автореферат диссертации по истории, специальность ВАК РФ 07.00.09
диссертация на тему: Символизм западноевропейской средневековой мысли в отечественной историографии XX века

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата исторических наук Гайва, Евгений Владимирович

Введение.3.

ГЛАВА I:

Символ как философская и теоретико-методологическая проблема в системе гуманитарного знания XX века.20.

ГЛАВА II:

Средневековый символизм в отечественной медиевистике первой половины XX века.

§ 1. Ситуация в отечественной медиевистике первых десятилетий

XX века.53.

§2. Проблема явлений и сущности средневековой культуры в структуре исторического исследования и средневековый символизм.71.

§3. Символизм и проблема единства средневековой культуры.95.

§4. Символизм как элемент образа средневековой культуры.138.

ГЛАВА III:

Символизм и проблемы средневековой культуры в отечественной историографии второй половины XX века.

§ 1. Средневековый символизм в свете марксистского подхода к средневековой культуре.155.

§2. Символизм и проблема уровней средневековой культуры.185.

§3. Символизм и средневековая культура как диалог смыслов.

Образ средневековой культуры в отечественной историографии конца XX века: противоречия и альтернативы развития.221.

Введение диссертации2002 год, автореферат по истории, Гайва, Евгений Владимирович

Минувший XX век в истории науки был отмечен развитием гуманитарной науки и появлением новых отраслей знания. Этот век, конечно, не был уже веком истории. Но, стремление к системному пониманию всего накопленного опыта в различных областях культуры по-новому поставило вопрос о гуманитарной науке и роли истории. Катаклизмы поневоле заставили смотреть иными глазами на прошлые века, отмечал в первой половине XX века Р. Ю. Виппер. «Может быть и нет вовсе никакого нравственного совершенствования человечества, - писал он, - может быть оно подчиняется закону как раз обратному, закону падения?».1

Опыт трагичных событий XX века, хотя и вряд ли был способен дать действенное предостережение на будущее - в XX веке история уже не учительница жизни, - помог осознать вопросы, связанные с самим существом культуры и направлением движения общества. Вместе с этим вопрос, обращенный к самой истории, - «зачем ещё нужна история?», - стал знаковым для XX века, отмечает Б. Г. Могильницкий.

Этот процесс самоосознания культурного опыта и вариантов дальнейшего пути стал фактором развития общества в XX веке. Для отечественной культуры и так наполненной вопросами о ценности собственного существования, чуть ли не самооправдания, вопросами о соотношении человека и общества и соотношении с европейской культурой, XX столетие принесло множество ситуаций, сделавших актуальными эти и ряд других вопросов. «Современная Россия, отмечает С. С. Аверинцев, ищет путей к своему прошлому, и неизбежно встаёт вопрос единства и различия православной культуры и западного мира».3 Как часть культуры, отечественная медиевистика, чья роль была и остаётся одной из важнейших, выступает тем полем, где происходит освоение и переосмысление культурного опыта, порой остающегося единственной константой, с которой может быть соотнесена стремительно меняющаяся современная ситуация.

Из среды непосредственного прагматизма политического действия место истории перемещается в общекультурное пространство, отмечает Б. Г. Могильницкий.4 Вероятно, потому, культура получила центральное значение в гуманитарной науке и общественной мысли в настоящее время. Обретение культурного опыта позволяет создать опору на традицию и осознавать всякую ситуацию как часть собственного мира. Именно механизмы обретения предшествующего опыта, включения его в современную культурную ситуацию определяют само существование общества, если понимать культуру как мир ценностей и идеалов, актуальных для каждой последующей эпохи.

В этом плане культура закономерно может быть представлена как символически значимая деятельность, указывает К. А. Свасьян.5 В методологическом или временном плане культура выглядит как метод сплошной символизации. В ином, пространственном или структурном раку се, культура дана градацией символических же картин. Символизм в культуре, выступает средством аккумуляции ценностей и их актуализации в последующие эпохи. Символ - посредник между синхронией, чёткой пространственно-временной локализацией текста и памятью культуры. Роль его, отмечает Ю. М. Лотман, - роль семиотического конденсатора. Структура символов той или иной культуры образует систему, изоморфную и изофункциональную генетической памяти индивида.6

Внимание к проблемам средневековой культуры в частности, оправдывается тем, что средневековая эпоха как завершённая целостность даёт богатый материал для творческих методологических и прикладных поисков. Обращение же к культуре исторической эпохи предполагает, как один из вариантов, изучение её символического аспекта. Символический инструментарий средневековья может выступать и как проводник к духовному опыту средневековья и как средство осмысления черт, присущих культуре современной эпохи. По отношения к культурному опыту, символ, выступает в двух ракусах: как средство описания и объяснения и как средство понимания и приобщения.

В указанном соотношении раскрывается и двойственная природа символа, создающая возможность двуосмысленности данного феномена. С одной стороны символ, включаясь в текст исследования, приобретает черты научного понятия. Присущая понятию логическая чёткость построения и, что наиболее важно, конечность значения, вступают в конфликт с самой природой символа как феномена культуры. Потому, с другой стороны, символ, включаясь в контекст изучаемой культуры, может приобретать черты самого процесса формирования культурного опыта через постоянно порождаемые новые смыслы. Естественно, процесс этот принципиально не может быть завершён, так это будет фактически означать обессмысливание накопленного культурой ценностного инструментария для последующего к ней обращения.

В русле традиционного исторического исследования обозначенная двойственность символа и символизма может быть рассмотрена как соотношение синхронии и диахронии, уже отмеченные, впрочем, в приведённой выше точке зрения Ю. М. Лотмана. В плане синхронии символ оказывается комплексом ценностных установок, играющих роль самого основания культуры. Поскольку и сам учёный, обращающийся к средневековью, находится в русле культуры современной ему, то точка, формирующая синхронный срез, может находиться как в самой исторической эпохе, так и в современности. В диахронном срезе символ разворачивается в поступательное обогащение его смысла, раскрывает «память» изучаемой культуры.

Из двойственности природы символа формируется проблема адекватного отражения, или воплощения культуры в историческом исследовании, что в обобщённом виде есть и проблема самосознания культуры. Это вопрос о том, обладает ли культура в данной конкретной исторической ситуации адекватными средствами своего репрезентирования, а так же вопрос об адекватных средствах фиксации и передачи культурного опыта изучаемой эпохи в историческом исследовании.

Противоречие между символом как теоретическим понятием и символом как фактическим феноменом порождает различные пути решения проблемы. Вариантами тут могут выступать либо попытки свернуть неисчерпаемый смысл символа в изучаемой эпохе до понятия, с указанием на его иррациональный характер, либо попытки преобразования самого изучаемого материала в структуру многосмыслового текста. Впрочем, эти пути отражают лишь в некотором роде противоположные варианты. Вполне имеющими право на существование являются подходы, сводящие символизм к описательному характеру, либо илиминирующие это понятие иной постановкой исследовательской задачи.

Таким образом, символизм как универсальная категория культуры и феномен культуры средневековой в частности, практически не может быть логически сконструирован только на теоретическом уровне как понятие исследования по истории культуры. Средневековый символизм может быть рассмотрен через воплощение в конкретных исторических исследованиях. Исследования, взятые в индивидуальности и в комплексе, в этом случае, предстают как порождение смысла средневекового символизма, но смысла, актуального для данной, современной учёному культурной ситуации.

Как видно, постановка и решение проблемы средневекового символизма неразрывно связаны с определением содержания данного явлениями средствами исторического исследования.

Краткая характеристика проблемы символизма как потенциальной проблемы исторического исследования средневековой культуры позволяет определить предмет данной работы. Предметом настоящей работы является осмысление средневекового символизма в отечественной историографии XX века, связанное с включением данного понятия в структуру исследования средневековой культуры.

Пожалуй, возможно полагать наличие определённой связи между возрастанием интереса к средневековой культуре и интенсификацией методологических поисков в исторической науке. Обращение к культуре средневековья, демонстрирующей значительные отличия от современного образа мышления, закономерно обостряет вопросы адекватности постижения исторической реальности средствами современного исторического исследования. При этом, тесная взаимосвязь между собственно историческими исследованиями средневековой культуры и изучением опыта подобных исследований, вряд ли позволяет чётко разграничить эти два направления научной мысли. Опыт предшествующего осмысления проблем средневековой культуры становится так же материалом новейшего исследования, поскольку образ средневековой культуры практически не существует вне интерпретаций средневековых источников.

Существующий и постоянно расширяющийся в отечественной исторической науке комплекс исследований, посвящённых изучению средневековой культуры и истории изучения этого предмета, тем не менее, практически не затрагивает проблему средневекового символизма на теоретическом уровне. Вероятно, это связано с тем, что средневековый символизм как самостоятельный, изолированный сюжет, очень сложно выделить из общей ткани исследуемого материала. Однако, это не значит, что средневековый символизм как теоретическая проблема не попадал в поле зрения историков средневековой культуры минувшего столетия. При этом указанное противоречие между символизмом как теоретической категорией и как феноменом культура наглядно отображается и в возможности различных подходов к вопросу о степени изученности этой проблемы в науке.

Рассматривая символизм в аспекте феномена средневековой культуры, отметим, что понимание средневекового символизма как набора определённых стилистических черт в предметах искусства и религиозного обряда характерное в целом для XIX века, имело значение и в XX веке. В отечественной историографии средневековой культуры символизму уделяется внимание практически только с начала XX века. Закономерно, что работа графа А. С. Уварова, посвященная средневековому христианскому символизму, написанная ещё в конце XIX века, но изданная только в 1908 году, воспроизводит указанный подход. При этом, согласно указанию в предисловии от издателей, эта работа воспринималась как первый опыт самостоятельного сочинения о средневековой символике в русской п историографии.

В процессе развития отечественной медиевистики несколько раз происходило приближение к осмыслению средневекового символизма на уровне теоретической рефлексии. При этом явление символизма обнаруживает возможность двух трактовок. С одной с стороны, символизм рассматривается как собственно черта средневековой культуры.

В сочинениях Л. П. Карсавина по истории средневековой религиозности и культуры внимание к символизму, как можно полагать, было связанно с задачей теоретического осмысления изучаемого предмета. П. М. Бицилли пришёл к пониманию символизма как важной черты средневековой культуры. При этом теоретическое изучение вопроса символизма П. М. Бицилли было связано с его литературоведческими работами, где он разграничивал символизм и аллегорию как различные средства художественной организации произведения.8 Кроме того, эти работы были созданы Бицилли после эмиграции и относятся к иной культурной среде. С другой стороны, явление символизма приобретает вид элемента описания средневековой культуры в исследовании, который может быть прёодолён. Результатом теоретического осмысления проблем изучения средневековой культуры стал подход, ставящий под сомнение познавательную значимость исследовательской конструкции средневекового символизма. О. А. Добиаш-Рождественская пришла к выводу, что символические приёмы организации мысли в средневековье, не раскрывают истинного содержания средневековой культуры.9 Во второй половине XX века обратили внимание на средневековый символизм как на теоретическую проблему В. Л. Рабинович и С. С. Неретина. Внимание к символизму как к теоретической проблеме так же сочеталось с критикой традиции его понимания и познавательных возможностей этой конструкции.

Выход на теоретическое осмысление проблемы символизма обусловлено собственными исследовательскими интересами учёных -историков. И в этом заключается ещё одна сложность. Символизм, фиксируемый историками в различных областях и уровнях средневековой культуры, выступает всякий раз как иная категория, не тождественная самой себе. Следовательно, и образ средневековой культуры меняется при изменении угла зрения.

В то же время, в отечественной гуманитарной науке осуществлены достаточно плодотворные попытки определить содержание феномена символа и символизма на теоретическом уровне за пределами исторического исследования. Символ и символизм получили разработку как понятия гуманитарной науки. В этом плане большое значение имеет концепция символа, разработанная А. Ф. Лосевым. Однако, уже наличие иных, отличных как по ценностным основаниям, так и по методологическим подходам позиций не позволяет говорить об исчерпанности данной проблемы. Такова концепция символа, созданная исследованиями тартуской семиотической школы.10 Своеобразие подхода к символу и символизму С. С. Аверинцева связано с поиском методологических оснований гуманитарной науки и историей в частности в конце XX века.11

Активизация теоретического изучения проблемы символа во второй половине XX века, вероятно, должна рассматриваться в свете актуализации проблем культуры. Признание важнейшего значения символизма для функционирования механизмов культуры, при этом, не нашло пока отражения в теоретическом осмыслении символизма на материале конкретной культурной общности. Теоретиками символизма материал средневековой культуры привлекается как демонстрация или расшифровка теоретических положений лишь эпизодически. Между тем символизм средневековья, можно полагать, является самостоятельным феноменом, уже нашедшим отражение в исторических исследованиях.

Пути изучения этого феномена в среде средневековой культуры и средства отображения полученных результатов в тексте исторического сочинения не нашли освещения и в работах, посвященных истории отечественной медиевистики. При этом рост внимания к процессу выработки исторического знания стал заметной тенденцией современной науки.

Центральной в культурной и интеллектуальной истории стала проблема опосредований между исследователем и изучаемой им исторической

12 реальностью, указывает Л. П. Репина. Принципиален учёт взаимодействия, который осуществляется между движением идей и их отнюдь не абстрактной исторической «средой обитания», теми социальными, политическими, религиозными, культурными контекстами, в которых идеи порождаются, распространяются, извращаются, модифицируются, развиваются, отмечает Репина.

Символизм средневековой культуры может выступать именно такой идеей, в существовании и развитии которой высвечиваются тенденции, проблемы и противоречия в исследованиях средневековой культуры.

Созданные в отечественной науке работы, касающиеся истории отечественной медиевистики освещают вопросы методологии, тематики исследований и научных проблем. Ситуация интенсивных методологических поисков начала XX века получила освещение как кризис исторической науки. Анализ методологических проблем в отечественной исторической науке начала XX века, отсюда, получил преимущественное значение по сравнению с анализом тематики исследований и специальных проблем.

Обобщающие работы по истории отечественной медиевистики освещают происходившие процессы с точки зрения теоретических подходов и предметной структуры медиевистики. О. Л. Вайнштейн показал развитие теоретических течений в отечественной дореволюционной историографии и развитие науки в советский период через понимание учёными задач исторической науки, внимание к определённым аспектам исторической

13 реальности и выбора тем исследований. Как на основной позитивный момент, при этом, О. В. Вайнштейн указал на развитие традиции исторических исследований социально-экономической проблематики. Е. В. Гутнова, указывая на формирование в конце XIX - начале XX века группы историков, специализировавшихся на изучении идейной жизни и культуры средневековья, рассматривает этот процесс как закономерное расширение тематики и проблематики исследований.14 Касаясь исследований отдельных учёных, Е. В. Гутнова уделяет внимание темам исследований и основным идеям учёных в трактовке средневековой культуры. В издании «Очерки истории исторической науки в СССР» (М., 1965) под редакцией М. В. Нечкиной внимание к теоретико-методологическим основаниям работ медиевистов и общей тематики их исследований заслоняет конкретно -историческую проблематику, что, в общем, характерно для обобщающих работ.

Переход к более глубокому исследованию опыта отечественной, так называемой, буржуазной медиевистики заметен с 70-х годов. Целенаправленное внимание обращается на отдельные методологические направления в гуманитарной науке начала XX века вообще и в отечественной медиевистике в частности. Различные методологические подходы и их трактовка отечественными историками в конце XIX - XX веков нашли отражение в работе Л. Н. Хмылёва.ь О. В. Синицын исследовал развитие отечественной исторической мысли на рубеже XIX и XX веков с точки зрения значимости неокантианской методологии истории для исторических исследований.16 Закономерно, что понимание кризиса начала века, его содержания и оценок в исторической науке современниками этих процессов, так же оказывается в поле внимания учёных.17 В последнее десятилетие XX века кризис отечественной исторической науки в начала столетия рассматривается не с точки зрения процессов упадка, затронувших буржуазную науку, а с позиций смены парадигмы и напряжённого взаимодействия нескольких теоретико-методологических направлений в поисках методологических оснований собственно гуманитарной науки.18

Причём, элементы новой парадигмы, отмечает А. Н. Нечухрин, накапливались в рамках предыдущей системы.19 Обострение методологических проблем, обозначившихся в отечественной исторической науке на рубеже веков, фиксируется в связи с обращением историков к тем аспектам исторического объекта, которые связаны с культурой.20

Изменение тематики исследований в сторону более интенсивного изучения вопросов социально - культурной истории средневековья начиная с

21

60-х годов столетия, получило оценку как необходимое стремление к учёту взаимодействия явлений культуры с социально - экономическим и

22 политическим развитием общества. Кроме того, отмечается, что в 70 - 80-е годы утвердилось представление о культуре как о целостной, развивающейся динамичной системе.23

В работах последних лет отражается переосмысление содержания и результатов кризиса начала XX века и кризисной ситуации конца столетия в их сходстве и различии. Работы Б. Г. Могильницкого, Л. Н. Хмылёва, В. М. Мучника, представленные в сборнике материалов всероссийской научной конференции «Историческая наука на рубеже веков» (Томск, 1999), имеют огромное значение для обобщения опыта отечественной исторической науки в системе культуры XX века.24

На фоне процессов переосмысления развития отечественной медиевистики на протяжении всего XX века изучение опыта культурно-исторических исследований в отечественной медиевистике выглядит вполне оправданным. С этим связана необходимость приобщения к имеющимся традициям отечественной исторической науки, в свете интенсивного становления новой проблематики исторического исследования и изменение роли исторической науки на рубеже XX и XXI веков. Работы последних лет XX века посвящены творчеству отдельных учёных. Так, многогранное творческое наследие О. А. Добиаш-Рождественской раскрывается в аспекте исследований по психологии средневековья. Л. П. Карсавин в свете последних исследований выступает не только как значительный русский историк и философ, предвосхитивший многие тенденции современной исторической и гуманитарной науки вообще26, но и как учёный, чья жизнь и творчество связаны с истоками нового образа исторической науки в XX веке.27 Исследуется значение творчества И. М. Гревса в процессе формирования собственно традиции культурно - исторических исследований

28 в отечественной медиевистике.

Таким образом, преодолевается имевшееся в советской исторической науке отчуждение от предшествующего опыта, накопленного так называемой буржуазной историографией. Собственно политический момент, имевший место в оценке буржуазной отечественной историографии советскими учёными отчётливо проступает при сопоставлении с некоторыми работами зарубежных учёных по истории исторической науки в России. Так же не лишённые политического аспекта, такие работы 30 - 50-х годов в большей степени уделяли внимание вопросам идеологического влияния на российскую науку в период послереволюционной смены социально -экономического и политического строя, и места исторической науки в советской политической и социальной системе.29 Созданная С. Топкинсом30 и А. Мазуром схема поэтапного процесса превращения после 1917 года советской историографии в послушное орудие коммунистической партии

31 стала концептуальной основной для зарубежной историографии. При этом зарубежными учёными был поставлен вопрос о противоречиях между марксисткой схемой исторического развития и материалом конкретно

32 исторических исследований. Методологическим проблемам в отечественной медиевистике первой половины XX века уделяется внимание и в зарубежных исследованиях. При этом культурно-историческая о о проблематика получает преимущественное освещение. Подобным образом и дискуссии в отечественной исторической науке в 60-е годы получают освещение с точки зрения реализации методологических положений в практике конкретных исследований, где немалую роль сыграл процесс осознания специфики историко-культурных исследований.34

Работы, обобщающие опыт отечественной медиевистики XX века с новых позиций востребованы в современной ситуации. Попытки осмысления истории отечественной медиевистики минувшего столетия представляются особенно важными в свете отмеченного самими историками кризиса исторической науки в конце XX века.

При растущем интересе к теории и практике историко-культурных исследований, дающих богатый материал для такого осмысления, вопросы постановки и решения проблем средневековой культуры на протяжении определённого периода развития отечественной медиевистики так же должны найти отражение в предпринимаемых исследованиях.

В этом плане проблема символизма как комплексного явления средневековой культуры в исторических исследованиях остаётся вне поля внимания исследователей историографии средневековой культуры. Между тем, внимание к такому, хотя и достаточно специальному сюжету, может позволить проследить некоторые общие тенденции в развитии культурно-исторических исследований в отечественной науке. При этом специфика проблемы символизма делает возможным анализ развития отечественной медиевистики XX века в широком культурном контексте.

Указанные аспекты определили цели и задачи данной работы Целью работы является анализ представленного в культурно-исторических исследованиях понимания отечественными учёными XX века средневекового символизма. Содержание средневекового символизма имеет отношение к практике изучения средневековой культуры. Место средневекового символизма в тексте исследования показывает его возможности презентации средневековой культуры в историческом исследовании. Структура исследования определяет возможности адекватного выражения средневекового символизма в системе современной культуры.

Сложности анализа содержания средневекового символизма в отечественной историографии определяется несколькими обстоятельствами. Попытки сгруппировать подходы к пониманию символизма по теоретическим основаниям порождают введение оснований - абстракций, которые вряд ли могут быть достаточно убедительно наполнены конкретным материалом. Возможный переход к группировке подходов на основе позиций отдельных учёных в школы, течения и т. д. наталкивается на неповторимую индивидуальность понимания средневековой культуры автором исследования. Таким образом, позитивный аспект изучения проблемы символизма состоит не в возможности использования генерализирующих методов и построения более или менее обобщённых групп и направлений, а в выявлении индивидуальных подходов к решению актуальных проблем, но в рамках общекультурного контекста. В этом случае исследования, представляющие разнонаправленные векторы взаимно дополняют друг друга, не исчерпывая, впрочем, полностью содержание проблемы. Результатом такого рода анализа может быть не комплекс понятий или схема процесса изучения проблемы, а соотношение различных смыслов одного явления в зависимости от избираемого плана исследования этого явления.

Проблема символизма в историческом исследовании заключается в соотношении двух основных вопросов. Во-первых, как символ бытует в средневековой культуре и как обнаруживает себя для исследователя. Во-вторых, как символизм средневековой культуры фиксируется исследователем.

Содержание средневековой культуры в рамках исторического исследования раскрывается только в сложной динамической взаимосвязи элементов собственно средневековой культуры и средств их выражения в историческом исследовании. Потому, соотношение двух означенных выше вопросов может рассматриваться и как указание на смысл культурно-исторического исследования.

Проблемы, связанные с поставленной целью и предметом данной работы, определяют ряд задач. Взаимосвязь между предметом работы и задачами проявляется в специфическом распределении задач на две категории. Одна из них относится к анализу символизма как аспекту предмета исторического исследования, то есть явления средневековой культуры. В этом плане важно определить понимание учёным средневековой культуры, её элементов и структуры. В комплексе явлений средневековой культуры символизм может занимать положение, как самостоятельного явления, так и характеристики иных явлений. Отсюда, решение вопроса о том, как историк фиксирует наличие символизма в исследуемом материале так же входит в комплекс задач. Важным вопросом является то, какие из знаковых единиц, присутствующих в поле средневековой культуры расцениваются в исследовании в качестве символов. Посредством решения этого вопроса, в свою очередь, возможно определить подход историка к трактовке роли и функции символизма в средневековой культуре.

Вторая категория задач относится к анализу символизма как понятия, и, следовательно, элемента методологической и эпистемологической структуры исследования. Задачи этой категории относятся к определению содержания символизма в тексте самого исследования. В частности определение того, является ли указание на символизм структурно значимым для всего текста исследования, есть задача определения роли понятия символизма в научном аппарате исследования. Важен так же вопрос о разграничении автором исследования понятия символизма с другими важными понятиями исследования.

Разделение задач на две категории помогает представить сущность проблемы символизма в историческом исследовании. В реальности решение одного комплекса задач неотделимо от решения другого.

Таким образом, проблема средневекового символизма в историческом исследовании связана с анализом средств формирования и выражения культурного опыта в средневековье и месте здесь символизма, а так же с возможностью выражения содержания средневековой культуры в её символических аспектах в историческом исследовании.

Указанная выше возможность разнопланового понимания символизма и иных явлений средневековой культуры требует установить некоторые границы употребления понятий.

В определении средневекового символизма целесообразно отметить, в качестве основной черты, ориентацию на соотношение двух реальностей в средневековой культуре: обыденной и идеальной, а так же возможную многоплановость этого соотношения. Трактовка символизма связана с отнесением этого явления к определённой области исторической реальности. В этом плане важно содержание понятий, определяющих область восприятия и мышления. Используемые в работах по истории культуры понятия мировоззрения, миросозерцания, мироощущения характеризуют различные стороны духовного взаимодействия человека с окружающим миром. Мировоззрение понимается как сознание, то есть сфера рационально-логического осмысления действительности. Мироощущение и миросозерцание выступают как понятия, характеризующие эмоциональную реакцию на воспринимаемую действительность. Понятие мироощущение в большей степени выражает интуитивное, спонтанное восприятие действительности. Миросозерцание в этом плане подчёркивает упорядоченный характер восприятия действительности, хотя и на дорефлексивном уровне, в соответствии со стереотипами восприятия мышления и поведения. В определённом смысле эти понятия представляют последовательность познавательного процесса от неотрефлексированных ощущений к рациональному осмысливанию. Различие в употреблении данных и некоторых других схожих понятий в контексте исследований средневековой культуры имеет значение фиксации того уровня, где осуществляется формирование и передача культурного опыта, то есть практически с пониманием сущности культуры.

В плане стоящих задач большое значение имеет содержание понятия текста. Результаты исследований в гуманитарных науках и выводы, касающиеся средневековой культуры, характеризуют исследуемую историческую реальность как сложную структуру, имеющую принципиально - знаковый характер. В условиях, когда обнаружена нетождественность действительности и мышления, оказывается, что воссоздаваемая действительность предстаёт в уже осмысленном виде, так как не может быть воссоздана вне знаковой системы, то есть текста сочинения. Отсюда, средневековая культура как часть осмысливаемой исторической реальности сама представляет собой знаковую систему, порождённую развитием средневекового общества. В этом смысле допускается расширительное толкование понятия текста как знаковой системы, порождённой одним субъектом или субъектами и осмысливание которой зависит от другого субъекта - историка или читателя исторического сочинения.

Хронологические рамки настоящей работы определяются оформлением в отечественной исторической науке интереса к средневековой культуре как к самостоятельному предмету исследования. Начало процесса становления собственно историко-культурной проблематики в отечественной историографии отмечено изменениями в области методологии исторического исследования. Момент столкновения прежней историографической традиции с новыми подходами делает целесообразным рассматривать в качестве нижней границы исследования начало XX века. Верхней границей служит завершение XX века. Содержательной стороной этого момента являются сложные методологические поиски и дискуссии в отечественной медиевистике и гуманитарной науке вообще. Важной вехой в истории отечественной медиевистики явилась глобальная трансформация её системы и содержания в 20 - 30 годы столетия. Формирование советской науки в последующие два десятилетия может рассматриваться как интенсивное формирование новой традиции. И этим обосновывается практическое деление истории отечественной медиевистики XX века на два периода.

Необходимость анализа разноплановых исследований определила в свою очередь неоднородность методологической базы данной работы. С одной стороны традиционные методы исторического исследования, как то: проблемно-хронологический, историко-сравнительный позволяют установить соотношение между отдельными концепциями средневековой культуры и трактовками символизма в последовательном развитии. С другой стороны, обращение к различным аспектам средневековой культуры в исследованиях, подчас влечёт и различие проблематики, что требует привлечения относительно новых методов анализа текста. К таковым возможно отнести метод герменевтики, работающий на выявление интенциональной направленности авторского текста, методы семиотики, позволяющие установить соотношение элементов текста исторического исследования как соотношение традиции, методологических оснований, понятийного аппарата, то есть элементов различного уровня. Так же целесообразно привлечение некоторых методов аналитической философии текста.

Средневековый символизм, будучи одновременно теоретически замкнутым явлением и фактически связанным с элементами средневековой культуры, становится средоточием и отражением ряда черт средневековой культуры и проблем методологического и эпистемологического свойства. В силу указанной специфики явления средневекового символизма в отечественной историографии присутствуют как специально посвящённые данному явлению, разделы исследований по истории средневековой культуры, так и упоминания данного явления в общем контексте.

Источниками в рамках данной работы выступают, прежде всего, работы по истории средневековой культуры отечественных учёных XX века, а также работы культурологического, теоретического, отчасти философского характера, посвящённые средневековой культуре или использующие её материал для специальных исследований. Наряду со статьями и монографиями были использованы материалы конференций и дискуссий.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Символизм западноевропейской средневековой мысли в отечественной историографии XX века"

Заключение.

Проблема символизма раскрывается в сложной системе элементов исторического исследования. Воссоздание определённого образа средневековой культуры в исследовании связано с анализом и организацией исторического материала. Но отбор материала и его трактовка связаны с пониманием учёным содержания культурного опыта и его роли в современной учёному ситуации. Возникающие методологические проблемы исследования в этом плане могут быть осмыслены как проблемы постижения культурного опыта средневековья средствами современного исторического исследования. В сложном взаимодействии между учёным и иной культурой и получает репрезентацию феномен средневекового символизма. Таким образом, средневековый символизм обнаруживает присутствие в двух планах. С одной стороны это сама исследуемая и воссоздаваемая в исследовании средневековая культура, а с другой непосредственно текст исследования, где всякое описание феноменов средневековой культуры оказывается структурно обусловленным языком исследования. Отсюда, проблема средневекового символизма, есть, прежде всего, проблема контекста в котором автор организует исследование.

В этом плане осмысление средневекового символизма в отечественной историографии XX века раскрывается в различных аспектах, которые и создают общий контекст, с разных сторон, характеризуют содержание рассмотренной проблемы.

В отечественной историографии XX веке происходит постепенное движение от понимания средневековой культуры как комплекса явлений -объекта исследования к её осмыслению как системы формирования осмысленного опыта общения человека с окружающим миром. Значительные шаги в этом направлении были сделаны уже в первые десятилетия века. Понимание средневекового символизма как явления, характеризующего условность выражения культурного опыта средневековья, дополнилось его пониманием как самого способа освоения окружающего мира, метода средневекового мышления. Подходы, ориентирующиеся как на сознательное включение символизма в образ средневековой культуры (Л. П. Карсавин, П. М. Бицилли), так и на его исключение из этого образа (О. А. Добиаш-Рождественская), при этом демонстрируют стремление учёных проникнуть в содержание самого средневекового миросозерцания, средневековой психологии.

Структура поля исследований средневековой культуры в рамках условно обозначаемого марксистского подхода оказалась более близкой позитивистскому подходу в силу ориентации на чётко разделяемые предметные области, соотносимые с социальной сущностью. При этом некоторый схематизм в подходе к средневековой культуре предопределил актуализацию негативной оценки символизма как специфически средневековой условности культурной жизни. Развитие отечественной исторической науки во второй половине XX века, тем не менее, поставило вопрос об адекватности исторического познания. Задача определения содержания культурного опыта средневековья в его целостности вновь стала выходить в центр исследовательского поиска, обострив кризис марксистского подхода. В новой ситуации 60 - 70-х годов XX века актуальным вопросом стал вопрос о соответствии применяемого в исследованиях инструментария культурному опыту средневековья. Понимание символизма в системе средневековой культуры оказалось связанным с разрешением целого ряда эпистемологических вопросов, касающихся принципов интерпретации и организации исследуемого материала, границ его неизбежного преобразования в процедуре исследования, а так же с проблемой определения самой исследуемой культурной реальности. Содержание средневекового символизма всё более явственно обнаруживает зависимость от подхода учёных к разрешению кардинального вопроса исследований средневековой культуры: соотношению между исследуемым текстом и воплощённым в нём средневековым мышлением. Текст, представляя собой доступное исследованию выражение средневекового культурного опыта обнаруживает возможность соотнесения с дотекстовой, то есть, социально-психологической реальностью, как в работах А. Я. Гуревича и направления исторической психологии, но может воплощать собой и единство созерцательного и мыслительного инструментария средневековья, как это представляют исследования А. Ф. Лосева, В. В. Бычкова.

Кроме того, изначально присущее тексту свойство порождать смыл, обосновывает возможность рассматривать материал средневековой культуры как сложный комплекс смыслов, процесс формирования которых и раскрывается посредством преобразования учёным исходного текста. Отсюда, единство культурного опыта средневековья получает освещение в отечественной историографии как единство культурно контекста, в котором взаимодействуют различные смысловые пласты средневековой культуры, и осуществляется индивидуальное творчество. Символизм в этой системе получает трактовку застывшей формы, остановленным фрагментом процесса культурного общения (С. С. Неретина), либо пародийной сублимацией христианского средневековья, скрывающей, но и высвечивающей в исследовании истинные живые позиции (В. Л. Рабинович). На этом основывается мнение С. С. Неретиной, В. Л. Рабиновича о неправомерности и непродуктивность применения понятия символизма мышления ко всей средневековой культуре.

Стремление к постижению истинного содержания средневековой культуры в её целостности, таким образом, не исключает различной трактовки средневекового символизма. Символизм оказывается и общим качеством средневекового миросозерцания и лишь периферийным явлением, и феноменом, помогающим постигнуть содержание средневековой культуры в её целостности и внешней формой, пустой схемой, разрушающей истинное единство средневековой культуры, скрывающей её истинные позиции. Противоречивость осмысления символизма показывает возможность подхода к изучению средневековой культуры и решению проблем на различных методологических основаниях. В этом аспекте символизм оказывается проблемой определения адекватного метода изучения культуры.

Развитие отечественной медиевистики в первой половине XX обозначило возможность различных подходов к изучению средневековой культуры. С одной стороны в поле зрения историка оказываются специфически субъективные процессы формирования культурного опыта -мироощущение, миросозерцание, что связано с развитием неокантианства и неогегельянства. В этой системе символизм получает разработку как значимый феномен средневековой культуры и необходимый элемент авторских построений учёного. Символизм либо связывает мир в единое целое для средневекового человека, как у Л. П. Карсавина, либо представляет у П. М. Бицилли средство адекватного осмысления опыта общения средневекового человека с миром. Иной подход связан с изучением процесса формирования культурного опыта как генезиса культурных форм. В этом случае исследуемая реальность предстаёт как общность социальных, природных и иных факторов, во взаимодействии которых вырастает специфика средневековой культуры. Продолжая и развивая позитивистскую линию в изучении культуры, этот подход если и допускает исследование символизма, то, как объективированную форму, которая может быть очерчена в системе культуры и изучена в плане её генезиса. Символизм в позитивистском исследовании оказывается явлением, искажающим, скрывающим перед взором исследователя реальность средневековой жизни. В этом смысле отсутствие символизма в системе описаний средневековой культуры у О. А. Добиаш-Рождественской вполне становится отражением этой тенденции.

Реставрация некоторых элементов модернизированного позитивизма в советской исторической науке закономерно обусловила продолжение позитивистского подхода к изучению культуры. Но, при этом, соотнесение культуры как надстроечного явления с социально-экономической основной, высветило средневековый символизм не просто как внешнюю черту средневековой культуры, а как проявление религиозного, феодального её содержания, далёкого от реальной жизни. На основе тезиса поступательного расширения позитивного знания человека о мире средневековый символизм был осмыслен как отражение раннего этапа развития рационалистической мысли, точнее её неразвитости. Такая трактовка в некотором роде может быть соотносима с оценкой символизма в традиционной позитивистской историографии. Развитие исследований культуры в отечественной историографии второй половины XX века включает в арсенал средств исторического исследования по-разному понимаемую методологию М. М. Бахтина, переосмысливаемое наследие отечественной науки начала века, развивающиеся за рубежом современные методологические направления.

При соотнесении изучаемого материала средневековых текстов с предполагающейся социальной основой культуры, идея диалога формально дробит единство средневековой культуры на различные пласты и ставит вопрос о содержании средневековой культуры в её «народном» и «элитарном» пластах. Искомой культурной реальностью в этом случае оказывается средневековая психология. Символизм, как логическая конструкция представляющая единство частного и общего, вещественного и абстрактного, позволила указать на специфику средневековой психологии. Но необходимость соотнесения культуры с её социальной основной дробит средневековую психологию на психологию групп, слоёв, классов средневекового общества. Содержание символизма оказывается обусловленным его репрезентированностью в той или иной системе, фиксирующей культурный опыт. При ориентации учёного на пласт «высокой» культуры, символизм оказывается формой организации культурного опыта на уровне рационального мышления. Но в этом случае, актуализируется восприятие символизма как литературных реминисценций, связанных только с практикой литературного творчества.

Иным вариантом развития тенденций современной науки стал подход к средневековой культуре на основе идеи диалога, понимаемого как взаимодействие различных пластов культуры в рамках одного текста. Культурной реальностью в этом случае становится процесс общения человека с окружающим миром в системе культуры. Необходимый в данном случае переход от текста как завершённой формы к процессу мышления, ставит вопрос о преобразовании исходного текста в диалогичную структуру, воплощённую в исследовании. Отсюда, средневековый символизм как логическая структура, фиксирующая определённое соотношение смысла и его выражения, обнаруживает несоответствие поставленной задаче исследования. С этим связаны попытки С. С. Неретиной и В. Л. Рабиновича преодолеть сложившееся употребление понятия символизма в описании средневековой культуры, как несоответствующее средневековому мышлению.

Таким образом, трактовка средневекового символизма в отечественной историографии в плане методологии отражает поиск средств адекватного выражения содержания средневековой культуры в современном историческом исследовании.

Исследование, обращающееся к средневековой культуре, реализует тесную взаимосвязь между своим предметом, задачами и средствами достижения результата. В процессе исследования практически осуществляется определение культуры вообще, которое обуславливает и понимание символизма. Это делает возможным рассматривать проблему символизма в соотношении с проблемой самоопределения истории как науки в системе культуры.

Развитие отечественной исторической науки в XX веке, представленное как развитие от кризиса начала века к кризису в конце столетия, при всём их своеобразии, создаёт возможность видеть в этом процессе сложность взаимодействия истории с рационалистической парадигмой знания. В рамках этой парадигмы культурный опыт как часть позитивного знания выявляется и постигается едиными научными методами, где идеалом служит метод естественных наук. Отсюда, культурный опыт средневековья, должен быть рассмотрен как объективное явление, существующее вне и независимо от учёного. Исследуемый материал культуры рассматривается с точки зрения получения дополнительной информации об обществе и личности в общественной системе. Задачей исследования является определение всеобщего, надындивидуального.

Подход к культуре как к совокупности бесконечного многообразия индивидуальных смыслов ориентирует исследование не на пополнение информации, а на изучение индивидуального, неповторимого своеобразия исследуемого текста. Текст в этом случае может рассматриваться как субъект смысла, а изучение средневековой культуры оказывается пониманием её смысла. Этот подход в ситуации конца XX века обозначился как специфически гуманитарный подход к изучению культуры. Движение к такому пониманию предмета, задач и соответственно метода истории составляет одну из тенденций в развитии историографии средневековой культуры.

Ориентация исследования на рационалистическую, либо гуманитарную парадигму не предопределяет однозначно понимание средневекового символизма. Символизм, представляя единство индивидуального и всеобщего, в различных аспектах соотносим с различными парадигмами. При этом его действительное содержание в структуре исследования определяется позицией автора исследования, так как основания парадигмы, укоренены в мировоззренческих установках. В этой системе содержание средневекового символизма попадает в тесную связь с позицией учёного в отношении понимания культуры средневековья и методов её исследования.

В плане расширения знания о средневековой культуре, обращение к символизму в процессе развития исследований в отечественной историографии открывало новые аспекты этого средневекового феномена. В первые десятилетия XX века была раскрыта связь символизма с христианской традицией в средневековой культуре. Символизм был описан как актуальное для средневекового мироощущения соотношение предметов вещного мира с идеальной божественной сущностью, где предметы играют роль знаков священного смысла. Была установлена связь символических приёмов оформления мысли и образов средневекового искусства с особенностями средневекового восприятия мира и мышления.

Изучение средневековой философии в советской историографии показало истоки символического метода философствования в традиции аллегорического толкования Библии, привнесённой Филоном Александрийским. В системе средневековой культуры символизм оказался продолжением библейской традиции, взаимодействовавшей с традицией античного рационализма. Исследования пласта народной культуры средневековья показали наличие в символизме мифологического элемента. Таким образом, символизм как феномен средневековой культуры был осмыслен как сложное явление. Углубление исследований выявило наличие целого ряда пластов в средневековой культуре. Это позволило локализовать символизм в рамках, так называемого, алхимического пласта в средневековой культуры, пласта, который, может быть соотнесён с широкой магической традицией, бытовавшей на протяжении всего средневековья и, естественно за его пределами. Различные пласты средневековой культуры не были замкнуты в себе. Между ними осуществлялось активное взаимодействие и взаимообмен. Так, символизм как уже вторичное явление проникает из алхимического пласта в христианский слой «высокой» культуры.

Сложность решения только одного вопроса о месте символизма в системе средневековой культуры указывает на возможности дальнейшего плодотворного развития исследований средневековой культуры

Таким образом, обозначившиеся аспекты развития отечественной историографии средневековой культуры XX века, могут быть осмыслены как

274 элементы контекста, в котором и определяется содержание средневекового символизма.

Символизм как сюжет исследования средневековой культуры выглядит только частным элементом в огромной системе культурного опыта средневековья. Но, даже, несмотря на такую формальную замкнутость данного сюжета, организация материала отечественной историографии средневековой культуры с точки зрения внимания к максимально большему числу авторских концепций средневековой культуры и символизма, делается сложно реализуемой перспективой. Это связано с той глубокой индивидуальностью всякого исследования, не позволяющей однозначно сводить его к какой-либо тенденции, направлению. Отсюда, символизм средневековой культуры в структуре исторического исследования представляет скорее не факт средневековой истории, а элемент процесса постижения культурного опыта средневековья. Потому любое исследование делает актуальным не только материал средневековой эпохи, но и средства актуализации этого опыта. В этом можно усматривать ценность всякого исторического исследования.

Список научной литературыГайва, Евгений Владимирович, диссертация по теме "Историография, источниковедение и методы исторического исследования"

1. Аверинцев С. С. Античная риторика и судьбы античного рационализма // Аверинцев С. С. Риторика и истоки европейской литературной традиции. М.: Школа «Языки русской культуры», 1996. С. 115 145.

2. Аверинцев С. С. Греческая «литература» и ближневосточная «словесность» // Аверинцев С. С. Риторика и истоки европейской литературной традиции. М.: Школа «Языки русской культуры», 1996. С. 13-39.

3. Аверинцев С. С. Два рождения европейского рационализма. // Аверинцев С. С. Риторика и истоки европейской литературной традиции. М.: Школа «Языки русской культуры», 1996. С. 329 346.

4. Аверинцев С. С. Попытки объясниться. Беседы о культуре. М.: Из-во «Правда», 1988. 46 с.

5. Аверинцев С. С. Поэтика ранневизантийской литературы. М.: Наука, 1977. 319 с.

6. Аверинцев С. С. Символ // Краткая литературная энциклопедия. М.: Сов. энциклопедия, 1971. Т. 6. С. 826 831.

7. Аверинцев С. С. Судьбы европейской культурной традиции в эпоху перехода от античности к средневековью // Из истории культуры средних веков и Возрождения. М.: Наука, 1976. С. 17 -65.

8. Аверинцев С. С. Христианский аристотелизм как внутренняя форма западной традиции и проблемы современной России // Аверинцев С. С. Риторика и истоки европейской литературной традиции. М.: Школа «Языки русской культуры», 1996. С. 319 328.

9. Азаренко С. А. Символ // Современный философский словарь. Лондон Франкфурт-на Майне - Париж -Люксембург - Москва - Минск. 1998. С. 776-780.

10. Антонов В. И. Символика в познавательном и идеологическом процессе. Улан-Удэ: Бурятское книгоиздательство, 1991. 124 с.

11. Арсеньев И. В. от Карла Великого до Реформации (историческое исследование о важнейших реформационных движениях в Западной церкви в течение восьми столетий). М.: Типолитография Т-ва И. Н. Кушнеревъ и К0, 1909 Т. 1. 222 е.; 1910. Т. 2. 304 с.

12. Баткин Л. М. Два способа изучать историю культуры // Баткин Л. М. Пристрастия. М., 1994. С. 34 55.

13. Баткин Л. М. Неуютность культуры // Баткин Л. М. Пристрастия. М.,1994. С. 13-34.

14. Баткин Л. М. Новые бедствия Абеляра // Пристрастия. М., 1994. С. 95 -115.

15. Баткин Л. М. О безднах экзегетики // Одиссей. Человек в истории.1995. М.: Наука, 1995. С. 76 79.

16. Баткин Л. М. О том, как А. Я. Гуревич возделывал свой аллод // Пристрастия. М., 1994. С. 66 94.

17. Бахтин Вс. Школьная жизнь в Париже XII в. // Средневековый быт. Л.: Время, 1925. С. 206-232.

18. Бахтин М. М. Проблема текста // Собр. соч. Т. 5. М., 1997. С. 306 -328.

19. Бахтин М. М. Смелее пользоваться возможностями // Новый мир. 1970. №11. С. 237-240.

20. Бахтин М. М. Творчество Франсуа Рабле и народная культура средневековья и Ренессанса. М.: Худож. лит., 1965. 527 с.

21. Безрогов В. Г. Мифологические представления о короле на начальных этапах становления королевской власти в Ирландии // Культура средних веков и нового времени. М., 1987. С. 42 50.

22. Бессмертный Ю. Л. Некоторые соображения об изучении феномена власти и о концепциях постмодернизма и микроистории // Одиссей. Человек в истории. 1995. М.: Наука, 1995. С. 5 19.

23. Бессмертный Ю. Л. Об изучении массовых социально-культурных представлений каролингского времени // Культура и искусство западноевропейского средневековья. Материалы научн. конференции. 1980. М.: Советский художник, 1981. С. 53 77.

24. Бибихин В. В. Язык философии. М.: Прогресс, 1993. 404 с.

25. Библер В. С. Образ простеца и идея личности в культуре средних веков // Человек и культура. М.: Наука, 1990. С. 81 125.

26. Библер В. С. Исторический факт как фрагмент действительности. (Логические заметки) // Источниковедение. Теоретические и методологические проблемы. М.: Наука, 1969. С. 89 101.

27. Бицилли П. М. Бахтин. Проблема творчества Достоевского. (Л., 1929.) // Русская мысль. 1994. № 2. С. 38 40.

28. Бицилли П. М. Очерки теории исторической науки. Прага: Пламя, 1925. 338 С.

29. Бицилли П. М. Салимбене. Очерки итальянской жизни XIII в. Одесса., 1916. 389 с.

30. Бицилли П. М. Элементы средневековой культуры. СПб.: Мифрил, 1995. XXVIII, 224 с.

31. Богатырёва Е. А. Драмы диалогизма: М. М. Бахтин и художественная культура XX века. М.: Шк. куль, политики, 1996. 135 с.

32. Богатырёва Е. А. М. М. Бахтин: этническая онтология и философия языка// Вопросы философии. 1993. №1. С. 51 58.

33. Бойцов М. А. Скромное обаяние власти. (К облику германских государей XIV XV вв.) // Одиссей. Человек в истории. 1995. М.: Наука, 1995. С. 37-66.

34. Бонецкая Н. К. М. М. Бахтин и традиции русской философии // Вопросы философии. 1993. №1. С. 83 93.

35. Бортник Н. А. Еретические секты Италии первой половины XIII в. // Средние века. Вып. X. М., 1957. С. 101 123.

36. Бузескул В. П. Всеобщая история и её представители в России в XIX -нач. XX в. Ч. 1. Л.: Изд-во АН СССР, 1929. С. 218 е.; Ч. 2. Л.: Изд-во АН СССР, 1931. 223 с.

37. Букшпан Я. М. Непреодолённый рационализм // Освальд Шпенглер и закат Европы. М.: «Берег», 1922. С. 73-95.

38. Бычков В. В. Эстетика Аврелия Августина. М.; Искусство, 1984. 263 с.

39. Бычков В. В. Эстетика отцов церкви. Апологеты. Блаженный Августин. М.: Ладомир, 1995.

40. Бычков С. С. Георгий Петрович Федотов, (биографический очерк) // Федотов Г. П. Собр. соч. в 12 и томах. Т. 1. Абеляр. Статьи 1911 -1925 гг. М.: Мартис, 1996. С. 5 - 50.

41. Ваганян В. Наши российские шпенглеристы // Под знаменем марксизма. М., 1922. янв.-февр. №1-2. С. 28-33.

42. Ваганян В. Учёный мракобес // Под знаменем марксизма. М., 1923. март. №3. С. 43 -55.

43. Вайнштейн О. Л. Историография средних веков в связи с развитием исторической мысли от начала средних веков до наших дней. М., Л.: Соцэкгиз, 1940. 373 с.

44. Вайнштейн О. Л. История советской медиевистики 1917 1966. Л.: Наука, 1968. 424 с.

45. Вайнштейн О. JI. Западноевропейская средневековая историография. М.-Л.: Наука, 1964. 483 с.

46. Вайнштейн О. Л. Некоторые черты средневековой историографии // Средние века. Вып. 25. М., 1964. С. 251 263.

47. Вайнштейн О. Л. Очерки развития буржуазной философии и методологии истории. Л.: Наука, 1979. 270 с.

48. Великовский С. И. Культура как полагание смысла // Одиссей. Человек в истории. 1989. М.: Наука, 1989. С. 17 20.

49. Виппер Р. Ю. Кризис исторической науки. Казань: Государственное изд-во, 1921. 37 с.

50. Витгенштейн Л. Логико-философский трактат // Витгенштейн Л. Философские работы. Ч. 1. М., 1994.

51. Водзинский Е. И. Русское неокантианство конца XIX нач. XX веков. Л.: Изд-во Ленинградского ун-та., 1966. 78 с.

52. Вульфиус А. Г. Вальденское движение в развитии религиозного индивидуализма. Пг., 1916. VII, 279 с.

53. Вульфиус А. Г. Состав и характер ранней вальденской общины. СПб., 1914. 17 с.

54. Вязигин А. С. «Идеалы "Божьего царства" и монархия Карла Великого». СПб.: Сенатская тип., 1912. VIII, 200 с.

55. Вязигин А. С. Возрождение средневекового настроения // В тумане смутных дней. Харьков, 1908. С. 411 423.

56. Вязигин А. С. Заметки по истории полемической литературы XI века. Харьков, 1896. 98 с.

57. Вязигин А. С. Папа Григорий Великий как церковно-общественный деятель // Вязигин А. С. В тумане смутных дней. Сб. ст. Харьков, 1908. С. 455-479.

58. Гадамер Х.-Г. Истина и метод: Основы философской герменевтики. М.: Прогресс, 1988. 699, 1. с.

59. Гайденко В. П. Смирнов Г. А. Раннесредневековая концепция человека // Культура и искусство западноевропейского средневековья. Материалы научн. конференции. 1980. М.: Советский художник, 1981. С. 35 -52.

60. Гайденко В. П. Смирнов Г. А. Средневековое физические знание: принципы его организации // Вопросы истории естествознания и техники. М., 1987. №3. С. 113- 122.

61. Гак В. Г. Десакрализация библеизмов в романских языках // Единство и многообразие романского мира. Язык, иск-во, культура. Тез. между нар. конфер., посвящёной 80-летию со дня рождения Акад. Г. В. Степанова (1919 1986). СПб.: Наука, 1999. С. 9 - 10.

62. Ганжа А. Г. Природная среда и эволюция человеческой культуры // Культура средних веков и нового времени. М., 1987. С. 3 16.

63. Гаспаров М. JI. В поисках «другого». (Французская и восточноевропейская семиотика на рубеже 1970-х гг.) // Новое литературное обозрение. 1995. №4. С. 53 69.

64. Гаспаров М. JI. М. М. Бахтин в русской культуре XX века // Вторичные моделирующие системы. Тарту, 1979. С. 111-114.

65. Герье В. Блаженный Августин. М.: Т-во «Печатня С. П. Яковлева», 1910. XV, 682 с.

66. Герье В. Западное монашество и папство. М.: Т-во «Печатня С. П. Яковлева», 1913. 334 с.

67. Герье В. Расцвет западной теократии. М., 1916. 354 с.

68. Герье В. Франциск. Апостол нищеты и любви. М.: Т-во «Печатня С. П. Яковлева», 1908. 345 с.

69. Горюнов Е. В. Соотношение народной и учёной культур средневековья в зеркале церковных обрядов и священных предметов. (Ракус расхождения и ракус взаимопроникновения) // Одиссей. Человек в истории. 1994. М.: Наука, 1994. С 141 164.

70. Гревс И. М. Кровавая свадьба Буондельмонте. Жизнь итальянского города в XIII веке. Л.: Брокгауз-Ефрон, 1925. 142 с.

71. Гревс И. М. Лик и душа средневековья // Анналы. Петербург, 1922. № 1. С. 21-40.

72. Гревс И. М. Рец. на кн. Л. П. Карсавина Очерки религиозной жизни Италии // Научный исторический журнал. 1913. №1. С. 80 91.

73. Гревс И. М. Рец. на кн. О. А. Добиаш-Рождественской Церковное общество Франции в XIII в. Ч. I. Приход // ЖМНП. 1915. сент. С. 152 -181.

74. Григорьева Е. Г. Эмблема и сопредельные явления в семиотическом аспекте их функционирования // Символ в системе культуры. Труды по знаковым системам XXI. Уч. зап. Тартуского ун та. Тарту, 1987. С. 78 -88.

75. Гуревич А. Я. Западный портал церкви Сен-Лазар в Отене и парадоксы средневекового сознания // Актуальные проблемы семиотики культуры. Уч. зап. Тартуского ун-та. Труды по знаковым системам. XX. Тарту, 1987. С. 39-48.

76. Гуревич А. Я. К истории гротеска. «Верх» и «них» в средневековой латинской литературе // Изв. АН. СССР. Сер. Литературы и языка. Т. 34. №4. июль-авг. 1975. С. 317-327.

77. Гуревич А. Я. Категории средневековой культуры. 2-е изд., испр. и доп. М.: Искусство, 1984. 350 с.

78. Гуревич А. Я. Культура и общество средневековой Европы глазами современников. (ЕхешркХШ века.) М.: Искусство, 1989. 366, 1. с.

79. Гуревич А. Я. Некоторые нерешённые проблемы социальной структуры дофеодального общества. Индивид и общество. /Тезисы доклада/ // Средние века. Вып. 31. М., 1968. С. 64-65.

80. Гуревич А. Я. Нескромное обаяние власти // Одиссей. Человек в истории. Представление о власти. 1995. М.: Наука, 1995. С. 67 75.

81. Гуревич А. Я. О новых проблемах изучения средневековой культуры // Культура и искусство западноевропейского средневековья. Материалы научн. конференции. 1980. М.: Советский художник, 1981. С. 5 -34.

82. Гуревич А. Я. Популярное богословие и народная религиозность средних веков // Из истории культуры средних веков и Возрождения. М.: Наука, 1976. С. 65-91.

83. Гуревич А. Я. Проблемы генезиса феодализма в Западной Европе. М.: Высш. шк., 1970. 223 с.

84. Гуревич А. Я. Проблемы средневековой народной культуры. М.: Искусство, 1981. 358 с.

85. Гуревич А. Я. Социальная история и историческая наука // Вопросы философии. 1990. №4. С. 23-35.

86. Гутнова Е. В. Историография истории средних веков (сер XIX в. 1917 г.). М.: Высш. шк., 1974. 399 с.

87. Гутнова Е. В. Классовая борьба и общественное сознание крестьянства в средневековой Западной Европе (XI XV вв.). М.: Наука, 1984. 352 с.

88. Гутнова Е. В. Место и значение буржуазной позитивистской историографии второй половины XIX в. в развитии исторической науки (по материалам медиевистики) // Средние века. Вып. 25 М., 1964. С. 283-298.

89. Гутнова Е. В. Пятьдесят лет советской медиевистики // Средние века. Вып. 30. М, 1967. С. 3 40.

90. Гутнова Е. В. Советская медиевистика за 10 лет (1968 1977) // Средние века. Вып. 42. М., 1978. С. 5 -26.

91. Гутнова Е. В. Средневековье: место в европейской цивилизации // Средние века. Вып. 53. М., 1990. С. 21 43.

92. Гутнова Е. В. Чистозвонов А. Н. Советская медиевистика // Развитие советской исторической науки 1970 1974. М.: Наука, 1975. С. 168 -186.

93. Данилов А. И. Эволюция идейно методологических взглядов Д. М. Петрушевского и некоторые вопросы историографии средних веков // Средние века. Вып. VI. М., 1955. С. 297 - 323.

94. Данилова И. Е. О категории времени в живописисредних веков и раннего Возрождения // Из истории культуры средних веков и Возрождения. М.: Наука, 1976. С. 157 174.

95. Даркевич В. П. Аргонавты средневековья. М.: Наука, 1976. 200 с.

96. Даркевич В. П. Народная культура средневековья. Пародия в литературе и искусстве IX -XVI вв. М.: Наука, 1992. 285, 1. с.

97. Даркевич В. П. Народная культура средневековья. Светская и праздничная жизнь в искусстве IX-XVI вв. М.: Наука, 1988. 341, 2. с.

98. Даркевич В. П. Путями средневековых мастеров. М.: Наука, 1972. 191 с.

99. Джохадзе Д. В. Европейская античная и средневековая философия // Методологические и мировоззренческие проблемы истории философии. М.: Наука, 1988. С. 158 168.

100. Добиаш-Рождественская О. А. Духовная культура западной Европы IV XI вв. // Культура западноевропейского средневековья. М.: Наука, 1987. С. 156-214.

101. Добиаш-Рождественская О. А. Западная Европа в средние века. Пг.: Наука и школа, 1920. 99 с.

102. Добиаш-Рождественская О. А. Западное средневековое искусство // Культура западноевропейского средневековья. М.: Наука, 1987. С. 18 -51.

103. Добиаш-Рождественская О. А. Западные паломничества в средние века. Пб.: Брокгауз-Ефрон, 1924. 74 с.

104. Добиаш-Рождественская О. А. Источниковедение западного средневековья // Культура западноевропейского средневековья. М.: Наука, 1987. С. 52-92.

105. Добиаш-Рождественская О. А. Культ вод на периферии Галлии и сказание о кёльнских девах // Яфетический сборник. Кн. 4. JL, 1926. С. 123-149.

106. Добиаш-Рождественская О. А. Культ св. Михаила в латинском средневековье V XIII вв. Пг., 1917. VI, 410 с.

107. Добиаш-Рождественская О. А. Некоторые проблемы иоахимизма и петербургская рукопись сочинений Иоахима Флорского // Журнал Министерства Народного Просвещения. 1913. июнь. С. 249 271.

108. Добиаш-Рождественская О. А. Религиозная психология средневековья в исследовании русского учёного // Русская мысль. М.; Пг., 1916, апрель. С. 22 28.

109. Добиаш-Рождественская О. А. Рец на кн.: Карсавин JI. П. Очерки религиозной жизни в Италии XII XIII вв. СПб., 1912 // Вестник Европы. 1914. №8. С. 366 - 369.

110. Добиаш-Рождественская О. А. Церковное общество Франции в XIII в. Ч. I. Приход. Пг.: Тип. Акад. наук, 1914. IV, 181 с.

111. Егоров Б. Ф. Слово о Бахтине // Бахтинский сборник I. М., 1990. С. 4-6.

112. Егоров Д. Н. Культурная история средних веков. Курс лекций, читанный наМВЖКв 1917- 1918 гг. М., 1918.211 с.

113. Егоров Д. Н. Ответ J1. П. Карсавину // Исторические известия. 1916. №3-4. С. 147- 153.

114. Егоров Д. Н. Рец. на кн. JL П. Карсавина «Монашество в средние века». СПб., 1912 // Русская мысль. 1912. кн. 10. С. 364 365.

115. Егоров Д. Н. Средневековая религиозность и труд JI. П. Карсавина//Исторические известия. 1916. №2. С. 85 106.

116. Егоров Д. Н. Что такое история культуры. М., 1920. 48 с.

117. Егорова К. С. Символ и символическая картина мира в живописи Рогира ван дер Вейдена // Культура и искусство западноевропейского средневековья. Материалы научн. конференции. 1980. М.: Советский художник, 1981. С. 253 276.

118. Жигунин В. Д. Мягков Г. П. Между монизмом и плюрализмом: российская историческая мысль на рубеже XIX XX вв. // Диалог со временем. Альманах интеллектуальной истории. М.: ИВИ РАН, 1999. №1. С. 215-231.

119. Жуков Е. М. Очерки методологии истории. М.: Наука, 1980. 247 с.

120. Заборов М. А. Введение в историографию крестовых походов. (Латинская хронография XI XIII веков). М.: Наука, 1966. 381 с.

121. Заборов М. А. Советская историография крестовых походов // Средние века. Вып. 25. М., 1964. С. 272 282.

122. Заборов М. А. Современная буржуазная историография крестовых походов орудие пропаганду захватнических войн // Средние века. Вып. IV. М., 1953. С. 307 - 325.

123. Зайцева Т. К. Королевская власть в похоронных ритуалах // Историческая наука на рубеже веков. Материалы всероссийской научной конференции. Томск: Из-во Томского ун-та, 1999. Т.1. С. 235 -243.

124. Иванов В. В. Культурная антропология и история культуры // Одиссей. Человек в истории. 1989. М.: Наука, 1989. С. 11-16.

125. Иконников А. В. Смысловые значения пространственных форм средневекового города // Культура и искусство западноевропейского средневековья. Материалы научн. конференции. 1980. М.: Советский художник, 1981. С. 104- 119.

126. Ильина С. В. Понятие греха, добродетели и свободы воли в раннее и классическое средневековье // Историческая наука на рубеже веков. Материалы всероссийской научной конференции. Томск: Из-во Томского ун-та, 1999. Т.1. С. 293 300.

127. Ильина С. В. Понятие греха, добродетели и свободы воли в раннее и классическое средневековье // Историческая наука на рубеже веков. Материалы всероссийской научной конференции. Томск, 1999. С. 293-300.

128. Историческая наука в Московском университете 1934 1984. М.: Из-во МГУ, 1984. 333 с.

129. Каганович Б. С. И. М. Гревс историк средневековой городской культуры // Городская культура. Средневековье и начало Нового времени. Д.: Наука, 1986. С. 216 -231.

130. Каганович Б. С. О научном наследии О. А. Добиаш-Рождественской // О. А. Добиаш Рождественская Культура западноевропейского средневековья. М.: Наука, 1987. С. 313 - 323.

131. Каганович Б. С. П. М. Бицилли и его книга «Элементы средневековой культуры» // Бицилли П. М. Элементы средневековой культуры. СПб., 1995. С. XVII.

132. Каждан А. П. Рец на кн.: Гуревич А. Я. Категории средневековой культуры. М., 1972 // Средние века. Вып. 37. М., 1973. С. 306 312.

133. Карасёв Л. В. Мифология смеха // Вопросы философии. 1991. №7. С. 68 -87.

134. Кареев Н. И. Задачи социологии и теории истории // Кареев Н. И. Собрание сочинений. Т.1. История с философской точки зрения СПб., Б. г. С. 25-72.

135. Кареев Н. И. Происхождение современного народно-правового государства. СПб.: Тип. М. М. Стасюлевича, 1908. 496 с.

136. Кареев Н. И. Философия истории и теория прогресса // Кареев Н. И. Собрание сочинений. Т.1. История с философской точки зрения СПб., Б. г. С. 73 130.

137. Карсавин Л. П. Введение в историю (Теория истории). Петербург: Наука и школа, 1920. 78 с.

138. Карсавин Л. П. Культура средних веков. Киев, 1995.

139. Карсавин Л. П. Мистика во фландрской агиографии XIII века // ЖМНП. Пг., 1916. сент. С. 1-24.

140. Карсавин Л. П. Мистика и её значение в религиозности средневековья // Карсавин Л. П. Сочинения. М.: Раритет, 1993. С. 14 -30.

141. Карсавин Л. П. Монашество в средние века. М.: Высш. шк., 1992.

142. Карсавин Л. П. Основы средневековой религиозности в XII XIII веках. Преимущественно в Италии. Петербург: Алетейя, 1997. 418 с.

143. Карсавин Л. П. Ответ Д. Н. Егорову // Исторические известия. 1916. №3-4. С. 145- 146.

144. Карсавин Л. П. Очерки религиозной жизни в Италии. XII XIII вв. СПб., 1912.

145. Карсавин Л. П. Рец. на кн. А. Г. Вульфиуса «Вальденское движение в развитии религиозного индивидуализма». Пг., 1916 // ЖМНП. Пг., 1916 окт. С. 276 320.

146. Карсавин Л. П. Рец. на кн. проф. Вязигина А. С. «Идеалы "Божьего царства" и монархия Карла Великого». СПб., 1912 // Научный исторический журнал. 1913. № 1. С. 75 80.

147. Карсавин JI. П. Символизм мышления и идея миропорядка в средние века. (XII XIII вв.) // Научный исторический журнал. 1914. Т. 1. Вып. 2. №2. С. 10-28.

148. Кассирер Э. Опыт о человеке. Введение в философию человеческой культуры // Кассирер Э. Избранное. Опыты о человеке. М.: Гардарика, 1998.

149. Кирсанова Е. С. Консервативное направление в русской исторической науке // Историческая наука на рубеже веков. Материалы всероссийской научной конференции. Томск: Из-во Томского ун-та, 1999. Т. 1. С. 49-54.

150. Ковальченко И. Д., Шикло А. Е. Кризис русской буржуазной исторической науки в конце XIX нач. XX в. // Вопросы истории. 1982. №1. С. 18-35.

151. Козлова М. С. Философия и язык. (Критический анализ некоторых тенденций эволюции позитивизма XX в.) М.: Мысль, 1972. 254 с.

152. Круглова Н. И. О значении дискуссии 60-х гг. для понимания путей развития советской исторической науки // Историческая наука на рубеже веков. Материалы всероссийской научной конференции. Томск: Из-во Томского ун-та, 1999. Т. 1. С. 55 60.

153. Литаврин Г. Г. Рец. на кн.:. М. А. Заборов Историография крестовых походов (XV-XIX вв.) М.: Наука, 1971 // Вопросы истории 1973. №3. С. 168- 170.

154. Лооне Э. Н. Современная философия истории. Таллин: «Ээсти раамат», 1980. 293 с.

155. Лосев А. Ф. Аксиоматика знаковой теории языка // Лосев А. Ф. Знак. Символ. Миф. Труды по языкознанию. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1982. С. 28-64.

156. Лосев А. Ф. Зарождение номиналистической диалектики средневековья. Эригена и Абеляр // Историко-философский ежегодник. 1988. М.: Наука, 1988. С. 57-71.

157. Лосев А. Ф. Проблема символа и реалистическое искусство. М.: Искусство, 1976. 364 с.

158. Лосев А. Ф. Символ // Философская энциклопедия. Т. 5. М.: Сов. энциклопедия, 1970.С. 10-11.

159. Лосев А. Ф. Терминологическая многозначность в существующих теориях знака и символа // Лосев А. Ф. Знак. Символ. Миф. Труды по языкознанию. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1982. С. 220 -245.

160. Лосев А. Ф. Эстетика Возрождения. М.: Мысль, 1982.

161. Лосский Н. О. История русской философии. М.: Советский писатель, 1991. 480 с.

162. Лотман Ю. М. Внутри мыслящих миров. М.: Школа «Языки русской культуры», 1999.

163. Лотман Ю. М. Между эмблемой и символом // Лотмановский сборник. М.: Изд-во РГГУ, 1997. Т. 2. С. 416 423.

164. Лотман Ю. М. Символ в системе культуры // Символ в системе культуры. Труды по знаковым системам XXI. Уч. зап. Тартуского ун -та. Тарту, 1987. С. 10-21.

165. Люблинская А. Д. Значение трудов О. А. Добиаш-Рождественской для развития латинской палеографии в СССР // Средние века. Вып. 29. М., 1966. С. 173 178.

166. Мажуга В. И. Культурные идеалы античности в средневековой Европе. Город как их символ // Городская культура. Средневековье и начало Нового времени. Л.: Наука, 1986. С. 236 277.

167. Майоров Г. Г. Этика в средние века. М.: Знание, 1986. 62, 2. с.

168. Майоров Г.Г. Формирование средневековой философии. М.: Мысль, 1979. 431 с.

169. Мамардашвили М. К. Пятигорский А. М. Символ и сознание. Метафизические рассуждения о сознании, символике и языке. М.: Школа: «Языки русской культуры», 1999. 216 с.

170. Махлин В. Л. «Диалогизм» М. М. Бахтина как проблема гуманитарной культуры XX века. Бахтинский сборник I. М., 1990. С. 107-129.

171. Междисциплинарный семинар по исторической психологии. Сост. Е. М. Михина // Одиссей. Человек в истории. 1989. М.: Наука, 1989. С. 183- 190.

172. Мейзерский В. М. Проблема символического интерпретанта в семиотике текста // Символ в системе культуры. Труды по знаковым системам XXI. Уч. зап. Тартуского ун та. Тарту, 1987. С. 3 - 9.

173. Минц 3. Г. Несколько дополнительных замечаний к проблеме: «символ в культуре» // Актуальные проблемы семиотики культуры. Уч. зап. Тартуского ун та. Труды по знаковым системам. XX. Тарту, 1987. С. 95-101.

174. Михина Е. М. Размышляя о семинаре (субъективные заметки). Одиссей. Человек в истории. 1993. М.: Наука, 1994. С. 300 318.

175. Могильницкий Б. Г. Историческая наука и историческое сознание на рубеже веков // Историческая наука на рубеже веков. Материалы всероссийской научной конференции. Томск: Из-во Томского ун-та, 1999.Т.1.С. 5-17.

176. Могильницкий Б. Г. К вопросу о соотношении исторического и художественного познания // Средние века. Вып., 39. М.: Наука, 1975. С. 47-70.

177. Могильницкий Б. Г. Марксистский и буржуазный историзм. (Опыт сравнительного анализа) // Вопросы истории. М.: Из-во «Правда», 1982. №7. июль С. 71 88.

178. Могильницкий Б. Г. О принципах подхода к немарксистской историографии: уроки А. И. Неусыхина // Традиции и новации в изучении западноевропейского феодализма. Сб. ст.: Памяти Д. М. Петрушевского, А. И. Неусыхина. М.: ИВИ, 1995. С. 65 74.

179. Могильницкий Б. Г. О соотношении исторического и естественнонаучного познания // Средние века. Вып. 38. М., 1975. С. 3 -27.

180. Мучник В. М. Историописание в XX веке между наукой и мифотворчеством // Историческая наука на рубеже веков. Материалы всероссийской научной конференции. Томск: Из-во Томского ун-та, 1999. Т.1.С. 175 - 186.

181. Невский В. Нострадамусы XX века // Под знаменем марксизма. М., 1922. апрель. №4. С. 95 100.

182. Неретина С. С. Верующий разум. К истории средневековой философии. Архангельск: Изд-во Поморского международного пед. унта им. М. В. Ломоносова, 1995. 319 с.

183. Неретина С. С. История с методологической точки зрения // Вопросы философии. 1990. № 9. С. 149 163.

184. Неретина С. С. Образ мира в «Исторической Библии» Гийара де Мулэна // Из истории культуры средних веков и Возрождения. М.: Наука, 1976. С. 106- 141.

185. Неретина С. С. Слово и текст в средневековой культуре. История: миф, время, загадка. М.: Гнозис, 1994. 208 с.

186. Неретина С. С. Слово и текст в средневековой культуре. Концептуализм Абеляра. М.: Гнозис, 1994. 216 с.

187. Неретина С.С. Проблема высказывания у Абеляра // История науки в контексте культуры. М., 1990. С. 101-117.

188. Нечухрин А. Н. Методологические основы российской историографии в 80-е гг. XIX 1917 г. (смена парадигм) // Наш радавод. Материалы международной научн. конф. Гродно, 1994. С. 22 -189.

189. Николаева И. Ю. Власть и ритуал // Историческая наука на рубеже веков. Материалы всероссийской научной конференции. Томск: Из-во Томского ун-та, 1999. Т.1. С.226 234.

190. Новикова О. А. К вопросу о восприятии смерти в средние века и Возрождение (на материале испанской поэзии) // Культура средних веков и нового времени. М., 1987. С. 51 59.

191. Обсуждение доклада А. Я. Гуревича "Некоторые нерешённые проблемы социальной структуры дофеодального общества" // Средние века. Вып. 31. М., 1968. С. 66-76.

192. Общая история Европейской культуры. СПб: Брокгауз-Ефрон, 1908. ТУП. 589 с.

193. Очерки истории исторической науки в СССР. Т 2. / Под. ред. М. В. Нечкиной. М., 1960. 862 е.; Т. 3. / Под. ред. М. В. Нечкиной. М., 1963. 831 с.

194. Панченко А. Культура средневековья и современность. Рец. на кн.:. Гуревич А. Я. Категории средневековой культуры. Л.: Искусство, 1972 // Новый мир. 1973. №12. С. 267 -271.

195. Петров В. В. Тотальность природы и методы её исследования в «Перифюсеон» Эриугены // Философия природы в античности и средние века. М.: Прогресс-Традиция, 2000. С. 417 429.

196. Петрушевский Д. М. Тенденции современной исторической науки // Образование. СПб., 1899. №5-6. С. 73 104.

197. Покровский М. Проф. Р. Виппер о кризисе исторической науки. // Под знаменем марксизма. М., 1922. март. №3. С. 33 36.

198. Попов П. С. Зубов В. П. Новый труд по средневековой философии // Вестник истории мировой культуры. 1958. №3. май-июнь С.211 -216.

199. Порохин Г. М. О необходимых условиях аутентичного восприятия русского идеализма рубежа веков // Проблемы исторических наук. Омск: Издание Омского университета., 1992. С. 24 -31.

200. Пузино И. О книге Карсавина «Основы средневековой религиозности в XII XIII вв.» // Исторические известия 1916. № 1. С. 94 - 98.

201. Рабинович В. Л. Алхимия как феномен культуры // Природа. 1973. №9. С. 86-97.

202. Рабинович В. Л. Алхимия как феномен средневековой культуры. М.: Наука, 1979. 388 с.

203. Рабинович В. Л. Исповедь книгочея, который учил букве, а укреплял дух. М.: Книга, 1991. 496 с.

204. Рабинович В. Л. Мир в зеркале алхимии: цвет и свет // Культура и искусство западноевропейского средневековья. Материалы научн. конференции. 1980. М.: Советский художник, 1981. С. 159- 179.

205. Рабинович В. Л. Образ мира в зеркале алхимии: от стихий и атомов древних до элементов Бойля. М.: Энергоиздат, 1981. 152 с.

206. Рабинович В. Л. Символизм в западной алхимии и традиции Ибн Рушада: Доклад на XIII международном конгрессе по истории науки. М, 1971.

207. Рамазанов С. П. Проблема кризиса буржуазной исторической мысли в отечественной историографии 1920-х гг // Методологические и историографические вопросы исторической науки. Томск, 1992. С. 118 128.

208. Рамм Б. Я. Неизвестная раннесредневековая миниатюра с изображением «добродетелей» // Средние века. Вып. 29. М., 1966. С. 221 -227.

209. Рамм Б. Я. Элементы народного свободомыслия в движении амарикан // Средние века. Вып. 23. М., 1964. С. 101 112.

210. Репина Л. П. Дискуссия по статье М. А. Бойцова // Казус 1999. Индивидуальное и уникальное в истории. С. 56 59.

211. Репина Л. П. «Новая историческая наука» и социальная история. М.: ИВИ РАН, 1998. 278 с.

212. Репина Л. П. Что такое интеллектуальная история? // Диалог со временем. Альманах интеллектуальной истории. №1. 1999. М.: ИВИ РАН, 1999. С. 5-12.

213. Романовская Л. М. Руссо, Бахтин и «Рабле». Руссоистские тенденции в тексте М. М. Бахтина // Историческая наука на рубеже веков. Материалы всероссийской научной конференции. Томск: Из-во Томского ун-та, 1999. Т. 1. С. 143 148.

214. Румянцева К. Ю. К вопросу о самосознании немецкого городского сословия XIV в. (Хроника Ульмана Штромера) // Из истории и культуры средневековья. Межвуз. сб. СПб., 1991. С.82 88.

215. Рутенбург В. И. История средневековой Италии в трудах русских учёных XIX XX вв. // Средние века. Вып. 25. М., 1964. С. 264 - 271.

216. Сванидзе А. А. Живые общности. Общество и человек в средневековом мире Европы // Общности и человек в средневековом мире. Материалы межресп. конф. Москва: ИВИ, Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, 1992. С. 9- 16.

217. Свасьян К. А. Проблема символа в современной философии. Ереван: Изд-во АН Арм. ССР, 1980. 226 с.

218. Свешников А. В. Историческая концепция Л. П. Карсавина и поиски нового языка исторической науки. Автореферат диссертации на соискание учёной степени кандидата исторических наук. Томск, 1997. 22 с.

219. Свешников А. В. Кризис науки на поведенческом уровне // Мир историка: идеалы, традиции, творчество. Омск, 1999. С. 75 95.

220. Сидорова Л. А. Оттепель в исторической науке. Советская историография первого послесталинского десятилетия. М.: Памятники исторической мысли, 1997. 286 с.

221. Сидорова Н. А. Зарождение городской культуры во Франции (кон. XI перв. пол. XII в.) // Средние века Вып. XVII. М., 1960. Вып. XVII. С. 147- 160.

222. Сидорова Н. А. Народные еретические движения во Франции в

223. XI XII вв. // Средние века. Вып. IV. М., 1955. С. 78.

224. Сидорова Н. А. Народные еретические движения во Франции в

225. XII XIII вв. // Французский ежегодник. М., 1962. С. 429 - 433.

226. Сидорова Н. А. Средневековая культура и идеология в странах западной Европы (V XIII вв.) // История средних веков: Учебник для ист. фак. гос. ун-тов. М., 1966. Т.1. С. 514-540.

227. Синицын О. В. Неокантианская методология истории и развитие исторической мысли в России в конце XIX начале XX вв. Казань: Унипресс, 1998. 161 с.

228. Скржинская Е. Ч. Иван Михайлович Гревс. Биографический очерк // И. М. Гревс. Тацит. М. -Л.: Изд-во Акад. наук СССР, 1946. С. 223 -248.

229. Скржинская Е. Об одном средневековом курорте // Средневековый быт. Л.: Время, 1925. С. 260 271.

230. Советская медиевистика и проблемы истории науки // Вопросы истории естествознания и техники. 1987. №3. С. 110-113.

231. Соколов В. В. История древней и средневековой зарубежной философии. Учебно-методическое пособие для студентов заочников философск. факультетов гос. ун-тов. М.: Изд-во МГУ, 1965. 63 с.

232. Соколов В. В. Средневековая философия. М.: Высш. шк., 1979. 448 с.

233. Соловей В. Д. Процесс становления советской исторической науки (1917 сер. 30-х гг.) в освещении американской и английской историографии // История СССР. 1988 №4. С. 200 - 215.

234. Средневековье в его памятниках / Под ред. Д. Н. Егорова. М., 1913.292 с.

235. Степанов А. В. Две формы чувственности в генезисе городской среды // Культура и искусство западноевропейского средневековья. Материалы научн. конференции. 1980. М.: Советский художник, 1981. С. 151 158.

236. Стефанович А. Петух на готическом соборе // Средневековый быт. Л.: Время, 1925. С. 272 279.

237. Тарле Е. Очередные задачи // Анналы. Петроград, 1922. №1. С. 5 -20.

238. Трахтенберг О. В. Очерки по истории западноевропейской средневековой философии. М.: Госполитиздат, 1957. 255 с.

239. Турбин В. Н. Карнавал: религия, политика, теософия. Бахтинский сборник I. М., 1990. С. 6 29.

240. Тэнтэль А. К вопросу об «обращении» бл. Августина // К двадцатипятилетию учёно-педагогической деятельности И. М. Гревса. Сб. ст. его учеников. СПб.: Тип. т-ва «Общественная польза», 1911. АС. 411 -429.

241. Уайтхед А. Н. Символизм, его смысл и воздействие. Томск: Водолей, 1999. 63 с.

242. Уваров А. С. Христианская символика. Ч. 1. Символика древне -христианского периода. М.: Типогр. Г. Лиснера и Д. Собко, 1908. IX, 212с.

243. Уваров Л. В. Символизация в познании. Минск: Наука и техника, 1971. 126 с.

244. Уваров П. Ю. Париж XV в.: события оценки, мнения. общественное мнение? // Одиссей. Человек в истории. 1993. М.: Наука, 1994. С. 175- 193.

245. Уваров П. Ю. Университет в средневековом городе // Культура и искусство западноевропейского средневековья. Материалы научн. конференции. 1980. М.: Советский художник, 1981. С. 135- 150.

246. Уколова В. И. Античное наследие и культура раннего средневековья. М.: Наука, 1989. 320 с.

247. Уколова В. И. Культура остготской Италии // Средние века. Вып 46. М., 1983. С. 5-26.

248. Уколова В. И. Макробий и средневековая культура // Средние века. Вып. 52. М, 1989. С. 173 192.

249. Уколова В. И. Мир и человек в мировоззрении Исидора Севильского // Проблемы испанской истории. М.: Наука, 1987. С. 273 -287.

250. Усков Н. Ф. Убить монаха // Казус. Индивидуальное и уникальное истории. 1999. М., 1999. С. 199-235.

251. Устьянцева О. Н. Изучение менталитета средневекового человека в отечественной медиевистике в перв. четверти XX в. // Историческая наука на рубеже веков. Материалы всероссийской научной конференции. Томск: Из-во Томского ун-та, 1999. Т.1. С. 287 292.

252. Ушкевич Н. Ф. Современная советская историография культуры запада в системе историографической подготовки историков // Актуальные проблемы историографии всеобщей истории. Межвуз. сб. научных трудов. Сыктывкар, 1990. С. 133 140.

253. Федотов Г. П. Абеляр // Федотов Г. П. Собр. соч. в 12 и томах. Т. 1. Абеляр. Статьи 1911 - 1925 гг. М.: Мартис, 1996. С. 185 - 274.

254. Федотов Г. П. Боги подземные. К истории средневековых культов // Федотов Г. П. Собр. соч. в 12 и томах. Т. 1. Абеляр. Статьи 1911 -1925 гг. М.: Мартис, 1996. С. 154 - 182.

255. Федотов Г. П. К истории средневековых культов // Федотов Г. П. Собр. соч. в 12 и томах. Т. 1. Абеляр. Статьи 1911 - 1925 гг. М.: Мартис, 1996. С. 113-123.

256. Федотов Г. П. Письма бл. Августина (Classis Prima) // К двадцатипятилетию учёно-педагогической деятельности И. М. Гревса. Сборник статей его учеников. СПб.: Тип. Т-ва «Общественная польза», 1911. С.107- 138.

257. Федотов Г. П. Чудо освобождения // Федотов Г. П. Собр. соч. в 12 и томах. Т. 1. Абеляр. Статьи 1911 - 1925 гг. М.: Мартис, 1996. С. 124 -153.

258. Филиппов И. С. О новых подходах к исследованию раннесредневековых источников // Традиции и новации в изучении западноевропейского феодализма. Сб. ст.: Памяти Д. М. Петрушевского, А. И. Неусыхина. М.: ИВИ, 1995. С. 108 118.

259. Флоровская К. В. Св. Франциск в «Древе крёстной жизни» // К двадцатипятилетию учёно-педагогической деятельности И. М. Гревса. Сб. ст. его учеников. СПб.: Тип. т-ва «Общественная польза», 1911. С. 63- 106.

260. Харитонович Д. Э. В единоборстве с василиском: опыт историко-культурной интерпретации средневековых ремесленных рецептов // Одиссей. Человек в истории. 1989. М.: Наука, 1989. С. 77 97.

261. Хмылёв Л. Н. Проблема кризиса современной отечественной исторической науки // Историческая наука на рубеже веков. Материалы всероссийской научной конференции. Томск: Из-во Томского ун-та, 1999. Т. 1. С. 41 -48.

262. Хмылёв Л. Н. Проблемы методологии истории в русской буржуазной историографии кон. XIX нач. XX. вв. Томск: Из-во Томского ун-та, 1978. 170 с.

263. Хоружий С. С. Лев Платонович Карсавин // Карсавин Л. П. Сочинения. М.: Раритет 1993. С. 5 13.

264. Хоружий С. С. Философский символизм Флоренского и его жизненные истоки // Историко-философский ежегодник. 1988. М.: Наука, 1988. С. 180-201.

265. Цуцыкович О. Д. Историко психологическое исследование: предполагаемая структура и возможные источники // Культура средних веков и нового времени. М., 1987. С. 17 - 27.

266. Шаляева Ю. В. Кризис современной историографии и проблемы изучение истории раннего христианства // Историческая наука на рубеже веков. Материалы всероссийской научной конференции. Томск: Из-во Томского ун-та, 1999. Т. 1. С. 164 174.

267. Шапошников Л. Е. Русская религиозная философия XIX XX веков. Нижний Новгород: Волго-Вятское книжное изд-во, 1992. 222 с.

268. Шкуратов В. А. Историческая психология на перекрёстках человекознания // Одиссей. Человек в истории. 1991. М.: Наука, 1991. С. 103-114.

269. Энтин Дж. Советская историческая наука 1920-1903 гг. в освещении английской и американской историографии // Россия XIX -XX вв. Взгляд зарубежных историков. М.: Наука, 1996. С. 117 137.

270. Эссеистика П. М. Бицилли. Предисловие И. В. Анненковой. // Русская речь. Март апрель. № 2. 1994. С. 35 -38.

271. Ямпольский М. Б. К символике водопада // Символ в системе культуры. Труды по знаковым системам XXI. Уч. зап. Тартуского ун -та. Тарту, 1987. С. 26-41.

272. Ястребицкая A. JL Историк-медиевист Лев Платонович Карсавин. (1882 1952) Аналитический обзор. М.: ИНИОН, 1991. 131 с.

273. Ястребицкая А. Л. Повседневность и материальная культура средневековья в отечественной медиевистике // Одиссей. Человек в истории. 1991. М.: Наука, 1991. С. 84 102.

274. Cooper J.C. Symbolism The Universal Language. Wellingboraugh, Nortamptonshire: The Aguarian Press. 128 p.

275. Hosier Joahim. Die sowjetische Geschichtswissenschaft. 1953 bis 1991. (Studien zur Methodologie und Organisationsgeschichte). München, 1995.

276. Mazour, Anatole G. The writing of history in the Soviet Union. Stanford, California: Stanford University, 1971. 383 p.

277. Moms Charles W. Symbolism and reality. Foundation of semiotics. Amsterdam / Philadelphia: John Benjamins Publ. Co., 1993. 125 p.

278. Norkus, Zenonas. Historismus und Historie in Russland (1865 1933) // Historismus in den Kulturwisseschaften. Köln etc. Böhlaw, 1996. S. 369 -386.

279. Rasmussen D. M. Symbol and interpretation. The Hague. 1974. 101 p.

280. Rewriting Russian history / Ed. By Cyril E. Black. N-York, 1956. 131 P