автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.04
диссертация на тему: Система и функции модальных частиц в датском языке

Полный текст автореферата диссертации по теме "Система и функции модальных частиц в датском языке"

На правтгпукшиси

КРЫЛОВА ЭЛЬВИРА БОРИСОВНА

СИСТЕМА И ФУНКЦИИ МОДАЛЬНЫХ ЧАСТИЦ В ДАТСКОМ ЯЗЫКЕ

Специальность 10.02.04 - германские языки

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени доктора филологических наук

1 6 АВГ 2012

Москва

2012

005046640

Работа выполнена на кафедре германской и кельтской филологии филологического факультета Московского государственного университета имени М.В. Ломоносова

Официальные оппоненты:

Николаева Татьяна Михайловна,

член-корреспондент РАН, до к: гор филологических наук, профессор, Институт славяноведения РАН, главный научный сотрудник Отдела типологии и сравнительного языкознания

Кузнецов Сергей Николаевич,

доктор филологических наук, профессор, Московский государственный университет имени М.В. Ломоносова, профессор кафедры общего и сравнительно-исторического языкознания филологического факультета

Циммерлинг Антон Владимирович,

доктор филологических наук, Московский государственный гуманитарный университет имени М.А. Шолохова, профессор кафедры русского языка филологического факультета

Ведущая организация:

Московский государственный лингвистический университет

Защита состоится « 20 » сентября 2012 года на заседании диссертационного совета Д-501.001.80 при Московском государственном университете имени М.В.Ломоносова по адресу: 119991, г.Москва, ГСП-1, Ленинские горы, МГУ, д.1, стр.51, 1-ый учебный корпус, филологический факультет.

С диссертацией можно ознакомиться в читальном зале научной библиотеки 1-го учебного корпуса Московского государственного университета имени М.В. Ломоносова.

Автореферат разослан «

£

» августа 2012 года.

Ученый секретарь диссертационного совета профессор

Т.А. Комова

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Датский язык располагает разветвленной системой средств, которые можно отнести к его коммуникативному фонду. Особое место среди них занимают модальные частицы. Отличительной чертой модальных частиц в датском языке является их активное использование во всех стилях речи, тогда как, например, в богатом частицами русском языке они преимущественно употребляются в разговорной речи и диалектах. Частицы как самое субъективное средство датского языка кодируют коммуникативные намерения говорящего. Отсутствие модальных частиц в датской речи иностранцев свидетельствует об их недостаточной «коммуникативной компетенции» [Wierzhbicka, 1976: 327] и часто воспринимается датчанами как своего рода «прагматический акцент» [Durst-Andersen, 2002: 73]. «Частицы способны объединяться в группы, диалогизировать и интонировать монолог, преображать его, ставить акцент на слуховое восприятие и вызывать ту или иную реакцию участников коммуникации. Все это приводит к большей убедительности и сохранению внимания адресата» [Арутюнова 2010: 7].

В последнее время модальные частицы все больше привлекают к себе внимание лингвистов. Довольно долго эти «пасынки лингвистики» [Andersen 1996], оставались непонятыми, неоцененными и неописанными. Не уделяли им внимания в своих трудах такие классики датской лингвистики, как X. Вивель [Wiwel 1901], К. Миккельсен [Mikkelsen 1911], П.Дидерикеен [Diderichsen 1957], О.Хансен [Hansen 1967]. Ссылаясь на отсутствие аппарата исследования, еще 5-6 лет назад о них не собирались упоминать и авторы готовящейся тогда к изданию академической «Грамматики современного датского языка». Теперь же в системное описание вышедшей в 2011 г. Грамматики впервые включен раздел, посвященный модальным частицам [Hansen, Heltoft 2011, II: 1015-1156].

Проблемам функционально-семантического описания модальных частиц посвящены работы отечественных лингвистов Т.М. Николаевой, А.Н. Баранова, Г.Е. Крейдлина, И.Б. Левонтщюй, И.М. Кобозевой, В.А. Илунгяна, A.B. Знаменской и др. Среди исследвателей модальных частиц в немецком языке следует назвать таких лингвистов, как Н. Weydt, E.König, G. Heibig, W.Kötz, D.Franck, E.Hentschel, R. Rathmayr и др. На материале датского языка исследованием проблем функционирования модальных частиц занимаются D.E.Andersen, К. Boye, N. Davidsen-Nielsen, Р. Durst-Andersen, L. Heltoft, Т.К. Cristensen, H.G. Jacobsen, E.S. Jensen, которые пласт за пластом приотерывают скрытую семантику частиц и глубинный смысл их предназначения. Однако лингвистических проблем и вопросов, связанных с функционированием частиц в речи остается по-прежнему много.

Целью данной работы является осуществление классификации и систематизации модальных частиц на основе всестороннего функционально-семантического описания частиц как одного из самых употребительных модусных средств, а также определение роли модальных частиц в функциональной грамматике датского языка.

Объектом анализа стали двенадцать активно используемых в языке модальных частиц, выделенных нами в процессе исследования: bare, blot, da, dog, godt, jo, kun, шоп, nok, nu, vel, vist. Для описания их прагмасемантических особенностей и попытки определения места частиц в системе средств выражения субъективного отношения говорящего к своему высказыванию в работе также проводится анализ

функциональной семантики других средств эпистемической и аксиологической модальностей, например, модальных слов mâske может быть, âbenbart вроде, angiveligt будто (бы), связочных квазипассивных конструкций с перформативными глаголами: siges говорят / formodes предполагается / ventes ожидается + at-infinitiv, устойчивых грамматизованных сочетаний с модальными глаголами kunne + Inf. I, II, mâtte + Inf. I, IT, skulle + Inf. I, II, аксиологических наречий gerne, madig и др.

Материалом для исследования послужили произведения художественной литературы и кино, теле- и радиопередачи, интервью и статьи из периодических печатных изданий, научная литература, а также записи живой речи датчан. Богатым источником языкового материала стали электронные корпусы текстов Датского общества языка и литературы: Korpus-90, Korpus-2000, Korpusdk, корпус текстов бесед Bysociolingvistik, записанных в Орхусском университете.

Актуальность диссертационного исследования обусловлена возрастающим интересом лингвистов к роли модальных частиц в функциональной грамматике датского языка, отсутствием в отечественной и зарубежной скандинавистике работ, посвященных системному анализу функционально-семантических особенностей датских частиц, описанию типичных контекстов их употребления, объяснению влияния частиц па формирование тех или иных речевых актов, а также необходимостью выработки новых методов обучения правильному использованию модальных частиц в процессе преподавания датского языка. В задачи диссертации входит:

1. Выделение класса модальных частиц на основе выработанных нами критериев;

2. Конкретизация параметров функционально-семантического описания модальных частиц и создание на их основе единой классификации частиц;

3. Определение типов модальных отношений, передаваемых исследуемыми частицами;

4. Описание функциональной специфики исследуемых частиц;

5. Характеристика модальных частиц в рамках единой системы;

6. Выявление прагмасемантического инварианта каждой частицы;

7. Конкретизация как типичных для каждой частицы контекстов употребления, так и тех, в которых она не может быть реализована;

8. Описание речевых актов, формируемых модальными частицами, и характеристика косвенных речевых актов;

9. Определение порядка и принципов следования частиц в рамках одного предложения;

10. Сопоставительный анализ функционально-семантической характеристики частиц и других модусных средств, позволяющий описать их специфические особенности и сферы употребления;

11.Выявление коммуникативных стретсгий говорящего, реализуемых им с помощью модальных частиц;

12. Предложение возможных вариантов перевода высказываний с модальными частицами;

13. Определение перспектив дальнейшего исследования всех средств субъективной модальности как единой многоуровневой системы. Поставленные в работе задачи потребовали применения следующих методов и

приемов лингвистического анализа:

- индуктивного метода, определившего направление исследования от языкового материала к его систематизации и обобщению;

- дедуктивного метода, позволившего подтвердить правильность подбора предлагаемых русских эквивалентов перевода;

- корпусного анализа, позволившего зафиксировать наличие или отсутствие исследуемых языковых единиц в тех или иных контекстах;

- прагматического анализа, позволившего проанализировать функции частиц и других модусных средств в высказываниях различной структуры;

- семантического и контекстуального анализа, включая таксономию, сопоставление, перифразирование, перевод, деконструкцию;

- трансформационного метода, демонстрирующего функциональные сходства и различия исследуемых языковых единиц.

Научная новизна работы заключается в создании классификации модальных частиц в датском языке на основе их комплексного функционально-семантического описания, что позволило применить к анализу авторскую концепцию эпистемической модальности, определить взаимосвязь структурной организации предложения с пропозициональной установкой говорящего, выстроить парадигму эпистемического ручательства, представить частицы в единой системе, а также рассмотреть ряд других общетеоретических и практических проблем, связанных с функционированием модальных частиц.

Теоретическая значимость работы состоит;

- в системном анализе функциональной семантики всех модальных частиц;

- в выявлении основной эгшсгсмической и других коммуникативных функций каждой частицы в их сопоставлении с функциями других частиц;

- в описании единого прагмасемантического инварианта каждой частицы вне зависимости от структуры и целеустановки предложений, в которых они функционируют;

- в конкретизации коммуникативных стратегий говорящего на основе анализа высказываний с модальными частицами;

- в построении своеобразной парадигмы эпистемического ручательства в высказываниях с модальными частицами;

- в выявлении зависимости структурной организации и наполнения предложения от пропозициональной установки говорящего;

- в подтверждении правильности и в применении выделенных нами ранее параметров расчета по формальным показателям установки говорящего на позитивную / негативную альтернативу ответа, позволяющую описать своеобразие и конкретизировать иллокутивную силу формируемых при этом речевых актов и прежде всего - косвенных;

- в объяснении на основе выявленных функционально-семантических особенностей частиц отдельных грамматических явлений, остававшихся до сих пор без ответа: возможность одних и невозможность других частиц употребляться в ударной позиции при прототипической — безударной, причины невозможности употребления некоторых частиц в контактной позиции друг с другом, невозможность использования отдельных частиц в императивных конструкциях и в союзной функции придаточных уступительных; зависимость строгого порядка следования 1руппы частиц от коммуникативной стратегии говорящего и др.;

- в возможности на основе представленного системного описания частиц сопоставить данные языковые единицы с другими модусными средствами и выявить их функционально-семантические особенности;

- в возможности дальнейшего использования выработанных параметров для классификации и систематизации всех средств субъективной модальности в датском языке.

Практическая значимость работы заключается в возможности применения ее результатов в исследовательской лингвистической практике:

- результаты проведенного исследования были использованы датскими лингвистами в научных трудах, посвященных различным проблемам прагматического анализа: в новой академической Грамматике современного датского языка, вышедшей в Дании в 2011 году [Hansen, Heltoft, 2011], в 2-х монографиях [DurstAndersen 2011а, 2011с], в диссертационных исследованиях [Christensen 2007; Hauser 2011], в статьях [Christensen, 2007, 2008, Durst-Andersen 2004, 2006, 2007,2008, 201 lb, 201 ld; Heltoft 2007, 2009, Lorentzen 2012, Lunqist 2011, Mortensen 2005, 2008], а также в докладах на конференциях и лекционных курсах таких датских лингвистов, как П. Дурст-Андерсен, Е. Lorentzen [Lorentzen 2011], Л. Хельтофт (напр., 17.03.2006), Т. Кароли Кристенсен [Christensen 2006, 2009], Р. Теркельсен; в написании дипломных и курсовых работ, в докладах студентов датских и отечественных университетов (Орхусского университета, Южнодатского университета. Университетского центра в г. Роскильде, МГУ им. М. В. Ломоносова, МГЛУ).

Результаты работы могут быть также использованы в учебных курсах по теоретической грамматике датского языка, в специальных курсах по прагматике, основам коммуникации, стилистике, а также в процессе преподавания практического курса современного датского языка, обучения навыкам разговорной речи, при составлении учебных пособий, словарей и в переводческой практике.

Достоверность и объективность результатов исследования обеспечивается объемом и разнородностью собранного и проанализированного языкового материала, количеством привлекаемых для анализа теоретических источников, комплексным использованием современных методов лингвистического анализа, работой с информантами, а также консультациями с ведущими лингвистами Дании, подтверждающими правильность предлагаемых в работе прагмасемантических толкований и трансформаций, а также использующими результаты исследования в своей научной и преподавательской практике.

На защиту выносятся следующие положения:

1. Класс модальных частиц выделяется в датском языке на основании целого ряда общих черт, характеризующих каждую частицу, а именно: морфологических, просодических, семантических, синтаксических и прагматических.

2. Принцип активного взаимодействия всех участников коммуникативной ситуации, включающей собственно коммуникантов и третье лицо, является ключевым в понимании субъективного отношения говорящего к своему высказыванию, складывающегося из эпистемической (достоверно / недостоверно), аксиологической (хорошо / плохо, желательно / нежелательно) и адмиративной (ожидаемо /неожиданно) оценок.

3. Категория эпистемической модальности, под которой мы понимаем отношение говорящего к содержанию пропозиции с точки зрения его достоверности и меры своей ответственности за нее перед слушающим, может быть выражена говорящим как имплицитно (фактическая достоверность), так и эксплицитно, в зависимости от его коммуникативных намерений в конкретной дискурсивной ситуации: проблематическая модальность, средства которой сигнализируют о наличии в субъективном мире говорящего проблемы оценки содержания пропозиции

как достоверного; афирмативная модальность, средства которой сигнализируют о наличии, с точки зрения говорящего, такой проблемы в субъективном мире слушающего и направлены на ее преодоление; комментирующая модальность, средства которой сигнализируют о наличии, с точки зрения говорящего, проблемы восприятия конкретной ситуации в объективном мире действительности и направлены на обоснование адекватности ее понимания говорящим.

4. Определение прагмасемантического инварианта и коммуникативных функций каждой частицы позволяет рассмотреть их в системе и ответить на ряд общетеоретических и практических вопросов, касающихся особенностей функционирования модальных частиц в предложении, а именно:

1) подтвердить на примере анализа употребления некоторых частиц, что их функционально-семантическая эволюция происходит в направлении наречие -частица - союз;

2) создать единую классификацию модальных частиц на основе выделения общих для отдельных групп частиц функций и конкретизации их прагмасемантических инвариантов вне зависимости от коммуникативного типа и синтаксической структуры предложения;

3) построить систему модальных частиц на основе выявленных закономерностей их функционирования во взаимосвязи друг с другом и в различных условиях их взаимодействия с лексической, синтаксической и контекстуальной средой;

4) подтвердить на примере функциональной семантики модальных частиц своеобразный закон эпистемического ручательства: «если говорящий (1 лицо) не берет на себя ответственность за достоверность пропозиции, и нет кого-нибудь третьего (3 лицо), кто может взять ее на себя, то говорящий предлагает это сделать собеседнику (2 лицо)» [Sperber, Wilson 1986];

5) сопоставить сходные значения эпистемического ручательства, выражаемые отдельными частицами в рамках различных функциональных типов, например, таких, как конклюзивы проблематической (nok), афирмативной (da, dog), и комментирующей (bare) модальностей, и, благодаря этому, конкретизировать их функционально-семантические характеристики, описать формируемые ими косвенные речевые акты и объяснить такие особенности функционирования частиц, как невозможность их использования в отдельных типах предложений, возможность одних и невозможность других частиц стоять в позиции акцентного выделения, выполнять союзные функции, употребляться в императивных речевых актах и т.д.;

6) сопоставить различные средства выражения схожей семантики, например, пересказывательности, выявить разную степень выражаемого ими эпистемического ручательства говорящего за передаваемую информацию, и, благодаря этому, разграничить сферы их употребления.

7) выявить зависимость от коммуникативной стратегии говорящего порядка следования частиц в предложении, а также структурной организации вопроса и его лексического наполнения; на основе этого определить параметры вычисления гю формальным признакам установки говорящего на позитивную / негативную альтернативу ответа, а также объяснить разницу в иллокутивной силе различных вопросов, выражающих, например, такие конвенциональные косвенные речевые акты, как вежливая просьба, убедительная просьба, упрашивание и др.

5. Функционально-семантическое описание по предложенным параметрам всех средств выражения значений эпистемической модальности позволит представить

парадигматическую систему разноуровневых языковых средств, служащих для выражения вариантов данной нрагмасемантической категории в датском языке.

Апробация результатов исследования. Концепция и основные положения диссертационного исследования отражены в 27 публикациях, включая одну монографию и 8 статей в ведущих рецензируемых научных журналах.

Результаты исследования были изложены в докладах на международных конференциях:

- «Логический анализ языка» 2008 - 2011 гг.;

- по изучению истории, экономики, языка и литературы скандинавских стран и Финляндии (Í982, 1989,2001, 2004,2007 гг.);

- «Контрастивные исследования языков мира». Третьи лингвистические чтения, посвященные памяти В.Н. Ярцевой (2009 г.);

- преподавателей датского языка в странах Восточной Европы (2003, 2006, 2007, 2011 гг.);

- конференции, посвященной 100-летию со дій рождения проф. М.И. Стебли н-Камснского (2003 г.);

- в рамках Международного проекта по проблемам языковой полифонии, (Дания: август, декабрь 2004г.; январь 2005 г.; февраль 2006 г.);

- на ежегодных Ломоносовских чтениях на филологическом факультете МГУ им. М.В. Ломоносова в период 2000 - 2012 гг.;

Результаты исследования были также представлены в докладах и лекциях, прочитанных по приглашению следующих научных центров Дании:

- Университетского Центра г. Роскилле - доклад 27.02. 2006 г.;

-Университетского Центра г. Роскилле - лекция и практические занятия в

рамках Международного лингвистического семинара «Датская функциональная грамматика о датском языке» для дипломников, аспирантов и докторантов скандинавских стран - июнь 2008 г.;

- Центра по изучению языка, когнитивности и ментальности при Высшей школе бизнеса Копенгагена - 2 доклада в январе 2009 г.

Результаты исследования постоянно используются автором в процессе преподавания теоретических и специальных курсов датского языка на филологическом факультете МГУ им. М.В. Ломоносова, в научном руководстве курсовыми и дипломными работами студентов.

Поставленные цели и задачи определяют структуру диссертации, состоящей из введения, шести глав, выводов исследования, заключения, списков использованной литературы и источников.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении обосновывается выбор темы, определяется ее актуальность и научная новизна, конкретизируется материал исследования, раскрываются теоретическая и практическая значимость работы, ставятся цели и задачи исследования, определяются его методы и структура работы.

В первой главе «Модальные частицы: проблемы описания, аспекты анализа и аппарат исследования» очерчивается круг проблем, стоящих перед исследователем модальных частиц, определяется необходимый для анализа понятийный инструментарий прагматического аппарата исследования, приводятся важнейшие теоретические положения, на которых строится исследовательская часть работы.

б

: В первом параграфе рассматривается проблема именования данных единиц коммуникативного фонда языка и обосновывается выбор термина «модальные частицы». Проблема выделения модальных частиц как единиц пропозициональной установки говорящего в особый класс модусных средств до последнего времени являлась предметом лингвистических споров. Отнесение большинства из них, как и модальных слов, к средствам эпистемической модальности, общее место в структуре предложения, шаткость довода об обязательной безударности модальных частиц, казалось бы, опровергаемого возможностью употребления некоторых из них в ударной позиции, - все это способствовало объединению модальных слов и частиц в единую группу средств пропозициональной установки говорящего. Однако, как показали исследования, модальные частицы в датском языке имеют характерные признаки, которые позволяют выделить их в самостоятельный класс модальных средств:

1) морфологические - практически все частицы, за исключением bare и lige являются одноморфемными: nok, vel, vist, da, jo, dog, nu, blot, kun, mon, godt, sgu, skam, sâ;

2) просодические - прототипической позицией частицы в предложении является безударная позиция;

3) семантические - частицы не имеют своего собственного лексического значения;

4) синтаксические - частицы занимают определенные позиции в предложении, могут подкреплять друг друга в строго установленной последовательности, не употребляются в качестве односложного ответа, к ним нельзя поставить вопрос и подвергнуть негации;

5) прагматические - для частиц характерны прагматическая семантика и коммуникативные функции; каждая частица, вне зависимости от структуры предложения и контекстного окружения, имеет свой прагмасемантический инвариант; частицы не являются членами пропозиции, а выражают разного рода субъективно-модальные отношения говорящего к своему высказыванию, к реплике собеседника или к возникшей в действительности ситуации; частицы формируют в высказывании различные косвенные речевые акты.

Класс частиц в настоящее время насчитывает около 20 единиц и продолжает пополняться, придавая языку еще большую функциональную гибкость. Чаще всего в этот процесс вовлекаются наречия меры, степени, оценки и образа действия, подтверждением тому может служить группа модальных частиц, омонимичных наречиям godt хорошо, nok достаточно, nu теперь, vel хорошо и др. Анализ языкового материала позволяет также сделать заключение о происходящем в настоящее время процессе перехода наречий niesten почти, snart скоро и аксиологического наречия gerne охотно в разряд модальных частиц эпистемической модальности.

Проблема определения прагмасемантического инварианта частицы, единого для любого контекста ее реализации, тесно связана с проблемой конкретизации основной эпистемической и других коммуникативных функций

данной частицы в высказывании. Комплексное решение этих проблем позволит не только выявить функционально-семантические особенности частиц в рамках своего класса, что должно лечь в основу их классификации и систематизации, но и сопоставить их с другими модусными средствами.

Во втором параграфе главы, посвященном основному понятийному инструментарию прагматического аппарата исследования, рассматривается проблема косвенных речевых актов, для которых характерно «несоответствие между формальным строением предложения и реальным коммуникативным предназначением соответствующего высказывания» [Булыгина, Шмелев 1992: 111]. Данная проблема затрагивает вопросы анализа условий возникновения косвенного значения предложения, его понимания и описания его иллокутивной силы. Вывод такого контекстно-зависимого значения высказывания должен опираться на прагматический анализ значения соответствующего предложения. Особое внимание в этом разделе уделяется характеристике директивных речевых актов, речевых актов вежливости, упрашивания, риторических вопросов и др., формируемых при непосредственном участии модальных частиц.

Специфика данной проблематики потребовала проведения лингвистического анализа как на уровне пропозициональной установки говорящего, так и на уровне содержания пропозиции, прежде всего - семантики его субъекта и лексико-грамматической характеристики предиката. В связи с этим в главе дается характеристика основных типов предикатов в датском языке.

Пропозициональная установка говорящего, выражающая его субъективное отношение к содержанию пропозиции, реализуется на уровне модальных отношений, интонации и порядка слов. Каждому из данных аспектов анализа посвящены отдельные разделы главы, в одном из которых дается характеристика коммуникативных типов предложений и их формальной структуры.

Просодические особенности формируемого в высказывании прагматического значения, и прежде всего акцентное выделение или отсутствие такового - одна из важных проблем анализа функционально-семантических особенностей датских частиц, которая до сих пор не становилась предметом специального исследования.

Субъективную модальность, под которой традиционно понимают отношение говорящего к своему высказыванию, с нашей точки зрения, можно подразделить на имплицитно и эксплицитно выраженную. Такая разновидность эпистемических значений, как фактическая модальность, может выражаться как имплицитно, так и специальными средствами. Субъективная модальность, включающая, как представляется, эпистемическую модальность (достоверно / недостоверно), аксиологическую модальность (хорошо / плохо, желательно / нежелательно) и адмиративпую модальность (ожидаемо / неожиданно), выражается также эксплицитно. В посвященном этой проблеме параграфе данной главы приводится краткая характеристика всех выделенных типов субъективно-модальных значений и средств их выражения в датском языке.

Ключевым в нашем понимании эпистемической модальности является принцип активного взаимодействия между всеми участниками коммуникации, включая как непосредственных коммуникантов, так и третье лицо.

Под эпистемической модальностью мы понимаем отношение говорящего к содержанию высказывания с точки зрения его достоверности и меры своей ответственности за нее перед слушающим. Анализ средств выражения эпистемических значений в датском языке позволил нам выделить три основных типа эпистемической модальности в зависимости от функциональной направленности выражающих их модусных средств:

- проблематическая модальность, средства которой сигнализируют о наличии у говорящего проблемы оценки содержания пропозиции как достоверного;

- афирмативная модальность, средства которой сигнализируют о наличии, с точки зрения говорящего, аналогичной проблемы у слушающего и направлены на ее преодоление:

- комментирующая модальпость, средства которой сигнализируют о наличии, с точки зрения говорящего, проблемы восприятия конкретной ситуации в объективном мире действительности и направлены на комментарий данной ситуации и обоснование адекватности ее понимания говорящим.

Таким образом, можно сказать, что каждый из данных трех типов эпистемической модальности является, с точки зрения говорящего, проблематическим, но для разных участников коммуникативной ситуации: 1 лица, 2 лица, 3 лица.

Выделяемые нами, вслед за Ф.Р. Палмером, Т. Виллетом, Н.Д. Арутюновой, Т.В. Булыгиной, А.Д. Шмелевым и другими исследователями, в рамках проблематической модальности значения гипотетичности и эвиденциальности противопоставляются по признаку отсутствия / наличия у говорящего какой-либо информации о реальном положении дел. Далее рассматриваются значения умозаключения, догадки, допущения, относимые различными исследователями к гипотетическим, и их средства выражения в датском языке.

Под эвиденциалыюстыо понимается ссылка на тот или иной источник информации, возможно, недостоверный. В разделе, посвященном эвиденциальности, обосновываются причины отнесения данных значений к кругу эпистемических, выделяются три их типа: сенсорная эвиденциальносгь, пересказывательность и инференция. Далее дается краткая характеристика средств выражения эвиденциальных значений в датском языке.

Особый интерес для нашего исследования представляет анализ использования модальных частиц в вопросительных предложениях, так как коммуникативные стратегии говорящего в датских вопросах, судя по всему, отличаются не только от русских [Янко 2001], но и от семантики вопросов в других германских языках [Weydt 2000, SAG 2000].

В результате предыдущих исследований, посвященных особенностям функционирования модальных частиц эпистемической модальности в предложениях различной структуры, нам удалось определить параметры вычисления по формальным признакам установки говорящего на позитивную / негативную альтернативу ответа слушающего. Для проведения анализа частиц в рамках настоящей работы мы посчитали необходимым изложить основные параметры данных расчетов.

Представим со знаком «минус» ( - ) вопросительную структуру вопроса, модально-вопросительную частицу шоп, отрицание ikke и показатели негативной альтернативы ответа nej нет, aldrig никогда, ingen никто, intet ничто, а со знаком «плюс» ( + ) повествовательную структуру вопроса, средства выражения значения предположения, подтверждения, а также показатели позитивной альтернативы ответа ja / jo да, ja, der er nogen / noget да, есть некто / нечто:

(-) (+) -{----»

вопрос, негат.ответ., отриц., сомнение- гипотеза, подтвержд., позит.ответ (?) nej, aldrig, ikke mon vel, nok, da, dog, nu ja, jo

Логический расчет по указанным параметрам установки говорящего на позитивную / негативную альтернативу ответа в любом предложении, имеющем как минимум два из данных параметров, позволяет конкретизировать иллокутивную функцию каждого из существующих типов вопросов:

Ег hun hjemme? -Ja/Nej. Она дома? -Да /Нет.

(-)

Er hun vel hjemme? -Nej. Разве она дома? — Нет.

(-) (+) = (-)

Er hun mon hjemme? -Ja. Она что — дома? (=неужели дома?) - Да.

(-) (-) = (+)

Hun er vel hjemme? -Ja. Она, наверное, дома? -Да.

(+) (+) = ( + )

Mon hun er hjemme? -Nej. А дома ли она? -Нет.

(-)(+) = (-)

В зависимости от своих субъективных намерений и оценки коммуникативной ситуации говорящий выбирает не только соответствующие им эпистемические показатели, но и определенную структуру вопроса, т.е. при совпадении пропозициональной части вопросов и несовпадении их формальной структуры могут быть абсолютно противоположны эпистемический, аксиологический и даже адмиративный аспекты установочного компонента их семантики.

Проблема переводимости модальных частиц и высказываний с ними возникает в связи с необходимостью их перевода с датского языка на русский, типологически отличный от первого. Проблема усугубляется свойством частиц конденсировать смысловую насыщенность высказывания, их значительной синонимичностью, а часто и омонимичностью с другими частями речи. Проблема правильного понимания и перевода таких высказываний осложняется способностью частиц изменять модальность всей пропозиции в зависимости от коммуникативного типа и структуры предложения. Однако подробное фупкционально-семаетическое описание частиц и конкретизация как допустимых, так и недопустимых для их употребления контекстов, позволяет в большинстве случаев соотнести их с модальными операторами русского языка, имеющими сходные характеристики и коррелирующими с аналогичными контекстами.

Вторая, третья и четвертая главы работы посвящены функционально-семантическому описанию групп модальных частиц, выражающих значения эпистемической модальности, в зависимости от объединяющих их основных функций: II глава - частицы, функционально направленные на отражение субъективного мира говорящего (nok, vel, vist, mon); III глава - частицы, функционально направленные на воздействие на субъективный мир адресата (da, jo, dog, nu), IV глава - частицы, функционально направлетше на комментирование объективного мира действительности (bare, blot, kun) Каждая глава состоит из параграфов, посвященных анализу особенностей функционирования одной из частиц названных групп в зависимости от контекста, коммуникативного типа и структуры предложения.

Глава II «Функционально-семантическое описание модальных частиц nok. vel. vist и модально-вопросительной частицы топ» состоит из четырех параграфов, в которых всесторонне анализируются три наиболее используемые в речи модальные частицы nok, vel и vist, а также единственная в датском языке модально-вопросительная частица топ.

Прагмасемантическая характеристика частиц nok, vel н vist представляет особою сложность в связи с наличием в языке омонимичных им наречий nok, vel и vist, кажущейся синонимичностью частиц, выражающих значения одного типа эпистемической модальности, и возможностью их употребления в сходных контекстах. Однако в зависимости от коммуникативного типа и структуры предложения, а также от контекста, данные частицы могут изменять свои просодические характеристики и значения, приобретать иные функции и модифицировать речевые акты.

Первый параграф данной главы рассматривает различные вопросы функционирования модальной частицы nok. Лексема nok входит в число ста наиболее частотных слов датского языка, она широко используется в разговорной речи и художественной литературе, в газетных очерках и научных текстах.

Описание функционирования лексемы nok, которая может занимать различные позиции в структуре предложения, быть как ударной, так и безударной, иметь как лексическую, так и прагматическую семантику, как синтаксическую, так и коммуникативные функции, свидетельствует о том, что она представлена в языке двумя омонимами - наречием nok достаточно и образованной от него модальной частицей nok скорее всего, выражающей значение проблематического типа эпистемической модальности:

Det ег nok vanskeligt nok for begyndere.

Скорее всего, это достаточно трудно для начинающих.

Наречие nok является членом пропозиции, т.е. может быть подвергнуто негации, имеет обстоятельственную функцию, проявляющуюся в его отношении к глагольному предикату, актуальную для данной пропозиции и при изменении ее временного плана:

Det ег / var (ikke) nok til at vinde valg.

Этого (было) достаточно / недостаточно, чтобы выиграть выборы. Изменение позиции nok в структуре предложения, утрата им лексико-семантической связи с исходным наречием свидетельствуют о выходе nok из состава пропозиции и об изменении его функционально-семантической характеристики. Прототипической позицией данного nok в предложении становится безударная позиция, его основной функцией - коммуникативная функция выражения отношения говорящего к достоверности содержания пропозиции. К синтаксическим особенностям функционирования данного nok можно отнести его невозможность выступать в роли ответной реплики, способность употребляться в контексте других средств пропозициональной установки говорящего, что свидетельствует о получении им статуса модальной частицы:

Det bliver nok svaert at vinde konkurrencen. Скорее всего, будет трудно выиграть конкурс. Следы лексического значения наречия nok достаточно, от которого образована частица, обнаруживаются в ее прагматической семантике гипотетического умозаключения говорящего о достоверности содержания пропозиции, представляющегося ему достаточно достоверным. Говорящий строит свое умозаключение на основе известных ему общепринятых правил: «это, скорее всего, так, потому что так обычно бывает»:

Hun havde nok ogsá sit eget vaerelse, selv oin jeg ikke havde set det. (Rifbjerg) У нее, скорее всего, тоже была своя комната, хоть я ее и не видел.

Значение гипотезы, вносимое пок в предложите, сопоставимо с эпистемическим значением вводящего ментального предиката, выраженного модальным глаголом tro думать:

JegJror, hun er syg. - Hun er nok syg. Думаю, она больна. — Она, скорее всего, больна.

Таким образом, модальная частица nok в структуре повествовательного предложения формирует речевой акт гипотезы, а ее иллокутивной функцией является выражение данной гипотезы. Мера ответственности говорящего за передачу такой недостоверной информации определяется рамками ответственности за гипотезу. Типичными для употребления nok являются футуральные и условные контексты, отличающие nok от других частиц проблематической модальности, которые не могут функционировать в данных контекстных условиях (vist): Der ville nok vœre lidt mindre problemer i Verden, hvis alle var som ham. В мире, скорее всего, было бы меньше проблем, если бы все были, как он. Den borgerlige opposition vil nok angribe regeringen... Буржуазная оппозиция, скорее всего, обрушится на правительство... По своим функционально-семантическим характеристикам безударной модальной частице nok в русском языке ближе всего гипотетический оператор скорее всего.

Анализ функционирования частицы в различных контекстах повествовательного предложения выявил случаи употребления nok в позиции акцентного выделения, функцией которого является функция воздействия на адресата. Исследование языкового материала показывает, что для варианта nok характерна при этом контекстная и позиционная обусловленность. Так, частица nok в позиции акцентного выделения может употребляться:

- в контексте модального глагола skulle быть должным, где она формирует косвенный речевой акт обещания;

в контексте ментальных и сенсорных предикатов: at txnkc мыслить, at tro думать, at synes считать, at se смотреть, видеть",

в контактно-дистантной позиции с противительным союзом men но в уступительно-противительных предложениях.

При сохранении основного эпистемического значения гипотетического умозаключения частица в ударной позиции функционально выходит за границы субъективного мира говорящего, чтобы воздействовать на субъективный мир слушающего, т.е. приобретает афирмативную функцию: Jeg tror 'nok, han er forelsket i hende. Я думаю, он, определенно, влюблен в нее. Jeg taenkte 'nok, at det tasnkte jeg ikke nok. Я так и думала, что недостаточно об этом думала. Jeg skal 'nok redde dig. Я обязательно спасу тебя.

'Nok var hun ingen ârsunge 1 acngere, men hun var sikker pâ at naboen med glasde ville have hjulpet hende.

Конечно, она уже не ребенок, но она была уверена, что сосед с радостью ей поможет.

Прагмасемантический инвариант частицы nok - гипотетическое умозаключение говорящего, а также ее основная функциональная направленность на выражение гипотезы делают невозможным употребление частицы в собственно

речевом акте вопроса. Однако nok часто используется в структуре модального вопроса, обязательными синтаксическими условиями для ее функционирования при этом является нетипичная для частиц позициогаю-контактная постнегативная позиция, а также наличие модальных глаголов mâtte или ville в составе предикатов: Mâ jeg ikke nok ski fte plads? - Jo. Ну можно мне пересесть? Vil du ikke nok huske opvasken? Ну не забудь посуду помыть, ладно? Гипотетическое умозаключение говорящего, выражаемое частицей nok (зд.: Du vil nok ikke huske opvasken. Ты, скорее всего, забудешь помыть посуду.) в структуре модального вопроса передает реакцию говорящего на коммуникативную ситуацию и выражает его сомнение в том, что адресат выполнил бы действие, выраженное инфинитивом, без подобного призыва (vil du ikke nok...?) или что говорящему было бы разрешено осуществить испрашиваемое без такого эксплицирования данной просьбы (mâ jeg ikke nok....?). Именно частица nok делает данный призыв-побуждение настойчивым, а просьбу - настоятельной. Nok здесь конденсирует смысловую насыщенность высказывания и углубляет его семантику. Значение аксиологической модальности желательности, осложненное эпистемическим значением сомнения в осуществимости желаемого одновременно с ожиданием позитивного ответа, характеризуют данный тип вопросительных предложений как конвенциональный косвенный речевой акт упрашивания: Мог og far, mâ jeg ikke nok fô en hund? Jo

(-) (-)(+) (+) Мама, nana, ну можно мне завести собаку? - Можно.

В силу своей функционально-семантической характеристики модальная частица nok не может функционировать в императивных речевых актах.

Таким образом, прагмасемантическим инвариантом модальной частицы nok является значение гипотетического умозаключения говорящего, основная функция частицы заключается в выражении им данного эпистемического значения и своей личной ответственности за недостоверность высказывания. Все это позволяет нагл определить nok как гипотетический конклюзнв 1 лица.

Во втором параграфе «Функционально-семантическое описание модальной частицы vel» представлен анализ функционирования частицы в предложениях различной структуры и коммуникативной направленности с учетом таких особенностей пропозиционального содержания, как семантика субъекта и лексико-грамматическая характеристика предиката.

Полисемантичность лексемы vel обнаруживается уже в текстах XV -XVII вв., когда ее исходное значение по желанию, т.е. так, как хотелось бы, в таких сочетаниях, как mindes vel, модифицируется в оценочное «хорошо помнит = имеет хорошую память», афирмативное «хорошо помнит = помнит» в противопоставлении к «не помнит», а также гипотетическое «наверно, помнит». [Jensen 2000: 159]. Однако в двух первых значениях vel постепенно вытесняется из активного употребления наречием godt хорошо, а в современном языке сохраняется только в таких речевых клише, как 'vel at masrke стоит заметить, Lev 'vel! Будь здоров!, Hàber, alt stâr 'vel til? Надеюсь, все хорошо? - а также в словосочетаниях со значением успешно выполненного действия: 'vel modtaget хорошо принятый, 'vel ankommet благополучно прибывший, 'vel kogt хорошо проваренный, 'vel forberedt хорошо подготовленный.

Для функционирования безударного vel в предложениях различной структуры в современном языке характерны все те особешюсти, которые позволяют отнести

данную лексему к средствам выражения пропозициональной установки говорящего, а именно, к модальным частицам: ее проготипическая безударная позиция, невозможность ни постановки к ней вопроса, ни употребления ее в односложном ответе, особые синтаксические позиции в структуре предложения, выражение отношения говорящего к достоверности содержания пропозиции, возможность сочетаться с другими средствами субъективной модальности. Сферой использования модальной частицы vel обычно становятся предложения, являющиеся частью диалогического дискурса, где присутствует адресат высказывания:

- Hun har inviteret alle pigerne fra klassen pá weekend. - Hvorfor har hun det?

- Hun har vel bare lyst til at se os igen. (Holst)

- Она пригласила всех девочек из класса к себе на выходные- Зачем?

- Наверное, ей просто хочется увидеть нас снова.

Говорящий, оказавшись в специфической ситуации и, не располагая необходимой информацией для ее адекватной оценки, предлагает партнеру рассмотреть и принять свою гипотезу, используя с этой целью частицу vel. Сопоставительный анализ функциональной семантики частицы и модального слова m&ske, относящихся к показателям проблематической модальности, позволил конкретизировать значения каждого из них как модусных средств, относящихся, соответственно, к модусу полагання (vel) и модусу допущения (mäske), основным отличием которых является возможность рассмотрения гипотезы, выраженной при помощи mäske, как одной из ряда возможных, от которой говорящий может отказаться и не нести ответственность за ее достоверность. Используя модальную частицу vel, говорящий, напротив, оценивает сложившуюся ситуацию, как хотелось бы ему, и ожидает принятия данного объяснения от адресата. Таким образом, исходное значение наречия vel определяет прагматическую семантику частицы.

Функциональной особенностью vel является выражение говорящим гипотетической оценки сложившейся ситуации и апелляция к собеседнику в поисках ее подтверждения. Функция вовлечения адресата в процесс объяснения сложившейся ситуации позволяет отнести речевой акт гипотезы к косвенному речевому акту гипотезы в функции вопроса. Наличие у vel такой ресипрочной функции приводит адресата к необходимости верифицировать вводимую частицей гипотезу:

Han er vel rejst? Он, наверное, уехал?

Han er vel ikke rejst? Он, наверное / надеюсь, не уехал?

Анализ собранного корпуса примеров позволил описать иллокутивную функцию различных высказываний с vel ikke и определить их как конвенциональные косвенные речевые акты - безопасный вопрос, просьба, испрашивание разрешения. Позиционно-контаетная комбинация модальной частицы vel и отрицания используется говорящим в таких предложениях, когда он допускает, что не р возможно, но надеется, что р. Так, вопросительные предложения с негацией различной формальной структуры и общим прагматическим значением просьбы отличаются установкой говорящего на позитивную / негативную альтернативу ответа:

- Jo. (просьба) = ( + )

- Могу.

Du kunne vel ikke give mig hans adresse? - Nej (убедительная просьба)

(+) (+)(-) =(-) Букв.: Ты, наверно, не мог бы дать мне его адрес? - Нет.

Установка говорящего на негативную альтернативу ответа при употреблении vel ikke в вопросительных предложениях повествовательной структуры ставит собеседника в благоприятные для него условия выбора, что воспринимается как особая форма вежливости.

Таким образом, прагматическая семантика вопросов с vel ikke, а также коммуникативная функция апелляции к адресату способствовали их конвенционализации в датском языке как косвенных речевых актов вежливости.

Разницу в значениях гипотетических модусов vel и nok можно объяснить тем, что, используя nok, говорящий делает свое гипотетическое умозаключение о достоверности пропозиции, основываясь на известных ему общежитейских правилах, и сам несет ответственность за нее, тогда как vel маркирует отсутствие у говорящего таких оснований и он, страхуясь, предлагает собеседнику разделить с ним ответственность в случае принятия последним такого объяснения как достоверного. Именно отсутствие у говорящего логических оснований для такого умозаключения и объясняет использование им vel:

Skulle din far ikke hjaelpe dig? - Det skulle han vel, det var nok hans pligt. Разве твой отец не должен был помочь тебе? - Наверное, должен был, скорее, это был его долг.

Частица vel может также функционировать в нетипичной для частиц ударной позиции, где она приобретает дополнительные функции. Употребление ударного vel является позшщонно обусловленным: это позиция вопроса-привеска, инициальная позиция первой части уступительно-противительного предложения, постсубъсктная позиция в модальных и диктальных вопросах, а также инициальная позиция реплик-реакций на верификативный вопрос.

Контактно-дистантное соединение ударного варианта модальной частицы vel и противительного союза men но формирует уступительно-противительное значение предложения, в котором полемически соотносит аргумент и контраргумент. Vel здесь имеет функцию союзной частицы с уступительным значением предваряющего подтверждения:

Vel er det farligt under angrebene, men han kan styre sin nervesitet. Конечно, во время атак опасно, но он контролирует свои нервы. Модальный н диктальный вопросы с ударным vel носят полемический характер и часто воспринимаются как риторические: говорящий сомневается, что р возможно, убежден, что не р, и полемизирует с собеседником Разве pi Такой вопрос маркирует установку говорящего на негативную альтернативу ответа. Ограничение контекстов использования верификативных вопросов с vel связано с их полемическим характером, который не допускает их употребления в футуральных и императивных контекстах. Все это сближает эпистемическое значение высказываний с vel со значением русских вопросов-реакций с частицей разве:

Er det 'vel hans skyld? - Nej. Разве это его вина?

Hvad er 'vel vigtigere? - Intet. Что может быть важнее этого? - Ничего. (— ) (-) =( — ) =Разве есть что важнее этого?

Описанные контекстные и структурные ограничения делают невозможным использование ударного vel в качестве однословного вопроса-реакции на реплику собеседника. Однако частица может употребляться в инициальной ударной позиции реплик-реакций на анафорическое высказывание, где vel в контексте предиката с финитной формой ville хотеть и негацией получает афирмативную функцию: Vil du da gerne skilies? - Vel vil jcg da ej.

Да ты что - хочешь развестись? -Да конечно, не хочу. Анализ функционирования частицы vel в различных структурах и контекстах предложения позволяет конкретизировать ее прагмасемантический инвариант как предложение говорящего слушающему принять свою гипотетическую оценку сложившейся ситуации и разделить с ним ответственность за ее достоверность. Мы можем определить частицу vel как гипотетический экспликатив 2 лица.

В третьем параграфе, посвященном функционально-семантическому описанию модальной частицы vist, анализируются все случаи функционирования лексемы vist в различных типах предложений и контекстных условиях. Это позволило выделить три омонима: наречие vist точно, сохранившееся в языке только в составе устойчивой парной формулы det ег sikkert og vist это определенно и точно, форму перфектного причастия vist от глагола vise показывать и модальную частицу vist.

Методом трансформаций в работе проводится разграничение омонимов vist, позволяющее прийти к выводу о том, что безударный vist имеет все признаки модальных частиц, позволяющие причислить его к этому классу модусных средств. Безударный vist может присоединяться к пропозициям, представленным в различных временных перспективах, однако вносимая им эпистемическая оценка пропозиции не может изменяться по временам:

Jeg har (vist) endnu ikke 'vist et brev til din mor. (Кажется,) я еще не показывал твоей маме одно письмо.

В высказывания повествовательной структуры частица vist вносит значение неуверенности говорящего в достоверности содержания пропозиции, основывающееся на неких объективных данных, недостаточных для представления пропозиции как достоверной. Такое значение мы относим к косвенной эвиденциальности, т.к. говорящий только сигнализирует адресату о наличии данных, косвенно свидетельствующих о явлениях, прямо им не наблюдаемых. Определить способ такого засвидетельствования возможно только в редких случаях: Mormoren er vist faldet i savn. Hendes ojne er lukkede. (Moller) Бабушка, кажется, заснула. Ее глаза закрыты.

Исходная семантика лексемы vist, восходящей к перфектному причастию от и. - е. *wid-, *weid- со значением видеть, знать, испытывать, определяет прагматическую семантику универсального косвенного эвиденциала vist, в которую включены указания на все способы сенсорного восприятия и пересказывательность.

Функционально-семантические особенности vist ограничивают контексты ее реализации повествовательными предложениями со значениями припоминания, чувственного восприятия, пересказывательности, в которых не могут быть использованы частицы nok и vel. Данные особенности vist не допускают ее употребления в ситуации прямого сенсорного восприятия, в условных контекстах, являющихся типичными для гипотетического конклюзива nok. Возможность использования частицы в футуральном контексте ограничивается случаями выражения значения пересказывательности, при этом субъект пропозиции не должен совпадать с субъектом высказывания:

♦Jeg tager vist til Danmark til vinter. *Д кажется, уезжаю зимой в Данию. Частица не может функционировать в императивных и интеррогативных контекстах, кроме случаев ее использования в вопросах повествовательной структуры, когда собеседник, как предполагает говорящий, может подтвердить достоверность той

части пропозиции, в которой он сам не уверен. Коммуникативным предназначением такого вопроса часто становится вежливое побуждение, такгичное замечание:

Damen glemte vist sine handsker?&ao/ee»ics, дама забыла свои перчатки?

Значение припоминания как разновидность значения неуверенности, выражаемого частицей vist, соотносится с эпистемическим значением припоминания ментального предиката тепе считать, иметь в виду. Прагматическая семантика универсального косвенного эвиденциала vist может быть передана русскими квазиассертивами как будто, похоже, каэ/сется.

Ударный вариант частицы vist является позиционно обусловленным, используется в составе ответных реплик и в инициальной позиции уступительно-противительных предложений и имеет афирмативную функцию подтверждения достоверности пропозиции:

Hun var jo sä mange är yngre, og pä den tid betod det sä meget. - Ja, 'vist sä, sagde Svend let, - men for hende beted du vist alting dengang.

Она ведь была на много лет моложе меня, а тогда это имело большое значение. - Да, конечно, — ответил Свен, — но для нее в то время, ты, кажется, был всем.

Таким образом, функционально-семантические особенности датских частиц nok, vel, и vist, выражающих значения проблематической модальности, заключаются в том, что за гипотезу, эксплицируемую копклюзивом nok, ответственность перед слушающим несет сам говорящий (1л.); используя экешшкатив vel, говорящий рассчитывает на принятие слушающим своей гипотетической оценки ситуации (2л.); ситуатив vist, выражая неуверенность говорящего в припоминаемом или воспринимаемом перцептивно, косвенно указывает на наличие внешнего источника информации, способного разделить с ним ответственность за ее достоверность (Зл.).

При инвариантной функции модальных частиц nok, vel и vist, заключающейся в выражении значений проблематической достоверности, частицы в позиции акцентного выделения получают дополнительную эпистемическую функцию воздействия на адресата. Усиленные функциональным акцентом nok, vel и vist выражают афирмативную модальность, являясь при этом позиционно обусловленными вариантами безударных частиц с их инвариантными значениями.

В инициальной ударной позиции усгупителыю-противительных предложений частицы nok, vel и vist получают функцию предваряющего подтверждения говорящим достоверности содержания пропозиции, которое он учитывает как возможное возражение слушающего. Контактно-дистантное соединение ударного варианта данных частиц и противительного союза men, создает полемическую связь аргумента и контраргумента.

В четвертом параграфе данной главы «Функционально-семантическое описание модалыю-вопросителыюй частицы топ» дается характеристика единствешюй в датском языке модально-вопросительной частицы топ, формирующей рефлексивный вопрос-размышление говорящего и отличающейся от других единиц данного класса по ряду признаков.

Частица топ может занимать инициальную позицию в повествовательной структуре вопроса, постсубъекгную позицию в модальном вопросе, предсубъекгаую и постсубъекгную позиции в диктальном вопросе, а также заключать его. Моп является единственной из частиц, которая может употребляться в качестве односложного ответа-реакции на анафорическое высказывание. Общим для всех случаев функционирования топ является то, что частица в них формирует вопрос-

размышление говорящего, подтверждением чему служит употребление mon в косвенных вопросах с вводящими их ментальными предикатами и субъектом, выраженным первым лицом: jeg tasnker / sporger mig selv / spekulerer pà я думаю / спрашиваю себя самого /размышляю и др.:

Jeg taenkte meget pâ dig og hvordan det mon gik derhjemme. Я много думал о тебе и о том, как там дома дела.

Jeg spekulerede pâ. hvorfor han mon var i sâ bunddârligt humar i dag, hvorfor mon det?

Я размышлял о том, почему это он сегодня в таком упадническом настроении, почему бы это?

Функционально-семантические особенности модально-вопросительной частицы mon можно объяснить ее генезисом го презенса вышедшего из употребления модального глагола monne, эпистемической функцией которого было свидетельствовать об отсутствии у говорящего достаточных оснований для тех или иных утверждений: Hvad mon han mene? Что же это он имеет в виду?

Значение рефлексивного вопроса-размышления, обращенного говорящим к самому себе, является прагмасемантическим инвариантом частицы, однако иллокутивная сила и ожидаемый перлокутивный эффект от формируемых ею вопросов находятся в тесной зависимости от структурной организации вопросительного предложения, позиции в ней самой частицы и ее контекстного окружения:

Mon det ег forbudt? - Запрещено ли это?

Ег det mon forbudt? - Это запрещено? / Неужели это запрещено? Hvem mon har det forbudt? / Hvem har det mon forbudt?- Кто же это запретил? Hvorfor har man mon forbudt det? - Ну, и почему же это запретили? Hvem har forbudt det mon? — И кто же это запретил? Mon? - Неужели? Mon ikke? - Неужели нет? Mon dog? - Неужели ж?Моп dog ikke? - Неужели ж нет? Вопросительное предложение с частицей mon в инициальной предсубъектной позиции является рефлексивным вопросом-размышлением, который функционально направлен на выражение говорящим своего сомнения в истинности пропозиции без намерения побудить адресата рассеять его (1 л.). Mon в структуре такого вопроса кодирует установку говорящего на негативную альтернативу ответа:

Mon hun venter pà mig? - Nej. A ждет ли она меня? — Нет.

(-)(+) =(-) Частица mon в абсолютном конце диктального вопроса не является вопросом-привеском, как vel и ikke, так как включена в структуру вопроса. Однако функция вовлечения собеседника в размышления, характерная для mon в данной позиции, функционально сближает ее с вопросами-привесками vel и ikke. Основное отличие mon от них заключается в отсутствии необходимости ответа, так как вслед за вопросом, как правило, идут комментарии говорящего, нейтрализующие его ассертивную рамку, тогда как вопросы-привески vel и ikke формируют верификативный вопрос и предполагают подтверждение адресатом достоверности пропозиции, ср.:

Men hvem ег disse personer med udenlandsk herkomst mon? Du har sikkert ikke frekventeret et herberg eller optagelseshjem, vel?

Но кто же они, эти иностранцы? Ты же, наверняка, не частый гость ночлежек или приютов, правда?

Таким образом, частица mon в позиции абсолютного конца диктального вопроса имеет функцию вовлечения собеседника в процесс размышления для получения необходимого говорящему перлокутивного эффекта: поразмыслив, собеседник сам все поймет (2 л.).

Модально-вопросительная частица mon в структуре вернфикативного вопроса является оператором его иллокутивной силы, нейтрализует его вонросительность и кодирует адмиративную реакцию удивления говорящего неожиданно возникшей ситуацией: Это правда? = Неужели это правда? Частица отсылает к ситуации, вызвавшей у него такую реакцию (3 л.): Er det mon derfor danskcme ikke lever sâ lícnge? Поэтому ли (=неужели поэтому...) датчане не живут так долго? Таким образом, вопросительно-модальная частица mon в структуре вернфикативного вопроса формирует эмоционально-оценочный речевой акт удивления говорящего возможной истинностью пропозиции вопроса, связанного причинно-следственными отношениями с неожиданной или новой для него ситуацией в реальной действительности.

Модально-вопросительная частица mon, единственная из частиц, может употребляться в адмиративных ответах-реакциях говорящего на неожиданную реплику или вопрос собеседника: mon? неужели; mon ikke? неужели пет-, mon dog? неужели ж; mon dog ikke неужели ж нет'!:

.. .jeg ku' laere dig ting, der ville fS dig til at glemme, hvor du kommer fra. — Mon? ... я мог бы научить тебя тому, что заставило бы тебя забыть, откуда ты. -Неужели?

De lukker vores kassekredit. — Nâh, mon dog? - Det stâr her sort pâ hvidt.

Они закрывают наш кредитный счет. - Ну, неужели ж? - Это написано здесь

черным по белому.

... hvis De ved hvad det stâr for. - Ja, mon dog ikke? Det har jeg hort om uafbrudt lige siden jeg var en lille pige.

...если Вы знаете, о чем идет речь. — Да, неужели же нет (= еще бы!)? Я слышала об этом беспрестанно еще с тех пор, как была маленькой. Таким образом, анализ особенностей функционирования единственной в датском языке модально-вопросительной частицы mon показал, что она преобразует речевой акт вопроса в косвенный речевой акт рефлексивного вопроса-размышления, имеет инвариантную функциональную направленность на самого говорящего, однако может получать дополнительные функции и значения в зависимости от структуры вопроса и своей позиции в ней:

- инициальная предсубъектная позиция кодирует умозаключение говорящего о возможной недостоверности пропозициональной части вопроса - 1 лицо;

- mon в позиции абсолютного конца предложения имеет функцию вовлечения собеседника в процесс оценки сложившейся ситуации - 2 лицо,

- в структуре вернфикативного вопроса mon отсылает к реальной ситуации, выражает адмиративное значение удивления говорящего очевидной достоверностью пропозициональной части вопроса - 3 лицо.

Все это свидетельствует о тесной взаимосвязи структурной организации вопроса с mon и его установочного компонента, так как частица, в зависимости от структуры вопроса и своей позиции в ней, может выступать то как конклюзив (1л.),

то как экспликатив (2л.), то как ситуатив (Зл.), что, в свою очередь, свидетельствует о ее включенности в единую систему модальных частиц.

В главе Ш «Функционально-семантическое описание модальных частиц da. io. doe, nu» даются характеристики модальных частиц афирмативной модальности, основной функцией которых является воздействие говорящего на слушающего для преодоления его незнания, сомнения, неуверенности или его переубеждения. С целью подтверждения своей оценки достоверности пропозиции говорящий использует специальные средства афирмативной модальности: модальные частицы da, jo, dog, nu. Отличительной особенностью данных частиц является их инвариантная функциональная направленность на адресата, однако каждая из них имеет свои функционально-семантические особенности.

Характеристика афирматива da дается в первом параграфе этой главы. Датские словари выделяют от трех до одиннадцати вариантов лексемы da, однако омонимичную пару модальной частице представляет дейктическое наречие da тогда. Анализ функционирования лексемы da в различных позициях и структурах приводит нас к выводу о том, что один из вариантов слова da имеет все признаки модусного средства, а статус частицы подтверждается его характеристиками, свойственными всем частицам датского языка.

Hvad mener du? Hun sâ usikkert pâ ham. - Ja, hun er sgu da ikke min s0ster, vei? Что ты имеешь в виду? Она с неуверенностью посмотрела на него. - Да не моя она, черт побери, сестра, ведь правда?

Используя афирматив da, говорящий делает гипотетическое умозаключение о том, что сможет убедить слушающего, изменить его точку зрения, отмести возможные сомнения в достоверности пропозиции. Характерная для частицы диалогическая функция делает ее активно используемой в диалогах, когда частица ассертирует вводимую информацию. При этом говорящий берег на себя ответственность за достоверность содержания пропозиции, даже не имея о ней достоверного знания. Это делает возможным употребление афирмативного конклюзива 1 лица da в сочетании с модальными частицами проблематической модальности nok, vel и vist:

Det er da nok den dârligste dag i mit liv.

Да это, скорее всего, самый худший день в моей жизни.

Особенности функциональной семантики частицы da делают возможным ее использование в императивных речевых актах, где она сигнализирует слушающему о том, что для достижения им желаемого результата говорящий считает необходимым предпринять действие, каузируемое формой императива. Императивная конструкция с da употребляется как реакция на предыдущую реплику собеседника для отвода возможных сомнений или иной точки зрения адресата, при этом частица возлагает ответственность за результат каузируемого действия на говорящего. Афирмативный конклюзив 1 лица da может формировать речевой акт совета, пожелания, призыва и даже приказа:

Jeg vil ikke vaere uvenner med ham. - Sâ ring da til ham! (Ejersbo) Я не хочу поссориться с ним. - Тогда позвони ему!

Частица da в вопросительных предложениях различной структуры тоже вводит реакцию говорящего на предыдущую реплику собеседника, т.е. имеет анафорическую функцию. Маркируя сомнение говорящего в достоверности конституирующего компонента вопроса, частица выражает установку говорящего на отрицательный ответ собеседника:

Vil du da gerne do? — Nej. Да ты что - хочешь умереть? - Нет.

(-) ( + ) =(-)

Hvordan skal jeg da komme over? Her er jo ingen bro.

Да как же я переберусь на другую сторону? Здесь же нет моста.

В большинстве случаев афирмативный конклюзив 1 лица da может передаваться русской частицей да, имеющей, однако, свои семантические особенности и ограничения.

В параграфе, посвященном функционально-семантическим особенностям модальной частицы jo, приводятся признаки ее отличия от омонимичного ей ударного jo, выступающего как самостоятельное предложение-отпет на модальный вопрос с негацией:

Kommer du ikke i morgen?- Jo, det gor jeg.

Ты завтра не придешь? - Нет, приду. Модальная частица jo, как и афирмагавный конклюзив 1 лица da, является средство,и афирмативного типа эпистемической модальности, так как используется говорящим, чтобы, афирмируя достоверность пропозиционального содержания высказывания, воздействовать на слушающего, но в иных коммуникативных условиях. Анализ корпуса примеров с частицей jo позволил выявить особенности ее функционирования в двух разных коммуникативных ситуациях. В одной из них jo маркирует оценку говорящим содержания пропозиции как известного и понятного обоим коммуникантам. Основная коммуникативная функция частицы заключается при этом в отведении говорящим возможного, с его точки зрения, иного мнения собеседника путем его привлечения в качестве согаранта достоверности пропозиции: «ты, как и я, знаешь/понимаешь, что...».

Du har en god appétit. - Det er efter far, han spiser jo for to.

У тебя хороший аппетит. - Это от папы, он ведь ест за двоих.

В другой ситуации частица подтверждает достоверность пропозиции путем привлечения знания собеседника, которое тот, по оценке говорящего, на данный момент не учитывает. Здесь мы можем говорить о значении оценочного несоответствия реальной ситуации утверждаемому адресатом:

Man кап da ikke bare brsende folks huse af. - Men det er jo mit hus.

Да нельзя просто так сжигать дома людей. — Но это же мой дом.

В обеих коммуникативных ситуациях говорящий находит необходимым апеллировать к общему знанию, как учитываемому, так и не учитываемому партнером на данный момент. Разница между этими двумя афирмативными значениями частицы заключается также в том, что в первом случае говорящий может апеллировать как к знанию собеседника, так и к его пониманию обычных жизненных законов и норм, тогда как другой вариант jo может апеллировать только к знанию собеседника, который, по мнению говорящего, не учитывает его в данный момент. Русский язык, в отличие от датского, различает эти две ситуации, используя в них модальные частицы ведь и же: Ты ведь устал. - Ты же устал.

Эпистемическое значение и функции частицы ограничивают возможности ее употребления только структурой повествовательного предложения. Использование jo в побудительных предложениях невозможно, т.к. и говорящий, и слушающий имеют одинаковое представление о необходимом поведении в сложившейся ситуации. Функционально-семантические особенности частицы не допускают ее употребления в структуре вопросительного предложения, т.к. речевой акт вопроса предполагает, что говорящий не знает того, что известно его собеседнику. Семантика частицы

ограничивает также возможности ее сочетаемости с такими частицами, как эмотивно-адмиративная частица sgu, т.к. выражаемая ею реакция говорящего на неожиданную ситуацию противоречит значению частицы jo «ты знаешь, понимаешь».

Таким образом, модальная частица jo является афврмативным эксшшкативом 2 лица, контекстно-обусловленным вариантом которого является афирмативный экспликатив несоответствия 2 лицу.

В параграфе, посвященном модальной частице dog, дается характеристика особенностей ее функционирования в различных типах и структурах предложения. Типичным для употребления dog контекстом является ситуация, когда говорящий, утверждая что-то в анафорическом высказывании, в следующем за ним, вводимом dog, сигнализирует оценочное несоответствие, чаще всего неполное, представленной им реальной ситуации своему собственному предположению, утверждению:

Jeg behuvede ikke at vasre bange for at drukne, og dog var angsten langt vserre, end sidste gang i bjergene.(M0llehave)

Мне можно было не бояться, что я утону, и все же страх был сильнее, чем в прошлый раз в горах.

В отличие от немецкого doch, употребление датской частицы в речи не зависит от реплик собеседника. Афирматив dog часто употребляется в выражениях, ставших своего рода речевыми клише: og det er dog helt sikkert / det vasrste, at...« это все-таки совершенно точно / самое худшее; men det er dog vigtigt / bedre end ingenting / mere end tvivlsomt... но все-таки это важно /лучше, чем ничего / более чем сомнительно.

Анафорическая функция dog, вводящего контраргумент или иную точку зрения говорящего на представленную им самим ситуацию, отсылает слушающего к предыдущему высказыванию. Этим объясняется и характерное для ее контекста употребление противительных союзов men но и og а: Men 22 ár det var dog laengere end normalt for drab. Но 22 года - это все же больше, чем обычно дают за убийство. Модальная частица dog может употребляться в директивных речевых актах, как в прямых, императивных, так и в косвенных, представленных структурой верификативного вопроса с негацисй и модальным предикатом. Dog здесь сигнализирует адресату, что сложившаяся к этому моменту реальная ситуация не отвечает ожиданиям или представлениям говорящего о надлежащем поведении собеседника, каузируемом сказуемым. Особенности семантики частицы объясняют привносимые ею в высказывание оттенки упрека, раздражительности, нетерпения: Lene, har du ikke noget at sige? Hvor har du vasret? Svar dog din mor. Лене, тебе что, нечего сказать? Где ты была? Ответь же маме. Kan du dog ikke tale ordentligt til din mormor?

Ты что же - не можешь говорить с бабушкой нормально?= Ну-ка, говори с бабушкой нормально!

Инвариантное значение несоответствия реальной ситуации предположениям или представлениям говорящего допускает употребление dog в структуре диктального вопроса. Частица в таком контексте подчеркивает неожиданность для говорящего ситуации, которая, как правило, описывается в катафорическом высказывании:

Og hvad er det dog han ser: Го masnd i hvide kitler basrer en tille sovende pigc mellem sig.

И что же он видит: двое мужчин в белых халатах несут маленькую спящую девочку.

Семантика частицы допускает ее употребление в косвенном речевом акте риторического вопроса, целью которого является эмоциональное воздействие говорящего на слушающего, косвенное выражение своих чувств: признательности, любви, раскаяния и пр. Важной контекстуальной особенностью употребления dog в риторическом вопросе является реакция говорящего не на реплику собеседника, а на саму ситуацию:

"Hvad skulle vi dog gore uden dig?" sagde Bjork til Flaporc, nâr han kom hjem med sin forsvundne lillebror (Ramsland)

И что бы мы без тебя делали? - говорила Бьорк Ушастому каждый раз, когда тот приводил домой своего пропавшего младшего брата.

Модальная частица dog, единственная из всех частиц, может употребляться в восклицательном предложении. Такие неинформативные восклицания, эффузии, являются релевантными для адресата и косвенно приглашают его к соучастию, т.е. к присоединению к высказанной оценке. Модальная частица dog, маркирующая оценочное несоответствие реальной ситуации изначальным предположениям и представлениям говорящего, усиливает его эмоциональное воздействие на адресата, чем обуславливает и активизирует его ответную реакцию. Hvor er her dog stille! Как же здесь все-таки тихо!

Таким образом, модальная частица dog является афирмативным гипотетическим ситуативом несоответствия 1 лицу, прагмасемантическим инвариантом которого является значение оценочного несоответствия реальной ситуации изначальным предположениям, утверждениям говорящего. Инвариантной функцией частицы является афирмативная функция подтверждения достоверности реальной ситуации, несмотря на такое несоответствие. Для dog также характерны такие функции, как анафорико-катафорическая, адмиративная, эмотивная и др.

В четвертом параграфе, посвященном модальной частице nu, прослеживается ее эволюция от релятивного наречия nu теперь к частице nu, дается ее функционально-семантическое описание, определяются ее прагмасемантический инвариант, основная эпистемическая и другие коммуникативные функции, а также конкретизируются контексты ее реализации.

Особую сложность при недостаточном контексте вызывает проблема идентификации nu в повествовательных и побудительных предложениях:

Slap nu af. Ну, отдыхай. ИЛИ: А теперь отдыхай. Отграничение наречия nu возможно с помощью обстоятельственных интенсификаторов allerede / ferst / lige nu уже / только / как раз сейчас, а также методом субституции, т.е. подстановкой вместо nu другого обстоятельства времени (i dag сегодня, denne gang в этот раз, i dette ojeblik в этот момент и др): Vi overvejer nu (endelig) at gâ til boligretten. Мы собираемся теперь (наконец) обратиться в суд.

Свидетельством отсутствия у слова nu в некоторых Высказываниях значения темпорального наречия является возможность его использования в контексте других обстоятельств времени, локализующих действие во временных отрезках настоящего или прошлого, например, i gâr вчера, den dag в тот день, dengang тогда, или соотносящих его по времени с каким-либо другим событием с помощью релятивных наречий tidligereраньше, senere позже и др.:

Den dag var det nu heller ikke sâ svaert at love hende hvad som heist...

Ну, в тот день пообещать ей что угодно тоже было не так уж и трудно...

Использование безударной модальной частицы пи невозможно в инициальной ударной позиции, где наречие пи формирует контрастный коммуникативный смысл теперь, а не когда-либо-.

Iter пи her, sagde han langsomt. <...> Nu herer du efter, brelede han. Послушай-ка сюда, - медленно сказал он. <...>Теперь ты послушаешь меня, -прорычал он.

Для безударного варианта пи характерны все признаки модальной частицы, а выявленное ограничение позиций ее употребления в структуре предложения является свидетельством ее частичной грамматикализации.

Значение релятивного наречия пи определяет прагматическую семантику образованной от него модальной частицы как оценочное несоответствие реальной ситуации, утверждаемому, желаемому кем-то третьим (3 л.), т. е. «что бы ни говорили, ни ожидали, ни делали, р». Частица пи вводит контрастную рему как конституирующий компонент высказывания, а содержание пропозиции как достоверное, имеющее место в действительности. Афирматнвиая функция частицы заключается здесь в подтверждении достоверности содержания пропозиции вопреки иным ожиданиям и мнениям, выраженным в анафорическом высказывании:

Tom Kristensen blev beskyldt for at vaere udbraendt som digter efter "Hasrvaerk" i 1930. Han skrev nu vasrdifulde digte siden.

Тома Кристенсена обвиняли в том, что он исчерпал себя как поэт после романа «Вероломство», написанного в 1930 году. Он же и после этого писал прекрасные стихи.

Такой контекст, часто с характерными для него противительным союзом men но и такими коннекторами противопоставления, как alligevel все-таки, imidlertid однако, является обязательным условием употребления частицы пи.

Derfor var det пи alligevel spaendende at höre Mahlers sjaeldent spillede klaverkvartet...

Ну а поэтому было все-таки интересно слушать редко звучавший фортепианный квартет Малера...

Таким образом, функционирование частицы пи в речевом акте сообщения является контекстно-обусловленным и имеет афирмативную, анафорико-катафорическую и ремовыделительную функции.

Частица пи в императивных речевых актах выражает значение необходимости совершения каузируемого действия как соответствующего бенефактивной норме, вопреки сложившейся на данный момент реальной ситуации: Spis nu bred til! Ну-ка, ешь с хлебом! Sid nn stille! Ну-ка, сиди тихо! Значение, вносимое частицей nu в императивный речевой акт, которое можно сформулировать как «сделай так, а не то...» или «.сделай так, чтобы не...», позволяет ей употребляться в императивных речевых актах побуждения, совета, призыва, приказа и даже пожелания. Значение подтверждения говорящим необходимости предпринять каузируемое действие, вопреки сложившейся, или имевшей место ситуации как не соответствующей норме, может вносить в побуждение оттенок нетерпения, некоторого эмоционального раздражения говорящего:

Tag пи brillerne pá, mand, ellers kan du da slet ingenting se. Ну-ка надень очки, муженек, иначе ведь ты ничего не увидишь.

Выполнение каузируемого глаголом действия здесь является ситуативно-необходимым.

В отличие от других частиц, употребляющихся в контексте императива (bare, blot, da, dog, lige, sä), только афирматив nu может использоваться говорящим в речевом акте пожелания, возможность выполнения которого не зависит ни от кого из коммуникантов. Иллокутивная задача императивного акта с частицей пи «сделай так, чтобы не...» в подобном контексте имеет иллокутивную силу пожелания адресату достичь положительного результата каузируемого действия, что усиливает его аксиологическое значение:

Pas nu godt pä dig selv! Ну, береги себя\

Sov nu godt. Ну, спокойной ночи.

Семантику частицы nu в структуре диктального вопроса, можно перифразировать как «что там такое говорили?» Здесь налицо оценочное несоответствие двух реальных ситуаций: говорящему была в прошлом известна испрашиваемая информация, на что, собственно, и указывает частица nu, однако он не может ее вспомнить или не уверен в точности своих воспоминаний. Контекстными условиями такого употребления nu является отсылка к конкретной ситуации в прошлом:

Esben, hvad var det nu du sagde, da vi drak kaffe for en time siden?

Эсбен, что ты там такое сказал час тому назад, когда мы пили кофе?

Для употребления nu в модальных (верификативных) вопросах характерны особые коммуникативные условия: говорящий, столкнувшись с неожиданной для себя ситуацией, реагирует на нее таким вопросом-реакцией. Nu здесь выражает значение оценочного несоответствия частного случая имеющимся у говорящего знаниям, представлениям о норме:

Var det nu meningen at hun skulle spille sur og gnaven? - Men hun var jo aldrig sur.

Ну и что это означало — что она будет строить из себя обиженную

ворчунью? - Но она же никогда не обижалась.

Все сказашюе позволяет отнести данную частицу к афирмативным ситуативам несоответствия 3 лицу:

- nu в речевом акте сообщения имеет значение оценочного несоответствия реальной ситуации тому, что утверждалось кем-то;

-в побудительном речевом акте - оценочное несоответствие реальной и каузируемой ситуаций;

- в вопросительном предложении - оценочное несоответствие реальной ситуации нормальному положению дел.

Интересным представляется наблюдаемый в настоящее время на материале придаточных предложений процесс эволюции лексемы nu в направлении наречие -модальная частица - союз. Частица nu, оказавшись в синтаксической позиции союза придаточного предложения со свойственным ему порядком слов, приобретает функцию и семантику союза раз придаточного реального условия, служащего, вопреки иным точкам зрения, обоснованием того, о чем говорится в главном предложении:

Lad os danse en gang, Ilse, nu vi er kommet og sä finde et andet sted.

Давай cmantfyeM разок, раз уж мы пришли, а тогда найдем другое место.

В уступительно-противительных предложениях частица nu стоит в инициальной безударной позиции придаточного предложения, чем отличается от аналогичных случаев употребления в союзной функции частиц nok, vel и vist,

которым необходимо акцентное выделение для получения афирмативной функции, уже изначально свойственной афирмативу пи:

Nu har jeg aldrig va:ret portrastfotograf, men Iejligheden bod sig alligevel her pá en

sommerañen...

Вообще-то я никогда не был портретистом, но возможность попробовать

себя все-таки представилась...

Итак, проведенный анализ позволяет охарактеризовать модальную частицу пи как афнрмативный ситуатив несоответствия 3 лицу, прагмасемантическим инвариантом которого является оценочное несоответствие реального положения дел

- ситуации, описываемой кем-то третьим (речевой акт сообщения);

- ситуации, каузируемой в императивном речевом акте;

- ситуации, когда говорящий когда-то владел информацией, запрашиваемой им в данный момент (диктальный вопрос-припоминание);

-представлениям говорящего о норме; (модальный вопрос - сомнение);

- частной ситуации (уступительно-противительное предложение).

Таким образом, предложенное нами прагмасемантическое описание функционирования модальной частицы пи в высказываниях различной структуры и коммуникативной направленности (сообщение - императив - вопрос - придаточное уступительное, придаточное условное) позволило конкретизировать контексты ее употребления, выявить прагмасемантический инвариант частицы - оценочное несоответствие реальной ситуации положению дел, утверждаемому другими или норме, а также определить ее инвариантную эпистемическую (афирмативная), основную в дашюй группе частиц (эвиденциальная), а также коммуникативные (анафорико-катафорическая, ремовыделительная) функции. Для всех контекстов употребления частицы пи характерно значение ситуативно-обусловленной необходимости воздействия на слушающего, что позволило отнести пи к афнрмативным ситуативам 3 лица.

В главе IV «Функционально-семантическое описание модальных частиц bare, blot и кип» дается характеристика частиц, имеющих общую функцию обоснования достоверности высказывания. Говорящий использует данные частицы, когда в ситуации реальной действительности возникает проблема ее адекватной интерпретации. Функция частиц при этом заключается в ее комментарии и обосновании адекватности понимания дашюй ситуации говорящим. Модальные частицы bare, blot и kun близки между собой по своим синтаксическим и семантическим свойствам: они могут употребляться в схожих контекстах и структурах предложения. Объединяемые в одну группу частиц значениями симплицитности и минимизации bare, blot и kun обычно воспринимаются как синонимы:

Han havde bare en skjorte pá. На нем была просто сорочка.

Han havde blot en skjorte pá. На нем была лишь сорочка.

Han havde kun en skjorte pá. На нем была только сорочка.

О синонимичности данных частиц говорят и их словарные статьи в современных словарях датского языка. Однако анализ корпуса примеров с ними свидетельствует о том, что замена в предложении одной частицы па другую часто приводит к изменению прагматического значения высказывания. О разнице в значениях данных частиц говорит и тот факт, что существуют контексты, в которых подобная замена невозможна.

Первый параграф главы посвящен проблеме описания функциональной семантики модальной частицы bare, образованной от полисемантичного прилагательного bar. Общим инвариантом для всех выделенных словарями значений прилагательного, как представляется, является значение «лишенный чего-либо инородного: прикрытия, препятствия, примеси»: med bare fodder босыми ногами, af bar nysgserrighed из чистого любопытства, en bar mark чистое поле.

Модальная частица bare является, пожалуй, наиболее используемой в данной группе частиц. Она функционирует в структуре повествовательного, вопросительного, побудительного и оптативного предложений:

Hun er bare sä S0d og charmerende. Она просто такая милая и обаятельная.

Hvor er det bare dejligt at hare fra dig.

Просто так приятно получить от тебя весточку.

Кот bare ind! Входи(те), пожалуйста!

Bare tryk pá knappen. Просто нажмите на кнопку.

В повествовательных предложениях bare формирует комплексный каузальный речевой акт, предполагающий сочетание двух предложений, одно из которых представляет собой обосновываемый речевой акт с главной перлокутивной целью, тогда как обосновывающий речевой акт является второстепенным. Говорящий при этом делает умозаключение, что такое простое и прямое обоснование утверждаемого в обосновываемом речевом акте поставит препятствия для других возможных точек зрения, о чем частица и сигнализирует слушающему. Функционально bare является фокусной частицей, формирующей контрастную рему. Значение симплицитности, вносимое ею в высказывание, создает эффект «минимизации», заключающийся в том, что самое простое и явное обоснование утверждаемого является и минимально достаточным:

Du behover ikke at indkalde os til mode om sagen. Du kan bare sende en check.

Вы можете не встречаться с нами, а просто прислать чек.

Далее в параграфе дается характеристика функциональной семантики частицы bare в различных контекстах и речевых актах, что позволяет конкретизировать ее прагмасемантический инвариант, а также выделить каузирующую и анафорико-катафорическую функции частицы:

Gted dig til at rnede ham. Han er bare sä charmerende. Будь рада тому, что

встретишься с ним. Он просто милашка.

Ваге может формировать с императивом различные побудительные речевые акты в зависимости от целого ряда факторов: препозиция / постпозиция по отношению к императиву, ударная / безударная позиция, наличие или отсутствие негации, семантика предиката. Анализ, проведенный с учетом всех названных особенностей функционирования частицы позволил определить ее роль в формировании речевых актов разрешения, совета, предложения аргумента, предостережения. При этом частица везде сохраняет свое инвариантное значение умозаключения говорящего о том, что каузируемое императивом действие является самым irpocraM и минимально достаточным для получения бенефактивного результата:

Ring bare, hvis der er noget. Звони, если что.

Sig bare ikke, at du er dansker. Только не говори, что ты датчанин.

Частица может функционировать в составе экспрессивов, имеющих форму восклицательного предложения, подчеркивающего иллокутивную цель - выразить эмоции говорящего и / или произвести впечатление на слушающего. Ваге в контексте

оценочных предикатов имеет значение умозаключения говорящего о том, что ситуация, описанная в подчиненной пропозиции, заслуживает по меньшей мере такой аксиологической оценки:

Hvor er det bare fedt, at du er her! Это просто здорово, что ты здесь! Таким образом, частица bare, функционирующая в самых разных структурах предложений и контекстах, а также формирующая различные речевые акты, имеет единый прагмасемантический инвариант - умозаключение говорящего о том, что вводимая частицей пропозиция является простым и минимально достаточным обоснованием анафорического или катафорического высказывания. Ответственность за такое умозаключение может нести только сам говорящий. Все это позволяет отнести частицу bare к комментирующим конклюзивам 1 лица.

Данная в рабоге характеристика частицы bare позволяет нам предложить для ее перевода частицу просто, имеющую в русском языке функционально-семантическую характеристику, близкую характеристике частицы bare.

Второй параграф главы посвящен особенностям функционирования модальной частицы blot, образованной от прилагательного blot голый, незащищенный. Семантика прилагательного определяет значение таких производных от него слов, как at blotte оголить, at blotte sig обнажиться, blottet for ngt обнаженный, лишенный чего-л. Прагматическое значение частицы blot обусловлено лексической семантикой прилагательного, которую можно было бы определить как «не имеющий ничего другого, кроме...».

Vi opfordrer dig blot til at gore hverdagen lidt anderiedes. Мы лишь призываем тебя несколько изменить свои будни. Частица, как показывают наблюдения, постепенно выходит из употребления, однако в определенных контекстах и структурах предложения ее использование по-прежнему оказывается необходимым. Blot может стоять в структуре повествовательного, повелительного, восклицательного и оптативного предложений. Hvis vasggene blot kunne tale. Если бы только стены могли говорить. Rot blot ikke ved min garnie Jul. Только не надо трогать старое доброе Рождество.

Прагматическое значение частицы blot можно определить как «ничего иного, кроме X». Blot, как и частица bare, в каузирующем речевом акте функционирует как фокусная частица, она как бы «оголяет» рематическую часть, формируя тем самым контрастную рему. Используя blot, говорящий предлагает слушающему отбросить все другие возможные альтернативы:

Han kom blot for at sige pasnt farvel. Он пришел лишь за тем, чтобы попрощаться (ни за чем другим, кроме X)

Прагматическая семантика частицы «ничего иного, кроме» способствует также ее толкованию как «вопреки ожиданию», что обуславливает употребление blot в императивной конструкции, формирующей речевой акт инструкции, побуждения, но не допускает ее употребления в речевом акте разрешения, характерном для императивных конструкций с частицей bare. Так, в следующем примере частица bare с императивом формирует речевой акт разрешения, a blot - инструкции: Kom du bare, min pige, gâ blot videre. Jeg skal nok hjœlpe dig. Ты заходи, моя девочка, проходи внутрь. Я помогу тебе». Особенностью семантики blot «вопреки ожиданию» обусловлена невозможность частицы, в отличие от bare, функционировать в контексте оценочных предикатов: Du er bare den bedste. Ты просто самая лучшая

♦Du er blot den bedste. *Ты лишь самая лучшая.

Таким образом, мы можем охарактеризовать частицу blot как комментирующий эксплнкатив 2 лица, так как говорящий предлагает слушающему отбросить все иные альтернативы, кроме эксплицированной в высказывании. Апелляция к адресату делает семантику частицы более модальной. Использование говорящим частиц bare и blot в одинаковых контекстах имеет своей целью выразить разные прагматические значения:

Hvis bare jeg kunne sove! Мне бы просто поспать! - говорящий делает умозаключение, что для достижения бенефаюгивного результата надо просто начать спать;

Hvis blot jeg kunne sove! - Мне бы лишь поспать! — говорящий считает, что для достижения бенефактивного результата не поможет ничего другого, кроме как начать спать.

Описанная в работе функциональная семантика комментирующего экспликатива 2 лица blot может быть передана на русский язык частицей лишь, которая, стоит заметить, тоже постепенно выходит из употребления и воспринимается как более «книжная», чем, например, частица только.

Третий параграф посвящен анализу функционирования модальной частицы кип только, которая, как и частицы bare и blot, является фокусной и имеет ограничительно-выделительную коммуникативную функцию. Частица кип только имеег семантику «это мало», при этом кип по тем или иным признакам ограничивает число выбранных реальных альтернатив. Кип может употребляться практически в тех же структурах предложений, что и две другие частицы, однако вносит в них значение ограничения определенного числа альтернатив, выбранных говорящим из реально существующих:

Han laeste kun en bog. Он читал только одну книгу.

В отличие от других частиц данной функциональной направленности, kun, благодаря своей семантике, может в определенных контекстах приобретать функцию усиления признака в связи с его выделением:

Og det har kun givet mig endnu mere lyst til at S0ge en lederstilling i fremtiden. А это только прибавило мне желания стать в будущем руководителем. Прагматическая семантика частицы kun делает возможным ее употребление в контексте оценочных предикатов, однако при этом, в отличие от частицы bare, исключает ее использование в футуральных и условных контекстах:

Det er en af de korteste oplaesninger, jeg har vseret til - men det var kun dejligt. Это была одна из самых коротких лекций, на которых я был, но это было только здорово.

Det ville bare viere utrolig dejligt, hvis det lykkedes. Было бы просто замечательно, если бы это удалось.

Кип может также употребляться в контексте императива, однако частица не влияет на его семантику, поскольку не образует с ним императивной конструкции, а только ограничивает объект каузируемого действия, не изменяя основной иллокутивной функции императива:

Spis kun suppen og írugter. Ешь только суп и фрукты.

Итак, частицу kun можно охарактеризовать как комментирующий ситуатив 3 лица, т.к. она функционально направлена на выделение и ограничение определенных альтернатив, существующих в действительности. Передать семантику и функции

частицы кип можно при помощи русской ограничительно-выделительной частицы только.

Таким, образом, рассмотрев и сравнив функционально-семантические особенности частиц bare, blot и kun, мы можем прийти к выводу о том, что каждая из них имеет свой прагмасемантический инвариант, определяющий их преимущественное использование в од1шх контекстах и исключающий их использование в других. В случае возможности функционирования всех трех частиц в однотипных контекстах и структурах предложения, каждая из них вносит в высказывание свое прагматическое значение: конклюзив 1 лица bare -гипотетическое умозаключение говорящего о том, что нет необходимости рассматривать иные возможности, так как X является простым и минимально достаточным; экспликатив 2 лица blot - предложение говорящего слушающему исключить все другие возможные альтернативы, кроме X; ситуатив 3 лица kun - в центре внимания — отграничение в действительности определенного числа X реально существующих альтернатив, ср.:

Кош bare naermere! = нужно просто подойти поближе.

Кот blot naermere! = нужно не делать ничего другого, лишь подойти поближе.

Кот kun naermere! = все, что надо сделать - только подойти поближе.

В главе У «Модальные частицы и значения аксиологической модальности» рассматривается проблема возможности выражения значений аксиологической модальности модальными частицами и поиск частиц, способных передавать аксиологическое значение желательности.

В лингвистической литературе, посвященной частицам, неоднократно отмечался тот интересный и малообъяснимый факт, что в самых разных языках эти самые субъективные значения практически не передаются такими самыми субъективными средствами языка, как модальные частицы [Николаева 2004: 89].

Аксиологаческая семантика волюнтивпости выражается в датском языке финитно-инфинитивными сочетаниями модального глагола ville хотеть, который включает в себя значение волеизъявления и значение будущности, т.е. нереализованности на момент речи действия, выраженного его инфинитивным компонентом. Возможность нейтрализации волюнтивного признака у первого компонента глагольного сочетания, привела к усилению футуралыюго, что создало потенциал для формирования в датском языке футурального грамматического значения аналитической конструкции ville + Inf. В свою очередь выделение модального значения у компонента vil и нейтрализация футурального должно свидетельствовать об употреблении здесь собственно модального глагольного сочетания. Механизм разрешения омонимии в таких случаях может заключаться в использовании специальных маркеров, отделяющих модальное сочетание от футуральной конструкции. Такими показателями в датском языке являются средства интенсификации, способные усиливать одну или комбинацию сем глагола.

В контексте глагольного сочетания vil + Inf., как показывает анализ, употребляются такие интенсификаторы волюнтивного значения, как аксиологические наречия gerne охотно и nedig неохотно, а также модальная частица godt не против. Таким образом, мы можем представить шкалу выражения субъектом интенсивности волюнтивного признака по нисходящей: vil gerne очень хочу - vil godt не против - vil n0dig(t) меньше всего хочу — vil ikke не хочу. Однако каждое из выражаемых данными сочетаниями значений имеет свои особенности, что обуславливает выбор определенной единицы в конкретной ситуации.

Для модального синтаксического сочетания с семантикой волеизъявления vil gerne (очень) хочу характерна направленность желания в будущее, а оценка говорящим желаемого положения дел может быть только чувственной и сводиться к гипотетическому умозаключению о его бенефакгивности для говорящего: - Jeg vil gerne folge dig hjem. (Lynggaard) Я хочу проводить тебя. Значение интенсификатора gerne может быть соотнесено только с аксиологическим волюнтивным значением эксплицитного модуса jeg vil я хочу (1 лицо), о чем свидетельствуют случаи употребления gerne в контексте предикатов и субъектов, к которым данное наречие не относится:

Má min far gerne ñ lov til at vaelte et tras med haenderne? (Soeborg) Можно моему папе (я этого хочу) повалить одно дерево руками? Det skal gerne hjaelpe os. Это (мы рассчитываем) нам поможет.

Интенсификатор gerne охотно является аксиологическим наречием, которое может подвергаться градуированию и менять степень интенсивности своего значения при помощи усилителей langt намного, meget очень, sá так:

Vi vil (langt, meget) hellere va;re arbejdslese end rengoringsassistenter.

Мы с (куда, намного) большим удовольствием будем безработными, чем

уборщицами.

Итак, наречие gerne является аксиологическим конклюзивом 1лица,

основной эпистемической функцией которого является выражение гипотетического умозаключения говорящего о том, что желаемое им положение дел будет для него бенефактивным.

Наряду с gerne в сочетании с vil + Inf. активно используется слово godt, отличающееся от аксиологического наречия godt хорошо тем, что его основной функцией, как отмечают датские исследователи, является афирмативная функция отрицания негацин (ikke ikke). В связи с этим авторы академической грамматики характеризуют его как отрицательную частицу (negativ partikel) [GDS 2011- И: 189]: Jeg vil gerne indromme, at jeg mäske ikke altid har ret... Я хочу признаться, что, возможно, не всегда прав... Jeg vil godt indremme, at jeg ikke altid har ret... Я готов признать, что не всегда прав... (= не не признаю)

Анализ функциональной семантики godt в контексте сочетаний vil / má + Inf. позволяет отнести его к классу частиц и отделить от афирмативного употребления наречия godt хорошо с сочетанием kan + Inf., которое сохраняет способность к усилению и образованию степеней сравнения:

Jeg kan ikke forstá dansk. -Яне понимаю по-датски. Jeg kan godt forstá dansk. - Я понимаю (хорошо) по-датски. Jeg kan nu langt bedre forstá dansk. - Я теперь лучше понимаю по-датски. Jeg vil godt hjaelpe dig. - »Jeg vil bedre hjaelpe dig. Я согласен (готов) тебе помочь - *Ялучше согласен тебе помочь. Использование частицы godt в контексте модальных сочетаний vil / má + Inf. сигнализирует, что говорящий, оценивая сложившуюся ситуацию, считает действие, выраженное инфинитивной формой сказуемого, желательным для партнера по коммуникации, а его результат - бенефактивным для последнего. Это позволяет нам охарактеризовать частицу godt как аксиологический экспликатив 2 лица.

Нагляднее всего разница в эксплицируемых godt и gerne значениях проявляется в случае их употребления в контексте модального глагола mätte. При общей модальности согласия выполнить просьбу собеседника говорящий в одном случае выражает желание ее выполнить, используя аксиологический оператор gerne охотно, в другом — идет на уступку адресату и использует частицу godt не против:

Du mä gerne láne min bil.

Ты можешь взять мою машину. (= Буду рад одолжить).

Du má godt läne min bil.

Ладно, можешь взять мою машину. = (Я не против одолжить).

Семантика частицы godt не допускает ее функционирования в повествовательном предложении с негацией, однако она часто используется в нетипичной для частиц постнегативной позиции в структуре модальных вопросов:

Vil du ikke godt hjaelpe mig? Ты не согласишься мне помочь? Этикетная формула вежливого вопроса-просьбы, выраженная сочетанием má jeg ikke godt? является косвенным речевым актом сообщения адресату о своих желаниях, намерениях:

Má jeg ikke godt gá i bad? = Я пойду помоюсь, ладно?

Если значение сочетания vil godt не не хочу противоположно по значению сочетанию vil ikke не хочу, то аксиологическое наречие nedig(t) неохотно, нехотя, которое мы обнаруживаем в тех же контекстах, антонимично по своему значению наречию genie охотно, т.е. выступает в роли деинтенсификатора:

vil gerne (очень) хочу - vil nedigft) меньше всего хочу;

vil godt не против - vil ikke не хочу.

Характерная для аксиологического наречия nodig инволюнтивная маркированность, т.е. имплицитно выраженное значение неопределенности намерений субъекта, выражается в его прагматическом значении «меньше всего хочу, но (буду) вынужден...». Противопоставленность желаемого реальному положению дел является инвариантным значением форм сослагательного наклонения в русском языке, что позволяет переводить высказывания с rwdig как «меньше всего хотел бы»-.

Jeg vil nadig aflyse rejsen, men vil heller ikke risikere noget.

Я меньше всего хотел бы отменить поездку, но и рисковать тоже не хочу. Данное нами функционально-семантическое описание аксиологического наречия nedig позволяет отнести его к аксиологическим ситуативам 3 лица, т.к. ситуация, к которой отсылает nedig, может быть желаемой и бенефактивной для кого-то третьего.

Глава VI «Роль модальных частиц в выражении коммуникативных стратегий говорящего» посвящена анализу средств, используемых говорящим для реализации своих коммуникативных намерений. Как показывает проведенный в работе анализ, коммуникативная стратегия говорящего выражается в самой структуре предложения, в выборе и порядке следования его коммуникативных компонентов (в нашем случае -частиц), а также в интонации.

Анализу использования говорящим просодических, структурных и позиционных возможностей функционирования частиц для реализации своих коммуникативных намерений посвящен первый параграф данной главы.

1. Датские модальные частицы проблематической модальности nok, vel и vist, не имеющие коммуникативной функции целенаправленного воздействия на субъективный мир' слушающего, приобретают ее, оказавшись в позиции акцентного выделения. Частицы сохраняют при этом верность своему прагмасемантическому инварианту, чем, собственно, и объясняется выбор именно данных операторов, а не

других специальных средств афирмативной модальности. Так, речевой акт обещания, формируемый ударным nok в сочетании с глаголом skulle, предполагает воздействие на слушающего, что выходит за рамки коммуникативной компетенции частицы 1 лица пок, которая для приобретения несвойственной ей функции и принимает на себя ударение. Примечательно, что семантический инвариант частицы - выражение гипотетического умозаключения говорящего - остается при этом неизменным:

Han er nok hjemme. Jeg skal 'nok ringe til ham.

Он, скорее всего, дома. Я обязательно позвоню ему.

Анализ функционирования модальных частиц в различных структурах и контекстах предложения показал, что иллокутивные функции высказывания могут меняться в зависимости от структуры предложения, в которую говорящий помещает ту или иную частицу. Так, зпачение сомнения говорящего в достоверности пропозиции может быть выражено им только в структуре вопроса, что, в свою очередь, делает невозможным выражение в данной структуре эпистемического значения предположения:

Det er vel forbudt at spise her. Здесь, наверно, запрещено есть.

Er det 'vel forbudt at spise her? Разве здесь запрещено есть?

Сопоставительный анализ способов выражения похожих прагматических значений средствами русского и датского языков выявил некоторые типологические различия между ними. Так, если русский язык располагает сравнительно большими возможностями выражения коммуникативных намерений говорящего с помощью интонации, то датский язык решает задачи выражения этих значений, главным образом, средствами, свойственными языкам аналитического строя: порядком слов и использованием частиц. Об этом свидетельствует, например, использование в датском языке частицы godt для выражения контрастно-полемического значения, эксплицируемого в русском языке акцентным выделением модального глагола, а также употребление модально-вопросительной частицы топ для выражения рефлексивного вопроса-размышления, тогда как русский язык оформляет его особым интонационным рисунком. Верификативные значения русских предложений, формируемые в рамках одной пропозиции разными интонационными средствами [Янко 2001: 327], могут передаваться в датском языке одним и тем же эпистемическим показателем в разной синтаксической структуре предложения с, ср.:

Она правдаI вышла замуж. - Она правда| вышла замуж?

Hun er virkelig blevet gift. - Er hun virkelig blevet gift?

2. Предпринятое в работе функционально-семантическое описание частиц позволило также ответить на вопрос о порядке их следования в предложении, причинах строгого соблюдения такой последовательности и невозможности его произвольного изменения.

Анализ сочетаемостных возможностей частиц, в зависимости от данных им в работе характеристик, показал, что в препозиции к другим частицам стоят средства адмиративной модальности (sgu), затем следуют модальные частицы афирмативной модальности (jo - 2л., da - 1л.), функционально направленные на слушающего, за ними афирмативно-коммуникативные частицы оценочного несоответствия (dog - 1л., пи - Зл.), затем - частицы проблематической модальности (vel - 2л., vist - Зл., nok -1л.) или их сочетания (velnok, vistnok), ориентированные на отражение субъективного мира самого говорящего, а завершают данный порядок комментирующие частицы (blot - 2л., bare - 1л., кип - Зл.).

Таким образом, анализ сочетаемостных возможностей всех проанализированных частиц привел нас к выводу о проявлении здесь определенной коммуникативной стратегии говорящего, основной целью которого является воздействие на слушающего. Это предопределяет приоритетные позиции частиц, функционально направленных на адресата: афирмативы и экспликативы. Det er da vist bare en sod kvinde, som jeg engang kendte.

Да это, кажется, просто одна славная женщина, которую я когда-то знал. Второй параграф посвящен роли модальных частиц в формировании таких косвенных речевых актов, как императивные, вежливости, просьбы, упрашивания, риторического вопроса, вопроса-размышления и др.

Предпринятое в работе описание иллокутивной силы высказываний различной структуры с модальными частицами, а также предложенный нами способ расчета установки говорящего на позитивную / негативную альтернативу ответа позволили охарактеризовать формируемые частицами речевые акты как конвенциональные косвенные речевые акты: безопасный вопрос, просьба, испрашивание разрешения, упрашивание. Позиционно-контактная комбинация модальной частицы vel и отрицания используется говорящим в таких предложениях, когда он допускает, что не р возможно, но надеется, что р. Прагматическая семантика вопросов с vel ikke и их коммуникативная функция апелляции к адресату способствовали их конвенционализации в датском языке как специального средства вежливости.

В параграфе дается характеристика различных речевых актов, выраженных структурно-синтаксическими вариантами вопросительных предложений с модальными частицами:

Mä jeg tage en cigaret? - Ja / Nej. (испрашивание разрешения)

Можно мне взять одну сигарету?

Mä jeg ikke tage en cigaret? - Jo. (просьба о разрешении)

(-) (-) =(+) Можно, я возьму одну сигарету?

Mä jeg ikke godt tage en cigaret? -Jo. (косвенное сообщение о намерениях) Ты не будешь возражать (не против), если я возьму одну сигарету? Mä jeg ikke nok tage en cigaret? - Jo. (мольба о разрешении)

(-) (-)(+) =(+) Ну можно мне взять одну сигарету? Kunne du ikke give mig en cigaret? — Jo. (просьба)

(-) (-) (+) Ты не дашь мне одну сигатрету?

Du kunne vel ikke give mig en cigaret? - Nej (убедительная, вежливая просьба)

(+) (+)(-) =(-) Вы не могли бы дать мне одну сигарету?

Vil du ikke nok give mig en cigaret? - Jo (настойчивая просьба, упрашивание) (-)(-)(+) =(+)

В третьем параграфе проводится сопоставительный анализ прагматической семантики и коммуникативных функций трех пар разноуровневых средств проблематической модальности, каждая из которых имеет схожее значение: грамматизованных устойчивых сочетаний kunne / mätte / skulle + Infinitiv I, II и модальных частиц vel, nok, и vist, Это позволило конкретизировать их значения, определить их функциональную специфику и контексты употребления, и тем самым исключить их кажущуюся синонимичность и взаимозаменяемость:

En lykkekœde. Han gik altid med den. - Han kan have tabt den for lang tid siden. -De har nok ret. Han mà have tabt den.

Цепочка на счастье. Он всегда ходил с нею. - Вероятно, он уже давно потерял ее. - Скорее всего, Вы правы. Должно быть, он ее потерял. Разница между значениями, выражаемыми kunne + Infinitiv I, II и vel состоит в том, что vel - субъективный гипотетический экспликатив 2 лица, используя который говорящий предлагает адресату свою гипотетическую оценку ситуации в расчете на ее принятие партнером, тогда как kunne + Inf. I, II - объективный гипотетический экспликатив 2 лица, выражающий значение гипотетического объяснения сложившейся ситуации, которое говорящий допускает к рассмотрению слушающим как одного из объективно возможных и предоставляет ему право самому сделать выбор:

I Rom har man vel ogsâ vasrct optaget af disse problemer... В Риме, наверно, тоже были озабочены этими проблемами... Og i Rom kan de have hert om det store Egypten ... А в RuMe они, вероятно, слышали о великом Египте...

Основанием для сравнения значений, выражаемых сочетанием mâtte + Inf. I, II и модальной частицей nok, является общее для них значение логического умозаключения говорящего, основанного на его собственном опыте: «это так, потому что так обычно бывает», что позволяет отнести оба средства к конклюзивам 1 лица. Конклгозив mâtte + Infinitiv I, II может, как и гипотетический конклюзив nok, сочетаться с вводящими предикатами ментальной семантики: at tro думать, at gaette догадываться и at vœre sikker pâ быть уверенным. Эпистемическая семантика модального глагольного сочетания, однако, может быть определена как объективно обусловленное умозаключение говорящего, т.к. практически обязательными для контекстов с mâtte + Inf. I, II являются объективные обоснования такого умозаключения, как правило, содержащиеся в предложениях ближайшего контекста, вводимых причинными союзами fordi, for, thi потому что, ибо, ср.:

... den var nok halvtolv eller tolv. <.. .> Det mâ forresten have vreret senere end tolv, tror jeg. For jeg synes, jeg kan huske, at jeg harte pressen klokken tolv. ...было, скорее всего, полдвенадцатого или двенадцать <...> Впрочем, это, должно быть, было после двенадцати, я думаю. Потому что я помню, я, кажется, слушал новости в двенадщтъ. Эти факторы исключают употребление данной глагольной конструкции в типичных для частицы nok футуральных и условных контекстах из-за невозможности создания в них необходимых объективных условий:

Det ville nok have vasret det samme, hvis vi havde haft en anden regering.

Скорее всего, все было бы так же, даже если бы у нас было другое

правительство.

Du kommer nok til at fortryde. Гы, скорее всего, пожалеешь об этом. Статус пересказывательного эвидепциала является общим для косвенного эвиденциала vist и грамматизовашюго устойчивого сочетания skulle + Inf. I, II. Однако семантическое различие между ними заключается в. том, что частица vist является субъективным ситуативом 3 лица, т.к. выражает неуверенное припоминание говорящего о некогда полученной информации, в достоверность которой он сам верит, тогда как модальная конструкция skulle + Inf. I, II является объективным ситуативом 3 лица, т.к. выражает значение отчуждения от пересказываемой информации, полученной говорящим в определенной ситуации,

часто от конкретного лица, на которого и может быть возложена ответственность за ее достоверность, ср.: ,-■■■■■ Fruen har vist vaeret syg eller skrantet, eller sâdan noget...

Госпожа, кажется, больна, ши хворает, или что-то такое.

Og efter at have udnasvnt de ansvarlige ministre skulle kongen have sagt: "Nu kan ■ jeg vel sove sâ lasnge, som jeg gider!"

А после назначения ответственных министров король, говорят, сказал:

«Теперь я, наверно, смогу спать столько, сколько пожелаю». Этим объясняется предпочтительное использование данного объективного ситуатива 3 лица в сообщениях средств массовой информации, когда журналист не может подтвердить ^ истинность передаваемой информации, однако имеет возможность как для выражения сомнения в ней, так и ее опровержения.

Основной прагматической функцией связочных конструкций с квазипассивными глаголами siges / formodes / ventes / frygtes + at-infinitiv говорят, говорится / предполагают, предполагается / ожидают, ожидается / опасаются также является выражение неуверенности говорящего в достоверности информации по причине ее косвенной засвидетельствованности. Конструкции с перформативными глаголами siges / formodes / ventes + at-infinitiv говорят /предполагается /ожидается могут бьпъ отнесены к пересказывательным эвиденциалам 2 лица, т.к. они вводят новую информацию как существующее мнение, которому доверяет и сам говорящий, но при этом не берет на себя всю полноту ответственности за достоверность пропозиционального содержания, а предлагает разделить ее со слушающим. Именно этой особенностью данных эвиденциалов можно объяснить то, что они, как и глагольные сочетания skulle + inf. I, I чаще всего встречаются в сообщениях средств массовой информации:

Den tidligere presidents sikkerhedstjeneste formodes at have bestàet af45000 mand

Предполагается, что служба безопасности бывшего президента состояла из

45000 человек.

Таким образом, различие между пересказывательными эвиденциалами vist связочными глагольными конструкциями siges / formodes / ventes / fiygtes + at-infinitiv и грамматизованным устойчивым сочетанием skulle + Inf.I, II заключается в том, что, каждый из них, являясь в своей группе косвенным эвиденциальным ситуативом 3 лица, сигнализирует о разной мере эпистемического ручательства говорящего за пересказываемое:

• модальная частица vist является пересказывательным эвиденциалом 1 лица, т.к. говорящий верит в достоверность припоминаемого и один отвечает за нее;

• связочные конструкции с квазипассивными глаголами siges / formodes / ventes + at-infinitiv говорят / предполагается / ожидается являются пересказывательными эвиденциалами 2 лица, т.к. говорящий предлагает адресату пересказываемую информацию как существующее общепринятое мнение в расчете на то, что тот сам решит, разделить ли с другими ответственность за нее;

• модальное сочетание skulle + Inf.I, II является пересказывательным эвиденциалом 3 лица, т.к. выражает значение отчуждения говорящего от пересказываемой информации, снятия с себя ответственности за ее достоверность и указание на наличие источника, который должен взять ее на себя.

В выводах исследования подводятся основные итоги всестороннего функционально-семантического описания модальных частиц, главным результатом

которого являются предложения по их классификации и систематизации на основе общих функций и выражаемых частицами сходных эпистемических значений.

1. Предпринятый в работе сопоставительный анализ лексем bare, blot, da, dog, godt, jo, kun, mon, nok, nu, vel, vist с наречиями и модальными словами позволил выделить их в отдельный класс модальных частиц, являющихся самостоятельным средством выражения пропозициональной установки говорящего, по целому ряду признаков: морфологических, семантических, синтаксических, просодических и прагматических. Класс модальных частиц включает в себя на настоящий момент следующие частицы : bare, blot, da, dog, godt, jo, kun, lige, engang, mon, nok, nu, sgu, skam, sâ, vel, velnok, vistnok, однако нами наблюдается процесс вовлечения все новых единиц в данный класс модусных средств.

2. Модальные частицы, являясь частью коммуникативного фонда датского языка, выражают различные типы субъективного отношения говорящего к своему высказыванию, а именно, значения эпистемической (достоверно / недостоверно), аксиологической (хорошо / плохо, желательно / нежелательно) и адмиративной модальностей. При этом выражение значений эпистемической модальности является обязательным для каждого высказывания.

Анализ функциональной семантики модальных частиц позволил нам предложить свою концепцию эпистемической модальности, в основе которой лежит принцип активного взаимодействия между всеми участниками коммуникации, включая как собственно коммуникантов, так и третье лицо.

Под эпистемической модальностью мы понимаем отношение говорящего к содержанию высказывания с точки зрения его достоверности и меры своей ответственности за нее перед слушающим. Анализ средств выражения эпистемических значений в датском языке позволил нам, в зависимости от их функциональной направленности, выделить три основных типа эпистемической модальности:

- проблематическая модальность, средства которой сигнализируют о наличии у говорящего проблемы отсутствия или недостаточности информации о реальном положении дел, чтобы оценить содержание пропозиции как достоверное;

- афирмативная модальность, средства которой сигнализируют о наличии, с точки зрения говорящего, аналогичной проблемы у слушающего и направлены на ее преодоление;

- комментирующая модальность, средства которой сигнализируют о наличии, с точки зрения говорящего, проблемы адекватного восприятия конкретной ситуации в объективном мире действительности и направлены на комментарий данной ситуации и обоснование адекватности ее понимания говорящим.

Различия между функциональной направленностью данных типов эпистемичности можно проиллюстрировать на примере использования следующих предикатов:

Я предполагаю - проблематическая модальность ;

Я подтверждаю - афирмативная модальность;

Я обосновываю - комментирующая модальность.

Эпистемическая модальность имеет в датском языке разветвленную систему средств выражения, важную роль в которой играют модальные частицы.

3. Функционально-семантический анализ частиц, выражающих значения эпистемической модальности, позволил классифицировать их в зависимости от

выражаемого ими эпистемического значения и их инвариантной функциональной направленности:

- средства выражения говорящим значений недостоверности высказывания, (nok, vel, vist, топ), функционально не выходящие за рамки его субъективного мира - I лицо;

- средства воздействия говорящего на слушающего с целью преодоления его незнания или отведения сомнения в достоверности высказывания (da, jo, dog, nu), функционально направленные на изменение субъективного мира слушающего - 2 лицо;

- средства обоснования говорящим достоверности высказывания (bare, blot, кип), функционально направленные на комментарий реальной ситуации в объективном мире действительности - 3 лицо.

Средства. выражения значений проблематической модальности

используются говорящим для выражения недостоверности высказывания в связи с недостаточностью или отсутствием у него информации о реальном положении дел. При этом каждое из относящихся к данному типу эпистемической модальности средств определяет меру ответственности говорящего перед слушающим за передачу ему недостоверной информации. Модальные частицы nok, vel и vist выражают все основные разновидности значений эпистемической модальности: nok и vel являются операторами двух видов гипотетичности (умозаключение и гипотетическая оценка ситуации), vist — оператором косвенной эвиденциальности. Каждая из частиц коррелирует с определенными типами контекстов, в которых другие частицы данной группы практически не употребляются:

- частица nok выражает значение гипотетического умозаключения говорящего, к которому он приходит на основе известных ему общежитейских правил, что делает возможным употребление частицы в футуральных и условных контекстах;

- частица vel выражает значение предложения говорящего слушающему своей гипотетической оценки сложившейся ситуации с расчетом на то, что тот ее примет как достоверную, в связи с этим частица часто используется в косвенных речевых актах вежливости и гипотезы в функции вопроса;

- частица vist выражает значение неуверенности говорящего в достоверности пропозиционального содержания и является необходимой в контексте неуверенного припоминания, пересказывательности, чувственного восприятия, вежливого замечания.

Таким образом, nok является гипотетическим конклюзивом 1 лица, т.к. за гипотезу отвечает сам говорящий, vel — гипотетическим экспликативом 2 лица, т.к. говорящий ищет подтверждения своей гипотезы у слушающего, vist является эвиденциальным ситуативом 3 лица, т.к. отсылает к ситуации или источнику в объективной действительности, который мог бы подтвердить достоверность высказывания.

Модально-вопросительная частица топ преобразует речевой акт вопроса в косвенный речевой акт рефлексивного вопроса-размышления и имеет инвариантную функциональную направленность на самого говорящего. Анализ функционирования частицы топ в различных позициях и структурах предложения позволяет, однако, заключить, что частица, в зависимости от своей позиции, может приобретать дополнительные коммуникативные функции и значения при сохранении ею своего инвариантного значения вопроса-размышления:

- инициальная предсубъекгная позиция кодирует умозаключение говорящего о возможной недостоверности пропозициональной части вопроса - 1 лицо;

- mon в позиции абсолютного конца предложения имеет функцию вовлечения собеседника в процесс оценки сложившейся ситуации — 2 лицо;

- в структуре верификативного вопроса mon отсылает к реальной ситуации, выражает адмиративное значение удивления говорящего очевидной достоверностью пропозициональной части вопроса - 3 лицо.

Данная в работе характеристика единственной в языке модально-вопросительной частицы позволяет вписать mon в формируемую в ходе исследования систему модальных частиц, так как она, в зависимости от структуры вопроса и своей позиции, может выступать то как конклюзив (1л.), то как экспликатив (2л.), то как ситуатнв (Зл.).

С помощью афнрмативных средств говорящий воздействует на субъективный мир слушающего, пытаясь преодолеть его незнание, сомнение, неуверенность или переубедить его. Необходимость подтверждения своей оценки достоверности высказывания возникает у говорящего в тех случаях,

- когда он делает умозаключение о том, что способен убедить слушающего в достоверности высказывания и отмести имеющиеся у того или возможные иные точки зрения по данному вопросу, тем самым говорящий берет всю ответственность за достоверность пропозиции на себя (da - 1л.);

- когда говорящий пытается подтвердить достоверность своего высказывания наличием, согласно его гипотетической оценке ситуации, общего для обоих коммуникантов знания, и разделить тем самым со слушающим ответственность за достоверность пропозиции (jo — 2 л.);

- когда говорящий представляет как достоверную ситуацию, в той или иной степени не соответствующую представленной им самим (dog — 1 л.), адресатом (Jo — 2 л.), или кем-то третьим (nu- Зл.).

Общей для данной группы частиц является функция афирмативного воздействия на адресата, однако каждая из них имеет свои функционально-семантические особенности и типичные контексты употребления.

Таким образом, проанализированные средства афирмативной модальности, равно как и проблематической, в зависимости от того, кого именно говорящий выбирает согарантом достоверности пропозиции, подразделяются на афирмативный конклюзив 1 лица (da), афврмативный экспликатив 2 лица (j°)> а также афнрмативные снтуативы, включающие, в свою очередь, конклюзив несоответствия 1 лицу (dog), экспликатив несоответствия 2 лицу (jo) и ситуатив несоответствия 3 лицу (nu).

Анализ функциональной семантики модальных частиц bare, blot н kun позволил отнести их к средствам выражения значений комментирующей модальности. Говорящий использует данные частицы, когда в ситуации реальной действительности возникает проблема ее адекватной интерпретации. Функция частиц при этом заключается в комментарии данной ситуации и обосновании, или аргументации достоверности ее трактовки говорящим. Такая функциональная направленность частиц на комментирование ситуации в объективном мире действительности характерна для всех частиц данной группы, однако каждая из них имеет свои функционально-семантические особенности и контексты употребления.

Модальная частица bare выражает гипотетическое умозаключение говорящего о том, что содержание пропозиции является простым н минимально

достаточным для объяснения сложившейся ситуации, что делает ненужным рассмотрение иных альтернатив. Это эпистемйческое значение частицы позволило конкретизировать ее роль в формировании оценочных речевых актов, речевых актов разрешения, совета, предложения аргумента, предостережения, а также позволило охарактеризовать ее как комментирующий коиклюзив 1 лица.

Модальная частица blot выражает оценку говорящим сложившейся ситуации и его предложение слушающему исключить все другие альтернативы ее объяснения, кроме представленной в пропозиции. Это позволило охарактеризовать частицу blot как комментирующий экспликатив 2 лица и определить ее роль в речевом акте инструкции. Семантика частицы не допускает ее употребления в речевом акте разрешения и в оценочных речевых актах.

Модальная частица кип определяется нами как ситуатив 3 лица, так как ее основная функция - ограничительно-выделительная, заключающаяся в ограничении и выделении в действительности определенного числа реально существующих альтернатив, что сделало возможным употребление частицы в функции усиления признака и невозможным, по сравнению с частицами bare и blot, оказание влияния на иллокутивную функцию императивного речевого акта.

Результатом функционально-семантического анализа средств выражения зпачений волюнтивности, относящихся к аксиологической модальности, стало выделение трех ее операторов: наречий gerne охотно, nodig нехотя и модальной частицы godt не против.

Проведеіпшй сопоставительный анализ функционирования аксиологических наречий gerne охотно и nsd ¡g нехотя с модальной частицей godt не против позволяет' сделать заключение об определенной грамматикализации частицы godt, т.к. ее употребление ограничивается контекстами финитно-инфинитивных модальных сочетаний с глаголами màtte и ville в структуре повествовательного или вопросительного предложений. В данных контекстах афирмативный godt приобретает новые характеристики, отличающие его как от аксиологических наречий gerne и nedig, так и от афирмативного показателя godt в контексте модального глагола kunne. Анализ всех трех показателей аксиологической модальности позволил включить частицу в парадигму эпистемического ручательства говорящего за аксиологический результат, каузируемый предикатом пропозиции:

- наречие gerne (= я хочу) - аксиологический конклюзив 1 лица, выражающий гипотетическое умозаключение говорящего о желаемом результате выраженного в пропозиции действия как бенефакгивного для себя и ответственность за него самого говорящего;

- модальная частица godt (= я не против) — аксиологический экспликатив 2 лица, выражающий оценку говорящим сложившейся ситуации и представление результата пропозиционального действия как бенефакгивного для адресата, которому говорящий предлагает разделить с собой ответственность за него;

- аксиологическое наречие rusdig (я меньше всего хочу, но...) -аксиологический ситуатив 3 лица, представляющий реальную ситуацию как результат, желаемый неким третьим лицом и, возможно, бенефактивный для него, что позволяет говорящему переложить на того ответственность за результат, каузируемый предикатом пропозиции, вопреки своему желанию.

4. Сопоставление особенностей функциональной семантики таких трех пар разноуровневых средств проблематической модальности, как конклюзивы nok и matte + Infinitiv, экспликативы vcl и kunne + Infinitiv, ситуативы vist и skulle +

Infinitiv, позволило конкретизировать и разграничить их эпистемические значения, выявить типичные контексты употребления каждого из них, исключить их синонимичность и взаимозаменяемость в пределах выражения одного типа проблематичности.

5. Сопоставление средств выражения значений нересказывателыюсти, относящихся к кругу эвиденциальных значений эпистемической модальности (частица vist - 1 лицо, связочные конструкции с квазипассивными глаголами siges / formodes / ventes / frygtes + at-lnfinitiv - 2 лицо, модальное сочетание skulle + Infinitiv - 3 лицо), позволило выявить разницу в выражаемой ими мере эпистемического ручательства и выстроить его парадигму.

Таким образом, исследования, проведенные на материале разноуровневых средств, выражающих различные значения проблематичности, а также одного из ее видов - пересказывательности, позволяют нам высказать предположение о том, что, используя параметры функционально-семантического описания модальных частиц, можно построить систему всех средств выражения пропозициональной установки говорящего.

Выявленные в работе различия в функционально-семантической характеристике модальных частиц подтверждают своеобразный закон эпистемического ручательства: «если говорящий (1 лицо) не берет на себя ответственность за достоверность пропозиции, и нет кого-нибудь третьего (3 лицо), кто может взять ее на себя, то говорящий предлагает это сделать собеседнику (2 лицо)» [Sperber, Wilson 1986].

6. Описанные в исследовании динамические процессы в системе модальных частиц в датском языке показали, что характерным направлением их функционально-семантической эволюции является процесс: наречие - частица - союз. Данная система является в некоторой степени грамматикализованной, но при этом открытой: ее единицы динамически эволюционируют как внутри самой системы, так и посредством взаимодействия с другими средствами языка. К -таким динамическим процессам относятся, например:

пополнение класса частиц путем слияния нескольких из них (velnok, vistnok, godt nok, nuvel);

вовлечение в класс частиц языковых единиц из других классов (naesten, màske,

ikke);

расширение функциональных возможностей частицы путем акцентного выделения с целью получения несвойственной для нее афирмативной или союзной функций (nok, vel, vist, bare, nu).

Динамические процессы в системе модальных частиц проявляются также в том, что появление в ней новых элементов не только вводит новые связи, но и изменяет характеристики прежних взаимосвязей, приводя к исключению некоторых из них, о чем свидетельствует, например, постепенный выход из употребления частицы blot и более активное использование в языке частицы sgu, а также появление сложных частиц посредством «склеивания» уже имеющихся: velnok, vistnok, godtnok.

7. В результате проведенного в работе системно-семантического и системно-функционального анализа модальных частиц нам удалось систематизировать все выражаемые ими значения эпистемической модальности как их прагма-семантические инварианты, отличающиеся друг от друга своими инвариантными функциями. Основными признаками представленной системы модальных частиц стала целостность и делимость, наличие устойчивых связей и организации:

эпистсм. значение эписте мнч. ручат-ство (лицо) эпистемическая модальность (1 лило) аксиологиче екая модальность (2 лицо) адыират. модальность (Злицо)

проблематич. ІЛИЦО афирмативн. 2лицо коммент. 3 лицо

конклю-зив 1 nok ШОПі da bare - sgu

зкеплика-тив 2 vel ШОП2 jo blot godt skam

стуатив 3 vist monj dog гипотет. несоотв-я 1л. jo оценочн. несоотв-я 2 л. пи эвнденц. несоотв-я 3 л. кип -

Проведенное исследование выявило ту важную роль, которую частицы, самые субъективные из всех модальных средств, играют в организации интерактивного взаимодействия между всеми участниками коммуникации, в выражении различных прагматических значений, в формировании и модификации речевых актов, в передаче тончайших нюансов отношения говорящего к своему высказыванию, в конкретизации его коммуникативных намерений и установок. Без частиц было бы невозможно передать всю динамику коммуникации, ее явный и скрытый смыслы, а значит, было бы невозможно представить себе и саму датскую речь.

В заключении намечаются перспективы дальнейшего исследования и определяются его приоритетные направления.

Результаты проведенного в работе системно-семантического и системно-функционального анализа модальных частиц открывают дальнейшие перспективы для изучения языковой системы в ее связях с речемыслительными процессами.

Следующим этапом такого исследования должен стать анализ системы всех средств эпистемической модальности как парадигматической системы разноуровневых языковых средств, служащих для выражения вариантов данной прагмасемантической категории в датском языке. Основная направленность предстоящего исследования видится в выявлении закономерностей функционирования модусных средств во взаимосвязи друг с другом и взаимодействии с окружением.

Результаты проведенного на данном этапе анализа позволяют нам высказать предположение о том, что эпистемическая модальность представляет собой многоуровневую систему значений, выражаемых различными классами средств в зависимости от того, строит ли говорящий данную пропозицию, основываясь на своих чисто субъективных ощущениях (модальные частицы), на обобщенном опыте и знаниях социума (напр., модальные слова) или на каких-то объективных факторах действительности (устойчивые грамматизованные сочетания kunne / mätte / skulle + Infinitiv I, II).

Проведенное исследование позволяет составить представление о том огромном прагматическом потенциале модальных частиц датского языка, использование

которых в речи можно отнести к приемам, позволяющим говорить «о сущем словами, несущими в себе не-сущее» [Арутюнова, 2009: 7].

Основные положения работы отражены в следующих публикациях:

Монографии и статьи, опубликованные в ведущих рецензируемых научных

журналах:

1. Коммуникативная семантика датских вопросительных предложений /¡Скандинавская филология. Scandinavica. Вып. 7. Межвуз.сб. СПб.: Филологический факультет СПбГУ. 2004. С. 72-76. - 0,3 п. л.

2. Датские модальные глаголы и эпистемическая модальность // Скандинавская филология = Scandinavica. Вып. IX. Межвуз.сб. / Под ред. Е.В.Красновой. СПб.: Филологический факультетСпбГУ. 2007. С. 100-111.-0,7п. л.

3. Модальная частица пи в датском языке: функционально-семантическая эволюция от наречия к частице II Вестник Моск. ун-та. Серия 9: Филология. 2008. № 3. С. 15-31.-1 п. л.

4. Функциональная семантика грамматизованных устойчивых сочетаний с модальными глаголами KUNNE, MATTE и SKULLE в сопоставлении с модальными частицами NOK, VEL и VIST в датском языке И Вестник Военного университета. 2009. №2. С. 102-107.-0,6 п. л.

5. Роль модальных частиц в формировании семантики императивов в датском языке // Вестник Моск. ун-та. Серия 9: Филология. 2009. № 2. С. 34-50. - 1 п.л.

6. Статус модальных частиц датского языка и порядок их следования в предложении // Скандинавская филология - Scandinavica. Вып. X Межвуз.сб. Вып. 10. СПб.: Изд-во СПбГУ. 2009. С. 112-122. - 0,6 п. л.

7. Семантика вопросительных предложений с модальной частицей топ в датском языке: вопрос-размышление // Вестник Моск. ун-та. Серия 9: Филология. 2011. №2. МГУ. С. 24-39 - 1,1 п. л.

8. Пересказывательность и средства ее выражения в датском языке // Скандинавская филология - Scandinavica. Вып. XI Межвуз. сб. СПб.: Изд-во СПбГУ. С. 72-83. - 0,8 п. л.;

9. Семантика модальных частиц в датском языке. (Монография) Berlin: LAP LAMBERT Academic Publishing. 2011. 230 стр. - 14 п. л.

Статьи и материалы научных конференций:

10. К вопросу об употреблении модальных слов и частиц в датском языке // Тезисы докладов: IX Всесоюзная конференция по изучению истории, экономики, языка и литературы скандинавских стран и Финляндии. Ч. II. Тарту, 1982. С. 107-109. - 0,2 п. л.

11. О передаче значений неочевидности высказывания в датском и немецком языках // Тезисы: XI Всесоюзная конференция по изучению истории, экономики, языка и литературы скандинавских стран и Финляндии. М.: 1989. С. 365-366. - 0,1 п. л.

12. Глагольные конструкции со skulle в датском языке» // Тезисы: VII Научно-методическая конфереция факультета западных языков Военного института МО СССР. М.: 1990. С. 236 - 238. - 0,2 п. л.

13. Оценка говорящим достоверности высказывания и средства ее выражения в датском языке // Скандинавские языки: диахрония и синхрония. Выпуск 5. Отв. Ред. Т.В. Топорова. Рос. Гос. Гуманит. Ун-т. 2001. С. 301-321. - 0,2 п. л.

14. Датские модальные частицы mon, vel и vist в вопросительных предложениях // Тезисы: XIV Международная конференция по изучению Скандинавских стран и Финляндии. Москва-Архангельск, 2001. С. 331-333. - 0,2 п. л.

15. Den epistemiske modalitets betydninger // Материалы Международной конференции, посвященной 100-летию со дня рождения проф. М.И. Стеблин-Каменского. СПб.: СПбГУ. 2003. С. 73-83. - 0,7 п. л.

16. Семантика датских модальных частиц nok, vel и vist. Проблемы перевода // Тезисы доклада: XV Международная конференция по изучению Скандинавских стран и Финляндии. Ч. П. М.: 2004. С. 465-468. - 0,3 п. л.

17. Прагматическая семантика и коммуникативные функции модальных частиц nok, vel и vist в датском языке. Автореферат диссер. к.ф.н. М. 2004.22 стр. - 1,3 п. л.

18. Epistemisk polyfoni i danske modale partikler // Sproglig polyfoni. Arbejdspapirer 4. Oktober 2005. Institut for Sprog og Kultur, Roskilde Universitetscenter 2005. S. 75-87.-0,8 п. л.

19. Danske interrogative saetnin-ger og polyfonisk instruks II Sproglig polyfoni. Arbejdspapirer 5. Institut for Sprog og Kultur. Roskilde Universitetscenter. 2006. S. 65-79. -0,9 п. л.

20. De danske affirmativer "da" og "jo" II Sproglig polyfoni. Arbejdspapirer 6. Institut for Sprog og Kultur, Roskilde Universitetscenter. 2006. S. 103-123 - 1,2 п. л.

21. Epistemisk polyfoni pa dansk // Sproglig polyfoni. Tekster от Bachtin og ScaPoLine. Institut for Sprog og Kultur, Roskilde Universitetscenter. 2007. S. 181-203. - 1,4 n. л.

22. Несколько слов в защиту датского будущего // Германистика, скандинавистика, историческая поэтика (Ко дню рождения О.А. Смирнщкой). М.: МАКС Пресс, 2008. С. 104-123. - 1,2 п. л.

23. Афирмативные частицы da, jo и nu в датском языке. Тезисы: XVI Международная конференция по изучению Скандинавских стран и Финляндии. Материалы конференции. Ч. II. Москва-Архангельск. 2008. С. 202-203. - 0,1 п. л.

24. Функции модальных частиц датского языка в диалоге // Актуальные проблемы лингвистики, перевода и межкультурной коммуникации. Межвуз. сборник статей. Архангельск: Арханг. гос. тех. ун-т. 2009. С. 169-181. - 0,8 п. л.

25. Диалогические функции вопросов с модальными частицами в датском языке // Сборник «Моно-, диа- и полилог» Логический анализ языка. Отв. ред. Н.Д. Арутюнова ИЯ РАН М.: Изд-во «Индрик». 2010. С. 196-208. - 0,8 п. л.

26. Просодика и другие средства выражения прагматических значений в датском и русском языках II Контрастивные исследования языков мира. Материалы Третьих лингвистических чтений памяти В.Н.Ярцевой. ИЯ РАН. М.: Изд-во «Индрик». 2009. С. 275-285.-0,7 п. л.

27. Будущность или модальность: есть ли будущее у датского языка // Логический анализ языка: Лингвофутуризм. Взгляд языка в будущее I Отв. ред. Н.Д. Арутюнова. М.: Изд-во «Индрик». 2011. С. 192-202 .- 0,7 п. л.

Отпечатано в копицентре « СТ ПРИНТ » Москва, Ленинские горы, МГУ, 1 Гуманитарный корпус, e-mail: globus9393338@yandex.ru тел.: 939-33-38 Тираж 100 экз. Подписано в печать 20.06.2012 г.

Оглавление научной работы автор диссертации — доктора филологических наук Крылова, Эльвира Борисовна

ВВЕДЕНИЕ

ГЛАВА ПЕРВАЯ. МОДАЛЬНЫЕ ЧАСТИЦЫ: ПРОБЛЕМЫ

ОПИСАНИЯ, АСПЕКТЫ АНАЛИЗА И АППАРАТ 21 ИССЛЕДОВАНИЯ

§ 1. СТАТУС МОДАЛЬНЫХ ЧАСТИЦ И ПРОБЛЕМЫ ИХ

ОПИСАНИЯ

1. Проблема именования

2. Модальные частицы как объект лингвистического исследования 25 Проблемы выделения класса модальных частиц и аспекты их лингвистического описания 29 Модальные частицы - наречия. Критерии отграничения 34 Модальные частицы - модальные слова. Критерии отграничения 31 Проблема выделения прагмасемантического инварианта 41 Проблема классификации модальных частиц

§2. ПРАГМАТИЧЕСКИЙ АППАРАТ ИССЛЕДОВАНИЯ

1. Коммуникативная модель и роль ее участников в речевом акте

2. Теория речевых актов и основной прагматический инструментарий 49 Проблема анализа косвенных речевых актов

1) Риторический вопрос

2) Конвенциональные косвенные речевые акты вежливости 52 Побудительные предложения и директивные речевые акты 53 Теория речевых актов и семантика предложения 56 1) Типы предложений по цели высказывания

3. Средства выражения коммуникативной установки говорящего

Просодические средства выражения пропозициональной установки 65 говорящего

Объективный и субъективные миры как ключ к пониманию 68 субъективной модальности

§ 3. ТИПЫ СУБЪЕКТИВНО-МОДАЛЬНЫХ ЗНАЧЕНИЙ

1. Эпистемическая модальность и средства ее выражения 71 Фактическая модальность 73 Значения проблематической модальности

1) Гипотетическая модальность и средства ее выражения

2) Эвиденциальность и средства ее выражения 78 Афирмативная модальность 88 Комментирующая модальность

2. Аксиологическая модальность и средства ее выражения

3. Адмиративная модальность

§ 4. РЕАЛИЗАЦИЯ КОММУНИКАТИВНЫХ СТРАТЕГИЙ

ГОВОРЯЩЕГО В ВОПРОСИТЕЛЬНЫХ ПРЕДЛОЖЕНИЯХ

§ 5. ПРОБЛЕМА ПЕРЕВОДА МОДАЛЬНЫХ ЧАСТИЦ И

ВЫСКАЗЫВАНИЙ С НИМИ

ВЫВОДЫ

ВТОРАЯ

ГЛАВА. ФУНКЦИОНАЛЬНО-СЕМАНТИЧЕСКОЕ ОПИСАНИЕ МОДАЛЬНЫХ ЧАСТИЦ NOK, VEL, VIST И

МОДАЛЬНО-ВОПРОСИТЕЛЬНОЙ ЧАСТИЦЫ MON

§ 1. ФУНКЦИОНАЛЬНО-СЕМАНТИЧЕСКОЕ ОПИСАНИЕ

МОДАЛЬНОЙ ЧАСТИЦЫ NOK 106 1. Модальная частица nok и наречие nok

2. Модальная частица пок в повествовательных предложениях

3. Функции модальной частицы пок в вопросительных предложениях

4. Выводы

§ 2. ФУНКЦИОНАЛЬНО-СЕМАНТИЧЕСКОЕ ОПИСАНИЕ

МОДАЛЬНОЙ ЧАСТИЦЫ VEL

1. Модальная частица vel и наречие vel

2. Модальная частица vel в повествовательных предложениях

Функционально-семантические особенности гипотетических показателей nok, vel и màske

3. Модальная частица vel в вопросительных предложениях 136 Частица vel как вопрос-привесок 136 Vel в верификативных вопросах

1) Негативные модальные вопросы повествовательной структуры с частицей vel

2) Модальные вопросы вопросительной структуры с vel. Ударный

Модальная частица vel в диктальных вопросах

4. Vel в уступительно-противительном предложении

5. Выводы

§ 3. ФУНКЦИОНАЛЬНО-СЕМАНТИЧЕСКОЕ ОПИСАНИЕ

МОДАЛЬНОЙ ЧАСТИЦЫ VIST

1. Модальная частица vist и ее омонимы

2. Модальная частица vist в повествовательных предложениях 164 Vist как сенсорный эвиденциал 167 Vist как эвиденциал пересказывательности 169 Vist в контексте различных типов предикатов

3. Ударный вариант модальной частицы vist

4. Модальная частица vist в вопросительных предложениях

5. Выводы

ВЫВОДЫ

§4. ФУНКЦИОНАЛЬНО-СЕМАНТИЧЕСКОЕ ОПИСАНИЕ

МОДАЛЬНО-ВОПРОСИТЕЛЬНОЙ ЧАСТИЦЫ MON

1. Модально-вопросительная частица mon: происхождение и особенности

2. Частица шоп в инициальной предсубъектной позиции в вопросительных предложениях повествовательной структуры

3. Частица шоп в вопросительных предложениях диктальной структуры

Частица топ в абсолютном конце дикталъного вопроса

4. Частица шоп в структуре верификативного вопроса

5. Частица шоп в функции ответа

6. Выводы

ГЛАВА ТРЕТЬЯ. ФУНКЦИОНАЛЬНО-СЕМАНТИЧЕСКОЕ 214 ОПИСАНИЕ МОДАЛЬНЫХ ЧАСТИЦ DA, JO, DOG, NU

§ 1 ФУНКЦИОНАЛЬНО-СЕМАНТИЧЕСКОЕ ОПИСАНИЕ 215 МОДАЛЬНОЙ ЧАСТИЦЫ DA

1. Модальная частица da в повествовательных предложениях

2. Частица da в императивных предложениях

3. Частица da в вопросительных предложениях

4. Выводы

§2. ФУНКЦИОНАЛЬНО-СЕМАНТИЧЕСКОЕ ОПИСАНИЕ

МОДАЛЬНОЙ ЧАСТИЦЫ JO

1. Частица jo в различных коммуникативных ситуациях

2. Частица jo в сочетании с другими частицами

3. Выводы

§ 3. ФУНКЦИОНАЛЬНО-СЕМАНТИЧЕСКОЕ ОПИСАНИЕ

МОДАЛЬНОЙ ЧАСТИЦЫ DOG

1. Dog в повествовательных предложениях

2. Dog в побудительных предложениях

3. Dog в вопросительных предложениях

4. Модальная частица dog в восклицательных предложениях

5. Выводы

§4. ФУНКЦИОНАЛЬНО-СЕМАНТИЧЕСКОЕ ОПИСАНИЕ

МОДАЛЬНОЙ ЧАСТИЦЫ NU

1. Эволюция пи от наречия к частице

2.Частица пи в повествовательных предложениях

3. Nu в побудительных предложениях

4. Модальная частица пи в вопросительных предложениях 261 Nu в структуре диктального вопроса 261 Nu в структуре модального вопроса

5. Союзная функция модальной частицы nu 264 Nu в контексте уступительно-противительного предложения

6. Наречие nu - частица nu - союз nu

7. Выводы

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ. ФУНКЦИОНАЛЬНО-СЕМАНТИЧЕСКОЕ

ОПИСАНИЕ МОДАЛЬНЫХ ЧАСТИЦ BARE, BLOT И KUN

§ 1. ФУНКЦИОНАЛЬНАЯ СЕМАНТИКА МОДАЛЬНОЙ ЧАСТИЦЫ

BARE 271 1. Модальная частица bare в повествовательных предложениях

2.Частица bare в побудительных предложениях 3. Выводы

§2. ФУНКЦИОНАЛЬНО-СЕМАНТИЧЕСКОЕ ОПИСАНИЕ

МОДАЛЬНОЙ ЧАСТИЦЫ BLOT

1. Модальная частица blot и прилагательное blot

2. Частица blot в повествовательных и восклицательных предложениях

3. Модальная частица blot в побудительных предложениях

4. Выводы

§ 3 ФУНКЦИОНАЛЬНО-СЕМАНТИЧЕСКОЕ ОПИСАНИЕ 294 ЧАСТИЦЫ KUN

1. Об определяющей роли источника частицы кип

2. Частица кип в различных структурах предложений

3. Выводы 298 ВЫВОДЫ

ГЛАВА ПЯТАЯ. МОДАЛЬНЫЕ ЧАСТИЦЫ И

АКСИОЛОГИЧЕСКАЯ МОДАЛЬНОСТЬ

§ 1. АКСИОЛОГИЧЕСКОЕ НАРЕЧИЕ GERNE

§ 2. МОДАЛЬНАЯ ЧАСТИЦА GODT

§ 3. АКСИОЛОГИЧЕСКОЕ НАРЕЧИЕ N0DIG

§ 4. СТАТУС АКСИОЛОГИЧЕСКИХ ПОКАЗАТЕЛЕЙ GERNE, GODT 314 И N0DIG

ВЫВОДЫ

ГЛАВА ШЕСТАЯ. МОДАЛЬНЫЕ ЧАСТИЦЫ КАК СРЕДСТВО 318 ВЫРАЖЕНИЯ КОММУНИКАТИВНЫХ СТРАТЕГИЙ ГОВОРЯЩЕГО

§ 1. АКЦЕНТНОЕ ВЫДЕЛЕНИЕ ЧАСТИЦ. ПОРЯДОК

СЛЕДОВАНИЯ ЧАСТИЦ В СТРУКТУРЕ ПРЕДЛОЖЕНИЯ

1. Особенности просодического оформления высказываний в русском 317 и датском языках

2. Порядок следования частиц в предложении

§ 2. РОЛЬ МОДАЛЬНЫХ ЧАСТИЦ В ФОРМИРОВАНИИ КОСВЕННЫХ РЕЧЕВЫХ АКТОВ

1. Модальные частицы и побудительные речевые акты

2. Модальные частицы в стуктуре вопроса и конвенциональные 343 косвенные речевые акты

Гипотеза в функции вопроса

Конвенциональные косвенные речевые акты вежливости

Модальные частицы и речевой акт сомнения

Модальная частица пок и косвенный речевой акт упрашивания 350 Установка говорящего в вопросительном предложении

§ 3. МОДАЛЬНЫЕ ЧАСТИЦЫ И ДРУГИЕ СРЕДСТВА 352 ЭПИСТЕМИЧЕСКОЙ МОДАЛЬНОСТИ

1. Кап / kunne + Infinitiv I, II и модальная частица vel

2. Mâ / mâtte + Infinitiv I, II и модальная частица nok

3. Skal / skulle + Infinitiv I, II и модальная частица vist 358 4.Частица vist и другие средства пересказывательности

Грамматизованные устойчивые словосочетания skulle +Infinitiv I, II

Конструкции siges /formodes / ventes /frygtes + at-infinitiv

Выводы

Введение диссертации2012 год, автореферат по филологии, Крылова, Эльвира Борисовна

Датский язык располагает разветвленной системой средств, которые можно отнести к его коммуникативному фонду. Особое место среди них занимают модальные частицы. Отличительной чертой модальных частиц в датском языке является их активное использование во всех стилях речи, тогда как, например, в богатом частицами русском языке, где некоторые исследователи насчитывают до 200 частиц [Скиба, 1980], многие из них преимущественно употребляются в разговорной речи и диалектах. Модальные частицы как самое субъективное средство датского языка кодируют коммуникативные намерения говорящего. Отсутствие их в датской речи иностранцев свидетельствует о недостаточной «коммуникативной компетенции» последних [Wierzhbicka, 1976: 327] и часто воспринимается датчанами как своего рода «прагматический акцент» [Durst-Andersen, 2002: 73]. «Частицы способны объединяться в группы, диалогизировать и интонировать монолог, преображать его, ставить акцент на слуховое восприятие и вызывать ту или иную реакцию участников коммуникации. Все это приводит к большей убедительности и сохранению внимания адресата» [Арутюнова 2010: 7].

В последнее время модальные частицы все больше привлекают к себе внимание лингвистов. Довольно долго эти «пасынки лингвистики» [Andersen 1996], к которым ее представители испытывали «странную нелюбовь» [Николаева 2008: 7], оставались непонятыми, неоцененными и неописанными. Не уделяли им внимания в своих трудах такие классики датской лингвистики, как X. Вивель [Wiwel 1901], К. Микельсен [Mikkelsen 1911], П. Дидериксен [Diderichsen 1957], О. Хансен [Hansen 1967]. Ссылаясь на отсутствие аппарата исследования, еще 5-6 лет назад о них не собирались упоминать и авторы готовящейся тогда к изданию академической «Грамматики современного датского языка». Теперь же в системное описание вышедшей в 2011г. Грамматики впервые включен раздел, посвященный модальным частицам [GDS 2011, И: 1015-1156].

Проблемам функционально-семантического описания модальных частиц посвящены работы отечественных лингвистов Т.М. Николаевой, Н.Д. Арутюновой, А.Н. Баранова, М.Г. Безяевой, Г.Е. Крейдлина, И.М. Кобозевой, И.Б. Левонтиной, В.А. Плунгяна, A.B. Знаменской и др. Среди исследвателей модальных частиц в немецком языке следует назвать таких лингвистов, как W. Abraham, Н. Weydt, А. Burkhard, D. Hartmann, Е. König, G. Heibig, W. Kötz, D. Franck, E. Hentschel, R. Rathmayr, E. Rudolph, W. Wolski и др. Модальные частицы являются объектом лингвистического анализа в работах норвежских и шведских лингвистов J.O. Askedal, А. Gronn, А.-В. Stenström и др. На материале датского языка исследованием проблем функционирования модальных частиц занимаются D.E.Andersen, К. Boye, N. Davidsen-Nielsen, Р. Durst-Andersen, L. Heltoft, Т.К. Cristensen, H.G. Jacobsen, E.S. Jensen, R. Therkelsen и др. Исследователи на протяжении уже не одного десятка лет пласт за пластом приоткрывают скрытую семантику частиц и глубинный смысл их предназначения. Однако лингвистических проблем и вопросов, связанных с функционированием частиц в речи остается по-прежнему много.

Целью данной работы является осуществление классификации и систематизации модальных частиц как одного из самых употребительных модусных средств на основе их всестороннего функционально-семантического описания, а также определение роли модальных частиц в функциональной грамматике датского языка.

Объектом анализа стали двенадцать активно используемых в языке модальных частиц, выделенных нами в процессе исследования: bare, blot, da, dog, godt, jo, kun, mon, nok, nu, vel, vist. Для описания их прагмасемантических особенностей и попытки определения места частиц в системе средств выражения субъективного отношения говорящего к своему высказыванию в работе также проводится анализ функциональной семантики других средств эпистемической и аксиологической модальностей, например, модальных слов mâske, âbenbart вроде, angiveligt будто (бы), связочных квазипассивных конструкций с перформативными глаголами: siges говорят / formodes предполагается / ventes ожидается + at-infmitiv, устойчивых грамматизованных сочетаний с модальными глаголами kunne + Inf. I, II, mâtte + Inf. I, II, skulle + Inf. I, И, аксиологических наречий gerne, nodig и др.

Материалом для исследования послужили произведения художественной литературы и кино, теле- и радиопередачи, интервью и статьи из периодических печатных изданий, научная литература, а также записи живой речи датчан. Богатым источником языкового материала стали электронные корпусы текстов Датского общества языка и литературы: Korpus-90, Korpus-2000, Korpusdk, корпус текстов бесед Bysociolingvistik, записанных в Орхусском университете.

Актуальность диссертационного исследования обусловлена возрастающим интересом лингвистов к роли модальных частиц в функциональной грамматике датского языка, отсутствием в отечественной и зарубежной скандинавистике работ, посвященных системному анализу функционально-семантических особенностей датских частиц, описанию типичных контекстов их употребления, объяснению влияния частиц на формирование тех или иных речевых актов, а также необходимостью выработки новых методов обучения правильному использованию модальных частиц в процессе преподавания датского языка. В задачи диссертации входит:

1. Выделение класса модальных частиц на основе выработанных нами критериев;

2. Конкретизация параметров функционально-семантического описания модальных частиц и создание на их основе единой классификации частиц;

3. Определение типов модальных отношений, передаваемых исследуемыми частицами; и

4. Описание функциональной специфики частиц;

5. Характеристика модальных частиц в рамках единой системы;

6. Выявление прагмасемантического инварианта каждой частицы;

7. Конкретизация как типичных для каждой частицы контекстов употребления, так и тех, в которых она не может быть реализована;

8. Описание речевых актов, формируемых модальными частицами, и характеристика косвенных речевых актов;

9. Определение порядка и принципов следования частиц в рамках одного предложения;

10. Сопоставительный анализ функционально-семантической характеристики частиц и других модусных средств, позволяющий описать их специфические особенности и сферы употребления;

11.Выявление коммуникативных стретегий говорящего, реализуемых им с помощью модальных частиц;

12. Предложение возможных вариантов перевода высказываний с модальными частицами;

13.Определение перспектив дальнейшего исследования всех средств субъективной модальности как единой многоуровневой системы. Поставленные в работе задачи потребовали применения следующих методов и приемов лингвистического анализа:

- индуктивного метода, определившего направление исследования от языкового материала к его систематизации и обобщению;

- дедуктивного метода, позволившего подтвердить правильность подбора предлагаемых русских эквивалентов перевода;

- корпусного анализа, позволившего зафиксировать наличие или отсутствие исследуемых языковых единиц в тех или иных контекстах;

- прагматического анализа, позволившего проанализировать функции частиц и других модусных средств в высказываниях различной структуры;

- семантического и контекстуального анализа, включая таксономию, сопоставление, перифразирование, перевод, деконструкцию;

- трансформационного метода, демонстрирующего функциональные сходства и различия исследуемых языковых единиц.

Научная новизна работы заключается в создании классификации модальных частиц в датском языке на основе их комплексного функционально-семантического описания, что позволило применить к анализу авторскую концепцию эпистемической модальности, определить взаимосвязь структурной организации предложения с пропозициональной установкой говорящего, выстроить парадигму эпистемического ручательства, представить частицы в единой системе, а также рассмотреть ряд других общетеоретических и практических проблем, связанных с функционированием модальных частиц.

Теоретическая значимость работы состоит:

- в системном анализе функциональной семантики всех модальных частиц,

- в выявлении основной эпистемической и других коммуникативных функций каждой частицы в их сопоставлении с функциями других частиц;

- в описании единого прагмасемантического инварианта каждой частицы вне зависимости от структуры и целеустановки предложений, в которых они функционируют;

- в конкретизации коммуникативных стратегий говорящего на основе анализа высказываний с модальными частицами;

- в построении своеобразной парадигмы эпистемического ручательства в высказываниях с модальными частицами;

- в выявлении зависимости структурной организации и наполнения предложения от пропозициональной установки говорящего;

- в подтверждении правильности и в применении выделенных нами ранее параметров расчета по формальным показателям установки говорящего на позитивную / негативную альтернативу ответа, позволяющую описать своеобразие и конкретизировать иллокутивную силу формируемых при этом речевых актов и прежде всего - косвенных;

- в объяснении на основе выявленных функционально-семантических особенностей частиц отдельных грамматических явлений, остававшихся до сих пор без ответа: возможность одних и невозможность других частиц употребляться в ударной позиции при прототипической - безударной, причины невозможности употребления некоторых частиц в контактной позиции друг с другом, невозможность использования отдельных частиц в императивных конструкциях и в союзной функции придаточных уступительных; зависимость строгого порядка следования группы частиц от коммуникативной стратегии говорящего и др.;

- в возможности на основе представленного системного описания частиц сопоставить данные языковые единицы с другими модусными средствами и выявить их функционально-семантические особенности;

- в возможности дальнейшего использования выработанных параметров для классификации и систематизации всех средств субъективной модальности в датском языке.

Практическая значимость работы заключается в возможности применения ее результатов в исследовательской лингвистической практике:

- результаты проведенного исследования были использованы датскими лингвистами в научных трудах, посвященных различным проблемам прагматического анализа: в новой академической Грамматике современного датского языка, вышедшей в Дании в 2011 году [Hansen, Heltoft 2011], в 2-х монографиях [Durst-Andersen 2011, 2011], в диссертационных исследованиях [Christensen 2007; Hauser 2011], в статьях [Christensen 2007, 2008, DurstAndersen 2004, 2006, 2007, 2008, 2011; Heltoft 2007, 2009, Lorentzen 2012, Lunqist 2011, Mortensen 2005, 2008], а также в докладах на конференциях и лекционных курсах таких датских лингвистов, как П. Дурст-Андерсен, Е. Лорентцен [Lorentzen 2011], Р. Теркельсен, Л. Хельтофт (напр., 17.03.2006), Т. Кароли Кристенсен [Christensen 2006, 2009], в написании дипломных и курсовых работ, в докладах студентов датских и отечественных университетов (Орхусского университета, Южнодатского университета, Университетского центра в г. Роскильде, МГУ им. М. В. Ломоносова, МГЛУ).

Результаты работы могут быть также использованы в учебных курсах по теоретической грамматике датского языка, в специальных курсах по прагматике, основам коммуникации, стилистике, а также в процессе преподавания практического курса современного датского языка, обучения навыкам разговорной речи, при составлении учебных пособий, словарей и в переводческой практике.

Достоверность и объективность результатов исследования обеспечивается объемом и разнородностью собранного и проанализированного языкового материала, количеством привлекаемых для анализа теоретических источников, комплексным использованием современных методов лингвистического анализа, работой с информантами, а также консультациями с ведущими лингвистами Дании, подтверждающими правильность предлагаемых в работе прагмасемантических толкований и трансформаций и, в свою очередь, использующими результаты исследования в своей научной и преподавательской практике.

На защиту выносятся следующие положения:

1. Класс модальных частиц выделяется в датском языке на основе целого ряда общих черт, характеризующих каждую частицу, а именно: морфологических, просодических, семантических, синтаксических и прагматических.

2. Принцип активного взаимодействия всех участников коммуникативной ситуации, включающей собственно коммуникантов и третье лицо, является ключевым в понимании субъективного отношения говорящего к своему высказыванию, складывающегося из эпистемической (достоверно / недостоверно), аксиологической (хорошо / плохо, желательно / нежелательно) и адмиративной (ожидаемо /неожиданно) оценок.

3. Категория эпистемической модальности, под которой мы понимаем отношение говорящего к содержанию пропозиции с точки зрения его достоверности и меры своей ответственности за нее перед слушающим, может быть выражена говорящим как имплицитно (фактическая достоверность), так и эксплицитно, в зависимости от его коммуникативных намерений в конкретной коммуникативной ситуации: проблематическая модальность, средства которой сигнализируют о наличии в субъективном мире говорящего проблемы оценки содержания пропозиции как достоверного; афирмативная модальность, средства которой сигнализируют о наличии, с точки зрения говорящего, такой проблемы в субъективном мире слушающего и направлены на ее преодоление; комментирующая модальность, средства которой сигнализируют о наличии, с точки зрения говорящего, проблемы адекватного восприятия конкретной ситуации в объективном мире действительности и направлены на обоснование правильности ее понимания говорящим.

4. Определение прагмасемантического инварианта и коммуникативных функций каждой частицы позволяет рассмотреть их в системе и ответить на ряд общетеоретических и практических вопросов, касающихся особенностей функционирования модальных частиц в предложении, а именно:

1) подтвердить на примере анализа употребления отдельных частиц, что их функционально-семантическая эволюция происходит в направлении наречие - частица - союз;

2) создать единую классификацию модальных частиц на основе выделения общих для отдельных групп частиц функций и конкретизации их прагмасемантических инвариантов вне зависимости от коммуникативного типа и синтаксической структуры предложения;

3) построить систему модальных частиц на основе выявленных закономерностей их функционирования во взаимосвязи друг с другом и в различных условиях их взаимодействия с лексической, синтаксической и контекстной средой;

4) подтвердить на примере функциональной семантики модальных частиц своеобразный закон эпистемического ручательства: «если говорящий (1 лицо) не берет на себя ответственность за достоверность пропозиции и нет кого-нибудь третьего (3 лицо), кто может взять ее на себя, то говорящий предлагает это сделать собеседнику (2 лицо)» [Sperber, Wilson 1986];

5) сопоставить сходные значения эпистемического ручательства, выражаемые отдельными частицами в рамках различных функциональных типов, например, таких, как конклюзивы проблематической (nok), афирмативной (da, dog), и комментирующей (bare) модальностей, и, благодаря этому, конкретизировать их функционально-семантические характеристики, описать формируемые ими косвенные речевые акты и объяснить такие особенности функционирования частиц, как невозможность их использования в отдельных типах предложений, возможность одних и невозможность других частиц стоять в позиции акцентного выделения, выполнять союзные функции, употребляться в императивных речевых актах И т.д.;

6) сопоставить различные средства выражения схожей семантики, например, пересказывательности, выявить разную степень выражаемого ими эпистемического ручательства говорящего за передаваемую информацию, и, благодаря этому, разграничить сферы их употребления;

7) выявить зависимость от коммуникативной стратегии говорящего порядка следования частиц в предложении, а также структурной организации вопроса и его лексического наполнения и на основе этого определить параметры вычисления по формальным признакам установки говорящего на позитивную / негативную альтернативу ответа, а также объяснить разницу в иллокутивной силе различных вопросов, выражающих, например, такие конвенциональные косвенные речевые акты, как вежливая просьба, убедительная просьба, упрашивание и др.

7. Функционально-семантическое описание по предложенным параметрам всех средств выражения значений эпистемической модальности позволит представить парадигматическую систему разноуровневых языковых средств, служащих для выражения вариантов данной прагмасемантической категории в датском языке.

Апробация результатов исследования. Концепция и основные положения диссертационного исследования отражены в 27 публикациях, включая одну монографию и 8 статей в ведущих рецензируемых научных журналах.

Результаты исследования были изложены в докладах на международных конференциях:

- «Логический анализ языка» 2008 - 2011 гг.;

- по изучению истории, экономики, языка и литературы скандинавских стран и Финляндии (1982, 1989, 2001, 2004, 2007 гг.);

- «Контрастивные исследования языков мира». Третьи лингвистические чтения, посвященные памяти В.Н. Ярцевой (2009 г.);

- преподавателей датского языка в странах Восточной Европы (2003, 2006, 2007, 2011 гг.);

- конференции, посвященной 100-летию со дня рождения проф. М.И. Стеблин-Каменского (2003 г.);

- в рамках Международного проекта по проблемам языковой полифонии, (Дания: август, декабрь 2004г.; январь 2005 г.; февраль 2006 г.);

- на ежегодных Ломоносовских чтениях на филологическом факультете МГУ им. М.В. Ломоносова в период 2000 - 2012 гг.;

Результаты исследования были также представлены в докладах и лекциях, прочитанных по приглашению следующих научных центров Дании:

- Университетского Центра г. Роскилле - доклад 27.02. 2006 г.;

-Университетского Центра г. Роскилле - лекция и практические занятия в рамках Международного лингвистического семинара «Датская функциональная грамматика о датском языке» для дипломников, аспирантов и докторантов скандинавских стран - июнь 2008 г.;

- Центра по изучению языка, когнитивности и ментальности при Высшей школе бизнеса Копенгагена - 2 доклада в январе 2009 г.

Результаты исследования постоянно используются автором в процессе преподавания теоретических и специальных курсов датского языка на филологическом факультете МГУ им. М.В. Ломоносова, в научном руководстве курсовыми и дипломными работами студентов.

Поставленные цели и задачи определяют структуру диссертации, состоящей из введения, шести глав, выводов исследования, заключения, списков использованной литературы и источников.

Во введении обосновывается выбор темы, определяется ее актуальность и научная новизна, конкретизируется материал исследования, раскрываются теоретическая и практическая значимость работы, ставятся цели и задачи исследования, определяются его методы и структура работы.

В первой главе «Модальные частицы: проблемы описания, аспекты анализа и аппарат исследования» очерчивается круг проблем, стоящих перед исследователем модальных частиц, определяется необходимый для анализа понятийный инструментарий прагматического аппарата исследования, приводятся важнейшие теоретические положения, на которых строится исследовательская часть работы.

Вторая, третья и четвертая главы работы посвящены функционально-семантическому описанию групп модальных частиц, выражающих значения эпистемической модальности, в зависимости от объединяющих их основных функций: II глава - частицы, функционально направленные на отражение субъективного мира говорящего (nok, vel, vist, mon); III глава - частицы, функционально направленные на воздействие на субъективный мир адресата (da, jo, dog, nu), IV глава - частицы, функционально направленные на комментирование объективного мира действительности (bare, blot, kun). Каждая глава состоит из параграфов, посвященных анализу особенностей функционирования одной из названных групп частиц в зависимости от контекста, коммуникативного типа и структуры предложения.

В пятой главе «Модальные частицы и значения аксиологической модальности» рассматривается проблема возможности выражения значений аксиологической модальности модальными частицами и осуществляется поиск частиц, способных передавать аксиологическое значение волюнтивности.

Шестая глава «Модальные частицы как средство выражения коммуникативных стратегий говорящего» посвящена выявлению и сопоставительному анализу различных возможностей использования частиц в высказывании для выражения говорящим своих коммуникативных намерений: выбор частиц и их позиции в определенной структуре предложения, порядок контактного следования частиц, а также их просодические особенности.

В выводах исследования подводятся основные итоги всестороннего функционально-семантического описания модальных частиц, главным результатом которого являются предложения по их классификации и систематизации на основе общих функций и выражаемых частицами эпистемических значений.

В заключении намечаются перспективы дальнейшего исследования и определяются его приоритетные направления.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Система и функции модальных частиц в датском языке"

ОСНОВНЫЕ ВЫВОДЫ ИССЛЕДОВАНИЯ

1. Предпринятый в работе сопоставительный анализ лексем bare, blot, da, dog, godt, jo, kun, mon, nok, nu, vel, vist с наречиями и модальными словами позволил выделить их в отдельный класс модальных частиц по целому ряду признаков: морфологических, семантических, синтаксических, просодических и прагматических.

Класс модальных частиц включает в себя на данный момент следующие частицы : bare, blot, da, dog, godt, jo, kun, lige, engang, mon, nok, nu, sgu, skam, sâ, vel, velnok, vistnok, при этом он остается открытым и в настоящее время наблюдается процесс вовлечения в него новых единиц.

2. Модальные частицы, являясь частью коммуникативного фонда датского языка, выражают различные типы субъективного отношения говорящего к своему высказыванию, а именно, значения эпистемической (достоверно / недостоверно), а в отдельных контекстах также аксиологической (хорошо / плохо, желательно / нежелательно) и адмиративной (ожидаемо / неожиданно) модальностей. Выражение значений эпистемической модальности является обязательным для каждого высказывания.

Функционально-семантическое описание модальных частиц позволило нам предложить свою концепцию эпистемической модальности, в основе которой лежит принцип активного взаимодействия между всеми участниками коммуникации, включая как собственно коммуникантов, так и третье лицо.

Под эпистемической модальностью мы понимаем отношение говорящего к содержанию высказывания с точки зрения его достоверности и меры своей ответственности за нее перед слушающим. Анализ средств выражения эпистемических значений в датском языке позволил нам, в зависимости от их функциональной направленности, выделить три основных типа эпистемической модальности:

- проблематическая модальность, средства которой сигнализируют о наличии у говорящего проблемы отсутствия или недостаточности информации о реальном положении дел, чтобы оценить содержание пропозиции как достоверное;

- афирмативная модальность, средства которой сигнализируют о наличии, с точки зрения говорящего, аналогичной проблемы у слушающего и направлены на ее преодоление;

- комментирующая модальность, средства которой сигнализируют о наличии, с точки зрения говорящего, проблемы адекватного восприятия конкретной ситуации в объективном мире действительности и направлены на комментарий данной ситуации и обоснование правильности ее понимания говорящим.

Различия между функциональной направленностью данных типов эпистемичности можно проиллюстрировать на примере использования следующих предикатов:

Я предполагаю - проблематическая модальность;

Я подтверждаю - афирмативная модальность;

Я обосновываю - комментирующая модальность.

Эпистемическая модальность имеет в датском языке разветвленную систему средств выражения, важную роль в которой играют модальные частицы.

3. Функционально-семантический анализ частиц, выражающих значения эпистемической модальности, позволил классифицировать их в зависимости от выражаемого ими эпистемического значения и их инвариантной функциональной направленности:

- средства выражения говорящим значений недостоверности высказывания, (пок, уе1, шоп), функционально не выходящие за рамки его субъективного мира - 1 лицо;

- средства воздействия говорящего на слушающего с целью преодоления его незнания или отведения сомнения в достоверности высказывания (da, jo, dog, nu), функционально направленные на изменение субъективного мира слушающего - 2 лицо;

- средства обоснования говорящим достоверности высказывания (bare, blot, kun), функционально направленные на комментарий реальной ситуации в объективном мире действительности - 3 лицо.

Средства выражения значений проблематической модальности используются говорящим для выражения недостоверности высказывания в связи с недостаточностью или отсутствием у него информации о реальном положении дел. При этом каждое из относящихся к данному типу эпистемической модальности средств определяет меру ответственности говорящего перед слушающим за передачу ему недостоверной информации.

Модальные частицы nok, vel и vist выражают все основные разновидности значений эпистемической модальности: nok и vel являются операторами двух видов гипотетичности (умозаключение и гипотетическая оценка ситуации), vist - универсальным оператором косвенной эвиденциальности. Каждая из частиц коррелирует с определенными типами контекстов, в которых другие частицы данной группы не употребляются:

- частица nok выражает значение гипотетического умозаключения говорящего, к которому он приходит на основе известных ему общежитейских правил, что делает возможным употребление частицы в футуральных и условных контекстах, в косвенных речевых актах обещания, упрашивания и испрашивания разрешения;

- частица vel выражает значение предложения говорящего слушающему своей гипотетической оценки сложившейся ситуации с расчетом на то, что тот ее примет как достоверную; в связи с этим частица часто используется в косвенных речевых актах вежливости и гипотезы в функции вопроса;

- частица vist выражает значение неуверенности говорящего в достоверности пропозиционального содержания и является необходимой в речевых актах неуверенного припоминания, пересказывательности, чувственного восприятия, вежливого замечания.

Таким образом, пок является проблематическим конклюзивом 1 лица, т.к. за гипотезу отвечает сам говорящий, уе! - проблематическим экспликативом 2 лица, т.к. говорящий ищет подтверждения своей гипотетической оценки ситуации у слушающего, является универсальным косвенным проблематическим ситуативом 3 лица, т.к. отсылает к ситуации или источнику в объективной действительности, который мог бы подтвердить достоверность высказывания.

Модально-вопросительная частица шоп преобразует речевой акт вопроса в косвенный речевой акт рефлексивного вопроса-размышления и имеет инвариантную функциональную направленность на самого говорящего. Анализ функционирования шоп в различных позициях и структурах предложения позволяет, однако, заключить, что частица, в зависимости от своей позиции, может приобретать дополнительные коммуникативные функции и значения при сохранении инвариантного значения вопроса-размышления:

- инициальная предсубъектная позиция кодирует умозаключение говорящего о возможной недостоверности пропозициональной части вопроса, т.е. его сомнение - 1 лицо;

- топ в позиции абсолютного конца предложения имеет функцию вовлечения собеседника в процесс оценки сложившейся ситуации - 2 лицо;

- в структуре верификативного вопроса топ отсылает к реальной ситуации, выражает адмиративное значение удивления говорящего очевидной достоверностью пропозициональной части вопроса - 3 лицо.

Данная в работе характеристика единственной в языке модально-вопросительной частицы позволяет вписать топ в формируемую в ходе исследования систему модальных частиц, так как она, в зависимости от структуры вопроса и своей позиции в ней, может выступать то как конклюзив (1л.), то как экспликатив (2л.), то как еитуатив (Зл.).

С помощью афирмативных средств говорящий воздействует на субъективный мир слушающего, пытаясь преодолеть его незнание, сомнение, неуверенность или переубедить его. Необходимость подтверждения своей оценки достоверности высказывания возникает у говорящего в тех случаях,

- когда он делает умозаключение о том, что способен убедить слушающего в достоверности высказывания и отмести имеющиеся у того или возможные иные точки зрения по данному вопросу, даже тогда, когда сам не располагает достоверной информацией; тем самым говорящий берет всю ответственность за достоверность пропозиции на себя (da - 1л.);

- когда говорящий пытается подтвердить достоверность своего высказывания наличием, согласно его оценке ситуации, общего для обоих коммуникантов знания и разделить тем самым ответственность за достоверность содержания пропозиции со слушающим (jo - 2л.);

- когда говорящий представляет как достоверную ситуацию, в той или иной степени не соответствующую представленной ранее или предполагаемой им самим (dog - 1л.), адресатом (jo - 2л.), или кем-то третьим (пи - Эл.).

Общей для данной группы частиц является функция афирмативного воздействия на адресата, однако каждая из них имеет свои функционально-семантические особенности и типичные контексты употребления.

Таким образом, проанализированные средства афирмативной модальности, равно как и проблематической, в зависимости от того, кого именно говорящий выбирает согарантом достоверности пропозиции, подразделяются на афирмативный конклюзив 1 лица (da), афирмативный экспликатив 2 лица (jo), а также афирмативные ситуативы, включающие, в свою очередь, ситуатив гипотетического несоответствия 1 лицу (dog), ситуатив оценочного несоответствия 2 лицу (jo) и ситуатив эвиденциалъного несоответствия 3 лицу (пи).

Анализ функциональной семантики модальных частиц bare, blot и kun позволил отнести их к средствам выражения значений комментирующей модальности. Говорящий использует данные частицы, когда в ситуации реальной действительности возникает проблема ее адекватной интерпретации. Функция частиц при этом заключается в комментарии данной ситуации и обосновании достоверности ее понимания говорящим. Такая функциональная направленность частиц на комментирование ситуации в объективном мире действительности характерна для всех частиц данной группы, однако каждая из них имеет также свои функционально-семантические особенности и типичные контексты употребления.

Модальная частица bare выражает гипотетическое умозаключение говорящего о том, что содержание пропозиции является простым и минимально достаточным для объяснения сложившейся ситуации, что делает ненужным рассмотрение иных альтернатив. Это эпистемическое значение частицы позволило охарактеризовать ее как комментирующий конклюзив 1 лица, а также определить роль bare в формировании оценочных речевых актов, речевых актов разрешения, совета, предложения аргумента, предостережения.

Модальная частица blot выражает оценку говорящим сложившейся ситуации и предложение говорящего слушающему исключить все другие альтернативы ее объяснения, кроме представленной в пропозиции. Это позволило охарактеризовать частицу как комментирующий экспликатив 2 лица и определить ее роль в речевом акте инструкции. Семантика частицы не допускает ее употребления в речевом акте разрешения и в оценочных речевых актах.

Модальная частица кип определяется нами как комментирующий ситуатив 3 лица, так ее основной функцией является ограничительно-выделительная функция, направленная на ограничение и выделение в действительности определенного числа реально существующих альтернатив, что сделало возможным употребление частицы в функции усиления признака и невозможным, по сравнению с частицами bare и blot, оказание влияния на иллокутивную функцию императивного речевого акта.

Результатом функционально-семантического анализа средств выражения значений волюнтивности, относящихся к аксиологической модальности стало выделение трех ее операторов: наречий gerne охотно, nodig нехотя и модальной частицы godt не против.

Проведенный сопоставительный анализ функционирования аксиологических наречий gerne охотно и nodig нехотя с модальной частицей godt не против позволяет сделать заключение об определенной грамматикализации частицы godt, т.к. ее употребление ограничивается контекстами финитно-инфинитивных модальных сочетаний с глаголами mâtte и ville в структуре повествовательного или вопросительного предложений. В данных контекстах афирмативный godt приобретает новые характеристики, отличающие его как от аксиологических наречий gerne и nodig, так и от афирмативного показателя godt в контексте модального глагола kunne. Анализ всех трех показателей аксиологической модальности позволил включить частицу в парадигму эпистемического ручательства говорящего за аксиологический результат, каузируемый предикатом пропозиции:

- наречие gerne (= я хочу) - аксиологический конклюзив 1 лица, выражающий гипотетическое умозаключение говорящего о желаемом результате выраженного в пропозиции действия как бенефактивного для себя самого и ответственность за него говорящего;

- модальная частица godt (= я не против) - аксиологический экспликатив 2 лица, выражающий оценку говорящим сложившейся ситуации как желательной, а результат пропозиционального действия как бенефактивный для адресата, которому говорящий предлагает разделить с собой ответственность за него;

- аксиологическое наречие nodig {я меньше всего хочу, но.) -аксиологический ситуатив 3 лица, отсылающий адресата к действию говорящего в реальной ситуации, совершаемому им вопреки своему желанию, но, возможно, по желанию кого-то третьего, что позволяет говорящему снять с себя ответственность за действие, каузируемое предикатом пропозиции.

4. Сопоставление особенностей функциональной семантики таких трех пар разноуровневых средств проблематической модальности, как конклюзив nok и конклюзив matte + Infinitiv, экспликатив vel и экспликатив kunne + Infinitiv, ситуатив vist и ситуатив skulle + Infinitiv, позволило конкретизировать и разграничить их эпистемические значения, выявить типичные контексты употребления каждого из них, исключить их синонимичность и взаимозаменяемость в пределах выражения одного типа проблематичности.

5. Сопоставление средств выражения значений пересказывательности, относящихся к кругу эвиденциальных значений эпистемической модальности (частица vist - 1 лицо, связочные конструкции с квазипассивными глаголами siges / formodes / ventes / frygtes + at-infinitiv - 2 лицо, модальное сочетание skulle + Infinitiv - 3 лицо), позволило выявить разницу в выражаемой ими мере эпистемического ручательства говорящего за пересказываемое, выстроить его парадигму и разграничить сферы их употребления.

Таким образом, исследования, проведенные на материале разноуровневых средств, выражающих различные значения проблематичности, а также одного из ее видов - пересказывательности, позволяют нам высказать предположение о том, что, используя параметры функционально-семантического описания модальных частиц, можно построить систему всех средств выражения пропозициональной установки говорящего в датском языке.

Выявленные в работе различия в функционально-семантической характеристике модальных частиц подтверждают своеобразный закон эпистемического ручательства: «если говорящий (1 лицо) не берет на себя ответственность за достоверность пропозиции и нет кого-нибудь третьего (3 лицо), кто может взять ее на себя, то говорящий предлагает это сделать собеседнику (2 лицо)» [Sperber, Wilson 1986].

6. Описанные в исследовании динамические процессы в системе модальных частиц в датском языке показали, что характерным направлением их функционально-семантической эволюции является процесс: наречие -частица - союз. Данная система является обособленной, в некоторой степени грамматикализованной, но при этом открытой: ее единицы динамически эволюционируют как внутри самой системы, так и посредством взаимодействия с другими средствами языка. К таким динамическим процессам относятся, например:

- пополнение класса частиц путем слияния нескольких из них (velnok, vistnok, godt nok, nuvel);

- вовлечение в класс частиц языковых единиц из других классов (nassten, mäske, ikke);

- расширение функциональных возможностей некоторых частиц путем акцентного выделения с целью получения несвойственной для них афирмативной или союзной функций (nok, vel, vist, bare, nu).

Динамические процессы в системе модальных частиц проявляются также в том, что появление в ней новых элементов не только вводит новые связи, но и изменяет характеристики прежних взаимосвязей, приводя к исключению некоторых из них, о чем свидетельствует, например, постепенный выход из употребления частицы blot, более активное использование в языке частицы sgu, а также появление сложных частиц посредством «склеивания» уже имеющихся: velnok, vistnok, godtnok.

В результате проведенного в работе системно-семантического и системно-функционального анализа модальных частиц нам удалось систематизировать все выражаемые ими значения эпистемической модальности как их прагмасемантические инварианты, отличающиеся друг от друга своими инвариантными функциями и мерой эпистемической ответственности говорящего за свое высказывание.

7. Главным выводом проведенного в работе исследования является возможность представить всю функциональную систему субъективной модальности в виде иерархически организованной структуры, в которой эпистемическая модальность направлена на выражение отношения говорящего к достоверности высказывания (1 лицо), аксиологическая модальность направлена на предложение говорящего слушающему своей оценки того или иного объекта в расчете на ее принятие слушающим (2 лицо), адмиративная модальность отсылает слушающего к конкретной, но неожиданной для говорящего ситуации (3 лицо).

Структура и основные элементы системы модальных частиц в датском языке представлены в следующей таблице: эпистем. значение эписте мич. ручат-ство (лицо) эпистемическая модальность (1 лицо) аксиологиче екая модальность (2 лицо) адмират. модальность (Злицо) проблематическая 1лицо афирмативная 2лицо коммент ирующая 3 лицо гипотет. умозаклю чение (конклю-зив) 1 nok moti] da bare — sgu гипотет. оценка (эксплика-тив) 2 vel топ2 jo blot godt skam косвенная эвиденци альность (ситуатив) 3 vist топз dog гипотет. несоотв-я 1л. jo оценочн. несоотв-я 2л. пи эвиденц. несоотв-я Зл. kun —

Основными системообразующими признаками представленной системы модальных частиц стали ее целенаправленность, целостность и делимость, обособленность и открытость, наличие устойчивых связей и организации.

Целенаправленность данной системы заключается в передаче ее средствами отношения говорящего к своему высказыванию .

Система модальных частиц является целостным обособленным образованием, к характерным особенностям которого относятся объединение одноуровневых языковых средств - класса модальных частиц, обязательное участие говорящего в эпистемическом ручательстве за достоверность высказывания, невозможность выражения частицами значений аксиологической модальности (кроме частицы godt). Система модальных частиц является открытой: ее единицы находятся в отношениях и связях друг с другом, а также с другими средствами языка; система может пополняться новыми единицами.

Данная система состоит из взаимодействующих между собой групп частиц, которые, в свою очередь, делятся на самостоятельные целостные объекты (декомпозиция) со своей внутренней организацией, общей инвариантной функцией и мерой эпистемического ручательства говорящего.

Наличие устойчивых связей между всеми единицами системы обнаруживается в возможности их сопоставления по единым системно-семантическим или системно-функциональным признакам, что позволяет, например, объяснить причины строго установленного порядка следования частиц, снятие у отдельных частиц функциональных ограничений рамками одного типа эпистемической модальности (проблематической или комментирующей) в позиции акцентного выделения и т.д.

Одним из системообразующих принципов является иерархичность данной системы, т.к. каждая частица, в зависимости от контекстов ее функционирования, может сама рассматриваться как система или являться компонентом иной системы, объединяющей на тех или иных основаниях языковые средства разных уровней, например, по принципу выражения эвиденциального значения пересказывательности.

Система модальных частиц может также стать составной частью суперсистемы средств выражения модальных значений, например, значений эпистемической модальности.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Результаты проведенного в работе системно-структурного и системно-функционального анализа модальных частиц открывают дальнейшие перспективы для изучения языковой системы в ее связях с речемыслительными процессами.

Следующим этапом такого исследования может стать анализ системы всех средств эпистемической модальности как парадигматической системы разноуровневых языковых средств, служащих для выражения вариантов данной прагмасемантической категории в датском языке. Основная направленность такого исследования видится в выявлении закономерностей функционирования данных средств во взаимосвязи друг с другом и взаимодействии с окружением. В основе такого анализа должна, как представляется, также лежать конкретизация ролей всех участников речевой ситуации, включая собственно коммуникантов и третье лицо, при формировании говорящим своего отношения к достоверности высказывания и распределении между ними долей ответственности за нее.

Проведенное исследование выявило ту важную роль, которую частицы играют в организации интерактивного взаимодействия между всеми участниками коммуникации, в выражении различных прагматических значений, в формировании и модификации речевых актов, в передаче самых разных нюансов отношения говорящего к своему высказыванию, к адресату, к коммуникативной ситуации в целом, иными словами, в конкретизации его коммуникативных намерений и установок. Без частиц было бы невозможно передать всю динамику коммуникации, ее явный и скрытый смыслы, а значит, было бы невозможно представить себе и саму датскую речь.

Проведенное исследование позволяет составить представление о том огромном прагматическом потенциале, которым располагают модальные частицы датского языка. Использование их в речи можно отнести к приемам, которые позволяют говорить «о сущем словами, несущими в себе не-сущее» [Арутюнова 2009: 7].

Список научной литературыКрылова, Эльвира Борисовна, диссертация по теме "Германские языки"

1. Адмони 1956 Адмони В.Г. О модальности предложения. Уч. зап. ЛГПИ, т.21.

2. Адмони 1978 Адмони В.Г. Наречие и его соотношение с однокорневым прилагательным // Историко-типологическая морфология германских языков (именные формы глагола, категория наречия, монофлексия). Ред. М.М. Гухман. «Наука». М. 1978. С.66-91.

3. Апресян 1971 Апресян Ю.Д. О некоторых дискуссионных вопросах теории семантики//Вопросы языкознания. 1971. № 1.

4. Апресян 1974 Апресян Ю.Д. Лексическая семантика. Синонимические средства языка. М. 1974.

5. Апресян 1997 Апресян Ю.Д. Лингвистическая терминология словаря // Апресян Ю.Д., Богуславская О.Ю., Гловинская М.Я., Левонтина И.Б., Урысон Е.В., Крылова Т.В. Новый объяснительный словарь синонимов русского языка. 1 вып. М. 1997.

6. Апресян 1995 Апресян Ю.Д. Синтаксическая обусловленность значений // Избранные труды. Т.2. М. Языки русской культуры. 1995

7. Арутюнова 1970 Арутюнова Н.Д. Некоторые типы диалогических реакций и почему-реплики в русском языке // Филологические науки. №3.

8. Арутюнова 1976 Арутюнова Н.Д. Предложение и его смысл. 1976, М. Арутюнова 1977 - Арутюнова Н.Д. Номинация, референция, значение // Языковая номинация. Общие вопросы. ИЯ АН СССР. С. 188-206

9. Арутюнова 1981 Арутюнова Н.Д. Фактор адресата // Изв. АН СССР, Сер. лит. и яз. Т. 40. №4. 1981. С.356-367.

10. Арутюнова 1982 Арутюнова Н.Д. Лингвистические проблемы референции // Новое в зарубежной лингвистике. 1982, М., вып. XIII.

11. Арутюнова 1983 Арутюнова Н.Д. Сравнительная оценка ситуаций //Изв. АН СССР. Сер. лит и яз. т.42. 1983, №4.

12. Арутюнова 1983а Арутюнова Н.Д., Ширяев E.H. Русское предложение. Бытийный тип: (Структура и значение). М. 1983.

13. Арутюнова 1984 Арутюнова Н.Д. Аксиология в механизмах жизни и языка // Проблемы структурной лингвистики. М.: Наука. 1984.

14. Арутюнова 1985 Арутюнова Н.Д. Об объекте общей оценки. 1985. ВЯ. №3.

15. Арутюнова 1985а Арутюнова Н.Д. Падучева Е.В. Истоки, проблемы и категории прагматики. Вступительная статья // Новое в зарубежной лингвистики. Вып. 16. Лингвистическая прагматика. М.: Прогресс. 1985. С.3-42.

16. Арутюнова 1987 Арутюнова Н.Д. Аномалии и язык (к проблеме языковой «картины мира») 1987. ВЯ. №3.

17. Арутюнова 1988 Арутюнова Н.Д. Типы языковых значений. Оценка, событие, факт. М. 1988.

18. Арутюнова 1990 Арутюнова Н.Д. Феномен второй реплики, или О пользе спора // Логический анализ языка: противоречивость и аномальность текста. М.1990.

19. Арутюнова 1992 Арутюнова Н.Д. Коммуникация (главы 1-3) // Человеческий фактор в языке: Коммуникация, модальность, дейксис. М. 1992.

20. Арутюнова 1999 Арутюнова Н.Д. Язык и мир человека. М. 1999.

21. Арутюнова 2010 Арутюнова Н.Д. Слово о диалоге // Moho-, диа-, полилог в разных языках и культурах. Логический анализ языка. М. 2010. С.5-9.

22. Ахманова1963 Ахманова О.С., Микаэлян Г.Б. Современные синтаксические теории. 1963. М.: МГУ.

23. Бабушкина 1980 Бабушкина Е.В. О категории футурума в датском языке // Вестник Моск. ун-та. Сер. 9. Филология. 1. 1980. С. 47-56.

24. Бабушкина 1982 Бабушкина Е.В. Грамматические средства выражения действия в будущем и их статус в системе датского глагола. Автореф. дисс. канд. филол. наук. М.: 1982.

25. Балли 1955 Балли Ш. Общая лингвистика и вопросы французского языка. М.1955.

26. Баранов 1993 Баранов А.Н., Плунгян В.А., Рахилина Е.В. Путеводитель по дискурсивным словам русского языка. М. 1993.

27. Баранов 1987 Баранов А.Н. 'Выделительное' и 'событийное' значение частицы да: материалы к изучению семантики и прагматики диалога // Уч. зап. Тартуского гос. университета, вып. 751. Тарту. 1987. С. 30-48.

28. Баранов 1988 Баранов А.Н., Кобозева И.Н. Модальные частицы в ответах на вопрос // Прагматика и проблемы интенсиональности. М. 1988.

29. Баранов 1997 Баранов А. Н., Крейдлин Г. Е. Иллокутивное вынуждение в структуре диалога // Вопросы языкознания. 1997. №2. С. 84-100.

30. Баранов 1994 Баранов А. Н. Заметки о дескать и мол // Вопросы языкознания 1994. №4. С. 114-124.

31. Бардина 2001 Бардина Н.В.: Когнитивные стратегии дискурса в русском «языковом фильме мира» // Международный конгресс «Русский язык: исторические судьбы и современность». Сборник тезисов. М. 2001. С.85-86.

32. Бахнян 1981 Бахнян К.В., Герасимов В.И., Ромашко С.А. Философские проблемы языкознания на международных научных конгрессах и конференциях (1970 - 1979гг.). Научно-аналитический обзор. М. 1981.

33. Бахтин 1963 Бахтин М.М. Проблемы поэтики Достоевского. М. 1963.

34. Бейкер 1985 Бейкер А. Пресуппозиция и типы предложений. // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. XVI. Лингвистическая прагматика. Под ред. Е.В. Падучевой. Москва. Прогресс. 1985. С.406-419.

35. Белошапкова 1955 Белошапкова В.А. Современный русский язык. 1955. М.

36. Белошапкова 1958 Белошапкова В.А. Некоторые наблюдения над синтаксическими функциями и употреблением модальных слов. Труды по языкознанию. Вып.1. Минск. 1958.

37. Безяева 2002 Безяева М.Г. Семантика коммуникативного уровня звучащего языка: Волеизъявление и выражение желания говорящего в русском диалоге. - М. Изд-во МГУ.

38. Белоколоцкая 2005 Белоколоцкая С.А. Риторический вопрос в английском языке. Автореф. дисс. к.ф.н. Тула. 2005.

39. Беляева 1992 Беляева Е. И. Грамматика и прагматика побуждения: английский язык - Воронеж: Изд - во ВГУ. 1992. С. 168.

40. Бенвенист 1974 Бенвенист Э. Общая лингвистика. 1974, М.: Прогресс.

41. Березенко 2003 Березенко В.Н. Достоверность как параметр констативного высказывания и средства ее передачи в современном английском языке. Автореф. дисс. . канд. филол. Наук. 2003. Киевск. Нац. Лингв. Ун-т. Киев.

42. Богуславский 1985 Богуславский И.М. Исследования по синтаксической семантике. М. 1985.

43. Богуславский 1996 Богуславский И.М. Сфера действия лексических единиц. М.1996.

44. Бондаренко 1978 Бондаренко В.Н. Аналитические и синтетические способы выражения модальности в немецком языке // Иностранные языки в школе. 1978. № 4.

45. Бондаренко 1979 Бондаренко В.Н. Виды модальных значений и их выражение в языке // Филологические науки. 1979. № 4.

46. Бондарко 1987 Бондарко A.B. Введение. Основания функциональной грамматики. - Теория функциональной грамматики. Введение. Аспекту альность. Временная локализованность. Таксис. Л.: 1987.

47. Бондарко 1992 Бондарко A.B. К вопросу о функциях в грамматике. - Изв. АН СССР. Серия литературы и языка. №4. Т.51. 1992.

48. Бондарко 1996 Бондарко A.B. Проблемы грамматической семантики и русской аспектологии. СПб.: 1996.

49. Бондарко 1998 Бондарко A.B. Функциональная модель грамматики (теоретические основы, итоги и перспективы) // Язык и речевая деятельность. Т. 1. СПб.: Изд-во СпбУ. С. 17-30.

50. Бондарко 2003 Бондарко A.B. О роли формы в функциональном анализе грамматических единиц, классов и категорий // Материалы международной конференции, посвященной 100-летию со дня рождения М.И.Стеблин-Каменского. 2003. СПб.: Изд-во СпбУ. С. 163-164.

51. Борисова 1951 Борисова Т.В. Лексические средства выражения модальности. Автореф. дисс. канд. филол. наук. М. 1951.

52. Борисова 1982 Борисова Е.Г. Семантический анализ усилительных частиц русского языка Автореф. дисс. канд. филол. наук. М.: 1982.

53. Брейяр 2001 Брейяр Ж., Фужерон И. Когда Я нужно? // Изв. РАН. Сер. лит. и яз. Т. 60. 2001. №4.

54. Брызгунова 1980 Брызгунова Е.А.: Интонация // Русская грамматика, 1. М. 1980.

55. Булыгина, 1980 Булыгина Т.В. Синхронное описание и внеэмпирические критерии его оценки // Гипотеза в современной лингвистике. 1980. М. С.320-355.

56. Булыгина 1980а Булыгина Т.В. Грамматические и семантические категории и их связи // Аспекты семантических исследований. 1980. М.

57. Булыгина 1982 Булыгина Т.В., Шмелев А.Д. Диалогические функции некоторых типов вопросительных предложений // Изв. АН СССР. Сер. лит. и яз. 1982: Т.41. № 4.

58. Булыгина 1992 Булыгина Т.В., Шмелев А.Д. Человеческий фактор в языке: Коммуникация, модальность, дейксис. М. Наука. 1992.

59. Булыгина, 1997 Булыгина Т.В., Шмелев А.Д. Языковая концептуализация мира (на материале русской грамматики). М.: 1997.

60. Буркова 2004 Буркова С.И. Эвиденциальность и эпистемическая модальность в ненецком языке // Исследования по теории грамматики Вып. 3. Ирреалис и ирреальность // Под ред. Ю.А. Ландер, В.А. Плунгян, А.Ю. Урманчиева. М. Гнозис. 2004. С.353-374.

61. Бюлер 2000 Бюлер К. Теория языка. Репрезентативная функция языка. Пер. с нем. М.: 2000.

62. Дементьев 2000 Дементьев В.В.: Непрямая коммуникация и ее жанры. Саратов.2000.

63. Вайс 2000 Вайс Д. Русские двойные глаголы: кто хозяин, а кто слуга? // Слово в тексте и в словаре: Сб. ст. к 70-летию акад. Ю.Д. Апресяна / Ред. JI.JI. Иомдин, Л.П. Крысин. М. 2000.

64. Вендлер 1985 Вендлер 3. Иллокутивное самоубийство // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. XVI. Лингвистическая прагматика. Под ред. Е.В. Падучевой. Москва. Прогресс. 1985. С.238-250.

65. Вежбицкая 1978 Вежбицка А. Метатекст в тексте // Новое в зарубежной лингвистике. VIII, Лингвистика текста. М. 1978. С.402-433.

66. Вежбицкая 1985 Вежбицка А. Речевые акты // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. XVI. Лингвистическая прагматика. Под ред. Е.В. Падучевой. Москва. Прогресс. 1985. С.251-275.

67. Вежбицкая 1996 Вежбицкая А. Язык. Культура. Познание / Пер. с англ. М. 1996. Вежбицкая 1999 - Вежбицкая А. Семантические универсалии и описание языков М. Языки русской культуры. 1999.

68. Виноградов 1977 Виноградов В.В. Основные типы лексических значений слова // Избранные труды. Лексикология и лексикография. М. 1977. С. 163-189.

69. Виноградов 1950 Виноградов В.В. О категории модальности и модальных словах в русском языке // Виноградов В.В. Исследования по русской грамматике: избранные труды. М.: Наука. 1975. С. 53-87.

70. Виноградов 1982 Виноградов В.В. Русский язык: грамматическое учение о слове. М.: 1982.

71. Виноградов 1994 Виноградов В.В. Слово и значение как предмет историко-лексикологического исследования // Виноградов В.В. История слов М.: 1994. С. 5-36.

72. Витгенштейн 1985 Витгенштейн Л. Философские исследования // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. XVI. Лингвистическая прагматика. Под ред. Е.В. Падучевой. Москва. Прогресс. 1985. С.79-128.

73. Витгенштейн 1994 Витгенштейн Л. О достоверности // Философские работы. 1994. М. Гнозис. С.321-405.

74. Вольф 2006 Вольф Е.М. Функциональная семантика оценки. М.: КомКнига. 2006. (Лингвистическое наследие XX века). 2006.

75. Гак 1990 Гак В.Г. Аналитизм // Лингвистический энциклопедический словарь. М., Советская энциклопедия. 1990.

76. Ганич 1953 Ганич Д.Н. Модальные функции вводных слов в современном русском языке. Автореф. дисс. канд. филол. наук. Киев. 1953.

77. Гафт 1985 Гафт Р.И. Диалогические реакции как отражение восприятия речевого акта // Диалогическое взаимодействие и представление знаний. Новосибирск. 1985.

78. Голубцов 1999 Голубцов С.А. Семантика и прагматика показателей безразличия: сопоставительный аспект (на материале русского и английского языков. Автореф. дисс. канд. филол. наук. Краснодар. 1999.

79. Гордон 1985 Гордон Д., Лакофф Дж. Постулаты речевого общения // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. XVI. Лингвистическая прагматика. Под ред. Е.В. Падучевой. Москва. Прогресс. 1985. С.276-302.

80. Грайс 1985 Грайс Г.П. Логика и речевое общение // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. XVI. Лингвистическая прагматика. Под ред. Е.В. Падучевой. Москва. Прогресс. 1985. С. 217-237.

81. Греймас, Фонтаний Греймас А.Ж., Фонтаний Ж. семиотика страстей. От состояния вещей к состоянию души. М.: Издательство ЛКИ. 2007.

82. Гулыга 1955 Гулыга Е.В. Модальные слова в современном немецком языке. Уч. зап. МГПИИЯ. т.7. 1955.

83. Гулыга, Шендельс 1969 Гулыга Е.В., Шендельс Е.И. Грамматико-лексические поля в современном немецком языке. М. 1969.

84. Гуревич 1959 Гуревич В.А. Употребление модальных слов в современном немецком языке. Автореф. дисс. канд. филол. наук. М. 1959.

85. Гухман 1955 Гухман М.М. Глагольные аналитические конструкции как особый тип сочетаний частичного и полного слова. // Вопросы грамматического строя. М. 1955.С.322-361.

86. Гухман 1963 Гухман М.М. Критерии выделения глагольных аналитических конструкций из других типов словосочетаний. // Морфологическая структура слова в языках различных типов. 1963. М.-Л. С. 199-201.

87. Гухман 1968 Гухман М.М. Грамматическая категория и структура парадигм // Исследования по общей теории грамматики. 1963. М. С.128-151.

88. Гухман 1972 Гухман М.М. Процессы парадигматизации и историческая типология словоизменительных систем германских языков. // Историко-типологические исследования морфологического строя германских языков. 1972. М: Наука. С.39-69.

89. Дементьев В. В. Непрямая коммуникация и её жанры. Саратов, 2000. С.248.

90. Дискурсивные слова 1998 Дискурсивные слова русского языка: опыт контекстно-семантического описания / Под ред. К. Киселевой и Д. Пайара. М.: 1998.

91. Дмитровская 1988 Дмитровская М.А. Знание и достоверность // Прагматика и проблемы интенсиональности. М.: АН СССР. Ин-тяз-ния. 1988. С.166-187.

92. Добровольский 2010 Добровольский Д.О., Левонтина И.Б. Диалогические частицы: русско-немецкие соответствия // Моно-, диа-, полилог в разных языках и культурах. Логический анализ языка. М. 2010. С.93-103.

93. Ермолаева 1963 Ермолаева Л.С. К вопросу о соотношении модальности и предикативности // Филологические науки 1963. № 4.

94. Ермолаева 1964 Ермолаева Л.С. Система средств выражения модальности в современных германских языках. Автореф. дисс. канд. филол. наук. 1964. М.

95. Ермолаева 1964 Ермолаева Л.С. К вопросу о разграничении модальных слов и частиц // Иностранные языки в школе. № 4. 1964.

96. Ермолаева 1978 Ермолаева Л.С. Понимание модальности в современной лингвистике // Лингвистика и методика в высшей школе. Вып. 8. 1978.

97. Есперсен 1958 Есперсен Отто Философия грамматики / Пер. с англ. Изд-е 2. Б. А. Ильиш (ред.) - М: Едиториал. УРСС. 2002.

98. Жаров 2003: Жаров Б.С. О двух видах модальности в значении модальных глаголов // Philologica Scandinavica: Сборник статей / Отв. ред. Б.С. Жаров - СПб: Филологический ф-т СпбГУ. 2003. С.66-70.

99. Жирмунский 1961 Жирмунский В.М. О границах слова // Вопросы языкознания.3.

100. Жирмунский 1965 Жирмунский В.М. Об аналитических конструкциях. // Аналитические конструкции в языках различных типов. ИЯ АН СССР. 1965. М.-Л. С. 557.

101. Зайцева 1998 Зайцева В.А. РРР (Русская разговорная речь) и КЛЯ (Кодированный литературный язык) в теории коммуникативной компетенции // Лики языка: К 45-летию научной деятельности Е.А. Земской /Ред. М.Я. Гловинская М.: Наследие. 1998. С.104-121.

102. Зайцева 1999 Зайцева В.А. Шифтеры Якобсона и речевые акты // Роман Якобсон: Тексты. Документы. Исследования / Ред. X. Баран. М.: РГГУ. 1999. С.508-518.

103. Зализняк 1988 Зализняк Анна А. О понятии импликативного типа // Логический анализ языка. Знание и мнение. М. 1988. С. 107-121.

104. Зализняк 1989 Зализняк Анна А. Предикаты пропозициональной установки в модальном контексте // Логический анализ языка. Проблемы интенсиональных и прагматических контекстов. М. 1989. С.92-115.

105. Зализняк 2001 Зализняк Анна А. Семантическая деривация в синхронии и диахронии: проект «Каталога семантических переходов» // Вопросы языкознания №2. М. С. 12-25.

106. Земская 1987 Земская Е.А. Русская разговорная речь: лингвистический анализ и проблемы обучения. М. 1987.

107. Золотова 1973- Золотова Г. А. Очерк функционального синтаксиса русского языка. М. 1973.

108. Золотова 1982 Золотова Г.А. Коммуникативные аспекты русского синтаксиса. М. 1982.

109. Золотова 2000 Золотова Г.А. Понятие личности/безличности и его интерпретации //Russian linguistics, V.24. 2000.

110. Йокояма 2005 Йокояма О. Когнитивная модель дискурса и русский порядок слов - М.: Языки славянской культуры.(8шШа philologica). 2005.

111. Камю 1992 Камю Р. Мол, дескать, -де: чужая речь в чужом языке // Проблемы интенсивного обучения неродным языкам. СПб: Образование. 1992. С. 52-57.

112. Карасик 1992 Карасик В.И. Язык социального статуса. М.: Ин-т языкознания РАН; Волгогр. Гос. Пед. Ин-т. 1992.

113. Кацнельсон 1972 Кацнельсон С.Д. Типология языка и речевое мышление. JL: 1972.

114. КГРЯ 1998 Золотова Г.А., Онипенко Н.К., Сидорова М.Ю. Коммуникативная грамматика русского языка. М. 1998.

115. Киселева 2003 Киселева К.Д., Пайяр Д. Дискурсивные слова русского языка: контекстное варьирование и семантическое единство. М. 2003.

116. Киффер 1985 Киффер Ф. О роли прагматики в лингвистическом описании. // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. XVI. Лингвистическая прагматика. Под ред. Е.В. Падучевой. Москва. Прогресс. 1985. С.333-348.

117. Кобозева 1991 Кобозева И.М. Проблемы описания частиц в исследованиях 80-х годов // Прагматика и семантика. М. 1991.

118. Кобозева 2000 Кобозева И.М. Лингвистическая семантика: Учебник. - М.: Эдиториаль УРСС. 2000.

119. Кобозева 2008 Кобозева И.M. Вот: как оно расщепляется // Фонетика и нефонетика. К 70-летию Сандро В. Кодзасова. - M.: Языки славянских культур. 2008. С.507 - 518.

120. Кодзасов 1993 Кодзасов C.B.: Интонация предложений с дискурсными словами. Группы: едва, действительно, вообще, совсем, прямо // Баранов А.Н., Плунгян В.А. Рахилина Е.В. Путеводитель по дискурсивным словам русского языка. М. 1993. С.182-204.

121. Кодзасов 1996 Кодзасов C.B. Законы фразовой акцентуации // Просодический строй русской речи. М. 1996. С. 181-199.

122. Кодзасов 1999 Кодзасов C.B. Уровни, единицы и процессы в интонации // Проблемы фонетики. 3, M.: Наука. 1999. С.197-215.

123. Кодзасов 2004 Кодзасов C.B. Из просодических заметок на полях книги Н.Д. Арутюновой // Сокровенные смыслы: Слово. Тексмт. Культура: Сб. статей в честь Н.Д. Арутюновой / Отв. Ред. Ю.Д. Апресян. - М.: Языки славянской культуры, 2004. С. 467477.

124. Кодзасов 2004а Кодзасов C.B. Логико-коммуникативные функции интонации //1-я российская конференция по когнитивной науке. Казань: Изд-во КГУ. 2004. С.116 - 118.

125. Козинцева 1994 Козинцева H.A. Категория эвиденциальности (проблемы типологического анализа) // Вопросы языкознания, 1994. № 3. С.92-104.

126. Козинцева 2000 Козинцева H.A. К вопросу о категории засвидетельствованности в русском языке: Косвенный источник информации // Проблемы функциональной грамматики. Категории морфологии и синтаксиса в высказывании. СПб. Наука. 2000. С.226-240.

127. Колшанский 1961 Колшанский Г.В. К вопросу о содержании языковой категории модальности // Вопросы языкознания, 1961. № 1.

128. Колшанский 1980 Колшанский В. Г. Контекстная семантика. М. 1980. С.4-73.

129. Конрад 1985 Конрад Р. Вопросительные предложения как косвенные речевые акты. // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. XVI. Лингвистическая прагматика. Под ред. Е.В. Падучевой. Москва. Прогресс. 1985. С.349-383.

130. Копыленко 1981 Копыленко И.М. О коммуникативных функциях частиц: Автореф. дисс. . канд. филол. наук, Алма-Ата. 1981.

131. Корнилов 1973 Корнилов А.А. Вводные элементы как средство выражения модальности предложения // Вопросы Фшологии. 1973. Вып. 3. Л. 1973.

132. Краснова 2002 Краснова Т.И. Субъективность - Модальность (Материалы активной грамматики). СПб. 2002

133. Крашенинникова 1956 Крашенинникова Е.А. Модальные частицы в немецком языке // Иностранные языки в школе. № 4. 1956

134. Крейдлин 1987 Крейдлин Г.Е., Поливанова А.К. О лексикографическом описании служебных слов русского языка // Вопросы языкознания. 1987. №1. С.106-120.

135. Кривоносов 1974 Кривоносое А.Т. К проблеме модальных частиц в современном языкознании // Учен. зап. Калинингр. политехи, ин-та. 1974. Вып.З.

136. Кривоносов 1982 Кривоносов А.Т. О семантической природе модальных частиц // Филологические науки 1982. № 5. С. 33-47.

137. Кронгауз 1989 Кронгауз М.А. Время как семантическая категория имени // Вопросы кибернетики. Семиотические исследования. М. 1989.

138. Кронгауз 2001 Кронгауз М.А. Семантика: Учебник для вузов. 2001.

139. Кронгауз 2004 Кронгауз М.А. Норма: семантический и прагматический аспекты // Сокровенные смыслы: Слово. Текст. Культура: Сб. статей в честь Н.Д. Арутюновой / Отв. Ред. Ю.Д. Апресян. - Языки славяноской культуры. 2004. С.137-141.

140. Крылова 1982 Крылова Э.Б. К вопросу об употреблении модальных слов и частиц в датском языке // Тезисы докладов IX Всесоюзной конференции по изучению истории, экономики, языка и литературы скандинавских стран и Финляндии. АН СССР. Таллин. 1982.

141. Крылова 1989 Крылова Э.Б. О передаче значений неочевидности высказывания в датском и немецком языках // Тезисы докладов XI Всесоюзной конференции по изучению истории, экономики, языка и литературы скандинавских стран и Финляндии. АН СССР.

142. Крылова 2001 Крылова Э.Б. Датские модальные частицы шоп, уе1, в вопросительных предложениях // XIV Конференция по изучению Скандинавских стран и Финляндии: Тезисы докладов. Архангельск. 2001. С. 331-333.

143. Крылова 2001а Крылова Э.Б. Оценка говорящим достоверности высказывания и средства ее выражения в датском языке // Скандинавские языки: Диахрония и синхрония. Вып.5. М. С.303-320.

144. Крылова 2004 Крылова Э.Б. Проблема перевода высказываний с модальными частицами пок, уе1, в датском языке // XV Конференция по изучению Скандинавских стран и Финляндии. Тезисы докладов. М. 2004. С. 465-468.

145. Крылова 2004а Крылова Э.Б. Коммуникативная семантика датских вопросительных предложений // Скандинавская филология. Scandinavica: Выпуск 7. СПб. Изд-во СПбУ. С.62-76.

146. Крылова 20046 Крылова Э.Б. Прагматическая семантика и коммуникативные функции модальных частиц nok, vel и vist в датском языке. Автореф. дисс.канд.филол.наук. 2004. МГУ. Москва.

147. Крылова 2007 Крылова Э.Б. Датские модальные глаголы и эпистемическая модальность // Скандинавская филология = Scandinavica. Вып. IX Межвуз.сб. / Под ред. Е.В.Красновой. СПб.: Филологический факультет СпбГУ. 2007. С.100-111.

148. Крылова 2008 Крылова Э.Б. Несколько слов в защиту датского будущего // Германистика. Скандинавистика. Историческая поэтика. (Ко дню рождения O.A. Смирницкой) М.: МАКС Пресс. 2008. С.104-123.

149. Крылова 2009 Крылова Э.Б.: Просодика и другие средства выражения прагматических значений в датском и русском языках. // Контрастивные исследования языков мира. Материалы Третьих лингвистических чтений памяти В.Н. Ярцевой. М. 2009. С. 275-285.

150. Крылова 2010 Крылова Э.Б. Диалогические функции вопросов с модальными частицами в датском языке // Moho-, диа-, полилог в разных языках и культурах. Логический анализ языка. М. 2010. с. 196-207.

151. Крылова 2011 Крылова Э.Б. Семантика модальных частиц в датском языке. LAP LAMBERT Academic Publishing Saarbrücken. 2011.

152. Кузнецов 1984 Кузнецов С.Н. Теоретическая грамматика датского языка: Синтаксис. АН СССР, Инст-т языкознания. М. 1984.

153. Лакофф 1985 Лакофф Дж. Прагматика в естественной логике // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. XVI. Лингвистическая прагматика. Под ред. Е.В. Падучевой. Москва. Прогресс. 1985. С. 439-470.

154. Левонтина 1991 Левонтина И.Б. Словарная статья частицы -ка II Семиотика и информатика. Вып. 32. М. 1991.

155. Левонтина 1999 Левонтина И.Б. Стратегии уговаривания: частицы в повторных просьбах // Язык. Культура. Гуманитарное знание. Научное наследие Г.О. Винокура и современность. М. 1999.

156. Левонтина 2005 Левонтина И. Б. Частица ведь: загадки сочетаемости // Труды международного семинара «Диалог 2005» по компьютерной лингвистике и ее приложениям. Т. 1. М. 2005.

157. Левонтина 2010 Левонтина И. Б. Пересказывательность в русском языке // Компьютерная лингвистика и интеллектуальные технологии: По материалам ежегодной международной конференции Диалог (2010) Выпуск 9 (16). М.: Изд-во РГГУ. 2010.

158. Локштанова 1982 Локштанова Л.М. Система форм категории наклонения в датском языке // Вестник Моск. Ун-та. Серия 9. Филология. 1982 №1.

159. Локштанова 1983 Локштанова Л.М. О структуре грамматической категории наклонения в датском языке // Вопросы языкознания. 1983. №5.

160. Локштанова 1986 Локштанова Л.М. О категориальных значениях форм индикатива в датском языке // Вопросы языкознания. 1986. №1.

161. Локштанова 1986а Локштанова Л.М. Датский глагол. Категориальные значения и употребление финитных форм. Дисс. докт.филол.наук. МГУ. Москва. 1986.

162. Лорентцен 2012 Лорентцен Е. Дизъюнкция однородных членов предложения в русском и датском языках // Scando-Slavica (в печати)

163. Майсак 2005 Майсак Т.А. Типология грамматикализации конструкций с глаголами движения и глаголами позиций - М. Языки славянских культур. (Studia philologica).2005. С.480.

164. Майтинская 1982 Майтинская К.Е. Служебные слова в фино-угорских языках. М.: 1982.

165. Маслов 2004 Маслов Ю.С. Избранные труды. Аспектология. Общее языкознание. М.: Языки славянской культуры. 2004.

166. Мельчук 1974 Мельчук И.А Опыт теории лингвистических моделей «Смысл <->• Текст». М. 1974.

167. Мельчук 1985 Мельчук И.А. Семантические этюды. I. 'Сейчас' и 'теперь' в русском языке // Russian Linguistics/ Vol.9. 1985. № 2-3.

168. Муминов 2011 Муминов В.И. Стилистические функции частиц в романе Ф.М. Достоевского «Идиот». Южно-Сахалинск. 2011.

169. Ларина 2009 Ларина Т.В. Категория вежливости и стиль коммуникации: Сопоставление английских и русских лингво-культурных традиций. М. 2009.

170. Матезиус 1965 Матезиус В. О так называемом актуальном членении предложения // Пражский лингвистический кружок. Сборник статей. М.: Прогресс. 1967. С. 239-245.

171. Москальская 1961 Москальская О.И. Устойчивые словосочетания с грамматической направленностью // Вопросы языкознания. 1961. №5.

172. Муханов 2001 Муханов И.Г. Интонация в ее отношении к речевой прагматике // РЯЗР. 2001. № 1. С.68 -81.

173. Николаева 1981 Николаева Т.М. Категориально-грамматическая цельность высказывания и его прагматический аспект // Изв. АН. Сер. лит. и яз. 1981. Т. 40. №1. С.27-36.

174. Николаева 1982 Николаева Т.М. Семантика акцентного выделения. М.: Наука.1982.

175. Николаева 1985 Николаева Т.М. Функции частиц в высказывании (на материале славянских языков) М. 1985.

176. Николаева 1990 Николаева Т.М. Текст. Лингвистика текста. Теория текста // Лингвистический энциклопедический словарь. М.:1990.

177. Николаева 2002 Николаева Т.М. «Скрытая память» языка: попытка постановки проблемы /'/ Вопросы языкознания. 2002. №4. С.25-41.

178. Николаева 2003 Николаева Т.М. О принципе «некооперации» и/или о категориях социолингвистического воздействия // Логический анализ языка. Избранное 1988-1995. Сост. и отв. ред. Н.Д. Арутюнова - М.: Индрик . 2003. С.298-275.

179. Николаева 2005 — Николаева Т.М. Функции частиц в высказывании (на материале славянских языков) Отв. ред. В.Н. Топоров. М.: Едиториал УРСС. 2005.

180. Николаева 2008 Николаева Т.М. Непарадигматическая лингвистика: (История «блуждающих частиц») М.: Языки славянских культур, 2008. С.376. (Studia philologica). 2008

181. Никуличева 1986 Никуличева Д.Б. Структура и функциональные особенности глагольной группы в датском языке. Дисс. на соиск. уч. ст. канд. филол. наук. АН СССР. ИЯ. М. 1986.

182. Новакович 1996 Новакович A.C., Усков А.И., Чеканский А.Н. Учебник датского языка. М. 1996.

183. Норман 1994 Норман Б. Ю. Грамматика говорящего. СПб. 1994. С.228.

184. Орлова 2011 Параметры эпистемической оценки, выражаемой модальными частицами (на материале русского языка) // Вестник Московского университета. Сер. 9. Филология № 6. 2011. С. 148-168.

185. Остин 1986 Остин Дж. Л. Слово как действие // Новое в зарубежной лингвистике. М., Вып.ХУН, 1986. С. 22-129.

186. Остин 1999 Остин Дж. Избранное. М. 1999.

187. Отин 1966 Отин Е.С. О субъективных формах передачи чужой речи // Русский язык в школе 1966. №1.

188. Падучева 1984 Падучева Е.В. Референциальные аспекты семантики предложения. М. 1984.

189. Падучева 1985 Падучева Е.В. Высказывание и его соотнесенность с действительностью (референциальные аспекты семантики местоимений). М. 1985.

190. Падучева 1996 Падучева Е.В. Семантические исследования (Семантика времени и вида в русском языке; семантика нарратива). М. 1996.

191. Падучева 2004 Падучева Е.В. О семантике просодических сдвигов и вкладе просодии в семантику предложений // Известия РАН. Серия литературы и языка. 2004. №5. С.10-15.

192. Падучева 2004 Падучева Е.В. Динамические модели в семантике лексики. М.: Языки славянской культуры. 2004.

193. Падучева 2004 Падучева Е.В. Эффект снятой утвердительности. Компьютерная лингвистика и интеллектуальные технологии // Труды международной конференции Диалог 2004. М.: Наука. С. 479-486.

194. Паршин 2003 Паршин П.Б. Уступка и антиуступка в деонтическом диалоге (функционирование лексемы хоть) // Логический анализ языка. Избранное 1988-1995. М.: Индрик. 2003. С. 149-169.

195. Перцов 1998 Перцов Н.В. К проблеме инварианта грамматического значения (императив в русском языке) // Вопросы языкознания. 1998, №2. С. 88-101.

196. Петров 1985 Петров В.В. Философия, семантика, прагматика // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. XVI. Лингвистическая прагматика. Под ред. Е.В. Падучевой. Москва. Прогресс. 1985. С.471-476.

197. Петров 1985 Петров В.В. От философии языка к философии сознания (Новые тенденции и их истоки) // Философия, логика, язык. М. 1987. С.3-17.

198. Плунгян 2000 Плунгян В.А. Общая морфология: Введение в проблематику. Учебное пособие. М. Едиториал. УРСС. 2000. С.384.

199. Плунгян 1998 Плунгян В.А. Проблемы грамматического значения в современных морфологических теориях // Семиотика и информатика. Вып. 36. М. 1998. С. 324-386.

200. Полянский 2001 Полянский C.M. Таксис - относительное время -эвиденциальность (к проблеме критериев разграничения) // Сибирский лингвистический семинар. Новосибирск. 2001. № 2.

201. Потебня 1977 Потебня A.A. Из записок по русской грамматике. IV. Выпуск II. Глагол. М.: Просвещение. 1977.

202. Пророкова 1991 Пророкова В.М. Слова-«приправы», слова-«заплаты». Модальные частицы в немецком языке. - M. 1991.

203. Рассел 1957 Рассел Б. Человеческое познание. Его сфера и границы / Пер. с англ. М. 1957.

204. Реестан 1969 Reestan, Per Sintaksis voprositel'nogo predlozenija: obscij vopros. Oslo.1969.

205. Романов 1988 Романов A.A. Системный анализ регулятивных средств диалогического общения. - М. 1988.

206. Санников 2008 Санников В.З. Русский синтаксис в семантико-прагматическом пространстве. - М.: Языки славянских культур, 2008. С.624. - (Studia philologica).

207. Светозарова 1982 Светозарова Н.Д.: Интонационная система русского языка. Л.

208. Семенова 2008 Семенова Т.Н. Лингвистический феномен кажимости (на материале современного английского языка). Автореф. дисс. д.фил.н. 2008.

209. Сепир 1993 Сепир Э. Избранные труды по языкознанию и культурологи. М.: Прогресс. 1993.

210. Серль 1986 Серль Дж. Что такое речевой акт? // Новое в зарубежной лингвистике. М., 1986. Вып. 17. С.151-169.

211. Серль 1986 Серль Дж. Природа интенциональных состояний // Философия, логика, язык. М. 1987. С.96-126.

212. Сиротинина 1974 Сиротинина О.Б. Современная разговорная речь и ее особенности. М. 1974.

213. Скиба 1980 Скиба Ю.Г. Русские предлоги, союзы, частицы: опыт системно-исторического исследования. Автореф. диссерт. . доктора филол. наук. Черновцы. 1980.

214. Скорлуповская 1964 Скорлуповская Е.В. Союзная функция частиц в сложносочиненном предложении современного русского языка. // Русский язык в школе. №1.

215. Смирницкая 1972 Смирницкая O.A. Морфологизация аналитических глагольных конструкций в германских языках. // Историко-типологические исследования морфологического строя германских языков. М. С.70-90.

216. Смирницкая, 1977 Смирницкая O.A. Эволюция видо-временной системы в германских языках. // Историко-типологическая морфология германских языков. Категория глагола. М. С.5-127.

217. Смирницкий 1956 Смирницкий А.И. Аналитические формы. // Вопросы языкознания. №2. С.41-52.

218. Смирницкий 1957 Смирницкий А.И. Синтаксис английского языка. М. 1957.

219. Смирницкий 1959 Смирницкий А.И. Морфология английского языка М. Изд-во Лит. на иностр. яз. 1959.

220. Солнцевы 1965 Солнцева Н.В., Солнцев В.М. Анализ и аналитизм. // Аналитические конструкции в языках различных типов. М.-Л. Наука, 1965. С.80-88.

221. Стародумова Е.А. Русские частицы (письменная монологическая речь) Автореф. дисс. док.филол.наук. М.:1977.

222. Стеблин-Каменский 1974 Стеблин-Каменский М.И. Спорное в языкознании. Л.: 1974. С.19-34.

223. Степанов 1989 Степанов Ю.С. Индоевропейское предложение. М.:1989.

224. Стивенсон 1985 Стивенсон Ч. Некоторые прагматические аспекты значения. // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. XVI. Лингвистическая прагматика. Под ред. Е.В. Падучевой. Москва. Прогресс. 1985. С.129-154.

225. Столкнер 1985 Столкнер P.C. Прагматика // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. XVI. Лингвистическая прагматика. Под ред. Е.В. Падучевой. Москва. Прогресс. 1985. С.419-438.

226. Сытов 1992 Сытов А.П. Категория адмиратива в албанском языке и ее балканские соответствия // Проблемы синтаксиса языков балканского ареала. Л. С. 90-124.

227. Сэпир 1985 Сэпир Э. Градуирование. Семантические исследования // новое в зарубежной лингвистике М.: Прогресс. 1985. Вып. 16. С. 43-78.

228. Татевосов 2007 Татевосов С.Г. Эвиденциальность и адмиратив в багвалинском языке // Эвиденциальность в языках Европы и Азии. Сб. статей памяти H.A. Козинцевой. СПб.: Наука. 2007.

229. Трубачев 1976 Трубачев О.Н. Этимологические исследования и лексическая семантика // Принципы и методы семантических исследований М. 1976.

230. Урысон 1998 Урысон Е.В. Языковая картина мира vs. обиходные представления (модель восприятия в русском языке) // Вопросы языкознания 1998. №2.

231. Федосюк 1997 Федосюк М. Ю. Нерешённые вопросы теории речевых жанров // Вопросы языкознания. 1997. № 5. С.102-120.

232. Хадарцев 2000 Хадарцев O.A. Эвиденциальность и эпистемический статус в персидском языке: взаимодействие двух категорий // Язык и речевая деятельность. СПб.: Изд-во СпбУ. 2000. т.З.Ч. 4. С. 182-194.

233. Хоанг 1985 Хоанг Фэ Семантика высказывания // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. XVI. Лингвистическая прагматика. Под ред. Е.В. Падучевой. Москва. Прогресс. 1985. С.399-405.

234. Храковский 1986 Храковский B.C., Володин А.П. Семантика и типология императива. Русский императив. - Л.:Наука, 1986.

235. Циммерлинг 1998 Циммерлинг A.B. История одной полемики II Язык и речевая деятельность. Т. 1. 1998. СПб. Изд-во СпбУ. С.63-87.

236. Циммерлинг 2009 Циммерлинг A.B. Семантика в тексте и вне его: к универсальному определению частиц // Текст, структура и семантика. М.: 2009. С.140-154.

237. Чекалина 1993 Чекалина Е.М. Система форм и грамматические категории шведского глагола. Дисс. . канд. филол. наук. М. 1993.

238. Чекалина 1996 Чекалина Е.М. Функционально-смысловая интерпретация прошлого и будущего в современном шведском языке // Вестник Моск. ун-та. Сер. 9. Филология. № 5.

239. Чекалина 2003 Чекалина Е.М. Смысловая корреляция субъективного и объективного в шведском языке // Вестник Моск. ун-та. Сер. 9. Филология. № 6. С.77-92.

240. Червенкова 1990 Червенкова И. О частицах только и лишь II Metody formalne w opisie jezykow slowianskich. Z. Saloni (red.). Byalistok. 1990. S. 75-82.

241. Чхетиани 1987 Чхетиани Т.Д. лингвистические аспекты фатической метакоммуникации (на материале английского языка) Автореф. дисс. к.филол.н. Киев. 1987.

242. Шакирова 2005 Шакирова Р.Д. О соотношении категории эвиденциальности и эпистемического статуса высказывания (на материале немецкого языка) // Вестник СамГУ. 2005. № 4 (38). С.127-135.

243. Шакирова 2009 Шакирова Р.Д. Понятие эпистемического статуса высказывания и средства его актуализации в немецком языке // Филологические науки. М: 2009. № 2. С.89-97 .

244. Шанова 1992 Шанова З.К. Глагольные формы для пересказывания в македонском литературном языке II Проблемы синтаксиса языков балканского ареала. J1. С.125-133.

245. Шатуновский 1989 — Шатуновский И.Б. Пропозициональные установки: воля и желание // Логический анализ языка: Проблемы интенсиональных и прагматических контекстов. М. 1989.

246. Шахматов 2001 Шахматов A.A. Синтаксис русского языка. М.: УРСС. Эдиториал.2001.

247. Шаховский 2008 Шаховский В.И. Категоризация эмоций в лексико-семантической системе языка. Изд. 3-е - М.: Книжный дом «ЛИБРОКОМ». 2008. С.208.

248. Шведова 1960 Шведова Н.Д. Очерки по синтаксису русской разговорной речи РАН Институт русского языка. Отв. ред. В.В. Виноградов - М. 2003.

249. Шмелев 2002 -Шмелев А.Д. Русский язык и внеязыковая действительность. М.

250. Шмелева 1990 Шмелева Е.А. Разрешение и запрещение как побудительные речевые акты // Функционально-типологические аспекты анализа императива. Ч. 2. М. 1990. С.66-71.

251. Шмелева 1984 Шмелева Т.В. Смысловая организация предложения и проблема модальности II Актуальные проблемы русского синтаксиса. М. 1984.

252. Шмелева 1988 Шмелева Т.В. Семантический синтаксис. Красноярск: КГУ. 1988.

253. Шмелёва 1997- Шмелёва Т. В. Модель речевого жанра // Жанры речи. Саратов, 1997. С.88-98.

254. Щерба 1974 Щерба J1.B. Языковая система и речевая деятельность. Сб. статей Л.:1974.

255. Щербань 1990 Щербань Г.Е. Некоторые случаи иллокутивного употребления частицы «ну» в диалоге // Вестник Ленинградского Гос. Университета. Серия истории, языка и литературы. Л., 1990.

256. Щербань 1994 Щербань Г.Е. Частица НУ как актуализатор субъективно-модальных и иллокутивных значений в диалоге Автореф. дис. . канд. филол. наук : 10.02.01 Санкт-Петербург, гос. ун-т. - СПб., 1994.

257. Щербань 2002 Щербань Г.Е. Функционирование частиц в конструкциях экспрессивного синтаксиса Автореф. дис. докт. филол. наук. СПбГУ. СПб.: 2002.

258. Щур 1997 Щур М.Г. Частицы. // Русский язык. Энциклопедия. 1997. С. 621-622.

259. Якобсон 1972 Якобсон P.O. Шифтеры, глагольные категории и русский глагол // Принципы типологического анализа языков различного строя. М. 1972.

260. Якобсон 1972 Якобсон P.O. Язык в отношении к другим системам коммуникации // Избранные работы. М: Прогресс. 1985. С. 319-330.

261. Яковлева 1994 Яковлева Е.С. Фрагменты русской языковой картины мира (модели пространства, времени и восприятия. М.: Гнозис. 1994. С. 343.

262. Якубинский 1986 Якубинский Л.П. О диалогической речи // Якубинский Л.П. Избранные труды. Язык и его функционирование. М.: Наука. 1986.

263. Янко 2001 Янко Т.Е. Коммуникативные стратегии русской речи. - Языки славянской культуры. - Studia philologica. М. 2011.

264. Янко 2003 Янко Т.Е. Описания мира и речевые действия: о способах выражения иллокутивных целей говорящего// Логический анализ языка: Избранное. 1988 - 1995. М. 2003. С. 571 -580.

265. Янко 2008 Янко Т.Е. Интонационные стратегии русской речи в сопоставительном аспекте. - М.: Языки славянских культур, 2008. (Studia philologica).

266. Ярцева 1963 Ярцева В.Н. Об аналитических формах слова. // Морфологическая структура слова в языках различных типов. M.-JL. 1963. С.52-60.

267. Ярцева 1965 Ярцева В.Н. Проблемы аналитического строя и формы анализа // Аналитические конструкции в языках различных типов. M.-JL: Наука. С.58-69.

268. Ярцева 1990 Ярцева В.Н: Проблемы языкового варьирования: исторический аспект // Языки мира: Проблемы языковой вариативности. - М.: Наука. 1990. С.4-35.

269. Яцюк 1976 Яцюк Т.К. К вопросу о семантике частиц // Вопросы русского и общего языкознания. Сб. научн. тр. Ташкент, 1976. № 519. С. 99-103.

270. Abelin 1981 Abelin Äsa et al. Om modalitet i talspräk. Spräkdata. G0teborg. 1981.

271. Aijmer 1979 Aijmer K. Nägra talaktsfunksjoner hos adverb. Svenskans beskrivning 11.1979.

272. Abraham 1988 Abraham W. Vorbemerkungen zur Modalpartikelsyntax im Deutschen.1.nguistische Berichte. 1988. C. 443-465.

273. Abraham 1991 Abraham W.: Modal Particle research // The state of the art. Multilingua 10-1/2. Berlin: 1991. Walter de Gruyter. S. 9-15.

274. Abraham 1991a Abraham W. Review article: Maria Thurmair // Modalpartikeln und ihre Kombinationen. Linguistic. 1991. S. 103-122.

275. Abraham 199Id Abraham W. The Grammaticization of the German Modal Particles. // Traugott, E. С. & B. Heine (eds.): Approaches to Grammaticalization, vol. II. AmsterdamPhiladelphia: John Benjamins Publishing Company. 1991. S.331-380.

276. Abraham 1995 Abraham W. Wieso stehen nicht alle Modalpartikel in allen Satsformen? Deutsche Sprache. 1995S.23. 124-146.

277. Adler 1964- Adler H.G. Füllwörter. Muttersprache. 1964. S.52-55.

278. Aijmer 1977 Aijmer K. Partiklarna ju och väl. Nysvenska Studier. S.205-216

279. Albrecht 1977 Albrecht, J. Wie übersetzt man eigentlich "eigentlich"? II Aspekte der Modalpartikeln. Studien zur deutschen Abtönung. Tübingen: Niemeyer. S. 19-37

280. Albris 1983 Albris, J. & Thorndal Rasmussen L. Vel. Mal og Мж1е 1983 / 2. S.6-12.

281. Allan 1995 Allan R., Holmes Ph. & Lundskaer-Nielsen T. Danish, A Comprehensive Grammar. London, New York: Routledge. 1995.

282. Altmann 1976- Altmann H. Die Gradpartikeln im Deutschen // Untersuchungen zu ihrer Syntax, Semantik und Pragmatik. Tübingen. 1976.

283. Andersen 1975 Andersen T. Ytringsbeskrivende verber, gengivelse af ytringer, og sprogbrugens indeksikalitet. // NyS. 1975. S. 81-102.

284. Andersen 1978 Andersen J.E. Pragmatikkens kommunikationsfellesskaber // Nydanske Studier&Almen kommunikationsteori N 9. Pragmatik. Akademisk Forlag Universitetsforlaget i Kobenhavn. S. 139- 152.

285. Andersen 1986 Andersen J.E. Adverbier - sprogvidenskabens stedborn. // Festschrift Oskar Bandle. Beitrage zur nordischen Philologie 15, Basel & Frankfurt a.M. S.77-88.

286. Andersen 1983 Andersen J. E. Praesuppositionsstrukturen im Danischen. II Akten der fünften Arbeitstagung der Skandinavisten des deutsches Sprachgebiets (Hrsg. Heiko Uecker). St. Augustin

287. Andersen 1986a Andersen J.E. Adverbier - sprogvidenskabens stedborn. // Selskab for Nordisk Filologi. Kjeibenhavn. Ärsberetning. 1985 - 1986.

288. Andersen 1982 Andersen T. Modalpartikler og deres funktion i dansk. // Danske Studier. Kjabenhavn. Akademisk Forlag. S. 86-95.

289. Andersson 1974 Andersson L. Om bisatser i svenskan. Svenskans beskrivning 8. Lund. Lunds Universitet. S. 15-30.

290. Andersson 1975 Andersson L. Talaktsadverbial. Nysvenska Studier. S. 25-46.

291. Anderson 1986 Anderson L. Evidentials, paths of change, and mental maps: typologically regulär asymmetries // Chafe & Nichols (eds.). S.273-312

292. Arndt 1960 Arndt W. Modal Particles in Russian and German. Word. S.16, 323-336.

293. Asbach-Schnitker 1977 Asbach-Schnitker Br. Die Satzpartikel "wohl" // Aspekte der Modalpartikeln. Tübingen.

294. Askedal 1986 Askedal J. O. Topologisk feltanalyse koderingssystemer og pragmatiske funksjoner. NyS. S. 16/17, 1986. S. 18-55.

295. Bache 2000 Bache Carl "Kategorier pä tvaers". Bache, Carl (red.): Ny forskning i grammatik 7. Odense: Odense Universitetsforlag. 2000. S. 7-25.

296. Bartsch 1972 Bartsch R. Adverbialsemantik. Frankfurt a.M. S. 1972.

297. Baunebjerg 1978 Baunebjerg G. De vanskelige smä ord. Sprint. S. 2, 23-26.

298. Baunebjerg 1981 Baunebjerg G. Das ist eben nicht so leicht. Zu den dänischen Entsprechungen von genau, gerade und eben" // Weydt, H. (ed.): Partikeln und

299. Deutschunterricht: Abtönungspartikeln für Lerner des Deutschen. Heidelberg: Julius Groos Verlag. 1981. S. 189-201.

300. Baunebjerg 1983 Baunebjerg G., Wesemann M. Partikelwörterbuch deutsch-dänisch, dänisch-deutsch. Ein arbeitsbericht. // Partikeln und Interaktion. Harald Weydt (Hg.) Tybingen: Niemeyer. 1983. S. 119-132.

301. Baunebjerg 1990 Baunebjerg G. Artikelstruktur im zweisprachigen Wörterbuch. Überlegungen zur Darbietung von Überstetzungsäquivalenten im Wörterbuchsartikel. Tübingen: Niemeyer. 1990.

302. Becker 1976 Becker N. Die Verknüpfungspartikeln "denn, mal, doch" und andere. Zielsprache Deutsch. 1976. S. 6-12.

303. Becker-Christensen 2001 Becker-Christensen,C. & Widell P. Politikens Nudanske Grammatik. 3. udgave. Politikens Forlag A/S. 2001.

304. Beerbom 1992 Beerbom C. Modalpartikeln als Übersetzungsproblem. Eine kontrastive Studie zum Sprachenpaar Deutsch-Spanisch. Frankfurt am Main, Bern, New York, Paris: Peter Lang. 1992.

305. Bernhardt 2006 Bernhardt L. Tasnk hvis du vandt i Lotto // Mal og Miele. 4. Kbh. 2006.

306. Blass 1987 Blass R. Relevance and Particle Typology. Proceedings of the XIVth International Congress of Linguistics. Berlin. S.2026-2028.

307. Blomkvist 1969 -Blomkvist J. Greek particles in Hellenistic prose. Lund. 1969.

308. Boye 2001 Boye K. Evidence for Evidentiality in Danish // Müller, Henrik Hoeg Reflections on Modality. Copenhagen Studies in Language 26. 2001. S. 81-127.

309. Boye 2002 Boye Kasper Den danske infinitivneksus - distribution, funktion og diakroni II Danske studier. C.A. Reitzels Forlag. Kobenhavn. 2002.

310. Boye 2004 Boye K. Semantisk analyse og afvigelser mellem sprogbrug og sprogstruktur II Ny forskning i grammatik. Faellespublikation 1 2. Musholmsymposiet 2004. Syddansk Universitetsforlag. 2004. S.27-46.

311. Boye 2006 Boye K. Sprogligheder II Mal og Masle. 4. Kbh. 2006. S.5-6.

312. Borst 1985 Borst D. Die affirmativen Modalpartikeln doch, ja und schon. Ihre Bedeutung, Funktion, Stellung und ihr Vorkommen. Tübingen: Max Niemeyer Verlag. 1985.

313. Brausse 1986 Brausse U. Zum Problem der sogenannten Polyfunktionalität von Modalpartikeln. Ja und eben als Argumentationssignale. ZPSK 39.2. 1986. S.206-223.

314. Brausse 1988 Brausse U. Müssen wir de Partikelbedeutungen prototypisch erfassen? Kommentar zu Heringer: Können wir de Partikelbedeutungen prototypisch erfassen? ZPSK 41.6. 1988. S.797-800.

315. Brink 2008 Brink L. Angiveligt - et ansvarsflugt. Inger Schoonderbeek Hansen & Peter Widell (udg.): 12. M0de om Udforskningen af Dansk Sprog, Ärhus 2008. S. 107-114

316. Brinth 1980 Brinth J. Sprog under lup. Grammatisk grundbog. Gjellerup. Kjabenhavn.1988.

317. Bublitz 1978 Bublitz W. Ausdrucksweisen der Sprechereinstellung im Deutschen und Englischen. Tübingen: Max Niemeyer Verlag. 1978.

318. Bundgärd 1979 Bundgärd A. & S0gärd P. E. Tysk grammatik. Nysproglig gren. Kabenhavn. 1979.

319. Burkhardt 1982a Burkhardt A. Die Kommunikativen Funktionen von "ja" und ihre lexikographische Beschreibung in Wörterbüchern. Muttersprache. 1982a. S. 337-361.

320. Burkhardt 1982b Burkhardt A. Abtönungspartikeln als Mittel des Vollzugs präsuppositionaler Akte. Zu Dittmanns und Rombouts' Untersuchungen über die Abtönungsfunktion von auch, denn und doch. Zeitschrift für germanistische Linguistik. S. 85112.

321. Burkhardt 1989 Burkhardt A. Partikelsemantik Paraphrasetechnik und das Problem der Übersetzbarkeit // Weydt H. (ed.) Sprechen mit Partikeln. Berlin, New York: Walter de Gruyter.1989.

322. Busse 1992 Busse D. Partikeln im Unterricht Deutsch als Fremdsprache. Muttersprache. 1992. S. 37-59.

323. Bülow-Moller 2006 Bülow-M0ller A. M. Pragmatik // Michael Herslund og Bente Lihn Jensen (red.) Sprog og sprogbeskrivelse 1. udg. 2003. Samfundslitteratur. 2006. S. 199-227.

324. Bybee 1994 Bybee J.L., Perkins R., Pagliuca W. The evolution of grammar: Tense, aspect end modality in the languages of the world. Chicago: University of Chicago Press, 1994.

325. Bybee, Fleischman 1995 Bybee Joan and Suzanne Fleischman (eds.) Modality in grammar and discourse. Amsterdam: John Benjamins. 1995.

326. Chafe 1986 Chafe W. & Nichols J. (eds.) Evidentiality: the linguistic coding of epistemology. Norwood: Ablex, 1986.

327. Cheon-Kostrzewa 1997 Cheon-Kostrzewa B. J. & Kostrezewa F. Der Erwerb der deutschen Modalpartikeln Ergenisse aus einer Longitudinalstudie (I). Deutsch als Fremdsprache. Ä2, 86-92.

328. Cheon-Kostrzewa 1997 Cheon-Kostrzewa B. J. & Kostrezewa F. Der Erwerb der deutschen Modalpartikeln Ergenisse aus einer Longitudinalstudie (II). Deutsch als Fremdsprache. 1997. S.3, 150-155.

329. Christensen et al. 1978 Christensen. Grammatik pä tvasrs. Herlev. 1978.

330. Christensen 2006 Christensen T. K. Dansk sprogforskning i dag og i fremtiden. Temadag i anledning af Lingvistkredsens 75-ärs jubilasum. KUA: www.lingvistkredsen.dk

331. Christensen 2007 Christensen T. K. Hyperparadigmer - en undersogelse af paradigmatiske samspil i danske modussystemer. Institut for kultur og identitet. Roskilde universitetscenter. 2007. S. 204.

332. Christensen 2008 Christensen T. K. Saetningstyper, modalpartikler og markerethed // Inger Schoonderbeek Hansen & Peter Widell (udg.): 12. Mode om Udforskningen af Dansk Sprog. Ärhus 2008.

333. Colliander 2004 Colliander P. & Doris H. Sproghandlinger i tysk. 2.udgave. Handelshojskolens Forlag. Kbh. 2004. S. 153.

334. Dahl 1988 Dahl J. Die Abtönungspartikeln im Deutschen: Ausdrucksmittel für Sprechereinstellungen; mit e. kontrastiven Teil dt.-serbokroat. Heidelberg: Julius Groos Verlag. 1988.

335. Dalmas 1990 Dalmas M. Partikelforschung konkret. Deutsch als Fremdsprache 1990. 27/5. S.285-289.

336. Davidsen-Nielsen 1990 Davidsen-Nielsen N. Tense and Mood in English. A Comparasion with Danish. Topics in English Lingvistics 1. Berlin & New York. 1990.

337. Davidsen-Nielsen 1993 Davidsen-Nielsen N. Det er sgu da nu vist en misforstäelse. Om nogle svsere smäord pä dansk // Nyt fra Sprogncevnet. 1993 / 3, September. S.l - 9.

338. Davidsen-Nielsen 1996 Davidsen-Nielsen N. Discourse particles in Danish // Content, expression and structure. Studies in danish funktional grammar. Elisabeth Engberg-Pedersen et al. (red.): Amsterdam/Filadelphia. 1996. S.283-314.

339. De Haan 1998 De Haan F. The Category of Evidentiality. Ms. 1998.

340. De Lancey 1997 De Lancey S. Mirativity: The grammatical marking of unexpected information//Linguistic Typology 1.1, 1997. S.33-52.

341. De Vriendt 1991 De Vriendt S., Vandeweghe W. & Van de Craen P. Combinatorial aspects of modalparticles in Dutch. Multilingua 10-1/2. 1991. S.43-59.

342. Diderichsen 1974 Diderichsen P. Elementer dansk grammatik, 3. udgave. K0benhavn. Gyldendal. 1946.

343. Diderichsen 1966 Diderichsen P. Sastningsleddene og deres stilling - 30 är efter // Helhed og struktur. Udvalgte sprogvidenskabelige afhandlinger. Kebenhavn. G.E.C Gads Forlag. 1966. S.31-46.

344. Dittmann 1980 Ditmann J. Auch und denn als Abtönungspartikeln: Zugleich ein wissenschaftsgeschichtlicher Beitrag. Zeitschrift für germanistische Linguistik. 1980. S. 8, 5173.

345. Doherty 1982 Doherty M. Doch. Deutsch als Fremdsprache. 1982. 19.3. S.174-178.

346. Doherty 1985 Doherty M. Epistemische Bedeutung. Berlin. 1985.

347. Durst-Andersen 1991 Durst-Andersen P. Det indirekte i direkte sproghandlinger og det direkte i indirekte sproghandlinger // ARK 62, oktober 1991, Indlasg fra forskningsseminaret: Sprog, kultur og kommunikation. Handelshejskolen i Kjabenhavn. S. 43-63.

348. Durst-Andersen 1992 Durst-Andersen P. Mental grammar. Russian aspekt and related issues. Columbus, Ohio. Slavica. 1992.

349. Durst-Andersen 1993 Durst-Andersen P. Sproglige supertyper // Sprint 2/1993. S.25-29. 1993.

350. Durst-Andersen 1994 Durst-Andersen P. Sproglige supertyper// Sprint 1/1994. S.6-18.

351. Durst-Andersen 1995 Durst-Andersen P. Imperative frames and modality. Linguistics and Philosophy 18. Kluwer Academic Publishers. 1995.

352. Durst-Andersen 2000b Durst-Andersen P. En kognitiv analyse af perfektum og imperfektum i dansk // NyS 26/27. S.131-164.

353. Durst-Andersen 2004 Durst-Andersen P. Forste-, anden- og tredjepersonsadverbialer i russisk:Tre konkurrerende stemmer // Sproglig polyfoni. Arbejdspapirer 1, udg. af Nina M0ller Andersen & Rita Therkelsen, Roskilde. 2004. S. 17-35.

354. Durst-Andersen 2006 Durst-Andersen P. Dansk som andetsprog i en ny sprogtypologi // Nordand. Nordisk Tidsskrifit for andresoraksforsknine 2. 2006. S. 7-32.

355. Durst-Andersen 2007 Durst-Andersen P. Det danske sprogs mange stemmer // Therkelsen, Rita / Moller Andersen, Nina / Nelke, Henning (red.) Sproglig polyfoni. Tekster om Bachtin og ScaPoLine. Aarhus Universitetsforlag. S. 162 - 180.

356. Durst-Andersen 201 la Durst-Andersen P. Linguistic Supertypes. A Cognitive-Semiotic Theory of Human Communication. Berlin / New York: De Gruyter Mouton. 2011.

357. Durst-Andersen 201 lb Durst-Andersen P Grammatikkens tre ansigter: Input, output and intake. Ny Forskning i Grammatik 18:. Odense: Syddansk Universitet. S. 25-41.

358. Durst-Andersen 2011c Durst-Andersen P. Bag om sproget. Det kulturmentale univers i sprog og kommunikation. Kobenhavn: Hans Reitzels Forlag. 2011.

359. Durst-Andersen 201 Id Durst-Andersen P. Nâr den danske ytring b0jes i forste-, anden-og tredjeperson. // MUDS 13. Àrhus: Ârhus Universitet. S. 137-153.

360. Ekerot 1988 Ekerot L. Sâ-konstruktionen i svenskan. Konstruktionstypen "Om vädret tillâter, sâ genomföres övningen" i funktioneilt grammatisk perspektiv. Lundastudier I nordisk sprakvetenskap A 42. Lund University Press. 1988. S. 292.

361. Engh 1975 Engh J. MÂ og Kan med objektiv laesning. Lisensiatavh. Oslo. 1975.

362. Engh 1977 Engh J. Om en innholdsvariant av skal. Norskrift nr. 13. 1977.

363. Femo Nielsen 1999 Femo Nielsen M. Grundbegreber i nyere samtaleanalyse. NyS, S.9.55.

364. Feyrer C. 1998 Feyrer C. Modalität im Kontrast // Ein Beitrag zur übersetzungsorientierten Modalpartikelforschung anhand des Deutschen und des Französischen. Frankfurt am Main; Berlin; Bern; New York; Paris; Wien: Peter Lang GmbH. 1998.

365. Fischer 2000 Fischer K. From Cognitive Semantics to Lexical Pragmatics: The Functional Polysemy of Discourse Particles. Mouton de Gruyter: Berlin. New York. 2000.

366. Fischer-Hansen 1994 Fischer-Hansen B. & Kledal A. Grammatikken. Herning: Socialpœdagogisk Forlag. 1994.

367. Franck 1979 Franck D. Zur Analuse indirekter Sprechakte // Beiträge zur Grammatik und Pragmatik/ Kronberg /Ts. 1979. S. 219-231.

368. Franck 1979 Franck D. Abtönungspartikel und Interaktionsmanagement. Tendenziöse Fragen// Die Partikeln der deutschen Sprache. Berlin, New York: de Gruyter. 1979. S.3-13.

369. Fretheim 1983 Fretheim T. Norwegian ja, jo, nei as Tags // Jahr, E. H. & O. Lorentz (eds.): Studier i norsk sprokvitenskap 2: Prosodi. Oslo: Novus Forlag. 1983. S.399-417.

370. Fretheim 1988 Fretheim T. Noen kommentar til Askedals Beschreibung norwegischer Partikelstrukturen"'. NOR-skrift. 1988. S. 54-61.

371. Fretheim 1991 Fretheim T. Formal and functional differences between s-internal and s-external modal particles in Norwegian". Multilingua 10-1/2. 1991. S. 175-200.

372. Garbers 1996 Garbers L. & Bagel S. Retorik - Levende tale eller en torn snak? 1996Nyt Nordisk Forlag Arnold Busck, Kjabenhavn. 1996.

373. Gerstenkorn 1976 Gerstenkorn A. Das "Modal"-System im heutigen Deutsch. München. // Münchner Germanische Beiträge, Band 16.

374. Gerstenkorn 1976 Gerstenkorn A. Das "Modal"-System im heutigen Deutsch. München: Wilhelm Fink Verlag. 1976.

375. Gerstenkorn 1979 Gerstenkorn A. Partikeln in einem pragmatischen Sprachmodell // Die Partikeln der deutschen Sprache. Hrsg. von Harald Weydt. Berlin, New York: de Gruyter. 1979. S. 444-454.

376. Gettrup 1986 Gettrup H., Herslund M., Pedersen J., Schnack A. Sprog & Tekst. Studiebog i sagtekstanalyse. Romansk Institut. Kjabenhavnsk Universitet. 1986. S.186.

377. Givon 1982 Givon T. Evidentiality and epistemic space // Studies in Language. 1982. Vol. 6.№ 1.

378. Glismann 1974 Glismann O. En Studie i begrebet saetningsrealitet // NYS 7, Akademisk Forlag, K0benhavn. 1974. S.98-129.

379. Glismann 1979 Glismann O. Om vurderende udsagn og emotive prasdikater. // NYS 10/11, Akademisk Forlag, Kjzfbenhavn. S. 131-160

380. Glismann 1986 Glismann O. Om tid og tempus. // NYS 16/17, Akademisk Forlag, Kobenhavn. S.237-257.

381. Grunwald 1975 Grunwald E. Aspekter af modale udsagns dybdestruktur. // NyS 7. 1975. S. 7-30.

382. Grenn 1999 Grann A. Sublektiv-modale partikler i russisk. En semantisk og pragmatisk analyse av partikkelen vot. // Meddelelser. 1999. Nr. 81. Universitetet i Oslo Slavisk-baltisk afdeling. Oslo.

383. Gronnum 1977 Grennum N. Fonetik og Fonologi. Almen og Dansk. Kobenhavns Universitet. 1997.

384. Götzsche 1993 Götzsche L. Modalpartikeln aus der Sicht der Sprachlehr- und Sprachlernforschung. Deutsch als Fremdsprache. 1993. 4. 227-232.

385. Götzsche 1993a Götzsche H. Adverbialer - sprogvidenskabens adoptivborn // Kunoe, M. & E. Vive Larsen (eds.): 4. Mode om Udforskningen af Dansk Sprog. Institut for Nordisk Sprog og Litteratur, Ärhus Universitet. 1993. S.96-107.

386. Gutt 1991 Gutt E.A. Translation and relevance: Cognition and context. Oxford, Cambridge: Basil Blackwell. 1991.

387. Haastrup 1986 Haastrup N. Ordo naturalis. NyS 16/17. S.229-236.

388. Habermas 1971 Habermas J. & Luhmann N. Theorie der Geselschaft oder Socialtechnologie. Frankfurt / M. 1971.

389. Habermas 1976 Habermas J. Was heisst Universalpragmatik? // K.-O.Apel (Hrsg.) Sprachpragmatik und Philosophie. Frankfurt / M.: 1976.

390. Hansen 1967 Hansen Aa. Moderne dansk. 3b. Kobenhavn. Det danske sprog- og litteraturselskab. 1967.

391. Hansen 1970 Hansen E. & Larsen, P. Harms "To bidrag til beskrivelsen af "non-realis" i dansk". NyS 1. 1970. S.34-41.

392. Hansen 1970a Hansen E. Sastningsskema og verbalskemaer // Hansen, Erik Glasden ved grammatik. Udvalgte artikler og afhandlinger. Hans Reitzels forlag. 2001. S.66-88.

393. Hansen 1974 Hansen E. Du skal ikke tro, du skal vide. // Erik Hansen Glaeden ved grammatik. Udvalgte artikler og afhandlinger. Hans Reitzels forlag. 2001. S.132-134.

394. Hansen 1974a Hansen E. De nye der-konstruktioner. En ojevidneberetning // Erik Hansen Glseden ved grammatik. Udvalgte artikler og afhandlinger. Hans Reitzels forlag. 2001. S.115-131.

395. Hansen 1977 Hansen E. Daemonernes Port. Kobenhavn: Hans Reitzels Forlag. 1996.

396. Hansen 1986 Hansen E.Imperativens fundamentfeit. Et rämateriale. NyS 16/17. S.99104.

397. Hansen 1988 Hansen E. Rigtigt dansk. 2. udgave. Hans Reitzels Forlag A/S, K0benhavn. 1988.

398. Hansen 1992 Hansen E. Skidt, interj. // Erik Hansen Glaeden ved grammatik. Udvalgte artikler og afhandlinger. Hans Reitzels forlag. 2001. S.261-262.

399. Hansen 1998 Hansen E. Glaeden ved grammatik. // Erik Hansen Glaeden ved grammatik. Udvalgte artikler og afhandlinger. Hans Reitzels forlag. 2001. S. 318-325.

400. Hansen 2000 Hansen E. Anteponeret adverbial // Ny forskning I Grammatik. Fsellespublikatiuon 7. Pharmakonsymposiet 1999. Odense Universitetsforlag. 2000. S.73-86.

401. Hansen 1997 Hansen E., Heltoft L. Grammatik over det Danske Sprog.

402. Härder 1975 Härder P. Prasdikatstruktur og kommunikativ funktion. NyS 8. S.103-112.

403. Hartmann 1986a Hartmann D. Context analysis or analysis of sentence meaning? On Modal Particles in German. Journal of Pragmatics 1986a. 10. S. 543-557.

404. Hartmann 1986b Hartmann D. Semantik von Modalpartikeln im Deutschen. Deutsche Sprache. 1986b. S. 140-155.

405. Haüser 2011 Haüser I. Folelser og sprog. Etablering af en ekspressiv kategori, eksemplifiseret pä russisk Ph.d.-afhandling. Kbh. 2011.

406. Heckert Heckert L. & Valentinussen H. Modalpartikler og argumentation. Kontrastive overvej eiser dansk-tysk.

407. Heggelund 1981 Heggelund K. T. Saetningsadverbial i norsk. 1981.

408. Heinrichs 1981 Heinrichs W. Die Modalpartikeln im Deutschen und Schvedischen. Tübingen. Niemeyer. 1981.

409. Heibig 1977 Heibig G. Partikeln als illokutive Indikatoren im Dialog. // Deutsch als Fremdsprache, 14, Leipzig. S.30-44.

410. Heibig 1988 Heibig G. Lexikon deutscher Partikeln. Leipzig. 1988.

411. Heibig 1981 Heibig G. & Kötz W. Die Partikeln. Veb Verlag Enziklopädie Leipzig.1981.

412. Heltoft 1986 Heltoft L. Topologi og syntaks. En revision af Paul Diderichsens s^tningsskema. NyS 16/17, Akademisk Forlag. 1986. S.105-130.

413. Heltoft 1986a Heltoft L. Talesprogets topologi og syntaks // Snak 2. Kobenhavn: Statens Humanistiske Forskningsräd. 1986a. S.2-6.

414. Heltoft 1988 Heltoft L. Talesprog og sastningsskema // Snak 1. Kobenhavn: Statens Humanistiske Forskningsräd. 1988. S.2-23.

415. Heltoft 1989 Heltoft L. Talesprog og ssetningsskema // Kun0e, M. & E. Vive Larsen (eds.): 2. Mode om Udforskningen af Dansk Sprog. Institut for Nordisk Sprog og Litteratur, Ärhus Universitet. 1989. S.128-152.

416. Heltoft 1990 Heltoft L. En plads til sprogvidenskabens hittebern - om talesprog og Sa^tningsskema // Ärsberetning 1987-1989. Selskab for Nordisk Filologi. K0benhavn. 1990. S.26-45.

417. Heltoft 1995 Heltoft L. Grammatikaliseringsprocesser i dansk syntakshistorie // Holmberg, B. (red.): Sproghistorie i 90'erne. Kjabenhavn: Selskab for Nordisk Filologi. 1995. S.125-168.

418. Heltoft 2005 Heltoft L. Modality and Subjectivity. // Klinge & Müller (red.) 2005. London.Equinox. 2005. S.81-102.

419. Heltoft 1981 Heltoft, Lars Grammar and the Intersubjectivity of Language. Focus on Epistemic Verbs //. Nordic Journal of Linguistics 4.2. 1981. S. 91-109.

420. Henriksen 1986 Henriksen C. Sastningsleddene og deres stilling - nogle är f0r - og flere är efter. NyS 16/17. 1986. S.210-228.

421. Hentschel 1981 Hentschel E. Partikeln und Hörereinstellung. // Weydt, H. (ed.): Partikeln und Deutschunterricht: Abtönungspartikeln für Lerner des Deutschen. Heidelberg: Julius Groos Verlag. 1981. S. 13-30.

422. Hentschel 1983 Hentschel E. & Weydt H. Kleines Abtönungswörterbuch. // Weydt Harald (Hg.) Partikeln und Interaktion. Tübingen: Niemeyer. 1983. S. 3-24.

423. Hentschel 1983 Hentschel E„ Harden H., Weydt H. & Rosier D. Kleine deutsche partikellehre. Stutgart. 1983.

424. Hentschel 1986 Hentschel E. Funktion und Geschichte deutscher Partikeln: ja, doch, halt u. eben. Tübingen: Max Niemeyer Verlag. 1986.

425. Heibig 1981 Heibig G. & Kötz W. Die Partikeln. Zur Theorien und Praxis des Deutschenunterrichts fur Ausländer. Leipzig. 1981.

426. Heibig, Kötz 1981 Heibig G. & Kötz W. Die Partikeln.Veb Verlag Enziklopädie Leipzig. 1981.

427. Heringer 1988 Heringer H. J. Ja, ja, die Partikeln! Können wir Partikelbedeutungen prototypisch erfassen? ZPSK 41-6. 1988. S.730-754.

428. Heydrich 1986 Heydrich W. Aspekte der Konnexität und Kohärenz von Texten. Hamburg: Buske. 1986.

429. Hofstätter 1976 Hofstätter P.R. Gruppendynamik. 2. Aufl. Hamburg: Rowolt. 1976.

430. Hoffmann 2008 Hoffmann L. Über Ja II Deutsche Sprache 3/2008.

431. Hvilshaj 2000 Hvilshoj U. Om sig og sig selv. NyS 26-27. 2000. S.l 1-34.

432. H0gel 1996 Hogel S.& Garbers L. Retorik - Levende tale eller en torn snak? Nyt Nordisk Forlag Arnold Busck, Kobenhavn. 1996.

433. Jacobs 1984 Jacobs J. Funktionale Satzperspektive und Illokutionssemantik. Linguistische Berichte. 1984 S. 25-58.

434. Jacobsen 1982 Jacobsen H. G. Hvordan kan det vasre? Noget om sporgsmäl og svar i moderne dansk. // IDUN VI, Osaka Gaikokugo Daigaku. Osaka. S.85-122.

435. Jacobsen 1992 Jacobsen H. G. Vist og nok. Om et par formodningsord i dansk. Mai & Miele. 2/15. 1992. S.13-20.

436. Jakobsen 1995 Jakobsen B. Semantisk aktionalitet i dansk // NyS 20. Kobenhavn Dansklasrerforeningen 1995. S.61-76.

437. Jacobson 1960 Jacobson R. Lingvistics and poetics. // Sebeok, T.A. (ed.) Style in Language. Cambridge: Cambridge University Press. 1960.

438. Jensen 1995 Jensen E. S. Neksusadverbialets placering i ledsastninger. NyS 20. Kjabenhavn Dansklasrerforeningen. 1995.

439. Jensen 1995a Jensen E. S. Modalitet og dansk // NyS 23. Kebenhavn. Dansklasrerforeningen. 1995a. S.77-90.

440. Jensen 1997 Jensen E. S. Godt og gerne - modalitet og polaritet // Peter Widell & Mette Kun0e (red.) 6. M0de om udformningen af Dansk sprog. Ärhus. 1997.

441. Jensen 2000 Jensen E. S. Danske sastningsadverbialer og topologi i diakron belysning. Ph.d.-afhandling i dansk grammatik ved Institut for Nordisk Filologi, KU. K0benhavn. 2000.

442. Jensen 2001 Jensen E. S. Om subjektivitet som motivation for sproglig forandring. // Sproglige Äbninger E som Erik, H som 70 Festskrift til Erik Hansen 18. September 2001. Hans Reitzels Forlag A/S, K0benhavn. 2001. S. 194-204.

443. Jensen 2002 Jensen E. S. Hvordan bliver et saetningsadverbial til et sastningsadverbial? // Studier i Nordisk 2000 - 2001. Selskab for Nordisk Filologi. Foredrag og ärsberetning, red. af Kjeld Kristensen, Kjabenhavn. 2002. S.31-50.

444. Jensen 2006 Jensen E. S. "Egentlig" og "faktisk" og to slags sp0rgsmäl polyfoniteoretisk anskuet // Sproglig polyfoni. Arbejdspapirer 6. 2006. S.27-53.

445. Jensen 2007 Jensen E. S. Negationer med kompleks semantik i polyfonisk belysning // Sproglig polyfoni. Tekster om Bachtin og ScaPoLine. Aarhus Universitetsforlag. 2007. S. 261282.

446. Jensen 2005 Jensen Т. J. Irrealitetsmark0rer i dansk talesprog. En korpuslingvistisk undersegelse af hvis-konstruktioner og modalverber i medarbejdersamtaler og sociolingvistiske interview. Ph.d.-afhandling. KU. 2005.

447. Johanson 2000 Johanson L. & Во Utas (editors). Evidentials: Turkic, Iranian and neigboruring languges. Berlin; New York: Mouton de Gruyter, (Empirical approaches to language typology; 24). 2000.

448. Jones 1981 Jones W. G. & Gade K. Danish A Grammar. Kobenhavn: Gyldendal. 1981.

449. Karker 1996 Karker A. Akkusativ med infinitiv - tyve är efter // Nyt fra sprognasvnet 3.1996.

450. Kjoller 1973 Kjoller K. Om sproghandlinger og samtaleanalyse. I: Nydanske Studier & Almen kommunikationsteori. N5. Sproghandlinger. Akademisk Forlag. 1973. S.41-59.

451. Kemme 1979 Kemme H.-M. Ja, denn, doch usw. Die Modalpartikeln im Deutschen. Erklärungen und Übungen für den Unterricht an Ausländer. München: Goethe-Institut. 1979.

452. Kirstein 1983 Kirstein B. Partikeln und Sprechsituation // Weydt, H. (ed.): Partikeln und Interaktion. Tübingen: Niemeyer. 1983. S.213-225.

453. Koktova 1986 Koktova E. Sentence adverbials in a funktional description. 1986.

454. Kotthoff 1985 Kotthoff H. & Cole P. Modalpartikeln lernen wir nun wohl ja denn doch. Ein plädoyer für die Verbindung von Sprachflexion und Spracherwerb. Zielsprache Deutschi. 1985. S.2-8.

455. Kristiansen 1996 Kristiansen Т., Gregersen F. Moller E. & Pedersen I. L. Dansk sproglasre. Kjabenhavn: Dansklaererforeningen. 1996.

456. Krivonosov 1965a Krivonosov A. Die Rolle der modalen Partikeln in der kommunikativen Gliederung der Sätze in bezug auf die Nebensatzglieder. Z. f. Phonetik, Sprachwiss. und Kommunikationsforschung. 1965. S.487-503.

457. Krivonosov 1965b Krivonosov A. Die Rolle der modalen Partikeln in der kommunikativen. 1965.

458. Krivonosov 1977a Krivonosov A. Deutsche Modalpartikeln im System der unflektierten Wortklassen // Weydt, H. (ed.): Aspekte der Modalpartikeln. Studien zur deutschen Abtönung. Tübingen: Niemeyer. 1977. S. 176-216.

459. Krivonosov 1977b Krivonosov A. Die Wechselbeziehungen der modalen Partikeln zu anderen Wortklassen im Deutschen. Sprachwissenschaft 2.4. 1977. S.349-367.

460. Krivonosov 1978 Krivonosov A. Zum Problem der modalen Partikeln in der modernen Sprachwissenschaft // Sprachwissenschaft 3.1. 1978. S.97-117.

461. Krylova 2003 Krylova E. Den epistemiske modalitets betydninger // Материалы международной конференции, посвященной 100-летию со дня рождения М.И.Стеблин

462. Каменского / отв. ред. H.H. Казанский, Ю.К. Кузьменко, С.А. Шубик. СПб.: Наука. 2003. С. 73-82.

463. Krylova 2005 Krylova Е. Epistemisk polyfoni i danske modalpartikler. Sproglig polyfoni. Arbejdspapirer 4. Skrifter fra Dansk og Public Relations. Roskilde: Roskilde Universitetscenter. 2005. S.75-87.

464. Krylova 2007 Krylova E. Interrogativssetninger og polyfonisk instruks. Sproglig polyfoni. Arbejdspapirer 5. Skrifter fra Dansk og Public Relations. Roskilde Universitetscenter. 2007. S.65-78.

465. Krylova 2006 Krylova E. De danske affirmativer da og jo. Sproglig polyfoni. Arbejdspapirer 6. Skrifter fra Dansk og Public Relations. Roskilde Universitetscenter. 2006. S.103-122.

466. Krylova 2007 Krylova E. Epistemisk polyfoni pä dansk // Therkelsen, Rita/ Moller Andersen, Nina / N0lke, Henning (red.) Sproglig polyfoni. Tekster от Bachtin og ScaPoLine. Aarhus Universitetsforlag. 2007. S.181-203.

467. Kuteva 1999 Kuteva T. On 'sit' / 'stand' / 'lie' auxiliation // Lingvistics 1999. 37 (2). 1999. S.191 -213.

468. Kuteva 2001 Kuteva T. Auxiliation: An nquiry ito the nature of grammaticalization. Oxford: Oxford University Press. 2001.

469. König 1977 König E. Form und funktion. Tublingen: Niemeyer. 1977. König 1977a - König E. Modalpartikeln in Fragesätzen. // Weydt, Harald (1977): (Hrsg.) Aspekte der Modalpartikeln. Studien zur deutschen Abtönung. Tüblingen: Niemeyer, 1977a. S.115- 130.

470. König 1990 König E. Adverbien und Partikeln. Ein deutsch-englisches Wörterbuch. Heidelberg: Julius Groos Verlag. 1990.

471. König 1991 König E. The meaning of focus particles. A comparative perspective. New York: Routledge. 1991.

472. König 1991a König E. & Requardt S. A relevance-theoretic approach to the analysis of modal particles in German. Multilingua. 1991: 10-1/2. S. 63-77.

473. König 1997 König E. Zur Bedeutung von Modalpartikeln im Deutschen: ein Neuansatz im Rahmen der Relevanztheorie. Germanistische Linguistik. 1997. S.136, 57-75.

474. König 2009 König E. Partikeln als metapragmatische Instruktionen: generelle dimensioner der Analyse ihres Inhalts. // English-German Contrasts. 2009.

475. Meierbauer 1986 Meierbauer J. Retorische Fragen. Tübingen. 1986. Mikkelsen 1911 - Mikkelsen K. Dansk ordföjningslasre med sproghistoriske tillaeg. Hans Reitzels Forlag. Kjabenhavn. 1975.

476. Mortensen 2005 Mortensen J. Epistemiske og evidentielle saetningsadverbialer i dansk og engelsk // Ny Forskning i Grammatik 13. 2005. S. 157-175.

477. Mortensen 2008 Mortensen J. Epistemiske og evidentielle saetningsadverbialer i dansk. //Ny Forskning i Grammatik 15. 2008. S. 133-156.

478. Müller 2001 Müller H.H. Reflections on Modality. // Copenhagen Studies in Language 26. Samfundslitteratur. Kobenhavn. 2001.

479. Nimb 2005 Nimb S. C. Danske Adverbier mellem Leksikon og Syntaks. Det humanistiske fakultet, KU. Kobenhavn. 2005.

480. Nissen 1993 Nissen G. Overskuelig dansk grammatik og sproglaere. 2. oplag. Branner ogKorch. 1993.

481. Nolke 1989a Nolke H. Polyfoni. En sprogteoretisk indforing. ARK. 48. Kobenhavn.1989.hlschläger 1985 Öhlschläger G. Untersuchungen zu den Modalpartikeln des Deutschen // Zeitschrift für germanistische Linguistik. 1989. S.350-366.

482. Palmer 1986 Palmer F. R. Mood and Modality. Cambridge University Press 1986. Poulsen, Ib 1975 Deixis. En oversigt over deixisbegrebet og en beskrivelse af ytringens deixis. //NyS. Akademisk Forlag. 1975. S.7 - 48.

483. Rathje 2005 Rathje M. & Andersen M. H. Fuck, sgu og soreme. Bandeord og andre kraftudtryk i tre generationer // Nyt fra Sprognasvnet. Akademisk Forlag. 2005. № 2. Kobenhavn.

484. Reiter 1979 Reiter N. Partikeln als gruppendynamische Regulative. // Die Partikeln der deutschen Sprache. Hrsg. Weydt H. Berlin, New York: de Gruyter. 1979. S.75-83.

485. Rischel 1999 Rischel J. Talesprogets sasre strategier. Mal og Maele 1999 / 2. S. 22-27.

486. Rischel 1980a Rischel J. Nogle komplicerende faktorer vedrorende verbers betoning i dansk // Arbejdspapirer fra Institut for Lingvistik 2, 1980. S. 1-16.

487. Rischel 1980b Rischel J. Frasenakzent als signal des Objekts ohne 'determiner' im Dänischen // Kopenhagener Beiträge zur germanistischen Lingvistik, Sonderband 1, 1980. S. 262 -279.

488. Rombouts 1982 Rombouts J. Kann man Abtönungspartikeln paraphrasieren?". Zeitschrift für germanistische Linguistik. 1982. S.10, 63-84.

489. Rudolph 1986 Rudolph E.Partikeln und Text-Konnexität im Deutschen // Heydrich, W.; Petöfi, J. (eds.): Aspekte der Konnexität und Kohärenz von Texten. Hamburg: Buske. 1986. S.73-90.

490. Rudolph 1989 Rudolph E. Partikeln in der Texstorganisation // Schprechen mit Partikeln. Weydt H. (ed.) Berlin, New York: Walter de Gruyter. 1989. S. 499-523.

491. Sandig 1978 Sandig B. Kolloquium Deutsche Sprachpartikeln vom Interesse an Pragmatik her dargestellt. Zeitschrift für germanistische Linguistik. 1978. S.6, 84-88.

492. Sandig 1979 Sandig B. Beschreibung des Gebrauchs von Abtönungspartikeln im Dialog // Weydt, H. (ed.): Die Partikeln der deutschen Sprache. Berlin, New York: de Gruyter. 1979. S.84-94.

493. Searle 1975 Searle J. Indirec Speech Acts // Syntax and Semantics. New York. 1975. S.69-82

494. Schiffrin 1987 Schiffrin D. Discourse markers. Cambridge: Cambridge University Press. 1987.

495. Schourup 1999 Schourup L. Discourse markers. Lingua. 1999. S. 227-265. Searle 1975 - Searle J. R. Intentionality. An essay in the philosophy of mind. Cambridge: Cambridge University Press. 1975.

496. Settekorn 1977 Settekorn W. Minimale Argumentatinsformen - Untersuchungen zu Abtönungen im Deutschen und Französischen. // Schecker, M. (ed.): Theorie der Argumentation. Tübingen: Gunter Narr Verlag. 1977.

497. Schi0dt 1965 Schiodt H. J. Dansk sprog og stil. Ovelser i sprogiagttagelse. 2. Udgave. 7. Oplag. Gyldendal. Kbh. 1972.

498. Stolt 1979 Stolt B. Ein Diskussionsbeitrag zu mal, eben, auch, doch aus kontrastiver Sicht (Deutsch-Schwedisch). II Weydt, H. (ed.): Die Partikeln der deutschen Sprache. Berlin, New York: de Gruyter. 1979. S.479-487.

499. Steube 1983 Steube A. Indirekte Rede und Zeitverlauf // Untersuchungen zur Semantik. Studia grammatika XXII. Berlin: Akademie-Verl. 1983. S. 121-168.

500. Therkelsen 2001 Therkelsen R. Indrammelsensaktivitetens struktur og nuancer. // Ny forskning і grammatik 2001.

501. Therkelsen, Rita (2004). Polyfoni som sproglig begrebsramme og som redskab і tekstanalysen. Sproglig polyfoni. Arbejdspapirer I. Roskilde: RUC. S. 79 108.

502. Thurmair 1989 Thurmair M. Modalpartikeln und ihre Kombinationen. Tübingen: Max Niemeyer Verlag. 1989.

503. Thurmair 1991 Thurmair M. Kombinieren Sie doch nur ruhig auch mal Modalpartikeln!: Combinatorial regularities for modal particles and their use as an instrument of analysis. .Multilingua 10-1/2. 1991. S.19-42.

504. Teleman 1999 Teleman U., Hellberg S., Andersson E. Svenska Akademiens grammatik b.4: Satser och meningar. Stockholm. 1979.

505. Togeby 1975 Togeby O. Grammatik og deiksis. //NyS. 1975. Akademisk Forlag. 1975. S. 49-66.

506. Togeby 1979 Togeby O. Nok. Mai & Maele. 3/6 ärgang. 1979.S. 18-23.

507. Togeby 1979b Togeby O. Men hva' med kongen? Om tekstlingvistisk analyse. NyS 10/11. 1979. S.26-103.

508. Togeby 1987 Togeby O. Heller og ogsä. Mai og Masle. 1987. S.4, 21-26.

509. Togeby 1993 Togeby O. PRAXT. Pragmatisk tekstteori 1 & 2. Ärhus: Ärhus University Press 1993.

510. Togeby 1994a- Togeby O. Speech acts and information structure in Functional Grammar // Elisabeth Engberg-Pedersen (red.): Function and expression in funktional grammar. Berlin & New York. 1994.

511. Thurmair 1989 Thurmair M. Modalpartikeln und Ihre Kombinationen. Tübingen. Max Niemeyer Verlag. 1989.

512. Van Baar 1992 Van Baar T. Partikies II International conference on functional grammar. Anvers. 1992.

513. Voller 2002 Voller I. Die Modalpartikeln auf Deutsch und Dänisch -eine kontrastive Analyse. II Hermes 28. Ärhus: Handelsh0jskolen. 2002. S. 135-154.

514. Waltereit 2000 Waltereit R. Modal particles and their functional equivalents: A speech-act theoretic approach. Journal of Pragmatics. 2000. S.33, 1391-1417.

515. Wesemann 1980 Wesemann M. Die dänische Partikel ellers' und ihre deutschen Entsprechungen. Kopenhagener Beiträge zur Germanistischen Linguistik. Sonderband I, Kobenhavn. 1980. S.309-320.

516. Weydt 1969 Weydt H. Abtönungspartikeln. Die deutschen Modalwörter und ihre französischen Entsprechungen. Bad Homburg v. d. H., Berlin, Zürich: Verlag Dr. Max Gehlen.

517. Weydt 1977 Weydt H. Nachwort. Ungelöst und strittig // Weydt, H. (ed.): Aspekte der Modalpartikeln. Studien zur deutschen Abtönung. Tübingen: Niemeyer. 1969. S.217-225.

518. Weydt 1979 Weydt H. Partikelanalyse und Wortfeldmethode: doch immerhin, jedenfalls, schließlich, wenigstens // Weydt, H. (ed.): Die Partikeln der deutschen Sprache. Berlin, New York: de Gruyter. 1979. S.395-413.

519. Weydt 1977 Weydt H. (Hrsg.) Aspekte der Modalpartikeln. Studien zur deutschen Abtönung. Tüblingen: Niemeyer. 1977.

520. Weydt 1981 Weydt H. Methoden und Fragestellungen der Partikelforschung // Weydt, H. (ed.): Partikeln und Deutschunterricht: Abtönungspartikeln für Lerner des Deutschen. Heidelberg: Julius Groos Verlag. 1981. S.45-64.

521. Weydt 1983 Weydt H. & Hentschel E. Kleines Abtönungswörterbuch // Weydt, H. (ed.): Partikeln und Interaktion. Tübingen: Niemeyer. 1983. S.3-24.

522. Weydt 1989 Weydt H. (ed.) Partikelfunktionen und Gesalterkennen // Weydt Harald, (ed.) Sprechen mit Partikeln. Berlin, New York: Walter de Gruyter. 1989. S. 331-345.

523. Weydt 1989 Weydt H. (ed.) Sprechen mit Partikeln. Berlin, New York: Walter de Gruyter. 1989.

524. Weydt 1996 Weydt H. Partikelforschung als Universalienforschung. // Coseriu, E., K. Ezawa & W. Kürschner (eds.): Sprachwis 4.1996.

525. Wierzhbicka 1976 Wierzhbicka A. Particles and linguistic relativity. Intern. Rev. of Slavic Linguistics, vol.1. 1996. № 2/3.

526. Wierzhbicka 1980 Wierzbicka A. Lingua mentalis. The semantics of natural language. 1980. New York. Academic Press.

527. Wierzhbicka 1988 Wierzbicka A. The Semantics of Grammar. Amsterdam. 1988.

528. Willet 1988 Willet T. A. Gross-Lingustic Survey of the Grammaticization of Evidantiality. // Studies in Language 12.1,1988. S.51-97.

529. Wiwe! 1901 Wiwel H.G. Synspunkter for dansk Sproglasre. Köbenhavn. 1975.

530. Wolski 1989 Wolski W. Modalpartikeln als einstellungsregulierende lexikalische Ausdrucksmittel II Schprechen mit Partikeln. Weydt H. (ed.) Berlin, New York: Walter de Gruyter. 1989. S. 346-353.

531. Woodbury 1986 Woodbury A.C. Interactions of tense and evidentiality // Evidentiality: The linguistic coding of epistemology / Ed. by W. Chafe & J. Nichols. Norwood, 1986.

532. Zifonun 1983 Zifonun G. Man nehme: 3 doch, 4 denn. Würzwörter für Dialoge. Deutsche Sprache. 1983. S.78-86.

533. Zimmerling 2009 Zimmerling A. Clitic particles and typology of 2P Languageshttp://antonzimmerling.wordpress.com/

534. Zwicky 1985 Zwicky A. M. Clitics and partikcles // Language 1985. Vol. 61 1983. № 2. S. 283-305.0ckenholt 1998 0ckenholt M. Dansk er ikke sä svasrt. Kebenhavn, 1998.1. СЛОВАРИ:

535. БДРС 1998 Н.И. Крымова, А.Я. Эмзина, A.C. Новакович Большой датско-русский словарь.М.: Живой язык. 1998.

536. ODS Ordbog over det danske sprog / www.ordnet.dk

537. PNDO 2000 Politikens Nudansk ordbog med etymologi. IGabenhavn, 2000. Bd I, II. DRO 2005 - Dansk-Russisk Ordbog af J0rgen Harrit, Elena Krasnova, 1 udg., Kbh.: Gyldendal. 2005.1. ИСТОЧНИКИ:

538. Художественная литература:

539. Andersen H.C. Digte. Danske klassikere. Det Danske Forlag. Kbh. 1954 Christina L. Historien om en heltine.// Acta Jutlandica LVIII. Arkona, Ärhus1. Bang H. Bjarnhof K.1. Blixen K.1. Universitet.1983.

540. Tine. Gyldendals traneb0ger. Kbh., 1976.

541. Bag haskken // Danske noveller fra K. Blixen til V. Sorensen. Kbh., 1970.

542. Heloise // Danske noveller fra K. Blixen til V. Sorensen. Kbh., 1970.1. Blixen K.

543. Babettes gaestebud. Gyldendals paperbacks. Viborg, 1987. Lejet0j. Kbh., 1978. Jadekatten. Kbh., 1997.1. Branner H.1. Bragger S.

544. Christensen M. Ditlevsen T.

545. Ditlevsen T. Ditlevsen T. Dons A.1. Ejersbo J. Garbers L.

546. Guldager K.M. Grandahl J.C. Hammann K. Hansen G. Hansen M. A.

547. Hermann I. C. Brunse N. Helle Helle

548. Holst K. Holst K. Hoeg P. Hoeg P. Jessen I. Kaalo S. Kampman Chr. Libak A. Lynggaard K. Mollehave Joh. Mork Chr. Madsen S. Ä Nielsen L. Reuter B.

549. Dansen med Regitze. Kbh., 1991.

550. De smâ sko // Danske noveller fra K. Blixen til V. Sorensen. Kbh., 1970.

551. Man gjorde et barn fortraed. Fremad. Kbh. 1953.

552. To som elsker hinanden. Hasselbalch. 1964.

553. De fremmedes mode // Danske noveller fra K. Blixen til V.1. Sorensen. Kbh., 1970.

554. Nordkraft. Kbh.: Gyldendal, 2002.

555. Retorik Levende taie eller en tom snak? Nyt Nordisk Forlag1. Arnold Busck. Kbh., 1996.

556. K0benhavn. Noveller. Gyldendal. 2004. 114 s.

557. Tavshed i oktober. Rosinante. Kbh. 1996

558. Fra sm0rhullet. Gyldendal. Kbh. 2004.

559. Helene // 19 noveller. Kbh., 1976.

560. Strudsen // Stemann og Nissen Moderne dansk for udlasndinge.

561. Kbh. 1979. Gyldendal. 117-123.

562. Prioritaire. Roman Munksgaard-Rosinante, Kbh. 1998.

563. Havmanden. Roman. Forlaget Per Kofod. 2005.

564. Biler og dyr. Noveller. Samlerens papperbacks. Kbh.: 2000.

565. Dette burde skrives i nutid. Samleren. Kbh., 2011.

566. Se, doden pâ dig venter Forum. Viborg. 1997.

567. Mord i Skagen. Viborg. 1998.

568. De mâske egnede. Kbh., 1993.

569. Froken Smilla og hendes fornemmelse for sne. Kbh., 1999.1. ABC. Gyldendal. 2005.

570. Dame til frokost //19 noveller. Kbh., 1976.

571. Visse hensyn. Kbh., 2000. Blandt venner // Noveller. Kbh., 1962.

572. Rusland pâ rode plader. Kbh., 2004.

573. Martin og Viktoria. Kbh., 1982.

574. Bag den dodes dor. Tillaeg til "Ude og Hjemme" 29 / 2007

575. Skyggernes hav. Politikens forlag. 2010.

576. Vi? Vi. Vi! Carlsentema. Kbh. 1982.

577. Ned ad trappen ud pâ gaden //19 noveller. Kbh., 1976.

578. Det forkerte barn // Novellesamlingen Det forkerte barn.1. Branner&Korch 19821. Rifbjerg К.

579. Den kroniske undskyld. Kbh., 1982.

580. Den frie kobmand // Deruda' derinda' en antologi med tekster ogbilleder 1970 1983. Dansklasrerforeningen. 1983. 88-96

581. Den mystiske pose. Kbh., 1972.

582. Pigträd // Pigträd og andre noveller. Kbh., 1980.

583. Hjemme hos Villiam //19 noveller. Kbh., 1976.

584. Proven // Pigträd og andre noveller. Gyldendal. 1980. 55-68.

585. Nattevagten // Isbjornen. Nattevagten. Kbh., 1978.

586. Som musik om natten //19 noveller. Kbh., 1976.

587. Det forsomte forär. Kbh., 1983.

588. Trilogien. Gyldendal, 2004.

589. Den störe gevinst. Kbh., 1971.

590. Den frie kobmand // Deruda' derinda' en antologi med tekster og billeder 1 970 - 1983. Dansklasrerforeningen. 1983. 24-25.1. Orr-Nilsson B.

591. Ovesen H. Panduro L. Petersen P.1. Pontoppidan H. Poulsen P.

592. Sherfig H. Sonnergaard J Soeborg F.

593. S0rensen K. Det prikker under fodder //19 noveller. Kbh., 1976. Sorensen V. Saere historier. Kbh., 1953.

594. Ufarlige historier. Kbh., 1999. Wied G. Knagsted. Billeder fra Ind- og Udland. Kbh., 1979.1. Периодические издания:

595. Aktuelt; Berlingske Tidende; Sondags B.T.; Politiken; JP Morgenavis; MetorExpress; Weekendavisen.1. Корпусы текстов:

596. BySoc Bysociolingvistik - dansk talesprog. Transkriptioner af uformelle samtaler med kobenhavnere. ID HHK, IDD KUA; 1987 - www.id.cbs.dk/pjuel/cgibin/BySocID/indextext.cgi DK87-90 - http://korpus.dsl.dk/korpus90

597. Korpus-2000 Dansk Sprog og Litteraturselskab - http://korpus.dsl.dk/korpus2000. KorpusDK - http://ordnet.dk/korpusdk