автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.01
диссертация на тему: Системно-языковая и речевая омонимия в русском языке XI-XVII вв.

Полный текст автореферата диссертации по теме "Системно-языковая и речевая омонимия в русском языке XI-XVII вв."

На правах рукописи

485506В

Шелкова Ирина Александровна

СИСТЕМНО-ЯЗЫКОВАЯ И РЕЧЕВАЯ ОМОНИМИЯ В РУССКОМ ЯЗЫКЕ XI - XVII ВВ.

Специальность 10.02.01 - русский язык

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Москва 2011

2 9 ГЕН 2011

4855068

Работа выполнена на кафедре общего и русского языкознания Государственного института русского языка имени А.С. Пушкина

Научный руководитель:

доктор филологических наук, профессор

Лаптева Ольга Алексеевна

Официальные оппоненты:

доктор филологических наук, доцент

Григорьев Андрей Владимирович

кандидат филологических наук, доцент

Козлова Анна Юрьевна

Ведущая организация:

Московский городской педагогический университет

Защита состоится «¿г^и20У/ года в « JO.OO » ч. на заседании диссертационного совета Д 2/2.047.01 Государственного института русского языка имени A.C. Пушкина по адресу: 117485, Москва, ул. Академика Волгина, 6.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Гос. ИРЯ им. A.C. Пушкина.

Автореферат разослан « V » 20 //г.

Ученый секретарь диссертационного совета, кандидат филологических наук, доцент / И.И. Бакланова

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

На протяжении всего времени существования русского языка в нем были распространены омонимы разных типов. Его насыщенность омонимами по сравнению с другими языками ученые оценивают неодинаково. H.A. Бу-лаховский считает, что «русский язык не принадлежит к числу богатых омонимами» [Булаховский 1949: 54]. По наблюдениям О.М. Жиляевой, «русский язык, с его ярко выраженным флективным строем и фонетической организацией, представляет собой наиболее благодатную почву для развития... омонимии» [Жиляева 2002: 3].

Роль омонимов в коммуникации может быть различной. Обычно омонимия проясняется в контексте и не препятствует общению (так считают Б.Н. Головин, A.M. Бабкин, Е.М. Галкина-Федорук, J1.A. Булаховский, P.A. Будагов, О.С. Ахманова, Н.М. Шанский), хотя в некоторых случаях она и затрудняет понимание текста - это ее свойство дает ряду исследователей (A.A. Реформатскому, А.Н. Гвоздеву, Н.Г1. Колесникову) основания считать омонимию отрицательным явлением, мешающим общению людей.

JI.B. Малаховский полагает, что «наличие омонимов в естественных языках обязательно и закономерно» [Малаховский 1990: 9]. Б.А. Плотников включает омонимию в категорию неоднозначности, относительно устойчивую и принадлежащую языку [Плотников 1989: 134]. Н.М. Шанский подчеркивает, что исчезновение одних омонимов уравновешивается появлением других [Шанский 2009: 54]. H.A. Павлова видит в омонимии проявление внутреннего развития (саморазвития) языка [Павлова 2008: 7]. Само явление омонимии неизменно и неизбежно присутствует в языке - меняется только состав омонимов.

Актуальность работы определяется интересом современной лингвистики к явлению омонимии на разных уровнях системы языка и в различ-

ных сферах его существования (литературном языке, диалектах), а также к изучению лексики в историческом аспекте.

Объектом изучения явились омогруппы и омокомплекты, извлеченные из «Словаря русского языка XI-XVII вв.», и факты речевой омонимии в памятниках деловой письменности.

Предметом изучения стали отдельные особенности этих языковых фактов: происхождение и исторические изменения омогрупп, грамматические характеристики омокомплектов, механизмы возникновения и прояснения речевой омонимии.

Научная новизна работы состоит в том, что в ней предпринимается попытка систематического анализа лексических омонимов, омоформ, омографов и фактов речевой омонимии, представленных в русском языке XI-XVII вв.

Теоретическая значимость исследования заключается в том, что предлагаемое в нем изучение материалов русского языка XI-XVII вв. по словарям и памятникам письменности позволяет выявить характерные для того времени типы омонимов и их исторические изменения, сделать выводы об основных тенденциях развития омонимии и проследить влияние омонимии на лексический состав и грамматику.

Практическая значимость работы определяется возможностью использования результатов исследования при анализе памятников письменности, в преподавании курса исторической грамматики русского языка, при создании исторического словаря омонимов.

Методологической основой диссертации послужили теоретические разработки В.В. Виноградова, А.Н. Тихонова, JI.A. Булаховского, JI.B. Малаховского, О.С. Ахмановой, П.А. Соболевой, O.A. Лаптевой, Н.П. Колесникова, посвященные явлению омонимии, а также труды по исторической грам-

матике русского языка В.И. Борковского и П.С. Кузнецова, В.В. Иванова, В.М. Маркова, В.В. Колесова, A.A. Зализняка, Т.П. Ломтева.

Положения, выносимые на защиту:

1. В русском языке XI-XVII вв. были распространены все основные типы омонимов: полные и неполные лексические омонимы, омоформы, омографы, функциональные омонимы, а также факты речевой омонимии.

2. Среди лексических омонимов преобладают омогруппы, возникшие в результате словообразовательных процессов; второе место занимают омонимы фонетического происхождения; на третьем месте стоят бывшие значения полисемичных слов; меньше всего омогрупп образовалось вследствие заимствования иноязычной лексики.

3. Большинство омогрупп разрушилось или исчезло из языка; немногочисленны примеры сохранения, расширения и сужения омогрупп, замены членов омогруппы, возникновения потенциальных омонимов.

4. Омоформы и омографы омоформного характера образовывали в русском языке XI-XVII вв. сложную систему, специфика которой состояла в значительной роли форм аориста и двойственного числа.

5. Речевая омонимия была представлена в памятниках деловой письменности разнообразными типами и прояснялась общим смыслом контекста; также устранению двусмысленности способствует сопоставление анализируемого документа с другими по содержанию или форме.

Материал исследования состоит из двух частей: 1) материал, иллюстрирующий системно-языковую омонимию; 2) материал, иллюстрирующий омонимию речевую. Первая часть материала извлекалась из «Словаря русского языка XI-XVII вв.» (выпуски 1-5) методом сплошной выборки. Для уточнения данных о времени функционирования слов и об их произношении были использованы другие исторические словари: «Словарь древнерусского языка XI-XIV вв.», «Словарь древнерусского языка» И.И. Срезневского,

«Словарь русского языка XVIII в.», «Словарь живого великорусского языка» В.И. Даля. Вторую часть материала составляют памятники деловой письменности: «Закон Судный людем», «Повесть временных лет» по Лаврентьевской летописи 1377 г. с продолжением по Ипатьевской летописи, новгородские грамоты, акты Северо-Восточной Руси конца XIV - начала XVI в., писцовая книга Московского уезда ХУГв., «Правда Русская», «Судебник Царя и Великого Князя Ивана Васильевича», таможенные книги Устюга, Сольвычегодска и Тотьмы за 1633-1636 гг.

Апробация работы. Основные положения диссертации были представлены в виде докладов на IV Международном конгрессе исследователей русского языка «Русский язык: исторические судьбы и современность» в МГУ в марте 2010 г., на Всероссийской научной конференции молодых исследователей, посвященной Дню славянской письменности и культуры, в МГОСГИ в мае 2010 г. и в мае 2011 г., на II Всероссийской научной конференции «Слово и текст в культурном сознании эпохи» в ВГПУ в сентябре 2010 г., на Международной научной конференции «Современная славистика и научное наследие С.Б. Бернштейна» в МГУ в марте 2011 г.

Структура работы. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения, библиографии и приложения.

СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во В ведении обосновываются актуальность и научная новизна диссертации, определяются цели, задачи, объект и предмет исследования, указываются источники материала, раскрывается теоретическая и практическая значимость работы.

Первая глава «Лексические омонимы в русском языке XI-XVII в в.» состоит из 5 разделов.

В первом разделе дается общая характеристика рассматриваемого материала. Из 5 выпусков «Словаря русского языка Х1-ХУП вв.» были извле-

чены 338 омогрупп. Среди них преобладают двучленные; 24 омогруппы содержат по 3 омонима и всего 6 омогрупп - по 4 омонима. С точки зрения час-теречного статуса омонимов выделены 199 субстантивных омогрупп, 73 глагольные и 66 адъективных. Случаи неполной лексической омонимии немногочисленны: это существительные 2 скл. м. р. мягкого варианта и 4 скл. ж. р. (боль, ж. - 1) 'болезнь'; 2) 'горе, скорбь'; 3) 'беспокойство, забота' и боль2, м. 'больной' [СлРЯ X1-XVII вв. 1: 284]) и глаголы с одинаковыми основами инфинитива, но разными основаминаст. вр. (замерзати , замержу 'остановиться из-за замерзания рек' и замерзати2, замерзаю 'покрываться льдом, замерзать' [СлРЯ X1-XVII вв. 5: 238]).

Во втором разделе обозначены основные проблемы изучения истории слов (неопределенность лексического значения, неустановленная или спорная этимология) и показаны пути формирования омогрупп.

155 из них имеют словообразовательное происхождение. Среди этих омогрупп выделены: а) случаи отраженной омонимии - 38 омогрупп: еа-ритися - страд, к варити - 1) 'быть вначале, сделать что-л. до чего-л.; предварить'; 2) 'опередить'; 3) 'дождаться, подстеречь кого-л.' и варитися2 — страд, к варити2 - 1) 'варить (о пище, напитках)'; 2) 'кипятить'; 3) 'получать, изготовлять что-л. посредством варки, кипячения, плавления (о предметах производства)'; 4) 'обжигать, делать что-л. путем обжига' [СлРЯ XI-XVII вв. 2: 20-21]; б) омонимы, образованные на базе созвучных слов, основы которых совпали при словообразовании, - 21 омогруппа, например: затокъ, м. / затока, ж. 'залив; излучина' (от затечи), затокъ2 - действие по глаг. зато-чити 'сослать' и затокъ3 'полоса материи с вытканным узором, служащая украшением одежды' [СлРЯ X1-XVII вв. 5: 322] (от заткати); в) омогруппы из производных от бывших значений одного слова - 30 омогрупп, например: годный - прил. к годъ - 1) 'время, пора'; 2) 'год'; 3) 'возраст' и годный 'годный, нужный' [СлРЯ XI-XVII вв. 4: 57] (по мнению П.Я. Черных, эти

слова восходят к общеславянскому *£ос1ъ, причем старшее значение слова годный - 'подходящий по времени, своевременный' [Черных 2: 199]); г) случаи словообразовательной омонимии - 49 омогрупп, например: главникъ1 'убийца' и главникъ1 'оглавление; список, перечень чего-л.' [СлРЯ Х1-ХУП вв. 4: 24]; д) пары случайно совпавших в написании и звучании слов, имеющих разный морфемный состав, - 10 омогрупп, например: гривенныи -прил. к грива (грив- + -енн-) и гривенныг¡2 (гривьньный) - прил. к гривна -

1) 'металлическое украшение (или знак отличия), которое носилось на шее';

2) 'весовая и денежная единица' [СлРЯ Х1-ХУП вв. 4: 135] (гривен- + -и-).

73 омогруппы появились в результате различных фонетико-графи-ческих изменений в материальном облике слов: замены звуков (боровъ] (бо-ревъ) - 1) 'боров'; 2) 'баран; мелкий рогатый скот'; 3) 'туша' и боровъ2 - то же, что буравь 'бурав' [СлРЯ Х1-ХУП вв. 1: 294]), выпадения звуков (веска1 'деревушка, небольшое селение' и веска2 - то же, что вЪстка 'известие, уведомление' [СлРЯ Х1-ХУН вв. 2: 113]), вставки звуков (голубецъх 'голубая краска' и гопубецъ2 - 1) 'ларец для хранения священных предметов (ковчег)'; 2) 'часть церковного помещения, служащая усыпальницей'; 3) 'подземный резервуар' [СлРЯ Х1-ХУН вв. 4: 69] (второе из этих слов возникло в результате трансформации слова голбецъ - 1) 'пристройка или ларь у русской печи'; 2) 'подвальная часть церковного здания, использующаяся как помещение для хранения товаров' [СлРЯ Х1-ХУН вв. 4: 60]),усечения звуков в начале или конце слова (вертъ1 - то же, что вертепъ в значениях 'склеп, гробница' и 'сад' и вертъ2 'мелкая монета' [СлРЯ Х1-ХУН вв. 2:97]), отвердения согласных (закстати1 'закалывать, убивать' и закалати' - то же, что закаля-ти - несов. к закалити 'закалить' [СлРЯ Х1-ХУН вв. 5: 208]), смягчения согласных (гусарь' - то же, что гусарь 'гусар' и гусарь2 'тот, кто пасет гусей' [СлРЯ Х1-ХУП вв. 4: 160]), озвончения согласных (дубленый 'дубленый' и дубленый2 - то же, что душеный - 1) 'пустой внутри, полый'; 2) 'имеющий

дупло (о дереве)'; 3) 'долбленый' [СлРЯ Х1-ХУ1Г вв. 4: 369]), оглушения согласных {душка} - уменьш. к душа и душка2 — то же, что дужка 'рукоятка в форме дуги' [СлРЯ Х1-ХУ11 вв. 4: 391-392]) и т. д.

В значениях членов 38 омогрупп имеются общие семы, что позволяет говорить о возникновении этих омонимов в результате распада структуры полисемичных слов. В русском языке Х1-ХУН вв. были представлены различные типы образования новых значений, расходившихся далее до самостоятельных лексем: метафорический перенос (грабити 'грабить' и грабити2 'сгребать, собирать' [СлРЯ Х1-ХУП вв. 4: 113]), метонимический перенос (дернъ' 'дерн' и дернъ2 'присяга' [СлРЯ Х1-ХУП вв. 4: 229]: перенос названия М. Фасмер объясняет «обычаем класть кусок дерна на голову при принесении присяги» [Фасмер 1: 504], а ПЛ. Черных - «обычаем возложения дерна на голову при передаче земли в вечное владение новому владельцу» [Черных 1: 244]), функциональный перенос (банникъ1 - то же, что банщикъ 'служитель при бане; содержатель или хозяин бани' и банникъ2 'специальная щетка для чистки ствола пушек' [СлРЯ Х1-ХУН вв. 1: 70]).

14 омогрупп образовались в результате заимствования иноязычных слов, например: гранатъ - 1) 'гранат (дерево и плод)'; 2) 'драгоценный камень, гранат'; 3) название сорта сукна и гранатъ2, м. / граната, ж. - 1) 'разрывной снаряд'; 2) 'артиллерийское орудие для стрельбы разрывными снарядами' [СлРЯ Х1-ХУН вв. 4: 122] - слова заимствованы из латинского языка через немецкий [Фасмер 1: 452].

Описаны также омогруппы, возникшие комбинированными способами, спорные случаи и некоторые омонимы, заслуживающие особого упоминания.

В третьем разделе рассматриваются семантические и словообразовательные особенности лексикализованных форм мн. ч., находящихся в отношениях неполной лексической омонимии с существительными (вша 'ми-

фическое существо в образе девы у славянских народов' и вилы 'вилы' [СлРЯ Х1-ХУИ вв. 2: 178]).

В четвертом разделе речь идет об исторической судьбе омогрупп, установленной по «Словарю современного русского литературного языка» и «Большому толковому словарю русского языка». Рассматриваются следующие явления: а) сохранение (все члены омогруппы сохранились без фонети-ко-графических изменений или претерпели одинаковые изменения) - 39 случаев, например: грохотъ 'шум, грохот' и грохотъ2 'решето, грохот' [СлРЯ XI-XVII вв. 4: 142]); б) замена (вместо исчезнувших членов омогруппы появились новые) - 6 случаев; возможны следующие разновидности замены: а) неполная замена - 4 случая, например: голь\ ж. 'голая ветка, сук (без листьев)' и голь2, м. 'бедняк, нищий' [СлРЯ Х1-ХУИ вв. 4: 71] (ср. совр. голь1 -1) 'бедность, нищета'; 2) 'местность, лишенная растительности' и голь2 (устар.) 'китайская шелковая ткань' [ССРЛЯ 3:248-249]); б) полная замена - 2 омогруппы, например: запускъ1 'заговенье' и запускъ 'один из способов бега лошади' [СлРЯ Х1-ХУН вв. 5: 281] (ср. совр. запуск - действие по глаг. запускать1 'заставлять подняться в воздух' и запуск2 - действие по глаг. запускать2 'оставлять без внимания, надзора' [ССРЛЯ 4: 821]); в) расширение (число членов омогруппы увеличилось: при полном сохранении добавились новые омонимы) - 3 случая (ср.: волчокь - уменьш. к волкъ 'животное' и волчокъ2 'юла (игрушка)' [СлРЯ Х1-ХУИ вв. 3: 14], в современном языке есть также слово волчок - уменьш. к волк1 'машина для приготовления торфяной подстилки' [ССРЛЯ 2: 628]; г) сужение (некоторые из членов омогруппы исчезли из языка, а некоторые сохранились, оставшись омонимами) - 6 случаев, например: затопити' 'разжечь топливо, затопить', затопити2 - 1) 'залить, покрыть водой, затопить'; 2) 'заставить погрузиться в воду, потопить' и затопити3 'заварить' [СлРЯ Х1-ХУП вв. 5: 323]: в современном русском языке имеются лишь первые два омонима; д) разрушение (члены омогруппы

перестали быть омонимами или исчезли все, кроме одного) - 156 случаев, например: достояние1 - 1) 'наследие, наследственное имение; то, чем кто-л. владеет'; 2) 'состояние, положение, сан, достоинство, заслуги' и достояние1 'стояние' [СлРЯ XI-XVII вв. 4: 339] - в современном языке присутствует лишь первый член этой омогруппы; е) исчезновение (все члены омогруппы исчезли из языка) - 113 случаев, например: варовнтыи' 'приготовленный на закваске из хмеля' и вароеитый2 'осмотрительный, благоразумный' [СлРЯ X1-XVII вв. 2: 22]; ж) возникновение потенциальных омонимов (омонимы, имевшиеся в древнерусском языке, исчезли, а в современном русском языке присутствует слово, совпадающее с ними в фонетико-графическом оформлении, но обладающее совершенно иным значением, то есть способное при функционировании на одном историческом этапе быть их омонимом) - 7 случаев, например: блесна1 - то же, что тесна - 1) 'нижняя часть стопы, подошва, а также стопа вообще'; 2) 'след' и блесне? - название пищали [СлРЯ XI-XVII вв. 1: 237], ср. совр. блесна 'приманка в виде блестящего металлического овала или рыбы, применяемая при ловле крупной рыбы на крючок' [ССРЛЯ 1: 505].

В пятом разделе содержатся выводы.

Вторая глава «Другие типы омонимов в русском языке XI-XVI1 в в.» состоит из 7 разделов.

В первом разделе представлена внутрилексемная омоформия в парадигмах склонения существительных и прилагательных и спряжения глаголов. Показано, что омонимия форм у слов всех основных частей речи была распространена широко и в значительной мере связана с категорией двойственного числа.

Второй раздел посвящен описанию межлексемной омоформии в русском языке XI-XVII вв. Для удобства рассмотрения этого явления выделены два подтипа: омонимия аффиксов и конверсия. Омонимия аффиксов

приводит к случайному совпадению форм, тогда как конверсия - переход слов из одной части речи в другую, следствием которого является изменение морфологической парадигмы. Таким образом, при широком понимании омо-формии к ней следует отнести функциональные омонимы.

Проблема различения омонимии аффиксов и конверсии решается сопоставлением лексических значений слов: смысловая связь между значениями свидетельствует о конверсии, отсутствие же такой связи - о том, что совпадение вызвано омонимией аффиксов. Особый случай представляют собой названия букв (например, азъ - название первой буквы славянского алфавита и азъ2 'я' [СлРЯ Х1-ХУП вв. 1: 23] и т. д.): при таких совпадениях говорить о смысловых связях не приходится, так как названия букв не имеют лексических значений; тем не менее это особые случаи конверсии: названием буквы слово или словоформа становится потому, что начинается с нее.

Типы межлексемной омоформии были весьма разнообразны. В качестве основных следует назвать:

1) формы существительных, принадлежащих к разным типам склонения и имеющих омонимичные основы: елинъ 'зллин' и едина 'ель' [СлРЯ XI-XVII вв. 5: 46];

2) омонимичные субстантивные и адъективные формы: существительное гнЪвъ и членная форма от гнЪвый 'охваченный гневом, гневный' [СлРЯ Х1-ХУИ вв. 4: 41-43]; агатовъ -Р. п. мн. ч. отагатъ [СлРЯ Х1-ХУП вв. 1: 20] и агатовъ2 - прил. к агатъ;

3) формы аориста и повел, накл. 2 и 3 л. ед. ч. на -и, совпадающие:

а) с формами инфинитива: вымыти^4 - от еымытити 'взять в аренду' и еымыти5 - 1) 'вымыть'; 2) 'размывая, подмывая, удалить, унести' [СлРЯ Х1-ХУН вв. 3:227];

б) с субстантивными формами на -и: богословы'4 - от богословити 'проповедовать учение церкви; славить Бога', богослови5 - от богослоеъ

[СлРЯ Х1-ХУП вв. 1: 266-267]; волгости1-4 - от волгостити 'увлажнять', вол-гости5*12 - от волгость 'влажность, сырость' [СлРЯ Х1-ХУП вв. 2: 313];

в) с адъективными формами на -и: готовы ~4 - от готовити, готовы5 -от готовый [СлРЯ Х1-ХУИ вв. 4: 110-111];

4) формы аориста 2 и 3 л. ед. ч. на другие гласные, совпадающие:

а) с субстантивными формами на -а: вылома*'2 — от выломати 'выломать', вылома3-5 - от вьиюмъ 'вывих, перелом' [СлРЯ Х1-Х\'П вв. 3: 219]; выдра'2 - от выдрати - 1) 'с силой вырвать'; 2) 'с трудом получить' и выдра3 'выдра' [СлРЯ Х1-ХУИ вв. 3: 199];

б) с субстантивными формами на -£: вдовЬ1'2 - от вдовЪти и вдов^'6 -от вдова [СлРЯ Х1-ХУИ вв. 2: 37-38];

в) с формами 1 л. ед. ч. и субстантивными формами на -у: дернув - от дернуты, дерну4-6 - от дернъ , дерну7-9 - от дернъ2 'присяга' [СлРЯ Х1-ХУН вв. 4: 229];

г) с адъективными формами на -а: дарова1-2 - от даровати, дарова3-9 -от даровой - 1) 'полученный даром, бесплатный'; 2) 'бесполезный' [СлРЯ Х1-ХУП вв. 3: 173];

д) с адъективными формами на -у: грязнуиъ - от грязнуты - 1) 'погружаться; утопать, увязать в чем-л.'; 2) 'погрязать', грязну4-12 - от грязный -

1) 'грязный, покрытой грязью'; 2) 'испачканный, нечистый'; 3) 'илистый, тонкий' [СлРЯ Х1-ХУИ вв. 4: 149-150];

е) с наречиями: довлЬ1'2 - от довлЬти - 1) 'хватить, быть достаточным'; 2) 'надлежать, следовать', довлЬ 'довольно, достаточно' [СлРЯ Х1-ХУП вв. 3:275-276];

5) формы аориста 1 л. ед. ч. и формы М. п. мн. ч. сущ. 2 скл.: глаго-лахьх — от глаголати - 1) 'говорить (произносить что-л. вслух)'; 2) 'называть'; 3) на кого 'наговаривать на кого-л.' и глаголахъ- от глаголь 'слово, речь' [СлРЯ Х1-ХУН вв. 4: 25-26];

6) формы инфинитива, совпадавшие:

а) с субстантивными формами: гагати 'кричать по-гусиному, гоготать' и гагати - от гагатъ 'черный янтарь (особый вид каменного угля, богатого серой и водородом)' [СлРЯ Х1-ХУИ вв. 4: 5];

б) с адъективными формами: еиновати1 'быть причиной чего-л.', еи-1

новати - от виноватый - 1) 'являющийся причиной, источником чего-л.';

2) 'виновный в чём-л.; провинившийся'; 3) 'осужденный, признанный виновным' [СлРЯ Х1-ХУИ вв. 2: 183].

В большинстве случаев омонимичными оказывались формы одноко-ренных слов, случайные совпадения встречались значительно реже.

В русском языке рассматриваемого нами исторического периода были представлены различные виды конверсии: 1) субстантивация:

а) прилагательных: долгий - 1) 'длинный'; 2) 'продолжительный';

3) 'большой по размеру', долгая - название денежной единицы и долгое 'длина' [СлРЯ Х1-ХУИ вв. 4:296-298];

б) местоимений: етеръ - 1) 'некий, некоторый'; 2) 'кто-то, кто-либо' и етеръ2 'товарищ, спутник' [СлРЯ Х1-ХУН вв. 5: 64];

в) причастий с суффиксом -л-: вЬяло1 'лопата', еЪячо2 от вЪяти -

1) 'дуть (о ветре)'; 2) 'отделять на ветру зерно от мякины, веять' [СлРЯ XI-XVII вв. 2: 138];

г) форм повел, накл. глаголов: заворуй] 'смельчак, шалун, повеса; ловкий, хитрый человек' и заворуй2'3 - от заворовати - 1) 'нарушить обязательства по отношению к государю, господину; изменить'; 2) 'начать мятежные, противоправительственные действия' [CлPЯXI-XVII вв. 5: 158-159];

д) некоторых других форм: есть "3 - форма 3 л. ед. ч. от быти, название буквы «Е» и существительное мужского рода есть 'наличие, присутствие; то, что есть' [СлРЯ Х1-ХУП вв. 5: 64];

2) адвербиализация:

а) субстантивных форм: достань 'то, что осталось; последки, остаток' и досталь2 - 1) 'совсем'; 2) 'окончательно' [СлРЯ XI-XVII вв. 4: 333];

б) адъективных форм: еселично1'2- от вселичный 'различный, всевозможный' и вселичноъ 'всемерно, всячески' [СлРЯ XI-XVII вв. 3: 124];

в) форм числительных: девятью 'девять раз' [СлРЯ XI-XVII вв. 4: 200]; десятью 'десятикратно' [СлРЯ XI-XVII вв. 4: 236];

3) предикативация и модализация адъективных форм на -о: досадно1'2 ~ от досадный - 1) 'оскорбительный; вызывающий неудовольствие, досаду'; 2) 'тягостный' и досадно3, нареч. безл. в знач. сказ, 'досадно' [СлРЯ XI-XVII вв. 4: 327-328]; вЬстимо1 - 1) безл. в знач. сказ, 'известно'; 2) в знач. ввод. сл. 'конечно, понятно, разумеется', вЬсппшо2-3 - от вЪстимъш 'известный' [СлРЯ XI-XVII вв. 2: 117];

4) переход различных самостоятельных частей речи в служебные: акъ\ акый (ацый) - 1) относительное местоимение; 2) неопределенное местоимение (ср. совр. какой), акъ2, союз 'как' [СлРЯХ1-ХУН вв. 1: 25].

В третьем разделе прослеживается историческая судьба омоформ. Специфика ее описания обусловлена существенным различием между лексическими омонимами и омоформами: лексические омонимы имеют разные лексические значения (грамматические свойства у них чаще всего совпадают), главный же признак омоформ - разные грамматические характеристики (даже при одинаковом лексическом значении). Поэтому, говоря об исторической судьбе омоформ древнерусского языка, следует решить вопрос о сохранении в языке или исчезновении из него не слов, образовывавших омонимичные формы, а самих форм.

Современная система грамматических форм в русском языке отличается от описываемой нами не только составом грамматических категорий (например, в современном русском языке не представлены аорист и двойст-

венное число, которые являлись едва ли не основными источниками омо-формии в русском языке Х1-ХУИ вв.), но и флексиями, которые служат средством их выражения: например, формы императива не могут совпадать с формами И. п. мн. ч. сущ. 1 скл. м. р., так как субстантивное окончание -и

сменилось бывшим окончанием винительного падежа -ы (др.-рус. вози ~ во-

2

зи , но совр. вози - возы).

Если большинство типов омоформии (преимущественно в сфере субстантивных и адъективных форм и наречий) сохранилось, то все типы, связанные с формами аориста, исчезли. Возможно также видоизменение типов омоформии: так как инфинитив в современном русском языке заканчивается чаще на -ь, чем на -и, он совпадает с начальной формой сущ. ж. р. с нулевым окончанием, а не с формами, имеющими окончание -и: знать -знать и т. п.

В четвертом разделе приводятся рассуждения об омографии. Для удобства описания омографы делятся на два типа: 1) омографы омонимного характера - слова одной части речи, у которых все формы совпадают в написании и различаются только местом ударения (замок - замок, парить - парить; 2) омографы омоформного характера - случайно совпадающие на письме формы слов одной или разных частей речи (стрелок - стрелок, сорок - сорок) [Шанский 1972: 42]. При выяснении места ударения в словах учитывались данные не только «Словаря современного русского языка» и «Большого толкового словаря русского языка», но и «Словаря русского языка XVIII в.» (выпуски 1-8), «Словаря живого великорусского языка» В.И. Даля (т. 1), «Акцентологического словаря XIV века» В.Е. Ушакова, «Словаря русских народных говоров» (выпуски 1-11). Одинаковые по написанию слова, которые могут быть идентифицированы либо как лексические омонимы, либо как омографы, обозначаются здесь термином гиперомографы, созданным по аналогии с терминами гиперфонема, гиперлексема и пр. В нашем исследовании омографами признавались лишь гиперомографы, однозначно

идентифицируемые в качестве омографов, то есть слова, для которых можно с большой степенью точности установить, что ударение в них в эпоху создания исследуемых нами текстов стояло на разных слогах. Из членов омогруп-иы багоръ - 1) 'багровый цвет'; 2) 'ткань багрового цвета; одежда из этой ткани'; 3) 'багряница, порфира' и багоръ2 - 1) 'багор'; 2) 'металлический наконечник багра' [СлРЯ XI-XVII вв. 1: 63] первый восходит к старославянскому багръ (багоръ) 'пурпур, пурпурная раковина' [Фасмер 1: 103], 'красная краска' [Федорова, Щеглова 2007: 33], 'темно-красный цвет' [Преображенский 1958: 11(49)], а второй дан не только в «Этимологическом словаре русского языка» М. Фасмера, но и в «Словаре русского языка XVIII в.» с ударением на втором слоге [Фасмер 1: 102], [СлРЯ XVIII в. 1: 125]. Если же весомых оснований для вывода об омографии не обнаруживалось или наблюдалась вариативность ударения, вопрос условно решался в пользу лексических омонимов.

В пятом разделе проводится анализ происхождения и исторической судьбы омографов омонимного характера. Из 5 томов словаря было извлечено 57 омогрупп: 30 глагольных, 22 субстантивных и 5 адъективных.

Большинство из них (39 из 57) возникло в результате словообразовательных процессов. В рамках этого явления выделяются следующие типы графических совпадений: однокоренные слова (25 случаев): вытягати 'вытягивать' и вытягати2 'отсудить, отобрать судом' [СлРЯ XI-XVII вв. 3:270]; слова, образованные от омонимичных корневых морфов (12 случаев): до-рожйти - 1) 'назначать высокую цену за что-л.'; 2) чем 'дорожить чём-л., относиться бережно, внимательно' (от дорогой) и дорожити 'делать желобки (на досках)' [СлРЯ XI-XVII вв. 4: 325] (от дорога)-, слова, имеющие различное морфемное членение (3 случая): воинство1 - 1) 'военные силы, войско'; 2) 'военные действия' (от eoii - 1) мн. 'воины'; 2) ед. 'войско': (вой + + -инъ) + -ств-о) и войнство2 'повторение; постоянство' [СлРЯ XI-XVII вв. 2:

308] (от воину, въину 'вечно, постоянно': (во- + -ш-) + -ств-о). Среди одно-коренных омографов преобладают глаголы (17 из 24 омогрупп), причем 5 из них представляют собой видовые пары: вырЪзати1 - 3) 'вынуть, отрезав'; 2) 'сделать посредством резьбы' и вырЬзати - несов. к еырЪзати2 [СлРЯ Х1-ХУП вв. 3: 242].

10 омогрупп возникли вследствие различных фонетических изменений в облике слов: болдырь 'человек, родители которого принадлежат к разным национальностям' [СлРЯ Х1-ХУП вв. 1: 278] (Фасмер сравнивает это слово с калмыцким ЬаШг 'ублюдок, незаконнорожденный' [Фасмер 1: 187]) и болдырь2 (булдыръ) 'плохо построенный и отдельно от других стоящий дом' [СлРЯ Х1-ХУН вв. 1: 323] (это слово Фасмер возводит к чувашскому ре1с18эг 'шалаш, летняя кухня', рэ1 'деревянный дымоход' [Фасмер 1: 238]).

Происхождение остальных 7 омогрупп установить затруднительно, так как в их состав входят так называемые темные в этимологическом отношении слова.

Историческая судьба омографов омонимного характера описана при помощи тех же терминов, что и судьба лексических омонимов: сохранение (17 случаев): запасти' 'запасти, приготовить' и запасти2 - 1) 'лечь, спрятавшись, залечь (в укрытии)'; 2) 'обвалиться, рухнуть (о постройке)'; 3) 'быть засыпанным, заваленным чем-л. падающим'; 4) 'зайти, скрыться; погаснуть (о небесных светилах)' [СлРЯ Х1-ХУИ вв. 5: 260]; неполная замена (2 случая): запахь' 'запах' и запахъ2 'запашка, вспашка' [СлРЯ Х1-ХУП вв. 5: 260]: в современном языке омографом первого из данных слов является запах 'заход одной полы платья на другую' [Большой толковый словарь русского языка 2008: 336]; разрушение (26 случаев): доити - 1) 'дойти, попасть куда-л.'; 2) 'прийти, наступить (о времени, сроке)'; 3) 'достигнуть чего-л.'; 4) безл. с отрицанием 'поступить в качестве дохода'; 5) безл. 'прийтись, довестись, случиться' и дойти2 - 1) 'кормить грудью'; 2) 'доить' [СлРЯ Х1-ХУН вв. 4:

289-290]; исчезновение (9 случаев): заводцам. 'тот, кто заводит, устраивает что-л.' и заводца2, ж. -уменын. к заводь - 1) 'заводь'; 2) 'залив'; 3) 'род рыболовного закола из кольев и плетня' [СлРЯ XI-XVII вв. 4: 155]; расширение (2 случая): выметйти - 1) 'отбрасывать, отметать'; 2) 'преждевременно рожать' и выметатгi2 - 1) 'выбросить в несколько приемов'; 2) 'отделить, выделить' [СлРЯ XI-XVII вв. 3: 222]; в «Большом толковом словаре русского языка» под редакцией С.А. Кузнецова приведены слова выметать - 1) 'отложить икру для воспроизведения потомства'; 2) 'выпустить наружу (побег, росток, соцветие и т. п.)' и выметать2 'обшить особым швом, отметить', а также выметать - несов. к вымести 'подметая, удалить, убрать; очистить от сора, мусора' [Большой толковый словарь русского языка 2008: 175]; появление потенциального омографа (1 случай): вылазити1 - несов. к вылЬз-ти - 1) 'выйти'; 2) 'сделать вылазку'; 3) 'прийти, явиться (о свидетелях)' и вылазити2 (мЬдъ, борть) 'вырезать и выкрасть содержимое борти' [СлРЯ XI-XVII вв. 3: 216] (ср. современное вылазить 'облазить какое-л. место со всех сторон' [ССРЛЯ 2: 1090]; омографов в литературном языке данный глагол не имеет).

В ш е с т о м разделе описывается система омографов омоформного характера и определяются их исторические изменения.

Омографы омоформного характера были менее распространены в русском языке XI-XVII вв., чем омоформы, причем наборы грамматических форм часто совпадали. Появление омографов омоформного характера было обусловлено омонимией флексий. Первоначально упомянутые формы были омонимичными, а впоследствии стали произноситься с ударением на разных слогах (о повышении функциональной нагрузки ударения как о явлении, характерном для восточного типа акцентной эволюции, который лежит в основе современной литературной акцентуации, пишет A.A. Зализняк [Зализняк

1985: 371]). Омография омоформного характера - явление не столь древнее, как омонимия форм.

Порядок описания омографов омоформного характера в диссертационном исследовании аналогичен порядку описания омоформ.

В седьмом разделе формулируются выводы о явлениях, смежных с лексической омонимией. В системе омоформ были широко распространены многочленные омокомплекты, возникшие в результате омонимизации флексий. Основу омоформии в русском языке в рассматриваемый нами период составляли собственно древнерусские формы, прежде всего формы дв. ч. существительных, прилагательных и глаголов, а также глагольные формы аориста 2 и 3 л. ед. ч., совпадавшие с самыми разными словоформами (порой несколькими сразу).

В ходе развития русского языка трансформировались средства выражения количественных и временных отношений. Главные причины этой трансформации связаны с развитием представлений о прошедшем времени и множественности. Однако результаты нашего исследования дают основания предположить, что одной из причин исчезновения категорий аориста и двойственного числа из грамматической системы русского языка явилась омонимия (и омография) форм.

Омография была распространена в русском языке Х1-ХУП вв. меньше, чем лексическая омонимия и омоформия. Это может объясняться тем, что омография слов и форм - явление исторически более новое, чем лексическая омонимия и омоформия, и в рассматриваемый период оно только складывалось на базе омонимичных слов и форм.

Третья глава «Речевая омонимия в деловых памятниках» состоит из 10 разделов.

В первом разделе определяется понятие речевой омонимии и соотношение этого явления с омонимией системно-языковой. Под речевой омо-

нимией понимается возможность двоякой интерпретации предложений (и более сложных отрезков текста). В современной лингвистике признано, что «примеры тождества обозначающих при различии обозначаемых обнаруживаются на всех уровнях языковой системы, начиная с... морфем и кончая предложениями» [Кобозева 2007: 35]. Однако общепринятого термина для обозначения двусмысленности предложений не существует.

Выделены следующие факторы омонимизации текста: а) омонимы разных типов: На столе лежит наряд - 1) 'одежда', 2) 'документ' (лексические омонимы); Прекратилась публикация данных опросов общественного мнения [Лаптева2003: 71] - 1) 'информации, собранной посредством опросов', 2) 'упомянутых опросов' (омоформы); б) местоимения с неясной отнесенностью: Хозяйка поставила чайник на самовар, наполнив его водой -1) 'наполнив водой самовар', 2) 'наполнив водой чайник'; в) двусмысленность синтаксических связей: Еще до вселения в квартиру Ивановой Петров поссорился с братом - 1) 'Иванова вселилась в квартиру', 2) 'Петров вселился в квартиру Ивановой' [Колесников 1981: 18], то есть словоформа Ивановой может быть отнесена как к форме (до) вселения, так и к форме (в) квартиру, г) непрояснсшюсть грамматического значения отдельных словоформ: Сейчас в Москве... проходит выставка художественной фотографии Литвы [Лаптева 2003: 272] - имеются в виду либо работы литовских фотографов, либо фотографические изображения Литвы; д) смысловая неясность высказывания в целом: Европа хочет дружить с Россией, но не открывать ей свой рынок [Лаптева 2003: 207] - 1) 'дружить, а не открывать свой рынок', 2) 'дружить и при этом не открывать свой рынок'. Итак, системно-языковая омонимия не является единственным источником омонимии речевой.

Во втором разделе анализируется речевая омонимия, обусловленная особенностями орфографической и пунктуационной системы: Иродъ же, се

слышавъ, посла, рекъ: «Избийте младенца сущая 2 лЪт» [Повесть временных лет 1996: 47]; Они же, шедше, избиша младенца [Повесть временных лет 1996: 47]. И общий смысл контекста, и форма мн. ч. сущая, согласующаяся с формой младенца, указывают на то, что речь идет об избиении не одного младенца, а многих. Совпадение же формы В. п. мн. ч. с формой В. п. ед. ч. может объясняться путаницей в написании окончания: в тексте стоит младенца (или младенця) вместо положенного младенцЪ.

В третьем разделе освещается омонимия, вызванная двусмысленностью прочтения слова и словоформы: Генваря в 20 день колмогорец Богдан Миронов Котельников приехал на лошаде... А недельную медь не продал, с тою медью и с рожью и с крупою весною сплыл к Колмогорам на Кирилов-ских судах [Таможенные книги 1:32]- может подразумеваться как весная крупа (вЪсный товаръ - 'продаваемый на вес' [СлРЯ XI-XVII вв. 2: 115]), так и отплытие весной, тем более что в записи говорится об уплате Богданом Ко-тельниковым амбарного за 12 недель, а истечение этого срока, начинающегося с 20 января, приходится на 14 апреля.

Четвертый раздел содержит описание двусмысленности частей речи (омонимии категориального значения): Аще кто до клюцарл ласкавъ 11 и възметь что любо йнего [Закон Судный людем 1961: 38] - неразличение адъективной формы и частицы любо: 1) 'возьмет что-либо, что-нибудь'; 2) 'возьмет то, что ему понравится'.

В пятом разделе говорится о фактах двусмысленности лексического значения: отняли де естеу них пожни на реке на Шексне в Чюроеских в Суд-бицах и покосили де вы есте сильно [АСВР 2:184]; да ту, г(осподи)не, Каче-винскуюрозсЪчь посЪял утесом силно [АСВР 2: 193]; посекли у нас лЪс мана-стырьскои силно, да и р[о]жью посеяли [АСВР 2: 329] - в этих случаях можно предположить употребление наречия как в значении 'сильно, очень, весьма, в большой степени', так и в значении 'самоуправно, своевольно, незакон-

но' [СлРЯ X1-XVII вв. 24: 142] (речь идет о самовольном распоряжении чужими угодьями). Там же приведены контексты, где возможна двоякая трактовка имен собственных: Пустошь Гриши Филипа: пашни перелогомъ худые земли 30 четьи въ полЬ [Писцовыя книги XVI в. 1: 4]; Филинъ здесь - скорее фамильное прозвание, чем индивидуальное прозвище.

В шестом разделе рассказывается о двусмысленности отнесения местоимения (омонимии референциального значения): И гостиной сотни Калина Ревякин товар у него, Дмитрея, взял, а сказал, что это его товар. Платил пошлин с продажи и с кути по 8 д. с рубля, анбарного 7 д., приезду 8 ал. 2 д., и всего 4р. 9 ал. 3 д. [Таможенные книги 1: 72]. Местоимение его может указывать как на Дмитрия Иванова, так и на Калину Ревякина. Если бы Калина Ревякин назвал товар своим, авторам таможенной книги не могло бы быть известно о принадлежности товара Дмитрию Иванову.

В седьмом разделе исследуется двусмысленность пространственной ориентации синтаксических элементов и связей: Аще кто | дасть другу сребро■ или и\ное что скрыты- а оукраде\ть его кто изъ дому его [Закон Судный людем 1961: 41 ] - 1) 'украдет из его дома', 2) 'кто-нибудь из его дома'. Более вероятен первый вариант: важна не личность вора, а сам факт похищения вверенного имущества.

В восьмом разделе описаны случаи двусмысленности синтаксического значения словоформ: А дал есми Серку на той земли два рубля да по-полнка овцю [АСВР 2: 19] - омонимия объектного и обстоятельственного значения: 1) 'находясь на той земле', 2) 'за ту землю'. Разумеется, объект покупки имеет гораздо большее значение, чем место передачи денег.

В девятом разделе перечислены разновидности омонимии, не препятствующей пониманию смысла контекста: А сот пути и сот ямы и сит елей болотом кладены грани к МедвЪжью мху [АСВР 2: 208] - употреблена форма И. п. мн. ч. от грань или грань 'знак (владельческий, межевой, порубеж-

щ #

ный), высекаемый на какой-л. поверхности' [СлРЯ Х1-ХУП вв. 4: 121-122], то есть от одного из морфологических вариантов.

В десятом разделе суммируются наблюдения над случаями речевой омонимии, представленными в памятниках деловой письменности.

В Заключении подводятся итоги исследования и намечаются перспективы дальнейшего изучения омонимии на историческом материале. Приложение представляет собой указатель анализируемых слов. Основные положения исследования отражены в публикациях:

1. Шелкова И.А. Системная омонимия в русском языке Х1-ХУП вв. // IV Международный конгресс исследователей русского языка «Русский язык: исторические судьбы и современность»: Труды и материалы. М., 2010. С. 338.

2. Шелкова И.А. Проблема разграничения омографов и лексических омонимов в русском языке Х1-ХУИ вв. // Материалы Всероссийской научной конференции молодых исследователей, посвященной Дню славянской письменности и культуры. Коломна, 2010. С. 155-163.

3. Шелкова И.А. История омогруппы голубецъ 2 // Русский язык за рубежом. № 3 / 2010 (220). С. 83-91.

4. Шелкова И.А. История омогруппы еловецъх'г II Слово и текст в культурном сознании эпохи: Сб. научных трудов. Часть 4. Вологда, 2010. С. 92-96.

5. Шелкова И.А. Омогруппа дЬль в русских диалектах // Современная славистика и научное наследие С.Б. Бернштейна. Сб. тезисов. М„ 2011. С. 194-196.

6. Шелкова И.А. Лексико-семантическое словообразование в русском языке Х1-ХУП вв. // Материалы Третьей всероссийской научной конференции молодых исследователей, посвященной Дню славянской письменности и культуры. Коломна: МГОСГИ, 2011. С. 248-256.

7. Шелкова И.А. О трудностях восприятия древнерусских текстов // Русская речь. № 4 / 2011. С. 80-86.

ГосИРЯП Зах. А°/3%в>ир -/201 ¿г.

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Шелкова, Ирина Александровна

Введение.

Глава I. Лексические омонимы в русском языке Х1-ХУП вв.

§ 1. Общая характеристика материала.

§ 2. Способы возникновения омонимических отношений.

1. Аффиксальное словообразование.

2. Фонетические явления.

3. Семантические процессы.

4. Заимствование иноязычных слов.

5. Комбинированные способы.

6. Спорные случаи.

7. Отдельные омогруппы, заслуживающие особого рассмотрения.

§ 3. Исторические изменения омогрупп.

§ 4. Лексикализованные формы множественного числа.

§ 5. Выводы.

Глава II. Другие типы омонимов в русском языке Х1-ХУИ вв.

§ 1. Внутрилексемная омоформия.

1. Имена существительные.

2. Имена прилагательные.

3. Глаголы.

§ 2. Межлексемная омоформия.

1. Омоформы с омонимичными аффиксами.

2. Функциональная омонимия.

§ 3. Исторические изменения омоформ.

§ 4. Омография.

§ 5. Омографы омонимного характера.

1. Описание.

2. Исторические изменения.

§ 6. Омографы омоформного характера.

1. Внутрилексемная омоформия.

2. Межлексемная омоформия.

3. Исторические изменения омографов омоформного характера.

§ 7. Выводы.

Глава III. Речевая омонимия в деловых памятниках.

§ 1. Общая характеристика.

§ 2. Речевая омонимия, обусловленная особенностями орфографической и пунктуационной системы.

§ 3. Двусмысленность прочтения слова и словоформы.

§ 4. Двусмысленность частей речи (омонимия категориального значения).

§ 5. Двусмысленность лексического значения.

§ 6. Двусмысленность отнесения местоимения (омонимия референциального значения).

§ 7. Двусмысленность пространственной ориентации синтаксических элементов и связей.

§ 8. Двусмысленность синтаксического значения.

§ 9. Грамматическая омонимия, не препятствующая пониманию смысла.

§ 10. Выводы.

Введение диссертации2011 год, автореферат по филологии, Шелкова, Ирина Александровна

На протяжении всего времени существования русского языка в нем были распространены омонимы разных типов. Его насыщенность омонимами по сравнению с другими языками ученые оценивают неодинаково. JI.A. Булахов-ский считает, что «русский язык не принадлежит к числу богатых омонимами» [Булаховский 1949: 54]. По наблюдениям О.М. Жиляевой, «русский язык, с его ярко выраженным флективным строем и фонетической организацией, представляет собой наиболее благодатную почву для развития. омонимии» [Жи-ляева 2002: 3].

Роль омонимов в коммуникации может быть различной. Омонимия обычно проясняется в контексте и не препятствует общению (так считают Б.Н. Головин, A.M. Бабкин, Е.М. Галкина-Федорук, JT.A. Булаховский, P.A. Будагов, О.С. Ахманова, Н.М. Шанский), хотя в некоторых случаях она и затрудняет понимание текста-это ее свойство дает ряду исследователей (A.A. Реформатскому, А.Н. Гвоздеву, Н.П. Колесникову) основания считать омонимию отрицательным явлением, мешающим общению людей. Н.П. Колесников отмечает, что синтаксическая омонимия не всегда проясняется контекстом. A.A. Реформатский обращает внимание на постепенное исчезновение омонимов из языка.

JI.B. Малаховский констатирует: «.наличие омонимов в естественных языках обязательно и закономерно» [Малаховский 1990: 9]. Б.А. Плотников включает омонимию в категорию неоднозначности, которую считает относительно устойчивой и принадлежащей языку [Плотников 1989: 134]. Н.М. Шанский говорит о появлении новых омонимов. H.A. Павлова видит в омонимии проявление внутреннего развития (саморазвития) языка [Павлова 2008: 7]. Само явление омонимии неизменно и неизбежно присутствует в языке — меняется только состав омонимов.

Актуальность диссертации определяется интересом современной лингвистики к явлению омонимии на разных уровнях системы языка и в различных сферах его существования (литературном языке, диалектах), а также к изучению системных отношений в лексике древнерусского языка. Делая обзор научных трудов, создаваемых на основе Картотеки Древнерусского Словаря, Л.Ю. Астахина говорит о лексических темах как о самой большой группе [Ас-тахина 1990: 117]. Об интересе ученых к древнерусской лексике свидетельствуют и статьи, посвященные истории отдельных слов, например «Об этимологии русского дЪтинец - "крепость"» А.Ф. Журавлева: хотя автор и не упоминает об омонимии слов дЪтинецъ - 1) 'внутренняя крепость, кремль'; 2) 'внутренняя конусообразная часть рыболовной верши' и дЪтинецъ~ - 1) 'молодой человек, юноша; детина'; 2) 'вид детского паралича с признаками эпилепсии' [СлРЯ Х1-ХУН вв. 4: 237-238], в статье обосновано происхождение рассматриваемого слова от корня дЬт- [Журавлев 2002: 117], что позволяет констатировать генетическую связь между этими омонимами.

Объектом изучения явились омогруппы и омокомплекты, извлеченные из «Словаря русского языка Х1-ХУП вв.», и факты речевой омонимии в памятниках деловой письменности.

Предметом изучения стали отдельные особенности этих языковых фактов: происхождение и исторические изменения омогрупп, грамматические характеристики омокомплектов, механизмы возникновения и прояснения речевой омонимии.

Научная новизна работы состоит в том, что в ней предпринимается попытка систематического анализа лексических омонимов, омоформ, омографов и случаев речевой омонимии в древнерусском и старорусском языке.

В частности, речевая омонимия исследуется в лингвистике недавно и преимущественно на материале современных публицистических текстов. В научной литературе встречаются лишь упоминания об отдельных случаях двусмысленности в древнерусских текстах, как, например, в книге Р.Д. Кузнецовой «Исторические изменения в сложноподчиненном предложении»: «.в предложении: .и възнесшеся умомъ, яко нЪчто добро сътворише (Пут. иг. Дан.) яко может быть понят двояко: как союз изъяснительный и как причинный» [Кузнецова 1983: 8].

Теоретическая значимость исследования определяется тем, что предлагаемое в нем изучение материалов русского языка XI-XVII вв. по словарям и памятникам письменности позволит выявить характерные для того времени типы омонимов и их исторические изменения, сделать выводы об основных тенденциях развития омонимии и проследить влияние омонимии на лексический состав и грамматику. Кроме того, в ходе исследования становятся очевидными основные проблемы изучения системных отношений в лексике на историческом материале и намечаются дальнейшие перспективы этого изучения.

Практическая значимость работы определяется возможностью использования ее результатов при анализе памятников письменности, в преподавании курса исторической грамматики русского языка и при создании исторического словаря омонимов. Выводы, содержащиеся в диссертационном исследовании, могут послужить базой для дальнейшего изучения механизмов возникновения омонимии в лексике, словообразовании, морфологии и синтаксисе русского языка.

Методологической основой диссертации послужили теоретические разработки О.С. Ахмановой, В.В. Виноградова, JI.A. Булаховского, Н.П. Колесникова, O.A. Лаптевой, J1.B. Малаховского, П.А. Соболевой, А.Н. Тихонова, посвященные явлению омонимии, а также исследования по исторической грамматике русского языка В.И. Борковского и П.С. Кузнецова, A.A. Зализняка, В.В. Иванова, В.В. Колесова, В.М. Маркова, Т.П. Ломтева.

Положения, выносимые на защиту:

1. В русском языке XI-XVII вв. были широко распространены все основные типы омонимов: полные и неполные лексические омонимы, омоформы, омографы, функциональные омонимы, а также факты речевой омонимии.

2. Среди лексических омонимов преобладают омогруппы, возникшие в результате словообразовательных процессов; второе место занимают омонимы фонетического происхождения; на третьем месте стоят бывшие значения поли-семичных слов; меньше всего омогрупп образовалось вследствие заимствования иноязычной лексики.

3. Историческая судьба омонимов была различной: большинство омогрупп разрушилось или исчезло из языка; немногочисленны примеры сохранения, расширения и сужения омогрупп, замены членов омогруппы, возникновения потенциальных омонимов.

4. Омоформы и омографы омоформного характера в русском языке XI-XVII вв. образовывали сложную систему, специфика которой состояла в значительной роли форм аориста и двойственного числа; чаще всего в звучании и (или) написании совпадали формы однокоренных слов.

5. Речевая омонимия была представлена в памятниках деловой письменности разнообразными типами и в большинстве случаев прояснялась общим смыслом контекста; также устранению двусмысленности способствовало сопоставление анализируемого документа с другими по содержанию или форме.

Материал исследования в соответствии с его темой может быть разделен на две части: 1) материал, иллюстрирующий системно-языковую омонимию; 2) материал, иллюстрирующий омонимию речевую.

Первая часть материала извлекалась из «Словаря русского языка Х1-ХУ11 вв.» (выпуски 1-5). Это главный из трудов, издаваемых по материалам Картотеки Древнерусского Словаря, которая охватывает почти всю русскую письменность и является справочным центром для исследователей, занимающихся проблемами славянской филологии. Ограничиваясь выпусками 1-5, мы исходили из предположения, что извлеченный из них материал окажется репрезентативным для выявления закономерностей общей картины омонимии в рассматриваемый период и основных проблем ее описания.

Значения слов на буквы «У» и «Я», путем ссылок на которые толкуются рассматриваемые омонимы (то есть слов, еще не описанных в «Словаре русского языка Х1-ХУИ вв.»), приводятся по «Словарю древнерусского языка» И.И. Срезневского. Для уточнения данных о времени функционирования слов и об их произношении были использованы другие исторические словари: «Словарь древнерусского языка Х1-Х1У вв.», «Словарь русского языка XVIII в.», «Словарь живого великорусского языка» В.И. Даля.

В нашем исследовании не описываются омофоны — прежде всего потому, что их практически невозможно отграничить от лексических омонимов при отсутствии строго определенных орфографических норм. Так, например, в словаре дана омогруппа грешный 'грешный' и грешный — то же, что гречныи 'гречневый' [СлРЯ Х1-ХУ11 вв. 4: 133-134]. Совпадение этих слов на письме было возможно в силу того, что трансформация произношения второго из них отразилась на его написании.

Для определения происхождения слов были использованы «Этимологический словарь русского языка» М. Фасмера и «Историко-этимологический словарь современного русского языка» Г1.Я. Черных. Эти словари являются взаимодополняющими: словарь П.Я. Черных дает более полное представление об истории каждого конкретного слова, в то время как в словаре М. Фасмера представлен более широкий круг лексем — не только относящихся к литературному языку, но и диалектных.

Вторую часть материала составляют памятники деловой письменности: «Закон Судный людем», «Повесть временных лет» по Лаврентьевской летописи 1377 г. с продолжением по Ипатьевской летописи, новгородские грамоты, акты Северо-Восточной Руси конца XIV - начала XVI в., писцовая книга Московского уезда XVI в., «Правда Русская», «Судебник Царя и Великого Князя Ивана Васильевича», таможенные книги Устюга, Сольвычегодска и Тотьмы за 16331636 гг. Изучение фактов речевой омонимии в деловых памятниках позволяет составить представление о том, насколько это явление характерно для языка на изучаемом этапе его формирования и как глубоко оно укоренено в его структуре.

Итак, цель нашего диссертационного исследования — изучение особенностей системно-языковой и речевой омонимии в русском языке Х1-ХУП вв. Она предполагает решение следующих задач:

1) выявить состав омонимов;

2) классифицировать их: а) по отношению к той или иной сфере языка (лексические омонимы, омоформы, функциональные омонимы, омографы); б) по способу возникновения омонимических отношений; в) с точки зрения исторических изменений омонимических рядов в языке;

3) сделать вывод о наиболее характерных для изучаемого этапа развития языка типах омонимов;

4) выделить основные типы речевой омонимии;

5) рассмотреть особенности ее прояснения;

6) выдвинуть гипотезу о влиянии омонимии на ход исторического развития языка.

В ходе работы применялись следующие методы:

1) метод сплошной выборки (при извлечении материала из словаря и текстов); 2) метод категориального анализа, а именно — приемы классификации и парадигматической методики (при качественной интерпретации материала);

3) статистический метод (при количественной интерпретации материала);

4) метод этимологического анализа (при изучении причин возникновения омонимических отношений); 5) историко-сравнительный метод (при описании изменений омонимов в истории языка).

Следует высказать ряд соображений относительно принципов подачи материала в диссертации.

В современном языкознании еще не установилась общепризнанная терминология для обозначения тех или иных единиц омонимики, в частности главной из них - группы слов или словоформ, между которыми существуют омонимические отношения. Так, например, в «Словаре лингвистических терминов», составленном О.С. Ахмановой, приводится термин омонимическая пара [Ахма-нова 2007: 310], неприменимый в тех случаях, когда количество омонимов больше двух; Е.И. Диброва пользуется термином омонимическая парадигма на том основании, что «системность омонимического ряда проявляется в наличии интегральных признаков (плана выражения) и дифференциальных признаков (плана содержания)» [Современный русский язык 1995: 84].

Л.В. Малаховский для обозначения группы омонимичных друг другу слов или форм пользуется термином омонимический ряд и выделяет два типа омонимических рядов: 1) омогруппы — на уровне лексем; 2) омокомилекты — на уровне словоформ. Но исследование Л.В. Малаховского посвящено омонимии английского языка, в котором широко распространена конверсия, поэтому в омогруппу включаются слова разных частей речи. Подобного рода омонимические отношения не столь широко распространены в русском языке, где конверсия играет гораздо менее значительную роль, чем в английском: существительные, прилагательные и глаголы образуются преимущественно аффиксальными способами. Поэтому термин омогруппа применительно к русскому языку должен быть переосмыслен.

Таким образом, здесь группа лексических омонимов (а также группа омографов омонимного характера типа залюкъ —залюкъ) обозначается термином омогруппа, а совокупность омонимичных форм (или омографов омоформного характера типа буди — буди) - термином омокомплект.

Одна из самых актуальных проблем описания омонимов — разграничение омонимии и полисемии. Радикальную позицию в споре об омонимии и многозначности занимал В.И. Абаев: «.созвучие слов, значения которых. явились результатом закономерного семантического развития одного слова — .это омонимия мнимая, которая в действительности является полисемией» [Абаев 1957: 40]. Однако большинство исследователей придерживается иной точки зрения: «.вряд ли можно ограничиться признанием того, что омонимами являются только слова разного происхождения» [Ожегов 2003: 69].

В предисловии к выпуску 1 «Словаря русского языка Х1-ХУН вв.» авторы делают по этому поводу следующее замечание: «Проблема подачи омонимов. решена компромиссно. Омонимы с корнями генетически разными разрабатываются в отдельных словарных статьях. Омонимы, возникшие в результате значительного расхождения значений слов, даются в одной словарной статье, хотя авторы и осознают, что уже и в охватываемый период они могли представлять собой разные слова» [СлРЯ Х1-ХУИ вв. 1: 18]. Этот компромисс неизбежен, так как «реально существующими в. языке могут считаться лишь те смысловые связи, которые воспринимаются этимологическим чутьем людей, говорящих на данном языке» [Кутина 1960: 41].

В данной работе омонимы приводятся в том виде, в каком они были извлечены из словаря. Однако вопрос о соотношении омонимии и многозначности остается открытым, а процитированное замечание нуждается в существенном уточнении и дополнении.

Во-первых, омонимия далеко не всегда является результатом случайного фонетического совпадения образований от генетически разных корней или расхождения значений полисемичного слова. Например, слова временникъ 'летопись' и временникъ" 'человек, временно пользующийся властью или привилегиями' [СлРЯ Х1-ХУП вв. 3: 107] явно происходят от одного корня, но вряд ли могут быть расценены как разошедшиеся по смыслу значения одного слова; в данном случае точнее было бы говорить о словообразовательной омонимии.

Во-вторых, не всегда можно согласиться с предложенным в словаре разграничением омонимов. Яркий пример тому - омогруппа байка 'байка (ткань)' и байка" 'повесть, или повЪстей сказатель' [СлРЯ Х1-ХУП вв. 1: 66]: второй из этих омонимов не может быть признан однозначным словом, правомернее даже дать слова со значениями 'повесть' и 'повестей сказатель' в разных словарных статьях, так как они обозначают неоднородные понятия и имеют различное словообразовательное значение: байка 'повесть' — 'то, что рассказывают', байка повестей сказатель' - 'тот, кто рассказывает'. Именно так сделано в дополне

1 ^ ниях и исправлениях к словарю: байка 'байка (ткань)', байка~ 'рассказ, повествование', байка3 'рассказчик' [СлРЯ Х1-ХУН вв. тетр. 1: 17].

Следует упомянуть и об особенностях упрощенной графики, принятой в «Словаре русского языка ХГ-ХУП вв.»: 1) «У», «Оу», «Ж.» обозначаются как «У»; 2) «1Ж» обозначается как «Ю»; 3) «СО» обозначается как «О»; 4) «/с1», «А», «1А» обозначаются как «Я»; 5) «£», «1С» обозначаются как «Е»; 6) «1»,

I», «V» обозначаются как «И»; 7) обозначается как «3»; 8) «¡3» обозначается как «КС»; 9) «Т» обозначается как «ПС»; 10) «0» обозначается как «Ф»; 11) в словах с неполногласиями (врЬмя, врЪдъ и т. п.) не сохраняется «Ь» (обозначается как «Е»); 12) «Ъ» и «Ь» в сильных позициях обозначаются соответственно как «О» и «Е» (как они стали звучать после падения редуцированных), а в слабых «Ъ» сохраняется на конце слов, но не на стыке морфем, например: градъ (не град), но галка (не галька).

Кроме того, оформление словарных статей омонимов в разных словарях неодинаково. В «Словаре русского языка Х1-ХУ11 вв.» омонимы даются с индексами наверху ( , и т. д.), а в «Большом толковом словаре русского языка» под редакцией С.А. Кузнецова — под номерами. Во всех словарях каждое значение слова оформляется как отдельное предложение, а каждая словарная статья - как отдельный абзац. Для удобства включения значений слов в текст данной работы словарные статьи (независимо от того, как они оформлены в словаре) будут воспроизводиться в ней в следующем виде:

- омонимы приводятся с индексами наверху;

- если омогруппа (или омокомплект) упоминается в тексте без раскрытия лексических или грамматических значений ее (или его) членов, приводится только слово с номерами первого и последнего членов омогруппы (омоком-плекта) через дефис, например: единогласие1'2; кости '8;

- значения слов даются в одинарных кавычках, например: багрити 'окрашивать в багровый цвет', багрити" 'ловить рыбу багром' [СлРЯ Х1-ХУП вв. 1: 63];

- лексико-семантические варианты многозначных слов отделяются тире, нумеруются цифрами со скобкой и разделяются точкой с запятой, например: боронити - 1) 'препятствовать, возбранять, воспрещать'; 2) 'оборонять, защищать', боронити2 'боронить' [СлРЯ Х1-ХУП вв. 1: 297];

- родовые пометы после имен существительных даются лишь в тех случаях, когда омогруппа состоит из слов разного рода, например: голь , ж. 'голая ветка, сук (без листьев)' и голь2, м. 'бедняк, нищий' [СлРЯ Х1-ХУ1Гвв. 4: 71];

- фонетико-графические варианты рассматриваемых слов в случае необходимости приводятся в скобках, например: езглядати {возглядати) 'обращать взгляд, устремлять глаза' и езглядъ (возглядъ, зглядъ) 'взгляд, взор' [СлРЯ XI-XVII вв. 2: 145] - в данном случае формы аориста 2 и 3 лица ед. ч. глагола и формы Р. п. ед. ч., И. п. дв. ч. и В. п. дв. ч. существительного являются омогра-фичными (взгляда1-2 - взгляда ~3), причем как при написании префикса вз-, так и воз-, то есть варьирование приставки увеличивает количество омоформ;

- морфологические варианты слов разделяются дробной чертой, например: алебардъ, м. / алебарда, ж. 'оружие в виде насаженного на древко фигурного топорика, бердыш' [СлРЯ Х1-ХУП вв. 1: 27].

Ссылка, указывающая на источник группы омонимов, омоформ или омографов, дается после ее последнего члена, так как омонимы или слова, образующие омонимичные формы, чаще всего располагаются в словарях недалеко друг от друга (примеры приведены выше).

Выдержки из текстов, составляющих материал исследования речевой омонимии, даются курсивом, а словоформы или группы словоформ, представляющие собой омонимический узел, выделяются, кроме того, полужирным шрифтом. Орфографически и пунктуационно выдержки оформляются так же, как и в книгах, послуживших источниками. При цитировании таможенных книг мы применяем принятые в использованном нами издании сокращения: ал. — алтын, в. - волость, д. - деньга, п. - пуд, р. — рубль, с. - сажень, у. — уезд, ч. — человек.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Системно-языковая и речевая омонимия в русском языке XI-XVII вв."

§ 10. Выводы

Речевая омонимия была представлена в русской деловой речи Х1-ХУП вв. довольно большим разнообразием типов и базировалась не только на лексических омонимах и омонимичных формах, но и на особенностях орфографии и пунктуации, а также на синтаксических факторах: инверсии, неполноте предложений, возможности выполнения одними и теми же словоформами различных функций в предложении.

Основным механизмом прояснения речевой омонимии был общий смысл контекста. Также устранению двусмысленности способствовало сопоставление рассматриваемого документа с другими - как по содержанию, так и по форме. Для таможенных книг можно добавить такой способ прояснения, как подсчет уплаченных пошлин и сопоставление его с описанным в статье товаром. Впрочем, следует учитывать, что порой в таможенных книгах встречаются ошибочные расчеты, например: Василей Заручейной продал Данилу Гусю свой двор со всеми хоромы, цена 6р. .Платили пошлин с рубля по 3 д., всего б ал. [Таможенные книги 1:517]; плата по 3 деньги с 6 рублей составляет 18 денег, то есть 3 алтына. Иногда такие ошибки отмечаются издателями книг: к записи всех 12 ч., платили по 5 д., всего 10 ал. дана сноска: «В подлиннике ошибочно: по 2 д.» [Таможенные книги 1: 440].

Были возможны грамматически неидентифицируемые конструкции, не препятствовавшие пониманию смысла контекста.

Рассмотренные нами в данной работе типы речевой омонимии базировались на особенностях орфографии, пунктуации, лексики, морфологии и синтаксиса русского языка Х1-ХУН вв. Некоторые из этих факторов омонимизации (например, формы двойственного числа существительных, формы аориста и повел, накл. 2 и 3 л. ед. ч.) исчезли из языка. Отдельные разновидности речевой омонимии, как было показано в нашей работе, сохранились в языке. Это позволяет предположить, что речевая омонимия столь же характерна для языка, сколь и омонимия системно-языковая.

Заключение

В русском языке Х1-ХУП вв. системно-языковая омонимия была довольно широко представлена лексическими омонимами, омоформами и омографами омонимного и омоформного характера, а речевая — разнообразными типами предложений, двусмысленность которых чаще всего прояснялась контекстом.

Обработка исторического материала по омонимике дала возможность убедиться в немногочисленности случайных звуковых совпадений, которые обозначаются терминами этимологическая омонимия [Ожегов 1960: 70; Рихтер 1961: 28], гетерогенные омонимы [Филин 1960: 60] (их возникновение случайно, а изучение представляется С.И. Ожегову «не лингвистической, а коллекционной проблемой» [Ожегов 1960: 70]). В большинстве случаев члены омогрупп и омокомплектов связаны словообразовательными отношениями или этимологией. Например, омогруппа голубица — 1) 'голубка'; 2) перен. 'непорочное, чистое, кроткое существо (о Богородице; о святой — преимущественно гу О девственнице)'; голубица" 'голубика (ягода)'; голубш{а 'горная порода, камень голубого цвета' [СлРЯ Х1-ХУ11 вв. 4: 69] включает в себя два однокоренных слова — это второй и третий омонимы, суффиксальные образования от голубой (лексико-семантический способ словообразования, то есть перенос названия с ягоды на камень или наоборот, представляется маловероятным); на первый взгляд может показаться, что слово голубица\ образованное от голубь, стоит особняком. Однако существительное голубь является производящим и для голубой, хотя их смысловое соотношение и трактуется по-разному: М. Фасмер объясняет возникновение прилагательного «синим отливом шейных перьев голубя» [Фасмер 1: 432], а П.Я. Черных —тем, что индоевропейский корень *§Ье1-'блестеть, лосниться', к которому восходит слово голубь, выражал также цветовые значения 'желтый', 'зеленый', 'синий', 'серый', 'голубой' [Черных 1: 202]; Н.М. Шанский и Т.А. Боброва приводят для сравнения диалектную лексему голубой со значением 'желтый, серый, пепельный' [Шанский, Боброва 1994: 59]. Таким образом, все три омонима принадлежат к одному этимологическому гнезду — так определяется «группа генетически родственных слов, включающая все когда-либо существовавшие на протяжении истории данного языка рефлексы определенного корня» [Пятаева 2010: 320].

Специфика омонимии в древнерусский и старорусский периоды была обусловлена особенностями системы языка этого времени: орфографии (имеется в виду вариативность написания слов и словоформ), пунктуации (отсутствие или нерегулярное употребление знаков препинания), словообразования (тенденция к образованию новых слов без учета их омонимических возможностей), морфологии (большое количество омоформ, среди которых ведущее место занимали формы аориста у глаголов и двойственного числа - у разных частей речи).

Представляется возможным говорить об омонимии как о факторе, оказавшем заметное влияние на лексический состав и грамматику языка. Большинство омогрупп было разрушено или исчезло из языка, значительно видоизменилась система омоформ и омографов омоформного характера — во всех этих фактах проявляется тенденция к преодолению чрезмерного обилия омонимов. При анализе нашего материала были обнаружены весьма немногочисленные свидетельства обратного процесса (то есть образования новых омонимов разных типов: расширения омогрупп и появления новых типов омоформ).

Проблемы, поставленные в данной работе, далеки от окончательного разрешения. Нами были намечены следующие направления дальнейшего исследования омонимии в историческом аспекте.

1. Рассмотрение омонимических отношений между отдельными лексемами с точки зрения синхронии и диахронии. Как уже было упомянуто в первой главе настоящей диссертации, омонимы, зафиксированные «Словарем русского языка Х1-ХУ11 вв.», могли относиться к разным периодам существования языка. Вопрос об одновременном бытовании в языке членов каждой омогруппы решается в индивидуальном порядке с привлечением данных ряда исторических словарей.

2. Анализ территориальной принадлежности слов как фактора возможности или невозможности реальных омонимических отношений между ними. В качестве примера приведем омогруппу еловег{ъ1 'еловый строевой лес' и еловецъ2 'флажок, лоскуток ткани, султан, вставляющийся в трубку на верху шлема' [СлРЯ XI-XVII вв. 4: 47]. Для иллюстрации первого омонима в словаре дана цитата из «Книги приходной Карельского монастыря» (1553 г.), а второго - из памятников XVI в. В современном языке первое из данных слов присутствует в карельских, ярославских и смоленских говорах, а второе, хотя и не фиксируется словарями, «употребляется в научной литературе о древнерусских боевых искусствах, а также в литературе публицистической и художественной — при упоминаниях о Куликовской битве. Таким образом, с точки зрения активного и пассивного запаса лексики можно определить это слово как историзм, а с точки зрения общеупотребительной и необщеупотребительной лексики — как узкоспециальное» [Шелкова 2010: 95]. Есть основания предположить, что слово еловецъ не бытовало по всей территории России, а всегда было диалектным; это значит, что и омонимические отношения между ним и еловецъ2 существовали не везде: не всеми носителями языка слова осознавались как омонимы, и лишь в определенных региональных памятниках было возможно их совместное употребление в тексте.

Как подчеркивает E.H. Борисова, «"Словарь русского языка XI-XVII вв." из соображений объема не может представить региональную лексику в цитатах из всех имеющихся в КДРС памятников областной письменности, поэтому трудно бывает судить о том, ограничена ли территория того или иного слова приведенными источниками или они просто не вошли в словарную статью» [Борисова 1990: 6]. Поэтому для решения вопроса о территориальной принадлежности слов-омонимов следует привлекать как можно больше данных исторических и современных региональных словарей.

3. Соотношение омонимичных слов по стилистической окраске и степени употребительности. Полезно иметь в виду следующее: «Во многих случаях омонимы занимают различное место в словаре: один компонент находится в сердцевине словарного состава, а другой на периферии (.разнести все омонимы по разным слоям словарного состава языка вряд ли возможно)» [Тышлер 1960:81].

4. Определение исторических изменений омогрупп. В каждом отдельном случае следует учитывать, с какой позиции рассматривается судьба омонимов:

1 ") так, например, омогруппа дЬль — 1) 'часть, доля'; 2) 'часть невода' и дЪлъ" устройство в виде углубления в бортном дереве для пчел' [СлРЯ Х1-ХУП вв. 4: 209] может считаться исчезнувшей из литературного языка, тогда как применительно к диалектам правомерно говорить о ее сохранении или расширении - в зависимости от того, когда появились в языке другие омонимы, ныне фиксируемые словарями местных говоров: дель 'пеньковая, льняная, капроновая и т. п. пряжа (нить) различной толщины для рыболовных сетей' [СРНГ 7: 345]; дель 'работа, ремесло' [Архангельский областной словарь 11: 16]; дель 'бревна, приготовленные для укладки стен жилых или хозяйственных построек' [Словарь русских говоров Новосибирской области 1979: 121] и т. д.

5. Решение вопроса о том, применим ли в изучении древнерусской и старорусской омонимии термин омофоны. С одной стороны, после падения редуцированных в русском языке стало возможным совпадение в произношении слов и словоформ, этимологически верное написание которых различалось; это подтверждается нашим материалом, например: веска 'деревушка, небольшое селение' и веска" 'известие, уведомление' (вместо вЪстка) [СлРЯ Х1-ХУП вв. 5: 113]. С другой стороны, в рассматриваемую эпоху эти различия непоследовательно отражались графически, а «наличие в языке омофонов обусловлено морфологической ориентированностью русского письма» [Кронгауз 2005: 122].

Кроме того, А.Я. Шайкевич справедливо считает характерной чертой омофонов «их зависимость от фонетического окружения, от темпа и стиля речи и т. д. При известных условиях возможно противопоставить фонемы даже в слабой позиции, подчеркивая их произношение. Так фонетические омонимы алеем и аллеям в медленной аффектированной речи могут различаться» [Шайкевич 1959: 131].

6. Описание речевой омонимии в памятниках письменности разных эпох и жанров. Не исключено, что при этом будут выявлены новые типы речевой омонимии и механизмы ее прояснения. Интересно также рассмотреть речевую омонимию в памятниках древнерусской и старорусской письменности с точки зрения полевой структуры: по наблюдениям O.A. Лаптевой, «поле явлений омонимии. имеет четкое устройство с центром, периферией и переходными зонами» [Лаптева 2009: 60]. В нашей работе содержатся лишь отдельные упоминания о том, что в разных контекстах двусмысленность проясняется не с одинаковой легкостью.

Стоит сказать и о ряде частных задач, решение которых необходимо для комплексной характеристики древнерусских и старорусских омонимов.

1) Максимально полное извлечение материала из словарей и текстов (в «Словаре древнерусского языка XI-XIV вв.» встречаются омогруппы и отдельные омонимы, не представленные в «Словаре русского языка XI-XVII вв.», на

О 1 пример: варъ 'жар, зной' и варъ" 'смола'[СлДРЯ XI-XIV вв. 1: 374]; денный — прил. к дно, денный — прил. к дна 'болезни внутренних органов (грыжа, ломота в суставах и пр.)' [СлРЯ XI-XVII вв. 4: 215] и дънъныи 'дневной' [СлДРЯ XI-XIV вв. 3: 136]); приведем для сравнения также материалы «Словаря обиходного русского языка Московской Руси XVI-XVII вв.»: баба , ж. - 1) 'бабушка'; 2) 'вообще женщина, преимущественно замужняя'; 3) 'повивальная бабка';

4) 'тяжелая болванка для забивания свай' и бабсГ, ж. 'пеликан' [СлРЯ XI-XVII

3 ti вв. 1: 60], баба 'вертикальный ворот для вытаскивания судна на лед' и баба предположительно 'мера жидкости' [Словарь обиходного русского языка Московской Руси XVI-XVII вв. 1: 72].

2) Выяснение неустановленных значений слов: например, в «Словаре русского языка XI-XVII вв.» вместо определения слова гужъ2 стоит (?), в то время как в «Словаре русских говоров Забайкалья» Л.Е. Элиасова дается значение 'омуль, за лето не нагулявший жира' [Элиасов 1980: 95], которое по смыслу вписывается в приведенный в статье «Словаря русского языка XI-XVII вв.» контекст употребления существительного гужъ2: «О петрова дни в мясоЪдъ в стол tcmey подают. Лебеди, потрохлебяжеи, журавли. солонина з зел(ь)емъ, гужы с чесноком, гужы зел(ь)емъ, полотки гусины».

3) Этимологизация так называемых темных слов.

4) Установление места ударения в словах с целью точного обозначения характера омонимических отношений между словами и словоформами.

5) Различение омонимии и многозначности. По наблюдению В.М. Проро-ковой, «на любом этапе мы встречаем в языке омонимы в разных стадиях развития. и с разной степенью внешнего выражения их семантической разобщенности. Поэтому дифференцировать омонимы и разные значения одного слова можно только исходя из истории их развития и характерных особенностей данного языка» [Пророкова 1960: 79]. Б.А. Ильиш подчеркивает: «.распад семантических связей - это процесс, который продолжается столетиями.» [Ильиш 1960: 92].

К этому же пункту следует отнести решение вопроса об энантиосемии как проявлении полисемии или омонимии. Например, в статье О.И. Смирновой «Один случай энантиосемии» о развитии у слова благой значений 'глупый, сумасбродный', 'плохой, негодный' используется термин омонимы [Смирнова 1966: 62], а в «Словаре русского языка Х1-ХУН вв.» это слово дано как многозначное: благий (благой) - 1) 'добрый, хороший'; 2) 'приятный, красивый, прекрасный'; 3) 'злой, свирепый' [СлРЯ XI-XVII вв. 1: 191]; М.В. Пименова рассуждает о словах, обозначающих положительную и отрицательную характеристику (типа благыи, добрый, блаженыи и т. п.), как о синкретичных единицах [Пименова 2010: 83].

Вполне возможно, что в ходе дальнейшего извлечения и анализа исторического материала по омонимии круг аспектов его рассмотрения и задач изучения будет постепенно расширяться. Как замечает C.B. Конявская, цели исторической лингвистики не ограничиваются интерпретацией памятников письменности [C.B. Конявская 2003: 35]. Намеченный нами круг проблем подчеркивает связь истории языка с его изучением на современном этапе.

Исследование омонимии русского языка Х1-ХУИ вв. в перспективе может послужить основой для создания исторического словаря омонимов. Об активном и разностороннем лексикографировании омонимов свидетельствует появление «Словаря омонимов и омоформ русского языка» Ю.Н. Гребеневой, «Словаря грамматических омонимов русского языка» О.М. Ким, «Словаря английских омонимов и омоформ» Л.В. Малаховского, а также словаря «Омонимы русской диалектной речи» М.А. Алексеенко и О.И. Литвинниковой, где «впервые предпринята попытка системного представления омонимов русской диалектной речи» [Алексеенко и Литвинникова 2009: 5]. С другой стороны, начинают издаваться аспектные исторические словари: пример тому — «Акцентологический словарь древнерусского языка XIV века» В.Е. Ушакова.

Еще одно возможное направление изучения омонимии в древнерусском языке — это сопоставление ее с омонимией в языке старославянском. В связи с этим стоит упомянуть статью Н.М. Елкиной «Лексические и лексико-морфоло-гические омонимы в старославянском языке: вопросы функционирования», где автор приходит к выводу, что «в старославянском языке. явление омонимии было столь же обычным и столь же разнообразным, сколь и в других языках — как соответствующего времени, так и современных» [Елкина 2005: 132].

Итак, несмотря на большое количество работ, посвященных проблеме омонимии, изучение этого явления имеет весьма широкие перспективы.

Список научной литературыШелкова, Ирина Александровна, диссертация по теме "Русский язык"

1. Абаев В.И. О подаче омонимов в словаре // Вопросы языкознания. 1957. № 3. С. 31-43.

2. Апресян Ю.Д. Лексическая семантика. Синонимические средства языка. М.: Наука, 1974. 360 с.

3. Арбатский Д.И. Толкования значений слов. Семантические определения. Ижевск: Удмуртия, 1977. 100 с.

4. Ардеева Н.В. Принципы номинации в современных прозвищах лиц // Русская ономастика. Рязань: РГПУ, 1977. С. 80-87.

5. Астахина Л.Ю. Картотека ДРС и историко-лингвистические исследования // Русская историческая и региональная лексикология и лексикография. Межвуз. тематич. сб. науч. тр. Красноярск: КПИ, 1990. С. 111-130.

6. Ахманова О.С. Очерки по общей и русской лексикологии. М.: Едиториал УРСС, 2004. 294, 1. с.

7. Бабайцева В.В. Явления переходности в грамматике русского языка: Моногр. М.: Дрофа, 2000. 640 с.

8. Белокриницкая С.С. и др. Различные типы омонимии и способы их различения при машинном переводе (на материале английского, немецкого, русского, китайского и японского языков) // Вопросы языкознания. 1960. № 2. С. 97-101.

9. Богатова Г.А. История слова как объект русской исторической лексикографии / Отв. ред. д. ф. н. Д.Н. Шмелев. М.: Наука, 1984. 256 с.

10. Богуславский И.М. Модальность, сравнительность и отрицание // Русский язык в научном освещении. 2001. № 1. С. 27-51.

11. Борисова E.H. Региональная лексика в обобщающем труде «Историческая лексикология русского языка» // Русская историческая и региональная лексикология и лексикография. Межвуз. тематич. сб. науч. тр. Красноярск: КПИ, 1990. С. 3-12.

12. Борковский В.И., Кузнецов П.С. Историческая грамматика русского языка. Изд. 5-е. М.: Книжный дом «ЛИБРОКОМ», 2010. 512 с.

13. Борковский В.И. Берестяные грамоты и некоторые вопросы исторического синтаксиса русского языка // Проблемы сравнительной филологии: Сб. ст. к 70-летию В.М. Жирмунского. M.-JL: Наука, 1964. С. 45-53.

14. Будагов P.A. Очерки по языкознанию. М.: АН СССР, 1953. 280 с.

15. Будагов P.A. Проблемы развития языка. M.-JL: Наука, 1965. 74 с.

16. Булаховский JI.A. Из жизни омонимов // Русская речь. Сб. ст. / Под ред. Л.В. Щербы. Л.: ACADEMIA, 1928. 96 с. С. 47-60.

17. Булаховский Л.А. Курс русского литературного языка. Киев: Радяньска школа, 1949. 408 с.

18. Буслаев Ф.И. Историческая грамматика русского языка. Синтаксис. М.: Книжный дом «ЛИБРОКОМ», 2009. 344 с.

19. Буслаев Ф.И. Историческая грамматика русского языка. Этимология. М.: КомКнига, 2006. 296 с.

20. Валеев Г.К. О «фамильной» семантике в системе значений древнерусского антропонимического суффикса -ич // Проблемы эволюции лингвистических единиц в истории русского языка (XI-XVIII вв.). Сб. науч. тр. / Под ред.

21. И.Г. Добродомова. М.: МГПИ им. В.И. Ленина, 1981. С. 16-30.

22. Введенская Л.А. К вопросу о путях развития омонимов в русском языке // Русский язык в школе. 1961. № 3. С. 50-52.

23. Виноградов В.В. Об омонимии и смежных явлениях // Исследования по русской грамматике. М.: Наука, 1975. 560 с.

24. Виноградов В.В. О грамматической омонимии в современном русском языке // Русский язык в школе. 1940. № 1. С. 1-11.

25. Виноградов В.В. О некоторых вопросах исторической лексикологии // Избранные труды. Лексикология и лексикография. М.: Наука, 1977. 312 с.

26. Виноградов В.В. Современный русский язык. Вып. 1. М.: Учпедгиз, 1938. 160 с.

27. Галинская М.М. Некоторые явления грамматической омонимии в современном английском языке // Иностранные языки в школе. 1956. № 5. С. 38-49.

28. Гвоздев А.Н. Очерки по стилистике русского языка. M.: URSS: КомКнига, 2005. 407,1. с.

29. Гукова JI.H. Об одной лексико-семантической группе в древнерусском языке // Очерки по лексике и фразеологии. Сб. ст. Ростов-на-Дону: Изд-во Рос-товск. пед. ин-та, 1976. С. 88-95.

30. Данилина Е.Ф. Прозвища в современном русском языке // Восточнославянская ономастика. Материалы и исследования. М.: Наука, 1979. 351 с. С. 281297.

31. Добродомов И.Г. Проблема филологической достоверности материала в исторических исследованиях // Древняя Русь. Вопросы медиевистики. 2002. № 4. С. 5-20.

32. Дрейзин Ф.А. Синтаксическая омонимия в русском языке с точки зрения автоматического анализа. Автореф. дисс. . канд. филолог, наук. Новосибирск, 1966. 26 с.

33. Евтеева JI.B. Проблема русской исторической семасиологии // История структурных элементов русского языка. Сб. науч. тр. М.: МГГТИ им. В.И. Ленина, 1982. С. 18-28.

34. Елкина Н.М. Лексические и лексико-морфологические омонимы в старославянском языке: вопросы функционирования // Древняя Русь. Вопросы медиевистики. 2005. № 4. С. 119-132.

35. Жиляева О.М. Несловарная омонимия: фундаментальный и прикладной аспект. Автореф. дисс. . канд. филолог, наук. Ростов-на-Дону, 2002. 19 с.

36. Журавлев А.Ф. Об этимологии русского дЪтинец — «крепость» // Русская речь. 2002. № 1. С. 113-117.

37. Зализняк A.A. От праславянской акцентуации к русской. М.: Наука, 1985. 432 с.

38. Зубкова A.B. К вопросу о сказуемостном употреблении причастий в летописях XV-XVI вв. //Русский язык в научном.освещении. 2010. № 1 (19). С. 89-102.

39. Иванов В.В. Историческая грамматика русского языка: Учеб. для студентов пед. ин-тов по спец. «Рус. яз. и лит.». М.: Просвещение, 1990. 400 с.

40. Иванова И.П. Об историческом рассмотрении омонимии // Проблемы сравнительной филологии. Сб. ст. к 70-летию В.М. Жирмунского. M.-JL: Наука, 1964. С. 250-259.

41. Ильиш Б.А. Выступление на дискуссии по вопросам омонимии // Лексикографический сборник. Вып. 4. М.: Гос. изд-во иностр. и нац. словарей, 1960. С. 91-92.

42. Ким О.М. Транспозиция на уровне частей речи и явление омонимии в современном русском языке. Ташкент: Фан, 1978. 228 с.

43. Кобозева И.М. Лингвистическая семантика. М.: КомКнига, 2007. 352 с.

44. Колесников Н.П. Синтаксическая омонимия в простом предложении. Ростов-на-Дону: Изд-во Ростовского ун-та, 1981. 145 с.

45. Колесов В.В. Историческая грамматика русского языка. СПб.; Факультет филологии и искусств СПбГУ; М.: Издательский центр «Академия», 2009. 512 с.

46. Конявская Е.Л. О «границах» древнерусской литературы (летопись: писатель и читатель) // Древняя Русь. Вопросы медиевистики. 2003. № 2. С. 76-80.

47. Конявская Е.Л. Проблема авторского самосознания в летописи // Древняя Русь. Вопросы медиевистики. 2000. № 2. С. 65-76.

48. Конявская C.B. «Границы» диахронии // Древняя Русь. Вопросы медиевистики. 2003. № 4. С. 35-36.

49. Конявская C.B. Теоретические вопросы исторического словообразования на примере слов pl. t. // Древняя Русь. Вопросы медиевистики. 2000. № 2. С. 95109.

50. Кронгауз М.А. Семантика. М.: Издательский центр «Академия», 2005. 352 с.

51. Кузнецова Р.Д. Исторические изменения в сложноподчиненном предложении. Калинин: КГУ, 1983. 88 с.

52. Кузнецова Р.Д. Роль союзов в организации древнерусского текста (на материале «Повести временных лет») // История русского литературного языка и стилистика. Сб. науч. тр. Калинин: КГУ, 1985. С. 112-122.

53. Кутина Л.Л. К вопросу об омонимии и ее отражении в словарях современного русского языка// Лексикографический сборник. Вып. 4. М.: Гос. изд-во иностр. и нац. словарей, 1960. С. 40-59.

54. Лаптева O.A. Речевые возможности текстовой омонимии. М.: Едиториал УРСС, 2009. 416 с.

55. Лаптева O.A. Текстовая омонимия и синтагматические нейтрализации // Словарь. Грамматика. Текст: Сб. ст. М.: Институт русского языка имени В.В. Виноградова, 1996. 480 с. С. 396-415.

56. Лаптева O.A. Теория современного русского литературного языка: Учебник. М.: Высш. шк., 2003. 351 с.

57. Лейчик В.М., Секежицки Э. Основы конфронтативной лингвистики польского и русского языков. Szczecin: Wydaw. nauk. Uniw. szczecinskiego, 2000. 250 с.

58. Ломоносов M.B. Российская грамматика// Собрание сочинений. Т. 7. Труды по филологии. 1739-1758 гг. М.-Л.: АН СССР, 1952. 996 с.

59. Ломтев Т.П. Из истории синтаксиса русского языка. М.: КомКнига, 2006. 80 с.

60. Ляшевская О.Н. Семантика русского числа. М.: Языки славянской культуры, 2004. 400 с.

61. Маковский М.М. Удивительный мир слов и значений. Иллюзии и парадоксы в лексике и семантике. М.: Высшая школа, 1989. 200 с.

62. Малаховский Л.В. Теория лексической и грамматической омонимии. Л.: Наука, 1990. 283, 1. с.

63. Марков В.М. Историческая грамматика русского языка. Именное склонение. Учеб. пособие для филол. фак-тов ун-тов и пед. вузов. М.: Высшая школа, 1974. 143 с.

64. Москвин В.П. Эвфемизмы в лексической системе русского языка. М.: JIE-НАНД, 2007. 264 с.

65. Неволина A.M. Именования и состав торгующих в Таможенной книге г. Тотьмы 1626-1627 гг. // Слово и текст в культурном сознании эпохи: Сб. науч. тр. Часть 4. Вологда: Легия, 2010. 352 с. С. 141-148.

66. Никитин О.В. Деловая письменность в истории русского языка (XI-XVIII вв.). Автореф. дисс. . д. филолог, наук. М., 2004. 48 с.

67. Николаев Г.А. Русское историческое словообразование. Теоретические проблемы. М.: Книжный дом «ЛИБРОКОМ», 2010. 184 с.

68. Новиков Л.А. К проблеме омонимии // Лексикографический сборник. Вып. 4. М.: Гос. изд-во иностр. и нац. словарей, 1960. С. 93-102.

69. Новиков Л.А. Семантика русского языка. М.: Высшая школа, 1982. 272 с.

70. Норман Б.Ю. Игра на гранях языка. М.: Флинта: Наука, 2006. 344 с.

71. Ожегов С.И. Выступление на дискуссии по вопросам омонимии // Лексикографический сборник. Вып. 4. М.: Гос. изд-во иностр. и нац. словарей, 1960.1. С. 69-71.

72. Ожегов С.И. О критериях объективного определения омонимов // Русская речь. 2003. № 1.С. 68-71.

73. Осипов Б.И. История русской орфографии и пунктуации. Новосибирск, Изд-во Новосиб. ун-та, 1992. 251,1. с.

74. Осипов Б.И., Гейгер P.M., Рогожникова Т.П. Язык русских деловых памятников XV-XV1II вв. Фонетический, орфографический и стилистический аспекты. Омск: ОмГУ, 1993. 96 с.

75. Павлова Н.А.Омонимия как проявление развития языка (на материале современных русских фразеологизмов). Омск: Изд-во Полиграфический центр КАН, 2008. 300 с.

76. Павлович А.И. Историческая грамматика русского языка. Ч. 2. Морфология. М.: Просвещение, 1979. 304 с.

77. Петренко М.Г. Омопары русских личных имен // Русская ономастика. Сб. науч. тр. / Отв. ред. О.Ю. Карпенко. Одесса: Изд-во Одес. гос. ун-та, 1984.1. С. 28-34.

78. Петренко М.Г. Явление омографии в современном русском языке. Автореф. дисс. . канд. филолог, наук. Одесса, 1987. 16 с.

79. Пименова М.В. Семантический синкретизм в истории русского языка // IV Международный конгресс исследователей русского языка «Русский язык: исторические судьбы и современность». Труды и материалы. М.: Изд-во МГУ, 2010. С. 83.

80. Плотников Б.А. О форме и содержании в языке. Минск: Высш. шк., 1989. 254 с.

81. Пророкова В.М. Некоторые особенности омонимии в немецком языке // Вопросы языкознания. 1960. № 5. С. 76-79.

82. Ракова A.A. Словообразовательная омонимия имен на "-ник" в истории русского языка. Автореф. дисс. . канд. филолог, наук. Ростов-на-Дону, 1984. 20 с.

83. Реформатский A.A. Введение в языковедение. М.: Аспект Пресс, 2007. 536 с.

84. Рихтер Г.И. Вопросы классификации омонимов в русском языке // Научные доклады высшей школы. Филологические науки. 1961. № 1. С. 24-31.

85. Романова М.А., Филиппова Л.С. Экспрессивные имена прилагательные с суффиксами -ащ-/-ящ, -ающ-/-яющ- в русских говорах восточных районов Среднего Урала //Уральский лексикографический сборник. Сб. науч. тр. Свердловск: УрГУ, 1989. С. 67-74.

86. Сидоров В.Н. Выступление на дискуссии по вопросам омонимии // Лексикографический сборник. Вып. 4. М.: Гос. изд-во иностр. и нац. словарей, 1960. С. 79-80.

87. Смирнова О.И. Один случай энантиосемии // Лексикология и словообразование древнерусского языка. М.: Наука, 1966. С. 56-67.

88. Соболева П.А. Словообразовательная полисемия и омонимия. М.: Наука, 1980. 294 с.

89. Современный русский язык. Анализ языковых единиц. Учеб. пособие для студентов филол. фак. пед. ун-тов и ин-тов. В 3 ч. Ч. 1 / Под ред. Е.И. Дибро-вой. М.: Просвещение: Владос, 1995. 208 с.

90. Соколов О.М. Энантиосемия в кругу смежных явлений // Научные доклады высшей школы. Филологические науки. 1980. № 6. С. 36-42.

91. Судаков Г.В. Живое русское слово. Книга для внеклассного чтения по русскому языку. Вологда: Вологодский институт развития образования, 2002. 156 с.

92. Судаков Г.В. История русского слова. Вологда: ВГПУ, 2010. 336 с.

93. Суперанская A.B. Теоретические проблемы ономастики. Автореф. дисс. . д. филолог, наук. Л., 1974. 48 с.

94. Сырочкин В.В. Этимологические заметки. III // Этимология. 2001-2002. М.: Наука, 2003. 272 с.

95. Татаринцев Б.И. Тюркский титул bujía (к вопросу об этимологии) // Этимология. 1991-1993. М.: Наука, 1994. С. 166-171.

96. Тихонов А.Н. Словообразовательные омонимы в русском языке // Русский язык в школе. 1978. № 1. С. 88-93.

97. Тышлер И.С. К вопросу о судьбе омонимов (На материале современного английского языка) // Вопросы языкознания. 1960. № 5. С. 80-84.

98. Уткина Е.А. По поводу явления омонимии в английском языке // Процессы развития в языке. Сб. под ред. Т.А. Дегтеревой. М: АОН при ЦК КПСС, 1959. С. 115-124.

99. Филин Ф.П. Выступление на дискуссии по вопросам омонимии // Лексикографический сборник. Вып. 4. М.: Гос. изд-во иностр. и нац. словарей, 1960.1. С. 59-60.

100. Фонякова О.И. Имя собственное в художественном тексте. Л.: ЛГУ, 1990. 104 с.

101. Формановская Н.И. Русский речевой этикет: Лингвистический и методический аспекты. М.: КомКнига, 2006. 160 с.

102. Хабургаев Г.А. Очерки исторической морфологии русского языка. Имена. М.: МГУ, 1990. 296 с.

103. Чаусова Н.Г. История немотивированных омонимичных существительных. Автореф. дисс. . канд. филолог, наук. М., 1990. 18 с.

104. Черных П.Я. Историческая грамматика русского языка. М.: Государственное Учебно-педагогическое издательство Министерства просвещения РСФСР, 1952. 312 с.

105. Чмыхова Н.П. Устойчивые сочетания-термины в древнерусском языке (на материале грамот Кирилова Белозерского монастыря XIV-XV вв.) // Очерки по лексике и фразеологии. Сб. ст. Ростов-на-Дону: Изд-во Ростовск. пед. ин-та, 1976. С. 102-109.

106. ИГайкевич А.Я. О принципах классификации омонимов // Процессы развития в языке. Сб. под ред. Т.А. Дегтеревой. М.: АОН при ЦК КПСС, 1959.1. С. 125-143.

107. Шайкин A.A. «Сица знаменья не на добро» // Древняя Русь. Вопросы медиевистики. 2002. № 3. С. 105-109.

108. Шанский Н.М. Лексикология современного русского языка. М.: Книжный дом «ЛИБРОКОМ», 2009. 312 с.

109. Шахматов A.A. Историческая морфология русского языка. М.: Книжный дом «ЛИБРОКОМ», 2010. 400 с.

110. Шелкова И.А. История омогруппы еловецъ "*" // Слово и текст в культурном сознании эпохи: Сб. науч. тр. Часть 4. Вологда: Легия, 2010. 352 с. ИЗ. Шендельс Е.И. О грамматической омонимии // Иностранные языки в школе. 1955. №4. С. 15-25.

111. Шмелев Д.Н. Современный русский язык. Лексика. М.: Просвещение, 1977. 334 с.

112. Шумарин С.И. Способы репрезентации функциональных омонимов в словарях. Автореф. дисс. канд. филолог, наук. М., 1992. 16 с.

113. Эман Э. Об омонимии в немецком языке // Вопросы языкознания. 1960. №5. С. 117-124.1. Словари

114. Алексеенко М.А., Литвинникова О.И. Омонимы русской диалектной речи: Словарь. М.: ООО «Издательство ЭЛПИС», 2009. 784 с.

115. Архангельский областной словарь. Вып. 11 (Деловатой Дороботатися) / Под ред. О.Г. Гецовой. М.: Наука, 2001. 479 с.

116. Ахманова О.С. Словарь лингвистических терминов. М.: КомКнига, 2007. 576 с.

117. Ахманова О.С. Словарь омонимов русского языка. М.: Русский язык, 1986. 448 с.

118. Большой толковый словарь русского языка / Под ред. С.А. Кузнецова. СПб.: Норинт, 2008. 1536 с.

119. Гребенева Ю.Н. Словарь омонимов и омоформ русского языка. М.: Айрис-Пресс, 2008. 352 с.

120. Даль В.И. Словарь живого великорусского языка. Т. 1 (А — 3). М.: Русский язык, 1978. 700 с.

121. Ким О.М. Словарь грамматических омонимов русского языка. М.: ООО «Издательство Астрель»: ООО «Издательство ACT»: ЗАО НПП «Ермак», 2004. 842, 6. с.

122. Малаховский Л.В. Словарь английских омонимов и омоформ. М.: Русский язык, 1995. 624 с.

123. Преображенский А.Г. Этимологический словарь русского языка. М.: Гос. изд-во иностр. и нац. словарей, 1958. 1284 с.

124. Словарь древнерусского языка XI-XIV вв. Т. I-III. М.: Русский язык, 19881990.

125. Словарь обиходного русского языка Московской Руси XVI-XVII вв. Вып. 1 (А Бязь) / Под ред. О.С. Мжельской. СПб.: Наука, 2004. 333 с.

126. Словарь русских говоров Новосибирской области. Новосибирск: Наука, Сибирское отделение, 1979. 606 с.

127. Словарь русских народных говоров. Выпуски 1-11. JL: Наука, Ленинградское отделение, 1965-1976.

128. Словарь русского языка XVIII в. Выпуски 1-8. Л.: Наука, Ленинградское отделение, 1984-1995.

129. Словарь русского языка XI-XVII вв. Выпуски 1-5 / Институт русского языка им. В.В. Виноградова. М.: Наука, 1975-1978.

130. Словарь русского языка XI-XVII вв. Дополнения и исправления. Тетрадь первая (А Б) / Автор-сост. М.И. Чернышева; отв. ред. В.Б. Крысько. М.: Наука, 2006. 61 с.

131. Словарь русской народно-диалектной речи в Сибири XVII — второй половины XVIII в. / Сост. Л.Г. Панин. Новосибирск: Наука, Сибирское предприятие РАН, 1991. 181 с.

132. Словарь современного русского литературного языка. Т. 1-4. М.-Л.: Изд-во АН СССР, 1948-1955.

133. Срезневский И.И. Словарь древнерусского языка. Т. 3, ч. 2. Репринтное издание. М.: Книга, 1989. 1956 стб.

134. Ушаков В.Е. Акцентологический словарь древнерусского языка XIV века. М.: МГПУ им. В.И. Ленина, 1982. 400 с.

135. Фасмер М. Этимологический словарь русского языка. Т. 1-4. М.: Астрель: ACT, 2007.

136. Федорова Т.Л., Щеглова O.A. Этимологический словарь русского языка. М.: ЛадКом, 2007. 608 с.

137. Черных П.Я. Историко-этимологический словарь русского языка. Т. 1 (А — Пантомима). М.: Русский язык, 1999. 624 с.

138. Шанский Н.М., Боброва Т.А. Этимологический словарь русского языка. М.: Прозерпина, 1994. 400 с.

139. Шилова E.H. Словарь тюркизмов в русском языке. Алма-Ата: «Наука» КазССР, 1976. 444 с.

140. Элиасов JI.E. Словарь русских говоров Забайкалья. М.: Наука, 1980. 471 с.1. Тексты-источники

141. Акты социально-экономической истории Северо-Восточной Руси конца XIV начала XVI в. Т. 1-3. М.: АН СССР, 1952-1964.

142. Высоцкий B.C. Песенка про прыгуна в длину // Сочинения. В 2 т. Т. 1. М.: Локид-Пресс, 2002. 527 с.

143. Гоголь Н.В. Мертвые души // Собрание сочинений в 8 т. Т 5. М.: ТЕРРА -Книжный клуб, 2001. 384 с.

144. Горький М. Варвары // Собрание сочинений в 30 т. Т. 6. М.: Гос. изд-во ху-дож. лит., 1950. 560 с.

145. Закон Судный людем пространной и сводной редакции. Подг. к печ. М.Н. Тихомиров, Л.В. Ми лов // Под ред. М.Н. Тихомирова. М.: АН СССР, 1961. 288 с.

146. Зализняк A.A. Древненовгородский диалект. М.: Языки русской культуры, 1995. 720 с.

147. Моление Даниила Заточника // Памятники Древней Руси. XII в. / Вступ. ст. Д.С. Лихачева. М.: Худож. лит., 1980. 704 с.

148. Писцовыя книги XVI в. Издаше Императорскаго русскаго географическаго общества / Подъ редакщею действительная члена Н.В. Калачова. Санктъ-Пе-тербургъ, 1872. 924 с.

149. Повесть временных лет по Лаврентьевской летописи 1377 г. Подготовка текста, перевод, статьи и комментарии Д.С. Лихачева / Под ред. В.П. Адриановой-Перетц. СПб.: Наука, 1996. Серия «Литературные памятники». Изд. 2-е, испр. и доп. 670 с.

150. Правда Роськая и Судебникъ Царя и Великого Князя Ивана Васильевича, съ примЪчашями тайнаго советника Василья Никитича Татищева. Изданie мыш-кинской земской библютеки. Мышкинъ: Типограф1я П. Анисимова, 1899. 155 с.

151. Нагибин Ю.М. Погоня // Собрание сочинений в 4 т. Т. 1. М.: Худ. лит., 1980. 560 с.

152. Таможенные книги Московского государства XVIT в. Т. 1. Северный речной путь: Устюг Великий, Сольвычегодск, Тотьма в 1633-1636 гг. / Под ред. члена-корреспондента АН СССР проф. А.И. Яковлева. М.-Л.: Изд. АН СССР, 1950. 888 с.

153. Цвейг С. Нетерпение сердца. Пер. с нем. Н. Бунина. М.: Эксмо, 2005. 448 с.

154. Чехов А.П. Предложение // Собрание сочинений в 4 т. Т. 4. М.: Правда, 1984. 576 с.

155. Шергин Б.В. Дождь // Шергин Б.В. Изящные мастера. М.: Молодая гвардия, 1989. 4302. с.

156. Янин В.Л., Зализняк A.A. Новгородские грамоты на бересте (Из раскопок 1977-1983 годов). М.: Наука, 1986. 312 с.

157. Янин В.Л., Зализняк A.A. Новгородские грамоты на бересте (Из раскопок 1984-1989 годов). М.: Наука, 1993. 352 с.