автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.19
диссертация на тему: Семантика гендера в русской языковой картине мира

Полный текст автореферата диссертации по теме "Семантика гендера в русской языковой картине мира"

На правахлзукописи

Стрекалова Ульяна Сергеевна

СЕМАНТИКА ТЕНДЕРА В РУССКОЙ ЯЗЫКОВОЙ КАРТИНЕ МИРА (на материале поговорок)

10.02.19 - теория языка

485421

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

1 7 ОЕо 2071

Калининград 2011

4854211

Работа выполнена в ФГОУ ВПО «Российский государственный университет имени Иммануила Канта»

Научный руководитель:

доктор филологических наук, профессор

Берестнев Геннадий Иванович

Официальные оппоненты:

доктор филологических наук, старший научный сотруд?шк Ковшова Мария Львовна (Институт языкознания РАН, Москва)

кандидат филологических наук, доцент

Евстафьева Марина Анатольевна (РГУ им. И. Канта, Калининград)

Ведущая организация:

Смоленский государственный университет

Защита состоится 28 февраля 2011 г. в ./.С--!, ч. на заседании диссертационного совета К 212.084.04 при Российском государственном университете имени Иммануила Канта (236022, г. Калининград, ул. Чернышевского, 56а, факультет филологии и журналистики, ауд. 231).

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке ГОУ ВПО «Российский государственный университет имени Иммануила Канта».

Автореферат разослан

года.

Ученый секретарь диссертационного совета

О. Л. Кочеткова

В настоящее время лингвисты все чаще обращаются к нескольким фундаментальным лингвистическим категориям, в ряду которых особое место занимает категория «языковая картина мира», понимаемая как совокупность представлений о мире, заключенных в значении разных единиц данного языка.

Один из важнейших фрагментов языковой картины мира - содержательная область, связываемая с категориями «мужское» и «женское» и организующаяся вокруг этих категорий. Данная область в картине мира определяет специфику тендерных представлений носителей конкретного языка. Иными словами, представления о «мужском» и «женском» в разных аспектах и составляют содержание категории «гендер».

Интерес языкознания к тендерной проблематике в настоящее время все более возрастает. Исследователи обращаются к рассмотрению самых разных элементов языковой системы. Но особую задачу в этом плане составляет выявление содержательной структуры категорий «мужского» и «женского» в лингвокультурном сознании носителей того или иного конкретного языка. Ведущая роль при этом принадлежит лингвистам, поскольку они имеют дело с уникальным источником человеческих знаний, каковым является язык.

Настоящая диссертационная работа выполнена на стыке таких дисциплинарных областей современной науки о языке, как тендерная лингвистика, когнитивная лингвистика, языковая прагматика, лингвокультурология, семасиология, теория текста, и посвящена содержательной реконструкции категориальных областей «мужское» и «женское» в русском традиционном лингвокультурном сознании. В фокусе внимания при этом оказались вопросы концептуальной структуры этих областей, способов языкового выражения соответствующих содержаний, их оценка в сознании носителей языка, организация ментального пространства, включающего соответствующие представления, условия взаимодействия языка и культуры.

Актуальность предпринятого исследования обусловлена самим ходом развития современной лингвистики, активно реализующей принцип антропоцентризма. Возникла настоятельная необходимость изучения репрезентированных в языке знаний человека о самом себе в аспекте тендерной дифференциации. Главное в этих условиях - дать системное описание семантики «мужского» и «женского» в сознании человека, показать, какими характеристиками мужчины и женщины различаются прежде всего с языковой точки зрения.

Актуальным в рамках данного исследования является и выход на такие уровни теоретического обобщения имеющихся языковых данных, где более определенно просматривается специфика когнитивной сферы человека, устройство его ментального пространства - все то, что определилось как «новая реальность языкознания» [см.: Берестнев 1997].

Объектом настоящего диссертационного исследования явились категориальные области «мужское» и «женское» в русском традиционном лингвокультурном сознании. Предмет исследования составили содержательные особенности этих категориальных областей, выявленные на основе данных русских пословиц и поговорок. Одновременно в сферу научного интереса в этих условиях входили способы языкового выражения соответствующих концептуальных областей и концептов, специфика их оценки носителями языка.

Целью данной работы явилась семантическая реконструкция категориальных областей «мужское» и «женское» в русской языковой картине мира по данным по-

словиц и поговорок, описание языковых средств выражения тендерной семантики в данных условиях.

На достижение указанной цели направлено решение ряда конкретных задач, в числе которых следующие:

- проанализировать выдвигаемые в настоящее время теории тендера, выявить идеи и положения, продуктивные при разработке теоретических оснований настоящего исследования;

- проанализировать актуальные потребности современной гендерологии и собственно тендерной лингвистики и более строго определить предметную область настоящего исследования;

- разработать основные принципы и методы реконструкции семантических составляющих категориальных областей «мужское» и «женское» на основе языковых данных;

- оценить эффективность разработанных принципов и методов реконструкции семантики тендера по отношению к разным уровням и аспектам языковой системы современного русского языка;

- разработать общую структурную модель описания семантики тендера в русском лингвокулыурном сознании, чтобы использовать ее как основу в построении данного исследования;

- описать концептуальную семантику «мужского» и «женского» в каждом из структурных частей соответствующих категориальных областей;

- выявить специфику и аспекты оценки «мужского» и «женского» в русском традиционном лингвокультурном сознании;

- обобщить полученные данные, выявить когнитивные свойства категориальных областей «мужского» и «женского» на глубинных уровнях русской языковой ментальности.

Цель и задачи работы обусловили обращение к следующим основным исследовательским методам:

- метод компонентного анализа, опирающийся на выявление признаковой структуры лексических значений и позволяющий корректно и теоретически обоснованно представлять концептуальные содержания слов;

- метод контекстного анализа, позволяющий воссоздавать признаковые структуры рассматриваемых содержательных объектов с учетом предикативности высказывания, проясняющей содержательные характеристики всей описываемой им ситуации;

- метод семантической реконструкции, позволяющий воссоздавать разномасштабные содержательные единицы языка и языкового сознания человека по их отдельным структурным семантическим составляющим;

- метод когнитивного моделирования, позволяющий на основе языковых данных реконструировать представления, принадлежащие глубинным уровням человеческой ментальности;

- метод лингвокультурологического анализа, предполагающий принятие во внимание культурных условий, в которых функционирует конкретное слово или высказывание, - он позволяет воссоздавать прагматическую семантику слов, которая важна для данных контекстов, но выражается в них имплицитно, на ассоциативном уровне;

- сопоставительный метод, позволяющий выявлять семантические сходства и различия между концептуальными областями «мужского» и «женского» в русском

традиционном лингвокультурном сознании и устанавливать типологически значимые содержательные сходства и различия между ними;

- метод словарных дефиниций, позволяющий реконструировать признаковую структуру лексических значений на основе данных толковых словарей.

Материалом для исследования послужили пословицы и поговорки русского народа, собранные В.И. Далем (при этом жанровые особенности пословиц и поговорок определялись с лингвистических позиций, представленных в работе А.П. Соболевской [Соболевская 2005]). Также использовались данные современного русского языка, относящиеся к сферам лексики, словообразования, морфологии, синтаксиса, текста; материалы, содержащиеся в работах других авторов. Наконец, определенный материал для исследования предоставили лингвистические, этнолингвистические, энциклопедические словари, а также словари символов.

В качестве методологической основы исследования в работе приняты базовые положения теории языка (А. Вежбицкая, Ю.Д. Апресян, Н.Д. Арутюнова, Ю.С. Степанов, В.Н. Топоров, Э. Рош, Г.И. Берестнев), когнитивной лингвистики (Дж. Лакофф, Е.С. Кубрякова, В.З. Демьянков, A.B. Кравченко, Г.И. Берестнев), исторической семантики (Вяч. Вс. Иванов, В.Н. Топоров), лингвокультурологии (Э. Бенвенист, А. Вежбицкая, Ю.С. Степанов, В.Н. Телия, Анна А. Зализняк, А.Д. Шмелев, В.А. Маслова, Г.И. Берестнев), теории тендера и тендерной лингвистики (Е.П. Ильин, В.И. Заботкина, A.B. Кирилина, Е.И. Горшко, И.Б. Васильева Д. Ке-мерон, Дж. Лэйкофф, С. Ромейн, Дж. Коутс, Дж. Хумз и др.).

Научная новизна исследования заключается в том, что в нем впервые разработаны и реализованы принципы семантической реконструкции тендерных представлений, на основе материала пословиц и поговорок выявлена и описана структура фрагмента русской языковой картины мира, объединяющегося вокруг категорий «мужское» и «женское» на всех языковых уровнях.

Теоретическая значимость диссертации состоит в том, что она Способствует уточнению и развитию положений современной лингвистики о языке как форме хранения знаний носителей языка о действительности. Развитие языковой теории в настоящей диссертации определяется исследованием в ней рефлексивной способности человеческого сознания. Важным является и то, что исследованные в диссертации категории «мужское» и «женское», по сути, являются архетипами коллективного бессознательного. В силу этого языковая теория в диссертации обогащается современными теоретическими положениями аналитической психологии. Теоретическими по своему характеру являются и развиваемые в диссертации положения о связи языка и культуры в познавательной сфере человека. Наконец, настоящее диссертационное исследование развивает важнейшие теоретические положения современной когнитивной науки относительно способа существования и устройства ментального пространства человека.

Практическая значимость диссертации заключаемся в возможности применения ее выводов и положений в практике вузовского преподавания языковых дисциплин - при подготовке лекционных курсов и семинарских занятий по теории языка, лексикологии, семантике, лингвокультурологии, психолингвистике, социолингвистике. Кроме того, диссертация может найти практическое применение в лексикографической практике - при создании нового словаря идеографического типа, в котором будут описаны способы репрезентации концептов, входящих в состав концептуальных областей «мужское» и «женское» в русском языке.

В соответствии с поставленной целью в качестве основных положений, определяющих научную новизну и теоретическую значимость диссертационной работы, на защиту выносятся следующие:

1. Тендерные исследования имеют ярко выраженный междисциплинарный характер, и ведущими дисциплинами в этом плане являются лингвистика, социология, культурология.

2. Представления о «мужском» и «женском» в разных лингвокультурных средах этноспецифичны.

3. Содержание тендерных категорий «мужское» и «женское» в значительной мере определяется признаками, имеющими характер культурных универсалий, но вместе с тем задается культурной идеологией, уникальной для каждой конкретной культуры.

4. Пословицы и поговорки составляют особенно богатый материал для реконструкции тендерных представлений на языковых основаниях.

5. Тендерные знания носителей языка реализуются на каждом из уровней языковой системы (кроме фонетического, в силу его асемантичности) и в каждом ее аспекте - в мотивации языкового знака, в лексической семантике, в словообразовании, в морфологии, в синтаксисе, в семантике текста.

6. Принципиально важную роль в осмыслении носителями русского языка «мужского» и «женского» играет оценка; все тендерные черты мужчин и женщин, отмеченные в поговорках, с необходимостью получают в сознании носителей языка оценочное значение.

7. Основные языковые механизмы выражения тендерных содержаний в русском лингвокультурном сознании - сравнение, метафора, метонимия.

8. Принципиально важную роль в формировании гендерных представлений в сознании носителей русского языка играет прагматический фактор.

9. В познавательном плане фрагмент русской языковой картины мира, определяемой как «гендерный», характеризуется континуальностью и отсутствием четких границ между его содержательными консгатуентами.

Апробация работы. Основные положения и результаты настоящего диссертационного исследования обсуждались на кафедре общего и русского языкознания РТУ им. И. Канта, были представлены в докладах на ежегодных научных семинарах аспирантов РТУ им. И. Канта (2007-2009 гг), на международных научных конференциях «Оценки и ценности в современном научном познании» (Калининград, 20 - 22 июня 2008 г.), «Язык и дискурс в статике и динамике» (Минск, 14 - 15 ноября 2008 г.). По теме диссертации опубликовано 6 печатных работ общим объемом 2,65 пл., из них 2 работы, внесенные в реестр ВАК,

Структура и содержание работы. Диссертация включает в себя введение, три главы, заключение, список использованной научной литературы, словарей, энциклопедических изданий.

Во Введении обосновывается выбор темы, объясняется специфика данного исследования, связанная с постановкой и решением проблемы содержания гендерных представлений в традиционном лингвокультурном сознании носителей русского языка; определяются объект и предмет исследования, материал и методы его анализа; раскрывается новизна работы, отмечается ее актуальность, теоретическая и практическая значимость; формулируются цели и задачи работы, описывается ее структура.

В первой главе «Место тендерных исследований в ряду научных дисциплин о человеке, обществе и языке», состоящей из четырех параграфов, содержится аналитический обзор работ по данной проблематике, имеющий целью обосновать реализуемый в диссертации подход к фрагменту русской языковой картины мира, определяемому как «гендерный».

В первом параграфе «Социально-культурные основания категории гендера в языковой картине мир а» содержится аналитический обзор работ по данной проблематике. Его цель - прояснить природу тендерных представлений. В этой связи, прежде всего, определяются основания тендерной категоризации в картине мира. Они связаны с тем, что в каждом обществе на идейном и языковом уровне фиксируется биологическое разделение людей на мужчин и женщин fcp.: Romaine 1999]. Увидев ребенка в младенческом возрасте, взрослые ведут себя по-разному в отношении мальчиков и девочек [ср.: Codry, Codry 1976; Burnham, Harris 1992; Glass 2000]. Далее структура общества и традиционная организация повседневной жизни в нем основывается на наличии двух выделенных дистинктивных групп. Общество прилагает огромные усилия к тому, чтобы не только создать, но и постоянно поддерживать идейные основания для разделения всех людей на мужчин и женщин. С этой целью оно создает специальные институты, а затем ритуализирует социальные роли и отношения в них как между мужчинами и женщинами, так и внутри самих этих групп.

Почему же для разграничения людей на основные социальные группы выбран именно тендер, а не иные критерии - такие, например, как возраст, рост, вес, цвет глаз и т.п.? По всей видимости, потому, что они не играют такой роли в обществе, как физическая сила и связанная с ней способность добывать пищу, строить жилище и противостоять врагам или рожать и выкармливать детей.

Ритуализация гендера и тендерных отношений осуществляется посредством гендерных индексов - культурных характеристик и моделей, сигнализирующих о принадлежности индивида к определенному тендеру. Таковыми, в частности, являются внешность, одежда, манера поведения в обществе, походка, вербальное поведение человека и используемые им невербальные средства коммуникации. Все подобные индексы культурно и исторически обусловлены. При этом в ряду прочих социальных параметров именно тендер оказывает особенно сильное влияние на индивидуальную картину мира человека и осуществляемые им акты коммуникации [Tannen 1996; Nordenstam 1992].

Исходя из всего этого тендер и его сущностные характеристики целесообразно понимать следующим образом. Это социально-психологическая и познавательная категория, в которой учитывается фактор биологического пола, нО в котором осуществляется выход за его рамки. Категория гендера учитывает социальное поведение человека, сложившиеся в обществе социальные и познавательные модели, постоянно и целенаправленно создаваемые и культурно-исторически поддерживаемые обществом. Эти модели включают в себя социальные роли, внешность, стиль поведения, систему жизненных ценностей и ориентиров и т.д.

Важно подчеркнуть, что язык как важнейшее средство социального взаимодействия, а также другие формы закрепления культурной памяти народа - прежде всего фольклор - являют собой обширные области, в которых тендерные представления народа закрепились и анализ которых может эти представления вскрыть.

Параграф второй «Вопрос о предмете и задачах гендерных исследований в отношении к современной лингвистике» посвящен рассмотрению общих вопро-

сов, касающихся осмысления тендерных представлений носителями языка; здесь также определяется предмет и задачи тендерных исследований в лингвистике.

Впервые термин «гендер» ввел в научный оборот американский психоаналитик Роберт Столлер. Он обосновал мысль о том, что изучение пола (англ. sex) является задачей биологии и физиологии, а психологи и социологи предметной областью имеют гендер (англ. gender), определяющийся в культурно-историческом и лин-гвокультурологическом контекстах.

К настоящему времени сформировалась как самостоятельное направление тендерная лингвистика [см.: Серова 2009: 848]. Область интереса тендерной лингвистики (или лингвистической гендерологии) составляет языковой аспект тендера. Лингвисты стремятся понять, с одной стороны, как гендер влияет на картину мира языкового Субъекта, а с другой - какие тендерные представления закрепились в сознаний носителей конкретного языка и соответственно в самом данном языке.

Основанием для подобных установок стало положение, согласно которому гендер в языке конструируется фрагментами гендерно маркированного знания, связанного с так называемыми «тендерными стереотипами». Таковыми, в частности, являются структуры знания о тендерных ролях и нормах в обществе, гендерно обусловленном поведении и пределах его вариативности, тендерных психологических чертах человека, которые в оценочном плане определяются как пороки и добродетели мужчин и женщин, знания о тендерной идентичности человека, гендерно обусловленных эмоциях, отношениях, интересах и умениях, гендерно обусловленных познавательных стилях [Anderson 2004].

Отмечаемые познавательные установки относительно тендера подтверждаются собственно языковыми данными. Например, в русском языке функционирование собирательных числительных демонстрирует более «сильное» положение мужского начала в языке по сравнению с женским: возможным является сочетание четверо мужчин, пятеро мальчиков, но невозможно *четверо женщин, *пятеро девочек [Шанский, Тихонов 1987: 141]. Факты подобного рода объясняются ослабленной семантической выраженностью в соответствующих языковых конструкциях мысли о женском начале и идейным доминированием противоположного ему члена оппозиции - «мужского».

Мужское начало проявляет себя как более «сильное» по сравнению с женским и в аспекте словообразования. В частности, большинство названий лиц в русском языке составляет словообразовательные пары, в которых производящим является существительное мужского рода, а производным - женского (супруг —> супруга, пионер —> пионерка, ткач —> ткачиха, внук внучка и т.п.).

Кроме того, в русском языке отмечается пласт названий лиц мужского рода, называющих только мужчин и в принципе не способных к обозначению лиц женского пола (ср.: маршал, воин). Их наличие в языке отражает социальные реалии прошлого - занятость в некоторых видах деятельности только мужчин и соответственно их доминантное положение в обществе в плане профессиональной деятельности [Шанский, Тихонов 1987:93 - 94].

Подобные языковые данные свидетельствуют о том, что МУЖЧИНА является более рёпрезентативным членом в концептуальной паре МУЖЧИНА - ЖЕНЩИНА. В соответствии с этим категория ЧЕЛОВЕЧЕСКОЕ СУЩЕСТВО представляет собой метонимическую модель (синекдоху), в которой субкатегория МУЖЧИНА способна к семантическому представлению данной категории в целом. Все это оз-

начает, что прототипом человеческого существа в сознании носителей русского языка является взрослый мужчина.

В диссертации также приводятся данные, показывающие, что это положение соответствует представлениям о тендере в разных традиционных культурах. Обобщая результаты кросс-культурных исследований по этой проблематике, Ш. Берн пришел к выводу о существовании четырех универсальных культурных сфер, в которых семантика концепта тендера проявляется наиболее отчетливо: 1) разделение труда по тендерному признаку (тендерные роли в обществе); 2) убеждения или стереотипы, связанные с различиями между мужчинами и женщинами (тендерные стереотипы); 3) дифференциальная социализация мальчиков и девочек, укрепляющая существующие тендерные модели; 4) дифференциация статуса и власти у мужчин и жешцин, меньшая власть и более низкий социальный статус женщин [Берн 2001: 240 - 241]. В этих направлениях в настоящее время и следует сосредоточить поиск ответов па вопросы, касающиеся тендерной проблематики.

В третьем параграфе «Междисциплинарность гендерных исследований» показывается, в каких аспектах тендерная лингвистика смыкается с другими гуманитарными дисциплинами, как определяется предмет гендерных исследований в лингвистике с этих позиций.

Тендерные исследования являются междисциплинарными по самой своей сути. Они лежат на пересечении целого ряда наук и захватывают их проблематику, категориальный аппарат, методологические установки [см.: Воронина 1997; Горшко, Кирилина 1999; Кирилина 1999а, 19996; Халеева 1999; Хоф 1999; Goddard, Patterson 2000]. Но чтобы понять точки соприкосновения гендерных исследований и других гуманитарных наук, необходимо в общих чертах рассмотреть пути развития гендерологии в лингвистике. В этой связи в диссертации отмечаются три периода в развитии данной дисциплины.

К настоящему времени тендерная вариативность в различных языках уже достаточно хорошо изучена на разных уровнях языковой системы - фонетическом, лексико-семантическом, грамматическом, а также в плане расширенного дискурса [см.: Кирилина 1999а, 19996; Заботкина 2001, 2002; Горшко 1999; Городникова 1999; Воронина 1997; Зыкова 2003; Хоф 1999; Хубер 2000; Hellinger, Bussman 2001, 2002, 2003; Coates 2000; Eckert, McConnell-Ginet 2003; Walsh 2001; Holmes, Meyerhoff 2003]. Однако далеко не изученной является специфика самого тендерного субъекта - его психологические черты, коммуникативные установки и содержательные интенции, социальные позиции относительно других и самого себя. Именно в этом плане лингвистическая гендерология смыкается с психологией, культурологией, философией, социологией, приобретая при этом явную практическую направленность. Работ, посвященных воссозданию социального и прагматического портрета тендерного субъекта в той или иной культуре сравнительно немного, и все они имеют явную практическую направленность - помогают разобраться в ментальных и миросозерцательных установках мужчин и женщин [ср., например: Пиз, Пиз 2007: 80-85; Glass 2000].

Особое место в ряду дисциплин, на которые ориентированы тендерные исследования, занимает фольклор. Являясь, по сути, «народной философией», закрепившей многовековое осмысление мира конкретным народом, фольклор предоставляет чрезвычайно богатый материал, позволяющий воссоздать характерные для данной культуры представления о мужчине и женщине.

Все это позволяет заключить, что исследование тендерных представлений в традиционной лингвокультурной картине мира на основе языковых данных составляет перспективное направление в современной лингвистике. Эти исследования, проводимые на стыке языкознания, культурологии, фольклора, философии, антропологии, способны прояснить многое не только в лингвокультурном сознании носителей языка. Они проливают свет на глубинное устройство языка и языковой картины мира в аспекте тендерного сознания его носителей, которое создает важнейшие предпосылки для реального функционирования соответствующих языковых моделей в обществе.

В четвертом параграфе «Гендер в традиционном сознании носителей языка: междисциплинарный аспект "язык - общество - культура"» на ряде примеров показывается, что и в языковой сфере, и в социальной, и в культурной тендерные представления определялись как доминирование «мужского» по отношению к «женскому».

В разных традиционных культурах имеются высказывания о мужчинах и женщинах, в основе которых лежали характерные для этих культур представления об их роли в данной культуре. Эти высказывания показывают следующее: все, что делает носитель языка мужского пола, получает положительную оценку, а все, что делает носитель языка женского пола, - отрицательную [Talbot 1998: 36]. Верным оказывалось и обратное: одно и то же языковое явление приписывалось лингвистами то мужчине, то женщине в зависимости от того, какая оценка ему давалась.

Сходные идейные установки отмечаются и в русском традиционном лингвокультурном сознании. Например, подобная оценочная амбивалентность наблюдается в отношении мужчин и женщин ко лжи - ср.: Не всякую жена мужу правду сказывает; Не всяку правду жене сказывай! Не всяку правду муж жене (или: жена мужу) сказывает (прибавка: а сказывает, так обманывает). При этом отмечаются два момента, которые показывают оценочные тендерные установки в этих условиях. Во-первых, женщина лжет гораздо чаще, и поэтому ее лжи уделяется в фольклоре больше внимания. При этом ложь женщины, в отличие от мужчины, имеет тотальный характер, распространяется на все сферы жизни - ср.: Бабья вранья и на свинье не объедешь; Не верь коню в поле (в холе), а жене в доме (в воле)! Во-вторых, женская ложь имеет негативную оценку, в то время как ложь мужчины оценивается в народном сознании по преимуществу положительно - ср.: Не всяку правду жене сказывай! Честный муж одну только жену обманывает.

Есть основания полагать, что предпочтительное положение «мужского» по отношению к «женскому» имеет более глубинный познавательный характер, восходит к самым основам представления человека о мире. Так, в русском языке собирательное числительное оба способно называть лиц и мужского, и женского пола. Выражения Мы оба устали", Мы оба хотим отдохнуть равным образом относятся и к мужчинам, и к женщинам. Но само это числительное имеет грамматическую форму мужского рода. Это обстоятельство говорит о том, что в данных условиях грамматический мужской род оказывается тесно связанным с тендерной принадлежностью лиц в референтной сфере и более «сильным» по сравнению с грамматическим женским родом.

Таким образом, и в традиционных представлениях, и в системе научных знаний о мире долгое время господствовало правило «андроцентризма». Языковые и культурные данные показывают, что «мужское» получило в языковом и культурном сознании многих народов основное положение, а «женское» - второстепенное.

В связи с этим мужские языковые стратегии стали оцениваться положительно, а женские - отрицательно. Так на протяжении многих веков создавалась «патриархальная вселенная дискурса» ("patriarchal universe of discourse") [см.: Penelope 1990; Romaine 1999:113].

Глава вторая «Принципы концептного анализа «мужского» и «женского» в языке и дискурсе», состоящая из пяти параграфов, посвящена разработке конкретных теоретических оснований и методических приемов семантического анализа структурных единиц языка, на основе которого реконструируются представления о «мужском» и «женском». Здесь же даются примеры подобного анализа, оценивается продуктивность соответствующих аналитических подходов.

В первом параграфе «Учет познавательной природы концептов и категорий в языковом сознании человека» обосновывается соответствующий принцип с учетом концептуальное™ «мужского» и «женского» в языковой картине мира.

В познавательном аспекте концепты определяются как особые признаковые комплексы в сознании человека, которыми он мыслит все то, что им познано в мире [Берестнев 2002: 54]. В познавательном аспекте концепт показывает себя как «полное (на данном этапе познания) отражение в сознании признаков и свойств некоторой категории объектов или явлений действительности» [Кобозева 2000: 47].

Формирование концептов в сознаиии человека тесно связано с явлением категоризации, в результате которой определятся некий обобщенный образец предмета, явления, признака, процесса. По наблюдению Е.С. Кубряковой, концептуализацию и категоризацию сближает то, что оба этих процесса в основе своей имеют познавательные процессы классификации. Вместе с тем они различаются в плане цели познавательной деятельности и конечного результата: «Концептуализация направлена на выделение неких минимальных единиц человеческого опыта в их идеальном содержательном представлении, а категоризация - на объединение единиц, проявляющих в том или ином отношении сходство или характеризуемых как тождественные, в более крупные разряды» [Кубрякова 1996: 93].

Традиционно категории понимались так, как их определял Аристотель. В первой половине XX в. под влиянием логико-философских работ JI. Витгенштейна сложились новые представления о познавательных механизмах категоризации, определяемые как «семейные сходства». Суть этого принципа категоризации состоит в том, что члены определенного содержательного множества оказываются связанными нежесткой связью. Важную роль в современном осмыслении познавательной природы категорий сыграла также прототипическая теория, основы которой заложила в своих работах Э. Рош. Анализируя категоризацию человеком цвета, она отметила, что цветовые категории репрезентируются в языке не как набор критериальных признаков с четко очерченными границами, а в соответствии с понятием прототипа, или наилучшего образца, - такого представителя категории, вокруг которого группируются остальные представители данной категории, характеризующиеся большим или меньшим сходством с прототипом [см.: Rosch 1975].

Все это позволяет формулировать первый принцип аналитического рассмотрения «мужского» и «женского» на основе языковых данных. Эти содержания имеют концептуальную природу и должны анализироваться как концептуальные или категориальные. Постигая мир, человек в том числе открывает в нем «мужское» и «женское» начала, узнает в природе сущность этого «мужского» и «женского», начинает мыслить себя в отношении к этим категориям.

Во втором параграфе «.Учет реальной континуальности категорий «мужского» и «женского» в языке» обосновывается соответствующий принцип с учетом познавательной природы содержательных единиц.

Принцип семейных сходств, на основе которых содержательно организуются категории, предполагает нечеткость их границ. «Мужское» и «женское» обнаруживают себя как концептуальные области, определяемые по некоторому набору семантических признаков, который в каждом конкретном случае актуализируется с той или иной степенью полноты, но не обязательно в абсолютной мере.

Эту зонность категорий «мужского» и «женского» демонстрируют языковые данные. Так, в русском языке, помимо слов мужчина и женщина, в настоящее время достаточно активно функционируют другие слова (бисексуал, гей, «голубой», (сниженное) гомик, лесбиянка и др.), которые фиксируют представления носителей языка о том, что социальные знания о «мужском» и «женском» на самом деле являются более широкими и разнообразными, нежели это на первый взгляд кажется [см.: Bing, Bergvall 1996:2].

Зонный характер категорий «мужского» и «женского» и связанная с этой их чертой возможность перехода личности от одной категории к другой закрепилась и в фольклорной традиции русского народа. Так, считалось, что возможны ситуации, когда мужчина приобретает некоторые тендерные характеристики женщины -ср.: Кто с бабой свяжется - сам бабой будет. По замечанию В.И. Даля, мужчину могут называть бабой, но такая номинация имеет сниженный, бранный характер -ср.: Эка баба, что нюни распустил? Он такая баба, что всем в обиду дается 'вялый, дрянной, робкий, неуправный'. Первый из этих примеров показывает, что гендерной характеристикой женщин определяется плаксивость, второй конкретизирует эту характеристику, связывая ее со слабостью, робостью, общей неспособностью женщин активно противостоять негативным воздействиям со стороны.

Народное сознание закрепило представление и об обратном процессе - способности женщин обретать тендерные характеристики мужчин. Так, пример Этой бабе (барыне) только бы штаны надеть (бойка, как мужчина) показывает, что проявление женщиной внутренних (психологических) мужских тендерных характеристик предполагает и дальнейшее наличие внешних социально-культурных характеристик мужчины.

Исходя из всего этого формулируется второй принцип аналитического рассмотрения категорий «мужского и женского». Представления о тендере в наивной (языковой) картине мира должны анализироваться с учетом зонности категорий «мужское» и «женское». При этом содержание данных категорий задают комплексы характеристик, в разной мере проявляющиеся у «мужского» и «женского» начал. Соответственно в задачу концептного анализа категорий «мужского» и «женского» входит выявление конкретных структурно-семантических особенностей этих категорий, обозначившихся в наивной картине мира.

В третьем параграфе «Широкие выходы в сферу культурных представлений» обосновывается названный принцип с учетом важности культурных данных при семантической реконструкции.

Учет сведений культурного характера при анализе семантики отдельных концептов стал ключевым принципом для многих исследователей, работающих в области языковой семантики в начале XX в. При этом от семантических реконструкций они перешли к концептному анализу и реконструкции культурного мировиде-ния народа на основе семантических данных языка. Эти задачи решали, в частно-

ста, М.М. Покровский, Э. Сепир. До особенно высокого уровня реализацию этого принципа проникновения в культурное сознание народа на основе его языка в языкознании XX в. довел Э. Бенвенист [Бенвенист 1995].

В последнее время отмеченный исследовательский принцип активно реализует А. Вежбицкая. Идея целого ряда ее работ состоит в том, что в языке находят отражение все основные аспекты культуры его носителей - мировидение, ценности, установки и идеалы, способы осознания себя в мире. И соответствующие языковые единицы представляют собой «бесценные ключи» (priceless clues) к пониманию всех этих аспектов культуры. В связи с этим она ввела новый продуктивный принцип лингвистических исследований, ориентированных на изучение культурных содержаний, - принцип выявления «ключевых слов». Таковыми, по ее мнению, являются «слова, особенно важные и показательные для отдельно взятой культуры» [Вежбицкая 2001: 35].

Решающий шаг в развитии отмеченного методологического принципа - широкого выхода в культурные сферы при анализе языка и выявления культурных сведений на основе языковых данных - был сделан в связи с окончательным формированием нового направления в современном языкознании - лингвокультурологии [Маслова 1997: 8]. Выдвинутый в этой дисциплине принцип широкого выхода в культурные сферы при изучении языка и выявление культурных представлений его носителей на основе языковых данных реализуется на всех уровнях языковой системы. Так, он актуален при исследовании лексики (ср. рус. баба и мужик), словообразования (ср. рус. супруг, <выйти> замуж), морфологии, целостных текстов и в частности, пословиц и поговорок. Язык обеспечивает самые широкие выходы в сферу культурных представлений его носителей, вследствие чего он может быть использован как источник при выявлении специфики культурного мировидения.

В четвертом параграфе «Концептный анализ «мужского» и «женского» с точки зрения семантики синтаксиса» обосновывается принцип струюурного анализа языковых содержаний в законченных высказываниях - т.е. в пословицах и поговорках.

В основу семантического анализа концептов с точки зрения синтаксиса может быть положено правило семантического согласования. Проанализировав высказывание с точки зрения верности или неверности реализации в нем этого правила, можно восстановить наиболее значимые семантические компоненты в структуре концептов, представленных в данном высказывании [см.: Берестнев 2002:86].

Другой принцип, связываемый с правилом семантического согласования и актуальный для выявления семантической структуры концепта, гласит, что структура высказывания изоморфна структуре обозначаемой им ситуации. На этой основе утвердилось положение о том, что семантическая структура высказывания (его эквивалентом в языке является предложение) сводится к совокупности его семантических компонентов [Weinreich 1966].

Данная концепция имела и важные методологические последствия. Обстоятельства обозначенной в высказывании ситуации стали рассматриваться как аргументы, на основе которых производился семантический и собственно концептный анализ в языке [Гак 1998: 277]. Но отсюда вытекает и обратное положение: анализируя семантические структуры языка и собственно осуществляя концептный анализ, исследователь выходит за пределы языка и постигает уже структуру внеязы-ковой действительности, а точнее - структуру представлений носителя языка о ней.

С отмеченных позиций в работе рассматривается категория предикативности и собственно принцип анализа предикатов в высказывании, ведь именно предикат дает информацию о качествах, характеристиках, свойствах субъекта во внеязыко-вой действительности, определяемых с точки зрепия носителя языка. Так, в поговорке Муж - голова, жена - душа первый предикат голова метонимически представляет субъекта мужа как воплощение разумной, рациональной сферы человека, а второй предикат душа точно так же метонимически представляет жену как воплощение сферы эмоциональной, чувственной [Берестнев 2002; Урысон 1995: 190].

Исходя из всего этого формулируется следующий принцип аналитического рассмотрения категорий «мужского и женского»: представления о тендере в наивной (языковой) картине мира того или иного народа должны анализироваться с учетом правила семантического согласования в высказывании и синтаксических ролей непосредственно анализируемых слов.

В пятом параграфе «Конкретные методы концептного анализа «мужского» и «женского» на основе языковых данных» последовательно рассматриваются эти методы, на примерах демонстрируется их эффективность. К числу таковых, в частности, относятся следующие.

Ономасиологический анализ, позволяющий выявлять «первичную семантику» слов и тем самым устанавливать наивно-философский взгляд носителей языка на соответствующие фрагменты действительности. Так, рус. женщина, др.-рус. жепа восходят к индоевропейскому коршо *g'en- 'рождать'. Имеющиеся соответствия показывают, что женщина некогда понималась буквально как «рождающая», и таковой виделась ее определяющая социальная и природная функция.

Анализ связей между элементами семантической парадигмы слова в диахроническом аспекте. По сути, речь в случаях такого рода идет об историческом анализе слов, осуществляемом в достаточно близкой хронологической перспективе. Например, рус. старый в рамках русского языка не обнаруживает всей полноты своего концептного содержания. Однако обращение к данным других индоевропейских языков позволяют внести в эту картину большую ясность - ср.: лит. storas 'толстый, объемистый', др.-исл. storr 'большой, сильный, важный, мужественный', др.- инд. sthiras 'крепкий, сильный' (Фасмер III: 747). Признак темпоральности в связи с выражаемыми этими словами смыслами дополняется признаками силы, больших размеров, важности в социальной сфере, мужественности.

Системный семантический анализ членов лексико-семантической группы. Важную роль в методике такого рода играет выход за пределы концептуальной системы языка и обращение к «сильной» семантике - миру вещей и событий во внеязыковой действительности, смоделированных в языке. Так, слова хабалка 'бранчивая баба', тарахтелка, (метаф.) сорока, (метаф.) галка своей семантикой вскрывают представление о характерных речевых установках женщин - их болтливости, невоздержанности на язык, склонности к брани. Слова гений, неуч свидетельствуют о том, что хорошее образование некогда было прерогативой только мужчин; наименования льстец и подлец показывают преимущественные параметры, в которых оценивались отрицательные нравственные стороны мужчины.

Анализ семантики словосочетаний. Обращение к семантике словосочетаний при выявлении концептуального содержания «мужского» и «женского» предполагает рассмотрение концептов в их взаимодействии. Так, сочетание взять (кого-либо) в жены показывает, что инициативной и, следовательно, социально домини-

рующей стороной в брачных отношениях в русской традиционной культуре был мужчина. Словосочетание выйти замуж, наоборот, показывает подчиненное положение женщины в брачных отношениях в русской социальной действительности. Однако отрицательной оценки это положение не получило: в замужестве женщина чувствовала себя защищенной и социально полноценной. В связи с этим сложилось «женское» выражение относительно мужа: Я за его спиной как за каменной стеной.

Анализ контекстов, выражающих идеологию «мужского» и «женского». Эффективность обращения к текстам при анализе входящих в их состав концептов обусловлена более высоким порядком организации их семантики по сравнению с семантикой отдельных слов, а также более тесной связью их с референтной сферой, выражающейся в предикации. Так, в поговорке Мужик тянет в одну сторону, баба в другую достаточно ясно выражается мысль о существующем изначальном противоречии между мужчиной и женщиной в русском лингвокультурном сознании; в поговорках На женский нрав не угодишь, Женских прихотей не перечтешь с позиций «мужского» тендерного сознания оценивается сложность женского характера и дается ему негативная оценка.

В третьей главе «Реконструкция русской языковой картины мира в аспекте тендера», состоящей из шести параграфов, представлена структура фрагмента русской языковой картины мира, определяемого как «тендерный», дано описание семантики его структурных составляющих на разных уровнях, включая уровень оценки.

В первом параграфе «Языковые стратегии женщин и мужчин в традиционном лингвокультурном сознании» в сравнении с данными прикладной психологии показывается, что в этом плане для женщин характерны три основных концептуальных признака: болтливость, лживость, склонность к злословию и брани. Ср.: Где баба, там рынок; где две, там базар', Бьет языком (баба), что шерстобит струной жильной, Волос долог, а язык длинней (у бабы)', Бабья вранья и на свинье не объедешь; Бабий язык - чертово помело; Собака умней бабы: на хозяина не лает (о брани); Бабийязык, куда ни завались, достанет.

В примерах, выражающих идею болтливости, достаточно четко просматривается следующая метонимической модель: неуправляемый и длинный язык, ничем не ограниченный в движениях, ассоциируется с многословием, болтливостью; и наоборот, язык короткий, ограниченный в движениях какими-либо внешними условиями или волей его обладателя, связывается с представлением о речевой сдержанности человека.

Представление о склонности женщин к злословию выразилось в русских поговорках, построенных и на иной — метафорической или сравнительной основе. Образцы такого рода дают следующие примеры: Женское слово, что клей, пристает; Женская лесть без зубов, а с костьми сгложет.

Для мужчин характерен один концептуальный тендерный признак - болтливость. Механизмы выражения этого признака в целом те же, что и в соответствующих поговорках о женщинах. В частности, это метонимии, содержащие в своей основе образ языка, различные оценочные фигуры, отрицательные оценочные сравнения. Ср.: Мужик ражий, да язык-то вражий; Он роди язык (т.е. он красно говорит); Видно, у него язык чешется; У него язык длинен.

Негативное отношение к мужской болтливости и, наоборот, культурное одобрение сдержанности мужчины в речах (и вообще умеренное поведение в обществе)

демонстрирует пример Смирен, не речист, да на руку не чист. Показательно при этом, что в «женских» контекстах слово речиста употребляется метонимически и выражает семантику ума, а в «мужских» контекстах это же слово имеет прямое употребление и обозначает собственно речевую способность мужчины. Как представляется, в этом также проявляется тендерная дифференциация «мужского» и «женского» в русском лингвокультурном сознании.

Во втором параграфе «"Муж есть кормчий, а жена судно": социальные роли мужчины и женщины по данным пословиц и поговорок» в сравнении с общекультурными данными определяется ряд идей, содержательно наполняющих данную концептуальную область.

Во-первых, это идея относительно того, что муж является семейным лидером, который руководит женой, со всей строгостью учит ее жизни. Ср.: Муж жене отец, жена мужу венец; Учи жену без детей, а детей без людей! Бей жену до детей, бей детей до людей! Любить жену - держать грозу.

Однако бывало, что семейным лидером (большей) оказывалась жена. Народным сознанием эта ситуация резко осуждалась, и для ее описания использовались фигуры, уничижающие таких мужчин. Ср.: Не муж в мужьях, кем жена владеет; не работа в работах под женками воз возити; Жена верховодит, так муж по соседям бродит', Худо мужу тому, у которого жена большая в дому.

При этом были нередки случаи, когда женщина била мужа. Это положение также фиксировали поговорки, в которых тендерная основа подвергалась отчетливой редукции. Сторонний наблюдатель, с позиции которого поговорка формулировалась, мог быть одинаково и мужчиной, и женщиной, которые равным образом не принимали описываемое положение дел. Ср.: В стары годы бывало - мужья жен бивали, а ныне живет, что жена мужа бьет; Робкий муж и лестовок боится (ременных четок); Не то смешно - жена мужа бьет; а то смешно, что муж плачет.

Вторая идейная линия, раскрывающая социальные роли мужчин и женщин в русской лингвокультурной традиции, касается их родов деятельности. Характерную особенность поговорок, выражающих эту идеологию, составляет прескрип-тивный характер: они отчетливо нацеливают мужчину и женщину на определенный стандарт социального поведения. Поговорки подобного рода часто представляют собой инфинитивные конструкции и имеют императивную семантику. Ср.: Муж молоти пшеницу, а жена пеки паляницы (т. е. хлеб); Жена пряди рубашки, а муж тяни гуж.

Ббльшая часть поговорок в этой группе не связана с конкретными тендерными приоритетами лица, от имени которого они произносятся, - то есть определяют социальные роли и мужчин, и женщин. Тем не менее и в этом случае просматривается социально-ролевая дифференциация мужа и жены. Первый выполняет функции наставления и социального представительства, функции второй более разнообразны и жизненны. Ср.: Жена мужу пластырь, муж жене пастырь; Муж в дому, что глава (что крест) на церкви; Муж жене отец, жена мужу венец; Без мужа голова не покрыта; без жены дом не крыт.

Интересен игрой смыслов последний пример. Его начало прямо выражает мысль о том, что незамужняя женщина (женщина без мужа) ходит с непокрытой головой. Во второй части поговорки резко меняются референт и пресуппозиция: в ней. метафорически выражается мысль о том, что без женщины дом не полон, не завершен - не является домом в полном смысле этого слова.

В третьем параграфе <сВнешний вид мужчины и женщины» приводится система концептов, определяющих содержание данной концептуальной области в русской традиционной лингвокультурной ментальное™.

Основной в этой группе является подчеркнуто сниженная оценка красоты - как женской, так и мужской. Мужчина, который высоко ценит женскую красоту, определяется как глупый или «слепой» - ср.: Глупому мужу красная жена дороже красного яйца', Жена красавица - безочному (слепому) радость. Однако поговорки определяют и позитивную программу для мужчин. В ней реальными достоинствами женщины указывается домовитость (прежде всего умение готовить), а также ум и положительные душевные качества. Ср.: На хорошую (т.е. на пригожую, красивую) глядеть хорошо, а с умною жить хорошо (женой)-, Не птицу сватать, а девицу; Не ищи красоты, а ищи доброты (досужества)!

Общее правило для мужчин, выработанное русской лингвокультурной традицией и имеющее ярко выраженную «мужскую» тендерную окраску, таково: Жену выбирай не глазами, а ушами (т.е. по славе). В данном случае также активно «работает» метонимическая связь между языковыми содержаниями.

Собственно «мужскими» являются в этих условиях поговорки, в которых обозначились рефлексии мужчин по поводу отсутствия связи между внешней красотой женщины и ее душевными качествами: Девка красна до замужества-, Все девушки хороши, а отколь берутся злые жены?

Русская лингвокультурная традиция выработала и другие критерии истинной женской красоты, отчетливо окрашенные мужскими тендерными ценностями. В частности, в поговорках выражается мысль о том, что показателем женского социального и человеческого достоинства является ее муж. Поговорки такого рода отмечены ярко выраженной «гендерностью», определяемой с позиции мужчины или внешнего наблюдателя. Ср.: Птица крыльями сильна, а жена мужем красна; Красна пава перьем, а жена мужем. Жена мужем красна. В случаях такого рода особенно актуальны сравнения женщины с птицей.

С аналогичных позиций в русских поговорках рассматривается и внешний вид мужчины. При этом трудно определить, является ли выражаемая в них идеология «мужской», «женской» или принадлежит внешнему наблюдателю. Ср.: Мужчина, коли хоть немножко казистее черта, - красавец; Не урод, так и красавец. Обращает на себя внимание крайне сниженное в оценочном плане основание для сравнения внешнего вида мужчины - черт, урод.

Так же, как в отношении женщин, русская культурно-языковая традиция закрепила мысль о вторичности внешней красоты мужчины и приоритетности в этом плане некоторых других его характеристик. Эта идеология полностью подобна «женской» идеологии. В поговорках, посвященных данному вопросу, выражается мысль о том, что украшением мужчины, показателем его социального и человеческого достоинства является жена с ее высокими нравственными качествами. Ср.: Жена честнее - мужу милее. Подчас и жена мужа красит', Доброю женою и муж честен.

Аналогичным образом выражены в поговорках и концепты, относящиеся к красивой («красной») одежде. Здесь вполне отчетливо выражается мысль об относительной ценное™ красивой одежды в жизни человека, об отсутствии связи между его внешним видом и внутренними качествами - прежде всего, умом. Ср.: Не всякий умен, кто в красне наряжен; Рад дурак красному.

Вместе с тем в русском традиционном лингвокультурном сознании категори-. ально оформилась мысль о том, что красота, наряду с достатком, - важнейшая ■ жизненная ценность. Отмечается, что если у человека нет реальной возможности жить в достатке и красоте, хорошо хотя бы помечтать об этом: Жить в добре дав краснё хорошо и во сне.

В четвертом параграфе «Содержание концептуальной оппозиции «добрый - дурной» в отношении характеров мужчины и женщины в русском традиционном лингвокультурном сознании» показывается, что важными положительными чертами женщины С точки зрения мужчины определялись дружественность, надежность в жизни для мужчины, домашняя рачительность, веселость, поддерживающая высокий жизненный тонус. Ср.: Три друга: отец, да мать, да верная жена', С подружьем и горе пополам разгорюешь; Хорошая жена метла, и худая метла (та в дом, эта га дому метет)', Умная жена, как нищему сума (все сбережет); Добрую жену взять - ни скуки, ни горя не знать', От плохой жены соста-реешься, от хорошей помолодеешь. Также это признак «материнство» - ср.: Жена, что лебедь-птица, вывела детей станицу (вереницу). Основные языковые механизмы в этих условиях - метонимия, метафора и сравнение.

Список отрицательных черт женского характера («худой жены») достаточно широк, и его определяют такие концепты, как «упрямство», «эгоизм», «изворотливость», «мстительность», «коварство», «лживость». Ср.: Жена упорна - ни мякши, ни корка; Чего жена не любит, того мужу век не едать; Нет в лесу столько по-верток, сколько у бабы (у жены) уверток; Бил жену денечек, сам плакал годочек', Жена льстит - лихо мыслит (лихое норовит)', Жена ублажает - лихое замышляет; Не всякую жена мужу правду сказывает. В целом для репрезентации этих черт женского характера в поговорках активно используются негативные сближения с реалиями традиционной русской культуры по апофатическому принципу, метафорические переносы, парономазийные «игры» со звуковым строем поговорок, негативные конструкции. При этом подобные поговорки выражают точку зрения на данную проблему как мужчин, так и внешнего наблюдателя.

Отмечается и другая отрицательная черта женщин: в конфликтах она не знает меры. В этом отношении женщина гораздо более разрушительна, нежели мужчина. Ср.: Муж задурит, половина двора горит; а жена задурит, и весь сгорит. Можно предположить, что в поговорках, посвященных этой теме, дополнительно обозначилось представление об эмоциональности женщин, неспособности их в конфликтных ситуациях взять себя в руки.

Наконец, мужчинами отрицательно оценивается стремление женщин перехватить у них семейную инициативу, взять лидерство в свои руки (стать «большей» в семье) - ср.: Худое дело, коли жена не велела.'

Исторически в мужской тендерной среде выработались особые стратегии поведения в отношении «злых жен». Содержательно они репрезентируются рядом идеологем. Прежде всего, мужчины стремятся быть подальше от них - ср.: Лучше жить со змеею, чем со злою женою; Лучше хлеб есть с водою, чем жить со злою женою; Из дому жена, а из лесу змея (т. е. выживает). В этом случае особенно актуальны Оценочные сравнения. ¡.

Сложившаяся ситуация находит разрешение либо в смерти мужчины, либо в. монашестве. Ср.: От иной жены - хоть о надолбу головой; От злой жены не уйдешь. От злой жены одна смерть спасает да пострилсение. Однако поговорки закрепили и другую идеологему, вскрывающую альтернативный путь спасения от

злой жены, - это ее собственная смерть. Поговорки такого рода исполнены мужского цинизма, который проявляется в определениях и окружающих их контекстах, - ср.: Красные похороны, когда муж жену хоронит; Дважды жена мила бывает: как в избу введут да как вон понесут.

Тем не менее для мужчины потеря жены в русской традиционной лингвокуль-туре - большое несчастье. Существует целый ряд поговорок, в которых эта идея выражается, сопровождаясь некоторой концептуальной и лексической вариативностью. Ср.: Бывала ль у тебя беда? Умирывала ль у тебя жена? Дай бог погореть, да не дай бог овдоветь! Лучше семью гореть, чем однова овдоветь.

Что касается черт мужского характера, то они в поговорках показаны только в отрицательном оценочном аспекте и большей частью с позиции женщин. При этом отмечаются особые модели построения высказываний. Так, они могут строиться по принципу сравнения, в котором место положительного компонента занимает крайне низкое в оценочном плане явление. Ср.: Нужа, нужа! Нет ее хуже, а лучше худого мужа; Стужа да нужа, а лучше худого мужа; Плохо стужа да нужа, а все лучше худого мужа. Худой муж определяется в этих случаях как «нечто еще более плохое» по сравнению с «крайне плохим». И если в аналогичных по структуре «женских» поговорках основанием для сравнения выступают стихийные бедствия или разрушительные силы (потоп, пожар, ржавчина, жуки-древоточцы и т.д.), то в данном случае основания для сравнения худых мужей являются гораздо более жизненными - это нужда (в русском варианте - нужа) и стужа.

В числе основных дурных черт мужчин определяются лень, любовь к развлечениям и пьянство - ср.: Ср.: Жена мелет, а муж спит. Жена прядет, а муж пляшет; Жена у посудника (дома) и муж у посудника (в кабаке). В последнем примере наблюдается языковая игра, создаваемая омонимией предложно-падежной конструкции у посудника. Сочинительный союз и, на первый взгляд, уравнивает позиции жены и мужа. Однако данные В.И. Далем здесь же в скобках уточнения «дома» и «в кабаке» выводят сознание воспринимающего лица к двум принципиально разным фреймам, которые, собственно, и связаны с трудом и развлечением.

Идейный итог всем этим наблюдениям подводит поговорка относительно мужчин, собравших в себе все отмеченные нравственные пороки и тем самым выводящих себя за рамки нормальных семейных (и в целом общественных) отношений: Женился, да сам себе подивился, что ни Богу, ни людям не сгодился.

В пятом параграфе «Тендерные особенности концептуальной области "брачные отношения" в русском традиционном лингвокультурном сознании» раскрываются группы концептов, характеризующих с тендерных позиций время, предшествующее браку, отношение к браку непосредственно перед вступлением в него, основания для вступления в брак, положение мужчины и женщины в браке, семантику семейного лада, концептуальную область «семейные ссоры и примирения».

Время, предшествующее браку, определяется с точки зрения мужского тендерного сознания. Его коннотатом выступает, прежде всего, идея тендерного одиночества человека (можно допустить, что она выражает жизненные позиции также и женщин). Ср.: Одна головня и в поле гаснет, а две дымятся (курятся). В данном примере, метафорическом по своему характеру, в качестве области-источника для выражения «семейной» идеи используется образ горящей головни, и это не случайно. В русском языковом сознании огонь (высокая температура) устойчиво связывается с эротической функцией человека и собственно с переживаемым им чув-

ством любви. Имеющиеся языковые и культурные данные отчетливо показывают эту связь, в том числе и в брачном аспекте. Ср.: Одному спать - и одеяльце не тепло; Жить-то прохладно, да спать не повадно [Берестнев 2010: 66 - 68].

Другие важные концепты, активно функционирующие в данных условиях, -«отрицательное психологическое состояние одинокого человека», «еда» (при этом сама еда репрезентируется посредством клишированных образов щей и каши) и «деньги». В примерах подобного рода имеются грамматические показатели, свидетельствующие о том, что такой «одинокий человек» - мужчина, а сами эти поговорки выражают мужскую тендерную позицию. Ср.: И в раю жить тошно одному; Одному не страшно, а двоим веселей; Семья воюет, а одинокий горюет; Семейная кашка погуще кипит. В семье и каша гуще; Семейный горшок всегда кипит; Один и у каши загинет; Гуртовая копейка виднее.

В концептуальной области отношения к браку непосредственно перед ним, прежде всего, определяется идея предупреждения мужчины («холостому плохо, а женатому еще хуже»). Ср.: Одинокому - хоть утопиться, женатому - хоть удавиться; Холостой много думает, а женатый больше того.

Вместе с тем в русской традиции отмечаются поговорки, в которых холостая, добрачная жизнь мужчины оценивается положительно. Ср.: Холостой лег - свернулся, встал - встряхнулся; Одинку - где хлеб, там и угол; Мотоват, да не женат, одному себе внаклад. В первом примере концептуальное основание для такой оценки - свобода и независимость неженатого мужчины, возможность жить по своей воле (эта идеологема выражается метафорически). Во втором примере основанием для положительной оценки жизни неженатого мужчины является «хлеб», который метонимически представляет сытость, достаток (такой же метонимией является здесь слово угол, выражающее значение «место жизни»), В третьем отрицательная характеристика одинокого человека (мотоват) оценочно нейтрализуется, поскольку другим не идет во вред именно вследствие одиночества мужчины.

В рамках концептуальной области, связанной с мыслью об отношении тендерной личности к браку до вступления в него, определяется еще одна важная группа поговорок - выражающих мысль о том, что супруга/супругу дает судьба (Бог). Ср.: Смерть да жена - богом суждено. Судьба придет - и руки свяжет (uno рукам свяжет; оженит); Всякая невеста для своего жениха родится. Кому невеста годится, для того (в того) и родится. Поговорки этой группы сформулированы с позиции внешнего наблюдателя.

Концепты, составляющие основание для брака, представлены следующими группами. Во-первых, это личные качества невесты, в ряду которых выделяются душевные свойства и хозяйственность, - ср.: Не ищи красоты, ищи доброты (до-сужества)! Красота приглядится, а щи не прихлебаются. Во-вторых, это приданое невесты. При этом, с одной стороны, здесь актуальна идея сомнительной ценности приданого - ср.: В копнах не сено, в приданом не деньги; Богаты невесты -да до венца; Богатую невесту беручи, да думай о том, как семью кормить. С другой стороны^ приданому придается внимание, в связи с чем на метафорической или метонимической основе выражается мысль о его недостаточности.

В концептуальной области «положение человека в браке», прежде всего, определяется идеологема «быть замужней или женатым хорошо, но главное - "правильно"» - ср.: Без мужа жена - всегда сирота (кругом сирота); Жена при муже хороша. Без мужа не жена; Что гусь без воды, то мужик без жены; Без мужа, что без головы; без жены, что без ума. В последнем примере представлены два

сравнения, находящиеся в сопоставительных отношениях друг к другу. При этом первое Без мужа, что без головы явно ориентировано на широко распространенную метафорическую модель в русском языковом сознании, согласно которой «муж - это глава семьи». Вторая важная составляющая данной концептуальной области - социальная ответственность мужчины перед женой в браке. Ср.: Жена не сапог (не лапоть), с ноги не скинешь-, Жена не гусли: поиграв, на стенку не повесишь; Жена не седло: со спины не сымешь. В последнем примере слово седло прагматически выражает признак «бремя», а поговорка в целом выражает мысль о том, что мужчина берет на себя брачные обязанности раз и навсегда, и не может отказаться от них по своему желанию.

Семантика семейного лада в русской наивной картине мира имеет несколько особенностей. Во-первых, ему дается безусловная положительная оценка - ср.: Не надобен и клад, коли у мужа с женой лад; Муж с женой, что мука с водой (сболтать сболтаешь, а разболтать не разболтаешь). Последний пример основан на уникальной метафоре. Народным сознанием было подмечено, что мука, смешанная с водой, образует нечто принципиально новое, категоризусмос в языковой картине мира как тесто. При этом было обращено внимание и на необратимость данного процесса.

В рамках указанной концептуальной области отмечаются также примеры поговорок, в которых фиксируются некое негативное единство мужа и жены. Однако примеров такого рода относительно немного. Ср.: Муж да жена - одна сатана; Черт на дьяволе женился; Жена да муж-змея да уж (т. е. одна порода, заодно).

Наконец, с семантикой лада связана и идея взаимного уважения супругов друг к другу, причем она выражается как с мужских тендерных позиций, так и с женских. Ср.: Подумаю с подушкой, а после спрошусь с женушкой; Мое дело - сторона, а муэ/с мой прав.

В концептуальной области «семейные ссоры и примирения» содержательно определяется факт семейного разлада между мужем и женой, мысль о том, что семейные ссоры и размолвки - это внутреннее дело семьи. Ср.: Помутилась вода с песком (о ссоре супругов); Жену с мужем некому судить, кроме Бога; Муж с женой ругайся, а третий не мешайся! Муж с женой бранится, да под одну шубу ложится.

В рамках данной концептуальной области можно выделить еще одно идейное направление - вообще закрытость семейных проблем от посторонних лиц. Имеющийся пример, вскрывающий эту идеологию, является «женским» по своей ген-дерной адресности, но сформулирован от имени внешнего наблюдателя, представляющего все сообщество. Ср.: Плачь, молода жена, да про свое горе никому не сказывай.

В шестом параграфе «Гендерные характеристики брачных девиаций в русском традиционном лингвокультуриом сознании» анализируются три концептуальные области: «неравные браки», «гулящая жена», «вдовство».

Неравные браки в русской лингвокультурной ментальности рассматриваются в трех аспектах. Во-первых, в аспекте возрастном, когда муж оказывался значительно старше жены. В соответствующих поговорках внешний наблюдатель рассуждает о моделях поведения мужчин в женщин. Ср.: Старый муж и на руку колодой валится; Старый обманет - долго жить стает; молодой обманет - вдруг помрет; По старом муже молода жена не тужит (в последнем примере наблюдается парономазийное сближение слов муже - не тужит).

Во-вторых, неравные браки рассматриваются в аспекте нравственном, когда жених и невеста оказывались разными в нравственном отношении - жених выше невесты или наоборот. Ср.: Жаль девки - погубили (потеряли) парня; Жаль Насти, а парня изнапастит; Золотая девка за лычным парнем; Есть девка серебряна, поискать парня глиняного. Яркую черту первой нары примеров составляет энантио-семия, которая, однако, проявляется в контекстных условиях. Во второй паре примеров важную роль играют антонимические противопоставления.

В-третьих, разновидность в данной концептуальной области составляют такие поговорки, в которых парень и девушка одновременно рассматриваются как достойные друг друга в дурном. Ср.: Невеста без места, жених без ума (без куска)-, Просватали миряка за кликушу. Во втором примере и жених, и невеста характеризуются как душевнобольные. Мирячество, - объяснил территориально ограниченные слова в данной поговорке сам В.И. Даль, - в Восточной Сибири болезнь или порча, по поверью, близкая к беснованию, одержанию; кликушество - то же самое.

В концептуальной области «гулящая жена» отмечается мысль о том, что жена «гуляет», а муж не знает об этом или узнаёт в последнюю очередь. Ср.: И муж не знает, где жена гуляет; Муж того не знает, что жена гуляет; Опричь мужа всяк знает, что жена гуляет. В связи с этим определяются три концепта, характеризующих модели антисемейного поведения женщины: «супружеская неверность» (ср.: За нужу (за неволю) с мужем, когда гостя нет), «недовольство», «предпочтение личных красивых вещей - практичным, важным для семьи» (Продай, муж, лошадь да корову, купи жене обнову!), «праздность, беспечность» (ср.: Муж пашет (плачет), а жена пляшет (скачет)', Жена поет, а муж волком воет', Муж за хлеб да скатерть, а жена за избу да пляшет).

Содержание концептуальной области «вдовство» в русском традиционном лингвокультурном сознании определяется тремя основными идейными направлениями. Во-первых, это общая негативная оценочная характеристика вдовства и для женщин, и для мужчин. Ср.: Вдовье дело горькое. Вдовье сиротское дело. Сирая вдова - круглая сирота-, Вдовец - деткам не отец, а сам круглый сирота. В первой серии примеров актуальна метафора горькое с резко отрицательной оценкой, причем слово дело здесь может суженно пониматься как «жизнь». Во-вторых, в структуру концептуальной области «вдовство» входит идея жалости и сострадания к вдовому человеку. В связи с этим особую актуальность получила семантика плача, составляющего один из элементов женского тендерного поведения. Ср.: На вдовий плачь глядя, и мужик убивается', Нет причитанья супротив вдовьего. И в-третьих, это идсологема «вдова как потенциальная жена». Поговорки, принадлежащие этой группе, также сформулированы от имени внешнего социокультурного наблюдателя, и в них представлены знания о женщинах для мужчин. В одних случаях брак с вдовой оценивается положительно, в других отрицательно - ср.: Вдову взять -спокойнее спать-, На вдове жениться, что старые штаны надевать: не вошь, так гнида.

Наконец, еще одну содержательную разновидность поговорок данной тематической направленности составляют поговорки, выражающие подозрительность по отношению к серийным вдовам. Ср.: Она уже (другого, третьего) мужа донашивает-, За черта отдай ее, и того уходит (переживет). Поговорки этого типа особенно богаты оценочными словами.

Иначе представлен в поговорках такого рода мужчина, несколько раз терявший своих жен. Он мыслится как жертва их дурного нрава, и в этом состоит «мужская»

тендерная направленность подобных поговорок. Ср.: Три жены имел, а ото всех беды терпел; Было три жены, да все не острижены (т. е. волос долог, а ум короток).

В Заключении работы обобщаются полученные в ходе исследования результаты, формулируются дополнительные выводы, намечаются перспективы дальнейших исследований в направлении, намеченном в данной диссертации.

Основные положения диссертации отражены в следующих публикациях общим объемом 2,65 п.л.

1. Стрекалова У.С. Картина мира и ее разновидности в современной лингвистике // Семантические процессы в языке и речи: Сб. науч. тр. Калининград: Изд-во РГУ им. И. Канта, 2008. С. 127 - 136 (0,7 п.л.).

2. Стрекалова У.С. Труд в русской языковой картине мира (на материале поговорок) // Балтийский регион: лики русского мира: Сб. науч. тр. / Под общ. ред. Н.Г. Бабенко. - Калининград: Изд-во РГУ им. Канта, 2008. - С. 129 - 136 (0,5 п.л.).

3. Стрекалова У.С. Языковой портрет мужчины и женщины в зеркале русских пословиц и поговорок // Язык и дискурс в статике и динамике: Материалы Между-нар. науч. конф., Минск, 14-15 ноября 2008 г. - С. 203-205 (0,2 пл.).

4. Стрекалова У.С. Семья как ценность в русском культурном сознании (на материале поговорок) // Семантические процессы в языке и речи: Сб. науч. тр. Калининград: Изд-во РГУ им. И. Канта, 2008. С. 107 -112 (0,4 пл.).

Статьи, опубликованные в ведущих научных изданиях, включенных в перечень ВАК

5. Стрекалова У.С. Принципы концептного анализа мужского» и женского» в русской языковой ментальности // Вестник Российского государственного университета имени И. Канта. - Вып. 8. - 2010. С. 40 - 44. (0,35 пл.).

6. Стрекалова У.С. Социально-культурные и языковые основания категории тендера // Вестник Калининградского юридического института МВД России. Вып. 3. № 3 (21). 2010. С. 36-39 (0,5 пл.).

Стрекалова Ульяна Сергеевпа

Семантика тендера в русской языковой картине мира (на материале поговорок)

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Подписано в печать 21.01,2011 г. Формат 60 х 90 '/1б Бумага для множительных аппаратов. Ризограф. Усл. печ. л. 1,5. Уч.-изд. л. 1,4. Тираж 90 экз. Заказ б

Издательство Российского государственного университета им. И. Канта 236041, г. Калининград, ул. А. Невского, 14.

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Стрекалова, Ульяна Сергеевна

ВВЕДЕНИЕ.

Глава I. МЕСТО ТЕНДЕРНЫХ ИССЛЕДОВАНИЙ В РЯДУ НАУЧНЫХ ДИСЦИПЛИН О ЧЕЛОВЕКЕ, ОБЩЕСТВЕ И ЯЗЫКЕ

1. Социально-культурные основания категории тендера в языковой картине мира.

2. Вопрос о предмете и задачах тендерных исследований в отношении к современной лингвистике.

3. Междисциплинарность тендерных исследований.

4. Тендер в традиционном сознании носителей языка: междисциплинарный аспект «язык - общество - культура».

Выводы.

Глава II. ПРИНЦИПЫ КОНЦЕПТНОГО АНАЛИЗА «МУЖСКОГО» И «ЖЕНСКОГО» В ЯЗЫКЕ И ДИСКУРСЕ

1. Учет познавательной природы концептов и категорий в языковом сознании человека.

2. Учет реальной континуальности категорий «мужского» и «женского» в языке.

3. Широкие выходы в сферу культурных представлений.

4. Концептный анализ «мужского» и «женского» с точки зрения семантики синтаксиса.

5. Конкретные методы концептного анализа «мужского» и «женского» на основе языковых данных.

5.1. Ономасиологический анализ.

5.2. Анализ связей между элементами семантической парадигмы слова в диахроническом аспекте.

5.3. Системный семантический анализ членов лексико-семантической группы (ЛСГ).

5.4. Анализ семантики словосочетаний.

5.5. Переход на уровень собственно дискурса: анализ контекстов, выражающих идеологию «мужского» и «женского».

Выводы.

Глава III. РЕКОНСТРУКЦИЯ РУССКОЙ ЯЗЫКОВОЙ КАРТИНЫ МИРА В АСПЕКТЕ ТЕНДЕРА

1. Языковые стратегии женщин и мужчин в традиционном лингво-культурном сознании.

1.1. Нормы тендерного языкового поведения по данным антропологии и прикладной психологии.

1.2. Нормы тендерного языкового поведения по данным русских поговорок.

2. «Муж есть кормчий, а жена судно»: социальные роли мужчины и женщины по данным пословиц и поговорок.

2.1. Социальные роли мужчины и женщины в русской культурной традиции: общий аспект.

2.2. Социальные роли мужчины и женщины по данным поговорок.

3. Внешний вид мужчины и женщины.

4. Содержание концептуальной оппозиции «добрый - дурной» в отношении характеров мужчины и женщины в русском традиционном лингвокультурном сознании.

4.1. Положительные черты женского характера.

4.2. Отрицательные черты женского характера.

4.3. Мужские стратегии в отношении «злых жен».

4.4. Тендерные черты мужского характера.

5. Тендерные особенности концептуальной области «брачные отношения» в русском традиционном лингвокультурном сознании.

5.1. Ключевые концепты, определяющие время, предшествующее браку.

5.2. Концепты, определяющие отношение к браку до вступления в него.

5.3. Концепты, составляющие основания для вступления в брак

5.4. Ключевые концепты, характеризующие положение мужчины и женщины в браке.

5.5. Способы языкового выражения семантики семейного лада в тендерном аспекте.

5.6. Способы языкового выражения и структура концептуальной области «семейные ссоры и примирения».Г.

6. Тендерные характеристики брачных девиаций в русском традиционном лингвокультурном сознании.

6.1. Концептуальная структура неравных браков.

6.2. Концептуальная область «гулящая жена» и ее содержательная структура.

6.3. Содержательная структура концепта «вдовство».

Выводы.

Введение диссертации2011 год, автореферат по филологии, Стрекалова, Ульяна Сергеевна

В настоящее время исследователи рассматривают язык не только как основное средство человеческой коммуникации, но и как средство знакового оформления осуществляемого человеком познания действительности. Однако прежде всего в нем видят средство хранения результатов познания. В связи с этим широкое распространение получило обращение лингвистов к таким фундаментальным лингвистическим категориям, как «языковая (наивная) картина мира», «концептуальная область», « концепт». Особое место в этом ряду занимает категория «языковая картина мира», которая определяется как совокупность представлений о мире, заключенных в значении разных единиц данного языка - полнозначных лексических единиц, дискурсивных слов, устойчивых конструкций разного масштаба, синтаксических образований и т. д. При этом концептуальные области и концепты определяются как строевые единицы языковой картины мира, обладающие относительной самостоятельностью и содержательной законченностью.

Языковая картина мира определяется в своей целостности в акте семантической реконструкции. При этом объединенность в структуре семантических единиц не только собственно языковых, но и культурно-ассоциативных, прагматических содержаний предполагает обращение при такой реконструкции, помимо фактов языка, к любым явлениям культурного порядка, складывающимся в тексты в самом широком смысле этого слова [см.: Арутюнова 1988; Арутюнова 1999].

Как подчеркнул Ю.Д. Апресян, «языковая картина мира лингво-, или этноспе-цифична, т. е. отражает особый способ мировидения, присущий данному языку, культурно значимый для него и отличающий его от каких-то других языков» [Апресян 2006: 35]. Таково основное правило содержательной организации языковых картин мира. Но это означает, что и отдельные их конституенты обладают свойством лингвоспецифичности. В самом деле, «особый способ мировидения» проявляет себя уже в национально специфичном наборе ключевых концептов, которые при этом могут выражаться многими средствами языка, имеющими самую разную природу - лексическими, словообразовательными, морфологическими, синтаксическими. Эти концепты могут представляться и на уровне законченных предложений, будучи связанными с категорией предикативности. Но особенно показательны в этом отношении пословицы и поговорки, в силу самой своей жанровой специфики аккумулирующие в себе все аспекты видения народом социальной действительности и все нюансы оценочного отношения к ней.

Один из важнейших фрагментов языковой картины мира - содержательная область, связываемая с категориями «мужское» и «женское» и организующаяся вокруг этих категорий (вследствие этого ее можно определять и как категориальную область). Эта область в картине мира определяет содержательную специфику тендерных представлений носителей данного языка. Собственно говоря, представления о «мужском» и «женском» в разных аспектах и составляют содержание категории «гендер».

Интерес языкознания к тендерной проблематике в настоящее время все более возрастает. Так, исследователи стремятся утвердиться в представленности тендерной дифференциации в языке [Bodine 1975], определить границы предмета рассмотрения в тендерной лингвистике [Горшко, Кирилина 1999], отработать общие принципы тендерных исследований в науке о языке [Кирилина 1999], разграничить «мужские» и «женские» языки в аспекте сфер их функционирования [Забогкина 2001, 2002], выявить специальные «мужские» и «женские» средства языковой выразительности в специальных дискурсах [Васильева 2000, 2005], выявить исторические изменения в языке мужчин и женщин [Biber, Burges 2000] и т.д.

Особую задачу составляет выявление содержательной структуры категорий «мужского» и «женского» в лингвокультурном сознании носителей того или иного конкретного языка. А оно возможно на междисциплинарной основе - при объединении усилий культурологов, социологов, философов, когнитивистов. Ведущая роль в этом плане принадлежит лингвистам, поскольку они имеют дело с уникальным источником человеческих знаний, каковым является язык.

Настоящая диссертационная работа выполнена на стыке таких дисциплинарных областей современной науки о языке, как тендерная лингвистика, когнитивная лингвистика, языковая прагматика, лингвокультурология, семасиология, теория текста, и посвящена содержательной реконструкции категориальных областей «мужское» и «женское» в русском традиционном лингвокультурном сознании. В фокусе внимания при этом оказались вопросы концептуальной структуры этих областей, способов языкового выражения соответствующих содержаний, их оценка в сознании носителей языка, организация ментального пространства, включающего соответствующие представления, условия взаимодействия языка и культуры.

Актуальность предпринятого исследования обусловлена самим ходом развития современной лингвистики, ориентированной на носителя языка, то есть особенно активно реализующей принцип антроцентризма. Возникла настоятельная необходимость изучения репрезентированных в языке знаний человека о самом себе в аспекте тендерной дифференциации. Этого изучения настоятельно потребовали также тендерная психология, тендерная социология, различные прикладные гуманитарные дисциплины, связанные с жизнью мужчин и женщин в обществе. И главное в этом плане - дать системное, и по возможности исчерпывающее описание семантики «мужского» и «женского» в сознании человека, показать, какими характеристиками мужчины и женщины реально различаются, прежде всего с языковой точки зрения.

Исследование семантики тендера в языковом сознании носителей языка актуально также в силу причин когнитивного свойства, проявляющихся также в культурной сфере и в некоторых философских дискурсах. Отмечено, что посредством тендерных противопоставлений «мужского» и «женского» в подобных условиях моделируются некоторые идеи, выводимые авторами на уровень принципов. Так, в сфере культурных символов отмечаются «мужские» предметы {бык, копье, меч, обелиск и др.) и предметы «женские» (вода, луна, печь, чаша и др.). С этой точки зрения, например, крест объединяет в себе семантику «мужского» и «женского» [см.: Топоров 1992: 12 - 13]. В философском плане Н. Бердяев, стремясь дать объяснение русского национального характера, также использовал «женскую» тендерную модель [Бердяев 1990: 36 - 48]. К этой модели обратился в своих философских рассуждениях о сущностном своеобразии этносов и О. Вейнингер [Вейнингер 1992: 332 и далее]. В этих обстоятельствах необходимо определить познавательные механизмы такого моделирования, но прежде всего — его семантические основания.

Наконец, актуальным в рамках данного исследования является выход на такие уровни теоретического обобщения имеющихся языковых данных, где более определенно просматривается специфика когнитивной сферы человека, устройство его ментального пространства - все то, что определилось как «новая реальность языкознания» [см.: Берестнев 1997].

Объектом настоящего диссертационного исследования выступили категориальные области «мужское» и «женское» в русском традиционном лингвокультур-ном сознании. Предмет исследования составили содержательные особенности этих категориальных областей, выявленные на основе данных русских пословиц и поговорок. Одновременно в сферу научного интереса в этих условиях входили способы языкового выражения соответствующих концептуальных областей и концептов, специфика их оценки носителями языка.

Цель данной работы составила семантическая реконструкция категориальных областей «мужское» и «женское» в русской языковой картине мира по данным пословиц и поговорок, описание языковых средств выражения тендерной семантики в данных условиях.

В соответствии с поставленной целью в работе решались следующие задачи:

- проанализировать выдвигаемые в настоящее время теории тендера, и на этой основе выявить идеи и положения, продуктивные при разработке теоретических оснований настоящего исследования;

- проанализировать актуальные потребности современной гендерологии и собственно тендерной лингвистики и более строго определить предметную область настоящего исследования;

- разработать основные принципы и методы реконструкции семантических составляющих категориальных областей «мужское» и «женское» на основе языковых данных;

- оценить эффективность разработанных принципов и методов реконструкции семантики тендера по отношению к разным уровням и аспектам языковой системы современного русского языка;

- разработать общую структурную модель описания семантики тендера в русском лингвокультурном сознании, чтобы использовать ее затем как основу в построении данного исследования;

- описать концептуальную семантику «мужского» и «женского» в каждом из структурных частей соответствующих категориальных областей;

- выявить специфику и аспекты оценки «мужского» и «женского» в русском традиционном лингвокультурном сознании;

- обобщить полученные данные, выявить когнитивные свойства категориальных областей «мужского» и «женского» на глубинных уровнях русской языковой ментальности.

Цель, задачи и общая парадигмальная установка работы обусловили обращение к следующим основным исследовательским методам:

1) метод компонентного анализа, опирающийся на выявление признаковой структуры лексических значений и позволяющий корректно и теоретически обоснованно представлять концептуальные содержания слов;

2) метод контекстного анализа, позволяющий воссоздавать признаковые структуры рассматриваемых содержательных объектов с учетом предикативности высказывания, проясняющей содержательные характеристики всей описываемой им ситуации;

3) метод семантической реконструкции, позволяющий воссоздавать разномасштабные содержательные единицы языка и языкового сознания человека по их отдельным структурным семантическим составляющим;

4) метод когнитивного моделирования, позволяющий на основе языковых данных реконструировать представления, принадлежащие глубинным уровням человеческой ментальности;

5) метод лингвокультурологического анализа, предполагающий принятие во внимание культурных условий, в которых функционирует конкретное слово или высказывание, — он позволяет воссоздавать прагматическую семантику слов, которая важна для данных контекстов, но выражается в них имплицитно, на ассоциативном уровне;

6) сопоставительный метод, позволяющий выявлять семантические сходства и различия между концептуальными областями «мужского» и «женского» в русском традиционном лингвокультурном сознании и устанавлиать типологически значимые содержательные сходства и различия между ними;

7) метод словарных дефиниций, позволяющий реконструировать признаковую структуру лексических значений на основе данных толковых словарей;

8) синхронно-описательный метод с привлечением таких приемов, как лингвистическое наблюдение, сравнение, обобщение, интерпретация имеющихся фактов, -он позволил представить полученные данные последовательно и теоретически непротиворечиво.

Материалом для исследования послужили, прежде всего, пословицы и поговорки русского народа, собранные В.И. Далем (при этом сами термины «пословица» и «поговорка» определялись с лингвистических позиций в соответствии с работой [Соболевская 2005]). Также это были данные современного русского языка, относящиеся к сферам лексики, словообразования, морфологии, синтаксиса, теории текста. В качестве материала в исследовании использовались и данные, содержащиеся в работах других авторов (Э. Бенвенист, Вяч. Вс. Иванов, В.Н. Топоров, К.Д. Бак, М. Фасмер и др.). Наконец, определенный материал для исследования предоставили лингвистические, этнолингвистические, энциклопедические словари, а также словари символов.

В качестве методологической основы исследования в работе приняты базовые положения теории языка (Ю.Д. Апресян, Н.Д. Арутюнова, Г.И. Берестнев, А. Веж-бицкая, Э. Рош, Ю.С. Степанов, В.Н. Топоров), когнитивной лингвистики (Г.И. Берестнев, В.З. Демьянков, Дж. Лакофф, A.B. Кравченко, Е.С. Кубрякова), исторической семантики (Вяч. Вс. Иванов, В.Н. Топоров), лингвокультурологии (Э. Бенвенист, Г.И. Берестнев, А. Вежбицкая, Анна А. Зализняк, В.А. Маслова, Ю.С. Степанов, В.Н. Телия, А.Д. Шмелев), теории тендера и тендерной лингвистики (И.Б. Васильева, В.И. Заботкина, Е.И. Горшко, Е.П. Ильин, Д. Кемерон, A.B. Кирилина, Дж. Коутс, Дж. Лэйкофф, С. Ромейн, Дж. Хумз и др.).

Научная новизна исследования заключается в том, что в нем впервые разработаны и реализованы принципы семантической реконструкции тендерных представлений. Определенные попытки реконструкции тендерных портретов мужчины и женщины в разных языках [Зыкова 2003; Телия 1996: 260 и далее] исследователями уже предпринимались, но на ограниченном языковом материале. Новизну настоящей работы составляет то, что эти принципы в ней представлены полностью и в отношении широкого языкового материала, включающего все содержательные уровни языка.

В частности, в настоящем исследовании впервые

- проблема тендерных знаний человека соотнесена с такими познавательными структурами, как концепт и концептуальная область, восходящими к предельному выражению этих знаний - целостному фрагменту языковой картины мира;

- определена структура междисциплинарности тендерных исследований, рассмотрены место и роль каждой из смежных научных гуманитарных дисциплин в языковом исследовании тендера;

- выявлена и описана структура фрагмента русской языковой картины мира, объединяющегося вокруг категорий «мужское» и «женское», на всех его уровнях, заканчивая отдельными концептами;

- выявлена структура оценочности представлений о «мужском» и «женском» в русской традиционной лингвокультурной ментальности;

- учтена позиция наблюдателя при анализе семантики и оценки тендерных представлений, определена система позиций наблюдателя в этом плане;

- намечено новое направление семантических исследований тендера на основе данных языка, которое могло бы получить название «гендерная семантика»;

- проблема тендерных знаний в языковом сообществе рассмотрена с когнитивной точки зрения - с учетом познавательной организации этих знаний в ментальном пространстве человека.

Теоретическая значимость диссертации состоит в том, что она способствует уточнению и развитию положений современной лингвистики о языке как форме хранения знаний носителей языка о действительности. Развитие существующей языковой теории в данном случае определяется тем, что познаваемая действительность принадлежит в данном случае социальной сфере, а областью интереса для познающего субъекта является он сам. Иными словами, развитие языковой теории в настоящей диссертации определяется исследованием в ней рефлексивной способности человеческого сознания. Важным является и то, что исследованные в диссертации категории «мужское» и «женское» имеют универсальный характер и, по сути, являются архетипами коллективного бессознательного. В силу этого языковая теория в диссертации обогащается современными теоретическими положениями аналитической психологии. К области теории относятся и развиваемые в диссертации положения о связи языка и культуры в познавательной сфере человека. Наконец, настоящее диссертационное исследование развивает важнейшие положения современной когнитивной науки относительно способа существования и устройства ментального пространства человека.

Практическая значимость диссертации заключается в возможности применения ее выводов и развиваемых в ней положений в практике вузовского преподавания языковых дисциплин — при подготовке лекционных курсов и семинарских занятий по теории языка, лексикологии, семантике, лингвокультурологии, психолингвистике, социолингвистике. Кроме того, диссертация может найти практическое применение в практике лексикографии - при создании нового словаря идеографического типа, в котором будут описаны способы репрезентации концептов, входящих в состав концептуальных областей «мужское» и «женское» в русском языке.

В соответствии с поставленной целью в качестве основных положений, определяющих научную новизну и теоретическую значимость диссертационной работы, на защиту выносятся следующие:

1. Тендерные исследования являются по сути своей междисцилинарными, и ведущими дисциплинами в этом плане являются лингвистика, социология, культурология.

2. Представления о «мужском» и «женском» в разных лингвокультурных средах этноспецифичны.

3. Содержание тендерных категорий «мужское» и «женское» в значительной мере определяется признаками, имеющими характер культурных универсалий, но вместе с тем задается культурной идеологией, уникальной для каждой конкретной культуры.

4. Пословицы и поговорки составляют особенно богатый материал для реконструкции тендерных представлений на языковых основаниях.

5. Тендерные знания носителей языка реализуются на каждом из уровней языковой системы (кроме фонетического в силу его асемантичности) и в каждом ее аспекте - в мотивации языкового знака, в лексической семантике, в словообразовании, в морфологии, в синтаксисе, в семантике текста.

6. Принципиально важную роль в осмыслении носителями русского языка «мужского» и «женского» играет оценка; все тендерные черты мужчин и женщин, отмеченные в поговорках, получают в сознании носителей языка либо положительную, либо отрицательную оценку.

7. Основные языковые механизмы выражения тендерных содержаний в русском лингвокультурном сознании — сравнение, метафора, метонимия.

8. Принципиально важную роль в формировании тендерных представлений в сознании носителей русского языка играет прагматический фактор.

9. В познавательном плане фрагмент русской языковой картины мира, определяемой как «тендерный» характеризуется познавательной континуальностью и отсутствием четких границ между его содержательными конституентами.

Апробация работы. Основные положения и результаты настоящего диссертационного исследования обсуждались на кафедре общего и русского языкознания РГУ им. И. Канта, были представлены в докладах на ежегодных научных семинарах аспирантов РГУ им. И. Канта (2007-2009 гг), на международных научных конференциях «Оценки и ценности в современном научном познании» (Калининград, 20 - 22 июня 2008 г.), «Язык и дискурс в статике и динамике» (Минск, 14-15 ноября 2008 г.). По теме диссертации опубликовано 6 печатных работ общим объемом 2,5 п.л., из них 2 — внесенные в реестр ВАК.

Структура и содержание работы. Диссертация включает в себя введение, три главы, заключение, список использованной научной литературы, словарей, энциклопедических изданий.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Семантика гендера в русской языковой картине мира"

Выводы

Семантический анализ поговорок, тематически связанных с мужчинами и женщинами, позволяет достаточно уверенно проследить тендерную дифференциацию, существовавшую в русском традиционном лингвокультурном сознании и ее конкретное семантическое наполнение. В этом плане определяются языковые содержания, соотносящиеся в картине мира носителей русского языка по преимуществу с женщинами, и языковые содержания, соотносящиеся большей частью с мужчинами. Комплексы таких содержаний, формирующие фрагменты языковой картины мира, и определяют тендерные портреты мужчины и женщины в русском традиционном лингвокультурном сознании.

Тендерная ориентированность поговорок подобного рода определяется и еще одним фактором - направленностью интереса к тендерной личности. Так, существуют поговорки, в которых та или иная идея выражается «от имени» мужчин или женщин. Соответственно они выражают знания мужчин и женщин о социальной действительности и о себе, фиксируют их тендерные интересы и определяются соответственно как «мужские» или «женские». Вместе с тем существуют поговорки, сформулированные «от имени» внешнего наблюдателя и выражающие знания о мужчинах и женщинах - моделях их поведения в социальной действительности см.: Кравченко 1996: 53 - 56]. Такие поговорки также определяются как «мужские» или «женские» [Серова 2009: 848].

Подобное распределение функций наблюдателя в поговорках весьма важно еще и потому, что позволяет проследить отношения между языковым субъектом и познаваемой им действительностью и принять во внимание его позицию в акте познания им окружающего мира. Иными словами, учет распределения функций наблюдателя в поговорках значим в аспекте исследования человеческой когниции. Учитывается актуальный для всей фундаментальной науки принцип, согласно которому результаты познания мира определяются позицией в этом акте познающего субъекта.

Важно отметить, далее, что реконструируемый фрагмент картины мира носителей русского языка, определяемый на основе семантики поговорок в связи с мужским и женским тендерными началами, отличает целостность, континуальность, структурная определенность, относительная непротиворечивость. Более того, в этом плане отчетливо наблюдается пересечение концептуальных полей, свидетельствующее о содержательной связи в сознании носителей языка таких, например, тем, как языковые стратегии и социальные роли мужчин и женщин в русской традиционной лингвокультуре, социальные роли и брачные отношения, языковые стратегии и тендерные черты характера и т.д. Все это дополнительно свидетельствует о нелинейности семантического пространства в человеческой ментальное™, его сложной, многомерной организации [см.: Кубрякова 1997].

Еще одно важное наблюдение, которое стало возможным в результате семантического анализа поговорок тендерной направленности, - ярко выраженная в них оценочная составляющая. Все тендерные черты мужчин и женщин, отмеченные в поговорках, получают либо положительную, либо отрицательную оценку в сознании носителей языка. А это говорит о том, что в жизни мужчины и женщины оценивают друг друга, подходят друг к другу, прежде всего, с позиции оценки. С этой позиции рассматривает мужчин и женщин и внешний наблюдатель, являющийся носителем общих социокультурных взглядов на данную проблему и общих лин-гвокультурных ценностей.

В отдельных случаях, однако, закрепленность концептов и концептуальных систем за мужским или женским сознанием снимается, и тендерная по сути миросозерцательная проблема начинает рассматриваться с общечеловеческих позиций, получая и общечеловеческую оценку.

Основные семантические механизмы языкового выражения содержаний в этих условиях - сравнение, метафора, метонимия. В отношении структуры поговорок это также сопоставительный принцип, при котором характеризуются два явления действительности, сходных в каком-либо отношении. При этом действует следующее правило: первое явление принадлежит сфере материальной культуры, привычной и понятной носителям русского языка, второе принадлежит сфере социальных отношений, в котором находится человек.

Наконец, принципиально важную роль в функционировании поговорок о мужчинах и женщинах в данной лингвокультурной среде играет прагматический фактор. С одной стороны, семантическая структура таких поговорок очень часто основывается на прагматических знаниях носителей языка, с другой - их семантическая интерпретация требует от человека обращения к ассоциативно-семантической сфере языка. В том и другом случае, по сути, реализуется антропоцентрический принцип, актуальный не только для современного исследования языковых фактов, но и для использования языка и его постоянного функционального обновления.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Сложившееся в середине прошлого столетия тендерное направление в лингвистике - лингвистическая гендерология, или тендерная лингвистика, - сегодня развивается все более активно. К настоящему времени разработан категориальный аппарат этого направления, сформулированы его цели и задачи, определен объект и предмет. Настоящее диссертационное исследование выполнено в русле этого направления. В нем реконструирован целостный фрагмент наивной картины мира носителей русского языка, в центре которого находятся фундаментальные миросозерцательные категории «мужское» и «женское». Междисциплинарный характер выполненной работы - необходимое обращение в ней к данным философии, социологии, культурологи, фольклора и собственно науки о языке - обусловили рассмотрение в работе и ряда актуальных проблем, касающихся семантической природы дискурса, функционирования грамматических категорий, связи языкового и культурного сознания человека, организации семантического пространства в человеческой ментальности,

Использование в диссертации в качестве исследуемого материала пословиц и поговорок доказало свою продуктивность в силу того, что в них в особой мере закрепился выработанный всем традиционным лингвокультурным сообществом способ видения тендера во всех его аспектах и проявлениях. Вместе с тем семантические особенности тендерных представлений в русском языковом сознании отчетливо демонстрируют мотивация слов, содержательно связанных с категориями «мужское» и «женское», структура полисемии, показывающая семантику тендера в диахронии, лексическая семантика, словообразовательные процессы, грамматика, синтаксис и — в особой мере - языковая прагматика. Все уровни и системные аспекты языка (за исключением, пожалуй, фонетического в силу его несемантично-сти) выражают идеологию тендера в том или ином аспекте, что еще раз свидетельствует о фундаментальности и глубинности этой категории.

Исследование семантической структуры тендера на основе языковых данных и собственно на основе материала пословиц и поговорок ощутимо продвигает вперед современную гендерологию, поскольку, с одной стороны, вносит значительную ясность в понимание самих категорий «мужское» и «женское», а с другой - проливают дополнительный свет на семантику всего того, что с «мужским» и «женским» в традиционном лингвокультурном сознании человека связывается. Не будет преувеличением считать, что исследование семантической структуры тендерных представлений по данным русских пословиц и поговорок имеет результатом своеобразное их «картографирование», дающее возможность непротиворечивой, последовательной, системной репрезентации и лексикографического описания.

Осуществленное исследование семантической структуры категории тендера в русском традиционном лингвокультурном сознании позволило сделать ряд дополнительных обобщений, касающихся как языковой теории, так и собственно характера языкового выражения тендерной семантики в русских поговорках.

1. Категориальная область тендера в рассматриваемых условиях отчетливо продемонстрировала свою континуальность. Это качество представлений о тендере проявилось уже в том, что они конституируются концептуальными областями «мужского» и «женского», которые, в свою очередь, имеют протяженный характер, создаваясь из концептов.

Континуальность категориального содержания тендера проявляет себя и в отсутствии четких границ между его структурными составляющими. Концептуальные области, объединяющиеся вокруг рассмотренных концептов «речевые стратегии», «внешний вид», «нрав» и т.д. пересекаются друг с другом, образуя в языковой картине мира носителей русского языка некие зоны концептуального (идейного) взаимодействия. Так, «внешность» и «речевые стратегии» пересекаются с концептуальной областью «нрав», концептуальная область «нрав» пересекается с «брачными отношениями», «брачные отношения» — с «социальными ролями» и т.д. Все это свидетельствует о семантической непрерывности тендерных знаний в русской традиционной лингвокультурной ментальности, их нелинейной организации в сознании человека и вместе с тем о зонах особого содержательного «напряжения» в ней - таковыми являются области их концептуального пересечения (или семантического взаимодействия).

Все это вопросы, требующие дальнейшего изучения в работах теоретико-лингвистической и когнитивно-языковой направленности. Во всяком случае, отмеченные факты еще раз доказывают верность выдвинутого Дж. Лакоффом положения, согласно которому категории в человеческой ментальности понимаются в терминах образной схемы ВМЕСТИЛИЩЕ [Лакофф 1995: 174]. И судя по всему, это не просто удачная метафора, эффективно описывающая познавательную реальность человека, - это сам способ существования категорий в его метальности.

2. Принципиально важную роль в осмыслении тендерной семантики человеком, принадлежащим русской традиционной линвокультуре, играют оценки. Само по себе это естественно и закономерно, поскольку основные оценочные характеристики «хороший» и «плохой» входят в число базовых семантических оппозиций, лежащих в основе всей человеческой познавательной системы. Однако это обстоятельство обращает на себя внимание в том плане, что «для того чтобы оценить объект, человек должен «пропустить» его через себя: природа оценки отвечает природе человека <. .> Оценивается то, что нужно (физически и духовно) человеку и Человечеству» [Арутюнова 1999: 181]. Таким образом, тендер определяется еще и как телеологическая категория, окрашенная субъективным отношением со стороны человека. Если жизнь человека имеет цель, то понимание тендера отражает понимание этой цели и связано с ней.

В связи с этим оценочными в своей основе оказываются и поговорки, касающиеся данной темы. При этом довольно распространенной является структурная модель, согласно которой «плохому» противопоставляется «еще более плохое». Благодаря такому противопоставлению первая отрицательная оценка обнаруживает свою относительность, тогда как вторая заявляется как абсолютная. И весьма характерно, что тендерная идеология связывается именно со второй оценкой. В отдельных случаях, однако, закрепленность концептов и концептуальных систем за мужским или женским сознанием снимается, и тендерная по сути миросозерцательная проблема начинает рассматриваться с общечеловеческих позиций, соответственно получая и общечеловеческую оценку.

3. В русских поговорках, ориентированных на тендерную проблематику, важную роль играет позиция наблюдателя. Это точка зрения, с которой реализуется интерес к тендерной личности. В связи с этим существуют поговорки, в которых та или иная идея и оценка выражаются «от имени» мужчин или женщин. Эти поговорки выражают знания мужчин или женщин о социальной действительности и о себе, фиксируют их тендерные интересы и определяются соответственно как «мужские» или «женские». В роли наблюдателя в случаях такого рода выступают субъекты, внутренне заинтересованные в тендерной теме.

Однако довольно широко распространены и случаи иного рода, когда поговорки формулируются от имени некоего внешнего наблюдателя, представляющего все русское лингвокультурное сообщество. Как отмечали исследователи, это «коллективный глаз» и «коллективное ухо», оценивающие события, и «коллективный язык», выносящий им свой вердикт в форме поговорок [см.: Брагина 2007: 313]. Этот наблюдатель формулирует знания о мужчинах и женщинах в социальной действительности извне, независимо от каких-либо предварительных тендерных установок. Тем не менее, такие поговорки также определяются как «мужские» или «женские» - в зависимости от описываемого объекта.

Учет подобного распределения функций наблюдателя в поговорках важен еще и потому, что таким путем прослеживаются отношения между носителем языка и познаваемой им действительностью и принимается во внимание его позиция в акте познания им окружающего мира. Таким путем когнитивные подходы к языку реализуются с соблюдением актуального для всей фундаментальной науки принципа, согласно которому результаты познания мира определяются позицией в этом акте познающего субъекта.

4. Важную роль в функционировании поговорок о мужчинах и женщинах в русской лингвокультурной среде играют прагматические содержания. Они важны в целом ряде отношений, поскольку проявляют себя в таких языковых аспектах, как метафоры и сравнения, словообразование, семантическое функционирование фразеологических единств, антитезы, основанные на противопоставлении отдельных семантических признаков (ср.: Не мать, а ведьма какая-то) и др. [Апресян 2006: 59]. Но особую роль прагматические содержания играют в поговорках; они аккумулируют в себе базовые культурные знания народа, которые обобщаются и репрезентируются опять же на основе образов, значимых именно для данной культуры. Речь в этих случаях может идти о «наивно-энциклопедических» знаниях, существенно обогащающих семантику слов, словосочетаний и завершенных синтаксических конструкций. Все это указывает на междисциплинарное единство поговорок и моделей культурной жизни народа в сфере их семантики, поскольку именно в прагматике, задающейся культурными знаниями носителей языка, язык взаимодействует с культурой. Складывающаяся в связи с этим новая лингвистическая дисциплина лингвокультурология, изучая формирующиеся в обеих сферах лингвокуль-турные символы, делает выводы и о функциональных свойствах языка, и о семантических особенностях соответствующей культурной действительности [Баранов, Добровольский 2008: 218].

Поэтому, с одной стороны, семантическая структура «гендерных» поговорок часто основывается на культурных знаниях носителей языка. С другой стороны, семантическая интерпретация поговорок требует от человека обращения к ассоциативно-семантической сфере языка, к культурным содержаниям, закрепившимся в нем на ассоциативном уровне. В том и другом случае, по сути, реализуется антропоцентрический принцип, актуальный не только для современного исследования языковых фактов, но и для использования языка и его постоянного функционального обновления.

5. Обобщая результаты осуществленного в настоящей диссертации исследования, нельзя не отметить и наиболее яркие конкретные языковые особенности русских поговорок, выражающих тендерную семантику.

Так, их внешнюю особенность составляет достаточно часто отмечаемые паро-номазийные «игры», реализующиеся на уровне плана их выражения. Такие «игры» рождают определенный эстетический эффект и интересны уже сами по себе. Однако более важным видится здесь то, что сопряженность слов по формальному признаку ведет к их определенному семантическому взаимодействию в рамках поговорки. Во всяком случае, парономазии «цементируют» формальный строй поговорок, делают их более цельными и выразительными в плане звуковой организации.

Важную роль в поговорках с тендерной семантикой играет принцип сравнения, воплощаемый в первую очередь в метафорах и сравнительных оборотах. При этом в положительном оценочном аспекте особую актуальность обнаруживает «орнитологическая» метафора, в которой женщины уподобляются легким, красивым, плавно передвигающимся существам - таким, например, как птица вообще, пава, лебедь, голубка. В отрицательном аспекте актуальна «растительная» метафора, в которой женщина уподобляется полыни. Вместе с тем в аспекте отрицательной оценки женщина представляется как метла, собака/дворняжка, кукушка, змея, пожар. Каждый из этих образов в особой мере наполнен для русской традиционной лин-гвокультурной ментальности прагматическими содержаниями и вытекающими из них оценочными коннотациями.

В семантическом плане в поговорках с тендерной семантикой наблюдается мифологизация женщины и осмысление ее тендерных содержательных черт на основе широко распространенных культурных символов. Например, ассоциирование женщины с образом змеи ведет к мысли о ее близости хтоническим силам, сравнение с пожаром заставляет видеть в ней воплощение стихийного начала, упоминание в одном контексте с кукушкой дает основание вдеть в структуре ее тендерного значения признак «одиночество», метафорическое или сравнительное уподобление женщины птице указывает на ее высокую духовную природу. Все это свидетельства особой глубины осмысления природного тендерного начала в женщине. Для осмысления тендерного начала мужчин такая глубина не характерна.

Наконец, заслуживают внимания и особенно активно употребляемые в подобных поговорках грамматические средства русского языка. Такова, например, усилительная частица и в значении «даже», позволяющая неявно, но надежно выделить в высказывании необходимое семантическое звено. Таков и грамматический мужской или женский род, который в данных поговорках функционирует еще и как знак тендера (на его основе восстанавливается тендерная ориентированность поговорки); более того, в отдельных случаях грамматический мужской или женский род используется как средство моделирования культурных тендерных представлений в поговорках. Таков и синтаксический параллелизм частей поговорки, позволяющий соотносительно оценивать описываемые в них явления материальной и социальной действительности. Использование всех этих грамматических средств подчинено главному - более точному и убедительному выражению тендерной идеологии.

Каковы же дальнейшие перспективы исследований подобного рода?

Как представляется, наиболее актуальными в этом плане являются два направления. Первое - анализ русских традиционных лингвокультурных представлений о «мужском» и «женском» в аспекте их лингвоспецифичности - то есть закрепленного в языке способа мировидения. Исследователям еще предстоит выяснить, насколько выявленные концептуальные конфигурации тендерных представлений характерны именно для русской языковой картины мира и русской традиционной (не претерпевшей влияние иных языков и культур) лингвокультурной ментальное™ или какие их фрагменты являются таковыми. При этом важно иметь в виду, что рассматриваться должны не отдельные слова или концепты, как это принято в настоящее время [см.: "^еггЫска 1992; Сукаленко 1992: 117; Николина 1993; Шмелев 2002: 82 - 83; Апресян 2006: 36; Зализняк 2006], а целостные содержательные области, организующиеся вокруг концептов «мужское» и «женское», прежде всего, в силу действия в языке прагматического фактора. Именно особенности семантического устройства этих содержательных областей (концептуальные оставляющие, структура оценочное™, культурно-ассоциативные содержания) и определят их лингвоспецифичность. Необходимую часть этих исследований составят работы по сопоставительному анализу подобных содержательных областей, представленных в разных языках и разных лингвокультурных традициях.

Второе перспективное направление, в котором должны продолжаться исследования «мужского» и «женского» в русском языке, - более широкое описание базовых тендерных характеристик с учетом их динамики. Иными словами, в данном случае должен быть реализован диахронический подход к проблеме закрепленности тендерных представлений в языке. Определенные - самые первые - шаги в этом направлении уже сделаны. Так, исследователями было высказано мнение, что в настоящее время в этикетном плане «женское» превалирует над «мужским», причем семантически-маркированным оказывается уже концепт «мужское», а не «женское», как ранее [см.: Шаронов 2003: 163; Крылова 2006: 260 - 263]. Также приводятся данные относительно того, что в семантической структуре «женского» определяется концепт «интуиция», выраженный словом чутье и соответственно ориентированный на общую перцептивную сферу, в то время как в семантической структуре «мужского» этот концепт выражается словом нюх, прагматически ориентированны на охотничий опыт мужчины [см.: Иомдин 2006: 601]. Данные подобного рода должны быть расширены, систематизированы и введены в устойчивый научный оборот.

Представленное в настоящей диссертации исследование может иметь еще одно перспективное продолжение, лежащее уже в практической сфере. Оно может быть использовано при создании особого идеографического словаря, в котором будут описаны способы репрезентации концептов, входящих в состав концептуальных областей «мужское» и «женское» в русском языке.

Рассмотрение всех этих вопросов составляет перспективу исследований в тендерной лингвистике. Тем не менее, уже полученные в настоящей диссертации результаты позволяют сделать целый ряд выводов относительно семантической структуры одного из важнейших фрагментов русской языковой картины мира -сферы тендерных представлений, а также относительно нескольких фундаментальных вопросов, лежащих в сфере языковой теории. Дальнейшее аналитическое рассмотрение этих результатов, введенное в междисциплинарный контекст тендерных исследований эти выводы, несомненно, еще более расширят. Оно позволит по-новому взглянуть не только на язык в его реальном функционировании, но и на сознание его носителя - человека.

Список научной литературыСтрекалова, Ульяна Сергеевна, диссертация по теме "Теория языка"

1. Аверинцев С.С. Христианская мифология // Мифы народов мира. Т. 2. М.: Советская энциклопедия, 1990. С. 598 — 604.

2. Агапкша Т.А. Имя // Славянская мифология. М.: Эллис Лак, 1995. С. 210 -213.

3. Агапкина Т.А. Опахивание // Славянская мифология. М.: Эллис Лак, 1985. С. 287-289.

4. Алексеенко М.А. Кто же кого «дискриминирует» в языке? // Горизонты современной лингвистики: Традиции и новаторство: Сб. в честь Е.С. Кубряко-вой. М.: Языки славянских культур, 2009. С. 835 846.

5. Апресян Ю.Д. Избранные труды, том 1. Лексическая семантика. 2-е изд., испр. и доп. М.: Школа «Языки русской культуры», 1995. VIII е., 472 с.

6. Апресян Ю.Д. Лексическая семантика. Синонимические средства языка. 2-е изд. М.: Школа «Языки русской культуры», Издательская фирма «Восточная, литераура» РАН, 1995. VIII е., 472 с.

7. Аристотель. Категории. М., 1936.

8. Арутюнова НД. Предикат // Лингвистический энциклопедический словарь. М.: Советская энциклопедия, 1990. С. 392.

9. Арутюнова НД. Пропозиция // Лингвистический энциклопедический словарь. М., 1990.

10. Арутюнова НД. Типы языковых значений: оценка, событие, факт. М.: Наука, 1988.

11. Арутюнова НД. Функциональные типы языковой метафоры // Известия АН СССР. Сер. лит-ры и языка. 1978. Т. 37. № 4. С. 333 343.

12. Арутюнова НД. Язык и мир человека. М.: Языки русской культуры, 1999. -I-XV, 896 с.

13. Афанасьев А.Н. Поэтические воззрения славян на природу. В 3 т. Т. I. М.: Индрик, 1994.

14. Баранов А.Н., Добровольский Д.О. Аспекты теории фразеологии. М.: Знак, 2008.-656 с.

15. Бенвенист Э. Словарь индоевропейских социальных терминов. М.: Прогресс -Универс, 1995.-456 с.

16. Бенвенист Э. Общая лингвистика. М.: УРСС, 2002.-448 с.

17. Бердяев НА. Русская Идея: Основные проблемы русской мысли XIX века и начала XX века. Paris: YMCA-Press, 1971.

18. Бердяев НА. Судьба России. М.: Советский писатель, 1990. 347 с.

19. Берестнев Г.И. В поисках семантических универсалий. Калининград: Изд-во РГУ им. И. Канта, 2010. 256 с.

20. Берестнев Г.И. Еще раз о русской душевности // Кирилл и Мефодий: духовное наследие/ Материалы Международной научной конференции. Калининград: Изд-во Калининградского госуниверситета, 2002. С. 3 — 13.

21. Берестнев Г.И. И да, и нет. Стратегия парадокса // Логический анализ языка. Ассерция и негация. М.: Индрик, 2009. С. 330 341.

22. Берестнев Г.И. Историко-семантические этюды (1. Диал. Пенухи. 2. Плыть и плавить. 3. Прощать) II Языкознание: современные подходы к традиционной проблематике. Калининград: Изд-во Калининградского госуниверситета, 2001. С. 26-33.

23. Берестнев Г.И. О «новой реальности» языкознания // Филологические науки. 1997. №4. С. 47-55.

24. Берестнев Г.И. Семантика русского языка в когнитивном аспекте. Калининград: Изд-во РГУ им. И. Канта, 2002.

25. Берестнев Г.И. Слово, язык и за их пределами. Калининград: Изд-во РГУ им И. Канта, 2007. XXX е., 358 с.

26. Берестнев Г.И. Языковая реконструкция идеологии сакрального: СПОРИНА II Филологические науки. № 5. 2007. С. 14-23.

27. Берестнев Г.И., Вертелова И.Ю. О двух ключевых концептах, утраченных русским языковым сознанием: «спорина» и «благо» // Структура текста и семантика языковых единиц. Сб. науч. трудов. Калининград: Изд-во РГУ им. И. Канта, 2007. С. 5 32.

28. Берн Ш. Тендерная психология. СПб.: Еврознак, 2001.

29. Болдырев H.H. Инварианты и прототипы в системной и функциональной категоризации английского глагола // Бондарко A.B. (отв. ред.) Проблемы функциональной грамматики. Семантическая инвариантность/вариативность. СПб., 2003. С. 57-74.

30. Борискина О.О., Кретов A.A. Теория языковой категоризации. Национальное языковое сознание сквозь призму криптокласса. Воронеж, 2003.

31. Брагина Н.Г. Память в языке и культуре. М.: Языки славянских культур, 2007. 520 с.

32. Бромлей Ю.В., Подольский Р.Г. Создано человечеством. М.: Политиздат, 1984.-272 с.

33. Булыгина Т.В. Грамматические и семантические категории и их связи // Аспекты семантических исследований. М.: Наука, 1980. С. 320 — 355.

34. Булыгина Т.В., Шмелев А.Д. Языковая концептуализация мира (на материале русской грамматики). М.: Школа «Языки русской культуры», 1997. 576 с.

35. Быт великорусских крестьян-землепашцев. Описание материалов этнографического бюро князя В.Н. Тенишева (На примере Владимирской губернии). СПб.: Издательство Европейского Дома, 1993. 472 с.

36. Васильева КБ. Манифестация тендера в создании образов политических деятелей (на материале англоязычных статей) // Пелевинские чтения 2003. Межвузовский сборник научных трудов. Калининград: Изд-во КГУ, 2004. С. 73 - 81.

37. Васильева КБ. Проблемы тендерных исследований в лингвистике // Когнитивный подход к изучению языковых явлений. Материалы науч. конференции молодых ученых факультета РГФ КГУ. Калининград: Изд-во КГУ, 2000. С. 21 -26.

38. Вежбицка А. Понимание культур через посредство ключевых слов. М.: Языки славянкой культуры, 2001. 288 с.

39. Вежбицка А. Язык. Культура. Познание. М.: Русские словари, 1996.-416 с.

40. Вейнингер О. Пол и характер. М.: Терра, 1992. 480 с.

41. Верещагин Е.М., Костомаров В.Г. Лингвострановедческая теория слова. М.: Русский язык, 1980. 320 с.

42. Видинеев Н.В. Природа интеллектуальных способностей человека. М.: Наука, 1987.

43. Витгенштейн JI. Философские работы. Часть 1. М.: Гнозис, 1994.-612 с.

44. Воробьев В.В. Лингвокультурология. М.: РУДН, 2008. 336 с.

45. Воронина O.A. Введение в тендерные исследования // Материалы первой российской школы по женским и тендерным исследованиям «Валдай, 1997». М., 1997. С. 29-34.

46. Гак В.Г. Языковые преобразования М.: Языки русской культуры, 1994. 768 с.

47. Гамкрелидзе Т.В., Иванов Вяч. Вс. Индоевропейский язык и индоевропейцы. Реконструкция и историко-типологический анализ праязыка и протокульту-ры. В 2-х ч. Тбилиси: Изд-во Тбилисского ун-та, 1984.

48. Городецкий Б.Ю. К проблеме семантической типологии. М.: Изд-во Московского ун-та, 1969.

49. Городникова М.Д. Тендерный фактор и распределение социальных ролей в современном обществе // Тендерный фактор в языке и коммуникации. Ха-леева И.И. (ред.). Сборник науч. трудов. Вып. 446. М., 1999. С. 36 44.

50. Горшко Е.И. Особенности мужского и женского стиля письма // Тендерный фактор в языке и коммуникации. Халеева И.И. (ред.). Сборник науч. трудов. Вып. 446. М., 1999. С. 44 60.

51. Горшко Е.И., Кирилина A.B. Тендерные исследования в лингвистике сегодня // Тендерные исследования. Харьков, 1999. № 2. С. 234 241.

52. Грайс Г. П. Логика и речевое общение // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. XVI. М., 1985. С. 217 237.

53. Гринберг Дж., Осгуд Ч., Дженкинс Дж. Меморандум о языковых универсалиях // Новое в лингвистике. Вып. 5. М.: Прогресс, 1970. С. 31 44.

54. Громыко М. М. Семья и община в традиционной духовной культуре русских крестьян XVIII XIX вв. // Русские: семейный и общественный быт. М.: Наука, 1989. С. 7-24.

55. Гумбольдт В., фон. Язык и философия культуры. М.: Прогресс, 1985. 452 с.

56. Домострой. М.: Советская Россия, 1990. 304 с.

57. Дэвидсон Б. Африканцы. Введение в историю культуры. М.: 1975.

58. Ефименко АЯ. Исследования народной жизни. Т. 1. М.: Изд-во В.И. Каспе-рова «Русская типолитография», 1884.

59. Журавлев А.Ф. Охранительные обряды, связанные с падежом скота, и их географическое распространение // Славянский и балканский фольклор. М.: Наука, 1978.

60. Забелин И.Е. Домашний быт русских цариц. М., 1869.

61. Заботкина В.И. Тендерные концептуальные метафоры в английской и русской культурах // Английский лексикон в когнтивно-дискурсивной парадигме. Сб. науч. трудов МГЛУ. Вып. 457. М., 2001. С. 19 26.

62. Заботкина В.И. К вопросу о тендерной составляющей прагматической ин-терпретанты знака // Пелевинские чтения 2001. Межвузовский сборник науч. трудов. Калининград: Изд-во КГУ, 2002. С. 6 - 13.

63. Заботкина В.И. Конвенциональность уб. Креативность в лексиконе (когнитивно-дискурсивный подход) // С любовью к языку. Сб. науч. трудов. М.Воронеж, 2002. С. 123 130.

64. Зализняк Анна А. Многозначность в языке и способы ее представления. М.: Языки славянских культур, 2006. 672 с.

65. Зеленин Д.К. «Обыденные» полотенца и обыденные храмы // Живая старина. 1911. Вып. 1.

66. Зыкова ИВ. Способы реконструирования тендера в английской фразеологии. М.: Едиториал УРСС, 2003.-232 с.

67. Иванов Вяч.Вс. Веста // Мифы народов мира. Т. 1. М.: Советская энциклопедия, 1991. С. 234.

68. Иванов Вяч. Вс. О двойственном числе. Примечания // Гумбольдт В. фон. Язык и философия культуры. М.: Прогресс, 1985. С. 435 -438.

69. Иванов Вяч. Вс. О соотношении этимологии и реконструкции текста // Этимология 1984. М.: Наука, 1986. С. 66 70.

70. Иванов Вяч. Вс. Структура гомеровских текстов, описывающих психические состояния // Структура текста. М.: Наука, 1980. С. 59 80.

71. Иванов Вяч. Вс. Чет и нечет. Асимметрия мозга и знаковых систем. М.: Сов. радио, 1978.-184 с.

72. Иванов Вяч. Вс., Топоров В.Н. Ба-гуа // Мифы народов мира. Т 2. М.: Советская энциклопедия, 1990. С. 149 150.

73. Иванов Вяч. Вс., Топоров В.Н. Славянские языковые моделирующие семиотические системы. М.: Наука, 1965. 346 с.

74. Ильин ЕЛ. Пол и тендер. СПб.: Питер, 2010. 688 с.

75. Кавелин КД. Крестьянский вопрос. СПб.: Изд-во М. Стасюлевича, 1882.

76. Кирилина А.В. Тендер: Лингвистические аспекты. М.: Институт социологии РАН. 1999.

77. Кирилина А.В. Философская база и методология тендерных исследований в применении к российской лингвистике // Тендерный фактор в языке и коммуникации. Халеева И.И. (ред.). Сборник науч. трудов. Вып. 446. М., 19996. С. 14-22.

78. Кобозева ИМ. Лингвистическая семантика. М.: Эдиториал УРСС, 2000.

79. Колесов В.В. Домострой без домостроевщины // Домострой. М.: Советская Россия, 1990. С. 5-24.

80. Кравченко А.В. Язык и восприятие. Когнитивные аспекты языковой категоризации. Иркутск: Изд-во Иркутского ун-та, 1996. 160 с.

81. Кретов А.А. Съедобное-несъедобное, или Криптоклассы русских существительных//Lingüistica Silesiana. № 14. 1992. С. 104-114.

82. Кубрякова Е.С. Язык и знание. На пути получения знаний о языке: Части речи с когнитивной точки зрения. Роль языка в познании мира. М.: Язык славянской культуры, 2004. 560 с.

83. Кубрякова Е.С. Язык пространства и пространство языка (к постановке проблемы) // Изв. РАН. Серия литературы и языка. 1997. Т. 56. № 3. С. 22 31.

84. Кубрякова Е.С. Части речи с когнитивной точки зрения. М.: Изд-во Тамбовского ун-та, 1997.

85. Кузнецова Л. Женщина на работе и дома. М.: Изд-во полит, литературы, 1980.

86. Лакофф Дж. Женщины, огонь и опасные вещи: Что категории языка говорят нам о мышлении / Пер. с англ. И.Б. Шатуновского. М., 2004.

87. Лакофф Дж. Когнитивная семантика // Язык и интеллект. М.: Издательская группа «Прогресс», 1995. С. 167 — 184.

88. Лакофф Дж. Когнитивное моделирование // Язык и интеллект. М.: Прогресс, 1995. С. 143- 184.

89. Лейвен-Турновцова И, ван. Левое и правое как женское и мужское (европейский ареал) // Тендер: язык, культура, коммуникация: Докл. Первой Между-нар. Конференции. М., 2001. С. 233 244.

90. Маслова В.А. Введение в лингвокультурологию. М.: Наследие, 1997. 207 с.

91. Мельчук И.А. Об одной модели понимания речи (семантическая теория Р. Шенка) // Научно-техническая информация, 1974. Сер. 2. № 6. С. 45 61.

92. Мельчук И.А. Строение языковых знаков и возможные формально-смысловые отношения между ними // Известия АН СССР. Серия литер, и языка. Т. 27. Вып. 5. 1968. С. 426-438.

93. MuxaiuiuH В.Ю. Русский мат как мужской обсценный код. Проблема происхождения и эволюция статуса // Новое литературное обозрение. № 73. 2000. С. 347-393.

94. Мокиенко В.М. Образы русской речи: Историко-этимологические очерки фразеологизмов. СПб.: Фолио-Пресс, 1999. -464 с.

95. Ннкифор (архимандрит). Библейская энциклопедия. М.: Типография А.И. Снегиревой, 1891.-902 с.

96. Николаева Т.М. «Событие» как категория текста и его грамматические характеристики // Структура текста. М.: Наука, 1980. С 198-210.

97. Николина H.A. Семантика и функции слова «АВОСЬ» в современном русском языке // Многоаспектность синтаксических единиц. М.: Наука, 1993. С. 157- 168.

98. Павиленис Р.И. Проблема смыслаМ.: Мысль, 1983.

99. Падучева E.B. Высказывание и его соотнесенность с действительностью. М.: УРСС, 2001.

100. Петрухин В.Я. Черт // Славянская мифология. М.: Эллис Лак, 1995. С. 391 -392.

101. Пиз А., Пиз Б. 20 главных законов успеха. Помни и богатей! М.: Эксмо, 2007. -144 с.

102. Лиз А., Пиз Б. Почему он все откладывает на последний момент, а ей всегда не хватает времени. М.: Эксмо, 2008.

103. Подосинов A.B. Ex oriente lux! Ориентация по странам света в архаических культурах Евразии. М.,1999.

104. Покровский М.М. Избранные работы по языкознания. М.: Издательство Академии наук СССР, 1959. 382 с.

105. Попова З.Д., Стернин И.А. Язык и сознание: теоретические разграничения и понятийный аппарат // Язык и национальное сознание: Вопросы теории и методологии. Воронеж: Изд-во Воронежского госуниверситета, 2002.

106. Реформатский A.A. Введение в языковедение. М.: Аспект Пресс, 1996. -536 с.

107. Рифтин Б.Л. Инь и Ян // Мифы народов мира. Т 2. М.: Советская энциклопедия, 1990. С. 547.

108. Семенова-Тян-Шанская О.П. Жизнь «Ивана»: Очерки из быта крестьян одной из черноземных губерний. СПб.: Изд-во М.М. Стасюлевича, 1914.

109. Сепир Э. Избранные труды по языкознанию и культурологии. М.: Прогресс-Универс, 1993.-656 с.

110. Серова И.Г. Способы представления тендерного знания в языке // Горизонты современной лингвистики: Традиции и новаторство. Сб. в честь Е.С. Кубряковой. М.: Языки славянских культур, 2009. С. 847 855.

111. Скшидло А.Л. К проблеме разноуровневой синонимии // Научные доклады высшей школы. Филологические науки. 1990. № 3. С. 69 80.

112. Смолина К.П. Компонентный анализ и семантическая реконструкция в истории слов // Вопросы языкознания. 1986. № 4. . 97 105.

113. Соболевская А.П. К вопросу о классификации фразеологизмов (на материале русского языка) // Семантические процессы в языке и речи. Материалы ежемесмячного научного семинара аспирантов. Калининград. Изд-во РГУ им. И. Канта, 2005. С. 105 113.

114. Степанов Ю.С. «Слова», «понятия», «вещи». К новому синтезу в науке о культуре // Бенвеннст Э. Словарь индоевропейских социальных терминов. М.: Прогресс -Универс, 1995. С. 5-25.

115. Степанов Ю.С. Константы. Словарь русской культуры. М.: Школа «Языки русской культуры», 1997. 824 с.

116. Сукаленко Н.И. Отражение обыденного сознания в образной языковой картине мира. Киев: Наукова думка, 1992. — 311 с.

117. Телия В.Н. Русская фразеология. Семантический, прагматический и лингво-культурологический аспекты. М.: Школа «Языки русской культуры», 1996. -288 с.

118. Толстая С.М. Обыденные предметы // Славянская мифология. М.: Эллис Лак, 1985. С. 281-282.

119. Топоров В.Н. Древо мировое // Мифы народов мира. Т. 1. М.: Советская энциклопедия, 1990. С. 398-406.

120. Топоров В.Н. Еда // Мифы народов мира. Т. 1. М., 1991. С. 427 429.

121. Топоров В.Н. Еще раз о др.-греч. 20Ф1А: происхождение слова и его внутренний смысл // Структура текста. М.: Наука, 1980. С. 148 173.

122. Топоров В.Н. Из славянской языческой терминологии: идоевропейские истоки и тенденции развития // Этимология 1986 1987. Сб. статей. М.: Наука, 1989. С. 3-50.

123. Топоров В.Н. Исследования по этимологии и семантике. Т.2. Индоевропейские языки и индоевропеистика. Кн. I. М.: Языки славянских культур, 2006.

124. Топоров В.Н. Крест // Мифы народов мира. Т. 2. М.: Советская энциклопедия, 1992. С. 12-14.

125. Топоров В.Н. Модель мира // Мифы народов мира. Т. 2. М.: Сов. Энциклопедия, 1992. С. 161 164.

126. Топоров В.Н. О структуре некоторых архаических текстов, соотносимых с концепцией «мирового древа» // Из работ московского семиотического круга. М.: Языки русской культуры, 1997. С. 74 127.

127. Топоров В.Н. Числа // Мифы народов мира. Т. 2. М.: Советская энциклопедия, 1990. С. 629-631.

128. Трубачев О.Н. Реконструкция слов и их значений // Вопросы языкознания. 1980. № 3. С. 3 14.

129. Урысон Е.В. Душа 1, сердце 2 // Новый объяснительный словарь синонимов русского языка. Проспект. М.: Русские словари, 1995. С. 190- 197.

130. Урысон E.B. Тоска 1, уныние, печаль 1, грусть // Новый объяснительный словарь снонимов русского языка. Проспект. М.: Русские словари, 1995. С. 510-519.

131. Фрейденберг О.М. Поэтика сюжета и жанра. М.: Лабиринт, 1997.

132. Фрумкина P.M. Есть ли у современной лингвистики своя эпистемология? // Язык и наука конца 20 века. М.: Рос. гос. гумант. ун-т, 1995. С. 74 117.

133. Фрумкина P.M. и др. Семантика и категоризация. М.: Наука, 1991.

134. Фрэзер Дж. Золотая ветвь. М.: Издательство политической литературы, 1983.

135. Халеева И.И. Тендер как интрига познания // Тендерный фактор в языке и коммуникации. Халеева И.И. (ред.). Сборник науч. трудов. Вып. 446. М., 1999. С. 7-14.

136. Харитончик З.А. Способы концептуальной организации знаний в лексике языка // Язык и структуры представления знаний. М.: ИНИОН, 1992. С. 97 -123.

137. ХарчевА. Г. Брак и семья в СССР. М.: Мысль, 1979.

138. Хоф Р. Возникновение и развитие тендерных исследований // Пол. Тендер. Культура. Сб. научных трудов. М.: Изд-во РТГУ. 1999. С. 30 52.

139. Хубер Дж. Антология тендерной стратификации // Антология тендерной теории. Сб. переводов. Минск: Пропилеи, 2000. С. 77 94.

140. Шакирова С. Толкования тендера // Пол женщины: Сб. статей по тендерным исследованиям. Алматы: Центр тендерных исследований, 2000 http ://www.genderstudies .info?text.php.

141. Шаронов H.A. Столкновение этикетных норм: церемонность и простота обращения // Московский лингвистический журнал. Т. 7. № 2. Речевой этикет: семантика и прагматика. М., 2003. С. 151 175.

142. Шмелев АД. Русская языковая модель мира. М.: Языки славянских культур, 2002.-510 с.

143. Щуцкий Ю.К. Китайская классическая книга перемен. СПб.: Алетейя, 1992. -474 с.

144. Якобсон Г. Цели и методы этимологизации слов, выражающих абстрактные понятия // Этимология 1967. М.: Наука, 1969. С. 32 35.

145. Якобсон Р. Избранные работы. М.: Прогресс, 1985.-455 с.

146. Anderson E. Feminist Epistemology and Philosophy of Sciense // Zalta E.N. (ed.) The Stanford Encyclopedia of Philosophy. 2004. http://plato.stanford.edu/archives/sum2004/entries/feminism-epistemology.

147. Bern S.L. Lenses of gender: transforming the debate on sexual inequality. New Haven, Connecticut: Yale University Press, 1993.

148. Biber D., Burges J. Historical change in the language use of women and men: geder differences in dramatic dialog // Journal of English Linguistics. Marc, 2000 online version at http://elin.lub.lu.se/

149. Bing Janet V., Begvall Victoria L. The question of questions: beyond binary thinking // Rethinking language and gender research: theory and practice. V.L. Bergvall, J.M. Bing, A.F. Freed (eds.) London: Longman, 1996. Pp. 1-3.

150. Bodine A. Androcentrism in prescriptive grammar: singular "they", sex-indefinite "he", and "he or she" // The feminist critique of language: a reader. Cameron D. (ed.) 2-nd e4d. London: Routledge, 1999. P. 124 138.

151. Bodine A. Sex differentiation in language // Language and sex: difference and dominance. Thorne B., Henley N. (eds.)/ Newbury House, Rowley, MA, 1975. P. 130-151.

152. Burnham D.K., Harris M.B. Effects of real gender and labeled gender on adults' perception of infants // Journal of genetic psychology. June, 1992/ Online version at: http://elin.lub.lu.se

153. Butler J. Gender trouble: feminism and the subversion of identity. New York, London Routledge, 1999 (1990).

154. Cameron D. "Not gender difference but the difference that gender makes" explanation in research on sex and language // International Journal of the sociology of language, 94 (1994). Pp. 13-26.

155. Cameron D. Rethinkig language and gender studies: some issues for the 1990s // Language and gender: interdisciplinary perspectives. Sara Mills (eds.). London: Longman, 1995a. Pp. 31-44.

156. Chafe W.L. Repeated verbalization as evidence for the organization of knowledge // Preprints for the plenary session papers: XIV International Congress of Linguists. Berlin, 1987. P. 13-15.

157. Coates J. Women, men and language. 2-nd ed. Longman, 1993.

158. Coates J. (ed.). Language and gender: a reader. Blackwell Publishers, 1998 (2000).

159. Coates J. Plus 9a change.: language and gender in Japan // International Journal of the Sociology of Language. № 129 (1998). P.167 178.

160. Codry J., Codry S. Sex differences: a study of the eye of the beholder // Child development. № 47. T. 3. (1976). P. 812 819.

161. Cromwell J. Transmen and FTMs: identities, bodies, gender, and sexualities. Urbana: Chicago University of Illinois Press, 1999.

162. Eckert P. The whole woman sex and gender differences in variation // Sociolin-guistics. Coupland N., Jaworski A. (eds.). Macmillan Press, 1997. P. 212 228.

163. Eckert P., McConnell-Ginet S. (eds.). Language and gender. Cambridge: Cambridge University Press, 2003.

164. Epstein J., Straub K. (eds.). Body guards: the cultural politics of gender ambiguity. New York: Routledge, 1991.

165. Fausto-Sterling A. Beyond difference: a biologist's perspective // Journal of social issues. Vol. 53 (2), 1997. Pp. 253 258.

166. Fausto-Sterling A. Sexing the body: gender politics and the construction of sexuality. New York, 2000b.

167. Fausto-Sterling A. The five sexes revisited // Sciences. July-August, 2000a.

168. Fishman P.M. Interaction: the work women do. Sociolinguistics. Coupland N., Jaworski A. (eds.). Macmillan Press, 1997. P. 416-429.

169. Foundalis H.E. Evolution of Gender in Endo-European Languages // Proceedings of the 24-th Annual Conference of the Cognitive Sciense Society. Fairfax (Virginia).http://ww3.isrl.uiuc.edu/~jungwang4/langev/alt/foundalis02evolutionOF/Founda lis-2002.pdf.

170. Glass L. The complete idiom's guide to understanding men and women. Alpha books, Indianapolis. 2000.

171. Goddard A., Patterson L.M. Language and gender. London: Routledge, 2000.

172. Hall K., O'Donovan V. Shifting gender positions among Hindi-speaking hijras // Rethinking language and gender research: theory and practice. V.L. Bergvall, J.M. Bing, A.F. Freed (eds.). London: Longman. 1996. Pp. 228 266.

173. HaugF. Morals also have gender//New left review. London, 1987. P. 51 67.

174. Haynes F., McKenna T. (eds.). Unseen genders: beyond the binaries. New York: Peter Lang, 2001.

175. Hellinger M., Bussman H. (eds). Gender across languages: the linguistic representation of women and man. Vol. 1. Amsterdam: Benjamins. 2001.

176. Hellinger M., Bussman H. (eds). Gender across languages: the linguistic representation of women and man. Vol. 2. Amsterdam: Benjamins. 2002.

177. Hellinger M., Bussman H. (eds). Gender across languages: the linguistic representation of women and man. Vol. 3. Amsterdam: Benjamins. 2003.

178. Holmes J. Women, men and politeness. London, 1995.

179. Holmes J., Meyerhoff M. (eds.). The handbook of language and gender. Oxford: Blackwell Publishing, 2003 (2005).

180. Jespersen O. Language: its nature, development and origin London: Allen and Unwin, 1969 (orig. publ. in 1922).

181. Kessler S.J. The medical construction of gender: case management of intersexed infants // Signs (Chicago, Illinois) 16 (1990): 1. Pp. 3-26.

182. Kollmann N. Sh. Women's Honor in Early Modern Russia // Russia's Women: Accomodation, Resistance, Transformation. Eds. B. Clements, B. Engel, C. Wo-robec. Berkeley: University of California Press, 1991. P. 60-73.

183. Lakoff J. Women, fire and dangerous things: what categories reveal about the mind. Chicago, London: The University of Chicago Press, 1987 (1990).

184. Martin K.V., Voorhies B. Female of the species. New York, London: Columbia University Press, 1975.

185. Nordenstam K. Male and female conversation style // International journal of the sociology of language. № 94 (1992). P. 75 98.

186. Penelope J. Speaking freely: unlearning the lies of the fathers' tongues. N.Y.: Pergamon Press, 1990.

187. Philips S.U. The interaction of social and biological processes in women's and men's speech // Philips S. U., Steele S., Tanz Ch. (eds.). Language, gender and sex in comparative perspective. Cambridge: Cambridge University Press, 1987. P. 1 -11.

188. Romaine S. Communicating gender. Mahwah, N.J.: Lawrence Erlbaum Associates, 1999.

189. Romaine S. Language and Gender // Language in Society. An Introduction to So-ciolinguistics. 2-nd ed. Oxford. 2000. P. 102-134.

190. Rosch E. Cognitive representation of semantic categories // Journal of Experimental Psychology. Vol. 104. 1975. Pp. 192 233. Online version: http://www/psycologyonline.net/

191. Rosh E. Principles of categorization // Rosh E., Lloyd B.B. (eds) Cognition and categorization. Hillsdale, 1978. P. 27-48.

192. Smith F.M. Language, the sexes and society. Basil Blackwell, 1985.

193. Talbot M.M. Language and gender. An introduction. Polity Press. 1998.

194. TannenD. Gender and discourse. Oxford, N.Y.: Oxford University Press, 1996.

195. Thomas L., Wareing Sh. (eds.). Language, society and power. An introduction. London-N.Y.: Routledge, 1999.

196. Van Buren H. American ways with names // Brislin R. (eds.). Culture learning: concepts, applications, and research. Honolulu: Univ. of Hawaii Press, 1977. P. 111-130.

197. Walsh C. Gender and discourse. Harlow, 2001.

198. Wenreich U. Explanations in Semantic Theory // Current Trends in Linguistics. V. III. The Hague: Mouton, 1966.

199. West C., Zimmerman D.H. Doing gender // Social construction of gender. London: Sage, 1991.

200. Wierzbicka A. Semantics, Culture, and Cognition: Universal human concepts in culture-specific configuration. New-York: Oxford University Press, 1992.

201. Worobec Ch. D. Peasant Russia: Family and Community in the Pos-Emancipation Period. Princeton: Princeton University Press. 1991.1. Словари и справочники

202. Апресян Ю.Д. Англо-русский синонимический словарь. М.: Русский язык,

203. Багдасарян В.Э., Орлов И.Б., Телицын В.Л. (сост.) Символы, знаки, эмблемы. М.: ЛОКИД ПРЕСС, РИПОЛ классик, 2005. - 495 с.

204. Бидерманн Г. Энциклопедия символов. М.: Республика, 1996. 335 с.

205. Даль В. И. Пословицы русского народа. В двух томах. Т. 1. М.: Художественная литература, 1984а. 383 с.

206. Даль В.И. Пословицы русского народа. В двух томах. Т. 2. М.: Художественная литература, 19846. 399 с.

207. Кубрякова Е.С. и др. Краткий словарь когнитивных терминов. М.: Изд-во МГУ, 1996.-245 с.

208. Купер Дж. Энциклопедия символов. М.: Ассоциация Духовного Единения «Золотой Век», 1995. -401 с.

209. Лингвистический энциклопедический словарь. М.: Советская энциклопедия,

210. Мак-Киенго У. Словарь русской брани: А-А-ЯЯ. Калининград: ТОО «КЛ и Ма-т», 1997.-264 с.

211. Мифы народов мира. Т. 1-2. М.: Советская энциклопедия, 1990. 671, 719 сс.

212. Новый объяснительный словарь синонимов русского языка. Проспект. М.: Русские словари, 1995. 560 с.

213. САС = Славянский ассоциативный словарь: русский, белорусский, болгарский, украинский языки / Под ред. Н.В. Уфимцевой, Т.А. Черкасовой, Ю.Н. Караулова, Е.Ф. Тарасова. М., 2004.

214. Славянская мифология. М.: Эллис Лак, 1985. 416 с.

215. Степанов Ю.С. Константы. Словарь русской культуры. М.: Школа «Языки русской культуры», 1997. 824 с.

216. Buck C.D. A dictionary of the selected synonyms in the Principal Indo-European Languages. A contribution to the History of Ideas. Chicago: The University of Chicago Press, 1949 (1965, 1971, 1998). 1515 pp.1979.1990.