автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.09
диссертация на тему: Смысловая организация русских лечебных и любовных заговоров

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Киселева, Юлия Михайловна

Введение

Глава I

Принципы смысловой организации заговоров

Глава II

Особенности смысловой организации русских лечебных и любовных заговоров

11.1.Заговоры от крови

II.2.Заговоры от ожога

II.3.Заговоры от летучего огня

II.4.Заговоры от утина

II.5.Заговоры от зубной боли

II.6.Присушки

Н.7.0тсушки

11.8.Русские лечебные и любовные заговоры в типологическом,-аспекте. Концепция болезни, человеческого тела и социальных отношений в них.

11.9.Слово и действие в заговорах.

Глава III Функции персонажей, предметов и композиционных форм русских лечебных и любовных заговоров

III. 1.Персонажи и предметы русских лечебных и любовных заговоров

4II.2.Композиционные формы текста в заговорах

Глава IV Вариативность в русских лечебных и любовных заговорах. Конструктивные модели

Введение диссертации2001 год, автореферат по филологии, Киселева, Юлия Михайловна

Заговоры как фольклорный жанр в последнее десятилетие привлекает особое внимание ученых. В советские годы их изучение было почти полностью прекращено, но в то же время в XX веке появились новые данные в области народных верований и обрядов и новые методы исследования обрядового фольклора1; было записано и опубликовано значительное количество современного материала. Поэтому весьма актуальной оказалась проблема систематизации заговоров, осмысления специфики и границ этого жанра в соответствии с современными научными взглядами. Вопросы определения жанра в аспекте прагматики [Богданов 1992], выделения жанровых разновидностей заговоров [Харитонова 1988], систематизации повествовательных элементов текста [Кляус 1994; Кляус 1997] занимают центральное место в современных исследованиях по русским заговорам.

Таким образом, вопросы определения существенных признаков заговоров, идентификации произведений этого жанра, для которых характерно огромное разнообразие форм, тем, образов; выяснения закономерностей построения заговоров и изменений, происходящих с ними в процессе бытования - иначе говоря, задачи типологии - являются в данный момент очень важными. Наиболее насущным представляется исследование внутренней организации заговоров, при котором заговор рассматривается в его целостности, то есть учитывается как вербальный текст, так и невербальные элементы заговора. Опыт такого исследования и предлагается в данной работе.

Изучение заговоров в России началось в середине XIX века, и вопросы о существенных признаках заговоров, о законах их строения сразу же стали актуальными. Дореволюционными учеными было дано несколько определений заговоров, в которых отмечается сосуществование вербального текста и ритуального действия [Крушевский 1876 с.23], прагматическая установка заговаривающего [Крушевский 1876 с.23,

Зелинский 1897 с. 12, Познанский 19952 с. 102], возникновение заговорной формулы из-за необходимости пояснения обряда [Потебня 1887 с.20-21, Зелинский 1897 с. 21-23, Познанский 1995 с. 162], связь заговора с мифом и роль эпического элемента в заговоре [Познанский 1995 с.278]. В XIX в. -начале XX в. были выявлены основные типы формул, составляющие текст заговора [Зелинский 1897 с. 45, Познанский 1995 с. 58-87]; исследовались характерные для заговоров мотивы и образы и их происхождение [Афанасьев 1867/69, Афанасьев 1865\67, Ор. Миллер 1865, Буслаев 1861а и 18616, Веселовский 1866, Веселовский 1882, Веселовский 1883, Крушевский 1876, Потебня 1883, Потебня 1905, Зелинский 1897, Познанский 1995 с.164-278].

Важное значение для исследования принципов строения заговоров имели работы А.А. Потебни, Ф.Ф. Зелинского, Н. Познанского. Потебня и вслед за ним Ф.Ф. Зелинский, развивавший его идеи, выделили сравнение в качестве основного принципа организации заговора [Потебня 1887 с.21, Зелинский 1897 с. 21-23]. Зелинский писал, что содержание заговоров так "однообразно", что нет оснований классифицировать заговоры по содержательным признакам [Зелинский 1897 с. 52-53]. В то же время он полагал, что и "делить заговоры по форме нет никаких оснований" [Зелинский 1897 с.52] и считал наиболее удачной тематическую систематизацию, данную в сборнике Л.Н. Майкова [Майков].

Н. Познанский, автор наиболее полного исследования по заговорам, возражая А.А. Потебне, показывает, что далеко не все заговорные тексты произошли из сравнения [Познанский 1995 с.63-64]. По Н. Познанскому, именно мотив3, изначально появившийся в обряде, а затем разъясненный текстом, составляет содержание заговора и является организующим, относительно устойчивым элементом. Соответственно этому он ставит задачу создания классификации заговоров по наиболее распространенным мотивам [Познанский 1995 с. 112] и видит будущее изучения этого жанра в исследовании мотивов и через это в "уяснении психологии мифотворчества" [Познанский 1995 с.327]. Идея Познанского была развита Функциональный метод П.Г. Богатырева [Богатырев 1971] и впоследствии развившееся на его основе этнолингвистическое направление (Н.И. Толстой, С.М. Толстая, Л.Н. Виноградова, В.В. Усачева, T.A. Агапкина и др.).

2 Издание работы Н. Познанского 1995 г. является репринтом издания 1917 г. спустя много десятилетий: архаические мотивы русских заговоров изучают исследователи этнолингвистического и структурно типологического направлений; систематизацию повествовательных элементов заговоров предложил В.Л. Кляус [Кляус 1997]. В то же время очевидно, что для понимания принципов строения такого сложного образования, как заговор, недостаточно систематизации мотивов - единиц повествования; необходимо целостное изучение всех вербальных и ритуальных элементов заговора.

Таким образом, дореволюционными исследователями были даны несколько определений заговоров, проанализированы многие мотивы и образы, структура текста заговоров. Ученых этого времени видели свою задачу в раскрытии происхождения заговоров, поэтому анализ строения текстов, соотношение текста и ритуала и другие проблемы исследовались в диахроническом аспекте.

В советское время заговоры изучались мало, и проблеме принципов организации заговора не могло быть уделено достаточно внимания. Однако рассматривались другие имеющие отношение к закономерностям строения заговора вопросы: композиционные разновидности заговорных текстов, формулы, входящие в текст [Петров 1981 с. 123-125, 127]; функциональный характер образов, персонажей, атрибутов заговоров и обусловленность особенностей поэтики конкретной целевой установкой [там же, с.106, 123-131; Астахова 1964]. A.M. Астахова дала описание типов исполнителей заговоров и проанализировала соотношение текста и ритуала в пинежских заговорах по содержанию и в генетическом аспектах [Астахова 1928].

Типологический анализ персонажей и формул заговоров был проведен A.M. Песковым [Песков 1977], однако этот анализ базировался на механическом переносе функций сказочных персонажей на персонажей заговоров.

Во второй половине XX века появились новые направления в изучении фольклора^ и исследования заговоров стали проводиться в нескольких различных аспектах.

3 H. Познанский понимает мотив как элемент повествования, сюжетную единицу [Познанский с. 151, 152].

В русле структурно-типологического направления заговоры рассматриваются в связи с задачей реконструкции индоевропейских текстов и в связи с изучением мифа и ритуала. В.Н. Топоров анализирует заговор как феномен культуры, исследует архаические формулы и мотивы [Топоров 1969, там же 1993]. Важное значение для понимания заговора как явления традиционной культуры имеют работы В.Н. Топорова о ритуале [Топоров 1969, Топоров 1988].

Исследователи этого направления дают мифологическую интерпретацию отдельных образов, мотивов и структур заговоров [Шиндин 1993, Шиндин 1996, Невская 1993, Свешникова 1993 и др.]. Анализ русских присушек в категориях анализа ритуала предпринял И.А. Чернов [Чернов 1965]; связь русских заговоров с развитым повествовательным элементом и индоевропейского ритуала "первочеловека" показана С.Г. Шиндиным [Шиндин 1996 с. 157; Шиндин 1993 с. 109].

На структурно-типологические изыскания ориентированы некоторые фольклористические работы, где заговоры рассматриваются как отражение мифологической модели мира, а персонажи заговоров возводятся к языческим божествам [Москвина 1995, Москвина 1996].

Поскольку структурно-типологические исследования ориентированы в основном на реконструкцию, вопросы, связанные с бытованием и закономерностями развития жанра, здесь не столь актуальны, также, как и принципы организации заговоров, не имеющих такого развернутого мифологического плана, как заговоры с "эпическим элементом". В целом для этого направления науки заговоры интересны, главным образом, как источник для реконструкции архаических текстов и представлений [Топоров 1969, Шиндин 1993 и др.].

Прежде, чем охарактеризовать работы по заговорам , выполненные в русле этнолингвистического направления, необходимо остановиться на освещении факторов, сыгравших важнейшую роль как в формировании этого аспекта научных исследований, так и в изучении заговоров в науке о фольклоре в целом. Одним из таких факторов явился синхронный ("функциональный") подход, который в отечественной науке связан с именем П.Г. Богатырева. В работе "Магические действия, обряды и верования Закарпатья" [Богатырев 1971]. П.Г. Богатырев говорит о необходимости синхронного изучения обрядового фольклора, выявления характера реального функционирования обрядов в конкретной среде и о возможности реконструкции лишь на основе такого синхронного описания [Богатырев 1971 с.169-178]. П.Г. Богатырев проанализировал современные закарпатские магические обряды и верования, рассматривая и сопоставляя и вербальные, и невербальные элементы, бытование, принципы осмысления обрядов. В этой работе был сделан акцент на закономерностях, согласно которым исполнитель интерпретирует и воспроизводит обряд.

Важным для изучения заговоров моментом, вытекающим, в частности, из функционального метода, стало обращение к обрядовой природе этого жанра, в связи с чем возникла необходимость исследовать "акт" заговора ("заговорно-заклинательный акт" - термин В.И. Харитоновой) в совокупности его вербальных и невербальных (акциональных, предметных, пространственных, временных и т.д.) компонентов [Толстая

1988, Виноградова 1988, Харитонова 1988, она же1990, она же1991, она же 1993, Усачева 1993, она же1994, Агапкина, Топорков 1990, Разумовская 1993 и др.]. Возможность такого анализа появилась в результате распространения семиотического подхода на фольклорные явления: понимания обряда как "текста" в широком смысле слова, где информация передана системой разных "кодов". Таким образом, стало возможным анализировать смысл не только собственно текста, но и невербальных компонентов.

Развивая этот аспект изучения, исследователи этнолингвистического направления видят свою задачу в описании современных живых фольклорных традиций и реконструкции на этой основе древнейшего состояния славянской духовной культуры [Толстой

1989, он же 1995, Виноградова 1989, СБФ 1989]. Поскольку предметом изучения является живая традиция в совокупности всех ее проявлений, заговоры рассматриваются как одна из разновидностей магических обрядов. Заговором здесь обычно называют развернутые многосоставные тексты. Для более мелких образований существуют термины "формулы" и "приговоры" (см., в частности, [Агапкина 1999]). Это деление основано на синтаксических (формальных) признаках текста и согласуется с дифференциацией заговорной традиции, предложенной В.И. Харитоновой [Харитонова 1990, Харитонова 1990 с.31-39 и другие работы]. Магические обряды классифицируются по их функции : выделяются "продуцирующие", "апотропеические" и "реабилитационные" обряды [Толстая 1994 с. 176, Левкиевская 1995 с.13]. Собственно фольклорный жанр и его законы не входят в область этнолингвистических исследований, также, как и структурно-типологических изысканий. Но элементы традиционной картины мира и логические структуры, отраженные в произведениях разных жанров, и в том числе в заговорах, активно исследуются. При этом заговоры открывают большие возможности реконструкции древнеславянских представлений [Цивьян 1988, Агапкина, Топорков 1990, Усачева 1993, Раденкович 1989, Виноградова 1993 и др.]. Данные этих работ позволяют интерпретировать как семантику многих мотивов и образов, представленных в текстах, так и значения ритуальных действий и предметов славянских заговоров. Такая интерпретация необходима при изучении принципов построения заговора, процесса его порождения.

Специальные исследования по русским заговорам, осуществленные в последнее десятилетие, в основном посвящены новому осмыслению специфики этого жанра и систематизации обширного и разнородного заговорного материала [Богданов, Харитонова, Кляус]. В.И. Харитонова анализирует магическую практику знахарей-профессионалов. Рассматривая заговорно-заклинательный акт, она выявляет структурно-синтаксические типы текстов, которыми пользуется заклинатель, выделяет аспекты текстового воздействия на пациента [Харитонова1988а и 19886, она же 1990, она же 1991, она же 1992, она же 1995]. Важнейшими элементами текста для обеспечения лечебного эффекта В.И. Харитонова считает ритм и интонацию [Харитонова 1988а, она же 1991, она же 1992 с.26-31, она же 1995 с.24]. Основным "действенным компонентом магии" является, с этой точки зрения, "психотерапевтический, энергоинформационный (эниосуггестивный), биоэнергетический" планы выражения [Харитонова 1995 с. 24]. Таким образом, в центре внимания оказывается искусство заклинателя, его умение пользоваться заговором, то есть, прагматика заговоров в тех случаях, когда их использует профессиональный колдун или знахарь.

К.А. Богданов предпринимает "структурный анализ" русских заговоров, под структурным анализом понимается "уяснение поведенческого каркаса заговорной семантики" [Богданов 1992 с.6]. Целью исследования является самый общий и "предварительный" анализ "универсальных причин заговорного структурирования" [Богданов 1992 с. 8]. К.А. Богданов ставит вопрос о наиболее общем содержании, "объективной семантике", которая должна выражаться объективно данной словесной формулой [Богданов 1992, с.21], и решает эту проблему путем отказа от выявления "типологического содержания" (термин В.П. Аникина [Аникин 1996 с.97]) и "типологической формы" заговоров и обращается к прагматике: ".структура заговорного текста должна рассматриваться исключительно в связи с его поведенческим контекстом - в структуре своей деятельностной, внетекстовой мотивации" [Богданов 1992 с.6]. В этой работе дается прагматическая интерпретация заговора как явления народной культуры, рассматриваются "стратегии" решения "конфликта", лежащего в основе заговора [Богданов 1992 с. 77-82], исследуются такие редкие в русской традиции виды заговоров, как абракадабра и глоссолалия [Богданов 1992 с. 152-161].

В.Л. Кляус разрабатывает проблему типологии заговоров несколько в ином ключе: его работы посвящены систематизации мотивов восточнославянских и южнославянских заговоров [Кляус 1994]; выявлению сюжетных схождений восточно-, южно- и западнославянских заговоров [Кляус 2000]. Систематизация, предложенная в "Указателе сюжетов и сюжетных ситуаций заговорных текстов восточных и южных славян" [Кляус 1997], основывается на изучении повествовательной части текста, и анализ производится в соответствии с критериями, применяемыми к повествовательным жанрам. При очевидной неполноте такого подхода (см. критические замечания [Киселева 1999а]), указатель, составленный В.Л. Кляусом, является первым в исследовании заговоров и представляет собой важную ступень в изучении этого жанра. В дальнейшем, в работе "Сюжетика заговорных текстов славян в сравнительном изучении" В.Л. Кляус предлагает широкое понимание повествовательности, при котором в это понятие включаются не только элементы вербального текста, но и информация, заключенная в ритуале, а также в народных верованиях, обусловивших возникновение данного заговора [Кляус 2000]. Несмотря на уязвимость такого понимания повествования, стремление найти общие основания для анализа всех компонентов заговорно-заклинательного акта нужно признать весьма актуальным.

Подводя итоги, можно сказать, что в науке XX века заговор стал рассматриваться в новых аспектах: как обряд, в котором имеют значение и текст, и ритуальные действия, и обстоятельства исполнения; как источник архаических славянских и индоевропейских представлений о мире; как элемент словесного искусства профессионального колдуна или знахаря, где важную роль играют биоэнергетические приемы исполнителя; как один из способов ритуального поведения; как жанр народной словесности, обладающий элементами сюжета и др. При этом во всех направлениях изучение закономерностей строения заговоров предполагало, прежде всего, анализ вербального текста и его структуры и велось в контексте тех специфических задач, которые ставил перед собой исследователь.

Однако представляется, что исследование принципов строения и изменения заговоров является насущной и самостоятельной задачей. Оно должно быть проведено на основании совокупного анализа вербальных и ритуальных элементов заговоров. Данные в области изучения заговоров, накопленные к настоящему времени, позволяют провести такое исследование.

Кроме того, современные исследователи, обращающиеся к принципам строения заговоров, сосредоточивают свое внимание на прагматическом аспекте, на закономерностях использования текста в процессе заговорного акта [Харитонова 1988, 1990, 1991, 1995, Богданов 1992]. Авторы работ, посвященных заговорам, не прибегают к категории жанра, склонны объединять заговоры по функциям [Толстая 1994, с. 176; Левкиевская 1995, с. 13] и считать существенными главным образом прагматические признаки [Харитонова 1988, 1990, 1991, 1995; Богданов 1992].

Представляется, что это не совсем верно. Действительно, говорить о совокупности содержательных, формальных и прагматических признаках, характеризующих заговоры как жанр, непросто (о категории фольклорного жанра, которая объединяет содержательные, формальные, функциональные признаки произведений, см. [Восточнославянский фольклор 1993 с. 71, Путилов 1991а с. 36, Путилов 1994 с. 155, Аникин 1996 с. 97,102]). Заговоры очень разнообразны по форме, по темам и содержанию, неоднородны по функции. Однако представляется, что принципиальным здесь является вопрос о критериях жанровой дифференциации. В.Я. Пропп писал, что для каждого "рода" фольклора эти критерии свои, нет "единого принципа определения жанра" [Пропп 1976]. Учитывая полиэлементную сущность заговоров, соединение в них разных родов искусства (драматического действия, повествования, лирики), разных "кодов" (вербального текста, ритуального действия, пространственных, временных характеристик и т.д.), особенно плодотворным видится "генеративный" подход, предложенный И.И. Земцовским. Понимание жанра, по И.И. Земцовскому, "основано на признании его порождающей способности как главнейшей и существеннейшей его черты. Жанр - это не только совокупность произведений известного типа, но и производство, продуцирование образцов такого типа по готовым моделям на основе социально-творческих стимулов" [Земцовский 1983 с. 61-62]. И.И. Земцовский считает, что "единственная реальность жанра - его порождающая модель", включающая целый комплекс внутренне подвижных, изменчивых признаков, работающая "в сознании певцов не в одном абстрактном виде, а в виде множества разнотипных "ипостасей"." [Земцовский 1983 с.62-63]. Если "общий принцип порождающей модели очень широкий, охватывающий весь фольклор, то его конкретная реализация всегда самая узкая, работающая на сравнительно небольших "участках"" [Земцовский 1983 с.65]. И.И. Земцовский, вслед за В.Я. Проппом [Пропп 1976], призывает не бояться дробных классификаций, выделять и крупные, и мелкие жанровые группы.

Таким образом, вопрос о существенных признаках заговоров как произведений определенного жанра в большой степени сводится к проблеме выявления порождающей модели или моделей, лежащих в основе заговоров; к вопросу о принципах, согласно которым строятся, воссоздаются и изменяются заговоры. Именно изучение принципов строения заговоров и представляется актуальной современной задачей.

Очевидно, что в пределах данной работы невозможно полностью раскрыть сущность заговорного жанра, в том числе исследовать все разновидности заговоров, дать исчерпывающее описание порождающей модели, произвести сравнение с другими жанрами, обозначить границы жанра "заговор".

В то же время на основании анализа достаточно большой части материала возможно выяснить, каковы принципы смысловой организации заговоров с разной целевой установкой, разных по форме и содержанию, каковы закономерности их образования, воспроизведения, изменения, какие конкретные модели лежат в основе заговоров данного массива. Результаты такого исследования будут иметь большое значение для определения существенных признаков жанра. При этом под смысловой организацией подразумевается упорядоченность, система, которую образует совокупный смысл всех вербальных и невербальных элементов заговора; система закономерностей, определяющих как использование ритуальных и словесных средств с той или иной семантикой, так и возможность изменения смысла заговора4.

Исходя из всего сказанного, целью настоящего исследования является описание закономерностей смысловой организации заговоров и выявление конструктивных моделей, которые лежат в основе конкретных заговоров, изучение изменений (трансформаций), происходящих в заговорах.

Эта цель достигается в результате решения нескольких задач:

4 В научной литературе встречается термин "смысловая структура", но определения ему обычно не дается [Пермяков 1978 с.105-135, Фрейденберг 1997 с.109]. В данной работе термин "смысловая организация" используется потому, что другие близкие по смыслу термины ("композиция", "семантическая структура") либо не могут применяться ко всему заговору (к вербальной и невербальной частям), либо предполагают определенное направление исследований (структурно-типологическое, этнолингвистическое). Поставив целью исследовать закономерности строения заговора, мы попытались логически проанализировать те данные, которые содержатся собственно в материале, без предварительного включения их в ту или иную систему научных взглядов и задач. Смысловая организация тесно связана с прагматикой заговора (с его целью, с особенностями исполнения заговора в конкретной жизненной ситуации), а также с его формальной стороной (поскольку выбор тех или иных ритуальных и словесных элементов служит выражению смысла), так что невозможно отнести понятие "смысловой организации" только к области семантики. Предполагается, что смысловая организация и есть та порождающая основа, которая лежит в основе заговора и объединяет прагматический, семантический и формальный аспекты. Заговоры могут быть различны по смысловой организации. Типы смысловой организации, проявляющиеся в разных заговорах, представляют собой конструктивные модели, согласно которым строятся заговоры.

1) Выявление универсальных смысловых компонентов, характерных для любого лечебного или любовного заговора; описание принципов смысловой организации заговоров.

2) Исследование смысловой организации русских лечебных и любовных заговоров; уяснение их специфики и типологической общности.

3) Анализ функций (смысловой нагрузки) элементов заговора: текста и ритуальной части; персонажей и предметов; композиционных форм текста; художественных средств.

4) Выделение конструктивных моделей в области смысловой организации заговоров и описание закономерностей изменений, происходящих в лечебных и любовных заговорах.

В соответствии с поставленными задачами данное исследование базируется на нескольких важнейших методологических установках. Прежде всего, заговор рассматривается как целостный акт, в котором значимы как вербальный текст, так и невербальные элементы (действие, предметы, время и место исполнения). Содержание заговоров включает значения всех этих элементов. (В дальнейшем вербальный текст будет называться "текст", невербальные элементы в совокупности - "ритуальная часть" или "ритуал"5).

Во-вторых, заговор концентрирует в себе сразу несколько смысловых пластов: мифологический; бытовой, раскрываемый благодаря историческим, этнографическим, медицинским (если речь идет о лечебных заговорах) данным; "двигательный", моторный смысл, лежащий в основе многих ритуальных действий и мотивов [Романов 1991] (например, в любовных заговорах - действия, мотивы, предметы, связанные с соединяющим или разъединяющим движением и т.д.). Определенные оттенки значений может вносить и индивидуальная

5 Здесь и далее понятия "ритуал" и "обряд" используются как синонимичные (так же, как у А.К. Байбурина [Байбурин 1993 с.4]). В "ритуальную часть" включаются все элементы заговорного акта, кроме вербального текста (ритуальное действие, предметы, участники заговорного акта, обстоятельства исполнения заговора), что соответствует условному делению заговора на "слово" и "действие", принятому как в дореволюционной науке, так и в современных исследованиях и используемому в тех случаях, когда более подробное описание компонентов заговора не является принципиально необходимым. Поскольку деление на "текст" и "ритуал" зачастую не может быть строго реализовано, то текст в прагматическом аспекте (например, приказ) включается и в ритуальную часть и анализируется и как текст, и как элемент ритуала. интерпретация исполнителя, и конкретные жизненные обстоятельства, в которых заговор исполняется. Таким образом, заговоры обладают сложной и богатой семантикой.

И в-третьих, заговор - это факт современной фольклорной традиции, это жанр, внутренняя организация которого такова, что может вмещать разнообразное, меняющееся содержание, благодаря чему заговоры остаются живым жанром даже в момент угасания традиционной культуры. Именно поэтому необходимо не только диахроническое, но и синхронное изучение заговоров, описание структуры и семантики заговоров, представленных в современных записях. На основе результатов такого исследования возможна была бы в дальнейшем реконструкция в области заговоров. Немалое значение имеет и то, что пока еще есть возможность наблюдать жизнь этого жанра.

Интерпретация семантики заговоров (вербального текста и невербальной части) основывается на результатах всего предшествующего изучения символики и образности заговоров в фольклористике, широко используются данные этнолингвистических исследований, в некоторой степени результаты структурно-типологических изысканий. Также принимается во внимание "деятельностный подход" к изучению культуры, в частности, к ритуальной деятельности традиционного общества, при котором семантика отдельных обрядов, действий и мотивов, представлений, отраженных в них, оказывается во многом связана с первоначальным "моторным" смыслом тех или иных ритуальных действий [Романов 1991 с. 17-40].

Метод, используемый в работе, является комплексным. Цель исследования и характер материала обусловливают необходимость сочетания методов синхронного описания и систематизации материала, сопоставительного, элементов этнолингвистического, структурно-типологического и сравнительно-исторического подходов6.

В этой связи представляется важным понимание методологии комплексных (междисциплинарных) исследований по фольклору, предложенное В.Е. Гусевым: "Необходимо различать подсистемы в общей системе народной художественной культуры. В каждом случае понятие комплексности наполняется различным содержанием, охватывает разные элементы и взаимосвязи. В настоящее время актуально не только разграничение, но и методологическое взаимодействие разных концепций." По В.Е. Гусеву, комплексное изучение стало возможным и необходимым благодаря взаимосвязи всех видов фольклора мехеду собой и их связями со всей материальной и духовной культурой человечества [Гусев 1998 с.359]. Говоря о сочетании разного

При отборе материала в работе были сделаны принципиальные ограничения, прежде всего в отношении объема текста заговора. Исследователи писали о разнообразии форм заговоров [Зелинский1897 с. 51-53; Познанский 1995 с.57, Петров 1981 с. 123-127 и др.]. Текст заговора может представлять собой как короткую формулу, так и многосоставное образование, включающее повествовательную часть, множество различных формул. В.И.Харитонова подразделяет все тексты заговоров на четыре группы: "заклинательные паремии", "заговорно-заклинательные формулы", "заклинательные приговоры", "заговоры" [Харитонова 19886 с.8, Харитонова 1992 с.31-39] - и соответственно выделяет четыре жанровые разновидности в области заговорной поэзии. Поскольку в работе рассматривается семантика заговоров, а "исследователи семантики обычно обращаются к минимальным по объему текстам" [Кербелите 1991 с. 18], представляется необходимым взять в первую очередь наиболее простые образования, тексты которых, по классификации В.И. Харитоновой, относятся к паремиям и формулам. В работах дореволюционных ученых было показано, что исторически короткие формулы явились основой для образования сложных многосоставных текстов [Потебня 1887, Потебня 1905, Зелинский 1897, Познанский 1995]. В современной заклинательной традиции развернутый текст также часто строится из нескольких микротекстов [Харитонова 19886, Харитонова 19886, Харитонова 1991]. Таким образом, анализ смысловой организации наиболее простых, минимальных форм заговоров должен стать базой для изучения более сложных образований.

Кроме того, в заговорной традиции существуют как профессиональное искусство колдунов и знахарей, так и заговоры общеупотребительные, составляющие "узус", по выражению К.А. Богданова. При том, что заговоры, входящие в "узус", и те, которыми пользуется профессиональный заклинатель, могут представлять собой один и тот же текст с одинаковыми действиями, мы постараемся ограничиться заговорным "узусом", тем более, что именно такие заговоры составляют основную массу современного материала. Нужно отметить, методологического опыта, он пишет: "Разумеется, сочетание различных методов избирательно, в зависимости от предмета конкретного изучения и от задачи, цели исследования" [Гусев 1998 с.360]. что большую часть устных общераспространенных заговоров7, записываемых в ходе экспедиционной работы в настоящее время, составляют простые образования.

В функциональном отношении к заговорам мы отнесли вербальные ритуалы двух типов: продуцирующие (создающие желаемое положение вещей) и реабилитационные ("снимающие порчу", болезнь), согласно классификациям вербальных ритуалов (магических обрядов) Е.Г. Кагарова, Е.Н. Разумовской, А.Энгелькинг [Кагаров 1928, Разумовская 1988, Толстая 1994, Левкиевская 1995]. Охранительные вербальные ритуалы (обереги) не рассматривались по причине ограниченного объема работы.

В работе анализируются заговоры следующих тематических групп: любовные (присушки и отсушки), лечебные (от тоски, на кровь, от ушиба, от ожога, обвара, от летучего огня, от утина, от зубной боли, от ячменя, от чирья, от бородавок, от болезней глаз, от крика (детские), от бессонницы).

Материал был отобран в соответствии со следующими принципами:

1. В тематической группе представлено большое количество простых форм.

2. Заговоры не являются частью другого обряда и их семантика не осложнена семантикой обряда.

3. В тематической группе содержится достаточно большое количество заговоров, чтобы можно было проводить сравнение и убедительно интерпретировать смысл заговора.

4. Запись заговора включает не только текст, но и описание ритуала, комментарий исполнителя (собирателя).

7 В связи с тем, что многие современные исследователи различают заговоры с микротестами и заговоры с развернутыми многоформульными текстами и используют термин заговор только по отношению ко вторым, а первые называют формулами и приговорами, необходимо отметить, что тем не менее все эти образования составляют единый фонд заговорной поэзии, границы между ними, как показано В.И. Харитоновой [Харитонова 19886, Харитонова 1992 с.31-39], не всегда отчетливы. Вероятно, это разные жанровые разновидности (этот вопрос требует более основательной разработки, и прежде всего уяснения существенных признаков жанра), но не разные жанры. Во всех них, видимо, действуют общие закономерности построения и развития. Поэтому по отношению ко всем произведениям этого жанра в данной работе используется термин заговор, но при этом автор отдает себе отчет и при возможности показывает специфику организации и исполнения заговоров с развернутыми текстами.

Материал по заговорам, имеющийся в настоящее время, достаточно велик, поэтому ввиду невозможности тщательного анализа всех существующих в архивах и в печатных изданиях описаний заговоров, необходимо было сделать определенные тематические ограничения. В результате были выбраны, достаточно произвольно, две большие группы наиболее распространенных заговоров, любовные и лечебные. Вне поля зрения остались промысловые заговоры; хозяйственные; заговоры, направленные на регулирование социальных отношений ("на суд", "на красоту", "от воров"); бытовые заговоры на разные случаи (раздел "частный быт" в сборнике Л.Н.Майкова [Майков 1994]; заговоры, связанные с природными явлениями (раздел "Отношения к природе" [Майков 1994]); заговоры, обращенные к мифологическим существам (раздел "Отношения к сверхъестественным существам" [Майков 1994]).

Не были включены в анализируемый материал заговоры, входящие в переходные обряды, в календарные обряды, поскольку их семантика и функционирование обусловлены семантикой и структурой обряда и они требуют отдельного рассмотрения.

Среди лечебных заговоров были выбраны те тематические группы, которым свойственны минимальные композиционные формы текстов. Поэтому заговоры от "мнимых" болезней (порчи, уроков, икоты и т.п.) остались за пределами рассмотрения. Не представлены и некоторые другие группы, главным образом, насчитывающие небольшое количество заговоров и малораспространенные.

Источниками послужили данные архива кафедры русского устного народного творчества МГУ, в том числе заговоры, вошедшие в сборники "Русские заговоры и заклинания", под ред. В,П. Аникина, М, 1998; "Вятский фольклор. Заговорное искусство", Котельнич, 1994; а также публикации П.С.Ефименко [Ефименко 1877-1878], Л.Н. Майкова [Майков 1994], В. Мансикки [Мансикка 1912], Нижегородские заговоры [Ниж. 1997], Г.И. Попова [Попов 1903]. Всего использовалось около 1500 записей, из них подробно анализируются более 600 записей.

Структура работы определяется ее целью и задачами. Первая глава посвящена выявлению наиболее общих, характерных для лечебных и любовных заговоров компонентов смысла и описанию принципов смысловой организации заговоров. Во второй главе производится подробный анализ лечебных и любовных заговоров, в результате которого иллюстрируются теоретические положения, высказанные в первой главе и рассматривается специфика и типологическая общность смысловой организации заговоров разных тематических групп; раскрываются народные представления о болезни, человеческом теле, о социальных отношениях, воплощенные в заговорах. В третьей главе, так же, как и в заключительном разделе второй главы, на основании проведенного исследования конкретных заговоров рассматривается вопрос о том, какую нагрузку имеют различные (но в большей степени - принадлежащие тексту) элементы заговоров: персонажи и предметы, композиционные формы текста, в целом текст и ритуальная часть как составляющие заговорного акта. Последняя, четвертая глава посвящена понятию конструктивной модели в заговорах, выделению признаков, характеризующих модель, на основе которых различаются заговоры, построенные по разным моделям, и анализу изменений, происходящих в заговорах.

Диссертация имеет Приложение. В Приложении представлен анализ заговоров шести тематических групп: от ячменя, от чирья, от бородавок, от болезней глаз, от бессонницы, от тоски. По причине ограниченного объема диссертации весь исследуемый материал не мог быть подробно рассмотрен в основной части работы. В результате для описания во второй главе работы были выбраны семь тематических групп, наиболее интересных, показательных и не похожих по структуре и семантике, по образности и символике. Оставшаяся часть материала вошла в Приложение.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Смысловая организация русских лечебных и любовных заговоров"

ЗАКЛЮЧЕНИЕ.

Исследование показало, что русские лечебные и любовные заговоры, тексты которых относятся к формулам и паремиям, обладают целостной смысловой организацией. Использование в заговорах тех или иных обрядовых и словесных элементов определяется внутренними закономерностями. Смысловая организация заговоров микроформ близка к семантической структуре других малых жанров (пословиц, поговорок, загадок). В то же время, поскольку заговор представляет собой обряд, то в отличие от пословиц и поговорок первостепенную роль в нем играет действие.

В первой главе было выявлено, что основу заговоров составляет ситуация, включающая два компонента, объект и свойство. Ситуация воспроизводится в процессе действий, общий смысл которых (акция) различен в разных заговорах, но в целом акции объединяются в три типа. В основе каждого типа акции лежат определенные разновидности магии и, шире, представления о взаимосвязи явлений в мире, характерные для первобытного сознания.

Таким образом, акт заговора заключается в изображении, демонстрации некоторой ситуации в процессе действия или действий. При этом обычно используются ритуальные и вербальные элементы, которые служат обеспечению сакрального статуса этого обряда, закреплению ситуации, усилению магического воздействия текста.

Тип акции является своего рода стержнем всей смысловой организации заговора. В ходе анализа были обнаружены соответствия типа акции и, с одной стороны, семантики свойства, приписываемого объекту; с другой стороны, функций персонажей и предметов заговоров, а на уровне конкретных средств выражения -композиционных форм текста и характера ритуального действия.

Эти зависимости описаны в III и IV главах и показаны ниже в

Список научной литературыКиселева, Юлия Михайловна, диссертация по теме "Фольклористика"

1. Абрамян 1988 - Абрамян Л.А. Ритуальные повторы /У Этнолингвистика текста.Семиотика малых форм фольклора. Тезисы и предварительные материалы к симпозиуму. М., 1988. Ч. 1. 152-155.

2. Агапкина 1994 - Агапкина Т.А. Южнославянские поверья и обряды, связанные сплодовыми деревьями, в общеславянской перспективе // Славянский и балканский фольклор. Верования. Текст. Ритуал. М., 1994. 84-110.

3. Агапкина 1999 - Агапкина Т.А. Полесские заговоры: проблемы научного издания //Типология фольклорной традиции: актуальные проблемы полевой фольклористики. Материалы конференции, посвященной 70-летию проф. Н.И. Савушкиной. М., 1999 (в печати).

4. Агапкина, Виноградова 1994 - Агапкина Т.Д., Виноградова Л.Н. Благопожелание:ритуал и текст// Славянский и балканский фольклор. Верования. Текст. Ритуал. М., 1994. 168-208.

5. Агапкина, Топорков 1990 - Агапкина Т.А., Топорков А.Л. К реконструкциипраславянских заговоров // Фольклор и этнография. Проблемы реконструкции фактов традиционной культуры. Л., 1990. 67-76,

6. Аникин 1996 - Аникин В. П. Теория фольклора. Курс лекций. М., 1996.

7. Астахова 1928 - Астахова A.M. Заговорное искусство на реке Пинеге //Крестьянское искусство СССР. Искусство Севера. П., 1928. Т. II. 33-77.

8. Астахова 1964 - Астахова A.M. Художественный образ и мировоззренческийэлемент в заговорах. М., 1964 (VII Международный конгресс антропологических и этнографических наук).

9. Афанасьев 1867-1869 т.2 - Афанасьев А.Н. Поэтические воззрения славян наприроду. М., 1867-1869. Т. 2.

10. Афанасьев 1867-1869 т.З - Афанасьев А.Н. Поэтические воззрения славян наприроду. М., 1867-1869. Т.З.

11. Байбурин1990 - Байбурин А.К. Ритуал: свое и чужое // Фольклор и этнография.Проблемы реконструкции фактов традиционной культуры. Л., 1990. 3-17.

12. Байбурин 1991 - Байбурин А.К. Загадка // Свод этнографических понятий итерминов. Народные знания. Фолькпор. Народное искусство. М., 1991. 42-45.

13. Байбурин 1993 - Байбурин А.К. Ритуал в традиционной культуре. СПб, 1993.

14. Байбурин, Левинтон 1978 - Байбурин А.К., Левинтон ГА. К описанию организациипространства в восточнославянской свадьбе // Русский народный свадебный обряд. Исследования и материалы. Л., 1978. 89-105.

15. Балов 1890 - Балов А. Рождение и воспитание детей в Пошехонском уезде //Этнографическое обозрение. М., 1890. № 3. 90-115.

16. Бернштам 1985 - Бернштам Т.А. Будни и праздники: поведение взрослых в русскойкрестьянской среде (XIX - начало XX в.) // Этнические стереотипы поведения. Л., 1985. 120-154.

17. Богатырев 1971 - Богатырев П.Г. Магические действия, обряды и верованияЗакарпатья // Богатырев П.Г. Вопросы теории народного искусства. М., 1971. 167297.

18. Богданов 1992 - Богданов К.А. Русский заговор. (Опыт структурного анализа).Дисс.канд.филол.наук, СПб, 1992.

19. Богданов 1995 - Богданов К.А. Абракадабра как заговорная модель. Пределыструктурирования // Русский фольклор. XXVIII. Эпические традиции. СПб, 1995. 185-197.

20. Богданов 1996 - Богданов К.А. Заговор и загадка // Русский фольклор. XXIX. СПб,1996. 3-13.

21. Буслаев 1861а - Буслаев Ф.И. О сродстве одного русского заклятия с немецким //Буслаев Ф.И. Исторические очерки русской словесности и искусства. СПб, 1861. Т.1. 201-254.

22. Буслаев 18616 - Буслаев Ф.И. Русский быт и пословицы // Буслаев Ф.И.Исторические очерки русской народной словесности и искусства. СПб, 1861. Т.1.

23. Веселовский 1866 - Веселовский А.Н. Заметки и сомнения о сравнительномизучении средневекового эпоса //ЖМНПр. CXL, 286, 1866, IV.

24. Веселовский 1882 - Веселовский А.Н. Разыскания в области русских духовныхстихов // Сб. ОРЯС, СПб, 1882. Т.28.

25. Веселовский 1883 - Веселовский А.Н. Заметки по литературе и народнойсловесности //Сб. ОРЯС. СПб, 1883. Т. 32. 87-92.

26. Веселовский 1940 - Веселовский А.Н. Историческая поэтика. Л., 1940.

27. Ветухов 1907 - Ветухов А. Заговоры, заклинания, обереги и другие виды народноговрачевания, основанные на вере в силу слова. (Из истории мысли). // Варшава, 1907. В. 1-2.

28. Виноградова 1988 - Виноградова Л.Н. Ритуальный символ в обряде ифольклорном тексте // Фольклор: Проблемы сохранения, изучения, пропаганды, М., 1988, 4.1. 174-176.

29. Виноградова 1989 - Виноградова Л.Н. Фольклор как источник для реконструкциидревнеславянской духовной культуры // Славянский и балканский фольклор. Реконструкция древнеславянской духовной культуры: источники и методы. М., 1989. 101-121.

30. Виноградова 1993 - Виноградова Л.Н. Заговорные формулы от детскойбессонницы // Исследования в области балто-славянской духовной культуры. Заговор. М., 1993. 153-163.

31. Восточнославянский фольклор 1993 - Восточнославянский фольклор. Словарьнаучной и народной терминологии. Минск, 1993.

32. Головачева 1993 - Головачева A.B. Картина мира и модель мира в прагматикезаговора // Исследования в области балто-славянской духовной культуры. Заговор. М., 1993. 146-211.

33. Гуревич 1984 - Гуревич А.Я. Категории средневековой культуры. М., 1984.

34. Дмитриева 1982 - Дмитриева СИ. Слово и обряд в мезенских заговорах // Обрядыи обрядовый фольклор. М., 1982. 36-49.

35. Дмитриева 1993 - Дмитриева СИ. Мировоззренческая основа народныхпредставлений о болезнях русских Европейского Севера // Российский этнограф, 1993. № 3. 46-67.

36. Дмитриева 1995 - Дмитриева СИ. Народная медицина и врачебная практика //Русские народные традиции и современность, М., 1995. 13-43.

37. Журавлев 1994 - Журавлев А.Ф. Домашний скот в поверьях и магии восточныхславян; Этнографические и этнолингвистические очерки. М., 1994.

38. Закон Божий - Закон Божий. Сост. прот. Серафим Слободской, изд-е четвертое.Пермь, 1987.

39. Зелинский 1897 - Зелинский Ф.Ф. О заговорах. История развития заговора и егоформальные черты. Харьков, 1897.

40. Земцовский 1983 - Земцовский И.И. К теории жанра в фольклоре II Советскаямузыка. М., 1983. № 4. 61-64.

41. Зырянов 1975 - Зырянов И.В. Заговорная и свадебная поэзия // Фольклор илитература Урала. Пермь, 1975.

42. Кагаров 1928 - Кагаров Е.Г. К вопросу о классификации народных обрядов IIДоклады АН СССР, 1928. Сер. В. В.11. С 247-254.

43. Кагаров 1981 - Кагаров Е.Г. Словесные элементы обряда // Из истории русскойфольклористики. Л., 1981. 67-75.

44. Кербелите 1991 - Кербелите Б.П. Историческое развитие структур и семантикисказок (на материале литовских волшебных сказок). Вильнюс, 1991.

45. Киселева 1997 - Киселева Ю.М. Ключи от ретива сердца. Рукописный сборникзаговоров //Живая старина, 1997. № 1 (13). 40.

46. Киселева 1998 - Киселева Ю.М. Смысловые компоненты заговора какдействующего слова // слово как действие. Тезисы конференции. М., 1998. 32-37.

47. Киселева 1999а - Киселева Ю.М. В.Л. Кляус, Указатель сюжетов и сюжетныхситуаций заговорных текстов восточных и южных славян. М., 1997 // Филологические науки. М., 1999. № 2. 126-128.

48. Кляус 1994 - Кляус В.Л. Заговоры восточных и южных славян: Опытсистематизации повествовательных элементов. Дисс.. канд. филол. наук. М., 1994.

49. Кляус 1997 - Кляус В.Л. Указатель сюжетов и сюжетных ситуаций заговорныхтекстов восточных и южных славян. М., 1997.

50. Кляус 2000 - Кляус В.Л. Сюжетика заговорных текстов славян в сравнительномизучении. М., 2000.

51. Коул, Скрибнер 1977 - Коул М., Скрибнер Культура и мышление. М., 1977.

52. Криничная 1993 - Криничная Н.А. "На роду написано": мифологические рассказы иповерья о домашнем духе как вершителе жизненного цикла // Фольклористика Карелии. В. 8. Петрозаводск, 1993. 4-24.

53. Крушевский 1876 - Крушевский Н. Заговоры как вид русской народной прозы.Варшава, 1876.

54. Левкиевская 1995 - Левкиевская Е.Е. Славянский вербальный оберег. (Семантикаи структура). Дисс..канд.филол.наук. М., 1995.

55. Леви-Брюль 1930 - Леви-Брюль Л. Первобытное мышление. М., 1930.

56. Лингвистический словарь - Лингвистический энциклопедический словарь. М.,1990.

57. Лурия 1974 - Лурия А. Р. Об историческом развитии познавательных процессов. М.,1974.

58. Максимов 1989 - Максимов Нечистая, неведомая и крестная сила. М., 1989.

59. Мелетинский 1994 - Мелетинский Е.М. Поэтической слово в архаике // Историкоэтнографические исследования по фольклору. М., 1994.

60. Миллер 1865 - Ор.Ф.Миллер. Опыт исторического обозрения русской словесности.СПб., 1865. Т.1. В.1, изд-е второе.

61. Мифологический словарь 1991 - Мифологический словарь. Под ред.Е.М.Мелетинского. М., 1991.

62. Мифы 1991, 1992 - Мифы народов мира. Энциклопедия. Под ред. А.Токарева.М., 1991. Т.1. 1992. Т.2.

63. Москвина 1995 - Москвина В.А. Символика заговоров // Материалы Второгосеминара Западносибирского вузовского центра по фольклору. Омск, 1995. 1025.

64. Москвина 1997 - Москвина В.А. Символика персонажей русских заговоров, Омск1996. Дисс.. канд. филол. наук.

65. Мудрость народная 1991 - Мудрость народная. Жизнь человека в русскомфольклоре. Младенчество. Детство. М., 1991. В. 1.

66. Невская 1993 - Невская Л. Г. О заговорной реализации одного эпизода "основногомифа" // Исследования в области балто-славянской духовной культуры. Заговор. М., 1993. 139-148.

67. Никитина 1993 - Никитина СЕ. Устная народная культура и языковое сознание. М.,1993.

68. Новик 1994 - Новик Е.С Архаические верования в свете межличностнойкоммуникации // Историко-этнографические исследования по фольклору. М., 1994. С110-164.

69. Новое в зарубежной лингвистике 1988 - Новое в зарубежной лингвистике.Когнитивные аспекты языка. М., 1988. В. XXIV. Введение.

70. Остин 1986 - Остин Дж.Л. Слово как действие // Новое в зарубежной лингвистике.М., 1986. В. XXVII. 22-131.

71. Пермяков 1970 - Пермяков Г.Л. От поговорки до сказки. (Заметки по общей теорииклише). М., 1970.

72. Пермяков 1978 - Пермяков Г.Л. О смысловой структуре и соответствующейклассификации пословичных изречений // Паремиологический сборник. М., 1978. 105-135.

73. Песков 1977 - Песков А.М. Об устойчивых поэтических элементах русскихзаговоров // Филология: сборник студенческих и аспирантских работ. МГУ, 1977. В.5. 26-39.

74. Петров 1981 - Петров В.П. Заговоры // Из истории русской фольклористики. Л.,1981. 78-127.

75. Познанский 1995 - Познанский Н.Ф. Заговоры. Опыт исследования происхожденияи развития заговорных формул. М., 1995, изд-е второе.

76. Попов 1903 - Попов Г.И. Русская народно-бытовая медицина. СПб, 1903.

77. Потебня 1883 - Потебня A.A. Объяснения малорусских и сродных народных песен.Варшава, 1883. Т.1. 36, 172, 173.

78. Потебня 1887 - Потебня A.A. Малорусская народная песня по списку XVI века:Текст и примечания. Воронеж, 1887.

79. Потебня 1905 - Потебня A.A. Из записок по теории словесности. Харьков, 1905.

80. Православное богослужение - Православное богослужение. Русифицированныетексты чинов Крещения, Миропомазания и подготовки к ним. М., 1996.

81. Пропп 1928 - Пропп В.Я. Морфология сказки. Л., 1928.

82. Пропп 1976 - Пропп В.Я. Принципы классификации фольклорных жанров // В.Я.Пропп. Фольклор и действительность. М., 1976. С34-46.

83. Пропп 1996 - Пропп В.Я. Исторические корни волшебной сказки. СПб, 1996, изд-евторое.

84. Пропп 1998 - Пропп В.Я. Трансформации волшебных сказок //В.Я. Пропп. Поэтикафольклора. М., 1998. 229-251.

85. Путилов 1991а - Путилов Б.Н. Жанры фольклорные // Народные знания. Фольклор.Народное искусство. Свод этнографических понятий и терминов. М., 1991. 36-40.

86. Путилов 19916 - Путилов Б.Н. Мотив // Народные знания. Фольклор. Народноеискусство. Свод этнографических понятий и терминов. М., 1991. В.4. 83-88.

87. Путилов 1994 - Путилов Б.Н. Фольклор и народная культура. СПб, 1994.

88. Раденкович 1989 - Раденкович Л. Символика цвета в славянских заговорах //Славянский и балканский фольклор. Реконструкция древнеславянской духовной культуры: источники и методы. М., 1989. 122-148.

89. Разумовская 1988 - Разумовская E.H. Современное состояние заговорнойтрадиции некоторых районов русского Северо-Запада (по полевым материалам) // Этнолингвистика текста. Семиотика малых форм фольклора. М., 1988. 4.1.С. 48-51.

90. Разумовская 1993 - Разумовская E.H. Современная заговорная традициянекоторых районов русского Северо-Запада (по полевым материалам 1973-1988 гг.) // Русский фольклор. XXVII. Межэтнические фольклорные связи. СПб, 1993. 257-273.

91. Романов 1991 - Романов В.Н. Историческое развитие культуры: Проблемытипологии. М., 1991.

92. Серль 1986 - Серль Дж.Р. Что такое речевой акт // Новое в зарубежнойлингвистике. М., 1986, В. XVII. 151-170.

93. Славянские древности 1995 - Славянские древности. Этнолингвистическийсловарь. М., 1995. Т.1.

94. Ю.Толстой 1981 - Толстой Н.И. Вербальный текст как ключ к семантике обряда //Структура текста-81. М., 1981. 46-47.

95. Толстой 1984 - Толстой Н.И. Фрагмент славянского язычества: архаическийритуал-диалог// Славянский и балканский фольклор. М., 1984. 5-73.

96. ТОЛСТОЙ 1988 - Толстой Н.И. Заклинания, связанные с институтом побратимов иодномесячников // Этнолингвистика текста. Семиотика малых форм фольклора. Тезисы и предварительные материалы к симпозиуму. М., 1988. 4. 1. 85-88.

97. З.Толстой 1989 - Толстой Н.И. Некоторые соображения о реконструкции славянскойдуховной культуры // Славянский и балканский фольклор. Реконструкция древнеславянской духовной культуры: источники и методы. М., 1989. 7-22.

98. ТОЛСТОЙ 1995а - Толстой Н.И. Из "грамматики" славянских обрядов // Толстой Н.И.Язык и народная культура. Очерки по славянской мифологии и этнолингвистике. М., 1995. 63-78.

99. Топорков 1985 - Топорков А.Л. Происхождение элементов застольного этикета уславян// Этнические стереотипы поведения. Л., 1985. 223-243.

100. Топорков 1998 - Топорков А.Л. Грамота № 521: заговор или любовная записка? //Слово и культура. Памяти Н.И.Толстого. М., 1998. Т. II. 230-241.

101. Э.Топоров 1969 - Топоров В.Н. К реконструкции индоевропейского ритуала иритуально-поэтических формул (на материале заговоров) // Труды по знаковым системам, IV. (К 100-летию со дня смерти А Шлейхера). Тарту, 1969.

102. Топоров 1971 - Топоров В.Н. О структуре некоторых архаических текстов,соотносимых с концепцией "мирового дерева" // Труды по знаковым системам. Тарту , 1971, V. С, 23-50.

103. Топоров 1988 - Топоров В.Н. О ритуале. Введение в проблематику //Архаическийритуал в фольклорных и раннелитературных памятниках. М., 1988. 7-61.

104. Топоров 1993 - Топоров В.Н. Об индоевропейской заговорной традиции //Исследования в области балто-славянской духовной культуры. Заговор. М., 1993. 3-103.

105. Топорова 1990 - Топорова Т.В. Прагматика и структура текста (на материаледревнегерманских заговоров) // Слово в контексте литературной эволюции. Заговор, эпос, лирика", М., 1990. 7-15.

106. Усачева 1993 - Усачева В.В. Словесные формулы в народной медицине славян //Славянское и балканское языкознание. Структура малых фольклорных текстов. М., 1993. В. 12. 163-170.

107. Усачева 1994 - Усачева В.В. Вокативные формулы народного врачевания у славян// Славянский и балканский фольклор. Верования. Текст. Ритуал. М., 1994. 222239.

108. Усачева 1995 - Усачева В.В. Стереотипы в народной медицине // Речевые иментальные стереотипы в синхронии и диахронии. Тезисы конференции. М., 1995. 127-131.

109. Фадеева 2000 - Фадеева Л.В. Богородица в русских заговорах (роль христианскихисточников в формировании образа). Дисс.. канд. филол. наук М., 2000.

110. Фрезер 1984 - Фрезер Д.Д. Золотая ветвь, изд-е второе. М., 1984.

111. Фрейденберг 1997 - Фрейденберг О.М. Поэтика сюжета и жанра. М., 1997.

112. Харитонова 1988а - Харитонова В.И. Заговорно-заклинательная традициявосточных славян // Этнолингвистика текста. Семиотика малых форм фольклора. Тезисы и предварительные материалы к симпозиуму. М., 1988. Ч. 1. 34-36.

113. Харитонова 19886 - Харитонова В.И. Жанровая дифференциация заговорнозаклинательной традиции //Филологические науки. М., 1988. №4. 8-12.

114. Харитонова 1990 - Харитонова В.И. Заговорно-заклинательная традиция: текст изаклинатель // Филологические науки. М., 1990. № 3. 33-40.

115. Харитонова 1991 - Харитонова В.И. Заговорно-заклинательный текст:композиционные основы, воздействие на пациента и заклинателя // Филологические науки. М., 1991. № 5. 45-52.

116. Харитонова 1992 - Харитонова В.И. Заговорно-заклинательная поэзия восточныхславян. Конспекты лекции. Львов, 1992.

117. Харитонова 1995 - Харитонова В.И. Традиционная магико-медицинская практика исовременное народное целительство: Статьи и материалы // Российский этнограф. М., 1995. № 23.

118. Черепанова 1991 - Черепанова O.A. Типологическая и лингвистическаяинтерпретация некоторых элементов в заговорах // Русский фольклор. XXII. Л., 1991. 143-154.

119. Чернов 1965 - Чернов И.А. О структуре русских любовных заговоров // Труды познаковым системам. Тарту, 1965. № 181. 160-169.

120. Чистов 1986 - Чистов К.В. Традиция и вариативность // Чистов К.В. Народныетрадиции и фольклор. Л., 1986.

121. ШИНДИН 1993 - Шиндин Г. Пространственная организация русского заговорногоуниверсума; образ центра мира // Исследования в области балто-славянской духовной культуры. Заговор. М., 1993. 108-127.

122. Шиндин 1995 - Шиндин Г. О некоторых формульных конструкциях в русскихзагадках // Речевые и ментальные стереотипы в синхронии и диахронии. Тезисы конференции. М., 1995. 148-152.

123. Шиндин 1996 - Шиндин Г. Семантическая трансформация архаическойритуальной практики в восточнославянских заговорах // Концепт движения в языке и культуре. М., 1996. 142-166.

124. ЮДИН 1992 - Юдин A.B. Проблемы ономастики русских заговоров. Дисс.. канд.филол. наук. Одесса, 1992.

125. ЮДИН 1997 - Юдин A.B. Ономастикой русских заговоров. Имена собственные врусском магическом фольклоре. М., 1997. Источники.

126. А - Русские заговоры и заклинания. Материалы фольклорных экспедиций 19531993 гг. Под ред. В.П.Аникина. М, 1998.

127. АКФ МГУ - Архив кафедры фольклора МГУ им. М.В. Ломоносова.

128. Вят. - Вятский фольклор. Заговорное искусство. Котельнич, 1994.

129. Даль - В.Даль. Пословицы русского народа. М., 1957.

130. Ефименко - П.С. Ефименко. Материалы по этнографии русского населенияАрхангельской губернии, М., ч. 1, 1877, ч.2, 1878

131. Жигулев - Русские народные пословицы и поговорки. Сост. А.М. Жигулев. М., 1965.

132. Иваницкий - Песни, сказки, пословицы, поговорки и загадки, собранные H.A.Иваницким в Вологодской губернии. Вологда, 1960.

133. М или Майков - Л.Н. Майков. Великорусские заклинания, изд-е 2-е. СПб., 1994.

134. М.ж - Малые жанры русского фольклора. Пословицы, поговорки, загадки. Сост.В.Н. Морохин. М., 1986.

135. Мане, или Мансикка - В. Мансикка. Заговоры Шенкурского уезда Олонецкойгубернии//Живая старина. СПб, 1912, в.1.

136. Митрофанова. - Загадки. Издподг. В.В. Митрофанова. Л., 1968.

137. Ниж. - Нижегородские заговоры. (В записях XIX-XX веков). Сост., вступ. ст. и комм.A.B. Коровашко. Нижний Новгород, 1997.

138. П или Попов - Г.И. Попов. Русская народно-бытовая медицина. СПб, 1903.

139. Садовников. - Загадки русского народа. Сост. Д.Н. Садовников. М. 1959.

140. Сахаров - Сказания русского народа, собранные И.П. Сахаровым. М, 1989. Ч. 1,2.

141. Труды 1877 - Труды этнографо-статистической экспедиции в Западно-Русскийкрай, собр. П. П. Чубинским. СПб, 1877. Т. 4.

142. Худяков - Великорусские загадки И.А. Худякова. М., 1861.

143. Шейн - Великорус в своих песнях, обрядах, обычаях, верованиях, сказках,легендах и т.п. Материалы, собранные и приведенные в порядок П.В. Шейном. СПб., 1898-1900. Т. 1. Справочная литература.

144. БСЭ - Большая Советская Энциклопедия. М, 1976. Т. 25 , Струнино-Тихорецк . 563-565.

145. Определитель растений - М.И.Нейштадт. Определитель растений. М., 1948.