автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.19
диссертация на тему: Слова типа more в функции обращения как проблема балканского языкознания

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Карпенчук, Юлия Сергеевна

Вступление

Глава I. Слова типа more в балканских языках: происхождение, лексико-грамматические особенности, функции.

§ 1. Отражение класса слов типа more в балканских языках.

§2. Слова типа тоге — результат интерференции или независимого происхождения?.

§3. Лексические средства наименования адресата, реализующиеся в сопровождении слов типа more в функции частиц, и их синтаксические особенности.

Введение диссертации2001 год, автореферат по филологии, Карпенчук, Юлия Сергеевна

В связи с этим наибольшую актуальность в настоящее время имеют исследования, дающие возможность выяснить «расстояние» между языками, входящими в балканский языковой союз, что осуществимо на основе выделения в них общего числа балканизмов и измерения степени их грамматической и функциональной близости /79: 14/. Актуальность данной работы заключается в том, что в ней предпринимается попытка осветить один из общебалканских языковых элементов, который, в свою очередь, в дальнейшем может выступать в качестве одного из критериев для определения степени «балканистично-сти» того или иного языка.

Поскольку общебалканские черты вырабатываются в языках, вовлеченных во взаимодействие, в результате постоянных контактов, происходящих между их носителями, соответственно, в основе подхода к описанию балканских языков должно лежать признание первостепенной важности языковой коммуникации, осуществление которой в условиях балканского многоязычия оказывается возможным в связи с наличием некоторого общего лексического минимума и ориентации на общую коммуникативную модель.

Лексическим заимствованиям, имеющим место в балканских языках, посвящено множество работ. Как кажется, именно лексикон общебалканской языковой модели является к настоящему моменту наиболее хорошо изученным, что объясняется вполне понятными причинами - очевидность и доступность языковых данных. Помимо этого, как известно, в процессе осуществления коммуникации в условиях многоязычия лексика является первым элементом, который подвергается заимствованию, тем более, что лексические заимствования имеют место и в тех случаях, когда между говорящими на разных языках би-и мультилингвизм не получил широкого распространения /123: 37/.

Существование общей коммуникативной модели подразумевает знание носителями языков, включенных во взаимодействие, некоторого набора конструкций, являющихся наиболее эффективными для достижения понимания в условиях многоязычия, а так же набора специальных средств обеспечения коммуникации, которые Я. Матрас предлагает обозначить термином «модификаторы высказывания» ('utterance modifiers') /114: 281/. Естественно, что в число этих средств входят лексические единицы, являющиеся результатом заимствований.

В балканских языках, а также в языках, распространенных на территориях, прилегающих к балканскому языковому ареалу - турецком, украинском, польском, - к числу таких средств относится класс слов, который этимологически восходит к форме вокатива древнегреческого существительного jxcopog > цшре ('дурак, идиот'). Этот класс слов и является объектом настоящего исследования.

Несмотря на то, что слова данного типа имеют столь широкое распространение в языках Балканского полуострова и на сопредельных ему территориях, до настоящего времени они остаются несколько в стороне от пристального внимания лингвистов, занимающихся балканской проблематикой, хотя и упоминаются в массе работ, затрагивающих вопросы как общебалканской лингвистики, так и отдельных балканских языков. Так, в частности, упоминание о словах 6 балканских языков. Так, в частности, упоминание о словах типа more может иметь место в связи с рассмотрением вопросов морфологии (частицы, междометия, вокатив) или синтаксиса (обращение) того или иного балканского языка. Однако исследований, посвященных непосредственно изучению слов данного типа, мало и в основном в них освещаются проблемы этимологии этих слов /88, 89/.

Цель настоящей работы заключается в проведении максимально полного комплексного анализа характеристик и особенностей употребления слов типа more с использованием многомерной модели исследования, затрагивающей практически все аспекты реализации слов данного типа.

Проведение такого исследования составляет научную новизну данной работы, поскольку, как уже было сказано выше, слова типа more в балканистике изучались окказионально и преимущественно в рамках исследований, посвященных другим языковым проблемам.

В имеющейся лингвистической литературе класс слов данного типа обычно обозначается как «тоге и аналогичные формы» /121, 112/. Понятно, что выбор именно формы1 more в качестве элемента определения объясняется этимологическими причинами, о которых говорилось выше. Однако в ряде случаев дефиниция может включать одну из форм, выбранную достаточно произвольно (например - bre /80: 285/) или две формы, представленные через знак дроби, что указывает на существование целого ряда аналогичных слов vre/re" /89/.

В настоящей работе для обозначения данного класса слов мы будем использовать определение «слова типа тоге». Данное определение является, на наш взгляд, предпочтительным по ряду соображений (о которых речь пойдет далее), и в первую очередь в связи с тем, что оно

1 Здесь и далее термин 'форма' используется как синоним термина 'слово'.

2 Использование слова vre в данном определении свидетельствует о важности данной формы, которая, образовавшись из more через bre (more > bre > vre), послужила источником возникновения большого количества других слов данного типа. однозначно указывает на этимологию слов типа more, вскрывая, таким образом, их природу.

Следующей проблемой, возникающей при рассмотрении слов данного типа, является вопрос определения их частеречной принадлежности. Среди лингвистов, рассматривающих вопросы, связанные со словами типа more, нет единого мнения относительно их отнесения к той или иной части речи. Так, в частности, в разных лингвистических источниках слова типа more определяются как междометия, частицы или восклицания, более того, в ряде работ одно и то же слово может быть одновременно отнесено к двум или ко всем трем, из вышеназванных, частям речи, причем, без достаточных обоснований такой интерпретации. Столь широкая вариативность определения слов типа more является ярким подтверждением их полифункциональности. Соответственно, следующая причина, побуждающая нас использовать наиболее нейтральный термин для обозначения данного класса слов, заключается в их полифункциональном характере.

В связи с вышесказанным, встает задача детального исследования функций, выполняемых словами типа more в высказывании и, шире, -в дискурсе, а, следовательно, и их роли в обеспечении успеха коммуникации. В качестве теоретической гипотезы мы выдвигаем тезис о том, что слова данного типа могут выступать в качестве: 1) самостоятельного обращения; 2) вокативных частиц, сопровождающих стандартизованные обращения, то есть обращения, выраженные номинативными единицами языка; 3) междометий, выполняя, соответственно, во всех перечисленных случаях коммуникативные функции того элемента, в качестве которого они реализуются. Последняя из вышеназванных функций в данной работе специально не рассматривается и основное внимание при исследовании слов типа more сосредоточено на анализе случаев их реализации в качестве самостоятельного обращения и вокативных частиц.

В существующих лингвистических исследованиях в основе выделения частиц в особую лексико-грамматическую категорию, лежат различные критерии. В данной работе слова типа тоге определяются как частицы в тех случаях, когда они, помимо морфологического признака неизменяемости, являющегося одним из основных критериев выделения частиц в отдельный лексико-грамматический класс, обладают следующими синтаксическими характеристиками: а) невозможностью самостоятельного употребления /16: 33; 33: 149/; б) наличием синтаксической связи с именем существительным или именем прилагательным в именительном или звательном падеже /33: 149-151/. С точки зрения функционально-семантических характеристик, одна из центральных типологических особенностей частиц, как лексико-грамматического класса, состоит в том, что частицы отличаются свойством сообщать нечто дополнительное, отражать эксплицитно не выражаемую смысловую сторону /48: 13; 57: 723/, и присоединение частицы к знаменательному слову, влечет за собой его актуализацию, выделение из ряда других слов /30: 5/. Кроме того, частицы затрагивают прагматические условия реализации высказывания, и их прагматическая функция состоит в выражении значений, непосредственно связанных с коммуникативной ситуацией. Как отмечает А. Вежбицкая, частицы «выражают отношение говорящего к слушающему, его установки, отношение к обсуждаемой ситуации, его внутренние предпосылки, его намерения, его эмоции» /127/. Поскольку слова типа more реализуются в функции вокативных частиц, другими словами - в обращениях, то соответственно, предметом данного исследования является обращение.

В настоящей работе при анализе реализации слов типа more в функции самостоятельного обращения и вокативных частиц, сопровождающих номинативное обращение, мы исходим из определения стандартизованного обращения, которое в русской лингвистической традиции рассматривается как синтаксическая категория, обозначающая адресата речи и имеющая побудительное или оценочное значение /56, 59, 61, 72/. Как известно, результаты языковых контактов проявляются прежде всего в синтаксисе /79: 7/, что отчасти объясняет заимствование и распространение слов типа more при их реализации в функции данной синтаксической категории. Помимо этого следует учесть, что обращение, будучи одним из наиболее употребительных языковых средств, регулирующих речевое общение, а именно - будучи единицей речевого этикета, соотнесено с коммуникативной ситуацией в целом, что находит свое отражение в зависимости выбора формы обращения от ряда характеристик коммуникативной ситуации.

В связи с этим, исследование обращений требует применения коммуникативно-функционального подхода, который предполагает изучение функциональных возможностей языковых средств в рамках коммуникативного акта с учетом всех отношений, в которые вступают участники общения, и которые обусловлены конкретной коммуникативной ситуацией. Соответственно, при анализе условий употребления слов типа more в функции обращения, во внимание принимаются такие факторы, как прагматические и социолингвистические особенности протекания коммуникации, поскольку обращение «относится к тем элементам речевого этикета, которые в первую очередь предназначены для маркирования социальных отношений, устанавливаемых в рамках коммуникативного акта» /40: 193/.

Следует отметить, что среди лингвистов нет единого мнения относительно того, какой из этих факторов, прагматический или социолингвистический, определяет направление и степень языковой интерференции. Так, в частности, Я. Матрас считает, что элементы, реали

3 Данные термины понимаются в узком смысле Прагматическими факторами мы обозначаем универсальные для всех языков условия осуществления языковой коммуникации; социолингвистические параметры ситуации общения представляют собой частную реализацию набора социальных характеристик коммуникации, как то: обстановка, социальные роли коммуникантов, тема и т п. зующиеся в качестве регуляторов общения, заимствуются, как правило, из языка, являющегося доминирующим в прагматическом аспекте, то есть языка, который говорящие стараются использовать в соответствии с нормами языкового поведения /114: 326/. С. Г. Томасон и Т. Кауфман, в свою очередь, полагают, что доминирующим в этом отношении является социальный контекст /123: 19/. Не вдаваясь в проблематику данного вопроса, отметим, что основным пунктом в обеих концепциях является положение о том, что не структура языков, включенных в контакт, определяет направление и степень языковой интерференции. Данное положение также указывает на необходимость учета прагматического и социолингвистического факторов при рассмотрении языковых элементов, являющихся результатом интерференции.

В связи с вышесказанным, исследование слов типа more при их реализации в функции самостоятельного обращения или вокативных частиц, сопровождающих стандартизованные обращения, предполагает решение следующих конкретных задач: анализ лексико-грамматических, функциональных и стилистических характеристик, а так же прагматических и социолингвистических условий употребления слов данного типа. При этом все названные аспекты рассматриваются сквозь призму балканистических проблем.

Такой подход, сочетающий в себе конкретность исследования с общими задачами балканской лингвистики, с одной стороны, делает возможным рассмотрение интересующего нас явления в разных аспектах; а, с другой стороны, позволяет единообразно описать богатый языковой материал, уточнить данные о списке балканизмов, выявить генезис балканистических явлений, установить, какие изменения в структурах исследуемых языков «делают их более «балканистичны-ми». Решение данных вопросов в современной балканистике признается наиболее перспективным /79: 14/ и, соответственно, составляет одну из сторон актуальности данного исследования.

Настоящая работа представляет собой комплексный анализ характеристик и условий реализации слов типа тоге в албанском и новогреческом языках. Кроме того, в качестве иллюстративного материала привлекаются данные румынского, болгарского, македонского, сербского, турецкого, украинского и польского языков. Исследование проводится на материале письменных литературных языков, то есть, использовались следующие виды материала: 1) словарно-описательный; 2) текстовый.

Поскольку, как уже было сказано, балканизмы возникают при непосредственном общении, которое в интересующем нас ареале в основном характерно для диалектов, то, соответственно, оптимальным вариантом описания тех или иных схождений в балканских языках является их исследование на диалектном уровне. К сожалению, практическое осуществление такого описания является весьма проблематичным в связи с недостатком диалектного материала. Однако следует учесть, что литературные балканские языки представляют собой особое явление, так как они создавались на основе конгломерата вариантов, и в целом их система характеризуется отсутствием жестких ограничений и нестабильностью. С другой стороны, поскольку письменные литературные языки все-таки являются в некотором смысле искусственным образованием, в них фиксируются наиболее регулярные совпадения, имеющие системный характер и являющиеся основой балканского языкового союза /80: 9; 79:18/. Соответственно, можно говорить о том, что существование некоторого балканизма на уровне литературного языка доказывает его существование на уровне диалектов, в то время как обратное заявление не может быть признано верным.

Для основной части анализа особенностей и условий употребления слов типа тоге в албанском языке (то есть, за исключением иллюстративного материала, использующегося в Главе I) было привлечено 14 произведений художественной литературы (из них 9 романов, 3 сборника повестей и рассказов, 2 пьесы), в которых отмечено 916 случаев употребления слов типа more в функции самостоятельного обращения и вокативных частиц. Для аналогичного анализа слов типа more в греческом языке было использовано 16 литературных произведений (14 романов, 2 сборника рассказов), в которых отмечено 897 случаев употребления слов типа more в интересующих нас функциях. Объем проанализированных текстов составляет порядка 4500 страниц на албанском и греческом языке соответственно. В диссертационное исследование включено 768 примеров, которые отражают законченные высказывания, содержащие слова типа more в функции обращения и вокативных частиц. В процессе исследования весь корпус имеющихся примеров был подвергнут различным классификациям (в зависимости от конкретных задач того или иного анализа), и в качестве текстового иллюстративного материала были отобраны наиболее яркие примеры, максимально полно отражающие тезисы, выдвигаемые в настоящей работе.

Сбор материала из произведений художественной литературы осуществлялся методом сплошной выборки. Причем, важно отметить, что в работу включены не только примеры, отражающие использование слов типа more в интересующих нас языках, но и «отрицательный» языковой материал, то есть примеры, в которых слова типа more в обращениях не употребляются. Принятие во внимание данного материала позволяет сопоставить слова типа more не только по шкале 'албанский - греческий - другие балканские языки', но и сравнить их лекси-ко-грамматические характеристики, функции и условия употребления с аналогичными параметрами стандартизованного обращения. Всего в данную работу включено 182 примера, содержащих «отрицательный» материал.

При исследовании различных аспектов реализации слов типа more в албанском и новогреческом языке статистический анализ материала не проводится. Это связано, прежде всего, с неоднородностью анализируемого материала, поскольку литературные произведения, послужившие источником для работы: 1) были созданы разными писателями и, соответственно, в большой степени отражают особенности авторской речи; 2) имеют разное время написания; 3) описывают жизнь различных слоев населения.

В целом работа выполнена в рамках сопоставительного метода. В конкретных разделах диссертации, в зависимости от их направленности, применялись' разнообразные методы и методики современного лингвистического и социолингвистического анализа, применение которых к изучению слов типа тоге так же образует одну из граней научной новизны данной работы.

Практическая значимость работы состоит в том, что результаты данного исследования могут быть использованы во-первых: в лексикографических трудах (то есть на основе результатов исследования может быть проведена корректировка определений, даваемых словам типа more в словарях и грамматиках); во-вторых: при решении общебалканских (например, при составлении общебалканской грамматики) и общеязыковых задач (например, при рассмотрении способов выражения обращения); в-третьих: при составлении лингвистических атласов балканских языков - направлении в балканской лингвистике, получившем в последнее время широкое развитие; в-четвертых: в практике преподавания албанского и новогреческого языков.

Апробация работы. Основные положения диссертационного исследования докладывались на ежегодных межвузовских научно-исследовательских конференциях преподавателей и аспирантов

СПбГУ (1997, 1998, 2000); на конференции, организованной Российской Академией наук и Институтом славяноведения и балканистики «Балканские чтения - 4. Древняя, Средняя, Новая Греция» (Москва, 1997 г.); а также на аспирантском семинаре кафедры общего языкознания СПбГУ (декабрь 1999 г.).

Структура работы: диссертация состоит из вступления, трех глав, заключения, библиографии, и 5 приложений. Первая глава посвящена обзору существующей литературы, в которой освещаются проблемы, связанные со словами типа more: происхождение слов данного типа; формы слов типа тоге, существующие в различных балканских языках, сфера их употребления; определение частеречной принадлежности слов типа more и их функций в высказывании. Кроме того, в Главе Г дается классификация лексических средств наименования адресата речи в албанском и новогреческом языке в аспекте их сочетаемости со словами типа more в функции вокативных частиц. Во второй главе рассматриваются функции и эмоционально экспрессивные характеристики слов типа more при их употреблении в повествовательных, восклицательных, вопросительных и побудительных высказываниях в албанском и греческом языке. Третья глава содержит анализ экстралингвистических факторов, определяющих возможность и уместность использования слов типа more в зависимости от характеристик ситуации общения. В приложениях даны иллюстративные текстовые примеры и классификация примеров по различным аспектам исследования.

В переводах на русский язык примеров, отражающих употребление слов типа more в функции обращения и вокативных частиц, в работе используются следующие условные сокращения: [more] - слово типа more в функции самостоятельного обращения; [Pel more] + . - слово типа тоге в функции вокативной частицы в сочетании со стандартизованным обращением, выраженным номинативной единицей языка.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Слова типа more в функции обращения как проблема балканского языкознания"

Заключение

В настоящей работе было рассмотрено языковое явление, являющееся ярким примером процессов, происходящих в языках Балканского языкового ареала. Возникнув в результате преобразования морфологического порядка и закрепившись в системе греческого языка, слово цсоре приобрело функцию неофициальной формы обращения, реализующейся как самостоятельно, так и в сочетании со стандартизованным обращением. На следующем этапе данное слово претерпело ряд фонетических и грамматических трансформаций, в результате чего в греческом языке возник целый класс слов данного типа, имеющих родовую дифференциацию и выполняющих аналогичные функции.

Будучи неопределенным обращением, направленность которого конкретному адресату выясняется на основе контекста (в широком смысле), и, употребляясь в основном на уровне разговорной речи, просторечья, диалектов, слова типа тоге, таким образом, явились тем элементом, который оптимально подошел для заполнения пустой клетки в формирующейся общебалканской коммуникативной модели.

В результате заимствований, стимулировавшихся постоянной потребностью в осуществлении коммуникации в многоязычной среде, слова данного типа получили распространение во всех балканских языках и языках, существующих на сопредельных территориях. Последний факт, а именно - существование слов типа тоге в турецком, украинском и польском, также представляет собой интерес с точки зрения ареальной лингвистики, поскольку может служить индикатором, указывающим направление заимствований, имевших и, возможно, имеющих место, в данных языках.

Важно подчеркнуть, что, слова типа тоге, нашли свое отражение в балканских языках не в виде единичных форм, а в качестве системы, характеризующейся наличием родовой дифференциации (что, с точки зрения лексико-грамматических характеристик сближает их с местоимениями). Безусловно, в настоящее время невозможно достоверно установить, какие слова типа more были заимствованы балканскими языками, а какие возникли непосредственно в каждом отдельно взятом языке в результате спорадических изменений. Однако совершенно очевидным является тот факт, что тождественность систем слов типа more во всех балканских языках представляет собой результат действия интерференционных процессов, в которых, видимо, большую роль сыграл принцип языковой аналогии.

Естественно, что в условиях многоязычия осуществляется отбор таких языковых средств и конструкций, которые, с одной стороны, являются предельно упрощенными, а, с другой стороны, максимально полно обеспечивают успех коммуникации. Как кажется, именно данные требования к используемым языковым элементам послужили толчком к выработке полифункционального характера слов типа more, которые во всех балканских языках реализуются в качестве:

1) обращения, выполняющего все функции стандартизованного обращения, кроме номинативной;

2) вокативной частицы, сопровождающей стандартизованное обращение, которая усиливает его призывную функцию и/или эмоционально-экспрессивную окраску, а так же оформляет в качестве обращения те единицы языка, которые не могут выступать в данной функции самостоятельно (например, личные местоимения 2-го лица);

3) междометия, служащего для выражения чувств и эмоций говорящего.

Ясно, что данные функции, выполняемые словами типа more, находятся в отношении дополнительной дистрибуции. Кроме того, находясь в медиальной позиции высказывания или реплики диалога, слова типа more могут выступать (4) в функции ритмизующего средства, служащего для разряжения потока информации, а также выделения логически значимых частей сообщения (то есть они участвуют в коммуникативной организации высказывания/реплики).

Данная функция может сочетаться с любой из трех вышеназванных функций и ее выполнение в некотором роде сближает слова типа more с союзами.

В результате анализа экстралингвистических условий употребления слов типа more на материале албанского и греческого языка, были выявлены следующие особенности реализации слов данного типа, которые, вероятно, являются актуальными и для остальных балканских языков. Употребление слов типа more в функции вокативных частиц, сопровождающих номинативное обращение, допустимо во всех коммуникативных ситуациях, прагматические параметры которых не превышают универсальные факторы, делающие возможным осуществление коммуникации. В то же время реализация слов типа more в функции самостоятельного обращения возможна только в случае наличия ряда прагматических условий ситуации общения, которые выходят за рамки универсальных.

Социолингвистические ограничения, налагаемые на использование слов типа more, демонстрируют достаточно большую степень тождественности как по шкале 'слова типа more в функции обращения - слова типа more в функции вокативных частиц', так и в отношении привлеченных для исследования языков: 'албанский - греческий'. Причем, основное ограничение, налагаемое на использование слов типа more, касается сферы их употребления - они не могут быть реализованы в официальной обстановке, и преимущественное употребление слов данного типа приходится на сферу семейного и дружеского общения.

Таким образом, в албанском и новогреческом языке существует класс слов, имеющих общие лексико-грамматические, функциональные, стилистические и эмоционально-экспрессивные особенности, а также, что наиболее показательно, употребляющихся в аналогичных ситуациях общения с точки зрения их прагматических и социолингвистических характеристик. Соответственно, различия, имеющие место в системах слов типа more в албанском и новогреческом языке, по вышеназванным аспектам, представляют собой результат внутриязыковых инноваций.

С точки зрения общебалканских проблем, интерес представляет следующий факт. Слова типа more, возникнув в греческом языке и распространившись через диалекты в другие балканские языки, прочно закрепились в системах этих языков, войдя в их литературные варианты. Это привело к тому, что произошло разделение слов типа more на «нормативные» и «ненормативные». Соответственно, в настоящее время происходит процесс, обратный вхождению слов типа more в балканские языки, а именно - слова данного типа, получившие статус нормативных, оказывают влияние на использование остальных форм (вплоть до их вытеснения), что находит свое отражение в речи носителей территориальных диалектов (в основном молодого поколения и людей, получивших образование). Данный феномен может служить иллюстрацией не только к общей картине образования балканизмов, но и показывать пути обогащения общеупотребительного языка за счет народного.

Среди возможных направлений дальнейшего исследования класса слов типа more можно выделить следующие:

1. расширение состава включаемых языков с целью выяснения степени универсальности для всех балканских языков характеристик слов типа more и условий их употребления, выявленных в результате данного исследования;

2. привлечение и анализ большего количества полевого материала: записей устной речи, опросов информантов, экспериментального материала; причем, особый интерес представляет материал диалектов;

3. включение слов типа more в балканский лингвистический атлас;

4. установление стилистических различий между различными словами типа more в балканских языках;

5. анализ текстов переводов литературных произведений на балканские языки и выявление закономерностей использования слов типа more (начало такому исследованию уже положено, но за недостатком материала оно не было включено в данную работу).

Список научной литературыКарпенчук, Юлия Сергеевна, диссертация по теме "Теория языка"

1. Андрейчин JI. Основна българска граматика. София, 1944.

2. Андрианов Б. А., Михальчи Д. Е. Румынско-русский словарь. М., 1954.

3. Апарна С. Лексика и синтаксис обращения. АКД. JÏ., 1982.

4. Бабайцева В. В. Односоставные предложения в современном русском языке. М„ 1968.

5. Байбурин А. К., Топорков A. JI. У истоков этикета. Этнографические очерки. Л., 1990.

6. Балли Ш. Французская стилистика. Перевод К. А. Долинина. М., 1961.

7. Бернпггейн С. Б. Болгарско-русский словарь. М., 1975

8. Блумфилд Л. Язык. М., 1968.

9. Бок Ф. К. Структура общества и структура языка. II Новое в зарубежной лингвистике, Вып. 7, Социолингвистика, М., 1975, с. 382 395.

10. П.Больо Л. Grammarie de la langue bulgare, 1933. Цитируется по: Чолакова К. Частиците в съвременния български книжовен език. София, 1958.

11. Брайт У. Введение: параметры социолингвистики. // Новое в зарубежной лингвистике, Вып. 7, Социолингвистика, М., 1975, с. 34 41.

12. Бухмастова Г. А. Семантика и синтаксис прилагательных, определяющих имена лицу в высказываниях. // Коммуникативный аспект языка: процессы и единицы. Л. 1991, с. 15-20.

13. Български етимологичен речник, т. III. БАН, София, 1985

14. Валимова Г. В. К вопросу о коммуникативных единицах.// Вопросы синтаксиса русского языка. Ростов-на-Дону, 1971, с.22-25

15. Виноградов В, В. Современный русский язык. (Грамматическое учение о слове). М., 1986.

16. Винокур Т. Г. Говорящий и слушающий. Варианты речевого поведения. М., 1993.

17. Винокур Т. Г. Закономерности стилистического использования языковых единиц. М., 1980.

18. Володин В. С., Храковский А. П. Семантика и типология императива. Русский императив. Л., 1986.

19. ГА Грамматика современного русского литературного языка. М., 1970.

20. Георгиев В. К вопросу о балканском языковом союзе. И Новое в зарубежной лингвистике, Вып. 6, Языковые контакты, М., 1972, с. 398 418.

21. Георгиев Вл. Български етимологичен речник. Българска академия на науките, София, 1971.

22. Гольдин В. Е. Обращение: теоретические проблемы. Саратов, 1987.

23. Граматика на съвременния български книжовен език, т. II «Морфология». Българска академия на науките, София, 1983.

24. Десницкая А. В. К семантике албанского адмиратива. // Вопросы языка и литературы народов балканских стран. JI., 1986, с. 28 41.

25. Долинин К. А. Социально-психологическое значение лексических средств наименования адресата речи и лица, не участвующего в общении. // Лингвистика и проблемы стиля. Л., 1977. с. 87 96.

26. Живов В. М. Очерки по синтагматической фонологии. М., 1980.

27. Иванова Т. К. Функции частиц вот и только в современном русском языке. Автореф. дисс. . канд. филол. наук. Благовещенск, 1970.

28. Исаченко А.В. О призывной функции языка. In: Requeil linguistique de Bratislava, 1948, vol. 1, p. 45-57.

29. Кларк Г.Г., Карлсон Т.Б. Слушающие и речевой акт // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 17. М., 1985. с. 270-321.

30. Кобозева И. М. Проблемы описания частиц в исследованиях 80-х годов. // Прагматика и семантика. Сб. научно-аналитических обзоров. М., 1991. с. 147 — 176.

31. Конески Б. Граматика на македонскиот литературен jasMK, дел. I, II. Скоще, 1967.

32. Конрад Р. Теоретические проблемы изучения вопросно-ответных структур в диалогической речи. // Диалогическая речь основы и процесс. I Международный симпозиум. Йена (ГДР), 8-10 июня 1978 г. Доклады и выступления. Тбилиси, 1980.

33. Кочи Р. Д., Косталлари А. Краткий албанско-русский словарь. М., 1951.

34. Крысин Л. П. Речевое общение и социальные роли говорящих. // Социолингвистические исследования. М., 1976, с. 42 52.

35. Кулагин А. Ф. Вокативные предложения в современном русском языке. И Вопросы синтаксиса и стилистики русского литературного языка. Труды III -IV конференции кафедр русского языка педагогических институтов Поволжья. Куйбышев, 1963.

36. Лабов У. Исследование языка в его социальном контексте. // Новое в зарубежной лингвистике, Вып. 7, Социолингвистика, М., 1975. с. 96 181.

37. Лендел Ж. Обращения, приветствия и прощания в речевом этикете современных венгров. // Национально-культурная специфика речевого и неречевого поведения. М., 1977, с. 193-218.

38. Лингвистический энциклопедический словарь. М., 1990.

39. Майтинская К. Е. Служебные слова в финно-угорских языках. М., 1982.

40. Маслов Ю. С. Введение в языкознание. Учебник для ВУЗов. М, «Высшая школа», 1987.

41. Маслов Ю. С. Грамматика болгарского языка (для студентов филологических факультетов университетов). М., 1981.

42. Мизин О. А. Функции обращения в современном русском языке. Вопросы методики преподавания языка и литературы. Минск, 1973.

43. Младенов С. Етимологически и правописенъ речникъ на български книжовенъ езикъ. София, X. Г. Дановъ, 1941.

44. Никитина Н. Н. Вокативные и императивные высказывания во французском языке. АКД: Калинин, 1987.

45. Николаева Т. М. Функции частиц в высказывании (на материале славянских языков). М., 1985.

46. Останин А. И. Некоторые лексико-грамматические особенности обращений в русской разговорной речи. // Вопросы стилистики, Вып. 14, 1978. с. 55 68.

47. Пешковский A.M. Интонация и грамматика. // Изв. АН СССР, Отд. по рус. яз. и словесн. Л., 1928, т. 1, с. 458 476. Цитируется по: Володин В. С., Храковский А. П. Семантика и типология императива. Русский императив. JI., 1986.

48. Пименов А. В. Социальный символизм во французской речи. // Национально-культурная специфика речевого и неречевого поведения. М., 1977, с. 247 260.

49. Проничев В. П. Синтаксис обращения (на материале русского и сербскохорватского языков). Л., 1971.

50. Речник српскохрватског книжовног и народног.езика. Српска Акадими]а наука и уметности, книга II. Београд, 1962.

51. Руднев А. Г. Синтаксис современного русского языка, изд. 2-е, М. 1968.

52. Русецкая Л. А., Гетман 3. А. Этнокультурная специфика функционированя обращения в диалогическом общении. // Язык и культура. Доклады. II Международная конференция. Киев, 1993. с. 62-69.

53. РГ Русская грамматика. М., т. 1, 1980.

54. РГ Русская грамматика. М., т. 2, 1980.

55. Рыжова Л. П. Коммуникативные особенности обращения. // Содержательные аспекты предложения и текста. Калинин, 1983, с. 128 135.

56. Рыжова Л. П. Коммуникативные функции обращения. // Семантика и прагматика синтаксических единств. Калинин, 1981, с. 76-86.

57. Рыжова Л. П. Обращение как компонент коммуникативного акта. Автореф. дисс. . канд. филол. наук. М., 1982.л -> с1. Л J

58. Рыжова JI. П. Обращение: нормы и правила употребления.// Прагматика и семантика синтаксических единиц. Калинин, 1984, с. 114-119.

59. Семенова Н. А., Баранова О. П. Экспликация прагматического аспекта высказывания в конструкциях с тематической речью. // Прагматика и типология коммуникативных единиц языка. Днепропетровск, 1989, с. 108-112.

60. Скалкин В. А. Основы обучения устной иноязычной речи. М., 1981.

61. Современный русский язык. Под ред. Розенталя Д. Э. Ч. И, Синтаксис. М., 1979.

62. Тарасов Е. Ф., Сорокин Ю. А. Национально-культурная специфика речевого и неречевого поведения. // Национально-культурная специфика речевого и неречевого поведения. М., 1977, с. 14-38.

63. Тарасов Е.Ф., Школьник J1.C. Социально-символическая регуляция поведения собеседника. // Национально-культурная специфика речевого и неречевого поведения. М., 1977, с. 174 -191.

64. Теодоров-Балан А. Нова българска грамматика, София, 1940. Цитируется по: Чолакова К. Частиците в съвременния български книжовен език. София, 1958.

65. Типы номинации обращения. Д., 1985.

66. Толовски Д., Иллйч-Свитыч В. М. Македонско-русский словарь. М., 1963.

67. Томик М. Македонско-романски речник = Dictionar macedonian román. Bucure§ti- CKonje, 1986.

68. Улиссова H. И. Свободное и несвободное обращение. // Лингвистика и проблемы стиля: Сб. научн. Трудов. Л., 1977, с. 68-73.

69. Фомиченко Л. Г. Прагмалингвистика в условиях интерференции. Волгоград, 1995.

70. Формановская Н. И., Красова Г. А. Речевой этикет. Русско-итальянские соответствия. Справочник. М., 1992.

71. Формановская Н. И., Соколова Г. Г. Речевой этикет. Русско-французские соответствия. Справочник. М., 1992.

72. Формановская Н. И. Русский речевой этикет: лингвистический и методологический аспекты. М., 1982.

73. Хаймс Делл X. Этнография речи. // Новое в зарубежной лингвистике, Вып. 7, Социолингвистика, М., 1975. с. 42 -95.

74. Хориков И. П., МалевМ. Г. Новогреческо-русский словарь. М., 1993.

75. Цивьян Т. В. Имя существительное в балканских языках. М., 1965.

76. Цивьян Т.В. Синтаксическая структура балканского языкового союза. М., 1979.

77. Чолакова К. Частиците в съвременния български книжовен език. София, 1958.

78. Чохонелидзе Н. С. Значение эмоционально-экспрессивного в диалоге. -Диалогическая речь основы и процесс. I Международный симпозиум. Йена (ГДР), 8-10 июня 1978 г. Доклады и выступления. Тбилиси, 1980. с. 223-227.

79. Шаповалова Л. И. Формы и функции обращения в современном русском языке.- Автореф. дисс. . канд. филол.наук. Минск, 1979.

80. ЩепаньскийЯ. Элементарные понятия социологии. М., 1969.

81. Этимологичний словник украшсько'1' мови, т. 1. Khïb, 1983.

82. Я кубинский JI. П. О диалогической речи. с. 17 58. // Язык и его функционирование. Избранные работы. М., «Наука», 1986. 206 с.

83. Avôptrim.ç N.n. ЕтоцХоуисо teÇucô rqç koiv»îç veoe^tjvikfiç yloxmaç. A9r|va, 1993-1994.

84. Brain D. Joseph. Borrowing at the popular level: Balkan inteijectional particles of Turkish and Greek origin. /Paper to be presented at 1994, meeting of the Association International des etudes sud-est Européens (ATESEF), Greece./

85. Breban V. Dictionar al limbii romane contemporare. Bucure§ti, 1980.

86. Briikner A. Slownik etymologiczny jçzyka polskiego. Warsawa, 1970.

87. Bucholz O., Fiedler W. Albanische Grammatik. Leipzig, 1987.

88. Cioranescu A. Diccionario Etimologico Rumano, Biblioteca Filologica, Universidad de la Laguna, t. I-IV, 1958.

89. AayKÎTCT.ç K. ExojioXoytKÔ Xe^ikô ttjç NsoelXxivtioiç. AOfjva, 1984.

90. Demiraj Sh. Gramatika e gjuhës shqipe (për shkolla pedagogjike). Tiranë, 1962. Цитируется no: Shkurtaj Gj. Një vështrim mbi përdorimin e pasthirmave dhe pjesëzave thirrëse në të folmet e Malësisë së Madhe. // Studime filologjike, № 1, 1972.

91. Dodbida L., Spasse S. Gramatika i gjuhës shqipe. Tiranë, 1957. Цитируется no: Shkurtaj Gj. Një vështrim mbi përdorimin e pasthirmave dhe pjesëzave thirrëse në të folmet e Malësisë së Madhe. // Studime filologjike, № 1, 1972.

92. EXItjvikô XgÇikô, E'EkSootj. A9f|va 1991.

93. Fjalor i gjuhës së sotme shqipe. Tiranë, 1980.

94. Frasheri S. Shkronjetore e gjuhes shqipe. 1886. Цитируется no: Shkurtaj Gj. Nje veshtrim mbi perdorimin e pasthirmave dhe pjesezave thirrese пё te folmet e Malesise se Madhe. // Studime filologjike, №1,1972.

95. Г£юруол:ал:а5аког> A. To peyc&o Ae^iico тцд NeoeX^viKiig уЫюшд (¿т|рот1кт|д). ©еаааХ.о\акт|, 1980.

96. Graur AI. Gramaticalimbii romäne, vol.l. Bucure§ti, 1963.

97. Horace G. A grammar of the Macedonian literary language. Skopje, 1952.

98. Jakobson R. Zur Struktur der russischen Verbzms. In: Jakobson R. Selected Writings. The Hague, 1971, v. 2, p. 190-197

99. Коу1(хю.<д Г. To peyata) srupoXayiKo Ascjuco ttjc; v£oeXlTjvucr|<; уЫюоад. AOfjva, 1993-1994.

100. Mackridge P. The Modern Greek Language. Oxford, 1985.

101. Matras Y. Utterance modifiers and universals of grammatical borrowing. // Linguistics, 36 2(1998), p. 281-331.

102. Meyer G. Etymologisches Wörterbuch der Albanesisches Sprache. Strasburg, 1891.

103. Neo Ig^ikö хцд sAXr|viKX,ri<;, 'Eic5oorj 1992. Aöfjva, 1992.

104. Prifti S. Sintaksa e gjuhes shqipe, I. Tirana, 1959. Цитируется no: C^eliku M. Thirrori пё gjuhen e sotme letrare shqipe. // Studime filologjike, № 2,1973. f. 99-153.

105. Rota J. Syntaksa e gjuhes shqipe (рёг klasen II, III, IV te shkollave te mesme). Shkoder, 1943.

106. Sheperi D. Gramatika dhe sintaksa e gjuhes shqipe. Tiranö, 1927.

107. Shkurtaj Gj. Nje veshtrim mbi perdorimin e pasthirmave dhe pjesezave thirrese пё tö folmet e Malesisc sö Madhe. // Studime filologjike, № 1, 1972.

108. Sifianou M. Politeness phenomena in England and Greece. A cross-culture Perspective. Clarendon press, Oxford, 1992.

109. Skok P. Etimologijski ijecnik hrvatskoga ili srpskogajezika. Zagreb, 1971-1972.

110. Thomason S. G., Kaufman T. Language contact, creolization and genetic linguistics. University of California press. Berkley, Los Angeles, London, 1988.

111. Tpiavöa<puA.M<yr|(; M. NsoeDaivucf} ypappaiiKT. (rr|q 8t|potikt|(;). ©eoaaJioviia],

112. Trubetzkoy N. S. Actes du 1-er Congres International des linguists a la Haye du 10 15 avril 1928. Leiden, 1928, p. 18. Цитируется no: Цивьян T.B. Имя существительное в балканских языках. М., 1965.

113. Weigand G. Albanesische Grammatik. 1913. Цитируется no: Shkurtaj Gj. Një vështrim mbi përdorimin e pasthirmave dhe pjesëzave thirrëse në të folmet e Malësisë së Madhe. // Studime filologjike, № 1, 1972.

114. Werzbicka A. Particles and linguistic relativ. Inter. Rev. of Slavic Linguistics, 1976, vol. 1, № 2/3. Цитируется no: Николаева T. M. Функции частиц в высказывании (на материале славянских языков). М., 1985, с. 80.

115. Xhuvani A. Libri i gjuhës shqipe. Tiranë, 1939. Цитируется по: Shkurtaj Gj. Një vështrim mbi përdorimin e pasthirmave dhe pjesëzave thirrëse në të folmet e Malësisë së Madhe. // Studime filologjike, № 1, 1972.1991.

116. Список художественных произведений1. MC CH I

117. Negruzi C. Alexandru Läpu§neanul §i alte scrieri. Bucureçti, 1985.

118. Agolli D. Njeriu I mire. Prishtinë, 1973.

119. Camilar E. Turmele. Bucure§ti, 1956

120. GjataF. Këneta. Tiranë, 1959.

121. Mitologii îngrigit de G. Secheçan. Timiçoara, 1995.

122. Ceka H. Horizonte të elektrifikuara. Tiranë, 1969. Цитируется no:1. Shkurtaj Gj. /см. выше/

123. Stërmilli H. Sikur të isha djalë. Tiranë, 1959.

124. Kadare I. Vepra. Vëllimi i gjashtë. Librairie Artheme, 1998.1. AH BA1. CN DA ЕС1. FGj GS HC1. HS IKкв Blushi K. Novela, tregime te zgjedhura. Tirane, 1989.

125. КР Kenge popullore historike. Tirane, 1956.

126. Qafézezi L. Tri ditet e kiametit. Komedi. Tirane, 1980.

127. Rebreanu L. Ion. Bucure§ti, 1984.

128. MS Sadoveanu M. Nícoara Potkoava. Bucure§ti, 1952.

129. NJ Jorgaqi N. Posat e larget. Tirane, 1968. Цитируется no: Shkurtaj Gj.см. выше/

130. NP Priffi N. Qezma e floririt. Tirane, 1960. Цитируется no: Shkurtaj Gj.см. выше/

131. РМ MarkoP. Hasta la vista. Tirane, 1958.

132. QB Buxheli Q. Kur qesh tere qyteti. Tirane, 1970.

133. SM Mato S. Buke ne shkemb. Drame. Tirane, 1977.

134. StS BL Spasse S. Buze liqenit. Prishtine.

135. StS Afér Spasse S. Aférdita. Prishtine. 1968.

136. TL 1981 La<?o T. Korbat mbi merrner. Tirane, 1981.

137. TL 1983 La<?o T. Nje dite dhe nje jete. Tirane, 1983.

138. TL 1985 La<?o Т. Te gjithe lumenjte rrjedhin. Tirane, 1985.

139. VA Alexandru'V. Románii §i poezia lor. // Cornea Р., Zamfír M. Gindirearománeascá tn época pa§optistá, vol. I. Bucure§ti, 1969.zg Cela Z. Gjysma e Xhakondes. Tirane, 1992.

140. AK Каконрт. A. H OTropá xou avépou. AOrjva, 1996.

141. AM Míxcrov A. Ta avícxupa v|/ei3v5ri тои Opécrn. XaXiao7ioúvA,ou. AOqva,1997.

142. AP Палабшрял'тп*; A. H cpóvtaaa. A0f|va, 1988.

143. AT Тер£<хкт|<; А. То Хтжофох; xcov avGp<D7m)v. 1996.

144. П Еко1)ртг|с Г. То хефоурафо тгц; Pot;ávr.c AOrjva, 1995.

145. AE 1990 Еюхтрюо A. EvxoXfj. A0i.va, 1990.

146. AI 1993 Icorrjpíoo A. Oí vsicpoí TüEpipÉvoDv. A0f}va, 1993.

147. AI 1995 Icorrjpíot) A. Maxctípéva yéyma, AOrjva, 1995.

148. AX Xax^í<; A. SjcouSéq. AOfiva, 1989.

149. EK Kaxepívr|<; E. Kaivoópyia pXáarrjcn. A9qva, 1983.

150. KI Kapi)xmávr|Q I. Ta piKpá Ayylía. A6f|va, 1997.

151. KN Ka^avT^áKi.q N. O Xpioxóq ^avaoxavpÉüvexai. AOfjva, 1974. KN

152. КП Парор1тг|<; К. То psyálo xaiSí. A9r|va, 1990.

153. KT TaxxCqc К. То xpíxo oxe<|xxvi. AOfjva, 1987.

154. AP РафхояоиХос A. То xr\q vú^xac . Maicpóvr|Ooq '48-50. AOfjva,1997.

155. SM Мирфг^т.*; I. H SaaicáXa p£ xa jpvoá páxta. A0r|va, 1973.

156. TH То qpoHKÓ S^poxucó xpayo\>6i. N. ria7cav5péoi). AOqva, 1972.