Синсемантические начала в немецкой поэзии

Гринченко, Елена Александровна

автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.04
диссертация на тему: Синсемантические начала в немецкой поэзии

Год: 2004
Автор научной работы: Гринченко, Елена Александровна
Ученая cтепень: кандидата филологических наук
Место защиты диссертации: Пятигорск
Код cпециальности ВАК: 10.02.04

Диссертация по филологии на тему 'Синсемантические начала в немецкой поэзии'

Полный текст автореферата диссертации по теме "Синсемантические начала в немецкой поэзии"

На правахрукописи

ГРИНЧЕНКО ЕЛЕНА АЛЕКСАНДРОВНА

СИНСЕМАНТИЧЕСКИЕ НАЧАЛА В НЕМЕЦКОЙ ПОЭЗИИ

Специальность 10.02.04 - германские языки

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Пятигорск - 2004

Работа выполнена на кафедре немецкой филологии Пятигорского государственного лингвистического университета

Научный руководитель:

кандидат филологических наук, профессор

Литвинов Виктор Петрович

Официальные оппоненты:

доктор филологических наук, профессор

Солодовник Иван Порфирьевич

кандидат филологических наук, доцент

Устина Наталья Викторовна

Ведущая организация:

Ростовский государственный университет

Защита состоится 16 сентября 2004 года в 10.00 часов на заседании диссертационного совета Д 212.193.02 в Пятигорском государственном лингвистическом университете по адресу: 357532, г. Пятигорск, проспект Калинина, 9.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Пятигорского государственного лингвистического университета.

Автореферат разослан «ЗО» июня 2004 г.

Ученый секретарь диссертационного совета, -

доцент С/у1^СлЛ^/г"^'Хачересова Л.М.

Реферируемая диссертация посвящена изучению проблемы семантической неполноты начал поэтического текста. Феномен поэзии исследовался и исследуется довольно широко как у нас в стране, так и за рубежом. Однако поэтические тексты продолжают озадачивать исследователей своими языковыми возможностями и ставят все новые и новые вопросы.

Союз, открывающий стихотворный текст, синтаксически делает возможным смысловое расширение формальных границ поэтического текста. Проблема употребления начального союза und в поэтическом синтаксисе немецкого языка время от времени ставится, но остается мало изученной. Имеющиеся работы по данной теме (С.В. Катченковой и В.П.Ипеевой), используемые в диссертационной работе, показывают, что само содержание и вопросы - в составе этой проблемы продолжают оставаться неясными, а потому спорными,

Материалом исследования являются стихотворения, открывающиеся сочинительным союзом und, а также подчинительным союзом daß, наречием da и др. При этом, с другой стороны, учитывается, что формально выраженная синсемантия — отнюдь не единственный случай синсемантии в поэзии. Начальная строка «Была над нами, как звезда над морем ...» с отсутствующим подлежащим у А.Ахматовой остается столь же неполной, как и «И упало каменное слово» с союзом «и», открывающим текст, у нее же. Но случаи с начальным сочинительным союзом являются более показательными.

Актуальность темы определяется необходимостью исследования поэтического языка немецких стихотворных текстов (а именно их нестандартного зачина). Кроме того актуальность обусловлена недостаточной разработанностью данной проблемы, отсутствием более или менее полных теоретических изысканий, посвященных синсемантическим стихотворным зачинам. Актуальность проблемы синсемантических начал определяется их неразрывной связью с мыследеятельностью особого рода, сопряженным мышлением создателя и читателя стихотворения. Современная поэтика, как часть лингвистики текста, не ограничивается перечислением средств когезии / когерентности, а вскрывает механизм смыслообразования. В этом состоит очевидное теоретическое значение проблемы синсемантических начал.

Объектом исследования является неполная синтаксическая конструкция сложносочиненного/сложноподчиненного предложения, открывающего первую строфу стихотворного текста, а также текстовые маркеры, предопределяющие мыследеятельность читателя.

Научная новизна исследования заключается в том, что мысль об открытости стихотворных начал, высказывавшаяся Эмилем Штайгером и Йоганнесом Бехером, в данной работе развернута в систематическое

I i'OC. НАЦИОНАЛЬНАЯ I

I библиотека |

!_ ы'ЖгЯЦ

исследование. Новым является также сопутствующее главному вопросу сопоставление художественных миров Гейне, Рильке и Брехта.

Цель диссертации состоит в определении того, чем является начальное und (начальное daß), открывающие стихотворный текст, в функциональном отношении. Вопросы о синтаксической и о поэтической функции здесь одинаково значимы.

В соответствии с поставленной целью были определены следующие исследовательские задачи:

• семантическое определение синсемантического зачина - для характеристики текстовых употреблений начального союза und, начального союза daß и начального наречия da;

• смысловое определение восстановленного фрагмента - для более глубокого понимания семантики стихотворного текста, которая предполагает решение двух частных задач, входящих в состав проблемы:

1) описание художественного мира, которое домысливается как левая часть нарушенной синтаксической конструкции, на основе признаков самого текста;

2) определение типов такого мира.

Для решения поставленных задач были использованы следующие методы и приемы научного исследования:

1) контекстуального анализа стихотворных начал;

2) герменевтической реконструкции художественного мира автора, а тем самым и «мира» стихотворения;

3)сопоставительного анализа синсемантического приема у разных поэтов.

В данной диссертации не перечисляются все возможные формальные средства синсемантии, даже все возможные союзы. Один из гимнов Гельдерлина начинается с сочинительного denn: Denn, wie wenn hoch von der herrlichgestimmten, der Orgel ... (Holderlin, 1984:54). Интерпретация таких начал также важна, но мы ограничиваемся наиболее часто встречающимися случаями синсемантических зачинов.

На зашрту выносятся следующие положения:

1. Синсемантический зачин - довольно часто встречающееся, но не абсолютное свойство поэтического текста. Формально выраженная синсемантия усиливает эффект содержательной неполноты начала текста.

2. Синсемантический зачин побуждает читателя к реконструктивному домысливанию мира, предполагаемого как условие более полного понимания текста.

3. Формальное выражение синсемантии, прежде всего союз und с его сочинительной функцией, представляет собой связующее звено между художественным миром автора и эксплицитным текстом, следующим за этим началом.

Практическая ценность работы заключается в том, что ее результаты могут использоваться в спецкурсах по поэтике, при интерпретации художественных текстов в университетах, при написании курсовых и дипломных работ.

Апробация работы проведена в проблемном семинаре «Герменевтика» в ПГЛУ, а также докладах на межвузовских научных конференциях.

По материалам диссертации опубликовано пять печатных работ.

Структура диссертационной работы определена целями и задачами исследования. Диссертация состоит из введения, трех глав (с выводами по каждой из них), заключения, библиографии, списка исследованных текстов и приложения.

Объем диссертации без приложения 194 страницы.

Основное содержание работы

Во Введении обосновывается выбор темы исследования, ее актуальность и новизна, излагаются цель и задачи работы, определяется предмет и методы исследования, теоретическая значимость и практическая ценность полученных результатов, формулируется положения, выносимые на защиту.

В первой главе диссертации («Герменевтический поворот в лингвистике текста») представлена характеристика теоретических положений лингвистики текста, как они обобщены, например, Т.М.Николаевой и В.Дресслером, и ее новые тенденции.

Складывалась лингвистика текста на основе различных смежных наук, ее предшественниками были риторика, стилистика, поэтика, социолингвистика и другие частные науки. Как программная дисциплина лингвистика текста заявила о себе в 60-х - 70-х годах 20 века. Именно в этот период происходила очередная попытка осмысления понятия «текст». Она привела к развитию новых областей исследований, которые определили предмет изучения лингвистики текста. Анализ языка с позиции текста показал, что многие грамматические явления, считавшиеся раннее грамматическими категориями слова или предложения, могут рассматриваться как текстовые категории. Лингвистика текста наполняет новым содержанием понятия актуализации и категории предикативности, а также категории определенности и неопределенности и коммуникативного членения предложения. Помимо этого, одной из важнейших проблем лингвистики текста становится проблема семантического анализа текста, и она остается актуальной.

Изначально текст принимался лингвистикой текста за особым образом организованную языковую единицу, состоящую из цепочки

последовательных отдельных высказываний. Эти высказывания могли объединяться в более сложные синтаксические целые, абзацы. При таком подходе текст выступал сведенной воедино совокупностью этих целых. Следовательно, текст мог разлагаться на меньшие по объему составляющие, которые в свою очередь распадались на предложения, предложения - на словосочетания, а словосочетания - на слова. При этом синтаксис текста рассматривался лингвистикой текста лишь как набор правил, выявляющих сочетаемость предложений и организующих текст.

Пик развития лингвистики текста можно отнести к концу 70-х - и началу 80-х годов 20 века. Приблизительно в этот же период лингвистика текста признается самостоятельной научной лингвистической дисциплиной. Особый интерес к лингвистике текста в этот период был обусловлен следующим:

1) общим поворотом в языкознании к исследованию коммуникативно-функционального плана языка и речи;

2) стремительным развитием таких дисциплин как психолингвистика, прагмалингвистика, социолингвистика.

Постепенно в формировании понятия «текст» на первый план выдвигаются вопросы коммуникативного плана в 80-х годах лингвистика текста рассматривала текст как арену реализации языковых феноменов, для которых сам текст, по сути, являлся лишь коммуникативным фоном.

Ориентированная на коммуникацию, лингвистика текста не смогла избежать столкновения с психологическим аспектом текста. Относительно этого момента В.Дресслер писал: «Очень большое значение для лингвистики текста представляет психология. Без нее не может быть решена проблема продолжительности текста, а также проблема пауз или пробелов, возникающих в процессе коммуникации» (Dressier, 1972: 110).

С начала 90-х годов 20 века и в принципе по настоящее время лингвистика текста ориентируется на текст вообще. Можно сказать, что современная лингвистика текста основывается на всестороннем изучении текста и, следовательно, предполагает самый широкий взгляд на последний.

Современная нам лингвистика текста в основном заменила главные вопросы, обсуждавшиеся в 60-х - 70-х годах XX века, на проблемы смыслообразования, воплощенного в языковой материи текстов. Это радикально сближает лингвистику текста с герменевтикой, что особенно явно прослеживается в работах герменевтико-филологической школы Г.И.Богина в Твери.

Термин «герменевтика» означает искусство интерпретации, истолкования. Метод герменевтической интерпретации предполагает круговое движение по тексту с достижением при этом все более глубокого понимания последнего. Цель герменевтического подхода к интерпретации текста может быть определена попыткой решения семантических проблем

текста. Объектом современной герменевтики являются преимущественно художественные тексты. Их познания, с точки зрения современного этапа развития герменевтики определяется следующими двумя направлениями:

• познание, нацеленное на умение увидеть такие содержания и смыслы, которые вписаны в текст «неявно», то есть те, которые не лежат на поверхности. Основным приемом при понимании скрытого смысла высказывания является понимание, направленное на осознание того, что текст - это носитель не одного единственного, а богатого многообразия смыслов;

• познание как попытка преодоления «блоков» в коммуникации (употребляя слово «блок», мы имеем в риду ситуацию повышенной семантической сложности, попадая в которую, рефлексия не находит своего развития).

«Блоки» в коммуникации приводят к возникновению пробелов в смысловом пространстве текста. Такие пробелы обуславливают также фрагментарное восприятие информации, то есть текст воспринимается не как единое целое, а как состоящее из отдельных частей. Особое внимание здесь следует обратить на поэтические тексты, которые являются довольно сложным предметом для понимания. Одна из причин такого положения заключается в том, что автор такого текста максимально насыщенное содержание разворачивает на минимальном словесном пространстве. Поэтический текст выступает как особый вид художественного текста, который предъявляет своему потенциальному читателю высокие требования относительно акта смыслопорождения. Эта специфичность обусловлена тем, что стихотворный текст обладает гибкостью, которая позволяет ему сочетать в себе как традиционные, так и новаторские приемы слово - и мыслевыражения, и представляет его в виде модели семантического эксперимента.

Большой интерес для герменевтический ориентированной лингвистики представляют стихотворные тексты, для которых в гораздо большей мере, чем для прозаических, характерна определенная недосказанность, артикуляция содержательного молчания.

Большинству стихотворных текстов изначально присуще нечто, что, во-первых, вызывает у читателя эмоцию и, во-вторых, требует ответной мыследеятелыюсти. В попытке определения этого «нечто» традиционно рассматриваются следующие категории стихотворного текста: образность, благозвучие, ритм, рифмованность, музыкальность стиха. Все это предполагает интерпретацию; в связи с этим стихотворный текст рассматривается нами как один из случаев герменевтической ситуации.

Глава вторая («Художественный мир и поэтический миф») содержит краткий обзор функций языка и более подробный анализ поэтической функции языка (на основе модели Р.Якобсона). При этом, в отличие от структуралистской традиции, особое внимание обращается на

существование художественного мира автора, как неотъемлемой составляющей художественного произведения вообще и стихотворения в частности.

Пик интереса отечественных ученых к поэтическому языку пришелся на начало 20 века. Этот интерес в значительной степени был обусловлен возникновением общества изучения поэтического языка (ОПОЯЗ) и формированием его лингво-эстетических взглядов.

Опираясь на уже имевшиеся разработки в области поэтики, опоязовцы предложили теорию разграничения обычного (практического) и поэтического (творческого) языков, основывающуюся на доминировании в них соответственно коммуникативной или поэтической функций. При этом поэтическая функция была обозначена как единственно постоянный признак поэтического языка.

Основным вопросом в составе проблемы поэтического языка, который и в настоящее время продолжает оставаться открытым, является вопрос о «поэтичности» высказывания, Чаще всего термин «поэтичность» применяют по отношению к стихотворным текстам.

Одним из реальных шагов в направлении решения данной проблемы можно считать работы по поэтике Романа Якобсона. Он один из первых указал на тот факт, что лингвистические исследования поэзии необходимы. Собственно говоря, Якобсон ввел понятие и попытался объяснить, что представляет собой поэтическая функция языка. Согласно теории Якобсона поэтическая функция - есть направленность (Einstellung) на сообщение как таковое, сосредоточение внимания на сообщении ради него самого.

Рассматривая модель поэтической функции языка Романа Якобсона, следует учитывать, что теория Якобсона формировалась в контексте идей структурализма, основывающихся на представлении о языке как о системе знаков. Это привело к тому, что Якобсон, вытеснив семантику сообщения на второй план, максимально актуализировал внешнюю форму речевого высказывания. Такой подход к поставленной проблеме, на наш взгляд, может рассматриваться как молчаливое допущение того, что в сообщении, которое обладает поэтической функцией, слово используется в качестве определенного знака. Но следует помнить, что у слова, в отличие от знака, есть горизонт его возможных смыслов в бесконечном числе контекстов, это значимо в поэзии.

Следует отметить, что модель поэтической функции языка неоднократно обсуждалась в различных лингвистических теориях. Однако особое внимание, как нам кажется, следует обратить на концепцию Ю.М Лотмана. Его идея заключается в том, что направленность сообщения состоит в смещении интереса с самого сообщения на его язык, а стихотворный текст сознательно превращается в урок языка. Именно к урокам языка и следует отнести поэтичность художественного текста,

относительно которой, собственно говоря, и вводилось понятие поэтическая функция языка.

В данной главе мы также рассматриваем понятие художественного мира. Вопрос о художественном мире (как о понятии), как правило, поднимается в литературоведении. Но в последнее время он все чаще затрагивается и лингвистикой. Обе эти науки различают два вида художественного мира: художественный мир произведения и художественный мир автора. Однако зачастую эти два вида накладываются друг на друга, образуя единое целое - художественный мир автора.

В отношении рассматриваемой нами проблемы - проблемы синсемантического начала стихотворного текста, следует подчеркнуть, что введение понятия художественного мира поэта является предопределенной необходимостью, цель которой - попытка более полного понимания имеющегося (выраженного) стихотворного текста.

Актуальность вопроса о художественном мире автора в составе проблемы синсемантического начала стихотворного текста сводится к тому, что читатель не обладает возможностью полноценной проекции непосредственно с самого текста на реконструируемый мир автора.

Основным вопросом в составе проблемы домысливания художественного мира к тексту с синсемантическим зачином является следующий: можно ли рассматривать стихотворный текст с открытым началом как более содержательный по отношению к стихотворному тексту, который имеет стандартный зачин? Также не менее актуально в составе данной проблемы звучит и вопрос о том, можно ли представить художественный мир произведения (как составляющую художественного мира автора) в отрыве от словесного воплощения, которое осуществлено автором в тексте.

Отвечая на поставленные вопросы, мы отмечаем, что автор при помощи художественного мира задает тексту семантическую направленность и тем самым помогает читателю с пониманием текста. Относительно вопроса о повышенной содержательности текста с синсемантическим началом, мы отмечаем, что такой текст в сравнении с текстом, обладающим стандартным началом, если не содержательнее, то по крайне мере, его текстовое пространство (вследствие того, что оно открыто) выглядит информативно вместительнее.

Переходя непосредственно к языковой проблеме художественного мира, следует подчеркнуть, что на первом этапе проблему языкового формирования художественного мира автора можно свести к проблеме фиксации языковых признаков, по имеющимся у нас фрагментам текста, на которых предположительно основывается опознавание мира. Однако далее мы вынуждены признать, что реконструируемый читателем художественный мир автора, несмотря на опору на языковую материю

текста, обладает повышенной степенью языковой неопределенности. Тот факт, что художественный мир автора составляет альтернативу реальному миру, не подлежит сомнению, но при этом у читателя нет возможности просчитать весь набор категориальных определений художественного мира автора, а, следовательно, отсутствует даже приблизительная возможность определения языкового воплощения этих категорий. Вследствие этого, художественный мир автора зачастую мыслится как нечто недостаточно определенное именно в языковом отношении.

Отвечая на вопрос, можно ли представить художественный мир автора в отрыве от его словесного воплощения в тексте, мы склонны думать, что нет, так как акценты художественного мира автора, на которые опирается читатель при формировании мира, выражены в тексте посредством языка. В данном случае их можно определить как языковые акценты семантических категорий, с которыми столкновение читателя неизбежно.

В настоящей работе под художественным миром мы будем понимать совокупность основных, наиболее часто затрагиваемых поэтом проблем, которые он, оформляя в поэтические образы, воплощает в своих стихотворных текстах.

Относительно рассматриваемой нами проблемы синсемантических зачинов, художественный мир поэта становится той неотъемлемой, в какой-то мере организующей частью композиции стихотворения, которая обеспечивает его восприятие как законченной целостности. Художественный мир автора редуцируется к художественному миру данного текста. Функция художественного мира в данной работе свелась к восполнению того содержательного отрезка высказывания, который предполагается, но был опущен автором.

Третья глава («Синсемантия поэтических зачинов») является практическим исследованием, представляющим аналитическую часть работы. В ней рассматривается два типа синсемантии: синсемантия грамматическая и синсемантия содержательная. Первая почти всегда используется на службе второй. Здесь же проводится анализ стихотворных текстов Брехта, Гейне, Рильке и других авторов и делается попытка сопоставления функций синсемантических зачинов у разных авторов.

Экспликация проблемы проводится на примере начального союза und в немецкой поэзии. Союз und является одним из основных немецких сочинительных союзов. Однако некоторые частные случаи употребления союза und еще не получили достаточного осмысления и нуждаются в дальнейших исследованиях.

Рассматривая союз und как сочинительный союз, который связывает между собой как части сложного целого, так и отдельные предложения, следует обратить внимание на то, что такое качество союза уже само по себе предполагает наличие двух сочиненных групп. В связи с этим особый интерес представляют собой немецкие тексты, в частности поэтические,

обнаруживающие случаи инициального употребления союза und.

Например, у Рильке:

Und sie schweigen, weil die Scheidewände Weggenommen sind aus ihrem Sinn, und die Stunden, da man sie verstände, heben an und gehen hin ... (Rilke, Ausgewahlte Lyrik: 228)

или у Генриха Гейне:

Und bist du erst mein ehlich Weib,

Dann bist du zu beneiden,

Dann lebst du in lauter Zeitvertreib,

In lauter Plasier und Freuden... ,

(Heine, Ausgewahlte Werke: 81)

или у Бертольта Брехта, начало «Легенды о мертвом солдате»:

Und als der Krieg im vierten Lenz

Keinen Ausblick auf Frieden bot

Da zog der Soldat seine Konsequenz

Und starb den Heldentod....

(Brecht, Ein Lesebuch fur unsere Zeit: 17)

Чем здесь является союз und? Если все тем же соединительным союзом, то к чему идет присоединение? Ведь во всех предложенных стихотворениях отсутствует так называемое сочинение слева.

На возможность таких стихотворных зачинов указывал еще Эмиль Штайгер (Emil Staiger) в 1946 году, объясняя их тем, что «... лирический текст по смыслу вообще не имеет ни начала, ни конца, он вырастает из состояния души и снова в нем растворяется» (Staiger, 1946: 77 -78). Соглашаясь с тем, что «... душу нельзя ловить на слове ...» (Staiger, 1946: 83), мы тем не менее должны спрашивать, в чем особенность «проявлений души», начинающихся с сочинительного союза und.

Если исходить из того, что союз und квалифицируется как сочинительный союз, то в случае с инициальным und, употребляемым в поэтических текстах, следует думать, что:

• во-первых, существует некий контекст, к которому идет присоединение;

• во-вторых, в имеющемся контексте справа возможно присутствие некоторых определенных признаков, которые могут подтвердить предположение о существование отсутствующего сочиненного компонента слева от начального und.

Очевидно, сочинительный союз und, открывающий первое предложение поэтического текста, относится к тем не многочисленным

языковым единицам, которые, несмотря на свою синтаксическую отстраненность в предложении, обладают значимой смысловой цельностью.

Интерпретаторы текстов зачастую сталкиваются с таким распространенным художественным приемом как «открытый финал», мы же имеем дело с «продолженным началом». Эффектно поставленный союз und может выступать в качестве семантического приема - «начало с середины». Использование автором этого приема, дает возможность читателям двигаться по тексту иначе, чем обычным образом. Встречая в тексте то тут, то там грамматически выраженные языковые намеки на отсутствующий слева от начального und сочинительный элемент, читатель уже воспринимает текст как фрагмент некоего большего повествования Зачины подобного вида были обозначены нами как СИНСЕМАНТИЧЕСКИЕ.

В работе мы вводим понятие «синсемантическое начало». Синеемантическое начало - это зачин с одним отсутствующим сочинительным элементом в структуре сложного синтаксического образования. Присутствующий элемент синсемантического начала может содержать в себе грамматическую основу, подтверждающую существование реально отсутствующей части сложного целого.

Поэтический текст с синсемантическим началом является открытой структурой, в которой начальное und — это формально выраженный смысловой сигнал важности сообщаемой информации (с позиции автора). Этот сигнал нельзя просто изъять из текста, не повредив его семантической целостности. Он предельно значим для всей структуры текста.

Немецкие стихотворные тексты предлагают два типа синсемантических начал: грамматическую синсемантию и содержательную синсемантию.

В случае грамматической синсемантии незавершенная синтаксическая структура первого предложения первой строфы стихотворного текста формально указывает на отсутствующую сочиненную группу слева.

Случай содержательной синсемантии является более тонким, можно сказать, не столь ярко структурно выраженным проявлением синсемантического зачина стихотворного текста. Здесь на отсутствующий контекст указывает, с одной стороны, логико-смысловая структура предложения, открывающего поэтический текст, или, с другой стороны, система взаимосвязанных семантических отношений, если содержательная синсемантия стихотворного текста выражена рядом экспрессивных синтаксических построений.

Когда мы ставим вопрос о том, какие элементы, кроме союзов, делают начало стихотворения синсемантичным, нам приходится констатировать,

что вообще все или почти все лирические тексты, в той или иной мере синсемантичны. Например:

Zu eng die eine Kunst. Zu eng die Künste. Zu eng die Wissenschaft. Zu eng das Zelt... (Becher) Genug! Genug! О Wort wie Donnerschlag... (Becher) Данные стихотворения открываются завершенными высказываниями, однако очевидно, что они являются продолжением какой-то мысли автора. Способность предложения выражать не просто мысль, а сообщаемую мысль, делает его единицей коммуникации. Именно поэтому предложение вообще, и предложение стихотворного текста в частности, обнаруживает в своей семантике и структурном строении целый ряд специфических признаков, которые должны быть раскрыты и рассмотрены особо,

Обмен содержаниями между людьми предполагает постоянную работу мысли. Одним из «двигателей» такой работы является, недосказанность, которая, в свою очередь, приводит к неоднозначности толкования высказывания. В поэтических текстах такого рода пробелы являются особенностью авторской поэтики. А задачей читателя становится восполнение этих пробелов.

Проанализируем несколько частнвк случаев как грамматической, так и содержательной синсемантии. В качестве примеров грамматической синсемантии выступит текст Б.Брехта «Und was bekam des Soldaten Weib?», а содержательную синсемантию представит текст Райнера Марии Рильке, Das ist dort, wo die letzten Hutten sind...".

Ирония, которая прослеживается по ходу всего стихотворения Б.Брехта «Und was bekam des Soldaten Weib?», еще больше подчеркивает трагичность его развязки.

Первая строфа данного стихотворения начинается, как и все последующие семь строф, со связки начальное und + слово-конкретизатор was:

Und was bekam des Soldaten Weib Aus der alten Hauptstadt Prag? Aus Prag bekam sie die Stockelschuh. Einen Gruß und dazu die Stockelschuh, Das bekam sie aus der Stadt Prag... (Brecht, Hundert Gedichte: 93)

При этом все строфы „Und was bekam des Soldaten Weib?" не только графически, но и по содержанию оформлены совершенно идентично, то есть задается определенный вопрос и тут же дается ответ на него. При анализе строф стихотворения „Und was bekam des Soldaten Weib?", мы видим, что их нельзя поменять местами, так как нарушится хронологическая последовательность завоеванных городов, перечисляемых в тексте, нельзя вставить еще одну строфу, потому что вставка не будет уже иметь значимости, ведь то, на что рассчитывает

Брехт, достигается им при помощи имеющихся семи строф. На примере „Und was bekam des Soldaten Weib?" мы наблюдаем упрощенный вариант (вопрос - ответ) формирования смысла и одновременно эффектную подачу информации. Реакция на информацию, введенную таким образом, неизбежна. Стихотворение „Und was bekam des Soldaten Weib?" можно определить как сформировавшуюся уплотненную семантическую целостность. Созданию такого насыщенного семантического единства в первую очередь способствует постановка соединительного союза und в начале каждой из строф. Открывая не только первую, но и все последующие строфы этого стихотворения, начальное und выполняет одновременно две функции:

1. соединительную, то есть соединяет между собой не только синтаксические отрезки текста, но и содержательный объем, заложенный в них. Говоря другими словами, здесь начальный союз und способствует накоплению информации и созданию определенной содержательной основы;

2. коммуникативную; под этой функцией начального und, выполняемой им в данном стихотворении, мы подразумеваем следующее: на примере перевода начала первой строфы, мы покажем, как можно было бы перевести начало каждой из последующих строф:

И что же получила жена солдата

Из старой столицы Праги?

Форма вопроса « И что же получила жена солдата из ...» остается на протяжении всего стихотворения неизменной, меняются только названия городов. Начальное und, тем более, если его рассматривать в связке со словом-конкретизатором was, и создает ту коммуникативность, которая обеспечивает и поддерживает естественный интерес к беседе, если предположить, что это - стихотворение-беседа.

Мы уже, в какой-то мере, затронули вопрос о функции, которую выполняет в стихотворении „Und was bekam des Soldaten Weib?" слово -конкретизатор was. Определяя ее более точно, мы отмечаем, что was, являясь вопросительным словом, в этом стихотворении выполняет усилительную функцию по отношению к начальному und в коммуникативном плане.

Вследствие того, что вопросительному слову was предшествует соединительный союз und, стихотворный зачин, так же как и начало всех последующих строф, воздействует на читателя эффектом напряженного ожидания, в стремлении услышать ответ на вопрос, то есть узнать, что же еще получила жена солдата. Получается, что весь смысловой акцент в вопросе, который построен подобным образом, смещен на первую часть, то есть на „Und was bekam ...". То, что такому смещению способствует, и мы подчеркиваем это, начальное und, очевидно. Если бы союз und не

открывал вопрос, а значит и строфу, мы бы имели следующий стихотворный зачин:

Что получила жена солдата

Из старой столицы Праги?

(Was bekam des Soldaten Weib

Aus der alten Hauptstadt Prag?)

Мы видим, что в этом случае под более сильным ударением находится вторая часть вопроса. Ударное сочетание «alten Hauptstadt Prag?» попадает под семантический акцент и притягивает к себе все внимание читателя. Это приводит к тому, что читающему становится, не столь важно, что именно получила жена солдата, ему важно место, то есть откуда пришло послание. Такую семантику имеет вопрос с нулевым начальным und. Брехт, ставя соединительный союз und, который выполняет коммуникативную функцию, в начале строфы, заставляет читателя неотрывно следить за тем, что конкретно еще и еще получает жена солдата, не обращая внимания на то, откуда.

Опираясь на все вышесказанное, мы приходим к заключению, что стихотворный зачин „Und was bekam des Soldaten Weib?" предполагает как по своему структурному оформлению, так и по своей семантической направленности некоторый содержательный отрезок, который займет позицию слева от начального und. Говоря другими словами, перед нами начало - продолжение.

По ходу анализа данного стихотворения, мы уже говорили о том, что этот стихотворный текст принимается нами за беседу. Тем более что такая форма как вопрос - ответ идеально соответствует этому представлению. Прежде чем домыслить отсутствующую содержательную часть, мы отмечаем, что все содержание стихотворения „Und was bekam des Soldaten Weib?" можно определить как беседу о том, насколько прекрасна жизнь немецкой женщины, когда муж на войне. И только последняя строфа в этой беседе показывает, насколько глупо выглядит женщина третьего рейха, которая тоже платит по полному счету.

Сюжет этого стихотворения прост. Автор показывает судьбу солдатской жены, которая с нетерпением и надеждой ждет подарков от мужа. Ее муж - солдат пишет исправно и из каждого завоеванного города жена получает подарок: из Праги - туфли на высоких тонких каблуках, из Варшавы - льняную блузку, из Осло - меховой воротничок, из Роттердама - шляпку, из Брюсселя - редкие кружева, из Парижа - шелковое платье, из Триполи - цепочку. Вот только из России получает жена солдата похоронку.

Автор в этом стихотворении ни разу не проявляет себя. Он ведет свой рассказ, выступая как бы сторонним наблюдателем за происходящим. Одновременно Брехт до минимума обезличивает и свою героиню. Он не говорит, как ее зовут, сколько ей лет, есть ли у нее дети. Он называет ее

сдержанно — жена солдата. Это показывает, как целенаправленно Брехт создает глубокий, охватывающий всех женщин военного времени, образ немки - солдатской жены. Однако о том, что героиня Брехта не безлика, говорит определенный артикль перед сочетанием „Soldaten Weib". Так же, как и в „Legende vom toten Soldaten", Брехт, использовав этот прием (употребив определенный артикль при первом упоминании), обратил внимание на то, что его героиней может стать любая немецкая женщина, проводившая мужа на войну. Тем самым Брехт подчеркнул, что эти женщины имеют одну, общую на всех, сладкую и горькую судьбу.

Итак, мы предполагаем, что отсутствующей содержательной частью стихотворного зачина „Und was bekam des Soldaten Weib?" может стать отрезок мысли Брехта о счастливых немецких женщинах, провожающих своих мужей на войну, об их гордости за обладание всем тем, что присылают мужья из разоренных городов. И далее, как логическое продолжение, начинается имеющийся у нас текст стихотворения, который перечисляет подарки, посылаемые неким солдатом своей жене. На этом достроенном содержательном фоне конец стихотворения звучит еще более резко, напоминая о том, что война не щадит никого.

Таким образом, содержательная часть слева от союза und в стихотворении „Und was bekam des Soldaten Weib?" будет представлена размышлением автора о женщинах третьего рейха.

Рассмотрим один из случаев содержательной синсемантии на примере стихотворения Р.М.Рильке «Das ist dort, wo die letzten Hutten sind ... »: Das ist dort, wo die letzten Hutten sind und neue Hauser, die mit engen Briisten sich drangen aus den bangen Baugerüsten und wissen wollen, wo das Feld beginnt.... (Rilke, Der Goldene Schnitt: 214).

Мы сразу видим, что содержательная синсемантия кардинально отличается от грамматической синсемантии. Структурное выражение содержательной синсемантии показывает, что конструктивная база первого предложения текста с данным видом синсемантии не содержит ярко выраженных синтаксических ориентиров, которые бы указывали на отсутствие определенного фрагмента стихотворного текста. Однако существенным для адекватно-полноценного понимания семантики стихотворного текста является учет того факта, что смысловые отношения между отдельными синтаксическими отрезками сложного высказывания могут присутствовать в тексте имплицитно, оставаясь формально невыраженными. Это дает нам право предположить, что в случае со стихотворением Рильке начало поэтической мысли автора заключено не в первых строках рассматриваемого текста. Оно, оставаясь невыраженным, присутствует за формальными рамками стихотворного зачина.

Переходя непосредственно к анализу текста, мы отмечаем, что данное стихотворение состоит из трех строф. При этом данные три строфы выражены всего двумя предложениями. Первое предложение является первой строфой анализируемого стихотворного текста, второе предложение представлено последующими двумя строфами. Такое оформление поэтической мысли, на наш взгляд, свидетельствует, во-первых, о максимальной семантической сплоченности воплощаемых Рильке поэтических образов и, во-вторых, о том, что данные поэтические образы, уже вписанные в синтаксическую структуру текста, занимают только свою - значимую, а следовательно единственно возможную -синтаксическую позицию. Говоря обобщенно, синтаксис стихотворения «Das ist dort, wo die letzten Hutten sind ... »: тяготеет к сложным построениям, которые отражают рефлексивно - анализирующее развитие мысли автора. Однако сам предмет, над которым размышляет автор, для читателя остается неизвестным.

Первое предложение рассматриваемого стихотворного текста, являясь его началом, имеет простое (тематически недетерминированное) значение. Говоря другими словами, Рильке данной начальной строфой фиксирует определенный факт поэтической действительности: ЭТО там, где стоят последние хижины ... (Das ist dort, wo die letzten Hutten sind...). To есть все содержание первой строфы заключается в описании определенного (для лирического героя), но необозначенного (для читателя) места. Аналогичным образом, в плане содержания, построено и второе предложение: ТАМ у весны отсутствуют яркие краски ... (Dort bleibt der Friihling immer halb und blaß ...). Рильке, при достаточно подробном описании места, держит читателя в неопределенности относительно того, где это место и что это такое. На наш взгляд, семантический акцент поставлен автором уже в первом предложении, в то время как второе предложение, выражая отношение дополнительности к первому, лишь более тонко конкретизирует некоторые детали. Таким образом, мы видим, что второе предложение этого стихотворного текста опирается в коммуникативном плане на предшествующее, чем обеспечивает продвижение высказывания от, казалось бы, уже известного к чему-то неопределенно новому. По логике вследствие этого должна образоваться тема-рематическая цепочка. Однако мы имеем крайне индивидуальное проявление поэтической мысли, где начальная позиция предложения, однозначно имеющая подтекст, представлена не темой, а ремой или, по крайней мере, частью состава ремы.

Итак, представляя собой ядро высказывания, стихотворение: «Das ist dort, wo die letzten Hutten sind ... » является тем формально выраженным фрагментом поэтической мысли, который доносит до читателя то, что автор желает сообщить ему относительно уже известного. Однако это «известное», являющееся отправной точкой для развертывания

сообщения, остается формально невыраженным. Мы предполагаем, что Рильке, в силу какого-то своего поэтического замысла, не обозначил известную ему тему высказывания в тексте.

Содержательная сторона данного текста указывает на тот факт, что рассматриваемое нами стихотворение является продолжением поэтической мысли Рильке и предполагает наличие определенного семантического зачина. Содержательное начало размышления Рильке могло бы составить называние предмета, который описан, но не обозначен в тексте. Перед тем, как попытаться восстановить семантическое начало поэтической мысли Рильке, надо знать отличительную особенность его художественного мира от художественных миров других авторов.

Характерной чертой художественного мира Рильке является то, что человек интересен поэту в мире, но вне социума. Поэтому Рильке рассматривает его в связи с миром и принадлежащими ему предметами, каждый из которых у поэта имеет свою душу и предназначение. Рильке в своих текстах-размышлениях пытается найти если не взаимосвязь, то хотя бы ту параллель, которая проходит между предметом и человеком. Его стихотворения - это попытка ощутить себя во времени и вписать себя в пространство размышляемого предмета. И именно то, что сам предмет не всегда явно обозначен, а зачастую только лишь интуитивно ощутим и выступает в качестве отличительной особенности художественного мира Рильке. С одним из таких предметов столкнулись и мы при анализе стихотворения «Das ist dort, wo die letzten Hiitten sind... ».

Опираясь на содержательную часть текста, мы приходим к мысли, что тем, не обозначенным предметом, семантика которого предполагается текстом, но остается за его структурной рамкой, может стать «смерть», но не как таковая, а как состояние. Говоря другими словами, содержательное начало рассматриваемого нами стихотворения может составить попытка понимания смерти. Если бы мы, перед прочтением текста, уже имели обозначение смерти, то есть ЧТО это такое, например, что это:

• нечто неизбежное;

• нечто, наступающее после определенного, уже пройденного этапа жизни;

• нечто, предполагающее примирение и тому подобное.

У нас бы появилась возможность более плавного, логического перехода к предлагаемому стихотворному тексту. Тексту, который представляет собой размышления над тем, ГДЕ это происходит и выявляет такой феномен как ограниченность, которая и приближает определенную завершенность. Ощущение «ограниченности» создается в тексте при помощи следующих прилагательных: eng, bang, letzte, словосочетания hinter diesen Planken и глагола sich drangen. О приближении «завершенности» свидетельствуют глаголы kranken и fiebern, существительные der Herbst, die Abende, субстантивированные

прилагательные Versonliches und Femes. Таким образом, мы заключаем, что понятие ограниченности у Рильке неразрывно связанно с понятием завершенности, которое было определено нами как «смерть». Описание ключевых моментов, формирующих такую завершенность, могло бы составить содержательное начало данного стихотворения.

Очевидно, что грамматическая синсемантия более наглядна, чем содержательная. Проблематичность содержательной синсемантии заключается в том, что, допуская возможность существования невыраженного содержательного зачина, данный вид синсемантии далее по тексту не содержит формальных ориентиров, указывающих на этот отсутствующий зачин, что в свою очередь ставит под сомнение саму содержательную синсемантию. Однако не стоит, делая поспешные выводы, отрицать факт наличия содержательной синсемантии в поэзии. Феномен содержательной синсемантии означает, что не вся мысль автора имеет воплощение в тексте, некоторая ее часть, являясь неотъемлемой составляющей общего содержания текста, остается невыраженной.

Мы отмечаем, что содержательная синсемантия бывает без грамматическая. Но, возможно, грамматическую следует рассматривать сигналом содержательной синсемантии, поскольку грамматическая синсемантия также требует содержательного домысливания отсутствующей части синтаксической конструкции.

В Заключении суммируются результаты проведенного исследования. При формировании окончательных выводов, касающихся проблемы синсемантичности немецких поэтических текстов, мы опирались на монографию Эмиля Штайгера „Grundbegriffe der Poetik"; где по ходу дела рассматривается и употребление начального und; также на работу Йоханнеса Бехера „Vom Mut des Kunstlers", в которой говорится об открытом начале стихотворных текстов. Здесь мы отмечаем, что мы в нашем эмпирическом исследовании не исходим из того, что все тексты вообще «синсемантичны». Мы определяем объект «стихотворения» таким образом, чтобы различить непосредственную понятность для читателя и понятность при условии реконструктивного домысливания.

С этим связано наше особое внимание к союзу und, открывающему текст. Мы выяснили, что союз в этих текстах не переосмыслен и выполняет именно сочинительную функцию, связывая стихотворный текст с невысказанным смысловым фрагментом, предполагаемым по левую сторону от соединительного und.

Основное содержание диссертации отражено в следующих публикациях:

1) Синсемантические начала немецкого поэтического текста // Студенческая наука - 2001. Материалы итоговой внутривузовской

научной студенческой конференции - Пятигорск: Изд-во ПГЛУ, 2001. -с.75-76

2) Начальное und в поэтическом синтаксисе // Вопросы германистики. Сборник научных трудов - Пятигорск: Изд-во ПГЛУ, 2002. - с.196-202

3) Заметка о поэтической функции языка.// Вопросы германистики. Сборник научных трудов - Пятигорск: Изд-во ПГЛУ, 2002. - с. 130-135

4) Стихотворный текст как один из случаев герменевтической ситуации // Вестник ПГЛУ - Пятигорск: Изд-во ПГЛУ, 2003, №1. - с.94-96

5) Некоторые особенности немецкого поэтического текста // Университетские чтения - 2004. Материалы научно-методических чтений ПГЛУ. Часть 1. - Пятигорск: Изд-во ПГЛУ, 2004. - с. 189-190

Подписано в печать 20.06.2004.

Формат 60*84/16. Бумага офсетная. Печать офсетная.

Усл.печ.л. 1,0. Уч.-изд.л. 1,0. Тираж 100 экз. Заказ 188.

Издательство Пятигорского государственного лингвистического университета 357532, г. Пятигорск, пр. Калинина, 9

Отпечатано в центре информационных и образовательных технологий ПГЛУ

»13047

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Гринченко, Елена Александровна

Введение

0.1. Пояснение к теме и содержание проблемы.

0.2. Цель и задачи исследования.

Введение диссертации2004 год, автореферат по филологии, Гринченко, Елена Александровна

поэзии.5

0.4. Материал и метод исследования.6

0.5. Положения, выносимые на защиту.7

0.6. Структура диссертации.7

Глава 1. ГЕРМЕНЕВТИЧЕСКИЙ ПОВОРОТ В ЛИНГВИСТИКЕ ТЕКСТА

1.1. Краткая история лингвистики текста.8

1.2. Герменевтика как концептуальная рамка современной лингвистики литературного текста (поэтики).16

1.3. Поэзия как искусство в материале языка.22

1.4. Выводы.29

Глава 2. ХУДОЖЕСТВЕННЫЙ МИР И ПОЭТИЧЕСКИЙ МИФ

2.1. О содержании поэтической функции языка.31

2.2. Проблема языковой материи художественного мира.45

2.3. Линейность текста и нелинейность воплощенного мира. «Начало» и «конец» мира как текста.54

2.4. Дополнительные замечания о мифопоэтическом пространстве.62

2.5. Выводы.64 поэзии.

3.2. Два понятия синсемантии: синсемантия содержательная и грамматическая.

3.3. Классификация синсемантических зачинов в немецкой поэзии.102

3.4. Функции синсемантических зачинов у разных авторов: Рильке,

Гейне, Брехта в контрастном сопоставлении.107

3.5. Выводы.169

Заключение.171

Библиография.175

Список исследованных текстов.188

Приложение.190

ВВЕДЕНИЕ

0.1. Пояснения к теме и содержание проблемы

Данная работа посвящена проблеме семантической неполноты начал поэтического текста. В качестве наиболее показательного случая синсемантии немецких поэтических текстов берутся стихотворения, открывающиеся сочинительным союзом und, также подчинительным союзом daß, наречием da и др. При этом, с другой стороны, учитывается, что формально выраженная синсемантия - отнюдь не единственный случай синсемантии в поэзии. Начальная строка «Была над нами, как звезда над морем .» с отсутствующим подлежащим у А.Ахматовой остается столь же неполной, как и «И упало каменное слово» с союзом «и», открывающим текст, у нее же. Но случаи с начальным сочинительным союзом являются более показательными.

Следует отметить, что феномен поэзии исследовался и исследуется довольно широко как у нас в стране, так и за рубежом (Веселовский, 1997; Горедов, 1998; Кассирер, 1995; Крашенников, 1997; Кузьмина, 1997; Левин, 1998; Мелетинский, 1976; Мукаржовский, 1996; Ольховикова, 2000; Топоров, 1997; Тынянов, 1996; Якобсон, 1996; Brecht, 1964; Domin, 1968; Fülleborn, 1970; Hassenstein, 1979; Killy, 1972; Piontek, 1994;). Однако поэтические тексты продолжают озадачивать исследователей своими языковыми возможностями и ставят все новые и новые вопросы. Союз, открывающий стихотворный текст, синтаксически делает возможным расширение формальных границ поэтического текста. Проблема употребления начального союза und в поэтическом синтаксисе немецкого языка время от времени ставится, но остается мало изученной. Имеющиеся работы по данной теме (С.В.Катченковой и В.П.Ипеевой), используемые в диссертационной работе, показывают, что само содержание и вопросы этой проблемы продолжают оставаться неясными, а потому спорными.

Между тем центральный вопрос в составе проблемы представляется простым и ясным: чем может быть оправдана постановка в начале текста союза, который по определению соединяет то, что «справа», с тем, что «слева» (в случае с начальным daß речь идет о подчинении).

0.2. Цель и задачи исследования.

Целью данного исследования станет определение того, чем является начальное und (начальное daß), открывающее стихотворный текст, в функциональном отношении. Вопросы о синтаксической и о поэтической функции здесь одинаково значимы.

Ставятся задачи:

• семантического определения синсемантического зачина — для характеристики текстовых употреблений начального союза und, начального союза daß и начального наречия da;

• смыслового определения востановленного фрагмента - для более глубокого понимания семантики стихотворного текста, которая предполагает решение двух частных задач, входящих в состав проблемы:

2) определение типов такого мира.

В задачи диссертации не входит перечисление всех возможных формальных средств синсемантии, даже всех возможных союзов. Один из гимнов Гельдерлина начинается с сочинительного denn: Denn, wie wenn hoch von der herrlichgestimmten, der Orgel . (Hölderlin, 1984:54). Интерпретация таких начал также важна, но мы ограничиваемся наиболее часто встречающимися случаями синсемантических зачинов.

0.3. Актуальность и теоретическое значение проблемы синсемантии в поэзии

Актуальность проблемы синсемантических начал определяется их неразрывной связью с мыследеятельностью особого рода, сопряженным мышлением создателя и читателя стихотворения. Современная поэтика, как часть лингвистики текста, не ограничивается перечислением средств когезии / когерентности, а вскрывает механизм смыслообразования. В этом состоит очевидное теоретическое значение проблемы синсемантических начал.

Практическая применимость результатов таких исследований возможна на спецкурсах по поэтике, при интерпретации художественных текстов в университетах, также их использование представляется возможным в литературной критике.

Научная новизна исследования заключается в том, что мысль об открытости стихотворных начал в данной работе развернута в систематическое исследование. Новым является также сопутствующее главному вопросу сопоставление художественных миров Гейне, Рильке и Брехта.

0.4. Материалы и метод исследования

В качестве материала исследования берутся стихотворения Г.Гейне, Б.Брехта, Р.М.Рильке, И.Бехера и некоторых современных немецких поэтов, у которых можно встретить употребление как грамматической, так и содержательной синсемантии.

Для достижения поставленной цели, которая направлена на определение того, чем является союз, открывающий стихотворный текст в функциональном отношении, были использованы следующие методы исследования:

1) контекстуальный анализ стихотворных начал;

2) герменевтическая реконструкция художественного мира автора, а тем самым и «мира» стихотворения;

3) сопоставительный анализ синсемантического приема у разных поэтов.

0.5. Положения, выносимые на защиту

На защиту выносятся следующие положения: 1 Синсемантический зачин — довольно часто встречающееся, но не абсолютное свойство поэтического текста. Формально выраженная синсемантия усиливает эффект содержательной неполноты начала текста.

1. Синсемантический зачин побуждает читателя к реконструктивному домысливанию мира, предполагаемого как условие более полного понимания текста.

2. Формальное выражение синсемантии, прежде всего союз und с его сочинительной функцией, представляет собой связующее звено между художественным миром автора и эксплицитным текстом, следующим за этим началом.

0.6. Структура диссертации

Работа состоит из введения, трех глав, заключения, библиографии, списка исследованных текстов и приложения.

Первая глава «Герменевтический поворот в лингвистике текста» и вторая глава «Художественный мир и поэтический миф» представляют собой теоретическую часть диссертационной работы.

Третья глава «Синсемантия поэтических зачинов» является практическим исследованием, представляющим аналитическую часть работы.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Синсемантические начала в немецкой поэзии"

Результаты исследования дают основания для следующих общих выводов:

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Проведенное исследование было посвящено структурно-семантическому и герменевтическому анализу немецких поэтических текстов, содержащих синсемантическое начало. Особое внимание было уделено текстам, открывающимся союзом und.

Мы начали с характеристики теоретических положений лингвистики текста, как они обобщены, например, Т.М.Николаевой и В.Дресслером. Современная нам лингвистика текста в основном заменила главные вопросы, обсуждавшиеся в 60-х — 70-х годах XX века, на проблемы смыслообразования, воплощенного в языковой материи текстов. Это радикально сближает лингвистику текста с герменевтикой, что особенно явно прослеживается в работах герменевтико-филологической школы Г.И.Богина.

Большой интерес для герменевтически ориентированной лингвистики представляют стихотворные тексты, для которых в гораздо большей мере, чем для прозаических, характерна определенная недосказанность, артикуляция содержательного молчания.

Большинству стихотворных текстов изначально присуще нечто, что, во-первых, вызывает у читателя эмоцию и, во-вторых, требует ответной мыследеятельности. В попытке определения этого «нечто» традиционно рассматриваются следующие категории стихотворного текста: образность, благозвучие, ритм, рифмованность, музыкальность стиха. Все это предполагает интерпретацию; в связи с этим стихотворный текст рассматривается нами как один из случаев герменевтической ситуации.

Глава II содержит краткий обзор функций языка и более подробный анализ поэтической функции языка (на основе модели РЛкобсона). При этом, в отличие от структуралистской традиции, особое внимание обращается на существование художественного мира автора, как неотъемлемой составляющей художественного произведения вообще и стихотворения в частности.

В главе III рассматривается два типа синсемантии: синсемантия грамматическая и синсемантия содержательная. Первая почти всегда используется на службе второй. Здесь же проводится анализ стихотворных текстов Брехта, Гейне, Рильке и других авторов и делается попытка сопоставления функций синсемантических зачинов у разных авторов.

При формировании окончательных выводов, касающихся проблемы синсемантичности немецких поэтических текстов, мы опирались на монографию Эмиля Штайгера „Grundbegriffe der Poetik"; где по ходу дела рассматривается и употребление начального und; также на работу Йоханнеса Бехера „Vom Mut des Künstlers", в которой говорится об открытом начале стихотворных текстов.

Мысль Штайгера и Бехера о принципиальной открытости поэтического текста в какой-то степени может быть соотнесена со взглядом на текст французского семиолога Ролана Барта, который в книге „S/Z" утверждал, что «идеальный текст пронизан сетью бесчисленных, переплетающихся между собой внутренних ходов, не имеющих друг над другом власти .»,«. у него нет начала, он обратим .»,«. его смысл не подчинен принципу разрешимости, так что любое решение будет случайным, как при броске игральных костей .» (Барт, 1994:14). Идеальный текст Барта и реальный текст Бехера — разные исследовательные объекты, но в обоих случаях речь идет об открытом характере смыслообразования, осуществляющегося в текстовом материале. Но мы в нашем эмпирическом исследовании не можем исходить из того, что все тексты вообще «синсемантичны». Мы определяем объект «стихотворение» таким образом, чтобы различить непосредственную понятность для читателя и понятность при условии реконструктивного домысливания.

В ходе работы «фрагмент слева» вместе со стихотворным «текстом справа» был принят нами за художественный мир поэта, который является цельным и существует вне зависимости от чего либо (например, реального мира). В отношении поэзии Гельдерлина Сиберт отмечал: «Как акт означивания поэзия не столько имитирует, представляет или символизирует что-либо внешнее или предшествующее ей, сколько просто говорит, но тем самым создает основу, где то, что сказано, сохраняется навсегда» (Sieburth, 1984:23).

Отдельно друг от друга семантические блоки, соединяемые начальным und, рассматривались как фрагменты единого потока мысли, в котором одна часть остается невысказанной, и о ее существовании мы можем судить, лишь видя перед собой начальный сочинительный союз. Вследствие этого мы и полагаем, что эксплицитному тексту справа от союза предшествует другая семантическая часть. Именно начальное und служит толчком для этой мысли.

Und — своеобразный ориентир в потоке смысла, который помогает читателю найти нужное направление в движении по мысли автора. Можно сказать, что начальное und делает стихотворение более интимным, устраняет нежелательную границу для читателя между высказыванием и миром. Если не углубляться в семиологическую и культурологическую проблематики текста на линии Р.Барта, а ограничиться критерием, непосредственной понятности для читателя, тогда большинство стихотворных текстов обладают достаточно определенным содержательным началом, и лишь некоторые предполагают реконструкцию невысказанного содержания. Тем интереснее и важнее для поэтики анализ текстов с синсемантическим началом.

Список научной литературыГринченко, Елена Александровна, диссертация по теме "Германские языки"

1. Адмони В.Г. Введение в синтаксис современного немецкого языка — М.: Издательство литературы на иностранных языках, 1955. - 391с.

2. Аристотель. Об искусстве поэзии — М.: Издательство Художественной Литературы, 1957.- 183с.

3. Арнольд И.В. Герменевтика и подготовка филологов //Понимание и рефлексия. Материалы Первой и Второй Тверских Герменевтических конференций ч.1 Тверь: Издательство 11 У, 1992. - С.34-38

4. Ахманова О.С. Словарь лингвистических терминов М.: Советская энциклопедия, 1966. -608с.

5. Ахметова Г.Д. Тайны художественного текста: каким может быть лингвистический анализ М.: Магистр, 1997. - 215с.

6. Баранов А.Г. Функционально-прагматическая концепция текста — Ростов н/Д: Изд-во Рост.ун-та, 1993. -812с.

7. Барт Р. Избранные работы: Семиотика. Поэтика М.: Прогресс, 1989. -616с.

8. Барт Р. Критика и истина В кн.: Зарубежная эстетика и теория литературы XIX - XX в.в. Трактаты, статьи, эссе. Составление, общ.ред. Косикова Г.К. - М.: Издательство Московского ун-та, 1987. - С.367-382

9. Барт Р. S/Z — М.: РИК «Культура», Изд-во «Ad Marginem», 1994.304с.

10. Береснев Б.С., Береснев С.Д. Лексика поэтических произведений и художественный мир автора (на материале баллады Ф.Шиллера „Der Taucher" и ее перевода В.А.Жуковским) // Филологические науки М.: Высшая школа, 1989, №6 - С.72-76

11. Богатырев A.A. Индивидуация интенционального начала беллетрестического текста // Автореферат дис.на соис. уч. степени док. филол. наук — Тверь, 2002. — 31 с.

12. Богатырев A.A. Элементы неявного смыслообразования вхудожественном тексте: Учеб. пособие Тверь: Изд-во ТГУ, 1998. -101с.

13. Богин Г.И. Переход смыслов в значения //Понимание и рефлексия. Материалы Третьей Тверской герменевтической конференции, ч.2 Тверь: Издательство ТГУ, 1993. - С. 8-16.

14. Богин Г.И. Филологическая герменевтика как деятельность // Язык, культура и социум в гуманитарной парадигме — Тверь: Изд. ТГУ, 1999. -С.62-67

15. Болданова И.С. Герменевтика как основа понимания феноменов культуры // Третьи культурологические чтения М., 1998. - С.41- 42

16. Борухов Б.Л. Введение в мотивирующую поэтику // Филологическая герменевтика и общая стилистика. Сб. науч.тр. — Тверь: Изд-во ТГУ, 1992.-С.5-28

17. Борухов Б.Л. Герменевтика художественного текста: в поисках синтезирующего понимания // Понимание и рефлексия. Материалы Третьей Тверской герменевтической конференции, ч.2 — Тверь: Изд-во ТГУ, 1993. — С. 100-104

18. Будагов P.A. Писатели о языке и язык писателей — М.: Изд-во МГУ, 1984.-280с.

19. Васильева М.М. Гевелиг Л.Н. Практическая грамматика немецкого языка-М.: Высшая школа, 1963. 194с.

20. Васильева Л.М. Общий взгляд на лингвистику XX века // Филологические записки Воронеж, 1998, вып.11. -С. 167-174

21. Веселовский А.Н. Язык поэзии и язык прозы // Русская словесность М.: Просвещение, 1997. -С.85-112

22. Виноградов В.В. Стилистика, теория поэтической речи, поэтика — М.: Изд-во АН СССР, 1963. 256с.

23. Винокур Г.О. О языке художественной литературы М.: Высшая школа, 1991.-448с.

24. Воробьева О.П. Роль рефлексии в актуализации адресованностихудожественного текста // Понимание и интерпретация художественного текста: Сб.науч.тр. Тверь: Изд-во ТГУ, 1994. - С.3-8

25. Гадамер Х.-Г. Истина и метод: Основы философской герменевтики М.: Прогресс, 1988. - 704с.

26. Гальперин И.Р. Текст как объект лингвистического исследования -М.: Наука, 1981.-140с.

27. Гальперин И.Р. О понятии «текст». Лингвистика текста (материалы научной конференции) ч.1-М.: тип. МГПИИЯ, 1979. С. 67-71.

28. Гак В.Г. Пространство мысли // Логический анализ языка М.: Просвещение, 1993.-С.22-29

29. Гаспаров М.Л. Лингвистика стиха // Изв. РАН Сер. лит. и яз. М.: Наука, 1994, т.53, №6. - С.28-53

30. Гребенникова Н.С. Зарубежная литература XX века М.: Гуманит. изд. центр ВЛАДОС, 1999. - 128с.

31. Горедов И.Н. Поэтические «звукоигры» Генриха Зайделя // Филология Саратов, 1998, вып.З, -С. 133-136

32. Гулыга Е.В. Автосемантия и синсемантия как признаки смысловой структуры слова // Филологические науки М.: Высшая школа, 1967.-С. 62-72

33. Гуревич И. Звук и слово в поэзии Мандельштама // Вопросы литературы — М.: Наука, 1994, №3. С.96-109

34. Еремина В.И. Миф и народная песня (к вопросу об исторических основах песенных превращений) // Миф — фольклор литература — Л.: Наука, 1978.-С.3-27

35. Жинкин Н.И. Язык речь - творческтво. (Избранные труды) - М.: Лабиринт, 1998.-368с.

36. Жирмунский В.М. Теория литературы. Поэтика. Стилистика М.: Наука, 1977.-408с.

37. Затонский Д.В. Художественные ориентиры XX века М.:

38. Советский писатель, 1988.-416с.

39. Звегиицев В.А. Предложение и его отношение к языку и речи — М.: Изд-во Моск. ун-та, 1976. 307с.

40. Звегинцев В.А. Мысли о лингвистике — М.: Изд-во МГУ, 1996. —336с.

41. Зенкин С. Морис Бланшо: отрицание и творчество // Вопросы литературы М.: Наука, 1994, №3.- С. 170-191

42. Золян С.П. Семантическая структура слова в поэтической речи // Известия АН СССР Сер. лит. и яз. М.: Наука, 1981, т.40, №6. - С.509-521

43. Ипеева В.П. О полифункциональности немецких сочинительных союзов und, aber, oder //Вопросы романо-германской и русской филологии, часть II. Лингвистика текста Пятигорск: Изд-во ПГЛУ, 1998. - С. 120-128

44. Капацинская Е.В. Определение выразительности и способы ее усиления // Проблемы экспрессивной стилистики — Ростов н/Д: Изд-во Рост, ун-та., 1987. С.24-30

45. Кассирер Э. Язык и искусство // Вестн. Рос. ун-та дружбы народов. Сер. история и философия М., 1995, №2. -С. 127-135

46. Катченкова C.B. Сочинительные союзы und и aber как средство выражения связи отдельных частей повествования в современном немецком языке //Вопросы синтаксиса и стилистики немецкого языка. Ученые записки, том 255 Ленинград, 1963. - С. 91-106

47. Киров Е.Ф. Теоретические проблемы моделирования языка — Казань: Изд-во Казан, ун-та., 1989. 357с.

48. Ковтунова И.И. Поэтический синтаксис — М.: Наука, 1968. — 208с.

49. Колобаев В.К. Факторы, влияющие на восприятие и понимание иноязычного текста // Понимание и интерпретация текста. Сборник научных трудов Тверь: Изд-во ТГУ, 1994. - С. 160-168

50. Коллингвуд Р. Дж. Идея искусства // Методологический и игротехнический альманах «Кентавр» М.: Изд-во А/О «Народнаяэнциклопедия», 1992, №3 С.36-44

51. Колшанский Г.В. О языковом механизме порождения текста //Вопросы языкознания М.: Наука, 1983, №3. - С.44-52

52. Корниенко Н.Г. Десять тезисов о понимании // Понимание и рефлексия. Материалы Первой и Второй Тверских герменевтических конференций, ч.1 Тверь: Изд-во ТГУ, 1992. -С.72-73

53. Котин МЛ. Перевод как акт языкотворческой деятельности (переводные христианские тексты в древнегерманских языках) // Российская Академия Наук. Серия литература и язык, том 56 — М.: Наука, 1997, №2. -С. 10-20

54. Крашенников А.Е. стилистические поля поэтического текста: Автореф. дис.канд.филол.наук / Иркут. гос.лингв.ун-т. — Магадан, 1997. — 19с.

55. Кузнецов В.Г. Герменевтика и гуманитарное познание — М.: Изд-во МГУ, 1991.-192с.

56. Кузьмина Н.А. Культурные знаки поэтического текста // Вестн. Омского ун-та., вып.1 Омск, 1997. - С.74-78

57. Кухоренко В.А. Интерпретация текста Л.: Просвещение, 1978. —327с.

58. Левин Ю.М. Избранные труды: Поэтика. Семантика М.: Языки русской культуры, 1998. — 819с.

59. Летучева В.П. Сложноподчиненное предложение с лексико-синтаксическим повтором как прием экспрессивного синтаксиса// Экспрессивный синтаксис и анализ художественного текста (сб. науч.тр.) — Смоленск, 1991. С. 9-15

60. Лессинг Г.Э. Лаокоон, или о границах живописи и поэзии М.: Изд-во худ. литературы, 1957. - 519с.

61. Литвинов В.П. и др. «Герменевтика»: проблемы исследования понимания (проблемный семинар) //Вопросы методологии М.: тип. УД

62. СМ СССР, 1992, № 1-2. С. 97-125

63. Литвинов В.П. Грамматическая характеристика аналитических глагольных лексем в современном немецком языке Диссерт. на соиск.уч.степ.канд.филол.наук - Пятигорск, 1970. - 349с.

64. Литвинов В.П. Дедукция категорий как металогическая проблема (логические свойства мю-оператора) // Вестник Пятигорского государственного лингвистического университета, 2002, № 2. С. 62-65

65. Литвинов В.П. Полилогос: проблемное поле — Тольяти: Межд. Акад. бизнеса и банковского дела, 1997. 180с.

66. Литвинов В.П. Проблема теории семантики в свете семантических парадоксов //Проблемы семантического синтаксиса -Пятигорск: Изд-во ПГПИИЯ, 1975. С. 75-86

67. Литвинов В.П. Феноменология текста //Вопросы германистики, вып.П Пятигорск: Изд-во ПГЛУ, 2000. - С. 153-164

68. Лингвистический энциклопедический словарь / Гл.ред. В.НЛрцева — М.: Советская энциклопедия, 1990. — 685 с.

69. Ломов A.M. Лингвистическая наука: прошлое и настоящее // Филологические записки Воронеж, 1995,вып.4. -С.125-135

70. Лосев А.Ф. Проблема вариативного функционирования поэтического языка / Лосев А.Ф. Имя — С.- Петербург: Искусство СПБ, 1997. -С.355-389

71. Лопырева Т.В. Лингвистические аспекты цитирования в романе Гюнтера Грасса „Ein weites Feld" Дис. на соиск. уч. степ. канд. филол. наук - Пятигорск, 2001. - 256с.

72. Лотман Ю.М. О поэтах и поэзии С.-Петербург: Искусство — СПБ, 1996.-848с.

73. Лотман Ю.М. Семиосфера С.-Петербург: Искусство - СПБ, 2000 -704с.

74. Лотман Ю.М. Сюжетное пространство русского романа XIXстолетия. В кн.: В школе поэтического слова: Пушкин, Лермонтов, Гоголь -М.: Просвещение, 1988. С. 325-349

75. Лотман Ю.М. Риторика механизм словопорождения //Внутри мыслящих миров - М.: Наука, 1996. - С.38-54

76. Лотман Ю.М. Художественное пространство в прозе Гоголя. В кн.: В школе поэтического слова: Пушкин, Лермонтов, Гоголь М.: Просвещение, 1988. - С. 251-293

77. Майенова М.Р. Теория текста и традиционные проблемы поэтики // Новое в зарубежной лингвистике выпуск 8: Лингвистика текста — М.: Прогресс, 1978. С.425-442

78. Маковский М.М. Язык миф - культура. Символы жизни и жизнь символов. - М.: Изд-во худ. литературы, 1996. - 402с.

79. Маркс К., Энгельс Ф. Об искусстве М.: Искусство, 1983. - 605с.

80. Мелетинский Е.М. Поэтика мифа М.: Просвещение, 1976.512с.

81. Москальская О.И. Грамматика текста — М.: Высшая школа, 1981. -183с.80. 79.Мукаржовский Я. Структурная поэтика — М.: Языки русской культуры, 1996.-479с.

82. Мышкина H.A. Внутренняя жизнь текста: Механизмы, формы, характеристики Тверь: Изд-во Перм. ун-та, 1998. — 151с.

83. Мягкова Е.Ю. Эмоциональная нагрузка слова: Опыт психолингвистического исследования — Воронеж: Изд-во Воронеж, ун-та, 1990.-173с.

84. Николаева Т.М. Единицы языка и теория текста // Исследования по структуре текста М.: Наука, 1987.- С. 27-57

85. Николаева Т.М. Лингвистика текста. Современное состояние и перспективы // Новое в зарубежной лингвистике выпуск 8: Лингвистика текста М.: Прогресс, 1978. - С.5-43

86. Новиков JI.A. Искусство слова М.: Педагогика, 1982. - 128с.

87. Ольховикова C.B. Язык поэзии и язык мифа // Философия и поэзия Рязань, 2000. - С.68-70

88. Павиленис Р.И. Проблема смысла: современный логико-философский анализ языка М.: Мысль, 1983. - 286с.

89. Перцов Н.В. О неоднозначности в поэтическом языке // Вопросы языкознания М.: Наука, 2003, №3. - С.55-82

90. Пестова Н.В. Реализация потенциальных возможностей системы языка в грамматике поэтического текста //Методы изучения системы и эволюции языка: Сб.научн.тр. — Свердловск: Изд-во Уральский рабочий, 1988.-С. 79-84

91. Пешковский A.M. Русский синтаксис в научном освещении М.: Государственное учебно-педагогическое издательство министерства просвещения РСФСР, 1956. - 512с.

92. Поляков М.Я. В мире идей и образов — М.: Советский писатель, 1983.-368с.

93. Попов С.А. Основные проблемы лингвистики текста // Язык и дискурс Тверь: Изд. ТГУ, 1997. - С.48-53

94. Потебня А.А. Слово и миф М.: Правда, 1989. - 218с.

95. Потебня А.А. Эстетика и поэтика М.: Искусство, 1976. - 617с.

96. Распопов И.П. Строение простого предложения в современном русском языке М.: Просвещение, 1970. - 192с.

97. Розенталь Д.Э., Теленкова М.А. Словарь-справочник лингвистических терминов — М.: ООО «Издательство Астрель», ООО «Издательство Аст», 2001. — 624с.

98. Рорти Р. Тексты и куски // Логос М.: Просвещение, 1996, вып.8 -С. 13-32

99. Смирнов И.П. Место «мифопоэтического» подхода к литературному произведению среди других толкований текста (остихотворении Маяковского «Вот как я сделался собакой») // Миф -фольклор литература - Л.: Наука, 1978. - С.186-204

100. Смирнов И.П. Художественный смысл и эволюция художественных систем — М.: Просвещение, 1977. — 512с.

101. Степанов Ю.С. В трехмерном пространстве языка. Семиотические проблемы лингвистики, философии, искусства — М.: Наука, 1985. 335с.

102. Тимофеев Л.И. Очерки теории и истории русского стиха М.: Изд-во художественной литературы, 1958, - 416с.

103. Топоров В.Н. Пространство и текст //Текст: семантика и структура М.: Наука, 1983. - С.227-285

104. Топоров В.Н. Об «эктропическом» пространстве поэзии // Русская словесность М.: Просвещение, 1997. - С.213-226

105. Трошина H.H. Семантическая связность и нормативность поэтического текста // Структура и функционирование поэтического текста (очерки лингвистической поэтики) М.: Наука, 1985. - С. 115-160

106. Тураева З.Я. Лингвистика текста: (Текст: структура и семантика)- М.: Просвещение, 1986. 248с.

107. Тынянов Ю.Н. Проблема стихотворного языка // Стиховедение — С.-Петербург: Изд-во Искусство СПб, 1996. - С.57-65

108. Урысон Е.В. Русский союз и частица и: структура значения // Вопросы языкознания М.: Наука, 2000, №6. -С.97-121

109. Филатов В.А. Фонетическая выразительность стихотворной речи // Русская речь М.: Наука, 1984, №3. - С. 39-46

110. Философский энциклопедический словарь /Гл.ред. Л.Ф. Ильичев- М.: советская энциклопедия, 1983. — 840с.

111. ПО.Фрумкина P.M. Самосознание лингвистики вчера и завтра // Изв. РАН Сер .лит. и яз. - М.: Наука, 1998, т.58, №4. - С.28-38

112. Ш.Хайдеггер М. Работы и размышления разных лет М.: Изд-во «Гнозис», 1993. -464с.

113. Хализев В.Е. Теория литературы М.: Высшая школа, 2000.398с.

114. З.Ходасевич В. Глуповатость поэзии // Октябрь — М.: Правда, 1991, №4.-С. 197-200

115. Цурганова Е.А. Герменевтика наука о смысле текста // Вестник РАН Сер. лит. и яз. - М.: Наука, 1994, т.64, №12. - С. 1095-1099

116. Чернец JI.B., Хализев Е.В. Введение в литературоведение М.\ Высшая школа; Издательский центр «Академия», 1999. - 556с.

117. Пб.Чернухина И .Я. Поэтическая трансформация универсальных смыслов как средство создания экспрессивности лирического текста // Проблемы экспрессивной стилистики Ростов н/Д: Изд-во Рост.ун-та, 1987. -С.96-100

118. Шапир М.И. «Грамматика поэзии» и ее создатели // Известия АН СССР. Сер. лит. и яз. М.: Наука, том 46,1987, №3. -С.221-237

119. Шахнарович A.M., Габ М.А. Прагматика текста: Психолингвистический подход // Текст в коммуникации (сборник научных трудов) М.: Изд-во МГУ, 1991. - С.68-82

120. Шаховский В.И. О лингвистике эмоций // Язык и эмоции — Волгоград, 1994. С.8-15

121. Шендельс Е.И. Практическая грамматика немецкого языка М.: Высшая школа, 1982. - 400с.

122. Шишкова JI.B. Субстантивные синтаксические группы с сочинительной связью в современном немецком языке //Структура предложения и словосочетания в современном немецком языке. Ученые записки, том 490 Л., 1971. - 229с.

123. Шкловский В. Поэзия грамматики и грамматика поэзии // Иностранная литература, 1969, №6. -М.: Известия С.218-224

124. Шумахер Эрнст. Жизнь Брехта М.: Радуга, 1988. - 352с.

125. Щедровицкий Г.П. Как возможна «лингвистика текста»: двепрограммы исследований //Лингвистика текста (материалы научной конференции), ч.П М.: тип. МГПИИЯ, 1974. - С. 197-205

126. Щедровицкий Г.П. Место понимания в системах мыследеятельности // Понимание и рефлексия. Материалы Первой и Второй Тверских герменевтических конференций, ч.1 — Тверь: Изд-во ТГУ, 1992. — С.9-12

127. Щерба Л.В. Избранные работы по русскому языку М.: Государственное учебно-педагогическое издательство министерства просвещения РСФСР, 1957. -188с.

128. Эко У. Заметки на полях «Имени Розы» //Эко У. Имя Розы — М.: Изд-во «Книжная поляна», 1989. 496с.

129. Эфендиева Н.П. О некоторых новых направлениях в исследовании художественного текста //Вопросы германистики, вып.П — Пятигорск: Изд-во ПГЛУ, 2000. С. 243-249

130. Юдакин А.П. Развитие структуры предложения в связи с развитием структуры мысли М.: Наука, 1984. - 512с.

131. Юрченко B.C. Структура предложения и система частей речи //Филологические науки М.: Высшая школа, 1992, №2. - С.49-58

132. Языкознание. Большой энциклопедический словарь /Гл.ред. В.Н.Ярцева (II изд.) М.: Большая Российская энциклопедия, 1998. - 685с.

133. Якобсон Р. Лингвистика и поэтика: структурализм «за» и «против» (сборник статей) М.: Просвешение, 1975. - 467с.

134. Якобсон Р. Работы по поэтике: Переводы М.: Прогресс, 1987.464с.

135. Якобсон Р. Что такое поэзия? // Р.Якобсон. Язык и бессознательное М.: Гнозис, 1996. -С. 106-125

136. Abraham, Werner. Linguistik der uneingentlichen Rede. Linguistische Analysen an den Rändern der Sprache Tübingen: Stauffenburg Verlag, 1998. -360 S.

137. Agricola, Christiane. Wörter und Wendungen: Wörterbuch zum deutschen Sprachgebrauch VEB Bibliographisches Institut Leipzig, 1985. -820S.

138. Becher, Johannes R. Vom Mut des Künstlers ß Leipzig:Verlag Philipp Reclam jung., 1966. 135 S.

139. Brecht, Bertolt. Über Lyrik Frankfurt, 1964.-483 S.

140. Diemer, Alwin. Elementarkurs Philosophie. Hermeneutik // Düsseldorf, Wien: Econ Verlag, 1977.-294 S.

141. Domin, Hilde. Wozu Lyrik heute? München, 1968.-175 S.

142. Dressler, Wolfgang., Schmidt S. Textlinguistik. Kritische Bibliographie München, 1973.-318 S.

143. Dressler, Wolfgang. Einführung in die Textlinguistik Tübingen: Max Niemeyer Verlag, 1972. - 135 S.

144. Duden. Grammatik der deutschen Gegenwartssprache Ленинград: Государственное учебно-педагогическое издательство министерства просвещения РСФСР ленинградское отделение, 1962. — 479 S.

145. Flämig, Walter. Grammatik der Deutschen: Einführung in Struktur und Wirkungszusammenhänge; erarbeitet auf der theoretischen Grundlage der „Grudzüge einer deutschen Grammatik" Berlin: Akademie Verlag, 1991. -640S.

146. Fülleborn U- Das deutsche Prosagedicht. Zur Theorie und Geschichte einer Gattung München, 1970.-853 S.

147. Hartmann, Peter. Texte als linguistisches Objekt. „Beiträge zur Lingwistik" München: D.Stempel (Hrsg.) 1971. - 412 S.

148. Hartmann, Nikolai. Philosophie der Natur — Aufbau Verlag Berlin und Weimer, 1953.-386 S.

149. Hassenstein, F. Böse Gedichte schlechte Gedichte? In: Praxis Deutsch 1979, H.37.- S- 44-46

150. Hölderlin, Friedrich. Hymns and fragments. Princeton University Press

151. Princeton, New Jersey, 1984. -285 S.

152. Killy, W. Elemente der Lyrik München, 1972.-583 S.

153. Litvinov, Viktor P. Zu Werner Abrahams Poetik (Rezension und kritisch analytische Würdigung) // Вестник ПГЛУ - №3, 2002. - C.49-52

154. Piontek, H. Neue Deutsche Erzählgedichte Stuttgart, 1994.-259 S.

155. Schleiermacher, Friedrich. Hermeneutik und Kritik. Hrsg. und eingeleitet von Manfred Frank. 6. Aufl. - Frankfurt am Main: Suhrkamp, 1995. -267 S.

156. Sieburth, Richard. Introdaction // Hymns and Fragments by Friedrich Hölderlin Princeton Univ. Press, 1984. P. - 3-43.

157. Staiger, Emil. Grundbegriffe der Poetik Zürich: Atlantis Verlag, 1946.-246 S.

158. Sornig, Karl. Be-Merken, be — Deuten; ver Schweigen - Graz: Grazer Linguistische Monographien 14/15, 1999. — 325 S.

159. Syntaktische und semantische Studien zur Koordination. Tübingen: Gunter Narr, 1975 / Studien zur deutschen Grammatik. Bd 2 - 190 S.

160. СПИСОК ИССЛЕДОВАННЫХ ТЕКСТОВ

161. Бунин И.А. . И снилось мне, что осенней порой . В кн.: Поэтические течения в русской литературе конца 19 начала 20 века - М.: Высшая школа, 1988. - С.368

162. Высоцкий B.C. Избранное М.: Советский писатель, 1988. - 512с.

163. Казакова Р.Ф. Страна любовь: Стихотворения М.: Молодая гвардия, 1980.-207с.

164. Рождественский Р.И. Фотография поэта: Сборник стихотворений М.: Русская книга, 1998. - 464с.

165. Die Bibel Stuttart: Deutsche Bibelgesellschaft, 1990. - 648 S.

166. Brecht, Bertolt. Ein Lesebuch für unsere Zeit Aufbau - Verlag Berlin und Weimer, 1965. - 460 S.

167. Brecht, Bertolt. Hundert Gedichte 1918-1950. Aufbau Verlag Berlin und Weimer, 1955.-322 S.

168. Brecht, Bertolt. Vorwärts und nicht vergessen Moskau: Verlag Progress, 1976.-576 S.

169. Becher, Johannes R. Als namenloses Lied. Gedichte Leipzig:Verlag Philip Reclam jung., 1981.-264 S.

170. Becher, Johannes R. Gedichte Aufbau - Verlag Berlin und Weimer, 1976.-552 S.

171. Heine, Heinrich. Ausgewählte Werke. Band I. Gedichte Moskau: Verlag für Fremdsprachige Literatur, 1951. - 576 S.

172. Heine, Heinrich. Heines Werke. Erster Band. Gedichte Weimer: Aufbau - Verlag Berlin und Weimer, 1967. - 481 S.

173. Lavant, Christine. Die Goldammer//Der Goldene Schnitt. Lyrik aus Österreich in russischen Nachdichtungen 19. —20. Jahrundert — Moskau: Raduga -Verlag, 1988.-816 S.

174. Lenau, Nikolaus. Bitte // Der Goldene Schnitt. Lyrik aus Österreich in russischen Nachdichtungen 19. -20. Jahrundert Moskau: Raduga - Verlag, 1988.-816 S.

175. Mauer, Georg. Aus: Das Unsere //Lied vom Anderssein. Gedichte 1945 1960 - Mitteldeutscher Verlag Halle - Leipzig, 1984. - 290 S.

176. Müller, Armin. Unser Ruf //Lied vom Anderssein. Gedichte 1945-1960 -Mitteldeutscher Verlag Halle Leipzig, 1984. -290 S.

177. Neumann, Margaret. An H. // Ich denke dein. Deutsches Liebesgedichte Verlag der Nation Berlin, 1966. - 320 S.

178. Rilke, Reiner Maria. Ausgewählte Lyrik Archangelsk: Nord -Westlicher Buchverlag, 1998. - 510 S.

179. Rilke, Reiner Maria. Das ist dort, wo die letzten Hütten sind .II Der Goldene Schnitt. Lyrik aus Österreich in russischen Nachdichtungen 19. -20. Jahrundert Moskau: Raduga - Verlag, 1988. - 816 S.

180. Rilke, Reiner Maria. Gedichte Moskau: Verlag Progress, 1981,520S.