автореферат диссертации по истории, специальность ВАК РФ 07.00.02
диссертация на тему: Система управления Северным Кавказом в конце XIX - начале XX века

Полный текст автореферата диссертации по теме "Система управления Северным Кавказом в конце XIX - начале XX века"

МОСКОВСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ им. М.В. ЛОМОНОСОВА

На правах рукописи

МАЧУКАЕВА ЛИЗА ШИРВАНИЕВНА

СИСТЕМА УПРАВЛЕНИЯ СЕВЕРНЫМ КАВКАЗОМ В КОНЦЕ XIX - НАЧАЛЕ XX ВЕКА (на материалах Терской области)

Специальность 07.00.02. - Отечественная история

АВТОРЕФЕРАТ Диссертации на соискание учёной степени кандидата исторических наук

Москва-2004

Работа выполнена на кафедре политической истории факультета государственного управления Московского государственного университета им. М.В. Ломоносова.

Научный руководитель:

доктор исторических наук,

доцент Соловьев К.А.

Официальные оппоненты:

доктор исторических наук,

профессор Рыбка О.Ю.

кандидат исторических наук доцент Леонова С.Л.

Ведущая организация:

Московский государственный институт

коммунального хозяйства и

строительства

Защита диссертации состоится «_

2004 г. в 15 часов на заседании

Диссертационного совета Д 501.001.98 в Московском государственном университете им. М.В. Ломоносова по адресу; 119899, Москва, Воробьёвы горы, 1-й корпус гуманитарных факультетов, ауд. 459.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Московского государственного университета им. М.В. Ломоносова по адресу: 119899, Москва, Воробьёвы горы, МГУ, 1-й корпус гуманитарных факультетов.

Автореферат разослан

Ученый секретарь Диссертационного совета,

кандидат исторических наук,

доцент

Головкина Н.Л.

¿_003

7

Обшая характеристика работы

Актуальность исследования. В последние десятилетия за Северным Кавказом прочно закрепилось понятие политически-нестабильного региона. В российском обществе постоянно возникают дискуссии о наиболее эффективных способах урегулирования политической ситуации в регионе, о роли, которую должен играть федеральный центр в разрешении копившихся здесь десятилетиями проблем и противоречий, о наиболее приемлемых, с точки зрения взаимной выгоды, формах взаимоотношений между центральной властью и отдельными автономными субъектами.

Северный Кавказ в своей истории не раз переживал периоды длительной нестабильности. В первой половине XIX века нестабильность была обусловлена, прежде всего, военным противостоянием между горцами и царскими войсками. Во второй половине XIX столетия после завершения Кавказской войны Северный Кавказ по-прежнему оставался одной из самых беспокойных территорий в империи. Петербургу стоило немалых усилий удерживать край в стабильном состоянии. В целом российским властям удавалось поддерживать относительное политическое спокойствие в крае на протяжение более чем полувекового присутствия Северного Кавказа в составе империи.

Мы далеки от того, чтобы проводить прямые параллели между днём сегодняшним и событиями более чем вековой давности, так как и Россия в целом и Северный Кавказ за этот период претерпели кардинальные изменения. Но не обращать внимание на исторический опыт организации государственной власти на территории, отягощенной последствиями длительного военного конфликта, не пытаться выяснить, каковы были механизмы, позволявшие объединить, насильственно или добровольно, народы, стоявшие на разных стадиях экономического и политического развития, имеющие различные социокультурные и этноконфессиональные параметры, не учитывать какие средства приносили наибольший результат с точки зрения поддержания политической стабильности на Северном Кавказе после включения его территории в состав Российской империи так же неблагоразумно.

В плане практической значимости особую актуальность приобретает сегодня изучение организации системы административно-политического управления Северным Кавказом как важной составляющей политики стабилизации в регионе после завершения Кавказской войны.

Объектом данного исследования является комплекс организационных, политических и административных мер по управлению Северным Кавказом во второй

половине XIX - начале XX века.

Предметом исследования является процесс административно-политического управления на Северном Кавказе, в рамках разрешения проблемы политической нестабильности в регионе во второй половине XIX - начале XX века, по нескольким аспектам: организация системы административного управления в Терской области Северного Кавказа; включение представителей горских народов в имперскую политическую систему по линии военной и гражданской бюрократии; действия властей, направленные на решение проблем, связанных с конфессиональными, культурными, психоментальными различиями между коренным населением региона и представителями метрополии; деятельность властей по изменению этнодемографической ситуации в Терской области.

Степень научной разработки проблемы. Специальные работы, посвященные исследованию указанной проблемы, в целом отсутствуют. Вместе с тем, в исторической литературе отдельные аспекты данной проблемы рассматривались в контексте изучения других вопросов. В исследовании вопросов, прямо или косвенно затрагивающих тему диссертации, можно выделить три периода: дореволюционный, советский, постсоветский.

Характерной чертой дореволюционного кавказоведения была практическая направленность исследований. Изучение истории, традиционных общественных институтов, быта и нравов горцев Северного Кавказа, их взаимоотношений с имперскими властями велось с целью скорейшей интеграции региона в российскую социально-политическую, экономическую и культурную систему, поэтому работы дореволюционных авторов нередко носят рекомендательный характер.

В условиях завершавшейся Кавказской войны российские власти должны были определиться, какими путями добиваться «окончательного умиротворения» края, каким способам отдавать предпочтения в достижении этой цели. Проблема была столь актуальна, что на страницах журналов «Военный сборник», «Русский вестник» по этим проблемам возникает дискуссия. Активней всего высказывались публицисты, знавшие край из личного опыта, - офицеры, воевавшие на Кавказе.1 Основной лейтмотив подобных публикаций - с наступлением периода гражданской деятельности необходимо постепенно свести на нет силовые способы деятельности на Кавказе. Залогом спокойствия в крае большинство авторов считало втягивание горцев в производительную деятельность и новый порядок управления — «военно-народный».

Первые российские историки, работы, которых имели целью обосновать методы, средства и формы управления российских властей на Кавказе относились к так

1 Иванов С. О, сближении горцев с русскими на Кавказе // Военный сборник. - 1859, № 6.; В.К. Несколько слов о бурущй деятельности аатс1&ш Кавказе // Там же, -1860, № 7.; А-В-ъ. Покорение Кавказа // Русский вестник.» Т.27. - 1860,* ' :

называемой «военно-исторической школе» и представляли позицию высших правительственных кругов Российской империи. К их числу следует отнести работы Н.Ф. Дубровина, Р.А. Фадеева, АЛ. Зиссермана, С. С. Эсадае.2 Авторы трактовали проблемы взаимоотношений между горцами и российскими властями, исходя из теории русоцентризма и цивилизаторского роли России в отношении «диких», «отсталых» народов Кавказа.3

Изучению обычного права кавказских горцев были посвящены труды видных русских социологов и юристов М.М. Ковалевского и Ф.И. Леонтовича.4 Ф.И. Леонтович описал сосуществование и взаимодействие российского и адатного права, шариата, был, по сути, близок к обоснованию популярной сегодня теории юридического плюрализма на Северном Кавказе в дореволюционный период.

В начале XX века на фоне взрыва политической нестабильности в стране и на Кавказе появляется целый ряд работ, в которых авторы пытаются ответить на вопрос в чём «причины неурядиц» на Кавказе и что надлежит делать властям для исправления создавшейся ситуации в крае?5 Обсуждение данных вопросов стимулировала начавшаяся в крае разработка, по инициативе наместника Воронцова-Дашкова, реформ административного устройства на Кавказе. В указанных работах основное внимание уделено вопросам целесообразности распространения на Кавказе земского самоуправления, отмены горских словесных судов, введения суда присяжных.

В целом в дореволюционной историографии был накоплен значительный фактический материал по проблемам связанным с административно-политической деятельностью российских властей на Кавказе, ценность работ данного периода во

2Дубровин Н.Ф. История войны и владычества русских на Кавказе — СПб., 1971. —Т. 1. —кн. 1.; Фадеев Р.А. Собрание сочинений. - СПб, 1889. - Т. 1. - ч. 1.60 лет Кавказской войны, ч. 2. Записки о кавказскихделах; Зиссерман АЛ. Двадцать пять лет на Кавказе (1842-1867). - СПб. 1879; Он. же. Фельдмаршал княь Барятинский А. И. (1815-1879). - Т. П. - М , 1890.; Эсадае С. Историческая записка обуправлении Кавказом. -Тифлис 1907.-Т. 1-2.

3 Особое место среди указанных авторов занимает Р.А. Фадеев, являвшийся в годы Кавказской войны одним

из адъютантов главнокомандующего Кавказской армии фельдмаршала А.И. Барятинского. Есть основания полагать, что изложенные в его трудах размышления о содержании российской политики на Кавказе отражали взгляды самого князя Барятинского. Цель его работ - построение теории колониального управления России на азиатских окраинах. Фадеев скептически относился к возможностям успешной просветительской миссии в Азии «посредством Европейского владычества» и делал вывод о бесперспективности попыток уравнять российские азиатские окраины с остальной империей путём распространения на них общерусских форм администрации. Систему «военно-народного» управления, установленную у горцев Кавказа, он рассматривал как искомый образец для новых потенциальных владений России в Азии, залог спокойного и выгодного для государства обладания приобретенными территориями. * Ковалевский М.М. Закон и обычай на Кавказе. - М-, 1890. - Т. 1-2.; Он же. Современный обычай и древний закон. - М, 1890. - Т. 1.; Леонтович Ф.И. Адаты Кавказских горцев. Материалы по обычному праву Северного и Восточного Кавказа. Вып. 1. - Одесса, 1882.

5 Гершельман Ф. Причины неурядиц на Кавказе. - СПб., 1908; Евреинов ГЛ. Национальные вопросы на инородческих окраинах России. - СПб. 1908; Туманов Г.М. К введению земского самоуправления на Кавказе. - Тифлис, 1905; Риттих А.Ф. Умиротворение Кавказа. - СПб., 1906.; Рейнкс Н. М. Горские и народные суды кавказского края. - СПб. 1912.; Евангулов Г.Г. Местная реформа на Кавказе. - Спб., - 1914.

многом обусловлена тем, что рад авторов был непосредственно или косвенно причастен к выработке основных принципов политики властей по отношению к горцам.

Советская историография кавказоведческих проблем имеет свои особенности. Приблизительно до конца 70-х годов XX века советские историки в основном были сосредоточены на изучении социально-экономических явлений и уделяли недостаточное внимание исследованию надстроечных категорий, в частности, управления. Другой отличительной чертой исторических исследований данного периода являлось преувеличение степени национально-освободительной борьбы горцев после окончания Кавказской войны, степени их социальной борьбы и вовлечённости в революционное движение в начале XX века. Историки Мартиросиан Г.К., Мужев И.Ф., Гриценко Н.П., сосредоточив основное внимание на изучении социально-экономического и политического положении горцев Северного Кавказа, в своих трудах затрагивают вопросы административного управления регионом.6 Этим работы характеризует крайний негативизм при оценках различных сторон административного управления в регионе.

Интерес к проблемам, связанным с административной деятельностью царских властей на Северном Кавказе заметно усиливается с конца 70-х годов. Таким образом, спустя более полувека, на страницах исследований вновь появляется управленческая проблематика, касающаяся Северо-Кавказского региона в дореволюционный период. Естественно, что данный вопрос рассматривался уже с совсем иных методологических и идеологических позиций. Большая часть данных работ создана в регионах, в северокавказских научно-исследовательских центрах и учебных заведениях. В работах А.И. Хасбулатова, К.С. Кокурхаева, Б.Х. Ортабаева исследуются структура административной системы управления на Северном Кавказе, функционирование её отдельных элементов, административно-территориальные изменения на Северном Кавказе после Кавказской войны.7

В большинстве работ советского периода давались негативные оценки введённой у горцев Кавказа системы «военно-народного» управления с точки зрения учёта их политических и экономических интересов. Упор делался на то, что основным содержанием «военно-народного» управления являлось усиление военно-феодальной

6 Мартиросиан Г.К. Терская область в революции 1905 года- - Владикавказ, 1929.; Мужев И.Ф. Нацонально-освободительное движение горцев Северного Кавказа (1900-1914 гг.). - Нальчик 1965; Гриценко Н-П- Классовая и антиколониальная борьба крестьян Чечено-Ингушетии на рубеже XIX -XX веков- - Грозный, 1971.

7 Хасбулатов А.И. Сословный характер аграрно-административных реформ 60-х гг. XIX в. в Чечено-Ингушетии. // Вопросы история классообразоваши н социальных движений в дореволюционной Чечено-Ингушетии XVI-XX вв.- Грозный, 1980.; Кокурхаев К.С. Правовая система и судопроизводство чеченцев и ингушей (2-ая половина XIX - нач. XX вв) // Вопросы истории Чеченои-Ингушетии. - Грозный, 1977. -Т.Х.;Ортабаев Б X.. Усиление колониального режима царизма на Северном Кавказе на рубеже XIX - XX вв. // Проблемы истории и культуры народов Северного Кавказа. - Орджоникидзе, 1985.

эксплуатации горцев. В работах 50-70- х годов практически не освещались разногласия в правящих кругах России, возникавшие при формировании административной политики на Кавказе. Первым автором, обратившим внимание на необходимость исследования проблемы складывания правительственной программы деятельности по административному устройству Кавказа, выяснения общих принципов управления этой имперской окраиной, являлась Н.С. Киняпина.8 Киняпина, анализируя особенности российской административной политики на Кавказе, отметила продуманность и постепенность внедрения новых институтов управления горскими народами, общую лояльность властей при проведении административных мероприятий.

В советской историографии практически не было работ, за исключением немногих монографий и статей, освещавших позицию царских властей в отношении мусульманского духовенства, попыток правительства законодательно регламентировать

9

его деятельность.

Важным вкладом в изучение проблемы мухаджирства (переселения горцев в Турцию) стали работы М.С. Тотоева н ГА Дзидзария.10 Дзидзария рассматривал переселение горцев в Турцию, как своеобразную форму классовой борьбы - пассивный протест населения против «новых порядков», подробно исследовал мотивы, которыми руководствовались российские власти, поддерживавшие это движение.

Таким образом, исследования советского периода ценны содержащимися в них материалами фактографического характера, а также постановкой ряда новых исследовательских проблем, таких как роль экономического фактора в социально-политических процессах, формы протеста населения против политики имперских властей, функционирование низших звеньев в системе административного управления -общественного управления сельских (аульных) обществ. Несмотря на сохранявшееся в целом единство мнений по принципиальным вопросам, связанным с оценками имперского управления на национальных окраинах, можно констатировать, что в начале 80-х годов наметились принципиально новые подходы в дальнейшем исследовании проблем,

* Киняпина Н.С. Административная политика царизма на Кавказе и в Средней Азии в XIX веке. // Вопросы истории.-1983, №3.

9 Климович Л. Ислам в царской России. - М. 1936; Авксентьев А.А. Ислам на Северном Кавказе. -Ставрополь, 1984.; Саламов А.А. Не затушевывать социальные противоречия прошлого. // Известия Чечено-Ингушского НИИ истории, языка, литературы. - Грозный 1964. - Т.Д. - Вып. 1. Манкиев АЛ. Из истории мусульманско-клерикальной мысли в Чечено-Ингушетии. // Там же. - Грозный, 1972. - Т.1 -Вып.1.

10 Кокяев Г. Военно-колонизационная политика царизма на Кавказе. // Революция и горец. -1929, № 4(6); Тотоев М.С. К вопросу о переселении кабардинцев в Турцию. // Сверо-Осетинский госпединститут. Ученые записки. - Т. 18.- Дзауджикау, 1949; Дзидзария Г.А. МРухаджирство и проблемы Истории Абхазии XIX стлетия. - Сухуми, 1982.

связанных с характером установившейся на Северном Кавказе системы управления, которые получат наиболее полное развитие уже в постсоветской историографии.

Несомненным достижением современного этапа исследований российско-горских взаимоотношений после завершения Кавказской войны, является стремление к новому концептуальному освещению проблем, уже рассматривавшихся прежними поколениями историков, и расширению тематики исторических исследований. Отойдя от простой констатации принятых решений по организации системы управления горскими народами, современные исследователи стремятся провести их всесторонний анализ, выявить степень учёта интересов властей и местного населения в рамках военно-народной системы, определить её сильные и слабые стороны.11 Историк В.В. Дегоев рассматривает военно-народную систему управления как особую «региональную стратегию», свидетельство приспособительной политики «центра» по отношению к «периферийным» реалиям. В противоположность Дегоеву исследователь И..М. Сигаури утверждает, что управлявшая чеченцами государственная система полностью противоречила их народным традициям, препятствовала быстрой адаптации чеченцев в экономическую и культурную жизнь России.12 А.Я. Першиц, Я.С. Смирнова, 3.Х. Мисроков обосновывают в своих работах идею о сознательном поддержании властями «юридического плюрализма» на Северном Кавказе после его включения в состав империи13.

К числу новых тем, которые привлекли внимание современных авторов и имеют отношение к цели данного исследования можно отнести вопрос о степени влияния этно-конфессиональных, психо-ментальных особенностей горских народов на

интеграционные возможности вновь присоединенного региона, на уровень конфликтогенности в нём.14 Обозначился интерес исследователей к изучению роли конкретных персоналий кавказской администрации в управлении краем.15

11 Матвеев ВЛ. Государственно-политическая централизация и местное самоуправление та СевероКавказских рубежах России до 1917 гада. // Российский выбор. - 1998, № I.; Пляскин В.П. Система военно-народного управления на Кавказе (2-ая половина XIX - начале XX века). // Известия вузов. СевероКавказский регион. Общественные науки. - 2002, № 2.

12 Дегоев В.В. Об исторических аспектах взаимоотношений «Центр - периферия» в Кавказском контексте. // Вестник института цивилизации. - Владикавказ, 1998.;Сигаури ИМ Очерки истерии и государственного устройства чеченцев с древнейших времён.-М. 2001. -С. 48.

Першиц А.И., Смирнова Я.С. Юридический плюрализм народов Северного Кавказа. // Общественные науки и современность. — 1998, № 1.; Мисроков ЗА. Адат и шариат в российской правовой системе. Исторические судьбы юридического плюрализма на Северном Кавказе. - М, 2002.

14 Нефляшева Н.А. Традиция и власть (на материалах Адыгеи кот (а XIX - начала XX века): Дис. ... канд. ист. наук. Майкоп, 1996.; Солдатова Г.У. Психология межэтнической напряженности. - М., 1998. Черноус КВ. Кавказ - контактная зона цивилизаций и культур // Кавказ: проблемы купьтуряо-цивюгазациониого развития. - Ростов на Дону, 2000; Гатагова Л.С. Кавказ после Кавказской войны: этноконфлиггаыб аспект. // Россия и Кавказ - сквозь два столетия. - СПб., 2001.

15 Б.С.Итенберг М.Т. Лорис-Мсликов: военачальник и администратор на Кавказе // Отечественная история. -2004, № 1; Исмакл-Заде Д.И. ИИ. Воронцов-Дашков. Наместник Кавказский. // Россия и Кавказ - сквозь два столетия. - СПб., 2001.

Предпринимаются попытки специального исследования деятельности высших государственных органов по управлению Кавказом.16

Вызывают интерес работы историков Кумпана А.А. и Матвеева ВА, которые пытаются оценить эффективность российской политики на Северном Кавказе с точки зрения, достигнутой к 1917 году, степени интеграции горских народов в число верноподданных российского императора.17 По мнению В.А. Матвеева, интеграция охватила значительную часть населения региона, но не достигла полноты и завершения. Ряд горских обществ сохранял предрасположенность к сепаратизму и иногда, при отсутствии продуманных многоплановых мер, намечалась даже тенденция расширения границ этого явления.

Историографический обзор позволяет сделать вывод, что в исторической литературе накоплен весомый фактический и аналитический материал, касающийся отдельных аспектов, рассматриваемой нами проблемы. В целом же проблема, поднятая в данном научном исследовании, не была объектом специальных исторических исследований. В существующих работах не предпринималось попыток комплексного исследования различных аспектов административно-политической деятельности российской администрации, исходя из поставленной цели и территориально-хронологических рамок.

Цель и задачи исследования. Целью данного исследования является анализ основных аспектов административно - политического управления Терской областью Северного Кавказа во второй половине XIX - начале XX века в рамках разрешения проблемы политической нестабильности в регионе. Поставленная цель предполагает решение следующих задач:

• выявить и проанализировать точки зрения, сложившиеся в российских властных кругах, по поводу конкретного содержания российской политики на тех или иных направлениях административно-политической деятельности российских властей, призванных обеспечить политическую стабильность в регионе Северного Кавказа;

• проанализировать основные принципы особой формы организации административного управления в Терской области (военно-народной системы) и выявить её значение в обеспечении политической стабильности в Терской области на различных исторических этапах;

16 Кавказский комитет - высшее государственное учреждение для управления Кавказом (1845-1882). // Россия и Кавказ - сквозь два столетия. - СПб., 2001.

17 Кумпан АЛ. Эффективность национальной политики царского правительства на Северо-Западном Кавказе (1864-1917) . // Голос минувшего. - 2001, № 1-2. Матвеев В.А. Сепаратизм на Северном Кавказе: границы явления на рубеже ХГХ-ХХ вв. // Известия вузов. Северо-Кавказский регион. Общественные науки. -2001, №3-4.

• установить, какое влияние на социально-политическую ситуацию в крае оказывали те или иные преобразования в системе административного устройства Терской области в рассматриваемый период;

• определить уровень интегрированности горцев Терской области в российское государственное пространство;

• проанализировать основные направления административно-политической деятельности российской администрации по социально-политическому регулированию ситуации в Терской области;

• определить способствовала ли административно-политическая деятельность российских властей в Терской области изменению социально-политической ориентации населения на сотрудничество с властями (либо на борьбу с ними), преодолению культурной и духовной разделённости между горцами и представителями других народов, проживающих в области, прежде всего русскими.

Хронологические и территориальные рамки исследования. Диссертация охватывает период с 1859 года, с момента окончания военных действий на СевероВосточном Кавказе, и до 1914 года, начала первой мировой войны. После завершения в 1859 г. военных действий перед российскими властями на территории СевероВосточного Кавказа возникли новые задачи. Необходимо было достичь политической стабилизации в крае и на этой основе проводить курс на максимальную политическую, социально-экономическую и культурную интеграцию региона с остальной империей. В качестве верхней границы хронологии выбран 1914 год, так как с этого момента российские власти, как в центральных регионах, так и на окраинах, вынуждены были пересматривать свою политику с учетом возникновения нового мощнейшего фактора политической нестабильности, каким явилась первая мировая война. В условиях войны ряд планировавшихся к проведению в Терской области административно-политических мероприятий был оттеснён необходимостью решать новые проблемы.

Территориальные рамки исследования ограничены территорией Терской области Северного Кавказа (образована в К60 г.)18. Организация стабильного и эффективного управления на этой территории представляла для российских властей особую сложность, обусловленную чрезвычайно пёстрым этническим и конфессиональным составом местного населения. Установление прочной системы управления Терской областью для

'* Сегодня на территории, которая до революции 1917 года входила в состав Терской области, располагаются следующие административные единицы: Кабардино-Балкарская Республика, Республика Северная Осетия - Алания, Чеченская, Ингушская Республики, Хасав-Юртовский и Кизлярские районы Дагестана, а также район Кавказских Минеральных Вод Ставропольской области.

российских властей чрезвычайно затрудняла разновременность и разный характер (от добровольного присоединения до военного покорения) включения отдельных её территорий в состав империи.

Источниковая база исследования. Диссертационное исследование опирается на два крупных комплекса источников: архивные документы, опубликованные источники. Все имеющиеся в нашем распоряжении источники можно разделить на несколько основных групп:

1. Нормативные документы, к числу которых следует отнести законодательные акты, исходящие из высших правительственных инстанций, а также положения и инструкции, авторство которых принадлежало высшей кавказской власти. Они создавали нормативную базу для деятельности всех органов власти на Кавказе и определяли полномочия начальствующих лиц различных уровней. В работе использованы нормативные акты, принимавшиеся по вопросам административного управления, а также, для регламентации действий властей в других сферах управления на Кавказе, содержащиеся в «Полном собрании законов Российской империи» (Собрание второе, третье) и в Своде Законов Российской империи (Т. 2 издания 1886 года). Дополнением к «Полному собранию законов» являются сборники и своды узаконений, представляющих тематическую и региональную подборку указов правительственных учреждений.19 Ряд документов законодательного характера содержат «Акты, собранные Кавказской археографической комиссией»20. В XII томе актов собраны документы, свидетельствующие о первых шагах властей по организации административно-территориального устройства СевероВосточного Кавказа после завершения войны.

2. Материалы официального делопроизводства раскрывают внутриструктурные связи и отношения, свойства и состояние всей системы управления в регионе. Это прежде всего документы высших госучреждений российской империи, содержащие переписку и распоряжения ведомств по вопросам управления, хранящиеся в фондах Российского государственного исторического архива.21

Всеподданейшие доклады первых начальствующих лиц на Кавказе (наместников и главноначальствующих гражданской частью), за редким исключением, опубликованы.22

" Законодательные акта, касающиеся Северного Кавказа н в частности Терской области. - Владикавказ,

1914; Сборник правительственных распоряжений по казачьим войскам. - СПб., 1877.

21 Акты собранные Кавказской Археографической комиссией. - Тифлис, 1904. - Т. ХП.

21РГИА. Ф.1268 (Кавказский комитет), Ф. 1276 (Совет министров), Ф. 565 (Департамент государственного

казначейства).

27 Всеподданейший отчет главнокомандующего Кавказской армиею по военно-народному управлению за 1863-1869 гг. - СПб., 1870.; Извлечения из Всеподданейшей записки Главновачальствующего на Кавказе по гражданскому управлению генерал-адъютанта князя А.М. ДондуковаКорсакова. - СПб. 1883. И.И.

Эти документы позволяют выявить общие направления государственной политики в отношении народов края.

Такие материалы официального делопроизводства, как отчёты, рапорты, служебная переписка, докладные записки различных должностных лиц, ответы административных начальников на местах на прошения, жалобы сельских обществ на притеснения или произвол властей, приказы по Терской области и т.п., содержатся в фондах Российского государственного Военно-исторического архива.23 Эти документы воссоздают подробную картину управления на местах, стиль и методы управления местного кавказского чиновничества.

3. Подготовительные материалы законотворческой и административной деятельности представляют особую актуальность для данного исследования в силу того, что позволяют определить мотивацию властей при выборе того или иного направления своих действий, демонстрируют, какие обстоятельства оказывали решающее воздействие на формирование правительственного курса в крае. Эту группу источников следует разбить на две подгруппы: аналитические материалы и материалы, связанные с подготовкой проекта конкретного законоположения.

К первой подгруппе следует отнести, в частности, «Материалы по Кавказу»24, подготовленные в начале 80-х годов XIX века в военном ведомстве накануне административных преобразований в Кавказском наместничестве. Такие документы обычно создавались в период подготовки каких-либо важных и масштабных административно-политических преобразований для информации чиновников о том, какова была предистория установленных прежде порядков административно-политического устройства, которые в новых условиях подлежали изменению. Источники, относящиеся ко второй подгруппе, в наибольшем количестве представлены документами Российского государственного исторического архива. Его фонды содержат проекты законоположений по Терской области, материалы, связанные с их подготовкой и обсуждением,25 официальную переписку начальника Терской области М.Т. Лорис-Меликова с вышестоящими инстанциями, черновики его проектов по различным преобразованиям административного управления области,26 которые позволяют оценить

Воронцов-Дашков. Всеподданейшая записка по управлению Кавказский краем. - Тифлис, 1907.; Он же. Всеподданейший отч£г за восемь лет управления Кавказом. - СПб., 1913 в др.

23 РГВИА. Ф. 400 (Министерство военное. Главный штаб. Азиатская часть), Ф.1300 (Штаб Кавказского военного округа).

24 РГВИА. Ф.400 (Министерство военное. Главный штаб.Азиатская часть).

25 РГИА. Ф. 1268 (Кавказский комитет), Ф. 1149 (Департамент законов), Ф. 1276 (Совет министров).

26 РГИА. ф. 866 (М.Т. Лорис-Мепитов).

личную позицию политического деятеля, сыгравшего важную роль в вопросах выработки основных принципов управления горцами Терской области.

4. Документы статистического характера, в частности, «Терские календари», включающие информацию о персональном составе административного аппарата управления Терской области, позволяют изучить состав чиновничества области. Материалы первой всеобщей переписи Российской империи 1897 года содержат информацию о степени участия разных групп населения в сфере административного управления.27

5. Мемуарная литература способствует воссозданию социально-психологической обстановки, в которой происходили исследуемые события, содержит яркие портретные характеристики деятелей кавказской администрации.28

6. В диссертации использовались местные, кавказские, периодические издания.29 В ряде газетных статей были представлены данные о деятельности местной администрации, её официальные н неофициальные оценки.

Таким образом, на основе анализа сложившегося корпуса источников можно сделать вывод о том, что диссертация имеет в основе необходимое количество разнообразных по составу источников, что при их комплексном изучении, позволяет раскрыть проблематику исследования и решить поставленные задачи.

Методологическая основа исследования. При написании работы применялся принцип историзма (исторического детерминизма), который предполагает изучение исторических фактов и событий в причинно-следственной связи, последовательном развитии и взаимозависимости- Использован комплексный подход, предполагающий изучение проблемы с различных сторон, выявление её аспектов и вопросов в единой системной структуре.

Исследование проводилось с помощью применения разнообразных общенаучных (обобщение, анализ, синтез) и специально-исторических (историко-сравнительного, историко-типологического и др.) методов. Историко-сравнительный метод применялся при сравнении содержания административно-политической деятельности российских властей в разных районах Терской области, Кавказа в целом. Историко-тшюлогический метод служил основой для выявления общих черт административной политики

27 Кавказский календарь на 1877 год. - Тифлис, 1876; Отчет начальника Терской области и наказного атамана терского казачьего войска в 3 т. - Владикавказ 1905-1907; Терский календарь. - Выл: 1,3-14,20-23. - Владикавказ, 1891-1913; Первая всеобщая перепись населения Российской империи. - Т. ЬХ\ГН. -Терская область. - Спб., 1905.

и Милютин ДА. Воспоминания, 1863-64 г. - М., 2003; Витте СЮ. Воспоминания. - Т.1. - М, 1960.

29 Терские ведомости. - 1904, №2,6; 1911, № 15; 1914, № 25; Голос Кавказа. -1906, №10,11,18,21; Терек. -1911, № 3917; Кубанский курьер -1910, №2.

российских властей в Северо-Кавказском регионе и в других регионах Российской империи.

Научная новизна исследования. В исследовании впервые предпринята попытка выявления и комплексного анализа основных направлений государственного регулирования процессов политической стабилизации в регионе: организация системы административного управления у горцев после завершения Кавказской войны, привлечение местного населения к гражданской и военной службе, попытки противодействия влиянию радикалистски настроенного мусульманского духовенства на население, организация властями колонизационно-переселенческих движений в Терской области. В результате этого удалось определить специфику управления регионом во второй половине XIX - начале XX века.

В диссертации исследованы мало затронутые отечественной исторической наукой вопросы, в частности, поиск властями сил, на которые можно было опереться в управлении регионом. В работе определены основные способы создания кавказской администрацией социальной опоры в среде местного населения, заключавшиеся в привлечении горцев к государственной гражданской и военной службе.

Новым моментом явилось рассмотрение в диссертации проблемы отношения имперских властей к исламу и мусульманскому духовенству в регионе с учётом общероссийского контекста решения данного вопроса. Такой подход позволил установить влияние имевшегося у российских правительственных кругов опыта решения «мусульманского вопроса» в других регионах империи на содержание «мусульманской политики» властей на Северном Кавказе.

Введение в научный оборот ряда новых документов, в частности, отзыва Департамента полиции 1908 г. на предложение Кавказского наместника отказаться от системы «военно-народного» управления в регионе, официального ответа министра юстиции на законодательное предположение Госдумы 1913 г. о введении учреждения суда присяжных заседателей в Терской области, законодательного предположения 1914 г. депутатов Думы о выделении Северного Кавказа из состава кавказского наместничества, позволили не только уточнить позиции различных властных органов в вопросах преобразования системы управления Северным Кавказом, но и определить на сколько был обоснован отказ от административно-судебных реформ в регионе в последнее десятилетие существования империи перед началом первой мировой войны

Выводы диссертации позволяют увидеть и оценить позитивный и негативный опыт управления Северным Кавказом во второй половине XIX -начале XX века с учетом задач,

которые стояли перед российской администрацией на указанном историческом отрезке времени, и специфических условий данного региона.

Практическая значимость исследования. Материалы и выводы диссертации могут быть использованы при написании обобщающих работ и учебников, для подготовки спецкурсов по истории взаимоотношений России с народами Северного Кавказа, а также сформировать современные концепции таких взаимоотношений с учётом исторического опыта. Приведённые в ней факты и их анализ могут представлять практический интерес для историков, этнологов, политологов, конфликтологов, интересующихся проблемами истории народов Кавказа.

Апробация результатов исследования. Диссертация была обсуждена и рекомендована к защите на заседании кафедры политической истории факультета государственного управления МГУ им. М.В. Ломоносова, основные положения и выводы диссертации обсуждались на научном семинаре, на проблемной группе кафедры, совещании научных руководителей кафедры. Отдельные положения работы отражены в публикациях автора, общим объёмом 1,7 п.л.

Структура диссертации соответствует целям и задачам исследования и включает в себя введение, две главы, заключение, список источников и литературы.

Основное содержание диссертации

Во введении обосновывается актуальность и научная новизна темы, выявляется степень её изученности и обеспеченность источниковой базой, определяются хронологические и территориальные рамки, формулируются цели, задачи и методы исследования.

В первой главе - «Организация административного управления в Терской области во второй половине XIX - начале XX века», рассматриваются проблемы становления и развития российского административного управления в Терской области Северного Кавказа.

В первом параграфе рассматривается процесс становления российского административного управления на Северо-Восточном Кавказе после завершения Кавказской войны и образование Терской области.

Анализ официальных документов показал, что среди различных мер правительства, направленных на достижение политической стабилизации в регионе, первостепенное значение придавалось проблеме организации прочной системы административного управления на вновь приобретённых территориях, В отчёте на имя императора наместник Кавказский генерал-фельдмаршал князь А.И. Барятинский

подчёркивал, что «устройство окончательного управления горскими племенами - это краеугольный камень русского владычества на Кавказе».30

Исследование системы управления Северным Кавказом опиралось на распространённое в современной исторической науке мнение о существовании в XIX веке в российских правящих кругах различных точек зрения на характер и возможные методы управления национальными окраинами, отражавшими так называемые «колониалистский», «централистский» и «регионалистский» подходы. На Северном Кавказе, как правило, предпочтение отдавалось регионалистскому подходу в управлении, допускавшему значительные отступления от общеимперских образцов в законодательстве и структуре власти на национальных окраинах. Регионализм в практике управления на Северном Кавказе в наиболее полной форме выразился в создании особой системы управления - «военно-народной». За понятием «военно-народное» управление во второй половине XIX века закрепилось два значения: особой, отличной от общеимперской, системы административных органов по управлению горцами и принципа управления «туземными» племенами. В основе системы «военно-народного» управления - власть военной администрации с включением в неё некоторых элементов традиционного местного общественного управления.

В работе предпринята попытка проследить историю становления «особых форм» управления на Северном Кавказе, показать, в чём виделись властям их преимущества с точки зрения обеспечения интересов Российской империи в регионе. В диссертации отмечается, что в исторической литературе по поводу времени начала использования имперскими властями отдельных принципов, составивших позднее освову «военно-народной» системы, нет единого мнения. Автор исследования придерживается мнения, что некоторые элементы подобного управления коренным населением региона присутствовали в российской политической практике уже в конце XVIII века. Но только при наместнике А.И. Барятинском (1856-1862) система военно-народного управления начинает вводиться целенаправленно, формируется её юридическая основа.

Милитаризованный характер «военно-народного» управления, по мнению его создателей, позволял осуществлять «бдительный надзор» за населением, оперативно пресекать любые проявления недовольства в его среде, а сохранение местного судопроизводства и традиционных норм права должно было избавить российскую администрацию от проявлений недовольства местного населения, неизбежных в случае распространения на него «непонятных» имперских законов, нарушавших привычный уклад жизни. Эта модель управления рассматривалась как временная, призванная

30 Акты собранные Кавказской Археографической Комиссией. - Тифлис, 1904. - Т. XII. - С. 1287.

обеспечить условия для постепенного перехода к общеимперским формам административно-судебной власти.31

Указанные принципы «военно-народного» управления легли в основу законодательной базы административного управления созданной в 1860 г. на Северном Кавказе Терской области. «Положение об управлении Терской областью» от 29 мая 1862г. явилось первым целостным законодательным актом, определявшим структуру административно-судебного устройства, права и обязанности должностных лиц, административно-территориальное деление области.32 Анализ данного положения показал, что наиболее существенными чертами административного устройства Терской области являлись: слияние административной, военной, полицейской власти в одних руках на всех уровнях управления; наделение начальника области и начальников отдельных округов особыми чрезвычайными полномочиями, вплоть до применения оружия против населения; более дробное, в сравнении с общегубернским, административно-территориальное деление, особая организация судебных учреждений. Последняя предполагала существование параллельных систем судебных органов для различных категорий населения: казачества, городских и сельских обывателей гражданского ведомства, горцев. В состав горских судов входили избранные от населения депутаты и назначенные администрацией кадии под председательством военных начальников округов. В горских судах допускалось применение норм адата и шариата. Сфера применения шариата была максимально ограничена. Отдавая предпочтение адату, как более гибкой системе права, в отличие от шариата, власти надеялись тем самым создать почву для постепенного приближения горского судопроизводства к общероссийскому и ослабить влияние мусульманского духовенства на местное население.33

Изученный круг источников, в частности, документы из личного фонда начальника Терской области М.Т. Лорис-Меликова об итогах первых социально-политических преобразований у горцев34, позволил констатировать, что принципы «военно-народного» управления, лёгшие в основу административного устройства Терской области после окончания кровопролитной войны, позволили российским властям обеспечить относительно мирное сосуществование имперских властей с недавно покорённым населением Северного Кавказа. При этом необходимо подчеркнуть, что наличие среди

" Всеподданейщий отчет Главнокомандующего Кавказской армиею по военно-народному управлению за 1863-1869 годы. - СПб., 1870. - С. 3.

32 РГИА. Ф. 1268, оп. 10, д. 99, л. 110-112.

33 Вссподданейшкй отч£г за 1856-1859 годы геиерала-фельдмаршала кип* Барятинского. В кн.: Зиссерман АЛ. Фельдмаршал кн. Барятинский. - Т. П.-М., 1890.-С.433.

* РГИА. Ф. 866, оп. 1, д. 40, л.З.

основных элементов «военно-народной» системы управления всегда мощной военной составляющей, на которую неизменно опирались власти в своей политике в регионе, фактически означала, как отмечали уже современники, «что она близко подходит к тому, что называется военным положением, допускаемым в государстве лишь в исключительных случаях, и потому нельзя считать её нормальной».35

Второй параграф раскрывает причины административно-политических преобразований в Терской области в конце 60-х - начале 70-х XIX века, процесс их обсуждения в российских властных структурах, итоги реформ.

Достижение относительной политической стабильности на покорённых территориях Северного Кавказа к концу 60-х годов привели ряд высокопоставленных лиц в кавказской администрации и Петербурге к мысли о возможности устранения в областях Северного Кавказа отличий от общеимперских административных и судебных стандартов.36 Фактически это должно было означать распространение на Северный Кавказ действия буржуазных реформ Александра II, отмену особой формы управления - «военно-народной», введение общегубернского управления. В кавказской администрации далеко не все были согласны с тем, что Терская область «созрела» для столь серьёзных перемен. В частности, максимальную осторожность в оценке степени «гражданской зрелости» местного населения и целесообразности отказа от «особых учреждений» в регионе неизменно проявлял начальник Терской области М.Т. Лорис-Меликов.37 Исследование материалов деятельности специального комитета, созданного в 1868 г. для составления проектов положений о Терской и Кубанской областях, показало, что в этих обстоятельствах общая концепция преобразований свелась к следующему: 1) приближение к общим формам гражданского устройства империи не должно было исключать более или менее значительных отступлений от этих форм, продиктованных сохранением особых местных условий; 2) создаваемая административно-судебная модель в очередной раз должна была стать всего лишь переходной ступенью от «старой» системы к «новой».3* Характерной особенностью преобразовательных процессов в регионе в указанный период являлось то обстоятельство, что допускаемый на стадии подготовки реформ предел отступлений от общеимперских норм в дальнейшем постоянно увеличивался.

Согласно вступившему в силу с 30 декабря 1869 «Учреждению управления областей Кубанской и Терской», управление Терской областью осуществлялось на основании

35 Казбек Г.Н. Военно-статистическое описание Терской области. - Твфлвс, 1888. - С. ХХХШ.

м РГИА. Ф. 1268, от. 10, д. 99, л. 110.

" Казбек Г.Н. Указ.соч. - С. ХХХШ. 3' РГВИА. Ф. 1300, оп.4, д. 1329, л.5.

Общего Губернского Учреждения, но с рядом изъятий из него и с дополнением специальных законоположений.39 Анализ различных правовых актов, введённых в действие в Терской области в конце 60-х - начале 70-х годов, позволил сделать заключение, что допущенные в области отступления от общегубернского порядка управления были столь существенными, что переход к общеимперскому управлению носил фактически формальный характер. Так, передача управления области из военного ведомства в гражданское в 1870 г. не изменила по существу военный характер управления на местах, где по-прежнему власть на всех уровнях была сосредоточена в руках военных, за начальником области сохранено звание Командующего войсками области, а в самой области постоянно присутствовал значительный контингент регулярных войск, на который неизменно опирались власти в управлении областью40. Судебные Уставы 1864 г. были распространены на Терскую область не в полном объёме, из практики судопроизводства были исключены наиболее демократические элементы - суд присяжных и принцип избираемости мировых судей. Новая российская судебная система не распространялась на коренное население региона, в среде которого применения принципа разделения судебной и административной власти, положенное в основу Уставов 1864 г., по мнению властей, могло привести к «нарушению общественного спокойствия».41 Принципиально важным отступлением от «Положения» от 19 февраля 1861 г. при организации сельского управления у горцев явилось предоставление окружным начальникам права назначать сельских старшин, где это будет признано необходимым.

Подведение итогов административно-политических реформ конца 60-х - начала 70-х гг. показало, что, несмотря на официальный отказ от системы «военно-народного» управления, фактически она продолжала действовать на территории Терской области. Вместе с тем реформы позволили несколько модернизировать систему управления в соответствии с новыми требованиями времени. В частности, это касалось введения общей администрации для всех смежно-живущих этнических групп населения Терской области, что облегчало процесс их экономического и культурного сближения, и распространения на часть населения (жителей русских поселений и казачества) отдельных элементов, новых, возникших после буржуазных реформ 60-70-х гг., административно-судебных учреждений.

Весьма «скромные результаты» реформ в плане устранения отличий от общеимперских образцов управления были предопределены сохранением «особых местных обстоятельств». Власти опасались форсировать административно-судебную

и Учрежденне управления Кавказского) и Закавгазсвого края.-СПб 1869.-Гл. V. 40 РГВИА. Ф. 1300, от. 4, д. 40, л. 60. 41РГИА. Ф. 733, оп. 193, д. 381,л. 11.

унификацию Северного Кавказа с остальными частями империи не будучи уверенными в степени «замирённосга» местного населения. Восстание 1877-78 гг. в Чечне и Дагестане ещё более усилило сомнения властей относительно возможности введения в ближайшем будущем общеимперских порядков в крае в полном объёме.42

Третий параграф раскрывает сущность и политические последствия

Восстание 1877-78 гг. в Терской области, а также политический кризис 1881 г. в России, вызванный убийством Александра II, стали поворотным пунктом перехода к новому политическому курсу на Северном Кавказе, во главу которого была поставлена задача обеспечения военно-политической стабильности в регионе за счет усиления централистских начал в управлении. Административная реформа 1888 г. явилась результатом данного политического курса и по существу означала восстановление в полном объёме «военно-народной» системы управления. Последнее проявилось, прежде всего, в восстановлении единоначалия власти на Северном Кавказе в лице военного министра. По мнению кавказской администрации, военное ведомство, располагая соответствующими средствами, более подходило для управления «неблагонадёжным» горским населением. Необходимость сохранения военного управления власти видели также в том, что либеральные реформы 60-70-х гг. мало продвинули горцев в «гражданском развитии», ослабили «боевой дух» казачества - главную опору российской власти на Кавказе.43

Непосредственным результатом административной реформы 1888 г. стало новое административно-территориальное деление Терской области. Положенный в основу этого деления архаичный сословно-военный принцип, в результате которого горцы и казаки оказались в разных административных единицах, не только не избавлял их от столкновений, становившихся неизбежными в условиях нараставшего аграрного кризиса, но способствовал ещё большему отчуждению их друг от друга, затруднял возможность взаимовыгодных экономических и культурных контактов. Этот административный передел стал продолжением политики властей, направленной укрепление в регионе «исключительных» форм управления.

В условиях, когда кавказские и центральные власти не видели иных альтернатив принципам «военно-народного» управления горскими народами, основанная на этих принципах система управления горцами в конце XIX века стала обнаруживать первые признаки кризиса. Они выразились, прежде всего, в неспособности властей, даже при

42 РГВИА. Ф. 400, МЬ 1, д.394, л.7-8.

43 РГИА.Ф.565, оп. I, д.4398, л. 79 об, л. 67 об.

использовании предоставляемых военным управлением силовых средств, справиться с ростом преступности в области и с участившимися открытыми проявлениями недовольства населения против властей на местах. В диссертации показано, какие политические последствия имели принимаемые властями в последнее десятилетие XIX века экстраординарные меры, подобные закону 1893 г. «Об изъятии некоторых преступлений, совершаемых в пределах кавказского края, из общего порядка подсудности», позволявшему судить горцев за серьёзные правонарушения военными судами по законам военного времени. На практике подобные меры не влияли на снижение числа преступлений в крае, но усиливали антиправительственные настроения в местном населении, создавали неоправданные правовые прецеденты, исключавшие горцев из поля действия законов Российской империи .44

Анализ политической ситуации в Терской области в конце XIX - начале XX века показал, что в этот период основным фактором нестабильности в области становится проблемная экономическая ситуация, для разрешения которой «военно-народная» система, в силу иного предназначения, не располагала соответствующими средствами. Вместе с тем сохранение практически в неизменном виде «военно-народной» системы исключало становление на Северном Кавказе иных, более приспособленных к решению экономических и социальных задач, форм организации управления горскими народами.

Нарастание противоречий в системе «военно-народного» управления в последнее десятилетие существования российской империи перед началом первой мировой войны, предпринимаемые властями попытки поиска новых форм и методов управления на Северном Кавказе рассматриваются в четвёртом параграфе.

В начале XX века, особенно в условиях резкого усиления политической нестабильности 1905-07 гг., наиболее дальновидные представители российской администрации осознавали, что «военно-народная» система управления, созданная для обеспечения покорности горцев, укрепления позиций российской государственности на Северном Кавказе после завершения кавказской войны, исчерпала свой стабилизирующий потенциал. В новых социально-политических и экономических условиях она не только не гарантировала стабильность, но и сама служила росту напряжённости в крае, так как, сохраняя неразделённость функций управления отдельными отраслями народной жизни, не допуская развития форм местного самоуправления, препятствовала удовлетворению растущих потребностей населения, консервировала устаревшие принципы управления

45 п

горцами. В среде россииских чиновников крепнет мнение о возможности отказа от

44 Туманов ГМ Разбои и реформа суда на Кавказе. -СПб., 1903. -С 14.

45 Воронцов-Дашков И.И. Всеподданейшая записка по управлению Кавказским краем.-Тифлис, 1907.~С.122.

прежней системы управления горцами. При этом большинство критиков «исключительных» порядков на Кавказе по-прежнему не допускали возможности в полной мере распространить на регион общеимперскую систему управления, предлагая различные компромиссные варианты. Таким компромиссом между российскими и традиционными горскими нормами судопроизводства являлся проект судебной реформы для горцев Терской области, предложенный сенатором Н.М. Рейнке.46 На наш взгляд, в случае его реализации, возможно было отчасти сгладить некоторые противоречия судопроизводства у горцев. Однако власти оставили его без внимания и, сославшись на неспособность горцев усвоить новые, более сложные, формы организации суда, после многочисленных обсуждений вопроса, отказались от судебных преобразований.

Доводы центральных властей против организации земства в Терской области, сводившиеся, главным образом, к тому, что земское самоуправление не соответствует организации казачьего быта и сомнениям в готовности местного населения к сложной общественной деятельности, выглядели ещё менее убедительными. Во-первых, потому что депутатами Госдумы предлагался вариант земской организации в области, не затрагивающий традиционные формы самоуправления казачества,47 которое к тому же, в начале XX века составляло лишь 20 % от всего населения Терской области, во-вторых, у горцев имелся опыт широкой общественной самодеятельности в форме народных собраний из представителей горских народов. К помощи данных собраний русская администрация прибегала в первое время после покорения горцев для проведения различных реформ. Кроме того, многие сторонники организации земств у горцев были уверены в том, что как раз само участие представителей населения в работе органов земского самоуправления будет развивать в горской среде навыки общественной самодеятельности, повышать их культурный уровень. На рассмотрение властей предлагались также упрощённые варианты земского устройства у горцев.48 Таким образом, проекты введения земских учреждений в горской среде были вполне реализуемы, несмотря на специфические местные особенности.

Автор исследования, рассмотрев аргументацию противников административно-судебных преобразований у горцев в указанный период, приходит к выводу, что главная причина отказа российских властей от реформ заключалась в том, что всякая попытка ограничить военно-бюрократические приёмы управления горцами Терской области, путём ликвидации административного влияния на судебную систему горцев, передачи

46 Рейнке Н.М. Горские и словесные суды Кавказского края. // Журнал министерства юстиции. —1912, № 2.

47 РГИА. Ф. 1276, оп.8, д.43, л. 9-10.

48 Дигуров К. Нужно ли земство населению Терской области? //Голос Кавказа. - 1906,3 18; Евангулов Г.Г. Местная реформа на Кавказе. - СПб., 1906.

управления ими из военного ведомства в гражданское или же путём привлечения населения к управлению областью через органы земского самоуправления, вступала в противоречие с основным принципом «военно-народной» системы - единоначалием русской администрации, состоявшей из чинов военного ведомства, а в итоге влекла бы за собой необходимость ликвидации этой системы в целом. За редким исключением, власти были не готовы отказаться от «военно-народной» системы, которая в течение полувека обеспечивала российскую администрацию в регионе средствами поддержания спокойствия в населении, и в которой по инерции продолжали видеть единственный гарант сохранения стабильности в крае.

В итоге, сняв остроту противоречий и добившись относительной политической стабильности военно-полицейскими средствами, российская бюрократия на Северном Кавказе к началу первой мировой войны отказалась от коренных преобразований административно-политической сферы. В условиях, когда для оздоровления обстановки край нуждался в целой системе мер, причём не только политико-административного, но социального и экономического характера, такая позиция российских властей была крайне уязвимой, так как, гарантировала стабильность только до первого серьёзного внутри или внешнеполитического кризиса.

Структура второй главы диссертации - «Деятельность российской администрации по социально-политическому регулированию ситуации в Терской области», носит тематический характер. В первом параграфе рассматривается деятельность властей по привлечению горцев к гражданской и военной службе и её значение в укреплении позиций российской государственности в регионе. В диссертации подчёркивается, что в рамках создававшейся на Северном Кавказе системы управления российским властям необходимо было добиться социально-политической переориентации населения от противостояния к сотрудничеству с властями. Исследование показало, что самым распространённым способом организации такого сотрудничества в регионе являлось привлечение коренного населения к несению государственной гражданской и военной службы.

Привлечение горцев к гражданской и военной службе, помимо расширения круга лояльных к новому режиму лиц, позволяло властям решать и ряд других конкретных задач. Так, привлечение горцев, привыкших за годы войны к боевой жизни, к русской военной службе, обеспечив их источником законного существования и «направив их

энергию» в соответствии с интересами правительства, позволяло установить над ними

49

определённый контроль и снизить количество «горючего материала» в крае.

Изучение позиций представителей российской администрации по вопросу о целесообразности привлечения коренных народов Кавказа к административной и военной службе показало, что во второй половине XIX века российские власти, исходя из собственного и зарубежного опыта, считали, что стабильное управление краем невозможно без участия в нём местных народов, знающих местные языки и условия. Открытым оставался вопрос, какие масштабы и формы участия местного населения в гражданском и военном управлении Кавказа допустимы, чтобы они не грозили прочности русской власти в регионе, не уменьшали возможности контроля ситуации на местах со стороны центральных властей, не замедляли темпов слияния Кавказа с остальной

«Военно-народная» система управления не только допускала, но и предполагала участие местного населения в управлении на уровне низшей администрации и в суде, на среднем уровне управления - окружном - горцы были уже исключением, а на высшем -областном - отсутствовали вообще. Таким образом, в условиях «военно-народного» управления горцы Терской области не допускались на те уровни власти, где принимались серьёзные политические решения. При этом формально-юридических ограничений по этническому или религиозному принципу для участия местных кадров в управлении Терской областью в российских законодательных актах не было.

В диссертации, на основе анализа данных о персональном составе аппарата управления, представленных в выходивших с 1891 по 1914 гг. адрес-календарях Терской области,50 предпринята попытка проследить динамику изменений представительства коренных народов области на разных уровнях административного управления. Исследование показало, что тенденция к более широкому привлечению горцев к административному управлению в Терской области наметилась лишь в начале XX века. Автор, опираясь на документальные свидетельства, считает причиной этого явления явственно обозначившийся в указанный период кризис «военно-народного» управления, совпавший с общероссийским политическим кризисом. В этих условиях российские власти с помощью местных кадров пытались усилить эффективность управления на местах.

Гораздо более продуктивным оказалось сотрудничество властей и коренного населения Терской области в военной сфере, где интересы властей и горцев максимально

** Зиссериан АЛ. Фельдмаршал князь Барятинский (1815-1879). - М, 1890. - С. 439. 50 Терский календарь. -Владикавказ, 1891-1914. -Вып. 1,3-14,20-24.

совпали. Как показали привлечённые к исследованию данного вопроса документальные материалы и другие источники, в этой сфере власти в своих действиях по отношению к горцам проявляли наибольшую гибкость и взвешенность. Военная служба для горцев всегда была исключительно добровольной, а введённая у горцев милиционная организация была близка к привычным для них традиционным формам военной и социальной организации. Стремление властей приспособиться к местным условиям проявлялось даже в деталях: сохранение за горцами права ношения традиционной одежды на русской военной службе, формирование из них только кавалерийских частей, т.к. пешая служба у горцев считалась унизительной, введение специальных наград для мусульман.

Задачи привлечения горцев к военной службе для российских властей облегчались двумя обстоятельствами. Первое, существовала заинтересованность самих горцев в подобной службе. В диссертации показано, что эту заинтересованность во многом сознательно стимулировали и поддерживали целенаправленными действиями сами власти. Второе, к моменту завершения Кавказской войны у российских властей уже был немалый опыт в практике использования горцев для военной деятельности. Привлечение горцев на военную службу носило разнообразные формы: организация местной милиции, создание национальных воинских частей в составе российской армии, допуск отдельных представителей горских народов на службу в составе казачьих или регулярных частей.

Региоиалистский подход был ярко продемонстрирован российскими властями при разрешении вопроса о привлечении горцев к обязательной воинской повинности, когда временное отступление от общеимперского законодательства было допущено в целях обеспечения стабильности в крае. После 13 лет обсуждения данного вопроса во властных структурах Госсовет в 1886 пришёл к заключению о необходимости отказаться от применения к мусульманам закона о всеобщей воинской повинности «впредь до окончательного слияния с империей Кавказской её окраины» и замене её специальным налогом.51 Власти, решившись на подобный шаг, с одной стороны, приняли во внимание резко-отрицательное отношение мусульман к «солдатчине», с другой, имевшие место в правительственных кругах сомнения о соответствии интересам государства распространения военного образования в среде «неблагонадежного», мусульманского населения.

Несмотря на то, что население Северного Кавказа не призывалось в обязательном порядке к воинской повинности это с лихвой компенсировалось наличием всегда достаточного числа добровольцев для поступления на русскую военную службу. К началу

51 РГВИА. Ф. 400, оп.1, д. 960(1), л. 78.

первой мировой войны среди горцев Терской области имелось уже значительное число профессиональных военных, кадровых офицеров российской армии. Русская военная служба для многих горцев становилась потомственным семейным занятием. Естественно, что в подобных семьях младшие поколения изначально ориентировались на верноподданическую службу российскому государству.

Изучение правительственной политики направленной на привлечение горцев Терской области к военной н гражданской службе, показало, что она позволила властям: 1) расширить слой лояльных к российской власти лиц, которые со временем становились сторонниками пророссийской политической ориентации; 2) усилить российское влияние через указанных выше лиц на остальную массу населения; 3) за счёт участия представителей местных народов в административном управлении снизить остроту социально-политической напряжённости на местах.

Во втором параграфе рассмотрена тактика властей в отношении мусульманской религии и духовенства в регионе во второй половине XIX — начале XX века. В работе отмечается, что повышенная нестабильность и конфликтогенность Северо-Кавказского региона была обусловлена, в том числе, конфессиональными различиями между большинством населения региона и представителями метрополии. Проблема конфессиональных противоречий на Северном Кавказе была отягощена тем обстоятельствам, что идеологической основой полувекового военного противостояния горцев русским властям был мюридизм, разновидность мусульманского учения, а большая часть мусульманского духовенства была настроена враждебно в отношении новых властей.

В этих обстоятельствах целью религиозной политики на Северном Кавказе стало придание мусульманскому вероучению «политически безвредного» характера и ограничение влияния мусульманского духовенства на население. Для этого кавказская администрация в горской судебной практике отдает предпочтение адату в ущерб шариату, а также пытается использовать противоречия между высшими светскими сословиями и духовенством, с целью ослабления политического влияния последнего. С конца 80-х годов XIX века приоритетными в религиозной политике в регионе становятся вопросы, связанные с попытками поставить под полный административный контроль деятельность духовенства, что, в первую очередь, предполагало создание для мусульман Северного Кавказа духовного правления. Однако проблема создания духовного правления для мусульман региона, определения правового статуса местного духовенства так и не была решена. Противники подобных мер в российских правительственных кругах опасались, что это приведет к приданию мусульманскому духовенству «нежелательной

официальности», что «вне целей и интересов правительства», затруднит непосредственное воздействие местной администрации на мусульманское духовенство и мечетские школы, а в худшем случае, способно даже укрепить магометанство на Северном Кавказе.52

Изучение «мусульманской» политики российских властей в регионе во второй половине XIX - начале XX века позволило сделать следующий вывод. Из двух практиковавшихся в Российской империи вариантов политики в отношении религиозных дел мусульман, первого, сотрудничества с духовными лицами и контроля за религиозной жизнью мусульман через законодательное определение правового статуса духовенства, создание духовных правлений и, второго, фактического «игнорирования» ислама, невмешательства в религиозные дела мусульман, на Северном Кавказе был выбран последний. На местах, где необходимость законодательного упорядочения конфессиональных вопросов ощущалась непосредственно, возникавшие проблемы разрешались в административном порядке, на основе инструкций и распоряжений местных властей.

В третьем параграфе показано, что одним из средств упрочения российской государственности на Северном Кавказе российские власти избрали изменение этнодемографической ситуации в регионе. Действия властей были направлены на достижение в составе населения края численного перевеса «благонадёжного» славянского населения, уменьшение доли «неблагонадёжного» горского населения и изменение традиционных ареалов расселения последнего в соответствии с удобствами российского управления горцами и организации контроля над ними. Конкретные действия властей, направленные на реализацию данных целей, были сосредоточены на трех взаимосвязанных направлениях: принудительном переселении жителей горных районов на равнину; поощрении переселения горцев в Турцию, организации колонизационных мероприятий.

Переселение с гор на равнину, должно было обеспечить властям надёжный административный контроль над наиболее «неблагонадёжной» частью горского населения, являвшуюся в годы Кавказской войны своего рода оплотом в противостоянии с Россией и сохранявшую самую устойчивую предрасположенность к сепаратизму. Подобные переселения наиболее интенсивно производились властями только в первое десятилетие после Кавказской войны, так как быстро обнаружили свои негативные последствия. Переселение аулов, удобное в административном и стратегическом отношении, производило, как метко выразился современник, целую «социальную

52РГВИА.Ф. 1300, оп. 4, д. 1315,л.1;РГИА.ФЛ27б,оп.19,д. 1276, л. 12.

революцию» внутри горских племён.53 Оно нарушало отличавшиеся особой прочностью земельные и общественные порядки горских обществ, вело к возникновению бесконечных земельных тяжб, чрезвычайно запутывало земельные отношения в крае, провоцировало волнения в местном населении.

При помощи переселения горцев Терской области в Турцию власти смогли разрешить поставленные перед собой ближайшие задачи - снизить вероятность волнений среди населения и без особых препятствий провести аграрную и налоговую реформу. Но, как показали дальнейшие события, эффект от подобных переселенческих акций довольно ограничен во времени, если только переселение не носит тотального характера, как это было на Западном Кавказе. Последнее, в условиях Северо-Восточного Кавказа, в силу различных субъективных и объективных причин вряд ли было возможно. В диссертации подчёркивается, что так называемое «административное возбуждение», которое как указывалось в официальных документах, использовалось для «возобноления в горцах стремления к переселению в Турцию»,54 фактически означало, что власти провоцировали мухаджирское движение в Терской области в середине 60-х гг. XIX века.

Составной частью правительственной политики по изменению этнодемографической ситуации в регионе являлась колонизация. До 60-х годов основной была военно-казачья колонизация. Отмена крепостного права и завершение войны на Кавказе стали толчком к гражданской колонизации Северного Кавказа. В диссертации показано, что гражданская колонизация не давала столь значительный результат, который обеспечивала со времён Кавказской войны казачья колонизация в плане усиления позиций российской государственности в регионе. В отличие от казачества, которое селилось там, где прикажут, гражданское население расселялось там, где удобно, чаще всего в равнинных районах, уже давно освоенных русским населением. Стратегически важная для властей цель - «разбавление» переселенцами компактно проживающего населения горных районов при этом не достигалась.

Как показало исследование итогов миграционной политики российского правительства на Северном Кавказе, результаты этой политики, с точки зрения стабилизации социально-политической ситуации в регионе, давали лишь временный эффект. Отдалённые последствия крупномасштабных миграционных акций в таких сложных регионах, как Северный Кавказ, предвидеть трудно. Уже в 80-е годы, ввиду механического и естественного прироста населения, проблема земельной тесноты в крае, несколько смягчённая в результате выселения горцев в Турцию и земельной реформы 60-х

53 Марков Е. Очерки Кавказа. - М., 1887. - С. 61.

54 РГВИА. Ф.400, га. 1, д. 723(1), л. 12.

гг., даёт о себе знать с новой силой. Политический кризис начала XX века ещё более обнажил негативные последствия прежней миграционной политики властей, в результате которой проблема малоземелья, особенно в горных районах, приобрела угрожающий характер, а крайняя неравномерность в распределении земельного фонда Терской области стала постоянным источником конфликтов между различными этническими группами населения. В итоге в начале XX века власти вынуждены были отказаться от переселенческих мероприятий, как способа регулирования политической ситуации в Терской области.55

В заключении подведены итоги исследования, сформулированы основные выводы.

Имперская политика царизма продолжалась и после завершения в 1859 году военных действий на Северо-Восточном Кавказе. Основным содержанием российского управления в регионе являлось обеспечение политической стабилизации, предполагавшей достижение следующих целей: недопущение новой Кавказской войны; волнений населения, способных подорвать основы российской власти в регионе; превращение региона в органичную часть империи, максимально интегрированную в российскую социально-экономическую, политическую, культурную систему.

Подводя итоги российского управления в Терской области Северного Кавказа во второй половине ХГХ - начале XX века можно констатировать, что российским властям при помощи различных административно-политических мер удалось обеспечить лишь относительную политическую стабильность. Процесс интеграции Северо-Кавказского региона в российское государственное поле к началу первой мировой войны не был завершён. Более того, некоторые территории, как, например, южная и восточная нагорная часть Терской области, сохраняли предрасположенность к сепаратистским настроениям. Решение последней проблемы в начале XX века требовало целой системы мер, не только адекватных местным условиям политико-административных, но и, не в меньшей степени, социальных и экономических.

Как показало данное исследование специфика российского имперского управления на территории, переживающей период длительной нестабильности, предполагала наличие следующих черт:

• существенные отступления от общеимперских образцов в законодательстве и структуре власти на данной территории;

• упрощённые формы административно-судебного устройства;

• особая роль военного ведомства в управлении;

1РГИА. Ф. 1268. оп. 19, д. 10. л. 4.

• широкое использование, так называемого «временного права», т. е. действующего только на данной территории и изначально предполагающее ограниченный срок действия.

К числу слабых сторон административно-политической деятельности российских властей в рассматриваемый период можно отнести: чрезмерную абсолютизацию преимуществ «военно-народного» управления, особенно его силовой составляющей, как гаранта стабильности, что, в частности, не позволило российским властям своевременно модернизировать систему управления в областях Северного Кавказа в соответствии с требованиями времени; проведение административно-политических мероприятий без достаточного анализа их отдалённых последствий. Сильной стороной российского административно-политического управления на Северном Кавказе являлись попытки властей найти разумный компромисс между необходимостью сохранения государственного единства и естественным стремлением любого народа к сохранению своей самобытности, своего образа жизни - собственно это и составляло сущность регионалистского подхода в управлении данной национальной окраиной империи.

По теме диссертация опубликованы работы:

1. Учреждение «военно-народного управления на Северном Кавказе в конце 50-х - начале 60-х годов XIX века// Теория и практика управления. Новые подходы. Вып. 3. - М.: Университетский гуманитарный лицей, 2004.0,3 п.л.

2. Установление российского административного управления на СевероВосточном Кавказе после завершения Кавказской войны.// Вопросы гуманитарных наук - 2004. № 2(11). 0,4 пл.

3. Основные подходы к разрешению проблемы политической нестабильности на Северном Кавказе, предложенные российской имперской властью во второй половине Х1Х-начале XX вв. //Деп. в ИНИОН РАН № 58433 от 18.12 2003.1 пл.

Принято к исполнению 30/09/2004 Исполнено 01/10/2004

Заказ № 348 Тираж: 75 экз.

ООО «11-й ФОРМАТ» ИНН 7726330900 Москва, Балаклавский пр-т, 20-2-93 (095)747-64-70 (095)318-40-68 www. autoreferat. га

«M83Ô5

РНБ Русский фонд

2005-4 14356

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата исторических наук Мачукаева, Лиза Ширваниевна

Введение.

Глава 1. Организация административного управления в Терской области Северного Кавказа.

1.1. Становление российского управления на Северо-Восточном Кавказе после завершения Кавказской войны. Образование Терской области.

1.2. Административно-политические изменения в Терской области в конце 60-х - начале 70-х годов XIX века.

1.3. Сущность административной реформы 1888 года и её политические последствия

1.4. Нарастание противоречий в системе «военно-народного» управления в начале XX века, поиск новых форм и методов управления.

Глава 2. Деятельность российской администрации по социально-политическому регулированию ситуации в Терской области.

2.1. Привлечение горцев к гражданской и военной службе в рамках системы «военно-народного» управления

2.2. Действия российских властей по нейтрализации «исламского фактора» в условиях «военно-народного» управления.

2.3. Деятельность властей по изменению этнодемографической ситуации в регионе

Введение диссертации2004 год, автореферат по истории, Мачукаева, Лиза Ширваниевна

Актуальность исследования.

В последние десятилетия за Северным Кавказом прочно закрепилось понятие политически-нестабильного региона. В связи с этим в обществе постоянно возникают дискуссии о наиболее эффективных способах урегулирования политической ситуации в регионе, о роли, которую должен играть федеральный центр в разрешении копившихся здесь десятилетиями проблем и противоречий, о наиболее приемлемых, с точки зрения взаимной выгоды, формах взаимоотношений между центральной властью и отдельными автономными субъектами.

Северный Кавказ в своей истории не раз переживал периоды длительной нестабильности. В первой половине XIX века нестабильность была обусловлена, прежде всего, военным противостоянием между горцами и царскими войсками. Во второй половине XIX столетия после завершения Кавказской войны Северный Кавказ по-прежнему оставался одной из самых беспокойных территорий в империи. Петербургу стоило немалых усилий удерживать край в стабильном состоянии. Далеко не всегда это получалось. Но в целом российским властям удавалось поддерживать относительное политическое спокойствие в крае на протяжение более чем полувекового присутствия Северного Кавказа в составе империи.

Мы далеки от того, чтобы проводить прямые параллели между днём сегодняшним и событиями более чем вековой давности, так как и Россия в целом и Северный Кавказ за этот период претерпели кардинальные изменения. Но не обращать внимание на исторический опыт организации государственной власти на территории, отягощенной последствиями длительного военного конфликта, не пытаться выяснить, каковы были механизмы, позволявшие объединить, насильственно или добровольно, народы, стоящие на разных стадиях экономического и политического развития, имеющие различные социокультурные и этноконфессиональные параметры, не учитывать какие средства приносили наибольший результат, с точки зрения поддержания политической стабильности на Северном Кавказе после завершения Кавказской войны, так же неблагоразумно. В этой связи, на наш взгляд особое внимание заслуживает меткое высказывание кавказоведа В.В. Дегоева: «Говорят, что история ничему не учит. Возможно, это так. Однако остаётся фактом и другое: у человека и человечества по большому счёту нет иной эмпирической опоры, чем прошлое»1. Есть ещё один немаловажный повод обратиться к опыту разрешения проблемы политической нестабильности на Северном Кавказе во второй половине XIX - начале XX века. Несмотря на значительную отдалённость во времени того периода от дня сегодняшнего, некоторые тогдашние факторы нестабильности продолжают действовать и теперь.

Повышенная нестабильность и конфликтогенность региона во второй половине XIX - начале XX века была обусловлена сочетанием следующих основных факторов: 1) инерция и последствия Кавказской войны (эта война, как и любая другая, помимо непосредственных трагических итогов, имела и более отдаленные негативные последствия - она на многие годы породила отчужденность и недоверие между бывшими противниками); 2) конфессиональные, культурные, психоментальные различия между коренным населением региона и представителями метрополии; 3) столкновение в регионе интересов России с интересами других государств, например, Турции, не терявшей надежд на укрепление своего влияния в регионе, направлявшей сюда своих эмиссаров для антироссийской агитации и деятельности; 4) неразрешённость земельного вопроса, крайне обостренного ввиду избыточного числа этносов на малом пространстве, необоснованным привлечением властями в край значительного числа переселенцев из центральных губерний, конфискацией в пользу казны лесов и до половины пахотных земель, которые были отведены русским офицерам, местной знати и, главным образом, казачьим войскам; 5) внутриполитическая нестабильность в самой России, любое усиление социально-политического напряжения в центре империи (например, события 1905-1907 гг.) неминуемо откликались напряженностью на «периферии», в частности на Кавказе).

Данное диссертационное исследование посвящено анализу основных аспектов административно-политической деятельности российских властей, направленных на разрешение проблемы политической нестабильности в Терской области Северного Кавказа во второй половине XIX - начале XX века.

В связи с заявленной темой исследования возникает вопрос о существовании у правительства концепции политики стабилизации на Северном Кавказе в указанный период. Какой-либо единый программный документ такого рода не обнаружен, но основные принципы и направления политики послевоенной стабилизации, на наш взгляд, возможно реконструировать2. При этом мы будем исходить из следующих моментов.

1 Дегоев В.В. Об исторических аспектах взаимоотношений «центр-периферия» в кавказском контексте. // Вестник института цивилизации. - Владикавказ, 1998. - С. 35.

2 Строго говоря, термин «политика стабилизации» можно использовать весьма условно. Так же как, например, термин «национальная политика», так как, по мнению Дякина B.C., у самодержавия не было должного единства в этом вопросе, такого чтобы его с должным основанием можно было называть

Российские императоры составляли верхнюю ступеньку властной пирамиды, где формировались основные задачи и принципы российской имперской и национальной политики в регионах. Они обычно формулировали их в самом общем виде, исходя из широких государственных интересов, военных, финансовых и прочих возможностей. Так из рескрипта Александра II Великому князю Михаилу Николаевичу от 13 октября 1871 г. следовало: «С окончанием Кавказской войны надлежало окончательно умиротворить покорённые народы, утвердить над горскими племенами русскую нравственную власть, которая составляет верный залог спокойного обладания страной»1.

Следующим звеном в осуществлении августейших планов на Кавказе были наместники (с 1882 по 1905г. - главноначальствующие гражданской частью на Кавказе). Наместник имел право прямого обращения к императору, выдвижения предположений, согласования с ним своих принципов действий. Как правило, на этот пост назначались лица, пользовавшиеся особым личным доверием императора. А.А. Кануков, составитель сборника законодательных актов, касавшихся Северного Кавказа, указывал на следующий механизм принятия решений по региону: «Представители местной правительственной власти, желая приспособить господствующие во всей империи права, в соответствии с народной психикой и местными особенностями, издавали распоряжения, которые, послужив материалом для Всеподданейших докладов, наконец, получали выражение во Всеподданейшем отчёте Наместника Кавказского. Доклады и отчёты одобрялись и утверждались Государем Императором, что сообщало им незыблемую силу закона. Ныне жизнь и быт народностей, населяющих Северный Кавказ, регулируется этими нормами»2. Учитывая вышесказанное, возможно определить основные цели, принципы и направления правительственной политики стабилизации на Северном Кавказе, исходя из материалов Всеподданейших докладов и отчётов первых лиц на Кавказе на протяжении полувекового периода, в которых отражались состояние края, деятельность администрации, стоящие перед нею проблемы и средства их разрешения3. политикой. См. об этом: Дякин B.C. Национальный вопрос во внутренней политике царизма (XIX- нач. XX века) // Вопросы истории 1995. № 9. - С. 131.

1 Циг по: Цаликов А.Х. Кавказ и Поволжье. - М., 1913. - С. 66.

2 Кануков А. А. Законодательные акты, касающиеся Северного Кавказа и в частности Терской области. -Владикавказ. - 1914. - С.2.

3 См.: Отчёт генерала-фельдмаршала А.И. Барятинского за 1857-1859 годы // Акты, собранные Кавказской Археографической Комиссией (АКАК). - Т. XII. - Тифлис, 1904. - С1257-1290; Записка Барятинского о внутреннем состоянии Кавказа. В кн.: Зиссерман A.JI. Фельдмаршал кн. А.И. Барятинский (1815-1879). - Т. II. - М, 1890. - С. 277-279; Всеподцанейший отчёт главнокомандующего Кавказской армиею по военно-народному управлению за 1863-1869 гг. (наместника кавказского Великого князя Михаила Николаевича Романова - MJI.) - СПб., 1870.; Отчёт командующего войсками Кавказского военного округа по управлению округом с 1882 по 1890 год (А.М. Дондуков-Корсаков). //РГВИА. Ф. 400, оп.1, д. 1395, л. 1-40.; Воронцов-Дашков И. И. Всеподданейшая записка по управлению Кавказским краем. - Тифлис, 1907.; Он же. Всеподданейший отчёт за восемь лет управления Кавказом. - СПб., 1913.; Письмо наместника

Основные цели политики стабилизации на Северном Кавказе сводились к недопущению возможности новой кавказской войны, каких-либо волнений населения, способных подорвать основы российской власти в крае, к превращению региона в неотъемлемую часть империи, максимально интегрированную в российскую социально-экономическую, политическую и культурную систему. «С начала шестидесятых годов прошлого столетия, - писал кавказский наместник И.И. Воронцов-Дашков, - русские власти на Кавказе все свои силы и внимание сосредоточили на том, чтобы водворить в недавно покорённом крае мир и внешний порядок, создать здесь некоторую личную и имущественную безопасность и тем подготовить почву для проникновения в среду покорённых инородцев начал русской гражданственности и культуры»1.

В целом основные направления приложения усилий российских властей в рамках решения проблемы политической нестабильности на Северном Кавказе во второй половине XIX - начале XX века сохранялись неизменными. Выделим их:

1) Основное внимание было сосредоточено на проблемах административного устройства региона. После подавления сопротивления горцев российские власти главную цель видели в создании прочной и стабильной системы управления;

2) Создание социальной опоры власти в лице представителей местного населения также был в центре внимания кавказских чиновников;

3) Все российские правители на Кавказе уделяли особое внимание вопросу «нравственного перевоспитания туземцев» или проблеме «цивилизовывания» горцев. Для этого, в частности, предполагались различные способы нейтрализации влияния мусульманского вероучения и мусульманского духовенства, как главного проводника этого вероучения, на население;

4) Одним из важных инструментов укрепления российской государственности в регионе, по мнению властей, являлась организация колонизационно-переселенческих мероприятий в соответствии с интересами правительства;

5) Улучшение экономического быта населения - одна из мер, которая неизменно предлагалась в качестве залога будущей стабильности в регионе. Она, как правило, подразумевала включение горцев в торговую и предпринимательскую деятельность, развитие местной промышленности, кавказского И.И. Воронцова-Дашкова императору Николаю II (октябрь 1905 года.) // ГАРФ. Ф. 543, on. 1, д. 455, л. 1-19.

1 ГАРФ. Ф.543, on. 1, д. 455, л. 2. улучшение транспортных коммуникаций и создание оросительных систем;

6) Поземельному устройству в крае в указанных докладах отводилось особое внимание. Однако вопрос о возможных путях его разрешения подробно не оговаривался;

7) Наконец, практически все российские высшие сановники на Кавказе сходились во взглядах на необходимость обеспечения аппарата управления чиновниками соответствующего уровня и компетентности.

Если мнения о том, где, в каких направлениях необходимо действовать, чтобы укрепить российскую государственность на Северном Кавказе, какие места наиболее уязвимы с точки зрения политической нестабильности, практически совпадали в разные периоды управления регионом, не вызывая особых сомнений, то взгляды на конкретное содержание российской политики на этих направлениях деятельности властей существенно различались не только в разные периоды истории взаимососуществования горцев и царских властей после окончательного включения региона в состав империи (что, в общем-то, естественно), но даже в рамках отдельных периодов. Заметнее всего эти противоречия проявились в вопросе о темпах распространения на Кавказе, в целом, и Северном Кавказе, в частности, форм общероссийского управления и законодательства.

Объектом данного исследования является комплекс организационных, политических и административных мер по управлению Северным Кавказом во второй половине XIX - начале XX века.

Предметом исследования является процесс административно-политического управления на Северном Кавказе, в рамках разрешения проблемы политической нестабильности в регионе во второй половине XIX - начале XX века, по нескольким аспектам: организация системы административного управления в Терской области Северного Кавказа; включение представителей горских народов в имперскую политическую систему по линии военной и гражданской бюрократии; действия властей, направленные на решение проблем, связанных с конфессиональными, культурными, психоментальными различиями между коренным населением региона и представителями метрополии; деятельность властей по изменению этнодемографической ситуации в Терской области.

Хронологические и территориальные рамки исследования.

Диссертация охватывает период с 1859 года, с момента окончания военных действий на Северо-Восточном Кавказе, и до 1914 года, начала первой мировой войны. Нижняя граница хронологических рамок исследования легко объяснима, так как сама проблема политической стабилизации возникла с окончанием войны в регионе. После завершения в 1859 г. военных действий перед российскими властями на территории СевероВосточного Кавказа возникли новые задачи. Необходимо было достичь политической стабилизации в крае и на этой основе проводить курс на максимальную политическую, социально-экономическую и культурную интеграцию региона с остальной империей. В качестве верхней границы хронологии выбран 1914 год, так как с этого момента российские власти, как в центральных регионах, так и на окраинах, вынуждены были пересматривать свою политику с учётом возникновения нового мощнейшего фактора политической нестабильности, каким явилась первая мировая война. В условиях войны ряд планировавшихся к проведению в Терской области административно-политических мероприятий был оттеснён необходимостью решать новые проблемы.

Территориальные рамки исследования ограничены территорией Терской области Северного Кавказа (образована в 1860 г.)1. Организация стабильного и эффективного управления на этой территории представляла для российских властей особую сложность, обусловленную чрезвычайно пёстрым этническим и конфессиональным составом местного населения. Установление прочной системы управления Терской областью для российских властей чрезвычайно затрудняла разновременность и разный характер (от добровольного присоединения до военного покорения) включения отдельных её территорий в состав империи.

Научная новизна исследования.

Проблема российского управления на Северном Кавказе, в частности, в Терской области, давно стала предметом изучения историков. Однако до сих пор не было специальных исследований, направленных на изучение административно-политической деятельности российских властей с точки зрения решения проблемы политической нестабильности в регионе. Именно в аспекте разрешения данной проблемы на территории Терской области после завершения Кавказской войны в диссертации рассмотрены такие административные и политические мероприятия властей как организация системы административного управления в области, привлечение горцев к гражданской и военной службе, попытки противодействия влиянию радикалистски настроенного мусульманского духовенства на население, организация властями колонизационно-переселенческих движений в Терской области.

1 Сегодня на территории, которая до революции 1917 года входила в состав Терской области, располагаются следующие административные единицы: Кабардино-Балкарская Республика, Республика Северная Осетия -Алания, Чеченская и Ингушская Республики, Хасав-Юртовский и Кизлярский районы Дагестана, а также район Кавказских Минеральных Вод Ставропольской области.

В диссертации исследованы мало затронутые отечественной исторической литературой вопросы: деятельность российских администрации на Кавказе по созданию социальной опоры царизма в лице представителей местного населения; действия властей, направленные на регламентацию деятельности местного мусульманского духовенства, на нейтрализацию мюридского влияния на местное население.

В диссертации выделена специфика опыта управления регионом, переживающим период длительной нестабильности.

В работе особое внимание уделяется не только констатации уже принятых решений, направленных на обеспечение политической стабильности, и реализации их на практике, но и процессу обсуждения и подготовки конкретных правительственных шагов, их мотивации.

В диссертации, на основе архивных данных, впервые вводится в научный оборот ряд новых фактических материалов о деятельности Государственной Думы, Совета наместника, многочисленных комиссий и совещаний по выработке проектов, касавшихся проблем введения земского самоуправления, суда присяжных, общеимперских форм административного устройства в Терской области в последнее десятилетие существования империи перед началом первой мировой войны.

Выводы диссертации позволят по-новому взглянуть на сильные и слабые стороны российского управления Северным Кавказом во второй половине ХЗХ -начале XX века с учётом задач, которые стояли перед российской администрацией на указанном историческом отрезке времени, и специфических условий данного региона.

Методологическая основа исследования.

При написании работы применялся принцип историзма (исторического детерминизма), который предполагает изучение исторических фактов и событий в причинно-следственной связи, последовательном развитии и взаимозависимости. Использован комплексный подход, предполагающий изучение проблемы с различных сторон, выявление её аспектов и вопросов в единой системной структуре.

Исследование проводилось с помощью применения разнообразных общенаучных (обобщение, анализ, синтез) и специально-исторических (историко-сравнительного, историко-типологического и др.) методов.

Историко-сравнительный метод применялся при сравнении содержания административно-политической деятельности российских властей в разных районах Терской области, Кавказа в целом.

Историко-типологический метод служил основой для выявления общих черт административной политики российских властей в Северо-Кавказском регионе и в других регионах Российской империи.

Важное значение имело также проведение методологически объективного анализа исторических источников и литературы, который требует учёта обстоятельств их создания, личности авторов, поставленных ими целей.

Степень изученности проблемы (историография).

Специальных работ, посвященных исследованию указанной проблемы в целом, нет. Вместе с тем, в исторической литературе отдельные аспекты данной проблемы рассматривались в контексте изучения других вопросов. В изучении проблем, прямо или косвенно затрагивающих тему диссертации, можно выделить три периода: дореволюционный, советский, постсоветский.

Характерной чертой дореволюционного кавказоведения была практическая направленность исследований. Изучение истории, традиционных общественных институтов, быта и нравов горцев Северного Кавказа, их взаимоотношений с имперскими властями велось с целью скорейшей интеграции региона в российскую социально-политическую, экономическую и культурную систему. Поэтому работы дореволюционных авторов нередко носят рекомендательный характер.

В условиях завершавшейся Кавказской войны российские власти должны были определиться, какими путями добиваться «окончательного умиротворения» края и каким способам отдавать предпочтения в достижении этой цели. Эта проблема была столь актуальна, что на страницах журнала «Военный сборник» возникает дискуссия о предстоящей деятельности российской власти на Кавказе в новых условиях. Активней всего по этому вопросу высказывались те публицисты, которые знали Кавказ из личного опыта, как правило, это были офицеры, воевавшие на Кавказе.

По мнению публициста С. Иванова, мысли которого изложены на страницах сборника в 1859 г., восстановить доверие между бывшими противниками можно на путях общественного и торгового сближения горцев и русских. В следующем году на страницах этого же издания появляется статья другого участника кавказских событий под инициалами «В.К.», подчёркивающего, что с наступлением периода гражданской деятельности необходимо постепенно свести на нет силовые способы деятельности на Кавказе. Залогом спокойствия в крае, на его взгляд, должно встать втягивание горцев в производительную деятельность и новый порядок управления - «военно-народный». Автор статьи на страницах другого издания «Русский вестник» в 1860 г., как и вышеприведённые публицисты, призывает правительство обратиться к просвещению горцев, развитие у них торговли, землепашества. При этом особый акцент делается на том, что успех подобных мероприятий станет возможен лишь тогда, когда местная администрация получит мирный, гражданский характер, основанный на воздержанности от произвольных военно-административных распоряжений.1

Первые российские историки, работы, которых имели целью обосновать методы, средства и формы управления российских властей на Кавказе относились к так называемой «военно-исторической школе» и представляли позицию высших правительственных кругов Российской империи. К их числу следует отнести работы Н.Ф. Дубровина, Р.А. Фадеева, A.JI. Зиссермана, С. С. Эсадзе2. Данные авторы трактовали проблемы взаимоотношений между горцами и российскими властями, исходя из теории русоцентризма и цивилизаторского роли России в отношении «диких», «отсталых» народов Кавказа.

В сочинении Дубровина «История войны и владычества русских на Кавказе» собран обширный фактический материал об общественно-политическом устройстве, поземельных и сословных отношениях, религиозных верованиях горцев СевероВосточного Кавказа, о российско-горских военно-политических отношениях в XIX веке. Данные сведения, по мнению автора, необходимы для руководства российским администраторам в деле управления племенами, находящимися «в патриархальном и первобытном устройстве».

С позиций покровительственно-просветительской миссии российских властей на Кавказе трактует принципы деятельности российской военной администрации А.Л. Зиссерман. В книге «Двадцать пять лет на Кавказе» он указывает на недостатки в действиях русской администрации, которые привели к всеобщему восстанию в Чечне в 1840 году. Главные, среди этих недостатков, по мнению Зиссермана, - отсутствие преемственности и системности в действиях часто менявшихся главных начальствующих лиц на Кавказе. Заметное место в работах Зиссермана занимают вопросы, связанные с проблемой религиозного фанатизма горцев, который, по его мнению, является главным источником их враждебности по отношению к российской власти и для устранения которого нужны многие годы настойчивой, систематической и энергичной политики.

1 Иванов С. О сближении горцев с русскими на Кавказе // Военный сборник. - 1859, № 6.; В.К. Несколько слов о будущей деятельности нашей на Кавказе // Там же, - 1860, № 7.; А-В-ъ. Покорение Кавказа // Русский вестник. - Т. 27. - 1860, № 2.

2 Дубровин Н.Ф. История войны и владычества русских на Кавказе. - СПб., 1871. - Т. 1. - кн. 1.; Фадеев Р. А Собрание сочинений. - СПб, 1889. - Т. 1. - ч. 1. 60 лет Кавказской войны, ч. 2. Записки о кавказских делах.; Зиссерман A.JI. Двадцать пять лет на Кавказе (1842-1867). - СПб., 1879; Он. же. Фельдмаршал князь Барятинский А.И. (1815-1879). - Т. II. - М., 1890.; Эсадзе С. Историческая записка об управлении Кавказом. -Тифлис, 1907.-Т. 1-2.

Особое место среди указанных авторов занимает Р.А. Фадеев, являвшийся в годы Кавказской войны одним из адъютантов фельдмаршала Барятинского, близким и доверенным наместнику человеком. Свою книгу он писал по поручению наместника. Есть основания полагать, что эта книга отражает взгляды самого князя Барятинского. Цель его работ - построение теории колониального управления России на азиатских окраинах и обоснование российских стратегических интересов на Кавказе. Фадеев скептически относился к возможностям успешной просветительской миссии в Азии «посредством Европейского владычества» и делал на этой основе вывод о бесперспективности попыток уравнять российские азиатские окраины с остальной империей путём распространения на них общерусских форм администрации. Систему военно-народного управления, установленную у горцев Кавказа он рассматривает как искомый образец для новых потенциальных владений России в Азии, как залог спокойного и выгодного для российского государства обладания инородческими территориями. Фадеев проводит сравнительный анализ этой системы с колониальным управлением европейских держав в Азии.

Начальник военно-исторического отдела Штаба Кавказского военного округа С.С. Эсадзе в своём двухтомном труде «Историческая записка по управлению Кавказом» использовал обширный фактический материал, изъятый из архивов кавказских наместников, архива Горского управления и других органов управления на Кавказе. Поэтому этот труд, несмотря на ряд субъективных выводов и оценок автора, как в отношении системы управления Кавказом в целом, так и отдельных направлений в деятельности властей, является важнейшим источником систематизированной информации о деятельности российских властей на Кавказе в XIX веке. В указанном труде Эсадзе предпринимает попытку обосновать закономерность установления на Северо-Восточном Кавказе военно-народной системы управления, исходя из особых политических и экономических условий, сложившихся в данном регионе. Большое место в его трудах уделяется организации судебной системы и причинам сохранения судопроизводства по адату и шариату.

Общий недостаток работ представителей «военно-исторической школы» -чрезмерная идеализация созданной царизмом административно-судебной системы управления горцами.

Изучению обычного права кавказских горцев были посвящены труды видных русских социологов и юристов М.М. Ковалевского и Ф.И. Леонтовича.1 Кавказское право привлекло внимание этих авторов не только своей экзотичностью или исключительностью. По мнению Ковалевского, от изучения этого вопроса зависит не только научное понимание «кавказского права» как такового, но и сама суть внутренней политики России на Кавказе. Ф.И. Леонтович описал сосуществование и взаимодействие российского и адатного права, шариата и был, по сути, близок к обоснованию популярной сегодня теории юридического плюрализма на Северном Кавказе в дореволюционный период.

Следует отметить, что в дореволюционный период горские народы Северного Кавказа почти не имели своей интеллигенции (за исключением осетин). Подавляющее большинство работ по истории края принадлежало русским историкам и публицистам, большинство из которых являлось государственниками, что накладывало определённый отпечаток на их оценки деятельности российских властей. Поэтому особую ценность представляют немногочисленные работы местных авторов, которые стали появляться на рубеже XIX -XX веков, и представлявшие, хотя бы отчасти, голос той основной массы населения края, которая и была основным объектом «умиротворительной политики» и «цивилизаторской» деятельности правительства. А.Х.Цаликов, Г. Цаголов, И.Б. Саракаев выступают с критикой действий властей по отношению к коренному населению2. Саракаев указывает на то, что главной причиной недоверия населения Чечни по отношению к властям явилось отступление царской администрации, после того как «политическим соображениям не осталось места», от тех обещаний, которые были даны чеченцам в прокламациях наместников М.С.Воронцова и А.И. Барятинского, особенно в части неприкосновенности их земель. г

В начале XX века на фоне взрыва политической нестабильности в стране и на Кавказе появляется целый ряд работ, в которых авторы пытаются ответить на вопрос в чём «причины неурядиц» на Кавказе и что надлежит делать властям для исправления создавшейся ситуации в крае? Обсуждение данных вопросов стимулировала начавшаяся в крае разработка, по инициативе наместника Воронцова-Дашкова, реформ административного устройства на Кавказе. Ф.Гершельман, Г. А. Евреинов, Г.М. Туманов, А.Ф. Риттих, Н.М. Рейнке, Г.Г. Евангулов предлагают своё видение необходимых для

1 Ковалевский ММ. Закон и обычай на Кавказе. - М., 1890. - Т. 1-2.; Он же. Современный обычай и древний закон. - М., 1890. - Т. 1.; Леонтович Ф.И. Адаты Кавказских горцев. Материалы по обычному праву Северного и Восточного Кавказа. Вып. 1. - Одесса, 1882.

2 Цаликов А.Х. Кавказ и Поволжье. - М, 1913.; Цаголов Г. Край беспросветной нужды. - Владикавказ, 1912.; Саракаев И.Б. По трущобам Чечни. - Владикавказ, 1913. умиротворения края реформ1. Ф. Гершельман в книге «Причины неурядиц на Кавказе» отстаивает позицию сторонников сохранения исключительных форм управления горскими народами ввиду их неготовности к восприятию более сложных форм общественного устройства, как, например, земства или суды присяжных. Г.А. Евреинов, Н.М. Риттих, Н.М. Рейнке, Г.Г. Евангулов выражали умеренную точку зрения, выступая за постепенное распространение в крае общероссийских форм управления. Г.М. Туманов ратовал за скорейшее распространение на Кавказе земского самоуправления, что должно было, по его мнению, способствовать росту благосостояния и культурности населения.

Итак, в целом в дореволюционной историографии был накоплен значительный фактический материал по проблемам связанным с административно-политической деятельностью российских властей на Кавказе, ценность работ данного периода во многом обусловлена тем, что ряд авторов был непосредственно или косвенно причастен к выработке основных принципов полигики властей по отношению к горцам.

Советская историография кавказоведческих проблем имеет свои особенности. Очевидно, что приблизительно до конца 70-х гг. XX века советские историки слишком увлекались изучением социально-экономических явлений и уделяли недостаточное внимание исследованию надстроечных категорий (управления). Ещё одна отличительная черта исторических исследований данного периода преувеличение в них степени национально-освободительной борьбы горцев после окончания Кавказской войны, степени их социальной борьбы и вовлечённости в революционное движение в начале XX века2.

В работе Мартиросиана Г.К. «Терская область в революции 1905 г.» немного затрагиваются вопросы административного управления в Терской области в начале XX века. Автор приводит материалы работы комиссии Владикавказской Гордумы в 1905 г., в которых обстоятельно излагались отрицательные стороны административного управления областью.

1 Гершельман Ф. Причины неурядиц на Кавказе. - СПб., 1908; Евреинов Г.А. Национальные вопросы на инородческих окраинах России. - СПб. 1908; Туманов Г.М. К введению земского самоуправления на Кавказе. - Тифлис, 1905; Риттих А.Ф. Умиротворение Кавказа. - СПб., 1906.; Рейнке Н. М. Горские и народные суды Кавказского края. - СПб. 1912.; Евангулов Г.Г. Местная реформа на Кавказе. - Спб., -1914.

2 Мартиросиан Г.К. Терская область в революции 1905 года. - Владикавказ, 1929.; Авторханов А. Краткий историко-культурный и экономический очерк о Чечне. - Ростов-на-Дону, 1931.; Бушуев С.К. Революционное движение в Чечено-Ингушетии в 1905-1917 гг. - Грозный, 1941.; Иванов А.И. Национально

- освободительное движение в Чечне и Дагестане в 60-70-х гг. XIX века // Исторические записки. - М., 1941.

- Т. 1.; Мужев И.Ф. Национально-освободительное движение горцев Северного Кавказа (1900-1914 гг.). -Нальчик, 1965; Гриценко Н.П. Классовая и антиколониальная борьба крестьян Чечено-Ингушетии на рубеже XIX -XX веков. - Грозный ,1971.

Мужев И.Ф. исследует социально-экономическое и политическое положение горцев в интересующий нас период1. Его книга содержит главу «Аппарат колониального управления», в которой автор попытался дать характеристику царской администрации на Северном Кавказе. По его мнению, в основе её деятельности был произвол по отношению к местному населению, распространённым явлением были взятки и поборы с населения.

Северокавказский историк Н.Г. Гриценко в монографии «Горский аул и казачья станица Терека накануне Великой Октябрьской социалистической революции» сосредоточен на социально-экономической проблематике. Но в работе затронут и вопрос о роли царской администрации в сложном процесс развития капиталистических отношений в регионе, во взаимоотношениях между горцами и казаками. По мнению автора, самодержавие укрепляло колониальный режим в крае, опираясь на донское, кубанское и терское казачество. Указывает автор и на то, что обычным методом подавления непокорности горцев были полицейские преследования и расправы без суда и следствия. Вывод Гриценко о том, что одной из главных задач политики царизма на Кавказе было экономическое и политическое угнетение местного горского населения достаточно распространён в исторических исследованиях этого периода.

Интерес к проблемам, связанным с административной деятельностью царских властей на Северном Кавказе заметно усиливается с конца 70-х годов.

Таким образом, спустя более полувека на страницах исследований вновь появляется управленческая проблематика, касающаяся Северо-Кавказского региона в дореволюционный период. Естественно, что данный вопрос рассматривался уже с совсем иных методологических и идеологических позиций. Большая часть данных работ создана в регионах, в северокавказских научно-исследовательских центрах и учебных заведениях. Встречаются как обобщающие труды, так и отдельные разделы в комплексных работах и статьи. К числу последних можно отнести исследования А.И. Хасбулатова, К.С. Кокурхаева, Б.Х. Ортабаева 2 В этих работах исследуются структура административной системы управления на Северном Кавказе, функционирование её отдельных элементов, административно-территориальные изменения на Северном Кавказе после Кавказской войны.

1 Мужев И.Ф. Горцы Северного Кавказа в период империализма. - Нальчик, 1965.

2 Хасбулатов А.И. Сословный характер аграрно-административных реформ 60-х гг. XIX в. в Чечено-Ингушетии. // Вопросы истории классообразования и социальных движений в дореволюционной Чечено-Ингушетии XVI-XX вв.- Грозный, 1980.; КокурхаевК.С. Правовая система и судопроизводство чеченцев и ингушей (2-ая половина XIX - нач. XX вв) // Вопросы истории Чеченои-Ингушетии. - Грозный, 1977.; Ортабаев Б.Х. Усиление колониального режима царизма на Северном Кавказе на рубеже XIX - XX вв. // Проблемы истории и культуры народов Северного Кавказа. - Орджоникидзе, 1985.

Ценность исследования Кокурхаева К.С. «Общественно-политический строй и право чеченцев и ингушей»1 заключается в том, что он первым, как среди дореволюционных, так и советских авторов, занимавшихся северокавказской проблематикой, подробно останавливается на том, как действовало низшее звено в системе управления краем -общественное управление сельских (аульных) обществ, какими полномочиями обладали сельский сход и сельские старшины. Он указывает, что традиционная демократичность сельских (аульных) обществ была сильно ограничена царской администрацией, сельский сход приобретал несвойственные ему прежде полицейско-фискальные функции, а старшины, будучи фактически ставленниками администрации, в первую очередь защищали её интересы и проводили угодную ей политику.

Многие положения об ограниченности полномочий общественного управления в сельских обществах в связи с введением Положения об аульных обществах в Терской и Кубанской областях в 1870 г. в указанной статье Хасбулатова А.И. совпадают с мнением Кокурхаева. Но Хасбулатов, вместе с тем, считает нужным отметить один положительный момент, указывая на то, что с введением «положения» сельское горское население впервые получило единообразное устройство и стало регулироваться едиными юридическими нормами.

Жёсткую оценку деятельности царской администрации даёт в своей статье Ортабаев Б.Х. Уже само название «Усиление колониального режима царизма на Северном Кавказе на рубеже XIX - XX вв.» предполагает направленность выводов автора. Он считает, что основу всей политики администрации в горских районах Северного Кавказа составляли формировавшиеся в течение многих десятилетий представления о неполноценности, второсортности, дикости горских народов. Отсюда проистекали неограниченная военная власть начальников областей; «военно-народное» управление, которое, по его мнению, в конце XIX века скинуло всякую маску и стало олицетворением великодержавного шовинизма; грубая политика механического обрусения на Кавказе; крайне репрессивные методы управления и произвол властей. Таким образом, из статьи Ортабаева Б.Х. напрашивается вывод о том, что деятельность властей на Северном Кавказе постоянно и неуклонно двигалась в сторону ужесточения режима, никаких отступлений и, хотя бы, временных отклонений от этого курса не существовало. Думается, что реальная практика взаимоотношений горцев и официальных властей, при всей её драматичности, а порой и трагичности, была гораздо более многообразной и сложной.

В большинстве работ советского периода давались негативные оценки системы «военно-народного» управления с точки зрения учёта политических и экономических

1 Кокурхаев К. С. Общественно-политический строй и право чеченцев и ингушей. - Грозный, 1989. интересов горского населения. Упор делался на то, что основным содержанием «военно-народного» управления являлось усиление военно-феодальной эксплуатации горцев. При этом в работах этого периода разоблачение жестокой колонизаторской политики царского правительства соседствует с мотивами о дружеских отношениях России и Кавказа, основанных на классовой солидарности, взаимном хозяйственном, культурном и бытовом общении, прогрессивных последствиях присоединения кавказских народов к России.1

В работах 50-70- х годов практически не освещались разногласия в правящих кругах России, возникавшие при формировании административной политики на Кавказе. Первым автором, обратившим внимание на необходимость исследования проблемы складывания правительственной программы деятельности по административному устройству Кавказа, выяснения общих принципов управления этой имперской окраиной, являлась Н.С. Киняпина. Её статья в журнале «Вопросы истории» за 1983 год заметно выделялась по своему содержанию на фоне тогдашних исследований административно-политической деятельности имперских властей на национальных окраинах.2 Проанализировав особенности российской административной политики на Кавказе, Киняпина отметила продуманность и постепенность внедрения новых институтов управления горскими народами, общую лояльность при проведении административных мероприятий.

Вопросы административно-политической деятельности российских властей в Терской области получили освещение в целом ряде учебных пособий.3 В этих коллективных трудах затрагивались вопросы административного, территориального устройства областей Северного Кавказа до 1917 г.; подробно рассматривались социально-экономические и политические причины антиправительственных выступлений, имевших место на территории Терской области после завершения Кавказской войны, их ход и последствия.

В советской историографии практически не было работ, за исключением немногих монографий и статей, освещавших позицию царских властей в отношении мусульманского духовенства, всегда оказывавшего огромное влияние на местное население4. Не затрагивался вопрос, касавшийся попыток правительства поставить под контроль деятельность духовных лиц через её законодательную регламентацию.

1 Гриценко Н.П. Истоки дружбы. - Грозный, 1975.; Кумыков Т.Х. Экономическое и культурное развитие Кабарды и Балкарии в XIX веке. - Нальчик, 1965.

2 Киняпина Н.С. Административная политика царизма на Кавказе и в Средней Азии в XIX веке. // Вопросы истории. - 1983, №3.

3 История народов Северного Кавказа. - М., 1988. - Т. 1-2 ; История Кабарды с древнейших времён до наших дней. - М. 1967. - Т. 1-2.; Очерки истории Чечено-Ингушской АССР. - Грозный, 1967. - Т. 1.

4 Климович JI. Ислам в царской России. - М. 1936; Авксентьев А.А. Ислам на Северном Кавказе. -Ставрополь, 1984.; Саламов А.А. Не затушёвывать социальные противоречия прошлого. // Известия

Заслугой советской историографии можно считать разработку темы мухаджирства (переселения горцев в Турцию), которая практически не была затронута дореволюционными исследователями.1

М.С. Тотоев первым дал подробный анализ причин мухаджирского движения, указав на то, что оно было производным от общей социально-экономической и политической ситуации, сложившейся на Северном Кавказе в результате действий российских властей. Опытом комплексного анализа проблем переселенческого движения на Кавказе стала фундаментальная монография Г. А. Дзидзария. Он рассматривал переселение горцев в Турцию, как своеобразную форму классовой борьбы - пассивный протест населения против «новых порядков», подробно исследует мотивы, которыми руководствовались российские и турецкие власти, поддерживавшие это движение.

Таким образом, исследования советского периода ценны содержащимися в них материалами фактографического характера, а также постановкой ряда новых исследовательских проблем, таких как роль экономического фактора в социально-политических процессах, формы протеста населения против политики имперских властей, особенности функционирование низших звеньев в системе административного управления - общественного управления сельских (аульных) обществ. Вне поля зрения советских историков, по вполне понятным причинам, находилось взаимодействие двух крайне непохожих цивилизаций - русско-православной и горско-мусульманской, в условиях распространения на Северном Кавказе российского государственного управления. Тенденция к деперсонализации истории в советский период обусловила отсутствие заметных работ, связанных с исследованием роли отдельных деятелей кавказской администрации в организации системы управления в регионе.

Несмотря на сохранявшееся в целом единство мнений по принципиальным вопросам в советской исторической науке, связанных с оценками имперского управления на национальных окраинах, можно констатировать, что в начале 80-х годов наметились принципиально новые подходы в дальнейшем исследовании проблем, связанных с характером установившейся на Северном Кавказе системы управления, которые получат наиболее полное развитие уже в постсоветской историографии.

Рассматривая научные изыскания постсоветского периода, сталкиваешься с проблемой чрезвычайной сложности переработки огромного и разнообразного потока

Чечено-Ингушского НИИ истории, языка, литературы. - Грозный, 1964. - Т.4. - Вып. 1. Манкиев А. А. Из истории мусульманско-клерикальной мысли в Чечено-Ингушетии. //Там же. - Грозный, 1972. -Т.1 - Вып.1.

1 Кокиев Г. Военно-колонизационная политика царизма на Кавказе. // Революция и горец. - 1929, № 4(6); Тотоев М.С. К вопросу о переселении кабардинцев в Турцию. // Сверо-Осетинский госпединститут. Учёные записки. - Т. 18.- Дзауджикау, 1949; Дзидзария Г. А. Мухаджирсгво и проблемы истории Абхазии XIX столетия. - Сухуми, 1982. информации, которая в них заложена. Разброс мнений и оценок действий российских властей в отношение горского населения Кавказа второй половины XIX - начала XX века чрезвычайно велик: от тотальной негативации деятельности российской администрации в отношении горского населения Кавказа до идеализации.

Несомненным достижением современного этапа исследований российско-горских взаимоотношений после завершения Кавказской войны, является стремление к новому концептуальному освещению проблем, уже рассматривавшихся прежними поколениями историков, и расширению тематики исторических исследований.

Отойдя от простой констатации принятых решений по организации системы управления горскими народами, современные исследователи стремятся провести их всесторонний анализ, выявить степень учёта интересов властей и местного населения в рамках военно-народной системы, определить её сильные и слабые стороны1.

В.В. Дегоев рассматривает «военно-народную» систему управления как особую «региональную стратегию», свидетельство приспособительной политики «центра» по отношению к «периферийным» реалиям2. В противоположность Дегоеву историк И.М. Сигаури утверждает, что управлявшая чеченцами государственная система полностью противоречила их народным традициям, препятствовала быстрой адаптации чеченцев в экономическую и культурную жизнь России.3

А .Я. Першиц, Я.С. Смирнова, З.Х. Мисроков обосновывают в своих работах идею о сознательном поддержании властями «юридического плюрализма» на Северном Кавказе после его включения в состав империи4. Мисроков считает, что это был основной способ безболезненного внедрения российского имперского права среди местных народов.

К числу новых тем, которые привлекли внимание современных авторов и имеют отношение к цели данного исследования можно отнести вопрос о степени влияния этно-конфессиональных, психо-ментальных особенностей горских народов на интеграционные возможности вновь присоединенного региона, на уровень

1 Матвеев В. А. Государственно-политическая централизация и местное самоуправление на СевероКавказских рубежах России до 1917 года. II Российский выбор. - 1998, № 1.; Пляскин В.П. Система военно-народного управления на Кавказе (2-ая половина XIX - начале XX века). // Известия вузов. СевероКавказский регион. Общественные науки. - 2002, № 2.; Мальцев В.Н. Влияние Кавказской войны на административные реформы на Северном Кавказе 2-ой половины XIX века. // Кавказская война: уроки истории и современность. - Краснодар, 1995.

2 Дегоев В.В. Об исторических аспектах взаимоотношений «Центр - периферия» в Кавказском контексте. // Вестник института цивилизации. - Владикавказ, 1998.;

3 Сигаури И.М. Очерки истории и государственного устройства чеченцев с древнейших времён. - М., 2001. С 48.

4 Першиц А.И., Смирнова Я. С. Юридический плюрализм народов Северного Кавказа. // Общественные науки и современность. - 1998, № 1.; Мисроков З.Х. Адат и шариат в российской правовой системе. Исторические судьбы юридического плюрализма на Северном Кавказе. - М, 2002. конфликтогенности в нём1. Гатагова JI.C. считает, что конфликтогенность региона Большого Кавказа априорно была обусловлена комплексом факторов, среди которых был и психо-ментальный (чрезмерная пассионарность отдельных этносов, в значительной степени связанная с особенностями социо- и этногенеза)2.

В последние годы появились работы в которых анализируется политика российского государства второй половины XIX - начала XX века по отношению к исламской религии и мусульманскому духовенству в России3. Несмотря на общероссийский контекст, основные положения данных работ учитывались при написании соотвествующего раздела данного исследования.

На современном этапе обозначился интерес исследователей к изучению роли конкретных персоналий кавказской администрации в управлении краем.4 К числу новых сюжетов управленческой проблематики Кавказского региона в имперский период относятся предпринятые в последние годы попытки специального исследования деятельности высших государственных органов по управлению Кавказом.5

Для нашего исследования наибольший интерес вызывают две небольшие работы историков Кумпана А.А. и Матвеева В.А., которые пытаются оценить эффективность российской политики на Северном Кавказе с точки зрения, достигнутой к 1917 году, степени интеграции горских народов в число верноподданных российского императора6. По мнению В.А. Матвеева, интеграция охватила значительную часть населения региона, но не достигла полноты и завершения. Ряд горских обществ сохранял предрасположенность к сепаратизму и иногда, при отсутствии продуманных многоплановых мер, намечалась даже тенденция расширения границ этого явления.

1 Нефляшева Н.А. Традиция и власть (на материалах Адыгеи конца XIX - начала XX века): Дис. . канд. ист. наук. Майкоп, 1996.; Солдатова Г.У. Психология межэтнической напряженности. - М., 1998. Черноус В.В. Кавказ - контактная зона цивилизаций и культур. // Кавказ: проблемы культурно-цивилизационного развития. - Ростов на Дону, 2000.

2 Гатагова JI.C. Кавказ после Кавказской войны: этноконфликтный аспект. // Россия и Кавказ - сквозь два столетия. - СПб., 2001.

3 Воробьёва Е.И. Мусульманский вопрос в имперской политике российского самодержавия: Дис. . канд.ист.наук. СПб. 1999.; Белов Ю.С. Правительственная политика по отношению к неправославным вероисповеданиям России в 1905-1917 гг.: Дис. . канд. ист. наук. СПб. 1999; Ланда Р.Г. Ислам в истории Росии. - М, 1995.

4 Ибрагимова З.Х. Жизнь и деятельность М.Т. Лорис-Меликова на Кавказе // Рукопись деп. в ИНИОН РАН 22.07. 97., № 52847; Итенберг Б.С. М.Т. Лорис-Меликов: военачальник и администратор на Кавказе // Отечественная история. - 2004, № 1; Исмаил-Заде Д.И. И.И. Воронцов-Дашков. Наместник Кавказский. // Россия и Кавказ - сквозь два столетия. - СПб., 2001.

5 Лисицына Г.Г.Кавказский комитет - высшее государственное учреждение для управления Кавказом (1845-1882). // Россия и Кавказ - сквозь два столетия. - СПб., 2001.

6 Кумпан А. А. Эффективность национальной политики царского правительства на Северо-Западном Кавказе (1864-1917). // Голос минувшего. - 2001, № 1-2. Матвеев В.А. Сепаратизм на Северном Кавказе: границы явления на рубеже XIX-XX вв. // Известия вузов. Северо-Кавказский регион. Общественные науки. - 2001, № 3-4.

Историографический обзор позволяет сделать вывод, что в исторической литературе накоплен весомый фактический и аналитический материал, касающийся отдельных аспектов, рассматриваемой нами проблемы.

Заслугой дореволюционных авторов, многие из которых были непосредственно причастны к организации управления на Северном Кавказе, является попытка теоретического обоснования принципов имперского управления в регионе, описание механизма взаимодействия традиционных и имперских правовых систем в крае. В советский период историки основное внимание сосредоточили на исследовании структуры и функционирования административной системы на Северном Кавказе. В целом же до 70-х годов управленческая тематика была в тени социально-экономических исследований и работ по истории антиколониальных и революционных движений. Постсоветский период в историографии ознаменован всплеском интереса к различным аспектам управленческой деятельности имперской администрации на Кавказе, новым концептуальным подходам в их освещении, постановкой целого комплекса новых исследовательских проблем.

В целом же проблема, поднятая в данном научном исследовании, не была объектом исторических исследований. В существующих работах не предпринималось попыток комплексного исследования различных аспектов административно-политической деятельности российской администрации исходя из поставленной цели и территориально-хронологических рамок.

Цель и задачи исследования.

Целью данного исследования является анализ основных направлений административно - политической деятельности российских властей в рамках разрешения проблемы политической нестабильности в Терской области Северного Кавказа во второй половине XIX - начале XX века.

Поставленная цель предполагает решение следующих задач:

• выявить и проанализировать точки зрения сложившиеся в российских властных кругах по поводу конкретного содержания российской политики на тех или иных направлениях деятельности российских властей, призванных обеспечить политическую стабильность в регионе Северного Кавказа;

• проанализировать основные принципы особой формы организации административного управления в Терской области («военно-народной» системы) и выявить её значение в обеспечении политической стабильности в Терской области на различных исторических этапах;

• установить, какое влияние на социально-политическую ситуацию в крае оказывали те или иные преобразования в системе административного устройства Терской области в рассматриваемый период;

• определить уровень интегрированности горцев Терской области в российское государственное пространство;

• проанализировать основные направления административно-политической деятельности российской администрации по социально-политическому регулированию ситуации в Терской области

• определить способствовала ли административно-политическая деятельность российских властей в Терской области изменению социально-политической ориентации населения на сотрудничество с властями (либо на борьбу с ними), преодолению культурной и духовной разделённости между горцами и представителями других народов, проживающих в области, прежде всего русскими.

Неразработанность проблемы неизбежно ведёт к ограничению задач, которые могут быть поставлены, и к меньшей, чем хотелось бы глубине исследования. Так, например, мы сознательно не касаемся правительственной политики в крае, направленной на разрешение земельного вопроса, хотя этот аспект политики российских властей играл важную роль в проблеме политического регулирования ситуации в Терской области. На наш взгляд эта тема является самостоятельной исторической проблемой и требует специального исследования. Тем не менее, в ряде случаев мы касаемся данного сюжета для получения более полного представления о ситуации в Терской области в тот или иной период и о тех проблемах, с которыми приходилось сталкиваться российским властям на указанной территории.

Источниковая база диссертации.

Для исследования вопросов, вытекающих из исследуемой проблемы, использован большой фактический материал, в том числе, архивные документы, опубликованные источники.

Архивные документы по теме извлечены из фондов Российского государственного исторического архива в Санкт-Петербурге (РГИА), Российского государственного Военно-исторического архива (РГВИА), Государственного архива Российской Федерации (ГАРФ), Архиве внешней политики Российской империи (АВПРИ).

Все имеющиеся в нашем распоряжении источники можно разделить на несколько основных групп: нормативные документы, материалы официального делопроизводства, подготовительные материалы законотворческой и административной деятельности, документы статистического характера, мемуарная литература, периодическая печать.

1. Нормативные документы, к числу которых следует отнести законодательные акты, исходящие из высших правительственных инстанций, а также положения и инструкции, авторство которых принадлежало высшей кавказской власти. Различные законодательные акты, положения, инструкции создавали нормативную базу для деятельности всех органов власти на Кавказе и определяли полномочия начальствующих лиц различных уровней. Для нашего исследования нормативные документы представляют особый интерес, так как в них фиксировались наиболее существенные черты, способы и методы управления.

В работе использованы нормативные акты, принимавшиеся по вопросам административного управления, а также, для регламентации действий властей в других сферах управления на Кавказе, содержащиеся в самом обширном сборники законодательных актов, каким является «Полное собрание законов Российской империи» (Собрание второе, третье) и в Своде Законов Российской империи (Т. 2 издания 1886 года). В числе наиболее важных для нас законодательных актов, имеющихся в данных собраниях законов, «Положение об управлении Терской областью» от 29 мая 1862 года, Высочайше утверждённое мнение Госсовета «О преобразовании административных учреждений в Кубанской и Терской областях» от 30 декабря 1869 года, «Учреждение управления Кавказского и Закавказского края» 1883 года. Дополнением к «Полному собранию законов» являются сборники и своды узаконений, представляющих тематическую и региональную подборку указов правительственных учреждений, например, «Законодательные акты, касающиеся Северного Кавказа и в частности Терской области». - Владикавказ, 1914, «Сборник правительственных распоряжений по казачьим войскам». - Спб., 1877.

Ряд документов законодательного характера содержат «Акты, собранные Кавказской археографической комиссией»1. В XII томе актов собраны документы, свидетельствующие о первых шагах властей по организации административно-территориального устройства Северо-Восточного Кавказа после завершения войны. Среди них приказ об образовании Терской области, об организации Терского казачьего войска. Содержащаяся в этом же томе «Инструкция для начальников Левого крыла Кавказской линии» даёгг представление о принципах системы «военно-народного» управления, введённой у горцев.

2. Материалы официального делопроизводства раскрывают внутриструктурные связи и отношения, свойства и состояние всей системы управления в регионе. Это прежде

1 Акты собранные Кавказской Археографической комиссией.- Тифлис, 1904. - Т. ХП. всего документы высших госучреждений, содержащиеся в фондах 1268 (Кавказский комитет), 1276 (Совет министров), 565 (Департамент государственного казначейства) Российского государственного исторического архива, содержащие переписку ведомств по вопросам управления, различные ведомственные распоряжения.

Всеподданейшие доклады первых начальствующих лиц на Кавказе (наместников и главноначальствующих гражданской частью), послужившие отправной точкой этого исследования, за редким исключением, опубликованы.1 Эти документы позволяют выявить общие направления государственной политики в отношении народов края, оценить состояние социально-экономического и политического развития региона на том или ином историческом этапе.

Такие материалы официального делопроизводства как отчёты, рапорты, служебная переписка, докладные записки различных должностных лиц, ответы административных начальников на местах на прошения, жалобы сельских обществ на притеснения или произвол властей, приказы по Терской области и т.п. содержатся в фондах 400 (Министерство военное. Главный штаб. Азиатская часть), 1300 (Штаб Кавказского военного округа) Российского государственного Военно-исторического архива. Эти документы воссоздают подробную картину управления на местах, стиль и методы управления местного кавказского чиновничества.

3. Подготовительные материалы законотворческой и административной деятельности представляют особую актуальность для данного исследования в силу того, что позволяют определить мотивацию властей при выборе того или иного направления своих действий, демонстрируют, какие обстоятельства оказывали решающее воздействие на формирование правительственного курса в крае. Эту группу источников следует разбить на две подгруппы: аналитические материалы и материалы, связанные с подготовкой проекта того или иного конкретного законоположения.

К первой подгруппе следует отнести, в частности, «Материалы по Кавказу», подготовленные в начале 80-х годов XIX века в военном ведомстве накануне административных преобразований в Кавказском наместничестве. Такие документы обычно создавались в период подготовки каких-либо важных и масштабных административно-политических преобразований для информации чиновников, занятых в их подготовке о том, какого была предистория установленных прежде порядков

1 Всеподцанейший отчёт главнокомандующего Кавказской армнею по военно-народному управлению за 1863-1869 гг. (наместника кавказского Великого князя Михаила Николаевича Романова - M.JI.) - СПб. 1870.; Извлечения из Всеподданейшей записки Главноначальствующего на Кавказе по гражданскому управлению генерал-адъютанта князя А.М. Дондукова Корсакова. - СПб. 1883. И.И. Воронцов-Дашков. Всеподданейшая записка по управлению Кавказским краем. - Тифлис, 1907.; Он же. Всеподцанейший отчёт за восемь лет управления Кавказом. - СПб., 1913 и др. административно-политического устройства, которые в новых условиях подлежали изменению. Этот документ содержится в указанном выше фонде 400 Военного министерства Российского военно-исторического архива. К числу аналитических можно отнести документы, хранящиеся в фонде 543 (Коллекция рукописей Царскосельского дворца) Государственного архива Российской Федерации). Эта переписка наместника на Кавказе графа И.И. Воронцова-Дашкова, председателя Комитета министров С.Ю. Витте и других высокопоставленных лиц с императором за 1905 год, в которых авторы анализируют причины сложившейся на Кавказе взрывоопасной ситуации, оценивают «благонадёжность» различных групп местного населения, предлагают свои проекты «решительных» действий по успокоению края.

Источники, относящиеся ко второй подгруппе в наибольшем количестве представлены документами Российского государственного исторического архива, фонды которого содержат информацию по всем основным сферам управления на Северном Кавказа до 1917 года. Дела фонда 1268 (Кавказский комитет), фонда 1149 (Департамент законов), 1276 (Совет министров) содержат проекты законоположений по Терской области, материалы, связанные с их подготовкой и обсуждением. Фонд 866 (Фонд М.Т. Лорис-Меликова) представлен официальной перепиской начальника Терской области с вышестоящими инстанциями, черновиками его проектов по различным преобразованиям административного управления области, которые позволяют оценить личную позицию политического деятеля, сыгравшего важную роль в вопросах выработки основных принципов управления горцами Терской области в первое десятилетие, после завершения военных действий. Для анализа процесса обсуждения и разработки реформ в системе управления Кавказом в целом и Терской областью, в частности, которые планировались в начале XX века, использовались материалы Ф. 1278 (Государственная Дума). Уникальные документы, не имеющие дубликатов в других архивных хранилищах, содержат Ф. 821 (Департамент духовных дел иностранных исповеданий) и Ф. 1022 (Личный фонд начальника отделения Департамента духовных дел иностранных исповеданий). Документы из этих фондов дают возможность не только выяснить позицию властей в отношении мусульманской религии и мусульманского духовенства на Северном Кавказе, но и содержат проекты организации духовного управления мусульман Терской и Кубанской областей.

4. Документы статистического характера, такие как материалы ежегодных «Кавказских календарей», в которых включались статистические данные по различным сферам деятельности администрации Кавказского края, годовые отчёты начальников Терской области, содержащие обобщённые областным статистическим комитетом материалы по социально-экономическому состоянию области дают возможность оценить степень эффективности деятельности местной администрации в регионе. «Терские календари», включавшие, среди кратких сведений о Терской области, информацию о персональном составе административного аппарата управления, позволяют изучить состав чиновничества области. Материалы первой всеобщей переписи Российской империи 1897 года содержат данные о численном составе различных категорий населения Терской области, а также информацию о степени участия разных групп населения в той или иной сфере деятельности, в том числе в сфере административного управления.1

5. Мемуарная литература способствует воссозданию социально-психологической обстановки, в которой происходили исследуемые события, содержит яркие портретные характеристики деятелей кавказской администрации.2

6. Периодическая печать также активно привлекалась в работе над диссертацией: газеты, журнальные публикации. В основном широко использовались местные, кавказские, издания («Терские ведомости», «Терек», «Терская жизнь», «Кавказ» и др.). В ряде газетных статей были представлены данные о деятельности местной администрации, её официальные и неофициальные оценки.

Таким образом, на основе анализа сложившегося корпуса источников можно сделать вывод о том, что диссертация имеет в основе необходимое количество разнообразных по составу источников, что при их комплексном изучении, позволяет раскрыть проблематику исследования и решить поставленные задачи.

Практическая значимость исследования.

Материалы и выводы диссертации могут быть использованы при написании обобщающих работ и учебников, для подготовки спецкурсов по истории взаимоотношений России с народами Северного Кавказа, а также сформировать современные концепции таких взаимоотношений с учётом исторического опыта. Приведённые в ней факты и их анализ могут представлять практический интерес для историков, этнологов, политологов, конфликтологов, интересующихся проблемами истории народов Кавказа.

Научная апробация исследования. Основные положения и выводы диссертации обсуждались на научном семинаре, проблемной группе и совещании научных руководителей кафедры политической истории факультета государственного управления МГУ им. Ломоносова. По теме диссертации опубликованы 3 научных статьи.

1 Кавказский календарь на 1877 год. - Тифлис, 1876; Отчёт начальника Терской области и наказного атамана терского казачьего войска в 3 т. - Владикавказ 1905-1907; Терский календарь. - Выл: 1, 3-14, 20-23. -Владикавказ, 1891-1913; Первая всеобщая перепись населения Российской империи. - Т. LXVIII. - Терская область. - Спб., 1905.

2 Милютин Д. А. Воспоминания, 1863-64 г. - М., 2003; Витте С.Ю. Воспоминания. - Т.1. - М., 1960.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Система управления Северным Кавказом в конце XIX - начале XX века"

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Проведённое научное исследование темы позволяет сделать следующие выводы.

Имперская политика царизма продолжалась и после завершения в 1859 году военных действий на Северо-Восточном Кавказе. Основным содержанием российского управления в регионе являлось обеспечение политической стабилизации. Политическая стабилизация в условиях Северного Кавказа предполагала достижение следующих целей: недопущение новой Кавказской войны; волнений населения, способных подорвать основы российской власти в регионе; превращение региона в органичную часть империи, максимально интегрированную в российскую социально-экономическую, политическую, культурную систему.

Как показал анализ официальных документов в рамках достижения этих целей основные усилия российских властей на Северном Кавказе во второй половине XIX -начале XX века были сосредоточены на следующих направлениях:

1) организации прочной системы административного управления;

2) создании социальной опоры властей в лице местного населения;

3) нейтрализации влияния мусульманской религии и мусульманского духовенства на местное население;

4) изменении этнодемографической ситуации в регионе.

В российских правящих кругах XIX века существовали разные точки зрения на характер и возможные методы управления национальными окраинами, отражавшие так называемые «колониалистский», «нейтралистский», «регионалистский» подходы. На Северном Кавказе, как правило, предпочтение отдавалось регионалистскому подходу в управлении.

Регионалистский подход, предполагал значительные отступления от общеимперских образцов в законодательстве и структуре власти, допущение «особенностей» в административно-политическом устройстве национальных окраин.

Регионализм в практике управления на Северном Кавказе в наиболее полной форме выразился в создании особой, отличной от общегубернской, системы управления -«военно-народной» у местных кавказских народностей. «Военно-народная» система, являясь исключительной формой управления, по мысли её создателей, должна была стать основой стабильного российского управления в недавно завоёванном регионе. Стабильность российского управления должна была обеспечиваться с помощью сосредоточения административной власти в руках военных начальников, расквартированных в области войск, и в допущении применения норм обычного права (адата) и шариата в местном судопроизводстве, но под контролем всё тех же военных администраторов.

Милитаризованный характер управления, по мнению создателей этой системы, позволял осуществлять «бдительный надзор» за населением, оперативно пресекать любые проявления недовольства в его среде, а сохранение местного судопроизводства и традиционных норм права должно было избавить российскую администрацию от проявлений недовольства местного населения, неизбежных в случае распространения на него «непонятных» имперских законов, нарушавших привычный уклад жизни. «Военно-народная» система рассматривалась как временная, призванная обеспечить условия для постепенного перехода к общеимперским формам административно-судебной власти.

Указанные принципы «военно-народного» управления легли в основу законодательной базы административного управления созданной в 1860 г. на Северном Кавказе Терской области. «Положение об управлении Терской областью» от 29 мая 1862 года явилось первым целостным законодательным актом, определявшим структуру административно-судебного устройства, права и обязанности должностных лиц, административно-территориальное деление области.

Анализ данного положения показал, что наиболее существенными чертами административного устройства Терской области являлись: слияние административной, военной, полицейской власти в одних руках на всех уровнях управления; наделение начальника области и начальников отдельных округов особыми чрезвычайными полномочиями, вплоть до применения оружия против населения; более дробное, по сравнению с общегубернским, административно-территориальное деление, в том числе, допускавшее существование в составе области административных единиц (земли Терского казачьего войска), имевших самостоятельные органы управления; особая организация судебных учреждений. Последняя предполагала существование параллельных систем судебных органов для разных категорий населения: казачества, городских и сельских обывателей гражданского ведомства, горцев. Судопроизводство для горцев осуществлялось окружными горскими судами, в состав которых входили избранные от населения депутаты и назначенные администрацией кадии, под председательством военных начальников округов. В горских судах допускалось применение норм адата и шариата. Сфера применения шариата была максимально ограничена. Отдавая предпочтение адату, как более гибкой системе права в отличие от шариата, власти надеялись тем самым создать почву для постепенного приближения горского судопроизводства к общероссийскому и ослабить влияние мусульманского духовенства на местное население. Важным моментом в устройстве судопроизводства для горского населения являлось положение, согласно которому «преступления против порядка управления» и ряд серьёзных уголовных дел подлежали разбирательству по военно-уголовным законам в комиссиях военного суда.

На основе изученных фактов, можно констатировать, что принципы «военно-народного» управления, лёгшие в основу административного устройства Терской области, позволили российским властям за счёт своих возможностей, в том числе использования силы, как аргумента политики, обеспечить относительно мирное подчинение и развитие края после окончания кровопролитной войны. Несмотря на некоторые изменения в последующие десятилетия наиболее существенные черты административной системы управления в Терской области сохранялись неизменными вплоть до 1917 г.

Достижение относительной политической стабильности на покорённых территориях Северного Кавказа к концу 60-х гг. привели ряд высокопоставленных лиц в кавказской администрации и Петербурге к мысли о том, что настало время для постепенного устранения в областях Северного Кавказа отличий от общеимперских административных и судебных стандартов, которые уже не были обусловлены особыми обстоятельствами. Фактически это должно было означать распространение на Северный Кавказ действия буржуазных реформ Александра II, отмену особой формы управления «военно-народной» и введение общегубернской системы управления. Однако в кавказской администрации далеко не все были согласны с тем, что Терская область «созрела» для столь серьёзных перемен, что уже изгладились те особые обстоятельства, которые вызывали здесь необходимость особых форм управления. В этих обстоятельствах общая концепция предстоящих преобразований в областях Северного Кавказа свелась к следующему: приближение к общим формам гражданского устройства империи не должно исключать более или менее значительных отступлений от этих форм, продиктованных сохранением особых местных условий.

С 1869 г. управление Терской областью осуществлялось на основании Общего Губернского Учреждения, но с рядом изъятий из него и с дополнением специальных законоположений. Анализ различных правовых актов, введённых в действие на территории Терской области в конце 60-х - начале 70-х гг. позволил сделать вывод, что допущенные отступления от общегубернского порядка управления в указанной области были столь существенными, что переход к общеимперскому управления носил здесь фактически формальный характер.

Передача управления Терской областью из военного ведомства в гражданское в 1870 г. не изменила по существу военный характер управления на местах, где попрежнему власть на всех уровнях была сосредоточена в руках военных, за начальником области было сохранено звание Командующего войсками области, а в самой области постоянно присутствовал значительный контингент регулярных войск, на который неизменно опирались власти в управлении областью. В Терской области было отложено на неопределённый срок введение земского самоуправления. Судебные Уставы 1864 г. были распространены на Терскую область не в полном объёме, из практики судопроизводства были исключены наиболее демократические элементы новой российской судебной системы - суд присяжных и принцип избираемости мировых судей. Но самое главное Судебные Уставы 1864 г. не распространялись на коренное население области, в среде которого применение принципа разделения судебной и административной власти, положенный в основу Уставов 1864 г., по мнению властей, могло привести к «нарушению общественного спокойствия». Порядок судопроизводства среди горцев не претерпел принципиальных изменений после издания в 1870 г. «Временных правил для Горских словесных Судов», судопроизводство для горцев по-прежнему не предусматривало независимость судебной власти от исполнительной.

Издание 30 декабря 1870 г. «Положения о сельских (аульных) обществах», за основу которого было взято «Положение» от 19 февраля 1861 г. о сельском устройстве, во-первых, позволило усилить надзор над общественным управлением горских аульных обществ, что было особенно важно для властей, так как именно на сферу сельского управления максимально приходился «народный элемент» в системе военно-народного управления, во-вторых, сблизить горскую сельскую общину по характер с русской сельской общиной, ограничив её традиционную демократичность и придав несвойственные ей прежде полицеско-фискальные функции. Принципиально важным отступлением от «Положения» 19 февраля 1861 г. при организации сельского управления у горцев явилось предоставление окружным начальникам права назначать сельских старшин, где это будет признаваться необходимым.

Среди задач административного реформирования в Терской области было не только передача управления области в гражданское ведомство, но и подчинение в рамках гражданского управления всех категорий населения области общей администрации, что также соответствовало новому политическому курсу властей, направленному на устранение отличий от общедействующего в империи порядка управления. На практике реализация данного намерения привела к административно-территориальным изменениям в Терской области, где отныне в округа включалось сплошь всё население как горское, так и русско-казачье, получавшее в лице начальника области единого повелителя. Однако полностью отказаться от «смешанной системы» административного управления на практике не удалось в виду сохранения различий в характере исполняемых разными категориями населения государственных повинностей, в частности особый род воинской повинности казачества определял существование в их среде специальных органов управления для надзора за ней.

Исследование итогов административно-политических реформ конца 60-х - начала 70-х гг. показало, что, несмотря на официальный отказ от системы «военно-народного» управления, фактически она продолжала действовать на территории Терской области. Вместе с тем реформы позволили несколько модернизировать систему управления в соответствии с новыми требованиями времени.

Весьма «скромные» результаты реформ в плане устранения отличий от административных и судебных стандартов империи были предопределены сохранением «особых местных обстоятельств». Власти опасались форсировать административно-судебную унификацию Северного Кавказа, не будучи уверенными «в степени замирённости» местного населения, и продолжали сосредотачивать основные усилия на дальнейшем укреплении позиций российской государственности в крае за счёт сохранения особых, отличных от центральной России, форм управления. Восстание 1877-78 гг. в Чечне и Дагестане ещё более усилило сомнения властей относительно возможности введения в ближайшем будущем общеимперских порядков в крае. Это восстания, а также политический кризис 1881 г. в самой России, вызванный убийством Александра II, стали поворотным пунктом перехода к новому политическому курсу на Северном Кавказе, во главу угла которого была поставлена задача обеспечения военно-политической стабильности в регионе.

Административная реформа 1888 г. по существу означала восстановление в полном объёме «военно-народной» системы управления, что проявилось прежде всего в передаче управления Терской областью Военному ведомству. Оно, по мнению кавказской администрации, располагая соответствующими средствами, более подходило для управления всё ещё «неблагонадёжным» горским населением. Главную причину необходимости сохранения военного управления власти видели в том, что либеральные реформы 60-70-х гг. мало продвинули горцев в «гражданском развитии», ослабили «боевой дух» казачества - главную опору российской власти на Кавказе.

В условиях, когда кавказские и центральные власти не видели иных альтернатив принципам «военно-народного» управления горскими народами, основанная на этих принципах система управления горцами в конце XIX века стала обнаруживать первые признаки кризиса, которые выразились прежде всего в неспособности властей, даже при использовании предоставляемых военным управлением силовых средств, справиться с ростом преступности в области и открытыми проявлениями недовольства населения против местных властей.

Анализ политической ситуации в Терской области в конце XIX - начале XX века показал, что в этот период основным фактором нестабильности в Терской области становится проблемная экономическая ситуация в области, для разрешения которой «военно-народная» система, в силу иного предназначения, не располагала соответствующими средствами.

Революционные события 1905-07 годов, общее ослабление государственной власти в Терской области в первую очередь сказались на росте числа межнациональных столкновений различных этнических групп, повышении уровня преступности, захватах казённых земель и лесов, стремлении горцев дистанцироваться от правящего режима, что проявлялось в отказе платить налоги, изгнании правительственных старшин.

Основным средством восстановления порядка на Северном Кавказе в условиях революционной стихии начала XX века являлось применение вооружённой силы. Вместе с тем кавказская администрация понимала, что без серьёзных реформ, направленных на улучшение социально-экономического и культурного быта населения добиться прочного порядка невозможно.

Наиболее дальновидные представители российской администрации осознавали, что «военно-народная» система управления, созданная для обеспечения покорности горцев и укрепления позиций российских властей на Северном Кавказе после завершения Кавказской войны исчерпала свой стабилизирующий потенциал. В новых социально-политических и экономических условиях она не только не гарантирует стабильность, но и сама служит росту напряженности в крае, так как, сохраняя неразделённость функций управления отдельными отраслями народной жизни, не допуская развития форм местного самоуправления, препятствует удовлетворению растущих потребностей населения.

Однако высшая российская власть так и не решилась пойти на предоставление больших политических прав населению, предпочитая придержаться старых методов «военно-народного» управления, которым по-прежнему не видела альтернативы в горской среде.

Изучение материалов различных правительственных совещаний, специальных комитетов по выработке новых законопроектов, отзывов высокопоставленных чиновников на законодательные предположения депутатов Госдумы по поводу необходимости различных преобразований в административном устройстве областей Северного Кавказа позволяет сделать заключение о том, что правительственная политика в регионе в последнее десятилетие перед началом первой мировой войны носила характер осторожности, граничащей с нерешительностью.

В итоге, сняв остроту противоречий и добившись относительной политической стабильности военно-полицейскими средствами, российская бюрократия на Северном Кавказе к началу первой мировой войны отказалась от коренных преобразований административно-политической сферы. В условиях, когда для оздоровления обстановки край нуждался в целой системе мер, причём не только политико-административного, но социального и экономического характера, такая позиция российских властей была крайне уязвимой, так как, гарантировала стабильность только до первого серьёзного внутри- или внешнеполитического кризиса.

В рамках создававшейся на Северном Кавказе системы управления российским властям необходимо было добиться социально-политической переориентации населения от противостояния к сотрудничеству с властями. Исследование показало, что самым распространённым способом организации такого сотрудничества в регионе являлось привлечение коренного населения к несению государственной гражданской и военной службы.

Привлечение горцев к гражданской и военной службе, помимо расширения круга лояльных к новому режиму лиц, позволяло властям решать и ряд других конкретных задач. Так, привлечение горцев, привыкших за годы войны к боевой жизни, к русской военной службе, обеспечив их источником законного существования и «направив их энергию» в соответствии с интересами правительства, позволяло установить над ними определённый контроль и снизить количество «горючего материала» в крае.

Изучение позиций различных российских административных лиц по вопросу о целесообразности привлечения коренных народов Кавказа к административной и военной службе показало, что во второй половине XIX века российские власти, исходя из собственного и зарубежного опыта, считали, что спокойное управление краем невозможно без участия в нём местных народов, знающих местные языки и условия. Открытым оставался вопрос, какие масштабы и формы участия местного населения в гражданском и военном управлении Кавказа допустимы, чтобы они не грозили прочности русской власти в регионе, не уменьшали возможности контроля ситуации на местах со стороны центральных властей, не замедляли темпов слияния Кавказа с остальной империей.

В рамках «военно-народного» управления власти допускали участие местного населения на уровне низшей администрации и в суде, на среднем уровне управления горцы были уже исключением, а на высшем - областном - отсутствовали вообще. Тенденция к более широкому привлечению горцев к административному управлению в

Терской области наметилась лишь в начале XX века, когда в условиях обозначившегося кризиса «военно-народного» управления, совпавшего с общероссийским политическим кризисом, российские власти с помощью местных кадров пытались усилить эффективность управления на местах.

Наиболее продуктивным оказалось сотрудничество властей и коренного населения Терской области в военной сфере, где интересы властей и горцев максимально совпали. Кроме того, как показали привлечённые к исследованию данного вопроса документальные материалы и другие источники, в этой сфере власти в своих действиях по отношению к горцам проявляли наибольшую гибкость и взвешенность.

Регионалистский подход был ярко продемонстрирован российскими властями при разрешении вопроса о привлечении горцев к обязательной воинской повинности, когда временное отступление от общеимперского законодательства было допущено в целях обеспечения стабильности в крае.

Повышенная нестабильность и конфликтогенность Северо-Кавказского региона была обусловлена, в том числе, конфессиональными различиями между большинством населения региона и представителями метрополии. Проблема конфессиональных противоречий на Северном Кавказе была отягощена тем обстоятельствам, что идеологической основой полувекового военного противостояния горцев русским властям был мюридизм, разновидность мусульманского учения, а большая часть мусульманского духовенства была настроена враждебно в отношении новых властей.

В этих обстоятельствах целью религиозной политики на Северном Кавказе стало придание мусульманскому вероучению «политически безвредного» характера и ограничение влияния мусульманского духовенства на население. Для этого кавказская администрация в горской судебной практике отдаёт предпочтение адату в ущерб шариату, а также пытается использовать противоречия между высшими светскими сословиями и духовенством, с целью ослабления политического влияния последнего. С конца 80-х годов XIX века приоритетными в религиозной политике в регионе становятся вопросы, связанные с попытками поставить под полный административный контроль деятельность духовенства, что, в первую очередь предполагало создание для мусульман Северного Кавказа духовного правления. Однако проблема создания духовного правления для мусульман региона, определения правового статуса местного духовенства так и не была решена. Противники подобных мер в российских правительственных кругах опасались, что это приведёт к приданию мусульманскому духовенству «нежелательной официальности», а в худшем случае, способно даже укрепить магометанство на Северном Кавказе.

В конечном счёте, из двух практиковавшихся в Российской империи вариантов политики в отношении религиозных дел мусульман, первого, сотрудничества с духовными лицами и контроля за религиозной жизнью мусульман через законодательное определение правового статуса духовенства, создание духовных правлений и, второго, фактического «игнорирования» ислама», невмешательства в религиозные дела мусульман, на Северном Кавказе был выбран последний.

Отсутствие значимых результатов в действиях кавказской администарции по нейтрализации «исламского фактора» в какой-то мере компенсировалось отсутствием грубых ошибок властей в данном вопросе, что было в первую очередь обусловлено тем обстоятельством, что большинство кавказских администраторов понимало с какой «тонкой материей» им приходится иметь дело.

Одним из средств упрочения российской государственности на Северном Кавказе российские власти избрали политику изменения этнодемографической ситуации в регионе. Действия властей по изменению этнодемогафической ситуации в регионе были направлены на достижение в составе населения края численного перевеса «благонадёжного» славянского населения, уменьшение доли «неблагонадёжного» горского населения и изменение традиционных ареалов расселения последнего в соответствии с удобствами российского управления горцами и организации контроля над ними. Конкретные действия властей, направленные на реализацию данных правительственных целей, были сосредоточены на трёх взаимосвязанных направлениях: поощрении переселения горцев в Турцию, организации колонизационных мероприятий, принудительном переселении жителей горных районов на равнину.

Как показало исследование итогов миграционной политики российского правительства на Северном Кавказе в рассматриваемый период, её результаты с точки зрения стабилизации социально-политической ситуации в регионе имели лишь временный эффект. Отдалённые последствия крупномасштабных миграционных акций в таких сложных регионах, как Северный Кавказ предвидеть трудно. Последнее стало особенно очевидным для российских властей в условиях общеполитического кризиса начала XX века, когда стали давать о себе знать те мины замедленного действия, которые были заложены недальновидной миграционной политикой предшествующих десятилетий. В результате российским властям пришлось отказаться от подобного способа регулирования политической ситуации в Терской области.

Подводя итоги российского управления в Терской области Северного Кавказа во второй половине XIX - начале XX века можно констатировать, что российским властям при помощи различных административно-политических мер удалось обеспечить лишь относительную политическую стабильность. Из основных задач политической стабилизации в полной мере российским властям удалось реализовать одну -недопущение новой Кавказской войны. В рассматриваемый период кавказской администрации удавалось также сводить к минимуму негативные для позиций российской государственности в регионе последствия имевших место антиправительственных выступлений. Однако процесс интегрированности Северо-Кавказского региона в российское государственное поле к началу первой мировой войны завершён не был. Более того, некоторые территории, как например южная и восточная нагорная часть Терской области, сохраняли предрасположенность к сепаратистским настроениям. Решение последней проблемы в начале XX века требовало целой системы мер, не только адекватных местным условиям политико-административных, но и, не в меньшей степени, социальных и экономических.

Как показало данное исследование специфика российского имперского управления на территории, переживающей период длительной нестабильности, предполагала наличие следующих черт:

• существенные отступления от общеимперских образцов в законодательстве и структуре власти на данной территории;

• упрощённые формы административно-судебного устройства;

• особая роль военного ведомства в управлении;

• широкое использование, так называемого «временного права», т. е. действующего только на данной территории и изначально предполагающее ограниченный срок действия.

К числу слабых сторон административно-политической деятельности российских властей в рассматриваемый период можно отнести: чрезмерную абсолютизацию преимуществ военно-народного управления, особенно его силовой составляющей, как гаранта стабильности, что, в частности, не позволило российским властям своевременно модернизировать систему управления в областях Северного Кавказа в соответствии с требованиями времени; проведение административно-политических мероприятий без достаточного анализа их отдалённых последствий,

Сильной стороной российского административно-политического управления на Северном Кавказе являлись попытки властей найти разумный компромисс между необходимостью сохранения государственного единства и естественным стремлением любого народа к сохранению своей самобытности, своего образа жизни - собственно это и составляло сущность регионалистского подхода в управлении данной национальной окраиной империи.

Проведённое исследование позволяет сделать вывод, что наиболее продуктивным с точки зрения укрепления российской государственности на Северном Кавказе являлся регионалистский подход в управлении. При этом подходе установление социальной, правовой, административной унификации Северного Кавказа и остальной империи замедлялось, что однако не исключало возможности для властей продвигаться к этой цели постепенно, не допуская грубых ошибок в управлении регионом, а местному населению давало возможность постепенно свыкнуться с его новым положением, почувствовать не только тяготы, но и преимущества пребывания в составе российского государства.

Список научной литературыМачукаева, Лиза Ширваниевна, диссертация по теме "Отечественная история"

1. ОПУБЛИКОВАННЫЕ ИСТОЧНИКИ:1. ЗАКОНОДАТЕЛЬНЫЕ АКТЫ

2. Полное собрание законов Российской империи. Собрание третье. - Т. 3,24, 25, 35,37,44

3. Свод законов Российской империи. М., 1910. - Т. 3.

4. Высочайше утверждённые положения Комитета Министров об укреплении начал веротерпимости от 17 апреля 1905 г. // Законодательные акты переходного времени. 19041906 гг.-СПб., 1906.

5. Положения о сельских (аульных) обществах, их общественном управлении и повинностях государственных и общественных в горском населении Терской области. -Владикавказ, 1871.

6. Учреждение управления Кавказского и Закавказского края. СПб., 1869. - Гл.У.

7. Учреждения управления Кавказского края (Утв. 26 апр. 1883 г.). Тифлис, 1883.

8. Учреждение управления Кубанской и Терской областей и Черноморского округа. // Терский календарь на 1896 год. Владикавказ, 1910.

9. ДОКУМЕНТЫ ОРГАНОВ ГОСУДАРСТВЕННОЙ ВЛАСТИ

10. Воронцов-Дашков И.И. Всеподданейшая записка по управлению Кавказским краем. -Тифлис, 1907.

11. Воронцов-Дашков И.И. Всеподданейший отчёт за восемь лет управления Кавказом. Спб., 1913.

12. Всеподданейший отчёт главнокомандующего Кавказской армией по военно-народному управлению за 1863-1869 гг. Спб., 1870.

13. Избранные документы Кавказского комитета. // Сборник Русского исторического общества,- Т. 2 (150) Россия и Северный Кавказ. М. 2000.

14. Извлечения из всеподданейшей записки главноначальствующего на Кавказе по гражданскому управлению генерал-адъютаната Дондукова-Корсакова. СПб., 1883.

15. О воспрещении горцам не состоящим на государственной службе и отставным не в офицерских чинах селиться и владеть имуществом в некоторых пунктах Терской области. // Терский календарь на 1996 год. Владикавказ, 1995.

16. О мерах для удержания туземного населения Терской области от всяких насилий против лиц нетуземного происхождения. // Терский календарь на 1996 год. Владикавказ, 1995.

17. Об изъятии некоторых преступлений, совершаемых в пределах кавказского края, из общего порядка подсудности // Терский календарь на 1996 год. Владикавказ, 1995.

18. Отчёт генерала-фельдмарашала князя А.И. Барятинского за 1857-1859 г. // АКАК. -Т. 12.

19. Отчёт начальника Терской области и наказного атамана терского казачьего войска в 3 т. Владикавказ, 1905-1907.

20. Отчёт по управлению Терской областью с 1 июля 1864 по 1 июля 1865 год. // Материалы по истории Осетии. Дзауджикау, 1950.3. МЕМУАРНАЯ ЛИТЕРАТУРА

21. Витте С.Ю. Воспоминания. T.l. -М., 1960.

22. Милютин Д.А. Воспоминания 1863-1864 г. М., 1999.

23. Герберт. Развитие ресурсов этой области тормозится существующей системой. // Источник. Документы русской истории. 1999, № 5.4. ПЕРИОДИЧЕСКАЯ ПЕЧАТЬ

24. Голос Кавказа. Владикавказ, 1906 - 1914.

25. Кавказ,- Тифлис, 1846-1918

26. Кубанский курьер. Екатеринодар, 1906-1914.

27. Терек. Владикавказ, 1911-1914

28. Терские ведомости. Владикавказ, 1883-1916.

29. НЕОПУБЛИКОВАННЫЕ ИСТОЧНИКИ:

30. Архив внешней политики Российской империи, Москва

31. Ф. 180 (Посольство в Константинополе)

32. Государственный архив Российской Федерации, Москва

33. Ф. 543 (Коллекция рукописей царкосельского дворца, 1863-1916 гт.)

34. Российский государственный военно-исторический архив, Москва Ф. 400 (Министерство военное. Главный штаб. Азиатская часть); Ф.1300 (Штаб Кавказского военного округа, 1860-1918 гт.)

35. Российский государственный исторический архив, Санкт-Петербург

36. Ф. 560 (Общая канцелярия Министрества финансов);

37. Ф. 565 (Департамент государственного казначейства, 1821-1917 гг.);

38. Ф. 733 (Департамент народного просещения, 1803-1917 гг.)

39. Ф. 821 (Департамент духовных дел иностранных исповеданий);

40. Ф. 866 (М.Т. Лорис-Меликов);

41. Ф.1149 (Департамент законов, 1812-1906 гг.);

42. Ф. 1152 (Департамент экономики, 1810-1917 гг.);

43. Ф. 1268 (Кавказский комитет);

44. Ф. 1276 (Совет министров, 1905-1917 гг.);

45. Ф. 1284 (Департамент общих дел МВД).1. ЛИТЕРАТУРА:

46. Абельдяев М. Полковые библиотеки на Кавказе. //Военный сборник. 1859. № 6.

47. Абрамов Я. В. Кавказские горцы. // Дело. 1884, № 1.

48. Авксентьев А. А. Ислам на Северном Кавказе. Ставрополь, 1984.

49. Авторханов А. К основным вопросам истории Чечни. Грозный, 1930.

50. Авторханов А. Краткий историко-культурный и экономический очерк о Чечне.1. Ростов-на-Дону, 1931.

51. А-В-ъ. Покорение Кавказа // Русский вестник. Т.27. - 1860, № 2.

52. Агишев М.М., Бушен В.Д. Материалы по обозрению горских и народных судов

53. Кавказского края. СПб., 1912.

54. Акаев В.Х. Суфизм и ваххабизм на Северном Кавказе. М., 1999.

55. Акиев Х.А. Народы Северного Кавказа в русско-турецкой войне 1877-78 гг.: Дис. .канд.истор. наук. М., 1980.

56. Акиев Х.А. Привилегированное сословие горцев Северного Кавказа на службе в царской армии и милиции. // Вопросы истории классообразования и социальныхдвижений в дореволюционной Чечено-Ингушетии (XVI нач. XX века). - Грозный, 1980.

57. Акиев Х.А. Социальный состав и образовательный уровень национальных формирований из горцев Северного Кавказа (1877-1878 гг.) // Социальные отношения и классовая борьба в Чечено-Ингушетии в дореволюционный период (XI- нач. XX века). Грозный, 1979.

58. Акиев Х.А. Формирование иррегулярных частей из горцев Северного Кавказа для участия в русско-турецкой войне 1877- 1878 годов. // Вопросы истории Чечено-Ингушетии. -Грозный, 1976.

59. Бадаев С-Э.С. Чеченское мухаджирство второй половины XIX века как следствиеполитики самодержавия на северном Кавказе. // Научная мысль Кавказа. 1999, № 4.

60. Баев Г. Осетинский дивизион. Историческая справка. Владикавказ, 1903.

61. Белов Ю.С. Правительственная политика по отношению к неправославнымвероисповеданиям России в 1905-1917 гг.: Дис. . канд.истор.наук. СПб. 1999.

62. Базоркин Н. Ответ обществу любителей казачьей старины. // Терек. -1911, №3917.

63. Берже А.П. Выселение горцев с Кавказа. //Русская старина, 1881. Т. 33.

64. Берже А.П. Выселение горцев с Кавказа. // Русская старина. 1882. Т.ЗЗ.

65. Берже А.П. Чечня и чеченцы. Тифлис, 1859. Репринт.изд. Грозный, 1991.

66. Бобровников В.О. Военно-народные управления в Дагестане и Чечне: История исовременность. // Россия и Кавказ сквозь два столетия. СПб., 2001.

67. Бушуев С.К. Революционное движение в Чечено-Ингушетии в 1905-1917 гг.1. Грозный, 1941.

68. Бэрзэджн Н. Изгнание черкесов. Майкоп, 1996.

69. В.К. Несколько слов о будущей деятельности нашей на Кавказе // Военный сборник. -1860, №7.

70. Ванишвили Ш.Н. Закавказье в системе Российского правления (1864-1917). Дис. . докт.истор. наук. Тбилиси, 1990.

71. Вертепов Г. Судьба религиозно-политических учений в Чечне. // Терские ведомости. -1892. № 52-53.

72. Волвенко А.А. «Великие реформы» и казачьи войска России: к постановке проблемы. // Пути познания России: новые подходы и интерпретации. М., 2001.

73. Волков С.В. Русский офицерский корпус. -М., 1993.

74. Воробьёва Е.И. Мусульманский вопрос в имперской политике российского самодержавия: Дис. .канд.истор.наук. СПб. 1999.

75. Гатагова JI.C. Кавказа после кавказской войны: этноконфликтный аспект. // Россия и Кавказ сквозь два столетия. - СПб., 2001.

76. Гатагова Л. С. Межэтнические конфликты. // Российская многонациональная цивилизация. Единство и противоречия. М., 2003.

77. Геворкян Д.П. Создание и деятельность российской администрации в Дагестане (18601917): Дис. . канд.истор.наук. Махачкала, 1998.

78. Генерал-лейтенант Чернявский. Кавказ в течение 25-летнего царствования императора

79. Александра II, 1855-1880.-СПб., 1898.

80. Гершельман Ф. Причины неурядиц на Кавказе. Спб., 1908.

81. Город и деревня в Европейской России: сто лет перемен. М., 2001.

82. Гриценко Н.П. Истоки дружбы. Грозный, 1975.

83. Гриценко Н.П. Классовая и антиколониальная борьба крестьян Чечено-Ингушетии на рубеже XIX XX веков. - Грозный, 1971. Данилевский Н Я. Россия и Европа. -М., 1991.

84. Дзидзоев М.У. Общественно-политическая и государственно-правовая мысль в Северной Осетии. Орджоникидзе, 1979.

85. Дигуров К. Нужно ли земство населению Терской области? // Голос Кавказа. 1906, № 18.

86. Добаев Г.С. Традиционализм и радикализм в современном исламе на Северном Кавказе. // Ислам и политика на Северном Кавказе. Ростов-на-Дону, 2001. Дубровин Н.Ф. История войны и владычества русских на Кавказе. - Спб., 1871. - Т. 1. - кн. 1.

87. Дунюшкин И.Е. Терское казачество в межнациональных отношениях на Северном

88. Кавказе (1905-1907): Дис. . канд.истор.наук. Екатеринбург, 1996.

89. Дякин B.C. Национальный вопрос во внутренней политике царизма (XIX нач. XXвека) // Вопросы истории 1995. № 9.

90. Евангулов Г.Г. Местная реформа на Кавказе. СПб., 1914.

91. Евреинов Г.А. Национальные вопросы на инородческих окраинах России. СПб., 1908.

92. Иванов А.И. Национально-освободительное движение в Чечне и Дагестане в 60-70- гг. XIX века // Исторические записки. М., 1941. - Т. 1.

93. Иванов С. О сближении горцев с русскими на Кавказе // Военный сборник. 1859, № 6.

94. Илуридзе М. Исторический очерк деятельности православного миссионерства на кавказе в ХП1 XIX столетиях // Пастырь. - 1888. № 1.

95. Институт генерал-губернаторства и наместничества в Российской империи. СПб., 2001.-Т.1.

96. Ипполитов А.П. Учение «Зикр» и его последователи в Чечен и Аргунском округе. // Сборник сведений о кавказских горцах. Вып. 2. Тифлис, 1869.

97. Ипполитов А.П. Этнографический очерк Аргунского округа. // Сборник сведений о кавказских горцах. Тифлис, 1868. - вып. 1.

98. Исаев С.А. Аграрная политика в плоскостной Чечне в 50-80-х гг. XIX в. // Известия Чечено-Ингушского НИИ истории, языка, литературы. Т. IX. - Грозный, 1974. - Ч. 3, вып. 1.

99. Исмаил-Заде Д.И. И.И. Воронцов-Дашков. Наместник Кавказский. // Россия и Кавказ -сквозь два столетия. СПб., 2001.

100. Исторический очерк деятельности военного управления в первое двадцатипятилетие царствования государя императора Александра Николаевича (1855-1880) // Военный сборник. 1880. № 4.

101. История Кабарды с древнейших времён до наших дней. М. 1967. - Т. 1-2. История народов Северного Кавказа. - М., 1988. - Т. 1-2.

102. История Северной Осетии с древнейших времён до наших дней. Орджоникидзе, 1968.

103. История СО АССР с древнейших времён до наших дней. Орджоникидзе, 1968. Итенберг Б.С. М.Т. Лорис-Меликов: военачальник и администратор на Кавказе // Отечественная история. - 2004, № 1.

104. Кабузан В.М. Население Северного Кавказа в XIX XX веках. - СПб., 1996.

105. Кавказский календарь на 1877 год. Тифлис, 1876.

106. Казбек Г.Н. Военно-статистическое описание Терской области. Тифлис, 1888. Калмыков Ж. А. Установление русской администрации в Кабарде и Балкарии (конец

107. XVIII начало XX вв.) - Нальчик, 1995.

108. Кануков А. А. Законодательные акты, касающиеся Северного Кавказа и в Частности Терской области. Владикавказ. - 1914.

109. Канукова З.В. Русское население в этнической структуре Северной Осетии (2-ая пол.

110. Климович Л. Ислам в царской России. М., 1936. Ковалевский М.М. Закон и обычай на Кавказе. М., 1890. - Т. 1-2. Ковалевский М.М. Современный обычай и древний закон. - М., 1890. - Т.1. Ковалевский П.И. Кавказ. - Т.1. - СПб., 1914.

111. Кокиев Г. Военно-колонизационная политика царизма на Кавказе // Революция и горец,- 1929, № 4(6).

112. Кокурхаев К.С. Общественно-политический строй и право чеченцев и ингушей. -Грозный, 1989.

113. Кулов С.Д. Социально-экономическое развитие Северной Осетии в конце XIX -начале XX века. Орджоникидзе, 1966.

114. Кумыков Т.Х. Мухаджирство в истории горских народов Северного Кавказа. // Национально-освободительная борьба народов Северного Кавказа и проблемы мухаджиртсва. Нальчик, 1994.

115. Кумыков Т.Х. Экономическое и культурное развитие Кабарды и Балкарии в XIX веке. -Нальчик 1965.

116. Ланда Р.Г. Ислам в истории России. М., 1995.

117. Лапин В.В. Национальные формирования в кавказской войне. // Россия и Кавказ: сквозь два столетия. СПб., 2000.

118. Лаудаев У. Чеченское племя. // Сборник сведений о кавказских горцах. Вып. VI. -Тифлис, 1871.

119. Леонтович Ф.И. Адаты Кавказских горцев. Материалы по обычному праву Северного и Восточного Кавказа. Вып. 1. Одесса, 1882.

120. Лисицына Г.Г. Кавказский комитет высшее государственное учреждение для управления Кавказом (1846-1882). // Россия и Кавказ - сквозь два столетия. - СПб., 2001.

121. Льянов Х.Д. К примирению ингушей с казаками. // Голос Кавказа. 1906, №11. Магометов А.Х. Сельская община у осетин. // Учёные записки Северо-Осетинского пединститута. - Т. 28. - Орджоникидзе, 1968.

122. Манкиев А. А. Из истории мусульманско-клерикальной мысли в Чечено-Ингушетии. // Известия Чечено-Ингушского НИИ истории, языка, литературы. Грозный, 1972. - Т. 1. - Вып. 1.

123. Марков Е. Очерки Кавказа. Картинки кавказской жизни, природы и истории. М., 1887.

124. Мужухоева Э.Д. Административная политика царизма в Чечено-Ингушетии во второй пол. XIX нач. XX вв.

125. Мужухоева Э.Д. О влиянии буржуазных реформ 60-70-х гг. XIX в России на административное и судебное устройство в Терской области.// Взаимоотношения народов Чечено-Ингушетии с Россией и народами Кавказа в XVI начале XX в., Грозный, 1981.

126. Муталиев Т.Х-Б. В одном строю. Грозный, 1978.

127. Национальная политика Императорской России. Цивилизованные окраины. -М., 1997. Национальные окраины Российской империи и развитие системы управления. М., 1997.

128. Невская В.П. Карачай в пореформенный период. Ставрополь, 1864.

129. Нефляшева Н.А. Традиция и власть (на материалах Адыгеи конца XIX начала XXвека): Дис. . канд. истор. наук. Майкоп, 1996.

130. Ногманов А.И. Государственно-исламские отношения в России во второй половине XVI начале XX в. // Пути познания России: новые подходы и интерпретации. - М., 2001.

131. О действиях высочайше учреждённого общества восстановления православного христианства на Кавказе. СПб., 1862.

132. Ольшанский Н.И. Покорённый Кавказ. Очерки исторического прошлого и современного положения Кавказа. СПб., 1904.

133. Очерк развития административных учреждений в Кавказских казачьих войсках. -Тифлис, 1885.

134. Очерки истории Чечено-Ингушской АССР. Грозный, 1967. - Т. 1.

135. Ошаев X. Очерк начала революционного движения в Чечне. Грозный, 1927.

136. Першиц А.И., Смирнова Я.С. Юридический плюрализм народов Северного Кавказа //

137. Общественные науки и современность. 1998, № 1.

138. Петин С. Собственный Е.И. В. конвой. Исторический очерк. СПб., 1899.

139. Плеханов А.И. «Противупоставить сильнейший оплот покушениям иноземцев .» (опереселенческой политики России в XIX веке). // Военно-исторический журнал. 1997. №2.

140. Пляскин В.П. Система военно-народного управления на Кавказе (2-ая половина XIX -начало XX века) // Известия вузов. Северо-Кавказский регион. Общественные науки. -2002, №2.

141. Погожев В.П. Кавказские очерки. СПб., 1910.

142. Попов В.В. Горцы честно служили России. // Военно-исторический журнал. 1997. № 2.

143. Революционные события в Чечено-Ингушетии в условиях спада первой русской революции (1906-1907). // Чечено-Ингушский НИИ истории, языка литературы. Известия. Грозный, 1964.

144. Рейнке Н.М. Горские и народные суды Кавказского края. // Журнал министерства юстиции. 1912, № 2.

145. Риттих А.Ф. Умиротворение Кавказа. СПб., 1906.

146. Российская многонациональная цивилизация. Единство и противоречия. -М., 2003. Россия в кавказской войне. СПб., 2000.

147. Саламов А.А. Не затушёвывать социальные противоречия прошлого. // Известия Чечено-Ингушского НИИ истории, языка, литературы. Грозный, 1964. - Т.4. - Вып.1. Саракаев И.Б. По трущобам Чечни. - Владикавказ, 1913.

148. Сборник русского исторического общества. Т. 2 (150). Россия и северный Кавказ. -М, 2000.

149. Сборник сведений о кавказских горцах Тифлис, 1868. Вып. 1. Сельдерецкий Е. Очерк современного Кавказа. - Берлин, 1870.

150. Сигаури И.М. Очерки истории и государственного устройства чеченцев с древнейших времён. М., 2001.

151. Силаев Н.Ю. Миграционная политика российского правительства на Северном Кавказе во второй половине XIX в.: практика и результаты. // Вестник Московского университета. Серия 8. История. -2002. № 3.

152. Солдатова Г.У. Психология межэтнической напряжённости. -М., 1998.

153. Терский календарь. Вып. 1, 3-14,20-24. - Владикавказ, 1891-1914.

154. Ткачёв Г. А. Ингуши и чеченцы в семье народностей Терской области. Владикавказ,1911.

155. Тотоев М.С. К вопросу о переселении кабардинцев в Турцию. // Северо-Осетинский госпединститут. Учёные записки. Т. 18. - Дзауджикау, 1949.

156. Тройно Ф.П. Царизм и горские народы Северного Кавказа в 60-90 годы XIX века. // Известия Северо-Осетинского НИИ истории, языка, литературы. Орджоникидзе, 1966. - Т. 25.

157. Хубулова С. А. Население Терской области накануне Октябрьской революции. // Национально-государственное и федеративное строительство на Северном Кавказе. -Владикавказ, 1998.

158. Цаголов Г. Край беспросветной нужды. Владикавказ, 1912. Цаликов А.Х. Кавказ и Поволжье. -М., 1913.

159. Черноус В.В. Кавказ контактная зона цивилизаций и культур. // Кавказ: проблемыкультурно-цивилизационного развития. Ростов на Дону, 2000.

160. Чомаев К.И. Дореволюционные черты этнической психологии горских народов

161. Северного Кавказа. // Вопросы национальной психологии. Черкесск, 1972.

162. Шкуро В.И. Георгиевские кавалеры кавказцы на службе в кубанских казачьихчастях. // Дворяне Северного Кавказа в историко-культурном и экономическомразвитии региона. Краснодар, 2002.

163. Щербина А.В. Регионализм, колониализм и централизм. //Кавказ в составе Российской империи. Ростов на Дону. - 1999.

164. Эсадзе С. Историческая записка об управлении Кавказом. Тифлис, 1907. - Т. 1 -2. Rhineifnder G.H. Russia's Imperial Policy. Administration of the Caucasus in the Half of the XlXth Century. - Canadian Slavonic Papers.,1975. vol. XVII.