автореферат диссертации по культурологии, специальность ВАК РФ 24.00.01
диссертация на тему: Семиотический анализ западнохристианского религиозного ритуала

Полный текст автореферата диссертации по теме "Семиотический анализ западнохристианского религиозного ритуала"

На правах рукописи

□□3471326

ЛЕБЕДЕВ Владимир Юрьевич

СЕМИОТИЧЕСКИЙ АНАЛИЗ ЗАПАДНОХРИСТИАНСКОГО РЕЛИГИОЗНОГО РИТУАЛА

24.00.01 - теория и история культуры

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени доктора философских наук

Москва 2009

003471926

Работа выполнена па кафедре теории и истории культуры Государственной академии славянской культуры

Научный консультант: Кучмаева Изольда Константиновна,

доктор философских наук, профессор

Официальные оппоненты: Костина Анна Владимировна,

доктор философских наук, профессор

Шибаева Михалина Михайловна,

доктор философских наук, профессор

Яковснко Игорь Григорьевич,

доктор философских наук, профессор

Ведущая организация:

Кафедра истории и теории мировой культуры Московского государственного университета им. М.В. Ломоносова

Защита состоится > июня 2009 г. в > часов на заседании диссертационного совета Д 210. 010. 04 по защите диссертаций на соискание ученой степени доктора наук при Московском государственном университете культуры и искусств по адресу: 141406, г. Химки Московской области, ул. Библиотечная, 7.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Московского государственного университета культуры и искусств.

Автореферат разослан 2009 г.

V ~ ^

Ученый секретарь диссертационного совета, ьр '

доктор философских наук, профессор ^¡^ И.В.Малыгина

I. ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность темы. Ритуал западного христианства (католицизма и протестантизма) в том виде, в каком он предстает в ХУ1-ХХ веках (от периода Реформации, послужившего точкой отсчета для интенсивной секуляризации культуры западного христианства, до позднейших проявлений протестантизации), каковой период и рассматривается в настоящем исследовании, - это не только достояние субкультуры традиционной религиозности, но и актуальное культурное явление, отражающее многообразные секулярные влияния и сохраняющее воздействие, порою деструктивное, на сценарии поведения социума. Построение комплексной статической и динамической модели ритуала, осуществленное с привлечением культурологических методов исследования и позволяющее объяснить его мутации в современном мире, приобретает особое значение именно в наши дни в условиях возросшей наукоемкости культурного планирования. Эффективность последнего напрямую зависит от нашей способности учитывать общую и культурную специфику ритуала. Перспективы, которые открываются благодаря системному исследованию проблем данного круга, - это расширение прогностических возможностей применительно к последствиям деятельности религиозных организаций, усовершенствование методических основ для экспертизы последних, оценка перспектив создания светских ритуалов, возникающих как альтернатива религиозным, и, в целом, внесение корректив в культурные практики и межкультурные контакты. Таков фон социальной актуальности настоящего исследования.

Кроме того, данная работа определяется необходимостью решения вопросов, связанных с прикладными аспектами культурной деятельности, в частности с музейным делом и охраной культурного наследия в религиозной сфере, - экологией религиозной культуры. Учёт культурно-экологической составляющей бытия христианских ритуалов, зачастую находящихся под угрозой полной деструкции, позволяет ставить вопрос об отношении к этим процессам как к проблеме, требующей конструктивного решения.

Богослужебный ритуал воплощает существенные черты эпохи, в которой он формируется и функционирует. Для его понимания необходим подход к нему как к историко-культурному феномену, что диктует необходимость создания целостной модели религиозного ритуала и интеграции ее в общую модель культуры. Современный расцвет философии языка и знака дает новые возможности для исследований,

посвященных философско-культурологическим и религиоведческим проблемам, в том числе и для построения указанной культурфило-софской модели с комплексным использованием достижений философии в целом, гносеологии и герменевтики, философии культуры, семиотики и теории знаковых систем. Представленная диссертация осуществляет указанный подход, в чем видится ее научная актуальность.

Многие популярные модели могут быть дополнены за счет исследований семиотической природы ритуала; кроме того, некоторые из них были созданы до того, как в культуре XX в. произошли беспрецедентные процессы секуляризации. Богословские модели ритуала содержат семиотическую парадигму осмысления ритуала, но нередко в свернутом, имплицированном виде (философия патристики, экспликацию которой предпринял П.А. Флоренский), при этом указанная импликация может быть успешно и эффективно развернута. Не только классические теории культа (Э. Дюркгейм, М. Вебер), но и сравнительно новые (Д. Бонхеффер) могут быть эффективно дополнены методами культурологического семиоанализа. Классические концепции позволяют усилить исследования культурной составляющей ритуала, особенно с привлечением феноменологической составляющей семиотического анализа. Основательные работы П.А. Флоренского являются в этом отношении во многом программой будущих исследований и обнадеживающим примером реализации этой программы. Адаптация к новой, современной культурной ситуации представляется естественной и плодотворной.

Вместе с тем установки постмодернистской философии на размывание всей классической теории знака, а следовательно, и семиотики культуры делают актуальной необходимость создания культуро-семиотической модели ритуала, которая особенно ярко демонстрировала бы преемственность в отношении предыдущих этапов развития науки и неисчерпанность идеалов классической рациональности (под которой здесь понимается не только новоевропейский рационализм), на которых, в частности, базируется философия знака и семиотика.

Среди поставленных нами проблем присутствует не просто терминологическое разведение понятий «культ» и «ритуал», нередко используемых в качестве синонимов, но развитие синтетического фило-софско-культурологического или культуро-семиотического подхода к анализу ритуала. Семиотика, понятая как совокупность теории и философии знака, при этом исполняет роль методологического каркаса,

обеспечивающего научную ценность модели. Именно такой подход дает возможность глубже понять сущность и структуру ритуала, характер взаимодействия его различных составляющих, процессы смысловой эволюции (в частности, сакрализации и десакрализации ритуальных текстов), их связь со спецификой культурной эпохи.

Адекватное понимание богослужебного ритуала требует совместных усилий представителей различных дисциплин. Именно поэтому особенно актуальной становится группа проблем, возникающих при анализе богослужебного ритуала. Это и проблемы, порожденные весьма интенсивными в Новое время трансформациями семантики ритуала и соответствующими сдвигами его воздейственности, и проблема межкультурной трансляции, в том числе перевода ритуальных текстов, где основным параметром является сакральность. Интересные и весьма своеобразные семантические трансформации имеют место и при трансляции религиозных ценностей, поведенческих стереотипов из одной культуры в другую, что прямо или косвенно связано с ритуалом, так что дальнейшее изучение ритуала позволит углубить понимание процессов межкультурных отношений. Сохраняет перспективность для исследований и проблема внутрикультурной трансляции, когда обмен происходит между разными историческими пластами одной культуры, архаичными и современными вариантами (культурная диахрония) или разными субкультурами и культурными секторами.

И, наконец, еще одно обстоятельство, представляющееся нам существенным для дальнейшего развития теории культуры. Исследование такого культурного явления, как религиозный ритуал, требует - в силу природы последнего - корректировки подхода к словесному знаку и словесному тексту как к единственным полноценным знаковым феноменам. Любой текст должен рассматриваться как компонент культурного дискурса, организованной культурной практики, пусть и компонент центральный, ядерный. Именно дискурс, как более сложный феномен и живая функционирующая реальность, позволяет полнее описать функционирование текста в культуре. Следовательно, в культурологическом, религиоведческом, культурфилософском исследовании такой яркий объект, как ритуал, требует более активного применения дискурсного подхода.

Описание невербальных компонентов культурных ситуаций и, тем более, создание интегративной модели, где словесные и несловесные элементы были бы показаны как части упорядоченного структурного

целого, и поныне является научно востребованным. Для изучения же религиозного ритуала, который практически никогда не бывает сугубо словесным, такая модель жестко необходима.

Выявление семиотических закономерностей строения и изменения религиозного ритуала западного христианства постреформационного периода позволяет приблизиться к созданию структурно-семиотической модели литургического действа в общем.

Объект исследования - ритуальные практики католицизма и протестантизма.

Предмет исследования - семиотический аспект христианского ритуала, взятого в исторической динамике, и его взаимосвязь с эволюцией культуры.

Степень изученности темы. В теории и истории культуры феномен религиозного ритуала в целом хорошо изучен, но на результаты подобных исследований влияли методологические и общемировоззренческие установки исследователей. Существуют работы общего характера по данной проблематике, в том числе и рассматривающие проблемы теории и философии ритуала в целом, из каковой могут быть выведены взгляды на ритуал религиозный как частный случай социального ритуала. Наиболее старой и традиционной научной школой философии ритуала следует считать немецкий идеализм и либерально-протестантский историзм (Г.В.Ф. Гегель, Ф.В.Й. Шеллинг, представители «Тюбингенской школы» и либерального протестантизма, в первую очередь немецкого, - А. Гарнак, А. Ричль, К. Тиле). В рамках этого подхода ритуал рассматривается как элемент равномерно развивающегося мирового процесса, развитие которого определено универсальным духовным началом. Кроме того, условно к эволюционно-идеалистическому подходу можно отнести и «консервативное крыло», ориентированное в той или иной степени на традиционное христианство (православие, католицизм).

На сегодняшний день доминирующими подходами в исследовании религиозного ритуала являются:

- Дескриптивный, дескриптивно-морфологический (традиционно-богословский и светский), дескриптивно-исторический (A.A. Алмазов, В.Г. Ардзиба, М. Арранц, Н.И. Барсов, М. Дэвис, В.И. Еремкина, М. Лефевр, А. Луази, Р. Маккени, С. Массен, М.Л. Рид, Л.А. Успенский, Н.Д. Успенский, Ф. Шмидбергер), объединяющий работы по литургическому истолкованию ритуала, исторической, апологетической и сравнительной литургике. Следует отметить историко-

реконструктивный подход (Л. Буйе), предполагающий и более общее осмысление семантических, смысловых основ ритуала.

- Мифолого-этнографический, объединяющий широкую и разнородную группу исследователей (А. Голан, Ф. Арьсс, М. Евзлин, Р. Кайуа, К. Кереньи, Б. Малиновский, М.Т. Петров, П. Радин, Э. Тай-лор, В. Тернер, Д. Фрэзер). Отдельной ветвью является ритуально-мифологическая теология (Д. Харрисон, Ф. Рэглан).

- Мифологический, представленный относящимися к русской философской традиции сторонниками оригинальной трактовки мифа (А.Ф. Лосев, С.Н. Булгаков, В.И. Иванов).

- Социологический (М. Вебер, A.A. Гараджа, В.В. Глебкин,

3. Дюркгейм, В.П. Левкович, Э. Лич, К. Лоренц, А. Радклифф-Браун, П.А. Сорокин, Т.Б. Щепанская, структурный функционализм, П. Бергер, Н. Луман).

- Игровой (Й. Хейзинга, М.М. Бахтин).

- Коммуникативный, включающий лингвистическую и лингво-прагматическую парадигмы исследования (А.Р. Абрамов, М.М. Бахтин, М. Бубер, Ю.Н. Варзонин, А. Вежбицкая, Л. Витгенштейн, А.И. Красных, Б. Кроче, А. Моль, Г.Г. Почепцов, A.A. Романов, Е.Г. Романова, Ю.С. Маремьянов, О.М. Фрейденберг, Ю.А. Шрейдер, H.A. Шабуров). Специфической разновидностью является лингвистический подход, ориентированный на проблемы перевода словесных текстов (Д. Бикман, Д. Келлоу, Н.Л. Галеева) и реконструктивной вербальной текстологии (Б. Мецгер).

- Психологистский (от 3. Фрейда до К.Г. Юнга и постмодернистского психоанализа - Ю. Кристева, а также различные варианты психолого-бихевиористского подхода).

- Феноменологический (Г. Ван дер Леув, Д. фон Гильдебранд, Н. Зёдерблом, И.А. Ильин, Э. Левинас, Г. Марсель, A.M. Пятигорский, П. Рикер, В.В. Розанов, С.Л. Франк, М. Шелер, Э. Штайн, А. Шюц, М. Элиаде, отчасти А. Райнах, И. Рацингер).

- Семиотический (А.К. Байбурин, Л. Леви-Брюль, К. Леви-Строс,

4. Моррис, Р. Огден, Ч. Пирс, Л.Ф. Чертов, Р. Барт и французский структурализм).

Культурно-семиотический и лингвокультурологический (М.А. Алленов, А. Безансон, А. Вежбицкая, Г.В. Гриненко, Ж. Делю-мо, В.М. Живов, Вяч. Вс. Иванов, A.M. Лидов, Ю.М. Лотман, Э. Па-нофский, Э. Сепир, В.Н. Топоров, Б.Л. Уорф, Б.А. Успенский, Тарту-ско-Московская школа).

- Постмодернистский (К. Бремон, Ж. Делез, Ж. Деррида, М. Фуко), который во многом ориентируется на деконструкцию и психоаналитическую интерпретацию ритуалов, влекущий разрушение самой структурной сущности ритуала.

- Герменевтический (от Ф. Шлейермахера и Р. Бультмана до Тверской и Петербургской герменевтических школ, предпринявших исследования литургического ритуала и литургического сознания, -Г.И. Богин, И.О. Гучинская, Е.М. Перелыгина).

Также необходимо отметить исследования в рамках «Школы Анналов».

Разумеется, поименованные подходы не всегда можно встретить в изолированной форме: нередки их сочетания, а некоторые из приведенных имен можно отнести, что и сделано выше, к нескольким школам и направлениям одновременно.

Резервы семиотического (в том числе структурно-семиотического), культурно-семиотического и феноменологического подходов использованы все же недостаточно, хотя нужно отметить П.А. Флоренского, продемонстрировавшего возможность совмещения феноменологии культа с элементами семиотического анализа. Предшественниками и, отчасти, основателями нового комплексного подхода можно считать М. Элиаде, П.А. Флоренского и Д. фон Гильдебранда; их подход отличается синтетичностью (общая семиотика, культурологическая семиотика, феноменология и феноменологическое религиоведение).

Материалы исследования

Книжно-печатные издания: богослужебные тексты, церковные уставы, вероучительные документы, ритуально-догматические руководства, метатексты (рубрики, указания), нотный материал христиан разных исповеданий, Библия в разных переводах (Вульгата, русский синодальный перевод, новые русскоязычные варианты). Использовались тексты на латинском, церковнославянском, немецком, польском и русском языках, в том числе переводы с древних на национальные языки, как одобренные церковными властями, так и находящиеся в употреблении без санкции Церкви.

Произведения искусства и памятники материальной культуры: литургические предметы, культовая архитектура, некрополистические объекты различной хронологической, стилистической, конфессиональной принадлежности, исследованные как путем натурных обследований, так и по изобразительным материалам.

Процессы отправления богослужений, их особенности, варианты, литургические стили, исследованные как путем непосредственного наблюдения, так и в формах, зафиксированных на материальных носителях информации.

Статистические данные.

Источниковая база репрезентативно отражает рассматриваемый круг проблем по таким параметрам, как разнообразие, объем, точность передачи и фиксации, сопоставление отличающихся источников одного типа, в том числе текстовых редакций, описаний одного и того же события.

Цель и задачи исследования. Заданные масштабы исследования позволили рассмотреть семиотические закономерности функционирования и изменений ритуалов католицизма и протестантизма по-стреформационной эпохи и ситуации его конкретной реализации с большей глубиной и системностью, распространяя отмеченные явления на современную культуру.

Цель исследования - создать семиотическую модель изменений богослужебного ритуала, произошедших в результате Реформации, косвенно стимулированных ею, а также новаций протестантского типа в пределах ареалов с преобладанием культур католического и протестантского типа.

Данная цель обусловила постановку следующих задач:

- определить и описать сущность и основные функции христианского культа и ритуала, базовые принципы их культурной организации, выделить компоненты ритуала и основные закономерности его функционирования; построить онтологическую и морфологическую модель составляющих ритуал знаков разной природы с учетом его культурной изменчивости;

- проследить и описать закономерности ситуативной и исторической трансформации семиотики католического и протестантского ритуалов, их семантических, структурных, прагматических характеристик;

- описать основные виды ритуала постреформационного западного христианства и сопоставить семиотические принципы организации наиболее значимых ритуалов разных его ветвей;

- выявить особенности взаимодействия дискурсов в едином пространстве культуры и определить в нем место ритуального дискурса, присущего протестантским и католической культурам;

- выявить основные характеристики и закономерности бытования ритуала в современной западной культуре, проследить влияние ри-

туала на деятельность религиозных и квазирелигиозных групп, выявить основные проблемы, тенденции и перспективы дальнейшего существования ритуала.

Методологический базис работы.

Методологическая установка данной работы сочетает семиотический и феноменолого-герменевтический подходы. Основное методологическое положение состоит в том, что культура является знаковой системой, в пределах которой функционируют частные знаковые системы, подчиненные определенным закономерностям.

Методологический базис определяется: исследованиями Тартуско-Московской школы, особенно Ю.М. Лотмана, Б.А. Успенского и В.М. Живова относительно функционирования религиозных текстов в культуре и исторического формирования их семантики; концепцией коннотативной семантики Р. Барта; семиотико-герменевтической концепцией Г.Г. Шпета (семантика знака как функциональное явление); феноменологической концепцией религии Р. Отто; историософскими моделями П.А. Флоренского и П. Шоню; герменевтическим методом Э. Панофского в приложении к невербальным артефактам искусства; идеями П.А. Флоренского о знаковой составляющей культа, о его феноменологической первичности в качестве освящающего начала культуры, а также об антиномичном характере богообщения.

Используемые методы, помимо общенаучных, можно охарактеризовать как системно-структурный; историко-культурный; феноменологически-дескриптивный; дискурсивно-аналитический; компаративный; структурно-функциональный; функционально-семантический; структурно-семантический; метод типологизации; выделение лингво-культурных концептов; феноменологический анализ; рефлективный и иерархический анализ семантики.

Научная новизна работы состоит в том, что:

1. Выявлены как глубинные (не явленные непосредственно), так и семиотические черты культа и ритуала; произведено различение этих явлений, определены их функции в культуре, совместимость с определенными типами культуры и степень влияния на культурную реальность; выявлена и проанализирована семиотическая сущность религиозного ритуала и ее соотношение с базовыми характеристиками культуры; указаны структурные признаки словесных и несловесных знаков, входящих в ритуал.

2. Описан принцип приближения (реализацией которого является ритуал), предопределяющий различные формы объективации и ра-

цконализации трансцендентного, лежащий в основе метафизики и семиотики культа.

3. Выявлены основные черты знаковой статики и динамики католического и протестантского ритуала (сакральная семантика, эксили-кационность, контекстность семантики, совершение регрессивных ходов, достижение точки стабилизации, практика литургических реформ); показаны пути их исторической трансформации - прежде всего модель семиотического дрейфа, спроецированная для описания функционирования ритуалов в культуре.

4. Предложена общая трактовка Реформации в рамках культурно-феноменологического подхода с вытекающей отсюда периодизацией и выделением паттерновых ритуалов, определяющих каждый период.

5. Выделены основные социокультурные аспекты роли ритуала (фиксация и накопление культурной семантики, создание нормативных сценариев поведения, соотнесение с ценностью, оформление морфологии и границ религиозного сектора культуры, формирование основания для осознания членами группы своей специфичности), принцип соотносимости сообщества религиозного характера и определенного типа ритуалов (или их коррелятов); определены основные типы соответствующих сообществ («компания приятелей», «ресторан», «клуб», «театр», «храм») и роль ритуальных стереотипов в их деятельности; выделены основные стратегии деятельности религиозных сообществ в условиях постмодернистской и постсекулярной культуры (геттоизация, адаптивизм, популизм); выделены основные причины и виды мотивации участия/неучастия в ритуале (позитивная реакция на стабильность традиционного ритуала и негативные реакции на его трансформацию, принимающие формы целевой, традиционной, традиционно-прагматической, догматической разновидностей), выявлена роль ритуалов в процессах конфессиональной миграции, когда изменения ритуала мотивируют переход из одной религиозной группы в другую или полный выход из группы, причем поведение может иметь разную степень активности - от сдержанного протеста до создания альтернативной общины.

6. Предложена семиотическая модель ритуального стиля, предполагающая наличие стилевого фильтра, необходимого для единообразного «отсеивания» семиотических элементов, и возможность постепенного смыслового насыщения текста культуры с закреплением семантики, связанной с культурой той или иной эпохи. Данная модель предполагает выделение основных стилистических типов запад-

ного христианского ритуального искусства с их характеристикой как идеальных и оптимальных (готика и барокко); прослежены наиболее общие изменения стиля в рамках трансформации ритуала.

7. Проанализирован принцип контактирования дискурсов в реальной культурной практике с возникновением пограничных семиотических явлений - семантической интерференции и семантического уподобления - с ритуализацией предметов, появлением пограничных ритуальных феноменов (некрополи, неканонические и синкретичные ритуалы) с перераспределением их функций.

Теоретическая значимость заключается в следующем.

- Выделены основные возможности формирования культурной политики в сфере религиозной деятельности, религиозного культа и ритуала в виде сохранения традиционного ритуального уклада, традиционной ритуальной среды с ограничением реформ ритуала там, где они предполагают деструктивные изменения, в первую очередь фронтальную десакрализацию, стирание границ между ритуально-религиозной и иными сферами культуры. Образующиеся в ходе реформ «религиозные гетто», сохраняющие старые ритуальные практики, могут быть использованы и как «заповедники культуры», реставрирующий потенциал которых весьма велик.

- Выявлены возможности более четкой и верифицирумой оценки ритуала в контексте процессов сакрализации / десакрализации.

- Продемонстрирована возможность анализа процессов самоидентификации человека в условиях размывания традиционных границ между религиозным и безрелигиозным секторами современной культуры.

- Выделены основные сценарии взаимовлияния смежных дискурсов культуры и очерчены пределы возникающих при этом семиотических явлений, определяющих состояние сферы не только религиозного ритуала, но и повседневных моделей поведения человека.

- Определена возможность анализа исторических форм ритуала, связанных с иными компонентами религиозной культуры, с дисхро-низацией относительно иных областей культуры и исторически формирующейся семантикой знаковой материи ритуала.

Практическая значимость работы определяется описанием культурного статуса ритуалов западного христианства и особенностей их функционирования в культуре, что соответствует потребностям истории и теории культуры и философии. Полученные результаты позволяют осуществлять теоретически обоснованное прогнозирование раз-

вития ритуалов западного христианства (в том числе и в ареалах православной культуры), стратегий этих морфологических, в том числе и морфолого-эстетических, изменений. Кроме того, возможно привлечение полученных результатов к прогнозированию миграции в религиозных группах и изменения численности последних.

Материалы и выводы исследования могут быть использованы в научной и учебной работе, при разработке учебных курсов по культурологии, религиоведению, философии религии, семиотике, философии языка.

Выводы, сделанные в работе, могут быть основанием для разработки программ, связанных с экологией культуры, социокультурным прогнозированием, экспертизой деятельности религиозных групп, контролем над формами агрессивного поведения, связанными со сферой религиозного ритуала.

Апробация работы. Основные результаты диссертационного исследования получили апробацию в публикациях и выступлениях на научных конференциях, семинарах. Автором опубликованы по данной теме монографии, статьи, заметки, доклады, учебные и методические пособия.

Отдельные положения исследования обсуждались на VIII, IX, X и XI международных герменевтических конференциях «Понимание и рефлексия в коммуникации, культуре и образовании» (Тверь, 2003, 2006, 2007, 2008), научной конференции «Рациональность и вымысел» (Санкт-Петербург, 2003), международной научно-практической конференции «Достижения сельскохозяйственной науки - развитию агропромышленного комплекса» (Тверь, 2004), Международной конференции по проблемам славянских литератур (Тверь, 2005), международной конференции «На пути к синтетическому единству европейской культуры: философско-богословское наследие П.А. Флоренского и современность» (Москва, 2005), региональных конференциях по социологии и политологии (Тверь, 2004—2005), международной конференции «Россия и феноменологическая традиция» (Санкт-Петербург, 2005), Международной конференции по проблемам международных отношений (Тверь, 2005), Научно-практическом семинаре по проблемам литургической теории и практики (Москва, 2005), международной научно-практической конференции «Актуальные проблемы аграрной науки и практики» (Тверь, 2005), XVIII научной конференции «Человек в экстремальных условиях: историко-психологические исследования» (Санкт-Петербург, 2005), междуна-

родной научной конференции «Поэтика и лингвистика», посвященной 100-летию со дня рождения P.P. Гельгардта (Тверь, 2007), XVI международных рождественских чтениях «Христианская культура и славянский мир» (Москва^ 2008), научном семинаре «Поэтика текста», проводившемся в рамках конференции «Славянский мир: единство и многообразие» (2008). Ряд положений диссертации рассматривался на заседаниях тематической секции Российского философского общества по семиотике культуры (Тверь, 2003-2004).

Материалы, ставшие основой диссертационной работы, использованы нами в 2001-2008 гг. при чтении общих и специальных курсов лекций по философии, культурологии, культурной антропологии, религиоведению, риторике, эстетике, семиотике в Филиале государственной академии славянской культуры в г. Твери, в Тверском государственном университете, в Тверском филиале Современной гуманитарной академии, на курсах повышения квалификации работников культуры при Тверском училище культуры и искусства им. H.A. Львова, при проведении научных семинаров Секции культурологической семиотики Российского философского общества.

Основные положения, выносимые на защиту:

1. Ритуал есть внешнее, семиотизированное проявление культа как особой самостоятельной реальности, создающейся за счет стремления человека к трансцендентному Абсолюту. Несмотря на радикальное онтологическое несходство мира человеческого бытия и мира трансцендентного, ритуал все же возможен, причем как коммуникация разных миров; это происходит за счет принципа приближения, высшей формой которого является Боговоплощение, создавшее фундамент христианского культа. Иерофания, явление «Священного» в обыденный мир, требует объективации, которую и обеспечивает ритуал, облекая ее в семиотические формы.

2. Развитие религиозного ритуата католицизма и протестантизма является частью культурного процесса в целом, однако это развитие имеет свои особенности. Оно соотнесено с развитием других компонентов религии (догматики, организации и т.д.) и в определенный момент, по достижении «точки стабилизации», останавливается, после чего смысловую наполненность ритуала можно считать достаточной. Иные знаковые системы культуры могут продолжать свое развитие неопределенно долго, благодаря чему между ними и ритуалом создается интервал, сократить который и попыталась Реформация. Такие различия обусловлены различием целевого компонента разви-

тия разных знаковых систем. Этот процесс не является обратимым, и возврат к более раннему состоянию знаковой системы невозможен без серьезных утрат в области смысла и эффекта, поскольку влечет сильнейшие изменения ритуала, в частности его десакрализацию -утрату сакральной семантики.

3. Стилистика ритуала западного христианства, имеющая семиотическую природу, достигает стадии развития, при которой степень выражения ею религиозного мировоззрения и практики становится идеальной; однако в ходе сложных культурных процессов она может подвергаться изменениям, не меняющим ее глубинной сути, и перейти в стадию оптимальной. Оформление оптимального литургического стиля совпадает с точкой стабилизации. Любой религиозный ритуал использует специфический субъязык культуры, фиксирующий культурный опыт в виде набора специфических смыслов. Существенным для религиозного ритуала является сакральный субъязык, располагающий средствами воплощения особых сакральных смыслов, постепенно формирующихся в процессе развития культуры. Может существовать ритуал (и даже целые культуры) с дефицитом опыта сакрального. Процесс сакрализации феноменов культуры порождает отставание в культурном времени от общей культурной эволюции, что затрудняет согласование сакральной и светской культур.

4. В семиотике рассмотренных видов ритуала наблюдается явление «семиотического дрейфа», когда знаковые образования, входящие в ритуал, переживают изменение семиотической плотности, степени спаянности плана выражения и плана содержания, двигаясь по «кривой семиотического дрейфа» от ритуалов, гарантированно сообщающих сверхъестественную благодать в момент их совершения, до ритуалов, выполняющих чисто иллюстративную функцию, просто напоминающих о некоторых важных событиях. Дрейф может происходить и в пределах изолированной знаковой ситуации (месса), и в рамках целой культурной эпохи (изменения ритуала в истории протестантизма).

5. Развитие религиозного ритуала западного христианства в процессе эволюции культуры подчиняется принципу невозможности совершения возвратных ходов в развитии, каковой игнорируется во всех радикальных реформаторских и модернистских программах. Особенности семиотического строения литургических ритуалов соотносятся с их ценностным статусом. Изменение этого статуса (на-

пример, в процессе реформы) отражается на семиотических и культурно-морфологических характеристиках ритуала.

6. Ритуалы обладают собственной содержательной спецификой, определяемой возможностью их истолкования как коммуникации (состав участников ритуала, распределение функций, порядок совершения действий, состав целей и набор интенций, жанровый состав текстов, составляющих комплексный ритуал-текст, ранговое подразделение ритуалов). В пределах сакрального ритуального дискурса наблюдаются специфические функционально-семантические явления: нарастание и убывание сакральности, десакрализация, транссемиоти-зация, ресемиотизация, гипер- и гипосемиотизация, контекстуальное приращение смысла, интерференция и уподобление. Все они укоренены в культуре и соотносятся с определенными общекультурными процессами и фундаментальным свойством культуры - системностью. Католические и протестантские ритуалы различны по набору знаковых признаков и характеристик.

7. Канадой культурной группе, претендующей на роль религиозного объединения, соответствует свой тип поведения, в том числе и ритуального. Недопустимо сведение сообщества одного типа к другому, равно как и подмена разной по своей природе деятельности, что происходит в протестантизме и католическом модернизме. Ценностным установкам каждой группы соответствует семиотический сценарий деятельности. Совпадение или несовпадение реальной ритуально-деятельностной практики с ожиданиями членов группы влияет на ряд социокультурных процессов, в первую очередь на конфессиональную миграцию.

8. Стабильность, неизменяемость - неотъемлемые черты традиционного ритуала. Его сохранность в таком качестве нуждается в культурно-экологической охране в связи с перспективой утраты множества ритуальных артефактов, представляющих научную и эстетическую ценность. В эпоху постсекулярности возможен как «ренессанс» ритуала с возвратом к его традиционным формам, так и смысловое оскудение с утратой сакральности или полное размывание с исчезновением религиозного ритуала как самостоятельной семиосистемы, что уже наблюдается в радикальном протестантизме.

Структура диссертации. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения, списка источников и литературы, приложений, содержащих цитатные и иллюстративные материалы.

И. ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении обоснована актуальность темы, определены предмет и объект исследования, продемонстрирована степень изученности темы, охарактеризован материал исследования, поставлены цель и задачи, определены хронологические рамки, приведены теоретические положения концептуального характера, обоснованы новизна и практическая значимость работы, указано на апробацию результатов исследования.

В главе I. «Общие проблемы онтологического и функционально-семиотического описания и анализа ритуального дискурса» выявляется общий статус ритуала как явления культуры и его разновидности - ритуала религиозного.

В параграфе 1.1. «Общие проблемы культурно-семиотического анализа ритуальных феноменов» рассматриваются культ и ритуал как взаимосвязанные явления. Несмотря на то, что культ и ритуал в реальной культурной практике тесно связаны, их природа различна. Культ носит характер устремленности человеческого бытия к иной реальности. Ритуал же является конкретной формой объективации культа, осязаемой реальностью семиотического порядка. Культ и ритуал взаимосоотносимы. Любое из свойств культа определяет особенности строения и функционирования ритуала, а их культурное бытование свидетельствует о характере и облике определенного культурного уклада, периода, культурного события, факта.

В параграфе 1.2. «Проблемы характеристики и описания историко-культурных форм протестантизма» предлагается культуролого-феноменологический подход к Реформации и конфессионализации. История протестантизма, при всем разнообразии ее внешних форм, является реализацией установки, которая стала программой Реформации XVI в., конфессионализации и всей последующей деятельности протестантских исповеданий до конца XX в. - стремления к достижению «идеального типа» протестанта с его характерными особенностями. Каждый новый этап истории протестантизма являлся ревизией предыдущего, углублением реформационной программы. Разнообразие исторически данных форм не меняет идентичности феноменальной сущности разных форм протестантизма.

В пределах данной модели Реформация рассматривается как внутренне единое культурное явление, хронологические рамки которого расширяются до последней трети XX в., а протестантизм как таковой трактуется как внешний, событийный ее коррелят, форма историче-

ского выражения. Тем самым история протестантизма, в том числе и его ритуальной стороны, превращается в единое связное явление, обладающее собственной целью и культурным вектором. Реформация, а с ней протестантизм отчетливо подразделяются на три волны, и каждой соответствует эталонный ритуал, с вариациями реализуемый в разных протестантских группах. К концу рассматриваемого в работе периода протестантский ритуал закономерно исчерпывает себя, чем и обусловлено появление, с одной стороны, «авангардных» форм ритуала, а с другой - движения за реставрацию элементов традиционного ритуала («высокоцерковные» движения).

Параграф 1.3. «Сакральный язык, текст, дискурс и изучение ритуала» имеет методологическое значение, поскольку для рассмотрения религиозного ритуала как культуро-семиотического феномена необходим понятийный аппарат, который, помимо сравнительно узкой сферы ритуала, связывал бы исследование последнего с общим контекстом науки о культуре. Наиболее плодотворными предпосылками представляются философия языка и семиотика Женевской школы, феноменологическая теория знака, культуросемиотика Ю.М. Лотмана. Важной задачей является преодоление вербоцентриз-ма, когда знаки несловесной природы рассматриваются только как «приложение» к словам. Применительно к теории ритуала исключительное сосредоточение внимания только на слове недостаточно, так как чревато недооценкой сложных форм совместного функционирования словесных и несловесных текстов.

Вводятся и определяются необходимые понятия знака, текста, языка, дискурса, семиозиса, знаковой системы культуры, которые должны стать средствами комплексного семиотического описания и осмысления ритуала и выявления его роли в культуре. Уточняется понятие речевой деятельности в рамках семиозиса.

Указывается на такое фундаментальное свойство знака и текста, как наличие разных уровней интерпретации, при этом усмотрение семантических единиц разных уровней и разного характера часто обусловлено культурно, зависит от культурной состоятельности интерпретирующего субъекта. Применительно к семантическим уровням текста употребляется схема, восходящая к Г.П. Щедровицкому, с выделением значения, содержания и смысла, но при этом сделаны необходимые уточнения для текстов несловесной природы. Смыслы выступают элементом высших уровней текстовой семантики.

Для комплексного семиотического анализа ритуала выделяются три основные категории знаков, входящих в него: вербальные, предметные и акционные (знаки-действия). Затем представлен анализ структуры семиозиса для каждого из этих типов знака. Структурный анализ знака дополняется культуро-феноменологическим. Момент интерпретативности задает культурный момент бытия знака (семиозиса), когда различные семантические эффекты оказываются обусловленными различиями в культурной интерпретации.

Важное место занимает понятие субъязыка как совокупности словесных и несловесных языковых средств, обслуживающих определенную сферу культуры. Ритуалам присущ свой субъязык или их набор. Так, например, использование разных субъязыков апеллирует к разным картинам мира, к различиям культурного опыта и порожденного им тезауруса.

В результате оказывается возможным истолковать религиозный ритуал как стандартный и воспроизводимый набор знаков разной семиотической природы, обладающий ценностным содержанием и це-леполаганием. Язык ритуала оказывается разновидностью знаковой системы культуры.

В параграфе 1.4. «Иерофания и ее семиотическая объективация. «Приближение» представлена общая концепция иерофании, явления Священного в обыденный мир. Ритуал можно рассматривать как расширение, развертывание и структурирование первичных «точек иерофании». Ритуализация иерофании есть высший этап ее рационализации, закрепление ее в культурной памяти религиозной общины. Особенностью иерофании является коммуникативное измерение ритуала, организующего коммуникацию человека и существ, принадлежащих к иным уровням бытия, образующим иерархию. Бог в силу самих своих атрибутов (всезнание) не может выступить в роли классического участника коммуникации, но этот парадокс снимается за счет феномена коммуникативного приближения, когда в процессе коммуникации Бог условно принимает антропоморфные черты, что отражается в ритуале.

Параграф 1.5. «Структура ритуала и его семиотическое оформление» посвящен основным свойствам религиозного ритуала как знаковой системы. Ритуал становится комплексом, где в качестве стержневого компонента выступает последовательность знаков, вписанная в ритуальную обстановку - семиотическую ритуальную среду. Ритуал может быть динамическим - это его типичный вариант, статичным

(подобно храмовому зданию) или чередующим два первые признака - статико-динамичным (словесные тексты). Как отдельные элементы вне ритуала, так и статичные компоненты ритуального комплекса и внеритуального действия сохраняют часть ритуальной семантики (алтарь вне литургии не теряет ритуального характера), им приписывается и некий минимум автономного действия (икона в доме как точка иерофании). Храм и некоторые вещи, относящиеся к ритуалу, не движутся, но обладают процессуальностыо, поскольку организуют ритуальный процесс, дополняют и врастают в него, за счет чего и можно говорить о едином ритуальном текстовом комплексе. Ритуальная среда не обеспечивает непосредственного достижения цели ритуала, но является частью ритуального комплекса, без которой ритуал будет семантически ущербным, хотя и сможет существовать (в ряде случаев совершение литургии возможно даже в хлеву).

Показана оппозитивная природа ритуала, характерная для любых семиотических феноменов, введена классификация дифференциальных признаков.

Представлена типология семантики ритуалов-текстов с характеристикой особенности и роли каждой из них - семантики лексической, целевой, предикационной, узуальной, фоновой и иных. Семантика ритуала соотнесена с его основными свойствами, в частности с целе-достижением, которое выступает обычно как критерий успешности ритуала.

В параграфе 1.6. «Экспликационность ритуального литургического культуроселшозиса» раскрываются такие свойства семиотики сакрального ритуала, как экспликационность и своеобразное действие контекста. Экспликационность проявляется избыточностью знаковых средств с возможностью передачи схожих смыслов разными средствами. Она проявляется как на словесном, так и на несловесном уровне. Основной ее случай - существование различных ритуалов с частичным дублированием значения и цели. Экспликационность выводит сознание к более высоким смысловым уровням и семиотизирует ритуал в качестве безразличного к светским правилам организации культурной среды. Для ритуала характерно преимущественное действие неисключающего контекста, который, в отличие от исключающего контекста, сплошь и рядом действующего в обыденной культурной сфере, допускает одновременную реализацию нескольких смыслов в одной ситуации. Чем больше исторически формирующаяся много-

значность, тем ярче действие неисключающего контекста, создающего семантические «амальгамы», «мерцание» смыслов.

В параграфе 1.7. «Семиотический дрейф в литургическом семи-озисе» мы обращаемся к рассмотрению разных видов функционирования знака в ритуальном семиозисе, что важно и для историко-культурного осмысления, и для структурно-семиотического анализа ритуала.

Необходимо учесть характер плана содержания ритуальных знаков - как они сообщают благодать и какие при этом могут иметься особенности. Нами предлагается модель, которая оправдывает себя в области семиотического моделирования католического и протестантского ритуалов.

Ритуал совершается как бы в двух плоскостях - обыденной и сверхъестественной. При достижении результата происходит иеро-фания в виде получения сверхъестественной благодати определенными людьми. Вместе с тем ряд ритуалов не несет такой функции даже в рамках вероучения той конфессии, которая этот ритуал практикует. Дабы создать более строгую модель, в рамках которой различаются разные типы употребления знака, мы вводим два основных признака: симультанность и облигаторность. Под симультанностыо понимается одновременность явления материального означающего и сверхъестественного означаемого в акте ритуального семиозиса, когда они являются одновременно, без временного разрыва. Облигаторность понимается как обязательность явления плана содержания вслед за планом выражения, явление внешней стороны гарантирует явление внутренней, не оставляя места для сомнений, если только ритуал совершен правильно. Соответственно, можно выделить ритуалы результативные, целью которых является иерофанизация, и иллюстративные (ритуалы О-типа), служащие лишь для напоминания о событиях, некогда произошедших. Результативные ритуалы распадаются на облигаторные (в которых получение благодати является необходимым следствием) и необлигаторные (где получение благодати считается лишь возможным - ритуалы С-типа). Облигаторные ритуалы делятся на симультанные (результат является сразу по совершении ритуала - ритуалы А-типа) и несимультанные (результат не обязательно проявляется сразу - ритуалы В-типа). Ритуалы, обладающие наибольшей важностью в религиозном мировоззрении, относятся обычно к А-типу. Может происходить приближение ритуала к А-типу (повышение семиозиса), либо к О-типу (понижение семиозиса). Во-

ображаемую линию, отображающую движение знака от одного полюса к другому, мы именуем кривой семиотического дрейфа, которая может иметь простые или усложненные конфигурации, а сам процесс такого движения - семиотическим дрейфом.

Важно отметить, что знак А-типа в рамках данной модели не идентичен перформативу в духе философии Дж. Остина - в первую очередь потому, что перформативный ритуал в остиновской интерпретации сам менял социальную реальность согласно ею же установленным правилам; в описанном же понимании идеальный знак реально содержит, влечет и являет внутреннюю сторону, которой чаще всего оказывается действие (например, ритуал крещения в католицизме и консервативном протестантизме предполагает реальное получение благодати). Внутренняя сторона онтологически полноценна. Семиотический дрейф не является просто упорядоченной последовательностью знаков, выстроенных в порядке возрастания и убывания некоторых признаков. Это - динамическое изменение знаковой структуры в пределах одного семиозиса, в частности в рамках одного ритуала. Хронологические рамки и сложность ситуаций, описываемых с помощью модели дрейфа, могут быть различными.

В параграфе 1.8. «Типология социальных групп и ритуал» представлена типология социальных групп, деятельность которых в определенных условиях может способствовать превращению светского объединения в квазирелигиозное. Выделены модели: «компания приятелей», «ресторан», «клуб», «театр», «храм». Они выстраиваются в последовательность по принципу нарастания/убывания признаков (однородность сообщества, степень влияния гедонистических установок на существование группы, характер основной цели совершающегося действия и т.д.). Данный набор моделей не только намечает типологическую классификацию религиозных групп, но и разграничивает типы их поведения, в том числе и ритуального, объясняя случаи несовпадения поведения индивида и горизонта ожиданий, заданного спецификой группы, с одной стороны, и деятельностью самой группы, обусловленной ее онтологией и онтологией присущей ей ритуала, с другой. В этой ситуации возможно рассогласование ожиданий и предлагаемой ритуальной реальности. Часто встречается и стремление идти навстречу запросам, особенно исходящим от молодежи, то есть наступает ситуация онтологической неподлинности, когда религиозный ритуал насыщается элементами театрализации или чертами культурных общностей иного рода.

В главе II. «Функциональная семантика и трансформации религиозного ритуала» проводится анализ конкретных явлений функционирования ритуала и особенностей культурно-динамических изменений его знаковых систем.

Реформация с се программой, так или иначе осуществлявшейся до XX в., и религиозный модернизм отличаются масштабным влиянием на культуру. Исход процессов трансформации ритуала соотнесен с реалиями современной культуры, в том числе и с феноменом постмодернистского мышления.

В параграфе 2.1. «Сакралъностъ как культурный феномен и ее семиотическая динамика» уточняется и определяется статус сакраль-ности в религиозном ритуале, содержание данного термина и место соответствующей категории в описании культурных процессов, связанных с религиозными ритуалами. Сакральиость оказывается семантической характеристикой ритуала-текста, относящейся к области фоновых смыслов, связанных с формированием текста в специфической культурной среде и имеющих рефлективную природу, то есть усматриваемых благодаря рефлективной «связке», соединяющей актуальную ситуацию понимания текста и весь накопившийся опыт бытия человека в мире, в том числе и в сфере ритуала. Сакральиость формируется благодаря упорядоченному набору смыслов, где, в частности, одними из ведущих смыслов высшего уровня являются «двоемирие», «выделенность».

Сакрализации может подвергнуться любой социальный ритуал или его элемент (изолированный знак), однако в силу культурных ограничений далеко не все вещи, выступающие в качестве знаков, и целые тексты-ритуалы могут становиться сакральными. Сакральности противостоит обычная религиозность, когда ритуал осуществляет необходимые задачи религиозной коммуникации, не давая при этом возможности участникам и наблюдателям усмотреть специфические, именно сакральные смыслы. В этом случае партитура смыслов ритуала разрушается, в ней появляются дефекты. Нередко недостаток сакральности осознается как эстетическая дефектность. Эстетическое значение знака и сакральиость не тождественны, но тесно связаны.

Невозможность постижения сакральных смыслов может зависеть и от дефектов личностного опыта, когда человек был лишен возможности общения с сакральным, и данная область его сознания оказалась просто ^сформированной. Эта особенность распространяется и на целые сообщества, страдающие «дефицитом сакрального», изъяном

соответствующего сектора культуры. Ярким примером являются культуры, сформированные под влиянием протестантизма. Экспансия их может быть одной из причин утраты сакральности культурами, располагающими опытом ее восприятия, что можно видеть на примере американизации стран Европы с традиционным преобладанием католицизма.

На семиотическом уровне усмотрение сакральности связано с наличием в культуре сакральных субъязыков. В идеальной ситуации эти субъязыки закреплены в культуре и входят в структуру языковой личности ее носителей.

Сакрализация является медленным, постепенным процессом, начинающимся с выхождения текста-ритуала из обычного культурного пространства, что сопровождается изменениями в значении, правилах пользования, структурном и образном оформлении предметов. Узаконение текста в качестве сакрального может быть и скачкообразным (канонизация католического ритуала как завершение контрреформа-ционной программы Тридентского собора). Процесс сакрализации может останавливаться, не достигая оптимума. В таком случае ритуал становится сакрализованным. Некоторые ритуальные тексты («Реквием» В.А. Моцарта, мессы Ф. Шуберта, произведения C.B. Рахманинова на основе литургических текстов) изначально создаются именно как сакрализованные, a tie сакральные, не предназначающиеся для полноценного храмового использования. Таким образом могут появляться ступенчатые многочленные оппозиции, усложняющие первоначальную двойную оппозицию.

Процессу сакрализации противостоит десакрализация, как динамическая утрата ритуалом и соответствующей культурой сакральных смыслов, а затем и практик создания самих этих текстов (храмовая архитектура, иконопись, литургическое пение и т.д.). Происходит разрушение сакральных субъязыков культуры. Десакрализация имеет место и тогда, когда десакрализованные стереотипы поведения заимствуются культурной практикой, то есть процесс десакрализации в этом случае не развертывается в культуре последователыю, а как бы сразу представляется в виде своих результатов. Масштабная десакрализация связана с протестантскими реформами и изменениями в духе католического обновленчества.

В параграфе 2.2. «Регрессивные ходы и семиотический дрейф как сценарии трансформаций ритуала» рассматриваются конкретные механизмы сакрализации и десакрализации как важнейших состав-

ЛЯЮ1ЦИХ культурной динамики католического и протестантского ритуала с привлечением ранее описанных явлений и введенных понятий.

Представление о том, что развитие ритуала является исторически неопределенно долгим и зависит от потребностей и специфики исторической ситуации, во многом унаследовано от философских и религиоведческих моделей, рассматривавших эволюцию культуры как единообразный процесс, компоненты которого проделывают общий путь, а «выпавшие» из этого процесса явления гибнут или вытесняются на периферию. Такой взгляд не учитывает специфики культурной динамики религиозного ритуала. Феномен религии состоит из компонентов догматического, канонического, аскетического, ритуального и того, что мы условно именуем «духом» (накопление религией исторического и культурного опыта, «отягощенность» им). Эти элементы тесно соединены и развиваются без существенных временных разрывов. Изменение одного компонента невозможно без изменения других (известная формула о единстве «правила веры» и «правила молитвы»).

В определенный момент религиозная система, включающая указанные компоненты, достигает точки стабилизации, когда ее развитие останавливается. Эта остановка является не обрывом в развитии, а результатом достижения религиозной системой полноты, оптимального развития и накопления внешнего, ритуального выражения необходимых вероучительных истин, духовных предписаний, разнообразных практик, религиозно-конфессионального мировоззрения в целом. Дальнейшее развитие лишь углубляет уже достигнутое, не внося в него принципиальных новшеств. Последующее развитие иных областей культуры не обязывает религию вообще и ритуал в частности участвовать в нем, «догонять светскую культуру и социум». Точка стабилизации ярко проявляется в области риту&та и соотносится с догматической консервацией. Попытка возврата к более старым ритуальным практикам является регрессивным ходом, который противоречит семиотическим законам существования ритуальной знаковой системы, и, кроме того, является отрицанием достигнутого к моменту наступления точки стабилизации другими компонентами религиозной системы, то есть оказывается попыткой ревизии и разбаланси-ровки религии как комплексного и внутренне единого явления. Типичным примером регрессивного хода являются ритуальные реформы II Ватиканского собора.

Совершение регрессивного хода является частотным механизмом десакрализации. Иным существенным механизмом трансформации ритуала, явленным в истории протестантизма, является семиотический дрейф. Тенденция тяготения ритуала к утрате семиотической целостности, спаянного единства внутренней и внешней сторон может проявляться как в пределах одной ситуации, одного ритуала (католическая месса и православная литургия имеют в качестве вершины Пресуществление, являющееся вершиной кривой семиотического дрейфа; лютеранская месса уже теряет эту одновершинность в силу появления второй вершины - проповеди, уравненной по положению с причастием, а кальвинистское собрание вообще не обладает четкой семиотической структурой, которая приближала бы его к традиционному христианскому ритуалу), так и на протяжении культурных процессов значительной длины. Ярчайшим примером является отход протестантизма от ортодоксального понимания ритуалов, в первую очередь, Таинств как ритуалов А-типа, кульминацию чего мы находим в течениях радикального протестантизма, порожденных третьей волной Реформации, для которых представление о Таинстве вообще не является существенным. Оживление протестантского мира в XX в. связано прежде всего с деятельностью общин такого рода. Здесь закономерно возникает и различительная проблема, когда из-за размывания семиотической структуры Таинства, отражением чего является движение по кривой семиотического дрейфа, теряются любые надежные признаки действительности ритуала.

В параграфе 2.3. «Реформы ритуала как формы его культурной подвижности» рассматривается религиозное и культурное явление, известное как «литургические реформы». Основными стратегиями литургических реформ являются адаптивизм - стремление некритично приспособить ритуал к запросам современной (чаще всего - массовой) культуры, и археологизм - механический, часто грубый и условный возврат к ритуальным формам прошлого. Наиболее распространены реформы модернистско-реформаторского толка, использующие уже указанный механизм совершения регрессивных ходов. Десакрализация - общая черта таких реформ, даже тех, что относятся только к стилистике и не затрагивают порядок ритуала, поскольку явление стиля лежит в области фоновой семантики и имеет те же семиотические истоки, что и категория сакральности. Стилистическая реформа приводит, по меньшей мере, к разрушению сакральных субъязыков с обычными для таких случаев последствиями, включая

культурный шок, снижение воздейственности, рост протестных настроений у верующих.

Культурным приемом, подразумевающим десакрализацию, является использование стереотипов иных социальных общностей, в том числе в расчете на привлечение публики, особенно молодежи. Происходит адаптация к заведомо неадекватным ожиданиям масс, то есть онтологическая подмена религиозной реальности и религиозного ритуала реальностью иного типа. Такой ход типичен для массовой культуры, а также для культурного синкретизма постмодернистского типа.

Социальными последствиями литургических реформ являются превращение религиозных общностей в квазирелигиозные или смешанные (с ростом настроений недоверия и просто страха у верующих), а также усиление конфессиональной миграции и усложнение ее структуры вплоть до форм культурного протеста со стороны традиционалистов и сторонников «высокоцерковных» движений.

В XX - начале XXI вв. литургические реформы являются не просто адаптацией к новой культуре, но капитуляцией перед культурой потребления и нарастающей секуляризацией, что противоречит метафизическим основам культа как требующим преодоления его плотности (физической, познавательной) и не допускающим облечения его в формы, требующие минимальных усилий для потребления.

Особыми причинами неудач реформ модернистского толка в современную эпоху следует признать частую смену культурных стилей, приспособиться к которым религиозная культура не может в силу своей консервативности. Более фундаментальной причиной является принципиальная невозможность «инкультурации» религиозного ритуала в постмодернистскую культуру как принципиально агностическую и направленную на разрушение знака, то есть несовместимую с христианским идеалом постижения абсолютной истины. В этой ситуации помимо массовой ритуальной реставрации возможны два варианта дальнейшего движения: сохранение ритуалом ограниченного ареала существования или же полное его исчезновение, постепенное растворение в иных формах социальных ритуалов.

Содержание параграфа 2.4. «Ритуальный религиозный стшь: идеальное и оптимальное» опирается на семиологически интерпретированное понятие стиля как семиотически единообразной стратегии отбора средств для построения текстов культур!,I. Такой стилевой фильтр функционирует для построения всех компонентов ритуально-

го комплекса - например, в храмовом здании, структурирующем ритуальное пространство. Стилистика религиозного духа, духовного опыта, проявляющаяся во всех областях религиозной жизни, наиболее явно сказывается в стиле ритуала, выступающем как проявление общего стиля данной «религиозной эпохи».

Становление стиля останавливается в момент достижения точки стабилизации, что касается и культовой архитектуры. Именно поэтому культовая архитектура, миновав указанную точку, старательно копирует и варьирует более старые формы в порядке стилизации или эклектики (неоготика, барочные элементы стиля модерн). При этом следует различать идеальный и оптимальный ритуальные стили. В отличие от идеального, оптимальный стиль объективирует все необходимые смыслы, включая и сакрапьность, но содержит следы прожитой культурной эпохи, очень часто отягощенной религиозными кризисами большего или меньшего масштаба. В этом случае может происходить форсированный ответ, когда традиционное мировоззрение и догматика не только закрепляются ритуалом как неизменные и сохранившиеся, но их семиотизация сопровождается некоторой избыточностью, нарушением легкости и внутреннего равновесия. Стиль не может быть изъят из контекста культурных процессов, хотя и не приспосабливается к ним пассивно-механически. Так, барокко, отвергая протестантский спиритуализм, несколько утрированно подчеркивает телесность, а использованием многочисленных, порою экстравагантных способов создания иллюзий и эффектов подчеркивает мис-териальность традиционного католицизма. Именно оптимальный стиль и складывается обычно к моменту достижения точки стабилизации. Светская архитектура продолжает развиваться далее обычным путем, создавая типичную для ритуала ситуацию разрыва религиозной и светской культур.

В параграфе 2.5. «Иконичность в христианском ритуале» описывается феномен иконичности в ритуале, его семиотические функции, в первую очередь, ценностные, связанные с воспроизведением ценностной иерархии.

Иконичность, являющаяся важным элементом практически любой знаковой системы, присуща разным ритуалам в разной степени, но это разнообразие не является хаотичным. Выделяется иконичность образно-мотивационная, когда облик внешней части ритуала-текста соотносится с его внутренней частью (крещение как омытие грехов -физическое омовение, вкушение причастия как мистическая пища -

потребление обычной еды и т.п.), и иконичность вербальная, когда в структуре словесного текста, входящего в многомерный текст ритуала, содержатся указания на совершителя и получателя благодати ритуала, заинтересованных участников, сущность совершающегося, ожидаемые результаты. Оба вида иконичности могут совмещаться, в разных же вариантах одного ритуала (разные ритуальные традиции) иконические нюансы могут быть различными. Высокая степень иконичности характерна прежде всего для ритуалов-Таинств в традиционном христианстве, что соотносится с их общей ценностной важностью и согериологической значимостью, определяющей спасение души.

Отсюда становится понятным разнообразие семиотического оформления икон, в котором используются как условные, немотивированные знаки (кольцевидный нимб), так и знаки мотивированные (корона вместо нимба-кольца), наконец, прямое копирование облика, часто в виде портретирования. Эти особенности иконизма обусловлены более низким положением иконы на кривой семиотического дрейфа и, в частности, несколько меньшим их значением для спасения души, по сравнению с теми же Таинствами. Распределение нко-нических элементов в ритуальном семиозисе оказывается структурно обусловленным, в частности подчиняющимся действию механизма семиотического дрейфа.

В главе III. «Культурные формы взаимодействия ритуальных дискурсов» показано, что в рамках сложных явлений культуры могут появляться композиции ритуалов, в силу того что последние почти никогда не функционируют изолированно. При этом происходит и взаимовлияние разных дискурсов культуры, в том числе и не относящихся к религиозному ритуалу, сопровождающееся изменением семантики, способным влиять на восприятие ритуала.

В параграфе 3.1. «Литургический ритуал как фактор конфессио-папыю-культурной миграции» формулируются выводы относительно роли ритуала в тех случаях, когда он выступает основным мотивом миграции в религиозных группах, каковые процессы активно происходят до настоящего времени. В первую очередь, это ггостсоборный католицизм, а также протестантизм с его конфликтом либерализма, фундаментализма и «высокоцерковных движений». Данный аспект функционирования текста относится к области, традиционно именуемой прагматикой знака. Негативная реакция на изменение ритуала

обусловлена тем, что имеет место вторжение иного дискурса, который и регулирует функционирование всех элементов ритуала-текста.

Выделены основные типы мотивов и стадии социального действия протестного типа в религиозной группе (приход, братство, конфессия, группы со сложным каноническим статусом). Реакция на изменения ритуала, в том числе на его десакрализацию даже без существенных изменений иного рода может быть целевой, традиционной, традиционно-прагматической, догматической. Стадии восприятия ритуальной реформы как этапы социального действия имеют такой порядок: первичный культурный шок, попытка рационализации ситуации, рефлексия над собственным положением, принятие окончательного решения и проистекающие отсюда (немедленно или отсроченно) действия. Формы негативной реакции могут содержать пассивное неприятие, активное сопротивление, выход из религиозного объединения (переход в иное исповедание, во временную автономную группу, создание собственной конфессии). Отсутствие негативной реакции может быть вызвано разными причинами, от причин организационного характера до особенностей культурного опыта, блокирующих осознание произошедших перемен как существенных.

В данном случае изменение семантики ритуала влечет массивные изменения прагматического характера, нередко бывающие массовыми. За счет образования консервативных групп, сохраняющих традиционный ритуал, возникает семиотический резерв, дающий возможность при изменении ситуации восстановить старый ритуал в прежнем аутентичном виде.

Миграция такого рода имеет ярко выраженный культурный характер, налагает отпечаток на общее состояние культуры и должна адекватно учитываться в культурной политике.

В параграфе 3.2. «Семантические изменения в ритуале» описаны культурно обусловленные семантические изменения религиозного ритуала и их семиотическая природа. Изменения указанного рода нередко считаются спонтанными, но в их основе лежат процессы взаимовлияния разных дискурсов.

Семантика, содержательная сторона ритуала-текста культурно подвижна, что уже было выявлено при анализе процессов сакрализации и десакрализации. Выделены такие семантические вариации ритуала, как гиперсемиотизация, ресемиотизация, образование ритуальных псевдоомонимов. Уделено место образованию ритуальной мозаики за счет внешней реставрации утраченных элементов (восста-

новление евхаристического культа в некоторых протестантских общинах без соответствующей реставрации догматической).

Контекстуальное приращение смысла происходит при вхождении текста в состав ритуала, когда текстовая единица получает дополнительные смысловые прочтения, которые обычно в порядке действия ненсключающего контекста не исключают друг друга. Чаще всего приращение смысла происходит при вхождении библейского текста в ритуал, причем приращения происходят постепенно, под действием культурно-ситуативных факторов. К области семантических вариаций относится и смена истолковательной стратегии. Конвергентная интерпретация может смениться дивергентной - и наоборот; такое изменение может влиять на действенность ритуала (намерение совершителя Таинства как типичный вид интерпретации).

В случае ряда семантических эффектов речь идет о взаимовлиянии противопоставленных разных, хотя и обладающих при этом общими чертами, дискурсов - ритуального сакрального, ритуального несакрального, фольклорного, дискурса художественной литературы, обыденно-повседневного, политического и т.п. При этом происходит пересечение и соответствующих языков, употребление которых регулируется этими дискурсами. Необходимо также отметить явления функционально-семантической интерференции и функционально-семантического уподобления.

В первом случае происходит включение в ритуал текстового фрагмента с иными семиотическими признаками (субъязыковыми, жанровыми, целевыми, со своей традицией употребления и набором смыслов), когда явные отличия блокируются за счет влияния ритуала-текста в целом. Типичным примером является включение текста проповеди в ритуал мессы, отличия которой стираются за счет интерференции с другими частями ритуала. При слишком интенсивном вторжении инородного фрагмента способности ритуала к интерференции и усвоению фрагмента оказываются недостаточными; происходит нарушение его целостности, колебание, приводящее к дефектам ритуала и даже его деструкции.

Во втором случае имеет место влияние друг на друга разных дискурсов, смежно функционирующих в пределах одной культурной ситуации, в достаточно спаянном блоке. При этом происходит переход на один из дискурсов как средств текстопостроения, так и соответствующих смыслов. Уподобление происходит, например, при составлении рубрик к богослужебным книгам, в комментариях ритуалов, при

внесении случайного нейтрального предмета в пространство совершения ритуала (в храм). Обычно уподобление привычно корректируется сознанием и не приносит практических неудобств. Весьма часты случаи уподобляющих явлений при контакте дискурса религиозного ритуального и нерелигиозного. Особым видом уподобления является взаимодействие ритуалов, обладающих сакральностью, и ритуалов с недостаточностью этого признака. Уподобление - явление спонтанное, происходящее под действием внутренних знаковых механизмов функционирования ритуала. От него следует отличать псевдоуподобление - сознательное намеренное сближение дискурсов, социальных практик с целью получения запланированного эффекта (митинг в храме, торжественная речь вместо проповеди).

Изменения в семантике, осознающиеся как дефектные, неприемлемые, могут вызвать отторжение человека от ритуала, изменение формы участия в нем, что особенно усиливается благодаря тому, что ритуал наглядно представляет всю религиозную систему, фокусирует в себе и состояние верующего, и положение дел в религиозной общине, и положение всей религиозной системы.

В параграфе 3.3. «Паралитургические феномены в пространстве культуры» подробно рассматриваются уподобляющие явления, происходящие в пограничных зонах пересечения дискурсов, относящихся к области литургического ритуала, с теми, которые оказываются смежными в результате действия реальных культурных условий.

Возле поля совершения религиозного ритуала формируется иное поле (пространственное, смысловое, функциональное), не являющееся ритуальным, на которое переносятся свойства ритуального поля. Сюда относятся все места, пространственно или функционально близкие к ритуальному пространству, как устойчиво существующие, так и преходящие, и экстраординарные. Такое уподобление может служить источником возникновения суеверий.

Наиболее крупным комплексом уподобляющих взаимодействий являются феномены храма, города и некрополя. Их свойства могут в порядке уподобления переноситься (частичная сакрализация некрополей и ритуалов, связанных со смертью), что влечет функциональное сходство форм (например, сходство семиотики некрополя и города в виде индивидуализации захоронений) и функциональный перенос (спонтанное или организованное использование некрополя для совершения ритуалов - как строго церковных, так и полуфольклорных).

Нами выделен ряд особенностей семиотизации некрополя, обусловленных уподобляющими влияниями со стороны двух других членов триады «храм-город-некрополь». Описаны наиболее общие типы мотивации семиотической стилистики надгробий. Выделены типы семиотического маркирования надгробий по разным параметрам (устойчивость/неустойчивость; конфессиональный, профессиональный, возрастной, этнокультурный признаки, обстоятельства смерти; завышенная/заниженная семиотизация). Рассмотрено распространение надгробных изображений как семиотическое явление, связанное как с религиозными представлениями, так и с психологическими и экзистенциальными состояниями, провоцированными фактом смерти. Описано явление стилистического минимализма в дизайне некрополя.

В заключении подводятся итоги проделанной работы, формулируются основные выводы, намечаются возможные перспективы дальнейших исследований.

Комплексный анализ культурологических, морфологических, исторических, семиотических фактов позволяет утверждать, что развитие и функционирование католического и протестантского ритуала является системно-структурным явлением, для функционирования которого в общем дискурсе культуры характерны все основные принципы, лежащие в основе функционирования знаковых систем вообще, хотя при его описании необходим ряд существенных уточнений и выделений специфичных явлений.

Основным механизмом многообразных трансформаций ритуала является сочетание причин культурного и семиотического плана, причем культура выступает как семиосфера. Это позволяет по-новому рассмотреть целый ряд явлений и проблем теории, истории и философии религии.

В условиях современной постсекулярной культуры католический и протестантский религиозный ритуал не теряет своей роли, хотя в нем активизируются процессы, бывшие ранее менее актуальными, а также создаются предпосылки для его радикального разрушения (литургические реформы). Но и у сравнительно малоподготовленных людей сохраняется негативная реакция на десакрализацию и приближение религиозного ритуала к светским формам; это говорит о фундаментальной роли сакральности и семиотических средств ее оформления в культуре. Относительная стабильность и консервативность религиозного ритуала не исключает разного рода изменений в нем, проис-

ходящих в католицизме в XX веке, а в протестантизме уже с XVI в. наблюдаются процессы скорее деструктивного характера. Однако при всех изменениях такого рода системно-структурная природа религиозного ритуала позволяет выделить механизмы и общие закономерности таких изменений, выходя далеко за пределы чистой описатель-ности.

Объединение членов религиозной организации не только в значительной степени мотивируется ритуалом, но при этом определяется рядом его семантических свойств, в частности сакральностью.

Системное изучение протестантского и католического ритуала создает прецедент для подобных же исследований, обращенных на иные ветви христианства. Последующее использование разработанной модели должно быть связана со сферой культурной экологической политики, когда литургические реформы и малоконтролируемые процессы десакрализации грозят привести к утрате огромного числа культурных артефактов и к оскудению самого смыслового пространства культуры. Отдельную группу задач представляет адаптация представленной теории к изучению межкультурных контактов, особенно тогда, когда разница в ритуальном сознании между представителями контактирующих культур достигает максимума.

Католический ритуал в том его виде, какой сложился после Три-дентского собора, и многообразные ритуалы протестантов являются фактами культуры, имеющими высокий ценностный потенциал и социальную актуальность, определяющие необходимость и безусловную перспективность его дальнейшего комплексного исследования с расширением использования культуро-семиотических научных методов.

Основные положения диссертации отражены в 53 научных работах соискателя (общий объём - около 60 п.л), в т.ч в следующих книгах и статьях:

Монографии:

1. Лебедев В.Ю. Протестантские таинства: история, теология, семиотика. -[Под псевд. Д.П. Маркелов]. - Тверь, 1999. - 55 с.

2. Лебедев В.Ю. Очерк теории сакрального перевода. - Тверь, 2001. - 92 с.

3. Лебедев В.Ю. Литургический ритуал в культуре: семантика и прагматика. - 2-е изд. - Тверь, 2007. - 244 с.

4. Лебедев В.Ю. Религиозный ритуал западного христианства: культура, традиция, семиотика (X VI-XX вв.). - Тверь, 2008. - 329 с.

Публикации в изданиях, рекомендуемых ВАК Минобрнауки РФ:

5. Лебедев В.Ю. Литургическая традиция христианства и ценностный кризис // Вестник Ленинградского государственного университета имени A.C. Пушкина. Серия «Философия». - 2003. - №2. - С. 136-142.

6.Лебедев В.Ю. Семиотические регистры и текстовый иконизм в семиотике русского романтизма // Полигнозис. - 2004. -№ 2. - С. 122-135.

7. Лебедев В.Ю. Литургические реформы: взгляд культурсемиотика // Вестник Московского государственного университета культуры и искусств. - 2005. -№ 2.-С. 21-29.

8. Лебедев В.Ю. К вопросу о стилевой герменевтике церковного барокко // Полигнозис. - 2008. - № 4. - С. 133-143.

9. Лебедев В.Ю. Модель семиотического дрейфа в описании христианского религиозного ритуала // Полигнозис. - 2008. - № !. - С. 54-65.

10. Лебедев В.Ю. Полис и некрополис (некоторые аспекты культурологической семиотики некрополей) // Вестник Ленинградского государственного университета имени A.C. Пушкина. Серия «Философия». - 2008. - № 3 (14). - С. 117-123.

11. Лебедев В.Ю. Семиотика имени в религии и ритуале // Вестник Ленинградского государственного университета имени A.C. Пушкина. Серия «Философия». - 2008. - № 2 (11). - С. 164-170. - [В соавторстве с A.M. Прилуцким].

12. Лебедев В.Ю. Семиотическое пространство народной веры // Вестник Московского государственного университета культуры и искусств. - 2008. - №. 4. - С. 20-25. - [В соавторстве с A.M. Прилуцким].

13. Лебедев В.Ю. Экспликационность и многозначность как конститутивные признаки христианского литургического ритуала // Вопросы культурологии. -2008. -№ 11.-С. 70-74.

Другие публикации:

14. Лебедев В.Ю. Метасмысл «двоемирие» как один из ведущих конструктов религиозного освоения мира // Понимание как усмотрение и построение смыслов: В 2 ч. Ч. I. - Тверь, 1997. - С. 14-20.

15. Лебедев В.Ю. Онтология чуда как возможная презумпция при интерпретации текстов о чудесах // Филология. - 1998. - № 14. - С. 37-38.

16. Лебедев В.Ю. Сакральность и обыденный дискурс // Язык, культура и социум в гуманитарной парадигме: сб. ст. - М.; Тверь, 1999. - С. 78-81.

(7. Лебедев В.Ю. Исключающий и неисключаюший контекст в семиотике православного храма // Из истории и теории культуры. - Тверь, 2004. - Труды Филиала ГАСК в г. Твери. - Вып. 2. С. 30-38. - [В соавторстве с Ю.В. Ефремовой].

18. Лебедев В.Ю. Семиотический дрейф и проблема моделирования семи-озиса // Риторика и интерпретация: сб. науч. тр. - Тверь, 2004. - С. 105-116.

19. Лебедев В.Ю. Регрессивные ходы в ритуальных знаковых системах // Из истории и теории культуры. - Тверь, 2004. - Труды Филиала ГАСК в г. Твери. -Вып. 2.С. 67-82.

20. Лебедев В.Ю. Герменевтические аспекты перевода сакральных ритуальных текстов // Язык и текст в парадигмах иауки и культуры: сб. научных трудов ТвГУ. - Тверь, 2005. - С. 50-65.

2!. Лебедев В.Ю. Метафизическое и условно-семиотическое в литургическом действе // Драма и театр: сб. науч. тр. - Тверь, 2005. - Вып. 5. - С. 44-50.

22. Лебедев В.Ю. Феноменология и моделирование исторических процессов («общины Реформации») // Понимание и рефлексия в образовании, культуре и коммуникации: сб. науч. тр. - Тверь, 2006. - С. 113-120.

23. Лебедев В.Ю. Чудо в современном культурном дискурсе: откровение и познание, спонтанность и ритуал // Культура и рациональность: сб. науч. тр. -Тверь, 2006.-С. 15-28.

24. Лебедев В.Ю. Ритуал как фактор конфессиональной миграции // Материалы по исследованию религиозной ситуации на северо-западе России и в странах Балтии. - СПб., 2007,- Вып. 4. - С. 132-141.

25. Лебедев В.Ю. Семантические изменения в религиозном ритуале // Respectus philologicus. - 2007. - № 11 (17).-С. 124-135.

26. Лебедев В.Ю. Лингвокультурные причины коммуникативных неудач в религиозном секторе межкультурной коммуникации: к постановке проблемы // Лингвистика и поэтика: преодоление границ. - М.; Тверь, 2008. - С. 348-365.

27. Лебедев В.Ю. К вопросу о ценностном компоненте литургической традиции // Православная педагогика и православная культура: история, традиции и современность: сб. науч. тр. - Вып. 2. - Тверь, 2009. - С. 13-22.

28. Лебедев В.Ю. Проблема создания средств описания религиозного ритуала // Вестник Тверского государственного университета. Серия «Филология». -2008. - № 27 (87). - С. 48-55.

29. Лебедев В.Ю. К феноменологии времени: история, миф, ритуал // Вестник Тверского государственного университета. Серия «Философия». - 2008. -№ 36 (96). - С. 25-36. - [В соавт. с A.M. Прилуцким].

30. Лебедев В.Ю. Методологические предпосылки семиокультурного анализа ритуааа // Вестник Тверского государственного университета. Серия «Философия». - 2007. - № 10(38).-С. 56-62.

31. Лебедев В.Ю. К вопросу о религиозно-культурном статусе современного католического традиционализма // Материалы по исследованию религиозной ситуации на северо-западе России и в странах Балтии. - СПб., 2009. - Вып. 5. -С. 5-16.

32. Лебедев В.Ю. Антропологический коррелят в европейской метафизике чудесного // Виды и формы культуры: сб. науч. тр. - Тверь, 2001. - С. 68-73.

33. Лебедев В.Ю. К вопросу о типологии экуменического сознания // Актуальные проблемы аграрной науки Верхневолжья. - Тверь, 2001. - С. 265-267.

34.Лебедев В.Ю. Текстовая иконичность в русском романтизме (на примере анализа одного текста) // Вестник славянских культур. - М., 2002. - № 5-6. -С. 13-17.

35. Лебедев В.Ю. Онтологические и культурные аспекты религиозной коммуникации // Материалы VIII тверской герменевтической конференции «Пони-

мание и рефлексия в коммуникации, культуре и образовании». - Тверь, 2003. -С.71-73.

36. Лебедев В.Ю. К вопросу о типологическом моделировании религиозных сообществ // Социально-политические процессы в меняющемся мире: сб. науч. тр. - Тверь, 2005. -Вып. 6. - С. 32-35.

37. Лебедев В.Ю. К вопросу об особенностях силтактикн латинских сакральных текстов // Вестник Тверского государственного университета. Серия «Филология». - 2005. - Л® 7. - Вып. 3. - С. 64-67.

38. Лебедев В.Ю. К трактовке Реформации как культурного процесса //Актуальные проблемы аграрной науки и практики: сб. науч. тр. - Тверь, 2005. - С. 476-479.

39. Лебедев В.Ю. Моделирование ритуала в культуре: семиотическая пропедевтика // Философско-исторические аспекты общественной жизни: сб. научных трудов ТГСХА. - Тверь, 2005. - С. 78-92.

40. Лебедев В.Ю. Реформа ритуала как фактор поведения в экстремальной ситуации // Человек в экстремальных условиях: историко-психологические исследования: Материалы XV11I Междунар. науч. конф., СПбГУ, 12-13 дек. 2005 г.: В 2 ч. - СПб., 2005. - Ч. I. - С. 294-297.

41. Лебедев В.Ю. Христианская литургия в культурном сознании романтизма: к постановке проблемы // Романтизм: грани и судьбы: Учен. зап. НИУЛ КИПР ТвГУ. - Тверь, 2005. - Вып. 5. - С. 23-28.

42. Лебедев В.Ю. Литургические тексты: проблема возрастной адаптации // Детская литература и воспитание: сб. науч. тр. - Тверь, 2006. - С. 51-56.

43. Лебедев В.Ю. Роль аллегоризма и буквализма в понимании религиозного текста // Лингвистические исследования и проблемы обучения иностранному языку: сб. ст. - Кокшетау, 1999. - С. 83-90.

Подписано в печать 21.02.2009. Объем 2,25 п.л. Тираж 120 экз. Заказ № Ротапринт МГУКИ.

Оглавление научной работы автор диссертации — доктора философских наук Лебедев, Владимир Юрьевич

ВВЕДЕНИЕ.

Глава 1. ОБЩИЕ ПРОБЛЕМЫ ОНТОЛОГИЧЕСКОГО И ФУНКЦИОНАЛЬНО-СЕМИОТИЧЕСКОГО АНАЛИЗА РИТУАЛЬНОГО ДИСКУРСА.

1.1. Общие проблемы культуро-семиотического анализа ритуальных феноменов.

1.2. Проблемы характеристики и описания историко-культурных форм протестантизма.

1.3. Сакральный язык, текст, дискурс и изучение ритуала.

1.4. Иерофания и ее семиотическая объективация. «Приближение».

1.5. Структура ритуала и его семиотическое оформление.

1.6. Экспликационность ритуального литургического культуросемиозиса.

1.7. Семиотический дрейф в литургическом семиозисе.

1.8. Типология социальных групп и ритуал.

Глава 2. ФУНКЦИОНАЛЬНАЯ СЕМАНТИКА И ТРАНСФОРМАЦИИ РЕЛИГИОЗНОГО РИТУАЛА.

2.1. Сакральность как культурный феномен и ее семиотическая динамика.

2.2. Регрессивные ходы и семиотический дрейф как сценарии трансформаций ритуала.

2.3. Реформы ритуала как форма его культурной подвижности.

2.4. Ритуальный религиозный стиль: идеальное и оптимальное.

2.5. Иконичность в христианском ритуале.

Глава 3. КУЛЬТУРНЫЕ ФОРМЫ ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ РИТУАЛЬНЫХ ДИСКУРСОВ.

3.1. Литургический ритуал как фактор конфессионально-культурной миграции.

3.2. Семантические изменения в ритуале.

3.3. Паралитургические феномены в пространстве культуры.

Введение диссертации2009 год, автореферат по культурологии, Лебедев, Владимир Юрьевич

Актуальность темы. Ритуал и связанные с. ним явления — не только достояние культуры прошлого или ограниченной субкультуры, сохраняющей традиционную религиозность, это актуальное явление, связанное практически со всеми сферами современной культуры, в том числе и с такими актуальными явлениями, как многообразное перераспределение религиозной принадлежности, конфессиональная миграция и становление синкретичных культурных форм, сочетающих элементы традиционной религиозности с I культурными новшествами секулярного толка (религиозность в среде молодежных субкультур, различные виды экуменических общин), изменения религиозного* сознания и форм' религиозного поведения. Становится очевидным, что прогнозирование и планирование развития культуры, осуществление культурной политики невозможно без развернутого учета' религии и такой важной ее составляющей как религиозный ритуал, рассмотренный как внутренне цельное, системное явление, влияющее на сценарии индивидуального и группового поведения.

Такой подход вносит существенные коррективы в наши представления о роли религиозного ритуала в культуре, о парадигмах и приоритетах его изучения. Благодаря этому: актуализируется весь пласт культурологических методов исследования, обеспечивающих движение к построению интегративной модели ритуала как в культурной статике, так и в динамике, которые оказываются внутренне связанными и «взаимоотражающимися». Появляется возможность объяснения ряда сравнительно новых явлений в области религиозного ритуала: его трансформаций, в частности, изменения знаковой материи» самой по себе, смены социокультурных функций, ценностных сдвигов — вплоть до извращения привычной иерархии ценностей, подчас немотивированного изменения форм, способов- влияния на поведение общества.и на формирование мировоззренческих стереотипов в-рамках часто встречающейся ныне латентной религиозности. В современной ситуации повышается наукоёмкостъ культурного планирования, эффективность которого непосредственно зависит от учёта общей и культурной специфики ритуала, особенностей его функционирования-в разных культурных ареалах, в первую очередь, в культурном пространстве, являющимся наследием «христианского мира», куда входит и отечественная культура; возможно усилить прогностические возможности научного знания, когда развитие религиозного ритуала становится внутренне ясным и появляется возможность внесения корректив в культурные практики, разного рода межкультурные контакты и спонтанные культурные влияния; облегчаетсяг и прогноз отдаленных последствий функционирования религиозных ритуалов, например, распад религиозных общин, практикующих реформированные ритуальные формы (что может быть важно, например, в экспертизе деятельности религиозных и псевдорелигиозных сообществ и разных форм ритуалостроительства, особенно в тех случаях, когда маргинальные религиозные сообщества, включая и тоталитарные секты, используют элементы привычного ритуала с целью мимикрии). Появляется возможность оценить перспективность попыток создания светских ритуалов, возникающих как альтернатива религиозным (светское ритуалостроительство, особенно ярко проявившееся в сфере погребальных ритуалов) и возврата к оставленным ранее ритуальным формам, что в настоящее время часто встречается в «высокоцерковных» протестантских движениях. Наконец, системные знания о ритуале позволяют углубить научные основы экологии религиозной культуры, а также прикладных аспектов культурной деятельности, в частности, музейного дела.

Комплексный подход к изучению ритуала должен распространяться на культурно-религиозные явления, относящиеся к более или менее отдаленному прошлому, с выявлением как общекультурных, так и специфических присущих им моментов. Процессы, связанные с Реформацией и ее рефлексами в-культуре, позволяют осуществить такой диахронический анализ.

Формируясь, ритуал не только представлял формы реагирования на ментальные и иные компоненты культуры и адаптацию к ним (Дж. А. Тойнби), но целенаправленно организовывался в соответствии с внутренними законами знаковой системы, что никак не исключало и сложных взаимовлияний ритуала и иных сфер культуры. Специфичность ритуала как знаковой системы никак не исключает его реализации как части, системно организованной культурной реальности (Р. Барт, Ю. М. Лотман).

Разнообразные взаимовлияния религиозных ритуалов осуществлялись неоднократно, но их характер1 описывался обычно преимущественно дескриптивно, а характер результатов часто оказывался оценочным. Возможность системного философского и семиотического анализа, с выявлением жестких закономерностей, присущих указанным явлениям^ бытованию ритуала свидетельствует о, несомненной научной актуальности темы.

Социальная актуальность избранной темы определяется тем, что, начав формирование в глубокой древности и претерпевая сложные процессы дифференциации и обособления, религиозные ритуалы продолжают оказывать определяющее влияние на живые и вполне актуальные социальные процессы и даже определяют облик социальной жизни, вплоть до нарушений стабильности и социальных эксцессов. Это относится даже к таким предельным явлениям, как экзистенциальная фрустрация, психологический стресс с разнообразными его последствиями, маргинализация, агрессивность и деструктивность, наконец, проблема суицида (реформы ритуала иногда кончались скоропостижными смертями стрессового генеза или приводили к резкому росту агрессивности поведения). К сожалению, в настоящее время мы прежде всего сталкиваемся с негативными социальными явлениями, связанными с трансформацией ритуала, но такой «вызов эпохи» требует все же осмысления, несмотря на большей, частью «негативный» эмоциональный фон.

Учёт культурно-экологической составляющей бытования христианских религиозных ритуалов, зачастую находящихся под угрозой полной деструкции, как то происходит в «постсоборном» католицизме и многих ветвях протестантизма (даже таких относительно консервативных, как англиканство и лютеранство), позволяет ставить вопрос об отношении к этим процессам не только как к очередным явлениям культурной жизни, но и серьезной проблеме, требующей конструктивного и быстрого решения (в противном случае мы рискуем получить совершенно измененный облик бывшего «христианского мира», где не останется даже материальных артефактов, которые связывали бы его с прошедшими культурными эпохами, образуется глобальный культурный разрыв). Актуальность темы резко возрастает, если учесть, что в, сфере гуманитарного знания эта проблема рассматривалась все же недостаточно, хотя следует отметить прежде всего концепцию П. А. Флоренского о соотношении храма и музея и общие соображения эстетики Нового времени, приведшие к формированию музейного сознания, в котором, однако, религиозный ритуал не нашел самостоятельного места, всецело определявшегося бы его специфичностью.

Движение научной мысли, отправлявшееся от осознания общих представлений о генезисе ритуала и общей последовательности его меняющихся форм, входит в стадию системного анализа и построения комплексной культурофилософской модели с использованием достижений философии в целом, гносеологии и герменевтики, философии культуры, семиотики и теории знаковых систем. Расцвет философии языка и знака, позволяющий иногда говорить даже о «семиотической революции», дает новые возможности для исследований, посвященных философско-культурологическим и религиоведческим проблемам. Представленное исследование осуществляет указанный подход применительно к материалу, относящемуся к западному христианству реформационного и постреформационного периода.

Богослужебный ритуал является важнейшей составляющей не только практически любой религии, но и культуры в целом, воплощая в себе существенные черты эпохи, в которой он формируется и функционирует. Поэтому для его адекватного понимания необходим подход к нему как к историко-культурному феномену, что диктует необходимость создания целостной модели религиозного ритуала и интеграции ее в общую модель культуры. С другой стороны, и культуру соответствующих исторических эпох невозможно понять, игнорируя, роль религиозных ритуалов, в которых вплоть до настоящего времени регулярно участвуют миллионы людей и которые весьма сложным образом формируют сценарии социокультурного поведения, не ограничивающегося пространством культовых зданий.

Многие популярные модели все же недостаточно учитывают семиотическую природу ритуала, а, кроме того, они были созданы до того, как в культуре XX в. произошли беспрецедентные процессы секуляризации, приведшие к формированию постсекулярной культуры, реалии которой? требуют внесения поправок в соответствующие теории социального поведения-и в культурологические модели. Богословские модели ритуала содержат семиотическую парадигму осмысления ритуала, но нередко в свернутом, имплицированном виде (философия патристики, экспликацию которой предпринял П. А. Флоренский). В свете сказанного становится понятным, что не только классические теории культа (Г. В. Ф. Гегель, М. Вебер), но даже и сравнительно новые (Р. Барт и классический структурализм, Д. Бонхеффер) не уделяют порою семиотическому методу того внимания, которого он заслуживает. В них не всегда недостаточно учитывается культурная составляющая ритуала, а кроме того, не находит достаточного оформления феноменологическая составляющая семиотического анализа. Даже основательные и методологически комплексные работы П. А. Флоренского при их новаторстве, глубине и оригинальности, являются в этом отношении во многом программой будущих исследований. Кроме того, все они требуют естественной «адаптации» к новой, современной культурной ситуации.

Вместе с тем, установки постмодернистской философии на размывание всей классической теории знака, а, следовательно, и семиотики культуры, делают актуальной необходимость создания культуро-семиотической модели ритуала, которая демонстрировала бы преемственность с предыдущими этапами развития науки и неисчерпанность идеалов классической рациональности (под которой понимается' не только новоевропейский рационализм), на которых, в частности, базируется и семиотика.

Нами поставлена задача не просто терминологического разведения понятий «культ»'и. «ритуал», нередко используемых в качестве синонимов, но развитие синтетического философско-культурологического, или культуро-семиотического подхода к анализу ритуала. Семиотика, понятая как совокупность теории и философии знака, при этом выполняет роль методологического каркаса7 обеспечивающего научную ценность, модели. Именно такой подход дает возможность глубже понять сущность и структуру ритуала, характер взаимодействия его различных составляющих, процессы семантической эволюции (в- частности, сакрализации и десакрализации ритуальных текстов), их зависимость от жизненного уклада и специфики культурной эпохи.

Богослужебный ритуал как сложное и многоплановое явление для своего адекватного понимания требует совместных усилий представителей различных дисциплин. Именно поэтому особенно актуальной становится группа проблем, возникающих при анализе богослужебного ритуала; это и проблемы, порожденные весьма интенсивными в Новое время и особенно в XX в. трансформациями семантики ритуала и соответствующими прагматическими сдвигами* в нем, и проблема межкультурной трансляции, в т.ч. перевода ритуальных текстов, где основным параметром является сакральность, сакральная семантика - это лишь наиболее известный и наиболее простой аспект проблемы. Интересные и весьма своеобразные семантические трансформации имеют место и при трансляции религиозных концептов, ценностей, поведенческих стереотипов из одной культуры в другую, что прямо или косвенно связано с ритуалом, так что дальнейшее изучение ритуала позволит углубить понимание процессов межкультурных отношений. Малоисследованной является и проблема внутрикультурной трансляции, когда обмен происходит между разными историческими пластами культуры, архаичными и современными вариантами (культурная диахрония) или разными субкультурами и культурными секторами.

Анализ семиосистемы ритуала дает конкретный материал и дальнейший импульс для развития метода диалога культур, основы которого были заложены М. М. Бахтиным, Ю. М. Лотманом, иными исследователями.

И, наконец, еще одно обстоятельство, представляющееся нам существенным для дальнейшего развития теории культуры. Исследование такого культурного феномена, как религиозный ритуал, требует — в силу природы последнего - не только преодоления вербоцентризма, когда именно словесному знаку присваивается центральное положение, но и отхода от жесткого текстоцентризма, проповедовавшегося, прежде всего, рядом представителей классического структурализма. Любой текст должен рассматриваться как компонент культурного дискурса, организованной культурной практики, пусть и компонент центральный, ядерный. Именно дискурс, как более сложный феномен и живая функционирующая реальность, позволяет полнее описать функционирование текста в культуре, поскольку дискурс как раз и задается культурой. Следовательно, в культурологическом, религиоведческом, культурофилософском исследовании такой яркий объект, как ритуал, требует более активного применения дискурсного подхода.

Попытки описать невербальные компоненты культурных ситуаций или, тем более, создать интегративную модель, где вербальные и невербальные элементы были бы показаны как части упорядоченного структурного целого, являются до сегодняшнего дня все же редкими. Но для изучения ритуала вообще и религиозного в частности, который практически никогда не бывает чисто вербальным, такая модель просто необходима.

Выявление структуры и семиотических закономерностей религиозного ритуала западного христианства постреформационного периода позволяет приблизиться к созданию структурно-семиотической модели литургического действа в общем.

Объект исследования - ритуальные практики католицизма и протестантизма:

Предмет исследования — семиотический аспект христианского ритуала, взятого в исторической^динамике, и его взаимосвязь с эволюцией культуры.

Степень изученности темы. В теории и истории культуры феномен религиозного ритуала в целом хорошо- изучен, но на результаты- подобных исследований влияли методологические и общемировоззренческие установки исследователей. Существуют работы общего характера по данной проблематике, в том числе и рассматривающие проблемы теории и философии ритуала в целом, из каковой могут быть выведены взгляды на ритуал религиозный как частный случай социального ритуала. Наиболее старой и традиционной научной школой философии ритуала следует считать немецкий идеализм и либеральноо протестантский историзм (виднейший представитель — Г. В. Ф. Гегель, а также Ф. В. И. Шеллинг, представители «Тюбингенской школы» и либерального протестантизма, в первую очередь немецкого - А. Гарнак, А. Ричль, К. Тиле). В рамках этого подхода ритуал рассматривается как элемент равномерно развивающегося мирового процесса, развитие которого определено универсальным духовным началом. Кроме того, условно к эволюционно-идеалисгическому подходу можно отнести и «консервативное крыло», ориентированное в той или иной степени на традиционное христианство (православие, католицизм).

На сегодняшний день доминирующими подходами в исследовании религиозного ритуала являются:

- Дескриптивный, дескриптивно-морфологический (как традиционно-богословский, так и светский), дескриптивно-исторический (А. А. Алмазов, В. Г. Ардзиба, М. Арранц, Н. И. Барсов, JI. Буйе, М. Дэвис, В. И. Еремкина, М. Лефевр, А. Луази, Р. Маккени, С. Массен, М. Л. Рид, Н. Д. Успенский, ЛА. Успенский, Ф. Шмидбергер), объединяющий работы по литургическому истолкованию ритуала, исторической, апологетической и сравнительной литургике. Следует отметить историко-реконструктивный подход (Л. Буйе), предполагающий и более общее осмысление семантических, смысловых основ ритуала.

- Мифолого-этнографический, объединяющий широкую и разнородную группу исследователей (А. Голан, Ф.Арьес, М. Евзлин, Р. Кайуа, К. Кереньи, Б. Малиновский, М. Т. Петров, П. Радин, Э. Тайлор, В. Тернер, Д. Фрэзер). Отдельной ветвью является ритуально-мифологическая теология (Д. Харрисон, Ф. Рэглан).

- Мифологический, представленный относящимися к русской философской традиции сторонниками оригинальной трактовки мифа (А. Ф. Лосев, С. Н. Булгаков, В. И." Иванов).

- Социологический (М. Вебер, А. А. Гараджа, В. В. Глебкин, Э. Дюркгейм, В. П. Левкович, Э. Лич, К. Лоренц, А. Радклифф-Браун, П. А. Сорокин, Т. Б. Щепанская, структурный функционализм, П. Бергер, Н. Луман).

- Игровой (Й. Хейзинга, М. М. Бахтин).

- Коммуникативный, включая лингвистическую и лингвопрагматическую парадигмы исследования (А. Р. Абрамов, М. М. Бахтин, М. Бубер, Ю. Н. Варзонин, А. Вежбицкая, Л. Витгенштейн, А. И. Красных, Б. Кроче, А. Моль, Г. Г. Почепцов, А. А. Романов, Е. Г. Романова, Ю. С. Маремьянов, О. М. Фрейденберг, Ю. А. Шрейдер, Н. А. Шабуров). Специфической разновидностью является лингвистический подход, ориентированный на проблемы перевода словесных текстов (Д. Бикман, Д. Келлоу, Н. Л. Галеева) и реконструктивной вербальной текстологии (Б. Мецгер).

- Психологисгский (от 3. Фрейда до К. Г. Юнга и постмодернистского психоанализа— Ю. Кристева, а также различные варианты психолого-бихевиористского подхода).

- Феноменологический (Г. Ван дер Леув, Д. фон Гильдебранд, Н. Зёдерблом, И. А. Ильин, Э. Левинас, Г. Марсель, А. М. Пятигорский, П. Рикер, В. В. Розанов, М. Шелер, Э. Штайн, А. Шюц, М. Элиаде, С. Л. Франк, отчасти Й. Рацингер, А. Райнах).

- Семиотический (А. К. Байбурин, Л. Леви-Брюль, К. Леви-Сгросс, Ч. Моррис, Р. Огден, Ч. Пирс, Л. Ф. Чертов, Р. Барт и французский структурализм).

- Культурно-семиотический и лингвокультурологический (М. А. Алленов, А. Безансон, А. Вежбицкая, Г. В. Гриненко, Ж. Делюмо, В. М. Живов, Вяч: Вс. Иванов, А. М. Лидов, Э. Панофский, Э. Сепир, В. Н. Топоров, Б. Л. Уорф, Б. А. Успенский, Ю. М. Лотман, Тартуско-Московская школа).

- Постмодернистский (К. Бремон, Ж. Делез, Ж. Деррида, М. Фуко), который во» многом ориентируется на деконструкцию и психоаналитическую интерпретацию ритуалов, влекущий разрушение самой структурной сущности ритуала.

- Герменевтический (от Ф. Шлейермахера и Р. Бультмана до Тверской и Петербургской герменевтических школ, предпринявших исследования литургического ритуала и литургического сознания - Г. И. Богин, Н. О. Гучинская, Е. М. Перелыгина).

Также необходимо отметить исследования в рамках «Школы Анналов».

Разумеется, поименованные подходы не всегда можно встретить в изолированной форме, нередки их сочетания, а некоторые из приведенных имен можно отнести, что и сделано выше, к нескольким школам и направлениям одновременно.

Резервы семиотического (в том числе структурно-семиотического), культуро-семиотического и феноменологического подходов использованы все же недостаточно, хотя нужно отметить П. А. Флоренского, продемонстрировавшего возможность совмещения феноменологии культа с элементами семиотического анализа. Предшественниками и, в некотором отношении, основателями нового комплексного подхода можно считать М. Элиаде, П. А. Флоренского и Д. фон Гильдебранда; их подход отличается синтетичностью (общая семиотика, культурологическая семиотика, феноменология и феноменологическое религиоведение).

Материалы исследования:

Книжно-печатные издания: богослужебные тексты, церковные уставы, вероучительные документы, ритуально-догматические руководства, метатексты (рубрики, указания), нотный материал христиан разных исповеданий, Библия в разных переводах (Вульгата, русский синодальный перевод, новые русскоязычные варианты). Использовались тексты на латинскому церковнославянском, немецком, польском и русском языках, в том числе переводы с древних на национальные языки, как одобренные церковными властями, так и находящиеся в употреблении без санкции Церкви.

Произведения искусства и памятники материальной культуры: литургические предметы, культовая архитектура, некрополистические объекты различной хронологической, стилистической, конфессиональной принадлежности, исследованные как путем натурных обследований, так и по изобразительным материалам.

Процессы отправления богослужений, их особенности, варианты, литургические стили, исследованные как путем непосредственного наблюдения, так и в формах, зафиксированных на материальные носители информации.

Статистические данные.

Источниковая база репрезентативно отражает рассматриваемый круг проблем по таким параметрам, как разнообразие, объем, точность передачи и фиксации, сопоставление отличающихся источников одного типа, в том числе текстовых редакций, описаний одного и того же события.

Цель и задачи исследования. Заданные масштабы исследования позволили рассмотреть семиотические закономерности функционирования и изменений ритуалов католицизма и протестантизма постреформационной эпохи и ситуации его конкретной реализации с большей глубиной и системностью, распространяя отмеченные явления на современную культуру.

Цель исследования - создать семиотическую модель изменений богослужебного I ритуала, произошедших в результате Реформации, косвенно стимулированных ею, а также новаций протестантского типа в пределах ареалов с преобладанием культур католического и протестантского типа.

Даннаяцель обусловилапостановку следующих за^оч:

- определить и описать сущность и основные функции христианского культа-и ритуала, базовые принципы: их культурной организации, выделить компоненты ритуала, и основные закономерности его функционирования; построить онтологическую и морфологическую модель составляющих ритуал знаков разной природы.с учетом его культурной изменчивости; проследить, и описать закономерности ситуативной и исторической^ трансформации семиотики католического и протестантского ритуала, его семантических, структурных, прагматических характеристик;- описать, основные виды; ритуала постреформационного западного христианства и сопоставить семиотические принципы организации наиболее значимых ритуалов разных его ветвей;

- выявить особенности взаимодействия дискурсов, в едином? пространстве культуры и определить в нем место ритуального дискурса, присущего протестантским и католической культурам; выявить основные характеристики и закономерности бытования ритуала в современной западной культуре, проследить влияние ритуала на деятельность религиозных и квазирелигиозных групп, выявить основные проблемы, тенденции и перспективы дальнейшего существования ритуала.

Хронологические рамки работы определяются не только состоянием источников, но и актуальностью решаемых проблем, и особой репрезентативностью материала. Нами рассматриваются с тою или иной степенью последовательности христианские ритуальные феномены периода Реформации и контрреформационных меропрятий XVI в., а: также появившиеся ■ позднее, вплоть до, обновленческих ритуалов как своеобразной формы протестантизма. Реформация является? и хронологической меткой начала интенсивной секуляризации культуры западного христианского культурного ареала, протекавшей не везде в одинаковых формах и с одинаковой интенсивностью.

Методологический базис работы. Методологическая установка данной работы сочетает семиотический" и феноменолого-герменевтический? подходы. Основное методологическое положение: состоит в том, что культура является знаковой системой, в пределах которой; функционируют частные знаковые системы, подчиненные определенным закономерностям.

Методологический: базис определяется: исследованиями Тартуско-Московской школы, особенно Ю:М. Лотмана; Б.А. Успенского и В.М. Живова относительно функционирования; религиозных . текстов в культуре: и исторического- формирования; их семантики; концепцией; коннотативной семантики: Р. Барта; семиотико-герменевтическош концепцией' F.F. Шнета (семантика знака как, функциональное явление); феноменологической концепцией религии: Р. Отто; историософскими моделями И. Шошо и П.А. Флоренского; герменевтическим методом Э. Панофского в приложении к. невербальным артефактам искусства; идеями П.А. Флоренского о знаковой-составляющей культа, о его феноменологической? первичности в- качестве освящающего начала культуры, а также об антиномичном характере богообщения; Следует отдельно отметить семиотические концепции, представленные в работах F.B. Гриненко (сакральная коммуникация)* Ю.С. Степанова (представление языка как континуума и диапазон знаковости), Л.Ф; Чертова (соотношение плана выражения и плана содержания знака).

Используемые методы, помимо общенаучных, можно охарактеризовать как системно-структурный; историко-культурный; компаративный; феноменологически-дескриптивный; дискурсивно-аналитический; структурно-функциональный; структурно-семантический; функционально-семантический; метод типологизации; выделение лингвокультурных концептов; феноменологический анализ; рефлективный и иерархический анализ семантики.

В качестве авторской рабочей гипотезы выдвигаются следующие два положения:

1. Католический и протестантский ритуал представляет собой сложный культуросемиотический комплекс, систему, все составляющие которого тесно связаны друг с другом в пределах дискурса; в котором осуществляется ритуал. Функционирование ритуала, не теряя связи с культурной ситуацией, в значительной степени определяется логикой существования знаковых систем. В богослужебном ритуале упорядоченно участвуют знаки? разной природы. В зависимости от культурного статуса ритуала (в частности, от его ценностных свойств) происходит изменение: семантики и структуры знака, его «скольжение» по последовательности возможных структурных семиотических вариантов.

2. Культурно-историческое развитие ритуальной, знаковой системы католического и» протестантского культа не является потенциально1 бесконечным, в определенный момент, по мере накопления ряда семантических свойств, особенно сакральности; сакральной семантики это развитие останавливается, поскольку достигает оптимального состояния; наиболее полного выражения в ритуале всех компонентов религии (в объективированном, то есть зримом, оформленном с помощью знаков виде). Попытки искусственно стимулировать дальнейшее развитие или вернуться; к более ранним формам приводят к деструкции ритуала и серьезным культурным и социальным последствиям, поскольку не учитывают реальные закономерности развития ритуальной знаковой системы. Вместе с тем, ввиду серьезных отличий католицизма от протестантизма эта закономерность будет проявляться не с одинаковой жесткостью, поскольку протестантизм изначально внес дисбаланс в знаковую, систему ритуала: (конфессионально-культурный фактор).

Научная новизна работы состоит в том, что:

- Выявлены как глубинные (не явленные непосредственно), так и семиотические черты культа и ритуала; произведено различение этих явлений и их функции в культуре, в том числе совместимость с определенными типами культуры и степень влияния на культурную реальность; выявлена и проанализирована семиотическая сущность религиозного ритуала и ее соотношение с базовыми характеристиками культуры; указаны структурные признаки словесных и несловесных знаков, входящих в ритуал.

- Описан принцип приближения (реализацией которого является ритуал), влекущий различные формы объективации и рационализации трансцендентного, лежащий в основе метафизики и семиотики культа.

- Выявлены основные черты знаковой статики и динамики католического и протестантского ритуала (сакральная семантика, экспликационность, контекстность семантики, совершение регрессивных ходов, достижение точки стабилизации, практика литургических реформ); показаны пути их исторической трансформации - прежде всего модель семиотического дрейфа, спроецированная для описания функционирования ритуалов в культуре.

- Предложена общая трактовка Реформации в рамках культурно-феноменологического подхода с вытекающей отсюда периодизацией и выделением паттерновых ритуалов, определяющий каждый период.

- Выделены основные социокультурные аспекты роли ритуала (фиксация и накопление культурной семантики, создание нормативных сценариев поведения, соотнесение с ценностью, оформление морфологии и границ религиозного сектора культуры, формирование основания для осознания членами группы своей специфичности), принцип соотносимости сообщества религиозного характера и определенного типа ритуалов (или их коррелятов); определены основные типы соответствующих сообществ («компания приятелей», «ресторан», «клуб», «театр», «храм») и роль ритуальных стереотипов в их деятельности; выделены основные стратегии деятельности религиозных сообществ в условиях постмодернистской и постсекулярной культуры геттоизация, адаптивизм, популизм); выделены основные причины и виды мотивации участия/неучастия в ритуале (позитивная реакция на стабильность традиционного ритуала и негативные' реакции на его трансформацию, принимающие формы целевой, традиционной, традиционно-прагматической, целевой, догматической разновидностей), выявлена роль ритуалов в, процессах конфессиональной миграции, когда изменения ритуала мотивируют переход из одной религиозной группы в другую или полный выход из группы, при чем поведение может носить разную степень активности — от сдержанного протеста до созданияальтернативнойобгцины.

- Предложена, семиотическая модель ритуального стиля, предполагающая наличие стилевого фильтра, необходимого для единообразного «отсеивания» семиотических элементов, и возможность постепенного смыслового насыщения текста культуры с закреплением семантики, связанной, с культурой той или иной-эпохи. Данная^ модель предполагает выделение основных стилистических типов западного' христианского ритуального искусства с их характеристикой- как идеальных и оптимальных (готика и барокко); прослежены наиболее общие изменения стиля в рамках трансформации ритуала. .

- Проанализирован принцип контактирования дискурсов в реальной культурной практике с возникновением пограничных семиотических явлений — семантической интерференции и семантического уподоьления, с ритуализацией предметов, появлением пограничных ритуальных феноменов (некрополи, неканонические и синкретичные ритуалы) с перераспределением их функций.

Теоретическая значимость заключается в том, что

- Выделены основные возможности формирования культурной политики в сфере религиозной деятельности, религиозного культа и ритуала в виде сохранения традиционного ритуального уклада, традиционной ритуальной среды- с ограничением реформ ритуала там, где они предполагают деструктивные изменения, в первую очередь, фронтальную десакрализацию, стирание границ между ритуально-религиозной и иными сферами культуры.

Образующиеся в ходе реформ «религиозные гетто», сохраняющие старые-ритуальные практики, могут быть использованы и как «заповедники культуры», реставрирующий потенциал которых весьма велик.

- Выявлены возможности' более четкой и верифицирумой оценки ритуала в контексте процессов сакрализации /десакрализации.

- Продемонстрирована возможность анализа процессов самоидентификации человека в условиях размывания традиционных границ между религиозным и безрелигиозным секторами в современной культуре.

- Выделены основные сценарии взаимовлияния смежных дискурсов, культуры и очерчены пределы возникающих при этом семиотических явлений, определяющих состояние не только сферы, религиозного ритуала, но и повседневных моделей поведения человека.

- Определена возможность анализа исторических форм ритуала, связанных с иными компонентами религиозной культуры, с дисхронизацией относительно иных областей культуры и исторически формирующейся семантикой знаковой материи ритуала.

Практическая ценность работы определяется описанием культурного статуса ритуалов западного христианства и особенностей их функционирования в культуре, что соответствует потребностям истории и теории культуры и философии. Полученные результаты позволяют осуществлять теоретически обоснованное прогнозирование развития ритуалов, стратегий этих изменений, морфологических, в том числе и морфолого-эстетических изменений. Кроме того, возможно привлечение полученных результатов к прогнозированию миграции в конфессиональных и квазирелигиозных группах.

Материалы и выводы исследования могут быть использованы в научной и учебной работе, при разработке учебных курсов по культурологии (в том числе по лингвокультурологии и культур о лингвистике), религиоведению,- философии религии, семиотике, философии языка.

20 I

Выводы, сделанные в работе, могут быть основанием для разработки программ, связанных с экологией культуры, социокульурным прогнозированием, экспертизой как ритуальной деятельности религиозных и квазирелигиозных групп, так и деятельности; таковых в целом, с разработкой социопсихологических программ, связанных с контролем над формами агрессивного поведения в рамках религиозных объединений.

Апробация работы; Основные результаты диссертационного исследования получили апробацию? в публикациях и выступлениях на научных, конференциях, семинарах. Автором: опубликован ряд работ по данной теме — монографии, статьи; учебные пособия, методические: пособия, статьи, заметки, доклады^ тематически соответствующих проблематике диссертации.

Отдельные положения: исследования обсуждались на VIII; IX, X и XI Международных- герменевтических конференциях «Понимание и рефлексия в коммуникации, культуре и образовании» (Тверь, 2003, 2006, 2007, 2008), научной конференции «Рациональность и вымысел» (Санкт-Петербург, 2003), Международной научно-практической конференции «Достижения сельскохозяйственной науки — развитию агропромышленного комплекса» (Тверь, 2004), Международной конференции по проблемам славянских литератур (Тверь, 2005),. на международной конференции «На пути к синтетическому единству европейской культуры: философско-богословское наследие П. А. Флоренского и современность» (Москва, 2005), на региональных конференциях по проблемам социологии и политологии (Тверь, 2004-2005), на международной конференции «Россия и феноменологическая традиция» (Санкт-Петербург, 2005), на международной конференции по проблемам международных отношений (Тверь, 2005), научно-практическом семинаре по проблемам литургической теории и практики (Москва, 2005, 2006, 2007), Международной научно-практической^ конференци «Актуальные проблемы аграрной науки и практики» (Тверь, 2005), на XVIII научной конференции «Человек в экстремальных условиях: историко-психологические исследования» (Санкт-Петербург, 2005), на Международной конференции «Поэтика и лингвистика: к столетию со дня рождения P.P. Гельгардта» (Тверь, 2007), на XVI международных образовательных рождественских чтениях «Христианская культура и славянский мир» (Москва, 2008), на научном семинаре «Поэтика текста», проводившегося в рамках конференции «Славянский мир: единство и многообразие» (Тверь, 22 мая 2008). Ряд положений диссертации был также вынесен на обсуждение на заседаниях тематической секции Российского философского общества по семиотике культуры (Тверь, 2003-2008).

Материалы, ставшие основой диссертационной работы, использованы нами в 2001—2008 гг. при чтении общих и специальных курсов лекций по философии, культурологии, культурной антропологии, религиоведению, риторике, эстетике, семиотике в Филиале государственной академии славянской культуры в г. Твери, в Тверском государственном университете, в Тверском филиале Современной гуманитарной академии, на курсах повышения квалификации работников культуры при Тверском училище культуры и искусства им. Н. А. Львова, при проведении научных семинаров в рамках работы Секции культурологической семиотики Российского философского общества. Ряд лекций прочитан по приглашению различных научных и иных учреждений.

Основные положения, выносимые на защиту

1. Ритуал есть внешнее, семиотизированное проявление культа как особой самостоятельной реальности, создающейся за счет стремления человека к трансцендентному Абсолюту. Несмотря на радикальное онтологическое несходство мира человеческого бытия и мира трансцендентного, ритуал все же возможен, причем как коммуникация разных миров; это происходит за счет принципа приближения, высшей формой которого является Боговоплощение, создавшее фундамент христианского культа. Иерофания, явление «Священного» в обыденный мир, требует объективации, которую и обеспечивает ритуал, облекая ее в семиотические формы.

2. Развитие религиозного ритуала католицизма и протестантизма является частью культурного процесса в целом, однако это развитие имеет свои особенности. Оно соотнесено с развитием других компонентов религии (догматики, организации и т. д.) и в определенный момент, по достижении «точки стабилизации», останавливается, после чего смысловую наполненность ритуала можно считать достаточной. Иные знаковые системы культуры могут продолжать свое развитие неопределенно долго, благодаря чему между ними и ритуалом создается интервал, сократить который и попыталась Реформация. Такие различия обусловлены различием целевого компонента развития разных знаковых систем. Этот процесс не является обратимым, и возврат к более раннему состоянию знаковой системы невозможен без серьезных утрат в области смысла и эффекта, поскольку влечет сильнейшие изменения ритуала, в частности, его десакрализацию — утрату сакральной семантики.

3. Стилистика ритуала западного христианства, имеющая семиотическую природу, достигает стадии развития, при которой степень выражения ею религиозного мировоззрения и практики становится идеальной', однако в ходе сложных культурных процессов она может подвергаться изменениям, не меняющим ее глубинной сути, и перейти в стадию оптимальной. Оформление оптимального литургического стиля совпадает с точкой стабилизации. Любой религиозный ритуал использует специфический субъязык культуры, фиксирующий культурный опыт в виде набора специфических смыслов. Существенным для религиозного ритуала является сакральный субъязык, располагающий средствами воплощения особых сакральных смыслов, постепенно формирующихся в процессе развития культуры. Может существовать ритуал (и даже целые культуры) с дефицитом опыта сакрального. Процесс сакрализации феноменов культуры порождает отставание в культурном времени от общей культурной , эволюции, что затрудняет согласование сакральной и светской культур.

4. В семиотике рассмотренных видов ритуала наблюдается явление «семиотического дрейфа», когда знаковые образования, входящие в ритуал, переживают изменение семиотической плотности, степени спаянности плана выражения и плана содержания, двигаясь по «кривой семиотического дрейфа» от ритуалов, гарантированно сообщающих сверхъестественную благодать в момент их совершения, до ритуалов, выполняющих чисто иллюстративную функцию, просто напоминающих о некоторых важных событиях. Дрейф может происходить и в пределах изолированной знаковой ситуации (Месса), и в рамках целой культурной эпохи (изменения ритуала в истории протестантизма).

5. Развитие религиозного ритуала западного христианства в процессе эволюции культуры подчиняется принципу невозможности совершения возвратных ходов в развитии, каковой игнорируется во всех радикальных реформаторских и модернистских программах. Особенности семиотического-строения литургических ритуалов, соотносятся с их ценностным статусом. Изменение этого статуса (например,, в процессе реформы) отражается на семиотических и культурно-морфологических характеристиках ритуала.

6. Ритуалы обладают собственной содержательной спецификой, определяемой возможностью их истолкования как коммуникации (состав участников ритуала, распределение функций, порядок совершения действий, состав целей и набор интенций, жанровый состав текстов, составляющих комплексный ритуал-текст, ранговое подразделение ритуалов). В пределах сакрального ритуального дискурса наблюдаются специфические функционально-семантические явления: нарастание и убывание сакральности, десакрализация, ресемиотизация, десемиотизация, гиперсемиотизация, контекстуальное приращение смысла, интерференция и уподобление. Все они укоренены, в культуре и- соотносятся с определенными общекультурными процессами и фундаментальным свойством культуры — системностью.

Католические и протестантские ритуалы различны по набору знаковых признаков и характеристик.

7. Каждой культурной группе, претендующей на роль религиозного объединения, соответствует свой тип поведения, в том числе и ритуального. Недопустимо сведение сообщества одного типа к другому, равно как и подмена разной по своей* природе деятельности, что происходит в протестантизме и католическом модернизме. Ценностным установкам каждой группы соответствует семиотический сценарий деятельности. Совпадение или несовпадение реальной ритуально-деятельностной практики с ожиданиями членов группы влияет на ряд социокультурных, процессов, в первую, очередь, на конфессиональную миграцию.

8. Стабильность, неизменяемость — естественное существование традиционного ритуала. Его сохранность в таком качестве нуждается в культурно-экологической охране в связи с перспективой утраты множества ритуальных артефактов, представляющих научную и эстетическую ценность. В эпоху постсекулярности возможен как «ренессанс» ритуала, с возвратом к его традиционным формам, так и смысловое оскудение с утратой сакральности или полное размывание, с исчезновением религиозного ритуала как самостоятельной семиосистемы, что уже наблюдается в радикальном протестантизме.

Структура работы обусловлена поставленными задачами исследования. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения, списка использованных источников и литературы, приложений, содержащих цитатные и иллюстративные материалы. Библиографические ссылки, относящиеся к основному списку, даны в квадратных скобках, относящиеся к списку источников — в круглых, ссылки, относящиеся к приложению, даны в косых скобках.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Семиотический анализ западнохристианского религиозного ритуала"

ЗАКЛЮЧЕНИЕ.

1. При исследовании специфики культа следует рассматривать религиозный ритуал как семиотическое оформление культа, его семиотизированное инобытие, объективацию, что соответствует общей картине культуры как содержащей совокупность глубинных смысловых инвариантов и их внешних морфологических выражений. Религиозный ритуал является исторически наиболее старой и насыщенной разновидностью социального ритуала. Обладая семиотической мультиситемностью, ритуал включает в себя знаки вербального, предметного и действенного характера, важной характеристикой которых является не только характер экспонента (слово, предмет, действие, например, жест), но характер связи с означаемым действием, выступающим как часть плана содержания; последнее весьма важно для ритуальной сферы, поскольку в качестве указанного действия выступает благодать. Ритуал включает в себя не только простейшие знаки, но и тексты, при этом он сам может быть охарактеризован как текст культуры. Религиозный ритуал, входящий в соответствующий дискурс, является рационализацией "опыта приобщения к запредельному; семиотизацией и. рационализацией теофании.

2. В рамках ритуала как семиотического феномена наблюдаются различные семантические сдвиги, имеющие последствия, относящиеся к его эффективности. Действие внутренних законов, присущих ритуальной знаковой системе, обусловливает ряд внешне наблюдаемых явлений. Семиотические законы оказываются принадлежностью глубинного уровня культуры, объясняющие во многом особенности культурных трансформаций, что связано со спецификой самой культуры как сложной и открытой системы. Изменения ритуалов западного христианства, связанные с событиями Реформации, дальнейшим развитием протестантизма и обновленчеством, модернизмом поддаются осмыслению как имеющие в своей основе определенные семиотические закономерности. Ситуация сложного функционирования католических и протестантских ритуалов определяется не только влиянием конкретных событий или волей отдельных личностей, даже непосредственно причастных к области ритуалотворчества.

3. Религиозный ритуал можно рассматривать и как специфическую разновидность многоуровневой коммуникации, когда мир трансцендентного, трансцендентная Личность оказываются втянутыми в процесс коммуникации. Онтологические различия Запредельного и мира человека должны были бы сделать такую коммуникацию невозможной, но здесь в качестве основного выступает механизм коммуникативного приближения (он же диктует и соответствующие принципы описания ритуала). Приближение заключается в обретении потусторонним более или менее привычных и понятных (рационализация) человеку форм и правил поведения. В традиционном христианстве два особых вида приближения представлены догматами о воплощении Сына Божия и Литургическом Преосуществлении. Для обыденного религиозного сознания приближение существенно облегчает процессы религиозной коммуникации вплоть до чрезмерной материализации и антропоморфизации потусторонних личностей'и понятий.

4: Разные социальные группы имеют в качестве деятельности ого и семиотического коррелята соответствующие им формы поведения, в том числе и ритуалы (необязательно религиозные, ритуалы могут быть формой нерелигиозного и безрелигиозного поведения или вуалировать их подлинную сущность, достаточно, что это фиксированные и воспроизводимые последовательности действий, обладающие хотя бы минимальным смыслом). При несовпадении ритуальных установок группы как самостоятельной реальности с одной стороны и части ее членов — с другой, происходят процессы как семиотического рассогласования, так и поведенческих изменений. Мимикрия светской группы под квазирелигиозную или нетрадиционной под традиционную (с целью привлечь людей) оборачивается несовпадением сценариев поведения, правил функционирования знаковых систем разного рода, которые чисто внешне могут быть похожими (театр и храм). Ритуал влияет на миграцию людей в пределах религиозных (в первую очередь, конфессиональных) групп, что проливает дополнительный свет на сложную картину современной религиозной* жизни, ставшую проблематичной не только ввиду фактического завершения процессов, инициированных Реформацией, и наступления постсекулярности, но и по причине мощного обновленческого эксцесса в католическом мире, порожденного II Ватиканским собором и имеющего явные черты сходства со многими процессами реформационного происхождения.

5. В свете культуро-семиотического подхода Реформацию и последовавшую конфессионализацию, а также и сецессионизм (порождение-одними протестантскими общинами других) можно рассматривать в несколько иной парадигме, дополняющей классическую, выявляющей дополнительный аспект событий. При этом в дополнение к обыкновенному хронологическому делению приходит деление, основанное на типичных образцах ритуального поведения, изменение которых имеет глубинную культурную сущность и вполне объяснимые структурные закономерности. Именно их трансформация, закончившаяся в XX в., дает основания полагать процесс видоизменения протестантизма с образованием новых общин и направлений завершенным. Современный протестантский ритуал либо тяготеет к реставрации, восстановлению некоторых старых форм (но обычно без необходимой для этого параллельной ревизии догматики), либо, прийдя к своему логическому пределу, не имеет возможностей для дальнейших изменений.

6. Иерофания является феноменом, присущим всем культурам, и не зависит строго от решения вопроса о существовании Трансцендентных реальностей. Для нее достаточно явления Священного в человеческий мир, мир человеческой жизни, когда оно становится для человека феноменальной данностью. Однако человеку необходимо экстериоризировать, выразить вовне отношения, с трансцендентным. Здесь и наступает семиотизация иерофании, облечение ее в знаковые формы, построение соответствующего культурного дискурса. Эти процессы, завершаются формированием и канонизацией религиозного ритуала {семиотический компонент культуры).

И Сакральность является существенной частью семантики религиозного ритуала и, соответственно, одной из базовых категорий при исследовании католического и протестантского ритуала. Сакральность формируется медленно, в процессе развития знаковой1 системы, и материального оформления различных оппозиций, где одним из противопоставленных членов всегда оказывается сакральное (ей может противостоять религиозное, но. не сакральное, извращенно; религиозное, безрелигиозное-профанное, антирелигиозное). Сакральность - явление семиотическое, и ее усмотрение и исследование требуют привлеченияч соответствующей парадигмы. Сакральность принадлежит к фоновой? семантике, подразумевающей наличие рефлективной связки, между наличной ситуацией, в которой индивид пребывает, и всем многообразным опытом: его существования и действования в мире, в том. числе и опытом столкновения- с; феноменами, обладавшими сакральной- семантикой; "этот опыт и:выступает как фон. Ритуальный характер: дискурса не свидетельствует сам по себе о его сакральности. Ритуальный дискурс всегда является дискурсом коммуникативным (коммуникативный аспект теории культуры), но ритуальная коммуникация в сфере религиозной практики представляет собой отдельный специфический тип коммуникации, где сакральность играет очень существенную роль. Методы семиотического анализа представляются эффективными для отделения сакрального ритуала от иных ритуалов.

8. Сакральные литургические ритуалы обладают рядом специфических черт. Одно из них - экспликационность, то есть частичное (!) их дублирование разными семиотическими средствами с частичным же сближением смысловой и результативной составляющей. Экспликационность' отличает религиозный! сакральный ритуал и от ряда светских ритуалов; и от ритуалов религиозных, но утративших признак сакральности. В общекультурном плане эта особенность является проявлением принципа частичной взаимопереводимости знаковых систем культуры. Ритуалы традиционного христианства вступают также в своеобразные отношения с контекстом: для них характерна высокая частотность неисюпочающих контекстов, когда семантическая многозначность отдельного знака и целого ритуала не снимается в контексте, который позволяет разным семантическим уровням наслаиваться друг на друга и одновременно актуализироваться при восприятии. В некотором отношении нежесткое действие контекста можно рассматривать как специфический вариант уже указанной экспликационности. При этом создается своеобразное "мерцание смыслов", побуждающее участников к рефлексии над сложностью ритуала- и процессами его формирования, результатом которой такая многозначность и бывает. Таким образом, создаются отличия от многих неритуальных семиосистем культуры, а также от сценариев обыденной коммуникации, где многозначность должна сниматься* в исключающем контексте. Данные особенности ярко показывают ограниченную применимость к объяснению религиозного, ритуала ряда моделей классической, теории информации (особенно ориентированных на словесную коммуникацию), где экспликационность оказалась бы засорением информационного канала. Эксплиационность побуждает участника ритуала к усиленной интеллектуальной деятельности, что соотносится с общими свойствами религиозного культа, требующего усилий по проникновению в его смысловое пространство. Протестантский ритуал по сравнению с традиционным католическим дает меньшую выраженность указанных признаков (равно как и заниженную сакральность), что говорит о его смысловой деструкции.

9. По мере постепенного (стадиального и часто весьма длительного) формирования, сакральность становится устойчивым признаком ритуала. Сакральности противостоит процесс десакрализации, лежащий в основе формирования секуляризованной культуры и обмирщенных вариантов христианства. Десакрализация совершается, благодаря вытеснению одних семиотических ритуальных стереотипов другими. Подобно тому как сакрализация может быть поэтапной, десакрализация может быть не только поэтапной, но и ступенчатой, когда разные варианты знаковых систем соотносятся друг с другом как более или менее десакрализованные (разные исповедания и даже разные группы в одном исповедании - в лютеранстве, англиканстве, постсоборном католицизме). Сакрализованные и десакрализованные ритуальные феномены можно сопоставить в рамках культурных семиотических оппозиций благодаря наличию различительных признаков. Указанные признаки имеют важное значение в религиозном секторе культуры, поскольку, например, позволяют отличить ритуалы и их имитацию, выделить ритуалы со значительной сотериологической насыщенностью, имеющие отношение к экзистенциально окрашенным эпизодам жизни человека и вечному спасению. Католическое богослужение достигло максимума развития к XVI в., что и было внешне зафиксировано Тридентским собором, давшим возможность для сохранения накопленной сакральности. Процесс же существования' и видоизменения протестантского ритуала демонстрирует нарастающую десакрализацию, реакцией на которую были "высокоцерковные движения" в консервативном протестантизме. После литургической реформы II Ватиканского собора процессы десакрализации, сходные с теми, что происходят в протестантизме, стали наблюдаться и в католицизме.

10. Усмотрение сакральности и ее отсутствия предполагает наличие соответствующего культурного опыта, знакомства с универсумом сакральных смыслов, фиксированных в культуре, а также возможность посмотреть на семиотическую ситуацию "извне", из внеположенной точки. Соответственно, существуют культуры, не только пережившие опыт десакрализации, но и практически не приобретшие опыта восприятия и постижения сакрального, каковой являются, в частности, многие секторы культуры США. Это проливает дополнительный свет на вопрос о неоднозначном характере американской религиозности и о перспективах американизации современной культуры. Типичная культурная форма десакрализации и секуляризации — "литургические реформы" с их установкой на адаптивизм и популизм — приспособление к наличной культурной ситуации (что особенно проблематично для постмодернистской ситуации — нехристианской и несемиотичной в принципе), соединенный с механической археологизацией — возвращением к более старым ритуальным формам (археологизация является типичным воплощением такого семиотического явления как возвратный ход в знаковой системе). В XX в. крупнейшим случаем литургических реформ была деятельность II Ватиканского собора и постсоборных реформаторов. Это во многом объясняет кризис религиозности в странах католической культуры, наступивший в конце 1960-х гг. и длящийся до сих пор. При этом часто встречается культурный редукционизм, когда религиозное сообщество, Церковь, сводится к социальной реальности иной природы с соответственным изменением всей семиотики ритуала, наиболее часто со смещением религиозного ритуала в- сторону семиотики театра, к чему протестантизм изначально тяготел в принципе; превращая Литургию " из совершения в воспроизведение, имитацию, напоминание. Адаптивизму противостоит консерватизм, основанный на консервации ритуальных форм и установки на возвещение мировоззрения, даже и непопулярного в данную эпоху. Один из вероятных вариантов дальнейшего бытия христианства в современной культуре — стабилизация и сохранение достигнутого. Адаптивизм приведет к исчезновению феномена традиционного католицизма с его мировоззрением, догматикой и ритуалом. Популизм существенно исказит не только ритуал сам по себе, но и отношения между ритуалом-знаковой системой и человеком с его желаниями, требованиями и ожиданиями. Ритуал никогда не является чем-то вторичным по отношению к иным элементам религии. В некоторых случаях в ситуации отсутствия опыта сакрального- ритуалы все же делятся^ на более или менее желательные, что является рудиментом представления о сакральности. Оппозиция "сакральное / несакральное" заменяется здесь оппозицией "приемлемое / неприемлемое".

11. Трансформации католического и протестантского ритуала как укорененного в религии, являющейся многокомпонентным феноменом, имеющим собственную историчность и погруженным в общий историко-культурный процесс, предполагает изменение семиотического, ритуального компонента, однако такое развитие не является беспредельным и равномерным. В определенный момент наступает достижение точки стабилизации, когда развитие в основных своих моментах останавливается, что совпадает с консервацией догматики и иных компонентов религии при- допущении, возможности частичных, но непринципиальных изменений в дальнейшем. Попытка, вернуться- к более ранним (обычно морфологически более простым) прецедентам является регрессивным; возвратным ходом, нетипичным,.для; динамики ритуальных знаковых систем в пределах христианства. Невозможность, совершения регрессивных ходов, является здесь принципом* культурной динамики. Совершенный, регрессивный^ход является одновременно • и отрицанием: всех догматических, организационных,'-духовно-аскетических результатов развития религии, которые семиотизируются в ритуале. Регрессивный ход - это и средство десакрализации, поскольку сакральность достигает оптимального уровня в точке стабилизации. Недостаточное осознание специфики исторической динамики ритуальных знаковых; систем было вызвано отчасти и преобладанием позитивистских моделей прогресса культуры. И реформация, и католический модернизм многократно предпринимали совершение именно такого хода, что привело к дроблению и оскудению ритуала и соответствующему общему религиозному кризису.

12. Большую роль в семиозисе культуры и в семиозисе религиозного ритуала играет механизм, описываемый как "семиотический дрейф". Его-теоретическая модель позволяет объединить знакове феномены разной природы, в рамках единого процесса - дрейфа, когда происходит изменение свойств знаков благодаря движению от ритуалов А-типа к тому, что традиционно очень часто именуется "символами" (ритуалы D-типа). Такое движение определяется двумя параметрами соотношения внешней и внутренней сторон знака: симультанным и облигаторным соотношением этих планов. Изменение знаков по механизму семиотического дрейфа может происходить и в рамках конкретно взятой ситуации (принцип устройства храма, когда Дарохранительница является наибольшей святыней и образует семиотическую доминанту, католическая Месса, в наиболее важный момент которой священник уже не просто выступает как подобие Христа и от Его имени, но сливается с Ним, то есть становится знаком'с абсолютно спаянными планами), и в целых длительных историко-культурных процессах, например, в процессах, инициированных Реформацией, когда наблюдалась четкая тенденция (вполне объяснимая действием механизма дрейфа) поэтапного сведения понимания Таинств как действий, несомненно и немедленно сообщающих благодать (католическая модель,, ритуал А-типа), к ритуалам. D-типа,-не сообщающим благодати вообще, а лишь напоминающих о некоторых важных событиях. Соответственно, можно говорить о понижении (движении к ритуалам D-типа) и повышении (движении к ритуалам А-типа) ритуального семиозиса. Последенее объясняет и резкий рост числа и активности крайних протестантских сект в XX в. с их установкой на отказ от семиотической модели Таинства в принципе. Появление таких общин знаменовало завершение процесса дрейфа.

13. Кривой семиотического дрейфа (то есть последовательности знаковых феноменов, расположившихся между крайними точками, ритуалами А-типа и ритуалами D-типа) соответствуют коррелирующие с нею аксиологические кривые, отражающие общую ценность ритуального знака, отображающую отношение к сфере божественного, ценность сотериологическую (важность и необходимость для спасения души) и ценность чисто семиотическую, тоь есть возможность надежно выделить данный знак и вынести суждение о том, явилась ли одновременно и его внутренняя сторона; ритуалы А-типа имеют высокую степень выраженности различительных семиотических признаков. Введение модели семиотического дрейфа позволяет более четко и верифицируемо выяснить особенности исторической трансформации традиционного христианского ритуала (особенно в протестантизме) и богословского осмысления этих явлений, а также является попыткой структурного моделирования ритуала. Семиотический дрейф четко соотносится и со степенью консервативности и традиционности того или иного исповедания, и позволяет говорить об исчерпанности теологической и семиотической программы протестантизма в XX в., что и подтверждается наблюдаемой поляризацией современного протестантизма на фундаменталистские и "высокоцерковные" направления, когда последние склоняются к ритуальной реставрации.

14. Реформация во многом определила приоритеты и истоки современной культуры. Именно с нее начинается период секуляризации, то есть изменений в культовом сознании и ритуальной практике, в ритуальной семиотике, поскольку преобладание семиотического релятивизма и конвенционализма восходит к субъективизации и релятивизации реформаторами религиозных ритуалов, итоги чего стали особенно заметны в современной ситуации постсекулярности с ее атмосферой разочарованности. На события Реформации, особенно на богословские споры, прекрасно проецируется кривая семиотического дрейфа. Истоки постмодернистской культуры со свойственными ей представлениями о распаде знака были во многом подготовлены реформационными пониманиями ритуала и ритуального знака.

15. Сакральный текст является ядром сакрального дискурса. Одним из определяющих факторов формирования ритуала как знаковой системы с сакральной- функциональной семантикой выступает культурный субъязык — выделенная на основе функциональных критериев, на основе сложившейся традиции употребления, совокупность языковых средств. Формирование субъязыка есть длительный историко-культурный процесс, когда по мере регулярности употребления определенного репертуара языковых средств последние получают функционально-семантические приращения; Сакральный субъязык существует не только в вербальном языке, но проницает все знаковые системы, вовлеченные в сакральный богослужебный ритуал. Субъязыковой критерий при- определении принадлежности дискурса к разряду сакральных оказывается обязательным, а культура предстает как "обслуживаемая" набором? субъязыков, структура которых подобна структуре самой культурной деятельности. Католические и протестантские ритуалы, используют разные субъязыковые резервы; чем сильнее десакрализованность или иные семантические различия, тем! больше различаются использованные субъязыки (вплоть до использования субъязыка городского романса, субъязыка; журнальной иллюстрации в общинах радикальных протестантов).

16/ В иерархически организованной семантике ритуала выделимы функционально-семантические уровни1 высшего порядка (помимо более простой лексической и предикационной семантики; связанной с простым значением), которые влияют на " результативность ритуала; и определяют жанровое отнесение единицы ритуала-текста. К высшим семантическим уровням относятся интенциональная семантика, определяемая достижением результатов, на которое ориентируются участники ритуала, и фоновая семантика. Последняя формируется в процессе исторического бытия текста и соотносится с имеющимся у личности опытом действования в мире. Фоновые семантические единицы соотносимы с определенными эмоциональными переживаниями субъекта. Именно эта семантика преимущественно формирует сакральность ритуального дискурса. Семантика высших уровней определяется употреблением специальных знаковых единиц, то есть располагает собственным культурным субъязыком. По причине длительного формирования фоновой; семантики не во всякой культуре: или субкультуре может наличествовать сформированный сакральный субъязык. Процессы десакрализации ритуала и культуры в целом связаны с утратой специфического сакрального субъязыка. В протестантизме и постсоборном католицизме очень заметна утрата сакральности, объяснимая сдвигами в фоновой семантике. В итоге это ведет к изменениям самой ментальности; секуляризованный протестантизм облегчил формирование секулярной культуры в целом.

17. Ритуал оказывается существенным морфологическим элементом культуры, не только обладающим специфическими особенностями, но и выполняющим общекультурные функции (трансляция ценностей, организация человеческой деятельности, культурное целеполагание, являющееся следствием телеологичности культуры в целом и целенаправленностью ее деятельностного компонента, и т. д.). Ритуал формируется в культуре, но, в то же время, и структурирует культуру, между ними устанавливаются отношения взаимодействия. Религиозный ритуал как разновидность ритуала вообще выполняет присущие ритуалу функции с поправкой на религиозную специфику того сектора культуры, к которому он относится. Семиотические процессы, связанные с функционированием ритуала, составляют дискурс, включающий все виды знаков, вовлеченных в ритуал. "В некоторых случаях в религиозном- . ритуале можно выделить происходящую, но еще не завершившуюся десакрализацию или, напротив, становящуюся сакральность, что соотносится со спецификой конкретной культурной ситуации.

18. Среди разных типов дискурса, функционирующих в религиозной сфере, сакральность преимущественно присуща только богослужебным ритуалам, которые образуют отдельный дискурс. Иные текстовые единицы, входящие в более крупный "теологический дискурс" (богословские рассуждения, догматические тексты, паралитургический фольклор, спонтанно порожденные молитвенные тексты, внебогослужебные и спонтанные ритуалы, полулитургические ритуалы фольклорного типа), не передают специфического репертуара сакральных смыслов, не содержат необходимой сакральной-фоновой семантики, хотя ориентация на достижение ритуальных целей может сохраняться; они репрезентируют разные, хотя внешне и похожие, секторы культуры. Такому положению дел в области семиотики ритуала соответствуют различные виды ритуальных практик: от традиционных ритуалов до полностью выхолощенных, лишенных струтуры и искаженных, как то происходит в радикальных протестантских общинах.

19. Более общая оппозиция "сакральное / несакральное" подразумевает оппозицию, где сакральности противостоит религиозность как характеристика, отражающая возможность применения ритуала в сфере религиозной деятельности, но без наличия сакральной семантики. В рамках же менее точной, но чаще употребляемой оппозиции, сакральности противостоит "профанное", понимаемое как безрелигиозное вообще. Культурная оппозиция здесь становится троичной ("сакральное / религиозное / безрелигиозное") или даже четверичной (куда добавляется еще и "антирелигиозное"). Реально встречающиеся в культуре ритуалы могут быть оценены и классифицированы в соответствии с такой структурой оппозиций. Модель, культуры как системы, смысловых и функциональных оппозиций демонстрирует и здесь свою результативность. Различные-направления в- католицизме и- протестантизме (традиционализм, модернизм, высокоцерковный консерватизм, фундаментализм) также могут быть выстроены в виде последовательности, порядок которой мотивирован культуро-семиотически.

20. Сакрализация семиотических средств, входящих в сакральный дискурс, происходит исторически, но сакральная отмеченность элементов ритуала обычно устойчива. Сакральная семантическая компонента может прекрасно ощущаться человеком, но с трудом выражаться в словесной форме. Трудности такого рода не следует считать признаками нечувствительности к сакральному. Чувствительность определяется общим культурным опытом, фоновыми знаниями, а способность дать объяснение — образованностью и развитостью рационального мышления, речемыслительных процессов. Поэтому поборниками соблюдения традиции часто становятся люди с невысоким уровнем образованности, который не сказывается на их чувствительности к изменениям в семантике ритуала.

21. Стиль религиозного ритуала является частным случаем культурного стиля. В его основе лежит механизм стилевой фильтрации - выделения и отсеивания знаковых единиц, обладающих общими признаками. Одним из таких признаков применительно к ритуалу является сакральность. Стиль ритуала развивается, но его развитие не носит характера безусловного прогресса, "прогрессистская" модель развития тут неприменима. По достижении религиозной знаковой системой точки стабилизации наступает обычно и остановка в развитии стиля. Ритуальные стили могут быть оптимальными (выражающими все необходимые религиозные смыслы наилучшим образом в данных культурных обстоятельствах) и идеальными (выражающими и объективирующими все компоненты религиозной системы наилучшим образом безотносительно, к какой-либо культурной ситуации). Идеальный стиль формируется в эпохи культурного расцвета, оптимальный — в эпохи кризисов и потрясений, наследуя и определенную часть негативного культурного опыта-. Для- христианского Запада идеальным стилем является готика, а оптимальным — барокко, закрепившее реалии напряженного противостояния протестантизму. Отсюда и устойчивость стиля в культовой практике (а храм является ритуальной средой, средовым компонентом ритуала), в то время как стиль светской культуры, развиваясь, может уйти далеко вперед. Понятна и ограниченная возможность стилизации в области культа -"лютеранское барокко", "англиканская готика" лишь заимствуют стиль у католицизма, этот стиль не является происходящим из глубинной сущности протестантизма.

22. Функциональная семантика высших уровней определяет ряд специфических семантических явлений, присущих только сакральному ритуальному дискурсу: функционально-семантическую интерференцию и функционально-семантическое уподобление. Пересечение сфер функционирования различных дискурсов, обладающих все же общими чертами, влечет за собой возникновение определенных явлений в этих "зонах пересечения", в точках контакта. Часто наблюдается функционально-семантическая интерференция, то есть потеря специфичности теми инодискурсными фрагментами, которые включаются в более крупный ритуал; специфичность этих фрагментов нейтрализуется. Однако для такой нейтрализации необходимы следующие условия: относительная близость дискурсов (например, сакральный и религиозный дискурсы) и относительно небольшая величина включенного фрагмента. Типичный пример — интерференция проповеди в пределах Мессы. При слишком массивных вкраплениях возникает явление колебания ритуала, приводящее к его семантическому разбалансированию вплоть до разрушения. Явление функционально-семантического уподобления наблюдается в том случае, если относительно похожие дискурсы длительно функционируют в пределах более крупной культурной системы, в том числе в пределах блока нескольких текстов (в едином культурном пространстве), но без включения одного в другой и объединения в единый -ритуал, как в случае с интерференцией. В порядке уподобления один дискурс уподобляется другому, что выражается в "перетягивании" им некоторых смыслообразующих элементов другого дискурса. Истинное уподобление происходит спонтанно, в порядке взаимовлияния знаковых систем, и обычно не требует специальной коррекции (например, при переводе, написании текстовых рубрик и инструкций к проведению ритуала, общественного мероприятия, где задействовано духовенство, и т. п.), в отличие от псевдоуподобления, когда наличествует намеренное придание дискурсу ложного сходства с другим (обычно имеющим более высокий коммуникативный авторитет и большую мощность воздействия — например, устроение митинга возле здания храма или стилизация-листовки под шрифт и общий стиль литургических книг). Ярким примером взаимовлияния дискурсов является некрополь, существование которого определяется его соотносимостью с двумя иными культурными феноменами — храмом и городом. Особенности семиотики некрополя часто мотивированы семиотикой храмового ритуала. В семиосистеме католических ритуалов указанные явления наблюдаются в более четком виде, поскольку здесь четче разделяется сакральное и просто религиозное.

23. Указанные изменения семантики протекают исторически, связаны с культурно-историческим процессом, что налагает коррективы на особенности функционирования ритуала: возможность того или иного ситуативного употребления, его уместность и результативность, возможность реализации экспрессивно-эстетической функции (десакрализация всегда ведет к искажению эстетического- компонента текста и всего ритуала, являясь ядром самой ритуально-литургической эстетики). Предельным результатом, когда семантика текста влияет на его прагматику, на воздейственность, может быть индивидуальный и групповой протест, нежелание принимать участие в ритуале, миграция - вплоть до образования собственных групп с разной культурной ориентацией и конфессионально-каноническим статусом (например, миграция верующих после культурного шока, вызванного литургическими„реформами Прусской унии или II Ватиканского собора). В данном случае происходит закономерная реакция на фактически совершающуюся смену культурных дискурсов, перемещение человека в иной дискурс. Учет описанных функционально-семантических явлений должен производиться при изучении сценариев культурной коммуникации, затрагивающих область ритуала, процессов религиозной миграции и конфессиональной самоидентификации. В связи с последним стоит отметить, что многие современные католики видят критерий конфессиональной самоидентификации прежде всего в приверженности традиционным ритуалам — вплоть до "седевакантизма", не признающего папами всех, кто возглавляет Церковь с момента начала обновленческого собора.

24. Десакрализация является в настоящее время общекультурным процессом, затрагивающим людей, независимо от их религиозных убеждений, активного или номинального членства в религиозной общине; выявление ее закономерностей может быть полезно для экологии культуры, поскольку ритуальные артефакты с присущей им семантикой представляют общекультурную ценность, независимо от мировоззрения конкретных людей. Разрушение храмовых интерьеров не может быть процессом, остающимся только на совести самих религиозных деятелей. Сакральный ритуал требует защиты, в противном случае через некоторое время мы. будем знакомиться с ним; только по разрозненным источникам, благодаря методам этнографии и исторической реконструктивной психологии. Мотивационный синкретизм религиозного ритуала,, неисключающий и эмоционально-эстетической мотивации, помогает объяснить особенности; формирования религиозных общин, вероисповедную миграцию верующих;:, это особенно актуально для ' изучения сегодняшней нестабильной религиозной ситуации в культурном ареале западнохристианского мира. Культурная* ситуация настоящего времени может: быть . охарактеризована как постсекулярная, и это имеет самое непосредственное отношение к религиозному ритуалу: процессы секуляризации разной глубины и интенсивности (затрагивающие помимо сакральности и ряд иных признаков, достигая в итоге извращенной религиозности или религиозной "пустоты") в основном закончились или вступают в завершающую стадию, что делает возможной их боле полную оценку. Европейская культура оказалась в ситуации, когда религиозный культ под влиянием внешней среды сосредоточился в "культурных гетто", но зато сохранил свои глубинные свойства и потенции; говорить о гибели культа и оформляющего его ритуала явно преждевременно; Современная религиозная ситуация актуализировала тот модус существования религии, когда определяющими чертами; становятся- аутентичность традиции и интенсивность ее поддержания, а не массовость членства и "респектабельность" в широких кругах общества (являющихся ныие в значительной степени носителями масскультурных установок). Соответственно^ среди сторонников христианства выделяются группы сторонников консерватизма (существование в условиях "культурного гетто" воспринимается ими как ненормальное, но самое приемлемое в сложившихся обстоятельствах и позволяющее сохранять идентичность и чистоту ритуала) и приверженцев адаптивизма, приспособления к современной; культуре, "инкультурации". Адаптивизм, выражающийся прежде всего в разного рода литургических реформах, сочетающих упрощенчество и модернизацию с элементами архаизации, достигаемой регрессивными ходами, является» смягченным, .более медленным вариантом секуляризации, а специфика: культуры постмодернистского типа; такова; что "инкультурировать" туда реалии; традиционного христианства; включая и ритуальный; компонент, невозможно, так как эти культурные феномены несовместимы принципиально: Создание новых ритуалов; подходящих для новой культуры, как то нередко происходит в протестантизме и постсоборном католицизме, в силу изложенных причин; представляется; неоригинальным и малоперспективным; /Наблюдающееся все большее сближение ритуалов постсоборного католицизма с протестантизмом свидетельствует не только о протестантизации и десакрализации богослужения Католической Церкви, но и о том, что дальнейшее развитие этих; тенденций приведет к стиранию различий между этими ветвями христианства и, соответственно, между культурами католического и протестантского типа. В связи с этим возрастает культурная роль "очагов" консервативного католицизма и католического традиционализма, долженствующих выполнять роль "семиотических заповедников", семиотического резерва, что-значительно отличается от понимания их роли как обычного культурного гетто. Вместе с тем; представляется обоснованным культурологический- прогноз о наступающем возрождении интереса к традиционной религии; традиционному ритуалу ввиду эффекта "усталости от десакрализации" и от реформ вообще, которое, возможно, займет достаточно много времени, но принесет ощутимые результаты, долженствующие занять определенное место в культуре.

Список научной литературыЛебедев, Владимир Юрьевич, диссертация по теме "Теория и история культуры"

1. Аугсбургское вероисповедание / пер. с нем. — Эрланген, 1988. — 150 с.

2. Библия: Священное Писание Ветхого и Нового Заветов / синодальный пер. Брюссель, 2000.

3. Биффи.Д. Я верую / Д.Биффи, кард; пер. с ит.-Милан, 1985.-202 с.

4. Веретенников П. Богословские собеседования "Арнольдсхайн-9" / П. Веретенников, прот. // Журнал Московской патриархии. 1980. - 1. — С. 53-57.

5. Вестминстерское исповедание веры / пер. с англ. Е.Д. Каширского; ред.

6. B. Лоцманов. М., 1995. - 54 с.

7. Вианней Ж.-М. Проповеди и уроки Закона Божия / Ж.-М. Вианней. — Брюссель: Жизнь с Богом, 1969. — 281 с.

8. Виллисон Д. Катехизис / Д.Виллисон; пер. с англ. — Глазго, 1992. — 18 с.

9. Владимир, арх. Богословские собеседования с Епископальной Церковью в США / Владимир, арх // Журнал Московской патриархии. — 1980. — 2. —1. C.74-76.

10. Второе Православно-реформатское собеседование // Журнал Московской патриархии. —1991. — 1. — С. 61.

11. Ю.Гейдельбергский катехизис: Обучение в, христианской вере / Издание Миссии Украинской Евангельско-реформатской Церкви. Киев, б.г. — 90 с.11 .Догматика / издание заочных курсов ВСЕХБ. — М., 1970. 281 с.

12. Евангелие от Матфея: На греческрм, церковнославянском, латинском и-русском языках, с историко-текстологическими комментариями. М.: Гнозис, 1993.-232 с.

13. Евангелическо-лютеранский сборник гимнов / сост. И.В.Благинин. — СПб., 2001.-350 с.

14. М.История Евангельских христиан-баптистов в СССР / общ. ред. A.M. Бычкова. М., 1989. - 622 с.

15. Каноны Дортского синода по пяти основным тезисам учения / ред. В. Лоцманов. М., 1997. - 53 с.

16. Катехизис Католической Церкви. М., 1998. - 758 с.

17. Кейлер Э. Могу ли я поверить в Бога / Э. Кейлер; пер с англ.; аннотированный катехизис. — СПб., 1994. 315 с.

18. Книга согласия: предварительное издание. Б.м., 1996. - 674 с.

19. Краткие правила веры Христиан евангельского исповедания // Христианин. 1992. - 1. - С.4-11.

20. Краткий катехизис д-ра Мартина Лютера и христианское учение / Издание финляндской Церкви,лютеранского исповедания. Турку, 1992. -291 с.21 .Краткий катехизис русских баптистов // Христианин. — 1991. — 2. — С. 1215.

21. Кунцевич JI.3. Дословная перепечатками краткий разбор вероучения баптистов/ JI.3. Кунцевич. — Воронеж, 1913. — 28 с.

22. Литургический сборник: евангелическо-лютеранской Церкви Ингрии на территории России / сост. и ред. ФЛТ. Тулынин. СПб., 2005. - 346 с.

23. Лютер М. Большой катехизис / М!Лютер:— Турку, 1996. — 154 с.

24. Материалы к 9-му богословскому собеседованию представителей Русской Православной Церкви и Евангелической Церкви (Арнольдсхайн-9) //Журнал Московской патриархии. 1982. - 1. -С. 53-57.

25. ЗО.Мблитвенник. Брюссель: Жизнь с Богом, 1998. - 510 с.

26. Пятое Боголовское собеседование между представителями Евангеличе-ско-лютеранской Церкви Финляндии и Русской Православной Церкви // Журнал Московской патриархии. 1980. - 9. - С. 61-62.

27. Русско-немецкий сборник духовных песен (Russisch- Deutsches Gesang-buch). — Эрланген: Изд-во им. Мартина Лютера, 1995. — 160 с.

28. Сборник духовных песнопений евангельских христиан-баптистов. — М.: ВСЕХБ, 1968.-402 с.

29. Сборник церковных песнопений. Рим; Люблин: Изд-во Св. Креста, 1994. - 534 с.

30. Служебник. -М.: Междунар. издат. центр православ. лит., 1995. 500 с.

31. Служебник Евангелическо-лютеранской Церкви в Российской империи. — СПб., 1897.-434 с.39;Собрание древних литургий, восточных и западных, в переводе на русский язык. Mi: Свято-Владимир. братство, 1997. - Вып. 1. — 200 с.

32. Breviarium Romanum: editio nova tipica: 4 v. — Roma: Typis Polyglottis Va-ticanis, 1964.-V. 1-4.

33. Breviarium fidei. Poznan: Ks. Sw. Wojciecha, 2007. - 744 1.

34. Gasparri P. Katechizm katolicki / P.Gasparri, kard. (на основе Тридентского Римского Катехизиса). Warszawa, 1999. — 320 I.

35. Missale parvum. Milano: Russia Christiana, 1995. - 222 p.

36. Missale Romanum. Marietti: S. Sedis Apostolicae et S. Rituum Congreg. Typography 1965. - 267 p.

37. Medulla pietatis christianae: Vilnae: s. е., 1904. - 377 p.

38. Rituale parvum. London: Burns & Oates, 1966. - 335 p.

39. Rituale Romanum. -Mechliniae: s. е., 1853. 566 p.1. Литература

40. Абрамов С. P. Англоязычные версии Нового Завета как предмет филологической-герменевтики: Автореф. дис. . канд. филол. наук / С.Р. Абрамов. — СПб., Рос. гос. пед. ун-т, 1995. 23 с.

41. Аверинцев С.С. Поэтика ранневизантийской литературы / С.С. Аверинцев. М.: CODA, 1997. - 343 с.

42. Аверинцев С.С. Риторика и истоки европейской литературной традиции / С.С. Аверинцев. М.: Языки русской культуры, 1996. - 446 с.

43. Алексеев И. С. Об универсальном характере понимания / И.С. Алексеев // Вопросы философии. 1986; - № 7. — С. 73-75.- -

44. Алленов М.М. Тексты о текстах / М.М. Алленов. — М.: Новое литературное обозрение, 2003. 400 с.

45. Алмазов А. Тайная Исповедь в православной восточной Церкви: Опыт внешней истории: В 3 т. / А. Алмазов М.: Паломник, 1995. - Т. 1-3.

46. Амброзини Р. Первый гимн Ригведы и мнимая многозначность поэтических текстов / Р. Амброзини // Вопросы языкознания. — 1981. — № 1. -С. 90-97.

47. Анкерсмит Ф. Нарративная логика: семантический анализ языка историков / Ф. Анкерсмит; пер. с англ. О.Гавришиной, А.Олейникова; под ред. Л.Б. Макеевой. М., 2003. - 360 с.

48. Антонини Б. Божественное Откровение / Б. Антонини. М.: Истина и жизнь, 1992.- 186 с.

49. Арган Дж.К. История итальянского искусства / Дж.К. Арган; пер. с ит. Г.П. Смирнова; науч. ред. В.Д. Дажина; ред. Ю.А. Козловский. — В 2 тт. -М.: Радуга, 1990.

50. Арсеньев Н. Христоцентризм в протестантских немецких гимнах / Н. Арсеньев // Единый поток жизни. — Брюссель, 1993.-С. 121-136.

51. Архаический ритуал в фольклорных и литературных памятниках. — М.; Наука, 1988.-329 с.

52. Арьес Ф. Ребёнок и семейная жизнь при старом порядке / Ф. Арьес; пер. с фр. Я.Ю. Старцева. Екатеринбург: Изд-во Уральского ун-та, 1999. - 416 с.

53. Арьес Ф. Человек перед лицом смерти / Ф.Арьес; пер. с фр. В.К. Ронина; общ. ред. G.B. Оболенской; поел. А.Я. Гуревича. — Mi: «Прогресс» -«Прогресс-Академия», 1992. — 526 с.

54. Асмус В. Архиепископ Марсель Лефевр и католицизм XX века / В. Асмус, прот. // Хрестоматия по сравнительному богословию. — М., 2005. — G. 785-796.

55. Ахманов А. Интеллектуальная интуиция и эстетическое созерцание / А. Ахманов // Антология феноменологической философии в России. — Т. 2 / сост., общая ред., пред. и комм. И.М. Чубарова М., 2000. - С. 69-91.

56. Базен Ж. Барокко и рококо / Ж. Базен; пер. с фр. М.И. Майской, ред. Л.А. Пичкадзе и E.G. Сабашникова. — М.: Слово, 2001.- 288 с.

57. Байбурин А.К. Семиотические аспекты функционирования вещей / А.К. Байбурин // Этнографическое изучение знаковых средств.культуры: Сб. ст. — Л., 1989.-С. 62 -77.

58. Бальтазар Г.У.Раскрытие музыкальной идеи. Опыт синтеза музыки / Г.У. Бальтазар; пер. с нем; М.Кузнецовой; ред. А.Горелов // Богословие и музыка. Три речшо Моцарте / Пер. с нем. -М.,2006: С: 2 -44*.

59. Барвайс Дж., Перри Дж. Ситуация и установки / пер. с англ. В.А. Шлака // . Философия.-Логика. Язык: сб; науч. тр. / сост. и пред. В.В. Петрова; общ. ред. Д.П. Горского и В;В;~Пётрова. М;, 1987. - С. 264^292. "

60. Барокко и классицизм в истории мировой культуры: Материалы Международной научной конференции. СПб.: Санкт-Петербургское философское общество. - 2001. - 214 е. - (Серия «Symposium». Вып. 17)

61. Барон Й. Крест и христианство: теология Креста для человека, Церкви и ее единства / Епископ Й. Барон. СПб.: Алетейя, 2007. - 344 с. -(«Богословская и церковно-историческая библиотека»).

62. Барт Р. Мифологии / Р. Барт; пер. с фр. и пред. С. Зенкина. М.: Издательство им. Сабашниковых, 2004. — 370 с.

63. Барт Р. От произведения к тексту / Р. Барт; пер. с фр. С.И. Зенкина //

64. Барт Р. Избранные работы: Семиотика, поэтика / Р. Барт; пер. с фр.; общ. ред. Г.К. Косикова. М.: Прогресс, 1994а. - С. 413^423.

65. Барт Р. Семантика вещи / Р. Барт; пер. с фр. и вступ. С.С. Зенкина // Р^ Барт; пер. с фр. и вступ. С.С. Зенкина. М., 2003а. - C.416^426.

66. Беркли Дж. Опыт новой теории зрения / Дж. Беркли; пер: А.Ф. Грязнова, Е.Ф. Дебольской, E.G. Лагутина и др.; ред. и вступ. ст. И.С. Нарского // Беркли Дж. Избранные работы! М., 1978а. - С. 49—136.

67. Беркли Дж. Трактат о принципах человеческого знания/Дж. Беркли; пер. А.Ф. Грязнова // Беркли Дж. Избранные работы / пер. Е.Ф: Дебольской; E.G. Лагутина* Г.Г. Майорова и др.;.ред. и вступ. ст. И.С. Нарского. М., 1978Ь. — С.-149-248. : ■ ■ ; : : • - .

68. Беркли Дж. Философские заметки / Дж. Беркли; пер. А.Ф. Грязнова // Беркли Дж. Избранные работы / пер. Е.Ф. Дебольской, Е.С. Лагутина, Г.Г. Майорова и др.; ред. и вступ. ст. И.С. Нарского. М., 1978с. - С. 39^18.

69. Бессмертный Ю.Л. Жизнь и смерть в Средние века / Ю.Л. Бессмертный; отв. ред. А.Я. Гуревич. М.: Наука, 1991. - 240 с.

70. Бибихин В.В. Новый Ренессанс / В.В. Бибихин. М.: МАИК "Наука", 1998.-496 с.

71. Бибихин В.В. Понять другого / В.В. Бибихин // Загадка понимания: сб. ст. М.: Политиздат, 1991. - С. 338-344.

72. Бикман Д., Келлоу Д. Не искажая слова Божия: Принципы перевода и семантического анализа Библии / Д. Бикман, Д. Келлоу. — СПб.: Hoax, 1994. -449 с.

73. Бицилли П.М. Элементы средневековой культуры / П.М. Бицилли; предисл. Б.С. Кагановича. — СПб.: Мифрил, 1995: — 244 с.

74. Блюм X. Каббала и литературная критика / X. Блюм; пер. с англ. Б. Ванникова // Таргум. М., 1990. - Вып. 1. - С. 45-74.

75. Богатырёв А.А. Схемы и форматы индивидуации интенционального начала беллетристического текста / А.А. Богатырёв. Тверь, Тверской государственный университет, 2001. - 197 с.

76. Богатырёв А.А. Элементы неявного смыслообразования в художественном тексте / А.А. Богатырев; рец. Г.И. Богин. Тверь, 1998. — 100 с.

77. Богин Г.И. Субстанциальная сторона понимания текста / Г.И. Богин. — Тверь: Изд-во Тверского ун-та, 1993. — 137 с.

78. Бодрийяр Ж. Общество потребления. Его мифы и структуры / Ж. Бодрийяр; пер. с фр., послесл. Е.А. Самарской. — М.: Культурная революция, 2006. 269 с. - (Мыслители XX века).

79. Бодрийяр Ж. Символический обмен и смерть / Ж. Бодрийяр; пер. с фр. С.Н. Зенкина. М.: Добросвет, КДУ, 2006. - 389 с.

80. Борботько В.Г. Принципы формирования дискурса: От психолингвистики к лингвосинергетике / В.Г. Борботько. М.: КомКнига, 2006. - 288 с.

81. Борисенко А.В. Семиотика интертекстуальности / А.В. Борисенко; науч. ред. В.А. Миловидов. Тверь: Изд-во Тверского гос. ун-та, 2004. — 113 с.

82. Бохеньский Ю. Сто суеверий: Краткий философский словарь предрассудков / Ю. Бохеньский. — М.: Прогресс; 1993. — 183 с.

83. Брагина H.F. Память и язык в культуре / Н.Г. Брагина. — М.: Языки славянских культур, 2007-. 520'с.

84. Бранский В.П. Искусство и философия / В.П. Бранский; рец.: А.С. Кармин, В.В. Ильин. — Калининград, 2000. — 704 с.

85. Браун П. Культ святых: его становление и роль в латинском христианстве /.П. Браун; пер. с англ.; под. ред. С.В. Месяц. -М.: РОССПЭН, 2004. 208 с.

86. Брендлер Г. Мартин Лютер. Теология и революция / Г. Брендлер; Акад. исслед-ий культуры; пер. с нем. М.И. Левиной,; отв. ред. и поел. Л.Т. Мильская. — М.; СПб.: Университетская книга, 2000. 368 с.

87. Брудный А.А. К теории коммуникативного воздействия / А.А. Брудный // Теоретические и прикладные проблемы социальной психологии: сб. М., 1977.-С. 32-49.

88. Брудный А.А. Подтекст и элементы внетекстовых знаковых структур / А.А. Брудный // Смысловое восприятие сообщения в условиях массовой коммуникации. М., 1976. - С. 152-158.

89. Брудный А.А. Психологическая герменевтика / А.А. Брудный; ред. И.В. Пешков, Г.Н. Шелогурова; рец. В.Ф. Петренко, А.П. Назаретян. М.: Лабиринт, 1998.-332 с.

90. Брук К. Возрождение 12 века / К. Брук // Богословие в культуре Средневековья / сб. науч. работ; пер. и комм. А.Н. Панасьева; отв. ред. Л. Лутковский. Киев, 1992. - С. 119-226.

91. Буйе JI. Вмешательство Божие в историю (Исход, Народ Божий, Святой Град, День Ягве) / Л. Буйе; пер. с фр. // О'Библии и Евангелии. Брюссель: Жизнь с Богом, 1988а. - С. 33-49.

92. Буйе Л. Еврейское предание и христианство / Л. Буйе; пер. с фр. // О Библии и Евангелии. — Брюссель: Жизнь с Богом, 1988b. С. 213-218.

93. Буйе Л. Первая Евхаристия на последней вечере / Л. Буйе; пер. с фр. // О Библии и Евангелии. — Брюссель: Жизнь с Богом, 1988с. — С. 221—232.

94. Буйе Л. Проблема культа (Иезекииль и храмовая религия. Ковчег и Шекина) / Л. Буйе; пер. с фр. // О Библии и Евангелии. Брюссель: Жизнь с Богом, 1988d. - С. 83-105.

95. Булгаков С.Н., свящ. Православие: Очерки учения православной Церкви / С.Н. Булгаков. -М.: Терра, 1991. -413 с.

96. Бультман Р. Новый Завет и мифология. Проблема демифологизации новозаветного провозвестия / Р. Бультман; пер. Г.В. Вдовиной // Избранное: Вера и понимание. Т. 1-2 / пер. с нем. М., 2004. - С. 7—187.

97. Бультман P.vПервоначальное христианство в контексте древних религий / пер. с нем. Г.В. Вдовиной // Избранное: Вера и понимание. Т. 1—2 / пер. с нем. М., 2004. - С. 489-642.

98. Бурдах К. Реформация. Ренессанс. Гуманизм / К. Бурдах; пер. М'.И. Левиной, ред. Л.Т. Мильская. М.: РОССПЭН, 2004. - 206 с.

99. Бэском'В'. Мифо-ритуальная теория / В. Бэском // Обрядовая теория мифа: сб. науч. тр. / сост, пер. и пред. А.Ю. Рахманина. — СПб., 2003. — С. 132-156.

100. Ван Дейк Т. А. Язык. Познание. Коммуникация / Т.А. Ван Дейк. — М.: Прогресс, 1989.-310 с.

101. Ванеян С.С. Пустующий трон: Критическое искусствознание Ханса Зедльмайра / С.С. Ванеян. — М.: Прогресс Традиция, 2004. — 404 с.

102. Ванеян С.С. Храм и Грааль в западном Средневековье / С.С. Ванеян // Храм земной и небесный / сост. и пред. Ш.М. Шукуров. — М., 2004. — С. 201 -310.

103. Васильев С.А. Синтез смысла при создании и понимании текста / С.А. Васильев. Киев: Наукова думка, 1988. — 240 с.

104. Вейдле В.В. Умирание искусства / В.В. Вейдле; сост. и послесл. И.А. Доронченкова; комм. И.А. Доронченкова и В.М. Лурье. СПб.: Аксиома -Мифрил, 1996.-332 с.

105. Вендлер 3. Факты в языке / 3. Вендлер; пер. В.А. Плунгяна // Философия. Логика. Язык: Сб. науч. тр. / сост. и пред. В.В. Петрова; общ. ред. Д.П. Горского и В.В. Петрова М., 1987. - С. 293-317.

106. Вежбицкая А. Значение Иисусовых притч / А. Вежбицкая // Семантические универсалии и описание языков. М., 1999. - С. 730-771.

107. Вежбицкая А. Немецкие культурные сценарии: Общественные знаки как ключ к пониманию общественных отношений и культурных ценностей /

108. А. Вежбицкая // Семантические универсалии и описание языков. — М., 1999.-С. 682-727.

109. Вежбицкая А. Речевые акты / А. Вежбицкая // Новое в зарубежной лингвистике: сб. науч. тр.— Вып. 16: Лингвистическая прагматика. — М., 1985.-С. 251-275.

110. Вежбицкая А. Язык, культура, познание / А. Вежбицкая. — М.: Русские словари, 1997.-411 с.

111. Вейз Д.Э. Времена постмодерна / Д.Э. Вейз. — М.: Фонд «Лютеранское наследие», 2002. 240 с.

112. Визгин В.П. Вера и разум: заметки к теме / В.П. Визгин // В перспективе культурологии: повседневность. Язык, общество / Рос. ин-т культурологии; редколл.: О.К.Румянцев (отв. ред.) и др. — М., 2005. 528 с.

113. Виппер Ю.Б. Поэзия барокко и классицизма / Ю.Б. Виппер // Творческие судьбы и история. (О западноевропейских литературах XV! — первой половины XIX века) / Ю.Б. Виппер. М., 1990. - С. 79 - 107.

114. Витгенштейн Л. Заметки о философии и психологии / Л. Витгенштейн. Т. 1. — М.: Дом интеллектуальной книги, 2001. — 185 с.

115. Витгенштейн Л. Философские исследования-/ Л. Витгенштейн // Новое в зарубежной лингвистике: сб. науч. тр. М., 1985. - Вып. 16: Лингвистическая прагматика. — С. 79-128.

116. Витлинская Т.Д. Инзистивная " специфика регулятивных актов* институционально-ритуального общения / Т.Д. Витлинская // Ритуальное пространство культуры: материалы междунар. форума. — СПб:, 2001. — С. 29-32.

117. Вишев И.В. Проблема жизни, смерти и бессмертия человека в истории русской философской мысли / И.В. Вишев; серия "Окна и зеркала". — М., 2005.-432 с.

118. Вёльфлин Г. Классическое искуссство: введение в изучение итальянского Возрождения / Г. Вёльфлин; пер. с нем А.А. Константиновой и В.М. Невежиной. СПб., 1997. - 318 с.

119. Вёльфлин Г. Основные понятия истории искусств / Г. Вёльфлин; пер. с нем. А.А. Франковского. СПб., 1994. - 398 с.

120. Вёльфлин Г. Ренессанс и барокко / Г. Вёльфлин; пер. с нем Е.Г. Лундберга; под ред. Е.Н. Козиной. СПб., 2004. - 288 с.

121. Власов В.Г. Стили в искусстве: Архитектура, графика. Декоративно-прикладное искусство. Живопись, скульптура: Словарь имен / В.Г. Власов. — СПб.: Кольна, 1995. Т 2.: А - Л. - 1996. - 543 с.

122. Войно-Ясенецкий Л. Дух, душа, тело / Л. Войно-Ясенецкий. — Брюссель: Жизнь с Богом,' 1982. — 78 с.

123. Воркачев С.Г. Любовь как лингвокультурный концепт / С.Г. Воркачев. — М.: Гнозис, 2007. 284 с.

124. Вяткина Н. Б. Проблема смысла: Семантика и онтология / Н.Б. Вяткина // Понимание как логико-философская проблема: сб. — Киев, 1982. С. 191— 207.

125. Габричевский А.Г. К вопросу о формальном методе / А.Г. Габричевский // Габричевский А.Г. Морфология искусства / общ. ред. A.M. Кантора. М.: Аграф, 2002а. - С. 17-24.

126. Габричевский А.Г. Язык вещей / А.Г. Габричевский // Габричевский А.Г. Морфология искусства / общ. ред. A.M. Кантора. — М.: Аграф, 2002b. — С. 31-39.

127. Гадамер Х.-Г. Истина и метод / Х.-Г. Гадамер. М: Прогресс, 1988. -699 с.

128. Галеева Н. Л. Основы деятельностной теории перевода / Н.Л: Галеева. — Тверь: Изд-во Тверского ун-та, 1997. 79 с.

129. Гартман Н. К основоположению онтологии / Н.Гартман; пер. с нем. Ю.В. Медведева; под ред. Д.В. Скляднева. СПб.: Наука, 2003. - 639 с.

130. Гартман Н. Эстетика / Н. Гартман; пер. с нем. под ред. А.С. Васильева. Киев: Ника-Центр, 2004. - 639 с.

131. Гаспаров М.Л. Средневековые латинские поэтики в системе средневековой грамматики и риторики / М.Л. Гаспаров // Проблемы литературной, теории в-Византии и Латинском Средневековье: сб. ст. — М., 1985.-С. 91-169.

132. Гаузенглаз К. О характеристике и классификации речевых произведений / К. Гаузенглаз // Новое в зарубежной лингвистике: сб. науч. тр. М., 1978. - Вып. 8. - С. 57-78.

133. Гвардини Р. Апокалипсис — время и вечность / Р. Гвардини; пер. с нем. // Логос / альманах. № 47. - 1992. - М.; Брюссель, 1992. - С. 231-307.

134. Германов В. Религия быта / В. Германов // В.В. Розанов:рго et contra / антология; отв. ред. В.В. Бурлак. В 2 кн. Кн. 2. - С. 251-266.

135. Герцман Е.В. Гимн у истоков Нового Завета / Е.В. Герцман. — М.: Музыка, 1996.-287 с.

136. Герцман Е.В. Языческие и христианские музыкальные древности / Е.В. Герцман. СПб.: ООО «Лебедушка», 2006. - 656 с.

137. Гильдебранд Д. Жизнь и убеждения / Д. фон Гильдебранд; пер. А.И. Смирнова // Новая Вавилонская башня: сб. тр. СПб., 1998а. - С. 87-100.

138. Гильдебранд Д. Кризис веры или кризис культуры? / Д. фон Гильдебранд; пер. А.И. Смирнова // Новая Вавилонская башня: сб. тр. — СПб., 1998b.-С. 73-80.

139. Гильдебранд Д. фон. Метафизика коммуникации / Д. фон Гильдебранд; пер. с нем. СПб.: Алетейя, 2000: - 372 с.

140. Гильдебранд Д. Новая вавилонская башня / Д. фон Гильдебранд; пер. А.И. Смирнова// Новая Вавилонская башня: сб. тр. СПб., 1998. — С. 7—58.

141. Гильдебранд Д. Что такое философия? / Д. фон Гильдебранд; пер. с нем.- СПб.: Алетейя, 1997. 372 с.

142. Гильдебранд Д. фон. Этика / Д. фон Гильдебранд; пер. с нем. СПб.: Алетейя, 2001. - 566 с.

143. Глазунова О.И. Образ и слово в творчестве П.А. Флоренского и JI.C. Выготского / О.И.Глазунова // Антропологические матрицы XX века. JI.C. Выготский П.А. Флоренский / Сост. А.А. Андрюшкова, О.И. Глазуновой, Ю;В. Громыко. - М., 2007. - С. 44 - 47.

144. Глебкин В. В. Ритуал в советской культуре / В.В. Глебкин. М.: Янус-К, 1998.- 167 с.

145. Гоготишвили JI.A. Непрямое говорение / JT.A. Гоготишвили. — М.: Языки славянских культур, 2006. 720 с. - (Studia philologica).

146. Горелов И.Н. Невербальные компоненты коммуникации / И.Н. Горелов; отв. ред. В.Н. Ярцева; Изд. 2-е. М.:КомКнига, 2006. - 112 с.

147. Голан А. Миф и символ / А. Голан; 2-е изд. — М.; Иерусалим. — 1994. — 371 с.

148. Голенищев-Кутузов И.Н. Средневековая латинская литература Италии / И.Н. Голенищев-Кутузов. М.: Наука, 1972. — 308 с.

149. Голубцов А.П. Из чтений по церковной археологии и литургике / А.П. Голубцов. Сергиев Посад, 1918. - 286 с.

150. Гофман И. Закрепление форм деятельности / И. Гофман; пер. с англ. А. Ковалева // Социология вещей: Сб. статей / Под ред. В.Вахштайна. — М., 2006. -С.54- 117.

151. Грайс Г.П. Логика и речевое общение / Г.П. Грайс // Новое в зарубежной лингвистике: сб. науч. тр. — М., 1985. — Вып. 16: Лингвистическая прагматика. — С. 217—237.

152. Греймас А.Ж. Структурная семантика: поиск метода / А.Ж. Греймас; пер. с фр. Л. Зиминой. — М.: Академический проект, 2004. — 366 с.

153. Греймас А.-Ж., Курте Ж. Семиотика: Объяснительный словарь теории языка / А.тЖ. Греймас, Ж. Курте // Семиотика: сб. науч. тр. М., 1983: — С. 412-425.

154. Григорьева.Е.Г. Эмблема: Очерки по теории и прагматике регулярных механизмов культуры / Е.Г. Григорьева. — М.: Водолей Publishers, 2005. — 232 с.

155. Гриненко Г.В. Знак / Г.В. Гриненко // Новая философская энциклопедия: в 4 т. - М., 2001. - Т. 2. - С. 48-50.

156. Гриненко Г.В: Логический анализ категории имени в естественном-языке / Г.В. Гриненко И' Вест. Моск. ун-та. Сер. "Философия". 1995. - № 4. - С. 52-62.

157. Гриненко Г.В. Сакральные тексты и сакральная коммуникация / Г.В1 Гриненко:^— М.: Новый век, 2000. 446 с.

158. Гриненко Г.В. Сакральный текст в структуре коммуникативного акта / Г.В. Гриненко // Современная логика: проблемы теории, истории и применения в науке: материалы V Общеросс. науч. конф. 18 — 20 июня 1998 г.-СПб., 1998.-С. 77-80.

159. Гудмен Н. Способы создания миров / Н. Гудмен; пер. с англ. А.Л. Никифорова, Е.Е. Ледникова, М.В. Лебедева, Т.А. Дмитриева. — М., 2001. — С.116-257.

160. Гумбольдт В. Язык и философия культуры / В. Гумбольдт. — М.: Прогресс, 1985.-451 с.

161. Гуревич А.Я. История историка / А.Я. Гуревич; науч. ред. Г.Э. Великовская. -М.: РОССПЭН, 2004.-288 с.

162. Гуревич А.Я. Категории средневековой культуры / А.Я. Гуревич // Избранные труды / отв. ред. Е.Э. Носенко. — В 2 тт. — Т. 2. — С. 17—262.

163. Гуревич А.Я. Средневековый мир: культура безмолвствующего большинства / А.Я. Гуревич. — М.: Искусство, 1990. — 396 с.

164. Гуренко Е.Г. Проблемы художественной интерпретации (философский анализ) / Е.Г. Гуренко; отв. ред. М.Ф. Овсянников, В.В. Целищев. — Новосибирск: Наука, 1982. — 256 с.

165. Гусейнов Г.Ч. Карта нашей родины: идеологема между словом и телом / Г.Ч. Гусейнов. -М.: ОГИ, 2005. 214 с.

166. Гуссерль Э. Идеи к чистой феноменологии и феноменологической философии / Э. Гуссерль. М.: Лабиринт, 1994. — 112 с.

167. Даммит М. Что такое теория значения / М. Даммит; пер. А.Л. Никифорова и В.Н. Переверзева // Философия. Логика. Язык: сб. науч. тр. / сост. и пред. В.В. Петрова; общ. ред. Д.П. Горского и В.В. Петрова М., 1987.-С. 127-212.

168. Дасса Ф. Барокко: архитектура между 1600 и 1750 годами / Ф. Дасса; пер. с фр. Е. Мурашкинцевой. М., 2004. - 159 с.

169. Делез Ж. Складка. Лейбниц и барокко / Ж. Делез; пер. с фр. М.: Логос, 2003.-264 с.

170. Делез Ж. Логика смысла / Ж. Делез; пер. с фр. Я.И. Свирского // Делез Ж. Логика смысла; Фуко М. Философский театр / пер. с фр. Я.И. Свирского; науч. ред. А.Б. Толстов М.; Екатеринбург, 1998. - С. 13-440.

171. Делюмо Ж. Грех и страх / Ж. Делюмо; пер. с фр. И.Б. Иткина, Е.Э. Лямина, Е.И. Лебедева, А.Г. Пазельской; отв. ред. В.В. Харитонов. — Екатеринбург: Изд-во Уральского ун-та, 2003. 752 с.

172. Деррида Ж. Вокруг вавилонских башен / Ж. Деррида; пер. с фр. В.Е. Лапицкого. — СПб.: Академический проект, 2002. — 111 с.

173. Деррида Ж. Письмо и различие / Ж. Деррида; пер. с фр: под ред. В. Лапицкого. СПб.: Академический проект, 2000. - 428 с.

174. Десимон Р. Варфоломеевская ночь и парижская "ритуальная* революция" / Р. Десимон; пер. с фр. П.Ю. Уварова // Варфоломеевская ночь: событие и споры: сб. статей / отв. ред. П.Ю/Уваров. — М., 2001. — С. 138— 189.

175. Дёгтева Л.В. Будущее западного христианства: назад к Св. Фоме! / Л.В. Дёгтева // Покров / альманах. Вып. 7. — М., 2000. - С. 65-75.

176. Джуссани Л. Религиозное чувство / Л. Джуссани; пер. с ит. Е. Глинки. — М.: Христианская Россия, 2004. 186 с.

177. Долгопольский С.Б. Риторики Талмуда / С.Б. Долгопольский. СПб.: Петербургский еврейский ун-т, 1998. — 248 с.

178. Дридзе Т.М. Текстовая деятельность в структуре социальной коммуникации: Проблемы семиосоциопсихологии / Т.М. Дридзе. — М.: Наука, 1984.-268 с.

179. Дэвидсон Д. Общение и конвенциональность / Д. Дэвидсон; пер. Е.В. Зиньковского // Философия. Логика. Язык: сб. науч. тр. / сост. и пред. В.В.Петрова; общ. Ред. Д.П.Горского и В.В. Петрова. М., 1987. - С. 213233.

180. Дюркгейм Э. Элементарные формы религиозной жизни / Э. Дюркгейм; пер. с фр // Мистика. Религия. Наука: сб. тр. / пер: с англ., нем., фр; сост. и общ. ред. А.Н. Красникова. М., 1998. - С. 174-230.

181. Ерёмина В.И. Ритуал и фольклор / В.И. Еремина; отв. ред. А.А. Горелов. — Ленинград: Наука, 1991. 206 с.

182. Ермонская В.В. Советская мемориальная скульптура. /В.В. Ермонская. -М.: Советский художник, 1979. — 214 с.

183. Ермонская В.В., Нетунахина Г.Д., Попова Т.Ф. Русская мемориальная скульптура / В.В. Ермонская, Г.Д. Нетунахина, Т.Ф. Попова; общ. подг. В.В. Ермонской. М.: Советский художник, 1978. — 312 с.

184. Есаулов И.А. Иконичность визуальной доминанты в русской словесности / И. Есаулов // Икона и образ, иконичность и словесность: Сб. науч. ст. / Сост. В.В. Лепахин. М., 2007. - С. 198 - 221.

185. Ефимов И. Современное харизматическое движение сектантства / И. Ефимов, свящ. М., 1995. - 319 с.

186. Ефремова Ю.В. Византийская алтарная преграда 5—15 веков / Ю.В. Ефремова. — Тверь: Славянский мир, 2004. — 50 с.

187. Живов В.М. Богословие иконы в первый период иконоборческих споров / В.М. Живов // Разыскания в области истории и предыстории русской культуры / В.М. Живов. М.: Языки славянской культуры, 2002а. — С. 40— 72.

188. Живов В.М. Двоеверие и особый характер русской культурой истории / В.М; Живов // Разыскания в области истории и предыстории русской культуры / В.М. Живов. — М.: Языки славянской культуры, 2002b. — С. 306— 318.

189. Живов В.М. Культурные реформы в системе преобразований Петра I / В.М.-Живов // Разыскания в области истории и предыстории русской культуры / В.М. Живов. — М.: Языки славянской культуры, 2002с. - С. 381438.

190. Живов В.М. "Мистагогия" Максима Исповедника и развитие византийской теории образа / В.М. Живов // Разыскания в области истории и предыстории русской культуры / В.М. Живов. М.: Языки славянской культуры, 2002d. — С. 15-39.

191. Живов В.М. Особенности рецепции византийской культуры в древней Руси / В.М. Живов // Разыскания в области истории и предыстории русской культуры / В.М. Живов. М.: Языки славянской культуры, 2002е. -С. 73-115.

192. Живов В.М. Церковные преобразования в царствование Петра Великого / В.М. Живов // Разыскания в области истории и предыстории русской культуры / В.М. Живов. Mi: Языки славянской культуры, 2002f. — С. 364— 380.

193. Живов В. М. Язык и культура в России 18 в. / В.М. Живов М.: Языки русской культуры, 1996. - 590 с.

194. Жизнь человека перед лицом Смерти: Сб. / сост. А. Лоргус, свящ. М.: Индрик, 2006.-456 с.

195. Жильсон Э. Живопись и реальность / Э. Жильсон; пер. с фр. Н.Б. Маньковской. М.: РОССПЭН, 2004. - 368 с.

196. Забияко А.П. Феноменология и аксиология святого в философии религии М. Шелера / А.П. Забияко // Вест. Амур, ун-та. Сер. Гуманитарные науки.-Благовещенск, 2001.-Вып. 12.-С. 19-21.

197. Зассе Г. На том стоим: кто такие лютеране / Г. Зассе; пер. с нем. К. Комарова; под ред. А. Комарова. СПб.: Андреев и согласие, 1994. — 232 с.

198. Зедльмайр Г. Искусство и истина: теория и метод истории искусства / Г. Зедльмайр; .пер. с нем. Ю.Н. Попова; поел. В.В. Бибихина. СПб.: аксиома, 2000. - 272 с.

199. Зедльмайр X. Революция современного искусства / X. Зедльмайр; пер. с нем. С.С. Ванеяна // X. Зедльмайр. Утрата середины / пер. с нем. С.С. Ванеяна. М., 2008а. - С.245 - 368.

200. Зедльмайр X. Смерть света / X. Зедльмайр; пер. с нем*. С.С. Ванеяна // X. Зедльмайр. Утрата середины / пер. с нем. С.С. Ванеяна. М., 2008b. -С.245-368.

201. Зедльмайр X. Утрата середины. Изобразительное искусство XIX и XX веков как симптом и символ времени / X. Зедльмайр; пер. с нем. С.С. Ванеяна // X. Зедльмайр. Утрата середины / пер. с нем. С.С. Ванеяна. — М., 2008с.-С.31 -241.

202. Земская- Ю.Н. К проблеме определения термина "дискурс" / Ю.Н. Земская' // Человек. Коммуникация. Текстгсб. ст. Барнаул., 2000. - Вып. 4. -С. 127-135.

203. Зенкин С. О сакральном — для профанов /-С. Зенкин -// Иностранная-литература. 1997. - № 6. - С. 242-250:

204. Зернецкий П.В. Построение проповеди: современная евангелистская гомилетическая перспектива / П.В. Зернецкий // Язык и культура: Материалы IV междунар. конф. Киев, 1996. — Ч. 2. - С. 72-78.

205. Зёдерблом Н. Становление веры в Бога / Н. Зёдерблом; пер. с нем. // Мистика. Религия. Наука: сб. тр. / пер. с англ., нем., фр; сост. и общ. ред. А.Н. Красникова. -М., 1998. С. 262-313.

206. Иванов Вяч.Вс. О последовательности животных в обрядовых фольклорных текстах / Вяч.Вс. Иванов // Из работ московского семиотического круга / сост. и вступ. ст. Т.М. Николаевой. — М.: Языки русской культуры, 1997. 339-343.

207. Иванов Вяч.Вс. Очерки по предыстории и истории семиотики / Вяч.Вс. Иванов // Вяч. Вс. Иванов. Избранные труды по семиотике и истории культуры. В 2 т. / Вяч.Вс. Иванов. — М.: Школа "Языки русской культуры", 1998а.-Т. 1.-С. 605-811.

208. Иванов Вяч.Вс. Эстетика Эйзенштейна / Вяч.Вс. Иванов // Вяч. Вс. Иванов. Избранные труды по семиотике и истории культуры. — В 2 т. /

209. Вяч.Вс. Иванов. — М.: Школа "Языки русской культуры", 1998b. — Т. 1. — С. 143-380.

210. Иванов В.В., Топоров В.Н. Славянские языковые моделирующие семиотические системы (древний период) / В.В. Иванов, В.Н. Топоров. — М., 1965. 246 с.

211. Иванова Н.В. О религии и Религиозных войнах / Н.В. Иванова // Варфоломеевская ночь: событие и споры / сб. статей; отв. ред. П.Ю. Уваров. -М., 2001.-С. 226-237.

212. Игумен Андроник (А.С. Трубачев). Философия культа о. Павла Флоренского / А.С. Трубачев // Антропологические матрицы XX века. JI.C. Выготский П.А. Флоренский / Сост. А.А. Андрюшкова, О.И. Глазуновой, Ю.В. Громыко. - М., 2007. - С. 199 - 204.

213. Иеротопия. Создание сакральных пространств в Византии и Древней Руси: Сб. науч. тр. / Ред.-сост. A.M. Лидов. М.: Индрик, 2006. — 764 с.

214. Ильин И.А. Аксиомы религиозного опыта / И.А. Ильин; сост. и авт. вступ. ст. И.А. Смирнов. — М.: ТО «Рарогг», 1993. — 448 с.

215. Ильин И.В. Словарь терминов- французского структурализма / И.В. Ильин // Структурализм: "за" и "против": сб. науч. тр. — М., 1975. С. 450461.

216. Ингарден Р. Введение в феноменологию Эдмунда Гуссерля / Р. Ингарден; пер. А. Денежкина и В. Куренного. — М.: Дом интеллектуальной книги, 1999а.-224 с.

217. Ингарден Р: О произведении архитектуры / Р. Ингарден; пер. с польск. ^ А. Ермилова и Б. Фёдорова // Исследования по эстетике // пер. с польск. А. Ермилова и Б. Фёдорова; ред. А. Якушева. — М., 1962а. — С. 203—260.

218. Ингарден Р. О структуре картины / Р. Ингарден; пер. с польск. А. Ермилова и Б. Фёдорова // Исследования по эстетике // пер. с польск. А. Ермилова и Б. Фёдорова; ред. А. Якушева. — М., 1962b. С. 274-402.

219. Ингарден Р. Очерки по философии литературы / Р. Ингарден; пер. с польск. А. Ермилова и Б. Фёдорова; ред. А. Якушев. — Благовещенск: Благовещенский гуманитарный колледж, 1999b. 202 с.

220. Иоанн Дамаскин. Три защитительных слова против порицающих святые иконы или изображения / Иоанн Дамаскин; пер. с греч. А. Бронзова. — М.: Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 1993. — 168 с.

221. Исаев С.А. Бог-инкогнито и Бог-аноним в теологии Серена Кьеркегора / С.А. Исаев // Мир Кьеркегора / общ. ред., пред., пер. с датск. А. Фришмана. — М., 1994.-С. 61-74.

222. Каган М.С. Проблема барокко в искусствознании и культурологи / М.С. Каган // Барокко и классицизм в истории мировой культуры. Материалы международной научной конференции. СПб., 2001. - С. 102 - 120. — (Серия «Symposium» Вып. 17)

223. Казанцева С. Иконичность как онтологическое основание символического образа в иконописи / С. Казанцева // Икона и образ, иконичность и словесность: Сб. науч. ст. / Сост. В.В. Лепахин. М., 2007. -С. 165 -178.

224. Камчатнов A.M. История и герменевтика славянской Библии / A.M. Камчатнов. М.: Наука, 1998.- 223 с.

225. Карасик В.И. Языковой круг: личность, концепты, дискурс / В.И. Карасик; рец.: С.Г. Воркачёв, М.Л. Макаров, В.М. Савицкий. М.: Гнозис, 2004.-390 с.

226. Караулов Ю.Н. Русский язык и языковая личность / Ю.Н. Караулов. Изд. 4-е. М.: Едиториал УРСС, 2004. - 261 с.

227. Карсавин Л.П. Католичество / Л.П. Карсавин. Петроград: Огни, 1918. - 136 с.

228. Карсавин Л. П. Философия истории / Л.П. Карсавин. — СПб.: Комплект, 1993.-350 с.

229. Касавин И.Т. К понятию предельного опыта / И.Т. Касавин // Разум и экзистенция: сб. науч. раб: / ред. колл. И.Т. Касавин, В.Н. Порус, В. Депперт и др. СПб., 1999. - С. 388^100.

230. Кацнельсон С.Д. Содержание слова, значение и обозначение / С.Д. Кацнельсон; общ. ред. В.М. Жирмунского, М.М. Гухмана, С.Д. Кацнельсона.

231. Изд. 2-е. Ml: Едиториал УРСС, 2004. - 108 с.

232. Кибрик А.А. Когнитивные исследования по дискурсу / А.А. Кибрик // Вопросы языкознания. 1994. - № 5. - С. 126-139:

233. Кирющенко В;В! Язык нзнак-В прагматизме / В.В. Кирющенко. — СПб.: -Издательство Европейского университета, 2008. 199 с.

234. Киянченко Н.В. Актиния и лотос: протохрам синтоизма и буддийский храмовый комплекс / Н.В. Киянченко // Храм земной и небесный / сост. и пред. Ш.М. Шукуров. М., 2004. - С. 87 - 200.

235. Клакхон К. Мифы и обряды: общая теория / Обрядовая теория мифа: сб. науч. тр. / сост, пер. и пред. А.Ю. Рахманина. СПб., 2003. — 216 с.

236. Клеман О. Отблески света: православное богословие красоты / О. Клеман; пер. с фр. У. Бикбау; науч. ред. и предисл. И. Языкова. — М.:Библейско-богословский институт, 2004. — 94 с.

237. Клемен К. Жизнь мёртвых в религиях человечества / К. Клемен; пер. с нем., комм. Е.А. Махов. М.: Intrada, 2002. - 221 с.

238. Климков О.С. К психологии религиозной обрядности // Ритуальное пространство культуры: материалы междунар. форума. СПб., 2001. - С. 209-211.

239. Кобозева И.М. Лингвистичская семантика: учебник / И.М. Кобозева. 2-е изд. -М.: Едиториал УРСС, 2004. 350 с.

240. Козаржевский А.Ч. Источниковедческие проблемы раннехристианской литературы / А.Ч. Козаржевский. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1985. — 146 с.

241. Козлов М. Post Vaticanum II / М. Козлов, прот. // Хрестоматия по сравнительному богословию. — М., 2005. С. 318 — 324.

242. Колшанский Г. В. Контекстная семантика / Г.В. Колшанский. — М.: Наука, 1980.-147 с.

243. Колязин В.Ф. От мистерии к карнавалу: Театральность немецкой религиозной и площадной сцены раннего и позднего Средневековья / В.Ф. Колязин. — М., Гос. ин-т искусствознания Мин-ва культуры РФ, 2002. — 208 с.

244. Кондильяк Э.Б. Опыт о происхождении человечества / Э.Б. Кондильяк; пер. с фр. // Сочинения / общ. ред., вступ. ст. и прим. В.М. Богуславского. — В»2 т.-М., 1980:-Т. 1.-334 с.

245. Конева JI.A., Булгаков С.Н. Ритуал в культуре // Ритуальное пространство культуры: материалы междунар. форума. — СПб., 2001. — С. 41-43.

246. Коновалова Н.И. Сакральный текст как лингвокультурный феномен: Автор, дисс. доктора филол. наук / Н.И. Коновалова. М.: МГОУ, 2007. — 46 с.

247. Конфессионализация в Западной и Восточной Европе в раннее Новое Время: сб. докл. русско-немецкой научной конф. / под. ред. А.Ю. Прокопьева; на русск. и нем. яз. — СПб.: Алетейя, 2004. 202 с.

248. Колосов Н.Е. Как думают историки / Н.Е. Кбпосов. — М.: Новое литературное обозрение, 2001. — 326 с.

249. Корет Э: Основы метафизики / Э. Корет; пер. с нем. В. Терлецкого. — Киев: Тандем, 1998. 248 с.

250. Кравецкий А.Г., Плетнёва" А.А. История церковнославянского языка в России (конец 19-20 в.) / А.Г. Кравецкий, А.А. Плетнёва; отв. ред A.M. Молдаван. М.: Языки русской культуры, 2001. — 398 с.

251. Красных В.В. Основы психолингвистики и теории коммуникации / В.В. Красных; ред. С.И. Панов. М., 2001. —270 с.

252. Красных В.В. "Свой" среди "чужих": миф или реальность? / В.В. Красных. — М.: Гнозис, 2003. — 375 с.

253. Крейдлин Г.Е. Невербальная семиотика / Г.Е. Крейдлин. — М.: Новое литературное обозрение, 2004. — 582 с.

254. Крестинский С.В. Тишина, пауза, молчание / С.В. Крестинский // Прагматика и логика дискурса: межвуз. сб. науч. тр. / ред. И.П. Сусов, В.И. Троянов, О.И. Герасимова и др. — Ижевск, 1991. С. 48—54.

255. Крёбер A.JI. Стиль культуры / A.JI. Крёбер // Избранное: Природа культуры / A.JI. Крёбер. — М.: «Российская политическая энциклопедия», 2004.-С. 234-326.

256. Крёбер A.JI. Стиль и цивилизация / A.JI. Крёбер // Культурология: Дайджест; РАН. ИНИОН; ред. И.Л. Галинская. М., 2001. - № 1(16). - С. 57 -82.

257. Кристева Ю. Душа и образ // Интенциональность и текстуальность: сб. науч. тр. Томск, 1998. - С. 253-277.

258. Кристева Ю. Читая Библию // Интенциональность и текстуальность: сб. науч. тр. Томск, 1998. - С. 278-288.

259. Крузе Д. Монархическая власть и таинство смысла: сообщение о Варфоломеевской резне / Д.Крузе; пер. с фр. С.К. Цатуровой и П.Ю. Уварова // Варфоломеевская ночь: событие и споры: сб. статей / отв. ред. П.Ю. Уваров. М., 2001. - С. 102-137.

260. Кудрявцев А.И., Шкода Г.Н. Александро-Невская Лавра: архитектурный ансамбль и памятники некрополей / А.И. Кудрявцев, Г.Н. Щкода; рец. Л.Н. Шапошникова. Л., 1986.

261. Кузнецов В. Г. Герменевтика и гуманитарное познание / В.Г. Кузнецов. -М.: Изд-во Моск. ун-та, 1991. 191 с.

262. Культура эпохи Возрождения и Реформация: сб. статей / отв. ред. В.И. Рутенбург. Л:, Академия наук СССР; Научный совет по истории мировой культуры, 1981. - 266 с.

263. Кунцевич Л.З. В^чём ложь баптизма? / Л.З. Кунцевич. Харьков, 1910. — 25 с.

264. Кунцлер М. Литургия Церкви / М. Кунцлер; пер. с нем. Е. Верещагина; под ред. Е. Гейнрихса. — В'З кн. М.: Христианская Россия, 2000.

265. Курикалов ЮЛ. Логос, образ, символ ~ / Ю.Л. Курикалов. // Семиодинамика: труды семинара / под ред. В.Г. Баранцева. — СПб.: Изд-во Общества Ведической культуры, 1994. С. 30-46.

266. Кутковой B.C. О^ соотношении символа,- метафоры и аллегории в православной культуре* / B.C. Кутковой Есаулов // Икона и образ, иконичность и словесность: Сб. науч. ст. / Сост. В.В. Лепахин. М., 2007. — С. 58 - 74.

267. Куценков П.А. Рассеивание и конвергенция / П.А. Куценков // Храм земной и небесный / сост. и предисл. Ш.М. Шукуров. — М., 2004. — С. 25 — 86.

268. Кучмаева И.К., Громов М.Н. Культура как способ общения / И.К. Кучмаева, М.Н. Громов // Труды ГАСК. — Вып. 2.: Мир культуры. М.: ГАСК, 2000. - С.З - 7.

269. Кырлежев А.И. Культ религиозный / А.И. Кырлежев // Новая философская энциклопедия: в 4 т. — М., 2001. — Т. 2. — С. 340.

270. Кюнг Г. Вольфганг Амадей Моцарт / Г. Кюнг; пер. с нем. М.Кузнецовой; ред. А.Горелов // Богословие и музыка. Три речи о Моцарте / Пер. с нем. М., 2006. - С. 78 - 146.

271. Лазебник Ю.С. Мир, язык, текст (полистилистическая модель мира) / Ю.С. Лазебник // Общая стилистика и филологическая герменевтика. — Тверь, 1991.-С. 68-80.

272. Лакан М.-Ф. Культ / М.-Ф. Лакан // Словарь библейского богословия / Ред. К. Леон-Дюфур. — Брюссель, 1990. — С. 513-520.

273. Лакофф Д. Женщины, огонь и опасные вещи: что категории языка говорят нам о мышлении / Д. Лакофф; пер. с англ. Д.Б. Шатуновского. — М.: Языки русской культуры, 2004. — 792 с.

274. Ланц Г.Э. Ступени сознания в его отношении к смерти и бессмертию (Феноменологический очерк) / Г.Э. Ланц // Антология феноменологической философии в России / сост., общая ред., пред. и комм. И.М. Чубарова — М., 2000.-Т. 2.-С. 373-392.

275. Лапина Т.С. Философия культуры: вариант понимания / Т.С. Лапина; рец. В.И. Добрынина, Н.Ф. Бучило. М., 2003. - 255 с.

276. Лебедев В.Ю. Литургический ритуал в культуре: семантика и прагматика / В.Ю. Лебедев В.Ю.; рец. Б.Л. Губман и В.В. Фёдоров. — Тверь: ГЕРС, 2005.-244 с.

277. Лебедев В.Ю: Метасмысл "двоемирие" как один из ведущих конструктов религиозного освоения мира // Понимание как усмотрение и построение смыслов: сб. науч. ст. Тверь, 1996. - С. 14-20.

278. Лебедев В.Ю. Модель семиотического дрейфа в описании христианского религиозного ритуала / В.Ю. Лебедев // Полигнозис. — 2008. — №1.- С. 54-65.-. ~ . .

279. Лебедев В.Ю. Протестантские таинства:-История, теология, семиотика / В.Ю. Лебедев псевд. Маркелов Д.П. - Тверь: ГЕРС, 1999. - 55 с.

280. Лебедев В.Ю. Семиотические регистры и текстовый иконизм в семиотике русского романтизма / В.Ю. Лебедев // Полигнозис. 2004. — № 2. - С. 122- 135.

281. Лебедев В.Ю. Явление "уподобления смыслов" в сакральных текстах // Человек. Коммуникация. Текст: сб. тез. II Всерос. науч. семинара. — Барнаул, 1998. Вып. 2. - Ч. 2. - С. 9-10.

282. Лебедев М.В., Черняк А.З. Онтологические проблемы референции / М.В. Лебедев, А.З. Черняк. М., 2001. - 344 с.

283. Леви-Брюль Л. Мистический опыт и символы первобытных людей / Л. Леви-Брюль; пер. с фр. // Мистика. Религия. Наука: сб. тр. / пер. с англ., нем., фр; сост. и общ. ред. А.Н. Красникова. М., 1998. — С. 332—357.

284. Левинтова Е.Н. Существующие и возможные герменевтические подходы к вопросу о жанре / Е.Н. Левинтова // Общая стилистика и филологическая герменевтика. — Тверь, 1991. — С. 8-10.

285. Леонтьева И.П. Символ в контексте культуры: Дис.канд. филос.наук / И.П. Леонтьева. М.: МГУКИ, 2003. - 189 с.

286. Лепахин В.В. Икона и иконичность / В.В. Лепахин. — М., 2002. — 2-е изд. — 397 с.

287. Лиценбергер О.А. Римско-католическая Церковь в России: история и правовое положение / О.А. Лиценбергер; рец. Б. Чаплицкий. — Саратов, Поволжская Академия государственной службы, 2001. — 384 с.

288. Ло Д. Объекты и пространства / Д. Ло; пер. с англ. В. Вахштайна // Социология вещей: Сб. статей / под ред. В.Вахштайна. М., 2006. - С.223 -243.

289. Лобковиц Н. К вопросу о "внутреннем мире" / Н. Лобковиц // Разум и экзистенция: сб. науч. раб. / ред. колл.: И.Т. Касавин, В.Н. Порус, В. Депперт и др. СПб., 1999. - С. 340-360.

290. Лосев А.Ф. Диалектика мифа / А.Ф. Лосев // Философия. Мифология. Культура: сб. работ. -М., 1991а. С. 21-186.

291. Лосев А.Ф. Логика символа / А.Ф. Лосев // Философия. Мифология. Культура: сб. работ. -М., 1991b. С. 247-274.

292. Лотман Ю.М. Внутри мыслящих-миров. Человек-текст-семйосфера— история / Ю.М. Лотман; пред. Вяч.Вс. Иванова. М., 1996. — 464 с.

293. Лотман Ю.М. Динамическая модель семиотической системы / Ю.М. Лотман // Лотман Ю.М. Избранные статьи / Ю.М. Лотман. — В 3 т. — Таллинн, 1993а. Т. 1. - С. 90-101.

294. Лотман Ю.М. Заметки о художественном пространстве / Ю.М. Лотман // Лотман Ю.М. Избранные статьи / Ю.М. Лотман. В 3 т.— Таллинн, 1993b.-Т. 1.-С. 448-463.

295. Лотман Ю. М. История и типология русской культуры / Ю.М. Лотман — СПб.: Искусство, 2002. 765 с.

296. Лотман Ю.М. К построению теории взаимодействия культур (семиотический аспект) / Ю.М. Лотман // Лотман Ю.М. Избранные статьи / Ю.М. Лотман. В 3 т. - Таллинн, 1993с.-Т. 1.-С. 110-120.

297. Лотман Ю.М. О двух моделях коммуникации в системе культуры / Ю.М. Лотман // Лотман Ю.М. Избранные статьи / Ю.М. Лотман. В 3 т. -Таллинн, 1993d.- Т. 1. - С. 76-89.

298. Лотман Ю.М. О проблеме барокко. / Ю.М. Лотман // IV Международный съезд славистов. Материалы дискуссии. М., 1962. - Т.1. — С. 276-277.

299. Лотман Ю.М. О семиосфере / Ю.М. Лотман // Лотман Ю.М. Избранные статьи / Ю.М. Лотман. В 3 т. - Таллинн, 1993е. - Т. 1. - С. 11— 24.

300. Лотман Ю.М. Риторика / Ю.М. Лотман // Лотман Ю.М. Избранные статьи / Ю.М. Лотман. В 3 т.- Таллинн, 1993f. - Т. 1. - С. 167-183.

301. Лотман Ю. М. Семиосфера / Ю.М. Лотман СПб.: Искусство, 2001. -703 с.

302. Лотман Ю.М. Семиотика культуры и понятие текста / Ю.М. Лотман // Лотман Ю.М. Избранные статьи / Ю.М. Лотман. В 3 т.- Таллинн, 1993g. — Т. 1.-С. 129-132.

303. Лотман Ю.М. Театральный язык и живопись (к проблеме иконической риторики) / Ю.М. Лотман // Лотман Ю.М. Избранные статьи / Ю.М. Лотман.-В 3 т.-Таллинн, 1993h. — Т. З.-С. 308-315.

304. Лотман Ю.М. Текст и полиглотизм культуры / Ю.М. Лотман // Лотман Ю.М. Избранные статьи. / Ю.М. Лотман. В 3 т.- Таллинн, 1993i. — Т. 1.-С. 142-147.

305. Лотман Ю.М. Текст и структура аудитории / Ю.М. Лотман // Лотман Ю.М. Избранные статьи / Ю.М. Лотман. В 3 т.- Таллинн, 1993j. - Т. 1. — С. 161-166.

306. Лощевский К.В. Акт именования и его место в общей структуре опыта (Платон. "Кратил". 416 а-е) / К.В. Лощевский // Метафизические исследования: альманах / гл. ред. Б.Г. Соколов — СПб.: Алетейя, 1999. -Вып. 12. С. 79-83.

307. Лучинский Ю.В. Жанр видений в структуре "Церковной истории" Беды Достопочтенного / Ю.В. Лучинский // Филология. — 1996. — № 9. — С. 4043.

308. Лэнг Э. Становление религии / Э. Лэнг; пер. с англ. // Мистика. Религия. Наука: сб. тр. / пер. с англ., нем., фр; сост. и общ. ред. А.Н. Красникова. -М., 1998. С. 46-81.

309. Любак А. де. Драма атеистического гуманизма / А. де Любак; пер. с фр. Милан; М.: Христианская Россия, 1997. - 301 с.

310. Любак А. де. Католичество: Социальные аспекты догмата / А. де Любак. Брюссель: Жизнь с Богом, 1992. — 397 с.

311. Маграт А. Богословская мысль Реформации / А. Маграт; пер. с англ. В.В. Петлюченко; отв. ред. С.В. Санников. Одесса: ОБШ «Богомыслие», 1994.-316 с.

312. Макаров М.Л. Основы теории дискурса / М.Л. Макаров; пред. В.И. Карасик. М.: Гнозис, 2003. - 280 с.

313. Маккенни P. XVI век. Европа. Экспансия и конфликт / Р. Маккенни; пер. с англ. С.Б. Володиной. М.: РОССПЭН, 2004. - 479 с.

314. Маклюен М. Понимание медиа: внешние расширения человека / М. Маклюэн; пер. с англ. В. Николаева, закл. ст. В. Вавилова. — М.; Жуковский: "КАНОН-пресс-Ц", 2003. 464 с.

315. Малиновский Б. Научная теория культуры / Б. Малиновский; пер. с англ. И.В. Утехина; сост. и вступ. ст. А.К. Байбурина. 2-е изд. М., 2005. -184 с.

316. Мамардашвили М.К., Пятигорский A.M. Символ и сознание / М.К. Мамардашвили, A.M. Пятигорский; общ. ред. Ю.П. Сенокосова. М., 1997. - 224 с.

317. Мануччи В. Библия Слово Божие / В. Мануччи; пер. с ит. Д. Каппалет. -М.: Б.и., 1996.-427 с.

318. Марков Б.В. Знаки бытия / Б.В. Марков; ред. В.М. Камнев, Ю.В. Петров, К.А. Сергеев и др. СПб.: Наука, 2001. -566 с.

319. Марсель Г. О понятиях действия и личности / Г. Марсель; пер. с фр. В.П. Большакова и В.П. Визгина // Марсель F. Опыт конкретной философии / Г. Марсель; пер. с фр. В.П. Большакова и В.П. Визгина; пред. В.П. Визгина. -М., 2004.-С. 84-95.

320. Мартемьянов Ю.С., Шрейдер Ю.А. Ритуалы самоценное поведение / Ю.С. Мартемьянов, Ю.А. Шрейдер // Социология культуры: сб. науч. ст. — М., 1975. - Вып. 2. - С. 113-139.

321. Мартинейдл Э. Готика / Э; Мартинейдл; пер. А.Н. Богомякова; ред. Е.С. Сабашникова.-М.: Слово, 2001.-288 с.

322. Мауро Т. де. Введение в семантику / Т. де Мауро; пер. с ит: Б. Нарумова. — М.: Дом интеллектуальной книги, 2000. 234 с.

323. Махлина С.Т. Семиотика сакрально-религиозных представлений / С.Т. Махлина — СПб.: Алетейя, 2008. 172 с. - (Миф. Религия. Культура).

324. Мелехов Д.Е. Из писем / Д.Е. Мелехов // Психиатрия и актуальные проблемы духовной жизни. — М.: Свято-Филаретовская московская высшая православно-христианская школа, 1997.-Изд. 2. — С. 62-68.

325. Memento vivere, или помни о смерти: Сб. статей / Общ. ред. B.JI. Рабиновича и М.С. Уварова. М.: Academia, 2006. - 400с.

326. Местр Ж. де Письма русскому дворянину об испанской инквизиции / Ж. де Местр // Сочинения / Ж. де Местр; пер. с фр. А.П. Шурбелева. СПб., 2007.-С. 141-267.

327. Мечковская Н. Б. Язык и религия / Н.Б. Мечковская — М.: ФАИР, 1998. -350 с.

328. Миловидов В.А. Введение в семиологию / В.А. Миловидов. — Тверь: Тверской гос. ун-т., 2003. — 176 с.

329. Миловидов В.А. От семиотики текста к семиотике дискурса / В.А. Миловидов. Тверь: Тверской государственный университет, 2000. — 98 с.

330. Мильман В.Э. Цель как способ проектирования деятельности / В.Э. Мильман // Системные исследования: Ежегодник. — 1986. — М.: Наука, 1987.-С. 102-123.

331. Миронова Н.Н. Дискурс-анализ оценочной семантики / Н.Н. Миронова -М.: Тезаурус, 1997. 156 с.

332. Мисюров Д.А. Политика и символы / Д.А. Мисюров. М.: РИП-холдинг, 1999.- 124 с.

333. Мисонжников Б.Я. Феноменология текста / Б.Я. Мисонжников; рец. Р.Ю. Данилевский, К.А. Рогова, Ю.Н. Солонин. СПб.: С.- Петербургский гос. ун-т, 2001.-490 с.

334. Митрохин JI.H. Баптизм: история и современность / JI.H. Митрохин. — СПб.: РХГИ, 1997.-480 с.

335. Михайлов А.В. Поэтика барокко: завершение риторической эпохи / А.В. Михайлов // Историческая поэтика. Литературные эпохи и типы художественного сознания: М., 1994. - С. 326 - 391.

336. Моль А. Социодинамика культуры / А. Моль; пер. с фр.; вступ. ст., ред. и прим. Б.В. Бирюкова; Р.Х. Зарипова, С.Н. Плотникова. — М.: КомКнига, 2005. Изд. 2-е. - 416 с.

337. Монтер У. Ритуал, миф и магия в Европе раннего Нового времени / У. Монтер; пер. с англ. А.Ю. Серёгиной. — М.: Искусство, 2003. — 288 с.

338. Мукаржовский Я. Эстетическая норма / Я. Мукаржовский; пер. с чеш. В.А. Каменской // Исследования по эстетике и теории искусства / преде, ред. колл. А.Я. Зись; сост., вступ. ст. и комм. Ю.М. Лотмана; пер. с чеш. В.А. Каменской. -М., 1994с. С. 162-170.

339. Мусхелишвили HJL, Шабуров Н., Шрейдер Ю.А. О символичности проповеди / Н.Л. Мусхелишвили, Н. Шабуров, Ю.А. Шрейдер // Человек. -1991.4.-С. 144-153.

340. Мусхелишвили Н.Л., Шрейдер Ю.А. Притча как средство инициации живого знания / Н.Л. Мусхелишвили, Ю.А. Шрейдер // Философские науки. -1989.-№9.-С. 101-104.

341. Мусхелишвили Н.Л., Шрейдер Ю.А. Семантика и ритм молитвы / Н.Л. Мусхелишвили, Ю.А. Шрейдер // Вопросы языкознания. — 1991. — № 1. — С. 45-51.

342. Мюллер М. От слова к вере: религия как предмет сравнительного изучения / М. Мюллер; пер. с нем. // Языки как образ мира: сб. тр. / отв. ред. О.Е. Кривцова. СПб., 2003. - С. 9-126.

343. Налимов В.В. Спонтанность сознания: Вероятностная теория смыслов и смысловая архитектоника личности / В.В. Налимов — М.: Прометей, 1989. — 287 с.

344. Никоненко С.В. Аналитическая философия: основные направления / С.В. Никоненко. СПб.: Изд-во С.-Петерб. Ун-та, 2007. - 546 с.

345. Ноговицын О.М. Два смысла бытия / О.М. Ноговицын // Метафизические исследования / гл. ред. Б. Соколов. СПб.: Алетейя, 2000. - Вып. 14. - С. 9-23.

346. Общая риторика / Ж. Дюбуа, Ф. Эделин, Ж.-М. Клинкенберг и др.; пер. с фр. Е.Э. Разлоговой и Б.П. Нарумова; общ. ред. А.К. Авеличева. М.: Прогресс, 1986.- 388 с.

347. Олянич А.В. Презентационная теория дискурса: Монография / А.В. Олянич. М.: Гнозис, 2007. - 407 с.

348. Омэнн Дж. Христианская духовность в католической традиции / Дж. Омэн; пер. с англ. Н. Вакуленко; ред. С. Вакуленко. — Рим; Люблин: Изд-во Св. Креста, 1994.-416 с.

349. Опарина Е.О. Прецедентный текст и его роль в культурно-языковом социуме / Е.О. Опарина. Социолингвистика вчера и сегодня: Сб. науч. тр. Изд. 2-е, доп. / РАН. ИНИОН. Редколл.: Трошина Н.Н. и др. - М., 2008. - С. 156-174.

350. Орлова Э.А. Введение в социальную и культурную антропологию / Э.А. Орлова. М.: Изд-во МГИК, 1994. - 214 с.

351. Ортега-и-Гассет X. Воля к барокко / X. Ортега-и-Гассет // Эстетика. Философия культуры / X. ортега-и-Гассет; вст. ст. И.В. Ершовой. — М.: Искусство, 1991. С. 245 - 257.

352. Остин Дж.Л. Слово как действие / Дж.Л. Остин // Новое в зарубежной лингвистике: сб. науч. тр. — М., 1986а. Вып. 17: Теория речевых актов. - С. 22-129.

353. Остин Дж.Л. Смысл и сенсибилии / Дж.Л. Остин; пер. с англ. Л.Б. Макеевой и В.П. Руднева // Избранное / пер. с англ. Л.Б. Макеевой и В.П. Руднева; пред. О.А. Назаровой М., 1999а. - С. 139-246.

354. Остин Дж.Л. Как совершать действия при помощи слов? / Дж.Л. ОсТин; пер. с англ. Л.Б. Макеевой и В.П. Руднева // Избранное / пер. с англ. Л.Б. Макеевой и В.П. Руднева; пред. О.А. Назаровой. М.,1999b. - С. 13— 178.

355. Остин Дж.Л. Значение слова / Дж.Л. Остин // Новое в зарубежной лингвистике: сб. науч. тр. М., 1986b. - Вып. 17: Теория речевых актов. - С. 308-326.

356. Остин Дж. Чужое сознание / Дж. Остин; пер. с англ. М.А. Дмитровской // Философия. Логика. Язык: сб. науч. тр. / сост. и пред. В.В. Петрова; общ. ред. Д.П. Горского и В.В. Петрова М., 1987. - С. 48-95.

357. Островский А.Б. Числовые маркеры в библейском ритуале / А.Б. Островский // Ритуальное пространство культуры: материалы междунар. форума. СПб., 2001.-С. 195-197.

358. Отто Р. Священное. Об иррациональном в идее божественного и его соотношении с рациональным / Р. Отто; пер. с нем. A.M. Руткевич. — СПб.: АНО «Изд-во С.-Петерб. Ун-та», 2008. 272 с.

359. Очерки феноменологической философии / под ред. А.Я. Слиниа и Б.В. Маркова. — СПб.: Изд-во С-Петербург. ун-та, 1997. — 222 с.

360. Павиленис Р. Проблема смысла / Р. Павиленис — М.': Мысль, 1983. 286 с.

361. Павлов С.А. Аксиоматический подход к теории обозначения / С.А. Павлов // Труды научно-исследовательского семинара логического центра Института философии РАН. 1997 / отв. ред. Е.Д. Смирнова. -М., 1998. С. 92-106.

362. Панофский Э. Аббат Сюжер и Аббатство Сен-Дени / Э. Панофский // Богословие в культуре Средневековья: сб. науч. работ / пер. и комм. А.Н. Панасьева; отв. ред. Л. Лутковский. -Киев, 1992а. 79-118.

363. Панофский Э. Готическая архитектура и схоластика / Э. Панофский // Богословие в культуре Средневековья: сб. науч. работ / пер. и комм. А.Н. Панасьева; отв. ред. Л. Лутковский. Киев, 1992b. - С. 49-79.

364. Панофский Э. Идеологические источники радиатора "роллс-ройса" / Э. Панофский; пер с польск. Л.Н. Житковой // Певзнер Н. Английское в английском искусстве, Панофский Э. Идеологические источники радиатора "роллс-ройса". СПб., 2004а. - 261-304.

365. Панофский Э. Перспектива как "символическая форма" / Э. Панофский; пер. с польск. И.В. Хмелевских, Е.Ю. Козиной // Перспектива каксимволическая форма". Готическая архитектура и схоластика. — СПб., 2004b.-С. 29-212.

366. Панофский Э. Ренессанс и "ренессансы" в искусстве Запада / Э. Панофский; пер. А.Г. Габричевского; общ. ред. В.Д. Дажиной. — М.: Искусство, 1998. 362 с.

367. Панфилов В.З. Гносеологические аспекты философских проблем языкознания / В.З. Панфилов; отв. ред. Г.В. Степанов. М.: Наука, 1982. — 356 с.

368. Патнэм X. Философия сознания / X. Патнэм; пер. с англ. Т.А. Дмитриева и М.В. Лебедева. — М.: Дом интеллектуальной книги, 1999. — 270 с.

369. Певзнер Н. Английское в английском искусстве / Н. Певзнер; пер. О.Р. Демидовой // Певзнер Н. Английское в английском искусстве, Панофский Э. Идеологические источники радиатора "роллс-ройса". СПб., 2004. — С. 11-260.

370. Петров В.В. Структуры значения: логический анализ / В.В. Петров; отв. ред. В.В. Целищев. Новосибирск: Наука, 1979. — 140 с.

371. Петров М.К. Язык, знак, культура / М.К. Петров; отв. ред. С.С. Неретина. М.: Наука, 1991. - 328 с.

372. Петров М.Т. Проблема Возрождения м советской науке / М.Т. Петров; под ред. В'.И. Рутенбурга и А.Н. Цамутали. Л.: Наука, 1989. - 239 с.

373. Пешков И.В. Введение в риторику поступка / И.В. Пешков, ред. 0:А. Сычёв, Г.Н. Шелогурова. М.: Лабиринт, 1998. - 283 с.

374. Плетнёва А.А. Дискуссии о церковнославянском .языке- в конце 19 в: Позиция архаизаторов / А.А. Плетнёва // Вопросы.языкознания. — 1998. — №5.-С. 67-73.

375. Плеханова И.И. Преображение трагического / И.И. Плеханова; науч. ред. Н.П. Антипьев. — Иркутск: Изд-во Иркутского гос. ун-та, 2001. — Ч. 1. — 158 с.

376. Подорога В. Пирамида памяти / В. Подорога // Храм земной и небесный / сост. и пред. Ш.М. Шукуров. М., 2004. - С. 463 - 540.

377. Порус В.Н. "Конец субъекта" или пострелигиозная культура? / В.Н. Порус // Разум и экзистенция: сб. науч. раб. / ред. колл. И.Т. Касавин, В.Н. Порус, В. Депперт и др. СПб., 1999. - С. 93-113.

378. Почепцов Г.Г. Коммуникативные аспекты семантики / Г.Г. Почепцов — Киев: Вища школа, 1987. 129 с.

379. Почепцов Г.Г. Русская семиотика / Г.Г. Почепцов; отв. ред. С.Л. Удовик. М.: «Рефл-бук», 2001. - 761 с.

380. Почепцов Г.Г. Теория коммуникации / Г.Г. Почепцов; отв. ред. С.Л. Удовик. М., 2001. - 651 с.

381. Прехтль П. Введение в феноменологию Гуссерля / П. Прехтль; пер. с нем.; ред. Е. Кольчужкин. Томск: Водолей, 1999. - 96 с.

382. Прилуцкий A.M. Дискурс теологии / A.M. Прилуцкий. — СПб.: ООО «Светоч», 2006. 306 с.

383. Прилуцкий A.M. Семиотика религии: Философско-религиоведческие исследования / A.M. Прилуцкий. СПб.: Издательский дом «Инкери», 2007. -220 с.

384. Пятигорский A.M. Мифологические размышления: Лекции по феноменологии мифа / A.M. Пятигорский; пер. с англ. П. Лиона; под ред. Ю.П. Сенокосова. М.: Языки русской культуры, 1996: - 279 с.

385. Пятигорский A.M. Некоторые общие замечания- относительно рассмотрения текста как разновидности сигнала / A.M. Пятигорский // Структурно-типологические исследования. — М., 1962. — С. 144—154.

386. Разеев Д.Н. В сетях феноменологии / Д.Н. Разеев; прил. Э. Гуссерль. — СПб.: Изд-во С.- Петербургского гос. ун-та, 2004. 368 с.

387. Райнах А. О феноменологии / А. Райнах; пер. с нем. В. Куренного // Собрание сочинений /. пер. с нем^В:Куренного. -М., 2001. С. 327—350.

388. Рансимен С. Византийская теократия / С. Рансимен; пер. с англ. Т.В. Менской // Восточная схизма. Византийская теократия. — М., 1998. — С. 15— 140.

389. Рассел Б. Исследование значения и истины / Б. Рассел; пер. с англ. и общ. ред. Е.Е. Ледникова. М.: Дом интеллектуальной книги, 1999. — 400 с.

390. Рацингер Й. Введение в христианство / Й. Рацингер; пер. с нем. -Брюссель: Жизнь с Богом, 1988. 318 с.

391. Ревзин И.И. Грамматическая правильность, поэтическая речь и проблема управления / И.И. Ревзин // Из работ московского семиотического круга / сост. и вступ. ст. Т.М. Николаевой. — М.: "Языки русской культуры", 1997. С. 731-738.

392. Рево В.В. Системная семиотика болезней человека и общества / В.В. Рево. М.: Логос, 2004. - 309 с.

393. Ревун енкова Н.В. Ренессансное свободомыслие и идеология Реформации / Н.В. Ревуненкова. М.: Мысль, 1998. — 206 с.

394. Рид Л.Д. Лютеранская литургия / Л.Д. Рид; пер. с англ. и предисл. В. Генке; ред. Л. Генке. — М.: Лютеранское наследие, 2003. 638 с.

395. Рикер П. История и истина / П. Рикер; пер. с фр. И.С. Вдовиной и А.И. Мачульской. СПБ., 2002а. - 400 с.

396. Рикер П. Конфликт интерпретаций: очерки о герменевтике / П. Рикер; пер. с фр. И.С. Вдовиной. М., 2002b. - 622 с.

397. Рикер П. Память, история, забвение / П. Рикер; пер. с фр. И.И. Блауберг, И.С. Вдовиной, О.И. Мачульской, Г.М. Тавризян. М., 2004. - 728 с.

398. Розеншток-Хюсси О. Великие революции: автобиография западного общества / О. Розеншток-Хюсси; пер. с англ. В. Махлина, О. Осовского, А. Пигалева, И. Соломадина, А. Васильева, И. Ефимова; пред. В. Махлина. -М., 2002. 646 с.

399. Розеншток-Хюсси О. Коперниковский переворот в грамматике / О. Розеншток-Хюсси; пер. А.И. Пигалева // Бог заставляет нас говорить / ред. В.М. Бакусев, Ю.В. Божко, А.Б. Гофман и др.; пер. А.И. Пигалев. М., 1998b.-С. 54-118.

400. Розеншток-Хюсси О. Назад, к риску языка // О. Розеншток-Хюсси; пер. А.И. Пигалева* // Бог заставляет нас говорить / ред. В.М. Бакусев, Ю.В. Божко, А.Б. Гофман и др.; nepi А.И. Пигалев. М., 1998с. — С. 134-176.

401. Розин В. М. Семиотические исследования / В.М. Розин. М.: Университетская книга, 2001. - 252 с.

402. Романов "А".А. Коммуникативная инициатива говорящего в диалоге / А.А. Ро"манов // Текст как структура: сб. науч. тр. М., 1992. - С. 55-76.

403. Романов А.А. О перформативах в речевом акте / А.А. Романов // Содержательный анализ основных языковых единиц: сб. науч. ст. Барнаул, 1981.-С. 140-151.

404. Романов А.А. Ритуализация вербального мифа личности / А.А. Романов // Ритуальное пространство культуры: материалы междунар. форума. — СПб., 2001.-С. 54-60.

405. Романов А.А. Семантико-содержательный аспект перформатива / А.А. Романов // Психолингвистические исследования в области лексики и фонетики: сб. науч. раб. Калинин, 1981.-С. 105-113.

406. Романов А.А. Уровни функционально-семантического анализа текста / А.А. Романов // Текст, контекст, подтекст: сб. науч. тр. — М., 1986. — С. 10— 17.

407. Романова Е.Г. Ритуальные действия и ритуализированные перформативы / Е.Г. Романова // Ритуальное пространство культуры: материиалы междунар. форума. — СПб., 2001. С. 60-65.

408. Романова Е.Г. Функционально-семантические свойства перформативных единиц в ритуальной коммуникации: Дис. . канд. филол. наук / Е.Г. Романова. Тверь: Тверской гос. ун-т, 1997. — 174 с.

409. Ротенберг Е.И. От канона к стилю / Е.И. Ротенберг // Вопросы искусствознания. № 2-3. - 1994. - С. 175 - 187.

410. Савельева И.М., Полетаев А.В: Социология знания о прошлом / И.М. Савельева, А.В. Полетаев. М.: Изд. Дом ГУ ВШЭ, 2005. - 342 с.

411. Саладин А.Т. Очерки истории московских кладбищ / А.Т. Саладин. — М.: Книжный сад, 1996. 344 с.

412. Самохвалова В.И. Творчество: божественный дар; космический принцип; родовая идентичность человека / В.И. Самохвалова. — М.: РУДЫ, 2007.-538 с.

413. Сантаяна Дж. Скептицизм и животная вера / Дж. Сантаяна; пер. с англ. и пред. А.С. Фомина. СПб.: «Владимир Даль», 2001. — 387 с.

414. Сартр Ж.-П. Воображаемое: Феноменологическая психология воображения / Ж.-П. Сартр. СПб:: Наука, 2001. - 319 с.

415. Свидерская М.И. Барокко XVII столетия. Система художественного видениями стиль / М.И. Свидерская // Художественные модели мироздания. Взаимодействие искусств в истории мировой культуры. — М., 1997. — Кн. 1. -С. 149-174.

416. Седакова О.А. Поэтика обряда: погребальная обрядность восточных и южных славян / О.А. Седакова. — М., 2004. 230 с.

417. Семёнов B.C. Проблемы интерпретации брахманической прозы (ритуальный-символизм) / B.C. Семёнов; отв. редт П.А. Гринцер. — М.: Наука, 1981.-179 с.

418. Семёнов JI.E. Культура средневековья и Возрождения в наследии о. Павла Флоренского / JI.E. Семёнов, прот. // Культура: семиотика, феноменология, телеология: сб. науч. ст. / ред. В.Ю. Лебедев, В.В. Савельев. Тверь: ГЕРС, 2003. - С. 23-39.

419. Сепир Э. Бессознательные стереотипы поведения в обществе / Э. Сепир // Избранные труды по языкознанию и культурологии. М., 1993. — С. 594610.

420. Серио П. Анализ дискурса во французской школе (дискурс и интердискурс) / П. Серио // Семиотика: Антология. М.; Екатеринбург, 2001.-2 изд.-С. 549-562.

421. Серкова В.А. Феноменологическая дескрипция / В.А. Серкова; ред.: Ю.О. Орлова, Д.Н. Разеев, Ю.Н. Солонин и др. — СПб.; Изд-во С.-Петербургского ун-та, 2003. 320 с.

422. Серл Дж.Р. Косвенные речевые акты / Дж. Серл // Новое в зарубежной лингвистике: сб. науч. тр. М., 1986а. — Вып. 17: Теория речевых актов. - С. 195-222.

423. Серл Дж.Р. Референция как речевой акт / Дж. Серл // Новое в зарубежной лингвистике: сб. науч. тр. — М., 1982. — Вып. 13: Логика и лингвистика. С. 179—202.

424. Серл Дж.Р. Что такое речевой акт? / Дж. Серл // Новое в зарубежной лингвистике: сб. науч. тр. М'., 1986b. - Вып. 17: Теория речевых актов. — С. 151-170:

425. Серл Дж.Р., Вандервекен Д. Основные понятия исчисления речевых актов / Дж. Серл, Д. Вандервекен // Новое в зарубежной лингвистике: сб. науч. тр. — М., 1986. — Вып. 18: Логический анализ естественного языка. — С. 242-263.

426. Серль Д. Природа интенциональных состояний / Д. Серль; пер. с англ.

427. A.Л. Никифорова // Философия. Логика. Язык: сб. науч. тр. / сост. и пред.

428. B.В. Петрова; общ. ред. Д.П. Горского и В.В. Петрова. М., 1987. - С. 96126.

429. Серль Д. Рациональность в действии / Д. Серль; пер. с англ. А. Колодия и Е. Румянцевой. М. : Прогресс - Традиция, 2004. — 334 с.

430. Сидоров Е.В. Онтология дискурса / Е.В. Сидоров. М.: Издательство ЛЕСИ, 2008. - 232 с.446.- Сикари А. Портреты святых / А. Сикари; пер. с ит. В 4 т.- Милан: Христианская Россия, 1997. — Т. 3-4. - 350 с.

431. Силюнас В. Стиль жизни-и искусства / В. Силюнас// Искусствознание. -- 1997.-№ 2.-С. 94-124.

432. Сини С. Языки и-знаки в философии Джамбаттисто Вико / С. Сини // Метафизические исследования: сб. науч. тр. — СПб., 1999. Вып. 12. — С. 128-164. -- . '

433. Синка Т., свящ. Очерк литургики. В 4 т. / Т. Синка. - М.: Колледж Св. Фомы Аквинского, 1993.

434. Скребнев Ю.М. Введение в коллоквиалистику / Ю.М. Скребнев. — Саратов: Изд-во Саратов, ун-та, 1965. — 210 с.

435. Скребнев Ю.М. Очерк теории стилистики / Ю.М. Скребнев. — Горький: Б. и., 1975.-175 с.

436. Смирнов И.П. Смысл как таковой / И.П. Смирнов. СПб.: Академ, проект, 2001.-342 с.

437. Смирнова Е.Д. Логическая семантика и философские основания логики /Е.Д. Смирнова. -М.: Наука, 1986. 160 с.

438. Современное обновленчество — "протестантизм восточного обряда": сб. ст. М.: Одигитрия, 1996. - 348 с.

439. Соколов А. Культ как необходимая часть религии / А. Соколов. -Казань, 1900.-336 с.

440. Соколов Б.Г. Язык и мысль / Б.Г. Соколов // Метафизические исследования: альманах / гл. ред. Б.Г. Соколов. — СПб.: Алетейя; 1999: — Вып. 12.- С. 21-34.

441. Соколов Е.Г. Дискурсивные пределы стиля / Е.Г. Соколов // Барокко и классицизм в истории мировой культуры: Мат-лы межд. Науч. конф. — СПб., 2001.-Вып. 17.-С. 23-28.

442. Соловьёв Э.Ю. Непобежденный еретик / Э.Ю. Соловьев; вступ. ст. Т.И. Ойзермана. — М.: Мол. Гвардия, 1984. 288 с.

443. Соссюр Ф. Курс общей лингвистики / Ф. де Соссюр; пер. с фр. A.M. Сухотина; редакция и вводи. ст. Н.А. Слюсаревой. — М.: Логос, 1998. — 236 с.

444. Спиц Л.В. История Реформации / Л.В. Спиц; пер. с англ. И. Борягина; ред. А. Комаров, А. Бите. — М.: Лютеранское наследие, 2003. 452 с.

445. Степанов А.И. Число и культура / А.И. Степанов. М., 2004. — 830 с.

446. Стёпин B.C. Наука, религия и современные проблемы диалога культур / B.C. Стёпин // Разум и экзистенция: сб. науч. раб. / ред. колл.: И.Т. Касавин,

447. B.Н. Порус, В. Депперт и др. СПб., 1999. - С. 21-34.

448. Сулима И.И. Язык и понимание в образовательной среде: герменевтический аспект / И.И. Сулима // Метафизические исследования: альманах / гл. ред. Б.Г. Соколов. СПб.: Алетейя, 1999. - Вып. 12. — С. 120— 127.

449. Сухонос С.И. Развитие и эволюция пространственных представлений /

450. C.И. Сухонос // Семиодинамика: труды семинара / под ред. В.Г. Баранцева. СПб.: Изд-во Общества Ведической культуры, 1994. - С. 86-95.

451. Сыроваткин С. Н.~ Структурная модель семического акта / С.Н. Сыроваткин // Homo loquens. Калинин, Калининский государственный университет, 1975.-С. 87-118.

452. Тафт Р.Ф. Византийский церковный обряд / Р.Ф. Тафт ; пер. с англ. А.А. Чекаловой. СПб.: Алетейя, 2000. — 158 с.

453. Текст как явление культуры. / Г.А. Антипов, О.А. Донских, И.Ю. Марковина, Ю.А. Сорокин. Новосибирск: Наука, 1989. - 194 с.

454. Тодоров Ц. Теории символа / Ц. Тодоров; пер. с фр. Б. Нарумова . М.: Дом интеллектуальной книги, 1999. - 384 с.

455. Тондл Л. Проблемы семантики / Л. Тондл; пер. с чешек. Ю.И. Зуева и А.А. Корчагина, ред. и поел. А.И. Уемова. М., 1975. - 484 с.

456. Топоров В.Н. Миф. Ритуал. Символ. Образ / В.Н. Топоров. М.: Прогресс, 1995. - 624 с.

457. Топоров В.Н. Из истории петербургского аполлинизма: его золотые дни и его крушение / В.Н. Топоров. М.: ОГИ, 2004а. - 264 с.

458. Топоров В.Н. О ритуале. Введение в проблематику / В.Н. Топоров // Исследования по этимологии и семантике. — Т.1 / В.Н.Топоров; изд. А.Кошелев. М., 2004b. - С. 484-538.

459. Топоров В.Н. Пространство и текст / В.Н. Топоров // Текст: семантика и структура: сб. М., 1983. - С. 227-284.

460. Торчинов Е.А. Религии мира:;опыт запредельного / Е.А. Торчинов. 4-е изд. СПб.: «Азбука-классика», 2005. - 540 с.

461. Трубецкой Е.Н. Умозрение в красках / Е.Н. Трубецкой. — М.: Б.и., 1916. -44 с.

462. Турчин В. Храмовое сознание в ситуации риска. Масонская традиция XVIII XX вв. / В. Турчин // Храм земной и небесный / сост. и пред. Ш.М. Шукуров. - М., 2004. - С. 381 - 462.

463. Уваров М. Архитектоника исповедального слова / М: Уваров. — СПб.: Алетейя, 1998. 246 с.480: Уваров П.Ю. Новые оценки старых версий / П.Ю. Уваров // Варфоломеевская ночь: событие и споры: сб. статей; отв. ред. П.Ю. Уваров. -М., 2001.-С. 238-240.

464. Уорф Б.Л. Наука:и языкознание / Б.Л. Уорф; пер. с англ. Л.Н: Натан и Е.С. 'Гурковой // Языки как образ мира / сост. А. Королев. — М.; СПб., 2003а.-С. 202-219.

465. Уорф Б.Л. Отношение норм поведения и мышления к языку / Б.Л. Уорф; пер. с англ. Л.Н. Натан и Е.С. Турковой // Языки как образ мира / сост. А. Королев. М.; СПб., 2003b. - С. 157-201.

466. Уотс А. Миф- и ритуал в христианстве / А. Уотс;. пер: с англ. К. Семенова. — Киев: София, 2003. — 240 с.

467. Успенский Б.А. Одна архаическая система церковнославянского произношения: (Литургическое произношение старообрядцев-беспоповцев) / Б.А. Успенский // Избранные труды. В 3 т. М., 1997. - Т. 1. - С. 320-362.

468. Успенский Б.А. Отношение к грамматике и риторике в Древней Руси (16-17 вв.) / Б.А. Успенский // Избранные труды. В 3 т. — М., 1996а. Т. 2. -С. 5-28.

469. Успенский Б.А. Поэтика композиции / Б.А. Успенский // Успенский Б.А. Семиотика искусства: сб. тр. / Б.А. Успенский. М., 1995а. - С. 9-220.

470. Успенский Б.А.,., Живов В.М. Grammatica sub specie theologiae: Претеритные формы глагола "быти" в русском языковом сознании 17—18 веков / Б.А. Успенский, В:М. Живов. // Избранные труды. В 3 т. М., 1997а. -Т. З.-С. 363-388.

471. Успенский JLA. Богословие иконы православной Церкви / Л.А. Успенский. М., Б.г. - 474 с.

472. Успенский Н.Д. Православная вечерня / Н.Д. Успенский // Собрание сочинений. М.,2004а. - Т. 1. - 480 с.5001 Успенский Н.Д: Чин всенощного бдения / Н.Д. Успенский // Собрание сочинений. М., 2004b. - Т. 1. - 480 с.

473. Устюгова Е.Н. Культура и стили / Е.Н. Устюгова // Метафизические исследования. Вып. 5. - СПб., 1997. - С. 32 - 45.

474. Устюгова Е.Н. Стиль и культура: Опыт построения общей теории стиля / Е.Н. Устюгова. 2-е изд. - СПб.: Изд-во С.-Петерб. Ун-та, 2006. - 260 с.

475. Уфимцева А.А. Типы словесных знаков / А.А. Уфимцева. Изд. 2-е. — М.: Едиториал УРСС, 2004. 208 с.

476. Фарыно Е. Где же начинается семантизация? / Е. Фарыно // Литературоведение XXI века. Анализ текста: Метод и результат. :Материалы международной конференции / Редколл. О.М. Гончарова, С.А. Гончаров и др. СПб., 1996. - С. 164 -171.

477. Фаусель Г. Мартин Лютер: жизнь и дело / Г. Фаусель; пер. с нем. Ю.А. Голубкина; комм. Г. Фауселя и Ю.А. Голубкина. В 2 т. — Харьков: Майдан, 1995.

478. Феллер В. Введение в историческую антропологию: опыт решения: логической проблемы философии истории / В. Феллер; ред. автора. — М.: КНОРУС, 2005. — 672 с.

479. Фёдоров В.В. Символическое бытие архитектурных пространств / В.В. Фёдоров. Тверь: ТГТУ, 1999.- 102 с.

480. Филатов С.Б. Католицизм в США (60-80-е годы) / С.Б. Филатов. М.: Наука, 1993.-142 с.

481. Фишер Н. Философское вопрошание о Боге / Н. Фишер; пер. с нем. Г. Вдовина, науч. ред. Е. Гейнрихс. Бергамо: Христианская Россия, 2004. — 412 с.

482. Флиер А.Я. Историческая культурология и её методологические основания / А.Я. Флиер // Культурология: Новые подходы. М., 1997. — № 2.-С. 124-130.

483. Флиер А.Я. Культурогенез в истории культуры / А.Я. Флиер // Общественные науки и современность. — М., 1995. — № 3. С. 137-148.

484. Флоренский П.А. Закон иллюзий / П.А. Флоренский // Статьи и исследования по истории, и философии искусства и археологии / сост. и; ред. игумен Андроник,(Трубачёв). - М:, 2000с. - С. 259-271.

485. Флоренский П:А., свящ^Наука как символическое описание / П.А. Флоренский II ' Н.А.- Флоренский." У водоразделов мысли / П.А. Флоренский; вст. ст. С.С. Хоружего. М.: Правда, 1990а. - С. 109-124.

486. Флоренский П.А., свящ. О суеверии и чуде / П.А. Флоренский // П.А. Флоренский. Сочинения. В 4 т. / П.А. Флоренский; сост. и общ. ред. игумена Андроника (Трубачёва), П.В. Флоренского, М.С. Трубачёвой. — М.: Мысль, 1996а. - Т. 1. - С. 44-69.

487. Флоренский П.А. Философия культа (Опыт православной антроподицеи) / П.А. Флоренский // Собрание сочинений / сост. и ред. игумен Андроник (Трубачёв). — М., 2004. — 685 с.

488. Флоренский П. А., свящ. Храмовое действо как синтез искусств / П.А. Флоренский // Сочинения. В 4 т. / сост. и ред. игумена Андроника (Трубачёва), П.В. Флоренского, М.С. Трубачёвой. - В 4 т. - М., 1996с. — Т. 2. -С. 370-383.

489. Фонтенроуз Д. Обрядовая теория мифа / Д. Фонтенроуз // Обрядовая теория мифа: сб. науч.тр / сост., пер. и пред. А.Ю. Рахманина. — СПб., 2003. -216 с.

490. Фрей А. Соссюр против Соссюра? Статьи разных лет / А. Фрей; сост. и пер. с фр. В.Д. Мазо. М.:КомКнига, 2006. - 208 с.

491. Фрумкин К. Теории чуда в эпоху науки / К. Фрумкин // Наука и религия. Междисциплинарный и кросс-культурный подход: Сб. науч. тр. / Под ред. И.Т. Касавина. М., 2006. - С.379 - 401.

492. Фуко М. Слова и вещи / М. Фуко; пер. с фр. В.П. Визгиной и Н.С. Автономовой; вст. ст. Н.С. Автономовой. — СПб.: A-cad, 1994. 405 с.

493. Фюре Ф. Постижение Фрацузской революции / Ф: Фюре; пер: с фр. Д.В. Соловьева. СПб.: ИНАПРЕСС, 1998. - 224 с.

494. Хаардт А. От просто слов к самим вещам — и обратно. К плюрализму описания в феноменологии / А. Хаардт; пер. с нем. Г. Миклиса, Ю: Орловой // Метафизические исследования: альманах / гл. ред. Б.Г. Соколов. — СПб.: Алетейя, 1999. Вып. 12. - С. 186-206.

495. Харре Р. Материальные объекты в социальных мирах / Р. Харе; пер. с англ: И.Мюрберг // Социология вещей: Сб. статей / под ред. В.Вахштайна. — М., 2006.-С.118- 133.

496. Хемниц М. Господне причастие / М. Хемниц; пер; пер. с англ. В.А. Павлова; ред. А. Комаров. Данкавилл: Лютеранское наследие, 1999. - 362 с.

497. Хёйзинга Й. Осень средневековья: исследование жизненного уклада и форм мышления во Франции и Нидерландах / Й. Хёйзинга // Собр. соч.: В Зт.-М., 1995.-Т. 2.-414 с.о о

498. Хёйзинга И. Homo ludens; В тени завтрашнего дня / И. Хёйзинга. — М.: Прогресс — Академия, 1992. 458 с.

499. Храм земной и небесный / сост. и пред. Ш.М. Шукуров. М.: прогресс -Традиция, 2004. - 584 с.

500. Хьюман С. Обрядовый подход к мифу и мифическому / С. Хьюман // Обрядовая теория мифа: сб. науч.тр. / сост., пер. и пред. А.Ю. Рахманина. -СПб., 2003.-216 с.

501. Хэкинг И. Пять парабол / И. Хэкинг; пер. с англ. М.В. Колопотина // Метафизические исследования: альманах / гл. ред. Б.Г. Соколов. — СПб.: Алетейя, 1999. Вып. 12. - С. 207-230.

502. Целищев В.В'. Философские проблемы семантики возможных миров / В.В. Целищев; отв. ред. А.Н. Кочергин. — Новосибирск: Академия наук СССР, 1977. 190 с.

503. Чередниченко И.В. Структурно-семиотический метод тартуской школы / И.В. Чередниченко. СПб.; «Золотой век», 2001. - 200 с.

504. Чертов Л.Ф. Знаковость / Л.Ф. Чертов. СПб., 1993. - 388 с.

505. Чечет И.Д. Барокко как культурологическое понятие. Опыт исследования К. Гурлита / И.Д. Чечет // Барокко в славянских культурах: Сб. науч. ст. М., 1982. - С. 328 - 340.

506. Чумакова Т.В. Ритуал в древнерусской культуре / Т.В. Чумакова // Ритуальное пространство культуры: материалы междунар. форума. — СПб., 2001.- С. 241-217.

507. Чуракова Н. А. От сознания к языку (онтологические основания религиозной картины мира) / Н.А. Чуракова. Самара: Корпорация Фёдоров, 1998.-228 с.

508. Шацкий Е. Утопия и традиция / Е. Шацкий; пер. с польск. К.В. Душенко и М.И. Леныпина; общ. ред. В.А. Чаликовой. М.: Прогресс, 1990. — 455 с.

509. Шелер М. Формализм в этике и материальная этика ценностей / М. Ше-лер // Избр. произведения.-М.: Гнозис, 1994. С. 259-337.

510. Шинкаренко1 В.Д. Смысловая структура социокультурного " пространства: Игра, ритуал, магия / В.Д". Шинкаренко. — М.: КомКнига,2005а.-232 с.

511. Шинкаренко В.Д. Смысловая структура социокультурного пространства: Миф-и сказка / В.Д. Шинкаренко. М.: КомКнига,^2005b. --208 с.

512. Шкуропат М. Об иконичности, творимой художественным словом / М. Шкуропат // Икона и образ, иконичность и словесность: Сб. науч. ст. / Сост. В.В. Лепахин. М., 2007. - С. 277 - 303.

513. Шоню П. Цивилизация классической Европы / П. Шоню; пер. с фр. и послесл. В. Бабинцева; науч. ред. И.Я. Ильфонд. Екатеринбург: У -фактория, 2005. - 608 с.

514. Шпет Г.Г. Герменевтика и её проблемы / Г.Г. Шпет; вступ. зам. А.А. Митюшина // Контекст: литературно-критические исследования / отв. ред. А.В. Михайлов. М.: Наука, 1989. - С. 231-268.

515. Шпет Г.Г. Герменевтика и её проблемы / Г.Г. Шпет; вступ. зам. А.А. Митюшина // Контекст: литературно-критические исследования / отв. ред. А.В. Михайлов. М.: Наука, 1990. - С. 219-259.

516. Шпет Г.Г. Герменевтика и её проблемы / Г.Г. Шпет; подг. В.Е. Пастернак // Контекст: литературно-критические исследования / отв. ред. А.В. Михайлов. М.: Наука, 1991. - С. 215-255.

517. Шпет Г.Г. История как проблема логики. В. Дильтей / Г.Г.Шпет // Два текста о Вильгельме Дильтее / подг. М. Литвинович и С. Чубарова. М., 1995.-С. 7-136.

518. Шпет Г.Г. Сознание и его собственник / Г.Г.Шпет // Антология феноменологической философии в России / сост., общая ред., пред. и комм. И.М. Чубарова. М., 2000. - Т. 2 - С. 48-52.

519. Шпет Г.Г. Эстетические фрагменты / Г.Г. Шпет // Шпет Г.Г. Сочинения / Г.Г. Шпет; пред. Е.В. Пастернак. — М.: Правда,1989. — С. 345474.

520. Шрейдер Ю. А. Логика знаковых систем / Ю.А. Шрейдер. М.: Знание, 1974.-63 с.

521. Шрейдер Ю.А. Ритуальное поведение и формы косвенного целеполагания / Ю.А. Шрейдер // Психологические механизмы регуляции социального поведения: сб. науч. тр. — М., 1955. С. 113—139.

522. Штайн Э. Наука Креста / Э. Штайн; пер: с нем. Н.Бакши. -М.: Институт философии, теологии и истории св. Фомы, 2008*. — 288 с.

523. Штайн Э.Отображение Триединства в творении / Э. Штайн; пер. с нем

524. B. Близнекова // Антология* реалистической феноменологии / под ред. Д. Атласа и В. Куренного. — М.: Институт философии, теологии и истории св. Фомы, 2006. С. 694-707.

525. Шукуров Ш.М. Образ храма" / Ш.М. Шукуров. М.: Прогресс-Традиция, 2002. - 496 с.

526. Шукуров Ш.М. Св. София. Константинопольская / Ш.М. Шукуров // Храм земной и небесный / сост. и предел. Ш.М. Шукуров. — М., 2004. С. 311—380. " - • ' • ' -

527. Шульга Е.Н. Когнитивная герменевтика / Е.Н. Шульга; рец. М.С. Козлова, В .И. Маркин. М., 2002. - 234 с.

528. Щедровицкий Г.П. Смысл и значение / Г.П. Щедровицкий // Избранные труды / ред. А.А. Пископпель, Л.П. Щедровицкий. — М., 1995. —1. C. 545-576.

529. Щютц А. Смысловая структура повседневного мира: очерки по феноменологической социологии / А. Щютц; сост. А.Я. Алхасов, пер. с англ. А.Я. Алхасова, Н.Я. Мазлумяновой. М., 2003. - 336 с.

530. Эврард И.Г.А. Апологетика: научное оправдание христианства / И.Г.А. Эврард; пер. с нем. И. Заркевича. Т. 2. — СПб., 1880. - 540 с.

531. Эко У. Искусство и красота в средневековой эстетике / У. Эко; пер. с ит. А.П. Шурбелева. СПб.: Алетейя, 2003. — 252 с.

532. Эко У. Открытое произведение / У. Эко; пер. с ит. А. Шурбелева; ред. А. Миролюбова. — СПб.: Академический проект, 2004а. — 380 с.

533. Эко У. Эволюция средневековой эстетики / У. Эко; пер. с ит. Ю.Н. Ильина. СПб., 2004b. - 288 с.

534. Элиаде М. История веры и религиозных идей / М. Элиаде; пер. Н.Б. Абалаковой, С.Г. Балашовой, Н.Н. Кулаковой, А.А. Старостиной; науч. ред. В.Я;.Петрухин; ред. Н.Н. Кулакова; отв. ред. А.А. Старостина. — В 3 т. — М., 20021.

535. Элиаде М. Очерки сравнительного религиоведения / М. Элиаде. — Mi: Ладомир, Б. г. 488 с.

536. Элиаде М! Священное и мирское / М. Элиаде; пер. с фр., пред. и комм. Н.К. Гарбовского. -М.: Изд-во Моск. ун-та,,1994. 144 с.

537. Эльфонд И.Я. Варфоломеевская ночь: рождение мифа / И.Я. Эльфонд // Варфоломеевская ночь: событие и споры: сб. статей / отв. ред. П.Ю. Уваров. -М., 2001.-С. 190-197.

538. Эрн В.Ф. Филологизирующий астроном / В.Ф. Эрн //Сочинения./ Сост. Н. В. Котрелева, Е. В. Антоновой. М., 1991. - С. 220 - 244.

539. Юрченко B.C. Космический, синтаксис: Бог. Человек. Слово / B.C. Юрченко. — Саратов: Изд-во Сарат. пед. ин-та, 1992. 136 с.

540. Юрченко B.C. Философские и лингвистические проблемы семантики / B.C. Юрченко. Саратов: Изд-во Сарат. пед. ин-та, 1993. — 48 с.

541. Яблоков И.Н. Социология религии / И.Н. Яблоков. М.: Мысль, 1979!; — 182 с.

542. Языкова И.К. Богословие иконы / И.К. Языкова. — М.: Общедоступный православный~ун-т; 1995. — 212 с.

543. Якимович-А-.К. Новое время: искусство и культура 17-18 веков / А.К. Якимович. — СПб.: Азбука классика; 2004. - 440 с.

544. Якобсон. А-.Лг Закономерности в развитии раннесредневековой архитектуры / А.Л.' Якобсон; отв. ред. П.А. Раппопорт. - Л.: Наука, 1983. —-168 с.

545. Янкелевич В. Смерть / В. Янкелевич; пер. с фр. Е.А. Андриянова, В.П. Большаков, Г.В. Волкова и др.; отв. ред. П.В. Калитин. М.: Изд-во литер, ин-та, 1999.-444 с.

546. Яннарас X. Личность и Эрос / X. Яннарас; пер. с греч. Г.В. Вдовиной // Яннарас X. Избранное: Личность и Эрос / Гл. ред. С.Я. Левит; пер. с греч. Г.В. Вдовиной. М., 2005. - С. 89 - 400.

547. Arregui A. Summarium theologiae moralis / A.Arregui. Bilbao: El Mensajero del Corason del Jesus, 1934. - 639 p.

548. Lefebvre M. Oni lego zdetronisowali / M.Lefebvre. — Warszawa: Те Deum, 1997.-238 s.

549. Maessen S. Hoc est enim corpus meum / S. Maessen; wid. 3. — Warszawa: Те Deum, 1997.-128 1.

550. Michalski A. Porzucenie dogmatu о transsubstantjacji w "nowej teologii" / A. Michalski // Zawsze Wierni. 1999. - № 27. - L. 106-121.

551. Schmidberger Fr. Przekazalem to со otrzymalem / Fr.Schmidberger; Wyd. Tr. Warszawa, 1997. - 79 1.

552. Segelberg E. Gnostica Mandaica - Liturgica / E. Segelberg. - Uppsala, 1990.-212 s.