автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.01
диссертация на тему: Соотношение канонического и неканонического в системе лирических жанров 1880-1890-х годов

Полный текст автореферата диссертации по теме "Соотношение канонического и неканонического в системе лирических жанров 1880-1890-х годов"

На правах рукописи

ЗАВЬЯЛОВА Елена Евгеньевна

СООТНОШЕНИЕ КАНОНИЧЕСКОГО И НЕКАНОНИЧЕСКОГО В СИСТЕМЕ ЛИРИЧЕСКИХ ЖАНРОВ 1880-1890-х ГОДОВ

10.01.01 — русская литература

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание учёной степени доктора филологических наук

Волгоград - 2006

Работа выполнена в Государственном образовательном учреждении высшего профессионального образования «Астраханский государственный университет»

Научный консультант - доктор филологических наук, профессор

Геннадий Григорьевич Исаев.

Официальные оппоненты: доктор филологических наук, профессор

Наталия Юрьевна Тяпугина;

доктор филологических наук, профессор Людмила Николаевна Душ ина\

доктор филологических наук, профессор Лариса Владимировна Жаравина.

Ведущая организация — Ставропольский государственный

университет.

Защита состоится 5 октября 2006 года в 10 часов на заседании диссертационного совета Д 212.027.03 в Волгоградском государственном педагогическом университете по адресу: 400131, г. Волгоград, проспект им. В.И. Ленина, д. 27.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Волгоградского государственного педагогического университета.

Автореферат разослан XЕ оЗыс-та 2006 года.

Учёный секретарь диссертационного совета доктор филологических наук, профессор О.Н. Калениченко

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Поэтами 1880-1890-х годов создано много оригинальных высокохудожественных произведений. Лирическое наследие двух последних десятилетий XIX века представляет большую эстетическую ценность для отечественной и мировой литературы. Необходим пересмотр стереотипов, сложившихся в оценке литературного процесса этого периода.

В науке выработалось устойчивое представление об эпохе 18801890-х годов как о «безвременье», поре «исключительно тяжёлой реакции, понижения общественной активности, распространения упаднических идей и настроений»1. В соответствии с этой установкой «переходная» лирика определяется как «расплывчатая», «хаотичная», «искусственная», «вторичная», «эпигонская» и т.п.

«Классическая» характеристика базируется на критических отзывах рубежа XIX-XX столетий: С.А. Андреевского, А.Д. Дьякова, В.П. Кра-нихфельда, П.Н. Краснова, М.О. Меньшикова, Н.К. Михайловского, Е.А. Соловьёва, H.H. Страхова, В.В. Чуйко, П.Ф. Якубовича и др. Ощутимое влияние на формирование стандартной точки зрения оказала деятельность крупнейшего литературоведа начала XX века - С.А. Венгерова. Учёный признавал, что «всеобщее преклонение перед поэзией подготовило почву для нарождения новой поэтической школы»2. Однако, по его словам, конец XIX века породил течения, которые являлись «подголоском победо-носцевской реакции»: «тут чувство глубочайшей тоски <-..>; тут буддийская проповедь "непротивления злу" и совсем уж пошлая "абрамовщина" <...>; тут узкотенденциозное возрождение традиций "чистого искусства" в поэзии и критике, преклонение недавнего ученика Надсона — Мережковского перед мистической природой самопожертвования и наивная радость пророка нового искусства Александра Бенуа по поводу того, что в 80-х годах "мало-помалу охладели к суетным вопросам политики"»3.

Одним из самых известных научно-популярных изданий рубежа столетий явился сборник «Русская литература XX века. 1890-1910», составленный историками литературы и философами того времени (Е.В. Аничковым, Ф.Д. Батюшковым, В.Л. Львовым-Рогачевским, Э.Л. Радловым, Ф.Ф. Зелинским, H.A. Бердяевым, Ивановым-Разумниковым и др. под редакцией С,А. Венгерова). Эпоха безвременья последовательно характери-

1 Бикбулатова К.Ф. Русская поэзия 80-х годов // История русской поэзии: в 2 т. / Огв. ред. Б.П. Городецкий; Акад. наук СССР, Ин-трус. лит. (Пушкинский Дом). - JL: Наука: Ленингр. отделение, 1968-1969. - Т. 2. - 1969. - С. 227.

2 Русская литература XX века: 1890-1910 / Под ред. С.А. Венгерова; Послесл., подгот. текста А.Н. Николюкина. - М.: Республика, 2004. - С. 38.

3 Венгеров С.А. Этапы неоромантического движения // Русская литература XX века (1890-1910): в 2 кн. / Под ред. С.А. Венгерова. - М.: XXI век - Согласие, 2000. - Кн. 1. -С. 44,45.

зовалась в издании как «унылая пора одной только ликвидации, лишённой зиждущих начал», «сугубо тяжёлая и беспросветная»4.

В советскую эпоху многие дореволюционные отзывы о «переходной» лирике отвечали направленности официальной государственной политики. В академическом десятитомном издании «Истории русской литературы» А.Н. Апухтин, К.К. Случевский, K.M. Фофанов, A.A. Голеншцев-Кутузов и подавляющее большинство других поэтов последней трети XIX столетия даже не упоминаются. Весьма характерна следующая формулировка из указанного многотомника: «зарождавшееся упадническое искусство преждевременно одряхлевшей русской буржуазии»5. В более позднем научном издании негативная оценка сохраняется: «Поэтов в эту пору было много, но зачастую они являлись эпигонами, повторявшими великих учителей, а иногда и себя, какими они были на прежних этапах своей творческой деятельности»6.

С 1960-х годов начинают появляться работы, в которых рассматривается творчество некоторых «классиков» и «модернистов», правда, изолированно друг от друга (Г.А. Бялый, М.В. Отрадин, Г.М. Цурикова, A.B. Фёдоров, З.Г. Минц, Д.Е. Максимов и др.).

В начале 1990-х выдвигается принципиально новая концепция исторического развития России, согласно которой в течение двух последних десятилетий XIX века политическая ситуация в государстве характеризовалась устойчивостью и стабильностью . Однако в осмыслении литературного процесса переходной эпохи прослеживается инерционность. Насаждаемая десятилетиями теория «сумеречной» поэзии продолжает функционировать. Тенденциозность суждений искажает целостную картину развития поэтической традиции.

В разысканиях Г.В. Иванченко и A.B. Харуто, посвящённых анализу эволюционной динамики системы поэтического творчества (при применении процедуры изменения левополушарных и правополушарных факторов в сфере поэзии), установлена «парадоксальная направленность к повышению оптимистичности в лирике конца 1880-х годов»8. Правда, авторы не

4 Русская литература XX века: 1890-1910... - С. 33,282.

3 Литвин Э.С. {Статья о Брюсове) // История русской литературы: В 10 т. / Ред. МП. Алексеев, Н.Ф. Бельчиков; Акад. наук СССР, Ин-т русской лит. (Пушкинский Дом). - М.-Л.: Наука, 1941-1956. -Т. 10. - С. 628.

6 Цейтлин А.Г. Предтечи модернистского направления в поэзии // История русской литературы: В 3 т. / Отв. ред. Д.Д. Благой. -М-Л: Наука, 1958-1964. - Т. III: Литература второй половины XIX - начала XX в. / Ред. Ф.И. Евнин и др. - 1964. - С. 678.

7 Ахиезер АС. Россия: Критика исторического опыта: в 3 т. / A.C. Ахиезер. - 2-е изд., перераб. и доп. - Новосибирск: Сибирский хронограф, 1997. - Т. 1: От прошлого к будущему: Социокультурная динамика России. — 804 с.

8 Иванченко Г., Харуто А. Эволюционная динамика системы поэтического творчества (русская поэзия 1800-1980) // Творчество в искусстве и искусство творчества / Ред. Л. Дорфман и др. - М.: Наука: Смысл, 2000. - С. 485.

спорят с «ортодоксальной» точкой зрения и делают предположение о «компенсаторной» обусловленности указанной тенденции.

Т.В. Ковалёва, исследуя особенности стихосложения конца XIX века, проводит статистический учёт частотности использования метрических форм и ритмических вариаций, процента ударности стоп, строфических типов, способов рифмовки и т.п. Она доказывает, что процесс формирования принципиально новых форм с усложнённой природой «во многом берёт своё начало от экспериментаторства школы "чистого искусства"»9.

В том же ключе оценивается лирика переходного времени в работах Б.В. Кондакова, Е.З. Тарланова, Л.П. Щенниковой, Е.А. Тахо-Годи, Е.В. Выровцевой, Т.И. Кондратовой, А.Ю. Козыревой и др. Пересматривается устоявшийся взгляд на эпоху как на эклектическое образование, составленное из качественно разнородного поэтического материала. Особо значимым представляется исследование C.B. Сапожкова «Русская поэзия 1880—1890-х годов в свете системного анализа». Учёный даёт аполитическую характеристику основных художественных течений. Он выделяет «школу Фофанова» с преобладающим ретроспективным типом лирического переживания и «школу Случевского», обнаруживающую «откровенную дисгармоничность стиля, установку на "сырой", внелитературный текст»10; а также раскрывает художественные принципы, на которые ориентировался кружок «новых романтиков» (НМ Минский, И.И. Ясинский, В.И. Бибиков, М. Галунковский, С.А. Бердяев и др.).

Требуется дальнейшее изучение лирики одного из самых спорных периодов русской истории - тщательное и непредвзятое. Перспективным путём является установление жанровых доминант. Дифференциация жанров связана с процессами взаимоотношения личности и окружающего мира, моделирующими целостность и смысл произведения. «В системе жан-роразличающих признаков находит конкретное выражение эстетическое отношение к действительности, являясь... особой общекультурной мотивацией жанра»11.

Актуальность темы диссертации обусловлена необходимостью исследования процессов деканонизации лирических жанров, соотношения канонического и неканонического в поэтической системе 1880-1890-х годов, создания целостной, научно обоснованной концепции инвариантной и варьирующейся специфики лирических типов указанного периода.

Проблема остаётся нерешённой и в теоретико-литературном плане. На современном этапе под «каноном» подразумевается категория, озна-

9 Ковалева Т.В. Русский стих 80-90-х годов XIX века: дис. ... кавд. филол. наук. - Ал-маты, 1993.-С. 235.

10 Сапожков C.B. Русская поэзия 1880-1890-х годов в свете системного анализа: от СЛ. Надсона к К.К. Случевскому (течения, кружки, стихи): дис. ... д-ра филол. наук. -М., 1999. - С. 14.

11 Поляков М.Я. Цена пророчества и бунта: О поэзии XIX века. Проблемы поэтики и истории. - М.: Сов. писатель, 1975. — С. 75, 25.

чающая систему внутренних творческих правил и норм, господствующих в искусстве в определённый исторический период и закрепляющих основные структурные закономерности поэтического текста . «Каноническое» основано на едином принципе конструирования, имеет инвариантную структуру и подвергает переорганизации имеющуюся у субъекта информацию. «Неканоническое», выражаясь словами Ю.М. Лотмана, не «перекодирует... личность»13. Эти понятия диалектически связаны, поскольку закреплённая схема в той или иной степени провоцирует на конкретное преодоление системой художественно значимых отклонений в нюансах всех элементов изобразительно-выразительного языка. С другой стороны, личностно-индивидуальное творчество, характерное для Нового времени, способно продуцировать устойчивые типы произведений; не случайно жанровый канон часто связывают с архаическим уровнем человеческого сознания. В силу своей неоднозначности данный вопрос остаётся дискуссионным вплоть до настоящего времени.

Предмет исследования - специфика жанровых образований в поэзии 1880-1890-х годов.

Объект исследования — русская лирика двух последних десятилетий XIX века.

Материалом для исследования послужило творчество поэтов указанного периода (СЛ. Андреевского, И.Ф. Анненского, А.Н. Апухтина, К.Д.Бальмонта, ВЛ. Брюсова, И.А. Бунина, З.Н. Гиппиус, A.A. Голенище-ва-Кутузова, K.P., A.A. Коринфского, М.А. Лохвицкой, А.Н. Майкова, Д.С. Мережковского, Н.М. Минского, СЯ. Надсона, А.Н. Плещеева, Я.П.Полонского, К.К. Случевского, В.С Соловьёва, Ф.К. Сологуба, Л.ИТрефолева, A.A. Фета, КЛ1 Фофанова, Д.Н. Цертелёва, Ф.А. Червин-ского, П.Ф. Якубовича и др. — всего около сорока авторов). Обращение к наследию поэтов разных поколений, течений направлено на установление объективных закономерностей литературного процесса эпохи.

Цель работы состоит в определении типологии деканонизированных лирических жанров 1880-1890-х годов, выявлении диапазона их разновидностей, что позволит раскрыть идейно-художественное своеобразие лирики переходного периода.

Достижение указанной цели сопряжено с решением следующих задач:

1) рассмотреть историко-культурные предпосылки, способствовавшие активизации жанровой динамики в два последних десятилетия XIX века;

2) установить соотношение лирических жанров 1880-1890-х годов;

3) расширить представление об основных типах «переходной» лирики;

12 Лексикон нонклассики. Художественно-эстетическая культура XX века / Под ред. В.В. Бычкова. - М.: Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), 2003. - (Серия «вшита си1тго1о£1ае»), - С. 223.

Лотман Ю.М. Каноническое искусство как информационный парадокс // Проблема канона в древнем и средневековом искусстве Азии и Африки: Сб. статей / Главная редакция Восточной литературы. — М.: Наука, 1973. - С. 20.

4) охарактеризовать их константные признаки, создать соответствующие теоретические модели;

5) проследить генезис выявленных разновидностей лирики;

6) раскрыть факторы, обусловившие устойчивость стихотворных типов;

7) исследовать закономерности модификации инвариантных структур в конкретных произведениях.

Специфика материала и многоаспектность его рассмотрения определили в качестве методологической основы общефилософские принципы историзма и системности. Исследование базируется на синтезе историко-типологического, историко-генетического, сравнительно-исторического, структурного методов. Историко-типологический и историко-генети-ческий методы дают возможность описать генезис и эволюцию жанров с учётом стадий художественного развития. Сравнительно-исторический метод позволяет проследить связи и влияния на уровне жанровых систем разных времён и национальных литератур, осмыслить то, в какие отношения вступают правила ограничивающие и правила, по которым идёт разрушение этих ограничений. С помощью структурного метода жанровая система последней трети XIX века описывается как модель, что позволяет увидеть внутренние закономерности художественного текста, отражающие его жанровые признаки, делает возможным анализ многочисленных модификаций. Применение разнообразных приёмов анализа направлено на получение наиболее достоверных и объективных выводов.

Исходными положениями работы являются составляющие жанровой теории М.М. Бахтина, в частности, концепция жанра как воплощения творческой памяти, обеспечивающего единство и непрерывность литературного развития; исследования разных аспектов генологии в работах Ю.Н. Тынянова, Д.С. Лихачёва, С.С. Аверинцева, Ц. Тодорова, А. Фаулера, О.М. Фрейденберг, Г.Н. Поспелова, В.В. Кожинова, Г.Д. Гачева, С.Н. Бройтмана, НД. Тамарченко, JI.B. Чернец, P.C. Спивак, М. Абрамса, Г. Мюллера, С. Сьеротвиеньски, Н. Фрая; труды А.Ф. Лосева, М.К. Ма-мардашвили, В.Н. Топорова, М.М. Дунаева, В.М. Толмачёва, М. Кунцлера, М. Элиаде и др. Учитывается предложенная НЛ. Лейдерманом система жанровых уровней, согласно которой аспекты жанрового содержания (тематика, проблематика, интенсивность воспроизведения художественного мира, эстетический пафос) соотносятся с аспектами формы текста - «носителями жанра» (субъектной и пространственно-временной, интонационно-речевой организацией художественного мира, ассоциативным фоном).

Научная новизна настоящего исследования состоит в определении, описании и систематизации основных моделей лирических жанров 18801890-х годов. В работе содержится целостный анализ поэзии указанного периода, в ходе которого решающее значение приобретает рассмотрение конкретных текстов. Специфика эпохи рубежа веков с её динамической интенсивностью и эклектизмом не допускает однозначной атрибуции творений, основанной на программных установках поэтов указанного перио-

да. Значительная часть текстового материала впервые включается в научный оборот.

Теоретическая значимость диссертации заключается в создании развёрнутой классификации лирических жанров, в описании устойчивых признаков инвариантных моделей и разработке принципов жанрового анализа текстов. Результаты исследования существенны для осмысления динамики литературного процесса, общекультурной мотивации жанра, способов модификации лирических инвариантов на различных уровнях структуры поэтического текста.

Практическое значение диссертационного исследования состоит в том, что его результаты могут быть использованы при создании научной концепции истории русской литературы 1880-1890-х годов, в вузовских курсах по «Истории русской литературы», в спецкурсах и спецсеминарах, посвященных проблемам отечественной культуры последней трети XIX столетия и вопросам генологии. Развернутый анализ стихотворных текстов, содержащийся в работе, помогает раскрыть стилистическое своеобразие наследия многих поэтов указанного периода.

На защиту выносятся следующие положения.

1. Для культуры рубежа столетий характерна повышенная теоретичность рефлексии. Активное насаждение материализма и позитивизма в философии, атеизма в религии, натурализма в эстетике, социально-гражданского пафоса в искусстве вызывает отторжение. В результате принцип социологизации сменяется усложненной системой позитивных нравственных категорий. Установка на внешнее преобразование мира теряет свою актуальность; в центре внимания оказывается проблема изменения (самоизменения) человека. Универсальные понятия - любовь, природа, творчество — воспринимаются во всей своей противоречивости, а порой и вовсе ставятся под сомнение. Намеренно избираются ситуации, которые не поддаются однозначной трактовке. Сомнение в онтологических принципах бытия, в миропорядке ведёт личность к катастрофичному мировосприятию, к осознанию трагической ответственности художника. Соответственно, в ходе осмысления всеобщих основ, принципов бытия особую важность получает элемент субъективности, что, в свою очередь, ведёт к неизбежной трансформации жёсткого канона.

2. В 1880-1890-е годы основную часть стихотворений С.А. Андреевского, И.Ф. Анненского, К.Д. Бальмонта, ВЛ. Брюсова, И.А. Бунина, З.Н. Гиппиус, С.Д. Дрожжина, М.А. Лохвицкой, Д.С. Мережковского, Н.М. Минского, СЛ. Надсона, А.Н. Плещеева, Я.П. Полонского, К.К. Слу-чевского, B.C. Соловьёва, Ф.К. Сологуба, A.A. Фета, K.M. Фофанова и др. составляют пластичные и подвижные формы, которые не представляется возможным отнести ни к одному из общепринятых лирических жанров. На их фоне становятся особенно заметными оды, сонеты, стансы, послания, посвящения, эпиграммы, так называемые «антологические» стихотворения, а также элегии, романсы, «российские песни». В силу своей каноничности эти жанры часто приобретают характер стилизации. Довольно редко

встречаются идиллии, эпиталамы, эпитафии, кантаты, канцоны, мадригалы, триолеты и т.п.; за ними уже закрепилась репутация классических, строгих, не подлежащих изменению и переоценке.

3. В ходе сравнительного анализа текстов последней трети XIX века, помимо традиционных жанров и разрозненных «стихотворений», обнаруживаются отдельные общности. Часть из них отличает единство тематического содержания и стиля, композиционная завершённость. Это духовная, философская, путевая, пейзажная, любовная лирика и рефлексии на тему творчества. Стихотворения на социальную, политическую тему составляют незначительную долю от общего числа произведений переходного периода.

4. Выявленные типы можно охарактеризовать следующим образом:

— духовная лирика обладает неавтономным авторским «я» и установкой на адекватность изначально заданному образцу;

— в философской поэзии есть «авторитарный» лирический субъект, самостоятельно выявляющий какой-либо общий закон;

— путевые медитации воспроизводят процесс мышления движущегося наблюдателя, обозначают обстоятельства, вызвавшие эти мысли;

— в пейзажах образы незамкнутого пространства являются самодостаточными, а рефлексия в процессе созерцания сведена к минимуму;

— в любовной лирике чаще встречаются усложнённые субъектно-образные отношения (своеобразные «переселения») и специфический уровень модальности, при котором диапазон «реальности» существенно расширяется;

— рефлексии на тему творчества отличаются особой функциональностью темы пишущего человека, «профетичностью» лирического субъекта и др.

5. Указанные типы стихотворений возникли в процессе идущей на протяжении ХУШ-Х1Х веков трансформации традиционных моделей. Так, редукция гимна, духовной оды XVII—XVIII веков привела к появлению бо-гомыслий и философских текстов. Стирание границ между строгими формами эклоги, эпиталамы, канцоны, мадригала, послания, посвящения, альбомных стихов и проч. вызвало образование особого лирического множества - любовных произведений. Нарушение жанровых признаков элегии, в частности, элиминирование рефлексии, сделало возможным возникновение во второй половине XIX века самодостаточного стихотворного пейзажа. Усиление функциональной роли концептов «путь», «поэт» в элегиях, посланиях, эпитафиях и др. инициировало формирование соответствующих жанровых модификаций.

6. Объективная причина устойчивости стихотворных типов заключается в том, что в процессе творчества поэт не может полностью отрешиться от канонов: характер, направление семантических и формальных модификаций достаточно предсказуемы, а поле интерпретации ограничено. Стихотворения группируются в соответствии с аспектами жанрового содержания: тематикой, проблематикой, интенсивностью воспроизведения художественного мира и эстетическим пафосом. Учитывается также бли-

зость субъектной и пространственно-временной организации, единство ассоциативного фона и интонационно-речевой системы. Всё это убедительно доказывает существование выявленных форм.

7. В конце XIX века жанровые инварианты становятся настолько узнаваемы, что предпринимаются попытки их обновления. При рассмотрении стихотворений 1880-1890-х годов выявляются следующие способы модификации; утрирование доминантных черт исходной формы; нарушение соотношения элементов жанровой модели; предельное насыщение текста «чужим словом»; показ неадекватности лирического переживания отображённому миру; нарушение ассоциативных связей между ощущениями и мыслями наблюдателя; развеществление образов; символическая генерализация рецепции; стилистические диссонансы, демонстрирующие противоречивость мировоззрения лирического субъекта и т.п. При всех модуляциях устойчивая структура сохраняется. Её стабильность, наряду с фактом появления пародий на данные формы, подтверждает наличие инвариантов.

Анализ жанровой системы лирики двух последних десятилетий XIX века с точки зрения традиционных форм является недостаточным, потому что в этом случае основная часть произведений остаётся вне поля зрения исследователя. Использование системы указанных моделей в качестве интерпретационного инструментария позволяет охватить несоизмеримо большее число стихотворений. Одновременно достигаются последовательность, объективность и доказательность в работе со столь неоднородным материалом. Вследствие этого литературоведческая значимость предложенной типологии определяется возможностью создания наиболее точной обобщающей характеристики литературного процесса переходного периода.

Апробация результатов исследования. Диссертация была обсуждена на заседаниях кафедр русской литературы Астраханского государственного университета и Волгоградского государственного педагогического университета. Основные положения работы нашли отражение в монографиях «Жанровые модификации в русской лирике 1880>-1890-х годов» (Астрахань, 2006), «К.Р.: Особенности лирики великого князя» (Астрахань, 2005), статьях (33 публикации общим объёмом 43 п.л.), были изложены на научных конференциях: международных (Москва, Пуришевские чтения, апрель 2005; Волгоград, «Восток — Запад: Пространство русской литературы», ноябрь 2004; Астрахань, «Россия и Восток. Философские проблемы геополитических процессов», апрель 2001; Астрахань, «Современная филология в международном пространстве языка и культуры», сентябрь-октябрь 2004), всероссийских (Москва, Пасхальные чтения, апрель 2004; Тольятти, «Актуальные проблемы изучения литературы», октябрь 2004); межрегиональных (Орёл, Славянские Чтения, апрель 2005; Астрахань, АОИУУ, март 2004, 2005); внутривузовских (Астраханский государственный университет, 1993-2001), а также используются при чтении спецкурса «Система лирических жанров 1880-1890-х годов» в Астраханском государственном университете.

Структура и объём диссертации. Диссертация объемом 412 страниц состоит из введения, четырёх глав, заключения и библиографического списка (560 наименований).

Основное содержание работы

Во введении обосновываются актуальность темы диссертации, научная новизна поставленной проблемы, определяются объект и предмет исследования, цели и задачи, характеризуются теоретическая и практическая значимость результатов работы.

В первой главе «Путевые медитации» рассматриваются особенности распространённого типа лирической медитации 1880-1890-х годов, в основе которого лежит концепт дороги.

Находясь в движении, лирический субъект описывает, что видит (чаще всего природные ландшафты), какие чувства при этом испытывает и на какие мысли его наводит увиденное. В соответствии с указанной тематикой движение героя поступательное, точка зрения фиксирована, время приближено к реальному. С изменением угла наблюдения связаны частые перечисления. Ритм стихотворения нередко подчиняется ритму передвижения героя; часто для этого используется звукопись. Позиция лирического субъекта, как правило, предельно близка к позиции автора. Он не является внеситуативным зрителем, а показывается в своей индивидуальной неповторимости.

Типовая модель таких стихотворений имеет следующую композицию. В «мини-экспозиции» обозначается способ, условия перемещения. После этого даётся самоценная зарисовка: её конкретность, подробность позволяют поэту достигнуть точности и глубины образов. Параллельно отображается течение мысли героя: для путевой медитации неприемлемо накопление и анализ материала «внё текста», читатель не должен получать лишь «конечный результат» мыслительных операций, как это часто происходит в других жанрах. Заключение содержит философские обобщения. Особо важен при этом универсальный структурный принцип возвращения, поскольку «описательная» часть при сопоставлении с «рефлексивной» обнаруживает скрытое прежде семантическое содержание.

Соотнесение, сцепление, взаимопревращение предметов мира, ощущений и мыслей открывает тайные связи сущностных сторон бытия. С одной стороны, показывается относительная самостоятельность и самоценность каждого явления жизни, с другой, — их единство. Вопреки внешней дробности, дискретности появляется ощущение непрерывности, целостности; индивидуальное открывает общезначимое. Всё это адекватно отражает мировоззрение переходной эпохи, сложные и противоречивые концепции личности и мира.

В параграфе 1.1 «Тематическая подгруппа «путник-пешеход» анализируется более древний тип произведений, повествующих об одиноком путнике (страннике, скитальце, пилигриме, прохожем, пешеходе и т.п.). Если в первой трети XIX века на дорожную тему было создано много фи-

лософских стихотворений («Путешественник» В.А. Жуковского, «Странник» Е.А. Баратынского, «Из края в край, из града в град...» Ф.И. Тютчева и др.), то с конца 1830-х годов постепенно увеличивается число медитаций. Указанную тенденцию можно отчётливо проследить на примере творчества Н.П. Огарёва, в котором на смену абстрактным зарисовкам («Дорожное впечатление» (1839), «Искандеру» (1849)) приходят яркие пейзажи («Весною» (1856), «По краям дороги...» (1858)) и даже появляется поэма «Зимний путь» (1855), передающая переживания странника.

В 1880-1890-е годы к жанру «путевой» медитации обращаются практически все поэты: «Ель рукавом мне тропинку завесила...» A.A. Фета, «Мы шли дорогою. Поля по сторонам...» A.A. Голенищева-Кутузова, «Заглохшая тропа», «Весенней полночью бреду домой усталый...», «В дороге» K.M. Фофанова, «Листья падают в саду...» И.А. Бунина, «Я мечтою ловил уходящие тени...», «Среди камней» К.Д. Бальмонта, «Снежные хлопья» З.Н. Гиппиус, «Иду я влажным лугом...», «Я лесом шёл. Дремали ели...» Ф.К. Сологуба и др. Во всех произведениях отмечается трудность, продолжительность пути. Дорога символизирует жизненные испытания человека, конечная цель путника неизменно соотносится со смертью, с неотвратимостью Божьего суда.

Способ передвижения лирического субъекта влияет на его физическое состояние, физическое состояние — на ход его рассуждений. Параграф 1.2 «Трансдуктивный» инвариант» (от лат. transductio — перемещение) посвящён стихотворениям, в которых наблюдатель не передвигается пешком, а едет в карете, кибитке, повозке, на телеге, дрожках, санях и т.п. Это «Еду в сумерки: зимняя тишь...» С.А. Андреевского, «Не долог путь... Из-под снегов...» A.A. Голенищева-Кутузова, «Страна Неволи» К.Д. Бальмонта, «Мерный шум колёс...» В.Я. Брюсова, «Никогда» З.Н. Гиппиус, «Морозная даль» Ф.К. Сологуба, «В дороге» И.Ф. Анненского и др. По понятным причинам кругозор и движения лирического субъекта ограничены. В большинстве случаев подчёркивается зависимость героя от обстоятельств, беспомощность, суетность мыслей, необузданность желаний. В «трансдук-тивных» медитациях 1880-1890-х годов чаще ведётся полемика (главным образом, скрытая) с некоторыми положениями христианского вероучения, в частности, подвергается сомнению концепция теодицеи.

Наиболее ярко указанная закономерность прослеживается в текстах, описывающих передвижение по железной дороге — научно-технический прогресс вносит свои коррективы в образные номинации. Особое значение приобретают стальные рельсы, воплощающие жёсткость, неотвратимость судьбы, и большая скорость, отображающая стремительность времени, безвозвратность мгновений («На поезде», «Морозной ночью» K.M. Фофанова, «Поезд врывается в древние скалы...» В Я. Брюсова, «В поезде» И.А. Бунина и др.). При этом в традиционном концепте дороги актуализируется идея фатальности (см. «На поезде» A.A. Голенищева-Кутузова: «Раб слепой слепых законов, / Мчится поезд в тьме ночной»).

К 1880-1890-м годам «путевые» медитации становятся настолько популярными, что появляются пародии на них (например, «Осенняя виньетка» Д.Д. Минаева, «В альбом» СЛ. Надсона). Тексты, наиболее точно соответствующие инварианту (в частности, «В этих бледных снегах мне не видно пути...» П.С. Соловьёвой), уже не несут собственно поэтической информации. Предпринимаются попытки обновления формы. Типовые знаки упорядоченного движения (традиционные размеры, урегулированный ритм, акаталектика, параллелизм и пр.) заменяются причудливыми построениями, то нарушающими, то восстанавливающими инерцию ожидания. Данная закономерность подтверждается при анализе стихотворений Я.П. Полонского «Зимний путь» (1844) и «Зимой в карете» (1889): позднее произведение изначально диалогично, что отчётливо проявляется на ритмическом, фонемном, грамматическом, субъектно-образном уровнях; поэтическое «я» заведомо неидеально, зависимо, авторитарно-монологическая концепция мира разрушается.

Более крупным образованием, построенным по принципу «путевой» медитации, является стихотворный цикл, о котором ведётся речь в параграфе 1.3 «Путевые циклы». Сборники «Крымский альбом» A.A. Голени-щева-Кутузова, «Деревенские очерки» А.Н. Апухтина, «Балтийские ночи» K.M. Фофанова, «Чернозёмная полоса» К.К. Случевского, «В Египет» K.P., «Картины Поволжья» A.A. Коринфского, «Под небом родины» М.А. Лохвицкой повествуют о перемещении в пространстве, влекущем за собой смену впечатлений. Стихотворения группируются с учетом внешней логики передвижения, передающей систему событий «как в жизни». Конкретизируются место и время описываемых событий, фиксируется точка зрения наблюдателя, общая панорама чередуется с детализированными описаниями.

«Дорожный» стихотворный сборник во многом сходен с прозаическим путевым очерком. Оба типа характеризуются такими признаками, как документальность, публицистичность, описательность, оценочность и эмоциональность, создаётся иллюзия обращённости лирического субъекта к читателю как к индивидуальности. Это нередко приводит к прозаизации стихотворного «путевого» цикла. Данный процесс рассматривается на примере сборника К.К. Случевского «Мурманские отголоски», в котором практически все тексты (ода «Из тяжких недр земли насильственно изъяты...», баллада «Перед бурей в непогоду...», антология «Цветом стальным отливают холодные...» и др.) подчинены жанровой форме очерка. Интерес к натуралистической подробности, обыденной детали можно объяснить наследием позитивно-эмпирической системы ценностей шестидесятых годов. Однако в стихотворном сборнике всё увиденное обязательно пропускается через душевный и духовный опыт лирического субъекта. Решающим для циклообразования фактором оказывается не географический маршрут, а переживания наблюдателя и его выводы, неизменно приводящие «наверх», к Богу.

В главе выявляются самые распространённые варианты модификации стандартной «путевой» медитации:

1. Утрированно традиционная форма, подчёркивающая преемственность; предельная насыщенность «чужим словом», которая противостоит оригинальной структуре текста («Мы шли дорогою. Поля по сторонам...» A.A. Голенищева-Кутузова, «В дороге» И.Ф. Анненского).

2. Использование «минус-приёмов», таких, как отсутствие заключительного вывода, легко воспроизводимого по контексту, или привычная, но не соотносимая с объектом изображения итоговая сентенция («Я иду, вокруг - всё избы...» K.M. Фофанова, «Поезд врывается в древние скалы...» ВЛ. Брюсова).

3. Подчинение описания экспансии лирического субъекта, при котором отражается не столько действительная картина, сколько эмоциональное состояние наблюдателя; неадекватность лирического переживания характеру воспроизведённой путником панорамы; передаваемая без привычных купюр мыслительная деятельность героя (поток сознания); пунктирный метод («Я лесом шёл. Дремали ели...» Ф.К. Сологуба, «Среди камней» К.Д. Бальмонта, «Снежные хлопья» З.Н. Гиппиус).

.4. Развеществлённость пейзажной части; «мифологизация» рецепции лирического субъекта («Путь мой трудный, путь мой длинный...» Ф.К. Сологуба, «Я мечтою ловил уходящие тени...» К.Д. Бальмонта).

5. Стилистические диссонансы, демонстрирующие противоречивость мировоззрения лирического субъекта («Зимой в карете» Я.П. Полонского, «В дороге» И.Ф. Анненского).

Вторая глава диссертации «Духовная лирика» посвящена типу стихотворений, в которых предполагается безусловное присутствие Другой Сущности, хотя и допускается рефлексия по поводу действительного статуса культового опыта. В связи с тем, что религия помогает установить «истинную» точку зрения на жизнь, для духовных произведений характерен иерархический принцип мышления, традиционализм.

Религиозными в исследовании именуются стихотворения, в которых выражаются конфессиональные - в нашем случае православные — убеждения. Основными чертами религиозной лирики называются: установка на адекватность изначально заданному образцу; всезнание автора как сверхличное качество; неавтономность авторского «я»; символизм. К факультативным признакам относятся антиномизм, проявляющийся в логических и семантических антитезах; христианская тематика, молитвенно-образный комплекс с выраженной православной доминантой, насыщенность прямыми и косвенными цитатами из священных текстов. Сюда же причисляются архаическая церковно-славянская лексика, общая эмоциональная яркость стиха, которая подчёркивается инверсиями и восклицательной интонацией (характерной для церковной гимнографии), повторения и возвращения мелодических построений, завершённость строф и т.п.

Ориентированность на сверхличное начало в религиозных стихотворениях порождает симметричность, гармоничность формы, размеренность ритма. Многие тексты написаны дактилем. Возможно, это связано с тем, что полнозвучность первого слога с самого начала придаёт доводам осо-

бую весомость, «сверхличностность». Строгую полновесность звучанию сообщают и межстиховые паузы. Первая стопа стихотворений, написанных анапестом, часто представляет собой кретик - самый распространённый вид ритмического отягощения (см. «Бледный воздух» К.Д. Бальмонта: «Воздух чист и прохладен. / Этот миг не дроби. / Как бы ни был ты жаден, / Только Бога люби!»).

Духовная лирика 1880-1890-х годов распределена в диссертации на три группы: переложения, «богомыслия», стихотворные «молитвы».

Параграф 2.1 «Переложения священных текстов» посвящён произведениям, в которых установка на адекватность изначально заданному образцу приобретает решающее значение. Основоположниками данной традиции в новой русской литературе являются М.В. Ломоносов, В.К. Тре-диаковский и А.П. Сумароков. К 1880-1890-м годам написано большое количество аналогичных произведений, как авторских, так и анонимных. Особую роль в распространении стихов играет издание в 1864-1866-м годах Библии с иллюстрациями Г. Доре. В 1890-е годы те же иллюстрации включены в русский сборник стихотворных переложений, который выходит несколькими выпусками под названием «Библейские Мотивы».

Переложения можно обозначить как объективно-эпическую разновидность духовной лирики. Библейская фразеология — прямая цитация, церковнославянизмы, возвышенная лексика, инверсии — оказывает влияние на строй произведений. Они семантически и стилистически однородны. Название, эпиграф в большинстве случаев указывают на оригинал, настраивая читателя на определённый лад и сообщая тексту дополнительный объём информации.

Выбор тех или иных фрагментов для переложения характеризует образ мышления поэта. Форма воплощения тоже индивидуальна, как бы бережно ни обращался автор с первоисточником. Дело в том, что высказывание переводится с церковно-славянского языка на русский, метрически упорядочивается, привносится собственно стихотворческий материал (рифма, строфика и т.п.).

Степень подобия художественного произведения оригиналу может быть различной — сказывается уровень ортодоксальности авторов, характер обрабатываемого материала. Один и тот же фрагмент прочитывается неодинаково, служит основой для разных, порой нарочито семантически зауженных толкований, что доказывается на примере анализа нескольких переложений отрывка из «Откровения Иоанна Богослова» - апокалипсиса Нового Завета.

В конце пророчества содержатся строки, предупреждающие о возмездии всех, кто осмелится исказить смысл священного текста. Возможно, с этим связан факт малочисленности переложений из «Откровения Иоанна Богослова», созданных предыдущими поколениями художников. Кризисное состояние официальной церковности в конце XIX столетия способствует пересмотру положений христианского вероучения. В том числе, и трактовки апокалипсиса. Ранее язык откровения воспринимался реалисти-

чески буквально - в качестве материалистической эсхатологии, войны Армагеддон. Теперь речь всё чаще ведётся о символическом возвещении, которому надлежит облегчить постижение многозначных духовных истин, кои недоступны ограниченному человеческому разуму. Всё более упрочивается точка зрения, согласно которой запрет Иоанна Богослова на переделку апокалипсиса умозрителен: речь якобы идёт о наказании за прямое отрицание богодуховенности и завершённости Библии. Следовательно, незначительные различия с первоисточником допустимы.

И.А. Бунин в стихотворении «Из Апокалипсиса. Глава IV» старается сохранить не только «дух», но и «букву» пророчества; расхождения связаны с более экспансивным воссозданием образа Бога и передают восторженность юного автора. A.A. Фет в произведении «Авадон» уточняет смысл оригинала, упрощает восприятие текста. Д.С. Мережковский в «Страшном суде» допускает возможность более серьёзных модификаций, «украшает» «Откровение» впечатляющими подробностями, вводит оригинальное славословие «Гряди, о Господи!..». K.P. в диптихе «Из Апокалипсиса» гуманизирует апокалипсический сюжет, меняя акценты; в частности, выдвигает на передний план идею духовной свободы, которой Господь наделил людей и которою надо уметь пользоваться.

Часто поэты 1880-1890-х годов, опираясь на известный библейский мотив, символ, прибегают к импровизации. При этом форма стихотворения в меньшей степени зависит от первоисточника, автор свободнее в выборе художественных средств. «Присвоение» темы делает данный тип произведений более «личным». Нередко содержание таких стихотворений имеет отношение к биографии их автора (см. «В пустыне знойной он лежал...», «Пустынник» А.Н. Майкова, «Трубный глас», «Сеятель» Д.С. Мережковского, «Ангел» И.А. Бунина, «Искуситель» K.M. Фофанова, «Азраил, печальный ангел смерти...» М.А. Лохвицкой, «Он шёл путём зелёным...» Ф.К. Сологуба и др.). В основу стихотворного переложения может быть положен и неканонический источник, в частности, апокрифы («Сфинкс» K.P., «В Гефсиманском саду» И.А. Бунина, «В час полуденный...» М.А. Лохвицкой) и трактаты средневековых богословов («Драгоценные камни» К.Д. Бальмонта).

Поэты переходного периода обращают особое внимание на библейские сюжеты, изображающие «конец света». Помимо указанных выше переложений из «Откровения Иоанна Богослова», можно привести в пример «Мани-факел-фарес» А.Н. Майкова, «Небесный огонь» K.M. Фофанова, «Легенду про Мёртвое море» K.P., «Пророка Иеремию» Д.С. Мережковского, «Подражание Исайи» A.A. Голенищева-Кутузова, «Пророка Исайю» Д.С. Мережковского. Эти произведения отражают эсхатологические настроения общества fin de siècle, взгляд на мир как на нечто кончающееся, уходящее. Помимо того, они соответствуют установкам на исследование внутренних процессов, поскольку нацелены на объяснение глубинной сущности Вселенной.

В параграфе 2.2 «Богомыслия» определяется своеобразие духовных стихотворений, в которых раскрывается некое субъективное - подчас сиюминутное — душевное переживание или мысль. «Богомыслия», благочестивые размышления в стихах, возникают, когда религиозное творчество выходит из рамок церковности, проникает в повседневную жизнь. Среди литургического и паралитургического славословия (творений проф. Московской духовной академии П.С. Казанского, духовных писателей А.Ф. Ковалевского, A.C. Глинки, А.Н. Муравьёва, иеромонаха Нила, епископа Тамбовского Иннокентия (Беляева), протоиерея Иоанна Слободского и др.) появляется всё больше оригинальных произведений, выражающих личные раздумья и душевные переживания.

Самую значительную часть «богомыслий» составляют стихотворения-размышления, направленные на обоснование религиозных принципов — поэтические «запечатлевания» доказательств Божьего бытия. Они близки к философским произведениям, но характеризуются эталонной заданно-стью. Лирический субъект религиозного произведения не первооткрыватель, а проповедник, он не выводит законы, а убеждает в их незыблемости.

Около половины подобных стихотворений строится на диалогической основе: «"Прочь идеалы!" Грозный клик!..» А.Н. Майкова, «Мне часто говорят: свобода не обман...» A.A. Голенищева-Кутузова, «Любовью ль сердце разгорится...» K.P., «Томясь и страдая во мраке ненастья...» С.Я. Надсона, «На молитве» K.M. Фофанова, «Самоотречение» Н.М. Минского, «Что ты можешь? В безумной борьбе...» Д.С. Мережковского и др. Актуальность, экспрессивность, риторическая декламационная интонация сближают такие тексты с публицистическими произведениями. Лирический субъект адресует свои слова воображаемому собеседнику, оспаривает какие-либо распространённые представления, излагает собственные доводы. По степени субъективности эти произведения существенно отличаются от переложений. Однако, как указывалось выше, «богомыслия» не содержат оригинальную идею; самобытна может быть лишь их форма. В таких стихотворениях особенно ярко проявляется сверхличностное начало говорящего: поучения, призывы обращены не только к другим, но и к себе. Убеждающие стихотворения редко имеют заголовок. Они чётко структурированы: зачин носит выдержанно классический характер, суждения веско обоснованы, заключительные строки содержат бесповоротный вывод: «И смерть — не миг уничтоженья / Во мне того живого я, IА новый шаг и восхожденье / Всё к высшим сферам бытия!» (А.Н. Майков), «Свобода в истине; а истина — Христос!» (K.P.), «И веруй, что всегда и неизменно / Христос с тобой!» (K.P.). Используются достаточно сложные, но ясные синтаксические конструкции, строфы представляют собой законченные предложения. Повторы на синтаксическом, лексическом и звуковом уровнях упорядочивают содержание, способствуют облегчению рецепции.

Иной тип стихотворных размышлений на духовную тему — это умозаключения, в ходе которых лирический субъект подвергает анализу природу своей веры («Всё, что сияет, всё, что греет...» A.A. Голенищева-

Кутузова, «Сквозь листву неудержимо...» К.К. Случевского, «Я не тому молюсь, кого едва дерзает...» С.Я. Надсона, «Небо» С.А. Андреевского, «Долго я Бога искал в городах и селениях шумных...» K.M. Фофанова, «Из бездны, где в цепях безумный демон бился...» Н.М. Минского, «Искание Христа» М.А. Лохвицкой, «Я люблю мою тёмную землю...» Ф.К. Сологуба, «Царство Божие» Д.С. Мережковского и др.). Герой таких стихотворений не убеждает кого-либо в истинности христианских догматов, но открывает их правоту для самого себя. Тексты лишены «публицистически-агитационных» ноток, более интимны и в большинстве случаев написаны от первого лица. Доказывание истинности положений таит в себе внутренний конфликт, подразумевает неуверенность лирического субъекта, временную потерю связи с Создателем. Воссоздаётся восхождение личности из плотски-душевной сферы к духовности.

Ещё одна подгруппа «благочестивых размышлений» названа в диссертации «богочувствованиями». Это описания «непосредственно» воспринимаемых пейзажей, ситуаций и т.п. Они не содержат логических построений, что согласуется с положениями христианства, признающими непостижимое для ума, но доступное сердцу знание. См. «Из письма» А.Н. Майкова: «Миг внезапных откровений, / Миг, — когда в душе твоей / Новых чувств пробил источник, / Новый свет явился в ней...» Вневременные идеи передаются с помощью конкретно-чувственных образов; в основу стихотворений положен идиллический модус художественности, отражающий органическую сопричастностью бытию как целому. Данная концепция, ставшая фундаментом христианской эстетики, обоснована в трактате Псевдо-Дионисия Ареопагита «Символическое богословие». По мнению средневекового богослова, символы, среди которых видное место занимают вербальные образы (как «сходные», так и «несходные» с архетипом - «неподобные подобия») и красота во всех её проявлениях, служат возведению человека к Господу. Среди стихотворений 1880-1890-х годов широко распространены «богочувствования», изображающие пейзажи («Весенняя дума» A.A. Голенищева-Кутузова, «Бывают светлые мгновенья...» K.P., «Есть час в ночи, когда ещё рассвет...» K.M. Фофанова, «Бледный воздух» К.Д. Бальмонта, «Вечерняя заря» З.Н. Гиппиус, «Весеннее чувство» Д.С. Мережковского, «О, как в тебе лазури чистой много...» B.C. Соловьёва) и ритуалы богослужения («У храма» Я.П. Полонского, «Усталый, с сердцем отягчённым...» A.A. Голенищева-Кутузова, «В тихом храме» K.M. Фофанова, «Угас дневной надменный свет...» Ф.К. Сологуба, «Троица» И.А. Бунина). Единение с Всевышним передаётся путём описания всеохватывающего чувственного волнения. Напряжённая атмосфера близости человека к божеству сходна с экстатическим переживанием.

Тема молитвы в литературе XVIII века была закреплена за жанрами оды и сонета, а в лирике XIX века обрела самостоятельную форму («Молитвенные думы» П.А. Вяземского, «Молитва», «Моя молитва» И.И. Козлова, «Моя молитва» Д.В. Веневитинова, три «Молитвы» М.Ю. Лермонтова, «Молитва» Н.М. Языкова, «Молитва», «Молитва дитяти» И.С. Никита-

на и т.д.). В параграфе 2.3 «Молитвенные стихотворения» анализируются произведения последней трети XIX века «Отче наш», «Голубка бедная -она...» K.M. Фофанова, «Молитва» K.P., «De profundis» («Из глубины»), «Молитва о крыльях» Д.С. Мережковского, «Молитва» П.Ф. Якубовича и др. Выявляются особенности этой субъективно-лирической разновидности духовной лирики.

Стихотворная «молитва» подспудно ориентирована на Церковный первоисточник. Отсюда установка на отвержение логических построений (любые описания, вставки для данного типа религиозной лирики противопоказаны), на небольшой объём (обеспечивающий стройность композиции) и на особую настроенность лирического субъекта (признание своей греховности, беспомощности и т.п.). Большое количество личных и притяжательных местоимений, как и в ритуальном тексте, выполняет функцию интимизации речи. Императивные формы глаголов передают экспрессивность. Особый ритм, строящийся на повторе слов, одинаковых падежных форм, сходстве синтаксических конструкций и пр., создаёт нужные условия для общения молящегося (автора, лирического субъекта, читателя) с Богом.

В стихотворных «молитвах» поэты переходного периода дальше, чем их предшественники, отходят от церковного канона, что со всей очевидностью обнаруживается в произведениях «Огненный мак» Ф.К. Сологуба, «Молитва» З.Н. Гиппиус, «В ревнивую ночь» K.M. Фофанова. Их свободная форма приближена к поэтике «светских» стихотворений - та же многозначность, субъективность, диалогичность, «пояснительные» вставки и т.п. С одной стороны, появление авторских текстов обусловлено культовыми образцами, с другой - они сами становятся средством развития духовности.

В параграфе 2.4 «Реинтернация в духовной лирике» описываются стихотворения 1880-1890-х годов, в которых христианские догматы подвергаются переосмыслению, а авторская рефлексия принимается за единственный критерий истинности религиозных переживаний (термин «реинтернация» позаимствован из работы П. Бергера «Религиозный опыт и традиции»). Распространённость подобной лирики в последней трети XIX столетия объясняется ослаблением внешнего авторитета церковной традиции, пересмотром характера и действительного статуса религиозного опыта. Отображается процесс интенсивного духовного поиска.

Изменение авторской интенции ведёт к жанровым трансформациям. Противоречивость теоретических построений проявляется во фрагментарности и стилистических диссонансах, большом количестве риторических вопросов (см. в «Томленья злого...» Ф.К. Сологуба: «И где отрада?», «И где терпенье?», «Я где любовь?»). Зачастую модифицируются «стандартные» элементы религиозной лирики: мотивы, образы, приёмы. В то время как основная часть «ортодоксальных» стихотворений написана дактилем или хореем (начинается с икта), в большинстве реинтернационных произведений второй или — реже — третий сильный слог.

Проблематику адогматической лирики 1880-1890-х годов можно свести к нескольким вопросам. Во-первых, оспаривается истинность отдельных положений христианского вероучения: о посмертной утрате воспоминаний о прежнем, земном существовании («Нет! Мне не верится, что мы воспоминанья...» K.P., «Жизнь томит своей загадкой...» K.M. Фофанова), о блаженно-безмятежном счастье в раю («Я населил таинственным мечтаньем...» K.M. Фофанова), о предвзятости отношения к иноверцам («Оглашении, изыдите!» А.Н. Апухтина), о безусловной истинности древних заповедей («Опять сияние в лампаде...», «Затхлый запах старых книг...» Ф.К. Сологуба) и т.д. Особое внимание привлекает доктрина теодицеи - оправдания Бога, который сотворил мир, пребывающий во зле: «.Стучи, тебе откроют. Проси, тебе дадут. / - О, Боже! Для чего же назначен Страшный Суд?» (К.Д. Бальмонт). См. также «Утро» K.M. Фофанова, «Крик» З.Н. Гиппиус, «Томленья злого...» Ф.К. Сологуба, «Язычница» Е.Е. Нечаева и др. Подвергаются сомнению важнейшие составляющие христианской системы: любовь, надежда, кротость и т.п.

Одним из вариантов логического продолжения указанной линии являются идеи обновления религии, которые в последней трети XIX века наиболее явно обнаруживают себя в стихотворениях Д.С. Мережковского («Будущий Рим», «Христос воскрес» - поют во храме...» и др.). Углубляется понимание мистического места России в мире и духовного задания, данного последней Империи, выдвигается мысль о мессианском и эсхатологическом призвании русских. Такие тексты декларативны, наполнены поэтическими абстракциями, клише и приобретают глубокий смысл в контексте соответствующей субкультуры. А.Г. Бойчук справедливо относит их к «освободительным транскрипциям христианского мифа»14.

В ряде лирических произведений 1880-1890-х годов религиозные построения не оспариваются, но утрируются, что также идёт в разрез с конфессиональными убеждениями. Самым распространённым мотивом указанного типа стихотворений является гипертрофированное чувство смирения («У порога» K.M. Фофанова, «Изгнанники» Д.С. Мережковского, «Молебен» К.Д. Бальмонта и др.). Согласно христианскому мировоззрению, покорность Божьей воле должна сочетаться со стремлением к духовному преодолению жизненных испытаний; истинная церковность неразрывно связана с жизнеутверждающим пафосом. Безропотность героев реинтернационной лирики часто оборачивается равнодушием (см. «Я душой умирающей...» Ф.К. Сологуба: «Я душой умирающей I Жизни рад и не рад. / И от бури взывающей / Не ищу я оград»).

Преувеличенный интерес у поэтов 1880-1890-х годов вызывает фигура дьявола (искусителя, Демона, Мефистофеля). Образ Врага человеческого олицетворяет инфернальную сторону психики, которая отпала от Целого, чтобы обрести независимость и индивидуальность, что соответст-

14 Бойчук А.Г. Мережковский-лирик (1880-1890-е годы) // Известия акад. наук. - Сер. лит. и яз. - М., 2001. - Т. 60. - № 5. - С. 15.

вует культурологическим тенденциям в России последней трети XIX века, выказывает амбивалентность, парадоксальность культуры переходного периода. Ценности разоблачаются, добро и зло оказываются неразделимы, как неразделимы Бог и его лукавый помощник (см. «Мой Демон» Н.М. Минского, «К Мефистофелю» A.A. Голенищева-Кутузова, «Мефистофель», «Два беса» K.M. Фофанова, «Песни Мефистофеля» С.Я. Надсо-на, цикл К.К. Случевского «Мефистофель» и др.).

В последней трети XIX века появляется больше стихотворений, в которых раскрываются особенности иных вероучений. Основная часть такой лирики посвящена буддизму и индуизму — диаметрально противоположным христианству религиям, отрицающим антропоморфного Бога, бессмертие души и свободу воли («Ты не в первый раз живёшь...» А.Н. Майкова, «Три ночи Будды», «Три встречи Будды» С.Я. Надсона, «Будда» K.P., «Жертвоприношение Будды» Д.Н. Цертёлева, «Баядера» П.Д. Бутурлина, «Утешение» Н.М. Минского, цикл К.Д. Бальмонта «Индийские травы»).

Многие лирические тексты представляют своеобразные этнографические зарисовки с обилием географических названий и имён восточных богов (например, «На журчащей Годавери» В Л. Брюсова). Значение экзотических терминов чаще всего раскрывается самим автором в сносках. Как правило, подобные произведения содержат много «типологических» подробностей и имеют лишь косвенное отношение к духовной лирике.

Другие стихотворения о «внеконфессиональных» учениях, напротив, отличаются умозрительностью. Например, в произведении «Из Упанишад» К.Д. Бальмонт достаточно точно передаёт смысл ведической концепции мироздания. Патетические, величавые интонации длинного стихового ряда подчёркиваются отсутствием рифмы и неупорядоченностью типов клаузул. Декламационная просодика обращает к традициям античной риторики.

Помимо интерпретаций индуистского и буддистского вероучений, среди лирических текстов 1880-1890-х годов встречаются стихотворения, воссоздающие иные формы мировоззрения: мусульманство («Оттуда» К.Д. Бальмонта), античный политеизм («Песня вакханок», «Смех богов» Д.С. Мережковского, «Вакхическая песня» М.А. Лохвицкой), другие религии («На корабле» Н.М. Минского, «Жрец» В Л. Брюсова). Здесь же можно назвать стихотворения, в которых заявляется о недоверии к надличной действительности, утверждается господство человека («Весенний шум, весенний гул природы...» К.Д. Бальмонта), и произведения, в которых ницшеанский индивидуалистический культ личности соединяется с пантеистическими идеями («Вселенная во мне, и я в душе вселенной...» K.M. Фофанова, «Всё во всём» Ф.К. Сологуба).

Отдельную группу образуют «апофатические» лирические произведения. В них провозглашается безусловная невозможность постичь истинное обличье и замыслы бога: «... — Нет, я такой же, как и все, / Такая ж спица в колесе, / Которое само не знает IИ не ответит —хоть спроси, — / Зачем оно в пыли мелькает, / Вертясь вокруг своей оси...» («Ответ» Я.П. Полонского). См. также «В тёплой тучке звёздочка светила...»

С.А. Андреевского, «Ветер повеял томительным вздохом...» K.M. Фофанова, «Устав брести житейскою пустыней...» Ф.К. Сологуба и др. Характерное для богомыслий реалистичное воссоздание картины в перечисленных стихотворениях «работает на разрушение»: специфическая особенность жанрового типа оборачивается деструктивным элементом.

В третьей главе «Любовная лирика» ведётся речь об интимной поэзии 1880-1890-х годов. Русское средневековье не знало книжной лирики на любовную тему. В эпоху классицизма интимные стихотворения должны были относиться к тому или иному «строгому» жанру («Эклоги» А.П. Сумарокова, «Элегии» A.A. Ржевского, «Анакреонтические песни» Г.Р. Державина и т.п.). С конца XVIII века шёл процесс взаимопроникновения жанров. В два последних десятилетия основную массу любовной лирики уже составляют тексты, которые не относятся к традиционным типам. Их сравнение позволяет выявить общие закономерности. Этому посвящён параграф 3.1 «Константные признаки любовной лирики».

В фокусе любовного стихотворения определённое отношение лиц в пределах времени между меняющими отношение событиями (первая встреча, признание, разлука, непонимание, разлад, измена, расставание, смерть и т.д.). Категориальным признаком интимного стихотворения является идентификация эроса как наивысшей ценности мира произведения (в том числе и при попытке развенчания понятия «любовь», как это происходит, например, в «Молоте и искрах» И.Ф. Анненского: «...Я не знаю: тебя / Я люблю или нет... Не горит ореол / И горит — это ты и не ты, / Молот жизни мучительно, адски тяжёл, I И ни искры под ним... красоты...»). В 1880-1890-е годы культивируются мотивы эфемерности любви, противоречивой двойственности чувств. Любовный конфликт не всегда объясняется следствием стечения роковых обстоятельств: конфликтно подчас само сознание лирического субъекта. Поэтому вполне «благополучные» сюжеты приобретают мрачный оттенок. Широкое распространение получает идея демонического элемента любви, исконной трагичности взаимоотношений. Логическим продолжением мысли о фатальности чувств является утверждение семантического тождества любви и смерти («Азраил, печальный ангел смерти...» М.А. Лохвицкой, «Ты любишь?» З.Н. Гиппиус, «Признание» Д.С. Мережковского, «И снова бредёшь ты в толпе неизменной...» ВЛ. Брюсова и др.).

Основная часть любовных стихотворений построена на местоименной схеме «я» — «ты»: повествование от первого лица максимально сокращает дистанцию между лирическим субъектом и автором, способствует созданию психологического эффекта соприсутствия, достоверности изображаемого внутреннего мира. Грамматическая форма второго лица, употребляемая при обращении к возлюбленной (возлюбленному), адекватно передаёт сокровенный смысл. Абстрактно-лирическое пространство не мешает «присвоению» сообщения читателем, помогает формировать «лирическую целокупность», выявляет анормальный ритуальный статус объекта. Нейтральная и специфические формы второго лица {«ты» — «вы» —

«Вы») определяют тип отношений между структурными центрами текста. Вежливая форма «вы» («Вы») теснее связана с бытовыми, биографическими системами и часто сигнализирует о близости текста к эпистолярному жанру («Как в дни ненастья солнца луч...» А.Н. Плещеева, «О, будьте счастливы! Без жалоб и упрека...» А.Н. Апухтина, «Страничка прошлого» С.Я. Надсона, «Улыбка» З.Н. Гиппиус и др.).

Изменение формы местоимения нередко ведёт к жанровому сдвигу. Когда вместо «ты» появляется «она», образная структура произведения усложняется: возлюбленная перестаёт быть адресатом, делается объектом рефлексии; «слушателем» становится читатель. Включение «посредника» сказывается на характере изображения чувств лирического субъекта и манере портретирования героини (лаконизм в первом случае, распространённость - во втором). Возрастает аналитичность («Письмо у ней в руках. Прелестная головка...» А.Н. Апухтина, «Она как полдень хороша...» Н.М. Минского). В случае, когда объектами повествования делаются оба героя, усиливаются дистанциированность, рационалистическая отвлечённость. По степени типизации произведение приближается к философской лирике («Вчера мечтал цветок тепличный...» K.M. Фофанова).

Герой любовного стихотворения в силу своего чувства способен «внедряться» в сознание «другого», оценивать ситуацию с разных точек зрения. Данный факт обусловливает усложнённость субъектно-образных отношений в интимной поэзии. Распространена ролевая лирика: от лица женщины («Отчего со всеми я любезна...» A.A. Фета, «Посмотри в глаза мне, милый...» С.Я. Надсона, «Суровый друг, ты недоволен...» Ф.К. Сологуба, «Туманные ночи» В .Я. Брюсова и т.п.), умершего («Забыли вы» П.А. Козлова, «На кладбище» С.Я. Надсона, «Позднее мщение» А.Н. Апухтина и т.п.) и др. В некоторых случаях субъект речи перестаёт быть средоточием сотворённого мира, предоставляя эту роль объекту своего внимания, как это происходит, например, в стихотворении М.А. Лохвицкой «Двойная любовь».

Романические перипетии требуют более или менее последовательного изложения, поэтому в любовных стихотворениях обнаруживается тенденция к временному построению. Обрисовывая различные ситуации, изображая героев в прошедшем, настоящем и будущем, лирический субъект как бы помещается в точку отсчёта. Адекватно оценить происходящее возможно только тогда, когда известна развязка. События в интимной лирике часто воссоздаются ретроспективно: переходя во власть памяти, они рождают осознание ценности случившегося, пробуждают ностальгию. Отсюда классические лишённые определённости формулы: «когда-то», «давно», «в минувшем» и проч. у А.Н. Апухтина, A.A. Голеншцева-Кутузова, С.А. Андреевского, А.Н. Плещеева и др. Произведения, в которых действие разворачивается «в настоящий момент», нередко близки к импрессионистскому типу. В этом случае каждое конкретное мгновение, впечатление приобретает особую ценность; предпринимается попытка сохранить живость, непосредственность увиденного и прочувствованного (например, в

стихотворениях A.A. Фета). Повествование в форме будущего времени в любовной поэзии практически не встречается: слишком сложно делать прогнозы в сфере человеческих взаимоотношений.

Любовную лирику отличает особый уровень модальности. Реальные чувства и мысли могут оцениваться с помощью воображаемых действий, как это происходит в «Звезде Маир» Ф.К. Сологуба. Важную роль играют не воплощённые в жизнь желания и стремления — как представленные на стадии, предшествующей осуществлению («Я тебе ничего не скажу...» A.A. Фета), так и неосуществимые вообще («Песни любви» М.А. Лохвицкой»), Закономерно наличие неисполняемых и неисполнимых просьб, остающихся без ответа вопросов и т.п. Отсюда множество вопросительных и побудительных конструкций: «Приди ко мне!» (K.M. Фофанов), «Приди!» (М. А. Лохвицкая), «О, вспомни обо мне!» (М.А. Лохвицкая), «О, не тоскуй по мне!» (А.Н. Апухтин), «О, молчи!» (И.А. Бунин), «Позволь мне моей нераздельной любовью, / Забыв всё на свете, дышать/» (A.A. Фет) и т.п. Семантическая объёмность субъективной модальности достигается и за счёт развития мотивов воспоминания, грёзы, дрёмы. Диапазон «реальности» в стихотворениях 1880-1890-х годов значительно расширяется. Прошлое становится достоянием вечности («Как в дни ненастья солнца луч...» А.Н. Плещеева, «В толпе» A.A. Голенищева-Кутузова, «Твой убор головной возвышается пышно...» С.А. Андреевского). Сон оказывается проекцией подлинных чувств или даже вызывает сходные картины наяву («Первая встреча» A.A. Голенищева-Кутузова, «Снегурка» K.M. Фофанова, «В саркофаге» М.А. Лохвицкой, «Лестница» З.Н. Гиппиус). Ночное видение ценится также высоко, как действительное событие («Горячий день не в силах изнемочь...» М.А. Лохвицкой, «Снова сон, пленительный и сладкий...» И.А. Бунина).

На протяжении XVIII-XIX столетий любовная лирика переходит от внешнего описания героев к постижению глубинных свойств человеческой психологии. Острое восприятие единичных, сугубо индивидуальных проявлений личности как частного случая типической психологии позволяет серьёзно и веско говорить не только о больших событиях или глубоких мыслях, но и о впечатлениях, настроениях, переходных состояниях души. На поэзию 1880-1890-х годов оказывают воздействие достижения «эпического человековедения»: тончайшие, еле заметные движения передаются через внешнее, физическое; психологические детали сопрягаются с бытовыми частностями. Например, в стихотворения вводится прием автоматической фиксации, казалось бы, не связанных с основным переживанием события или вещи в момент, когда душа охвачена сильным, всепоглощающим чувством, а сознание внезапно отключилось. См. «Вы помните ль? Однажды, в дни былые...» K.P.: «Мы на скамью уселись с вами рядом, / Рассеянно следя усталым взглядам ! Игривый пестрых бабочек полёт». Индивидуальный психологический процесс (формирование мысли, течение чувства, переживания) становится предметом поэтического выражения.

Для любовного типа лирики присущ оригинальный метафорический язык, опирающийся на фольклорную и куртуазную традиции. В последней трети XIX века он делается более «демократичным», почти не используется отвлечённая античная символика. Традиционные символы нередко интерпретируются по-новому. Например, упоминание о девичьей косе в стихотворении A.A. Фета «Зной» не просто помогает раскрыть привлекательность женского образа и свидетельствует — как в фольклоре — о напряжённости любовного переживания, но вносит в описание долю эротизма: «За тяжёлой косою головка / Словно хочет склониться назад». Переправа через реку, означающая в обрядовой поэзии переход через границу двух миров, в том числе замужество, в «Песни торжествующей любви» М.А. Лохвицкой доказывает силу взаимного чувства супругов: «Ты на руках своих возьмёшь с любовью нежной / Чрез волны бурные меня перенести, — / Меня спасти!» Образ лебедя, которому в русских фольклорных песенных текстах присуща ярко выраженная женская любовно-брачная символика, в стихотворении В .Я. Брюсова «Я люблю тебя и небо...» вводится в качестве сравнения с мужским образом: «Бездна взора, бездна неба! я, как лебедь на волнах, /Меж двойною бездной рею, отражён в своих мечтах».

Топология — форма конкретизации лирической концепции мира. В любовной лирике, одном из самых спонтанных типов поэзии, ориентиры художественного пространства часто проявляются подспудно. Они позволяют выявить жанровый инвариант, установить стилистические особенности творчества каждого автора в отдельности и литературного процесса эпохи в целом. Этому посвящён параграф 3.2 «Пространственные категории в любовной лирике».

При рассмотрении наиболее отчётливых пространственных моделей любовной лирики 1880-1890-х годов выясняется, что образы строятся на смысловом сопоставлении параметров замкнутость / разомкнутость, верх / низ, великость / малость. Эти параметры могут наполняться противоположным содержанием. Близкое «сокровенное» пространство («сенсорный» круг) — и суетная тяготящая близость «в толпе»; «безопасная», «обжитая» комната возлюбленной — и тесное жилище одинокого героя; привольная ширь как фон для развития идиллических отношений — и экстремальное разомкнутое пространство, характерное для стихотворений о разлуке.

Для творчества А.Н. Апухтина типично наличие абстрактных, «ро-мансовых» характеристик. У A.A. Голенищева-Кутузова особое значение приобретает контраст природного и искусственного. В любовной лирике СЛ. Надсона обращает на себя внимание особая функциональность медиативного окна. В произведениях С.А. Андреевского наиболее часто используется вертикальный открытый пейзаж, символизирующий божественную бесконечность; дальний план при этом чередуется с изображением конкретных деталей. A.A. Фет предпочитает «ближнее» пространство, находящееся в пределах сенсорной достижимости со стороны лирического субъекта; знаменательна также «центростремительность» пространства фетовских текстов. Пространство в любовной лирике K.M. Фофанова теря-

ет свою «линейность». Весьма схематично оно у М.А. Лохвицкой: хронотоп большинства стихотворений поэтессы можно условно определить как «плоскостной»; обращают на себя внимание также вариативность развития лирического сюжета, бинарность, демонстрирующая на символическом уровне существование мужского и женского начал. Для интимных стихотворений К.Д. Бальмонта характерна развеществлённость образов, а «двойное» пространство очень часто указывает на оппозиционное соотношение составляющих. В любовной лирике Ф.К. Сологуба постоянно проявляется «вертикальное» соположение «мужского» и «женского» пространств; подчёркнутая абстрактность идеального хронотопа контрастирует с натуралистическими подробностями «низшего мира».

Многие поэты переходного периода стремятся обновить традиционные модели. В результате последние либо перестают выполнять свою типовую функцию (мотивы романтической грёзы, весеннего свидания и т.п.), либо сильно видоизменяются (множественность, вариативность пространств, техника монтажа, интерференция и др.).

В параграфе 3.3 «Молчание и Слово в любовной лирике» исследуются аспекты бессознательного и сакрального, обозначенные в стихотворениях при воспроизведении отношений между мужчиной и женщиной.

В интимной поэзии последней трети XIX века находят воплощение духовные эротологические идеи, актуализируется гуманистическая традиция в понимании любви. Возвышенное чувство противопоставляется животному инстинкту, горнее — плотскому. В ряде случаев идеальный образ двойственен: в нём проступают то небесные, то демонические черты. См., например, стихотворение Ф.К. Сологуба «Невеста тихая приходит...»: «Она сложила странно руки, / Она склонила взор к земле. / Её весна - заря разлуки, / Её пути лежат во мгле». Содержание многих поэтических текстов указанного периода можно трактовать двояко: либо как рассказ о взаимоотношениях влюблённых, либо как историю постижения божественной сущности. В последнем случае встреча героя с Нею знаменует приход к цельному мировоззрению, мистическое проникновение в тайны бытия.

В любовной лирике, в частности в поэзии 1880-1890-х годов, нередко воспроизводится ситуация напряжённого молчания. Нерешительный поклонник не в состоянии высказать свои переживания. Данный мотив связан с психологической спецификой отношений мужчины и женщины, бессознательным чувством опасности, а также с сакральной сущностью ситуации. Если герой интимного стихотворения всё-таки произносит Слово, ему придаётся необычайная сила. Результативность речи определяется её психологической интенсивностью. В отдельных случаях действенность высказывания страшит самого говорящего, вынуждая его вновь умолкнуть.

Повышенное внимание к проблеме Слова в любовной лирике делает актуальными жанры магической речи, к которым неоднократно обращаются поэты 1880-1890-х годов. На примере «Заклинания» М.А. Лохвицкой и «Не надейся на силу чудесную...» Ф.К. Сологуба рассматривается, каким образом изменение установки адресанта (от заговора к любовному стихо-

творению) влияет на форму высказывания. Романтическая интерпретация ритуальной схемы в произведении М.А. Лохвицкой не приводит к модификации жанровой модели. Опора на народную культуру осуществляется в большей степени в формальном аспекте. «Заклинание» продолжает традиции любовной поэзии XVIII-XIX веков. Об этом свидетельствует соответствующая лексика, тип нарисованного пейзажа, характер интенций героини (симптоматична такая деталь в описании мужского портрета, как «властные очи»). «Не надейся на силу чудесную...» Ф.К. Сологуба не строится по образцу фольклорного текста, однако коррелирует с архаической картиной мира. Обращение к поэтике заговора носит более последовательный характер. Поэтом реализуются такие мифологические представления, как всеобъемлющая персонификация, идеал материнства, сопряжение противоположностей, преодоление противостояния добра и зла. Модель любовного стихотворения существенно трансформируется.

В четвёртой главе «Другие распространённые жанры» ведётся речь о тех типах лирики последней трети XIX века, жанровая специфика которых достаточно полно исследована в литературоведении.

Параграф 4.1 «Пейзажная лирика» посвящён стихотворениям, где образ незамкнутого пространства обладает завершённостью и самодостаточностью. Вычленение в поэзии 1880-1890-х годов этого жанра становится возможным в связи с появлением большого количества текстов указанного типа. Если в медитациях внимание поэтов привлекает процесс формирования умозаключений лирического субъекта, занятого созерцанием природы, и в контексте общелитературной традиции многие логически сформулированные сопоставления кажутся тривиальными, то в пейзажах на первый план выдвигается само созерцаемое.

Для установления «сезонной доминанты» пейзажной лирики 18801890-х годов в исследовании применяется метод статистического учёта. Используется таблица, указывающая частотность, с которой в стихотворениях того или иного поэта описываются времена года (процент от общего числа пейзажей данного автора). Результаты анализа показывают, что преобладают описания лета. На втором месте - весенние картины, затем — осенние и, наконец, зимние. Полученные данные убедительно свидетельствуют о превалировании светлой тональности и опровергают представления о «сумеречности» поэзии последней трети XIX века.

Наблюдается повышенный интерес художников к переходным состояниям природы. Описываются не условные «времена года», а конкретные эпизода, реальные ситуации. Поэтому в заголовках часто используются названия месяцев («Май», «Август», «Сентябрь» И.Ф. Анненского, «Ноябрь» Д.С. Мережковского, «Октябрьский рассвет» И.А. Бунина, «Сентябрьская роза» A.A. Фета), времени суток («На рассвете» A.A. Фета, «Утро» К.К. Случевского, «Вечер» З.Н. Гиппиус, «Зимний вечер» Д.С. Мережковского, «Летняя ночь» A.A. Голенищева-Кутузова, «Святочная ночь» K.M. Фофанова) и обстоятельств, обусловивших тот или иной характер пейзажа («После грозы» K.P., «После дождя» K.M. Фофанова,

«Предчувствие грозы» М.А. Лохвицкой и т.п.). Отображается изменчивость окружающего мира. Например, в «Вечере» З.Н. Гиппиус «отяжелевшие», «поникшие долу» ветки и «туманный пар», поднимающийся «с тихих нив и с поля, к небесам», указывают на то, что днём прошла гроза. В произведении И.А. Бунина, которое начинается со слов «Не видно птиц. Покорно чахнет...», показывается тот момент осени, когда «Грибы сошли, но крепко пахнет / В оврагах сыростью грибной». В стихотворении K.M. Фофанова «Ещё повсюду в спящем парке...» подчёркивается особенная «ослепительность и яркость» снегов — свидетельство приближающейся весны. Движение воплощает идею всеобщей текучести, неустойчивости сущего. Описания основываются на причинно-следственных отношениях: это делает очевидным существование системы вселенского единства.

Отмечаются неповторимые, единичные проявления: то, что видимо, слышимо, ощущаемо именно в данном месте, в данное время, под данным углом зрения. Запахи, тактильные, тепловые, вкусовые ощущения создают эффект материализованное™ изображений. В то же время пейзажи теряют свою «объективность», что особенно свойственно стихотворениям А.Н. Майкова, K.M. Фофанова, И.Ф. Анненского. «Необработанность» включаемого материала в отдельных случаях приводит к появлению неожиданных для лирики подробностей: «хрипливый свист» соловьихи (A.A. Фет «Дул ветер. Плакала трава...»), «Листьев матовый, бледный испод» (К.К. Случевский «Любо мне, чуть с вечерней зарёй...»»), «В кустах свалявшаяся трава» (И.А. Бунин «Не видно птиц. Покорно чахнет...») «ржавчина и плесень» пруда («Пришла румяная весна...» K.M. Фофанова), зарево, «коробящее розовые стёкла» окна (И.Ф. Анненский «Май») и т.п. Прозаические детали сочетаются с привычными для пейзажа предыдущих десятилетий поэтизмами, образуют причудливый сплав, символизирующий сложность и непредсказуемость бытия (см. «Умолк весенний гром. Всё блещет и поёт...» K.M. Фофанова). В пейзажных стихотворениях наиболее ощутимо воздействие импрессионистской живописи, что объясняется общим предметом изображения. Для его воплощения поэты стремятся найти наиболее точные и гибкие средства.

Широкое распространение получает урбанистический пейзаж, передающий беспокойный ритм жизни большого города. Точно фиксируются характерные типы и ситуации, изображаются мгновенные, выхваченные из потока реальности картины. В ряде произведений русских поэтов переходной эпохи («В рассветной полночи над ясною столицей...» С.А. Андреевского, «Утро над Невою» К.К. Случевского и др.) выявляется установка на воспроизведение изменений воздушной среды, обусловленные солнечным светом и атмосферой (пленэр). Применяется принцип оптического смешения цвета, повышается «светоносносгь» красок.

Те же закономерности отмечаются в более традиционных видах ландшафтов. Экзотический пейзаж воспроизводится с помощью импрессионистических «недосказов» и логических разрывов. Изображаются неясные, сиюминутные зрительные ощущения, особое внимание обращается

на цветовую палитру («На пути по берегу Коринфского залива» А.Н. Майкова, «Вечер в Египте» K.P., «Лазурное утро я встретил в горах...» С.Я. Надсона, «Исландия» К.Д. Бальмонта, «У перекрёстка двух дорог...»

B.Я. Брюсова и др.).

Более привычна разработка национального пейзажа: его «север-ность», выровненность, протяжённость, невзрачность и трогательность («Родного севера картина...» K.P., «Святочная ночь» K.M. Фофанова, «Пробужденье» П.Ф. Якубовича, «Родная картина» К.Д. Бальмонта, «Родина» И.А. Бунина и др.). Но и здесь на смену «нормативной» реалистической технике идёт субъективированность; первоначально целостное чувство скрытых и обычно смешанных в реальности тонов подвергается операциям расчленения и выделения (см. «Рассвет в деревне» К.К. Случевского).

На восприятие бурного пейзажа также влияет устойчивая форма — медитативные стихотворения эпохи романтизма, в которых водная стихия сопоставлялась с человеческой душой. Традиционность пейзажа приводит к тому, что стихотворения, описывающие море, неизменно вызывают мысли о превратности судьбы, хотя целиком посвящены описанию природы («На Иматре» A.A. Голенищева-Кутузова, «На Иматре» K.P., «Иматра»

C.А. Андреевского, «У моря» С.Я. Надсона, «Море широкое, даль бесконечная...» Д.Н. Цертелёва, «Волны взбегают и пенятся...» В.Я. Брюсова и др.). И в бурных пейзажах сильна актуальная установка на изображение колеблющихся, изменчивых картин.

Аналогичные закономерности обнаруживаются в локальных зарисовках. При этом объективный образ почти замещается субъективными обертонами. Слияние параллелей между природным и душевным планом, их неразличимость указывает на единую сущность живописуемого (см. «Игру теней» K.M. Фофанова, в котором шорох штор оказывается вздохом и «сладкой музыкой» души героя, тепло ночи - огнём его вдохновенья, а «сладкий холод лучей» — ознобом и негой).

Картина природы всегда отражается, во-первых, сознанием поэта, во-вторых, сознанием лирического субъекта. Поэтому факт воссоздания какого-либо ландшафта приобретает особую художественно-эстетическую ценность, порождая опосредованное отражение воспроизведённой картины — «образ образа». Это наиболее очевидно в «лирике чужого я», например, в произведении A.A. Фета «Мама! глянь-ка из окошка...». Менее явной - но такой же бесспорной - формой «присутствия» является психологизированное описание («ландшафт души») и, конечно, фантастический пейзаж, в котором изображённые картины кажутся лирическому субъекту: «Над необъятною пустыней Океана...» А.Н. Майкова, «Горная высь» A.A. Фета, «Под напев молитв пасхальных...» K.M. Фофанова, «Могилы, ветряки, дороги и курганы...» И.А. Бунина, «Зимний вечер» Д.С. Мережковского, «Водяной цветок» М.А. Лохвицкой и др. Экспансивность наблюдателя в той или иной степени ощущается в большинстве стихотворений 18801890-х годов.

Приглушение предметного значения слов и усиление эмоциональных обертонов, раскрывающих душевный, а не природный план, отчётливо обнаруживается в сравнениях и метафорических конструкциях, в традиционных для пейзажа олицетворениях. По степени субъективности преломления восприятия выделяются символистские пейзажи со свойственными им категориями неопределённости, амбивалентности, несвязанности, размытости, «пограничности» («Волна» Н.М. Минского, «В селении» K.M. Фофанова, «Утро на море» М.А. Лохвицкой, «В Альпах» B.C. Соловьёва, «Чёлн томленья» К.Д. Бальмонта, «З.А. Венгеровой» З.Н. Гиппиус, «Декорация» И.Ф. Анненского). В то время как импрессионистический метод подразумевает раскрытие внешнего через душевный мир человека, в символистской поэтике субъективный момент сосредоточен в глубинном слое психики. В этом случае символическая обобщённость образа сочетается с особенной целостностью формы (музыкальность, структурированность и пр.).

Другая - противоположная — тенденция в поэзии 1880-1890-х годов наиболее последовательно проявилась в пейзажах И.А. Бунина («На пруде», «В темнеющих полях, как в безграничном море...», «Серп луны», «Высоко полный месяц стоит...», «Какая тёплая и тёмная заря!..», «Туча растаяла. Влажным теплом...», «Как дымкой даль полей закрыв на полчаса...», «Соловьи», «Ещё от дома на дворе...», «Нагая степь пустыней веет...» и др.). Она выражается в подчёркнутой поэтической «непредвзятости». Художник нацелен на бережное обращение с «исходным материалом»; он сохраняет естественный облик природы, не навязывает ей своего настроения. Философские мысли, религиозный смысл заключён в таких стихотворениях в имплицитной форме. Установка на объективацию в прозаических текстах последней трети XIX века переносится в поэзию, порождая направленность на «устранение» лирического «я» (некоторые стихотворения А.Н. Майкова, K.M. Фофанова, К.К. Случевского, B.C. Соловьёва). Данная ориентированность обнаруживается даже у тех поэтов, неотъемлемую стилистическую особенность произведений которых составляет субъективированность описаний. Так, две редакции стихотворения И.Ф. Анненского «Электрический свет в аллее» позволяют доказать, что поэт сознательно элиминировал биографические реалии и исключил из пейзажа наиболее экспрессивные характеристики.

В параграфе 4.2 «Философские стихотворения» анализируются тексты, в которых предметом художественного изображения являются «родовые, сущностные особенности сознания и поведения человека как социального существа»15, раскрывается какой-либо универсальный закон. В философском стихотворении отсутствует всякая индивидуализация, авторское сознание тяготеет к обобщённым формам выражения. Стремление общества «переходного» периода освободиться от злободневного, глубо-

15 Спивак P.C. Русская философская лирика: 1910-е годы: И. Бунин, А. Блок, В. Маяковский. - 2-е изд. - М.: Флинта: Наука, 2005. - С. 7.

кий интерес к морально-этическим аспектам существования делают популярной философскую лирику.

Немаловажную роль при воссоздании «мировоззренческих гипотез» в поэзии 1880-1890-х годов играет литературная техника. Ритмический, звуковой, лексический, синтаксический уровни текстовой структуры выполняют выразительную функцию. Идеи не просто иллюстрируются с помощью наглядных примеров: то и другое совмещается в рамках единого высказывания, философские положения «дублируются» языком формы. Так, чёткая организация структурных уровней, при которой даже кажущиеся диссонансы обретают системность и урегулированность, наводит на мысль о провиденциальности («Мой друг, есть радость и любовь...» К.Д. Бальмонта). Бурлескная модель выказывает заурядность регистрируемых фактов («Трактир жизни» И.Ф. Анненского). Форма стихотворения может даже заключать в себе информацию, опровергающую суждения, высказываемые лирическим субъектом, и тем самым уточнять авторскую идею («Ляг, усни. Забудь о счастии...» М.А. Лохвицкой).

В философской лирике 1880-1890-х годов повышенное внимание уделяется многообразным аспектам проблемы переходности. На эпоху «безвременья» приходится вторая волна эклектической танатологии16, вызванная обращением к экзистенциальным вопросам. Объектом пристального внимания становится смерть: метафизика ужаса умирания, метафизика детства как абсолютной посюсторонней альтернативы смерти и т.д. (см. «Лабиринт» K.M. Фофанова, «Живы дети, только дети...» Ф.К. Сологуба, «Смерти» A.A. Фета, «Как ты боишься привидений!..» К.К. Случевского, «Мой друг, есть радость и любовь...» К.Д. Бальмонта, «со» И.Ф. Анненского и др.).

Иной вариант толкования проблемы переходности — парадокс времени, его расщеплённость на прошлое и будущее при единственной возможности реализации судьбы - в настоящем. В ряде философских стихотворений обосновывается мучительность мгновения (ведь оно является частью уходящей жизни); осуществление судьбы во времени отождествляется с разрывом и смертью. Напряжённая рефлексия об истории, переживание «конца света» делают актуальными тему памяти, мотив печали о минувшем и страха за грядущее. Особенно часто к нему обращаются С.А. Андреевский («Укор», «Нельзя в душе уврачевать...»), К.К. Случевский («Воспоминанья вы убить хотите?!..», «Когда бы как-нибудь для нас возможным стало...», «Где только есть земля, в которой нас зароют...»), К.Д. Бальмонт («Можно жить с закрытыми глазами...», «Под ярмом»). К воспоминанию о «прошедшем настоящем» примешивается облик некого образца - чистого прошлого, в котором заключается секрет ностальгического и эротического характера памяти.

16 Исупов К.Г. Русская философская танатология // Вопросы философии: науч. журн. Ин-та философии Рос. акад. наук / Гл. ред. В.А. Лекторский; учредитель Акад. наук СССР. - 1947-... - Ежемес. - М., 1994. - № 3. - С. 108.

Проблема бытия вне времени соприкасается в философских стихотворениях 1880-1890-х годов с проблемой двоемирия. Широко известны произведения B.C. Соловьева, обосновывающие реальность существования «незримого очами» высшего мира («Бескрылый дух, землёю полоненный...», «Милый друг, иль ты не видишь...» и др.). Ряд текстов отражает символистское представление о превосходстве мечты, творчества над реальной жизнью («Два мира» K.M. Фофанова, «Есть что-то позорное в мощи природы...» В .Я. Брюсов и др.).

Очень популярен мотив трагического отчуждения человека от мира, который В.М. Толмачёв называет общим для всех ненормативных стилей XIX столетия. Он также соприкасается с проблемой смерти: «Лас томительно стиснули стены тюрьмы, / Нас железное давит кольцо, / И как духи чумы, как рождения тьмы, / Мы не видим друг друга в лицо!» («В тюрьме» К.Д. Бальмонта). См. также стихотворения «Есть одиночество - в глуши...» A.A. Голенищева-Кутузова, «Раскопки» С.А. Андреевского, «Вещи» М.А. Лохвицкой. Одиночество в сфере социальной обыденности, по сути, знаменует собой переход к более глубокому и подлинному существованию, поскольку предполагает потребность в общении, осознание себя личностью и желание осуществить в себе личность.

Для осмысления феномена человеческого бытия поэты последней трети XIX века используют самые разнообразные символы, как традиционные, так и авторские (дорогу, лестницу, чашу, цветок, карнавал, паутину, фонтан, трактир, гамму и пр.). Сочетание нескольких образов в рамках одного произведения (например, в «Жизни» С.Я. Надсона) выказывает направленность на диалектическое осмысление законов бытия. Истина представляется не в виде собранных готовых догматических положений, а как взаимодействие различных, противоположных сторон, свойств, как столкновение разнонаправленных тенденций и сил, которые одновременно взаимоисключают и взаимоопределяют друг друга, что соответствует общим культурологическим установкам переходного периода. Внимание к актуальным проблемам субъективности и многослойности человеческого сознания обнаруживается в философских стихотворениях, посвящённых таким теоретическим категориям, как мысль («Томилась пустота и мраком и смиреньем...» K.M. Фофанова, «Спокойствие» Л.Н. Трефолева), подсознание («Невменяемость» К.К. Случевского), личная воля («В небывалое» И.И. Коневского, «Тучи» К.Д. Бальмонта), ложь («Словно бусы...» Ф.К. Сологуба), вражда («Я не вижу врагов...» K.M. Фофанова) и т.п.

Подчёркнутый интерес к проблемам традиции, преемственности и новаторства в искусстве рубежа XIX-XX столетий делает одним из самых распространённых видов стихотворений произведения о «творчестве-творении-творце»17, которым посвящён параграф 4.3 «Рефлексии на тему

17 Борисова И.Е. К вопросу о поэтике творчества: Катастрофы поэмы бытия // Социальный кризис и социальная катастрофа: сб. материалов конф. - СПб.: Санкт-Петербургское философское общество, 2002. - С. 19.

творчества». К их особенностям отнесены: функциональность темы пишущего человека; повышенная диалогичность, связанная с тем, что творческое мышление постоянно подразумевает «другого» — предшественника, партнёра и т.п.; доминирование авторского контекста; специфический тип лирического субъекта (чаще всего строящийся как образ творца, одновременно и конфликтующего с общественным мнением, и обращенного к судьбам народа); двойственность пространственно-временных координат (сочетающих актуально существующий пласт с размытыми, условными, относительными категориями беспредельно расширяющегося плана); прямые или опосредованные мифологические и библейские реминисценции; традиционная символика (Муза, Пегас, лира, Памятник, Пророк, Певец, Жрец, Боец, Гражданин и т.п.).

Форма стихотворных рефлексий на тему творчества оказывается действенным аргументом, иллюстрирующим высказываемые положения, подтверждающим содержащиеся в них доводы. В данном случае можно вести речь о разомкнутой структуре, которая будет распространена в новейшей литературе: читателю как бы предлагается активная роль партнёра лирического субъекта, вместе с которым он старается уяснить закономерности поэтического мастерства.

Многообразие точек зрения на эстетическую природу творчества можно представить в виде системы координат, оси которой обозначены как политизированность — аполитичность (х), рациоцентризм - иррационализм (у), преемственность — индивидуализм (z). В пределах этой системы координат развёртывается широчайший спектр возможных вариантов творческого самоопределения поэтов 1880-1890-х годов.

В два последних десятилетия XIX века получает распространение концепция, согласно которой на современном этапе поэзия перестала быть жизнеспособной, стихотворная форма выражения постепенно отмирает. Данная теория побуждает художников вновь и вновь искать подтверждение вечности поэтического искусства. В рефлексиях на тему творчества отмечается уникальность лирики, её естественность, интимность, сокровенность, глубина, тонкость и культуротворческая значимость («Ты не гонись за рифмой своенравной...» К.К. Случевского, «Всё то же» K.M. Фофанова, «Все говорят: поэзия увяла...» С.Я. Надсона и др.).

Одним из самых распространённых мотивов, как и в прежние десятилетия, остаётся избранность поэта и страдания, которые тот должен претерпеть в силу своей «особенности». «Поэты — носители света, / Основы великого зданья. / Уделом поэта / И было и будет — страданье», — пишет в стихотворении «Моим собратьям» М.А. Лохвицкая (см. также «По торжищам влача тяжёлый крест поэта...» Я.П. Полонского, «Мучительный дар» В.Я. Брюсова и др.). Противостояние творца и обычных смертных, а также конфликт в душе художника, вызванный разладом между искусством и жизнью, обращают к общеромантической аксиологии.

С убеждённостью в «особенности» поэта связан ещё один распространённый в 1880-1890-е годы мотив - внутренняя сила и внутренняя

слабость вдохновенья. В стихотворениях «Сегодня день твой просветле-нья...» A.A. Фета, «Художнику» А.Н. Майкова, «Обнимало душу вдохновенье...» A.A. Голенищева-Кутузова, «Поймёте ль вы те чудные мгновенья...» K.P., «Была ль то песнь, рождённая мечтою...» K.M. Фофанова, «Творчество» Ф.К. Сологуба, «Творчество» ВЛ. Брюсова и др. божественная, мистическая природа вдохновения отождествляется с его непроизвольностью. Всё тщетное, скудельное убивает духовный подъём: «Я не могу писать стихов, / Когда встречаюся порою / Средь всяких дрязг и пустяков / Со лживой пошлостью людскою» (K.P. «Я не могу писать стихов...»); «Тщетно в сердце, уставшем от мук и тревог, / Исцеляющих звуков я жадно ищу...» (С.Я. Надсон «Умерла моя муза!.. Недолго она...»); «Средь мелочных забот, / В житейской суете умолкло вдохновенье» (A.A. Голени-щев-Кутузов «Отвык я песни петь!..»); «... теперь в потёмках, / На поруганных обломках, / Муза, плачь или молчи!» (K.M. Фофанов «Тише, Муза!»).

В стихотворениях о поэте и поэзии иррационально-духовной тенденции, ориентированной на выражение в художественном творчестве Абсолюта, духовного космоса, противостоит нормативно-рациоцентрическая, тяготеющая к позитивизму, материализму, прагматизму. В этом случае эстетические феномены объясняются с эмпирических позиций. В эпоху романтизма произведения на «формальную» тему создавались, главным образом, в эпиграммах и посланиях («Несчастие Клита» A.C. Пушкина, «Ответ на вызов написать стихи» Д.В. Давыдова, «Не трогайте парнасского пера...» Е.А. Баратынского и т.п.). Теперь строгого жанрового разграничения не наблюдается.

В некоторых произведениях последней трети XIX века тайны поэтического мастерства преподносятся как технические, «цеховые» секреты (см. «Терцинами писать как будто очень трудно?..» Ф.К. Сологуба, «Тайны поэта» П.Ф. Якубовича, «Сопернице» М.А. Лохвицкой и др.). Такие художественные тексты не только содержат сведения о закономерностях построения других художественных текстов (о размерах, строфике, рифмах и т.п.), но параллельно своей формой демонстрируют эти правила, что позволяет вести речь об их метаповествовательном начале. См., например, стихотворение «Рифмы и оды» Л.Н. Трефолева: «Мы любим звенящие рифмы, / И каждую рифму, свив, мы / На строчки, как бисер, нанижем, / Гордясь пред свободным Парижем, / Что в рифмах российская муза / Гораздо свободней француза...»

Ряд произведений 1880-1890-х годов можно условно назвать «автопредставлениями», так как они указывают на конкретные черты творческой манеры их авторов и биографические реалии, вызвавшие эти особенности («Полуразрушенный полужилец могилы...» A.A. Фета, «Как каторжник влачит оковы за собой...» С.Я. Надсона, «Голос из публики» Ф.К. Сологуба, «В кудрях каштановых моих...» М.А. Лохвицкой, «Я» В Л. Брюсова). Такие стихотворения потенциально межсубъектны. Утверждение уникальности своего слова, возведение его в ранг наиболее достоверной реальности связано с символистским представлением о превосходстве твор-

чества над жизнью, с романтико-модернистским культом личности художника-творца.

Следствием давнего спора между последователями гражданского направления и приверженцами «чистого искусства» является непривычная для других жанров полярность точек зрения относительно места и миссии стихотворца в мире. Одни объявляют творчество разумным дополнением к общественному долгу («Если душно тебе, если нет у тебя...» С.Я. Надсона, «Я для песни задушевной...» С.Д. Дрожжина, «Завещание» A.M. Жемчуж-никова, «Я также петь бы мог...» П.Ф. Якубовича, «Поэту» Н.М. Минского), другие ставят искусство во главу угла («Куда б ни шёл шумящий мир...» А.Н. Майкова, «Поэту» K.P., «Была ль то песнь, рождённая мечтою...» K.M. Фофанова, «Бывают дивные мгновенья...» Ф.К. Сологуба, «Поэзия» И.Ф. Анненского, «Юному поэту» В.Я. Брюсова). Впрочем, по сравнению с двумя предыдущими десятилетиями, налицо постепенное сглаживание различий во взглядах на эстетику творчества.

В 1880-1890-е годы очень немногие уверены в необходимости подчинения творчества непосредственным задачам и целям освободительной борьбы. Это, главным образом, профессиональные революционеры, такие как АЛ. Богданов, Л.П. Радин, В.Н. Фигнер. Большинство поэтов признаёт наивность, «детский пыл» «чистых заблуждений» ушедших бойцов. Героям прошлого противопоставляются обыкновенные люди: «Пусть я, как боец, цепей не разбиваю, / Как пророк — во мглу не проливаю свет: / Я ушёл в толпу и вместе с ней страдаю, / И даю, что в силах, — отклик и привет1...», — эти строки из стихотворения С.Я. Надсона «Милый друг, я знаю, я глубоко знаю...» заставляют вспомнить идею деполитизированного «хождения в народ», «культурничества» (Я.В. Абрамов, С.Н. Кривенко, С.Н. Южаков), которая выдвигалась под лозунгом осуществления малых дел, составляющих жизнь миллионов.

С другой стороны, не отрицая возможности искусства вещать о прекрасном и вечном, поэты оставляют за собой право говорить в стихотворениях и о более обыденных предметах. Для них очевидна культуротворче-ская, духоборческая, гармонизирующая миссия художника, но бесспорна и концепция динамического развития литературы.

В заключении диссертации подводится итог исследования. Типология жанров русской лирики 1880-1890-х годов, созданная в реферируемой работе, позволяет выявить ведущие темы, проблематику, особенности субъектной, пространственно-временной и интонационно-речевой организации стихотворений переходного периода. Выводы опровергают устойчивые идеологические стереотипы в оценке литературного процесса двух последних десятилетий XIX века. Очевидно, что поэты 1880-1890-х годов подготовили целенаправленный поиск модернистов XX столетия, что в эпоху «безвременья» полным ходом шёл процесс создания принципиально новых форм.

Концепция, основное содержание и результаты исследования нашли отражение в следующих публикациях.

Монографии

1. Завьялова, Е. Е. Жанровые модификации в русской лирике 1880-1890-х годов [Текст] : монография / Е. Е. Завьялова. — Астрахань : Издательский дом «Астраханский университет», 2006. - 350 с. - ISBN 588200-878-2.

Рец.: Звягина, М. Ю. Объективный взгляд на эпоху «безвременья» // Гуманитарные исследования : Журнал фундаментальных и прикладных исследований. - Астрахань : Издательский дом «Астраханский университет». - 2006. - № 2 (18). - ISSN 1818-4996. -С. 118-119. — Рец. на кн.: Завьялова, Е. Е. Жанровые модификации в русской лирике 1880-1890-х годов : монография / Е. Е. Завьялова. - Астрахань : Издательский дом «Астраханский университет», 2006.-350 с.

2. Завьялова, Е. Е. K.P. : Особенности лирики великого князя [Текст] : монография / Е. Е. Завьялова. - Астрахань : Изд. дом «Астраханский университет», 2005. - 144 с. - ISBN 5-88200-850-6.

Рец. : Дмитриева, Ю. Л. «Во имя истины и света...» // Гуманитарные исследования : Журнал фундаментальных и прикладных исследований. - Астрахань : Издательский дом «Астраханский университет». - 2006. - № 1 (17). - ISSN 1818-4996. - С. 109-110. -Рец. на кн. : Завьялова, Е. Е. K.P. : Особенности лирики великого князя : монография / Е. Е. Завьялова. - Астрахань : Изд. дом «Астраханский университет», 2005. - 144 с.

Публикации в научных изданиях, рекомендованных ВАК

3. Завьялова, Е. Е. Пространственные модели в любовной лирике 1880-1890-х годов [Текст] / Е. Е. Завьялова /У Вестник Оренбургского государственного университета / Учредитель ГОУ ВПО «Оренбургский государственный университет» ; гл. ред. В. П. Ковалевский. — ISSN 18146457. - Оренбург: Изд-во ОГУ, 2006. - № 4 (54>- С. 52-57.

4. Завьялова, Е. Е. Субъектно-образные отношения в любовной лирике 1880-1890 годов [Текст] / Е. Е. Завьялова П Вестник Тюменского государственного университета / Учредитель Тюменский государственный университет ; гл. ред. Г. Ф. Шафранов-Куцев, - Тюмень : Изд-во ТюмГУ, 2006. - № 2. - ISSN 1562-2983. - С. 272-276.

5. Завьялова, Е. Е. Переложения из Апокалипсиса в русской лирике 1880-1890-х годов [Текст] / Е. Е. Завьялова // Вестник Астраханского государственного технического университета / Учредитель АГТУ ; гл. ред. Н.Т. Бельберова.-Астрахань : Изд-во Астраханского гос. технического унта, 2006,- № 3 (32). - ISSN 1812-9498. - С. 318-327.

6. Завьялова, Е. Е. «Транзитивный» инвариант в русской лирике 1880-1890-х годов [Текст] / Е. Е. Завьялова // Вестник Ставропольского го-

сударственного университета / Учредитель Ставропольский гос. ун-т ; гл. ред. А. М. Ерохин. - Ставрополь : Изд-во Ставропольского гос. ун-та, 2005. - С. 192-202. - ISBN 5-88648-466-3.

7. Завьялова, Е. Е. Время и пространство в любовной лирике М. А. Лохвицкой, К. Д. Бальмонта, Ф. К. Сологуба (1880-1890-е годы) [Текст] / Е. Е. Завьялова // Известия Волгоградского государственного педагогического университета. Серия Филологические науки / Учредитель ГОУ высшего проф. образования «ВГПУ» ; гл. ред. серии В. И. Супрун. -Волгоград : Изд-во «Перемена», 2005. - № 3 (12). - С. 98-103.

8. Завьялова, Е. Е. Своеобразие лирики K.P. [Текст] / Е. Е. Завьялова // Вестник Воронежского государственного университета. Серия : Гуманитарные науки / Учредитель Воронежский гос. ун-т; гл. ред. А. С. Кра-вец. - ISSN 0234-5439 ; ISSN 1609-0713. - Воронеж : изд-во Воронежского гос. ун-та, 2004.-№ 1.-С. 112-123.

9. Завьялова, Е. Е. Эстетические взгляды K.P. [Текст] / Е. Е. Завьялова // Вестник Оренбургского государственного университета. Серия : Гуманитарные науки / Учредитель ГОУ ВПО «Оренбургский государственный университет» ; гл. ред. В. П. Ковалевский. - ISSN 1814-6457. -Оренбург : изд-во Оренбургского гос. ун-та, 2004. ~ № 4 (29).- С. 21-26.

Статьи

10. Завьялова, Е. Е. Буддийская философия в русской поэзии 80-х годов XIX века [Текст] / Е. Е. Завьялова II Россия и Восток. Философские проблемы геополитических процессов : Каспийский регион на рубеже III тысячелетия : материалы международной научной конференции (Астрахань, 19-20 апреля 2001 г.). - Астрахань : Изд-во Астраханского гос. пед. ун-та, 2001. - С. 104-107.

11. Завьялова, Е. Е. Православные традиции в лирике К. Романова [Текст] / Е. Е. Завьялова // Христианство и культура (к 2000-летию Христианства) : материалы международной научно-практической конференции (Астрахань, 15-18 мая 2000 г.) : в 2 ч. / Ред. Л. Н. Блинова, В. М. Косарев, 3. Е. Кенжеева. - Ч. I. - Астрахань : Изд-во «ЦНТЭП», 2000. -С. 89-94.-ISBN 5-89388-032-3 (ч. 1) ; ISBN 5-89388-031-5.

12. Завьялова, Е. Е. Библейские мотивы в творчестве K.P. [Текст] / Е. Е. Завьялова // Гуманитарные науки. - Астрахань : Изд-во Астраханского гос. пед. ун-та, 2001. - С. 55-61.

13. Завьялова, Е. Е. К проблеме типологии религиозной поэзии (на материале лирики XIX века) [Текст] / Е. Е. Завьялова // Традиционная славянская культура и современный мир (863-2003) : материалы Кирилло-Мефодиевских чтений (Астрахань, 27 мая 2003 г.) / ред. Г. Г. Глинин, Л. Л. Ивашнёва, Л. Ю. Касьянова, Л. В. Спесивцева, Е. В. Тульская. - Астрахань : Изд-во Астраханского государственного университета, 2003. -С. 18-22.-ISBN 5-88200-725-9.

14. Завьялова, Е. Е. Импрессионистские приёмы в поэзии Хлебникова [Текст] / Е. Е. Завьялова // Творчество Велимира Хлебникова в кон-

тексте мировой культуры XX века : VIII Международные Хлебниковские чтения (Астрахань, 18-20 сентября 2003 г.) : научные доклады и сообщения : в 2 ч. / сост. Н. В. Максимова. - Астрахань : Изд-во Астраханского гос. ун-та, 2003. - Ч. I. - С. 159-164. - ISBN 5-88200-741-0.

15. Завьялова, Е. Е. Система этических оппозиций в цикле К.К. Случевского «Мефистофель» [Текст] / Е. Е. Завьялова // Повышение воспитательного потенциала учебных занятий по литературе, русскому, родному и иностранному языкам в общеобразовательных учреждениях : материалы межрегиональной научно-практической конференции (Астрахань, 26 марта 2004 г.) / отв. ред. Г. Г. Исаев. - Астрахань : АОИУУ, 2004,- С. 33-39. - ISBN 5-8087-0094-9.

16. Завьялова, Е. Е. Три библейских сюжета в русской лирике XIX века [Текст] / Е. Е. Завьялова // II Пасхальные чтения : материалы второй научно-методической конференции «Гуманитарные науки и православная культура» (Москва, 15-16 апреля 2004 г.) / науч. ред. И. Г. Мине-ралова. - Ярославль : Литера, 2004.- С. 131-138. - ISBN 5-98091-018-2.

17. Завьялова, Е. Е. Образы пространства и времени в цикле К. К. Случевского «Чернозёмная полоса» [Текст] / Е. Е. Завьялова // Современная филология в международном пространстве языка и культуры : труды и материалы Международной научной конференции (Астрахань, 30 сентября - 2 октября 2004 г.) / сост. Л. Г. Золотых. - Астрахань : Издательский дом «Астраханский университет», 2004. - С. 278-282. - ISBN 588200-796-8.

18. Завьялова, Е. Е. Синтетические жанры в цикле К. К. Случевского «Мурманские отголоски» [Текст] / Е. Е. Завьялова // Актуальные проблемы изучения литературы в вузе и школе : материалы Всероссийской конференции и XXIX Зональной конференции литературоведов Поволжья (Тольятти, 12-14 октября 2004 г.): в 2 т. / под ред. Г. Н. Тараносо-вой, Т. И. Мартыновой. - Тольятти : Изд-во ТГУ, 2004. - Т. 2. - С. 62-66. -ISBN 5-8259-0231-5.

19. Завьялова, Е. Е. Семантика пространства в любовной лирике А. А. Фета и К. М. Фофанова [Текст] / Е. Е. Завьялова // Восток — Запад : пространство русской литературы : материалы Международной научной конференции (заочной) (Волгоград, 25 ноября 2004 г.) / отв. ред. А. М. Буланов, Н. Е. Тропкина ; ред. А. X. Гольденберг, А. Н. Долгенко, С. В. Пе-ревалова, Н. Е. Рябцева. - Волгоград : Волгоградское научное издательство, 2005. - С. 457-464. - ISBN 5-98461-080-9.

20. Завьялова, Е. Е. Символ дороги в стихотворении А. А. Голе-ншцева-Кутузова «На поезде» [Текст] / Е. Е. Завьялова // XVII Пуришев-ские чтения : «Путешествовать — значит жить» (X. К. Андерсен). Концепт странствия в мировой литературе : сборник материалов международной конференции, посвящённой 200-летию со дня рождения X. К. Андерсена (Москва, 4—8 апреля 2005 г.) / отв. ред. М. И. Никола, отв. ред. выпуска А. В. Коровин. - М. : МПГУ, 2005. - С. 73-74.

21. Завьялова, Е. Е. Жанровая дифференциация «дорожной» поэзии [Текст] / Е. Е. Завьялова // Материалы межрегиональной научно-практической конференции «Культурологический подход к изучению литературы, русского, иностранного и родного языков в общеобразовательных учреждениях» (Астрахань, 12 марта 2005 г.) / отв. ред. Г. Г. Исаев. -Астрахань : Изд-во АОИУУ, 2005.- С. 155-161. - ISBN 5-8087-0109-0.

22. Завьялова, Е. Е. Литературный процесс 1880-90-х гг. : проблемы герменевтики [Текст] / Е. Е. Завьялова // Гуманитарные исследования : Журнал фундаментальных и прикладных исследований / гл. ред. Г. Г. Исаев. - ISSN 1818-4996. - Астрахань : Издательский дом «Астраханский университет». — 2005. - № 1 (13). - С. 55-60.

23. Завьялова, Е. Е. Идеал справедливости в лирике К. К. Случев-ского [Текст] / Е. Е. Завьялова И Славянский сборник : материалы Славянских Чтений : «Проблемы гуманизма в историко-философском, духовно-нравственном и художественном опыте России» (Орёл, 20-21 апреля 2005 г.) / гл. ред. Н. А. Паршиков ; науч. ред. и сост. Н. А. Переверзева. - Вып. 4. -Орёл : Орловский государственный институт искусств и культуры, Полиграфическая фирма «Картуш», 2005.- С. 98-107. - ISBN 5-9708-0007-4.

24. Завьялова, Е. Е. «Змей поезда» В. Хлебникова : интерпретация традиционных мотивов и образов [Текст] / Е. Е. Завьялова // Творчество В. Хлебникова и русская литература : Материалы IX Международных Хлебниковских чтений (Астрахань, 8-9 сентября 2005 г.) / под ред. проф. Г. Г. Глинина ; сост. : Г. Г. Глинин, Л. В. Евдокимова, А. А. Боровская, О. Е. Романовская. - Астрахань : Издательский дом «Астраханский университет», 2005. - С. 66-72. - ISBN 5-88200-848-4.

25. Завьялова, Е. Е. Дейктические местоимения в любовной лирике 1880-1890-х годов [Текст] / Е. Е. Завьялова // Диалектика рационального и эмоционального в искусстве слова: сб. науч. ст. к 60-летию А. М. Буланова / ред. : А. Н. Долгенко и др. - Волгоград : Издательство «Панорама», 2005,- С. 219-223. - ISBN 5-98659-009-0.

26. Завьялова, Е. Е. Основные мотивы любовной лирики 18801890-х гг. [Текст] / Е. Е. Завьялова // Гуманитарные исследования : Журнал фундаментальных и прикладных исследований / гл. ред. Г. Г. Исаев. — ISSN 1818-4996. - Астрахань : Издательский дом «Астраханский университет». - 2005. - № 2 (14). - С. 21-27.

27. Завьялова, Е. Е. Цветовая и пространственная символика в стихотворении И. А. Бунина «И вот опять уж по зарям...» [Текст] / Е. Е. Завьялова // Анализ лирического стихотворения : сб. статей / под ред. Г. Г. Глинина, В. А. Емельянова. — Астрахань : Издательский дом «Астраханский университет», 2005 - С. 39-45. - ISBN 5-88200-861-1.

28. Завьялова, Е. Е. «Нормативно-рациоцентрическая» традиция в рефлексиях на тему творчества (на материале русской лирики 1880-1890-х гг.) [Текст] / Е. Е. Завьялова // Наука и образование. Известия Южного отделения Российской академии образования и Ростовского государственного педагогического университета : Научно-образовательный и прикладной

журнал / Учредители Южное отделение Российской академии образования, Ростовский государственный педагогический университет ; гл. ред. В. И. Мареев. - ISSN 1683-5212. - Ростов-на-Дону : Изд-во РГПУ, 2006. -№1.-С. 175-182.

29. Завьялова, Е. Е. Мотив отчуждения в философской лирике 1880-1890-х годов [Текст] / Е. Е. Завьялова // Гуманитарные исследования : Журнал фундаментальных и прикладных исследований / гл. ред. Г. Г. Исаев. - ISSN 1818-4996. - Астрахань : Издательский дом «Астраханский университет». — 2006. - Na 1 (17).- С. 55—60.

30. Завьялова, Е. Е. Реинтернация в духовной лирике 1880-1890-х гг. [Текст] / Е. Е. Завьялова // Художественная литература и религиозные формы сознания : материалы Международной научной Интернет-конференции (Астрахань, 20-30 апреля 2006 г.) / Астраханский государственный университет ; сост. : Г. Г. Исаев, С. Ю. Мотыгин. — Астрахань : Издательский дом «Астраханский университет», 2006 - С. 78-83. - ISBN 5-88200-874-х.

31. Завьялова, Е. Е. Проблема смерти в стихотворениях Ф. К. Сологуба и К. Д. Бальмонта [Текст] IЕ. Е. Завьялова И Славянский сборник : материалы Славянских Чтений : «Духовные ценности и нравственный опыт русской цивилизации в контексте третьего тысячелетия» (Орёл, 20-21 апреля 2006 г.) / гл. ред. Н. А. Паршиков ; науч. ред. и сост. Н. А. Переверзева. - Вып. 5. - Орёл : Орловский государственный институт искусств и культуры, 2006,- С. 54-59. - ISBN 5-900901-77-7.

32. Завьялова, Е. Е. «Индийские» стихотворения К-Д. Бальмонта : Жанровые модификации духовной лирики [Текст] / Е. Е. Завьялова // Проблемы межкультурной коммуникации : история и современность : сборник научных статей. Астраханский филиал ЮРГИ / отв. ред. Ю. Л. Безрук. -Вып. 8. - Ростов-на-Дону : Издательство «Фолиант», 2006. — С. 37-40. -ISBN 5-94593-109-8.

33. Завьялова, Е. Е. «Духовный пейзаж» в русской лирике 18801890-х гг. [Текст] / Е. Е. Завьялова // Классические и неклассические модели мира в отечественной и зарубежной литературах : материалы Международной научной конференции (Волгоград, 12-15 апреля 2006 г.) / Ин-т рус. лит. (Пушкинский Дом) РАН, ВолГУ ; оргкомитет : О. В. Иншаков (пред.) [и др.]. - Волгоград : Изд-во ВолГУ, 2006. - С. 517-523. - ISBN 59669-0160-0.

ЗАВЬЯЛОВА Елена Евгеньевна

СООТНОШЕНИЕ КАНОНИЧЕСКОГО И НЕКАНОНИЧЕСКОГО В СИСТЕМЕ ЛИРИЧЕСКИХ ЖАНРОВ 1880-1890-Х ГОДОВ

Автореферат

Подписано к печати 15.06.2006. Формат 60x84/16. Печать ризография. Усл. печ. л. 2,9. Уч.-изд. л. 3,1. Тираж 110 экз. Заказ № 927.

Издательский дом «Астраханский университет» 414056, г. Астрахань, ул. Татищева, 20 E-mail: asupress@yandex.ru Факс (8512) 25-17-18, тел. 54-01-89, 54-01-87

Оглавление научной работы автор диссертации — доктора филологических наук Завьялова, Елена Евгеньевна

Введение.

Глава 1. «Путевые» медитации.

§ 1.1. Тематическая подгруппа «путник-пешеход».

§ 1.2. «Трансдуктивный» инвариант.

§ 1.3. «Путевые» циклы.

Глава 2. Духовная лирика.

§ 2.1. Переложения священных текстов.

§ 2.2. «Богомыслия».

§ 2.3. Молитвенные стихотворения.

§ 2.4. Реинтернация в духовной лирике.

Глава 3. Любовная лирика.i.

§ 3.1. Константные признаки любовной лирики.

§ 3.2. Пространственные категории в любовной лирике.

§ 3.3. Молчание и Слово в любовной лирике.

Глава 4. Другие распространённые жанры.

§ 4.1. Пейзажная лирика.

§ 4.2. Философские стихотворения.

§ 4.3. Рефлексии на тему творчества.

Введение диссертации2006 год, автореферат по филологии, Завьялова, Елена Евгеньевна

В науке сложилось устойчивое представление об эпохе 1880-1890-х годов как о «безвременье», поре «исключительно тяжёлой реакции, понижения общественной активности, распространения упаднических идей и настроений» [135, с. 227]. В соответствии с этой установкой «переходная» лирика определяется как «расплывчатая», «хаотичная», «искусственная», «вторичная», «эпигонская» и т.п.

Классическая» характеристика базируется на критических отзывах рубежа XIX-XX столетий: С.А. Андреевского, А.Д. Дьякова, В.П. Кранихфельда, П.Н. Краснова, М.О. Меньшикова, Н.К. Михайловского, Е.А. Соловьёва, Н.Н. Страхова, В.В. Чуйко, П.Ф. Якубовича и др. Ощутимое влияние на формирование стандартной точки зрения оказала деятельность крупнейшего литературоведа начала XX века - С.А. Венгерова. Учёный признавал, что «всеобщее преклонение перед поэзией подготовило почву для нарождения новой поэтической школы» [168, с. 38]. Однако, по его словам, конец XIX века породил течения, которые являлись «подголоском победоносцевской реакции»: «тут чувство глубочайшей тоски <.>; тут буддийская проповедь "непротивления злу" и совсем уж пошлая "абрамовщина" <.>; тут узкотенденциозное возрождение традиций "чистого искусства" в поэзии и критике, преклонение недавнего ученика Надсона - Мережковского перед мистической природой самопожертвования и наивная радость пророка нового искусства Александра Бенуа по поводу того, что в 80-х годах "мало-помалу охладели к суетным вопросам политики"» [169, с. 44,45].

Одним из самых известных научно-популярных изданий рубежа столетий стал сборник «Русская литература XX века. 1890-1910». Авторство работы принадлежит известным историкам литературы и философам того времени (Е.В. Аничкову, Ф.Д. Батюшкову, B.JI. Львову-Рогачевскому, Э.Л. Радлову, Ф.Ф. Зелинскому, Н.А. Бердяеву, Иванову-Разумникову и др. под редакцией

С.А. Венгерова). Эпоха 1880-1890-х годов последовательно характеризуется в издании как «унылая пора одной только ликвидации, лишённой зиждущих начал» [408, с. 33], «сугубо тяжёлая и беспросветная» [408, с. 282].

В советскую эпоху многие дореволюционные отзывы о «переходной» лирике отвечают направленности официальной государственной политики. В академическом десятитомном издании «Истории русской литературы» А.Н. Апухтин, К.К. Случевский, К.М. Фофанов, А.А. Голенищев-Кутузов и подавляющее большинство других поэтов последней трети XIX столетия даже не упоминаются. Весьма характерна следующая формулировка из указанного многотомни-ка: «зарождавшееся упадническое искусство преждевременно одряхлевшей русской буржуазии» [307, с. 628]. В более позднем научном издании негативная оценка сохраняется: «Поэтов в эту пору было много, но зачастую они являлись эпигонами, повторявшими великих учителей, а иногда и себя, какими они были на прежних этапах своей творческой деятельности» [510, с. 678].

С 1960-х годов начинают появляться работы, в которых рассматривается творчество некоторых «классиков» и «модернистов», правда, изолированно друг от друга (Г.А. Бялый, М.В. Отрадин, Г.М. Цурикова, А.В. Фёдоров, З.Г. Минц, Д.Е. Максимов и др.). В начале 1990-х выдвигается принципиально новая теория исторического развития России, согласно которой в течение двух последних десятилетий XIX века политическая ситуация в государстве характеризовалась устойчивостью и стабильностью. Однако в осмыслении литературного процесса переходной эпохи прослеживается инерционность. Насаждаемая десятилетиями теория «сумеречной» поэзии продолжает функционировать. Тенденциозность суждений искажает целостную картину развития поэтической традиции.

В разысканиях Г.В. Иванченко и А.В. Харуто, посвященных анализу эволюционной динамики системы поэтического творчества (при применении процедуры изменения «левополушарных» и «правополушарных» факторов в сфере поэзии), установлена «парадоксальная направленность к повышению оптимистичности в лирике конца 1880-х годов». Правда, авторы не спорят с «ортодоксальной» точкой зрения и делают предположение о «компенсаторной» обусловленности указанной тенденции [253, с. 485].

Т.В. Ковалёва, исследуя особенности стихосложения конца XIX века, проводит статистический учёт частотности использования метрических форм и ритмических вариаций, процента ударности стоп, строфических типов, способов рифмовки и т.п. Она пишет, что процесс формирования принципиально новых форм с усложнённой природой «во многом берёт своё начало от экспериментаторства школы "чистого искусства"» [270, с. 235].

В том же ключе оценивается лирика переходного времени в работах Б.В. Кондакова [281], Е.З. Тарланова [441, 442], Л.П. Щенниковой [521], Е.А. Та-хо-Годи [444], Е.В. Выровцевой [179], А.Е. Козыревой [278] и др. Пересматривается устоявшийся взгляд на эпоху как на эклектическое образование, составленное из качественно разнородного поэтического материала. Особо значимым представляется исследование С.В. Сапожкова «Русская поэзия 1880-1890-х годов в свете системного анализа» [413]. Учёный даёт аполитическую характеристику основных художественных течений. Он выделяет «школу Фофанова» с преобладающим ретроспективным типом лирического переживания и «школу Случевского», обнаруживающую «откровенную дисгармоничность стиля, установку на "сырой", внелитературный текст» [413, с. 14]; а также раскрывает художественные принципы, на которые ориентировался кружок «новых романтиков» (Н.М. Минский, И.И. Ясинский, В.И. Бибиков, М. Галунковский, С.А. Бердяев и др.). Требуется дальнейшее изучение произведений одного из самых спорных периодов русской истории - тщательное и непредвзятое.

Согласно концепции, выдвинутой в начале 1990-х годов А.С. Ахиезером, реформа 1861 года привела к значительным сдвигам во всей русской культуре [118]. При относительной стабильности экономической и политической жизни в России, мысли о неустойчивости, а то и фальшивости традиционных форм культуры казались безосновательными; суждения о «конфликте культуры и цивилизации», «кризисе познания», «закате Европы», «гибели богов» представлялись надуманными. М. Могильнер доказала, что фактически эпоха «безвременья» наступила на четверть века позже, чем это было заявлено1 [354, с. 156].

Усилилась духовно-религиозная, мистическая направленность философской мысли. Изменился характер русской теологии. Если в 1860-1870-е годы, по наблюдениям протоиерея Г. Флоровского, преобладали статьи по истории церкви, комментарии Библии, то в 1880-е чаще рассматривались нравственные аспекты церковных догматов и пастырского служения [490, с. 342-355, 420-439, 439-451]. Морализм характерен для работ митрополита Антония Храповицкого, епископа Михаила Таврического, С. Старогодского, А. Беляева, П. Светлова, В. Велистова, М. Олесницкого, И. Янышева и др.

Интеллигенция конца XIX века нередко сознательно выстраивала свои отношения с православием как проблемные. В литературной среде активизировался интерес к мифу, поддерживаемый научными исследованиями русских и западноевропейских учёных (Ф.И. Буслаев, А.Н. Афанасьев, И.А. Худяков, А.Н. Веселовский, А.А. Потебня, М. Мюллер, Э. Тейлор, А. Лэнг, Д. Фрэзер) [238, с. 334]. Очень популярными в России оказались буддизм и индуизм. Небывалый всплеск интереса к восточным нравственно-философским системам предопределила всё та же неудовлетворенность европоцентристской моделью мира. Провозвестником «нового религиозного сознания» стал B.C. Соловьёв, выступающий за синтез науки, философии и религии. К теософическим авторитетам того времени можно отнести Е.П. Блаватскую, А. Безанта, Р. Штейнера. «Тайная наука» приобрела характер частного убеждения, позволила варьировать и теософские догмы, и обряды, предания.

Синдром «конца века» (фр. fin de siecle) выразился в том, что прежние принципы структурирования бытия были поставлены под сомнение. Возник парадокс двойного видения и свойственная ему символизация не только окружающего, но и его восприятия [451, с. 6]. В связи с банкротством гражданских и

1 Мы имеем в виду разочарование «революционеров поневоле», развенчание партийных мифов, эпидемический характер молодёжных самоубийств после 1905 года. народнических мифов, а вместе с ними таких этических норм, как гражданский долг, любовь к ближнему, настоящий переворот в самых широких кругах совершили идеи К. Маркса и Ф. Ницше, представляющих «конец века» уникальным моментом, «перевалом» в истории европейской культуры. В центре всеобщего внимания в России оказалась книга М. Нордау «Вырождение: Психопатические явления в области современной литературы и искусства» [371]. Медик из Будапешта рассматривал проблему декаданса как общего кризиса культуры и конфликта в ней «болезни» и «здоровья».

Значимым фактором в развитии российской культуры необходимо назвать её более тесное соприкосновение с культурой западноевропейской. Параллелизм между литературами в немалой степени связан с резким ростом переводческой деятельности [451, с. 15]. Русская литература переживала этап сильнейшей рефлексии, задаваясь вопросом, чем она отличается от зарубежной, каковы пути её развития.

Именно в переходный период 1880-1890-х годов применительно к XIX веку в России было закреплено представление «классическая поэзия», прежде всего в трудах культурно-исторической школы и модернистов1. Понятие «традиция» выдвигается на первый план (справляются Пушкинские юбилеи, организуются творческие вечера у Я.П. Полонского, К.К. Случевского и т.д.).

Поэтами 1880-1890-х годов создано много оригинальных высокохудожественных произведений. Лирическое наследие двух последних десятилетий XIX века представляет большую эстетическую ценность для отечественной и мировой культуры. Перспективным путём его изучения является установление жанровых доминант. Дифференциация жанров связана с процессами взаимоотношения личности и окружающего мира, моделирующими целостность и смысл произведения. «В системе жанроразличающих признаков находит кон

1 Венгеров С.А. Основные черты истории новейшей литературы. СПб., 1889.; Бальмонт К.Д. О русских поэтах. СПб., 1897. ; письма В.Я. Брюсова к П.П. Перцову 1895-1900-х годов ; Материалы юбилейных вечеров А.Н. Майкова, А.А. Фета 1888 года, организованных Русским литературным обществом. кретное выражение эстетическое отношение к действительности, являясь. особой общекультурной мотивацией жанра» [393, с. 75,25].

Сохранение смысловой основы, которая запечатлена в постоянно воспроизводимом структурном инварианте жанра («отвердевшее содержание» по Г.Д. Гачеву [190]), сочетается в истории литературы с постоянным варьированием этой структуры и, тем самым, обновлением смысла: «Жанр возрождается и обновляется на каждом новом этапе развития литературы и в каждом индивидуальном произведении этого жанра» [190, с. 139]. А. Фаулер предлагает формулу, выражающую диахронное изменение: Zn+Wn+i —► Zn+i, где жанр на стадии «и» представляет типологическую модель всех имеющихся в данный момент произведений (данного жанра), a Wn+i обозначает каждое новое произведение, появление которого обусловливает модификацию всей типологической модели (Zi+/) [539, с. 46-47].

Актуальность темы диссертации обусловлена необходимостью исследования процессов деканонизации лирических жанров, соотношения канонического и неканонического в поэтической системе 1880-1890-х годов, создания целостной, научно обоснованной концепции инвариантной и варьирующейся специфики лирических типов указанного периода.

Проблема остаётся нерешённой и в теоретико-литературном плане. На современном этапе под «каноном» подразумевается категория, означающая систему внутренних творческих правил и норм, господствующих в искусстве в определённый исторический период и закрепляющих основные структурные закономерности поэтического текста [304, с. 223]. «Каноническое» основано на едином принципе конструирования, имеет инвариантную структуру и подвергает переорганизации имеющуюся у субъекта информацию. «Неканоническое», выражаясь словами Ю.М. Лотмана, не «перекодирует. личность» [319, с. 20]. Эти понятия диалектически связаны, поскольку закреплённая схема в той или иной степени провоцирует на конкретное преодоление системой художественно значимых отклонений в нюансах всех элементов изобразительно-выразительного языка. С другой стороны, личностно-индивидуальное творчество, характерное для Нового времени, способно продуцировать устойчивые типы произведений; не случайно жанровый канон часто связывают с архаическим уровнем человеческого сознания. В силу своей неоднозначности данный вопрос остаётся дискуссионным вплоть до настоящего времени.

Предмет исследования - специфика жанровых образований в поэзии 1880-1890-х годов.

Объект исследования - русская лирика двух последних десятилетий XIX века.

Материалом для исследования послужило творчество поэтов указанного периода (С.А. Андреевского, И.Ф. Анненского, А.Н. Апухтина, К.Д. Бальмонта, В.Я. Брюсова, И.А. Бунина, З.Н. Гиппиус, А.А. Голенищева-Кутузова, К.Р., А.А. Коринфского, М.А. Лохвицкой, А.Н. Майкова, Д.С. Мережковского, Н.М. Минского, С.Я. Надсона, А.Н. Плещеева, Я.П. Полонского, К.К. Случев-ского, B.C. Соловьёва, Ф.К. Сологуба, Л.Н. Трефолева, А.А. Фета, К.М. Фофанова, Д.Н. Цертелёва, Ф.А. Червинского, П.Ф. Якубовича и др. - всего около сорока авторов). Обращение к наследию поэтов разных поколений, течений направлено на установление объективных закономерностей литературного процесса.

Цель работы состоит в определении типологии деканонизированных лирических жанров 1880-1890-х годов, выявлении диапазона их разновидностей, что позволит раскрыть идейно-художественное своеобразие лирики переходного периода.

Достижение указанной цели сопряжено с решением следующих задач:

1) рассмотреть историко-культурные предпосылки, способствовавшие активизации жанровой динамики в два последних десятилетия XIX века;

2) установить соотношение лирических жанров 1880-1890-х годов;

3) расширить представление об основных типах «переходной» лирики;

4) охарактеризовать их константные признаки, создать соответствующие теоретические модели;

5) проследить генезис выявленных разновидностей лирики;

6) раскрыть факторы, обусловившие устойчивость стихотворных типов;

7) исследовать закономерности модификации инвариантных структур в конкретных произведениях.

Большинство современных литературоведов указывают на двойственность понятия «жанр». С одной стороны, это определённая разновидность произведений, реально существующая в истории национальной литературы или ряда литератур и обозначенная тем или иным традиционным термином (например, в лирике: ода, элегия, баллада и пр.). С другой - «идеальный» тип или логически структурированная модель, основанная на сравнении конкретных литературных произведений и рассматриваемая в качестве их инварианта [438, с. 4]. Главный вопрос для теории жанра - соотношение между двумя указанными значениями термина, а вместе с тем - между теоретической моделью жанровой структуры и реальной историей литературы.

Специфика материала и многоаспектность его рассмотрения определили в качестве методологической основы общефилософские принципы историзма и системности. Исследование базируется на синтезе историко-типологического, историко-генетического, сравнительно-исторического, структурного методов. Историко-типологический и историко-генетический методы дают возможность описать генезис и эволюцию жанров с учётом стадий художественного развития. Сравнительно-исторический метод позволяет проследить связи и влияния на уровне жанровых систем разных времён и национальных литератур, осмыслить то, в какие отношения вступают правила ограничивающие и правила, по которым идёт разрушение этих ограничений. С помощью структурного метода жанровая система последней трети XIX века описывается как модель, что позволяет увидеть внутренние закономерности художественного текста, отражающие его жанровые признаки, делает возможным анализ многочисленных и модификаций. Применение разнообразных приёмов анализа направлено на получение наиболее достоверных и объективных выводов.

Исходными положениями работы являются составляющие жанровой теории М.М. Бахтина, в частности, концепция жанра как воплощения творческой памяти, обеспечивающего единство и непрерывность литературного развития; исследования разных аспектов генологии в работах Ю.Н. Тынянова, Д.С. Лихачёва, С.С. Аверинцева, Ц. Тодорова, А. Фаулера, О.М. Фрейденберг, Т.Н. Поспелова, В.В. Кожинова, Т.Д. Гачева, С.Н. Бройтмана, Н.Д. Тамарченко Л.В. Чернец, Р.С. Спивак, М. Абрамса, Г. Мюллера, С. Сьеротвиеньски, Н. Фрая; труды А.Ф. Лосева, М.К. Мамардашвили, В.Н. Топорова, М.М. Дунаева, В.М. Толмачёва, М. Кунцлера, М. Элиаде и др. Учитывается предложенная Н.Л. Лейдерманом система жанровых уровней, согласно которой аспекты жанрового содержания (тематика, проблематика, интенсивность воспроизведения художественного мира, эстетический пафос) соотносятся с аспектами формы текста - «носителями жанра» (субъектной и пространственно-временной, интонационно-речевой организацией художественного мира, ассоциативным фоном) [303, с. 18,21].

Бытует множество вариантов типологии лирических жанров. И.К. Кузь-мичёв в своей монографии [294] упоминает о И. Ганкиссе, одном из редакторов амстердамского журнала «Геликон». Нидерландский филолог предложил построение жанровой систематики на «эмоциональной основе»: элегии, выражающие томление, меланхолию и тоску по родине; оды, наполненные возвышенными надеждами или «священным» негодованием (в любом случае отмечается энтузиазм) и пр. И.К. Кузьмичёв отмечает, что подобрать эмоциональный ключ к песням И. Ганкисс оказался не в силах.

Н. Фрай ввёл так называемую «сезонную» классификацию жанров в соответствии со временами года: комические жанры (весна), романтические (лето), трагические (осень), сатирические (зима) [536, с. 77]. Польский историк литературы профессор Ю. Клейнер напрямую связал жанр с категорией времени. Поэзию, занимающуюся пространственными отношениями, он отнёс к описательной, которой противопоставил поэзию, обладающую определённым временным характером. Кроме того, Ю. Клейнер выделил вневременную (дидактическую) лирику. На наш взгляд, основной недостаток данной классификации в том, что она не включает весьма распространённые медитативные формы.

П. Хернади (ученик Р. Уэллека) предложил три жанровых типа: концентрический, кинетический и экуменический. Первый ориентирован на метафизическую глубину, а не на весь объём словесного значения коммуникации. В нём доминирует не объективно существующая причинно-следственная взаимосвязь, а субъективное время автора и читателя - преобладает концентрическое напряжение (concentric tension). К данной группе П. Хернади причислил лирические миниатюры. Второй жанровый тип до некоторой степени отражает историческую действительность, для него характерен динамический сюжет - он охвачен кинетическим напряжением (kinetic tension). Экуменическим жанрам свойственно «всемирное напряжение» (ecumenic tension) [544, с. 104-108].

Ещё несколько вариантов классификации по доминирующим композиционным элементам выделил польский исследователь С. Сьеротвиеньски: по ситуации, отношению субъекта к представленному миру (личная, неличная лирика), способу представления (персонажная, бесперсонажная) [555, с. 142].

Значимый вклад в развитие теории лирических жанров в России внёс Г.Н. Поспелов. Он положил в основу типологии стихотворных «разновидностей» «исторически повторяющиеся тематические различия» [396, с. 64], что привело к появлению нескольких групп лирики: медитативной (рефлексивной или отвлечённой), медитативно-изобразительной, собственно изобразительной (описательной или повествовательной). Жанровое деление, по мнению Г.Н. Поспелова, исторически обусловлено и разграничивает лирику на мифологические, национально-исторические, (отологические»' и романтические группы. Учёный постулировал, что деление литературы на роды и жанры - это перекрё

1 Изображение «нравов». стное деление [396, с. 206]. Дополнительный вариант разграничения текстов, предложенный Г.Н. Поспеловым, - по принципу жанрового содержания (народная лирическая песня, лирическое стихотворение, лирическая и лиро-эпическая поэма).

Та же идея «перекрёстного» деления легла в основу концепции Р.С. Спи-вак, которая обосновала необходимость категории «метажанра» [426], межродовой структуры, встречающейся во многих различных исторически сложившихся жанрах. «В сравнении с собственно жанровой, она менее жёсткая и представляет менее высокий уровень организации» [426, с. 54]. В отличие от метода, метажанр не связан с какой-либо исторически конкретной концепцией человека и мира. Данная художественная структура выполняет функцию моделирования действительности, то есть функцию не метода, а жанра. Фактически имеются в виду разновидности структуры уровней абстрагирования: философский (всеобщий), феноменальный, типологический (нравственная, социальная, идеологическая или другая общность). На конкретных примерах Р.С. Спивак продемонстрировала, что аналогичные композиционные формы наличествуют и в других видах искусства [426, с. 62-64].

Неоднородность типологии лирических жанров отметил в своё время Л.И. Тимофеев: «Существующая классификация либо строится на малопродуктивном тематическом принципе <.> или же механически объединяет те или иные исторически сложившиеся названия некоторых частных видов (элегия, стансы, послание и т.п.)» [445, стлб. 210]. А.Г. Астафьев указал на практику смешения жанров и строфических форм, которые не обладают достаточными жан-рообразующими возможностями (в качестве иллюстрации приводятся стансы, рондо, газели) [117, с. 16]. С.Н. Бройтман предложил отличать строгие композиционные формы (рондо, триолет, возможно, сонет и др.), которые не стали жанрами, то есть остались способами внешне (композиционно) заканчивать произведение, - от строгих жанровых форм (танка, хокку, газели, притчи, басни и др.), внутренне (архитектонически) завершающих целое [148, с. 222].

Очевидно, что при создании типологии жанров необходимо учитывать динамику многомерной художественной структуры, которая, согласно концепции «трёхмерного конструктивистского целого» М.М. Бахтина, слагается из следующих компонентов: тематического содержания, стиля, композиционной завершённости [303].

Традиционные жанры к настоящему моменту изучены лучше, поскольку существующая инвариантная структура (канон) вполне улавливается эмпирическим описанием; между воспроизводимым образцом и его воспроизведением зримые, очевидные отношения, а значит сопоставления весьма плодотворны. Перечислим несколько работ рубежа XX-XXI веков, посвященных этой проблеме: «Интерпретация античной эпиграммы в русской поэзии» И.В. Гендлера [192]; «Об эпиграмме» В.Е. Васильева [164]; «Русская эпиграмма» Б. Евсеева [236]; «Идиллический мир в жанрах послания и элегии» Д.М. Магомедовой [325]; «Мемориальный жанр: образцы и подражания» Т.С. Царьковой [508]; «The Russian stanza: regular, non- and quasi-» Б. Шерр [554]; «Сонет в поэзии серебряного века: художественный канон и проблема стилевого развития» С.Д. Тита-ренко [446]; «Жанровая специфика организации художественного времени-пространства в сонете» А.В. Останкович [373]; «Венок сонетов в русской литературе 1889-1940-х годов» В.Г. Подковыровой [391]; «Романс и песня в поэзии и музыке» Н.А. Гришановой [211]; «О структуре текста баллады» Т.И. Воронцовой [178]; «Русская литературная баллада 1840-1890-х годов» В.А. Иванова [250].

Следует также упомянуть сборники «Пастораль в системе культуры: метаморфозы жанра в диалоге со временем» [382], «Русская стихотворная эпитафия» [69], «Русский романс на рубеже веков» [73]. Добавим к этому списку популярные публикации: двухтомник «Песни русских поэтов», подготовленный В.Е. Гусевым [49]; сборник «Сонет серебряного века. Русский сонет конца XIX - начала XX века», составленный О.И. Федотовым [83], «Русская элегия XVIII -начала XX века» с примечаниями Л.Г. Фризмана [70], монографию Л.Г. Кихней

Из истории жанров русской лирики. Стихотворное послание начала XX века» [266].

Рассмотрение жанровой системы лирики двух последних десятилетий XIX века с точки зрения традиционных форм является недостаточным, потому что в этом случае основная часть произведений остаётся вне поля зрения литературоведения.

Научная новизна настоящего исследования состоит в определении, описании и систематизации основных моделей лирических жанров 1880-1890-х годов. В работе содержится целостный анализ поэзии указанного периода, в ходе которого решающее значение приобретает рассмотрение конкретных текстов. Специфика эпохи рубежа веков с её динамической интенсивностью и эклектизмом не допускает однозначной атрибуции творений, основанной на программных установках поэтов указанного периода. Значительная часть текстового материала впервые включается в научный оборот.

Теоретическая значимость диссертации заключается в создании развёрнутой классификации лирических жанров, в описании устойчивых признаков инвариантных моделей и разработке принципов жанрового анализа текстов. Результаты исследования существенны для осмысления динамики литературного процесса, общекультурной мотивации жанра, способов модификации лирических инвариантов на различных уровнях структуры поэтического текста.

Практическое значение диссертационного исследования состоит в том, что его результаты могут быть использованы при создании научной концепции истории русской литературы 1880-1890-х годов, в вузовских курсах по «Истории русской литературы», в спецкурсах и спецсеминарах, посвящённых проблемам отечественной культуры последней трети XIX столетия и вопросам ге-нологии. Развёрнутый анализ стихотворных текстов, содержащийся в работе, помогает раскрыть стилистическое своеобразие наследия многих поэтов указанного периода.

На защиту выносятся следующие положения.

1. Для культуры рубежа столетий характерна повышенная теоретичность рефлексии. Активное насаждение материализма и позитивизма в философии, атеизма в религии, натурализма в эстетике, социально-гражданского пафоса в искусстве вызывает отторжение. В результате принцип социологизации сменяется усложненной системой позитивных нравственных категорий. Установка на внешнее преобразование мира теряет свою актуальность; в центре внимания оказывается проблема изменения (самоизменения) человека. Универсальные понятия - любовь, природа, творчество - воспринимаются во всей своей противоречивости, а порой и вовсе ставятся под сомнение. Намеренно избираются ситуации, которые не поддаются однозначной трактовке. Сомнение в онтологических принципах бытия, в миропорядке ведёт личность к катастрофичному мировосприятию, к осознанию трагической ответственности художника. Соответственно, в ходе осмысления всеобщих основ, принципов бытия особую важность получает элемент субъективности, что, в свою очередь, ведёт к неизбежной трансформации жёсткого канона.

2. В 1880-1890-е годы основную часть стихотворений С.А. Андреевского, И.Ф. Анненского, К.Д. Бальмонта, В.Я. Брюсова, И.А. Бунина, З.Н. Гиппиус, С.Д. Дрожжина, М.А. Лохвицкой, Д.С. Мережковского, Н.М. Минского, С.Я. Надсона, А.Н. Плещеева, Я.П. Полонского, К.К. Случевского, B.C. Соловьёва, Ф.К. Сологуба, А.А. Фета, К.М. Фофанова и др. составляют пластичные и подвижные формы, которые не представляется возможным отнести ни к одному из общепринятых лирических жанров. На их фоне становятся особенно заметными оды, сонеты, стансы, послания, посвящения, эпиграммы, так называемые «антологические» стихотворения, а также элегии, романсы, «российские песни». В силу своей каноничности эти жанры часто приобретают характер стилизации. Довольно редко встречаются идиллии, эпиталамы, эпитафии, кантаты, канцоны, мадригалы, триолеты и т.п.; за ними уже закрепилась репутация классических, строгих, не подлежащих изменению и переоценке.

3. В ходе сравнительного анализа текстов последней трети XIX века, помимо традиционных жанров и разрозненных «стихотворений», обнаруживаются отдельные общности. Часть из них отличает единство тематического содержания и стиля, композиционная завершённость. Это духовная, философская, путевая, пейзажная, любовная лирика и рефлексии на тему творчества. Стихотворения на социальную, политическую тему составляют незначительную долю от общего числа произведений переходного периода.

4. Выявленные типы можно охарактеризовать следующим образом:

- духовная лирика обладает неавтономным авторским «я» и установкой на адекватность изначально заданному образцу;

- в философской поэзии есть «авторитарный» лирический субъект, самостоятельно выявляющий какой-либо общий закон;

- путевые медитации воспроизводят процесс мышления движущегося наблюдателя, обозначают обстоятельства, вызвавшие эти мысли;

- в пейзажах образы незамкнутого пространства являются самодостаточными, а рефлексия в процессе созерцания сведена к минимуму;

- в любовной лирике чаще встречаются усложнённые субъектно-образные отношения (своеобразные «переселения») и специфический уровень модальности, при котором диапазон «реальности» существенно расширяется;

- рефлексии на тему творчества отличаются особой функциональностью темы пишущего человека, «профетичностью» лирического субъекта и др.

5. Указанные типы стихотворений возникли в процессе идущей на протяжении XVIII-XIX веков трансформации традиционных моделей. Так, редукция гимна, духовной оды XVII-XVIII веков привела к появлению богомыслий и философских текстов. Стирание границ между строгими формами эклоги, эпиталамы, канцоны, мадригала, послания, посвящения, альбомных стихов и проч. вызвало образование особого лирического множества - любовных произведений. Нарушение жанровых признаков элегии, в частности, элиминирование рефлексии, сделало возможным возникновение во второй половине XIX века самодостаточного стихотворного пейзажа. Усиление функциональной роли концептов «путь», «поэт» в элегиях, посланиях, эпитафиях и др. инициировало формирование соответствующих жанровых модификаций.

6. Объективная причина устойчивости стихотворных типов заключается в том, что в процессе творчества поэт не может полностью отрешиться от канонов: характер, направление семантических и формальных модификаций достаточно предсказуемы, а поле интерпретации ограничено. Стихотворения группируются в соответствии с аспектами жанрового содержания: тематикой, проблематикой, интенсивностью воспроизведения художественного мира и эстетическим пафосом. Учитывается также близость субъектной и пространственно-временной организации, единство ассоциативного фона и интонационно-речевой системы. Всё это убедительно доказывает существование выявленных форм.

7. В конце XIX века жанровые инварианты становятся настолько узнаваемы, что предпринимаются попытки их обновления. При рассмотрении стихотворений 1880-1890-х годов выявляются следующие способы модификации: утрирование доминантных черт исходной формы; нарушение соотношения элементов жанровой модели; предельное насыщение текста «чужим словом»; показ неадекватности лирического переживания отображённому миру; нарушение ассоциативных связей между ощущениями и мыслями наблюдателя; раз-веществление образов; символическая генерализация рецепции; стилистические диссонансы, демонстрирующие противоречивость мировоззрения лирического субъекта и т.п. При всех модуляциях устойчивая структура сохраняется. Её стабильность, наряду с фактом появления пародий на данные формы, подтверждает наличие инвариантов.

Использование системы указанных моделей в качестве интерпретационного инструментария позволяет охватить несоизмеримо большее число стихотворений. Одновременно достигаются последовательность, объективность и доказательность в работе со столь неоднородным материалом. Вследствие этого литературоведческая значимость предложенной типологии определяется возможностью создания наиболее точной обобщающей характеристики литературного процесса переходного периода.

Апробация результатов исследования. Диссертация была обсуждена на заседаниях кафедр русской литературы Астраханского государственного университета и Волгоградского государственного педагогического университета. Основные положения работы нашли отражение в монографиях «Жанровые модификации в русской лирике 1880-1890-х годов» (Астрахань, 2006), «К.Р.: Особенности лирики великого князя» (Астрахань, 2005), статьях (33 публикации общим объёмом 43 п.л.), были изложены на научных конференциях: международных (Москва, Пуришевские чтения, апрель 2005; Волгоград, «Восток -Запад: Пространство русской литературы», ноябрь 2004; Астрахань, «Христианство и культура», май 2000; Астрахань, «Россия и Восток. Философские проблемы геополитических процессов: Каспийский регион на рубеже III тысячелетия», апрель 2001; Астрахань, «Современная филология в международном пространстве языка и культуры», сентябрь-октябрь 2004), всероссийских (Москва, Пасхальные чтения, апрель 2004; Тольятти, «Актуальные проблемы изучения литературы», октябрь 2004); межрегиональных (Орёл, Славянские Чтения, апрель 2005; Астрахань: АОИУУ, март 2004, 2005); внутривузовских (Астраханский гос. университет, 1993-2001; Астрахань, Кирилло-Мефодиевские чтения, май 2003), а также используются при чтении спецкурса «Система лирических жанров 1880-1890-х годов» в Астраханском государственном университете.

Структура и объём диссертации. Диссертация объёмом 412 страниц состоит из введения, четырёх глав, заключения и библиографического списка (560 наименований).

Заключение научной работыдиссертация на тему "Соотношение канонического и неканонического в системе лирических жанров 1880-1890-х годов"

Заключение

I. Общество 1880-1890-х годов разочаровано в материалистических, позитивистских концепциях. Синдром «конца века» (фр. fin de siecle) выражается в том, что прежние принципы структурирования бытия ставятся под сомнение. Децентрализация картины мироздания вызывает усиление духовно-религиозной направленности философской мысли, активизирует интерес к мифу. Неудовлетворённость европоцентристской моделью Вселенной способствует развитию мистицизма, этического индивидуализма. Обращение к исследованию закономерностей человеческого бытия приводит к размышлениям о несовершенстве мира и людей, о трагической противоречивости ценностей.

Русскую культуру переходного периода отличает сильнейшая рефлексия: осмысляется национальная специфика, пути развития. Закрепляется представление о «классической поэзии» XIX века; адекватное прочтение произведения становится возможным лишь при условии его включения в многослойную систему культурных контекстов.

Социально-гражданская патетика утрачивает злободневность: более актуальны задачи нравственного совершенствования. В центре внимания оказываются морально-этические аспекты. Повышенный интерес проявляется к неоднозначным, неординарным вопросам.

Все эти историко-культурные предпосылки способствуют изменению жанровой картины в последние десятилетия XIX века.

И. К 1880-1890-м годам за жанрами идиллии, эпиталамы, эпитафии, кантаты, канцоны, мадригала, триолета и т.п. закрепилась репутация классических, строгих, не подлежащих изменению и переоценке. Характер стилизации приобретают и более свободные жанровые типы: оды, сонеты, стансы, послания, посвящения, эпиграммы, так называемые «антологические» стихотворения, а также элегии, романсы, «российские песни». Основную часть стихотворений составляют пластичные и подвижные формы, которые не представляется возможным отнести ни к одному из общепринятых лирических жанров.

III. В ходе сравнительного анализа текстов, помимо стандартных жанров и разрозненных «стихотворений», обнаруживаются отдельные общности. Часть из них отличает единство тематического содержания и стиля, композиционная завершённость. Эти разновидности стихотворений появились в процессе идущей на протяжении XVIII-XIX веков трансформации традиционных моделей: редукции инвариантов, нарушения жанровых признаков, стирания границ между строгими формами и т.п.

Порождающая модель» в таких жанрах не тождественна структурной основе конкретных текстов. Однако «предрешённость» основных элементов стихотворного произведения XIX века убедительно доказывает существование особых разновидностей. При построении личностных смыслов поэт не может полностью отрешиться от канонов, поскольку характер, направление семантических и формальных модификаций достаточно предсказуемы, а поле интерпретации ограничено. Исторически сложившийся «образ жанра» открывает широкую смысловую перспективу.

IV. Один из таких видов русской поэзии последней трети XIX века -«путевые» медитации. Находясь в движении, лирический субъект описывает, что видит (чаще всего - природные ландшафты), какие чувства при этом испытывает и на какие мысли его наводит увиденное. В соответствии с указанной тематикой движение героя поступательное, точка зрения фиксирована, время приближено к реальному. С изменением угла наблюдения связаны частые перечисления. Ритм стихотворения нередко подчиняется ритму передвижения героя; иногда для этого используется звукопись. Позиция лирического субъекта, как правило, предельно близка к позиции автора. Он не является внеситуативным зрителем, а показывается в своей индивидуальной неповторимости.

Типовая модель таких стихотворений имеет следующую композицию. В «мини-экспозиции» обозначается способ, условия перемещения. После этого даётся самоценная зарисовка; её конкретность, подробность позволяют поэту достигнуть точности и глубины образов. Параллельно отображается течение мысли героя: для путевой медитации неприемлемо накопление и анализ материала «вне текста», читатель не должен получать лишь «конечный результат» мыслительных операций, как это часто происходит в других жанрах. Заключение содержит философские обобщения. Особо важен при этом универсальный структурный принцип возвращения, поскольку «описательная» часть при сопоставлении с «рефлексивной» обнаруживает скрытое прежде семантическое содержание.

Концепт пути (дороги), сочетающий в себе пространственные и временные ряды человеческих судеб, является определяющим для данного типа стихотворений. Соотнесение, сцепление, взаимопревращение предметов, ощущений и мыслей открывает тайные связи сущностных сторон бытия. С одной стороны, показывается относительная самостоятельность и самоценность каждого явления жизни, с другой - их единство. Вопреки внешней дробности, дискретности появляется ощущение непрерывности, целостности; индивидуальное открывает общезначимое.

Путевые» медитации делятся на две разновидности: в одних лирический субъект перемещается самостоятельно, в других - едет. Способ передвижения наблюдателя влияет на его физическое состояние, физическое состояние - на ход его рассуждений.

1. Группа стихотворений, повествующих об одиноком путнике (страннике, скитальце, пилигриме, прохожем, пешеходе и т.п.), древнее и обширнее. В 1880-1890-е годы к жанру «путевой» медитации обращаются практически все поэты: «Ель рукавом мне тропинку завесила.» А.А. Фета, «Мы шли дорогою. Поля по сторонам.» А.А. Голенищева-Кутузова, «Заглохшая тропа», «Весенней полночью бреду домой усталый.», «В дороге» К.М. Фофанова, «Листья падают в саду.» И.А. Бунина, «Я мечтою ловил уходящие тени.», «Среди камней» К.Д. Бальмонта, «Снежные хлопья» З.Н. Гиппиус, «Иду я влажным лугом.», «Я лесом шёл. Дремали ели.» Ф.К. Сологуба и др. В этих произведениях акцентируется трудность, продолжительность пути. Дорога символизирует жизненные испытания человека, конечная цель путника неизменно соотносится со смертью, с неотвратимостью Божьего суда.

2. Во второй группе наблюдатель не передвигается пешком, а едет в карете, кибитке, повозке, на телеге, дрожках, санях и т.п. В исследовании такие стихотворения обозначены как «трансдуктивные» (от лат. transductio - перемещение). Это «Еду в сумерки: зимняя тишь.» С.А. Андреевского, «Не долог путь. Из-под снегов.» А.А. Голенищева-Кутузова, «Страна Неволи» К.Д. Бальмонта, «Мерный шум колёс.» В.Я. Брюсова, «Никогда» З.Н. Гиппиус, «Морозная даль» Ф.К. Сологуба, «В дороге» И.Ф. Анненского и др. Кругозор и движения лирического субъекта ограничены. В большинстве случаев подчёркивается зависимость героя от обстоятельств, беспомощность, суетность мыслей, необузданность желаний. В «трансдуктивных» медитациях чаще ведётся полемика (главным образом, скрытая) с некоторыми положениями христианского вероучения, в частности, подвергается сомнению концепция теодицеи.

Наиболее ярко указанная закономерность прослеживается в текстах, описывающих передвижение по железной дороге: особое значение приобретают здесь стальные рельсы, воплощающие жёсткость, неотвратимость судьбы, и большая скорость, отображающая стремительность времени, безвозвратность мгновений («На поезде», «Морозной ночью» К.М. Фофанова, «Поезд врывается в древние скалы.» В.Я. Брюсова, «В поезде» И.А. Бунина и др.). При этом в традиционном концепте дороги актуализируется идея фатальности.

По принципу «путевой» медитации может быть построена более крупная форма. «Дорожный» цикл также повествует о перемещении в пространстве, влекущем за собой смену впечатлений. При этом стихотворения группируются с учетом внешней логики передвижения, передающей систему событий «как в жизни». Конкретизируются место и время описываемых событий, фиксируется точка зрения наблюдателя, панорама чередуется с детализированными описаниями. Это циклы А.А. Голенищева-Кутузова («Крымский альбом»), А.Н. Апухтина («Деревенские очерки»), К.М. Фофанова («Балтийские ночи»), К.К. Случевского («Чернозёмная полоса»), К.Р. («В Египет»), А.А. Коринфского («Картины Поволжья»), М.А. Лохвицкой («Под небом родины») и др.

Дорожный» стихотворный сборник во многом сходен с прозаическим путевым очерком. Оба типа характеризуются такими признаками, как документальность, публицистичность, описательность, оценочность и эмоциональность, создаётся иллюзия обращённости лирического субъекта к читателю как к индивидуальности. Это нередко приводит к прозаизации стихотворного «путевого» цикла. Интерес к натуралистической подробности, обыденной детали можно объяснить наследием позитивно-эмпирической системы ценностей шестидесятых годов. Однако всё увиденное обязательно пропускается в лирическом сборнике через душевный и духовный опыт. Решающим для циклообразо-вания фактором оказывается не географический маршрут, а переживания лирического субъекта и его выводы, неизменно приводящие «наверх», к Богу.

К 1880-1890-м годам «путевые» медитации становятся настолько популярными, что появляются пародии на них. Тексты, наиболее точно соответствующие инварианту, уже не несут собственно поэтической информации. Предпринимаются попытки их обновления.

Поэты экспериментируют с формой: типовые знаки упорядоченного движения (традиционные размеры, урегулированный ритм, акаталектика, параллелизм и пр.) заменяются причудливыми построениями, то нарушающими, то восстанавливающими инерцию ожидания.

К самым распространённым вариантам модификации стандартной «путевой» медитации относятся:

1) утрированно традиционная форма, подчёркивающая преемственность; предельная насыщенность «чужим словом», которая противостоит оригинальной структуре текста;

2) использование «минус-приёмов», таких, как отсутствие заключительного вывода, легко воспроизводимого по контексту, или привычная, но не соотносимая с объектом изображения итоговая сентенция;

3) подчинение описания экспансии лирического субъекта, при котором отражается не столько действительная картина, сколько эмоциональное состояние наблюдателя; неадекватность лирического переживания характеру воспроизведённой путником панорамы; передаваемая без привычных купюр мыслительная деятельность героя (поток сознания); пунктирный метод;

4) развеществлённость пейзажной части; «мифологизация» рецепции лирического субъекта;

5) стилистические диссонансы, отражающие противоречивость мировоззрения лирического субъекта.

V. Духовная лирика является ещё одним жанром, распространённым в указанный период. В связи с тем, что религия помогает установить «истинную» точку зрения на жизнь, для указанного типа произведений характерен иерархический принцип мышления, традиционализм. Отражается совокупность взглядов на мир, основанных на вере в Бога. В силу этого автор входит в своё произведение не только как художник, но и в качестве эстетически неопосредованного субъекта, имеющего определённую моральную цель.

Богословские учения основаны на концепции рождения и завершения мира, на идее перемещения человека из града земного в град небесный, поэтому в христианских стихотворениях преобладает линейное представление о времени, доминирует «абсолютное настоящее» время.

Основными чертами религиозной лирики являются: установка на адекватность изначально заданному образцу; всезнание автора как сверхличное качество; неавтономность авторского «я»; символизм. К факультативным признакам относятся: антиномизм, проявляющийся в логических и семантических антитезах; христианская тематика; молитвенно-образный комплекс с выраженной православной доминантой; насыщенность прямыми и косвенными цитатами из священных текстов. Сюда же следует причислить архаическую церковнославянскую лексику; общую эмоциональную яркость стиха, которая подчёркивается инверсиями и восклицательной интонацией (характерной для церковной гимнографии); повторения и возвращения мелодических построений; завершённость строф и т.д.

Ориентация на сверхличное начало в религиозных стихотворениях порождает симметричность, гармоничность формы, размеренность ритма. Многие религиозные стихотворения 1880-1890-х годов написаны дактилем. Возможно, это связано с тем, что полнозвучность первого слога с самого начала придаёт доводам особую весомость, ту самую «сверхличностность». Строгую полновесность звучанию сообщают и межстиховые паузы. Первая стопа стихотворений, написанных анапестом, нередко представляет собой кретик (и) - самый распространённый вид ритмического отягощения, который акцентирует начало строк.

Духовные стихотворения 1880-1890-х годов можно распределить на несколько групп: переложения, «богомыслия», стихотворные «молитвы».

1. Переложения - произведения, в которых интерпретируются библейские сюжеты, апокрифы, трактаты средневековых богословов и т.п. Подобную лирику можно обозначить как объективно-эпическую разновидность духовной поэзии. Библейская фразеология оказывает влияние на строй переложений: они семантически и стилистически однородны. Название, эпиграф в большинстве случаев указывают на оригинал, настраивая читателя на определённый лад и сообщая тексту дополнительный объём информации.

Выбор тех или иных фрагментов для переложения характеризует образ мышления поэта. Форма воплощения тоже индивидуальна, как бы бережно ни обращался автор с первоисточником. Дело в том, что высказывание переводится с церковно-славянского языка на русский, метрически упорядочивается, привносится собственно стихотворческий материал (рифма, строфика и т.п.).

Степень подобия художественного произведения оригиналу может быть различной - сказывается уровень ортодоксальности авторов, характер обрабатываемого материала. Один и тот же текст прочитывается неодинаково, служит основой для разных, порой нарочито семантически зауженных толкований. Часто поэты 1880-1890-х годов прибегают к импровизации. Опираясь на известный библейский мотив, символ, героя, они развёртывают собственный сюжет. При этом форма стихотворения уже не в такой степени зависит от первоисточника, автор свободнее в выборе художественных средств. «Присвоение» темы делает данный тип произведений более «личным».

Особое внимание поэты «переходного» периода обращают на библейские сюжеты, изображающие «конец света». Эти истории созвучны эсхатологическим настроениям общества fin de siecle, взгляду на мир как на нечто кончающееся, уходящее. Кроме того, апокалипсис соответствует установкам современности на исследование внутренних процессов, поскольку нацелен на объяснение глубинной сущности Вселенной (см. «Из Апокалипсиса. Глава IV» И.А. Бунина, «Авадон» А.А. Фета, «Страшный суд» Д.С. Мережковского, «Из Апокалипсиса» К.Р., а также «Мани-факел-фарес» А.Н. Майкова, «Небесный огонь» К.М. Фофанова, «Легенду про Мёртвое море» К.Р., «Подражание Исайи» А.А. Голенищева-Кутузова и др.).

2. Большая часть духовных стихотворений раскрывает некое субъективное - подчас сиюминутное - душевное переживание или мысль. Благочестивые размышления в стихах обозначены в исследовании как «богомыслия». Они возникают, когда религиозное творчество выходит из рамок церковности, проникает в повседневную жизнь. Среди литургического и паралитургического славословия появляется всё больше оригинальных произведений, выражающих личные раздумья и душевные переживания.

Самую значительную часть «богомыслий» составляют стихотворения-размышления, направленные на обоснование религиозных принципов - поэтические «запечатлевания» доказательств Божьего бытия. Они близки к философским произведениям, но характеризуются эталонной заданностью. Лирический субъект религиозного произведения не первооткрыватель, а проповедник, он не выводит законы, а убеждает в их незыблемости.

2.1. Около половины подобных стихотворений строится на диалогической основе: «"Прочь идеалы!" Грозный клик!.» А.Н. Майкова, «Мне часто говорят: свобода не обман.» А.А. Голенищева-Кутузова, «Любовью ль сердце разгорится.» К.Р., «Томясь и страдая во мраке ненастья.» С.Я. Надсона и др. Актуальность, экспрессивность, риторическая декламационная интонация, обилие вопросительных и восклицательных конструкций сближают такие тексты с публицистическими произведениями. Лирический субъект адресует свои слова воображаемому собеседнику: он оспаривает какие-либо распространённые представления, излагает свои доводы. В таких стихотворениях особенно ярко проявляется сверхличностное начало говорящего: поучения, призывы обращены не только к другим, но и к себе.

Убеждающие стихотворения редко имеют заголовок. Они чётко структурированы: зачин носит выдержанно классический характер, суждения веско обоснованы, заключительные строки содержат бесповоротный вывод. Используются достаточно сложные, но ясные синтаксические конструкции, строфы представляют собой законченные предложения. Повторы на синтаксическом, лексическом и звуковом уровнях упорядочивают содержание, способствуют облегчению рецепции.

2.2. Иной тип стихотворных размышлений на духовную тему - это умозаключения, в ходе которых лирический субъект подвергает анализу природу своей веры («Сквозь листву неудержимо.» К.К. Случевского, «Я не тому молюсь, кого едва дерзает.» С.Я. Надсона, «Небо» С.А. Андреевского, «Долго я Бога искал в городах и селениях шумных.» К.М. Фофанова, «Из бездны, где в цепях безумный демон бился.» НМ Минского, «Искание Христа» МА Лохвицкой, «Я люблю мою тёмную землю.» Ф.К. Сологуба, «Царство Божие» Д.С. Мережковского и др.). Герой не убеждает кого-либо в истинности христианских догматов, но открывает их правоту для самого себя. Такие тексты лишены «публицистически-агитационных» ноток, более интимны и в большинстве случаев написаны от первого лица. Доказывание истинности положений таит в себе внутренний конфликт, подразумевает неуверенность лирического субъекта, временную потерю связи с Создателем.

2.3, «Б ого чувствования» представляют собой описания непосредственно воспринимаемых пейзажей, ситуаций и т.п. Они не содержат логических построений, что согласуется с положениями христианства, признающего знание, непостижимое для ума, но доступное сердцу. Вневременные идеи передаются с помощью конкретно-чувственных образов.

Для данной группы характерны стихотворения, в основу которых положен идиллический модус художественности, отражающий органическую сопричастностью бытию как целому. В этих произведениях явно доминирует религиозное содержание. Среди стихотворений 1880-1890-х годов широко распространены «богочувствования», изображающие пейзажи («Весенняя дума»

A.А. Голенищева-Кутузова, «Бывают светлые мгновенья.» К.Р., «Есть час в ночи, когда ещё рассвет.» К.М. Фофанова, «Вечерняя заря» З.Н. Гиппиус, «Весеннее чувство» Д.С. Мережковского, «О, как в тебе лазури чистой много.»

B.C. Соловьёва) и ритуалы богослужения («У храма» Я.П. Полонского, «Усталый, с сердцем отягчённым.» А.А. Голенищева-Кутузова, «В тихом храме» К.М. Фофанова, «Угас дневной надменный свет.» Ф.К. Сологуба, «Троица» И.А. Бунина). Единение с Всевышним передаётся путём описания всеохватывающего чувственного волнения. Напряжённая атмосфера близости человека к божеству сходна с экстатическим переживанием.

3. Стихотворные «молитвы» - третий тип духовной лирики 1880— 1890-х годов, её субъективно-лирическая разновидность («Отче наш», «Голубка бедная - она.» К.М. Фофанова, «Молитва» К.Р., «De profundis» («Из глубины»), «Молитва о крыльях» Д.С. Мережковского, «Молитва» П.Ф. Якубовича и др.). В лирике данного типа доминирует коммуникативный аспект высказывания. Стихотворная «молитва» подспудно ориентирована на Церковный первоисточник. Отсюда установка на отвержение логических построений (любые описания, вставки противопоказаны), на небольшой объём (обеспечивающий стройность композиции) и на особую настроенность лирического субъекта (признание своей греховности, слепоты, беспомощности и т.п.).

Большое количество личных и притяжательных местоимений, как и в каноническом тексте, выполняет функцию интимизации речи. Императивные формы глаголов передают экспрессивность. Особый ритм, строящийся на повторе слов, одинаковых падежных форм, сходстве синтаксических конструкций и пр., создаёт нужные условия для общения молящегося (автора, лирического субъекта, читателя) с Богом.

В стихотворных «молитвах» поэты переходного периода дальше, чем их предшественники, отходят от церковного канона, что со всей очевидностью обнаруживается в произведениях «Огненный мак» Ф.К. Сологуба, «Молитва» З.Н. Гиппиус, «В ревнивую ночь» К.М. Фофанова. Их свободная форма приближена к поэтике «светских» стихотворений - та же многозначность, субъективность, диалогичность, «пояснительные» вставки и т.п. С одной стороны, появление авторских текстов обусловлено культовыми образцами, с другой - они сами становятся средством развития духовности.

В реинтернационных стихотворениях христианские догматы подвергаются переосмыслению, авторская рефлексия принимается за единственный критерий истинности религиозных переживаний. Распространённость подобной лирики в последней трети XIX столетия объясняется ослаблением внешнего авторитета церковной традиции. Отображается процесс интенсивного духовного поиска.

Изменение авторской интенции ведёт к жанровым трансформациям. Противоречивость теоретических построений проявляется во фрагментарности и стилистических диссонансах, обилии риторических вопросов. Зачастую изменяются «стандартные» элементы религиозной лирики: мотивы, образы, приёмы.

Если основная часть «ортодоксальных» стихотворений написана дактилем или хореем (начинается с икта), то в большинстве произведений данной группы второй (реже третий) сильный слог.

Проблематику реинтернационной лирики 1880-1890-х годов можно свести к нескольким вопросам.

1. Оспаривается истинность отдельных положений христианского вероучения: о посмертной утрате воспоминаний о прежнем, земном существовании («Нет! Мне не верится, что мы воспоминанья.» К.Р., «Жизнь томит своей загадкой.» К.М. Фофанова), о блаженно-безмятежном счастье в раю («Я населил таинственным мечтаньем.» К.М. Фофанова), о предвзятости отношения к иноверцам («Оглашении, изыщите!» А.Н. Апухтина), о безусловной истинности древних заповедей («Опять сияние в лампаде.», «Затхлый запах старых книг.» Ф.К. Сологуба) и т.д. Особое внимание привлекает доктрина теодицеи - оправдания Бога, который сотворил мир, пребывающий во зле («Утро» К.М. Фофанова, «Крик» З.Н. Гиппиус, «Томленья злого.» Ф.К. Сологуба, «Язычница» Е.Е. Нечаева и др.). Подвергаются сомнению важнейшие составляющие христианской системы: любовь, надежда, кротость и т.п.

2. В ряде лирических произведений 1880-1890-х годов религиозные построения не оспариваются, но утрируются, что также идёт в разрез с конфессиональными убеждениями. Самым распространённым мотивом указанного типа стихотворений является гипертрофированное чувство смирения («У порога» К.М. Фофанова, «Изгнанники» Д.С. Мережковского, «Молебен» К.Д. Бальмонта и др.).

3. Преувеличенный интерес вызывает фигура дьявола (искусителя, Демона, Мефистофеля). Образ Врага человеческого олицетворяет инфернальную сторону психики, которая отпала от Целого, чтобы обрести независимость и индивидуальность. Ценности разоблачаются, добро и зло оказываются неразделимы, как неразделимы Бог и его лукавый помощник (см. «Мой Демон» Н.М. Минского, «К Мефистофелю» А.А. Голенищева-Кутузова, «Мефистофель», «Два беса» К.М. Фофанова, «Песни Мефистофеля» С.Я. Надсона, цикл К.К. Случевского «Мефистофель» и др.). Это соответствует культурологическим тенденциям, выказывает амбивалентность, парадоксальность культуры переходного периода.

4. В последней трети XIX века появляется больше стихотворений, в которых раскрываются особенности иных вероучений. Основная часть такой лирики посвящена буддизму и индуизму, диаметрально противоположным христианству, отрицающим антропоморфного Бога, бессмертие души и свободу воли («Ты не в первый раз живёшь.» А.Н. Майкова, «Три ночи Будды», «Три встречи Будды» С.Я. Надсона, «Будда» К.Р., «Жертвоприношение Будды» Д.Н. Цертёлева, «Баядера» П.Д. Бутурлина, «Утешение» Н.М. Минского, цикл К.Д. Бальмонта «Индийские травы»). Встречаются также стихотворения, воссоздающие иные формы мировоззрения: мусульманство («Оттуда» К.Д. Бальмонта), античный политеизм («Песня вакханок», «Смех богов» Д.С. Мережковского, «Вакхическая песня» М.А. Лохвицкой), языческие религии («На корабле» Н.М. Минского, «Жрец» В.Я. Брюсова) и др.

Отдельную группу образуют «апофатические» лирические произведения. В них провозглашается безусловная невозможность постичь истинное обличье и замыслы бога («Ответ» Я.П. Полонского, «В тёплой тучке звёздочка светила.» С.А. Андреевского, «Ветер повеял томительным вздохом.» К.М. Фофанова, «Устав брести житейскою пустыней.» Ф.К. Сологуба и др.).

VI. Большой популярностью в 1880-1890-х годах пользуется любовная лирика. Охват жизненного материала в интимной поэзии необычайно широк: первая встреча, признание, разлука, непонимание, разлад, измена, расставание, смерть и т.д. В фокусе любовного стихотворения, скорее, не фабульное событие, а «лирическая ситуация» - определенное отношение лиц в пределах времени между меняющими отношение событиями.

Категориальным признаком интимного стихотворения является идентификация эроса как наивысшей ценности мира произведения (в том числе и при попытке развенчания понятия «любовь»). Помимо самоочевидного доминирования любовной темы, указанный жанр обладает рядом специфических особенностей.

Основная часть любовных стихотворений построена на местоименной схеме «я» - «ты». Повествование от первого лица максимально сокращает дистанцию между лирическим субъектом и автором, способствует созданию психологического эффекта соприсутствия, достоверности изображаемого внутреннего мира. Грамматическая форма второго лица, употребляемая при обращении к возлюбленной (возлюбленному), адекватно передаёт сокровенный смысл. Абстрактно-лирическое пространство не мешает «присвоению» сообщения читателем, помогает формировать «лирическую целокупность», выявляет анормальный ритуальный статус объекта. Нейтральная и специфические формы второго лица («ты» - «вы» - «Вы») определяют тип отношений между структурными центрами текста. Изменение формы местоимения в любовной лирике нередко ведёт к жанровому сдвигу.

Герой любовного стихотворения воспринимает другую (другого) не просто как объект: в силу своего чувства он способен «внедряться» в её (его) сознание, оценивать ситуацию с разных точек зрения. Данный факт обусловливает усложнённость субъектно-образных отношений в интимной поэзии. Распространена ролевая лирика (от лица женщины, умершего и т.п.). В некоторых случаях субъект речи перестаёт быть средоточием сотворённого мира, предоставляя эту роль объекту своего внимания.

Романические перипетии требуют более или менее последовательного изложения, поэтому в любовных стихотворениях обнаруживается тенденция к временио'му построению. Обрисовывая различные ситуации, изображая героев в прошедшем, настоящем и будущем, лирический субъект как бы помещается в точку отсчёта.

Адекватно оценить происходящее возможно только тогда, когда известна развязка. События в интимной лирике часто воссоздаются ретроспективно: переходя во власть памяти, они рождают осознание ценности случившегося, пробуждают ностальгию. Отсюда классические лишённые определённости формулы: «когда-то», «давно», «в минувшем» и проч. Произведения, в которых действие разворачивается «в настоящий момент», нередко близки к импрессионистскому типу. В этом случае каждое конкретное мгновение, впечатление приобретает особую ценность; предпринимается попытка сохранить живость, непосредственность увиденного и прочувствованного. Повествование в форме будущего времени в любовной поэзии практически не встречается: слишком сложно делать прогнозы в сфере человеческих взаимоотношений. Проще угадывать отнесённые в будущее развязки по намеченным в стихотворениях обстоятельствам.

Топология - одна из форм конкретизации лирической концепции мира. В интимной поэзии, одном из самых спонтанных жанров, ориентиры художественного пространства часто проявляются подспудно. Они позволяют выявить жанровый инвариант любовной лирики, установить стилистические особенности творчества каждого автора в отдельности и литературного процесса эпохи в целом.

При рассмотрении наиболее отчётливых пространственных моделей любовной лирики 1880-1890-х годов выясняется, что образы строятся на смысловом сопоставлении таких параметров, как замкнутость/разомкнутость, верх/низ, великость/малость. Эти параметры могут наполняться противоположным содержанием. Близкое «сокровенное» пространство («сенсорный» круг) -и суетная тяготящая близость «в толпе»; «безопасная», «обжитая» комната возлюбленной - и тесное жилище одинокого героя; привольная ширь как фон для развития идиллических отношений - и экстремальное разомкнутое пространство, характерное для стихотворений о разлуке. Указанные инварианты традици-онны, многие поэты «переходного» периода стремятся их обновить. В результате модели либо перестают выполнять свою типовую функцию (мотивы романтической грёзы, весеннего свидания и т.п.), либо сильно видоизменяются множественность, вариативность пространств, техника монтажа, интерференция и др.).

Любовную лирику отличает особый уровень модальности. Реальные чувства и мысли могут оцениваться с помощью воображаемых действий, как это происходит в «Звезде Маир» Ф.К. Сологуба. Важную роль играют не воплощённые в жизнь желания и стремления - как представленные на стадии, предшествующей осуществлению («Я тебе ничего не скажу.» А.А. Фета), так и неосуществимые вообще («Песни любви» М.А. Лохвицкой»). Закономерно наличие неисполняемых и неисполнимых просьб, остающихся без ответа вопросов и т.п. Семантическая объёмность субъективной модальности достигается и за счёт развития мотивов воспоминания, грёзы, дрёмы. Диапазон «реальности» в стихотворениях 1880-1890-х годов значительно расширяется.

Любовному жанру присущ оригинальный метафорический язык, опирающийся на фольклорную и куртуазную традиции. В последней трети XIX века он делается более «демократичным», почти не используется отвлечённая античная символика. Как и прежде, в большом количестве употребляются поэтические номинации, передающие чувственность эмоций. Традиционные символы нередко интерпретируются по-новому.

От внешнего описания героев любовная лирика переходит к постижению глубинных свойств человеческой психологии. Острое восприятие единичных, сугубо индивидуальных проявлений личности как частного случая типической психологии позволяет серьёзно и веско говорить не только о больших событиях или глубоких мыслях, но и о впечатлениях, настроениях, переходных состояниях души. Её тончайшие, еле заметные движения передаются через внешнее, физическое; психологические детали сопрягаются с бытовыми частностями.

Культивируются мотивы эфемерности любви, противоречивой двойственности чувств. Любовный конфликт не всегда объясняется следствием стечения роковых обстоятельств: конфликтно подчас само сознание лирического субъекта. Поэтому вполне «благополучные» сюжеты приобретают мрачный оттенок. Широкое распространение получает идея демонического элемента любви, исконной трагичности взаимоотношений. Логическим продолжением мысли о фатальности чувств является утверждение семантического тождества любви и смерти («Азраил, печальный ангел смерти.» М.А. Лохвицкой, «Ты любишь?» З.Н. Гиппиус, «Признание» Д.С. Мережковского, «И снова бредёшь ты в толпе неизменной.» В.Я. Брюсова и др.).

В интимной поэзии последней трети XIX века находят воплощение духовные эротологические идеи, актуализируется гуманистическая традиция в понимании любви. Возвышенное чувство противопоставляется животному инстинкту, горнее - плотскому. В ряде случаев идеальный образ двойственен: в нём проступают то небесные, то демонические черты. Содержание многих поэтических текстов указанного периода можно трактовать двояко: либо как рассказ о взаимоотношениях влюблённых, либо как историю постижения божественной сущности. В последнем случае встреча героя с Нею знаменует приход к цельному мировоззрению, мистическое проникновение в тайны бытия.

В любовной лирике, в частности - в поэзии 1880-1890-х годов нередко воспроизводится ситуация напряжённого молчания. Нерешительный поклонник не в состоянии высказать свои переживания. Данный мотив связан с психологической спецификой отношений мужчины и женщины, бессознательным чувством опасности, а также с сакральной сущностью ситуации. Если герой интимного стихотворения всё-таки произносит Слово, ему придаётся необычайная сила. Результативность речи определяется её психологической интенсивностью. В отдельных случаях действенность высказывания страшит самого говорящего, вынуждая его вновь умолкнуть.

Повышенное внимание к проблеме Слова в любовной лирике делает актуальными жанры магической речи, к которым неоднократно обращаются поэты 1880-1890-х годов (см. «Заклинание» М.А. Лохвицкой, «Не надейся на силу чудесную.» Ф.К. Сологуба). Изменение прагматической установки адресанта на эстетическую позволяет сохранить жанровую модель.

VII. Вычленение в поэзии 1880-1890-х годов нового жанра - пейзажного стихотворения - становится возможным в связи с появлением большого количества произведений, в которых образ незамкнутого пространства обладает завершённостью и самодостаточностью. Если в медитациях внимание поэтов привлекает процесс формирования умозаключений лирического субъекта, занятого созерцанием природы, и в контексте общелитературной традиции многие логически сформулированные сопоставления кажутся тривиальными, то в пейзажах на первый план выдвигается само созерцаемое.

Наблюдается повышенный интерес художников к переходным состояниям природы. Отображается изменчивость окружающего мира. Движение воплощает идею всеобщей текучести, неустойчивости сущего. Описания основываются на причинно-следственных отношениях: это делает очевидным существование системы вселенского единства.

Отмечаются неповторимые, единичные проявления: то, что видимо, слышимо, ощущаемо именно в данном месте, в данное время, под данным углом зрения. Запахи, тактильные, тепловые, вкусовые ощущения создают эффект материализованное™ изображений. В то же время пейзажи теряют свою «объективность». «Необработанность» включаемого в стихотворения материала в отдельных случаях приводит к появлению неожиданных для лирики подробностей. Прозаические детали сочетаются с привычными для пейзажа предыдущих десятилетий поэтизмами, образуют причудливый сплав, символизирующий сложность и непредсказуемость бытия.

В пейзажных стихотворениях наиболее ощутимо воздействие импрессионистской живописи, что объясняется общим предметом изображения. Для его воплощения поэты стремятся найти наиболее точные и гибкие средства.

Широкое распространение получает урбанистический пейзаж, передающий беспокойный ритм жизни большого города. Точно фиксируются характерные типы и ситуации, изображаются мгновенные, выхваченные из потока реальности картины. В ряде произведений русских поэтов переходной эпохи

В рассветной полночи над ясною столицей.» С.А. Андреевского, «Утро над Невою» К.К. Случевского и др.) выявляется установка на воспроизведение изменений воздушной среды, обусловленные солнечным светом и атмосферой (пленэр). Применяется принцип оптического смешения цвета, повышается «светоносность» красок.

Те же закономерности отмечаются в более традиционных видах ландшафтов. Экзотический пейзаж воспроизводится с помощью импрессионистических «недосказов» и логических разрывов. Изображаются неясные, сиюминутные зрительные ощущения, особое внимание обращается на цветовую палитру («На пути по берегу Коринфского залива» А.Н. Майкова, «Вечер в Египте» К.Р., «Лазурное утро я встретил в горах.» С.Я. Надсона, «Исландия» К.Д. Бальмонта, «У перекрёстка двух дорог.» В.Я. Брюсова и др.).

Более привычна разработка национального пейзажа: его «север-ность», выровненность, протяжённость, невзрачность и трогательность («Родного севера картина.» К.Р., «Святочная ночь» К.М. Фофанова, «Пробужденье» П.Ф. Якубовича, «Родная картина» К.Д. Бальмонта, «Родина» И.А. Бунина и др.). Но и здесь на смену «нормативной» реалистической технике приходит субъективированность; первоначально целостное чувство скрытых и обычно смешанных в реальности тонов подвергается операциям расчленения и выделения (см. «Рассвет в деревне» К.К. Случевского).

На восприятие бурного пейзажа также влияет устойчивая форма - медитативные стихотворения эпохи романтизма, в которых водная стихия сопоставлялась с человеческой душой. Традиционность пейзажа приводит к тому, что стихотворения, в которых присутствует образ моря, неизменно вызывают мысли о превратности судьбы, хотя целиком посвящены описанию природы («На Иматре» А.А. Голенищева-Кутузова, «На Иматре» К.Р., «Иматра» С.А. Андреевского, «У моря» С.Я. Надсона, «Море широкое, даль бесконечная.» Д.Н. Цертелёва, «Волны взбегают и пенятся.» В.Я. Брюсова и др.). И в бурных пейзажах сильна актуальная установка на изображение колеблющихся, изменчивых картин.

Аналогичные закономерности обнаруживаются в локальных зарисовках. При этом объективный образ почти замещается субъективными обертонами. Слияние параллелей между природным и душевным планом, их неразличимость указывает на единую сущность живописуемого.

Картина природы всегда отражается, во-первых, сознанием поэта, во-вторых, сознанием лирического субъекта. Поэтому факт воссоздания какого-либо ландшафта приобретает особую художественно-эстетическую ценность, порождая опосредованное отражение воспроизведённой картины - «образ образа». Это наиболее очевидно в «лирике чужого я». Менее явной - но такой же бесспорной - формой «присутствия» является психологизированное описание («ландшафт души») и, конечно, фантастический пейзаж, в котором изображённые картины кажутся лирическому субъекту: «Над необъятною пустыней Океана.» А.Н. Майкова, «Горная высь» А.А. Фета, «Под напев молитв пасхальных.» К.М. Фофанова, «Могилы, ветряки, дороги и курганы.» И.А. Бунина, «Зимний вечер» Д.С. Мережковского, «Водяной цветок» М.А. Лохвицкой и др. Экспансивность наблюдателя в той или иной степени ощущается в большинстве стихотворений 1880-1890-х годов.

Приглушение предметного значения слов и усиление эмоциональных обертонов, раскрывающих душевный, а не природный план, отчётливо обнаруживается в сравнениях и метафорических конструкциях, в традиционных для пейзажа олицетворениях. По степени субъективности преломления восприятия выделяются символистские пейзажи со свойственными им категориями неопределённости, амбивалентности, несвязанности, размытости, «пограничности» («Волна» Н.М. Минского, «В селении» К.М. Фофанова, «Утро на море» М.А. Лохвицкой, «В Альпах» B.C. Соловьёва, «Чёлн томленья» К.Д. Бальмонта, «З.А. Венгеровой» З.Н. Гиппиус, «Декорация» И.Ф. Анненского). В то время как импрессионистический метод подразумевает раскрытие внешнего через душевный мир человека, в символистской поэтике субъективный момент сосредоточен в глубинном слое психики. В этом случае символическая обобщённость образа сочетается с особенной целостностью формы (музыкальность, структурированность и пр.).

Другая - противоположная - тенденция в поэзии 1880-1890-х годов выражается в подчёркнутой поэтической «непредвзятости». Художник нацелен на бережное обращение с «исходным материалом»; он сохраняет естественный облик природы, не навязывает ей своего настроения. Философские мысли заключены в таких стихотворениях в имплицитной форме. Установка на объективацию в прозаических текстах последней трети XIX века переносится в поэзию, порождая направленность на «устранение» лирического «я» (некоторые стихотворения А.Н. Майкова, К.М. Фофанова, К.К. Случевского, B.C. Соловьёва). Данная ориентированность обнаруживается даже у тех поэтов, неотъемлемую стилистическую особенность произведений которых составляет субъективиро-ванность описаний.

VIII. Стремление общества «переходного» периода освободиться от злободневного, глубокий интерес к морально-этическим аспектам существования делают популярной философскую лирику. В этом жанре предметом художественного изображения являются «родовые, сущностные особенности сознания и поведения человека как социального существа» [425, с. 7], раскрывается какой-либо универсальный закон. В философском стихотворении отсутствует всякая индивидуализация, авторское сознание тяготеет к обобщённым формам выражения. Наблюдается тенденция к расширению художественного времени и пространства, укрупнению образов, введению сложных сюжетных метафор и силлогических формулировок. Всё перечисленное не исключает конкретно-чувственного воплощения идей (вплоть до введения прозаических подробностей, натуралистических деталей), что, собственно, и позволяет сочетать лирику с мировоззренческими умозаключениями, приближая данный жанр к медитативным формам. В отличие от духовной поэзии, в философских стихотворениях отсутствует априорный образец, не подразумевается адекватность Божественному Слову.

Литературная техника играет немаловажную роль при воссоздании «мировоззренческих гипотез». Ритмический, звуковой, лексический, синтаксический уровни текстовой структуры выполняют выразительную функцию. Идеи не просто иллюстрируются с помощью наглядных примеров: то и другое совмещается в рамках единого высказывания, философские положения «дублируются» языком формы. Так, чёткая организация структурных уровней, при которой даже кажущиеся диссонансы обретают системность и урегулирован-ность, наводит на мысль о провиденциальности («Мой друг, есть радость и любовь.» К.Д. Бальмонта). Бурлескная модель выказывает заурядность регистрируемых фактов («Трактир жизни» И.Ф. Анненского). Форма стихотворения может даже заключать в себе информацию, опровергающую суждения, высказываемые лирическим субъектом, и тем самым уточнять авторскую идею («Ляг, усни. Забудь о счастии.» М.А. Лохвицкой).

В философской лирике 1880-1890-х годов повышенное внимание уделяется многообразным аспектам проблемы переходности. На эпоху «безвременья» приходится вторая волна эклектической танатологии, вызванная обращением к экзистенциальным вопросам. Объектом пристального внимания становится смерть: метафизика ужаса умирания, метафизика детства как абсолютной посюсторонней альтернативы смерти и т.д. (см. «Лабиринт» К.М. Фофанова, «Живы дети, только дети.» Ф.К. Сологуба, «Смерти» А.А. Фета, «Как ты боишься привидений!.» К.К. Случевского, «Мой друг, есть радость и любовь.» К.Д. Бальмонта, «оо» И.Ф. Анненского и др.).

Другой вариант толкования проблемы переходности - парадокс времени, его расщеплённость на прошлое и будущее при единственной возможности реализации судьбы - в настоящем. В ряде философских стихотворений обосновывается мучительность мгновения (ведь оно является частью уходящей жизни); осуществление судьбы во времени отождествляется с разрывом и смертью.

Напряжённая рефлексия об истории, переживание «конца света» делают актуальными тему памяти, мотив печали о минувшем и страха за грядущее. Особенно часто к нему обращаются С.А. Андреевский («Укор», «Нельзя в душе уврачевать.»), К.К. Случевский («Воспоминанья вы убить хотите?!.», «Когда бы как-нибудь для нас возможным стало.», «Где только есть земля, в которой нас зароют.»), К.Д. Бальмонт («Можно жить с закрытыми глазами.», «Под ярмом»). К воспоминанию о прошедшем настоящем примешивается облик некого образца - чистого прошлого, в котором заключается секрет ностальгического и эротического характера памяти. Проблема бытия вне времени соприкасается в философских стихотворениях 1880-1890-х годов с проблемой двоеми-рия. Ряд текстов отражает символистское представление о превосходстве мечты, творчества над реальной жизнью («Два мира» К.М. Фофанова, «Есть что-то позорное в мощи природы.» В.Я. Брюсов и др.).

Очень популярен мотив трагического отчуждения человека от мира. Он также соприкасается с проблемой смерти («Есть одиночество - в глуши.» А.А. Голенищева-Кутузова, «Раскопки» С.А. Андреевского, «Вещи» М.А. Лохвицкой, «В тюрьме» К.Д. Бальмонта). Одиночество в сфере социальной обыденности, по сути, знаменует собой переход к более глубокому и подлинному существованию, поскольку предполагает потребность в общении, осознание себя личностью и желание осуществить в себе личность.

Для осмысления феномена человеческого бытия поэты последней трети XIX века используют самые разнообразные символы, как традиционные, так и новаторские (дорогу, лестницу, чашу, цветок, карнавал, паутину, фонтан, трактир, гамму и пр.). Сочетание нескольких образов в рамках одного произведения выказывает направленность на диалектическое осмысление законов бытия. Истина представляется не в виде готовых догматических положений, а как взаимодействие различных, противоположных сторон, свойств, как столкновение разнонаправленных тенденций и сил, которые одновременно взаимоисключают и взаимоопределяют друг друга, что соответствует общим культурологическим установкам переходного периода. Внимание к актуальным проблемам субъективности и многослойности человеческого сознания обнаруживается в философских стихотворениях, посвящённых таким теоретическим категориям, как мысль, подсознание, личная воля, ложь, вражда и т.п.

IX. Подчёркнутое внимание к проблемам традиции, преемственности и новаторства в искусстве рубежа XIX-XX столетий делает одним из самых распространённых видов стихотворений рефлексии о «творчестве-творении-творце» [145, с. 19]. К их особенностям относятся: функциональность темы пишущего человека; повышенная диалогичность, связанная с тем, что творческое мышление постоянно подразумевает «другого» - предшественника, партнёра и т.п.; доминирование авторского контекста; специфический тип лирического субъекта (чаще всего строящийся как образ творца, одновременно и конфликтующего с общественным мнением, и обращённого к судьбам народа); двойственность пространственно-временных координат (сочетающих актуально существующий пласт с размытыми, условными, относительными категориями беспредельно расширяющегося плана); прямые или опосредованные мифологические и библейские реминисценции; традиционная символика (Муза, Пегас, лира, Памятник, Пророк, Певец, Жрец, Боец, Гражданин и т.п.).

Форма стихотворных рефлексий на тему творчества оказывается действенным аргументом, иллюстрирующим высказываемые положения, подтверждающим содержащиеся в них доводы. В данном случае можно вести речь о разомкнутой структуре: читателю как бы предлагается активная роль партнёра лирического субъекта, вместе с которым он старается уяснить закономерности поэтического мастерства.

Многообразие точек зрения на эстетическую природу творчества можно представить в виде системы координат, оси которой обозначены как политизированность - аполитичность (х), рациоцентризм - иррационализм (у), преемственность - индивидуализм (z). В пределах этой системы координат развёртывается широчайший спектр возможных вариантов творческого самоопределения.

В 1880-1890-е годы получает распространение концепция, согласно которой на современном этапе поэзия перестала быть жизнеспособной, стихотворная форма выражения постепенно отмирает. Данная теория побуждает художников вновь и вновь искать подтверждение вечности поэтического искусства. В рефлексиях на тему творчества отмечается уникальность лирики, её естественность, интимность, сокровенность, глубина, тонкость и культуротворче-ская значимость («Ты не гонись за рифмой своенравной.» К.К. Случевского, «Всё то же» К.М. Фофанова, «Все говорят: поэзия увяла.» С.Я. Надсона и др.).

Одним из самых распространённых мотивов, как и в прежние десятилетия, остаётся избранность поэта и страдания, которые тот должен претерпеть в силу своей «особенности» («По торжищам влача тяжёлый крест поэта.» Я.П. Полонского, «Моим собратьям» М.А. Лохвицкой, «Мучительный дар» В.Я. Брюсова и др.). Противостояние творца и обычных смертных, а также конфликт в душе художника, вызванный разладом между искусством и жизнью, обращают к общеромантической аксиологии.

В стихотворениях о поэте и поэзии иррационально-духовной тенденции, ориентированной на выражение в художественном творчестве духовного Абсолюта и духовного космоса, противостоит нормативно-рациоцентрическая, тяготеющая к позитивизму, материализму, прагматизму. В этом случае эстетические феномены объясняются с эмпирических позиций. В некоторых произведениях последней трети XIX века тайны поэтического мастерства преподносятся как технические, «цеховые» секреты (см. «Терцинами писать как будто очень трудно?.» Ф.К. Сологуба, «Тайны поэта» П.Ф. Якубовича, «Рифмы и оды» Л.Н. Трефолева, «Сопернице» М.А. Лохвицкой и др.). Такие художественные тексты не только содержат сведения о закономерностях построения других художественных текстов (о размерах, строфике, рифмах и т.п.), но параллельно своей формой демонстрируют эти правила, что позволяет вести речь об их метаповествовательном начале.

Ряд произведений 1880-1890-х годов можно условно назвать «автопредставлениями», так как они указывают на конкретные черты творческой манеры их авторов и биографические реалии, вызвавшие эти особенности («Полуразрушенный полужилец могилы.» А.А. Фета, «Как каторжник влачит оковы за собой.» С.Я. Надсона, «Голос из публики» Ф.К. Сологуба, «В кудрях каштановых моих.» М.А. Лохвицкой, «Я» В.Я. Брюсова). Такие стихотворения потенциально межсубъектны. Утверждение уникальности своего слова, возведение его в ранг наиболее достоверной реальности связано с символистским представлением о превосходстве творчества над жизнью, с романтико-модернистским культом личности художника-творца.

По сравнению с двумя предыдущими десятилетиями, налицо постепенное сглаживание различий во взглядах на эстетику творчества. Поэты не отрицают возможности искусства вещать о прекрасном и вечном, но оставляют за собой право говорить в стихотворениях и о более обыденных предметах. Для них очевидна культуротворческая, духоборческая, гармонизирующая миссия художника, но бесспорна и концепция динамического развития литературы.

X. Типология лирических жанров 1880-1890-х годов выявляет ведущие темы, проблематику, особенности субъектной, пространственно-временной и интонационно-речевой организации стихотворений переходного периода. Выводы опровергают устойчивые идеологические стереотипы в оценке литературного процесса двух последних десятилетий XIX века. Очевидно, что поэты 1880-1890-х годов подготовили целенаправленный поиск модернистов XX столетия, что в эпоху «безвременья» полным ходом шёл процесс создания принципиально новых форм.

Список научной литературыЗавьялова, Елена Евгеньевна, диссертация по теме "Русская литература"

1. Тексты стихотворений

2. Аксаков, И. Стихотворения и поэмы Текст. / И. Аксаков ; вступ. ст. А. Г. Дементьева, Е. С. Колмановского. JI. : Сов. писатель : Ленингр. отделение, 1960. - 297 с. - (Б-ка поэта. Большая сер.).

3. Андреевский, С. А. Стихотворения. 1878-1887 Текст. / С. А. Андреевский. СПб. : Типография А.С. Суворина, 1889. - 306 с.

4. Анненский, И. Ф. Стихотворения и трагедии Текст. / И. Ф. Анненский ; вступ. ст., сост., подгот. текста, примеч. А. В. Фёдорова. 3-е изд. - JI.: Сов. писатель : Ленингр. отделение, 1990. - 638 с. - (Б-ка поэта. Большая сер.). - ISBN 5-265-01480-2.

5. Апухтин, А. Н. Соч.: Стихотворения; Проза Текст. / А. Н. Апухтин ; сост. и подгот. текста А. Ф. Захаркина; вступ. ст. М. В. Отрадина; примеч. Р. Шацевой. М. : Худож. литература, 1985. - 560 е., 1 л. портр.

6. Бальмонт, К. Д. Стихотворения Текст. / К. Д. Бальмонт ; вступ. ст. и сост. Л. Озерова ; худож. В. Серебряков. М. : Худож. литература, 1990. - 397 е., ил. - (Классики и современники. Поэтическая б-ка).

7. Бальмонт, К. Д. Стихотворения Текст. / Вступ. ст., сост., подгот. текста и примеч. В. Орлова. 2-е изд. - Л. : Сов. писатель : Ленингр. отделение, 1969. - 710 е., 7 л. ил. -(Б-ка поэта. Большая сер.).

8. Батюшков, К. Н. Стихотворения Текст. / К. Н. Батюшков ; сост., авт. предисл. и примеч. С. Ермоленко. Свердловск: Сред.-Урал. кн. изд-во, 1988. - 268 1. е., ил. - (Родники поэзии). - ISBN 5-7529-0047-6.

9. Батюшков, К. Н. Полн. собр. стихотворений Текст. / К. Н. Батюшков ; вступ. ст., подгот. текста и примеч. В. Н. Фридмана. М.-Л. : Сов. писатель : Ленингр. отделение, 1964. - 354 е., 3 л. ил. - (Б-ка поэта. Большая сер.).

10. Бенедиктов, В. Г. Стихотворения Текст. / В. Г. Бенедиктов ; сост., вступ. ст. и примеч. Б. В. Мельгунова. Петрозаводск : Карелия, 1988. - 204 1. е., портр. - ISBN 5-75450051-3.

11. Брюсов, В. Я. Избранное: стихотворения, лирические поэмы Текст. / В. Я. Брюсов ; сост. Н. А. Трифонов. М.: Московский рабочий, 1979. - 288 с.

12. Брюсов, В. Я. Избр. соч. Текст. / В. Я. Брюсов ; сост., вступ. ст. и примеч. А. Козловского. М. : Худож. литература, 1980. - 574 е., 13 л. ил. - (Б-ка классики. Советская литература).

13. Великорусские народные песни Текст.: в 7 т. / изд. проф. А. И. Соболевским. СПб. : Гос. типография, 1895-1902. - Т. 5. - 1899. - 644 с.

14. Вяземский, П. А. Стихотворения Текст. / П. А. Вяземский ; вступ. ст. JI. Я. Гинзбург ; сост., подгот. текста и примеч. К. А. Кумпан. 3-е изд. - JI.: Сов. писатель : Ленингр. отделение, 1986. - 542 е., 1. л. портр. - (Б-ка поэта. Большая сер.).

15. Вяземский, П. А. Стихотворения Текст. / П. А. Вяземский ; вступ. ст., подгот. текста и примеч. JI. Я. Гинзбург. JI. : Сов. писатель : Ленингр. отделение, 1958. - 507 с. с факс., 4 л. портр. - (Б-ка поэта. Большая сер.).

16. Гёте, И. В. Фауст Текст. : трагедия / И. В. Гёте ; пер. с нем. Б. Пастернака ; вступ. ст. и коммент. А. Аникста. М.: Московский рабочий, 1982. - 510 с.

17. Гнедич, Н. И. Стихотворения Текст. / Н. И. Гнедич ; вступ. ст., подгот. текста, примеч. И. Н. Медведевой. 3-е изд. - М.-Л. : Сов. писатель : Ленингр. отделение, 1963. -486 е., 1 л. портр. - (Б-ка поэта. Малая сер.).

18. Голенищев-Кутузов, А. А. Соч. Текст. : в 3 т. / А. А. Голенищев-Кутузов. СПб. : Т-во Р. Голике и А. Вильборгь, 1904. - Т. 1 : Стихотворения. - 296 с.

19. Державин, Г. Р. Стихотворения Текст. / Г. Р. Державин ; вступ. ст., подгот. текста и общ. ред. Д. Д. Благого ; примеч. В. А. Западова. 2-е изд. - JI.: Сов. писатель : Ленингр. отделение, 1957. - 469 е., 8 л. ил. - (Б-ка поэта. Большая сер.).

20. Жуковский, В. А. Полн. собр. соч. Текст. : в 12 т. / В. А. Жуковский ; под ред. А. С. Архангельского. СПб.: Изд-во А. Ф. Маркса, 1902.1. Т. 1.-148 с.1. Т. 2-4.-584 с.1. Т. 5-8.-516 с.1. Т. 9. 167 с.1. Т. 10-12.-608 с.

21. Жуковский, В. А. Соч. Текст.: в 3 т. / В. А. Жуковский ; сост., вступ. ст. и коммент. И. М. Семенко. М.: Худож. литература, 1980. - Т. 1 : Стихотворения. - 438 е., 1 л. портр.

22. Жуковский, В. А. Чудесный дар богов. Стихотворения. Баллады Текст. / В. А. Жуковский ; сост. Н. В. Алехина. М. : Летопись, 1998. - 463 с. - (Мир поэзии). - ISBN 588730-040-Х.

23. К. Р. В Египет Текст. / К. Р. // Литер, приложение к литературно-худ. и научно-попул. журн. «Нива». Ежемесячн. - Петербург, 1913. - № 36, 7 сентября. - С. 4-36.

24. К. Р. (Константин Романов). Избранное : Стихотворения, переводы, драма Текст. / К. Р. ; сост. и авт. предисл. Е. И. Осетров ; худож. В. К. Серебряков. М. : Советская Россия, 1991.-336 е., 1 л. портр. - ISBN 5-268-01248-7.

25. К. Р. Соч. Текст.: в 2 т. / К. Р. Париж : Пять континентов, 1965.1. Т. 1.-186 с.1. Т. 2.-164 с.

26. Карамзин, Н. М. Полн. собр. стихотворений Текст. / Н. М. Карамзин ; вступ. ст., подгот. текста и примеч. Ю. М. Лотмана. 2-е изд. - М.-Л.: Сов. писатель, 1966. - 424 с. -(Б-ка поэта. Большая сер.).

27. Коринфский, А. А. «Бывальщины», «Картины Поволжья» и «Северный лес» Текст. / А. А. Коринфский. СПб.: Акц. общество «Е. Евдокимов», 1900. - 342 с.

28. Кюхельбекер, В. К. Стихотворения Текст. / В. К. Кюхельбекер ; вступ. ст., подгот. текста и примеч. Б. Мейлаха. JI.: Сов. писатель : Ленингр. отделение, 1952.-428 с.

29. Лермонтов, М. Ю. Избранные произведения Текст. / М. Ю. Лермонтов ; вступ. ст. и коммент. А. Пескова; худож. Ф. Константинов. М.: Худож. литература, 1985. - 511 е., ил.

30. Лермонтов, М. Ю. Соч. Текст. : в 2 т. / М. Ю. Лермонтов ; сост. и коммент. И. С. Чистовой ; вступ. ст. И. Л. Андроникова. М. : Правда, 1988. - ISBN 47020101001815-88 (Подписное). - Т. 1 : Стихотворения и поэмы. - 720 с.

31. Лохвицкая, М. Путь к неведомой отчизне Текст. : стихотворения / М. Лохвицкая ; сост. Т. Л. Александрова. М.: Вече, 2003. - 400 с. - ISBN 5-9533-0128-6.

32. Майков, А. Н. Соч. Текст. : в 2 т. / А. Н. Майков ; под общ. ред. и вступ. ст. Ф. Я. Приймы; примеч. Л. С. Гейро. М. : Правда, 1984. - (Б-ка «Огонёк». Отечественная классика).1. Т. 1.-576 е., 5 л. ил.1. Т. 2. 575 с.

33. Мерзляков, А. Ф. Стихотворения Текст. / А. Ф. Мерзляков ; вступ. ст., подгот. текста и примеч. Ю. М. Лотмана. 2-е изд. - Л. : Сов. писатель : Ленингр. отделение, 1958. -372 е., ил. - (Б-ка поэта. Большая сер.).

34. Минский, Н. М. Стихотворения Текст. / Н. М. Минский. СПб. : Типография М. М. Стасюлевича, 1896. - 344 с.

35. Надсон, С. Я. Полн. собр. стихотворений Текст. / С. Я. Надсон ; вступ. ст. Г. А. Вялого ; подгот. текста и примеч. Ф. И. Шушковской. СПб.: Академический проект, 2000. -512 с.-ISBN 5-7331-0178-4.

36. Надсон, С. Я. Избранное Текст. / С. Я. Надсон, К. М. Фофанов ; сост. А. Ф. Заиван-ский, корректор С. Н. Павлюченкова ; оформл. «Диамант». СПб. : ТОО «Диамант», 1998. - 448 с. - (Новая б-ка поэта) - ISBN 5-88155-214-8.

37. Т. 1 : Стихотворения 1838-1855 гг. 1981. - 719 е., 1 л. портр. Т. 2 : Стихотворения 1855-1866 гг. - 1981.-447 е., 1 л. портр. Т. 3 : Стихотворения 1866-1877 гг. / коммент. О. Б. Алексеева и др. - 1982. - 511 е., 1 л. портр.

38. Никитин, И. С. Собр. стихотворений Текст. / И. С. Никитин ; вступ. ст., ред. JI. А. Плоткина. М.: Сов. писатель, 1947. - 467 с. - (Б-ка поэта).

39. Никитин, И. С. Стихотворения Текст. / И. С. Никитин ; сост., вступ. ст. и примеч. В. И. Коровина; грав. Н. И. Калиты. М.: Сов. Россия, 1986. - 285 с. 1., грав. - (Поэтическая Россия).

40. Огарёв, Н. П. Стихотворения и поэмы Текст. / Н. П. Огарёв ; вступ. ст., подгот. текста и примеч. С. А. Рейсера. 2-е изд. - JT. : Сов. писатель : Ленингр. отделение, 1956. -917 с. с факс., 3 л. ил. - (Б-ка поэта. Большая сер.).

41. Плещеев, А. Н. Полн. собр. стихотворений Текст. / А. Н. Плещеев ; ред. Л. А. Николаева ; вступ. ст., подгот. текста и примеч. М. Я. Полякова. М.-Л. : Сов. писатель, 1964. -432 с. - (Б-ка поэта).

42. Плещеев, А. Н. Стихотворения Текст. / А. Н. Плещеев ; вступ. ст. и примеч. Л. С. Пустильник. М.: Худож. литература, 1975. - 432 е., 1 л. портр.

43. Полежаев, А. И. Стихотворения и поэмы Текст. / А. И. Полежаев ; вступ. ст. Н. Ф. Бельчикова ; подгот. текста и примеч. В. В. Баранова. 2-е изд. - Л. : Сов. писатель, 1957. - 473 е., ил. - (Б-ка поэта. Большая сер.).

44. Полонский, Я. П. Влюблённый месяц : стихотворения Текст. / Я. П. Полонский. -М.: Летопись, 1998. 426 е., 1 портр. - (Мир поэзии). - ISBN 5-88730-032-9.

45. Полонский, Я. П. Лирика ; Проза Текст. / Я. П. Полонский ; сост., вступ. ст. и коммент. В. Г. Фридлянд; худож. Ю. К. Бажанов. М.: Правда, 1984. - 607 е., ил.

46. Полонский, Я. П. Стихотворения Текст. / Я. П. Полонский ; вступ. ст., подгот. текста, и примеч. Б. М. Эйхенбаума. 3-е изд. - JL : Сов. писатель, 1957. - 363 е., 1 л. портр. -(Б-ка поэта. Малая сер.).

47. Поэты 1790-1810-х годов Текст.: сб. стихов / вступ. ст. и сост. Ю. М. Лотмана ; подгот. текста М. Г. Альтшуллера и Ю. М. Лотмана. 2-е изд.- Л. : Сов. писатель : Ленингр. отделение, 1971. - 911 е., 4 л. ил. - (Б-ка поэта. Большая сер.).

48. Поэты 1820-1830-х годов Текст. : в 2 т. / вступ. ст. и общ. ред. Л. Я. Гинзбург ; биогр. спр., сост., подгот. текста и примеч. В. Э. Вацуро. 2-е изд. - Л. : Сов. писатель, 1972. - (Б-ка поэта. Большая сер.).1. Т. 1.-792 с.1. Т.2.-766 с.

49. Поэты 1840-1850-х годов Текст.: сб. / сост., подгот. текста, биограф, справки и примеч. Э. М. Шнейдермана ; вступ. ст. и общ. ред. Б. Я. Бухштаба. 2-е изд. - Л.: Сов. писатель : Ленингр. отделение, 1972. - 540 е., 6 л. ил. - (Б-ка поэта. Большая сер.).

50. Поэты 1860-х годов Текст. / вступ. ст., подгот. текста и примеч. Л. Г. Ямпольского. -3-е изд.- Л.: Сов. писатель : Ленингр. отделение, 1968. 763 с. - (Б-ка поэта. Малая сер.).

51. Поэты 1880-1890-х годов Текст. / вступ. ст. и общ. ред. Г. А. Бялого ; сост., подгот. текста, биогр. спр. и примеч. Л. К. Долгова и Л. А. Николаевой. 2-е изд. - Л. : Сов. писатель : Ленингр. отделение, 1972. - 724 с. - (Б-ка поэта. Большая сер.).

52. Пушкин, А. С. Полн. собр. соч. Текст. : в 10 т. / А. С. Пушкин ; подгот. текста и примеч. Б. В. Томашевского ; АН СССР, Ин-т рус. литературы (Пушкинский Дом). 2-е изд. - М.: Изд-во АН СССР, 1956-1958.

53. Т. 1 : Стихотворения 1815-1820. 1956. - 535 е., 5 л. портр.

54. Т. 2 : Стихотворения 1820-1826. 1957. - 462 с. с ил., 7 л. портр.

55. Т. 3 : Стихотворения 1827-1836. 1957. - 558 с. с ил., 4 л. портр.

56. Пушкин, А. С. Полн. собр. соч. Текст. : в 6 т. / А. С. Пушкин ; под ред., со вступ. ст. и примеч. Д. Д. Благого ; Акад. наук СССР. М.: Правда, 1969. - (Б-ка «Огонёк». Б-ка отечественной классики).

57. Т. 1 : Стихотворения. 1969. - 527 е., 5 л. ил.

58. Т. 2 : Стихотворения. Сказки. Руслан и Людмила. 1969. - 495 е., 4 л. ил.

59. Пушкин, А. С. Соч. Текст. : в 3 т. / А. С. Пушкин ; оригинал-макет подготовлен изд-вом «Худож. литература». СПб. : ООО «Золотой век», ТОО «Диамант», 1997. - ISBN 589215-041-0. - Т. 1 : Стихотворения. - 624 с. - ISBN 5-89215-042-9.

60. Русская поэзия XIX века Текст. : сб. : в 2 т. / вступ. ст. Е. Винокурова ; примеч.

61. B. Коровина ; ред. С. Чулков, И. Щербакова. М. : Худож. литература, 1974. - (Б-ка всемирной литературы. Сер. вторая. Литература XIX века).

62. Т. 1. 702 е., 16 л. ил. - (Б-ка всемирной литературы. Сер. вторая. Литература XIX века. Т. 105).

63. Т. 2. 734 е., 16 л. ил. - (Б-ка всемирной литературы. Сер. вторая. Литература XIX века. Т. 106).

64. Русская поэзия XX века Текст. : Антология русской лирики первой четверти XX века / сост. и вступ. ст. И. К. Сушилиной. М. : Сов. Россия, 1991. - Ч. 1. - 575 с. - ISBN 5268-01403-Х.

65. Русская поэзия серебряного века : 1890-1917 Текст. : антология / ред. М. Гаспаров, И. Корецкая и др. ; Рос. акад. наук, Ин-т мировой литературы им. А. М. Горького. М. : Наука, 1993. - 784 е., ил. - ISBN 5-02-011490-1.

66. Русская поэзия середины XIX века Текст. : сб. / сост., подгот. текста, предисл., примеч. Н. В. Банникова. М.: Московский рабочий, 1985. - 400 с. - (Школьная библиотека).

67. Русская стихотворная эпитафия Текст. / вступ. ст., сост., подгот. текста и примеч.

68. C. И. Николаева, Т. С. Царьковой. СПб.: Академический проект, 1998. - 715 с. - (Новая б-ка поэта). - ISBN 5-7331-0122-9.

69. Русская эпиграмма второй половины XVII начала XX века Текст. / сост., подгот. текста и примеч. В. Е. Васильев, М. И. Гиллельсон, Н. Г. Захаренко. - 3-е изд. - Л. : Сов. писатель, 1988. - 781 [2] с. - (Б-ка поэта. Большая сер.). - ISBN 5-265-00274-Х.

70. Русские поэты XIX века : Первая половина Текст. / сост. М. С. Вуколова; вступ. ст. Л. И. Ошанина ; авт. послесл. В. И. Коровин ; худож. И. И. Бабаянц. М. : Просвещение, 1991. - 496 с. - ISBN 5-09-001164-8.

71. Русский романс на рубеже веков Текст. / сост. М. Петровский, В. Мордерер ; предисл. М. Петровского. М.-Киев : Оранта-Пресс, 1997. - 371 е., [15] л. ил. - ISBN 5-710101151.

72. Серебряный век : Поэзия Текст. М. : ACT, 2002. - 350 с. - (Школа классики). -ISBN 5-17-014747-3.

73. Серебряный век русской поэзии Текст. / сост., вступ. ст., примеч. Н. В. Банникова. -М.: Просвещение, 1993. 432 с. - (Б-ка словесника).

74. Случевский, К. К. Стихотворения и поэмы Текст. / К. К. Случевский. СПб. : Академический проект, 2004. - 815 с. - ISBN 5-7331-0046-Х.

75. Случевский, К. К. Стихотворения. Поэмы. Проза Текст. / К. К. Случевский ; сост., авт. вступ. ст. и примеч. Е. В. Ермилова ; худож. Ю. Селиверстов, Л. Пузин. М. : Современник, 1988.-427 1.е.,ил.-(Классическая б-ка «Современника»). - ISBN 5-270-00106-3.

76. Соловьёв, В. С. Стихотворения и шуточные пьесы Текст. / В. С. Сорловьёв ; вступ. ст., сост. и примеч. 3. Г. Минц. 2-е изд. - Л. : Сов. писатель : Ленингр. отделение, 1974. -350 е., 1 л. портр. - (Б-ка поэта. Большая сер.).

77. Сологуб, Ф. К. Лирика Текст. / Ф. К. Сологуб ; отв. за вып. Ю. Г. Хацкевич. Минск : Харвест, 1999.-480 с. - ISBN 985-433-417-1.

78. Сологуб, Ф. К. Поэзия. Проза Текст. / Ф. К. Сологуб ; сост. и предисл. М. М. Павловой ; Ин-т «Открытое общество». М. : Слово, 1999. - 668 с. - (Пушкинская б-ка). - ISBN 5-85050-400-1.

79. Сологуб, Ф. К. Стихотворения Текст. / Ф. К. Сологуб ; вступ. ст., сост., подгот. текста и примеч. М. И. Дикмана. 2-е изд., стер - СПб. : Академический проект, 2000. -680 е., 1 л; портр. - (Новая б-ка поэта). - ISBN 5-7331-0213-6.

80. Сонет серебряного века : Русский сонет конца XIX начала XX века Текст. / сост., вступ. ст. и коммент. О. И. Федотова; ред. И. А. Бахметьева. - М.: Правда, 1990. - 767 с. -ISBN 5-253-00141-7.

81. Сумароков, А. П. Избранные произведения Текст. / А. П. Сумароков ; вступ. ст. и примеч. П. Н. Беркова. 2-е изд. - Л.: Сов. писатель : Ленингр. отделение, 1957. - 608 с. с ил., 1 л. портр. - (Б-ка поэта. Большая сер.).

82. Трефолев, JI. Н. Стихотворения (1864-1893) Текст. / JI. Н. Трефолев. М. : Типография А. И. Снегирёвой, 1894. - 420 с.

83. Тютчев, Ф. И. Лирика Текст. : в 2 т. / Ф. И. Тютчев ; изд. подгот., послесл. К. В. Пигарев. М.: Наука, 1965. - (Акад. наук СССР. Литературные памятники).

84. Т. 1 :1824-1873.-447 е., 7 л. ил. Т. 2 :1815-1873.-511 е., 7 л. ил. и нот.

85. Тютчев, Ф. И. Полн. собр. соч. в стихах и прозе Текст. / Ф. И. Тютчев ; сост., пре-дисл., ст., примеч. В. Кожинова. М.: Вече, 2000. - 494 с. - ISBN 5-7838-0652-8.

86. Тютчев, Ф. И. Сочинения Текст.: в 2 т. / Ф. И. Тютчев ; подгот. текста, сост., ком-мент. К. В. Пигарева ; Вступ. ст. Л Н. Кухиной, К. В. Пигарева. М. : Худож. литература, 1984. - Т. 1 : Стихотворения. - 495 е., ил., 1 л. портр.

87. Тютчев, Ф. И. Стихотворения Текст. : критика, коммент. / Ф. И. Тютчев, А. А. Фет ; сост., вступ. ст., справочные материалы Т. Бек, Д. Зантария. М. : Олимп ; ООО «Фирма «Изд-во ACT», 1998. - 557 с. - (Школа классики). - ISBN 5-7390-0346-6.

88. Фет, А. А. Вечерние огни Текст. / А.А. Фет ; изд. подгот. Д. Д. Благой, М. А. Соколова. 2-е изд. - М. : Наука, 1981. - 816 е., ил., 3 л. портр. - (Акад. наук СССР. Литературные памятники).

89. Фет, А. А. Стихотворения Текст. / А. А. Фет ; вступ. ст. В. Кожинова; худож. Ю. Селиверстов. М.: Современник, 1981. - 368 е., ил. - (Классическая б-ка «Современника»).

90. Фет, А. А. Стихотворения Текст. / А. А. Фет ; сост. и предисл. Е. Винокурова; худож. Ф. Домогацкий. М. : Худож. литература, 1979. - 319 е., ил. - (Классики и современники. Поэтическая б-ка).

91. Фофанов, К. М. Стихотворения Текст. : в 5 ч. / К. М. Фофвнов. СПб. : Издание1. А. С. Суворина, 1896.

92. Ч. I: Маленькие поэмы. 98 с. Ч. II.: Этюды в рифмах. - 68 с. Ч. III: Снегурка. - 96 с. Ч. IV : Майский шум. - 96 с. Ч. V : Монологи. -174 с.

93. Языков, Н. М. Полн. собр. стихотворений Текст. / Н. М. Языков ; вступ. ст., подгот. текста и примеч. К. К. Бухмейер. 2-е изд. - М.-Л. : Сов. писатель : Ленингр. отделение, 1964. - 706 с. с нот, 4 л. ил. - (Б-ка поэта. Большая сер.).

94. Якубович, П. Стихотворения Текст.: в 2 т. / П. Якубович. СПб., 1899-1906.

95. Т. 1. СПб.: Типо-литография Б. М. Вольфа, 1899. - 299 с.

96. Т. 2. СПб.: Типография Н. Н. Клобукова, 1906. - 316 с.

97. Якубович, П. Ф. Стихотворения Текст. / П. Ф. Якубович ; вступ. ст., подгот. текста и примеч. Б. Н. Двинянинова. 2-е изд. - Л. : Сов. писатель, 1960. - 522 е., 4 л. ил., портр. -(Б-ка поэта. Большая сер).

98. Научная и справочная литература

99. Аверинцев, С. С. Поэтика ранневизантийской литературы Текст. / С. Аверинцев. -М.: Coda, 1997. 342 с. - ISBN 5-89344-003-Х.

100. Аверинцев, С. С. Притча Текст. / С. С. Аверинцев // Литературный энциклопедический словарь / под общ. ред. В. М. Кожевникова, П. А. Николаева. М. : Сов. энциклопедия, 1987.-С. 305.

101. Агапкина, Т. А. Ель Текст. / Т. А. Агапкина // Славянская мифология. Энциклопедический словарь. 2-е изд., испр. и дополн. - М. : Международные отношения, 2002. -С. 155-156.-ISBN 5-7133-1069-8.

102. Азадовский, К. М. Бальмонт и Япония Текст. / К. М. Азадовский, Е. М. Дьяконова. -М.: Наука, 1991. 190с. - ISBN 5-02-016722-3.

103. Айхенвальд, Ю. И. Силуэты русских писателей Текст. : в 2 т. / Ю. И. Айхенвальд.

104. М.: ТЕРРА-Книжный клуб; Республика, 1998. ISBN 5-300-01740-Х.

105. Т. 1.-304 е., ил. Т. 2.-284 е., ил.

106. Александрова А. Электронная мифологическая энциклопедия Электронный ресурс. / А. Александрова. Электронные данные. - Режим доступа : http//myfhology.narod.ru, свободный. - Яз. рус.

107. Александрова, Т. Л. Жизнь и поэзия Мирры Лохвицкой Текст. / Т. Л. Александрова // Лохвицкая, М. Путь к неведомой отчизне : Стихотворения / М. Лохвицкая ; сост. Т. Л. Александрова. М.: Вече, 2003. - С. 5-87. - ISBN 5-9533-0128-6.

108. Андреевич (Соловьёв Е. А.) «Прекрасное есть жизнь» Текст. / Андреевич // Жизнь : литературно-политический журн. / ред. В. А. Поссе. -1897-1902. СПб., 1899.-№10.-С. 18.

109. Андрей Кесарийский. Толкование на Апокалипсис Текст. / Андрей Кесарийский. -Испр. и доп. изд. М.: Правило веры, 1999. - 271 с. - ISBN 5-7533-0081-2.

110. Андрей Критский, святитель. Великий Канон. С толкованием уроков покаяния : Антология Текст. / Андрей Критский. М.: Благо, 2004. - 432 с. - ISBN 5-94792-028-Х.

111. Антоний (Блум, А. Б., митрополит Сурожский). Школа молитвы Текст. / Антоний. -Клин : Фонд «Христианская жизнь», 2000. 491 е., 1. л. портр. - ISBN 5-93313-016-8.

112. Антоний Храповицкий (митрополит). О Пушкине Текст. / Антоний Храповицкий. -М.: Студия «ТРИТЭ», Альм. «Рос. архив», 1991.-29 [с] с. ISBN 5-86566-002-0.

113. Артеменко, Е. Б. Синтаксический строй русской народной лирической песни в аспекте её художественной организации Текст. / Е. Б. Артеменко. Воронеж : Изд-во Воронежского ун-та, 1977. -160 е., нот., ил.

114. Астафьев, А. Г. Особенности типизации в лирике Текст. : дис. канд. филол. наук / Астафьев Александр Григорьевич. Киев, 1990. - 216 с.

115. Ахиезер, А. С. Россия Текст. : Критика исторического опыта ; в 3 т. / А. С. Ахиезер. 2-е изд., перераб. и доп. - Новосибирск : Сибирский хронограф, 1997. - ISBN 5-87550039-5. - Т. 1 : От прошлого к будущему : Социокультурная динамика России. - 804 с.

116. Ахутин, А. И. Открытие сознания : Древнегреческая трагедия и философия Текст. /

117. A. И. Ахутин // Тяжба о бытии : сб. философских работ. М. : Русское феноменологическое общество, 1997. - (Пирамида. Б-ка журнала «Логос»). - С. 118-126. - ISBN 573330474-Х.

118. Баевский, В. С. История русской поэзии : 1730-1980 гг. Компендиум Текст. /

119. B. С. Баевский. 2-е изд., испр. и доп. - Смоленск : Русич, 1994. - 304 с. - (Программа «Обновление гуманитарного образования в России»). - ISBN 5-88590-031-0.

120. Баевский, В. С. Лингвистические, математические, семиотические и компьютерные модели в истории и теории литературы Текст. / В. С. Баевский.- М. : Языки славянской культуры, 2001. 336 с. - (Сер. «Studia philologica»). - ISBN 5-7859-0229-Х.

121. Байбурин, А. К. У истоков этикета Текст. : этнографические очерки / А. К. Байбу-рин, А. Л. Топорков; Акад. наук СССР. Л.: Наука: Ленингр. отделение, 1990. - 165 1. с.- (Научно-попул. лит. сер. «Из истории мировой культуры»), ISBN 5-02-027259-0.

122. Бакина, М. А. Идиостиль Ф. И. Тютчева Текст. / М. А. Бакина, Е. А. Некрасова // Эволюция поэтической речи XIX-XX веков : Перифраза. Сравнение / отв. ред. А. Д. Григорьева ; Акад. наук СССР, Ин-т русского языка. М.: Наука, 1986. - С. 171-186.

123. Балашов, JI. Е. Жизнь, смерть, бессмертие человека Текст.: дис. в виде науч. доклада. д-ра филос. наук / Л. Е. Балашов. 2-е изд., дополн. - М.: ACADEMIA, 2003. - 320 с. -(Из цикла «Философские беседы»),

124. Банников, Н. В. На рубеже веков Текст. / Н. В. Банников // Серебряный век русской поэзии / сост., вступ. ст., примеч. Н. В. Банникова. М. : Просвещение, 1993. - (Б-ка словесника). -С. 3-16.

125. Бауэр, В. Энциклопедия символов Текст. / В. Бауэр, И. Дюмотц, С. Головин ; перевод с нем. Г. Гаева ; гл. ред. Л. Михайлова; ред. А. Гремицкая. М.: КРОН-ПРЕСС, 1998.- 512 с. (Сер. «Академия»). - ISBN 5-232-00896-Х.

126. Бахтин, М. М. Проблемы поэтики Достоевского Текст. / М. М. Бахтин ; ред.

127. B. Ю. Попова. 4-е изд. - М.: «Советская Россия», 1979. - 320 с. - (Из истории советской эстетики и теории искусства).

128. Бахтин, М. М. Эстетика словесного творчества Текст. / М. М. Бахтин ; сост.

129. C. Г. Бочаров ; примеч. С. С. Аверинцева, С. Г. Бочарова. 2-е изд. - М.: Искусство, 1986. . -444 1. е., портр.

130. Бердяев, Н. А. Я и мир объектов : Опыт философии одиночества и общения Текст. // Бердяев, Н. А. Философия свободного духа / Н. А. Бердяев. М.: Республика, 1994. - (Сер. «Мыслители XX века»). - С. 229-316. - ISBN 5-250-02453-Х.

131. Библейская энциклопедия Текст. / труд и изд. архимандрита Никифора. М.: Типография Свято-Троицкой Сергиевой Лавры, 1990. - 902 с. - ISBN 5-85280-001-5.

132. Богданов, А. Н. Литературные роды и виды Текст. // Теория литературы в связи с проблемами эстетики. М.: Высшая школа, 1970. - С. 289-376.

133. Богомолов, Н. А. Русская литература начала XX в. и оккультизм : Исследования и материалы Текст. / Н. А. Богомолов. М.: Новое литературное обозрение, 1999. - 560 с. -ISBN 5-86793-068-8.

134. Бойчук, А. Г. Мережковский-лирик (1880-1890-е годы) Текст. / А. Г. Бойчук // Известия акад. наук. Сер. лит. и яз. - ISSN 0321-1711. - М., 2001. - Т. 60. - № 5. - С. 14-23.

135. Боксер, О. Я. История поэзии о науке : На подступах к лирике науки Текст. / О. Я. Боксер. 2 изд., уточн. и доп. - Шуя : Изд-во Шуйскогого пед. ин-та, 1997. -316с.-ISBN 5-86229-028-1.

136. Борисова, И. Е. К вопросу о поэтике творчества : Катастрофы поэмы бытия Текст. / И. Е. Борисова // Социальный кризис и социальная катастрофа : сб. материалов конф. -СПб.: Санкт-Петербургское философское общество, 2002. С. 18-27.

137. Боткин, В. П. Литературная критика; Публицистика ; Письма Текст. / В. П. Боткин ; сост., подгот. текста, вступ. ст. и примеч. Б. Ф. Егорова. М.: Сов. Россия, 1984. - 320 е., 1 л. портр. - (Б-ка русской критики).

138. Бройтман, С. Н. Историческая поэтика Текст. / С. Н. Бройтман. М. : Академия, 2004. - 352 с. - ISBN 5-7695-2028-0.

139. Бройтман, С. Н. Русская лирика XIX- начала XX века в свете исторической поэтики : (субъектно-образная структура) Текст. / С. Н. Бройтман. М. : Рос. гос. гуманитарный ун-т, 1997. - 307 с. - ISBN 5-7281-0140-2.

140. Бройтман, С. Н. Три концепции лирики : (проблема субъектной структуры) Текст. / С. Н. Бройтман // Известия Рос. акад. наук. Сер. лит. и яз. - ISSN 0321-1711. - М., 1995. -Т. 54. -№ 1. - С. 21-38.

141. Буало, Н. Поэтическое искусство Текст. / Н. Буало ; перевод с фр. Э. Л. Линецкой ; вступ. ст., коммент. Н. А. Сигал. Л. : Гослитиздат : Ленингр. отделение, 1957. - 231 е., 1 л. портр.

142. Булгаков, С. Н. Икона и иконопочитание Текст. / С. Н. Булгаков. М. : Крутицкое Патриаршее Подворье; Русский путь, 1996. - 169 е., ил. - ISBN 5-85887-014-7.

143. Буслаев, Ф. И. Русские духовные стихи Текст. / Ф. И. Буслаев // Буслаев, Ф. И. О литературе : исследования, статьи / Ф. И. Буслаев ; сост., вступ. ст. и примеч. Э. Л. Афанасьева. М.: Худож. литература, 1990. - С. 294-348. - ISBN 5-280-00724-2.

144. Бухаркин, П. Е. Церковная словесность и проблема единства русской культуры Текст. / П. Е. Бухаркин // Культурно-исторический диалог : Традиция и текст. СПб. : Изд-во Санкт-Петербургского гос. ун-та, 1993. - С. 3-15.

145. Бухштаб, Б. Я. Фет и другие Текст. : Избранные работы / Б. Я. Бухштаб ; сост., вступ.ст., подгот. текста М. Д. Эльзона. СПб. : Академический проект, 2000. - 560 с. -ISBN 5-7331-0202-0.

146. Бычков, В. В. Эстетика Текст. / В. В. Бычков, О. В. Бычков // Новая философская энциклопедия : справочное издание : в 4 т. / Рос. акад. наук, Ин-т философии ; рук. проекта

147. B. С. Степин, Г. Ю. Семигин. М. : Мысль, 2000-2001. - Т. 4. - М., 2001. - С. 456-466. -ISBN 5-244-00961-3.

148. Бялый, Г. А. Вступ. ст. Текст. / Г. А. Бялый // Поэты 1880-1890-х годов / общ. ред. Г. А. Бялого. 2-е изд. - Л.: Сов. писатель, 1972. - (Большая сер.). - С. 12-84.

149. Вакенродер. Фантазии об искусстве Текст. / Вакенродер ; Л. Тик ; перевод с нем.

150. C. П. Шевырева, Н. А. Мельгунова, В. П. Титова. М.: Искусство, 1977. - 263 с.

151. Варганова, В. Сексуальное в свадебном обряде Текст. / В. Варганова // Русский эротический фольклор / сост. В. Л. Топорков. М. : ИЦ «Ладомир», 1995. - (Русская потаённая литература). - С. 149-156. - ISBN 5-86218-217-9.

152. Васильев, В. Е. Об эпиграмме Текст. / В. Е. Васильев // Всемирная эпиграмма : антология : в 4 т. / сост., вступ. ст. В. Е. Васильева. СПб.: Политехника, 1998. - Т. 1. — С. 5— 62. - ISBN 5-7325-0384-6 ; ISBN 5-7325-0380-3.

153. Васильев, В. Н. Из истории категории «жанр» Текст. / В. Н. Васильев // Проблемы исторической поэтики. Вып. 1. - Петрозаводск : Изд-во Петр, ун-та, 1990. - С. 11-21.

154. Ведерникова, Н. М. Русская народная сказка Текст. / Н. М. Ведерникова ; Акад. наук СССР. М.: Наука, 1975. - 135 е., 2 л. ил. - (Из истории мировой культуры).

155. Венгеров, С. А. Поэзия восьмидесятых годов Текст. / С. А. Венгеров // Русская литература XX века. 1890—1910 / под ред. С. А. Венгерова; послесл., подгот. текста А. Н. Нико-люкина. М.: Республика, 2004. - С. 30-39. - ISBN 5-250-02628-1.

156. Венгеров, С. А. Этапы неоромантического движения Текст. / С. А. Венгеров // Русская литература XX века (1890-1910): в 2 кн. / под ред. С. А. Венгерова. М. : XXI век -Согласие, 2000. - Кн. 1. - С. 17-53. - ISBN 5-293-00001-2 ; ISBN 5-293-00036-5.

157. Веселовский, А. Н. Историческая поэтика Текст. / А. Н. Веселовский ; авт. вступ. ст. И. К. Горский ; сост., авт. коммент. В. В. Мочаловой М.: Высшая школа, 1989. - 406 с. -(Классика литературной науки). - ISBN 5-06-000256-Х.

158. Виноградов, В. В. Проблемы русской стилистики Текст. / В. В. Виноградов ; авт. предисл. и коммент. В. Г. Костомаров, Ю. А. Бельчиков. М.: Высшая школа, 1981.-320с.

159. Виноградова, Л. Н. Вода Текст. / Л. Н. Виноградова // Славянская мифология : Энциклопедический словарь. 2-е изд., испр. и дополн. - М. : Международные отношения, 2002. - С. 80-82. - ISBN 5-7133-1069-8.

160. Владимир Соловьёв : pro et contra : Личность и творчество Владимира Соловьёва в оценке русских мыслителей и исследователей Текст. / сост., вступ. ст., примеч. В. Ф. Войкова. СПб.: РХГИ, 2000. - 896 с. - (Русский путь). - ISBN 5-88812-064-2.

161. Владимиров, О. Н. Жанровое движение в лирике И. А. Бунина 1886-1952 годов Текст. : дис. канд. филол. наук / Владимиров Олег Николаевич. Томск, 1999. - 224 с. -04990006421.

162. Волынский, А. Борьба за идеализм Текст. : критические статьи / А. Волынский. -СПб.: Типография М. Меркушева, 1900. 544 с.

163. Вольпе, Ц. К. Случевский Текст. / Ц. Вольпе // Литературное обозрение : журн. литературной критики и библиографии / гл. ред. В. Куллэ ; учредитель Союз писателей СССР 1973-2004. - Ежемес. - ISSN 0321-2904. - М., 1981. -№ 5. - С. 62-74.

164. Воронцова, Т. И. О структуре текста баллады Текст. / Т. И. Воронцова // Иностранные языки : Герценовские чтения : материалы конф. (12-14 мая 1998 года) / отв. ред. В. Г. Зарубин. СПб.: Изд-во РГПУ им. А. И. Герцена, 1999. - С. 9-10.

165. Выровцева, Е. В. Русская поэма конца XIX начала XX века (проблема жанра) Текст. : автореферат дис. . канд. филол. наук / Выровцева Екатерина Владимировна. -Елецк, 1999. - 19 с. - 99-12215а.

166. Гайденко, П. П. Об авторе и его герое Текст. / П. П. Гайденко // Соловьёв, С. М. Владимир Соловьёв : Жизнь и творческая эволюция / С. М. Соловьёв, Б. А. Соловьёв. М.: Республика, 1997. - 431 с. - (Психология. Религиоведение). - ISBN 5-250-02597-8.

167. Гапоненко, П. А. А. Н. Апухтин и поэтическая традиция Текст. / П. А. Гапоненко // Литература в школе : учебно-методический журн. / гл. ред. Н. Крупина. 1936-1941, 1946-. -М., 1999.-№5.-С.25-33.

168. Гаспаров, М. JI. Историческая поэтика и сравнительное стиховедение Текст. / М. Л. Гаспаров // Историческая поэтика : Итоги и перспективы изучения : сб. ст. / Акад. наук СССР, Ин-т мировой литературы. М.: Наука, 1986. - С. 188-210.

169. Гаспаров, М. JI. Метр и смысл : Об одном из механизмов культурной памяти Текст. / М. Л. Гаспаров. М.: РГГУ, 2000. - 289 с. - ISBN 5-7281-0275-1.

170. Гаспаров, М. JI. О русской поэзии : Анализы, интерпретации, характеристики Текст. / М. Л. Гаспаров. СПб.: Азбука, 2001. - 480 с. - (Akademia). - ISBN 5-267-00275-5.

171. Гаспаров, М. JI. Послание Текст. / М. Л. Гаспаров // Краткая литературная энциклопедия : в 9 т. / гл. ред. А. А. Сурков. М.: Сов. энциклопедия, 1962-1978. - Т. 5. - 1969. -Стлб. 905-906.

172. Гачев, Г. Д. Национальные образы мира : Космо-Психо-Логос Текст. / Г. Д. Гачев ; ред. Э. В. Расшивалова. М.: Прогресс-Культура, 1995. - 480 с. - ISBN 5-01-004430-7.

173. Гачев, Г. Д. Образ в русской художественной культуре Текст. / Г. Д. Гачев. М. : Искусство, 1981.-246 с.

174. Гачев, Г.Д. Русский эрос Текст. / Г. Д. Гачев. М.: Эксмо / Алгоритм, 2004. - 640 с. - (Сер. «История России: Современный взгляд»). - ISBN 5-699-07593-3.

175. Гачев, Г. Д. Содержательность художественных форм : Эпос. Лирика. Театр Текст. / Г. Д. Гачев. М.: Просвещение, 1968. - 303 с.

176. Гегель, Г.-В.-Ф. Философия религии Текст. : пер. с нем. : в 2 т. / Г.-В.-Ф. Гегель ; вступ. ст. А. В. Гулыги. М. : Мысль, 1975-1977. - (Акад. наук СССР, Ин-т философии. Философское наследие).

177. Т. 1.- 1975.-532 е., 1 л. портр.1. Т. 2.- 1977.-573 с.

178. Гийом, Г. Принципы теоретической лингвистики Текст. / Г. Гийом. М. : Эдитори-ал, 2004. - 224 с. - ISBN 5-354-00684-8-224.

179. Гинзбург, Л. Я. О лирике Текст. М.: Интрада, 1997.-415 с. - ISBN 5-87604-037-1.

180. Гиршман, М. М. Диалектика жанра и стиля в художественной целостности Текст. / М. М. Гиршман // Жанр и проблема диалога : межвузовский сб. Махачкала : Изд-во Да-гест. гос. ун-та, 1982. - С. 27-36.

181. Гиршман, М. М. Литературное произведение : Теория художественной целостности Текст. / М- М. Гиршман ; Донецкий нац. ун-т. М.: Языки славянской культуры, 2002. -528 с. - (Studia Philologica). - ISBN 5-94457-061-Х.

182. Глухих, Я. А. Историко-философские основания русской либеральной мысли второй половины XIX начала XX веков Текст.: дис. канд. филос. наук / Глухих Яна Александровна. - Мурманск, 2002. - 158 с. - 04200219938.

183. A. С. Бушмин, В. Э. Вацуро, В. В. Жданов, М. Б. Храпченко. М. : Сов. энциклопедия, 1981.-С. 282-283.

184. Григоренко, А. Ю. Критические очерки магии Текст. / А. Ю. Григоренко. Киев : Украша, 1991. - 299 [2] е., ил. - ISBN 5-319-00427-3.

185. Григорьев, В. П. Поэтика слова : На материале русской советской поэзии Текст. /

186. B. П. Григорьев ; Акад. наук СССР, Ин-т русского языка. М.: Наука, 1979. - 343 с.

187. Григорьева, А. Д. Язык поэзии XIX-XX веков : Фет. Современная лирика Текст. / А. Д. Григорьева, Н. Н. Иванова ; отв. ред. А. И. Горшков ; Акад. наук СССР, Ин-т русского языка. М.: Наука, 1985. - 231 с.

188. Гринфельд, Т. Я. Натурфилософия М. М. Пришвина как система идей Текст. / Т. Я. Гринфельд // Природа и человек в русской литературе : материалы Всероссийской науч. конф. Волгоград : Изд-во Волгоградского гос. ун-та, 2001. - С. 70-77.

189. Гринцер, П. А. Сравнительное литературоведение и историческая поэтика Текст. / П. А. Гринцлер // Известия Акад. наук СССР. Сер. литературы и языка. - ISSN 0321-1711. - Т. 49. - № 2. - М., 1990. - С. 99-107.

190. Гришанова, Н. А. Романс и песня в поэзии и музыке Текст. / Н. А. Гришанова // Ис-торико-теоретические аспекты художественной культуры и образования. Мурманск : Изд-во Мурм. гос. пед. ин-та, 2001. - Вып. 2. - С. 28-36.

191. Гура, А. В. Венчание Текст. / А. В. Гура // Славянская мифология. Энциклопедический словарь. 2-е изд., испр. и дополн. - М. : Международные отношения, 2002 - С. 67-69.-ISBN 5-7133-1069-8.

192. Гурленова, JL В. Чувство природы в русской прозе 1920-1930-х годов Текст. : дис. . докт филол. наук / Гурленова Людмила Викторовна. Нижний Новгород, 1999. - 389 с. -05990002463.

193. Гусев, В. Е. Вступ. ст. Текст. // Песни русских поэтов : в 2 т. / вступ. ст., сост., подгот. текста, биогр. справки и примеч. В. Е. Гусева. Л.: Сов. писатель, 1988. -Т. 1.-С. 3-37.

194. Давыдов Ю. Н. Этика любви и метафизика своеволия (проблемы нравственной философии) Текст. / Ю. Н. Давыдов. 2-е изд., перераб. и доп. - М.: Молодая гвардия, 1989. -317 с.-ISBN 5-235-00238-5.

195. Давыдова, Т. Т. Теория литературы Текст. / Т. Т. Давыдова, В. А. Пронин. М.: Логос, 2003.-232 с. - ISBN 5-94010-203-4.

196. Даль, В. И. Толковый словарь живого великорусского языка Текст.: в 4 т. / В. И. Даль ; под ред. А. Н. Филиппова. М. : ИД Рипол Классик, 2005. - (Золотая коллекция).

197. Т. 1 : А-3. 752 с. - ISBN 5-7905-3617-4/5-7905-3616-6.

198. Т. 2 : И-О. 784 с. - ISBN 5-7905-3618-2/5-7905-3616-6.

199. Т. 3 : П. 544 с. - ISBN 5-7905-3619-0/5-7905-3616-6.

200. Т. 4 : Р-Я. 672 с. - ISBN 5-7905-3620-4/5-7905-3616-6.

201. Даль, В. И. Толковый словарь русского языка Текст. : современная версия. Печатается по изданию : Даль, В. И. Словарь живого великорусского языка. - Изд. 3-е. - СПб., 1903-1909 гг. - М.: ЗАО Изд-во ЭКСМО-Пресс, 2000. - 736 с. - ISBN 5-04-003918-2.

202. Дарвин, М. Н. Циклизация в творчестве Пушкина : Опыт изучения поэтики конвергентного сознания Текст. / М. Н. Дарвин, В. И. Тюпа ; Рос. акад. наук, ИФ,-Новосибирск : Наука, 2001. 292 с. - ISBN 5-02-030632-0.

203. Дмитровская, М. А. Философия памяти Текст. / М. А. Дмитровская // Концептуальн. рук. Н. Д. Арутюновой ; Группа «Логический анализ языка» (ЛАЯз), Ин-т языкознания Рос. акад. наук. М.: Изд-во РАН, 1990. - С. 25-38.

204. Дмитровский, А. С. О литературных жанрах Текст. / А. С. Дмитровский // Учёные записки Калининградского ун-та. Калининград : Изд-во Калининградского гос. ун-та, 1970.-Вып. 5.-С. 4-26.

205. Долгенко, А. Н. Русский декадентский роман Текст. : монография / А. Н. Долгенко ; науч. ред. А. М. Буланов. Волгоград : Перемена, 2005. - 254 с. - ISBN 5-88234-782-3.

206. Долгополов, JI. К. На рубеже веков : О русской литературе конца XIX начала XX века Текст. / Л. К. Долгополов. - Л.: Сов. писатель : Ленингр. отделение, 1985. - 351 с.

207. Дружинин, В. И. Проблема совести в русской религиозной философии второй половины XIX первой половины XX вв. Текст.: дис. канд. филос. наук / Дружинин Виктор Иванович. - Тула, 2002. - 182 с. - 04200210338.

208. Дунаев, М. М. Православие и проблема чтения книг в России Электронный ресурс. / М. М. Дунаев // Книга в России : Итоги и перспективы чтения : науч. конф. (Москва,

209. РУДН, 12 ноября 2001 г.). Электронные данные. - Режим доступа : http//www.rubakin.zavetspisok.ru/dunaevLR.htm, свободный. - Яз. рус.

210. Дунаев, М. М. Православие и русская литература Текст.: в 6 ч/ М. М. Дунаев. М.: Издательский Совет Русской Православной Церкви, 2001. - Ч. 1-2. - 735 с. - ISBN 5900988-08-2.

211. Душина, JI. Н. Русская поэзия и проза XIX-XX вв. : Ритмическая организация текста Текст.: автореф. дис. д-ра филол. наук / Людмила Николаевна Душина. Великий Новгород, 2003. - 39 с.

212. Дьяков, А. Д. (Житель). «Декаденты» Текст. / А. Д. Дьяков // Новое время / учредители А. К. Кирков и Н. Н. Юматов. 1868-1917. - Ежедн. - СПб. : Изд-во А. С. Суворина, 1892.- 16августа.-С. 4.

213. Евангельский текст в русской литературе XVIII-XX веков : Цитата, реминисценция, мотив, сюжет, жанр Текст. Петрозаводск: Изд-во ПетрГУ, 1994-1998. - Вып. 1-2.

214. Евдокимова, JI. В. Мифопоэтическая традиция в творчестве Ф. Сологуба Текст. : монография / Л. В. Евдокимова ; науч. ред. Д. Н. Медриш. Астрахань : Изд-во Астраханского гос. пед. ун-та, 1998. - 224 с. - ISBN 5-88200-356-3.

215. Евсеев, Б. Русская эпиграмма Текст. / Б. Евсеев // Русская эпиграмма XIX начала XX века / сост. Б. Евсеев. - М.: МиК, 1999. - С. 7-10. - ISBN 5-04-003805-4.

216. Егоров, Б. Ф. Аполлон Григорьев поэт, прозаик, критик Текст. / Б. Ф. Егоров // Григорьев, А. А. Соч.: в 2 т. / А. А. Григорьев ; сост., подгот. текста, коммент. Б. Ф. Егорова. - М.: Худож. литература, 1990. - Т. I. - С. 5-26. - ISBN 5-280-00508-8.

217. Ерёмина, В. И. Поэзия 1880-1890-х годов Текст. / В.И. Ерёмина // Русская литература и фольклор (конец XIX века) / Акад. наук СССР, Ин-т рус. литературы (Пушкинский Дом). Л.: Наука, 1987. - С. 334-360.

218. Ерёмина, В. И. Ритуал и фольклор Текст. / В. И. Ерёмина ; отв. ред. А. А. Горелов ; Акад. наук СССР, Ин-т рус. литературы (Пушкинский Дом). Л. : Наука : Ленингр. отделение, 1991. - 206 1. с. - ISBN 5-02-028042-9.

219. Есаулов, И. А. Категория соборности в русской литературе Текст. / И. А. Есаулов. -Петрозаводск : Изд-во Петрозаводского гос. ун-та, 1995. 288 с. - ISBN 5-230-09032-4.

220. Жаравина, JI. В. От Пушкина до Шаламова : русская литература в духовном измерении Текст. : монография / Л. В. Жаравина ; ВГПУ. Волгоград : Перемена, 2003. - 249 с. - Прим. в конце глав. - ISBN 5-88234-601-0.

221. Жирмунский, В. М. Гёте в русской литературе Текст. : избранные труды / В. М. Жирмунский ; Акад наук СССР, Отд. лит. и языка. JI.: Наука : Ленингр. отделение, 1981.-558 е., ил.

222. Жирмунский, В. М. Теория литературы. Поэтика. Стилистика Текст. : избранные труды / В. М. Жирмунский ; Акад наук СССР, Отд. лит. и языка. Л.: Наука : Ленингр. отделение, 1977. - 407 е., ил., 2 л. ил.

223. Завьялова, Е. Е. К.Р. : Особенности лирики великого князя Текст. : монография / Е. Е. Завьялова. Астрахань : Издательский дом «Астраханский университет», 2005. -144 е.- ISBN 5-88200-850-6.

224. Зарубежная литература XIX века: Романтизм Текст.: историко-литературные материалы / сост. А. С. Дмитриев, Б. И. Колесников, Н. Н. Новикова. М. : Высшая школа, 1990.-367 с.

225. Звягина, М. Ю. Авторские жанровые формы в русской прозе конца XX века Текст. : монография / М. Ю. Звягина. Астрахань : Изд-во АГПУ, 2001. - 179 с. - ISBN 5-88200626-0.

226. Золотницкий, Н. Ф. Цветы в легендах и преданиях Текст. / Н. Ф. Золотницкий.-М.: Дрофа, 2004. 320 с. - ISBN 5-7107-3339-3.

227. Иванов, В. А. Русская литературная баллада 1840-1890-х годов Текст. : дис. канд. филол. наук / Иванов Владимир Александрович. Смоленск, 2001. - 217 с. - 04200106794.

228. Иванова, Н. Н. Поэтические номинации в русской лирике Текст. / Н. Н. Иванова ; Акад. наук СССР, Ин-трусского языка. М.: Наука, 1992. - 131 с. - ISBN 5-02-011065-5.

229. ООО «Изд-во ACT»); ISBN 5-271-07743-8 (ООО «Изд-во Астрель») ; ISBN 5-98010-003-2 (ООО «Изд-во «Русские словари»); ISBN 5-9578-0357-Х (ООО «Транзиткнига»).

230. Иоанн Кронштадтский (св.). Христианская философия Текст. : избр. работы / Иоанн Кронштадтский. М.-СПб. : Эксмо, Terra Fantastica, 2004. - 699 с. - (Антология мысли). -ISBN 5-7921-0436-0.

231. Исаев, Г. Г. Художественная специфика и функция пейзажа в творчестве Велимира Хлебникова Текст. / Г. Г. Исаев // Природа и человек в русской литературе : материалы Всероссийской науч. конф. Волгоград : Изд-во Волг. гос. пед. ун-та, 2000. - С. 57-67.

232. Исследования в области балто-славянской духовной культуры. Заговор Текст. / Ин-т славяноведения и балканистики. М.: Наука, 1993. - 240 с. - ISBN 5-02-011127-9.

233. Карандашев, В. Н. Жить без страха смерти Текст. / В. Н. Карандашев. 2-е изд., испр. и доп. - М. : Смысл; Академический проект, 1999. - 335 с. - (Психологическая культура). - ISBN 5-89357-043-Х; ISBN 5-8291-0025-8.

234. Катехизис Католической Церкви Текст. / предисл. архиепископа Тадеуша Кондрусе-вича ; «Renovabis», Культурный центр «Духовная библиотека». 3-е изд., перераб. - М. : Рудомино, 1996. - 865 с.

235. Кацис, Л. Русская эсхатология и русская литература Текст. / Л. Кацис. М.: О.Г.И., 2000. - 656 с. - ISBN 5-900241-43-2.

236. Квятковский, А. П. Поэтический словарь Текст. : ок. 670 терминов / А. П. Квятков-ский. М.: Советская энциклопедия, 1966. - 375 с.

237. Керлот, X. Э. Словарь символов Текст. / X. Э. Керлот ; отв. ред. С. В. Пролеев М.: Изд-во «REFL-book», 1994. - 608 с. - ISBN 5-87983-014-4.

238. Киприан (Керн), архимандрит. Общие выводы из истории церковной гимнографии Текст. / Киприан // Литургика. Гимнография и эортология. М., 1997. - С. 85-94.

239. Кирбаба, Ю. В. Генезис синергетической парадигмы : культурологические аспекты Текст. : дис. . канд. культурологии / Кирбаба Юлия Владимировна. Саратов, 2004. -159 с.-61:04-24/115.

240. Кихней, Л. Г. Из истории жанров русской лирики : Стихотворное послание начала XX века Текст. / Л. Г. Кихней. Владивосток : Изд-во Дальневост. ун-та, 1989. - 176 с.

241. Клюс, Э. Ницше в России : Революция морального сознания Текст. / Э. Юное ; пер. с англ. Л. В. Харченко. СПб. : Академический проект, 1999. - 240 с. - (Современная западная русистика. Т. 23.). - ISBN 5-7331-0139-3 70-00.

242. Кляус, В. Л. Заговоры и магические средства Текст. / В. Л. Кляус // Русский эротический фольклор / сост. В. Л. Топорков. М.: ИЦ «Ладомир», 1995. - (Русская потаённая литература). - С. 344-371. - ISBN 5-86218-217-9.

243. Ковалёва, Т. В. Русский стих 80-90-х годов XIX века Текст. : дис. . канд. филол. наук / Ковалёва Татьяна Васильевна. Алматы, 1993. - 248 с.

244. Ковтунова, И. И. Теоретические вопросы Текст. / И. И. Ковтунова // Очерки истории языка русской поэзии XX века : Грамматические категории. Синтаксис текста / ред. Е. Ю. Жолудь. М.: Наука, 1993. - С. 3-13.

245. Кожинов, В. В. Жанр литературный Текст. / В. В. Кожинов // Краткая литературная энциклопедия : в 9 т. / гл. ред. А. А. Сурков. М.: Сов. энциклопедия, 1962-1978. - Т. 2. -1964.-С. 914.

246. Кожинов, В. В. Книга о русской лирической поэзии XIX века : Развитие стиля и жанра Текст. / В. В. Кожинов. М.: Современник, 1978. - 303 с.

247. Кожинов, В. В. Происхождение романа Текст. : Теоретико-исторический очерк / В. В. Кожинов. М.: Сов. писатель, 1963. - 439 с.

248. Кожуховская, Н. В. Эволюция «чувства природы» в русской прозе XIX века Текст. : автореф. дис. . д-ра филол. наук / Н. В. Кожуховская. Сыктывкар, 1998. - 40 с. - 98-20245а.

249. Козырева, А. Е. Лирика К. Случевского : философские воззрения в системе поэтического дискурса (циклы «Думы», «Мефистофель», «Черноземная полоса», «Мурманские отголоски») Текст. : автореф. дис. канд. филол. наук / А. Е. Козырева. СПб., 2003. - 30 с.

250. Колымагин, Б. «Поэзия есть возвращение человека к началу вещей» Текст. / Б. Ко-лымагин // НГ-Религия : приложение к газ. «Независимая газета» / отв. ред. М. Л. Шевченко.-Двухнед.-ISSN IS3983.-M., 2005.-№ 12(164), 10 августа.-С. 12-14.

251. Кондаков, Б. В. Русский литературный процесс 1880-х годов Текст. : автореферат дис. . д-ра филол. наук / Кондаков Борис Вадимович. Екатеринбург, 1997. - 40 с. - 97-04095а. ,

252. Корман, Б. О. Кризис жанрового мышления и лирическая система Текст. / Б. О. Корман // Жанр и композиция литературного произведения. Вып. 5. - Калининград : Изд-во Калинингр. гос. ун-та, 1980. - С. 3-12.

253. Коровин, В. И. Поэты «безвременья» Текст. / В. И. Коровин // Литература : газ. объединения пед. изданий «Первое сентября» / ред. Г. Красухин, Л. Соболев. 1993-. - Еже-нед. - М., 1997. - № 38. - С. 5-12.

254. Котельников, В. А. Православные подвижники и русская литература : На пути к Оп-тиной Текст. / В. А. Котельников. М. : Прогресс-Плеяда, 2002. - 383 е., 32 л. ил. - (Б-ка моих детей). - ISBN 5-93006-024-Х.

255. Котельников, В. А. Творческое присутствие Православия в литературе XIX в. Текст. / В. А. Котельников // Пушкинская эпоха и Христианская культура. Вып. VIII. - СПб., 1995.-С. 52-79.

256. Краулей, Э. Мистическая роза : Изучение первобытного брака и первобытного мышления по отношению к браку Текст.: пер. с англ. / Э. Краулей. СПб. : Издание А. С. Суворина, 1905.-486 с.

257. Кузьмичёв, И. К. Литературные перекрёстки : Типология жанров, их историческая судьба Текст. / И. К. Кузьмичёв. Горький : Волго-Вятское книжное изд-во, 1983. - 208 с.

258. Кульюс, С. К. Ранний Брюсов о философских основах мировоззрения Эдгара По (1890-е гг.) Текст. / С. К. Кульюс // Брюсовские чтения 1980 г. Ереван, 1983.-С.270-284.

259. Кунцлер, М. Литургия церкви Текст. : в 2 кн. : пер. с нем. / М. Кунцлер. М. : Христианская Россия, 2001. - (АМАТЕСА : Manuali di teologia cattolica).

260. Кн. 1. 304 с. - ISBN 5-94270-003-6.

261. Кн. 2. 303 с. - ISBN 5-94270-013-3.

262. Лазутин, С. Г. Русские народные песни Текст. / С. Г. Лазутин. М. : Просвещение, 1965.-291 с.

263. Левинтова, Е. Н. Существующие и возможные герменевтические подходы к вопросу о жанре Текст. / Е. Н. Левинтова // Общая стилистика и филологическая герменевтика. -Тверь : Изд-во Твер. гос. ун-та, 1991. С. 21-35.

264. Лейдерман, Н. Л. Жанровые идеи М. М. Бахтина Текст. / Н. Л. Лейдерман // Zagadnienia Rodzaiow Literackich. XXIV. - Lodz, 1981. - Z. 1 (46).

265. Лексикон нонклассики : Художественно-эстетическая культура XX века Текст. / под ред. В. В. Бычкова. М. : «Российская политическая энциклопедия» (РОССПЭН), 2003. -606 с. - («Summa culturologiae»). - ISBN 5-8243-0420-3.

266. Ливанова, Т. Духовная лирика Текст. / Т. Ливанова // История западноевропейской музыки до 1789-го года : в 2 т. М. : Музыка, 1982-1983. - Т. 1 : По XVIII век. - 2-е изд., перераб. и доп. - нот. - С. 71-74.

267. Литвин, Э. С. (Статья о Брюсове} Текст. / Э. С. Литвин // История русской литературы : в Ют. / ред. М. П. Алексеев, Н. Ф. Бельчиков ; Акад. наук СССР, Ин-т русской лит. (Пушкинский Дом). М.-Л.: Наука, 1941-1956. - Т. 10. - С. 627-658.

268. Литературная энциклопедия терминов и понятий Текст. / ред.-сост. А. Н. Николю-кин. М.: НПК «Интелвак», 2003. - 1600 стлб. - ISBN 5-93264-026-Х.

269. Лихачёв, Д. С. Очерки по философии художественного творчества Текст. / Д. С. Лихачёв ;Рос. акад. наук, Ин-т рус. литературы (Пушкинский Дом).-СПб.: Русско-Балтийский информационный центр БЛИЦ, 1999. 192 с. - ISBN 5-86789-089-9.

270. Лихачев, Д. С. Развитие русской литературы X-XVII веков Текст. / Д. С. Лихачев. -СПб. : Наука, 1999. 206 с. - (Б-ка международного литературного фонда). - ISBN 5-02028379-7.

271. Ложкова, Т. А. Жанр подражания псалмам в лирике декабристов Текст. / Т. А. Лож-кова // Проблемы стиля и жанра в русской литературе XIX века. Екатеринбург : Изд-во Урал, ун-та, 1994. - С. 14-20.

272. Ложкова, Т. А. На путях обновления жанра : Элегия в лирике В. К. Кюхельбекера Текст. / Т. А. Ложкова // Проблемы стиля и жанра в русской литературе XIX начала XX веков : Сб. науч. тр. - Свердловск : СГПИ, 1989. - С. 21-31.

273. Лопырева, Е. Вступ. ст. Текст. / Е. Лопырева // Лирические народные песни / подгот. и примеч. Е. Лопыревой. Л. : Сов. писатель, 1955. - (Б-ка поэта. Малая сер.). -С. 5-42.

274. Лосев, А. Ф. Владимир Соловьёв и его время Текст. / А. Ф. Лосев ; предисл. А. А. Тахо-Годи. М. : Мол. гвардия, 2000. - 614 е., 16 л. фото. - (Жизнь замечательных людей : сер. биогр.; вып. 782.). - ISBN 5-235-02350-1.

275. Лосев, А. Ф. О понятии художественного канона Текст. / А. Ф. Лосев // Проблема канона в древнем и средневековом искусстве Азии и Африки : сб. статей / главная редакция Восточной литературы. М.: Наука, 1973. - С. 5-16.

276. Лосский, В. Н. Очерк мистического богословия Восточной Церкви ; Догматическое богословие Текст. / В. Н. Лосский. М. : Центр «СЭИ», 1991. - 287 с. - (Приложение к журналу «Трибуна». Религиозно-философская сер.: вып. 1.).

277. Лосский, Н. О. Чувственная, интеллектуальная и мистическая интуиция Текст. / Н. О. Лосский. М. : ТЕРРА-Кн. клуб ; Республика, 1999. - 400 с. - (Б-ка философской мысли). - ISBN 5-300-02468-6.

278. Лотман, Ю. М. Избранные статьи Текст. : в 3 т. / Ю. М. Лотман ; изд. вых. при содействии фонда Сороса, Фонда открытой Эстонии. Таллинн : Александра, 1992-1993.

279. Т. 1 : Статьи по семиотике и типологии культуры. 479 с. - ISBN 5-450-01551-8.

280. Т. 2 : Статьи по истории русской литературы XVIII первой половины XIX века.479 с.-ISBN 5-450-01584-4.

281. Т. 3 : Статьи по истории русской литературы. Теория и семиотика других искусств.

282. Механизмы культуры. Мелкие заметки. 480 с. - ISBN 5-450-01598-8.

283. Лотман, Ю. М. Каноническое искусство как информационный парадокс Текст. /

284. Ю. М. Лотман // Проблема канона в древнем и средневековом искусстве Азии и Африки : сб. статей / главная редакция Восточной литературы. М.: Наука, 1973. - С. 16-22.

285. Лотман, Ю. М. О поэтах и поэзии Текст./ Ю. М. Лотман ; вступ. ст.М. Л. Гаспарова; худож. Д. М. Плаксин ; гл. ред. В. С. Дзяк. СПб. : Искусство-СПБ, 1996. - 848 с. - ISBN 5-210-01487-8.

286. Луцевич, Л. Ф. Псалтырь в русской поэзии Текст. / Л. Ф. Луцевич. СПб.: Дмитрий Буланин, 2002. - 608 с. - ISBN 5-86007-357-7.

287. Мадигожина, Н. В. Поэтика К. К. Случевского (проблемы полифонизма и прозаизации лирики) Текст. : дис. . канд. филол. наук / Мадигожина Наталья Валентиновна. -Томск, 1991.-183 с.

288. Мазур, Н. Н. «Недоносок» Баратынского Текст. / Н. Н. Мазур // Поэтика. История литературы. Лингвистика : сб. к 70-летию В. В. Иванова. М.: «ОГИ», 1999. - С. 148-162.

289. Мазур, Т. П. Некрасов и Случевский Текст. // Некрасовский сб. / Акад. наук СССР, Ин-т рус. литературы (Пушкинский Дом). Вып. 5 : Поэзия любви и гнева. - Л. : Наука, 1973.-С. 82-116.

290. Маймин, Е. А. Русская философская поэзия : Поэты-любомудры, А. С. Пушкин, Ф. И. Тютчев Текст. / Е. А. Маймин ; Акад. наук СССР. М. : Наука, 1976. - 189 с. - (Из истории мировой культуры).

291. Максимов, Д. Е. Брюсов : Поэзия и позиция Текст. / Д. Е. Максимов. Л. : Сов. писатель : Ленингр. отделение, 1969. - 240 е., 1 л. портр.

292. Максимов, Д. Е. Идея пути в поэтическом мире Ал. Блока Текст. / Д. Е. Максимов // Поэзия и проза Ал. Блока. Л.: Сов. писатель : Ленингр. отделение, 1981. - С. 6-151.

293. Малиновский, Б. Магия, наука и религия Текст. / Б. Малиновский ; пер. с англ. Б. Поруса; сост. С. JI. Удових. М.: Рефл-бук, 1998. - 290 е., ил. - (Созвездие мудрости). -ISBN 5-87983-065-9.

294. Мальцев, Г. И. Традиционные формулы русской народной необрядовой лирики : Исследование по эстетике устно-поэтического канона Текст. / Г. И. Мальцев. JI. : Наука, 1989.-168 с.

295. Мангейм, К. Диагноз нашего времени : Очерки военного времени, написанные социологом Текст. / К. Мангейм ; пер. С. В. Карпушиной ; Рос. акад. наук, Ин-т науч. ин-форм. по обществ, наукам (ИНИОН). М.: Изд-во РАН, 1992. - С. 153-178.

296. Маркевич, Г. Основные проблемы науки о литературе Текст. / Г. Маркевич ; пер. с польск. В. В. Мочаловой ; общ. ред. и предисл. М. Я. Полякова. М. : Прогресс, 1980. -374 с.

297. Маркович, В. М. Вопрос о литературных направлениях и построение русской литературной истории XIX века Текст. / В. М. Маркович // Изв. Акад. наук. Сер. лит. и яз. -М., 1993.-Т. 52. -№ 3. - С. 28-30.

298. Маслов, Ю. С. Настоящее время Текст. / Ю. С. Маслов // Лингвистический энциклопедический словарь / гл. ред. В. Н. Ярцева. М. : «Сов. энциклопедия», 1990. - (Редакция литературы и языка). - С. 323-324. - ISBN 5-85270-031-2.

299. Медриш, Д. Н. Литературная и фольклорная традиция : Вопросы поэтики Текст. / Д. Н. Медриш ; под ред. Б. Ф. Егорова. Саратов : Изд-во Сарат. ун-та, 1980, - 296 с.

300. Мень, А. В. История религии Текст. : в 2 кн. / А. В. Мень. М. : Фонд имени Александра Меня, 1998.

301. Кн. 1 : В поисках пути, истины, и жизни. 215 е., ил., портр. - ISBN 5-86225-621-0.

302. Кн. 2 : Пути христианства. 223 е., ил., портр. - ISBN 5-86225-622-9.

303. Мень, А. В. Читая Апокалипсис : Беседы об Откровении святого Иоанна Богослова Текст. / Протоиерей Александр Мень. М.: Фонд им. Александра Меня, 2000. - 261 е., ил. -ISBN 5-89831-006-1.

304. Меньшиков, М. О. Две правды Текст. / М. О. Меньшиков // Книжки Недели : бесцензурный литературный журн., приложение к газ. «Неделя» / ред. П. А. Гайдебуров. -1878-1896. Ежемес. - Пб., 1893. - № 5. - С. 210-246.

305. Меньшиков, М. О. Литературная хворь Текст./М. О. Меньшиков //Книжки Недели: бесцензурный литературный журн., приложение к газ. «Неделя» / ред. П. А. Гайдебуров. -1878-1896.-Ежемес.-Пб., 1893.-№6.-С. 16-18.

306. Минц, 3. Г. «Новые романтики»: (к проблеме русского пресимволизма) Текст. / 3. Г. Минц // Тыняновский сб. Третьи Тыняновские чтения (30 мая 1 июня 1986, Резекне-Даугавпилс) / отв. ред. М. О. Чудакова. - Рига: Зинатне, 1988. - С. 144-158.

307. Мирошникова, О. В. Лирическая книга : Архитектоника и поэтика (на материале поэзии последней трети XIX века) Текст. / О. В. Мирошникова. Омск : Изд-во Омск. гос. ун-та, 2002. - 140 с. - ISBN 5-7779-0317-7.

308. Михаил Михайлович Бахтин : pro et contra : Личность и творчество М. М. Бахтина в оценке русской и мировой гуманитарной мысли. Антология Текст. / сост. К. Г. Исупова. -СПб.: РХГИ, 2001. Т. 1. - 552 с. - (Русский путь). - ISBN 5-88812-114-2.

309. Михайлов, М. И. Лирика как род литературы : монография Текст. / М. И. Михайлов. Нижний Новгород : Изд-во Нижегородского гос. ун-та им. Н. И. Лобачевского, 2004. -98 с. - ISBN 5-85746-759-4.

310. Михайлов, О. Н. Бунин-поэт (1870-1953) Текст. / О. Н. Михайлов // Бунин, И. А. Стихотворения и переводы / И. А. Бунин. М.: Современник, 1985. - С. 5-16. - (Классическая б-ка «Современника»).

311. Михайлов, О. Н. Строгий талант : Иван Бунин. Жизнь. Судьба. Творчество Текст. / О. Н. Михайлов. М. : Современник, 1976. - 279 с. - (Б-ка «Любителям российской словесности»).

312. Михайловский, Н. К. Литературная критика и воспоминания Текст. / Н. К. Михайловский ; сост. М. Г. Петрова и В. Г. Хорос. М. : Искусство, 1995. - 588 с. - ISBN 5-21002318-4.

313. Могильнер, М. Мифология «подпольного человека» : Радикальный микрокосм в России начала XX века как предмет семиотического анализа Текст. / М. Могильнер. М. : Новое литературное обозрение, 1999. - 207 с. - (Научная б-ка). - ISBN 5-86793-061-0.

314. Молитвы и песнопения Православного молитвослова Текст. / С переводом на рус. яз., объяснениями и примеч. Николая Нахимова. Изд. испр. и доп. - Киев : Пролог, 2003. - 483 с. - Загл. обл. и корешка : Православный молитвослов. - ISBN 966-96342-1-0.

315. Морозова, И. А. Языковые средства и способы выражения эмоций в лирике И. А. Бунина Текст. : автореферат дис. . канд. филол. наук / Морозова Ираида Алексеевна. Воронеж, 1999.-22 с.

316. Мочульский, К. В. Гоголь, Соловьёв, Достоевский Текст. / К. В. Мочульский. М. : Республика, 1995. - 607 с. - (Прошлое и настоящее).

317. Муравьёв, В. С. Медитативная лирика Текст. / В. С. Муравьёв // Литературная энциклопедия терминов и понятий / ред.-сост. А. Н. Николюкин. М. : НПК «Интелвак», 2003,- Стлб. 520-522. - ISBN 5-93264-026-Х.

318. Мурьянов, М. Ф. Гимнография Киевской Руси Текст. / М. Ф. Мурьянов. 2-е изд. -М.: Наука, 2004.-451 с.-ISBN 5-02-006183-2451.

319. Мусатов, В. В. История русской литературы первой половины XX в. (советский период) Текст. / В. В. Мусатов. М.: Академия, 2001. - 310 с. - ISBN 5-06-003767-3.

320. Найп, Д. М. Индуизм : Эксперименты в области сакрального Текст. / Д. М. Найп ; пер. Д. А. Иванова // Религиозные традиции мира : в 2 т.: пер. с англ. М.: КРОН-ПРЕСС, 1996. - ISBN 5-232-00311-9. - Т. 2. - С. 120-262. - ISBN 5-232-00313-5.

321. Некрасова, Е. А. А. Фет, И. Анненский : Типологический аспект описания Текст. / Е. А. Некрасова ; Акад. наук СССР, Ин-т рус. языка. М.: Наука, 1991. - 125 с. - ISBN 502-011068-Х.

322. Никольский, Н. М. История русской церкви Текст. / Н. М. Никольский. М. : ACT, 2004. - 604 с. - (Историческая б-ка). - ISBN 5-17-023113-Х.

323. Николюкин, А. Н. С. А. Венгеров и его книга Текст. / А. Н. Николюкин // Русская литература XX века. 1890-1910 / под ред. С. А. Венгерова; послесл., подгот. текста А. Н. Николюкина. М.: Республика, 2004. - С. 519-522. - ISBN 5-250-02628-1.

324. Новалис. Гейнрих фон Офтердинген ; Фрагменты ; Ученики в Саисе Текст. / Нова-лис; ред. С. Фёдоров; худож. ред. П. Лосев. СПб.: Евразия, 1995. - 239 с.

325. Обломиевский, Д. Д. Французский символизм Текст. / Д. Д. Обломиевский ; отв. ред. Т. В. Балашова; Акад. наук СССР, Ин-т мировой литературы им. А. М. Горького.-М.: Наука, 1973. 302 с. - 0722-0270-283-73.

326. Павловский, А. И. Советская философская поэзия : Очерки Текст. / А. И. Павловский. JI.: Наука : Ленингр. отделение, 1984. - 178 с.

327. Пайпс, Р. Россия при старом режиме Текст. : пер. с англ. / Р. Пайпс. М. : Независимая газета, 1993. - 421 с. - ISBN 5-86712-008-2.

328. Пантин, И. К. Россия и мир : историческое самоузнавание Текст. / И. К. Пантин ; Рос. акад. наук., Ин-т философии. М. : Эдиториал УРСС, 2000. - 133 с. - (Избранная социально-философская публицистика). - ISBN 5-8360-0073-5.

329. Пантин, И. К. Революционная традиция в России : 1783-1883 годы Текст. / И. К. Пантин, Е. Г. Плимак, В. Г. Хорос. М.: Мысль, 1986. - 368 с.

330. Панченко, А. М. О русской истории и культуре Текст. / А. М. Панченко. СПб. : Азбука, 2003. - 464 с. - ISBN 5-267-00274-7.

331. Панченко, А. М. Топика и культурная дистанция Текст. / А. М. Панченко // Историческая поэтика : Итоги и перспективы изучения : сб. ст. / ред. М. Б. Храпченко ; Акад. наук СССР, Ин-т мировой литературы им. А. М. Горького. М.: Наука, 1986. - С. 236-250.

332. Паскаль, Б. Мысли Текст. / Б. Паскаль ; пер. с фр. Ю. Гинзбург ; вступ. ст., коммент. Ю. Гинзбург. М. : Изд-во им. Сабашниковых, 1999. - 480 с. - (Памятники мировой литературы). - ISBN 5-8242-0073-4.

333. Пастораль в системе культуры : метаморфозы жанра в диалоге со временем Текст. / МГОПУ, кафедра теории и истории культуры. М.: РИЦ «Альфа», 1999. - 426 с.

334. Перцов, П. П. Литературные воспоминания 1890-1902 Текст. / П. П. Перцов. М. : Новое литературное обозрение, 2002. - 496 с. - (Россия в мемуарах). - ISBN 5-86793-110-2.

335. Песков, А. М. Лирика Текст. / А. М. Песков // Литературный энциклопедический словарь / под общ. ред. В. М. Кожевникова, П. А. Николаева. М. : Сов. энциклопедия, 1987.-С. 183-185.

336. Петров, В. П. Заговоры Текст. / В. П. Петров // Из истории русской советской фольклористики : сб. / отв. ред. А. А. Горелов ; Акад. наук СССР, Ин-т рус. литературы (Пушкинский Дом). Л.: Наука : Ленингр. отделение, 1981. - С. 77-142.

337. Пешковский, А. М. Русский синтаксис в научном освещении Текст. / А. М. Пешков-ский. М.: Эдиториал УРСС, 2001. - 8-е изд. - 432 с. - (Лингвистическое наследие XX века).-ISBN 5-8360-0412-9.

338. Победоносцев, К. П. Московский сб. Текст. / К. П. Победоносцев // К. П. Победоносцев : pro at contra. СПб.: Изд-во Русского христианского гуманитарного ин-та, 1996. -С. 80-275. - (Русский путь). - ISBN 5-88812-006-5.

339. Подковырова, В. Г. Венок сонетов в русской литературе 1889-1940-х годов Текст. : автореф. дис. канд. филол. наук / Подковырова Вера Григорьевна. СПб., 1998. - 23 с. -98-09650а.

340. Поляков, Е. С. Кому уподоблю мир сей? или Ортологический катехизис Текст. / Е. С. Поляков. СПб.: DE-AD, 1993. - 427 с. - ISBN 5-85116-022-5.

341. Поляков, М. Я. Цена пророчества и бунта : О поэзии XIX века. Проблемы поэтики и истории Текст. М.: Сов. писатель, 1975. - 388 с.

342. Померанц, Г. С. Великие религии мира Текст. / Г. Померанц, 3. Миркина. М.: Per Se ; СПб. : Университетская книга, 2001. - 278 е., [12] л. ил., портр. - (Humanitas). - ISBN 5-292-0041-6 (Per Se); ISBN 5-323-00001-5 (Университетская книга).

343. Поспелов, Г. Н. Лирика Текст. : Среди литературных родов / Г. Н. Поспелов. М. : Изд-во Московского ун-та, 1976. - 208 с.

344. Поспелов Г.Н. Типология литературных родов и жанров Текст. / Г. Н. Поспелов // Поспелов Г. Н. Вопросы методологии и поэтики : Сб. статей. М. : Изд-во МГУ, 1983. -С.117-188.

345. Православные молитвы на каждый день Текст. / худож. ред. П. Навдаев. М. : РИ-ПОЛ КЛАССИК, 2002. - 192 с. - ISBN 5-7905-1491-Х.

346. Припачкин, И. А. Иконография Господа Иисуса Христа Текст. / И. А. Припачкин. -М.: Паломник, 2001.-223 е., [4] л. ил. ISBN 5-87468-110-8.

347. Пропп, В. Я. Русская сказка Текст. / В. Я. Пропп. М. : Лабиринт, 2000. -416с.-ISBN 5-87604-065-7.

348. Руднев, В. П. Словарь культуры XX века Текст. : Ключевые понятия и тексты /

349. B. П. Руднев ; ред. М. Бубелец, О. Разуменко. М. : Аграф, 1997. - 384 с. - ISBN 5-77840034-9.

350. Русская литература XX века : 1890-1910 Текст. / под ред. С. А. Венгерова; послесл., подгот. текста А. Н. Николюкина. М.: Республика, 2004. - 543 с. - ISBN 5-250-02628-1.

351. Русская философия Текст. : словарь / под общ. ред. М. А. Маслина ; сост. А. А. Ап-рышко. М.: ТЕРРА-Кн. клуб ; Республика, 1999. - 655 с. - ISBN 5-250-02707-5 ; ISBN 5300-02569-0.

352. Рябинина, Т. В. Философия любви и пола в наследии русских мыслителей конца XIX начала XX веков Текст. : дис. . канд. филос. наук / Рябинина Татьяна Викторовна. -Мурманск, 2002. - 181 с.-04200300143.

353. Самыгин, С. И. Религиоведение : социология и психология религии Текст. /

354. C. И. Самыгин, В. Н. Нечипуренко, И. Н. Полонская. Ростов-на-Дону : Феникс, 1996. -672 с.-ISBN 5-85880-304-0.

355. Сапожков, С. В. Русская поэзия 1880-1890-х годов в свете системного анализа : от С. Я. Надсона к К. К. Случевскому (течения, кружки, стихи) Текст. : автореф. дис. . д-ра филол. наук / Сапожков Сергей Вениаминович. М., 1999. - 21 с. - 99-10048а.

356. Сапожков, С. В. Русские поэты «безвременья» в зеркале критики 1880-1890-х годов Текст. / С. В. Сапожков. М.: МПГУ, 1996. - 118 с.

357. Сапченко, Л. А. Пейзаж в творчестве Карамзина Текст. / Л. А. Сапченко // Природа и человек в русской литературе : материалы Всероссийской науч. конф. Волгоград : Изд-во Волгоградского гос. ун-та, 2000. - С. 40^19.

358. Сильман, Т. И. Заметки о лирике Текст. / Т. И. Сильман ; послесл. Д. С. Лихачёва. -Л.: Сов. писатель, 1977. 223 е., портр.

359. Словарь литературоведческих терминов Текст. / ред.-сост. Л. И. Тимофеев, С. В. Тураев. М.: Просвещение, 1974. - 509 с.

360. Солина, Е. М. Содержание и роль категории «отчуждение» в философской онтологии и теории познания Текст. : автореф. дис. . канд. филос. наук. / Е. М. Солина Иваново, 2000.-22 с.

361. Соловьёв, В. С. Смысл любви : Избранные произведения Текст. : стихи, письма, философ. эссе / В. С. Соловьёв ; сост., вступ. ст. и коммент. Н. И. Цимбаева. М. : Современник, 1991. - 524 1. с. - ISBN 5-270-01370-3.

362. Спивак, Р. С. Русская философская лирика : 1910-е годы : И. Бунин, А. Блок, В. Маяковский Текст. / Р.С. Спивак. 2-е изд. - М. : Флинта : Наука, 2005. - 408 с. - ISBN 589349-281-1 (Флинта); ISBN 5-02-011791-9 (Наука).

363. Спивак, Р. С. Русская философская лирика : Проблемы типологии жанров Текст. / Р. С. Спивак. Красноярск : Изд-во Красноярского ун-та, 1985. - 139 с.

364. Стеблева, И. В. Введение Текст. / И. В. Стеблева // Теория жанров литератур Востока : сб. ст. / сост., отв. ред. и авт. введ. И. В. Стеблева ; Акад. наук СССР, Ин-т Востоковедения. М.: Наука, 1985. - С. 4-68.

365. Стенник, Ю. В. Системы жанров в историко-литературном процессе Текст. / Ю. В. Стенник // Историко-литературный процесс : Проблемы и методы изучения : сб. ст. / ред. А. С. Бушмина. JI.: Наука : Ленингр. отделение, 1974. - С. 168-202.

366. Страда, В. Литература конца XIX века (1890-1900) Текст. / В. Страда // История русской литературы : XX век : Серебряный век / под ред. Ж. Нива, И. Сермана, В. Страды и Е. Эткинда. М.: Прогресс-Литера, 1995. - С. 11—48.

367. Страхов, Н. Н. Взгляд на текущую литературу Текст. / Н. Н. Страхов // Литературная критика : Сб. статей / вступ. ст. и сост. Н. Н. Скатова, коммент. В. А. Котельникова. -СПб.: Русский Христианский гуманит. ин-т, 2000. С. 391^106. - ISBN 5-88812-095-2.

368. Струве, Н. А. Православие и культура Текст. : авторский сб. / Н. А. Струве. М. : Русский путь, 2000. - 632 с. - ISBN 5-85887-083-Х.

369. Субботин, А. С. Жанр как категория истории и теории литературы Текст. / А. С. Субботин //Проблемы стиля и жанра в советской литературе : сб. науч. тр./ Свердловский гос. пед. ин-т.-Сб. 8. -Свердловск : Изд-во Свердл. гос. пед. ин-та, 1976.-С. 30^6.

370. Суворова, П. Е Диалектика общего и индивидуального в стихотворном стиле Текст.: дис. . д-ра филол. наук / Суворова Палема Егоровна. Екатеринбург, 1999. - 317 с. -05990002661.

371. Тагер, Е. Б. Возникновение модернизма Текст. / Е. Б. Тагер // Русская литература конца XIX начала XX века : Девяностые годы / Б. А. Бялик, Е. Б. Тагер, В. А. Келдыш, М. Г. Петрова; ред. Б. А. Бялик. - М.: Наука, 1968. - С. 191-203.

372. Тамарченко, Н. Д. Методологические проблемы теории рода и жанра в поэтике XX века Текст. / Н. Д. Тамарченко // Изв. Акад. наук. Сер, лит. и яз. - М., 2001. - Т. 60, № 6. -С. 3-13.

373. Тарланов, Е. 3. Константин Фофанов : Легенда и действительность Текст. / Е. 3. Тарланов. Петрозаводск : Изд-во Петрозаводского гос. ун-та, 1993. - 178 с. - ISBN 5230-08957-1.

374. Тарланов, Е. 3. Между золотым и серебряным веком Текст. / Е. 3. Тарланов. Петрозаводск : Изд-во Петрозаводского гос. ун-та, 2001.

375. Тарнас, Р. История западного мышления Текст. / Р. Тарнас ; пер. с англ. Т. А. Азар-кович ; оформл. А. Д. Рощина. М.: КРОН-ПРЕСС, 1995. - 448 с. - ISBN 5-232-00228-7.

376. Тахо-Годи, Е. А. Константин Случевский : Портрет на пушкинском фоне Текст. : монография / Е. А. Тахо-Годи. СПб.: Алетейя, 2000. - 400 с. - ISBN 5-89329-211-1.

377. Тимофеев, Л. И. Лирика Текст. / Л. И. Тимофеев // Краткая литературная энциклопедия : в 9 т. М., 1962-1978. - Т. 4. - Стлб. 208-213.

378. Титаренко, С. Д. Сонет в поэзии серебряного века : художественный канон и проблема стилевого развития Текст. / С. Д. Титаренко ; Кемер. гос. ун-т. Кемерово : Изд-во Кемер. гос. ун-та, 1998. - 114 с.

379. Тодоров, Л. Лирика Текст. / Л. Тодоров // Словарь литературоведческих терминов / ред.-сост. Л. И. Тимофеев и С. В. Тураев. М.: Просвещение, 1974. - С. 174-175.

380. Токарев, С. А. Ранние формы религии Текст. / С. А. Токарев / Акад. наук СССР, Инт этнографии им. Н. Н. Миклухо-Маклая. М.: Наука, 1964. - 399 с.

381. Толковая Библия, или Комментарий на все книги св. писания Ветхого и Нового Завета Текст. / под ред. А. П. Лопухина. Стокгольм : Ин-т перевода Библии, 1987.

382. Т. 1 : Бытие Притчи Соломона / предисл. Б. Араповича. - 2200с.

383. Т. 2 : Екклесиаст Три Ездры. - 1065 с.

384. Т. 4 : Новый Завет. 1610 с.

385. Томашевский, Б. В. Теория литературы. Поэтика Текст. / Б. В. Томашевский ; вступ. ст. Н. Д. Тамарченко. М.: Аспект-Пресс, 2001. - 334 с. - ISBN 5-7567-0230-Х.

386. Топоров, В. Н. Об «эктропическом» пространстве поэзии (поэт и текст в их единстве) Текст. / В. Н. Топоров // Русская словесность : От теории словесности к структуре текста : антология / под ред. В. П. Нерознака. М., 1997. - С. 213-226.

387. Топоров, В. Н. Пространство и текст Текст. / В. Н. Топоров // Текст : семантика и структура. М.: Наука, 1983. - С. 247-261.

388. Тресиддер, Д. Словарь символов Текст. / Д. Тресиддер ; пер. с англ. С. Палько. М. : ФАИР-Пресс, 1999.-448 е., ил. - ISBN 5-8183-0049-8.

389. Тропкина, Н. Е. Образный строй русской поэзии 1917-1921 гг. Текст.: монография / Н. Е. Тропкина ; науч. ред. Д. Н. Медриш ; ВГПУ. Волгоград : Перемена, 1998. - 221 с. -ISBN 5-88234-311-9.

390. Трубецкой, Е. Н. Смысл жизни Текст. / Е. Н. Трубецкой // Избранное. М. : Канон, 1995. - С. 56-70. - (История христианской мысли в памятниках).- ISBN 5-88373-052-3.

391. Трубников, Н. Н. О смысле жизни и смерти Текст. / Н. Н. Трубников ; сост., пре-дисл., библ. Е. Никитина. М.: РОССПЭН, 1996. - 384 е., 1 л. портр. - (Философы России XX века). - ISBN 5-86004-056-3.

392. Тынянов, Ю. Н. Поэтика. История литературы. Кино Текст. / Ю. Н. Тынянов. М. : Наука, 1977.-574 с.

393. Тынянов, Ю. Н. Проблема стихотворного языка Текст. : статьи / Ю. Н. Тынянов ; вступ. ст. Н. JI. Степанова. М.: Сов. писатель, 1965. - 301 с.

394. Тютчев, Ф. И. Письмо к Ф. Шеллингу Текст. / Ф. И. Тютчев // Фёдор Иванович Тютчев : в 2 кн. М. : Наука, 1988-1989. - (Литературное наследство). - Кн. 2. - С. 37. -ISBN 5-02-011402-21989.

395. Усачёва, В. В. Шиповник Текст. / В. В. Усачёва // Славянская мифология. Энциклопедический словарь. 2-е изд., испр. и дополн. - М. : Международные отношения, 2002. -С. 493.-ISBN5-7133-1069-8.

396. Усенко, JI. В. Импрессионизм в русской прозе начала XX века Текст. / Л. В. Усенко.- Ростов-на-Дону: Изд-во РГУ, 1988. 240 с.

397. Успенский, Б. А. Избранные труды Текст. : в 3 т. / Б. А. Успенский. 2-е изд., испр. и перераб. - М.: Школа «Языки русской культуры», 1996-1997. - (Язык. Семиотика. Культура).

398. Т. 1 : Семиотика истории. Семиотика культуры. 1996. - 608 е., 1 л. портр. - ISBN 588766-007-4.

399. Т. 2 : Язык и культура. 1996. -780 с. - ISBN 5-88766-008-2.

400. Т. 3 : Общее и славянское языкознание. 1997. - 800 е., 1 л. портр. - ISBN 5-88766009-0.

401. Успенский, Н. Д. Византийская литургия : Анафора Текст. / Н. Д. Успенский. М. : Филоматис, 2003. - 347 е., портр. - ISBN 5-98111-004-Х.

402. Фарыно, Е. (Faryno, J.) Введение в литературоведение Текст. / Е. Фарыно (J. Faryno). Warszawa : PaDstwowe Wydawnictwo Naukowe, 1991. - 646 s.

403. Фёдоров, А. В. Поэтическое творчество К. К. Случевского Текст. / А. В. Фёдоров // Случевский, К. К. Стихотворения и поэмы. 2-е изд. - М. : Сов. писатель, 1962. - (Б-ка поэта. Большая сер.). - С. 6-26.

404. Федоров, Н. Ф. Соч. Текст. / Н. Ф. Фёдоров. ; общ. ред. А. В. Гулыги ; Акад. наук СССР, Ин-т философии. М.: Мысль, 1982. - 711 с. - (Философское наследие. Т. 85.).

405. Федотов, О. И. Основы русского стихосложения : Теория и история русского стиха

406. Текст. : в 2 кн. / О. И. Федотов ; изготовление оригинал-макета ООО «Билана В». М. :1. Флинта: Наука, 2002.

407. Кн. 1 : Метрика и ритмика. 360 с. - ISBN 5-89349-311-7 (Флинта) ; ISBN 5-02022524-Х (Наука).

408. Кн. 2 : Строфика. 488 с. - ISBN 5-89349-365-6 (Флинта); ISBN 5-02-022716-1 (Наука).

409. Федотов, О. И. Сонет серебряного века Текст. / О. И. Федотов // Сонет серебряного века : Русский сонет конца XIX начала XX века / сост., вступ. ст. и коммент. О. И. Федотова ; ред. И. А. Бахметьева. - М.: Правда, 1990. - С. 5-34. - ISBN 5-253-00141-7.

410. Фет, А. А. О стихотворениях Ф. И. Тютчева Текст. / А. А. Фет // Ф. И. Тютчев. «О вещая душа моя.» : Стихотворения. Переводы. Размышления о поэте. М.: Школа-Пресс, 1995.-С. 276-291.

411. Филиппов, Г. В. Русская советская философская поэзия : Человек и природа Текст. / Г. В. Филиппов ; ЛГУ им. А. А. Жданова. Л.: Изд-во ЛГУ, 1984. - 207 е., ил.

412. Философскш Лексиконъ : Термины и понятия Электронный ресурс. : в 5 т. Электронные данные. - Режим доступа : http//www.cosmologia.org/termin/lex/105.html (21 КБ), свободный. - Яз. рус.

413. Флоренский, П. А. Иконостас Текст. / П. А. Флоренский. М.: ACT, 2005. - 204 с. -(Философия. Психология). - ISBN 5-17-005831-4.

414. Флоровский, Г., протоиерей. Пути русского богословия Текст. / Г. Флоровский // К. П. Победоносцев : pro at contra. СПб. : Изд-во Русского христианского гуманитарного ин-та, 1996. - С. 335-468. - (Русский путь). - ISBN 5-88812-006-5.

415. Фоменко, И. В. Лирический цикл : Становление жанра, поэтики Текст. / И. В. Фоменко. Тверь : Изд-во Твер. гос. ун-та, 1992. - 365 с.

416. Фортунатов Н. М. Эффект Болдинской осени : А. С. Пушкин : сентябрь ноябрь 1830 года (наблюдения и раздумья) Текст. / Н. М. Фортунатов. - Н. Новгород : ДЕКОМ, 1999. - 304 с. - ISBN 5-89533-045-2.

417. Франк, С. Л. Свет во тьме : Опыт христианской этики и социальной философии Текст. / С. Л. Франк. -М.: Факториал, 1998.-256 с. ISBN 5-88688-033-Х.

418. Фрейденберг, О. М. Поэтика сюжета и жанра Текст. / О. М. Фрейденберг ; подгот. текста и общ. ред. Н. В. Брагинской. М.: Лабиринт, 1997. - 448 с. - (Философия риторики и риторика философии). - ISBN 5-87604-108-4.

419. Фреймарк, Г. Магия и сексуальность : Исследование по истории культуры и психологии настоящего и прошлого Текст. : пер. с нем. / Г. Фреймарк. СПб. : Сфинкс, 1992. -208 с.

420. Фризман, JI. Г. Жизнь лирического жанра : Русская элегия от Сумарокова до Некрасова Текст. / JI. Г. Фризман ; Акад. наук СССР. М. : Наука, 1973. - 166 с. - (Сер. «Из истории мировой культуры»).

421. Фризман, JI. Г. Элегия Текст. / J1. Г. Фризман // Краткая литературная энциклопедия : в 9 т. / гл. ред. А. А. Сурков. М.: Сов. энциклопедия, 1962-1978. - Т. 8. - 1972. - Стлб. 866-867.

422. Фромм, Э. Психоанализ и религия Текст. / Э. Фромм // Сумерки богов / сост. и общ. ред. А. А. Яковлева. М.: Политиздат, 1989. - С. 176-178. - (Б-ка атеистической литературы).-ISBN 5-250-01275-2.

423. Хализев, В. Е. Теория литературы Текст. / В. Е. Хализев ; заведующий редакцией Г. Н. Усков ; ред. JI. А. Дрибинская ; худож. В. А. Дмитриев. М.: «Высшая школа», 1999. - 398 с. - ISBN 5-06-003356-2.

424. Хализев, В. Е. Роман JI. Н. Толстого «Война и мир» Текст. / В. Е. Хализев, С. И. Кормилов. М.: Высшая школа, 1983. - 112 с.

425. Ходанен, JI. А. Жанровая форма «молитвы» в русской романтической поэзии : К постановке проблемы Текст. / JI. А. Ходанен, Э. М. Афанасьев // Современные проблемы гуманитарных дисциплин (Филологические науки). Кемерово : Изд-во КемГУ, 1994. -С. 162-165.

426. Холшевников, В. Е. Типы интонаций русского классического стиха Текст. / В. Е. Холшевников // Слово и образ : сб. статей / сост. В. В. Кожевникова. М. : Просвещение, 1964.-С. 125-163.

427. Т. 2 : JI-C. 1995. - 670 с. Т.З :Т-Я.-1995.-781 с.

428. Христианство и новая русская литература XVIII-XX вв.: Библиогр. указатель : 18002000 Текст. / сост. А. П. Дмитриева, Л. В. Дмитриева. СПб.: Наука, 2002. - 889 с.

429. Христианство и русская литература Текст. : сб. ст. / Коллект. авт. ; отв. ред. В. А. Котельников ; Рос. акад. наук, Ин-т рус. литературы (Пушкинский Дом). Кн. 3. -СПб.: Изд-во РАН, 1999. - 397 с. - ISBN 5-02-028378-9.

430. Царькова, Т. С. Мемориальный жанр : Образцы и подражания Текст. / Т. С. Царько-ва // Феномен Петербурга : сб. междунар. конф. «Феномен ПБ 2000». СПб., 2001. -С. 246-255. - ISBN 5-86789-147-Х.

431. Чередниченко, В. И. Типология временных отношений в лирике Текст. : дис. д-ра филол. наук / Чередниченко Владимир Ильич. Тбилиси, 1987.

432. Чернец, Л. В. Литературные жанры : Проблемы типологии и поэтики Текст. / Л. В. Чернец. М.: Изд-во МГУ, 1982. - 192 с.

433. Чумакова, Т. В. «В человеческом жительстве мнози образы зрятся» : Образ человека , в культуре Древней Руси Текст. : монография / Т. В. Чумакова. СПб. : Санкт- ' Петербургское философское общество, 2001. - 242 с. - ISBN 5-93597-035-8.

434. Шейнман, М. М. Вера в дьявола в истории религии Текст. / М. М. Шейнман ; Акад. наук СССР. М.: Наука, 1977. - 112 е., ил. - (Научно-атеистическая сер.).

435. Шеллинг, Ф.-В.-И. Соч. Текст. : в 2 т.; пер. с нем. / Ф.-В.-И. Шеллинг ; сост., вступ. ст. А. В. Гулыги ; Акад. наук СССР, Ин-т философии. М. : Мысль, 1987-1989. - (Философское Наследие. Т. 102,108.).

436. Т. 1 : О мировой душе. Система трансцендентального идеализма. 1987. - 637 с.

437. Т. 2 : Об отношении изобразительных искусств к природе. 1989. -636 с.

438. Шопенгауэр, А. Мир как воля и представление Текст. / А. Шопенгауэр ; пер. с нем. Ю. Айхенвальда, Ф. Черниговец, Р. Кресина. Минск : Современный литератор, 1999. -1408 с. - (Классическая философская мысль). - ISBN 985-456-128-3.

439. Щепанская, Т. Б. Пронимальная символика Текст. / Т. Б. Щепанская // Женщина и вещественный мир культуры народов России и Европы / Музей антропологии и этнографии им. Петра Великого. СПб.: Наука, 1999. - Т. XLVII. - С. 149-190.

440. Эйзенштейн, С. М. Избранные статьи Текст. / С. М. Эйзенштейн ; ред.-сост., авт. вступ. ст., примеч. Р. Н. Юренев. М.: Искусство, 1956. - 455 е., ил., портр.

441. Эйхенбаум, Б. М. О поэзии Текст. / Б. М. Эйхенбаум ; вступ. ст. В. Орлова. JI. : Сов. писатель : Ленингр. отделение, 1969. - 552 е., 1 л. портр.

442. Элиаде,М. Мефистофель и Андрогин, или Мистерия целостности Текст./М. Элиаде; пер. с фр. Е .В. Баевской, О. В. Давтян. СПб. : Алетейя, 1998. - («Миф, религия, культура»).

443. Эпштейн, М. Н. «Природа, мир, тайник вселенной.» : Система пейзажных образов в русской поэзии Текст. / М. Н. Эпштейн. М.: Высшая школа, 1990. - 302 е., ил.

444. Эсалнек, А. Я. Внутрижанровая типология и пути её изучения Текст. / А. Я. Эсал-нек. М.: Изд-во МГУ, 1985. - 183 с.

445. Юдин, А. В. Ономастикон русских заговоров : Имена собственные в русском магическом фольклоре Текст. / А. В. Юдин ; Московский общественный научный фонд. М. : МОНФ, 1997.-238 с.

446. Язычество славян Электронный ресурс. : Энциклопедия славянской религии / автор сайта В. Мельников ; Copyright 2001-2005. Электронные данные - Режим доступа : http//paganism.msk.ru, свободный. - Яз. рус.

447. A handbook to English romanticism Text. / ed. by Jean Raimond and J. R. Watson. New York : St. Martin's press, 1992. - XIX, 326 p. - ISBN 0-333-46951-8.

448. Abrams, M. Genre Text. / M. Abrams // A Glossary of Literary Terms. 6-th ed. - Orlando : Harcourt Brace College Publishers, 1993. - P. 77-79.

449. Berry, Thomas E. Spiritualism in Tsarist Society and Literature Text. / Thomas E. Berry. Baltimore : Edgar Allan Рое Society, 1985.- 184 p.

450. Flaker, A. Railway lyric : The slavio forms Text. / A. Flaker // Canadian Review of Comparative literature / Revue Canadians de literature Comparer. Toronto : Sun Media Corporation, 1982.-Vol. IX.-№2.-P. 173-187.

451. Fowler, A. Kinds of Literature : An Introduction to the Theory of Genres and Modes Text. / A. Fowler. Oxford : EOLSS Publishers Co., 1982. - 204 p.

452. Gerhards, A. Benedicam Dominum in omni tempore : Geschichtlicher Uberblick zum Stundengebet Text. / A. Gerhards // M. Klockener. Rennings (Hgg.): Lebendiges Stundengebet. -S.3-33.

453. Hallman, David G. Spiritual values for earth community Text. / David G. Hallman. Geneva : WCC publications, 2000. - 134 p. - (The Risk book series; 89). - ISBN 2-8254-1326-7.

454. Heiler, F. Die Religionen der Menschheit Text. / F. Heiler. Stuttgart: Science Publishers, \ 1959.-248 p.

455. Hernadi, P. Beyond Genre : New Directions in Literary Classification Text. / P. Hernadi. -London : Academic Press, 1972. 265 p.

456. Law and literature: Text and theory Text. / ed. by Lenora Ledwon. New York; London : Garland, 1996. - XV, 501 p. - (Garland reference library of the humanities ; Vol. 1784). - ISBN 0-8153-2046-9. ji

457. Matich, O. Zinaida Gippius : Theory and Praxis of Love Text. / O. Matich // Readings of 1 Russian modernism / edited by Ronald Vroon, John E. Malmstad. M. : Nauka, 1993.- P. 237-250.-ISBN 5-02-0117703-2.

458. Mvan, J. Meel. Representing emotions in literature and paintings: A comparative analysis Text. J. Meel Mvan // Poetics. Amsterdam, 1995. - Vol. 23. - № 1-2. - P. 159-176.

459. Orthodox mysteries : Sacraments and worship of the Orthodox church Text. Oxford : St. Stephen's press, 1998. - 32 p.: il. - ISBN 0-951-9037-64.

460. Peterson, R. E. A history of Russian symbolism Text. / R. E. Peterson. Philadelphia : Whitmore Publishing Co., 1993. - 254 p.

461. Pyle, Forest. The ideology of imagination : Subject and society in the discourse of Romanticism Text. / Forest Pyle. Stanford (Calif.) : Stanford university press, 1995. - XI, 225 p. -ISBN 0-8047-2862-3.

462. Radcliff-Brown, A. R. Structure and Function in Primitive Society Text. / A. R. Radcliff-Brown. Glencoe : McGraw Hill Publishers, 1952. - P. 136-152.

463. Rosmarin, A. The Power of Genre Text. / A. Rosmarin. London ; New York : Moon Publishers, 1986.- 188 p.

464. Scherr, B. The Russian stanza : regular, non- and quasi- Text. / B. Scherr // Поэтика. История Литературы. Лингвистика : сб. к 70-летию Вячеслава Всеволодовича Иванова. М. : «ОГИ», 1999.-Р. 80-92.

465. Sierotwienski, S. Stownik terminow literackich Text. / S. Sierotwienski. Wroclaw Pol-skiej Akademii Nauk, 1966. -214 s.

466. Storia e figure dell'Apocalisse fra '500 e '600 Text. : Atti del 4-e Congresso internazionale di studi gioachimiti, San Giovanni in Fiore, 14-17 settembre 1994 / A cura Roberto Rusconi.i.

467. Roma : Viella, 1996. 406 p. - (Opere di Gioacchino da Fiore: testi e strumenti / Centro interna- j1 zionale di studi gioachimiti S. Giovanni in Fiore ; 7). - ISBN 88-85669-53-0.

468. Todorov, Tz. Genres in Discourse Text. / Tz. Todorov. Cambridge : CUS, 1990. - 236 p.

469. Wellek, R. Teoria literaturii Text. / R. Wellek, A. Warren. Bucure§ti: Ed. Pentru Litera-tura Universitara, 1967. - 348 s.

470. Wilpert, G. von. Sachworterbuch der Literatur Text. / G. von. Wilpert. Stuttgart : Deutsche Verl.-Anstalt, 1989. - 268 s. f