автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.02
диссертация на тему: Сигнификативная оппозиция синтаксических конструкций по признаку "утвердительность- отрицательность" (на материале узбекского языка)

Оглавление научной работы автор диссертации — доктора филологических наук Нурманов, Абдухамид

ВВВДЕНИЕ.II

Соотношение семантической и синтаксической структуры предложения дефиниции грамматической категории отрицания

О классификации отрицания.

Категория отрицания и модальность

I ЧАСТЬ

О месте отрицательных и утвердительных средств в системе языка

П ЧАСТЬ функционирование отрицательных средств в составе

ГЛАВА I. ОППОЗИЦИЯ ПО ПРИЗНАКУ "УТВЕРДИТЕЛЬНОСТЬ-ОТРИЦАТЕЛЬНОСТЬ" В МОНОНЕГАТИВШХ

КОНСТРУКЦИЯХ.

РАЗДЕЛ I. Оппозиция по признаку "утвердительность-отрицательность" в простых предложениях неосложненного типа

§ I. Оппозиция с маркером -ма.

§ 2. Оппозиция с маркером эмас

§ 3. Оппозиция с маркером йук.

РАЗДЕЛ П. Оппозиция по признаку "утвердительность-отрицательность" в простых предложениях осложненного типа

§ I. Оппозиция по признаку "утвердительность-отрицательность" в осложненных предложениях дублированными членами

А. Оппозиция дублированных членов предложения с частицей на. на.

Б. Оппозиция дублированных членов предложения с частицами эмас. т.угул.на&акат и т.д.

§ 2. Оппозиция по признаку "утвердительность-отрицательность" в осложненных предложениях с вторично-предикативными структурами

РАЗДЕЛ Ш. Оппозиция по признаку "утвердительностьотрицательность" в нечленимых предложениях.

ГЛАВА П. ОППОЗИЦИЯ ПО ПРИЗНАКУ "УТВЕРДИТЕЛЬНОСТЬ

ОТРИЦАТЕЛЬНОСТЬ" В ПОЛИНЕГАТИВНЫХ КОНСТРУКЦИЯХ

§ I. Полинегативные конструкции, выражающие утвердительное значение (отрицание отригцания).

§ 2. Полинегативные конструкции, обобщающие отрицательные значения

§ 3. Оппозиция по признаку "утвердительность отрицательность" в конструкциях с повторным отрицанием.

ГЛАВА Ш. НЕЙТРАЛИЗАЦИИ 0Ш03ИТИВНЫХ ЧЛЕНОВ ПО ПРИЗНАКУ

ТтаЕРДИТЕЛЬНОСТЬ-ОтаЩЖПЬНОСТЬ"

ГЛАВА 1У.ПАРАЖШЖСТИЧЕСЖЕ СР1ЩСТВА ВЫРАЖЕНИЯ

УТВЕРЖДЕНИЯ И ОТРИЦАНИЯ.

Введение диссертации1983 год, автореферат по филологии, Нурманов, Абдухамид

В современном языкознании прочно утвердилась теория системности языка. Задача системного исследования состоит в том, чтобы объяснить целостный объект, исходя из специфики его элементов и особенностей взаимодействия. Узбекокое языкознание на современном этапе развивается, обогащается новыми идеями, подходами и методами исследования языковых объектов. За последние годы появились ряд монографических исследований, посвященных описанию лексических и морфологических ярусов узбекского языка (Х.Г. Нигматов, И. Кучкартаев и др.), которые базируются на новейших достижениях советской лингвистической науки. Однако синтаксический уровень языка не получил еще долгшого исследования с позиции теории системности. Для грамматических систем и подсистем языка характерна симметричность строения. Одно из частных проявлений свойства симметрии в структуре языка - построение грамматики по принципу бинарных оппозиций.

Виды грамматических оппозиций, в отличие, например, от фонологических, многочисленны и разнообразны, что затрудняет изучение их в полном объеме. Наиболее эффективно исследование отдельных видов оппозиций как по уровням, так и в микросистеме одного уровня, а затем переход к изучению связей мезду оппозитивными рядами, взаимодействие которых составляет систему языка. Одной из наиболее распространенных на синтаксическом уровне является оппозиция по признаку "утвердительность-отрицательность". В тюркских языках указанная оппозиция проявляется разнообразно. Выявление этого разнообразия и описание его с учетом симметрии-асимметрии построения оппозитивных членов в формально-грамматическом и в коммуникативно-смысловом аспектах являются важной задачей. Специфические особенности оппозиции по признаку "утвердительность-отрицательность", соотношение семантической и синтаксической структур членов оппози.т,ивных рядов в узбекском языке еще не были цредметом специального изучения. Исследование их представляется новым и актуальным.

Основная цель диссертационной работы - исследование утвердительных и отрицательных синтаксических конструкций на основе бинарной оппозиции.

В соответствии с этой целью в работе ставятся следующие основные задачи:

- исследовать оппозицию утвердительность-отрицательность синтаксических конструкций в двух аспектах; синтаксическом и семантико-синтаксическом;

- выявить симметричность-асимметричность членов оппозиции, как внутри синтаксических структур, так и между синтаксическими и семантическими структурами. Объяснить причины асимметричности между членами оппозиции;

- изучить семантические отношения между противочлена-ми в составе простых предложений, осложненные дублированными членами;

- определить место отрицательных и утвердительных лексических единиц в системе частей речи;

- выявить дифференциальные и интегральные признаки отрицательных средств.

Объектом исследования является оппозиция утвердительных и отрицательных конструкций узбекского языка в сравнении с родственными и неродственными языками на уровне простого повествовательного предложения.

Материалом для исследования послужили произведения художественной литературы современных узбекских писателей, фольклор и газетные публикации.

При изучении взаимоотношений семантической и синтаксической структур невозможно ограничиться каким-либо одним методом исследования. Поэтому сочетаются и дополняют друг друга в работе описательный, структурный и сопоставительный методы, использование которых подчинено одной цели: познанию языка как целостной системы, как совокупности элементов, тесно связанных между собой и в плане выражения, и в плане содержания.

В диссертации впервые исследуются утвердительные и отрицательные синтаксические конструкции узбекского языка на основе бинарной оппозиции; исследованы семантические и грамматические особенности синтаксических конструкций с частицами на. на. "ни. ни.", эмас "не только, не", а г.ул "не только", нафа^ат "не только" и т.д. Изучен пресуп-позициональный аспект простого предложения осложенных дублированными членами; рассмотрены случаи нейтрализации оппозиций и выявлены случаи асимметрии семантической и синтаксической структур;проанализированы синтаксические конструкции, находящиеся вне оппозиции; определено место утвердительных и отрицательных слов в системе частей речи; выявлены дифференциальные признаки полинегативных конструкций; изучены паралингвистические средства утверждения и отрицания или их глагольные эквиваленты в узбекском языке.

Результаты проведенного.'исследования могут быть использованы при создании учебного курса синтаксиса узбекского литературного языка. Часть материалов диссертации включена автором в опубликованные учебные пособия.

К разработке данной проблемы автор приступил в 1973 году. План исследования был рассмотрен и утвержден в качестве теш докторский диссертации на заседании кафедры узбекского языкознания ученого совета филологического факультета ТашГУ в 1975 году и на заседании координационного совета АН УзССР по филологическим наукам от 7 апреля 1980 года за I-I79. Материалы исследования в качестве монографии и пособия по спецкурсу были обсуждены и рекомендованы к печати на заседаниях кафедры узбекского языкознания и ученого совета Андижанского государственного педагогического института. Вариант исследования, представленный в качестве диссертации, был доработан с учетом замечаний и пожеланий, высказанных в рецензиях на монографию и другие публикации автора. Диссертация обсуждена и рекомендована к защите на заседании кафедр узбекского языкознания Андижанского государственного педагогического института и Ташкентского государственного университета им. В.И. Ленина.

Общий объем диссертации 349 страниц. Диссертация состоит из предисловия, введения и двух частей, четырех глав, заключения и списка цитируемой литературы из 348 наименований^. В список литературы вошли только те работы, на которые в диссертации делается ссылка.

В предисловии обосновывается актуальность работы, указывается цель и задачи исследования.

Во вводной части дается обзор научной литературы в иностранном, русском, тюркском и узбекском языкознании и излагаются теоретические вопросы исследования синтаксиса узбекского языка на основе бинарной оппозиции по признаку "утвердительность-отрицательность".

Первая часть диссертации посвящается определению места отрицательных и утвердительных средств в системе языка.

Во второй части, содержащей четыре главы, иоследует-ся функционирование отрицательных и утвердительных средств в составе речи.

В первой главе рассматривается оппозиция "утвердительность-отрицательность" в мононегативных конструкциях.

Во второй главе исследуется оппозиция "утвердительность-отрицательность" в полинегативных конструкциях.

Третья глава посвящена исследованию нейтрализации оппозиций "утвердительность-отрицательность" синтаксических конструкций.

I Ссылочный аппарат работы построен таким образом: сначала указывается фамилия автора и страница работы. Название и год издания работы приводится в списке литературы. Если в списке литературы приводится несколько работ одного автора, то в тексте'диссертации после фамилии автора указывается год издания данной работы.

В четвертой главе диссертации исследуются паралингвис-тические средства выражения утверждения и отрицания.

В заключительной части диссертации обобщаются результаты исследования оппозиции"утвердительность-отрицательность" в современном узбекском литературном языке.

Основные результаты научного исследования, выводы, обобщения и практические рекомендации опубликованы в монографии и в ряде научных статей в сборниках и журналах.

II

ВВЕДЕНИЕ

Успехи современной науки и практики убедительно свидетельствуют о том, - пишет В.Г. Афанасьев, - что окружающий на,с мир, и материальный, и идеальный, составляют не отдельные, изолированные друг от друга предметы, явления и процессы, а совокупности взаимосвязанных и взаимодействующих объектов, определенного рода системные, целостные образования" (Афанасьев - 80, с. 3). Он отмечает, что в соответствии с этим перед философией, обществоведением и естествознанием стоят важные задачи - исследова.ть эти совокупности, системы как сами по себе, так и их связи с другими системами; раскрыть сущность систем и их многочисленные проявления, расклассифицировать их, отыскать их сходства и различия, проследить их взаимодействие с условиями внешней среды и т.д.

Эти задачи целиком актуальны и для лингвистики. Поэтому в современное языкознание прочно вошла, теория системного построения языковых единиц. "В настоящее время едва ли найдется серьезный лингвист, - пишет Р.А. Будагов, - который отрицал бы системный (структурный) характер языка" (Будагов - 78, с. 3).

Общенаучное понятие "система*'включает в себя представление о некотором объединении каких-либо объектов и об отношениях между этими объектами. Объекты, объединяющиеся в систему, обычно называются элементами этой системы.

Проблема, системности приобрела ныне большое не только методологическое, но и практическое значение, но не сама по себе, не как особая абсолютная "философия системности, целостности", а как одна, из многочисленных проблем единственно научного диалектико-ма,териалистического мировоззрения, как черта,, грань марксистской диалектики.

Несмотря на, это, до сих пор в научной литературе существует более сорока, дефиниций системности. В частности, по мнению одного из основоположников "общей теории систем" (ОТС) Л. Берталанфи "система есть комплекс элементов, находящихся во вза. имодейст-в и и.

Во всех определениях указываются следующие основные признаки системы: целостный объект, элементы целостного объекта, отношение между элементами.

Однако, как показывает практика,,не всякие комплексные элементы, находящиеся во взаимоотношениях, составляют систему. Каждая целостная система, должна, обладать новым качеством, несводящимся к свойствам или сумме свойств образующих ее частей. Например, молекула, воды состоит из атомов водорода, и кислорода, однако обладает не только отличными от них, но и некоторыми цротивоположными свойствами.

К. Маркс отмечает: ". само существование города, как такового отличается от простой множественности независимых домов. Здесь целое не цросто сумма своих частей. Это своего рода самостоятельный организм" (Маркс, с. 237-239). Исходя из этого положения, B.C. Тгохтин приходит к выводу о том, что система, есть множество связанных между собой компонентов той

Si. или иной природы, упорядоченное по отношениям, обладающим вполне определенными свойствами; это множество характеризуется единством, которое выражается в интегральных свойствах и функциях множества (Тюхтин-,с.и)

Целостная система, - пишет Афанасьев, - активно воздействует на, компоненты, из которых она образована, и преобразует их соответственно собственной природе. В результате исходные компоненты претерпевают заметные изменения: нередко теряются некоторые прежние свойства.,,.актуализируются, приобретаются новые свойства, количественным и качественным преобразованиям подвергаются также и сохраняемые ими свойства" (Афанасьев - 80, с. 26). Например, атомное ядро образовано из нейтронов и цротонов. Однако эти элементы в составе целого приобретают новые качества. В частности, свободный нейтрон неустойчив и живет относительно не долго. А в атомном ядре он становится устойчивым.

Указанное положение целиком относится и к синтаксису. Точно так же слово в предложении выполняет качественно новую функцию. Оно выступает элементом целого.

С.Н. Смирнов отмечает, что задача системного исследования состоит в том, чтобы объяснить особенность поведения и свойства целостного объекта., исходя из специфики его элементов и особенностей их взаимодействия (Смирнов, с. 64).

O.K. Васильева,-Шведе и Г.В. Степанов подчеркивают, что понятие системы в известной степени предусматривает понятие симметрии, как некоей регулярности строения отдельных ее частей (подсистем и т.д.) при сохранении одних и тех же принципов соотнесенности различных элементов отдельных уровней языковой системы и закономерности их функционирования" (Васильева-Шведе, с. 180-182).

Поскольку в настоящий момент отсутствует строго научное философское понимание симметрии, мы будем опираться на барху-даровское понимание симметрии. Он предлагает считать симметричной языковую систему или подсистему в том случае, если все ее части построены одинаковым способом, т.е. покоятся на, одинаковых для всех принципах отношениях. Однако симметричное отношение элементов того или иного объекта, еще недостаточно изучено. Поэтому Ю.А. Урманцев пишет: "И все же остается фактом, что некоторые из возможных симметрий вообще упущены научной мыслью, никак не проанализированы" (Урманцев, с. 29). Анаг-логично обстоит дело и с симметриями языковых элементов.

Одно из частных проявлений свойства симметрии в структуре языка - формирование грамматического строя языка, по принципу бинарных оппозиций (Бархударов - 66, с. 98).

Многие современные лингвисты едины во мнении, что оппозиция составляет ор;нову всякой языковой реальности. Утверждение и отрицание есть одно из проявлений бинарной оппозиции. Диалектика, соотношения утверждения и отрицания в понятиях и суждениях такова, что без отрицания не существует утверждения, и, на.оборот, всякое утверждение предполагает отрицание, для каждого положительного термина существует только один отрица,-тельный термин, т.е. оппозиция разделяет весь "мир мысли" на две ча,сти на основании закона исключенного третьего (Гетмано-ва, с, 122-123). Поэтому при описании грамматической категории отрицания того или иного языка, обязательно требуется анализировать ее на основе бинарной оппозиции, выявить симметричное отношение элементов бинарных оппозиций .

Представитель пражской лингвистической школы Н.С.Трубецкой на. основе теории Ф. де Соссюра, впервые разра,ботал теорию фонологических оппозиций. Получившая высокое признание применительно к фонологическому уровню теория Н.С. Трубецкого t постепенно начинает применяться и на других уровнях языках, в частности, в морфонологии (или морфофонемике} и морфологии. Как указал сам Н.С. Трубецкой, эти способы рассмотрения принципов классификации имеют силу не только для фонологической, и для любой другой системы оппозиций.

Мы в этой работе применяем методики оппозиции на синтаксическом уровне узбекского языка.

Оппозицию языковых знаков высшего уровня мы называем вслед за Ж.П.Кантино, сигнификативной оппозицией. Следует.отметить, что в рассматриваемые оппозиции знаки вступают целиком (обозначающие плюс обозначаемое). Это основное отличие, дифференцирующее сигнификативные оппозиции синтаксических единиц от оппозиций единиц фонологического уровня (Кантино, с.67; Мартине, с. 101).

Ж.П. Кантино выделяет лексическую и морфологическую сигнификативные оппозиции. При этом он отмечает, что франц. гкяеу foiiu , различающиеся фонетически, могут употребляться в одном контексте и цри этом иметь разное значение. Следовательно, это разные лексические морфемы, образующие лексическую сигнификативную оппозицию. Подобным образом суффикс имперфекта I лица ед. числа - и суффикс будущего времени I лица, ед. числа - ье* , различающиеся фонетически, могут выступать в одном контексте и иметь при этом разное значение; следовательно это две различные морфемы, образующие морфологическую сигнификативную оппозицию (Кантино, с.67).

Аналогичное явление можно наблюдать и на синтаксическом уровне. Например, в узбекском языке .у келди и у келмади, различающиеся фонетически, могут выступать в одном контексте, имея при этом разное значение. Естественно, это разные синтаксические конструкции, образующие синтаксическую сигнификативную оппозицию.

Ж.П. Кантино справедливо подчеркивает, что сигнификативные оппозиции исключительно многочисленны в любом языке, поскольку в принципе каждый формальный элемент, наделенный значением, противостоит всем остальным. Вслед за Н.С. Трубецким он выделяет три принципа, классификации: I) по отношению сигнификативных оппозиции ко всей системе оппозиций данного языка,; 2) по характеру отношений между членами оппозиции, 3) по объему различительных возможностей (Кантино, с. 76).

По первое принципу оппозиции делятся на пропорциональные и изолированные.

Пропорциональной оппозицией является любая сигнификативная оппозиция в том случае, если формальное и семантическое отношение между ее членами повторяется по крайней мере еще в одной сигнификативной оппрзиции данного языка. Непропорциональные оппозиции изолированы (Кантино, 78-79).

На основании второго принципа. Н.С. Трубецкой выделил цри-вативные, градуальные и эквиполентные фонологические оппозиции. Ж.П. Кантино на морфологическом уровне выделяет црива,тив-ную и эквиполентную оппозиции. По его мнению, цривативная всякая сигнификативная оппозиция, в которой обозначающий одного из членов характеризуется наличием сигнификативного элемента (или формального элемента.), отсутствующего у другого члена.

Синтаксические конструкции, входящие в оппозицию по признаку утвердительности-отрицательности,в основном являются привативными, так как один из членов оппозиции характеризуется наличием сигнификативного элемента (отрицательного маркера) , отсутствующего у другого члена (у немаркированного). Например, в узбекском языке укшш~"читал" - укимади."не читал"; в данной оппозиции первый член не маркирован, а, второй - маркирован отрицательным аффиксом - ма.

Вместе с тем среди синтаксических сигнификативных оппозиций встречаются и эквиполентные оппозиции. Например, в тюркских языках, в том числе и в узбекском, синтаксические конструкции, сказуемые которых выражены словами бор и йук. входят в эквиполентную оппозицию по признаку утвердительности-отрицательности.

По третьему признаку, как и в фонологии, сигнификативные оппозиции делятся на постоянные и нейтрализующиеся.

Постоянными являются оппозиции обозначаемых, которые тем или иным образом сохраняют различие обозначающих. А нейтрализующимися являются оппозиции обозначаемых, которые не всегда имеют разные обозначающие, так что два члена могут иногда, совпадать по форме и по значению. Общая симметричность в отдельных частях системы по различным причинам может нарушаться элементами асимметрии. Ю.С. Степанов отмечает, что "знаки симметричны и в силу этого существуют изолированно друг от друга. Но, как известно, симметрия знака постоянно нарушается, и знак испытывает скольжение в двух плоскостях: в плоскости синонимии (два знака стремятся иметь одно означаемое) и в плоскости омонимии (один знак стремится иметь два означающих) (Степанов -75, с. 264-265).

По мнению Л.С. Бархударова, асимметричность представляет собой пережиточное явление, унаследованное от предыдущих эта,-пов развития данного языка,, а воцределенных случаях, возможно, такими элементами асимметрии могут быть также явления новые, только что нарождающиеся. "Можно полагать, что тенденция к устранению элементов асимметрии и к восстановлению симметрии,-пишет он, - является одной из движущих сил языкового развития, т.е. это противоречие симметрии и асимметрии в языке есть одно из проявлений диалектического противоречия между синхронным и диахронным аспектами языка," (Бархударов - 66, с. 110).

В результате системного изучения языка, удается ответить на вопрос о причинах появления асимметрии между элементами бинарных оппозиций и тенденции к ликвидации асимметричных отношений.

О.И. Москальская указывает, что отправным понятием при системном описании синтаксиса, предложения должно служить понятие модели предложения. Исследователь указывает, что именно оно позволяет представить все многообразие конкретных предложений естественного языка, в виде конечного списка синтаксических структур (Москальская -74, с. 7). Здесь предложение рассматривается как ситуативно-связанное речевое проявление, a. модель или структурная схема, предложения как типизированная грамматическая форма предложения (см. Блох- 77, с. 76).

Подобный подход к предложению плодотворен потому , что фактически указывает на его диалектическую двойственность (одновременное вхождение и в язык и в речь) (Блох - 77,с.74).

Таким образом, предложение представляет собой структурную схему (модель), структурная схема, реализуется в предложениях.

Существуют две точки зрения на. структурную схему (модели) предложения. Согласно первой из них под структурной схемой предложения понимается отвлеченный образец, состоящий из одной или нескольких форм слов, по которому может быть построено предложение как грамматически достаточная предикативная единица,. Сторонники второй точки зрения считают элементарной схемой структуру, обладающую не только грамматической, но и информативной достаточностью. Б результате все информативно-облига,торные распространители считаются обязательными членами. Перв,ой точк'и .зрения придерживаются Н.Ю. Шведова (Грамматика,-70).Е.И. Кокорина, (Кокорина.-75, с. 73) и т.д. Признание необходимости ввести в минимальное построение информативно-обли-гаторные распространители нашло отражение в работах В.Г. Ад-мони (Адмони-55), Е.А. Иванчиковой (Иванчикова.-65), И.Л. Рас-полова (Располов - 76) и т.д.

Из-за. отсутствия единого определения модели предложения, количество основных структурных моделей предложения определя-.ется лингвистами в одном и том же языке по-разному. В частности, в английском языке колеблется от 3 до 39.

Мы в работе опираемся на вторую точку зрения. При этом учитывается то мнение, что в структурную схему предложения входит црежде всего предикативный центр предложения, т.е. компонент, непосредственно связанный с выражением предикативности (синтаксических категорий модальности и времени) (Кокорина., с.73). Согласно этой точке зрения, в ка.ждом предложении стержневым является сказуемое (особенно глагольное сказуемое), так как в морфемной я семантической структуре глагола.-сказуемого находят свое "отражение" окружающие его члены (Юрченко-77,с. 72). В частности, в морфемной структуре узбекского глагольного сказуемого келдим - "цришел(а)" имеются: показатель субъективного члена, с характеристикой субъекта по признаку лица, и числа. (-М): показатель прошедшего времени (-ди). Более того, оно отражает характеристику предложения (по цели высказывания, модальность, утвердительность-отрицательность, личность-безличность и т.д.).

В семантической структуре глагольного сказуемого могут находить"отражение" объектные и обстоятельственные члены (Юр— ченко- 77, с. 72), которые составляют семантическую валентность данной лексемы. Семантические валентности глагольного ска,-зуемого отражают глубинные связи между действием и его существенными участниками. "Участники глагольного действия - это не только живые существа, но и те предметы (на,блюда.емые и воссоздаваемые), которые затрагиваются этим действием" (Кучкартаев-78, с. 25).

В линвистической литературе встречаются различные типы моделей: реляционные, структурные (позиционные), функциональные, выделяемые по цели высказывания, компонентные и т.д.

В данной работе мы опираемся на два типа моделей: реляционные и структурные.

Реляционные модели отражают синтаксический порядок предложения. По мнению Т.Н. Матвеева, реляционные модели полезны для установления принципа, распространения всех синтаксических структур, описания схем связей между элементами предложения (последовательное подчинение и соподчинение), ярусов подчинения, возникающих при реализации последовательного подчинения, т.е. глубины синтаксической перспективы (Структурный синтаксис - 72, с. 12).

В настоящей работе указанная модель используется для описания распространенных компонентов монопредикативного предложения. Поэтощ она. более конкретно указывает на. структуру определенной синтаксической конструкции, чем структурная модель (СМ) предложения. Следовательно, развертывание определенной структурной модели опиоывается с помощью реляционной модели (СИЛ). В этом смысле реляционные модели занимают промежуточное положение между конкретной синтаксической конструкцией (СК) и структурной моделью предложения, т.е. СК-*НЛ—-СМ.

Работа, построена в обратном порядке, т.е. от общего к конкретному: Ш—СК, так как единицы низшего уровня входят в единицу высшего уровня, являясь ее компонентами,и образуют целостное явление. В свою очередь, это целостное явление разлага,-ется на. отдельные: предложения на. словосочетания, словосочетание на. слова, слова на. морфы, морфы на. аллофоны и т.д. О таком подходе В.А. Звегинцев писал: "Два противостоящих друг другу лагеря в лингвистике являются, грубо говоря, цредставителями индуктивного и дедуктивного подходов. Исследователь вправе использовать и тот и другой подходы, ожидая от них того, что ка.ждый из них да,ст в его распоряжение те знания, которые не способен получить другой, . а иногда целиком отдавая предпочтение тому или другому в зависимости от тех задач, которые задаются теорией, т.е. употребляя их''•ка.ждый на своем месте". через модель формальной теории/'применяемой" к реальным объектам. Она|да.ет возможность освободить изучаемый объект от всякого рода, случайных, преходящих и второстепенных факторов и выяснить его саше существенные связи и отношения, представить их в так сказать, "чистом виде" (Системный анализ - 78, с.182-183).

Структурная модель предложения определяется путем устранения из предложения факультативных членов. Составление конечных списков синтаксических структур того или иного языка, является темой отдельного монографического исследования. Поскольку в узбекском языкознании до сих пор не существует подобного исследования, мы при изучения оппозиции утвердительных и отрицательных конструкций опираемся на, следующие основные структурные модели предложения:

1. Для двусоставных шнопредйкативных предложении ^N^+P^

1) для глагольного сказуемого - ф Ы? +

2) для именного сказуемого - ^ + N ф

2. Для односоставных предложений: а) Ф Р * б) Ф N *

3. Для нечленимых негативно-позитивных предложений ^ Adv^

Приведенные модели включают лишь компоненты, охватывающие обязательные позиции, и каждая из них может осложняться за счет элементов факультативной позиции (см. Структурный синтаксис-72, с. 16-17).

Таким образом, структурная модель предложения есть основная единица, и первая ступень структурного описания на уровне предложения (Москальская - 74, с. 7). По мнению О.И.Москаль-ской, эта единица синтаксиса объемная и динамичная. Выявление ее объема и динамизма, и составляет следующие ступени системного описания синтаксиса предложения. Они связаны с понятием регулярных реализаций модели предложения и с понятием парадигмы предложения, поэтому следует дать дефиницию понятия парадигмы.

В современной лингвистике нет единого определения синтаксической парадигмы. В частности, по мнению Н.Ю.Шведовой, изменения, происходящие в пределах одной структурной основы предложения в планах выражения разных модальных и временных значений, следует рассматривать как парадигматические изменения (Грамматика - 70, с. 577).

В трансформационной грамматике ядерное предложение, т.е. повествовательное нера.спространенное предложение определенного структурного типа, считается исходным. Н.Н. Матвеева считает, что вместе со всеми трансформами исходные предложения образуют парадигмы (Структурный синтаксис - 72, с. 22). Она различает внутримодельные и межмодельные синпарадигмы. По ее мнению, внутримодельная парадигма - это совокупность вариантов одной модели: все изменения происходят в рамках одной модели, не нарушая ее. Если же происходящие в предложении изменения ведут к образованию иной модели, то следует говорить о межмодельных преобразованиях (Структурный синтаксис - 72,с. 23^ .

Парадигма предложения понимается О.И. Москальской как многомерная система грамматических форм предложения, противопоставленных по цели высказывания, по утвердительности-отрицательности, по модальности (Москальская - 74, с. 8).

Каждая структурная модель, распространяясь, образует различные вариации. В таких случаях следует определить инвариант. Для вариативных синтаксических конструкций /трансформы/ модель принимается за инвариант.

Синтаксические конструкции могут составлять одну парадигму и на основе значений. В таких слулаях общая семантическая структура, дщя разных трансформ считается исходной. По мнению Е.Е.Падучевой, семантическая структура должна быть инвариантом относительно системы синтаксических трансформаций (т.е. синонимических преобразований предложения, задающих толкования синтаксическим конструкциям и категориям) (Падучева,-74,с.39).

Для выявления структурных схем предложения в работе принимаются следующие символы: j - предложение;

U - имя существительное (itfjrf - в основном падеже, rvf-в притяжательном падеже, Wz - в винительном падеже, - в местном падеже, Ыц - в исходном падеже,

4s - в направительном падеже);

V - глагол ( Vf - финитная форма глагола);

Adv - наречие;

Adj прилагательное;

Ргол - местоимение (PzonA. - личное местоимение, Ргоп.уК. указательное местоимение,Ргод^.- обобщающие местоимения, Ргоя^я. - вопросительное местоимение);

- отрицание; п - притяжательный а.ффикс (П-j- - I лица, Ilg - П лица.,

П3 - третьего лица.); Р - предикат; fe. - пациенс; О - дополнение; AiiZ- определение;

- обстоятельство;

А - член предложения любого типа; А^ - агенс.

Соотношение семантической и синтаксической структур предложения

Единицы высшего уровня языка представляют собой единство содержания и формы. Нет и не может быть содержания вообще, а, есть только определенным образом оформленное содержание.

Это свидетельствует о сложности, многоаспектности языковых единиц, относящихся к высшему уровню. Каждый аспект этих единиц имеет свою структуру, отличающуюся от структуры другого аспекта,. В частности, для предложения характерна.: I) семантическая структура., составляющая семантический (содержателья ный, идеальный) аспект предложения, 2) синтаксическая структура, составляющая синтаксический (формальный) аспект предложения, 3) коммуникативная структура,, составляющая коммуникативней (актуальный) аспект предложения, 4) линейная структура, составляющая линейный аспект предложения и т.д. При этом семантическая и синтаксическая структуры находятся между собой в оппозиции. Форма и содержание в ка.ждом конкретном объекте неотделимы друг от друга. Это противоположности, находящиеся в единстве, это разные полюсы одного и того же. Их неразрывное единство проявляется в том, что определенное содержание "облеча,ется" в оцределенную форму.

В отдельных исследованиях высказывается мнение о том, что поскольку в узбекском языке грамматическая и семантическая структуры предложения полностью соответствуют друг другу, изучение этих структур в отдельности излишне (см. Баскаков -79, с. 95).

Подобное утверждение, на наш взгляд, не убедительно. Семантические и синтаксические структуры предложения - это строение элементов предложения в разном плане. Семантическая структура, предложения представляет собой семантические элементы, т.е. семантические компоненты. При описании семантической структуры предложения мы вслед за B.C. Храковским разграничиваем смысловой элемент и элементарный смысл.

По мнению B.C. Храковского, внутренний смысловой статус предложения образует смысловые элементы, отношения между ними и есть элементарный смысл. Элементарный смысл - это та, функция, которую выполняет один смысловой элемент в отношениях с другим смысловым элементом. Если один смысловой элемент вступает в отношения с несколькими смысловыми элементами, то он может выразить несколько элементарных смыслов (см. Храковский-64, с. 18). Элементарные смыслы не являются теш значениями, которые выражаются ка.ждой лексемой, участвующей в структурной организации предложения. Они тоже представляют собой абстракции, обобщения конкретных лексических значений. Г.А. Болотова, по этому поводу отмечает, что в синтаксисе "работают" не зна,-чения отдельных слов, а. семантические категории - результат более высокой абстракции. Категориально-семантическое значение слов в единстве с их морфологической формой образует структурно-смысловые компоненты предложений той или иной модели с с заданным, соответствующим мысли говорящего типовым значением (Золотова. - 69, с. 68). К таким типовым значениям или семантическим категориям относятся субъект, состояние (под состоянием понимается все то, что выражают глаголы типа, сверкать, говорить, бежать, чесать и т.д.), объект. каузация, модальность. Фазовость и т.д. Субъект, в свою очередь, подразделяется на. субъект-агенс (субъект-производитель действия: например, "он читает"), субъект-реципиенс (субъект состояния, например: "Ему весело, ему читается"), субъект-пациенс (субъект,испытывавдий воздействие агенса., например: "Дом строится рабочими") субъектпасессор (субъект-обладатель, например: /'У него лодка"), \ субъект-коатка (вынужденный субъект, например: "Завтра, ему читать лекцию"), субъект-детерминант (определяющий субъект, на.-пример: небо чистое, он врач) и т.д. (см. Воронина, с.75).

Синтаксическая структура, предложения представлена синтаксическими компонентами"1". Синтаксические компоненты репрезентируют синтаксические категории - подлежащее, сказуемое, дополнение ,определение, обстоятельство.

I В некоторых исследованиях различаются синтаксическая и формальная структуры предложения. В частности B.C. Храковсшш отмечает, что хотя элементы синтаксической структуры предложения репрезентируются при помощи формальных единиц, ни в коем случае нельзя ставить знак равенства, между синтаксической структурой предложения и его формальной (грамматической) структурой, так же как нельзя отождествлять синтаксические связи между членами предложения и формальные(грамматические) связи менаду формальными единицами (см. Храковский - 64,сЛ07).

Семантическая структура, в истории лингвистики обозначалась различными терминами: понятийные категории (А. Мещанинов), скрытые категории (Б.Уорф), глубинная структура (У.Чейф) и т.д. Несмотря на различия терминологического характера, все исследователи цризнают существование в предложении двух структур. Мы в своей работе, в целях выявления взаимоотношения этих двух структур, предпочли термин семантическая структура, и синтаксическая структура.

Вопрос о наличии двух структур у одного предложения наиболее подробно разработан в генеративной теории Н.Хомского. Правы те исследователи, которые отмечают, что хотя "глубинная структура, "(ГС) и является одним из важнейших понятий генеративной теории, вместе с тем понятие самого термина, ГС все-та.-т. ки остается не вполне ясным(Солнцев - 76, с. 115).

Вместе с тем сторонники генеративной теории отрывают форму от содержания. По их мнению, вначале возникают глубинные структуры, а затем порождаются предложения, именуемые поверхностными структурами, т.е. сначала, возникает мысль, и она. передается посредством готовой типовой схемы, существующей в языке. Типовая схема, предложения цредставляет собой некоторый инвариант, относительно которого реальные предложения, построенные в соответствии с данной схемой, являются вариантами. Реальные предложения в качестве вариантов могут отличаться друг от друга, по числу составляющих их слов, однако общая схема цред-ложения повторяется одинаково (Солнцев-76, с. 118).

Отрыв формы от содержания происходит, по нашему мнению, ; в результате отношения к языку и мышлению с идеалистических i ? позиций. Идеалисты всячески старались оторвать форму от содержания. С позиций диалектического материализма, форма и содержание в кавдом конкретном объекте не отделимы друг от друга. Форма, не есть, нечто внешнее, наложенное на. содержание. Разделение объекта, на форму и содержание существует только в рамках их неразрывного единства,, а, их единство существует лишь как внутреннее расчленение (Основы философии - 76, с. 128-129). Поэтому В.М. Солнцев справедливо отмечает, что явления, именуемые "глубинными структурами", не возникают до формирования предложения (или словосочетания). Они возникают одновременно с формированием предложения и его смысла, и являются следствием тех многообразных связей, в которые слова как элементы системы вступают друг с другом в пределах организующей их системы-предложения (Солнцев-76, с. 124),

Отношения семантической и синтаксической структур'. между собой не всегда симметричны, так как не всегда, симметричны формальная и смысловая основа знака. (Скаличка., с. 121), что обусловлено единством и противоположностью материального и идеального.

Такая асимметричность определяется законами диалектики. Перечисляя элементы диалектики, В.И.Ленин писал: ". борьба, содержания с формой и обратно. Сбрасывание формы-переделка. содержания"(Ленин, с.203). Это положение свидетельствует об относительной самостоятельности формы и содержания языкового знака,.

Относительная самостоятельность формы и содержания проявляется и в том, что одно и то же содержание может облекаться в различные формы, а одна,.и та же форма, может выражать разное содержание. Так, одной и той же формулой можно выразить законы разных по своей природе явлений (Чейф, с.30).

Если бы в языке всегда обнаруживалась такая прямая связь между значением и звучанием, отмечает У. Чейф, - то у лингвистов было бы гораздо меньше дел, чем сейчас. Типы несоответствий, которые обнаруживаются между значением и его звучанием, разнообразны и имеют различные объяснения" (Чейф, с. 20).

Многие предложения, являющиеся трансформами друг друга, имеют почти одно и то же значение, различаясь только внешним грамматическим статусом (Хэррис, с.635). Количество компонентов двух структур может быть различным. Например, в предложении Бола ётди - "Ребенок лег" семантически два смысловых элемента. Каждый из этих элементов - носитель одного элементарного смысла, так как любые два элемента связаны только одним отношением, а. элементарный смысл - это одна сторона, отношения (Храковский-73, с. 18). Смысловой элемент, выраженные в слове етди - "лег", является носителем элементарного смысла состояние ( $ ). А смысловой элемент, выраженный в слове бола. - "ребенок", - носитель элементарного смысла субъекта состояния (6 (*) ). Схема семантической структуры данного предложения такова:

ТЗ

Это предложение и по синтаксической структуре состоит из двух членов - подлежащего и сказуемого. Схема синтаксической структуры да,иного предложения такова,:

Здесь совпадает количество компонентов семантической и синтаксической структур. А предложение Она, болани е'ткизди -"Мать уложила, ребенка" по синтаксической структуре состоит из трех членов-подлежащее, сказуемое и дополнение, а, по семантической структуре содержит четыре смысловых элемента, и пять эле ментарных смыслов, см.:

5 а) г

N Ф

Схема, данного предложения:

5{ К)

Оператором-каузации является грамматическая форма. - киз, обладающая каузативным значением. Схема, синтаксической структуры данного предложения такова.:

В рассматриваемом предложении семантическая и синтаксическая структуры асимметричны. Асимметричность двух структур отмечается также в отрицательных и утвердительных конструкциях.

Хотя отрицательное содержание передается отрицательными конструкциями, а. утвердительное содержание утвердительными конструкциями, однако такое соотношение сохраняется не всегда,. Порой некоторые отрицательные конструкции выражают утвердительные значения и, наоборот, некоторые утвердительные конструкции вы-ра,жают отрицательные значения.

Это тоже одно из проявлений относительной самостоятельности формы и содержания категории отрицания, что позволяет считать ее как грамматической, так и логической категорией, находящейся в диалектическом единстве. Поскольку семантическая и синтаксическая структуры находятся в диалектическом единстве, то при изучении одной,не следует оставлять без внимания вторую. Только при учете взаимоотношений обеих сторон, которые представляют собой два. противоположных полюса одного явления, можно прийти к правильному выводу.

Однако взаимосвязь семантической и синтаксической структур:.; отрицательных конструкций до сих пор не была, объектом исследования. Поэтому в данной работе при изучении отрицательных конструкций учитываются и их соотношения. В целом, категория отрицания как грамматическая категория в ра.боте изучается в двух аспектах. С одной стороны, делается упор на. соотношение утвердительной и отрицательной конструкций в системе языка, -в оппозициях; с другой стороны, обращается внимание на соото сэ / ношение семантической и синтаксическои структур, самих отрицательных конструкций. Поскольку с наибольшей четкостью обнаруживаются взаимоотношения грамматической категории". отрицания и категории сознания в предложении, грамматическое отрицание нас не может не интересовать прежде всего с точки зрения его роли в предикации (Дондуа,, с. 149). Так как предикативность реализуется в двух полярных категориях - утверждение и отрицание (А.А. Шахматов, Е.В. Гулыга.), в настоящей работе, в основном, речь идет о предикативном отрицании, т.е. об отрицании высказывания в предложении. Это диктуется тем фактом, что суждение не может состояться без утверждения и отрицания вообще, оно соотносительно с предложениями, так как "облекается" в форму только в предложении.

О дефиниции грамматической категории отрицания Логическая категория утверждения и отрицания составляет основное содержание языковой категории утверждения и отрица,-ния, но не заполняет ее целиком. Языковая категория утверждения и отрицания выполняет и другие функции, обладает относительной самостоятельностью и имеет свой объем значений, не адекватный логической категории.

Употребление отрицательных средств в предложении может преследовать совсем иные цели, чем выражение отрицательного суждения. Иными словами, не всякое предложение с отрицанием соответствует отрицательному суждению. Оно может соответствовать положительному суждению или служить средством выражения запрета, вопроса и пр.

Для того, чтобы установить, какие предложения с отрицанием соответствуют, а какие не соответствуют отрицательному суждению, необходимо уточнить понятие отрицательного предложения (Шендельс -69, с. 130). Мы согласны с мнением Н.А. Еу-лаха, о том, что грамматическая категория отрицания относится к таким лингвистическим категориям, которые в практике языка, представляются хорошо известными и всем понятными категориями, но тем не менее нелегко поддаются точной дефиниции (Н.А. Булнх - 62, с. 4).

Каковы же признаки отрицательного предложения? В русской грамматике этот вопрос решается просто, с помощью чисто формального момента: наличие отрицания при сказуемом создает отрицательное предложение, но при наличии такового в именной ча.сти сказуемого (он был не глуп) все предложение в целом остается положительным. Такую трактовку мы находим у A.M. Пеш-ковского, В.Н. Чернышева, В.А. Трофимова. Она лежит в основе теории A.M. Пешковского о двух видах отрицания - полном и частном.

Для немецкого языка, этот критерий недостаточен, поскольку полное отрицание может быть выражено и при именном,и при наречном отрицании (Шендельс - 59, с. 130). По отношению к тюркским языкам теория A.M. Пешковского неприемлема., так как в этих языках при положительной форме сказуемого конструкция в целом может быть отрицательной, например, отрицательные конструкции, выраженные с помощью на. на,.

Исследователи татарского языка (в частности, М.З.Заки-ев) считают отрицательными те предложения, в состав которых входит какой-либо член с показателем отрицания (Современный татарский язык - 72, с. 50). Такое определение применительно и к узбекскому языку. По отношению к узбекскому языку наиболее адекватно определение отрицательных предложений, в которых наличествует какое-нибудь из отрицательных средств, независимо от формы сказуемого.

О классификации отрицания

В логике суждения по качеству и количеству комплексно делятся на общеутвердительное-общеотрицательное и частноут-вердителъное-частноотрицательное. В соответствии с логикой и в грамматике утвердительные и отрицательные конструкции различны.

В мышлении встречаются различные по силе отрицания, начиная от первого, еле заметного несогласия со взглядами другого человека, до категорического, бесповоротного отрицания: "Никогда этому не бывать!" (Гетманова,,с. 43-44). Следовательно, и в естественном языке существуют многообразные средства выражения отрицания.

Категория отрицания настолько многообразна как по лекси-ко-синтаксическим проявлениям, так и по морфологическим сред=-ствам выражения, что при исследовании тех или иных вопросов с ней связанных, неизбежно возникает вопрос о классификации типов отрицания. Большинство зарубежных исследователей роман о-германских языков классифицирует отрицания на основе их синтаксических функций в предложении. Синтаксическая классификация включает в себя только фразовые отрицания, в то время как словесные отрицания остаются вне поля зрения. Болыпая~~час.ть. этих исследователей в своих классификациях исходила из. формаль?-. ной логики Канта (Цубанер И., Моврек В.К. и т.д.). .Они выделя-,. ют два типа отрицания: качественное и количественное. Под ка,-чественным и количественным отрицанием они понимают глагольные и именные отрицания. При этом исследователи механически переносят на язык не только метафизические категории логики Канта, но и его терминологию.

Ha. основе количественного деления суждений A.M. Пешков-ский классифицирует отрицательные предложения на. обшеотрипа-тельные и ча.стноотрица.телыше. При этом он опирается на. отношение категории отрицания к категории сказуемости, отмечая, что категория отрицания находится еще в определенном, очень своеобразном, отношении с категорией сказуемости. Только отрицание, стоящее при сказуемом, делает все высказывание отрицательным, отрицание же, стоящее при каком-либо другом члене, не колеблет общего утвердительного смысла, высказывания. Такие предложения с-положительным сказуемым, но с отрицательной частицей при другом члене можно называть частно-отрицательными, или собственно-отрицательными предложениями^ (Пешковский, с.387-388). В результате A.M. Пешковский приходит к выводу, что поскольку лишь относящееся к сказуемому отрицание созда,-ет отрицательную мысль, значит только сказуемое и выражает мысль. Теория A.M. Пешковского о двух видах отрицания(полном и частном) прочно вошла, в обиход советского языкознания. Именно такую, трактовку находим в работах В.Н. Чернышева, В.А. Трофимова, В.В. Виноградова и в ряде других учебников и учебных пособий.

Однако трактовку общеотрицательного и частноотрицательного предложения с точки зрения терминологии подвергли критике некоторые локиги и лингвисты. В частности, А.Д. Гетманова пишет: ". нельзя согласиться с A.M. Пешковским в отношении двух его дальнейших утверждений, относящихся к терминологии: I) "Только отрицание, стоящее при сказуемом, делает высказывание отрицательным, отрицание же, стоящее при другом какомлибо члене, не колеблет общего утвердительного смысла высказывания", 2) "Такие предложения при другом члене можно называть частноотрицательными, а предложения с отрицательным сказуемым общеотрицательными, или собственно отрицательными предложениями". Таким образом, из четырех предложений: I) Он пошел не в библиотеку, 2) Я пойду в отпуск не летом, 3) Не он это доказал, 4) Экзамен не состоялся. Первые три, по терминологии A.M. Пеш-ковского, будут час неотрицательными, а четвертое общеотрицательным или собственноотрицательным.

Такая терминология лингвистики не совпадает с терминологией логики. В логике общеотрицательным называется суждение, имеющее структуру "Ни одно 4 не суть Р " (например, "Ни один червь не является млекопитающим"), а частноотрицательное суждение выражается как "некоторые 6 не суть Р " (например, "Некоторые заводы не являются рентабельными"). В этих случаях кажется, что вкладывание такого различного смысла в одну и ту же терминологию в логике и лингвистике (весьма близких науках, изучающих взаимосвязанные шшление и язык) нецелесообразно, оно лишь приводит к путанице" (Гетманова, с.43-44). Поэтому А.Д. Гетмано-ва считает более приемлемой терминологию, принятую в логике.

Видимо, автор старается приложить логические каноны к грамматической категории отрицания. Хотя логическая и грамматическая категории взаимосвязаны, однако они имеют свои специфические особенности. Как утверждает автор, средства выражения отрицаний в языке значительно богаче, чем в логике.

Е.В. Падучева, останавливаясь на семантической структуре отрицательных предложений русского языка, объясняет частноот-рицательность или общеотрицательность предложений, заменой отрицательной частицы не лексемой неверно. "Естественным методом внутриязыкового семантического анализа предложений с отрицательными частицами, - пишет Е.В. Падучева, - является элиминирование отрицательных ча,стиц, со всеми капризами их размещения в структуре предложения, путем замены их на. лексевду неверно <что.> (или не имеет место <то. что.> ), которая имеет ясный смысл и у которой само синтаксическое употребление всегда однозначно выра.жа.ет сферу действия: в предложении с лексемой неверно сферой действия отрицания является то предложение, которое ей синтаксически подчинено." (Падучева,-74,с. 144).

По мнению Е.В. Падучевой, предложение является общеотрицательным, если лексема, неверно представляет собой вершину его семантической структуры (или стоит в начале его эксплицитной перефразировки).

В тюркологии М.З. Закиев классифицирует отрицательные конструкции татарского языка, по характеру отрицания на общеотрицательные и частноотрицателъные. По его мнению, общеотрицательными называются предложения, в которых отрицается весь смысл высказывания. В таком случае отрицание относится к сказуемому, однако не всякое предложение, сказуемое которого имеет показатель отрицания, является общеотрицательными. Общеотри-цательно предложение, сказуемое которого оформлено при помощи показателя отрицания и находится под логическим ударением. Если сказуемое не принимает логического ударения,то предложение частно отрицательное (Современный татарский язык-72, с. 50-52).

В узбекском языкознании Т.Рустамов противопоставляет отрицательные слова отрицательным предложениям. Отрицательные слова делит он на отрицательные понятия в именах и отрица,тельные понятия в глаголах (!Рустамов-56, с.6). Очевидно, Т. Еустамов при классификации смешивает логическое с грамматическим. Фактически он делит на группы не слова и предложения, а понятия.

В отличие от имеющихся в литературе о языке клаесифика,-ций, мы в своей работе предлагаем следующую классификацию отрицательных конструкций, основанную на бинарной оппозиции. ! Ди^ренциальные ! Отрицательные конструкции

1. По предикативности Отрицательное цред- слово, выражаюложение щее отсутствие

2. По количеству от- Мононегативное пред- полинега,тивное рицательных средств .ложение предложение

3. По членимо с ти глав- членише-нечленимые, т. е. слова,-цредло-ных членов жения

4. По количественным час тноотрица,тельные общеотрицатель-признакам отрица- ные ния

По первому признаку отрицательное предложение, выражающее предикативность, противопоставляется слову с отрицательным формантом, которое выражает не предикативность, т.е. не отрицательное суждение, a, "отрицательное" понятие. Поскольку понятие не обладает признаком отрицательности-утвердительности (такой признак присущ только суждению), правильно было называть слова с отрицательными формантами не отрицательными словами, а.словами, выражающими отсутствие. Действительно, слова с отрицательными формантами, выполняя деривационную, функцию, выражают отсутствие чего-либо, и противопоставляются слову фор--мантом Л£,- который выражает обладание чем-либо. Например: с.ув-ли-с.увсиз - " с водой - без воды". Первое обладает, второе не обладает или обладает-незначительно.

Следовательно, на, уровне слова существует оппозиция обладание-отсутствие. Формантом, обладания служат аффикс -ли» ДРе~ фикс ба.-, a. формантами отсутствия - аффиксы -сиз. префиксы бе.-, но-.

В силу того, что утвердительность-отрицательность присущи только суждению и выразителем суждений в языке является предложение, в ра.боте анализируется оппозиция утвердительность-отрицательность только на, уровне предложения. Вопрос обладания - необладания (чем -либо) является темой отдельного монографического исследования.

По второму признаку отрицательные конструкции могут быть мононегативными (т.е. только с одним отрицательным средством) или полинега,тивными(т.е. иметь более одного отрицательного средства,). Мононегативность-полинегативность отрицательных предложений может служить признаком для классификации языков мира на. монрнегативные и полинегативные (см. об этом подробно раздел мполинега.тивные конструкции").

В этом отношении узбекский язык входит в полинегативные языки, так как в нем встречаются негативные предложения с более чем одним отрицательным средством.

По третьему признаку отрицательные предложения делятся на членимые и нечленимые.

Нечленимые отрицательные цредложения выражают отрицательные суждения имплицитно, не выделяя субъекта и предиката,. В таких предложениях нельзя выделить члены предложения.

По четвертому признаку отрицательные предложения делятся на. общеотрицательные и частноотрица,тельные. В обще отрицательном предложении выражается негативная связь между подлежащим и сказуемым, в час тн о о трицат ельном - негативная связь сказуемого с второстепенными членами предложения.

Данная классификация отрицательных конструкций предопределяет и композиционную структуру ра,боты.

Категория отрицания и модальность

Синтаксическая категория отрицания вступает в определенное взаимодействие с другими категориями, свойственными предложению и, в первую очередь, с категорией модальности (Шен-дельс-59, Минкин - 61, с. 17 и т.д.).

Большинство русских и зарубежных ученых определяет отрицание как субъективное отношение говорящего к содержанию высказывания, включая, тем самым,отрицание в круг модальных отношений.

Известный французский лингвист Ш.Балли считает, что отрицание выражает модальное понятие-отказ от подтверждения, то есть предложение "Подтще не вращается вокруг земли" обознача.-ет: "Я отрицаю, не верю, что солнпе вращается вокруг земли" (Балпи, с. 238). Таким образом, по мнению автора, отрицание передает субъективное отношение говорящего к содержанию высказывания.

О связи отрицания с модальностью говорили еще А.А.Шахматов и В.В. Виноградов, хотя последний не утверждал принадлежности отрицания в целом к той или иной категории языка (Виноградов - 75; см. еще: Адмоци- 55, Чернышев,Холодилова.,Кумани-чкина. - 84 и т.д.).

Большинство авторов говорит о связанных с отрицанием модальных оттенках значения. При этом отрицание целиком они не относят к категории модальности. Мысль о том, что отрицание относится к модальности, в весьма уклоничивой шорме высказыва,-ет В.А. Ильине (Ильищ^ - 48). Л.Ф. Куманичкина считает категорию отрицания синтаксической. Указывая на общность признаков отрицания и наклонения, она тем самым призна.ет существование двух вариантов одного наклонения - утвердительного и отрицаг-тельного.

М.З. Закиев без каких-либо объяснений относит утвердительные и отрицательные предложения в класс модальных предложений (Современный татарский язык - 72, с. 50).

Е.И. Шендельс отмечает, что отождествление отрицания с модальностью проистекает из того, что эти две категории действительно близки друг другу, имеют много общего. Обе свойственны любому предложению, обе определяют характер субъективно-предикативных связей. Но черты различия между ними более существенны, чем сходства. Модальность определяет характер субъектно-предикативных связей с точки зрения говорящего лица, которое дает не свою оценку, а определяет их как истинные, реальные, возможные, невозможные, нереальные, желаемые и т.д. Утверждение и отрицание характеризуют субъектно-предикативные связи как положительные или отрицательные, не выявляя отношения говорящего лица, к этой связи. Утверждение и отрицание целиком подчинены общему модальному предложению (Шендельс-59, с.140).

По мнению В.В. Виноградова, если предложение отражает действительность в ее практическом общественном осознании, естественно, выра.жа.ет отнесенность (отношение) содержания речи к действительности, то 1 ' ,-.,с предложением, с разнообразием его типов тесно связана категория модальности. Любое целостное выражение мысли, чувства, побуждения, отражая действительность в той или иной форме высказывания, облекается в одну из существующих в данной системе языка интонационных схем предложения и выража,ет одно из тех синтаксических значений, которые в своей совокупности образуют категорию модальности (Виногра,-дов-75, с.55-56).

Категория модальности передается в языке разными средствами: интонационными, морфологическими, лексическими и т.д.

Если модальное отношение выражается морфологическим способом, то прежде всего в строе глагольного типа, предложения таковыми средствами выступают формы времени и наклонения глагола,. Модальность именно в таких конструкциях приближается к категории отрицания, поскольку и категория отрицания, и категория модальности облекаются в глагольную форму, В истории языкознания встречаются случаи, где категорию отрицания считают одним из видов категории наклонения. Авторы подобных работ стараются расширить рамки традиционной классификации наклонения. Для определения статуса наклонения и его классификации они опираются на. существующие типы предложений в языке. В частности, Н.Ф. Яковлев и Д.А. ШхамаФВ "Грамматике адыгейского литературного языка" выделяют следующие модальные формы предложений: повелительную, реально-утвердительную, вопросительную, вопросительно-утвердительную, подтвердительную, желательную и др. (Яковлев-41, с. 343).

Н.Ф. Яковлев в кабардино-черкесском языке рассматривает отрицание в качестве самостоятельного отрицательного наклонения. Он различает следующие одиннадцать основных модальных типов предложений: реальное утвердительное предложение, реальное отрицательное, простое вопросительное, сомнительно-вопросительное, отрицательно-вопросительное, подтвердительно-во-цросительное, подтвердительное, предложение удивления, велательное цредложение, предложение вероятности и повелительное цредложение (Яковлев-40, с.29).

A.M. Пешковский отмечает, что категория наклонения обозна,-ча.ет прежде всего отношение говорящего к той связи, которую он устанавливает, при помощи форм согласования глагола между данным признаком и данным предметом. Эту связь говорящий может представить себе по-разнощ. По этому признаку он делит категорию наклонения на реальное (прямое) и воображаемое (косвенное) (Пешковский, с.86-87). A.M. Пешковский приближает категории отрицания к категориям вопроса, восклицания и повествования, вводных слов, категориям сказуемости,местоименности. При этом автор аргументирует свое мнение тем, что все эти категории не БЫракаю-i' ни отношения между словами, ни отношения между словосочетаниями, a. только отношение самого говорящего к своей речи и к тем отношениям между ее частями, которые он в ней устанавливает (Пешковский, с. 89). Именно здесь проявляется его психологическая концепция в языке.

Хотя A.M. Пешковский отмечает близость категории отрицания к категории наклонения, вместе с тем показывает их дифференциальные признаки. По этому поводу он пишет: "В предложении гроза, не прошла словечко не! обозначает, что связь между представлением о грозе и представлением о миновании ее, выраженная обычнымидля данного случая языковыми средствами (гроза не прошла), нереальна., т.е. что ей в природе ничто не соответствует. Значение это должно напомнить читателю значение категории косвенных наклонений, т.е. повелительного, условного, желательного и т.д. Там тоже связь между двумя представлениями, выраженными в подлежащем и в вещественной части сказуемого, обозначается как мыслимая только, а не реальная. Но разница между той и другой категориями получается все-таки огромная (Пешковский, с.386-387). A.M. Пешковский видит разницу в том, что категория косвенных наклонений относится не к связи между представлением о глагольном признаке и представлением о предмете, который этот признак производит. Нереальность связи между этими двумя представлениями выражается в этой категории не прямо,a. косвенно: выражаются собственно, возможность, желательность, необходимость и т.д. "Ьвязид нереальность уде только вытекает из. этих значений, так какпредполагать,жела.ть или требовать то, что на самом деле уже производится, невозможно. В категории отрицания,.напротив, выражается прямая нереальность без всякого отношения к идеям возможности, необходимости и т.д. (Пешковский, с.387).

Несмотря на эти дифференциальные признаки, по мнению A.M. Пешковского, категория отрицания,как и категория наклонения, все-таки входит в рубрику "субъективно-объективных" категорий. Он аргументирует свое мнение тем, что и категория наклонения и категория отрицания обозначают не отношение между представлениями, а отношение говорящего к этим отношениям. Автор отмечает, что отношение между представлением о грозе и представлением о ее миновании само по себе абсолютно одинаково и в гроза, прошла, и в гроза, не прошла. Оно дифференцируется говорящим только постольку, поскольку он в первом предложении квалифицирует его как реальное, a. во втором как нереальное.Этим он и высказывает свое собственное отношение к данному явлению (Пешковский, с.387).

Как видно из извлеченных материалов книги A.M. Пешковского, он говоря о категории отрицания, занимает идеалистическую позицию.

В настоящее время в работах большинства исследователей проводится грань между отрицанием и модальностью (Шендельс-59, Шипулина -62, Крашенникова., Васильева - 58 и т.д.).

Критикуя мнения тех лингвистов, которые относят категорию отрицания к категориям модальности, С.А. Васильева, по нашему мнению,справедливо отмечает, что для всех грамматистов, которые рассматривают отрицание в рубрике наклонения, характерно субъективно-^идеалистическое толкование природы отрицания, заключающееся в отрыве от определенной стороны объективного мира. - разъединенности. Отрывая отрицание от разъединенности, которая имеет место в действительности и в связи с которой оно может быть единственно правильно понято, сторонники выделения специального отрицательного наклонения относят отрицание к области субъективных-отношений, отождествляя его с субъективной отрицательной оценкой (Васильева.-58,с. 160).

G.А,. Васильева верно показывает дифференциальные признаки категории модальности и отрицания. Она. пишет: "Материалистическая точка зрения на.природу отрицательных суждений как суждений,выражающих реальную объективную сторону мира-разъеди-ненность, которая существует независимо от нас, от нашего к ней отношения, не может сочетаться с отождествлением отрицания с отрицательной оценкой, а, следовательно, с рассмотрением отрицания в сфере субъективных отношений" (Васильева,-58,с.160).

Различие между субъективным и объективным четко выявляется автором на. основе иллюстративных материалов. Она. отмечает, что в предложении "на. улице идет дождь" наряду с определенным фактом выражается и соотнесенность высказывания с действительностью, с точки зрения говорящего лица, которая характеризуется констатацией факта отражения. Отражение факта,, представляющего соединенность, относится к объективной стороне, а. конста,-тационная оценка - к субъективной. В предложении же "На. клипе не идет дождь" отражение действительности уже дается в форме отрицательного суждения при совершенно субъективной оценке, которая, как и в предыдущем предложении, выражает констатацию. Но если в первом предложении констатируется наличие дождя, то во втором - его отсутствие. Рассмотренные предложения с объективной точки зрения характеризуются отражением определенных сторон действительности-соединенности и разъединенности; с субъективной точки зрения, которая в данных предложениях выражается с помощью изъявительного наклонения, имеет место простая констатация, не осложненная никакими дополнительными оттенками сомнения, уверенности, неуверенности и т.д. Следовательно, различие между первым, утвердительным, предложением и вторым, отрицательным, не субъективное, а. объективное (Ва.сильева.-58, с. 160).

Если, считать правильным .утверждение о том, что каждое высказывание построено.как бы из двух этажей, первым из которых является, информация об объекте, а. вторым - оценка, этой информации субъектом (Колшалский-75,с.120), то можно сказать, что утверждение-отрицание относится первому, ярусу , а. модальность ко второму. И с логической точки зрения, модальность и утверждение - отрицание - явления разного плана.: если деление суждений на утвердительные и отрицательные называется делением по качеству, то деление суждений на. суждения действительности, возможности и необходимости называется делением по модальности.

Всякий глагол, относящийся к какому-либо типу модальности, обязательно находится в утвердительной, либо отрицательной форме. Виды суждений и по модальности, и по качеству выражаются с помощью специальных грамматических средств, совокупность которых составляет грамматическую категорию модальности, с одной стороны, грамматическую категорию отрицания, с другой. Поэтому и с грамматической точки зрения нет никаких оснований объединять их под общей рубрикой, ибо основанием для такого объединения в данном положении могла, бы быть только общая сйг* стема. языковых средств выражения. Однако и категория модальности, и категория отрицания имеют свою парадигму. Каждый па,о радигматическии член модальности - и индикатив. и коньюктив. и императив может составить оппозитивный ряд по качеству, например, в узбекском языке:

Как свидетельствует таблица., место предложения и в утвердительном, и в отрицательном ряду не изменяет вида, модальности данной конструкции. Любое суждение, относящееся к какой-либо форме модальности, одновременно находится в утвердительной либо в отрицательной форме. Если предложение не обладает каким-либо отрицательным маркером, то оно, находясь в нулевой форме, является утвердительным. Соединения и разъединения понятий не меняют отношения к действительности, поэтому категория утверждения и отрицания не входит в категорию модальности. Она наряду с модальностью, темпоральностью (отношение ко времени) и персональностью (отношение к лицу) составляет категорию предикативности. у^ирман (необход.) Мен китоб дай днйствит.) Мен китоб увидим (возможн.) Мен,э^тимол,китоб

Мен китоб уцимадим

Мен, э^тимол, китоб Уфнласман

Мен китоб ужимай

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. О МЕСТЕ ОТРИЦАТЕЛЬНЫХ И УТВЕРДИТЕЛЬНЫХ СРЕДСТВ В СИСТЕМЕ ЯЗЫКА.

Язык составляет единую иерархически организованную систему уровней (Общее языкознание-71, с. 97). Всякая единица, языка, относится к определенному уровню.

Языковые средства, выражающие отрицание, явление универсальное относительно всех языков. Вместе с тем эти средства, неоднородны по отношению к определенному уровню языковой иерархии. Они относятся к фонетическому / интонационные средства., например, келади (обычное ударение)-"цридет" - келади (сильное ударение)-"не придет"/и к морфологическому /аффиксальные средства., такие, как -ма, бе-, но—сиз и другие/, и к лексическому /лексемы, как йук. эма.с. сира., а.сло. хеч и т.д./ уровням.

Морфологические средства, бе- /беномус. беор и т.д./. но-/нормаш. нопок. ноисой и др./, -сиз /овкатсиз. башпанасиз. сочетаясь с именами существительными, образуют имена прилагательные, выражающие отсутствие у предмета признаков, которые заложены в основе для деривации. Это показывает, что аффиксы бе- но-, -сиз, сочетаясь с определенными единицами основного уровня, выражающими предмет или состояние /за. исключением аффикса. но-, который сочетается и с единицами, выражающими признак/, образуют новые лексические значения,то есть имеют дериI вативныи характер .

I Поскольку эти аффиксы выражают отсутствие чего-либо в сфере лексического значения, т;е. в сфере понятия, а. не суждения, данная проблема, остается за пределами нашего исследования. Дифференциация утверждение-отрицание присуща, только суждению, a. формой выражения суждения является предложение,поэтому утверждение - отрицание в грамматике относится только к предложению.

Из всех вышеуказанных аффиксов маркером отрицательных предложений служит только -ма. Поэтому мы его и избрали объектом настоящего исследования. Отрицательная форма глагола во всех современных тюркских языках образуется прибавлением к глагольной т основе аффикса, -ма . Еще Махмуд Кашгарский отмечал аналогичность образования отрицательной формы глагола во всех тюркских наречиях. Он писал, что во всех тюркских языках отрицательная » форма, глагола, образуется путем присоединения аффикса, -ма. к повелительной форме глагола. Например, бар-барма. "иди - не ходи',' т.ург-турма^"встань-не вставай" и т.д. (Махмуд Кошга,рий-61,с.67).

Морфема -ма. в современном узбекском языке имеет признак сочетаемости со всеми формами глагола, кроме инфинитива, на, -мок, что также является специфической особенностью современного состояния узбекского языка,. В диахроническом аспекте встречаются случаи сочетания формы -ма. с инфинитивной формой глагола, на. -мок (Абдурахманов -73, с. 117).

В современном узбекском языке отрицательная форма -ма. неударная, т.е. не обладает признаком словесного ударения^. Это отличает аффикс -ма. от других, формально тождественных, аффиксальных морфем. Например: тугма. "пуговица", тугма,-"не привязы-. вай".

Аффиксы тюркских языков в большинстве случаев ударные. Обычно ударение падает на. конец слога, и выполняет делимитатив-ную функцию, играя роль пограничных сигналов.

Что касается служебных слов, то им не свойственно принимать словесное ударение, и поэтому они присоединяются к преды- • дущецу или последующему самостоятельному слову, образуя энкли

1 0 происхождении аффикса -ма см.;(Щербак-81, с.98-99).

2 В крымском диалекте караимского языка -ма. обладает этим признаком. зу или цроклизу. Некоторые служебные элементы не отличаются от аффиксо?, например, частицы -у, -ю, -да; послелог» -ла. и т.д. С этой точки зрения форма -ма, идентична, служебным единицам. Однако служебные формы присоединяются к концу словесных форм и никогда. не употребляются между морфемами одного слова., в то время как форма, -ма. может употребляться между морфемами одного слова. Например: бор+ма.+ган+миз .бор+ма+б+миз. бор+ма.+&+миз. бор+са.+м. Бор»ма,+са.+м. бор+ил+ди - бор+ил+ма.+ди. бор+иш+ди -бор+иш+ма.+ди. бор+гиз+ди - бор+гиз+ма.+ди. Таким образом, морфема. -ма, употребляется как после основы, 'так и после залоговых аффиксов. Если отрицательный аффикс -ма. употребляется после гла,-гольной основы, то отрицается лексическое значение, выраженное данной основой, независимо от того, является ли основа корневой или деривационной.

В случаях употребления -ма после залоговой формы отрицается значение залога., выраженное данным формантом. Например, в предложениях олдим-олдирмадим отрицается значение понудительного залога,. А значение, выраженное основой данного слова., не отрицается.

Указанные признаки аффикса -ма. в современном срезе узбекского языка, позволяют считать данную морфему исторически образованной от служебных слов. Следовательно, отрицательный аффикс ; -ма. относится к морфологическому уровню языка.

Отрицательные единицы, относящиеся к лексическим уровням, образуют единство как виртуальный знак в вокобуляре языка. Однако в речи по выполняемой функции различаются. Одни функциони--руют в качестве члена предложения (в частности, йу1£ "нет"), другие выступают как единицы низшего уровня - морфемы (например, на.на. эмас и т.д.). Поэтому лексические единицы второй группы, стараясь отличить от первой, Н.А. Слюсарева объединяет в отдельный уровень и называет его сервологическим (служебным). Она указывает, что единицы сервологического уровня характеризуются тем, что обладают дифференциальными признаками слов, но функционируют как единицы низшего уровня - морфема, (Слюсарева, - 68, с.378). Однако на, такое деление нет основания в системе языка., так как в пределах всех уровней языка, объединяются достаточно разнородные элементы,например, на лексическом-самостоятельные и служебные(предлоги, союзы, артикли, частицы); на фразеологическом - фраземы: от фразеологических сращений (идиом) до фразеологических сочетаний и на. морфологическом - морфемы; корневые и аффиксальные, внутренняя флексия, нулевая морфема■ и т.д.

В языковой структуре указанные элементы выступают в ассоциативной связи с другими элементами, образуя вместе с ними в сознании пользующегося языком определенную разновременную совокупность, элементы которой связаны отношениями противопоставления, т.е. имеют парадигматические связи (Медникова.,с.43). Основным, наиболее существенным для системы языка, видом отношений, являются парадигматические связи между ее единицами (Кузнецов, с.78).

Ha, основе парадигматических отношений образуются группировки, представляющие собой объединения по некоторым призна,-кам сходных элементов в классы или классов в более крупные классы (Солнцев-71, с. 90).

С точки зрения диалектической логики определение отдельного, входящего в такую систему,возможно через раскрытие этой связи, ведущей от отдельного к общему, а. это достигается путем .указания отдельного в обшей системе. В таком случае цризнак места, в общей системесвоплотит в себе то, что связывает определяемое понятие (или предмет) с сущностью изучаемого явления, а. потому может служить определяющим признаком отдельно^-го, рассмотренного в его необходимой связи с общим (Диалектика, и логика., с. 69). Классификацию слов в определенные группы, основанную:на дистинктивных признаках, принято называть в языкознании частями речи (на лексическом уровне).

Однако, как справедливо отмечают многие лингвисты, выделение частей речи в языках различного строя считается одной из налболее дискуссионных проблем общего языкознания. До сих пор нет единого, общепризнанного принципа выделения частей речи. Группировка, слов на. отдельные классы не охватывает всех слов определенного языка,. Еще A.M. Пешковский писал по этому поводу: "Когда, подходят к частям речи с классификационной точки зрения, естественно, стараются (и должно стараться) разместить все слова, языка, по тем или иным установленным данной классификаций рубрикам. Это обычно плохо удается, и исследователям цриходится или насильно втискивать некоторые слова, в не покрывающие их рубрики, или придумывать новые, мелкие и не соотносительные с' основными рубрики (Пешковский, с. 149).

Классифицируя части речи по семантической основе, Е.М. Пешковский оставляет слова.месть" и „нет" вне частей рени. При этом отмечает, что ". такие слова, как есть и нет (в смысле "существует" и "не существует"), хотя и входят в очень близкую к глаголу категорию сказуемости, но в саму категорию глагольности не входят. Вот, таким образом, уже первые два примера "никакой," части речи (Пешковский, с. 149).

Аналогичного мнения придерживаются Л.Н. Щерба., М.В. Панов и др. (Щерба., с.66; Панов, с.3-15).

Прошло много лет, но и сейчас в научных исследованиях идет речь о недостаточности действующих принципов классификации частей речи. Об этом свидетельствуют материалы проходившей в Ленинграде конференции, посвященной проблеме частей речи, и ряд статей, опубликованных в различных лингвистических журналах и сборниках (Ревзин, с.З; Кузнецов, с. 78; Стеблин-Каменский, с. 19-34; и т.д.).

До сих пор ряд лексических единиц остается вне части речи или одно и то же слово относят к различным частям речи и прежде всего слова., выражающие отрицательные и утвердительные значения.

Для выражения утвердительно-отрицательных отношений во всех языках существуют определенные лексические средства. Так,в тюркских языках для выражения негативных значений употребляется йщ // SOS // дкок // юк (и в разных фонетических вариантах) , в русском языке нет, во французском поп. , в немецком nicht. jceIn, в английском not . по и т.д. Однако ни в одном языке нет четкого определения их статуса в системе частей речи. В одних случаях их вообще выводят из состава частей речи (Грамма.тика.-70, с.395), в других случаях включают в состав частей речи, но относят их к разным группам. Например, исследователи немецкого языка считают слово Scdtx обобщающим местоимением (Куманичкина.-53, с. 170), отрицательным артиклем (Гадд, с. 225), неопреде л енным артиклем (Шендельс-57). Причем в одних случаях определяют его как местоимение (когда, сохраняет свое вещественное значение, в смысле "ни один"), в других случаях считают артиклем, когда, данное слово употребляется только как средство отрицания (Куманичкина-58).

Л.М.Минкин отмечает, что слово ton во французском языке ни по значению, ни по форме, ни по функциям не может быть от- .

• о о несено ни к одной из частей речи, выделяемых традиционной грамматикой. Лексическое значение поп чрезвычайно абстрактно, ь/оп принадлежит к многофункциональным словам, реализующим свое значение только в сочетании с другими словами. Поэтому он считает необходимостью отличить его значение от его употребления (Минкин—13, с.II).

Исследователи тюркских языков считают слово йук модальным (Кононов-60, с.336-337/; Данияров, с.156; Абдурахманов - 70,с. ИЗ), выполняющим функцию сказуемого или употребляющимся в составе сказуемого (Современный татарский язык-69, с.350-351), предикативным словом (хэбэрлэклэр) (Хангильдин,с.243), отрицательным наречием (Баскаков-40, с.83; Кононов-44,с.97), именем (Мельников,с.256; Поцелуевский, с.54; Ба.скаков-52,с.357; Кононов-52,с.263; Щербак-62,с.140), глаголом(Беляев,с.84), междометием (Харитонов,с.269-270), словом, выражающим утверждение (бор) и отрицание (йуц) (Махмудов,с.163), отрицательной частицей (1^дииков-62,с.70).

Некоторые исследователи относят одно и то же слово по выполняемой им функции в речи к двум различным лексико-грамматичес-ким категориям: в случаях употребления слова йук в качестве антонима к слову бор слово йук относилось к классу имен, в случаях же функционирования данного слова, в качестве антонима, к слову щ оно определялось как модальное слово.

Таково определение с функциональной точки зрения. Когда, слова, классифицируются по определенным группам, главным дифференциальным признаком должна, служить не выполняемая, .ими. функция, а, значение слова, как виртуального знака, в вокабуляре. Еели слову в словаре соответствуют два виртуальных знака, (омонимы) или более, то это два или более разных знака, (слова.), которые могут быть отнесены к разным лексико-семантическим группам. Однако йук не обладает таким признаком. С.Е. Яхонтов верно отмечает, что каждое слово всегда., во всех его формах и синтаксических функциях должно входить в один и тот же класс, -по крайней мере пока, мы действительно имеем дело с одним и тем же словом, a. не с разными словами, совпадающими фонетически (Яхонтов,с.70). Действительно, большая часть слов любого языка, употребляется в нескольких функциях, но каждое слово всегда входит в одну часть речи. Это относится и к словам 6ор-йук.

В большинстве исследований по морфологии узбекского язы-^ ка. в разделе "Части речи" не уделяется достаточного внимания словам,выражающим негативно-позитивное значение. То же можно сказать о некоторых учебниках и учебных пособиях для вузов и средних школ. Не определяя их места в системе частей речи, авторы освещают их в синтаксисе в специальном разделе под за.-главием "^а. ва, галлари" (Аскарова, - 74,с.89) и рассматривают в одном ряду со словами, находящимися вне грамматической связи в составе предложения (таким, как обращения, вводные конструкции и т.д.).

Это положение еще раз подтверждает, что вопрос классификации частей речи разработан не на. должном уровне и требует своего дальнейшего исследования и уточнения в плане общего и конкретного языкознания.

Правильность классификации зависит прежде всего от правильного выбора, основного признака, классифицируемых предметов или явлений. Если классификация производится не по существенному признаку, a, по чисто внешнему» она. может оказаться антинаучной, скрывающей действительные взаимосвязи между цредмета-ми и явлениями (Горский, с.82).

В истории языкознания классификация частей речи производилась на основе различных признаков слов: семантическая, морфологическая, лекеико-грамматичеекая и т.д. Представитель дескриптивной лингвистики Г.Глисон:: отмечает, что традиционное определение частей речи в основном непригодно. Практически не все недостатки этих определений малосущественны. Он не согласен с классификацией частей речи на. основе значений, при этом пишет: "Одним из источников трудностей, возникающих при изучении частей речи в английском языке, является традиция определения частей речи на основе их значения. Так, существительные определяются, как слова., которые "называют лица,, места, или предметы". Многие существительные,"однако,не имеют такого значения: goodness "доброта." и т.д. (Глисон, с.140).

Л.С. Бархударов,критикуя существующие классификации частей речи на, основе значений, считает ведущим при отнесении слова, к той или иной части речи не семантический, а ф о р м a. л ь но-гра. мматический критерий, совокупность как морфологических, так и синтаксических признаков данного разряда слов" (Бархударов^, с. 53) .

В современных вузовских и школьных грамматиках прочно вошел в обиход лексико-грамма.тический принцип В.В.Виноградова. Однако, следует отметить, что большинство классификаций приблизительно, поскольку в природе и в обществе существует множество переходных форм, которые стоят на грани различных групп классифицируемых предметов или явлений (Горский,с.82). К таким формам отнрсятся и слова, бор и йук.

Эти слова имеют признак изменяемости, точнее спряга.емос-ти (например, Бугун борсан. эртага. йуксан) и в составе предложения более приспособлены к выполнению функции сказуемого (например: китоб бор, китоб йуд). Кроме этого, слово йук. может выступать как отрицательный! знак глагольного сказуемого . (например: келган - келган йу^ . Вышеуказанные признаки приближают их к группе глаголов. Однако по некоторым качествам они отличаются и от глаголов. Эти слова не имеют признаков сочетаемости с формантами категории залога., наклонения и времени.

По способу изменяемости в функции сказуемого слова, бор и й.уд приближаются к группе тленных частей речи и, прежде всего, к наречиям, выражающим количественное значение куп, оз. Например:

По синтаксическому признаку слова, йук. бор, куп, оз в предикативном и атрибутивном сочетании могут выступать в функции атрибута, и предиката,. Например:

Однако в релятивном сочетании эти слова, имеют раздачи-* тельный признак: рели слова, куп, оз имеют признак сочетаемости .с. глаголом, выполняя функцию количественного обстоятельства, то слова йук и бор такого признака, не имеют, поскольку они не выражают количества, или существования и несуществования

I Некоторые ученые называют их предикативными словами. В частности, Э.Р. Тенишев пишет: "Слова, с обобщенным значением нат-личия или отсутствия, способны выступать в предикативной функции, относятся к предикативным словам или предикативам" (см. Тенишев,с.115).

Биз

Москва, метросида. т действий-1-. Такое содержание выражается в глаголах другим путем: существование - нулевой формой (не маркированный), несуществование - с помощью аффикса -ш (маркированный). Например:

Одам) келди "(Человек) пришел" Существует действие-хождение, и зна,-чение слова, "бор" выражено синкретно. Действие хождение есть.

Определение наличия действия

V I одам) ^^келди "пришло Много^(людей)

03 мало

Определение количества существующего действия

Одам) келмади "(человек) не пришел"

Определение отсутствия действия

По семантическому признаку: слова йук. бор находятся на одной оси со словами куп, оз по линии от существования к несуществованию или в обратном порядке - от несуществования к существованию. Эту схему графически можно изобразить следующим образом:

Sop

Viojie существования кип оз много" yio/ie несущее m$oiani4jt у "есть мало, , , полного

•нем", "ниtew

I 8 случае сочетания со словом, выражающим действие не в релятивному в предикативном сочетании, это слово является субстантивированным, например: курмок . бор, емок йук.

Слова, бор и йук определяются противопоставлением полей положительного и отрицательного. Бор находится в поле положительного, - в поле отрицального. Бор выражает существование чего-либо. Если что-то существиет, то в разном количестве. Поле положительного, т.е. бор по направлению от отрицательного (т.е. йук) начинается с оз по направлению к куп. Оз-куп составляют две конечные точки поля бор. Оз дает представление о количестве, при формировании которого мысль идет от положительного поля к отрицательному, хотя и не доходит до него. При движении от положительного к отрицательному мысль ориентирована на. представление ЙУ1$. з^еч нарса. вблизи которого она. останавливается на. знаг-чении "оз" - "мало". Не доходя до поля отрицательного, мысль поворачивает в сторону положительного поля. Удаляясь от отрицательного, она. ориентируется на. понятие куп -"много". Позиция оз периферийная по направлению от существования к несуществованию т или обратно .

Таким образом, йу^. бор, куп, оз составляют общность • на, основе интегральной семы выражать степени существования в вокабуляре как виртуальные единицы языка,. Вместе с тем они обладают и дифференциальными семами. При функционировании в речи в зависимости от ситуации любая из сем указанных семем, может актуализиваться, выйти на первый план, включиться в рему выс^ казывания, тогда, как другие семы, отражающие уже известные или безразличные для говорящих аспекты явления, теряют коммуникативную значимость, отходя на. второй план,и могут совсем исчезнуть из семантической структуры слова. (Гак - 71,с.371).

Дифференциальные семы слов бор, йук. куп, оз заключаются

I Подобное толкование значения реи и unpen во французском языке встречается в работе К.Вимпера, (См. об этом Реферов-ская, с. II9-120). в том, что. если куп, оз выражают количество существующего предмета, явлении или действия, то бор, ц.у^ выражают само существование или несуществование предмета или явления путем утверждения и отрицания.

Вышеуказанные морфологические, синтаксические и семантические признаки слов бод, йук. позволяют отнести их к наречиям, в частности, к наречиям, выражающим утвердительно-отрицательные значения, т.е. к предикативным.

Предикативное наречие, как особая разновидность наречия, рассматривается не впервые. Этот вид выделен еще в "Грамматике современного русского литературного языка", где предикативными наречиями считаются синтаксические дериваты - предикативы, выступающие в функции главного члена односоставного предложения (Грамматика - 70, с.309). Н.А. Баскаков называет их утвердительно-отрицательными наречиями (Баскаков-40, с.83).

В случае отнесения слов бор и шц к наречиям (к предикативным наречиям) придется классифицировать наречия на следующие группы:

I. Определительные наречия:

1) наречия образа действия (тез, секин. аста и т.д.).

2) количественные наречия (куп. оз и т.д.). П. Обстоятельственные наречия:

1) наречия времени С^озир. эрта и т.д.);

2) наречия места (.узок, ягуин и т.д.);

3) наречие цели (журтага. атаиин)

4) наречия совместности (бирга. биргаликда)^ Ш. Предикативные наречия Сбор, йук)

I 0 делении наречий на определительные и обстоятельственные см.: (Гвоздев-73, с.395).

Относительно этимологии слова йук имеются различные точки зрения. Если одни ученые считают его исконным, то другие производным. А.Н. Кононов по поводу этимологии слова йук ссылается на ра.боту Га.бена,, где оно отнесено к производным от корня иу (Кононов-60, с.337). Это мнение восходит к теории о том, что древние тюркские корни были однослоговыми и двузвучными, типа СГ (Зайшчковский, Юнусалиев и т.д.). И эта при том, что существует ряд современных однокоренных слов, которые в древне-тюрском языке, действительно, разлагались на. две морфемы (бог-ба.+г,в словаре Махмуда. Кашгарского встречается слово бади -"связал", сади -"подсчитал" и т.д., в том числе и слово в "Муха.б-батнаме" встречается в форме йу. См. Начук ишкингни жанимдин йу-йайин "Как могу изгнать твою любовь из сердца.'^ Указанная теория малоубедительна. Ее противники считают трехзвучную структуру первичной, а. двузвучную /СГ/, /ГС/ производной от /СГС/ (Ба.ска.ков-69,с.129-130). Мы относим к непроизводншл.

Лексические единицы, выражающие отрицательное значение -эма.с. з$еч. сира,, а,ело. на-на. наинки - и /'архаичная форма ха.р-гиа также не имеют обоснованного толкования и точного места в микросистеме лексического уровня не только в узбекском языкознании, но и в тюркологии вообще. В некоторых узбекских говорах, . в частности в говорах огузско-кипчакской группы, и тюркских языках, относящихся к огузской и кипчакской группам, в системе лексемы, выражающей отрицательное значение, встречается еще форма тугул // дагил в ее разных фонетических вариантах.

Мы постараемся определить место каждой лексической единицы, выражающей отрицательное значение,в микросистеме лексического уровня узбекского языка.

В ряде современных тюркских языков для выражения отрицательного значения употребляется слово эмас в разных фонетических варинтах. Например, в диалекте кара кижи алтайского языка, эмес (Баскаков - 66,с.53),.в хакасском - нимес (Грамматика, хакасского языка., -с. 251), в диалекте кумандинцев - звес (Баска-ков-71, с.79), в языке желтых уйгуров - емес (Магов,с.II) и т.д. В узбекском языке активно употребляется слово эмас,которое является одной из форм недостаточного глагола. Э (наряду с эмок, экан. .эмиш. эди. эса.).

Эмас (классическая форма эрмас) - есть грамматикализованная форма, отрицательного причастия настоящего-будущего времени от глагола а,- // а.р-мак-"быть" (Кононов-62,с.337).

Как справедливо отмечает А.Ходжи.ев, по своим значениям и функциям формы эса и эмас весьма, далеки от формы эди. экан. эмиш. Их связывает только общность происхождения (Ходжиев-68, с. 3).

Дифференциальные признаки форм эса.эмас. эди. экад. эмиш модно рассмотреть в следующей таблице: Дифференциальные признаки1 Лексические единицып.1 Влияние на. значение преды- дущего слова, + + — + п.1.1. Модальность — - + + + п. 1.2. Отрицательность + — — - п.2 Сочетаемость с глаголом О — + -+ . + п.З Отношение к ассоциативной связи между двумя поняти- ями или словами + 1 — — —

Если формы эма.с. эди. эмиш. экая, как видно из таблицы, по признаку п.1., имеют способность вносить дополнительные оттенки в значение предыдущего слова., то форма, эса. не обладает такой способностью. Поэтому формы эмад. эди. экая. эмиш составляют одну группу. Однако они отличаются по признаку п.1.1 и п.1.2., если формы экан. эди. эмиш придают модальное значение предшествующему слову, то форма, эмад - отрицательное значение.

Форш эди. эмиш. экан имеют способность сочетаться с гла,-гольными формами (с деепричадтной и инфинитивной формой опора-диче ски по признаку п.2), a. форма эса. не имеет такого признака, в функции союза. Что касается формы эмад, то она может еоче-татьдя д причадтной формой (о формой -ган) глагола. - ган эмад. П0этому она. занимает периферийное положение по второму признаку.

По признаку п.З олово о формой эма.с всегда предполагает аддоциативную двязь с противоположным понятием. Форма эса. связывает компоненты сложного целого путем сравнения двух соответствующих по значению членов предложения, находящихся в составе сложного целого. Обычно, сравниваемый член принимает форму эса. и находится после сравниваемого члена., который употребляется в начале второго компонента,.

Однако форма, эса. отличается от формы эмад: едли слово с формой эмад имеет аддоциативную двязь д противоположными понятиями (или оловами, едли грамматичедки оформлены), то слово с формой эса. имеет ассоциативную связь не с противоположными, а. соответствующими по значению понятиями (или словами). Например: Аравангиз синик. отингиз С эса) булса. чулок - "Тележка, ваша, поломанная, а, лошадь хромая". Сравниваются слова а.рава, и от. У эса. институтга. кирди. - "А он поступил в институт.". Слово у. "он" имеет ассоциативную связь с понятием еще о ющчшбо. Еще кто-то куда,-то поступил или не поступил, но словесно это не выра,-жается.

Словаре формами эди. экан. эмиш подобного признака не имеют.

Л ———

Из таблицы видно, что формы эди. экан. эмиш соотносимы по всем наборам признаков и составляют одну общую группу. Однако форма, эмае по набору дифференциальных признаков значительно отличается и от единиц экан. эмиш. эди и от эса.

По нашему мнению. А.Ходки,ев был прав, оставляя формы эма.с и эса для специального исследования и избирая объектом своего исследования формы эди. экан. эмиш. объединенные общностью выражаемых ими значений и выполняемой функции.

В синхронном срезе узбекского языка эма.с по выполняемой им. функции составляет общую группу с отрицательными средствами йук.- ма. и т.д. Например: келган йук. келган эмас. келмаган. Поэтому мы ниже остановимся на. форме эмас.- как отрицательном средстве тюркских языков, в частности, узбекского. К положительному результату может привести исследование эса. и эмас в сравнении с близкими по значениям и функциям формами (Ходжи-ев-68, с.З).

К истории тюркологии, в частности узбекского языкознания, форма эмас либо осталась вне поля зрения исследователей,либо она освещена попутно. По этой причине в литературе нет единого мнения об этой форме, особенно по поводу ее места, в системе служебных слов.

В академической грамматике узбекского языка, говорится, что из формы недостаточного глагола, эмас превратилась в средство отрицания, а эса, в союз. Поэтому первое из них изучается в составе отрицательных средств, a. второе в составе сложных предложений (Узбек тили грамматика,с и-75, с.418). Это верно, если эса. превратился в союз в синхронном срезе, тогда, остается неясным вопрос, к каким отрицательным средствам относится эма.с. Ведь отрицательные средства, охватывают разные единицы языка.: фонетические, лексические,морфологические и т.д. Отрицательные лексические средства,, в свою очередь, включают отрицательные наречия и отрицательные ча.стицы и т.д.

Исследуя формы эди, экан, эмиш, эса. как образованные от корня Э (эр), некоторые языковеды (А.Н.Кононов, Фердаус и другие) оставляют без внимания эмас.

Нет единого мнения и по поводу отнесения отрицательной формы эма.с к определенному лексико-грамматическоцу разряду., В частности, некоторые исследователи называют просто "эмас ердакв чиси" (1|уломов-61) или "эмас сузи" (Аска.рова,-76,с.Ю6), другие причисляют их к союзам (Дмитриев-48,с.128; делает такую попытку и Т.Рустамов (См. Рустамов-59,с.205-206), основываясь на ее свойстве выступать между двумя противозначащими единицами; к модальным словам'; (Данияров,с.156) или рассматривают отдельно под названием "слово, выражающее отрицание", "отрицательный предикатив" (Рустамов-59, с.206,205). Иные считают частицы отрицанием (Ба.скаков-71,с.74; Ба.скаков-66,с.53; Грамматика хакасского языка., с.251), частицами, являющимися выразителями предикативности в отрицательном аспекте (Щербак-62,с.22).

Мы црисоединяемся к мнению тех, кто считает форму эмас частицей, выражающей отрицательное значение.

Действительно, форму эмас нельзя отнести к союзам, так как "союзы - это частицы речи, которые обозначают логико-грамматические отношения и связи. между однородными словами и словосочетаниями в составе синтагмы или предложения и между группами слов, между синтагмами, предложениями, фразами в структуре сложных синтаксических единств" (Виноградов-72,с. 552). Союзы служа.т скрепами (В.В.Виноградов) отдельных слов, однородных групп и предложений. Они только сцепляют языковые единицы, не влияя на, их внутреннюю структуру.

Что касается частиц, то они "вносят, главным образом, дополнительные оттенки в значения других слов, группу слов, предложений или же служат для выражения разного рода грамматических (а следовательно и логических, и экспрессивных) отношений" (Виноградов-72, с.520).

Как мы видели из та.блицы, форма, эмае по признаку п.1. способна вносить дополнительные оттенки - оттенки отрицания предшествующего слова, которое присуще частицам. Поэтому исследователи хакасского языка, считали слово нимес "не" отрица,-тельной частицей (Грамматика, хакасского языка, с. 51).

• Форма, эма.с в языках карлукской группы тюркских языков по функции соответствует в языках огузскои и кипчакскои групп (в том числе и в кипчакских говорах узбекского языка., если употребляется между двумя единицами языка.) форме тугул (в говорах узбекского языка.), дагил (турецкий), дал 1 (туркменский), ту-гел (татарский) и еще разным фонетическим вариантам (о фонетических вариантах слова ту£М в тюркских языках см. Кононов-44, с.97). г

Это соответствие было замечено" еще Махмудом Кашгарским в XI веке. Он писал о том, что огузский 1эт'у£ "ни" образован от слова аргу (догул) (Махмуд Кошгарий - 60,с.374). В приведенном примере соответствия форме -гу у чигилей соответствует форма -асы в огузских наречиях; встречаются и соответветствия форш эма.с и isiyf в наречиях чигили. Например, бу. йа. ip/pp.v ogyp эрма.су потребляется в огузских и кипчакских наречиях, как бу. йа iy/ра.си огур тагу/ (Махмуд Кашгарий-61, с. 71).

По этому поводу Г.П.Мельников пишет: ". для оформления фраз с логической структурой "А не является Б", для обозначения отсутствия качества ("А не обладает качеством Б"), либо для обозначения невключенности в кла,сс (А не входит в кла.сс Б") в одних группах тюркских языков закрепилось слово, восходящее к древнетюркскому tmas . в других - к древнетюркскому ±ед 'и(!. Если первое из этих слов этимологически совершенно прозрачно, то относительно второго слова мнения тюркологов весьма значительно расходятся" (Мельников, с.57).

Имеются специальные ста.тьи, посвященные этимологии слова. тугул /тегул/ дагил (Кононов-49, с.97; Мельников,с.57-86; Серебренников и т.д.). Поэтому не вдаваясь в подробности данной проблемы, предлагаем ее освещение в самом общем виде.

Тюркологов, выразивших свои мнения относительно этимологии слова, тугул (и его вариантов), можно разделить на. две группы. Первые считают, что это слово произошло, от простого слова.: от tuba? "полно, совершенно" (Ж.Дени), от do pit "рассеивать, распределять" (Б.Аталай); другие утверждают, что оно образовало из двух слов, и второй компонент его ул: . где означает нечто дефективное, пустое: "незанятый, бесцельный" (А. фон Га,бен); дог /йуг// йук -"нет"/ ул (А.Н.Кононов), -Ьед "касаться"- ул (Б.Коллиндер), тук "совершенный, истинный" + уд - аффикс ослабленного качества,, то есть "не совсем совершенный, не совсем истинный (Б.А. Серебренников).

Г.М. Мельников, считая этимолошш, предложенную А.Н. Кононовым, наиболее правдоподобной из всех рассмотренных нами, тем не менее критически относится к этому мнению. С одной стороны, он считает малоубедительным соотнесение т.е. второй части -te^ili . к фонетическому варианту местоимения ££-"он, тот".

В связи с этим он пишет: "функция этого местоимения хорошо согласуется с позицией куиС . в предложении служит средством согласования теш с ремой,т.е. является представителем теш в реме. Однако все это выглядит естественным лишь до тех пор, пока, рассматривается согласование сказуемого с подлежащим в третьем лице. Для первого и второго лица, следовало бы ожидать существования форм типа tepme/i . tcgum или teqsen . teg sun . подобных1 ^ОШШ . jpkme/i , jolsefL .ШНРОko представленным во всех тюркских языках. Но, как известно, отрицания типа, iegme/i , lessen нигде не зафиксированы. Если же тем не менее допустить, что закономерные тюркские форды первого и второго лица, от fty . восходящего к job . когда-то существовали и просто не сохранились,то тогда, трудно найти правдоподобное объяснение для оправдания перехода, от legmen или tw* к современным tcf^^ и -tefthin . с этой точки зрения этимология А.Н. Кононова., а. также и другие этимологии, рассматривающие элемент -uf, как прежнее предикативное местоимение. о£, представляются не совсем убедительными" (Мельников,с.60).

С другой стороны, Г.М. Мельников не сомневается в происхождении jPQU^ OT/£^ff. "Дело в том, что и

KjfkL занимают одну и ту же позицию в предложении, - отмечает автор, -выполняют абсолютно тождественную синтаксическую функцию, оба. семантически выражают идею отрицания, оба, оказываются подвержены одинаковым влияниям со стороны просодики фразы, и тем не менее в одном и том же языке при выражении отсутствия субъекта, слово ok и сочетание jokof остались в своей "первозданной форме", тогда, как это же самое слово в сочетании с тем же исследуемым словом при выражении отсутствия качества или невхождения в класс почему-то фонетически изменилось почти до неузнаваемости, превратилось в щй.1 "(Мельников. с. 61).

Гипотезу о происхождении iegii(? от корня tep Б.Коллиндера, Мельников Г.П. считают наиболее близкой к действительности, аргументируя тем, что она не требует фонетических натяжек, хорошо согласуется с современными представлениями о специфике строя тюркских языков, опирается на. многочисленные прямые и косвенные семантические обоснования, предоставляемые материалами древних и современных тюркских языков и типологическими параллелями в языках иных систем.

Этимология Б.Коллиндера. подкупает еще и тем,- пишет Г.П. Мельников,-что фонетически она абсолютно безупречна.: образова,-ние "отглагольных имен" с помощью аффикса, известное явление в тюркских языках, например, турецкое GQ&-"оседать", tek -it "единственное число" от иЛ -"один" и т.п." (Мельников, с.61).

Однако установленная сема -"отменно, отлично, отличающиеся, отличительное" под номером 19 гипотетически не подтверждается никакими лингвистическими«рактами.

Нам представляется, что более убедительна, этимология А.Н. Кононова., поскольку первый компонент действительно и с семантической, и с фонетической точек зрения приближается к слову йук. Мнение о том, что форма дог (А.Н. Кононов этимологизирует слово дагил на основе догул. о котором свидетельствует еще Махмуд Каш-гарский) является фонетическим вариантом слова, йук. подтвержда,ют и современные фонетические соответствия между тюркскими языками в анлауте.

В тюркских языках соответствие й/ж/ж//ч//с//д//з/ - довольно распространенное явление. В частности, в зангеланском говоре азербайджанского языка и в современном алтайском языке в анлауте употребляется согла.сный д вместо й//ч//ж//с//з, употребляемых в других тюркских языках (См. об этом подробно: Щербак-70, с.159-160; Абдуляа.ев-67,с.192-201; Акбаев, с.68-95; Баска.- , ков - 60, с. 44; Баскаков - 69,с. 131-163; и др.). В хакасском языке есть формы чогыл со значением "нет, не имеется" , догул/ /чогул// йогул-совершенно закономерно.

Согласные к//г - корреляты по признаку глухости и звонкости. Озвончение к цроисходит в интервокальном положении в тюркских языках кипчакской группы^ и в кипчакских говорах узбекского языка,; в ауслауте в тюркских языках огузской группы и в огуз-ских говорах узбекского языка это явление считается нормальным.

Несмотря на то, что форма тугул образовалась цутем слияния морфемы док//йук и ол в результате фонетического переразложения (дог+улудо+гул). в тюркских языках, в частности в узбекском, в процессе исторического развития произошло значительное изменение и в семантическом, и в функциональном планах. Поэтому она выступает как самостоятельное средство узбекского языка в синхронном срезе.

По вопросу об отнесении слова тугул// дагил и его различных фонетических вариантов к оцределенной части речи в истории тюркологии высказывались различные мнения (См. подробно об этом: 1Уджиков-63,с.66). Рассмотрим основные дифференциальные признаки слова тугул и других разрядов слов более общего класса. На этом основании можно отнести указанные слова к тем или другим лексико-грамматическим разрядам слов.

Дифференциальные признаки со Й о о fH о го а)

Ч {=Г » о к Р ч Ен О о О о 1=1 та & a аз о И о та Ч о Fh 7

Ен О m о ч О

Морфологические !п.1. Деривативность п.2.Элятивность

- - + - - +

Синтаксические п.3.Способность !быть членом ! предложения п. 4 .Потенциальный .'минимум предложения о + +

Фонетические п.5. Ударность ! п.б.Энклитичность

- - + + + +

Семантические п.7. Автосемантич-ность п.8.Влияние на се! мантику предыдущего ! слова.

- - + +

На.боры признаков п.6 п.6 п.1 п.4 п.6 п.8 п.2 п.5 п.8 п.4 п.7 п.5 п.7

По признаку п.1, п.2 только наречие обладает способностью к дерива,тивности и элятивности, т.е. способностью обладать формами степени и интенсивности. По признаку п.З только наречие способно быть членом предложения. По признаку п.4 только наречие и модальное слово обладают потенциальным минимумом предложения. Ча.стицы в этом отношении занимают периферийное положение. Лишь некоторые ча.стицы могут иметь потенциальный минимум предложения. Например: намотки. сира,, асло.

По признаку п.5 наречие и модальное слово обладают словесными ударениями, когда остальные единицы языка, не обладают. Ешш они не обладают словесным ударением, то произносятся слитно с предыдущим или последующим словом, образуя энклизу или проклизу. Поэтому по признаку п.6 послелоги, частицы и слово тугул произносятся энклитично. По признаку п.7 нарение и модальное слово обладают свойством автосемантичности. Союзы, частицы и слово тугул такими признаками не обладают.

Энклитичные единицы влияют на. семантику предстоящего компонента или выполняют лишь грамматическую функцию. Поэтому по п.8 только ча.стицы и слово тугул обладают способностью влиять на. семантику ядерного слова, если остальные энклитические единицы таким признаком не обладают.

Как видно из вышеуказанного, слово тугул по своим наборам признаков идентично с частицами. Эти дифференциальные признаки позволяют включить слово тугул именно в разряд частиц.

Если в других тюркских языках частица, тугул употребляется1 какЛдля частного (в конструкциях типа, , А + Р) в осложненных конструкциях с однородными членами, так и общего отрицания в монопредикативном нераспространением предложении, то в узбекском языке она используется только для выражения частного отрицания в конструкции типа. A veg , А+ Р.

Из других отрицательных лексических единиц языка, отметим формы ;§еч, а.сло. сира., з^аргиз. Среди них слово ^еч, в отличие от других отрицательных лексических единиц полуфунщиональиое,

1. поскольку слово %еч сочетается и с глаголом и с именами, в то время как возможность сочетаемости слов а,ело. сира,, ^аргиз очень р ограничена^ они сочетаются только с отрицательными глаголами. В случае,когда, слово х,еч сочетается только с глаголами, оно оказывается синонимично^ словам сира., а.сло. ааргиз; если же сочетается с именами, то отличается от этих сервем.

Слово хеч заимствовано из персидского языка., поэтому оно не встречается в памятниках древнетюркской письменности, отно сящихся к раннему периоду,. В них употребляется форма 1Щ-"нечто". Например: нан буцуг йо1$. щс у(ктм.8)-"у тебя совсем нет горя" (Кондратьев,с.24; Айдаров, с. 189). Эта форма не встречается и в некоторых современных живых языках, например, в алтайском языке, в диалекте черновых татар и в диалекте кумандинцев.

Слово ^еч впервые в истории тюркских языков отмечено в памятнике Ж в. "ХИЕАМ-ХАШШК" Адиб Жшада. Югнаки. Например: Адиб Ахмад оглы йок хич шаки (Махмудов,с.299).

В староузбекском языке слово ^еч прочно вошло в обиход в разговорном и в книжном стиле. В современном узбекском языке оно даже не воспринимается как имеющее персидское происхождение.

Что касается места данного слова, в иерархическом уровне языка., как лексико-грамматической единицы, то на. этот счет имеются различные точки зрения. Большинство исследователей считают слово хеч самостоятельным словом (Кононов-60, с.184; Бас-каков-40, с.82; Щербак-62,с.136; Абдурахманов~73,с.П4), но относят к различным лексико-грамматическим разрядам^ лексического уровня языка., в частности, к неопределенно-отрицательным местоимениям (Кононов-60, с.184; Щербак-62,с.136), отрицательным местоимениям (Ба.скаков-40,с.82; 10, 113), неопределенным местоимениям (Прик,с.Ю7), наречиям степени (фзирги узбек тили -66, с. 341; Узбек шли грамма.тикаеи-75,с.356-357).

В книгах "Узбек тилининг грамматика,си" (75) и "^озирги замон узбек адабий тили" (66) • . наречия степени по семантическим признакам подразделяются на. наречия усилительные и наречия осла.бительные.

В усилительных наречиях этот признак выражается отрицательным и утверди тельным способом: наречия типа, энг, куда,, нихоят-да. выражают утвердительные значения, а. наречия хеч. сира., а.сло. а.сти. зинхор. ха.ргиз. з^адеганда. - отрицательные (Узбек тили грамма,тика.си - 75, с. 539; ^озирги узбек тили - 66,с.341).

В той же ра.боте в разделе "Местоимение" говорится, что отрицательное местоимение образуется от вопросительных местоимений и от слов бир. на.рса. с помощью присоединения к ним слова, хеч. В изолированном виде %еч в большинстве случаев употребляясь перед глаголом, выполняет функцию наречия и выражает категорическое отрицание действий предмета (Узбек тили грамматикаси-75, с. 356-357).

Однако в'этих исследованиях ничего не говорится об отноше

7С нии самого слова з^еч к каким-либо частям или частицам речи. В "Исторической грамматике узбекского языка." з^еч названо простой формой отрицательного местоимения и противопоставляется сложным формам £эч ким, 2£эч на.рса. и т.д. (Абдурахманов-73,с.113).

Другие исследователи тюркских языков считают слово хеч частицей. В частности, в грамматике татарского языка, отмечаетк ся, что отрицательные местоимения образуются на основе вопросительных путем присоединения к ним отрицательной частицы hut-"нисколько" (Современный татарский язык - 69, с. 205). Видимо, авторы этой грамматики считают слово hut частицей.

Суммируя вышеизложенное, можно разделить мнения исследователей относительно слова, дрч на. две группы: первые рассматривают его как самостоятельное слово, вторые - как служебное слово.

По нашему мнению, сторонники первой точки зрения основываются на. том, что форма, хеч в диалогической речи может выполнять функцию предложения. Например: - Нима. киляпсан? -"Что ты дела.ешь?" - Хеч - "Ничего". Сторонники второй точки зрения аргументируют тем, что хеч не обладает набором признаков, присущих единицам основного уровня.

По на,бору дифференциальных признаков мы токе включаем форму хеч в группы служебных слов.

Что касается потенциального минимума предложения, то этот признак для формы хеч вторичен, так как слово или грамматическая форма, слова, могут иметь ряд разнообразных функций, среди которых можно выделить первичную (основную) значимую функцию и вторичную (Гак - 75, с. 6).

При классификации каких-либо лексических значений за. основу берется первичная (основная) значимая функция.

Вторичная синтаксическая функция присуща, всем единицам языка, (Узбек тили грамматикаси - 75, с. 584). Такая функция чаще всего проявляется в контекстуальных неполных предложениях, в диалогической речи, когда выступает в качестве ответа. В случае восстановления эллиптических членов предложения будет ясно,что вышеуказанные единицы употребляются в той функции, которая присуща им. Например:

- Хаммангиз хам битзваракайига. туй кила.сиз-"Все в одно время свадьбу сыграете!"

- Алба.тта. (бирва.пакайига т$й киламиз) - "Конечно ( в одно время сыграем свадьбу)" или: - Нима килаяпсиз? - Что вы делаете?"

- Хеч (нима килаётганим йук) - "Ничего (не делаем)"

Это еще раз доказывает, что форма хеч выступает в основном в двух функциях:

1) в функции отрицания, если за хеч следуют вопросительные местоимения, a. также слова бир. нарса. кимса,.

Ср. положительные: отрицательные: ким. нима. бир. хеч ким. хеч нима. хеч бир. кимса., нарса. хеч кимса. хеч нарса. и т.д.

В таких случаях слово хеч выступает как словобразующая морфема, т.е. присоединяясь к единицам основного уровня, образует новую единицу основного уровня. Так как "в отличие от служебных слов, частицы выражают несинтаксические формальные зна,-чения, присоединяя к реальному значению самостоятельных слов различного рода, дополнительные смысловые оттенки., следовательно, по своей грамматической роли и значению частицы сближаются со словообразующими i аффиксами-приставками и суффиксами, которыми также присоединяются дополнительные значения к реальному значению самостоятельных слов"(Сидоров, с.231).

2) в функции обобщения значения отрицания, если сочетается с глаголами в отрицательной форме. Например: келмади- хеч келмади. укимади - хеч укимади.

Именно во второй функции хеч входит в одну парадигму со словами сира. а.сло и т.д. и они находятся между собой в отношении дистрибуции свободного варьирования.

Признак внесения определенного дополнительного оттенка, в значения других слов дает право включить слово хеч в группу частиц, точнее отрицательных частиц.

Слова, сира,, асло, з^аргиз тоже персидского происхождения, поэтому они не встречашся в памятниках древне тюркского языка.

Эти слова, вошли в обиход узбекского языка, в его ранне-староузбекский период. В современном узбекском языке активно употребляются сира., асло. А ха.ргиз является архаичным. Слова сира. асло составляют одну парадигму со словом хеч. Поэтому они находятся в отношении дистрибуции свободного варьирования (в основном, во второй функции слова хеч). Эти слова имеют дифференциальные признаки только в стилистическом отношении: если сира., хеч стилистически нейтральные, то употребление асло более характерно для художественного стиля.

Несмотря на. активность употребления слов сира., асло в синхронном срезе узбекского языка, они остаются почти вне поля зрения лингвистов (Кононов-60, с.104 и т.д.). До сих пор не определено их место в системе языка,. Только в книгах Хо-зирги узбек ада.бий тили - 66, с. 341 и Узбек тилининг грамматиками - 75, с.539 высказываются мнения об этих единицах языка. В первой из указанных книг Т.Рустамов (раздел "Наречие") ра.с-^ сма.трива.ет асло, сира, как наречия степени, выражающие осла.би-тельное значение. Такого же мнения придерживается и С.^узал-лов (во второй книге,в разделе "Наречие").

Если рассматривать слова оира. асло с точки зрения основных дифференциальных признаков единиц основного уровня, в частности наречий, то станет ясной возможность или невозможность отнесения их к группе наречий.

Наречия, как единицы основного уровня, обладают всеми признаками, присущими единицам основного уровня £дерива-тивность, элятивность и др.), т.е. могут выступать в качестве члена, предложения, быть потенциальным минимумом предложения и т.д. (см. таблицу на, стр.70 ).

Что касается слов сира., асло. то они этими признаками не обладают. Только в диалогической речи в качестве ответа они могут выступать, как предложения, однако и эта. их функция, как отмечалось выше, по отношению к слову хеч. вторичная. Употребляются они только в качестве субститута, предложения в случае эллипсиса, основных членов предложения.

Сира., асло. сочетаясь с последующим глаголом, находящимся в отрицательной форме, усиливают отрицательное значение. Поэтому правильно было бы их отнести к служебным группам, а. в микросистеме служебных слов к разряду частиц, точнее, к отрицательным частицам.

Отрицательная единица, на в ряде тюркских языков, в том числе и в узбекском, встречается в различных фонетических вариантах. Например: в караимском языке нэ-нэ: нэ нэнэм бар. нэ бибим "У меня нет ни отца, ни матери" (Прик, с.156), в туркменском языке -не-не. например: не ай. не йилдыз барды (А.Назаров) (1^ДЖИков-64,с.19) ,в азербайджанском языке нэ-нэ. например: нэ Сара,, нэ дэ Мансур бир соз деди (Мамедов,с.17), в узбекском языке на-на. Однако данное отрицание в узбекских диалектах может варьировать, а. также употребляться в различном значении. В частности, в бахмальском говоре узбекского языка, в функции на.-на. употребляется форма, йа-йа. По этому поводу Х.Данияров пишет: "Интересно употребление союза Ца. Он выполняет в основном функции разделения и соответствует литературному еки. В двойном употреблении союз имеет значение "не-не", "ни.ни" и соответствует узбекскому литературному на,.на.". например: йа. алады. йа. койады вместо литературного на. олади. на, куяди -"не да.ет покоя" (бук. "и не берет, и не оставляет") (Данияров, с. 15).

В некоторых говорах узбекского языка, на. на. произносится нэ.нэ. например: в шахрисабзском говоре: Бугун боса, нз Д9ПТ8Р олип кэлипте. нэ китэп - "А сегодня он не принес ни тетрадей, ни книг". Параллельно встречается и форма, на.на. "функция этой частицы, - отмечает Б.Джура,ев, - может передаваться путем повтора союза, (й) эм. (й) эм ( £ам. хам), но в таком случае глагол принимает отрицательный афъ фикс - мэ//ма. Например: Дйозмадийам окымэдийэм (или нэ йэзде. нэ окьде) - "он не писал и не читал". И все-таки мевду ними имеется некоторое различие, особенно при употреблении в форме настоящего-будущего времени. Здесь форма, (й) эм. (й) эм. помимо указания на одновременность (в этом она, сходится с формой нэ—. нэ.). выражает действие, которое не должно совершиться ни в настоящем, ни в будущем, а, с оттенком полного отказа, или запрещения совершения действия: йазмийманам. окъмиймэнам -"и писать не буду, и читать не буду" (Джура.ев,с,143).

В отличие от других отрицательных средств узбекского языка, на. на. стоит перед основной языковой единицей. Оно употребляется в основном повторно, однако в некоторых случаях в соответствии с требованием ритмики современной поэзии и классики прошлого возможно и одиночное употребление, например: ар тонг царшиларди сени шу йулда., Билмам, цайларгадир шошиб утардинг, Ийк ба^ор селидай тошиб утардинг, Нигохсиз кимсага., на. унгу сулга. (А.Орипов). 1£улок солмиш сузимга. турк жон ^ам, Не ёлгиз турк, балки туркмен ^ам (Навоий).

Между парным и одиночным употреблением не имеется и семантическое и грамматическое различие: если при одиночном употреблении выражается частное отрицание, функционально тождественное с отрицательной частицей эма.с, то парное употребление выражает общее отрицание.

В древне тюркский период (в орхоно-шшсейских памятниках, в "Девону луготит турк", "Кутадгу билик" и т.д.) отрицательное слово на. на. не употреблялось. По сообщению Махмуда Кашгарского, идентичную функцию с на, выполняла, форма аб-аб, например: аб бу. а.6 ол - на. бу. на. у Дни тот, ни другой" (Махмуд Кашгарский-60, с.70). Интересно отметить тот факт, что в древнетюркском языке еще встречается в качестве отрицательного средства, слова, нэма. Например: нэма. нэ килди -билмайман. нима. килдичне знаю, что сделал (а,)" (Махмуд Кашгарский - 63,с.254). В настоящее время это слово употребляется в разговорной речи украинцев в этой же функции.

Между на. на. выражающим отрицательное значение, и нэма. со значением "не знаю", хотя и имеется некоторая семантическая близость (оба. служат для выражения отрицания^, но они далеко не одинаковы. Поэтому трудно сказать, что они имеют одинаковое происхождение.

По сведению Ш.Шукурова., слово на. на. встречается в письменных памятниках староузбекского языка,, начиная с ХУ века. (Абдурахманов-73, с.216). Однако оно зафиксировано и в письменных памятниках древне тюркского языка, позднего периода,, в частности, в "Хибатул хакойик" Ибн Ахмада. Югнаки. Например: Они на. халойи^ суяр, на. холик«."Его не любит ни народ, ни всевышний" (Махмудов).

Несмотря на. это, данное слово употребляется очень спорадически, поэтому его можно считать инновацией для позднего периода. существования древне тюркского языка. По сравнению с начальной стадией староузбекского языка, оно чаще встречается в средней и поздней эпохе функционирования староузбекского языка и в современном узбекском языке, что наглядно отражено в следующей та.блице:

Произведение

Объем

Эпоха.

Кол-во отриц. предл.

Отрицательные маркеры та I и ; га Д I а

Рн >i Bi о та 5 со та

К >i О X

TW та

I w I о ь* w а

Iv1yxa.66a.Tнома. 21 стр. Ж в. 33

Чинор стр.7-33 XX в. 200

- - - 19 8 3 3 2 I 25 129 34 I 8

В "Огузнаме" употреблено всего II отрицательных предлсн-жений. Маркерами отрицания в этих предложениях служили в основном -щ и йук. Из II отрицательных предложений только одно выражает отрицание с помощью интонации. Другие отрицательные средства не употреблены.

В современном узбекском языке частица, на. на. очень чаще встречается в качестве отрицательного маркера, или функции подчеркивания содержания отрицаемых членов в поэтических произведениях, нежели прозаических. Она также часто употребляется и в разговорном стиле, однако по сравнению с основной отрицательной единицей -ма, йук и эма.с действительно употребляется реже.

Слово на. на,. встречается в тюркских и в иранских языках. Поэтому определение принадлежности данного слова, какому-либо из этих языков очень затруднительно.

Некоторые тюркологи склонны считать эту единицу языка, тюркского происхождения (Абдурахманов-73,с.216). Но если нэ. нэ действительно тюркского происхождения, почему оно не встречается в памятниках древнетюркского языка, (кроме "Хибатул хакойик), в период создания которых она. была, в активном обиходе в иранских языках. Более того, рассматриваемая единица, языка. распространена, в сферах лишь некоторых тюркских народов которые в прошлом были в языковом контакте с народами, говорящими на. иранских языках. Поэтому в языках народов, не состоявших в языковом контакте с иранскими народами, это слово не встречается (В частности, в хакасском, в алтайском). Его функции выполняют формы даа. /лее, та а.// тее при условии обязательного употребления сказуемого в отрицательной форме. В грамматике хакасского языка, отмечается: "Если при каждом однородном члене употреблено даа/дее. таа//тее с отрицанием чогыл "нет, не имеется" или же с отрицательной формой глагола., то по значению они соответствуют русскому союзу "ни.ни." Ур бе. аспа, полганда, хайда.р-хайдар плыбысхан. иб ре пир суг даа. хат суучах таа. чогыл" - Прошло долго ли, коротко ли, когда наступила, ужасная жара,, кругом не было ни реки, ни родничка." (Грамматика, хакасского языка, с.271-272).

Те, кто считает на. на. исконно тюркским по происхождению, по нашему мнению, исходит из того положения, что для определения неодушевленных предаютов в древнетюркском языке употреблялось вопросительное местоимение на. Например: На. итиЧ: бар?-"Какое твои дела?" (149, с. 81). Вопросительное местоимение нэгу "зачем" нэлук "зачем", нэрак "зачем, для чего нужно" (нимага. керак). нэтак "как, каково, какой, подобный чему?" нэчук "почему, зачем" (Ябаку), неча. "сколько" также образованы от основы нэ.

Г.И.Рамстедт возводит это местоимение к древнему вопровследствие ассимиляции превратился в н. (Рамстедт,§ 42; Ко-нонов-60, с. 182).

В истории узбекского языка вопросительная конструкция, в составе которой употребляется вопросительное местоимение на., несмотря на. утвердительную форму сказуемого, в большинстве случаем с помощью интонации выражала отрицательное значение. Таким образом, на. семантически входит в одну парадигму со словами нима. эмас и йук. например: Начора., тушбу кун узга. бир инсон, чора. йуз\ узга, бир му^аббат турар ^ошингда. (А.Орипов) или: тт„ —* кели(з айтолсак хатто

Жумлаи жа^оннинг хуш саодатин (А.Орипов).

Однако из трансформации явствует, что в указанных случаях на оставляет ложное представление маркера, отрицания. В самом же деле на, выполняет функции вопросительного местоимения и потому его можно трансформировать путем субституции со словом нима. В целом такие конструкции выражают риторический вопрос. Поэтому, по нашему мнению, вопросительные местоимения на. не. которые являются исконно тюркскими, только звуковой оболочкой сходны с отрицательным: словом:, на. на. В семантическом отношении они являются разными словами, поэтому они существуют как омонимы. си тельному слову ia . в котором начальный согласный

Мы присоединяемся к мнениям тех исследователей, которые считают слово на. на. заимствованным из иранских языков. В пользу этого мнения свидетельствует ряд аргументов.

Во-первых, оно распространено не только в сфере индоиранских, но вообще, в сфере индоевропейских языков в различных фонетических вариантах. По свидетельству А.Мейе, это слово выполняет одновременно и функцию "и" и функцию "не". Исследователь сравнивает при этом санскритское слово п£ "не" и древ-неславянское нб. лат - не /ре/ "и/ не"Пу!ейе. c.209)j

Во-вторых, если это слово в тюркских языках стало употребляться в основном с Ж в., то в иранских языках было в актив- • ном обиходе в письменных памятниках, относящихся к начальной стадии новоиранской языковой эпохи (с IX-X вв. н.э.) (О периодизации истории иранских языков см.: Оранский).

Во всех примерах, взятых наш из памятников раннего периода новоиранской языковой эпохи, в качестве отрицательного маркера, выступает частица, на. на,. Сказуемые в этих конструкциях в основном имеют утвердительную форму. Из сказанного ясно, что на,. на,. и в иранских, и в тюркских языках выполняет аналогичную функцию. Эти аргументы дают нам .право считать слово на,. на. в тюркских языках заимствованным ин иранских языков.

В истории узбекского языкознания и в тюркологии относительно единицы на. на. в микросистеме служебных слов имеются две точки зрения. Сторонники первой точки зрения считают на. на. союзом (Кононов-60, с.329; Щербак - 62,с.266; ^озирги узбек тили- 66, с.360; Абдурахманов-73,с.216; Махмудов, с. 203;Гудаиков,с.19; Мамедов,с.13-17). Однако в группе союзов это слово рассматривается далеко не одинаково. Одни его рассматривают как разделительно-перечислительный союз (Ко-нонов-60), разделительный (Прик, Махмудов), соединительный (Турсунов), отрицательный союз (Щербак-62, Абдурахманов-73) и т.д.

Сторонники второй точки зрения считают на. на. отрицательной ча.стицей (Узбек тили грамма.тикааи-75 Доз ирги узбек ти-ли-67, с.494; Джура.ев,с.133).

Некоторые исследователи, избегая причисления этой единицы к какому-нибудь разряду слов, просто называют ее "слово на. на,." (на. на,. сузи) (Асцарова-76,с.107). или "служебное слово на" (на ердамчиси) (Ходжиев-73,с.110-Ш).

Сторонники первой точки зрения аргументируют тем, что на,. на. выполняет функцию соединения двух единиц. Однако это слово не только соединяет, но и приносит дополнительное значение единицам основного уровня.

Как и слова, хеч. на. на. выполняет две функции в составе речи: если сочетается с отрица;тельными глаголами в модели на Ума, на Ума., то выполняет перечислительную функцию; в соединении с утвердительным глаголом в модели на. ft . на. Vt или в сочетании с именем существительным при утвердительной форме сказуемого, независимо от места, ее расположения, придает сказуемому отрицательное значение.

Все служебные слова по признаку возможности влиять на. содержание единицы основного уровня находятся в привативной оппозиции. Одни обладают этим качеством, другие - нет. Единицы, которые обладают такими признаками , являются частицами. С этой точки зрения слово на. на. относится к разряду частиц, точнее к отрицательным частицам.

Обобщая вышеприведенные суждения, можно сделать следующие выводы.

1. Отрицательные единицы не являются однородными. ни в тюркском, ни в других языках. Они относятся к различным уровням языковой иерархии.

2. Лексемы йук -бор по основным дифференциальным признакам ближе к единицам основного уровня, поэтому их можно рас-сма.трива.ть в микросистеме лексического уровня. В микросистеме лексического уровня они по ряду дифференциальных призна,-ков приближаются к наречиям.

3. Отрицательные единицы эмас, сира., хеч. а.сло. харгиз. на,. на,. и др. по различным дифференциальным признакам приближаются к служебным словам.

Что касается места, этих единиц в микросистеме служебных слов, то они составляют общую группу - их можно объединить под рубрикой отрицательные частицы.

4. Отрицательные средства аффиксального характера, рассматриваются в морфологическом уровне и составляют общую группу - отрицательные аффиксы.

5. Отрицательные интонационные средства относятся к суперсегментному уровню.

6. Кроме указанных отрицательных средств, существует еще дополнительные отрицательные средства., реализуемые с помощью жестов, мимики, которые сочетаются с вербальными средствами языка. Однако эти средства, порой могут использоваться в качестве субститута, вербальных средств и потому являются объектом исследования паралингвистики.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ. ШЖЦИОБИРОВАНИЕ ОТРИЦАТЕЛЬНЫХ СРЕДСТВ

В СОСТАВЕ РЕЧИ

Язык существует, поскольку он функционирует, а функционирует он в речи, в высказываниях, в речевых актах (Маслов, с.6).

Единицы языка, в потенции конкретно реализуются в речи. Общее (язык) выражается и осуществляется в отдельном, частном (речь). Отдельное, частное (речь) - это одна, из многих конкретных форм общего (языка,) (Головин-73,с.28).

Язык служит средством формирования мысли, ее реализации и ее овеществления, ее материализации для передачи другим в целях общения. Именно эти две главнейшие функции объясняют существование языка, который, с одной стороны, выполняя коммуникативную функцию, существует в речи,.в текстах. С другой стороны, уникальным, ни с чем не сравнимым свойством языка, является то, что язык, объективно существуя, в речи, не менее обч ективно существует и в сознании говорящих на нем людей - "носителей языка." (Слюсарева-76, с.108). Исходя из этого положения, некоторые исследователи склоняются к тому, что не язык, а. скорее речь является средством общения (Звегинцев -68).

С.Д. Кацнельсон отмечает, что непосредственно дана, только речь, а, предложение в системе языка может быть восстановлено только по информации, заключенной в речи и ее элементах (Кацнельсон-64,с.35). Поэтому отдельные лингвисты считают, что речь, формирующаяся в процессе речевой деятельности, является эмпирической базой любых лингвистических исследований (Храковский-73,с.5).

В речи единицы языка, могут приобретать такие свойства, такие значения и осложнения, которых они не знают в языке/

Поэтому изучение соотношения утверждения и отрицания в составе речи имеет особое значение.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Сигнификативная оппозиция синтаксических конструкций по признаку "утвердительность- отрицательность" (на материале узбекского языка)"

Результаты исследования показывают, что сфера функционирования частицы эмас относительно шире других отрицательных средств. Она употребляется как в составе предикативных выражений, так и в составе дублированных членов, являющихся между собой цротиво-членами, тогда как другие отрицательные показатели функционируют, либо только в сфере предикативных выражений (-ма), либо только в сфере дублированных членов (на. на«««» наФав;ат. наинки. тугул и т.д.), Слово йу^ в этом отношении находится в промежуточном положении: преобладая в первой функции, иногда употребляется и в составе дублированных глагольных сказуемых. Маркированный член, в свою очередь, входит в оппозицию по признаку "общеотри-цательность-частноотрицательность". Именно здесь цроявляются специфические особенности тюркских языков, в том числе и узбекского. Если в языках индоевропейской языковой семьи, в частности в русском "только отрицание, стоящее перед сказуемым, делает все высказывания отрицательными, отрицания же, стоящие при другом каком-члибо члене, не колеблют общего утвердительного смысла высказывания", то в тюркских языках независимо от общеотрицатель-ности-частноотрицательности максимальной синтаксической единицы, неосложненной структуры отрицательный маркер находится только в составе сказуемого. В таких случаях дифференцирующим элементом оппозиции частнротрицательность-общеотрицательность служит интонация. Поэтому в тюркских языках общеотрицательность-частноотрицательность максимальной синтаксической единицы неосложненной структуры теснейшим образом связана с актуальным членением предложения.

Максимальная синтаксическая единица порой осложняется за счет глагольных оборотов, дублированных членов, вводных конструкций.

Глагольные обороты тоже можно рассматривать как максимальные синтаксические единицы. Эти обороты "выступают в цредложе-нии как один неразложимый член предложения с точки зрения всего предложения и имеют при этом совершенно определенный тип внутренней синтаксической структуры". Однако синтаксические связи внутри них не являются функциональными с точки зрения всего предложения, их функциональность проявляется только внутри оборота. Глагольные обороты имеют свойство входить в оппозицию по признаку "утвердительность-отрицательность". Отрицательным маркером служит аффикс -ма. Отрицательные глагольные обороты с точки зрения всего предложения выражают частное отрицание.

Если максимальные синтаксические единицы осложняются дублированными членами, то эти члены связаны, с одной стороны,между собой, с другой - с одним общим для них членом. Характер этих связей может быть и утвердительным, и отрицательным. Отрицательным маркером в таких случаях являются аффикс -ма. частицы - эмас. тугул. наинки, нашакат. да. н§. и т.д.

Дублированные члены с частицей на. щ. семантически имеют ассоциативные связи с отрицательными местоимениями, поэтому они находятся между собой в отношениях свободного варьирования. Отличаются только тем, что конструкции с дублированными членами выражают частное, т.е. перечисляют отдельные ситуации, выраженные дублированными членами, а конструкция с отрицательным местоимением обобщает значение дублированных членов. Между двумя конструкциями существуют отношения как частного, так и общего, т.е. отрицательные дублированные члены выражают частное, а отрицательные местоимения общее.

Максимальные синтаксические единицы, осложненные дублированными членами с частицей эмас. тугул. наюакат. наинки и т.д., выражают частное отрицание, которое относится только к одной из пропозиций, выраженной отрицательным цротивочленом. Между дублированными членами (и пропозициями) существуют отрицательное, цротивительное и присоединительное отношения.

Отрицательные конструкции составляют оппозицию "мононегативно сть-полинегативность" по признаку количества отрицательных маркеров. Мононегативными конструкциями являются такие конструкции, в составе которых имеется один отрицательный маркер-.Полинегативными конструкциями считаются конструкции, имеющие в своем составе более одного отрицательного маркера. Полинегативные конструкции, в свою очередь, классифицируются на основе бинарных оппозиций по признаку "изменяемость-неизменяемость" отрицательных значений на: полинегативные конструкции, изменяющие отрицательные значения (полинегативные конструкции, выражающие утвердительное суждение) и полинегативные конструкции, не изменяющие отрицательных значений (полинегативные конструкции,обобщающие отрицательное значение). В полинегативной конструкции первого типа два отрицательных маркера, погашая друг друга, приводят к явлению нейтрализации, в результате полинегативные конструкции выражают утвердительное значение.

В полинегативной конструкции второго типа дополнительные отрицательные средства не усиливают отрицательного значения,а служат для дифференциации конкретности-обобщенности отрицаемых членов.

Члены оппозиции ассоциативно связаны. Однако в определенных условиях, один из членов данной категории необходим для предложения. Это происходит в большинстве случаев благодаря наличию в составе предложения специальных кванторных слов. Это речевое явление в процессе развития языка может переходить в явление языка. Поэтому в современном узбекском языке на уровне языка существует ряд фразеологизмов и парем, находящихся вне оппозиции. Эти конструкции исторически входили в привативную оппозицию по признаку "утвердительность-отрицательность", имея симметричное отношение, но постепенно они либо "окаменев", превращались в готовую языковую единицу, либо потеряв первичное значение и цриобретя переносное, вышли из симметричного отношения. В результате в языке появилось явление асимметрии. Однако оно устраняется с помощью квазитрансформ.

Среди сигнификативных оппозиций, как и фонологических, наряду с постоянными встречаются и нейтрализующиеся. В отличие от фонологической, синтаксическая нейтрализация оппозитивных членов происходит в двух аспектах: два члена могут совпадать и по форме, и по значению. В результате образуется синтаксическая долуфунк-циональность, вариантность и синонимия.

Поскольку единицы высшего уровня обладают двумя планами -планом выражения и планом содержания, естественно, следует рассматривать оппозицию между сигнификативными элементами, в отличие от фонологической оппозиции, в двух плоскостях: оппозиция между элементами формально-синтаксической структуры, с одной стороны, и оппозиция между синтаксической и семантической структурами, с другой стороны.

В оппозиции синтаксических единиц в формально-синтаксическом плане между оппозитивными членами наблюдаются и асимметричные отношения. Такие отношения возникают по различным причинам: в связи с транспозицией, асемантизацией, ^архаизацией одного из членов оппозиции. Это указывает, что язык - весьма сложная система, в которой не только не все "системно", но в которой нередко наблюдаются противоположные тевденции, постоянно осложняющие эту же систему.

Семантическая структура находит свое отражение в синтаксической структуре. Но семантическая структура не возникает до формирования предложения (или словосочетания), как это толкуется сторонниками генеративной лингвистики. Она возникает одновременно с формированием предложения. Форма и содержание в каждом конкретном объекте неотделимы друг от друга. Форма не есть что-то внешнее, наложенное на содержание. Разделение объекта на форму и содержание возможно только в рамках их неразрывного единства, которое существует лишь как внутреннее расчлененное. Синтаксическая структура и семантическая структура между собой соотносительны. Однако часто наблодаются асимметричные отношения между элементами указанных структур. Ситуация может быть распрезентирована различными языковыми знаками, но степень адекватности обозначения событий у этих знаков различна. Существуют конструкции, наиболее полно отражающие ситуации - это эксплицитные конструкции, симметричные семантической и синтаксической структурам. Они противопоставляются имплицитным конструкциям, в которых две указанные структуры оказываются асимметричными. Асимметрия между семантической и синтаксической структурами возникает чаще всего в результате имплицитной репрезентации нескольких пропозиций или, наоборот, избыточной репрезентации одной цропозиции.

Такая асимметрия между двумя структурами свидетельствует об автономности языка и мышления,несмотря на их диалектическое единство.

В процессе общения лодей используются не только лингвистические, но и паралингвистические средства. Порой паралингвистические средства употребляются вместо лингвистических. Паралингвистические средства, как вспомогательные средства устной речи, служат для ее уцрощения, с одной стороны (в интерференции), для компенсации (в субститутивной функции), с другой стороны. В письменной речи паралингвистические средства, выражающие утверждение и отрицание, передаются описательным путем с помощью глаголов-жестов и глаголов-мимики, которые образуют оппозиции по признаку "у тверди тельно сть-о трицательно с ть".

34.9

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Все уровни языковой структуры представляют собой систему взаимосвязанных и взаимообусловленных элементов. Одним из проявлений системности языковых единиц является симметрия построения оппозитивных членов, входящих в противопоставление на основе различных дифференциальных признаков. Организация многих явлений грамматического строя языка по принципу бинарных оппозиций является частным проявлением симметрии в структуре языка. Одна из бинарных оппозиций - противопоставление языковых единиц по признаку "утвердительность-отрицательность". Утверждение и отрицание присущи суждениям, языковыми формами выражения которых являются предложения. Значение "утвердительность-отрицательность" вместе со значениями персональности, темпоральности и модальности составляют общую категорию цредикативности. Следовательно, удомянутая сигнификативная оппозиция существует на синтаксическом уровне.

На синтаксическом уровне существуют минимальные и максимальные синтаксические единицы. Максимальной синтаксической единицей является грамматический объект, имеющий законченную синтаксическую структуру, которая противопоставляется минимальной синтаксической единице.

В оппозиции "утвердительность-отрицательность" синтаксических конетрукций в узбекском языке в качестве отрицательного показателя выступают различные средства: кроме слов йук. аффикса -ма и частиц эмас. тугул и т.д., имеются и другие лексико-граьь матические средства - куй, дема. у ёкда турсин и т.д. Это свидетельствует о наличии разнообразных форм выражения утвердительности-отрицательности в тюркских языках, в том числе в узбекском языке.

Список научной литературыНурманов, Абдухамид, диссертация по теме "Языки народов Российской Федерации (с указанием конкретного языка или языковой семьи)"

1. Маркс К., Энгельс Ф. Полное собрание сочинений. Изд. 2-е, т. 23. 907 с.

2. Энгельс Ф. Маймунинг одамга айланиш процессида мехнатнинг роли Тошкент, 1968. - 22 с.

3. Энгельс Ф. Франкский диалект М.; 1935. - 142 с.

4. Энгельс Ф. Диалектика црироды, М. :1969. - 358 с.

5. Ленин В.И. Полное собрание сочинений, изд. 5-е, т.29. -782 с .

6. Абдуллаев Ф.А. Фонетика хорезмских говоров. Ташкент, 1967. - 245 с.

7. Абдуллаев Ф. Хоразм шевалари. Тошкент, 1961. - 345 с.

8. Абдурахманов Г.А. Основы синтаксиса сложного предложения современного узбекского литературного языка. Ташкент, I960. - 223 с.

9. Абдурахманов Г.А. Синтаксис осложненного предложения. В кн.: Структура и история тюркских языков.- М.:1971, с.138-147.

10. Абдурахмонов Г. Ажратилган иккинчи даражали булаклар. -Тошкент, 1955. 32 с.

11. Абдурахмонов Г. Узбек тилида мураккаб галлар масалисига. дойр. Узбек тили ва рдабиёти ма.салалари, 1962, № 3, с.5-11.

12. Абдурахмонов F., Щукуров Ш. Узбек тилининг тарихий грамма-тикаси. Тошкент, 1973. - 316 с.

13. Абдурахмонов X. Ба,ъзи модал сузларнинг синтактик хусусият-лари хасида.- В кн.: Тилшунослик масалалари, Тошкент,1970, с. II3-II9.

14. Аванесов Р.И., Сидоров В.Н. Очерк грамматики русского литературного языка., I.Фонетика, и морфология,-М.: 1945.- 23Б с.

15. Аврорин В.А. Грамматика, нанайского языка, t.I.-M.-Л. :1959.- 282 с.

16. Агаян Э.Б. Введение в языкознание. Ереван,1959. - 616 с.

17. Адаони В.Г. Введение в синтаксис современного немецкого языка. М.: 1955. - 392 с.

18. Адмони В.Г. Структурно-смысловое ядро цредложения. В кн.: Члены предложения в языках различных типов. - Л.:1972,с. 35-50.

19. Айдаров Г. Язык орхонских памятников древнетюркской письменности УШ века.- Алма,-Ата., 1971. 377 с.

20. Акбаев Ш.Х. Фонетика диалектов карачаево-балкарского языка. Черкасок, 1963. - 166 с.

21. Алиев У.Б. Синтаксис карача.ево-балкарского языка,.-М.: 1972.- 77 с.

22. Ананич А.В. Изучение осложненного предложения М. :1972.-77 с.

23. Апресян Ю.Д. Об одном нравиле сложения лексических значений. В кн.: Проблемы структурной лингвистики,- М.:1971, с. 433-458.

24. Арват Н.Н. Об аспекте лексического наполнения структурной схемы предложения. В кн.: Теоретические проблемы и синтаксиса современных индоевропейских языков.- Л.:1975, с. 13-15.

25. Артемов В.А. К вопросу об интонации русского языка. Ученые записки I МОПИИЯ, Т. У1. Экспериментальная фонетика и психология речи. -М.:1953, с. 9-54.

26. Арутюнова Н.Д. Очерки по словообразованию в современном испанском языке. М. :1961 - с. 151 с.2728,29,30