автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.01
диссертация на тему: Символизм как текст культуры в творческом сознании Анны Ахматовой

Полный текст автореферата диссертации по теме "Символизм как текст культуры в творческом сознании Анны Ахматовой"

На правахрукописи

СМИРНОВАНаталья Юрьевна

СИМВОЛИЗМ КАК ТЕКСТ КУЛЬТУРЫ В ТВОРЧЕСКОМ СОЗНАНИИ АННЫ АХМАТОВОЙ

специальность 10.01.01 - русская литература

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание учёной степени кандидата филологических наук

Иваново

2004

Работа выполнена в Ивановском государственном университете

Научный руководитель - доктор филологических наук, профессор

Дзуцева Наталья Васильевна

Официальные оппоненты: доктор филологических наук, профессор

Кихней Любовь Геннадьевна

Ведущая организация - Удмуртский государственный университет

диссертационного совета Д 212.062.04 при Ивановском государственном университете по адресу: 153025, г. Иваново, ул. Ермака, 39, ауд. 459.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Ивановского государственного университета.

кандидат филологических наук, доцент Коптелова Наталия Геннадьевна

Зашита состоится ^^ ноября 2004 г. в /^"час.

на заседании

Автореферат разослан октября 2004 г.

Учёный секретарь диссертационного совета кандидат филологических наук, доцент

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Ситуация кризиса символизма в России в 10-е годы XX века положила начало стремительной смене поэтических школ и направлений. Их антисимволистская направленность хорошо известна и достаточно подробно изучена. Однако символизм не перестал существовать, - напротив, «не силой звука, а мощью отзвука» (Вяч. Иванов) определяется присутствие символистского художественного опыта в поэтическом сознании постсимволизма.

Проявление и исследование этого присутствия, а также изучение характера взаимовлияния и поэтических трансформаций символистского наследия в пришедших на смену художественных течениях и творчестве их отдельных представителей - задача, выступающая наравне с другими на первый план в изучении русской поэзии начала XX века, о чем свидетельствуют новейшие исследования как отечественной, так и зарубежной гуманитарной науки.

В своей работе мы исходим из признания общеэстетического единства того периода в развитии русской культуры, который принято называть Серебряным веком. Символизм долгое время был его живой общекультурной средой. В качестве эпохального «большого стиля» с его мировоззренческими установками и базовыми принципами поэтики, он актуализировал процесс формирования новых художественных систем, не потерявших, однако своего генетического родства с символистской культурой. Как в период активной художественной и теоретической практики, так и в фазе своего «латентного» (О. Клинг) существования, символизм представлял собой тот художественный опыт, который «заряжал» последователей стремлением позиционировать свое

к нему отношение. Чаще всего это было противостояние в решении всех

кардинальных вопросов жизни и эстетики, - в понимании роли и сущности

поэзии, онтологии творчества, представлении о слове и образе как

первоэлементах поэтического искусства. Но для всех без исключения опыт

РОС. НАЦИОНАЛЬНАЯ 3 БИБЛИОТЕКА

СП О»

символизма был значимымым и неотменимым объектом художественных реакций.

Творческая личность ААхматовой в этом отношении вызывает, на наш взгляд, повышенный интерес в силу неоправданной неизученности этого аспекта. Известны отдельные реакции поэтессы на ряд имен и явлений символистской культуры, но, не будучи систематизированы и осмыслены, они не стали предметом целенаправленного анализа.

А.Ахматова, будучи активной участницей литературного процесса 10-х годов, находилась в атмосфере постоянных и неслучайных контактов с представителями символистской культуры, поэтому символизм вызывал в ней не только живую творческую реакцию, но и непосредственно-личностный отклик. Это во многом определило характер поливариантных отношений творческого сознания Ахматовой с «текстом» символизма как объемной, многослойной художественной системой, жизнетворческая модель которой не знает деления на «текст жизни» и «текст искусства».

В связи с этим тема нашего исследования предполагает многоаспектный анализ контактов и связей художественного мира А.А.Ахматовой с многообразием и разноречивостью художественных проявлений символистского художественного опыта. Такой ракурс исследования представляется актуальным и перспективным, поскольку связь Ахматовой с миром символизма кажется почти самоочевидной, однако характер отношений, пути преломления символисткой культуры в поэзии Ахматовой до сих пор не определены.

Все это определяет актуальность и новизну предпринятого исследования. Рецепция символизма как целостной художественной системы, проявившей свой многообразный богатый арсенал в творчестве отдельных поэтов, современников Ахматовой, дает возможность не только увидеть новые оттенки художественных смыслов в её стихах, что важно само по себе, но прежде всего прояснить характер сопряжения художественного наследия

символизма и творческого самоопределения Ахматовой как одной из крупнейших фигур поэтического контекста XX века.

В многочисленных откликах на становление творческой индивидуальности Ахматовой (Н.С.Гумилёв, Н.В.Недоброво, В.Я.Брюсов, Г.И.Чулков, В.М.Жирмунский, Б.М.Эйхенбаум, В.Виноградов и др.) явно ощущается затребованность в постановке проблемы «Ахматова и символизм». Исследовательский контекст, сложившийся на протяжении нескольких десятилетий вокруг ахматовской поэзии, (Ю.Н.Тынаянов, В.Я.Виленкин, Л.Я.Гинзбург, В.Н.Топоров, Р.Д.Тименчик, В.В.Мусатов, Т.В.Цивьян, ОАКлинг, Л.Г.Кихней, ОАЛекманов и др.), показывает, что данная проблема затрагивалась достаточно часто, однако ее обстоятельный филологический анализ не проводился. Для современного ахматоведения наряду с актуальными исследованиями ахматовской мифопоэтики, выявлением контекстов культур (античности, реминисцентных связей с творчеством Пушкина, Данте, отдельных поэтов-символистов, таких, как А. Блок, Ин.Анненский) анализ ахматовской рецепции системы символизма представляется не менее важным.

Следует заметить, что при всей открытости художественного мира Ахматовой широчайшему контексту культуры характер отношений с ним ахматовского творческого сознания был далеко не прост. Контакты с традицией, обращение к тому или иному культурному феномену для Ахматовой никогда не самоцель, а способ установления творческого диалога и как результат - создания особого семантического кода, позволяющего установить отношения со временем, как общекультурным, так и историческим. В этом смысле культура символизма выступала «ближайшим контекстом», от которого Ахматова отталкивалась и который на определённом этапе был для неё важнейшим в проекции на создание собственного художественного мира. Однако по мере формирования художественного языка и становления художественной системы Ахматовой символизм становится как бы «узок» для ее поэтического мироощущения, и тогда он из «ближайшего» становится одним из культурных контекстов и учитывается как

равноправный наряду с другими. Актуальность символистского «кода» приобретает имплицитный характер, но никак не исчезает совсем. Творческое сознание Ахматовой практически реализует тот путь постижения «текста» символизма, который был заявлен в позиции одного из его «старших» представителей: «Если вы любите впечатление сложное, читайте между строк -тайные строки выступят и будут говорить с вами красноречиво» (К. Бальмонт. «Элементарные слова о символической поэзии»).

Творческие контакты с символистским наследием, равно как и внутренняя полемика с наработанными в нем смыслами, противостояние, не только не мешающее, но и побуждающее к использованию художественных открытий символизма, - все это создает богатую, разноречивую в своих проявлениях и плодотворную в творческих результатах историю отношений Ахматовой с символизмом как текстом культуры.

Углубленное раскрытие этого тезиса является целью нашего исследования.

Для реализации указанной цели необходимо решение следующих конкретных задач:

• проанализировать отношение Ахматовой к наиболее заметным лидерам символизма, обращая внимание на неслучайность ахматовских реакций и стараясь выявить некоторые закономерности ахматовской рецепции символизма «в лицах»;

• выявить и структурировать типологические модели творчества Ахматовой в их связи с установившимся в культуре символизма художественным кодом;

• обозначить точки соприкосновения (в аспекте притяжения-отталкивания) художественного мира Ахматовой с эстетикой символизма, наряду с иными художественными системами;

• доказать, что «переключение» контекстов культуры явилось для Ахматовой одним из способов создания ею поэтической картины мира с постижением его законов и утверждением его аксиоологии;

Методологическую и теоретическую базу диссертации составили труды по истории и теории литературы ведуших представителей отечественной и зарубежной гуманитарной науки. Прежде всего это разработанные в трудах М.М.Бахтина, Ю.М.Лотмана, М.Л.Гаспарова. базовые принципы подхода к анализу художественного текста. Обострившийся в последние годы интерес к проявлениям культурной памяти, к «чужому» (М.М. Бахтин) слову, трансформируюшемуся в авторской художественной системе, составляет одну из главных методологических предпосылок предпринятого нами исследования.

Наряду с этим нами использованы методология интертекстуального анализа, что не противоречит одной из ведуших идей М.М. Бахтина о «диалоге культур» и соотношении больших и малых контекстов. В нашем исследовании эта методологическая установка включает в себя некоторые методы рецептивной эстетики. Как и в любой работе историко-литературного характера, нами использовались принципы историко-генетического и типологического подходов к изучению художественной культуры.

Все эти методологические стратегии не могут, на наш взгляд, оправдать себя без главного для целевой установки нашего исследования положения о значимости конкретного текстового анализа, которому, исходя из слов М.Л. Гаспарова, в работе уделено главное внимание: «Начинать нужно со взгляда на текст и только на текст - и лишь потом, по мере необходимости для понимания, расширять свое поле зрения» (Гаспаров М.Л. Избранные труды. Т. II. О стихах. М., 1997. С. 9).

Никакое серьезное исследование невозможно без обрашения к сушествуюшему исследовательскому контексту поставленной проблемы. В этом плане нами использованы работы ведуших литературоведов, посвяшенные проблемам символизма и осмыслению этого направления как

единого в своей сложности «текста культуры» ( В.М. Жирмунский, Ю.Н. Тынянов, P.O. Якобсон, Д.Е. Максимов, А.В. Лавров, З.Г. Минц, Л.Г. Долгополов, Л.Я. Гинзбург, В.Н. Топоров, Е.Г. Эткинд, Е.В. Ермилова, Л.А Колобаева и др.)

Вместе с тем это широкий пласт ахматоведения, представленный именами Р.Д. Тименчика, А. Хейт, Т.В. Цивьян, В.В. Мусатова, М.М. Кралина, ОА Лекманова, О.А. Клинга, Л.Г. Кихней, Н.Ю.Грякаловой, Н.ГЛолтавцевой и др. Нами также учитывались и труды зарубежных литературоведов: АЛайман, АХанзен-Лёве, В.Маркова, ХБарана, Л.Силард; исследования К.Г.Юнга в области теории архетипов.

Материалы исследования. Материалом исследования является поэтическое наследие Ахматовой, как раннего, так и позднего периодов её творчества. Помимо художественных текстов нами активно использовались записные книжки Ахматовой, её эссеистическая проза, а также материалы фактографического и мемуарного характера: дневники, письма, воспоминания Ахматовой и её современников (В.Я.Брюсова, ААБлока, Н.С.Гумилёва, КИЛуковского, Л.КЧуковской, В.Я.Виленкина, П.Н.Лукницкого, Э.Герштейн, В.АЧерных, М.И.Будыко и др.).

Практическая значимость результатов исследования определяется возможностью использования основных положений диссертации в учебном процессе, в преподавании курса истории русской литературы XX века, при разработке спецкурсов, спецсеминаров по творчеству А.Ахматовой, в практике вузовского и школьного преподавания литературы Серебряного века.

Апробация работы. Материалы диссертации послужили основой для докладов на конференциях молодых учёных ИвГУ (Иваново, 1995, 1996,2002). Отдельные аспекты исследования обсуждались на кафедре теории литературы и русской литературы XX века ИвГУ. По материалам диссертации были прочитаны лекции о творчестве ААхматовой для четвёртого курса ОДО филологического факультета в рамках спецкурса «Слово в русской поэзии

Серебряного века» (ИвГУ, 2003). Основные положения исследования отражены в трёх публикациях.

Структура работы. Диссертация состоит из введения, трёх глав, заключения и списка использованной литературы.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во «Введении» дано обоснование темы диссертации, определяется актуальность и новизна исследования, указаны теоретические основы работы, сформулированы её цель и основные задачи.

Кроме того «Введение» содержит обзор основной научной литературы о творчестве Ахматовой в свете поставленной проблемы. Прояснение степени разработанности вопроса показывает, что творческие связи Ахматовой с символизмом констатировались в ряде исследований, однако системно-аналитического подхода к символизму как «тексту культуры», с которым Ахматова вступает в напряженный творческий диалог, в современном ахматоведении не просматривается.

Помимо того, во «Введении» обосновывается методологические установки предпринятого исследования, намечается наиболее близкий его целевой направленности теоретический дискурс, указываются научно-практическая значимость диссертации, формы и характер апробации её основных идей.

В главе первой - Символизм «в лицах»: ахматовская рецепция-

устанавливается определенный круг наиболее знаковых фигур, представляющих русский символизм, к которым в личностном и творческом сознании Ахматовой выработался ряд определенных реакций, позволяющий говорить о ее достаточно стабильной сложившейся позиции по отношении к данному поэту. Фактографический и мемуарный материал, привлекаемый в

этой главе, призван подтвердить и прояснить эту позицию. На первый взгляд, манифестация личностных реакций Ахматовой на ту или иную фигуру символистского ряда может показаться внешней, не связанной с глубинными пластами творческой работы поэтессы. Наша задача заключалась в том, чтобы опровергнуть это ощущение. На самом деле, признавая, что поэты-символисты в целом вызывали в Ахматовой живую реакцию как личностную, так и творческую, (именно поэтому зачастую оценки её необъективны и пристрастны) характер восприятия Ахматовой символистской личности достаточно красноречив и определенен. Он демонстрирует неслучайность ахматовских оценок и мнений, убеждая, что мир символизма Ахматова воспринимала не на уровне идей и деклараций. Гораздо более важными для неё были критерии, определяющие степень масштабности поэтического дарования, глубину проникновения в смыслы, открываемые поэзией, и, что наиболее важно, соответствие этим смыслам «человеческого», духовно-нравственного состава личности поэта-символиста.

В этом ключе в главе представлены фигуры И.Анненского, А. Блока, В.Брюсова, Вяч.Иванова. В этот же ряд мы включаем М.Кузмина, что следует оговорить особо: в современном литературоведении творческую личность М.Кузмина принято рассматривать вне символистского контекста, но в восприятии Ахматовой он ассоциировался с символистским кругом. Характер отношения Ахматовой к М.Кузмину интересен именно в плане рецепции «позднего» символизма. В этом плане наиболее репрезентативным является план сопоставления отношения Ахматовой к Кузмину, с одной стороны, и к К.Анненскому, с другой: два «поздних» символиста резко разводятся Ахматовой как антиподы, что определило преемственность Ахматовой по отношению ко второму и резкую конфронтацию с первым. Такое позиционирование предпочтений говорит не только о личностно-психологических, но прежде всего о глубинно-творческих, художественных ориентациях Ахматовой в плане осознания себя как продолжательницы общепоэтической работы - «дела Поэта», а также духовного самоопределения

творческой личности как в конкретном историческом времени, так и в онтологическом масштабе.

В главе прослежен характер ахматовских реакций на творчество крупнейших представителей символизма и в поэтологическом ключе: пристальное внимание к ахматовским умозаключениям относительно символистского «текста» показывает, что важнейшим критерием его подлинности является концепт «тайны», актуальный для символистского сознания и сохранившего живое значение для Ахматовой. На наш взгляд, именно живое чувство «тайны» обусловливало в сознании Ахматовой понимание этого слова как обозначения непостижимости законов поэзии, как, впрочем, и законов мира, в который погружено человеческое «я» - от личного, любовного чувства до обшечеловеческого бытия. Такая внутренняя установка роднит Ахматову с одними поэтами-символистами и отторгает от других. В отношении к поэтам «с тайной» литературные баталии вторичны; а в отношениях с поэтами «без тайны» именно историко-литературный фон, прежде всего полемика акмеистов с символистами, выходит на первый план.

Глава вторая — Трансформация образно-мотивной системы символизма в творчестве А. Ахматовой - является центром нашего исследования. Здесь на обширном материале доказывается мысль о том, что актуальные в обшесимволистском контексте мотивы и образы в художественной системе Ахматовой подвергаются «перекодировке». Вместе с тем в ранней ахматовской лирике традиционные для символизма смыслы полностью не утрачивались, хотя со временем в художественном мире Ахматовой наблюдается процесс ослабления роли «символистского кода» и углубление его имплицитной актуальности.

В этом ракурсе мы рассматриваем мотив «любви-отравы» и связанные с ними образы; образ-мотив «женшины-кошки»; образы «роковой возлюбленной» и «рокового любовника»; мотив «заброшенности в мир» и связанный с ним образ «упавшей (падучей) звезды»; образ «белого камня»,

мотив «падения (нисхождения)», образ «бездны», сквозные мотивы «прапамяти», «тайны», «всеведения», «безмолвия».

В параграфе 1. - «Мотивлюбви-отравы и связанные с ним образы» и в параграфе 2. - «Образ женщины-кошки» мы старались показать, что происхождение и значение многих образов и мотивов в стихах Ахматовой нельзя объяснить только традиционной мифопоэтической или общеромантической семантикой. Некоторые мифопоэтические смыслы прочитываются Ахматовой в символистском ключе (например, образ любви-отравы и его инварианты - образы-«заместители»: жало, оса, пчела, веретено, игла, укол и др.).

Однако это не означает, что Ахматова слепо следует символистским образцам. Характерно, что многие образы, актуализированные символизмом (такие, как зооморфные образы «женщины-змеи», «женщины-кошки»), в художественной системе Ахматовой теряют универсальность и статичность, становятся личностно-индивидуальными, обретают динамику, оказываются сопряжёнными с духовным опытом, которым наделена ахматовская лирическая героини («В комнате моей живёт красивая...» 1910; «Целый день провела у окошка...» 1911; « Все мы бражники здесь, блудницы...» 1912).

В параграфе 3. - «Роковая возлюбленная» и «роковой любовник» -текстовый анализ показывает, что символистская модель учитывается и одновременно «преодолевается» Ахматовой. Образ лирической героини двойственен: в нём сплетены высокое и низкое, свет и мрак. Однако в сравнении с женским характером, разработанным в творчестве поэтесс, близких символистскому кругу (М.Лохвицкая, П.Соловьёва, Черубина де Габриак) эта двойственность совершенно иного рода.

Характер лирической героини Ахматовой не просто амбивалентен («воплощённый оксюморон» - знаменитое определение Б.Эйхенбаума), -ахматовская «женщина» причастна самым разным сферам бытия, не только Божественному и Демоническому, но и душам разных людей, и миру культуры в целом. О новизне художественных открытий Ахматовой в плане постижения

внутренней жизни женской души говорит то, что ахматовская героиня при некоторых общих чертах, сближающих её с героинями женской лирики символизма, по сути оказывается ближе блоковскому миру или миру И. Анненского, чем поэзии, представляющей «женский» вариант символизма -З.Гиппиус, М.Лохвицкой, П.Соловьёвой (Allegro), Черубины де Габриак.

В параграфе 4. - «Мотив заброшенности в мир» - исследуются общие и индивидуальные импульсы, вызвавшие обращение Ахматовой к проблематике поиска «родного» для своего «Я» пространства.

Появление в ахматовской лирике мотивов потерянности в мире, одиночества связано прежде всего с общей экзистенциальной направленностью поэтического мышления конца 19 - начала 20 вв. «Предсимволисты» и символисты старшего поколения очертили особый круг экзистенциальных проблем и ситуаций, выработав определённые принципы поэтики для их разрешения. Поскольку символистская эстетика базировалась на смешанной системе ценностных ориентиров, где определяющим признаком стала амбивалентность таких категорий, как «добро - зло», «Бог - Дьявол», «жизнь -смерть», «миг - вечность» и др., то перед поэтом-символистом стояла нелёгкая задача определить своё место в этой причудливой системе координат. Чаще всего эта задача в системе символизма лишалась своей насущной актуальности. Для Ахматовой она становится непреложным условием поэтического и личностного самоопределения.

В ранней лирике Ахматовой очень остро ощущается переживание трагедии «Я», не укоренённого в мироздании. Для метафорического выражения чувства «своей заброшенности в мир» Ахматова использует традиционный образ упавшей с небес звезды («За то, что я грех прославляла...»1914), актуализированный поколением старших символистов (В. Брюсов «Лестница» 1902; К. Бальмонт «Огнепоклонником я прежде был когда-то...» 1904).

Однако вряд ли было бы правильным видеть в этом контакте с символисткой образной системой прямое заимствование, говорящее об актуализации символистской парадигмы. В ахматовской лирике мотив

«заброшенности в мир» обретает новые смыслы, со временем наращивая значения, связанные с мотивом поиска личностного «Я». Этому есть свои основания.

У А.Ахматовой, довольно рано ощутившей на себе груз «избранничества», лирическое «Я» не персонифицировано, оно «без плоти», и даже на лексическом уровне выражено понятиями с отвлечённым, «индексальным» значением: («Себе самой я с самого начала / То чьим-то сном казалась или бредом, / Иль отраженьем в зеркале чужом, / Без имени, без плоти, без причины...»). Как аналог собственного «Я» Ахматова использует образный ряд - «сон», «бред», «эхо», «отраженье», - тяготеющий к символистской мифопоэтике. Однако если у символистов эти образы употребляются для выражения «индексальной» связи земного мира с истинным, «иным миром», то у Ахматовой они свидетельствуют скорее о многомерности и многомирности ее поэтической и личностной самоидентификации.

Ахматовский амбивалентный взгляд на себя («отраженье в зеркале чужом, без имени. Без плоти, без причины...») - это и обоснование, и оправдание своего экзистенциального одиночества. Трагичность положения в том, что героиня - «она» - «земле и небесам чужая». Отсюда, с одной стороны, ощущение «заброшенности» в «чужой» мир («...меня к чужим подбросили - я никого не знаю...»), к которому она вынуждена приспосабливаться («И встала. И к дому чужому пошла, / Притворилась своей...»), с другой - осознание невозможности возврата к исходному пространству бытия («Но гневно и хрипло вдогонку / Мне горний ветер свистел...»). Это сознание обусловлено прежде всего чувством изначально врождённой вины («За то, что я грех прославляла, / Отступника жадно хваля, / Я с неба ночного упала / На эти сухие поля...») и «злодеяния» («И терпкую злую истому / Принесла с июльских полей...»). Думается, поэтому и вектор пути лирической героини по-ахматовски уникален: «Один идёт прямым путём, / Другой идёт по кругу / И

ждёт возврата в отчий дом, / Ждёт прежнюю подругу. / А я иду - за мной беда, / Не прямо и не косо, / А в никуда и в никогда, / Как поезда с откоса».)

Экзистенциальное ощущение своей бесприютности в мире обусловливает во многом появление мотива скитальчества в ахматовской лирике.

Традиционный топос скитания разрабатывался в мифопоэтике старших символистов в аспекте вечного, бесцельного блуждания (К.Бальмонт «На рубеже» 1899; В.Брюсов «Нить Ариадны» 1902). У Ахматовой тема скитальчества актуализировалась прежде всего в контексте экзистенциальной проблематики, одним из аспектов которой, на наш взгляд, является мотив предопределённости, обречённости на скитание, одиночество («Подошла я к сосновому лесу...»1914). Позднее и в художественном, и жизненном «контекстах» неустроенность, скитальчество, неблагополучие будут осмысляться Ахматовой как «необходимые компоненты судьбы поэта <...> поэта нового времени» (А.Найман).

Тщетность попыток найти «родное» для себя пространство провоцирует Ахматову на продолжение поиска во временной парадигме. В «Поэме без героя» (1940-1965) А. Ахматова сформулирует свое представление о времени в лаконично-ёмких строках: «Как в прошедшем грядущем зреет, / Так в грядущем прошлое тлеет...». В целом ахматовская «формула» вписывается в общую акмеистическую концепцию времени, в которой «представление об эонической вечности закономерно приводит к тому, что акмеистические образы вмещают в себе прошлое и настоящее, а иногда и провиденциальное будущее» (Л.Г.Кихней).

Возможность совмещения разновременных пластов позволяет Ахматовой создать особое поэтическое пространство, координаты которого «уходят корнями в толщу необозримого прошлого - от воспетых ею библейских героинь - Рахили, жены Лота, Мелхолы - до времён Великого князя Московского Дмитрия Донского, боярыни Морозовой и легендарных китежан <...> А вершинами <...> мимо нас и помимо нас...» (М.Кралин).

Казалось бы, поэтический хронотоп, в котором «перед нами предстаёт пространственный облик, насыщенный разноэпохальными смысловыми комплексами, которые следует мыслить как единство, развёрнутое в единый момент времени» (Л.Г.Кихней), должен бы стать для ахматовской лирической героини органичным, если бы в её пространстве не было ещё одной «точки присутствия», выраженной позицией взгляда «извне». Этот взгляд извне, неоднократно отмеченный современниками и исследователями, создающий онтологическую объёмность смысла, имеет, на наш взгляд, глубокие экзистенциальные корни, не сводимые ни к философской эстетике символизма, ни к акмеистической вере в нетленность культуры. Именно синтез жизненного опыта, традиции культуры и «отзвук» символизма, явившимся наиболее близким контекстом культуры, порождает уникальное ахматовское решение мотива.

В параграфе 5.- «Образ белого камня» - центральным является анализ стихотворения «Как белый камень в глубине колодца...» (1916), который показывает, что образная семантика стихотворения, составляя целую сеть ассоциативных сцеплений, блуждает по целому кругу контекстов, как ахматовских, так и символистских. Миромодель, представленная в стихотворении «Как белый камень в глубине колодца...», вмещает комплекс образов и мифологем, восходящих к символистской мифопоэтике и одновременно проецирующихся на поэтическую систему Анны Ахматовой.

Совмещение разного рода проекций привело к тому, что образ «белого камня» в лирике Анны Ахматовой приобрёл антиэмфатическое, расширительное значение, высвобождающее потенциально имевшуюся, но скрытую «личным» планом смысловую перспективу ахматовского текста. В результате семантическое поле стихотворения стало более ёмким, образы обрели символическую окрашенность, притом что «каждый образ, чудотворно претворённый в символ, не потерял своего земного веса» (Г.Чулков).

В целом же художественный мир Ахматовой органично впитывает в себя разнообразные контексты культуры символизма, как большие, так и малые.

Однако поэтическая образность Ахматовой вступает в иной ценностный ряд, обретая иные акценты. Мотивы и образы символизма в этой новой аксиологической парадигме трансформируются, провоцируя перекодировку смыслов. В ряде случаев периферийные, с точки зрения эстетики символизма, мотивы, образы и смыслы в художественном мире Ахматовой выходят на первый план, обретая новую поэтическую жизнь.

Глава третья носит название - «Диалог культур» в поэтическом мире А. Ахматовой: Образ Клеопатры (символистская модель и ахматовская версия)». Вовлечённость ахматовских образов в широчайший культурно-исторический контекст сегодня признаётся как аксиома всеми специалистами. Вопрос, однако, в том, какие смыслы при этом актуализируются? Как происходит в каждом конкретном случае знаменитый бахтинский «диалог культур»? Является ли контекстуальный фон образа константным, или он меняется с течением времени? И если меняется, то почему и как это происходит? В нашем случае актуален и ещё один вопрос: насколько ощутим и значим в ахматовском «диалоге культур» голос русского символизма? Содержание главы ориентировано на освещение этого круга проблем.

Со времён античности образ Клеопатры постоянно волновал поэтов и художников. В разные эпохи и у разных авторов актуализировались, однако, определенные грани этого характера, и акценты в изображении её трагической судьбы были различными. В русском символизме образ Клеопатры трактовался неоднозначно. У старших символистов преобладал мотив «роковой страсти», убивающей любви. Образ Клеопатры оказывается связанным с мотивом «женщины-змеи», которая или «убивает своим (змеиным) ядом, или сама погибает от него» (А.Ханзен-Лёве). В рамках младо-символизма, например, у А.Блока, образ Клеопатры наполняется иным содержанием, стоит в ряду гротескных женских образов, подобно образу Незнакомки. Однако и здесь срабатывает общесимволистская установка: для

всех поэтов-символистов образы культуры прошлого - это прежде всего знаки сакральных идей и сущностей: «символисты всегда мыслители» (К. Бальмонт).

Известно, что для акмеизма важнейшим становится само пространство культуры. Каждый написанный текст представлялся не просто частью единого мирового поэтического текста, но был «аналогом всей системы». Создавая новое произведение, поэт использовал образы не в качестве образцов, а как «строительный материал» для воплощения своих идей (Н.Г.Полтавцева).

В творчестве А. Ахматовой, особенно в поздней лирике, установка на включение собственного текста в широкий культурно-исторический и собственно литературный контексты имела определяющее значение. Интеграция способствовала возникновению диалогических отношений между «своим» и «чужим» текстами. В свою очередь культурный диалог расширял смысловую перспективу уже существовавшей ранее жизненной или культурно-исторической коллизии, на которую был ориентирован новый текст и по отношению к которой он выступал как вариация на тему.

Так, образ Клеопатры в одноименном стихотворении А.Ахматовой становится своеобразным мифологическим прототипом, который устанавливает широкие интертекстуальные связи. Следуя акмеистической традиции, Ахматова проецирует определённую коллизию на разные культурно-исторические пласты, что способствует выявлению универсального поведенческого типа лирической героики. В её поэзии Клеопатра встаёт в один ряд с образами Марфы Посадницы, Федры, Дидоны - «зеркалами Ахматовой» (Т.В.Цивьян).

В целом, образы культуры интересны Ахматовой своими проекциями в различные культурные и исторические пласты. Совмещение проекций позволяло ей создавать «единое семантическое поле, в котором возникало пересечение двойников (архетипов поведенческого облика) - Кассандра, Лотова жена, Рахиль, Мелхола, Федра, Дидона, Клеопатра, боярыня Морозова, «стрелецкая жёнка» и т.д. Каждая из этих героинь была центром своего исторического или культурного сюжета, но все они собирались в фокусе

центральной лирической коллизии Ахматовой, насыщая её драматическим смыслом. Психологическое, бытовое, частное трансформировалось в историческое, культурное» (В.В.Мусатов), и одновременно осуществлялся обратныцй процесс - культурно-исторический ряд обретал личностно-биографические коннотации.

В этом смысле интересно рассмотреть, как новая историко-культурная ситуация меняет ахматовское прочтение образа Клеопатры.

На наш взгляд, одна из проекций связана с культурно-исторической концепцией поэта и поэтической миссии в условиях творческой несвободы (А. Пушкин «Египетские ночи», 1835). Однако смысловая полифония ахматовского образа этим не исчерпывается. «Список» культурно-исторических проекций в «Клеопатре» Ахматовой кажется неисчерпаемым, стихотворение словно построено по принципу «матрёшки»: в каждой новой проекции обнаруживается следующая. Так, эпиграфом из Пушкина Ахматова указала и на другой скрытый пласт. Если прочитать пушкинские строки метафорически, то «сладостная тень» (а тень в поэзии Ахматовой - инвариант двойника) - шекспировская Клеопатра (шире - текст трагедии в целом) закрывает собой образ Клеопатры Горация. На прочтение Горация «через» Шекспира указывает А. Найман как на «особый ахматовский способ включения в свои стихи чужого «текста в тексте», также чужом. Её «Клеопатра», написанная на тему «Антония и Клеопатры» Шекспира, свою зависимость от сюжета этой пьесы выставляет напоказ, тем самым прячет другую «Клеопатру» - 37-й оды Горация». «Выход» на Горация, по замечанию А. Наймана, «указывает» сама Ахматова строкой из стихотворения «Ты, верно, чей-то муж...» («Пусть всё сказал Шекспир, милее мне Гораций, / Он сладость бытия таинственно постиг»): «Между таинственной Горациевой прелестью ускользающего мига и неотменимым вердиктом, которым Шекспир навсегда приковывал этот миг к слову, текут её сгихи, отклоняясь то к одному берегу, то к другому».

Таким образом, Ахматова, используя образ Клеопатры предшествующей культурной традиции, «реминисцирует мифо-ритуальную структуру и вступает с ней в «игровой» диалог. Смысловой потенциал последней становится, своего рода, семантическим ключом к произведению» (Л.Г.Кихней).

В стихотворении «Клеопатра» Ахматова вступает в диалогические отношения не только с поэтами-предшественниками, но и с самой собой в проекции на свою раннюю лирику. В общем диалоге выстроенная культурно-историческая парадигма выступает в качестве системы разных «эстетических зеркал» (Л.Г.Кихней), в которых отражаются образы собственно ахматовской лирики.

При этом важнейшую роль играют интерпретации образов культуры, предложенные русским символизмом. Причём, как показывает анализ, роль символизма как «текста» культуры не является чем-то неизменным в структуре ахматовского образа. Если в ранней лирике «эхо» символистских прочтений отчётливо ощутимо, то с годами культурный код символизма становится лишь одним из многих, обогащающих смысл ахматовского произведения.

В «Заключении» подводятся основные итоги исследования и намечаются некоторые перспективы анализа художественного мира Ахматовой в аспекте интерпретации символистских традиций.

Основные положения диссертации отражены в следующих работах:

1.Смирнова Н.Ю. Библейский подтекст цикла А.Ахматовой «Июль 1914» // Филологические штудии. Сборник научных трудов. Вып.5. Иваново: ИвГУ,

2001. С.92-100.

2.Смирнова Н.Ю. Мотив «греха» и «святости» в творчестве А.Ахматовой // Филологические штудии. Сборник научных трудов. Вып.6. Иваново: ИвГУ,

2002. С.62-71.

З.Смирнова Н.Ю. О сакральном пространстве в лирике А.Ахматовой // Филологические штудии. Сборник научных трудов. Вып. 7. Иваново: ИвГУ, 2004. С. 102-107.

Смирнова Наталья Юрьевна Символизм как текст культуры в творческом сознании Анны Ахматовой

Специальность 10.01.01-русская литература

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук Иваново - 2004

Формат бумаги 60x84 1/16. Тираж 100 экз.

Печать плоская. Заказ 0038

Отпечатано в ООО «ПолиПринт» Россия, 153032, т. Иваново, ул. Станкостроителей, 12, офис 3. Тел.: (0032) 29-48-35

»19 597

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Смирнова, Наталья Юрьевна

Введение.

Глава I. Символизм «в лицах»: ахматовская рецепция

1.1. К постановке проблемы.

1.2. М. А.Кузмин.

1.3. И.Ф. Анненский.

1.4. В.Я. Брюсов.

1.5. Вяч. Иванов.

1.6. А. Блок.

Глава II. Трансформация образно-мотивной системы символизма в творчестве А. Ахматовой.

2.1. Мотив любви-отравы и связанные с ним образы.

2.2.0браз женщины-кошки.

2.3. «Роковая возлюбленная» и «роковой любовник».

2.4. Мотив заброшенности в мир.

2.5.0браз белого камня.

Глава III. «Диалог культур» в поэтическом мире А. Ахматовой: Образ Клеопатры символистская модель и ахматовская версия).

Введение диссертации2004 год, автореферат по филологии, Смирнова, Наталья Юрьевна

Ситуация кризиса символизма в России 1910-х годов XX века положила начало стремительной смене поэтических школ и направлений. Их антисимволистская направленность хорошо известна и достаточно подробно изучена. Однако символизм не перестал существовать, - напротив, «не силой звука, а мощью отзвука» (Вяч.Иванов) определяется присутствие символистского художественного опыта в поэтическом сознании постсимволистской эпохи.

Проявление и исследование этого присутствия, а также изучение характера взаимовлияния и поэтических трансформаций символистского наследия в пришедших на смену художественных течениях и творчестве их отдельных представителей - задача, выступающая наравне с другими на первый план в изучении русской поэзии начала XX века, о чем свидетельствуют новейшие исследования как отечественной, так и зарубежной гуманитарной науки.

В своей работе мы исходим из признания общеэстетического единства того периода в развитии русской культуры, который принято называть Серебряным веком. Символизм долгое время был его живой общекультурной средой. В качестве эпохального «большого стиля» с его мировоззренческими установками и базовыми принципами поэтики, он актуализировал процесс формирования новых художественных систем, не потерявших, однако своего генетического родства с символистской культурой. Как в период активной художественной и теоретической практики, так и в фазе своего «латентного» (О.Клинг) существования1, символизм представлял собой тот художественный опыт, который

1 Клинг О. Эволюция и «латентное» существование символизма после Октября. // Вопросы литературы.1999. Июль-август. заряжал» последователей стремлением позиционировать свое к нему отношение. Чаще всего это было противостояние в решении всех кардинальных вопросов жизни и эстетики, - в понимании роли и сущности поэзии, онтологии творчества, представлении о слове и образе как первоэлементах поэтического искусства. Но для всех без исключения опыт символизма был значимым и неотменимым объектом художественных реакций.

Творческая личность А.Ахматовой в этом отношении вызывает, на наш взгляд, повышенный интерес в силу неоправданной неизученности этого аспекта. Известны отдельные реакции поэтессы на ряд имен и явлений символистской культуры, но, не будучи систематизированы и осмыслены, они не стали предметом целенаправленного анализа.

А.Ахматова, являясь активной участницей литературного процесса 10-х годов, находилась в атмосфере постоянных и неслучайных контактов с представителями символистской культуры. Не удивительно поэтому, что символизм вызывал в ней не только живую творческую реакцию, но и непосредственно-личностный отклик. Это во многом определило характер поливариантных отношений творческого сознания Ахматовой с «текстом» символизма как объемной, многослойной художественной системой, жизнетворческая модель которой не знает деления на «текст жизни» и «текст искусства».

В связи с этим тема нашего исследования предполагает многоаспектный анализ контактов и связей художественного мира А.А.Ахматовой с многообразием и разноречивостью художественных проявлений символистского опыта. Такой ракурс исследования представляется актуальным и перспективным, поскольку связь Ахматовой с миром символизма кажется почти самоочевидной, однако характер отношений, пути преломления символисткой культуры в поэзии Ахматовой до сих пор не определены.

Все это определяет актуальность и новизну предпринятого исследования. Рецепция символизма как целостной художественной системы, проявившей свой многообразный богатый арсенал в творчестве отдельных поэтов, современников Ахматовой, дает возможность не только увидеть новые оттенки художественных смыслов в её стихах, что важно само по себе, но прежде всего прояснить характер сопряжения художественного наследия символизма и творческого самоопределения Ахматовой как одной из крупнейших фигур поэтического контекста XX века.

Литературный дебют Ахматовой подготовлен поэтической ситуацией рубежа веков, когда, по замечанию Л.Долгополова, «подводятся итоги прошлому, художник уже имеет перед глазами результат, опираясь на который он стремится <.> привести свои взгляды на человека и окружающий его мир в законченную систему. Отыскиваются исторические последовательности, большое место в литературе начинают занимать параллели с уже бывшим, литературные реминисценции».1

Действительно, переосмысление накопленного художественного опыта стало характерной приметой эпохи десятых годов XX века. Символизм как поэтическая школа и эстетико-философское направление оказывал огромное влияние на развитие постсимволистских художественных систем, однако этот процесс носил имплицитный характер. Более того, представители новых литературных направлений, в частности, акмеизма, считали его неспособным отобразить во всей полноте, сложности, и многообразии духовного опыта эпохальное сознание современного человека. Как отмечает Н.А. Богомолов, «кризис

1 Долгополое JI. На рубеже веков. Л., 1977. С.51. символизма, претендовавшего на то, чтобы стать наследником всей мировой культуры в её высших образцах, но и одновременно ключом к осознанию всего, что происходит в современном мире, привел <.> к пересмотру представлений о соотношении искусства и действительности.».'

В ретроспективном взгляде А.Ахматовой на события художественной жизни начала XX века основным критерием, определяющим мировоззренческую разнородность в процессе постижения исторического времени, признаётся так называемый «счёт времени» - мироощущение и миропонимание, отличающие «классиков» от «модернистов». Поясняя различие, проявившееся в оценке исторического процесса Л.Толстым и символистами, Ахматова подчёркивает, что у Толстого, не признававшего «декадентизм» и выглядевшего, с точки зрения XX века, «old hat, <.> стариком, не понимающим нового искусства, <.> был другой счёт времени (курсив мой - Н.С.). И он, и декаденты предчувствовали потрясения, которые несёт новое время: Революцию, Войну, разврат, террор и главное - Бога нет; только он смотрел на это мужественно, ища и находя объяснения в извечных свойствах человеческой натуры, - как Сервантес, как Шекспир, а они, будто оробев, объясняли это особыми свойствами XX века и стали создавать и описывать мир, параллельный реальному, где действовал «Некто в чёрном» и «пахло серой».2

Лидеры акмеизма Н. Гумилёв и С. Городецкий в своих статьях («Наследие символизма и акмеизм» (1913) и «Некоторые течения в современной русской поэзии» (1913) - соответственно), декларировавших цели нового литературного направления, обозначили в качестве одной из главных своих задач установление равновесия между

1 Богомолов Н.А. Талант двойного зрения // Русская литература первой трети XX века. Портреты, Проблемы, Разыскания. Томск: Водолей, 1999. С. 142.

2 Найман А. Рассказы о Анне Ахматовой. М.: ЭКСМО-ПРЕСС, 2002. С.63. мистическим» и «земным». По мнению О. А. Лекманова, «в стихотворении «Фра Беато Анджелико» (1912) Гумилёв нашел афористичную формулировку выражения пропорции между «мистическим» и «земным», которую исповедовал акмеизм: Есть Бог, есть мир - они живут вовек, А жизнь людей мгновенна и убога, Но всё в себе вмещает человек, Который любит мир и верит в Бога».1

Манифесты Гумилёва и Городецкого были встречены резкой критикой со стороны В.Я. Брюсова, поддержкой которого они рассчитывали заручиться. Резкость суждений Брюсова по поводу формирования нового направления была усугублена самой ситуацией кризиса символизма и идейного размежевания в символистской среде. Тогда Брюсов был вынужден вести ожесточенную полемику с виднейшими представителями символизма: Блоком, Белым, Вяч. Ивановым о дальнейших путях развития символистского движения.

Таким образом, выход первых поэтических сборников А. Ахматовой происходил на фоне острой историко-литературной борьбы. Как отмечает С.Коваленко, «суждения о феномене Ахматовой, начиная с 1912 года, противоречивые и нередко взаимоисключающие оценки воспринимаются сегодня как полемические историко-литературные документы, представляющие фактологическую ценность, более широкую, чем творчество отдельного писателя, раскрывая возможности осмысления закономерностей и противоречий историко-культурного развития России в XX веке. В мире причудливой и свободной критической мысли Серебряного века стихи первой книги

1 Лекманов О. Книга Об акмеизме и другие работы. Томск: Водолей, 2000. С.55.

Ахматовой вызывали разные ассоциации, нередко в соответствии с интересами самого критика».1

М. Кузмин в предисловии к дебютному сборнику Ахматовой «Вечер» характеризует ее как поэта, имеющего «острую память любви и широко открытые глаза на весь милый, радостный и горестный мир, чтобы насмотреться на него и пить каждую минуту последний раз».2 «Вещность» ахматовской лирики Кузмин связывает со способностью автора «любить вещи именно в их непонятной связи с переживаемыми минутами».3

Поэтический дебют Ахматовой был настолько значителен, что

B.Брюсов, отрицательно относясь к акмеистическому течению в целом, положительно оценил эти стихи, отмечая ёмкий лаконизм ахматовской манеры и «остроту» психологического переживания.4

В 1913 году в статье «Новые течения в русской поэзии» Брюсов подчеркивает, что акмеизм в лице Гумилёва, Мандельштама, Ахматовой и отчасти Зенкевича имел многочисленные точки соприкосновения с символизмом. В частности, он пишет о том, что поэты-акмеисты - М. Зенкевич, В. Нарбут, А. Ахматова - «примыкают к тому, что уже делалось в поэзии и до них».5

Из отзывов современников на первые ахматовские выступления возникает вполне определенная картина, свидетельствующая о том, что поэтика «начинающей» Ахматовой была отнюдь не ученической, что истоки ее поэтической манеры достаточно необычны. Так, лаконизм и трагичность ахматовской лирики В.Чудовский выводит из японского

1 Коваленко С. Анна Ахматова (Личность. Реальность. Миф) // Анна Ахматова: Pro et contra. Антология / Сост., вступ.ст., примеч. Св. Коваленко. Спб., 2001. С. 16.

2 Кузмин М. Предисловие. // Ахматова Анна. Вечер. Стихи. СПб, Цех поэтов. 1912.

C. 7. (Репринт, изд. М., 1988).

3 Там же.

4 Брюсов В.Я. Среди стихов: 1914-1924: манифесты, статьи, рецензии. М., 1990. С.368.

5 Брюсов В.Я. Среди стихов: 1914-1924: манифесты, статьи, рецензии. С.399. искусства, «бездонной сокровищницы неумирающих печалей», с его «достигнутым умением дать целый пейзаж в двух-трёх линиях» -«манерой», введённой в русскую поэзию «в окончательном виде» Ин. Анненским.1 А Н. Новинский отметил такие отличительные черты поэзии Ахматовой как «экономику выразительных средств и умелое чувство психологической детализации».2

Вторая книга Ахматовой «Чётки» имела самый шумный успех и в то же время самые противоречивые отзывы. Сборник, вышедший в марте 1914 года, появился, по признанию самой Ахматовой, в период, когда «с необычайным воодушевлением и редкостным единодушием всё и все ринулись душить новое течение».3 Она вспоминает эту «кампанию по уничтожению акмеизма»4 в связи с выходом «Чёток», делая акцент на том, что «в нескольких десятках хвалебных рецензий об этом сборнике ни разу не встречается слово акмеизм».5

Некоторые рецензенты в оценке «Чёток», действительно, поддержали уже известное мнение В. Брюсова, отрицающее новаторство акмеистов по отношению к символизму. Так, С. Бобров отметил, что поэзия Ахматовой по сравнению с символизмом не внесла «ничего нового, развития никакого».6

Б. Садовской в статье с характерным названием «Конец акмеизма» признаёт Ахматову как поэта «несомненно талантливого» и указывает на близость ахматовского лиризма блоковскому: «В поэзии Ахматовой чувствуется что-то родственное Блоку, его нежной радости и острой тоске; можно сказать, что в поэзии Ахматовой острая башня блоковских

1 Чудовский В. По поводу стихов Анны Ахматовой // Аполлон, 1912. №5. С.45.

2 Новинский Н. Современные женщины-поэты //Мир женщины, 1913. №19. С.5-6.

3 Записные книжки Анны Ахматовой (1958-1966) / Сост. К.Н. Суворова. M.-Torino, 1966. С.376.

4 Там же.

5 Записные книжки Анны Ахматовой.С.376-377.

6 Бобров С.Анна Ахматова. Чётки. Сборник стихов. К-во «Гиперборей». Спб., 1914. // Современник, 1914. №9. С.108. высот как игла пронзает одинокое, нежное сердце».1 Характеризуя атмосферу ахматовской лирики как «сплошное горе, покаяние» и «муку», Садовской отмечает её несоответствие мироощущению «истого акмеиста», который «должен быть самодовольным, как Адам до грехопадения».2 Аргументируя свою точку зрения, автор рецензии пишет, что «в самом задании акмеизма отсутствует трагедия, отсутствует переживание запредельного, - другими словами, отсутствуют в нём основные элементы лирики».3

Н. Гумилёв в отзыве на сборник «Чётки», указывая на одну из важнейших черт поэтики Ахматовой - передачу внутреннего душевного состояния с помощью изображения внешнего мира, напротив, подчёркивает, что Ахматова «знает радость созерцания внешнего и умеет передавать нам эту радость», она «почти никогда не объясняет, она показывает».4

В «Чётках Анны Ахматовой <.>, - пишет Н.Гумилёв,-эйдологическая сторона продумана меньше всего. Поэтесса не «выдумала себя», не поставила, чтобы объединить свои переживания, в центре их какой-нибудь внешний факт, не обращается к чему-нибудь известному или понятному ей одной, и в этом её отличие от символистов; но, с другой стороны, её темы часто не исчерпываются пределами данного стихотворения, многое в них кажется необоснованным, потому что недосказано».5

Такая оценка ахматовской стилистической манеры отличается прозорливой глубиной, тогда как противоположные суждения в контексте времени оказались не состоятельными в силу своей

1 Садовской Б. Конец акмеизма // Современник, 1914. №13-15. С.230.

2 Там же.

3 Там же.

4 Гумилёв Н. Сочинения: В 3 т. М.,1991. T.3.C.139. Далее ссылки на это издание приводятся в тексте диссертации в скобках с указанием фамилии автора, номера тома и страницы.

5 Там же. С. 138. поверхностности. Так, Д. Тальников усматривает в образе лирической героини стихов Ахматовой «декадентские» черты: «Томно-порочная» -вот он, эффект этих «демонических» женщин, <.> Мы видим, что героиня <.> любит, чтобы её мучили, «приручили», но она любит мучить и других - «мальчиков» <. .> Одно время такая любовь была в самом ходу, как «модерн» у приказчиков от литературы, теперь это немного запоздало.».'

Наиболее обоснованной и принципиально значимой не только для Ахматовой, но в свете понимания новых тенденций в поэтической современности стала статья В.М. Жирмунского «Преодолевшие символизм» (1916). Автор едва ли не впервые отмечает такие стороны в творчестве Ахматовой, «которые сближают его (творчество - Н.С.) с произведениями символистов», но выделяет в её поэзии более существенные - «черты вечные и черты индивидуальные, не укладывающиеся до конца во временные и исторические особенности поэзии» конца XIX-начала XX столетий. Внимание критика, однако, привлекают «именно те особенности времени, которые ставят стихи Ахматовой в период иных художественных стремлений и иных душевных настроений, чем, те, которые господствовали в литературе последней четверти века <.> черты, принципиально новые, принципиально отличные от лирики русских символистов», которые «заставляют <.> видеть в Ахматовой лучшую и самую типичную представительницу молодой поэзии».3

Среди отличительных особенностей поэтического стиля Ахматовой В. Жирмунский выделяет многое из того, что войдет в арсенал ее зрелой поэтики: объективированность лирического

1 Тальников Д. Анна Ахматова. Чётки // Анна Ахматова. Pro et contra. С. 109.

2 Жирмунский В.М. Преодолевшие символизм // Жирмунский В.М. Теория литературы. Поэтика. Стилистика. Л., 1977. С. 112.

3 Там же. С. 122. высказывания, раздельность и конкретность лирических переживаний, разговорность интонации, эпиграмматичность и стремление к простоте словесного выражения, новеллистичность лирического сюжета. Но главное, что удалось проницательно увидеть Жирмунскому и что особенно важно в свете нашей проблемы, - соотношение символистского художественного опыта и творческой манеры Ахматовой.

Не отрицая преемственности Ахматовой по отношению к символизму, В.Жирмунский, однако, отмечает, что, «восприняв словесное искусство символической эпохи, она приспособила его к выражению новых переживаний, вполне раздельных, конкретных, простых и земных. <.> Это душевное своеобразие заставляет <.> причислить Ахматову к преодолевшим символизм».1

В.М. Жирмунский был не одинок в этом отношении.

Б. Эйхенбаум в известной работе «Анна Ахматова. Опыт анализа» (1923) предпринял исследование формальных особенностей поэтического мастерства Ахматовой. Во втором разделе статьи Б. Эйхенбаум обращает внимание на то, что с самого начала творческого пути Ахматовой, большинство критиков «не уловило реакции на символизм»,2 восприняв её ранние стихи только как интимный дневник. Эйхенбаум выделяет в поэтическом методе Ахматовой особое «отношение к слову», выразившееся в том, что «словесная перспектива сократилась, смысловое пространство сжалось, но заполнилось, стало насыщенным. <.> Речь стала скупой, но интенсивной», новые оттенки значений слово обнаруживает не в

1 Жирмунский В.М. Преодолевшие символизм.С.121.

2 Эйхенбаум Б. Анна Ахматова. Опыт анализа // Эйхенбаум Б. О поэзии. JL, 1969. С.87. слиянии, а в соприкосновении, «как частицы мозаики».1 Однако в поэтическом методе Ахматовой, «отличающем её от символистов», Б.Эйхенбаум видит «не «преодоление» символизма, а лишь отказ от некоторых его тенденций, явившихся у поздних символистов и не всеми ими одобренных».2

Переходя от частных рассуждений к общему выводу, исследователь отмечает: «Если не отождествлять символизм (а тем более весь модернизм, обнимающий три поколения) с теориями В. Иванова и А. Белого, то в акмеизме, а в том числе и в творчестве Ахматовой, нельзя видеть нового направления. Ни основные традиции, ни основные принципы не изменились настолько, чтобы у нас было ощущение начала новой поэтической школы. Сделан логический вывод из тех расхождений, которые определились внутри самого символизма. Старшие символисты, испытавшие на собственном творчестве губительные влияния своих теорий и им обессиленные, не могли сами сделать этого вывода - он сделан их непосредственными учениками».3

В аспекте, избранным ученым, открываются, как видим, совсем иные позиции, чем те, с которых рассматривает творчество Ахматовой В.М. Жирмунский.

Б.Эйхенбаум видит поэтическую манеру Ахматовой как «сочетание некоторых стилистических приёмов, свойственных поэзии Баратынского и Тютчева, с типично модернистскими приёмами (И. Анненский) и с фольклором».4

Как известно, уже первые шаги Ахматовой в поэзии заставили воспринимать ее творчество как новое видение жизни и новый поэтический язык.

1 Эйхенбаум Б. Анна Ахматова. Опыт анализа С. 87,88.

2 Там же. С.88.

3 Там же.

4 Там же. С.88-89.

Одной из лучших рецензий, по признанию самой Ахматовой,1 стал отзыв В. Ходасевича, указавшего на один из основных принципов поэтики Ахматовой - умолчание: «Стихи Ахматовой очень просты, немногоречивы, в них поэтесса сознательно умалчивает о многом - едва ли не это составляет их главную прелесть. Их содержание всегда шире и глубже слов, в которые она замкнута, <.> происходит это <.> от умения вкладывать в слова, в их сочетания нечто большее, чем то, что выражает их внешний смысл. Оттого каждое стихотворение Ахматовой, несмотря на кажущуюся недоговорённость, многозначительно и интересно».2

В том же ракурсе видит открытия Ахматовой Г.Чулков: характеризуя образность ахматовской лирики, он пишет, что «за ясностью образов и мыслей таится незримый мир, полный тревоги и тайны», сочетание образов «делает их загадочными психологически и символическими в их сущности».3 Для нас особенно важно то, что в ахматовском психологизме автор видит аналогии с символистской традицией: «Поэтический опыт Ахматовой <.> приводит её к угадыванию чего-то более глубокого, значительного и подлинного, и её чуткий талант предуказал ей какие-то «соответствия». <.> Поэзия Ахматовой символична, т.е. образы, ею созданные, свидетельствуют о переживаниях, соединяющих её душу с душою мира как с чем-то реальным».4 Эта зоркость аналитического взгляда заставляет задержаться на отклике Чулкова об ахматовской поэзии.

Тайна поэтического очарования Ахматовой, по Г.Чулкову, «в равновесии её художественного опыта и поэтического сознания, которое подсказывает ей, что «мир есть поэма, написанная чудесными

1 Записные книжки Анны Ахматовой. С.734.

2 Ходасевич В. Анна Ахматова. Чётки. Стихи. Изд-во «Гиперборей». 1914. // Новь, 1914. №69. С.6.

3 Чулков Г. Анна Ахматова // Анна Ахматова. Pro et contra. С.402.

4 Там же. С.403. таинственными письменами».1 Анализируя поэтическую манеру Ахматовой, Г.Чулков рассматривает её творчество через призму символистских категорий, связывая его, однако, и с романтической, и с классической, и с реалистической традициями, затем, чтобы указать на масштабность ахматовского таланта: «Среди поэтесс прошлых и современных у Ахматовой нет соперниц. Среди поэтов ей конгениальны старшие символисты. <.> Разнообразие внешних личин не мешает общему языку. На том же языке говорил покойный Блок. <.> Язык у них был общий (язык символов, а не стиль, конечно), но дыхание у неё иное».2

Известно, какое значительное место в откликах на поэзию Ахматовой принадлежит статье Н. Недоброво, чрезвычайно высоко оцененной самой Ахматовой. Увидев «перводвижную силу ахматовского творчества» «в новом умении видеть и любить человека», он настаивал, что «её призвание не в расточении вширь, но в рассечении пластов, ибо её орудия - не орудия землемера, обмеряющего землю и составляющего опись её богатым угодьям, но орудие рудокопа, врезающегося вглубь земли к жилам драгоценных руд».4

В многообразии критических отзывов о начальном периоде творчества Ахматовой нам важно подчеркнуть одну закономерность. По замечанию Б.Эйхенбаума, критики, стоявшие близко к символизму и непосредственно с ним связанные приветствовали поэзию Ахматовой во многом потому, что видели в ней «освобождение символизма от наложенных им на себя оков».5 Это, действительно, правомерно, и программное утверждение этого мнения прямо выражено Г.Чулковым. В Чулков Г. Анна Ахматова.С.403.

2 Чулков Г. Анна Ахматова. Anno Domini. MCMXXI // Анна Ахматова. Pro et contra. C.409.

3 Недоброво H. Анна Ахматова // Русская мысль, 1915.№7. С.50.

4 Там же. С.68.

5 Эйхенбаум Б. Анна Ахматова. Опыт анализа. С.89. дни «совершенного крушения «цельного знания» Г.Чулков обращает особое внимание на «цельность» ахматовского мировоззрения.1 Он точно уловил тенденцию Ахматовой осуществить задачу, поставленную, но не разрешённую в творческой практике символизма, - связать всё сущее воедино.

Приведенные отзывы о начале творческого пути Ахматовой свидетельствуют о том, что «символистский» фон творчества Ахматовой отмечался неоднократно. Однако были принципиально иные прочтения. Так, рецензируя третий поэтический сборник стихов Ахматовой «Белая стая» (1917), К.Мочульский рассматривает творчество поэта в контексте акмеистического противостояния символизму. В частности, он отмечает, что поэты-акмеисты «были объединены не только деструктивной частью своего задания - борьбой с символической традицией, но и каким-то новым принципом словесного творчества.<.> Стихи «молодых» поражали своей неожиданностью, свежестью; после вялых перепевов Бальмонта и Брюсова они казались чистыми и острыми, преследовали воображение, оставались в памяти. Вместо туманного многословия символистов - сжатая точность новой школы, <.> вместо абстракции мифотворчества - конкретные слова почти разговорной речи. Разрыв с традицией полный; «акмеизм» строит своё искусство на противоположных принципах».2

На материале стихов Ахматовой К.Мочульский определяет пластичность («пластическую вещность») в качестве одного из основных принципов поэтики акмеизма, обусловливающего «все приёмы её (Ахматовой - Н.С.) техники, все эффекты словесной выразительности».3

1 Чулков Г. Анна Ахматова. С.406.

2 Мочульский К. Поэтическое творчество Анны Ахматовой // Анна Ахматова. Pro et contra. С.346-347.

3 Мочульский К. Поэтическое творчество Анны Ахматовой. С.348.

Таким образом, обзор критики первых поэтических сборников Ахматовой показывает, что еще в 1910-1920-х годах явно ощущалась затребованность в постановке проблемы «Ахматова и символизм». Однако в дальнейших многочисленных исследованиях творчества Ахматовой эта задача не ставилась в качестве центральной, а рассматривалась в преломлении других проблем ахматовской лирики. Так, в монографических исследованиях (В.М.Жирмунский,1 Е.С.Добин,2

A.И.Павловский,3 .Хейт,4 Т.А.Пахарева,5 Л.Г.Кихней6), и книгах

B.Я.Виленкина,7 А.Наймана,8 в которых историко-литературный анализ проходит сквозь призму воспоминаний о встречах с Ахматовой, выявлены истоки, характерные особенности поэзии Ахматовой, прослежена трансформация поэтических форм и приёмов в связи с эволюцией её мировидения.

В изучении различных аспектов ахматовского творчества можно выделить несколько основных направлений, в русле которых ведётся исследовательский поиск: изучению символики Ахматовой посвящены труды В.В.Виноградова,9 работы И.П.Смирнова,10

1 Жирмунский В.М. Творчество Анны Ахматовой. JL, 1976.

2 Добин Е.С.Поэзия Анны Ахматовой. JL, 1968.

Павловский А.И. Анна Ахматова: Жизнь и творчество. М., 1991.

4 Хейт А. Анна Ахматова: Поэтическое странствие. Дневники, воспоминания, письма Анны Ахматовой. М.,1991.

5 Пахарева Т.А. Художественная система Анны Ахматовой. Учебное пособие по спецкурсу. Киев, 1994.

6 Кихней Л.Г. Поэзия Анны Ахматовой. Тайны ремесла. М., 1997.

7 Виленкин В.Я. В сто первом зеркале. М., 1990.

8 Найман А. Рассказы о Анне Ахматовой. М.,2002.

9 Виноградов В.В. О символике А. Ахматовой // Литературная мысль. Вып.1. Пг., 1922. С.91-137; Виноградов В.В. О поэзии Анны Ахматовой, Стилистические наброски // Виноградов В.В. Избранные труды. Поэтика русской литературы. М., 1976. С.367-459.

10 Смирнов И.П. К изучению символики Ахматовой.(Раннее творчество) // Поэтика и стилистика русской литературы. Л., 1971. С.279-287.

О.А.Седаковой,1 И.К.Белодед,2 В.С.Баевского,3 Т.В.Цивьян,4 Р.Д.Тименчика;5 стилевые особенности лирики А.Ахматовой

6 7 рассматривают В.Г.Адмони, Н.В.Дзуцева; жанровая специфика лирики Ахматовой стала предметом исследований О.Клинга,8 В.В.Мусатова,9 Д.М.Магомедовой,10 А.Хан;11 вопросы межродовых (поэма и драма) (поэма и драма) взаимодействий в творчестве Ахматовой исследуют М.В.Серова, С.А.Коваленко; проблемы традиции, «диалогичности» ахматовской лирики, выявление интертекстуальных связей - в центре исследований В.Н.Топорова,14 Т.В.Цивьян,15

1 Седакова О.А. Шкатулка с зеркалом. Об одном глубинном мотиве А.Ахматовой // Структура диалога как принцип работы семиотического механизма. Труды по знаковым системам. Тарту, 1984. С.93-109.

2 Белодед И.К.Символика контраста в поэтическом языке Анны Ахматовой // Поэтика и стилистика русской литературы. JI.,1976.

3 Баевский B.C. О поэтической семантике Ахматовой // Проблемы творчества А.Ахматовой. Одесса, 1989. С. 12-13.

4 Цивьян Т.В. Заметки к дешифровке «Поэмы без героя» А.Ахматовой // Труды по знаковым системам.V. Тарту, 1971. С.255-277.

5 Тименчик Р.Д. Несколько примечаний к статье Т.Цивьян (Заметки к дешифровке «Поэмы без героя») // Труды по знаковым системам.У. Тарту, 1971. С.278-289.

6 В.Г.Адмони. Лаконичность лирики Ахматовой // Царственное слово: Ахматовские чтения.Вып. 1.М.,1992.С.29-40.

7 Дзуцева Н.В. «Странная лирика». Фрагментарная форма в творчестве Ахматовой // Дзуцева Н.В.Время заветов:Проблемы поэтики и эстетики постсимволизма. Иваново, 1999.С.68-80.

8 Клинг О.Своеобразие эпического в лирике А.А.Ахматовой // Царственное слово: Ахматовские чтения.Вып.1.М.,1992.С.59-70.

9 Мусатов В.В. Центральная коллизия в «Поэме без героя Анны Ахматовой / Творчество писателя и литературный процесс. Жанрово-стилевые проблемы. Межвуз. сб. научн. трудов. Иваново, 1987. С.59-69.

10 Магомедова Д.М. Анненский и Ахматова (к проблеме «романизации лирики») // Царственное слово: Ахматовские чтения.Вып.1 .М.,1992.С.135-140.

11 Хан А. К проблеме жанрового своеобразия ранней лирики А.Ахматовой: Опыт параллельного анализа семантической структуры текста и психологической структуры жанровых моделей II Acta univ. Szegediensis: Diss.slavical,1976.P.21-44.

12 Серова M.B. Театр слова у Анны Ахматовой //Драма и театр: сборник научных трудов. Вып.И.Тверь, 2001.С. 169-184.

13 Коваленко С.А.Поэмы и театр Анна Ахматовой. Совершившееся и недовоплощённое // Ахматова А. Собр.соч.: В 6 т.М.,1998-2001.

14 Топоров В.Н. Ахматова и Блок (к проблеме поэтического диалога: «блоковский» текст Ахматовой) //Топоров В.Н. Петербургский текст русской литературы.СПб., 2003 .С.372-480.

15 Топоров В.Н., Цивьян Т.В. Нервалианский слой У Ахматовой и Мандельштама // Ново-Басмания, 19. М.,19990.С.420-7-447; Тименчик Р.Д., Топоров В.Н., Цивьян Т. В. А.Ахматова и Кузмин // Russian Literature. 1978. VI-3.

Р.Д.Тименчика,1 В.В.Мусатова,2 И.П.Смирнова,3 Л.К.Долгополова,4 Н.Г.Полтавцевой,5 О.Клинга,6 В.А.Черных,7 Н.Салмы,8 А.Аникина.9

Для современного ахматоведения наряду с актуальными исследованиями ахматовской мифопоэтики, выявлением контекстов культур (античности, реминисцентных связей с творчеством Пушкина, Данте, отдельных поэтов-символистов таких, как А.Блок, И.Анненский и др.) анализ ахматовской рецепции системы символизма представляется не менее важным.

Следует заметить, что при всей открытости художественного мира Ахматовой широчайшему контексту культуры характер отношений с ним ахматовского творческого сознания был далеко не прост. Контакты с традицией, обращение к тому или иному культурному феномену для Ахматовой никогда не самоцель, а способ установления творческого диалога и как результат - создания особого семантического кода, позволяющего установить отношения со временем, как общекультурным, так и историческим. В этом смысле культура символизма выступала «ближайшим контекстом», от которого

1 Тименчик Р.Д. Чужое слово у Ахматовой / Русская речь.1989. № З.С.33-36; Тименчик Р.Д. Принципы цитирования у Ахматовой в сопоставлении с Блоком // Тезисы I Всесоюзной (Ш) конференции «Творчество А.А.Блока и русская культура XX века». Тарту, 1982.

Мусатов В.В. «Я ещё пожелезней тех.» Лирика Анны Ахматовой и пушкинская традиция // Мусатов В.В.Пушкинская традиция в русской поэзии первой половины XX века. От Анненского до Пастернака.М., 1992. С. 116-152.

3 Смирнов И.П. Поэтические ассоциативные связи «Поэмы без героя» // Традиции в истории культуры. М., 1978.С.228-230.

4 Долгополов JI.K. По законам притяжения (о литературных традициях в «Поэме без героя» Анны Ахматовой // Русская литература Л 979. №.4. С.38-57.

5 Полтавцева Н.Г. Ахматова и культура «серебряного века» («вечные образы» культуры в творчестве Ахматовой)// Царственное слово: Ахматовские чтения. Вып.1. M.J92.C.41-58.

6 Клинг О. Художественные открытия Брюсова в творческом осмыслении Ахматовой и Цветаевой // Брюсовские чтения 1983 года. Ереван, 1985.С.241-242.

7 Черных В.А. Блоковская легенда в творчестве Анны Ахматовой // Серебряный век в России. М., 1993.

8 Салма Н. Анна Ахматова и Иннокентий Анненский (к вопросу о смене моделей мира на рубеже двух веков) // Царственное слово: Ахматовские чтения. Вып.1. М.,192.С. 126-134.

9 Аникин А.Е. Ахматова и Анненский. О «Петербургском» аспекте темы // Ахматовский сборник: к 100-летию со дня рождения. Париж, 1989. С.33-41; Аникин А.Е. Ахматова и Анненский. Заметки к теме.1. Препринт.Новосибирск, 1988; Аникин А.Е. Ахматова и Анненский. Заметки к теме.П. Препринт.Новосибирск, 1988.

Ахматова отталкивалась и который на определённом этапе был для неё важнейшим в проекции на создание собственного художественного мира. Однако по мере формирования художественного языка и становления художественной системы Ахматовой символизм становится как бы «узок» для ее поэтического мироощущения, и тогда он из «ближайшего» становится одним из культурных контекстов и учитывается как равноправный наряду с другими. Актуальность символистского «кода» приобретает имплицитный характер, но никак не исчезает совсем. Творческое сознание Ахматовой практически реализует тот путь постижения «текста» символизма, который был заявлен в позиции одного из его «старших» представителей: «Если вы любите впечатление сложное, читайте между строк - тайные строки выступят и будут говорить с вами красноречиво» (К. Бальмонт).

Творческие контакты с символистским наследием, равно как и внутренняя полемика с наработанными в нем смыслами, противостояние, не только не мешающее, но и побуждающее к использованию художественных открытий символизма, - все это создает богатую, разноречивую в своих проявлениях и плодотворную в творческих результатах историю отношений Ахматовой с символизмом как текстом культуры.

Углубленное раскрытие этого тезиса является целью нашего исследования.

Для реализации указанной цели необходимо решение следующих конкретных задач:

• проанализировать отношение Ахматовой к наиболее заметным лидерам символизма, обращая внимание на неслучайность ахматовских реакций и стараясь выявить некоторые закономерности ахматовской рецепции символизма «в лицах»;

• выявить и структурировать типологические модели творчества Ахматовой в их связи с установившимся в культуре символизма художественным кодом;

• обозначить точки соприкосновения (в аспекте притяжения-отталкивания) художественного мира Ахматовой с эстетикой символизма, наряду с иными художественными системами;

• доказать, что «переключение» контекстов культуры явилось для Ахматовой одним из способов создания ею поэтической картины мира с постижением его законов и утверждением его аксиоологии ;

Методологическую и теоретическую базу диссертации составили труды по истории и теории литературы ведущих представителей отечественной и зарубежной гуманитарной науки. Прежде всего это разработанные в трудах М.М.Бахтина,1 Ю.М.Лотмана,2 М.Л.Гаспарова,3 Л.И.Тимофеева,4 В.М. Жирмунского5 базовые принципы подхода к анализу художественного текста. Обострившийся в последние годы интерес к проявлениям культурной памяти, к «чужому» (М.М. Бахтин) слову, трансформирующемуся в авторской художественной системе, составляет одну из главных методологических предпосылок предпринятого нами исследования.

1 Бахтин М.М. Литературно-критические статьи.М.,1986.

2 Лотман Ю.М. Анализ поэтического текста. Л., 1972;

3 Гаспаров М.Л. Избранные статьи. М.,1995.

4 Тимофеев Л.И. Слово в стихе. М., 1982.

5 Жирмунский В.М. Теория стиха. Л., 1975.

В связи с этим концептуальными стали для нас работы по исследованию принципов литературных эволюций Ю.Н.Тынянова,1 Д.Н. Медриша,2 И.П.Смирнова,3 Ю.М.Лотмана.4

Наряду с этим нами использованы методология интертекстуального анализа, что не противоречит одной из ведущих идей М.М. Бахтина5 о «диалоге культур» и соотношении больших и малых контекстов. В нашем исследовании эта методологическая установка включает в себя некоторые методы рецептивной эстетики. Как и в любой работе историко-литературного характера, нами использовались принципы историко-генетического и типологического подходов к изучению художественной культуры.

Все эти методологические стратегии не могут, на наш взгляд, оправдать себя без главного для целевой установки нашего исследования положения о значимости конкретного текстового анализа, которому, исходя из слов M.JI. Гаспарова, в работе уделено главное внимание: «Начинать нужно со взгляда на текст и только на текст - и лишь потом, по мере необходимости для понимания, расширять свое поле зрения».6

Никакое серьезное исследование невозможно без обращения к существующему исследовательскому контексту поставленной проблемы. В этом плане нами использованы работы ведущих литературоведов, посвященные проблемам символизма и осмыслению

1 Тынянов Ю.Н. Литературная эволюция. Избранные труды. М.,2002.

2 Медриш Д.Н. О системно-типологическом изучении литературно-фольклорных связей в области поэтики // Фольклор народов РСФСР.Вып.12.Уфа, 1985.

3 Смирнов И.П. Художественный смысл и эволюция поэтических систем. М.,1977.

4 Лотман Ю.М. Семиосфера. Культура и взрыв. Внутри мыслящих миров. СПб.,2000.

5 Бахтин М.М.Эстетика словесного творчества. М., 1979; Бахтин М.М. Проблемы поэтики Достоевского. М., 1972.

6 Гаспаров М.Л. Избранные труды. Т. II. О стихах. М., 1997. С.9. этого направления как единого в своей сложности «текста культуры» (В.М.Жирмунский,1 Д.Е.Максимов,2 А.В.Лавров3, Е.Эткинд,4 З.Г.Минц,5 Л.Г.Долгополов,6 Л.Я.Гинзбург,7 А.С.Пустыгина,8 Е.В.Ермилова,9 И.Г.Минералова10 и др.), а также работы в области изучения акмеизма, его онтологии, философско-эстетической платформы, принципов поэтики (пЛ.Г.Кихней,12 О.А.Клинг,13

1 Жирмунский В.М.Теория литературы. Поэтика. Стилистика. Л., 1977.

2 Максимов Д.Е. Поэзия и проза Ал. Блока. Л.,1975.

3 Лавров А.В. Мифотворчество «аргонавтов» // Миф- фольклор-литература. Л., 1978.

4 Эткинд Э. Там, внутри: О русской поэзии XX века. СПб.,1996.

5 Минц З.Г. Об эволюции русского символизма. (К постановке вопроса: тезисы) // А.Блок и основные тенденции развития русской литературы XX века. Блоковский сборник.VII. Тарту, 1986. С.7-24; Минц З.Г. О некоторых «неомифологических» текстах в творчестве русских символистов // Творчество А.А. Блока и русская культура XX века. Блоковский сборник.1У.Тарту, 1979. С.76-120.

6 Долгополов Л.Г. На рубеже веков. Л., 1977.

7 Гинзбург Л.Я. О лирике. Л., 1974.

8 Пустыгина А. С. К изучению эволюции русского символизма // Тезисы I Всесоюзной (III0 конференции «Творчество А.А.Блока и русская культура XX века». Тарту, 1975. С. 143-147.

9 Ермилова Е.В. Теория и образный строй русского символизма. М.,1989; Ермилова Е.В. Поэзия «теургов» и принцип «верности вещам» // Литературно-эстетический концепции в России конца XIX-начала XX века. М.,1975.

10 Минералова И.Г. Русская литература серебряного века. Поэтика символизма. М.,2003. Тименчик Р.Д. Заметки об акмеизме // Russian Literature. 1974.№ 7/8.Р.23-46; Тименчик Р.Д. Заметки об акмеизме.И // Russian Literature. 1977.Vol.V.№3.P.281-300; Тименчик P.Д. Заметки об акмеизме.Ш // Russian Literature. 1981. Vol.IX.№2.P.175-189.

12 Кихней Л.Г. Акмеизм: Миропонимание и поэтика. М., 2011.

13 Клинг О.Влияние символизма на постсимволистскую поэзию в России 1910-х гг. (проблемы поэтики): Дис. . д-ра филол.наук: 10.01.01. М.,1996; Клинг О.А. Стилевое становление акмеизма: Н.Гумилёв и символизм // Вопросы литературы.2000.№5.

Н.Ю.Грякалова,1 О.А Лекманов,2 В.И.Петров,3 Л.А.Колобаева,4 Е.Эткинд5 и др.)

Вместе с тем это широкий пласт ахматоведения, представленный

7 Q Q именами Р.Д.Тименчика, Т.В.Цивьян, В.В.Мусатова, М.М.Кралина, О.А.Лекманова,10 Л.Г.Кихней,11 Н.Ю.Грякаловой,12 и др. Нами также учитывались и труды зарубежных литературоведов: А.Пайман,13 А.Ханзен-Лёве,14 В.Маркова,15 Л.Силард,16 работа Р.Якобсона и К.Леви-Стросса;17 исследования К.Г.Юнга18 в области теории архетипов.

1 Грякалова Н.Ю. Н.С.Гумилёв и проблемы эстетического самоопределения акмеизма // Н.Гумилёв: Исследования и материалы. Библиография. СПб.,1994. С.103-123.

2 Лекманов О.А. Книга об акмеизме и другие работы. Томск,2000.

3 Петров И.В. Акмеизм как художественная система: Автореф.дис. канд.филол.наук. Екатеринбург, 1998.

4 Колобаева Л.А. Ахматова и Мандельштам (самосознание личности в лирике)//Вестн. Московск.ун-та. Сер.9. Филология. 1993.№2.C.3-11.

5 Эткинд Е.Кризис символизма и акмеизм //История русской литературы: XX век: Серебряный век.М.,1995. С.460-488.

6 Тименчик Р.Д. Заметки о «Поэме без героя» // Ахматова А. Поэма без героя. М.,1989. С.3-25.

7 Цивьян Т.В. Кассандра, Дидона, Федра. Античные зеркала Ахматовой // Литературное обозрение. 1989.№5.С.29-33.

8 Мусатов В.В. К проблеме анализа лирической системы Анны Ахматовой // Царственное слово: Ахматовские чтения.Вып.1.1992. С.103-110.

9 Кралин М.М. Победившее смерть слово: Статьи об А.Ахматовой и воспоминания о её современниках. Томск,2000.

10 Лекманов О.А.Концепция «серебряного века» и акмеизм в записных книжках Анны Ахматовой // Лекманов О.А. Книга об акмеизме и другие работы. Томск,2000. с.141-154.

11 Кихней Л.Г. Мифопоэтика Ахматовой // Кихней Л.Г. Акмеизм: Миропонимание и поэтика. М., 2011. С.142-167.

12 Грякалова Н.Ю. Фольклорные традиции в поэзии Анны Ахматовой // Русская литература. 1982. №. 1.С.47-63.

13 Пайман А. История русского символизма. М.,1998.

14 Ханзен-Лёве А. Русский символизм: Система поэтических мотивов. Ранний символизм. СПб., 1999; Ханзен-Лёве А. Русский символизм: Система поэтических мотивов. Мифопоэтический символизм. Космическая символика. СПб.,2003.

15 Markov V. Kommentar zu den Dichtungen von K.D.Bal'mont 1890-1909,Ко In; Wien.1988.

16 Силард Л. Блок, Ахматова, Пригов (к диалогу поколений)// Силард Л. Герметизм и герменевтика.СПб.,2002. С.226-249.

17 Якобсон Р., Леви-Стросс К. «Кошки» Шарля Бодлера // Структурализм «за» и «против». М., 1975.

18 Юнг К.Г. Аналитическая психология: Прошлое и настоящее. М.,1995.

Материалы исследования. Материалом исследования является поэтическое наследие Ахматовой, как раннего, так и позднего периодов её творчества. Помимо художественных текстов нами активно использовались записные книжки Ахматовой, её эссеистическая проза, а также материалы фактографического и мемуарного характера: дневники, письма, воспоминания Ахматовой и её современников (Н.С.Гумилёва и В.Я.Брюсова,1 А.А.Блока,2 К.И.Чуковского,3 Л.К.Чуковской,4 В.Я.Виленкина,5 П.Н.Лукницкого,6 Э.Герштейн,7 В.А.Черных8 и др.).

Практическая значимость результатов исследования определяется возможностью использования основных положений диссертации в учебном процессе, в преподавании курса истории русской литературы XX века, при разработке спецкурсов, спецсеминаров по творчеству А.Ахматовой, в практике вузовского и школьного преподавания литературы Серебряного века.

Апробация работы. Материалы диссертации послужили основой для докладов на конференциях молодых учёных ИвГУ (Иваново, 1995, 1996,2002). Отдельные аспекты исследования обсуждались на кафедре теории литературы и русской литературы XX века ИвГУ. По материалам диссертации были прочитаны лекции о творчестве А.Ахматовой для четвёртого курса ОДО филологического факультета в

1 Переписка <В.Я.Брюсов> с Н.Гумилёвым // Литературное наследство. Т.98.КН.2.,1994.

2 Блок А.3алисные книжки. 1901-1920. М.,1965.

3 Чуковский К.И. Дневник. 1901-1929. М.,1991; Чуковский К.И. Дневник. 1930-1969. М.,1995.

4 Чуковская Л.К. Записки об Анне Ахматовой: В Зт.М.,1997.

5 Виленкин В.Я В сто первом зеркале. М.,1990.

6 Лукницкий П.Н. ACUMANIANА.Встречи с Анной Ахматовой. T.I (1921-1925). Париж,1991; Лукницкий П.Н. АСЦМАМАЫА.Встречи с Анной Ахматовой. Т.П (1926-1927). ПарижД997.

7 Герштейн Э. Мемуары. СПб.,1998.

8 Черных В.А. Летопись жизни и творчества Анны Ахматовой: В 3 Ч. М., 1998-2001. рамках спецкурса «Слово в русской поэзии Серебряного века» (ИвГУ, 2003). Основные положения исследования отражены в трёх публикациях.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Символизм как текст культуры в творческом сознании Анны Ахматовой"

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Тема нашей работы предполагает аналитическое исследование художественного мира А.А.Ахматовой в аспекте рецепции символизма как текста культуры, представляющего собой наиболее значительный пласт художественно-философского сознания начала XX века. Трудность решения этой задачи связана с тем, что процесс восприятия и усвоения тех или иных знаков, смыслов и значений общесимволистского текста не отрефлексирован в ахматовском сознании. Однако это не значит, что за отсутствием выбора и отбора не проступает ряд закономерностей, говорящих о неслучайности присутствия символистского художественного опыта в поэтическом мире Ахматовой.

Цель исследования и состояла в том, чтобы показать это на конкретном текстовом анализе, - в методологическом плане наиболее плодотворной в данном случае, на наш взгляд, из всех исследовательских стратегий.

В результате мы пришли к выводу о том, что ахматовская рецепция символизма представляет собой неотменимо важный и семантически насыщенный пласт ахматовского мира, в котором по-новому оживает символистская парадигма с ее мифопоэтической семантикой, меняя при этом свои кодовые установки. Как следствие этого неоднозначного феномена, углубляются и усложняются константные доминанты поэтического мира Ахматовой, - на уровне лирической героини как одной из форм выражения авторского сознания, поэтической аксиологии и онтологии.

Мы старались продемонстрировать сложные и неоднозначные отношения ахматовского слова с поэтической системой русского символизма как в ее целостном виде, так и в творчестве отдельных представителей этого течения. Исследование показало, что символистские мотивы и образы, включаясь в новую художественную парадигму, подвергались в ахматовском сознании сложнейшим трансформациям, теряя часть устойчивых значений и обретая новые.

Следует особо подчеркнуть, что объяснить этот процесс лишь эмфатическим сужением спектра значений символизма было бы большой натяжкой. Речь, очевидно, должна идти о качественно новом принципе образного построения стиха, когда, по словам Л.Г.Кихней, автором программируется «возможность прочтения текста в разных смысловых «регистрах». При этом поэтический текст становится «по меньшей мере двуплановым: сквозь каждую конкретную ситуацию начинает просвечивать её мифологический прототип

С этим мнением нельзя не согласиться, но при этом хотелось бы заметить, что «прототипами» конкретных ситуаций у Ахматовой далеко не всегда становятся мифологемы (если, конечно, не абсолютизировать положение о том, что миф в принципе прототипичен по отношению к любому художественному образу).

Характер образности в творчестве Ахматовой, тяготеющий, как неоднократно отмечалось, к художественной конкретности, к «осязаемости» и «предметности», вместе с тем соотносится с гораздо более устойчивыми и стабильными комплексами смыслов. Вопрос лишь в том, каковы эти комплексы и что генерирует смыслы. И здесь ахматовская рецепция символизма многое может прояснить.

В символизме, как известно, конечным источником смыслопорождения оказывается трансцендентный мир, непознаваемый мир тайны, открытый только поэтической интуиции. Поскольку сам этот мир принципиально невыразим ни в одной знаковой системе, смысл

1 Кихней Л.Г. Акмеизм: Миропонимание и поэтика. М.,2001.С.148. художественного творчества представал как выражение более или менее смутных интуиций, в конечном счёте сводящихся к живому чувству тайны бытия. Тексты символистов, наиболее точно выражавшие сущность этой художественной системы, становились не столько текстами о мире, сколько текстами о тайне мира, просвечивающей сквозь любые знаки реальности.

Эта установка была радикально пересмотрена А.Ахматовой. Однако она не отрекается от концепта тайны и не стремится видеть «прототипами» своих образов вечные ценности культуры. Уникальность художественной системы Ахматовой в том и заключается, что её художественные образы, если выразиться метафорически, имеют сложнейшую разветвлённую «корневую систему», которую питают самые разные источники. Адекватное прочтение ахматовских текстов без учёта этой разветвлённой и одновременно единой системы невозможно. В слове Ахматовой пересекаются разные смысловые пласты: историческая реальность, устойчивые модели сознания и поведения, энергетика мифа, смыслообразующая энергия культуры, трансцендентная тайна бытия и т.д. Возникает явление смыслового резонанса, не сводимого ни к одной отдельно взятой традиции.

Более того, в ряде случаев Ахматова сознательно меняет акценты, едва заметными штрихами (например, сменой эпиграфа, как в случае с «Клеопатрой») усиливая звучание одних смыслов и приглушая другие. В результате, однако, происходит не частичное приращение смысла, а образуется принципиально иное семантическое поле.

Исследование механизмов этих переакцентировок - чрезвычайно интересная задача, обстоятельное решение которой выходит за пределы нашей работы. Здесь можно лишь наметить некоторые из них. Скажем, принципиально важным для Ахматовой оказывается процесс циклизации текстов, когда смысл стихотворения радикально меняется в зависимости от того, в каком контексте оно оказалось. Это неоднократно подчёркивалось исследователями в связи с поэмой «Реквием», однако речь может идти, как нам представляется, и о более общих тенденциях. Очень важно учитывать и внутреннюю диалогичность ахматовского художественного мира, при которой стихотворение одного периода «отражается» в текстах другого времени, обретая тем самым дополнительный смысл (подобно тому, как многие ранние стихи прочитываются по-иному после «Поэмы без героя» или «Северных элегий»).

Принципиальная возможность этих смысловых приращений, как мы постарались показать, в природе ахматовского стиха.

Символизм оказался для Ахматовой «ближайшим» контекстом культуры, с которым она вступает в творческий диалог. Однако с течением времени «символистский код» зачастую уходит на второй план, смысловая полифония тех же самых стихов возникает за счёт актуализации иных источников, латентно присутствовавших в текстах.

Изнутри 1910-х годов эти источники могли быть не столь заметны, затмевались более ощутимыми культурными традициями, однако со временем выходили на первый план, актуализируясь в новой исторической реальности.

В этом нам видится один из секретов вечной новизны и смысловой неисчерпаемости стихов Анны Ахматовой.

Список научной литературыСмирнова, Наталья Юрьевна, диссертация по теме "Русская литература"

1. Анненский И. Стихотворения и трагедии. Л., 1990.

2. Ахматова А. Автобиографическая проза // Литературное обозрение. 1989. №.5.

3. Ахматова А. Собрание сочинений: В 6 т. М., 1998-2001.

4. Балтрушайтис Ю. Дерево в огне. Вильнюс, 1983.

5. Бальмонт К. О любви // Русский эрос, или Философия любви в России / Сост. и вст. ст. В.П. Шестаков; коммент. А.Н.Богославского. М.: Прогресс, 1991.

6. Бальмонт К.Д. Сочинения: В 2 т. Можайск: Тера, 1994.

7. Бальмонт К.Д. Стихотворения. Л.,1969. (Б-ка поэта. Большая серия)

8. Бальмонт К.Д. Стихотворения. М.,1989.

9. Бальмонт К.Д. Стозвучные песни: Сочинения (Избранные стихи и проза). Ярославль., 1990.

10. Ю.Белый А. Начало века. М., 1990.

11. Белый А. Символизм как миропонимание. М.: Республика, 1994.

12. Белый Андрей. Четыре симфонии. (Репринт: М., 1917,1905,1908). Munchen, 1971.

13. Блок А. Записные книжки. 1901-1920. М.,1965.

14. Блок А. Собрание сочинений: В 8 Т. М.-Л.,1960-1963.

15. Брюсов В.Я Собрание сочинений: В 7 т.М.,1973-1975.

16. Брюсов В.Я. Сочинения: В 2 т. М., 1955.

17. Брюсов В.Я. Среди стихов: 1894-1924: манифесты, статьи, рецензии. М.,1990.

18. Гиппиус З.Стихотворения; Живые лица. М., 1991.

19. Гумилёв Н. Сочинения: В 3 т. М., 1991.20.3аписные книжки Анны Ахматовой (1958-1966) / Сост. К.Н. Суворова. M.-Torino, 1966.

20. Мандельштам О.Э. Сочинения: В 2 т. М.,1990.

21. Мережковский Д.С. Собрание сочинений: В 4 т. М.,1990.23 .Переписка <В.Я.Брюсов> с Н.Гумилёвым // Литературное наследство. Т.98.КН.2.,1994.

22. Поэты 1880-1890-х годов. Л., 1972. (Б-ка поэта. Большая серия)

23. Пушкин А.С. Полное собрание сочинений: В 17 Т. М,1995.

24. Русская поэзия серебряного века, 1890-1917: Антология. М., 1994.

25. Серебряный век русской поэзии /Сост., вступ.ст., примеч. Н.В. Банникова. М., 1993.

26. Соловьёв В. Смысл любви // Русский эрос, или Философия любви в России / Сост. и вст. ст. В.П. Шестаков; коммент. А.Н.Богославского. М.: Прогресс, 1991.

27. Соловьёв В. Стихотворения. Шуточные пьесы. Л.1974.( Библиотека поэта. Большая серия).

28. Ходасевич В. Колеблемый треножник. Избранное. М., 1991.

29. Цветаева М. Собрание сочинений: В 7 Т. М., 1994-1995. 32.Черубина де Габриак. Исповедь. М.,1998.

30. Шекспир В. Собрание сочинений: В 8 т. М.,1997.1.

31. Анненков Ю. Дневник моих встреч. Цикл трагедий: В 2 т. Л.,1991.

32. Виленкин В.Я В сто первом зеркале. М.,1990.

33. Воспоминания об Анне Ахматовой /Сост. В.Я Виленкин, В.А.Черных. М., 1991.

34. Герштейн Э. Мемуары. СПб., 1998.

35. Коваленко С. Анна Ахматова (Личность. Реальность. Миф) // Анна Ахматова: Pro et contra. Антология / Сост., вступ.ст., примеч. С.Коваленко. Спб., 2001.

36. Лукницкий П.Н. ACUMANIANA.BcTpe4H с Анной Ахматовой. T.I (1921-1925). Париж,1991.

37. Лукницкий П.Н. ACUMANIANA.BcTpenH с Анной Ахматовой. T.II (1926-1927). Париж, 1997.

38. Найман А. Рассказы о Анне Ахматовой. М.: ЭКСМО-ПРЕСС, 2002. С.63.

39. Об Анне Ахматовой: Стихи, эссе, воспоминания, письма / Сост. М.Кралин. Л., 1990.

40. Хейт А. Поэтическое странствие. Дневники, воспоминания, письма Анны Ахматовой. М.,1991.

41. Черных В.А. Летопись жизни и творчества Анны Ахматовой: В 3 Ч. М., 1998-2001.

42. Чуковская Л.К. Записки об Анне Ахматовой: В 3 т.М.,1997. 46.Чуковский К.И. Дневник. 1901-1929. М.,1991; 47.Чуковский К.И. Дневник. 1930-1969. М.,1995. 48.Чуковский К.И. Современники. М., 1963.1.I

43. Адмони В.Г.Лаконичность лирики Ахматовой // Царственное слово: Ахматовские чтения. Вып.1.М.,1992.С.29-40.

44. Анна Ахматова. Десятые годы: В 5 кн. М.,1989.

45. Анна Ахматова: Pro et contra. СПб.,2001.

46. Аникин А.Е. Ахматова и Анненский. Заметки к теме. I. Новосибирск, 1988.

47. Аникин А.Е. Ахматова и Анненский. Заметки к теме. И. Новосибирск, 1988.

48. Аникин А.Е. Ахматова и Анненский. О «Петербургском» аспекте темы // Ахматовский сборник: к 100-летию со дня рождения. Париж,1989. С.33-41.

49. Анненков Ю. Дневник моих встреч. Цикл трагедий: В 2 т. J1., 1991.

50. Антология акмеизма: Стихи. Манифесты. Статьи. Заметки. Мемуары /Сост. Т. Бек. М.,1997.

51. Ахматовский сборник: К 100-летию со дня рождения. Париж, 1989.

52. Ахматовские чтения: Царственное слово. М.,1992. вып.1.

53. Ахматовские чтения: Тайны ремесла. М.,1992. Вып.2.

54. Ахматовские чтения: Свою меж вас оставив тень. М.,1992. Вып.З.

55. Баевский B.C. О поэтической семантике Ахматовой // Проблемы творчества А.Ахматовой. Одесса, 1989. С.12-13.

56. Баран X. Поэтика русской литературы начала XX века. М.,1993.63 .Бахтин М.М. Вопросы литературы и эстетики. Исследования разных лет. М.,1986.

57. Бахтин М.М. Литературно-критические статьи.М.,1986. 65 .Бахтин М.М. Проблемы поэтики Достоевского. М., 1972.

58. Бахтин М.М.Эстетика словесного творчества. М., 1979.

59. Белодед И.К.Символика контраста в поэтическом языке Анны Ахматовой // Поэтика и стилистика русской литературы. Л., 1976.

60. Богомолов Н.А. Русская литература начала XX века и оккультизм. М.,1999.69 .Богомолов Н.А. Русская литература первой трети XX века. Портреты. Проблемы. Разыскания. Томск., 1999.

61. Богомолов Н.А. Талант двойного зрения // Русская литература первой трети XX века. Портреты, Проблемы, Разыскания. Томск: Водолей, 1999.

62. Богомолов Н.А., Малмстад Джон Э. Михаил Кузмин: искусство, жизнь, эпоха. М.,1996.

63. Бобров С.Анна Ахматова. Чётки. Сборник стихов. К-во «Гиперборей». Спб., 1914 // Современник, 1914. №9. С. 108.

64. Верхейл К. Тишина у Ахматовой // Царственное слово: Ахматовские чтения. Вып.1.М.: Наследие. 1989.

65. Виноградов В.В. О поэзии Анны Ахматовой. Стилистические наброски // Виноградов 67.В.В. Избранные труды. Поэтика русской литературы. М., 1976. С.367-459.

66. Виноградов В.В. О символике А. Ахматовой // Литературная мысль. Вып.1. Пг., 1922. С.91-137.

67. Гаспаров М.Л. Избранные статьи. М.,1995.

68. Гаспаров М.Л. Избранные труды. Т. И. О стихах. М., 1997.

69. Гаспаров М.Л.Русский стих начала XX века в комментариях: Учебное пособие. М., 2001.

70. Долгополое Л. На рубеже веков. Л., 1977.

71. Гинзбург Л.Я. О лирике. М.,1997.

72. Голлербах Э. Петербургская камена (Из впечатлений последних лет) // Анна Ахматова: Pro et contra. СПб.: РХГИ, 2001. С. 331-333.

73. Гофман В. Язык символистов // Литературное наследство. Т.27-28. М.,1937. С.54-105.

74. Громов П. А.Блок, его предшественники и современники. Л., 1986.

75. Грякалова Н.Ю. Н.С.Гумилёв и проблемы эстетического самоопределения акмеизма // Н.Гумилёв: Исследования и материалы. Библиография. СПб.,1994. С. 103-123.

76. Грякалова Н.Ю. Фольклорные традиции в поэзии Анны Ахматовой // Русская литература. 1982. №.1.С.47-63.

77. Дзуцева Н.В. Время заветов: Проблемы поэтики и эстетики постсимволизма. Иваново, 1999.

78. Добин Е.С.Поэзия Анны Ахматовой. JI., 1968.

79. Долгополов Л.Г. На рубеже веков. Л.,1977.

80. Долгополов Л.К. По законам притяжения (о литературных традициях в «Поэме без героя» Анны Ахматовой // Русская литература. 1979. №.4. С.38-57.

81. Ермилова Е.В. Поэзия «теургов» и принцип «верности вещам» // Литературно-эстетический концепции в России конца XIX-начала XX века. М.,1975.

82. Ермилова Е.В. Теория и образный строй русского символизма. М.,1989.

83. Жирмунский В.М. Валерий Брюсов и наследие Пушкина. Опыт сравнительно-исторического исследования // Жирмунский В.М. Теория литературы. Поэтика. Стилистика. Л., 1977.

84. Жирмунский В.М. Два направления современной лирики // Анна

85. Жирмунский В.М. Преодолевшие символизм // Жирмунский В.М. Теория литературы. Поэтика. Стилистика. Л., 1977.

86. Жирмунский В.М. Творчество Анны Ахматовой. Л., 1976.

87. Жирмунский В.м. Теория стиха. Л., 1975.97.3аманская В.В. Экзистенциальное сознание русской литературы первой трети XX века // «Серебряный век». Потаённая литература: Межвузовский сборник научных трудов. Иваново: ИВГУ, 1997. С. 25-37.

88. Иванов В.В. О взаимоотношении символизма, предсимволизма и постсимволизма в русской литературе и культуре конца 19-начала 20 века // Литературный процесс и развитие русской литературы XVIII-XX веков. Тезисы научной конференции. Таллин. С. 10-13.

89. Иванов В., Топоров В. Змеи // Мифы народов мира. T.l. М., 1991. С.469-471.

90. ЮО.Иванюшина И.Ю. Русский футуризм: идеология, поэтика, прагматика: Дис. . д-ра филол.наук: 10.01.01.Саратов, 2003.

91. Историческая поэтика: литературные эпохи и типы художественного сознания. М.,1994.

92. Клинг О. А. Стилевое становление акмеизма: Н.Гумилёв и символизм // Вопросы литературы.2000.№5.

93. Клинг О. Художественные открытия Брюсова в творческом осмыслении Ахматовой и Цветаевой // Брюсовские чтения 1983 года. Ереван, 1985.С.241-242.

94. Коваленко С.А. Поэмы и театр Анна Ахматовой. Совершившееся и недовоплощённое // Ахматова А. Собр.соч.: В 6 т.М., 1998-2001.

95. Ю.Коваленко С. А. Проза Анны Ахматовой. (Фрагмент и целое) // Ахматова А. Собрание сочинений: В 6 Т.М., 1998-2001. Т.5. С.388-389.

96. Колобаева Л.А. Ахматова и Мандельштам (самосознание личности в лирике)//Вестн. Московск.ун-та. Сер.9. Филология. 1993.№2.C.3-11.

97. Кожевникова Н.А. Словоупотребление в русской поэзии начала XX века. М.,19986.

98. Корецкая И.В. Над страницами русской поэзии и прозы начала XX века. Л., 1995.

99. Корецкая И.В. Символизм // Русская литература рубежа веков (19890-е начало 19200-х гг.): В 2 кн. М.: ИМРЛИ РАН, 2001.КН. 1. С.688-731.

100. Королёва Н.В. З.Н.Гиппиус и А.А.Ахматова //Зинаида Гиппиус. Новые материалы. Исследования. М.,2002. С.335-350.

101. Кралин М. Победившее смерть слово. Статьи об Анне Ахматовой и воспоминания о её современниках. Томск: Водолей, 2000. С. 83.

102. Кузмин М. Предисловие к сборнику А.Ахматовой «Вечер» //Ахматова А. Десятые годы. М.,1989. С.50.

103. Куприяновский П.В. Александр Блок и поэты акмеисты // Куприяновский П.В. Сквозь время. Ярославль, 1972. С.52-54.

104. Куприяновский В.П., Молчанова Н.А. Поэт Константин Бальмонт: Биография. Творчество. Судьба. Иваново, 2001.

105. Лавров А.В. Мифотворчество «аргонавтов» // Миф фольклор -литература. Л., 1978.

106. Лекманов О.А. Книга об акмеизме и другие работы. Томск, 2000.

107. Лотман Ю.М. Анализ поэтического текста. Л., 1972.

108. Лотман Ю.М. Семиосфера. Культура и взрыв. Внутри мыслящих миров. СПб.,2000.

109. Лотман Ю.М. Структура художественного текста // Лотман Ю.М. Об искусстве. СПб., 1998.

110. Магомедова Д.М. Анненский и Ахматова (к проблеме «романизации» лирики) // Царственное слово: Ахматовские чтения.Вып.1.М.: Наследие, 1992.С. 135-140.

111. Магомедова Д.М. Автобиографический миф в творчестве А.Блока. М.,1997.

112. Максимов Д.Е. Ахматова о Блоке // Художественно-документальная литература. Иваново, 1984.

113. Максимов Д.Е. Поэзия и проза Ал. Блока. Л.,1975.

114. Медриш Д.Н. О системно-типологическом изучении литературно-фольклорных связей в области поэтики // Фольклор народов РСФСР .Вып. 12.У фа, 1985.

115. ЗО.Минералова И.Г. Русская литература серебряного века. Поэтика символизма. М.,2003.

116. Минц З.Г. О некоторых «неомифологических» текстах в творчестве русских символистов // Творчество А.А.Блока и русская культура XX века. Блоковский сборникЛУ.Тарту, 1979. С.76-120.

117. Минц З.Г. Об эволюции русского символизма. (К постановке вопроса: тезисы) // А.Блок и основные тенденции развития русской литературы XX века. Блоковский сборник.VII. Тарту, 1986. С.7-24.

118. Михайловский Б.М. Модернистские течения и поэзия межреволюционного десятилетия //Русская литература конца XIX — начала XX вв. 1908-1917.М.,1972.

119. Мокина Н.В. Русская поэзия Серебряного века: концепция личности и смысла жизни в динамике художественных мотивов и бразов: Автореферат дис. . д-ра филол.наук. Саратов. 2003.

120. Мочульский К. Поэтическое творчество Анны Ахматовой // Анна Ахматова. Pro et contra. С.346-347.

121. Мусатов В.В. К проблеме анализа лирической системы Анны Ахматовой // Царственное слово: Ахматовские чтения.Вып.1.1992. С.103-110.

122. Мусатов В.В. Центральная коллизия в «Поэме без героя Анны Ахматовой / Творчество писателя и литературный процесс. Жанрово-стилевые проблемы. Межвуз. сб. научн. трудов. Иваново, 1987. С.59-69.

123. Мусатов В.В. «Я ещё пожелезней тех.» Лирика Анны Ахматовой и пушкинская традиция // Мусатов В.В.Пушкинская традиция в русской поэзии первой половины XX века. От Анненского до Пастернака.М., 1992. С. 116-152.

124. Недоброво Н. Анна Ахматова // Анна Ахматова: PRO ET CONTRA. 2001.140 .Николаев А.И. О пространстве «между» в русской поэзии серебряного века // Филологические штудии: Сборник научных трудов. Иваново: ИвГУ, 2000. С.102-106.

125. Новинский Н. Современные женщины-поэты //Мир женщины, 1913. №19. С.5-6.

126. Осетров Е. Грядущее, созревшее в прошедшем // Вопросы литературы. 1965. № 4.

127. Пайман А. История русского символизма. М.,1998.

128. Пахарева Т.А. Художественная система Анны Ахматовой. Учебное пособие по спецкурсу. Киев, 1994.

129. Пеньковский А.Б. Нина. Культурный миф золотого века в лингвистическом освещении. М.,2003.

130. Петров И.В. Акмеизм как художественная система: Автореф.дис. . канд.филол.наук. Екатеринбург, 1998.

131. Полтавцева Н.Г. Ахматова и культура «серебряного века» («вечные образы» культуры в творчестве Ахматовой) // Царственное слово: Ахматовские чтения. Вып.1. М.Д92.С.41-58.

132. Проблема преемственности в русской литературе XIX-XX вв. М.,1984.

133. Прозорова Н.Г. Опыт анализа двух стихотворений (Александр Блок. «Красота страшна вам скажут», Анна Ахматова. «Я пришла к поэту в гости» // Царственное слово: Ахматовские чтения. Вып.1. М.: Наследие, 1992. С.141-149.

134. Пропп В.Я. Исторические корни волшебной сказки. JL, 1946.

135. Пустыгина А.С. К изучению эволюции русского символизма // Тезисы I Всесоюзной (III0 конференции «Творчество А.А.Блока и русская культура XX века». Тарту, 1975. С.143-147.

136. Руднев В.П. Словарь культуры XX века: ключевые идеи и тексты. М.,1997.153 .Русская литература рубежа веков (1890-е начало 1920-х гг.): В 2 кн. М., ИМРЛИ РАН, Наследие.2001.

137. Садовской Б. Конец акмеизма// Современник, 1914. №13-15. С.230.

138. Салма Н. Анна Ахматова и Иннокентий Анненский (к вопросу о смене моделей мира на рубеже двух веков // Царственное слово: Ахматовские чтения.Вып.1.М.: Наследие, 1992.

139. Седакова О.А. Шкатулка с зеркалом. Об одном глубинном мотиве А.Ахматовой // Структура диалога как принцип работы семиотического механизма. Труды по знаковым системам. Тарту, 1984. С.93-109.

140. Серова М.В. Театр слова у Анны Ахматовой //Драма и театр: сборник научных трудов. Вып.П.Тверь, 2001.С. 169-184.

141. Силард Л. Блок, Ахматова, Пригов (к диалогу поколений) // Силард Л. Герметизм и герменевтика.СПб.,2002. С.226-249.

142. Скатов Н. Далёкое и близкое. Литературно-критические очерки. М.,1981.

143. Слободнюк С. Л. «Дьяволы» «серебряного века» (древний гностицизм в литературе 1890-1930 гг.).СПб.,1998.

144. Смирнов В.А. Литература и фольклорная традиция: вопросы поэтики (архетипы «женского начала» в литературе XIX-XX века): Пушкин. Лермонтов. Достоевский. Бунин. Иваново,2001.

145. Смирнов И.П. Поэтические ассоциативные связи «Поэмы без героя» // Традиции в истории культуры. М., 1978.С.228-230.

146. Смирнов И.П.Художественный смысл и эволюция поэтических систем. М., 1977.

147. Ставровская И.В. Мотив двойничества в русской литературе XX века. (И.Анненский, А.Ахматова): Дис. . канд.филол.наук. Иваново,2002.

148. Тагер Е.Б. Модернистские течения и поэзия межреволюционного десятилетия //Русская литература конца XIX начала XX вв. 1908-1917.М.Д972.

149. Тальников Д. Анна Ахматова. Чётки // Анна Ахматова. Pro et contra. С. 109.

150. Тименчик Р.Д. Заметки об акмеизме // Russian Literature. 1974.№ 7/8.Р.23-46.

151. Тименчик Р. Д. Заметки об акмеизме. II // Russian Literature. 1977. Vol.'V.№3 .P.281 -300.

152. Тименчик P.Д. Заметки об акмеизме.Ш // Russian Literature. 1981. Vol.IX.№2.P. 175-189.

153. Тименчик Р.Д. Заметки о «Поэме без героя» // Ахматова А. Поэма без героя. М.,1989. С.3-25.171 .Тименчик Р.Д. Несколько примечаний к статье Т.Цивьян (Заметки к дешифровке «Поэмы без героя») // Труды по знаковым системам-V. Тарту, 1971. С.278-289.

154. Тименчик Р.Д., Топоров В.И., Цивьян Т.В. Ахматова и Кузмин // Russian Literature, 1978. № VI-3.P.213-305;

155. Тимофеев Л.И. Слово в стихе. М., 1982.

156. Топоров В.Н. Ахматова и Блок (к проблеме поэтического диалога: «блоковский» текст Ахматовой) //Топоров В.Н. Петербургский текст русской литературы.СПб., 2003.С.З72-480.

157. Топоров В.Н. Об историзме Ахматовой //Топоров В.Н. Петербургский текст русской литературы. СПб.,2003. С.263-371.

158. Топоров В.Н. Петербургский текст русской литературы. СПб.2003.

159. Тхорик В.И. Языковая личность: (Лингвокульторологический аспект): Дисс. . д-ра филол.наук. Краснодар, 2000. С. 182-183.

160. Тынянов Ю.Н.Литературная эволюция. Избранные труды. М.,2002.

161. Ушакова Т.А. Символ и аллегория в поэзии Николая Гумилёва (текст и контектсты): Дис. . канд. филол.наук. Иваново, 2003.

162. Ханзен-Лёве А. Русский символизм: Система поэтических мотивов. Ранний символизм. СПб., 1999.

163. Ханзен-Лёве А. Русский символизм: Система поэтических мотивов. Мифопоэтический символизм. Космическая символика. СПб.,2003.

164. Хализев В. Теория литературы. М., 2000.

165. Ходасевич В. Анна Ахматова. Чётки. Стихи. Изд-во «Гиперборей». 1914. // Новь, 1914. №69. С.6.

166. Черных В.А. Блоковская легенда в творчестве Анны Ахматовой // Серебряный век в России. М., 1993.

167. Чудовский В. По поводу стихов Анны Ахматовой // Аполлон, 1912. №5.

168. Чулков Г.Анна Ахматова // Анна Ахматова. Pro et contra. С.402. 191.Чулков Г. Анна Ахматова. Anno Domini. MCMXXI // Анна Ахматова. Pro et contra. С.409.

169. Шилкина М.М. Мотивы и образы драгоценных камней в русской поэзии рубежа XIX-XX веков: Автореф. Дис. . канд.филол.наук. Волгоград,2004.

170. Цивьян Т.В. Заметки к дешифровке «Поэмы без героя» А.Ахматовой // Труды по знаковым системам.У. Тарту, 1971. С.255-277.

171. Цивьян Т.В. Кассандра, Дидона, Федра: Античные героини-зеркала Ахматовой // Лит.обозрение. 1989. №5.С.29-33.

172. Эйхенбаум Б. Анна Ахматова: Опыт анализа // Эйхенбаум Б. О поэзии. Л., 1969.

173. Эйхенбаум Б. О литературе. М., 1987.

174. Эткинд Э. Там, внутри: О русской поэзии XX века. СПб.,1996. 198.Эткинд Е. Кризис символизма и акмеизм //История русской литературы: XX век: Серебряный век. М.,1995. С.460-488.

175. Юнг К.Г. Аналитическая психология: Прошлое и настоящее. М.,1995.

176. Язык русской поэзии XX века: Сб.научн.трудов. М.,1989.

177. Якобсон Р., Леви-Стросс К. «Кошки» Шарля Бодлера // Структурализм «за» и «против». М., 1975.1.

178. Литературная энциклопедия терминов и понятий. М.,2001.

179. Литературный энциклопедический словарь. М.,1987.

180. Павлович Н. Словарь поэтических образов. На материале русской художественной литературы XVIII-XX веков. М.,1999.

181. Русские писатели. Поэты: Библиографический указатель. М.,1995.

182. Русские писатели XX века. Биографический словарь / Под.ред.1. П.Николаева. М.,2000.

183. Философский энциклопедический словарь. М.,1989.Художественное восприятие: Основные термины и понятия. Словарь-справочник. Тверь. 1991.