автореферат диссертации по истории, специальность ВАК РФ 07.00.07
диссертация на тему: Смеховое поведение: формы и функции

Полный текст автореферата диссертации по теме "Смеховое поведение: формы и функции"

На правах рукописи

Артёмова Юлия Александровна

СМЕХОВОЕ ПОВЕДЕНИЕ: ФОРМЫ И ФУНКЦИИ (этнолого-психологический аспект)

Специальность: 07.00.07 - этнография, этнология и антропология

Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук

Москва 2006

Работа выполнена в Группе по изучению религий и этиоконфессиональному картографированию Института этнологии и антропологии имени Н.Н.Миклухо-Маклая Российской Академии Наук

Научный руководитель:

академик РАО, доктор философских наук, профессор И.С.Кон

Официальные оппоненты:

доктор филологических наук В.Л.Кляус кандидат исторических наук М.К.Любарт

Ведущая организация:

Музей антропологии и этнографии имени Петра Великого (Кунсткамера) РАН

Защита состоится 30 мая 2006 г. в__час.__мин. на заседании

Диссертационного совета К.002.117.01 по защите диссертаций на соискание ученой степи кандидата исторических наук при Институте этнологии и антропологии РАН им. Н.Н.Миклухо-Маклая по адресу. 117334, Москва, Ленинский проспект 32а, корпус «В»

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Института

этнологии и антропологии РАН им. Н.Н.Миклухо-Маклая

Автореферат разослан « »____ 2006 г.

Ученый секретарь Диссертационного совета кандидат исторических наук

О.Б.Наумова

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность. Смех является универсальным элементом социальной жизни и занимает весьма значительное место в деятельности любого человека и любого сообщества. В то же время, несмотря на немалое количество работ, посвященных смеху и юмору — исторических, философских, социологических, психологических, — в силу самой специфики смехового поведения, до сих пор существует тенденция противопоставлять его «серьезным» социальным явлениям, требующим, в силу своей серьезности, соответствующего серьезного изучения. Но ведь ни одна жизненная сфера и даже ни одно событие, включая самые драматические, не свободны от тех или иных смеховых проявлений. Это побуждает думать, что «серьезность» роли смеха в жизни отдельных людей и целых сообществ все еще недооценивается. Актуальность диссертационного исследования заключается в стремлении внести дополнительный вклад в научное осмысление социальной роли смеха и юмора с позиций этнологии и психологии.

Цель, задачи и объекты исследования. Диссертационное исследование посвящено анализу различных форм нормативного смехового поведения в традиционных обществах, а также некоторых форм спонтанного, не предусмотренного социальными нормами смехового поведения представителей современных городских культур с целью выявления социально-

психологических функций названных феноменов. Цель исследования конкретизировалась в следующих задачах: выявить основные факторы, определяющие нормативный характер рассматриваемых форм поведения; проанализировать социальный контекст, в котором допускаются или предписываются подшучивания, поддразнивания, смеховые ритуалы; охарактеризовать специфику поведенческого стиля субъектов нормативного смехового поведения; выделить основные социально-психологические функции нормативного смехового поведения; проанализировать связь содержания нормативного смехового поведения с его функциональной ролью в жизни сообществ; дать

функциональную интерпретацию символики активно используемых субъектами смехового поведения сюжетов и образов; сопоставить изученные формы нормативного смехового поведения с некоторыми проявлениями спонтанного, ненормативного, смехового поведения с позиций структурно-функционального похода.

Нормативное смеховое поведение весьма многообразно. В диссертации в качестве объектов изучения выбраны (1) отношения подшучивания и (2) некоторые формы обрядового смехового поведения, включенного в календарные обряды и обряды жизненного цикла, а также (3) собственно смеховые обряды в форме ритуальной клоунады.

Отношения подшучивания как особый стиль взаимодействия между индивидами или группами людей, для которого характерно предписанное использование неуважительных, в той или иной степени фривольных, приемов общения в шутливом коммуникативном контексте, находятся в центре внимания автора. Это явление до сих пор почти не исследовалось в отечественной этнологической и психологической литературе и сравнительно мало изучалось специально зарубежными социальными антропологами и психологами. Между тем, отношения подшучивания составляют весьма значительный пласт повседневного социального взаимодействия представителей любой культуры. В традиционных же культурах они чрезвычайно часто либо предписываются, либо предполагаются социальными нормами, этикетом общения. Это с очевидностью свидетельствует об очень важной для жизни социума в целом функциональной нагрузке, которая, следовательно, нуждается в пристальном изучении.

Смеховые обряды и обряды, включающие смеховое поведение, напротив, как известно, весьма подробно описаны и теоретически изучены во многих этнологических, исторических и философских работах. Поэтому в предлагаемом исследовании им отводится сравнительно более скромное место, чем отношениям подшучивания. Автор ставит перед собой лишь задачу определить структурно-функциональные особенности обрядового юмора,

роднящие его, с социально-психологической точки зрения, с отношениями подшучивания.

В диссертации, как уже говорилось, привлекаются для анализа также некоторые формы ненормативного смехового поведения, преимущественно практикуемые в условиях современных высоко урбанизированных культур. Обращаясь к этому материалу, автор лишь стремился выявить отдельные аналоги традиционным формам смехового поведения — в первую очередь, межличностные и межгрупповые подшучивания, — проанализировать их структуру и функции, а затем синтезировать выводы в сравнительном ракурсе.

Таким образом, диссертация в целом направлена на то, чтобы, опираясь на сделанные ранее выводы этнологов и психологов, а также на изыскания и обобщения историков культуры, попытаться в самой структуре всех вышеперечисленных феноменов, равно как и в конкретном культурном контексте их бытования, обнаружить объективное функциональное содержание. Работа в значительной мере носит междисциплинарный характер, представляя собой этнолого-психологический взгляд на этнографические факты. В то же время, в попытках автора дать этнолого-психологическое осмысление феноменов смехового поведения отразились и подходы ученых, исследовавших не только этнологические (социально-антропологические) и психологические, но также отчасти философские, литературоведческие, фольклористические, этологические аспекты смеха и юмора.

Методология и методика. Методологически автор в значительной мере опирается на две ведущие психологические парадигмы, в рамках которых традиционно было принято исследовать смеховое поведение: когнитивную и аффективную. В диссертации также сделана попытка проследить соотношение названных парадигм с методологическими установками глубинной и когнитивной психологических школ, так как общеметодологическими установками обусловливаются приоритеты того или иного объяснительного принципа для осмысления природы и функций смешного. В основу психологических теорий юмора кладутся либо научение и

адаптация, либо бессознательная мотивация и опосредованные ею особенности коммуникации, либо интеллектуальная способность к распознаванию несоответствия1. В рамках этих подходов можно, в свою очередь, выделить несколько преобладающих направлений предшествующих исследований. Среди них - поиск корреляции смеха и юмора с теми или иными психологическими чертами индивидов (тревожность, агрессивность, уровень конфликтности, общий уровень когнитивного развития и особенности когнитивной сферы), типами темперамента, рядом формальных признаков (пол, возраст и проч.); исследования развития юмора в онтогенезе. Установленные психологами корреляции могут дать ключ к пониманию некоторых коммуникативных функций юмора.

Основными методами исследования были кросс-культурный анализ этнографических материалов, отражающих наиболее типичные формы смехового поведения; структурно-функциональный анализ конкретных форм смехового поведения, бытующего в разных культурах, и сопоставление результатов такого анализа.

Хронологические рамки исследования и источники. Поскольку автора диссертации интересуют универсальные или повторяющиеся в пространстве и во времени структурные и функциональные черты нормативных практик смехового поведения, постольку работа построена на материалах, относящихся к самым различным культурам, изучавшимся этнографически, а также (в меньшей мере) и на данных исторического характера. В большинстве своем этнографические источ«ики, использованные в диссертации, относятся к концу XIX - началу XXI в. В работе выборочно использованы этнографические сведения о нормативном смеховом

1 См., например, Levine J. Approaches to Humor Appreciation // Motivation in Humor. N.Y., 1969, p. 1-30; McGhee P.E Humor: Its Origin and Development. San Francisco, 1979; Handbook of Humor Research. Vol. 1. Basic Issues. N.Y., 1983; Provine R.R. Laughter. N.Y., 2001; Козинцев А.Г. Смех и антиповедение в России: Национальная специфика и общечеловеческие закономерности //Смея: истоки и функции. СПб., 2002, с. 147-174; он же. Юмор, культура, удовольствие И Феномен удовольствия в культуре. СПб., 2004, с. 109-123; Бороденко Ю.В. Два лица Януса-смеха. Ростов-на-Дону, 1995.

поведении у народов Центральной и Южной Африки, в индейских обществах Северной и Южной Америки, в некоторых группах коренного населения Австралии и Океании, а также Сибири и Дальнего Востока, у некоторых народов Кавказа, центральной России, зарубежной Европы2 и др. Исторические данные, привлекаемые автором, относятся преимущественно к средневековым западноевропейской и русской культурам, а также к русской сельской культуре нового и новейшего времени.

В работу также включены собственные полевые наблюдения автора, сделанные в различных современных российских

2 Например, Barnard A. Hunters and Herders of Southern Africa (A Comparative Ethnography of the Khoisan Peoples). Cambridge, 1992; Widlok T Living on Mangetti. Oxford, 1999; Silberbauer G.B. The G/wi Bushmen // Hunters and Gatherers Today. N.Y., 1972; Ольдерогге Д.А. Западный Судан в XV-XIX вв. // Труды Института этнологии, т.53, 1960; Попов В А. Ашантийцы в XIX в. М., 1982; Radcliffe-Brown A R. ГЬе Mother's Brother in South Africa // South African Journal of Science Vol. 21, 1924; Schapera 1. The Tswana. London, 1953; Evans-Pritchard E.E Some collective expressions of obscenity in Africa И The Position of Women in Primitive Societies and Other Essays in Social Anthropology. L., 1965; Miller F.C. Humor in Chippewa Tribal Council II Ethnology, 1967, vol.6, No.3; Wissler C. The Social Life of Blackfoot Indians. N. Y, 1911: Shagnon N. Yanomamo. The Fierce People N.Y. et al., 1968; Eggan F. The Cheyenne and Arapaho Kinship System II Social Anthropology of North American Tribes, Chicago, 1937; Berndt RM, Berndt C.H. The World of the First Australians. Sydney, 1977; Scheffler H.W. Filiation and Affiliations. Sydney, 2001; Elkin A P. The Australian Aborigines. N.Y, 1964; Батъянова ЕП Община у телеутов в 19 - начале 20 вв. // ФункД.А., Батъянова Е.П. Телеуты. М., 1992; Берез-ницкий С. В. О роли смеха в ритуалах и преданиях народов Дальнего Востока России // Смех: истоки и функции. СПб., 2002; Крашенинников С Описание земли Камчатки. М., 1948; Виташевский Н.А. Особый вид обязательств в первобытном праве ex donatione (по якутским материалам). Этнографическое обозрение, 1909, № 1; Карпов ЮЛ Женское пространство у народов Кавказа. М., 2002; Громыко М.М. Традиционные нормы поведения и формы общения русских крестьян 19 века. М., 1986; Костолевский ИВ. Бытовые пережитки старины на покосе у крестьян Ярославской губернии II Этнографическое обозрение, 1909, № 1; Агапкина Т.А. «Колодка» и другие способы ритуального осуждения неженатой молодежи у славян // Секс и эротика в русской традиционной культуре. М., 1996; Любарт М.К. Семья во французском обществе. XVIII - начало XX века. М., 2005 и др.

городских и сельских средах. Особое значение придается полевым материалам, собранным в татарском селе Кестым во время экспедиции в Удмуртию в июле-августе 2004 г.

Источники, использованные в диссертации, можно разделить на три категории: (1) профессиональные этнографические исследования по отдельным народам (татары, калмыки, эвенки, коряки, телеуты, аборигены Австралии, меланезийцы, полинезийцы, койсанские народы Южной Африки, народы банту Восточной Африки, индейские народы Северной и Южной Америки и др.); (2) записки, отчеты, воспоминания путешественников, миссионеров, административных служащих, имевших возможность длительно наблюдать жизнь носителей интересующих автора культурных традиций; (3) фольклорные памятники и этнографические публикации фольклорных текстов. В ряде случаев данные для анализа черпались из исторических и этнологических исследований, непосредственно посвященных традиционному смеховому поведению в различных культурных контекстах. Поэтому не всегда источники, использованные в работе, можно четко отграничить от ее историографической базы.

Кроме того, автору диссертации, как уже говорилось, удалось обобщить и проанализировать собственный полевой материал, собранный как в привычной городской среде, так и в Балезинском районе республики Удмуртия, где компактно расположены удмуртские, татарские и русские села (Кестым, Гордино, Коровай, Котомка и др.).

Историография и степень изученности рассматриваемых в диссертации проблем. Литература, посвященная роли смеха в культурном взаимодействии людей и смеховому поведению в целом, чрезвычайно обширна. В то же время, не все выбранные в качестве объектов анализа в настоящем исследовании формы смехового поведения изучены в равной мере обстоятельно. Менее всего внимания, как уже отмечалось выше, уделялось в предшествующих исследованиях отношениям подшучивания. В значительной мере именно поэтому они находятся в центре внимания реферируемой диссертации.

В зарубежной, преимущественно англоязычной, литературе имеется сравнительно небольшое число работ, направленных непосредственно на кросс-культурный анализ отношений подшучивания3, и некоторое количество публикаций, рассматривающих этот феномен в контексте отдельных культур4. И те и другие преимущественно рассеяны в различных периодических изданиях. Автору диссертации удалось обнаружить лишь одно небольшое монографическое исследование отношений подшучивания в кросс-культурном ракурсе — работу Р.У.Хауэла «Отношения поддразнивания» (1973)5. Характерно, что почти все эти публикации вышли в свет до начала 1980-х гг.

3 Pedler F.J. Joking Relationships II Africa, Vol. 13, No.2, 1940; Radcliffe-Brown A.R. On Joking Relations H Africa, 1940. Vol. 13, №3; idem Further Notes on Joking Relations // Africa, 1949. Vol. 19 (Имеется в русском переводе: Рэдклифф-Браун А Структура и функция в примитивном обществе. М., 2001); Sykes A J.MJoking Relationships in an Industrial Setting // American Anthropologist, 1966. Vol. 68; Brandt C.S. A Preliminary Study of Cross-sexual Joking Relationships in Primitive Society // Behavior Science Notes, 1972. Vol.7; Handelman D, Kapferer В Forms of Joking Activity: A Comparative Approach // American Anthropologist, 1972. Vol.74; Fine G.A. Obscene Joking Across Cultures // Journal of Communication, 1976, Vol.26, No.3,

4 Paulme D. Parenté à plaisanteries et alliance par le sang en Afrique occidentale H Africa, 1939. Vol. 12, No.4; Moreau RE. The Joking Relationship in Tanganyika II Tanganyika Notes and Records. 1941, No.12; Fortes M The Dynamics of Clanship among the Tallensi. Oxford, 1945; Griale M. Alliance Cathartique // Africa, 1948. Vol.18, No.3; Gulliver P.H. Joking Relationship in Central Africa // Man, 1957. Vol. 57; Girling F.K., Fhil D. Joking Relations in Small Scotland Town // American Anthropologist, 1957. Vol. 59, No. 3; Christensen G.B. Utani: Joking, Sexual License and Social Obligation among the Luguru // American Anthropologist, 1963. Vol. 65; Rigby P Joking Relationships, Kin Categories, and Clanship among the GoGo // Africa, 1968. Vol. 38; HealdS Joking and Avoidance, Hostility and Incest: An Essay on Gisu Moral Categories II Man, 1990. Vol.25, No.3; Freedman J Joking, Affinity and the Exchange of Ritual Services among the Kiga of Northern Rwanda: an Essay on Joking Relations Theory // The Journal of the Royal Anthropological Institute (Man), 1997. Vol. 12, №1 и др.

5 Howell R. W. Teasing Relationships. Reading, Mass., 1973.

Особое внимание уделено в диссертации исследованиям А.Рэдклифф-Брауна (1924, 1940, 1949)6, которому принято приписывать пальму первенства в теоретическом изучении отношений подшучивания как нормативно предусмотренного социокультурного феномена.

Принято считать, что А.Рэдклифф-Браун также первым привлек внимание к тому обстоятельству, что отношения подшучивания сплошь и рядом оказываются в традиционных обществах сопряженными с отношениями избегания. Именно он настаивал на том, что понять функции этих обычаев можно, только изучая и те и другие одновременно. Но нельзя не указать, однако, на то, что об этом же, хотя и вскользь, семью годами ранее писал А.М.Золотарев7. Очень ценными для автора оказались многие исследования отечественных этнологов, анализирующие обычаи избегания в сравнительно-историческом ракурсе или в контексте отдельных культур и культурных ареалов. В их числе работы К.Д. Басаевой, Н.А.Кислякова, М.О.Косвена, А.Н.Максимова, А.И.Першица, С.Я Смирновой, Г.А. Сергеевой, А.Е.Тер-Саркисянц, Л.Б. Шидовой 8, и многих других.

6 Radcliffe-Brown AR. The Mother's Brother...; idem On Joking Relations...; idem. Further Notes...

7 Золотарев A M. Новые данные о групповом браке II Советская этнография, 1933, №3-4, с. 197.

8 Басаева К Д. Преобразование брачно-семейных отношений у бурят. Улан- Удэ,1974; Кисляков H.A. Семья и брак у таджиков. По материалам конца IXX - начала XX века. M.-JI., 1959; Он же. Очерки по истории семьи и брака у народов Средней Азии и Казахстана Л., 1969; Косвен М.О. Этнография и история Кавказа. Исследования и материалы. М.,1961; Максимов А Н. Ограничения отношений между одним из супругом и родственниками другого IIЭтнографическое обозрение, 1908, № 1-2; Сергеева Г.А. Об обычае избегания у народов Грузии // Полевые исследования Ин-та этнографии АН СССР, 1974. М., 1975; Смирнова ЯС, Першиц А.И. Избегание: формационная оценка или «этический нейтралитет»? // Советская этнография, 1978, № 6; Смирнова Я.С Семья и брак у народов Кавказа. М.,1983; Тер-Саркисянц (Панян) А.Е. Обычай избегания у армян и его изживание в годы советской власти // Историко-филологический журнал, Ереван. 19686 №2 (41); Шидова Л.Б. Социальный институт избегания у кабардинцев II Национальная культура и общение. М., 1977 и др.

Хотя в отечественной этнологии отношения подшучивания как формы нормативного смехового поведения почти не исследовались специально, некоторое внимание им в работах ряда авторов все же уделено. Так, можно упомянуть вышедший не так давно в издательстве "Наука" сборник "Смех: истоки и функции" под редакцией А.Г.Козинцева9, где представлен ряд статей отечественных авторов, и некоторые из этих статей касаются феномена подшучивания, если понимать последний довольно широко. Особо следует отметить публикации петербургских африканистов, в которых отношения подшучивания обычно фигурируют под названием «шуточное родство»: например, исследования В.Р.Арсеньева, A.A. Маслова, Д.А. Ольдерогге, В.А. Попова10 и др. Чрезвычайно полезна оказалась для автора характеризуемой работы книга Г.В.Дзибеля «Феномен родства. Пролегомены к иденетической теории» (2001), где содержится краткая, но весьма информативная сводка о распространении обычаев формализованного подшучивания и избегания у самых разных народов земного шара11.

В противоположность отношениям подшучивания, обрядовый юмор и собственно смеховые обряды изучались в поистине необъятном количестве специальных трудов. Здесь представляется возможным лишь упомянуть авторов наиболее известных из таких трудов, составивших надежную опору характеризуемого исследования: М.М.Бахтина, Ю.Е.Березкина, А.Я.Гуревича, А.Г.Козинцева, Дж. Левайна, Д.С.Лихачева, А.М.Панченко, Ю.М. Лотмана, Е.М.Мелетинского, В.Я.Проппа, П.Радина,

9 Смех: истоки и функции. М., 2002.

10 Арсеньев В.Р. Общности по «клановому имени» («джаму») у населения верховьев Сенегала и Нигера // Этническая история Африки М., 1977; Он же. Бамбара: Люди в переходной экономике. СПб., 1997; МасловА.А. Латеральность: определение понятия и области его применения II Алгебра родства. СПб., 1999, Вып. 3; Ольдерогге ДА. Западный Судан... ; Попов В А Ашантийцы ... \ Он же Этносоциальная история аканов в ХУ1-Х1Х вв. М., 1990.

" Дзибель Г. В. Феномен родства. Пролегомены к иденетической теории. СПб., 2001.

Б.А.Успенского, Э.Эванса-Причарда12. Особенно многочисленны кросс-культурные исследования, посвященные ритуальной клоунаде, шутовству, фигуре «сакрального дурака»13.

Общепсихологические и общефилософские подходы к осмыслению смехового поведения, представленные в трудах М.Апте, А.Бергсона, Г.Бейтсона, Э.Берна, Д.Гольдштейна, А.Кестлера, П.Макги, Д.Моро, Ф.Перлза, Р.Провайна, З.Фрейда, Э.Эриксона, К.Г.Юнга и других послужили отправными пунктами для выработки методологических установок автора, а

пБахтин ММ Творчество Франсуа Рабле и народная культура Средневековья и Ренессанса. М., 1965; БерезкинЮЕ. Смех в фольклорных текстах индейцев Америки // Смех: истоки и функции. СПб., 2002; ГуревичА.Я. Проблемы средневековой народной культуры. М, 1981; Козинцев А.Г. Об истоках антиповедения, смеха и юмора: Этюд о щекотке // Смех: истоки и функции. СПб., 2002; Козинцев А.Г. Происхождение языка: новые факты и теории // Теоретические проблемы языкознания. Сборник статей к 140-летию кафедры общего языкознания СПБГУ. СПб , 2004; Козинцев А.Г. Юмор: до и после иронии И Логический анализ языка; Levine J. Regression in Primitive Clowning // Motivation in Humor. N.Y., 1969; Лихачев Д.С., Панченко A.M., Понырко H.B. Смех в Древней Руси. Л., 1984; Лихачев Д.С. Смех как мировоззрение // Историческая поэтика русской литературы. Смех как мировоззрение. СПб., 2001; Лотман Ю.М. Статьи по типологии культуры. Тарту, 1970; Лотман Ю.М, Успенский Б.А. Новые аспекты изучения культуры Древней Руси // Вопросы литературы, 1977. Вып.З.; Мелетинский ЕМ. Палеоазиатский эпос о Вороне и проблема отношений Северо-Восточной Азии и СевероЗападной Америки в области фольклора // Традиционные культуры Северной Сибири и Северной Америки. М.. 1981; Пропп В.Я. Ритуальный смех в фольклоре // Фольклор и действительность. М., 1976; Он же. Проблемы комизма и смеха. СПб., 1997; Radin P. The Trickster. Study in American Mythology. L., 1956; Успенский Б А Антиповедение в культуре Древней Руси // Проблемы изучения культурного наследия, М., 1985; Evans-Pritchard Е.Е. Some Collective Expressions of Obscenity in Africa // The Position of Women in Primitive Societies and Other Essays in Social Anthropology. L., 1965.

13 Например, Willeford W. The Fool and His Scepter. A Study in Clowns and Jesters and the Audience. Chicago, 1969; Zijdelverd A.C. Reality in a Looking-glass : Rationality Through an Analysis of Traditional Folly. London, 1982; Billington S. A Social History of the Fool. Brighton, 1984; Otto B. Fools are Everywhere : The Court Jester Around the World. Chicago, 2001.

также для формулирования окончательных выводов предлагаемой диссертации.

Научная новизна. Характеризуемое исследование представляет этнолого-психологический взгляд на этнографические данные о смехе и юморе в различных культурах, что, насколько автору диссертации известно, не имеет себе аналогов в отечественной литературе. Стоящие в центре внимания диссертации отношения подшучивания, как уже отмечалось, почти не изучались в качестве самостоятельного явления ни отечественными этнологами, ни отечественными психологами. Не имела также до сих пор в отечественной литературе сколько-нибудь подробного научного освещения функциональная связь отношений подшучивания с отношениями избегания. Во всем сказанном можно видеть новизну реферируемого исследования. Во многих зарубежных исследованиях14 чаще всего делались попытки найти единое объяснение всем известным случаям отношений подшучивания и ритуальным практикам, включающим смеховое поведение. Автор предлагаемой работы стремится показать, что для разных случаев рассматриваемого поведения требуются разные объяснения. Таким образом, в работе приводится конструктивная критика «универсализирующих» объяснительных принципов.

Практическая значимость работы. Выводы и материалы диссертационной работы могут быть использованы и уже используются преподавателями вузов при подготовке и чтении таких курсов, как «Психологическая антропология», «Социальная антропология (теоретические основы)», «Социальная антропология регионов мира», «Антропологические аспекты юмора», «Антропология детства» и «Антропология пола». Апробация работы. Диссертация была обсуждена и рекомендована к защите на расширенном заседании Группы по изучении религий и этноконфессиональному картографированию Института этнологии и антропологии РАН 17 января 2006 г. Основные

14 Например, Radcliffe-Brown A.R. On Joking Relations... ; Howell R. W. Op. cit.; FreedmanJ. Op. cit. и др.

положения диссертации нашли отражение в трех докладах, прочитанных и обсуждавшихся на Третьем (Москва, 1998) и Шестом (Санкт-Петербург, 2005) конгрессах этнологов и антропологов России (тезисы опубликованы), а также на этологической школе «Этология человека и смежные дисциплины. Современные методы исследований» (Москва,2004)15 и в двух статьях общим объемом 2,2 авторских листа. Структура работы и терминология. В главах и параграфах диссертации автор предваряет собственное изложение фактических данных и их анализ обзорами различных подходов к изучению и объяснению рассматриваемых феноменов в этнологии (социальной антропологии), психологии, истории культуры и философии, делая особый упор на разнообразие методологических парадигм.

Специального пояснения требуют некоторые ключевые термины.

Термины «традиционные общества», «традиционные культуры» в настоящее время чрезвычайно широко используются в отечественной этнологической литературе, однако смысл их весьма неопределенен и расплывчат, что ставит под сомнение их научную содержательность. Не претендуя на универсальное определение, автор — в рабочем порядке — конкретизирует значение слова «традиционные» исключительно в контексте настоящего исследования.

Под традиционными обществами понимаются такие социальные объединения, или сообщества, в которых:

□ Общение между людьми носит преимущественно или исключительно характер устойчивых личных отношений. Face to face relations.

□ Контакты представителей таких объединений за пределами привычного узкого круга общения весьма ограниче-

15 Темы докладов: «Подмена значения как смеховой стимул» (1998), «Смеховое поведение и когнитивная сфера человека» (2004), «Некоторые психологические аспекты отношений подшучивания» (2005).

ны. Все или почти все свои жизненные нужды люди удовлетворяют в этом узком кругу.

□ Такие сообщества, как правило, сравнительно немногочисленны — от нескольких десятков до нескольких тысяч человек - и локализованы в сравнительно ограниченном географическом ареале. Узко локальные малочисленные объединения.

□ Как правило, все или почти все связи между членами таких сообществ либо реально являются кровнородственными отношениями (а также отношениями по бракам — отношениями свойства) и осознаются как таковые, либо уподобляются кровному родству и свойству путем различных нормативно предусмотренных процедур.

□ Родственность и «личностность» отношений влекут за собой взаимные права и обязанности, комплексы подробно разработанных этических и этикетных норм, смысл которых заключается, прежде всего, в создании и поддержании механизмов взаимопомощи, регуляции взаимодействия между полами и определения, а также поддержания статусных позиций.

□ Родственность и «личностность» отношений обеспечивают весьма жесткое санкционирование и, соответственно, следование всевозможным этическим и этикетным нормам, так как нарушитель в таких условиях всегда будет человеком более или менее близким всем остальным, и порождаемые нарушением норм дисгармонии отношений грозят стабильности сообщества в целом и несут сильный духовный дискомфорт отдельным лицам. А это, в свою очередь, обусловливает значительную устойчивость поведенческих стереотипов — традиционность.

Соответственно, культуры таких сообществ мы именуем традиционными культурами, концентрируя главный интерес на стереотипах общения.

Исходя их сказанного, к числу традиционных культур следует отнести не только культуры изучавшихся этнографически

охотников, собирателей, рыболовов, мотыжных земледельцев и кочевых скотоводов, не вовлеченных сколько-нибудь серьезно в орбиты государственных формирований, но и многие относительно изолированные и преимущественно самообеспечивающиеся крестьянские сообщества, включенные (путем учета населения, подчинения юрисдикции, налогообложения, повинностей и т.п.) в развитые государственные системы — феодальные, капиталистические и даже социалистические. С этой точки зрения, традиционной культурой была культура значительной части русского сельского населения еще в 19 веке и до сих пор является традиционной культура многих удаленных от всего остального мира дагестанских, киргизских или алтайских аулов. Традиционной была еще лет 50-70 назад и культура чепецких татар (республика Удмуртия). Ведь эта немногочисленная группа татар (около тысячи человек), хотя она и жила в 5 км от районного центра Балезино и в 20 км от г. Глазова, да и многие годы входила в состав огромного многонационального передового советского колхоза, тем не менее, усиленно поддерживала национальную обособленность, локализуясь в одном большом поселке Кестым, окруженном русскими и удмуртскими селами. Причиной, очевидно, был прежде всего ислам, а результатом явились: преимущественная эндогамия; особый кестымский диалект татарского языка; тесные родственные связи; охватывающая все население поселка номенклатура родства, сочетающая в себе элементы линейных и генерационных номенклатур; одна общая фамилия — Касимовы («некасимовых» там лишь единицы); многочисленные правила родственной этики и этикета, часть которых все еще бытует, несмотря на быстрое размывание этой культуры в последние десятилетия. Так, «кестымские» все еще славятся среди соседей взаимопомощью и уважением к своим старшим. Это дает, как представляется, основания использовать этнографические данные о кестымских татарах — среди многих других — именно в главах, посвященных смеховому поведению в традиционных обществах.

Понятие «современная городская культура» столь же условно, как и понятия «традиционные общества» и «традицион-

ные культуры». Употребляя его, мы лишь стремимся указать на ряд общих для всех урбанизированных культур характеристик: сложный гетерогенный состав, профессиональная дифференциация, имущественное и статусное расслоение, сосуществование различных субкультур - этнических, классовых, сословных; дифференциация^, населения по образовательному цензу и т.п. Все современные городские культуры сближает относительно низкая социальная значимость, придаваемая отношениям родства, т.е. относительно ограниченный круг родственных связей, играющих сколько-нибудь весомую роль в жизни индивида, и высокая частота обезличенных социальных взаимодействий.

«Подшучивание,> - термин, относительно недавно вошедший в отечественную этнологическую литературу как русский аналог английского "joking relationships" и французского "parenté à plaisanteries". Он был предложен Л.Е.Куббелем в 1988 г16.

В работах некоторых авторов - главным образом ленинградских (петербургских) африканистов — словосочетание "parenté à plaisanteries" передается как «шуточное родство». Это почти буквальный перевод, но в качестве термина представляется не совсем удачным. Ведь обозначаются этим словосочетанием отношения межу людьми не шуточные, т.е. несерьезные, ненастоящие, «невсамделишные» (именно так звучит слово «шуточные»), а вполне серьезные, настоящие. К тому же родственниками субъекты подобных отношений приходятся друг другу на самом деле, и поддразнивания, высмеивание отнюдь не являются главной или даже ведущей составляющей их отношений. Они — лишь внешний символ некоего внутреннего содержания, которое как раз и должно интересовать исследователя в конечном счете. Правильнее всего было бы говорить об отношениях с подшучи-

16 Куббель JI.E. Подшучивание // Свод этнографических понятий и терминов. Соционорматиеная культура. М., 1988»

вопием', но уж очень неудобно этим выражением оперировать в тексте.

В контексте изучения традиционных культур понятие подшучивания имеет более узкий смысл. Так, Л.Е.Куббель определяет подшучивание как форму отношения между индивидами и группами, состоящую в подчеркнутой демонстрации близости или, наоборот, неприязни между людьми при помощи шуточных способов коммуникации, так называемые "joking relations"2. Под этим термином исследователь понимал особую компоненту диадных отношений, например, подшучивание между сыном сестры и братом матери, подшучивание между дедами и внуками и т.д., делая акцент на предписании не обижаться на шутки. (Имеется устоявшаяся пара партнеров по подшучиванию. А шутит именно над В - иногда взаимно, иногда нет).

Под обрядовым смеховым поведением понимаются закрепленные традицией формы смехового поведения, включенные в ритуальный контекст. Обрядовое смеховое поведение в свою очередь может быть подразделено на два подвида, которые условно автором обозначаются как 1) сопутствующее, или сопровождающее, обрядовое смеховое поведение; 2) собственно смеховые ритуалы. Этим подчеркивается необходимость различать, с одной стороны, смеховые коммуникативные действия как отдельные нормативные элементы несмеховых ритуалов и ритуализованных видов деятельности, выступающие составными элементами обрядов, а с другой стороны, ритуалы, основным содержанием и мотивированной целью проведения которых является собственно смеховое поведение.

1 В своем переводе статей Рэдклиффа-Брауна «On Joking Relations» и «Further Notes on Joking Relations» (2001) автор настоящей работы так и сделала.

2 Куббель JI.E. Подшучивание II Народы и религии мира. Энциклопедия М., 1998, с. 895.

Основные положения диссертации, вынесенные на защиту:

1. Все изученные формы смехового поведения могут быть определены как эффективные инструменты социального взаимодействия, которые характеризуются полифункциональностью (в зависимости от коммуникативных задач они могут выполнять весьма разные функции) и энергоемкостью (в рамках одной коммуникации они могут выполнять сразу несколько функций). Одним высказыванием или действием решается зачастую сразу несколько коммуникативных задач.

2. Как отношения подшучивания, так и обрядовый юмор создают особое социальное пространство, допускающее такие формы поведения, на которые в иное время или в иных ситуациях обществом налагаются запреты. Таким образом, рассмотренные формы смехового поведения дают людям возможность временно освобождаться от бремени культурных запретов без деструктивных последствий, как для конкретных индивидов или групп, так и для социальных систем в целом.

3. Формализованные отношения подшучивания являются особым коммуникативным стилем, характеризующим устойчивые отношения между индивидами или групповыми субъектами. Главными факторами, определяющими в традиционных обществах предписания тем или иным лицам подшучивать друг с другом или избегать друг друга являются пол и возрастной статус сторон таких отношений, однако реализовываться эти факторы могут весьма по-разному в зависимости от социального контекста. Рассматриваемый стиль отношений бытует и в индустриальных гетерогенных обществах «западного» типа, где имеет неформализованный и непредписанный характер и не обнаруживает жесткой связи с возрастным, половым, родственным, социальном статусом практикующих его лиц.

4. Так как подшучивание являет собой по сути притворное оскорбление, то содержание шуток зачастую связано с темами, важными для образа «Я» человека, но в то же время оно далеко не всегда сопряжено с личностными характеристиками объекта подшучивания. Цель нанести притворное оскорбление часто

достигается благодаря использованию в шутках образов «материально-телесного низа».

5. Во время обрядов перехода и ритуализованной трудовой деятельности, имеющей коллективный характер, в традиционных обществах практикуется смеховое поведение, часто изобилующее непристойностями. Но оно сочетается с жесткими поведенческими ограничениями в другие моменты ритуала или для других его участников. В таком сочетании прослеживается параллель с отношениями подшучивания, которые, характеризуясь фривольностью и вседозволенностью в общении с одними субъектами, сочетаются с ограничениями отношений (избеганиями) при взаимодействии с другими.

6. Обрядовый юмор, как и отношения подшучивания, можно считать имитацией оскорбительного поведения, только в случае обрядового юмора мишенью для оскорбления является не индивид или группа, а сами культурные нормы.

7. Обрядовый юмор обильно использует непристойности и растительно-животную символику, что также указывает на его тенденцию противостояния культуре путем грубого нарушения ее норм и подчеркивания природного начала.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Диссертация состоит из Введения, трех глав, Заключения и Библиографии.

Во Введении определяются цели и задачи работы, дается общая характеристика объектов исследования - отношений подшучивания и обрядового юмора, обосновывается выбор источников, методологии и методик исследования, а также его новизна, актуальность и практическая значимость. Кроме того, приводится общий обзор предыдущих исследований, посвященных изучаемым автором диссертации феноменам. Раскрывается значение основных используемых в работе терминов.

В Главе первой — «Отношения подшучивания в традиционных культурах» — рассмотрено смеховое поведение в контексте кровнородственных отношений и отношений свойства, а также

межгруппового взаимодействия. Особое внимание уделено устойчивому диадному характеру таких отношений.

При таких отношениях коммуникативная норма подшучивания задается не ситуацией, как это имеет место в случае обрядового юмора, а характером отношений между сторонами -степенью и формой их родства, их половозрастным статусом, их положением в социальной структуре.

Глава включает два параграфа. В первом параграфе — «Нормативные отношения подшучивания в межличностном взаимодействии» — рассмотрены различные структурные варианты диадных отношений между индивидами, а также конкретные формы практикуемого в таких отношениях смехового поведения. Показано, что отношения подшучивания могут быть весьма разнообразными как по структуре, так и по содержанию. Особое внимание уделяется связи отношений подшучивания с половой принадлежностью и статусными позициями их субъектов. Рассмотрена также связь обычаев подшучивания со столь же многообразными по формам обычаями избегания. Отмечены некоторые особенности «географического распространения» обычаев избегания и подшучивания у различных народов мира, в значительной мере сохранявших до недавнего времени традиционную культуру. Приведены этнографические примеры, относящиеся к различным регионам земного шара. Многообразие форм подшучивания и избегания проиллюстрировано материалами по якутам, бурятам, жителям островов Полинезии, австралийским аборигенам, койсанским народам Южной Африки, поволжским татарам, по индейским народам и др.

Второй параграф — «Межгрупповые отношения подшучивания» — построен по той же схеме с учетом, однако, специфики диадных отношений между целыми социальными группами: кланами, племенами, представителями различных этнических общностей и др.

Особый упор сделан автором диссертации на то, что нормативные подшучивания представляют собой целостный стиль взаимоотношений между индивидами или группами.

Анализ социально-психологических функций обычаев подшучивания и избегания позволил выявить некоторые общие тенденции в формировании пар подшучивающих и избегающих. В доступных автору описаниях отношений подшучивания между кровными родственниками многократно встречались указания на отношения подшучивания между дедами и внуками, кросскузе-нами, братом матери и сыном сестры. Например, эти обычаи активно практиковались многими полинезийскими, меланезийскими и индейскими народами, бушменами и готтентотами Южной Африки, австралийскими аборигенами и др. Для родственников по браку описаны как отношения подшучивания, так и обычай избегания между супругами, избегания - между одним из супругов и старшими родственниками другого, подшучивания и избегания — между супругом сиблинга и сиблингом супруга. Так, проанализированы отношения между одним супругом и родственником другого у ряда коренных народов Северной Америки, Австралии, Южной и Центральной Африки, у ряда евразийских народов. Здесь решающее значение имеют и пол, и возраст сторон, вовлеченных в регламентированные отношения. Автором выделено несколько типов отношений подшучивания, по таким основаниям: количество включенных в отношения подшучивания субъектов (межличностные и межгрупповые), симметричность или асимметричность отношений (симметричные и асимметричные), интенсивность и границы регламентации поведения участников таких отношений. Под последним понимается то обстоятельство, что встречающиеся на Земном шаре случаи избегания весьма варьируют по формам — от простых запретов на проявление фамильярности при взаимодействии до полного исключения прямых контактов; подшучивания же могут как носить вопиюще непристойный характер, включая грубые и оскорбительные в ином социальном контексте формы поведения, так и принимать весьма мягкие и добродушные формы.

Рассмотрев предлагавшиеся в предшествующих этнологических исследованиях объяснения происхождения и функционального смысла обычаев избеганий и предписанных подшучиваний, автор признает, что многие из них содержат большие «рацио-

нальные зерна», но вместе с тем, подчеркивает, что даже самые глубокие и изощренные объяснения, такие как объяснения А.Н.Максимова (обычай избегания) и А.Р.Рэдклифф-Брауна (подшучивания вкупе с избеганиями), не удовлетворяют всем вариантам зафиксированных этнографией отношений подшучиваний и избеганий, а также не исчерпывают смысла тех конкретных примеров, которым в основном удовлетворяют. По мнению автора, это происходит потому, что каждому исследователю, ищущему объяснение той или иной серии реальных феноменов, объединяемых по какому-то общему принципу, хочется сразу охватить одной идей всю серию. В противовес этому, автор диссертации утверждает, что подшучивания и избегания суть полифункциональные поведенческие инструменты, эмпирически найденные, отточенные, верифицированные и чрезвычайно дифференцировавшиеся в процессах многотысячелетнего человеческого взаимодействия. Предписанные подшучивания и избегания представляют собой отработанные приемы регламентации поведения, которые при внешнем, формальном, сходстве могут вводиться в действие в различных ситуациях и достигать различных эффектов. Но и этого мало, сами по себе избегания и подшучивания представляют собой не только полифункциональные, но и очень энергоемкие поведенческие приемы. В каждом конкретном случае применения этих поведенческих инструментов, вопрос об «эффекте на выходе» решается не через «или, или», а скорее через «и, и». Одно отдельно взятое подшучивание чаще всего содержит множество посланий одновременно.

Таким образом, в выводах к первой главе в авторский концептуальный аппарат вводятся категории полифункциональности и энергоемкости, которым предстоит сыграть одну из ведущих ролей и в последующем анализе.

Глава вторая — «Обрядовый юмор» — состоит из четырех параграфов.

Первый параграф — «Смеховое поведение в обрядах перехода» — посвящен рассмотрению смехового поведения как компонента пубертатных, свадебных, похоронных и инициационных обрядов. Так, показано, что у ряда африканских народов (азанде,

бантуязычные народы, койсанские народы и др.). народов Сибири и Дальнего Востока (якуты, нивхи, орочи, ульчи, эвенки, коряки, телеуты), Западной Европы (французы, немцы, итальянцы и др.), Восточной и Центральной Европы (русские, украинцы, белорусы, калмыки, поляки, чехи словаки, словенцы, венгры и др.), Северного Кавказа и Закавказья (кабардинцы, грузины, абхазы и др.), Передней Азии (турки, арабы Кувейта, сирийские курды и др.), Центральной Азии (таджики, казахи и др.) во время проведения переходных обрядов активно использовался эротический фольклор, изобилующий непристойностями, на определенных этапах участники ритуалов традиционно исполняли танцы и производили действия, имитирующие совокупление людей и животных, имитировали нарущение ряда сексуальных табу. Обильно использовались предметы, символизирующие сферу «материально-телесного низа». Также часто практиковалось вышучивание одних участников ритуала другими. При этом особое внимание в данном параграфе уделяется сочетанию в период проведения переходных обрядов, с одной стороны, различных строгих запретов, в частности, запрета на половые контакты, и, с другой стороны, «бесстыдства» в речи и жестикуляции.

Во втором параграфе — «Обряды, сопряженные с трудовыми процессами» — смеховое поведение рассматривается как атрибут определенных видов практической деятельности, имеющей групповой характер. Показано, что у ряда народов, начиная от русских крестьян во многих областях России (при сборе урожая, покосе и проч.) и заканчивая африканскими тонга, акамба и др. (при построении нового жилища, рыбной ловле, а также в процессе тяжелого физического труда, требуемого для отправления тех или иных ритуалов), практиковалось смеховое поведение, принимавшее разнообразные формы, от спонтанного обмена шутками до ритуализованного исполнения песен и танцев скабрезного содержания.

В третьем параграфе — «Ритуальная клоунада» — предложен анализ обрядов, сущностью которых является собственно смеховое поведение. Они рассмотрены на примере ритуальной

клоунады преимущественно по материалам североамериканских индейцев и коренных народов северо-востока Сибири. Поведение ритуального клоуна характеризует вопиющее нарушение существующих в обществе норм - публичная имитация полового акта, бросание в людей экскрементов животных, попытки прилюдно дотронуться до половых органов женщин и т.п. Эта социальная практика представляется важной, так как являет собой яркую и совершенно особую форму традиционного смехового поведения, имеющую, однако, общие структурные черты с рассматриваемыми ранее формами ритуального юмора.

В четвертом параграфе - «Ритуальный смех и образ трик-стера» - автор диссертации привлекает в качестве источника для понимания роли смехового поведения в социальном взаимодействии носителей фольклорных традиций некоторые фольклорные тексты.

Особое внимание уделено фигуре мифологического триксте-ра, которая рассмотрена на примере Трикстера индейцев винне-баго, корякского Куйкынняку, североамериканского и палеоазиатского Ворона и ряда других мифологических персонажей. Автор стремится проанализировать — с точки зрения общих задач диссертации — интеллектуальную связь между мифологическим образом трикстера и субъектами смеховых обрядов реальной жизни.

Обобщая рассмотренные в этой главе материалы, автор указывает, что обрядовый юмор, каковы бы ни были его реальные социально-психологические функции, часто наделяется неким сакральным смыслом, как и весь ритуал вообще, что смехом и шутками человек как бы приобщается к сфере сакрального. Тот же смысл можно усмотреть и в сакральном запрете на смех.

При попытках осмысления роли смехового поведения в обрядовой жизни людей проанализированы ставшие уже классическими исследования А.Бергсона, В.Я.Проппа, М.М.Бахтина, А.Я.Гуревича, Д.С.Лихачева, Б.А.Успенского, А.Кестлера, Г.Бейтсона, П.Макги, а также современных исследователей смеха - А.Г.Козинцева, Л.В.Карасева, Дж.Левайна и др.

Сопоставляя обрядовый юмор с отношениями подшучивания в традиционных обществах, автор заключает, что оба рассмотренных феномена - обрядовый юмор и отношения подшучивания - включают, наряду со смеховым поведением, как правило, целый ряд других элементов, образующих некий единый комплекс. В этот комплекс входят (в разных ситуациях - в различных пропорциях) разнообразные табу и избегание определенных контактов, определенных типов поведения; дарение подарков, имеющих, наряду с практическим, зачастую символический смысл; преобладание в ритуализованном юморе раблезианской тематики, как то: обильный прием пищи, алкогольных напитков, половая сфера, испражнения - иными словами, физиология, а также грязь, «черный юмор» и прочий «негатив». При анализе тематики, которую эксплуатирует ритуализованное смеховое поведение, также обнаруживается обилие образов, связанных с природными - в противовес культурным - объектами и явлениями. Наряду с образами «материально-телесного низа», сюда входит активное привлечение природных образов (растения и животные). Также весьма распространено обыгрывание сексуальной тематики. Отмечен непристойный (или полупристойный) характер обрядового юмора. Это связывается, с одной стороны, с такой функцией обрядового юмора, как обеспечение временного освобождения от ограничений, диктуемых культурными нормами, с другой же стороны - подчеркивание жизненной силы процесса, которому посвящен обряд (что справедливо и в отношении похоронных обрядов, так как смерти в мифологическом мышлении непременно сопутствует возрождение). На важную роль обрядового юмора в человеческом поведении, направленном на освобождение от чрезмерного давления требований культуры, опять же указывает и выраженность в нем символики природных объектов и явлений.

Важной особенностью, объединяющей обрядовый юмор с отношениями подшучивания в традиционных обществах, является их предписанный, нормативный характер в одном контексте при абсолютной недопустимости в другом. При подшучивании этот контекст создается отношениями, статусом

их участников, а при обрядовом юморе - пространством ритуала, в котором многие, если не все правила поведения, подчеркнуто отличаются от предписаний обыденной, «профанной» жизни.

В Главе третьей — «Некоторые черты смехового поведения в современной городской культуре и их соотношение с формализованным традиционным юмором» — предпринята попытка обнаружить аналоги традиционным формам смехового поведения — в первую очередь, межличностные и межгрупповые подшучивания — во взаимодействиях представителей современной городской культуры, а также проанализировать структуру и функции этих аналогов и синтезировать выводы в сравнительном ракурсе, - сопоставив с типичными формами традиционного смехового поведения. В Главе третьей рассмотрены некоторые типы диадных отношений подшучивания, складывающиеся спонтанно. Основными методами сбора информации в этом случае послужили включенное наблюдение, а также беседы с информаторами в татарских селах Кестым и Гордино Республики Удмуртия, а также в Москве (2003-2005 гг.).

В главе приведены примеры неформализованных, не имеющих предписанного характера шутливых коммуникаций между индивидами — родственниками, друзьями, коллегами и незнакомыми людьми, а также случаи межгрупповых неформализованных подшучиваний, в частности, межэтнических. Особое внимание уделено проблеме агрессии в шутках и юморе, а также феномену декарнавализации и издевательским шуткам, которые имеют целью реально унизить или оскорбить человека, т.е. по существу являются не подшучиванием, а психологической манипуляцией.

Одно из главных отличий смехового поведения в современной городской культуре от традиционного смехового поведения, и в частности, от формализованных отношений подшучивания, автор диссертации видит в отсутствии предписаний шутить, искать комическое в окружающей среде или проявлять его в своем поведении. Другое отличие, особенно бросающееся в глаза, — это чрезвычайное, по сравнению с традиционными культурами, расширение сферы возможного. В том числе почти

полная свобода шутливых коммуникаций между поколениями и полами - свобода, ставящая под угрозу взаимное уважение, и, в особенности, уважение младших к старшим. В этом, с одной стороны, можно было бы усмотреть некоторую опасность для стабильности социальных систем и механизмов трансформации культурного наследия от поколения к поколению. С другой же стороны, логично предположить, что и разрушению временем подвержены лишь формы, но не сами механизмы.

В заключительной части Главы третьей были рассмотрены две различные парадигмы изучения смеха - аффективная и когнитивная. Показано, что с точки зрения аффективной парадигмы причины смеха можно искать в наличии мотивационного конфликта, а с точки зрения когнитивной - в наличии когнитивного конфликта. Рассмотрено также подшучивание как имитация оскорбления, и уделено внимание вопросу о том, как в когнитивной сфере человека оказывается возможным правильный выбор при решении дилеммы «мнимая агрессия - подлинная агрессия». Было указано на особенности человеческого мышления и сознания, делающие возможными продуцирование и понимание юмора. Рассмотрен феномен, получивший название биссоциации (А.Кестлер)', лежащий в основе механизмов творчества и юмора. Проанализировано также понятие логических типов (Г.Бейтсон)2 и показано, что смеховое поведение, наряду с некоторыми другими поведенческими феноменами, например, игрой и ложью, характеризуется задействованием сразу нескольких логических типов. Эта модель применена к такой форме смехового поведения, как отношения подшучивания.

Для иллюстрации различий между подлинной агрессией и псевдоагрессией у человека особенно выразительными оказались примеры феномена декарнавализации, ярко проявляющей себя в экстремальных условиях, когда смеховое поведение начинает выступать средством нанесения реального физического или

1 Koestler A. The Act of Creation. N.Y., 1969.

2 Bateson G The Position of Humor in Human Communication II Levme J. (ed.) Motivation in Humor. N.Y., 1969, p. 159-167.

морального ущерба объекту высмеивания. Автор пытается определить различия в целях и средствах смеховых приемов, используемых при подшучивании и при реальных агрессивных актах, выделяет промежуточные формы взаимодействия и предлагает возможное объяснение феномена декарнавализации с позиций биокультурной концепции смеха А.Г.Козинцева.

Обратившись к проблемам тематики и содержания шуток при подшучиваниях, автор работы приходит к выводу, что они могут быть практически любыми, но преобладают все же темы, связанные с важными для человеческого самосознания и его образа «Я» сферами жизни, такими как половые и тендерные поведенческие стереотипы, этническая и расовая принадлежность, профессиональная компетентность (шире - успешность в сфере ведущей деятельности), внешний вид человека, его социальный, имущественный и возрастной статус, а также неконструктивные поведенческие привычки. При этом материалом, с помощью которого «раскрываются» данные темы, зачастую служат образы «материально-телесного низа», хотя в целом, в зависимости от культуры и конкретных условий, таким материалом может служить все что угодно, и почти всегда одно высказывание может решить сразу несколько коммуникативных задач: намекнуть на близкие, товарищеские отношения и общий культурный контекст (профессиональный, этнический, ситуативный, родственный), ненавязчиво указать на неподобающее поведение, доставить себе и оппонентам удовольствие: и то полуфизиологическое удовольствие, которое вызывает во всем нашем существе смех, и то эстетическое удовольствие, которое приносит нашему интеллекту шутка, если, конечно, она удачна.

В Заключении представлены общие выводы. Они концентрировано отражены в основных положениях, вынесенных на защиту диссертации.

СПИСОК РАБОТ, ОПУБЛИКОВАННЫХ ПО ТЕМЕ ДИССЕРТАЦИИ

1. О многообразии феномена подшучивания // Приложения в кн: A.A. Велик. Историко-теоретические проблемы психологической антропологии. М., 2005, с. 299-312.

2. Смеховое поведение и когнитивная сфера человека // Этология человека и смежные дисциплины. Современные методы исследования. Отв. ред. М.Л.Бутовская. М., 2004, с. 7-12.

3. Подшучивание и избегание в традиционной культуре // V Конгресс этнографов и антропологов России. Омск, 25 -30 июня 2003г. Тезисы докладов. Омск, 2005, с .56.

4. Некоторые психологические аспекты отношений подшучивания // VI Конгресс этнографов и антропологов России. Санкт-Петербург, 28 июня - 2 июля 2005 г. Тезисы докладов. СПб., 2005, с. 82.

5. Отношения подшучивания в традиционных обществах (опыт этнолого-психологического анализа) И Этнологическое обозрение, 2006, №4 (в печати).

Переводы трудов классиков этнологии

1. Салинз М. Экономика каменного века. М., 1999. 294с. (совместно с О.Ю.Артемовой и Л.М.Огородновым).

2. Рэдклифф-Браун А.Р. Об отношениях с подшучиванием // Структура и функция в примитивном обществе. М., 2001. с. 107-125.

3. Рэдклифф-Браун А.Р. Еще раз об отношениях с подшучиванием // Структура и функция в примитивном обществе. М., 2001. с. 125135.

Артёмова Юлия Александровна

СМЕХОВОЕ ПОВЕДЕНИЕ: ФОРМЫ И ФУНКЦИИ (этнолого-психологический аспект)

Специальность: 07.00.07 - этнография, этнология и антропология

Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук

Подписано в печать 20 апреля 2006 г. Формат 60ч84 1/16 Тираж 100 экз.

Заказ №5"

Участок оперативной полиграфии ИЭА РАН 117334 Москва, Ленинский пр., 32а

¿OOG[\

SGG2-ц- 8 6 62

I

I""

I

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата исторических наук Артёмова, Юлия Александровна

введение

ГЛАВА I. ОТНОШЕНИЯ ПОДШУЧИВАНИЯ В ТРАДИЦИОННЫХ КУЛЬТУРАХ

Отношения подшучивания в литературе и разнообразные формы их бытования в этнографической реальности

Связь подшучиваний с избеганиями

О географии формализованных подшучиваний и избеганий

Типичные примеры отношений подшучивания в комбинации с отношениями избегания

Отношения с братом матери и его детьми

Деды и внуки

Подшучивания между группами

Функции рассмотренных обычаев

глава н. ОБРЯДОВЫЙ ЮМОР-----------------------------------------------------ш

Предварительные замечания

Некоторые общие характеристики обрядового смехового поведения

Смеховое поведение в обрядах перехода

Свадьбы

Возрастные инициации и пубертатные обряды

Похороны и поминки

Посрамительные обряды

Смеховое поведение в обрядах, сопряженных с трудовыми процессами

Ритуальная клоунада

Ритуальный смех и образ трикстера

ГЛАВА III. НЕКОТОРЫЕ ЧЕРТЫ СМЕХОВОГО ПОВЕДЕНИЯ В СОВРЕМЕННОЙ ГОРОДСКОЙ КУЛЬТУРЕ И ИХ СООТНОШЕНИЕ С ФОРМАЛИЗОВАННЫМ ТРАДИЦИОННЫМ ЮМОРОМ

Межличностные неформализованные подшучивания

Неформализованное межгрупповое подшучивание

Феномен декарнавализации и издевательские шутки

Содержание и мотивация шутки

Некоторые итоги

Введение диссертации2006 год, автореферат по истории, Артёмова, Юлия Александровна

Актуальность. Смех является универсальным элементом социальной жизни и занимает весьма значительное место в деятельности любого человека и любого сообщества. В то же время, несмотря на немалое количество работ, посвященных смеху и юмору — исторических, философских, социологических, психологических, — в силу самой специфики смехового поведения, до сих пор существует тенденция противопоставлять его «серьезным» социальным явлениям, требующим, в силу своей серьезности, соответствующего серьезного изучения. Но ведь ни одна жизненная сфера и даже ни одно событие, включая самые драматические, не свободны от тех или иных смеховых проявлений. Это побуждает думать, что «серьезность» роли смеха в жизни отдельных людей и целых сообществ все еще недооценивается. Актуальность диссертационного исследования заключается в стремлении внести дополнительный вклад в научное осмысление социальной роли смеха и юмора с позиций этнологии и психологии.

Цель, задачи и объекты исследования. Диссертационное исследование посвящено анализу различных форм нормативного смехового поведения в традиционных обществах, а также некоторых форм спонтанного, не предусмотренного социальными нормами смехового поведения представителей современных городских культур с целью выявления социально-психологических функций названных феноменов. Цель исследования конкретизировалась в следующих задачах: проанализировать социальный контекст, в котором допускаются или предписываются подшучивания, поддразнивания, смеховые ритуалы; охарактеризовать специфику поведенческого стиля субъектов нормативного смехового поведения; проанализировать связь содержания нормативного смехового поведения с его функциональной ролью в жизни сообществ; дать функциональную интерпретацию символики активно используемых субъектами смехового поведения сюжетов и образов; сопоставить изученные формы нормативного смехового поведения с некоторыми проявлениями спонтанного, ненормативного, смехового поведения с позиций структурно-функционального похода.

Нормативное смеховое поведение весьма многообразно. В диссертации в качестве объектов изучения выбраны (1) отношения подшучивания и (2) некоторые формы обрядового смехового поведения, включенного в календарные обряды и обряды жизненного цикла, а также (3) собственно смеховые обряды в форме ритуальной клоунады. Отношения подшучивания как особый стиль взаимодействия между индивидами или группами людей, для которого характерно предписанное использование неуважительных, в той или иной степени фривольных, приемов общения в шутливом коммуникативном контексте, находятся в центре внимания автора. Это явление до сих пор почти не исследовалось в отечественной этнологической и психологической литературе и сравнительно мало изучалось специально зарубежными социальными антропологами и психологами. Между тем, отношения подшучивания составляют весьма значительный пласт повседневного социального взаимодействия представителей любой культуры. В традиционных же культурах они чрезвычайно часто либо предписываются, либо предполагаются социальными нормами, этикетом общения. Это с очевидностью свидетельствует об очень важной для жизни социума в целом функциональной нагрузке, которая, следовательно, нуждается в пристальном изучении.

Смеховые обряды и обряды, включающие смеховое поведение, напротив, как известно, весьма подробно описаны и теоретически изучены во многих этнологических, исторических и философских работах. Поэтому в предлагаемом исследовании им отводится сравнительно более скромное место, чем отношениям подшучивания.

Автор ставит перед собой лишь задачу определить структурно-функциональные особенности обрядового юмора, роднящие его, с социально-психологической точки зрения, с отношениями подшучивания.

В диссертации, как уже говорилось, привлекаются для анализа также некоторые формы ненормативного смехового поведения, преимущественно практикуемые в условиях современных высоко урбанизированных культур. Обращаясь к этому материалу, автор лишь стремился выявить отдельные аналоги традиционным формам смехового поведения — в первую очередь, межличностные и межгрупповые подшучивания, — проанализировать их структуру и функции, а затем синтезировать выводы в сравнительном ракурсе.

Таким образом, диссертация в целом направлена на то, чтобы, опираясь на сделанные ранее выводы этнологов и психологов, а также на изыскания и обобщения историков культуры, попытаться в самой структуре всех вышеперечисленных феноменов, равно как и в конкретном культурном контексте их бытования, обнаружить объективное функциональное содержание. Работа в значительной мере носит междисциплинарный характер, представляя собой этнолого-психологический взгляд на этнографические факты. В то же время, в попытках автора дать этнолого-психологическое осмысление феноменов смехового поведения отразились и подходы ученых, исследовавших не только этнологические (социально-антропологические) и психологические, но также отчасти философские, литературоведческие, фольклористические, этологические аспекты смеха и юмора. Методология и методика. Методологически автор в значительной мере опирается на две ведущие психологические парадигмы, в рамках которых традиционно было принято исследовать смеховое поведение: когнитивную и аффективную. В диссертации также сделана попытка проследить соотношение названных парадигм с методологическими установками глубинной и когнитивной психологических школ, так как общеметодологическими установками обусловливаются приоритеты того или иного объяснительного принципа для осмысления природы и функций смешного. В основу психологических теорий юмора кладутся либо научение и адаптация, либо бессознательная мотивация и опосредованные ею особенности коммуникации, либо интеллектуальная способность к распознаванию несоответствия (например, Левайн, 1969, Макги, 1979, Провайн, 2001, Козинцев, 2002; 2994, Бородненко, 1995). В рамках этих подходов можно, в свою очередь, выделить несколько преобладающих направлений предшествующих исследований. Среди них - поиск корреляции смеха и юмора с теми или иными психологическими чертами индивидов (тревожность, агрессивность, уровень конфликтности, общий уровень когнитивного развития и особенности когнитивной сферы), типами темперамента, рядом формальных признаков (пол, возраст и проч.); исследования развития юмора в онтогенезе. Установленные психологами корреляции могут дать ключ к пониманию некоторых коммуникативных функций юмора.

Основными методами исследования были кросс-культурный анализ этнографических материалов, отражающих наиболее типичные формы смехового поведения; структурно-функциональный анализ конкретных форм смехового поведения, бытующего в разных культурах, и сопоставление результатов такого анализа.

Хронологические рамки исследования и источники. Поскольку автора диссертации интересуют универсальные или повторяющиеся в пространстве и во времени структурные и функциональные черты нормативных практик смехового поведения, постольку работа построена на материалах, относящихся к самым различным культурам, изучавшимся этнографически, а также (в меньшей мере) и на данных исторического характера. В большинстве своем этнографические источники, использованные в диссертации, относятся к концу XIX -началу XXI в. В работе выборочно использованы этнографические сведения о нормативном смеховом поведении у народов Центральной и Южной Африки, в индейских обществах Северной и Южной Америки, в некоторых группах коренного населения Австралии и Океании, а также Сибири и Дальнего Востока, у некоторых народов Кавказа, центральной России, зарубежной Европы (например, Барнард, 1992, Видлок, 1999, Зильбербауэр, 1972, Ольдерогге, 1960, Попов, 1982, Рэдклифф-Браун, 1924, Шапера, 1953, Эванс-Причард, 1965, Миллер, 1967, Уислер, 1911, Шенон, 1968, Эгган, 1937, Берндт и Берндт, 1977, Шефлер, 2001, Элькин, 1964, Батьянова, 1992, Березннцкнй, 2002, Крашенинников, 1948, Виташевский, 1909, Карпов, 2002, Громыко, 1986, Костолевский, 1909, Агапкина, 1996, Любарт, 2005 и др.). Исторические данные, привлекаемые автором, относятся преимущественно к средневековым западноевропейской и русской культурам, а также к русской сельской культуре нового и новейшего времени.

В работу также включены собственные полевые наблюдения автора, сделанные в различных современных российских городских и сельских средах. Особое значение придается полевым материалам, собранным в татарском селе Кестым во время экспедиции в Удмуртию в июле-августе 2004 г.

Источники, использованные в диссертации, можно разделить на три категории: (1) профессиональные этнографические исследования по отдельным народам (татары, калмыки, эвенки, коряки, телеуты, аборигены Австралии, меланезийцы, полинезийцы, койсанские народы Южной Африки, народы банту Восточной Африки, индейские народы Северной и Южной Америки и др.); (2) записки, отчеты, воспоминания путешественников, миссионеров, административных служащих, имевших возможность длительно наблюдать жизнь носителей интересующих автора культурных традиций; (3) фольклорные памятники и этнографические публикации фольклорных текстов. В ряде случаев данные для анализа черпались из исторических и этнологических исследований, непосредственно посвященных традиционному смеховому поведению в различных культурных контекстах. Поэтому не всегда источники, использованные в работе, можно четко отграничить от ее историографической базы.

Кроме того, автору диссертации, как уже говорилось, удалось обобщить и проанализировать собственный полевой материал, собранный как в привычной городской среде, так и в Балезинском районе республики Удмуртия, где компактно расположены удмуртские, татарские и русские села (Кестым, Гордино, Коровай, Котомка и др.). Историография и степень изученности рассматриваемых в диссертации проблем. Литература, посвященная роли смеха в культурном взаимодействии людей и смеховому поведению в целом, чрезвычайно обширна. В то же время, не все выбранные в качестве объектов анализа в настоящем исследовании формы смехового поведения изучены в равной мере обстоятельно. Менее всего внимания, как уже отмечалось выше, уделялось в предшествующих исследованиях отношениям подшучивания. В значительной мере именно поэтому они находятся в центре внимания диссертации.

В зарубежной, преимущественно англоязычной, литературе имеется сравнительно небольшое число работ, направленных непосредственно на кросс-культурный анализ отношений подшучивания (Педлер, 1940, Рэдклифф-Браун, 1940; 1949, Сайке, 1966, Бранд, 1972, Хэнделаман, Каферер, 1972, Файн, 1976 и др.), и некоторое количество публикаций, рассматривающих этот феномен в контексте отдельных культур (Польм, 1939, Моро, 1941, Фортес, 1945, Гриоль, 1948, Гулливер, 1957, Крайстенсен, 1963, Ригби, 1968, Хэлд, 1990, Фридман, 1997 и др.). И те и другие преимущественно рассеяны в различных периодических изданиях. Автору диссертации удалось обнаружить лишь одно небольшое монографическое исследование отношений подшучивания в кросс-культурном ракурсе — работу Р.У. Хауэла «Отношения поддразнивания» (1973). Характерно, что почти все эти публикации вышли в свет до начала 1980-х гг.

Особое внимание уделено в диссертации исследованиям А. Рэдклифф-Брауна (1924, 1940, 1949), которому принято приписывать пальму первенства в теоретическом изучении отношений подшучивания как нормативно предусмотренного социокультурного феномена.

Принято также считать, что А. Рэдклифф-Браун первым привлек внимание к тому обстоятельству, что отношения подшучивания сплошь и рядом оказываются в традиционных обществах сопряженными с отношениями избегания. Именно он настаивал на том, что понять функции этих обычаев можно, только изучая и те и другие одновременно. Но нельзя не указать, однако, на то, что об этом же, хотя и вскользь, семью годами ранее писал A.M. Золотарев (1933). Очень ценными для автора оказались многие исследования отечественных этнологов, анализирующие обычаи избегания в сравнительно-историческом ракурсе или в контексте отдельных культур и культурных ареалов. В их числе работы Н.П. Дыренковой (1926; 1926а; 1936), Н.А. Кислякова (1959; 1969), М.О. Косвена (1961), А.Н. Максимова (1908), А.И. Першица, Я.С. Смирновой (1978), Г.А. Сергеевой (1974), А.Е. Тер-Саркисянц (1968; 1972), и многих других.

Хотя в отечественной этнологии отношения подшучивания как формы нормативного смехового поведения почти не исследовались специально, некоторое внимание им в работах ряда авторов все же уделено. Так, можно упомянуть вышедший не так давно в издательстве "Наука" сборник "Смех: истоки и функции" под редакцией А.Г. Козинцева (2002), где представлен ряд статей отечественных авторов, и некоторые из этих статей касаются феномена подшучивания, если понимать последний довольно широко. Особо следует отметить публикации петербургских африканистов, в которых отношения подшучивания обычно фигурируют под названием «шуточное родство»: например, исследования В.Р. Арсеньева (1977), А.А. Маслова (1999), Д.А. Ольдерогге (1960), В.А. Попова (1982) и др. Чрезвычайно полезна оказалась для автора диссертационной работы книга Г.В. Дзибеля «Феномен родства. Пролегомены к иденетической теории» (2001), где содержится краткая, но весьма информативная сводка о распространении обычаев формализованного подшучивания и избегания у самых разных народов земного шара.

В противоположность отношениям подшучивания, обрядовый юмор и собственно смеховые обряды изучались в поистине необъятном количестве специальных трудов. Здесь представляется возможным лишь упомянуть авторов наиболее известных из таких трудов, составивших надежную опору предлагаемого исследования: М.М. Бахтина (1965), Ю.Е. Березкина (2002), А .Я. Гуревича (1981), А.Г. Козинцева (20026; 2004), Дж. Левайна (1969а), Д.С. Лихачева (1984; 2001), A.M. Панченко (1984), Ю.М. Лотмана (1970), Е.М. Мелетинского (1981), В .Я. Проппа (1976; 1997), П. Радина (1965), Б.А. Успенского (1985), Э. Эванса-Причарда (1965). Особенно многочисленны кросс-культурные исследования, посвященные ритуальной клоунаде, шутовству, фигуре «сакрального дурака» (например, Уиллфорд, 1969, Зийдельверд, 1982, Билингтон, 1984, Отто, 2001 и др.).

Общепсихологические и общефилософские подходы к осмыслению смехового поведения, представленные в трудах М. Апте, А. Бергсона, Г. Бейтсона, Э. Берна, Д. Гольдштейна, А. Кестлера, А.Г. Козинцева, М.Л. Бутовской, Л.В. Карасева, П. Макги, Дж. Морро, Ф. Перлза, Р. Провайна, 3. Фрейда, Э. Эриксона, К.Г. Юнга и других послужили отправными пунктами для выработки методологических установок автора, а также для формулирования окончательных выводов предлагаемой диссертации.

Научная новизна. Настоящее исследование представляет этнолого-психологический взгляд на этнографические данные о смехе и юморе в различных культурах, что, насколько автору диссертации известно, не имеет себе аналогов в отечественной литературе. Стоящие в центре внимания диссертации отношения подшучивания, как уже отмечалось, почти не изучались в качестве самостоятельного явления ни отечественными этнологами, ни отечественными психологами. Не имела также до сих пор в отечественной литературе сколько-нибудь подробного научного освещения функциональная связь отношений подшучивания с отношениями избегания. Во всем сказанном можно видеть новизну предлагаемого исследования. Во многих зарубежных исследованиях (например, Рэдклифф-Браун, 1940, Хауэл, 1973, Фридман, 1997) чаще всего делались попытки найти всеохватывающие объяснения известным случаям отношений подшучивания и ритуальным практикам, включающим смеховое поведение. Автор предлагаемой работы стремится показать, что для разных случаев рассматриваемого поведения требуются разные объяснения. Таким образом, в работе приводится конструктивная критика «универсализирующих» объяснительных принципов.

Практическая значимость работы. Выводы и материалы диссертационной работы могут быть использованы и уже используются преподавателями вузов при подготовке и чтении таких курсов, как «психологическая антропология», «социальная антропология (теоретические основы)», «социальная антропология регионов мира», «антропологические аспекты юмора», «антропология детства» и «антропология пола».

Апробация работы. Диссертация была обсуждена и рекомендована к защите на расширенном заседании Группы по изучении религий и этноконфессиональному картографированию Института этнологии и антропологии РАН 17 января 2006 г. Основные положения диссертации нашли отражение в трех докладах, прочитанных и обсуждавшихся на Третьем (Москва, 1998) и Шестом (Санкт-Петербург, 2005) конгрессах этнологов и антропологов России (тезисы опубликованы), а также на этологической школе «Этология человека и смежные дисциплины. Современные методы исследований» (Москва,2004)1 и в двух статьях общим объемом 2,2 авторских листа.

Структура работы и терминология. В главах и параграфах диссертации автор сопровождает собственное изложение фактических данных и их анализ обзорами различных подходов к изучению и объяснению рассматриваемых феноменов в этнологии (социальной антропологии), психологии, истории культуры и философии, делая особый упор на разнообразие методологических парадигм.

Специального пояснения требуют некоторые ключевые термины. Термины «традиционные общества», «традиционные культуры» в настоящее время чрезвычайно широко используются в отечественной этнологической литературе, однако смысл их весьма неопределенен и расплывчат, что ставит под сомнение их научную содержательность. Не претендуя на универсальное определение, автор — в рабочем порядке — конкретизирует значение слова «традиционные» исключительно в контексте настоящего исследования.

Под традиционными обществами понимаются такие социальные объединения, или сообщества, в которых: Общение между людьми носит преимущественно или исключительно характер устойчивых личных отношений. Face to face relations.

1 Темы докладов: «Подмена значения как смеховой стимул» (1998), «Смеховое поведение и когнитивная сфера человека» (2004), «Некоторые психологические аспекты отношений подшучивания» (2005)

Контакты представителей таких объединений за пределами привычного узкого круга общения весьма ограничены. Все или почти все свои жизненные нужды люди удовлетворяют в этом узком кругу.

Такие сообщества, как правило, сравнительно немногочисленны — от нескольких десятков до нескольких тысяч человек — и локализованы в сравнительно ограниченном географическом ареале. Узко локальные малочисленные объединения.

Как правило, все или почти все связи между членами таких сообществ либо реально являются кровнородственными отношениями (а также отношениями по бракам — отношениями свойства) и осознаются как таковые, либо уподобляются кровному родству и свойству путем различных нормативно предусмотренных процедур.

Родственность и «личностность» отношений влекут за собой взаимные права и обязанности, комплексы подробно разработанных этических и этикетных норм, смысл которых заключается, прежде всего, в создании и поддержании механизмов взаимопомощи, регуляции взаимодействия между полами и определения, а также поддержания статусных позиций.

Родственность и «личностность» отношений обеспечивают весьма жесткое санкционирование и, соответственно, следование всевозможным этическим и этикетным нормам, так как нарушитель в таких условиях всегда будет человеком более или менее близким всем остальным, и порождаемые нарушением норм дисгармонии отношений грозят стабильности сообщества в целом и несут сильный духовный дискомфорт отдельным лицам. А это, в свою очередь, обусловливает значительную устойчивость поведенческих стереотипов — традиционность.

Соответственно, культуры таких сообществ мы именуем традиционными культурами, концентрируя главный интерес на стереотипах общения.

Исходя их сказанного, к числу традиционных культур следует отнести не только культуры изучавшихся этнографически охотников, собирателей, рыболовов, мотыжных земледельцев и кочевых скотоводов, не вовлеченных сколько-нибудь серьезно в орбиты государственных формирований, но и многие относительно изолированные и преимущественно самообеспечивающиеся крестьянские сообщества, включенные (путем учета населения, подчинения юрисдикции, налогообложения, повинностей и т.п.) в развитые государственные системы — феодальные, капиталистические и даже социалистические. С этой точки зрения, традиционной культурой была культура значительной части русского сельского населения еще в 19 веке и до сих пор является традиционной культура многих удаленных от всего остального мира дагестанских, киргизских или алтайских аулов. Традиционной была еще лет 50-70 назад и культура чепецких татар (республика Удмуртия). Ведь эта немногочисленная группа татар (около тысячи человек), хотя она и жила в 5 км от районного центра Балезино и в 20 км от г. Глазова, да и многие годы входила в состав огромного многонационального передового советского колхоза, тем не менее, усиленно поддерживала национальную обособленность, локализуясь в одном большом поселке Кестым, окруженном русскими и удмуртскими селами. Причиной, очевидно, был прежде всего ислам, а результатом явились: преимущественная эндогамия; особый кестымский диалект татарского языка; тесные родственные связи; охватывающая все население поселка номенклатура родства, сочетающая в себе элементы линейных и генерационных номенклатур; одна общая фамилия — Касимовы («некасимовых» там лишь единицы); многочисленные правила родственной этики и этикета, часть которых все еще бытует, несмотря на быстрое размывание этой культуры в последние десятилетия. Так, «кестымские» все еще славятся среди соседей взаимопомощью и уважением к своим старшим. Это дает, как представляется, основания использовать этнографические данные о кестымских татарах — среди многих других — именно в главах, посвященных смеховому поведению в традиционных обществах.

Понятие «современная городская культура» столь же условно, как и понятия «традиционные общества» и «традиционные культуры». Употребляя его, мы лишь стремимся указать на ряд общих для всех урбанизированных культур характеристик: сложный гетерогенный состав, профессиональная дифференциация, имущественное и статусное расслоение, сосуществование различных субкультур - этнических, классовых, сословных; дифференциация населения по образовательному цензу и т.п. Все современные городские культуры сближает относительно низкая социальная значимость, придаваемая отношениям родства, т.е. относительно ограниченный круг родственных связей, играющих сколько-нибудь весомую роль в жизни индивида, и высокая частота обезличенных социальных взаимодействий.

Подшучивание» — термин, относительно недавно вошедший в отечественную этнологическую литературу как русский аналог английского "joking relationships" и французского "parente а plaisanteries". Он был предложен Л.Е. Куббелем (1988). В работах некоторых авторов - главным образом ленинградских (петербургских) африканистов — словосочетание "parente а plaisanteries" передается как «шуточное родство». Это почти буквальный перевод, но в качестве термина представляется не совсем удачным. Ведь обозначаются этим словосочетанием отношения межу людьми не шуточные, т.е. несерьезные, ненастоящие, «невсамделишные» (именно так звучит слово «шуточные»), а вполне серьезные, настоящие. К тому же родственниками субъекты подобных отношений приходятся друг другу на самом деле, и поддразнивания, высмеивание отнюдь не являются главной или даже ведущей составляющей их отношений. Они — лишь внешний символ некоего внутреннего содержания, которое как раз и должно интересовать исследователя в конечном счете. Правильнее всего было бы говорить об отношениях с подшучиванием^, но уж очень неудобно этим выражением оперировать в тексте.

В контексте изучения традиционных культур понятие подшучивания имеет более узкий смысл. Так, J1.E. Куббель определяет подшучивание как форму отношения между индивидами и группами, состоящую в подчеркнутой демонстрации близости или, наоборот, неприязни между людьми при помощи шуточных способов коммуникации, так называемые "joking relations" (1998). Под этим термином исследователь понимал особую компоненту диадных отношений, например, подшучивание между сыном сестры и братом матери, подшучивание между дедами и внуками и т.д., делая акцент на предписании не обижаться на шутки. (Имеется устоявшаяся пара партнеров по подшучиванию. А шутит именно над В — иногда взаимно, иногда нет).

Под обрядовым смеховым поведением понимаются закрепленные традицией формы смехового поведения, включенные в ритуальный контекст. Обрядовое смеховое поведение в свою очередь может быть подразделено на два подвида, которые условно автором обозначаются как 1) сопутствующее, или сопровождающее, обрядовое смеховое поведение; 2) собственно смеховые ритуалы. Этим подчеркивается необходимость различать, с одной стороны, смеховые коммуникативные действия как отдельные нормативные элементы несмеховых ритуалов и ритуализованных видов деятельности, выступающие составными элементами обрядов, а с другой стороны, ритуалы, основным содержанием и мотивированной целью проведения которых является собственно смеховое поведение.

1 В своем переводе статей Рэдклиффа-Брауна «On Joking Relations» и «Further Notes on Joking Relations» (2001) автор настоящей работы так и сделала.

Диссертация состоит из Введения, трех глав, Заключения Библиографии.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Смеховое поведение: формы и функции"

Общие выводы, касающиеся как отношений подшучивания в традиционных обществах, так и обрядового юмора, сводятся к следующему.

Оба типа социальных институтов, наряду со смеховым поведением, включают, как правило, целый ряд других элементов, образующих некий единый комплекс. В этот комплекс входят (в разных ситуациях — в различных пропорциях) разнообразные табу и избегание определенных контактов, определенных типов поведения; дарение подарков, имеющих, наряду с практическим, зачастую символический смысл; преобладание в ритуализованном юморе раблезианской тематики, как то: обильный прием пищи, алкогольных напитков, половая сфера, испражнения — иными словами, физиология, а также грязь, «черный юмор» и прочий «негатив». При анализе тематики, которую эксплуатирует ритуализованное смеховое поведение, также обнаруживается обилие образов, связанных с природными - в противовес культурным - объектами и явлениями. Наряду с образами «материально-телесного низа», сюда входит активное привлечение природных образов (растения и животные). Также весьма распространено обыгрывание сексуальной тематики. Отмечен непристойный (или полупристойный) характер обрядового юмора. Это связывается, с одной стороны, с такой функцией обрядового юмора, как обеспечение временного освобождения от ограничений, диктуемых культурными нормами, с другой же стороны - с подчеркиванием жизненной силы процесса, которому посвящен обряд (что справедливо и в отношении похоронных обрядов, так как смерти в мифологическом мышлении непременно сопутствует возрождение). На важную роль обрядового юмора в человеческом поведении, направленном на «отдых» от чрезмерного давления требований культуры, опять же указывает и выраженность в нем символики природных объектов и явлений.

Важной особенностью, объединяющей обрядовый юмор с отношениями подшучивания в традиционных обществах, является их предписанный, нормативный характер в одном контексте при абсолютной недопустимости в другом. При подшучивании этот контекст создается отношениями, статусом их участников, а при обрядовом юморе — пространством ритуала, в котором многие, если не все правила поведения, подчеркнуто отличаются от предписаний обыденной, «профанной» жизни.

В третьей главе диссертации предпринята попытка рассмотреть некоторые аналоги традиционным формам смехового поведения — в первую очередь, межличностные и межгрупповые подшучивания — во взаимодействиях представителей современной городской культуры, а также попытка проанализировать структуру и функции изучаемых явлений и синтезировать выводы в сравнительном ракурсе, - сопоставив с типичными формами традиционного смехового поведения. В главе приведены примеры неформализованных, не имеющих предписанного характера шутливых коммуникаций между индивидами — родственниками, друзьями, коллегами и незнакомыми людьми, — а также случаи межгрупповых неформализованных подшучиваний, в частности, межэтнических. Значительная часть этого материала собрана автором диссертации в Москве и в нескольких населенных пунктах Удмуртии. Особое внимание уделено в третьей главе проблеме агрессии в шутках и юморе, а также феномену декарнавализации и издевательским шуткам, которые имеют целью реально унизить или оскорбить человека, т.е. по существу, являются не подшучиванием, а манипуляцией.

Одно из главных отличий смехового поведения в современной городской культуре от традиционного смехового поведения, и в частности, от формализованных отношений подшучивания, автор диссертации видит в отсутствии предписаний шутить, искать комическое в окружающей среде или проявлять его в своем поведении. Другое отличие

- особенно бросающееся в глаза — это чрезвычайное, по сравнению с традиционными культурами, расширение сферы возможного. В том числе почти полная свобода шутливых коммуникаций между поколениями и полами.

В рамках общетеоретического анализа смехового поведения в диссертации были рассмотрены две различные парадигмы изучения смеха

- аффективная и когнитивная. Показано, что причины смеха можно искать в наличии мотивационного конфликта, а можно — в наличии когнитивного конфликта. Рассмотрено также подшучивание как имитация оскорбления, и обсужден вопрос о том, как в когнитивной сфере человека оказывается возможным правильный выбор при решении дилеммы «мнимая агрессия — подлинная агрессия». Было указано на особенности человеческого мышления и сознания, делающие возможными продуцирование и понимание юмора. Рассмотрен феномен, получивший название биссоциации (А. Кестлер), лежащей в основе механизмов творчества и юмора. Также проанализировано понятие логических типов (Г. Бейтсон) и показано, что смеховое поведение, наряду с некоторыми другими поведенческими феноменами, например, игрой и ложью, характеризуется задействованием сразу нескольких логических типов. Эта модель применена к такой форме смехового поведения, как отношения подшучивания.

Вместе с тем, сделав упор на то, что отношения подшучивания предполагают наличие специфически человеческих способностей психики, автор, — сылаясь на данные ведущих этологов, пытавшихся проследить истоки человеческого смеха в поведении приматов, — останавливается также на факте сходства между смеховым поведением человека, с одной стороны, и так называемой псевдоагрессией высших антропоидов, с другой.

Для иллюстрации различий между подлинной агрессией и псевдоагрессией у человека особенно выразительными оказались примеры феномена декарнавализации, ярко проявляющего себя в экстремальных условиях, когда смеховое поведение начинает выступать средством нанесения реального физического или морального ущерба объекту высмеивания. Автор пытается определить различия в целях и средствах смеховых приемов, используемых при подшучивании и при реальных агрессивных актах, выделяет промежуточные поведенческие приемы и предлагает возможное объяснение феномена декарнавализации с позиций биокультурной концепции смеха А.Г. Козинцева.

Обратившись к проблемам тематики, содержания шуток при подшучиваниях, автор работы приходит к выводу, что они могут быть практически любыми, но преобладают все же темы, связанные с важными для человеческого самосознания и его образа «Я» сферами жизни, такими как половые и тендерные поведенческие стереотипы, этническая и расовая принадлежность, профессиональная компетентность (шире — успешность в сфере ведущей деятельности), внешний вид человека, его социальный, имущественный и возрастной статус, а также неконструктивные поведенческие привычки. При этом материалом, с помощью которого «раскрываются» темы, зачастую служат образы «материально-телесного низа», хотя в целом, в зависимости от культуры и конкретных условий, таким материалом может служить все, что угодно.

Наконец, отметим еще раз две главные, на наш взгляд, отличительные черты смехового поведения в целом. Первой является его полифункциональность, которая хорошо передается метафорой карточного джокера, который, в зависимости от нужд игрока, способен сыграть роль любой карты (не случайно эту функцию в карточных играх осуществляет джокер, т.е. шутник, шут). Вторая черта - чрезвычайная энергоемкость, позволяющая единовременно, одним высказыванием или действием решить зачастую сразу несколько коммуникативных задач — намекнуть на близкие, товарищеские отношения и общий культурный контекст (профессиональный, этнический, ситуативный, родственный), ненавязчиво указать на неподобающее поведение, доставить себе и оппонентам удовольствие: и то полуфизиологическое удовольствие, которое вызывает во всем нашем существе смех, и то эстетическое удовольствие, которое приносит нашему интеллекту шутка, — если, конечно, она удачна. Этот принцип можно условно назвать принципом «много в одном». Им так любят пользоваться современные рекламодатели. Только, в отличие от рекламы, где свойства изделия могут не соответствовать декларируемым, смеховое поведение и в самом деле всегда решает одновременно несколько задач.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Концентрированно главные итоги проделанного исследования сформулированы в Основных положениях, вынесенных на защиту диссертации. Далее изложим их более пространно. Итак, мы попытались, рассмотрев разные виды смехового поведения, показать, что все они реализуют важные социально-психологические функции. Некоторые из этих функций специфичны для того или иного вида смехового поведения, а некоторые — присущи любому смеховому поведению.

В первой главе рассмотрено формализованное смеховое поведение в контексте кровнородственных отношений и отношений свойства, а также в практике межгруппового взаимодействия представителей традиционных культур. Отмечены некоторые особенности «географического распространения» обычаев избегания и подшучивания среди различных народов мира, сохранявших до недавнего времени традиционные культуры. Приведены этнографические примеры, относящиеся к различным регионам Земного шара и иллюстрирующие многообразие форм подшучивания и избегания. Особый упор сделан автором диссертации на то, что нормативные подшучивания представляют собой целостный стиль взаимоотношений между индивидами или группами.

На основе фактических данных по разным культурам отдельно рассмотрены отношения подшучивания между сыном сестры и братом матери, между дедами и внуками, между кросс-кузенами, а также отношения подшучивания и избегания между свойственниками и межгрупповые отношения подшучивания.

При попытке проанализировать социально-психологические функции обычаев подшучивания и избегания автору удалось увидеть некоторые общие тенденции в формировании пар подшучивающих и избегающих. В доступных автору описаниях отношений подшучивания

182 между кровными родственниками многократно встречались указания на отношения подшучивания между дедами и внуками, кросс-кузенами, братом матери и сыном сестры. Для родственников по браку описаны как подшучивания, так и избегания между супругами: избегания - между одним из супругов и старшими родственниками другого; подшучивания и избегания между супругом сиблинга и сиблингом супруга. Здесь, как мы увидели, решающее значение имеют и пол, и возраст сторон, вовлеченных в регламентированные отношения. Было выделено несколько типов отношений подшучивания — по таким основаниям, как: количество включенных в отношения подшучивания субъектов, симметричность или асимметричность отношений, интенсивность и границы регламентации поведения участников таких отношений.

Рассмотрев предлагавшиеся в предшествующих этнологических исследованиях объяснения происхождения и функционального смысла обычаев избеганий и предписанных подшучиваний, автор признает, что многие из них содержат большие «рациональные зерна», но, вместе с тем, подчеркивает, что даже самые глубокие и изощренные объяснения, такие как объяснения А.Н. Максимова (избегания) и А.Р. Рэдклифф-Брауна (подшучивания вкупе с избеганиями), не удовлетворяют всем вариантам зафиксированных этнографией отношений подшучиваний и избеганий, а также не исчерпывают смысла тех конкретных примеров, которым в основном удовлетворяют. По мнению автора, это происходит потому, что каждому исследователю, ищущему объяснение той или иной серии реальных феноменов, объединяемых по какому-то общему принципу, хочется сразу охватить одной идей всю серию, «одним шаром сбить все кегли».

Но дело в том, что в данном случае перед нами полифункционалъные поведенческие инструменты, эмпирически найденные, отточенные, верифицированные и чрезвычайно дифференцировавшиеся в процессах многотысячелетнего человеческого взаимодействия. Подобно тому, как мировая материальная культура знает множество видов молотков и лопат, и каждым отдельным таким предметом можно проделать множество процедур, приводящих ко множеству разнообразных результатов, — подобно этому предписанные подшучивания и избегания представляют собой отработанные приемы регламентации поведения, которые при внешнем, формальном, сходстве могут использоваться в различных ситуациях и достигать различных эффектов. Но и этого мало, сами по себе избегания и подшучивания представляют собой не только полифункциональные, но и очень энергоемкие поведенческие приемы. В каждом конкретном случае применения этих поведенческих инструментов вопрос об «эффекте на выходе» решается не через «или, или», а скорее через «и, и». Одно отдельно взятое подшучивание чаще всего содержит множество посланий одновременно.

Таким образом, в выводах к первой главе в авторский концептуальный аппарат вводятся категории «полифункциональности» и «энергоемкости», которые играют одну из ведущих ролей и в последующем анализе.

Вторая глава диссертации посвящена структурно-функциональным особенностям обрядового юмора, роднящим его, с социально-психологической точки зрения, с отношениями подшучивания в традиционных обществах. В этой главе рассмотрены: смеховое поведение как компонент пубертатных, свадебных, похоронных и различных видов инициационных обрядов, а также как элемент обрядов, сопряженных с трудовыми процессами, некоторых вариантов посрамительных обрядов и, наконец, — собственно смеховые обряды в форме ритуальной клоунады. В отдельном разделе, посвященном мифологическому образу трикстера, предпринята попытка связать этот фольклорный персонаж с этнографической реальностью — клоунами и шутами, игравшими видную роль не только в обрядовом контексте, но и в повседневной жизни представителей многих традиционных культур.

Автор работы пытается показать, что обрядовый юмор, каковы бы ни были его реальные социально-психологические функции, часто наделяется неким сакральным смыслом, как и весь ритуал вообще, что смехом и шутками человек как бы приобщается к сфере сакрального. Тот же смысл можно усмотреть и в сакральном запрете на смех.

Список научной литературыАртёмова, Юлия Александровна, диссертация по теме "Этнография, этнология и антропология"

1. Адрианов, 1883 Адрианов А.В. Сеоки и шуточные характеристики инородческих родов // Дополнения к тексту Г.Н.Потанина «Очерки СевероЗападной Монголии». СПб, 1883. Вып. IV, С.936-941.

2. Апте Apte М. Humor and Laughter: An Anthropological Perspective. Ithaca, 1985.

3. Арсеньев, 1977 Арсеньев B.P. Общности по «клановому имени» («джаму») у населения верховьев Сенегала и Нигера // Этническая история Африки. М., 1977

4. Арсеньев, 1997 —Арсеньев В.Р. Бамбара: Люди в переходной экономике. СПб., 1997

5. Артемова, 1998 —Артемова О.Ю. Избегание // Народы и религии мира. М., 1998, С. 885

6. Артемова, Тендрякова, 1998 Артемова О.Ю, Тендрякова М.В. Инициации // Народы и религии мира. М., 1998, С. 886

7. Балыков, 1993 Балыков С. Девичья честь: Историко-бытовая повесть. Элиста, 1993

8. Банников, 2002 — Банников K.JI. Антропология экстремальных групп. Доминантные отношения среди военнослужащих срочной службы российской армии. М., 2002

9. Барнард, 1997 Barnard A. Joking and Avoidance // Barnard A. (ed.) Encyclopedia of Social and Cultural Anthropology. N.Y., 1997, P. 308-309

10. Басаева, 1974 Басаева К.Д. Преобразование брачно-семейных отношений у бурят. Улан-Удэ, 1974

11. Батьянова, 1992 Батьянова Е.П. Община у телеутов в 19 - начале 20 вв. // ФункД.А., Батьянова Е.П. Телеуты. М., 1992

12. Батьянова, 2005 Батьянова Е.П. Устная беседа в ИЭА РАН 11 октября 2005 г.

13. Бахтин, 1965 — Бахтин М.М. Творчество Франсуа Рабле и народная культура Средневековья и Ренессанса. М., 1965 Цит.по: Бахтин М.М. Творчество Франсуа Рабле и народная культура Средневековья и Ренессанса. М., 1990

14. Бейтсон 1969 Bateson G. The position of humor in human communication // Levine J. (ed.) Motivation in Humor. NY, 1969, P. 159-167

15. Бергсон, 1914 — Бергсон А. Смех // Собрание сочинений, Т.5. СПб., 1914 Березкин, 2002 — Березкин Ю.Е. Смех в фольклорных текстах индейцев Америки // Козинцев А.Г. (ред.) Смех: истоки и функции. СПб., 2002, С. 82-103

16. Березкин, 2005 Березкин Ю.Е. Генезис североамериканского трикстера // Доклад на б Конгрессе этнографов и антропологов России. СПб., 28 июня - 2 июля 2005

17. Березницкий, 2002 Березницкий С.В. О роли смеха в ритуалах и преданиях народов Дальнего Востока России // Смех: истоки и функции, под ред. А.Г.Козинцева. СПб., 2002, С. 104-118

18. Берн, 1964 Berne Е. Games People Play. The Psychology of Human Relationships — N.Y., 1964. Цит. по: Берн Э. Игры, в которые играют люди. М., 2001

19. Берндт и Берндт, 1977 — Berndt R.M., Berndt С.Н. The World of the First Australians. Sydney, 1977.

20. Биллингтон, 1984 Billington S. A Social History of the Fool. Brighton,1984

21. Борджанова, 2002 — Борджанова Т.Г. Смеховая культура калмыков (предварительные заметки) // Смех: истоки и функции, под ред. А.Г.Козинцева. СПб., 2002, С. 119-126

22. Бороденко, 1995 — Бороденко Ю.В. Два лица Януса-смеха. Ростов-на-Дону, 1995

23. Бранд, 1972 Brandt C.S. A Preliminary Study of Cross-sexual Joking Relationships in Primitive Society // Behavior Science Notes, 1972, Vol.7, P. 313329

24. Бутовская, 2004 Бутовская МЛ. Язык тела: природа и культура. М.,2004

25. Воробьев, 2005 Воробьев Д.В. Смех как выражение принадлежности к культуре // Доклад на 6 Конгрессе этнографов и антропологов России, СПб., 1 июля 2005

26. Генеп, 1909 — Gennep A.van. Rites de Passage. P., 1909. Цит.по: Генеп, 1999 — Генеп, А. ван. Обряды перехода. М., 1999

27. Гирлинг, Фил, 1957 — Girling F.K., В.А., Fhil D. Joking relations in small Scotland town II American Anthropologist, March 1957

28. Гольдштейн, 1976 -Goldstein J.H. Theoretical Notes on Humor // Journal of Communication, Summer 1976, Vol. 26, No. 3

29. Горохов,1883 — Горохов H. Кинитти Известия Восточно-сибирского отдела Русского географического общества, Т. 14. Иркутск, 1883

30. Гриоль, 1948 GrioleM. Alliance Cathartique II Africa, Vol.18, No.3, 1948, P. 195-210

31. Громыко, 1986 — Громыко M.M. Традиционные нормы поведения и формы общения русских крестьян 19 века. М., 1986

32. Гуди, 1959 Goody J. The Mother's Brother and Sister's Son in West Africa // The Journal of the Royal Anthropological Institute of Great Britain and Ireland, 1959. Vol. 89, parti, P.61-88

33. Гулливер, 1957 Gulliver P.H. Joking Relationship in Central Africa // Man, 1957, Vol. 57, P. 225-238

34. Гулливер, 1958 Gulliver P.H. Joking Relationship in Africa // Letter to Man, 1958,191, P. 145. Цит. по: Хауэл, 1973

35. Гуревич, 1981 — Гуревич А.Я. Проблемы средневековой народной культуры. М, 1981

36. Дементьев, 2004 Дементьев В.В. Брань и межличностные отношения II Жельвис В.И. (ред). «Злаяматерная.». М., 2004, С. 35-53

37. Дзибель, 2001 Дзибель Г.В. Феномен родства. Пролегомены к иденетической теории. СПб., 2001

38. Дыренкова, 1926 Дыренкова Н.П. Род, классификационные системы родства и брачные нормы у алтайцев и телеут // Материалы по свадьбе и семейно-родовому строю народов СССР. JL, 1926. Вып.1, С.247-259

39. Дыренкова, 1926а —Дыренкова Н.П. Родство и психические запреты у шорцев // Материалы по свадьбе и семейно-родовому строю народов СССР. JL, 1926. Вып.1, С. 260-265

40. Дыренкова, 1936—Дыренкова Н.П. Отражение борьбы материнского и отцовского начала в фольклоре телеутов и кумандинцев // Советская этнография, 1936, № 6, С. 101-115

41. Жельвис, 2001 — Жельвис В.И. Поле брани. Сквернословие как социальная проблема в языках и культурах мира. М., 2001

42. Зийдельверд, 1982 Zijdelverd А.С. Reality in a Looking-glass: Rationality Through an Analysis of Traditional Folly. London, 1982

43. Зильбербауэр, 1972 Silberbauer G.B. The G/wi Bushmen // Hunters and Gatherers Today. N.Y., 1972, P. 271-325.

44. Золотарев, 1933 — Золотарев A.M. Новые данные о групповом браке // Советская этнография, 1933, №3-4, С.197-204

45. Кагаров, 1933 — Кагаров Е.Г. Свадебные обычаи айсор (сирийцев) // Советская этнография, 1933, № 1, С. 159-169

46. Казмин, 1891 Казмин А. Обычные суды в хуторах донской области // Этнографическое обозрение, 1891, №2, С. 131

47. Карасев, 1996 —Карасев JI.B. Философия смеха. М., 1996 Карпов, 2002 — Карпов Ю.Л. Женское пространство у народов Кавказа. М., 2002.

48. Картзмаржевский, 1972 Karczmarzewski A. Obredy I zwyczaje doroczne wsi Rzeszowskiej. Rzeszow, 1972

49. Касимова, 2003 — Касимова Д.Г. Семейная обрядность чепецких татар (середина 19 — 20в.). Ижевск, 2003

50. Катанов, 1897 Катаное Н.Ф. Отчет о поездке, совершенной с 15 мая по 1 сентября 1896г. в Минусинский округ Енисейской губернии. Казань, 1897 Кисляков, 1959 — Кисляков Н.А. Семья и брак у таджиков. По материалам конца XIX — начала XX века. M.-JL, 1959

51. Кисляков, 1969 — Кисляков Н.А. Очерки по истории семьи и брака у народов Средней Азии и Казахстана. Л., 1969

52. Козинцев, 2002 Козинцев А.Г. Фома и Ерема; Макс и Мориц; Бивис к Батхед: трикстерские (шутовские, клоунские) пары в трех культурах // Козинцев А.Г. (ред). Смех: истоки и функции. СПб., 2002, С. 186-210

53. Козинцев, 2002а Козинцев А.Г. Карнавализация и декарнавализация // Козинцев А.Г. (ред). Смех: истоки и функции. СПб., 2002, С. 211-221

54. Козинцев, 20026 Козинцев А.Г. Об истоках антиповедения, смеха и юмора: Этюд о щекотке // Козинцев А.Г. (ред). Смех: истоки и функции. СПб., 2002, С. 5-43

55. Козинцев, 2004 Козинцев А.Г. Происхождение языка: новые факты и теории // Теоретические проблемы языкознания. Сборник статей к 140-летию кафедры общего языкознания СПБГУ. СПб., 2004, С. 35-50

56. Козинцев, 2004а Козинцев А.Г. Юмор, культура, удовольствие // Феномен удовольствия в культуре. СПб., 2004, С. 109

57. Козинцев, 2005 Козинцев А.Г. Юмор: до и после иронии // Арутюнова Н.Д. (ред.) Логический анализ языка (в печ.)

58. Козинцев, 2005а Козинцев А.Г. Кант и смех // Актуальность Канта. СПб., 2005, С. 105-114

59. Козинцев, Бутовская, 1996 Козинцев А.Г., Бутовская МЛ. О происхождении юмора // Этнографическое обозрение, 1996, вып.1, С. 49-53 Кон, 1988 -Кон И.С. Ребенок и общество. М., 1988

60. Кон, 2003 — Кон И.С. Гомосоциальность и гомосексуальность. О природе мужского общения // Кон И.С. Лунный свет на заре. Лики и маски однополой любви. М., 2003

61. Кон, 2005 Кон И.С. Дружба. М.-СПб., 2005

62. Косвен, 1961 Косвен М.О. Этнография и история Кавказа. Исследования и материалы. М., 1961

63. Крашенинников, 1948 Крашенинников С. Описание земли Камчатки. М., 1948

64. Куббель, 1998 — Куббель Л.Е. Подшучивание // Свод этнографических понятий и терминов. Соционормативная культура. М., 1988

65. Куббель, 1998 Куббель Л.Е. Подшучивание // Народы и религии мира -М., 1998, С. 895

66. Левайн, 1969 Levine J. Approaches to Humor Appreciation // Levine J. (ed.) Motivation in Humor. NY, 1969, P. 1-30

67. Левайн, 1969a — Levine J. Regression in Primitive Clowning // Levine J. (ed.) Motivation in Humor. NY, 1969, P. 167-178

68. Леви-Строс, 1945 Levi-Strauss C. L'Analise structurale en linguistique et en anthropologie // Word, 1954. Vol. I, P.33-53

69. Ли, 1972 — Lee R.B. The IKung Bushman of Botswana // Hunters and Gatherers Today. N.Y., 1972, P. 326-368.

70. Ли, 1984 —Lee R.B. The Dobe !Kung. N.Y.: Holt, Rinehart, Winston, 1984 Лихачев, 2001 —Лихачев Д.С. Смех как мировоззрение. СПб., 2001 Лихачев, Панченко, Понырко, 1984 —Лихачев Д.С., Панченко A.M., Понырко Н.В. Смех в Древней Руси. Л., 1984

71. Лич, 2001 Лич Э. Культура и коммуникация. Логика взаимосвязи символов. М., 2001

72. Лотман, 1970 — Лотман Ю.М. Статьи по типологии культуры. Тарту,1970

73. Лотман, Успенский, 1977 Лотман Ю.М., Успенский Б.А. Новые аспекты изучения культуры Древней Руси // Вопросы литературы, 1977. Вып.З. С. 148-167

74. Любарт, 2005 —Любарт М.К. Семья во французском обществе. 18 начало 20 века. М., 2005

75. Майер, 1951 — Mayer P. The Joking of 'pals' in Gusii Age-sets // African Studies, 1951, No. 10, P. 27-41

76. Макги, 1979 McGhee P.E. Humor: Its Origin and Development. San Francisco, 1979

77. Макги, 1989 -McGhee P.E. Humor and Children's Development. NY, 1989-Макги, Гольдштейн, 1983 McGhee P.E., Goldstein J.H. Handbook of Humor Research. Vol. 1. Basic Issues. N.Y., 1983

78. Максимов, 1908 Максимов A.H. Ограничения отношений между одним из супругов и родственниками другого // ЭО, 1908, № 1-2, С. 1-77. Цит. по: Максимов А.Н. Избранные труды. М., 1997

79. Маршалл, 1976- Marshall L. The !Kung ofNyae-Nyae. Cambridge, 1976 Маслов, 1999 — Маслов A.A. Латеральность: определение понятия и области его применения // АР. Вып. 3, СПб., 1999, С. 97-116

80. Мелетинский, 1982 — Мелетинский Е.М. Культурный герой // Мифы народов мира. М, 1982, С. 25-28

81. Мелетинский, 1981 — Мелетинский Е.М. Палеоазиатский эпос о Вороне и проблема отношений Северо-Восточной Азии и Северо-Западной Америки в области фольклора // Традиционные культуры Северной Сибири и Северной Америки. М., 1981, С. 182-200

82. Миддлтон, Молланд, 1959 Middleton G., Molland J. Humor in Negro and White Subcultures: A Study of Jokes among University Students // American Sociological Review, 1959, No. 1, Vol.24, P.61 -69

83. Миллер, 1967 Miller F.C. Humor in Chippewa Tribal Council // Ethnology, July, 1967, Vol.6, No.3, P. 263-271

84. Митчел, 1956 Mitchell J.C. The Yao Village. Manchester, 1956 Михайлин, 2004 — Михайлин В.Ю. Русский мат как мужской обсценный код: проблема происхождения и эволюция статуса И Жельвис В.И. (ред). «Злая лая матерная.». М., 2004, С. 69-137

85. Моро, 1941 Moreau R.E. The Joking Relationship in Tanganyika // Tanganyika Notes and Records. 12, 1941, P. 1-10. Цит. по: Крайстенсен, 1963

86. Моро, 1943 — Moreau R.E. The Joking Relationship in Tanganyika // Africa, 1943, No. 14, P. 386-400

87. Moppo, 1987 Morreall J. The Philosophy of Laughter and Humor // N.Y.,1987

88. Мухина, 1999 Мухина B.C. Феноменология развития и бытия личности. М.-Воронеж, 1999

89. Народы и религии мира, 1998- Народы и религии мира. М., 1998 Ожегов, 1999 Ожегов С.И., Шведова Н.Ю. Толковый словарь русского языка. М., 1999

90. Ольдерогге, 1960 Ольдерогге Д.А. Западный Судан в 15-19 вв. // Труды Института этнологии, т.53, 1960

91. Омельченко, 2000 — Омельченко Е. Молодежные культуры и субкультуры. М., 2000

92. Отто, 2001 Otto В. Fools are Everywhere: The Court Jester Around the World. Chicago, 2001

93. Педлер, 1940 Pedler F.J. Joking Relationships // Africa, Vol. 13, No.2, 1940, P. 170-173

94. Перлз, 1969 Perls F. Ego, Hunger and Aggression: A Revision of Freud's Theory and Method - N.Y., 1969. Цит. по: Перлз Ф. Эго, голод и агрессия. М., 2000

95. Петри, 1925 Петри Б.Э. Внутриродовые отношения у северных бурят. Иркутск, 1925

96. Поршнев, 1973 Поршнев Б.Ф. Противопоставление как компонент этнического самосознания // 9 Международный конгресс антропологических и этнографических наук (Чикаго, 1973, сентябрь). Доклады советской делегации. М., 1973

97. Поршнев, 1974 — Поршнев Б.Ф. О начале человеческой истории (проблемы палеопсихологии). М., 1974

98. Потанин, 1883 — Потанин Г.Н. Очерки Северо-западной Монголии. Вып.4. Материалы этнографические. СПб., 1883

99. Потанин, 1893 Потанин Г.Н. Тангуто-Тибетская окраина Китая и Центральная Монголия. Т. 1-2. СПб., 1893

100. Поуэл, 1988 — Powel, Chris. A Phenomenological Analysis of Humor in Society // Powel C. (ed.): Humor in Society: Resistance and Control. London, 1988, P. 86-105

101. Поярков, 1907 — Поярков Ф.В. Дунгане селения каракунуз пишпенского уезда семиреченской области. Свадьба // Этнографическое обозрение, 1907, № 4, С. 9-13

102. Провайн, 2000 Provine R.R. Laughter. N.Y., 2001

103. Пропп, 1976 — Пропп В.Я. Ритуальный смех в фольклоре // Фольклор и действительность. М., 1976

104. Пропп, 1997 -Пропп В.Я. Проблемы комизма и смеха. СПб., 1997

105. Пэтон, 1988 Paton С. The Comedian as Portrayer of Social Morality // Powel C. (ed.): Humor in Society: Resistance and Control. London, 1988, P. 206233

106. Рад и if, 1956 Radin P. The Trickster. Study in American Mythology. L., 1956 (Цит. по: Радин П. Трикстер. Исследование мифов североамериканских индейцев. СПб., 1999)

107. Рейнолдс, 1958 Reynolds V. Joking Relationships in Africa // Letter to Man, 1958, No. 21, P. 29-30. Цит. по: Хауэл, 1973

108. Ригби, 1968 Rigby P. Joking Relationships, Kin Categories and Clanship among the GoGo И Africa, 1968, No. 38, P. 133-155

109. Рэдклифф-Браун, 1940 Radcliffe-Brown A.R. On Joking Relations // Africa, vol. 13, №3, 1940: 195-210. Цит. по: Рэдклифф-Браун А. Структура и функция в примитивном обществе. М., 2001, С. 107-124

110. Рэдклифф-Браун, 1949 — Radcliffe-Brown A.R. Further Notes on Joking Relations // Africa, vol. 19, 1949, P. 133-140. Цит.по: Рэдклифф-Браун АСтруктура и функция в примитивном обществе. М., 2001, С. 125- 137

111. Рэдклифф-Браун, 1952 — Radcliffe-Brown A.R. Structure and Function in Primitive Society. London, 1952

112. Рэдклифф-Браун, 1924 — Radcliffe-Brown A.R. The Mother's Brother in South Africa // South African Journal of Science, Vol. 21, 1924. Цит.по: Рэдклифф-Браун А. Структура и функция в примитивном обществе. М., 2001, С. 23-42

113. Рюмина, 2003 Рюмина М.Т. Эстетика смеха: смех как виртуальная реальность. М., 2003

114. Сайке, 1966 Sykes A.J.M. Joking Relationships in an Industrial Setting // American Anthropologist, 1966. Vol. 68, P. 188-193

115. Сергеева, 1974 — Сергеева Г.А. Об обычае избегания у народов Грузии // Полевые исследования Ин-ma этнографии АН СССР, 1974. М., 1975

116. Смех, 2002 — Смех: истоки и функции, под ред. А.Г.Козинцева. СПб,2002

117. Смирнова, Першиц, 1978 Смирнова Я.С., Першиц А.И. Избегание: формационная оценка или «этический нейтралитет»? // Советская этнография, 1978, №6, С. 61-70

118. Смирнова 1983 Смирнова Я.С. Семья и брак у народов Кавказа. М.,1983

119. Спайс, 1943 — Spies Е. Observations on Utani Customs Among the Ngoni of Songea District // Tanganyika Notes and Records, 1943. Vol.16, P.49-53. Цит no: Крайстенсен, 1963

120. Спенсер, Гиллен, 1899 — Spencer В., Gillen F. The Native Tribes of Central Australia. L., Macmillan and Co, 1899. Цит. по полному переизданию : N.Y., Dover Publications, Inc., 1968.

121. Сухов, 1891 — Сухов П.М. — Несколько данных по народному календарю и свадебным обычаям крестьян саратовской губернии (Из записок крестьянина села Нижней Добрынки, Камышинского уезда, П.М.Сухова) // Этнографическое обозрение, 1891, №2

122. Тендрякова, 1992 Тендрякова М.В. Возрастные мужские и женские инициации // Советская этнография, 1992, № 4

123. Тендрякова, 1992а- Тендрякова М.В. Первобытные возрастные инициации и их психологический аспект (по австралийским материалам) -Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук. М., 1992

124. Тер-Саркисянц, 1968 Тер-Саркисянц (Панян) А.Е. Обычай избегания у армян и его изживание в годы советской власти // Историко-филологический журнал, Ереван. 1968, №2 (41)

125. Тер-Саркисянц, 1972 Тер-Саркисянц А.Е. Современная семья у армян. М., 1972

126. Тернер, 1983 — Тернер В. Символ и ритуал. М., 1983 Уайт, 1957 White C.M.N. Joking Relationships in Central Africa // Letter to Man, 1957, No. 246, P. 187. Цит. по: Хауэл, 1973

127. Уайт, 1958 White C.M.N. A Note on Luvale Joking Relationships II African Studies, 1958, No. 17, P. 28-33. Цит. по: Хауэл, 1973

128. Уиллфорд, 1969 Willeford W. The Fool and His Scepter. A Study in Clowns and Jesters and the Audience. Chicago., 1969

129. Фаин, 1976 Fine G.A. Obscene Joking Across Cultures // Journal of Communication, 1976, Vol.26, No.3, P. 134-140

130. Фортес, 1945 — Fortes M. The Dynamics of Clanship among the Tallensi. Oxford, 1945

131. Фридман, 1997 — Freedman J. Joking, Affinity and the Exchange of Ritual Services among the Kiga of Northern Rwanda: an essay on joking relation theory // MAN. The Journal of the Royal Anthropological Institute. Vol. 12, №1, April 1997

132. Хаммонд, 1964 Hammond P.B. Mossi Joking // Ethnology, 1964, No.3, P. 259-267

133. Хашба, 2005 — Хашба P.A. Свадебный и поминальный ритуальный смех у абхазов. Доклад на 6 Конгрессе этнографов и антропологов России, СПб., 1 июля 2005

134. Хауэл, 1973 Howell R. W. Teasing relationships - Mass., Addison-Wesley Pub. Co., 1973

135. Христофорова, 2002 — Христофорова О.Б. Функции смеха в ритуале: смех как знак // Смех: истоки и функции под ред. А.Г.Козинцева. СПб, 2002, С. 75-82

136. Хэлд, 1990 Heald S. Joking and Avoidance, Hostility and Incest: An Essay on Gisu Moral Categories // Man, 1990, Vol.25, No.3, P. 377-392

137. Хэнделман, Кэпферер, 1972 Handelman D., Kapferer B. Forms of Joking Activity: A Comparative Approach // American Anthropologist, 1972. Vol.74

138. Чеснов, 1996 Чеснов Я.В. Герменевтический подход к изучению смеха // Этнографическое обозрение, 1996, №. 1, С. 53-61

139. Шапера, 1930— Schapera, /. The Khoisan Peoples of South Africa. London: Routledge, 1930.

140. Шапера, 1953 —Schapera I. The Tswana. London, 1953

141. Шенон, 1968 -Shagnon N. Yanomamo. The Fierce People. N.Y. et al., 1968

142. Шефлер, 1978 — Scheffler H. W. Australian Kin Classification. Cambridge,1978

143. Шефлер, 2001 — SchefflerH.W. Filiation and Affiliations. Sydney, 2001 Эванс-Причард, 1929 Evans-Pritchard E.E. The Study of Kinship in Primitive Societies // Man, 1929. Vol.48

144. Эванс-Причард, 1965 — Evans-Pritchard E.E. The Position of Women in Primitive Societies and in our own. London, 1965

145. Эванс-Причард, 1965 —Evans-Pritchard E.E. Some collective expressions of obscenity in Africa // The Position of Women in Primitive Societies and Other Essays in Social Anthropology. L., 1965, P. 76-102

146. Эгган, 1937 — Eggan F. The Cheyenne and Arapaho Kinship System // Eggan F. (ed.) Social Anthropology of North American Tribes, Chicago, 1937, P. 55-57

147. Элькин, 1964 — Elkin A.P. The Australian Aborigines. NY, 1964, P. 122 Эриксон, 1963 Erikson E.H. Childhood and Society - N.Y.-L., 1963. Цит.по: Эриксон Э. Детство и общество. СПб., 1996

148. Юнг, 1996 Юнг К.Г. Структура психики и процесс индивидуации. М.,1996

149. Юнг, 1956 — Юнг К.Г. О психологии Трикстера // Radin P. The Trickster. Study in American Mythology — L., 1956 (Цит. по: Радин П. Трикстер. Исследование мифов североамериканских индейцев. СПб., 1999)

150. Якушин, 1891—Якушин Е.И. Заметки о влиянии религиозных верований и предрассудков на народные юридические обычаи и понятия // Этнографическое обозрение, 1891, No. 2, С. 5-14