автореферат диссертации по культурологии, специальность ВАК РФ 24.00.01
диссертация на тему: Смысловая сфера культуры: модусы кризисного развития

Полный текст автореферата диссертации по теме "Смысловая сфера культуры: модусы кризисного развития"

00345787В

Хоружая Светлана Владимировна

СМЫСЛОВАЯ СФЕРА КУЛЬТУРЫ: МОДУСЫ КРИЗИСНОГО РАЗВИТИЯ

Специальность 24.00.01 - теория и история культуры

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание учёной степени доктора философских наук

1 5 ДЕК 2008

003457878

Хоружая Светлана Владимировна

СМЫСЛОВАЯ СФЕРА КУЛЬТУРЫ: МОДУСЫ КРИЗИСНОГО РАЗВИТИЯ

Специальность 24.00.01 - теория и история культуры

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание учёной степени доктора философских наук

Работа выполнена в ФГОУ ВПО «Южный федеральный университет» на кафедре исторической культурологии факультета философии и культурологии

Научный консультант - доктор социологических наук, профессор

Харитонов Евгений Михайлович (ФГОУ ВПО «Кубанский госуд. аграрный университет»)

Официальные оппоненты: доктор философских наук, профессор

Денисов Николай Григорьевич

(ФГОУ ВПО «Краснодарский государственный университет культуры и искусств»)

доктор философских наук, профессор Минасян Лариса Артаваздовна (ФГОУ ВПО «Южно-Российский госуд. университет экономики и сервиса»)

доктор философских наук, профессор Штомпель Людмила Александровна (ФГОУ ВПО «Южный федеральный университет»)

Ведущая организация - Московский педагогический государственный

университет

Защита состоится «25» декабря 2008 года в 14.00 часов на заседании диссертационного совета Д 212.208.11 по философским наукам в Южном федеральном университете по адресу: 344038, г.Ростов-на-Дону, пр. М.Нагибина, 13, ЮФУ, ауд.434.

С диссертацией можно ознакомиться в зональной научной библиотеке Южного федерального университета (г. Ростов-на-Дону, ул. Пушкинская, 148).

Автореферат разослан ХЦ НОября 2008 года.

Ученый секретарь диссертационного совета

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность исследования. Современная ситуация в мире, связанная с возникновением глобального социокультурного кризиса, характер «постперестроечных» изменений привели к кризису прогрессивистской концепции развития. Использование отечественными и зарубежными учеными-гуманитариями при анализе процессов, происходящих в современном мире, терминологии, заимствованной из медицины, биологии, психологии, физики и других наук, свидетельствует как об актуальности проблематики транзитивной культурологии, так и об отсутствии строгих философски-понятийных разработок в этой области.

Стереотипное восприятие культуры предполагает прежде всего ее позитивную значимость. Культура ассоциируется с высокими моральными нормами, лучшими достижениями в области искусства и науки, высшими религиозными принципами и т.д. Однако со времен З.Фрейда достаточно установившимся в современной гуманитаристике является мнение и о «темной» стороне культуры. Впрочем, уже у Шопенгауэра и Ф.Энгельса мы находим представление не только о созидательных, но и о разрушительных силах культуры, по крайней мере по отношению к окружающему внешнему миру и к духовному строю человека. Пессимистический взгляд на культуру мы находим и у Дж.Вико, и у О.Шпенглера, и у А.Тойнби, которые считали, что цикл развития общества и культуры заканчивается распадом и разрушением. Эта точка зрения характерна и для культурологии, и для философии, и для социологии XX века. Так, один из основоположников знаменитой чикагской социологической школы Р.Парк говорил о том, что современная урбанизация порождает «яды», которые разрушают культурные традиции, устойчивость общественного развития. Именно городская жизнь оказывается причиной возникновения новых социальных болезней и пороков, которые в конечном счете разрушают городское сообщество. А ведь именно глобальная урбанизация является одним из мегатрендов современного развития.

В России глубокие экономические, политические, социальные изменения последних десятилетий потребовали глубинного философско-культу-рологического осмысления, которое неизбежно связано с введением понятий и парадигм, описывающих новые процессы. Симптоматично, что среди этих понятий большое место занимают те, которые «снимают» проблему направленности развития. К ним относятся такие понятия, как «трансформационный процесс», «аномия», «точки бифуркации», «маргинальность», «транзитивное общество» и т.п. Это связано как с отказом от прогрессистс-кой модели общественного развития, так и с действительным «многополюсным» существованием социума, выразившемся не только в появлении нескольких центров притяжения, но и в проблематичности реальной восходящей линии развития современного общества.

За огромным количеством данных статистического и социологического характера порой трудно уловить действительные тенденции, приводящие общество в новое состояние и дающие ответ на вопрос: какова же направленность изменения качественного состава населения, его культуры и ментальности?

Современное видение социокультурного развития и истории во многом зависит от парадигмы, того или иного методологического подхода, сформировавшегося ещё в предыдущую историческую эпоху. Не отдавая себе отчёта, люди используют те инструменты мышления, образы, понятия, термины, логические приёмы, которые сформировались давно и приобрели стереотипический характер. Восприятие исторического развития как непрерывно прогрессивного с отдельными элементами регресса характерно не только для модернизаторского сознания, воспринимающего историю через дихотомию традиционного и индустриального общества, но и для постмодернистского проекта принципиальной мультикулыурной многополюснос-ти существования современного общества.

На наш взгляд, в обществе в определённых условиях могут возникнуть и широко распространиться особые типы культуры и сознания, которые можно назвать «деградирующим», «кризисным» и - в предельном выражении - «катастрофическим». Всем эти типам культуры и сознания соответствует своя, специфическая система смыслов и ценностей культуры. Фиксация возникновения и существования данных культурных феноменов является одной из приоритетных задач нашего исследования.

В «затухающей» системе социокультурных отношений широкое распространение получает кризисное и деградирующее сознание, обладающее слабыми рефлексирующими функциями, лишённое страха и опасений перед будущим, «незамечающее», нефиксирующее конечный итог развития и носящее, в связи с этим, демобилизирующий, процессуальный характер. Нахождение культурологическими и философскими методами сферы распространения феномена разрушения культуры не только в «низших» слоях общества, но и среди акторов, призванных быть активными субъектами социальных преобразований, позволяет различить процессы стабилизации социума и его «псевдостабилизации». Культура «пофигизма», возникающая на руинах похороненных надежд в период всеобщей психологической усталости, калейдоскопизации новых идеалов и ориентиров, представляет серьёзную угрозу для дальнейшего развития российского общества, так как содержит потенциальные возможности будущих катастроф и потрясений. В связи с этим и возникает актуальнейшая проблема нахождения путей «пресечения» кризисно-деградационных процессов, теоретически обоснованных формулировок гипотез возможных путей общественного развития и футуроло-гических прогнозов. При этом защитные практики должны конструироваться философией культуры и культурологией в союзе с другими науками.

В этой ситуации особое значение имеет анализ смыслового «каркаса» культуры. Какова кризисная динамика смысловой сферы культуры? Как происходит деградация и архаизация культурных смыслов? Каким образом осуществляется «нормализация» системы смыслов в кризисном обществе? Решение этих проблем требует самого внимательного и серьезного отношения к изучению вопросов: «Что есть смысл?», «В чем состоит специфика философско-культурологического взгляда на кризисную динамику смысловой сферы культуры?».

Задача нашего исследования заключается не просто в том, чтобы зафиксировать отрицательные сдвиги в современном обществе, но и осмыслить их внутренний культурный механизм, описать особый тип смысловой организации, характерный для процессов «регрессизации».

В данной работе для нас важно эксплицировать сущность смысловой кризисной динамики как целостного явления. Понижение уровня сложности, развитости, системно-иерархической структурированности какой-либо социокультурной системы или отдельных её элементов представлено как опосредованное проявление примитивизации, энтропии самих культурных форм. Конечно, социальный кризис и деградация имеют вполне определённый ценностно-смысловой вектор развития и не замыкается в кругу собственно культурных фактов и процессов, ибо социальная и культурная системы хоть и относительно, но взаимосвязаны, и процесс их взаимного обособления (дифференциации) и сближения (интеграции) является фактом «социокультурного гомоморфизма» (О.И.Генисарецкий).

Степень научной разработанности проблемы. Понятия «смысл» и «кризис» в современной гуманитаристике весьма многозначны и их интерпретация зависит и от цеховой принадлежности ученого, и от его методологических установок, и от его принадлежности к той или иной научной школе и исследовательской традиции.

Само сопряжение этих понятий для характеристики современного общества стало парадигмальным для ведущих представителей философско-культурологической мысли XX века, ведь именно в забвении ценностей и смыслов классической европейской культуры видели Э.Гуссерль, А.Вебер, А.Швейцер, Р.Гвардини и др. причину широкомасштабного кризиса, поразившего современную западную цивилизацию.

Осознание всеобщности кризиса и упадка культуры достигло своего пика уже у С.Кьеркегора и Ф.Ницше, а затем у О.Шпенглера и Х.Ортеги-и-Гассета. Правда, ощущение разрушения и гибели в более оптимистических концепциях (например, П.Сорокина) «снималось» предвидением возникновения качественно нового социума (в настоящее время эту роль выполняют различные гуманистически-ориентированные футуристические проекты «информационного общества»). Отметим, однако, что основное внимание

философы и культурологи уделяли изучению, скорее, результатов, а не самого процесса кризисного развития культуры. Даже в своих трудах, посвященных социокультурной динамике, П.Сорокин конспективным образом рассмотрел механизмы деструкции и разрушения культурных смыслов.

В современной гуманитаристике тема кризисной динамики смыслов культуры до последнего времени широко не обсуждалась, хотя подходы к ней обозначились самым непосредственным образом. Мы имеем в виду изучение проблемы нисходящей социокультурной мобильности (П.Сорокин); десоциализации, ресоциализации (Э.Гидденс); исследования «дна общества», «культуры бедности» (Льюис), упадка этических смыслов европейской культуры (А.Швейцер) и др.

В определённом плане проблема разрушения индивидуальной смысловой сферы нашла своё выражение в работах Г.Лебона в той мере, в какой кризис и деградацию можно рассматривать на примере индивида, заброшенного в «массовое общество».

Социокультурные процессы, связанные с упадком, разрушением личности, изучаются с различных методологических позиций специалистами разных областей знания. Можно выделить статистический, историко-описа-тельный, медицинский, психологический, социологический, политологический, юридический, философский и другие подходы

Показателем важнейших сдвигов, происходящих в методологии и направленности исследований в российской гуманитаристике, является активная выработка категориально-понятийного аппарата, необходимого для описания опасностей, отрицательных состояний, кризисов, угроз и катастроф. В качестве примера можно привести работы А.С.Ахиезера, Г.В.Драча, Н.И. Лапина, С.Я.Матвеевой, ЕЛ.Режабека, А.Я.Флиера, В.Э.Шляпентоха, О.М. Штомпеля и других авторов, в которых осмысливаются проблемы дезорганизации и деструкции социокультурной жизни общества.

В этом контексте вполне понятен интерес культурологов и философов культуры к категории смысла, достаточно вспомнить, что М.М.Бахтин исходил из того, что «онтологически культура есть не что иное, как внесение в мир смысла»1. Одну культуру от другой отличает различие содержания и различие в способах полагания смысла, пронизывающего любое из образований культуры. С этой точки зрения смысл предстает как универсальная самоорганизационная форма культуры2. При этом исследователи часто забывают, что этой «универсальной самоорганизационной формой культуры» овладевает любой представитель человеческого рода, причем без всякого обучения в классах логики, психологии, философии и т.д.

' Цит. по: Баткин JI.M. Культура всегда накануне себя //Красная книга культуры. - М.: Искусство, 1989. С.118.

2 См.: Пелипенко A.A. Смыслогенез и структуры сознания (культурологический подход) //Мир психологии. 1999. № 1(17). С.141-146.

Лингвисты, в отличие от логиков, для обозначения «области идеального в знаках», или «предметного содержания, освобождённого от своей вещественности и обретшего новую форму бытия - идеальную», используют не термин «смысл», а термин «значение».

Но для конституирования смысла средств языка и речи явно недостаточно. Изначальные условия «прорыва» к смыслу коренятся не в речи, а в особом, онтологическом статусе человеческого тела в мире. Сам пространственно-временной и перцептивный опыт человеческой телесности, «схема тела» определяет нацеленность на значения и смыслы окружающего мира. Тем самым уже М.Мерло-Понти фиксирует принципиальную зависимость смысла от внерефлексивных предпосылок, опосредующих возможности тематической и операциональной оформленности смысла.

М.Мерло-Понти определяет значения вещей как то, что даётся через рефлексию, а смысл (целостная структура вещи) открывается в горизонте мира жизни субъекта, его переживания и понимания мира. Так рождается новый взгляд на язык: язык есть уже не просто оружие мысли или внешняя форма смысла, он есть способ самораскрытия смысла в мире жизни, в опыте и переживании мира.

Такое понимание языка перекликается с идеей, сформулированной в поздней философии М.Хайдеггера: язык (благодаря своему бытийному статусу) предстаёт не просто как семантическое средство, орудие коммуникации, а как изначальный способ встречи человека с бытием.

Сложность проблемы определения смысла и смысловой сферы культуры видна на примере изысканий в лингвокультурологии. Лингвокульту-рологи отходят от отождествления смысла и значения и определяют смысл в качестве сложного образования. Так, В.Н.Телия ввел понятие культурной коннотации, которое означает интерпретацию денотативного или образно мотивированного аспектов значения в категориях культуры.

Лингвист В.В.Воробьев свое понимание смысла определяет при помощи термина «лингвокультурема». В его представлении это диалектическое единство лингвистического и внелингвистического, т.е. предметного или понятийного содержания. Согласно его определению, лингвокультурема является совокупностью формы языкового знака, его содержания и культурного смысла, соответствующих этому знаку, причем главное значение придается глубинному смыслу, потенциально присутствующему в значении как элемент его содержания. Собственно, в данном определении фиксируется достаточно известная еще со времен В.Гумбольдта идея, что язык содержит некую культурную информацию. Правда, в большинстве последующих работ специалистов в области лингвокультурологии мало что говорится о внутренних механизмах, о динамике смыслового развития содержания.

Известный лингвист А.Вежбицкая считает, что для процесса осмысления нужно нечто большее, чем концепты, поскольку мы оперируем в процессе мышления комбинациями этих концептов. А.Вежбицкая в связи с этим пишет о лексических универсалиях.

Следует отметить, что между отчетливо рефлексируемыми смыслами, идеалами, ценностями национальной культуры и индивидуальными и жизненными практиками людей существует особая зона, которая во многом и определяет сущность культурного. Чистые формы бытия культуры и жизненный, неупорядоченный мир бытия человека связаны определенными образованиями, обладающими весьма специфическими свойствами (см., например, работы Лурье C.B. по этнокультуре).

По Э. Гуссерлю, это пространство неотчетливых, неясных понятий. Причем они неясны не потому, что их не прояснили, а оттого, что это территория принципиально неустойчивых образований. Для того, чтобы индивид «втянулся» в смысловое пространство культуры, необходим особый механизм, продуцирующий нерациональные по своей сути процессы. Отсюда культурный смысл предстает весьма «странным» феноменом, ибо он далеко не всегда поддается обычным рациональным объяснениям.

С этой точки зрения весьма важны психологические концепции смысла (см. работы видных представителей психоанализа З.Фрейда, А.Адлера, К.Г.Юнга и работы отечественных психологов И.А. Васильева, Ф.Е. Василю-ка, Л.С. Выготского, Б.В. Зейгарник, В.А. Иванникова, Д.А. Леонтьева, СЛ. Рубинштейна и др.). Психологические особенности личности, предрасполагающие к тому или иному типу «разрушительного» поведения, достаточно широко представлены в литературе (Блум Ф., Лейзерсон А., Дмитриева Н.В. и др.). Сам уровень рассмотрения обусловлен выбором одной из многих теорий личности. Наиболее продуктивным в этом плане представляется аналитическая концепция К.Г.Юнга, в которой, в частности, показано нарушение функциональной связи между сознанием, индивидуальным подсознанием и коллективным бессознательным на основе утраты символизма.

Смысл «до конца» не рационализируем. Поэтому весьма важным для нашего исследования является понятие «смыслообраз». Под смыслообра-зом обычно понимают специфический способ обобщения, где общее представлено не просто эмпирическим или теоретическим образом, а существует в качестве осмысленного символа. Суть смыслообраза — в его конструктивном и творческом характере. Именно в нем субъект познает суть бытия, если можно так выразиться, теоретически не осознавая ее. Для религиозно настроенных мыслителей под смыслообразом понимается мышление, в котором катафатически осуществляется богопознание на основе апофатичес-кого. Философское представление о смыслообразном мышлении связано с идеей неразрывности интуитивного и логического, континуальности твор-

ческого познавательного процесса. Отсюда само представление о смысловом образе разрабатывалось специалистами самого широкого профиля: и психологами, и философами, и логиками, и культурологами и т.д. Авторы, писавшие на эту тему, исходили из необходимости преодоления логоцентрист-ского взгляда на мир (Я.Э.Голосовкер, Ф.Х.Кессиди и др.). Отсюда весьма важным является вопрос о происхождении «смыслообразного» видения мира.

Ритм является одной из древнейших основ мыслеообразов, позволяющих уловить нечто постоянное, закономерное в хаосе наглядных впечатлений и ощущений. Российский философ Г.Гачев аргументировано доказал (вслед за такими исследователями, как А.ФЛосев, А.М.Веселовский и другими): самые древние синкретические действия демонстрируют, что слово, понятийная форма мышления играет «ничтожную» роль в жизнедеятельности первобытного общества и имеет не столько «смысловой характер», сколько является ритмическим сигналом, осуществляемым с помощью звука или выкрика.

Целостную диалектику объективного и субъективного смыслов, способную привести к разрушению смысловой сферы культуры, выявил в своих феноменологических штудиях А.Шюц. По мнению Альфреда Шюца, еще Макс Вебер поставил важнейший для гуманитарной теории вопрос, только решая который можно проникнуть в фундаментальные глубины проблематики человека, общества и отношения человека к миру. Речь идет о центральном для Вебера понятии субъективного смысла. Без определения сущности субъективного и объективного смысла нет ни философии, ни философии культуры. Само особое отношение социальных и гуманитарных наук к своему предмету связано с изучением прежде всего этих феноменов.

А.Шюц исходит из двойственности определения смысла. Люди живут в своих собственных переживаниях, в своем жизненном мире, рефлексируют относительно этих переживаний, эксплицируя свой опыт в различных предикациях и суждениях. То есть речь идет об интерпретации переживаний мира, которые подводятся под определенные интерпретативные схемы. В результате сам мир в жизненных впечатлениях и переживаниях людей обладает для них смыслом. Он обладает смыслом не только для меня, но и для других. При таком социальном подходе к смыслу последний означает не что иное, как общее отношение разумного существа к некоторому объекту. Субъекты, переживая происходящее в их жизненных мирах, включают эти процессы в допредикативный опыт, эксплицируют его, интерпретируют свои переживания.

Парадоксальная логика смысла глубоко рассмотрена в работах французского философа-модерниста Жиля Делеза. Смысл в его концепции, в отличие от платоновско-гегелевской традиции, связывается с нонсенсом, парадоксом, абсурдом, которые в обязательном порядке присутствуют и в логике, и в собственно творческой деятельности.

Итак, смысловую сферу культуры следует представить в качестве сложного, многомерного объекта, где смыслообразы, рефлексируемые смыслы, смысловые константы и смысловые концепты находятся в состоянии непрерывного движения, изменения, переакцентации, включающие в себя и моменты «возврата», регресса, деградации и кризисности.

Объект исследования: смысловая сфера культуры.

Предмет исследования: кризисно-деградационная динамика смысловой сферы культуры

Цель и задачи исследования. Основная цель диссертации заключается в определении сущности кризисного развития культурных смыслов в различных ее процессуальных модальностях.

Данная цель реализуется в решении следующих задач:

♦ выявить адекватную методологию и принципы исследования проблемы;

♦ исследовать соотношение и междисциплинарный статус понятий, фиксирующих различные модальности кризисного развития культуры и ее смыслов;

♦ показать противоречивость развития смыслов культуры и возможность их хаотизации;

♦ определить понятие «смысловая сфера культуры» (смыслосфера) и зафиксировать ее функции;

♦ изучить культурный смысл в качестве «культурной формы» и показать ее кризисную динамику;

♦ вычленить суть «смыслообразов» как элементов смыслосферы;

♦ выявить специфику действия, социокультурные и социопсихологические механизмы деструкции смыслосферы культуры;

♦ проанализировать кризисную динамику разрушения субъективных и объективных смыслов культуры;

♦ изучить процесс архаизации культуры в контексте основной проблематики исследования;

♦ выявить пути стабилизации обновления смыслосферы культуры.

Теоретико-методологические основы исследования. Российские

культурологи и обществоведы на протяжении последних десяти лет активно занимались сбором и описанием данных, показывающих кризисную динамику происходящих в нашей стране процессов.

В своей работе мы ориентируемся на идеи П.Сорокина, М.Вебера, Р.Мертона, Р.Элиаса, нацеливающих процесс аналитического исследования на целостность, «социальную совокупность», соединённую воедино миром культуры и не существующую вне человека, его жизненных смыслов. В диссертации использован также ряд важнейших теоретических концептов, сформировавшихся в отечественной и зарубежной философии и теории культу-

ры: «субъективный и объективный смысл» (А.Шюц), «смыслообраз» (Я.Э. Голосовкер), «смыслопередача» (А.К.Белоусова), «архаический капиталист» (М.Вебер), «аномия» (Р.Мертон и Т.Парсонс), «варваризация» (Й.Хейзин-га), «субкультура бедности» (О.Льюис), «андекласс» (Е.С.Балабанова), «катастрофическое сознание» (В.Ядов и др,), «дезадаптация» (М.А.Шабанова), «деструктивное воспроизводство» {С.Я Матвеева), «дезорганизация» (A.C. Ахиезер), «социально-культурная энтропия» (А.Я.Флиер) и др.

В нашем исследовании мы опираемся на концепцию деструктивного воспроизводства, разработанную в российской философии и социологии. Деструктивное воспроизводство представляет собой «недостаточную способность субъекта» преодолевать внутренние и внешние социокультурные и психологические противоречия, что связано с утратой, разрушением ценностей культуры и неспособностью находить пути выхода из кризисной ситуации. В данной концепции акцент делается на субъективной стороне дест-рукционных процессов.

Кризис нами понимается с позиций диалектической традиции, заложенной ещё Гегелем. Кризис - это естественный и неотъемлемый атрибут социокультурного развития. Он содержит в себе не только процессы разрушения и деструкции, но и «зёрна» возникновения качественно нового, прогрессивного, представляет собой в сущности своей скачок от одного качественного состояния к другому.

В данной работе речь пойдёт об основных феноменах, связанных с кризисным преобразованием, изменением культуры социума и личности от сложного к простому, от развитой формы к примитивной и менее развитой. Критерием измерения качества этих состояний должно выступать, во-первых, предыдущее состояние рассматриваемого объекта (с помощью операции сравнения), во-вторых, соответствие провозглашаемым идеалам, ценностям и нормам (на основе аксиологического подхода).

Научная новизна диссертации выражается в следующих положениях:

- показано, что динамика смысловой сферы культуры адекватным образом может быть представлена в ходе междисциплинарного синтеза, где теория культуры выполняет генерализирующую роль в определении культурных смыслов, оформляющих жизненный мир человека;

- зафиксировано понятие смысловой сферы культуры (смыслосфе-ры) как системы смыслов, смыслообразов, смысловых констант, определяющих восприятие, осознание и интерпретацию существующих в обществе культурных ценностей, идеалов, концептов и т.д.;

- исходя из определения культурного смысла как универсальной самоорганизующейся формы культуры, структурирующей аксиологическое содержание культурных артефактов, выявлена сущностная, противоречивая основа кризисного развития смыслосферы;

- проанализированы основные, связанные друг с другом модусы кризисной динамики смыслосферы культуры: деградация, кризисная деструкция, катастрофизим и архаизация;

- описана смыслосфера «смутного времени», связанная с кардинальной хаотизацией социокультурной жизни, одновременным существованием разновекторых процессов;

- изучен процесс «архаического перекодирования» смыслосферы культуры в условиях «культурного вакуума»;

- доказано, что кризисная динамика смыслосферы культуры включает в себя деструктивную примитивизацию системы смыслообразов;

- обосновано, что на объективном и субъективном (в трактовке А.Шю-ца) уровнях культурные смыслы, организующие и упорядочивающие деятельность субъекта в различных анклавах его жизненного мира, могут анти-номичным образом противоречить друг другу, что и приводит к кризисным последствиям;

- выявлено, что социокультурные и социопсихологические механизмы деструкции смыслосферы («социальное беспокойство», «страх», «стресс», «дезадаптация», «маргинализация» и т.д.) функционируют как латентным, так и катастрофическим образом;

- определено, что в кризисные эпохи тезаурус неактуализированных смыслов переструктурируется, переинтерпретируется, вводится в «живой» культурный оборот, что может послужить как обновлению, так и примитивизации культуры.

Тезисы, выносимые на защиту:

1. Человек входит в мир культуры и «конструирует» индивидуальную культурную картину мира, исходя из собственного потока жизненных впечатлений, где рационально-логическое отношение к действительности играет далеко не первую роль. Смысл как организующая форма иерархии ценностей и предпочтений субъекта никогда не существует у него в чистом, от-рефлексированном виде - но, прежде всего, в виде эмоционального образа, своего рода идеального прототипического способа деятельности, представленного в предметном виде, в том числе, в качестве символов. Жизненные цели человека «спрятаны» в глубине нерефлексируемых образов, эмоциональных желаний, эстетических предпочтений.

2. В культурологии и философии культуры следует особо выделить понятие «смыслообраз», фиксирующее когнитивную представленность, бытийность смысла в реальном жизненном мире, обыденном сознании индивида, чьи представления об иерархии ценностей и идеалов может разительным образом отличаться от его интеллектуальных высказываний и умозаключений. Образы смыслов и направляют, и координируют жизнедеятельность как человеческого сообщества в целом, так и отдельных его предста-

вителей. Их монотонное единообразие и «одинаковость» - признак моностилистической, тоталитарной культуры, однако их принципиальная некогерентность, разновекторная направленность и антагонистичность - признак кризисного социума.

3. Смысловая сфера культуры представляет собой систему, определяющую восприятие, понимание и истолкование ценностей, идеалов, значений и концептов, которые организуют и направляют человеческую деятельность. Смысловая сфера культуры является самовоспроизводящейся системой, которая дает возможность как обновления, так и репродуктивного воспроизводства культуры и наследования социальной памяти.

Специфика того или иного исторического этапа развития культуры зависит не только от ценностно-содержательной картины мира, но и от структурно-иерархического «выстраивания» идеалов, мотивов, ориентации индивида, организующих его поведение в социокультурном пространстве, от той «пирамиды» ценностей, которая существует в обществе и трансформируется в различных его сферах. Смысл в качестве содержательной формы является воплощением «механизма» динамики и статики культуры, ибо фиксирует, охватывает собой все уровни человеческой индивидуальности (от эмоционального переживания до высокой рефлексии и способности к осознанному поступку) и определяет в неявной форме характер взаимодействия людей и с этой точки зрения есть черта (или совокупность черт) любого культурного объекта.

4. Исходя из того, что смысл во всех его проявлениях есть универсальная самоорганизационная форма культуры, то основной внутренней причиной его деградации, упрощения, дезорганизации и т.д. является нарастание противоречия между формой и содержанием культуры.

Разрушение ценностной иерархии культуры является «ключом» к пониманию ее кризисной смысловой динамики. Смысл как форма в качестве устойчивого мотивационного и идентификационного комплекса позволяет людям входить в единое коммуникативное пространство, понимать друг друга и получать ожидаемую реакцию со стороны социума. Именно в смысле как культурной форме фиксируются диспозиция «высших» и «низших» ценностей, расшифровка которой позволяет понять скрытые от постороннего взгляда неявные и латентные закономерности человеческих интеракций.

Следует иметь в виду, что динамика социального содержания жизненных процессов имеет важнейшее значение для выявления разрушения одних смыслов и возникновения новых смыслов культуры.

5. Кризисная динамика смысловой сферы культуры связана с другой важной чертой смысла как культурной формы, заключающейся в том, что он очерчивает границы существования и развития кулыуры. Вне них - «культурный вакуум», отсутствие смысла, бессмылица, но не абсурд, который

вполне может быть вписан в культуру (например, у Тертуллиана). Нормативная сфера культуры фиксирует определенные границы поведения, деятельности, выход за которые ввергает индивида в бессмыслицу. Культура изначально возникает как граница, запрет (табу), ее «расшатывание» начинается с устранения разграничения между одобряемым и неодобряемым обществом поведением (и действиями) индивида. Именно то, что признано в социуме как запрет, идентифицирует принадлежность к той или иной социокультурной группе через их представление о нежелательном и недолжном. Культурные ограничения стандартизируют поведение индивида, не дают ему возможности покинуть «поле культуры», минимизируя роль случайностей, субъективных мотивов.

Кризисная динамика смысла ведет, прежде всего, к разрушению основы для взаимопонимания людей, каковое возможно только через поиск единых мотивов и целей в коммуникативном акте, очерченных смысловым полем культуры.

6. Открытые и явные признаки кризиса и разрушения смысловой сферы культуры «подготавливаются» в ходе длительного, «незаметного для глаз», латентного процесса деградации.

К специфическим чертам кризисной динамики смысловой сферы культуры относится ее длительный и стохастический характер. Изменения в смысловой сфере носят стохастический, прерывно-непрерывный характер, поэтому их обнаружение возможно только в определенные исторические периоды или во время «знаковых» событий.

7. Общество, в котором существуют социальные механизмы продуцирования противостоящих друг другу культурных смыслов, различных вариантов иерархического упорядочивания ценностей, идеалов, символических ориентации и предпочтений, находится в состоянии острого кризиса. В зависимости от того, что признается высшей ценностью в данной структуре, происходит ли отказ от универсальных, в определенной степени трансцендентальных культурных ориентиров, вся остальная система культурных концептов претерпевает существенные изменения.

Деградация, архаизация, кризис смыслов являются модусами, формами социокультурной динамики, но, существуя как процессы, не являются элементами структуры смысловой сферы культуры.

Деструкция смыслов культуры и их возрождение связаны, прежде всего, с индивидуальной духовной практикой, ибо социальный порядок и социальные институты, «ответственные» за сохранение и действенность ядра культуры, в условиях социетального кризиса оказываются разрушенными. Перед человеком вновь и вновь ставится проблема выбора и свобода его, как считал Э.Фромм, неотделима от индивидуальной ответственности. В разных исторических условиях субъектами «внесения» в мир новых культур-

ных смыслов или их активного разрушения и деградации становятся представители разных социокультурных групп, разных социопсихологических типов.

8.Понятия «кризис», «катастрофа» и «деградация» в значительной степени связаны друг с другом, тождественны, но и различаются, отличны друг от друга. С субъективной точки зрения катастрофа, как правило, воспринимается как нечто внешнее, внезапным и разрушительным образом влияющее на человека, его образ жизни. Деградация представляет собой процесс, связанный прежде всего с количественными изменениями, в ходе которого происходит деструкция в социальной, смысловой, ценностной сферах, образе жизни, экономической ситуации и т.д. Деградационные процессы, как правило, не рефлексируются, менее заметны для участников этих процессов, хотя потенциально они содержат в себе возможности катастрофических сдвигов. Катастрофа может поражать целые социальные институты (например, гибель государства в эпоху революции). Однако подобные катастрофические явления «подготовлены» длительными деградационны-ми и кризисными процессами, происходящими в социальной, культурной, экономической жизни.

Смыслосфера кризисного социума, «смутного времени» характеризуется одновременным существованием различных модусов кризисной динамики культурных смыслов.

9. Кризисный процесс смысловой сферы культуры представляет собой понижение уровня сложности, развитости, системно-иерархической структурированности, полифункциональности исторически определенной смысловой системы в целом или отдельных её элементов. Это может привести к «смысловому вакууму», что означает не отсутствие культурных ценностей (общество вне культуры - нонсенс), а потерю членами данного сообщества смысла как достигнутой в данном обществе высшей формы организации культурных взаимодействий, общего поля культурного понимания, разрушение иерархии ценностей, потерю базовых идеалов. В результате возрождаются старые, давно пройденные в ходе исторического развития архаические смыслы культуры, т.е. примитивные, доцивилизационные формы, структурирующие иерархию ценностей и в результате этого изменяющие их значимость и содержание. Речь, таким образом, не идет о возрождении архаики в чистом виде, а об архаическом перекодировании существующих ориентации и ценностей.

10. Объективные смысловые элементы соединяются в единое целое, выполняя особую функцию при интерпретации смысла человеческой деятельности, ибо они существуют «заранее» в качестве интерпретативных схем. Не следует думать, что индивидуальные смыслы обладают внутренней согласованностью, системностью и каузальной взаимоувязкой. Индивид по

разным смысловым схемам может оценивать факты из различных сфер своей жизни, в результате чего могут возникать выводы и утверждения, не совместимые друг с другом. Культурные смыслы, которые организуют и упорядочивают жизнедеятельность субъекта в различных сферах его социальности, могут строиться на достаточно разных основаниях. Эти индивидуальные смыслы «вовлекают» в свою сферу содержание, расположенное на различных «этажах» жизненного мира человека, и люди часто не осознают те модификации, которые возникают при переходе с одного уровня на другой. Логика субъективного смысла весьма далека от однозначной аристотелевской и, скорее, подчиняется законам вероятностной логики или логики дополнительности.

11. Существует и пространство неактуализированных смыслов, находящихся в «запасниках» культуры. Этот невостребованный на данный исторический момент тезаурус культурных смыслов с течением времени не только накапливается, но и в кризисные эпохи интенсивно переструктурируется, переинтерпретируется и вводится в живой культурный оборот. Можно говорить о смысловых пространствах мифологии, религии, искусства, науки и т.п., в рамках которых действуют различные «наборы» смыслообразов, смысловых культурем, рефлексивных смыслов и т.д. Особое значение имеет художественная культура, где создаются особые культурные образования, так называемые имагиомы.

Нечёткость, зыбкость и неотрефлексированность действующей в данном сообществе системы смыслов и смыслообразов позволяет каждому переинтерпретировать и обновлять ее (конечно, в определенных пределах и границах) в соответствии с личностными установками и индивидуальными особенностями, что является мощным источником обновления смысловой сферы культуры.

Научно-практическая значимость исследования.

Результаты диссертационной работы дают возможность развивать теоретические представления в области теории и истории культуры, социальной философии, истории, которые коррелируются с проблемами социокультурной динамики, рассмотренными под углом зрения кризиса смысловой сферы культуры. Полученные результаты можно использовать в преподавании общих и специальных курсов по культурологии, социологии культуры и философии. Они имеют значение для управленцев различного уровня, работников сферы образования и культуры, политиков.

Апробация работы.

Основные положения диссертационного исследования отражены в 28-ми публикациях (в том числе 2-х монографиях) общим объемом 44,5 п.л. и выносились на обсуждение на 12 конференциях различного (в том числе международного) уровня. Ряд положений диссертации были реализованы

при чтении курсов гуманитарного цикла в Кубанском государственном аграрном университете.

Структура работы. Диссертация состоит из введения, трех глав, включающих десять параграфов, заключения и списка литературы.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении обосновывается актуальность темы исследования, характеризуется степень ее разработанности, определены объект и предмет исследования, формулируется его цель и задачи, выделяется научная новизна, излагаются основные положения, выносимые на защиту, определяются теоретико-методологические основы исследования, освещаются теоретическая и практическая значимость диссертации, ее апробация и значимость.

Первая глава «Теоретико-методологические и предметные основы исследования» посвящена поиску методологических основ исследования заявленной проблемы, определения ее междисциплинарного статуса и фиксации основных кризисных феноменов, характеризующих социокультурное развитие.

В первом параграфе «Методология и принципы исследования проблемы» показана необходимость рассмотрения кризисной динамики культуры как междисциплинарной проблемы, где теория культуры играет генерализирующую роль и позволяет осуществить анализ как на трансиндивидуальном, так и личностном, как на рефлексируемом, так и на нерефлексиру-емом уровнях, связанных с неупорядоченным жизненным миром бытия человека.

В кризисные периоды развития социума культура играет особую роль, выполняет важнейшие для человека и общества функции. Именно в этот период происходит разрушение базовой для данной социокультурной целостности системы ценностей. Социальная, психологическая и культурная аномия проникают во все поры общества, вводя его в транс потрясений и резких изменений. Однако этот период характеризуется и активными поисками новых духовных ориентации и идеалов, ибо любой становящийся социальный институт легитимизируется в глазах общества только через культуру. Отсюда проблема смысла культуры занимает центрирующее положение в проблематике развития, кризиса, социальной динамики современного общества. Социум XXI в. находится в ситуации непрерывного технологического, экономического, духовного обновления, переструктурирования и культурной перекодировки. Эпоха перемен занимает все время существования постиндустриальной цивилизации, не оставляя возможностей для утверждения периодов стабильности и устойчивости. Недаром фокус интересов философов, культурологов, историков, социологов, экономистов, политологов

сосредоточивается, прежде всего, в сфере социокультурной динамики. Однако, если технические и социальные новации проявляют себя в зримом и грубом материальном виде, то их духовно-ценностная составляющая, культурная обоснованность оказывается скрытой от поверхностного взгляда. Ведь любая революция - будь то в сфере экономики, политики или техники -совершается в начале в «головах» людей, и подготавливается в ходе стагнации, кризиса и обновления смыслов культуры.

Современная общественная наука концентрируют своё внимание на проблемах, выражающих разрушение, деградацию, угрозы и страхи, связанные с «транзитно-революционным» состоянием современного общества. Гуманитарии различных специальностей озабочены созданием концепции национальной безопасности, обсуждают проблемы «социальной патологии» и указывают на «эпидемиологический» уровень страха. В обществоведческой литературе широко используется терминология, заимствованная из медицинской сферы и теории катастроф.: «прогрессивный паралич» (Ю.Давыдов), «распад», «агония» (Н.Моисеев), «бифуркация», «хаос» (В.Ильин), «социальная патология», «взаимоуничтожение», «распад» (А.Ахиезер), «страх», «катастрофическое сознание» (Л.Гудков, В.Шубкин, В .Ядов), «астенический синдром» (Ю.Левада). Все это терминологическое многообразие связано с заимствованием обществоведами необходимых понятий из других областей знания, что вызвано недостаточностью общетеоретических разработок по данным проблемам.

Даже это простое перечисление «близлежащих» терминов наводит на мысль о необходимости междисциплинарного подхода к избранной теме.

Конечно, социальная и психологическая природа деструктивности, кризисности развития индивида и общества имеет большое значение, однако нас, прежде всего, интересует культурно-смысловое измерение данных процессов.

Ницшеанская революция в философии заключалась в разоблачении высших ценностей - «Бог умер». Для ценностной картины как античного, так и европейского средневекового общества была характерна достаточно устойчивая модель ценностной структуры мира, где вечные, абсолютные, трансцендентные ценности являли собой вершину аксиологической пирамиды. Логос, Свет, Божественное начало и т.д. - все эти понятия фиксировали существование высших смыслов, которые и определяли, подобно вечным идеям Платона, жизнь человека и общества, формируя систему индивидуальных и общественных ценностей и идеалов. В этой культурной картине мира смысл отождествлялся с ценностями высшего порядка. С этой точки зрения культурный смысл как высшая трансцендентная ценность действительно выступал в качестве аристотелевской «формы форм», придавая динамическую устойчивость универсуму. Эксперимент, проведенный Ницше

с высшими ценностями, с разоблачением прежде всего религиозных и нравственных идей и идеалов, привел к тому, что прощание европейского человека с христианскими ценностями «поменяло местами» «небо» и «землю». Объявив жизнь как таковую всегда правой, Ф.Ницше просто-напросто перевернул ситуацию, не отказавшись от отождествления высших ценностей и смыслов. Жизнь в своей заданной имманентности оказывается «небом» для сверхчеловека, высшей и абсолютной реальностью культуры.

Тем не менее, диалог современных исследователей с Ф.Ницше продолжается в рамках этой дихотомии «высшее - низшее». Классическое представление о смысле как особой онтологической реальности, безусловной и абсолютной, продуцирующей, в конечном счете, все культурные артефакты, в той или иной степени возрождается современными мыслителями. Философия XX и XXI веков, во многом пытаясь противостоять постмодернизму, ищет этот абсолют, этот краеугольный камень культуры. Достаточно привести в пример А.Швейцера с его поиском «живой этики», безусловного нравственного начала, исходя из которого и можно возродить кризисную европейскую культуру.

Для известного российского философа и культуролога В.П.Визгина субъект властен над ценностями, но не над смыслом: «Быть ценностью -значит быть средством. Бытие же, напротив, есть идея (по крайней мере, бытие как идея) абсолютной цели (а не средства). Поэтому само аксиологическое зрение, ценностное мышление - симптом чрезмерного «раздувания» человека как субъекта, свидетельство опасного «злоупотребления ипо-стасностью» (С.Булгаков). По отношению к смыслу ценностью поэтому выступает как его деградировавший в силу чрезмерной субъективации синоним»3 .

Для современной гуманитаристики характерна эта попытка выйти из кризисного ницшеанского сознания на пути утверждения смысла как высшей ценности, обладающей абсолютной онтологической реальностью и независимостью от субъективизма индивида. Нам представляется, что выход из этой проблемной ситуации, обозначенный еще Ф.Ницше, возможен на пути другого варианта «разведения» смысла и ценности - определения смысла как формы культуры.

Представление о культурной форме основывается на работах О.М. Фрейденберга, Э.Шпрангера о жизненных формах, Э.Кассирера о формах символического порядка, Ю.М.Лотмана о культурной типологии. Культурную форму определяют как единицу культурной жизни, она дает возможность исследовать культурные процессы, вскрывая их внутренние механиз-

3 Визгин В.П. Жизнь и ценность (опыт Ницше) // Теоретическая культурология. М, 2005. С.ИЗ.

мы. Как подчеркивает Н.Т.Попова, культурную форму не следует рассматривать в виде ставшего феномена, который четко идентифицируется и описывается. Она представляет собой неявный принцип взаимодействия людей в культуре, и само развитие культуры опосредовано, прежде всего, культурными формами4.

Российский философ А.П.Огурцов считает, что смысл представляет собой «общий топос» - то, что превращает хаос восприятий, событий и т.п. в единую и упорядоченную организованную целостность, существующую в идеальном пространстве культуры5.

С этой точки зрения, культурные смыслы являются формами, организующими ценностное содержание культуры, выстраивающие ее аксиологическую иерархичность, взаимную соподчиненность и определяющими границы «культурного» и «некультурного». В транзитивном обществе происходит деструкция данного исторического типа смысловой организации, в результате чего ценностная картина мира как индивида, так и общества деградирует и, в конечном счете, разрушается. Таким образом, именно дисбаланс, рассогласование и, в конечном счёте, антагонистическое противостояние культурной формы и социокультурного содержания является сущностной основой кризисной динамики культурных смыслов.

Следующий момент - это определение смысла не только как сугубо рационального образования, а как того, что существует и в виде смыслооб-раза, порождаемого нерационализируемой повседневностью. Последняя рассматривается нами как то, что продуцирует субъективные и объективные смыслы (А.Шюц).

Во втором параграфе «Деградация, кризис, катастрофа: междисциплинарный анализ» соподчиняются понятия деградации, кризиса, катастрофы и связанные с ними термины, показывающие различные модальности кризисного развития человека, культуры и общества.

Проблемы смысловой деградации, кризиса смыслов, смыслового «ка-тастрофизма» взаимосвязаны и носят явно междисциплинарный характер, предполагающий для понимания их сути проведения «сквозь строй» категорий, используемых в других науках. Так, весьма плодотворным является сопоставление понятия «деградация» с такими понятиями, как «девиантность», «вырождение», «десоциализация» и др. Недаром И.Валлерстайн, говоря о перспективах развития гуманитаристики, отмечал, что «ультраспециализация» общественных наук хоть и была неизбежным процессом, но оказалась «саморазрушительной» и необходимо, несмотря на всю трудность этой за-

4 См.: Попова Н.Т. Культурные механизмы развития человека // Теоретическая культурология. С.324-327.

5 См.: Огурцов А.П. Лингвокультурология, концепт, смысл, значение, язык, речь, знаковая система, символические формы, дискурс // Теоретическая культурология. С.575.

дачи, найти баланс между «фрагментарным и синтетическим видением»6.

Сам термин «деградация» происходит от лат. с^гесНог (degradior) и, как это фиксируется в словарях, буквально означает «сходить вниз, спускаться, выходить, удаляться». Отсюда проистекает его основное значение в русском языке: «постепенное ухудшение, снижение или утрата положительных качеств». Этот термин не имеет прямого антонима, как, например, понятия «прогресс» и «регресс», хотя содержательно можно описать процесс постепенного улучшения и приобретения положительных качеств. При таком понимании рассматриваемое понятие содержательно близко к термину «дегенерация», используемому в биологии, психологии и психиатрии. Именно редукция, определяемая как упрощение строения, ослабление или утрата некоторых свойств, сведение сложного к более простому представляет собой механизм деградационного процесса.

Сама проблема дегенеративных изменений давно привлекла внимание психологов и психиатров, но в этой области преобладает интерес к ухудшению когнитивных, эмоциональных и моторно-поведенческих характеристик индивидов под влиянием внутренних или внешних обстоятельств.

Сегодня понятие «вырождение» содержит в себе представление о целостном, поэтапном процессе биологического, социально-психического, социокультурного изменения, носящем патологический и аномийный характер.

В современных исследованиях мы наблюдаем возрождение концепции психического вырождения (подкреплённое экспериментально, в частности, клиническими наблюдениями и психотерапевтической практикой) с новых, эт-нофункциональных позиций, когда психические расстройства напрямую оказываются связанными с этнофункциональными противоречиями.

Отметим, что деградирующее сознание не осознаёт себя в качестве такового, что является одной из главных его особенностей. Катастрофическое же сознание—это сознание, которое находится в состоянии неопределённости, пограничной ситуации, причём индивид, обладающий катастрофическим сознанием, со страхом ожидает грядущую катастрофу, ориентирован на чуть ли неизбежную возможность негативного результата, резкого ухудшения ситуации. Страх в данном случае является важнейшим индикатором подобного сознания (правда, одновременно, и стимулом для выхода из создавшейся ситуации). Катастрофическое сознание является важным фактором, элементом, который может привести к изменению ситуации, оно всегда ориентировано на результат, определённый исход, завершение цикла развития. Деградирующее же сознание - это сознание, прежде всего, процессуальное, не фиксирующее конечные итоги данного процесса.

Понятия кризиса и деградации также связаны друг с другом, содержат

6 См.: И.Валлерстайн. Конец знакомого мира. Социология XXI века. М., 2003.

С.323.

момент тождества, но, одновременно, и несут различное содержание. Кризис, в отличие от деградации, является необходимым моментом развития, периодом перехода от одного качественного состояния к другому, когда старое разрушается, а новое возникает. Деградация же - это процесс, неизбежно сопровождающий кризис, однако всеобщая распространенность деградации может привести к движению вспять и регрессу. В философском смысле противоположностью процесса деградации является совершенствование, движение к идеалу, более высокой форме гармонизации социального и культурного.

Третий параграф «Феномены «смутного времени» содержит описание проявлений кризисной динамики культуры, связанных с хаотизацией социокультурной жизни, с одновременным существованием разновекторных кризисно-деградационных процессов.

«Смутное время», возникающее в российской истории в той или иной форме с трагической периодичностью, содержит в себе базовые динамические характеристики процессов разрушения смысловой системы культуры: деградацию, кризис, катастрофу.

«Смутное время» всегда связано с высочайшей степенью непредсказуемости разрешения всеобщего кризиса. Это пограничный период, содержащий в себе как деградацию существующих устойчивых форм социокультурной жизни, так и возникновение новых альтернативных ожиданий и, одновременно, бурно архаизирующиеся процессы. Как считает В.В.Аверьянов, сама внутренняя классификация «смутного времени» не под даётся жёсткому анализу, всё выглядит крайне неопределённо, размыто. Здесь причинно-следственный анализ, успешно зарекомендовавший себя в исследовании устойчивого социума, не действует, ибо сознание участников исторических процессов становится «смутным», иначе говоря, ^рационализируется. При этом одной из важнейших характеристик «смутного времени» является отказ от традиции, которая носит легитимизирующий для данного социума характер. Таким образом, социокультурная динамика «смутного времени» - это хаотический процесс с невыявленной направленностью развития, сочетающий в себе различные формы кризисных изменений - от деградации до архаизации - и, одновременно, возможности будущего обновления. Это крайне нестабильное развитие общества (как в смысловой, так и в других подсистемах культуры), нарушение предельно критических показателей стабильности на индивидуальном и общественном уровнях, осознаваемое людьми как утрата чувства безопасности, одиночество, страх перед будущим.

Во второй главе «Понятие смысловой сферы культуры и ее кризисной динамики» определяется смыслосфера культуры как сложное, многомерное образование, включающее в себя систему рефлексируемых и нерефлексируе-мых культурных форм, чья деструкция порождает различные модусы кризисной динамики.

В первом параграфе «Смысловая сфера культуры: кризис смысла как культурной формы» дано определение смысловой сферы культуры как «фор-

мы форм» культуры, самовоспроизводящейся системы, позволяющей воспринимать, «раскодировать», интерпретировать культурные артефакты, показана сущность кризисного развития смыслов культуры.

Любой артефакт, т.е. все предметы и формы, относящиеся ко «второй природе» и созданные человеком, несут в себе некий смысл - актуальный или исторически определенный. Предметы культуры содержат в себе возможность трансисторической передачи смыслов культуры от поколения к поколению.

По мнению известного культуролога А.Крёбера, одной из важных проблем философии культуры и культурологии являются отношения между «качеством» культуры и её «количеством», между её «формой» и «содержанием». Иначе говоря, мир ценностей, норм и идеалов, аксиология культуры «замкнута» в определенные модели - смыслы - формы, структурирующие и ограничивающие ценностное содержание. Однако изменение последнего ведёт к разрушению, деструкции этих моделей, но, одновременно, и к возникновению новых.

Таким образом, смысл можно рассматривать с содержательной и формообразующей точек зрения. В первом случае речь идет о культурных для данного социума универсалиях, возникающих и переинтерпретируемых в ходе исторического становления и развития общества в результате «кристаллизации» человеческого опыта в его типологических ситуациях. Во втором случае мы акцентируем внимание на устойчивой стороне смысла как форме, организующей содержание.

Эта проблема рассмотрена в диссертации на примере культуры эпохи Возрождения, которая включала в себя и кризисные процессы, связанные с возникновением новой «пирамиды» ценностей и идеалов, высшей точкой которой являлась идея самоутверждения свободной, творческой, не скованной никакими социальными ограничениями, человеческой личности. Однако этот смысл культурной деятельности - устойчивая иерархия ценностей ренессансного человека - столь блестяще воплотившийся в искусстве, распространяясь в экономике и порождая фигуру современного предпринимателя, ориентирующегося на инновацию и конкуренцию, в сфере обыденной жизни, политике привел к далеко не лучшим результатам. Об аморализме поведения возрожденческого человека писали многие историки культуры - от Я.Буркхардта до А.Ф.Лосева. Утверждение себя, своих желаний и потребностей во что бы то ни стало, подчеркнутый эгоизм поведения, демонстративное презрение к общественной морали, ломка всех человеческих и божеских законов становится массовым явлением и порождает феномен «обратной стороны титанизма».

Выделенные моменты позволяют оценить и другую сторону определения культурного смысла как формы - в качестве границы, очерчивающей пространство существования и развития культуры.

Смысл в культуре обнаруживает себя как исторически ограниченное, так и универсальное образование. В структуру смыслосферы включены и смысло-

образы. Каждый смыслообраз - это переработанное человеческим сознанием социокультурное противоречие, превращенное в новую духовную реальность, которая обладает чувственно воспринимаемой формой, отражающей некоторое аксиологическое содержание и исторически подвижным характером. Достаточно привести пример идеи мирового зла - образ дьявола - в средневековой литературе, Мефистофеля у Гёте, Воланда у Булгакова, - чтобы понять, какие антиномии и парадоксы несут в себе эти открытые смысловые пространства, в отличие от первоначальных сюжетно-событийных контекстов, определенных, например, в Ветхом Завете. Смыслообразы в ходе исторического развития культуры неразрывно связаны с многозначными символами сложнейших социокультурных событий. В их исторической динамике проявляется содержательная полисемантичность и с каждой культурной эпохой эти смыслообразы продолжают усложняться, приобретая всё более изощрённо развитую архитектонику.

В смысловую сферу культуры как системного образования, «формы форм», структурирующей аксиологию культуры и дающей возможность индивиду воспринимать и интерпретировать культурные артефакты, можно включить и смысловые культуремы, содержанием которых является подсистема или комплекс смыслообразов и где культурное содержание достигает обобщения высшей степени. Культуремы образуют многомерное смысловое пространство, где смыслообразы различной степени абстрактности существуют в качестве актуального противоречивого единства. Для каждой эпохи характерна своя смыс-лосфера, где смыслы актуализируются в ходе непосредственной жизнедеятельности индивидов.

Итак, в противоположность технократическому проективизму, идея смысла человеческой жизнедеятельности во многом предстает в качестве смыслооб-раза, порождаемого, прежде всего, нерационализируемой повседневностью, а не интеллектуальной рассудочностью.

Культурный смысл, как и любой феномен культуры, выполняет целый ряд функций, среди которых можно выделить наиболее важные. Так, репрезентативная функция смысловой сферы культуры заключается в том, что через нее актуализируются социальные, политические, моральные, духовные проблемы и стоящие за ними противоречия. Оценка тех или иных событий - эстетическая, нравственная, научная, религиозная - осуществляется через исторически сложившуюся в социуме систему смыслов и становится благодаря ей активным фактором общественной жизни. Оценочная функция смысловой сферы культуры заключается в том, что те или иные реальные противоречия не просто активно обсуждаются, фиксируются научной, этической, религиозной и т.д. мыслью, но и вводятся в определенную ценностную систему координат, где происходит соподчинение высшего и низшего, культурного и некультурного и т.п. Смысловая сфера культуры реализует и познавательную функцию, поскольку является базовым механизмом рефлексии культуры, индивида и общества. Смысл есть

порождение продуктивной способности человеческого воображения и является важнейшим орудием познавательной деятельности человека, ибо включен в качестве необходимого элемента в научный поиск, в парадигму научных исследований.

Согласно идеям А.Шюца, согласованность смыслов возможна лишь в рамках определенной социокультурной группы, ибо если они (ясность и согласованность) отсутствуют, то и само существование группы оказывается невозможным. В этом плане можно говорить о существовании объективного смысла, который каждый член, рожденный в данной социальной группе, принимает как нечто само собой разумеющееся. Именно общественный, групповой смысл в устоявшемся социуме представляет собой стандартизированную схему соподчинения и соотношения ценностей, идеалов и ценностных установок и приобретает форму культурного образца, «вручаемого» неофиту родителями, учителями, религиозными, политическими и научными авторитетами и т.д. Смысл здесь играет роль не только формы, организующей и упорядочивающей высшие сферы культуры, но и определяющей оценку вполне реальных и конкретных жизненных ситуаций, многообразие которых в социальной действительности не поддается исчислению. Отсюда именно деструкгурация объективного и субъективного смыслов является основой дезорганизационных, кризисных процессов в культуре и обществе.

Второй параграф «Смыслообраз в системе смыслосферы культуры» содержит исследование архетипических оснований и сути смыслообразов как важнейших элементов смыслосферы.

Выдающийся лингвист Шарль Балли особо подчеркивал, что мысли человека, которые он «проживает», отличаются от чистых идей и понятий. Язык, по его мнению, не есть порождение логики, поскольку жизнь, которую он выражает, не укладывается в прокрустово ложе чистых понятий разума. Сама идея, пока она не пережита, не прочувствована не входит в интеллектуальный и эмоциональный тезаурус индивида. Только субъективная модификация идеи, сопровождаемая «эмоциональным трепетом», дает понимание, включающее идеи и понятия в область субъективных переживаний.

Современный лингвокультуролог В.А.Маслова считает, что образность -это реальное свойство языковых единиц, проявляющееся в способности вызывать в нашем сознании «картинки». Под мыслеобразами она понимает обобщенные и абстрагированные представления, которые также остаются «картинкой». Метафорический образ «расшифровывается» не в результате логического анализа, понятийного исследования, а через раскодирование его внутренней формы - того, что И.Бродский называл следом, оставленным взглядом на вещи. Именно о «внутренней форме» писал в конце XIX в. выдающийся отечественный лингвист А. А.Потебня.

По Э.Я.Голосовкеру, имагинативный разум есть разум воображения, через который дается непосредственное знание, представляющее собой исторически и логически начальный путь познания. Э.Я.Голосовкер определял разум как высший инстинкт культуры, для которого творческое осмысление мира, продуктивное воображение связано со смыслообразом. Именно поэтому он считает, что «смысл есть не понятие, а понимание. Смыслообраз - это прежде всего идеи разума воображения, нами понимаемые, но вовсе не представляемые»7. Смыслообраз в данном контексте выступает в качестве активного, а не пассивного способа отражения действительности, и он далеко не всегда вербализируем, поскольку носит символический характер. Это особого рода знание о мире и о человеке, которое слито с базовыми представлениями той или иной культуры. Недаром смыслообраз характеризуется такими понятиями, как: неявное знание, интуитивно достоверное знание, знание о незнании, образное знание и т.д.

В философских словарях приводятся различные примеры смыслообра-зов. Например, Софии как «сквозного» смыслообраза европейской культуры. В нем античные, а затем и христианские мыслители зафиксировали свои взгляды о смысловой наполненности космоса и универсума в целом. Сама возможность философии связана с тем, что мир наполнен смыслом, и это представление, заложенное в глубинах европейской культуры, является универсалией, «работающей» и в арсенале современных мыслителей. Так, сборник работ известного социолога культуры Альфреда Шюца, изданный в 2004 г. в России, назван «Мир, светящийся смыслом». В названии этой книги естественным образом соединились базовые смыслообразы и смыслы, характеризующие европейские античность - средневековье - современность: космос - свет - смысл.

На то, что смыслообраз является одной из первичных форм философствования, обращали внимание известные российские ученые Ф.Х.Кессиди и Г.В.Драч. По мнению Г.В.Драча,«.. .решающую роль в мышлении Гераклита и выполняют смыслообразы, открывающиеся как наиболее значимые антропологические черты его учения, показывающие постоянное присутствие в мире человека, ищущего смысл мироздания»8.

Выдающийся антиковед Ф.Х.Кессиди считал, что мышление Гераклита носит образно-понятийный характер, и его язык весьма специфичен, ибо он часто приближается к поэзии в прозе, что и доказывается автором при сопоставлении целого ряда важнейших фрагментов, оставшихся от Гераклита9.

Здесь мы сталкиваемся с ритмом как глубочайшим и древнейшим основанием существования смыслообраза и его потенциальных возможностей в понимании и отражении Вселенной и человека.

7 Голосовкер Я.Э. Имагинативная эстетика//Символ. Париж, 1923. № 29. С.79.

8 Драч Г.В. Рождение античной философии и начало антропологической проблематики. М., 2003. С.251.

9 См.: Кессиди Ф.Х. От мифа к логосу. М., 1972. С.175-208.

Ритм возникает как средство организации целесообразной деятельности, заключающей в себе определенный алгоритм, «высвеченный» в результате многочисленных повторов и приводящий к необходимому результату. Недаром, например, теоретики музыкального искусства говорят о том, что первые песни возникли как обобщение ритмики движения гребцов в лодке или движений женщин, разламывающих зерна в ступах. Эта неотчлененность музыкального ритма от трудового процесса явно указывает на истоки представления о мире как определенной повторяющейся гармонии, что, в конечном счете, привело и к созданию столь сложного смыслообраза, как гераклитовский огонь, «мерно воспламеняющийся и мерно угасающий».

Именно в ритмике движения тела, в охотничьих первобытных танцах «описывается» реальный процесс охоты, который необходимо осмыслить, спрогнозировать. Идеальное здесь еще не отделено от материального, мысль - от непосредственного движения тела, которое «движется» по «контурам» описываемого объекта - зверя, охотника, загонщика и т.д. Не слово, а ритм в его языковой, орнаментально-визуальной и пластической формах являлся изначальным способом духовного освоения мира. Не следует думать, что ритмические формы осознания исчезли из современной культуры.

Как считает Б.Г.Соколов, синкретизм ритма позволяет ему определять самые различные стороны общественной, социальной, культурной и природной жизни, в результате чего человеческая экзистенция оказывается «созвучной» самым различным процессам его жизнедеятельности. Ритм выступает здесь в качестве формы, которая является определенным базовым смыслом, содержащим тайну своего происхождения в действиях человека первобытного общества. Смысл как форма в первичном своем варианте есть ритм, и сложность и специфика этого ритма определяется сложностью и спецификой исторического развития того социокультурного единства, которое гармонизируется, изменяется и существует как целостность. Смысл-ритм обращается к самым глубоким основам дословесного сознания человека, формируется в сфере его бессознательного. «Ритм является изначальной потенцией смысла, ибо представляет из себя модель формы, пытается создать оформленность хаосу. Человек везде, где видит или создает ритм, видит или создает форму. Форма же всегда напрямую связана с генезисом, порождением мысли. Соответственно, ритм — это прас-мысл, который повторяясь и будучи повторяем нами, порождает смысл, но порождает его прежде всего экзистенциально, как живое биение сердца, как живое дыхание поэзии, как живое пение.. .»10.

Следует особо подчеркнуть, что кризисная динамика смыслосферы культуры проявляется в возникновении антагонистических, несовместимых и равнозначных смыслообразов («разорванное сознание», «социальная шизофрения»)

10 Б.Г. Соколов. Ритм и смысл // Социальная аналитика ритма. Сборник материалов конференции. СПб.: Санкт-Петербургское философское общество, 2001. С.174.

в попытках вернуться к первобытным и средневековым истокам искусства (некоторые направления модернизма). Для подтверждения своей позиции автор анализирует также взгляды А.Шопенгауэра, В.Налимова, Ю.Лотмана и Г.Гачева.

В третьем параграфе «Социокультурные механизмы разрушения смыс-лосферы культуры» показаны основные социокультурные и социопсихологические механизмы деструкции смыслосферы культуры, их во многом латентный и стохастический характер.

На социокультурном и социопсихологическом уровне общественного сознания кризис смысловой сферы культуры проявляет себя как «социальное беспокойство».

Один из ведущих теоретиков символического интеракционизма Г.Блумер подробно исследовал различные формы и механизмы коллективного поведения, в том числе и природу социального беспокойства. Он считал, что последнее возникает в условиях, когда люди ощущают необходимость действия, они не удовлетворены существующим положением дел, но одновременно не имеют возможности достигнуть поставленной цели. В результате возникает внутреннее напряжение, которое в отсутствие способов его снятия выражается в беспорядочной и некоординированной деятельности. Она похожа на блуждание в потемках, имеет лихорадочный характер и может послужить основой для невротического поведения. При этом социальное беспокойство распространяется среди людей через так называемую «круговую реакцию», которая подобна психической инфекционной болезни, когда индивиды, отражая те или иные настроения, интенсифицируют их через взаимодействие, общение.

Важную роль здесь играет истолкование субъектами действий или замечаний друг о друге и последующая реакция на основании этого истолкования; происходит «взаимное самозаражение» определенной психической энергией. В круговой реакции это истолкование носит одинаковый характер, ее действие подобно социальной инфекции. Г.Блумер считал, что социальное беспокойство является симптомом распада или крушения жизненного устройства.

Кризис системы смыслов культуры проявляет себя в различных феноменах острого социального беспокойства. Это в первую очередь связано с тем, что возникает психологически острое, напряженное состояние невозможности разрешения кризисно определенной ситуации, нарастающего чувства беспомощности перед грядущими событиями. Именно поэтому «обессмысливание» культуры очень часто порождает то, что называется экспрессивными движениями. Экспрессивные социальные движения не стремятся изменить социальный и экономический строй общества, ибо беспокойство и напряженное состояние людей сфокусировано не на реальных целях, а на наступлении неизбежных будущих катастрофических событий. Избежать их невозможно, поэтому психологическая разрядка происходит в виде экспрессивного поведения, в форме или ре-

лигиозных движений, возрождении мистических сект, возникновении нетрадиционных религиозных форм поведения или в сфере моды, понимаемой в широком смысле, захватывающей собой интеллектуальную и духовную жизнь как элиты, так и народных масс.

В диссертации фиксируется, что социопсихологическим механизмом «обессмысливания» культуры являются страх и стресс, в связи с чем описываются три типа поведения людей в стрессовых ситуациях.

Инновационный общественный прогресс несёт в себе и новые источники разрушения устойчивой человеческой идентичности. Для успешной реализации инноваций в массовом масштабе необходимо освобождение человека в политическом и экономическом смыслах, установка на автономность его развития, творческую свободу. Однако за всем этим таится опасность фрагментации общих смыслов культуры, дезинтеграции социального поведения и целостности духовного развития. Отказ от трансцендентальнос-ти системы духовных ценностей, их утилитаризация, понимаемая в постмодернистском духе, ведёт к разрушению как духовного, так и экономического и политического пространств. Смысловой вакуум заполняется образцами социального поведения, сотворенными политическими или духовными «манипуляторами», что деидеализирует социальные связи и отношения. Постмодернистская идеология утверждает в связи с этим игровой тип поведения, в котором главное место занимает подражание так называемой референтной группе. Жажда символического удовлетворения проявляется в следовании моде, успех становится главным идолом общественно-нравственной жизни социума. Таким образом, именно прагматизм определяет мораль инновационного общества. Для радикального либерализма и постмодернизма само представление о некоем смысловом поле, ядре культуры является «старомодным».

Как правило, кризис смысловой сферы культуры происходит первоначально в длительных и латентных формах. Как известно, в современной гуманитаристике проблема латентности была поставлена Р. Мертоном, который разграничил латентные и явные функции. Подчеркнем, что смысловая деградация культуры носит преимущественно латентный характер, причем именно латентность в культуре обладает доминирующим по отношению к другим формам латентности характером. Она интегрирует все формы и позволяет рассмотреть общество в целостном виде. Смыслы в культуре скрыты от глаз «чужаков», и они являются весьма сложным для исследования объектом. Культурные артефакты есть следствие функциональной устойчивой проявленности смысловых характеристик практической активности людей. Дело заключается не только в закрытом способе существования смыслосферы, но и в латентности современной социальной реальности вообще.

В третьей главе «Основные модусы кризисной динамики культурных смыслов» изучаются главные формы кризисного развития культурных смыслов, определяется их взаимосвязь и взаимозависимость.

В первом параграфе «Деградация смыслов культуры современной цивилизации» показана специфика деградационных процессов в современной культуре. На уровне общества деградационные процессы проявляют себя как застой экономической, политической, духовной жизни, стагнация, моральное разложение и т.д.

Под «деградирующей» подразумевается «затухающая» система социокультурных смыслов, а также упрощение социальной и культурной организации и нисхождение в сравнении с ранее достигнутым этапом развития. На уровне социокультурной группы деградация проявляется как понижение ранга и разрушение единства данной группы. В диссертации выделяются также основные признаки деградирующего индивида. В ходе индивидуальной деградации человек примитивизирует свою стратегию поведения. Выкристаллизовывающиеся в ходе этого процесса примитивизации переходные модели поведения впоследствии превращаются «в устойчивые образцы действия» (Н.Ф.Наумова). Социологи фиксируют, что в определенных социокультурных условиях развивается так называемая «негативная» или «регрессивная» адаптация. Она проявляется в социально-экономической зависимости (т.е. в такой стратегии поведения человека, который имеет минимальный социальный «капитал», неспособен к самостоятельному обеспечению себя средствами существования и получает помощь со стороны); социальном паразитизме, представляющем собой способ существования, когда индивид удовлетворяет свои потребности за счёт других, злоупотребляя своим превосходством - социальным, физическим и т.д.

В широком значении этого слова понятие «деградация» охватывает собой две стороны единого процесса, когда деструкция, энтропия «социального» сопровождается примитивизацией, разрушением «культурного» смысла.

В ходе исторического развития наблюдается процесс жесткого культурного и психологического саморасслоения общества - от доисторической гомогенности через ряд промежуточных стадий до образования в перспективе двух полярных социумов: маниакально-депрессивного и тоталитарно-деструктивного.

Следует зафиксировать важную особенность деградирующего индивида: принципиальную нерефлексированность его сознания, рациональную непред-ставляемость происходящих процессов. Это обстоятельство характеризует сознание не только интеллектуальных люмпенов, но и людей, обладающих, вследствие своей профессиональной деятельности, высоко рефлексивными способностями.

Внутренний духовный процесс обессмысливания культуры, связанный прежде всего с психологической и ценностно-ориентационной деградацией, носит весьма сложный, зашифрованный для самого индивида характер. Приспособле-

ние к условиям кризисного общества возможно в форме подсознательных, рефлексивно нефиксируемых манипуляций над собственным сознанием, своеобразным психологическим и этическим самоувечиванием, где доминирующим оказывается не желание добиться успеха, повысить любыми средствами свой статус в социальной и экономической иерархии, а глубоко спрятанный страх перед возможностью прекращения своего физического существования".

Во втором параграфе «Кризисная деструкция культурных смыслов: человек и общество» изучается кризисная динамика разрушения субъективных и объективных смыслов.

Существование и действенность культурных смыслов связаны с репрезентативным характером культуры вообще. Культурные нормы и образцы, а, следовательно, и форма их организации - смысл - существуют не потому, что они являются истинными или ложными с «научной» точки зрения, а вследствие их принятия людьми. Смысл жизнедеятельности индивида или той или иной социальной группы от семьи или кружка филателистов до партии или государства зиждется на ряде «допущений», неявно принятых членами данного сообщества.

Культурный смысл как базисная сфера культуры социальной группы является общей для данной группы схемой интерпретации и оценок событий и представляет собой то, что принимается членами данного сообщества. Конечно, во все времена существовали люди, которые нарушали законы морали, этики, религии, права, но при этом в обществах стабильного типа, благодаря общему смысловому полю культуры, формировалось общепринятое мнение о «вне-культурности» и «антикультурности» поступков этих людей.

Другая ситуация возникает в кризисном обществе - в обществе, где образуется смысловой вакуум. Если данные культурные допущения, принимаемые членами сообщества, перестают «работать», то происходит дезинтеграция и разрушение привычной смысловой системы данной группы. Возникает «кризис», который, согласно У.А.Томасу, «прерывает поток привычки и создает измененные состояния сознания и практики», или, иначе говоря, разрушает всю действующую систему релевантностей. Явным симптомом этих процессов является пессимизм, который В.Дильтей называл самым широким и всеобъемлющим среди великих жизненных настроений.

По мнению О.Н.Яницкого, в настоящее время специалисты, изучающие социальное развитие, не могут квалифицировать современное состояние общества, заключающееся в перманентной неопределенности условий человеческого существования, когда в социуме не действуют законы ни военного, ни мирного времени. Речь идет о новой социальной реальности - обществе «всепроника-

" См.: М.К.Мамардашвили, Э.Ю.Соловьёв, В.С.Швырёв. Классика и современность: две эпохи в развитии буржуазной философии // Философия в современном мире. Философия и наука. Критические очерки буржуазной философии. - М.: Изд-во «Наука». 1972.

ющего риска», которое формируется на наших глазах. Большинство теоретиков современной глобализации говорят о ненадежности, недолговечности, отсутствии стабильности и устойчивости в современном социуме. Лишь на «коротких дистанциях» можно зафиксировать определенную структурную упорядоченность общества, которая в дальнейшем исчезает. Мир живет по непонятным правилам, которые ученые-гуманитарии не могут понять. Если в конце XIX в. заговорили об обществе кризиса, то в конце XX в. - о глобальном обществе риска.

Кризисная динамика разрушения индивидуального смысла хорошо видна на примере мигрантов, вынужденных и добровольных переселенцев.

По А.Шюцу, «чужак», попадая в инокультурную среду, перестает быть сторонним наблюдателем и вовлекается в само живое действие на правах полноправного участника коммуникационных процессов во всей их полноте. Структуры повседневной жизни наполняются живыми переживаниями, и абстрактно-анонимное культурное содержание, которое может быть принято сугубо рациональным образом, превращается в конкретные социальные ситуации, в ходе реализации которых смысловая типология индивида подвергается резкой дезорганизации и разрушению. Все понятия и представления, сформулированные на уровне абстрактной отчужденности, - с точки зрения зрителя, - неизбежно становятся неадекватными. Кроме того, те представления, которые бытовали в «родной» социальной труппе о смысловой системе ценностей новой группы, оказываются неверными и не могут служить руководством для интерпретации тех или иных событий.

Понятно, что разрушение смысловой картины мира у «чужака» (а таковым «чужаком» можно оказаться и в собственной стране, переживающей кризисно-катастрофическую перестройку) во многом связано с той неявной для него системой смыслообразов, спонтанно возникших в ходе его индивидуальной истории «проживания» в рамках старой культуры. Смысл можно рационализировать в понятийной форме, но сделать его способом и формой интерпретации событий, взаимодействия с другими людьми на уровне интеллекта невозможно.

В третьем параграфе «Архаизация смысла» зафиксирован процесс «архаического» перекодирования достигнутых обществом культурных смыслов, ценностей и идеалов.

В своём предельном выражении кризисная динамика смысловой сферы культуры приводит к процессу архаизации сложной социокультурной системы, которая редуцируется к тем формам культурной жизни, которые, казалось бы, ею давно уже пройдены. Архаизация ведёт к обнажению примитивных слоёв культуры. Её феномены многообразны: подмена мышления структурированных социальных групп с их устоявшимися ценностными ориентирами примитивизированным сознанием неклассических типов человеческих об-

щностей, объединяющих низшие люмпенизированные слои; возрождение исторически отживших социальных типажей; широкое распространение маргинальной архаики и моделей доцивилизационного, паразитарного поведения.

Индивид в условиях социокультурной катастрофы и возникновения культурного вакуума становится «цивилизованным варваром», использующим, к примеру, как это делали нацисты, достижения передового технического прогресса для реализации первобытной установки: противостояния «мы» и «они». В руках такого варвара уже не каменный топор, при помощи которого, что вполне санкционировано этосом первобытного племени, можно убить «чужака», а газовые печи, концлагеря, в головах же - не первобытные мифы, а неомифология, расистские теории превосходства одной расы над другой. Несмотря на содержательные различия, смысл, т.е. способ организации культуры, архаизируется - примитивизируется, что дает публицистам право говорить о варварах XX века.

Архаизация смыслов культуры проявилась в России в постперестроечные годы. В обществе, в котором сохраняются мощнейшие слои архаического, существует определённый социокультурный механизм, препятствующий его модернизации, к переходу в новое стадиальное качество.

Данные процессы - социокультурной архаизации - отражаются в «ло-госфере» культуры, оказывающей, в свою очередь, мощное воздействие на характер развития общества. Термин «логосфера» был предложен в 1975 г. французским структуралистом Р.Бартом. По Р.Барту, логосфера содержит в себе любые формы «вербального мышления», язык в качестве средства общения, все, что выражается в словах. Литературный, т.е. нормативный язык является центральным элементом «логосферы». Коммуникативное пространство культуры во многом базируется на нем, ибо он транслирует общезначимые смыслы и очерчивает границы «срединной» культуры, объединяющей людей одного народа. В «логосфере» также выделяются ключевые слова культуры, которые имеют особое значение для данной социокультурной общности, ибо фиксируют особенности образа жизни, смыслового и ценностного мира и менталитета данного народа. Именно через них транслируется, обновляется и сохраняется культурно-значимая информация, осуществляется индивидуализация общенациональных концептов культуры.

Деградационные и архаизированные процессы «зеркальным» образом отражались в «логосфере» российской культуры в кризисные периоды ее развития, когда лексика деклассированного «дна» общества вторгалась в другие сферы языковой культуры.

В тоталитарном государстве в иерархии ценностей главенствующее место занимают политические и идеологические ценности, в связи с чем «подавляется», политизируется искусство, наука, религия и т.д., происходит архаизация,

переструктурация смыслов культуры, их примитивизация. Как писал Д.Моссе, в нацистской Германии сильная и доминирующая идеология проникла во все сферы общественного сознания. Языческая мифология должна была заменить высшие формы общественного сознания - религию и науку.

Особенно явно и интенсивно архаизация смыслов культуры происходит в период войны, которая становится катастрофическим феноменом для любого общества. «Культура» военного противоборства построена на первобытном противостоянии «мы - они» (Б.Поршнев). В основе мифологемы, «организующей» структуру агональной борьбы на уничтожение врага и соответствующую ей культурную картину мира, лежит мыслеобраз Геракла - победителя чудовищ и различных порождений мирового Зла.

«Мир героев», противостоящий «миру чудовищ», - эта мифологема присутствует в той или иной степени в качестве культурного обоснования борьбы на уничтожение, крайней формой которой является война. С этой точки зрения анализируются плакаты эпохи русской революции, ибо именно в плакатном искусстве осуществляется прямое воздействие на базовые, заложенные в архаике человеческой природы формы восприятия социокультурной действительности.

В четвертом параграфе «Пути стабилизации и обновления смыслосфе-ры культуры» зафиксирована кризисная динамика культурных смыслов в различных ее процессуальных модальностях и показано, что она содержит и возможности возникновения нового качества смыслосферы.

Культуротворчество - это имманентная черта развития человеческого общества. Мы исходим из того, что кризисная цепочка деградация - деструкция - архаизация смыслов культуры открывает возможность не только регрессивного, но и прогрессивного изменения социума. Еще Макс Вебер в своих классических работах показал, что смысл протестантской этики и аскезы переструктурирует систему ценностей и идеалов человека переходной эпохи от средневековья к капитализму, и кризис старого мировоззрения явился начальным этапом становления нового общества и культуры.

Как утверждает П.Сорокин, социокультурные процессы, которые кажутся линейными, являются таковыми только в рамках процесса, ограниченного во времени, и за границами этого процесса их направленность может меняться и, соответственно, они проявляют свой нелинейный характер.

Вывод делается такой: в силу принципа имманентного изменения любая система непрерывно меняется—среди ее элементов возникают какие-то новые, старые же постоянно утрачиваются. В этом плане у П.Сорокина любой социокультурный процесс является всегда новым и неповторимым, ибо социокультурная система движется дальше и изменяется в разные (уникальные) моменты времени. Отсюда П.Сорокин делает вывод: любой социокультурный процесс в каждый момент является новым и в то же самое время - «старым».

По мнению М.Маффесоли, сильный религиозный заряд всегда присутствует в периоды революционного перехода от одного качественного состояния общества к другому. Это относится и к французской революции, и к событиям 1848 г. в Европе, и к большевистской революции в России. В связи с этим К.Ман-гейм говорил о наличии в глубинах человеческой души «оргиастико-экстатичес-ких энергий». Всё это связано с глубокой эмоциональной насыщенностью восприятия смыслообразов культуры, «знаменующих» собой новые системы смыслов через активную визуализацию обновления, использование смыслов различного рода, в том числе искусства.

Если исходить из личностно-ориентированного подхода, то окажется, что искусство - в его различных формах - оказывается наиболее адекватной формой обновления культурных и экзистенциальных смыслов, ибо художественный образ всегда символичен, несет информацию неявную, неотрефлексированную, обладающую многозначностью, полисемантичностью и дающую широкую возможность индивидуальной интерпретации и переинтерпретации.

Культурная история человечества демонстрирует нам различные варианты разрешения социокультурного кризиса. Один из них-усиление запретительной функции культуры, при котором предполагается укрепление, реставрация, воссоздание в первоначально-идеальном виде социокультурной системы. Реализация данной модели предполагает укрепление порядка при помощи усиления контролирующего и репрессивного воздействия на людей, разрастание норм запретительного характера как моральных, так и правовых. В определенной степени еще Платон в своей утопической модели государства пытался при помощи репрессивных мер ввести граждан в разумное и справедливое общество, где бы правили философы. Т.Мор в знаменитой «Утопии» воплощал гуманистические идеи позднего Ренессанса при помощи тоталитарного государства, контролирующего даже частную жизнь человека - вплоть до женитьбы и супружеских измен. Недаром во времена кризиса столь громко раздаются голоса, призывающие вернуться к «добрым старым временам», требующие прихода «твердой руки» и наведения жесткого порядка.

Создание системы социального контроля базируется не только на основе мер политического и силового давления, но и на основе социопсихологической консолидации общества вокруг определенного «репертуара страхов», страха перед будущей социокультурной катастрофой. Впрочем, подобная стабилизация смыслового поля культуры, возврат к потерянным ценностям - явление временного характера, ибо не содержит в себе действительного момента обновления, прогрессивного развития.

В условиях перманентного, инновационного кризиса современного общества возникает идеология отказа от ограничительной сферы культуры. Теоретики постмодернизма, утверждая идею свободной игры как всеобщей формулы культурного развития, видят во всеобщей иградизации социума возможность

снятия проблемы размывания культурных основ, ибо игра, как и творчество, не знает ограничений. Суровая этика «трудового человека», описанная еще М.Ве-бером, сменяется установкой «человека отдыхающего» на наслаждение жизнью. Американский социолог Инглхарт, описывая данный тип человека, показывает, что одной из его важных характеристик является активность в области получения новых форм удовольствия и впечатлений12. По мнению многих западных авторов, современные люди считают, что жизнь должна приносить удовольствие, являться «непрерывной бомбардировкой новыми впечатлениями». В. Висс определяет такие составляющие данной мегатенденции: гедонизм, экстраверсия, эротика, активность личности, стремление к удобству и комфорту. Думается, отказ от запретов - также не выход из кризиса.

В Заключении подводятся итоги исследования, делаются краткие выводы, а также определяются пути дальнейшей исследовательской работы.

Основное содержание диссертационного исследования отражено в следующих публикациях автора:

Монографии

1. Смысловая динамика культуры в кризисном обществе. - М.: Соц-гума-нит. знания, 2007 -14,7 п.л.

2. Смысловая сфера культуры: проблемы кризисного развития. - Краснодар: изд-во Краснодарского госуд. аграрного ун-та, 2008. - 13 п.л.

Статьи в журналах из списка ВАК

3. Концепт «предприниматель» в культурной картине мира современных россиян// Известия высших учебных заведений. Северо-Кавказский регион. Общественные науки. Основные аспекты философских и культурологических исследований. Спецвыпуск. 2007. - 0,5 п.л.

4. Динамика смысла как культурной формы// Гуманитарные и социально-экономические науки. 2007. № 2. - 0,4 п.л.

5. Кризисное общество и динамика «запретительной» сферы культуры// Социально-гуманитарные знания. 2008. № 4. - 0,4 п.л.

6. Динамика смыслов культуры в кризисно-транзитивном социуме// Социально-гуманитарные знания. 2008. № 4 - (в соавт.) - 0,5/ 0,25 п.л.

7. Культура как активный фактор антикризисного развития.// Гуманитарные и социально-экономические науки. 2008. № 2. -{в соавт.). - 0,5/ 0,25 п.л.

12 См.: Инглхарт Р. Постмодерн: меняющиеся ценности и изменяющиеся общества // Полис. 1997. № 4. С.6-32.

8. Смыслы культуры и кризис культуры// Гуманитарные и социально-экономические науки. 2008. № 2.-0,25 п.л.

9. Кризисные и деградационные процессы в культуре: междисциплинарный подход// Гуманитарные и социально-экономические науки. 2008. № 3. - 0,5 п.л.

10. Образность смысла и смысл образа в культуре//Кулыурная жизнь юга России. 2008. № 3. - (в соавт.) - 0,5/ 0,25 п.л.

Статьи в журналах, научных сборниках и материалах конференций

11. Понятие социокультурной деградации// Рационализм и культура на пороге третьего тысячелетия: Материалы Третьего Российского Философского конгресса (16-20 сентября 2002 г.) В 3 тт. Т.2.- Ростов-на-Дону, 2002 - 0,1 п.л.

12. Проблемы социальной адаптации молодёжи в современных условиях // Молодёжь в современном российском обществе: Материалы научно-практической конференции (27 мая 2002 г.). - Ростов-на-Дону: Фолиант, 2003. - 0,2 п.л.

13. Социологический портрет курса (по результатам социологического исследования)// Молодёжь в современном российском обществе: Материалы научно-практической конференции (27 мая 2002 г.). - Ростов-на-Дону: Фолиант,

2003 .-(в соавт.) - 0,2 / 0,1 п. л.

14. Деградационные процессы в России: стабильное и нестабильное общество// Неуёмная Россия. В 2 т. Т. 1. - М.; Волгоград: Изд-во Волгоградского государственного университета, 2003. - 0,4 п.л.

15. Деградация в общественном и личностном аспектах.- Ростов-на-Дону: Фолиант, 2003. - 2,2 п.л.

16. Архаизация как форма социокультурной деградации. - Ростов-на-Дону: Фолиант, 2003. - (в соавт.) -1,5 / 0,75

17. Самосознание деградирующего индивида. - Личность в историческом процессе: Сборник научных трудов кафедры философии, истории и политологии. - Краснодар: Издательство Кубанского государственного аграрного университета, 2003. -0,3 п.л.

18. Ценностная структура массового сознания молодёжи // Этнос и общечеловеческие ценности: Материалы межвузовской научно-практической конференции (22-23 мая 2003 г.) - Краснодар: Издательство Кубанского государственного аграрного университета, 2005. - 0,3 п.л.

19. Политические лидеры и партии глазами современной российской молодёжи // Политические лидеры и партии глазами современной российской молодёжи: Материалы научно-практической конференции (13 апреля

2004 г.) - Краснодар: Издательство Кубанского государственного аграрного университета, 2005. - (в соавт.). - 0,6 / 0,3 п.л.

20. Культура безопасности// Современные проблемы национальной безопасности России: Материалы научной конференции (21 мая 2004 г.) -Краснодар: Издательство Кубанского государственного аграрного университета, 2005. - 0,4 п.л.

21. Деградационные и кризисные процессы в культуре. - Краснодар: Издательский дом «Хоре», 2006. - 2,9 п.л.

22. Архаизация как социокультурный процесс// Русская культура в системе ценностных ориентации современного глобализированного мира: Материалы международной научно-практической конференции (ноябрь 2006 г.) - Краснодар: Издательство Кубанского государственного аграрного университета, 2007.-0,4 п.л.

23. Ценностные ориентиры российских предпринимателей// Россия и глобальные экономические процессы: инвестиционный климат и инновации: Сборник материалов международной научно-практической конференции ( 27 февраля 2007 г.). - Ростов-на-Дону: Ростовский международный институт экономики и управления, 2007. - 0,4 п.л.

24. К вопросу о деградационных и архаизированных процессах в российской культуре на современном этапе// Обеспечение экономического роста России в условиях глобализации: Материалы межвузовской научно-практической конференции преподавателей и аспирантов. - Ростов-на-Дону, Эверест, 2007.- 0,3 п.л.

25. Динамика смыслов культуры. - Краснодар: Кубанский государственный аграрный университет, 2007. -1,68 п.л.

26. Инновационный потенциал смыслов культуры //Наука, творчество, инновации, успех: Материалы международной научно-практической конференции (сентябрь 2007) - Краснодар: Издательство Кубанского государственного аграрного университета, 2008. - 0,2 п.л.

27. Социокультурная сущность деградации и кризиса в культуре. - Краснодар: Кубанский государственный аграрный университет, 2008. - 2,6 п.л.

28. Деградационные процессы в смысловой сфере культуры// Русская культура, её смыслы и ценности в свете современных российских реалий: Материалы международной научно-практической конференции. - Краснодар: Издательство Кубанского государственного аграрного университета, 2008. - 0,5 п.л.

Подписано в печать 23.08.07. Печать трафаретная.

Формат 60x84 1/16. Уч.-изд.л. 2,2 п.л. Бумага «Снегурочка» Тираж 100 экз. Заказ № 27 ООО «Издательский Дом-Юг» 350072, г.Краснодар, ул. Москвская,2 кор. «В», оф.В-120 Тел,- факс (861) 274-68-37

Оглавление научной работы автор диссертации — доктора философских наук Хоружая, Светлана Владимировна

Введение

Глава I. Теоретико-методологические и предметные основы исследования

1.1. Методология и принципы исследования проблемы

1.2. Деградация, кризис, катастрофа: междисциплинарный анализ

1.3. Феномены «смутного времени»

Глава II. Понятие смысловой сферы культуры и ее кризисной динамики

2.1. Смысловая сфера культуры: кризис смысла как культурной формы

2.2.Смыслообраз в системе смыслосферы культуры

2.3. Социокультурные механизмы разрушения смыслосферы культуры

Глава III. Основные модусы кризисной динамики культурных смыслов

3.1. Деградация смыслов культуры современной цивилизации

3.2.Кризисная деструкция культурных смыслов: человек и общество

3.3. Архаизация смысла

3.4. Пути стабилизации и обновления смыслосферы культуры

Введение диссертации2008 год, автореферат по культурологии, Хоружая, Светлана Владимировна

Актуальность исследования. Современная ситуация в мире, связанная с возникновением глобального социокультурного кризиса, характер «постперестроечных» изменений привели к кризису прогрессивистской концепции развития. Использование отечественными и зарубежными учеными-гуманитариями при анализе процессов, происходящих в современном мире, терминологии, заимствованной из медицины, биологии, психологии, физики и других наук, свидетельствует как об актуальности проблематики транзитивной культурологии, так и об отсутствии строгих философски-понятийных разработок в этой области.

Стереотипное восприятие культуры предполагает прежде всего ее позитивную значимость. Культура ассоциируется с высокими моральными нормами, лучшими достижениями в области искусства и науки, высшими религиозными принципами и т.д. Однако со времен З.Фрейда достаточно установившимся в современной гуманитаристике является мнение и о «темной» стороне культуры. Впрочем, уже у Шопенгауэра и Ф.Энгельса мы находим представление не только о созидательных, но и о разрушительных силах культуры, по крайней мере по отношению к окружающему внешнему миру и к духовному строю человека. Пессимистический взгляд на культуру мы находим и у Дж.Вико, и у О.Шпенглера, и у А.Тойнби, которые считали, что цикл развития общества и культуры заканчивается распадом и разрушением. Эта точка зрения характерна и для культурологии, и для философии, и для социологии XX века. Так, один из основоположников знаменитой чикагской социологической школы Р.Парк говорил о том, что современная урбанизация порождает «яды», которые разрушают культурные традиции, устойчивость общественного развития. Именно городская жизнь оказывается причиной возникновения новых социальных болезней и пороков, которые в конечном счете разрушают городское сообщество. А ведь именно глобальная урбанизация является одним из мегатрендов современного развития.

Масштабные социально-экономические и политические преобразования, происходящие в России с начала 90-х годов XX века, потребовали глубинного философско-культурологического осмысления, которое неизбежно связано с введением понятий и парадигм, описывающих новые процессы. Симптоматично, что среди этих понятий большое место занимают те, которые «снимают» проблему направленности развития. К ним относятся такие понятия, как «трансформационный процесс», «аномия», «точки бифуркации», «маргинальность», «транзитивное общество» и т.п. Это связано как с отказом от прогрессистской модели общественного развития, так и с действительным «многополюсным» существованием социума, выразившемся не только в появлении нескольких центров притяжения, но и в проблематичности реальной восходящей линии развития современного общества.

За огромным количеством данных статистического и социологического характера порой трудно уловить действительные тенденции, приводящие общество в новое состояние и дающие ответ на вопрос: какова же направленность изменения качественного состава населения, его культуры и ментальности?

Современное видение социокультурного развития и истории во многом зависит от парадигмы, того или иного методологического подхода, сформировавшегося ещё в предыдущую историческую эпоху. Не отдавая себе отчёта, люди используют те инструменты мышления, образы, понятия, термины, логические приёмы, которые сформировались давно и приобрели стереотипический характер. Восприятие исторического развития как непрерывно прогрессивного с отдельными элементами регресса характерно не только для модернизаторского сознания, воспринимающего историю через дихотомию традиционного и индустриального общества, но и для постмодернистского проекта принципиальной мультикультурной многополюсности существования современного общества.

На наш взгляд, в обществе в определённых условиях могут возникнуть и широко распространиться особые типы культуры и сознания, которые можно назвать «деградирующим», «кризисным» и - в предельном выражении -«катастрофическим». Всем эти типам культуры и сознания соответствует своя, специфическая система смыслов и ценностей культуры. Фиксация возникновения и существования данных культурных феноменов является одной из приоритетных задач нашего исследования.

В «затухающей» системе социокультурных отношений широкое распространение получает кризисное и деградирующее сознание, обладающее слабыми рефлексирующими функциями, лишённое страха и опасений перед будущим, «незамечающее», нефиксирующее конечный итог развития и носящее, в связи с этим, демобилизирующий, процессуальный характер. Нахождение культурологическими и философскими методами сферы распространения феномена разрушения культуры не только в «низших» слоях общества, но и среди акторов, призванных быть активными субъектами социальных преобразований, позволяет различить процессы стабилизации социума и его «псевдостабилизации». Культура «пофигизма», возникающая на руинах похороненных надежд в период всеобщей психологической усталости, калейдоскопизации новых идеалов и ориентиров, представляет серьёзную угрозу для дальнейшего развития российского общества, так как содержит потенциальные возможности будущих катастроф и потрясений. В связи с этим и возникает актуальнейшая проблема нахождения путей «пресечения» кризисно-деградационных процессов, теоретически обоснованных формулировок гипотез возможных путей общественного развития и футурологических прогнозов. При этом защитные практики должны конструироваться философией культуры и культурологией в союзе с другими науками.

В этой ситуации особое значение имеет анализ смыслового «каркаса» культуры. Какова кризисная динамика смысловой сферы культуры? Как происходит деградация и архаизация культурных смыслов? Каким образом осуществляется «нормализация» системы смыслов в кризисном обществе? Решение этих проблем требует самого внимательного и серьезного отношения к изучению вопросов: «Что есть смысл?», «В чем состоит специфика философско-культурологического взгляда на кризисную динамику смысловой сферы культуры?».

Итак, наша задача заключается не просто в том, чтобы зафиксировать отрицательные сдвиги в современном обществе, но и осмыслить их внутренний культурный механизм, описать особый тип смысловой организации, характерный для процессов «регрессизации».

В данной работе для нас важно эксплицировать сущность смысловой кризисной динамики как целостного явления. Понижение уровня сложности, развитости, системно-иерархической структурированности какой-либо социокультурной системы или отдельных её элементов представлено не как действие «чужеродных» культуре сил, навязанных ей извне, а как опосредованное проявление примитивизации, энтропии самих культурных форм. Конечно, социальный кризис и деградация имеют вполне определённый ценностно-смысловой вектор развития и не замыкается в кругу собственно культурных фактов и процессов, ибо социальная и культурная системы хоть и относительно, но взаимосвязаны, и процесс их взаимного обособления (дифференциации) и сближения (интеграции) является фактом «социокультурного гомоморфизма» (О.И.Генисарецкий).

Степень научной разработанности проблемы. Понятия «смысл» и «кризис» в современной гуманитаристике весьма многозначны и их интерпретация зависит и от цеховой принадлежности ученого, и от его методологических установок, и от его принадлежности к той или иной научной школе и исследовательской традиции.

Само сопряжение этих понятий для характеристики современного общества стало парадигмальным для ведущих представителей философско-культурологической мысли XX века, ведь именно в забвении ценностей и смыслов классической европейской культуры видели Э.Гуссерль, А.Вебер,

А.Швейцер, Р.Гвардини и др. причину широкомасштабного кризиса, поразившего современную западную цивилизацию.

Еще Гегель видел «завершение» европейского мира. Недаром, характеризуя свою философию, он говорил, что «Сова Минервы начинает свой полет в сумерки» (правда, эту мысль он связывал не с гибелью, а с завершением развития).

Осознание всеобщности кризиса и упадка культуры достигло своего пика уже у С.Кьеркегора и Ф.Ницше, а затем у О.Шпенглера и Х.Ортеги-и-Гассета. Правда, ощущение разрушения и гибели в более оптимистических концепциях (например, П.Сорокина) «снималось» предвидением возникновения качественно нового социума (в настоящее время эту роль выполняют различные гуманистически-ориентированные футуристические проекты «информационного общества»). Отметим, однако, что основное внимание философы и культурологи уделяли изучению, скорее, результатов, а не самого процесса кризисного развития культуры. Даже в своих капитальных трудах, посвященных социокультурной динамике, П.Сорокин конспективным образом рассмотрел механизмы деструкции и разрушения культурных смыслов.

В современной гуманитаристике тема кризисной динамики смыслов культуры до последнего времени широко не обсуждалась, хотя подходы к ней обозначились самым непосредственным образом. Мы имеем в виду изучение проблемы нисходящей социокультурной мобильности (П.Сорокин); десоциализации, ресоциализации (Э.Гидденс); исследования «дна общества», «культуры бедности» (Льюис), упадка этических смыслов европейской культуры (А.Швейцер) и др.

В определённом плане проблема разрушения индивидуальной смысловой сферы нашла своё выражение в работах Г.Лебона в той мере, в какой кризис и деградацию можно рассматривать на примере индивида, заброшенного в «массовое общество».

Социокультурные процессы, связанные с упадком, разрушением личности, изучаются с различных методологических позиций специалистами разных областей знания. Можно выделить статистический, историко-описательный, медицинский, психологический, социологический, политологический, юридический, философский и другие подходы

Показателем важнейших сдвигов, происходящих в методологии и направленности исследований в российской гуманитаристике, является активная выработка категориально-понятийного аппарата, необходимого для описания опасностей, отрицательных состояний, кризисов, угроз и катастроф. В качестве примера можно привести интересные работы А.С.Ахиезера, Г.В.Драча, Н.И.Лапина, С.Я.Матвеевой, Е.Я.Режабека, А.Я.Флиера, В.Э.Шляпентоха, О.М.Штомпеля и других авторов, в которых на высоком теоретическом уровне осмысливаются проблемы дезорганизации и деструкции социокультурной жизни общества.

В этом контексте вполне понятен интерес культурологов и философов культуры к категории смысла, достаточно вспомнить, что М.М.Бахтин исходил из того, что «онтологически культура есть не что иное, как внесение в мир смысла»1. Одну культуру от другой отличает различие содержания и различие в способах полагания смысла, пронизывающего любое из образований культуры. С этой точки зрения смысл предстает как универсальная самоорганизационная форма культуры . При этом исследователи часто забывают, что этой «универсальной самоорганизационной формой культуры» овладевает любой представитель человеческого рода, причем без всякого обучения в классах логики, психологии, философии и т.д.

Лингвисты, в отличие от логиков, для обозначения "области идеального в знаках", или "предметного содержания, освобождённого от

1 Цит. по: Баткин Л.М. Культура всегда накануне себя //Красная книга культуры. - М.: Искусство, 1989. С.118.

2 См.: Пелипенко A.A. Смыслогенез и структуры сознания (культурологический подход) //Мир психологии. 1999. № 1(17). С.141-146. своей вещественности и обретшего новую форму бытия - идеальную", используют не термин "смысл", а термин "значение".

Но для конституирования смысла средств языка и речи явно недостаточно. Изначальные условия «прорыва» к смыслу коренятся не в речи, а в особом, онтологическом статусе человеческого тела в мире. Сам пространственно-временной и перцептивный опыт человеческой телесности, "схема тела" определяет нацеленность на значения и смыслы окружающего мира. Тем самым уже М.Мерло-Понти фиксирует принципиальную зависимость смысла от внерефлексивных предпосылок, опосредующих возможности тематической и операциональной оформленности смысла.

М.Мерло-Понти определяет значения вещей как то, что даётся через рефлексию, а смысл (целостная структура вещи) открывается в горизонте мира жизни субъекта, его переживания и понимания мира. Так рождается новый взгляд на язык: язык есть уже не просто оружие мысли или внешняя форма смысла, он есть способ самораскрытия смысла в мире жизни, в опыте и переживании мира.

Такое понимание языка перекликается с идеей, сформулированной в поздней философии М.Хайдеггера: язык (благодаря своему бытийному статусу) предстаёт не просто как семантическое средство, орудие коммуникации, а как изначальный способ встречи человека с бытием.

Сложность проблемы определения смысла и смысловой сферы культуры видна на примере изысканий в лингвокультурологии. Лингвокультурологи отходят от отождествления смысла и значения и определяют смысл в качестве сложного образования. Так, В.Н.Телия ввел понятие культурной коннотации, которое означает интерпретацию денотативного или образно мотивированного аспектов значения в категориях культуры.

Лингвист В.В.Воробьев свое понимание смысла определяет при помощи термина «лингвокультурема». В его представлении это диалектическое единство лингвистического и внелингвистического, т.е. предметного или понятийного содержания. Согласно его определению, лингвокультурема является совокупностью формы языкового знака, его содержания и культурного смысла, соответствующих этому знаку, причем главное значение придается глубинному смыслу, потенциально присутствующему в значении как элемент его содержания. Собственно, в данном определении фиксируется достаточно известная еще со времен В.Гумбольдта идея, что язык содержит некую культурную информацию. Правда, в большинстве последующих работ специалистов в области лингвокультурологии мало что говорится о внутренних механизмах, о динамике смыслового развития содержания.

Известный лингвист А.Вежбицкая считает, что для процесса осмысления нужно нечто большее, чем концепты, поскольку мы оперируем в процессе мышления комбинациями этих концептов. А.Вежбицкая в связи с этим пишет о лексических универсалиях.

Следует отметить, что между отчетливо рефлексируемыми смыслами, идеалами, ценностями национальной культуры и индивидуальными и жизненными практиками людей существует особая зона, которая во многом и определяет сущность культурного. Чистые формы бытия культуры и жизненный, неупорядоченный мир бытия человека связаны определенными образованиями, обладающими весьма специфическими свойствами (см., например, работы Лурье C.B. по этнокультуре).

По Э. Гуссерлю, это пространство неотчетливых, неясных понятий. Причем они неясны не потому, что их не прояснили, а оттого, что это территория принципиально неустойчивых образований. Для того, чтобы индивид «втянулся» в смысловое пространство культуры, необходим особый механизм, продуцирующий нерациональные по своей сути процессы. Отсюда культурный смысл предстает весьма «странным» феноменом, ибо он далеко не всегда поддается обычным рациональным объяснениям.

С этой точки зрения весьма важны психологические концепции смысла (см. работы видных представителей психоанализа З.Фрейда, А.Адлера,

К.Г.Юнга и работы отечественных психологов И.А. Васильева, Ф.Е. Васи люка, Л.С. Выготского, Б.В. Зейгарник, В.А. Иванникова, Д.А. Леонтьева, С.Л. Рубинштейна и др.). Психологические особенности личности, предрасполагающие к тому или иному типу «разрушительного» поведения, достаточно широко представлены в литературе (Блум Ф., Лейзерсон А., Дмитриева Н.В. и др.). Сам уровень рассмотрения обусловлен выбором одной из многих теорий личности. Наиболее продуктивным в этом плане представляется аналитическая концепция К.Г.Юнга, в которой, в частности, показано нарушение функциональной связи между сознанием, индивидуальным подсознанием и коллективным бессознательным на основе утраты символизма.

Смысл «до конца» не рационализируем. Поэтому весьма важным для нашего исследования является понятие «смыслообраз». Под смыслообразом обычно понимают специфический способ обобщения, где общее представлено не просто эмпирическим или теоретическим образом, а существует в качестве осмысленного символа. Суть смыслообраза - в его конструктивном и творческом характере. Именно в нем субъект познает суть бытия, если можно так выразиться, теоретически не осознавая ее. Для религиозно настроенных мыслителей под смыслообразом понимается мышление, в котором катафатически осуществляется богопознание на основе апофатического. Философское представление о смыслообразном мышлении связано с идеей неразрывности интуитивного и логического, континуальности творческого познавательного процесса. Отсюда само представление о смысловом образе разрабатывалось специалистами самого широкого профиля: и психологами, и философами, и логиками, и культурологами и т.д. Авторы, писавшие на эту тему, исходили из необходимости преодоления логоцентристского взгляда на мир (Я.Э.Голосовкер, Ф.Х.Кессиди и др.). Отсюда весьма важным является вопрос о происхождении «смыслообразного» видения мира.

Ритм является одной из древнейших основ мыслеообразов, позволяющих уловить нечто постоянное, закономерное в хаосе наглядных впечатлений и ощущений. Известный российский философ Г.Гачев вполне аргументированно показал (вслед за такими исследователями, как А.Ф.Лосев, А.М.Веселовский и другими): самые древние синкретические действия демонстрируют, что слово, понятийная форма мышления играет «ничтожную» роль в жизнедеятельности первобытного общества и имеет не столько «смысловой характер», сколько является ритмическим сигналом, осуществляемым с помощью звука или выкрика.

Целостную диалектику объективного и субъективного смыслов, способную привести к разрушению смысловой сферы культуры, выявил в своих феноменологических штудиях А.Шюц. По мнению Альфреда Шюца, еще Макс Вебер поставил важнейший для гуманитарной теории вопрос, только решая который можно проникнуть в фундаментальные глубины проблематики человека, общества и отношения человека к миру. Речь идет о центральном для Вебера понятии субъективного смысла. Без определения сущности субъективного и объективного смысла нет ни философии, ни философии культуры. Само особое отношение социальных и гуманитарных наук к своему предмету связано с изучением прежде всего этих феноменов.

А.Шюц исходит из двойственности определения смысла. Люди живут в своих собственных переживаниях, в своем жизненном мире, рефлексируют относительно этих переживаний, эксплицируя свой опыт в различных предикациях и суждениях. То есть речь идет об интерпретации переживаний мира, которые подводятся под определенные интерпретативные схемы. В результате сам мир в жизненных впечатлениях и переживаниях людей обладает для них смыслом. Он обладает смыслом не только для меня, но и для других. При таком социальном подходе к смыслу последний означает не что иное, как общее отношение разумного существа к некоторому объекту. Субъекты, переживая происходящее в их жизненных мирах, включают эти процессы в допредикативный опыт, эксплицируют его, интерпретируют свои переживания.

Парадоксальная логика смысла глубоко рассмотрена в работах французского философа-модерниста Жиля Делеза. Смысл в его концепции, в отличие от платоновско-гегелевской традиции, связывается с нонсенсом, парадоксом, абсурдом, которые в обязательном порядке присутствуют и в логике, и в собственно творческой деятельности.

Итак, смысловую сферу культуры следует представить в качестве сложного, многомерного объекта, где смыслообразы, рефлексируемые смыслы, смысловые константы и смысловые концепты находятся в состоянии непрерывного движения, изменения, переакцентации, включающие в себя и моменты «возврата», регресса, деградации и кризисности.

Объект исследования: смысловая сфера культуры.

Предмет исследования: кризисно-деградационная динамика смысловой сферы культуры

Цель и задачи исследования. Основная цель диссертации заключается в определении сущности кризисного развития культурных смыслов в различных ее процессуальных модальностях.

Данная цель реализуется в решении следующих задач:

• выявить адекватную методологию и принципы исследования проблемы;

• исследовать соотношение и междисциплинарный статус понятий, фиксирующих различные модальности кризисного развития культуры и ее смыслов;

• показать противоречивость развития смыслов культуры и возможность их хаотизации;

• определить понятие «смысловая сфера культуры» (смыслосфера) и зафиксировать ее функции;

• изучить культурный смысл в качестве «культурной формы» и показать ее кризисную динамику;

• вычленить суть «смыслообразов» как элементов смыслосферы;

• выявить специфику действия, социокультурные и социопсихологические механизмы деструкции смыслосферы культуры;

• проанализировать кризисную динамику разрушения субъективных и объективных смыслов культуры;

• изучить процесс архаизации культуры в контексте основной проблематики исследования;

• выявить пути стабилизации обновления смыслосферы культуры.

Теоретико-методологические основы исследования. Российские культурологи и обществоведы на протяжении последних десяти лет активно занимались сбором и описанием данных, показывающих кризисную динамику происходящих в нашей стране процессов.

В своей работе мы ориентируемся на идеи П.Сорокина, М.Вебера, Р.Мертона, Р.Элиаса, нацеливающих процесс аналитического исследования на целостность, «социальную совокупность», соединённую воедино миром культуры и не существующую вне человека, его жизненных смыслов. В диссертации использован также ряд важнейших теоретических концептов, сформировавшихся в отечественной и зарубежной философии и теории культуры: «субъективный и объективный смысл» (А.Шюц), «смыслообраз» (Я.Э. Голосовкер), «смыслопередача» (А.К.Белоусова), «архаический капиталист» (М.Вебер), «аномия» (Р.Мертон и Т.Парсонс), «варваризация» (Й.Хейзинга), «субкультура бедности» (О.Льюис), «андекласс»

Е.С.Балабанова), «катастрофическое сознание» (В .Ядов и др.), «дезадаптация» (М.А.Шабанова), «деструктивное воспроизводство» (С.Я.Матвеева), «дезорганизация» (А.С.Ахиезер), «социально-культурная энтропия» (А.Я.Флиер) и др.

В наших исследованиях мы во многом опираемся на концепцию деструктивного воспроизводства, разработанную в российской философии и социологии. Деструктивное воспроизводство представляет собой «недостаточную способность субъекта» преодолевать внутренние и внешние социокультурные и психологические противоречия, что связано с утратой, разрушением ценностей культуры и неспособностью находить пути выхода из кризисной ситуации. В данной концепции акцент делается на субъективной стороне деструкционных процессов.

Кризис нами понимается с позиций диалектической традиции, заложенной ещё Гегелем. Кризис - это естественный и неотъемлемый атрибут социокультурного развития. Он содержит в себе не только процессы разрушения и деструкции, но и «зёрна» возникновения качественно нового, прогрессивного, представляет собой в сущности своей скачок от одного качественного состояния к другому.

В данной работе речь пойдёт об основных феноменах, связанных с кризисным преобразованием, изменением культуры социума и личности от сложного к простому, от развитой формы к примитивной и менее развитой. Критерием измерения качества этих состояний должно выступать, во-первых, предыдущее состояние рассматриваемого объекта (с помощью операции сравнения), во-вторых, соответствие провозглашаемым идеалам, ценностям и нормам (на основе аксиологического подхода).

Научная новизна диссертации выражается в следующих положениях:

- показано, что динамика смысловой сферы культуры адекватным образом может быть представлена в ходе междисциплинарного синтеза, где теория культуры выполняет генерализирующую роль в определении культурных смыслов, оформляющих жизненный мир человека;

- зафиксировано понятие смысловой сферы культуры (смыслосфера) как системы смыслов, смыслообразов, смысловых констант, определяющих восприятие, осознание и интерпретацию существующих в обществе культурных ценностей, идеалов, концептов и т.д.;

- исходя из определения культурного смысла как универсальной самоорганизующейся формы культуры, структурирующей аксиологическое содержание культурных артефактов, выявлена сущностная, противоречивая основа кризисного развития смыслосферы;

- проанализированы основные, связанные друг с другом модусы кризисной динамики смыслосферы культуры: деградация, кризисная деструкция, катастрофизим и архаизация;

- описана феноменология смыслов «смутного времени», связанная с кардинальной хаотизацией социокультурной жизни, одновременным сущенствованием разновекторых процессов;

- изучен процесс «архаического перекодирования» смыслосферы культуры в условиях «культурного вакуума»;

- доказано, что кризисная динамика смыслосферы культуры включает в себя деструктивную примитивизацию системы смыслообразов;

- доказано, что на объективном и субъективном (в трактовке А.Шюца) уровнях культурные смыслы, организующие и упорядочивающие деятельность субъекта в различных анклавах его жизненного мира, могут антиномичным образом противоречить друг другу, что и приводит к кризисным последствиям;

- выявлено, что социокультурные и социопсихологические механизмы деструкции смыслосферы («социальное беспокойство», «страх», «стресс», « дезадаптация, маргинализация и т.д.) функционируют как латентным, так и катастрофическим образом;

- определено, что в кризисные эпохи тезаурус неактуализированных смыслов переструктурируется, переинтерпретируется, вводится в «живой» культурный оборот, что может послужить как обновлению, так и примитивизации культуры.

Тезисы, выносимые на защиту:

1. Человек входит в мир культуры и «конструирует» индивидуальную культурную картину мира, исходя из собственного потока жизненных впечатлений, где рационально-логическое отношение к действительности играет далеко не первую роль. Смысл как организующая форма иерархии ценностей и предпочтений субъекта никогда не существует у него в чистом, отрефлексированном виде - но, прежде всего, в виде эмоционального образа, своего рода идеального прототипического способа деятельности, представленного в предметном виде, в том числе, в качестве символов. Жизненные цели человека «спрятаны» в глубине нерефлексируемых образов, эмоциональных желаний, эстетических предпочтений.

2.В культурологии и философии культуры следует особо выделить понятие «смыслообраз», фиксирующее когнитивную представленность, бытийность смысла в реальном жизненном мире, обыденном сознании индивида, чьи представления об иерархии ценностей и идеалов может разительным образом отличаться от его интеллектуальных высказываний и умозаключений. Образы смыслов и направляют, и координируют жизнедеятельность как человеческого сообщества в целом, так и отдельных его представителей. Их монотонное единообразие и «одинаковость» -признак моностилистической, тоталитарной культуры, однако их принципиальная некогерентность, разновекторная направленность и антагонистичность - признак кризисного социума.

3. Смысловая сфера культуры представляет собой систему, определяющую восприятие, понимание и истолкование ценностей, идеалов, значений и концептов, которые организуют и направляют человеческую деятельность. Смысловая сфера культуры является самовоспроизводящейся системой, которая дает возможность как обновления, так и репродуктивного воспроизводства культуры и наследования социальной памяти.

Специфика того или иного исторического этапа развития культуры зависит не только от ценностно-содержательной картины мира, но и от структурно-иерархического «выстраивания» идеалов, мотивов, ориентаций индивида, организующих его поведение в социокультурном пространстве, от той «пирамиды» ценностей, которая существует в обществе и трансформируется в различных его сферах. Смысл в качестве содержательной формы является воплощением «механизма» динамики и статики культуры, ибо фиксирует, охватывает собой все уровни человеческой индивидуальности (от эмоционального переживания до высокой рефлексии и способности к осознанному поступку) и определяет в неявной форме характер взаимодействия людей и с этой точки зрения есть черта (или совокупность черт) любого культурного объекта.

4. Исходя из того, что смысл во всех его проявлениях есть универсальная самоорганизационная форма культуры, то основной внутренней причиной его деградации, упрощения, дезорганизации и т.д. является нарастание противоречия между формой и содержанием культуры.

Разрушение ценностной иерархии культуры является «ключом» к пониманию ее кризисной смысловой динамики. Смысл как форма в качестве устойчивого мотивационного и идентификационного комплекса позволяет людям входить в единое коммуникативное пространство, понимать друг друга и получать ожидаемую реакцию со стороны социума. Именно в смысле как культурной форме фиксируются диспозиция «высших» и «низших» ценностей, расшифровка которой позволяет понять скрытые от постороннего взгляда неявные и латентные закономерности человеческих интеракций.

Следует иметь в виду, что динамика социального содержания жизненных процессов имеет важнейшее значение для выявления разрушения одних смыслов и возникновения новых смыслов культуры.

5. Кризисная динамика смысловой сферы культуры связана с другой важной чертой смысла как культурной формы, заключающейся в том, что он очерчивает границы существования и развития культуры. Вне них -«культурный вакуум», отсутствие смысла, бессмылица, но не абсурд, который вполне может быть вписан в культуру (например, у Тертуллиана). Нормативная сфера культуры фиксирует определенные границы поведения, деятельности, выход за которые ввергает индивида в бессмыслицу. Культура изначально возникает как граница, запрет (табу), ее «расшатывание» начинается с устранения разграничения между одобряемым и неодобряемым обществом поведением (и действиями) индивида. Именно то, что признано в социуме как запрет, идентифицирует принадлежность к той или иной социокультурной группе через их представление о нежелательном и недолжном. Культурные ограничения стандартизируют поведение индивида, не дают ему возможности покинуть «поле культуры», минимизируя роль случайностей, субъективных мотивов.

Кризисная динамика смысла ведет, прежде всего, к разрушению основы для взаимопонимания людей, каковое возможно только через поиск единых мотивов и целей в коммуникативном акте, очерченных смысловым полем культуры.

6. Открытые и явные признаки кризиса и разрушения смысловой сферы культуры «подготавливаются» в ходе длительного, «незаметного для глаз», латентного процесса деградации.

К специфическим чертам кризисной динамики смысловой сферы культуры относится ее длительный и стохастический характер. Изменения в смысловой сфере носят стохастический, прерывно-непрерывный характер, поэтому их обнаружение возможно только в определенные исторические периоды или во время «знаковых» событий.

7. Общество, в котором существуют социальные механизмы продуцирования противостоящих друг другу культурных смыслов, различных вариантов иерархического упорядочивания ценностей, идеалов, символических ориентаций и предпочтений, находится в состоянии острого кризиса. В зависимости от того, что признается высшей ценностью в данной структуре, происходит ли отказ от универсальных, в определенной степени трансцендентальных культурных ориентиров, вся остальная система культурных концептов претерпевает существенные изменения.

Деградация, архаизация, кризис смыслов являются модусами, формами социокультурной динамики, но, существуя как процессы, не являются элементами структуры смысловой сферы культуры.

Деструкция смыслов культуры и их возрождение связаны, прежде всего, с индивидуальной духовной практикой, ибо социальный порядок и социальные институты, «ответственные» за сохранение и действенность ядра культуры, в условиях социетального кризиса оказываются разрушенными. Перед человеком вновь и вновь ставится проблема выбора и свобода его, как считал Э.Фромм, неотделима от индивидуальной ответственности. В разных исторических условиях субъектами «внесения» в мир новых культурных смыслов или их активного разрушения и деградации становятся представители разных социокультурных групп, разных социопсихологических типов.

Понятия «кризис», «катастрофа» и «деградация» в значительной степени связаны друг с другом, тождественны, но и различаются, отличны друг от друга. С субъективной точки зрения катастрофа, как правило, воспринимается как нечто внешнее, внезапным и разрушительным образом влияющее на человека, его образ жизни. Деградация представляет собой процесс, связанный прежде всего с количественными изменениями, в ходе которого происходит деструкция в социальной, смысловой, ценностной сферах, образе жизни, экономической ситуации и т.д. Деградационные процессы, как правило, не рефлексируются, менее заметны для участников этих процессов, хотя потенциально они содержат в себе возможности катастрофических сдвигов. Катастрофа может поражать целые социальные институты (например, гибель государства в эпоху революции). Однако подобные катастрофические явления «подготовлены» длительными деградационными и кризисными процессами, происходящими в социальной, культурной, экономической жизни.

Феноменология кризисного социума, «смутного времени» свидетельствует об одновременном существовании различных модусов кризисной динамики культурных смыслов.

8. Кризисный процесс смысловой сферы культуры представляет собой понижение уровня сложности, развитости, системно-иерархической структурированности, полифункциональности исторически определенной смысловой системы в целом или отдельных её элементов. Это может привести к «смысловому вакууму», что означает не отсутствие культурных ценностей (общество вне культуры - нонсенс), а потерю членами данного сообщества смысла как достигнутой в данном обществе высшей формы организации культурных взаимодействий, общего поля культурного понимания, разрушение иерархии ценностей, потерю базовых идеалов. В результате возрождаются старые, давно пройденные в ходе исторического развития архаические смыслы культуры, т.е. примитивные, доцивилизационные формы, структурирующие иерархию ценностей и в результате этого изменяющие их значимость и содержание. Речь, таким образом, не идет о возрождении архаики в чистом виде, а об архаическом перекодировании существующих ориентаций и ценностей.

9. Объективные смысловые элементы соединяются в единое целое, выполняя особую функцию при интерпретации смысла человеческой деятельности, ибо они существуют «заранее» в качестве интерпретативных схем. Не следует думать, что индивидуальные смыслы обладают внутренней согласованностью, системностью и каузальной взаимоувязкой. Индивид по разным смысловым схемам может оценивать факты из различных сфер своей жизни, в результате чего могут возникать выводы и утверждения, не совместимые друг с другом. Культурные смыслы, которые организуют и упорядочивают жизнедеятельность субъекта в различных сферах его социальности, могут строиться на достаточно разных основаниях. Эти индивидуальные смыслы «вовлекают» в свою сферу содержание, расположенное на различных «этажах» жизненного мира человека, и люди часто не осознают те модификации, которые возникают при переходе с одного уровня на другой. Логика субъективного смысла весьма далека от однозначной аристотелевской и, скорее, подчиняется законам вероятностной логики или логики дополнительности.

10. Существует и пространство неактуализированных смыслов, находящихся в «запасниках» культуры. Этот невостребованный на данный исторический момент тезаурус культурных смыслов с течением времени не только накапливается, но и в кризисные эпохи интенсивно переструктурируется, переинтерпретируется и вводится в живой культурный оборот. Можно говорить о смысловых пространствах мифологии, религии, искусства, науки и т.п., в рамках которых действуют различные «наборы» смыслообразов, смысловых культурем, рефлексивных смыслов и т.д. Особое значение имеет художественная культура, где создаются особые культурные образования, так называемые имагиомы.

Сама нечёткость, некоторая зыбкость и неотрефлексированность действующей в данном сообществе системы смыслов и смыслообразов позволяет каждому переинтерпретировать и обновлять ее (конечно, в определенных пределах и границах) в соответствии с личностными установками и индивидуальными особенностями, что является мощным источником обновления смысловой сферы культуры.

Научно-практическая значимость исследования.

Результаты диссертационной работы позволяют углубить теоретические представления в области теории и истории культуры, социальной философии, связанные с проблемами социокультурной динамики, рассмотренными под углом зрения кризиса смысловой сферы культуры. Полученные результаты можно использовать в преподавании общих и специальных курсов по культурологии, социологии культуры и философии. Они имеют значение для управленцев различного уровня, работников сферы образования и культуры, политиков.

Апробация работы.

23

Основные положения диссертационного исследования отражены в 28-ми публикациях (в том числе 2-х монографиях) общим объемом 32,4 п.л. и выносились на обсуждение на 12 конференциях различного (в том числе международного) уровня.

Структура работы. Диссертация состоит из введения, трех глав, включающих десять параграфов, заключения и списка литературы.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Смысловая сфера культуры: модусы кризисного развития"

Заключение

Сущность кризиса, деградации, деструкции культуры следует определить через противоречивое взаимодействие социальных и культурных факторов, где доминантным становится один из них в зависимости от создавшейся социокультурной ситуации. В определённых условиях может сложиться и широко распространиться в обществе особый тип культуры -кризисно-деградирующий - со своими специфическими чертами, во многом воспроизводящий сознание «маргинальное», «девиантное», «андекласса» и т.п. Понижение уровня сложности, деструкция, примитивизация культурных смыслов ведёт, в конечном счёте, к редукции и широкому воспроизведению, распространению социальных и культурных форм, существующих в виде атавистических, архаических элементов на периферии социума.

Культурные смыслы являются формами, организующими ценностное содержание культуры, выстраивающие ее аксиологическую иерархичность, взаимную соподчиненность и определяющими границы границы «культурного» от «некультурного». В транзитивном обществе происходит деструкция данного исторического типа смысловой организации, в результате чего ценностная картина мира как индивида, так и общества деградирует и, в конечном счете, разрушается.

Кризисная динамика смыслов культуры является существенной стороной единого процесса, когда деструкция, энтропия «социального» сопровождается примитивизацией, разрушением «культурного». Понижение уровня сложности, развитости, системно-иерархической структурированности, полифункциональности исторически определенной смысловой системы в целом, отдельных её элементов или подсистем может быть полной или частичной. Так, существует скрытая деградация культурных смыслов, когда стабильно (в экономической и политической сферах) развивающееся общество содержит культурно-интегрирующее «ядро» (жёстко структурированную, иерархизированную систему ценностных ориентаций, форм и норм социокультурной организации и регуляции, признаваемую подавляющим большинством населения), которое, однако, по своим качественным параметрам не соответствует истинной природе человека, основополагающим принципам гуманизма.

Кризисная деградация происходит как на уровне понижения объективного статуса человека, его места в системе социальных связей, так и на уровне его духа, культуры, утраты нравственных устоев и норм, усвоенных в процесе первичной социализации ценностей, значений, смыслов своего собственного существования. Эти процессы неразрывно связаны друг с другом и составляют на самом деле две стороны единого процесса, взаимообусловливающие и усиливающие друг друга.

На уровне общества деградация проявляет себя как застой экномической, политической, духовной жизни, стагнация, моральное разложение, социетальный кризис и т.д.

Кризисная динамика смыслов культуры «сопровождает» «затухающую» систему социокультурных отношений, которая характеризуется упрощением социальной организации, нисхождением в сравнении с ранее достигнутым этапом развития, нарушением функциональной целостности, ведущим к понижению возможностей эффективного регулирования социальной жизни.

Существует зависимость между материальным положением человека и его нравственными установками. Она может носить нелинейный характер, но в среднестатистических случаях имеет не только верхнюю, но и нижнюю границы. Внутри них изменение материального положения, понижение уровня относительной депривации не влекут за собой кардинальное изменение духовных установок.

Другим признаком деградирующего индивида является отказ личности от принятых норм, возникновение неразрешимого противоречия между нормами общества и личности. В условиях социокультурной аномии, «многополюсности» культурных установок в современном социуме сравнительный подход даёт возможность зафиксировать различие между ранее принятыми данной личностью установками, нормами, ценностями и их утратой, заменой чем-то новым, более примитивным.

Следующая характеристика деградации на индивидуальном уровне -противоречие между потенциальными возможностями личности и их реализацией в действительном процессе жизни.

Деградация представляет собой процесс, связанный с количественными изменениями, в ходе которого происходит деструкция в социальной, смысловой, ценностной сферах, образе жизни, экономической системе и т.д. В отличие от катастроф подобные процессы, как правило, не рефлексируются, менее заметны для субъекта. Катастрофическое сознание -это сознание, которое находится в состоянии неопределённости, пограничной ситуации, напряжённого ожидания и страха перед резким ухудшением существующего положения. Страх выступает в качестве важнейшего его индикатора и стимула для поиска выхода. Деградирующее сознание обладает слабой рефлексивной функцией, лишено страха и опасений перед будущим и, в отличие от катастрофического, ориентированного на определённый результат, исход, завершение цикла развития, носит процессуальный, «незамечающий», нефиксирующий конечный итог характер (например, «социальная демобилизация», «культура бедности»). Психологическая и ценностно-ориентационная деградация может носить весьма сложный, зашифрованный для самого индивида характер.

В своём предельном выражении кризисная динамика смысловой сферы культуры приводит к процессу архаизации сложной социокультурной системы, которая редуцируется к тем формам культурной жизни, которые, казалось бы, ею давно уже пройдены. Архаизация ведёт к обнажению примитивных слоёв культуры. Её феномены многообразны: подмена мышления структурированных социальных групп с их устоявшимися ценностными ориентирами примитивизированным сознанием неклассических типов человеческих общностей, объединяющих низшие люмпенизированные слои; возрождение исторически отживших социальных типажей; широкое распространение маргинальной архаики и моделей доцивилизационного, паразитарного поведения.

С нашей точки зрения, смыслов у артефактов культуры существует множество - как осознаваемых, так и неосознаваемых в данный момент. Те или иные объекты, вовлеченные в процедуру осмысления, активируют не просто «заложенный» в них смысл, а всю систему смысловых взаимосвязей, существующих в данной социальной группе или в обществе в целом. Недаром М.Хайдеггер писал: «Понять направление, в каком вещь уже движется сама по себе, - значит увидеть ее смысл. Во вникании такой смысл - суть осмысления. Осмыслением подразумевается больше, чем просто осознание чего-либо. Мы еще далеки от осмысления, пока просто что-то осознаем. Осмысление требует большего. Оно - отданность достойному вопрошания»216.

Осмысление - это процесс, включающий в себя не просто актуализацию некоторых типовых и устойчивых смысловых связей, но и осознание новых личностных смыслов, которые возникают в ходе данного процесса. Последний, таким образом, является не просто способом постижения культуры, ее ценностной структуры, но и возможностью для личности переинтерпретировать смысловой образ мира, придать ему новое, личностное звучание. «Пути осмысления постоянно изменяются, смотря по месту начала движения, смотря по отмеренной доле пути, смотря по

217 далекости открывающихся в пути перспектив на достойное вопрошание» . Именно это свойство смысловой сферы культуры открывает возможности для ее изменения в кризисные периоды развития социума.

Общество, в котором существуют социальные механизмы продуцирования противостоящих друг другу культурных смыслов, различных вариантов иерархического упорядочивания ценностей, идеалов,

Хайдеггер М. Время и бытие: статьи и выступления. М., 1993. С.251. 217 Там же. С.252.

228 символических ориентаций и предпочтений, находится в состоянии острого кризиса. В зависимости от того, что признается высшей ценностью в данной структуре, происходит ли отказ от универсальных, в определенной степени трансцендентальных культурных ориентиров, вся остальная система культурных концептов претерпевает существенные изменения.

Список научной литературыХоружая, Светлана Владимировна, диссертация по теме "Теория и история культуры"

1. Абельс X. Интеракция, идентичность, презентация. Введение в интерпретативную социологию. - СПб.: изд-во «Алетейя», 2000.

2. Абульханова-Славская К.А. Диалектика человеческой жизни: (Соотношение философского, методологического и конкретно-научного подходов к проблеме индивида). М.: Мысль, 1977.

3. Аверьянов В.В. Феноменология Смутного времени: откуда ждать Минина и Пожарского/Юбщественные науки и современность. 1996. № 3.

4. Агафонов А.Ю. Человек как смысловая модель мира. Самара 2004.

5. Айдукевич К. Язык и смысл //Логос. 1999. №7.

6. Яковец Ю.В. Формирование постиндустриальной парадигмы: истоки и перспективы//Вопросы философии. 1997. № 1.

7. Актуальные проблемы социологии девиантного поведения и социального контроля / Отв. ред. Я.Гилинский. М.: ИС РАН, 1992.

8. Алексеев В. К осмыслению модели смысла //Здравый смысл. 1998. № 7.

9. Амбрумова А.Г., Ратинов А.Р. Мультидисциплинарное исследование агрессивного и аутоагрессивнош типа личности. Комплексные исследования в суицидологии / Отв. ред. В. Ковалев. М.: НИИ психиатрии, 1986.

10. Ю.Ананьев Б.Г. О проблемах современного человекознания. М.: Наука, 1977.

11. Андрющенко Т.Я. Понимание текста в общении. М., 1995.

12. Аренд X. Vita activa, или О деятельной жизни. СПб., 2000.

13. З.Аристотель. Об истолковании //Античные теории языка и стиля. М.-Л., 1936.

14. Аристотель Метафизика // Аристотель. Соч.: В 4-х тт. Т.1. М.: Мысль, 1976.

15. Артановский С.Н. Историческое единство человечества и взаимное влияние культур. Философско-методологический анализ современных зарубежных концепций. Ленинград, 1967.

16. Артемьева Е.Ю. Основы психологии субъективной семантики. М.: Смысл, 1999.

17. Арутюнов С. Народы и культуры. Развитие и взаимодействие. М.,1989.

18. Асмолов А.Г. Психология личности. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1990.

19. Асмолов А.Г. Культурно-историческая психология и конструирование миров. М., Воронеж, 1996.

20. Афанасьев B.C., Маточкин И.В. К вопросу о понятии антисоциального поведения // Вестник ЛГУ. 1979, № 17. Вып. 3.

21. Ахиезер A.C. Дезорганизация как категория общественной науки// Общественные науки и современность. 1995. № 6.

22. Ахиезер A.C. Россия: критика исторического опыта. (Социокультурная динамика России). Т.1. От прошлого к будущему. 2-е изд., переработ, и дополн. Новосибирск: «Сибирский хронограф», 1997.

23. Ахиезер A.C. Россия: критика исторического опыта. (Социокультурная динамика России). Т.2. Теория и методология. Словарь. 2-е изд., переработ, и дополн. Новосибирск: «Сибирский хронограф», 1998.

24. Бабаков В.Г. Кризисные этносы. -М., 1993.

25. Балабанова Е.С. Андекласс: понятие и место в обществе//Социс. 1999. № 12.

26. Балли Ш. Язык и жизнь. М.: Едиториал УРСС, 2003.

27. Баткин Л.М. Культура всегда накануне себя //Красная книга культуры. -М.: Искусство, 1989.

28. Бахтин М. Творчество Франсуа Рабле и народная культура средневековья и Ренессанса. М., 1990.

29. Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. М., 1986.

30. Бек У. Общество риска. На пути к другому модерну /Пер. с нем. М.: Прогресс-Традиция, 2002.

31. Белоусова А.К. Общение в совместной мыслительной деятельности: теоретический анализ проблемы //Личность в деятельности и общении. Ростов н/Дону, 1997.

32. Белоусова A.K. Смыслопередача и ее роль в образовании совмещенной психологической системы//Сибирский психологический журнал. Томск, 2004. № 20.

33. Бенедикт Р. Хризантема и меч: Модели японской культуры. М.: «Российская политическая энциклопедия», 2004.

34. Бергер П., Лукман Т. Социальное конструирование реальности. М.: «Academia-Центр», «МЕДИУМ», 1995.

35. Бердяев H.A. Назначение человека: Опыт парадоксальной этики. Париж, 1931.

36. Бердяев H.A. О рабстве и свободе человека (опыт персоналистической философии). Париж, 1972.

37. Бердяев H.A. Истоки и смысл русского коммунизма. М., 1990.

38. Бибихин В.В. К онтологическому статусу языкового значения/ЛГрадиция в истории культуры. М., 1978.

39. Библер B.C. От наукоучения к логике культуры. Два философских введения в двадцать первый век. М., 1991.

40. Блум Ф., Лейзерсон А., Хофстедтер Л. Мозг, разум и поведение. М.: Мир, 1988.

41. Блумер Г. Общество как символическая интеракция //Современная зарубежная социальная психология. Тексты. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1984.

42. Блумер Г. Коллективное поведение// Американская социологическая мысль. М., 1996.

43. Бодрийяр Ж. В тени молчаливого большинства или конец социального. Екатеринбург, 2000.

44. Бодрийяр Ж. Прозрачность зла. М., 2000.

45. Бубер М. Два образа веры. М.: Республика, 1999.

46. Бубер М. Я и Ты. М., 1995.

47. Булацель П.Ф. Самоубийство с древнейших времён до наших дней. СПб., 1900.

48. Бурдье П. Практический смысл. СПб.: Алетейя, 2001.

49. Буркхардт Я. Культура Возрождения в Италии. Опыт исследования. М., 1996.

50. Бутник-Сиверский Б.С. Советский плакат эпохи гражданской войны 19181921. М., 1960.

51. Быховская И.М., Горбачева В.В. Маргинальность культурная //Культурология. XX век. Словарь. СПб., 1997.

52. Бюхер К. Работа и ритм. М., 1923.

53. Валлерстайн И. Конец знакомого мира. Социология XXI века. М., 2003.

54. Вебер А. Избранное: Кризис европейской культуры/Пер. с нем. СПб.: Университетская книга, 1999.

55. Вебер М. Избранное. Образ общества/ Пер. с нем. М.: Юрист,1994.

56. Вежбицкая А. Семантические универсалии и описание языков. М., 1971.

57. Вернадский В.И. Дневники. 1926-34гг. М., 2001.

58. Вертоградова О. П. Депрессия как общемедицинская проблема/Медицина для всех. 1997. № 2(4).

59. Веселова В.В. Традиционные и новые ценности в системе образования США//Педагогика. 1996. № 2.

60. Веселовский К.С. Опыты нравственной статистики в России. СПб.: МВД, 1847.

61. Веселовский А.Н. Историческая поэтика. Д., 1940.

62. Визгин В.П. Жизнь и ценность (опыт Ницше)//Теоретическая культурология. М: Академический Проект; Екатеринбург: Деловая книга; РИК, 2005.

63. Витгенштейн JI. Логико-философский трактат. М., 1958.

64. Вишневский А.Г. Серп и рубль. Консервативная модернизация в СССР. М., 1999.

65. Всемирная энциклопедия: Философия XX век. М.: ACT. Мн.: Харвест, Современный литератор, 2002.

66. Войтыля К. Основания этики//Вопросы философии. 1991. № 1.

67. Воробьев В.В. Культурологическая парадигма русского языка. М., 1994.

68. Воробьев В.В. Лингвокультурология. М., 1997.

69. Выготский JI.C. Мышление и речь. М., 1999.

70. Ганжин В.Т. Смыслоприобретения и смыслоутраты в культуре и биографии личности (опыт аксиологического анализа проблематики)//Психолого-педагогические и философские аспекты проблемы смысла жизни. М.: Психол. Ин-т РАО, 1997.

71. Гарфинкель Г. Исследования по этнометодологии. СПб., 2007.

72. Гачев Г. Жизнь художественного сознания. 4.1. М., 1972.

73. Гернет М.Н. В тюрьме: очерки тюремной психологии. М.: Право и жизнь, 1925.

74. Гернет М.Н. Избранные произведения. М.: Юридическая литература, 1974.

75. Гернет М.Н. К статистике проституции // Статистическое обозрение. 1927, №7.

76. Герцензон A.A. Введение в советскую криминологию. М.: Юридическая литература, 1965.

77. Герцензон A.A. Преступность и алкоголизм в РСФСР / Под ред. Г.М.Сегала и Ц.М.Фейнберг. М.: Красный печатник, 1930.

78. Гёте И. Фауст. М.: Художественная литература, 1960.

79. Гидденс Э. Социология. М.: Эдиториал УРССД999.

80. Гилинский Я.И. Некоторые проблемы «отклоняющегося поведения»//Преступность и её предупреждение/Ред. Н.Кан, М.Ширгородский. Д., 1971.

81. Гилинский Я.И. Самоубийство как социальное явление//Проблемы борьбы с девиантным поведением/Ред. Б.Левин. М., 1989.

82. Гилинский Я.И. Творчество: Норма или отклонение? //Социологические исследования. 1990. № 2.

83. Гилинский Я. Становление отечественной социологии девиантности и социального контроля как специальной социологической теории// Девиантность и социальный контроль в России (XIX-XX вв.): тенденции и социологическое осмысление. СПб., 2000.

84. Глазьев С.Ю. Закономерности социальной эволюции: вопросы методологии//Социс. 1996. № 6.

85. Голосовкер Я.Э. Имагинативная эстетика//Символ (Париж), 1993. № 29.

86. Голосовкер Я.Э. Логика мифа. М., 1987.

87. Гордиенко A.A. Антропологические и культурологические предпосылки коэволюции человека и природы: философско-антропологическая модель коэволюционного развития. Новосибирск, 1998.

88. Горшков М.К. Российское общество в условиях трансформации (социологический анализ). -М.: РОССПЭН, 2000.

89. Граждане новой России: кем себя ощущают и в каком обществе хотели бы жить? (1998-2004). М., 2005.

90. Гуревич А.Я. Средневековый мир: культура безмолвствующего большинства. М., 1990.

91. Гуревич П.С. Культурология. -М.: Знание, 1996.

92. Гусев С.С. Смысл возможного: Коннотационная семантика. СПб.: Алетейя, 2002.

93. Девиантность и социальный контроль в России (XIX-XX вв.): тенденции и социологическое осмысление. СПб., 2000.

94. Дейчман Э.Алкоголизм и борьба с ним. М.;Л., 1929.

95. Делез Ж. Логика смысла. М.: Издат. центр «Академия», 1995.

96. Демидов А.М. Социокультурные стили в Центральной и Восточной Европе// Социологические исследования. 1997, март.

97. Дилигенский Г.Г. Социально-политическая психология. М.: Наука, 1994.

98. Динамика ценностей населения реформируемой России/Огв. Ред. НИЛапин, ЛАБеляева- М.: ЭдигориадУРСС, 1996.

99. Доклад комиссии по национальному и колониальному вопросам на II Конгрессе Коммунистического Интернационала от 26 июля//Ленин В.И. Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т.41.

100. Докторов Б.З. Россия в европейском социокультурном пространстве// Социологический журнал. 1994, №3.

101. Драч Г.В. Рождение античной философии и начало антропологической проблематики. Ростов-на-Дону, 2001.

102. Драч Г.В. Рождение античной философии и начало антропологической проблематики. М., 2003.

103. Драч Г.В. Наука о культуре в эпоху постмодерна//Со§ко. Альманах истории идей. Ростов н/Дону, 2007. Вып.2.

104. Дридзе Т.М. Социальная коммуникация как текстовая деятельность в семиосоциопсихологии /ЮНС. 1996. № 3.

105. Дюркгейм Э. Самоубийство: Социологический этюд. СПб.: «Союз», 1998.

106. Ерасов Б.С. Социальная культурология. М.: Аспект Пресс, 1997.

107. Здравомыслов А.Г. Методологические проблемы изучения девиантного поведения//Материалы социологического симпозиума. Ереван, 1971.

108. Зиновьев А. Глобальное сверхобщество и Россия. Мн.: Харвест, М.: ACT, 2000.

109. Инглхарт Р. Постмодерн: меняющиеся ценности и изменяющиеся общества //Полис. 1997. № 4.

110. ИонинЛ.Г. Социология культуры: путь в новое тысячелетие. М.: Издат. корпорация «Логос», 2000.

111. Капустин Б.Г., Клямкин И.М. Либеральные ценности в сознании россиян//Полис. 1994. № 1.

112. Кара-Мурза С. Манипуляция сознанием. М.: Изд-во ЭКСМО-Пресс, 2001.

113. Кассирер Э. Опыт о человеке. Введение в философию человеческой культуры // Кассирер Э. Избранное. Опыт о человеке. М.: Гардарика, 1998.

114. Кассирер Э. Философия символических форм. Т.1. М.-СПб.: Университетская книга, 2001.

115. Касьянова К. О русском национальном характере. М.: Институт национальной модели экономики, 1994.

116. Катастрофическое сознание в современном мире в конце XX века (по материалам международных исследований)/Под ред. В.Э.Шляпентоха, В.Н.Шубкина, В.А.Ядова. М.: Московский науч. фонд, 1999.

117. Кессиди Ф.Х. От мифа к логосу. М., 1972.

118. Китаев-Смык JI.A. Психология стресса. М., 1983.

119. Клакхон К. Зеркало для человека. Введение в антропологию. СПб., 1998.

120. Козловский В.П. Культурный смысл: генезис и функции. Киев: Наукова думка, 1990.

121. Козырев Ю.Н., Козырева П.М. Дискурсированность социальных идентичности // Социологический журнал. 1995, № 2.

122. Кон И. С. В поисках себя: Личность и ее самосознание. М.: Политиздат, 1984.

123. Коровин A.M. Самоубийства и потребление водки в Европейской России с 1903 по 1912 г. СПб., 1916.

124. Короленко Ц.П., Дмитриева Н.В. Социодинамическая психиатрия. -М.: «Академический Проект», Екатеринбург: «Деловая книга», 2000.

125. Костомаров В.Г. Языковой вкус эпохи. СПб., 1999.

126. Коул М. Культурные механизмы развития // Вопросы психологии. 1995, №3.

127. Крёбер А. Избранное: Природа культуры.- М.: РОССПЭН, 2004.

128. Кризисный социум: Наше общество в трёх измерениях/Под ред. Н.И.Лапина. -М.: ИФ РАН, 1994.

129. Кули Ч.Х. Человеческая природа и социальный порядок/Пер. с англ. М.: Идея-Пресс, Дом интеллектуальной книги, 2000.

130. Культура имеет значение. Каким образом ценности способствуют общественному прогрессу. М.: Моск. школа политических исследований, 2002.

131. Кюраева O.JL, Воронин Г.Л. Типология ценностно-нормативных ориентации // Социологический журнал. 1995, № 3.

132. Лакейм А. Искусство успевать. М., 1996.

133. Лапин H.A. Кризисный социум в контексте социокультурных трансформаций//Мир России. 2000. № 3.

134. Ле Гофф Ж. Цивилизация средневекового Запада. М.: Прогресс-Академия, 1992.

135. Лебедева Н.М. Социальная психология этнических мутаций. М.: ИЭА РАН, 1993.

136. Лебон Г. Психология народов и масс//Западно-европейская социология XIX-начала XX веков/Под ред В.И.Добренькова. М,: Изд-ние Междунар. Университета Бизнеса и Управления, 1996.

137. Леонтович В. История либерализма в России. М., 1996.

138. Леонтьев А.Н. Психология образа//Вестник МГУ. Сер. 14. Психология. 1979. №2.

139. Леонтьев Д.А. Психология смысла. Природа, структура и динамика смысловой реальности. М.: Смысл, 1999.

140. Леонтьев Д.А. Психология смысла: Строение и динамика смысловой реальности. -М.: Смысл, 2003.

141. Леонтьев Д.А. Деятельный ум. М.: Смысл, 2001.

142. Логический анализ языка: Культурные концепты. М., 1991.

143. Логический анализ языка: Ментальные действия. М., 1993.

144. Лосев А.Ф. Эстетика Возрождения. М., 1978.

145. Лотман Ю.М. Семиосфера. СПб.: «Искусство-СПБ», 2001.

146. Лотман Ю.М. О семиотике понятий «стыд» и «страх» в механизме культуры // Тезисы докладов 4-ой Летней школы по вторичным моделирующим системам, 17-24 авг. 1970 г. Тарту: Тарт. гос. ун-т, 1970.

147. Льюис К.И. Модусы значения //Семиотика: Антология. М.: Академический Проект; Екатеринбург: Деловая книга, 2001.

148. Лэнгле А. Бренность смысла //Педология. Новый век. 2002. № 5-6 (14).

149. Магун B.C. Трудовые ценности российского населения: Социалистическая модель и постсоциалистическая реальность//Куда идёт Россия?. Альтернативы общественного развитие/Под ред Т.И.Заславской. М.: Интерпракс, 1995.

150. Майминас Е. Российский социально-экономический генотип//Вопросы экономики. 1996. № 9.

151. Макайвер Р. Реальность социальной эволюции// Американская социологическая мысль: Тексты/Под ред. В.И.Добренькова. М.: Изд-ние Международного Университета Бизнеса и Управления, 1996.

152. Мамардашвили М.К., Соловьёв Э.Ю., Швырёв B.C. Классика и современность: две эпохи в развитии буржуазной философии//Философия в современном мире Философия и наука. Критические очерки буржуазной философии. М.: Наука, 1972.

153. Манхейм К. Избранное: Социология культуры. М.; СПб.: Университетская книга, 2000.

154. Мангейм К. Диагноз нашего времени. М., 1994.

155. Марков А.П. Российская ментальность и ценности рыночной экономики//Человек и духовно-культурные основы возрождения России. СПб.: Изд-во СпбГУ, 1996.

156. Маслова В.А. Лингвокультурология. М.: Издательский центр «Академия», 2007.

157. Матвеева С.Я., Шляпентох В.Э. Страхи в России в прошлом и настоящем. Новосибирск: Сибирский хронограф, 2000.

158. Маффесоли М. Околдованность мира или божественное социальное//Социо-логос. М., 1991. Вып 1.

159. Маяковский В.В. Как делать стихи?// Маяковский В.В. Сочинения. М., 1941.

160. Межуев В.М. Идея культуры. Очерки по философии культуры. М.: Прогресс-Традиция, 2006.

161. Мерло-Понти М. Временность//Историко-философский ежегодник-1990. -М.: Наука, 1991.

162. Мертон Р.К. Социальная структура и аномия//Социологические исследования. 1992. № 4.

163. Мертон Р.К. Явные и латентные функции// Американская социологическая мысль: Тексты/Под ред. В.И.Добренькова. М.: Изд-ние Международного Университета Бизнеса и Управления, 1996.

164. Методологические вопросы изучения социальных условий преступности / Отв. ред. В.К.Звирбуев. М.: Всесоюзный институт по изучению причин и разработке мер предупреждения преступности, 1979.

165. Милехина Т.А. Российские предприниматели и их речь ( образ, концепты, типы речевых структур). Автореферат дисс. на соискание уч. степени доктора филол. наук. 2005.

166. Митрополит Кирилл (В.М.Гундяев). Норма Веры как норма жизни//А1ша mater. Вестник высшей школы. 2000. № 8.

167. Модернизация в России и конфликт ценностей/Под ред С.Я.Матвеевой. М.: Ин-т философии РАН, 1994.

168. Моль А. Социодинамика культуры. М., 1973.

169. Мониторинг общественного мнения: Экономические и социальные перемены. 1998. № 2.

170. Моравицкий С. О наркотических и некоторых других ядовитых веществах, употребляемых населением Ферганской области. Фергана, 1885.

171. Моссе Д. Нацизм и культура. Идеология и культура национал-социализма. М.: Центрполиграф, 2003.

172. Назаретян А.П. Цивилизационные кризисы в контексте Универсальной истории: Синергетика, психология и футурология. М.: ПЕР СЭ, 2001.

173. Налимов B.B. В поисках иных смыслов. М.: Издат. группа «Прогресс», 1993.

174. Налимов В.В. Спонтанность сознания. Вероятностная теория смыслов и смысловая архитектоника личности. М.: Прометей, 1989.

175. Налимов В.В. Возможно ли учение о человеке в единой теории знания? //Человек в системе наук /Отв. ред. И.Т.Фролов. М.: Наука, 1989.

176. Налимов В.В. Вероятностная Модель Языка: о соотношении естественных и искусственных языков. Томск-М., 2003.

177. Нанси Ж.-Л. О событии//Апокалипсис смысла. Сборник работ западных философ XX-XXI веков. М.: Алгоритм, 2007.

178. Нарышкин A.B. Строение образа мира человека и соотношение понятий «знак» «символ» и «значение» - «смысл» //Вопросы психологии. 2005. № 1.

179. Наумова Н. Ф. Влияние переходных социокультурных структур на социальные качества человека. М., 1990.

180. Наумова Н.Ф. Типология поведения в нестабильном обществе: механизмы устойчивости и неустойчивости//Устойчивость и неустойчивость целостных структур как предмет системного исследования. М., 1994. Вып.1.

181. Неотрадиционализм на Российском Севере/ Под ред. Пика А.И., Прохорова Б.Б. М.: Ин-т народнохозяйственного прогнозирования РАН, 1994.

182. Неретина С.С., Огурцов А.П. Концепт как возможность постижения смысла // Теоретическая культурология. М.: Академический Проект; Екатеринбург: Деловая книга; РИК, 2005.

183. Неретина С.С. Тропы и концепты. М., 2003.

184. Ницше Ф. Рождение трагедии, или эллинство и пессимизм//Ницше Ф. Соч. в 2-х тт. Т.1. М.: Изд-во «Мысль», 1990.

185. Ницше Ф. Так говорил Заратустра// Ницше Ф. Соч. в 2-х тт. Т.2. М.: Изд-во «Мысль», 1990.

186. Нордау М. Вырождение. М.: Республика, 1995.

187. Ноэль-Нойман Э. Общественное мнение. Открытие спирали молчания. М., 1996.

188. О роли отношения к природе в процессе этнофункциональной психодиагностики и психотерапии//Московский психотерапевтический журнал. 1999. № 3-4.

189. Огурцов А.П. Лингвокультурология, концепт, смысл, значение, язык, речь, знаковая система, символические формы, дискурс/УТеоретическая культурология. М: Академический Проект; Екатеринбург: Деловая книга; РИК, 2005.

190. Орлова Э.А. Динамика городской культуры в условиях ускорения социально-экономического развития. Автореф. доктор, дисс. М., 1987.

191. Ортега-и-Гассет X. Восстание масс//Ортега-и-Гассет X. Избранные труды. М., 1997.

192. Оруэлл Дж. «1984»// Дж.Оруэлл «1984» и эссе разных лет. М., 1989.

193. Осипов В.П. Курс общего учения о душевных болезнях. Берлин: Госиздат, 1923.

194. Остин Дж. Как производить действия при помощи слов; Смысл и сенсибилии (Лекции): Пер. с англ. М., 1994.

195. Отклоняющееся поведение молодёжи/Отв. Ред Э.Раска. Таллин, 1979.

196. Павилёнис Р.И. Проблема смысла. М., 1983.

197. Панарин A.C. Коллективная судьба или индивидуальное самоосуществление? //Вестник РАН. 1992. N 8.

198. Пелипенко A.A. Смыслогенез и структуры сознания (культурологический подход) //Мир психологии. 1999. № 1(17).

199. Петри Б.Э. Карагасский суглан. Иркутск, 1927.

200. Петров М.К. История европейской культурной традиици и ее проблемы. М.: «Российская политическая энциклопедия» (РОССПЭН), 2004.

201. Петров М.К. Язык. Знак. Культура. М., 1991.

202. Пигров К.С. Социальная философия //www.uic.ssu.samara.ru/~cclub/pigrovl. htm

203. Плаггенборг Ш. Революция и культура, ультурные ориентиры в период между Октябрьской революцией и эпохой сталинизма. Сб., 2000.

204. Плотин. Эннеады. К.: «УЦИММ-ПРЕСС», 1995-1996.

205. Полонская И.Н. Социокультурная традиция: онтология и динамика. Автореферат дисс. на иоскание уч. степени доктора филос. наук. Ростов н/Дону, 2006.

206. Попова Н.Т. Культурные механизмы развития человека//Теоретическая культурология. М: Академический Проект; Екатеринбург: Деловая книга; РИК, 2005.

207. Порфильев Б.Н. Государственное управление в чрезвычайных ситуациях. М., 1991.

208. Потебня A.A. Символ и миф в народной культуре. М., 2000.

209. Потебня A.A. Теоретическая поэтика. М., 1990.

210. Проблема знания в истории науки и культуры. СПб., 2001.

211. Проблемы борьбы с девиантным поведением / Отв. ред. Б.Левин. М.: ИС АН СССР, 1989.

212. Проституция и преступность /Отв. ред. И.В.Шмаров. М.: Юридическая литература, 1991.

213. Психоанализ и культура. Избранные труды Карен Хорни и Эриха Фромма. -М.: Юристь, 1995.

214. Пульчинелли Орланди Э. К вопросу о методе и объекте анализа дискурса//Квадратура смысла. М.: Прогресс, 1999.

215. Разумовский О.С. Экстремальные закономерности. Новосибирск, 1988.

216. Рассел Б. Свободомыслие и официальная пропаганда// Искусство мыслить. М., 1999.

217. Рашковский Е. Опыт тоталитарной модернизации России // Мировая экономика и международные отношения, 1993, № 7.

218. Режабек Е.Я. Мифомышление (когнитивный анализ). М.: Едиториал УРСС, 2003.

219. Рикер П. Конфликт интерпретаций: Очерки о герменевтике. М., 1995.

220. Розанов В. Цель человеческой жизни // Смысл жизни: антология / под ред. Н.К.Гаврюшина. М.: Прогресс—Культура, 1994.

221. Россия на рубеже веков. М.: РОССПЭН, РНИСиНП, 2000.

222. Россия: трансформирующееся общество/Под ред В.А.Ядова. М.: Изд-во «КАНОН-пресс-Ц», 2001.

223. Рубан JI.C. Девиация как проблема безопасности//Социс. 1999. № 5.

224. Рукавишников В.О. Пик напряжённости под знаком белого коня//Социс. 1990. № ю.

225. Сафронов В.В., Бурмыкина О.Н., Корниенко A.B., Нечаева H.A. Российская культура и отношение граждан к общественным преобразованиям//Журнал социологии и социальной антропологии. 1999. Том II. № 2.

226. Серый A.B. Психологические механизмы функционирования системы личностных смыслов. Кемерово: Кузбассвузиздат, 2002.

227. Смирнов С.Д. Мир образов и образ мира//Вестник МГУ. Сер. 14. Психология. 1981. № 2.

228. Смирнов С.Д. Мир образов и образ мира как парадигмы психологического мышления//Мир психологии. 2003. № 4.

229. Смулевич А.Б.Малопрогредиентная шизофрения и пограничные состояния. М: Медицина, 1987.

230. Советский энциклопедический словарь. М.: Советская энциклопедия, 1980.

231. Современные тенденции репродуктивных процессов у народов Севера (социально-демографический аспект)/Под ред. Афанасьевой В.Г.- М.: ИЭА РАН 1996.

232. Соколов Б.Г. Ритм и смысл //Социальная аналитика ритма. Сборник материалов конференции. СПб.: Санкт-Петербургское философское общество, 2001.

233. Соколов М.Н. Бытовые образы в западноевропейской живописи XV-XVII веков. Реальность и символика. М., 1994.

234. Соловьев Э.Ю. Прошлое толкует нас: Очерки по истории философии и культуры. М.: Политиздат, 1991.

235. Сорокин П. А. Таинственная энергия любви // СОЦИС. 1991. № 8.

236. Сорокин П.А. Человек и общество в условиях бедствия//Вопросы социологии. 1993. N3.

237. Сорокин П. Социальная стратификация и мобильность//Сорокин П. Человек. Цивилизация. Общество. -М.: Изд-во полит, литературы. 1992.

238. Сорокин П. Кризис нашего времени// Сорокин П. Человек. Цивилизация. Общество. М.: Изд-во полит, литературы, 1992.

239. Сорокин П. А. Главные тенденции нашего времени. М., 1997.

240. Сорокин П. Социальная мобильность. М., 2005.

241. Сорокин П. Социальная и культурная динамика. М.: Астрель, 2006.

242. Социальные отклонения. М., 1984.

243. Степанов Ю.С. Константы: Словарь русской культуры. М.: Академический Проект, 2001.

244. Сухарев A.B. Этнофункциональная психология: исследования, психотерапия. М.: Ин-т этнологии и антропологии РАН, 1998.

245. Сухачёв В.Ю. Человек в национальном и этническом измерениях // <http:www.anthropology.ru/ru/texts/sukhach7mannel.html>

246. Тарасов Е.Р. Язык и культура: Методологические проблемы//Язык -Культура Этнос. М., 1994.

247. Тарновский В.М. Проституция и аболиционизм. СПб., 1888.

248. Телия В.Н. О методологических основаниях лингвокультурологии//Х1 Международная конференция «Логика, методология, философия науки». М., Обнинск, 1995.

249. Телия В.Н. Русская фразеология. М., 1996.

250. Теоретическая культурология. М.: Академический Проект; Екатеринбург: Деловая книга; РИК, 2005.

251. Тереховко Ф.К. К вопросу о самоубийстве в Санкт-Петербурге за двадцатилетний период (1881-1900). СПб., 1903.

252. Философия культуры. Санкт-Петербург, 1998.

253. Фирсов H.H. Пугачёвщина: Опыт социально-психологической характеристики. СПб., 1912.

254. Фирсов H.H. Разинщина как социальное и психологическое явление народной жизни. М., 1920.

255. Флиер А .Я. Культурогенез. М., 1995.

256. Флиер А.Я. Культура как фактор национальной безопасности //Флиер А.Я. Культурология для культурологов. М.: Академический Проект, 2000.

257. Флиер А.Я. Энтропия социально-культурная //Культурология. XX век. Словарь. СПб., 1997.

258. Фрагменты ранних греческих философов. Ч. 1. М., 1989.

259. Франкл В. Человек в поисках смысла. М.: Прогресс, 1990.

260. Фреге Г. Смысл и денотат //Семиотика и информатика. М., 1977. Вып.8.

261. Фрейд 3. Будущее одной иллюзии // Сумерки богов. М. 1990.

262. Фромм Э. Здоровое общество//Психоанализ и культура: Избранные труды Карен Хорни и Эриха Фромма. М.: Юрист, 1995.

263. Фромм Э. Бегство от свободы. М., 1993.

264. Фромм Э. Анатомия человеческой деструктивности. М.: Республика, 1994.

265. Фуко М. Слова и вещи. М., 1977.

266. Хайдеггер М. Время и бытие: статьи и выступления. М., 1993.

267. Цаплин В. Странная цивилизация. М.: Астрель: ACT, 2006.

268. Человек как объект социологического исследования. /Ред. Л.Спиридонов, Я.Гилинский. Л., 1977.

269. Шаховский М. Волнения крестьян: Историческая справка. СПб., 1907.

270. Широкогоров С.М. Место этнографии среди наук и классификация этносов. Владивосток, 1922.

271. Шопенгауэр А. О ничтожестве и горестях жизни// Шопенгауэр А. Избранные произведения. М., 1993.

272. Шпет Г. Явление и смысл: феноменология как основная наука и ее проблемы. Томск: Водолей, 1996.

273. Шпрангер Э. Два вида психологии//Хрестоматия по истории психологии. Период открытого кризиса. М.: Изд-во МГУ, 1980.

274. Штомпель О.М. Социокультурный кризис (теория и методология исследования проблемы). Ростов н/Дону, 1999.

275. Шулындин A.A. Материалы исследований//Архив ИЭА РАН: Полевые материалы Северной экспедиции ИЭА РАН за 1995 г.

276. Шюц А. Избранное: Мир, светящийся смыслом. М.: РОССПЭН, 2004.

277. Экспресс-анализ социальной напряжённости//Мониторинг населения России. Вып. 1,2. М.: 1994.

278. Этнос. Нация. Общество. Этнологический словарь.- М.: Виттан, 1996.

279. Эфроимсон В. П. Гениальность и генетика. М.: Русский мир, 1998.

280. Юнг К.Г. Архетип и символ. М.: Ренессанс, 1991.

281. Юнг К.Г. Проблемы души нашего времени. М.: Прогресс «Универс», 1993.

282. Юнг К.Г. Синхронистичность. Рефл-бук, Ваклер, 1997.

283. Языки как образ мира. М.: ООО «Изд-во ACT»; СПб.: Terra Fantastica, 2003.

284. Языковая структура и социальная среда. Воронеж, 2000.

285. Якобсон P.O. Лингвистика и поэтика //Структурализм: «за» и «против». М., 1975.

286. Яковенко И.Г. Цивилизация и варварство в истории России/Юбщественные науки и современность. 1996. № 4.247

287. Яковец Ю.В. Формирование постиндустриальной парадигмы: истоки и перспективы//Вопросы философии. 1997. № 1.

288. Яницкий О.Н. Россия как «общество риска»: контуры теории//Россия: трансформирующееся общество/Под ред. В.А.Ядова. М.: Какон-Пресс-Ц, 2001.

289. Яницкий О.Н. Социология риска. М., 2003.

290. Ясперс К. Истоки истории и ее цель//Ясперс К. Смысл и назначение истории. -М.: Изд-во «Республика», 1994.

291. Ясперс К. Общая психопатология. М.: Практика, 1997.

292. Applebome P. An unlikely legacy of the 60s: the violent right//New York Times. 1995. May 7.

293. Kampfer F. «Der rote Keil». Das politische Plakat. // Theorie und Geschichte. Berlin (West), 1985.

294. Möbius P.L. Uber Entartung //Grenzfragen des Nerven- und Seelenlebens, 3. (Hrsg.: Loevenfeld u. Kurella). Wiesbaden, 1900.

295. Morel B.A. Traite des degenerescences physiques, intellectuelles et morales de l'espece human et des causes qui produisent ces variétés maladives. Paris, 1857.

296. Sorokin P. Man and society in calamity. Richmond: Wiliam Byrd Press, 1942.

297. Sorokin P.A. The Crisis of Our Age. N-Y., 1957.

298. World Health Statistics. 1995. Geneva, 1996.