автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.03
диссертация на тему: Соотношение внутреннего и внешнего мира в художественной структуре романа Жан Поля "Титан"

Полный текст автореферата диссертации по теме "Соотношение внутреннего и внешнего мира в художественной структуре романа Жан Поля "Титан""

На правах рукописи

СЕДОВ Андрей Валерьевич

СООТНОШЕНИЕ ВНУТРЕННЕГО И ВНЕШНЕГО МИРА В ХУДОЖЕСТВЕННОЙ СТРУКТУРЕ РОМАНА ЖАН ПОЛЯ «ТИТАН»

Специальность 10.01.03 Литература народов стран зарубежья (европейская и американская литература)

. АВТОРЕФЕРАТ Диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Москва - 2003

Работа выполнена на кафедре истории зарубежной литературы филологического факультета Московского государственного университета имени М.В. Ломоносова.

Научный руководитель: доктор филологических наук, профессор

Д.Л. Чавчанидзе

Официальные оппоненты: доктор филологических наук, профессор

В. А. Пронин

кандидат филологических наук, доцент Л. В. Дудова

Ведущая организация: Московский государственный

университет культуры и искусств

Защита состоится 24 января 2003 г. в 16:00 на заседании Диссертационного совета Д 501. 001. 25 в Московском государственном университете имени М.В. Ломоносова по адресу: 119992, Москва, ГСП-2, Ленинские горы, 1-й корпус гуманитарных факультетов МГУ, филологический факультет.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке филологического факультета МГУ.

Автореферат разослан _ декабря 2002 г.

Ученый секретарь Диссертационного совета к. филол. н., доцент

А.В. Сергеев

2<Pû£ -Ь A f

ччъ ъод

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Настоящее диссертационное исследование посвящено творчеству Иоганна Пауля Фридриха Рихтера (1763 - 1825), писавшего под псевдонимом Жан Поль (Jean Paul), и в частности - роману «Титан» (1793 - 1802), «главному роману» («Kardinalroman») в творчестве писателя. Место Жан Поля в истории немецкой литературы уникально. На фоне литературных направлений и течений на рубеже XVIII - XIX вв. (позднее берлинское Просвещение, сентиментализм, классицизм, ранний романтизм, барокко, якобинская и тривиальная литература и т.д.) творчество Жан Поля выделяется благодаря оригинальной позиции писателя по отношению к различным актуальным для того времени проблемам. В их числе -соотношение античности и современности, концепция личности, исторического развития общества, философско-эстетические взгляды. Трактовка этих проблем у Жан Поля оказала неоспоримое влияние на последующее развитие немецкой литературы (Гофман, Гейне, Ницше и др.). Кроме того, спецификой своей художественной (в частности -повествовательной) формы романы Жан Поля предвосхищают в известной степени модернистскую литературу XX в.

Актуальность работы обусловлена прежде всего недостаточной I степенью изученности творчества Жан Поля в отечественной и зарубежной I германистике. Обзор критической литературы показывает, что исследователи уделяли мало внимания комплексному осмыслению идейно-художественного мира романа «Титан», в большей степени интересуясь частными или смежными аспектами: феноменом отчуждения (X. Шлаффер, Г. Мюллер), революционной позицией Жан Поля (М. Коммерель) или доминированием того или иного художественного направления (барокко, романтизм, сентиментализм, реализм) в творчестве писателя (A.B. Михайлов, M.JI. Тройская, Д^_Ддмони, К.Г. Ханмурзаев). В отечественной германистике

РОС НАЦИОНАЛЬНА* БИБЛИОТЕКА С Петербург 2C0JPK

ситуация усложняется тем, что «Титан», бесспорно признанный вершиной творчества Жан Поля, до сих пор остается не переведенным на русский язык, что, несомненно, снижает исследовательский интерес к роману.

Любопытные наблюдения над художественной структурой и идейным содержанием романа «Титан» не дают целостного представления о его художественном своеобразии. Обзор истории создания «Титана» и художественных поисков его автора позволяет предположить, что основой изучения романа должна стать установка на принципиальную дуалистичность, которая смогла бы наиболее адекватно описать основу идейно-эстетического и художественного мышления писателя. Выявить эту дуалистичность возможно, рассматривая организацию романа сквозь призму категории «внутреннее - внешнее», представляющей собой универсальный базовый семантический конструкт, организующий любую картину мира, в том числе и художественную. В настоящем исследовании предпринимается попытка дать комплексное описание романа «Титан» и сформировать целостную точку зрения на художественно-эстетический мир его автора, исследовать роман в контексте других произведений писателя («Невидимая ложа», «Геспер» и др.) и современного ему литературного процесса.

Цель диссертационного исследования - рассмотреть идейно-эстетический комплекс (или художественный мир) Жан Поля на материале романа «Титан». Основу такого комплекса составляют культурные универсалии «внутреннее - внешнее», т.е. те общие категории, которые в культуре того или иного периода могут реализоваться как ряд конкретно значимых оппозиций: личное - общественное, старое - новое, реальное -идеальное, плотское - духовное. Соответственно в художественном произведении (романе) эти категории могут найти свое воплощение на разных уровнях организации текста - как идейно-содержательном, так и формальном. Задача исследования - проследить, как художественные категории «мир внутренний - мир внешний» в их взаимосвязи

последовательно формируют именно идейно-содержательную организацию романа «Титан». В рамках этой задачи прочие уровни организации рассматриваются по мере необходимости.

Метод настоящего исследования основан на комплексном использовании нескольких подходов. В первую очередь это семантический подход. В свете сформулированных ГО.М. Лотманом1 принципов семантического истолкования универсальных категорий мир художественного произведения осмысляется на основе пространственных моделей. По Лотману, свойством любого текста культуры является способность образовывать «пространство» - универсальное множество элементов, формирующих картину мира по шкале «внутреннее - внешнее». Этот метод применяется в диссертации и для осмысления индивидуальной картины мира отдельного писателя; при условии, что в этой картине мира можно обнаружить, с одной стороны, элементы, типичные для всей эпохи, а с другой - свойственные уникальному идейно-художественному мировоззрению конкретного автора (в данном случае Жан Поля). Однако использование семантической оппозиции не преследует структуралистской задачи выявления структур, вне положенных самому тексту. Оппозиция «внутреннее - внешнее» выступает как внешний «код», инструмент интерпретации, позволяющий увидеть смысловую стратегию художественного произведения2. В этой связи для данного исследования имеет определенную ценность традиция, сложившаяся в немецком литературоведении3, изучения творчества Жан Поля. На современном этапе эта традиция нашла отражение в тезисе Б. Линдера: «Невозможно интерпретировать ни одно произведение как отдельное, сформулировать понятие автономности произведения. Оно имеет лишь статус фрагмента. Все произведения нужно читать [...] как вариант бесконечного высказывания

1 Лотман Ю.М. Семиотика пространства //Лотман Ю.М. Избранные статьи. Таллинн, 1992. Т. 1.

2 Такое понимание соотношения «текста» и «структуры» («кода») свойственно постструктуралистской научной традиции.

автора»4. Таким образом, поставленная задача реконструкции идейно-художественного комплекса романа «Титан» осуществляется на основе совмещения методов семантической интерпретации с точки зрения «внутреннее - внешнее» и комментированного прочтения, устанавливающего «интертекстуальные внутренние связи»5 между отдельными произведениями одного автора с целью выявить комплекс проблем, тем, идей, художественных образов и мотивов в его развитии, становлении и самовыявлении. Смысловая оппозиция «внутреннее -внешнее» лежит в основе художественного метода Жан Поля; она связана с дуалистическим представлением писателя о человеке и мире и находит свое воплощение в трех романах: «Геспер», «Невидимая ложа» и «Титан», составляющих некое эстетическое единство, предстоя как «вариант бесконечного высказывания автора»6.

Новизна работы состоит в обращении к культурным универсалиям «внутреннее - внешнее» с целью выявления идейно-содержательного уровня романа «Титан», созданного на рубеже XVIII - XIX вв. Такой подход позволяет избежать односторонности, сведения творческой манеры Жан Поля к принципиально одной линии и позволяет увидеть в многообразии идей и художественных средств романа единую органичную систему. Такой подход дает возможность наиболее адекватно осмыслить принципиальную сложность художественной организации не только произведений Жан Поля, но и других авторов (таких, как, например, Гёльдерлин), принадлежащих к так называемым «переходным» периодам, и уловить суть самого «перехода», когда происходит смена культурных ориентиров, в том числе переорганизация культурного пространства в отношении понятий «внутреннее - внешнее».

3 В первую очередь это касается Эдуарда Береида.

4 Linder, Burkharde Jean Paul Scheiternde Aufklärung und Autorrolle Dannstadt 1976, S 144

5 Ebenda, S. 159.

6 Ebenda, S. 160

Научно-практическая ценность работы. Материал, разработанный в диссертации, может быть использован при чтении общих и специальных лекционных курсов по истории зарубежной литературы XIX в., на семинарских занятиях по истории немецкой литературы, при разработке учебных пособий и подготовке комментариев к русским изданиям анализируемых в работе произведений Жан Поля.

Апробация. Диссертация обсуждалась на заседании кафедры истории зарубежной литературы филологического факультета МГУ 27.06.2002 г. Основные положения диссертации нашли отражение в ряде устных докладов на научных конференциях, в частности, на конференции молодых ученых, получавших стипендию имени И.-В. Гете, в Веймаре (май 1999 г.) и на 5-й межвузовской научной конференции "Филология в системе современного университетского образования", которая состоялась в июне 2002 г. в УРАО, и в научных публикациях (см. в конце автореферата).

Структура. Диссертация состоит из Введения, трех глав, Приложения, Заключения и Библиографии. Объем диссертации - 160 страниц, библиография включает 298 наименований.

СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во Введении дается описание структуры романа «Титан» и прослеживается история его создания с целью выявить этапы становления авторского замысла; проводится краткий анализ ведущих направлений того времени (веймарского классицизма и раннего романтизма), составляющих идейно-эстетический контекст, в рамках которого был создан роман; а также дается обзор критической литературы по исследуемой проблеме, обосновывается актуальность работы, формулируются ее цели и задачи.

В процессе самовыявления авторского замысла четко прослеживаются три этапа, которые характеризуются, соответственно, двумя переломами. Их можно обозначить как переход: 1) от романа о художнике (Кйля^егготап) к роману о воспитании (ВМш^готап); 2) от романа о воспитании

художественной организации произведений Жан Поля, предшествующих «Титану», а также анализ мета-высказываний самого автора позволяет сделать предварительный вывод, что поэтапное переосмысление автором жанрово-тематической направленности романа соотносится с формированием его мета-идеи, постепенным расширением «жизненного материала» (социального контекста, включаемого в художественный мир), а на художественном уровне - с оформлением образа главного героя и системы персонажей, а также с реализацией ведущего повествовательного, стилистического и архитектонического принципа, определенного Жан Полем при помощи метафоры «театральная игра». Таким образом, мета-идея романа «Титан» может быть определена в самом общем виде как создание идейно-художественного синтеза «внутреннего - внешнего» (индивидуального - общественного, художественного - практического, прошлого - настоящего и т.д.)

(ВПсЬи^зготап) к социальному роману

анализ

Первая глава диссертации «Личность на фоне исторической действительности» - в соответствии с общими задачами исследования -посвящена развернутому рассмотрению комплекса вопросов, связанных с семантическим кодом «внешнее». Сюда оказывается включена проблема личности и общества, точнее, художественная концепция личности в аспекте «внешнего» (от ее появления в ранних произведениях Жан Поля до воплощения в романе «Титан»), а также выявление роли таких знаков духовной культуры XVIII в., как «8аки1ит» (конец века), античность и классицизм. Содержание главы раскрывается в следующих пунктах: 1. Спектр понятия «ЗаЪйит» в творчестве Жан Поля; 2. Концепция личности в творчестве Жан Поля; 3. Соотношение античности и современности в свете концепции искусства и образования у Жан Поля.

1. В мире идейно-художественных ценностей Жан Поля уходящий календарный век означает прощание с эпохой Просвещения, благодаря чему в творчестве писателя намечаются две тенденции: подведение итогов века прошлого и критическое осмысление современности и будущего. Обе тенденции воплотились в понятие «8аки1ит» (конец века), функционирующем как художественный код, в котором заключены историко-философские, моральные и религиозные проблемы исторического перелома как в ретроспективном, так и перспективном аспекте7.

Жан Поль рассматривает конец века под тройным углом зрения: «революционный», «философский» и «практический». При анализе «революционного» аспекта автор сосредоточивается на политической причине распада этических и общественных ценностей. В «философском» аспекте автор дает критическую оценку «духовной революции», ознаменовавшейся в Германии в 80-е гг. ХУ1П в. критической философией Канта и распространением классицистической эстетики и поэзии. Обе революции представляются Жан Полю «грехопадением», отходом от ценностей «практического человеколюбия». Третий, «практический» аспект

7 Свидетельство тому можно найти в рассказах «Биографические потехи под черепом великанши» (1795), а также в двух последующих произведениях, появившихся в начале нового веха: «Письма Жан Поля и предстоящая биография» и «Прекрасное общество в первую новогоднюю ночь».

тесно связан с двумя другими. Уверенность писателя в правомерности упреков Канту исходит не только из его религиозно-метафизического кодекса любви и добродетели, но также из чувства привязанности к действительности. По представлению Жан Поля гуманность должна вырастать из практической жизни и, следовательно, содержаться в ней.

С критикой времени у писателя тесно связан вопрос о задачах собственного творчества — эта тема становится лейтмотивом романа и просматривается во многих его образах, проблемах и мотивах. В период хаотичного перелома, когда во всех сферах жизни наблюдается эгоизм и стремление к наживе, автор провозглашает моральную ответственность искусства, несущего идеалы гуманности, терпимости и религиозности.

2. Следующий важный пункт идейно-эстетической программы Жан Поля - вопрос о положительном герое, за которым стоит более широкая проблематика идеальной личности®. Его концепция личности может быть осмыслена как его ответ и на представления классиков об активной личности, и на романтическую концепцию личности, и - в широком смысле -на политико-социальные процессы в Германии. В аспекте «внешнего» концепция личности Жан Поля провозглашает близкий к просветительскому идеал, берущий за образец человека, действующего в повседневной жизни по законам добродетели, честности и альтруизма для формирования будущего сообщества гуманных людей. Писатель разделяет утверждение классиков о том, что в процессе индивидуального воспитания должна устанавливаться продуктивная связь между человеком и миром, личностью и историей, чтобы индивидуум, вступая в практические отношения с миром, смог добиться гармоничного единства с ним.

На уровне художественной структуры романа «Титан» эта концепция воплощена как в системе персонажей в целом, так и в характере и истории жизни главного героя - Альбано. Он представляет образ «высокого человека», гармонично развитого и социально активного. В то же время

* Впервые сформулирована Жан Полем в общих чертах в начале 90-х гт. XVIII в. и художественно оформлена в романе «Невидимая ложа» (1793) в форме «Экстренного листка» («Extrablatt») «О высоких людях».

обращает на себя внимание, что идеал «высокой» личности с первых попыток реализации художественного замысла ассоциируется у Жан Поля с «художником», человеком искусства. Идеи писателя, связанные с искусством как идеальной альтернативой окружающей действительности, а стало быть, основой личности, укрепились в первую очередь благодаря контактам с представителями веймарского классицизма, ставшим интенсивнее с 1798 г.

Наметившийся у писателя ранее идеал «высокого человека» подвергается в «Титане» значительному переосмыслению по сравнению с предыдущими произведениями («Геспер», «Невидимая ложа» и др.). Первоначально герой представлен как «высокий сентименталистский» образ, далее - как тип «несчастлив от ума» (на этом этапе Жан Поль вводит оппозицию «художник - бюргер»), далее образ героя начинает приобретать двойственность. Актуализируются два полюса («добрый идеальный во всем гений» и «негуманный артист»), что в конце концов приводит к раздвоению единого по первоначальному замыслу образа гения и появлению двух персонажей двойников-антиподов: с одной стороны - Альбано, с другой -Рокероль, alter ego Альбано. Альбано противопоставляется Рокеролю, однако при этом не является конечным воплощением авторского идеала. Система персонажей отражает диалектику мысли Жан Поля: ни одна из ипостасей «художника», явленная в романе, не выражает конечной идеи писателя: его мнение о «высоком» человеке строится на пересечении двух художественных решений.

Отказ от темы «чистого» художника влечет за собой соединение проблемы гения с вопросом общественной активности и соответствующее расширение изображаемой панорамы общества, а также формирование определенного образа читателя, который должен давать героям моральные оценки. Образ исторической современности начинает играть важную роль как сфера испытаний для нравственной силы человеческой индивидуальности; в результате этого образ Альбано отчасти приобретает героические черты: во внешнем проявлении - благодаря метафорике в духе

античной божественности и статуарного величия®, во внутреннем -благодаря манифестируемому стремлению к великой идее и великому делу.

3. В идейно-художественном комплексе Жан Поля, как видно из вышеизложенного, особое место занимает концепт «античность». Размышления об античности встречаются в теоретико-эстетических высказываниях писателя раннего периода творчества, но вплоть до 90-х гг. ХУ1П в. они остаются спорадическими. В контексте дискуссий с классицистическим искусством Гете и Шиллера рефлексия по поводу античности у Жан Поля стала устойчивой и оказала большое влияние на содержание и структуру его романов. Идейный комплекс античности реализуется в «Титане» в проблемно-тематическом плане (при осмыслении исторической современности), в концепции личности (аспект эстетического воспитания), а также находит непосредственную реализацию в системе персонажей, топографических образов, символических мотивов.

Жан Поль понимает античность как стадию детства человечества, в которой формы господства («управление»), а также природные и социокультурные факторы («климат») определяли уровень общественной гармонии, когда цель не была отделена от средств. Такое видение было ориентировано на историко-философский уровень Просвещения (эти взгляды сопоставимы с идеями Монтескьё, Винкельмана, Гердера и др.). Но тем острее на этом фоне ощущается у Жан Поля разлад античности и исторической современности.

Примечательно, что в пункте непосредственного влияния искусства на современников античность получает у писателя принципиально иное значение, чем в классицистической программе. Главными оказываются не эстетические, а политически активные ее элементы (не Прометей, а Брут является для Жан Поля символической фигурой, определяющей республиканский дух эпохи)10.

9 Изучение в этот период изобразительного искусства античной эпохи открыло для Жан Поля новый уровень языковой выразительности, которая черпает метафоры из статуарности античного искусства греков, что

оказало значительное влияние на художественную структуру «Титана».

Хотя позднее политическая концепция Жая Поля сильно меняется, и на место республиканизма, которому давали пишу прежде всего события во Франции, снова приходит надежда на просвещенного монарха.

12

Идея «античности» играет большую роль и в концепции эстетического воспитания, которая, безусловно, восходит к Шиллеру. Однако если Шиллер стремился сохранить преломление эстетического идеала античности в современных произведениях как архетип, то Жан Поль, признавая вместе с классиками историческое расстояние между античностью и современностью, ставит вопрос об актуальности функционирования античного идеала в современном историческом контексте и его конкретизацией в эстетических характерах. Но поскольку в Германии, по мнению писателя, это пока невозможно, то он переносит свой идеал античности в исторические события современной Греции, образ которой близок представленному в романе Гельдерлина «Гиперион», и создает для этого выразителя своего идеала -греческого архитектора Диана, в котором, как и в Альбано, должны соединиться черты античного героя и художника.

Идейно-художественный комплекс мотивов - «высокий» человек (в аспекте социальной добродетели), современность (как настоящее, определяемое на фоне прошлого), античность (как критерий для осмысления современного состояния общества и как инструмент формирования идеальной личности, ориентированной на общественное), и художественная реализация этих мотивов создают в романе план «внешнего» как на уровне проблематики социума и истории, так и на уровне проблематики отдельной личности и ее развития.

Вторая глава «Внутренняя жизнь - простор для фантазии»

посвящена вопросам, связанным с кодом «внутренний мир». Здесь анализу подвергается концепция «внутренней фантазии» - романтической способности поэтизировать действительность, пропуская ее через внутренний мир (важной категории в концепции личности Жан Поля), а также критика этой идеи и выражение теоретической позиции писателя в системе образов и персонажей романа. С этой проблемой связана и саморефлексивная позиция Жан Поля-писателя, которая формулируется как критика чрезмерной зависимости поэзии (творчества) от идеального

воображения, в котором кроется опасность потери реальности и контроля над собой. Глава содержит следующие пункты: 1. «Элизиум» и «Тартар» как эстетические нормы внутреннего и внешнего мира; 2. Рим глазами Альбано как антиклассицистическая альтернатива', 3. Функция революционного мотива; 4. Образ Италии-мир любви и контраст действительности.

1. Стремясь подчеркнуть важность «внутреннего», Жан Поль наделяет своего героя Альбано романтической способностью поэтизировать действительность. Силу воображения писатель оценивает как основу художественной креативности. В романе эстетический внутренний мир, мир желаний и мечты гарантирует герою спасение и защиту от мира внешнего. Однако фантазия, с точки зрения Жан Поля, должна иметь границы. Опасность ее безграничности в романе воплощает двойник Альбано -Рокероль с его принципом «артистического цинизма», при котором фантазия является не условием для создания внутреннего поэтического мира, основанного на истинной любви и добродетели, а компенсацией за потерю «внутреннего человека», т.е. нравственности и морали, следовательно, и за потерю органической связи с практической реальностью. В образе Рокероля Жан Поль критикует и время, породившее такой тип художника.

Таким образом, Альбано и Рокероль оказываются знаками поэтологической рефлексии самого писателя, содержащей как интенцию изображения художественного мира, так и адекватное понимание непрочности такой конструкции. На этом фоне оправданным является желание Жан Поля создать эстетическую гармонию между миром внутренним, определяемым фантазией и поэзией, и внешним. Эта гармония должна активизироваться в реальном мире, превратить его посредством искусства в идеальный, воображаемый, и раскрыться в любви, дружбе и природе.

Помимо парных персонажей (Альбано - Рокероль), эта идея находит диалектическое воплощение в пространственных образах - хронотопах романа, наделенных сложной символикой, - «сад Лилар» и оппозиция

«Элизиум» - «Тартар», а также в сюжетных коллизиях, связанных с этими пространственными образами.

Внешним поводом для «внутренней» истории (полемически разворачивающейся концепции личности) является знакомство Альбано с детьми пестицкого министра Фролея - Лианой и Рокеролем. В качестве места событий фигурирует княжеский сад Лилар (творение настоящего отца Альбано - князя Гоенфлиса). Следует подчеркнуть, что «игровое» обращение с природой при создании парка трактуется Жан Полем как свидетельство искусственности, которая придает всем происходящим там событиям характер нереальных, воображаемых, и следовательно, аллегорических и нагруженных идейной символикой. Парк Лилар являет собой пейзаж духовного, внутреннего мира героев, где любовь, дружба, добродетель и природа провозглашаются и как знаки эстетического мира писателя. Закрытый мир мечты организуется как эстетическая альтернатива реальности. Символизация душевных процессов проходит под знаком морально-эстетического дуализма, воплощенного в образах Элизиума и Тартара.

Элизиум - уголок сада Лилар - отражает «элизический» характер внутреннего мира Альбано, мира фантазии, и замкнутый на самом себе процесс самовозвышения и отчуждения героя от внешнего мира. Это находит знаковое выражение: любовь, природа и идеальные семейные отношения соединяются в единый синтетический поэтический мир. На фоне природы происходит встреча героя с Лианой; - это образ, представляющий проекцию внутреннего мира Альбано, воображаемое олицетворение красоты, устраняющей пространственные и временные границы. При этом Альбано изображается здесь в статуарной гармонии - «внутренний мир в своем движущимся теле возвышается сам по себе».

Тартар - символический топос парка Лилар, воплощающий оборотный, обманчивый характер фантазии - Элизиума. Топос Тартара символически закреплен за образом Рокероля. В широком смысле эстетической метафорой этого топоса оказывается театральный мир. Тартар - духовный мир Рокероля

- представляет собой тот тип художественного мировосприятия, когда вместо эстетической альтернативы действительности на основе правды, добродетели и бессмертия души на первый план выходит игра с действительностью как распространяющаяся на искусство, так и переносимая в жизнь.

Таким образом, Жан Поль показывает две модели отношения искусства к жизни, соответствующие доктринам, существовавшим в конце XVIII в., -классицизму и романтизму. Авторское предпочтение нельзя сформулировать однозначно; в некоторых аспектах Жан Поль склоняется к первому, но при этом исследует и настораживающую возможность преобразования одного в другое. Внутренняя полемика романа с эстетической альтернативой действительности достигает своей высшей точки в изображении отношений между главными героями. Очевидна спорность и искусственность этих отношений: не вызывает сомнений, что любовь Альбано к Лиане является продуктом его фантазии, как и его отношение к Рокеролю, который казался Альбано таким, «каким рисовала его юношеская мечта».

2. По замыслу писателя, обретение целостного внутреннего мира и формирование активного гуманизма героя должно произойти в Италии. На этом этапе идея практической деятельности остается у Альбано лишь в области желаний и надежд. Однако важно, что эта идея возникает у героя в условиях, противоположных немецким, и находит ориентир для будущего действия там, где все пропитано героической историей. При этом образ Рима, отражаясь в сознании Альбано, выполняет функцию основной метафоры античного искусства и истории. Картина древнего мира в романе приобретает черты, подчеркивающие в контексте тогдашнего античного дискурса оригинальную позицию автора.

3. В рассматриваемой части романа определенным этапом выражения идеала "высокой личности" становится мотив революции. Понимая бессмысленность своего существования, Альбано стремится к деятельности, жаждет совершить рыцарский поступок, в котором должен возродиться нравственный кодекс его сословия. Его желание защищать революцию во Франции следует понимать как одну из форм этого стремления. По мнению

Жан Поля, человеческая индивидуальность может формироваться не замкнутостью в идеальном мире искусства, а только через поступки. Внутренним силам и способностям человека для самораскрытия «требуется значительная ситуация, чтобы иметь возможность проявить себя практически».

Однако проблема соотношения идеала и реальности на этом этапе развития сюжета остается не менее сложной: желание Альбано участвовать в освободительной войне на стороне Франции подчиняется его воображению; он хочет воевать от избытка художественного восторга. Его выбор не связан с внешней необходимостью, а подчинен запросам собственной формирующейся индивидуальности. Желание героя - результат не только отвращения к мелким и ничтожным политическим условиям Германии, но и сопротивления реальной жизни вообще. Под этим углом зрения солидарность Альбано с революцией, делающая его «республиканцем до республики», является, согласно доктрине Жан Поля, актом сомнительного «титанического» самоутверждения.

4. В символической структуре романа проблема поиска альтернативной действительности находит свое воплощение и в других топографических образах, в частности в образе Италии. Тема Италии и Греции весьма распространена в немецкой литературе XVIII в.: ее диапазон колеблется от документального интереса к искусству и природе юга до воссоздания идеализированного мира, в котором искусство, природа, история и личность трактуются как образы иной, отличной от немецкой, идеальной жизни. Нередко в создании этого идеального мира используются характерные повествовательные средства - в первую очередь это фиктивное письмо и дневник как формы отражения реальности субъективной. Важные этапы в этой традиции обозначены романами «Ардингелло, или Блаженные острова» Гейнзе и «Гиперион» Гельдерлина. Лирико-субъективный энтузиазм, составляющий особенность стиля Жан Поля, сближает итальянские сцены романа «Титан» с названными произведениями.

Форма письма передает созданную воображением героя картину Италии. Возникающий в письмах и дневнике Альбано образ не имеет ничего общего с действительной Италией начала 90-х гг. XVIII в. Он возникает у Альбано, страдающего от «ледяного моря Германии», как метафора вечного, непреходящего мира. В окружающей действительности Альбано находит подтверждение своей мечте о приходе божества в человеческий мир. То, что было ему доступно лишь в царстве мечты и поэзии, здесь получает статус реального. Такое построение пространственного образа позволяет воспринимать образ Италии в «Титане» как символический концепт, в реализации которого преобладает романтическое начало, а в контексте мета-полемики романа (спор классицизма и романтизма) - трактовать его в антиклассицистическом ключе.

Параллельно топологическим образам эта же идея поддерживается на уровне любовной коллизии и системы персонажей: женский образ Линды де Ромейро символизирует преобразование обманчивой античной иллюзии в реальность. Влюбленный Альбано уверен, что в Линде воплощается инкарнированный образ античного божества; герой переживает самоузнавание в «другом» как процесс самоидентификации, как познание и обретение собственного Я. Любовные отношения с Линдой, соотносящиеся с образом Италии, развиваются как экзистенциальное самоутверждение, как попытка преодоления противоречий между внутренним и внешним миром.

Таким образом, целая система мотивов и образов, концентрирующихся вокруг идеи «внутреннее», создают в романе символическое пространство, в рамках которого задается проблематика и производится «художественное исследование» соотношений «внешнего» и «внутреннего» на уровне организации отдельной личности, жизни общества, наконец, творческих принципов.

Третья глава диссертации «Финал романа как попытка разрешения конфликта «мир внутренний - мир внешний» касается проблем, связанных с попыткой автора достичь искомого синтеза, соединить «внутренний» и

«внешний мир». Только при гармоничном посредничестве внутреннего и внешнего, действительности и идеала может сформироваться конкретный идеал, т.е., если говорить словами Жан Поля, речь должна идти о возвращении «святости» и «божьего промысла», что доказало бы власть «сердца» в человеческом мире. То, как осуществляется художественное воплощение диалектической идеи автора на уровне системы персонажей (мужских и женских) и системы мотивов, рассматривается в следующих пунктах: 1. Титаны в романе «Титан»-, 2. Женские персонажи в романе; 3. «Философ на троне»; 4. Аркадия в романе.

1. «Титанизм» выступает одним из стержнеобразующих образов-символов романа. Вынесенный в заглавие, заимствованный из античной мифологии концепт «Титан» призван воплотить главную мета-идею романа -идею синтеза; однако при этом он предполагает весь спектр возможных толкований, включая ироническое и негативно-оценочное. Поскольку идея синтеза на протяжении всего романа дана в динамике, в самостановлении, то в соответствии с этим здесь обнаруживается серия персонажей «титанического» типа (как мужских, так и женских), образующих определенную систему.

Первый «титан» - воспитатель Альбано Гаспар. Среди всех «титанических» героев он единственный, кто демонстрирует черты, актуальные для кода «внешнее»: отношение к власти, этику общественного поступка, в которой проявляются сила ума, рыцарство, широта взглядов и честь. От своего ученика он требует практического подхода к миру. Человек макиавеллевского склада ума, он в некотором смысле позитивно влияет на события вокруг героя. В его образе прослеживается намек на фигуру Гете в восприятии Жан Поля (инкарнированный идеал человеческой цельности), а также аллюзии на образ Валленштейна у Шиллера.

Еще один «титанический» образ - библиотекарь Шоппе. Есть основания предполагать, что этот образ отчасти автобиографичен и представляет одну из сторон авторского Я (по крайней мере, автора-повествователя как романного образа): странный, насмешливый, циничный

критик земной жизни. В Шоппе сгустились до причудливого, порой ужасающего нигилизма и критический разум Просвещения, и идеалистический постулат Фихте об абсолютной свободе духа. Благодаря свободному мышлению, внутренней и внешней независимости, этот герой обладает и чувством гордости. Но такая позиция лишает человека главного -веры, внутреннего стержня, без чего он неминуемо должен погибнуть. К внешнему миру Шоппе, для которого нет ничего святого, относится негативно и нетерпимо, видя все через кривое зеркало своей философии. В образе Шоппе писатель раскрывает неизбежно трагический жизненный путь буржуазного интеллектуала, имеющего склонности к художественному творчеству, парадоксальным образом осуществляя критику как рационалистически-классицистического, так и индивидуалистически-романтического мировоззрения. Уйдя в себя, рефлектирующее Я разрушительным образом действует против человека, в результате чего тот становится жертвой своих безумных представлений.

Следующий образ «титана» - Рокероль, пронизанный идеей поэтического и философского романтического идеализма, отдаляющийся в своей безграничной фантазии так далеко от действительности и всякой морали, что жизнь для него становится возможной только как эстетическое удовольствие. В «Приготовительной школе эстетики» Жан Поль называет такое отношение к миру «поэтическим нигилизмом».

Помимо «поэтических нигилистов», не обращающих внимания на материальную действительность и следующих только фантазии, в представлении Жан Поля существуют и «поэтические материалисты», копирующие действительность без поэтического одухотворения. С этим связан актуальный для ХУШ в. эстетический вопрос: должен ли поэт подражать природе или нет, - вопрос, обострившийся к концу века в полемике романтизма и классицизма. Жан Поль занимает свою оригинальную позицию: задачу искусства он видит в преобразовании внешней природы через внутреннюю, в соединении «неба фантазии» и земли.

Функционирование трех мужских титанических образов в романе подчинено двум аспектам: 1) внешний, или системный аспект -позиционирование персонажа по отношению к образу Альбано (например, роль в качестве двойника-антипода) как одного из элементов символической структуры, связанных общей художественной идеей; 2) внутренний аспект -развитие каждого образа по собственным внутренним законам, в подчинении логике и традиции сюжетного повествования (от появления в поле зрения читателя до гибели каждого, исключая Гаспара).

2. Те же принципы функционирования наблюдаются и в сфере женских образов, которую составляют Лиана, Линда и Идиона. Однако в отношении первого аспекта нужно внести поправки. Одним из значимых критериев искомого синтеза является любовь - неземное начало, соединяющее душу и тело, представляемое автором как способность человека сопротивляться миру, возвышаться над ним, но при этом и как способ существования в мире, - способность, которая должна подчиниться общей задаче романа: Альбано, в будущем князю, должна соответствовать понимающая и верная спутница жизни.

Противоречия между внутренним и внешним преодолеваются только в образе Идионы, в которой соединяются идеальность Лианы и приземленность Линды". Поскольку Лиану Жан Поль определяет как совершенный характер, то ее сущность является для других женских образов романа ориентиром: женственность оценивается как функциональный элемент. Идея возвышенного внутреннего мира, которую символизирует Лиана, находит в Идионе земное воплощение. Последняя реализует свои идеи и мечты в серьезной деятельности, отсюда возникает надежда, что она «заземлит» идеалиста Альбано и будет поддерживать его. В этом случае любовь понимается уже не как возвышение над миром, а как предпосылка для совместной практической деятельности.

3. Благодаря завещанию княгини - матери Альбано - герой приобретает статус и обязанности правителя-князя. Этот сюжетный поворот обладает

" Эта схема отчасти напоминает отношении героя с женскими персонажами в «Вильгельме Мейстере» Гете.

важной символической нагрузкой: новый статус корректирует прежде дисгармоничное соотношение внутреннего мира героя и враждебного ему несовершенного внешнего мира. Роль в качестве князя должна узаконить для Альбано примирение внутреннего и внешнего. Необходимость гармонизации диктуется всей логикой повествования. Образ идеального правителя у Жан Поля имеет больше философско-моральный, чем политико-практический характер. Такой вывод подтверждает и размышление писателя о том, что философ на троне имеет прежде всего духовное влияние и моральный авторитет.

4. Социальная практика в духе Просвещения существует в рамках лишь воображаемого волеизъявления и не имеет характера конкретной политической программы. И «Титан» изобилует картинами гармоничной жизни, данными в рамках утопических хронотопов: Аркадия, Гесперия или Элизиум. Эти образы возникают из представления Жан Поля о поэтическом воображении как о посреднике между прошлым и будущем, как об учредителе отдаленного от реальности поэтического мира, который может рассмотреть в зеркале прошлого - будущее.

Реальная Аркадия (деревня Аркадия), где ведет хозяйство принцесса Идиона, получает статус идеальной социальной модели, и возникшие там практические отношения, возможно, окажутся частью будущей жизни Альбано. Автор пытается изобразить эту будущую жизнь не как идиллию, а как составную часть общественной реальности - сферу сельского производства в форме княжеского хозяйства, которым Идиона управляет по разумным просветительским принципам. По замыслу писателя, эта Аркадия должна стать моделью будущих социальных отношений, где игра и серьезность, работа и удовольствие не противоречат друг другу.

Но по мере того, как Жан Поль придает «светлому» поэтическому миру Идионы видимость «овчарни», растет его ирония, которую выражает Линда, шокированная нисхождением поэтического мира в действительность; она чувствует неловкость от того, что мир, которому надо бы «радоваться в стихе», «существует теперь в реальной действительности». Здесь, как это

часто бывает у Жан Поля, опять наблюдается несовпадение действительности и идеала. Идиллия не становится у писателя формой достижения абсолютной гармонии внешнего и внутреннего мира. Он сознательно разрушает подлинно идиллическое начало через юмор, снижение образа героя. Если Аркадия Идионы передает социальный характер утопического в романе, то в заключительной сцене формируется его духовно-моральный уровень; на фоне смерти брата Альбано князя Луиджи возникает мотив эзотерического кружка, мировой семьи, объединившейся под знаком добродетели, религиозности и любви.

На первый взгляд, в финале романа эстетически утверждается традиционный для Жан Поля поэтический знаковый мир: «радуга вечного мира» как соединение внешнего и внутреннего, идеальное совпадение фигур в духе добродетели, любви и религиозности на фоне утопающей в лунном сиянии природы. Но здесь звучит и прямое требование пробудиться от сна о прекрасном мире и обратиться к самой жизни, к светлому «зеленому миру». В будущем героям, княжеской паре, уготовано испытание практической жизнью. И к такому испытанию они готовы: Идиона - своими делами в Аркадии, Альбано - как «высокий человек», нашедший место для гуманной деятельности. Здесь Жан Поль еще раз подчеркивает, что в мире, разорванном кризисами и противоречиями, личность может быть «спасена» только практической деятельностью на благо общества. Таким образом, финал «Титана» свидетельствует о возможности примирения внутреннего и внешнего, но только в будущем.

Этот жест отнесенности к будущему, столь характерный для идейно-художественного мира Жан Поля, позволяет автору вновь избежать окончательного вывода и окончательных оценок и оставляет место для иронического переосмысления достигнутого и продолжения дальнейшего поиска.

В Приложении рассматривается одно из трех «Приложений» к роману «Титан», а именно «Дневник воздухоплавателя Джианноццо», который

напрямую относится к проблематике нашего исследования. Это «Приложение» в первую очередь проясняет сатирико-иронический метод писателя, метод остранения, позволяющий воплотить парадоксальный замысел романа. «Титан» был попыткой примирить личность с действительностью, но его автор понимал, что идеализированный финал, когда герой становится князем и правит во благо страны и народа, не имеет ничего общего с жизнью. Свое критическое отношение к действительности Жан Поль выразил в «Комическом приложении» к роману, которое представляет собой отдельную книгу, состоящую из «Ревййег 11еа1Ыай» (Королевский листок Пестица), «Дневника воздухоплавателя Джианноццо» и «С^б РкИйапа эеи ЬеП^еЬепапа» (Лейбгебериана - ключ к философии Фихте).

В структуре рассказа «Джианноццо» Жан Поль использует методы, появившиеся в его сатирических произведениях в 80-е гг., в которых стала настойчиво фигурировать тема мирового путешествия, отсылающая к традициям европейской сатирической прозы, где картина мира изображается с позиции воздухоплавателя. Мотив путешествия на воздушном шаре в рассказах Жан Поля сохраняет на протяжении десятилетий интертекстуальный характер, переходя из произведения в произведение. В контексте романа «Титан» этот мотив создает важный для поэтики писателя дополнительный (сатирический) уровень интерпретации событий романа. Рассказ «Джианноццо» в «Комическом приложении» свидетельствует о принципиальной неразрешимости основного вопроса романа.

В Заключении подводятся итоги работы и содержатся сделанные на ее основании выводы.

Исследование романа «Титан» убеждает в его стилистической и содержательной уникальности, что позволяет утверждать принципиальную несводимость метода его автора к каким-либо априорно выделяемым направлениям конца XVIII в., будь то веймарский классицизм или ранний романтизм. Принципиальная «промежуточность» и «пограничность» фигуры

Жан Поля, предопределенная ориентацией на методологический синтез «внутреннего - внешнего», «античного - современного», «нисхождения -восхождения», должна быть осмыслена как самостоятельный и полноценный художественный путь. Взгляды писателя формировались в рамках диалога с современниками как равноценный художественный ответ на идейно-эстетический и антропологический запрос времени. Критика классицистической и раннеромантической доктрины соотносится у него с самопознанием и самокритикой - в том и другом мировоззрении он видит сознательную дистанцированность от жизненной проблематики12.

В основе художественного метода писателя лежит принципиально дуалистическое представление о человеке и мире. Антиномическая связь между действительностью и идеалом не может быть устранена никогда, потому что постоянное расхождение идеала с жизнью приводит к вечной неудовлетворенности, к тоске по идеалу: «...ив Аркадиях мы томились бы по утопиям». «Только за гробом распутываются все узлы, да и вся мировая история является для него незаконченным романом»13.

Исторические противоречия и конфликты воплощаются для Жан Поля в субъектах и их философско-эстетическом видении мира, в котором «соединяется идеальный уход в себя и реальное время». Это образует сложную стратегию повествования, в котором герои находятся в референтных отношениях, отражая и освещая друг друга. При этом они оказываются у Жан Поля не характерами в психологическом смысле, а духовно-чувственными конструкциями, в которых находит свое выражение саморазвивающаяся мысль автора.

Сюжетная линия, система персонажей и система образов, а также иронический (сатирический) дискурс, используемый автором, сложная система текстовых инстанций «автор» - «читатель», система сквозных

12 Автор не отрицает справедливости эстетической реакции классиков и романтиков на убожество жизни Но их отказ от сопротивления миру и от идеала, утверждающий такую позицию, кажется ему опасным. Его критика сконцентрировала в метафоре «трагик жизни». Игра (в одном из значений, которое этот концепт приобретает в системе категорий Жан Поля) означает эстетический уход от жизни, потерю этических ориентиров, отказ от ответственности и религиозности - и в этом проявляется его последовательное неприятие классицизма и романтизма.

" Цит. по: Emme! H: Geschichte des deutschen Romans. Bern 1972. Bd. 1, S. 259.

25

устойчивых мотивов, сама композиция романа, система приложений и т.д. создают пространство для развития и художественного воплощения авторской концепции. Диалектичность заключена в самой повествовательной форме и архитектонике «Титана». «Вступительная программа» и «Предисловие» к роману дают материал для осмысления понятий автора по поводу структуры произведения и стратегии повествования. Ключом для их понимания служит метафора «театральной игры»: игру и серьезность писатель хотел бы уравновесить, достигнув тем самым парадоксального синтеза, который может служить формой передачи идейного содержания романа.

Основные положения диссертации изложены в следующих публикациях:

- Концепция личности в творчестве Жан Поля // Проблемы истории литературы. Сборник статей. Выпуск тринадцатый. М., 2001. С. 48-60.

- Соотношение античности и современности в свете концепции искусства и образования у Жан Поля // Филология в системе современного университетского образования: Материалы межвузовской научной конференции. М., 2002. С. 48-55.

I

\

s ( i

I

!

í í

i

Г \

i )

I

(

I

f

\

1 Í.

РНБ Русский фонд

2005-4 24241

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Седов, Андрей Валерьевич

Введение.

Глава I. Личность на фоне исторической действительности

1. Спектр понятия «Saekulum».

2. Концепция личности в творчестве Жан Поля.

3. Соотношение античности и современности в свете концепции искусства и образования у Жан Поля а) «Экстренный листок» ("Extrablatt") в романе «Невидимая ложа». б) «Эстетическое» воспитание Альбано.

Глава II. «Внутренняя жизнь — простор для фантазии»

1. «Элизиум» и «Тартар» как эстетические нормы внутреннего и внешнего мира в романе.

2. Рим глазами Альбано как антиклассицистическая альтернатива.

3. Функция революционного мотива в романе.

4. Образ Италии - мир любви и контраст действительности.

Глава III. Финал романа как попытка разрешения конфликта «мир внутренний — мир внешний»

1. Титаны в романе «Титан» а) Гаспар. б) Шоппе - философ и юморист. в) Рокероль — «дитя и жертва века».

2. Женские персонажи романа.:.

3. «Философ на троне».

4. Аркадия в романе «Титан».

Введение диссертации2003 год, автореферат по филологии, Седов, Андрей Валерьевич

От романа о художнике через роман о воспитании к роману об обществе: история создания и принципы художественной организации «Титана»

Примерно десять лет, с 1793 по 1802, Жан Поль (Jean Paul) работал над своим «главным и кардинальным романом» (III 2, S, 110)'. В жизни писателя этот период был одним из самых важных и продуктивных. Уже в начале девяностых годов были намечены концептуальные черты «Титана». Но если романы «Невидимая ложа» (1793) и «Геспер» (1795) были созданы в относительно короткие сроки, то созданию этого произведения предшествовала необычно долгая, вплоть до 1799 года, подготовительная фаза, которая завершилась относительно быстрым написанием первого тома и сразу за этим появлением еще трёх.

Длительная работа над романом объясняется многими причинами, прежде всего обстоятельствами жизни свободного писателя Жан Поля; после сенсационного успеха романа «Геспер» материальное положение писателя оставалось неустойчивым, и он был вынужден, пойдя на уступки своему издателю, отложить работу над «Титаном» и писать другие произведения. Вторая причина состояла в том, что писатель предъявлял к своему новому роману высокие эстетические требования; на это указывают многочисленные наброски и черновики. К тому же пребывание в Лейпциге, Веймаре и Берлине способствовало выработке его собственной позиции в понимании проблем своего времени, которая воплотилась в некоторых рассказах второй половины девяностых годов.

В двадцатые годы XX в. Эдуард Беренд собрал весь материал по «Титану» для историко-критического издания работ Жан Поля и детально описал возникновение романа во введении к VIII тому полного собрания сочинений, который содержит черновики и наброски к роману, являющиеся и документами духовного становления Жан Поля.

Для первой фазы замысла важны, прежде всего, три тетради творческого наследия писателя. Первая тетрадь, озаглавленная «Гений. 31. декабря. 1792. для всех частей» (I 8, S, VII), содержит замечания о характере главного героя романа (Genieheft); вторая, отдельные страницы которой носят название „История" (Geschichteheft), датируется 1796/97 гг.; третья с замечаниями по поводу различных персонажей (Charakterheft) появилась предположительно в середине 1797 года.

Первый этап подготовки охватывает период работы над «Genieheft» с декабря 1792-го до 1794 г. Главным в размышлениях Жан Поля в тот период была проблема героя, который уже в романе «Невидимая ложа» появляется

1 Письма и черновые записи к роману цитируются по изданию: Jean Paul. Sämtliche Werke. Historischkritische Aufgabe. Hrsg. von der Preussischen Akademie der Wissenschaften (ab 1952: hrsg. von der Deutschen Akademie der Wissenschaften). Abteilung I: Zu Lebzeiten des Dichters erschienene Werke. Band 1-19. Abteilung II: Nachlass. Band 1-5. Abteilung III: Briefe. Band 1-9. Weimar (Abteilung III: Berlin) 1927-1964. Римские цифры обозначают номер раздела, арабские - номер тома и страницы. При цитировании рукописного материала римские цифры обозначают номер раздела и страницы. как «высокий человек». В характере нового героя можно увидеть черты сентиментального и созидающего индивида, присущие Оттомару из «Невидимой ложи» и Фламину из «Геспера». Но в «Титане» автор некоторым образом расширяет содержание образа. Предположительно в 1793 году в так называемой «Зеленой книге открытий» он записал: «Создать в третьем романе доброго идеального гения во всём» (I 8, S, XII). В конце 1794 г. возникает новая характеристика героя - «несчастлив от ума» (I 8, S, XIII). Непосредственным толчком для этого был роман Фридриха Генриха Якоби «Собрание писем Эдуарда Альвильса» (1775 - 1776), о чем Жан Поль написал в письме к его автору. Запись от ноября 1794 г. «все будет в итоге как в поэзии Альвильса» говорит о том, что Жан Поль хотел показать развитие художественной натуры и грозящую ей опасность разочарования в жизни, то есть рассмотреть оппозицию «художник — бюргер», утвердившуюся в романтическую эпоху. Герой-художник (в набросках романа герой был и поэтом, и композитором, и актером, и художником, и странствующим пианистом-виртуозом) должен вести активную жизнь, иметь широкий спектр социального опыта, и поэтому его окружает пестрый ансамбль персонажей: Шоппе (первоначально Зибенкез или Шикфус — «еще один вид гения» (I, 8, S, XVII), Спекс, Аугусти. В черновиках были схематично изображены и ситуации активной героической жизни («казнь — битва — душевная буря» (I 8, S, XVII), и любовные истории героя (в конце 1794 г. появились и Лиана, и Линда). Среди персонажей романа появился англичанин Гаспар. Таким образом, модель жизни героя как художника или/и бюргера была только в стадии замысла и окончательно не утвердилась.

В начале 1795 г. после окончания работы над рассказом «Квинтус Фикслейн» начинается следующая фаза работы над романом, которая продлилась вплоть до июня 1796 г., до первого путешествия Жан Поля в Веймар. В 1795 г. он написал рассказ «Биографические потехи под черепом великанши», который представляет собой важную ступень в формировании характеров главных героев «Титана». То, как близки мотивационные нити между ними, доказывают черновики к «Потехам»2. Герой рассказа граф Лизмор назывался первоначально Альбано или Цезара3; это позволяет думать, что в образе графа были воплощены тогдашние концептуальные мысли писателя о характере героя «Титана». Примечательно и то, что в рассказе всесторонне одарённый, но ничего не создающий герой из-за отвращения к «приятной жизни» (I 5, S. 283) размышляет о Французской революции. Но различия между революционной «активностью» Лизмора и «политической» ангажированностью Альбано показывают неоднозначное отношение Жан Поля к Французской революции в конце одного и начале другого века.

Следующий момент, на который здесь следует обратить внимание, состоит в том, что Жан Поль стал все больше осознавать, что уходящий

2 См.: Berend, Eduard: Eine Geistergeschichte von Jean Paul. Drei Romankapitel aus seinem Nachlaß. In: JeanPaul-Jahrbuch. Hrsg. von Eduard Berend. Erster Band. Berlin 1925, S. 155-183 (S. 155-183).

3 В окончательном варианте романа главный герой получает имя Альбано. календарный век означает прощание с веком Просвещения. Благодаря этому, в его творчестве наметились две тенденции: первая — подведение итогов уходящего века, вторая — критическое осмысление современности и будущего. Обе тенденции воплощены в понятие «Säkulum» (конец века), функционирующим как художественный код, в котором заключены историко-философские, моральные и религиозные проблемы исторического перелома как в ретроспективном, так и перспективном аспекте.

В апреле 1795 г. в набросках к первой главе появляется письмо главного героя романа Альбано к «отцу» графу Гаспару де Цезара, которое определяет значительное концептуальное и структурное изменение. Теперь роман должен начинаться не с детства героя, как это предполагалось ранее, а с его появления в поле зрения читателя уже взрослым. Местом действия первой главы Жан Поль выбрал остров Изолла Белла на озере Ладжо Маджоре, что отсылает к девятой книге «Исповедей» Руссо4. В концепции образования и воспитания человека Италия занимает важное место. Например, итальянское путешествие, в первую очередь путешествие в Рим, было предусмотрено для героя уже в «Genieheft», что, конечно же, является сознательной реминисценцией «Путешествия в Италию» Гёте.

Адресат письма Гаспар де Цезара появляется уже с четко выписанными чертами. В «Genieheft» он определен как «экс-Оттомар» («Невидимая ложа»), потом как лорд Брион, благодаря четкой аналогии с лордом Горионом из романа «Геспер». Образ имеет черты человека государственного масштаба, и в этом виден интерес Жан Поля к современным ему политическим вопросам. Отношения Гаспара де Цезара с Альбано строятся не на мнимом отцовстве, а на тесном союзе учителя и ученика.

О новой интенсивной работе над романом говорит тот факт, что теперь он получил своё название - «Титан», которое сам писатель интерпретировал как сын Бога и/или покоритель неба5. Об этом Жан Поль пишет в письмах — к Фридриху Генриху Якоби от 8 сентября 1803, где высказывается о романе вообще6, и к Каролине Гердер от 11 мая 1802 (III 4, S. 148), где шутливо использует оба значения, делая акцент на втором. «Сын Бога» Альбано должен только «касаться» титанизма в негативном смысле (покоритель неба), тогда как другие фигуры романа, такие, как Шоппе, Рокероль, Линда и Гаспар, - существуют под его знаком. В контексте нашего исследования "титанизм" интерпретируется, в том числе, и как синтез небесного и земного, внутреннего и внешнего.

4 См.: Rohde, Richard: Jean Pauls Titan. Untersuchungen über Entstehung, Ideengehalt und Form des Romans. Berlin 1920, S. 6; Kommerell, Max: Jean Pauls Verhältnis zu Rousseau. Nach den Haupt-Romanen dargestellt. Marburg 1924. S. 161.

5 Йозеф Гёррес интерпретировал название романа в «гейдельбергских ежегодниках» (1811), в наше время это делал X. Шлаффер (Der Bürger als Held. Sozialgeschichtliche Auflösungen literarischer Widersprüche. Frankfurt am Main 1973, S. 41), также см.: Naumann, Ursula: Predigende Poesie. Zur Bedeutung von Predigt, geistlicher Rede und Predigertum für das Werk Jean Pauls. Nürnberg 1976, S. 86.

Титан должен называться анти-титан; каждый покоритель неба находит свою пропасть, также как и каждая гора становится равниной. Книга - это борьба силы с гармонией» (1114, S. 236 f.).

Трёхнедельное пребывание Жан Поля в Веймаре в июне 1796 г. дало работе над «Титаном» новый импульс. Оно определило концептуальный поворот от романа о художнике (Künstlerroman) к роману о воспитании (Bildungsroman). «Я прожил в Веймаре за несколько дней двадцать лет. Мои знания о человеке выросли, как грибы после дождя» (III 2, S. 210), - писал Жан Поль из Веймара своему другу Кристиану Отто. Для писателя, прежде жившего в деревенской глуши и общавшегося с миром посредством книг, эта поездка представляла собой качественно новый опыт. Если раньше он видел высшие слои общества — чиновников, торговую и промышленную буржуазию, дворянство - только как сторонний наблюдатель, то в Веймаре, центре литературного общения, где он был восторженно принят, он смог изучить их изнутри. В кружке, сложившемся вокруг Гердера, он нашёл не только товарищей, разделявших его эстетические воззрения, но и единомышленников. Кроме того, он осознал, что литературная жизнь в классическом Веймаре не так однородна, как он представлял её себе издалека, и что кроме позиции Гёте и Шиллера существует многообразие мнений. Убежденный что, индивидуальная мораль писателя должна быть конгруэнтна этическим чертам художественного произведения, Жан Поль ставит под сомнение жизненную позицию и художественную доктрину классиков в Веймаре, в первую очередь принцип эстетического воспитания Шиллера.

После возвращения из Веймара Жан Поль обратился к написанию первой главы, посвященной юности Альбано. Если проанализировать написанное в тот период, то обнаружатся контуры «реалистичного» — «нидерландского» романа, то есть мелкобуржуазного социального романа, таким, каким был, например, «Зибенкез».

Зафиксированная до этого в набросках проблематика образа художника подверглась после пребывания в Веймаре значительным изменениям. Первоначально Жан Поль хотел изобразить «доброго идеального гения во всём», но благодаря жизненному и художественному опыту (пребывание в Веймаре и чтение романа Якоби «Альвиль») он стал скептически относиться к такому развитию сюжета. И образ Альбано стал приобретать в набросках уже черты негуманного артиста. После пребывания в Веймаре, после встреч с Гёте и Шиллером, которые произвели на Жан Поля негативное впечатление, писатель понял, что «благоразумие искусства» и альтруистическая, определяемая добродетелью и человеколюбием этика поведения не могут воплотиться в образе «художника-гения», а когда несколько недель спустя появился альманах «Ксении», он в письме к Фридриху фон Ортелю от 22

7 См.: § 72 «Приготовительной школы эстетики»: «Поэтический дух в трех школах романов - итальянском, немецком и нидерландском» (I 11, S. 236-240). В этом произведении Жан Поль делит "материю романа" на три типа "школ" : возвышенная итальянская ("Вертер", "Агатон", "Титан"), комично-реалистическая (Иоган Готверт Мюллер: "Зигфрид Линденбергский", идиллии самого Жан Поля: "Школьный учитель Вутц", "Жизнь Фибеля") и немецкая ("Зибенкез", "Озорные годы", "Годы учения Вильгельма Мейстера"), которая является промежуточным звеном между итальянской и нидерландской. Непосредственным посылом к такой классификации была рефлексия по поводу посещения Дрезденской картинной галереи. См.: Golz, Jochen: Welt und Gegen-Welt in Jean Pauls Roman Titan. Stuttgart 1996, S. 21. октября 1796 г. объявил свой приговор: «Характер Гёте — ужасен: в нем гений без добродетели» (III 2, S. 261).

В итоге произошло деление прежде единого образа гения на два, с одной стороны -г Альбано, с другой - Рокероля, который выступает в романе как отражение Альбано, как его alterego8. О том, как повлияло на Жан Поля пребывание в Веймаре, показывают его черновики 53-го цикла, содержащие набросок характера Рокероля, списанный с Гёте. С другой стороны, Жан Поль берет самое лучшее у классиков и одновременно сводит счёты с их «эгоизмом». Например, в черновиках есть запись: «Рокеролю шиллеровская краткость» (Faszikel 19), а Альбано - «шиллеровская выразительность» (I 8, S. XXXVII).

Образ Рокероля следует понимать как документ самоанализа Жан Поля: об этом свидетельствует замечание писателя об «эгоистических недостатках поэтического гения» в письме к Фридриху фон Ортелю от 21 июня 1797 г.: «Мой Титан борется против богов и богинь: только такому Титану благодарен я за просвещение и вечный покой, прежде отсутствовавший в моей душе» (III 2, S. 344). Процесс самопознания в антипортрете Альбано привел в конце концов к радикальному осуждению артистизма Рокероля. В конце «Genieheft» было описано его развитие: «.проходит через отвагу, творчество, страсть, пьянство — его окружает глухая пустота жизни — умирает без веры и неверия — не имеет напоследок ничего кроме тщеславия — кончает с собой на сцене театра, как Франц Моор» (I 8, S. XXXV).

Но по мере того, как вырисовывалась фигура Рокероля, происходила переоценка образа Альбано. Он должен остаться художником по образцу . Эдуарда Альвиля из одноименного романа Якоби, но «любовь к добродетели и чести» должна «отвратить его от поэтического эгоизма» (I 8, S. XXXVIII). Безусловно, на образ Альбано как человека деятельного, излеченного от ложного артистизма повлиял вышедший к тому времени роман Гёте «Годы учения Вильгельма Мейстера». Это касается и женских образов; трем этапам в нравственном развитии героя, как и в «Вильгельме Мейстере», соответствуют три женских образа: Лиана - первоначально Лидия, Линда — в черновиках Аквилиана и образ женщины, воплотившийся позднее в Идионе, о которой Жан Поль пишет следующее: «Воплотить в конце романа идеал высокой любящей женщины, которая не только любит, но и действует» (I 8, S. XXXIX). Этому соответствует и замечание о герое - он «станет цельным не благодаря чувствам, а благодаря принципам и делам» (I 8, S. XXXVIII).

Намерение Жан Поля дать герою место в мире, где бы он мог следовать просветительской максиме «прежде действуй!» (I 7, S. 448), остается неизменной, но мир искусства для этого не совсем подходит. Если другие персонажи романа должны представлять «все заблуждения гипертрофированных односторонних достоинств» (I 8, S. XL), то Альбано

8 О генезисе образа Рокероля, о его связи с персонажами Якоби - Вольдемаром и Альвилем, см.: Rehm, Walter: Roquairol. Eine Studie zur Geschichte des Bösen. In.: W.R. Begegnungen und Probleme. Studien zur deutschen Literaturgeschichte. Bern 1957, S. 155-242 (S. 170). придерживаться главного принципа — «развивать все силы своей души» (I 8, S. XLI). Жан Поль поручает Гаспару и предшественнику Шоппе — Лейбгеберу формирование и развитие в Альбано гармонической цельности. Мудрый и гуманный воспитатель, Гаспар повторяет черты Гердера.

Из-за многообразия представленных социальных уровней стиль романа был умышленно не определен. «Альбано и Фикслейн» (I 8, S. XLI), «итальянский» и «нидерландский» стили должны соединиться в романе, но это намерение оказалось невыполнимо. В 1796 г. социальный спектр романа начал сдвигаться и отходить от бюргерской сферы. «Теперь и в Титане, — писал Жан Поль в письме к Шарлотте фон Кальб от 5 декабря 1796, — моя биографическая труппа играет на холодном Монблане мнимого мира» (III 2, S. 278).

В июне 1797 г. были написаны рассказы «Весёлый старшина» и «Кампанская долина», подготовлено второе издание «Геспера», продолжена работа над «Титаном». С июня по октябрь 1797 г. были сделаны наброски к одному из четырёх «периодов» — так теперь стали называться главы, наброски к двум первым «медовым месяцам», как назвал Жан Поль запланированные сатирические отступления, рукопись «Второго медового месяца» с «Надгробной речью Петера Шоппе о покойном желудке рейхскнязя».

Не все, что было сделано, нашло свое место в окончательном варианте. Теперь Гаспар больше не портрет Гердера, а психо-физический синтез веймарских классиков. В набросках есть замечание по этому поводу: «без любви, как Шиллер — не любит людей» (Faszikel 19), и теперь он появляется как мнимый отец Альбано.

Внешнее действие получает более четкие контуры: Альбано теперь тайный сын князя, для чего Жан Поль выдумал запутанную династическую интригу, которая отсылает к его же роману «Геспер». Лежащее в основе событий романа соперничество двух немецких княжеств имеет реальную историческую основу — династические разногласия в княжестве Ансбах-Байройт9. Жан Поль прямо ссылается на это, как свидетельствует запись в «исторической тетради» (Geschichteheft): «Отец (приемный отец Альбано Верфритц — A.C.) написал в Лиларе письмо против наследования в Байройте» (I 8, S. XLIX). Немецкие исследователи Роде и Беренд указывали, что Жан Поль пользуется интригой, повторяющей до некоторой степени роман «Духовидец» Шиллера10.

В ноябре 1797 г. Жан Поль переехал в Лейпциг, где смог изучить жизнь большого города, социальные реалии новой жизни, которые затем стали общей характеристикой города-резиденции Пестиц в «Титане»: «Пестиц, как Лейпциг» (Faszikel 19). Посещение в мае 1798 г. Дрезденской

9 В 1792 году бездетный маркграф Карл Александр Ансбах-Байройтский отрекается от престола в пользу прусского королевского дома. См.: Hofmeister-Hunger, Andrea: Preussische Revindikationen und aufgeklärtes Beamtentum in Ansbach-Bayreuth (1792 - 1806). In: Aufklärung als Politisierung - Politisierung der Aufklärung. Hrsg. von Hans Erich Bödeker und Ulrich Herrmann. Hamburg 1987, S. 253-266.

10 См.: Berend, Eduard (I 8, S. XLIX); Rohde, Richard: Jean Pauls Titan. Untersuchungen über Entstehung, Ideengehalt und Form des Romans. Berlin 1920, S. 141. галереи, в первую очередь зала античного искусства, ознаменовалось для Жан Поля этапом интенсивных размышлений11, которые продолжились затем в Веймаре благодаря чтению греческих классиков12. Здесь интересны не подробности специфического взгляда Жан Поля на античность, а прежде всего вопрос, как отразилась встреча писателя с классическим изобразительным искусством Греции в непосредственной работе над текстом, а у Жан Поля это означает: в каком художественном образе воплотился его эстетический опыт? Можно смело утверждать, что в образе грека Диана, в набросках названного Тианом, появляющегося в романе в роли воспитателя Альбано. В письме к Отто Жан Поль пишет о «чистом и ясном впечатлении» от своего произведения, что говорит о влиянии древнегреческих произведений на «Титан». При этом речь идет не о заимствовании классических форм по примеру веймарских классиков, а об оригинальном эстетическом методе писателя. Каким образом такое восприятие традиции стало продуктивно, должно быть выяснено при последующем анализе «Титана».

Итогом пребывания Жан Поля в Лейпциге стал третий концептуальный переход - от романа о воспитании (Bildungsroman) к социальному роману (Gesellschaftsroman).

В конце октября 1798 Жан Поль переехал в Веймар. Еще в последние недели в Лейпциге он начал рассказ «Письма Жан Поля и предстоящая биография», работа над которым заняла все первые месяцы пребывания в Веймаре. В рассказе под шифром «Säkulum» (конец века) была озвучена критика основных тенденций времени — развивающийся торговый и мануфактурный капитализм, политические конфликты в Европе (оккупация Швейцарии), проникновение одностороннего рационализма в духовную жизнь общества. В совокупности с общественной критикой и скептическим взглядом в будущее этот текст свидетельствует и о новом качестве эстетической рефлексии, отразившейся и в концепции романа, что подтверждает письмо писателя Фридриху Генриху Якоби от 3 декабря 1798 г., в котором впервые была эксплицитно выражена главная интенция «Титана», согласно которой роман должен «выступать против всеобщей распущенности века». Моральная позиция писателя по отношению к действительности определила характер обоих произведений. В рассказе Жан Поль описывает свою «биографию» как перспективную, в которой существование индивида было бы альтернативой к «Säkulum». В свою очередь и «Титан» должен показать как характерные для времени формы бытия, так и индивидуальные пути человека в общественном масштабе.

Непрерывная доработка текста романа стала возможна благодаря двухлетнему пребыванию писателя в Веймаре, о котором он пишет Кристиану Отто: «Насколько выросли в Веймаре мои знания о мире, сказать

11 Cm.: Sieveking, Gerhard: Jean Pauls Stellung zur Antike und ihrem Wiederaufleben im Neuhumanimus. Diss. Phil. Hamburg 1925; Weigl, Engelhard: Aufklärung und Skeptizismus: Untersuchungen zu Jean Pauls Frühwerk. Hildesheim 1980.

12 Cm.: Müller, Götz: Jean Pauls Exzerpte. Würzburg 1988. нельзя, но можно доказать делами».В Веймаре Жан Поль сосредоточенно работал над рукописью первого тома и закончил его в июле 1799 г. После долгих колебаний он решил значительно потеснить «бюргерскую историю Фикслейна» (в письме к Отто от 4 апреля 1799, III 3, S. 171), она была ограничена как относительно самостоятельная область романа главным образом историей детства и юности Альбано.

Отказ от тематики «чистого» художника, соединение проблемы гения с вопросом общественной активности и соответствующее расширение рамок изображаемой панорамы общества, повышение уровня морального суждения читателя не через экспликацию авторитарного действия, а через изображение самих процессов были результатом общественных наблюдений и эстетических размышлений писателя.

Закономерно, что такой серьезный идейно-эстетический замысел подразумевает подчеркнутое внимание со стороны автора к повествовательной форме и архитектонике своего произведения. Во «Вступительной программе» и «Предисловии» к «Титану» Жан Поль говорит о структуре произведения и стратегии повествования. Рассуждая о принципе построения образов в романе, он использует метафору театральной игры. «Театральная маска в моих произведениях - это не маска греческих комедиантов, сделанная по образцу высмеиваемых индивидуумов, а маска Нерона, которая, когда он изображал на сцене богиню, была похожа на его любовницу, или когда изображал бога, была подобна ему» (18, 59). Возможно, автор имеет в виду историко-биографическое повествование. Он понимает себя как «ведущий», своих читателей как «ведомых», а свою книгу как «свободный мяч мира» (18, 59). Игру и серьезность писатель хотел бы уравновесить, соединив свободу изображения с морально-идеалистическим требованием.

На первый взгляд позиция Жан Поля отсылает к уже известной модели в романе «Геспер». Но заявленное автором во «Вступительной программе» и «Предисловии» обнаруживает как сходство, так и различие между ними. Например, он намеренно сохраняет, как и в «Геспере», общую повествовательную структуру: находящиеся в торговых городах, городах-резиденциях, княжеских дворах (имеются в виду Берлин, Дрезден, Лейпциг и Вена) корреспонденты поставляют рассказчику, выдающему себя за сына правителя Флаксенфингена, биографические сведения о герое романа, на основе которых он пишет «историческую главу». Самые важные материалы приходят от гоенфлисского советника посольства фон Хафенреффера, содержащего для этих целей штат «шпионов» и доносчиков, которые готовят необходимый материал. Благодаря своим помощникам, повествователь может не только точно описать историю героя, но и «лучше рассмотреть плохо устроенные домашние хозяйства» низших сословий, а также «эгоизм, либертинаж и праздность» (18, 56) дворянства. Располагая огромным количеством фактического материала, автор видит свою задачу в том, чтобы «извлечь» из «депеш» историю (18, 56).

Во «Вступительной программе» Жан Поль, останавливаясь на проблеме дифференциации "историографии" и романа, обсуждает вопрос о соотношении правды и обмана в "историографических" или поэтических текстах. При этом писатель ссылается на историографа Вольтера — «великого поэта мирового театра», который, призывая писать «историю по законам драмы», сформулировал таким образом эстетический постулат; так как правда истории по различным причинам не доступна ни историку, ни романисту, то они оба вынуждены создавать посредством эстетического обмана собственную художественную правду. «Эта правда, - полагает Жан Поль, — романтическая (romantische) история, соответствующая историческому роману» (18, 58). Его «правдивое» изображение современных исторических процессов в форме романа ориентировано по структуре, диспозиции характеров и конфликтов на классицистическую эстетику просветительской драмы и родственно в этом вольтеровской «историографии». В «Приготовительной школе эстетики» Жан Поль назовет ее видом «драматического романа»13. «В фокусе драмы» (18, 58) повествовательное произведение организуется как произведение историческое. Аукториальный повествователь появляется здесь как хронист (летописец) важнейших исторических процессов; для Жан Поля это должно означать большую, чем раньше, объективность, заявленную как эстетическое намерение.

Повествовательный произвол, недисциплинированность и безвкусица -вот упреки, предъявлявшиеся Жан Полю представителями позднего Просвещения, а также веймарскими классиками14, — упреки, на которые он не обращал внимания, понимая, что большой «исторический» материал требует особых средств выражения. В каждой из своих «исторических глав», заявленных как «Jobelperioden», автор хотел бы, как замечает он в «Предисловии», «дать читателю [.] множество идей — они длина и масса времени [.], чтобы короткое время казалось ему длинным, как того требует глава». «Обязательные листы» в «Титане» - сатирические экскурсы -должны интегрироваться в события романа, освещая фон главного события. Для читателя они должны представлять собой не запутанные отступления, а быть - благодаря свободе и рассудительности — посредниками в понимании событий романа:

Обязательные листы повествуют о людях, мало связанных с моими героями; в обязательных листах должен быть виден не только экстравагантный волдырь сатирических отступлений, но также душевный читатель и лектор, которые свободно и осмысленно гуляют среди

13 Жан Поль пытается скрепить «несвязность прозы» через «некую строгость формы». «Эта форма, — объясняет он, - дает сценам страстную завершенность, словам - современное звучание и мучительное ожидание, остроту - характерам и мотиву, силу - завязке и т.д.». Jaen Paul. Saemtliche Werke. Historischkritische Aufgabe. Ableitung 1. Band 11. S. 235.

14 См.: Sprengel, Peter: Einleitung zu: Jean Paul im Urteil seiner Kritiker. Dokumente zur Wirkungsgeschichte Jean Pauls in Deutschland» München 1980; главы «Aufklaererischer Horizont: Empfindsamkeit und Geschmacklosigkeit» (S. 16-26) и «Klassischer und romantischer Horizont: Formlosigkeit und Universalitaet» (S. 28-32). исторических фигур по дворовому складу, манежу для верховой езды, и которых окружают армии, трудолюбивые горняки и евреи, [.] театральные труппы, но при этом они не чувствует себя полностью удовлетворенными» (18,51).

Теперь независимому аукториальному повествователю должен соответствовать читатель, который является одновременно «душевным» и «свободным» участником событий романа, понимающим наблюдателем и судьей. Автор хорошо знает, что его повествовательные особенности -сатирические отступления — вызывают у судей просветительского или классицистического толка критический протест, поэтому с иронической издевкой он обращается «ко всем биографам»: «нужно всегда оставаться при деле, каким является история». Тем не менее, сам он все же склонен следовать своему эстетическому принципу непрерывного повествования, из которого создает собственный нарративный закон:

Во-первых, теперь я даю вещам другую форму, в которой строго разделяю историю и отступления, исключая некоторые особые случаи; во-вторых, свобода, которую я испрашивал в прошлых произведениях, в нынешнем принадлежит мне по праву; читатель должен покориться тому, что после тома глав непременно появится том медовых месяцев» (18, 52). Этот шутливый, но удобный закон легитимизирует деление повествования на «исторические главы» (Jobelperioden) и «неудержимые» «Honigmonate» (медовые месяцы с читателем), а также «договорные» отношения между автором и читателем. Если прежде автор в доверительной беседе просил у читателя в каждом отдельном случае право на повествовательные излишества, то теперь это право он получает при необходимости в обязательном порядке, так как ему надоело быть в роли «просящего повелителя». Таким образом автор закрепляет за собой право на независимость.

Значительно меньше, чем обычно, Жан Поль критикует во «Вступительной программе к «Титану» тривиальную литературу, и в первую очередь, за выбор материала. Он говорит, что «рыцарским сказкам» не хватает «официальных сообщений», то есть ежедневного материала; тогда бы они «не путали руины с замками и подземные монастырские ходы с коридорами, душу с телом, а теперь из-за отсутствия официальных сообщений они вынуждены заменять публичной девкой — даму света, мошенника — министром юстиции, проныр - пажами, попов в крепостях -придворными проповедниками и картежных шулеров - понтерами» (18, 54).

В целом, описанная во «Вступительной программе» повествовательная стратегия свидетельствует об эстетической значимости для Жан Поля современного материала.

В полемическом контексте «Вступительной программы» к «Титану» обойденной остается дискуссия с йенским романтизмом, с представителями которого Жан Поль часто встречался во время двухлетнего пребывания в Веймаре. Специально об этом писатель говорит в конце первого тома «Предисловия» к роману «Титан», в четвертом из «последних слов», намекая на журнал «Атенеум». Но туманная образность делает невозможной реконструкцию конкретной полемики. Очевидно, что художественная разнородность в текстах ранних романтиков вызывала у Жан Поля протест. И для того, чтобы показать романтикам, что различные средства всех искусств — музыкальные, драматические, танцевальные, поэтические, изобразительные - могут прийти к эстетическому единству, «которое можно понять и которым можно наслаждаться» (18, 55), он берет в качестве примера «Волшебную флейту» Моцарта (кстати, свои романы Жан Поль называл «словесными операми» (ШоЛБорег)15.

Программные тексты писателя, относящиеся к роману, отличаются концептуальной рассудительностью и основательностью; становятся узнаваемы контуры повествования, когда автор переходит от высших социальных слоев общества к низшим, от «высоких сословий» к «плохо устроенным домашним хозяйствам», не забывая при этом и о «внутренних» биографиях героев. На этом фоне выделяется как отдельное структурное единство сатирико-дигрессивное повествование в «Комическом приложении», где коммуникативный аспект отступает на задний план.

О том, что «утешительная» функция поэзии должна остаться как неизменное правило, свидетельствует место из «Предисловия». Написанное под впечатлением военной ситуации в Европе, седьмое из «последних слов» выливается в просьбу о мире в душе человека и с его временем16; автор вспоминает последние слова Иисуса на кресте, и текст получает религиозное звучание:

Мир времени! Нужно чаще взывать к себе, даже если трудный день огорчает нас настоящим, все равно больное столетие не сможет лишить нас надежд на будущее. Пирамида времени подобна египетской - заострена к небу и завершена; но если подняться наверх, то вершина превратится в просторную равнину» (18, 306).

Страдающему» веку Жан Поль хотел бы вернуть отнятую самим временем надежду на историческое исцеление, поэтому и появляются аналогии с природой, которые должны подкрепить религиозную веру; земля движется «в центре атмосферы солнечного тела» (18, 306), таким образом, и человек ближе к «бесконечному», хотя сам об этом и не догадывается.

Общий анализ художественной организации произведений Жан Поля, предшествующих "Титану", а также анализ мета-высказываний самого писателя позволяет сделать предварительный вывод, что поэтапное переосмысление жанрово-тематической направленности романа связано с формированием его мета-идеи, постепенным расширением "жизненного материала" (социального контекста, включаемого в художественный мир), а

15 В свою очередь Ф. Шлегель считал Жан Поля безвкусным писателем и сожалел, почему тот не сознает этого. Тогда бы он смог управлять собственным безвкусием и извлекать из него эффект за эффектом. Несвободный порок стал бы тогда свободной добродетелью. См.: Берковский Н.Я.: Романтизм в Германии. М„ 1973. С. 58.

16 С просьбой о мире заканчивается и «Huldigungspredigt» (Проповедь о почитании), в которой век упоминается как «дикий Титан». Jean Paul. Saemtliche Werke. Historisch-kritische Ausgabe. Abteilung 1. Band 13, S. 131. на художественном уровне — с оформлением образа главного героя и системы персонажей, а также с реализацией ведущего повествовательного, стилистического и архитектонического принципа, определенного Жан Полем при помощи метафоры "театральная игра". Таким образом, мета-идея романа "Титан" может быть определена в самом общем виде как создание идейно-художественного внутренне парадоксального синтеза "внутреннего -внешнего" (индивидуального — общественного, художественного - практического, прошлого - настоящего и т.д.).

Между классицизмом и романтизмом (Zwischen Klassik und Romantik)17

При анализе романов Жан Поля часто возникают вопросы: связаны ли они с классицистической или романтической моделью повествования, в чем заключается их специфика и можно ли инперпретировать их как некое эстетическое единство. Поэтому необходимо определить главные признаки двух ведущих направлений этого периода — веймарского классицизма и раннего романтизма.

Фридрих Шиллер (1759 — 1805) представил в своих философских и эстетических трудах основные принципы веймарского классицизма. Он полагал, что через эстетическое воспитание можно восстановить в человке, страдающем от разорванности между разумом и чувствами, нравственостью и чувствительностью, между просветительским идеалом и реальным опытом эгоистического общества потерянную гармонию и вернуть ему достоинство и моральную целостность. В эпоху, когда «полезность стала великим идеалом времени», искусство должно следовать «высокому и всеобщему интересу», быть независимым от актуальных политических и общественных целей, чтобы «вернуть человеку свободу» и «объединить политически разделенный мир под флагом правды и красоты» 18.

Гёте и Шиллер видели гармоничного человека, его единство с природой и богами в античности. Винкельман сформулировал основные качества античной эпохи, говоря о «благородной красоте и спокойном величии греков», сохранявших сдержанность в страдании. Идеал античности классики понимают как предсказание будущего; в триадическую картину истории включается тот оптимизм, который человечество может обрести вновь после фазы разобщения. Это новое идеальное состояние должно сформировать искусство своей вневременной красотой, которое постепенно станет действительностью. Завершенное в себе, законченное по форме произведение искусства, к которому стремились классики, примиряет противоречия и отражает возвращающуюся гармонию и целостность человека.

17 Так в немецком литературоведении определяют место Жан Поля, Гёльдерлина и Клейста, не вписывающихся в рамки выше названных направлений.

18 Schillers Werke. Nationalausgabe. Zwanzigster Band. Philosophische Schriften. Erster Teil. Unter Mitwirkung von Helmut Koopman, hrsg. Benno von Wiese. Weimar 1962. S. 259.

Романтики - прежде всего Фридрих Шлегель (1772 — 1829) как теоретик и руководитель йенского кружка - вначале были близки позициям Шиллера; они выступали против враждебного искусству трезво-рационального времени за духовное возрождение общества. В журнале «Атенеум» (1798 - 1800) впервые была точно определена романтическая поэзия как нечто живое, постоянно развивающееся, то, что поэтизирует внешнюю действительность, устраняет все трения между искусством и жизнью. Свою задачу романтики видели в том, чтобы «сделать поэзию живой и счастливой, а жизнь и общество поэтическим»19. Шлегель характеризовал романтическое поэтическое искусство как «прогрессивную универсальную поэзию»20, которая должна соединить все формы и жанры.

Характерной формой романов романтиков в противовес к цельным и завершенным произведениям классиков становится фрагмент; форма фрагмента отражает непостоянство, незаконченность идеи, простирающейся в бесконечное. Строгость формы у классиков романтики заменяют художественной свободой и правом на произвол. Именно романтический роман-фрагмент Ф. Шлегель характеризует как «первоначальную, своеобразную, совершенную форму романтической поэзии» и считает, что только при смешении всех жанров и форм можно осуществить идею «универсальной поэзии»21.

Гибкость становится постулатом романтиков, так как в чрезмерной направленности они видят опасность односторонности и застоя. Они изображают внутренний мир человека, бесконечные возможности его духа и души. «Дорога внутрь — таинственная дорога», «в нас, или нигде — вечность с ее миром, прошлое и будущее», — писал Новалис22, ставший вместе с Ф. Шлегелем основателем романтической теории. Он считал, что возможно вернуть потерянное счастье золотого века, если поднять на поверхность вытесненные в подсознание чувства человека, делая чувственное опытным. В действительности, требовал Новалис, снова должно быть открыто загадочное, новое, нерациональное, таким образом можно устранить разлад в современном человеке: «Тем, что я придаю низкому — высокий смысл, обычному — таинственное видение, знакомому — достоинство незнакомого, конечному — бесконечный свет, я романтизирую это»23.

Романтики критикуют рационализм Просвещения и апеллируют к нравственным силам и чувствам человека, утверждая силу художественной фантазии, темного и таинственного. Классическому идеалу совершенства они противопоставляют тоску по бесконечному идеалу внутреннего мира, переходящему все границы - и внутренние, и внешние.

Как мифология в античности, так и романтическая поэзия в современности должна стать центром внутреннего мира человека и основать

19 Schlegel F. Kritische Schriften und Briefe. Band 2. Paderbom-Darmstadt. 1958. S. 176.

20 Ebenda. S. 178.

21 Ebenda. S. 386.

22 Novalis Schriften. Stuttgart 1975. Band 4. S. 140.

23 Ebenda. S. 141. новую всеобщую религию. «Новая мифология должна [.] образовываться из глубин духа [.]. Но высшая красота, даже высший порядок — порядок такого хаоса, который только и ждет прикосновения любви, чтобы превратиться в гармоничный мир, который был, как старая мифология и поэзия. Мифология и поэзия - едины и неразделимы», - писал Ф. Шлегель24.

В идеализме Шлегель видел силу, способную «омолодить» людей. Он ссылался на учение Фихте об абсолютно свободной силе духа, создающего свою реальность, когда говорил о «глубине духа, из которого возникает бесконечная поэма»25. Романтическая поэзия — это одновременно романтическая мифология, она должна перенести человека в тот первоначальный творческий хаос, из которого развивается высший и идеальный порядок. Средствами для этого служат «ирония романтической поэзии», которая порождает «художественно организованную путаницу, очаровательную симметрию противоречий, удивительно вечное чередование энтузиазма и иронии», и «арабески» — «старейшая и первоначальная форма человеческой фантазии»26. Шлегель, например, хвалил романы Жан Поля за «пеструю смесь болезненной шутки» и оценивал их как «единственные романтические результаты нашего неромантического века»27.

На первый взгляд, Жан Поль полностью соответствует представлениям йенских романтиков о романтической поэзии: у него та же произвольная манера повествования, тот же хаос ассоциаций, намеков и ироничной саморефлексии, то же мучительное переживание действительности, тот же уход в царство фантазии, где можно тосковать о Боге и надземном мире — Гесперии. Но после знакомства с веймарскими классиками, после изучения изобразительного искусства античности Жан Поль пытается быть классически сдержанным и строгим к излишне бурным потокам ассоциаций и образов, что ему в определенном смысле удается в романе «Титан», где он утверждает общественный идеал просветительского времени. И его идеал, в отличие от романтиков, конечный, предполагающий осуществление, направленный на внешнюю жизнь.

Творчество Жан Поля в критической литературе

Долгое время, вплоть до 70-х годов XX в., изучение творчества Жан

Поля за рубежом, в частности в Германии, на основе историко-культурного метода носило несистемный характер, касалось общих мест в связи с другим материалом. Среди исследователей можно отметить лишь немецкого ученого

Эдуарда Беренда, подготовившего историко-критическое издание

28 произведений Жан Поля со своими комментариями .

24 Schlegel F. Kritische Schriften und Briefe. Band 3. Paderborn-Darmstadt. 1958. S. 213.

25 Ebenda. S. 237

26 Ebenda. S. 237

27 Ebenda. Bd. 4. S. 142

28 Cm.: Berend, Eduard: Eine Geistergeschichte von Jean Paul. Drei Romankapitel aus seinem Nachlaß. In: Jean Paul-Jahrbuch. Hrsg. von Eduard Berend. Erster Band. Berlin 1925, S. 155-183.

Импульсом для более серьезного и детального изучения творчества Жан Поля было создание в 60-х годах в городе Байройте общества его имени, которое ежегодно издает том критический статей, посвященных творчеству писателя.

В исследованиях произведений Жан Поля с начала 70-х годов в центре внимания были вопросы, связанные с феноменом «отчуждения» в социологическом его понимании. Представители этого направления выдвигали на первый план идеологические и сословно-родовые связи, видели в романах Жан Поля отражение феномена отчуждения; отмечая широту проблематики, они отказывались при этом понимать произведения писателя, в частности роман «Титан», как противоречивое единство.

Исследователь социологического направления X. Шлаффер предлагает рассматривать проблематику «Титана» с точки зрения «социально-исторического распутывания литературных противоречий»29. Исходный пункт его рассуждений - это героическое настроение героя романа Альбано, которое другие представители этого направления, например, Ф.У. Мюллер понимает как «наивность», К. Вёльфель как «категорию внутреннего мира»30. Шлаффер понимает героизм не только как продукт внутреннего мира, или как буржуазное сознание, а как сословное «родовое» сознание, как сохранение в герое «добуржуазной системы мира»3 . Но так как героический идеал героя не может осуществиться в ситуации, представленной в романе, то он выливается в меланхолию; в «характере и истории Альбано» обнаруживается «дивергенция героического и меланхолического момента»32, и такое противоречие выражается в «смешении элементов героического романа и романа воспитания»33.

X. Шлаффер высказал мнение, что «Гиперион и Титан отражали идеи и историю революции, и были одновременно романами о крушении революции»34. Но революция во Франции была для Жан Поля лишь политическим чудом по ту сторону границы, фактический перенос которого на немецкую почву не принимался им в расчет. Поэтому для понимания исторической ситуации, в которой возник «Титан», должен привлекаться более широкий исторический спектр, а не только революционные и постреволюционные события во Франции. В «Титане» посредничает весь тот исторический опыт, который Жан Поль приобрел в конце XVIII века и который он осознал как кризисный перелом. В этом смысле стоит рассматривать «Титан» как документ эпохи перемен.

Исследование Ф.У. Мюллера можно воспринимать как попытку решения проблемы цельности романа с позиции морали и религиозности,

29 Cm.: Schlaffer, Heinz: Der Bürger als Held. Soziageschichtliche Auflösungen literarischer Widersprüche. Frankfurt am Main 1973.

30 Ebenda, S. 216

31 Ebenda, S. 9

32 Ebenda, S. 8 f.

33 Ebenda, S. 9

34 Cm.: Schlaffer, Heinz: Der Bürger als Held. Soziageschichtliche Auflösungen literarischer Widersprüche. Frankfurt am Main 1973, S. 42. которые он понимает как константы мировоззрения Жан Поля и как исторические понятия. «Тоска Жан Поля по метафизическому, — пишет Мюллер, — подтверждает опыт отчуждения как знак эпохи»35. Он признает у писателя просветительскую традицию и одновременно сомневается в ее присутствии.

Для Жан Поля мир двора феодальных государств на территории Германии был существенным пунктом общественно-критической рефлексии, которая находит концентрированное выражение в метафоре «машинное существование», что было предметом исследований у П. Шпренгеля36. Метафора машинного бытия в текстах Жан Поля понимается им как знак действительности. Как главное Шпренгель выделял здесь представление о механистичности феодального государства. Но приговор о машинном поведении касается и подданных, подчиняющихся тем общественным отношениям, которые детерминируют такое поведение. В художественной литературе37 исследователь находит примеры анонимизации и функционализации человека в машинном производстве. Шпренгель считает, что наблюдения и размышления Жан Поля, возникшие на основе восприятия феодальной действительности, создают в его романах единый образ того времени.

Но вряд ли категория отчуждения является адекватной для характеристики социального опыта писателя, отразившегося в художественных произведениях. Отчуждение связано с частной собственностью на средства производства, и особенно с капиталистическим производством. В Германии конца XVIII века эта производственная форма играла еще подчиненную роль38.

В середине 70-х годов появляется новое направление в изучении творчества Жан Поля, представителем которого является В. Просс, по-новому определивший «общественную» позицию писателя. В своей книге «Общественная позиция Жан Поля» Просс обнаруживает в ранних текстах писателя «философско-теологический субстрат» как «формально конструирующий элемент для поздних произведений»39. В этом исследователь видит признак «анимистического» видения мира, который оформился под влиянием Якоби и Гердера. В общем и целом, творчество Жан Поля оказывается «частью бессистемного философского дискурса»40 и образует «полиисторическую связь на основе физиологии, философии,

35 Müller, Volker Ulrich: Die Krise aufklärerischer Kritik und Suche nach Naivität. Eine Untersuchungen zu Jean Pauls „Titan". In: Literaturwissenschaft und Sozialwissenschaften 3: Deutsches Bürgertum und literarische Intelligenz 1750-1800. Hrsg. von Bernd Lutz. Stuttgart 1974, S. 455-507, (S. 458).

36 См.: Sprengel, Peter: Maschinenmenschen. Ein zentrales Motiv in Jean Pauls Satire. In: JbJPG 12 (1977), S. 61103.

37 См.: Müller, Götz: Jean Pauls Privatenzyklopädie. Eine Untersuchung der Exzerte und Register aus Jean Pauls unveröffentlichem Nachlaß. In: Internationales Archiv für Sozialgeschichte der deutschen Literatur 11 (1986), S. 73114.

3S См.: Wehler, Hans-Ulrich: Deutsche Gesellschaftsgeschichte. Erster Band: Vom Feudalismus des Alten Reiches bis zur Defensiven Modernisierung der Reformära 1700 - 1815. München 1987 и Wehler, Hans-Ulrich: Wirtschaftlicher Wandel in Deutschland 1789 - 1815. In: Deutschland und Frankreich, S. 100-120.

39 Proß, Wolfgang: Jean Pauls geschichtliche Stellung. Tübingen 1975, S. 37

40 Ebenda, S. 164. теологии и естественного права»41. Проблематику текста он редуцирует до «художественного воплощения» «научно-философского субстрата»42 и предлагает преодолеть «представление о Жан Поле как авторе литературного текста»43, то есть воспринимать его, главным образом, не как художника, а как метафорически ориентированного философа, даже как теолога.

Первый, кто увидел проблематику эпохи как основной элемент структурной диспозиции в романе «Титан», был М. Коммерель: «В Титане Жан Поля личность вступает в игру, которая описывает борьбу века в символах и аллегориях, она была одновременно и борьбой в его душе, и его судьбой. И эта судьба была духом времени. [.] Он воспринимал себя, как «выпавший из игры», и так обнаружил в себе век»44. Выявление Коммерелем проблематики времени как базовой структуры «Титана», вывод, что Жан Поль писал под влиянием нового времени «историю болезни нового человека»45, представляет новую точку зрения на роман.

Коммерель понимает «Титан» как антимодель классицистического варианта романа воспитания (Bildungsroman) - романа Гете «Годы учения Вильгельма Мейстра»: «Непреодолимым в «Титане» становится расстояние, даже вражда к великому роману воспитания эпохи, который ориентирован на общественный уровень, становление же Альбано происходит на уровне мифологических прообразов»46.

Хочется заострить внимание на том, что Коммерель называл «переживанием эпохи» у Жан Поля47. Это переживание выражается в образах классиков, в первую очередь Гете; к его героизированной величине Жан Поль никогда не мог приблизиться. Писатель появляется в описании Коммереля как совершенно другой - и никто лучше, чем он, не написал, в чем была чуждость Жан Поля, но действительная историческая ситуация этого другого бытия осталась вне рассмотрения ученого.

Важным для нас является мнение Коммереля по поводу структурного единства «Титана». Для него это единство воплощается в понятии «драматический роман». «Драматическое в Титане, — пишет он, - рождение образов из разделенного Я, развитие судеб вследствие противоречий, быстрые и уничтожающие завершения, переворачивание Я, злодеяние, суд и в итоге величина большая, чем сам человек»48.

Б. Линдер создает ключевой тезис, «что потерпевшее неудачу Просвещение является неосознанным центром произведений Жан Поля»49, в том числе ранних сатирических, по отношению к общему для всех его произведений повествовательному методу: создание аукториальной фигуры

41 Ebenda, S. 166.

42 Ebenda, S. 216

43 Ebenda, S. 162

44 Kommerell, Max: Jean Paul. Frankfurt am Main 1977. S. 209.

45 Ebenda, S. 269.

46 Ebenda, S. 214.

47 Kommerell, Max: Jean Paul. Frankfurt am Main 1977. S. 205.

48 Ebenda, S. 205.

49 Linder, Burkhardt: Jean Paul. Scheiternde Aufklärung und Autorrolle. Darmstadt 1976, S. 9. автора, развитие как сатирического, так и сентиментального метода повествования. В начале 90-х годов в творчестве Жан Поля происходит изменение, связанное с реальным историческим процессом перелома и с неудачей Просвещения (исследователь приводит примеры разобщения литературной общественности, разрушения просветительских форм коммуникации и расслоения читательской массы). Линдер пишет, что «Жан Поль критически реагировал на политически безвыходную ситуацию, в которую попала буржуазно-просветительская интеллигенция Германии в конце XVIII века, а также на связанный с мечтами опыт Французской революции и его разрушение», но в его позиции «противоречиво соединяются критика и одобрение, протест и надежда»50. Аукториальная коммуникативная модель с «общим автором» оказывается ключом к пониманию романа. В «схеме возвышения» исследователь видит субъективное самоутверждение писателя, кроме того, через аукториальную модель повествования, фигуру автора и традицию сатиры точнее тематизируется просветительская проблематика. Романы Жан Поля, отмечает Линдер, характеризует мировоззренческое противоречие между просветительским концептом прогресса и религиозно-этической импликацией, в широком смысле между Просвещением и романтизмом.

Линдер рассматривает историческую ситуацию в конце века как центральный объект критики у Жан Поля. Эта критика эпохи связывает его с Гердером и Якоби и концентрируется в понятии «эгоизм». Критика «эгоизма» у Жан Поля оказывается критикой «феодальной системы власти, новых экономических тенденций буржуазии, литературной революции гениев и реальной революции во Франции»51. Он указывает на общую связь «Титана» с немецким убожеством и разочарованием немецких интеллектуалов и понимает критику эгоизма в искусстве как социально-критическую, социально-психологическую, просветительскую и человеческую.

Как «тенденцию к идеализации»52 описывает Линдер стремление Жан Поля к «внутренней истории воспитания»53, к реализации «внутреннего мира», которой в романе нет, поскольку его автор «разочарован реальным историческим процессом после Французской революции»54. Разочарование Жан Поля Линдер видит в преднамеренном разделении повествования на «итальянский» роман и «Комическое приложение», и как результат — отсутствие «синтеза романа о воспитании с социальным романом»55.

Интересно исследование Ю. Форманна, который выделяет в творчестве Жан Поля три главных источника, характеризующих его произведения, - это метафизика, Просвещение и утопия. Форманн говорит о

50 Ebenda, S. 7.

51 Linder, Burkhardt: Jean Pauls Erzählmodell am Beispiel des „Titan".' In: Jürgen Link (u.a.): Literatursoziologisches Propädeutikum. München 1980, S. 496-520, (S. 513).

52 Ebenda, S. 513

53 Ebenda, S. 509

54 Ebenda, S. 512

55 Ebenda, S. 515 закате метафизики и Просвещения и о характеризующим эпоху «противоречии между изобилием и убожеством» 56.

В отечественной германистике творчеству Жан Поля уделялось мало внимания. Как правило, его творчество и художественный метод исследовали как частное явление в рамках существовавших основных направлений, потому что в романах писателя стилевые особенности самых разных школ и направлений европейской культуры наплывают друг на друга, составляя уникальную и пеструю художественную антологию. Каждый находил в нем только то, что хотел найти. Поэтому целостной картины не удалось создать никому.

Например, В. Адмони исследовал творчество Жан Поля в рамках процесса зарождения в европейской литературе буржуазного реализма. Поэтому, подчеркивая идеалистичность писателя, Адмони говорит о «существенной дозе наивного реализма»57, которая заключается в твердой уверенности писателя в реалистичности мира, в бесспорном существовании реальных вещей. Романы Жан Поля, пишет Адмони, «являются - в целом — некоторой энциклопедией немецкого бытия той эпохи, в первую очередь бытия и быта немецкого мещанства - правда энциклопедией удивительно со однообразной, повторяющей все одни и те же мотивы» . Ученый представляет себе его романы не как «поэтическую энциклопедию», как определяет их сам Жан Поль, а как «энциклопедию мещанского общества, бюргерской Германии с ее узостью и ограниченностью», называя «мещанской комедией» и противопоставляя «человеческой комедии» Бальзака с ее социальным масштабом и смыслом.

M.J1. Тройская в своей книге «Немецкий сентиментально-юмористический роман эпохи Просвещения» исследует именно эту сторону творческого метода Жан Поля, характеризуя его как «промежуточного писателя», которого «столь же часто, сколь и безосновательно, относили к романтизму»59. Тройская исследует в произведениях Жан Поля традицию Стерна, который расширил форму романа и раскрепостил его структуру. У Стерна личность самого повествователя не менее интересна, нежели излагаемые им события, и он сам становится их полноправным участником. Впервые в истории романа первостепенное значение приобретает не предмет повествования, а само повествование как процесс. Тройская пишет, что «романы Жан Поля не есть история, в которую вмещается автор, комически прерывая ход действия, напротив, история как бы складывается вокруг центрирующего авторского «я»60.

A.B. Михайлов в ряде статей обращается к произведениям Жан Поля, чтобы показать «действенность» барочной традиции в литературе того периода: «Философская ориентация немецкой литературы, выразившаяся в

56 Fohrmann, Jürgen: Jean Pauls „Titan". Eine Lektüre. In: JbJPG 20 (1985), S. 7-32 (S. 8).

57 Ранний буржуазный реализм, Л., 1936, с. 545.

58 Там же, с. 546.

59 Тройская М.Л.: Немецкий сентиментально-юмористический роман эпохи Просвещения. Л,. 1965. с. 3.

60 Там же, с. 101. ее постоянном тяготении к разъятию реальности на материальное и духовное, — свойство, корнями своими уходящее в XVII век, в стиль барокко — течение, которое, видоизменяясь, сохраняло свою действенность и на рубеже XVIII - XIX веков»61. Жан Поль, пишет Михайлов, «старался создать в своих романах «поэтическую энциклопедию», т.е. свод знаний о жизни», который «имел своим образцом интернациональный, или наднациональный мир науки XVIII -XIX вв. - все житейское и все социальное принадлежало к числу важнейщих феноменов, накопленных поэтической энциклопедией его романов»62.

Хотя, с нашей точки зрения, использование понятия «барокко» применительно к творчеству Жан Поля не является целесообразным, стоить отметить, что подход Михайлова, в отличие от других отечественных авторов, обращающихся к творчеству Жан Поля, пытается уловить именно дуалистическую, амбивалентную основу творческого мышления писателя, что ценно для нашего исследования.

К.Г. Ханмурзаев изучает романы Жан Поля в контексте становления немецкого романтического романа. При всех несоответствиях и противоречиях с романтиками, будь то признание главенства реальной жизни над литературной, негативное отношение к романтической эстетике и философии, упреки романтикам в «поэтическом нигилизме» и «эгоцентризме», Жан Поль, по мнению Ханмурзаева, «активный участник процесса формирования романтического романа, особенностей его поэтики»63. Прежде всего его роднит с ранними романтиками «понимание романа как «поэтической энциклопедии», как формы, «внутри которой лежат почти все формы»64. Ханмурзаев видит вклад писателя в становление романтического романа: Жан Поль «был своеобразным средоточием самых разных традиций европейского романа, жизнеспособность которых он блистательно продемонстрировал сам, подав своим современникам и последующим поколениям романистов пример бережного отношения к чужому эстетическому опыту»65.

Любопытные наблюдения над художественной структурой и идейным содержанием романа «Титан» не дают целостного представления о его художественном своеобразии. Обзор истории создания «Титана» и художественных поисков его автора позволяет предложить, что основой изучения романа должна стать установка на принципиальную дуалистичность, которая наиболее адекватно смогла бы описать амбивалентную основу идейно-эстетического и художественного мышления писателя. Выявить эту дуалистичность возможно, рассматривая организацию романа сквозь призму категории "внутреннее - внешнее", представляющей

61 Михайлов A.B.: Вещественное и духовное в стилях немецкой литературы //Типология стилевого развития нового времени (теория литературных стилей). М., 1976, с. 446.

62 Там же, с. 471.

63 Ханмурзаев К.Г.: Немецкий романтический роман. Махачкала 1998. с. 61.

64 Там же, с. 62.

65 Там же, с. 66. собой универсальный базовый семантический конструкт, организующий любую картину мира, в том числе и художественную. Таким образом, в настоящем исследовании предпринимается попытка дать комплексное описание романа "Титан" и сформировать целостную точку зрения на художественно-эстетический мир его автора, исследовать роман в контексте других произведений писателя ("Невидимая ложа", "Геспер" и др.) и современного ему литературного процесса.

Цель данного исследования — рассмотреть идейно-эстетический комплекс (или художественный мир) Жан Поля на материале романа «Титан». Основу такого комплекса составляют культурные универсалии «внутреннее — внешнее», т.е. те общие категории, которые в культуре того или иного периода могут реализоваться в ряде конкретных значимых пар понятий: личное - общественное, старое — новое, реальное — идеальное, плотское - духовное и т.д. Соответственно в художественном произведении (романе) эти категории могут найти свое воплощение на разных уровнях организации текста как идейно-содержательном, так и формальном. Задача исследования - проследить, как художественные категории «мир внутренний — мир внешний» в их взаимосвязи последовательно формируют именно идейно-содержательную организацию романа «Титан». В рамках этой задачи прочие уровни организации рассматриваются по мере необходимости.

Метод настоящего исследования основан на комплексном использовании нескольких подходов. В первую очередь это семантический подход. Используя принципы семантического истолкования универсальных категорий, сформулированные Ю.М. Лотманом66, мир художественного произведения осмысляется на основе пространственных моделей. По Лотману, свойством любого текста культуры является способность образовывать "пространство" -универсальное множество элементов, соотнесенных друг с другом и формирующих картину мира по шкале «внутреннее - внешнее».

Противопоставление «внутренний - внешний» касается в первую очередь не реального физического пространства, а выступает своеобразным знаком, символом, отсылающим к определенной системе ценностей. Поэтому пространственные оппозиции неизбежно включают в себя категорию этической оценки.

С точки зрения Лотмана, метод семантической интерпретации текста на основе универсалий «внутреннее - внешнее» позволяет реконструировать картину мира (систему ценностей) той или иной исторической эпохи. В частности характерной приметой эпохи Просвещения, будет модель мира, которая «строится из оппозиции «естественное - искусственное» с четким противопоставлением Внутреннего (антропологического) как естественного, нравственного и высокого в ориентированной модели мира и Внешнего (социального) как противоестественного, безнравственного и низкого»67.

66 Лотман Ю.М. Семиотика пространства //Лотман Ю.М. Избранные статьи. Таллинн, 1992. Т. 1.

67 Там же, с. 404.

Этот метод, на наш взгляд, также применим и для осмысления индивидуальной картины мира отдельного писателя; при условии, что в этой картине мира можно обнаружить, с одной стороны, элементы, типичные для всей эпохи, а с другой - свойственные уникальному идейно-художественному мировоззрению конкретного автора.

Однако в настоящем исследовании использование семантической оппозиции не преследует структуралистской задачи выявления структур, вне положенных самому тексту. Оппозиция «внутреннее - внешнее» выступает как внешний «код», инструмент интерпретации, позволяющий увидеть смысловую стратегию художественного произведения68. В этой связи для нас имеет определенную ценность традиция, сложившаяся в немецком литературоведении, изучения творчества Жан Поля69. На современном этапе эта традиция нашла отражение в тезисе Б. Линдера: «Невозможно интерпретировать ни одно произведение как отдельное, сформулировать понятие автономности произведения. Оно имеет лишь статус фрагмента. Все произведения нужно читать [.] как вариант бесконечного высказывания

70 автора» .

Таким образом, поставленная задача реконструкции идейно-художественного комплекса романа «Титан» осуществляется на основе совмещения методов семантической интерпретации с точки зрения «внутреннее - внешнее» и комментированного прочтения, устанавливающего «интертекстуальные внутренние связи»71 между отдельными произведениями одного автора с целью выявить комплекс проблем, тем, идей, художественных образов и мотивов и т.д. в его развитии, становлении и самовыявлении.

Ценность такого подхода позволяет избежать односторонности в желании свести творческую манеру Жан Поля к принципиально одной линии. Изучение текста с точки зрения универсалий «внутреннее — внешнее» позволяет осмыслить все многообразие идейно-содержательного и художественного уровней как единую органичную систему. Ценность такого подхода состоит также в том, что он позволяет наиболее адекватно осмыслить принципиальную сложность художественной организации не только произведений Жан Поля, но и других авторов (таких, как, например, Гёльдерлин), принадлежащих к так называемым «переходным» периодам. Этот метод позволяет уловить суть самого «перехода», когда происходит смена культурных ориентиров, в том числе переорганизация культурного пространства в отношении понятий «внутреннее - внешнее».

Внутреннее и внешнее» в художественной эстетике XVIII в.

68 Такое понимание соотношения «текста» и «структуры» («кода») свойственно постструктуралистской научной традиции.

69 В первую очередь это касается Эдуарда Беренда.

70 Linder, Burkhardt: Jean Paul. Scheitemde Aufklärung und Autorrolle. Darmstadt 1976, S. 144.

71 Ebenda, S. 159.

Смысловая оппозиция «внутреннее - внешнее», восходя к дуалистическому представлению писателя о человеке и мире, является значимой в творчестве Жан Поля. Стоит отметить, что указанные универсалии, присущие любой картине мира, приобретают в произведениях Жан Поля особый статус метафор-терминов, художественных категорий, с помощью которых автор сознательно выстраивает картину мира, согласно собственным нравственно-философским идеям. Универсальные категории начинают функционировать у Жан Поля как художественные средства. Это связывает писателя с определенной эстетической традицией эпохи Просвещения.

Понятие «внутренний мир» соотносится с европейским романом XVIII века, а именно с сентименталистским романом Ричардсона, Руссо и Стерна. Благодаря Ричардсону и Руссо субъективизация в эту эпоху достигла такого состояния, когда повествование «может располагаться и во внутриличностном ряду», а фабула «ни в какой мере не детерминирует повествовательную манеру»72. Эта тенденция нашла свое наивысшее воплощение у Стерна, который «расширил сферу романа и раскрепостил его структуру» . Это произошло за счет того, что у Стерна личность самого повествователя не менее интересна, нежели излагаемые события, да и он сам становится как бы полноправным их участником. Впервые в истории романа первостепенное значение приобретает не предмет повествования, а само повествование как процесс. «У Стерна, — пишет Розанов, - собственная личность, собственное настроение является как бы осью, вокруг которой вертится весь божий мир. Последний и интересен для Стерна в сущности лишь настолько, насколько он связан с его персоной, с его внутренним миром. Он смотрит в увеличительное стекло на свою душу, на свое сердце, и в уменьшительное на все остальное»74. Заслуга Ричардсона, Руссо и Стерна состоит не в том, что они поставили в центре изображения человека, а в том, что показали, что «сам человек, один и есть целый мир»75.

Следующим этапом художественного утверждения этого принципа был роман Гёте «Страдания молодого Вертера» (1774). Запись, которую Вертер сделал в своем дневнике: «я ухожу в себя и открываю целый мир», — говорит о том, что все компоненты в романе подчинены изображению внутренних процессов, происходящих в душе героя. Соединив в Вертере редкую чувствительность, безоглядную страсть и высокие моральные принципы, Гёте создал новый тип героя, который, хотя и не воспринимает еще свой внутренний мир как нечто обособленное, автономное, но уже делает его мерой всех вещей.

В литературе того периода на передний план выдвигается личность, ее духовный облик, постепенно утверждается приоритет чувственного постижения действительности, возникает культ гения, внутренний мир

72 Соколянский М.Г.: Западноевропейский роман эпохи Просвещения. Киев-Одесса, 1983, с, 84-85.

73 Атарова К.Н.: Лоренс Стерн и его «Сентиментальное путешествие по Франции и Италии». М., 1988, с. 90

74 Розанов М.Н.: Поэт периода «бурных стремлений» Якоб Ленц. Его жизнь и произведения. М., 1901. с. 8.

75 Фокс Р.: Роман и народ. М., 1960, с. 103. которого и все его побуждения интересны сами по себе. (В 1778 году появляется «Дневник созерцающего самого себя» Лафатера). Эти идеи были развиты И.Г. Гаманом в концепции интуитивного проникновения в суть вещей, преобразованы в философию «чувства и веры», подхвачены Гердером и Якоби. Штюрмеры в свою очередь возродили давнюю традицию немецкой мысли, которая идет от средневековой мистики76.

Таким образом, в литературе этого периода происходит сознательное противопоставление внутреннего и внешнего мира. Сталкиваясь в художественном произведении, эта оппозиция создает напряженные отношения, в рамках которых происходит и процесс воспитания личности. В романах того времени эта интенция находит свое отражение, например, у Гёте в «Годах учения Вильгельма Мейстера» (1795 - 96). В нем идее воспитания героя подчинен весь многообразный жизненный материал. С самого начала перед нами предстают два мира: индивидуальный (внутренний) - юный Вильгельм Мейстер с его возвышенными представлениями о жизни, любви к театру; объективный (внешний) -бюргерская среда, из которой происходит герой, и затем пестрая вереница людей, с которыми его сталкивает случай. В романе заметно стремление к гармоничному соучастию внутреннего и внешнего, личного и общественного, духовного и материального через художественный опыт героя. Взаимодействие этих двух миров составляет сущность процесса ученичества, который, хотя и завершается гармоничным воссоединением личного и объективного в рамках идеального «Союза Башни», одновременно возвращает высокую требовательность героя к жизни на средний уровень. Шиллер по этому поводу писал, что у Вильгельма Мейстера «зрение только идеализирующее, но не фантазирующее, поэтическое, не подменяющее действительность мечтой», и что его герой «никогда не отрешится от

77 бюргера в себе» .

В романах раннего романтизма, где герои тоже молоды, чувствуют призвание к художественной деятельности, также происходит процесс воспитания. Но романтический герой не просто «ученик», подверженный

76 Средневековый мистик Мейстер Экхарт первый в немецкой культуре делает различие между внутренним и внешним миром (Eckhart, M. in: Deutsche Mystiker des Vierzehnten Jahrhunderts, hg. v. Franz Pfeiffer. Aalen 1962, Bd. 2, S. 65 - 66). После Экхарта были Парацельс, Якоб Бёме, Иоханн Витхоф и Альбрехт фон Галлер, говорившие до Жан Поля и его современников о внутреннем и внешнем мире. Экхарт понимал «внутренний мир» в хорошем смысле слова, а все, что называлось миром внешним, считал испорченным и дьявольским. В свою очередь, Таулер говорил о «мире в нас» (Die Pregten Taulers, hg. v. Ferdinand Vetter. Berlin 1910, S. 72. (S. 13), связанный с земным. «Внутренний мир» Экхарта божественного происхождения - это отображение Бога. Наряду с «внутренним миром» Экхарт признает, как и Таулер, «мир в нас» (Eckhart а.а. О. S. 138), но видит в нем слабую силу по отношению к сияющему миру Бога — этот мир жалок и убог. Два века спустя Якоб Бёме говорил о природном мире, произошедшем из «внутреннего» божественного мира, но они отдалены друг от друга. Стремление к единству - это томление «внутреннего» мира по внешней природе и жажда внешней природы внутреннего сердца. Если Бёме говорит о качестве «внутреннего» и «внешнего мира», то Терстееген «уходит» во «внутренний мир». С этим «уходом» «внешний мир» теряет аллегорическое значение, он имеет только ценность копии. Между небом и адом находится чувственный мир, в котором добро и зло находятся в состоянии борьбы. Тот, кто уходит от Бога и видимого мира, попадает в глубокую пропасть ада. В нас, утверждает Терстееген, можно найти все миры - и империю Христа, и империю сатаны.

77 Schiller, F.: Briefe/ Hrsg. von F. Jonas. Stuttgart, Bd. VII, S. 409-410. разнообразным влияниям со стороны внешнего мира, он — «гений», относящийся к миру строго избирательно. На первое место выдвигается индивидуум, его духовный мир, причем в исключительном выражении как внутренний мир художника. Именно художник должен обладать даром, сближающим его с Богом — даром творческого воображения, способностью за внешним материалом видеть глубинную сущность, создавать свой мир, независимый от реальности, высший, идеальный. Поэтому внешний мир в ранних романтических романах сжимается до предела, становится лишь средством выявления в герое художественного дара. Жизнь как таковая исчезает из поля зрения романтиков, они мыслят свои произведения как идеальный универсум. Организующим моментом этого поэтического мироздания является индивидуум - главный герой. Границы его «я» распространяются так далеко, что воплощают собой весь мир, который, таким образом, выступает в отраженной форме, через сознание героя.

Принципиальные различия между внешним и внутренним миром, человеком и обществом воплощаются в романе раннего романтизма как две противоположности - филистер и художник. На раннем этапе такое различие обнаруживается у Людвика Тика в «Истории господина Вильяма Ловеля» (1795 - 96); жизненный путь героя и его духовную сущность можно расценить как предостережение против крайностей индивидуализма, т.е. чрезмерным увлечением внутренним миром78.

Таким образом, если рассматривать произведение Жан Поля в литературном контексте его времени можно предположить, что модель его художественного мировосприятия может быть близка, с одной стороны, романтикам благодаря особенностям повествовательной формы, авторскому произволу, субъективизму героев и общей дуалистической структуре, включающей универсальные категории: реальное — идеальное, субъективное — объективное, внутреннее - внешнее, но, с другой — веймарскому классицизму благодаря просветительскому пафосу, элементам философско-эстетического мышления классицистов и попытке писателя использовать классицистический метод, отвергая при этом его идейную установку. Выявлению этих тенденций в романе посвящено наше исследование.

Диссертация состоит из Введения, трех глав, Приложения и Заключения. В соответствии с общими задачами целью первой главы является развернутое рассмотрения комплекса вопросов, связанных с семантическим кодом «внешнее». Сюда должна быть включена проблема личности и общества, а именно концепция личности (от ее появления в ранних произведениях Жан Поля до воплощения в романе «Титан»), а также выявление роли таких знаков духовной культуры, как «8аки1иш» (конец века), античность и классицизм79. Представляется уместным осмыслить

Заключение научной работыдиссертация на тему "Соотношение внутреннего и внешнего мира в художественной структуре романа Жан Поля "Титан""

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Исследование романа Жан Поля «Титан», представляющего главное, по признанию самого писателя, произведение в его идейно-художественном мире, убеждает в его стилистической и содержательной уникальности, что позволяет утверждать принципиальную несводимость метода его автора к каким-либо априорно выделяемым направлениям конца XVIII в., будь то веймарский классицизм или ранний романтизм. Например, можно предположить, что модель его художественного мировосприятия может быть близка романтикам и под определенным углом зрения может выглядеть как романтическая благодаря общей дуалистической структуре, включающей универсальные категории: реальное — идеальное, внутреннее — внешнее, субъективное - объективное, душа и тело, а также благодаря общей установке на их синтез. Однако анализ соотношения внутреннего и внешнего внутри этой структуры позволяет увидеть принципиальное отличие художественного мировоззрения Жан Поля от романтической модели. Если романтический синтез осуществляется в области идеала, то синтез Жан Поля принципиально подразумевает воплощение в реальности, в социально-бытовой действительности. Соответственно, проблема недостижимости идеала у романтиков связана с принципиальной «разнородностью» того и другого: достигнутый в действительности идеал перестает быть идеалом, а у Жан Поля с невозможностью фактически изменить, трансформировать эту действительность под знаком идеала.

Принципиальная «промежуточность» и «пограничность» фигуры Жан Поля, предопределенная ориентацией на методический синтез «внутреннего - внешнего», «античного — современного», «нисхождения — восхождения», вероятна, должна быть осмыслена как самостоятельный и полноценный художественный путь. Взгляды писателя формировались в рамках диалога с современниками как равноценный художественный ответ на идейно-эстетический и антропологический запрос времени.

Концепция «высокой жизни» в романе появляется как альтернатива исторической ситуации в Германии в конце XVIII века, когда противоречивым образом сочетаются результаты эпохи Просвещения и нового исторического периода, связанного с переломом и сменой эпох. Жан Поль осознает, что внутренний и внешний мир, «святость» и действительность («чувственное внешнее время») находятся в отношениях противоречивой зависимости, и понимает философские и художественные системы не как выход из этой зависимости, а скорее наоборот, как несчастье, прежде всего потому, что их создатели развивают не собственную духовную форму, а составляют ее («бесформенное святое внутреннего мира») из всех «религий и времен», духовное содержание которой оказывается пустым.

Исторические противоречия и конфликты воплощаются для Жан Поля в субъектах и их философско-эстетическом видении мира, в котором «соединяется идеальный уход в себя и реальное время». Это противоречие описывает ситуацию, в которой находились современники Жан Поля.

Историческое настоящее было для него — и в этом состоит существенное отличие от классицизма - не только временем «эгоистичного реализма», а прежде всего временем «неверия», которое Жан Поль понимает не только как потерю внутреннего мира, а — в этом он близок Гердеру — потерю индивидуальной активности.

На языке художественных образов «Титана» это означает активное действие индивида, проникнутое божественным. При этом Жан Поль понимал эту интенцию под амбивалентным шифром «титанического», указывающего равным образом и на обращение, и на отход от божественного. Такое положение образует в романе сложное повествование, в котором герои находятся в референтных отношениях, отражая и освещая друг друга. При этом фигуры Жан Поля оказываются не характерами в психологическом смысле, а духовно-чувственными конструкциями, в которых раскрывается отношение писателя к действительности.

Эта категория является главной чертой поведения «титанов» романа — Рокероля, Шоппе, Лианы, Линды, Гаспара, и отдельно Альбано, в образе которого отражается и идеальный, и исторически-конкретный уровень. Раскрытие индивидуальности Альбано проходит в романе двумя путями: как художника и как будущего правителя (князя). Оба пути сложно раскрываются, порождая конфликты. Герой сталкивается с действительностью, в которой отражается и Французская революция, и послереволюционное политическое развитие Европы, и такие знаки духовной культуры эпохи, как античность и классицизм.

Противоречивость исторической действительности находит свое объяснение в понятии «8аки1шп» (конец века). Приход нового времени соединился для писателя с элегическим прощанием с XVIII веком, теми «скромными и набожными временами» (I 7, 8, 357), которые безвозвратно уходили, но оставили неизгладимый след. Поэтому было бы слишком просто противопоставлять разум и чувство, рациональность нового времени и эмоциональную привязанность к прошлому. Эти связи сложнее, и в понятии «конец века» находит свое выражение дуалистичность ситуации перелома.

У Жан Поля «внутренний мир» выражается в понятии «внутренний человек», который изнутри как бы наблюдает за «внешним человеком» и за всем, что с ним происходит. Не забывать этого «внутреннего человека» — одна из задач «высокой личности», которой свойственно «стремление воспарить над землей, чувство недостаточности всякого земного дела и несоответствия между нашими сердцами и нашим положением, высоко поднятое над мерзостями повседневности лицо, чувство смерти и взгляд, устремленный за облака» (12, 209). Постепенно «внутренний человек» превращается у Жан Поля в другое название для нравственности и морали.

В романе «Титан» писатель воплощает идею воспитания личности, которая в итоге своего развития достигает идеального сочетания внутреннего — внешнего и использует весь накопленный духовный опыт ради общественного блага. Ранее в двух первых романах, «Невидимая ложа» и «Геспер», эта идея присутствовала на определенном декларативном уровне.

В «Титане» же линия воспитания героя, графа Альбано, становится центральной и имеет конечную цель — просвещенный монарх, философ на троне. Весь путь героя является проверкой внутренних качеств личности с точки зрения их сообразности благородной цели. Без сохранения лучших душевных качеств личность не сможет творить блага для общества. Стремясь подчеркнуть важность «внутреннего», Жан Поль наделяет своего героя романтической способностью поэтизировать действительность, облекать ее в покров фантазии, пропуская ее через внутренний мир. Внутренняя фантазия Альбано развивается и выливается в художественную силу воображения, которую Жан Поль оценивал как основу художественной креативности. Однако художественное воображение, с точки зрения Жан Поля, должно иметь границы, так как ее избыток приводит к потери ощущения реальности. Эту потерю в романе воплощает двойник Альбано — Рокероль, живущий по правилам «артистического цинизма». Для него фантазия стала не условием для создания поэтического мира, основанного на нравственных принципах, а является компенсацией за потерю «внутреннего человека», то есть за потерю морали и нравственности. На его образе Жан Поль критикует время, породившее такой тип художника.

В своей концепции идеальной личности Жан Поль преимущественно опирается на традицию просветительского романа, в особенности «государственного» и «воспитательного», так как XVIII век является его духовной родиной. К тому же вслед за Кантом он четко различает понятия «век Просвещения» и «просвещенный век». Просвещение — это универсальный учебный процесс в ходе истории, который не имеет конца, просвещенный же век предполагает горизонт этого развития. Соответственно, «просвещенный век» останется только идеей, которая может реализоваться только эпохой Просвещения.

В конце романа Жан Поль создает утопический мир идиллии, «Аркадию», где может остановить жизнь, чтобы она не предалась каким-либо собственным, внутри ее лежащим интересам. Писатель считал идиллию естественной формой человеческого существования, которая направлена на создание особого мира, компенсирующего коренную неудовлетворенность человека реальными общественными отношениями. Но идиллия не становится у Жан Поля формой достижения абсолютной гармонии внешнего и внутреннего мира. Писатель извращает шиллеровский постулат идиллии, сознательно разрушая подлинно идиллическое начало через юмор, снижение образа героя.

Сочетание внутреннего - внешнего получает высокую степень эстетического воплощения: устроен брак прогрессивного князя — художника и философа на троне с идеальной спутницей. Оба не только имеют внутреннюю цельность, добродетель и веру в бессмертие, но и намереваются практически воплотить добродетельную мораль, способствовать раскрытию человеческих достоинств и всеобщему народному счастью. Обжитая ими идиллия под названием «Аркадия» должна стать по воле автора реальностью, преодолевая свой эфемерный статус, оказаться общей моделью будущей формы жизни человека.

Но если взглянуть на эту семейную идиллию как на поэтический идеал в «мерцающей империи луны» (19, 456), где становится зримой обратная сторона вещей, бросается в глаза ее искусственность и эфемерность, а также несоответствие внешнему миру, а следовательно, скрытая опасность и угроза для ее существования со стороны внешнего мира. В этом отражается двойственность суждений Жан Поля, его рефлексия по поводу кризисов и противоречий времени, которое влечет за собой этот эстетический конфликт. Писатель понимает проблематичность создания альтернативы миру посредством искусства. Понимание этого приводит к тому, что он начинает относиться к своему поэтическому идеалу иронично, что говорит о принципиальной невозможности осуществить его в полном объеме.

В заключительных сценах «Титана» внутреннее и внешнее переносится в сказочную, все примиряющую сферу - над всеми безднами и катастрофами в романе, над разочарованиями самого писателя, которые проявились в создании образов Рокероля и Шоппе. Альбано получает статус сказочного принца, счастливого героя-мечтателя, «сына Бога», и Жан Поль расцвечивает принадлежащий ему поэтический мир всеми красками своего таланта. Но противоречие между внутренним и внешним миром, объективным и субъективным, «ничтожной реальностью» и «непреходящей поэзией» продолжает существовать. Они остаются в романе Жан Поля, в общем и целом, навечно разделенными, несоединимыми сферами, причем сам писатель и не допускает мысли о том, что одна из них могла бы быть приоритетной. Кроме того, обособление рассказа «Джианноццо» в «Комическом приложении» к роману как отдельного сатирического произведения также свидетельствует о неразрешимости противоречий между тем и другим.

Именно такое, принципиально дуалистическое представление о человеке и мире лежит в основе художественного метода писателя. Антиномическая связь между действительностью и идеалом не может быть устранена никогда, потому что постоянное расхождение идеала с жизнью приводит к возникновению вечной тоски по высокому: «.и в Аркадиях мы томились бы по утопиям, и на каждом солнце видели бы далекое звездное небо.» (18, 206). «Только за гробом распутываются все узлы, да и вся мировая история является для него незаконченным романом»1, - писал Жан Поль в 1825 году о существе человека.

1 Цит. по: Emmel Н: Geschichte des deutschen Romans. Bern 1972. Bd. 1, S. 259.

Список научной литературыСедов, Андрей Валерьевич, диссертация по теме "Литература народов стран зарубежья (с указанием конкретной литературы)"

1. Jean Paul: handschriftlicher Nachlass in der Deutschen Staatsbibliothek Berlin. Fascikel 19.

2. Jean Paul: Die unsichtbare Loge. Eine Biographie. Hrsg. von Klaus Pauler. München 1981.

3. Hesperus, oder 45 Hundsposttage. Eine Biographie von Jean Paul. Erstes-Drittes Heftlein. Berlin 1795.

4. Der 17. Juli der Charlotte Corday. In: Taschenbuch fiir 1801. Hrsg. von Friedrich Gentz, Jean Paul und Johann Henrich Voß. Braunschweig 1800, S. 135-162.

5. Vorschule der Aesthetik, nebst einigen Vorlesungen in Leipzig über die Parteien der Zeit, von Jean Paul. Erste bis Dritte Abtheilung. Hamburg 1804.

6. Wahrheit aus Jean Pauls Leben. Heftlein 1-8. Breslau 1826-1833.

7. Jean Paul und Herder. Der Briefwechsel Jean Pauls und Karoline Richters mit Herder und der Herderschen Familie in den Jahren 1785 bis 1804. Hrsg. von Paul Stapf, Bern, München 1959.1. Тексты современников

8. Jean Paul im Urteil seiner Kritiker. Dokumente zur Wirkungsgeschichte Jean Pauls in Deutschland. Hrsg., eingeleilet und kommentiert von Peter Sprengel. München 1980.

9. Goethes Poetische Werke. Autoiographische Schriften II. Italienische Reise. Berlin 1961.

10. Sammlung der zeitgenossischen Rezensionen von Jean Pauls Werken. Hrsg. von Kurt Wölfel. Band 1-4. München 1978, 1981,1983 und 1988 (JbJPG 13,16,18 und 23). ,

11. Die deutschen Säculardichtungen an der Wende des 18. und 19. Jahrhunderts. Hrsg. und eingeleitet von August Sauer. Berlin 1901.

12. Herder, Johann Gottfried: Herders Sämmtliche Werke. Hrsg. von Bernhard Suphan. Band XXII, XXIII und XXIV. Berlin 1880,1885 und 1886.

13. Herder, Johann Gottfried: Ideen zur Philosophie der Geschichte der Menscheit. Hrsg. von Heinz Stolpe. Band 1 und 2. Berlin und Weimar 1965.

14. Herder, Johann Gottfried: Briefe zu Beförderung der Humanität. Hrsg. von Heinz Stolpe in Zusammenarbeit mit Hans-Joachim Kruse und Dietrich Simon. Band 1 und 2. Berlin und Weimar 1971.

15. Jacobi, Friedrich Heinrich: Eduard Allwills Briefsammlung, herausgegeben von Friedrich Heinrich Jacobi, mit einer Zugabe von eigenen Briefen. Erster Band.1. Königsberg 1792.

16. Jacobi, Friedrich Heinrich: »Allwill«. Textkritisch hrsg., eingeleitet und kommentiert von Dr. J. U. Terpstra. Groningen. Djakarta 1957.

17. Jacobi, Friedrich Heinrich: Jacobi an Fichie. Hamburg 1799.

18. Moritz, Karl Philipp: Götterlehre oder Mythologische Dichtungen der Alten. Zusammengestellt von Karl Philipp Moritz. Leipzig 1966.

19. Novalis Schriften. Band 4. Stuttgart 1975.

20. Schillers Werke. Nationalausgabe. Band 20. Philosophische Schriften. Weimar 1962.

21. Schlegel, Friedrich: Kritische Schriften und Briefe. Band 3. PaderbornDarmstadt 1958.

22. Критическая литература на немецком языке

23. Allert, Beate: Die Metapher und ihre Krise. Zur Dynamik der »Bilderschrift« Jean Pauls. New York, Bern, Frankfurt am Main 1987.

24. Alt, Johannes: Jean Paul. München 1925.

25. Anderle, Martin: Jean Pauls »Leibgeber« zwischen Doppelgängertum und IchVerlust. In: The German Quarterly 49 (1976), S. 13-21.

26. Baacke, Dieter: Vehikel und Narrenschiff der Seele. Zu Jean Pauls Abschweifungen und Digressionen. In: Texi + Kritik, S. 39-58.

27. Bach, Hans: Jean Pauls Hesperus. Leipzig 1929.

28. Bachmann, Asta-Maria: Das Umschaffen der Wirklichkeit durch den »poetischen Geist«. Aspekte der Phantasie und des Phantasierens in Jean Pauls Poesie und Poetik. Frankfurt am Main, Bern 1986.

29. Bade, Heidemarie: Jean Pauls politische Schriften, Tübingen 1974.

30. Bausch, Walter: Theorien des epischen Erzählens in der deutschen1. Frühromantik. Bonn 1964.

31. Becket, Eva D.: Der deutsche Roman um 1780. Stuttgart 1964.

32. Behrend, Marion: Die Erzählform in den Romanen Jean Pauls. Diss. phil. Göttingen 1954.

33. Benjamin, Walter: Der eingetunkte Zauberstab. Zu Max Kommereils »Jean Paul«. In: Wege der Forschung, S. 106-114.

34. Jean Pauls Persönlichkeit in Berichten der Zeitgenossen. Gesammelt und hrsg. von Eduard Berend. Berlin, Weimar 1956.

35. Berend, Eduard: Eine Geistergeschichte von Jean Paul. Drei Romankapitel aus seinem Nachlaß. In: Jean-Paul-Jahrbuch. Hrsg. von Eduard Berend. Erster Band. Berlin 1925, S. 155-183.

36. Berend, Eduard: Jean Pauls Ästhetik. Berlin 1909.

37. Berend, Eduard: Jean Paul und die Schlegel. In: Euphorion 20 (1913), S. 83-86.

38. Berend, Eduard: Jeanpauliana. In: Euphorion 21 (1914), S. 219-229.

39. Berend, Eduard: Besprechung von: Richard Rohde: Jean Pauls Titan. Untersuchungen über Entstehung. Ideengehalt und Form des Romans. Berlin 1920. In: Euphorion 23 (1921), S. 338-344.

40. Berend, Eduard: Der Typus des Humoristen. In: Die Ernte. Abhandlungen zur Literaturwissenschaft. Franz Muncker zu seinem 70. Geburtstag überreicht. Halle 1926, S. 93-115.

41. Berend, Eduard: Prolegomena zur historisch-kritischen Gesamtausgabe von Jean Pauls Werken. Berlin 1927.

42. Berend, Eduard: Jean Paul und die Schweiz. Frauenfeld, Leipzig 1943.

43. Berend, Eduard: Jean Pauls handschriftlicher Nachlaß, seine Eigenart und seine Geschichte. In: In libro humanitas. Festschrift für Wilhelm Hoffmann zum 60. Geburtstag. Stuttgart 1962, S. 336-346.

44. Berend, Eduard: Schiller im Spiegel Jean Pauls. In: Exkursionen. Aufsätze von Eduard Berend. Marbach 1968, S. 56-63.

45. Berend, Eduard: Jean Paul der meistgelesene Schriftsteller seiner Zeit? In: Wege der Forschung, S. 155-169.

46. Birus, Hendrik: Neue kleine Bücherschau. Über die jüngste Jean-PaulForschung (1974- 1982). In: Text + Kritik, S. 216-244.

47. Birus, Hendrik: Vergleichung. Goethes Einfuhrung in die Schreibweise Jean Pauls. Stuttgart 1986.

48. Birus, Hendrik: Der»Metaphoriker« Jean Paul. In: JbJPG 22 (1987). S. 41

49. Börne, Ludwig: Denkrede auf Jean Paul. In: Ludwig Börne, Sämtliche Schriften. Hrsg. von Inge und Peter Rippmann. Band 1. Düsseldorf 1964, S. 789-798.

50. Böschenstein, Bernhard: Die Transfiguration Rousseaus in der deutschen Dichtung um 1800: Hölderlin-Jean Paul-Kleist. In: JbJPG I (1966), S. 101-116.

51. Böschenstein, Bernhard: Jean Pauls Romankonzeption. In: B.B. Studien zur Dichtung des Absoluten. Zürich 1968. S. 25-44.

52. Böschenstein, Bernhard: Leibgeber und die Metapher der Hülle. In: B.B. Studien . S. 45-50.

53. Böschenstein, Bernhard: Antikes im »Titan«. In: B.B. Studien . S. 51-58.

54. Böschenstein, Bernhard: Grundzüge von Jean Pauls dichterischem Verfahren, dargestellt am »Titan«. In: JbJPG 3 (1968), S. 27-47.

55. Böschenstein, Bernhard: Leuchttürme. Frankfurt am Main 1977.

56. Bosse, Heinrich: Theorie und Praxis bei Jean Paul. § 74 der »Vorschule der Ästhetik« und Jean Pauls erzählerische Technik, besonders im »Titan«. Bonn 1970.

57. Bosse, Heinrich: Vorfragen zur Metaphorik bei Jean Paul. In: Deutsche Vierteljahresschrift 4: (1971), S. 326-349.

58. Brummack, Jürgen: Satirische Dichtung. Studien zu Friedrich Schlegel, Tieck, Jean Paul und Heine. München 1979.

59. Bruyn, Günter de: Das Leben des Jean Paul Friedrich Richter. Halle 1975. 61. Bruyn, Günter de: Jean Paul und die neuere DDR-Literatur. In: JbJPG 10 (1975). S. 205-211.

60. Campe, Joachim: Der programmatische Roman: von Wielands »Agathon« zu Jean Pauls »Hesperus«. Bonn 1979.

61. Campe, Joachim: Die moralische Revolution. Zu Jean Pauls Romanen. In: Sprache im technischen Zeitalter 20 (1980), S. 287-311.

62. Conrady, Karl Otto: Anmerkungen zum Konzept der Klassik. In: Deutsche Literatur zur Zeit der Klassik. Hrsg. von Karl Otto Conrady. Stuttgart 1977, S. 7-29.

63. Dahler, Hans: Jean Pauls Siebenkäs. Struktur und Grundbild. Bern 1962.

64. Dahmann, Horst: Jean Pauls Luftschiffer Giannozzo als Humorist. Diss. phil. Göttingen 1959.

65. Dahnke, Hans-Dietrich und Thomas Höhle in Zusammenarbeit mit Hans-Georg Werner (Leitung und Gesamtbearbeitung): Geschichte der deutschen Literatur. Von den Anfangen bis zur Gegenwart. Band 7.1789 bis 1830. Berlin 1978.

66. Davies, Martin L.: Die Authentizität der Erfahrung. Jean Pauls Gestalt Leibgeber-Schoppe In: Aurora. Jahrbuch der Eichendorff-Gesellschaft 42 (1982), S. 111-129.

67. Decke-Cornill, Albrecht: Vernichtung und Selbstbehauptung. Eine Untersuchung zur Selbstbewußtseinsproblematik bei Jean Paul. Würzburg 1987.

68. Delius, Friedrich Christoph: Der Held und sein Wetter. Ein Kunstmittel und sein ideologischer Gebrauch im Roman des bürgerlichen Realismus. München 1971.

69. Diergarten, Friedrich: Die Funktion der religiösen Bilderwelt in den Romanen Jean Pauls. Diss. phil. Köln 1967.

70. Engels, Elmar: Die Raumgestaltung bei Jean Paul. Eine Untersuchung zum Titan. Diss. phil. Bonn 1969.

71. Esselborn, Hans: Das Universum der Bilder. Die Naturwissenschaft in den Schriften Jean Pauls. Tübingen 1988.

72. Flessau, Kurt-Ingo: Der moralische Roman. Studien zur gesellschaftskritischen Trivialliteratur der Goethezeit. Köln, Graz 1968.

73. Fohrmann, Jürgen: Jean Pauls »Titan«. Eine Lektüre. In: JbJPG 20 (1985), S. 732.

74. Freveil, Ute: »Tatenarm und gedankenvoll«? Bürgertum in Deutschland 1780-1820. In: Deutschland und Frankreich, S. 263-292.

75. Gamper, Herbert: Jean Pauls Siebenkäs. Winterthur 1967.

76. Gansberg, Marie-Luise: Welt-Verlachung und das »rechte Land«. Ein literatursoziologischer Beitrag zu Jean Pauls »Flegeljahren«. In: Wege der Forschung, S. 353-388.

77. Garte, Hansjörg: Kunstform Schauerroman. Eine morphologische Begriffsbestimmung des Sensationsromans im 18. Jahrhundert von Walpoles »Castle of Otranto« bis Jean Pauls »Titan«. Leipzig 1935.

78. Geissendörfer, Theodor: Jacobi's Allwill and Jean Paul's »Titan«. In: Journal of English and Germanic Philology 27 (1928), S. 361-370.

79. Gendolla, Peter: Die lebenden Maschinen. Zur Geschichte der Maschinenmenschen bei Jean Paul, E.T.A. Hoffmann und Villiers de L'Isle Adam. Marburg 1980.

80. Gnüg, Hiltrud: Der utopische Roman. Frankfurt am Main 1983.

81. Golz, Jochen: Nachwort zu: Jean Paul. Titan. Band I und 2. Hrsg. von Jochen Golz. Berlin und Weimar 1986. Band 2, S. 603-641.

82. Golz, Jochen: Jean-Paul-Forschung 1970-1983 in der BRD. Anmerkungen zu ihren Tendenzen und Ergebnissen. In: Weimarer Beiträge 33 (1987), S. 663-678.

83. Golz, Jochen: Jean Pauls »Poesie in Prose« und das klassische Kunstkonzept, in: Debatten und Kontroversen. Band 2, S. 72-153.

84. Golz, Jochen: Jean Pauls »Titan« als Säkularroman. In: Weimarer Beiträge 35 (1989), S. 1806-1825.

85. Graf, Volker: Himmel und Erde. Jean Pauls Kasuistik des Glücks. Diss. phil. Berlin 1989.

86. Harich, Walter: Jean Paul. Leipzig 1925.

87. Harich, Wolfgang: Satire und Politik beim jungen Jean Paul. In: Sinn und Form 19(1967), S. 1482-1527.

88. Harich, Wolfgang: Jean Pauls Kritik des philosophischen Egoismus. Belegt durch Texte und Briefstellen Jean Pauls im Anhang. Frankfurt am Main o.J.

89. Harich, Wolfgang: Jean Pauls Revolutionsdichtung. Versuch einer neuen Deutung seiner heroischen Romane. Berlin 1974.

90. Hartmann, Karl: Jean Pauls Verhältnis zur Antike. In: Jean-Paul-Blätter 17(1942), S. 69-86.

91. Helms, Hans G.: Über Jean Panls Romankategorien. In: Text + Kritik, S. 10-16.

92. Helms, Hans G.: Jean Paul, ein politischer Autor. In: Text + Kritik, S. 118-123.

93. Henz, Rudolf: Jean Paul und Goethe. In: Jahrbuch des Wiener Goethe-Vereins 75 (1971), S. 28-41.

94. Hermand, Jost: Modell einer Szene: Titan, 18. Jobelperiode, 81. Zykel. In: Hesperus 26 (1963), S. 33-38.

95. Hermand, Jost: Des Luftschiffers Giannozzo Seebuch. In: J.H. Unbequeme Literatur. Eine Beispielreihe. Heidelberg 1971, S. 40-64.

96. Hubert, Ulrich: Karl Philipp Moritz und die Anfange der Romantik. Tieck-Wackenroder — Jean Paul Friedrich und August Wilhelm Schlegel. Frankfurt am Main 1971.

97. Jacobs, Jürgen: Wilhelm Meister und seine Brüder. Untersuchungen zum deutschen Bildungsroman. München 1972.

98. Jacobs, Jürgen: Prosa der Aufklärung. München 1976.

99. Kiermeier, Joseph: Der Weise auf den Thron! Studienzum Piatonismus Jean Pauls. Stuttgart 1980.

100. Klein, Evelin: Der Ichbegriff bei Jean Paul. Wien 1969.

101. Kocka, Jürgen: Weder Stand noch Klasse. Unterschichten um 1800. Bonn 1990.

102. König, Dominik von: Das Leben ein Garten. Bemerkungen zu Jean Pauls »Titan«. In: Park und Garten im 18. Jahrhundert. Heidelberg 1978. S. 113-118.

103. Köpke. Wulf: Das Problem der Wirklichkeit im Spätwerk Jean Pauls. Diss. phil. Freiburg/Br. 1955.

104. Kopke, Wulf: Jean Paul als ein früher Leser der »Erziehung des Menschengeschlechts«. In: Lessing Yearbook 2 (1970), S. 90-114.

105. Köpke, Wulf: Erfolglosigkeil. Zum Frühwerk Jean Pauls. München 1977.

106. Köpke, Wulf: Die emanzipierte Frau in der Goethezeit und ihre Darstellung in der Liieratur. In: Die Frau als Heldin und Autorin. Neue kritische Ansätze zur deutschen Literatur. Hrsg. von Wollgang Paulsen. Bern, München 1979. S. 96-110.

107. Köpke, Wulf: Jean Pauls Auseinandersetzung mit »Werther« und »Wilhelm

108. Meister« im »Titan«. In: Goethe im Kontext. Kunst und Humanität, Naturwissenschaft und Polilik von der Aufklärung bis zur Restauration. Ein Symposium. Hrsg. von Wolfgang Wittkowski. Tübingen 1984. S. 69-82.

109. Köpke, Wulf: Die Herder-Rezeption Jean Pauls in ihrer Entwicklung. In: Studien zum 18. Jahrhundert. Band 9: Johann Gottfried Herder. 1744-1803. Hrsg. von Gerhard Sauder. Hamburg 1987, S. 391 -408.

110. Köpke, Wulf: Abschied von der Poesie. »Flegeljahre« und die Auseinandersetzung mit Herder. In: JbJPG 25 (1990), S. 43-60.

111. Kommerell, Max: Jean Pauls Verhältnis zu Rousseau. Nach den Haupt-Romanen dargestellt. Marburg 1924.

112. Kommerell, Max: Jean Paul in Weimar. In: M.K. Dichterische Welterfahrung. Frankfurt am Mam 1952, S. 53-82.

113. Kommereil, Max: Jean Paul. Frankfurt am Main 1977.

114. Korff, Hermann August: Geist der Goethezeit. III. Teil: Frühromantik. Leipzig 1959.

115. Langen, August: Deutsche Sprachgeschichte vom Barock bis zur Gegenwart. In: Deutsche Philologie im Aufriß. Hrsg. von Wolfgang Stammler. Band 1. Berlin, Bielefeld, München 1952, Sp. 1077-1522.

116. Lecke, Bodo: Zwischen Empfindung und Phantasie. Zur Poetik Jean Pauls. In: Text + Kritik, S. 17-23.

117. Lindemann, Gisela: Phantasie und Humor. Zum Verhältnis vom Ästhetik und Dichtung bei Jean Paul. Diss. phil. Göttingen 1966.

118. Lindner, Burkhardt: Satire und Allegorie in Jean Pauls Werk. Zur Konstitution des Allegorischen. In: JbJPG 5 (1970), S. 7-61.

119. Lindner, Burkhardt: Die gestaltete und die verdrängle Revolution. W. Harichs Versöhnung zwischen Lukacs und Jean Paul als Problem materialistischer Literaturgeschichtsschreibung. In: JbJPG 9 (1974), S. 30-62.

120. Lindner, Burkhardt: Autonomisierung der Literatur als Kunst, klassisches Werkmodell und auktoriale Schreibweise. In: JbJPG 10 (1975), S. 85-107.

121. Lindner, Burkhardt: Jean Paul. Scheiternde Aufklärung und Autorrolle. Darmstadt 1976.

122. Lindner, Burkhardl: Das Lachen im Tempel des Schönen: Zur Subversivität des Komischen in der Autonomieperiode. In: Deutsche Literatur zur Zeit der Klassik. Hrsg. von Karl Otto Conrady. Stuttgart 1977, S. 267-282.

123. Lindner, Burkhardl: Die Opfer der Poesie. Zur Konstellation von

124. Aufklärungsroman und Kunstautonomie am Ende des 18. Jahrhunderts. In: Aufklärung und literarische Öffentlichkeit. Hrsg. von Christa Bürger, Peter Bürger und Jochen Schulte-Sasse. Frankfurt am Main 1980, S. 265-301.

125. Lindner, Burkhardt: Jean Pauls Erzählmodell am Beispiel des »Tilan«. In: Jürgen Link (u.a,): Literatursoziologisches Propädeutikum. München 1980, S. 496520.

126. Lindner, Burkhardt: Politische Metaphorologie. Zum Gleichnisverfahren in Jean Pauls Politischen Schriften. In: Texl + Kritik. S. 124-138.

127. Link, Jürgen: Elemenlare Literatur und generative Diskursanalyse. München 1983.

128. Mähl, Hans-Joachim: Die Idee des goldenen Zeitalters im Werk des Novalis. Studien zur Wesensbestimmung der frühromantischen Utopie und zu ihren ideengeschichtlichen Voraussetzungen. Heidelberg 1965.

129. Malles, Hans-Jürgen: Jahrhundertwende und Epochenumbruch in der deutschen Lyrik um 1800. Diss. Phil. Leipzig 1988.

130. Malsch, Wilfried: Kunst und Geschichte in Jean Pauls Ästhetik. In: JbJPG 10 (1975), S. 109-121.

131. Malsch, Wilfried: Klassizismus, Klassik und Romantik der Goethezeit. In: Deutsche Literatur zur Zeit der Klassik. Hrsg. von Karl Otto Conrady. Stuttgart 1977, S. 381 -408.

132. Markschies, Hans Lothar: Zur Form von Jean Pauls »Titan«. In: Gestaltung Umgestaltung. Festschrift zum 75. Geburtstag von Hermann August Korff. Hrsg. von Joachim Müller. Leipzig 1957, S. 189-205.

133. Mauch, Gudrun: Theatermetapher und Theatermotiv in Jean Pauls »Titan«. Göppingen 1974.

134. Maurer, Peter: Wunsch und Maske. Eine Untersuchung der Bild-und Motivstruktur von Jean Pauls »Flegeljahren«. Göttingen 1981.

135. Mayer, Gerharl: Jean Pauls ambivalentes Verhältnis züm Bildungsroman. JbJPG 11 (1976), S. 51-77.

136. Meier, Günter: Zeit und Augenblick. Das Problem der Welt im Werk Jean Pauls, dargestellt am »Titan«. Band I und 2. Diss. phil. Hamhurg 1958.

137. Meyer, Herman: Der Sonderling in der deutschen Dichtung. München 1963.

138. Meyer, Herman: Jean Paul. »Flegeljahre«. In: Wege der Forschung, S. 208-265.

139. Michelsen, Peter: Laurence Sterne und der deutsche Roman des 18. Jahrhunderts. Göttingen 1962.

140. Müller, Gölz: Jean Pauls Ästhetik und Naturphilosophie. Tübingen 1983.

141. Müller, Gölz: Jean Pauls Privatenzyklopädie. Eine Untersuchung der Exzerpte und Register aus Jean Pauls unveröffentlichtem Nachlaß. In: Inernationales Archiv für Sozialgeschichte der deutschen Literatur II (1986), S. 73-114.

142. Müller, Golz: Jean Pauls Exzetpte. Würzburg 1988.

143. Müller, Volker Ulrich: Narrenfreiheit und Selbstbehauptung. Spielräume des Humors im Werk JeanPauls. Stuttgart 1979.

144. Müller-Seidel, Walter: Die Geschichtlichkeit der deutschen Klassik: Literatur und Denkformen um 1800. Stuttgart 1983.

145. Naumann. Ursula: »Denn ein Autor ist der Stadtpfarrer des Universums«. Zum Einfluß geistlicher Rede auf das Werk J.P.F. Richters. In: JbJPG 7 (1972), S. 7-39.

146. Naumann, Ursula: Predigende Poesie. Zur Bedeutung von Predigt, geistlicher Rede und Predigertum für das Werk Jean Pauls. Nürnberg 1976.

147. Naumann, Ursula: Urania in Ketten. Jean Pauls »Titaniden« (mit einem Anhang: Fünf Briefe der Charlotte von Kalb). In: JbJPG 15 (1980). S. 82-130.

148. Naumann, Ursula: Charlotte von Kalb. Stuttgart 1985.

149. Och, Gunnar: Der Körper als Zeichen. Zur Bedeutung des mimisch-gestischen und physiognomischen Ausdrucks im Werk Jean Panls. Erlangen 1986.

150. Ortheil, Hanns-Joseph: Idylle und Reflexion. Zur Geschichtlichkeit von Jean Pauls »Wutz«. In: Literaturwissenschaftliches Jahrbuch 17 (1976), S. 83-97.

151. Ortheil, Hanns-Joseph: Der poetische Widerstand im Roman. Geschichte und Auslegung des Romans im 17. und 18. Jahrhundert. Königstein 1980.

152. Ortheil, Hanns-Joseph: Jean Paul mit Selbstzeugnissen und Bilddokumenten dargestellt. Reinbek 1984.

153. Preisendanz, Wolfgang: Humor als dichterische Einbildungskraft. Studien zur Erzählkunst des poetischen Realismus. München 1985.

154. Preisendanz, Wolfgang, und Warning, Rainer (Hrsg.): Poetik und Hermeneutik VII: Das Komische. Bonn 1968.

155. Pross, Wolfgang: Jean Pauls geschichtliche Stellung. Tübingen 1975.

156. Rankl, Maximilian: Jean Paul und die Naturwissenschaft. Frankfurt am Main, Bern, New York, Paris 1987.

157. Rasch, Wolfdietrich: Die Poetik Jean Pauls. In: Die deutsche Romantik. Hrsg. vonHatis Sieffen. Göttingen 1967, S. 98-110.

158. Rasch, Wolfdietrich: Die Erzählweise Jean Pauls. Metaphernspiele und dissonante Strukturen. München 1961.

159. Rehm, Walther: Roquairol. Eine Studie zur Geschichte des Bösen. In: W.R. Begegnungen und Probleme. Studien zur deutschen Literaturgeschichte. Bern 1957, S. 155-242.

160. Rehm, Walther: Jean Pauls vergnügtes Notenleben oder Notenmacher und Notenleser. In: Jahrbuch der Deutschen Schillergesellschaft 3 (1959), S. 244-337.

161. Rehm, Walther: Jean Paul Dostojewski. Eine Studie zur dichterischen Gestallung des Unglaubens. Göttingen 1962.

162. Rohde, Richard: Jean Pauls Titan. Untersuchungen über Entstehung. Ideengehalt und Form des Romans. Berlin 1920.

163. Rose, Ulrich: Poesie als Praxis. Jean Paul. Herder und Jacobi im Diskurs der

164. Aulklärung. Wiesbaden 1990.

165. Sauder, Gerhard: »Verhältnismässige Aufklärung«. Zur bürgerlichen Ideologie am Ende des 18. Jahrhunderts. In: JbJPG 9 (1974), S. 102-126.

166. Sauer, Lieselotte: Marionetten, Maschinen, Automaten. Der künstliche Mensch in der deutschen und englischen Romaniik. Bonn 1983.

167. Schaer, Michael: Ex negativo. »Dr. Katzenbergers Badereise« als Beitrag Jean Pauls zur ästhetischen Theorie. Göttingen 1983.

168. Schlaffer, Heinz: Der Bürger als Held. Sozialgeschichtliche Auflösungen literarischer Widersprüche. Frankfurt am Main 1973.

169. Schlaffer, Heinz: Jean Paul. In: Wege der Forschung, S. 389-410.

170. Schlaffer, Heinz: Die Methode von Max Kommereils »Jean Paul«. Mit drei Exkursen zu gegenwärtigen Interpretationstheorien. In: JbJPG 14 (1979), S. 22-50.

171. Schmidt, Jochen: Die Geschichte des Genie-Gedankens in der deutschen Literatur, Philosophie und Politik. 1750-1945. Band I. Von der Aufklärung bis zum Idealismus. Darmstad 1985.

172. Schmidt-Biggemann, Wilhelm: Maschine und Teutel. Jean Pauls Jugendsatiren nach ihrer Modellgeschichte. Freiburg 1975.

173. Schmitz, Werner: Die Empfindsamkeit Jean Pauls. Heidelberg 1930.

174. Schmitz-Emans, Monika: Schnupftuchsknoten oder Sternbild. Jean Pauls Ansätze zu einer Theorie der Sprache. Bonn 1986.

175. Schmitz-Emans, Monika. Dramatische Welten und verschachtelte Spiele. Zur Modellfunktion des Theatralischen in Jean Pauls Romanen. In: JbJPG 22 (1987), S. 67-93.

176. Schmitz-Emans, Monika: Georg Christoph Lichtenberg und der MaschinenMann. Zur Interferenz von literarischer Phantasie und naturwissenschaftlicher Modellbildung. In: JbJPG 25 (1990), S. 74-111.

177. Schneider, Ferdinand Joseph: Tiecks »William Lovell« und Jean Pauls »Titan«. In: Zeitschrift fiir deutsche Philologie 61 (1936), S. 58-75.

178. Schönert, Jörg: Roman und Satire im 18. Jahrhundert. Stuttgart 1969.

179. Scholder, Klaus: Die Verwirklichung des Imaginativen in den Romanen Jean Pauls. Ein Beitrag zum Problem der poetischen Existenz in der deutschen Romantik. Diss. phil. Tübingen 1956.

180. Scholz, Rüdiger: Welt und Form des Romans bei Jean Paul. Bern, München 1973.

181. Schreinert, Kurt: Jean Pauls »Siebenkäs«. Weimar 1929.

182. Schütz, Karl-Otto: Die Geschichte des Wortes Humor und die Entstehung des Humorbegriffs. Diss. phil. Bonn 1957.

183. Schulz, Gerhard: Bürgerliche Epopöen? Fragen zu einigen deutschen Romanen zwischen 1790 und 1800. In: Deutsche Literatur zur Zeit der Klassik. Hrsg. von Karl Otto Conrady. Stuttgart 1977, S. 189-210.

184. Schulz, Gerhard: Zwischen Kleinstadt und Gottesstadt. Bemerkungen zu Jean Paul, in: Walter Hinderer (Hrsg.): Literarische Profile. Deutsche Dichter von Grimmelshausen bis Brecht. Königstein 1982, S. 67-85.

185. Schulz, Gerhard: Die deutsche Literatur zwischen Französischer Revolution und Restauration. Erster Teil. Das Zeitalter der Französischen Revolution. 17891806. München 1983.

186. Schweikert, Uwe: Jean Paul. Stuttgart 1970.

187. Schweikert, Uwe: Jean Pauls »Komet«. Selbstparodie der Kunst. Stuttgart 1971.

188. Schweikert, Uwe, Schmidt-Biggemann, Wilhelm, Schweikert, Gabriele: Jean Paul Chronik. Daten zu Leben imd Werk. München 1975.

189. Segeberg, Hano: Deutsche Literatur und Französische Revolution. Zum Verhältnis von Weimarer Klassik, Frühromantik und Spätaufklärung. In: Deutsche Literatur zur Zeit der Klassik. Hrsg. von Karl Otto Conrady. Stuttgart 1977, S. 243266.

190. Segeberg, Hano: Literarischie Technik-Bilder. Tübingen 1987.

191. Seibert, Regine: Satirische Empirie. Literarische Struktur und geschichtlicher Wandel der Satire in der Spätaufklärung. Würzburg 1981.

192. Sengle, Friedrich: Zur geschichtlichen Leistung und zum übergeschichtlichen Rang Jean Pauls. Zwei kleine Beiträge. In: Aspekte der Goethezeit. Hrsg. von Stanley A. Corngold, Michael Curschmann und Theodore J. Ziolkowski. Gottingen 1977, S. 204-214.

193. Seybold, Eberhard: Das Genrebild in der deutschen Literatur. Stuttgart 1967.

194. Sieveking, Gerhard: Jean Pauls Stellung zur Antike und ihrem Wiederaufleben im Neuhumanismus. Diss. phil. Hamburg 1925.

195. Solle, Dorothee: Transzendenz und Weltveränderung bei Jean Paul. In: Realisation, Studien zum Verhältnis von Theologie und Dichtung nach der Aufklärung. Darmstadt 1973, S. 168 280.

196. Sprengel, Peter: Herodoteisches bei Jean Paul. Technik, Voraussetzungen und Entwicklung des „gelehrten Witzes". In: JbJPG 10 (1975), S. 213-248.

197. Sprengel, Peter: Enzyklopädie und Geschichte. Kritische Überlegungen zu Wolfgang Pross' Buch über „Jean Pauls geschichtliche Stellung". In: JbJPG 11 (1976), S. 15-49.

198. Sprengel, Peter: Innerlichkeit. Jean Paul oder das Leiden an der Gesellschaft. München 1977.

199. Sprengel, Peter: Maschinenmenschen. Ein zentrales Moliv in Jean Pauls Satire. In: JbJPG 12 (1977), S. 61-103.

200. Sprengel, Peter: Heroische Anekdoten. Jean Pauls Plutarch-Rezeption. In: Antike und Abendland 24 (1978), S. 171-190.

201. Sprengel, Peter: Einleitung zu: Jean Paul im Urteil seiner Kritiker. Dokumenie zur Wirkungsgeschichte Jean Pauls in Deutschland. München 1980, S. XV-XCII.

202. Sprengel, Peter: Antiklassische Opposition. Herder-Jacobi-Jean Paul. In: Karl Robert Mandelkow (u.a.): Europäische Romantik I. Wiesbaden 1982, S. 249-272.

203. Sprengel, Peter: Zur Wirkungsgeschichte von Jean Pauls »Titan«. In: JbJPG 17 (1982), S. 11-30.

204. Staiger, Emil: Jean Paul: „Titan". In: Meisterwerke deutscher Sprache aus dem 19. Jahrhundert. Zürich 1943, S. 39-81.

205. Staub, Hans: Jean Pauls »Titan«. In: H.S. Laterna magica. Studien zum

206. Problem der Innerlichkeit in der Literatur. Zürich 1960, S. 27-40.

207. Stern, Lucie: »Wilhelm Meisters Lehijahre« und Jean Pauls »Titan«. In: Wege der Forschung, S. 33-73.

208. Teichmann, Virginia: Das Bewußtsein des Erzählers beim Erzählen: Jean Pauls „Hesperus" und Uwe Johnsons "Das dritte Buch über Achim«. Diss. phil. Karlsruhe 1979.

209. Ter-Nedden, Gisbert: Schwierigkeiten bei der Aktualisierung Jean Pauls. Eine Auseinandersetzung mit Wolfgang Harichs Buch über »Jean Pauls Revolutionsdichtung«. In: JbJPG 9 (1974), S. 7-39.

210. Ueding, Gert: Klassik und Romantik. Deutsche Literatur im Zeitalter der Französischen Revolution 1789-1815. München 1987.

211. Viering, Jürgen: Schwärmerische Erwartung bei Wieland, im trivialen Geheimnisroman und bei Jean Paul. Köln, Wien 1976.

212. Vinfon, Hartmut: Topographie: Innenwelt Außenwelt bei Jean Paul. München 1970.

213. Vin?on, Hartmut: Jean Paul ein Klassiker? Bürgertum in der Opposition. Gießen 1978.

214. Voges, Michael: Autklärung und Geheimnis. Untersuchungen zur Vermittlung von Literatur und Sozialgeschichte am Beispiel der Aneignung des Geheimbundmotivs im Roman des späten 18. Jahrhundert. Tübingen 1987.

215. Voigt, Günther: Die humoristische Figur bei Jean Paul. Münchcn 1969 (JbJPG 4).

216. Volkelt, Johannes: Jean Pauls hohe Menschen. In: J.V. Zwischen Dichtung und Philosophie. München 1908, S. 106-161.

217. Weber, Peter: Die »Berlinische Monatsschrift« als Organ der Aufklärung. In: Berlinische Monatsschrift (1783-1796). Auswahl. Leipzig 1986, S. 356-452.

218. Wehler, Hans-Ulrich: Deutsche Gesellschaftsgeschichte. Erster Band: Vom Feudalismus des Alten Reiches bis zur Defensiven Modernisierung der Reformära. 1700-1811. München 1987.

219. Wehler, Hans-Ulrich: Wirtschaftlicher Wandel in Deutschland 1789-1815. In Deutschland und Frankreich, S. 100-120.

220. Weigl, Engelhard: Aufklärung und Skeptizismus: Untersuchungen zu Jean Pauls Frühwerk. Hildesheim 1980.

221. Weigl, Engelhard: Subjektivismus, Roman und Idylle. Anmerkungen zur Jean-Paul-Forschung (1968-1973). In: Text + Kritik, S. 200-215.

222. Weigl, Engelhard. Entzauberung der Natur durch Wissenschaft dargestellt am Beispiel der Erfindung des Blitzableiters. In: JbJPG 22 (1987), S. 7-40.

223. Weigl, Engelhard: Vom Unbehagen an der Zivilisation. Über die Genese der Angst in der bürgerlichen Gesellschaft: Christian Begemanns Buch über »Furcht und Angst im Prozess der Aufklärung«. In: JbJPG 24 (1989), S. 173-184.

224. Widhammer, Helmut: Satire und Idylle in Jean Pauls »Titan«. Mit besonderer

225. Berücksichtigug des Luftschiffers Giannozzo, In: JbJPG 3 (1968), S. 69-105.

226. Wiethölter, Waltraud: Witzige Illumination. Studien zur Ästhetik Jean Pauls. Tübingen 1979.

227. Wiethölter, Waltraud: Jean Pauls »Flegeljahre«. In: Romane und Erzählungen der deutschen Romantik. Neue Interpretationen. Hrsg. von Paul Michael Lützeler. Stuttgart 1981, S. 163-193.

228. Wölfel, Kurt: Epische Welt und satirische Welt. Zur Technik des satirischen Erzählens. In: Wirkendes Wort 10 (1960), S. 85-98.

229. Wölfel, Kurt: Besprechung von: Peter Michelsen: Laurence Sterne und der deutsche Roman des achtzehnten Jahrhunderts. Göttingen 1962. In: Euphorion 59 (1965), S. 207-221.

230. Wölfel, Kurt: Friedrich von Blankenburgs »Versuch über den Roman«. In: Reinhold Grimm (Hrsg.): Deutsche Romantheorien. Band 1. Frankfurt am Main 1974, S. 29-60.

231. Wölfel, Kurt: Johann Paul Friedrich Richter. Leben, Werk, Wirkung. In: K.W, Jean Paul-Studien. Hrsg. von Bernhard Buschendorf. Frankfurt am Main 1989, S. 750.

232. Wölfel, Kurt: Die Unlust zu fabulieren. Über Jean Pauls Romanfabel, besonders im »Titan«. In: Jean Paul-Studien, S. 51-71.

233. Wölfel, Kurt: Über die schwierige Geburt des Gesprächs aus dem Geist der Schrift. In: Jean Paul-Studien. S. 72-101.

234. Wölfel, Kurt: Kosmopolitische Einsamkeit. Über den Spaziergang als poetische Handlung. In: Jean Paul-Studien, S. 102-139.

235. Wölfel, Kurt: Zum Bild der Französischen Revolution im Werk Jean Pauls. In: Jean Paul-Sludien. S. 140-170.

236. Wölfel, Kurt: Jean Pauls poeticher Republikanismus. Über das Verhältnis von poetischer Form und politischer Thematik im 18. Jahrhundert. In: Jean Paul-Studien, S. 171-217.

237. Wölfel, Kurt: Antiklassizismus und Empfindsamkeit. Jean Paul und die Weimarer Kunstdoktrin. In: Jean Paul-Sludien, S. 238-258.

238. Wölfel, Kurt: »Ein Echo, das sich selber in das Unendliche nachhallt«. Eine Betrachtung von Jean Pauls Poetik und Poesie. In: Jean Paul-Studien, S. 259-300.

239. Wölfel, Kurt: »Der Traum der Wahrheit«. Über das Widmungsschreiben vor Jean Paul. »Titan«. In: Jean Paul-Studien, S. 301-315.

240. Wölfel, Kurt: Prophetische Erinnerung. Der klassische Republikanismus in der deutschen Literatur aus 18. Jahrhunderts als utopische Gesinnung. In: Jean PaulStudien, S. 316-359.

241. Wölfel, Kurt: Andeutende Materialien zu einer Poetik des Spaziergangs, Von Kafkas Frühwerk zu Goethes »Werther«. In: Jean Paul-Studien, S. 360-393.

242. Wuthenow, Ralph-Rainer: Ein roter Faden. Jean Pauls Politische Schriften und sein Verhältnis zur Französischen Revolution. In: JbJPG 3 (1968), S. 49-68.

243. Wuthenow, Ralph-Rainer: Allegorie-Probleme bei Jean Paul. Eine Vorstudie. In: JbJPG 5 (1971), S. 62-84.

244. Wuthenow, Ralph-Rainer: Das erinnerte Ich. Europäische Autobiographie und Selbstdarstellung im 18. Jahrhundert. München 1974.

245. Wuthenow, Ralph-Rainer: Geschichtsphilosophische Ansätze im »Hesperus«. In: JbJPG 10 (1975). S. 69-S3.

246. Wuthenow, Ralph-Rainer: Im Buch die Bücher oder Der Held als Leser. Frankfurt am Main 1980.

247. Wuthenow, Ralph-Rainer: Nachwort zu: Jean Paul. Titan. Frankfurt am Main 1983, S. 885 902.

248. Zimmermann, Werner: Jean Paul: Siebenkäs. Frauenbild und Geschlechterkonstellation. Freiburg 1982.

249. Zucker, Wolf: Der barocke Konflikt Jean Pauls. In: Geist und Gesellschaft. Kurt Breysig zu seinem 60. Geburtstag. Band 2: Geschichte und Gesellschaft. Breslau 1927, S. 122-153.

250. Критическая литература на русском языке

251. Аверинцев С.С.: Поэзия Клеменса Брентано // Брентано К. Избранное. М., 1985.

252. Атарова К.Н.: Лоренс Стерн и его „Сентиментальное путешествие по Франции и Италии". М., 1988.

253. Бахтин М.М.: Творчество Франсуа Рабле и народная культура средневековья и Ренессанса. М., 1990

254. Бахтин М.М.: Вопросы литературы и эстетики. М., 1975.

255. Бахтин М.М.: Эстетика словесного творчества. М., 1979.

256. Бент М.И.: Немецкая романтическая новелла. Иркутск, 1987.

257. Белинский В.Г.: Антология из Жан-Поля Рихтера // Собр. соч. в 9-ти т. т. 7. М., 1981.

258. Берковский Н.Я.: Романтизм в Германии. Л., 1973.

259. Берковский Н.Я.: О романтизме и его первоосновах // Проблемы романтизма. М., 1971. Вып. 2.

260. Веселовский А.Н.: Избранные статьи. Л., 1939.

261. Габитова Р.: Филисофия немецкого романтизма. М., 1978.

262. Гинзбург Л. Я.: О литературном герое. Л., 1979.

263. Грешных В.И.: В мире немецкого романтизма. Калининград, 1995.

264. Гулыга A.B.: Принципы эстетики. М., 1987.

265. Дейч А.: Судьбы поэтов. М., 1987.

266. Дмитриев A.C.: Проблемы иенского романтизма. М., 1983.

267. Дмитриев A.C.: Романтизм и Просвещение борьба или взаимодействие. „Вопросы литературы" № 10. 1972.

268. Жирмунский В.М.: Очерки по истории классической немецкой литературе. М., 1972.

269. Жирмунский В.М.: Религиозное отречение в истории романтизма. М.,1919.

270. Карельский A.B.: Драматургия немецкого романтизма. М., 1992.

271. Кожинов В.В.: Присхождение романа.М., 1963.

272. Лотман Ю.М.: Избранные статьи в трех томах. Т. 1. Таллинн, 1992.

273. Михайлов A.B.: «Приготовительная школа эстетики» Жан-Поля теория и роман. // Жан-Поль: Приготовительная школа эстетики. М., 1981.

274. Михайлов A.B.: О Людвиге Тике // Тик Л.: Странствования Франца Штернбальда. М., 1987.

275. Михайлов A.B.: Роман и стиль // Теория литературных стилей. М., 1982.

276. Михайлов A.B.: Вещественное и духовное в стилях немецкой литературы // Типология стилевого развития нового времени (теория литературных стилей). М., 1976.

277. Неустроев В.П.: Немецкая литература эпохи Просвещения. М., 1959.

278. Пахсарьян Н.Т.: Генезис, поэтика и жанровая система французского романа 1690-1890-х годов. Днепропетровск, 1996.

279. Ранний буржуазный реализм / Сб. статей под ред. Н.Я. Берковского. Л., 1936.

280. Розанов М.Н.: Поэт периода „бурных стремлений" Якоб Ленц. Его жизнь и произведения. М., 1901.

281. Соколянский М.Г.: Западноевропейский роман эпохи Просвещения. Киев -Одесса, 1983.

282. Соловьева H.A.: Английский предромантизм и формирование романтического метода. M., 1984.

283. Сулейманов A.A.: Немецкий просветительский роман на рубеже XVIII-XIX вв. (1795-1805). «Филологические науки» № 3. 1985.

284. Сулейманов A.A.: Роман Гете «Избирательное сродство», его отношение к немецкой романтической прозе // «Филологические науки» № 1. 1972.

285. Тройская М.Л.: Немецкий сентиментально-юмористический роман эпохи Просвещения. Л., 1965.

286. Тройская М.Л.: Роман К.Ф. Морица «Антон Рейзер» // «Филологические науки» № 2. 1966.

287. Тураев C.B.: От Просвещения к романтизму. М., 1983.

288. Тынянов Ю.Н.: Поэтика. История литературы. Кино. М., 1976.

289. Федоров Ф.П.: Романтический художественный мир: пространство и время. Рига, 1988.

290. Фокс Р.: Роман и народ. М., 1960.

291. Ханмурзаев К.Г.: Немецкий романтический роман. Махачкала. 1998. 298. Чавчанидзе Д.Л.: Феномен искусства в немецкой романтической прозе: средневековая модель и ее разрушение. М., 1997.