных местоимений // Филологические науки. 1979, №3.

215. Моделирование языковой деятельности в интеллектуальных системах. М., 1987.

216. Москальская О.И.Становление категории определенности / неопределенности. // Историко-типологическая морфология германских языков. Фономорфология. Парадигматика. Категория имени. М., 1977.

217. Москальская О.И. Грамматика текста. М., 1981.

218. Мурыгина З.М. Дейктические значения личных местоимений мы, вы в русском языке // язык и человек. M., 1970.

219. Мучник И.П. Грамматические категории глагола и имени в современном русском языке. М., 1963.

220. Найда Е.А. Анализ значения и составление словарей // Новое в лингвистике. Вып. 2. М., 1961.

221. Найда Е.А. Процедуры анализа компонентной структуры референционного значения // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 14. М., 1983.

222. Нехорошкова Т.П. К проблеме семантической эволюции неопределенных местоимений (nul и aucun в языке старо- и средне-французского периодов) И Филологические науки. 2000, № 2.

223. Нехорошкова Т.П. Семантика неопределенных местоимений: На материале латинского и французского языков. СПб., 2001.

224. Николаева Т.М. Функциональная нагрузка неопределенных местоимений в русском языке и типология ситуаций // Известия АН СССР: СЛЯ, Т. 42, 1983, № 4.

225. Николаева Т.М. Единицы языка и теория текста // Исследования по структуре текста. М., 1987.

226. Николаева Т.М. Метатекст и его функции в тексте (на материале Мариинского евангелия) // Исследования по структуре текста. М., 1987.

227. Николаева Т.М. Теория функциональной грамматики как представление языковой данности (на материале четырех выпусков кн. «Теория функциональной грамматики») // Вопросы языкознания. М., 1995, № 1.

228. Николина H.A. Филологический анализ текста. М., 2003.

229. Новиков А.И. Семантика текста и ее формализация. М., 1983.

230. Обнорский С.П. Именное склонение в современном русском языке. Л., 1927. Вып. I. Л., 1931. Вып. И.

231. Обнорский С.П. и Бархударов С.Г. Хрестоматия по истории русского языка. М., 1952.

232. Остгоф Г., Бругман К. Морфологические исследования в области индоевропейских языков. Лейпциг, 1878.

233. Откупщикова М. И. Местоимения современного русского языка в структурно-семантическом аспекте. Л., 1984.

234. Очерки синтаксической нормы. М., 1982.

235. Павский Т.П. Филологические наблюдения над составом русского языка. Рассуждение 2, отд. 2. Об именах прилагательных, числительных и местоимениях. СПб., 1850.

236. Павский Г.П. Филологические наблюдения над составом русского языка. Рассуждение 3. СПб., 1850.

237. Падучева Е.В. О логическом анализе русских кванторных прилагательных // Научно-техническая информация. 1972, № 2.

238. Падучева E.B. Анафорические связи и глубинная структура текста // Проблемы грамматического моделирования. М., 1973.

239. Падучева Е.В. О трансформациях прономинализации: глубинные структуры предложений со словами один, другой // Проблемы грамматического моделирования. М., 1973.

240. Падучева Е.В. Высказывание и его соотнесенность с действительностью. М., 1985.

241. Падучева Е.В. Высказывание и его соотнесенность с действительностью: (Референциальные аспекты семантики местоимений). 4 изд. М., 2004.

242. Папп Ф. Этикет и язык // Русский язык в национальной школе. 1964,1.

243. Петрова H.A. Личные местоимения в коммуникативном аспекте. Дисс. кан.фил.н. Череповец, 1995.

244. Петрова О.В. Местоимения в системе функционально-семантических классов слов. Воронеж, 1989.

245. Пешковский A.M. Русский синтаксис в научном освещении. 7-е изд. М.,1956.

246. Пешковский A.M. В чем же, наконец, сущность формальной грамматики? // Избранные труды. М., 1959.

247. Пешковский A.M. Глагольность как выразительное средство // Избранные труды. М., 1959.

248. Полное собрание русских летописей. СПб., 1845.

249. Поляков И.В. Лингвистика и структурная семантика. Новосибирск,1987.

250. Поляков И.В. Парадигмы в философии языка: семантический анализ // Концептуализация и смысл. Новосибирск, 1990.

251. Потебня A.A. Из записок по русской грамматике. Т. 1-2. М., 1958. Потебня A.A. Из записок по русской грамматике. Т. III. М., 1968. Потебня A.A. Из записок по русской грамматике. Т. IV. М., 1941.

252. Похолкова А.Г. Когнитивная семантика указательного местоимения это. Автореф. канд. филол. дисс. Кемерово, 2003.

253. Почепцов Г.Г. Русская семиотика (Идеи и методы, персоналии, история). СПб., 2001.

254. Плотникова В.А. Развитие современного русского языка // Русская речь. 1967, №5.

255. Разумовский О.С. Логика концептуализации и теоретизация в контексте развития теории // Концептуализация и смысл. Новосибирск, 1990.

256. Райхштейн А.Д. Национально-культурная значимость слов и словесных комплексов в художественном тексте // Лингвострановедение и текст. М., 1987.

257. Рассел Б. Человеческое познание. Его сфера и границы. М., 1957.

258. Рассел Б. Дескрипции // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 13. М.,1982.

259. Ревзин И.И. Метод моделирования и типология славянских языков. М.,1967.

260. Ревзин И.И. Некоторые средства выражения противопоставления по определенности в современном русском языке // Проблемы грамматического моделирования. М., 1973.

261. Ревзин И.И. Логическая модель парадигмы и части речи // Проблемы грамматического моделирования. М., 1973.

262. Ревзин И.И. Современная структурная лингвистика (Проблемы и методы). М., 1977.

263. Ревзин И.И. Структура языка как моделирующей системы. М., 1978.

264. Редькин В.А. Взаимосвязь трансформационного и компонентного анализа при семантизации непосредственно составляющих предикативных фраз. Тезисы всесоюзной конференции «Семантические категории языка и методы их изучения». Уфа, 1985.

265. Редькин В. А. Семантический анализ падежей русского языка. Материалы научной конференции, посвященной 100-летию Е.Д.Поливанова. Ташкент, 1990.

266. Редькин В.А., Сенин-Волжский Г.И. Глубинные значения падежей у существительных со значением субстанции // Семантика и фонология. Ташкент, 1991.

267. Реформатский A.A. Введение в языковедение. М., 1967. Реформатский A.A. Местоимения // Очерки по фонологии, морфонологии и морфологии. М., 1979.

268. Реформатский A.A. Компрессивно-аллегровая речь (в связи с ситуацией говорения) // Очерки по фонологии, морфонологии и морфологии. М., 1979.

269. Розенталь Д.Э., Теленкова М.А. Словарь-справочник лингвистических терминов. М., 1972.

270. Русская грамматика. М., 1980. Т. 1-Й.

271. Русские местоимения: семантика и грамматика / Под ред. Пеньковского А.Б. Владимир, 1989.

272. Рыбаков Б.А. Основные проблемы изучения славянского язычества. М.,1964.

273. Самойленко С.Ф. Из истории восточнославянских местоимений. Автореф.канд. филол.дис. Л., 1960.

274. Селиверстова О.Н. Опыт семантического анализа слов типа все и типа кто-нибудь И Вопросы языкознания. 1964, № 4.

275. Сепир Э. Избранные труды по языкознанию и культурологии. М., 1995. Сидоренко E.H. Очерки по теории местоимений современного русского языка. Киев; Одесса, 1990.

276. Сильман Т.И. Синтаксико-стилистические особенности местоимений (на материале немецкого языка) // Вопросы языкознания. 1970, № 4.

277. Синько JI.A. Классификация местоимений в современном русском языке. Ставрополь, Армавир, 2005.

278. Сказание о начале славянской письменности. М., 1981.

279. Смелкова З.С. Слово в художественном тексте. М., 1980.

280. Соболевский А.И. Лекции по истории русского языка. М., 1907.

281. Соколовская К.А. Прагматическая интерпретация аспектуальной характеристики высказываний // Вопросы языкознания. 1993, № 5.

282. Соссюр Ф. Мемуар о первоначальной системе гласных в индоевропейских языках // Труды по языкознанию. М., 1977.

283. Соссюр Ф. Труды по языкознанию. М., 1977.

284. Соссюр Ф. Заметки по общей лингвистике. М., 1990.

285. Сребрянская H.A. Дейксис в единицах языка. Воронеж, 2003.

286. Стеблин-Каменский М.И. К вопросу о частях речи // Спорное в языкознании. Л., 1974.

287. Степанов Ю.С. В трехмерном пространстве языка. М., 1985.

288. Стеценко А.Н. Исторический синтаксис русского языка. М., 1977.

289. Супрун А.Е. Части речи в русском языке. М., 1971.

290. Супрун А.Е. Лекции по языкознанию. Минск, 1971.

291. Супрун А.Е. Вероятностный характер языка и описание грамматической системы // Грамматическое описание славянских языков. Концепции и методы. М., 1974.

292. Талми Л. Отношение грамматики к познанию // Вестник московского университета. Сер. 9. Филология. 1999, № 1.

293. Тарасова И.П. Структура личности коммуниканта и речевое воздействие // Вопросы языкознания. 1993, № 5.

294. Татевосов С.Г. Семантика составляющих именной группы: кванторные слова. М., 2002.

295. Теньер Л. Основы структурного синтаксиса. М., 1988.

296. Теория и типология местоимений. М., 1980.

297. Теория функциональной грамматики: Введение. Аспектуальность. Временная локализованность. Таксис. Л., 1987.

298. Теория функциональной грамматики: Персональность. Залоговость. СПб., 1991.

299. Теория функциональной грамматики: Субъектность. Объектность. Коммуникативная перспектива высказывания. Определенность / неопределенность. СПб., 1992.

300. Типикова С.Е. Развитие бытового речевого этикета как функционально-семантической универсалии. Дисс.кан.фил.н. Волгоград, 2003.

301. Томахин Г.Д. Лексика с культурным компонентом значения // Иностранные языки в школе. 1980, № 6.

302. Топоров В.Н. Русск. Святогор: Свое и чужое (к проблеме культурноязыковых контактов) // Славянское и балканское языкознание: Проблемы языковых контактов. М., 1983.

303. Топоров В.Н. Об одном архаичном индоевропейском элементе в древнерусской духовной культуре *SVET - // Языки культуры и проблемы переводимости. M., 1987.

304. Третьякова О.Д. Серия неопределенных местоимений с нулевым маркером неопределенности в русском языке. М., 2004.

305. Трубецкой Н.С. К вопросу о хронологии стяжения гласных в западнославянских языках // Slavia, 1929, № 7.

306. Trubetzkoj N.S. Essai sur la chronologie de certains faits phonetiques du slave commun. -RESZ, 2, 1922.

307. Узорова O.B., Нефедова E.A. Местоимение и наречие. M., 2003.

308. Уленбек Э.М. Еще раз о трансформационной грамматике // Вопросы языкознания. 1968, № 4.

309. Ульман С. Дескриптивная семантика и лингвистическая типология // Новое в лингвистике. Вып. 2. М., 1961.

310. Урунова Р.Д. К вопросу о факторах, определяющих значение местоимения «мы» //Язык и словесность. Ташкент, 1990.

311. Урунова Р.Д. Семантический анализ личных местоимений (первое лицо, единственное число). Автореф.канд.филол.дисс. Ташкент, 1991.

312. Урунова Р.Д. Введение в славянскую филологию. Уральск, 2003.

313. Урунова Р.Д. Функция указательных местоимений в старославянском предложении // Вестник ЗКГУ, 2003, №3.

314. Урунова Р.Д. Старославянский язык. Уральск, 2004.

315. Урунова Р.Д. Функции местоимений в ситуационных дискурсах // Вестник Каз.НУ. Алматы, 2004, № 7 (79).

316. Урунова Р.Д. Маркирование способов связности дискурсов художественного типа // Таймановские чтения. Уральск, 2004.

317. Урунова Р.Д. О причинах образования изобилующих парадигм в классе русских местоимений // Вестник ЗКГУ, 2004, № 3.

318. Урунова Р.Д. О состоянии функциональной парадигмы возвратного местоимения в древнерусских текстах // Вестник ЗКГУ, 2004, № 4.

319. Урунова Р.Д. К вопросу о некоторых особенностях кванторных местоимений // Вестник ЗКГУ, 2005, № 4.

320. Урунова Р.Д. О месте дейктической категории в грамматической системе русского языка // Вестник ЗКГУ, 2005, № 1.

321. Урунова Р.Д. Очерк по истории формирования системы русских местоимений в функциональном аспекте. Уральск, 2005.

322. Урунова Р.Д. Русские местоимения в функциональном аспекте. Уральск, 2006.

323. Успенский Б.А. Филологические разыскания в области славянских древностей. М., 1982.

324. Устин А.К. Текстообразовательный дейксис (На материале немецкого языка). СПб., 1995.

325. Уфимцева A.A. Типы словесных знаков. М., 1974.

326. Фасмер М. Этимологический словарь русского языка. Т. 1-2. М., 1986; Т.3-4. М., 1987.

327. Федорова М.В. Лексико-грамматические очерки по истории русских местоимений. Воронеж, 1965.

328. Филин Ф.П. О происхождении праславянского языка и восточнославянских языков // Вопросы языкознания. М., 1980, № 4.

329. Филмор Ч. Дело о падеже // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 10. М., 1981.

330. Филмор Ч. Дело о падеже открывается вновь // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 10. М., 1981.

331. Филмор Ч. Фреймы и семантика понимания // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 23. М., 1988.

332. Философский энциклопедический словарь. 2-е изд. М., 1989. Форманюк Г.А. Структура и семантика диалога. Автореф.канд.филол.дис. М., 1995.

333. Фортунатов Ф.Ф. Сравнительное языковедение. Избранные труды. М.,1957.

334. Фреге Г. Смысл и денотат // Семиотика и информатика. Вып. 8. 1977. Фриз Ч. Значение и лингвистический анализ // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 2. М., 1961.

335. Фролов Д.В. О теории личных местоимений в традиционной арабской грамматике // Теория и типология местоимений. М., 1980.

336. Функциональная стратификация языка / Под ред. М.М. Гухман. М.,1985.

337. Хабургаев Г.А. Старославянский язык. М., 1986.

338. Хабургаев Г.А. Очерки исторической морфологии русского языка (Имена). М., 1990.

339. Хартунг Ю., Брейдо Е. Проблемы лингвистического описания гипертекста // Вестник Московского университета. Серия 9. Филология. 1996, №3.

340. Хинтикка Я. Логико-эпистемологические исследования (Логика и методология науки). М., 1980.

341. Хомский Н. Синтаксические структуры // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 2. М., 1961.

342. Хомский Н. Три модели описания языка // Кибернетический сборник. Вып. 2. М., 1961.

343. Хомский Н. Язык и проблема знания // Вестник Московского университета. Серия 9. Филология. 1996, № 2.

344. Хрестоматия по истории языкознания 19-20 веков / Сост. В.А.Звегинцев. М., 1956.

345. Хэррис З.С. Совместная встречаемость и трансформация в языковой структуре // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 2. М., 1961.

346. Чойжилын Монхцэцэг Особенности речевых функций монгольских местоимений в сопоставлении с русскими. Автореф. канд. филол. дисс. Улан-Удэ, 2002.

347. Чапаева Л.Г. Формирование показателя множественности в склонении неличных местоимений (на материале московских грамот XIV- XVI вв.) // Вестник Московского ун-та. Сер.9. Филология. 1982, № 4.

348. Чапаева Л.Г. История форм неличных местоимений в говорах великорусского центра (XIV- XVI вв.). Автореф.канд. филол.дис. М., 1983.

349. Чейф У. Значение и структура языка. М., 1975.

350. Чепасова A.M., Игнатьева Л.Д., Метельская Ж.З. Местоимения в современном русском языке. Челябинск, 2004.

351. Черепанова O.A., Колесов В.В., Капорулина Л.В., Калиновская В.Н. История русского языка. М.; СПб., 2003.

352. Чернейко JI.O. Позиция наблюдателя в художественном тексте как импликатура метафорической номинации // Вестник Московского университета. Серия 9. Филология. 1996, № 1.

353. Чернейко Л.О. Научные парадигмы и сублогические модели языка // Вестник Московского университета. Серия 9. Филология. 1996, № 3.

354. Черных П.Я. Историческая грамматика русского языка. Краткий очерк. М., 1962.

355. Чеснокова Л.Д. Семантические типы членов предложения с двойными отношениями. Ростов-на-Дону, 1979.

356. Чеснокова Л.Д. Местоимения кто, что и семантика одушевленности-неодушевленности в современном русском языке // Русское языкознание. Киев, 1987, № 14.

357. Чесноков П.В. Грамматика русского языка в свете теории семантических форм мышления. Таганрог, 1992.

358. Чехов A.C. Отождествляющее анафорическое отношение как фактор внутренней организации высказывания // Машинный перевод и прикладная лингвистика. Вып. 19. М., 1981.

359. Черч А. Введение в математическую логику. T.l. М., 1960.

360. Шайкевич А.Я. Дистрибутивно-статистический анализ в семантике // Принципы и методы семантических исследований. М., 1976.

361. Шанский Н.М., Тихонов А.Н. Современный русский язык: Словообразование. Морфология. М., 1988.

362. Шаповал В.В. Подходы к сопоставительному описанию лексических моделей личности в языках разных культур // Вестник Международного славянского университета. М., 1998, № 3.

363. Шаповал В.В. Слово-призрак пои «свои» в русских жаргонных словарях конца XX века. М., 2003.

364. Шахматов A.A. Разыскания о древнейших летописных сводах. СПб,

365. Шахматов A.A. Повесть временных лет. Т. 1. Птг., 1916.

366. Шахматов A.A. Из трудов А.А.Шахматова по современному русскому языку. М., 1952.

367. Шахматов A.A. Сборник статей и материалов. M.-JL, 1947.

368. Шахматов A.A. Историческая морфология русского языка. М., 1957.

369. Шведова Н.Ю., Лопатин В.В., Улуханов И.С., Плотникова В.А. Теоретические проблемы общего языкознания. М. 1968.

370. Шведова Н.Ю. Изучением грамматического строя русского языка // Теоретические проблемы общего языкознания. М. 1968.

371. Шведова Н.Ю. О синтаксических потенциях формы слова // Вопросы языкознания. М., 1971, № 4.

372. Шведова Н.Ю. Русская научная описательная грамматика в русской Академии наук // Вопросы языкознания. 1974, № 6.

373. Шведова Н.Ю., Белоусова A.C. Система местоимений как исход смыслового строения языка и его смысловых категорий. М., 1995.

374. Шведова Н.Ю. Местоимение и смысл. М., 1998.

375. Шелякин М.А. Русские местоимения: Значение, грамматические формы, употребление. Тарту, 1986.

376. Широкова А.Г. Теоретические предпосылки сопоставительного изучения грамматического строя славянских языков // Вестник Московского университета. Филология. 1978, № 6.

377. Шмелев А.Д. Русский язык и внеязыковая действительность. М., 2002.

378. Шмелев Д.Н. Очерки по семасиологии русского языка. М., 1964.

379. Шмидт К.Х. (Бонн). К вопросу о личных местоимениях и категории лица в картвельском и индоевропейском // Вопросы языкознания. М., 1995, №5.

380. Шрамм А.Н. Очерки по семантике качественных прилагательных. На материале современного русского языка. Л., 1979.

381. Щерба Г.М. Формирование системы местоимений французского языка. Л., 1982.

382. Щерба Л.В. Языковая система и речевая деятельность. Л., 1974.

383. Эдельман Д.И. Сравнительная грамматика восточноиранских языков: Морфология. Элементы синтаксиса. М., 1990.

384. Элеберг И.Я. Склонение и употребление атрибутивных указательных местоимений в русском языке XII начала XVIII в. (На материале языка хождений и путешествий русских людей). Рига, 1967.

385. Ягич И.В. Критические заметки по истории русского языка. СПб. 1889.

386. Языковая номинация. Кн. 1-2. М., 1977.

387. Якубинский Л.П. История древнерусского языка. М., 1953.

388. Якубинский Л.П. Язык и его функционирование. М., 1986.

389. Я», «субъект», «индивид» в парадигмах современного языкознания // Сб. научно-аналитических обзоров. М., 1992.