автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.01
диссертация на тему: Семантическая структура полифоничного слова и текста

Полный текст автореферата диссертации по теме "Семантическая структура полифоничного слова и текста"

На правах рукописи

ВАЛЕНТИНОВА Ольга Ивановна

СЕМАНТИЧЕСКАЯ СТРУКТУРА ПОЛИФОНИЧНОГО СЛОВА И ТЕКСТА

10.02.01 — русский язык

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени доктора филологических наук

Москва - 2006

Работа выполнена на кафедре общего и русского языкознания филологического факультета Российского университета дружбы народов

Официальные оппоненты:

доктор филологических наук,

профессор Буянова Людмила Юрьевна

доктор педагогических наук,

профессор Прохоров Юрий Евгеньевич

доктор филологических наук,

доцент Токарев Григорий Валерьевич

Ведущая организация:

Московский городской педагогический университет

Защита состоится « ££ » 2006 г. в 15.00 часов

на заседании диссертационного совета Д 212.203.12 при Российском университете дружбы народов по адресу: 117198, г. Москва, ул. Миклухо-Маклая, 6, зал № 1

С диссертацией можно ознакомиться в Научной библиотеке Российского университета дружбы народов

Автореферат разослан « го _» СЬ^у2006 г.

Ученый секретарь диссертационного совета кандидат филологических наук

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Адекватная интерпретация художественного текста должна учитывать не только универсальные качества художественного текста как реализации вторичной моделирующей системы и индивидуальные черты, то есть черты, присущие идиостилю определенного художника, но и типологические особенности специфицированной эстетической системы. Согласно выдвигаемой в исследовании исходной гипотезе, типологическая спецификация художественного текста представляет собой спецификацию его семантической структуры.

Типологически специфицированная эстетическая система может быть представлена творчеством только одного художника или только одним произведением. Множественность, изначально предполагаемая при типологической классификации естественных языков, на вторичных моделирующих системах, то есть на «семиотических системах, построенных на основе естественного языка, но имеющих более сложную структуру» (Ю.М. Лотман), не работает безоговорочно. Одновременно типологически специфицированная эстетическая система - даже если она представлена только одним произведением - оказывается универсальной в терминах, применяемых к естественным языкам, поскольку потенциально может быть реализована на базе различных (в идеале - всех) естественных языков.

Исследование проводилось в русле науки о языке художественной литературы, основывающейся на системно-функциональном подходе к изучению объекта (В.В. Виноградов). Предельная антропоцентричность этой лингвистической дисциплины и присущее ей стремление к получению синтезированного знания, вызванное потребностью постичь художественный текст во всей полноте его свойств, совпали с основными направлениями развития современной науки, определив актуальность данного исследования. Исходная гипотеза отвечает современному качественно новому этапу в развитии филологии, связанному с возвращением от замкнутых аспектов поуровпевого изучения языка к тексту как единому функционирующему целому.

В качестве типологически специфицированных текстов были выбраны полифоничные тексты как тексты, занявшие место отдельной моделирующей системы в системе вторичных моделирующих систем и потому получившие исключительную эстетическую ценность. Познавательная потребность целостно изучить эстетико-философский феномен, который традиционно рассматривался с позиций либо собственно лингвистических, либо собственно литературоведческих, сделала полифонию объектом нашего исследования.

Поскольку прецедентными текстами, позволившими поставить вопрос о появлении в истории вербального искусства эстетики полифонии,

были произведения Ф.М. Достоевского, в работе рассматриваются именно эти произведения как исходная реальность изучаемого явления.

Исключительность эстетической системы, заданной и реализованной творчеством Ф.М. Достоевского, имеет сложную историю осознания, связанную в филологической мысли, в первую очередь, со стремлением уточнить жанр и через уточнение жанра определить типологический статус текстов, построенных по законам новой эстетики, на основании новых представлений о прекрасном.

Предлагаемые жанровые уточнения - роман-трагедия (Вяч.И. Иванов), идеологический роман (Б.М. Энгельгардт), роман-мистерия (Л.П. Гроссман) и др. - определяли неизвестное через известное и «сводили новую художественную форму к уже знакомой художественной воле» (М.М. Бахтин).

Выведение авторской философской системы — другое направление исследований, инициированных наследием художника (H.A. Бердяев,

A.JI. Волынский, Д.С. Мережковский, В.В. Розанов, Л. Шестов и др.), -резко редуцировало эстетические вопросы. Типологическую спецификацию искали в философских отвлечениях, часто произвольно оперируя эмпирическим материалом.

Общий план, с позиций которого проблему типологии рассматривали литературоведы и философы, обеспечивал погружение произведения искусства в широкий контекст, который менял естественные пропорции объекта изучения столь же существенно, как и используемый лингвистами крупный план, придающий детали несвойственную ей самостоятельность.

Настоящее диссертационное исследование посвящено выявлению типологической спецификации полифоничных текстов и - в результате -решению проблемы целостности с принципиально иных позиций, а именно - через реконструкцию идеальной семантической модели полифоничных текстов. Такой подход и составляет предмет предпринятого исследования.

Для уточнения места данной диссертации в ряду других исследований, нацеленных на изучение художественных текстов, необходимо отметить, что лингвисты обычно оказывались вне вопросов эстетической типологии, работая на уровне универсальных свойств художественного текста (Л.Г. Бабенко, Г.И. Богии, Н.С. Болотнова,

B.В. Виноградов, Г.О. Винокур, И.Р. Гальперин, Ю.В. Казарин, И.И. Ковтунова, Б.А. Ларин, Л.Ю. Максимов, Л.А. Новиков, Ю.Е. Прохоров, А.П. Сковородников и др.) или/и на уровне идиостиля. Активное изучение идиостиля Ф.М. Достоевского (Е.Л. Гинзбург, Е.А. Иванчикова, Ю.Н. Караулов и др.) было поддержано новым лексикографическим проектом - созданием словаря языка Ф.М. Достоевского (Словарь языка Достоевского: Лексический строй

идиолекта 2001). Вместе с тем типологическая спецификация художественных текстов не может не привести к семиотической спецификации: именно с таких позиций мы подходили к анализируемому в работе эмпирическому материалу.

Новизна исследования обусловливается тем, что впервые в филологической науке проблема определения типологической сущности вербальной эстетической системы и проблема целого решается через реконструкцию семантической структуры (модели) текстов, в которых эта эстетическая система была реализована. В ситуации, когда «специфика смыслового развертывания текстов, характер моделирования их смысловой структуры остаются неизученными, составляя особое направление исследований, осуществляемых на стыке с филологической герменевтикой» (Н.С. Болотнова), наш познавательный интерес фокусируется на типологически специфическом языковом и речевом механизме порождения художественно моделированных смыслов.

Изучение эстетической типологии текстов открывает новое направление исследований в области лингвистической семиотики и семиотики искусства.

Процесс понимания предполагает «герменевтическое первенство вопроса перед ответом» (H.H. Энгвер). Именно поэтому книга М.М. Бахтина «Проблемы творчества Достоевского» как исследование, которое ставит проблему, а не претендует на ее исчерпывающее решение, получает чрезвычайную научную значимость. Выводя на первый план эстетическую проблему, проблему формы, порождающей эстетическое волнение, М.М. Бахтин вводит в филологический контекст музыкальный термин «полифония», неоднократно подчеркивая условность его использования. Условность введенного М.М. Бахтиным наименования подразумевается и в нашей работе. Обозначим полифонию перифрастически: полифония - это та сугубо специфическая эстетическая система, очевидное появление которой связывается в гипотетическом сознании гипотетического филолога с творчеством Ф.М. Достоевского. Условимся использовать номинацию «полифония» не для обозначения теоретических построений М.М. Бахтина, а для обозначения типологически особенного эстетического феномена, появившегося в творениях великого романиста.

Итак, основная цель исследования состоит в том, чтобы выявить семантическую структуру, или модель, полифоничного текста и слова и - через выявленную семантическую модель - определить типологический статус полифонично организованной эстетической системы и раскрыть проблему целостности полифоничного текста.

Для достижения обозначенной цели необходимо разрешить комплекс взаимообусловливающих друг друга задач:

1. выявить источники эстетической энергии, задействованной на создание полифоничной эстетической системы;

2. реконструировать идеальную семантическую модель полифоничного текста, опираясь на выявленные источники эстетической энергии;

3. установить обусловливаемые семантической моделью полифоничного текста критерии полифонии и, исходя из этого, предложить решение вопроса о степенях полифонии;

4. определить парадигму реализаций идеальной семантической модели полифоничного текста, анализируя тексты, ставшие прецедентными;

5. разработать технику анализа смыслового потока полифоничного текста, в ходе анализа смыслового потока выявить основные семантические закономерности полифоничного текста и, таким образом, верифицировать семантическую модель полифоничного текста;

6. дополнительно верифицировать семантическую модель полифоничного текста, соотнеся с ней семантическую структуру полифоничного слова и семантическую структуру полифоничного образа;

7. отследить функциональные изменения композиционно образующих структур, категории стиля, образа и сюжета в условиях, задаваемых семантической моделью полифоничного текста;

8. установить семантическую константу полифонично организованных текстов и на этом основании определить эйдологическую причинность возникновения эстетики полифонии;

9. выявить особенности семиотической организации полифоничных текстов и, исходя из этого, сформулировать принципы семиотически адекватной интерпретации полифоничных текстов.

На защиту выносятся следующие положения:

1. Для адекватного понимания художественного текста необходимо овладеть не только универсальными кодами, присущими реализации любой вторичной моделирующей системы, и индивидуальными кодами, присущими определенному художнику, но и кодами типологическими.

2. Для формирования типологически новой эстетической системы необходима дополнительная эстетическая энергия. Эстетическая энергия, направленная на создание полифонично организованной вербальной системы, по происхождению интенсивна.

3. Характер эстетической энергии, направленной на создание полифонии, типологически специфицировал семантическую модель полифоничного текста.

4. Семантическая модель полифоничного текста, представленная в виде многоугольника «высказывание — субъект (автор) высказывания — значение высказывания - объект высказывания», вершины которого склонны пребывать в состоянии незакрепленности по отношению друг к

другу, регулирует назначение каждого отдельного элемента текста, определяя, таким образом, функциональную модель полифоничного текста. .

5. Семантическая модель полифоничного текста задает парадигмы реализаций. Модель полифоничного текста способна реализовываться не только в разных формах, но и в разных степенях.

6. Следствием задаваемого семантической моделью полифоничного текста ослабления стереотипных связанностей стало изменение семантических и прагматических возможностей полифоничных текстов.

7. Типологическая специфика произведения искусства предполагает наличие в нем типологически обусловленных смысловых констант. Смысловой постоянной полифонии как эстетико-философского феномена, возникшего из потребности изменить известную на данный исторический момент этическую картину мира, становится десакрализация общепринятых этических ценностей.

Методологической основой исследования послужило положение о единстве и диалектической взаимосвязи формы и содержания вербальных произведений искусства.

Свойства текста как органического целого предопределили использование структурных методов исследования: синтагматического и парадигматического анализа, в частности метода оппозитивного изучения текста и метода семантического поля. Применительно к нашему объекту правильнее было бы говорить о «структурно-семиотических методах» (по Ю.М. Лотману), поскольку речь идет о системе, которая пользуется знаками и служит для передачи информации. При аналитическом рассмотрении особенностей формирования смыслового потока в полифоничном тексте был дополнительно использован логико-математический метод анализа - теория множеств. Стремление преодолеть известную имманентность текста побудило нас обратиться к универсальному методу в области гуманитарных наук - герменевтике.

Будучи объяснительной наукой, наука о языке художественной литературы признает безусловную первичность эмпирического материала и соблюдает обязательное требование филологической герменевтики - понимать текст, исходя из него самого.

Эмпирическую базу исследования составили:

рассматриваемая как техническая концентрация нового (полифоничного) метода и нового типа текста повесть Ф.М. Достоевского «Двойник»;

- романы Ф.М. Достоевского «Идиот», «Бесы» и «Братья Карамазовы», анализ которых позволил уточнить и углубить понимание эйдологического и семиотического статуса полифонии;

- канонический текст Нового Завета, используемый в качестве компаративного аппарата при выведении типологически маркированной семантической постоянной полифоничных текстов.

Применение адекватных свойствам изучаемого объекта методов исследования и мотивированно подобранная эмпирическая база обеспечили достоверность полученных результатов.

Теоретическая значимость работы определяется ее вкладом в разработку проблемы эстетической типологии текстов и созданием принципиально новой концепции целостности типологически особенной (полифоничной) эстетической системы, обусловливаемой вскрытым -через реконструкцию идеальной семантической модели полифоничных текстов - эстетическим кодом полифонии. Полученные результаты подтвердили продуктивность исходной гипотезы, согласно которой типологическая спецификация художественного текста обеспечивается особенностями его семантической структуры. Продуктивным оказался и предложенный в исследовании метод генетической реконструкции семантической модели: через определение источников происхождения дополнительной эстетической энергии, задействованной на создание типологически особенного художественного текста.

Выявленная в диссертационном исследовании семантическая модель полифоничного текста позволила:

- реконструировать логику причинно-следственных отношений, возникающих в полифонично организованной вербальной системе, а значит, выявить принцип эстетической интеграции всех уровней полифоничного текста: эйдологического, образно-композиционного, эстетико-языкового;

- осознать функцию каждого элемента в системе других функций, то есть выстроить функциональную модель полифоничного текста;

- разработать принципы герменевтического анализа, адекватные эзотерическим свойствам полифоничных текстов.

Предложенное в исследовании понимание семантических процессов, происходящих в полифоничном тексте, позволило решить основной эстетический вопрос, который породило появление в истории вербального искусства феномена полифонии, - вопрос о принципах и механизме синтезирования разных голосов в единое эстетическое пространство.

Полученные результаты оказались существенными для определения семиотического статуса полифонии как типологически особенной вторичной моделирующей системы. Изучение семиотических закономерностей типологически особенной эстетической системы значимо как для лингвистической семиотики и семиотики искусства, так и для семиотики как общей теории знаков, поскольку частное и общее находятся в отношениях диалектической взаимосвязанности.

Практическая ценность. Результаты, полученные в работе, имеют существенное прикладное значение: в пятой главе «Концептуальный словарь полифоничного текста как наглядная реконструкция семантической структуры полифоничного слова и текста» предлагается описание проекта концептуального словаря полифоничного текста, даются примеры разработанных словарных статей.

Материалы диссертационного исследования могут быть использованы в университетских курсах по общей и частной семиотике, лингвистической поэтике, гуманитарной герменевтике, истории русского литературного языка.

На основании проведенного исследования разработаны читаемые иа филологическом отделении Российского университета дружбы народов спецкурсы для магистров-филологов: «Теория поэтического языка» и «Философия, эстетика и лингвистика полифонии».

Апробация работы. Результаты научного исследования представлены на международных и всероссийских конференциях и конгрессах: на Седьмой Тверской международной герменевтической конференции «Понимание и рефлексия в региональном развитии, коммуникации, культуре и образовании» (Тверь, Тверской ГУ, 2000); на Международной конференции «Проблема гуманитаризации и роль исторической науки в процессе подготовки студентов» (Москва, РУДН, 2001); на Всероссийской научно-практической конференции «Универсально-типологическое и национально-специфическое в языке и культуре» (Москва, РУДН, 2003); на X Международной конференции по функциональной лингвистике «Функционирование русского и украинского языков в эпоху глобализации» (Ялта, 2003); на II Международном конгрессе исследователей русского языка «Русский язык: Исторические судьбы и современность» (Москва, МГУ, 2004); на Международной научно-методической конференции «Текст: проблемы и перспективы» (Москва, МГУ, 2004); на Международной конференции «V Степановские чтения. Язык в современном мире» (Москва, РУДН, 2005); на XII международной конференции по функциональной лингвистике «Функционализм как основа лингвистических исследований» (Ялта, 2005); на Международной научной конференции I Новиковские чтения «Функциональная семантика языка, семиотика знаковых систем и методы их изучения» (Москва, РУДН, 2006).

Диссертация обсуждалась на заседании кафедры общего и русского языкознания филологического факультета Российского университета дружбы народов.

По теме диссертации опубликовано двадцать пять научных и научно-методических работ, из них - две монографии и два учебных пособия.

Структура работы закономерно отвечает поставленным задачам. Диссертация состоит из введения, шести глав, заключения и списка использованной литературы.

Во введении обосновывается актуальность и новизна предпринятого исследования, теоретическая значимость и практическая ценность работы, определяются объект и предмет исследования, формулируются цели и задачи, постулируются основные положения, выносимые на защиту, определяется методологическая основа и методы исследования.

Первая глава посвящена реконструкции идеальной семантической модели полифоничного текста.

В последующих пяти главах осуществляется последовательно проводимая на всех уровнях художественного текста верификация реконструированной в первой главе идеальной модели. В ходе верификации демонстрируется абсолютный, то есть определяющий взаимозависимость всех условно выделяемых уровней художественного текста, характер выведенной модели, уточняются и развиваются сформулированные в первой главе теоретические положения.

В заключении обобщаются результаты исследования.

ГЛАВА ПЕРВАЯ «Семантическая модель полифоничного текста». Полифония представляет собой целостно новую (типологически особенную) - в сравнении с исторически предшествующими и параллельно существующими традициями - эстетическую систему, то есть принципиально иной механизм порождения эстетического удовольствия и принципиально иной способ подачи переживаемого смысла.

Появление полифоничной эстетической системы было обусловлено возникшим в середине девятнадцатого века в российской интеллектуальной среде новым отношением к истине, нашедшим отражение в русской религиозной философии (в первую очередь - в философской системе Владимира Соловьева). Основная особенность новой науки о смысле жизни состояла в том, что она не открывала истину, а искала продуктивные пути приближения к ней. Антиномичность мышления выразила в предельной степени присущее этой философии интеллектуальное и нравственное беспокойство. Основная антиномия философии Владимира Соловьева - невозможность ни познать мир непосредственным выражением божественной сущности, ни считать его «внебожественным» - стала философским знаком эпохи. Подсознательная тревога, вызванная невозможностью конечной, исчерпывающей логической познаваемости Истины, то есть Бога, породила в вербальном творчестве эстетику полифонии, ставшую глобальным достижением словесного искусства, достижением, воплотившимся в творчестве Ф.М. Достоевского.

Отправной точкой исследования стало представление о том, что для возникновения новой эстетической системы необходима дополнительная

эстетическая энергия. Ф.М. Достоевский, в отличие от A.C. Пушкина и Н.В. Гоголя, пространственно не расширяет используемый в эстетических целях языковой материал и оперирует материалом, уже отработанным в вербальном искусстве. Ф.М. Достоевский полностью отказывается от экстенсивного способа нахождения дополнительной эстетической энергии. Эстетическая энергия, задействованная на создание полифоничного текста, по происхождению исключительно интенсивна: она возникает за счет изменения внутренних, структурных, свойств текста, а не за счет освоения новых языковых пространств (диалектов, просторечия и др.), ранее не вовлекаемых в художественно организованную вербальную систему. Разрушение стереотипных видов связанностей между такими технически обязательными конструктами любого текста в любой точке его развития, как высказывание, субъект (автор) высказывания, значение высказывания и объект высказывания, дало первичное мощное высвобождение эстетической энергии, столь необходимой для создания принципиально новой эстетической системы.

Текст и структура «взаимообусловливают друг друга и обретают реальность только в этом взаимном соотношении» (Ю.М. Лотман), Выявление источников эстетической энергии, направленной на создание полифонии, позволило нам реконструировать идеальную модель полифоничного текста, которую мы представили в виде семантического многоугольника «высказывание - субъект высказывания — значение высказывания — объект высказывания», «вершины» которого не фиксируются по отношению друг к другу, то есть одно и то же высказывание может принадлежать любому субъекту (герою), может иметь потенциально любое значение и может быть направлено на любого героя (на любой объект):

высказывание •••объекты высказывания

субъект высказывания значение высказывания

Семантическая структура полифоничного текста осознается как сугубо специфическая, как эстетический сдвиг на фоне структуры неполифоничного текста, которая, напротив, обусловливается стремлением каждого высказывания принадлежать определенному субъекту (определенному герою) и стремлением каждого героя обладать определенным набором высказываний. Кроме того, в процессе

развертывания неполифоничного текста семантическое развитие каждого концептуально значимого высказывания осуществляется по линии уточнения.

Идеальная модель нолнфоничного текста, как недоступный предел проекции, не обнаруживается в чистом виде. Она реализовывается в разных формах и в разных степенях. Парадигма реализаций реконструированной идеальной модели полифоничного текста задается по отдельным сторонам условного многоугольника: выявление форм ослабления связи между высказыванием и субъектом высказывания, между высказыванием и значением высказывания, между высказыванием и объектом высказывания позволяет установить парадигму реализаций идеальной семантической модели полифоничного текста. Для адекватного отражения ослабляемых связей вводятся новые понятия: понятие свободы смысла и понятие архиобраза (архиобраз = архисубъект и архиобъект).

Следствием задаваемого семантической моделью полифоничного текста ослабления стереотипных типов связанностей стало резкое усиление семантических и прагматических возможностей таких текстов (в сравнении с монофонической системой).

Семантической моделью полифоничного текста задаются основные особенности семантической структуры полифоничного слова: семантическая переполненность, тенденция к отсутствию связанностей между отдельными значениями полифоничного слова, одновременная равноинтенсивная актуализация как можно большего числа значений вне субъектных, объектных и сюжетных ограничений.

Тенденция к равномерной актуализации как можно большего числа значений полифоничного слова (в идеале - всех значений) приведет к гипертрофии ядерной зоны и сужению (в идеале - исчезновению) периферийной зоны:

неполифоничное слово полифоничное слово

Особенности семантической структуры полифоничного слова покрываются введенными понятиями свободы смысла и объемности смысла. Создающие объемность смысла семантическая переполненность слова и отсутствие связанности между отдельными значениями (например,

•О-—нерцф^рия ядро \ |

буквенно-звуковая последовательность к-р-а-с-о-т-а в романе «Братья Карамазовы» получит значения: ''женское тело, часть женского тела 'удовлетворение от унижения и позора'содом, сладострастие'; 'искусственное преувеличение чего-то, что-то показное, внешнее') обеспечиваются свободой смысла.

Семантическая структура полифоничного слова в полной мере отражает изменившиеся семантические возможности полифоничного текста.

Условия полифонии создают качественно новые отношения между автором, текстом и читателем. Текст и читатель уравниваются в правах с автором. Равномерная актуализация смыслов, обеспечивающая их равнозначимость, снимает смысловое насилие автора — над текстом, текста - над читателем.

Объемность смысла стремится к абсолютному воплощению, преодолевая зависимость от композиционно значимых структур: объемные смыслы не сдерживаются внешней формой монолога и не упорядочиваются схемой диалога. Поэтому узнаваемость внешних форм оформления речи носит в условиях полифонии иллюзорный характер. Это обстоятельство вызвало необходимость в разграничении внешнего (формально представленного) и внутреннего (сущностного) монолога, внешнего (формально представленного) и внутреннего (сущностного) диалога. Полифония практически не дает примеров совпадения внешнего монолога с внутренним монологом и внешнего диалога с внутренним диалогом. Поэтому в работе отслеживаются возможные варианты несовпадения внешнего монолога с внутренним монологом и внешнего диалога с сущностным диалогом.

Для случаев, когда сущностный диалог камуфлируется монологически оформленной речью, вырабатывается техника реконструкции скрытого диалога. Реконструкция скрытого диалога осуществляется через обнаружение резких коннотативных маркеров, выпадающих из общего стилистического тона формального монолога; через анализ функций повтора; через рассмотрение отрицаний; ограничительных конструкций; утверждений, подаваемых через отрицание.

Эта же техника восстановления сущностного диалога применяется и тогда, когда существенной для парадигматических отношений может оказаться не оппозиция формальных участников диалога, а та поляризация смыслов, которая реконструируется по репликам только одного героя.

Внешняя несвязанность реплик одного участника формального диалога с репликами другого отсылает читателя к глубинным значениям. В данном случае несвязанность выступает как способ актуализации концептуально значимых смыслов.

Любое высказывание полифоничного текста, независимо от формы его представления (в пределах формального монолога или формального диалога), обнаруживает тенденцию к диалогизации, то есть содержание этого высказывания стремится вступить в конфликтные отношения с другими смыслами. Диалогизация становится основной силой, стимулирующей семантическое развитие полифоничного текста. Диалогизацией провоцируется объективизация субъекта, которая, в свою очередь, приводит к неизбежному появлению «двойника».

Таким образом, появление «двойника» в полифоничном тексте обусловливается не только первичной творческой интенцией автора, побуждающей выбирать из множества проносящихся в воображении возможностей определенную тему, определенный сюжет и т.д., но и направленно действующей организацией эстетико-языковой субстанции. Схематически общее направление действия эстетики полифонии может быть представлено следующим образом: от ослабления связей в семантическом многоугольнике «высказывание — субъект высказывания — значение высказывания - объект высказывания» к свободе и объемности смысла; от объемности смысла - к условности форм речи; от условности внешних форм монолога и диалога — к сущностным оппозициям, к тотальной диалогизации; от диалогизации — к объективизации субъекта; от объективизации субъекта — к неизбежности появления <<двойника».

Осуществленная в исследовании реконструкция идеальной семантической модели полифоничного текста позволила свести казавшиеся разрозненными свойства полифоничного текста в теоретически обоснованную и доказуемую на эмпирическом материале причинно-следственную последовательность. Устанавливая, благодаря выведенной причинио-следствеиной последовательности, функцию каждого отдельного признака в системе функций других признаков полифоничного текста, мы подошли к осознанию функциональной модели полифоничного текста.

ГЛАВА ВТОРАЯ «Процедура верификации семантической модели полифоничного текста. Семантические реалии полифоничного текста». Выведенная как недоступный предел проекции идеальная семантическая модель полифоничного текста нуждается в проведении верификационных действий. На первом этапе верификационных усилий разрабатывается такая техника рассмотрения смыслового потока, которая способна учесть, что в полифоничном тексте концептуально значимый объект оказывается в зоне смысловой напряженности, формируемой сложнейшими отношениями, возникающими между направленными на этот объект различными значениями, озвучиваемыми разными голосами (разными героями). Анализ смыслового потока предполагает два этапа:

аналитическое разложение смыслового потока и последующее синтезирование обнаруженных смыслов.

В качестве эмпирического материала используется повесть Ф.М. Достоевского «Двойник». Выбор обусловлен рядом причин: линейной просматриваемостью текста, технической насыщенностью и содержательной облегченностью, вызванной тем обстоятельством, что тематически повесть укладывается в хрестоматийную - для русской литературы девятнадцатого века - историю о страданиях и гибели «маленького человека».

Смысловой концентрат, лежащий в основе текста, условно обозначается как проблема идентификации/дифференциации (в данном случае - проблема идентификации/дифференциации образов Голядкина и двойника). Вопрос содержательной идентификации/дифференциации образов - существеннейший вопрос полифонии, поскольку разные герои пользуются одними и теми же высказываниями (с широчайшим спектром значений) и в отношении самих себя, и в отношении других героев. Без установления объективно доказанных смысловых отношений между образами невозможно реконструировать семантическую структуру определенного текста. Для анализа были отобраны: прямые номинации; перифрастические выражения, заменяющие прямые номинации; резко характерологические определения, направленные на дефиницию героев. Смыслы, которые являются разрешением обозначенной проблемы, представляются как истина, находящаяся на пересечении смысловых потоков, возникающих при обозначении анализируемых текстовых реальностей (образов). В полифоничном тексте разные образы окажутся на пересечении смысловых потоков, исходящих от одной и той же комбинации субъектов. Если представить смысловые потоки в виде множеств, то нахождение области пересечения множеств послужит объективной базой для идентификации образов, а анализ симметрической разности множеств позволит обозначить с высокой степенью точности дифференцирующие признаки образов. Образ Голядкина и образ двойника окажутся на пересечении смысловых потоков, исходящих от всех персонажей повести - от Голядкина, от двойника, от рассказчика и от других героев (Клары Олсуфьевны и Вахромеева):

Симметрия смысловых потоков полифоиичного текста

другие герои(4) двонник(З) двойпик(З) другие герои(4)

самообъективация {Г-4} 4 4- {Г-З} {Д-З} 4 4 {Д-4}

господин Голядкин <-> двойник

(объектно-объектные отношения) {Г-1} 1* {Г-2} {Д-2} Т Т {Д-1}

самообъективация Голядкин(1) рассказчик(2) рассказчик(2) Голядкин(1)

Очевидная симметрия смысловых потоков идеально соответствует реконструированной семантической модели полифоиичного текста, согласно которой одними и теми же высказываниями пользуются разные герои (в идеале: все герои произведения) в отношении разных героев (в идеале: в отношении всех героев). Восемь потоков в обозначенном примере могут сформировать двадцать восемь типов взаимодействий. Анализ взаимодействия наиболее интенсивных потоков позволяет выйти на обоснованную интерпретацию возникающих между образами объектно-объектных отношений.

Анализ областей пересечения и симметрической разности смысловых потоков позволил уточнить основные семантические реалии полифоничного текста: тенденцию к устранению дизъюнктивных отношений; тенденцию к созданию оппозиций с нулевым членом; тенденцию к порождению бессубъектных смыслов; тенденцию к разрушению структурно-семантических стереотипов.

Тенденция к устранению дизъюнктивных отношений проявляется в том, что между определенными объектами (героями, выполняющими функцию объекта высказывания) полифоничного текста могут одновременно устанавливаться отношения тождества и различия по линии одних и тех же признаков, то есть, в иных терминах, одни и те же смысловые компоненты могут оказаться и в зоне симметрической разности смысловых множеств, характеризующих разные объекты, и в области пересечения. Например, некоторый концентрат смысла, объединяющий номинации бедный человек, забитый, бедный горемыка, адресованные двойнику, вступит в антонимические отношения с номинацией барин, адресованной Голядкину, и окажется в зоне симметрической разности смысловых множеств, направленных на характеризацию двойника и Голядкина-объекта со стороны Голядкина-

субъекта. Этот же концентрат смысла, продолжая быть направленным на двойника, вступит в синонимические отношения с высказываниями отверженный всеми, ветошке подавишься, направленными на Голядкина, и окажется вовлеченным в область пересечения тех же самых смысловых множеств.

Тенденция к устранению дизъюнкции обнаружится и внутри каждого отдельного множества. Последовательно реализуемое в семантическом пространстве полифоничных текстов устранение дизъюнкции выступает как способ создания объемности смысла.

Тенденция к созданию оппозиций с нулевым членом — другая семантическая данность полифоничного текста. Под нулевым членом оппозиции понимается смысл, не имеющий самостоятельной формы, а порождаемый другим членом оппозиции. Эта семантическая тенденция полифоничного текста полностью соответствует идеальной семантической модели полифоничного текста. Однако в данном случае независимость значения от высказывания и от субъекта высказывания формируется не за счет полисубъектного использования одного и того же высказывания с неограниченным набором смыслов, а за счет того, что некоторый смысл, исходящий от какого-либо субъекта высказывания, попадая в поле смысловой напряженности, формируемое перекрещивающимися семантическими оппозициями, способен самостоятельно, уже без субъекта высказывания, порождать полемичные себе смыслы.

Например, двойник обозначается через Голядкина: что две капли воды похож на другого человека-, совершенная копия другого человека; весьма короткий знакомый и друг господина Голядкина; брат Яша; брат. Это значение 'непервичности, вторичности' двойника неизбежно формирует значение 'первичности, исходности' Голядкина, не имеющее собственных лексических показателей.

Теперь мы можем говорить о надсубъектном способе порождения и существования смысла в семантической структуре полифоничного текста.

Обнаруженная в ходе анализа полифоничного текста тенденция к разрушению структурно-семантических стереотипов (его изба во всяком случае с краю; говорят еще, господа, что птица сама летит на охотника; горя на мелком огне; разом двух воробьев одним камнем убить; замерзая от стыда и ужаса; был не в обыкновенной тарелке своей; пропадай мое сало; поражен до эпидермы) также работает в направлении общего вектора семантического развития полифоничного текста, как текста, нацеленного на расшатывание сложившихся стереотипов мысли и формы.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ «Семантические возможности категории стиля в условиях полифонии». В условиях полифонии меняются принципы отбора и взаимодействия языковых единиц. Семантическая модель

полифоничного текста обусловливает функциональную переориентацию стиля, приводящую к изменению семантических возможностей этой категории.

В полифоничном тексте стиль перестает быть однонаправленно характеризующим: в ситуации свободного «блуждания» высказывания между разными образами-героями атрибуция субъекта высказывания по стилеобразующим структурам становится затруднительной или даже невозможной. Оперирование одним и тем же высказыванием в ряде случаев закономерно предстает в форме повтора, который оказывается типологически маркированным фактом полифоничного текста. Потребность полифоничного текста в такой стилеобразующей структуре, как повтор, не ограничивается случаями лексического повтора. Неотъемлемым признаком полифонии, наряду с лексическим повтором, становится повтор структурный.

Повтор существенно меняет семантические и прагматические возможности полифоничного текста, поскольку любое вторичное употребление сопровождается возникновением смыслов, корректирующих исходное значение или изменяющих его. Иными словами, повтор предстает как предельно экономный способ порождения новых смыслов и одновременно как способ актуализации старых смыслов.

Например, формально рассказчик говорит о Голядкине не интригант, цитируя самого Голядкина, обращавшегося к своим молодым сослуживцам-регистраторам: "Не интригант и этим горжусь. В дипломаты бы я не годился ". Но стилистический контекст высказывания рассказчика о Голядкине меняет значение номинации не интригант па диаметрально противоположное: не интригант означает 'интригант'. Рассказчику достаточно вставить перед характеристикой Голядкина вводное слово разумеется и снабдить его ироничной частицей уж: "Господин Голядкин, уж разумеется, был не интригант и лощить паркет сапогами не мастер... Так уж случилось. К тому же и иезуиты как-то тут подметались... " Фраза так уж случилось поддерживает появившееся обратное значение, а «подметавшиеся иезуиты» окончательно закрепляют его, поскольку возвращают читателя к старой, казалось бы, вскользь упомянутой информации: «Потом пришло ему (Голядкину. - О.В.) на память, что иезуиты поставили даже правилом своим считать все средства годящимися, лишь бы цель была достигнута». Итак, рассказчик повторяет самохарактеристики Голядкина, но возникающая при повторе ирония сообщает этим характеристикам обратный смысл, делая их смысловыми противоположностями.

Чрезвычайная семантическая нагруженность структуры повтора в полифонично организованном тексте сообщает этому стилистическому маркеру особый статус: повтор становится знаком полифонии.

В полифоничном тексте повтор представлен рядом функциональных разновидностей: имплифицирующими диалог односубъектными градационными повторами; разносубъектными повторами, меняющими прагматическое значение высказывания, и повторами, меняющими концептуальное значение высказывания.

Осуществляемая односубъектным повтором имплификация диалога сжимает художественное пространство, создавая чрезвычайную смысловую напряженность, характерную для новой эстетики, эстетики полифонии. Например, реплика Голядкина: «У меня есть враги (1), Крестьян Иванович, у меня есть враги (2); у меня есть злые враги, которые меня погубить поклялись (3)...» - структурно предвосхищает возражение доктора: «Полноте, полноте; что враги! (1) Не нужно врагов поминать! (2) Это совершенно не нужно (3)». В большинстве же случаев возражение не эксплицируется, поскольку концептуально значимые герои полифонично организованных произведений не нуждаются в ситуационной обусловленности того или иного высказывания. С точки зрения внешней логики, они говорят невпопад. Одновременно происходит моделирование отсутствующего собеседника. Так, в формально монологической речи Голядкина: «Эта бестия ни за грош готова продать человека (1), а тем более барина (2), <...> и продал (3), непременно продал (4), пари готов держать, что ни за копейку продал (5)" - каждая часть градационно выстроенной реплики главного героя - вызов отсутствующему собеседнику. Градационный повтор обеспечивает агрессивную диалогизацию полифоничного текста, являющуюся основной силой, стимулирующей его семантическое развитие.

Повтор, используемый для изменения прагматического (как правило, оценочного) значения высказывания, обычно озвучивается другим голосом (голосом другого героя или голосом рассказчика). Разносубъсктный повтор, не оформляемый эксплицитно, то есть не содержащий показателей цитирования и вводных конструкций, отсылающих к первичному субъекту высказывания, резко меняет коннотацию или меняет исходное значение на прямо противоположное.

Анализ разносубъектного повтора позволил установить факт реализуемого в полифонии взаимонаправленного разрушения межсубъектных границ. Голоса героев полифоничного текста, включая рассказчика, взаимно, точнее, встречнонаправленно проникают друг в друга: в полифоничном тексте не только рассказчик повторяет слова героя, но и герой может повторять слова рассказчика, не являющегося действующим лицом. Например, в «Братьях Карамазовых» Митя Карамазов повторяет слова рассказчика: «<...> никогда еще не подымалось из груди его столько любви к этой роковой в судьбе его женщине, столько чувства <...> нежного до моления, до исчезновения пред ней. "И

исчезну!" - проговорил он (Митя. - О.В.) вдруг в припадке какого-то истерического восторга».

Встречнонаправленный повтор, который мы расцениваем как доказательство преодоления и подавления в полифоничном тексте линейности (парадигматическая организация смыслов, опережая линейность, преодолевает ее), есть явление исключительно полифоничное, собственно полифоничное. Кроме того, повтор в полифонии может опережать первичное употребление высказывания, и это происходит в условиях жестко последовательного описания, одновременного изображаемым событиям. Пространственность полифоничных текстов, о которой писал М.М. Бахтин, мы интерпретируем именно как подавление линейности. Доминирование парадигматической организации смыслов над их линейным представлением, объемность смысла и свобода смысла — величины, взаимообусловливающие друг друга.

Повтор может менять концептуальность высказывания. Изменение концептуального значения высказывания будет означать возникновение системы иных, отличных от общеупотребительных, смысловых оппозиций. Специфицированная система смысловых оппозиций представляет собой свернутую картину миропонимания, глобально отличную от картины миропонимания, восстанавливаемой по смысловым оппозициям, закрепленным общеупотребительным языком.

Анализ функций, осуществляемых стилем, позволил выявить семантическую сущность этой категории в условиях полифонии. Полифония превращает стиль из субстанции в энергию, в силу, имеющую вектор действия. Эта энергия смыслообразующая и смыслопрсобразующая. Она действует в направлении диалогичности, объемности и свободы смысла. Стиль в полифонии прямо, не опосредованно, участвует в создании ядерных смыслов текста.

Полифония нарушает закрепленные в практике словесного творчества принципы отбора языковых средств при описании того или иного объекта, при озвучании того или иного героя. Герои полифоничных произведений говорят одинаково, открыто используя стереотипы хорошо узнаваемых стилистических систем, совмещая их в новых, неизвестных предшествующему литературному опыту контекстах. Стилистические структуры, используемые в хронологически первом полифоничном тексте - повести Ф.М. Достоевского «Двойник», восходят к генетически различным языковым стихиям: архаизированному высокому стилю, канцелярскому стилю, перифрастичной французской риторике, заимствованной Карамзинской школой, и откровенному просторечию. Синтезирование этих четырех генетически различных субстанций в новом эстетическом пространстве происходит на основе утраты характерологической функции. Не соотносясь однозначно ни с определенным объектом, ни с определенным субъектом, обозначенные

языковые стихии лишаются характерологической направленности. В новой эстетической системе они объединяются тематической и стилистической неуместностью употребления. Жесткая регулярность, с которой выдерживается принцип неуместности употребления, делает сам принцип эстетически значимым фактом актуализации смыслов. Неуместность употребления порождает эффект обманутого ожидания, являющийся одним из важнейших условий наиболее сильного эстетического воздействия на читателя.

Утрата категорией стиля характерологической функции приводит к стилистической идентификации (омонимизации) голосов разных героев, которая становится существенным эстетическим достижением полифонии, позволяющим перенести центр тяжести с означающего на означаемое, на смысл как таковой. Эстетика полифонии - это эстетика смысла. В основе полифоничного мышления лежит не образ, а смысл. Смысл как выход на объективное начало, как антоним чувства, отражающего субъективное начало. Полифопично организованная вербальная стихия делает именно смысл основной эстетически значимой категорией.

Явление стилистической омонимии (стилистическая омонимия выражается в привязанности разных героев к одинаковым стилистическим маркерам) задает условия для возникновения стилистического двойничества. Результат стилистической омонимии оказывается семантически тождественным результату диалогизации. Происходящая в ходе диалогизации объективизация субъекта ведет к двойничеству так же, как и стилистическая омонимизация. Стилистическая омонимизация направлена на создание стилистического фона, максимально благоприятного для развития многосмысленности, задающей объемность смысла. Приближение к Истине как неисчерпаемому и до конца не познаваемому источнику смыслов было бы невозможным в условиях жесткой детерминированности стиля и стремления к ограничению (логизации) смысла. Бесспорно, Ф.М. Достоевского - создателя эстетики полифонии - тревожила сама Истина, а не отдельная точка зрения - хотя бы его самого - как субъективное искажение Истины.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ «Смысловая константа как проявление эйдологической причинности появления полифоничных текстов». Интерпретация текста невозможна без извлечения имеющейся в тексте структуры. Осознание имманентной структуры полифоничного текста позволило вскрыть функциональную взаимозависимость типологически особенной формы и типологически особенного содержания. Известный тезис о дуализме формы и содержания «должен быть заменен понятием идеи, реализующей себя в адекватной структуре и не существующей вне этой структуры» (Ю.М. Лотман). Выявление семантической константы полифоничных текстов позволило обосновать эйдологическую причинность появления таких текстов: полифония

возникает из потребности выразить смыслы, которые на определенном историческом отрезке могут быть выражены только в технике полифонии или остаться невыраженными вообще.

Типологически маркированное содержание может быть установлено только векторно, в виде направленно действующей семантической тенденции, обеспечивающей семантическую преемственность и семантическое единство типологически особенных текстов. Конкретное наполнение вектора окажется маркированным уже идиостилистически. Таким образом, типологически маркированное содержание - величина всегда значительно более абстрактная и выводится всегда большим усилием исследовательской мысли, чем содержание, маркированное индивидуально.

Реконструированная идеальная семантическая модель полифоничного текста, которая определяет типологическую сущность полифонии, выступает как дешифрующий код. Чем выше степень полифоничности текста, объективно определяемая по степени ослабления связей между «вершинами» выведенного семантического многоугольника «высказывание — субъект высказывания - значение высказывания - объект высказывания», тем в большей степени должно проявить себя типологически особенное содержание.

Эстетика полифонии была призвана отразить концептуально новое мировосприятие, новое понимание смысла жизни (по B.C. Соловьеву). Во второй половине девятнадцатого века этическая система носителей русского языка опиралась на христианские ценности, поэтому в полифоничных текстах, созданных Ф.М. Достоевским, искажению подверглись именно христианские смыслы. Появление кощунства, под которым условимся понимать создание смыслов, прямо противоречащих общепринятым для определенного времени этическим представлениям, становится системообразующей семантической закономерностью полифоничного текста. Таким образом, в фокусе внимания автора полифоничного текста оказываются новые представления о добре и зле.

Осуществленная в работе реконструкция динамической картины десакрализационных процессов, происходящих в прецедентных полифоничных текстах, дала герменевтически существенные результаты: в ходе реконструкции была выявлена логика семантического развития созданных Ф.М. Достоевским полифоничных текстов и, таким образом, был объективно оценен характер эйдологической преемственности полифоничных произведений великого романиста.

Реконструированная модель полифоничного текста позволила объективно отобрать произведения мастера, которые являются полифоничными в большей или меньшей степени. С позиций предпринятого исследования, идеально полифоничным в творчестве Ф.М. Достоевского признается только роман «Братья Карамазовы», как

роман, который отвечает всем критериям полифонии: обнаруживает устойчивое отсутствие прикрепленности высказывания к определенному субъекту, определенному значению и определенному объекту, а также характеризуется очевидно выраженной тенденцией к стилистической омонимизации голосов.

Кроме «Братьев Карамазовых», в этой главе представлены романы «Идиот» и «Бесы», хотя степень полифоничности этих произведений существенно ниже степени полифоничности «Братьев Карамазовых».

В романе «Идиот» высказывание, освобождаясь от связанности с субъектом высказывания и с определенным значением, сохраняет жесткую связь с объектом, на который оно оказывается направленным. Таким образом, в «Идиоте» на фоне стилистической дифференциации голосов полифонии удается реализовать себя только на уровне слова.

Роман «Бесы» также обнаруживает объектную привязанность высказываний и стилистическую дифференциацию голосов героев. Однако - наряду с этими неполифоничными признаками - в «Бесах» присутствует собственно полифоничная равносильная актуализация смыслов и отрабатываются характерные для полифонии способы подавления сюжетной реальности семантикой текста.

Все три романа («Идиот», «Бесы», «Братья Карамазовы») обнаруживают семантическую преемственность, причем собственно полифоничную семантическую преемственность: каждый из текстов реализует семантическую постоянную полифонии, то есть разрушает общепринятые сакральные смыслы и в ходе этой десакрализации, принимающей в конечном счете форму кощунства, участвует в переосмыслении общепринятой этической картины мира.

В исследовании выделяются основные этапы десакрализационных процессов, происходящих в полифоничных текстах создателя эстетики полифонии: первичная трансформация смыслов Нового Завета, осуществленная в романе «Идиот»; усиление десакрализации христианских смыслов в романе «Бесы»; подтверждение «Легендой о Великом инквизиторе» общего направления десакрализации, заданного романами «Идиот» и «Бесы»; получающая форму открытого кощунства предельная степень десакрализации христианских этических ценностей, воплощаемая в романе «Братья Карамазовы».

Необходимо отметить, что «Легенда о Великом инквизиторе» занимает особое место не только в композиции последнего романа Ф.М. Достоевского, но и в его семантической структуре: новая форма развития семантической константы полифонии, форма открытого кощунства, реализуется в «Братьях Карамазовых» за пределами вставной легенды.

Религиозная система, возникающая в творчестве Ф.М. Достоевского, реконструируется с опорой на концепты, которые лежат в основе этой

системы и формируются семантическими оппозициями, не совпадающими ни со стереотипами общеупотребительного языка, ни с теологическими данностями.

При исследовании трансформационных семантических процессов в качестве операционных принципов анализа были использованы отождествление, сопоставление и противопоставление, то есть те принципы, которые являются одновременно и принципами анализа, и принципами организации структуры.

Полифоничный текст, реализуя свою семантическую константу, последовательно искажает канонические смыслы. Из представлений христианской теологии о Боге как о носителе абсолютной благости, абсолютного знания и абсолютного могущества в образе князя Мышкина практически нетронутой, как показывает исследование, сохраняется только идея абсолютной благости. Идея абсолютного могущества категорически исключается, а абсолютное знание выводится как подчеркнуто бесполезное, с обывательской точки зрения.

С разрушением теологического образа Спасителя, а значит, и основных христианских представлений о Боге в смысловое пространство полифонично организованных произведений Ф.М. Достоевского вводится отсутствующее в Новом Завете сущностное противопоставление образа Христа первого пришествия и образа Христа второго пришествия.

В романе «Бесы» десакрализация христианских смыслов очевидно усиливается. Усиление десакрализационных процессов выражается в том, что смыслы власти, силы, солнцеподобности и венценосности, формирующие содержательную составляющую образа главного героя романа (образа Ставрогина) и регулярно возобновляющие представление о Ставрогине как о Мессии второго пришествия, войдут в отношения взаимопредположения со смыслами самозванства, лицедейства и боязни осмеяния, которые в теологической традиции расцениваются как признаки сатаны.

«Легенда о Великом инквизиторе», изображающая повторное вочеловечивание Бога, входит в открытое семантическое противоположение с христианством, понимающим боговоплощение как единократное и неповторимое соединение божества с природой человека во всей ее целостности.

Семантическая трансформация образа Спасителя, осуществленная в произведениях создателя эстетики полифонии, противостоит не только каноническим смыслам, но и смысловым тенденциям апокрифической христианской литературы, усиливающей, как правило, в образе Богочеловека компоненты чуда, власти и силы.

В романе «Братья Карамазовы» семантическая постоянная полифонии предельно усиливается: десакрализация христианских смыслов переходит в семантическом пространстве романа в открытое кощунство.

В основании кощунства лежит соположение сакрального с обыденным. Это соположение реализуется за счет окказионального словообразовательного сопровождения корней, которые в семантической системе общеупотребительного языка связываются с сакральными смыслами (наафонить, закрестить, спасаться); за счет использования структуры каламбура (церковь есть царство не от мира сего), за счет логического продолжения сакрального высказывания (благословиться с чмоком\ блаженно чрево, носившее тебя и сосцы, тебя питавшие, - сосцы особенно); за счет уподобления мистического очевидно абсурдному (В чудесную силу старца верш беспрекословно и Алеша, точно так же, как беспрекословно верш и рассказу о вылетавшем из церкви гробе)-, за счет сведения в ближайшем контексте высокого и обыденного (выспаться — покаяться; обедать — потерять веру, плюнуть - спать сном праведника).

Особое внимание уделяется установлению значения кощунственных высказываний. Например, значение слова наафонить может быть сформулировано как 'совершить что-то предосудительное, недостойное и одновременно веселое'. Это значение устанавливается по контексту. Федор Павлович рассказывает о старце Зосиме: "Третьего года он нас зазвал к себе на чаек, да с ликерцем (барыни ему ликер присылают), да как пустился расписывать старину, так мы животики надорвали... Особенно как он одну расслабленную излечил. "Если бы ноги не болели, я бы вам, говорит, протанцевал один танец". А, каков? "Наафонил я, говорит, на своем веку немало". Слово наафонил оказывается одновременно вовлеченным в два ассоциативных ряда. С одной стороны, оно, через корневой аффикс, связывается со словом Афон, неизбежно соотносимым в сознании христиан с представлением о христианской обители (греческий полуостров Афон находится в исключительном владении христианскими монастырями). С другой стороны, по своей словообразовательной модели и благодаря контекстуально выводимому значению, это же слово соотносится с рядом натворить - наделать -набезобразничать и т.п. Необходимо отметить, что появление кощунственных смыслов, как и подавляющего большинства любых других смыслов, обнаруживаемых в полифоничном тексте, не связывается с каким-то конкретным образом. Например, озвученное голосом Федора Павловича высказывание: «Наафонил я, говорит, на своем веку немало» -представлено Федором Павловичем как принадлежащее старцу Зосимс, а значит, будет соотнесено уже в этом единичном употреблении одновременно и с образом Федора Павловича, и с образом старца Зосимы. Более того: значение слова наафонить станет составной частью содержания не только образа старца Зосимы, но и старчества вообще. При этом совершенно нерелевантным окажется тот факт, что высказывание это приписывается старцу в общем потоке нелепостей, произнесенных Федором Павловичем, что Федор Павлович в этот момент пьян и что он

сам потом признается: «Яврал, отчего ты не остановил меня, Иван... и не сказал, что вру?»

Десакрализация предельно усиливается, когда высокое, трагическое содержание передается стилистическими средствами, не соответствующими этому содержанию. Например, рассказчик сообщает о Федоре Павловиче: "Попивая коньячок и выслушав сообщенное известие (о мученической смерти русского солдата, отказавшегося перейти в ислам. — О.В.), он (Федор Павлович. — О.В.) заметил, что такого солдата следовало бы произвести сейчас же во святые и снятую кожу его препроводить в какой-нибудь монастырь: "То-то народу повалит и денег",

Десакрализация, как смысловая постоянная и доминанта семантического развития текста, построенного по законам эстетики полифонии, стремится к максимальному воплощению. Поэтому в полифоничном тексте наряду с десакрализацией христианских смыслов осуществляется десакрализация церковно-книжного стиля.

В функциональной модели полифоничного текста церковно-книжный стиль так же, как и любой другой стилистический маркер, освобождается от субъектной и тематической привязанности.

Высокий стиль, используемый пародийно {«Те-те-те, вознепщеваху! И прочая галиматья! Непщуйте, отцы, а я пойду»), оказывается подчиненным приоритетной семантической тенденции развития текста — тенденции десакрализации.

Выведение типологически обусловленной смысловой постоянной имеет высокую герменевтическую ценность, поскольку из множественных интерпретаций, которым подвергается текст, типологическая интерпретация, как интерпретация, обусловленная внутренней структурой самого текста, оказывается одной из самых достоверных.

ГЛАВА ПЯТАЯ «Концептуальный словарь полифоничного текста как наглядная реконструкция семантической структуры полифоничного слова и текста». Принципы построения концептуального словаря полифоничного текста задаются выведенной в исследовании семантической моделью полифоничного текста. Статья концептуального словаря полифоничного текста должна отражать присущий этому тексту типологически особенный характер организации смысловых отношений, а значит: должна содержать полную парадигму значений, выстраиваемую на основании всех фактов употребления концептуального высказывания; отражать полную парадигму субъектов высказывания и объектов высказывания. Кроме того, пользователь словаря должен быть уведомлен, что все значения концептуально значимого высказывания обнаруживают тенденцию к равномерной актуализации; склонны переходить с одного объекта высказывания на другой, независимо от того, какое именно значение связывалось с тем или иным образом в линейной

последовательности текста; а содержащаяся в контексте оценка каждого из высказываний как истинного или ложного оказывается нерелевантной в условиях полифонии.

Парадигма значений концептуального высказывания отражает устойчиво действующую в полифоничном тексте тенденцию на недопущение взаимоисключения смыслов - тенденцию к устранению дизъюнкции. Например, в романе «Братья Карамазовы» слово юродивый обнаруживает значения:

1) юродивый - 'тот, чьи слова понимает только господь': "Слова его (отца Ферапонта. — О.В.), конечно, были как бы нелепые, но ведь господь знает, что в них заключалось-то, в этих словах, а у всех Христа ради юродивых и не такие еще бывают слова и поступки" (слова "монашка" из Обдорской обители об отце Ферапонте);

2) юродивый — 'бессребреник'-. "<...> всякий <...> становился уверен, что Алексей непременно из таких юношей вроде как бы юродивых, которому попади вдруг хотя бы даже целый капитал, то он не затруднится отдать его, по первому даже спросу, или на доброе дело, или, может быть, даже просто ловкому пройдохе, если бы тот у него попросил " (рассказчик об Алеше);

3) юродивый — 'противоположный сладострастнику'-. "По отцу сладострастник, по матери юродивый. Чего дрожишь? Аль правду сказал? " (Ракитин об Алеше);

4) юродивый — 'говорящий недопустимые вещи':"Вы... вы... вы маленький юродивый, вот вы кто!" (Катерина Ивановна — Алеше - в ответ на его утверждение, что она любит Ивана и не любит Митю); 'оскорбляющий других'-. "Говорите без юродства и не начинайте оскорблением домашних ваших" (Зосима — Федору Павловичу);

5) юродивый - 'нарушающий поведенческие стереотипы'-. «У юродивых и все так: на кабак крестится, а в храм камнями мечет. Так и твой старец: праведника палкой вон, а убийце в ноги поклон (Ракитин о поклоне Зосимы Мите. - О.В.)»; 'нарушающий благоприличие'-. "<...> новый губернатор нашей губернии, <...> хотя понял, что это "юродивая ", как доложили ему, но все-таки поставил на вид, что молодая девка, скитающаяся в одной рубашке, нарушает благоприличие <...>" (рассказчик излагает мнение губернатора);

6) юродивый — 'божий человек': «<...> приживала по всему городу как юродивый божий человек" (рассказчик о Лизавете Смердящей);

7) юродство - 'то, что противоположно праведничеству и подвижничеству и то, что пленяет': "<...> чтили его как великого праведника и подвижника, несмотря на то, что видели в нем несомненно юродивого. Но юродство-то и пленяло. <...> Держал он себя прямо юродивым " (рассказчик о противнике старца Зосимы и старчества - старце Ферапонте);

8) юродивый — 'злой': сополагаясь со словом злой, слово юродивый принимает в себя его значения и начинает означать 'злой': "Кончил он (штабс-капитан Снегирев. — О.В.) опять со своим давешним злым и юродивым вывертом " (рассказчик о Снегиреве);

9) юродивый - 'шут с рождения, заключающий в себе нечистый дух': "Я шут коренной, с рождения, все равно, ваше преподобие (обращение к Зосиме. — О.В.), что юродивый; не спорю, что и дух нечистый, может, во мне заключается <...>" (Федор Павлович о себе самом);

10) благодаря образованию юродливый, соединившему в себе юродивого и уродливого (юродливый = юродивый и уродливый), слово юродивый в качестве одной из составляющих получит значение 'уродливый': "В речах его (Снегирева. — О.В.) и в интонации довольно пронзительного голоса слышался какой-то юродливый юмор, то злой, то робеющий" (рассказчик о Снегиреве). Одновременно произойдет закрепление значений 'злой'vi 'робеющий'.

В исследовании установлено, что ограничительные отношения не характерны для полифонии, приоритетными в полифоничном тексте оказываются совмещающие семантические отношения.

Все особенности семантических процессов, происходящих в полифоничном тексте, определяются тем, что в полифонично организованных произведениях выстраивается новая - по отношению к общепринятым - система оценок, в первую очередь - этических.

В таких условиях специфицируются функции контекста: контекст обнаруживает тенденцию выполнять не только уточняющую функцию, но и совмещающую. Установить точное логическое соответствие понятий, стягиваемых в одном контексте (например, остроумие, Pirón, русский иезуит; клоп, разврат, жестокость', остроумие, маркиз де Сад), не представляется возможным.

Среди используемых в полифонии способов изменения концептуального значения высказывания наиболее продуктивным способом оказывается соположение. Суть этого способа состоит в том, что компоненты, заимствованные из неперекрещивающихся контекстов, сдвигаются в общий контекст {благодетельницы, воспитательницы и мучительницы, тоже ангел, тоже обиженная; злой и юродивый; пророки и эпилептики). Сополагаясь друг с другом через сочинительную связь, а значит, становясь синтаксически однородными, эти компоненты семантически устремляются друг к другу, объединяясь в некоторую казуальную семантическую общность, структура которой отражает фрагмент новой этической системы, находящейся в эпицентре эстетически значимого в полифонично организованном вербальном пространстве.

Гораздо менее продуктивными способами изменения концептуального значения высказывания выступают противоположение

{не глупость, а бестолковость', низок, но не бесчестен', честь полковая, честь настоящая) и отождествление (установление смыслового равенства: путь к любви — путь к счастию). Отношения «не ..., а» отодвигаются на периферию семантической системы полифоничного текста, что идеально соответствует внутренней форме полифонии. Среди тождественных смысловых отношений в эстетике полифонии специфицированно (полифонически) маркированным окажется утверждение тождества противоположных смыслов ('иметь честь' = 'перестать быть честньш человеком').

Герменевтическая практика осуществляется на примере романа «Братья Карамазовы». Выбор объективно обоснован: выявленные признаки полифонии в полном объеме проявились только в последнем произведении создателя эстетики полифонии. Поэтому принципы построения концептуального словаря полифоничного текста отрабатываются на семантических реалиях определенного текста.

Глава содержит примеры словарных статей, условно сгруппированных по способам изменения общепринятых концептуальных смыслов.

ГЛАВА ШЕСТАЯ «Семиотические последствия полифонии»

представляет собой заключительный этап верификации идеальной семантической модели полифоничного текста.

Задаваемые семантической моделью полифоничного текста отношения между высказыванием, субъектом высказывания, значением высказывания и объектом высказывания оказались столь специфичными, что обусловили изменение семиотического статуса категории образа, сюжета, стиля, средств композиционной выделенности героев. Эти изменения придают обозначенной семантической модели полифоничного текста обобщающую семиотическую значимость: семантическая модель предстает как семиотическая.

Не учесть изменившегося семиотического статуса обозначенных категорий значило бы допустить основную герменевтическую ошибку: проинтерпретировать текст не на том языке, на каком он был создан.

Изменение семиотического статуса категории образа в полифоничном тексте выражается в снижении его семиотической самостоятельности, которое обеспечивается наличием обширных областей пересечения содержательных составляющих разных образов и неизбежным при стилистической омонимии неразличением голосов. При отсутствии прикрепленное™ высказывания к определенному субъекту и определенному объекту такие семиотические последствия получают характер обязательных - собственно полифоничных. Для адекватного отражения семиотической реальности полифоничного текста в работе было введено понятие архиобраза. Архиобраз реконструируется через обнаружение зон смыслового схождения образов (архиобъект) и через

установление факта стилистической идентификации голосов (архисубъект).

Обнаруженная семиотическая данность заставляет скептически отнестить к одному из основных тезисов теории М.М. Бахтина - тезису о неслиянности сознаний. Если под сознанием понимать особенности осмысленного восприятия окружающего, с одной стороны, и одновременно систему определенных взглядов, с другой стороны, то неслиянность сознаний героев в семантической структуре текста должна получить выражение в виде непересечения содержательных составляющих образов и в первом и во втором пунктах. Однако исследование семантической реальности полифоничного текста дало иные результаты.

Реализованная в работе реконструкция архиобраза романа «Братья Карамазовы» служит доказательной базой выдвигаемого в исследовании тезиса о снижении семиотической самостоятельности категории образа в полифоничном тексте. Семиотическая сущность полифонии обусловливается асимметрией знака (и слова-знака, и образа-знака, и текста-знака), при которой центр тяжести перенесен на означаемое, а не сосредотачивается на знаке как таковом.

В ходе реконструкции архиобраза устанавливается зона смысловой тождественности всех Карамазовых (Федора Павловича, Мити, Ивана и Алеши), дополнительно фиксируются усиленно гомофонированные точки смыслового схождения между всеми возможными (три- и двусоставными) комбинациями из этих образов. Семантическая структура архиобраза организована по принципу поля: в ядерной зоне оказываются смыслы, находящиеся на пересечении содержательных составляющих как можно большего числа образов (в идеале — всех образов), степень периферийности будет определяться снижением числа образов, находящихся в зоне смыслового схождения. Существенно отметить, что ко многим (практически ко всем) смыслам, формирующим содержательную тождественность всех Карамазовых или содержательную тождественность любой комбинации из этих четырех образов, подключаются остальные образы романа, независимо от степени их представленности в сюжете. Этот факт доказывает неприемлемость по отношению к полифоничным текстам принятого в традиционной герменевтической практике деления героев на главных и второстепенных. Поскольку все они, выступая в роли объектов чужих высказываний и в роли субъектов своих собственных высказываний, напряженно участвуют в формировании одних и тех же глобальных смыслов, то есть смыслов, направленных на переосмысление общепринятой этической картины мира.

Степень рассредоточения одних и тех смыслов по образам художественного текста расценивается как степень полифоничности текста.

Синтаксическая функция закрепляется в полифоничном тексте не только за категорией образа, но и за категорией сюжета. Снижение семиотической значимости сюжетных положений становится еще одним собственно полифоничным свойством семиотической организации текста. Семантическая реальность полифоничного текста входит в противоречие с сюжетной реальностью. В таких эстетических условиях становится недопустимым оперировать сюжетом как безусловным критерием истинности.

В работе анализируются выявленные в романе «Братья Карамазовы» случаи подавления семантикой текста прагматики сюжета: противоречия детективной составляющей сюжета и внесюжетной семантики и содержательная тождественность сюжетных соперников. Одновременно разбираются наиболее существенные герменевтические ошибки, совершаемые при игнорировании этой семиотической данности полифоничного текста.

Одним из наиболее отработанных способов снижения семиотической значимости сюжета в полифоничных текстах признается равномерная актуализация прямо противоположных сюжетных положений.

Спецификация семиотической организации полифоничного текста выразилась и в снижении семиотической значимости традиционных средств композиционной выделенности героев. Эта семиотическая данность полифоничного текста исследуется на примере мимических и пластических характеристик образов. Однонаправленность (связанность с определенным образом) в использовании художественных средств признается неполифоничной чертой. Наоборот: чем ниже уровень избирательности в использовании какого бы то ни было художественного средства, тем выше степень полифоничности текста.

Резкое снижение дифференцирующей функции стиля, приводящее к изменению семиотического статуса этой категории, - еще одна семиотическая характеристика полифоничного текста. Необходимо отдельно отметить, что степень проявления стилистической омонимии, находящаяся в прямых зависимых отношениях со степенью развития полифоничности, является необходимым, но не достаточным показателем полифонии.

Омонимия устанавливается по таким стилистическим маркерам, как разрушение структурно-семантических стереотипов, употребление уменьшительных форм, столкновение в пределах одного контекста взаимоисключающих друг друга утверждений, исходящих от одного субъекта и направленных на один объект, каламбуры. Признаваемая достоинством полифоничного текста стилистическая омонимия расценивается как эстетический ход, способствующий порождению глобальных смыслов, не исчерпываемых одним или несколькими художественными сознаниями.

В эстетике полифонии смысл преодолевает не только разрозненность стилей, но и разрозненность голосов. Неограниченное взаимодействие смыслов становится системообразующим принципом. Поле смыслового напряжения, действующее НАДобъектно, НАДсюжетно и НАДсубъектно, порождает центростремительную энергию, преобразующую внешнюю разрозненность мнений и стилей в эстетико-смысловое единство, называемое полифонией. Такое понимание семиотических закономерностей полифоничного текста позволяет решить проблему целостности полифоничного текста.

Заключение. Полученные результаты в полной мере подтвердили предварительные ожидания и доказали продуктивность исходной гипотезы, согласно которой типологическая спецификация художественного текста определяется особенностями его семантической структуры. Продуктивным оказался и предложенный в исследовании метод генетической реконструкции семантической модели типологически особенных текстов.

Природа эстетики полифонии - не пространственная, а исключительно конструктивистская. Полифония породила новый способ возникновения, активизации и взаимодействия смыслов, определивший спецификацию текста на всех его условно выделяемых уровнях: эйдологическом, образно-композиционном, эстетико-языковом.

Опираясь на реконструированную идеальную модель полифоничного текста, которую мы представили в виде распадающегося многоугольника «высказывание - субъект высказывания - значение высказывания — объект (точнее: объекты) высказывания», мы установили критерии полифонии и получили возможность объективно, предельно снизив зависимость от количественных и качественных показателей мнемы исследователя, оценить разные степени проявления полифонии. Степень полифоничности текста тем выше,

чем слабее связи между высказыванием и значением высказывания, то есть чем выше семантическая переполненность (семантический объем) высказывания;

- чем слабее связи между высказыванием и субъектом высказывания, то есть чем большее число героев пользуется одним и тем же высказыванием (вне субъектной дифференциации значений), а значит, чем большее число образов становится реализациями одного и того же архисубъекта;

- чем слабее связи между высказыванием и объектом высказывания, то есть чем большее число объектов высказывания (образов) характеризуется одним и тем же высказыванием (вне дифференциации значений), а значит, чем большее число образов становится реализациями одного и того же архиобъекта.

Реконструированная таким образом семантическая модель задает сквозное, то есть реализуемое на всех уровнях художественного текста, направление действия типологически специфицированной эстетической энергии.

Выведенный вектор действия полифонии, обозначенный в работе через причинно-следственную последовательность, определяет эстетическую спецификацию каждого условно выделяемого уровня художественного текста и обеспечивает эстетическую интеграцию всех уровней.

Семантическая модель полифоничного текста обусловливает, в свою очередь, семантическую структуру полифоничного слова. При предельно высокой степени кодировки один и тот же эстетически значимый элемент художественного текста будет закодирован одновременно универсальным шифром, типологическим и индивидуальным.

Обязательная для семантической структуры полифоничного слова равносильная актуализация как можно большего числа значений (в идеале - актуализация всех значений) уравняет Текст и Читателя в правах с Писателем. Если автора интересует Истина, а не субъективная точка зрения на нее, он осуществит равносильную актуализацию смыслов.

Именно разрушение автоматизма связей делает их объектом познания. Задаваемое семантической моделью полифоничного текста изменение традиционных связей между высказыванием и субъектом высказывания, между высказыванием и значением высказывания, между высказыванием и объектом высказывания качественно изменило семантические и прагматические возможности художественного текста. Эти изменения отражают понятия свободы смысла и объемности смысла.

Присущая полифонии объемность смысла (семантическая переполненность, возникающая за счет способности одной и той же буквенно-звуковой последовательности покрывать собой любые значения вне каких бы то ни было ограничений) призвана передать представление о невозможности абсолютного познания Истины (Смысла).

Семантическая модель полифоничного текста обусловила его функциональную модель. Следуя системно-функциональному подходу, задаваемому наукой о языке художественной литературы, мы установили функции каждого отдельного признака в системе функций других признаков полифоничного текста и вскрыли внутреннюю причинность анализируемых текстов.

На композиционном уровне стихия полифонии получит дополнительную энергетическую поддержку: вспомогательный источник эстетической энергии возникнет за счет уничтожения внешней мотивировки при появлении и сцеплении элементов композиционно образующих структур и самих композиционно образующих структур.

Вспомогательный источник полифонично маркированной эстетической энергии генерируется основным источником.

Использование внешне не мотивированных высказываний, позволяющих предельно экономно - вне связи с логикой конкретной сюжетной ситуации — выйти на формирование глобального смысла, становится одним из ведущих конструктивных принципов семантической организации полифоничного текста.

Так внешняя немотивированность высказываний становится в условиях полифонии типологически специфичным способом актуализации концептуально значимого смысла. Смысл не только преодолевает линейную действительность текста, но и опережает ее. В полифонии пространство - знак вечности - довлеет над временем. Центром эстетически значимого в полифонии оказывается смысл, освобождающийся от привычных форм зависимости.

Истинность реконструированной идеальной семантической модели полифоничного текста была удостоверена: соотнесением этой модели с семантической структурой полифоничного слова и семантической структурой полифоничного образа; выявленными особенностями формирования смыслового потока полифоничного текста; уточнением основных семантических реалий полифоничного текста; установлением типологической спецификации категории стиля в условиях полифонии; выделением типологически обусловленной семантической константы полифоничных текстов; выявлением особенностей семиотической организации полифоничного текста.

Изменившийся в условиях полифонии семиотический статус категорий образа, сюжета, стиля, средств композиционной выделенности героев разрушает инерцию читательского ожидания и резко сокращает избыточность текста, предельно усиливая его информативность. Осуществленное исследование дает представление о полифонии как о целостной эстетической системе, обладающей специфическими семиотическими закономерностями. На основании выделенных семиотических свойств определяются принципы семиотически адекватного рассмотрения полифоничных текстов.

Поскольку художественный знак, помимо предметно-логической информации, способен передавать информацию о самой кодирующей системе, а эстетический код полифонии не лежит на поверхности, в работе предлагается проект концептуального словаря полифоничного текста, принципы организации которого продиктованы выведенной идеальной семантической моделью полифоничного текста. Концептуальный словарь обусловлен не просто конкретным текстом, а типологически специфическим текстом. Основная задача словаря — не просто дать значения, а научить читателя понимать эти значения. Параметрические характеристики не работают в полифоничном тексте. Семантическая

структура полифоничного слова полностью определяется текстом. Раскрытие текстового значения высказывания (в интересующем нас случае концептуально отягощенного, формирующего апокрифическую этическую картину мира) должно сопровождаться представлением не только всей парадигмы контекстуальных значений, но и полной парадигмы субъектов и объектов высказывания, поскольку идеальная модель полифоничного текста предполагает отношения свободного перехода любого значения концептуально значимого высказывания от одного субъекта высказывания к другому с одного объекта высказывания на другой. Такой способ представления значений позволит выйти на семиотически грамотное восприятие образно-композиционного уровня полифоничного текста и далее - на обоснованную интерпретацию эйдологического уровня: будучи эстетическим феноменом, значение вместе со своим знаком становится формой выражения образно-композиционной структуры текста и - через систему образов - способом воспроизведения идейно-эстетического содержания.

Полагаем, что предложенное в исследовании понимание семантических процессов, происходящих в полифоничном тексте, решает вопрос о принципах и механизме синтезирования разных голосов в единое эстетическое пространство, а значит, решает основную эстетическую проблему, порожденную появлением в истории вербального искусства явления, условно названного полифонией. Смыслы взаимодействуют друг с другом вне связанности с конкретными голосами, вне направленности на конкретный объект и вне обусловленности прагматикой сюжета. Голосами «разных» героев формируются единые смыслы, ведущие к познанию Символов. Полифония стремится к освобождению от любых форм стереотипных связанностей. Эстетика полифонии - эстетика свободы.

Основное содержание диссертации отражено в следующих публикациях:

1. Валентинова (Владимирская) О.И. О возможных мотивах изъятия главы «У Тихона» из романа Ф.М. Достоевского «Бесы» // Русская речь. -1990,-№4.- С. 130-134.

2. Valentinova (Vladimirskaya) О. Un progetto di usurpazione (I demoni e Nicolaj Stavroghin: componenti lessicali del personaggio) // Concertino. -1993. -№ 7. -P. 5-8.

3. Valentinova (Vladimirskaya) O. La salvifica idiozia (Dostoevskij: I'immagine del Cristo come idea portante dclla sua narrativa) // Concertino. -1993.-№ 8.-P. 4-6.

4. Valentinova (Vladimirskaya) O. Postfazione a " Frammenti di estetica" // Kamen': Poesía y filosofía. - 1995. - № 4. - P. 49-54.

5. Валентинова (Владимирская) О.И. Теория поэтического языка. Спецкурс для филологов-магистров. Учебно-методическое пособие. - М.: Изд-во РУДН, 1995. - 56 с.

6. Валентинова О.И. Значение лингвокультурологических категорий в интерпретации полифоничных текстов (на материале произведений Ф.М. Достоевского) // Русский язык и культура (изучение и преподавание): Материалы конференции. -М.: Изд-во РУДН, 2000. - С. 172-173.

7. Валентинова О.И., Кореньков A.B. Стиль «плетение словес» в контексте русского литературного языка и литературы Древней Руси: Епифаний Премудрый «Житие Стефана Пермского»: Учебное пособие. -М.: Изд-во РУДН, 2001. - 166 с.

8. Валентинова О.И. Эстетика и лингвистика полифонии: Монография. - М.: Изд-во РУДН, 2001.-143 с.

9. Валентинова О.И. Особенности культурологического комментария русскоязычных средневековых литературных текстов // Проблема гуманитаризации и роль исторической науки в процессе подготовки студентов: Материалы международной конференции. — М.: Изд-во РУДН, 2001.-С. 52-56.

10. Валентинова О.И. Повесть Достоевского «Двойник» и конструктивные принципы полифонии // Вестник Российского университета дружбы народов. Серия «Литературоведение. Журналистика». - 2001. - № 5 . - С. 25-29.

11. Валентинова О.И. Стиль как культурологическая категория // Проблема гуманитаризации и роль исторической науки в процессе подготовки студентов: Материалы международной конференции. - М.: Изд-во РУДН, 2001. - С. 99-107.

12. Валентинова О.И. Федор Достоевский: лингвистические универсалии эстетики свободы // Универсально-типологическое и национально-специфическое в языке и культуре: Материалы Всероссийской научно-практической конференции. — М.: Изд-во РУДН, 2003.-С. 229-237.

13. Валентинова О.И. Поиски логики абсурда // Вестник Российского университета дружбы народов. Серия «Лингвистика». — 2003. - № 5 . - С. 161-167.

14. Валентинова О.И. Семантические экзерсисы Достоевского // Функционирование русского и украинского языков в эпоху глобализации: Материалы международной конференции. — Симферополь: Изд-во «Доля», 2003.-С. 51-52.

15. Валентинова О.И. Лингвистическая формула полифонично организованного текста // Русский язык: Исторические судьбы и современность: Труды и материалы II Международного конгресса исследователей русского языка. - М.: Изд-во МГУ, 2004. - С. 384.

16. Валентинова О.И. Особенности функционирования категории стиля в семантической модели полифоничного текста // Вестник Российского университета дружбы народов. Серия «Лингвистика». - 2004.

- № 6. - С. 177-183.

17. Валентинова О.И. Доминантный анализ художественного текста как возможность осуществления целостного и экономного анализа одновременно // Текст: проблемы и перспективы: Материалы международной научно-методической конференции. — М.: Изд-во МГУ, 2004.-С. 41-43.

18. Валентинова О.И. «Братья Карамазовы»: явление десакрализации и его значение в функциональной модели полифоничного текста // Вестник Российского университета дружбы пародов. Серия «Лингвистика». - 2005.

- № 7. - С. 178-187.

19. Валентинова О.И. Особенности перевода полифонично организованных текстов // V Степановские чтения. Язык в современном мире: Материалы докладов и сообщений международной конференции. -М.: Изд-во РУДЫ, 2005. - С. 420-422.

20. Валентинова О.И. Условность форм речи в эстетике свободы // Функционализм как основа лингвистических исследований: Материалы международной конференции по функциональной лингвистике. -Симферополь: Изд-во «Доля», 2005. - С. 52-54 .

21. Валентинова О.И. Семиотика полифонии: Монография. - М.: Изд-во РУДЫ, 2005. - 262 с.

22. Валентинова О.И. Синтезированное знание в филологической науке и университетском образовании // Альма матер (Вестник высшей школы). - 2005. - № 10. - С. 54-56.

23. Валентинова О.И. «Братья Карамазовы»: семантическое расследование // Русская речь. — 2006. - № 3. - С. 7-13.

24. Валентинова О.И. Полифония как типологическая разновидность вторичной моделирующей системы // I Новиковские чтения. Функциональная семантика языка, семиотика знаковых систем и методы их изучения: Материалы докладов международной конференции. - М.: Изд-во РУДН, 2006. - С. 410-413.

25. Валентинова О.И. Ф.М. Достоевский: учимся понимать // Русский язык за рубежом. - 2006. - № 3. — С. 80-85.

Валентинова Ольга Ивановна (Россия) Семантическая структура полифоничного слова и текста

Диссертационное исследование посвящено проблеме определения с лингвистических позиций типологического статуса художественных текстов. Согласно исходной гипотезе, типологическая спецификация художественного текста осуществляется через спецификацию его семантической структуры. Таким образом, исследование оказывается нацеленным на изучение такой имманентной структуры художественного текста, которая организует все его уровни. Объектом исследования выбран эстетический феномен полифонии. В работе реконструируется идеальная семантическая модель полифоничного текста, устанавливается логика причинно-следственных отношений, возникающих в полифонично организованной вербальной системе, а значит, выявляется принцип эстетической интеграции всех уровней полифоничного текста, предлагается решение проблемы целостности полифоничного текста. Результатом исследования становится значимое для лингвистической семиотики, семиотики искусства и общей семиотики целостное представление о полифонии как о типологически особенной эстетической системе.

Olga I. Valentinova (Russia) The semantic structure of the polyphonic word and text

The thesis treats the problem of the linguistic background to define the typological status of literary texts. According to the initial hypothesis, the typological specificity of a literary text is realized through the specificity of its semantic structure. Thus the thesis aims at studying an inherent literary text structure which is arranging all text levels.

The aesthetic phenomenon of polyphony serves as the main object of the study. Alongside there's carried out the reconstruction of the virtual semantic model of a polyphonic text; there's elaborated the logics of cause-and-effect relations occurring in the polyphonic verbal system, and so the principle of aesthetic integration of all text levels is being revealed, which leads to the solution of the problem of the polyphonic text integrity.

As a result, the thesis puts forward the integral conception of polyphony as a typologically specified aesthetic system, essential for the general and linguistic semiotics and the semiotics of arts on the whole.

Напечатано с ютового оригинал-макета

Издательство ООО "МАКС Пресс" Лицензия ИД N 00510 от 01.12.99 г. Подписано к печати 17.03.2006 г. Формат 60x90 1/16. Усл.печл. 2,0. Тираж 100 экз. Заказ 171. Тел. 939-3890. Тел./факс 939-3891. 119992, ГСП-2, Москва, Ленинские горы, МГУ им. М.В. Ломоносова, 2-й учебный корпус, 627 к.

Оглавление научной работы автор диссертации — доктора филологических наук Валентинова, Ольга Ивановна

ВВЕДЕНИЕ.

ГЛАВА ПЕРВАЯ. Семантическая модель полифоничного текста.

1.1. Реконструкция идеальной семантической модели полифоничного текста: выявление источников и характера эстетической энергии, задействованной на создание полифоничного текста.

1.1.1. Разрушение жесткой соотнесенности между высказыванием и субъектом высказывания.

1.1.2. Разрушение жесткой соотнесенности между высказыванием и значением высказывания.

1.2. Семантическая структура полифоничного слова как следствие разрушения жесткой соотнесенности между высказыванием и его субъектом и между высказыванием и его значением.

1.3. Свобода и объемность смысла.

1.4. Условность форм речи в эстетике полифонии.

Выводы.

ГЛАВА ВТОРАЯ. Процедура верификации семантической модели полифоничного текста. Семантические реалии полифоничного текста

2.1. Техника анализа смыслового потока полифоничного текста.

2.2. Семантические реалии полифоничного текста.

2.2.1. Тенденция к устранению дизъюнктивных отношений.

2.2.2. Тенденция к созданию оппозиций с нулевым членом.

2.2.3. Порождение бессубъектных смыслов.

2.2.4. Разрушение структурно-семантических стереотипов.

Выводы.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ. Семантические возможности категории стиля в условиях полифонии.

3.1. Повтор как знак полифоничного текста. Функциональные разновидности повтора.

3.1.1. Односубъектный повтор как способ имплификации диалога.

3.1.2. Разносубъектный повтор как способ изменения прагматического значения высказывания.

3.1.3. Повтор как способ изменения концептуального содержания высказывания.

3.2. Стилистический генезис в контексте полифоничного текста.

3.3. Семантическая сущность категории стиля в условиях полифонии.

3.4. Стилистическая омонимия как основное условие возникновения стилистического двойничества.

3.5. Стилистическая идентификация голосов как условие свободного существования смысла.

Выводы.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ. Смысловая константа как проявление эйдологической причинности появления полифоничных текстов.

4.1. Роман Ф.М. Достоевского «Идиот»: первичные трансформации новозаветных смыслов.

4.1.1. Зона смыслового совпадения теологического образа Христа и образа князя Мышкина как основа иллюзии узнавания.

4.1.2. Основные тенденции семантического искажения теологического образа Христа в романе Ф.М. Достоевского «Идиот».

4.2. Усиление десакрализации христианских смыслов в романе Ф.М. Достоевского «Бесы».

4.3. Логика семантической преемственности «Идиота», «Бесов» и «Легенды о Великом инквизиторе».

4.4. Роман Ф.М. Достоевского «Братья Карамазовы»: явление кощунства

4.4.1Десакрализация христианских ценностей и этических ценностей, утверждаемых в предшествующем творчестве Ф.М. Достоевского.

4.4.2. Стилистическое кощунство: особенности использования «высокого» стиля в полифоничном тексте.

Выводы.

ГЛАВА ПЯТАЯ. Концептуальный словарь полифоничного текста как наглядная реконструкция семантической структуры полифоничного слова и текста.

5.1. Принципы построения концептуального словаря полифоничного текста.

5.2. Словарные статьи с толкованиями.

5.2.1. Текстовые окказиональные толкования.

5.2.2. Смысловые стяжения.

5.2.3. Противопоставления.

Выводы.

ГЛАВА ШЕСТАЯ. Семиотические последствия полифонии.

6.1. Снижение семиотической самостоятельности образов в полифоничном тексте.

6.2. Снижение семиотической значимости сюжетных положений в полифоничном тексте

6.3. Снижение семиотической значимости традиционных средств композиционной выделенности образов в полифоничном тексте.

6.4. Изменение семиотической значимости категории стиля в предельно полифонизированном художественном тексте.

6.4.1. Стилистическая омонимия как показатель редукции характерологической функции категории стиля.

6.4.1.1. Разрушение структурно-семантических стереотипов.

6.4.1.2. Употребление уменьшительных форм.

6.4.1.3. Столкновение в пределах одного контекста взаимоисключающих друг друга утверждений.

6.4.1.4. Использование каламбуров.

6.4.2. Взаимопроникновение голосов как фактор изменения семиотической значимости категории стиля.

Выводы.

Введение диссертации2006 год, автореферат по филологии, Валентинова, Ольга Ивановна

Адекватная интерпретация художественного текста должна учитывать не только универсальные качества художественного текста как реализации вторичной моделирующей системы и индивидуальные черты, то есть черты, присущие идиостилю определенного художника или, еще уже, определенному произведению, но и типологические особенности специфицированной эстетической системы. Выдвигаемая в исследовании исходная гипотеза состоит в следующем: типологическая спецификация художественного текста есть спецификация семантической структуры текста, диктующая правила семиотически адекватного рассмотрения художественных текстов определенной эстетической типологии.

В качестве типологически специфицированных текстов были выбраны полифоничные тексты как тексты, занявшие место отдельной моделирующей системы в системе вторичных моделирующих систем и культурной модели эпохи. Познавательная потребность целостно изучить эстетико-философский феномен, который традиционно рассматривался с позиций либо собственно лингвистических, либо собственно литературоведческих, сделала полифонию объектом нашего исследования.

Исследование проводилось в русле науки о языке художественной литературы, основывающейся на системно-функциональном подходе к изучению объекта (Виноградов 1958, 1959, 1961, 1963, 1971). Предельная антропоцентричность этой лингвистической дисциплины и присущее ей стремление к получению синтезированного знания, вызванное потребностью постичь художественный текст во всей полноте его свойств, совпали с основными направлениями развития современной науки, определив актуальность данного исследования. Исходная гипотеза отвечает современному качественно новому этапу в развитии филологии, связанному с возвращением от замкнутых аспектов поуровневого изучения языка к тексту как единому функционирующему целому.

Множественность, изначально предполагаемая при типологической классификации естественных языков, на вторичных моделирующих системах, то есть на «семиотических системах, построенных на основе естественного языка, но имеющих более сложную структуру» (Лотман 1972, с. 21), не работает безоговорочно: типологически специфицированная эстетическая система может быть представлена творчеством только одного художника или только одним произведением. Одновременно типологически специфицированная эстетическая система оказывается универсальной в терминах, применяемых к естественным языкам, так как потенциально она может быть реализована на базе различных (в идеале - всех) естественных языков.

Поскольку прецедентными текстами, позволившими поставить вопрос о появлении в истории вербального искусства феномена, условно названного полифонией (Бахтин 1929), были произведения Ф.М. Достоевского, мы обратились именно к этим произведениям как к исходной реальности интересующего нас явления.

Эстетическая модель, заданная творчеством Ф.М. Достоевского (автора, остающегося с конца девятнадцатого века и по настоящее время и в эпицентре общественных дискуссий, и зоне непрерывного исследовательского интереса) оказалась столь специфичной, что встал вопрос о выяснении типологического статуса этой модели.

Напомним, что «процесс понимания предполагает <.> герменевтическое первенство вопроса перед ответом» (Энгвер 1998, с. 19), а любая претензия на законченность противоречит самой сущности научного познания. Именно поэтому книга М.М. Бахтина «Проблемы творчества Достоевского» (второе издание - «Проблемы поэтики Достоевского») - как исследование, которое ставит проблему, а не претендует на ее исчерпывающее решение, - получает чрезвычайную научную значимость среди других работ, посвященных художественному наследию Ф.М. Достоевского. Выводя на первый план эстетическую проблему, проблему формы, порождающей эстетическое волнение, актуализируя эту проблему, М.М. Бахтин вводит в филологический контекст музыкальный термин «полифония», неоднократно подчеркивая условность его использования: «Мы считаем Достоевского одним из величайших новаторов в области художественной формы. Он создал, по нашему убеждению, совершенно новый тип художественного мышления, который мы условно (выделено нами. - О.В.) назвали полифоническим» (Бахтин 1972, с. 3). Условность, точнее, метафоричность введенного М.М. Бахтиным наименования (а метафора дает неограниченные возможности расширения значения) подразумевается и в нашем исследовании.

Обозначим полифонию перифрастически: полифония - это та сугубо специфическая эстетическая система, очевидное появление которой связывается в гипотетическом сознании гипотетического филолога с творчеством Ф.М. Достоевского. Мы будем использовать метафору «полифония» не для обозначения теоретических построений М.М. Бахтина, а для обозначения типологически особенного эстетического феномена, появившегося в творчестве Ф.М. Достоевского.

Исключительная специфичность эстетической системы, заданной и реализованной творчеством Ф.М. Достоевского, имеет сложную историю осознания, связанную в филологической мысли, в первую очередь, со стремлением уточнить жанр и через уточнение жанра определить типологический статус текстов, построенных по законам новой эстетики, на основании новых представлений о прекрасном.

Предлагаемые жанровые уточнения: роман-трагедия (Вяч. Иванов 1916), идеологический роман (Энгельгардт 1924), роман-мистерия (Гроссман 1924) и другие, уподобляясь сравнению, определяли неизвестное через известное и, несмотря на ряд ценнейших наблюдений, сделанных их авторами, «сводили новую художественную форму к уже знакомой художественной воле» (Бахтин 1972, с. 16).

Выведение авторской философской системы - другое направление исследований, инициированных наследием художника (Н.А. Бердяев, A.J1. Волынский, Д.С. Мережковский, В.В. Розанов, JI. Шестов и др.), - резко редуцировало эстетические вопросы. Типологическую спецификацию искали в философских отвлечениях, часто произвольно оперируя эмпирическим материалом. Интерес к Достоевскому-мыслителю довлел над интересом к Достоевскому-художнику, провоцируя совершение методологической ошибки: «Тот, кто хочет изучать мировоззрение Достоевского, должен изучать с этой точки зрения его публицистические, философские, критические статьи и его письма. Литературными трудами в этом отношении можно пользоваться лишь с крайней осторожностью, в качестве иллюстрации, подтверждения, но никак не самостоятельного аргумента» (Трубецкой 1995а, с. 625).

Общий план, с позиций которого проблему типологии рассматривали литературоведы и философы, обеспечивал погружение произведения искусства в широкий контекст, который менял естественные пропорции объекта изучения столь же существенно, как и используемый лингвистами крупный план, придающий детали несвойственную ей самостоятельность.

Нашей задачей было найти такой угол зрения на эстетико-философский феномен полифонии, который позволил бы не исказить свойств изучаемого объекта и через немногое объяснить многое. Настоящее диссертационное исследование посвящено выявлению типологической спецификации полифоничных текстов и - в результате -решению проблемы целостности с принципиально иных позиций, а именно через реконструкцию идеальной семантической модели полифоничных текстов. Такой подход и составляет предмет предпринятого исследования.

Для уточнения места данной диссертации в ряду других исследований, нацеленных на изучение художественного текста, необходимо отметить, что лингвисты обычно оказывались вне вопросов эстетической типологии (оговоримся: любая тенденция имеет исключения, одним из которых была книга JI.A. Новикова, посвященная изучению орнаментальной прозы Андрея Белого: Новиков 2001), работая на уровне универсальных свойств художественного текста (Л.Г. Бабенко, Г.И. Богин, Н.С. Болотнова, В.В. Виноградов, Г.О. Винокур, И.Р. Гальперин, Ю.В. Казарин, И.И. Ковтунова, Б.А. Ларин, Л.Ю. Максимов, Л.А. Новиков, Ю.Е. Прохоров, А.П. Сковородников и др.) или/и на уровне идиостиля. Например, активное изучение идиостиля Ф.М. Достоевского (Е.Л. Гинзбург, Е.А. Иванчикова, Ю.Н. Караулов и др.) было поддержано новым лексикографическим проектом - созданием словаря языка Ф.М. Достоевского (Словарь языка Достоевского: Лексический строй идиолекта 2001). Вместе с тем типологическая спецификация художественных текстов должна привести к семиотической спецификации, не учесть которую - значит не понять. Именно с таких позиций мы подходили к анализируемому в работе эмпирическому материалу.

Новизна исследования обусловливается тем, что впервые в филологической науке проблема определения типологической сущности вербальной эстетической системы и проблема целого решается через реконструкцию семантической структуры (модели) текстов, в которых эта эстетическая система была реализована. В ситуации, когда «специфика смыслового развертывания текстов, характер моделирования их смысловой структуры остаются неизученными, составляя особое направление исследований, осуществляемых на стыке с филологической герменевтикой» t

Болотнова 2003, с. 160), наш познавательный интерес фокусируется на типологически специфическом языковом и речевом механизме порождения художественно моделированных смыслов.

Изучение эстетической типологии текстов открывает новое направление исследований в области лингвистической семиотики и семиотики искусства.

Вопрос о целостности полифоничного текста был поставлен М.М. Бахтиным, но не был решен окончательно. В предисловии ко второму изданию «Проблем поэтики Достоевского» (1963), вышедшему через 34 года после первого издания (1.929), М.М. Бахтин напишет: «Для второго издания наша книга была исправлена и значительно дополнена. Но, конечно, и в новом издании книга не может претендовать на полноту рассмотрения поставленных проблем, особенно таких сложных, как проблема целого (выделено в тексте. - О.В.) полифоничного романа» (Бахтин 1972, с. 4).

Итак, основная цель исследования состоит в том, чтобы выявить семантическую структуру, или модель, полифоничного текста и слова и через выявленную семантическую модель - определить типологический статус полифоничной эстетической системы и раскрыть проблему целостности полифоничного текста.

Для достижения обозначенной цели необходимо разрешить комплекс взаимообусловливающих друг друга задач:

1. выявить источники эстетической энергии, задействованной на создание полифоничной эстетической системы;

2. реконструировать идеальную семантическую модель полифоничного текста, опираясь на выявленные источники эстетической энергии;

3. установить обусловливаемые семантической моделью полифоничного текста критерии полифонии и, исходя из этого, предложить решение вопроса о степенях полифонии;

4. определить парадигму реализаций идеальной семантической модели полифоничного текста, анализируя тексты, ставшие прецедентными;

5. разработать технику анализа смыслового потока полифоничного текста, в ходе анализа смыслового потока выявить основные семантические закономерности полифоничного текста и, таким образом, верифицировать семантическую модель полифоничного текста;

6. дополнительно верифицировать семантическую модель полифоничного текста, соотнеся с ней семантическую структуру полифоничного слова и семантическую структуру полифоничного образа;

7. выявить функциональные изменения композиционно образующих структур, категории стиля, образа и сюжета в условиях, задаваемых семантической моделью полифоничного текста;

8. установить семантическую константу полифонично организованных текстов и на этом основании определить эйдологическую причинность возникновения эстетики полифонии;

9. выявить особенности семиотической организации полифоничных текстов и, исходя из этого, сформулировать принципы семиотически адекватной интерпретации полифоничных текстов.

Методологической основой исследования стало положение о единстве и диалектической взаимосвязи формы и содержания вербальных произведений искусства.

Свойства текста как органического целого предопределили использование структурных методов исследования: синтагматического и парадигматического анализа, в частности метода оппозитивного изучения текста и метода семантического поля. Применительно к нашему объекту изучения «правильнее было бы говорить о структурно-семиотических методах» (Лотман 1972, с. 14), поскольку речь идет о системе, которая пользуется знаками и служит для передачи информации. При аналитическом рассмотрении особенностей формирования смыслового потока в полифоничном тексте был использован логико-математический метод анализа - теория множеств. Стремление преодолеть известную имманентность текста побудило нас обратиться к универсальному методу в области гуманитарных наук - герменевтике.

Как любая объяснительная, а не описательная наука, наука о языке художественной литературы признает безусловную первичность эмпирического материала и соблюдает обязательное требование филологической гермевтики - понимать текст, исходя из него самого.

Эмпирическую базу исследования составили:

- рассматриваемая как техническая концентрация нового (полифоничного) метода и нового типа текста повесть Ф.М. Достоевского «Двойник»;

- романы Ф.М. Достоевского «Идиот», «Бесы» и «Братья Карамазовы», анализ которых позволил уточнить и углубить понимание эйдологического и семиотического статуса полифонии;

- канонический текст Нового Завета, используемый в качестве компаративного аппарата при выведении типологически маркированной семантической постоянной полифоничного текста.

Применение адекватных свойствам изучаемого объекта методов исследования и мотивированно подобранная эмпирическая база обеспечили достоверность полученных результатов.

На защиту выносятся следующие положения:

1. Для адекватного понимания художественного текста необходимо овладеть не только универсальными кодами, присущими реализации любой вторичной моделирующей системы, и индивидуальными кодами, присущими определенному художнику, но и кодами типологическими.

2. Для формирования типологически новой эстетической системы необходима дополнительная эстетическая энергия. Эстетическая энергия, направленная на создание полифонично организованной вербальной системы, по происхождению интенсивна.

3. Характер эстетической энергии, направленной на создание полифонии, типологически специфицировал семантическую модель полифоничного текста.

4. Семантическая модель полифоничного текста, представленная в виде многоугольника «высказывание - субъект (автор) высказывания - значение высказывания - объект высказывания», вершины которого склонны пребывать в состоянии незакрепленности по отношению друг к другу, регулирует назначение каждого отдельного элемента текста, определяя, таким образом, функциональную модель полифоничного текста.

5. Семантическая модель полифоничного текста задает парадигмы реализаций. Модель полифоничного текста способна реализовываться не только в разных формах, но и в разных степенях.

6. Следствием задаваемого семантической моделью полифоничного текста ослабления стереотипных связанностей стало изменение семантических и прагматических возможностей полифоничных текстов.

7. Типологическая специфика произведения искусства предполагает наличие в нем типологически обусловленных смысловых констант. Смысловой постоянной полифонии как эстетико-философского феномена, возникшего из потребности изменить известную на данный исторический момент этическую картину мира, становится десакрализация общепринятых этических ценностей.

Теоретическая значимость работы определяется ее вкладом в разработку проблемы эстетической типологии текстов и созданием принципиально новой концепции целостности типологически особенной (полифоничной) эстетической системы, обусловливаемой вскрытым - через реконструкцию идеальной семантической модели полифоничного текста -эстетическим кодом полифонии.

Полученные результаты доказали продуктивность исходной гипотезы, согласно которой типологическая спецификация художественного текста обеспечивается особенностями его семантической структуры. Продуктивным оказался и предложенный в исследовании метод генетической реконструкции семантической модели: через определение источников происхождения дополнительной эстетической энергии, задействованной на создание типологически особенного художественного текста.

Выявленная в диссертационном исследовании семантическая модель полифоничного текста позволила:

- реконструировать логику причинно-следственных отношений, возникающих в полифонично организованной вербальной системе, а значит, выявить принцип эстетической интеграции всех уровней полифоничного текста: эйдологического, образно-композиционного, эстетико-языкового;

- осознать функцию каждого элемента в системе других функций, то есть выстроить функциональную модель полифоничного текста;

- разработать принципы герменевтического анализа, адекватные эзотерическим свойствам полифоничных текстов.

Предложенное в исследовании понимание семантических процессов, происходящих в полифоничном тексте, позволило решить основной эстетический вопрос, который породило появление в истории вербального искусства феномена полифонии, - вопрос о принципах и механизме синтезирования разных голосов в единое эстетическое пространство.

Полученные результаты оказались существенными для определения семиотического статуса полифонии как типологически специфичной вторичной моделирующей системы. Изучение семиотических закономерностей типологически особенной эстетической системы значимо как для лингвистической семиотики и семиотики искусства, так и для семиотики как общей теории знаков, поскольку частное и общее находятся в отношениях диалектической взаимосвязанности.

Практическая ценность. Результаты, полученные в работе, имеют существенное прикладное значение: в пятой главе «Концептуальный словарь полифоничного текста как наглядная реконструкция семантической структуры полифоничного слова и текста» предлагается описание проекта концептуального словаря полифоничного текста, даются примеры разработанных словарных статей.

Материалы диссертационного исследования могут быть использованы в университетских курсах по общей и частной семиотике, лингвистической поэтике, гуманитарной герменевтике, истории русского литературного языка.

На основании проведенного исследования разработаны читаемые на филологическом отделении Российского университета дружбы народов спецкурсы для магистров-филологов: «Теория поэтического языка» и «Философия, эстетика и лингвистика полифонии».

Структура работы закономерно отвечает поставленным задачам. Диссертация состоит из введения, шести глав, заключения и списка использованной литературы.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Семантическая структура полифоничного слова и текста"

ВЫВОДЫ.

Задаваемые семантической моделью полифоничного текста отношения между высказыванием, субъектом высказывания, значением высказывания и объектом высказывания оказались столь специфичными, что привели к изменению семиотического статуса категории образа, сюжета, стиля, средств композиционной выделенности героев. Эта данность придает геометрически обозначенной семантической модели полифоничного текста обобщающую семиотическую значимость: семантическая модель предстает как семиотическая.

Именно поэтому в завершающей части диссертационного исследования формулируются и описываются особенности семиотической организации полифоничного текста и - на основании выделенных семиотических свойств - определяются принципы семиотически адекватного рассмотрения полифоничных текстов.

Семиотическая сущность полифонии виртуально обусловлена асимметрией знака (и слова-знака, и образа-знака, и текста-знака), при которой центр тяжести перенесен на означаемое, а не сосредоточивается на знаке как таковом.

Изменение семиотического статуса категории образа в эстетике полифонии выражается в снижении его семиотической самостоятельности, которое (снижение) провоцируется наличием обширных областей пересечения содержательных составляющих разных образов и тенденцией к неразличению голосов в условиях культивируемой в полифонии стилистической омонимии. В условиях отсутствия прикрепленное™ высказывания к определенному субъекту и определенному объекту такие семиотические последствия получают характер обязательных (собственно полифоничных). Для адекватного отражения семиотической реальности полифоничного текста в работе вводится понятие архиобраза. Архиобраз реконструируется через обнаружение зон смыслового схождения образов (архиобъект) и через установление факта стилистической идентификации голосов (архисубъект).

Обнаруженная семиотическая данность разрушает один из основных тезисов теории М.М. Бахтина, тезис о неслиянности сознаний. Если под сознанием понимать особенности осмысленного восприятия окружающего, с одной стороны, и одновременно систему определенных взглядов, с другой стороны, то неслиянность сознаний героев в семантической структуре текста должна получить выражение в виде непересечения содержательных составляющих образов и в первом и во втором пунктах. Однако исследование семантической реальности полифоничного текста дало иные результаты.

Осуществленная в работе реконструкция архиобраза романа «Братья Карамазовы», используемая как доказательная база выдвигаемого тезиса о снижении семиотической самостоятельности категории образа в полифоничном тексте, позволила верифицировать идеальную семантическую модель полифоничного текста на образно-композиционном уровне.

В ходе реконструкции архиобраза устанавливается зона смысловой тождественности всех Карамазовых (Федора Павловича, Мити, Ивана и Алеши), дополнительно фиксируются усиленно гомофонированные точки смыслового схождения между всеми возможными (три- и двусоставными) комбинациями четырех образов. В результате исследования становится очевидным, что семантическая структура архиобраза организовывается по принципу поля: в ядерной зоне оказываются смыслы, находящиеся на пересечении содержательных составляющих как можно большего числа образов (в идеале - всех образов), степень периферичности будет определяться снижением числа образов, находящихся в зоне смыслового схождения. Существенно отметить, что ко многим (практически ко всем) смыслам, формирующим содержательную тождественность всех Карамазовых или содержательную тождественность любой комбинации четырех образов, подключаются остальные образы романа, независимо от степени их представленности в сюжете. Это факт доказывает неприемлемость по отношению к полифоничным текстам принятого в традиционной герменевтической практике деления героев на главных и второстепенных.

Степень рассредоточения одних и тех смыслов по образам художественного текста расценивается как степень полифоничности текста.

Снижение семиотической значимости сюжетных положений становится еще одним собственно полифоничным свойством семиотической организации текста.

Семантическая реальность полифоничного текста входит в противоречие с сюжетной реальностью. В таких эстетических условиях становится недопустимым оперировать сюжетом как безусловным критерием истинности.

Спецификация семиотической организации полифоничного текста выразилась и в снижении семиотической значимости традиционных средств композиционной выделенности героев. Эта семиотическая данность полифоничного текста исследуется на примере мимических и пластических характеристик образов. Однонаправленность (то есть связанность с определенным образом) в использовании художественных средств признается неполифоничной чертой. Наоборот: чем ниже уровень избирательности в использовании какого бы то ни было художественного средства, тем выше степень полифоничности текста.

Резкое снижение дифференцирующей функции стиля, приводящее к изменению семиотического статуса этой категории, - еще одна семиотическая характеристика полифоничного текста. Необходимо отдельно отметить, что степень проявления стилистической омонимии, находящаяся в прямых зависимых отношениях со степенью развития полифоничности, является необходимым, но не достаточным показателем полифонии.

Омонимия устанавливается по таким стилистическим маркерам, как разрушение структурно-семантических стереотипов; употребление уменьшительных форм; столкновение в пределах одного контекста взаимоисключающих друг друга утверждений, исходящих от одного субъекта и направленных на один объект; каламбуры. Признаваемая достоинством полифоничного текста, стилистическая омонимия расценивается как эстетический ход, способствующий порождению 4 глобальных смыслов, не исчерпываемых одним или несколькими художественными сознаниями.

Отдельно исследуется явление взаимопроникновения голосов, становящееся еще одним фактором изменения семиотической значимости категории стиля.

В рецензии на книгу М.М. Бахтина «Проблемы творчества Достоевского» П.М. Бицилли написал: «Выдержанность принципа многоголосности сама по себе еще не создает художественного единства философского романа, каков роман Достоевского. Связаны - или нет -художественные элементы «Братьев Карамазовых», «Бесов», «Идиота» с философией Достоевского необходимой внутренней связью? Родились - или нет - эти романы вместе с этой философией в едином творческом акте? Вот вопрос, к которому подводит вплотную <.> исследование Бахтина и на который оно ответ не дает (выделено нами. - О.В.)» (Бицилли 1996, с. 637). Результаты проведенного исследования дают нам возможность позитивно ответить на вопросы, сформулированные П.М. Бицилли, и обосновать свою позицию. Эстетическая спецификация «Братьев Карамазовых», «Бесов» и «Идиота», выразившаяся в спецификации семантической структуры этих текстов, обусловлена потребностью отразить новое миропонимание, новую этическую систему. Именно эта обусловленность создает художественное единство «философского романа». Неограниченное взаимодействие смыслов становится в эстетике полифонии системообразующим принципом. Поле смыслового напряжения, действующее НАДобъектно, НАДсюжетно и НАДсубъектно, порождает центростремительную энергию, преобразующую внешнюю разрозненность мнений и стилей в эстетико-смысловое единство, называемое полифонией. Такое понимание семиотических закономерностей полифоничного текста позволяет решить проблему целостности полифоничного текста.

Теперь становится понятным то, что П.М. Бицилли назвал «основной эстетической проблемой, стоящей перед исследователем творчества Достоевского» (Бицилли 1996, с. 638): «почему мы не можем представить себе Ивана Карамазова без Дмитрия, без Алеши, без Федора Павловича <.> и почему из соединения самых разнообразных стилей все же возникает какой-то общий стиль» (Бицилли 1996, с. 638).

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Традиционно лингвистика и литературоведение подходили к изучению художественных текстов с разных позиций. «Лингвист отправляется от анализа словесной ткани текста, литературовед - от общественно-психологического понимания характера», - писал В.В. Виноградов (Виноградов 1959, с. 255). Дезинтеграция знания длительное время (с 20-х по 60-е годы прошлого века: Нерознак 1997) носила официальный характер. Однако науку движет вперед не соответствие искусственно созданным стандартам (любой ученый считает понятным то, что соответствует принятым им стандартам: Тулмин 1984), а преодоление несоответствия стандартам понимания, то есть преодоление «скандала» (Тулмин 1984). Глубокое изучение текста оказалось возможно при допущении наличия у текста своей имманентной языковой структуры, которая может быть изучена только при анализе всех уровней текста (выделено нами. -О.В.)» (Нерознак 1997, с. 6). Синтезирование лингвистического и литературоведческого знания, осуществленное в науке о языке художественной литературы, означало не вынужденную условную терпимость лингвистики и литературоведения по отношению друг к другу и не механическое сложение лингвистического и литературоведческого подходов, а возникновение качественно нового целого, превосходящего суммированные возможности лингвистики и литературоведения. Синтезирование исходно предполагает диалектические отношения части и целого.

Не принимая на веру ни одной из предлагаемых на настоящее время концепций целостности полифоничного текста, мы руководствовались не скепсисом, а обязательным требованием филологической герменевтики -понимать текст, исходя из него самого.

Раскодировать художественный текст можно, только овладев его кодами: универсально эстетическим, типологическим и индивидуальным, то есть характерным для определенного художника и еще уже - для определенного произведения этого художника. При предельно высокой степени кодировки один и тот же эстетически значимый элемент художественного текста будет закодирован одновременно универсальным шифром, типологическим и индивидуальным.

Выбрав в качестве объекта исследования полифоничные тексты, мы задались целью определить типологический статус этих текстов через выявление присущей им семантической модели и на основании выведенной модели решить вопрос о целостности. Логика рассуждений была следующей: найти в творческом наследии Ф.М. Достоевского то, что системно и принципиально иначе - в сравнении с предшествующей и параллельно существующей литературной практикой - воздействует на получателя эстетической информации, то есть на читателя, и принять найденное за полифонию. В фокусе нашего интереса оказался художественный текст как единое функциональное целое.

Полученные результаты в полной мере подтвердили предварительные ожидания и доказали продуктивность исходной гипотезы, согласно которой типологическая спецификация художественного текста определяется особенностями его семантической структуры.

Отправной точкой исследования стало представление о том, что возникновение новой эстетической системы осуществляется усилиями направленно действующей эстетической энергии. Для возникновения принципиально новой эстетической системы необходима дополнительная (типологически специфицированная) эстетическая энергия. Эстетическая энергия, задействованная на создание полифонии, возникает, как показывает исследование, за счет освобождения хорошо узнаваемых конструктов текста от стереотипных форм связанностей и стандартных зависимостей, а не за счет эстетического освоения новых языковых пространств, как это происходило в той или иной степени в предшествующей появлению полифонии литературной практике. Природа эстетики полифонии - не пространственная, а исключительно конструктивистская. Полифония породила новый способ возникновения, активизации и взаимодействия смыслов, определивший спецификацию текста на всех его условно выделяемых уровнях: эйдологическом, образно-композиционном, эстетико-языковом. Именно разрушение автоматизма связей делает их объектом познания.

Структуру идеального полифоничного текста, его модель, мы определили генетически, через выявленные источники типологически специфицированной эстетической энергии, и представили в виде распадающегося треугольника «высказывание - субъект высказывания -значение высказывания», к которому добавили еще одну не фиксируемую жестко «вершину» - «объект (точнее - объекты) высказывания»:

Схема № 4: «Идеальная семантическая модель полифоничного текста».

Понятно, что модель всегда более идеальна, чем ее реализация, чем сам текст. Чем в большей степени текст соответствует выведенной модели, тем более высокая степень полифоничности присуща этому тексту. Опираясь на реконструированную модель полифоничного текста, мы установили критерии полифонии и получили возможность объективно, предельно снизив высказывание •••.объекты высказывания зависимость от количественных и качественных показателей мнемы исследователя, оценить разные степени проявления полифонии. Степень проявления полифонии тем выше,

- чем слабее связи между высказыванием и значением высказывания, то есть чем выше семантическая переполненность (семантический объем) высказывания;

- чем слабее связи между высказыванием и субъектом высказывания, то есть чем большее число героев пользуется одним и тем же высказыванием (вне субъектной дифференциации значений), а значит, чем большее число образов становится реализациями одного и того же архисубъекта (архиобраза, выполняющего функцию субъекта высказывания);

- чем слабее связи между высказыванием и объектом высказывания, то есть чем большее число объектов высказывания (образов) характеризуется одним и тем же высказыванием (вне дифференциации значений), а значит, чем большее число образов становится реализациями одного и того же архиобъекта (архиобраза, выполняющего функцию объекта высказывания).

Реконструированная семантическая модель полифоничного текста позволила нам свести казавшиеся разрозненными свойства полифоничного текста в теоретически обоснованную и доказуемую на эмпирическом материале причинно-следственную последовательность, которая обозначает общий вектор действия эстетики полифонии: от ослабления связей в семантическом многоугольнике «высказывание - субъект высказывания -значение высказывания - объект высказывания» - к свободе и объемности смысла; от объемности смысла - к условности форм речи; от условности внешних форм монолога и диалога - к сущностным оппозициям, к тотальной диалогизации; от диалогизации - к объективизации субъекта; от объективизации субъекта - к неизбежности появления «двойника».

Реконструированная семантическая модель, как показывает исследование, задает сквозное, то есть реализуемое на всех уровнях художественного текста, направление действия типологически специфицированной эстетической энергии: «Единство текста как неделимого знака обеспечивается всеми уровнями его организации <.>» (Лотман 1972, с. 115). Выведенный вектор действия полифонии определяет эстетическую спецификацию каждого условно выделямого уровня художественного текста и обеспечивает эстетическую интеграцию всех уровней.

Семантическая модель полифоничного 'текста обусловила его функциональную модель. Следуя системно-функциональному подходу, задаваемому наукой о языке художественной литературы, мы установили функции каждого отдельного признака в системе функций других признаков полифоничного текста и вскрыли внутреннюю причинность анализируемых текстов.

Семантическое и семиотическое развертывание и развитие смыслов и уровня текста и уровня слова вносит новое понимание - свободу смысла (прежде всего, от внешней формы), задает новые соотношения в семантическом многоугольнике, обусловливая тем самым понимание текста как процесса, как творческой деятельности.

Семантическая структура полифоничного текста определяет, в свою очередь, семантическую структуру полифоничного слова. Соотнесенность понятия «полифоничное слово» с понятиями «идиоглосса» и «ключевое слово» выражается формулой «идиоглосса с ключевое слово с полифоничное слово»: для того чтобы слово, уже маркированное как идиоглосса и - дополнительно - как ключевое, было признано собственно полифоничным, необходимо установить - как минимум - наличие существеннейшего ослабления соотнесенности между высказыванием и значением высказывания, которое достигается, во-первых, отсутствием ограничений в значениях, покрываемых одной и той же буквенной последовательностью, и, во-вторых, равносильной актуализацией всех (включая противоположные и несовместимые) значений на протяжении линейного развертывания текста. Идеальное полифоничное слово, помимо ослабления связей между высказыванием и его значением, обнаружит ослабление связей между высказыванием и субъектом высказывания и между высказыванием и объектом высказывания.

Тенденция к равномерной актуализации значений полифоничного слова (в идеале - всех значений) приведет к Гипертрофии ядерной зоны и сужению (в идеале - исчезновению) периферийной зоны: неполифоничное слово полифоничное слово

Схема №5: «Семантическая структура полифоничного слова в сравнении с семантической структурой неполифоничного слова».

Равномерная актуализация будет иметь глобальные последствия: Текст и Читатель уравняются в правах с Писателем. Если автора интересует Истина, а не субъективная точка зрения на нее, он осуществит (скорее всего -подсознательно) равносильную актуализацию смыслов. Сомнение, ирония, очевидная абсурдность, прямое отрицание, явное несоответствие сюжету, вопросительная форма не уничтожают положительного смысла. Полифония не исключает, а присоединяет. Срабатывает тенденция к устранению дизъюнкции.

Присущая полифонии объемность смысла (семантическая переполненность, возникающая за счет способности одной и той же буквенно-звуковой последовательности покрывать собой любые значения вне каких бы то ни было ограничений) призвана передать представление о невозможности абсолютного познания Истины (Смысла). Неограниченное расширение содержательного объема слова (и образа), дающее беспрецедентные возможности для взаимодействия смыслов, также обеспечивается тенденцией к устранению дизъюнкции.

Задаваемое семантической моделью полифоничного текста разрушение традиционных связей между высказыванием, субъектом высказывания, значением высказывания и объектом высказывания качественно изменило семантические и прагматические возможности художественного текста. Эти изменения отражают понятия свободы смысла и объемности смысла.

На композиционном уровне полифония получит дополнительную энергетическую поддержку: вспомогательный источник эстетической энергии возникнет за счет уничтожения внешней мотивировки при появлении и сцеплении элементов композиционно значимых структур и самих композиционно значимых структур. Вспомогательный источник полифонично маркированной эстетической энергии генерируется основным источником.

Использование внешне не мотивированных высказываний, позволяющих предельно экономно - вне связи с логикой конкретной сюжетной ситуации - выйти на формирование глобального смысла, становится одним из ведущих конструктивных принципов семантической организации полифоничного текста.

Так внешняя немотивированность высказываний становится в условиях полифонии типологически маркированным способом актуализации концептуально значимого смысла. Смысл не только преодолевает линейную действительность текста, но и опережает ее. В полифонии пространство -знак вечности - довлеет над временем. Центром эстетически значимого в полифонии оказывается смысл, освобождающийся от привычных форм зависимости.

Стремление к точности и объективности обусловило осуществленную в работе многостепенную верификацию реконструированной семантической модели полифоничного текста. Верификационные действия многократно подтвердили предвосхищенный смысл.

Истинность реконструированной идеальной семантической модели полифоничного текста была удостоверена выявленными особенностями формирования смыслового потока полифоничного текста. Предполагаемые идеальной моделью свойства полифоничного текста обусловили необходимость последовательного осуществления двух типов операционных действий: первичного аналитического разложения смыслового потока и последующего синтезирования.

Поскольку в полифоничном тексте разные герои пользуются одними и теми же высказываниями (с широчайшим спектром значений) и в отношении самих себя, и в отношении других героев, существеннейшим вопросом полифонии становится вопрос содержательной идентификации/дифференциации образов. Без установления объективно доказанных смысловых отношений, существующих между образами, невозможно реконструировать семантическую структуру конкретного текста. Примененный логико-математический метод анализа - теория множеств -позволил считать полученный результат чистым, то есть объективно существующим, а значит, свободным от особенностей психического опыта исследователя.

Исходя из теории множеств, смыслы, которые являются разрешением обозначенной проблемы идентификации/дифференциации, могут быть представлены как истина, находящаяся на пересечении смысловых потоков, возникающих при обозначении анализируемых текстовых реальностей (образов). В полифоничном тексте разные образы окажутся на пересечении смысловых потоков, исходящих от одной и той же комбинации субъектов. Возникающая симметрия смысловых потоков безукоризненно соответствует семантической модели полифоничного текста, согласно которой одними и теми же высказываниями пользуются разные герои (в идеале: все герои произведения) в отношении разных героев (в идеале: в отношении всех героев).

Смысловые потоки образуют множества. Нахождение области пересечения множеств послужит объективной базой для идентификации образов. Установление области симметрической разности множеств позволит представить с высокой степенью точности дифференцирующие признаки героев.

В ходе анализа смыслового потока полифоничного текста были выявлены основные семантические тенденции полифоничного текста: тенденция к устранению дизъюнкции; тенденция к созданию оппозиций с нулевым членом; тенденция к порождению бессубъектных смыслов; тенденция к разрушению структурно-семантических стереотипов.

Выявленная спецификация категории стиля в условиях полифонии стала следующим существенным результатом верификационных усилий.

В полифонично организованном пространстве категория стиля меняет свою функциональную направленность. Стиль перестает выполнять характерологическую, а значит, дифференцирующую функцию, затрудняя или делая невозможной атрибуцию героя по стилистическим показателям его речи.

В условиях не ограниченной внешней формой свободы смыслов полифония превращает стиль из субстанции в смыслообразующую и смыслопреобразующую силу, имеющую вектор действия. Стилистический контекст меняет содержание смысловых потоков, а значит, меняет все параметры взаимодействия этих потоков, то есть те оппозиции, которые лежат в основе семантической структуры определенного текста.

Исходя из индуктивно выведенной модели полифоничного текста, мы в обратном направлении оценили творческое наследие Ф.М. Достоевского. Результатом стало признание только одного произведения - романа «Братья Карамазовы» - законченно полифоничным, а значит, таким, в котором каждая «вершина» упомятого нами многоугольника склонна пребывать в состоянии незакрепленности по отношению к другим «вершинам».

Интерпретация текста невозможна без извлечения имеющейся в тексте структуры. Осознание имманентной структуры полифоничного текста позволило вскрыть функциональную взаимозависимость типологически особенной формы и типологически особенного содержания. Использование в качестве материала исследования не только текста с высокой степенью полифоничности, но и текстов с умеренной полифоничностью (романов «Идиот» и «Бесы») позволило нам выделить смысловую постоянную полифонично организованных вербальных произведений искусства, которую мы определили как десакрализацию смыслов, составляющих общепринятую на конкретный исторический момент этическую картину мира.

Десакрализация - обязательная составляющая функциональной модели полифоничного текста. Полифония выражает такие смыслы, которые на определенном историческом отрезке времени могут быть выражены только в технике полифонии или остаться невыраженными вообще.

Осуществленная в работе реконструкция динамической картины десакрализационных процессов, происходящих в прецедентных полифоничных текстах, дала герменевтически существенные результаты: в ходе реконструкции была выявлена логика семантического развития созданных Ф.М. Достоевским текстов, а значит, был объективно оценен характер эйдологической преемственности произведений создателя эстетики полифонии.

Выведение типологически обусловленной смысловой постоянной имеет высокую герменевтическую ценность, так как из множественных интерпретаций, которым подвергается текст, типологическая интерпретация, как интерпретация, обусловленная внутренней структурой самого текста, оказывается одной из самых достоверных.

Поскольку художественный знак, помимо предметно-логической информации, способен передавать информацию о самой кодирующей системе, а эстетический код полифонии не лежит на поверхности, в работе предлагается проект концептуального словаря полифоничного текста, принципы организации которого продиктованы реконструированной идеальной семантической моделью полифоничного текста. Концептуальный словарь обусловлен не просто текстом, а типологически специфичным текстом. Основная задача словаря - не просто дать значения, а научить читателя понимать эти значения: «Значение можно знать, понимание же значений есть особый тип понимания - синтезирующее понимание» (Богин 1995, с.8).

Семантическая структура полифоничного слова полностью определяется текстом. Параметрические характеристики не работают в полифоничном тексте, а в качестве контекста для выявления отдельных смыслов необходимо рассматривать весь текст. Раскрытие текстового значения высказывания (в интересующем нас случае - концептуально отягощенного, формирующего апокрифическую этическую картину мира) должно сопровождаться представлением не только всей парадигмы контекстуальных значений, но и полной парадигмы субъектов и объектов высказывания, поскольку идеальная модель полифоничного текста предполагает отношения свободного перехода любого значения концептуально значимого высказывания от одного субъекта высказывания к другому с одного объекта высказывания на другой.

Такой способ представления значений позволит выйти на семиотически грамотное восприятие образно-композиционного уровня полифоничного текста и далее - на обоснованную интерпретацию эйдологического уровня: будучи эстетическим феноменом, значение вместе со своим знаком становится формой выражения образно-композиционной структуры текста и - через систему образов - способом воспроизведения идейно-эстетического содержания. Об этом свойстве эстетического знака JI.A. Новиков писал: «В этом смысле эстетический знак является всегда композиционным и идеологическим, носителем структуры и идеи целого» (Новиков 2001, с. 41). Значение полифоничного слова и полифоничного текста трактовалось в работе с позиций поэтической семантики: как семантическая и эстетическая категория.

Задаваемые семантической моделью полифоничного текста отношения между высказыванием, субъектом высказывания, значением высказывания и объектом высказывания оказались столь специфичными, что привели к изменению семиотического статуса образа, стиля, сюжета, средств композиционной выделенное™ героев. Эта данность придает геометрически обозначенной семантической модели полифоничного текста обобщающую семиотическую значимость: семантическая модель предстает как семиотическая. Именно поэтому в завершающей части диссертационного исследования рассматриваются особенности семиотической организации полифоничного текста и - на основании выделенных семиотических свойств определяются принципы семиотически адекватного толкования полифоничных текстов.

Изменившийся в условиях полифонии семиотический статус этих категорий разрушает инерцию читательского ожидания и резко сокращает избыточность текста, предельно усиливая его информативность.

Не учесть новую семиотическую реальность значило бы допустить основную герменевтическую ошибку: проинтерпретировать текст не на том языке, на каком он был создан.

Осуществленное исследование дает представление о полифонии как о целостной эстетической системе, обладающей специфическими семиотическими закономерностями. Семиотическая сущность полифонии обусловливается асимметрией знака (слова-знака, образа-знака, текста-знака), при которой центр тяжести переносится на означаемое, а не фокусируется на знаке как таковом. Основным принципом структурной организации полифоничного текста становится освобождение от традиционных форм связанностей. Семантическая организация полифоничного текста подавляет любую внешнюю прагматику. Эстетика полифонии - эстетика свободы.

Идеал понимания составит «понимание повторимых элементов и неповторимого целого» (Бахтин 1979, с. 347). Полагаем, что предложенное в исследовании понимание семантических процессов, происходящих в полифоничном тексте, решает вопрос о принципах и механизме синтезирования разных голосов в единое эстетическое пространство, а значит, решает проблему целостности - основную эстетическую проблему полифонии. Смыслы взаимодействуют друг с другом вне связанности с конкретными голосами, вне направленности на конкретный объект и вне обусловленности прагматикой сюжета. Голосами «разных» героев формируются единые смыслы, ведущие к познанию Символов. НАДсубъектное, НАДобъектное и НАДсюжетное взаимодействие смыслов создает поле чрезвычайного смыслового напряжения, которое порождает центростремительную энергию, преобразующую внешнюю разрозненность мнений и стилей в эстетико-смысловое единство.

355 .

Список научной литературыВалентинова, Ольга Ивановна, диссертация по теме "Русский язык"

1. Аймермахер К. Знак. Текст. Культура. М.: Дом интеллектуальной книги, 1998.-258 с.

2. Аменицкий Д.А. Психиатрический анализ Николая Ставрогина. М.: Б.И., 1919.-13 с.

3. Антоний, митрополит Киевский и Галицкий (Храповицкий А.П.) Словарь к творениям Достоевского. София: Российско-болг. книгоизд-во, 1921. -185 с.

4. Арутюнова Н.Д. Стиль Достоевского в рамке русской картины мира // Поэтика, стилистика, язык и культура. Памяти Т.Г. Винокур. М., 1996. -С. 61-90.

5. Аскольдов С. А. Психология характеров у Достоевского // Ф.М.Достоевский: Статьи и материалы / Под ред. А.С. Долинина. М.-Л., 1924.-Сб. 2.-С. 5-27.

6. Аскольдов-Алексеев С.А. Концепт и слово // Русская словесность: От теории словесности к теории текста. Антология / Под общей ред. В.П. Нерознака. М., 1997. - С. 267-279.

7. Бабенко Л.Г., Казарин Ю.В. Лингвистический анализ художественного текста. Теория и практика: Учебник, практикум. 3-е изд. - М.: Флинта: Наука, 2005.-496 с.

8. Барт Р. Избранные работы: Семиотика. Поэтика. М.: Прогресс, универс., 1994.-615 с.

9. Бахтин М.М. Проблемы творчества Достоевского. Л.: Прибой, 1929. -244 с.

10. Бахтин М.М. Проблемы поэтики Достоевского. М.: Худ. лит-ра, 1972. -470 с.

11. Бахтин М.М. Вопросы литературы и эстетики: исследования разных лет. -М.: Худ. литер., 1975. 502 с.

12. Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества: Сборник избранныхлтрудов. М.: Искусство, 1979. - 423 с.

13. Белый А. Символизм. Книга статей. М.: Мусагет, 1910. - 633 с.

14. Белый А. Арабески. Книга статей. М.: Мусагет, 1911а. - 501 с.

15. Белый А. Трагедия творчества. Достоевский и Толстой. М.: Мусагет, 19116.-54 с.

16. Белый А. Мастерство Гоголя. М.: МАЛП, 1996. - 351 с.

17. Бем А.Л. Тайна личности Достоевского // Православие и культура: Сборник религиозно-философских статей / Под ред. В.В. Зеньковского. -Берлин, 1923.-С. 181-196.

18. Бем А.Л. Вместо предисловия // О Достоевском / Под ред. А.Л. Бема. -Прага, 1933.-Т. 2.-С. 3-5.

19. Бем А.Л. У истоков творчества Достоевского. Грибоедов, Пушкин, Гоголь, Толстой и Достоевский // О Достоевском / Под ред. А.Л. Бема. -Прага, 1936.-Т.3.-215 с.

20. Бердяев Н.А. Католический модернизм и кризис современного сознания // Русская мысль. 1908. - Кн. 9. - С. 80-94.

21. Бердяев Н.А. Миросозерцание Достоевского. Прага: Американское изд-во, 1923.-238 с.

22. Бердяев Н.А. Философия свободы. Смысл творчества. М.: Правда, 1989. - 607 с.

23. Бердяев Н.А. Откровение о человеке в творчестве Достоевского // О Достоевском: Творчество Достоевского в русской мысли 1881-1931 гг. Сборник статей. М., 1990. - С. 215-233.

24. Бицилли П.М. Почему Достоевский не написал «Жития великого грешника» // о Достоевском / Под ред. А.Л. Бема. Прага, 1933. - Т. 2. -С. 25-30.

25. Бицилли П.М. Трагедия русской культуры // Бицилли П.М. Избранные труды по филологии. М., 1996а. - С. 147-158.

26. Бицилли П.М. К вопросу о внутренней форме романа Достоевского // Бицилли П.М. Избранные труды по филологии. М., 19966. - С. 483-549.

27. Бицилли П.М. М.М. Бахтин. Проблемы творчества Достоевского: Рецензия // Бицилли П.М. Избранные труды по филологии. М., 1996в. - С. 636-638.

28. Богин Г.И. Филологическая герменевтика. Калинин: КГУ, 1982. - 86 с.

29. Богин Г.И. Герменевтический круг как техника понимания текста // Текст: структура и анализ. М., 1989. - С. 18-31.

30. Богин Г.И. Конструкты интерпретации: смысл, значение, содержание // Семантика слова, образа, текста: Тезисы международной конференции. -Архангельск: Изд-во Поморского пед. ин-та им. М.В. Ломоносова, 1995. С. 8-9.

31. Бойко Н.В. Категория «образа автора» в современной литературной критике. Лингвистический аспект: Автореф. дис. . канд. филол. наук. -Харьков, 1982.-25 с.

32. Болотнова Н.С. Лексическая структура художественного текста в ассоциативном аспекте. Томск: Изд-во Томского пед. института, 1994. -210 с.

33. Болотнова Н.С. Филологический анализ текста. Томск: Томский гос. пед. ун-т, 2001. - 129 с.

34. Болотнова Н.С. Коммуникативная стилистика художественного текста // Стилистический энциклопедический словарь русского языка / Под ред. М.Н. Кожиной. М, 2003. - С. 157-162.

35. Болотнова Н.С., Бабенко И.И., Васильева А.А. и др. Коммуникативная стилистика художественного текста: лексическая структура и идиостиль / Под ред. проф. Н.С. Болотновой. Томск: Изд-во Том. гос. пед. ун-та, 2001. -331 с.

36. Будагов Р.А. Писатели о языке и язык писателей. М.: Изд-во МГУ, 1984. -280 с.

37. Будагов Р.А. Художественное произведение и его язык // Науч. доклад высш. шк. Филол. науки. - 1985. - № 4. - С. 3-16.

38. Булгаков С.Н. Русская трагедия. О «Бесах» Ф.М. Достоевского // Русская мысль. 1914. - № 4, отд. II. - С. 1-26.

39. Булгаков С.Н. Что дает современному сознанию философия Вл. Соловьева // Книга о Владимире Соловьеве. М., 1991. - С. 389-447.

40. Буянова Л.Ю. Художественный дискурс: границы семиотического пространства // Язык в мире и мир в языке: Материалы международной научной конференции. Краснодар, 2001. - С. 17-19.

41. Буянова Л.Ю. Художественный текст как пространство концептуализации мира: когнитивно-интерпретационный аспект // Русский язык и межкультурная коммуникация. Пятигорск, 2003. - С. 10-24.

42. Валентинова (Владимирская) О.И. О возможных мотивах изъятия главы «У Тихона» из романа Ф.М. Достоевского «Бесы» // Русская речь. 1990. -№4. - С.130-134.

43. Валентинова (Владимирская) О.И. Теория поэтического языка. Спецкурс для филологов-магистров. Учебно-методическое пособие. М.: РУДН, 1995. - 52 с.

44. Вежбицка А. Метатекст в тексте // Новое в зарубежной лингвистике. -Вып. 8.-М., 1978.-С. 402-421.

45. Веселовский А.Н. Историческая поэтика. Л.: Гослитиздат, 1940. - 648 с.

46. Ветловская В.Е. Развязка в «Братьях Карамазовых» // Поэтика и стилистика русской литературы: Памяти академика В.В. Виноградова. Л., 1971.-С. 195-203.

47. Виноградов В.В. Наука о языке художественной литературы и ее задачи: На материале русской литературы. М.: Изд-во АН СССР, 1958. - 51с.

48. Виноградов В.В. О языке художественной литературы. М.: Гослитиздат, 1959.-654с.

49. Виноградов В.В. Проблема авторства и теория стилей. М.: Гослитиздат, 1961.-614с.

50. Виноградов В.В. Стилистика. Теория поэтической речи. Поэтика. М.: Изд-во АН СССР, 1963. - 255 с.

51. Виноградов В.В. О теории художественной речи. М.: Высшая школа, 1971.-238 с.

52. Виноградов В.В. К морфологии натурального стиля. Опыт лингвистического анализа петербургской поэмы «Двойник» // Виноградов В.В. Избранные труды. Поэтика русской литературы. М., 1976. - С. 101140.

53. Виноградов В.В. О языке художественной прозы: Избранные труды. М.: Наука, 1980.-360 с.

54. Винокур Г.О. Филологические исследования: Лингвистика и поэтика. -М.: Наука, 1990.-452 с.

55. Винокур Г.О. О языке художественной литературы. М.: Высш. шк., 1991. 447 с.

56. Волынский А.Л. Достоевский: Критические статьи. 2-е изд. - Спб.: Обществ, польза, 1909. - 367 с.

57. Выготский Л.С. Мышление и речь. М.: Лабиринт, 1999. - 350 с. Выготский Л.С. Психология искусства. - М.: Искусство, 1956. - 572 с.

58. Вышеславцев Б.П. Русская стихия у Достоевского. Берлин: Обелиск, 1923.-54 с.

59. Гадамер Х.-Г. Истина и метод: Основы философской герменевтики. М.: Прогресс, 1988.-699 с.ф

60. Гадамер Г.Г. Актуальность прекрасного. М.: Искусство, 1991. - 366 с.

61. Гальперин И.Р. Текст как объект лингвистического исследования. М.: Наука, 1981.- 139 с.

62. Гей Н.К. Художественность литературы. Поэтика. Стиль. М.: Наука, 1975.-471 с.

63. Гинзбург E.JI. Идиоглосса: к вопросу о выразительности контекста // Слово Достоевского. -М.: Азбуковник, 2001. С. 324-353.

64. Горанов К. Художественный образ и его историческая жизнь. М.: Искусство, 1970. - 519 с.

65. Горшков А.И. Русская словесность: от слова к словесности. М.: Просвещение, 1996. - 336 с.

66. Григорьев В.П. Поэтика слова. М.: Наука, 1979. - 343 с.

67. Григорьев В.П. О задачах лингвистической поэтики // Изв. АН СССР. Сер. лит. и яз. 1966.-№6.-С. 35-41.

68. Григорьев В.П. Из прошлого лингвистической поэтики и интерлингвистики. М.: Наука, 1993. - 172 с.

69. Григорьев В.П. Язык как творчество: Сборник научных трудов. М.: ИРЯ, 1996.- 1996.-365 с.

70. Григорьева А.Д. Слово в поэтическом тексте // Изв. АН СССР. Сер. лит. и яз. 1976. - Т. 35. - № 3. - С. 252-259.

71. Гроссман Л.П. Путь Достоевского // Творчество Достоевского: Сборник статей и материалов / Под ред. Л.П. Гроссмана. Одесса, 1921.-С. 83-108.

72. Гроссман Л.П. Поэтика Достоевского. М.: Гос. Акад. худ. наук, 1925. -192 с.

73. Гуковский Г.А. Реализм Гоголя. -М.; Л.: Гослитиздат, 1959. 531 с.

74. Гуковский Г.А. Изучение литературного произведения в школе: Методологические очерки о методике. М.-Л.: Просвещение, 1966. - 266 с.

75. Гюйо Ж.М. Искусство с социологической точки зрения. Спб.: Знание, 1900.-464 с.

76. Денисенко В.Н. Функциональная структура семантического поля // Филологические науки. 1999. - № 1.- С. 4-9.

77. Джоунс Малкольм В. Достоевский после Бахтина: Исследование фантастического реализма Достоевского. Спб.: Акад. Проект, 1998. - 252 с.

78. Долинин А.С. Исповедь Ставрогина (в связи с композицией «Бесов») // Литературная мысль. Пг., 1922. - С. 139-162.

79. Достоевский: Эстетика и поэтика: Словарь-справочник под ред. Г.К. Щенникова. Челябинск: Металл, 1997. - 270 с.

80. Достоевский и Православие. М.: Отчий дом, 1997. - 315 с.

81. Евнин Ф.И. Реализм Достоевского // Проблемы типологии русского реализма. М., 1969. - С. 408-454.

82. Жинкин Н.И. Язык. Речь. Творчество: Исследования по семиотике, психолингвистике, поэтике. М.: Лабиринт, 1998. - 364 с.

83. Жирмунский В.М. Вопросы теории литературы: Статьи 1916-1926 гг. -Л.: Academia, 1928. 357 с.

84. Закржевский А. Карамазовщина. Психологические параллели: Достоевский, Валерий Брюсов, В.В.Розанов, М. Арцыбашев. Киев: Б.И., 1912.-357 с.

85. Замотин И.И. Ф.М. Достоевский в русской критике: Часть первая 18461881. Варшава: Тип. окружного штаба, 1913. - 334 с.

86. Захаров В.Н. Система жанров Достоевского: типология и поэтика. Л.: Изд-во ЛГУ, 1985.-209 с.

87. Зеньковский В.В. Гоголь и Достоевский // О Достоевском / Под ред. А.Л. Бема. Прага, 1929. - Т. 1. - С. 65-76.

88. Иванов В.В. Предисловие // Симпозиум по структурному изучению знаковых систем: Тезисы докладов. М., 1962. - С. 3-9.

89. Иванов В.В. Значение идей М.М. Бахтина о знаке, высказывании и диалоге для современной семиотики // Труды по знаковым системам: Ученые записи Тартуского университета. Тарту, 1973. - с. 5-44.

90. Иванов Вяч.И. Дионис и прадионисийство. Баку: 2-я гос. Тип., 1923. -303 с.

91. Иванчикова Е.А. Синтаксис художественной прозы Достоевского. М.: Наука. 1979.-287 с.

92. Иванчикова Е.А. Категория «образа автора» в научном наследии В.В. Виноградова // Известия АН СССР. Серия лит. и яз.- 1985. Т. 44. - № 2. -С. 123-134.

93. Иванчикова Е.А. Как говорят герои Достоевского // // Поэтика, стилистика, язык и культура. Памяти Т.Г. Винокур. М., 1996. - С. 90-97.

94. Иванчикова Е.А. Пушкин и Достоевский: «мышление литературными стилями» // Слово Достоевского. М., 2001. - С. 32-41.

95. Ивлев Д.Д. К вопросу о методах оценки и анализа литературного произведения // Актуальные проблемы теории и истории литературы XX века.-Рига, 1966.-С. 136-154.

96. Ивлев Д.Д. Формальная школа и проблема единоцелостного анализа художественного произведения // Актуальные проблемы теории и истории литературы XX века. Рига, 1966. - С. 31-49.

97. Как мы пишем (Очерки технологии литературного мастерства). JL: Изд-во писателей в Ленинграде, 1930. - 217 с.

98. Караулов Ю.Н. Словарь Достоевского и изучение языка писателя (в качестве предисловия) // Слово Достоевского. М., 2001а. - С. 5-31.

99. Караулов Ю.Н. С позиций рецептивной языковой лингвистики: идиоглосса в структуре текста и в восприятии читателя // Слово Достоевского. М., 20016. - С. 362-383.

100. Караулов Ю.Н. Понятие идиоглоссы и словарь языка Достоевского // Слово Достоевского. М., 2001 в. - С. 424-444.

101. Кирпотин В.Я. Мир Достоевского: Этюды и исследования. М.: Сов. писатель, 1980. - 376 с.

102. Клейман Р.Я. Художественные константы Достоевского в контексте исторической поэтики: Автореф. дис. . д-ра филол. наук // Спб., 1999. -42 с.

103. Клюканов И.Э. Семантическая структура художественного текста и перевод // Семантика целого текста: Тезисы выступления на совещании / АН

104. СССР. Ин-т языкознания. Одесский госуд. ун-т им. И.И. Мечникова. М., 1987.- С. 75.

105. Ковтунова И.И. Поэтический синтаксис. М.: Наука, 1986. - 206 с.

106. Кожевникова Н.А. О роли лейтмотивов в организации художественного текста // Стилистика художественной речи: Межвуз. тем. сб. Саранск, 1979. - С. 40-60.

107. Кожевникова Н.А. О соотношении типов повествования в художественных текстах // Вопросы языкознания. 1985. - № 4. - С. 104-114.

108. Козин А. Усекновенная глава // Ф.М. Достоевский У Тихона: Пропущенная глава из романа «Бесы». New York, 1964. - С. 5-24.

109. Колесов В.В. Философия русского слова. Спб.: ЮНА, 2002. - 448 с.

110. Колшанский Г.В. Контекстная семантика. М.: Наука, 1980. - 149 с.

111. Комарович B.J1. Ненаписанная поэма Достоевского // Ф.М. Достоевский: Статьи и материалы / Под ред. А.С. Долинина. M.-JL, 1922. - Сб. I. - С. 177-207.

112. Корман Б.О. Изучение текста художественного. М.: Просвещение, 1972.- 110 с.

113. Кроче Б. Эстетика как наука о выражении и как общая лингвистика.- М.: Интрада, 2000. 160 с.

114. Купина Н.А. Смысл художественного текста и аспекты лингвистического анализа. Красноярск: Изд-во Краснояр. ун-та, 1983. -160 с.

115. Кухаренко В.А. Интерпретация текста. М.: Просвещение, 1988. - 188 с.

116. Лапшин И.И. Эстетика Достоевского. Берлин: Обелиск, 1923. - 103 с.

117. Лапшин И.И. Как сложилась легенда о великом инквизиторе // О Достоевском / Под ред. А.Л. Бема. Прага, 1929. - Т. I. - С. 125-139.

118. Ларин Б.А. Эстетика слова и язык писателя: Избранные статьи. Л.: Худ лит-ра, 1974.-285 с.

119. Левинтова Е.Н. Существующие и возможные герменевтические подходы к вопросу о жанре // Общая стилистика и филологическая герменевтика: Сборник научных трудов. Тверь, 1991. - С. 21-34.

120. Леонтьев А. А. Высказывание как предмет лингвистики, психолингвистики и теории коммуникации // Синтаксис текста. М., 1979. -С. 18-36.

121. Леонтьева Н.Н. Построение семантического пространства текста // Семантика целого текста: Тезисы выступления на совещании / АН СССР. Инт языкознания. Одесский госуд. ун-т им. И.И. Мечникова. М., 1987. - С. 97.

122. Лихачев Д.С. «Предисловный рассказ» Достоевского // Поэтика и стилистика русской литературы: Памяти академика В.В. Виноградова. Л., 1971.-С. 189-194.

123. Лихачев Д.С. Концептосфера русского языка // Русская словесность: От теории словесности к теории текста. Антология / Под общей ред. В.П. Нерознака. М., 1997. - С. 280-287.

124. Лосев А.Ф. Диалектика мифа // Лосев А.Ф. Миф. Число. Сущность. М., 1994а.-С. 5-216.

125. Лосев А.Ф. Самое само // Лосев А.Ф. Миф. Число. Сущность. М., 19946.-С. 299-526.

126. Лосев А.Ф. Диалектика художественной формы // Лосев А.Ф. Форма. Стиль. Выражение. -М., 1995. С. 5-296.

127. Лотман Ю.М. О проблеме значений во вторичных моделирующих системах // Труды по знаковым системам II: : Ученые записки Тарт. ун-та. -Вып. 181. Тарту, 1965. - С. 21-59.

128. Лотман Ю.М. О метаязыке типологических описаний культуры // Труды по знаковым системам IV: Ученые записки Тарт. ун-та. Вып. -236. -Тарту, 1969. - С. 460-477.

129. Лотман Ю.М. Структура художественного текста. М.: Искусство, 1970. -384 с.

130. Лотман Ю.М. Анализ поэтического текста: структура стиха. Л.: Просвещение, 1972.-272 с.

131. Лотман Ю.М. Внутри мыслящих миров. Человек текст - семиосфера -история. - М.: Языка русской культуры, 1996. - 447 с.

132. Лотман Ю.М., Успенский Б.А. Условность в искусстве // Философская энциклопедия. Т.5. - М., 1970. - С. 287-288.

133. Лотман Ю.М., Успенский Б.А. О семиотическом механизме культуры // Труды по знаковым системам V: Ученые записки Тарт. ун-та. Вып. 284. -Тарту, 1971.-С. 144-166.

134. Магомедова М.Д. Полифония // Бахтинский тезаурус. М., 1997. -С. 164-174.

135. Мережковский Д.С. Л.Толстой и Достоевский // Мережковский Д.С. Л.Толстой и Достоевский. Вечные спутники. М., 1995. - С. 7-350.

136. Мочульский К.В. Гоголь. Соловьев. Достоевский / Сост. и послесл. В.М. Толмачева. М.: Республика, 1995. - 607 с.

137. Мукаржовский Я. Литературный язык и поэтический язык // Пражский лингвистический кружок: Сборник статей / Сост., ред. и предисл. Н.А. Кондрашова. М, 1967. - С. 406-431.

138. Нерознак В.П. Теория словесности: старая и новая парадигма: Вступительная статья // Русская словесность: От теории словесности к теории текста. Антология / Под общей ред. В.П. Нерознака. М., 1997. - С. 5 -8.

139. Ницше Ф. Антихрист. Спб.: Прометей, 1907. - 155 с.

140. Новиков Л.А. Художественный текст и его анализ. М.: Русский язык, 1988.-304 с.

141. Новиков Л.А. Эстетические аспекты языка. Miscellanea // Новиков Л.А. Избранные труды. Т. 2. - М., 2001. - 842 с.

142. Новикова A.M. Ассоциативные поля в языке и структуре художественного текста: Автореферат дис. . канд. филол. наук. М., 1998. -19 с.

143. Оборина М.В. Герменевтика и интерпретация художественного текста // Общая стилистика и филологическая герменевтика: Сборник научных трудов. Тверь, 1991. - С. 4-21.

144. Овчинникова И.Г. Ассоциативное поле ключевого слова как детерминант семантической структуры текста // Семантика целого текста: Тезисы выступления на совещании / АН СССР. Ин-Т языкознания. Одесский госуд. ун-т им. И.И. Мечникова. М., 1987. - С. 124.

145. Одиноков В.Г. Типология образов в художественной системе Ф.М. Достоевского. Новосибирск: Наука, 1981. - 145 с.

146. Онипенко Н.А. Три параметра лингвистической интерпретации текста //х

147. Текст. Интертекст. Культура: Сборник докладов международной научной конференции (Москва, 4-7 апреля 2001 г.) / РАН, Ин-т рус. яз. им В.В. Виноградова / Ред.-сост. В.П. Григорьев, Н.А. Фатеева. М., 2001. - С. 9-23.

148. Павлович Н.В. Образная парадигма как компонента семантической структуры текста // Семантика целого текста: Тезисы выступления на совещании / АН СССР. Ин-т языкознания. Одесский госуд. ун-т им. И.И. Мечникова.-М., 1987.-С. 127.

149. Переверзев В.Ф. Творчество Достоевского. М.: Совр. проблемы, 1912. - 367 с.

150. Потебня А.А. Эстетика и поэтика. М.: Искусство, 1976. - 614 с.

151. Потебня А.А. Слово и миф. М.: Правда, 1989. - 624 с.

152. Проблемы семантики предложения: выраженный и невыраженный смысл: Тезисы краев, науч. конф. / Отв. ред. Сковородников А.П. -Красноярск: Изд-во Краснояр. ун-та, 1986. 157 с.

153. Прохоров Ю.Е. Действительность. Текст. Дискурс. М.: Флинта: Наука, 2004.-221 с.

154. Прохоров Ю.Е. В поисках концепта. М.: Икар, 2000. - 200 с.

155. Рикер П. Конфликт интерпретаций: Очерки о герменевтике. М.: Моск. фил ос. фонд, 1995. - 411 с.

156. Розанов В.В. Легенда о Великом Инквизиторе Ф.М. Достоевского. Опыт критического комментария. 2-е изд. - СПб.: Тип. М. Меркушева, 1902. -178 с.

157. Розанов В.В. На лекции о Достоевском // Опыты: Литературно-философский сборник.-М., 1990.-С. 316-323.

158. Розанов В.В. О понимании. Спб: Наука, 1994. - 539 с.

159. Рубакин Н.А. Психология читателя и книги: Краткое введение в библиологическую психологию. М. - Л.: Госуд. изд-во, 1929. - 308 с.

160. Савченко Л.И. Повтор как стилистическая категория в художественной прозе Ф.М. Достоевского: Дис. . канд. филол. наук. Ташкент, 1984. -202 с.

161. Савченко Н.К. Сюжетосложение романов Достоевского. М.: МГУ, 1985.- 125 с.

162. Седов А.Ф. Достоевский и текст: Проблема текста с точки зрения поэтики повествования в повестях и романах Достоевского 60-70 гг. -Балашов: Весы, 2002. 76 с.

163. Семиотика / Сост., вступ. ст. и общая ред. Ю.С. Степанова. М.: Радуга, 1983.-636 с.

164. Семиотика и художественное творчество. М.: Наука, 1977. - 368 с.

165. Сиротко-Сибирский С.А. Набор ключевых слов как свернутое представление семантической структуры // Семантика целого текста: Тезисы выступления на совещании / АН СССР. Ин-т языкознания. Одесский госуд. ун-т им. И.И. Мечникова. М., 1987. - С. 127.

166. Скафтымов А.П. Нравственные искания русских писателей: Статьи и исследования о русских классиках. М.: Худ. лит., 1972. - 543 с.

167. Сковородников А.П. Ключевые слова // Стилистический энциклопедический словарь русского языка / Под ред. М.Н. Кожиной. М.,2003.-С. 153-157.

168. Сломимский А.Л. Ф.М. Достоевский: Творчество и религия. Очерк. -Пг., 1915.-24 с.

169. Смирнов И.П. Древнерусские источники «Бесов» // Русская и грузинская средневековая литература. Л., 1979. - С. С. 212-220.

170. Соловьев Вл.С. Философские начала цельного знания // Собр соч.: В 10 т. 2-е изд. -Спб., 1911. -Т. 1.- С. 250-406.

171. Соловьев Вл.С. Об упадке средневекового миросозерцания // Собр соч.: В Ют. 2-е изд. - Спб., 1912.-Т. 6.-С. 381-393.

172. Соловьев Вл.С. Оправдание добра: Нравственная философия // Собр соч.: В 10 т. Спб., 1913. - Т. 8. - 722 с.

173. Соловьев Вл.С. Чтения о Богочеловечестве 1878-1881 гг. М.: ACT,2004.-251 с.

174. Соловьев С!М. Изобразительные средства в творчестве Ф.М. Достоевского. М.: Сов. Писатель, 1979. - 352 с.

175. Степанов Г.В. Язык. Литература. Поэтика. М.: Наука, 1988. - 382 с.

176. Степанов Ю.С. В трехмерном пространстве языка: Семиотические проблемы лингвистики, философии, искусства. М.: Наука, 1985. - 335 с.

177. Тамарченко Н.Д. «Эстетика словесного творчества» Бахтина и русская религиозная философия. М.: РГГУ, 2001. - 200 с.

178. Тодоров Ц. Поэтика // Структурализм: «за» и «против»: Сборник статей / Под ред. Е.Я. Басина и М.Я. Полякова. М., 1975. - С. 37-113.

179. Токарев Г.В. Дискурсивные лики концепта: Монография. Тула: Тульский полиграфист, 2004. - 108 с.

180. Томашевский Б.В. Стилистика. 2-е изд. - Л.: Изд-во ЛГУ, 1983. - 288 с.

181. Томпсон Д.Э. «Братья Карамазовы» и поэтика памяти / Пер. с англ. Н.М. Жутовской и Е.М. Видре. Спб.: Академический проект, 1999. - 344 с.

182. Топоров В.Н. Миф. Ритуал. Символ. Образ. Исследования в области мифопоэтического: Избранное. -М.: Прогресс, 1995. 621 с.

183. Топоркова И.А. Имплицитность как компонент смысловой структуры текста // Семантика целого текста: Тезисы выступления на совещании / АН СССР. Ин-т языкознания. Одесский госуд. ун-т им. И.И. Мечникова. М., 1987.-С. 149.

184. Трубецкой Е.Н. Миросозерцание Вл.С. Соловьева. Т. 1. - М.: Путь,1913. - 636 с.

185. Трубецкой Н.С. О методах изучения Достоевского // Трубецкой Н.С. История. Культура. Язык / Сост. В.М. Живова; Общ. ред. В.М. Живова; Вступ. ст. Н.И. Толстого и JI.H. Гумилева. М., 1995а. - С. 617-628.

186. Трубецкой Н.С. Ранний Достоевский // Трубецкой Н.С. История. Культура. Язык / Сост. В.М. Живова; Общ. ред. В.М. Живова; Вступ. ст. Н.И. Толстого и Л.Н. Гумилева. М., 19956. - С. 629-647.

187. Трубецкой Н.С. Творчество Достоевского перед каторгой // Трубецкой Н.С. История. Культура. Язык / Сост. В.М. Живова; Общ. ред. В.М. Живова; Вступ. ст. Н.И. Толстого и Л.Н. Гумилева. М., 1995в. - С. 648-665.

188. Трубецкой Н.С. О двух романах Достоевского // Трубецкой Н.С. История. Культура. Язык / Сост. В.М. Живова; Общ. ред. В.М. Живова; Вступ. ст. Н.И. Толстого и Л.Н. Гумилева. М., 1995г. - С. 705-725.

189. Тулмин Ст. Человеческое понимание. М.: Прогресс, 1984. - 327 с.

190. Тынянов Ю.Н. Архаисты и новаторы. Л: Прибой, 1929. - 595 с.

191. Тынянов Ю.Н. О литературной эволюции // Русская словесность: От теории словесности к теории текста. Антология / Под общей ред. В.П. Нерознака.-М., 1997.-С. 128 136.

192. Успенский Б.А. Семиотика искусства. М.: Школа «Языки русской культуры», 1995. - 360 с.

193. Успенский Б.А. Семиотические проблемы стиля в лингвистическом освещении // Труды по знаковым системам IV: Ученые записки Тарт. ун-та. -Вып. 236. Тарту, 1969. - С. 487-501.

194. Флоренский П.А. Анализ пространственности и времени в художественно-изобразительных произведениях. М.: Прогресс, 1993. -321 с.

195. Флоренский П.А. Иконостас. М.: Искусство, 1995. - 254 с.

196. Фридлендер Г.М. Поэтический строй языка в романах Достоевского // Творчество Достоевского. М., 1959. - С. 417-444.

197. Фуко М. Слова и вещи. Археология гуманитарных наук. Спб.: A-cad, 1994.-405 с.

198. Храпченко М.Б. Семиотика и художественное творчество // Контекст 1972: Литературно-теоретические исследования. М.: Наука, 1973. - С. 1377.

199. Христиансен Б. Философия искусства / Перевод Федотова Г.П. под ред. Аничкова Е.В. Спб.: Шиповник, 1911. - 291 с.

200. Червинскене Е.П. Внутреннее единство и системность творчества писателя: Ф.М. Достоевский. Л.Н. Толстой. А.П. Чехов: Дис. . д-ра филол. наук. Вильнюс, 1979. - 359 с.

201. Чернухина И.Я. Элементы организации художественного прозаического текста. Воронеж: Изд-во Воронеж, ун-та, 1984. - 115 с.

202. Чижевский Д.И. К проблеме двойника: Из книги о формализме в этике // О Достоевском / Под ред. А.Л.Бема. Прага, 1929. - Т.1. - С. 9-38.

203. Чижевский Д.И. Достоевский психолог // О Достоевском / Под ред. А.Л. Бема. - Прага, 1933. - Т. 2. - С. 51 -72.

204. Чирков Н.М. О стиле Достоевского. М.: Изд-во АН СССР, 1963. -188 с.

205. Чичерин А.В. Идеи и стиль: О природе поэтического слова. М.: Сов. писатель, 1965. - 300 с.

206. Шанский Н.М. Лингвистический анализ художественного текста. Л.: Просвещение, 1984. - 270 с.

207. Шестов Л. Достоевский и Ницше: Философия трагедии. Берлин: Скифы, 1922.- 157 с.

208. Шкловский В.Б. За и против. Заметки о Достоевском. М.: Сов. писатель, 1957. - 259 с.

209. Шкловский В.Б. О теории прозы. М.: Сов. писатель, 1983. - 383 с.

210. Шмелев Д.Н. Проблемы семантического анализа лексики. М.: Наука, 1973.-280 с.

211. Шпет Г.Г. Эстетические фрагменты // Шпет Г.Г. Сочинения. М., 1989. -С. 345-472.

212. Шпет Г.Г. Герменевтика и ее проблемы // Контекст. М., 1990. - С. 219259.

213. Щенников Г.К. Ф.М.Достоевский и русский реализм 1860-1870 годов: Автореферат дис. докт. филол. наук//М., 1980. 30 с.

214. Энгвер Н.Н. Гуманитарная герменевтика. М.: Российский новый университет, 1998. - 72 с.

215. Энгельгардт Б.М. Идеологический роман Достоевского // Ф.М. Достоевский: Статьи и материалы / Под ред. А.С. Долинина. М.-Л., 1924. -Сб. 2.-С. 71-105.

216. Эйхенбаум Б.М. О прозе: Сборник статей. Л.: Худ. лит-ра, 1969. -503 с.

217. Якобсон P.O. Лингвистика и поэтика // Структурализм: «за» и «против»: Сборник статей / Под ред. Е.Я. Басина и М.Я. Полякова. М., 1975. - С. 193230.

218. Якубинский Л.П. О диалогической речи // Якубинский Л.П. Избранные работы: Язык и его функционирование / Отв. ред. А.А. Леонтьев. М., 1986. -С. 17-58.

219. Allain L. Dostoievski et Dieu: la morsure du divin. Lille: Presses Universitaires de Lille, 1981. - 112 p.

220. Both W.C. The Retoric of Fiction. Chicago: University of Chicago Press, 1983.-552 p.

221. Bortnes J. Poliphony in "The Brothers Karamazov": Variations on a Theme // Canadian-American Slavic Studies. V.17. Fall, 1983. - P.402-411.

222. Cassirer E. The Philosophy of Simbolic Forms. Vol. I-III. - New Haven: Yale University Press, 1955-1957. - 3 vol.

223. Cassirer T. Structuralism in modern Linguistics // Word. 1945. Vol. 1. -№ 11.-P. 99-120.

224. Dutch Studies in Russian Literature: "The Brothers Karamazov" by F.M. Dostoievskij. The Hague: Mouton, 1971. - 162 p.

225. New Essays on Dostoievsky / Ed. M.V. Jones and G. Terry. Cambridge: Cambridge University Press, 1983. - 252 p.

226. Piaget J. Le structuralism. Paris: Presses Universitaires de France, 1968. -129 p.1. МАТЕРИАЛЫ

227. Достоевский Ф.М. Двойник: Петербургская поэма // Поли. Собр. Соч.: В 30 т. -Л., 1972.-Т. 1.- С. 109-229.

228. Достоевский Ф.М. Идиот // Поли. Собр. Соч.: В 30 т. Л., 1973. - Т. 8. -511 с.

229. Достоевский Ф.М. Бесы (Рукописные редакции): Наброски 1870-1872 // Поли. собр. соч.: В 30 т. Л., 1975. - Т. 12,-375 с.

230. Достоевский Ф.М. Братья Карамазовы. Книги I- X // Поли. Собр. Соч.: В 30 т. -Л., 1976.-Т. 14.- 512с.

231. Достоевский Ф.М. Братья Карамазовы. Книги XI XII. Эпилог. Рукописные редакции // Полн. Собр. Соч.: В 30 т. - Л., 1976. - Т. 15. - 624 с. Новый Завет. - Taize, 1989. - 384 с.1. СЛОВАРИ

232. Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка: В 4-х т. М.: Русский язык, 1978-1980. - 4 т.

233. Фасмер М. Этимологический словарь русского языка: В 4-х т. / Пер. с нем. и доп. О.Н. Трубачева; под ред. и с предисл. Б.А. Ларина. 3-е изд., стер. -Спб.: Терра - Азбука, 1996. - 4 т.

234. Черных П.Я. Историко-этимологический словарь современного русского языка: В 2-х т. М.: Русский язык, 1993.