автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.02
диссертация на тему: Сатирические жанры лезгинской литературы

Полный текст автореферата диссертации по теме "Сатирические жанры лезгинской литературы"

Диссертационный совет Д 002. 128. 01 при Институте языка, литературы и искусства им. Г. Цадасы Дагестанского научного центра РАН

На правах рукописи

Ибрагимхалилова Лаура Акимовна

САТИРИЧЕСКИЕ ЖАНРЫ ЛЕЗГИНСКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ

Специальность 10.01.02 - литература народов Российской Федерации: лезгинская литература

Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Махачкала 2005

í

Работа выполнена в отделе литературы Института языка,

литературы и искусства им. Г. Цадасы Дагестанского научного центра Российской академии наук

Научный руководитель:

- доктор филологических наук, профессор Кельбеханов Рагимхан Мурадович

Официальные оппоненты:

доктор филологических наук, профессор Ахмедов Сулейман Ханович доктор филологических наук, профессор Кадимое Руслан Гаджимурадович

Ведущая организация:

Дагестанский государственный университет

Защита состоится 16 декабря в 16 часов на заседании диссертационного совета Д 002. 128. 01 по защите диссертаций на соискание ученой степени кандидата наук при Институте языка, литературы и искусства им. Г. Цадасы Дагестанского научного центра Российской академии наук (367025; Республика Дагестан, г. Махачкала, ул. М. Гаджиева, 45; т/ф (8722) 67 59 03.

С диссертацией можно ознакомиться в Научной библиотеке Дагестанского научного центра Российской академии наук (ул. М. Гаджиева, 45)

Автореферат разослан « 0> » У- [_2005 г.

Ученый секретарь диссертационного совета кандидат филологических наук ЧД] А. М. Абдурахманов

№90

221ЛЩ

Общая характеристика работы

Актуальность темы определяется прежде всего ее значимостью. Лезгинская сатира, как и сатира других народов, берет на себя важнейшую социальную и нравственную миссию. Это борьба со всяческого рода пороками во имя оздоровления общества. Являясь частью общедагестанской сатиры, лезгинская сатира тоже в основных своих жанрах обличает, выставляет напоказ такие омерзительные общественные явления, как использование служебного положения в целях обогащения, взяточничество, переходящее всякие границы, пьянство, ставшее всеобщим бедствием страны, маскировка правителями своей истинной сути бесконечными разговорами о народе, во имя которого якобы они все делают и другие пороки, которые характерны были советскому строю и в еще большей мере отличают современный социальный порядок, точнее, российский капитализм.

Лезгинские сатирики, авторы апологов и басен, сатирических поэм, памфлетов, эпиграмм и пародий участвуют своим резким и острым словом в борьбе с принявшим огромные масштабы аморализмом во всех его проявлениях.

Во всю мощь своего поэтического таланта как сатирики в первой половине XX века выступили Сулейман Стальский и Тагир Хурюгский. Современные поэты (И. Шерифов, Б. Салимов, Жами-дин, А. Алем, И. Гусейнов, А. Кардаш) продолжают их традиции. Эти мастера слова своими сатирическими произведениями помогают людям видеть порок в его отвратительном облике и тем самым вызывают ненависть к нему. До тех пор, пока общество не избавится от социально и нравственно опасных пороков, до тех пор будет актуальна и подлинная художественная сатира, «ведущая по ним огонь».

Новизна темы. Наша диссертация-первая монографическая работа, в которой дается системный анализ сатирических жанров лезгинской литературы. До нас о сатирических произведениях отдельных поэтов интересные суждения были высказаны А. Агаевым (о Сулеймане Стальском), Р. Кельбехановым (о Сулеймане Сталь-ском и Тагире Хурюгском), К. Акимовым (о Жамидине). Что же касается сатирических произвел Л. Шерифова,

Б. Сапимова, И. Гусейнова, А. Алема, А. Кардаша), то их еще критика не удостоила своим вниманием. Да и в монографических работах А. Агаева, Р. Кельбеханова, К. Акимова сатира С. Стальско-го, Т. Хурюгского, Жамидина не рассмотрена в плане жанровой специфики. К. Акимов, например, басне в творчестве Жамидина уделил всего шесть с половинной страниц книги небольшого формата1. Нами рассматривается целый ряд и таких произведений названных поэтов, которые не оказались в поле зрения предыдущих исследователей.

Таким образом, мы, во-первых, дополняем и углубляем представление о жанровой специфике сатирических произведений С. Стальского, Т. Хурюгского, Жамидина, привлекая дополнительные материалы. Во-вторых, даем первую и широкую характеристику жанров лезгинской сатиры на основе нового и большого материала.

Степень изученности темы связана с ее новизной. И тут сразу же следует заметить, что лезгинская сатира бурного, можно сказать, расцвета достигла в XX веке. В предыдущие периоды истории сатира в творчестве лезгинских поэтов являлась исключением. В XIX веке к сатире и юмору обратился Етим Эмин, рассматривая их как средство исправления нравов. Однако сатира Етима Эмина занимает незначительное место в его творчестве. Подробно она рассмотрена в монографии Р.Г. Кадимова «Поэтический мир Етима Эмина» (Махачкала, 2001). Р.Г. Кадимов особо выделяет социальную и назидательную сатиру поэта, уделяя внимание приемам характеристики ее объекта. Поэтому мы в своей диссертации сатирические произведения Етима Эмина не рассматриваем.

Из поэтов XX века сатириком в полном смысле этого слова следует назвать Сулеймана Стальского, который был непревзойденным мастером аполога. Об апологах Сулеймана Стальского первым написал А.Ф. Назаревич. Его небольшая статья 1938 года так и называлась «Апологи Сулеймана Стальского». Позднее эту статью включили в сборник «Сулейман Стальский в критике и воспоминаниях» (Махачкала, 1969).

1 Акимов К.Х. Сатира и юмор Жамидина. - Махачкала, 2002 - С. 122-130

А.Ф. Назаревич утверждает, что у С. Стальского 38 апологов, что они являются «образцами аллегорически - дидактического повествования, которая характерна для античных и восточных авторов»1.

Другая особенность апологов, подмеченная критиком, «двухчленное строение каждой его (аполога - И.Л.) строфы (тематический и психологический параллелизм)»2.

Отдавая должное А.Ф. Назаревичу, который много сделал для развития дагестанской литературоведческой науки, мы все же должны отметить, что апологов у поэта намного больше.

Второе. Лезгинский аполог имеет свои национальные истоки. И наконец, не во всех случаях строфа С. Стальского четко делится на две части, являя собой параллелизм. При этом однако следует признать, что статья А.Ф. Назаревича для своего времени явилась вехой, с которой началось изучение жанровой природы сатиры С. Стальского.

А.Г. Агаев в своей книге «Сулейман Стальский» (Махачкала, 1963) один параграф называет «Морально-дидактическая поэзия и сатирический стиль поэта». Этот параграф, занимающий чуть более четырех страниц, посвящен апологам С. Стальского. Исследователь пишет: «Дидактическая лирика Стальского близка к сатирическим жанрам»3. По нашему мнению, они не просто близки «к сатирическим жанрам», а являются одним из сатирических жанров.

Заслуги А.Г. Агаева перед лезгинским литературоведением большие. Но время требует, чтобы мы уточняли, дополняли сделанное исследователем. И здесь прежде всего хотим сказать, что дидактика - общее свойство художественных произведений. Это касается и апологов С. Стальского. Есть произведения «чисто» дидактические, которые к художественному творчеству не относятся. Их назначение давать вопросы обучения и воспитания. Поэтому апологи С. Стальского не следует называть морально-дидактической поэзией. Это сатира, близкая басне.

1 Сулейман Стальский в критике и воспоминаниях. - Махачкала, 1969. -С. 105.

2 Там же.

3 Агаев А Г. Сулейман Стальский. - Махачкала, 1963 -С. 182.

А.Г. Агаев тоже пытается установить количество апологов в творчестве С. Стальского и дать их общую оценку: «В литературном наследстве С. Стальского - имеется около пятидесяти образцов дидактической сатиры. Они полны неповторимо-иносказательных метафорически-сатирических образов, состоят из сплошной цепи афористических, аллегорических сравнений и преувеличений, ярко и доходчиво раскрывают умственную и моральную пустоту невежд, болтунов, самодовольных гордецов, лодырей, тунеядцев»1. Дело обстоит однако несколько иначе и глубже, чем понимает исследователь. И это мы стараемся показать в первой главе нашей работы.

Особо следует отметить монографии P.M. Кельбеханова (С. Стапьский. - Махачкала, 1995 г.), Тагир Хурюгский (Махачкала, 1995 г.), «Два крыла» (Махачкала, 2002 г.). Последняя книга объемом 21,5 печатных листов является исследованием лезгинской поэзии, начиная с XV и кончая первой половиной XX века, но в плане традиций и новаторства.

Р. М. Кельбеханов считает С. Стальского «первым лезгинским сатириком» на том основании, что в отличие от поэтов - предшественников, в творчестве которых сатирические стихотворения являлись единичными или занимали незначительное место, в его поэзии сатира по объему примерно три раза превышает лирику. Но рассматривая сатиру С. Стальского, P.M. Кельбеханов уделяет внимание не жанрам и жанровым разновидностям, а ее проблематике и поэтике, четко определяя тем самым ее связь с фольклором и предшествующей поэзией, делая основной акцент на том принципиально новаторском, что он внес в родную литературу. Все это в значительной мере облегчило нашу работу над основным сатирическим жанром С. Стальского - апологом.

Что же касается творчества Тагира Хурюгского, то и оно рассмотрено Р. Кельбехановым совершенно по-новому. Но нас интересуют сатирические поэмы Тагира Хурюгского, подробную характеристику которым первым дал Р. Кельбеханов. Исследователь считает, что Т. Хурюгский ввел в лезгинскую литературу новый тип поэмы - аллегорическую. Р. Кельбеханов сумел точно опреде-

1 Агаев А. Г. Указ. Соч. - С. 183.

лить идейную направленность сатирических поэм Т. Хурюгского. Он пишет: «Факторов, которые влияют на поэта, может быть множество, но в конечном счете форму и содержание произведения диктуют ему конкретные условия, обстоятельства времени. И тут мы имеем основание сказать, что аллегорические поэмы Т. Хурюгского не случайно появились в 1938 году. Репрессии, беззакония открыли ему глаза на многое. Лжекоммунисты или «Сорняки», как их называл С. Стальский, разного ранга руководители, которые скрывались за маской совслужащих, - все эти трутни, паразиты уже не в силах были скрывать свою суть, но по-прежнему твердили, что хозяином страны является народ, которому они служат»1.

Говоря о жанровой природе поэм Т. Хурюгского, Р Кельбеха-нов указывает на их близость басне («Был осел у Агакиши», «Вредный кот Балаша», «Сказка про волка и шакала»)2.

Нам представляется, что сказанное исследователем по жанровой специфике сатирических поэм Т. Хурюгского следует дополнить и конкретизировать (об этом тоже в соответствующей главе)

Известным лезгинским сатириком был и Жамидин Гаджиму-радов. Его жизни и творчеству, как мы отметили, посвящена небольшая книга К.Х. Акимова «Сатира и юмор Жамидина» (8, 5 п.л.), которая вышла в дагестанском книжном издательстве в 2002 г. Этой книгой положено начало серьезному изучению наследия Жамидина. К.Х. Акимов состоял в большой дружбе с сатириком (они односельчане). Поэтому, очевидно, биография Жамидина в книге занимает неизмеримо больше места, чем анализ его творчества. Это тоже объясняется просто: трудно было исследователю отойти от многих фактов жизни своего земляка, которые в не меньшей мере, чем его стихи, давали о нем представление как о человеке и поэте. Думаем, что в задачу К. X. Акимова не входило всестороннее и подробное рассмотрение творчества Жамидина. Его книга - своеобразное литературно-критическое эссе. Для нас интерес представляет то, что К.Х. Акимов пишет о басне в творчестве сатирика: «Жамидин - поэт-баснописец... Басни Жамидина в целом созданы по классической схеме: имеют вступление, изобра-

1 Кельбеханов Р М. Два крыла (Традиции и новатора во лел инской по > шн XV - первой половины XX). - Махачкала, 2002. - С. 215.

2 Кельбеханов P.M. Указ. Соч. - 224.

жение события и краткое резюме; отличаются краткостью, носят нравоучительный характер - в конце дается основная поучительная мысль - мораль; в качестве персонажей выступают животные, звери и птицы - автор пользуется аллегорией или иносказанием»1.

Так исследователь дает понять, что Жамидин взял на вооружение традицию И. А. Крылова.

К.Х. Акимов делит басни Жамидина на две группы: «Социально-политические... и этические...»2 и называет при этом девять басен сатирика. Выделение «этической» басни исследователем нам представляется не состоятельным. Непонятно, какой смысл вкладывает он в сочетание «этическая» басня. Обращаем внимание еще на один момент в суждениях К.Х. Акимова: «В жанровом отношении они (басни - И.Л.) относятся к таким классическим формам, как басня - диалог, басня - сказка, басня - эпиграмма, басня - миниатюра»3. И здесь мы не можем во всем согласиться с исследователем. Во-первых, выделять особо басню - диалог, на наш взгляд, не следует, так как без авторского рассказа в сочетании с диалогом басня вообще не мыслима. Не существуют и такие разновидности басни, как «басня - сказка» и «басня - эпиграмма». Но басня - миниатюра - широко бытующая разновидность, которую нередко называют и «короткой» или «маленькой». И наконец для подтверждения своих доводов К.Х. Акимов приводит четыре басни Жамидина в переводе А. Внукова: «Новый закон», «Звезда и солнце», «Ответ Жирафы» и миниатюру «На высоте». У автора книги «Сатира и юмор Жамидина», как нам представляется, свои задачи, свой взгляд на произведения поэта. Мы учитываем сделанное им, но даем конкретный анализ почти всех известных басен сатирика. Этим значительно дополняем представление об этом жанре в его творчестве.

Жамидин писал не только басни. Ему принадлежат и эпиграммы. Однако этот жанр остался без внимания К.Х. Акимова. Несколько страниц исследователь уделил и поэмам Жамидина. Их у него три. О первой поэме «За нашей спиной» исследователь за-

1 Акимов К.Х. Сатира и юмор Жамцдина, - Махачкала, 2002. С. 123-124.

2 Там же. С. 125.

3 Там же.

мечает: «...это оригинальная лироэпическая поэма, замешанная на сатире и юморе»'.

На наш взгляд, в этой поэме ни сатиры, ни юмора нет. Она по сути своей - философская. Вторую поэму Жамидина «Я и еще двое» К.Х. Акимов справедливо называет лирической. Однако и здесь он находит «элементы сатиры и юмора» . И тут мы должны внести поправку: элемент юмора в поэме есть, но элемента сатиры в ней нет. Третья поэма Жамидина «Седина» никакого отношения ни к юмору, ни к сатире не имеет. Сказанным объясняется, почему мы поэмы Жамидина не рассматриваем (они не сатирические).

Цель и задачи работы определены ее темой. Мы пытаемся дать системное представление о сатирических жанрах лезгинской литературы, выяснить общее и особенное в содержании и в структуре произведений разных авторов, отмечаем влияние на них русской литературы. Для выполнения этой цели решаем следующие задачи:

1. Рассматриваем апологи С. Стальского, басни Жамидина, И. Шерифова, А. Алема, Б. Салимова, И. Гусейнова.

2. Выявляем многопроблебность лезгинской эпиграммы, характеризуем пародии лезгинских авторов.

3. Анализируем сатирические поэмы Т. Хурюгского, А. Саи-дова, И. Гусейнова, А. Алема, выявляем их особенности.

Методологическая основа работы. Преемственность, положительные и отрицательные изменения - два основных слагаемых развития духовного процесса. Смена одних идейно-эстетических ценностей другими, естественно, влияет на художественное творчество и на его понимание. Однако это не означает, что со сменой социально-политических и идеологических систем обесцениваются достижения художественного творчества времени их появления и доминирования. История доказывает, что художественные творения в новом идеологическом контексте получают новую значимость, новые моменты гносеологической и эстетической ценности. Вот почему национальные литературы бывшего Советского Союза нуждаются в новом прочтении, переосмыслении уже на базе современной филологической науки с учетом нового идеологическо-

1 Акимов К.Х. Указ. Соч. - С. 132.

2Там же.-С. 136.

го контекста. В этом случае прочтение «прошлого» оказывается не простой переоценкой ценностей, а более глубоким обнаружением непреходящего в произведениях мастеров слова недавней исторической эпохи.

Мы опираемся в известной мере на сравнительно-историческое и типологическое изучение литератур народов России, учитываем огромную работу дагестанских теоретиков: Г.Г. Гамзатова, А. Агаева, С. Ахмедова, С. Хайбуллаева, Ч. Юсуповой, А. Вагидо-ва, Р. Кельбеханова и др., создавших по сути историю национальной литературы, заложивших основы национального литературоведения.

Обращаем внимание на двусторонность проблемы «художник и время»: влияние писателя на общество и общественного климата на него.

И, наконец, мы анализируем художественные произведения в единстве формы и содержания, что позволяет давать представление и об основных особенностях их поэтики.

Материал исследования - сатирические произведения лезгинских поэтов. Во-первых, поэмы Т. Хурюгского, А. Саидова, Б. Са-лимова, И. Гусейнова, А. Алема.

Во-вторых, это апологи С. Стальского и произведения басенного жанра, принадлежащие Жамидину, Б. Салимову, А. Алему, И. Гусейнову, И. Шерифову.

В-третьих, эпиграммы и пародии, написанные лезгинскими авторами в советское и постсоветское время (И. Гусейнов, Жами-дин, А. Алем, Б. Салимов, А. Кардаш).

Для исследования мы выбрали, как нам представляется, наиболее значительные произведения.

Практическая значимость работы. Материал диссертации может быть использован при чтении лекционного курса по лезгинской и общедагестанской литературе, при составлении учебников по этим курсам, а также при создании пособий по специальному курсу, семинарским занятиям,

Результаты исследования могут быть полезны и при разработке теоретических проблем дагестанской сатиры.

Структура диссертации определена ее содержанием. Она состоит из пяти глав, каждая из которых разделена на параграфы.

Краткое содержание работы

Во введении обосновывается актуальность темы, ее научная новизна и практическая значимость, определяются цель, задачи и объект исследования, освещается степень изученности вопроса.

Глава первая - «Аполог».

Аполог как сатирический жанр характерен С. Стапьскому. Его апологи, хотя и близки басне, являются однако оригинальными поэтическими произведениями, в которых первостепенную роль играет аллегория в сочетании с гиперболой, сравнением и метафорой.

В апологах С. Стальского немаловажное значение имеют и всевозможные повторы (анафора, эпифора, кольцо, удвоение и т.д.) Постоянным свойством его апологов является прямое обращение к объекту сатиры. И, наконец, в апологах С. Стальского активно проявляется авторское начало. Диалог в них сведен к минимуму или вовсе отсутствует.

Назначение аполога в поэзии С. Стальского не остается неизменным. Его аполог чутко реагирует на все существенные явления времени. Так, в дооктябрьский период поэт подвергает едкому осмеиванию общие для своих соотечественников нравственные пороки: высокомерие, хвастовство, бестолковость, стремление ложь выдать за правду, безумное превышение сил и другие проявления аморализма («Двуногий осел», «Медяку», «Кюринцы», «Невозможно» и т.д.) В этот период аполог С. Стальского звучал общечеловечески. В период гражданской войны, когда в Дагестане часто менялись правители, пришлые и местные, содержание аполоо С. Стальского сужается, становится уже конкретной, «адресной». Он в аллегорической форме, подчас саркастически, обнажает стремление всех этих «калифов на час» воцарится в Дагестане надолго. Аллегорическая форма, являясь маскировкой политического удара, спасает поэта от расправы («Слова, которые не всем доверишь», «Ворона мнит себя орлом», «То шляпа, то папаха, го феска», «Где правда времени, друзья», «Злой у тебя язык, Сулейман» и т.д.)

В советское время сатирик использует аполог для раскрытия социальной сущности «друзей» народа, имеющих свои корыстные интересы, одержимых манией собственного «величия», мнящих себя знатоками, ничтожных глупцов, болтунов, невежд, привыкших к хвале, занимающих высокие должности, но отгородившихся от народа словно стеной («От глупости лекарства нет», «Не обидно ль», «Не верь уговорам обманщика» и др.)

Особым аллегорическим образом в ряде апологов С. Сталь-ского является образ «михенната» или «миханната» (низкого, подлого, коварного, вероломного человека, «идущего грязной тропой»). Не случайно один из апологов поэта советского времени так и называется «Миханнат». Миханнатами являлись все те, кто доносил, клеветал на честных людей, называл их врагами народа, подвергал репрессиям в 30-е годы XX века.

Аполог С. Стальского во все периоды его творчества отличался злободневностью, выполнял «социальный заказ».

Глава вторая - «Басня»

Серьезных успехов достигли лезгинские поэты и в жанре басни. И это вклад не только в родную литературу, не только в общедагестанскую, но и российскую в целом. Прежде всего, следует отметить, что лезгинские сатирики дали блестящие образцы такой разновидности басни, как басня-миниатюра или «короткая» басня. И здесь в первую очередь обращаем внимание на басни И. Шери-фова, которого следует считать мастером «короткой» басни. Он доказал, что маленький объем не помеха для решения больших проблем. Во-первых, И. Шерифов общественные и частные пороки дает четко, выпукло. Так, продолжая традицию С. Стальского, он зло высмеивает «мнящих о себе высоко», утверждая, что мания собственной значимости порой приводит к печальным последствиям («Испорченные часы», «Крапива», «Бурдюк», «Фитиль», «Тыква», «Линза», «Гора и облако», «Стол»).

Другой ряд «коротких» басен И. Шерифова имеет отношение к социальным проблемам: стремление определенных сил тормозить общественный прогресс, использование связей и служебного положения в корыстных целях, привычка жить обманом, подавляя

слабых. - Далее, поэт бичует хвастовство, чванство, надменность -эти общечеловеческие пороки («Мысли совы», «Нет, так я не буду делать», «Буйвол и волк», «Лисье воспитание», «В озере звезда, в яме лягушка»). Еще следует отметить, что у И. Шерифова есть немало и таких «коротких» басен, которые следует отнести к философской сатире «(Держидерево», «Глаза, сердце, голова», «Медведь и снежный шар», «Тюк ваты и гиря», «Осел, дорвавшийся до пшеницы», «Дудка»). В них в разных вариациях посредством осмеяния реализуется мысль: не переоценивай свои силы, знай меру во всем, подлинная сила и вес не всегда бывают заметны, не делай так, чтоб другой управлял тобой.

«Короткие» басни есть и у народного поэта Дагестана Б. Са-лимова, хотя и не в таком количестве, как у И. Шерифова. Некоторые из басен Б. Салимова близки притче («Заяц и Медведь», «Пьяная Мышь»), Остро социальны его басни («Вопрос о кадрах», «Когда Конь стал руководителем», «Мнение Верблюда», «Алабаш и Волк»). В них внимание уделено негативным моментам в подборе кадров разных уровней. Эти кадры управляют так, как им заблагорассудится, умеют ликвидировать оппозицию себе, считают себя непогрешимыми.

Несколько «коротких» басен есть и у И. Гусейнова: «Дом построившая Кирка», «Я вашего Осла конем называю», «Шакал и Волк». Последняя из названных о Буйволе, который дал себя растерзать голодным Волку и Шакалу. В ней поэт как бы предвидел грядущий распад Советского Союза.

Свой весомый вклад в утверждение жанра басни в лезгинской поэзии внес и Жамидин. Он следовал традициям как дагестанской сатиры (С. Стальский, Г. Цадаса), так и традициям классической русской басни (И.А. Крылов). Отличительные особенности его басен - занимательность сюжета и мастерски разработанный диалог, ирония и философичность. Он в некоторых своих баснях варьирует по-своему известную в литературе тему: «Не делай зло - пострадаешь сам»: («Конец Кота-разбойника», «В яму, другому вырытую», «Серебряный Зуб», «Топор и лес», «После у меня смотри»). Однако басни эти звучат современно, обличая взяточничество, стремление любой ценой занять высокую должность, бюрократизм, пере-

ходящий границы, служебное продвижение не по уму, а по связям, высокое самомнение.

Диапазон его басен широк. Так, например, тему «сильный и бессильный», которая переведена в план свободы слова, декларируемую сверху, но в сущности отсутствующую, он решает в басне «И это дело ты знаешь». О кабинетном ученом, в котором борются два начала и судьба которого незавидна, - басня «Язык и сердце». Нынешних бизнес-дельцов зло высмеивает его басня «Сапоги и Щетка».

Некоторые басни Жамидина обыгрывают сюжеты крыловских басен. Его басня «Новый порядок» напоминает «Ворону и Лисицу» И.А. Крылова. Но у Жамидина вместо вороны действует петух, который оказывается умнее лисы. Наивных «петухов» («ворон»), по мысли автора уже нет. Другая басня Жамидина «Барсук и Мышь» напоминает ситуацию басни «Стрекоза и Муравей». Но в сюжет лезгинский сатирик внес изменения: в роли стрекозы оказалась мышь, которая обманула наивного и доброго барсука.

Повторяем: Жамидин в своих баснях следует традициям.

В отличие от Жамидина А. Алем стремится к формальному и тематическому обновлению басни. Такова, например, басня «Ашуг и Лев», в которой лев выступает олицетворением тех, кто во все времена был чужд подлинному искусству. Тему искусства решает и другая басня А. Алема «Щедрый Соловей и хитрый Кузнечик», в которой Лягушка и Осел установили Соловью и Кузнечику одинаковый оклад. Поэт дает понять: приравнивание подлинного искусства и подобия искусства - преступление. С этой басней перекликается «Лживый Соловей», в которой Лягушка выдает себя за соловья, но терпит крах.

В басне А. Алема «Мир - курорт» выставляются на позор те социальные группы, которые не трудятся, но наслаждаются жизнью. Оригинальна его басня «Таракан и Холодильник», в которой автор замечает, что для миллионов мир подобие холодильника, где много продуктов, но которые людям отведать не дано. Современность басни не вызывает сомнения.

Перекликаясь по названию с Крыловым, А. Алем еще в 1975 году написал басню «Осел и Соловей». Но к Крылову басня эта никакого отношения не имеет. В ней Осел на Соловья написал

анонимку. Результат оказался поразительным: Осла назначили завом, а Соловья - замом. В советское время таких случаев было немало.

Басней «Лиса и Куропатка» А. Алем переиначивает басню Крылова «Ворона и Лисица». У Крылова Лиса сумела перехитрить Ворону, у А. Алема Куропатка оказалась умнее Лисы.

«Гордый Кузнечик» тоже имеет отправным пунктом И.А. Крылова («Стрекоза и Муравей»). Тут А. Алем дает понять: да, времена ныне не крыловские, но участь хвастунов-бездельников (всех этих кузнечиков) тяжелее. Они теряют бдительность и становятся добычей более сильных.

Последняя басня А. Алема, на которую мы обратили внимание, «Мир Лягушки». Поэт в ней подвергает критике не только изолированность, замкнутость в своем маленьком мире, но и чрезмерное преувеличение своих сил, которое приводит к печальному концу.

А. Алем - один из тех поэтов, кто совершенствовал жанр басни в родной литературе.

Глава третья - «Эпиграмма»

Эпиграмма - миниатюрный сатирический жанр. Его краткость, лаконичность, однако, не являются помехой для обличения большой сатирической силы. Другое, что следует учесть, это то, что эпиграмма - это маленькое стихотворение на случай. Иными словами, в эпиграмме обнажена заданность целевой установки автора.

Классическая эпиграмма состоит из двух частей. В первой дается ироническое описание предмета, во второй - едкая, саркастическая мысль об описанном предмете. Но в современной эпиграмме такая двухчастность соблюдается не всегда. Сказанное касается и лезгинской эпиграммы. Она в лезгинскую поэзию пришла из русской во второй половине XX века.

Мастером эпиграммы у лезгин является поэт А. Кардаш. Его эпиграммы в основном на собратьев по перу. Они имеют длинные нацеливающие названия, по которым легко узнать их адресата. Название эпиграмм А. Кардаша можно рассматривать как их первую часть.

Напомним их названия: «Должность руководителя обретя, знаменитым ставшему словотворцу», «Ни по одному вопросу своего определенного мнения не имеющему словоблуду», «Трудный для понимания характер имеющему словотворцу», «Словотворцу, который предполагает, какой поэт сколько строк крадет у других поэтов и чтобы сосчитать эти строки, читающему их книги», «Стихотворения Низами на лезгинский язык переводившему хвастливому толмачу», «Не зная, что такое сонет, венки сонетов пишущему поэту», «Новые формы стихотворений создающему словотворцу», «Постоянно приводящему в качестве образцов свои стихи, хвастающемуся, говоря, что в его голове романы, болтуну -словопасу». На структуру эпиграммы А. Кардаша оказал влияние Р. Гамзатов, у которого тоже немало эпиграмм с длинными названиями целевого назначения.

Несколько эпиграмм на литературные темы есть и у Жамиди-на. В отличие от эпиграмм А. Кардаша, они не имеют названий и носят обобщенный характер. В первой из них взяты на прицел начинающие писатели, которые находят возможности публиковать свои слабые вещи. Во второй - удар наносится по молодому поэту, который ведет себя уже как великий.

Эпиграммы на литературные темы писал и А. Алем. Его эпиграммы остры, поучительны, но тоже не имеют названий. Некоторые из них маленькие аллегории. По ним адресата установить трудно, но факт в них назван точно. Поэт выставляет на смех тех, кто его критикует, а сами бездарны. Достается от него и тем, кто «постоянно печатает чужие слова» как свои. Позорит А. Алем и лжекритиков, и бесталанных поэтов, пишущих длинные стихотворения. Но слишком субъективна его эпиграмма на женщину-поэтессу, которую он сравнивает с собакой. Это не этично.

Второй тип эпиграмм развенчивает уродства общего и частного порядка, нравственные и социальные пороки. У лезгин в этом отношении показательны эпиграммы Б. • Салимова, Жамидина, А. Алема, И. Гусейнова. Их эпиграммы, за редким исключением, названий не имеют. Свои эпиграммы сами поэты определяют как эпиграммы, чтобы читатели не ошиблись при чтении, к какому жанру их отнести. При этом не ошибаются. Более того, один из авторов эпиграмм А. Алем даже дает им порядковые номера. Эпи-

грамма первая, вторая, третья и т.д. Но это чисто внешние моменты. По существу лезгинская эпиграмма близка «маленькой» или «короткой» басне. Б. Салимов в своих эпиграммах берет на прицел нравственные пороки: развенчивает «всегда довольных собой», слушающих «чужие мнения о своей жене», тех, у кого «слова расходятся с делом» и т.д. У Жамидина эпиграммы заостряют внимание на социальных проблемах: его цари говорят о рае для народа, но строят рай для себя. Сатирик осмеивает тех, кто «время проводит в пустых разговорах, в то время, как «другие думают о судьбе народа».

И. Гусейнов в одних эпиграммах касается нравственных проблем, в других - социальных. В первых осуждаются те, кто «форсит», не имея на то основание, не понимая, что «посидев рядом с ослом», нельзя возвыситься от хвалы в его адрес.

Социально заостренные эпиграммы И. Гусейнова имеют отношение к тем, «кто много потребляет». Им поэт напоминает пословицу: «Кто есть - тот воду пьет». Или в другой эпиграмме его «заяц жалуется волку на лису», забыв, что он хищней лисы. Отдельные эпиграммы И. Гусейнова - аллегории в миниатюре.

По остроте, язвительности своих эпиграмм И. Гусейнову близок А. Алем. Он целится в различные проявления аморализма. В одних случаях это сын, которому отец дал имя пророка, но который это имя не оправдал, в другом - жена, которая мужу дарила улыбки, но целовалась с любовником, в третьем - подхалимство, переходящее границы, в четвертом - кабинетный, изолированный от мира, ведущий уединенный образ жизни чиновник, в пятом -раздвоенность человека, когда в нем одна половина говорит «да», другая - «нет», в шестом - это председатель, между которым и ослом нет разницы.

Редко, но встречаются у А. Алема и эпиграммы на социальные темы. Такова эпиграмма, в которой рыбу съел Али, но обвинили Вели.

А. Алем тоже внес свой вклад в развитие лезгинской эпиграммы.

Глава четвертая - «Пародия»

Литературная пародия близка критике, но, как правило, имеет небольшой объем и является преимущественно поэтическим про-

изведением. Наиболее успешно в этом сатирическом жанре выступает известный лезгинский поэт Ибрагим Гусейнов. Во-первых, он создает пародии на произведения собратьев по перу, которые не один десяток лет работают в литературе. Во-вторых, он беспощаден к авторам слабых произведений, едко иронизирует над ними. Для него в поэзии мелочей нет. Таковы, например, пародии «Гнездо ласточки» на одноименное стихотворение Ханбиче Хаметовой, «Редактор-трактор» на стихотворение А. Алема «Хуано Гальо», «Увидел» на стихотворение Б. Салимова «Не упрекай» («Сделай халал»), «Радостная весть» («Муштулух») на стихотворение Ш. Юсуфова под этим же названием, «Величие ушей» на стихотворение А. Исмаилова «На базаре». Не будем множить примеры.

В одних случаях И. Гусейнов использует слова и словосочетания в прямом смысле, которые к концу пародии обретают свой главный, переносный смысл («Гнездо ласточки»), В другом случае, прибегает к гиперболе («На базаре»), в третьем случае обращает внимание на непозволительное укорочение слова, как, например, у Б. Салимова, который в своем стихотворении «Не упрекай» вместо «балади» использует форму «балад». Спектр пародий И. Гусейнова - широк.

Немало пародий есть и у Ш. Юсуфова. Не все они одинаковы по силе художественной убедительности. Поэтому мы рассмотри-ваем в основном его пародии на стихотворения, в которых дает себя знать высокое мнение о себе или мания величия их автора. Таким Ш. Юсуфову представляется поэт А. Алем, которому эта черта свойственна в высшей мере. На него его пародии: «Пойдет же, пойдет», «Из яйца быка», «Поэт в курятнике», «Могила надежд». Последняя пародия наиболее показательна в этом отношении. Efe «герой» утверждает, что «голова его полна романов, эпо-сов», но почему-то люди не читают его произведений. Голова поэта оказывается «могилой надежд», которую переступают современники. Одна из пародий Ш. Юсуфова на А. Алема касается определенного участка его поэзии, триолетов. Их у него больше, наверно, чем у всех лезгинских поэтов. Это пародия «Крылатый конь». Здесь самомнение поэта, который хвастается тем, что, вводит в родную поэзию западные формы, подвергается острой критике вместе с его триолетами. Ш. Юсуфов убеждает, что триолеты,

сонеты и другие формы строфической композиции чужды лезгинской поэзии.

Не меньший интерес, чем пародии предыдущих авторов, представляют пародии Арбена Кардаша. Он не только талантливый поэт, но и человек, который живет по велению совести. А. Кардаш не мирится с лжепоэзией, с пошлостью в литературе. Для него поэт -высокое и обязывающее звание. Это подтверждают и его пародии: «Самовар», «Жадность», «ГЭС твоего имени», «Ах, просеивает через сито» и др. В первой из названных пародий достается Ш. Та-гирову, который себе самому кажется большим поэтом, но которому не достает поэтического дара, стихи которого мало кто читает. Во второй пародии с помощью гиперболы, переходящей в гротеск, высмеивается Б. Салимов, лирический герой которого поедает девушку, которая ему нравилась, и ее любимого. Такое «людоедство» поэзии противопоказано.

В третьей пародии объектом едкой иронии становится венок сонетов X. Хаметовой «Твое имя». В этом венке сонетов сильно чувствуется неискренность любовных признаний героини. Это сказалось и на произведении в целом: в нем нет души. В четвертой из названных пародий на прицел взят А. Алем, который в стихотворениях «Ах, просеивает через сито», «Через мост Сиратал» говорит о богатстве своих поэтических мыслей («чувалы мысли»), но которые остаются только в голове. Такое богатство не может считаться богатством. Напомним еще одну пародию А. Кардаша. Это «Не созревшие плоды». В ней он Б. Салимова и К. Мусаева уподобляет деревьям ивы. Основание для этого у сатирика есть. При всем сказанном следует однако отметить, что пародисты в отношении объекта сатиры в определенной мере субъективны. Но без этого подлинной сатиры не может быть.

Глава V. - «Поэма»

В 30-е годы XX века в лезгинской литературе утвердилась сатирическая поэма. Первые произведения этого жанра принадлежат Тагиру Хурюгскому. Его три поэмы 1938 года «Сказка о волке и шакале», «Был осел у Агакиши» и «Вредный кот Балаша» мы условно назвали аллегорической трилогией. Каждая из составляю-

щих трилогию является поэмой - сказкой. Это своего рода нравственные уроки, преподанные автором обществу своего времени, не утратившие значение и для нас. Первая из поэм трилогии «Сказка о волке и шакале» имеет сюжет, восходящий к фольклору и в той или иной вариации характерный для многих народов. Здесь шакал не внял мудрому совету волка и пострадал. На примере самонадеянного шакала автор делает утверждение:

Без знания начатое дело

Дурной имеет конец.

Позднее аналогичный сюжет использован Э. Калиевым в книге «Поэт». В главе «Четыре притчи» вторая посвящена волку и лисе, которая, один раз увидев как охотится волк, решила, что постигла его мастерство, но жестоко пострадала от копыта коня. Притча эта однако имеет отношение к литературе: конь - это поэзия. «Волчий голод и волчья смелость должны быть присущи поэту» чтобы обуздать ее.

В поэме «Был осел у Агакиши» Т. Хурюгский дает понять, что нельзя достичь цели злом, что чинящий зло за добро в конечном счете расплачивается сам, как осел, который был порезан хозяином за гадкие проделки его. Такова суть и поэмы «Вредный кот Бала-ша», в которой уже кот чинит вред попеременно хозяину, соседям, чабанам, за что последние жестоко его наказали, напустив на него собак. Иносказательный смысл поэм «Был осел у Агакиши» и «Вредный кот Балаша» прост: уже в тридцатые годы многие советские руководители называли себя слугами народа, борцами за его интересы, вольготно жили за счет народа, нередко издеваясь над ним. Поэт своими поэмами предупреждал их.

Во время Великой Отечественной войны Т. Хурюгский написал еще одну замечательную сатирическую поэму «Махорка Алха-са» о человеке, который решил нечестным путем разбогатеть. Он продавал табак, примешивая к нему в большом количестве горькие травы, но потерпел крах. По мнению поэта, аморализм и социальная опасность афер людей, подобных Алхасу, особенно очевидными становятся в трудные для народа годы. В этой поэме блестяще разработан диалог, который является основой ее композиции.

1 Капиев Э. Избранное в двух томах. - Махачкала, 1971. Т. 1. С. 22-30.

Две сатирические поэмы лезгинских авторов рисуют обобщенный образ порока в разных проявлениях. Первая и написанная на высоком художественном уровне - поэма И. Гусейнова «Поюр-наме». Здесь форма плача, веками выражавшая элегическую суть, использована в сатирических целях. Поэма строится как плачи старухи Низостины по своим сыновьям. Плачей всего тринадцать соответственно количеству сыновей. Каждый плач завершается рефреном «О горе матери, сын». И. Гусейнов не дает сатирические образы как конкретные характеры. Поэт каждого типа наделяет его основным качеством. Один из сыновей Низостины - подхалим, другой - взяточник, третий - спекулянт (торговец), четвертый -пьяница, пятый - вор, шестой - лентяй, седьмой - сплетник, восьмой - предатель, девятый - колонизатор, десятый -алиментщик, одиннадцатый - скупой (подобие Плюшкина), двенадцатый -шабашчи (тот, кто дает деньги на свадьбе танцующим девушкам или женщинам), тринадцатый - бюрократ. Своей поэмой И. Гусейнов создал панораму пороков, которые характерны были Советскому Союзу. Эти пороки характерны и современной России, и всему человечеству.

Поэма Б. Сапимова «Бывает же...», в отличие от поэмы И. Гусейнова, состоит из десяти картин, каждая из которых тоже является общей характеристикой порока и его осмеянием.

Поэма А. Саидова «Не будь себе врагом» изображает зло, которое несет людям водка, точнее пьянство. Во вступлении поэмы автор утверждает, что источником человеческого счастья является труд. Автор, он же и лирический герой, оказывается антиподом тех, кто пьет, устраивает скандалы, живет воровством, спекуляцией или добывает на жизнь другими нечестными средствами. Таковы Али, Вели, Хан, Пир, судьбы, которых, в конечном счете, оказываются плачевными.

Последняя из рассмотренных нами поэм «Сердце, не дающее тень» А. Алема. В самом ее начале автор, обращаясь к своему сердцу, говорит: «Факелом зажгись, чтоб ни на кого не отбрасывать тень!». Он, как и А. Саидов, противопоставляет себя основному персонажу, «человеку, отбрасывающему тень», раздвоенному, с ущербной жизненной философией, затворнику и завистнику. Этот

человек - сосед поэта. Своим поведением сосед оказывается враждебен самой жизни. За это ему и выносится суровый приговор.

В заключении сделаны выводы по содержанию исследования.

Основные положения диссертации, выносимые на защиту.

1. Аполог как сатирический жанр, его близость басне и отличие от нее. Апологи С. Стальского, их проблематика и композиционные особенности. Эволюция этого жанра в его творчестве - от критики общечеловеческих пороков в дооктябрьской поэзии к острому осмеянию дагестанских временных правителей периода гражданской войны и последующее осуждение общественных и частных пороков советского времени.

2. Истоки лезгинской басни. Влияние русской сатиры (И.А. Крылова) на дальнейшее ее развитие. Разновидности лезгинской басни. «Маленькая» или «короткая» басня (И. Шерифов, Б. Салимов, И. Гусейнов), близость «короткой» басни эпиграмме. Классические традиции на службе лезгинской басни (Жамидин). Тематическое и формальное обновление басни (А. Алем).

3. Возникновение эпиграммы в лезгинской поэзии. Общее и особенное (национальная специфика) лезгинской эпиграммы. Эпиграммы на литературные темы и социально-политическая эпиграмма. Расул Гамзатов и лезгинская эпиграмма (А. Кардаш).

4. Литературная пародия лезгинских авторов второй половины XX века, ее разновидности: а) пародирование слова и выражения; б) целого стихотворения; в) всего творчества. Превалирование субъективного в отдельных пародиях И. Гусейнова, А. Кардаша, Ш. Юсуфова, нарушение ими меры в негативной оценке произведений собратьев по перу.

5. Становление и развитие лезгинской сатирической поэмы. Аллегорические поэмы Т. Хурюгского («Сказка о волке и шакале», «Вредный кот Балаша», «Был осел у Агакиши»), их близость фольклору и целевая направленность. Дальнейшая эволюция лезгинской сатирической поэмы.

Большие многочастные поэмы с обобщенными образами («Позор-наме» И. Гусейнова, «Бывает же...» Б. Салимова», «Не будь себе врагом» А. Саидова). Особенности их сюжета и композиции. Лирико-сатирическая поэма А. Алема «Сердце, не дающее

тень». Активное авторское начало в лезгинских сатирических поэмах.

Основные положения диссертации отражены в публикациях:

1. Ибрагимхалилова Л.А. Жанр басни в творчестве Жамидина // Материалы Региональной научной конференции «Языки и литература народов Кавказа: проблемы изучения и перспективы развития». - Карачаевск: КЧГУ, 2001. - 0,5 п. л.

2. Ибрагимхалилова Л.А. Басни Жамидина // Наука и молодежь: сб. статей. - Махачкала: ДГУ, 2002. - 0,5 п. л.

3. Ибрагимхалилова Л.А. Лезгинская сатирическая поэма // Вестник молодых ученых Дагестана: сб. статей. - Махачкала: ДГУ, 2003. - 0,5 п. л.

• 4. Ибрагимхалилова Л.А. Лезгинская сатира XX века // Вестник кафедры литератур Дагестана и Востока ДГУ: сб. статей. -Махачкала: ДГУ, 2004. - 1 п. л.

5. Ибрагимхалилова Л.А. Жанры лезгинской литературы // ж. Самур. - Махачкала, 2005. № 2. - 0, 5 п. л. (на лезг. яз.).

Тираж 100. Заказ 222.

ГУП «Типография ДНЦ РАН» 367015, Махачкала, 5-й жилгородок, корпус 10.

t

<t

г

с

!

I

,1 \

I •»

c

I

t J

¿15 5 8

РНБ Русский фонд

2006-4 21990

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Ибрагимхалилова, Лаура Акимовна

ВВЕДЕНИЕ

Глава I. АПОЛОГ

1.1. О сатире.

1.2. Обличение нравственных пороков.

1.3. «Эзопова» манера периода гражданской войны.

1.4. Иносказание как средство борьбы с уродствами 23 нового мира.

Глава II. БАСНЯ

2.1. Общие особенности.

2.2. «Короткая басня» или басня-миниатюра.

2.3. В классических традициях.

2.4. Старое на службе нового.

Глава III. ЭПИГРАММА

3.1. Высмеивание собратьев по перу.

3.2. Уродства общие и частные крупным планом. 72 *

Глава IV. ПАРОДИЯ 87 > * 4.1. За малым и частным видеть большое.

4.2. От стихотворения к черте характера.

4.3. Борьба за подлинную поэзию.

Глава V. ПОЭМА

5.1. Тагир Хурюгский.

5.2. Обобщенный образ порока.

5.3. Повествование с юридической установкой: 147 А. Саидов «Не будь себе врагом»

4.4. Сатира с элементами лирики А.Алема «Сердце, 160 не дающее тень»

Введение диссертации2005 год, автореферат по филологии, Ибрагимхалилова, Лаура Акимовна

Актуальность темы определяется прежде всего ее значимостью. Лезгинская сатира, как и сатира других народов, берет на себя важнейшую социальную и нравственную миссию. Это борьба со всяческого рода пороками во имя оздоровления общества. Являясь частью общедагестанской сатиры, лезгинская сатира тоже в основных своих жанрах обличает, выставляет напоказ такие омерзительные общественные явления как использование служебного положения в целях обогащения, взяточничество, переходящее всякие границы, пьянство, ставшее всеобщим бедствием страны, маскировка правителями своей истинной сути бесконечными разговорами о народе, во имя которого якобы они все делают и другие пороки, которые характерны были советскому строю и в неменьшей мере отличают современный социальный порядок, точнее, российский капитализм.

Лезгинские сатирики, авторы апологов и басен, сатирических поэм, памфлетов, эпиграмм и пародий участвуют своим резким и острым словом в борьбе с принявшим огромные масштабы аморализмом во всех его проявлениях.

Во всю мощь своего поэтического таланта как сатирики в первой половине XX века выступили Сулейман Стальский и Тагир Хурюгский. Современные поэты (И. Шерифов, Б. Салимов, Жамидин, А. Алем, И. Гусейнов, А. Кардаш, А. Мирзабеков) продолжают их традиции. Эти мастера слова своими сатирическими произведениями помогают людям видеть порок в его отвратительном облике и тем самым вызывают ненависть к нему. До тех пор, пока общество ни избавится от социально и нравственно опасных пороков, до тех пор будет актуальна и подлинная художественная сатира, "ведущая по ним огонь".

Новизна темы. Наша диссертация первая монографическая работа, в которой дается системный анализ сатирических жанров лезгинской литературы. До нас о сатирических произведениях отдельных поэтов интересные суждения были высказаны А. Агаевым (о Сулеймане Сальском), Р. Кельбе-хановым (о Сулеймане Сальском и Тагире Хурюгском), К. Акимовым (о Жа-мидине). Что же касается сатирических произведений других поэтов (И. Шерифова, Б. Селимова, И.Гусейнова, А. Алема, А. Кардаша, А. Мирзабекова), то их еще критика не удостоила своим вниманием. Да и в монографических работах А. Агаева, Р. Кельбеханова, К. Акимова сатира С. Стальского, Т. Ху-рюгского, Жамидина не рассмотрена в плане жанровой специфики. К. Акимов, например басне в творчестве Жамидина уделил всего шесть с половинной страниц1. Нами рассматривается целый ряд и таких произведений названных поэтов, которые не оказались в поле зрения предыдущих исследователей.

Таким образом, мы, во-первых, дополняем и углубляем представление о жанровой специфике сатирических произведений С. Стальского, Т. Хурюг-ского, Жамидина, привлекая дополнительные материалы. Во-вторых, даем первую и широкую характеристику жанров лезгинской сатиры на основе нового и большого материала.

Степень изученности темы связана с ее новизной. И тут сразу же следует заметить, что лезгинская сатира бурного, можно сказать, расцвета достигла в XX веке. В предыдущие периоды истории сатира в творчестве лезгинских поэтов являлась исключением. В XIX веке к сатире и юмору обратился Етим Эмин, рассматривая их как средство исправления нравов. Однако сатира Етима Эмина занимает незначительное место в его творчестве. Подробно она рассмотрена в монографии Р. Г. Кадимова "Поэтический мир Етима Эмина" (Махачкала, 2001). Р. Г. Кадимов особо выделяет социальную и назидательную сатиру поэта, уделяя внимание приемам характеристики ее объекта. Поэтому мы в своей диссертации сатирические произведения Етима Эмина не рассматриваем.

Из поэтов XX века сатириком в полном смысле этого слова следует назвать Сулеймана Стальского, который был непревзойденным мастером аполога. Об апологах Сулеймана Стальского первым написал А.Ф. Назаревич. Его небольшая статья 1938 года так и называлась "Апологи Сулеймана Стальского". Позднее эту статью включили в сборник "Сулейман Стальский в критике и воспоминаниях" (Махачкала, 1969).

1 Акимов К. X. Сатира и юмор Жамидина. - Махачкала, 2002. - С. 122-130.

А.Ф. Назаревич утверждает, что у С. Стальского 38 апологов, что они являются "образцами аллегорически - дидактического повествования, которая характерна для античных и восточных авторов"1.

Другая особенность апологов, подмеченная критиком, "двухчленное строение каждой его (аполога - И.Л.) строфы (тематический и психологический параллелизм)2.

Отдавая должное А.Ф. Назаревичу, который много сделал для развития дагестанской литературоведческой науки, мы все же должны отметить, что апологов у поэта намного больше.

Второе. Лезгинский аполог имеет свои национальные истоки. И наконец, не во всех случаях строфа С. Стальского четко делится на две части, являя собой параллелизм. При этом однако следует признать, что статья А.Ф. Назаревича для своего времени явилая вехой, с которой началось изучение жанровой природы сатиры С. Стальского.

А.Г. Агаев в своей книге "Сулейман Стальский" (Махачкала, 1963) один параграф называет "Морально-дидактическая поэзия и сатирический стиль поэта". Этот параграф, занимающий чуть более четырех страниц, посвящен апологам С. Стальского. Исследователь пишет: "Дидактическая лирика Стальского близка к сатирическим жанрам" . По нашему мнению, они не просто близки "к сатирическим жанрам", а являются одним из сатирических жанров.

Заслуги А.Г. Агаева перед лезгинским литературоведением большие. Но время требует, чтобы мы уточняли, дополняли сделанное исследователем. И здесь прежде всего хотим сказать, что дидактика - общее свойство художественных произведений. Это касается и апологов С. Стальского. Есть произведения "чисто" дидактические, которые к художественному творчеству не относятся. Их назначение давать вопросы обучения и воспитания. Поэтому апологи С. Стальского не следует называть морально-дидактической поэзией. Это сатира, близкая басне.

А.Г. Агаев тоже пытается установить количество апологов в творчестве

1 Сулейман Стальский в критике и воспоминаниях. - Махачкала, 1969.-С. 105.

2 Там же.

3 Агаев А.Г. Сулейман Стальский. - Махачкала, 1963. - С. 182.

С. Стальского и дать их общую оценку: "В литературном наследстве С. Стальского -имеется около пятидесяти образцов дидактической сатиры. Они полны неповторимо-иносказательных метафорически-сатирических образов, состоят из сплошной цепи афористических, аллегорических сравнений и преувеличений, ярко и доходчиво раскрывают умственную и моральную пустоту невежд, болтунов, самодовольных гордецов, лодырей, тунеядцев1. Дело обстоит однако несколько иначе и глубже, чем понимает исследователь. И это мы стараемся показать в первой главе нашей работы.

Особо следует отметить монографии P.M. Кельбеханова (С. Стальский. - Махачкала, 1995 г.), Тагир Хурюгский (Махачкала, 1995 г.),"Два крыла" (Махачкала, 2002 г.). Последняя книга объемом 21, 5 печатных листов является исследованием лезгинской поэзии, начиная с XV и кончая первой половиной XX века, но в плане традиций и новаторства.

P.M. Кельбеханов считает С. Стальского "первым лезгинским сатириком" на том основании, что в отличие от поэтов - предшественников, в творчестве которых сатирические стихотворения являлись единичными или занимали незначительное место, в его поэзии сатира по объему примерно три раза превышает лирику. Но, рассматривая сатиру С. Стальского, P.M. Кельбеханов уделяет внимание не жанрам и жанровым разновидностям, а ее проблематике и поэтике, четко определяя тем самым ее связь с фольклором и предшествующей поэзией, делая основной акцент на том принципиально новаторском, что он внес в родную литературу. Все это в значительной мере облегчает нашу работу над основным сатирическим жанром С. Стальского -апологом.

Что касается творчества Тагира Хурюгского, то и оно рассмотрено Р. Кельбехановым совершенно по новому. Но нас интересуют сатирические поэмы Тагира Хурюгского, подробную характеристику которым первым дал Р. Кельбеханов. Исследователь считает, что Т. Хурюгский ввел в лезгинскую литературу новый тип поэмы - аллегорическую. Р. Кельбеханов сумел точно определить идейную направленность сатирических поэм Т. Хурюгского. Исследователь пишет: "Факторов, которые влияют на поэта, может быть мно

1 Агаев А.Г. Указ. соч. - С. 183. жество, но, в конечном счете, форму и содержание произведения диктуют ему конкретные условия, обстоятельства времени. И тут мы имеем основание сказать, что аллегорические поэмы Т. Хурюгского не случайно появились в 1838 году. Репрессии, беззакония открыли ему глаза на многое. Лжекоммунисты или "Сорняки", как их называл С. Стальский, разного ранга руководители, которые скрывались за маской совслужащих, - все эти трутни, паразиты уже не в силах были скрывать свою суть, но по-прежнему твердили, что хозяином страны является народ, которому они служат"1.

Говоря о жанровой природе поэм Т. Хурюгского, Р. Кельбеханов указывает на их близость басне ("Был осел у Агакиши", "Вредный кот Балаша", "Сказка про волка и шакала").

Нам представляется, что сказанное исследователем по жанровой специфике сатирических поэм Т. Хурюгского следует дополнить и конкретизировать (об этом тоже в соответствующей главе).

Известным лезгинским сатириком был и Жамидин Гаджимурадов. Его жизни и творчеству посвящена небольшая книга К.Х. Акимова "Сатира и юмор Жамидина"(8, 5 п.л.), которая вышла в дагестанском книжном издательстве в 2002 г. Этой книгой положено начало серьезному изучению наследия Жамидина. К.Х. Акимов состоял в большой дружбе с сатириком (они односельчане). Поэтому, очевидно, биография Жамидина в книге занимает неизмеримо больше места, чем анализ его творчества. Это тоже объясняется просто: трудно было исследователю отойти от многих фактов жизни своего земляка, которые в не меньшей мере, чем его стихи, давали о нем представление как о человеке и поэте. Думаем, что в задачу К.Х. Акимова не входило всестороннее и подробное рассмотрение творчества Жамидина. Его книга -своеобразное, литературно-критическое эссе. Для нас интерес представляет то, что К.Х. Акимов пишет о басне в творчестве сатирика: "Жамидин - поэт -баснописец. Басни Жамидина в целом созданы по классической схеме: имеют вступление, изображение события и краткое резюме; отличаются краткостью, носят нравоучительный характер - в конце дается основная по

1 Кельбеханов P.M. Два крыла (Традиции и новаторство лезгинской поэзии XV - первой половины XX). -Махачкала, 2002.-С. 215.

2 Кельбеханов P.M. Указ. Соч. -С. 224. учительная мысль - мораль; в качестве персонажей выступают животные, звери и птицы — автор пользуется аллегорией или иносказанием"1.

Так исследователь дает понять, что Жамидин взял на вооружение традицию И.А. Крылова.

К.Х. Акимов делит басни Жамидина на две группы: "Социально-политические. и этические."2 и называет при этом девять басен сатирика. Выделение "этической" басни исследователем нам представляется не состоятельным. Непонятно, какой смысл вкладывает он в сочетание "этическая" басня. Обращаем внимание еще на один момент в суждениях К.Х. Акимова "В жанровом отношении они относятся к таким классическим формам, как басня - диалог, басня - сказка, басня - эпиграмма, басня - миниатюра"3. И здесь мы не можем во всем согласиться с исследователем. Во-первых, выделять особо басню - диалог, на наш взгляд, не следует, так как без авторского рассказа в сочетании с диалогом басня вообще не мыслима. Не существуют и такие разновидности басни, как "басня - сказка" и "басня - эпиграмма". Но басня - миниатюра - широко бытующая разновидность, которую нередко называют и "короткой" или "маленькой". И наконец для подтверждения своих доводов К.Х. Акимов приводит четыре басни Жамидина в переводе А. Внукова: "Новый закон", "Звезда и солнце", "Ответ Жирафы" и миниатюру "На высоте". Повторяем, у автора книги "Сатира и юмор Жамидина" свои задачи, свой взгляд на произведения поэта. Мы учитываем сделанное им, но даем конкретный анализ почти всех известных басен сатирика. Этим значительно дополняем представление об этом жанре и в его творчестве.

Жамидин писал не только басни. Ему принадлежат и эпиграммы. Однако этот жанр остался без внимания К.Х. Акимова. Несколько страниц исследователь уделил и поэмам Жамидина. Их у него три. О первой поэме "За нашей спиной" исследователь замечает: ".это оригинальная лироэпическая поэма, замешанная на сатире и юморе"4.

На наш взгляд, в этой поэме ни сатиры, ни юмора нет. Она по сути сво

1 Акимов К.Х. Указ. соч. - С. 123-124.

2Там же.-С. 124.

3 Акимов К.Х. Указ. соч. - С. 125.

4Там же.-С. 132 ей - философская. Вторую поэму Жамидина "Я и еще двое" К.Х. Акимов справедливо называет лирической. Однако и здесь он находит "элементы сатиры и юмора"1. И тут мы должны внести поправку: элемент юмора в поэме есть, но элемента сатиры в ней нет. Третья поэма Жамидина "Седина" никакого отношения ни к юмору, ни к сатире не имеет. Сказанным объясняется, почему мы поэмы Жамидина не рассматриваем (они не сатирические).

Цель и задачи работы определены ее темой. Мы пытаемся дать системное представление о сатирических жанрах лезгинской литературы, выяснить общее и особенное в содержании и в структуре произведений разных авторов, отмечаем влияние на них русской литературы. Для выполнения этой цели решаем следующие задачи:

1. Рассматриваем апологи С. Стальского, басни Жамидина, И. Шерифо-ва, А. Алема, Б. Салимова, И. Гусейнова.

2. Анализируем сатирические поэмы Т. Хурюгского, А. Саидова, И. Гусейнова, Ш. Юсуфова, выявляем их особенности.

3. Выявляем многопроблемность лезгинской эпиграммы, характеризуем разные виды пародии.

Методологическая основа работы. Преемственность, положительные и отрицательные изменения - два основных слагаемых развития духовного процесса. Смена одних идейно-эстетических ценностей другими, естественно, влияет на художественное творчество и на его понимание. Однако это не означает, что со сменой социально-политических и идеологических систем обесцениваются достижения художественного творчества времени их появления и доминирования. История доказывает, что художественные творения в новом идеологическом контексте получают новую значимость, новые моменты гносеологической и эстетической ценности. Вот почему национальные литературы бывшего Советского Союза нуждаются в новом прочтении, переосмыслении уже на базе современной филологической науки с учетом нового идеологического контекста. В этом случае прочтение "прошлого" оказывается не простой переоценкой ценностей, а более глубоким обнаружени

1 Там же.-С. 136. ем непреходящего в произведениях мастеров слова недавней исторической эпохи.

Мы опираемся в известной мере на сравнительно-историческое и типологическое изучение литератур народов России, учитываем огромную работу дагестанских теоретиков, создавших по сути историю национальной литературы, заложивших основы национального литературоведения.

Обращаем внимание на двусторонность проблемы "художник и время": влияние писателя на общество и общественного климата на него.

И, наконец, мы анализируем художественные произведения в единстве формы и содержания, что позволяет давать представление и об основных особенностях их поэтики.

Материал исследования - сатирические произведения лезгинских поэтов. Во-первых, это поэмы Т. Хурюгского, А. Саидова, Б. Салимова, И. Гусейнова, Ш. Юсуфова.

Во-вторых, это апологи С. Стальского и произведения басенного жанра, принадлежащие Жамидину, Б. Салимову, А. Алему, И. Гусейнову, И. Шери-фову.

• В-третьих, эпиграммы и пародии, написанные лезгинскими авторами в советское и постсоветское время (И. Гусейнов, Жамидин, А. Алем, Б. Сали-мов, А. Кардаш, Ш. Юсуфов).

Для исследования мы выбрали, как нам представляется, наиболее значительные произведения.

Практическая значимость работы. Материал диссертации может быть использован при чтении лекционного курса по лезгинской и общедагестанской литературе, при составлении учебников по этим курсам, а также при создании пособий по специальному курсу и семинарским занятиям.

Результаты исследования могут быть полезны при разработке теоретических проблем дагестанской сатиры.

Структура диссертации определена ее содержанием. Она состоит из пяти глав, каждая из которых разделена на параграфы.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Сатирические жанры лезгинской литературы"

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Проанализировав сатирические произведения лезгинских авторов, мы пришли к следующим выводам.

1 .Аполог как сатирический жанр характерен С. Стальскому. Его апологи, хотя и близки басне, являются однако оригинальными поэтическими произведениями, в которых первостепенную роль играет аллегория в сочетании с гиперболой, сравнением и метафорой.

В апологах С. Стальского немаловажное значение имеют и всевозможные повторы (анафора, эпифора, кольцо, удвоение и т.д.) Постоянным свойством его апологов является прямое обращение к объекту сатиры. И наконец, в апологах С. Стальского активно проявляется авторское начало. Диалог в них сведен к минимуму или вовсе отсутствует.

Назначение аполога в поэзии С. Стальского не остается неизменным. Его аполог чутко реагирует на все существенные явления времени. Так, в дооктябрьский период поэт подвергает едкому осмеиванию общие для своих соотечественников нравственные пороки: высокомерие, хвастовство, бестолковость, стремление ложь выдать за правду, безумное превышение сил и другие проявления аморализма ("Двуногий осел", "Медяку", "Кюринцы", "Невозможно" и т.д.) В этот период аполог С. Стальского звучал общечеловечески. В период гражданской войны, когда в Дагестане часто менялись правители, пришлые и местные, содержание аполога С. Стальского сужается, становится уже конкретной, "адресной". Он в аллегорической форме, подчас саркастически, обнажает стремление всех этих "калифов на час" воцаритЮя в Дагестане надолго. Аллегорическая форма, являясь маскировкой политического удара, спасает поэта от расправы ("Слова, которые не всем доверишь", "Ворона мнит себя орлом", "То шляпа, то папаха, то феска", "Где правда времени, друзья", "Злой у тебя язык, Сулейман" и т.д.)

В советское время сатирик использует аполог для раскрытия социальной сущности "друзей" народа, имеющих свои корыстные интересы, одержимых манией собственного "величия", мнящих себя знатоками, ничтожных глупцов, болтунов, невежд, привыкших к хвале, занимающих высокие должности, но отгородившихся от народа словно стеной ("От глупости лекарства нет", "Не обидно ль", "Не верь уговорам обманщика" и др.)

Особым аллегорическим образом в ряде апологов С. Стальского является образ "михенната" или "миханната" (низкого, подлого, коварного, вероломного человека, "идущего грязной тропой"). Не случайно один из апологов поэта советского времени так и называется "Миханнат". Миханнатами являлись все те, кто доносил, клеветал на честных людей, называл их врагами народа, подвергал репрессиям в 30-е годы XX века.

Аполог С. Стальского во все периоды его творчества отличался злободневностью, выполнял "социальный заказ".

2. Серьезных успехов достигли лезгинские поэты и в жанре басни достигли серьезных успехов. И это вклад не только в родную литературу, не только в общедагестанскую, но и российскую в целом. Прежде всего следует отметить, что лезгинские сатирики дали блестящие образцы такой разновидности басни, как басня-миниатюра или "короткая" басня. И здесь в первую очередь обращаем внимание на басни И. Шерифова, которого следует считать мастером "короткой" басни. Он доказал, что маленький объем не помеха для решения больших проблем. Во-первых, И. Шерифов общественные и частные пороки дает четко, выпукло. Так, продолжая традицию С. Стальского, он зло высмеивает "мнящих о себе высоко", утверждая, что мания собственной значимости порой приводит к печальным последствиям ("Испорченные часы", "Крапива", "Бурдюк", "Фитиль", "Тыква", "Линза", "Гора и облако", "Стол").

Другой ряд "коротких" басен И. Шерифова имеет отношение к социальным проблемам: стремление определенных сил тормозить общественный прогресс, использование связей и служебного положения в корыстных целях, привычка жить обманом, подавляя слабых. Далее, поэт бичует хвастовство, чванство, надменность, - эти общечеловеческие пороки ("Мысли совы", "Нет, так я не буду делать", ""Буйвол и волк", "Лисье воспитание", "В озере звезда, в яме лягушка"). Еще следует отметить, что у И. Шерифова немало "коротких" басен, которые следует отнести и философской сатире ("Держидерево", "Глаза, сердце, голова", "Медведь и снежный шар", "Тюк ваты и гиря", "Осел, дорвавшийся до пшеницы", "Дудка"). В них в разных вариациях посредством осмеяния реализуется мысль: не переоценивай свои силы, знай меру во всем, подлинная сила и вес не всегда бывают заметны, не делай так, чтоб другой управлял тобой.

Короткие" басни есть и у народного поэта Дагестана Б. Салимова, хотя и не в таком количестве, как у И. Шерифова. Некоторые из басен Б. Салимова близки притче ("Заяц и Медведь", "Пьяная Мышь"). Остро социальны его басни ("Вопрос о кадрах", "Когда Лошадь стала начальником", "Мнение Верблюда", "Алабаш и Волк"). В них внимание уделено негативным моментам в подборе кадров разных уровней. Эти кадры руководят так, как им заблагорассудится, умеют ликвидировать оппозицию себе, считают себя непогрешимыми.

Несколько "коротких" басен есть и у И. Гусейнова: "Дом построившая Кирка", "Я вашего Осла конем называю", "Шакал и Волк". Последняя из названных о Буйволе, который дал себя растерзать голодным Волку и Шакалу. В ней поэт как бы предвидел грядущий распад Советского Союза.

Свой весомый вклад в утверждение жанра басни в лезгинской поэзии внес и Жамидин. Он следовал традициям как дагестанской сатиры (С. Сталь-ский, Г. Цадаса), так и традициям классической русской басни (И. А. Крылов). Отличительные особенности его басен - занимательность сюжета и мастерски разработанный диалог, ирония и философичность. Он в некоторых своих баснях варьирует по-своему известную в литературе тему: "Не делай зло - пострадаешь сам": ("Конец Кота - разбойника", "В яму, другому вырытую", "Серебряный Зуб", "Топор и лес", "После у меня смотри"). Однако басни эти звучат современно, обличая взяточничество, стремление любой ценой занять высокую должность, бюрократизм, переходящий границы, служебное продвижение не по уму, а по связям, высокое самомнение.

Диапазон басен Жамидина широк. Так, например, тему "сильный и бессильный, которая переведена в план свободы слова, декларируемую сверху, но в сущности отсутствующую, решает басня "И это дело ты знаешь". О кабинетном ученом, в котором борются два начала и судьба которого незавидна, - басня "Язык и сердце". Нынешних бизнес-дельцов зло высмеивает басня "Сапоги и Щетка".

Некоторые басни Жамидина обыгрывают сюжеты крыловских басен. Его басня "Новый порядок" напоминает "Ворону и Лисицу" И.А. Крылова. Но у Жамидина вместо вороны действует петух, который оказывается умнее лисы. Наивных "петухов" ("ворон"), по мысли автора уже нет. Другая басня Жамидина "Барсук и Мышь" напоминает ситуацию басни "Стрекоза и Муравей". Но в сюжет лезгинский сатирик внес изменения: в роли стрекозы оказалась мышь, которая обманула наивного и доброго барсука.

Повторяем: Жамидин в своих баснях следует традициям.

В отличие от Жамидина А. Алем стремится к формальному и к тематическому обновлению басни. Такова, например, басня "Ашуг и Лев", в которой лев выступает олицетворением тех, кто во все времена был чужд подлинному искусству. Тему искусства решает и другая басня А. Алема "Щедрый Соловей и хитрый Кузнечик", в которой Лягушка и Осел установили Соловью и Кузнечику одинаковый оклад. Поэт дает понять: приравнивание подлинного искусства и подобия искусства - преступление. С этой басней перекликается "Ложный Соловей", в которой Лягушка выдает себя за соловья, но терпит крах.

В басне А. Алема "Мир - курорт" выставляются на позор те социальные группы, которые не трудятся, но наслаждаются жизнью. Оригинальная его басня "Таракан и Холодильник", в которой автор замечает, что для миллионов мир подобие холодильника, где много продуктов, но которые им отведать не дано. Современность басни не вызывает сомнения.

Перекликаясь по названию с Крыловым, А. Алем еще в 1975 году написал басню "Осел и Соловей". Но к Крылову басня эта никакого отношения не имеет. В ней осел на соловья написал анонимку. Результат оказался поразительным: Осла назначили завом, а Соловья - замом. В советское время таких случаев было не мало.

Басней "Лиса и Куропатка" А. Алем переиначивает басню Крылова "Ворона и Лисица". У Крылова Лиса сумела перехитрить Ворону, у А. Алема Куропатка оказалась умнее Лисы.

Гордый Кузнечик" тоже имеет отправным пунктом И. А. Крылова ("Стрекоза и Муравей"). Тут А. Алем дает понять: да, времена ныне не кры-ловские, но участь хвастунов-бездельников (всех этих кузнечиков) тяжелее. Они теряют бдительность и становятся добычей более сильных.

Последняя басня А. Алема, на которую мы обратили внимание, "Мир Лягушки". Поэт в ней подвергает критике не только изолированность, замкнутость в своем маленьком мире, но и чрезмерное преувеличение своих сил, ибо это приводит к печальному концу.

А. Алем - один из тех поэтов, кто совершенствовал жанр басни в родной литературе.

3. Эпиграмма - миниатюрный сатирический жанр. Его краткость, лаконичность однако не являются помехой для обличения большой сатирической силы. Другое, что следует учесть, это то, что эпиграмма - это маленькое стихотворение на случай. Иными словами, в эпиграмме обнажена заданность целевой установки автора.

Классическая эпиграмма состоит из двух частей. В первой дается ироническое описание предмета, во второй - едкая, саркастическая мысль об описанном предмете. Но в современной эпиграмме такая двухчастность соблюдается не всегда. Сказанное касается и лезгинской эпиграммы. Она в лезгинскую поэзию пришла из русской во второй половине XX века.

Мастером эпиграммы у лезгин является поэт А. Кардаш. Его эпиграмма в основном на собратьев по перу. Они имеют длинные нацеливающие названия, по которым легко узнать их адресата. Название эпиграмм А. Кардаша, можно рассматривать как их первую часть.

Напомним их названия: «Должность руководителя обретя, знаменитым ставшему словотворцу», «Ни по одному вопросу своего определенного мнения не имеющему словоблуду», «Трудный для понимания характер имеющему словотворцу», «Словотворцу, который предполагает, какой поэт сколько строк крадет у других поэтов и чтобы сосчитать эти строки, читающему их книги», «Стихотворения Низами на лезгинский язык переводившему хвастливому толмачу», «Не зная, что такое сонет, пишущему венки сонетов поэту», «Новые формы стихотворений создающему словотворцу», «Постоянно приводящему в качестве образцов свои стихи, хвастающемуся, говоря, что в его голове романы, «болтуну - словопасу». На структуру эпиграммы А. Кар-даша оказал влияние Р. Гамзатов, у которого тоже немало эпиграмм с длинными названиями целевого назначения.

Несколько эпиграмм на литературные темы есть и у Жамидина. В отличие от эпиграмм А. Кардаша, они не имеют названий и носят обобщенный характер. В первой из них взяты на прицел начинающие писатели, которые находят возможности публиковать свои слабые вещи. Во второй - удар наносится по молодому поэту, который ведет себя уже как великий.

Эпиграммы на литературные темы писал и А. Алем. Его эпиграммы остры, поучительны, но тоже не имеют названий. Некоторые из них маленькие аллегории. По ним адресата установить трудно, но факт в них назван точно. Поэт выставляет на смех тех, кто его критикует, а сами бездарны. Достается от него и тем, кто «постоянно печатает чужие слова» как свои. Позорит А. Алем и лжекритиков, и бесталантных поэтов, пишущих длинные стихотворения. Но слишком субъективна его эпиграмма на женщину-поэтессу, которую он сравнивает с собакой. Это не этично.

Во все времена мастера слова в малых и больших жанрах подвергали критике уродства общего и частного порядка. У лезгин как малый жанр наиболее показательны эпиграммы Б. Салимова, Жамидина, А.Алема, И. Гусейнова. Мы уже отмечали, что их эпиграммы, за редким исключением, названий не имеют. Свои эпиграммы сами поэты определяют как эпиграммы, чтобы читатели не ошиблись при чтении к какому жанру их отнести. При этом не ошибаются. Более того один из авторов эпиграмм А. Алем даже дает им порядковые номера. Эпиграмма первая, вторая, третья и т.д. Но это чисто внешние моменты. По существу лезгинская эпиграмма близка «маленькой» или «короткой» басне. Б. Салимов в своих эпиграммах берет на прицел нравственные пороки: развенчивает «всегда довольных собой», слушающих «чужие мнения о своей жене», тех, у кого «слова расходятся с делом» и т.д. у Жамидина эпиграммы заостряют внимание на социальных проблемах: у него цари говорят о рае для народа, но строят его для себя. Сатирик осмеивает тех, кто «время проводит в пустых разговорах, в то время, как «мужественные думают о единстве», судьбе народа.

И. Гусейнов в одних эпиграммах касается нравственных проблем, в других - социальных. В первых осуждаются те, кто «форсит», не имея на то основание, не понимают, что «посидев рядом с ослом», нельзя возвыситься от хвалы в его адрес.

Социально заостренные эпиграммы имеют отношение к тем, «кто много потребляет». Им поэт напоминает пословицу: «Кто есть - тот воду пьет». Или в другой эпиграмме его «заяц жалуется волку на лису», забыв, что он хищней лисы. Отдельные эпиграммы И. Гусейнова - аллегории в миниатюре.

По остроте, язвительности своих эпиграмм И. Гусейнову близок А. Алем. Он целится в различные проявления аморализма. В одних случаях это сын, которому отец дал имя пророка, но который это имя не оправдал, в другом жена, которая мужу дарила улыбки, но целовалась с любовником, в третьем - подхалимство, переходящее границы, в четвертом - кабинетный, изолированный от мира образ жизни чиновника, в пятом - раздвоенность человека, когда в нем одна половина говорит «да», другая - «нет», в шестом -это председатель, между которым и ослом нет разницы.

Редко, но встречаются у А. Алема и эпиграммы на социальные темы. Такова эпиграмма, в которой рыбу съел Али, но обвинили Вели.

А. Алем тоже внес свои вклад в развитие лезгинской эпиграммы.

4. В 30-е годы XX века в лезгинской литературе утвердилась сатирическая поэма. Первые произведения этого жанра принадлежат Тагиру Хурюг-скому. Его три поэмы 1938 года «Сказка о волке и шакале», «Был осел у Агакиши» и «Вредный кот Балаша» мы условно назвали аллегорической трилогией. Каждая из составляющих трилогию является поэмой - сказкой это своего рода нравственные уроки, преподанные автором обществу своего времени, не утратившее значение и для нас. Первая из поэм трилогии «Сказка о волке и шакале» имеет сюжет, восходящий к фольклору и в той или иной вариации характерный для многих народов. Здесь шакал не внял мудрому совету волка и пострадал. На примере самонадеянного шакала автор делает утверждение:

Без знания начатое дело

Дурной имеет конец.

В поэме «Был осел у Агакиши» Т.Хурюгский дает понять, что нельзя достичь цели злом, что чинящий зло за добро, в конечном счете, расплачивается сам, как осел, который был порезан хозяином за гадкие проделки его. Такова суть и поэмы «Вредный кот Балаша», в которой уже кот чинит вред попеременно хозяину, соседям, чабанам, за что последние жестоко его наказали, напустив на него собак. Иносказательный смысл поэм «Был осел у Агакиши» и «Вредный кот Балаша» прост: уже в тридцатые годы многие советские руководители называли себя слугами народа, борцами за его интересы, вольготно жили за счет народа, нередко издеваясь над ним. Т. Хурюгский своими поэмами предупреждал их.

Во время Великой Отечественной войны Т. Хурюгский написал еще одну замечательную сатирическую поэму «Махорка Алхаса» о человеке, который решил нечестным путем разбогатеть. Он продавал табак, примешивая к нему в большом количестве горькие травы, но потерпел крах. По мнению поэта, аморализм и социальная опасность афер людей, подобных Алхасу, особенно очевидными становятся в трудные для народа годы. В этой поэме блестяще разработан диалог, который является основой ее композиции. Две сатирические поэмы лезгинских авторов рисуют обобщенный образ порока в разных видах и проявления. Первая и написанная на высоком художественном уровне - поэма И. Гусейнова «Позор-наме». Здесь форма плача, веками выражавшая элегическую суть, использована в сатирических целях. Поэма строится как плачи старухи Низостины по своим сыновьям. Плачей всего тринадцать соответственно количеству сыновей. Каждый плач завершается рефреном «О горе матери, сын». И. Гусейнов не дает сатирические образы как конкретные характеры. Поэт каждого типа наделяет его основным качеством. Один из сыновей Низостины - подхалим, другой - взяточник, третий -спекулянт (торговец), четвертый - пьяница, пятый - вор, шестой - лентяй, седьмой - сплетник, восьмой - предатель, девятый - колонизатор, десятый -алиментщик, одиннадцатый - скупой (подобие Плюшкина), двенадцатый -шабашчи (тот, кто дает деньги на свадьбе танцующим девушкам или женщинам), тринадцатый - бюрократ. Своей поэмой И. Гусейнов создал панораму пороков, которые характерны были Советскому Союзу. Эти пороки характерны и современной России, и всему человечеству.

Поэма Б. Салимова «Бывает же.», в отличие от поэмы И. Гусейнова состоит из десяти картин, каждая из которых тоже является общей характеристикой порока и его осмеянием.

Поэма А. Саидова «Не будь себе врагом» изображает зло, которое несет людям водка, точнее пьянство. Во вступлении поэмы автор утверждает, что источником человеческого счастья является труд. Автор, он же и лирический герой, оказывается антиподом тех, кто пьет, устраивает скандалы, живет воровством, спекуляцией или добывает на жизнь другими нечестными средствами. Таковы Али, Вели, Хан, Пир, судьбы которых, в конечном счете, оказываются плачевными.

Последняя из рассмотренных нами поэм «Сердце, не дающее тень» А. Алема. В самом ее начале автор, обращаясь к своему сердцу, говорит: «Факелом зажгись, чтоб ни на кого не отбрасывать тень!». Он, как и А. Саидов, противопоставляет себя основному персонажу, «человеку, отбрасывающему тень», раздвоенному, с ущербной жизненной философией, затворнику и завистнику. Этот человек - сосед поэта. Своим поведением сосед этот оказывается враждебен самой жизни. За это ему и выносится суровый приговор.

5. Литературная пародия близка критике, но, как правило, имеет небольшой объем и является преимущественно поэтическим произведением. Наиболее успешно в этом сатирическом жанре выступает известный лезгинский поэт Ибрагим Гусейнов. Во-первых, он создает пародии на произведения собратьев по перу, которые не один десяток лет работают в литературе. Во-вторых, он беспощаден к авторам слабых произведений, едко иронизирует над ними. Для него в поэзии мелочей нет. Таковы, например, пародии «Гнездо ласточки» на одноименное стихотворение Ханбиче Хаметовой, «Редактор-трактор» на стихотворение А. Алема «Хуано Гальо», «Увидел» на стихотворение Б. Салимова «Не упрекай» («Сделай халал»), «Радостная весть» («Муштулух») на тихотворение Ш. Юсуфова под этим же названием, «Величие ушей» на стихотворение А. Исмаилова «На базаре». Не будем множить примеры.

В одних случаях И. Гусйнов использует слова и словосочетания в прямом смысле, которые к концу пародии обретают свой главный, переносный смысл («Гнездо ласточки»). В другом случае, прибегает к гиперболе («На базаре»), в третьем случае обращает внимание на непозволительное укорочение слова, как например, у Б. Салимова, который в своем стихотворении «Не упрекай» вместо «балади» использует форму «балад». Спектр пародий И. Гусейнова- широк.

Немало пародий есть и у Ш. Юсуфова. Не все они одинаковы по силе художественной убедительности. Поэтому мы рассмотрели в основном его пародии на стихотворения, в которых дает себя знать высокое мнение о себе или мания величия их автора. Таким Ш. Юсуфову представляется поэт А. Алем, которому эта черта свойственна в высшей мере. На него его пародии: «Пойдет же, пойдет», «Из яйца быка», «Поэт в курятнике», «Могила надежд». Последняя пародия наиболее показательна в этом отношении. Ее «герой» утверждает, что «голова его полна романов, эпосов», но почему-то люди не читают его произведений. Голова поэта оказывается «могилой надежд», которую переступают современники. Одна из пародий Ш. Юсуфова на А. Алема касается определенного участка его поэзии, триолетов. Их у него больше, наверно, чем у всех лезгинских поэтов. Это пародия «Крылатый конь».

Здесь самомнение поэта, который хвастается тем, что вводит в родную поэзию западные формы, подвергается острой критике вместе с его триолетами. Ш. Юсуфов убеждает, что триолеты, сонеты и другие формы строфической композиции чужды лезгинской поэзии.

Не меньший интерес, чем пародии предыдущих авторов, представляют пародии Арбена Кардаша. Он не только талантливый поэт, но и человек, который живет по велению совести. А. Кардаш не мирится с лжепоэзией, с пошлостью в литературе. Для него поэт - высокое и обязывающее звание. Это подтверждают и его пародии: «Самовар», «Жадность», «ГЭС твоего имени», «Ах, просеивает через сито» и др. В первой из названных пародий достается Ш. Тагирову, который себе самому кажется большим поэтом, но которому не достает поэтического дара, стихи которого мало кто читает. Во второй пародии с помощью гиперболы, переходящей в гротеск, высмеивается Б. Сали-мов, лирический герой которого поедает девушку, которая ему нравилась, и ее любимого. Такое «людоедство» поэзии противопоказано.

В третьей пародии объектом едкой иронии становится венок сонетов X. Хаметовой «Твое имя». В этом венке сонетов сильно чувствуется неискренность любовных признаний героини. Это сказалось и на структуре произведения: в нем нет души. В четвертой из названных пародий на прицел взят А. Алем, который в стихотворениях «Ах, просеивает через сито», «Через мост Сиратал» говорит о богатстве своих поэтических мыслей («чувалы, мысли»), но которые остаются в голове. Такое богатство не может считаться богатством. Напомним еще одну пародию А. Кардаша. Это «Не созревшие плоды». В ней он Б. Салимова и К. Мусаева уподобляет деревьям ивы. Основание для этого у сатирика есть. При всем сказанном следует однако отметить, что пародисты в отношении объекта критики в определенной мере субъективны. Но без этого подлинной сатиры не может быть.

177

Список научной литературыИбрагимхалилова, Лаура Акимовна, диссертация по теме "Литература народов Российской Федерации (с указанием конкретной литературы)"

1. Абакарова Ф.О. Очерки даргинской советской литературы (19171965).- Махачкала: Дат ФЛН СССР, 1969.-267с.

2. Абдуллатипов А.-К.Ю. Литература правды жизни. Махачкала, 1984.-98с.

3. Абуков К. На посту: Литературно-критические статьи, рецензии, штрихи к портретам. Махачкала: Дагкнигоиздат, 1978.-223с.

4. Абуков КМ. Разноязычное единство: обретения и потери. Национальные литературы в системе взаимосвязей и поиске соответствия Махачкала: Дат. кн. изд-во, 1992.-236с.

5. Абуков К.И. Национальные литературы народов Дагестана и Северного Кавказа в системе взаимосвязей. Махачкала, 1993.-242с.

6. Абуков К.И. И судный день впереди: Проза, лит. Критика, публицистика. Махачкала: Даг. кн. изд-во, 1998-544с.

7. Агаев Л.Г. Сулейман Стальский. Жизнь и творчество. Махачкала: Дагкнигоиздат, 1963 .-228с.

8. Агаев А. Г. Зачем было выдумывать врагов народа // Дагестан литературный: Сборник. /Сост. Рагимова Н.Г. Махачкала: Даг. кн. изд-во), 1990. -С. 309-326.

9. Агаев А.Г. Лезгинская литература. Сб.ст. (на лезг. яз.) Махачкала, 1953.-215с.

10. Акимов К.Х. Сатира и юмор Жамидина. Махачкала, 2002. - 230с.

11. Абдурахманов А.М.-Х. И.А. Крылов и формирование жанра басни в дагестанской литературе (сравнительно-типологический анализ) // Дагестанская литература во взаимодействии с литературами народов СССР. Махачкала, 1985.-С. 17-25.

12. Ахмедова Р.А. Духовная интеграция нардов Дагестана в современной литературе. Махачкала: ИПЦ ДГУ, 2002.-207с.

13. Большая советская энциклопедия. Изд.2,- Т.49. С.116.

14. Баллер Э.А. Преемственность в развитии культуры. М: Сов. пис.,969. — СЛ\6.

15. Бергсон А. Смех.-М., 1992.-189с.

16. Белинский ВТ. Поли. собр. соч. М: Изд. АН СССР. - Т.2, 1953.-765с.; Т.5, 1954.- 863с; Т 8. 1955. - 799с.

17. Берковский Н.Я. Статьи о литературе. M.-JL, 1962. - 335с.

18. Бахтин М. Вопросы литературы и эстетики. М., 1975 .-502с.

19. Благов Ю. Эпиграммные страсти: Из «Мемуаров сатирика». // Вопросы литературы. 1995. - Вып.1. - С.361-368.

20. Бореев Ю.Б. Комическое или о том, как смех казнит несовершенство мира, очищает и обновляет человека и утверждает радость бытия. М., 1970.-262с.

21. Вагабова Ф.И. Формирование лезгинской национальной литературы.- МахачкалаД970.-250с.

22. Вагидов A.M. Восхождение к единству: общелитературный процесс и своеобразие художественного опыта даргинской литературы. Махачкала: Дагучпедгиз, 1991.-252с.

23. Вагидов A.M. Поиск продолжается.- Махачкала: Дат. Кн. изд-во, 2000. -464с.

24. Воробьева Т.Д. Некоторые аспекты анализа жанрового своеобразия сатирической комедии с точки зрения художественного восприятия. // Художественное творчество и литературный процесс. Томск, 1988. - Вып. X. -С.185-198.

25. Выходцев П.С. Новаторство. Традиции. Мастерство. Д.: Сов. писатель, 1973.-336.

26. Вулис А.В. Лаборатории смеха. М., 1966. - 203.

27. Гаджикулиев Б. В созвездии братских литератур. Махачкала, 1977.-78с.

28. Гамзатов Г.Г. Национальная художественная культура в калейдоскопе памяти. М.: Наследие, 1996.-652с.

29. Гамзатов Г.Г. Формирование многонациональной литературнойсистемы в дореволюционном Дагестане: истоки, традиции, своеобразие художественной системы. Махачкала: Дагкнигоиздат, 1978.-420с;

30. Гамзатов Г.Г. Литература народов Дагестана дооктябрьского периода: типология и своеобразие художественного опыта. М.: Наука, 1982.-327с.

31. Гамзатов ГГ. Преодоление. Становление, Обновление: На путях формирования дагестанской советской литературы.- Махачкала: Даг.кн. изд-во,1986.- 429с.

32. Гамзатов Г. Г. Гамзат Цадаса: Жизнь и творчество до революции. -Махачкала: Дагучпедгиз, 1973.-303с.

33. Гроссман Л. Предисловие // Эпиграммы (Пушкин, Вяземский, Соболевский) М., 1939.- 133с.

34. Гашаров Г. Г. История лезгинской литературы: Краткий очерк. -Махачкала, 1983,- 70с.

35. Гашаров Г. Г. Лезгинская литература: история и современность. -Махачкала: Дагкнигоиздательство, 1998. -497с.

36. Гашаров Г. Г. Певцы обновленного края. Махачкала, 1987.-172с.

37. Гегель Г. В. Эстетика в 4 томах. -Т.З. -М.: Искусство, 1968.-621с.

38. Гоголь Н. В. Полное собрание сочинений. М.-Л., 1937-1952. Т.6.315с.

39. Дагестан литературный 1990. Сборник // Сост. Рагимова Н. Т. Махачкала: Дагкнигозд., 1990.-3 52с.

40. Далгат У.Б. Фольклор и литература народов Дагестана М.: «Наука», 1962.-206 с.

41. ДобролюбовН.А. Полн. собр. соч.-М., 1935.-Т.2. 598с.

42. Ефимов Ф. Инфляция жанра: О пародии. //Лит. Обозрение. 1988. -№ 12. - С.15-18.

43. Ершов Л.Ф. Сатирические жанры русской советской литературы: (от эпиграммы до романа) Л., «Современник», 1977. - 282с.

44. Ершов Л.Ф. Сатира и современность. М., Сов. пис., 1978. - 271с.

45. Ершов Л.Ф. Русская советская сатирико-юмористическая проза. -Л., Сов. пис., 1989.- 177с.

46. Ершов Л.Ф. Из истории советской сатиры: Зощенко и сатирическая проза 20-40-х г.г. - Л., Сов. пис., 1973. - 155с.

47. Жаков А. Г. Современная советская поэма. Минск. 1981. - 257с.

48. Журавлев Е.И. Искусство фельетона. М., 1965. - 287с.

49. Зверев А. Смеющийся век: Об иронии и юморе в литературе XX в. // Вопросы литературы. 2000. - №4. - С.3-37.

50. История дагестанский советской литературы: В 2 т.- Махачкала, 1967.-Т. 1 .-418с., Т.2.-499с.

51. Kanueea Н. В. Скрещение дорог. Махачкала: Дагкнигоиздат, 1990,266с.

52. Кельбеханов P.M. Тагир Хурюгский. Традиции и новаторство.- Махачкала: ИПЦ ДГУ, 1995.-152с.

53. Кельбеханов Р.М Сулейман Стальский. Традиции и новаторство. -Махачкала: ИПЦ ДГУ, 1995.-159с.

54. Кельбеханов P.M. Алибек Фатахов. Традиции и новаторство. Махачкала: ИПЦ ДГУ, 1954.-113с.

55. Кельбеханов P.M. Сулейман Стальский в школе. Махачкала, 1983.97с.

56. Кельбеханов P.M. Два крыла Махачкала: Дагкнигоиздат, 2002.362с.

57. Корабельников Г.М. Сулейман Стальский и Гамзат Цадаса Махачкала, Дагкнигоиздат. 1977.- 151с.

58. Карпов А.С. Стих и время. Проблемы стихотворного развития в русской советской поэзии 20-х годов.

59. Казимов КМ. Тагир Хюругский (на лезг. яз.). Махачкала: Дагкнигоиздат, 1990.

60. Коин Э.О. О сатире и сатириках// Иностранная литература. 1987. -№1. - С.210-216.

61. Кольцов М. Писатель в газете. М., 1961. - 201 с.

62. Киканс В.Л. Современная советская поэма. Рига, 1982.-240с.

63. Коваленко С. А. Поэма как жанр литературы. М.: Художественная литература, 1982.-112с.

64. Корабельников. Сулейман Стальский. М.: Сов. пис., 1979. 97с.

65. Машинский С.И. Художественный мир Гоголя. М., 1977. - 437с.

66. Мусаев К.М. Путем сближения единства. Баку: Элм, 1986.

67. Мусаев К.М. Сулейман Стальский. Махачкала: Дагучпедгиз, 1991.

68. Макарян A.M. О сатире. М., 1967. - 248с.

69. Молдавский Д.М. Товарищ смех. Д., 1981. - 344с.

70. Молдавский Д.М. Михаил Зощенко: Очерк творчества. JL, 1977. -Сов. пис., 279с.

71. Х.Новиков В.И. Книга о пародии. -М., 1989. 540с.

72. Николаев Д. П. Смех оружие сатиры. - М., 1962. - 223с.

73. Николаев Д. П. Сатира Щедрина и реалистический гротеск. М., 1977.-358с.

74. Озмителъ Е.К. Революционная сатира октября. Фрунзе: Мелтеп, 1966.-265с.

75. Олеша Ю. Книга прощания. М., 1999. - 407с.

76. О мастерстве сатиры. Вып.1 Фрунзе, 1966. - 230с.

77. Петровский Ф. Греческая эпиграмма. М., «Искусство» 1960.257с.

78. Пропп В.Я. Проблема комизма и смеха. Насмешливый смех. Другие виды смеха. М., «Искусство». 1976. - 184с.

79. Приходько О.В. Язык современного русского анекдота. //Русская речь.-1997.-С.124-127.

80. Рыленков Н. Традиции и новаторство. М., Худ. литература, 1962.154с.

81. Султанов К.К. По законам художественности. Махачкала: Дагкни-гоиздат, 1979. - 229с.

82. Султанов К.К. Литература в контексте культуры // Известия Северо-Кавказского научного центра высшей школы. Общественные науки №1. 1989.-С. 153-156.

83. Степанов Н.С. Стихотворная сатира в первые годы Советской власти (1917-1920) //Вопросы русской литературы. Вып.2. Львов, 1982. - С. 1015.

84. Степанов И.А. Мастерство Крылова-баснописца. М., Сов. пис., 1956.- 147с.

85. Салтыков-Щедрин М.Е. О литературе. М., Гихл, 1952. - 317с.

86. Старков А.Н. Михаил Зощенко. М., 1990. - 267с.

87. Сулейман Стальский в критике и воспоминаниях. Махачкала, -1963.-208с.

88. Тимофеев JI.K, Венгров Н. Краткий словарь литературоведческих терминов. М., «Просвещение». 1974. - С.467.

89. Толстое Е.П. Сатира и лирика: Конспект лекций по разделам курса теории литературы. Лекция I. Ужгород, 1963. - 25с.

90. Ткачев П.И. «Сатиры злой звенящая строка.»: Природа смеха в памфлете. Минск, 1980.- 175с.

91. Фролов В.В. Муза пламенной медиографии (1918-1986). М., Сов. пис., 1988-406с.

92. Федъ Н.М. Жанры в меняющемся мире: Искусство сквозь смех. Рус. лит. сказ. М., Сов. пис., 1989. - 542с.

93. Хайбуллаев С.М. Поэзия мужества и нежности. Махачкала: Даг-книгоиздат, 1978.-108с.

94. Хайбуллаев С.М. Наследие и открытия. Махачкала: Дагкнигоиздат, 1983 .-190с.

95. Хайбуллаев С.М. Современная дагестанская поэзия (Система жанров). Махачкала: Дагучпедгиз, 1996.- 213с.

96. Хренков Д. Пародия это серьезно: О лит. жанре. // Нева. - 1982. -№8. - С.160-161.

97. Чернышевский Н.Г. Поли. собр. в 15т. Т.2. М., 1949. - 449с.

98. Чернышевский Н.Г. Поли. собр. соч. Т.З. - 567с.

99. Чернец JI.B. Литературные жанры (проблемы типологии и поэтика). -М.: «Наука». 1982.-191с.

100. Чиркова О.А. Персонажи уходят из басни: Истоки современного анекдота. // Русская речь. 1997. - № 4. - С. 102-107.

101. Чиркова О.А. Поэтика комического в современном народном анекдоте //Филологические науки. 1998. - №5/6. - С.30-37.

102. Шукуров И.Ш. Невзирая на лица. Конфликт в сатирической публицистике. М., Сов. пис., 1988. - 206с.

103. Шкловский Е. Зеркало для призраков: Современная сатира в поисках темы. //Литературное обозрение. 1987. - №6. - С.14-18.

104. Щедрин Н. (Салтыков М.Е.) Полн. собр. соч. М., 1958. - Т. 15.531с.

105. Щедрин Н. (Салтыков М.Е.) Полн. собр. соч. М., 1957. - Т.Н.485с.

106. Щедрин Н. (Салтыков М.Е.) Полн. собр. соч. М., 1958. - Т.З.485с.

107. ЭльсбергЯ.Е. Вопросы теории сатиры. М., 1957. - 427с.

108. Юсупова Ч. С. Дагестанская поэма. Становление и развитие жанра. М., «Наука» 1980.-408 с.184

109. ИСТОЧНИКИ (все на лезгинском языке)

110. Азиз Алем. Охапка лучей. Махачкала, 1970. - 78с.

111. Азиз Алем. Седое дерево. Махачкала, 1971. - 72с.

112. Азиз Алем. Морские колокола. Махачкала, 1975. - 118с.

113. Азиз Алем. Восьмое небо. Махачкала, 1978.

114. Азиз Алем. Вечный миг. Махачкала, 1982. - 80с.

115. Азиз Алем. Волшебное пламя. Махачкала, 1985. - 54с.

116. Азиз Алем. Жатва орла. Махачкала, 1987. - 140с.

117. Азиз Алем. Рогатый осел. Махачкала, 1992. - 95с.

118. Гусейнов И. Один мир. Махачкала, 1980. - 205с.

119. Гусейнов И. Гора. Махачкала, 1995. - 448с.

120. Жамидин. Ты его не знаешь. Махачкала, 1994. - 359с.

121. Арбен Кардаш. Высь. Махачкала, - 2001. - 554с.

122. Алирза Саидов. Серебряные струны. Махачкала, 1973. - 101с.

123. Байрам Салимов. Гнездо куропатки. Махачкала, 1996. - 461с.

124. Сулейман Стальский. Сочинения. М. 1948 341 с.

125. Сулейман Стальский. Сочинения. Махачкала. 1964.-463 с.

126. Сулейман Стальский. Сочинения (на лезг. яз.). Махачкала: Дагкнигоиздат, 1994.

127. Сулейман Стальский. Сочинения. Махачкала: Дагкнигоиздат, 2002-305 с.

128. Тагир Хурюгский. Родина (на лезг. яз.). Махачкала: Дагкнигоиздат,1949.

129. Тагир Хурюгский. Избранные стихотворения, пени, поэмы (на лезг. яз). Махачкала: Дагкнигоиздат, 1958.

130. Тагир Хурюгский. Избранные произведения. Махачкала: Дагкнигоиздат, 1964.

131. Тагир Хурюгский. Моя мечта (на лезг. яз.). Махачкала: Дагкнигоиздат, 1983.