автореферат диссертации по культурологии, специальность ВАК РФ 24.00.01
диссертация на тему: Соотношение национального и этнического в культуре адыгейского народа

Полный текст автореферата диссертации по теме "Соотношение национального и этнического в культуре адыгейского народа"

На правах рукописи

-

ОВСЯННИКОВА Татьяна Анатольевна

СООТНОШЕНИЕ НАЦИОНАЛЬНОГО

И ЭТНИЧЕСКОГО В КУЛЬТУРЕ АДЫГЕЙСКОГО НАРОДА

24.00.01 —теория и история культуры

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени доктора философских наук

Ростов-на-Дону 2004

Работа выполнена на кафедре теории культуры, этики и эстетики факультета философии и культурологии Ростовского государственного университета

Научный консультант: доктор философских наук, профессор Драч Г.В.

Официальные оппоненты: доктор философских наук, профессор Кузнецова Т.Ф.,

доктор философских наук, профессор Шадже А.Ю., доктор социологических наук, профессор Хагуров А.А.

Ведущая организация — Кубанский государственный университет.

Защита состоится 21 октября 2004 г. в 14.00 часов на заседании диссертационного совета Д 212.208.11 по философским наукам при Ростовском государственном университете по адресу: 344038, г. Ростов-на-Дону, пр. Нагибина, 13, ауд. 427.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке РГУ (г. Ростов-на-Дону, ул. Пушкинская, 148).

Автореферат разослан «_» сентября 2004 г.

Ученый секретарь диссертационного совета

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность темы исследования. Актуальность исследований этносов, их социокультурной динамики и традиций обусловлена наличием множества нерешенных проблем в современном мире, связанных с этническим бытием. Среди них обострение конфликтности межэтнических отношений, этническая дискриминация, растущая межрегиональная финансово-экономическая, имущественная дифференциация, снижение уровня жизни ряда этносов и угроза безвозвратной утраты их культуры. На пороге третьего тысячелетия мир людей меняется с невиданной скоростью. Упрочение экономических, информационных, культурных связей объединяет судьбы народов в единую всемирную судьбу, однако сплочения человечества не происходит. На карту мира наносят все новые и новые государства, и процесс сепаратизма продолжается. Во многих странах идут гражданские войны, миллионы людей ищут спасения в отмежевании и расколе.

Все это ставит перед социальными науками непростые задачи осмысления происходящего, создания концепции устойчивого развития, построения альтернативных моделей трансформации общества. Необходимо обосновать приоритеты выживания земной цивилизации, одним из условий которого является сохранение гармонии многоголосия этнических культур. Этнокультурное многообразие есть тот неиссякаемый источник обогащения мировой культуры человечества, без которого она неизбежно деградирует. С этой точки зрения сохранение этносов, их жизненного мира и исторической перспективы имеет фундаментальное значение в глобальном масштабе. Принцип плюрализма и своеобразия этнических культур становится базисом социальной теории, её несомненным эвристическим принципом, способным раскрыть важные составляющие исторического процесса.

В связи с этим во всем мире наблюдается возрастание интереса людей к своей этнической идентичности - принадлежности к определенному этносу. Обращение к своим корням у отдельных людей и целых народов приобретает самые разные формы — от попыток реанимации старинных обычаев и обрядов, фольклоризации бытовой и профессиональной сферы, поисков «загадочной народной души» до стремления создать или возродить национальную государственность. Это объясняется повсеместным желанием народов сохранить свою самобытность, акцентировать уникальность обычаев и психологического уклада, вписать новые главы в этническую историю и историю человечества.

В рамках положения о многообразии культур сохраняет свое значение идея исторической преемственности бытия. Воспроизводство и сохранение общества через преемственность поколений, социальных и духовных отношений - та важная задача, от решения которой зависит длительность бытия общества, его развитие или прекращение существования. История человечества - бесконечный процесс прерывности и непрерывности, смены, поколений, формаций, цивилизаций. В этом процессе от поколений к поколению бережно передаются накопленные ценности духовной и материальной культуры. Сохранению и приумноже жат тра-

1 БИБЛИОТЕКА I СПтрЮРг/^й* ч РЭ

диции, исследование которых позволяет решать принципиально важные проблемы построения и функционирования общества и проводить содержательный анализ различных сфер общественной деятельности. Традиции поддерживают связь между прошлым, настоящим и будущим, формируют историю как протяженность социокультурного бытия.

Сохранение и культивирование собственных обычаев и традиций является залогом национально-культурной идентичности и выживания в качестве национальной общности за счет дополнительной мобилизации внутренних ресурсов. Являясь нормативными требованиями к поведению и передаваясь из поколения в поколение, отличаясь особой устойчивостью и живучестью, национальные обычаи и традиции выполняют функцию регуляторов и стабилизаторов поведения.

Степень научной разработанности проблемы. Говоря о степени разработанности проблем, затрагиваемых в диссертации, следует отметить, что многие из них вызывали немалый научный интерес у отечественных и зарубежных ученых.

Проблемы этноса анализировались преимущественно в этнологии, этнографии, социологии, социальной философии и других смежных науках1, в рамках которых были осуществлены отдельные философские обобщения. Философское осмысление переводило изучение этносов с описательного уровня на более глубокий - объяснительный, способствовало раскрытию сущностных характеристик этносов и этнических отношений. В то же время целостная социально-философская концепция этноса отсутствовала, имеющийся материал по национальному вопросу требовал современной интерпретации, поэтому в последние годы появилось несколько исследований этноса, содержащих новые гипотезы и нетрадиционные подходы.2 Однако теория этноса нуждалась в дальнейшем обогащении новейшими достижениями социальной философии и других научных дисциплин, осмыслении важных концептуальных проблем, прежде всего связанных с социокультурной динамикой этноса и этническими традициями.

С другой стороны, был предпринят ряд исследований динамики культуры3 и этнических процессов.4 Но и здесь ещё оставалось немало нерешенных проблем, поскольку анализ социокультурной динамики общества нередко игнорировал этнический ракурс, а в изучении этнических процессов не всегда учитывались культурные изменения и влияние традиций.

1 Бромлей 10 В Очерки теории этноса М, 1983, Арупонян Ю В, Дробижева Л М, Кондратьев В С, Сусоколов А Л Этносоциология цели, методы и некоторые результаты исследований М, 1989, Стефаненко Т Г Этнопсихология М.1999, идр

2 Шкляр Л Е Эшос Культура Личноаъ Филосдафско-методологичсские аспекты исследования Киев, 1992 Шаш С Д Человек и этнос (Философский аспект) Брест, 1995, Бабаков В Г, Семенов В М I [аииональнос сознание и национальная культура (Методологаческне проблемы) М, 1996, идр 'Моль А. Социодинамика кульсуры М, 1973, Динамика культуры Теоретико-методологические аспекты М, 1989, Морфология культуры структура и динамика М, 1994, Орлова Э Л Вве-

дение в социальную и культурную ан гропологию М , 1994, Аванесова Г А Динамика культуры Выл 1-2 М, 1997, идр

4 'Этнические процессы в современном мире / Ю В Бромлей, В И Козлов, С Л Арупонов М, 1987

С конца 80-х гг. возрождение национальной культуры и рост национального самосознания способствовали появлению разных исследовательских подходов к изучению комплекса национальных проблем, процесса развития национальной культуры. Это получило отражение в работах Р. Г. Абду-латипова, Ю.А. Жданова, В.А. Авксентьева, Г.В.Драч, В.Е. Давидович, В.П. Кохановского, B.C. Соколова, Л.Л. Хоперской, О.М. Штомпеля.

В последнее десятилетие в отечественной науке предпринимаются новые попытки осмысления теории нации Наметились два противоположных подхода в этой области. Имеется «западническая» традиция, т.е. ученые-западники, ориентируясь на США, Францию, пытаются уйти от традиционной терминологии, руководствуясь идеей нации-государства. Другие отечественные исследователи трактуют нацию как этносоциальную общность, исходя из полиэтнического состава России и исторических особенностей российского государства.

Анализ зарубежной литературы: исследований французского философа и историка XIX века Э. Ренана, идеологов австрийской социал-демократии конца XIX - начала XX вв. К. Реннера (Шпрингера) и О.Бауэра; нашего современника Э. Геллера, Дж. Комароффа и других - показал, что современное состояние зарубежных исследований по данной проблеме характеризуется сложившимися двумя основными направлениями в области изучения наций.

Первое направление, представленное неомарксистской школой конструктивистов, рассматривает понятие «этнос» и «нация» как нечто искусственно созданное, как «воображаемую общность», или искусственную конструкцию.1

Второе направление представляет собой противоположную концепцию примордиалистов, считающих нации основными группами, из которых состоит человечество, ибо они представляют собой исторически заданную общность, которая может иметь биогенетическую природу, экономическую или культурную детерминации.2

Особо следует отметить группу использованных при подготовке диссертации работ, составляющих многочисленные источники исторического, этнографического и этнологического характера, конкретно описывающих специфику и особенности национальной культуры этносов, населяющих Кавказ: адыгейцев, черкесов, балкарцев, кабардинцев.

Данные работы можно разделить на две подгруппы. К первой относятся труды дореволюционных бытописателей и ученых, таких, как Дж. Инте-риано, К. Главани, Г. Клапрот, Т. де Мариньи, Ф Д. де Монпере, С. Бромлев-ский, Дж. Белл, Н. Дубровин,3 а также адыгских ученых и просветителей:

'See Anderson В Imagined Communities Reflections on the Origin and Spread of Nationalism London Verso Editions, 1983

3 See Geertz С The interpretation of Cultures N -Y Basic Books, 1973, Barm 1- Td Ethnic Groups and Boundaries Boston Little, Brown & Co, 1969

1 Иптернано Д Быт и страна знхои, именуемых черкесами Нальчик. 1974 Главани К Описа-

ние Черного моря и Татарин // АБКИЕА 1974, Мариньи Т Путешествие в Черкесию // Там

же, Монпере Ф Д Путешествие по Кавказу // Там же, и т д

Ш. Ногмова, С. Хан-Гирея, А.Г. Кешева1. Работы данных авторов носят описательный или этнографический характер.

Ко второй подгруппе относятся работы ученых и исследователей современного периода, освещавших различные аспекты культуры жизнедеятельности адыгов, таких как: Б.Х. Бгажноков, Х.М. Казанов, Т.М. Керашев, Б.М. Курашинов, З.М Налоев, В.Х. Теунов, Р.А. Ханаху, А.Ю. Шадже, Ж.Л. Шаов, И.Л. Шоров и т.д.2, которые не только описывают различные формы национальных культур, но и анализируют, сопоставляют, выявляя корни, а также взаимовлияния и взаимосвязи тех или иных их сторон. Философский же анализ традиций содержался всего в нескольких работах, кардинально различающихся концепциями. Таким образом, в отечественной и зарубежной литературе накоплен обширный материал по проблемам этноса, динамики культуры, традиций, истории отдельных стран и народов. Однако до сих пор между этими областями знания существовал определенный разрыв. Диссертация нацелена на преодоление такого разрыва и осуществление синтеза указанных областей знаний на примере конкретного этноса. Было полезно осуществить систематизацию и обобщение материала.

Объектом исследования является национальная культура адыгов.

Предмет исследования — соотношение национального и этнического в культуре адыгов.

Цель диссертационного исследования - показать, как национальные

обычаи и традиции, являясь компонентами обыденного национального сознания, выступая как средство передачи социально-политического опыта нации, выполняют функцию регуляторов и стабилизаторов поведения новых поколений.

Для достижения поставленной цели необходимо решить следующие исследовательские задачи:

- рассмотреть различные подходы к определению понятия «нация»;

- раскрыть сущность национальной культуры, её структуру и компоненты;

- проанализировать исследования, посвященные проблемам национального характера и национального самосознания;

- выявить основные подходы к исследованию проблемы самосознания и этнической идентичности личности;

- исследовать этническую, социальную и культурную самоидентификацию адыгов в ретроспективе истории;

- показать роль социальных институтов в жизни адыгейского этноса.

1 Ногмов [II. История адыгейскою народа. Нальчик, 1958; Хан-Гирей. Записки о Черкссии. Нальчик, 1978: Ксшсв Л.Г. Характер адыгских песен//ИПАП. 1997.

1 Бгажноков В.Х. Очерки -этнографии общения адыгов. Нальчик. 1983; KaianoB ХМ. Культура

адыгов. Нальчик, 1993; Керашев A.M. Слово об адыгах (черкесах) // Сокровища курганов Адыгеи. М., 1985; Курашинов В М. В Kpyiy друзей. Нальчик, 1973; Налоев З.М. Эподы по истории адыгов. Нальчик, 1978, Теунов В.Х. Обычай у нас такой. Пальчик, 1978, Ханаху 1\Л. Традиционная кулыура Северного Кавказа: вызовы времени. Майкоп, 1997; Шадже А.Ю. Национальные ценности и человек. Майкоп, 1975; Шоров И.А. Адыгская народная педагогика. Майкоп, 1992.

Теоретическая и методологическая основы исследования. Теоретико-методологической основой диссертационного исследования послужили основополагающие принципы материалистической диалектики и положения об общественном развитии, требования объективности при критическом осмыслении комплекса национальных вопросов в единстве этносоциальных и этнокультурных аспектов. Сложность и многоаспектность избранной темы, недостаточная её разработанность потребовали междисциплинарного подхода с привлечением культурологической мысли, историко-философских, философских, социологических, социально-психологических, педагогических и других источников. Наряду с диалектическими принципами восхождения от абстрактного к конкретному, единства исторического и логического, формального и содержательного, единства и многообразия социокультурной жизни и другими, в настоящей работе была использована традиционная установка деятельностного подхода к анализу субъективности культуры и социальной реальности.

Теоретические основы обусловили использование методов структурно-функционального анализа и междисциплинарного синтеза. Это расширило спектр концептов в интерпретации изучаемого материала, предоставило возможность осмыслить данную проблему.

. В работе анализируются оригинальные «тексты» европейских авторов, побывавших на Кавказе в XIII — XIX вв. и описывающих национальную культуру, этнографические материалы, адыгские легенды, пословицы и поговорки.

Автор привлекает материалы социологических исследований, проведенных отделом философии и социологии Адыгейского института гуманитарных исследований по теме «Культурно-этнический феномен «адыгагьэ» в современном сознании и поведении адыгов», «Состояние и перспективы ислама в Адыгее»1, а также результаты социологического опроса, проведенного среди делегатов двух конгрессов Всемирной Черкесской Ассоциации (1983 и 1991 гг.), результаты исследования, проведенного в Казахстане по теме «Язык как фактор этнической идентичности»2, результаты исследования, проведенного в Краснодаре по теме «Этническое самосознание молодежи в условиях исторического межэтнического взаимодействия».

Научная новизна исследования:

- на обширном материале рассматриваются вопросы генезиса, эволюции и современного состояния адыгской этнической, национальной, культурной самоидентичности сознания;

- принципиально новым является анализ современного состояния эт-ничности адыгов, проведенный на основе социально-психологических и этносоциологических исследований;

1 Ханаху P.A. Традиционная культура Северного Кавказа: вызовы времени (социально-философский анализ). Майкоп, 1997. С. 41-57.

1 Донцов Л И., Стефаненко Т.Г., Уталиева Ж.Т. Язык как фактор этической идентичности // Вопросы психологии. 1997. № 4. С. 75-86.

' Иванова A.A. Этническое самосознание молодежи в условиях исторического межэтнического взаимодействия (На материале исследования коренных этносов Северною Кавказа). Дне. ... д-ра психол. наук. М , 2001.

— на основе комплексного анализа эмпирического материала представлена целостная картина формирования и функционирования «адыгэ хабзэ» — как фактора этнической и национальной самоидентификации адыгейского народа;

— «адыгэ хабзэ» исследуется как способ трансляции этнической самобытности адыгейского народа;

— в научный оборот вводятся новые архивные материалы, а известные ранее исторические и этнографические данные рассматриваются в контексте новых теоретических разработок отечественной и зарубежной этнологической мысли.

Основные положения диссертации, выносимые на защиту:

1. В сложных коллизиях постсоветской России этнокультурные, национальные и социальные процессы в Адыгее стали одной из наиболее актуальных проблем. Особенно возрастает их значимость, когда признан для всех народов приоритет общечеловеческих ценностей. Они входят в основу духовно-нравственного развития общества, влияют на общественное сознание и национальное самосознание и, соответственно, на культурную, национальную, этническую самоидентификации. Их анализ требует более точного применения интегративных понятий «этнокультура», «национальная культура», т.к, духовные ценности не исчерпываются какими-то определенными характеристиками, а связаны с необходимостью осмысления всего спектра объективных и субъективных моментов.

2. Этнопсихологические, праксиологические, психолингвистические и этнокультурные особенности субъектов национального бытия исключительно зримо проявляются в области художественного освоения действительности, народной педагогики, в своеобразии языковой картины мира этноса, обрядах и обычаях. Именно поэтому вполне правомерно включение в понятийный набор нациологии понятий и вопросов, касающихся как этнокультурных явлений, так и социолингвистических проблем родного языка в условиях новой языковой политики в Адыгее. В духовной и материальной культуре адыгов основные закономерности развития этнической культуры наиболее рельефно демонстрируют самобытность народа, его уникальность и то место в мировой культуре, которое никем не может быть ни замещено, ни возмещено.

3. К основным факторам, влияющим на формирование национальной, культурной, этнической самоидентичности и самосознания, кроме вышеуказанных, следует отнести национальную культуру, ее художественную значимость и социальную память как явление духовно-нравственной жизни этноса, которая всегда находит отражение в структуре творческого сознания. Вместе с тем в данных процессах существенна роль всей совокупности социально-культурных аспектов. Особенно это касается этнокультурных проблем и национального самосознания как феномена в системе общественного сознания. В нем выражены понимание этносами своих интересов, своего прошлого, настоящего и будущего, отношения с другими народами, а также осознание своего места в структуре установленной социальной системы. Без этого невозможен дальнейший исторический путь развития народов, в судьбах которых на современном этапе этносоциальные и культурные процессы

рассматриваются с общечеловеческих позиций. Вместе с тем эти процессы настоятельно требуют и опоры на прогрессивные культурные традиции, на этнопсихологические особенности горских народов, национально-особенные черты в этническом характере, на национальную идею и национальный оптимизм. Национальная идея является продуктом формирования и развития национального сознания и самосознания, рост и изменение которых зависят от многих этносоциальных и культурных факторов национальной жизни.

4. Сейчас становление и развитие самоидентичности претерпевает многотрудный процесс структурной перестройки - национального духовного возрождения в условиях роста этнической дифференциации.

Сложный процесс демократизации общества включает в себя и восстановление исторической правды, опирающейся на социальную память народа и его художественную культуру. Сюда же нужно отнести политическую реабилитацию депортированных народов и ее значимость в развитии национального самосознания. Подъем уровня национальной культуры на современном этапе будет во многом зависеть от поликультурного образования в современной России и подлинной демократизации общества.

Сейчас идет поиск новых этнокультурных ориентаций, нахождение эффективных каналов взаимодействия с культурой мира. Завершение этих диалектически взаимосвязанных процессов потребует немало времени, духовных сил и социальной активности народов Адыгеи.

5. Вхождение в систему мировой цивилизации северокавказского этнокультурного феномена имеет большое научно-теоретическое значение в осмыслении истории горских народов, их этнических культур, в формировании правильного исторического сознания и национальных ориентаций. Этнокультурный феномен вхождения в систему мировой цивилизации играет определенную роль в формировании национальной идеи, ее целостности на протяжении всей истории этносов Северного Кавказа. Он цементировал социально-экономический, морально-этический и духовный строй нации, способствовал развитию добрососедских отношений как внутри нации, так и с другими народами. Несмотря на различие этнокультур, этнопсихологических особенностей, философских и религиозных учений, среди горских пародов не было межнациональной отчужденности и враждебности по отношению к другим народам. Чувство причастности к мировой цивилизации всегда было в менталитете нации. Это способствовало формированию уникального биоэтногенетического феномена, развитию менталитета горских народов, в этногенезе которых много общего, что и послужило основой этнопсихологической совместимости этносов кавказской цивилизации.

Теоретическая и практическая значимость

Основные положения и материалы диссертации могут быть использованы:

- при дальнейших исследованиях в области изучения этнического сознания различных этнических групп, при анализе этнополитических, этносоциальных и этнопсихологических проблем и процессов;

- при формировании региональной политики, в разработке программ регулирования межэтнических отношений и социально-экономического, политического и духовного развития этноса;

- при разработке проектов по предотвращению эскалации межэтнической напряженности в северокавказском регионе;

- в процессе преподавания этнологии, этнопсихологии, национальной политики;

- при чтении спецкурсов по проблемам истории и культуры народов Северного Кавказа.

Апробации работы. Основные идеи и результаты исследования отражены в монографиях и статьях автора. Отдельные положения и выводы докладывались на Международной научно-практической конференции «Социальный порядок, толерантность и право» (Краснодар, 2003), научно-практической конференции «Майкоп: пути выхода из социально-экономического кризиса» (Майкоп, 2003), IV Всероссийской научно-практической конференции студентов, аспирантов, докторантов и молодых ученых «Наука - XXI веку» (Майкоп, 2003), V Всероссийской научно-практической конференции студентов, аспирантов, докторантов и молодых ученых «Наука - XXI веку» 1 сессия (Майкоп, 2003), Международной научно-практической конференции «Опыт и проблемы социально-экономических преобразований в условиях трансформации общества: регион, город, предприятие» (Пенза, 2003), III Международной научно-практической конференции «Проблемы российской правовой системы» (Таганрог, 2003), Международной научно-практической конференции «Неделя науки МГТИ» (Майкоп, 2002-1997) и др.

Апробация идей осуществлялась в МГТУ в ходе курсов лекций (20002003 гг.): «Национальная политика», «Межкультурные коммуникации на Северном Кавказе», «История и культура адыгов». Материалы диссертационной работы апробированы при написании методических пособий, учебных программ по лекционным курсам.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении обосновывается актуальность темы с учетом степени её разработанности, определяются объект и предмет, цель и задачи исследования, предлагаются теоретическая и методологическая основы анализа, дается характеристика новизны работы, формулируются основные положения диссертации, выносимые на защиту, определяется теоретическая и практическая значимость работы, описывается её апробация, дается общая характеристика публикаций результатов исследования.

Первая глава «Теоретико-методологические проблемы изучения национальной самоидентификации» носит теоретико-методологический характер и состоит из пяти параграфов.

В параграфе 1.1 «Проблемы трактовки и употребления понятия «нация» отмечается, что нация - тотальная социальная группа, которая сформировалась в период распада феодализма и становления буржуазной общественно-экономической формации. Помимо экономического фактора

как основного, повлиявшего на формирование нации и сыгравшего решающую роль в превращении народа в исторически высший тип глобальной социальной группы, на становление нации повлияли в конкретных общественно-политических обстоятельствах и другие факторы: тип власти, расовые и культурно-психологические факторы, религия и география.

На современном этапе развития общества вокруг понятия «нация» развернулись острые дискуссии, которые продолжаются до сих пор.

В России четкости в использовании данного понятия не было, и в начале XX в. постепенно за ним все же закрепилось этническое значение. Возможно, это было связано с полиэтничностью государства и слабой идеей гражданского общества. Во всяком случае, в социал-демократической литературе понятие «нация» употреблялось в этнокультурном смысле, а после включения в программные документы «права наций на самоопределение» оно приобрело еще и политическую нагрузку. К укоренённости исторической этнокультурной традиции и апеллируют противники пересмотра понятия «нация».

В диссертации отмечается, что сегодня немало ученых и политиков готовы перейти на употребление понятия нации в значении согражданства, однако в большинстве обсуждений и публикаций по постсоветскому пространству понятие нации используется в традиционном для российской науки значении.

Сторонники использования термина «нация» в значении согражданства понимают, что использование термина в прежнем смысле обрело глубокую эмоциональную и политическую легитимность, и никакими запретами-декретами его демонтировать нельзя. По сути же, как отмечает автор, россияне представляют собой не просто и не только согражданство, а нечто большее. Российская Федерация - одно из крупнейших в мире многонациональных государств, где проживает более ста народов. Каждый из них обладает уникальными особенностями материальной и духовной культуры.

В параграфе 1.2 «Национальная культура: сущность, структура, компоненты» утверждается, что национальная культура проявляется в деятельности общества, государства, его социальных институтов, а также в национальных традициях, духовных ценностях, стиле мышления и установках, моральных нормах, стереотипах и образцах межличностного и межгруппового поведения и самовыражения, особенностях языка и образа жизни.

Национальная культура охватывает всю совокупность производимых и потребляемых этносом культурных явлений — как специфических для данного этноса, так и элементов общечеловеческой культуры и иноэтнических заимствований. Элементы национальной культуры, воспринимаемые как характерные именно для данной национальной общности, тем самым выполняют этнодифференцирующую и этноинтегрирующую функции. Восприятие индивидом своей национальной культуры обычно является главным результатом функционирования его самосознания. Обмен элементами национальной культуры между разными этносами составляет важнейший фактор их существования. В государстве, однородном в лингвистическом и этническом отношении, может присутствовать одна национальная культура.

Создателем национальной культуры выступают не этносы в целом, а образованная часть общества: писатели, ученые, философы, художники-гуманитарии, берущие на себя ответственность за духовное и политическое развитие государства. Однако культура, которая «создается» ими, до определенного времени «непонятна» народу, поскольку несет на себе отпечаток элитарности. Хотя творцы национальной культуры выступают от имени народа, обращаются к его историческому опыту и мудрости, тем не менее дистанция между двумя культурами - этнической и национальной - довольно велика.

В работе подчеркивается, что в качестве основного регулятора поведения обычай выступает лишь в примитивных этнографических обществах, а в устойчивой бытовой среде, инертных социальных группах он присутствует и на более продвинутых ступенях. Социально признанные образцы складываются в обычаи, по которым накопленный опыт передается из поколения в поколение и от индивида к индивиду.

Тем не менее, считать, что обычные правила являются исключительно консервативными и реакционными, было бы неверно. Напротив, обычные правила, способствуя стабильности социальных отношений, могут играть прогрессивную роль. Известно, что общество, наряду с переменами, испытывает потребность и в стабильности, чему способствуют обычные правила. Последние же возникают спонтанно и чаще всего выполняются без затруднений, вследствие чего нет необходимости в том, чтобы общество устанавливало и применяло санкции к тем, кто их нарушает. В отличие от обычая норма охватывает не весь отрезок деятельности, а какой-то принцип, параметр деятельности, что составляет определенную меру вариативности поведения и его усложнения.

Определенность норм зависит от специфики объекта нормирования. Нормы определены в критериях грамотности владения языком.

. На более высоком уровне культурная регуляция человеческой деятельности осуществляется через систему ценностей. В отличие от норм, которым следуют, ценности подразумевают выбор того или иного объекта, состояния, потребности, цели, которые имеют более высокое предназначение. Ценности помогают обществу и человеку отделить хорошее от плохого, идеальное состояние от избегаемого, истину от заблуждения, красоту от безобразия, справедливое от несправедливого, допустимое от запретного, существенное от несущественного и т.д.

У каждой нации складывается собственная система отношений к природе, людям своей и чужой общности, идеям, вещам и т.д. На основе этих отношений формируется своеобразная система ценностей этой общности, ее культура, которая, в свою очередь, создает определенные поведенческие модели и регулирует поведение данной нации.

Значит, внутри каждого сообщества существует исторически сложившаяся система отношений, которая объясняет национальные различия. Следовательно, содержание понятия «национальные ценности» можно определить как ценности, признанные определенной этнической общностью. Другими словами, основу национальных ценностей составляет сознание своей этнической общности и приверженности её ценностям.

В параграфе 1.3 «Национальный характер и национальное сознание» утверждается, что национальный характер — это совокупность наиболее устойчивых, характерных для данной национальной общности особенностей восприятия окружающего мира и форм реакций на него. Национальный характер представляет собой, прежде всего, определенную совокупность эмоционально-чувственных проявлений, выражаясь, в первую очередь, в эмоциях, чувствах и настроениях - в предсознательных, во многом иррациональных способах освоения мира, а также в скорости и интенсивности реакций на происходящие события. Наиболее отчетливо национальный характер проявляется в национальном темпераменте.

В аналитическом контексте принято считать, что национальный характер -составной элемент и одновременно основа психического склада нации в целом, и национальной психологии как таковой. Сложная, взаимосвязанная и взаимообусловленная совокупность в основном эмоциональных (национальный характер) и более рациональных (национальное сознание) элементов как раз и представляет собой «психический склад нации» - ту самую «духовно-поведенческую специфичность», которая и делает представителей одной национально-этнической группы непохожими на представителей других таких групп. Психический склад нации - основа всей национально-этнической психологии, уже как совокупности этого «склада» и определяемого им поведения.

Национальный характер не наследуется генетически, а приобретается в процессе воспитания, он гораздо сильнее проявляется в тех случаях, когда действуют не разрозненные представители отдельного народа, а целые группы. Формирование современных национальных характеров представляет собой результат сложного историко-психологического процесса, продолжающегося уже в течение многих веков. Проживая в неодинаковых природных условиях, люди с течением времени постепенно приспосабливались к ним, вырабатывая определенные общепринятые формы восприятия и реагирования на эти условия. Это играло адаптивную роль, способствуя развитию и совершенствованию человеческой деятельности и общения людей. Подобные адаптивные формы восприятия и реагирования закреплялись в определенных нормативных, социально одобряемых способах индивидуального и коллективного поведения, наиболее соответствующих породившим их условиям. Особенности национального характера находили свое выражение в первичных, наиболее глубинных формах национальной культуры, формируя своего рода социокультурные эталоны, нормативы и образцы адаптивного поведения.

С усложнением способов социальной организации жизни, адаптивная роль и приспособительное значение национального характера, непосредственно связывавшего человека и его поведение с физическими условиями среды обитания, постепенно отходили на задний план. В развитых формах социальности национальный характер оставляет за собой значительно более скромную функцию — своеобразной «эмоциональной подпитки» поведения представителей национально-этнических групп. С этнологической точки зрения, национальный характер есть форма концентрации социальной энергии, заложенной в способах поведения и общения в конкретной историко-культурной среде.

Национальное сознание - совокупность социальных, политических, экономических, нравственных, эстетических, философских, религиозных и других взглядов, характеризующих содержание, уровень и особенности духовного развития национально-этнической группы. Ядром национального сознания является национальное самосознание. В число основных элементов национального сознания обычно включаются осознанное отношение нации к своим материальным и духовным ценностям; способность к творчеству ради их умножения; осознание необходимости своего сплочения ради осуществления национальных интересов и успешных взаимоотношений с другими национально-этническими группами.

Как и любая форма общественно-политического сознания, национальное сознание представляет собой сложное, диалектически взаимосвязанное и взаимообуславливающее единство двух главных составляющих: обыденного и теоретического сознания. Обыденное национальное сознание, тесно связанное с национальным характером, и представляет собой в привычном понимании бытовую, повседневную национально-этническую психологию. Теоретическое сознание - более высокого уровня. Это идеология нации, представляющая собой рационально-идеологический уровень национального сознания, являющаяся результатом отбора, систематизации и обобщения обыденных представлений, настроений, потребностей и волевых устремлений группы.

Наиболее стабильными и консервативными компонентами обыденного национального сознания, гарантирующими его устойчивость, считаются обычаи и традиции - нормативные требования к поведению, передающиеся из поколения в поколение и базирующиеся на наиболее глубинных установках и системе ценностей прошлых поколений, социально-политической памяти национально-этнической группы. Отличаясь особой устойчивостью и живучестью, национальные обычаи и традиции выполняют функцию регуляторов и стабилизаторов поведения новых поколений. Именно в этом смысле надо понимать известную фразу о том, что традиции всех мертвых поколений тяготеют как кошмар над умами живых, служа сильнейшим, часто непреодолимым барьером перед необходимыми социально-политическими инновациями.

В параграфе 1.4 «Генезис национального самосознания» отмечается, что национальное самосознание - это совокупность взглядов и оценок, мнений и отношений, выражающих содержание, уровень и особенности представлений членов национально-этнической общности о своей истории, современном состоянии и будущих перспективах развития, а также о своем месте среди других аналогичных общностей и характере взаимоотношений с ними. Включает рациональные (собственно осознание своей принадлежности к нации) и, отчасти, в меньшей степени эмоциональные (подчас неосознаваемое сопереживание своего единства с другими представителями национально-этнической группы) компоненты.

Генезис национального самосознания представляет собой длительный исторический процесс, многоуровневый и весьма неравномерный по ходу своего развития. Первоначально, в историческом плане, появление зачатков национального самосознания происходило на обыденном этнопсихологи-

ческом уровне. Оно было связано с действием уже упоминавшегося ранее одного из базовых социально-психологических механизмов развития человеческого сознания в целом, с формированием и укоренением в психике представителей той или иной общности антитезы «мы» и «они». Осознание себя как члена некой группы, целостности («мы») как раз и строится через противопоставление представителям иной группы — неким «они».

Основу антитезы «Мы — Они» обычно составляют один или несколько наиболее ярко выраженных внешних признака, характерных для «них» в отличие от «нас». Это могут быть физический облик (иная внешность, черты лица и т.п.) или социокультурные признаки (иной язык, обычаи, традиции и т.п.), религиозные верования (иные идолы, тотемы, боги, религия) или социально-экономический уклад (иной способ общественного производства и способ жизни: кочевой или оседлый, земледельческий или скотоводческий и т.п.). Такими признаками могут становиться и политическое устройство (иные способы устройства власти и управления) или идеологическая доктрина (иные системы ценностей) и т. д.

В действии антитезы «Мы — Они» проявляется влияние естественного психологического механизма, посредством которого человек осознает свою надионально-этническую (а первоначально родовую, клановую и племенную), а затем и иные, уже сугубо социальные принадлежности. С ее помощью он идентифицирует себя со своей группой, разделяя ее ценности и отождествляя себя со всем положительным, «эталонным», свойственным именно этой группе. Противопоставление собственной общности иным группам всегда способствовало фиксации и активному закреплению своих этнических отличий, их осмыслению и созданию на этой основе самых разных (от экономических - к духовным, идеологическим и политическим) способов укрепления своей общности. Причем противостоять можно не только аналогичным, национально-этническим, но и иным социальным группам.

Разумеется, основополагающей стратегической детерминантой развития национального самосознания в историческом плане были, помимо действия этнопсихологических факторов, еще и реальные материальные, исторически обусловленные потребности развития общностей. Это было связано с формированием экономических общностей людей, относящихся к одним национальным группам, и определялось, прежде всего, общностью территории их проживания, на которой с течением времени формировалось единое общее рыночное экономическое пространство.

Именно экономическая общность, усиливавшая психологическую общность «мы», еще больше консолидировала разделенные феодальными и племенными границами национально-этнические общности в единые нации, и вела их уже к более рациональному осознанию себя как единого целого.

Очевидное противостояние своей национально-этнической группы иным общностям способствует ускорению осознания и перевода в рациональный план, в разряд узко трактуемого национального самосознания, всех эмоционально-чувственных основ национальной психологии, психического склада нации. Это включает в себя не только осознанное национальное самоопреде-

лемие, осознание своей принадлежности к общности, единства интересов и целей и необходимости совместной борьбы за их осуществление. Сюда же включается и пробуждение целой гаммы осознанных национальных чувств, появление особого рода «национального самочувствия». Оно включает чувство сопричастности к судьбе своей общности, любовь к исторической национальной родине, преданность своему народу, уважение его национальных особенностей и национальной культуры.

В параграфе 1.5 «Структурные компоненты национальной самоидентификации» утверждается, что национальная определенность личности - это органическая совокупность объективно существующих отношений и связей личности с конкретной этнической общностью, а также субъективная личностная направленность на нее.

Национальная определенность личности отражается в ее структуре и проявляется в мировоззрении, культуре, чертах национального характера и поведении.

Национальное сознание - сложная совокупность социальных, политических, экономических, нравственных, эстетических, философских, религиозных и других взглядов и убеждений, характеризующих определенный уровень духовного развития нации.

Национальное сознание является продуктом длительного исторического развития этнической общности. Центральным компонентом его является национальное самосознание. В структуру национального сознания помимо национального самосознания входят и другие элементы (например, осознание нацией необходимости своего единства, а также целостность и сплоченность нации во имя реализации национальных интересов; осознанное отношение нации к своим материальным и духовным ценностям и др.).

Национальное сознание существует как на уровне теоретического сознания (в форме идеологии национализма), так и на уровне обыденного сознания. Структурные компоненты национального сознания на этих уровнях различны. Если теоретическое национальное сознание представляет собой научно оформленную, систематизированную конструкцию, состоящую из идеологических взглядов, идей, программ, норм, ценностей и т.д., то обыденный уровень национального сознания включает в себя потребности, интересы, ценностные ориентации, установки, стереотипы, чувства, настроения, обычаи и др. Все эти компоненты находятся в тесном единстве, они диалектически взаимосвязаны друг с другом. Следует отметить, что обыденное национальное сознание является главной психологической основой различного рода межнациональных трений и конфликтов, поскольку именно в нем формируются национальные предрассудки, негативные установки, национальная нетерпимость.

Национальное сознание фиксирует осознание этносом, народом или нацией своей социально-этнической общности, как некоего единого организма. Эта общность осознанная и вытекает из двух главнейших объективных условий (причин) — естественно материальных факторов и духовного превосходства. Как часть общественного сознания, национальное сознание есть совокупность социальных, нравственных, политических, экономических,

эстетических, религиозных и философских взглядов, характеризующих содержание, уровень и особенности духовного развития наций.

Психология нации, ее психический склад, национальный характер проявляются в форме национальной специфики протекания психических процессов и состояний, взаимодействия, взаимоотношений и общения представителей той или иной этнической общности, которая и носит название национально-психологических особенностей людей.

Глава 2 «Теоретико-методологические аспекты изучения этнической самоидентификации» посвящена анализу формирования этнического сознания и самосознания этноса.

В параграфе 2.1 «Исторический экскурс теоретико-методологического исследования этнического сознания и самосознания» отмечается, что этническое самосознание - это восприятие этносом самих себя в антитезе «Мы — Они». В отличие от самосознания, этническое сознание — это то, что приводит этнос к его отличительному пониманию, т.е. это тот социокультурный инструментарий, с помощью которого и формируется самосознание.

Исследования возникновения и развития сознания идут с двух противоположных сторон: от современного уровня его развитости к его возникновению и от момента его возникновения к современному уровню.

В первом направлении - от оптимизма изученности психики человека и его сознания в обратном ретроспективном направлении к его возникновению. В противоположном направлении, в логике реальной направленности его развития - методом модельных реконструкций, исследований, основанных на данных онтогенеза, археологии, этнографии, физиологии и других антропологических наук. Второй путь представляется нам более продуктивным и связан непосредственно с исторической этнологией, которая открывает глаза не столько на факты «осевого времени», сколько на их закономерную связь с простой повседневностью, бытом. В широкой исторической перспективе эволюция концепции самосознания всегда находилась в непосредственной зависимости от общефилософской мысли.

В работе отмечается, что уже в начале XX в. в науке сложилось довольно четкое представление о существовании некой «души народа» как врожденной величины, обусловленной многочисленными факторами, один из которых выдвигался вперед, в зависимости от направления научной школы. Носителем «народного духа» являлся этнофор, реакции которого на внешние возбудители формировали модель этнического сознания и этнического поведения.

Антропологическая традиция, восходящая к работам Леви-Стросса, выдвигает на первый план общую символическую среду, порожденную этническим сознанием народа. Понятная всем и общепринятая система символов выступает ценностно-нормативным регулятором поведения, способствует этнической консолидации. Иной точки зрения придерживаются А. Кар-динер, Д. Левинсон, Р. Линтон, А. Инхлес. Они отстаивают систему обще-разделяемых поведенческих стереотипов. Семейная социализация личности является, по мнению представителей этого научного направления, наиболее значимой в формировании у человека восприимчивости к определенной

культуре и сопричастности к этническому мировосприятию своего народа. Проблемы этнического сознания, самосознания и этничности как таковой, тесно связанные между собой, вызвали дискуссию в начале семидесятых годов и привели к появлению следующих теорий — примордиалистской, инструменталистской и конструктивистской.

Наиболее радикальные «примордиалисты» относят этничность, со всеми ее компонентами, к врожденным качествам человека. Эволюционно-генетические идеи лежат в основе этой теории и изложены главным образом в трудах У. Коннора, Р. Гамбино, К. Гирца, А. Прили, Г. Ван дер Берга и других.

«Инструменталисты» видят в этничности лишь артефакт, который конструируется отдельной группой людей, т.е. этничность ситуативна и мотивирована. Наиболее последовательно эту точку зрения отстаивают Л. Белл, А. Коэн, Дж. Окамура, М.П. Фишер, К. Янг.

Конструктивистское направление в зарубежной научной мысли представлено работами Б. Андерсона, Р. Бурдье, Э. Геллнера, Э. Хабсбаума и других. Конструктивисты выдвигают на первый план идеологию и идеологов, которые вносят в сознание людей необходимые идеи, в результате чего формируется этничность.

Параллельно с дискуссией о сути этничности в 50-70-е годы в Америке и Западной Европе появляются труды по проблемам этнического самосознания и этнической идентичности, которые выступают производными от национального сознания. Так, в разрабатываемой Э. Эриксоном теории идентичности находим, что «формирование идентичности предполагает процесс одновременного отображения и наблюдения, процесс, протекающий на всех уровнях психической деятельности, посредством которого индивид оценивает себя с точки зрения того, как другие, по его мнению, оценивают его в сравнении с собой и в рамках значимой для них типологии; в то же время он оценивает их суждение о нем с точки зрения того, как он воспринимает себя в сравнении с ними и с типами значимыми для него». Иными словами, совпадение контуров индивидуального сознания и этнического сознания приводят к высокой степени отождествления индивида с этносом. В этой точке исследований пересекаются интересы ученых, разрабатывающих теорию идентичности кросскультурной психологии, в особенности ее когнитивного направления, которое представлено Вудвортом, Гервином, Берри, Сигаллом и другими.

Отдельную страницу в истории научной мысли по проблемам этноса занимают ученые, философы и мыслители русского зарубежья. Анализ национального характера, психологии, причин и следствий тех или иных типичных для русского народа поведенческих актов и культурных стереотипов бывает порой слишком эмоционален, но это не преуменьшает глубину мысли.

Учение о национальном русском характере наиболее полно в русской философии было развито Н.А. Бердяевым. Проблему особенностей русской мысли, сознания и менталитета Бердяев трактует в русле философского идеализма. Но какую бы грань этнической теории не обыгрывал Бердяев, во всех своих трудах он придерживался единого методологического кредо. «Нация есть понятие духовное. Национальный дух не может быть огражда-

ем и укрепляем насильственными, материальными мероприятиями... Кроме бескровного отвлеченного космополитизма и насильственного, безнравственного национализма, может быть еще третья идеалистическая точка зрения на национальность, полагающая национальный дух не в задачах государственности, а в самобытном, творческом осуществлении универсальных общечеловеческих задач»1. В этой идее Бердяеву вторит другой выдающийся богослов и философ С.Н. Булгаков.

Иной путь в попытках отыскать суть различий между народами избран И.М. Буниным. Он использует сравнительно-сопоставительный метод. Сравнивая реальное поведение типичных представителей французской и американской буржуазии, он апеллирует к лежащим в его основе различным ценностям.

Из учений, перечисленных в исследовании вырисовывается образ эт-ничности как общности расы, языка, территории, религии, материальной и духовной культуры, т.е. совокупности объективных характеристик.

Традиции исследования этнического сознания и самосознания имеют обширную теоретическую и эмпирическую базу. В ее основе лежит различное понимание сущности, природы и строения этноса. Наиболее распространенным является определение, данное Ю.В. Бромлеем. «Этнос - это исторически сложившаяся на определенной территории устойчивая совокупность людей, обладающих общими, относительно стабильными особенностями языка, культуры и психики, а также сознанием своего единства и отличия от других подобных образований (самосознанием), фиксированным в самоназвании»2. Этнические свойства (язык, культура, сознание) формируются только в соответствующих условиях - территориальных, природных, социально-экономических, государственно-правовых. Однако само этническое самосознание Бромлей оценивал по-разному. Первоначально он определял его как «непременное условие функционирования этноса», позднее вычленил его в отдельный «неотъемлемый компонент этноса». Бромлей разработал положение о структуре этнического самосознания, внутреннем механизме его развития, объективных основах его существования Это положило начало направлению, связанному с выявлением и анализом компонентов этнического самосознания, исследованием их генезиса и эволюции.

В параграфе 2.2 «Этническая самоидентификация в структуре социальной самоидентичности» осмысливается сущность социальной идентичности (под идентификацией часто понимается процесс приобретения идентичности) личности.

В первую очередь под социальной идентичностью понимается способ организации для данного индивида его представлений о себе и о группе (группах), к которой он субъективно принадлежит. Но социальная идентичность это и то, что индивид делает с его позиции в социальной структуре, которая определяет его идентичность, и то, что он думает о месте в этой

1 Бердяев Н А Национализм и империализм М , 1917

1 Бромлей Ю В Очерки теории этноса М.1983

структуре. Таким образом, это не только знание, но и эмоциональная значимость членства в группе.

В.Ю. Хотинец, один из ведущих специалистов в области этнического самосознания, считал, что этническая самоидентификация и этническое самосознание есть однопорядковые, но не тождественные понятия. Этническая самоидентификация есть чувство принадлежности к той или иной этнической общности по определенным параметрам этногенеза: расово-биологическому (родовые корни), климато-географическому (историческая территория) и социо-культурному (история своего народа, этнические символы культуры и религии и др.), образующимся в процессе историко-культурного развития общности.

Этническое самосознание является результатом широкой идентификации, которая включает в себя этническую и другие формы идентификации (территориальную, культурную, языковую, религиозную, родовую, расовую, антропологическую, психологическую и др.), соответствующие существующим объектам полиморфной социокультурной среды, воплощающим в себе собственные этнические значения. Человек при этом не только ощущает сопричастность к своему роду, но и осознает субъективную, социально-психологическую привязанность к объективно существующим компонентам этнической реальности, определяет свое место в этническом мире. В силу этого человек формирует «образ Я - этнического субъекта», представителя определенной этнической общности. Тем самым, этническая самоидентификация является фактором формирования представления о себе как об этническом субъекте, одним из уровней становления этнического самосознания.

Анализируя подходы к проблеме социальной идентичности, в работе выделяется несколько основных направлений.

Психоаналитический подход

Эту группу теорий одни авторы объединяют в психодинамический подход, другие - в мотивационный, в зависимости от тех исследований, на которые делается особый акцент. Общее у них в том, что психоаналитики и их последователи разнообразных ориентации объясняли социальное поведение интрапсихическими факторами. Они исходили из изначального конфликта между личностью и обществом, обусловленного доминирующей ролью в человеческой жизни бессознательных импульсов, подавляемых обществом. Идея агрессивного начала в человеке лежит и в основе объяснения межгруппового взаимодействия. 3. Фрейд первым дал развернутую психологическую интерпретацию межгрупповых отношений и, в частности, проблемы отождествления индивида с группой, то есть явления социальной идентификации. 3. Фрейд связывал это явление с противопоставлением любви к собственной группе и агрессии по отношению к другим. Постулировав факт неизбежности, универсальности аутгрупповой враждебности в любом межгрупповом взаимодействии, 3. Фрейд интерпретировал ее как главное средство поддержании сплоченности и стабильности группы.

Мотивационный подход (как вариант психоаналитического)

В качестве психологических причин идентификаций выдвигают не бессознательные импульсы, а социально-психологические образования.

Основное предположение заключается в том, что идентификация является целенаправленным, или стратегическим, процессом. Каждый акт идентификации осуществляется с определенной позиции и служит некото -рой цели, например, чтобы понять мир, укрепить свою позицию и найти союзников, отделить самих себя от тех, кого считают отверженными, чтобы угодить деспотичному отцу или «достичь позитивной социальной позиции». Это является попыткой ощутить желаемую стабильность.

Бихевиористский подход

Исследования этой группы иногда объединяют под названием «ситуативные подходы». Представители этого направления начали с критики психоаналитических теорий, упрекая их за невозможность ответить на вопрос, почему большое количество индивидов выбирает одну и ту же мишень для агрессии, и почему агрессия часто - коллективный, а не индивидуальный феномен. М. Шериф первый заговорил о групповом и межгрупповом поведении. Он показал, как объективный конфликт интересов приводит к проявлению негативных аутгрупповых стереотипов и в то же время способствует внутригрупповой сплоченности и поддержке.

Таким образом, М. Шериф и его последователи вывели проблему межгрупповых конфликтов на социальный уровень, рассматривая ее не как функцию взаимоотношений между отдельными индивидами, но как функцию межгрупповых отношений. Согласно этой точке зрения, делается вывод, что межгрупповое поведение является коллективным феноменом, а не статистическим объединением похожих индивидуальных действий.

Когнитивистский подход

Центральный тезис теории состоит в том, что у социальной группы существует потребность создавать положительно оцениваемые отличия от других групп, чтобы обеспечить своим членам позитивные самооценки, ибо личность склонна определять себя в терминах своей принадлежности к социальной группе. Социальная категоризация и неразрывно связанное с ней разделительное сравнение (для достижения позитивного отличия своей группы) сами по себе достаточны для возникновения предубежденности по отношению к другой группе. Поэтому когнитивисты считают, что самый лучший способ уменьшить межгрупповой конфликт - минимизировать различие между типами. Кооперация должна восприниматься не как межгрупповая, а как внутригрупповая. (Иными словами, если граждане будут воспринимать себя как россиян, а не русских, адыгейцев или татар, то напряжение снимается.)

Деятельностный подход

Этот подход основан на теории деятельности, разработанной в школе психологии А.Н. Леонтьева. Процесс идентификации индивида с группой понимается не как спонтанная, изначальная характеристика, как считают представители когнитивистского подхода, а как зависимая величина, опреде-

ляемая структурой межгрупповой деятельности. Психическая деятельность членов групп в виде социальной категоризации является лишь опосредующим звеном влияния объективных условий на социальное поведение.

Кроме того предполагается, что наряду с несомненными, отмечаемыми всеми авторами, дифференцирующими тенденциями, тенденциями к обособлению, осознанию и подчеркиванию собственной отличимости, практически любой группе свойственны следующие характеристики: стремление быть составной частью и чувствовать свою принадлежность к некоторой более широкой социальной общности (групповая аффилиация); потребность в обращении к значимой внешней группе, которая либо выступает как носитель определенных ценностей и норм, либо выполняет роль «зеркала».

Таким образом, интегративные и дифференциальные процессы в межгрупповом взаимодействии сосуществуют одновременно и в нормальных условиях уравновешивают друг друга. Оба эти процесса необходимы для существования и развития группы в системе социальных связей и отношений. Но каждый из названных процессов выполняет специфические функции. Дифференцирующие межгрупповые процессы ответственны за создание социальной идентичности и аутентичности группы, ее объективной и перцептивной отличимости от любой другой, за поддержание и укрепление границ группового членства. Интегративные групповые процессы, напротив, призваны предохранять группу от изоляции и самоизоляции; они обеспечивают вхождение группы в более широкие социальные общности, трансляцию ценностей и норм более высокого порядка.

Как видно, социологические и психологические модели исследования социальной идентичности личности находятся еще в стадии становления.

В параграфе 2.3 «Этническая социализация, инкультурация, культурная трансмиссия» рассматривается взаимосвязь социализации детей с инкультурацией - вхождением ребенка в культуру своего народа. Разделяя понятия социализации и инкультурации, под первым понимается интеграция индивида в человеческое общество, приобретение им опыта, который требуется для исполнения социальных ролей. А в процессе инкультурации индивид осваивает присущие культуре миропонимание и поведение, в результате чего формируется его когнитивное, эмоциональное и поведенческое сходство с членами данной культуры и отличие от членов других культур. Процесс инкультурации начинается с момента рождения — с приобретения ребенком первых навыков и освоения речи, а заканчивается со смертью.

В настоящее время в этнопсихологии используется еще одно понятие -культурной трансмиссии, включающей процессы инкультурации и социализации и представляющей собой механизм, с помощью которого этническая группа «передает себя по наследству» своим новым членам, прежде всего детям. Используя культурную трансмиссию, группа может увековечить свои особенности в последующих поколениях с помощью основных механизмов научения. Выделяются три вида трансмиссии:

— вертикальная, в процессе которой культурные ценности, умения, верования и т.п. передаются от родителей к детям;

- горизонтальная, когда от рождения до взрослости ребенок осваивает социальный опыт и традиции культуры в общении со сверстниками;

— «непрямая» (oblique), при которой индивид обучается в специализированных институтах социализации (школах, вузах), а также на практике - у окружающих его помимо родителей взрослых (родственников, старших членов общины, соседей и т.п.).

В параграфе 2.4 «Структурно-функциональные особенности изучения этноса» показано, что этносы или иначе, этнические общности - социальные образования, представляющие собой исторически сложившиеся сложные самовоспроизводящиеся социальные системы, выяснение строения, функционирования и эволюции которых является предметом этнологии. В отечественной науке существуют неодинаковые подходы к пониманию этноса и весьма различные способы его изучения.

В рамках системно-статистического подхода к исследованию этноса обычно принято выделять ряд сторон в качестве важнейших структурных образований системы: 1) группу людей, в рамках которой возможно ее устойчивое демографическое самовоспроизводство; 2) размещение, или расселение, этноса с его этнически окрашенной инфраструктурой; 3) экономический (хозяйственно-производственный) аспект; 4) социальную стратификацию, способы групповых и иных объединений и институтов; 5) характер и частоту взаимодействий и контактов членов этноса и носителей этнических свойств, иначе - этнофоров; 6) результаты и процессы экономического, интеллектуального и эстетического производства, т. е. культуру; 7) реальные проявления и формы использования этнических языков как изучаемого этноса, так и контактирующих с ним; 8) формы и нормы стереотипного поведения, называемого бытом; 9) существенные моменты, выражающиеся в самопознании и самосознании себя в качестве членов данного этноса; 10) наконец, его собственно психологические свойства и характеристики; 11) переменные, характеризующие сферу этнополитических отношений,

Автор делает попытку расширить набор компонент за счет представляющих специальный интерес признаков, таких, как переменные, характеризующие сферу этнополитических отношений.

Признание этносов, наряду с другими большими социальными группами (населением городов или государств, разнообразными социальными стратами и т.п.), разновидностью таких групп позволяет - при ясном понимании их специфики - распространить на них ряд устойчивых (закономерных) качеств и характеристик, которые свойственны большим социальным группам. К ним можно отнести:

1. Социально-демографическую самовоспроизводимость, обеспечиваемую биосоциальными механизмами, влияющими на историческую эволюцию крупных социальных систем;

2. Формирование групповых социальных интересов, определяющих групповую солидарность («мы», «наши», «свои»);

3. Внутреннюю социальную неоднородность: большие социальные группы неизбежно членятся по разным основаниям на страты (слои), разнообраз-

ные субгруппы (общины, семьи, круги, мафии и т.п.) и институты. Монолитность же, нерасчлененность подобных групп, напротив, представляет собой иллюзию, впрочем, нередко поддерживаемую заинтересованными силами и включаемую в арсенал современного социального мифотворчества;

4. Участие в той или иной форме в производстве и потреблении культуры. При этом производимая и используемая культура (материальная и духовная, промыслово-самодеятельная и индустриально-профессиональная) приобретает — на деле или же только в представлениях членов группы — характер маркера этой группы. Так рождаются представления о «наших городских традициях», «местном колорите», разнообразных групповых культурах и субкультурах;

5. Осознание людьми, принадлежащими к большой социальной группе, ее реальности и своей принадлежности к ней. Оно происходит по мере формирования и стабилизации группы, под влиянием ее взаимодействий с другими группами того же типа. При этом человеческое сознание не только фиксирует факт существования каждой данной большой социальной группы и принадлежности к ней, но и деятельно способствует ее укреплению, выработке групповых ценностей, символов, культурных феноменов, точек зрения, подходов к жизни и иных стереотипов.

Здесь следует иметь в виду два обстоятельства. Прежде всего, групповое сознание и самосознание складываются не вдруг и не сразу полностью, а проходят ряд этапов становления: в классическом случае - от полного отсутствия до наибольшего развития и проявления. Большая социальная фуппа может уже существовать, но в сознании ее членов этот факт может еще не отразиться или же отразиться очень нечетко: группа еще не выделяет себя из неких более общих социальных объединений. Возможен и противоположный случай: группа как таковая совсем или почти совсем прекратила существование, но в сознании людей остается живой и функционирующей. Второе обстоятельство — это подвижность, возможность усиления и ослабления проявлений группового сознания и самосознания. Все названные процессы имеют как явные и сравнительно легко наблюдаемые и фиксируемые формы, так и скрытые (латентные), невидимые;

6. Неоднозначные и даже противоречивые тенденции в отношении управляемости и самоуправляемости. Большие социальные группы содержат в себе момент самоорганизации, что обеспечивается наличием в них механизмов передачи информации, выработки и реализации целей: последнее, например, осуществляется через разнообразные социальные институты. Цели же могут быть весьма различными, даже разнонаправленными, чем и объясняются трудности их осуществления. Словом, самоуправление и управление в больших социальных группах - это особая научная и практическая проблема.

Распространение перечисленных характеристик и тенденций больших социальных групп на этносы облегчает понимание закономерностей строения, функционирования и эволюции последних. Действительно, если любым большим социальным группам свойственно формировать свои групповые интересы, то нет оснований думать, будто этносы как разновидность больших соци-

альных групп не обладают этим качеством. Далее, если большим социальным группам присуща внутренняя стратификация, то же самое можно сказать и об этносах. И следует думать, что интересы - культурные, экономические, социальные, политические и иные, с одной стороны, подвержены сильному влиянию внутриэтнической стратификации, а с другой стороны, в значительной мере ее определяют. Если, кроме того, сознание и самосознание больших социальных групп имеет своим источником действительные объекты, то и сознание и самосознание входящих в этнос людей формируется, как правило, не случайным, произвольным, искусственным или навязанным извне путем, а законосообразно, т.е. под воздействием развития этноса, межэтнических взаимодействий и отображения этих реальностей в восприятии и мышлении. Вместе с тем, различные социальные силы (институты, социальные слои и группы), используя средства массовой информации, распространяя слухи, навязывая мыслительные стереотипы и т.п., имеют возможность влиять на массовое сознание членов этноса, манипулировать им, провоцируя те или иные действия (выступления, демонстрации, разнообразные политические акции под национальными лозунгами и т.п.). Реальным условием, «зацепкой» для формирования национально-экстремистской идеологии является этноцентризм - свойство, возникающее под воздействием объективной принадлежности к этносу и состоящее в рассмотрении и оценке окружающего мира с этнической точки зрения, что само по себе естественно и объективно неизбежно. Этноцентризм может быть основой нормального (спокойного, неагрессивного) патриотизма и не содержать в себе ничего негативного. Но он же может быть использован и для провоцирования националистической агрессивности, конструирования национального образа врага, потенциального противника и т. п.

Этническую общность составляют различные социальные, профессиональные, половозрастные и иные группы. Все они вносят свой «вклад» в формирование этнополитической ситуации в каждом конкретном регионе. Несомненно, что этнополитические процессы разворачиваются не только в одном данном этносе, но могут охватывать широкие совокупности многонационального населения, проживающего в границах той или иной административной единицы.

B.C. Полянский в качестве этноконсолидирующего признака подробно описывает историческую память, выделяя в ней несколько аспектов:

1. Этноисторическая память в виде воспоминаний о происхождении, о предках. Постижение и осмысление прошлого народа является одним из решающих факторов приобщения человека к духовной жизни.

2. Социальная память, в которую входят представления людей об образе и уровне жизни на различных этапах существования этноса.

3. Политическая память, включающая в себя знания людей о былых формах государственного устройства. Если этнос имел свою государственность, ее становление и развитие вызывает большой интерес. Утрата государственности по тем или иным историческим причинам влечет за собой болезненные эмоции.

4. В социокультурную память входит широкая палитра представлений индивидов об истоках родного языка, народном эпосе, национальных тра-

дициях и обычаях, о зарождении письменности, о моральных и социальных нормах, утвердившихся в данном обществе.

5. Конфессиональная память. В ее основе представления индивидов о культовых обрядах прошлого и принятии религии. В определенных условиях на какой-то период времени религия может выдвинуться на первый план в этническом самосознании и оказывать решающее воздействие на поведение людей в позитивном или негативном аспектах.

6. Память об исторически сложившихся формах общения с другими народами, о культуре межнационального общения. В исторических традициях и обычаях всех этносов заложены уважительное отношение и терпимость к людям других национальностей и вероисповедания.

Подвести итог рассмотрению детерминант этнического самосознания, имея в виду все перечисленные сложности и неоднозначность отдельных параметров, лучше всего ссылкой на мнение Т. Г. Стефаненко, что список детерминант бесконечен. Поэтому можно определить этнос как устойчивую в своем существовании группу людей, осознающих себя ее членами на основе любых признаков, воспринимаемых как этнодифференцирующие.

Споры о смысле понятий «этнокультурная общность», «этнонация» . среди мировой научной общественности в основном велись больше в академическом плане, но не имели выхода на политику.

Дискуссия вокруг понимания этничности стала развертываться с начала 70-х годов. Обычно ее связывают с ситуацией в мире - распадом колониальной системы, образованием новых государств, обострением межэтнических отношений в самих индустриальных странах. Проблемы этничности обсуждались в рамках объяснительных моделей в различных теориях, в том числе в теориях социальных изменений, межгрупповых отношений, дискриминации, этнической идентичности, ассимиляции.

Не случайно, даже самый активный пропагандист конструктивизма в России В.А. Тишков все же солидаризировался с теми, кто считает, что в трактовке этничности «обстоятельный анализ требует интеграции всех подходов».

Для этносоциологов важным в подходах к пониманию этничности было:

1) признание сторонниками всех подходов решающей роли этнической идентичности для самовыделения группы и для выделения ее другими, равно как и для деятельности людей в этнической сфере;

2) формирование идей инструменталистской концепции, позволяющих сделать социально-психологические подходы к объяснению этничности понятными этнологам и другим обществоведам;

3) обоснование в конструктивистском подходе роли идеологий и идеологов в формировании этнической солидарности.

В параграфе 2.5 «Этнический статус как фактор самоидентнфикации» отмечается, что особого внимания требует так называемый этнический статус — положение индивида или группы в системе межнациональных отношений.

Этнический статус присутствует везде, где вступают в контакт представители разных этнических общностей, в то же время проблема национального неравенства решена пока только на уровне международного права.

Из числа отечественных исследователей, занимающихся различными аспектами этнического статуса, следует выделить ВА Тишкова, Л.М. Дроби-жеву, З.В. Сикевич, В.В. Ильина, М.О. Мнацаканян. Проблемы межгруппового взаимодействия рассматривают в своих исследованиях B.C. Агеев, Г.У. Солдатова. В недавнее время было проведено фундаментальное исследование М.В. Саввы, в котором он выдвигает ряд значимых положений относительно этнического статуса как социально-политического феномена:

- Этнический статус является относительно автономным элементом системы социального статуса личности или группы. Он указывает место индивида или группы в системе межэтнических отношений, в некоторой степени определяет структуру социальных связей личности и отношения доминирования-подчинения, возникающие в ходе межэтнического контакта. Этнический статус является наследуемым, представляет собой атрибут любого неизолированного этноса или этнической общности, и личность имеет этот статус постольку, поскольку принадлежит к определенному этносу;

- Этнический статус имеет сложную структуру. Он определяется объективными факторами, такими, как включенность представителей этноса в систему управления, уровень их доходов, образовательный уровень. Но в еще большей степени этнический статус определяется феноменами группового сознания: самооценкой этноса в целом, различных групп и слоев этноса, а также оценкой его контактирующими этническими общностями по целому ряду критериев;

- Внутренняя сплоченность (солидарность) группы и сохранность ее этнической культуры - две важнейшие системы координат, в которых оцениваются этнические отличия. Позитивное отличие в этих системах определяет более высокий этнический статус;

- Место этноса в политической системе полиэтничного общества определяется его доступом к власти, ролью в принятии политических решений.

Сосредоточение властных полномочий у представителей какого-либо этноса оказывает непосредственное влияние на формирование этностатусных представлений. Статусная система всегда иерархична, а власть является одним из проявлений высокого статуса. При этом часто происходит взаимоувязывание этнической принадлежности, доступа к власти и высокого статуса;

- Этнический статус в полиэтничных регионах является важнейшей составляющей социального самочувствия человека. Низкий статус тесно связан с наличием чувства этнической депривации. Для контакта групп с существенно различающимися статусными позициями характерен высокий уровень насилия и установка высокостатусной группы на доминирование. В условиях экстремального взаимодействия этнических общностей значение этнического статуса резко возрастает и становится главным фактором, определяющим отношения людей в межэтническом контакте, потому что принадлежность к этнической общности включает человека в систему взаимной поддержки «своих» и таким образом обеспечивает его безопасность;

- Представления о степени сохранности и эффективности механизма ретрансляции традиционной культуры этноса являются в настоящее время

важным фактором этнической солидарности. Представление о хорошей сохранности традиционной культуры, особенно в условиях распространенных представлений массового сознания в духе «этнического романтизма» способствует повышению этнического статуса и консолидации этнической общности. В свою очередь, уровень этнической солидарности тесно связан с этническим статусом. Чем выше уровень солидарности, тем выше положение этнической общности на иерархической шкале этностатусных представлений;

- Интегративным показателем этнического статуса является уровень идентификации со своей этнической общностью ее представителей. Существует прямая взаимосвязь между этническим статусом и тем, насколько охотно люди отождествляют себя со своим этносом. Уровень идентификации с этносом является эффективным инструментом измерения этнического статуса. Как правило, более высокий процент представителей этнической общности, отождествляющих себя с этой общностью, является показателем более высокого этнического статуса;

- Показатели этнического статуса имеют различную степень устойчивости в различных типах этноконтактной среды, что делает проблему типологии эт-ноконтактной среды при изучении межэтнического взаимодействия чрезвычайно актуальной. Типология этноконтактной среды не может быть сведена к типологии национального состава населения территорий, хотя и соотносится с ней определенным образом. Подход автора к выделению типов среды основывается на различии макро- и микроуровней этноконтактной среды;

- Различные показатели этнического статуса обнаруживают различную степень изменчивости в зависимости от типа этноконтактной среды. Так, уровень идентификации с этносом практически неизменен в средах различной плотности, в то время как ориентация на сохранение этничности в брачно-семейных отношениях подвержена статистически значимым изменениям.

Этнический статус в целях научного исследования может быть представлен как система авто- и гетеростереотипов. Существует прямая зависимость - чем более позитивны стереотипы, тем выше этнический статус.

Рассмотрение этнического статуса в контексте специфики межэтнических отношений является продуктивным подходом к изучению проблемы этнического самосознания. Личность обладает этническим статусом поскольку принадлежит к определенному этносу на микроуровне, а также она включена и в межэтнические отношения на макроуровне.

В параграфе 2.6 «Категориальное соотношение этнической, национальной и культурной самоидентификации» отмечается, что по мере развития этнологии понятие нации стало увязываться с общим понятием этноса, в результате чего актуализировалась проблема соотношения данных категорий. Первоначально в определении нации подчеркивались не этнические признаки, а признаки стадиальные или этносоциальные, отличающие нацию от исторически предшествовавшей ей народности. Нация справедливо трактовалась как более зрелая форма общности людей по сравнению с племенем и народностью, приобретающая в процессе своего

становления некоторые новые качества (такие, как унификация языка путем распространения его литературной формы через систему образования, литературу и средства массовой информации, развитие профессиональной культуры и искусства, формирование социально-классового состава, соответствующего эпохе промышленно-научного развития, наличие определенной формы государственности или сильно развитого движения за ее достижение, а также определенная общность в рамках своей национальной государственности). Признавалось, что существует немало наций, которые образовывались не только из различных этнических групп, но и из разных рас.

Концептуальным положением советской теории нации являлось разделение всех наций на «буржуазные» и «социалистические», отличающиеся классовой структурой, политическим строем и духовным обликом (идеологией). В связи с этим отечественные философы 70-х гг. стали придавать нации более социальный, нежели этнический смысл. Они полагали, что в развитом социалистическом обществе нации достигнут полного расцвета одновременно с их сближением между собой, что явится шагом к предсказанному классиками марксизма-ленинизма слиянию наций в будущем, после победы коммунизма. Однако с середины 80-х гг. такие взгляда: стали пересматриваться вследствие отхода от коммунистической идеологии и обострения межнациональных отношений в стране.

Можно выделить период, когда категории «этнос» и «нация» рассматривались как однопорядковые (в советской науке под нацией понимают общность, тем или иным образом сопряженную с определенным народом-этносом), либо этнос считался частью нации, либо нация расценивалась как высший тип этноса (согласно распространенной среди советских ученых теории нации, она считалась типом этноса, характерного для развитого классового общества).

Ю. Бородай считает, что этнос и нация - явления действительно родственные, но вместе с тем и принципиально различные: этнос прежде всего совокупность людей одной национальности, нация же по своей природе полиэт-нична; локальный этнос не нуждается в государственности, поскольку этническое единство изначально основывается на самобытных стихийно сложившихся обычаях и бессознательных представлениях архетипах, нация же предполагает рациональное государственно-правовое регулирование, общее и одинаковое для всех граждан. Поэтому нацию нельзя считать разновидностью этноса.

Этнос может образовать нацию, сплотив вокруг себя несколько близких по духу этносов и уравновесив их интересы. При этом культура нации вбирает в себя многоцветье культур исходных этносов, становясь богаче и по-лифоничнее. Этносы продолжают существовать внутри нации, но их дальнейшая судьба трактуется по-разному: по мнению В. Межуева, «в качестве нации народ (этнос) не просто растворяется, исчезает в наднациональном пространстве, а включается в него с минимальными для себя потерями, сохраняя свою самобытность и особенность». Ю. Бородай придерживается прямо противоположной точки зрения, полагая, что с образованием нации происходит размывание и утрата своеобразных этнических качеств.

В поисках нетрадиционных подходов некоторые авторы выстраивают своеобразные ряды категорий, включающие понятия «этнос» и «нация». В. Межуев, например, считает, что можно выделить цепь «этнос - нация -сверхнациональное единство». Здесь нация выступает средним звеном во взаимоотношениях этноса с человеческим родом, социумом в целом. «Нации появляются как бы в зазоре между этническим и общечеловеческим, локальным и универсальным, являя собой синтез, сочетание того и другого».

По мнению Б.С. Ерасова, можно выделить три основных уровня социокультурной организации, различающихся своим содержанием, динамикой и тенденциями. «Это этнический уровень организации как первичная форма воспроизводства человеческой общности на основе общей «почвы и крови», национальный - как форма хозяйственно-культурного единства населения сложного урбанизированного общества, и цивилизационный, -основывающийся на той мере всеобщности, которую содержит в себе каждая мировая религия и соотнесенная с ней высокая культура».

Развитие человечества через расщепление синкретически единого организма «личность - социум - протоэтнос» на составляющие его элементы рассматривают Т.М. Мастюгина и Л.С. Перепелкин. По их мнению, этот процесс привел, с одной стороны, к вычленению независимой личности, а с другой, - • к формированию человечества. Нация, как промежуточный элемент между личностью и человечеством, выполняет особую функцию, аккумулируя индивидуальные достижения и делая их всечеловечески значимыми.

По мнению В.Г. Бабакова и В.М. Семенова, несмотря на смысловую близость и оправданную во многих случаях взаимозаменяемость дефиниций «этнос», «нация», «народ», каждая из категорий имеет предметную определенность, схватывающую ту или иную сторону или грань отражаемых ею реальных объектов. Понятие «этнос» аккумулирует в себе территориально-языковые и культурно-психологические компоненты, а в нации, помимо собственно этнического, обращают на себя внимание социальные процессы, важнейшими из которых выступают движения за удовлетворение государственно-политических интересов. Народ как социальная общность прежде всего объединяет те общественные силы, которые объективно способны участвовать в решении задач прогрессивного развития общества, выступают как его главная производительная сила.

При трактовке нации как исторически сложившейся общности людей или сконструированной в ходе истории культурной или политической общности, -справедливо отмечает А. Г. Здравомыслов, - взгляд обращается в прошлое, внимание акцентируется на происхождении этноса или нации. В современных условиях этого недостаточно. Релятивистская теория нации вводит национальную проблематику в контекст общечеловеческого начала. С релятивистской точки зрения нация должна быть определена как культурно специфическая часть человечества, открытая для взаимодействия с иными составляющими его частями. Культура каждой нации уникальна и представляет собой ценность глобального порядка. Специфика нации состоит в восприятии -

сближении или отторжении - «других», благодаря чему осуществляется реальный вклад данной нации в становление современного сообщества народов, населяющих Землю. Нация объясняется как система коммуникативных, рефлексивных актов, имеющих многозначные последствия, которые человек волен предвидеть и выбирать или предотвращать. При таком подходе нация рассматривается как взаимная презентация соответствующих общностей социальными агентами в меняющемся коммуникативном поле. Суть релятивистской концепции нации заключается в признании того, что бытие каждой нации соотносится с бытием иных наций, ни одно национальное сообщество ныне не может решить своих проблем, нарушая интересы других сообществ.

Центральной категорией релятивистской концепции нации А.Г. Здраво-мыслов считает понятие национального самосознания, осознание народом самого себя как некой общности, отличающейся от других. Восприятие одними нациями других как сообществ является главным основанием их существования в современном мире. Немаловажно и то, что национальное или этническое самосознание носит ценностный характер, оно динамично, не остается неизменным наряду с чувством этнической принадлежности.

Основным критерием выделения этноса в причудливой иерархии социальных групп является его самобытная культура. Специфические черты любой этнической культуры складываются исторически в ходе приспособления определенного социокультурного сообщества к условиям существования, создания устойчивых связей межличностного взаимодействия. Эт-носпецифические черты культуры передаются от поколения к поколению с помощью механизма действия традиции и новации и поддерживаются за счет самореализации его культуры в социокультурном творчестве.

Неразрывность этноса и его культуры свидетельствует о самом непосредственном отношении культурологических концепций к теории этноса.

Глава 3 «Этническая, социальная и культурная самоидентификация адыгов в исторической ретроспективе и в последнее десятилетие XX века» состоит из четырех параграфов и посвящена анализу многочисленных источников исторического, этнографического и этнологического характера, конкретно описывающих специфику и особенности национальной культуры этносов, населяющих Кавказ: адыгейцев, черкесов, балкарцев, кабардинцев.

В параграфе 3.1 «Формирование менталитета адыгов в ретроспективе региональной истории» автор стремился проанализировать менталь-ность адыгов (черкесов, кабардинцев и адыгейцев) как модель поведения и сознания через призму традиционной культуры со времен позднего средневековья до конца XX в., четко понимая, что не бывает ментальности вообще, оторванной от временных рамок, вне политических и социально-экономических отношений, с неизменным восприятием реального мира. Автор исходил из того, что понятие ментальности - историческое и социокультурно-антропологическое, строящееся на трансформации повседневности и коллективно-этнических формах мышления, отражения окружающей действительности, интеграции нового и целостного движения всей

ментальной системы. Автор попытался связать этот процесс с интегриро-ванностью ряда основополагающих элементов ментальных установок традиционной культуры, которые определяют этнические особенности, «лицо», характер национально-культурных общностей, позволяющие понять духовное начало наших предков и механизмы его передачи потомкам.

Сложившиеся к началу XX в. ценностные системы и нормы поведения мы представляем как национально-этнический характер носителей культуры адыгов, которые в рефлекторной форме социальных привычек и однотипных состояний и ориентации передавались из поколения в поколение. Следует также учесть и влияние на нюансы ментальных установок за счет внутреннего развития общества и косвенного воздействия соседних этносов, этапных проникновений инноваций традиционной культуры. Первое явление определяется как порождение народного менталитета естественного характера.

Адыгские народы проживали на Северо-Западном Кавказе и Черноморском побережье и являлись коренными обитателями этих мест. Численность адыгейского народа как в целом, так и по отдельным субэтническим группам точно определить невозможно, так как переписи населения в дореформенную эпоху не производились. Наиболее вероятная их численность к середине XIX в. составляла 700-750 тыс. чел.

Разнообразие природно-географических условий Северо-Западного Кавказа оказало влияние на специфику хозяйственной деятельности населения в отдельных районах. В низменной прикубанской полосе, а также в предгорных долинах развивалось земледелие, удовлетворявшее не только внутренние потребности, но отчасти и запросы внешнего рынка.

В конце XVIII - первой половине XIX в. родовые отношения у адыгов находились уже в стадии разложения, шел процесс становления феодализма, который, как и темпы феодализации у различных адыгских племен, был неоднороден. Он зависел от географических условий, степени устойчивости общины и ее институтов, от расстановки социальных сил и других факторов. Схожесть социальной верхушки в отдельных субэтносах адыгского народа привела к образованию так называемых аристократических и демократических племен. К первым относились бжедуги, хатукаевцы, темирго-евцы, бесленеевцы, ко вторым - абадзехи, шапсуги, натухаевцы и убыхи (переходная от адыгов к абхазам субэтническая группа); у них не было князей, но дворяне и рабы существовали как у одних, так и у других.

Представления о менталитете будут неполными и упрощенными, если мы не будем иметь в виду особенности сословно-классового строя адыгского общества, сложившегося на рубеже XVШ - XIX вв. Господствующий класс феодалов во главе с князьями составлял примерно 5% населения, но он благодаря своему общественному положению и влиянию определял многие аспекты общественного быта. Основная же масса адыгского общества была представлена сословием общинников-тфокотлей (75%).

Многочисленные свидетельства современников говорят о раннем зарождении у адыгов системы набегов. Уже во второй половине XV в. итальянский

путешественник Дж. Интернано, посетивший Черкесию, мог наблюдать, как черкесы постоянно воюют с соседними народами, занимаясь набегами «сезон-но» (охотнее всего совершают походы в зимнее время, когда море замерзает») -явный признак превращения набегов из единичных нападений в сложившуюся набеговую систему. Дж. Интериано воочию убедился, что набеги «в здешней стороне» - «обычное явление». В конце XVII в. это наблюдение подтвердил немецкий путешественник Э. Кемнфер, отмечавший, что наиболее распространенной формой набегов являлась организация небольших отрядов.

К XVIII в. набеговая система достигла такого уровня, что фактически стала определять всю общественную и политическую жизнь горных адыгов. Общественное сознание оправдывало набеги, обосновывало их необходимость.

Обычай наездничества имел глубокие корни и прежде всего был связан с тем, что на протяжении многих столетий адыгское общество находилось в перманентном состоянии войны. Стремление к свободе и независимости, а стало быть, к сохранению своих обычаев, самобытности, своей системы морально-этических ценностей было преобладающим мотивом в жизни этого народа, легло в основу менталитета.

Такие условия внутреннего и внешнего развития, а именно: постоянная угроза внешней экспансии, междоусобные войны, политическая нестабильность, отсутствие централизованного государства с единой армией и другими атрибутами, а также немногочисленность адыгского этноса сделали необходимыми появление механизмов, институтов, способствовавших самосохранению, жизнестойкости адыгского общества.

Одним из таких механизмов был чрезвычайно военизированный быт феодальной Черкесии. Правом ношения оружия пользовались все члены общества, кроме домашних рабов.

Храбрость, презрение к смерти, умение в совершенстве владеть оружием и конем, прекрасная воинская экипировка, умелое использование при-родно-географических условий своей страны позволяли черкесам противостоять более многочисленным народам и мощным государствам, посягавшим на их независимость.

Высоко оценивал воинские качества адыгов астраханский губернатор Артемий Волынский (начало XVIII в.). «Только одно могу похвалить, -отмечал приволжский администратор, - что все такие воины, каких в здешних местах не обретается, ибо что татар или кумыков тысячи, тут черкесов довольно двухсот».

Морально-психологический статус воина, его положение в адыгском обществе были настолько велики, что при жизни он пользовался особыми правами, а после смерти удостаивался особых почестей. Героический нартский эпос и народные сказки, легендарные предания и исторические песни, свидетельства источников и рассказы очевидцев прославляют воина-всадника и его подвиг».

Война стала не только фоном, на котором в силу исторических условий протекала жизнь адыгского ^пде^а, ({ОДйФйДОКИДО общественных отношений главной ценностью. «ЧеркесыБИБЛВЮ1В№Асвязи с этим уже упоминав-

| С.Петер«ург }

^ ОЭ 100 мт ^

шийся П.Дубровин, - богато одарены как умственными способностями, так и красотою: но все душевные способности употреблялись на хищническую войну». Весьма симптоматично то, что даже нормы религиозной морали не могли поколебать подобного образа мышления и поведения.

По свидетельству Дж. Интериано, до шестидесятилетнего возраста представители черкесской знати вообще не входили в церковь, «..по прошествии же этого срока или около того времени они оставляют грабеж и тогда начинают посещать богослужение, которое в молодости слушают не иначе, как у дверей церкви, не слезая с коня». И значительно позже, уже в XIX в., своеобразно понимаемая идея рыцарской чести стояла у адыгов несравненно выше религиозных теперь уже мусульманских догм.

Среди институтов, механизмов поддержания высокой воинской мобильности в черкесском обществе важное значение имел институт наездничества. Это был действительно институт со всеми сопутствующими ему атрибутами: идеологической базой, обрядами и ритуалами, определенными жизненно важными для общества функциями.

Среди адыгов веками формировался особый менталитет, согласно которому тот, кто не посвящал жизнь наездничеству, не был уважаем в народе. Молодежь преследовала такого человека насмешками, на старости лет он был без «уважения в обществе, презираем женщинами». Одним словом, он становился изгоем.

Истоки обычая наездничества очень древние и лежат, как уже отмечалось, в эпохе «военной демократии». Народный эпос адыгов «Нарты», существующий более трех тысяч лет, рисует их легендарных предков - нар-тов - чрезвычайно воинственным и отважным народом. Основу многих сюжетов нартского эпоса составляют военные походы и набеги на соседние племена. Как повествуют черкесские предания, от непрерывной походной жизни древние герои прирастают к седлам.

Обычай наездничества был важным механизмом поддержания военной мобильности адыгского общества в условиях постоянной внешнеполитической напряженности и способствовал сохранению национальной независимости. Поэтому он культивировался в обществе и был освящен нормами обычного права.

Институт наездничества был тесно связан с другими традиционными институтами такими, как куначество, гостеприимство, покровительство, аталычество, взаимопомощь и т.д. Все эти институты были элементами единой системы: взаимодействуя между собой, они поддерживали мобильность и жизнестойкость адыгского общества.

Среди них прежде всего обращает на себя внимание институт аталыче-ства, под которым в отечественной этнографической литературе обозначается обычай обязательного воспитания детей вне родительской дома. Термин «аталычество» заимствован из кавказоведческой литературы, где он был впервые применен для обозначения существовавшего вплоть до конца XIX - начала XX в. у ряда народов Кавказа (абхазов, черкесов, абазинцев, карачаевцев, балкарцев, осетин и др.) древнего обычая отдавать своего ре-

бенка на вскармливание и воспитание в чужую семью, глава которой и являлся его воспитателем - «аталыком».

Аталычество на Кавказе занимало важное место в системе подготовки молодежи к военной жизни. В наиболее яркой форме оно наблюдалось у черкесов (адыгов), к которым относится большая часть имеющихся литературных известий о кавказском аталычестве.

Развивая уже существовавшие толкования аталычества, ГЛ. Кокнев объяснял, что оно возникло на почве взаимной между семьей ребенка и семьей ата-лыка экономической заинтересованности: обе стороны путем аталычества приобретали друзей, покровителей и защитников. Той же материальной заинтересованностью ГЛ. Кокнев объяснял и соперничество между претендентами на роль воспитателя ребенка из состоятельного и влиятельного рода.

При анализе сущностных основ аталычества следует иметь виду два следующих обстоятельства. Во-первых, феодал, отдававший ребенка на воспитание своему подвластному, перекладывал на его плечи значительную долю расходов по содержанию ребенка и одновременно посредством породнения приобретал особенно послушного и преданного приспешника. В свою очередь, аталык, обычно возмещавший подарками, полученными от феодала, лишь часть своих расходов, в известной мере вознаграждался тем, что в условиях феодальной анархии приобретал сильного покровителя, под защитой которого мог не опасаться насилия со стороны соседнего феодала.

Как свидетельствуют многочисленные этнографические материалы основная забота аталыка заключалась в том, чтобы воспитанник был ловок, учтив со старшими, а с младшими соблюдал приличия своего звания, равно как неутомим в верховой езде и искусен в применении оружия. Аталыки ездили со своими воспитанниками в отдаленные племена, чтобы приобрести вновь вступающему на стезю наездничества друзей и знакомых. Девочки, отданные на воспитание, воспитывались под попечением жены аталыка, или приемной матери.

Огромное значение в воспитании молодежи в духе господствовавших в черкесском обществе идеологических представлений и ценностей играли песня и песенный фольклор, так как горцы Закубанья до вхождения в состав России не имели своей письменности. Черкесская песня, прославлявшая воина-наездника и его подвиги, сопровождала его от рождения до смерти.

Говоря о системе подготовки к воинской жизни и идеалах, царивших в черкесском обществе, нельзя не сказать о том, какую роль играла в этом женщина. Черкесы, будучи свободолюбивым народом, понимали, что в обществе, в котором женщина-мать находится в угнетенном состоянии и не пользуется уважением, трудно воспитать мужчин, ставящих превыше всего достоинство и личную свободу.

Жизнь черкесского дворянина была с самого начала предрешена - это цепь сражений, заканчивающаяся гибелью, достойной рыцаря. Для представителей высших сословий жить долго вообще считалось неприличным. Согласно преданиям, бесленеевские князья Каноко любили повторять: «Мы (Каноковы) планируем жить не более двадцати пяти лет».

Каждый черкесский уорк (дворянин) жаждал достойной рыцаря смерти. Умереть дома от старости или от болезней - это не лучшее, что может уготовить судьба достойному мужу. «Чем долгая бесславная жизнь, лучше один день славной жизни», — гласит адыгская пословица.

Такое отношение к смерти невозможно понять без рассмотрения религиозных, этикетных воззрений и этнических установок, связанных с этим. Жизнь адыгского общества всегда регулировалась сводом традиций, обычаев и нравственных принципов, называемых адыгэ хабзэ. В этом отношении ни христианство, ни позже ислам не смогли полностью подменить их систему моральных, этнических ценностей. По этому поводу у черкесов бытует поговорка: «Религию можно поменять, нельзя поменять нацию». Другими словами, черкесы всегда высоко ценили свои традиционные, национальные ценности, которые не могли вытеснить никакие нормы религиозной морали. Впрочем, надо заметить, что такой проблемы и не было, так как традиционные моральные этнические ценности и новые религиозные (исламские) в основном совпадали, так что уже в XIX в. черкесы стали их отождествлять.

Ключевым в системе рыцарской морали было понятие «уэркъ напэ» -рыцарская честь. Оно включало в себя основные нравственные качества, конституирующие облик рыцаря. Из них на первом месте стояли те, на которые обратил внимание Дж. Лонгворт. «Есть три качества, - писал корреспондент английской газеты, - которые в этих краях дают человеку право на известность - храбрость, красноречие, гостеприимство или... острый меч, сладкий язык и сорок столов». Конечно, это далеко не полный перечень достоинств, которыми в идеале должен был обладать уорк. Но проницательный англичанин подметил, пожалуй, главное, а именно — стремление адыгских рыцарей к известности, к славе и самый первый путь к их достижению - доблесть, проявленная на поле битвы, рыцарская щедрость и хорошо развитые коммуникативные умения, что в условиях господства личностных связей и отношений имело огромное значение.

К этому необходимо добавить уважение к старшим, галантное обращение с женщинами, верность данному слову, умение хранить тайну, человечность, скромность, сдержанность, стойкое перенесение страданий, соблюдение определенных условий военных действий, в частности, проведения рыцарского поединка, и, наконец, преданность вассала своему сюзерену.

Основным компонентом традиционно-бытовой культуры адыгов является гостеприимство. Народы не только Северо-Западного, но всего Кавказа издавна славились своим гостеприимством. Оно воспето поэтами, подробно описано путешественниками, прочно заняло определенное место в кавказоведческих этнографических работах. Зародившись в далеком прошлом (генетические корни обычая гостеприимства восходят к эпохе родового строя), этот социальный институт в процессе исторического развития подвергся глубоким изменениям. Однако и в рассматриваемое время, в новых социально-экономических условиях он не потерял своего значения, еще оставаясь важным элементом общественного быта: Этот социальный

обычай воспринимался как одна из величайших человеческих добродетелей и соблюдался неукоснительно, с особой тщательностью. «Гостеприимство - добродетель, свято чтимая у древних, сохранилась и поныне на Кавказе, а в особенности у черкес (адыгэ)», - писал в 1859 г. Л-Я. Люлье.

Распространенное в Черкесии гостеприимство имело то существенное преимущество перед принятой в других странах системой обслуживания путешественников, что здесь путник, превращаясь в приютившем его доме в гостя, получал от хозяина постель, пищу и все ему необходимое без всякого вознаграждения и мог оставаться в качестве гостя столько времени, сколько ему заблагорассудится. Это преимущество горского гостеприимства узнавали на личном опыте все иностранцы, посещавшие Черкесию, и, естественно, очень высоко его ценили. Хозяин обязан был исполнить любую просьбу своего гостя, содействовать ему в любом его предприятии. Современник и, разумеется, очевидец бытования этого обычая С. Пушкарев писал: «Хозяин сгорит со стыда, когда не имеет возможности помочь в нужде своему гостю».

По своему значению обычай гостеприимства был важнейшей нормой общественной жизни в традиционном быту народов Кавказа. Многочисленные факты свидетельствуют о том, что этот институт превосходил все другие обычаи.

Другой важной функцией обычая гостеприимства была своеобразная межличностная передача информации. По существу, единственным источником информации на дореволюционном Кавказе был гость, который по прибытии сообщал массу интересного о виденном и слышанном, о жизни в других местах Кавказа и т. д.

Будучи своего рода эпицентром национальных и межнациональных контактов, гостеприимство играло громадную роль в интенсификации, оптимизации общения внутри этноса и за его пределами. Оно стимулировало и облегчало передачу культуры от одного поколения к другому, выполняя тем самым функцию интеграции и социального контроля. Наконец, гостеприимство способствовало трансляции и освоению культурных ценностей других, прежде всего, соседних народов.

Оказывая кому-нибудь гостеприимство, особенно представителю другого этноса, кавказцы как бы демонстрируют неотъемлемую черту своей национальной культуры.

С гостеприимством у адыгов был тесно связан повсеместно распространенный на Северном Кавказе институт куначества, согласно которому два лица, принадлежавшие к различным родам и даже племенам или народностям, вступали в близкие дружеские отношения и оказывали друг другу в нужных случаях всяческую помощь и защиту. Очевидно, что гостеприимство исторически предшествовало куначеству, которое представляло собой следующий этап в развитии межродовых и межплеменных отношений, и что в быту частое гостевание одного постороннего лица у другого сближало их и в конце концов могло сделать их «кунаками». Куначество получило большое распространение в XVIII - первой половине XIX в. В условиях феодальных междоусобиц оно способствовало развитию общения между горцами Северного Кавказа, станов-

лению экономических и культурных связей кавказских народов с соседним русским населением, укреплению дружбы. Куначество широко использовалось купцами для торговли с горцами. Этот институт являлся средством примирения кровников и улаживания других спорных вопросов.

К числу наиболее распространенных обычаев, бытовавших в среде адыгов вплоть до вхождения их в состав России, являлось кровомщение. Кровная месть известна практически всем народам мира, она ведет свое начало еще со времен родового строя и имеет тенденцию к изживанию и замене штрафными и судебными санкциями только начиная с классового общества. Расцвет же этого тяжелого обычая приходится на переходное время от так называемой военной демократии до (в нашем случае) эпохи раннего феодализма. Этот обычай являлся универсальным средством защиты чести и имущества рода и состоял в обязанности родственников убитого отомстить убийце или его родным.

С течением времени кровная месть стала заменяться платой за кровь. У адыгов единицей при уплате за кровь в основном был скот. Размер выкупа за кровомщение зависел от сословной принадлежности убийцы и убитого.

Вряд ли найдется на свете хотя бы один народ, чей нравственный кодекс не включал бы требования уважения старших. Но уважать можно по-разному. Почтение к старшим и, более того, их почитание - уже не просто общечеловеческое правило поведения, а особая культурная и психологическая установка, существующая далеко не у всех современных народов. В науке для него даже предложено специальное название — геронтократия, т.е. стариковластие. Остатки геронтократии и сильнейшие традиции герон-тотимии во всех проявлениях надолго сохранились на Кавказе.

В параграфе 3.2 «Генезис этнического самосознания и национального характера адыгов в процессе становления национальной культуры» показано, что этническое самосознание адыгов формировалось на протяжении всей многовековой истории этого народа. Сконцентрировавшись в таком понятии как адыгство («адыгагьэ»), оно нашло свое выражение в образе жизни, этноэтикете, обрядах, языке и фольклоре. Несмотря на отсутствие письменности, предки адыгов сохраняли и передавали из поколения в поколение легенды, мифы, образы и культы. На мифологический культурный пласт наслаивались элементы различных религий (иудаизма, христианства, ислама), что дало повод известному историку-кавказоведу Л. И. Лаврову отметить, что «... в адыгских доисламских верованиях прослеживаются, наряду с древнейшими анимистическими представлениями и культом предков, также разновременные производственные культы, следы иудейско-хазарского наслоения и разнообразные остатки средневекового христианства».

Адыгское общество являлось обществом консервативным, его традиции и этикет мало были подвержены влиянию со стороны. И это несмотря на взаимодействие с культурой других народов. Формирование феномена «адыгагьэ» определялось конкретно-историческими условиями развития этноса. Они почти всецело влияли на форму адаптивного поведения адыгов и складывание их этноэтикета.

Образование союза племен, приведшее к формированию этноса адыгов, явилось переходным этапом к складыванию единой системы - «адыгагьэ». Так как в нем отразились все стороны жизни общества, оно составило культурный пласт повседневной практики адыгов. Окончательное оформление этнического самосознания и самобытности адыгов, их адыгскости или «ады-гагьэ» произошло, по-видимому, на стадии развитого феодального строя.

Одновременно со становлением этносознания предков адыгов шел процесс становления их религиозного сознания. Складывание пантеона адыгских богов, формирование адыгских культов происходило в целом также в период патриархально-родовой организации общества. Такие культы, как культ предков, культ камня и гор, культ деревьев и рощ, культ кузнечного ремесла, культы коня, огня, очага и другие очень прочно вошли в традиционную культуру адыгов и надолго закрепились в их сознании и памяти.

В параграфе 3.3 «Социальные роли мужчин и женщин в традиционном адыгском обществе как фактор этнической самоидентификации» отмечается, что адыгское общество издревле представляло собой яркий пример так называемого традиционного общества. Социальные институты такого общества опираются на силу исторической традиции.

«Традиции - это опыт; накапливающийся в виде системы стереотипов человеческой деятельности, стереотипов представлений о них и способов их обозначения и символизации», - такое определение дает исследователь В.К. Чистов, тем самым трактуя их как социально санкционированные, поощряемые модели поведения.

Традиционная культура - это тип культуры, для которого характерно такое социальное регулирование, приспосабливание и развитие человека, в котором главную роль играет традиция, т.е. социально санкционированный стереотип поведения и мышления.

Основные функции культуры определяются как: а) трансляция опыта, тип социальной памяти; б) способ социализации личности. Нет сомнений в том, что львиная доля в реализации этих функций принадлежит женщине. Роль женщины в передаче культурных навыков: воспитание личности, адаптированной к определенной социальной и природной среде, обогащенной историческим опытом, - особенно заметна в традиционном обществе.

Для выявления особенности роли и места женщин в адыгском обществе, необходимо проанализировать жизненный путь адыгской женщины, начиная с момента рождения.

Рождение мальчика и девочки встречалось по-разному. На сына смотрели как на опору домохозяйства, продолжателя рода. Дочь, напротив, считалась временным членом семьи, «гостьей» в доме.

Воспитание девушек определялось их назначением в жизни, социальной ролью. Женщина должна была вести себя прилично и с достоинством, должна была быть красивой, чтобы радовать взор, вызывать восхищение и Поклонение.

Существовало довольно жесткое разделение мужского и женского труда, и женщинам оставляли только такие виды труда, которые щадили ее

здоровье и красоту, не отвлекая ее надолго от воспитания детей, но никогда не создавали ей праздного образа жизни.

Уже в детстве родители и другие члены семьи начинали приобщать ребенка к трудовой жизни. В большинстве семей девочки втягивались в нее несколько раньше мальчиков. Девочку посылали с поручениями к соседям, за водой, показывали, как надо прислуживать старшим членам семьи. Наблюдая за работой женщин и помогая им, девочка училась поддерживать чистоту в доме, стирать, чистить посуду. Последнее, в особенности чистка кувшина для воды, считалось ее особой обязанностью, так как блеск металла должен был наглядно свидетельствовать об усердии и опрятности дочерей семейства.

Отношение к женщине считалось одной из центральных идей народной философии адыгов.

Адыг всегда считал важным для себя неукоснительное соблюдение принципов «адыгагьэ» — адыгства, частью которого является и почтительное отношение к женщине. Оно проявлялось, прежде всего, в обращении к ней: к старшей - «наша мать», к равной или несколько старшей по возрасту -«наша сестра», к младшей - «красавица» («дахэ»).

Кодекс чести возводил служение женщине в категорический императив: почитай женщину так, чтобы всем являть пример для подражания.

Женщины принимали участие в таких важнейших институтах традиционного адыгского общества, как аталычество и гостеприимство.

Информацию, характеризующую социальный статус женщин в обществе и семье у адыгов мы можем почерпнуть из адата - обычного права адыгов, которое долгое время регулировало брачные, имущественные, правовые, семейные отношения в традиционном адыгском обществе.

Наличие в традиционной культуре адыгов морально-нравственного регулятора адыгъагьэ и его определяющая роль в стиле жизни адыгов свидетельствуют об относительной неукорененности (неразвитости) в традиционной адыгской среде других регуляторов, в том числе религиозных.

Таким образом, исследовав социальный статус женщин в традиционном адыгском обществе и проанализировав сведения о положении женщин, которые содержатся в адыгском этикете, нормах адата, нартском эпосе, статьях Корана, европейских и отечественных источниках, можно утверждать, что женщина в традиционном адыгском обществе занимала хотя и подчиненное, но не угнетенное положение, ее статус был достаточно высок. Важно иметь в виду, что существующие запреты она не воспринимала как дискриминацию, тем более, что существовали примеры, когда ей предоставлялась возможность выходить за рамки традиционных социальных ролей.

На наш взгляд, социальный статус женщины в любом обществе, в том числе и в традиционном адыгском, обусловлен культурой жизнеобеспечения этноса, а не просто «уважительным» или «неуважительным» отношением к ней.

В параграфе 3.4 «Языковая картина мира адыгского этноса» утверждается, что этническая детерминированность языка, уникальность его роли в познании культурно-психологической самобытности этноса под-

тверждается при анализе адыгских культурных концептов, представляющих собой ментальные образования.

В изучении проблемы соотношения языка и культуры, способствующем исследованию фундаментального характера и содержания человеческого существования, культурным концептам принадлежит исключительная роль: именно в них выражены представления человека о себе самом и окружающем его мире. Это особенно важно для таких языков, как адыгский, так как духовность и историческая память адыгов сохранялись прежде всего в языке.

Исследованию возможностей языка выражать явления субъективной реальности служит изучение структуры морального сознания. При анализе адыгских культурных концептов рассмотрению подобных концептуальных полей уделяется особое внимание, так как на них основывается вся этикетная система адыгов.

Нравственные нормы нации выражаются в пословицах и поговорках. Известно, что язык не только средство общения, но и средство фиксации и закрепления духовного опыта народа. Поэтому язык бесстрастно фиксирует все традиции, обычаи, нравы.

Устное народное творчество, особенно пословицы и поговорки, показывает, что на раннем этапе у адыгов существовали идеи о противоположности явлений окружающего нас мира: земля и небо, холод и тепло, начало и конец, женщина и мужчина, добро и зло, радость и горе, жизнь и смерть, вода и суша, свет и тьма. Осмысление этих явлений привело адыгов, как и многие другие народы, к выводам о взаимосвязи и взаимообусловленности всех предметов окружающего мира и взаимопереходе их из одного состояния в другое.

Особое место в адыгской культуре занимает институт старшинства. Адыги с большим уважением, почитанием относились и относятся к старшим. Слово старшего - закон, к нему должны прислушиваться молодые, выполнять его. В семье адыгов обычно главой является отец. Он пользуется непререкаемым авторитетом, его указания выполняются в адыгской семье беспрекословно. При нем обычно дети не садятся, громко не говорят, не курят, не садятся за стол есть, не пьют алкогольные напитки, без его согласия не решается никакая заслуживающая внимания проблема. Кроме того, младшие в семье подчиняются старшим. В этом духе воспитывается все подрастающее поколение. При этом и старшие несут большую ответственность. Во всех отношениях - в рассуждениях, в быту, в поведении - они должны быть образцом.

Эти традиции ярко отражены в адыгских пословицах и поговорках: «Будешь уважать старших, люди тебя полюбят»; «Когда голова появится, приподними свое тело, поприветствуй» (т.е. при появлении старшего поприветствуй его вставанием); «Хорошо дела идут у того, кто слушает старших».

Приведенные пословицы в виде определенных языковых формул выполняют очень важную воспитательную функцию. В них, как в аксиоме, заключены неписаные законы, нормы, правила поведения. И кто не следует им, получает общественное порицание: становится объектом обсуждения, осуждения группы людей и общества, где проходит его трудовая или обществен-

пая деятельность. Именно поэтому каждый сознательный человек старается соблюсти нормы поведения, установившиеся в течение многих столетий.

Адыги издавна с особой теплотой и уважением относятся к женщине. В женщине они видят воплощение красоты, стройности, изящества, покорности, внимательности, нежности, ласки, теплоты. Отношение к женщине, к матери, к жене разносторонне отразилось в адыгейских пословицах и поговорках. Вот несколько примеров: «Кто не уступает женщине, у того нет совести»; «За женщиной оставляют старшинство» (т.е. первенство); «Где женщина, там из ножен саблю не вынимают».

Отношение адыгов к гостю всегда было изысканным, бережным, уважительным. Каждый адыг считает за честь принять гостя. «Гость в доме адыга, как в крепости» - гласит народная мудрость. Все лучшее, что есть у хозяина, что он может достать в округе, предназначается гостю.

Правдивость, верность слову высоко ценились в адыгском обществе. Ради выполнения обещанного, во исполнение данного слова адыг готов перенести любые испытания, даже отдать жизнь. Человек, который не держал своего слова, сурово осуждался людьми. Этот неписаный закон в характере, в поведении адыга закреплен в пословицах и поговорках: «Правда дороже золота»; «Если ты справедлив, то силен»; «И под саблей говори правду».

Патриотизм - одна из важнейших черт характера адыгов. Они любят свою родину: свой аул, район, республику, родную землю, гордятся своим языком, культурой, готовы защищать их, если потребуется, отдать и жизнь.

Патриотизм у адыгов проявлялся на протяжении многих столетий, он ярко проявляется и сейчас, в период возрождения духовной культуры народа, в период консолидации с зарубежными адыгами. Об этом свидетельствуют мысли, заключенные в пословицах и поговорках. Например: «Аул аулом, а свой в первую очередь» (т. е. защищать в первую очередь свой аул, гордиться им); «Если родине будет лихо, защищай ее отважно»; «Не позорь свой род» (т.е. защити честь своего рода, не посрами его); «Чем вольно жить на чужбине, лучше плохо жить у себя на родине»; «Что оставить родину, что оставить жену - одно и то же».

Следует также отметить, что в пословицах отражаются не только позитивные стороны поведения адыгов, их миропонимания, но и непримиримая их борьба против недостатков, порочащих достоинство человека.

Глава 4 «Эволюция этнического сознания через трансформацию общественных институтов» посвящена анализу функционирования основных социальных институтов адыгского общества транслирующих национальную культуру.

В параграфе 4.1 «Адыгейская народная педагогика как основной институт этнической самоидентификации» отмечается, что в адыгейской народной педагогике рождение и воспитание детей, наряду с трудовой деятельностью является одним из важнейших проявлений общественной жизни людей. Без рождения и воспитания детей нет будущего у народа («ЩЬблэ къы-

- «Кто не имеет молодого поколения, у того

нет будущего»). Многочисленные благопожелания, свадебные песни, народные приметы и другие фольклорные материалы, а также этнографические сведения говорят о том, что адыги с благоговением относятся к рождению детей. Старшее поколение должно было передавать свой опыт подрастающему поколению. Рождение и воспитание детей осознавалось адыгами как задача, необходимая не только для продолжения рода, но и для улучшения условий жизни. Поэтому народ говорит: «Улъхуэнщ-уп1энщ» («Родить - воспитать»).

Воспитанию народ придает огромное значение в развитии человека. «Ц1ыхур 1(1ыху ц1ыжщ»,- говорят адыги, что значит «Человека делает человеком человек», т.е. воспитание.

Из своего многовекового опыта воспитания адыги сделали вывод, что формирование и развитие человека имеет свои закономерности. По этому вопросу в адыгской народной педагогике существуют различные точки зрения. Одна из них - реакционная, утверждающая, что в развитии человека главную роль играют наследственные данные («Щхьэж инат1э ипгхам хуэзэнщ» - «Каждый встретится с тем, что у него написано на лбу», «Щхьэ-зыф!ф1 и(хьэзыф{эф1 кьелъхуж» - «Себялюбец рожает себялюбца»).

Другая точка зрения - выработана многовековым опытом народа. Она утверждает, что дети появляются на свет, обладая природными задатками, унаследованными от родителей или предков, но сами по себе эти наследственные данные еще не решают, что будет представлять собой человек, когда вырастет («Хэти ¡ушэу кьэхьурэп» - «Никто умным не рождается», «Уик1алэ зэребгьас, угась зэресагъ» — «Твой сын будет поступать, как ты его воспитаешь, а твои старый - так, как его воспитали» и др.). Многое зависит от среды и воспитания (пословицы «Щыфым ахэмыхьагьэмрэ кьа-мылъфыгъахмрэ зэфэдэх» - «Что не общался с людьми, что не родился еще -одно и то же», «Цубэмэ ахэтыр цуийу мэхьу» - «Бычок, который находится среди многих быков, становится хорошим быком» и другие). Такая точка зрения народной педагогики может сыграть положительную роль в современной теории и практике воспитания.

В адыгской народной педагогике существовало деление человеческой жизни на периоды, характеризующиеся своеобразием психофизиологических признаков в том или ином возрасте: 1) детство (щ1ык1угъо»), 2) юность («к1злэгъо», «щЬлэгъуэ»), 3)зрелость («зэмшыгьо», «зэманыгъуэ»), 4) старость В основу возрастной периодизации адыгская народная педагогика кладет и виды деятельности, возможные в том или ином возрасте.

В адыгской народной педагогике выражена идея о том, что эстетическое отношение к действительности невозможно без эстетического сознания, эстетического осмысления жизни. Здесь важное значение придается воспитанию умения формулировать и аргументировать оценки эстетических объектов на основе общепринятых представлений: «дахэ», «1ае» («1ей»), «гу1эгъу», «щхэ-ны» («дэхьэгихон») и др. Народ хорошо понимает, что эстетическое сознание основывается, помимо связи с эмоциями, переживаниями, на понимании эстетических ценностей. Знания и широкий кругозор помогают правильно оцени-

вать жизнь. Поэтому народная педагогика придает большое значение формированию эстетического сознания у подрастающего поколения.

Народная педагогика адыгов располагала различными средствами эстетического воспитания подрастающего поколения. Среди них первостепенное значение имело устное народное творчество, в первую очередь, его наиболее сложный жанр - сказки. В них нередко раскрываются эстетические и этические функции и других видов народного искусства. Во многих сказках говорится о красивых вышивках как лучшей характеристике трудовых умений невесты; в ряде сказок присутствуют певцы и плясуны. Многие сказки содержат описания красот природы, в других - воспевается красота девушки и доброго молодца, поощряется аккуратность в быту, трудолюбие, прославляется героическая борьба богатыря с темными силами, враждебными человеку. Сказочные сюжеты проникали в игры детей, герои сказок воплощались в игрушках. Таким образом, сказки вбирают в себя все средства эстетического воздействия на детей.

Песни и пляски адыгов также были эффективными средствами привития любви к прекрасному. Плясать адыгские дети учились с малолетства, присматриваясь к старшим. У адыгов существует много специальных песенных мелодий для плясок.

Важным средством эстетического воспитания в народной педагогике был быт семьи, аула, народа. Как свидетельствуют этнографические и другие материалы, адыг изготовлял все со вкусом, делал сельскохозяйственные и другие орудия легкими и изящными. Он заботился о красоте своего жилища, стремился со вкусом его обставить, создать в нем уют. Описывая быт адыгов, многие этнографы, путешественники отмечали их чистоту и опрятность во всем. Важную роль в эстетической организации и закреплении в традиции человеческого поведения играют обряды, церемонии и ритуалы. Присутствие детей и молодежи на этих обрядах всегда было обычным явлением. Эстетическая сторона всех этих форм поведения заключается в том, что они вызывают радостное самочувствие у их участников, удовольствие от ощущения принадлежности каждого к данному сообществу и приобщенности к данному действу. Кроме того, во время исполнения этих обрядов, церемоний и ритуалов многократно использовались традиционные стандарты и атрибуты коммуникативного поведения. И сегодня они могут сыграть важную роль в формировании у молодежи эстетического восприятия человеческих взаимоотношений.

С древнейших времен адыги придавали большое значение как средству укрепления здоровья и нормального физического развития человека закаливанию организма с раннего возраста, а также правильному питанию. Детей адыги приучали не есть много, не быть разборчивыми в пище. В организации правильного питания детей важное значение имели пища и образ жизни адыгов. Пища адыгов всегда была легкой, необременительной. В идеале физической красоты у адыгов полнота человека не имеет места, им нравились всегда сухощавые, мускулистые фигуры, какими обладали сами.

Адыгская народная самобытная система физического воспитания была направлена на укрепление физических сил молодежи, ее воли и характера, на воспитание способности переносить всевозможные трудности и лишения и на привитие прикладных навыков, необходимых в труде и военном деле. Эта система физического воспитания складывалась в процессе многовековой трудовой и боевой деятельности народа.

В параграфе 4.2 «Правовая культура адыгов» утверждается, что правовая культура - это система ценностей, правовых идей, убеждений, навыков и стереотипов поведения, правовых традиций, принятых членами определенной общности (государственной, религиозной, этнической) и используемых для регулирования их деятельности. В рамках одного государства может существовать одновременно несколько правовых культур. Особенно это характерно для многонациональных и мультирелигиозных обществ.

Устойчивые нормы сохраняются в течение многих поколений, получают нравственное обоснование, часто освещаются авторитетом религии и поддерживаются законом. Нередко нормы сохраняются еще долгое время после того, как они потеряли свою эффективность, превращаясь в пустые ритуалы, в устаревший стиль и т. д.

Основываясь на опыте долголетнего наблюдения и изучения особенностей современной северокавказской культуры (которая, напомним, впитала в себя многое от традиционного общества), можно с большой долей достоверности утверждать, что в основе иерархии смысловых значений (т.е. менталитета) кавказцев лежат основанные на традициях морально-этические кодексы (адыг-ство), которые задают взаимоувязанные системы смыслов, символов и знаков. Указанные кодексы не только выступают как морально-нравственные императивы, но и несут значительную мировоззренческую нагрузку. Само мироздание как бы слито со смыслами и значениями, спрессованными в традиционных кодексах идентичности. Они выступают таким образом ядром не только менталитета, этнической картины мира, но и мировоззрения.

Формирование судоустройства адыгов было отмечено путешественниками, посетившими Кавказ в конце XVIII — начале XIX вв.

Необходимо отметить, что правительство Российской империи имело двойственную позицию по поводу введения российского права на Кавказе. Утверждение общероссийского законодательства в различных районах Кавказа правительство ставило в прямую зависимость от принадлежности местного населения либо к православной церкви, либо к мусульманству. Считалось, что горцы-христиане вполне могут вписаться в правовую систему России, в то время как мусульмане не восприимчивы к нормам российского права (данное мнение нашло ясное отображение в российском законодательстве). У черкесов решено было оставить обычное право, поставив его лишь под определенный контроль. При этом российские власти всегда отдавали предпочтение традиционным адатам, отрицательно относясь к мусульманскому законодательству, поскольку «оппозиция российскому владычеству всегда выходила из сфер благоприятных шариату». Бо-

рясь с шариатом правительство, фактически вело борьбу с мусульманским влиянием на Кавказе.

В связи с усилением Турции к середине XIX в. в мусульманских регионах мира нарастали исламистские тенденции, не обошедшие и Кавказ, применение же догматов мусульманской идеологии и права способствовало усилению данных тенденций. Поэтому в судебной доктрине Российской империи, касающейся мусульманских народов Кавказа, принцип ограничения деятельности шариатских судов был закреплен в положении о горском управлении 1860 года. По этому положению, шариатский суд мог рассматривать лишь дела «по несогласию между женой, родителями и детьми, по спорам об имуществе, принадлежащем мечетям». Таким образом, кругом религиозных, семейных и государственных дел российское правительство ограничило компетенцию шариатского суда; все остальные дела должны были рассматриваться лишь с применением традиционного адата, под надзором представителя российской колониальной власти.

Русские власти в Черкесии и все население, включая черкесов и русских, осознавали необходимость придать традиционным и, прежде всего мусульманским обычаям иной правовой статус, что побудило известного русского востоковеда Н.В. Ханыкова разработать проект Положения, определявшего статус мусульманских судебных учреждений на Кавказе. В 1849 г. Н.В. Ханыков представил правительственной комиссии детальную разработку принципов данного положения, в основу которых легла идея о членении шариатских судов по сферам их компетенции в разборе дел.

В параграфе 4.3 «Система социальных взаимоотношений в процессе взаимодействия традиционных культурных ценностей и религиозно — конфессионального состояния адыгов» отмечается, что точную дату принятия адыгами ислама установить достаточно сложно. Спектр мнений различных историков здесь довольно широк. Так, А.Т.Кешев и АЛО. Чирг считают, что «.. новая религия - ислам проникает в Черкесию из Золотой Орды с XIV в.» Другие же авторы (Хавжоко Муфти), наоборот, утверждают, что «западные адыги не были мусульманами до XIX в., т.е. почти до массового переселения в Турцию в 1864 г. Они приняли ислам лишь тогда, когда потеряли надежду на помощь европейских государств в их борьбе против русских и нуждались в помощи Османской империи». О довольно-таки позднем проникновении ислама в Черкесию сообщает и Ферах Али-паша, направленный в Анапу в конце XVШ в., который получил от визиря Абди-паши послание следующего содержания: «Черкесия не страна варваров, как ты думаешь. Хотя они не мусульмане и поклоняются, согласно своим древним традициям, богам воды и деревьев, они воинственные и мужественные люди». Судя по всему, истина лежит где-то между этими крайними датами. Тем более, что угасание одной и насаждение другой религии не происходит в «одночасье», в один год или даже десятилетие. Это длительный процесс, охватывающий иногда целое столетие и более.

Если же посмотреть на результаты социологического исследования «Состояние и перспективы ислама в Адыгее», то можно сделать вывод, что и сегодня наблюдается условное разделение адыгов по уровню религиозной самоидентификации. В первую группу условно входят люди пожилого и престарелого возраста. Религиозный фанатизм чужд их сознанию. Вторую группу составляют адыги, которые знакомы с исламской догматикой довольно поверхностно, очень ревностно совершают намаз, соблюдают пост и отмечают основные мусульманские праздники. В их религиозном сознании отсутствует нетерпимость к неисламским взглядам других людей. Третья группа - самая многочисленная. Верующие этой группы соблюдают, как правило, лишь пост, пищевые запреты и активно участвуют в благотворительной деятельности, считая именно это самым важным моментом своей религиозной жизни. Четвертую группу составляют адыги, которые исповедуют другие религии, например, христианство, индуизм, дзен-буддизм и др. В пятую группу входят представители различных возрастных групп, которые либо являются убежденными атеистами, либо еще не определились в вопросах веры, то есть находятся в стадии духовного поиска.

Несмотря на возрастные, социальные и иные различия, в этих группах наблюдалось и наблюдается довольно много общих черт. Одной из них является сильное влияние традиционного мировоззрения, основанного на принципах «адыгагьэ». Это мировоззрение без преувеличения остается доминантой в общественном сознании. Прошлое нередко выступает здесь в качестве сравнительного ориентира для нового; образ жизни людей обычно корректируется по старой, освященной веками модели адыгскости, хотя в условиях современности (влияние СМИ, воздействие социально-экономических, политических факторов и многое другое) все чаще возникают новые приоритеты. Значительное число людей, не являясь верующими, тем не менее не отделяет себя от религии, отождествляя в своем сознании национальное и религиозное; в силу этого они часто участвуют во многих мусульманских обрядах.

Произошло переплетение ислама и традиций языческих верований и обрядов, а также христианских элементов религии. «Адыгагьэ» помогло адыгам достаточно органично воспринять ислам, но не мусульманскую ортодоксию и не мусульманскую мистику (суфизм), а мусульманство как тип жизни и обрядности.

Многовековая устойчивость, жесткость нравственных норм и законов позволяли адыгам воспринимать все эти верования и религии достаточно свободно, наслоение религий не разрушало «адыгагьэ», а скорее закрепляло его, вписываясь в его предписания. Этикет адыгов не поглощал религию полностью, по позволял свободно в ней ориентироваться, не утрачивая национальных особенностей и самостоятельности этноса. Он позволял адыгу вписываться в любую религию, которую предпочитал народ или которую выбирал он сам.

Результаты исследования не дают и особых поводов говорить о «столкновении цивилизаций» в Адыгее. И адыги, и представители других этносов живут в едином цивилизационном пространстве, соотносят свою жизнь с его

императивами и базовыми ценностями, в чем и выражаются социетальные связи и взаимодействия. Большинство обследованных усматривает в исламе, в первую очередь, возможности реализовать свои духовно-нравственные потребности. В Адыгее на сегодняшний день тотальной исламизации не происходит. Утверждение «Я верю в Бога» скорее следует понимать как форму отвержения атеизма, нежели как признание в осознанной глубокой вере.

В параграфе 4.4 ««Адыгэ хабзэ» - как фактор этнической и национальной самоидентификации» отмечается, что адыги, как этнос сформировались на земле много тысячелетий назад. Какие бы изменения не осуществлялись, адыги оставались самостоятельным народом не только по языку, но и по своим законам, обычаям, традициям. Традиции выступают как регуляторы типов поведения и как социальная ценность. В традиционных этнических культурах многих народов имеются понятия, определяющие для всех слоев населения морально-этический кодекс, прямо предписывающий строго определенные образцы поступков и складывающихся из них моделей поведения. В качестве такого кодекса у адыгов выступает адыгагьэ (адыгство).

Возникновение адыгагьэ было обусловлено всем ходом исторического развития данного конкретного сообщества. Оно возникает на основе уже существовавших представлений о добре и зле, о предпочтительных, благопристойных формах поведения. Адыгагьэ складывалось в течение многих веков. Его содержание менялось в зависимости от уровня национального самосознания адыгов.

Можно предположить, что этот этикет в таком понимании, в каком мы его представляем и знаем, окончательно сформировался в условиях феодализма, и наиболее полное представление о его принципах и элементах получено из исторических источников, относящихся к этому периоду.

Первоначально адыгагьэ возникло как национальное чувство, в основе которого лежала примитивная оппозиция «Они - Мы - Я». Именно эта оппозиция в значительной мере способствовала развитию адыгагьэ. Как отмечают специалисты, в течение многих веков адыги занимали доминирующее положение на Кавказе по численности, военной мощи и, отчасти, духовной культуре. Их популярность в Европе все более росла, и это приводило к тому, что адыги (черкесы) на многие столетия заслоняют собой другие народы Северного Кавказа. Слово «черкесы» становится общесеве-рокавказским. Им все чаще и чаще обозначают не только собственно адыгов, но и абазин, карачаевцев/балкарцев, осетин, ингушей и другие народы Северного Кавказа. Иностранцы зачастую отождествляли Северный Кавказ именно с черкесами. «...Мы в Европе знали эти народы под общим именем «чиркассиекс». Русские называют их черкесы» (Ж. В. Э. Тэбу де Мариньи). Черкесский общественный строй, черкесская одежда и вооружение, черкесские нравы и обычаи олицетворяют соответственно образ жизни всех горцев Северного Кавказа.

Действительно, соседние народы признавали все лучшее в культуре адыгов, так как корни культуры адыгейского народа, как писал Т. Керашев,

так же глубоки, как и сама их история. Адыги создали прекрасные образцы устного народного творчества: нартский эпос, замечательные песни, сказки и сказания, проникнутые гуманистическим пафосом и оптимизмом. Песни, устные рассказы сопровождали адыга всю его жизнь. Они звучали везде и всюду: и в кунацкой, и в походе, и на привале. Сила примера эпоса, мораль и идеология эпохи, заключенные в нем, господствовали над адыгом. На песни и исторические предания смотрели как на хронику и летопись, где из поколения в поколение увековечивались события и имена героев, клеймились позором трусость и порок.

Одним из основных постулатов адыгского этикета является традиционно-бытовая культура общения, коммуникативное поведение каждого человека независимо от его возраста и социального положения. Этот процесс можно подразделить на следующие стадии: 1) неопределенности; 2) регламентации; 3) обобщения. Стадия неопределенности относится к самому раннему периоду человеческой истории, когда люди еще не пришли к тому, чтобы установить, строго фиксировать стандарты общения, приуроченные к различным ситуациям взаимодействия. На этом этапе истории человечества «нащупываются» только возможные пути стандартизации взаимодействия, и процесс этот носил в основном стихийный, малоосознанный характер.

Вторая стадия знаменует собой формирование и утверждение широкой сети правил коммуникативного поведения во всех типичных социальных ситуациях. Причем эти правила поведения непомерно детализированы и конкретны. Это и есть, собственно, стадия формирования этикета в целом.

Разложение феодального общества кладет начало третьей стадии развития адыгского этикета, которую переживает и современность.

Постепенно в результате развития общества общественно-социальные и нравственно-этические понятия адыгов меняются. Категория адыгства теряет характер этноцентризма и приобретает положительный оттенок. Причем, оно было присуще народному сознанию и находило свое классическое выражение в жизни народа. Таким образом, адыгство становится характеристикой самобытного философствования адыгов.

В современном адыгском языке адыгагьэ имеет положительное значение. Адыгские лингвисты определяют его как совокупность принципов и норм адыгской этики: человечность, чуткость, благовоспитанность, скромность, гостеприимство, благородство и т.п. В русском языке лексического аналога адыгейскому слову адыгагьэ нет. Его буквальный перевод означает «адыгство», т.е. свойство, характерное для всех представителей адыгского этноса. Данный феномен является существенным фактором стиля и образа жизни адыгов: регулятором индивидуального и группового поведения, базисом этнической идентификации, фактором коммуникации и социализации. Сами адыги (черкесы) склонны толковать адыгство в достаточно широком спектре. В широком смысле под адыгством, по результатам социологического исследования, понимают человечность, нормы поведения, этикет-

42% респондентов. Однако при любом понимании адыгство означает его нормативно-предписывающий характер.

Для того чтобы теоретически осмыслить феномен адыгагъэ проанализируем определения, данные Б.Х. Бгажноковым. Он пишет, что адыгагъэ — это «категория, служащая концентрированным выражением моральных правил поведения», долг рыцарской чести, основанный на принципах адыгского этикета, на идеализированных свойствах национального характера; «высшая ценность для основной массы населения, идеал, в направлении которого следует совершенствовать себя».

С учетом этих и других определений было сформулировано следующее понятие адыгагъэ: адыгагъэ - это базовая система морально нравственных и этических норм, соотнесенная с общечеловеческими (гуманистическими) ценностями и ориентированная на них

Проанализировав литературу, посвященную изучению адыгства, можно сделать вывод: на сегодняшний день нет единой точки зрения на его содержание.

Многие авторы отождествляют понятия «адыгагъэ» и «адыгэ хабзэ». Уточним смысл и значение этих генетически связанных понятий. «Ады-гагъэ» с «адыгэ хабзэ» соотносятся как общее и особенное. Так, если «ады-гагъэ» (в широком смысле) выступает как основной регулятор морально-нравственных отношений, то «адыгэ хабзэ» (в узком смысле) — это волевые качества, установки человека, без которых нравственные правила не могут перерасти в акт поведения. «Хабзэ» побуждает человека к определенному поступку или запрещает его.

Соотношение этих понятий можно представить как соотношение потребности и интереса. При этом «адыгагъэ» выступает как объективная заинтересованность этноса в порядке и морали, а «адыгэ хабзэ» как конкретные формы ее выражения, четкие нормы поведения.

Отождествляясь с адыгэ хабзэ как с объектом (субъектом) идентификации, адыг одновременно отождествляется с другими адыгами как носителями этой реальности - каждый адыг в той или иной мере, с той или иной степенью осуществлённости воплощает в себе адыгэ хабзэ.

Являясь сущностной глубинной стороной жизни, на конкретных исторических этапах адыгской и шире — человеческой эволюции адыгэ хабзэ осознавалась как целостность принципов (идеалов, морали) правил (норм) адыгской жизни, включая конкретные предписания действий, в результатах этих действий, в том числе устойчивых, инвариантных их характеристиках (в этнической культуре).

В адыговедении широко разделяются представления о адыгэ хабзэ, как о реальности, регулирующей адыгейскую жизнь. Адыги выступают как инструменты этого регулирования. В качестве регулирующей системы адыгэ хабзэ называют обычным правом (обычный закон), системой моральных предписаний, соционормативной культурой, идеалом (совокупностью взаимосвязанных идеалов), «системообразующим органом культуры, органом управления», «ядром, организационным центром культуры».

Моральные качества, утверждаемые адыгэ хабзэ, и его ценности широко известны среди адыгов: почитание старших, женщин, гостеприимство, благожелательность, умение контролировать свои чувства, эмоции (сдержанность), немногословие, верность, умение хранить тайны, мужество, сила духа, выносливость, умеренность, скромность, щедрость, достоинство. Первые три - это скорее не качества, а комплексы качеств. Почитание старших включает в себя осознание значимости мудрости, достигаемой в жизненном опыте, готовность взять на себя заботу о здоровье старших, их защиту от опасности. Почитание женщин означает осознание функциональных различий между мужчинами и женщинами, готовность проявить покровительство, защитить. Гостеприимство включает в себя способность разделить с гостем кров и трапезу, защитить его от опасности, при необходимости - принести в жертву свои материальные ценности и даже жизнь.

Проявления этих качеств строго регулируются этикетом - как приветствовать, прощаться, что спрашивать, отвечать, как предлагать, как благодарить, как входить в помещение, где находиться в нем, стоять или сидеть, как долго, каким образом, в какой последовательности приступать к еде, как оказывать услуги, кому оказывать почести, как вести себя за пределами жилища и т.п.

В социальном аспекте адыгэ хабзэ выполняла две функции -разделительную и унифицированную.

На базе адыгэ хабзэ возникает система ярко выраженного правового, психологического и имущественного неравенства. Общество резко разделено на господствующий класс феодалов, организующих адыгскую жизнь по вотчинному микромонархическому признаку, и притесняемых крестьян, среди которых большим слоем представлены крепостные, несущие все трудности физического, витального обеспечения.

Единство обеспечивалось унифицирующей функцией адыгэ хабзэ: адыгская жизнь в значительной степени строилась по принципу семейных отношений. Адыговеды обычно интерпретируют эти отношения в терминах остатков патриархально-родового строя: утверждается, что сохранение черт этого образа жизни в период относительно развитых феодальных форм жизни составляло специфику адыгского общества. Осознание необходимости считаться с самым отдаленным кровным родством сохраняется и в наши дни.

Унифицирующая функция адыгэ хабзэ на сущностном уровне имеет две направленности - объединяется народ благодаря тому, что каждый осознает собственное «я» как часть «мы»; расширяется осознание того, что по принципу семьи должны быть организованы общечеловеческие отношения - по сути все братья и сестры, а человечество единая семья народов.

В заключении подведены основные итоги диссертационного исследования.

Результаты диссертационного исследования опубликованы в следующих работах:

Монографии

1. Овсянникова Т.А. Социально и этно-этические аспекты культуры общения адыгов. Ростов н/Д: Тера, 2003. 9,75 п.л.

2. Овсянникова Т.А. Национальное и этническое в культуре адыгского народа: Научное издание. Майкоп: изд-во МГТУ, 2004. 10,0 п.л.

3. Овсянникова Т.А. Проблемы исследования самосознания и этнической идентичности личности: Научное издание. Майкоп: изд-во МГТУ, 2004. 8,25 п.л.

Статьи; тезисы

4. Овсянникова Т.А. Культура общения и национальный этикет // Материалы научно-практической конференции. «Неделя науки МГТИ». Майкоп: МГТИ, 1997.0,125 п.л.

5. Овсянникова Т.А. Этикет и нравственные потребности // Неделя науки МГТИ. Материалы научно-практической конференции. Вып. 3. Майкоп: Изд-во МГТИ, 1998. 0,125 п.л.

6. Овсянникова Т.А. Роль этикета в формировании нравов общества // Материалы научно-практической конференции. Неделя науки МГТИ. Вып. 3. Майкоп: Изд-во МГТИ, 1998.0,1 п.л.

7. Овсянникова Т.А. Образование как фактор формирования духовно-ценностных ориентации молодежи // Ученые записки. М.: Союз, 1998.0,3 п.л.

8. Овсянникова Т.А. Принцип ненасилия как способ разрешения конфликтов // Материалы научно-практической конференции. Новое в социально-культурной сфере и туризме. Майкоп: МГТИ, 1999. 0,2 п.л

9. Овсянникова Т.А. Национальная идея как фактор укрепления современной российской государственности // Материалы научно-практической конференции. Новое в социально-культурной сфере и туризме. Майкоп: МГТИ, 1999.0,125 п.л.

Ю.Овсянникова Т.А. Теория конфликта: философские и социолого-правовые аспекты // Всероссийская научно-практическая конференция «Этнические конфликты и их урегулирование: взаимодействие науки, власти, гражданского общества». Ростов н/Д, 2002. 0,6 пл.

11. Овсянникова Т.А. Факторы укрепления современной российской государственности // Современные технологии в сервисе, туризме и управлении. Майкоп: МГТИ, 2002. 0,2 пл.

12. Овсянникова Т.А. Местное самоуправление в традиции российской государственности // Всероссийская научно-практическая конференция «Этнические конфликты и их урегулирование: взаимодействие науки, власти, гражданского общества». Ростов н/Д, 2002. 1,25 п.л.

13. Овсянникова Т.А. О государственной идеологии (тезисы) // Материалы научно-практической конференции. Ростовский гос. пед. университет, 2002.0,5 пл.

14.Овсянникова Т.А. Устойчивость национальной культуры // III Региональная научно-практическая конференция «Наука - XXI в.», 2002. 0,375 пл.

15. Овсянникова Т.А. Государственный и этнический статус понятия «нация» // Материалы международной научно-практической конференции. Неделя науки МГТИ, 2002. 0,5 пл.

16. Овсянникова Т.А. Роль национальной культуры в устойчивости социальной сферы // Опыт и проблемы социально-экономических преобразований в условиях трансформации общества: регион, город, предприятие: сборник материалов международной научно-практической конференции. Пенза: РИО ПГСХА, 2003. 0,125 п.л.

П.Овсянникова Т.А. Проблема национального самовосприятия как фактор национальной безопасности // Сборник научных статей МГТИ. К 10-ти летию Майкопского государственного технологического института. Майкоп: изд-во МГТИ, 2003. 0,9 п.л.

18. Овсянникова Т.А. Адыгейская народная педагогика: история и современность // Проблемы российской правовой системы. Инновационные процессы в образовании. III Международная научно-практическая конференция «Проблемы регионального управления, экономики, права и инновационных процессов в образовании». Таганрог: Изд-во ТИУиЭ, 2003. 0,2 п.л.

19. Овсянникова Т.А. Комплекс этнической культуры как дополнительный фактор мотивации работника // Повышение технического и экономического потенциала предприятия в производственной инвестиционно-строительной сфере: отечественный и зарубежный опыт: Сборник материалов I Международной научно-практической конференции. Пенза, 2003. 0,125 п.л.

20. Овсянникова Т.А. Национальная культура как экономический ресурс региона // Материалы научно-практической конференции ((Майкоп: пути выхода из социально-экономического кризиса». Майкоп: Изд-во МГТИ, 2003.0,3 пл.

21. Овсянникова Т.А. Миграционная политика Республики Адыгея: поиск альтернатив // Социальный порядок, толерантность и право: Материалы Международной научно-практической конференции. Краснодар: Краснодарский юридический институт МВД России, 2003. 0,3 п.л.

22. Овсянникова Т.А. Роль этнической культуры в процессе формирования эстетической культуры, личности // IV Всероссийская научно-практическая конференция студентов, аспирантов, докторантов и молодых ученых «Наука - XXI веку». Майкоп: Изд-во МГТИ, 2003.0,6 п.л.

23. Овсянникова Т.А. Генезис и структурные компоненты национального самосознания // Материалы V Всероссийской научно-практической конференции студентов, аспирантов, докторантов и молодых ученых «Наука -XXI веку». I сессия. Майкоп: Изд-во МГТИ, 2004. 0,3 п.л.

24. Овсянникова Т.А. Национальное и этническое в человеке // Известия высших учебных заведений. Северо-Кавказский регион. Общественные науки. Спец. вып. Ростов н/Д, 2004. 0,2 п.л.

25. Овсянникова Т.А. Диалектика традиции и инновации в социокультурном динамике обществе // Известия высших учебных заведений. СевероКавказский регион. Общественные науки. Спец. вып. Ростов н/Д, 2004.0,4 пл.

26. Овсянникова Т.А. Управление этнической идентичностью в социокультурном пространстве региона // Региональное управление - XXI веку. Сб. научн, тр. по матер, конф. 9-11 декабря 2003 г. Известия высших учебных заведений. Северо-Кавказский регион. Общественные науки. Спец. вып. Ростов н/Д, 2004. 0,4 п.л.

ОВСЯННИКОВА Татьяна Анатольевна

СООТНОШЕНИЕ НАЦИОНАЛЬНОГО И ЭТНИЧЕСКОГО В КУЛЬТУРЕ АДЫГЕЙСКОГО НАРОДА

АВТОРЕФЕРАТ

ИД №01222 от 14.03.2000 ПД№10-10008 от 8.11.2000

Подписано в печать 16.09.2004. Формат бумаги 60x84 1/16. Бумага ксероксная. Печать офисная. Гарнитура Таймс. Усл. печ. л. 3,25. Заказ № 523. Тираж 150 экз.

Издательство МП'У 385000, г. Майкоп, ул. Первомайская, 191

* 1 702е

л'

Оглавление научной работы автор диссертации — доктора философских наук Овсянникова, Татьяна Анатольевна

Введение

Глава 1. Теоретике - методологические проблемы изучения национальной самоидентификации

1.1. Проблемы трактовки и употребления понятия «нация»

1.2. Национальная культура: сущность, структура, компоненты

1.3. Национальный характер и национальное сознание

1.4. Генезис национального самосознания

1.5. Структурные компоненты национальной самоидентификации

Глава 2. Теоретике - методологические аспекты изучения этнической самоидентификации

2.1. Исторический экскурс теоретико — методологического 54 исследования этнического сознания и самосознания

2.2. Этническая самоидентификация в структуре социальной 95 самоидентичности

2.3. Этническая социализация, инкультурация, культурная 114 трансмиссия

2.4. Структурно - функциональные особенности изучения этноса

2.5. Интерпретация понятий «этнокультурная общность», её 158 составляющие

2.6. Этнический статус как фактор самоидентификации

2.7. Категориальное соотношение социальной, этнической, национальной и культурной самоидентификации

Глава 3. Этническая, социальная и культурная самоидентификация адыгов в исторической ретроспективе и в последнее десятилетие XX века

3.1. Формирование менталитета адыгов в ретроспективе 203 региональной истории

3.2.Генезис этнического самосознания и национального характера адыгов в процессе становления национальной культуры

3.3. Социальные роли мужчин и женщин в традиционном адыгском 275 обществе как фактор этнической самоидинтификации

3.4. Языковая картина мира адыгского этноса

Глава 4. Эволюция этнического сознания через трансформацию общественных институтов

4.1. Адыгейская народная педагогика как основной институт 323 этнической самоидентификации

4.2. Правовая культура адыгов

4.3. Система социальных взаимоотношений в процессе взаимодействия традиционных культурных ценностей и религиозно

- конфессинального состояния адыгов

4.4. «Адыгэ — хабзэ» - как фактор этнической и национальной самоидентификации

Резюме

Введение диссертации2004 год, автореферат по культурологии, Овсянникова, Татьяна Анатольевна

Актуальность темы исследования

Актуальность исследовании этносов, их социокультурной динамики и традиций обусловлена наличием множества нерешенных проблем в современном мире, связанных с этническим бытием. Среди них обострение конфликтности межэтнических отношений, этническая дискриминация, растущая межрегиональная финансово - экономическая, имущественная дифференциация, снижение уровня жизни ряда этносов и угроза безвозвратной утраты их культуры. На пороге третьего тысячелетия мир людей меняется с невиданной скоростью. Упрочение экономических, информационных, культурных связей объединяет судьбы народов в единую всемирную судьбу, однако сплочения человечества не происходит. На карту мира наносят все новые и новые государства, и процесс сепаратизма продолжается. Во многих странах идут гражданские войны, миллионы людей ищут спасения в отмежевании и расколе.

Все это ставит перед социальными науками непростые задачи осмысления происходящего, создания концепции устойчивого развития, построения альтернативных моделей трансформации общества. Необходимо обосновать приоритеты выживания земной цивилизации, одним из условий которого является сохранение гармонии многоголосия этнических культур. Этнокультурное многообразие есть тот неиссякаемый источник обогащения мировой культуры человечества, без которого она неизбежно деградирует. С этой точки зрения сохранение этносов, их жизненного мира и исторической перспективы имеет фундаментальное значение в глобальном масштабе. Принцип плюрализма и своеобразия этнических культур становится базисом социальной теории, её несомненным эвристическим принципом, способным раскрыть важные составляющие исторического процесса.

В связи с этим во всем мире наблюдается возрастание интереса людей к своей этнической идентичности - принадлежности к определенному этносу. Обращение к своим корням у отдельных людей и целых народов приобретает самые разные формы - от попыток реанимации старинных обычаев и обрядов, фольклоризации бытовой и профессиональной сферы, поисков «загадочной народной души» до стремления создать или возродить национальную государственность. Это объясняется повсеместным желанием народов сохранить свою самобытность, акцентировать уникальность обычаев и психологического уклада, вписать новые главы в этническую историю и историю человечества.

В рамках положения о многообразии культур сохраняет свое значение идея исторической преемственности бытия. Воспроизводство и сохранение общества через преемственность поколений, социальных и духовных отношений - та важная задача, от решения которой зависит длительность бытия общества, его развитие или прекращение существования. История человечества - бесконечный процесс прерывности и непрерывности, смены поколений, формаций, цивилизаций. В этом процессе от поколений к поколению бережно передаются накопленные ценности духовной и материальной культуры. Сохранению и приумножению этих ценностей служат традиции, исследование которых позволяет решать принципиально важные проблемы построения и функционирования общества и проводить содержательный анализ различных сфер общественной деятельности. Традиции поддерживают связь между прошлым, настоящим и будущим, формируют историю как протяженность социокультурного бытия.

Сохранение и культивирование собственных обычаев и традиций является залогом национально - культурной идентичности и выживания в качестве национальной общности за счет дополнительной мобилизации внутренних ресурсов. Являясь нормативными требованиями к поведению и передаваясь из поколения в поколение, отличаясь особой устойчивостью и живучестью, национальные обычаи и традиции выполняют функцию регуляторов и стабилизаторов поведения.

Степень научной разработанности проблемы. Говоря о степени разработанности проблем, затрагиваемых в диссертации, следует отметить, что многие из них вызывали немалый научный интерес у отечественных и зарубежных ученых.

Проблемы этноса анализировались преимущественно в этнологии, этнографии, социологии, социальной философии и других смежных науках1, в рамках которых были осуществлены отдельные философские обобщения. Философское осмысление переводило изучение этносов с описательного уровня на более глубокий - объяснительный, способствовало раскрытию сущностных характеристик этносов и этнических отношений. В то же время целостная социально - философская концепция этноса отсутствовала, имеющийся материал по национальному вопросу требовал современной интерпретации, поэтому в последние годы появилось несколько исследований этносов, содержащих новые гипотезы и нетрадиционные подходы.2 Однако теория этноса нуждалась в дальнейшем обогащении новейшими достижениями социальной философии и других научных дисциплин, осмыслении важных концептуальных проблем, прежде всего связанных с социокультурной динамикой этноса и этническими традициями.

С другой стороны, был предпринят ряд исследований динамики культуры3 и этнических процессов.4 Но и здесь ещё оставалось немало нерешенных проблем, поскольку анализ социокультурной динамики

1 Бромлей Ю.В. Очерки теории этноса. - М., 1983; Арутюнян Ю.В., Дробижева Л.М., Кондратьев B.C., Сусоколов А. А. Этносоциология: цели, методы и некоторые результаты исследований. - М., 1989; Стефаненко Т.Г. Этнопсихология. - М., 1999 и др.

2 Шкляр Л.Е. Этнос. Культура. Личность: Философско - методологические аспекты исследования. - Киев, 1992. Шаш С.Д. Человек и этнос (Философский аспект) - Брест, 1995; Бабаков В.Г.; Семенов В.М. Национальное сознание и национальная культура: (Методологические проблемы) - М., 1996 и др.

3 Моль А. Социодинамика культуры. - М., 1973; Динамика культуры. Теоретико - методологические аспекты. - М., 1989; Морфология культуры: структура и динамика. - М., 1994; Орлова Э.А. Введение в социальную и культурную антропологию. - М., 1994; Аванесова Г.А. Динамика культуры. Вып. 1 -2. - М., 1997; и др.

4 Этнические процессы в современном мире /Ю.В. Бромлей, В.И. Козлов, С.А. Арутюнов. - М., 1987. общества нередко игнорировал этнический ракурс, а в изучении этнических процессов не всегда учитывались культурные изменения и влияние традиций.

С конца 80-х гг. возрождение национальной культуры и рост национального самосознания способствовали появлению разных исследовательских подходов к изучению комплекса национальных проблем, процесса развития национальной культуры. Это получило отражение в работах Р.Г. Абдулатипова, Ю.А.Жданова, В.А. Авксентьева, Г.В. Драч, В.Е. Давидович, В.П. Кохановского, B.C. Соколова, JI.JI. Хоперской, О.М.Штомпеля.

В последнее десятилетие в отечественной науке предпринимаются новые попытки осмысления теории нации. Наметились два противоположных подхода в этой области. Имеются «западническая традиция, т.е. ученые - западники, ориентируясь на США, Францию, пытаются уйти от традиционной терминологии, руководствуясь идеей нации - государства.

Другие отечественные исследователи трактуют нацию как этносоциальную общность, исходя из полиэтнического состава России и исторических особенностей российского государства.

Анализ зарубежной литературы: исследований французского философа и историка XIX века Э. Ренана, идеологов австрийской социал - демократии конца XIX - начала XX вв. К.Реннера (Шпрингера) и О.Бауэра; нашего современника Э. Геллера, Дж. Комароффа и других - показал, что современное состояние зарубежных исследований по данной проблеме характеризуется сложившимися двумя основными направлениями в области изучения наций.

Первое направление, представленное неомарксистской школой конструктивистов, рассматривает понятие «этнос» и «нация» как нечто искусственно созданное, как «воображаемую общность», или искусственную конструкцию.5

Второе направление представляет собой противоположную концепцию примордиалистов, считающих нации основными группами, из которых состоит человечество, ибо они представляют собой исторически заданную общность, которая может иметь биогенетическую природу, экономическую или культурную детерминации.6

Особо следует отметить группу использованных при подготовке диссертации работ, составляющих многочисленные источники исторического, этнографического и этнологического характера, конкретно описывающих специфику и особенности национальной культуры этносов, населяющих Кавказ: адыгейцев, черкесов, балкарцев, кабардинцев.

Данные работы можно разделить на две подгруппы. К первой относятся труды дореволюционных бытописателей и ученых, таких, как Дж. Интериано, К. Главани, Г. Клапрот, Т. де Мариньи, Ф.Д. де Монпере, С. Бромлевский, Дж. Белл, Н. Дубровин, а также адыгских ученых и просветителей: Ш. Ногмова, С. Хан-Гирея, А. Г. Кешева8. Работы данных авторов носят описательный или этнографический характер.

Ко второй подгруппе относятся работы ученых и исследователей современного периода, освещавших различные аспекты культуры жизнедеятельности адыгов, таких как: Б. X. Бгажноков, X. М. Казанов, Т. М. Керашев, Б. М. Курашинов, 3. М. Налоев, В. X. Теунов, Р. А. Ханаху,

5 See: Anderson В. Imagined Communities: Reflections on the Origin and Spread of Nationalism/ London: Verso Editions, 1983.

6 See: Geertz C. The interpretation of Cultures/ N.Y/: Basic Books, 1973; Barms F. Ed. Ethnic Groups and Boundaries. Boston: Little, Brown & Co, 1969.

7 Интериано Д. Быт и страна зихов, именуемых черкесами. - Нальчик, 1974. Главани К. Описание Черного моря и Татарии. АБКИЕА. 1974., Мариньи Т. Путешествие в Черкесию. Там же; Монпере Ф.Д. Путешествие по Кавказу. Там же. и т. д.

8 Ногмов Ш. История адыгейского народа. - Нальчик, 1958., Хан - Гирей. Записки о Черкесии. - Нальчик. 1978., Кешев А. Г. Характер адыгских песен. - ИПАП. 1997.

А. Ю. Шадже, Ж. А. Шаов, И. А. Шоров и т.д.9, которые не только описывают формы национальных культур, но и анализируют, сопоставляют, выявляя корни, а также взаимовлияния и взаимосвязи тех или иных их сторон. Философский же анализ традиций содержался всего в нескольких работах, кардинально различающихся концепциями. Таким образом, в отечественной и зарубежной литературе накоплен обширный материал по проблемам этноса, динамики культуры, традиции истории отдельных стран и народов. Однако до сих пор между этими областями знания существовал определенный разрыв. Диссертация нацелена на преодоление такого разрыва и осуществление синтеза указанных областей знаний на примере конкретного этноса. В такой ситуации было полезно осуществить систематизацию и обобщение материала.

Объектом исследования является национальная культура адыгов.

Предмет исследования - соотношение национального и этнического в социальной культуре адыгов.

Цель диссертационного исследования — показать, как национальные обычаи и традиции, являясь компонентами обыденного национального сознания, выступая как средство передачи социально - политического опыта нации, выполняют функцию регуляторов и стабилизаторов поведения новых поколений.

Для достижения поставленной цели необходимо решить следующие исследовательские задачи:

- рассмотреть различные подходы к определению понятия «нация»;

- раскрыть сущность национальной культуры, её структуру и

9 Бгажноков Б. X. Очерки этнографии общения адыгов. - Нальчик. 1983, Казанов X. М. Культура адыгов,-Нальчик . 1993, Кирашев А. М. Слово об адыгах (черкесах) // Сокровища курганов Адыгеи. - М., 1985 , Курашинов Б.М. В кругу друзей. - Нальчик. 1973., Налоев З.М. Этюды по истории адыгов. - Нальчик. 1978, Теунов B.X. Обычай у нас такой. - Дон 1978, Ханаху Р.А. Традиционная культура Северного Кавказа: вызовы времени. - Майкоп, 1997., Шадже А.Ю. Национальные ценности и человек. - Майкоп, 1975., Шоров И. А. Адыгская народная педагогика. -Майкоп, 1992. компаненты; проанализировать исследования, посвященные проблемам национального характера и национального самосознания;

- выявить основные подходы к исследованию проблемы самосознания и этнической идентичности личности; исследовать этническую, социальную и культурную самоидентификацию адыгов в ретроспективе истории;

- показать роль социальных институтов в жизни адыгейского этноса.

Теоретическая и методологическая основы исследования.

Теоретико - методологической основой диссертационного исследования послужили основополагающие принципы материалистической диалектики и положения об общественном развитии, требования объективности при критическом осмыслении комплекса национальных вопросов в единстве этносоциальных и этнокультурных аспектов. Сложность и многооспектность избранной темы, недостаточная её разработанность потребовали междисциплинарного подхода с привлечением культорологической мысли, историко - философских, философских, социологических, социально -психологических, педагогических и других источников. Наряду с диалектическими принципами восхождения от абстрактного к конкретному, единства исторического и логического, формалного и содержательного, единства и многообразия социокультурной жизни и других в настоящей работе была использована традиционная установка деятельностного подхода к анализу субъективности культуры и социальной реальности.

Теоретические основы обусловили использование методов структурно -функционального анализа и междисциплтнарного синтеза. Это расширило спектр концептов в интерпретации изучаемого материала, предоставило возможность осмыслить данную проблему.

В работе анализируются оригинальные «тексты» европейских авторов, побывавших на Кавказе в XIII - XIX вв. и описывающих национальную культуру, этнографические материалы, адыгские легенды, пословицы и поговорки.

Автор привлекает материалы социологических исследований, проведенных отделом философии и социологии Адыгейского института гуманитарных исследований по теме: «Культурно-этнический феномен «адыгагъэ» в современном сознании и поведении адыгов», «Состояние и перспективы ислама в Адыгее»10, а также результаты социологического опроса, проведенного среди делегатов двух конгрессов Всемирной Черкесской Ассоциации (1983 и 1991 гг.), результаты исследования, проведенного в Казахстане по теме: «Язык как фактор этнической идентичности»11, результаты исследования, проведенного в Краснодаре по теме: «Этническое самосознание молодежи в условиях исторического межэтнического взаимодействия».12

Научная новизна исследования:

- на обширном материале рассматриваются вопросы генезиса, эволюции и современного состояния адыгской этнической, национальной, культурной самоидентичности сознания;

- принципиально новым является анализ современного состояния этничности адыгов, проведенный на основе социально-психологических и этносоциологических исследований;

- на основе комплексного анализа эмпирического материала представлена целостная картина формирования и функционирования «адыгэ хабзэ» - как фактора этнической и национальной самоидентификации адыгейского народа;

- «адыгэ хабзэ» исследуется как способ трансляции этнической самобытности адыгейского народа;

10 Ханаху Р. А. Традиционная культура Северного Кавказа: вызовы времени (социально - философский анализ). Майкоп. 1997. С. 41 - 57.

11 Донцов А.И., Стефаненко Т.Г., Уталиева Ж.Т. Язык как фактор этнической идентичности//Вопросы психологии. 1997. № 4. С. 75-86.

12 Иванова А. А. Этническое самосознание молодежи в условиях исторического межэтнического взаимодействия.( На материале исследования коренных этносов Северного Кавказа). Диссертация на соискание ученой степени доктора психологических наук. Москва, 2001.

- в научный оборот вводятся новые архивные материалы, а известные ранее исторические и этнографические данные рассматриваются в контексте новых теоретических разработок отечественной и зарубежной этнологической мысли.

Основные положения диссертации, выносимые на защиту:

1. В сложных коллизиях постсоветской России этнокультурные, национальные и социальные процессы в Адыгее стали одной из наиболее актуальных проблем. Особенно возрастает их значимость, когда признан для всех народов приоритет общечеловеческих ценностей. Они входят в основу духовно-нравственного развития общества, влияют на общественное сознание и национальное самосознание и, соответственно, на культурную, национальную, этническую самоидентификации. Их анализ требует более точного применения интегративных понятий «этнокультура», «национальная культура», т. к. духовные ценности не исчерпываются какими-то определенными характеристиками, а связаны с необходимостью осмысления всего спектра объективных и субъективных моментов.

2. Этнопсихологические, праксиологические, психолингвистические и этнокультурные особенности субъектов национального бытия исключительно зримо проявляются в области художественного освоения действительности, народной педагогики, в своеобразии языковой картины мира этноса, обрядах и обычаях. Именно поэтому вполне правомерно включение в понятийный набор нациологии понятий и вопросов, касающихся как этнокультурных явлений, так и социолингвистических проблем родного языка в условиях новой языковой политики в Адыгее. В духовной и материальной культуре адыгов основные закономерности развития этнической культуры наиболее рельефно демонстрируют самобытность народа, его уникальность и то место в мировой культуре, которое никем не может быть ни замещено, ни возмещено.

3. К основным факторам, влияющим на формирование национальной, культурной, этнической самоидентичности и самосознания, кроме вышеуказанных, следует отнести национальную культуру, ее художественную значимость и социальную память как явление духовно-нравственной жизни этноса, которая всегда находит отражение в структуре творческого сознания. Вместе с тем в данных процессах существенна роль всей совокупности социально-культурных аспектов. Особенно это касается этнокультурных проблем и национального самосознания как феномена в системе общественного сознания. В нем выражены понимание этносами своих интересов, своего прошлого, настоящего и будущего, отношения с другими народами, а также осознание своего места в структуре установленной социальной системы. Без этого невозможен дальнейший исторический путь развития народов, в судьбах которых на современном этапе этносоциальные и культурные процессы рассматриваются с общечеловеческих позиций. Вместе с тем эти процессы настоятельно требуют и опоры на прогрессивные культурные традиции, на этнопсихологические особенности горских народов, национально-особенные черты в этническом характере, на национальную идею и национальный оптимизм. Национальная идея является продуктом формирования и развития национального сознания и самосознания, рост и изменение которых зависят от многих этносоциальных и культурных факторов национальной жизни.

4. Сейчас процесс становления и развития самоидентичности претерпевает многотрудный процесс структурной перестройки — национального духовного возрождения в условиях роста этнической дифференциации.

Сложный процесс демократизации общества включает в себя и восстановление исторической правды, опирающейся на социальную память народа и его художественную культуру. Сюда же нужно отнести политическую реабилитацию депортированных народов и ее значимость в развитии национального самосознания. Подъем уровня национальной культуры на современном этапе будет во многом зависеть от поликультурного образования в современной России и подлинной демократизации общества.

Сейчас идет поиск новых этнокультурных ориентаций, нахождение эффективных каналов взаимодействия с культурой мира. Завершение этих диалектически взаимосвязанных процессов потребует немало времени, духовных сил и социальной активности народов Адыгеи. 5. Вхождение в систему мировой цивилизации северокавказского этнокультурного феномена имеет большое научно-теоретическое значение в осмыслении истории горских народов, их этнических культур, в формировании правильного исторического сознания и национальных ориентаций. Этнокультурный феномен вхождения в систему мировой цивилизации играет определенную роль в формировании национальной идеи, ее целостности на протяжении всей истории этносов Северного Кавказа. Он цементировал социально-экономический, морально-этический и духовный строй нации, способствовал развитию добрососедских отношений как внутри нации, так и с другими народами. Несмотря на различие этнокультур, этнопсихологических особенностей, философских и религиозных учений, среди горских народов не было межнациональной отчужденности и враждебности по отношению к другим народам. Чувство причастности к мировой цивилизации всегда было в менталитете нации. Это способствовало формированию уникального биоэтногенетического феномена, развитию менталитета горских народов, в этногенезе которых много общего, что и послужило основой этнопсихологической совместимости этносов кавказской цивилизации.

Теоретическая и практическая значимость.

Основные положения и материалы диссертации могут быть использованы:

- при дальнейших исследованиях в области изучения этнического сознания различных этнических групп, при анализе этнополитических, этносоциальных и этнопсихологических проблем и процессов;

- при формировании региональной политики, в разработке программ регулирования межэтнических отношений и социально-экономического, политического и духовного развития этноса; при разработке проектов по предотвращению эскалации межэтнической напряженности в северокавказском регионе;

- в процессе преподавания этнологии, этнопсихологии, национальной политики;

- при чтении спецкурсов по проблемам истории и культуры народов Северного Кавказа.

Апробация работы. Основные идеи и результаты исследования отражены в монографиях и статьях автора. Отдельные положения и выводы докладывались на Международной научно - практической конференции «Социальный порядок, толерантность и право» (Краснодар, 2003), Научно -практической конференции «Майкоп: пути выхода из социально -экономического кризиса» (Майкоп, 2003), IV-й Всероссийской научно -практической конференции студентов, аспирантов, докторантов и молодых ученых «Наука - XXI веку» (Майкоп, 2003), V-й Всероссийской научно -практической конференции студентов, аспирантов, докторантов и молодых ученых «Наука - XXI веку» 1 сессия (Майкоп, 2003), Международной научно - практической конференции «Опыт и проблемы социально -экономических преобразований в условиях трансформации общества: регион, город, предприятие» (Пенза, 2003), III Международной научно -практической конференции «Проблемы российской правовой системы» (Таганрог, 2003), Международной научно - практической конференции «Неделя науки МГТИ» (Майкоп, 2002 - 1997) и др.

Апробация идей осуществлялась в ходе курсов лекций (2000 - 2003 гг.): «Национальная политика», «Межкультурные коммуникации на Северном Кавказе», «История и культура адыгов» в МГТУ. Материалы диссертационной работы апробированы при написании методических пособий, учебных программ по лекционным курсам.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Соотношение национального и этнического в культуре адыгейского народа"

Заключение

Нарастающий интерес к феномену национальной культуры, усиление стремлений пробиться к пониманию культуры, осмыслению ее роли и перспектив, определяются в наши дни многими обстоятельствами. Современная цивилизация стремительно изменяет окружающий мир, общественные институты, образ жизни и образ мышления, бытовой уклад.

Исследователи все чаще приходят к убеждению, что именно духовные черты, общественно-культурные признаки конкретного общества или целых регионов накладывают неизгладимый отпечаток на историческую динамику обществ. Многие видные теоретики связывают судьбы мира с постижением культуры в целом или культуры отдельных народов.

Перефразируя Гегеля, можно сказать, что культура нередко служит единственным ключом к постижению мудрости народа. Культура не только наиболее возвышенная сфера деятельности личности, но, прежде всего, реальная сила, направленная на утверждение истинно человеческого в человеке.

Культура — это вторая Вселенная, создаваемая веками человечеством.

В истории человеческого общества издревле проявился, а в двадцатом столетии чрезвычайно усилился некий внутренний конфликт. С одной стороны, усиление интеграционных процессов, ведущих к ослаблению, стиранию ряда аспектов этнонациональных различий. С другой стороны, противоположная «тенденция роста культурного самоутверждения» народов.

Процессы интернационализации общественной жизни происходят бурными темпами. Одновременно усиливается национальное самосознание каждой отдельной нации и даже этноса. Современная теория модернизации рассматривает развитие народов в общемировом плане как переход общественных структур традиционного общества к современному, индустриальному — или постиндустриальному — обществу с рыночной экономикой глобального масштаба. Все концепции нового общественного порядка исходят из того, что технологический переворот приводит к глубоким изменениям не только в производительных силах общества, но и во всем образе жизни людей. Существенным аспектом в этой связи выступает теоретическая разработка идеи взаимозависимости в развитии наций по мере приближения к постиндустриальному обществу, утверждение о том, что диахронический период истории, в рамках которого сосуществовали различные культурные эпохи, подходит к концу, и что в следующем тысячелетии человечеству предстоит объединиться в единую социокультурную целостность.

Обычно западное индустриальное общество противопоставляется в полярных классификациях «традиционному», и так называемым малоподвижным типам обществ. Традиционные общества до сих пор изменялись крайне медленно, но это не говорит о преобладании в этих обществах духа консерватизма и стагнации. Для традиционных обществ характерны определенные этнопсихологические стандарты и нормативы поведения: стремление к постоянству, стабильности, навык к постепенному вводу новаций в фактуру прошлого, высокая степень преемственности.

Различая два типа цивилизационного развития (традиционное общество и техногенную цивилизацию) следует учитывать, что эти типы цивилизаций взаимодействуют между собой, взаимопроникают друг в друга, порой создавая различные гибридные сообщества. Новые независимые государства, возникшие на обломках СССР — пример последнего.

В тесной связи с перечисленным стоит вопрос о национальной идентификации. В современную эпоху наблюдается увеличение числа и масштаба различных культурных идентификаций по национально-религиозному признаку.

Несмотря — или в результате — повсеместного распространения массовой западной культуры, происходит, по определению английского мыслителя А. Смита, более или менее бессознательное открытие и возврат к национальным ценностям: «Мифы и воспоминания этносов переживают подъем как внутри, так и вне претендующей на глобальность, но эклектичной культуры». Процессы глобализации ведут к растущему униформизму в образах жизни и формах культурного самовыражения народов. Одним из способов уйти от унификации, обезличивания этносов в современную эпоху стал бурный рост национального самосознания, актуализация исторической памяти народов.

Утрата национально-этнического своеобразия, еще совсем недавно воспринимавшаяся как неизбежное следствие объективных процессов, связанных с НТП, урбанизацией, массовыми миграциями, распространением нивелирующих тенденций массовой культуры, начинает осознаваться мировым сообществом по-другому. Все более явно выступает осознание того, что развитие таких тенденций обернется невосполнимыми потерями не только для отдельных народов, но и для человечества в целом.

Раскрепощающийся разум конца XX века, когда зримо и незримо ощущается дыхание III тысячелетия, выдвигает на первый план общечеловеческие ценности, но в этой общечеловеческой перспективе культуры разных народов уже не воспринимаются как явления, имеющие сугубо локальный смысл.

Каждый этнос вносит свой уникальный вклад в планетарную культуру. Национальная культура сейчас не может развиваться вне общего исторического контекста данной эпохи. Способность одной нации осваивать достижения другой — важный критерий жизнеспособности ее культуры. И это качество, обогащая свою нацию, позволяет щедро делиться своими духовными ценностями с другими, обеспечивать взаимопонимание людей, их восприятие инонациональных ценностей.

В сегодняшней жизни имеют место и другие подходы, рассматривающие национальные культуры как антипод общечеловеческой, как нечто конфронтационное; мнения о национальной культуре как об архаизме, обреченном уйти с исторической сцены. Следовательно, возникают и контрдоводы о том, что общечеловеческая культура чужда национальному, что на самом деле общечеловеческая культура есть искусственный тип безнациональной культуры, предвещающий национальное сиротство. В этом споре истина, как всегда, в практике. Культура, будучи сложной системой, включает в себя сегодня национальные элементы. Если послезавтра они прекратят свое существование, то система исключит этот принцип деления. Но нельзя исключить реальную культурную практику, не разрушая всю систему. Вот почему столь важна серьезная стратегия по дальнейшей консолидации и гармонизации национальных культур.

Границы национального бытия все более расширяются, жизнь каждодневно меняется так, что те признаки, которые мы долго считали сугубо национальными, уходят из быта и сознания людей, а в культуре становятся путями, мешающими нам двигаться вперед. Когда мы говорим о национальных особенностях, различающих нас, мы не всегда учитываем, что в жизни есть много такого, что сближает нас, людей общей судьбы, одной формации и одной эпохи. Ведь надо учитывать и среду, конкретную обстановку, род занятий, а самое главное — психологию новых людей. Национальное своеобразие культуры это не только совокупность национальных черт, идущих из глубины веков. В понятие национальное входит не только устоявшееся и проверенное временем, не только сложившийся опыт минувшего, но и новое, рожденное современной действительностью.

Естественно и закономерно стремление людей к познанию своей самобытной национальной культуры. В связи с этим встает вопрос о национальном самосознании, которое, выступая критерием целостности нации, является высшим проявлением неразрывности и целостности преемственной нити истории, культуры человека. Уровень развития национального самосознания обозначает меру цивилизованности нации.

Современная культурная ситуация создала новые условия для проявления национального самосознания. Но с этой идеей связана новая опасность — шовинизм.

Между подлинным национальным самосознанием, которому чуждо неприятие других наций, и национализмом существует очень шаткая грань, которую несложно перейти. Более того, набирает силу трайбализм — конфликты между нациями сопровождаются внутринациональными противостояниями, внутри наций происходит распад на родоплеменные иерархии. В ряде мест национальное возрождение трансформировалось в национальное противостояние.

За последнее время в широкий обиход вошло понятие этнического патриотизма. И к нему необходимо отнестись со всем вниманием и осторожностью, принимая во внимание, что любовь к отечеству всегда была святым и чистым чувством. Но всегда надо помнить, что любовь к своему народу нельзя превращать в бездумное обожествление, нередко фанатичное. Ведь возвеличивание своей нации и своего народа в ущерб другим — не патриотизм, а национальная кичливость, прикрываемая патриотической вывеской. В основе подлинного патриотизма лежит принцип национальной толерантности — состоящий в том, что человек, любя свою нацию и национальную культуру, понимает, что и в другой культуре существуют достойные ценности.

Кончается эпоха изолированности культур. В общественном сознании конца XX века все более утверждается идея их взаимозависимости.

Не интеграционные процессы несут угрозу национальным культурам — они открывают широчайшие новые возможности для их развития, — а попытки создания некой унифицированной псевдокультуры. Стандартизация хороша только в технике, дух же человеческий чурается стандарта, он ищет неповторимые формы выражения. Сохранением, развитием национальной самобытности народов мы противостоим той тотальной нивелировке, той эрозии национальных ценностей, которые, увы, имеют место в мире, вызывая естественную тревогу за судьбы мировой культуры. Интеграция национальных культур ведет не к обезличиванию, не к утрате самобытности, а к их обогащению, совершенствованию и росту, раскрытию потенциальных возможностей, заложенных в каждом народе и черпаемых из его лучших национальных традиций, духовного наследия прошлого, исторического опыта, приобретенного в ходе длительного существования. Путь к гармонизации межнациональных отношений лежит в значительной степени через культуру. Сегодня как воздух нужно воплощение в практику известной формулы Гете: «Превыше народов — человечество».

Весь мир складывается как сложная мозаика национальных культур. Такова была картина до недавнего времени, до того, как пафосом национальных культур сделалось самосохранение «Я» каждого народа. Тенденции технологической цивилизации, унифицируя образ жизни народов, стремящихся к техническому прогрессу, в корне изменили положение вещей. Зерно самобытности ныне перемалывается в жерновах мельницы времени. Здесь имеются в виду прежде всего средства массовой коммуникации и информации, явившиеся достижением цивилизации XX века.

Живучесть традиционной культуры, т.е. её сохранение и даже воспроизводство в новых социально - экономических условиях потребовали ответа на вопрос - что (кто) является субъектом воспроизводства традиционной культуры? Проделанный нами анализ показал, что главным и единственным субъектом воспроизводства является народ, тесно связанный со своей традиционностью. Однако роль различных социальных слоев и институтов в этом процессе неодинакова. Поэтому в качестве агентов воспроизводства традиционности особо были выделены старейшины, семья, фольклорные источники и др.

Сохранение национальной культуры адыгов в новых исторических условиях характеризует так же способности и потенциал трансформации. Практика показывает, что вестернизация Кавказа наталкивается на неодолимые социокультурные препятствия, внешние импульсы не дают ожидаемого эффекта.

Причем тут нельзя выпускать из виду, что этот процесс достаточно неоднозначный. Если на одном полюсе идет размывание традиционной культуры, в конечном счете происходит утрата самобытности, то на другом полюсе, в попытке противостоять размыванию, наблюдаются явления ретрофетишизации старой культуры, когда идеи сохранения самобытности перерастают в идеи национализма. Для подлинного развития культур негативно и то, и другое.

Список научной литературыОвсянникова, Татьяна Анатольевна, диссертация по теме "Теория и история культуры"

1. Абдулатипов Р.Г. Природа и парадоксы национального "Я". М., 1991. С.95.

2. Абдулатипов Р.Г. Россия на пороге XXI века. Состояние и перспективы федеративного устройства. — М., 1996.

3. Авдуевская Е. П., Баклушинский С. А. Особенности социализации подростка в условиях быстрых социальных изменений/ЛДенностно-нормативные ориентации старшеклассника. Труды по социологии образования. Том III. Выпуск IV. М.: ЦСО РАО, 1995. С. 118-132.

4. Автореф. Докторской дисс. Традиционная культура адыгов. Унежев К. X. Ростов - на - Дону. 1998. - С. 9.

5. Агеев В. С. Межгрупповое взаимодействие: социально -психологические проблемы.- М.: Изд во Моск. ун — та, 1990. С. 117132, 134- 158.

6. Адыги, балкарцы и карачаевцы в известиях европейских авторов XIII -XIX вв. Нальчик, 1974. С. 3. Спенсер Э. Путешествие в Черкесию. г. Майкоп, 1994, с.21.

7. Аклаев А. Р. Язык в системе национальных ценностей и интересов//Духовная культура и этническое самосознание наций/ Под ред. Л. М. Дробижевой. -М.: Институт этнографии АН СССР, 1990. Вып. 1. С. 12-38.

8. Актуальные проблемы этнической психологии. Сб. статей. Тверь, 1992.

9. Акты Кавказской археографической комиссии.- Тифлис, 1904.- Т. 12.

10. Аллен У., Фарли Р. Цвет кожи и качество жизни в Америке//Черная Америка в 80-е годы. -М., 1989.

11. Андреева Г. М. Психология социального познания: Учебное пособие для высших учебных заведений. М.: Аспект Пресс, 1997. - С. 153154, 157.

12. Андреева Г. М. Социальная психология. М.: Аспект Пресс, 1996.

13. Андреева Г. М., Хелкама К., Дубовская Е. М., Стефаненко Т. Г., Тихомандрицкая О. А. Уровень социальной стабильности и особенности социализации в старшем школьном возрасте // Вестник Моск. ун-та. Сер.14. Психология. 1997. №4 С. 31-41.

14. Арутюнов С. А. Диаспора это процесс/ С. А. Арутюнов// Этногр. обозрение. - 2000. - №2. С.74.

15. Арутюнов С. А. Классификационное пространство этнической типологии// СЭЛ 986. №4.

16. Арутюнов С. А. Народы и культуры: Развитие и взаимодействие / Отв. ред. Бромлей Ю. В. М.: Наука. 1989. - 243 с.

17. Арутюнов С. А. Этнографическая наука и изучение культурной динамики//Исследования по общей этнографии. М., 1979.

18. Арутюнов С.А. Об условности понятия «этнопсихология» // Сов. этнография. 1983. № 2.

19. Арутюнов С. А. Этничность объективная реальность //Этнографическое обозрение. 1995. № 5. С. 7.

20. Арутюнян Ю. В., Дробижева JI. М., Кондратьев В. С., Сусоколов А. А. Этносоциология: цели, методы и некоторые результаты исследования. -М., 1984.

21. Арутюнян Ю. В., Дробижева JI. М. Этносоциология. М.: Аспект Пресс, 1998-С. 29.

22. Асмолов А. Г. Психология личности. М.: Изд — во Моск. ун та, 1990. С. 258-272.

23. Атажукин К. Избранное/К. Атажукин. Нальчик, 1991. С. 163.

24. Аутлев П. У. Новые материалы по религии Адыгов// Ученые записки АНИИ. История и этнография. Т.4. Каснодар, 1965. С. 193.

25. Ахохава Е. А. Адыгский религиозный синкретизм//Автореферат дис. канд. филос. н. М. 1996. 122 с.

26. Бабаков В. Г. Кризисные этносы/РАН. Ин-т философии. М., 1993. С. 11-12.

27. Бабаков В. Г., Семенов В. М. Национальное сознание и национальная культура. (Методол. Пробл.) М., 1996. С.11.

28. Бабич И. J1. Взаимодействие адыгских традиций и этнополитических изменений на Северном Кавказе. //Философия и социология в Республике Адыгея. № 2. - 1995. - С. 12.

29. Байбурин А., К., Топорков A. J1. У истоков этикета. Этнографические очерки. Л., 1990. - С. 9.

30. Балагова Л. X. «Адыгэ хабзе» как основание этнической идентификации адыгов. Хабзе. Майкоп. - № 3. 1997.

31. Балагова Л. X. Адыгэ хабзэ.//Хабзэ. № 3. 1993

32. Баллер Э.А. Преемственность в развитии культуры. М., 1969,

33. Байбурин А. К. Некоторые вопросы этнографического изучения поведенияЮтнические стереотипы поведения /Под ред. А. К. Байбурина. Л.:Наука, 1985, С. 7 21.

34. Байбурин А., К., Топорков А. Л. У истоков этикета. Этнографические очерки.-Л., 1990.-С. 9.

35. Барамберг И. Кавказская рукопись. Ставрополь, 1992. С. 80.

36. Баранова Т. С. Теоретические модели социальной идентификации личности//Социальная идентификация личности. T.l./Ред. Коллегия:

37. B. А. Ядов (отв. Ред.) М.: Институт социологии РАН. 1993. - С.36 -43.

38. Бауэр О. Национальный вопрос и социал-демократия. СПб., 1990. С. 2, 139.

39. Бгажноков Б. X. Очерки этнографии общения адыгов. Нальчик: Эльбрус, 1983.

40. Бгажноков Б. X. Черкесское игрище. Нальчик: Эльбрус. 1978.

41. Бгажноков Б. X. Логос игрища. Б. X. Бгажноков// Мир культуры. -Нальчик. 1990. Вып. 1-С.36.

42. Бгажноков Б.Х. Адыгский этикет. Нальчик. Эльбрус. 1978. С. 147.

43. Белл Дж. Дневник путешествия в Черкесию в течение 1837, 1838 гг./ Дж.Белл//Адыги, балкарцы и карачаевцы в известиях европейских авторов XIII- XIX вв. Нальчик. 1974. С. 486, 566.

44. Беджанов М.Б. На пути национального возрождения. Майкоп, 1992.1. C.17.

45. Бердяев Н.А. Национализм и империализм. М., 1917.

46. Бимен Ц. О. Формирование национальной идентичности в условиях мультикультурализма (На примере Таджикистана)/ Ц. О. Бимен// Полит, исслед. 2000. - №2. - С. 156-160.

47. Бларамберг И. Кавказская рукопись/И. Бларамберг. Ставрополь, 1992. С. 19,26.

48. Блок М. Апология истории./ М. Блок. М., 1986.

49. Болоков В. X. Нация и ее национально психологический мир. Нальчик, 1997. - С. 50 - 56.

50. Боришполец К. Этничность и политика: (некоторые тенденции и результаты развития современных прикладных исследований)/ К. Боришполец//Вести. Моск. ун-та. Сер. 18, Социология и политика. -1999. №4.-С. 3.

51. Бородай Ю. От этнического многообразия к национальному единству// Россия на новом рубеже. М.: Апрель - 85, 1995.-С. 110-132.

52. Бороноев А. О., Павленко В. Н. Этническая психология. Л., 1994.

53. Бромлей Ю. В. Еще раз к вопросу о типологизации этносоциальных общностей//СЭ. 1986. №5.

54. Бромлей Ю. В. К вопросу о сущности «этноса»//Природа. 1970. №2.

55. Бромлей Ю. В. К характеристике понятия «этнос» // Расы и народы. -М., 1971.

56. Бромлей Ю. В. Очерки истории этноса. М., 1981.

57. Бромлей Ю. В. Современные проблемы этнографии. М., 1981.

58. Бромлей Ю. В. Этнос и этносоциальный организм // Вестник АН СССР 1970. №8.

59. Бромлей Ю. В. Этносоциальные процессы: теория, история, современность. М., 1987.

60. Бромлей Ю. В. Этнос и география. М., 1972.; Этнология. Учебник для высших учебных заведений. М.: 1994. С. 7.

61. Будагов Л. Сравнительный словарь турецко-татарских наречий./Л. Будагов. СПб., 1869. -T.I. - С.8-10.

62. Бундовский A.M. Выдержки из Описания Кавказской губернии и соседних горских областей, 1812 г.//История, география и этнография Дагестана XYIII-XIX вв. 1958. С. 241.

63. Бурлачук Л. Ф., Морозов С. М. Словарь — справочник по психодиагностике СПб. : Питер, 2001. - 528 с.

64. Валитов Ф. X. Соотношение понятий этноса и нации .//Межнациональные отношения в России: история и перспективы: Тезисы докладов и выступлений на научно-практической конференции. Казань: Изд-во КазГТУ, 1994 г.

65. Вебер М. Основные социологические понятия. //Избранные произведения. М., 1999. - С. 628.

66. Вержбицкая А. Язык. Культура. Познание. М.: Русские словари, 1997. С. 231 -290.

67. Вико Дж. Основания новой науки об общей природе наций. JL: Гослитиздат, 1940. - 620 с.

68. Винер Б. Е. Этничность: в поисках парадигмы изучения/ В. Е. Винер// Этногр. обозрение. 1998. - №4. - С. 3-26.

69. Взаимодействие политических и национально-этнических конфликтов: Материалы международного симпозиума 18-20 апреля 1994 г. Ч. 1.М., 1994. С. 65.

70. Власова В. Б. Традиция в мире духовных ценностей/АН СССР. Ин-т философии. М., 1983. Деп. ИНИОН №14284.

71. Власова В. Б. Традиция как социально-философская категория// Философские науки. 1980. №4.

72. Вопросы национальной психологии. Черкесск, 1972.

73. Вунд В. Проблемы психологии народов. // Преступная толпа. М.: Институт психологии РАН, Издательство «КСП +», 1998. С. 195 308.

74. Вяткин Б. А. Этническое самосознание как фактор развития индивидуальности / Б. А. Вяткин, В. Ю. Хотинец// Психол. журн. -1996. Т.17. - С. 69-75.

75. Гадагатль А. Память нации. Генезис эпоса «Нарты». Майкоп, 1997. -С. 310.

76. Гадамер Х.Г. Истинный метод. М. 1958.

77. Гаджиев А. X. Методологические и прикладные проблемы этнической психологии. Махачкала, 1977.80.