автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.02
диссертация на тему: Система настоящих времен кумыкского индикатива

Полный текст автореферата диссертации по теме "Система настоящих времен кумыкского индикатива"

На правах рукопи

005006329

Мирзабекова Зарипат Мирзабековна

СИСТЕМА НАСТОЯЩИХ ВРЕМЕН КУМЫКСКОГО ИНДИКАТИВА

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук по специальности

Специальность: 10.02.02 - языки народов Российской Федерации: тюркские (кумыкский) языки

1 5 ДЕК 2011

Махачкала 2011

005006329

Диссертация выполнена в отделе грамматических исследований Института языка, литературы и искусства им. Г. Цадасы УРАН

Научный руководитель - доктор филологических наук профессор

Гаджиахмедов Нурмагомед Эльдерханович Официальные оппоненты - доктор филологических наук профессор

Самедов Джалиль Самедович (ГОУ ВПО «Дагестанский государственный университет», доктор филологических наук профессор Абдуллаева Айшат Заирхановна (ГОУ ВПО «Дагестанский государственный педагогический университет»,

Ведущая организация - «Кабардино-Балкарский институт гуманитарных исследований при КБНЦ РАН и Правительства КБР»

Защита состоится «27» декабря 2011 г. в 14 часов на заседании диссертационного совета Д 002.128.01 по защите докторских и кандидатских диссертаций при УРАН Института языка, литературы и искусства им. Г. Цадасы Дагестанского научного центра Российской академии наук (367000, Республика Дагестан, г. Махачкала, ул. М. Гаджиева, 45; т./ф. (8722) 675903.

Диссертация принята к защите 23.09. 2011 г. Объявление о защите и автореферат диссертации для размещения на официальном сайте направлены в Федеральную службу по надзору в сфере образования и науки 23 ноября 2011 г. Объявление о защите и автореферат диссертации размещены на официальном сайте ИЯЛИ ДНЦ РАН fwww.ivalidnc.ru) «23» ноября 2011 г.

С диссертацией можно ознакомиться в Научной библиотеке Дагестанского научного центра УРАН (ул. М. Гаджиева, 45)

Автореферат разослан « » ноября 2011 г.

Ученый секретарь диссертационного совета кандидат филологических наук

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность исследования. На протяжении многих лет морфология кумыкского языка строится на традиционной классификации грамматических категорий. До сих пор не определено точное количество грамматических форм, репрезентирующих значение времени. Неразработанность в прошлом и дискуссионный характер обсуждаемых понятий в кумыкском языкознании, да и в тюркологии в целом, приводят к тому, что одна и та же конкретная грамматическая категория одними языковедами истолковывается как формообразовательная, другими - как словоизменительная. Это явление прочно укоренилось не только в школьных, но и в вузовских учебниках, нормативных, теоретических и исторических грамматиках кумыкского языка.

Многие вопросы категории времени кумыкского языка, несмотря на кажущуюся ясность, требуют всестороннего и систематического анализа. Обращение к данной теме вызвано не столько отсутствием каких-либо специальных работ, посвященных комплексному исследованию настоящих времен кумыкского глагола изъявительного наклонения, сколько почти полным отсутствием в области формообразования и словоизменения кумыкского языка работ синтезирующего, обобщающего характера.

Степень изученности темы. В тюркологии накоплен определенный научный фонд, содержащий предпосылки для комплексного исследования грамматической структуры кумыкского языка. Важное значение для решения проблем кумыкской грамматики имеют труды Н. К. Дмитриева, И. А. Керимова, Д. М. Хангишиева, Н. X. Ольмесо-ва, Ю. Д. Джанмавова, К. С. Кадыраджиева, Н.Э. Гаджиахмедова, А. 3. Абдуллаевой и др. Следует отметить разногласие исследователей по отношению к количеству времен в кумыкском языке. Эти разногласия связаны, прежде всего, с определением функций грамматикализованных показателей времени в кумыкском языке. Обзор литературы показывает, что проблема определения количества времен кумыкского глагола изъявительного наклонения может быть отнесена к числу наименее освещенных и спорных. Без изучения аналитических конструкций с применением словоизменительных грамматических показателей, уточнения их функций невозможно раскрыть сложную природу категории времени глагола в современном кумыкском языке.

Многочисленные работы, посвященные общим и частным вопросам морфологии кумыкского языка, появившиеся за последние десятилетия, не только доказали необходимость дальнейших исследований по этой теме, но и подготовили для них определенную почву. Категория времени кумыкского языка в той или иной мере получили освещение в отдельных монографиях, учебниках, кандидатских и докторских исследованиях, статьях Н. К. Дмитриева, И. К. Керимова, Д. М. Хангишиева, Н. Э. Гаджиахмедова, А. М. Султанмурадова, К. Г. Султанова, Л. Ю. Султановой и др. Вместе с тем эти работы выявили и ряд теоретических и методологических вопросов, без разрешения которых не может быть осуществлено последовательное и полное описание формообразовательной и словоизменительной систем языка.

Все вышеизложенное и обусловило выбор темы: «Система настоящих времен кумыкского индикатива в сравнительном освещении».

Объектом исследования является совокупность грамматических форм настоящего времени кумыкского индикатива в ее синтаксическом функционировании как компонент категории предикативности.

Предметом исследования явились способы передачи настоящего времени в кумыкском языке и закономерности прямого и переносного употребления настоящих времен в художественном тексте.

Цель настоящей диссертации - выявление грамматических форм глагола, выражающих действие, относящееся к плоскости настоящего, выяснение их лингвистической природы и специфических признаков, определение их точного количества, выявление функционально-семантического потенциала и межкатегориальных связей в системах словоизменения.

Для создания целостной картины функционирования грамматических форм сферы настоящего кумыкского глагола мы должны были решить в целом актуальные для тюркского языкознания конкретные задачи следующего характера:

- определить точки зрения тюркологов и кумыковедов относительно способов передачи семантики «настоящее время» грамматическими формами индикатива;

- рассмотреть происхождение и становление настоящих времен, проследить историю развития грамматических форм и выявить тен-

денции изменения; уяснить диахронические процессы, пути формирования морфологических средств, предназначенных для выражения значения настоящего времени в кумыкском языке;

- выяснить грамматическую природу и функционально-семантические признаки настоящих времен кумыкского глагола изъявительного наклонения;

- уточнить состав и границы грамматических форм, используемых в литературном языке и его диалектах.

- в результате сравнительного изучения настоящих времен кумыкского индикатива определить общее и специфическое в средствах репрезентации и функционировании настоящих времен в кумыкском языке.

Рабочая гипотеза исследования состоит в том, что функционально-семантический анализ временных форм позволяет раскрыть содержание одного из наиболее значимых концептов, вербализируемых языковыми средствами тюркских языков, и выявить ассоциативные связи между ними.

Научная новизна исследования заключается, в первую очередь, в том, что системный функционально-семантический подход к формообразовательным и словоизменительным категориям в кумыкском языкознании до сих пор не являлся предметом специального исследования. Впервые сделано полное описание системы настоящих времен кумыкского индикатива: на обширном материале литературного кумыкского языка и его диалектов установлен чрезвычайно богатый функционально-семантический потенциал грамматических форм настоящего времени, сравнительному анализу подвергнуты простые и сложные грамматические формы сферы настоящего.

Теоретическая значимость диссертации заключается в том, что в ней систематизированы и подвергнуты функционально-семантическому анализу простые и сложные временные формы кумыкского глагола изъявительного наклонения, что имеет для кумыкского языкознания общетеоретическое значение. Выводы, полученные при анализе системы настоящих времен, подкрепляются также данными диалектов. Теоретически значимым представляется выяснение внутренних, скрытых от непосредственного наблюдения связей и отношений между, на первый взгляд, разрозненными элементами той или иной грамматической формы настоящего времени.

Материалы и теоретические положения этой работы заслуживают внимания при составлении научно-теоретической грамматики кумыкского языка, а также сравнительной и сопоставительной грамматик исследуемого языка.

Помимо собственно научного интереса, решение исследуемой проблемы имеет практическое значение в разработке актуальных вопросов кумыкской грамматики. Практическая значимость исследования определяется тем, что в результате данного исследования раскрыта функционально-семантическая природа настоящих времен кумыкского глагола изъявительного наклонения, что облегчит его усвоение в школе и в вузовском преподавании. Результаты исследования могут быть использованы при составлении учебников, учебных пособий, справочников по кумыкскому языку. Результаты настоящего исследования могут быть использованы в лекциях по исторической, теоретической и практической грамматике кумыкского языка, проведении спецкурсов и спецсеминаров по грамматике. Практическая значимость исследования нами видится еще в корректировке некоторых теоретических постулатов, включённых в школьные и вузовские учебники по кумыкскому языку; в использовании материалов данного исследования в свете новых подходов к преподаванию морфологии кумыкского языка в школах, в средних специальных учебных заведениях и вузах; в историко-сравнительном изучении тюркских языков и их диалектов.

Методологической базой исследования являются основные положения о всеобщей связи явлений в природе, обществе и сознании, об отношении языка к действительности и мышлению, о переходе количественных изменений в качественные, единстве формы и содержания, а также система филологических, философских, психологических и логико-математических знаний, раскрывающих природу и функционирование анализируемого феномена. Язык в работе рассматривается в соответствии с принципами историзма и системности.

В качестве теоретических и методологических оснований диссертации были использованы идеи и результаты исследований отечественных ученых - представителей разных направлений, исследовавших на материале различных языков его самые разнообразные проявления. Методологическую основу, представленную принципом комплексного подхода к анализу языковых фактов, составили фунда-

ментальные теоретические положения, содержащиеся в трудах отечественных ученых по общим вопросам языкознания.

Важность изучения языка с учетом межъязыкового взаимодействия, сложной внутренней взаимосвязи различных структурных уровней и элементов языка, его взаимоотношений с другими видами общественной жизни определяет методологическую основу данного диссертационного сочинения.

Теоретическая основа исследования. В основу истолкования фактов кумыкского языка была положена концепция глагольного словоизменения, разрабатывающаяся на материале анатолийских вариантов турецкого языка (XI-XX вв.), узбекского, казахского и древнетюркских языков на протяжении ряда лет в трудах А. Н. Кононова, Н. А. Баскакова, С. Н. Иванова, Д. М. Насилова, В. Г. Гузева, И. В. Кормушина, Э. А. Груниной, Ф. А. Ганиева, А. А. Юлдашева, М. В. Зайнуллина, Ф. А. Ганиева, Н. Э. Гаджиахмедова, Ю. Д. Джан-мавова, Д. М. Хангишиева, Н. X. Ольмесова и других ученых. Содержание этой концепции составляют принципы функционально-семантического подхода к фактам языка. Для выполнения исследования автором привлекались теоретические положения по общему языкознанию российских и западноевропейских лингвистов, изложенные в работах И. А. Бодуэна де Куртенэ, В. В. Виноградова, Г. П. Мельникова, A.M. Пешковского, Б.А. Серебренникова, JI.B. Щербы и др.

Методы и приемы исследования. Анализ собранного фактического материала осуществлялся с помощью целого ряда методов и приёмов. К ним относятся метод наблюдения, описательный метод, метод сравнительного и семантического анализа, функциональный метод. Основным методом нашего исследования явилось межсистемное сравнение, которое определено О. С. Ахмановой как «научный прием сравнения двух или более языков независимо от общего или разного их происхождения» [Ахманова: 233]. Сущность межсистемного изучения языков позволяет выяснить их отличительные и характерные черты, оно также широко практикуется у всех лингвистов, считающих данный метод наиболее целесообразным для выражения временных отношений в сопоставляемых языках. Кроме межсистемного сравнения, в исследовании использованы и внутрисистемные сравнения, другими словами, сравнение фактов одного и того же языка с целью выяснения общего и различного в этих фактах.

Исследование ведётся в синхронном и диахроническом аспектах, с последовательным сравнением фактов кумыкского языка с аналогичными единицами родственных тюркских языков.

Источники исследования. Фактический материал собран автором методом сплошной выборки из произведений художественной литературы, фольклора, периодической печати и устной речи носителей различных диалектов кумыкского языка, из опубликованных лингвистических работ по родственным тюркским языкам. Факты других тюркских языков берутся, как правило, из соответствующих грамматических описаний и словарей.

Апробация работы. Основные положения диссертации обсуждались в отделе грамматических исследований Института языка, литературы и искусств Дагестанского научного центра РАН. Материал диссертации прошёл научную апробацию в выступлениях автора на международной научно-практической конференции «Теоретические и методические проблемы национально-русского двуязычия», 27-28 мая 2009 года (Махачкала, 2009); на 2-й международной научно-практической конференции языковедов 14-15 мая 2009 года (Махачкала, 2009); на 3-й всероссийской научно-практической конференции «Тумашевские чтения: агауальные проблемы тюркологию) 15 октября 2009. (Тюмень, 2009).

Содержание диссертации отражено в 9 опубликованных работах, в том числе и в журнале из списка ВАК РФ (Вестник ДНЦ РАН. Махачкала, 2011. №40. С. 79-82).

На защиту выносятся следующие положения:

1. Для выражения настоящего факта в кумыкском языке имеется сложная и развитая система временных форм, которые в структурном плане распадаются на синтетические и аналитические. Каждая из этих форм передает действие, относящееся к темпоральной зоне настоящего, но, несмотря на это объединяющее значение, для каждой формы характерны свои индивидуальные особенности: специфические функционально-семантические признаки.

2. Языковые средства выражения сферы настоящего образуют функционально-семантическое поле, позволяющее с достаточной полнотой выявить специфику содержания функционально-семантического поля настоящего времени, определить его структуру и подтвердить коммуникативную значимость данной категории для кумыкского языкового сознания.

3. Синтетические формы изъявительного наклонения представлены в темпоральной зоне настоящего формами на -а, -макъда и диалектной формой на -и. У простых форм аспектуальная (видовре-менная) окрашенность не так ярко выражена, как у аналитических форм.

4. Синтагматические, т.е. возникающие в определенных контекстуально-ситуативных условиях значения временных форм представлены двумя типами: а) значения, не изменяющие базового, абсолютного семантического свойства формы, т.е. семемы не изменяющие ее основного темпорального значения; б) переносные значения, связанные с нейтрализацией ведущих сем под давлением контекста.

5. Употребление форм настоящего времени можно разделить в целом на две большие группы: прямое и переносное. В прямом употреблении формы настоящего времени способны передавать широкий спектр значений, который может быть представлен в виде системы значений, т. е. имеет категориальный характер. Переносное употребление можно структурировать в виде системы употреблений. Исследование показало, что не все формы сферы настоящего кумыкского индикатива способны к транспозиции.

6. Формы настоящего времени кумыкского индикатива способны имплицитно передавать значения модальности.

7. Новые аналитические формы возникли не во всех кыпчакских языках, например, они отсутствуют в ряде северо-кыпчакских языков: в башкирском, татарском. Аналитические формы по-разному распределились и в западно-кыпчакских языках: в кумыкском и карачаево-балкарском языках развились аналитические формы с вспомогательным глаголом тур-, а в ногайском и караимском сложновербальная форма со вспомогательным глаголом я/и-. В карачаево-балкарском развилась новая форма -увчу, которая в других языках рассматривается как причастие настоящего времени или существительное со значением имени деятеля.

8. Темпоральная система кумыкского языка является результатом дальнейшего развития и расширения общетюркской темпоральной системы и отражает типичные семантические и формальные закономерности становления временных форм, присущие тюркским языкам вообще. Исторически все глагольные финитные формы восходят либо к причастиям, либо к отглагольным именам.

Структура и объем работы. Структура диссертации отражает логику исследования и включает введение, две главы, заключение, список цитированной и использованной литературы. Каждая глава состоит из разделов и сопровождается выводами. Общий объем работы 164 страниц.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ ИССЛЕДОВАНИЯ

Во введении представлена общая проблематика диссертации, её актуальность, отмечены новизна, теоретическая и практическая значимость, определены цели и задачи, объект и предмет исследования, указаны теоретическая база, эмпирический материал и методы, используемые в работе, формулируются положения, выносимые на защиту, содержатся сведения об апробации диссертации.

В первой главе «Простые формы настоящего времени кумыкского индикатива» исследуются состав и семантика настоящих времен изъявительного наклонения в кумыкском языке сравнительно с другими тюркскими языками.

1.1. Состав простых форм настоящего времени кумыкского индикатива.

В парадигму этого временного плана в кумыкском литературном языке до последнего времени включали обычно одну форму, представленную синхронно синтетическим показателем. Это форма на -а, -е, -й. Без всякого сомнения в парадигму данного временного плана мы включили и форму на -макьда, которая не представлена в других кыпчакских языках [Гаджиахмедов 1981: 30-31]. В разных грамматических описаниях кумыкского языка можно встретить несколько аналитических форм, причисляемых к данной парадигме. Этот разнобой также свидетельствует о том, что даже литературная норма по отношению к диалектным вариантам еще не устоялась и завершенная канонизация всей временной парадигмы отсутствует.

1.2. Настоящее-будущее время. Настоящее-будущее является самой употребительной формой сферы настоящего в кумыкском и других тюркских языках.

1.2.1. Происхождение формы настоящего-будущего времени. Одни тюркологи полагают, что в основе настоящего-будущего лежит

деепричастие настоящего времени. Другие считают, что исторически данная форма восходит к сложному глаголу и образовалась по схеме: основной глагол + вспомогательный глагол тур-. Наиболее убедительным представляется другое предположение, которое выводит данную форму из причастия -ар, в свою очередь восходящего к аффиксу дательно-направительного падежа -гъар <гъару. Вполне доказательными кажутся нам приведенные О. Бетлингком доводы в защиту этой гипотезы: 1) действительно причастие на -ар в своем натуральном виде выступает в 3-м лице единственного и множественного числа этого времени {айтар сёзю «произносимое им слово»); 2) отрицательная форма этого времени без сомнения представляет отрицательную форму причастия на -ар (ср. айтар - айтмас, билер - бил-мес и т.д.).

1.2.2. Образование, семантика и функционирование настоящего-будущего времени. Настоящее время в лингвистической литературе по кумыкскому языку представлено тремя простыми формами, выражающими разные значения. Из них наиболее древней является пракыпчакская форма на -а/-е/-й, являющаяся также пратюркской. В современных тюркских языках, кроме огузских и некоторых других, форма на -а входит в парадигму изъявительного наклонения и выступает в значении настоящего-будущего времени. При этом в башкирском, казахском, татарском, узбекском и уйгурском языках наметилась тенденция к употреблению формы на -а в значении будущего

категорического времени.

В кумыкском языке глагольная форма настоящего-будущего времени является одним из самых употребительных в системе времён изъявительного наклонения и обладает наибольшим богатством смысловых оттенков. Рассматриваемая временная форма образуется путём сочетания основы глаголов с аффиксом -а, е (после основ с конечным согласным), -й (после основ с конечным гласным) и личных аффиксов: ста «берет», геле «идет», яшай «живет», нитей «работает», гие «одевает».

Сфера функционирования изобразительного настоящего определяют особое его отношение к семантическому признаку локализованное™ / нелокализованности действия во времени. В данном случае это противопоставление не всегда проявляется четко. Изображается картина или сцена. Действия предстают перед взором говорящего.

Они как будто конкретны и актуальны. И вместе с тем они выходят за рамки простой конкретности и актуальности. То, что изображает такое настоящее, актуально и вместе с тем «вневременно», типично. «Картина выходит за пределы «непосредственного видения», восприятия и, как художественное обобщение, приобретает известную независимость от момента речи, освобождается от прикрепленности к этому моменту» [Бондарко 2005: 279]. Например:

Ватанымны бир башында танг кьата,

Вир башында сагъын ойнай, бите нар.

Бир башындан шо заманда гюн бата,

Бир башында шо заманда борай къар (Къ. Шамсутдинов).

«На одном конце моей Родины наступает утро, На другом конце марево, поспевает гранат. На другом конце в это время солнце заходит, На другом в это время метет снег».

Не вызывает сомнения то, что рассматриваемая временная форма в современном кумыкском языке выражает главным образом действие, происходящее в момент речи. Однако, действие, обозначаемое настоящим-будущим, может быть начато до момента речи, продолжение его может предполагаться в будущем, но основное внимание говорящего сосредоточено на том, что действие происходит в настоящем. Например: Тынглайман, айтыгъыз (А. Къурбанов). «Слушаю, говорите».

Одним из многих значений, выражающих настоящим-будущим временем, является действие обычное, происходящее постоянно, непрерывно. Гьар наслу булан бирче ону табиаты да гете (М. Ягьия-ев). «С каждым поколением уходит и его природа». Это значение встречается и в памятниках тюркской рунической письменности [Кондратьев 1964: 86], что позволяет считать его одним из древнейших значений данной глагольной формы.

Настоящее время употребляется для обозначения действия, которое происходит тотчас за моментом речи, при этом контекст имеет предупредительный, предостерегательный оттенок: Пират, сен кёп

къавгъалама, уьрюотесен (М. Ягьияев). «Пират, ты много не шуми, отпугнешь».

Итак, диапазон значений грамматической формы настоящего-будущего времени кумыкского индикатива широк. С одной стороны, данная форма может употребляться для выражения длительного действия контактного с моментом речи. С другой стороны, данная форма может употребляться в контекстах, предполагающих отнесённость действий к ретроспективной или проспективной плоскостям (так называемое транспозитивное употребление времен), при этом временная форма может взаимодействовать с лексическими спецификаторами времени.

1.3. Настоящее процессуальное. В кумыкском языке в парадигму включается также настоящее процессуальное время на -макъда, свойственное в основном письменному языку: язмакъдаман «я пишу», язмакъдасан «ты пишешь» и т.п.

Настоящее процессуальное время, широко известное по другим тюркским языкам, в современном кумыкском языке встречается очень редко. Можно предположить, что раньше оно использовалось значительно шире и фиксировало внимание говорящего на процессуальное™ действия, причем, непрерывного на протяжении определенного отрезка времени, включающее и грамматический момент речи. Патиматны къасты Аманхорну ва Дилбарны бир-бири булан кьол алдырмакъда (Ибрагьимов-Къызларлы). «Цель Патимат - свести Аманхора и Дилбара друг с другом».

Исследуемую форму Д. М. Хангишиев рассматривает как форму имени действия [Хангишиев 1997: 45]. На наш взгляд, у исследователя кумыкского языка больше оснований отнести форму -макъда к временной форме глагола, нежели к именной, так как глагольных признаков у этой формы значительно больше, чем именных [Гаджиа-хмедов 2000: 230].

1.4. Переносное (транспозиционное) употребление настоящего-будущего времени. Форма настоящего времени нередко используется в функции прошедшего времени для оживления прошедшего действия, наглядного его представления настоящее время употребляется в значении прошедшего: Бавда олтуруп тура эдим, янгыз-лыгъымдан ялкьып, кьарайман, уьч къуш геле, Гьавадан учуп-саркьып (фольк.) «(Я) сидел в саду, скучая в одиночестве, смотрю, три птицы

летят, паря в воздухе». «Настоящее историческое» придает повествованию живость и образность.

Настоящее номинации в кумыкском языке имеет очень узкую и специфическую сферу распространения. Речь идет об использовании форм настоящего времени в заголовках. При этом форма настоящего времени реализует свое грамматическое значение как выражение данности, наличие того, о чем гласит заголовок. Культура ара-лыкълар иш гёре. «Культурные отношения развиваются»; Ана тилин бшгенни сюемен. «Хочу, чтобы знали родной язык»; Масъалаланы савут булан чечмей («Ёлдаш», №7, 20 февраль) «Проблемы оружием не решают».

Момент речи может быть соотнесен с определенным моментом прошлого. В этом случае следует говорить скорее об относительном употреблении настоящего времени, нежели о переносном значении.

Для выражения уверенности говорящего в совершении действия настоящее время употребляется в значении будущего: Ол команди-ровкагъа гете, он гюнден къайтажакъ (И.Керимов). «Он уезжает в командировку, вернется через десять дней».

К типичным контекстуальным условиям, вызывающим появление значения будущего времени, относится употребление формы настоящего времени в главной части условного периода, наличие лексических средств. Условие, относящееся к настоящему времени, в кумыкском и в ряде тюркских языков выражается аналитическим способом: основным глаголом в форме настоящего-будущего времени + перифрастический глагол буса. Эгер ол ишлей буса, ол сизин булан гелип болмай «Если он работает, он не может пойти с нами».

Для оживления прошедшего действия, наглядного его представления настоящее-будущее время употребляется в значении прошедшего: Бавда олтуруп тура эдим, янгызлыгьымдан ялкъып, къарайман, уъч къуги геле (фольк.). «(Я) сидел в саду, скучая в одиночестве, смотрю, три птицы летят». Факт прошлого подчеркивается, ему придается в данном высказывании принципиальное значение.

Настоящее-будущее употребляется со значением предстоящего действия, когда говорящий хочет выразить решение, намерение или стремление что-либо делать. Хадижат, шилер къувунлу. Мен бус-сагъат отрядлар булан гетемен (И. Керимов). «Хадижат, дела опасны. Я сейчас же ухожу с отрядами».

Форма настоящее эмоциональной актуализации характеризуется еще одной отличительной чертой: при переносе действия из прошлого в настоящее изменяется взгляд на действие, его оценка. В прошлом осуществился какой-то факт, а событие встает перед говорящим, переживается им и передается в настоящем обобщенного характера. Актуализация в данном случае основана на обобщении факта. Нечик сёгесен мени, Балагъ гелтиременми? Неге гелме къоркъасан, Ачдан оьлтюременми? (А. Дадав). «Как ты меня критикуешь, Разве я несу тебе беду? Что ты боишься прийти ко мне, Разве позволю, чтоб ты умер с голоду».

При транспозиции в проспективную плоскость обычно речь идет о недалеком будущем, что, как правило, и отмечается в грамматиках, однако контекст может указывать и на более отдаленное будущее. Например: «Мен гелеген йыл институтку битдирегенни билесен чи», - деди Камил (М. Хангишиев). «Ты же знаешь, что я в следующем году оканчиваю институт», - сказал Камиль».

Особенностью настоящего-будущего при обозначении будущих действий является выражение намеченного, запланированного действия. Чаще всего употребляются глаголы со значением перемещения в пространстве. «Берди эки тана. Тангапа аламан, бир де къарамай гегпме де гетемен», - деди Самат (И. Керимов). «Отдал два бычка, Завтра забираю, не смотря ни на что, и уезжаю», - сказал Самат».

Наш материал показал, что возможность транспозиции форм времени глагола теснейшим образом связана с характеристиками дискурса и текста, о которых так или иначе упоминают практически все авторы.

Вторая глава диссертации «Аналитические формы настоящего времени кумыкского индикатива» посвящена исследованию состава и функционально-семантической организации аналитических форм настоящего времени изъявительного наклонения в кумыкском языке.

2.1. Первый параграф посвящен истории изучения, семантике и функциям вспомогательных глаголов, образующих аналитические формы настоящего времени кумыкского индикатива.

2.2. Состав аналитических форм сферы настоящего в кумыкском языке. Наибольшую активность в образовании новых аналитических форм в кумыкском языке проявляет глагол тур- «стоять, находиться, пребывать». Сложновербальные формы, образованные

при помощи вспомогательного глагола тур-, обозначают действие, совершающееся только в момент речи, и противопоставляются основной форме, выражающей обычное, постоянное действие.

Аналитические формы темпоральности -а тура и -ып тура предназначены главным образом для обозначения кратного и длительного действия, относящегося к сфере настоящего. Каждая из названных форм имеет свои специфические особенности. Все эти временные формы выражают действия, совершение которых сопряжено с моментом, совпадает с конкретным настоящим моментом. Однако в семантике проявляется их акциональное значение длительности, кратности, обычности.

В современном кумыкском языке интенсивно идёт процесс расширения круга форм индикатива на базе вспомогательного глагола тур-. Сфере настоящего свойственны две аналитические формы, которые образуются с помощью деепричастий -а и -ып и вспомогательного глагола тур-. Поскольку функционально-семантические характеристики деепричастий, которые составляют основу данных форм глагола настоящего времени в определённой степени близки, постольку и сами грамматические формы времени в семантическом и функциональном отношении часто сближаются.

2.2.1. Форма на -а тура-. Настоящее время, образованное по модели «показатель настоящего времени -а + вспомогательный глагол тур-» как изоглоссное явление зарегистрировано во всех диалектах кумыкского языка. Эта временная форма выражает действие данного момента: бара тураман «вот я иду» (говорится во время самого процесса ходьбы).

Аналитическая форма, в которой тур- употребляется в форме настоящего времени, выражает, что действие «происходит непосредственно в момент речи в отличие от простой формы настоящего времени изъявительного наклонения, которая без контекста в отношении времени бывает неопределенной, а в зависимости от контекста может выражать действие, происходящее в момент речи, постоянно, или действие, переходящее в плоскость будущего, а также прошедшего времени» [Джанмавов 1967: 205]. Мунда не болгъан, Али? Мен англамай тураман. (А. Гьамитов). «Что здесь случилось, Али? Я не понимаю».

В данном значении турмакъ в одинаковой мере сочетается с деепричастиями на -ып, -ип, -уп, -юп, -п и на -а, -е, -й. Однако эти ана-

литические формы по значению не тождественны. Часто аналитическая форма, состоящая из деепричастия на -а, -е, -й и вспомогательного глагола тур-, выражает действие, происходящее непосредственно в момент речи, но находящееся в начальной стадии своего совершения, т. е. действие, которое только что начато, или действие, к совершению которого субъект приступает. Аналитическая же форма, состоящая из деепричастия на -ып, -ип, -уп, -юп, -п. и тур-, лишена этого оттенка [Джанмавов 1967: 206]. Абакар Алибекович, мен чи сизин алдыгъызда игилеп тураман (У. Мантаева). «Абакар Алиевич, я же работаю перед вами».

Если при вспомогательном глаголе выступает сочетание деепричастий основ-антонимов, то аналитическая форма выражает многократное чередование действий, например: Ишге бара-геле турабыз «Ходим (постоянно) на работу». Если аналитическая форма, в которую входит турмакь, выражает регулярно, постоянно совершающееся действие, то в ней без всякого ущерба для значения часто можно параллельно употребить как деепричастие на -ып, -ип, -уп, гюп, -п, так и деепричастие на -а, -е, -й. Бир керен базардан айлана (айпанып) тураман (И. Керимов). «Однажды иду по базару».

Исследователи кумыкского языка указывают, что временная форма -а тура выражает действие, происходящее непосредственно в момент речи [Дмитриев 1941: 94; Джанмавов: 205; Керимов: 14]. Это подтверждают следующие примеры: Геле тураман, къоркьма! (А. Салаватов). «Л иду. Не бойся!» Мен сагъа айта тураман (3. Атаева). «Я тебе и говорю». Говорящий, произнося эти слова, на самом деле, производит действие, обозначенное глагольными формами в момент речи. Однако в этих и подобных примерах временная протяженность действия, обозначенного грамматической формой -а тура, не ограничивается моментом речи. Отсутствие полного совпадения времени действия с моментом речи показывает, что данной форме свойственна семантика длительности или повторяемости действия.

Аналитическая форма времени на -а тура- выражает еще ряд других значений, которые проявляются в определенных контекстуально-ситуативных условиях. Начало действия, неполноту действия или же приближение его к завершению. В аналитической форме с данным значением турмакь чаще всего употребляется в форме дее-

причастия на -а, в форме глагольного имени на -гъан, -ген или в форме настоящего времени изъявительного наклонения.

Исследуемая форма обозначает: а) действие, которое началось в прошлом и продолжается в момент речи о нем: Билмеймен, чола етишмей тура... (А. Къурбанов). «Не знаю, не хватает времени»; б) действие, имеющее временный характер: Бу не ишдир? Мен ан-гламай тураман (М. Ягьияев). «Это что за дела? Я не понимаю»; в) настоящее время данного момента: Муна башлап сагъа айта тураман, - деди Магъаммат. (И. Керимов). «Вот и первым я говорю об этом тебе», - сказал Магомед»; г) длительность действия, обозначаемая в устной речи эмфазой гласного первого компонента сложной формы: айта: тура «говорит (долго, постоянно)», сёйле: й тура «все время говорит».

2.2.2. Форма на -ып тура-. Форма на -п тур- - это единственная аналитическая форма, которая представлена почти во всех тюркских языках.

Семемы, выражаемые аналитической формой настоящего времени -п тур-, обусловлены главным образом характером лексического значения производящей основы.

При непереходных глаголах форма на -п тур- выражает процес-суальность, незаконченность как состояние: Ср. Аминаны кьурсагъы-на кьолун кьаплап: «Юхлай, балабыз юхлап тура», - деди ол. (А. Гьамитов). «Положив руку на живот Аминат, он сказал: «Спит, наш ребенок спит».

Длительное незаконченное действие, ориентированное на плоскость будущего, выражается в сочетании с глаголами действия. Бир токътавсуз хозвзводну адамлары вагонлагъа бичен тайлар ташып тура (Р. Расулов). «Без конца люди хозвзвода тагцут соломенные тюки».

При отдельных глаголах активного действия форма на -п тур-характеризует это действие как занятие, предполагающее многоактный и длительный процесс: Яман тюгюл, артда бершген дарманла-ны кьоллап турабыз (Къонакъбиев) «Неплохо, пользуемся теми лекарствами, которые получили в последний раз». Иногда данное значение может сопровождаться оттенком интенсивности действия, например: Юрюп мен де тураман, сёйлеп о да тура «Я хожу, а он говорит».

Факты современного кумыкского языка подтверждают, что анализируемая временная форма обозначает длительное, многократно повторяющееся действие, временная перспектива которого охватывает и сферу будущего.

С глаголами состояния глагол тур- образует аналитические формы настоящего длительного времени со значением действия или состояния, наблюдаемого в момент речи, не осложненного какими-либо дополнительными оттенками.

В сочетании с глаголами действия вспомогательный глагол тур-образует формы настоящего длительного времени со значением процесса, происходящего в момент речи без перерывов. Полковник отдан тюиаоп ари-бери айланып тура (Р. Расулов). «Полковник слез с коня и ходит туда, сюда».

2.2.3. Форма на -ып бара-. Форма на -ып бара обозначает длительное интенсивное действие в настоящем с оттенком неожиданности: Амма масхараны арты гертиге айланып бара (К.Шамсутдинов). «Однако шутка превращается (быстро, неожиданно) в правду».

При глаголах разного характера содержание сложной морфемы -п бара- оказывается различным. Основное ее значение - указание на приближение конечного этапа в развитии процесса: «Верю де, гъона гетип бара»,- деди Аня (А. Гьамитов). «Волк тоже вон уходит», -сказала Аня». Это свое значение форма на -п бара- закономерно обнаруживает лишь в глаголах, обозначающих переход из одного состояния в другое. Состояние, выраженное в лексическом содержании первого компонента, само по себе является процессом и не нуждается в дополнительной характеристике процессуальное™, поэтому рассматриваемая форма выражает не процессуальное^ самого состояния, а процессуальное^ перехода из одного состояния в другое. Грамматическая форма выражает по существу перфективность или, иначе говоря, исчерпанность состояния как переход к другому состоянию. Именно поэтому данная форма выступает не при любых глаголах состояния, а при тех из них, которые обозначают переход из одного состояния в другое и характеризуются перфективностью. От имперфективных глаголов состояния форма на -п бара- совсем не образуется. Так, например, в кумыкском языке она не образуется от глаголов чувственного восприятия тапа сюй- «любить», гёр- «видеть» и др. Нельзя говорить сююп бара- или гёрюп бара-.

Таким образом, в кумыкском языке представлена еще одна аналитическая форма сферы настоящего, которая выражает значение процессуальное™. Семантика процессуальное™ представляет собой сочетание семантического признака конкретности, временной локализованное™ действия с признаком отаесенноста действия к моменту речи.

2.2.4. Форма на -ып бара тура-. Особенностью этой аналитической временной формы является то, что она состоит их трех компонентов: гетип бара тураман «я ухожу (сейчас, в данный момент), тюшюп бара тура «падает (сейчас, в данный момент)», оътюп бара тураман «прохожу (сейчас, в данный момент) и др.

С прибавлением к этой аналитической форме недостаточного глагола эди вся конструкция переводится в план прошлого со значением длительного действия в настоящем в плане прошлого. Ср. : Умар гетип бара тура эди (И. Керимов). «Умар уходил». Ср. с карач-балк. Кетип бара тура эди «Он шел, когда-то в прошлом». Таким образом, форма на -п бара тура в кумыкском и карачаево-балкарском языках имеет сему длительного действия в настоящем (действие совершается именно в данный момент), действие как бы проходит перед глазами говорящего, и оно еще будет продолжаться некоторое время и после речи о нем.

И в кумыкском, и в карачаево-балкарском языках контекстуальным, синтагматическим значением формы выступают значения с различными наречными словами типа тюнегюнИтюнене «вчера», бьгл-тырНбылтыр «в прошлом году», бир сагьат алдаИбир сагъат алгъа «за час до этого» и усилительной частицы да.

Аналитическая форма, состоящая из деепричастия на -ып, -ип, -уп, -юп, -п и бара-, выражает становление, развитие, развертывание действия или приближение его к концу. Яшын юрт ягъада къазы-лагъан окоплагъа оьзю булан алып бара (Гь. Гьайбуллаев). «Он берет с собой мальчика к окопам, которые рылись на краю села».

В кумыкском языке исследователи не отмечают настоящего времени данного момента в качестве самостоятельной формы для выражения действия или процесса, протекающего в данный момент. Особенностью этой временной формы является то, что она одинаково представлена в близкородственных кумыкском и карачаево-балкарском языках: гетип бара тураман!/кетип бара турама «иду (в

данный момент)», битип бара тура//битип бара тура «кончается». «Гёресен ни, азып битип бара тура»,- дедиГьасан (И. Керимов). «Ты же видишь, как он худеет», - сказал Гасан».

Формы на -ып бара и -ып бара тура употребляются и для обозначения большей интенсивности действия: Оьлюп бара тураман (Фольк.). «Умираю». Ана сёзюнгню сен сама айтхари,- Ажай, яшны юреги ярылып бара чы (А. Гьамитов). «Ты хоть произнеси родное слово, Ажай, у ребенка разрывается же сердце».

Модель формы на -п бара тура + личные аффиксы выражает действие, совершающееся в данный момент, вернее, действие, которое возникло до момента речи, продолжается в настоящем и будет продолжаться некоторое время в будущем. Это значение является основным, парадигматическим значением данной формы. Таким образом, форма на -п бара тура имеет сему длительного действия в настоящем, действие как бы проходит перед глазами говорящего, и оно еще продолжается некоторое время и после речи о нем.

2.2.5. Форма -а бара- Аналитическая форма, состоящая из деепричастия на -а, -е, -й и бара-, выражает становление, развитие, развертывание действия или приближение его к концу. Например: Исси бола бара (И. Керимов). «Теплеет».

Распространение формы настоящего времени в азербайджанских говорах, территориально находящихся по соседству с кавказскими языками, в которых модель образования настоящего времени со связкой «есть» распространена, позволяет сделать следующий вывод: существующая в тюркских языках потенциальная возможность использования связочного элемента бар/вар в тюркоязычном ареале Кавказа была усилена влиянием кавказских языков. Неслучайно, что рассмотренная модель настоящего времени в азербайджанских говорах (-а вар) представляет собой кальку с аналогичной модели в кавказских языках [Гаджиева 1979: 82].

Таким образом одни ученые развитие формы -а бар- объясняют влиянием славянских языков, другие - влиянием кавказских языков, что вызывает некоторое сомнение.

Аналитическая форма, состоящая из деепричастия на -ып,. -ип, -уп, -юп, -п и бара-, может выражать неожиданность, случайность действия, например: Лакъыр десенг англашылмайгъан даражагъа чыгъып бара (И. Керримов). «А беседа доходит до непонятностей».

Аналитическая форма, состоящая из деепричастия на -а, -г, -й и бара-, выражает также действие, совершаемое в определенном порядке, например: Ансар Къадиевни гьашыкьлыкъ темасына багъышлангъан поэзиясыны уллу маънасын англата бара (А. Дадав). «Он говорит о значении любовной лирики Анвара Кадиева».

Если вспомогательный глагол геле- имеет оттенок направленности действия в сторону говорящего, то бара- во многих случаях наряду с указанными значениями имеет и оттенок направленности действия от говорящего. Это объясняется семантикой полнозначных глаголов, от которых произошли данные вспомогательные глаголы (ср. гелме «прийти», барма «уйти»). Этемен халкъны гьайын, Гьакъылым арта бара (А. Гьамитов) «Думаю о народе, поэтому мое сознание растет».

Рассматриваемая временная форма может употребляться для выражения будущих действий: Олай буса, мен тангала излей бараман (Фолькл.). «В таком случае я завтра пойду искать».

2.2.6. Форма на -а бола и -ып бола. Форма на -а бола- обозначает многократное, повторяющееся действие: Хизири оъзюню хабарла-рын ягилагъа айта бола (И.Керимов). «Свои истории Хизири (временами) рассказывает детям».

Многократность действия обозначает и форма, образованная от непереходного деепричастия на -ып и вспомогательного глагола бола: Боп-бош орамда гьар гече магъа ёлугъагъан бирев бар, аш тюкенни уъч канзисини уъстдегисинде олтуруп бола (И. Керимов). «Есть один человек, который встречается мне на пустой улице каждую ночь, он сидит на третьей ступеньке магазина».

В языках, где бытует спрягаемый вариант, значение неспрягаемого варианта передается обычно соответствующими оборотами или свободными словосочетаниями. Так, например, в кумыкском языке это значение передается обычно сочетанием инфинитива на -магъа//-ма со спрягаемым глаголом бол-: Ону уста болма ким уьйретгенин биз айтма болмайбыз (А. Дадав). «Мы не можем говорить о том, кто научил его стать мастером».

2.2.7. Форма на -ып олтур-. Вспомогательный глагол олтур-употребляется как с деепричастиями на -ып, -ип, -уп, -юп, -п, так и с деепричастиями на -а, -е, -й. Аналитическая форма, в которую входит этот вспомогательный глагол, выражает неожиданное действие, кото-

рое не одобряется говорящим. Если в состав аналитической формы входит деепричастие на -ып, -ж, -уп, -юп, -п, то в нем, кроме того, обозначается, что говорящий не был очевидцем совершения действия. Халкь оланы кьургиап олтура (М. Ягьияев). «Народ их окружает»; Къълз басып оьзенгиге аягъын атны артына минип олтура (Фолькл.). «Девушка, наступив на стремя, садится на коня». В этих примерах олтур- выступает именно как форматив, который невозможно спутать с компонентом свободного словосочетания или сложного слова и в котором невозможно усмотреть связь значения составляющих его частей с их исходными значениями.

В кумыкском языке вспомогательный глагол олтур- с исходным лексическим значением «сидеть» образует регулярные аналитические формы настоящего длительного времени.

2.2.8. Форма -ып юрю-. Форма на -п юрю- представлена в преобладающем большинстве тюркских языков. В тюркских языках была довольно сильна тенденция к созданию специальных форм настоящего определенного времени, которая со всей определенностью проявилась в некоторых тюркских языках, в особенности в языках Средней Азии и Сибири. Данная аналитическая форма довольно часто встречается и в кумыкском языке: Адамлар дав юрюлеген бойдан къачып гюнтувугигьа багъып юрюйлер (Г.Къонакьбиев). «Люди убегают с районов, где ведутся боевые действия в сторону востока».

Вспомогательный глагол юрюй- употребляется с деепричастиями на -ып, -ип, -уп, -юп, -п и выражает действие, происходящее регулярно, постоянно. Жанбийкени анасы Паху да боза этип сатып юрюй (Н. Батырмурзаев). «Мать Жанбики Паху готовит бузу и продает».

В качестве вспомогательного глагола могут употребляться антонимические пары: Эки семиз яш оьгюз, уьч сыйыр, бир нече яги гьай-ванлар аранлагъа гиргт-чыгъып юрюй (М. Хангишиев). «Два молодых жирных быка, три коровы, несколько молодых животных ходят возле коровника».

Все модели настоящего определенного времени в тюркских языках имеют зональные ограничения. Они распространены преимущественно в районе Средней Азии и юго-восточной Сибири. Возникли они относительно поздно и в тюркском праязыке отсутствовали [Серебренников, Гаджиева 1968:172].

Вспомогательный глагол юрю- по особенностям употребления в указанной форме настоящего длительного времени отличается от остальных вспомогательных глаголов. Вспомогательный глагол турий имеет ограничения в различных глагольных основах, с которыми он употребляется, то есть он может равно сочетаться как с глаголами состояния, так и с глаголами действия. Для вспомогательного же глагола юрю- этот круг основ сокращается до глаголов действия, так как с глаголами состояния он употребляется весьма редко. Так, например, можно говорить ятып тура «лежит», но нельзя говорить ятып юрюй. В последнем случае он образует с ними формы настоящего длительного времени со значением продолжительного действия, протекающего с перерывами.

С глаголами действия вспомогательный глагол юрю- также употребляется своеобразно. Он образует несомненные формы настоящего длительного времени только с глаголами активного действия форма выражает длительный и многократный процесс, характеризующий субъекта, его определенное занятие. Например: Яшавну бар югюн алып юрюй (М. Халилов). «Он несет в себе весь груз жизни».

С остальными глаголами действия юрю- чаще всего образует сложные глаголы, которые имеют значение действия, выполняемого субъектом при занятии им определенного положения - при ходьбе. Сочетания с глаголом юрю- находятся на самой низкой ступени грамматикализации по сравнению с сочетаниями с остальными вспомогательными глаголами. В них основное лексическое значение глагола юрю- «ходить» ощущается почти всегда (за исключением некоторых случаев).

В заключении излагаются основные выводы и перспективы исследования.

Основные положения диссертации отражены в следующих публикациях:

Статья, опубликованная в журнале, рекомендованном ВАК РФ:

1. Мирзабекова 3. М. Функционально-семантическое поле настоящего времени кумыкского индикатива // Вестник ДНЦ РАН. Махачкала, 2011. №40. С. 79-82

Статьи, опубликованные в других изданиях:

2. Мирзабекова 3. М. Аналитические формы настоящего времени кумыкского индикатива // Тюркологический вестник. Вып. 1. Махачкала: ИПЦ ДГУ, 2009. С. 20-24.

3. Мирзабекова 3. М. Настоящее время данного момента в кумыкском языке (сравнительно с карачаево-балкарским языком) // Тюркологический вестник. Вып. 2. Махачкала: ИПЦ ДГУ, 2009. С. 148-151.

4. Мирзабекова 3. М. Настоящее-будущее время кумыкского индикатива // Материалы международной научно-практической конференции: «Теоретические и методические проблемы национально-русского двуязычия». Махачкала: ИЯЛИ ДНЦ РАН, 2009. С. 314-317.

5. Султанов К. Г., Мирзабекова 3. М. Функции видовременных форм глагола в структуре кумыкских бессоюзных сложных предложений открытой структуры // Материалы Всеворрийской научно-практической конференции: «Тумашевские чтения: актуальные проблемы тюркологии». Тюмень, 2009. -С. 150-154.

6. Мирзабекова 3. М. Синтетические формы настоящего времени кумыкского индикатива // Лингвистические этюды: Межвузовский лингвистический сборник. Махачкала, 2009. С. 11-117.

7. Мирзабекова 3. М. Когнитивный аспект исследования будущего времени кумыкского индикатива // Материалы 2-й международной научно-практической конференции языковедов: «Контенсивная типология естественных языков». Махачкала: ДГУ, 2009.С. 172-174.

8. Мирзабекова 3. М. К обоснованию настоящих времен кумыкского индикатива//ГЛОБЭКСИ (http://www.globecsi.ru) июль-сентябрь, 2010.

9. Мирзабекова 3. М. К обоснованию настоящего процессуального в кумыкском языке // Актуальные проблемы гуманитарных наук. Вып. 4. Махачкала: ДГТУ, 2010. С. 227-229.

Заказ № 32. Тираж 100. Формат 60x84 Бумага офсетная. Гарнитура «Times». Печать офсетная

«Типография «Наука - Дагестан», 367015, г. Махачкала, 5-й жилгородок, корпус 10

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Мирзабекова, Зарипат Мирзабековна

ВВЕДЕНИЕ.

ГЛАВА 1. ПРОСТЫЕ ФОРМЫ НАСТОЯЩЕГО ВРЕМЕНИ КУМЫКСКОГО ИНДИКАТИВА.

1.1. Состав простых форм настоящего времени кумыкского индикатива.

1.2. Настоящее-будущее время.

1.2.1. Происхояедение формы настоящего-будущего времени.

1.2.2. Образование, семантика и функционирование настоящего-будущего времени.

1.3. Настоящее процессуальное.

1.4. Переносное (транспозиционное) употребление настоящего-будущего времени.

Выводы по 1-й главе.

ГЛАВА 2. АНАЛИТИЧЕСКИЕ ФОРМЫ НАСТОЯЩЕГО ВРЕМЕНИ КУМЫКСКОГО ИНДИКАТИВА.

2.1. История изучения, семантика и функции вспомогательных глаголов, образующих аналитические формы настоящего времени кумыкского индикатива.

2.2. Состав аналитических форм сферы настоящего времени.

2.2.1. Форма на -а тура-.

2.2.2. Форма на -ып тура-.

2.2.3. Форма на -ып бара-.

2.2.4. Форма на -ып бара тура-.

2.2.5. Форма на -а бара-.

2.2.6. Форма на -а бола и -ып бола.

2.2.7. Форма на -ып олтур-.

2.2.8. Форма -ып юрю-.

Выводы по 2-й главе.

Введение диссертации2011 год, автореферат по филологии, Мирзабекова, Зарипат Мирзабековна

Исследованию системы времен в тюркских языках посвящена богатая литература. Однако рассматриваемые в работах разных авторов явления не всегда совпадают. В них используется разный понятийный и терминологический аппарат, большинство из этих работ написаны несколько десятилетий тому назад и соответственно в них не могли быть использованы результаты лингвистических исследований последних лет. Можно сказать, что исследования, посвященные системе времен кумыкского глагола в том виде, в каком они есть, не представляют собой единой целостной системы со своей внутренней структурой, которая позволила бы объяснить закономерности функционирования той или иной грамматической формы, специфику кумыкской системы времен на темпоральном фоне других тюркских языков.

Специально отметим, что мы не стремились «опровергнуть» выводы наших предшественников. Наоборот, мы хотим максимально «вписаться» в уже существующую модель, используя теоретические положения, понятийный и терминологический аппарат, представленный в работах А. В. Бондарко, Н. К. Дмитриева, С. Н. Иванова, В. Г. Гузева, И. В. Кормушина, Груниной, Ю. Д. Джанмавова, Д. М. Хангишиева, Н. Э. Гаджиахмедова, а также других авторов. Однако, если тот или иной случай в работах наших предшественников не отмечен, мы, максимально бережно и уважительно относясь к работам наших коллег, старались обратить внимание на эти особенности функционально-семантической природы настоящих времен.

Степень изученности темы. В тюркологии накоплен определенный научный фонд, содержащий предпосылки для комплексного исследования грамматической структуры кумыкского языка. Важное значение для решения проблем кумыкской грамматики имеют труды Н. К. Дмитриева, И. А. Керимова, Д. М. Хангишиева, Н. X. Ольмесова, Ю. Д. Джанмавова, К. С.

Кадыраджиева, Н.Э. Гаджиахмедова, А. 3. Абдуллаевой и др. Следует отметить разногласие исследователей по отношению к количеству времен в кумыкском языке. Эти разногласия связаны, прежде всего, с определением функций грамматикализованных показателей времени в кумыкском языке. Обзор литературы показывает, что проблема определения количества времен кумыкского глагола изъявительного наклонения может быть отнесена к числу наименее освещенных и спорных. Без изучения аналитических конструкций с применением словоизменительных грамматических показателей, уточнения их функций невозможно раскрыть сложную природу категории времени глагола в современном кумыкском языке.

Многочисленные работы, посвященные общим и частным вопросам морфологии кумыкского языка, появившиеся за последние десятилетия, не только доказали необходимость дальнейших исследований по этой теме, но и подготовили для них определенную почву. Категория времени кумыкского языка в той или иной мере получила освещение в отдельных монографиях, учебниках, кандидатских и докторских исследованиях, статьях Н. К. Дмитриева, И. К. Керимова, Д. М. Хангишиева, Н. Э. Гаджиахмедова, А. М. Султанмурадова, К. Г. Султанова, Л. Ю. Султановой и др. Вместе с тем эти работы выявили и ряд теоретических и методологических вопросов, без разрешения которых не может быть осуществлено последовательное и полное описание формообразовательной и словоизменительной систем языка.

Все вышеизложенное и обусловило выбор темы: «Система настоящих времен кумыкского индикатива в сравнительном освещении».

Актуальность исследования. На протяжении многих лет морфология кумыкского языка строится на традиционной классификации грамматических категорий. До сих пор не определено точное количество грамматических форм, репрезентирующих значение времени. Неразработанность в прошлом и дискуссионный характер обсуждаемых понятий в кумыкском языкознании, да и в тюркологии в целом, приводят к тому, что одна и та же конкретная грамматическая категория одними языковедами истолковывается как формообразовательная, другими - как словоизменительная. Это явление прочно укоренилось не только в школьных, но и в вузовских учебниках, нормативных, теоретических и исторических грамматиках кумыкского языка.

Многие вопросы категории времени кумыкского языка, несмотря на кажущуюся ясность, требуют всестороннего и систематического анализа. Обращение к данной теме вызвано не столько отсутствием каких-либо специальных работ, посвященных комплексному исследованию настоящих времен кумыкского глагола изъявительного наклонения, сколько почти полным отсутствием в области формообразования и словоизменения кумыкского языка работ синтезирующего, обобщающего характера.

Объектом исследования является совокупность грамматических форм настоящего времени кумыкского индикатива в ее синтаксическом функционировании как компонент категории предикативности.

Предметом исследования явились способы передачи настоящего времени в кумыкском языке и закономерности прямого и переносного употребления настоящих времен в художественном тексте.

Цель настоящей диссертации - выявление грамматических форм глагола, выражающих действие, относящееся к плоскости настоящего, выяснение их лингвистической природы и специфических признаков, определение их точного количества, выявление функционально-семантического потенциала и межкатегориальных связей в системах словоизменения.

Для создания целостной картины функционирования грамматических форм сферы настоящего кумыкского глагола мы должны были решить в целом актуальные для тюркского языкознания конкретные задачи следующего характера:

- определить точки зрения тюркологов и кумыковедов относительно способов передачи семантики «настоящее время» грамматическими формами индикатива;

- рассмотреть происхождение и становление настоящих времен, проследить историю развития грамматических форм и выявить тенденции изменения; уяснить диахронические процессы, пути формирования морфологических средств, предназначенных для выражения значения настоящего времени в кумыкском языке; выяснить грамматическую природу и функционально семантические признаки настоящих времен кумыкского глагола изъявительного наклонения;

- уточнить состав и границы грамматических форм, используемых в литературном языке и его диалектах.

- в результате сравнительного изучения настоящих времен кумыкского индикатива определить общее и специфическое в средствах репрезентации и функционировании настоящих времен в кумыкском языке.

Рабочая гипотеза исследования состоит в том, что функционально-семантический анализ временных форм позволяет раскрыть содержание одного из наиболее значимых концептов, вербализируемых языковыми средствами тюркских языков, и выявить ассоциативные связи между ними.

Научная новизна исследования заключается, в первую очередь, в том, что системный функционально-семантический подход к формообразовательным и словоизменительным категориям в кумыкском языкознании до сих пор не являлся предметом специального исследования. Впервые сделано полное описание системы настоящих времен кумыкского индикатива: на обширном материале литературного кумыкского языка и его диалектов установлен чрезвычайно богатый функционально-семантический потенциал грамматических форм настоящего времени, сравнительному анализу подвергнуты простые и сложные грамматические формы сферы настоящего.

Теоретическая значимость диссертации заключается в том, что в ней . систематизированы и подвергнуты функционально-семантическому анализу простые и сложные временные формы кумыкского глагола изъявительного наклонения, что имеет для кумыкского языкознания общетеоретическое значение. Выводы, полученные при анализе системы настоящих времен, подкрепляются также данными диалектов. Теоретически значимым представляется выяснение внутренних, скрытых от непосредственного наблюдения связей и отношений между, на первый взгляд, разрозненными элементами той или иной грамматической формы настоящего времени.

Материалы и теоретические положения этой работы заслуживают внимания при составлении научно-теоретической грамматики кумыкского языка, а также сравнительной и сопоставительной грамматик исследуемого языка.

Помимо собственно научного интереса, решение исследуемой проблемы имеет практическое значение в разработке актуальных вопросов кумыкской грамматики. Практическая значимость исследования определяется тем, что в результате данного исследования раскрыта функционально-семантическая природа настоящих времен кумыкского глагола изъявительного наклонения, что облегчит его усвоение в школе и в вузовском преподавании. Результаты исследования могут быть использованы при составлении учебников, учебных пособий, справочников по кумыкскому языку.

Результаты настоящего исследования могут быть использованы в лекциях по исторической, теоретической и практической грамматике кумыкского языка, проведении спецкурсов и спецсеминаров по грамматике. Практическая значимость исследования нами видится еще в корректировке некоторых теоретических постулатов, включённых в школьные и вузовские учебники по кумыкскому языку; в использовании материалов данного исследования в свете новых подходов к преподаванию морфологии кумыкского языка в школах, в средних специальных учебных заведениях и вузах; в историко-сравнительном изучении тюркских языков и их диалектов.

Методологической базой исследования являются основные положения о всеобщей связи явлений в природе, обществе и сознании, об отношении языка к действительности и мышлению, о переходе количественных изменений в качественные, единстве формы и содержания, а также система филологических, философских, психологических и логико-математических знаний, раскрывающих природу и функционирование анализируемого феномена. Язык в работе рассматривается в соответствии с принципами историзма и системности.

В качестве теоретических и методологических оснований диссертации были использованы идеи и результаты исследований отечественных ученых - представителей разных направлений, исследовавших на материале различных языков его самые разнообразные проявления. Методологическую основу, представленную принципом комплексного подхода к анализу языковых фактов, составили фундаментальные теоретические положения, содержащиеся в трудах отечественных ученых по общим вопросам языкознания.

Важность изучения языка с учетом межъязыкового взаимодействия, сложной внутренней взаимосвязи различных структурных уровней и элементов языка, его взаимоотношений с другими видами общественной жизни определяет методологическую основу данного диссертационного сочинения.

Теоретическая основа исследования. В основу истолкования фактов кумыкского языка была положена концепция глагольного словоизменения, разрабатывающаяся на материале анатолийских вариантов турецкого языка (Х1-ХХ вв.), узбекского, казахского и древнетюркских языков на протяжении ряда лет в трудах А. Н. Кононова, Н. А. Баскакова, С. Н. Иванова, Д. М. Насилова, В. Г. Гузева, И. В. Кормушина, Э. А. Груниной, Ф. А. Га-ниева, А. А. Юлдашева, М. В. Зайнуллина, Ф. А. Ганиева, Н. Э. Гаджиах-медова, Ю. Д. Джанмавова, Д. М. Хангишиева, Н. X. Ольмесова и других ученых. Содержание этой концепции составляют принципы функционально-семантического подхода к фактам языка. Для выполнения исследования автором привлекались теоретические положения по общему языкознанию российских и западноевропейских лингвистов, изложенные в работах И. А. Бодуэна де Куртенэ, В. В. Виноградова, Г. П. Мельникова, A.M. Пешков-ского, Б.А. Серебренникова, JI.B. Щербы и др.

Методы и приемы исследования. Анализ собранного фактического ' материала осуществлялся с помощью целого ряда методов и приёмов. К ним относятся метод наблюдения, описательный метод, метод сравнительного и семантического анализа, функциональный метод. Основным методом нашего исследования явилось межсистемное сравнение, которое определено О. С. Ахмановой как «научный прием сравнения двух или более языков независимо от общего или разного их происхождения» [Ахманова: 233]. Сущность межсистемного изучения языков позволяет выяснить их отличительные и характерные черты, оно также широко практикуется у всех лингвистов, считающих данный метод наиболее целесообразным для выражения временных отношений в сопоставляемых языках. Кроме межсистемного сравнения, в исследовании использованы и, внутрисистемные сравнения, другими словами, сравнение фактов одного и того же языка с целью выяснения общего и различного в этих фактах.

Исследование ведётся в синхронном и диахроническом аспектах, с последовательным сравнением фактов кумыкского языка с аналогичными единицами родственных тюркских языков.

Источники исследования. Фактический материал собран автором методом сплошной выборки из произведений художественной литературы, г фольклора, периодической печати и устной речи носителей различных диалектов кумыкского языка, из опубликованных лингвистических работ по родственным тюркским языкам. Факты других тюркских языков берутся, как правило, из соответствующих грамматических описаний и словарей.

Апробация работы. Основные положения диссертации обсуждались в отделе грамматических исследований Института языка, литературы и искусств Дагестанского научного центра РАН. Материал диссертации прошёл научную апробацию в выступлениях автора на международной научно-практической конференции «Теоретические и методические проблемы национально-русского двуязычия». 27-28 мая 2009 года (Махачкала, 2009); на 2-й международной научно-практической конференции языковедов 1415 мая 2009 года (Махачкала, 2009); на 3-й всероссийской научно-практической конференции «Тумашевские чтения: актуальные проблемы тюркологии» 15 октября 2009. (Тюмень, 2009).

Содержание диссертации отражено в 9 опубликованных работах, в том числе и в журнале из списка ВАК.

На защиту выносятся следующие положения:

1. Для выражения настоящего факта в кумыкском языке имеется сложная и развитая система временных форм, которые в структурном плане распадаются на синтетические и аналитические. Каждая из этих форм передает действие, относящееся к темпоральной зоне настоящего, но, несмотря на это объединяющее значение, для каждой формы характерны свои индивидуальные особенности: специфические функционально-семантические признаки.

2. Языковые средства выражения сферы настоящего образуют функционально-семантическое поле, позволяющее с достаточной полнотой выявить специфику содержания функционально-семантического поля настоящего времени, определить его структуру и подтвердить коммуникативную значимость данной категории для кумыкского языкового сознания.

3. Синтетические формы изъявительного наклонения представлены в темпоральной зоне настоящего формами на -а, -макъда и диалектной формой на -и. У простых форм аспектуальная (видовременная) окрашенность не так ярко выражена, как у аналитических форм.

4. Синтагматические, т.е. возникающие в определенных контекстуально-ситуативных условиях значения временных форм представлены двумя типами: а) значения, не изменяющие базового, абсолютного семантического свойства формы, т.е. семемы не изменяющие ее основного темпорального значения; б) переносные значения, связанные с нейтрализацией ведущих сем под давлением контекста.

5. Употребление форм настоящего времени можно разделить в целом на две большие группы: прямое и переносное. В прямом употреблении формы настоящего времени способны передавать широкий спектр значений, который может быть представлен в виде системы значений, т. е. имеет категориальный характер. Переносное употребление можно структурировать в виде системы употреблений. Исследование показало, что не все формы сферы настоящего кумыкского индикатива способны к транспозиции.

6. Формы настоящего времени кумыкского индикатива способны имплицитно передавать значения модальности.

7. Новые аналитические формы возникли не во всех кыпчакских языках, например, они отсутствуют в ряде северо-кыпчакских языков: в башкирском, татарском. Аналитические формы по-разному распределились и в западно-кыпчакских языках: в кумыкском и карачаево-балкарском языках развились аналитические формы с вспомогательным глаголом тур-, а в ногайском и караимском сложновербальная форма со вспомогательным глаголом ят-. В карачаево-балкарском развилась новая форма -увчу, которая в других языках рассматривается как причастие настоящего времени или существительное со значением имени деятеля.

8. Темпоральная система кумыкского языка является результатом дальнейшего развития и расширения общетюркской темпоральной системы и отражает типичные семантические и формальные закономерности становления временных форм, присущие тюркским языкам вообще. Исторически все глагольные финитные формы восходят либо к причастиям, либо к отглагольным именам.

Структура и объем работы. Структура диссертации отражает логику исследования и включает введение, две главы, заключение, список ци

Заключение научной работыдиссертация на тему "Система настоящих времен кумыкского индикатива"

Выводы по 2-й главе

Представленные во второй главе диссертации аналитические формы имеются в большинстве тюркских языков. Более того, они представляют собой продуктивное явление: их число растет и развивается активность (особенно в языках Средней Азии и Сибири), так что может создаться впечатление, что они были свойственны тюркским языкам на всех этапах их развития. Однако различия в структурно-семантическом плане, а также неодинаковый удельный вес их по языкам и группам языков позволяют сделать вывод, что праязыковому периоду существования тюркских языков данные образования не были свойственны. Они возникли относительно поздно - уже после распада тюркского праязыка.

Еще одним доказательством сравнительно позднего появления аналитических глагольных форм служит то обстоятельство, что они образованны не при помощи глагола-связки «быть» (по причине отсутствия в тюркских языках форм настоящего времени этого глагола), а с участием других вспомогательных глаголов, в которых развилось необходимое для этого достаточно обобщенное значение состояния. Вместе с тем, для достижения такого абстрактного значения требуется время.

Исследование функционально-семантических особенностей аналитических форм настоящего времени кумыкского индикатива сравнительно с другими тюркскими языками показывает, что сфера временных значений этих грамматических форм очень широка. Временная квантитативность 'обозначаемого ими действия может быть различной и далеко не всегда совпадает с диапазоном речи. Нередко действия, выражаемые аналитическими формами настоящего времени, выходят за пределы момента речи, образуя плоскость настоящего.

Аналитические формы темпоральности предназначены, главным образом, для обозначения кратного и длительного действия, относящегося к сфере настоящего. Каждая из названных форм имеет свои специфические особенности репрезентации данного аспектуального значения.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Система настоящих времен индикатива в кумыкском языке представляет собой довольно многообразную картину, включающую синтетические и аналитические формы, выражающие не только темпоральные, но и при определенных условиях аспектуальные и модальные отношения. Это значительно осложняет квалификацию временных форм и требует всестороннего подхода к данной проблеме.

С точки зрения генезиса в системе настоящих времен кумыкского индикатива, прежде всего, выделяются общетюркские временные формы, среди которых настоящее-будущее на -а, наиболее древняя финитная глагольная форма в тюркских языках.

В качестве личных показателей при спряжении в разных временах используется одна лично-местоименная серия, которая подчиняется соответствующим морфонологическим правилам, причем вариации типов в рамках одной парадигмы наблюдаются на уровне диалектов и даже отдельных говоров, в литературной форме языка состав лично-предикативных показателей стандартен. Характерно, что в 3 л. показатель мн. числа в кумыкском языке, как и в других тюркских языках, часто не употребляется [СИГТЯ 1988: 375].

В тюркологии и кыпчаковедении отсутствует терминологическая унификация в отношении временных форм. Кроме того, существуют различия в значениях, выражаемых одной формой в разных языках, поэтому некоторые авторы прибегают к нумерации названий форм настоящих времен.

Показатель времени изменяется согласно закону ассимиляции гласных. Отрицательная основа времени строится по модели Ьаг-та-]-тап, здесь используется стандартное глагольное отрицание -ма-.

Эта форма настоящего распространена во многих тюркских языках и отличается четко выраженной семантикой неотносительного настоящего с широкой гаммой реализации разнообразных презентных смыслов, затрагивающих также и план будущего. Последнее обстоятельство дает повод некоторым грамматистам квалифицировать форму на -а как «настоящее-будущее время»,ч однако, если последовательно стоять на позициях различения языкового (системного) значения морфемы и передаваемых с ее помощью речевых смыслов, то указанная форма по всем показаниям несет системное значение настоящего времени («непредшествования настоящему моменту» - В. Г. Гузев), чем, собственно, и объясняется ее широкий семантический потенциал, реализуемый в разных контекстах.

По своему морфологическому составу временные формы могут быть простыми и сложными (аналитическими). Состав форм настоящего времени кумыкского глагола изъявительного наклонения можно показать в следующей таблице:

Простые формы Аналитические формы

-а- (аламан) -а тура- (ала тураман)

-макъда- (алмакъдаман) -ып тура- (алып тураман)

-ып бара- (алып бараман)

-ып бара тура- (алып бара тураман)

-а бара- (ала бараман)

-а бола- (ала боламан)

-ып бола- (алып боламан)

-ып олтур- (алып олтура)

-ып юрю- (алып юрюй)

Исторически все глагольные финитные формы восходят либо к причастиям, либо к отглагольным именам.

Настоящее время, как уже известно, употребляется для обозначения действия, одновременного с моментом речи. Это общее темпоральное значение приобретает в контексте семантические оттенки, выражающие различную протяженность действия, его обычность, повторяемость и т.п.

Как грамматическое понятие настоящее время трудно поддается четкому определению, так как глаголы в форме настоящего-будущего времени могут передавать действия, как совпадающие с моментом речи, так и выходящие за его рамки. При исследовании грамматического форманта настоящего времени в тюркских языках почти все языковеды отмечают его способность реализовать как значение настоящего конкрешою, кохда действие происходит в момент речи, так и значение настоящего неконкретного, постоянного, действие которого выходит за рамки момента речи («настоящее расширенное»).

Синтагматические, т.е. возникающие в контексте, значения временных форм представлены двумя типами: а) значения, не изменяющие базового, абсолютного семантического свойства формы; б) переносные значения, связанные с нейтрализацией ведущих сем под давлением контекста.

К первому типу синтагматических значений в кумыкском языке относится настоящее расширенное, которое обозначает действия, представляемые как повторяющиеся, постоянные и привычные; узуальное действие и настоящее качественное.

В своем прямом употреблении формы настоящего времени выражают, прежде всего, отнесенность действий, обозначаемых глаголом, к реальной действительности. Все случаи настоящего реального традиционно делят на два типа: актуальное настоящее; и неактуальное настоящее «нелока-лизованное во времени действие» [Бондарко 1999: 181]. Эти оба типа ре-'ального настоящего широко представлены в современном кумыкском языке прежде всего формой настоящего-будущего времени на -а.

Настоящее актуальное - это время действия, признака или состояния, имеющего место в момент речи независимо от степени его распространения в прошлое и в будущее. По традиции здесь выделяются «конкретное процессное» и «расширенное настоящее». Значение конкретного настоящего может и не подчеркиваться какими-либо особыми средствами. Для его выражения достаточен минимальный контекст. Таким минимальным контекстом может быть даже высказывание, состоящее из одной лишь формы настоящего времени. Однако наш материал заставил несколько скорректировать оппозицию «конкретное процессное» и «расширенное настоящее» и противопоставить конкретному процессному как действию единичному линейному, действия чередующиеся, перемежающиеся. В роли системных конкретизаторов выступают временные показатели со значением дименси-*ва (протяженность во времени), ориентированные на субъективную ось времени.

Основной разновидностью настоящего неактуального является абстрактное настоящее. За пределами абстрактного настоящего остаются случаи, когда обозначаются конкретные единичные действия, но такие, которые не происходят в момент речи, нейтральны по отношению к признаку локализованное™ - нелокализованности действия в рамках настоящего. Действие не прикреплено к какой-то точке или к одному определенному отрезку настоящего. К ним относятся: а) настоящее сценическое, которое обозначает действие, одновременное не с моментом речи, а с одним из моментов «сценического времени»; б) настоящее изложения, представленное при изложении содержания того или иного произведения или документа; в) настоящее номинации, которое имеет очень узкую и специфическую сферу распространения. Речь идет об использовании форм настоящего времени в заголовках, названиях картин и т. п.; г) изобразительное настоящее, которое отражает эстетическую, художественно-изобразительную функцию языка.

Особой разновидностью абстрактного настоящего является «настоящее качественное». К значению обобщенного действия в широком плане настоящего здесь присоединяется дополнительный оттенок качественной характеристики субъекта. Действие, осуществляющееся обычно, обладаю* щее той или иной степенью регулярности, может стать признаком субъекта. Динамический признак становится вместе с тем признаком качественным.

Обычность (обобщенность) действия в настоящем времени в кумыкском языке может быть подчеркнута и иными средствами, например употреблением форм 2-го лица. В таких случаях аспектуально-темпоральное значение временной нелокализованности создается с участием функционально-семантической категории персональности: в едином семантическом комплексе сочетаются элементы обобщенности действия и субъекта.

Отметим, что в тюркологической литературе так или иначе отмечены фактически все возможные случаи прямого употребления форм настоящего времени. Однако нам представляется важным проверить каждый случай и выявить внутреннюю структуру этой системы применительно к кумыкскому языку.

В кумыкском языке глагольные формы настоящего времени могут выступать в двух переносных значениях - в контексте прошедшего времени и в контексте будущего времени. Формы настоящего времени в данном .случае не только не теряют своего значения, а, напротив «выступают в своем основном значении особенно ярко, и яркость эта создается как раз противоречием между ней и реальными условиями речи.» [Пешковский 2001: 208-209].

Настоящее время может использоваться для передачи повествования о действиях, не происходящих в момент речи, о действиях в прошлом. Такое употребление особенно характерно при передаче воспоминаний, а также для биографических произведений, когда говорящий как бы видит происходившее перед глазами. Здесь в качестве контекста, констатирующего 'прошедшие события, выступает социальный опыт участников коммуникации.

Несмотря на некоторые различия в формулировках, исследователи, говоря о настоящем историческом в тюркских языках, обычно подчеркивают образный характер этого временного плана, его стилистические функции. При употреблении настоящего исторического адресант переносит прошлое в настоящее, повествует о прошедших действиях так, словно они совершаются перед глазами его самого, а также слушателя в момент речи.

Настоящее время кумыкского индикатива может обозначать действие, которое должно быть осуществлено в ближайшем будущем. В подобных случаях факт будущего представляется говорящему как уже реализующийся, и говорящий выражает готовность его осуществить. Сему следования моменту речи форма на -а реализует при наличии определенного контекста, констатирующего будущий временной план. Наиболее часто в этом значении выступают глаголы движения. Транспозиции форм настоящего времени в план будущего может способствовать и структура предложения, так, к типичным контекстуальным условиям, вызывающим появление значения будущего времени в кумыкском языке, относится употребление формы настоящего времени в условном периоде.

Наш материал показал, что возможность транспозиции форм времени глагола теснейшим образом связана с характеристиками дискурса 'и текста, о которых так или иначе упоминают практически все авторы.

Аналитические формы настоящего времени кумыкского индикатива отличаются своей многочисленностью и многообразием смысловых оттенков. Это создает дополнительные трудности для правильной их квалификации, вынуждает искать наиболее эффективные критерии их определения, поскольку, как показывают различные исследования, аналитические временные формы зачастую смешиваются с формами способов глагольного действия и с разными формами модальности.

Аналитические формы настоящего времени выражают повторяющиеся или линейные действия, осуществляющиеся в момент речи. В предложении действие не прикреплено к какой-то точке или к какому-либо данному моменту речи. Аналитические формы не допускают системных конкретизаторов типа гъар гюн «каждый день», гьар гече «каждый вечер», гюнде беги керен «пять раз в день», жумада эки керен ««два раза в неделю», гъар йыл «каждый год», гечелер «по ночам» и др.

Взаимосвязи различных временных форм проявляются и в их количественных соотношениях. Численные характеристики глагольных форм являются красноречивым свидетельством продуктивности той или иной формы, места, занимаемого данной формой в системе времен кумыкского индикатива. Наши подсчеты, проведенные на материале художественной литературы различных жанров, дают следующие показатели: на первом месте по частоте употребления стоит настоящее-будущее время; далее наибольшей частотностью обладают сложновербальные формы с показателем тур-.

Особую роль в образовании аналитических временных форм кумыкского языка играет вспомогательный глагол. Круг таких глаголов, как в кумыкском, так и в других близкородственных тюркских языках достаточно ограничен, хотя знака равенства между вспомогательными глаголами различных тюркских языков поставить нельзя.

К настоящему времени в современном кумыкском литературном языке сложилась устойчивая временная парадигма, в которой четко прослеживается оппозиция форм «первичной и вторичной ориентации на граммати ческий настоящий момент» (Гузев 1990, 66-72) и второй противочлен этой оппозиции содержит указание на соотнесенность действия с неким моментом прошлого. Таким образом, в современном кумыкском языке представлена система «двойной ориентации действий, в то время как исторически ей предшествовала, как показывает реконструкция позднепратюркского состояния, система одинарной темпоральной ориентации действий» (СИГТЯ 1988: 423).

Формы времен первичной ориентации традиционно рассматриваются в трех временных планах: настоящем, прошедшем и будущем (Строй 1989, 301-309; Наджип 1960, 94-101; Баскаков 1939, 209-218; Насилов 1940, 82111). Для характеристики тюркской временной парадигмы актуальны как положительные, так и отрицательные формы, поскольку их структура может свидетельствовать о специфике формирования парадигмы, особенно в

4 случае ее гетерогенного типа [СИГТЯ РР: 386].

Исследование функционально-семантических особенностей настоящих времен кумыкского индикатива сравнительно с другими тюркскими языками показывает, что сфера временных значений этих грамматических форм очень широка. Временная квантитативность обозначаемого ими действия может быть различной и далеко не всегда совпадает с диапазоном речи. Нередко действия, выражаемые формами настоящего времени, выходят за пределы момента речи, образуя плоскость настоящего.

Вспомогательные глаголы, образующие сложновербальные формы в сочетании с деепричастием а -п несут на себе определенную индивидуальную семантическую нагрузку. Они, как правило, не могут сочетаться с любым глаголом и часто не могут быть взаимозаменимы. Неодинаковы эти глаголы и по частоте употребления.

Глагол тура- образует аналитические формы, в которых произошла полная грамматикализация. Сложновербальные образования с глаголом тура- потому должны рассматриваться как аналитические формы времени, так как вносят различные оттенки в значение основного глагола и, не изменяя его значения, дают ему лишь добавочную характеристику.

Темпоральная система кумыкского языка является результатом дальнейшего развития и расширения общетюркской темпоральной системы и отражает типичные семантические и формальные закономерности становления временных форм, присущие тюркским языкам вообще.

Все рассмотренные выше частные значения имеют то общее, что в них содержится понятие настоящего, понятие современности. Из этого значения могут быть выведены все частные значения нашей формы: современность как конкретное настоящее момента речи, современность как широкий план настоящего времени обычного и обобщенного действия и т.д.

Хотя форма настоящего несовершенного может выступать и в контексте прошлого, и в контексте будущего, она всегда сохраняет свое значение настоящего (прошедшие и будущие действия актуализируются, изображаются так, как будто они являются настоящими). Поэтому переносное употребление нашей формы не противоречит признанию ее грамматического значения как значения настоящего, а, наоборот, подтверждает правильность такого определения.

Значение одновременности по отношению к грамматической точке отсчета реализуется в речи, в конкретных высказываниях, то как одновременность по отношению к моменту речи (абсолютное употребление), то как одновременность по отношению ко времени другого действия и вообще какому-либо моменту, помимо момента речи (относительное употребление).

В системе времен кумыкского глагола только формы настоящего времени обладают признаком одновременности с моментом речи. По этому признаку они противопоставляются формам прошедшего и будущего времени, которые исключают данный признак в прямом употреблении. По этому же признаку все простые формы настоящего времени объединяются в составе одного временного ряда с аналитическими формами, которые может выражать настоящее неактуальное.

По отношению к признаку локализованное™ — нелокализованности действия все формы настоящего времени ведут себя так же, как и формы прошедшего и будущего времени: все эти формы могут выражать как локализованные, так и нелокализованные во времени действия. Все указанные формы противостоят в этом отношении форме прошедшего категорического времени, для которой признак локализованное™ является постоянным признаком. Формы настоящего-будущего времени занимают в этом отношении промежуточное положение, поскольку они предпочитают признак локализованное™, допуская, но ограничивая выражение признака нелока-лизованности действия во времени.

Предпринятое исследование показало целесообразность функционально-семантического и экспрессивно-стилистического подходов к анализу категории настоящего времени. Перечисленные методы изучения открывают новые возможности исследования грамматических единиц и, в частности, возможность с новых позиций рассмотреть глаголы настоящего 'времени. Настоящее время трактуется нами как сложная иерархия знаний и проанализирована как функционально-семантическая категория. При этом одним из главных критериев являлась комплексность ее описания, учет всех реальных факторов, влияющих на эффективность такого исследования. Одним из перспективных направлений в намеченном исследовательском русле станет поиск дополнительных критериев для выявления полного спектра структур знаний, влияющих на использование форм настоящего времени в различных стилях речи.

Получить более или менее полное представление о системах времен 4 в тюркских языках, о путях их становления и развития можно только на основании тщательного анализа данных современных тюркских языков.

Список научной литературыМирзабекова, Зарипат Мирзабековна, диссертация по теме "Языки народов Российской Федерации (с указанием конкретного языка или языковой семьи)"

1. На русском языке

2. Абдулаева Д. А. Переносное употребление временных форм глагола в узбекском языке: Автореф. дис. .канд. филол. наук. Ташкент, 1973.-24 с.

3. Агазаде Н. Г. К вопросу о категории наклонения и модальноеш в современном азербайджанском языке. Баку: Изд-во АН Азерб. ССР, 1965.- 112 с.

4. Агазаде Н. Г. Система глагольных наклонений в современном азербайджанском литературном языке. Баку: Изд-во АН Азерб. ССР, 1967.4- 192 с.

5. Адмони В. Г. Основы теории грамматики. М.-Л.: Наука, 1964.105 с.

6. Азнабаев А. М., Псянчин В. Ш. Историческая грамматика башкирского языка. Уфа, 1983. - 244 с.

7. Акбаев Ш. X. Диалекты карачаево-балкарского языка в структурно-генетическом и ареальном освещении. Карачаевск: Изд-во КЧГПУ, 1999.-258 с.

8. Аппаев А. М. Диалекты балкарского языка в их отношении карачаево-балкарскому литературному языку. Нальчик, 1960. - 240 с.

9. Ахманова ОС. Очерки по общей и русской лексикологии. М., 1957.-296 с.

10. Ахметов М. А. Глагол в языке орхоно-енисейских памятников.- Саратов: Изд-во Саратовского университета, 1978. 148 с.

11. Ахметъянов Р. Г. Сравнительное исследование татарского и чувашского языков. М., 1978. - 247 с.

12. Ахундов А. А. Изъявительное наклонение глагола в азербайджанском языке // Вопросы категории времени и наклонения в тюркских языках. Баку, 1968. - С. 131-137.

13. Баева Г. А. О валентности междометий в немецком языке // Системное описание лексики германских языков. Л.: Изд-во Ленингр. ун-та, 1985. Вып.5.

14. Базиев А. Т. Система спряжения в кумыкском и ногайском языках: Автореф. дис. .канд. филол. наук. М., 1949. - 18 с.

15. Бамматов 3. 3. К методике преподавания русского и кумыкского языков. Махачкала, 1952. - 65 с.

16. Баскаков Н. А. Ногайский язык и его диалекты. Грамматика, тексты и словарь. М.-Л.: Наука, 1940. - 272 с.

17. Баскаков Н. А. Каракалпакский язык. Фонетика и морфология. 4.1. Части речи и словообразование. М.: Изд-во АН СССР, 1952. - 542 с.

18. Баскаков Н. А. Система спряжения или изменения слов по ли-.цам в языках тюркской группы // Исследования по сравнительной грамматике тюркских языков». II. М., 1956.

19. Баскаков Н. А. Алтайский язык. Введение в изучение алтайского языка и его диалектов. М., 1958. - 116 с.

20. Баскаков Н. А. Тюркские языки. М., 1966. - 244 с.

21. Баскаков Н. А. Введение в изучение тюркских языков. М., 1969.-383 с.

22. Баскаков Н. А. Историко-типологическая морфология тюркских языков. М,: Наука, 1979. - 273 с.

23. Баскаков Н. А. Алтайская семья языков и ее изучение. М.: Наука, 1981,- 134 с.

24. Баскаков Н. А. О границах словообразования и словоизменения в тюркских языках // Советская тюркология, 1986, № 2. С. 3-11.

25. Батманов И. А. Грамматика киргизского языка. Фрунзе, 1940.

26. Батырмурзаев А. Н. Къумукъ тилни грамматикасы. 2-нчи бё-люк: синтаксис. Магьачкъала: Дагучпедгиз, 1949. - 166 б.

27. Бекмурзаева С. И. Словообразование в кумыкском языке: Автореф. дисс. канд. филол. наук.- Тбилиси, 1981.- 22 с.

28. Бенвенист Э. Общая лингвистика. М., 1974. - 446 с.

29. Богородицкий В. А. Введение в татарское языкознание в связи с другими тюркскими языками. 2-е изд. М., 1953. - 220 с.

30. Бодуэн де Куртенэ. Избранные труды по общему языкознанию. Т. 2. М.: Изд-во АН СССР, 1963.-391 с.

31. Бондарко А. В., Буланин Л. Л. Русский глагол. Д., 1967. - 236 с.

32. Бондарко А. В. Вид и время русского глагола (значение и употребление). М., 1971. - 238 с.

33. Бондарко А. В. Грамматическая категория и контекст. Д.: Наука, 1971. -115 с.

34. Бондарко А. В. Теория морфологических категорий. Д.: Наука, 1976.-242 с.

35. Бондарко А. В. Грамматические значения и смысл. Д.: Наука, '1978.- 170 с.

36. Бондарко А. В. Принципы функциональной грамматики и вопросы аспектологии. Д.: Наука, 1983. -207 с.

37. Бондарко А. В. Функциональная грамматика. Д.: Наука, 1984. - 135 с.

38. Бондарко А. В. Темпоральность // Теория функциональной грамматики. Темпоральность. Модальность. Д., 1990. - С. 5-58.

39. Бондарко А. В. Теория значения в системе функциональнойграмматики. На материале русского языка. М.: Языки славянской культу-«ры, 2002. 736 с.

40. Бондарко А. В. Теория морфологических категорий и аспекто-логические исследования. М.: Языки славянских культур, 2005. - 620 с.

41. Виноградов В. В. Русский язык (грамматическое учение о слове). 2-е изд. М: Высшая школа, 1972. - 614 с.

42. Виноградов В. В. Исследования по русской грамматике. Изб. труды /Предисл. Н.Шведовой. М.: Наука, 1975. - 559 с.

43. Вопросы категории времени и наклонения глагола в тюркских языках. Баку: Элм, 1968. - 230 с.

44. Всеволодова М. В., Ким Тэ Чжин. Система значений и употреблений форм настоящего времени русского глагола (в зеркале карейского языка). Фрагмент функционально-коммуникативной прикладной грамматики. М.: URRS, Издательство Жй, 2008,- 133 с.

45. Гаджиахмедов Н. Э. Система времен кумыкского индикатива:

46. Дисс. .канд. филол. наук. —Л., 1981.-21 с.

47. Гаджиахмедов Н. Э. Грамматические категории глагола в кумыкском языке. Махачкала, 1987. - 87 с.

48. Гаджиахмедов Н. Э. Словоизменительные категории имени и глагола в кумыкском языке (сравнительно с другими тюркскими языками). Махачкала, 2000. - 385 с.

49. Гаджиев Э. Н. Видовременные формы глагола в кумыкском и турецком языках (в сравнительном освещении). Махачкала, 2002. - 48 с.

50. Гаджиева Н. 3. Основные пути синтаксической структуры тюркских языков. М., 1973. - 407 с.

51. Гаджиева Н. 3. Проблемы тюркской ареальной лингвистики. -М., 1975.-303 с.

52. Гаджиева Н. 3. Тюркоязычные ареалы Кавказа. М., 1979.262 с.

53. Гаджиева Н. 3. Тюркские языки // Лингвистический энциклопедический словарь. — М., 1990.

54. Ганиев Ф. А. Видовая характеристика глаголов татарского языка. Казань, 1963.- 180 с.

55. Гафурова Н. С. Ниязбашинский говор узбекского языка: Авто-реф. Дисс. .канд. филол.наук. Ташкент, 1962. - 18 с.

56. Грамматика азербайджанского языка (фонетика, морфология, синтаксис). Баку: Элм., 1971.-413 с.

57. Грамматика алтайского языка. Составлена членами алтайской миссии. Казань, 1869. - 288 с.

58. Грамматика карачаево-балкарского языка. Фонетика, морфология, синтаксис. Под общей редакцией Н. А. Баскакова. Нальчик: Эльбрус, 1976.-570 с.

59. Грамматика ногайского языка. Ч. 1: Фонетика и морфология. // Под общей ред. Н. А. Баскакова. Черкесск: Ставропольское кн. изд-во, 1973. - 320 с.

60. Грамматика современного башкирского литературного языка. -М.: Наука, 1981.-495 с.

61. Грамматика современного русского литературного языка. М.: Наука, 1951.-767 с.

62. Грамматика современного якутского литературного языка. -М.: Наука, 1982.-495 с.

63. Грамматика туркменского языка. 4.1. Фонетика и морфология. Под общей редакцией H.A. Баскакова. Ашхабад, 1970. - 503 с.

64. Грамматика туркменского языка. 4.1. Фонетика и морфология. Под общей редакцией Н. А. Баскакова. Ашхабад: Ылым, 1970. - 503 с.

65. Грамматика узбекского языка. Т. 1. Морфология. Ташкент. -1975.-611 с.

66. Грамматика хакасского языка. // Под общей ред. H.A. Баскакова. -М.: Наука, 1975.-417 с.

67. Грунина Э. А. К вопросу о развитии семантики глагольных имен в тюркских языках // Ученые записки Ташкентского педагогического института. Т. II. Кн. 1. Ташкент, 1963.

68. Грунина Э. А. Индикатив в турецком языке (в сравнительно-историческом освещении): Автореф. дис. . д-ра филол. наук. М., 1975.- 58 с.

69. Гузев В. Г. Система именных форм тюркского глагола как морфологическая категория (на материале староанатолийско-турецкого языка).// Turcologiga. К 70-летию акад. А.Н.Кононова. Л.: Наука. - 1976. - С. 56-64.

70. Гузев В. Г. Староосманский язык. М.:Наука, 1979. - 94 с.

71. Гузев В. Г. Очерки по теории тюркского словоизменения: Имя (На материале староанатолийско-тюркского языка). Л.: Изд-во ЛГУ, 1987.- 141 с.

72. Гуломов А. Г. Проблемы исторического словообразоввания узбекского языка. Аффиксация. Часть 1: словообразующие аффиксы имен, квтореф.дисс. . .докт.филол.наук. Ташкент, 1955. - 220 с.

73. Гуломов А. Г. Хозирги узбек адабий тили: синтаксис. Ташкент: Укитувчи, 1965. - 313 с.

74. Джамантаева С. Ш. О категории вида и категории аспекта. // Филологический сборник. Вып. VIII IX. - Алма-Ата, 1968.

75. Джанашиа Н. Н. Морфология турецкого глагола. Тбилиси, 1981.-283 с.

76. Джанмавов Ю. Д. Деепричастия в кумыкском литературномязыке (сравнительно с другими тюркскими языками). М: Наука, 1967. -«328 с.

77. Джафарли А. Казахский диалект азербайджанского языка. -Баку, 1964. С. 16.

78. Дмитриев Н. К. Грамматика кумыкского языка. М.-Л.: Изд-во АН СССР-1940. - 205 с.

79. Дмитриев Н. К. Грамматика башкирского языка. — М.-Л.: Изд-во АН СССР 1948. -276 с.

80. Дмитриев Н. К. Материалы по истории кумыкского языка /У Языки Северного Кавказа и Дагестана. Сборник лингвистических исследований. М.-Л., 1949. -324 с.

81. Дмитриев Н. К. Строй тюркских языков. М.: Изд-во АН СССР. - 1962. - 608 с.

82. Дыренкова 77. 77. Грамматика ойротского языка. М.—Л.:

83. Изд-во АН СССР. 1940. - 304 с.

84. Дыренкова 77. 77. Грамматика шорского языка. М.; Л.: Изд-во АН СССР - 1941.-308 с.

85. Дыренкова 77. 77. Грамматика хакасского языка: Фонетика и морфология. Абакан, 1948. - 305 с.

86. Дыренкова Н. П. Тофаларский язык // Тюркологические исследования. М.-Л.: Наука, 1963.

87. Есперсен О. Философия грамматики / Пер с англ. М.: Изд-во ДНСССР, 1958- 404 с.

88. Зайнуллин М.В. Категория времени глагола изъявительного наклонения в современном башкирском языке: Автореф. дис. .канд. фи-лол. наук. Казань. - 1963. - 24 с.

89. Иванов С. Н. Родословное древо тюрок Абу-л-гази-хана. Грамматический очерк (Имя и глагол. Грамматические категории). Ташкент, 1965.-202 с.

90. Иванов С. Н. Курс турецкой грамматики. Ч. 2: Грамматические категории глагола. Учебное пособие. Л.: Изд—во Ленингр.ун-та, 1977. -85 с.

91. Исхаков Ф. Г., Палъмбах А. А. Грамматика тувинского языка (фонетика и морфология). М.: Изд-во восточной литературы. - 1961. -472 с.

92. Исследования по сравнительной грамматике тюркскнх языков: Морфология. Ч. 2. М.: Изд-во АН СССР, 1956. - 335 с.

93. Кадыраджиев К. С. Проблемы сравнительно-исторического изучения кумыкского и тюркских языков. Махачкала, 1998. - 380 с.

94. Казем-Бек А. Общая грамматика турецко-татарского языка, бторое издание. Казань, 1846. - 457 с.

95. Калмыкова С. А. Акногайский диалект ногайского языка: Авто-реф. дисс. .канд. филол.наук. -М., 1965.

96. Канцелъсон С. Д. Типология языка и речевое мышление. Д.: Наука, 1972.-216 с.

97. Керимов И. А., Агъмадов А. Б. Къумукъ тил: Педучилищалар учун учебник. Магьачкъала: Дагъучпедгиз, 1965. -237 с.

98. Керимов И. А. Очерки кумыкской диалектологии. Махачкала: Дагучпедгиз, 1967. - 155 с.

99. Керимов И. К, Хангишиев Ж. М. Къумукъ тил. Педагогика кол-леджлер учун дарслыкъ. Магьачкъала: Изд-во НИИ педагогики, 1999. -294 б.

100. Князев Ю. 77. Грамматическая семантика. Русский язык в типологической перспективе. М.: Языки славянских культур, 2007. - 702 с.

101. Коклянова А. А. Категория времени в современном узбекском языке. М.: Изд-во АН СССР, 1963. 24 с.

102. Кондратьев А. Г. Грамматический строй языка памятников древнетюркской письменности VII-XI вв. Л.: Изд-во ЛГУ, 1981. - 190 с.

103. Кондратьев В. Г. Очерк грамматики древнетюркского языка. -Л., 1970.-236 с.

104. Кононов А. Н. Грамматика современного турецкого литературного языка. М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1956. - 569 с.

105. Кононов А. Н. Грамматика современного узбекского литературного языка. М.-Л.: Изд-во АН СССР, 1960. - 446 с.

106. Кононов А. Н. Семантика и функции глагольной связки turur> — turu/— duru> — tur/— dur> — tu/— du> —t/— d (Сравнительно-исторический этюд // Советская тюркология, №5. 1980

107. Коркина Е. И. Наклонения глагола в якутском языке. М., 1970.-307 с.

108. Кормушин И. В. Системы времен глагола в алтайском языке. -М.: Наука, 1984.-84 с.

109. Котвич В. Исследование по алтайским языкам. М., 1962.

110. Кузнецов П. И. Аспект и акционал в турецком языке (к выходу в свет монографии JI. Йохансона). // Советская тюркология. Баку, 1975. С. 68-82.

111. Курбанов А. А. и др. Туркменский язык. 4.1. Ашхабад, 1964.290 с.

112. Левитская Л. С. Историческая морфология чувашского языка.- М.: Наука. 1976. -205 с.

113. Любимов К. М. Система грамматических времен в современном турецком языке // Советская тюркология. Баку, 1970. № 2. - С. 44-64.

114. Магдиева 3. А. Индикативные формы кумыкского глагола в аре-альном освещении (настоящее, будущее время и оптатив): Автореф. дис. .канд. филол. наук. М., 1975. - 14 с.

115. Магомедов А. Г. Кумыкский язык // Языки народов СССР. М.,1966.4

116. Макаров Т. Татарская грамматика кавказского наречия. Тифлис: Типография Канцелярии Наместника Кавказского. - 1848. - 143 с.

117. Маманов И. Ka3ipri казак тил. Алма-Ата, 1966. 186 с.

118. Махмутова Л. Т. Опыт исследования тюркских диалектов (ми-шарский диалект татарского языка). М.: Наука, 1978. - 270 с.

119. Мусаев К. М. Грамматика караимского языка. М.: Наука, 1964.207 с.

120. Мусаев К. М. Грамматика караимского языка. Фонетика и морфология. М.: Наука. - 1969. - 344 с.

121. Мусаев К. М. Краткий грамматический очерк караимского языка. М.: Наука, 1977. - 99 с.

122. Мусаев К. М. Караимский язык // Языки мира. Тюркские языки.- М.: Индрик, 1997. С.264-272.

123. Насилов В. М. Грамматика уйгурского языка. М., 1940. - 152с.

124. Насилов Д. М. Проблемы тюркской аспектологии. Акциональ-ность. Л.,1989. -207 с.

125. Нигматов X. Г. О характере грамматического значения тюркских форм и категорий.- Советская тюркология, 1980, № 6. С. 44-50.

126. Олъмесов Н. X. Бораганский говор и его место в системе диалектов кумыкского языка. Махачкала, 1994. - 142 с.

127. Ольмесов Н. X. Сравнительно-историческое исследование диалектной системы кумыкского языка. Фонетика. Морфология. Махачкала, 1997.

128. Ольмесов Н. X. Сопоставительная грамматика кумыкского и русского языков. Фонетика и морфология. Махачкала, 2000. - 276 с.

129. Оралбаева Н. О. Аналитические формы глагола в современном казахском языке: Автореф. дисс. .докт. филол. наук. Алма-Ата, 1971.

130. Очерки по морфологии татарского глагола. Казань: Изд-во Казанского ун-та. - 1978. - С. 45-62.

131. Пашаев Г. М. Фонетика керкукского диалекта: Автореф. дис. .«.канд. филол. наук. Баку, 1969. -18 с.

132. Пешковский А. М. Русский синтаксис в научном освещении. 7-е изд. М.: Учпедгиз, 1956. 511 с.

133. Покровская Л. А. Грамматика гагаузского языка. Фонетика и морфология. М.: Наука, 1964. - 298 с.

134. Поливанов Е. Д. Русская грамматика в сопоставлении с узбекским языком. Ташкент, 1934. - 211 с.

135. Поцелуевский А. П. К вопросу о происхождении формы настоящего времени в тюркских языках юго-западной группы. Ашхабад, 1948.

136. Прик О. Я. Очерк грамматики караимского языка (крымский диалект). Махачкала: Дагучпедгиз. - 1976. - 188 с.

137. Рагимов М. Ш. Формы выражения настоящих и будущих времен в письменных памятниках азербайджанского языка Х1У ХУ111 вв. -М., 1957.

138. Рамстедт Г. И. Введение в алтайское языкознание. М., 1957.

139. Русская грамматика. Т.1. М.: Наука, 1980. - 783 с.

140. Рассадин В. И. Морфология тофаларского языка в сравнительном освещении. М., 1978. - 286 с.

141. Русская грамматика. Т.2. -М.: Наука, 1980. -709 с.

142. Русско-кумыкский словарь. М., 1960. - 1148 с.

143. Рустамов Р. А. Кубинский диалект. Баку, 1961.

144. Рясянен М. Материалы по исторической фоне гике тюркских языков. —М.- Л.: изд-во иностранной литературы, 1955. — 221 с.

145. Севортян Э.В. Словообразование в тюркских языках // Исследование по сравнительной грамматике тюркских языков. Ч.П. Морфология. М.: Изд-во АН СССР, 1956. - С.314-328.

146. Севортян Э. В. Аффиксы глаголообразования в азербайджанском языке. М.: Изд-во восточной литературы, 1962.

147. Серебренников Б. А. Категория времени и вида в финно-угорских языках пермской и волжской групп. М.: Наука, 1960. - 290 с.

148. Серебренников Б. А. Система времен татарского глагола. Казань: Изд-во Казан, ун-та, 1963. 76 с.

149. Серебренников Б. А., Гаджиева Н. 3. Сравнительно-историческая грамматика тюркских языков. Баку, 1979. - 302 с.

150. Серебренников Б. А., Гаджиева Н. 3. Сравнительно-историческая грамматика тюркских языков. Издание 2-е. Исправленное и дополненное. М., 1986. -302 с.

151. Современный казахский язык. Фонетика и морфология. Алма-Ата: Изд-во АН Каз.ССР, 1962. - 454 с.

152. Современный татарский литературный язык (лексикология, фонетика, морфология). М.: Наука, 1969. - 379 с.

153. Современный татарский литературный язык (лексикология, фонетика, морфология). М.: Наука, 1971. - 310 с

154. Сопоставительная грамматика русского и казахского языков (морфология). Алма-Ата: Наука. - 1966. - 458 с.

155. Сравнительная грамматика русского и азербайджанского языков. Баку: Изд-во АГУ, 1954. - 396 с.

156. Сравнительная грамматика русского и туркменского языков. 4.1. Фонетика и морфология. Ашхабад: ИЛМ, 1964. - 380 с.

157. Сравнительно-историческая грамматика тюркских языков. Морфология. М.: Наука, 1988. - 558 с.

158. Сравнительно-историческая грамматика тюркских языков. Региональные реконструкции. М.: Наука. 2002. - 766 с.

159. Сулеева Г. О. О некоторых формах настоящего длительного времени в казахском языке // Советская тюркология, 1982, №3.

160. Султанмурадов А. М. Способы выражения аспектуальных значений в кумыкском языке: Автореф. дис. .канд. филол. наук. Махачкала, 1997.

161. Татарская грамматика. Т.2. Морфология. Казань: Татар, кн. Изд-во. - 1993.-396 с.

162. Текуев М. М. Темпоральность важнейший категориальный признак карачаево-балкарского глагола. - Нальчик, 2000. - 252 с.

163. Тенишев Э. Р., Тодаев Б. X. Язык желтых уйгур. М.: Наука, 1966.-83 с.

164. Тенишев Э. Р. Строй саларского языка. М.: Наука, 1976. - 576с.

165. Тенишев Э. Р. Строй сарыг-югурского языка. М.: Наука, 1976. -307 с.

166. Тимофеев К. А. О транспозиции временных форм глагола в русском языке. История языка. Новосибирск, 1999.

167. Туймебаев Ж. Индикативные формы глагола в казахском языке Алма-Ата: Анна тип, 1992. 116 с.

168. Тумашева Д. Г. Диалекты сибирских татар. Опыт сравнительного исследования. Казань: Изд-во Казанского ун-та, 1969. 294 с.

169. Тумашева Д. Г. Татарский глагол (опыт функционально-оемантического исследования грамматических категорий). Учебное пособие. Казань, 1986. - 188 с.

170. Тумашева Д. Г. Хэзерге татар эдэби теле. Морфология. Казань: Казан ун-ты нэшрияты, 1978. - 221 с.

171. У'брятова Е. И. Исследование по синтаксису якутского языка. II. Сложное предложение. Новосибирск, 1976. - 325 с.

172. Уйгурско-русский словарь. / Под ред. Ш. Кибирова и Ю. Цун-вазо. Алма-Ата, 1961.

173. Урусбиев И. X Спряжение в карачаево-балкарском языке. -Черкесск: Карачаево-Черкесское кн. изд-во, 1963. 232 с.

174. Урусбиев И. X. Категория времени глагола в современном карачаево-балкарском языке. // Вопросы категорий времени и наклонения глагола в тюркских языках. Баку, 1968. - С. 39—53.

175. Философский словарь. М., 1987.

176. Хабичев М. А. Именное словообразование и формообразование в куманских языках. М.: Наука, 1989. - 218 с.

177. Хабичев М.А. Карачаево-балкарское именное словообразование. Черкесск, 1971. - 356 с.1 175. Хангишиев Д. М. Причастия в кумыкском языке: Автореф. дис. . .канд. филол. наук. Баку, 1966. - 24 с.

178. Хангишиев Д. М. Причастия в кумыкском языке. Пособие по спецкурсу. Махачкала, 1985. - 80 с.

179. Хангишиев Д. М. К вопросу о категории наклонения глагола в кумыкском языке // Советская тюркология. Баку, 1988. №4. - С. 13-21.

180. Хангишиев Д. М. Къумукъ тил. Морфология. Магьачкъала: Дагъыстан пачалыкъ университетни нешрияты, 1995. — 231 с.

181. Хангишиев Д. M. Именные формы глагола в кумыкском языке в сравнительном освещении (имена действия и инфинитивы). Махачкала: ИПЦ ДГУ. - 1997. - 86 с.

182. Харисов А. Категория глагольных видов в башкирском языке. -Уфа, 1944.

183. Ходжиев А. Настоящее время глагола в современном узбекском языке: Автореф. дис. .канд. филол. наук. Ташкент, 1959.

184. Шарыпов Г. Ш. Категория глагольного вида в узбекском языке: Дисс. .канд.филол. наук. -М., 1945. 210 с.

185. Шахманова-Гарданова Р. О. морфологических особенностях казанищенского говора кумыкского языка // Ученые записки Дагестанского ФАН СССР. Серия филологическая. Т. 13. - Махачкала, 1964. - С. 82-110.

186. Ширалиев М. Ш. Новые диалектные данные для истории тюркских языков // Советская тюркология. 1970. - №5.

187. Шукуров Ш. История развития глагольных форм узбекского языка (настоящее и будущее времена). Ташкент, 1966. - 137 с.

188. Щерба Л. В. Языковая система и речевая деятельность. JL, 1974- 428 с.

189. Щербак А. М. Очерки сравнительной грамматики тюркских языков (глагол). JL: Наука, 1982. - 181 с.

190. Юлдашев А. А. Система словообразования и спряжения глагола в башкирском языке. М.: Изд-во АН СССР. - 1958. - 195 с.

191. Юлдашев А. А. Аналитические формы глагола в тюркских языках.-М., 1965.

192. Юлдашев А. А. Соотношение деепричастных и личных форм глагола в тюркских языках. М.: Наука, 1977. - 270 с.

193. Юсупов Ф. Ю. Неличные формы глагола в диалектах татарского языка. Казань: Изд-во казан. Ун-та. - 1985. - 318 с.

194. Юсупов Ф. Ю. Изучение татарского глагола. Казань: Татар.кн.изд-во, 1986. - 286 с.

195. Юсупов Ф. Ю. Татарский глагол в ареальном освещении: Авто-реф. дис. д-ра филол. наук. Алма-Ата, 1988. - 35 с.2. На иностранных языках4

196. Koschmieder Е. Zeitbezug und Sprache. Berlin, 1929.

197. Kowalski Т. Osmanisch-türkische Dialecte des Islam. Leiden -Lpz., 1934.

198. Mansuroglu M. Das Altosmanische. PhTF, I, S. 179.

199. ИСТОЧНИКИ ЦИТИРОВАННЫХ ПРИМЕРОВ1. «Ёлдаш». Дагъыстан республиканы жамият-политика газети. 2008-2009 г.г.

200. Абуков Камал. Мен гюнагьлыман, Марьям. Магьачкъала: Даг-книгоиздат, 1972.

201. Абуков Камал. Учгъунлар. Магьачкъала: Дагкнигоиздат, 1963.

202. Абуков Микайыл. Яшавну ахыры ёкъ. Магьачкъала: Дагкнигоиздат, 1969.

203. А кавов А. Нарт. Магьачкала, 1956.

204. Акъаев Акъай. Ерни йыры. Магьачкъала: Дагкнигоиздат, 1977.

205. Альбериев Шарип. Гьасиретлик. Магьачкъала: Дагкнигоиздат,1954.

206. Альбериев Шарип. Сержантны хабары. Магьачкъала: Дагучпедгиз, 1956.

207. Атагишиева 3. Алтын кёпюр. Магьачкъала: Эпоха, 2006.

208. Атаев Б. Шавхалны гиччи уланы. Магьачкала: 1998.

209. Атаева Зарипат. Юртумну къатынлары. — Магьачкъала: Дагкнигоиздат, 1980.

210. Аткъай. Къумукъ тюзде. Магьачкъала: Дагкнигоиздат, 1954.

211. Батырмурзаев Н., Батырмурзаев 3. Тангчолпанлар. — Магьачкъала: 1989.

212. Батырмурзаев Нугьай. Давут булан Лайла. Магьачкъала: Дагкнигоиздат, 1965.

213. Гереев Ю. Избранное. Чувяки. Айхалай. -Магьачкъала: 2009.

214. Гереев Ю. Избранное. Шималдан гелген язбаш. -Магьачкъала:2009.

215. Гъажиев Анвар Юрекни янывлары. Магьачкъала: Дагкнигоиздат, 1972.

216. Гъамитов А. Сайламлы асарлары. Магьачкъала: 2004

217. Закавов Ж. Танггъа ачылгъан эшик. Магьачкъала: 2007.

218. Ибрагьимое И. X. Магъа шо бек авара. Магьачкъала: Дагкнигоиздат. 1976.

219. Ибрагышов-Къызларлы А. Г. Аманхор. Тарихи роман. Магьачкъала: 1976.

220. Йырчы Къазакъ. Заман гелир. Магьачкъала: Новый день,2001.

221. Керимов Ибрагьим. Магьач. Магьачкъала: Дагкнигоиздат,1962.

222. Керимов Ибрагьим. Тик толкъунлар. Магьачкъала: Дагкнигоиздат, 1994.

223. Къазакъ Йырчы. Йырчы Къазакъ. Магьачкъала: Дагкнигоиздат, 1957.

224. Къонакъбиев Г. Ёлукъгъан ёллар. Магьачкъала: 1994.

225. Къумукъ халкъ йырлары. Магьачкъала: Дагкнигоиздат, 1990.

226. Къурбанов Амир. Пьесалар. — Магьачкъала: Дагкнигоиздат,1963.

227. Мамаев А. Борагьанлар. Магьачкъала: 1991.

228. Мантаева Умукюсюм. Биринчи язбаш. Магьачкъала: Дагкни-гриздат, 1988.

229. Османов М.-А. Шавхалны къаласы. Магьачкала: 1959.

230. Расулов Расул. Бекенез. Магьачкъала: Дагкнигоиздат, 1958.

231. Салаватов А. Айгъази. Магьачкъала: Дагкнигоиздат, 1985.

232. Уьч шаир. -Магьачкъала, 2004.

233. Халилов М.—Н. Маслагьат. Сегиз сатырлыкъ шиъруланы жыйы-мы. Магьачкъала: 2009.

234. Хангишиев М. Рашит булан Разият. Магьачкъала: Дагкнигоиздат. -1976.

235. Хангишиев Магъаммат. Чубурув бойларда. Магьачкъала: Дагкнигоиздат, 1954.

236. Шамсутдинов Къурбанали. Досланы тавушу. Магьачкъала: Дагучпедгиз, 1986.

237. Ягьияев Магьамматсолтан. Оьлюмден уьст болгъанлар. -Магьачкъала: Дагкнигоиздат, 1968.

238. УСЛОВНЫЕ СОКРАЩЕНИЯ НАЗВАНИЙ КНИГ

239. Гр.азерб.яз. Грамматика азербайджанского языка (фонетика, морфология, синтаксис). - Баку: Элм., 1971.-413 с.

240. Гр.алтай.яз. Грамматика алтайского языка. Составлена членами алтайской миссии. - Казань, 1869. - 288 с.

241. Гр.к.-балк.яз: Грамматика карачаево-балкарского языка. Фонетика, морфология, синтаксис. / Под общей редакцией Н. А. Баскакова. - Нальчик: Эльбрус, 1976. - 570 с.

242. Гр.ногай.яз Грамматика ногайского языка. Ч. 1: Фонетика и морфология. // Под общей ред. Н. А. Баскакова. - Черкесск: Ставропольское кн. изд-во, 1973.-320 с.

243. Гр.туркм.яз. Грамматика туркменского языка. 4.1. Фонетика и морфология. / Под общей редакцией Н. А. Баскакова. - Ашхабад, 1970. - 503 с.

244. Гр.узб.яз. Грамматика узбекского языка. Т. 1. Морфология. - Ташкент. - 1975. - 611 с.

245. Гр.хак.яз. Грамматика хакасского языка. / Под общей ред. H.A. Баскакова. - М.: Наука, 1975. - 417 с.

246. ГСБЛЯ Грамматика современного башкирского литературного языка. - М.: Наука, 1981. - 495 с.

247. ГСЯЛЯ Грамматика современного якутского литературного языка.-М.: Наука, 1982.-495 с. «

248. ИСГТЯ Исследования по сравнительной грамматике тюркскнх языков: Морфология. Ч. 2.-М.: Изд-во АН СССР, 1956. - 335 с.

249. СИГТЯ Сравнительно-историческая грамматика тюркских языков. Морфология. - М.: Наука, 1988. - 558 с.

250. СИГТЯ РР — Сравнительно-историческая грамматика тюркских языков. Региональные реконструкции. М.: Наука, 2002. - 766 с.

251. Совр. казах, яз. — Современный казахский язык. Фонетика и морфология. Алма-Ата: Изд-во АН Каз. ССР, 1962. - 454 с.

252. Совр.татар.лит.яз. Современный татарский литературный язык (лексикология, фонетика, морфология). - М.: Наука, 1969. - 379 с.