автореферат диссертации по истории, специальность ВАК РФ 07.00.03
диссертация на тему: Самосознание и эмблематика Немецкого ордена

Полный текст автореферата диссертации по теме "Самосознание и эмблематика Немецкого ордена"

□0305216Э

На правах рукописи

БАЙДУЖ Дмитрий Валерьевич

САМОСОЗНАНИЕ И ЭМБЛЕМАТИКА НЕМЕЦКОГО ОРДЕНА (КОНЕЦ XII - НАЧАЛО XIV ВЕКОВ)

Специальность 07.00.03 — всеобщая история (средние века)

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук

Тюмень - 2007

003052169

Работа выполнена на кафедре археологии, истории древнего мира и средних веков ГОУ ВПО «Тюменский государственный университет»

Научный руководитель: доктор исторических наук, профессор

Еманов Александр Георгиевич

Официальные оппоненты: доктор исторических наук, ведущий научный

сотрудник

Лучицкая Светлана Игоревна

кандидат исторических наук, доцент Гончарова Вера Ивановна

Ведущее учреждение: Государственный Эрмитаж

Защита диссертации состоится «¿^ » марта 2007 г. в « ^ » часов на заседании диссертационного совета Д 212. 274. 04 по защите диссертаций на соискание ученой степени доктора исторических наук в ГОУ ВПО «Тюменский государственный университет» по адресу: 625003, г. Тюмень, ул. Ленина, 23, ауд. 516

С диссертацией можно ознакомиться в Информационно-библиотечном центре ГОУ ВПО «Тюменский государственный университет».

Автореферат разослан « февраля 2007 г.

Ученый секретарь

диссертационного совета

доктор исторических наук, профессор

уйт/^" з. я. Сокова

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность темы исследования. Рост исследовательского интереса к визуальной культуре средневековья, являющийся следствием произошедшей переоценки ее социальной роли, связываемой во многом с деятельностью историков четвертого поколения школы «Анналов», составляет характерную черту современной медиевистики. Весьма важным в данном контексте представляется выделение проблематики социокультурного функционирования образа и его восприятия в качестве самостоятельного направления исследований. Особое значение имеет политическая функция мира образов, изучаемая потестарной имагологией.

Визуальная традиция трансляции конфессионально-политического идеала Немецкого ордена, отраженного в imago potestatis эмблематических памятников корпорации, как средств социокультурной самоидентификации и репрезентации, играет важнейшую роль в исследовании самосознания этого учреждения. Наилучшим образом его демонстрируют печати орденских официалов, позволяющие также уяснить место ордена в современном ему визуальном пространстве социума и, в частности, в общей иконографии крестоносного движения и церковных институтов.

Объект и предмет исследования. Объектом исследования выступает специфика визуальной репрезентации власти Немецкого ордена, представляющая собой совокупность изобразительных мотивов на должностных печатях и иных официальных эмблематических памятниках, форму самоизображения и рефлексии общих для корпорации или локально-значимых ценностей. Предметом диссертационного сочинения выступает корпоративное самосознание официалов Немецкого ордена конца XII - начала XIV вв. как социокультурный феномен.

Цель работы состоит в реконструировании корпоративного самосознания Немецкого ордена конца XII - начала XIV вв. как целостного явления, обусловленного внутренними особенностями института и отраженного в орденской эмблематике; выявление его идейных доминант и их возможные изменения. Данный феномен рассматривается нами как совокупность ряда фундаментальных идей и мотивов, формирующих идентичность членов ордена.

Задачи исследования. Достижение поставленной цели подразумевает решение ряда исследовательских задач, а именно:

- анализ истории изучения различных групп эмблематических памятников Немецкого ордена, а также феномена корпоративного самосознания;

- исследование правовой регламентации использования печатей, выполняемых ими социокультурных функций и их восприятия в средневековом обществе на примере структур орденской власти;

- выявление репрезентативной специфики идейных основ деятельности ордена в вербальной и визуальной традициях и сопоставление отражаемых ими моделей, дающих качественную характеристику членам корпорации, уяснение места орденской иконографии в современном ему визуальном пространстве;

- иконографический анализ изобразительных циклов печатей орденских официалов с целью определения круга доминирующих образов, их иерархии и, соответственно, идейных доминант, и их соотнесенности с адмшшстративно ^территориальной структурой орденских владений;

- семантический анализ наиболее репрезентативных эмблематических памятников как средств визуальной самоидентификации и репрезентации в культурно-историческом контексте орденских реалий.

Источниковая база. Источниковую основу диссертационного исследования составляет комплекс письменных и визуальных памятников, который целесообразно условно подразделить на ряд групп. Письменные источники распадаются на:

1) правовые и документальные памятники - Статуты Немецкого ордена, актовый материал;

2) нарративные источники - «Хроника земли Прусской» Петра из Дусбурга, «Повествование о началах Немецкого ордена», Донесения Германа фон Зальца и Гартмана фон Хельдрунгена, орденские хроники, литературные памятники Немецкого ордена, агиография и др.

Визуальные памятники представлены такими категориями, как

1) сфрагистические;

2) геральдические;

3) нумизматические;

4) вексиллографические;

5) миниатюры иллюминированных кодексов;

6) монументальная надгробная скульптура.

Статуты Немецкого ордена, регламентирующие все стороны жизни орденских братьев, созданные ок. 1244 г., состоят из календаря, содержания, пролога, устава, правил и обычаев1. Старейший список

Die Statuten des Deutschen Ordens nach den ältesten Handschriften. Hrsg. v. M. Perlbach. Halle a. S., 1890.

датируется 1264 г. и написан на средненемецком языке. Наиболее важными для нашего исследования частями памятника являются пролог и регламентирующие использование печатей положения. К актовому материалу относятся собственно орденские грамоты (привилегии, дипломатические договоры и др.), папские буллы, грамоты императоров и польских князей, содержащие привилегии ордену, регламентирующие правовые основы его будущего государства в Пруссии2. В контексте данной работы наибольший интерес представляют аренги и корроборационные разделы формуляров грамот.

Важнейшим нарративным источником по истории покорения орденом прусских земель в XIII в. и исследуемой проблематики является «Хроника земли Прусской» орденского священника Петра из Дус-бурга, написанная на латинском языке в первой трети XIV в. и состоящая из четырех книг3. Вопросы целей создания сочинения и его доступности членам ордена дискуссионны. Старейший сохранившийся список датируется XVI в.

Наибольшую ценность в качестве средств саморепрезентации среди иконографических памятников представляют сфрагистические источники - вислые воскомастичные печати официалов Немецкого ордена. В работе используются как опубликованные в виде прорисовок и фотокопий памятники, так и оригинальные экземпляры фондов Государственного архива г. Торуня (Польша).

Состояние изученности проблемы.

Историография истории Немецкого ордена неисчерпаема, занимает не одно столетие, чему будет уделен специальный раздел нашей работы. Здесь же необходимо выделить новейшие тенденции в изучении орденской проблематики, которые делают возможным настоящее исследование. Прежде всего, следует отметить, что разработка истории духовно-рыцарских корпораций и, прежде всего, Немецкого ордена, развивается в соответствии с общими тенденциями изучения крестоносного движения (доминированием плюралистического под-

Hennes I. H. Codex diplomaticus ordinis Sanctae Mariae Teutonicorum. Bd. I-II. Mainz, 1845-1861; Strehlke E. Tabulae ordinis Theutonici. Berlin, 1869; Preussisches Urkundenbuch. Politische Abteilung. Koenigsberg, 1882-1909. Bd. I-II / Hrsg. K. Philippi, C. P. Wölky u. A. Seraphim.

Petn de Dusburg Chronicon Terrae Prussiae // Scnptores rerum Prussicarum / Hrsg. v. M. Toppen. Leipzig, 1861. Bd. I. S. 3-219.

хода), среди которых явно прослеживаются актуализация, интернационализация, координация исследовательских усилий, их междисциплинарный характер и использование потенциала современных информационных технологий.

Актуализация четко видна в интенсификации обсуждения на многочисленных научных мероприятиях, а также существенном расширении круга исследуемых проблем и методологических подходов к их решению. Изучение средневековой орденской истории в настоящее время проводится, главным образом, в рамках международных организаций и регулярно проводимых конференций, объединяющих и координирующих научный потенциал историков разных стран. Среди них выделяются, прежде всего, специально созданная Международная историческая комиссия по исследованию Немецкого ордена4, тематические конференции цикла «Ordines Militares»5 и Общество изучения крестовых походов и Латинского Востока6.

Значительное внимание ордену уделяется в трудах специальных комиссий, исследующих историю определенных регионов, прежде всего, «Исторической комиссии по изучению Восточной и Западной Пруссии», активно публикующей источники по его истории7. Следует указать проект Ю. Сарновского по оцифровке актового материала ордена «Das virtuelle Preußische Urkundenbuch»8, а также работы по созданию полной электронной базы данных исследований, затрагивающих орденскую проблематику.

Методология исследования. Методологическую основу диссертационного исследования составляют:

- метод потестарной имагологии, исследующей создание, функционирование и изменения образа власти9;

4 Internationale Historische Kommission zur Erforschung des Deutschen Ordens, образованная в 1985 г.

5 Ordines militares. Colloquia Torunensia Histórica Umversitas Nicolai Copernici, проводящиеся в Торуне с 1981 г.

6 Society for the Study of the Crusades and the Latin East, основано в 1980 г , см. http://www.sscle.org - 04.02.2007.

7 Historischen Kommission für ost- und westpreussische Landesforschung, действует с 1923 г.

8 http://www.rrz.uni-hamburg.de/Landesforschung/orden.html - 04.02.2007.

9 Бойцов М. А. Что такое потестарная имагология? // Ключевые проблемы изучения и преподавания Средних веков. М , 2006 С 251.

- семиотический метод, согласно которому письменная и визуальная традиции орденской культуры рассматриваются как совокупность знаков и знаковых систем, передающих социально значимую информацию с помощью различных систем кодировки и несущих определенную конвенциональную нагрузку10;

- герменевтический метод, понимаемый нами как теория и конкретные приемы смысловой интерпретации текста, его нарративных деталей и логики с целью выяснения авторского замысла, порожденного его определенными представлениями11;

- иконографический метод, с помощью которого осуществляется адекватная идентификация изобразительных мотивов и сюжетов, их классификация, выяснение стилистических особенностей и датировка;

- иконологический метод, с позиции которого представляется возможным выявить исторически обусловленный смысл предметов искусства как особого рода значимую целостность12;

- приемы специальных исторических дисциплин, в частности, сфрагистического и геральдического анализа, подразумевающие бла-зонирование (в случае герба), осуществление идентификации владельца герба и интерпретации смысловой нагрузки представленной эмблематическими памятниками иконографической программы, уяснение связи визуального образа и репрезентируемого им владельца'3.

Хронологические рамки исследования охватывают событийную канву с 1198 по 1309 гг. и обусловлены важностью периода как эпохи становления Немецкого ордена в качестве полноправного церковного института, складывания административно-территориальных структур орденской власти (баллеев, комтурств, фогтств) во многих европейских регионах и образования им территориального государства в Пруссии с официальной целью христианизации язычников.

'0 Bedos-Rezak В. М. Medieval identity: a sign and a concept// The American Historical Review. Vol. 105. №5.2000. P. 1489-1533.

11 Дацилевский И. H. Повесть временных лет: герменевтические основы источниковедения летописных текстов. М., 2004

12 Panofsky Е. Gothic Architecture and Scholasticism. N.Y., 1957.

13 Lojko J. Sredniowieczne herby polskie. Poznan, 1985. S. 85; Kuczynski S. K. Niektore zagadnienia symboliki heraldycznej na tie funkcjonowania herbu jako znaku // Problemy nauk pomocmczych historii. Т. II. Materiaty na II konferencj? po£wi?con^ naukom pomocniczym historii, Katowice-Wisla, 26-29. V. 1973. Katowice, 1973. S. 29-43.

Территориально работа ориентирована, прежде всего, на Пруссию как приоритетный регион политической активности ордена значительной части исследуемого периода, а также иные области орденской активности, где им были созданы властные образования, оставившие след в истории созданием различных групп письменных и иконографических памятников.

Научная новизна диссертации заключается, прежде всего, в исследовании эмблематической репрезентации официалов Немецкого ордена, отразившей корпоративное самосознание; в комплексном изучении совокупности письменных и визуальных источников. Иным актуализирующим работу аспектом выступает целостное рассмотрение совокупности памятников визуальной традиции Немецкого ордена в качестве единой, обусловленной внутренней спецификой корпорации системы. Нами также вводится в научный оборот ряд памятников — вислых воскомастичных печатей некоторых орденских официалов в Пруссии XIII в., в частности, ландмейстеров Пруссии и комтура Торуня. Элемент новизны видится также в проведении компьютерного анализа источников и создание электронной базы данных орденской эмблематики.

Практическая значимость работы состоит в возможности применения обозначенного нами принципа герменевтического анализа ряда изображений орденских печатей к более широкому кругу визуальных памятников духовных институтов и официалов средневековья, а также разработки специальных курсов по источниковедению, истории и культуре Немецкого ордена, сфрагистике и геральдике.

Апробация результатов исследования. Ряд изложенных в диссертационном исследовании положений апробировался в форме докладов на медиевистических конференциях, включая Немецко-российский семинар «Imperii Emblemata» (Тюмень, 2001), заседание секции «Культура древности и средневековья» XLI Международной научной конференции студентов и аспирантов (Новосибирск, 2003) и др. Отдельные разделы работы обсуждались в Отделе нумизматики Государственного Эрмитажа (Санкт-Петербург, 2004), в Центре геральдических исследований ИВИ РАН (Москва, 2005), на кафедрах истории средних веков Варшавского университета (Польша, 2006) и Торуньского университета им. Николая Коперника (Польша, 2006).

Структура диссертации. Работа состоит из введения, трех глав, заключения, списка источников и литературы, указателя сокращений и приложения.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении обосновывается актуальность темы диссертационного исследования, сформулированы цели и задачи работы, отмечены новейшие тенденции в изучении ордена, охарактеризованы основные источники, определены методы, хронологические и территориальные рамки.

Первая глава — «История изучения репрезентации Немецкого ордена» состоит из трех параграфов. В ней анализируются ключевые моменты источниковедческого и историографического характера исследовательской традиции заявленной проблематики.

В первом параграфе «Эмблематические исследования» рассматривается, прежде всего, история изучения визуальных памятников, в особенности вислых воскомастичных печатей орденских официалов. Интерес к орденским печатям возник в XVIII в., однако решение проблемы на строгой научной основе, подразумевающей критическое изучение, систематизацию и полноценное археографическое описание памятников с целью их последующей публикации принадлежит немецким историкам и археографам второй пол. XIX в. - Ф. А. Фоссбергу, Р. фон Толю, Й. Захссендалю и Б. Энгелю. Печати публиковались в виде прорисовок разной степени аутентичности, при этом основное внимание уделялось официалам ордена в Пруссии и Ливонии, что отражало ограниченный круг используемых учеными архивов.

Начало нового периода исследований, связанное с именем Б. Шмида, инициировалось реставрацией Мариенбурга кон. XIX - нач. XX вв., стимулировавшей изучение орденского искусства, визуальной традиции; ученый осуществил типологизацию печатей. Подавляющее большинство работ, включая современные, посвящены печатям Пруссии. Появившаяся в 1970 г. монография К. Милитцера, не ставившая самостоятельной исследовательской задачей изучение печатей ордена в немецких землях, тем не менее, актуализировала дальнейшую разработку проблематики.

Качественно новый этап в осмыслении памятников связан с серией музейных мероприятий начала 1990-х гг., посвященных 800-летию Немецкого ордена. Основной вклад внес немецкий искусствовед Р. Кахс-нитц, акцентировавший внимание на иконографии печатей как отражении благочестия орденских официалов. Данный подход развил У. Арнольд, оценивший репрезентацию источниками идеала ордена. Х.-Г. Бём подготовил фундаментальное издание фотокопий корпоративных печатей, непревзойденное по широте охвата и качеству воспроизведения

оригиналов. Тем не менее, полная каталогизация и публикация памятников все еще остается настоятельной исследовательской задачей.

Немногочисленные попытки интерпретации изобразительных мотивов и сюжетов отдельных печатей представляют труды М. Дыго, П. Олиньского, склонных рассматривать их в контексте орденской деятельности в Пруссии как отражение представлений идеологического характера, подчеркивающих, соответственно, специфику миссионерской деятельности корпорации в регионе и связь с небесным патроном. С. Южьвяк полагал, что иконография печатей зачастую в гораздо большей степени отражала административно-территориальные изменения орденского государства в Пруссии, нежели их легенды. Я. Трупинда доказывал значение «Хроники» Петра из Дусбурга как источника интерпретации иконографической программы ордена, иллюстрируя свои выводы печатями комтуров Данцига.

Наибольший вклад в изучение орденской нумизматики также внесли немецкие и польские ученые. Начало их систематических исследований относится к середине XIX в. Труды Ф. Фоссберга продолжили Б. Дудик и Э. Барфельдт, в 1950-х гг. итоги подвели Э. Ва-шиньский и М. Гумовский. Были выделены основные типы и разновидности брактеатов и денаров, изучена их метрология, способствовавшая установлению хронологии. Особое значение имели лабораторные анализы 1980-х С. Суходольского, внесшие существенный вклад в уточнение монетных дворов. Территориально-властную символику монет ордена впервые затронул Ю. Сарновский.

Приоритетным объектом исследования в области орденской геральдики являются должностные гербы верховных магистров на различных типах носителей. Возникновению и развитию данных средств саморепрезентации посвящен фундаментальный труд А. фон дер Ёль-шнитца, вскрывшего на обширном письменном и визуальном материале легендарность многих современных представлений. Неожиданные результаты, доказавшие существование данного герба уже во второй трети XIII в., дали исследования литьевых форм в Монфоре Г. Никеля. М.-Л. Хекман, рассмотревшая гербы как источники по самосознанию ордена, выделила в качестве смыслообразующих элементов миссию меча и госпитальное мышление.

Второй параграф «Архонтологические исследования», освещает существующий задел в изучении просопографии членов ордена, истории должностей конкретных официалов и административно-территориальных структур орденской власти.

История орденских официалов в Пруссии обладает солидной историографией. Исследователи изначально ориентировались на упорядочивание биографической фактографии и составление списков официалов, позволяющее проследить их карьеры. Примером подобного подхода в первой половине XIX в. служат труды Й. Фойгта. Г. А. фон Мюльферштедт дополнил списки функционерами низшего звена. Э. фон Мирбах-Харфф ориентировался на баллеи Эльзас-Бургундия и Богемия-Моравия. Э. Драгендорф рассмотрел категории чиновников ливонской ветви XIII в. Л. Арбузов впервые рассмотрел их социальное происхождение. Первая половина XX в. отмечена исследованиями О. Шрайбера и А. фон дер Ёльшнитца фигур верховных магистров, а также началом выхода «Биографического словаря Пруссии» (X. Кролльман). Списки высших официалов опубликовал в 1955 г. М. Тумлер.

Переломным моментом стал выход в 1961 г. статьи М. Хелльма-на, представляющей исследовательское направление Регзопег^езсЫсЫ;е Немецкого ордена и обозначающей круг ее проблем. В диссертации 1968 г. о происхождении братьев ордена из конвентов Пруссии и Ливонии в XIII в. Д. Войтецкий доказал ведущую роль Тюрингии, а также количественное доминирование лиц из среды министериалов. К. Шольц в 1971 г. продолжил исследование, рассмотрев первую половину XIV в. и, соответственно, баллеи Саксония и Гессен как базы рекрутации, рассмотрев историю их создания. П. Хайм изучил аналогичным образом комтурство Бойген.

Исследование механизмов набора и ротации кадров в государстве ордена в Пруссии на примере комтуров Торуня связано с Б. Йенигом (1981). В 1990-е появились работы С. Найтман о братьях из Вестфа-лии в Ливонском ордене, а также фундаментальный биографический каталог братьев-рыцарей Ливонии (под редакцией К. Милитцера и Л. Фенске), акцентирующиеся на их социальном происхождении. В не менее фундаментальной монографии 1999 г. К. Милитцер впервые рассмотрел проблематику формирования орденских кадров в целом, исследовав численность ордена, способы рекрутации, происхождение и карьерный рост.

Следует отметить составное исследование биографий верховных магистров (ред. У. Арнольд), а также две новейшие работы, посвященные структурам орденской власти в Пруссии и Ливонии с подготовленными Б. Йенигом и К. Милитцером списками официалов. Своеобразным итогом является просопографическое исследование орденских бра-

тьев в Пруссии 1228-1309 гг. М. Дорны. Среди новых подходов исследователя необходимо указать структурирование материала по категориям членов ордена; им даются биографии около 600 братьев.

Истории административно-территориальных единиц Немецкого ордена, главным образом, комтурсгв, посвящено колоссальное количество исследований. Из наиболее фундаментальных работ второй половины XX в. о владениях в Средиземноморье следует указать труд К. Форшт-рейтера. Возникновение баллеев на немецкоязычных территориях осветил К. Милитцер. Немецкому ордену в Бурце посвятил свою работу X. Циммерман. Начальный период орденской власти в Пруссии проанализировал М. Дыго. Проблему создания там администрации ордена представил М. Лёвенер. Историю центральных и местных органов орденской власти в Пруссии 1228-1410 гг. изучил С. Южьвяк. Некоторым восполнением отсутствия специального труда о Ливонии является часть монографии К. Милитцера по истории ордена в целом за 1190-1309 гг.

Число специальных архонтологических исследований невелико. Как правило, истории должностей конкретных официалов посвящены соответствующие разделы трудов по орденским властным структурам, либо им уделяется место в биографических исследованиях. Должностным лицам ордена в Ливонии XIII в. посвятил свою работу Э. Драгендорф, фундаментальное исследование истории высших ге-битигеров вышло из-под пера Ф. Мильтхалера. Титулатура ордена исследовалась Б. Дудиком и Д. Хекманом. Сравнивая развитие поте-старных структур тамплиеров и иоаннитов для выяснения их влияния на Немецкий орден, К. Милитцер пришел к выводу о восприятии орденом их обеих, но в большей степени от иоаннитов. Исследователь также отдельно остановился на должности дойчмейстера.

В третьем параграфе «На пути к осмыслению самосознаниям исследуется историографическая традиция феномека и его отдельных элементов, а также кратко прослеживается история изучения сходной проблематики в предшествующий период.

История Немецкого ордена вплоть до 1970-х гг. зачастую становилась спекулятивным средством в идеологической борьбе политических противников, присутствуя в национальном самосознании, прежде всего, Германии и Польши, в исторических судьбах которых он сыграл значительную роль. Собственные тенденции развития науки и социальный заказ, переплетаясь, отражались в трудах историков, если не идеологизированностью оценок, то приоритетностью определенной проблематики.

Начало XX в. отмечено исследованиями духовной культуры Немецкого ордена как отражения его внутренней жизни, связанными с именем В. Циземера. Реалии 1920-1930-х гг. выдвинули на передний план идейные основы возникновения и существования ордена и его государства (труды Б. Шумахера, X. Бауэера, Э. Апельт, Э. Машке), а также благочестие и религиозность его членов (Ф. Функ, Э. Фогельзанг). Постановка К. Эрдманом проблемы феномена «крестоносного мышления» могла способствовать появлению исследования орденской идеологии К. Тыменецкого. Изучение религиозности, специфического склада ума членов ордена и идеологии как обусловленных духовной атмосферой эпохи и корпорации в дальнейшем было развито К. Гурским, Э. Вайзе, В. Випперманом, Г. Лабудойидр.

Проблематика самосознания духовно-рыцарских орденов была поставлена в конце 1970-х К. Эльмом, акцентировавшем внимание на специфическом спиритуалитете как части ментальности и выделившем его основные элементы и дефиниции. Важнейшую роль сыграли тематические конференции цикла «Ordines Militares», посвященные вопросам культуры, спиритуалитета и т. д. Ряд докладов затрагивал ключевые моменты тематики. Г. Вихерт выявила доминирование ветхозаветных образцов в «Прологе» устава корпорации; М. Дыго показал, что созданный хронистом Петром из Дусбурга образ «святого» рыцаря ордена был призван играть роль образца для современных хронисту братьев, а также служить идеологическим обоснованием власти ордена в регионе. 3. X. Новак, X. Самсонович и Х.-Д. Каль сошлись во мнении о сравнительно невысоком уровне духовной культуры рыцарей. К. Гурский подчеркивал необходимость исследования специфики самосознания отдельных групп рыцарей.

Репрезентирование специфики самосознания заказчика как носителя высшей власти памятниками искусства исследовалось М. Ар-шиньским, Е. Домасловским, Т. Юрковланцем, А. Карловской-Кам-зовой. Аршиньский, в частности, доказывал целенаправленность формируемого ими образа. Щ. Скибиньский видел архитектуру Мариен-бурга не только зримой архитектоникой орденской власти, но земным образом Иерусалима. М. Кутцнер подчеркивал отражаемые им апокалиптические представления ордена.

Выявлению формообразующих элементов самосознания крупнейших орденов посвящены компаративные .труды X. Николсон и Ю. Сар-новского, представляющие первые специальные обращения к проблематике. Освещая проблему корпоративной идентичности в качестве

главной идеи Сарновский выделяет борьбу с врагами Христа, а также связь с героями Ветхого Завета. Николсон рассматривает собственное концептуальное выражение орденов, подчеркивая две функции самоизображения: создание положительного образа организации как средства защиты от критики и привлечение новых членов и пожалований, а также его использование в качестве основообразующего элемента духовного воспитания и объединения братьев в конвентах. По мнению К. Милитцера, орден не нуждался в самостоятельной разработке специфического самосознания, воспринимая изначально уже существующие модели у тамплиеров и иоаннитов.

Собственная идентичность ордена определялась также культом святых, разными формами их почитания, о чем писали К. Эльм, Э. Крис-тиансен, У. Арнольд, М. Дыго, Д. Вайсс, X. Николсон. Отражение самосознания в контексте функций историографических текстов на примере «Хроники» Петра из Дусбурга исследовалось С. Кфятковс-ким, М. Фишер, Я. Вентой, Я. Трупиндой. Подчеркивая роль цитирования Библии, Кфятковский говорит о репрезентировании памятником сознания автора-священника. Противоположной точки зрения придерживается Трупинда, выступающий за отражение «Хроникой» менталитета братьев-рыцарей и крестоносной идеологии. Орденской идеологии посвящены исследования К. Клавинса и Б. Ветере.

Посвященная самоизображению и самопониманию орденов последняя Торуньская конференция являет широчайший спектр исследований. Полемизируя с М. Фишер, считающей сочинение Дусбурга средством внешней репрезентации деятельности ордена, Я. Вента настаивает на дидактических задачах труда непосредственно в корпорации. Качественные характеристики орденской власти, по мнению Д. Хек-мана, отражались титулатурой официалов. К. Поспешный акцентировал внимание на идее борьбы Civitas Dei и Civitas Diaboli в архитектуре замков ордена. Специфике литературы Немецкого ордена, функциям круга представленных ею образов как важного средства формирования идентичности и самоизображения посвящены исследования Р.-Д. Клюге, М. Фишер, А. Ментцель-Рёйтерса, Ф. Лёзера, Е. Фей-стнер, М. Нееке, В.И. Матузовой.

Во второй главе - «Печать в структуре власти Немецкого ордена», состоящей из трех параграфов, исследуется специфика самоизображения орденских официалов.

Первый параграф «Образ рыцаря Немецкого ордена в письменной традиции» посвящен анализу представленных ей моделей орден-

ского идеала. Для его реконструкции привлекаются, прежде всего, правовые и нарративные источники.

Статуты Немецкого ордена являются важнейшим письменным источником XIII в., дающем сведения о корпоративном самосознании братьев. Наиболее информативным в концептуальном выражении специфики идеала miles Christi ордена является Пролог к Статутам, раскрывающий посредством ряда ветхозаветных примеров представления ордена о своей непосредственной связи с его героями. Поскольку основной закон ордена возник из соединения Уставов тамплиеров и иоаннитов, созданная им модель собственной идентичности являлась развитием аналогичных представлений указанных орденов. В отличие от иных категорий источников, ценность Статутов в их общедоступном характере - каждый конвент был обязан иметь экземпляр, причем на доступном священникам или братьям-рыцарям языке. Регламентируя в деталях жизнь ордена, Статуты, вместе с тем, формировали корпоративную идентичность его членов. Изложенный в памятнике идеал воина и монаха не только указывал образцы, следовать которым призывались братья, но и уравнивал его в правах с более старыми орденами. Необходимо отметить, что абсолютное большинство exemplum, раскрывающих идеал рыцаря, воинствующего во имя Христа, было заимствовано из Ветхого Завета, среди них следует назвать Авраама, Давида, Маккавеев. Важную роль играет ряд папских булл, в которых братья характеризуются как adlethae Christi и novi Machabei.

Важнейшие свидетельства, зафиксированные корпоративным ис-ториописанием, дает историография Немецкого ордена как наиболее развитая среди всех духовно-рыцарских орденов. Особенно это касается «Хроники земли Прусской» Петра из Дусбурга. В отличие от Статутов, памятник дает целостную картину представлений об идеальном рыцаре Христа, опирающуюся как на ветхозаветные образцы, так и широко привлекаемые примеры собственной истории периода священной борьбы с язычниками. Данная борьба, ведущаяся духовным и плотским оружием, отражала представления об окружающем мире как арене противоборства сил добра, с которым отождествляли себя орденские рыцари, и темных сил, воплощаемых язычниками. Изначальной идее госпитальной деятельности хронист уже почти не уделяет внимания, сосредоточившись на военной активности. Несмотря на стремление хрониста представить орденского рыцаря как симбиоз монаха и воина, явное предпочтение последнему из них, подкрепляемое соответствующими примерами, очевидно. Орден

ощущал себя в первую очередь орудием Христа, земным аналогом небесного воинства.

Исследование самосознания Немецкого ордена, отраженного в письменных памятниках разных групп, позволяет сделать вывод о двойном подходе к истории: с одной стороны, ссылками на библейские примеры устанавливалась связь собственной корпорации с героями Священного Писания, подчеркивалась их преемственность, включенность в Священную историю; во втором случае, ссылка давалась на собственную историю. Возникновение из крестоносного движения и подтверждение папами и светскими иерархами использовалось в качестве аргументов, оправдывающих собственную корпорацию от конкретных упреков извне, а также укрепления существующих внутренних структур, фактора, служащего формированию идентичности членов ордена. Важнейшими памятниками разных категорий, дающими целостную картину, являются, прежде всего, Статуты и хроника Петра из Дусбурга.

Сравнение данных совершенно различных по целям создания, жанру, доступности памятников позволяет сделать вывод о постепенной эволюции к все большему преобладанию рыцарского начала в корпоративном самосознании ордена на протяжении XIII в. Данные представления явились отражением специфики осуществляемой орденом деятельности: борьбы с сарацинами в Святой Земле и вооруженной поддержке миссии и охране новообращенных в Прибалтике.

Во втором параграфе «SigiIlum в культуре Немецкого ордена» рассматривается проблематика функционирования печати в орденской структуре власти.

Печать представляется нам наиболее важной категорией памятников, дающих представление о потестарной эмблематике ордена. Это связано как с количеством сохранившихся экземпляров, так и многообразием представляемых ими сюжетов. Прежде всего, следует отметить полное отсутствие регламентации использования изображений на печатях Статутами корпорации, равно как и указания иконографически предпочтительных мотивов. Таким образом, избрание и иконографическое оформление сюжета осуществлялось в соответствии с традицией. Аналогичная картина наблюдается и у более старых духовно-рыцарских корпораций, таких, как ордена тамплиеров и иоан-нитов, Уставы которых легли в основу Статутов Немецкого ордена. Исследование опубликованных версий Статутов, равно как и источников иных категорий, не позволило обнаружить сведений о проце-

дуре избрания должностным лицом сюжета на печать. Р. Кахснитц утверждает, что выбор предпочтительного изображения осуществлял непосредственно сам официал. Однако, учитывая коллективный характер принятия решений, затрагивающих в целом каждую административно-территориальную единицу ордена, возможно высказать предположение о совещательном характере процедуры, т. е. учете мнения капитула. Согласно Статутам ордена, в идеале капитул ком-турства должен был состоять из 12 рыцарей и 6 священников во главе с комтуром. Учитывая неграмотность большинства орденских братьев вследствие осуществления ими, в основном, военной и хозяйственной деятельности, вероятной представляется определенная роль именно священников в процедуре избрания сюжета на печать.

В третьем параграфе «Иконография печатей Немецкого ордена» осуществляется иконографический анализ изобразительных сюжетов и мотивов, представленных исследуемыми памятниками, а также выявляются закономерности их использования в архонтологичес-ком, территориальном и хронологическом срезах.

Использование сюжетов, характерных сфрагистике духовных и светских иерархов, подчеркивало дуалистический характер ордена как духовно-рыцарской корпорации. Несмотря на это, совокупность использовавшихся институтом иконографических сюжетов позволяет сделать вывод о наибольшем влиянии на его потестарную эмблематику именно изображений агиологического цикла, что явилось следствием осознания официалами собственной идентичности как духовных лиц. Проведение компаративных параллелей с иными церковными корпорации, как иными духовно-рыцарскими орденами, так и обычными монашескими организациями, позволяет уяснить место эмблематики Немецкого ордена среди иных духовных институтов. Посредством эмблематики орден стремился выразить свою принадлежность к церкви, равноправное относительно иных ее институтов положение, но и подчеркнуть специфику собственной деятельности. Сравнение с орденом тамплиеров крайне затруднено ввиду уничтожения значительного количества актового материала ордена вследствие процесса над ним; сюжеты печатей ордена иоаннитов репрезентируют его рыцарское начало гораздо в большей степени, нежели в случае Немецкого ордена. Наиболее уместным представляется сопоставление с орденами цистерцианцев и нищенствующими. Вероятно, на раннем этапе истории исследуемой нами корпорации наибольшее влияние на ее эмблематику оказал цистерциан-ский спиритуалитет; в оформлении печатей верховных магистров и

некоторых иных официалов чувствуется византийское влияние. Примерно с середины 1220-х гг. чувствуется усиление влияния традиций, составляющих специфику орденов францисканцев и доминиканцев, ставшее со временем доминирующим. Как указывалось выше, наиболее распространенные в светской сфрагистике сюжеты не играли в ордене определяющей роли.

В иконографической программе ордена отмечается абсолютное количественное и, в значительной степени, качественное (сообразно положению официала в структуре орденской власти) доминирование сюжетов христо-мариологического цикла. Соотнесенность положения официалов разных уровней и иконографических сюжетов позволяет сделать вывод о наличии специфической иерархии символов. Общая распространенность изображений Христа и Девы Марии позволяет сделать вывод о надрегиональном, общеорденском предпочтении их изображений официалами; для Святой Земли эта группа изображений являлась единственной. Наибольшее количество сюжетов агиологического цикла характерно для печатей комтурств в имперских владениях ордена. Абсолютное большинство сюжетов представляют новозаветные сцены; доминируют сюжеты, опирающиеся на канонические тексты. Исследование визуального ряда сфрагистических памятников Немецкого ордена позволяет сделать вывод о безусловном доминировании эмблем, представляющих орден в целом, прежде всего, как духовную организацию.

Третья глава — «Компоненты самосознания Немецкого ордена» — посвящена реконструкции конфессионально-политического идеала корпорации, представленного репрезентирующими его памятниками. Глава состоит из двух параграфов, соответствующих условному подразделению комплекса представлений членов ордена о собственной идентичности на две группы идей, отражающих монашеские и рыцарские ценностные доминанты.

В первом параграфе «Монашеские практики» рассматривается идейный ряд орденской иконографии, прежде всего, должностных печатей, отображающих собственно монашеский компонент самосознания его официалов.

Первоначальное возникновение ордена в качестве госпитального братства и комплекс соответствующих представлений отразились в иконографии значительно более, нежели в памятниках письменной традиции. Так, Статуты уделяют вопросам, связанным с каритатив-ной деятельностью весьма скромное место, а «Хроника» Петра из Дусбурга концентрируется, прежде всего, на военной активности бра-

тьев. В противоположность им, идеи госпитального служения несут целый ряд орденских печатей, среди которых следует указать сюжет омовения ног больному братом ордена, представленный реверсом буллы конвента, что указывает на достаточно высокое место сюжета в символической иерархии. Идея жертвенной службы ордена больным и бедным характерна и для официалов ордена в империи, будучи аллегорически отражена печатями, представляющими пеликана, разрывающего собственную грудь ради насыщения птенцов. Идеал госпитального служения явлен изображением одной из наиболее почитаемых в ордене святых, Елизаветы Тюрингской. Лилия, известная, прежде всего, как мариологический атрибут, символизирующий невинность, предстает также символом госпитальной деятельности.

Понимание ордена как корпорации, способствующей обретению спасения вступающими в него раскаявшимися грешниками, также обозначено сюжетами печатей весьма важных в структуре орденской власти фигур. Обращение в христианскую веру апостола Павла, представленное печатью будущего великого магистра Конрада Тюрингс-кого, отражает реалии недавнего прошлого ландграфа, разорившего церковные владения во Фрицларе. Весьма популярный мотив раскаявшегося грешника представлен печатью ландкомтура Нидерландов, демонстрирующей Марию Магдалину перед воскресшим Христом, а также ужин у Симона Фарисея на печати комтура Вайссенбурга, сопровождаемый омовением Магдалиной ног Христа.

Духовная и телесная чистота членов ордена, отраженная Дусбур-гом посредством примеров благочестивой жизни братьев замка Баль-ги, а также комтура Кенигсберга Бертольда Брухаве, подчеркивалась, прежде всего, цветом одежд орденских братьев. Восходящее к спиритуалитету цистерцианцев, распространенное в иных орденах и непосредственно воспринятое у тамплиеров почитание белого цвета как цвета праведников (Апокалипсис), символизирует также идею избранности орденских братьев. Идея невинности представлена рядом печатей орденских официалов, репрезентирующих несущего хоругвь с крестом Agnus Dei. Изображение ангела на печати комтур-ства Энгельсберг известно лишь от 1330 г.

Подчеркиваемое Дусбургом благочестие орденских братьев неоднократно представлено самоизображением официала в поле печати как адоранта, коленопреклоненного перед восседающей с младенцем Христом Девой Марией. Служение орденских священников в качестве приходских отражено печатью официала в Мюльхаузене.

Второй параграф «Идеал militiarum Christi Немецкого ордена» посвящен раскрытию специфики представлений орденских братьев о себе как земном воинстве Христа.

Важнейшую роль в формировании орденской идентичности играет комплекс сюжетов, связанных с осуществляемой им миссионерской деятельностью. Наибольший интерес в этом плане представляет ряд сюжетов печатей орденских официалов в Пруссии. Начало вооруженной поддержки миссии в регионе отразилось на визуальном уровне печатью конвента братьев, представляющей пешего св. Георгия со щитом, изображающим переносной крест. Собственно миссионерская деятельность отражена печатью комтура Кульма, представляющей восседающего на троне Христа Пантократора, держащего в воздетой левой руке Евангелие.

Идея претерпеваемого братьями мученичества за веру нашла отражение в почитании культа святых мучеников, например, св. Екатерины Александрийской, представленных некоторыми печатями.

Высшее место в орденской иконографии занимают образы Девы Марии как официальной патронессы корпорации. Среди ряда иконографических типов следует отметить, прежде всего, изображение Богоматери как Regina Coeli, подчеркивающей качественные характеристики власти великого магистра.

Imitatio Christi весьма интересным образом прослеживается на материале ряда благочестивых изображений орденских печатей. Сюжеты входа Христа в Иерусалим, Бичевания, Несения креста и Распятия были призваны подчеркнуть избранность ордена в деле служения Христу и мученическую стезю корпорации в целом.

Отраженные многочисленными примерами письменных памятников представления о связи ветхозаветных героев, сражавшихся за веру, и рыцарей Немецкого ордена как их преемников видны и благодаря сфрагистическому материалу. Идея нашла свое воплощения в сюжетах печатей ландкомтуров Кульма и Австрии, представивших, соответственно, изображения звезды Давида и побивающего льва Самсона.

Прямых указаний на рыцарский характер ордена в его эмблематике исследуемого периода сравнительно немного. Изображающие конных или пеших вооруженных рыцарей ордена печати вообще встречаются достаточно редко, что, вероятно, следует связывать с жесткой аскезой орденских братьев и монашеским отречением от мира. Т.н. печати конного типа были широко распространены не только

среди светской знати, но и в ордене иоаннитов. В Немецком ордене наиболее известные печати этого типа принадлежали великому маршалу и маршалам Пруссии и Ливонии. В образе конного рыцаря в полном вооружении на коне они символически отображают функцию эмитентов как командующих'орденскими войсками.

В «Заключении» подводятся основные итоги исследования.

Анализ историографической традиции различных аспектов исследуемой проблематики позволил выявить тенденции двоякого рода. С одной стороны, изучение и публикация памятников визуальной культуры Немецкого ордена опирается на весьма значительный научный задел, что позволяет говорить о существовании прочной исследовательской традиции. В то же время, значительное количество памятников все еще ожидает введения в научный оборот. С другой стороны, абсолютное большинство работ вплоть до настоящего времени направлены на изучение внешней стороны данных специфических источников, их внутренняя специфика привлекла внимание исследователей сравнительно недавно и разработана лишь фрагментарно, что справедливо и в отношении изучения орденского самосознания в целом.

Компаративное исследование вербальной и иконографической традиций репрезентации орденского идеала позволило выявить диффе-ренцированность представленных ими моделей, акценты на различных идейных доминантах. В то время как корпоративное историопи-сание подчеркивает, прежде всего, военный компонент орденской активности и соответствующую ему идейную базу, образы визуальной традиции являют более широкий спектр представлений официалов о собственной идентичности, относя орден иконографически к духовным организациям.

Воспринимая конфессионально-политический идеал Немецкого ордена как сложную, взаимосвязанную систему образов и представлений, представляется возможным выделить в нем ряд основополагающих моментов. Анализ визуальной репрезентации орденского самосознания свидетельствует о широком сюжетном спектре, подчеркивающем главную мысль самовосприятия его членов как milites Christi, отражаемую посредством печатей миссию монаха и рыцаря и соответствующих ценностных представлений, включающих идеи каритативной деятельности, аскетических практик и рыцарской доблести.

СПИСОК ОСНОВНЫХ РАБОТ ПО ТЕМЕ ДИССЕРТАЦИИ

Статьи в рекомендуемых ВАК изданиях

1. Байдуж Д. В. Сфрагистика Немецкого ордена 13 в. в историографической традиции/Д. В. Байдуж//Вестник ТюмГУ/Гл. ред. Г. Ф. Ку-цев. - Тюмень: ТюмГУ, 2006. - Вып. VII. - С. 243-246.

Прочие публикации

1. Байдуж Д. В. Идеал конфессионально-политической общности Тевтонского ордена/Д. В. Байдуж//Диалог культур и цивилизаций: тез. IV Всеросс. науч. конф. мол. историков Сибири и Урала/Отв. ред.

A. Ю. Конев. - Тобольск: ТГПИ, 2002. - С. 133-135.

2. Байдуж Д. В. Идеология и эмблематика Тевтонского ордена / Д. А. Байдуж//Проблемы истории материальной и духовной культуры народов России и зарубежных стран: мат. VIII Всеросс. науч. студ. конф. / Отв. ред. Д. И. Пинаевский. - Сыктывкар: СГУ, 2003. - С. 47.

3. Байдуж Д. В. Потестарная эмблематика Тевтонского ордена/Д. А. Бай-дуж//Мат. XLI Международ, науч. студ. конф. Сер. Ист./Отв. ред.

B. И. Шишкин. - Новосибирск: НГУ, 2003. - С. 33-35.

4. Байдуж Д. В. Восточноевропейская политика Тевтонского ордена (XIII в.)/ Д. В. Байдуж// Лучшие выпускные квалификационные работы 2003 г./ Отв. ред. А. Ю. Деревнина. - Тюмень: ТюмГУ, 2003. - С. 75-84.

5. Байдуж Д. В. Идеал miles Christi Немецкого ордена/Д.В. Байдуж/ Диалог культур и цивилизаций: тез. V науч. конф. мол. историков Сибири и Урала/Под ред. А. Ю. Конева. - Тобольск: ТГПИ, 2004. - С. 58-59.

6. Байдуж Д. В. Городская эмблематика Немецкого ордена/Д. В. Бай-дуж//Мат. XLII международ, науч. студ. конф. Сер. Ист./Под ред. В. И. Шишкин. - Новосибирск: НГУ, 2004. - С. 51-53.

7. Байдуж Д. В. Мариологический идеал Немецкого ордена/Д. В. Бай-дуж//История идей и история общества: мат. II Всеросс. науч. конф./ Под ред. В.В.Степановой. - Нижневартовск: НГПИ, 2004. - С. 31-33.

8. Байдуж Д. В. Конрад Бичин и его исторические сочинения/Д. В. Байдуж//Тюменский исторический сборник/Отв. ред. В. М. Кружинов. -Тюмень: ТюмГУ, 2004. - Bbin.VII. - С. 7-10.

. 9. Байдуж Д. В. Идеология и сфрагистика Немецкого ордена XIII в./ Д. В. Байдуж//Тюменский исторический сборник/Отв. ред. В. М. Кружинов. - Тюмень: ТюмГУ, 2006. - Вып. IX. - С. 127-134. 10. Байдуж Д. В. Печати Немецкого ордена: база данных/Д. В. Байдуж// Clavis medii aevi. - Вып. 1: Информационные методы исследования в медиевистике/ Отв. ред. А. Г. Еманов. - Тюмень: ТюмГУ, 2006. - С. 47-50.

Подписано в печать 21.02.07 Тираж 100 экз. Объем 1,0 уч. изд. л. Формат 60x84/16. Заказ 127.

Издательство Тюменского государственного университета 625000, г. Тюмень, ул. Семакова, 10 Тел./факс (3452) 45-56-60, 46-27-32 E-mail: izdatelstvo@utmn.ru

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата исторических наук Байдуж, Дмитрий Валерьевич

Введение.

Глава I. История изучения репрезентации Немецкого ордена.

I. 1. Эмблематические исследования.

I. 2. Архонтологические исследования.

I. 3. На пути к осмыслению самосознания.

Глава II. Печать в структуре власти Немецкого ордена.

II. 1. Образ рыцаря Немецкого ордена в письменной традиции.

II. 2. Sigillum в культуре Немецкого ордена.

II. 3. Иконография печатей Немецкого ордена.

Глава III. Компоненты самосознания Немецкого ордена.

III. 1. Монашеские практики.:.

III. 2. Идеал militiarum Cflffsti Немецкого ордена.

Введение диссертации2007 год, автореферат по истории, Байдуж, Дмитрий Валерьевич

Рост исследовательского интереса к визуальной культуре средних веков, характеризуемый некоторыми учеными как «визуальный поворот», составляет одну из весьма характерных черт современной медиевистики. Важнейший научный вклад в постановку новых вопросов и предложение методологически оригинальных подходов к их решению вносят историки, относящиеся к четвертому поколению школы «Анналов», а также их единомышленники из иных медиевистических центров. Среди наиболее крупных фигур следует назвать, прежде всего, Мишеля Пастуро и Жана-Клода Шмитта1. С их именами, в частности, связывается разработка широкого спектра проблем, относящихся к изучению образов и представлений, вплетенных в ткань повседневности средневекового человека. Пастуро, например, обозначил направление собственных исследований «историей символики», широко привлекая для построения определенных моделей информацию, представляемую гербами и печатями и, в то же время, отделяя от собственно геральдических и сфрагистических штудий3. Французский историк и геральдист, в частности, склонен рассматривать гербы и печати не просто в качестве совокупности единиц соответствующих эмблематических систем, что само по себе представляется весьма интересным, но в качестве носителей социально

1 Семинар Les Images Группы исторической антропологии западного средневековья Высшей школы социальных наук в Париже (GAHOM EHESS) (председатель Ж.-К. Шмитт, члены Ж. Баше, Ж.-К. Бонн, М. Пастуро). См.: http://gahom.ehess.fr - 04.02.2007. Приоритетным направлением современных исследований социального функционирования сфрагистических памятников является их рассмотрение в качестве знаков самоидентификации, осуществляемых как часть одного из исследовательских направлений Лаборатории западной медиевистики (LAMOP) (Париж) в рамках более широкого изучения процессов формирования социальной идентичности в средние века. См. http://lamop.univ-parisl.fr/W3/Iamop3.html#identité - 04.02.2007. Важнейшую роль играют труды ученых Французского общества геральдики и сигиллографии, в частности, конференция под председательством вице-президента общества, Жана-Люка Шасселя, «Сигиллярный образ. Печать и риторика образа в средние века» (Париж, 2003), на которой печати рассматривались как знаки идентичности. См.: http://www.irht.cnrs.fr/formation/ymagiers03107htm - 04.02.2007.

2 Воскобойников О. С. Рец. на кн.: Ж.-К. Шмитт. Воплощенные образы. Эссе о визуальной культуре средних веков. Париж, 2002; Он же. Обращение Германа Иудея. Автобиография, история и фикция. Париж, 2003 // Одиссей. Человек в истории / Гл. ред. А. Я. Гуревич. М., 2004. С. 451. значимой информации. Бестиарная и колористическая символика рассматриваются как отражение ментальностей, представлений средневекового человека о себе и своем месте в окружающем мире4. Именно в рассмотрении вопроса в подобном, принципиально новом ракурсе, видится главная заслуга исследователя5.

В сфере научных интересов Жана-Клода Шмитта широко представлены вопросы, связанные со спецификой восприятия культовых образов средневековым обществом, историей изображений как части средневековой культуры6.

Сходными подходами отмечены труды немецкого искусствоведа Ханса Бельтинга, создателя группы изучения медиологии Высшей школы п в Карлсруэ . Настаивая на широком функциональном спектре памятников искусства, далеко не все функции которых изучены на сегодняшний день, он склонен характеризовать их как медиумы, с помощью которых действует социальная коммуникация. В своих работах ученый ратует за привлечение данных иных социальных и гуманитарных наук для понимания образных традиций прошлого.

Весьма важным представляется выделение социокультурного функционирования визуального образа в качестве самостоятельного направления исследований. Подобная постановка вопроса четко

3 Pastoureau M. Une histoire symbolique du Moyen Âge occidental. P., 2004.436 p.

4 См. также Kuczynski S. K. Czlowiek wobec iwiata herbôw // Czlowiek w spoleczenstwie Sredniowiecznym / Red. R. Michalowski i in. Warszawa, 1997. S. 331 -339.

5 Pastoureau M. Figures et couleurs. Etude sur la symbolique et la sensibilité medievale. P., 1986; Idem. Couleurs, images, symboles: etudes d'histoire et d'antropologie. P., 1987.

6 Schmitt J.-Cl. Le corps des images: essais sur la culture visuelle au Moyen Age. P., 2002. Современные медиевисты-представители школы "Анналов" (Ж. Ле Гофф, Ж.-К. Шмитт, Ж. Баше) предпочитают употреблять в отношении данного культурного феномена именно понятие "образ", считая неправомерным экстраполировать концептуально выраженное лишь в эпоху Возрождения понятие "искусство" на средневековую цивилизацию. Ханс Бельтинг в своих трудах неоднократно подчеркивает, что исследует историю образа до эпохи искусства и изобретения картин, настаивая на функциональной зависимости изображений и культовых практик, ритуалов, их взаимосвязи; собственно эстетический подход к памятникам, по его мнению, не является центральным. См. Бельтинг X. Образ и культ. История образа до эпохи искусства. М., 2002. Умберто Эко, напротив, акцентирует внимание на эстетических представлениях средневекового человека и их отражении в соответствующих памятниках, прежде всего, визуальных. См. Эко У. Эволюция средневековой эстетики / Пер. с ит. Ю. Ильина; пер. с лат. А. Струковой. СПб., 2004. обозначила разрыв с господствовавшим в исторической науке на протяжении длительного времени восприятием иконографических памятников как второстепенных относительно вербальной традиции8, сосредоточением исследований символического языка средневековья на нарративных образах хроник и др. Переоценка визуальной культуры, выявление иных функций образов и изменений их восприятия во времени и пространстве во многом связывается с именем историка искусства Майкла Камилла9. Появились новые сюжеты в исследовании символизма.

Франсуа Гарнье на основе скрупулезного изучения колоссального корпуса миниатюр и скульптурных изображений реконструировал язык жестов средневекового человека и их символику, разработал соответствующую грамматику10. Наше исследование актуализируется также успехами современной науки в области изучения иконографии крестоносного движения, в чём особенно заметен вклад американского ученого Ярослава Фольды1

Венгерский историк Янош Бак внес существенный вклад в изучение роли и функций регалий и инсигний в потестарных структурах; ему принадлежит также глубокое исследование знаковой символики как коммуникативного средства западноевропейского средневековья12.

7 Бельтинг X. Указ. соч.

8 Наиболее ярким примером служат труды французского искусствоведа Эмиля Маля, склонного рассматривать средневековую иконографию как простую иллюстрацию к текстам. См.: Mâle É. L'art religieux du XII siècle en France: étude sur les origines de l'iconographie du moyen âge. P., 1924; Idem. L'Art religieux du XIIIe siècle en France. Étude sur l'iconographie du Moyen Âge et sur ses sources d'inspiration. P., 1948.

9 Camille M The Gotic Idol: Ideology and Image-Making in Medieval art. Cambridge; N. Y., 1989. См., также: Лучицкая С. И. Рец. на кн.: Камилл М. Готический идол. Кембридж; Нью-Йорк, 1989; Камилл М. образы на полях (маргиналии средневекового искусства). Лондон, 1992 // Одиссей: Человек в истории. 1998: Личность и общество: проблемы самоидентификации / Отв. ред. А.Я. Гуревич. М., 1999. С. 348 - 356.

10 Gamier F. Le langage de l'image au Moyen age. Signification et symbolique. P., 1982.

11 Folda J. The Art of the Crusaders in the Holy Land, 1098-1187. Cambridge; N. Y.; Melbourne: Cambridge University Press, 1995; Idem. Crusader Art in the Holy Land, from the Third Crusade to the Fall of Acre, 11871291. Cambridge: University Press, 2005. Данные исследования являются своеобразным итогом более чем тридцатилетней работы ученого над искусством и иконографией «традиционного» направления крестоносного движения в Св. Землю.

12 Bäk J.M. Symbolik und Kommunikation im Mittelalter: Ein Rohbericht // Kommunikation und Alltag in spätmittelalter und früher Neuzeit: Intern. Kongr. (Krems an der Donau, 9. bis 12. Okt. 1990) / Vorg. von M.H. Wolfram. Wien, 1992. S.39-46. О коммуникативных функциях образа в вербальной и визуальной

Наряду с радикально новыми подходами весьма интересным представляется применение давно и плодотворно работающих методов к новым объектам исследований, в частности, сфрагистическим источникам. Среди примеров подобного рода надлежит в первую очередь назвать труды американского ученого Бриджит Бедос-Резак, в одном из которых она рассматривает средневековые печати с методологических позиций семиотической антропологии13. Основываясь на работах философов-схоластов, особенно Абеляра, а также поручившей широкое распространение в средние века августиновой теории знака, на материале сфрагистических памятников Северной Франции XI - XII вв. выявляются функции печатей как знаков коллективной идентичности членов определенного ordo.

Искусное использование метода иконологической интерпретации Эрвина Панофского, чьи труды давно уже являются классикой искусствоведения14, применительно к иконографии печатей мазовецких князей демонстрирует исследование Стефана Кшиштофа Кучиньского, отмечавшего значительный когнитивный потенциал изображений сфрагистических памятников15. Аналогичный подход четко обозначен в фундаментальной работе краковского медиевиста Зенона Пеха, посвященной иконографии княжеских печатей Пястов16. Опираясь на солидную историографическую и источниковую базу, исследователь рассматривает печати в культурно-политическом аспекте, акцентирует традициях, см.: Imago narrat. Obraz jako komunikat w spoteczenstwach europejskich / Pod red. S. Rosika i P. Wiszewskiego. Wroclaw, 2002.

13 Bedos-Rezak В. M. Medieval identity: a sign and a concept // The American Historical Review. Vol. 105. № 5.2000. P. 1489- 1533.

14 Panofsky E. Gothic Architecture and Scholasticism. N.Y., 1957. Idem. Abbot Suger on the abbey church of St.-Denis and its art treasures. Princeton; N.Y, 1976. Idem. Ikonorgafia i ikonologia // Erwin Panofsky. Studia z historii sztuki / Red. J. Bialostockiego. Warszawa, 1971. S. 11-32; Панофский Э. Смысл и толкование изобразительного искусства / Пер. В.В. Симонова. СПб.: Академический проект, 1999. 394 с.

15 Kuczyriski S. К. Piecz?cie ksi^t mazowieckich. W-wa, 1978. См. также: Kiersnowski R. Moneta w kulturze wiek6w irednich. Warszawa, 1988.

16 Piech Z. Ikonografia piecz?ci Piast6w. Krak6w, 1993. внимание на семантике символических изображений печатей и их политической функции в конкретно-историческом контексте.

Сотрудник музейного замкового комплекса в Мальборке Януш Трупинда, также опираясь на методологические постулаты иконологии Панофского, рассмотрел иконографию печатей комтуров Немецкого ордена в Данциге, интерпретируя их иконографическую программу с

17 помощью данных «Хроники земли Прусской» Петра из Дусбурга .

Особое направление современных сфрагистических исследований составляет всестороннее изучение широкого спектра функциональной специфики печатей. Если юристы и историки XVII - XIX вв., периода восприятия сфрагистики в качестве составной части дипломатики, рассматривали печать лишь как правовой инструмент, вспомогательную часть документа18, то к настоящему времени четко обозначен уже целый ряд иных подходов. Поворотное значение имел сформулированный Тони Дидерихом новый взгляд на сфрагистические памятники «печать как носитель смысла»19. Историк доказал необходимость , исследования

20 печатей в социальном контексте . Появлению трудов Дидериха предшествовали исследования средневековой символики Г. Бандмана и П. Э. Шрамма, во многом опиравшиеся на сфрагистический материал . Новейшие тенденции демонстрируют работы, в которых печать рассматривается как «послание», средство самоизображения, потестарный

17 Trupinda J. Ikonografia piecz?ci komturów gdañskich // Rocznik Polskiego Towarzystwa Heraldycznego. 2001. T.V (XVI). S. 31-40.

18 Mabillon J. De re diplomática libri VI. Paris, 1681; Heineccius J. M. De veteribus Germanorum aliarumgue nationum sigillis, eorumque usu et praestantia syntagma historicum.accedunt sigillorum icones tabulis aeneis comprehensae. Francofurti et Lipsiae, 1719 h ap.

19 Diederich T. Prolegomena zu einer neuen Siegel-Typologie // AfD, 29. 1983. S. 242-284; Idem. Zur Entwicklung einer neuen Siegel-Typologie // Zeitschrift für Archivwesen, archivalische Quellenkunde und historische Hilfswissenschaften. 1991; Idem. Réflexions sur la typologie des sceaux // Janus. 1993. № 1. S. 5968

20 Diederich T. Zum Quellenwert und Bedeutungsinhalt mittelalterlicher Stadtesiegel // AfD. 1977; Idem. Siegel als Zeichen stadtischen Selbstbewusstseins // Visualisierung stadtischer Ordnung. 1993.

21 Bandmann G. Mittelalterliche Architektur als Bedeutungsträger. Berlin, 1951; Schramm P. E. Herrschaftszeichen und Staatssymbolik. Beiträge zu ihrer Geschichte vom dritten bis zum sechzehnten Jahrhundert. Bd. 1-3 (Schriften der MGH 13). Stuttgart, 1954-1956; Idem. Kaiser Friedrichs II. знак, а также ее функции: пропагандистская, репрезентативная, носитель

22 властной символики, образ власти .

Визуальная традиция трансляции конфессионально-политического идеала Немецкого ордена как средства социокультурной самоидентификации является наименее исследованным ее аспектом, иконографические памятники, как правило, использовались лишь как иллюстрация к тексту и рассматривались чаще всего как нечто второстепенное.

Вместе с тем, как отмечает С. И. Лучицкая, для средневекового человека не существовало дихотомии «текст - иллюстрация», и то и другое было одинаково важно для него; слово и изображение воспринимались в неразрывной связи . Расшифровка языка конвенциональных знаков искусства является одним из путей, ведущих к пониманию мотивов поведения и действий, представлений средневекового человека, изучения системы ценностей средневекового общества и особенностей христианского миросозерцания.

Анализ визуального аспекта может выявить некоторые механизмы функционирования власти в средневековом обществе. Образно-символическая сторона власти, в том числе политическая функция

Herrschaftszeichen (Abhandlungen der Akademie der Wissenschaften in Göttingen, Phil.-hist. Klasse, 3. F. 36). Göttingen, 1955.

22 Wehlt H.-P. Typologische Studien zu Damensiegeln // ; Hucker B. U. Kaiser Otto IV (MGH. Schriften, 34). Hannover, 1990; Stieldorf A. Rheinische Frauensiegel. Zur rechtlichen und sozialen Stellung weltlicher Frauen im 13. und 14. Jahrhundert (Rheinisches Archiv 142). Köln-Weimar-Wien, 1999 (Diss. bei Raymund Kottje / Theo Kölzer in Bonn); Groten M. Vortrag über „Bischöfe und Heilige. Aus der Werkstatt der vergleichenden Landesgeschichte: Bischofssiegel in Lothringen und Sachsen in der ersten Hälfte des 11. Jahrhunderts" anläßlich der akademischen Feier zum 75. Geburtstag von Odilo Engels am 2. Mai 2003 in der Universität Bonn - цит. по: Diederich T. Sphragistik // S. 49; Pastoureau M. Les sceaux et la fonction sociale des images // L'image. Fonctions et usages des images dans l'Occident médiéval / Red. J. Baschet, J.-C. Schmitt. Paris, 1996. P. 275-304; Schöntag W. Das Reitersiegel als Rechtssymbol und Darstellung ritterlichen Selbstverständnisses. Fahnenlanze, Banner und Schwert auf Reitersiegeln des 12. und 13. Jahrhunderts vor allem südwestdeutscher Adelsfamilien // Bild und Geschichte. Studien zur politischen Ikonographie. Festschrift für Hansmartin Schwarzmaier zum 65. Geburtstag / Hrsg. von K. Krimm und H. John. Sigmaringen, 1997. S. 79-124; Wiszewski P. Sredniowieczna él^ska pieczçé jako érodek przekazu informacji (XIII - I pol. XVI w.) // Pieczçé w Polsce éredniowiecznej i nowoiytnej / Red. P. Dymnel. Lublin, 1998; Mrozowski P. Imagopotestatis - na pieczçéi Jana Gruszczynskiego // Ibid. S. 265 - 273.

23 Лучицкая С. И. Образ Другого: мусульмане в хрониках крестовых походов / Отв. ред. А.Я. Гуревич. СПб., 2001.С. 317. изображений, изучением которой занимается потестарная имагология, приобретает сегодня особую актуальность24. Исследование иконографических памятников позволяет выявить специфические приемы, с помощью которых носители власти стремились распространить как можно шире выгодные представления о себе. Учитывая корпоративный характер Немецкого ордена, представляется правомерным утверждать, что, репрезентируя себя, официал, таким образом, представлял корпорацию в целом. Сходный характер иконографических программ, воплощаемых печатями официалов сравнительно удаленных друг от друга баллеев ордена, подтверждает эту мысль. При этом мы исходим из одного из основных постулатов потестарной имагологии, сформулированного М. А.

Л*

Бойцовым : «образы, рождающиеся в индивидуальном сознании, заданы индивиду «извне» общими установками культуры» .

Российская медиевистика не стоит в стороне от отмеченных выше новейших тенденций мировой исторической науки. Из современных российских ученых, фокусирующих внимание на возможностях визуальных источников по истории средневековья, кроме М. А. Бойцова27, следует выделить А. П. Черныха28, С. И. Лучицкую29, О. В. Воскобойникова30.

Когнитивный потенциал печати как объекта исследования, осуществляемого в рамках методологических подходов потестарной имагологии, весьма значителен. Согласно результатам новейших исследований, репрезентация власти владельца является одной из главных функций печати, а изображение в поле печати, тем или иным образом указывая на его личность или должностные полномочия, представляет собой imago владельца.

25 М. А. Бойцов является крупнейшим современным отечественным медиевистом, работающим в исследовательском направлении потестарной имагологии; весьма интересен, в частности, ряд его трудов, фокусирующих внимание на специфике погребального церемониала императоров Священной Римской империи.

26 Бойцов М. А. Что такое потестарная имагология? // Ключевые проблемы изучения и преподавания Средних веков. М., 2006. С. 251.

27 Бойцов М. А. "Индивидуальность" умершего государя. Репрезентация покойного правителя в позднесредневековых погребальных церемониях // В своем кругу. Индивид и группа на Западе и Востоке Европы до начала Нового времени / Под ред. М.А. Бойцова и О.Г. Эксле. М., 2003. С. 129-190.

28 Черных А. П. Особенности восприятия герба в Средние века // Проблемы исторической психологии и взаимодействие мировоззрений в истории: Мат. всеросс. науч. конф. (Орёл, 15-17 сентября 1999). Орел: ОГУ, 2000. С. 59-60; Он же. Образ средневекового герба // Слово и образ в средневековой культуре: Мат. международ, конф. (Москва, 29-30 ноября 1999). М.: ИВИ РАН, 2001.

Научная новизна диссертации заключается, прежде всего, в том, что данная работа, фактически, является первым специальным в отечественной и зарубежной историографии исследованием эмблематической репрезентации официалов Немецкого ордена, отразившей корпоративное самосознание, основанным на комплексном изучении совокупности письменных и визуальных источников. Это утверждение никоим образом не умаляет заслуг исследователей памятников орденской эмблематики, создавших поистине колоссальный задел в ее изучении. Проблематика самосознания членов духовно-рыцарских корпораций31 в целом является сравнительно новым направлением исследований32, и Немецкий орден, пожалуй, изучен в этом плане несколько лучше других орденов, что, к сожалению, не относится к иконографической традиции. Следует отметить, что вплоть до начала 1990-х гг. основные усилия направлялись на систематизацию и внешнее описание печатей и иных категорий источников; исследования идейного содержания памятников спорадичны и неполны. Специальные исследования П. Олиньского, Ю. Сарновского, Ю. Крээма, Я. Трупинды посвящены частным аспектам саморепрезентации орденских официалов

29 Лучицкая С. И. Мусульмане в иллюстрациях к хронике Гийома Тирского (визуальный код инаковости) // Одиссей: Человек в истории. 1999: Трапеза / Гл. ред. А.Я. Гуревич. М., 1999. С. 246 - 270; Она же. Иконография крестовых походов // Одиссей. Человек в истории: Слово и образ в средневековой культуре. М. , 2002. С. 101-134; Она же. Концепция imago в средневековой культуре и средневековые изображения // Антропология культуры. М., 2004. Вып. 2. С. 50-61.

30 Воскобойников О. С. Ars instrumentum regni. Репрезентация власти Фридриха II и искусство Южной Италии первой половины XIII в. // Одиссей. Человек в истории. М., 2002. С.169-199; Он же. Размышления об одном средневековом "ренессансе": наука, искусство и политика при дворе Фридриха 11. 1200-1250 // Одиссей. Человек в истории. М., 2004.

31 В отечественной исторической науке сосуществуют понятия «духовно-рыцарские» и «военно-монашеские» ордена. Немецкие историки используют в отношении корпораций термин «духовные рыцарские ордена» (geistlichen Ritterorden), польские историки предпочитают называть их "рыцарскими орденами" (zakony rycerskie, отличая их от светских рыцарских орденов, появившихся в XIV в.) или «орденами крестоносцев» (zakony krzyZowe), а Немецкий орден - «Орденом крестоносцев» (Zakon krzyZacki) или «Немецким орденом» (Zakon niemiecki).

32 Elm К. Die Spiritualität der geistlichen Ritterorden des Mittelalters. Forschungsstand und Forschungsprobleme // "Militia Christi" e Crociata nei secoli XI-XIII. Atti della undecima Settimana internationale di Studio, Mendola, 28 agosto - 1 settembre 1989. Milano, 1992. S. 477-518; Sarnowsky J. Identität und Selbstgefühl der geistlichen Ritterorden // Ständische und religiöse Identitäten in Mittelalter und früher Neuzeit / Hrsg. v. S. Kwiatkowski u. J. Mallek. Torun, 1998. S. 109-130; Idem. Das historische Selbstverständnis der geistlichen Ritterorden // ZfK, 110.1999. S. 315-330. посредством печатей; к тому же, исследования перечисленных ученых выходят за хронологические рамки нашей работы33.

Иным аспектом, сообщающим новизну нашему исследованию, выступает целостное рассмотрение совокупности памятников визуальной традиции Немецкого ордена в качестве единой системы, обусловленной внутренней спецификой корпорации и проявляющейся в сфрагистике, геральдике, скульптурных изображениях, памятниках живописи и т. д. Учитывая внешнее происхождение используемых орденом иконографических типов, под внутренней обусловленностью понимается сам отбор изображений определенного типа, характер иконографических предпочтений официалов, избирающих именно такой образ или мотив в качестве саморепрезентанта и формирующих, таким образом, собственно орденскую традицию, присущую ордену иконографическую программу.

Важным аспектом, усиливающим новизну данного исследования, является привлечение оригинальных памятников - вислых воскомастичных печатей некоторых орденских официалов в Пруссии XIII в., в частности, ландмейстеров Пруссии и комтура Торуня. Названные памятники, хранящиеся в Государственном архиве г. Торунь (Польша), несмотря на известность уже в XIX в., еще не удостаивались публикации на уровне требований сигиллографии XXI в. Это связано с самим состоянием исследований орденской сфрагистики, многочисленные лакуны которой еще ждут своих исследователей. Следует отметить также большую степень схематичности в предшествующих описаниях и иконографическом анализе указанных и иных печатей Немецкого ордена, зачастую игнорирующих малозначимые, с точки зрения исследователей,

33 См:: Olinski Р. Motywy chrystologiczne na piecz^ciach urz?dnikow krzyiackich ziemi chelminskiej // Rocznik Grudzi^dzki. T. 13. 1998. S. 9-20; Sarnowsky J. Ritterorden als Landesherren: Münzen und Siegel als Selbstzeugnisse // Selbstbild und Selbstverständnis der geistlichen Ritterorden / Hrsg. v. R. Czaja und J. Sarnovsky. Torun, 2005. S. 181-198; Hunyadi Z. (Self)Representation: Hospitaller seals in the Hungarian-Slavonian Priory up to с. 1400 // Ibid. S. 199-212; Kreem J. Einige Bemerkungen über die Siegel der Gebietiger des Deutschen Ordens in Livland // Ibid. S. 213-218; Trupinda J. Ikonografia. детали, что приводило порой к существенным искажениям. Кроме того, если иные оттиски печатей ландмейстеров Пруссии, сделанные той же матрицей, что и исследуемые нами, уже публиковались в виде черно-белых фотокопий, то печать комтура Торуня по сей день присутствует в научном обороте лишь в виде предельно схематичных прорисовок Ф. Фоссберга и Б. Энгеля34, снабженных не менее схематичными воспроизведениями легенд и описаниями. Объект и предмет исследования

Объектом исследования выступает специфика визуальной традиции репрезентации imago potestatis (образа власти) Немецкого ордена, представляющего собой совокупность изобразительных мотивов должностных печатей и иных официальных эмблематических памятников, созданных с разными целями по указанию потентатов ордена и представляющих собой форму самоизображения, отражающих общие для корпорации или локально-значимые ценности и представления.

Учитывая позднее появление понятия emblema (не ранее XVI в.)55, следует отметить, что под «эмблематикой» в нашем исследовании понимается совокупность символических изображений, представленных на материальных носителях (печатях, монетах, гербах, надгробиях и т. д.), несущих определенную смысловую нагрузку и указывающих тем или иным образом на владельца (индивида или коллектив), определяя его идентичность36. Выбор объекта и акцентирование внимания на печатях обусловлены соображениями двоякого характера. Прежде всего, следует помнить, что Статуты Немецкого ордена запрещали его членам использование родовой и личной символики как противоречащей

34 Vossberg F. A. Geschichte der preußischen Münzen und Siegel von frühester Zeit bis zum Ende der Herrschaft des Deutschen Ordens. Berlin, 1843. Taf. XX; Engel B. Die mittelalterlichen Siegel des Thorner Rathsarchivs, mit besonderer Berücksichtigung des Ordenslandes. Thorn, 1894. Theil I. Ordensbeamte und Städte. Taf. IV. Abb. 67.

35 Pastoureau M. Une histoire symbolique.P. 214.

36 Ibid. P. 13; Белецкий С. В. Геральдика // Специальные исторические дисциплины: Учеб. пособие / С. В. Белецкий, И. В. Воронцова, 3. В. Дмитриева и др.; Сост. M. М. Кром. СПб., 2003. С. 398. монашескому отречению от мира и обету смирения. Думается, что имели место и сугубо прагматические соображения, в частности, возможность использования анонимной (не содержащей указания на конкретную личность) печати преемником официала после его смерти или сложения с себя должностных полномочий. Следует также учитывать высказываемое большинством исследователей предположение об абсолютно доминирующей неграмотности основного слоя корпорации, братьев-рыцарей37, чуждости знанию основной массы ордена вследствие стоящих перед ним задач сугубо военного или административного характера. Таким образом, печать являлась, фактически, единственным средством репрезентации собственной идентичности, во всяком случае, на официальном уровне. Также следует отметить наибольшее богатство иконографических типов, представляемых сфрагистическими памятниками, что позволяет рассматривать их не только в качестве наиболее массового (по количеству сохранившихся экземпляров), но и достаточно репрезентативного источника. Орденские печати отразили все основные тенденции современной ему европейской сфрагистики, представили большинство существовавших иконографических типов. Средневековые печати рассматривались исследователями как отражение спиритуалитета, благочестия, представлений их владельцев о собственной

38 власти и идентичности ; не игнорируя правомерности указанных подходов, в данном исследовании внимание акцентируется на представлениях официалов Немецкого ордена о собственной корпорации и своем месте в ее структуре, иллюстрирующихся наиболее характерными изобразительными мотивами и сюжетами, соответственно, печати и иные

37 Так, применительно к исследуемому периоду, мы практически не знаем письменных памятников, авторство орденских рыцарей в отношении которых являлось бы доказанным фактом.

38 Kahsnitz R. Siegel als Zeugnisse der Frömmigkeitsgeschichte // 800 Jahre Deutscher Orden: Ausstellung des Germanischen Nationalmuseums Nürnberg in Zusammenarbeit mit der Internationalen Historischen Komission zur Erforschung des deutschen Ordens / Hrsg. von G. Bott und U. Arnold. Gütersloh; München, 1990. S. 368405; Piech Z. Op. cit.; Bedos-Rezak B. M. Op. cit. эмблематические памятники рассматриваются нами в контексте их функций как средств саморепрезентации.

Предметом диссертационного сочинения выступает корпоративное самосознание39 официалов Немецкого ордена XIII - начала XIV вв. как социокультурная парадигма. Под корпоративным самосознанием понимаются, прежде всего, общие, присущие, в той или иной степени, всем членам ордена независимо от региона деятельности идеи и представления о специфике собственной идентичности и деятельности, формирующие сложный конфессионально-политический идеал. Данные стереотипы находили, так или иначе, отражение во всех создаваемых членами ордена (братьями-священниками) или по их заказу памятниках духовной и материальной культуры. При этом следует учитывать их официальный и, в значительной степени, сугубо функциональный характер, что и заставляет нас выстраивать исследование в русле потестарной имагологии. Отдавая себе отчет в невозможности полного раскрытия в рамках одного исследования такого сложного и противоречивого явления, как самосознание ордена в целом, во всем богатстве своих проявлений и представляемых моделей, мы пытаемся выявить некоторые, имевшие наибольшее распространение или репрезентативность идеи, наилучшим образом характеризующие духовные доминанты корпорации на определенных этапах ее истории. Основной упор делается на самосознании официалов Немецкого ордена в Пруссии

39 Особого пояснения требует понятие «самосознание». Наиболее близкими эквивалентами являются используемые немецкими и английскими исследователями термины "Selbverstandnis" (самопонимание), "Selbsbild" и "Self-image" (самоизображение). Поскольку анализу смысловой нагрузки данных понятий посвящена соответствующая часть нашей работы, мы не останавливаемся здесь подробно на смысловых нюансах, ограничившись общими определениями самосознания как осознания, оценки индивидом или определенным коллективом собственных идеалов и мотивов поведения; "противоположное осознанию внешнего мира переживание единства и специфичности собственного "Я" как автономной сущности, проявляемое внешне как система самооценок, позволяющих определять собственное место в системе внешних относительно субъекта связей и отношений". См.: Самосознание // Философский энциклопедический словарь / Редкол.: С.С. Аверинцев, Э.А. Араб-Оглы, Л.Ф. Ильичев и др. 2-е изд. М., 1989. С. 566; Абушенко В. Л. Самосознание // Постмодернизм. Энциклопедия. Минск, 2001. С. 695. О дефинициях менталитета и самосознания в трудах современных медиевистов, см.: Borgolte М. как приоритетного региона орденской активности исследуемого периода, представляющего на локальном уровне корпорацию в целом. Отмечая уникальность исследуемого явления, следует помнить, что на формирование специфического самосознания членов Немецкого ордена влияли как внутренние, так и внешние факторы, целый ряд идеалов и представлений, мыслительных доминант, присущих и средневековому человеку в целом, и различным ordo современного ему социума. Цель работы

Цель работы состоит в реконструировании корпоративного самосознания Немецкого ордена конца XII - начала XIV вв., отраженного в эмблематической репрезентации его конкретных официалов. Поскольку объектом исследования выступает «официальная» культура ордена, отражающая определенные идейные доминанты корпоративного самосознания, выяснение роли самих официалов в разработке ее ключевых моментов не представляется существенным, гораздо важнее то, что они были носителями данных тенденций. Источники умалчивают (и это относится к средневековой сфрагистике в целом) о том, кем осуществлялся выбор изобразительного мотива на печати - самими официалами (большинство исследователей полагают это само собой разумеющимся), или членами его канцелярии. Учитывая то, что ведущая роль в создании письменной культуры ордена принадлежала братьям-священникам40, возможно предположить их участие и в предпочтении тех или иных иконографических сюжетов ряда печатей, во всяком случае, духовного содержания. В любом случае, сам факт использования печати с данным изображением официалом свидетельствует о том, что он определенным, символическим образом связывал с ним свои должностные полномочия,

Selbverständnis" und "Mentalitäten". Bewusstsein, Verhalten und Handeln mittelalterlicher Menschen im Verständnis moderner Historiker//Archiv für Kulturgeschichte 79. 1997.S. 189-210.

40 О роли священников в Немецком ордене см.: Górski К. Das Kulmer Domkapitel in den Zeiten des Deutschen Ordens. Zur Bedeutung der Priester im Deutschen Orden // Die geistlichen Ritterorden Europas / Hrsg. v. J. Fleckenstein, M. Hellman (VuF, 26). Sigmaringen, 1980. S. 529 — 557. подчеркиваемые легендой печати. Несомненно, идейное содержание визуального образа печати ему также было известно. Статуты и иные памятники, регламентирующие внутреннюю жизнь корпорации, не содержат никаких указаний или рекомендаций относительно предпочтительности тех или иных групп сюжетов, что заставляет говорить об автономности, независимости их выбора официалом. Общераспространенный характер мотивов, более-менее частая повторяемость сюжетов, их встречаемость во всех основных регионах орденской активности, где отложились сфрагистические памятники, свидетельствует об определенном единстве иконографичской программы ордена, что и позволяет нам рассматривать ее в качестве системы, обусловленной внутренними особенностями корпорации.

Самосознание Немецкого ордена складывалось постепенно и прошло в своем историческом развитии определенную эволюцию. Учитывая специфику настоящей работы, фокусирующей внимание на анализе отражения самосознания ордена в визуальной традиции, прежде всего, в эмблематике, следует отметить преобладание если не статичности, то, во всяком случае, значительной стабильности данного феномена. Исходя из представлений о наличии смысловой связи между иконографией печатей и иных памятников орденской культуры и идейными основами существования духовно-рыцарской корпорации, формирующими его визуальную традицию, четко обнаруживается весьма слабая подверженность ее изменениям. Однажды возникнув (в качестве исходной точки существования определенной модели мы берем время ее появления в изобразительном поле печати), идея, как правило, продолжала свое существование и далее. Иконография Немецкого ордена свидетельствует скорее о расширении круга используемых мотивов, чем о постепенном исчезновении существующих, не изменении, но дополнении. Действительно, изначальная идея ордена как госпитального братства эмблематически прослеживается вплоть до конца XIII в.41, когда абсолютное доминирование его военного характера представляется совершенно очевидным. Думается, в этом нашла свое отражение такая присущая средневековому человеку черта ментальности, как безусловное ценностное доминирование реалий прошлого относительно событий настоящего, сила традиции. При этом возникновение новых сюжетов маркирует происходящие изменения в духовных и политических реалиях ордена, их обусловленность социокультурным контекстом эпохи.

Отказ от использования определенного мотива, таким образом, свидетельствовал бы об отказе от соответствующей идеи, возможность чего представляется в нашем случае сомнительной. Следует помнить, что ответственность за постепенную утрату владений христиан в Святой Земле и рост их неудач, вызванных вполне объективными причинами, в значительной степени возлагалась современниками на духовно-рыцарские ордена как наиболее боеспособные в силу ряда причин войска в крестоносном движении. Недовольство находило свое выражение в критике42, резко усилившейся в 1291 г. с потерей Акры, последнего опорного пункта крестоносцев в Святой Земле и достигшей апогея с упразднением ордена тамплиеров в 1312 г43. Духовно-рыцарские ордена и, в частности, Немецкий орден44, сама правомерность существования которых, регулярность пожалований владений и средств и вербовка новых членов зависели в значительной степени от их роли в вооруженных

41 Имеется в виду символическое изображение на оборотной стороне буллы конвента, представляющее омовение ног братом ордена больному. Сюжет вновь появляется в 1330-х гг. на печати госпитальера, а в XV в. - вновь на булле конвента.

42 Nicholson Н. Templars, Hospitallers and Teutonic Knigths. Images of the Military Orders, 1128-1291. Leicester, 1993. P. 48. См., например, критику тамплиеров и госпитальеров на Лионском соборе 1274 г.

43 Fischer М. Biblical heroes and the uses of literature: the Teutonic Order in the late thirteenth and early fourteenth centuries // Crusade and Conversion on the Baltic Frontier, 1150-1500 / Ed. A. V. Murray. Leeds, 2001 P. 261. Проблемы адаптации ряда духовно-рыцарских орденов к мирным условиям существования затрагиваются Марией Старнавской См. Starnawska М. Mi?dzy Jerozolim^ a Lukowem. Zakony krzyíowe na ziemiach polskich w áredniowieczu. W-wa, 1999.

44 Fischer M. Op. cit. P. 262. Роджер Бекон в 1268 г. в одном из сочинений порицал Немецкий орден за жажду власти и пренебрежение мирными средствами миссии среди язычников прусских земель. См. паломничествах, реагировали на высказываемые негативные отзывы специфической «пропагандой» собственной деятельности, проявляемой также на визуальном уровне.

Корпоративное самосознание Немецкого ордена как целостное явление, рассматривается нами как совокупность ряда фундаментальных идей и принципов. Учитывая амбивалентный характер духовно-рыцарского ордена, среди них следует выделить несколько групп идей и идеалов. Надо сказать, что подобный подход носит в значительной степени деконструктивный характер, влечет за собой неизбежные упрощения, что, однако, является чертой любого исследования, пытающегося представить бесконечно сложный и многообразный исторический феномен в качестве некой удобоизучаемой структуры. Прекрасно осознавая всю трудность означенной позиции, тем не менее, в конфессионально-политическом самосознании Немецкого ордена, являющем собой сложное переплетение ряда императивов, представляется возможным обозначить два основных идеала: монашеский и рыцарский. Важнейшую роль в складывании специфической духовности ордена сыграли вооруженные реге^таНо в Святую Землю и присущая им идейная основа, в которой можно выделить идею вооруженного противостояния иноверцам, воспринимавшимся в качестве врагов Христа. Задачи исследования

Достижение поставленной цели подразумевает решение ряда исследовательских задач, а именно: анализ истории изучения различных групп эмблематических памятников Немецкого ордена, а также феномена корпоративного самосознания;

Urban W. Roger Bacon and the Teutonic knights // Journal of baltic studies. № 29. 1988. P. 363-370. Начало XIV в. отмечено серией конфликтов ордена с архиепископом и горожанами Риги. исследование правовой регламентации использования печатей, выполняемых ими социокультурных функций и их восприятия в средневековом обществе на примере структур орденской власти; выявление репрезентативной специфики идейных основ деятельности ордена в вербальной и визуальной традициях и сопоставление отражаемых ими моделей, дающих качественную характеристику членам корпорации, уяснение места орденской иконографии в современном ему визуальном пространстве; иконографический анализ изобразительных циклов печатей орденских официалов с целью определения круга доминирующих образов и, соответственно, идейных доминант, и их соотнесенности с административно-территориальной структурой орденских владений; семантический анализ наиболее репрезентативных эмблематических памятников как средств визуальной самоидентификации и репрезентации в культурно-историческом контексте орденских реалий. Методология исследования

Методологическую основу диссертационного исследования составляют: метод потестарной имагологии, исследующей создание, функционирование и изменения образа власти45; семиотический метод, согласно которому письменная и визуальная традиции орденской культуры рассматриваются как совокупность знаков и

46 знаковых систем, несущих определенную конвенциональную нагрузку ; герменевтический метод, понимаемый нами как теория и конкретные приемы смысловой интерпретации текста, его нарративных деталей и логики с целью выяснения авторского замысла, порожденного его определенными представлениями47;

45 Бойцов М. А. Что такое потестарная.

46 Bedos-Rezak В. M. Op. cit.; Эко У. Отсутствующая структура. Введение в семиологию / Пер. с ит. В. Г. Резник и А. Г. Погоняйло. СПб., 2004.

47 Данилевский И.Н. Повесть временных лет: герменевтические основы источниковедения летописных текстов. М., 2004. иконографический метод, с помощью которого осуществляется адекватная идентификация изобразительных мотивов и сюжетов, их классификация, выяснение стилистеческих особенностей и датировка; иконологический метод, с позиции которого представляется возможным выявить исторически-обусловленный смысл предметов искусства как особого рода значимую целостность48; - приемы специальных исторических дисциплин, в частности, сфрагистического и геральдического анализа, подразумевающие блазонирование (в случае герба), осуществление идентификации владельца герба и интерпретации смысловой нагузки представленной эмблематическими памятниками иконографической программы, уяснение связи визуального образа и репрезентируемого им владельца49. Источниковая база

Источниковую базу диссертационного исследования составляет комплекс разнородного письменного и визуального источникового материала, который целесообразно условно подразделить на ряд групп. Письменные источники распадаются на:

1) правовые и документальные памятники - Статуты Немецкого ордена, актовый материал;

2) нарративные источники - «Хроника земли Прусской» Петра из Дусбурга, «Повествование о началах Немецкого ордена», Донесения Германа фон Зальца и Гартмана фон Хельдрунгена, иные орденские

48 Panofsky Е. Gothic Architecture.; Mitchell W.J.T. Iconology: Image, Text, Ideology. Chicago.; London, 1986. Исследователи, разделяющие методологические постулаты двух крупнейших иконологических школ, основателями которых были А. Варбург и Э. Панофский, традиционно фокусируют внимание на исследовании произведений искусства, созданных деятелями Возрождения. В настоящее время предметное поле расширяется, свидетельством чего является применение метода к иным категориям памятников.

49 Lojko J. éredniowieczne herby polskie. Poznan, 1985. S. 85; Kuczynski S. K. Niektôre zagadnienia symboliki heraldycznej na tie funkcjonowania herbu jako znaku // Problemy nauk pomocniczych historii. T. II. Materialy na II konferencjç poéwiçcon^ naukom pomocniczym historii, Katowice-Wisla, 26-29. V. 1973. Katowice, 1973. S. 29-43. хроники, литературные памятники Немецкого ордена, агиографические источники и т. д.

Иконографические источники по типу носителя являют собой большее разнообразие, они представлены такими категориями, как

1) сфрагистические;

2) геральдические;

3) нумизматические;

4) вексиллографические;

5) миниатюры иллюминированных кодексов;

6) монументальная надгробная скульптура.

Комплекс используемых в исследовании документов правового характера представляется возможным подразделить на:

Статуты - устав, совокупность норм и запретов, регламентирующий все стороны жизни орденских братьев, неукоснительное соблюдение которого носило общеобязательный характер;

Актовый материал - сюда относятся грамоты, исходившие от Немецкого ордена (привилегии, распоряжения орденских властей, дипломатические договоры); грамоты пап, императоров и польских князей.

Среди использованных правовых орденских документов первенство принадлежит Статутам Немецкого ордена50. Впервые существование правовых норм в утвержденном папским престолом госпитальном ордене подтверждает упоминание «разумных обычаев» (racionabiles consuetudines) в булле Целестина III от 21 декабря 1196 г51. Данную формулировку повторил в 1209 г. Иннокентий III52, однако, уже имевший в

50 Наиболее полное на сегодняшний день исследование памятника: Sterns I. The Statutes of the Teutonic Knights. A Study of Religious Chivalry. University of Pennsylvania. Diss. Phil. (Masch.), 1969. См. также комплекс исследований, посвященный орденским Статутам: Die Regeln des Deutschen Ordens in Geschichte und Gegenwart / Hrsg. v. E. Volgger ОТ. Lana, 1985.

51 Strehlke E. Tabulae ordinis Theutonici. Berlin, 1869. № 296.

52 Ibid. № 298. виду «обычаи» (или устав), представлявшие собой комбинацию двух уставов - ордена иоаннитов (в вопросах госпитальной деятельности)53 и ордена тамплиеров (военная активность). Вероятно, данный устав появился после 19 февраля 1199 г., когда госпитальный орден был преобразован в рыцарский.54 Одиннадцать лет спустя следующий папа Гонорий III подтвердил consuetudines (обычаи), а также упомянутые впервые instituía (законы) нового ордена55. В 1221 г. в папской булле, адресованной ордену, встречаются statutum и apostolica scripta, которыми должны были руководствоваться члены Немецкого ордена в своей повседневной деятельности56.

В 1244 г. великий магистр Герхард фон Мальберг представил на рассмотрение Иннокентию IV 5 пунктов (изменений) устава, утвержденных папой57. Этой датой в историографии принято считать начало существования и первую редакцию Статутов ордена (кроме устава, в них также вошли обычаи и законы). Иным подтверждением служит грамота Эберхарда фон Зайна, визитатора и посланца великого магистра, адресованная орденским братьям в Пруссии, где официал ссылается на о

Статуты . Трудно говорить о каком-либо конкретном авторе Статутов. Некоторые исследователи предполагают, что редактором латиноязычной версии устава Статутов мог быть папский легат Вильгельм Моденский, посещавший Пруссию в 1235,1239 и 1242 гг59.

Из множества рукописей статутов древнейший из сохранившихся списков датируется 1264 г. Источник написан на средневерхненемецком

53 Вероятно, госпитальное братство руководствовалось уставом ордена иоаннитов еще до 1198 г. См.: Militzer К. Ор. cit. S. 47.

54 Strehlke Е. Ор. cit. № 297.

55 Ibid. № 306.

56 Ibid. № 308.

57 Булла от 09. 02. 1244 г. Постановлением IV Латеранского собора (1215 г.) вновь образованные ордена и иные церковные организации должны были пользоваться существующими на тот момент Уставами. Выработка новых и изменение старых запрещались. Данной буллой папа разрешал магистру изменить отдельные положения Устава тамплиеров с целью их адаптации к реалиям Немецкого ордена.

59 Preussisches Urkundenbuch. Politische Abteilung. Königsberg, 1882. Bd. I. S. 107. № 252. языке и хранится в Берлинской государственной библиотеке (Mss. Borussica 79)60. Различные издания статутов появились ранее их наиболее фундаментальной публикации, осуществленной М. Перльбахом в конце XIX в. - в 1724, 1806, 1847, 1857 гг61. В 1890 г. появилась редакция статутов М. Перльбаха, основанная на вышеперечисленных изданиях. Данный текст состоит из календаря, содержания, пролога, правил62, законов, обычаев и т. д63. Основные языки текстов Статутов - латынь и средненемецкий. Первоначальный вариант Статутов был написан на латыни. Сохранились переводы на немецкий, старофранцузский и нидерландский языки, необходимые вследствие неграмотности абсолютного большинства орденских братьев; согласно Статутам, конвент должен был регулярно прослушивать текст во время обеденного приема пищи и по воскресеньям64.

Дошедший (на момент издания) актовый материал, относящийся к истории Немецкого ордена, подразделялся издателями на грамоты, изданные или адресуемые в Средиземноморском регионе, на территории Священной Римской империи (исключая владения ордена в Пруссии и Ливонии) и прусских землях, завоеванных Немецким орденом. В настоящее время основной массив документов, вышедших из канцелярий орденских официалов, сосредоточен в двух крупнейших архивах: Центральном архиве Немецкого ордена (Вена, главный архивариус Б. Демель) и Государственном Тайном архиве прусского культурного наследия (Берлин-Далем, директор Ф. Беннингхофен)65. Кроме архива в

59 Die Statuten des Deutschen Ordens nach den aeltesten Handschriften / Hrsg. M. Perlbach. Halle a. S., 1890. S. XLVII.

60 Ibid. S. XV.

61 Ibid.S. IX-X. Для сравнительного изложения текстов Статутов Перльбах избрал четыре наиболее ранние из сохранившихся версии на каждом из языков.

62 Имеется перевод пролога и устава на польский язык, см.: Regula Zakonu Szpitala Najéwiçtszej Marii Panny Domu Niemieckiego w Jerozolimie / Przekl. i koment. J. Trupinda. Malbork, 2003.

63 Позднее великими магистрами был внесен ряд дополнений и корректив.

64 Die Statuten. S. 19.

65 http://www.gsta.spk-berlin.de - 04.02.2007. Архивные собрания орденских документов представляют, главным образом, бывшие фонды Кенигсбергского архива, вывезенные в 1944 г. и временно

Вене существует специальный архив Немецкого ордена в Утрехте. Следует отметить многочисленные государственные, земельные, диоцезальные, городские, приходские, исторические архивы ФРГ (Веймар, Дрезден, Дюссельдорф, Кёльн, Кобленц Любек, Марбург, Мюнхен, Нюрнберг, Штуттгарт), Польши (Государственные архивы Гданьска, Торуня, архив Кульмского диоцеза в Пельплине, Главный архив старых актов Варшавы), Ватикана, Швейцарии (Государственные архивы кантонов Берн и Цюрих), Италии (Государственный архив Больцано), стран Прибалтийского региона (Городские архивы Риги и Таллинна), России (Государственный архив г. Калининграда), Бельгии, Чехии, Австрии, Швеции и Дании (Государственные архивы Стокгольма и Копенгагена). Среди музейных собраний документов наиболее важны материалы музея Немецкого ордена в Бад Мергентхайме66.

Начало публикации грамот, как собственно орденских, так и адресованных ему светскими и духовными иерархами средневековой Европы, было положено X. Харткнохом (фрагментарно)67 и продолжено И. Фойгтом . Фундаментальное критическое издание грамот, относящихся к истории Немецкого ордена в Пруссии и продолжающееся по сей день в серии Preussisches Urkundenbuch, было начато в 1882 г. немецкими историками и археографами К. Филиппи, К. Вёльки и А. Зерафимом69. Актовые источники по истории Немецкого ордена в регионе, омываемом водами Средиземного моря (преимущественно владения ордена в Св. земле и Италии), сравнительно малочисленны70. Лучшим среди опубликованных грамот ордена в империи остается издание Й. Хеннеса71. хранившиеся в Геттингене. Подробнее об истории архива см. Forstreuter К. Das Preussische Staatsarchiv in Königsberg (Veröffentlichungen der Niedersachsischen Archivverwaltung. H.3). Gottingen, 1955.

66 http://www.bad-mergentheim.de/Deutschordensmuseum.720.0.html - 04.02.2007.

67 Hartknoch Ch. Alt- und Neues Preußen oder Preußischen Historien. Frankfurt; Leipzig, 1684.

68 Godex diplomatics Prussicus / Hrsg. J. Voigt. Königsberg, 1836- 1861. Bd. I-VI.

69 PUB. Bd I - II / Hrsg. R. Philippi, С. P. Wölky u. A. Seraphim. Издание томов продолжается К. Конрадом, в 2000 г. вышла вторая часть 6-го тома, оканчивающаяся 1371 г.

70 Strehlke Е. Tabulae ordinis Theutonici. Berlin, 1869.

71 Hennes J. H. Codex diplomaticus ordinis Sanctae Mariae Teutonicorum. Bd. I-Il. Mainz, 1845 - 1861.

Актовый материал Ливонского ордена на протяжении длительного

ТУ времени публиковались Ф. Г. фон Бунге . Следует также отметить издания грамот отдельных орденских баллеев. Языком орденских грамот на протяжении всего XIII в. была латынь, немецкоязычные тексты

73 документов этого времени происходят с позднеиших переводов . Первоочередное значение имеют отраженные актовым материалом сведения эмблематического характера, положения, закрепляющие за орденом определенную символику74. В контексте нашего исследования особенно важны две части формуляра грамот: аренги75, содержащие официальную мотивацию выпуска грамоты, и корроборационные формулы, указывающие наличие печати при документе76.

Среди наиболее важных документальных источников, входящих в источниковую базу работы, необходимо отметить серию папских булл, утверждающих Немецкий орден в качестве духовно-рыцарской корпорации и уравнивающие его в правах с аналогичными корпорациями77, основанными ранее - орденами иоаннитов и тамплиеров; грамоты императора Фридриха II Гогенштауфена (Золотая булла в Римини

7о ЧЛ

1226 г.) ; папы Григория IX (булла в Риети 1234 г.) и Крушвицкий ол привилей 1231 г. князя Конрада Мазовецкого, регламентирующие правовые основы будущего государства ордена в Пруссии; привилегия ордена немецким колонистам; Кульмская грамота 1233 г. (возобновлена в

72 Liv-, Est- und Curländisches Urkundenbuch nebst Regesten / Hrsg. v. F. G. von Bunge. Abt. 1. Bd. 1-6. Reval; Riga.1853-1873.

73 G6rski K. Dyplomatyka krzyzacka // Studia i szkice z dziejow Panstwa Krzyzackiego. Olsztyn, 1986. S. 124.

74 См. также отдельные папские грамоты, затрагивающие эмблематические вопросы в иных орденах: Hiestand R. Papsturkunden fllr Templer und Johanniter. Archivberichte und Texte (Vorarbeiten zum Oriens Pontificius 1; Abhandlungen der Akademie der Wissenschaften in Göttingen, Philologisch-Historische Klasse, Dritte Folge 77), Göttingen 1972.

75 G6rski K. Dyplomatyka krzyiacka.

76 Bascape G. C. Sigillografia. 11 sigillo nella diplomatica, nel diritto, nella storia, nell'arte. Bd. 2: Sigillografia ecclesiastica. Milano, 1978. P. 295.

77 Перечни привилегий см.: Turnier M. Der Deutsche Orden im Werden, Wachsen und Wirken bis 1400. Wien, 1955. S. 401-405; Die Statuten.S. XL1V-XLV. Большинство издано Э. Штрельке: Strehlke Е. Ор. cit. Регистр привилегий: Potthast А. Regesta pontificum Romanorum. Berolini, 1874. Т. I.

78 PUB. Bd. I. S. 42-44. № 56. Новая датировка 1235 г.

79 Ibid. S. 68. № 108.

1251 г.)81; дипломатические документы (Христбургский мирный договор 1249 г.)82 и др.

Основной массив источников, относящихся к нарративной традиции Немецкого ордена (хроники, донесения и т. д.), был издан немецкими историками и археографами XIX в. Т. Хиршем, М. Тёппеном, Э. Штрельке и продолжен в XX в. В. Хубачем, У. Арнольдом и Э. Машке в серии

• , Oi

Scriptores rerum Prussicarum . В данную серию также входят агиографические сочинения. Для обозначения совокупности созданных в ордене (или по его заказу) текстов немецкими исследователями используется термин «литература», жанрово подразделяемая на духовную стихотворные переложения библейских текстов, агиографические fid сочинения и иные религиозные произведения) и светскую , куда входит и историописание85. В свою очередь, орденская историография подразделяется исследователями на внешнюю (труды, возникшие в

О/Г орденском государстве) и внутреннюю, «официальную», корпоративную , памятники которой и составляют значительную часть источниковой базы исследования.

Важнейшим нарративным источником по исследуемой проблематике является «Хроника земли Прусской» орденского священника Петра из

87

Дусбурга . Биографические сведения об авторе крайне фрагментарны,

80 Ibid. S. 61 -62. №78.

81 Ibid. № 105, 252. См.: Рогачевский A. JI. Кульмская грамота - памятник права Пруссии XIII в. СПб., 2002.

82 Ibid. S. 117. №218. Scriptores rerum Prussicarum. Leipzig, 1861 — 1874. Bd. 1 — 5 / Hrsg. T. Hirsch, M. Toppen, E. Strehlke; Frankfurt a/M, 1968. Bd. 6 / Hrsg. W. Hubatsch, U. Arnold, E. Maschke.

84 Helm К., Ziesemer W. Die Literatur des Deutschen Ritterordens. Glessen, 1951.

85 О феномене орденского историописания в целом см.: Boockmann H. Geschichtsschreibung des Deutschen Ordens im Mittelalter und Geschichtsschreibung im mittelalterlichen Preussen. Enstehungsbedingungen und Funktionen // Literatur und Laienbildung im Spätmittelalter und in der Reformationszeit. Hrsg. L. Grenzmann, K. Stackmann. Stuttgart, 1984. S. 80-93; Idem. Die Geschichtsschreibung des Deutschen Ordens. Gattungsfragen und "Gebrauchssituationen" // Geschichtsschreibung und Geschichtsbewußtsein im späten Mittelalter. Hrsg. v. H. Patze. Sigmaringen, 1987. S. 447-481.

86 Engels O. Zur Historiographie des Deutschen Ordens im Mittelalter // Archiv fur Kulturgeschichte. Köln, 1966. Bd. XLVIII. H. 3. S. 336 — 363.

87 Petri de Dusburg Chronicon Terrae Prussiae // SRP / Hrsg. v. M. Toppen. Leipzig, 1861. Bd. I. S. 3 - 219. См. также: Петр из Дусбурга. Хроника земли Прусской / Изд. подгот. В. И. Матузова. M., 1997. Первое цели создания сочинения дискуссионны. Исследователи расходятся во мнении относительно адресата сочинения, отмечая, в то же время, обусловленность его создания политическими реалиями ордена. Ряд историков считает, что Дусбург следовал задаче пропаганды реформ

88 великого магистра Вернера фон Орзельна , акцентируют внимание на дидактических целях сочинения89. Данное утверждение представляется спорным, учитывая недоступность латиноязычного памятника не только основной массе членов ордена, братьев-рыцарей, но и, вероятно, священникам. По мнению М. Фишер, хронист ориентировался на священников, проповедовавших крестовый поход в Пруссию90.

Хроника была создана в первой четверти XIV в. Место создания памятника также является спорным, исследователями называются Рагнит, Кенигсберг и Мариенбург91. Хроника состоит из четырех книг. Первая повествует об основании ордена купцами Бремена и Любека ок. 1190 г. при осаде крестоносцами Акры; вторая - о начале покорения Пруссии после пожалования ее императором Фридрихом II ордену в качестве феода в 1326 г.; третья - о войнах с пруссами до 1283 г. и с Литвой до 1326 г.; четвертая - о различных событиях всемирной истории. Сохранились дополнения 1326-1330 гг., вероятно, тоже принадлежащие Петру из Дусбурга. издание: Petri de Dusburg Ordinis Teutonici Sacerdonis Chronicon Prussiae cum Anonymi cujusdam continuotione aliisque antiquitatibus Prussicis Christoph Hartknoch e manuscriptis codicibus recensuit notisque illustravit. Francofurti et Lipsiae, 1679.

88 Bauer H. Peter von Dusburg und die Geschichtsschreibung des Deutschen Ordens in 14. Jahrhundert in Preussen // Historische Studien. Berlin, 1935. H. 272; Pollaköwna M. Kronika Piotra z Dusburga. Wroclaw; Warszawa; Kraköw, 1968.

89 Wenta J. Der Deutschordenspriester Peter von Dusburg und sein Bemühen um die geistige Bildung der Laienbrüder// Selbstbild und Selbstverständnis. S. 115-125.

90 Fischer M. Op. cit.

91 Матузова В. И. Автор «Хроники земли Прусской» // Петр из Дусбурга. Хроника земли Прусской / Изд. подгот. В. И. Матузова. М., 1997. С. 218-219. Начало источниковедческих исследований хроники было положено учеными XIX в. Следует особо отметить серию трудов М. Поллякувны, обозначившей основные направления изучения памятника, см.: Pollaköwna М. Op. cit. Важны также новейшие работы Я. Венты, подводящие итоги и обозначающие дальнейшие исследовательские перспективы: Wenta J. Kronika Piotra z Dusburga. Szkic ¿rödloznawczy. Torun, 2003. Учитывая вся увеличивающийся интерес ученых к памятнику, весьма справедливыми представляются слова С. Кфятковского о современном

Среди круга источников, в той или иной мере использованных Петром из Дусбурга, выделяют нарративные (хроники и анналы отдельных монастырей в Пруссии), дипломы (грамоты) и устные предания о крестоносцах92. Хроника также содержит цитаты, принадлежащие отцам церкви Григорию, Августину, Иерониму, Бернару Клервоскому, Паулину и философам Боэцию и Макробию. Текст хроники ко времени издания М. Теппеном (1861 г.) дошел в списках XVI-XVII вв93.

Сведения о ранней истории ордена, от возникновения госпитального братства в 1190 г. до преобразования в рыцарский орден в 1198 г. дает латиноязычное «Повествование о началах Немецкого ордена»94, возникшее, согласно У. Арнольду, ок. 1244 г95. Автором текста был брат-священник. Старейшая сохранившаяся рукопись (Cod. Reg. lat. 163 Библиотеки Ватикана) датируется сер. XIV в.

Из иных нарративных памятников следует отметить «Донесения» Германа фон Зальца96 и Гартмана фон Хельдрунгена97, «Хронику

Ренессансе" изучения хроники. См.: Kwiatkowski S. Ree. ad. ор: Trupinda J. Ideología kruejatowa w kronice Piotra z Dusburga. Gdañsk, 1999 // ZH. S. 142.

92 Матузова В. И. Источники "Хроники земли Прусской" Петра из Дусбурга // Петр из Дусбурга. Хроника земли Прусской / Изд. подгот. В. И. Матузова. М., 1997. С. 231.

93 Матузова В. И. Рукописи и издания "Хроники земли Прусской" Петра из Дусбурга // Петр из Дусбурга. Хроника земли Прусской / Изд. подгот. В. И. Матузова. М., 1997. С. 249. Новейшие сведения о сохранившихся списках и фрагментах хроники приводит Я. Вента: Piotr z Dusburga. Kronika ziemi Pruskiej / Tlum. S. Wyszomirski, opatrz. J. Wenta. Toruñ, 2004. S. XI-XV. Кроме русскоязычного перевода, имеются издания памятника на немецком, литовском и польском языках.

94 De primordiis ordinis Theutonici narratio // SRP / Hrsg. v. W. Hubatsch, bearb. v. U. Arnold. Frankfurt a/M., 1968. Bd. VI. S. 22-29. Имеются переводы источника на немецкий и польский языки.

95 Arnold U. De primordiis ordinis Theutonici narratio // Preußenland. Jg. 4. 1966. № 2. S. 17-30. M. Перльбах указывает, что памятник был создан орденским братом в Акре между 1204 и 1211 гг., называя в качестве его источника грамоту о преобразовании ордена в рыцарский 1198 г. См.: Perlbach М. Ueber die Narrado de primordiis Ordinis Theutonici // Forschungen zur deutschen Geschichte. Göttingen, 1873. Bd. 13. S. 392.

96 Hermann von Salza 's "Bericht über die Eroberung Preussens" // SRP / Hrsg. v. T. Hirsch. Leipzig, 1874. Bd. V. S. 153-168. Согласно M. Поллякувне, повествующий об обстоятельствах прибытия ордена в Пруссию, деятельности Добжиньского ордена и войнах с поморским князем Святополком памятник вышел из канцелярии великого магистра Генриха фон Гогенлоэ ок. 1246 г. Современные историки датируют памятник более поздним временем. См.: Pollakówna М. Ор. cit. S. 26-28: Jasiñski Т. Najstarsze kroniki i roezniki krzyiackie dotycz^ce Prus. Poznañ, 1996. S. 17. Источник сохранился в кодексе XVI в. на немецком языке.

97 Hartmann's von Heldrungen Bericht über die Vereinigung des Schwertbrüderordens mit dem Deutschen Orden und über die Eroberung Livlands durch den letztern // SRP / Hrsg. v. T. Hirsch. Leipzig, 1874. Bd. V. S. 168172. Памятник, датируемый Т. Ясиньским серединой 1270-х гг., повествует об объединении Немецкого ордена с орденом Меченосцев. См.: Jasiñski Т. S. 31.

Ливонии» Генриха Латвийского98, «Старшую» ливонскую рифмованную хронику", «Младшую хронику верховных магистров»100, а также «Похвалу новому рыцарству» Бернара Клервосского101, некоторые проповеди к духовно-рыцарским орденам Якова Витрийского102 и др.

Наконец, необходимо указать некоторые произведения духовного содержания. Большинство памятников было создано во второй половине XIII и, особенно, в первой трети XIV вв., характеризуемой исследователями как период высшего расцвета орденской литературы. Наибольший интерес представляют немецкоязычные стихотворные переложения ветхозаветных книг Иудифи и Есфири, созданных в середине XIII в103.

Группа источников визуального характера объединяет сфрагистические, геральдические, нумизматические, вексиллографические источники, а также памятники изобразительного и монументального искусства Немецкого ордена. К сожалению, приходится констатировать, что иконографические памятники, вплоть до настоящего времени, зачастую рассматриваются либо в сугубо искусствоведческом аспекте, либо в качестве иллюстративного дублирования письменного текста. Вместе с тем

98 Heinrici Chronicon Livoniae. Editio altera // Scriptores rerum Livonicarum in usum scholarum ex Monumenta Germaniae Historica / Hrsg. v. L. Arbusow u. A. Bauer. Hannover, 1955. См. также: Генрих Латвийский. Хроника Ливонии / Введение, перевод и комментарии С. А. Аннинского. М.; Л., 1938. Подробно о памятнике см.: «Хроника Ливонии» Генриха // Матузова В. И., Назарова Е. Л. Крестоносцы и Русь. Конец XII B.-1270 г. Тексты, перевод, комментарии. М.: Индрик, 2002. С. 32-35.

99 Livländische Reimchronik mit Anmerkungen, Namenverzeichnis und Glossar / Hrsg. v. L. Meyer. Paderborn, 1876. См.: Murray A. The Structure, Genre and Intended Audience of the Livonian Rhymed Chronicle // Crusade and Conversion on the Baltic Frontier. 2001. P. 235-251; Ливонская "Старшая" рифмованная хроника // Матузова В. И., Назарова Е. Л. Указ. соч. С. 35-42. Анонимный памятник является наиболее ранней орденской хроникой, написанной на средненемецком языке в конце XIII в. Старейший список датируется серединой XIV в.

100 Die jüngere Hochmeisterchronik // SRP / Hrsg. v. T. Hirsch. Leipzig, 1874. Bd. V. S. 1-148. Вероятно, созданный орденским священником баллея Утрехт текст сохранился в списке конца XV в. В источнике впервые приводится геральдический ряд всех предшествующих великих магистров (с явной тенденцией к удревлению возникших в более позднее время гербов, совмещающих родовые и должностные), выстроенный в хронологической последовательности.

101 Sancti Bernardi abbatis De laude novae militiae // PL. T. 182. S. 921-940.

102 Jacques de Vitry. Sermones Vulgares // Analecta Novissima Spicilegii Solesmensis: Altera Continuatio. Vol 2 / Ed. J. B. Pitra. Paris, 1888. Англоязычный перевод проповедей 37 и 38 X. Николсон см.: http://www.cf.ac.uk/hisar/people/hn/HS1805course.htm-04.02.2007.

103 Judith / Hrsg. v. H.-G. Richert. Tübingen, 1969; Hester. Eine poetische Paraphrase des Buches Esther aus dem Ordensland Preußen / Hrsg. v. M. Caliebe. Marburg, 1985. роль визуального образа {imago) в мировосприятии средневекового человека неоспорима, не столько по причине практически полной неграмотности населения Европы, сколько вследствие образности самого мышления. В частности, как наиболее эффективного средства саморепрезентирования эмитента, обращения к воображаемой аудитории, диалога, в основе которого лежали знания и ценностные представления, общезначимые для эмитента и адресата104.

Наибольшую ценность среди иконографических памятников представляют сфрагистические источники - вислые воскомастичные печати официалов Немецкого ордена105. Это связано не только с наибольшим числом сохранившихся памятников, численно доминирующим количеством представляемых ими мотивов и сюжетов, несущих определенную смысловую нагрузку, но, прежде всего, с уникальностью данной группы источников как главного средства визуальной саморепрезентации исследуемого периода106. Основной массив сохранившихся средневековых печатей ордена хранится в Государственном Тайном архиве прусского культурного наследия (Берлин-Далем) и Центральном архиве Немецкого ордена (Deutschordenszentralarchiv, DOZA) в Вене. В данном исследовании используются как опубликованные в виде прорисовок и фотографий печати и современные металлические копии матриц (тюпары), так и оригинальные экземпляры фондов Государственного архива г. Торуня (Польша), а также почерпнутые из актового материала сведения.

104 Бойцов М. А. Что такое потестарная. С. 258.

105 т

1 оворя о печати, мы имеем в виду прикрепленные к документу воскомастичные оттиски; в то же время, определяющую роль при датировке времени появления каждого конкретного элемента орденского самосознания, отразившегося в изображении на памятнике, играет примерная дата создания матрицы, с помощью которой изготавливались данные оттиски. Средневековых орденских матриц практически не сохранилось.

106 Следствие запрещения личной эмблематики орденскими Статутами

Существующие типологии монет , чеканившихся в орденском

108 государстве в Пруссии , свидетельствуют о значительно меньшем числе изобразительных мотивов, относительно представленных сфрагистическими памятниками. При этом наблюдается значительное количество вариаций в рамках одного типа. В то же время, памятники нумизматики четче обозначают круг господствующих сюжетов. В диссертационном исследовании используются прорисовки орденских денариев (брактеатов) XIII в.109

Среди геральдических источников следует отметить герб Немецкого ордена110 и должностные гербы великих магистров ордена XIII в. Наиболее массовыми носителями информации геральдического характера в исследуемый период выступали монеты ордена, в ряде случаев орденский крест в щите встречается на печатях. Герб великих магистров в цветовом оформлении встречается на внутренних дверях церкви св. Елизаветы в Марбурге111. Характерной чертой эмблематики орденских гербов является большое разнообразие форм крестов. Приоритетным объектом исследований орденской геральдики являются гербы великих магистров

107 Сложность датировки и установления монетного двора обусловлены самим характером монет данного типа (брактеатов) - отсутствие легенд, схематичность представленных на них изображений, а также весьма скудные данные письменных источников. Легенда Moneta Dominorvm Prussie впервые появляется только после монетной реформы великого магистра Винраха фон Книпроде, со второй половины XIV в. См. Miehle D. Monety Zakonu Krzyzackiego (Katalog monet ziem historycznie z Polsk^ zwi^zanych. Zbiory Muzeum Narodowego w Warszawie). W-wa, 1998.

108 Эмиссия брактеатов была начата в 1233 г. Кульмская грамота, содержащая положения, касающиеся монет, являлась правовой основой организации монетного дела. Система управления монетарными вопросами в орденском государстве была четко централизованной. Устанавливалась единая серебряная монета, которая могла быть обменена раз в 10 лет. Старейшие монетные дворы располагались в Торне и Кульме, позже в Эльбинге и Кенигсберге. Монетарная система опиралась на единую монетную стопу, основой выступал кёльнский денарий. Прусская (кульмская) гривна равнялась 24 скотам, 60 шиллингам или 720 денариям.

109 Фенлер X., Гироу У., Унгер В. Словарь нумизмата: Пер. с нем. М., 1982.

110 В актовом материале отражены сведения о цветовой гамме орденских одеяний, о существовании герба великого магистра впервые упоминает Петр из Дусбурга.

111 Michler J. Die Elisabethkirche zu Marburg in ihrer ursprünglichen Farbigkeit (QSGDO, 19). Marburg, 1984. S. 248-254, Abb. 70. У. Арнольд вслед за Ю. Михлером определяет время создания до 1283 г., Ф. Беннингхофен - ок. 1300 г. См.: Arnold U. Hartmann von Heldrungen // Die Hochmeister des Deutschen Ordens 1190-1994 (QSGDO, 40). Marburg, 1998. S. 35; Idem. Die Sicht des Deutschen Ordens im 16. bis 18. Jahrhundert auf seine Anfänge // Selbstbild und Selbstverständnis. S. 256; Die Hochmeisterwappen auf den Türen der Marburger Elisabethkirche // Unter Kreuz und Adler. Der Deutsche Orden im Mittelalter. Austeilung des Geheimen Staatsarchivs Preußischer Kulturbesitz anlässlich des 800 jähringen Bestehens des Deutschen Ordens 1990 / Hrsg. v. F. Benninghoven. Berlin, 1990. S. 48. В 11. ордена. А. фон дер Ёльшнитц выявил легендарность многих сведений о

112 происхождении герба высших официалов ордена . X. Никель, основываясь на результатах исследований каменных форм и фрагментов фресок второй трети XIII в. из крепости Монфор (Штаркенберг), доказал существование данного герба уже в указанный период113. Историческую эволюцию герба великих магистров проследила M.-JI. Хекман114.

Наиболее важным вексиллографическим источником, содержащим сведения об орденской геральдике, является "Bandería Pruthenorum", представляющая собой описание 56 знамен Немецкого ордена и его союзников115. Труд написан на латинском языке краковским каноником и хронистом Яном Длугошем в 1448 г. и проиллюстрирован в цвете художником Станиславом Дуринком.

Монументальная надгробная скульптура представлена изваянием великого магистра Конрада Тюрингского (1239-1240), погребенного в соборе св. Елизаветы в Марбурге. Время создания памятника дискуссионно, некоторые ученые полагают, что он был воздвигнут непосредственно после захоронения магистра. По мнению большинства современных исследователей, датировка изваяния соответствует времени окончания работ над южными хорами собора, 1257 г116. Специальных

112 Oelsnitz А. В. von der. Herkunft und Wappen der Hochmeister des Deutschen Ordens 1198-1525. Königsberg, 1926.

113 Nickel H. Some Heraldic Fragments found at Castle Montfort/Starkenberg in 1926, and the Arms of the Grand Master of the Teutonic Knights // Metropolitan Museum Journal, 24. 1989. S. 35-46; Idem. Über das Hochmeisterwappen des Deutschen Ordens im Heiligen Land // Der Herold. Jge. 33-35 (NF 13). 1990-1992. S. 97-108.

114 Heckmann M.-L. Überlegungen zu einem heraldischen Repertorium an Hand der Hochmeisterwappen des Deutschen Ordens // Edition deutschsprachiger Quellen aus dem Ostseeraum (14.-16. Jahrhundert). Hrsg. v. M. Thumser, J. Tandecki und D. Heckmann. Torun, 2001. S. 315-346.

115 Ekdahl S. Die "Banderia Prutenorum" des Jan Dlugosz - eine Quelle zur Schlacht bei Tannenberg. Untersuchungen zu Aufbau, Entstehung und Quellenwert der Handschrift. Mit einem Anhang: Farbige Abbildungen der 56 Banner, Transkription und Erläuterungen des Textes (Abhandlungen der Akademie der Wissenschaften in Göttingen, Philosophisch-historische Klasse, Folge 3, № 104). Göttingen, 1976. 51 знамя (баннеры и гонфаноны) было захвачено польско-литовскими войсками в битве при Грюнвальде 1410 г. и выставлено в Вавельском соборе Кракова, 5 знамен Ливонского ордена захвачены в битве при Накеле 1431 г. Памятник неоднократно издавался; наиболее качественным, снабженным богатым научным аппаратом, является издание, подготовленное шведским историком С. Экдалем, которое и используется в данном исследовании. Последние знамена были утрачены в конце XVIII в.

116 Michler J. Ор. cit. S. 234. работ, посвященных данному надгробному изображению, не существует. Памятник изучался, преимущественно, в искусствоведческом аспекте, в контексте общих исследований фигурных изображений гессенских ландграфов117. Особую группу составляет цикл статей каталогов, jo посвященных 750-летию смерти св. Елизаветы и 700-летнему юбилею церкви святой119. Историография проблемы

Исследования средневековой истории Немецкого ордена120 в настоящее время проводятся, главным образом, в рамках международных организаций и научных мероприятий. Среди них выделяются специально созданная с целью его изучения «Международная историческая комиссия по исследованию Немецкого ордена», а также регулярно проводимые конференции и общества с более широким спектром научных интересов, концентрирующим внимание на истории духовно-рыцарских орденов или крестоносного движения в целом. Наиболее известными из них являются коллоквиумы "Ordines militares" и «Общество изучения крестовых походов и Латинского Востока». Учитывая органическую связь истории

117 Landau G. Die figürlichen Grabmäler in der Kirche der heiligen Elisabeth zu Marburg // Zeitschrift des Vereins für hessische Geschichte und Landeskunde, 5. Kassel, 1850. S. 184-195; Küch F. Die Landgrafengräber in der Elisabethkirche zu Marburg. Ein Beitrag zur hessischen Kunstgeschichte // Zeitschrift des Vereins fllr hessische Geschichte und Landeskunde, 36 (N.F. 26). 1903. S. 145-225; Holladay J. A. The Tombs of the hessian landgraves in the church of St. Elisabeth at Marburg. Brown University Diss. phil. 1982.

118 Sankt Elisabeth. Fürstin, Dienerin, Heilige. Katalog der Ausstellung zum 750. Todestag d. hl. Elisabeth, Marburg, 1981-1982. Hrsg. v. der Philipps-Universität Marburg in Verbindung mit dem Hessischen Landesamt für geschichtliche Landeskunde. Sigmaringen, 1982. S. 491-493. № 123.

119 700 Jahre Elisabethkirche in Marburg, 1283-1983. Katalog der Ausstellung. Kat. 4: Die heilige Elisabeth in Hessen. S. 122. № 80. Kat. 5: Der Deutsche Orden in Hessen. Marburg, 1983. S. 39. № 52.

120 Историография истории Немецкого ордена неисчерпаема, занимает не одно столетие, чему будет уделен специальный раздел нашей работы. В 1652 г. на факультете права университета Leuven была защищена докторская диссертация Bellum Sacrum Ordinis Teutonia', см.: Ritter und Priester. Acht Jahrhunderte Deutscher Orden in Nordwesteuropa / Hrsg. v. U. Arnold. Alden Biesen, 1992. № III. 10. 1. Как и в случае с иными крупнейшими духовно-рыцарскими орденами, существует ряд специализированных библиографий, посвященных как отдельным аспектам орденской проблематики, так и вопросу в целом, их краткий обзор делает X. Бокман, см.: Бокман X. Немецкий орден: Двенадцать глав из его истории / Пер. с нем. В. И. Матузовой. М.: Ладомир, 2004. С. 212. В работе используется переработанная К. Визером библиография К. Лампе: Lampe К. Н. Bibliographie des Deutschen Ordens bis 1959 / Hrsg. v. K. Wieser (QSGDO, 3). Bonn; Bad Godesberg, 1975. Краткий обзор наиболее важных исследований по ряду ключевых проблем орденской тематики см.: Бокман X. Указ. соч. С. 209-258; Biskup М., Labuda G. Dzieje zakonu krzyiackiego w Prusach. Gospodarka - Spoleczenstwo - Paiistwo - Ideologia. Gdansk, 1988. S. 516553. корпорации с историей конкретных регионов, значительное внимание ордену традиционно уделяется и в трудах специальных комиссий, исследующих реалии прошлого определенных областей. Это, прежде всего, Историческая комиссия по изучения Восточной и Западной Пруссии, Балтийская историческая комиссия, Центр балтийских исследований.

Разработка вопросов истории духовно-рыцарских корпораций и, в частности, Немецкого ордена, развивается в соответствии с общими тенденциями изучения крестоносного движения, среди которых следует указать интернационализацию, сотрудничество представителей различных «национальных школ», ученых разных стран в решении конкретных проблем орденской истории, междисциплинарность, регионализацию исследований, совмещаемую с их международным характером. Это ясно прослеживается как в постановке ключевых проблем истории орденов и ее интегрированностью в более широкий контекст, так и в оценке их в целом. Давние традиции изучения широкого спектра проблем и колоссальная историография позволяют отнести историю института к числу классических в исторической науке. Никоим образом не претендуя на всеобъемлющее освещение данного феномена (некоторые основополагающие вопросы, затрагивающие исследуемую тематику, будут рассмотрены в специальной главе), хотелось бы отметить основные научные тенденции.

Во-первых, явно прослеживается расширение проблемного поля исследований орденской тематики, круга исследователей из все большего числа стран современного мира. Достаточно взглянуть на все увеличивающийся специальный библиографический раздел в выпусках "International Medieval Bibliography", издаваемой университетом Лидса, а также "Deutschen Archiv für Erforschung des Mittelalters". Сюда же следует отнести интенсификацию обсуждений на научных конференциях. Наряду с многочисленными специальными, на проводимых с 1994 г. в Лидсе ежегодных Международных медиевистических конгрессах действуют секции истории крестовых походов. Уже в 1960 крупнейший современный немецкий исследователь крестоносного движения X. Э. Майер опубликовал первую «Библиографию истории крестовых походов».

Весьма важным представляется объединение исследовательских усилий, еще в начале XX в. в значительной степени замкнутых границами Франции и Германии. Интернационализации и координации научной деятельности значительно способствует основанное в 1980 г. «Общество изучения крестовых походов и Латинского Востока» (Society for the Study of the Crusades And the Latin East, SSCLE), в настоящее время представленное 430 участниками из 31 страны, в т. ч. Израиля, Ливана и Египта . Общество издает с 1981 г. бюллетень, информирующий о появлении новых работ и научно-исследовательских проектов, а с 2002 г. ежегодник "Crusades" (Б. Кедар и Дж. Райли-Смит), а также проводит с 1983 г. один раз в четыре года конгрессы, каждый раз в новом центре (последний проходил в 2004 г. в Стамбуле) и осуществляет организацию секций истории крестовых походов на иных международных конференциях. Наверное, не будет преувеличением утверждать о лидирующих позициях ученых Великобритании в современных исследованиях крестоносного движения. Четко прослеживается также расширение географического и хронологического охватов.

Свидетельством растущей интернационализации применительно непосредственно к истории духовно-рыцарских орденов являются проводимые с 1981 г. раз в два года в Торуне (Польша), на базе Историко-архивного института им. Николая Коперника122 конференции "Ordines

121 http://www.sscle.org - 04.02,2007

122 Конференции проводятся в сотрудничестве с Научным обществом Торуня (TNT).

Militares"123, организатором которых стал 3. X. Новак, ученик основоположника исследований истории Немецкого ордена в Торуне К. Гурского124. В настоящее время конференционные мероприятия возглавляются профессорами Р. Чая (Торунь) и Ю. Сарновским (Гамбург). Несмотря на количественное преобладание польских и немецких историков, наблюдается постоянное увеличение количества участников из других стран, в т. ч. Японии и Израиля. Аналогичные тенденции прослеживаются и в расширении круга исследуемых корпораций, где, несмотря на абсолютное доминирование истории Немецкого ордена, все чаще объектами рассмотрения становятся ордена тамплиеров, иоаннитов и испанские духовно-рыцарские корпорации. Еще шире круг исследуемых проблем, тематически соответствующих каждый раз новой ключевой теме. Конференции посвящались роли орденов в христианизации и колонизации региона Балтийского моря125, роли орденов в средневековой культуре126,

127 методологии орденской истории , взаимоотношениям орденов с духовной и светской властью128, военному делу129, спиритуалитету130,

131 ~ 132 связям ордена и региона , отношениям орденов и католической церкви ,

123 Организации конференций предшествовала совместная работа немецких и польских историков, встречавшихся в 1974 г. для обсуждения проекта школьных учебников. Об этом, см.: Arnold U. Schulbuchgespräche zwischen der Bundesrepublik Deutschland und der Volksrepublik Polen. Entwicklung — Probleme — Perspektiven // Bundesrepublik Deutschland — Volksrepublik Polen. Bilanz der Beziehungen und Perspektiven ihrer Normalisierung / Hrsg. von H. A. Jacobsen, С. C. Schweitzer, J. Suiek und L. Trzeciakowski. Frankfurt am Main, 1978. S. 328—366. Данная встреча свидетельствовала о прекращении острой, политически окрашенной полемики между учеными обеих стран, одной из ключевых проблем которой являлась средневековая история Немецкого ордена в Пруссии. Непосредственным предшественником Торуньских конференций были международные встречи историков в Констанце в 1977-1978 гг., посвященные средневековой истории духовно-рыцарских орденов. О них, см.: Die geistlichen Ritterorden. Общий обзор начальной истории конференции "Ordines Militares", У. Арнольд, см.: Arnold U. Ordines Militares. Colloquia Torunensia Historica // ZfO. 1984. H. 2. S. 244 - 257.

124 Торунь является главным в Польше и одним из крупнейших в мире центром исследований истории Немецкого ордена

125 Die Rolle der Ritterorden in der Christianisierung und Kolonisierung des Ostseegebietes / Hrsg. von Z. H. N о w a k (Universitas Nicolai Copernici. Ordines militares. Colloquia Torunensia Historica, I). Toruri, 1983.

126 Die Rolle der Ritterorden in der mittelalterlichen Kultur / Hrsg. von Nowak Z.H. Torun, 1985.

127 Werkstatt des Historikers der mittelalterlichen Ritterorden. Quellenkundliche Probleme und Forschungsmethoden / Hrsg. Z. H. Nowak. Torun, 1987.

128 Die Ritterorden zwischen geistlicher und weltlicher Macht im Mittelalter / Hrsg. Z. H. Nowak. Torun, 1990.

129 Das Kriegswesen der Ritterorden im Mittelalter / Hrsg. Z. H. Nowak. Torun, 1991.

130 Die Spiritualität der Ritterorden im Mittelalter / Hrsg. Z. H. Nowak. Torun, 1993.

131 Ritterorden und Region / Hrsg. Z. H. Nowak. Torun, 1995.

132 Ritterorden und Kirche im Mittelalter / Hrsg. Z. H. Nowak. Torun, 1997. историческому восприятию орденов133, самоизображению и самосознанию их членов134, орденам как носителям власти135. Весьма справедливыми представляются слова В. И. Матузовой о превращении в настоящее время Немецкого ордена в идею, служащую «сплочению интеллектуальных сил исторической науки на международном уровне»136.

Еще более широкий спектр участников и тем прослеживался на проходящих с 1992 г. каждые четыре года конференциях на St. John's Gate в Clerkenwell, старом владении иоаннитов в Лондоне, также

137 свидетельствующих об усилении интереса к проблематике . Начинание

138 139

Малколма Барбера в настоящее время продолжено Хелен Николсон .

Среди иных международных исторических сообществ, плодотворно исследующих духовно-рыцарские ордена и, в частности, Немецкий орден, в числе наиболее важных следует указать основанный в 2000 г. Центр изучения крестовых походов Кардиффского университета (Южный Уэльс). Его руководителями являются Питер Эдбёри и Хелен Николсон, одним из приоритетных направлений научной деятельности которой является проведение сравнительных исследований крупнейших духовно-рыцарских орденов Европы140. Необходимо также назвать группу под руководством английского историка Алана Мёррея (Институт медиевистических исследований, Университет Лидса, Великобритания)141.

На решении более частных проблем сконцентрированы усилия членов проекта «Дания и крестоносное движение» (Курт Йенсен) Южно

133 Vergangenheit und Gegenwart der Ritterorden. Die Rezeption der Idee und die Wirklichkeit / Hrsg. Z. H. Nowak. Torun, 2001.

134 Selbstbild und Selbstverständnis.

135 Die Ritterorden als Träger von Herrschaft: Territorien, Grundbesitz und Kirchen / Hrsg. v. R. Czaja und J. Sarnovsky. Torun, 2005.

136 Матузова В. И. Средневековый Немецкий орден в современной международной историографии // Древнейшие государства Восточной Европы. 2002. Генеалогия как форма исторической памяти. М., 2004. С. 297.

137 Sarnowsky J. Kreuzzüge und Ritterorden in der neueren Forschung, // Die Aktualität des Mittelalters. Hrsg. v. H.-W.Goetz. Bochum, 2000. S. 29.

138 The Military Orders. Fighting for the Faith and Caring for the Sick / Ed. M. Barber. Aldershot, 1994.

139 The Military Orders. Vol. 2. Weifare and Warfare / Ed. H. Nicholson. Aldershot, 1998.

140 http://www.cf.ac.uk/hisar/people/hn/ - 04.02.2007. См.: Nicholson H. Op. cit.

Датского Университета (Одензее), уделяющего наибольшее внимание в интересующем нас контексте крестовым походам в Восточную Прибалтику142.

На базе музейного комплекса в Мальборкском замке (Польша), бывшем «столицей» Немецкого ордена в 1309 - 1457 гг., регулярно проводятся исторические и искусствоведческие конференции самой разнообразной тематики. Приоритетным направлением в них являются исследования средневековой орденской культуры в Пруссии. Среди них следует выделить, прежде всего, проводимые с 2001 г. раз в три года международные конференции, посвященные проблемам функционирования средневековой канцелярии, тематика сообщений ограничивается Немецким орденом и польской королевской канцелярией. Наряду с ними весьма важную роль играют встречи ученых, на которых рассматриваются конкретные явления орденской культуры, например, «Средневековая литература и культура в государстве Немецкого ордена в Пруссии: создание и континуитет» (2004 г.), «Культура и искусство в государстве Немецкого ордена в Пруссии» (2005 г.) и др143.

Весьма велико значение в научной разработке широкого спектра проблем истории духовно-рыцарских в Прибалтийском регионе Международной исторической комиссии по изучению Немецкого ордена (президент - профессор Удо Арнольд, университет Бонна), объединяющей ученых ряда европейских стран.144 Образованная в 1985 г. в Вене комиссия проводит регулярные тематические сессии, с 1986 г. издает в серии «Источники и исследования по истории Немецкого ордена» (Quellen und

141 http://www.leeds.ac.uk/cms/StafP/o20and%20Research%20Students/alanvmurray.html-04.02.2007

142 http://www.crusades.dk - 04.02.2007

143 http://www.zamek.malbork.pl/pl/sesje - 04.02.2007.

144 Nowak Z. H. Powstanie mi?dzynarodowej historycznej komisji do badania dziejow zakonu krzyiackiego w Wiedniu // ZH. T. LI. 1986. Z. 3. S. 213 - 214; Матузова В. И. Крестоносцы в Восточной Европе: Крестовые походы в Прибалтику как проблема современной историографии (по материалам зарубежных исследований // Матузова В. И., Назарова Е. Л. Крестоносцы и Русь. Конец XII В.-1270 г. Тексты, перевод, комментарии. М.: Индрик, 2002. С. 24.

Studien zur Geschichte des Deutschen Ordens)145 различные материалы, посвященные истории ордена, осуществило серию музейных мероприятий, посвященных 800-летию Немецкого ордена. Следует отметить, что данные выставочные мероприятия начала 1990-х гг. зачастую сопровождались научными конференциями, наиболее важными из которых были коллоквиумы "Crux et arma", проводившиеся в 1991 и 1992 гг. в замковых комплексах Майнау и Альден Бизен146. Среди приоритетных путей достижения исследовательских целей комиссии четко прослеживается междисциплинарность и широкое сотрудничество с существующими учреждениями и коллективами ученых. В настоящее время комиссия включает 28 членов, Россия представлена В. И. Матузовой (ИВИ РАН, Москва).

Исследование истории собственной организации является одним из приоритетных направлений современной деятельности самого Немецкого ордена147. Так, издание вышеуказанной серии «Источники и исследования по истории Немецкого ордена» было инициировано в 1967 г. самим орденом и осуществлялось под его патронатом вплоть до 1986 г. Орденское издательство (Deutschordens-Verlag) также выпустило множество иных серьезных научных трудов, затрагивающих историю организации. Фонды Центрального архива Немецкого ордена (Deutschordenszentralarchiv, DOZA) в Вене содержат наибольшее на сегодняшний день собрание относящихся к его истории документов148, а

145 На сегодняшний день вышло более 60 томов, тематически приоритетным направлением на современном этапе являются исследования истории конкретных административно-территориальных единиц Немецкого ордена, в частности, балеев и комтурств. Хронологический, географический и проблемный диапазоны исследований комиссии весьма широки, охватывая историю ордена от основания до современности на региональном и европейском уровнях.

146 Nowak Z. Н. Kolokwium w Alden Biesen (Belgia) - Zakon krzyzacki na Europejskim Zachodzie // ZH. T. LVIII. 1993. Z. 4. S. 181-182.

147 Об этом свидетельствует информация официального характера на web-сайте Немецкого ордена: http://www.deutscher-orden.at. В настоящее время резиденция верховного магистра и центральный аппарат орденской администрации находятся в Вене.

148 Обзор регест архива см. Nordosteuropa und der Deutsche Orden. Band I (1243 bis 1561). Kurzregesten Nr. 1-2294 zu den Aktenbeständen "Abt. Preußen" und "Abt. Livland" des Zentralarchivs des Deutschen Ordens in Wien. Hg. v. K. Wieser (QSGDO, 17). Bonn-Bad Godesberg, 1969; Nordosteuropa und der Deutsche Orden. также крупнейшую коллекцию металлических копий средневековых печатей корпорации149. Некоторые из наиболее известных современных историков ордена являются его членами, продолжая традицию Мариана Тумлера150, среди них следует отметить, прежде всего, архивариуса DOZA Б. Демеля и Э. Фолггера151.

Связь истории ордена и региона четко прослеживается в публикуемых трудах основанной в 1923 г. Исторической комиссии по изучению Восточной и Западной Пруссии (Historischen Kommission für ost-und westpreussische Landesforschung), работающей в настоящее время под

152 председательством профессора Юргена Сарновского (Гамбург) . Организация издает с 1963 г. бюллетень «Пруссия», пришедший на смену выходившему в 1924 - 1943 гг. журналу "Altpreussische Forschungen", а также продолжает подготовку и публикацию новых томов «Грамот Пруссии» (Preussisches Urkundenbuch), выход которых в настоящее время приостановился в связи со смертью К. Конрада. Важное место в деятельности комиссии уделялось составлению биографического компендиума по истории Пруссии - "Altpreussische Biographie", где нашли отражение биографии братьев и официалов Немецкого ордена и историков-орденоведов. Здесь же следует отметить труды Балтийской

Kurzregesten Band II (1562-Ende des 18. Jahrhunderts). Kurzregesten Nr. 2295-4629 zu den Aktenbeständen "Abt. Preußen" und "Abt. Livland" des Zentralarchivs des Deutschen Ordens in Wien sowie Corrigenda zu Band I. Hg. v. K. Wieser (QSGDO, 27). Bonn-Bad Godesberg, 1972. Наряду с актовым материалом, в материалах архива представлены хроники и иные категории памятников.

149 Их обзор был сделан В. Пиллихом, см. Pillich W. Die Typarsaramlung des Deutschordensarchivs // Mitteilungen des österreichischen Staatsarchivs, 5. 1951. S. 363 - 400. В Вене также находится сокровищница (Schatzkammer) Немецкого ордена, содержащая, среди прочего, великолепное монетное собрание. См. Dudik В. Des Hohen Deutschen Ritterordens Münzsammlung. Vienna, 1858; Fillitz H. Schatzkammer des Deutschen Ordens. Kurzkatalog. Wien, 1971.

Верховный магистр ордена в 1948-1970 гг., автор фундаментальной истории корпорации в средние века, см.: Turnier М. Ор. cit.

151 Die Regeln. . Данное собрание исследований истории орденского устава представлено работами членов Немецкого ордена, в т. ч. занимающего в настоящее время должность верховного магистра Бруно Платтера.

152 Keyser Е. 40 Jahre Historische Komission für ost- und westpreussische Landesforschung 1923 - 1963 // ZfO. 1963. H. 3. S. 501 - 516; http://www.rrz.uni-hamburg.de/Landesforschung/hiko.htm - 04.02.2007. Деятельность комиссии была прервана началом Второй мировой войны и возобновлена в 1950 г.

РОССИЙС ii/.J 41

ГОСУДА^СТБаНп.-Л

БИБЛИОТЕКА исторической комиссии (Baltische Historische Kommission) , активно исследующей историю Ливонского ордена в контексте его активности в Восточной Прибалтики.

Характерной чертой изучения Немецкого ордена на современном этапе является все более широкое привлечение новейших информационных технологий. Наиболее известным является осуществляемый с 1999 г. проект Юргена Сарновского (Гамбургский университет) «Виртуальное собрание прусских грамот» (Das virtuelle Preußische Urkundenbuch), имеющий целью перевод относящегося к средневековой истории Немецкого ордена в Пруссии актового материала в электронный вид с его последующим размещением на сайте университета154. Воспроизводятся регесты за 1140 - 1525 гг., а также полные тексты грамот за 1382 - 1525 гг. с формулярной разбивкой и комментариями.

В 2000 г. Стюартом Дженксом было начато создание электронной базы данных полной библиографии истории Пруссии. Ученым проделана колоссальная работа, включающая обработку названий существующих изданий источников и монографических трудов, содержания периодических изданий, материалов конференций, собраний исследований, выставочных каталогов155.

Круг ученых, специализирующихся на истории духовно-рыцарских орденов, не ограничивается представителями европейских стран. Немецкий орден находит своих исследователей и в США, наиболее известным из которых является профессор Монмаутского колледжа (Иллинойс) Вильям Урбан156. Крупнейший американский специалист в области средневековой истории Пруссии и Ливонии, посвятивший

153 http://www.balt-hiko.de - 04.02.2007.

154 http://www.rrz.uni-hamburg.de/Landesforschung/orden.html - 04.02.2007.

155 http://www.phil.uni-erlangen.de/~plges/quellen/pub/bibliographie.html#a - 04.02.2007.

156 http://department.monm.edu/history/urban - 04.02.2007. крестовым походам в Прибалтику серию монографических исследований157, нередко формулирующий научные проблемы с постмодернистской оригинальностью, Урбан редактировал в 1990-1994 г. «Журнал балтийской истории» (The Journal of Baltic History). Ученый также принимает участие в работе Центра литванистических исследований (Lithuanian Research and Studies Center) в Чикаго, издающего ежеквартальный журнал "Lituanus"158. Исследования истории Прибалтийского региона в США ведет также Центр балтийских исследований Мэдисонского университета (Висконсин).

Исследованием военно-монашеских корпораций занимается также Кафедра медиевистических исследований Центрально-Европейского Университета (Венгрия, Будапешт)159. Изучение Немецкого ордена проводится также в «Гердеровском институте» Марбурга (Германия), созданном в 1950 г160.

Внимание различным аспектам орденской истории неизменно уделяется на страницах журнала «Sacra Militia. Rivista di storia degli ordini militari», выходящего с 2001 г. в Генуе (Италия).

В России несомненный приоритет в изучении проблематики Немецкого ордена принадлежит Центру «Восточная Европа в античном и средневековом мире» ИВИ РАН (Москва), где данное направление представлено работами В. И. Матузовой.

157 Ürban W. The Prussian Crusades. Washington, 1980; Idem. The Livonian Crusade. Washington, 1981; Idem. The Samogitian Crusade. Chicago, 1989; Idem. The Baltic Crusade. 2nd ed. Chicago, 1994.

158 http://www.lituanus.org - 04.02.2007.

159 http://www.ceu.hu/medstud/events/ev004/progrl.htm - 04.02.2007. Подготовке молодых историков, специализирующихся на изучении Немецкого ордена, уделяется большое внимание. Она является одной из главных целей деятельности Международной исторической комиссии по изучению Немецкого ордена; также следует отметить функционирование «Форума молодых историков духовно-рыцарских орденов», действующего как секция конференций цикла Ordines militares.

160 Труды сотрудников института положили начало исследовательскому направлению, известному как «остфоршунг», областью изучения которого являлась немецкая история в Восточной Европе. Зачастую явно политизированные акценты их работ вызывали острое неприятие советских историков, впрочем, демонстрирующих не меньшую степень идеологизации. С 1952 г. издается журнал "Zeitschrift für Ostforschung", на страницах которого неизменно фигурирует орденская проблематика. См. Пашуто В. Т. Так называемое «изучение Востока» - идеология западногерманского реваншизма // Вопросы истории. 1959. №3. С. 60-76.

В современной международной историографии крестоносного движения возможно выделить несколько групп ученых, полемизирующих относительно дефиниций вооруженных паломничеств. Данный «раскол» известен как спор «традиционалистов» и «плюралистов»161. Со времен

1 /»I

Фридриха Вилькена вплоть до трудов Стивена Рансимена середины XX в163, датой окончания крестоносного движения считался 1291 г. Данная точка зрения в настоящее время подвергается мощной критике, начало которой было положено представителями англо-американской историографии изданием монументальной «Истории крестовых походов» (последний, 6-й том вышел в 1989 г.), отодвинувшей верхнюю рамку в XV в164. Придерживающиеся «классической» модели ученые (традиционалисты), наиболее известным современным представителем которых является Ханс Эберхард Майер165, полагают, что истинными крестовыми походами были лишь вооруженные паломничества на Восток, преследовавшие цели оказания помощи христианам и освобождения Иерусалима или Святой Земли. Таким образом, из сферы крестоносного движения исключались войны на Иберийском п-ове, Венгрии и Прибалтийском регионе.

Сторонники расширения хронологических и географических рамок крестоносного движения (плюралисты) в качестве формообразующих элементов называют папское одобрение и участие в организации, наделение крестоносцев специальными привилегиями. Контроверзой X. Э. Майеру стал выход в свет в 1977 г. труда наиболее известного современного «плюралиста» Джонатана Райли-Смита, подчеркивавшего, что крестовые походы следует понимать значительно шире, относя к ним

161 Constable G. The Historiography of the Crusades // The Crusades from the Perspective of Byzantium and the Muslim World. Washington: Dumbarton Oaks Papers, 2001. Р. 1 - 22. О споре см.: Jensen J. M. Peregrinado sive expedido: Why the First Crusade was not a Pilgrimage // Al Masaq. 2003. Vol. 15. № 2. P. 119-137.

162 Wilken F. Geschichte der Kreuzzüge. Leipzig, 1807-1832. Bd. 1-7.

163 Runciman S. A History of the Crusades. Cambridge, 1952-1954. Vol. 1-3.

164 A History of the Crusades. Ed. К. M. Setton. Madison; Milwaukee; London, 1969-1989. Vol. 1-6. войну с сарацинами на Востоке и в Испании, с язычниками в Прибалтике, еретиками, схизматиками и светскими противниками церкви в Европе166. Попытку примирить данные диаметрально противоположные подходы предпринял Жан Ришар167. Слабым местом обеих концепций является невозможность объяснения с их позиций так называемых «пред- или прото-крестовых походов», имевших место до конца XI в. Следует отметить, что и традиционалисты, и плюралисты акцентируют внимание на «официальном» характере крестоносного движения.

Другая группа ученых, пожалуй, самым ярким представителем которой является Поль Альфондери, концентрировалась прежде всего на изучении т. н. «спиритуальных» и «психологических» феноменов, внутреннего мира крестоносцев и мотивации их действий. Единственным настоящим крестовым походом они считали Первый (1096-1099 гг.), отмеченный наибольшим духовным подъемом, что Альфондери связывал с

1 ЛЯ эсхатологическими представлениями .

Наконец, имеется группа историков, которые могут быть названы «генералистами», идентифицирующими крестовые походы со священной войной и битвами ради защиты веры. К ним следует отнести, прежде всего, Майкла Вилли. Эрнст-Дитер Хель в статье «Что такое собственно крестовый поход» (Was ist eigentlich ein Kreuzzug?) отклоняет и традиционалистские, и плюралистские дефиниции крестового похода как слишком ограниченные, и утверждает, что крестовый поход был войной, упорядоченной и укрепленной Божественным авторитетом (Deo auctore)169. Крестовый поход, таким образом, был исполнением воли Бога на земле и средством искупления грехов. Обретение Иерусалима, согласно Хелю,

165 Mayer H. E. Geschichte der Kreuzzüge. Stuttgart, 1965.

166 Riley-Smith J. What Were the Crusades? London, 1977.

167 Richard J. Histoire des croisades. Paris, 1996.

168 Alphandéry P. La chrétienté et l'idée de croisade. Ed. A. Dupront. Paris, 1954-1959.

169 Hehl E.-D. Was ist eigentlich ein Kreuzzüg? // HZ, 259. 1994. S. 297-336. следует понимать в духовном смысле; объектом крестового похода мог быть любой, воспринимавшийся в качестве врага Христа.

Таким образом, в новейшей историографии крестоносного движения явно прослеживается актуализация обращения к идеальным феноменам социальной психологии крестоносной эпохи. В этой плоскости лежит и избранная нами тема самосознания одного из учреждений политики expeditio Christi, Немецкого ордена. Хронологические и географические рамки

Хронологические рамки исследования охватывает событийную канву с 1198 по 1309 гг. Данный период характерен как эпоха становления Немецкого ордена в качестве полноправного церковного института, его уравнивания в правах с более старыми духовно-рыцарскими орденами, а также складывания и преобразования структур территориальной власти во многих европейских регионах, осуществляемого как путем пожалований и покупки владений, так и создания миссионерского государства в

170

Пруссии как наиболее эффективной, с точки зрения высших официалов ордена, формы христианизации языческих прусских племен. Эта духовная и политическая жизнь Немецкого ордена находила отражение во всех памятниках орденской культуры, чем и обусловлен наш выбор.

Нижние границы исследования определены исходя из даты официального утверждения свершившегося преобразования Немецкого ордена как госпитального братства в духовно-рыцарскую корпорацию (1198/99 гг.), закрепленного соответствующей папской буллой .

В качестве верхней хронологической границы избран 1309 г. -перенесение великим магистром Зигфридом фон Фейхтвангеном своей

170 Под «Пруссией» понимается совокупность земель, населенных ко времени прибытия орденских войск в 1228 г. языческими племенами пруссов, покорение которых было в целом завершено к 1283 г.

171 Булла папы Иннокентия III от 19 февраля 1199 г., см.: Strehlke Е. Tabulae ordinis Theutonici. В., 1869. S. 37. №. 297. резиденции и совета высших гебитигеров из Венеции в Пруссию, что явилось следствием отказа ордена от региона Средиземноморья как основного направления политической активности. Ряд исследователей

173 подчеркивает, что свершившаяся транслокация была следствием победы так называемой «прусской партии» великого магистра Конрада фон Фейхтвангена, ориентировавшейся на Пруссию как наиболее перспективный регион деятельности ордена после потери Акры в 1291 г174. Несмотря на то, что указанная дата является общепринятой в международной историографии, следует подчеркнуть ее условность, поскольку процесс перевода высшей орденской администрации был

175 растянут во времени и сопровождался рядом катаклизмов .

172 Венеция была традиционным пунктом отплытия немецких крестоносцев в Св. Землю. О переносе см.: Raddatz W. Die Übersiedlung des Deutschen Ritterordens von Palästina nach Venedig und Marienburg. Halle а S., 1914; Forstreuter K. Das "Hauptstadtproblem" des Deutschen Ordens // Jahrbuch für die Geschichte Mittel-und Ostdeutschlands. Tübingen. 1956. Bd. V. S. 129-156.

173 О внутреннем конфликте в ордене в начале XIV в. см.: Forstreuter К. Der Deutsche Orden am Mittelmeer. Studien über den Ursprung und das Ende der Deutschordensbesitzungen in den Mittelmeerländem (QSGDO, 2). Bonn; Bad Godesberg, 1967.

174 Arnold U. Mistrz niemiecki Konrad von Feuchtwangen i jego „stronnictwo pruskie" w zakonie krzyzackim pod koniec XIII i na poczqtku XIV wieku // Zakon krzyiacki. Z Ziemi Swietej nad Baltyk. Torun, 1996. S. 102129. Наиболее вероятной причиной представляется рост критики духовно-рыцарских орденов после потери Святой Земли; в случае с Немецким орденом главную роль сыграли его конфликты начала XIV в. с горожанами и архиепископом Риги. В сложившихся обстоятельствах перенос резиденции высших официалов ордена призван был продемонстрировать приоритетность борьбы с язычеством Пруссии и Литвы в перечне политических задач ордена. О кризисности положения свидетельствует чрезвычайная поспешность осуществления самой акции. См.: Fischer М. Ор. cit. Р. 263; Turnier М. Ор. cit. S. 304. О конфликтах ордена с духовными иерархами Ливонии и Пруссии см.: Auns M. Konflikty zakonu inflanckiego z arcybiskupem ryskim w XIII w. // Ekspansja niemieckich zakonöw rycerskich w strefie Baltyku od XIII do polowy XVI wieku / Pod red. M. Biskupa. Torun, 1990. S. 121-126; Jähnig B. Das Ringen zwischen Deutschen Orden und bischöflicher Gewalt in Livland und Preußen // Römische Quartalschrift für christliche Altertumskunde und für Kirchengeschichte, 97.2002. S. 215-237.

175 Так, упраздненная в 1309 г. должность ландмейстера Пруссии вскоре была возобновлена и оставалась в силе до 1324 г. Преемник Зигфрида фон Фейхтвангена, Карл Трирский (1311-1324), резидировал в Трире; Пруссия была прочно установлена в качестве административного центра ордена только при Вернере фон Орзельне (1324-1330). Подробно об этом, см.: Niess U. Hochmeister Karl von Trier (13111324). Stationen einer Karriere im Deutschen Orden (QSGDO, 47). Marburg, 1992; Reglinski A. Zmiany wielkich dostojniköw krzyiackich w latach 1309-1315 // Ludzie, wladza, posiadloäci. Red. J. Powierski, B. Sliwinski. Gdansk,1994. S. 191-216; Jözwiak S. Kryzys wladzy w zakonie krzyiackim a problem personalnej obsady komturstwa pokrzywienskiego w latach 1309-1320 // Rocznik Grudziqdzki 13. 1998. S. 21-31. C. Южьвяк утверждает, что перевод великих гебитигеров в Пруссию завершился к 1312 г.: Jözwiak S. Centraine i terytorialne organy wladzy zakonu krzyiackiego w Prusach w latach 1228 - 1410. Rozwöj -przeksztaicenia - kompetencje. Torun, 2001. S. 222. По мнению Вернера Улиха, резиденция высших официалов ордена в 1309 г. не переносилась непосредственно из Венеции в Мариенбург, но промежуточно размещалась в Эльбинге. См.: Uhlich W. Der Beitrag der Hochmeister Konrad und Siegfried von Feuchtwangen zur Geschichte des Deutschen Ordens. Feuchtwangen, 1990. Впрочем, для нас куда более важным представляется сам факт смены политического ориентира.

Географически исследование ориентировано, прежде всего, на Пруссию, поскольку, несмотря на размещение представителей высшей орденской власти в Святой Земле и Венеции вплоть до 1309 г., данная область политической активности корпорации, приведшей к созданию там разветвленной структуры территориальной власти, оцениваемой многими

176 исследователями как государство , представляется нам приоритетнои. Аргументом в пользу оценки Пруссии как главного региона орденской активности (возможно, с 1228 г.), служит и такой фактор, как наиболее

177 быстрый карьерный рост братьев, служащих в балее . Необходимость уяснения аналогий и специфики эмблематической саморепрезентации официалов в баллее требует обращения к иным регионам орденской

178 деятельности: Святой Земле, владениям в империи и Ливонии . Не последнюю роль в избрании Пруссии географически приоритетным объектом исследования играет одно из следствий переноса центральной резиденции корпорации в данный баллей: создание там полноценной традиции собственного орденского историописания, т. е. наилучшая обеспеченность источниками.

176 Как известно, понятие государства возникло лишь в Новое время. В немецкой литературе применяется понятие «территориальное государство» (Territorialstaat) для обозначения данного типа средневекового государства. Его главным признаком считается осуществленная в рамках феодального владения централизация, не повлекшая за собой создания национального государства. См. Nowak Z.H. Der Deutsche Orden in Preusen: War der Ordensstaat ein moderner Staat? // Medieval spirituality in Scandinavia and Europe. Odense, 2001. S. 157-168; Бессуднова M. Б. Магистр Ливонского ордена Вольтер фон Плеттенберг и проблема преобразования Ливонского орденского государства на рубеже XV - XVI вв.: дис. к. и. н. М., 2003. С. 9.

177 Сравнительным исследованиям динамики карьерного роста братьев ордена в различных регионах его деятельности посвятил часть своего фундаментального исследования Клаус Милитцер, см.: Militzer К. Op. cit. S. 387 - 458. См., также новейшее просопографическое исследование Мацея Дорны, специально останавливающегося на проблематике карьеры братьев в Пруссии: Dorna M. Bracia zakonu krzy¿ackiego w Prusach w latach 1228 - 1309. Studium prozopograficzne. Poznañ, 2004. S. 64 - 76. Вследствие того, что прусские земли являлись основным регионом военной активности ордена, существуют многочисленные свидетельства о том, что служба в нем в XIII в. воспринималась зачастую братьями в качестве наказания. См. Fischer M. Op. cit. P. 262. Ситуация изменяется в XIV в.: Józwiak S. Centraine. S. 221.

178 т

Точнее, к истории расположенных в них административно-территориальных структур орденской власти и, соответственно, возглавлявших их официалов, сведения об изображениях печатей которых сохранились. Среди немногочисленных компаративных исследований этого рода наиболее важен труд Д. Вайсса: Weiß D. Spiritual Life in the Teutonic Order: a Comparison between the Commanderies of Franconia and Prussia // La Commanderie, institution des ordres militaires dans l'Occident médiéval / Sous la direction d'A. Luttrell et L. Pressouyre (Archéologie et d'histoire de l'art, 14). Paris, 2002. S. 159-173.

Необходимо также остановиться на некоторых методических вопросах. Прежде всего, требует пояснения название исследуемой корпорации. Его адекватное воспроизведение имеет некоторые терминологические проблемы, связанные с отсутствием в отечественной исторической науке глубоких корней изучения истории Немецкого ордена

179 ™ и, соответственно, устоявшейся терминологии . В отечественной науке сосуществуют понятия «Немецкий орден» и «Тевтонский орден». Они оба исходят из интерпретации оригинального этнонима "Theutonices" в

180 г» t> о и . самоназвании ордена . В современной немецкой научной литературе преобладает название «Немецкий орден» (Der Deutsche Orden), возникшее в Новое время и распространенное с некоторыми оговорками на орден в целом, на всех этапах его истории181.

Поскольку в поле нашего зрения будет, прежде всего, орденское государство в Пруссии, то географические названия, упоминаемые в исследовании, приводятся главным образом в немецком варианте. При их передаче, а также при передаче личных имен отчасти учитываются

182 тт существующие в научной литературе рекомендации . Их использование, однако, осуществляется с поправкой на специфику темы и изучаемой эпохи. Имена широко известные передаются в соответствии с устоявшейся традицией. Личные имена воспроизводятся в соответствии с оригиналом. 1

Библейские цитаты приводятся по Синодальному списку .

179 Перечисление латиноязычных вариаций названия ордена в сочинениях Яна Длугоша см.: Polak W. Aprobata i spór. Zakon krzyiacki jako instytusja koscielna w dzielach Jana Dlugosza. Lublin, 1999. S. 122, 125,

128, 133.

180 /->

См.: многочисленные вариации полного латиноязычного названия ордена в вышеуказанных изданиях актового материала, напр., Ordo domus sánete Marie Theutonicorum Iherosolimitane.

181 Бокман X. Указ. соч. С. 7-8,30.

182 Гиляревский Р. С., Старостин Б. А. Иностранные имена и названия в русском тексте. Справочник. 3-е изд., испр. и доп. М., 1985.

183

Некоторых пояснений требуют применяемые нами правила ссылок на источники и литературу. При ссылках на отечественную литературу мы стремились придерживаться существующих библиографических правил; при ссылках же на иностранную - учитывалась специфика зарубежных изданий. Многие немецкие и польские исследования, а также тематические сборники статей выходят в свет отдельными изданиями, но в сериях монографий или ученых записок. В скобках указываются их номера в рамках соответствующей серии. Зарубежные издания источников по сложившейся традиции обычно указываются по имени автора, подготовившего их публикацию.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Самосознание и эмблематика Немецкого ордена"

Выводы, к которым мы пришли на основе рассмотрения иконографического материала, таковы. Изображения святых патронов представляют вторую по частоте встречаемости выделенную нами категорию эмблем печатей Немецкого ордена. По формальному принципу они подразделяются на изображения самого патрона и сцен из его жизни. Регионально imago potestatis этого типа абсолютно преобладают во владениях ордена в Священной Римской империи, что объясняется приобретением корпорацией владений, патронируемых данными святыми. Гораздо в меньшей степени они распространены в Прибалтийском регионе, в Святой Земле отсутствуют вовсе - вывод на основании сохранившегося материала. Печати представляют как святых, почитание культа которых было характерно для ордена в целом - Св. Елизаветы, Св. Георгия, Св. Екатерины, так и регионально значимых святых.

Визуальный ряд эмблем символического характера, как правило, соотнесен с Христом, таковы изображения агнца божьего и пеликана, представляющие жертвенную смерть Спасителя. Иные образы куда более характерны потестарной символике светских иерархов, например, печати «конного типа», подчеркивающие должность потентата, или «говорящие» изображения. Кажущееся противоречие характеру ордена как церковного института представляется мнимым, поскольку корпорация представляла особый тип духовной организации - духовно-рыцарский орден, что и нашло своей отражение в эмблематике. Тем не менее, агиологические сюжеты явно доминируют.

Суммируя вышесказанное, представляется возможным выделить наиболее характерные черты эмблематики Немецкого ордена.

Использование сцен, свойственных сфрагистике духовных и светских иерархов, подчеркивало дуалистический характер ордена как духовно-рыцарской корпорации. Несмотря на это, совокупность использовавшихся институтом иконографических сюжетов позволяет заключать о наибольшем влиянии на его потестарную эмблематику именно изображений агиологического цикла, что явилось следствием осознания официалами собственной идентичности как духовных лиц. Проведение компаративных параллелей с иными церковными корпорациями, как иными духовно-рыцарскими орденами, так и обычными монашескими организациями, позволяет уяснить место эмблематики Немецкого ордена среди иных духовных институтов. Посредством эмблематики орден стремился не только выразить свою принадлежность к церкви, равноправное относительно иных ее институтов положение, но и подчеркнуть специфику собственной деятельности. Сравнение с орденом тамплиеров крайне затруднено ввиду уничтожения значительного количества актового материала ордена вследствие процесса над ним; сюжеты печатей ордена иоаннитов репрезентируют его рыцарское начало в гораздо большей степени, нежели в случае Немецкого ордена. Наиболее уместным представляется сопоставление с орденами цистерцианцев и нищенствующими. Вероятно, на раннем этапе истории исследуемой нами корпорации наибольшее влияние на ее эмблематику оказал цистерцианский спиритуалитет; в оформлении печатей великих магистров и некоторых иных официалов чувствуется византийское влияние. Примерно с середины 1220-х гг. ощущается усиление влияния традиций, составляющих специфику орденов францисканцев и, особенно, доминиканцев, ставшее со временем доминирующим. Как указывалось выше, наиболее распространенные в светской сфрагистике сюжеты не играли в ордене определяющей роли.

В иконографической программе ордена отмечается абсолютное количественное и качественное (сообразно положению официала в структуре орденской власти) доминирование сюжетов христо-мариологического цикла. Соотнесенность положения официалов разных уровней и иконографических сюжетов позволяет утверждать о наличии специфической иерархии символов. Общая распространенность изображений Христа и Девы Марии подводит к мысли о надрегиональном, общеорденском предпочтении их изображений официалами; для Святой Земли эта группа изображений являлась единственной. Наибольшее количество сюжетов агиологического цикла характерно для печатей комтурств в имперских владениях ордена. Абсолютное большинство сюжетов представляют Новозаветные сцены; доминируют сюжеты, опирающиеся на канонические тексты. Иконографическое исследование визуального ряда сфрагистических памятников Немецкого ордена подтверждает безусловное доминирование эмблем, представляющих орден в целом, прежде всего, как духовную организацию.

ГЛАВА III. КОМПОНЕНТЫ САМОСОЗНАНИЯ НЕМЕЦКОГО ОРДЕНА

III. 1. Монашеские практики

Весьма важным визуальным элементом, формирующим корпоративную идентичность, являлись орденские одеяния1, подчеркивающие, прежде всего, принадлежность членов Немецкого ордена к духовенству. М. Тумлер полагает, что первые братья ордена в Акре одевались аналогично членам иных орденов, используя, вероятно, одежды черного, белого, коричневого или серого цветов . Сведения 11-й главы орденского устава достаточно лаконичны, указывается, что верхней одежде (cleidere, die si üzwendic tragent) надлежит быть цветов духовенства (geistlicher varwef. Подчеркивается, что братья-рыцари должны носить белые плащи как знак своего рыцарского происхождения (ritterbrüdere sulen wize mentele tragen zu eime zeichene ritterschefte)4, иные их одежды не должны были разниться с облачением остальных братьев. Таким образом, белый плащ являлся не только символом внешней репрезентации, но и показателем социальной дифференциации в самом ордене5. Как и в иных орденах, ношение унифицированной одежды происходило из практических соображений и опиралось на пример орденов, возникших ранее. Вероятно, наиболее ранним из сохранившихся памятников, дающих

1 Oppenheim Ph. Symbolik und religiöse Wertung des Mönchskleides im christlichen Altertum. Vornehmlich nach Zeugnissen christlicher Schriftsteller der Ostkirche (Theologie des christlichen Ostens. Texte und Untersuchungen, 2). München, 1932; Gach Р. P. Habity zakonne w sredniowieczu. Zarys problematyki // Klasztor w kulturze iredniowiecznej Polski. Materialy z ogölnopolskiej konferencji naukowej zorganizowanej w D^browie Niemodlinskiej w dniach 4-6. XI. 1993 przez Instytut Historii WSP w Opolu i Instytut Historyczny Uniwersytetu Wroclawskiego / Red. A. Pobög-Lenartowicz, M. Derwich. Opole, 1995. S. 491; Мулен Л. Повседневная жизнь средневековых монахов Западной Европы. X - XV века / Пер. с фр. Т. А. Чесноковой под ред. В. Д. Балакина; науч. ред. и послесл. Т. Д. Сергеевой. М., 2002. С. 117.

2 Turnier М. Der Deutsche Orden im Werden, Wachsen und Wirken bis 1400. Wien, 1955. S. 371. Одежды красного и фиолетового цветов были закреплены за уставными канониками и высшим духовенством.

3 Die Statuten des Deutschen Ordens nach den aeltesten Handschriften / Hrsg. M. Perlbach. Halle a. S., 1890. S. 38.

4 Ibid.

5 Статуты перечисляют шесть классов членов корпорации: рыцари, священники, т. н. «другие» братья, полубратья, служащие братья; орденские сестры и фамилиары являлись мирянами на службе ордена. представление об одежде орденских рыцарей середины XIII в., является надгробное изображение великого магистра Конрада Тюрингского, показанного в длинном плаще (см. Приложение V, 1-2)6. Цветовую гамму орденского плаща показывает витраж орденской церкви в Кёльне (см. Приложение III, 9).

Белый цвет плаща был воспринят Немецким орденом, вместе с уставом, от ордена тамплиеров7. «Narratio de primordiis ordinis Theutonici» свидетельствует, что белый плащ (album pallium) был вручен магистром тамплиеров Жильбером Эрайлем возжелавшему вступить в Немецкий орден рыцарю Генриху фон Кирхайму «как свидетельство (in testimonium), что все братья рыцари (fratres milites) названного дома с этого момента должны были носить его в соответствии с положениями устава (ордена) храма»8. Произошло это во время акта преобразования госпитального братства в рыцарский орден, в марте 1198 г9. Учитывая общую тенденциозность памятника10, а также запрет 22-го параграфа устава тамплиеров ношения белого плаща всем, кто не является рыцарем этого

6 Магистр изображен с усами и бородой (harte unde ouch), еще одним знаком принадлежности к институту nova militia Christi. Ношение бороды предписывалось Статутами и восходило к уставу тамплиеров. Священники брили бороды и носили тонзуру {blatten): Die Statuten. S. 40. Каменная голова рыцаря (?) из Монфора (2-я треть XIII в.) демонстрирует отсутствие бороды: Dean В. A Crusader's Fortress in Palestine. A Report of Explorations made by the Museum 1926 // The Bulletin of the Metropolitan Museum of Art. New York, Jg. 1927. Teil 2. P. 32. „Бородатыми госпитальерами", „бородатыми крестоносцами" орденские рыцари называются в польской хронистике, см.: „Великая хроника" о Польше, Руси и их соседях XI-XIII вв. M., 1987. С. 151, 156. См. также: Констебл Д. Бороды в истории: Символы, люди, восприятие / Пер. с англ. Ю. В. Чайникова // Одиссей: Человек в истории. 1994: Картины мира в народном и ученом сознании. M., 1994. С. 165-181.

7 Белый цвет плаща тамплиеров упоминается во французском переводе устава, возникшем между 1139 и 1147 гг. См.: Мельвиль M. История ордена тамплиеров / Пер. с фр. Г. Ф. Цыбулько, ред. В. В. Шишкина. СПб., 2003. С. 43. К. Эльм указывает, что плащ белого цвета с красным иерусалимским крестом носили каноники Гроба Господня еще до закрепления за тамплиерами права ношения красного креста буллой Евгения III от 1147 г. См.: Elm К. Kanoniker und Ritter vom Heiligen Grab. Ein Beitrag zur Entstehung und Frühgeschichte der palästinensischen Ritterorden // Die geistlichen Ritterorden Europas / Hrsg. von J. Fleckenstein und M. Hellmann (VuF, 26). Sigmaringen, 1980. S. 141. См. также: Chronique d'Emoul et de Bernard le trésorier / Ed. L. de Mas Latrie. P. 8. M. Старнавска на обширном сфрагистическом материале доказала, что символом данной корпорации был патриарший крест: Starnawska M. Pieczçéie zakonôw krzyiowych na ziemiach polskich w éredniowieczu jako ¿rôdlo do ich dziejôw. Perspektywy badawcze // Pieczçé w Polsce éredniowiecznej i nowoiytnej / Red. P. Dymnel. Lublin, 1998. S. 112.

8 De primordiis ordinis Theutonici narratio // SRP / Hrsg. v. W. Hubatsch, bearb. v. U. Amold. Frankfurt a/M., 1968. Bd. VI. S. 28.

9 B "Narratio" ошибочно указан 1195 г.

10 Вероятно, созданного не ранее 1216 г. ордена11, данная информация требует осторожного отношения. Во всяком случае, уже в 1210 Иннокентий III, в ответ на жалобы тамплиеров, запретил братьям Немецкого ордена ношение белого плаща (nuper alba

10 pallia portare cepistis) . Это было вызвано необходимостью различения членов орденов (religionis Signum milites militie Templi albis palliis uterentur ad differentiam aliorum)u.

Право на ношение плаща этого цвета было пожаловано ордену понтификом только в 1211 г. и являлось, вероятно, следствием достигнутого посредством усилий патриарха Иерусалима14 компромисса с тамплиерами15. Подтверждение последовало в булле Гонория III от 9 января, уравнивающей Немецкий орден в правах с тамплиерами и иоаннитами, где упоминалось ".libere utamini mantellis"16. Конфликт, тем не менее, не утих, и Фридриху II пришлось в день своей коронации в 1221 г. вновь просить папский престол о вмешательстве. Булла от 17 апреля 1222 г., наряду с новым подтверждением alborum mantellorum, упоминает

17 введенный для отличия орденов signáculo speciali . По-видимому, это первое документально подтвержденное свидетельство о существовании орденского креста. Спор с тамплиерами продолжался вплоть до 1230 г., когда Григорий IX уже прямо запретил им опротестовывать ношение

1Я братьями Немецкого ордена mantellis albis . Причину столь острых противоречий M.-JI. Фавро видит в конкуренции между орденами, не

11 La Règle du Temple / Éd. H. de Curzon (Ouvrages de la Société de l'Histoire de France, 75). Paris, 1886. P. 7.

12 Булла от 27 августа 1210 г. См.: Tabulae ordinis Theutonici / Hrsg. v. E. Strehlke. Berlin, 1869. S. 269. № 299.

13 См. также: Turnier M. Op. cit. S. 374.

14 Папа специально обращался к нему с данной просьбой: Tabulae. S. 269-270. № 300 (булла от 27 августа 1210 г.).

13 Булла Иннокентия III от 28 июля 1211 г.: Tabulae. S. 270. № 301.

16 Ibid. S. 280-281. №308.

17 Ibid. S. 322. № 368.

18 Ibid. S. 349-351. № 449. Булла от 15 сентября 1230 г. подтверждает привилегии Гонория III. существовавшей, пока орден не представлял собой значительной военной

19 силы .

Знаком, подчеркивающим принадлежность к ордену, являлся также крест. Петр из Дусбурга сообщает, что папа позволил носить братьям белый плащ с черным крестом (ut nigra cruce et albo pallio uterentur) непосредственно после официального подтверждения свершившегося преобразования госпитального братства в рыцарский орден20, т. е. уже в

А |

1199 г . Поскольку речь об орденской символике идет в контексте повествования о полном правовом уравнивании вновь утвержденной корпорации с уже существующими тамплиерами и иоаннитами22, думается, слова хрониста следует понимать как стремление подчеркнуть

23 изначальное равенство и на визуальном уровне . Дусбург сознательно умалчивает о восприятии белого плаща от тамплиеров, о чем ему, несомненно, было известно. Причины этого нам видятся, с одной стороны, в том, что, таким образом, обозначалось собственно орденское происхождение символики, его независимость от более старых орденов24. Иная причина лежит в современных хронисту политических реалиях. Хроника создавалась десятилетием позже упразднения ордена тамплиеров, лг обвиненного в тягчайших грехах , когда память о тех событиях была еще

19 Favreau M.-L. Studien zur Frühgeschichte des Deutschen Ordens (Kieler Historische Studien, 21), Stuttgart, 1972. S. 19. Так же считает X. Бокман, см.: Бокман X. Немецкий орден: Двенадцать глав из его истории / Пер. с нем. В. И. Матузовой. М.: Ладомир, 2004. С. 30. В частности, речь шла о возможных спорах из-за захваченной в бою с неверными добычи.

20 Petri de Dusburg Chronicon Terrae Prussiae // SRP / Hrsg. v. M. Toppen. Leipzig, 1861. Bd. I. S. 27.

21 Булла Иннокентия III от 19 февраля 1199 г. См.: Tabulae. S. 266. № 297. Г. Хеннес приводит 1198 г., поэтому в исторической науке сосуществуют обе датировки. См.: Codex diplomaticus ordinis Sanctae Mariae Teutonicorum / Hrsg. v. J. H. Hennes. Bd. I. Mainz, 1845. S. 4. № 3.

22 Произошедшего, на самом деле, лишь в начале 1220-х гг. См. буллы Гонория III от 16 декабря 1220 г. и 9 января 1221 г.: Tabulae. S. 280. № 307; S. 281. № 309.

Основанное на тексте "Narratio." сообщение Дусбурга разнится с ним именно упоминанием об изначальном наличии креста, поскольку в старейшем памятнике орденской историографии речь идет лишь о белом плаще.

24 Что было особенно актуально в ранний период орденской истории, когда он был вынужден дипломатически отстаивать независимость от главного «госпитального» ордена Св. Земли, иоаннитов. Подробнее об этом см.: Favreau M.-L. Op. cit.

25 См.: Барбер М. Процесс тамплиеров. М., 1998. Наиболее вероятной причиной видится стремление короля Филиппа IV Красивого присвоить богатства ордена. Упразднение тамплиеров произошло в 1312 г. достаточно свежа. Не следует забывать попытки архиепископа Риги начать

26 аналогичный процесс против Немецкого ордена . Подчеркивание преемственности с тамплиерами могло послужить дополнительным аргументом противникам ордена; этим же объясняется крайне осторожное отношение Дусбурга к тамплиерам, прослеживаемое в сообщении о процессе27.

Как указывалось выше, существование орденского креста впервые подтверждается буллой 1222 г , вследствие чего сообщение Дусбурга представляется крайне маловероятным. О том, что он был черного цвета, известно из буллы Иннокентия IV от 17 апреля 1247 г.: ".cruce formata de corio nigro utitur"29. В уставе ордена сказано: «Мы постановляем, чтобы

30 каждый брат носил черный крест на плаще, каппе и гербовой тунике , дабы показывать наружно, что он является членом этого ордена» (daz igelich brûderen an mentelen, an cappen, an wâpenrocken ein swarz crûce trage, dâmit er ûzwendich bezûge, daz er sie ein sunderlich délit dises

Л 1 ordenes) . В повествующем об инкорпорации оставшихся братьев ордена Меченосцев (fratres militiae Christi de Livonia) Немецким орденом "Донесении Гартмана фон Хельдрунгена" сообщается, что при вступлении они приняли «белый плащ с черным крестом» (weyssen mantel mit dem

26 Jähnig B. Das Ringen zwischen Deutschen Orden und bischöflicher Gewalt in Livland und Preußen // Römische Quartalschrift für christliche Altertumskunde und für Kirchengeschichte, 97. 2002. S. 215-237. См. также: Auns M. Konflikty zakonu inflanckiego z arcybiskupem ryskim w XIII w. // Ekspansja niemieckich zakonöw rycerskich w strefie Baltyku od XIII do polowy XVI wieku / Pod red. M. Biskupa. Torun, 1990. S. 121-126. Среди причин переноса резиденции магистра и великих гебитигеров ордена рядом исследователей называется начало процесса над тамплиерами.

27 Petride Dusburg. S. 211.

28 Tabulae. S. 322. № 368.

29 Voigt J. Geschichte des Deutschen Ritterordens in seinen zwölf Balleien. Berlin, 1857. Bd. I. S. 292. В булле он именуется "signum Crucis sit ita conforme signo hospitalis eiusdem ".

30 В латиноязычной версии устава 1398 г. "cappis et tunicaarmorum". См.: Die Statuten. S. 38.

31 Ibid. Братьям-священникам было разрешено носить белые плащи (camisiis albis) только буллой Иннокентия IV от 13 февраля 1244 г.: Tabulae. S. 357. № 471. Служащие братья носили серые плащи: Arnold U. Entstehung und Frühzeit des Deutschen Ordens // Die geistlichen Ritterorden. S. 100. Полубратья {halpbruderri), фамилиары (heimeliche) и полусестры (halpswestern) несли половинчатый (T) крест (ganzen сгйсе) как знак принятия лишь части обетов. См.: Die Statuten. S. 52, 136. См.: Müller G. Die Famiiiaren des Deutschen Ordens (QSGDO, 13). Marburg, 1980. schwartzen krewtzenf2, сменив, таким образом, собственную символику на новую33. Об этом же свидетельствуют «Старшая» ливонская рифмованная хроника34 и «Хроника земли Прусской» Петра из Дусбурга35. Я. Трупинда полагает, что вплоть до появления черного креста братья Немецкого ордена носили на плащах красные кресты тамплиеров36, данная точка зрения уже высказывалась Б. Дудиком . По мнению Г. Мюллера, братья носили черный крест уже с 1198 г38. Однако данные исследователи не приводят в подтверждение своих гипотез никаких свидетельств источников, что не позволяет согласиться с ними39. На основании анализа документального материала и нарративных памятников вполне очевиден вывод: вопросы, связанные с символикой орденов, находились целиком и полностью в ведении папского престола, только понтифик мог разрешить

32 Hartmann's von Heldrungen Bericht über die Vereinigung des Schwertbrüderordens mit dem Deutschen Orden und über die Eroberung Livlands durch den letztern // SRP / Hrsg. v. T. Hirsch. Leipzig, 1874. Bd. V. S. 168172. Несмотря на спорную датировку (ряд исследователей датирует памятник концом XIII в.), по всей видимости, это старейший нарративный источник, повествующий об эмблематике Ливонского ордена. Утверждающая объединение булла Григория IX от 12 мая 1237 г. См.: Liv-, Est- und Curländisches Urkundenbuch nebst Regesten / Hrsg. v. F. G. von Bunge. Abt. 1. Bd. 1. Reval,1853. S. 191-193. № 149.

33 Генрих Латвийский в "Хронике Ливонии" сообщает, что Иннокентий III по просьбе брата Теодориха (аббата монастыря в Дюнэмюнде) в 1202 г. дал братьям рыцарям Христовым устав храмовников и знак для ношения на одежде - меч с крестом (Signum in veste ferendum dedit, scilicet gladium et crucem). См.: Heinrici Chronicon Livoniae. Editio altera // Scriptores rerum Livonicarum in usum scholarum ex Monumenta Germaniae Historica / Hrsg. v. L. Arbusow u. A. Bauer. Hannover, 1955. S. 18. «Славянская хроника» Арнольда: ".professionis sue Signum in forma gladii". См.: Arnoldi chronica Slavorum // Monumenta Germaniae Historica. Scriptores rerum Germanicarum in usum scholarum / Hrsg. v. J. M. Lappenberg, G. H. Pertz. Hannover, 1868. S. 216. Герман из Вартберге добавляет, что знак был призван подчеркнуть независимость от тамплиеров: ".sed aliud in habitu Signum preferendum, scilicet gladium et crucem": Hermanni de Wartberge Chronicon Livoniae II SRP / Hrsg. v. E. Strehlke. 1863. Bd. II. S. 23. Впервые информация об этом присутствует в булле Иннокентия III от 20 октября 1210 г., берущая орден под защиту апостольского престола: ".aliud in habitu Signum praeferent": Liv-, Est- und Curländisches. S. 2223. № 16.

34"./> zeichen legeten sie dar nider, / daß swartze crüce entpßengen sie wider / von deme dütschen hüse dö". См.: Livländische Reimchronik mit Anmerkungen, Namenverzeichnis und Glossar / Hrsg. v. L. Meyer. Paderborn, 1876.

35 Папа ".dans eis album pallium cum nigra cruce". См.: Petri de Dusburg. S. 65. Данный отрывок основывается на "Донесении Гартмана фон Хельдрунгена".

36 Trupinda J. Ideologia krucjatowa w kronice Piotra z Dusburga. Gdänsk, 1999. S. 66.

37 Dudik B. Des Hohen Deutschen Ritterordens Münzsammlung. Vienna, 1858. S. 58. Историк добавляет, что под этим плащом братья носили черную тунику, воспринятую от иоаннитов, подчеркивая, таким образом, преемственность уставов обоих орденов и, соответственно, двойственность стоящих перед Немецким орденом задач.

38 Müller G. Ор. cit.S.261,265.

39 Как указывалось выше, в папских буллах вплоть до 1222 г. речь идет только о белом плаще. X. Николсон считает, что на боевых одеяниях тамплиеров вообще могло не быть крестов, видимо, вследствие этого и происходила путаница: Nicholson Н. Knight Templar: 1120-1312 (Osprey, Warrior, 91). Oxford, 2004. Р. 60. или запретить ношение определенной эмблемы, instrumento designata40, избранной внутри ордена или имеющей внешнее относительно него происхождение и представленной на утверждение папе.

Письменные источники не сообщают никакой информации относительно формы орденского креста, что позволяет заключать об отсутствии необходимости ее правового закрепления41. По мнению Б. Дудика, М. Тумлера и Г. Мюллера, основной формой креста ордена на протяжении всего средневековья оставался балочный крест42. Визуальные памятники, относящиеся к орденской традиции, являют большое многообразие форм крестов43, однако в случаях изображения на них братьев ордена со знаками корпоративной принадлежности (в основном, печати пешего и конного типов, показывающих орденских рыцарей со щитами и знаменами) абсолютно доминируют равносторонний и латинский кресты44. Примерно с 1300 г. в орденской эмблематике все чаще встречается лапчатый крест45. В уставе не указывается, с какой стороны плаща должен быть пришит крест, большинство иконографических памятников изображают орденских рыцарей с крестами на левом плече

40 Булла Луция от 27 октября 1186/1187 гг. См.: Hiestand R. Papsturkunden für Templer und Johanniter. Archivberichte und Texte (Vorarbeiten zum Oriens Pontificius 1; Abhandlungen der Akademie. der Wissenschaften in Göttingen, Philologisch-Historische Klasse, Dritte Folge 77). Göttingen, 1972. S. 278. № 72.

41 О существовании подобной проблемы у ордена иоаннитов свидетельствует булла Луция от 27 октября 1186/1187 гг., повелевающая высшему духовенству Испании контролировать, чтобы никто, кроме членов ордена, не мог носить креста св. Иоанна: ".nemoportare habeat crucem sancti lohannis". См.: Hiestand R. Op. cit. S. 278. № 72. В его буллах от 19 января и 15 февраля 1185 г. говорится, что никто, кроме иоаннитов, не может носить белого креста {la crois blanche): Ibid. S. 280. № 75; S. 282. № 80. Это подтверждает булла Целестина III от 8 мая 1197 г.: ".Signum crucis iuxta consuetudinem eorundem fratrum": Ibid. S. 314-316. №. 106. О кресте иоаннитов см.: Wienand A. Das Ordenskreuz // Der Johanniter-Orden. Der Malteser-Orden. Der ritterliche Orden des hl. Johannes vom Spital zu Jerusalem. Seine Aufgaben, seine Geschichte / Hrsg. v. A. Wienand. Köln, 1970. S.16-18.

42 Dudik B. Op. cit. S. 58-59; Turnier M. Op. cit. S. 373; Müller G. Op. cit. S. 261.

43 Наиболее ценны в этом плане брактеаты, иконография которых представляет, наряду с собственно орденскими крестами в щитах, также выступной, лапчатый, шаровидный, нитевидный, греческий кресты. См.: Приложение IV. В эмблематике тамплиеров также наблюдается большое разнообразие форм крестов. Видимо, на складывание определенных форм влияли местные традиции. См.: Saint-Hilaire P. de. Les Sceaux templiers. Puiseaux, 1991. См. также фрески в часовне командорства Крессак: Deschamps Р., Thibout M. La Peinture murale en France. Le haut moyen âge et l'époque romane. Paris, 1951.

44 О формах креста см.: Brault G. J. The Cross in Médiéval Heraldry // The Antiquaries Journal, XLVH. London, 1967. P. 214-223; Idem. Early Blazon. Heraldic Terminology in the Twelfth and Thirteenth Centuries with Special Reference to Arthurian Literature. Oxford, 1972. P. 153-162; Арсеньев 10. В. Геральдика: Лекции, читанные в Московском Археологическом институте в 1907-1908 году. М., 2001. С. 261-263.

45 Г. Мюллер видит в этом следствие влияния тамплиеров: Müller G. Op. cit. S. 261.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Процесс массовой эмблематизации общества в XII в. весьма ярко отразился символикой духовно-рыцарских орденов, вобравшей в себя компоненты как монашеской, так и рыцарской культуры современной им эпохи. Принимая во внимание аскетические требования Статутов Немецкого ордена, налагавших запрет на использование личной и родовой эмблематики членами корпорации, а также неграмотность большинства орденских братьев, наиболее ценным источником, позволяющим судить об их самосознании, являются иконографические мотивы и сюжеты должностных печатей. Исследование идейного содержания памятников посредством выявления связи единиц визуального ряда с конкретными носителями властных полномочий позволило уяснить их место в корпоративным самосознанием в целом. Заказ достаточно дорогостоящих высокохудожественных произведений мелкой пластики, матриц печатей, свидетельствует о высоком значении, придаваемом в ордене саморепрезентации. Таким образом, диссертационное исследование вполне укладывается в рамки методологических подходов потестарной имагологии.

Самосознание официалов Немецкого ордена рассматриваемого периода в той или иной степени отразилось во всех памятниках орденской культуры, характерной чертой которой являлась строгая функциональность. Анализ визуального образа ордена, imago potestatis, воплощаемого посредством ряда репрезентативных моделей, позволил выявить их обусловленность как необходимостью обоснования проводимой орденом политики и права существования в целом, так и процессом формирования и эволюции корпоративной самоидентификации. Таким образом, образы разных по целям назначения, но сходных по тенденциям памятников вербальной и визуальной культуры использовались орденом в качестве аргументов, оправдывающих собственную корпорацию от конкретных упреков извне, выступая своеобразным arma spirituala, а также являлись средством укрепления существующих внутренних структур.

Компаративное исследование вербальной и иконографической традиций репрезентации орденского идеала позволило выявить дифференцированность представленных ими моделей, акцентирующихся на различных идейных доминантах. В то время как корпоративное историописание подчеркивает, прежде всего, военный компонент орденской активности рядом соответствующих эмоционально окрашенных exemplum 'ов-самооценок, образы визуальной традиции являют куда более широкий спектр представлений официалов о собственной идентичности, характер которых был обусловлен спецификой деятельности братьев ордена в различных регионах. Наиболее показательно в этом ключе сопоставление эмблематической репрезентации ордена в прусских землях, где он был суверенным властителем, демонстрирующей безусловный приоритет крестоносного и административного идеалов, и его владений в империи (прежде всего, Тюрингии, Саксонии и Франконии), официалами которых сигнифицировались каритативные и пастырские ценностные доминанты.

Анализ иконографической программы Немецкого ордена показал абсолютное доминирование новозаветных сюжетов, а также весьма низкую частоту встречаемости самоизображений официалов в полях печатей. Обе указанные тенденции представляют прямую противоположность памятникам нарративной традиции, репрезентирующих преемственность орденских рыцарей с героями Ветхого Завета, а позже ищущих обоснование сакральности корпоративного существования посредством внутренних примеров vita religiosa. Эмблематическая иерархизация отражала иерархичность орденской вертикали власти, а также средневекового общества в целом. В этом плане весьма показательны образы Девы Марии и Христа, сюжеты из жизни которых абсолютно преобладали в иконографической программе Немецкого ордена, отражавшей благочестие его членов. Избрание дойчмейстером в качестве imago sigillum официальной патронессы со скипетром в руках как инсигнией власти подчеркивало осознание высокой важности его должности, а Ее изображение в пояс - соответствующим местом в иерархии после великого магистра. Иконографический анализ образного ряда орденских печатей выявил примерно равное количество изображений христологического и мариологического циклов во всех регионах корпоративной деятельности, что позволяет значительно скорректировать господствующий тезис об абсолютном доминировании в ордене культа Богоматери как официальной патронессы.

Данное исследование показало, что в орденской эмблематике, в той или иной степени, отразились традиции всего современного ему христианского мира. Изобразительные поля сфрагистических памятников являют мотивы большинства существовавших символических групп, демонстрируя агиологические образы, геральдическую, общехристианскую и должностную («говорящую») эмблематику и т.д. Посредством их Немецкий орден эмблематически инкорпорировался в христианский универсум. Сопоставление визуального ряда ордена с иконографическими памятниками иных церковных и светских официалов и корпораций, а также изучение доминирующих типов спиритуалитета с целью уяснения внутренней специфики корпоративной саморепрезентации позволило прийти к заключению о наибольшем влиянии цистерцианского спиритуалитета на раннем этапе орденской истории, все более вытесняемом примерно с 1220-х гг. благочестием нищенствующих орденов, прежде всего, доминиканцев. Таким образом, Немецкий орден, используя основные религиозные идеи своего времени, был способен влиять на их концептуальное оформление значительно менее крупнейших монашеских орденов. Наблюдаемая в ряде случаев смена сюжетов печатей его официалов в Пруссии может быть объяснена процессом складывания специфического государства на покоренных землях, эмблематически отражая переход от крестоносно-миссионерской активности к административной. Значительно сложнее объяснить причины смены потестарной символики рядом официалов в империи, вероятно, их механизм зависел от динамики ротации орденских кадров, а также во многом определялся влиянием местных традиций, в частности, культа святых.

Важнейшую роль в формировании корпоративной идентичности играет культ святых, отражаемый сфрагистическими памятниками. Влияние данного фактора зачастую недооценивается историками и сейчас, что является следствием одностороннего восприятия сложного социального организма Немецкого ордена лишь в качестве рыцарской организации. Как известно, избрание почитания культа определенного святого означало сознательную демонстрацию причастности конкретной профессиональной и функциональной традиции. В этом плане весьма интересны единичные случаи избрания в качестве сигиллярных образов святых Георгия и Елизаветы, что расходится с общеорденским характером почитания этих святых, воплощавших госпитальный и рыцарский идеалы. Как и в орденах тамплиеров и иоаннитов, после изображений Девы Марии и Христа доминирует св. Иоанн Креститель. Объяснение данного феномена может дать только специальное исследование, поскольку разделить корпоративный или локально-значимый характеры почитания святых не всегда возможно. Абсолютный приоритет среди ветхозаветных прообразов орденских рыцарей как борцов за веру Маккавеев, четко прослеживаемый во всех письменных источниках орденского происхождения, не находит подтверждения в памятниках визуальной культуры, актуализирующих роль Давида и Самсона.

Надлежит особо отметить наличие определенных методологических сложностей, являющихся следствием многоуровневого и различного по способу характера отношений означающего и означаемого, от прямого указания до тонкого намека. Дополнительную сложность вносит полисемантичность средневековой символики, появившейся в результате слияния ряда культурных традиций, важнейшей из которых была библейская, и неизменно дополняемой в ходе исторического развития новыми слоями. Мир воображаемого являлся реальностью средневекового человека. Таким образом, выяснить смысловую нагрузку конкретных образов помогает знание историко-социальных реалий исследуемой корпорации и общего культурного контекста. Анализ современной историографической традиции изучения эмблематических памятников, в частности, сфрагистики, показал, что исследовательский инструментарий в большинстве случаев ограничивается одним методом. Поскольку выбор используемых приемов продиктован поставленной задачей, а также внутренней спецификой источника, предпочтение отдается семиотике или иконологии. Характер иконографической программы печатей Немецкого ордена и поставленная цель позволяют нам расширить спектр используемых методов герменевтикой, значительный интерпретационный потенциал которой относительно постижения мотивации хрониста столь ярко продемонстрировал И. Н. Данилевский. Исходя из средневекового восприятия лицами духовного звания реалий окружающей действительности и себя, в определенной степени, сквозь призму Библии, мы выдвигаем гипотезу о сходности цитирования библейских текстов в письменной (аренги актового материала и нарративные памятники) и визуальной традициях. Иконографический анализ ряда изобразительных мотивов печатей Немецкого ордена позволяет сделать вывод об использовании официалами библейских «цитат» на печатях в качестве элементов самооценки, качественных характеристик собственной должности, проистекающей из осознания специфики корпоративной активности.

Imago святых или historia из их жизни выступали в роли конвенциональных знаков, кодов, посредством которых репрезентировались собственно орденские реалии. Помещение культовых образов на печати в качестве средств саморепрезентации официалами Немецкого ордена, как частный случай адаптации религиозных изображений к светским нуждам, подчеркивало их связь с Богом, причастность Его делу на земле посредством духовного и мирского мечей, а также сакральность существования корпорации в целом, вписывало орден в священную историю. Святые патроны представали небесными сеньорами milites Christi, которым те служили как вассалы.

Достигнутые результаты явились следствием первой в международной историографии попытки целостного осмысления совокупности памятников орденской визуальной культуры как эмблематической системы, совокупности средств самоидентификации и репрезентации, позволившее, путем анализа различных, обусловленных конкретно-исторической спецификой моделей самовыражения составить картину самосознания братьев Немецкого ордена как milites Christi.

Немаловажную роль играет осуществленное нами введение в научный оборот ряда новых источников - вислых воскомастичных печатей ландмейстеров Пруссии и, особенно, комтура Торна, что ликвидирует существовавшую лакуну в публикации памятников орденской сфрагистики в Пруссии XIII века.

УКАЗАТЕЛЬ СОКРАЩЕНИЙ

AB — Altpreußische Biographie

AfD - Archiv für Diplomatik, Schriftgeschichte, Siegel- und Wappenkunde AF — Altpreußische Forschungen

DH - Der Deutsche Herold. Zeitschrift für Wappen-, Siegel und Familienkunde

EP - Erleutertes Preußen

HZ — Historische Zeitschrift

NF - Neue Folge

OT - Ordo Teutonicorum

PUB — Preußisches Urkundenbuch

QSGDO - Quellen und Studien zur Geschichte des Deutschen Ordens "

Roczniki TNT — Roczniki Towarzystwa naukowego w Toruniu

SRP — Scriptores rerum Prussicarum

VuF - Vorträge und Forschungen

WN - Wiadomosci Numizmatyczne

Zapiski TNT — Zapiski Towarzystwa naukowego w Toruniu

ZfK - Zeitschrift für Kirchengeschichte

ZfO — Zeitschrift für Ostforschung

ZH — Zapiski historyczne

Список научной литературыБайдуж, Дмитрий Валерьевич, диссертация по теме "Всеобщая история (соответствующего периода)"

1. „Великая хроника" о Польше, Руси и их соседях XI-XIII вв. М., 1987.

2. Генрих Латвийский. Хроника Ливонии / Введение, перевод и комментарии С. А. Аннинского. М.; Л., 1938.

3. Матузова В. И., Назарова Е. Л. Крестоносцы и Русь. Конец XII В.-1270 г. Тексты, перевод, комментарии. М.: Индрик, 2002.

4. Петр из Дусбурга. Хроника земли Прусской / Изд. подгот. В. И. Матузова. М., 1997.

5. Die Apokalypse Heinrichs von Hesler / Hrsg. v. K. Helm. Berlin, 1907.

6. Arnoldi chronica Slavorum // Monumenta Germaniae Histórica. Scriptores rerum Germanicarum in usum scholarum / Hrsg. v. J. M. Lappenberg, G. H. Pertz. Hannover, 1868.

7. Bernhard von Clairvaux. Liber ad milites templi de laude novae militiae // Sancti Bernardi Opera / Hrsg.von J. Leclercq, H.M.Rochais. Bd.3. Tractatus et opuscula. Paris, 1963. S. 213-239.

8. Chronique d'Ernoul et de Bernard le trésorier / Ed. L. de Mas Latrie.

9. Codex diplomaticus ordinis Sanctae Mariae Teutonicorum / Hrsg. v. J. H. Hennes. Bd. I-II. Mainz, 1845-1861.

10. O.Codex Salemitanus/ Hg. v. F. von Weech. Bd. 1,2. Karlsruhe, 1883-1885.

11. Daubmann J. Chronica. Kurtzer Auszzug der Preußischen Chroniken. Königsberg, 1566.

12. De primordiis ordinis Theutonici narratio // SRP / Hrsg. v. W. Hubatsch, bearb. v. U. Arnold. Frankfurt a/M., 1968. Bd. VI. S. 22-29.

13. Akademie der Wissenschaften in Göttingen, Philosophisch-historische Klasse, Folge 3, № 104). Göttingen, 1976.

14. Freiburger Urkundenbuch / Bearb. v. F. Hefele. Bd. I. Freiburg im Breisgau, 1940.

15. Gesta Francorum et aliorum Hierosolymitanorum / Ed. L. Hill. L., 1962. lö.Godex diplomatics Prussicus / Hrsg. J. Voigt. Königsberg, 1836 1861. Bd.1.VI.

16. Hartmann's von Heldrungen Bericht über die Vereinigung des Schwertbrüderordens mit dem Deutschen Orden und über die Eroberung Livlands durch den letztern // SRP / Hrsg. v. T. Hirsch. Leipzig, 1874. Bd. V. S. 168-172.

17. Heinrici Chronicon Livoniae. Editio altera // Scriptores rerum Livonicarum in usum scholarum ex Monumenta Germaniae Historica / Hrsg. v. L. Arbusow u. A. Bauer. Hannover, 1955.

18. Hennes J. H. Codex diplomaticus ordinis Sanctae Mariae Teutonicorum. Bd. I-II. Mainz, 1845- 1861.

19. Hermann von Salza 's "Bericht über die Eroberung Preussens" // SRP / Hrsg. v. T. Hirsch. Leipzig, 1874. Bd. V. S. 153-168.

20. Hermanni de Wartberge Chronicon Livoniae // SRP / Hrsg. v. E. Strehlke. 1863. Bd. II.

21. Hessisches Urkundenbuch. 1. Abt. Urkundenbuch der Deutschordensballei Hessen / Hg. v. A. Wyss. Bd. 1-2 (Publikationen aus den Preußischen Staatsarchiven 3,19). Leipzig, 1879-1884.

22. Hester. Eine poetische Paraphrase des Buches Esther aus dem Ordensland Preußen / Hrsg. v. M. Caliebe. Marburg, 1985.

23. Hiestand R. Papsturkunden für Templer und Johanniter. Archivberichte und Texte (Vorarbeiten zum Oriens Pontificius 1; Abhandlungen der Akademie der Wissenschaften in Göttingen, Philologisch-Historische Klasse, Dritte Folge 77), Göttingen 1972.

24. Index corporis historico-diplomatici Livoniae, Esthoniae, Curoniae / Hrsg. v.

25. Judith / Hrsg. v. H.-G. Richert. Tübingen, 1969.

26. Die jüngere Hochmeisterchronik // SRP / Hrsg. v. T. Hirsch. Leipzig, 1874. Bd. V. S. 1-148.

27. Konrad von Mure. Summa de arte prosandi / Hrsg. v. L. Rockinger // Quellen zur bayerischen und deutschen Geschichte. München, 1863. Bd. IX. H. 1. S. 405-482.'

28. La Règle du Temple / Ed. H. de Curzon (Ouvrages de la Société de l'Histoire de France, 75). Paris, 1886.

29. Lettres des premiers Chartreux (Sources chrétiennes, 88). Paris, 1962. P. 154-161.

30. Lites ac res gestae inter Polonos Ordinemque Cruciferorum (Editio III). Spory i sprawy pomiçdzy Polakami a zakonem krzyzackim. T. I. Causa Junivladislavie et Brestiae Cuiaviae anno 1320 - 1321 / Ed. H. Chlopocka. Wroclaw; Warszawa; Krakow, 1970.

31. Liv-, Est- und Curländisches Urkundenbuch nebst Regesten / Hrsg. v. F. G. von Bunge. Abt. 1. Bd. 1-6. Reval; Riga.1853-1873.

32. Livländische Reimchronik mit Anmerkungen, Namenverzeichnis und Glossar / Hrsg. v. L. Meyer. Paderborn, 1876.

33. Lucas David. Preußische Chronik / Hrsg. v. E. Hennig u. D. F. Schütz. Königsberg, 1812-1817.

34. Das Marienburger Tresslerbuch der Jahre 1399-1409 / Hrsg. v. E. Joachim. Königsberg, 1896.

35. Matthaei Parisiensis Historia Anglorum sive Historia minor / Ed. F. Madden (Rerum Britanicarum Medii Aevi Scriptores, 44). London, 1866. Vol. I.

36. Matthei Parisiensis Chronica majora / Ed. H. Luard (Rerum Britanicarum Medii Aevi Scriptores; 57/1-7). London, 1872-1883. Vol. I-VII.

37. Pauli S. Codice diplomático del sacro militare ordine gerosolimitano. Lucca, 1733. T. 1.

38. Peter the Venerable. Ep. 172 // The Letters of Peter the Venerable / Ed. G. Constable (Harvard Historical Studies, 78). Cambridge, 1967. P. 407-408. IJht. no: Constable G. Op. cit. P. 397.

39. Petri de Dusburg Chronicon Terrae Prussiae // SRP / Hrsg. v. M. Toppen. Leipzig, 1861. Bd. I. S. 3-219.

40. Petri de Dusburg Ordinis Teutonici Sacerdonis Chronicon Prussiae cum Anonymi cujusdam continuotione aliisque antiquitatibus Prussicis Christoph Hartknoch e manuscriptis codicibus recensuit notisque illustravit. Francofurti etLipsiae, 1679.

41. Piotr z Dusburga. Kronika ziemi Pruskiej / Tlum. S. Wyszomirski, opatrz. J. Wenta. Toruñ, 2004.

42. Pommerellisches Urkundenbuch / Hg. v. M. Perlbach. Danzig, 1882.

43. Potthast A. Regesta pontificum Romanorum. Berolini, 1874. T. I.

44. Preussisches Urkundenbuch. Politische Abteilung / Hrsg. R. Philippi, C. P. Wölky u. A. Seraphim. Königsberg, 1882-1909. Bd. I.

45. Regesta pontificum Romanorum inde ab anno p. Chr. n. 1198 ad annum 1304. Bd. I / Hrsg. v. A. Potthast. Berlin, 1874.

46. Reguta Zakonu Szpitala Najswi^tszej Marii Panny Domu Niemieckiego w

47. Jerozolimie / Przekl. i koment. J. Trupinda. Malbork, 2003. 51.Sancti Bernardi abbatis De laude novae militiae // PL. T. 182. S. 921-940. 52.Sermones Vulgares // Analecta Novissima Spicilegii Solesmensis: Altera

48. Die Statuten des Deutschen Ordens nach den aeltesten Handschriften / Hrsg. M. Perlbach. Halle a. S., 1890.

49. Tabulae ordinis Theutonici / Hrsg. v. E. Strehlke. Berlin, 1869.

50. Urkundenbuch der Deutschordensballei Thüringen. Bd. 1 / Hg. v. К. H. Lampe (Thüringische Geschichtsquellen. NF. Bd. 7). Jena, 1936.

51. Urkundenbuch des Deutschen Ordens, insbesondere der Bailei Koblenz / Hg. v. J. H. Heinnes. Bd. 1. Mainz, 1845.

52. Urkundenbuch zur Geschichte der jetzt die preußischen Regierungsbezirke Coblenz und Trier bildenden mittelrheinischen Territorien / Hg. v. H. Beyer. Bd. 3. Koblenz, 1874.

53. Wilhelm von Tyrus. Historia rerum in partibus transmarinis gestarum // Recueil des Historiens des Croisades. Historiens Occidentaux. Bd. 1. Paris, 1844.

54. Wirtembergisches Urkundenbuch / Hrsg. v. d. Königl. Staatsarchiv in Stuttgart. Bd. 1-11. Stuttgart, 1859-1913.

55. КАТАЛОГИ ВЫСТАВОК. ЛЕКСИКОНЫ. БИБЛИОГРАФИИ

56. Гиляревский Р. С., Старостин Б. А. Иностранные имена и названия в русском тексте. Справочник. 3-е изд., испр. и доп. М., 1985.

57. Фенлер X., Гироу У., Унгер В. Словарь нумизмата: Пер. с нем. М., 1982.

58. Философский энциклопедический словарь / Редкол.: С.С. Аверинцев, Э.А. Араб-Оглы, Л.Ф. Ильичев и др. 2-е изд. М., 1989.

59. O.Abbildungen oberrheinischer Siegel. Basel, 1896.1. .Archieven der ridderlijke Duitsche Orde. Balie van Utrecht / Hrsg. v. J. J. de Geer van Oudegein. Bd. 2. Utrecht, 1871.

60. Böhm H.-G. Fränkische Siegel des Deutschen Ordens in Franken. Ausst. Kat. Bamberg, 1988.

61. Böhm H.-G. Siegel des Deutschen Ordens. Fotokopien. 2 Bd. Mergentheim, 1989.

62. Forstner D. Swiat symboliki chrzescijanskiej / Przekt. i oprac. W. Zakrzewska, P. Pachciarek, R. Turzynski. Warszawa, 1990.

63. Heinz-Mohr G. Lexikon der Symbole. Bilder und Zeichen der christlichen Kunst. 2. Aufl. Düsseldorf; Köln, 1972.

64. Henning E., Jochums G. Bibliographie zur Heraldik. Schrifttum Deutschlands und Österreichs bis 1980 (Bibliographie der historischen Hilfswissenschaften, 1). Köln; Weimar; Wien, 1984.

65. Henning E., Jochums G. Bibliographie zur Sphragistik. Schrifttum Deutschland, Österreich und der Schweiz bis 1990 (Bibliographie der historischen Hilfswissenschaften. Bd. 2). Köln; Weimar; Wien, 1995.

66. Kancelaria wielkich mistrzöw w Malborku. Katalog wystawy 15 czerwca -15 sierpnia 2001 r. / Opr. J. Trupinda. Malbork, 2001.

67. Kreuz und Schwert: Der Deutsche Orden in Süd Westdeutschland, in der Schweiz und im Elsaß / Hrsg. v. U. Arnold. Mainau, 1991.

68. Künstle K. Ikonographie der christlichen Kunst. Bd. I. Freiburg im Breisgau, 1928.

69. Lampe K. H. Bibliographie des Deutschen Ordens bis 1959 / Hrsg. v. K. Wieser (QSGDO, 3). Bonn; Bad Godesberg, 1975.

70. Lexikon der christlichen Ikonographie / Hrsg. v. E. Kirschbaum, W. Braunfels. Bd. III. Rom; Freiburg, 1971.

71. Liber sigillorum. De zegels in het archiff van de Ridderlijke Duitsche Orde, Balije van Utrecht, 1200-1811 / Beschr. J. H. De Vey Mestdagh. Deel I, II. Utrecht, 1995

72. Lurker M. Bibliographie zur Symbolkunde. Baden-Baden, 1966.

73. Lurker M. Slownik obrazôw i symboli biblijnych / Tlum. K. Romaniuk. Poznan, 1989.

74. Das Marienbild auf Siegeln im Wandel der Zeiten / Hrsg. v. H.-G. Böhm. Bad Mergentheim, 2001.

75. Miehle D. Monety Zakonu Krzyzackiego (Katalog monet ziem historycznie z Polskq. zwi^zanych. Zbiory Muzeum Narodowego w Warszawie). W-wa, 1998.

76. Vocabulaire international de la sigillographie / Hrsg. vom Conseil international des Archives, Comité de Sigillographie (Ministero per i beniculturali e ambientali. Publicazioni degli archivi die stato. Sussidi 3). Roma, 1990.

77. Voigt J. Namen-Codex der Deutschen Ordens Beamten. Königsberg, 1843.

78. Unter Kreuz und Adler. Der Deutsche Orden im Mittelalter. Austeilung des Geheimen Staatsarchivs Preußischer Kulturbesitz anlässlich des 800jähringen Bestehens des Deutschen Ordens 1990 / Hrsg. v. F. Benninghoven. Berlin, 1990.

79. Die Zeit der Staufer. Geschichte, Kunst, Kultur. Katalog der Austeilung / Hg., v. R. Haussherr. Stuttgart, 1977. Bd. I.1. ИССЛЕДОВАНИЯ

80. Абушенко В. Л. Самосознание // Постмодернизм. Энциклопедия. Минск, 2001. С. 695.

81. Арсеньев Ю. В. Геральдика: Лекции, читанные в Московском Археологическом институте в 1907-1908 году. М., 2001.

82. Барбер М. Процесс тамплиеров. М., 1998.

83. Белецкий С. В. Геральдика // Специальные исторические дисциплины: Учеб. пособие / С. В. Белецкий, И. В. Воронцова, 3. В. Дмитриева и др.; Сост. М. М. Кром. Спб., 2003.

84. Бельтинг X. Образ и культ. История образа до эпохи искусства. М., 2002.

85. Бессуднова М. Б. Магистр Ливонского ордена Вольтер фон Плеттенберг и проблема преобразования Ливонского орденского государства на рубеже XV XVI вв.: Дис. к. и. н. М., 2003.

86. Бойцов М. А. Что такое потестарная имагология? // Ключевые проблемы изучения и преподавания Средних веков. М., 2006.

87. Бокман X. Немецкий орден: Двенадцать глав из его истории / Пер. с нем. В. И. Матузовой. М.: Ладомир, 2004.

88. Ю.Воскобойников О. С. Рец. на кн.: Ж.-К. Шмитт. Воплощенные образы. Эссе о визуальной культуре средних веков. Париж, 2002.

89. Воскобойников О. С. Ars instrumentum regni. Репрезентация власти Фридриха II и искусство Южной Италии первой половины XIII в. // Одиссей. Человек в истории. М., 2002. С. 169-199.

90. Воскобойников О. С. Размышления об одном средневековом "ренессансе": наука, искусство и политика при дворе Фридриха II. 12001250 // Одиссей. Человек в истории. М., 2004.

91. Воскобойников О. С. Обращение Германа Иудея. Автобиография, история и фикция. Париж, 2003 // Одиссей. Человек в истории / Гл. ред. А. Я. Гуревич. М.: Наука, 2004.

92. Гуревич А. Я. Категории средневековой культуры // Избр. труды. Т. 2. М.; СПб., 1999.

93. Данилевский И.Н. Повесть временных лет: герменевтические основы источниковедения летописных текстов. М., 2004.

94. Кардини Ф. Истоки средневекового рыцарства. М., 1987.

95. Карсавин JI. П. Монашество в средние века. М., 1992.

96. Климанов JI. Г. «Византийские отражения» в сфрагистике. Коллекция металлических печатей VII-XX веков Н. П. Лихачева в Западноевропейской секции Архива СПб ФИРИ РАН. СПб., 1999.

97. Констебл Д. Бороды в истории: Символы, люди, восприятие / Пер. с англ. Ю. В. Чайникова // Одиссей: Человек в истории. 1994: Картины мира в народном и ученом сознании. М., 1994. С. 165-181.

98. Лихачёв Н. П. Моливдовулы греческого Востока / Сост. и коммент. В. П. Шандровской. М., 1991.

99. Лихачев Н. П. Дипломатика: (Из лекций, читанных в С.-Петербургском Археологическом институте). Из лекций по сфрагистике. М., 2001.

100. Лучицкая С. И. Мусульмане в иллюстрациях к хронике Гийома Тирского (визуальный код инаковости) // Одиссей: Человек в истории. 1999: Трапеза/Гл. ред. А.Я. Гуревич. М., 1999. С. 246-270.

101. Лучицкая С. И. Рец. на кн.: Камилл М. Готический идол. Кембридж;U

102. Нью-Йорк, 1989; Камилл М. образы на полях (маргиналии средневекового искусства). Лондон, 1992 // Одиссей: Человек в истории. 1998: Личность и общество: проблемы самоидентификации / Отв. ред. А.Я. Гуревич. М., 1999. С. 348 356.

103. Лучицкая С. И. Образ Другого: мусульмане в хрониках крестовых походов / Отв. ред. А.Я. Гуревич. СПб., 2001.

104. Лучицкая С. И. Иконография крестовых походов // Одиссей. Человек в истории: Слово и образ в средневековой культуре. М., 2002. С. 101-134.

105. Лучицкая С. И. Концепция imago в средневековой культуре и средневековые изображения // Антропология культуры. М., 2004. Вып. 2. С. 50-61.

106. Лучицкая С. И. Рыцарство: уникальный феномен западноевропейского средневековья // Одиссей. Человек в истории: Рыцарство: реальность и воображаемое. М., 2004. С. 7-35.

107. Матузова В. И. Идейно-теологическая основа «Хроники земли Прусской» Петра из Дусбурга // Древнейшие государства на территории СССР. Материалы и исследования. 1982. М., 1984. С. 152-169.

108. Матузова В. И. «Хроника земли Прусской» Петра из Дусбурга в культурно-историческом контексте // Балто-славянские исследования, 1985 г. М., 1987. С. 102-118.

109. Матузова В. И. Автор «Хроники земли Прусской» // Петр из Дусбурга. Хроника земли Прусской / Изд. подгот. В. И. Матузова. М., 1997. С. 218-219.

110. Матузова В. И. Идеология Тевтонского ордена в Пруссии в современной немецкой историографии // Петр из Дусбурга. Хроника земли Прусской / Изд. подгот. В. И. Матузова. М., 1997. С. 240-248.

111. Матузова В. И. Источники "Хроники земли Прусской" Петра из Дусбурга // Петр из Дусбурга. Хроника земли Прусской / Изд. подгот. В. И. Матузова. М., 1997. С. 231-240.

112. Матузова В. И. Рукописи и издания "Хроники земли Прусской" Петра из Дусбурга // Петр из Дусбурга. Хроника земли Прусской / Изд. подгот. В. И. Матузова. М., 1997. С. 249-252.

113. Матузова В. И. "Хроника земли Прусской" Петра из Дусбурга в культурно-историческом контексте эпохи ее создания // Петр из Дусбурга. Хроника земли Прусской / Изд. подгот. В. И. Матузова. М., 1997. С. 219-231.

114. Матузова В. И. Создание исторической памяти (ранние исторические сочинения Тевтонского ордена в Пруссии) // Восточная Европа в древности и средневековье: Историческая память и формы ее воплощения: Мат-лы конф. (Москва, 2000). М., 2003. С. 272-277.

115. Матузова В. И. Средневековый Немецкий орден в современной международной историографии // Древнейшие государства Восточной Европы. 2002. Генеалогия как форма исторической памяти. М., 2004.

116. Матузова В. И. Видения в литературных памятниках Тевтонского ордена (ХШ-Х1У вв.) // Восточная Европа в древности и средневековье: Мнимые реальности в античных и средневековых текстах: Мат-лы конф. (Москва, 2003). М., 2005.

117. Мельвиль М. История ордена тамплиеров / Пер. с фр. Г. Ф. Цыбулько, ред. В. В. Шишкина. СПб., 2003.

118. Мулен Л. Повседневная жизнь средневековых монахов Западной Европы. X XV века / Пер. с фр. Т. А. Чесноковой под ред. В. Д. Балакина. Науч. ред. и послесл. Т. Д. Сергеевой. М., 2002.

119. Панофский Э. Смысл и толкование изобразительного искусства / Пер. В.В. Симонова. СПб.: Академический проект, 1999. 394 с.

120. Пашуто В. Т. Так называемое «изучение Востока» идеология западногерманского реваншизма // Вопросы истории. 1959. №3. С. 6076.

121. Рогачевский А. Л. Кульмская грамота памятник права Пруссии XIII в. СПб., 2002.

122. Флори Ж. Идеология меча. Предыстория рыцарства / Пер. с фр. М. Ю. Некрасов, науч. ред. Ю. П. Малинин. СПб., 1999.

123. Черных А. П. Особенности восприятия герба в Средние века // Проблемы исторической психологии и взаимодействие мировоззрений в истории: Мат. всеросс. науч. конф. (Орёл, 15-17 сентября 1999). Орел: ОГУ, 2000. С. 59-60.

124. Черных А. П. Образ средневекового герба // Слово и образ в средневековой культуре: Мат. международ, конф. (Москва, 29-30 ноября 1999). М.: ИВИРАН, 2001.

125. Эко У. Отсутствующая структура. Введение в семиологию / Пер. с ит. В. Г. Резник и А. Г. Погоняйло. СПб., 2004.

126. Эко У. Эволюция средневековой эстетики / Пер. с ит. Ю. Ильина; пер. с лат. А. Струковой. СПб., 2004.

127. Ючас M. А. Немецкий орден в трудах остфоршеров // Древнейшие государства на территории СССР. Материалы и исследования. 1987. М., 1989. С. 273-281.

128. A History of the Crusades. Ed. К. M. Setton. Madison; Milwaukee; London, 1969-1989. Vol. 1-6.

129. Alphandéry P. La chrétienté et l'idée de croisade. Ed. A. Dupront. Paris, 1954-1959.

130. Altpreussische Biographie / Hrsg. v. Ch. Krollmann. Königsberg, 1941. Bd. 1; Königsberg, 1942 — 1944. Bd. 2. Lief. 1 — 6 / Hrsg. v. K. Forstreuter, F. Cause. Marburg (Lahn), 1963 — 1966.

131. Apelt E. Die Ideale des Deutschen Ritterordens, dargestellt nach den schriftlichen Quellen des 13. u. 14. Jahrhunderts. Masch.-Schr. Danzig, 1932.

132. Arbusow L. Die im Deutschen Orden in Livland vertretenen Geschlechter // Jahrbuch für Genealogie, Heraldik und Sphragistik, 1899 / Hrsg. v. Kurländischer Gesellschaft für Literatur und Kunst. Mitau, 1901. S. 27 136.

133. Armgart M. Die Handfesten des preußischen Oberlandes bis 1410 und ihre Aussteller. Beiträge zum Urkundenwesen des Deutschen Ordens in Preußen. Köln; Weimar; Wien, 1995.

134. Arnold U. De primordiis ordinis Theutonici narratio // Preußenland. Jg. 4. 1966. №2. S. 17-30.

135. Arnold U. Studien zur preußischen Historiographie des 16. Jahrhunderts. Bonn, 1967.

136. Arnold U. Geschichtsschreibung im Preußenland bis zum Ausgang des 16. Jahrhunderts // Jahrbuch für Geschichte Mittel- und Ostdeutschlands. 1970. Bd. 19.

137. Jacobsen, С. С. Schweitzer, J. Suiek und L. Trzeciakowski. Frankfurt am Main, 1978. S. 328—366.

138. Arnold U. Entstehung und Frühzeit des Deutschen Ordens // Die geistlichen Ritterorden Europas / Hrsg. v. J. Fleckenstein, M. Hellman (VuF, 26). Sigmaringen, 1980. S. 81 -107.

139. Arnold U. Ordines Militares. Colloquia Torunensia Historica // ZfO. 1984. H. 2. S. 244-257.

140. Arnold U. Deutschordenshistoriographie im Deutschen Reich // // Die Rolle der Ritterorden in der mittelalterlichen Kultur / Hrsg. von Nowak Z.H. Toruri, 1985. S. 65-87.

141. Arnold U. Der Deutsche Orden zwischen Kaiser und Papst im 13. Jahrhundert // Die Ritterorden zwischen geistlicher und weltlicher Macht im Mittelalter / Hrsg. v. Z. H. Nowak. Torun, 1990. S. 57-70.

142. Arnold U. Konrad von Feuchtwangen // Arnold U. Zakon krzyzacki. Z Ziemi Swietej nad Battyk. Torun, 1996. S. 60-101.

143. Arnold U. Mistrz niemiecki Konrad von Feuchtwangen i jego „stronnictwo pruskie" w zakonie krzyzackim pod koniec XIII i na poczsytku XIV wieku // Zakon krzyzacki. Z Ziemi Swietej nad Baltyk. Torun, 1996. S. 102-129.

144. Arnold U. Hartmann von Heldrungen // Die Hochmeister des Deutschen Ordens 1190-1994 (QSGDO, 40). Marburg, 1998.

145. Arnold U. Der Deutsche Orden im deutschen Bewußtein des 20. Jahrhundert // Vergangenheit und Gegenwart der Ritterorden: Die Rezeption der Idee und die Wirklichkeit / Hrsg. Z. Nowak, R. Czaja. Torun, 2001. S. 39-53.

146. Arnold U. Die Sicht des Deutschen Ordens im 16. bis 18. Jahrhundert auf seine Anfange // Selbstbild und Selbstverständnis der geistlichen Ritterorden / Hrsg. v. R. Czaja und J. Sarnovsky. Torun, 2005. S. 253-265.

147. Arszynski M. Der Deutsche Orden als Bauherr und Kunstmäzen // Die Rolle der Ritterorden in der mittelalterlichen Kultur / Hrsg. von Nowak Z.H. Torun, 1985.

148. Arszynski M. Budownictwo warowne zakonu krzyzackiego w Prusach (12301454). Torun, 1994.

149. Auns M. Konflikty zakonu inflanckiego z arcybiskupem ryskim w XIII w. // Ekspansja niemieckich zakonöw rycerskich w strefie Baltyku od XIII do polowy XVI wieku / Pod red. M. Biskupa. Torun, 1990. S. 121-126.

150. Bahrfeldt E. Die Münzen- und Medaillen-Sammlung in der Marienburg. T. I. Danzig, 1901.

151. Bak J.M. Symbolik und Kommunikation im Mittelalter: Ein Rohbericht // Kommunikation und Alltag in Spätmittelalter und früher Neuzeit: Intern. Kongr. (Krems an der Donau, 9. bis 12. Okt. 1990) / Vorg. von M.H.Wolfram. Wien, 1992. S.39-46.

152. Bandmann G. Mittelalterliche Architektur als Bedeutungsträger. Berlin, 1951.

153. Bar J. Polskie zakony//Prawo Kanoniczne. 1961. T. 4.

154. Bascape G. C. I Sigilli degli ordini militare e ospedalieri // Studi storici in onore di Francesco Lodolo-Conepa. Florence, 1959. T. II. P. 75-106.

155. Bascape G. C. Sigillografia. II sigillo nella diplomatica, nel diritto, nella storia, nell'arte. Bd. 2: Sigillografia ecclesiastica. Milano, 1978.

156. Bauch K. Das mittelalterliche Grabbild. Figürliche Grabmäler des 11. bis 15. Jahrhunderts in Europa. B.; N. Y., 1976.

157. Bauer H. Peter von Dusburg und die Geschichtsschreibung des Deutschen Ordens in 14. Jahrhundert in Preußen // Historische Studien. Berlin, 1935. H. 272.

158. Bedos-Rezak B. M. Medieval identity: a sign and a concept // The American Historical Review. Vol. 105. № 5. 2000. P. 1489- 1533.

159. Bendel F. J. Konrad von Mure // Mitteilungen des Instituts fur österr. Geschichtsforschung. Bd. XXX. S. 87-89.

160. Benninghoven F. Der Orden der Schwertbrüder. Fratres Milicie Christi de Livonia. Köln; Graz. 1965.

161. Benninghoven F. Über Veröffentlichungen zur Geschichte des Deutschen Ordens. Ein kritischer Literaturubericht//ZfO. 1994. H. 3. S. 413-416.

162. Biskup M. The Role of the Order and State of the Teutonic Knights in Prussia in the History of Poland // Polish Western Affairs. 7. 1966. S. 89-110.

163. Biskup M., Labuda G. Dzieje zakonu krzyzackiego w Prusach. Gospodarka-Spoleczenstwo Panstwo - Ideologia. Gdarisk, 1988.

164. Biskup M. Panstwa zakonne nad Baltykiem w XIII-XIV wieku // Rozkwit sredniowiecznej Europy / Pod red. H. Samsonowicza. Warszawa, 2001. S. 425-467.

165. Biskup M. Uformowanie si§ duchownych wladztw terytorialnych w sredniowiecznych Inflantach i ich granice panstwowe // Inflanty w sredniowieczu. Wladztwa zakonu krzyzackiego i biskupöw / Red. M. Biskup. Torun, 2002.S. 9-16.

166. Blanke F. Die Missionsmethode des Bischofs Christian von Preußen // AF. 1927. Bd. 4. S. 20-42.

167. Bliese J. R. E. The Motives of the First Crusaders: A Social Psychological Analysis // Journal ofPsychohistory, 17. 1990. P. 393-411.

168. Blivernitz J. Von denen Land- und Hohemeisterlichen Siegeln in Preußen // EP. Bd. I. Königsberg, 1724. S. 824-835.

169. Blivernitz J. Von den Siegeln des Deutschen Ordens // Ibid. Bd. II, IV. Königsberg, 1725,1728. S. 1-19, 547-562.

170. Boesch G. Das Jahrzeitenbuch der Deutschordenskommende Hitzkirch aus dem Jahre 1432/33 mit dem Fragment A von 1399 (QSGDO, 31). Bonn-Bad Godesberg, 1972.

171. Boockmann H. Geschichtsschreibung des Deutschen Ordens im Mittelalter und Geschichtsschreibung im mittelalterlichen Preussen. Enstehungsbedingungen und Funktionen // Literatur und Laienbildung im

172. Spätmittelalter und in der Reformationszeit. Hrsg. L. Grenzmann, K. Stackmann. Stuttgart, 1984. S. 80-93.

173. Boockmann H. Beiträge zu einer Ikonographie des Deutschen Ordens // Werkstatt des Historikers der mittelalterlichen Ritterorden. Quellenkundliche Probleme und Forschungsmethoden / Hrsg. Z. H. Nowak. Torun, 1987. S. 65-76.

174. Boockmann H. Die Geschichtsschreibung des Deutschen Ordens. Gattungsfragen und "Gebrauchssituationen" // Geschichtsschreibung und Geschichtsbewußtsein im späten Mittelalter. Hrsg. v. H. Patze. Sigmaringen, 1987. S. 447-481.

175. Boockmann H. Der Deutsche Orden. Zwölf Kapitel aus seiner Geschichte. München, 1994.

176. Boockmann H. Alltag am Hof des Deutschordens-Hochmeisters in Preußen // Alltag bei Hofe / Hrsg. v. W. Paravicini (Residenzforschung, 5). Sigmaringen, 1995. S. 137-147.

177. Borgolte M. "Selbverständnis" und "Mentalitäten". Bewusstsein, Verhalten und Handeln mittelalterlicher Menschen im Verständnis moderner Historiker // Archiv fur Kulturgeschichte 79. 1997. S. 189 210.

178. Brackenhausen J. G. Kurtze Historie des Spittler-Ambts unter dem Teutschen Orden, samt einem Verzeichniß derer Compthuren in Elbing und Oberspittler // EP. Bd. IV. Königsberg, 1726. S. 36-53.

179. Brault G. J. The Cross in Medieval Heraldry // The Antiquaries Journal, XLVII. London, 1967. P. 214-223.

180. Brault G. J. Early Blazon. Heraldic Terminology in the Twelfth and Thirteenth Centuries with Special Reference to Arthurian Literature. Oxford, 1972.

181. Brotze J. Ch. Sylloge diplomatum Livoniam illustrantium. Orig.-Manuscripte mit vielen Siegelabbildungen. 2 Bde. fol. Riga, Stadtbibl.

182. Brundage J. A. Medieval Canon Law and the Crusader. Madison; Milwaukee; London, 1969.

183. Brünjes H. S. Die Deutschordenskomturei in Bremen. Ein Beitrag zur Geschichte des Ordens in Bremen (QSGDO, 53). Marburg, 1997.

184. Bull M. G. The confraternity of La Sauve-Majeure: a foreshadowing of the military order? // The Military Orders. Fighting for the Faith and Caring for the Sick / Ed. M. Barber. Aldershot, 1994.

185. Bulst-Thiele M.-L. Sacrae Domus Militiae Templi Hierosolymitani Magistri. Untersuchungen zur Geschichte des Templerordens 1118/19-1314 (Abhandlungen der Akademie der Wissenschaften in Göttingen. Phil.-hist. Klasse, 3. Folge 86). Göttingen, 1974.

186. Bulst-Thiele M. The influence of St. Bernard of Clairvaux on the formation of the Order of the Knights Templar // The Second Crusade and the Cistercians / Ed. M. Gervers. New York, 1992. P. 57-65.

187. Bulst-Thiele M. Die Anfänge des Templerordens. Berhard von Clairvaux. Cîteaux // ZfK, 104.1993. S. 312-327.

188. Burgen im Deutschordensland Ostpreußen / Hrsg. v. H.-G. Böhm. Bad Mergentheim, 1998.

189. Burgen im Deutschordensland Westpreußen / Hrsg. v. H.-G. Böhm. Bad Mergentheim, 1999.

190. Buschinger D. La littérature comme arme de combat de l'Ordre Teutonique//Jahrbücher der Reineke Gesellschaft, 7. 1996. S. 11-22.

191. Camille M. The Gotic Idol: Ideology and Image-Making in Medieval art. Cambridge; N. Y., 1989.

192. Christiansen E. The Northern Crusades. The Baltic and the Catholic Frontiers. 1100-1525. London, 1980.

193. Cole P. J. The Preaching of the Crusades to the Holy Land, 1095-1270 (Medieval Academy Books, 98). Cambridge, 1991.

194. Conrad G. Das Elbinger Komtursiegel // DH. Bd. 27.1896.

195. Conrad K. Die mittelalterlichen Siegel des ehemaligen Slaatsarchivs Königsberg (Überblick über ein geplantes Siegelwerk) // Preußenland, 1997. №. 1.

196. Constable G. The Place of the Crusader in Medieval Society (Iconography, Politics and the Symbolism of Power in Medieval Europe) // Viator. 1998. Vol.29.

197. Constable G. The Historiography of the Crusades // The Crusades from the Perspective of Byzantium and the Muslim World. Washington: Dumbarton Oaks Papers, 2001. P. 1 22.

198. Crusius E. Flucht und Heimkehr. Studie zur Ikonographie der mittelalterlichen Siegel // Archivalische Zeitschrift, 49. 1954. S. 65-71.

199. Czihak E. v. Die Edelschmiedekunst früherer Zeiten in Preußen. Bd. I. Leipzig, 1908.

200. Dean B. A Crusader's Fortress in Palestine. A Report of Explorations made by the Museum 1926 // The Bulletin of the Metropolitan Museum of Art. 22. New York, 1927. Teil 2. P. 5-46.

201. Delaville le Roulx J. Note sur les sceaux de l'ordre de Saint-Jean de Jérusalem. Paris, 1881.

202. Delaville le Roulx J. Les Statuts de l'ordre de l'hôpital de Saint-Jean de Jérusalem (Bibliothèque de l'école des Chartres, XLVIII). 1887.

203. Demel B. Die Sachsenhäuser Deutschordens-Kommende von den Anfängen bis zum Verkauf an die Katholische Gemeinde Frankfurt am Main im Jahre 1881 Versuch einer Gesamt-Übersicht // Archiv für Mittelrheinische Kirchengeschichte, 23. 1971. S. 37-72.

204. Demel B. Mantel eines Deutschordenspriesters // 800 Jahre Deutscher Orden: Ausstellung des Germanischen Nationalmuseums Nürnberg in Zusammenarbeit mit der Internationalen Historischen Komission zur

205. Erforschung des deutschen Ordens / Hrsg. v. G. Bott und U. Arnold. Gütersloh; München, 1990.

206. Demurger A. Die Templer. Aufstieg und Untergang 1120-1314. München, 1994.

207. Deschamps P., Thibout M. La Peinture murale en France. Le haut moyenfge et l'époque romane (Collection Arts et Historia, Editions d'histoire et d'art, Librairie Pion). Paris, 1951.

208. Diederich T. Rheinische Siegel II: Siegel der Deutschordenskommende St. Katharina in Köln//Rheinische Heimatpflege. NF, 12. 1975. S. 110-111.

209. Diederich T. Zum Quellenwert und Bedeutungsinhalt mittelalterlicher Stadtesiegel // AfD. 1977.

210. Diederich T. Prolegomena zu einer neuen Siegel-Typologie // AfD, 29. 1983. S. 242-284.

211. Diederich T. Zur Entwicklung einer neuen Siegel-Typologie // Zeitschrift fur Archivwesen, archivalische Quellenkunde und historische Hilfswissenschaften. 1991.

212. Diederich T. Réflexions sur la typologie des sceaux // Janus. 1993. № 1. S. 59-68.

213. Diederich T. Siegel als Zeichen stadtischen Selbstbewusstseins // Visualisierung stadtischer Ordnung. 1993.

214. Diederich T. Zur Bedeutung des Kreuzes am Anfang von Siegelumschriften // Graphische Symbole in mittelalterlichen Urkunden: Beiträge zur diplomatischen Semiotik / Hrsg. v. P. Rück. Sigmaringen, 1996. S. 157-166.

215. Diefenbacher M. Der Deutsche Orden in Bayern (Hefte zur Bayerischen Geschichte und Kultur. Bd. 10). München, 1990.

216. Domaslowski J. Malerei im Deutschordensland Preußen // Deutscher Orden 1190-1990 / Hrsg. v. U. Arnold. Lüneburg, 1997. S. 131-170.

217. Domaslowski J. Die gotische Malerei im Dienste des Deutschen Ordens // Die Rolle der Ritterorden in der mittelalterlichen Kultur / Hrsg. von Nowak Z.H.Torun, 1985. S. 169-184.

218. Dorna M. Urzqd przeora w zakonie krzyzackim w XIII wieku // Scriptura Custos Memoriae. Prace historyczne / Pod red. D. Zydorek. Poznan, 2001. S. 57-65.

219. Dorna M. Bracia zakonu krzyzackiego w Prusach w latach 1228 1309. Studium prozopograficzne. Poznan, 2004.

220. Dragendorff E. Über die Beamten des Deutschen Ordens in Livland während des XIII. Jahrhunderts. Berlin, 1894.

221. Duchniewski J. Bracia dobrzynscy // Encyklopedia katolicka. Lublin, 1976. T. 2. S. 995.

222. Dudik B. Des Hohen Deutschen Ritterordens Münzsammlung. Vienna, 1858.

223. Duellius R. Historia Ordinis Equitum Teutonicorum hospitalis S. Mariae v. Hierosolymitani. Pars. IV. Viennae, 1727.

224. Dygo M. Mennictwo krzyzackie XIV- do pierwszej cwierci XVI w. // Prace i Materialy Muzeum Archeologicznego i Etnograficznego w Lodzi. Seria numizmatyczna i konserwatorska. 1985. № 5. S. 91-95.

225. Dygo M. Die Münzpolitik des Deutschen Ordens in Preußen in der ersten Hälfte des 15. Jahrhunderts // Fasciculi historici, 14. Warszawa, 1987.

226. Dygo M. O kulcie maryjnym w Prusach krzyzackich w XIV-XV w. // ZH. 1987. T. 52. H. 2. S. 237-270.

227. Dygo M. The political role of the cult of the Virgin Mary in Teutonic Prussia in the fourteenth and fifteenth centuries // Journal of Medieval History, 15. 1989. P. 63-69.

228. Dygo M. Mnich i rycerz. Ideologiczne modele postaw w zakonie krzyzackim w Prusach w XIV-XV wieku // ZH. 1990. T. 50. H. 4, S. 7-20.

229. Dygo M. Studia nad pocz^tkami wladztwa zakonu niemieckiego w Prusach (1226-1259). Warszawa, 1992.

230. Dygo M. ZJota brama kaplicy zamkowej w Malborku a ideologia wJadzy zakonu niemieckiego w Prusach // Zakon krzyzacki a spoleczenstwo panstwa w Prusach / Hrsg. v. Z. H. Nowak (Roczniki TNT, 86). Torun, 1995. S. 149163.

231. Dygo M. Zakony rycerskie // Rozkwit Sredniowiecznej Europy / Pod red. H. Samsonowicza. Warszawa, 2001.

232. Eickels K. van. Die Deutschordensballei Koblenz und ihre wirtschaftliche Entwicklung im Spätmittelalter (QSGDO, 52). Marburg, 1995.

233. Elm K. Kanoniker und Ritter vom Heiligen Grab. Ein Beitrag zur Entstehung und Frühgeschichte der palästinensischen Ritterorden // Die geistlichen Ritterorden Europas / Hrsg. v. J. Fleckenstein, M. Hellman (VuF, 26). Sigmaringen, 1980. S. 141—169.

234. Elm К. Universalität und Regionalismus in der Geschichte der Hospital-und Ritterorden // Crux et arma. Internationaler Kongreß, Altenbiesen, 5.-8. Mai 1984. Brüssel, 1992. S. 20 30.

235. Elm K. Die Bedeutung historischer Legitimation fur Entstehung, Funktion und Bestand des mittelalterlichen Ordenswesens // Herkunft und Ursprung. Historische und mythische Formen der Legitimation / Hrsg. P. Wunderli. Sigmaringen, 1994. S. 71-90.

236. Elm K. Gli ordini militari. Un ceto di vita religiosa tra universalismo e particolarismo // Militia Sacra / Ed. E. Coli, M. de Marco and F. Tommasi. Perugia, 1994. S. 9-28.

237. Engel В. Mittelalterliche Siegel von Christburg und Schoeneck in Westpreußen // DH. Bd. 22. 1891.

238. Engels O. Zur Historiographie des Deutschen Ordens im Mittelalter // Archiv fur Kulturgeschichte. Köln, 1966. Bd. XLVIII. H. 3. S. 336 — 363.

239. Erdmann C. Enstehung des Kreuzzugsgedankens. Stuttgart, 1935.

240. Ewald W. Siegelkunde. München, 1914.

241. Ewald W. Rheinische Siegel, 4: Siegel der Stifte, Klöster und geistlichen Dignitäre (Publikationen der Gesellschalt für rheinische Geschichtskunde, 27). Bonn, 1937-1941.

242. Favreau M.-L. Studien zur Frühgeschichte des Deutschen Ordens (Kieler Historische Studien, 21), Stuttgart, 1972.

243. Favreau-Lilie M.-L. The Teutonic Knight in Acre After the Fall of Montfort (1271): Some Reflections // Outremer. Studies in the History of the Crusading Kingdom of Jerusalem / Ed. by B.Z. Kedar, H.E. Mayer, R.C. Smail. Jerusalem, 1982. P. 272-284.

244. Feger 0. Die Deutschordens-Kommende Mainau, Anfange und Frühzeit (Schriften des Kopernikuskreises, 2). Lindau, 1958.

245. Feistner E. Selbstbild, Feindbild, Metabild. Spiegelungen von Identität in präskriptiven und narrativen Deutschordenstexten des Mittelalters // Forschungen zur deutschen Literatur des Spätmittelalters (FS Johannes Janota). Tübingen, 2003. S. 141-158.

246. Feistner E., Neecke M. Vom ,Überlesen' der Niederlage: Das Rolandslied und seine Rezeption im Deutschen Orden // Kriegsniederlagen. Erfahrungen und Erinnerungen / Hg. v. H. Karl. Berlin, 2004. S. 15-26.

247. Fillitz H. Schatzkammer des Deutschen Ordens. Kurzkatalog. Wien, 1971.

248. Fischer M. "Di Himels Rote". The Idea of Christian Chivalry in the Chronicles of the Teutonic Order (Göppinger Arbeiten zur Germanistik, 525). Göppingen, 1991.

249. Fischer M. Biblical heroes and the uses of literature: the Teutonic Order in the late thirteenth and early fourteenth centuries // Crusade and Conversion on the Baltic Frontier, 1150-1500 / Ed. A. V. Murray. Leeds, 2001. P. 261275.

250. Fischer M. The Books of the Maccabees and the Teutonic Order // Crusades. The journal of the Society for the Study of the Crusades and the Latin East. Vol. 4. 2005. P. 59-71.

251. Fleckenstein J. Die Rechtfertigung der geistlichen Ritterorden nach der Schrift «De laude novae militiae» Bernhards von Clairvaux // Die geistlichen

252. Ritterorden Europas / Hrsg. v. J. Fleckenstein, M. Hellman (VuF, 26). Sigmaringen, 1980.

253. Folda J. Crusader manuscript illumination at Saint-Jean d'Acre, 1275 -1291. Princeton, 1976.

254. Folda J. The Art of the Crusaders in the Holy Land, 1098-1187. Cambridge; N. Y.; Melbourne: Cambridge University Press, 1995.

255. Folda J. Crusader Art in the Holy Land, from the Third Crusade to the Fall of Acre, 1187-1291. Cambridge: University Press, 2005.

256. Forey A. The Military Orders. From the Twelfth to the Early Fourteenth Centuries. Toronto, 1992.

257. Forstreuter K. Das Preussische Staatsarchiv in Königsberg (Veröffentlichungen der Niedersachsischen Archiwerwaltung. H.3). Gottingen, 1955.

258. Forstreuter K. Das "Hauptstadtproblem" des Deutschen Ordens // Jahrbuch fur die Geschichte Mittel- und Ostdeutschlands. Tübingen. 1956. Bd. V.S. 129-156.

259. Forstreuter K. Der Deutsche Orden am Mittelmeer. Studien über den Ursprung und das Ende der Deutschordensbesitzungen in den Mittelmeerländern (QSGDO, 2). Bonn; Bad Godesberg, 1967.

260. Funk Ph. Zur Geschichte der Frömmigkeit und Mystik im Ordensland Preußen // Kultur- und Universalgeschichte. Walter Goetz zum 60. Geburtstag. Leipzig; Berlin. 1927. S. 67-90.

261. Galiano P. I sigilli del l'Ordine del Tempio // Documenti sul l'Ordine del Tempio / Di P. Galiano e M. Polia. Roma, 1977.

262. Gamier F. Le langage de l'image au Moyen age. Signification et symbolique. P., 1982.

263. Goetze P. v. Albert Suerbeer, Erzbischof von Preussen, Livland und Estland. St. Petersburg, 1854.

264. Goodall J. A. The Arms of the Military Religious Orders and of the Grand Masters of the Teutonic Order from a 15th Century Wappenbuch // The Coats of Arms. № 5 (40). 1959. S. 293-300.

265. Görski K. 0 ziciu wewn^trznem Zakonu krzyzackiego // Przeglqd Powszechny. Krakow, 1935. T. 206. № 4. S. 63-83.

266. Görski K. Krzyzacy jako "religijne bractwo" // ZH. 1967. T. XXXII. Z. 1. S. 99-104.

267. Görski K. Zakon Krzyzacki a powstanie panstwa pruskiego. Wroclaw; Warszawa; Krakow; Gdansk, 1977.

268. Görski K. Das Kulmer Domkapitel in den Zeiten des Deutschen Ordens. Zur Bedeutung der Priester im Deutschen Orden // Die geistlichen Ritterorden Europas / Hrsg. v. J. Fleckenstein, M. Hellman (VuF, 26). Sigmaringen, 1980. S. 529 — 557.

269. Görski K. Religijnosc Krzyzakow a klimat kulturalny // Przegl^d Historyczny. 1984. 75. H. 2. S. 249-258.

270. Görski K. Dyplomatyka krzyzacka // Studia i szkice z dziejow Panstwa Krzyzackiego. Olsztyn, 1986.

271. Grau weis J. Regestenlijst der oorkonden van de Landkommanderij Oudenbiezen en onderhorige kommanderijen, Algemeen Rijksarchief te Hasselt. 4 Bd. Brüssel, 1966-1969.

272. Grzegorz M. Szpitalnictwo w panstwie krzyzackim w Prusach // Archivum historii medycyny. 1974. T. XXXVII. S. 129-148.

273. Grzegorz M. Strukture administracyjna i wlasnosciowa Pomorza Gdanskiego pod rz^dami zakonu krzyzackiego w latach 1309-1454. Torun, 1987.

274. Gumowski M. Krzyzackie brakteaty // Zapiski TNT. T. X. Z. 1-2. Torun, 1938. S. 373-410.

275. Gumowski M. Piecz^cie i herby miast pomorskich (Roczniki TNT, 44). Torun, 1939.

276. Gumowski M. Moneta u Krzyzaköw (Zapiski TNT. T. XVII. Z. 3-4. S. 768). Torun, 1951.

277. Harnack A. v. Monasticism: Its Ideas and History and the Confessions of St Augustine / Trans. E. E. Kellett and F. H. Marseille. London, 1901.

278. Harnack A. v. Militia Christi. Die christliche Religion und der . Soldatenstand in den ersten drei Jahrhunderten. Tübingen, 1905.

279. Hartknoch Ch. Alt- und Neues Preußen oder Preußischen Historien. Frankfurt; Leipzig, 1684.

280. Hehl E.-D. Was ist eigentlich ein Kreuzzüg? // HZ, 259. 1994. S. 297336.

281. Heim P. Die Deutschordenskommende Beuggen und die Anfänge der Bailei Elsaß-Burgund von ihrer Entstehung bis zur Reformation (QSGDO, 32). Bonn, 1977.

282. Heineccius J. M. De veteribus Germanorum aliarumgue nationum sigillis, eorumque usu et praestantia syntagma historicum.accedunt sigillorum icones tabulis aeneis comprehensae. Francofiirti et Lipsiae, 1719 h ^p.

283. Heldmann C. Geschichte der Deutschordensballei Hessen // Zeitschrift des Vereins für hessische Geschichte. 1895. Bd. 30. S. 1-192.

284. Hellman M. Die Verfassungsgrundlagen Livlands und Preußens im Mittelalter//Ostdeutsche Wissenschaft. Bd. 3/4. 1956-1957. S. 78-108.

285. Hellmann M. Bemerkungen zur Sozialgeschichtlichen Erforschung des Deutschen Ordens //Historisches Jahrbuch, 80. 1961. S. 126 142.

286. Helm K. Die Literatur des Deutschen Ordens im Mittelalter // Zeitschrift für den deutchen Unterricht. 1916. Bd. 30. S. 289-306.

287. Helm K., Ziesemer W. Die Literatur des Deutschen Ritterordens. Giessen, 1951.

288. Hensche W. Wappen und Siegel der Königlichen Haupt- und Residenzstadt Königsberg. Königsberg, 1877.

289. Herrmann T. Der Bildschmuck der Deutsch-Ordensapokalipsen Heinrichs von Hesler. Königsberg, 1934.

290. Herzig A. Die Deutschordenskommende Würzburg im Mittelalter, 12191549 // Mainfränkisches Jahrbuch für Geschichte und Kunst, 18. 1966, S. 1-120.

291. Hiestand R. Die Anfänge der Johanniter // Die geistlichen Ritterorden Europas / Hrsg. von J. Fleckenstein und M. Hellmann (VuF, 26). Sigmaringen, 1980. S. 31-80.

292. Hildebandt A. M. Wappen der Hochmeister des Deutschen Ordens in Wappenhandschriften des 15. Jahrhunderts //DH, 30. 1899. S. 181-182.

293. Hinsbergen Ph. J. C. C. van. Inventaris van het archief van de Ridderlijke Duitsche Orde Balije van Utrecht, 1200-1811. Utrecht, 1955/1982.

294. Die Hochmeister des Deutschen Ordens 1190-1994 / Hrsg. v. U. Arnold (QSGDO, 40). Marburg, 1998.

295. Hofmann G. Studien über das religiöse Leben der Deutschordensritter auf Grund ihrer Dichtung. Phil. Diss. Masch.-Schr. Frankfurt a/M, 1925 (1926).

296. Holladay J. A. The Tombs of the hessian landgraves in the church of St. Elisabeth at Marburg. Brown University Diss. phil. 1982.

297. Hopfenzitz J. Kommende Oettingen Deutschen Ordens. Recht und Wirtschaft im territorialen Spannungsfeld (QSGDO, 33). Bonn-Bad Godesberg, 1975.

298. Hubatsch W. Der Deutsche Orden und die Reichslehnschaft über Cypern // Nachrichten der Akademie der Wissenschaften in Göttingen. PhilologischHistorische Klasse. 1955. № 8. S. 245-306.

299. Hubatsch W. Lucas David aus Allenstein, der Geschichtsschreiber in seiner Zeit // Hubatsch W. Wege und Wirkungen ostpreußischer Geschichte. Leer, 1956. S. 84-92.

300. Hubatsch W. Montfort und die Bildung des Deutschordensstaates im Heiligen Lande // Nachrichten der Akademie der Wissenschaften in Göttingen. Philologisch-Historische Klasse. 1966. № 5. S. 161-199.

301. Hucker B. U. Kaiser Otto IV (MGH. Schriften, 34). Hannover, 1990.

302. Hunyadi Z. (Self)Representation: Hospitaller seals in the Hungarian-Slavonian Priory up to c.1400 // Selbstbild und Selbstverständnis der geistlichen Ritterorden / Hrsg. v. R. Czaja und J. Sarnovsky. Torun, 2005. S. 199-212.

303. Hupel A. W. // Der Nordische Miscellaneen. Riga, 1797. St. 17.

304. Ideologie // Geschichtliche Grundbegriffe. Historisches Lexikon zur politisch-sozialen Sprache in Deutschland / Hrsg. von O. Brunner, W. Conze, R. Koselleck. Stuttgart, 1982. Bd. III. S. 131-169.

305. Ilgen T. Die westfälischen Siegel des Mittelalters, 3. Münster, 1889.

306. Imago narrat. Obraz jako komunikat w spoleczenstwach europejskich / Pod red. S. Rosika i P. Wiszewskiego. Wroclaw, 2002.

307. Immel I. Zu den Illustrationen der Deutschordens-Apokalypsen des Heinrich von Hesler // Cahiers archéologiques: fin de l'antiquité et moyen-âge, 48. 2000. P. 125-145.

308. Inflanty w sredniowieczu. Wladztwa zakonu krzyzackiego i biskupow / Red. M. Biskup. Toruri, 2002.

309. Jähnig B. Zur Stellung des Komturs von Thorn unter den Deutschordens-Gebietigern in Preußen // Thorn. Königin der Weichsel 1231 -1981 / Hrsg. v. B. Jähnig, R Letkemann. Göttingen, 1981. S. 99 144.

310. Jähnig B. Die Osteroder Komture des Deutschen Ordens und ihre Laufbahnen // ZfO. 36. 1987. Z. 3. S. 383 404.

311. Jähnig B. Verwaltung und Personal des Deutschen Ordens in Preussen, insbesondere an Danziger Beispielen // Deutsche Ostkunde, 35. 1989. № 2. S. 82 95.

312. Jähnig B. Festkalender und Heiligenverehrung beim Deutschen Orden in Preußen // Die Spiritualität der Ritterorden als Problem. Ein methodologischer Essay // Die Spiritualität der Ritterorden im Mittelalter / Hrsg. Z. H. Nowak. Torun, 1993. S. 177-187.

313. Jähnig B. Wykaz urz^döw. Dostojnicy zakonu krzyzackiego w Prusach // Panstwo zakonu krzyzackiego w Prusach. Podzialy administracyjne i koscielne w XIII -XVI wieku / Red. Z. H. Nowak. Torun, 2000. S. 95-127.

314. Jähnig B. Das Ringen zwischen Deutschen Orden und bischöflicher Gewalt in Livland und Preußen // Römische Quartalschrifi für christliche Altertumskunde und für Kirchengeschichte, 97. 2002. S. 215-237.

315. Jakubowska B. Zlota Brama w Malborku. Apokaliptyczne bestiarium w rzezbe sredniowiecznej. Malbork, 1989.

316. Jakubowska B. Malborska Ucieczka do Egiptu motyw i funkcja // Sztuka i historia. Materialy sesji Stowarzyszenia Historyköw Sztuki. Krakow, listopad 1988 / Red. M. Bielska-Lach. Warszawa, 1992. S. 181195.

317. Jamees A. De oorkonden van Pitsenburg, Commanderij van de Duitse Ridderorde te Mecheln (1190-1794). Bd. I. Anrwerpen, 1991.

318. Jantzen E. B. Die Wappen der Hochmeister des Deutschen Ordens // Ostdeutsche Monatshefte, 3. 1922. S. 114-125.

319. Jasiriski T. Najstarsze kroniki i roczniki krzyzackie dotyczqce Prus. Poznan, 1996.

320. Jencks A. Maccabees on the Baltic: The biblical apologia of the Teutonic Order. Phil. Diss.Washington, 1989.

321. Jensen J. M. Peregrinatio sive expeditio: Why the First Crusade was not a Pilgrimage // Al Masaq. 2003. Vol. 15. № 2. P. 119 137.

322. Jözwiak S. Translokacja Chelmna a powstanie komturstw staro- i nowochelminskiegp // Studia nad dziejami miast i mieszanstwa w sredniowieczu. Torun, 1996. S. 83-94.

323. Jözwiak S. Powstanie i rözwöj struktury administracyjno-terytorialnej na Kujawach i ziemi chelminskiej w latach 1246-1343. Torun, 1997.

324. Jözwiak S. Kryzys wladzy w zakonie krzyzackim a problem personalnej obsady komturstwa pokrzywienskiego w latach 1309-1320 // Rocznik Grudziqdzki 13. 1998. S. 21-31.

325. Jözwiak S. Rezygnacje z kariery wysokich hierarchöw Zakonu Krzyzackiego w Prusach w XIV wieku // Komunikaty Mazursko-Warminskie. 1999. № 5. S. 511 555.

326. Jözwiak S. Przeobrazenia centralnej wladzy administracyjnej zakonu krzyzackiego w ziemi chelminskiej w latach 1285 1410 // ZH. 1999. T. 64. Z. 2. S. 7-40.

327. Jözwiak S. Specjalni wyslannicy wielkich mistrzöw do Prus i Inflant. Przyczynek do funkcjonowania centralnych i terytorialnych organöw wladzy zakonu krzyzackiego w polowie XIII wieku // Roczniki Humanistyczne. T. 48. 2000. Z. 2. S. 191-203.

328. Jözwiak S. Centraine i teiytorialne organy wladzy zakonu krzyzackiego w Prusach w latach 1228 1410. Rozwöj - przeksztalcenia - kompetencje. Torun, 2001.

329. Jözwiak S. Ree. ad op.: Militzer K. Von Akkon zur Marienburg. Verfassung, Verwaltung und Sozialstruktur des Deutschen Ordens 11901309 (QSGDO, 56). Marburg, 1999 //ZU. 66. 2001. Z. l.S. 136-142.

330. Jurkowlaniec T. Die gotische Bauplastik im Ordensland Preussen und der Deutsche Orden // Die Rolle der Ritterorden in der mittelalterlichen Kultur / Hrsg. von Nowak Z.H. Torun, 1985.

331. Jurkowlaniec T. Gotyska rzezba architektoniczna w Prusach (Studia z Historii Sztuki. T. 42). Wroclaw; Warszawa; Krakow; Lodz, 1989.

332. Kahl H.-D. Zur kulturellen Stellung der Deutschordensritter in Preußen // Die Rolle der Ritterorden in der mittelalterlichen Kultur / Hrsg. von Nowak Z.H. Torun, 1985. S. 37-63.

333. Kahl H.-D. Die Spiritualität der Ritterorden als Problem. Ein methodologischer Essay // Die Spiritualität der Ritterorden im Mittelalter / Hrsg. Z. H. Nowak. Torun, 1993. S. 271-295.

334. Kahsnitz R. Siegel des Deutschen Ordens aus dem Heiligen Land und dem Reich. Das 13. Jahrhundert // Der Herold. NF. Bd.13. Jg.33. 1990. S. 69-81.

335. Kallmeyer Th. Versuch einer Chronologie der Meister deutschen Ordens in Livland, während des dreizehnten Jahrhunderts // Mittheilungen aus dem Gebiete der Geschichte Liv-, Est- und Kurlands. Bd. 3. 1845. S. 401-470.

336. Kancelaria wielkich mistrzöw w Malborku. Katalog wystawy 15 czerwca 15 sierpnia 2001 r. /Opr. J. Trupinda. Malbork, 2001.

337. Kancelarie krzyzackie. Stan badari i perspektywy badawcze. Materialy z mifdzynarodowej konferencji naukowej Malbork 18-19. X. 2001 / Red. J. Trupinda. Malbork, 2002.

338. Karlowska-Kamzowa A. Bildideologie des Deutschen Ordens auf dem Hintergrund der mittelosteuropäischen Kunst // Die Rolle der Ritterorden in der mittelalterlichen Kultur / Hrsg. von Nowak Z.H. Torun, 1985.

339. Karlowska-Kamzowa A. Ilustrowane Apokalipsy krzyzackie z XIV w. // Studia o dzialalnosci i zbiorach biblioteki Uniwersytetu Mikolaja Kopernika. Torun, 1991. Cz. VI. S. 79-135.

340. Kasiske K. Die Siedlungstätigkeit des Deutschen Ordens im östlichen Preußen bis zum Jahre 1410. Königsberg, 1934.

341. Kekule v. Stradonitz S. Über die früheren Siegel der Tempelherren // DH. 1928. Bd. 59.

342. Kerner M. Zum Ideologieproblem im Mittelalter // Ideologie und Herrschaft / Hrsg. v. M. Kerner. Darmstadt, 1982. S. 1-58.

343. Keyser E. 40 Jahre Historische Komission für ost- und westpreussische Landesforschung 1923 1963 // ZfO. 1963. H. 3. S. 501-516.

344. Kiersnowski R. Moneta w kulturze wieköw srednich. Warszawa, 1988.

345. King E. J. The Seals of the Order of St. John of Jerusalem. London, 1932.

346. Kittel E. Deutschordens-Wappen an der Adria und der Deutschmeister Eberhard von Seinsheim//Der Herold. NF, 7. 1969-1971. S. 321-334.

347. KJaviçs K. Väcu ordeça mentalitäte un ideologija Atskaçu hronikas izgaismojumâ // Latvijas Vëstures Instituta Zurnäls. 1993. № 1. Lp. 30-39.

348. Klebes B. Der Deutsche Orden in der région Mergentheim im Mittelalter (QSGDO, 58). Marburg, 2002.

349. Kluge R.-D. Darstellung und Bewertung des Deutschen Ordens in der deutschen und polnischen Literatur. Ein Überblick // ZfO. 1969. H. 1. S. 1621.

350. Kluger H. Hochmeister Hermann von Salza und Kaiser Friedrich II. Ein Beitrag zur Frühgeschichte des Deutschen Ordens (QSGDO, 37). Marburg, 1987.

351. Körber E. Ph. Collectaneen zur livländischen Diplomatik: 125 Abbildungen von alten Siegeln aus dem Ordens-Zeitalter etc. 1802. Manuskript 425 S. fol. Dorpat, Univ.-Bibl.

352. Kreem J. Einige Bemerkungen über die Siegel der Gebietiger des Deutschen Ordens in Livland // Selbstbild und Selbstverständnis der geistlichen Ritterorden / Hrsg. v. R. Czaja und J. Sarnovsky. Torun, 2005. S. 213-218.

353. Krejcik T. Siegel im klösterlichen Leben des Mittelalters // La vie quotidienne des moines et chanoines réguliers au Moyen Age et Temps modernes / Red. M. Derwich. Wroclaw, 1995.

354. Das Kriegswesen der Ritterorden im Mittelalter / Hrsg. Z. H. Nowak. Torun, 1991.

355. Krollmann Ch. Politische Geschichte des Deutschen Ordens in Preußen. Königsberg, 1932.

356. Küch F. Die Landgrafengräber in der Elisabethkirche zu Marburg. Ein Beitrag zur hessischen Kunstgeschichte // Zeitschrift des Vereins fur hessische Geschichte und Landeskunde, 36 (N.F. 26). 1903. S. 145-225.

357. Kuczynski S. K. Niektöre zagadnienia symboliki heraldycznej na tle funkcjonowania herbu jako znaku // Problemy nauk pomocniczych historii.

358. T. II. Materialy na II konferencj? poswi$conqnaukom pomocniczym historii, Katowice-Wisla, 26-29. V. 1973. Katowice, 1973. S. 29-43.

359. Kuczyñski S. K. Piecz^cie ksi^t mazowieckich. W-wa, 1978.

360. Kuczyñski S. K. Znaki pielgrzymie. Komunikat // Pielgrzymki w kulturze dawnej Europy / Hg. v. H. Manikowska, H. Zaremska (Colloquia Mediaevalia Varsoviensia, 2). Warszawa, 1995.

361. Kuczyñski S. K. Czlowiek wobec swiata herbów // Czíowiek w spoíeczeñstwie sredniowiecznym / Red. R. Michalowski i in. Warszawa, 1997. S. 331 -339.

362. Kunze G. Glaube und Politik. Zur Idee des Deutschen Ordens. Jena, 1938.

363. Kutzner M. Propaganda wladzy w sztuke Zakonu Niemieckiego w Prusach // Sztuka w kr^gu zakonu krzyzackiego w Prusach i Inflantach / Hrsg. v. M. Wozniak. Toruñ, 1995. S. 17-66.

364. Kwiatkowski S. "Devotio antiqua", ihr Niedergang und die geistigen Ursachen der religiösen Krise des Deutschen Ordens im Spätmittelalter // Deutscher Orden 1190-1990 / Hrsg. v. U. Arnold. Lüneburg, 1997.

365. Kwiatkowski S. Zakon niemiecki w Prusach a umyslowosc sredniowieczna. Scholastyczne rozumienie prawa natury a etyczna i religijna swiadomosc krzyzaków do okoío 1420 roku. Toruñ, 1998.

366. Kwiatkowski S. Ree. ad. op: Trupinda J. Ideología kruejatowa w kronice Piotra z Dusburga. Gdañsk, 1999 // ZH. S. 142-145.

367. Kwiatkowski S. Die augustinische Identität des Deutschen Ordens // Ständische und religiöse Identitäten in Mittelalter und früher Neuzeit / Hrsg. v. S. Kwiatkowski u. J. Mallek. Toruñ, 1998. S. 63-85.

368. Kwiatkowski S. O miejscu mentalnosci i ideologii w kronice Dusburga (w podzi^kowaniu dr. Januszowi Trupindzie za zainteresowanie mojq niedawnq publikacjV/ZH. 2000. T. 65. Z. 3-4. S. 189-190.

369. Kwiatkowski S. Ree. ad op.: Trupinda J. Ideología kruejatowa w kronice Piotra z Dusburga. Gdánsk, 1999 // ZH. 2001. T. 66. Z. 1. S. 142-145.

370. Landau G. Die figürlichen Grabmäler in der Kirche der heiligen Elisabeth zu Marburg // Zeitschrift des Vereins für hessische Geschichte und Landeskunde, 5. Kassel, 1850. S. 184-195.

371. Landau P. Der Begriff ordo in der mittelalterlichen Kanonistik // Studien zum Pramonstratenserorden / Hrsg. v. I. Crusius, H. Flachenecker. Vandenhoeck u. Ruprecht, 2003. S. 185-199.

372. La sigillographie dans l'Ordre de Saint-Jean de Jerusalem (ordre de Malte). Niort, 2000.

373. Leclercq J. St. Bernard et l'esprit cistercien (Editions du Seuil, Maîtres spirituels, 36). Paris, 1966.

374. Leimus I. Möögavendade pitser märk Saksa-Taani salasöjast // Tuna, 5:1.2002. S. 20-26,158.

375. Libor J. Peceti rytirskych duchovnich rädu v Cechäch a na Moravë 11891310 (s prihlédnutim k dalsimu vyvoji) // Zprävy krajskeho vlastivëdného muzea v Olomuci, 246. 1987. S. 1-27.

376. Lilienthal M. Von denen Siegeln des Teutschen Ordens // Ibid. Bd. II. Königsberg, 1725. S. 1-39.

377. Lilienthal M. Nachlese von denen Siegeln des Teutschen Ordens // Ibid. Bd. IV. Königsberg, 1728. S.547-562.

378. Limburg H. Die Hochmeister des Deutschen Ordens und die Bailei Koblenz. Bad Godesberg, 1969.r

379. LojkoJ. Sredniowieczne herby polskie. Poznan, 1985.

380. Löwener M. Die Einrichtung von Verwaltungsstrukturen in Preußen durch den Deutschen Orden bis zur Mitte des 13. Jahrhunderts. Wiesbaden, 1998.

381. Lückerath C. A. De electione magistri. Ein Beitrag zum mittelalterlichen Wahlrecht im Deutschen Orden // Preußenland. Jg. 9. 1971. № 3. S. 33-47.

382. Mabillon J. De re diplomatica libri VI. Paris, 1681.

383. Maier C. T. Crusade propaganda and ideology. Model sermons for the preaching of the cross. Cambridge, 2000.

384. Mâle É. L'art religieux du XII siècle en France: étude sur les origines de l'iconographie du moyen âge. P., 1924.

385. Mâle É. L'Art religieux du XIIIe siècle en France. Étude sur l'iconographieAdu Moyen Age et sur ses sources d'inspiration. P., 1948.

386. Maschke E. Der Deutsche Ritterorden und sein Staat // Ostpreußen. Leistung und Schicksal / Hrsg. F. Cause. Essen, 1958. S. 153 — 171.

387. Maschke E. Die inneren Wandlungen des Deutschen Ritterordens // Maschke E. Domus Hospitalis Theutonicorum. Europäische Verbindungslinien der Deutschordensgeschichte. Gesammelte Aufsätze aus den Jahren 1931-1963 (QSGDO, 10). Bonn-Bad Godesberg, 1970.

388. Matuzowa W. I. Ideologiczna podstawa agresji krzyzackiej na Prusy // Ekspansja niemieckich zakonöw rycerskich w strefie Baltyku od XIII do polowy XVI wieku / Red. M. Biskupa. Torun, 1990. S. 15-23.

389. Matuzova V. I. Mental Frontiers: Prussians as Seen by Peter von Dusburg // Crusade and Conversion on the Baltic Frontier, 1150-1500 / Ed. A. V. Murray. Leeds, 2001. P. 253-259.

390. Matusova V. I. Zur Rezeption des Deutschen Ordens in Rußland // Vergangenheit und Gegenwart der Ritterorden. Die Rezeption der Idee und die Wirklichkeit / Hrsg. Z. H. Nowak. Torun, 2001. S. 133-144.

391. Mayer H. E. Geschichte der Kreuzzüge. Stuttgart, 1965.

392. Mayer H. E. Das Siegelwesen in den Kreuzfahrerstaaten. München, 1978.

393. Mayer H. E. Ree. ad op.: Nicholson H. Templars, Hospitallers and Teutonic Knigths. Images of the Military Orders, 1128-1291. Leicester, 1993 // Deutsches Archiv für Erforschung des Mittelalters, 50. 1994. S. 333-334.

394. Mçclewska M. Materialy do inwentaryzaeji znalezisk monet krzyzackich // WN, XII. 1968. Z. 3-4. S. 193-211.

395. Mçclewska M. Moneta krzyzacka w Polsce // WN, XIII. 1969. Z. 2. S. 81-110.

396. Mçclewska M. Monety krzyzackie. Warszawa, 1972.

397. Melville M. Les Débuts de l'Ordre du Temple // Die geistlichen Ritterorden Europas / Hrsg. von J. Fleckenstein und M. Hellmann (VuF, 26). Sigmaringen, 1980. S. 23-30.

398. Mentzel-Reuters A. Bibeldichtung und Deutscher Orden. Studien zur Judith und zu Heinrichs von Hesler Apokalypse // Daphnis, 26. 1997. S. 209261.

399. Mentzel-Reuters A. Arma spiritualia: Bibliotheken, Bücher und Bildung im Deutschen Orden. Wiesbaden, 2003.

400. Menzel M. Kreuzzugsideologie unter Innocenz III // Historisches Jahrbuch. 2000. Bd. 120. S. 39-79.

401. Metman Y. Le sceau de Templiers // Le club français de la médaille. 1973. №3/4. P. 81-83,119.

402. Michler J. Die Elisabethkirche zu Marburg in ihrer ursprünglichen Farbigkeit (QSGDO, 19). Marburg, 1984.

403. Miehle D. Monety Zakonu Krzyzackiego (Katalog monet ziem historycznie z Polsk% zwi^zanych. Zbiory Muzeum Narodowego w Warszawie). W-wa, 1998.

404. Militzer K. Die Entstehung der Deutschordensballeien im Deutschen Reich (QSGDO, 16). Bonn-Bad Godesberg, 1970.

405. Militzer K. The role of hospitals in the Teutonic Order // The Military Orders. Vol. 2. Weifare and Warfare / Ed. H. Nicholson. Aldershot, 1998. S. 51-59.

406. Militzer K. Von Akkon zur Marienburg. Verfassung, Verwaltung und Sozialstruktur des Deutschen Ordens 1190-1309 (QSGDO, 56). Marburg, 1999.

407. Militzer K. Anmerkungen zu einem neuen Werk über die Anfänge der Verwaltung in Preußen durch den Deutschen Orden // Preußenland. 2000. Jg. 38. №. 1. S. 1-12.

408. Militzer K. Wykaz urzçdôw Zakonu Kawalerôw Mieczowych i zakonu krzyzackiego w Inflantach z Estonie // Inflanty w sredniowieczu. Wladztwa zakonu krzyzackiego i biskupöw / Red. M. Biskup. Torun, 2002. S. 107-121.

409. Milthaler F. Die Großgebietiger des Deutschen Ritterordens bis 1440. Ihre Stellung und Befugnisse. Königsberg, 1940.

410. Mirbach-Harff E. v. Beiträge zur Personalgeschichte des Deutschen Ordens, I. Elsaß-Burgund // Jahrbuch der kk heraldischen Gesellschaft "Adler" zu Wien, 1889/1890. 1890) S. 1 40; Neue Folge, 2. 1892. S. 175 -199.

411. Mirbach-Harff E. v. Beiträge zur Personalgeschichte des Deutschen Ordens, II. Bailei Böhmen-Mähren // Jahrbuch der kk heraldischen Gesellschaft "Adler" zu Wien. Neue Folge, 4. 1894. S. 147 178; 7. 1897. S. 207-227; 11. 1901. S. 103-145.

412. Mitchell W.J.T. Iconology: Image, Text, Ideology. Chicago.; London, 1986.

413. Mol J. A. De Friese huizen van de Duitse Orde. Nes, Steenkerk en Schoten en hun plaats in het middeleeuwse Friese klosterlandschap. Ljouwert, 1991.

414. Möller W. Die Herkunft und das Wappen des Hochmeisters Burkhard 1282 bis 1290 //DH, 59. 1928.

415. Mrozowski P. Imago potestatis na piecz^ci Jana Gruszczynskiego // Piecz^c w Polsce sredniowiecznej i nowozytnej / Red. P. Dymnel. Lublin, 1998. S. 265-273.

416. Müller G. Die Famiiiaren des Deutschen Ordens (QSGDO, 13). Marburg, 1980.

417. Mülverstedt G. A. v. Mittelalterliche Siegel aus dem Magdeburger Lande // Geschichts-Blatter für Stadt und Land Magdeburg. 1868. Jg. 3. Magdeburg, 1869. S. 462-473.

418. Mülverstedt G. A. v. Nachträge zu Vossberg's Geschichte der Preußischen Siegel // Zeitschrift des Historischen Verein für den RegierungBezirk Marienwerder. 1882. H. 6. S. 62-64.

419. Mülverstedt G. Die Beamten und Conventsmitglieder in den Verwaltungs-Districten des Deutschen Ordens innerhalb des Regierungsbezirks Danzig // Zeitschrift des westpreußischen Geschichtsvereins, 24. 1888. S. 1 75.

420. Mülverstedt G. Die Beamten und Konventsmitglieder in den Verwaltungsbezirken des Deutchen Ordens innerhalb des Oberländischen Kreises // Oberländische Geschichtsbiatter, 2. 1900. S. 1 59.

421. Murray A. The Structure, Genre and Intended Audience of the Livonian Rhymed Chronicle // Crusade and Conversion on the Baltic Frontier. 2001. P. 235-251.

422. Nasarowa E. L. Inflanckie interesy zakonu krzyzackiego (ideologiczne aspekty problemu // Ekspansja niemieckich zakonow rycerskich w strefie Baltyku od XIII do polowy XVI wieku / Pod red. M. Biskupa. Torun, 1990. S. 93-101.

423. Narbutt T. Dzieje starozytne narodu litewskiego. Wilno, 1835.

424. Nathusius-Neinstedt H. v. Die Deutschmeister vor 1232. Phil. Diss. Marburg, 1888.

425. Neecke M. Strategien der Identitätsstiftung: Zur Rolle der Bibelepik im Deutschen Orden (13./14. Jahrhundert) // Mittelalterliche Literatur und Kultur im Deutschordensstaat in Preussen: Leben und Nachleben. Malbork, 2004.

426. Neitmann S. Von der Grafschaft Mark nach Livland. Ritterbrüder aus Westfalen im livländischen Deutschen Orden. Köln; Weimar; Wien, 1995.

427. Neu H. Die Deutschordenskommende Ramersdorf. Bonn, 1961.

428. Nickel H. Some Heraldic Fragments found at Castle Montfort/Starkenberg in 1926, and the Arms of the Grand Master of the Teutonic Knights // Metropolitan Museum Journal, 24. 1989. S. 35-46.

429. Nickel H. Über das Hochmeisterwappen des Deutschen Ordens im Heiligen Land//Der Herold. Jge. 33-35 (NF 13). 1990-1992. S. 97-108.

430. Nicholson H. Templars, Hospitallers and Teutonic Knigths. Images of the Military Orders, 1128-1291. Leicester, 1993.

431. Nicholson H. Knight Templar: 1120-1312 (Osprey, Warrior, 91). Oxford, 2004.

432. Nicholson H. J. Saints venerated in the Military Orders // Selbstbild und Selbstverständnis der geistlichen Ritterorden / Hrsg. v. R. Czaja und J. Sarnovsky. Torun, 2005. S. 91-114.

433. Niess U. Hochmeister Karl von Trier (1311-1324). Stationen einer Karriere im Deutschen Orden (QSGDO, 47). Marburg, 1992.

434. Nieß U. Konrad von Feuchtwangen // Die Hochmeister des Deutschen Ordens 1190-1994 / Hrsg. v. U. Arnold (QSGDO, 40). Marburg, 1998.

435. Nikzentaitis A. Das Bild des Deutschen Ordens in der litauischen Geschichtsschreibung und Publizistik // Vergangenheit und Gegenwart der Ritterorden. Die Rezeption der Idee und die Wirklichkeit / Hrsg. Z. H. Nowak. Torun, 2001. S. 115-131.

436. Nordosteuropa und der Deutsche Orden. Band I (1243 bis 1561). Kurzregesten Nr. 1-2294 zu den Aktenbeständen "Abt. Preußen" und "Abt. Livland" des Zentralarchivs des Deutschen Ordens in Wien. Hg. v. K. Wieser (QSGDO, 17). Bonn-Bad Godesberg, 1969.

437. Nowak Z. H. Tagungsbericht // ZH. 1978. T. 43. H. 4. S. 181.

438. Nowak Z. H. Milites Christi de Prussia. Der Orden von Dobrin und seine Stellung in der preußischen Mission // Die geistlichen Ritterorden Europas / Hrsg. v. J. Fleckenstein und M. Hellmann (VuF, 26). Sigmaringen, 1980.

439. Nowak Z. H. Die Rolle der Konvente des Deutschen Ordens im sozialen, religiösen und kulturellen Leben Preußens // Die Rolle der Ritterorden in der mittelalterlichen Kultur / Hrsg. von Nowak Z.H. Torun, 1985. S. 22-35.

440. Nowak Z. H. Powstanie mi^dzynarodowej historycznej komisji do badania dziejow zakonu krzyzackiego w Wiedniu // ZH. T. LI. 1986. Z. 3. S. 213-214.

441. Nowak Z. H. Kolokwium w Alden Biesen (Belgia) Zakon krzyzacki na Europejskim Zachodzie // ZH. T. LVIII. 1993. Z. 4. S. 181 - 182.

442. Nowak Z.H. Der Deutsche Orden in Preusen: War der Ordensstaat ein moderner Staat? // Medieval spirituality in Scandinavia and Europe. Odense, 2001. S. 157-168.

443. Nowakowski A. Uzbrojenie wojsk krzyzackich w Prusach w XIV w. i pocz^tkach XV w. Lodz, 1980.

444. Oelsnitz A. B. von der. Herkunft und Wappen der Hochmeister des Deutschen Ordens 1198-1525. Königsberg, 1926.

445. Olinski P. Motywy chrystologiczne na piecz^ciach urz^dnikow krzyzackich ziemi chelmiriskiej // Rocznik Grudziqdzki. T. 13. 1998. S. 9 -20.

446. Oppenheim Ph. Symbolik und religiöse Wertung des Mönchskleides im christlichen Altertum. Vornehmlich nach Zeugnissen christlicher Schriftsteller der Ostkirche (Theologie des christlichen Ostens. Texte und Untersuchungen, 2). München, 1932.

447. Pakulski J. Skarb krzyzacki w Plowcach // Komunikaty Mazursko-Warmiriskie. 1970. № 1. S. 83-94.

448. Panofsky E. Gothic Architecture and Scholasticism. N.Y., 1957.

449. Panofsky E. Abbot Suger on the abbey church of St.-Denis and its art treasures. Princeton; N.Y, 1976.

450. Panofsky E. Ikonorgafia i ikonologia // Erwin Panofsky. Studia z historii sztuki / Red. J. Bialostockiego. Warszawa, 1971. S. 11-32.

451. Panstwo zakonu krzyzackiego w Prusach. Podzialy administracyjne i koscielne w XIII -XVI wieku / Red. Z. H. Nowak. Torun, 2000. S. 95-127.A

452. Pastoureau M. Les Sceaux (Typologie des sources du Moyen Age Occidental, 36). Turnhout, 1981.

453. Pastoureau M. Figures et couleurs. Etude sur la symbolique et la sensibilité medievale. P., 1986.

454. Pastoureau M. Couleurs, images, symboles: etudes d'histoire et d'antropologie. P., 1987.

455. Pastoureau M. Les sceaux et la fonction sociale des images // L'image. Fonctions et usages des images dans l'Occident médiéval / Red. J. Baschet, J.-C. Schmitt. Paris, 1996. P. 275-304.

456. Pastoureau M. Une histoire symbolique du Moyen Age occidental. P., 2004. 436 p.

457. Perlbach M. Zur Chronologie der preußischen Landmeister // Altpreußische Monatsschrift. Bd. 9. 1872. S. 490-491.

458. Perlbach M. Ueber die Narracio de primordiis Ordinis Theutonici // Forschungen zur deutschen Geschichte. Göttingen, 1873. Bd. 13.

459. Pettenegg G. P. Graf v. Sphragistische Mitteilungen aus dem Deutsch-Ordens-Centralarchiv. Wien, 1884.

460. Piech Z. Ikonografia pieczçci Piastöw. Krakow, 1993.

461. Pillich W. Die Typarsammlung des Deutschordensarchivs // Mitteilungen des österreichischen Staatsarchivs, 5. 1951. S. 363-400.

462. Piwonski H. Kult swiçtych w zabytkach liturgicznych Krzyzakow w Polsce // Archiwa, Biblioteki i Muzea Koscielne, 47. 1983. S. 316-362.

463. Polak W. Aprobata i spör. Zakon krzyzacki jako instytusja koscielna w dzielach Jana Dlugosza. Lublin, 1999.

464. Polejowski K. Geneza i rozwöj posiadlosci zakonu krzyzackiego na terenie krölewstwa Francji do polowy XIV wieku. Gdansk, 2003.

465. Pollaköwna M. Kronika Piotra z Dusburga. Wroclaw; Warszawa; Krakow, 1968.

466. Pospieszny K. Typ pruski zamku regularnego idea cesarska? // Argumenta, Articuli, Quaestiones. Studia z historii sztuki sredniowiecznej. Ksi^ga jubileuszowa dedykowana Marianowi Kutznerowi. Torun, 1999. S. 361-390.

467. Pospieszny K. Neue Forschungen auf der Marienburg/Malbork. Literatur-und Arbeitsbericht // Castella Maris Baltici 3-4 / Ed. K. Alttoa u.a. Turku; Tartu; Malbork. 2001.

468. Potkowski E. Spirituality and reading. Book collections of the Teutonic Order in Prussia // Die Spiritualität der Ritterorden im Mittelalter / Hrsg. Z. H. Nowak. Torun, 1993. S. 217-239.

469. Probst Ch. Der Deutsche Orden und sein Medizinalwesen in Preußen. Hospital, Firmarie und Arzt bis 1525. Das Hospitalwesen und Ärzte des Deutschen Ordens, dessen Fürsorge für Kranke (QSGDO, 29). Bonn; Bad Godesberg, 1969.

470. Prutz H. Die Besitzungen des Deutschen Ordens im Heilige Lande. Leipzig, 1877. S. 77-80.

471. Prutz H. Der Anteil der geistlichen Ritterorden an dem geistigen Leben ihrer Zeit. Festrede. München, 1908.

472. Raddatz W. Die Übersiedlung des Deutschen Ritterordens von Palästina nach Venedig und Marienburg. Halle a S., 1914.

473. Rathlef G. Bemerkungen zur Chronologie der livländischen Ordensmeister im 13. Jahrhundert und über den angeblichen Gebrauch der Marienrechnung // Mittheilungen aus dem Gebiete der Geschichte Liv-, Est-und Kurlands. Bd. 12.1880. S. 221-258.

474. Die Regeln des Deutschen Ordens in Geschichte und Gegenwart / Hrsg. v. E. Volgger OT. Lana, 1985.

475. Reglinski A. Zmiany wielkich dostojniköw krzyzackich w latach 13091315 // Ludzie, wladza, posiadlosci. Red. J. Powierski, B. Sliwinski. Gdansk, 1994. S. 191-216.

476. Richard J. Histoire des croisades. Paris, 1996.

477. Riley-Smith J. What Were the Crusades? London, 1977.

478. Rink J. Die christliche Liebestätigkeit im Ordenslande Preussen bis 1525. Breslau, 1911.

479. Ritterbruder im livländischen Zweig des Deutschen Ordens / Hrsg. v. K. Militzer und L. Fenske (Quellen und Studien zur baltischen Geschichte, 12). Weimar; Wien, 1995.

480. Ritterorden und Kirche im Mittelalter / Hrsg. Z. H. Nowak. Torun, 1997.

481. Ritterorden und Region / Hrsg. Z. H. Nowak. Torun, 1995.

482. Die Ritterorden zwischen geistlicher und weltlicher Macht im Mittelalter / Hrsg. Z. H. Nowak. Torun, 1990.

483. Die Rolle der Ritterorden in der Christianisierung und Kolonisierung des Ostseegebietes / Hrsg. von Z. H. N o w a k (Universitas Nicolai Copernici. Ordines militares. Colloquia Torunensia Historica, I). Torun, 1983.

484. Die Rolle der Ritterorden in der mittelalterlichen Kultur / Hrsg. von Nowak Z.H. Torun, 1985.

485. Rousset P. Histoire d'une idéologie: La Croisade. Lausanne, 1983.

486. Runciman S. A History of the Crusades. Cambridge, 1952-1954. Vol. 13.

487. Russell F.H. The Just War in the Middle Ages. Cambridge, 1975.

488. Saint-Hilaire P. de. Les Sceaux templiers. Puiseaux, 1991.

489. Samsonowicz H. Der Deutsche Orden und die Städte in Preußen. Verknüpfungen und Unterschiede im kulturellen Leben // Die Rolle der Ritterorden in der mittelalterlichen Kultur / Hrsg. von Nowak Z.H. Torun, 1985. S. 7-22.

490. Sarnowsky J. Identität und Selbstgefühl der geistlichen Ritterorden // Ständische und religiöse Identitäten in Mittelalter und früher Neuzeit / Hrsg. v. S. Kwiatkowski u. J. Mallek. Torun, 1998. S. 109-130.

491. Sarnowsky J. Das historische Selbstverständnis der geistlichen Ritterorden //ZfK, 110. 1999. S. 315-330.

492. Sarnowsky J. Regional Problems in the History of Mendicant and Military Orders // Mendicants, Military Orders and Regionalism in Medieval Europe / Hrsg. J. Sarnowsky. London, 1999. S. 1-15.

493. Sarnowsky J. Kreuzzüge und Ritterorden in der neueren Forschung // Die Aktualität des Mittelalters. Hrsg. v. H.-W.Goetz. Bochum, 2000.

494. Sarnowsky J. Gender-Aspekte in der Geschichte der geistlichen Ritterorden // Lebendige Sozialgeschichte. Gedenkschrift für Peter Borowsky / Hrsg. R. Hering, R. Nicolaysen. Wiesbaden, 2003. S. 168-188.

495. Sarnowsky J. Mendicants, Military Orders, and Regionalism // Ibid. S. 383-388; Honemann V. Regionalität und Interregionalität am Beispiel der ,Apokalypse' des Heinrich von Hesler // Zeitschrift für deutsche Philologie, 122. 2003.

496. Sarnowsky J. Ritterorden als Landesherren: Münzen und Siegel als Selbstzeugnisse // Selbstbild und Selbstverständnis der geistlichen Ritterorden / Hrsg. v. R. Czaja und J. Sarnovsky. Torun, 2005. S. 181-198.

497. Sceaux de l'histoire de Lorraine (Lotharingia, 1). Nancy, 1988.

498. Schlumberger G. Sceaux des chevaliers de l'Hôpital // Revue archéologique, 1876.

499. Schlumberger G., Chaladon F., Blanchet A. Sigillographie de l'Orient latin (Haut Commissariat de L'Etat Français en Syrie et au Liban. Service des antiquités. Bibliothèque archéologique et historique, 37). Paris, 1943.

500. Schmid B. Über Glocken mit Hochmeisterwappen // Zeitschrift des Westpreußischen Geschichtsvereins, 53. 1911. S. 85-108.

501. Schmid B. Die Siegel des Deutschen Ordens in Preußen // AF. Jg. 14. 1937. S. 179-186; Jg. 15. 1938. S. 63-75.

502. Schmidt H. Die deutschen Städtechroniken als Spiegel des bürgerlichen Selbstverständnisses im Spätmittelalter. Göttingen, 1958.

503. Schmidt R. Die Deutschordenskommenden Trier und Beckingen, 12421794 (QSGDO, 9). Marburg, 1979.

504. Schmitt J.-Cl. Le corps des images: essais sur la culture visuelle au Moyen Age. P., 2002.

505. Skibinski Sz. Kaplica na Zamku Wysokim w Malborku. Poznan, 1982.

506. Festschrift für Hansmartin Schwarzmaier zum 65. Geburtstag / Hrsg. von K. Krimm und H. John. Sigmaringen, 1997. S. 79-124.

507. Schöffler E. Die Deutschordenskommende Münnerstadt: Untersuchungen zur Besitz-, Wirtschafts- und Personalgeschichte. Marburg, 1991.

508. Schramm P. E. Herrschaftszeichen und Staatssymbolik. Beiträge zu ihrer Geschichte vom dritten bis zum sechzehnten Jahrhundert. Bd. 1-3 (Schriften der MGH 13). Stuttgart, 1954-1956.

509. Schramm P. E. Kaiser Friedrichs II. Herrschaftszeichen (Abhandlungen der Akademie der Wissenschaften in Göttingen, Phil.-hist. Klasse, 3. F. 36). Göttingen, 1955.

510. Schreiber 0. Die Personal- und Amtsdaten der Hochmeister des Deutschen Ritterordens von seiner Gründung bis zum Jahre 1525 // Oberländische Geschichtsblatter. Königsberg, 1913. 15. S. 665 — 762.

511. Schumacher B. Die Idee des geistlichen Ritterorden in Mittelalter // AF. Königsberg, 1924. H. I. S. 5-24.

512. Schumacher B. Die Missionsidee des Deutschen Ordens // Jahrbuch der Synodalkomission und des Vereins für ostpreußische Kirchengeschichte. Bd. 1. Königsberg, 1931. S. 5-15.

513. Schumacher B. Studien zur Geschichte der Deutschordensballeien Apulien und Sizilien//AF. Bd. 18. 1941. S. 187-230; Bd. 19. 1942. S. 1-25.

514. Schumacher B. Der Deutsche Ritterorden. Seine Ideengnindlage und seine europäische Sendung // Der Turmwart. Zürich, 1952. Jg. 6. № 7/8. S. 169179.

515. Schumacher B. Geschichte Ost- und Westpreußens. Würzburg, 1958.

516. Serczyk J. Die Wandlungen des Bildes vom Deutschen Orden als politischer, ideologischer und gesellschaftlicher Faktor im polnischen Identitätsbewußtsein des 19. und 20. Jahrhunderts // Vergangenheit und

517. Gegenwart der Ritterorden. Die Rezeption der Idee und die Wirklichkeit / Hrsg. Z. H. Nowak. Torun, 2001. S. 55-64.

518. Seyler G. A. Geschichte der Siegel. Leipzig, 1894.

519. Sfragistyka / Opr. M. Gumowski, M. Haisig, S. Mikucki. Warszawa, 1960.

520. Sielmann A. Die Verwaltung des Haupthauses Marienburg in der Zeit urn 1400 // Zeitschrift des Westpreussischen Geschichtsvereins, 61. 1921. S. 1101.

521. Skibiriski Sz. Die Staatsideologie der Marienburger Schloßkapelle // Wissenschaftliche Zeitschrift der Ernst-Moritz-Arndt-Universität Griefswald. Gesellschafts- und Sprachwissenschaftliche Reihe. 1980. Bd. 29. H. 2/3.

522. Skibiriski Sz. Jeszcze raz w kwestii genezy regularnego zamku krzyzackiego // Sztuka Prus XIII-XVIII wieku / Hrsg. v. M. Wozniak (Studia Borussico-Baltica Torunensia Historiae Artium, 1). Toruri, 1994. S. 27-38.r

523. Sliwiriski B. O tzw. choragwi gniewskiej w bitwie pod Grunwaldem // Krzyzowcy, kronikarze, dyplomaci (Gdanskie Studia z Dziejowf r

524. Sredniowiecza. № 4)/Red. B. Sliwinskiego. Gdansk-Koszalin, 1997. S. 285293.

525. Scholz K. Beiträge zur Personengeschichte des Deutschen Ordens in der ersten Hälfte des 14. Jahrhunderts. Untersuchungen zur Herkunft livländischer und preussischer Deutschordensbrüder. Münster, 1971.

526. Die Spiritualität der Ritterorden im Mittelalter / Hrsg. Z. H. Nowak. Torun, 1993.

527. Starnawska M. Piecz^cie zakonöw krzyzowych na ziemiach polskich w sredniowieczu jako zrödlo do ich dziejow. Perspektywy badawcze // Piecz^c w Polsce sredniowiecznej i nowozytnej / Red. P. Dymnel. Lublin, 1998.

528. Starnawska M. Mi^dzy Jerozolim^ a Lukowem. Zakony krzyzowe na ziemiach polskich w sredniowieczu. W-wa, 1999.

529. Sterns I. The Statutes of the Teutonic Knights. A Study of Religious Chivalry. University of Pennsylvania. Diss. Phil. (Masch.), 1969.

530. Stieldorf A. Rheinische Frauensiegel. Zur rechtlichen und sozialen Stellung weltlicher Frauen im 13. und 14. Jahrhundert (Rheinisches Archiv 142). Köln-Weimar-Wien, 1999.

531. Stieldorf A. Siegelkunde. Hannover, 2004.

532. Ströhl H. G. Das Wappen des Hoch- und Deutschmeisters des Hohen Deutschen Ritterordens // Heraldische Mitteilungen. 2. 1891. S. 28-29.

533. Suchodolski S. Obieg monet krzyzackich w okresie brakteatowym // WN, XXV. 1981. Z. 3-4. S. 169-179.

534. Suchodolski S. Pröba datowania brakteatöw krzyzackich z XIV-XV w. // Wiadomosci Numizmatyczne, XXXII. 1988. Z. 1 -2. S. 29-59.

535. Tandecki J. Podzialy administracyjne panstwa zakonnego krzyzackiego w Prusach // Panstwo zakonu krzyzackiego w Prusach. Podzialy administracyjne i koscielne w XIII -XVI wieku / Red. Z. H. Nowak. Torun, 2000. S. 17-28.

536. Tandecki J. Struktury i podzialy administracyine w zakonie krzyzackim w Inflantach z Estonia // Inflanty w sredniowieczu. Wladztwa zakonu krzyzackiego i biskupöw / Red. M. Biskup. Torun, 2002.S. 43-54.

537. The Military Orders. Fighting for the Faith and Caring for the Sick / Ed. M. Barber. Aldershot, 1994.

538. The Military Orders. Vol. 2. Welfare and Warfare / Ed. H. Nicholson. Aldershot, 1998.

539. Toll R. v., Sachssendahl J. Est- und Livländische Brieflage. Teil IV: Siegel und Münzen der weltlichen und geistlichen Gebietiger über Liv-, Est-und Curland bis zum Jahre 1561. Reval, 1887.

540. Trupinda J. Ideologia krucjatowa w kronice Piotra z Dusburga. Gdánsk, 1999.

541. Trupinda J. Krucjatowe poglqdy swi?tego Bernarda z Clairvaux a ideologia zakonu krzyzackiego zawarta w Kronice Piotra Dusburga //r

542. Trupinda J. 0 kronice Dusburga na marginesie najnowszej pracy Stefana Kwiatkowskiego // ZH. 2000. T. 65. Z. 3-4.

543. Trupinda J. Ikonografia piecz?ci komturöw gdanskich // Rocznik Polskiego Towarzystwa Heraldycznego. 2001. T. V (XVI). S. 31 40.

544. Trupinda J. 0 ideologii krucjatowej w kronice Piotra z Dusburga. W odpowiedzi Stefanowi Kwiatkowskiemu // Kopijnicy, szyprowie,rtenutariusze / Red. B. Sliwinskiego (Gdanskie Studia z Dziejöw Sredniowiecza. № 8). Gdansk, 2002. S. 431-439.

545. Trupinda J. Piecz^cie urz^dnikow krzyzackich w Prusach. Stan badan i postulaty badawcze // ZH. T. LXIX. 2004.

546. Turnier M. Der Deutsche Orden im Werden, Wachsen und Wirken bis 1400. Wien, 1955.

547. Tyerman C. J. Were there any Crusades in the Twelfth Century? // The English Historical Review, 1995.

548. Tymieniecki K. "Krzyzacy" (Pröba odnalezienia zrodel ideologii // Roczniki Historyczne. R. XVIII. Poznan, 1949. S. 49-80.

549. Uhlich W. Der Beitrag der Hochmeister Konrad und Siegfried von Feuchtwangen zur Geschichte des Deutschen Ordens. Feuchtwangen, 1990.

550. Urban W. Roger Bacon and the Teutonic knights // Journal of baltic studies. № 29.1988. P. 363-370.

551. Urban W. The Prussian Crusades. Washington, 1980; Idem. The Livonian Crusade. Washington, 1981.

552. Urban W. The Samogitian Crusade. Chicago, 1989; Idem. The Baltic Crusade. 2nd ed. Chicago, 1994.

553. Die Urkunden des Deutsch-Ordens-Centralarchives zu Wien / Hg. v. G. v. Pettenegg. Prag; Leipzig, 1887.

554. Vahl W. Beschreibung und Auswertung mittelalterlicher Siegel //AfD. 1996. Bd. 42. S. 489-523.

555. Vergangenheit und Gegenwart der Ritterorden. Die Rezeption der Idee und die Wirklichkeit / Hrsg. Z. H. Nowak. Toruñ, 2001.

556. Villey M. La croisade. Essai sur la formation d'une théorie juridique. Paris, 1942.

557. Visitationen im Deutschen Orden im Mittelalter. Bd. 1: 1236 1449 / Hrsg. v. M. Biskup (QSGDO, 50). Marburg, 2002.

558. Visser M. de. I sigilli del sovrano militare ordine di Malta. Milano, 1942.

559. Vogelsang E. Das religiöse Selbstverständnis des Deutschen Ordens // Deutsche Theologie. Jg. 2. Stuttgart, 1935. S. 231-242.

560. Vogelsang E. Die Idee des Deutschen Ordens. Berlin, 1935.

561. Vogtherr T. Siegelrecht, Siegelmißbrauch und Siegelfälschung bei den Zisterziensern//AfD. Köln; Weimar; Wien, 1999. Bd. 45. S. 61-85.

562. Voigt J. Geschichte Preussens von den ältesten Zeiten bis zum Untergange der Herrschaft des Deutschen Ordens. Bd. I IX. Königsberg, 1827- 1859.

563. Voigt J. Geschichte des Deutschen Ritterordens in seinen zwölf Balleien. 2 Bd. Berlin, 1857.

564. Volgger E. OT. Auswahl von Texten aus dem Ordensbuch // Die Regeln des Deutschen Ordens in Geschichte und Gegenwart / Hrsg. v. E. Volgger OT. Lana, 1985. S. 76-102.

565. Volgger E. OT. Theologie und Spiritualität der Deutschordensstatuten (des "Ordensbuches") aus dem 13. Jahrhundert // Die Regeln des Deutschen Ordens in Geschichte und Gegenwart / Hrsg. v. E. Volgger OT. Lana, 1985. S. 36-59.

566. Vossberg F. A. Geschichte der preußischen Münzen und Siegel von frühester Zeit bis zum Ende der Herrschaft des Deutschen Ordens. Berlin, 1843.

567. Vossberg F. A. Die Siegel der Mark Brandenburg. Berlin, 1868. S. 21-28.

568. Walter T. Zur Geschichte des Deutschritterordens im Oberelsaß // Jahrbuch für Geschichte, Sprache und Literatur Elsaß-Lothringens, 14. 1898. S. 3-55.

569. Waschinski E. Brakteaten und Denare des Deutschen Ordens. Frankfurt, 1934.

570. Waschinski E. Nachträge und Berichtigungen zu "Brakteaten und Denare des Deutschen Ordens". Berlin, 1936.

571. Waschinski E. Die Münz- und Wahrungspolitik des Deutschen Ordens in Preussen, ihre historischen Probleme und seltenen Gepräge. Göttingen, 1952.

572. Waschinski E. Friedrich August Vossberg // AB. Bd. II. Lief. 7. 1967.

573. Weise E. Der Heidenkampf des Deutschen Ordens // Zfö. Jg. 12. Marburg/Lahn, 1963. H. 3. S. 420 — 473; H. 4. S. 622 — 672; Jg. 13. H. 3. S. 401 —420.

574. Weiß D. J. Die Geschichte der Deutschordens-Ballei Franken im Mittelalter (Veröffentlichungen der Gesellschaft fur fränkische Geschichte. Reihe IX: Darstellungen aus der fränkischen Geschichte, 39). Neustadt a. d. Aisch, 1991.

575. Weiß D. Der Deutsche Orden zwischen Hospitaldienst und Territorialherrschaft // Rottenburger Jahrbuch für Kirchengeschichte. 1999. Jg. 18. S.l 11-128.

576. Wenskus R. Das Ordensland Preußen als Territorialstaat des 14. Jahrhunderts // Der deutsche Territorialstaat im 14. Jahrhundert. Bd. 1 / Hrsg. v. H. Patze (VuF, 13). Sigmaringen, 1970. S. 347-382.

577. Wenta J. Studien über die Ordensgeschichtsschreibung am Beispiel Preußens. Torun, 2000.

578. Wenta J. Kronika Piotra z Dusburga. Szkic zrödloznawczy. Torun, 2003.

579. Wenta J. Der Deutschordenspriester Peter von Dusburg und sein Bemühen um die geistige Bildung der Laienbrüder // Selbstbild und Selbstverständnis der geistlichen Ritterorden / Hrsg. v. R. Czaja und J. Sarnovsky. Torun, 2005. S. 115-125.

580. Werkstatt des Historikers der mittelalterlichen Ritterorden, Quellenkundliche Probleme und Forschungsmethoden / Hrsg. Z. H. Nowak. Torun, 1987.

581. Werner L. R. v. Historische Nachricht von der Würde und Amte eines Obersten-Marschalks zu Zeiten des teutschen Ordens in Preussen // EP. Gesamiete Nachrichten. Königsberg, 1755. Bd. I. S. 145-156, 173-188.

582. Wiechert G. Die Spiritualität des Deutschen Ordens in seiner mittelalterlichen Regel // Die Spiritualität der Ritterorden im Mittelalter / Hrsg. Z. H. Nowak. Torun, 1993. S. 131-146.

583. Wiedmer P. Sündenfall und Erlösung bei Heinrich von Hesler. Bern, 1977.

584. Wienand A. Das Ordenskreuz // Der Johanniter-Orden. Der MalteserOrden. Der ritterliche Orden des hl. Johannes vom Spital zu Jerusalem. Seine Aufgaben, seine Geschichte / Hrsg. v. A. Wienand. Köln, 1970.

585. Wilken F. Geschichte der Kreuzzüge. Leipzig, 1807-1832. Bd. 1 -7.

586. Wippeimann W. Der Ordensstaat als Ideologie: Das Bild des Deutschenordens in der deutschen Geschichtsschreibung und Publizistik. Berlin, 1979. :.

587. Wiszewski P. Sredniowieczna sl^ska piecz^c jako srodek przekazu informacji (XIII I pol. XVI w.) // Piecz^c w Polsce sredniowiecznej i nowozytnej / Red. P. Dymnel. Lublin, 1998. S. 11-29.

588. Witkowska A. Peregrinatio religiosa w sredniowiecznej Europie // Pielgrzymki w kulturze dawnej Europy / Hg. v. H. Manikowska, H. Zaremska (Colloquia Mediaevalia Varsoviensia, 2). Warszawa, 1995. S. 916.

589. Wojtecki D. Studien zur Personengeschichte des Deutschen Ordens im 13. Jh. (Qullen und Studien zur Geschichte des Östlichen Europa, 3). Wiesbaden, 1971.

590. Ziesemer W. Geistiges Leben im Deutschen Orden // Jahrbuch des Vereins für niederdeutsche Sprachforschung. 1911. Bd. 37. S. 129-139.

591. Ziesemer W. Die Literatur des Deutschen Ordens in Preussen. Breslau, 1928.

592. Ziesemer W. Geistiges Leben im Deutschen Orden // Deutsche Staatenbildung und deutsche Kultur im Preußenlande / Hrsg. v. P. Blunk. Königsberg, 1931. S. 105-115.

593. Zimmermann H. Der Deutsche Ritterorden in Siebenburgen // Die geistlichen Ritterorden Europas / Hrsg. v. J. Fleckenstein und M. Hellmann (VuF, 26). Sigmaringen, 1980. S. 267-298.