Символ: место и роль в социальной структуре

Куренков, Иван Олегович

автореферат диссертации по философии, специальность ВАК РФ 09.00.11
диссертация на тему: Символ: место и роль в социальной структуре

Год: 2012
Автор научной работы: Куренков, Иван Олегович
Ученая cтепень: кандидата философских наук
Место защиты диссертации: Москва
Код cпециальности ВАК: 09.00.11

Диссертация по философии на тему 'Символ: место и роль в социальной структуре'

Полный текст автореферата диссертации по теме "Символ: место и роль в социальной структуре"

На правах рукописи

КУРЕНКОВ ИВАН ОЛЕГОВИЧ

СИМВОЛ: МЕСТО И РОЛЬ В СОЦИАЛЬНОЙ СТРУКТУРЕ (ФИЛОСОФСКИЙ АНАЛИЗ)

Специальность 09.00.11 - социальная философия

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени кандидата философских наук

005046405

Тверь - 2012

005046405

Диссертация выполнена на кафедре философии и общих гуманитарных дисциплин НОУ ВПО «Российский новый университет РосНОУ»

Научный руководитель: Нехамкин Валерий Аркадьевич -

доктор философских наук, доцент кафедры философии МГТУ им. Н.Э.Баумана

Шлыков Владимир Михайлович —

кандидат философских наук, профессор, зав. кафедрой философии и общих гуманитарных дисциплин НОУ ВПО РосНОУ

Официальные оппоненты: Евстифеева Елена Александровна —

доктор философских наук, профессор, заведующая кафедрой философии и психологии ФГБОУ ВПО Тверского государственного технического университета

Торубарова Татьяна Викторовна -

доктор философских наук, профессор кафедры философии ФГБОУ ВПО Курский государственный университет

Ведущая организация: ФГБОУ ВПО Московский государственный

университет приборостроения и информатики

Защита состоится «25» мая 2012 г. в 15.30 часов на заседании диссертационного совета по философским наукам ДМ 212.263.07 при Тверском государственном университете по адресу: 170000, г.Тверь, ул.Желябова, д.ЗЗ.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Тверского государственного университета по адресу: 170000, г. Тверь, ул. Скорбященская, д.44 а. Реферат диссертации представлен на сайте -http: //www.university.tversu.ru/aspirants/abstracts

Автореферат разослан «.!}ф> апреля 2012 г.

Ученый секретарь диссертационного совета

кандидат философских наук, доцент уУГ/ С.П. Бельчевичен

I. ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ Актуальность исследования обусловлена совокупностью взаимосвязанных причин. Первый проблемный блок - самореализация человека как существа символического. Символизм укоренен в гуманитарной природе; символическое — искони человеческое. У истоков последнего — преодоление инстинктивного, таящееся в склонности вырабатывать символическое. Не случайно по этой причине человеческую историю называют историей развития символического. Верно и другое: благодаря символичности история обретает черты реального, далеко на перспективу разливая свет человеческого. Со стороны своей символичности человек и интересен, именно этим удивителен.

Второй проблемный блок - самореализация человека как существа социокультурного. Всякая культура есть симбиоз систем выражения и действия. Система выражения: репрезентации, стандарты, ценности - символы. Система действия: методики, техники - технологии. Культуры, в принципе, различаются по такого рода системам. Античность: система символов - космос; система действия - полис. Средневековье: система символов -Бог; система действия - ритуал. Новое время: система символов - человек; система действия - титанизм. Смысл современной культуры - десикация символического (ценностного) в ущерб технологическому. Придание цивилизации характера всеобщей игры в бисер - крайне опасный симптом реальности. Суть в том, что ценностное бытие хрупко; высшие ценности наислабейшие (мысль Гартмана). Материя сильна; бог слаб, ибо распят миром. Однако без символической целеориентации технология становится слепым, грубым началом. Безоглядный технологизм в атрофии символизма чреват разбалансами. Острыми, непоправимыми. Довольно понять, что наличное композиционное бытие, если ему отказать в ценностном значении, вообще утратит свойство существования.

Постижение существа предмета развертывается двояко:

- уяснением становления (происходящее из прошлого, истечение из предковых форм) - эволюционизм;

- уяснением характера связи с наличными формами - синергизм.

В нашем случае, мы сталкиваемся со скрупулезно разрабатываемыми представлениями как диахронического, так и синхронического порядка. Между тем и функциональные, и генетические модели далеки от требуемой завершенности по части специфической тематизации символосферы. (Соответствующее понимание сподвигло Ю. Лотмана на заявление платформы семиосферы, взыскующей конструктивного развития). Поскольку нет такого человеческого действия, которое не было бы уже символически опосредовано1, справедливо разворачивать вопрос в плоскость отождествления человеческого с символическим. Одно пронизано другим, с ним сцеплено. Не существует человеческого помимо символического и vise versa. Имеется сингармония двух начал в реализациях Homo symbolicum, заслуживающая дополнительного продумывания.

Степень научно-теоретической разработанности проблемы. Обо-собливается объемный комплекс вопросов теории символа в качестве составной части социально-философского и философско-антропологического знания. Ощутимый вклад в его (проблемный комплекс) разработку внесли: Г.В.Ф. Гегель, Э. Кассирер, М. Бубер, С. Киркегор, Л.П. Карсавин, К. Яс-перс, Э. Тейлор, Д. Михель, В.В. Ильин, М.М. Бахтин.

Механизмы функционирования символов-ценностей в процессе духовного и практически-духовного производства изучали: A.C. Ахиезер, В.И. Толстых, В.М. Межуев, В.Ж. Келле, Ф.Т. Михайлов, Б.И. Шенкман, Л.Н. Коган, М.А. Лифшиц, М.К. Мамардашвили и др.

Символическое сознание в его игровой ипостаси представлялось предметом анализа: X. Гадамера, Й. Хейзинги, Ю. Левады, Ж. Дерриды,

1 См.: Ricoeur P. Lectures on ideology and utopia. Columbia univ. Press. 1986. p. 258.

М. Фуко, Г. Маркузе и др.

В рефлексии инициирующей роли символов (идеалов) в развитии культуры неоценимы достижения Р. Барта, Р. Генона, В. Гумбольта, Ж. Лакана, Ю. Лотмана, П. Рикера, П. Флоренского, Ф. Киплинга, М. Элиаде.

Автор использовал продуктивные идеи многомерности символического Р. Барта; статуса идеального в культуротворчестве М. Лифшица; в конструировании социальной реальности - В. Гумбольдта, П. Бергера; сущности символических форм Э. Кассирера; символа как базиса культурной онтологии М. Хайдеггера и т.д.

При всей глубине погружения в тему недостаточно изученными предстают вопросы роли символа в контексте духовного и практически-духовного производства, не вполне оцененным остается социальный потенциал символоносных новаций. Необходимость в какой-то мере восполнить данный пробел и стимулировала проведение предлагаемого исследования.

Объект исследования - символ как компонент социокультурной реальности.

Предмет исследования - социальная роль символосферы.

Цель исследования - анализ природы символического сознания в социальной деятельности.

Задачи исследования:

— уточнить понятие «символ» в его отношении к «знаку»;

— выявить специфику духовных и практически-духовных символических форм;

— проанализировать институциональные объективации символосферы.

Методологическая и теоретическая база исследования. Эвристическую основу исследования составили принципы системного анализа,

единства исторического и логического, абстрактного и конкретного, всесторонности, реалистичности, объективности рассмотрения, целостности. В ходе работы автор опирался на результаты изысканий крупнейших представителей философской, культурогической мысли, использовал труды российских и зарубежных ученых.

Структура работы обусловлена целями, задачами, принятым способом исследования. Диссертация состоит из введения, двух глав, списка использованных источников.

Во Введении обозначается актуальность темы, обосновывается степень ее научной разработанности, уточняется теоретико-методологическая основа поиска, формируется цель, вытекающие из нее задачи исследования, определяются объект, предмет, научная новизна, практическая, теоретическая значимость работы.

В первой главе - «Сущность символосферы» - рассматриваются специфические черты и признаки символического универсума.

§ 1.1. «Понятие символа» - задает объемное толкование символа в его отношении к «знаку».

§ 1.2. «Генезис символического универсума» - развертывает модель становления символических форм.

§ 1.3. «Духовные и практически-духовные символические формы» - содержит сравнительную оценку двух основных вариаций символического.

Во второй главе - «Институциональные материализации символосферы» анализируются социокультурные и социально-исторические воплощения идеально-символических форм в реальном общественном творчестве.

§ 2.1. «Символические формы в религии» - оценивает специфику роли символов в религиозной жизни.

§ 2.2. «Символические формы в политике» - характеризует

особенности символопроизводства в политической сфере.

§ 2.3. «Символические формы в идеологии» - включает оценку видоразличий в сфере идейного программирования жизни.

В Заключении подводятся итоги исследования, намечаются перспективы обсуждения заявленных проблем.

II. НАУЧНАЯ НОВИЗНА ИССЛЕДОВАНИЯ И ОБОСНОВАНИЕ

ОСНОВНЫХ ВЫНОСИМЫХ НА ЗАЩИТУ ПОЛОЖЕНИЙ

Научная новизна работы заключается в выявлении социальной роли духовных и практически-духовных символических форм, опосредствующих общественно-историческое творчество.

Наиболее существенные результаты исследования, содержащие элементы научной новизны и являющиеся предметом защиты:

1. Уточнено понятие «символ» в его сопоставлении со «знаком».

а) Интерактивность. Символическое, как все и всякие комплексы символосферы, удостоверяется общением. Акты коммуникации, интеракции, естественного проникающего обмена деятельностью, - подлинная стихия символического.

Гротескная абсолютизация невербального2 никак не проходит. Символическое есть подлинная субстанция человеческого, которое не имеет шансов самозаявления вне обработки, переработки, наработки символической формации.

Опыт общения решает судьбу. «Другой» - не граница «Я», а источник его прогресса.

б) Трансреальность. Символы обладают удивительной способностью переводить конкретное в абстрактное, частное в типическое. Символическое открыто одновременно в две стороны

2 См.: Ыес1опсе11е М. Ьа геаргосИе скэ сопзЫепсеБ. Р., 1963.

- в сторону реального, трансформирующегося в знаковое;

- в сторону сверхреального, соотносящегося не столько с «запредельным», сколько с «высоким».

Первое отлучает от «произвольного», второе приобщает к «пафосному»: человек сообразно велениям своей природы творит мир культуры3, проявляя свободу в формировании, созидании несуществующего. Вехами морфогенеза, согласно закону «утопического стандарта» (Плесснер), служат символы, одухотворяющие, поощряющие перекрытие «безысходной бедности жизни» (Ницше) самим духом новаторства.

в) Надындивидуальность. Напомним старое: individuum est ineffiable. Поглощенный самоисключительностью, индивидуум не только не выразим, - в наиболее точном смысле слова он вопиюще аномален.

Утрированию убогой обреченности самоизолированной персональное™ кладет конец очевидное.

Не впадая во всякого рода банальности, подчеркнем: способ превоз-можения нарочитых уродливых перекосов, погрязаний в самость - в символических репрезентациях интимных данностей. «Сущности», «реалии» индивиду даны и заданы символически. Персональные образы, «вйдения» оформляются содержательно и технически. Лишь вследствие этого они «глубоки», «правильны».

г) Многозначность. Плюральность символического следствие его полифундаментальности. Символ онтологически двойствен, — реальное высвечивается в нём присутствием сверхреального. Последнее утрирует в символическом измерения «репрезентация» и «инициация».

В первом измерении символ проявляет себя как реальный знак реального, данного в семиозисе. Отсюда неизбежная версификация сущности

3 Так же см.: 555.

Maritain G. Religion et culture// Deuvres (1812-1939). P., 1975. P. 8

по представленческим инсталляциям. В строгой науке - сетка разных пресуппозиций - разный аппарат - разные концептуальные программы, смысловые поля, формульные форматы. Та же механика оформляется в эфирной - неэфирной, матричной - волновой парадигмах. В нестрогом искусстве, значительно менее скованном цензурой материала, символическое мультиплицируется в зависимости от идеала, манеры, характера, техники самовыражения - широчайший диапазон - от реализма и натурализма до мистицизма, от догматизма до критицизма, от квиетизма до активизма, от аюуализма до аутентизма, от традиционализма до авангардизма. Игра красок - привлекает; она может быть и самодостаточной, и символизировать какие-то значимости. Главное - она должна волновать, быть средством раскрытия драматичностей.

Во втором измерении символ выказывает себя «культом нереального» (Ницше) - высшей ценностью, которой поклоняются, которую превозносят, на которую молются. Перед нами версия инициированного пребывания в эстезисе. Собственно образы сакраментального здесь полностью заслоняют мир, вытесняют из него «натуральное». Таковы сращения «актера» с «ролью»; «бытия» с «идеей». Когда в экзальтации символы поглощают жизнь, разворачивается трагедия.

д) Побудительность, духоподъемность. Руководствуясь первоисточ-ным, - человек есть никогда незавершенный имперфект4, - констатируем: «совершенный» человек - фикция; человек может быть лишь совершенствующимся. Совершенствование как капитальная основа человеческого коррелирует его сущность со «становлением», «незавершением». Действительно. Сапиент существующий есть сапиент становящийся, незавершае-мый. Ввиду всеобщности модуса «совершенствование в становлении», невозможно «завершение», возможно «вовлечение в завершение». Сошлёмся

4 См.: Ильин В.В. Философская антропология. М., 2008.

на Дьюи: «В строгом смысле слова для личности невозможно остановиться, она находится в постоянном становлении. Именно в качестве становления заключается её достоинство. Мы устанавливаем ту или иную цель для достижения, но сама цель способствует нашему росту... Многие... становятся морально обескураженными, если не достигают объекта, к которому стремились. На самом же деле моральный статус личности детерминирован её движениями по направлению к достижению объекта, а не обладанием им. Если человек направит свои мысли и желания на сам процесс эволюции, а не какую-то конечную цель, то он обретёт свободу и счастье»5.

Символ - не понятийная трансценденция, высвечиваемая надкатего-риальным прозрением; содержательно вполне эффективно он уточняется варьированием признаков знака. Исходно соотносясь со своим более объемным контрагентом, символ консолидируется с ним по признакам: «за-местимость», «образность», «репрезентативность», «значимость». Далее -атрибутивные нюансировки, завязанные на введение уточняющих различий. Видовые определения символа относительно знака обусловливают:

- надситуативность. Знак допускает сцепку с пространственно-временным, предметным локалом (знаки-индексы, знаки-копии, знаки-сигналы), символ - никогда. Инспирацией символического служит не материальный, а идеальный фактор;

- само нетождественность. Стандартная мыследеятельность универсализирует закон тождества, - все ординарные объекты мысли самоиден-тичны, несамоизбыточны, применительно к штатным ситуациям удовлетворяют правилу А=А (синтагматический ряд: равенство, эквивалентность, тождество, присущность, автоморфизм, инвариантность, самоподобность, конгруэнтность, соразмерность, самосоответственность, совпадаемость). В

5 Dewey J. Theory of moral life. N.Y. 1962. P. 172.

контексте символических форм правило тождества объявляется неправильно направленным императивным усилием.

- иносказательность. Стандартным свойствам предметного мира символические формы сообщают дополнительное содержание, в предметные сущности действительности привносят «инородные» значения. Как чувственные знаки сверхчувственного символы разыгрывают на сцене духовности подлинные ту51епит 1гетепс1ит.

Основное в знаке - замещение, что отражает его двуединую природу: замещаемое воспринимается как содержание, замещающее — как выражение6. Символ усиливает замещающую потенцию знака, становясь образом иного события. В случае знака замещающее несамостоятельно, в случае символа - самостоятельно.

Символ - смысловая реалия, знак - обозначающая. Символ свидетельствует о большем, нежели что-то значит.

Средство познавательного освоения знака - восприятие, визуальное одействование, понимание. Вариант символа указанные способности души усиливает, преобразует. Вырабатывая характерологическое, правильно сосредоточиваться на созерцательном, интерпретативном, схематическом.

- идеографичность. Мыслить - значит, забывать о различиях на базе общего. Компактный комментарий общемыслимого в символе может выглядеть примерно так. Символ есть смыслозначимая, созерцательно-схематическая, контемпляционная, не имеющая прямых чувственных аналогов (имеющая косвенные визуальные корреляты) продуктивная мыслительная форма. Внутренней стихией символического выступает духовность. Внешней его стихией выступает идеографичность.

Знак чувствен, но, реализуя закладываемую в него функцию отхода от чувственного субстрата, выводит за пределы чувственного актом обо-

6 См.: Ю.М. Лотман. Семиосфера. Спб., 2001. С. 404.

значения (сигнификация). Символ чувственно-сверхчувствен, выводит за пределы чувственного герменевтическим актом (интерпретация). Знак объективирует символ, символ субъективирует знак.

2. Выявлена специфика духовных и практически-духовных форм в их соотнесении.

Основание русла, где течет символическая жизнь - мыследеятель-ность, - сфера интеллектуально-созерцательного, в зависимости от направленности - создающего или воссоздающего конструирования, порождения, изображения. В самом нерасчлененном значении слова, это - мимезис в том смысле, в каком использовал ег о Аристотель, - а именно: подражание, предполагающее образное воссоздание собственного (т.е. подражания) предмета без эффектов влияния на человеческую природу. Таковы совокупная наука, телеология (провиденциализм, эсхатология, финализм), пророчество (прорицание, оракульство, ведовство, мантика, магия, колдовство, мистика, тавматургия, оккультизм), натурфилософия, берущие мир в разной оптике, но не перекрывающие пределов мыслительного. Определяющим для их обособления в автономный таксон выступает основание образно-изыскательного и одновременно отрешенно-бездеятельного, пассивно-отстраненного отношения (идеально средние типы - «чистая» наука, «безынициативный» оккультизм).

Стихия духа - безучастное рассуждательство, самостояние в границах отвлеченной рефлексии, умо-зрения.

Отличие духовных от практически-духовных символических форм обусловливают параметры:

(1) Воление. Духовные формы миропредставительны. Практически-духовные формы миропобудительны. В отличие от первых последние -инициирующи, изобретательно-экспрессивны, созидательны. Духовные формы вырабатывают понятие о действительности (в терминах теории корреспонденции - поглощены поиском истины). Практически-духовные

формы стимулируют преображение, преобразование действительности согласно понятиям (обмирщение, воплощение идеалов).

(2) Самостояние. Духовные формы созерцательно-теорийны, отрешенно-категориальны. Практически-духовные формы - экзистенциально и социально устроительны, имеют общественное звучание. Духовные формы дискурсивны, способом их самоопределения являются самоцельные сугубо знаковые манипуляции. Практически-духовные формы оформляются как сверхденотативные, зачастую недискурсивные комплексы, обслуживающие гуманитарное самостояние.

(3) Nous praktikos. Духовные формы понятийны. Практически-духовные формы образны, откровенны, спроецированы на предприятие не познавательного, а существовательного порядка - самопроявление, саморазвитие в Lebenswelt, - к чему приноровлены phronesis - практическое нравоучение и eyboyleia - практическая рассудительность.

(4) Фиксация предметности. Стихия духовных форм - дескрипция; познающий интеллект техничен, нейтрален, невосприимчив к деонтологии и аксиологии. Стихия практически-духовных форм - налаживание жизненного процесса по нормам, устоям; созидание самостоянья, произведение реалий управляется законами жанров. В случае права, моралистики - это аскрипция. В случае политики, философии, идеологии, мифологии, религии (теологии), здравого смысла это - комбинация прескрипции и аскрип-ции. Духовные формы поглощены существующим. Существует то, что возможно; возможно то, что непротиворечиво; непротиворечивое принципиально возможно, т.е. потенциально объективируемо (отсюда радикальность закона непротиворечия как методологического регулятива). Практически-духовные формы увлечены как возможным, так и действительным и необходимым (должным), и прескрипция и аскрипция взыскуют сильной деонтологии, аксиологии.

Границы духовных форм чётко очерчены (та же непротиворечивость). Границы практически-духовных форм - вообще не могут быть очерчены (дезавуирование непротиворечия как центрального императива, замена его лабильными сюжетно-стилистическими соотношениями). Духовные формы осваивают реалии; практически-духовные формы ограничиваются такой задачей - воспаряют от реалий к любым видам позитивного и негативного существования.

(5) Интенции. Духовные формы когнитивны. Практически-духовные формы экзистенциальны. Будучи единицами символическими мы погружены в условное, но обуреваемы стремлением достичь безусловного. Ресурсы духовных форм с их жесткими правилами в деле перекрытия барьеров условностей фатально непригодны. Надежду крепят практически-духовные формы, сообщающие жизни менее ригидные рамочные кондиции. Наука избегает «интереса», - им упивается политика. Познание чурается «контрадикции», - ей наслаждаются мифология, философия, идеология, теология, искусство. Разум ищет «обоснования», жизнь - «удовлетворения».

(6) Универсальность. Духовные формы всеобщи. Практически-духовные формы частичны. Хотя и неравноправно, в них сосуществуют разные традиции, что сообщает им открытую тенденциозность. Внимание здесь привлекает не надуманность потенциального единообразия, но единство мирских оттенков - переливы, полутона, нюансы, - на которые сфокусирована чувствительная оптика. Духовно-практические формы питаются пищей не общезначимости, а общежительности.

Применительно к духовным формам рефлексия сосредоточивается на «глубине», «достоверности» понятийных сооружений. Применительно к практически-духовным формам — на «силе», «образности», «возвышенности» выражений, душевных впечатлений.

3. Проанализированы институциональные объективации символо-

сферы в материале религии, политики, идеологии.

Религия. Иллюзорно-фантастическое воспроизведение реальности, опирающееся на религиозность, под которой понимается безотчетно исповедуемая уверенность наличия высших, сверхъестественных, потусторонних независимых сил, каким-то образом определяющих порядок мира и человека. Базис живой религиозности — мифологическое миропонимание и миродействие. В гносеологической плоскости — фетишизм: обожествление (персонификация, тотемизация) предметов, явлений природы, стимулировавшее упрочение вероисповедного (суеверного) сознания. В праксиологической плоскости — ритуализм: оргиастические, мистериальные культы, магические техники, обряды, жертвоприношения, отрабатывающие методики воздействия, влияния на супранатуральную действительность.

Переходу от частных (местных, автохтонных) племенных культов к общезначимым способствовала традиционная систематизация пантеона. Действительно. Самоидентификация людей во времени, осуществляемая будирующим воображение преданием, означала выработку многопоколенного средового субъекта, снимающего в себе как сыновьем лице родовую историю в целом. Культивируемое традицией чувство родовой общности примечательно в двух отношениях. В организационном плане оно влекло обособление «создателя» как полнокровного, постоянного и полномочного обитателя родовой среды т 1о1о (преодоление предметно-явленческих дифференцировок тотемистского сознания). В познавательном плане оно подкрепляло мистико-символический образ мироздания с дуальностью миров в основе: повсеместные элементарные инкарнации духовного в естественное вытеснялись более зрелым обобщенным понятием сакрального универсума, наводненного знамениями, циклами, демоническими, тайными, роковыми факторами, расцениваемыми как подлежащие расшифровке волеизъявления свыше.

Идейный корень религии, следовательно, двоякий. С одной стороны, противопоставление человеком самому себе продуктов своей духовности, объективируемых, наделяемых независимым, автономным существованием. С другой стороны, традиционализация устоев, норм, канонов жизни, придающая им надличностный, транссубъективный, имперсональный статус и одновременно связывающая их появление с тем или другим священным авторитетом (систематизация в более раннее время мистериальных культов — Аттиса и Кибелы, Деметры и Митры, Адониса, Исиды, Сарапи-са; в более позднее время — императорская эпоха (Рим) — официальных культов — Благоденствия, Справедливости, Мира Августа, Предусмотрительности и др.).

В свете вышесказанного кажется справедливым: религия — часть глубокого и мощного потока развития символического.

Религия, с учётом остроумного предположения Парсонса, вполне соответственно может быть идентифицирована в качестве социальной системы AGIL — адаптация, целеполагание, интеграция, латентность. Насколько она отвечает заявляемым мироустроительным функциям?

Серьёзными изъянами рассматриваемой практически-духовной формы символического оказываются:

Вера. Сфера индивидуальных жизненных решений, персональных выборов (вопросы счастья, участия и т.п.) не допускает перевода постановок в плоскость универсально-номологическую. В этом — границы науки (логики, ratio, дискурсии): с онтической жизнеориентацией человека она дело не имеет. Может ли на роль компетентной руководительницы существования претендовать религия? Если может, жизненный путь индивида должен быть выведен из-под юрисдикции его свободных решений. В фаталистическом мире верховодствует — судьба, рок, фатум, предопределение, вмешательство свыше, от чего бог, сотворив мир, предусмотрительно са-

моустранился. В пределах религиозной системы отсчета остаётся отредактированная возможность (избегая давления традиционных суеверий, предрассудочных надежд) — всё-таки может, полагаясь не на призрачные вмешательства извне, а на предшествующее действию внутреннее воодушевление, предопределяющее выбор. Разумеется вера. Вариант достоин подробного осмысления.

Гносеологически вера как форма чувственного удостоверения истины есть живая идея, ассоциирующаяся с наличными впечатлениями7. Ничего убедительного человеку мятущемуся необязательное чувство предоставить не способно. Экзистенциально вера есть сверхчувственное упование, которое, как «скрытый параметр», стабилизирует поведение на основе адресации к свободной высшей воле, с позиций благоприятствования вмешивающейся в жизненную ситуацию. Указанная адресация, к несчастью, каких бы то ни было гарантий не поставляет. Так что, подобно чувству, сверхчувство в разрешении житейских драм не вдохновляет. Социологически вера есть способ группового контроля диспозиций. Действительно. Человек утверждается в горизонте проекта. Обмирщая символы, он может дереализовываться, игнорировать объективные реалии. Чем он руководствуется? Не истиной, а веровательными допущениями — диспозициями, позволяющими мотивировать поведение, действовать. Способом закрепления объектов веры здесь служат авторитарные методики — приёмы привития конформизма.

В качестве сухого остатка имеем: в любых модусах своего заявления вера не может быть перспективным инструментом решения смысложиз-ненных человеческих проблем.

Институты. Сказанное всецело оправдывает взгляд на религию с позиции институциональной. В таком разрезе из животрепещущего чувства

7 Так же см.: Юм Д. Соч. в 2 тт. М„ 1965. Т. 1. С. 194.

религия преображается в церковную организацию. Последняя, узурпируя опосредование контактов верующего с всевышним, преследует автономные — далеко не бескорыстные и не чистоплотные цели8.

Чудо. Чудо даёт веру; вера крепит явление чуда между тем в наш прагматический, меркантильный наступательный век адресоваться к массовому человеку с откровенно фидеистическими, квиетистскими, пропици-альными темами, как минимум, недальновидно.

Что же до «жизни вечной», человек символический может рассчитывать лишь на одно — вводящую в вечность творения культуру. В средневековье сближали «laborare — orare»: возделывание «сада божьего» воспринималось как культурное призвание; потому и «трудиться» означало «молиться»9.

Политика. Материя политического - социальность, межсубъективная ткань общения, стихия обмена деятельностью, человеческое взаимодействие, интеракция, вне и помимо которых применительно к вопросам политики ничего другого не существует. Власть выражает монополию насилия, политика - способ его отправления с опорой на легальные (официальные) и нелегальные (формально-неправовые) средства. Результативная человеческая коммуникация как эффективный процесс во всей многогранности перипетий и ветвлений контрапункт политического.

Из данной мысли в качестве значимого удержим «результативность» и «эффективность». Согласно очевидным дистинкциям область возможных субъективных реализаций распадается на практику и духовность. В последней обосабливается теоретический и практический разум. Теоретический разум a) «theoreia» - отрешенно умственное созерцание бытия, б) «sophia» - теорийная мудрость. Практический разум a) «phronesis» -

8 См.: Журнал Московской патриархии. 2001. № 1. С. 29.

9 Там же см.: Пинский Л. Шекспир. М., 1971.

практическое нравоучение, телесно-психическая гигиена жизни; б) «eyboyleia» - практическая рассудительность в понимании природы вещей, умение действовать целесообразно.

Политика - не «чистое», а заинтересованное (в идеале этичное) миропредставление и миродействие на базе предвзятых принципов. Прибегая к классическому философскому слогу, можно сказать так: политика — разум в практическом измерении — оформляется на стыке силовых линий «ума», «побуждения», «воли», поставляющих законы созидания сущего, руководства самополагания. В отличие от «theoreia» и «sophia» политика технологична; в отличие от «phronesis» политика прагматична, в отличие от «eyboyleia» политика теоретична. Политика, следовательно, — практически-духовная форма, крепящаяся на чистом, но обслуживающая практический разум, она не просто вырабатывает модели реальности, но подводит под них овеществление, согласованный modus vivendi - баланс страсти и здравомыслия, порыва и мудрости, импульса и целесообразности.

В отличие от художественной сферы, движущейся в воображаемом, политика движется в подлинном. В отличие от правовой сферы, движущейся в должном, политика движется в сущем. Превозмогая прихоть фантазии и диктат надлежащего, политика создает возможности. В ней нет ничего вечного, но есть непреходящее, и это — вдохновенное мастерство осуществлять бытие целевоплотительное, нарочитое в конфликтной, агрессивной, конкурентной среде проживания.

Идеология. Разновидность тенденциозного пристрастного сознания, нацеленного на апологию, агрессивное продвижение самоценных систем взглядов (жизненных платформ). Идеология — идейная доктрина, озабоченная не поиском истины (наука), но пропагандой мироотношения и миропонимания (социального интереса), подаваемого в качестве единственно возможного. Позиционирование интереса, облекаемое в наукообразное,

словоблудливое, ложное глубокомыслие, варьируется по субъективному основанию в зависимости от генеральных притязаний идеологии выступать от имени истории (марксизм), индивида (прагматизм), группы (корпоративизм). Подобно тому, как понять аргументы и согласиться с ними, — не одно и то же, представляет разные вещи понять интерес и принять его в качестве жизненной линии. Это именно тот случай, когда отсутствие доказательств является доказательством отсутствия. Капитальные упущения идеологии

- multo ex parvum: выставлять в качестве всеобщности ограниченность (частность). К примеру, революции порождены злоупотреблениями, но всегда революции хуже злоупотреблений;

- hic et ubique: «нет евангелий, — передает Московичи, — которые были бы бессмертны, и нет оснований считать, что человечество впредь будет неспособно придумать новых»10.

Символические формы задают базовые, константные ценности идеологических систем. В случае либерализма - институты рыночной экономики, демократии. Они выступают для адептов данного мировоззрения неизменными символами, вера в которые должна соблюдаться во все времена. Никакие несоответствия данных ценностей реальности в расчет не принимаются. Характерно, что часто фактическое содержание символических форм изменяется на противоположное (скажем, в рамках представительной демократии избиратели не знают своих представителей в парламенте), но сторонники данной идеологии (либеральной) этого факта не замечают, предпочитают видеть символ исключительно с точки зрения теории.

Символические формы - важный элемент как идеологии в целом, так и ее конкретных проявлений (либерализма, марксизма-ленинизма, социал-демократизма и т.д.). Символы играют роль скрытых предпосылок, кон-

10 Московичи С. Машина, творящая боль. М., 1998. С. 108.

стантных ценностей в рамках идеологических систем, обеспечивающих (несмотря на противоречия реальности) стабильность систем взглядов. Символические формы проявляются на различных уровнях идеологии -теоретико-концептуальном, программно-политическом, поведенческом, решая важные задачи по внедрению в массовое сознание, закреплению положений мировоззрения. Они обеспечивают важные функции идеологии в социуме: 1) персонификацию систем взглядов; 2) их аксиологизацию; 3) влияют на: а) восприятие иных типов мировоззрения; б) интерпретацию прошлого.

Теоретическая значимость работы состоит в развитии фундаментальных трактовки символа как социального феномена, что способствует преодолению фрагментарности представлений в данной области.

Практическая значимость исследования. Обобщения, выводы работы способствуют оптимизации управления духовными процессами, могут быть использованы при разработке конкретных программ интеграции России в мировое культурное целое.

Основные положения диссертации могут найти применения в преподавании - подготовке, чтении специальных и общих лекционных курсов, практикумов по социальной философии, социологии, культурологии.

Апробация работы. Основные положения диссертационного исследования нашли отражение в 7 публикациях автора. Результаты поиска неоднократно излагались в докладах, выступлениях на научных семинарах, конференциях, симпозиумах в МГЭИ, МГУ («Ломоносовские чтения»), ННПГУ («Рождественские чтения») в 2009-2011 гг.

Основные результаты исследования отражены в публикациях автора:

Статьи в ведущих рецензируемых журналах из перечня ВАК:

1. Куренков И.О. К понятию символа// Знание. Понимание. Умение. - М., 2012. № 2. -0,8 п.л. (в соавт. - личный вклад 0,3 п.л.).

2. Куренков И.О. Символ и знак: сравнительный анализ // Социально-гуманитарные знания. - М., 2012. № 3. - 0,9 п.л. (в соавт. - личный вклад 0,3 пл.)

3. Куренков И.О. Символ: познавательный генезис и статус // Социально-гуманитарные знания. - М., 2012. № 2. — 0,9 п.л. (в соавт. - личный вклад 0,3 пл.).

Прочие научные публикации:

4. Куренков И.О. Диалогизм в историческом познании // Философия. Наука. Культура. - М.: МГУ, 2011. № 4. - 0,45 п.л.

5. Куренков И.О. Феномен «другого» в исторических исследованиях // Философия. Наука. Культура. - М.: МГУ, 2011. № 4. - 0,45 пл.

6. Куренков И.О. Ценностный акт в человеческой деятельности // Философия. Наука. Культура. - М.: МГУ, 2012. № 1. - 0,75 пл.

7. Куренков И.О. Культура как фактор гуманитарной самореализации // Философия. Наука. Культура. - М.: МГУ, 2012. № 1. - 0,6 пл.

Подписано в печать: 24.04.12 Тираж: 100 экз. Заказ № 358 Отпечатано в типографии «Реглет» 119526, г. Москва, ул. Бауманская д.ЗЗ wvwv.reglet.ru

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата философских наук Куренков, Иван Олегович

ВВЕДЕНИЕ.

ГЛАВА 1. СУЩНОСТЬ СИМВОЛОСФЕРЫ.

1.1. Понятие символа.

1.2. Генезис символического универсума.

1.3. Духовные и практически-духовные символические формы

ГЛАВА 2. ИНСТИТУЦИОНАЛЬНЫЕ МАТЕРИАЛИЗАЦИИ

СИМВОЛОСФЕРЫ.

2.1. Символические формы в религии.

2.2. Символические формы в политике.

2.3. Символические формы в идеологии.

Введение диссертации2012 год, автореферат по философии, Куренков, Иван Олегович

Актуальность исследования обусловлена совокупностью взаимосвязанных причин. Первый проблемный блок - самореализация человека как существа символического. Символизм укоренен в гуманитарной природе; символическое — искони человеческое. У истоков последнего — преодоление инстинктивного, таящееся в склонности вырабатывать символическое. Не случайно по этой причине человеческую историю называют историей развития символического. Верно и другое: благодаря символичности история обретает черты реального, далеко на перспективу разливая свет человеческого. Со стороны своей символичности человек и интересен, именно этим удивителен.

Второй проблемный блок - самореализация человека как существа социокультурного. Всякая культура есть симбиоз систем выражения и действия. Система выражения: репрезентации, стандарты, ценности - символы. Система действия: методики, техники - технологии. Культуры, в принципе, различаются по такого рода системам. Античность: система символов - космос; система действия - полис. Средневековье: система символов - Бог; система действия - ритуал. Новое время: система символов - человек; система действия - титанизм. Смысл современной культуры - десикация символического (ценностного) в ущерб технологическому. Придание цивилизации характера всеобщей игры в бисер - крайне опасный симптом реальности. Суть в том, что ценностное бытие хрупко; высшие ценности наислабейшие (мысль Гартмана). Материя сильна; бог слаб, ибо распят миром. Однако без символической целеориентации технология становится слепым, грубым началом. Безоглядный технологизм в атрофии символизма чреват разбалансами. Острыми, непоправимыми. Довольно понять, что наличное композиционное бытие, если ему отказать в ценностном значении, вообще утратит свойство существования.

Постижение существа предмета развертывается двояко:

- уяснением становления (происходящее из прошлого, истечение из предковых форм) - эволюционизм;

- уяснением характера связи с наличными формами - синергизм.

В нашем случае, мы сталкиваемся со скрупулезно разрабатываемыми представлениями как диахронического, так и синхронического порядка. Между тем и функциональные, и генетические модели далеки от требуемой завершенности по части специфической тематизации символосферы. (Соответствующее понимание сподвигло Ю. Лотмана на заявление платформы семи-осферы, взыскующей конструктивного развития). Поскольку нет такого человеческого действия, которое не было бы уже символически опосредовано1, справедливо разворачивать вопрос в плоскость отождествления человеческого с символическим. Одно пронизано другим, с ним сцеплено. Не существует человеческого помимо символического и vise versa. Имеется сингармония двух начал в реализациях Homo symbolicum, заслуживающая дополнительного продумывания.

Степень научно-теоретической разработанности проблемы. Обо-собливается объемный комплекс вопросов теории символа в качестве составной части социально-философского и философско-антропологического знания. Ощутимый вклад в его (проблемный комплекс) разработку внесли: Г.В.Ф. Гегель, Э. Кассирер, М. Бубер, С. Киркегор, Л.П. Карсавин, К. Ясперс, Э. Тейлор, Д. Михель, В.В. Ильин, М.М. Бахтин.

Механизмы функционирования символов-ценностей в процесса духовного и практически-духовного производства изучали: A.C. Ахиезер, В.И. Толстых, В.М. Межуев, В.Ж. Келле, Ф.Т. Михайлов, Б.И. Шенкман, Л.Н. Коган, М.А. Лифшиц, М.К. Мамардашвили и др.

Символическое сознание в его игровой ипостаси представлялось предметом анализа: X. Гадамера, Й. Хейзинги, Ю. Левады, Ж. Дерриды, М. Фуко, Г. Маркузе и др.

В рефлексии инициирующей роли символов (идеалов) в развитии куль

1 См.: Ricoeur P. Lectures on ideology and utopia. Columbia univ. Press. 1986. p. 258. туры неоценимы достижения Р. Барта, Р. Генона, В. Гумбольта, Ж. Лакана, Ю. Лотмана, П. Рикера, П. Флоренского, Ф. Киплинга, М. Элиаде.

Объект исследования - символ как компонент социокультурной реальности.

Предмет исследования - социальная роль символосферы.

Цель исследования - анализ природы символического сознания в социальной деятельности.

Задачи исследования: уточнить понятие «символ» в его отношении к «знаку»; выявить специфику духовных и практически-духовных символических форм; проанализировать институциональные объективации символосферы.

Методологическая и теоретическая база исследования. Эвристическую основу исследования составили принципы системного анализа, единства исторического и логического, абстрактного и конкретного, всесторонности, реалистичности, объективности рассмотрения, целостности. В ходе работы автор опирался на результаты изысканий крупнейших представителей философской, культурологической мысли, использовал труды российских и зарубежных ученых.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Символ: место и роль в социальной структуре"

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Человеческое и нечеловеческое различаются по символическому основанию, способности отправлять символические акты. Ближайшей предпосылкой последних оказывается встроенность в надинстинктивные онтологические условия развития. Подобное возникает из подобного: культура выходит из культуры, символическое - из символического.

Внешние функции, обычно считающиеся элементарными, подчиняются у ребенка совсем другим законам, чем на более ранних филогенетических ступенях, и характеризуются опосредствованием общением, языковой коммуникацией - социализацией197. Опосредующая роль социально-знакового комплекса (символического обмена) более фундаментальна, нежели кажется. Человеческое - генеалогически исходно символическое - в прямом смысле слова индуцируется автоморфными конститутивными процессами в зоне ближнего социокультурного развития.

Под влиянием символического обмена (язык, общение) в данной зоне формируется собственно антураж человеческого: актуализируются генетически намеченные физиологические атрибуции сапиента; благоприобретаются навыки разумного самоопределения.

Главное состоит в обрубании эволюционно более архаичных инстинктивных признаков самоутверждения на базе наследственно передаваемых способов удовлетворения потребностей. Социокультурная преобразующая сила символического обмена, следовательно, суть сила, во-первых, негативная - прерывающая, пресекающая, - на стадии homo sapiens она порывает с инстинктивным прошлым; во-вторых, - позитивная - инициирующая, стимулирующая, - на той же стадии она выстраивает надинстинктивное настоящее.

197 См.: Выготский Л.С. Собр. соч. в 6 т. - М., 1982. Т. 6. С. 38.

Человеческое бытие - бытие искусственное, сотворенное продуктив

198 ным усилием по образно-символическим лекалам. Чем дальше продвинулся сапиент по дистанции творчества, тем больше он проявил свою символическую сущность. В истоках же человеческого символического самоосуществления - укоренение знаковой реальности, переводящей существование в модус словесно-смысловой, аналогово-информационной значимости.

Стандартная социализация обнаруживает эшелонированную сущность, - онтогенетическое развитие обслуживает прогресс как соматический (приобретение прямохождения, развитие передних конечностей - упрочение статуса Homo), так и духовный (освоение речи, второсигнальности, знаковости -упрочение статуса Homo symbolicum). Применительно к социализирующемуся человеческому существу обретение внутренней сущности протекает унитарно психофизически. Определяющим здесь оказывается символическое «слово».

Стихия словесной коммуникации, совмещая предмет со звукооформле-нием, навязывает сапиенту момент символического представительства вещности в единстве артикуляции, номинации, сигнификации (второсигналь-ность).

Словесная обработка реальности, очевидно, актуализирует языковый (второсигнальный) тип мыслевыражения, отдельной самостоятельной частью которого выступает предложение (пропозиция), оказывающееся способом объективации идей, трансляции смыслов, налаживание понимания.

Многочисленные раздражения словом, - указывает Павлов, - с одной стороны, удалили нас от действительности, и поэтому мы должны постоянно помнить это, чтобы не исказить наши отношения к действительности. С другой стороны, именно слово, сделало нас людьми» В суждении Павлова

1 ОЯ

Так же см.: Шпет Г. Эстетические фрагменты. Вып. III. - Пг., 1923. С. 3537.

199 Павлов И.П. Избранные труды. - М., 1954. С. 325. обострим два обстоятельства: «слово» удаляет от действительности (1); «слово» делает нас людьми (2).

1) Дистанционирование от действительности гносеологически тончайший процесс, заключающийся в наращивании опосредствований, промежуточных сред, отделяющих человека от естественных (первосигнально данных) условий обитания. «Мировая линия» его (процесса) исчерпывается этапами

- артикуляция, вокализация ситуативных наглядно-действенных смыслов, непосредственно вытекающих из «объективной логики» проживаемых моментов (ономатопоэтические, междометные, жестовые экспрессии) (отщепление от первосигнальности);

- употребление слов - материальных оболочек (звуковых, интонационных, дикционных) мысли (исток второсигнальности);

- агрегация слов в синтаксические конструкции - словосочетания, предложения. Словосочетания представляют лексико-грамматические единства (через согласование, управление, примыкание, имеющие цельное (часто семантически дифференцированное - «синее море», «бездонная пропасть») значение, не выражают законченных мыслей. В качестве элемента входят в состав предложений, способных выражать мысли в морфологически дискретных единицах. Построение предложений производится на базе образцов, конструктивно (в опоре на введенные правила), творчески - порождение смыслов «неграмматического толка» (полноценная второсигнальность);

- развёрнутое вербальное общение с помощью языковых единиц -слов, словосочетаний, предложений. Включает речевые и неречевые формы. Первые порождены непосредственными лингвистическими эффектами внешней звучащей (устная), незвучащей (письменной) и внутренней (мысленной), внешне не проявляющейся речи. Вторые соответствуют обрамляющим коммуникацию паралингвистическим эффектам, регулирующим степень совпадения (несовпадения) сообщений и метасообщений, совместимости (несовместимости) информационных и поведенческих аксессуаров интеракции (текстовое «я тебя люблю» сопровождается внетекстовым «я тебя ненавижу»). С учётом обсуждаемого несколько подробнее выскажемся о внешней звучащей речи. Как отмечалось ранее, речь есть физико-физиологический процесс вокации, организующийся как продувание воздушных масс через голосовую щель с вызыванием вибрации порождающих звуки голосовых связок. Звуки соответствуют единицам языка как знаково-информационной системы. Вписываясь в последнюю (т.е., говоря строго, превосходя стадию ономатопеи, междометной экспрессии), звуки несут значения, передают смыслы, удостоверяемые представителями языковых групп. Сообразно этому речь оказывается инструментом выражения мысли в голосе (выражение мысли в графическом коде - письмо, чтение).

Общение, как широчайшая антропная сфера, содержащая речевые и неречевые аспекты, поглощает речь в качестве своего момента, предопределяет гибкость объективирующих язык речевых действий. Условие развития речи - наличие речевой среды - круга общения носителей языка, реализующих свои символические возможности (развитая второсигнальность);

- осуществляемое в речи, через речь овладение языком. В самом широком смысле язык есть символография - фиксация символообразным способом человекозначимого. Речь привязана к актам общения, взаимодействию контрагентов; она конкретна, ситуативна, локальна, персональна. Язык как символическая формация, удостоверяющая производимое человечеством содержание (верно и: содержание производимого; содержание произведённого), - универсален, абстрактен, надситуативен, тотален; не существует неязыковых человеческих проявлений. Язык несёт смысловые ценности; речь их оформляет. Язык, как мысль, может не находить речевых эквивалентов, он достигает в речи окончательной определённости. Есть ли неязыковая мысль? Всё, что нам известно о человеке, склоняет к отрицательному ответу на вопрос: мысль передается языковыми единицами; язык - орудие мысли и самовыражения. Все, что нам неизвестно о человеке, склоняет к допущению содержательно (знако-образно) неоформленного предмыслия. Разрыв же мысли и речи существует - имеет место реченепредставленная мысль.

Источник языка - сигналы - знаки с постоянным значением, несущие информацию о жизненно важных событиях (опасность, наличие воды, пищи и т.д.). Выделение множества жизнеориентирующих маркеров наряду с правилами их группировки создало возможность общения в кругу сигнально-информационных контуров, включающих своеобразный алфавит (набор знаков-сигналов) и грамматику (принципы соединения знаков-сигналов). Знако-во-сигнальный тип общения приобретал разнообразные редакции: акустическую, графическую, поведенческую (ломанье веток; изображение линий, рисунков; битие в гонг, барабанный бой; использование узелков; зарубки на жезлах; собирание в груды камней и т.д.). Темпы развития языка не линейны, не периодичны; ускорения здесь соседствуют с торможениями (перестройка глагольной системы русского языка в XIV-XVI вв.; падение парадигмы склонения в старофранцузском языке в средневековье и т.д.)200.

Сказанное позволяет лишить поддержки обоснующего материала идею сторонников органической школы (Шлейхер) о натуральной циклике языкового прогресса (рождение - созревание - расцвет - упадок). Органицистские аналогии в эпистемологической лингвистике, как и во многих других местах, не проходят.

2) Человек становится носителем языка вследствие культивирования символических возможностей. С безусловной и безуговорочной прямотой позволительно констатировать: решающим в данном процессе оказывается социализованно вынуждаемое овладение словом.

Определенное количество пока плохо концептуализируемого материала предоставляют исследования утробного, натального, перинатального периодов жизни, осуществляющих вербально-символическую преднастройку и настройку потенциального витального опыта. Достаточное же количество материала извлекается из изучения феномена интенсивной постнатальной

200 Также см.: Реформатский A.A. Цит. соч. С. 466. социализации, производящей действенное формирование, оформление из Homo naturalis Homo sapiens.

Механизм очеловечевания через социализацию, понимаемый как накопление в историческом развитии коллективного знаково-символического, понятийно-информационного опыта выглядит так.

Соматическая плоскость: нервные узлы (ганглии) - ствол головного мозга, подкорковые узлы (таламостриальная система), лимбическая кора -новая кора больших полушарий.

Поведенческая плоскость: инстинкты - рефлексы - лабильные рефлексы - экстраполяционные рефлексы (инструментальные, оперантные условные рефлексы) - антиципирующие интеллектуальное поведение - ориентировочная деятельность - ручное мышление - символическая репрезентация -идеальное распредмечивание - целеполагание - саморегулирующая деятельность - гарантированное индивидуально-изменчивое поведение.

Глоттогенетическая плоскость: дословность (имитация, суггестия) (ср.: Доречевой опыт, постулированный «новым учением о языке», «палеонтолои-ей речи» Н.Я. Марра, протаксисом и паратаксисом Г. Салливана, не реален) -артикуляция, номинация, категоризация (вызывание существующего в языке) - монологическая речь - диалогическая речь.

Психическая плоскость: сенсорная психика - перцептивная психика -сознательная психика.

Коммуникативная плоскость: дописьменность (устно-слуховая коммуникация) - раннеписьменность - письменность (визуально-графическая коммуникация) - послеписьменность.

Список научной литературыКуренков, Иван Олегович, диссертация по теме "Социальная философия"

1. Аристотель. Сочинения в 4 тт. М.: Мысль, 1975-1981.

2. Аристотель. Поэтика. -М.: Гослитиздат, 1957. 183 с.

3. Арно А., Николь П. Логика, или искусство мыслить. М.: Наука, 1991.-415 с.

4. Арон Р. Демократия и тоталитаризм. М.: Текст, 1993. - 303 с.

5. Арон Р. Этапы развития социологической мысли. М.: Прогресс, 1993.-608 с.

6. Ахиезер A.C. Россия: критика исторического опыта. (Социокультурная динамика России). Второе издание, переработанное и дополненное // Новосибирск. «Сибирский хронограф». Т. I. От прошлому к будущему. -Новосибирск: Сибирский хронограф, 1997. 804 с.

7. Барт П. Философия истории как социология. СПб.: Электропечатня, 1902.-348 с.

8. Бегунов Ю.К., Лукашев A.B., Пониделко A.B. 13 теорий демократии. М.: Бизнес-пресса, 2000. - 240 с.

9. Белинский В.Г. ПСС в 13 т. Т. 10. М.: Издательство Академии наук СССР, 1953-1959.

10. Ю.Белл Д. Грядущее постиндустриальное общество. Опыт социального прогнозирования. М.: Academia, 1999. - 956 с.

11. П.Белл Д. Мятеж против современности // Социс. 1989. № 5. С. 107114.

12. Бергер П., Лукман Т. Социальное конструирование реальности. Трактат по социологии знания. М.: Медиум, 1995. - 323 с.

13. Библия: книга священного писания Ветхого и Нового Завета. М.: Российское библейское общество, 2004. - 1371 с.

14. Борн М. Физика в жизни моего поколения. М.: Изд-во иностр. литры, 1963.-536 с.

15. Бороноев А.О., Смирнов П.И. Россия и русские. Характер народа и судьбы страны. СПб.: Горизонт, 1992. - 144 с.

16. Булгаков С.Н. Свет Невечерний: Созерцания и умозрения. М.: Республика, 1994.-415 с.

17. Бьюкенен П.Дж. Смерть Запада. М.: ООО Изд-во ACT, 2003. - 444с.

18. Бэкон Ф. Новая Атлантида. М.: Издательство АН СССР, 1954.242 с.

19. Вагнер Р. Избранные работы. М.: Искусство, 1978. - 695 с.

20. Вебер М. Избранные произведения. М.: Прогресс, 1990. - 808 с.

21. Вейнберг И.П. Рождение истории: Историческая мысль на ближнем Востоке середины I тыс. до н.э. М.: Наука, 1993. - 352 с.

22. Вернадский Г.В. Начертание русской истории. М.: Айрис-пресс, 2002.-368 с.

23. Вильсон К. Оккультизм. М.: Клишников-Комаров и К0, 1994. —256 с.

24. Витгенштейн JI. Логико-философский трактат. М.: Гнозис, 1994.304 с.

25. Виппер Р.Ю. История Средних веков. Курс лекций. Киев: Airland, 1996.-384 с.

26. Виппер Р.Ю. Кризис исторической науки. Казань: Гос. изд-во, 1921.-38 с.

27. Вундт М. Греческое мировоззрение. Пг.: Изд-во Огни, 1916.-164с.

28. Выготский Л.С. Собр. соч. в 6 т. Т. 6. М., 1982.

29. Гаджиев К.С. Политическая наука. М.: Международные отношения, 1995.-398 с.

30. Гаджиев К.С. Политическая философия. М.: Экономика, 1999.606 с.

31. Генон Р. Очерки о традиции и метафизике. СПб: Азбука, 2000.320 с.

32. Гердер И.Г. Идеи к философии истории человечества. М., 1977.703 с.

33. Гобозов И.А. Введение в философию истории. М.: Гуманитарное знание, 1993.-307 с.

34. Голдстейн М., Голдстейн И. Как мы познаем. М.: Знание, 1984256 с.

35. Голосовкер Я.Э. Логика мифа. М.: Наука, 1987. - 451 с.

36. Гречко П.К. Концептуальные модели истории. М.: Логос, 1995.144 с.

37. Громов И.А., Мацкевич А.Ю., Семенов В.А. Западная теоретическая социология. СПб.: Изд-во Ольга, 1996. - 165 с.

38. Губман Б.Л. Смысл истории (Очерк современных западных концепций). -М.: Наука, 1991. 192 с.

39. Гуревич А.Я. Исторический синтез и Школа «Анналов». М.: Ин-дрик, 1993.-328 с.

40. Гурьянова A.B. Ключевые парадигмы современной эпистемологии истории: классика, опыт исторической рефлексии и ситуация «пост-». Самара: Самарск. гос.-арх.- строит, ун-т, 2008. - 344 с.

41. Давыдов A.A. Модульная теория социума // Проблемы теоретической социологии. СПб.: Алетейя, 1996. - С. 35-66.

42. Джемс В. Многообразие религиозного опыта. М.: Товарищество типографии А.И. Мамонтова, 1910.

43. Ильин В.В. Аксиология. М.: Изд-во МГУ, 2005. - 216 с.

44. Ильин В.В. Мир Globo: вариант России. Калуга: Полиграф-Информ, 2007. - 252 с.

45. Ильин В.В. Философская антропология. М.: КДУ, 2008. - 232 с.

46. Ильин В.В. Философия истории. М.: Изд-во МГУ, 2003. - 380 с.

47. Ильин В.В. Эпистемология. М.: Книжный дом «ЛИБРОКОМ», 2011,- 136 с.

48. Ирибаджаков Н. Клио перед судом буржуазной философии. М.: Прогресс, 1972. - 360 с.

49. История ВКП (б). М.: Политиздат, 1946.

50. История дипломатии. Т. 1. М.: Госполитиздат, 1959. - 896 с.51 .Кампанелла Т. Город Солнца. M.-JL: Издательство Академии наук СССР, 1934.- 184 с.

51. Каримский A.M. Философия истории Гегеля. М.: Изд-во МГУ, 1988,- 270 с

52. Кассирер Э. Философия символических форм (Введение и постановка проблемы) // Культурология. XX век. Антология. М.: Юрист, 1995. -703 с.

53. Келле В.Ж., Ковальзон М.Я. Теория и история. М.: Политиздат, 1981.-288 с.

54. Киселев В. Сколько моделей социализма было в СССР? // Иного не дано. Перестройка: гласность, демократия, социализм. М.: Прогресс, 1988. -304 с.

55. Комнина А. Алексиада. СПб.: Алетейя, 1996. - 772 с.

56. Кофман А. Введение в теорию нечетких множеств. М.: Радио и связь, 1982.-432 с.

57. Ланглуа Ш.-В., Сеньобос Ш. Введение в изучение истории. СПб.: Образовательная библиотека, 1899. - 275 с.

58. Лотман Ю.М. Внутри мыслящих миров. Человек-текст семиосфе-ра - история. - М.: «Языки русской культуры», 1996. - 464 с.

59. Лифшиц М. Мифология древняя и современная. М.: Наука, 1980.582 с.

60. Лотман Ю.М. Изъявление Господне или азартная игра? (Закономерное и случайное в историческом процессе) // Ю.М. Лотман и тартуско-московская семиотическая школа. М.: Гнозис, 1994. - 443 с.

61. Лотман Ю.М. Семиосфера. СПб.: «Искусство СПБ», 2001. - 704 с.

62. Любимов А.Ю. Мастерство коммуникации. М.: Изд-во «КСП+», 2000.-336 с.

63. Майроф Б. Лики демократии. М.: Изд-во «Весь мир», 2000. - 480с.

64. Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. Изд. 2-е Т. 3. М.: Государственное издательство политической литературы, 1955. - 629 с.

65. Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. Изд. 2-е Т. 12. М.: Государственное издательство политической литературы, 1958. - 879 с.

66. Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. Изд. 2-е Т. 20. М.: Государственное издательство политической литературы, 1961. - 827 с.

67. Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Изд. 2-е. Сочинения. Изд. 2-е Т. 22. М.: Государственное издательство политической литературы, 1962. - 804 с.

68. Мерло-Понти М. Феноменология восприятия. СПб.: «Ювента», «Наука», 1999. - 608 с.

69. Мизес Л. Теория и история. Интерпретация социально-экономической эволюции. М.: Юнити, 2001. - 295 с.

70. Мид Дж. От жеста к символу // Американская социологическая мысль: Тексты. М.: Изд-во МГУ, 1994. - 496 с.

71. Милль Дж.С. Система логики. В 2 тт. Т. 1 СПб., 1892. - 602 с.

72. Могильницкий Б.Г. Альтернативность в истории советского общества // Вопросы истории. 1989. - № 11. - С. 3-16.

73. Мор Т. Утопия. М.: Наука, 1978. - 414 с.

74. Мизес Л. Либерализм. М.: Праксис, 2001. - 456 с.

75. Мизес Л. Теория и история. Интерпретация социально-экономической эволюции. М.: ЮНИТИ-ДАНА, 2001. - 295 с.

76. Назарчук A.B. Этика глобализирующегося общества. М.: Дирек-тмедиа Паблишинг, 2002. - 381 с.

77. Ницше Ф. Воля к власти. М.: Культурная революция, 2005. - 880 с.

78. Новиков В.И. Бог, цари и герои (Мифы о правителях народа) // Общественные науки и современность. 2007. - № 5. - С. 150-158.80.0ртега-и-Гассет X. История как система // Вопросы философии. -1996.-№6.-С. 79-103.

79. Основы религиоведения: Учеб. М.: Высш. шк., 1994. - 368 с.

80. Павлов И.П. Избранные труды. М.: Учпедгиз, 1954. - 418 с.

81. Петраков Н.Я. Русская рулетка. Экономический эксперимент ценою 150 миллионов жизней. М.: Экономика, 1998. - 286 с.

82. Платон. Сочинения в 3 тт. Т. 2. М.: Наука, 1970. - 611 с.

83. Плутарх. Избранные жизнеописания. В 2 тт. Т. 1. М.: Правда, 1987.-448 с.

84. Плутарх. Избранные жизнеописания. В 2 тт. Т. 2. М.: Правда, 1987.-604 с.

85. Политология. Учебник. / Под ред. В.А. Бобкова и И.Н. Браима. -Мн.: Экоперспектива, 2000. 348 с.

86. Поппер К. Открытое общество и его враги. В 2 тт. Т. 1. М.: Феникс, 1992.-448 с.

87. Прокопий Кесарийский. Война с персами. Война с вандалами. Тайная история. М.: Наука, 1993. - 544 с.

88. Религии мира: энциклопедия М.: Просвещение, 1994. - 428 с.

89. Руднев В.П. Морфология реальности: Исследование по «философии текста». М.: Русское феноменологическое общество, 1996. - 207 с.

90. Раушенбах Б.В. Логика троичности // Вопросы философии. 1993. -№ 3. - С. 63-70.

91. Соргин В.В. Идеология и историография в России: нерасторжимый брак?// Вопросы философии. 1996. - № 8. - С. 3-19.

92. Сорокин П.А. Моя философия интегрализм // СОЦИС. -1992. - № 10.-С. 134-139.

93. Социологическая энциклопедия. В 2 тт. М.: Мысль, 2003.

94. Стасюлевич М.М. Философия истории в главнейших ее системах. -СПб: Типография М.М. Стасюлевича, 1902. 335 с.

95. Стоун Л. Будущее истории // THESIS. 1994. - № 4. - С. 159-174.

96. Тертуллиан. О покаянии // Богословские труды. М., 1985. Сб. 26. -С. 224-233.

97. Транквилл Гай Светоний. Жизнь двенадцати цезарей. М.: ЭКС-МО, 2006. - 637 с.

98. Федотова В.Г. Классическое и неклассическое в социальном познании // Общественные науки и современность. 1992. - № 4. - С. 45-54.

99. Философия науки. Под ред. С.А. Лебедева. М.: Академический проект, 2007. - 736 с.

100. Философский словарь / Под ред. И.Т. Фролова М.: Политиздат, 1986.-588 с.

101. Франкфорт Г.А. и др. В преддверии философии. М.: Наука, 1984. -238 с.

102. Фромм Э. Душа человека. М.: Республика, 1992. - 430 с.

103. Фукидид. История // Историки античности. В 2 тт. Т. 1: Древняя Греция. М.: Правда, 1989. - 624 с.

104. Юб.Фукуяма Ф. Конец истории // Философия истории. Антология. -М.: Аспект-Пресс, 1994. 588 с.

105. Харабаева А.О. Аксиологические основания этничности человека. Автореф. дисс. на соиск. уч. степени канд. филос. наук по специальности 09.00.11. Якутск: Изд-во СВФУ, 2012. -22 с.

106. Хвостов В.М. Теория исторического процесса. Очерки по философии и методологии истории. М.: КомКнига, 2006. - 392 с.

107. Хейзинга Й. Homo ludens. В тени завтрашнего дня. М.: Прогресс, 1992.-464 с.

108. ПО.Хинштейн А., Мединский В. Кризис. М.: ЗАО «ОЛМА Медиа Групп», 2009. - 524 с.

109. Черняк Е.Б. Историография против истории. М.: Политиздат, 1962.-423 с.

110. Чучин-Руссов А.Е. Культурно-исторический процесс: форма и содержание // Вопросы философии. 1996. - № 4. - С. 3-12.

111. Шеллинг Ф. Система трансцендентального идеализма. Д.: Госиздат, 1936.-535 с.

112. Шпенглер О. Закат Европы. Т.1. М.: Мысль, 1993. - 663 с.

113. Шпет Г.Г. Эстетические фрагменты. Вып. III. Пг., 1923.

114. Шюц А. Формирование понятия и теории в общественных науках // Американская социологическая мысль: Тексты. М.: Изд-во МГУ, 1994. -С. 52-69.

115. Экштут С.А. Сослагательное наклонение в истории: воплощение несбывшегося. Опыт историософского осмысления // Вопросы философии. -2000. № 8. - С. 79-92.

116. Элиаде М. Миф о вечном возвращении. М.: Ладомир, 2000. - 414с.

117. Элиаде М. Священное и мирское. М.: Изд-во МГУ, 1994. - 144 с. 120.Эстен В.Ж. Власть и жизнь. - М.: Международные отношения,1990.-320 с.

118. Юм Д. Исследования о человеческом разумении. М.: Прогресс, 1995.-323 с.

119. Юм Д. Сочинения в 2 тт. T. 1.-М.: Мысль, 1966.-713 с.

120. Юнг К.Г. Архетип и символ.-М.: Прогресс, 1991. -452 с.

121. Юрьев М. Третья Империя. Россия, которая должна быть. СПб.: Лимбус-Пресс, 2007. - 640 с.

122. Яковлев В.П. К специфике философии // Известия СевероКавказского научного центра высшей школы. 1976. - № 1. - С. 3-15.

123. Ясперс К. Смысл и назначение истории. М.: Республика, 1994.527 с.

124. Block M. Feudal Society. Vol. 1. Chicago: Chicago University Press, 1974.-324 P.

125. Cohn N. Les fanatiques de l'Apocalypse. P.: Gallimar, 1963. - 321 P.

126. Dewey J. Theory ofmoral life. N.Y. 1962.

127. Dilthey W. Gesammelte Scheiften. 21 Bänden. Bd VII

128. Durant W.&A. The lessons of history. -N.Y.: Parker, 1968.-415 P.

129. Eliade M. Myth, Dreams and Misteries. -N.Y.: Parker, 1960. 323 P.

130. Fallers L. The Anthropology of the Nation-State. Chicago: Parker, 1968.-534 P.

131. Fromm E. Escape from Freedom. N.Y: Harper and Row Publisher, 1941.-453 P.

132. Huntington S. If Not Civilizations, what? // Foreign Affairs. Nov.-Dec. 1993.-Vol. 72.-№ 5.-P. 161-189.

133. Jay J. The Federalist, 2. October 31, 1787.

134. Macridis R. The Study of Comparative Government. N.Y.: Penguin, 1955.-P.

135. Maritain G. Religion et culture// Deuvres (1812-1939). P., 1975.

136. Nedoncelle M. La réciprocité des consciences. Paris: Masson, 2001.136 p.

137. Parsons T. The Social System. N.Y.: Free Press, 1951. -451 P.

138. Penty A. Post Industrialism. - L.: Roulege and Keagan, 1922. - 3901. P.

139. Ricoeur P. Lectures on Ideology and Utopia. N.Y.: Columbia Univ. Press, 1986.-456 P.

140. Roy G. Mounier aux prises avec son siecle. P., 1972.

141. Rozak T. Where the Wasteland Ends: Politics and Transcendence in Postindustrial Society. N.Y.: Penguin Press, 1972. - 423 P.

142. Toffler A. The Third Wave. N.Y.: Penguin Press, 1980. - 350 P.

143. Wallerstein I. The Present State of the Debate on World Inequality. Origins and Perspective of World Systems. -Montreal: Roulege, 1975. 320 P.

144. Weber M. Wissenschaftslehre. Tübingen, 1921.-543 P.