Социальная мобильность молодежи

Кухтерина, Елена Анатольевна

автореферат диссертации по социологии, специальность ВАК РФ 22.00.04
диссертация на тему: Социальная мобильность молодежи

Год: 2005
Автор научной работы: Кухтерина, Елена Анатольевна
Ученая cтепень: кандидата социологических наук
Место защиты диссертации: Тюмень
Код cпециальности ВАК: 22.00.04

Диссертация по социологии на тему 'Социальная мобильность молодежи'

Полный текст автореферата диссертации по теме "Социальная мобильность молодежи"

На правах рукописи

КУХТЕРИНА Елена Анатольевна

СОЦИАЛЬНАЯ МОБИЛЬНОСТЬ МОЛОДЕЖИ

Специальность 22.00.04 — социальная структура, социальные институты и процессы.

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени кандидата социологических наук

Тюмень - 2005

Работа выполнена на кафедре социологии и социального управления ГОУ ВПО «Тюменский государственный университет»

Научный руководитель

доктор философских наук, профессор Куцее Геннадий Филиппович

Официальные оппоненты:

член корр. РАН, доктор философских наук, профессор Яновский Рудольф Григорьевич

Ведущая организация

ГОУ ВПО «Тюменский государственный институт мировой экономики, управления и права»

Защита состоится 17 марта 2005 года в 9 часов на заседании диссертационного совета Д 212.274.05 при ГОУ ВПО «Тюменский государственный университет» по адресу : 625003, г. Тюмень, ул. Ленина, 16, ауд. 113.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке ГОУ ВПО «Тюменский государственный университет».

Автореферат разослан 14 февраля 2005 г.

доктор философских наук, профессор Захарова Людмила Николаевна

Ученый секретарь Диссертационного совета

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность исследования Насущная общественная необходимость глубокого изучения молодежи как особой социальной группы продиктованы не только (и не столько) теоретическими, но и практическими потребностями.

В период социально-экономических трансформаций, резко растёт разграничение населения, происходит всё усиливающаяся социально-статусная дифференциация, затрагиваются ключевые интересы как отдельных людей, так и целых групп, складываются новые социальные структуры, формируется новый состав региональных, политических и предпринимательских элит. В это время вопросы равенства шансов в социальной мобильности и в социальных перемещениях молодёжи приобретают особую актуальность и остроту.

Изучение этого представляется своевременным, но сложным, так как социальная стратификация постреформенного российского общества еще окончательно не сложилась, она нестабильна и достаточно расплывчата.

По мнению ряда отечественных социологов, в России сейчас появилось два сосуществующих типа социальных структур. Параллельно с традиционной сословной социальной структурой, сохраняющейся в рамках государственного сектора, а иногда и пересекаясь с нею, появились зачатки новой классовой структуры, которая характерна для индустриальных обществ западного типа1. Возникли новые социальные слои, не имеющие аналогов в прошлом. Изменились функции и статус социальных групп. У немалой части тех из них, которые до реформ относили себя к «среднему классу», в новых условиях статус понизился. В этих условиях проследить социальные перемещения людей и, главное, оценить их результаты очень непросто. Талантливые, одаренные личности, несомненно, появляются во всех социальных слоях и социальных классах. Если не существует барьеров для социального продвижения, можно ожидать большую социальную мобильность, когда личность быстро поднимается по социальной лестнице и получает более высокий статус. Престижность статусной группы,

1 Тихонова Н. Е. Факторы социальной стратификации в условиях перехода к рыночной экономике. М., 1999. С. 38

рассматриваемая как основа стратификации общества, обладает одной важной чертой: она особенно остро ощущается молодежью как наиболее чувствительной группой общества. Сегодняшние молодые россияне поставлены в вдвойне экстремальные условия: переворот в социально-экономическом укладе сопровождается обвальным кризисом ценностного сознания.

Специалисты по социологии молодежи фиксируют рождение мифов о молодежи, мифов, прежде всего, негативно представляющих жизнь и идеалы нынешнего молодого поколения. Вместе с тем нужно осознавать, что для прогнозирования молодежной политики (как на уровне государства, так и на уровне регионов) необходимо знание реальной картины интересов, ценностных ори-ентаций, жизненных планов и поведения различных слоев, когорт нынешнего молодого поколения россиян, что также обусловливает высокую актуальность избранной темы диссертации.

Изучение жизненных ориентаций молодежи дает богатейший материал для решения проблем трудовой и общественной активности ее, изменения социальной структуры общества, для постановки и решения новых этических и социальных проблем. Значительная часть российской молодежи вписалась в программу новых алгоритмов экономического развития страны, вносит в нее свой вклад. Молодежь составляет важнейший источник формирования новых структур и слоев негосударственного сектора экономики, стремительно обновляется и «омолаживается» состав политической и экономической элиты общества. В некоторых случаях именно вследствие привлекательности такой перспективы и происходит восходящая социальная мобильность молодежи, смена их статусного положения в обществе на более высокое.

Однако весьма остро стоит проблема и с уровнем нисходящей мобильности. Осмысливая роль и значение молодежи в новых условиях, следует отдавать себе отчет в том, что молодежь — не только потенциал перемен, но и возможный фактор социальной нестабильности.

лачиваемую работу и успешно продвигается по карьерной лестнице. Существует проблема нисходящей вертикальной мобильности, при которой молодежь деградирует абсолютно, примером чего может служить растущая наркомания среди молодежи.

Понять и выявить возникновение и становление новых, современных аспектов и детерминант молодёжной мобильности — весьма актуальная научная задача.

Степень разработанности проблемы Тема социальной мобильности молодёжи находит отражение в работах отечественных и зарубежных авторов, в которых рассматриваются проблемы развития, анализируются основные философские, историко-поли-тические, экономические, социальные и правовые аспекты теории и практики этого явления.

Приоритеты в постановке проблем социальной мобильности в объективном плане, когда мобильность рассматривается как свойство присущее логике развития социальных структур и динамике социальных процессов, и субъективном, когда исследуется внутренняя, психологическая, мобильность, в социологии XX в. принадлежат П. А. Сорокину и особенно М. Веберу. В отечественной и зарубежной литературе нашли широкое отражение проблемы социальной мобильности, понимаемой как стратификационное перемещение (Д. Бартоломью, Р. Бенедикс, П. Блау, Г. Е. Зборовский, М. С. Комаров, С. М. Липсет, В. И. Лукина, Г. П. Орлов, Г. В. Осипов, М. Н. Руткевич, П. А. Сорокин, Б. Ц. Урланис, Ф. Р. Филиппов, С. С. Фролов).

Исторический взгляд на социальную мобильность раскрывают работы Р. Громовой, Е. М. Аврамовой. Отдельные концепции можно отнести к теории субъективной подвижности в социальных изменениях (О. Шпенглер, А. Тойнби, Б. Рассел, М. Шелер, А. Бергсон, А. Шопенгауэр, А. Щюц и др.).

ная с «Новой кэмбриджской группы» в лице Р. Блэкберна, К. Прэн-ди, А. Стюарта. Они на примере стран Запада доказали, что перспективы социального продвижения оцениваются как важный элемент нынешнего положения индивидов, при этом особая роль придается влиянию образования, особенно в его элитарной форме. В концептуальном плане социальную мобильность как «обратную сторону» неравенства рассматривал М. Бьютл, и эти его разработки использованы в качестве одной из основ представляемой авторской концепции социальной мобильности молодёжи.

Многие западные социологи не склонны переоценивать ситуацию с равенством шансов по изменению социального статуса в так называемом открытом обществе. Так, Б. Шефер, выражая уверенность в том, что в ФРГ действительно высока вертикальная мобильность, вместе с тем отмечал, что социально-профессиональная структура населения Германии к середине 1970-х гг. имела «поразительное сходство» со структурой 1939 года. Глубокий анализ аналогичных процессов, проведенный Л. Дуберманом в США, не подтвердил тезиса оппонирующих ему авторов о наличии в этой стране больших возможностей для социально-экономического продвижения, чем в других развитых странах. Специальные исследования образования и социальной мобильности в Англии также продемонстрировали достаточно высокий уровень социальной закрытости, включая последующие поколения молодёжи. Отрицательную оценку возможностей индивида вообще, и молодежи в частности в области социальной мобильности в условиях французского общества дал Д. Марсо в книге «Классы и статусы во Франции», которая имеет красноречивый подзаголовок «Экономические изменения и социальная мобильность». По его данным, социальная мобильность населения, подсчитанная в пределах жизни одного или двух поколений, подтверждает жесткую неизменность социальной структуры в стране. Теория о «равных возможностях» является мифом как для США, так и для Западной Европы и опровергается конкретными исследованиями. В современных обществах социальная инертность во многом определяется стратегией воспроизводящих свое господство высших классов посредством рекрутирования своих детей (молодёжи) на воспроизводимые статусные позиции. Для этих целей используется политическая система, социальные институты (налогообложения, социального страхования и другие) и система образования.

Методология, методы изучения социальной мобильности, используемые в рамках западных теорий, сегодня, на взгляд автора, вполне применимы к современным российским реалиям.

Результаты изучения проблемы социальной мобильности молодёжи, обобщённые в трудах отечественный учёных М. X. Титма, Э. А. Саара, А. В. Кирха, А. А. Матулениса, В. Н. Шубкина, Г. А. Чередниченко, Д. Л. Константиновского, М.Н. Руткевича и многих других — положены автором в основу исследований в аспекте темы диссертации.

Одним из выдающихся отечественных социологов, который занимался мобильностью молодёжи в СССР, в России и в Эстонии, был признан М. X. Титма. Он проводил лонгитюдные панельные исследования в течение последних 25-30 лет.

Исследование социальных проблем молодежи, образования и выбора профессии, начатое В. Н. Шубкиным ещё в 1962 г., включает в себя изучение как ценностей и ценностных ориента-ций, так и действительных жизненных путей молодых людей и их родителей. Оно включает в себя анализ их устремлений, и реальных возможностей следующих одна за другой когорт выпускников средних школ, и дальнейших их жизненных путей.

Исследовательские проекты Д. Л. Константиновского также осуществляются с 1960-х г. на материалах массовых обследований молодежи. В них достаточно рельефно выявлены системы взаимодействия и взаимосвязи экономических, образовательных, демографических, социально-психологических подсистем, определённо влияющих на профессиональное самоопределение молодежи различных статусных групп, в условиях, когда происходит их значительная трансформация. Кроме того, Д. Л. Константиновским проведены исследования, дающие возможность изучить ценностные ориентации и поведение подростков при завершении общего среднего образования, те изменения, которые происходят в ориентациях и поведении выпускников школ под воздействием динамики ведущих влияний, и выявить критические точки, на которые обществу следует обратить особое внимание; проанализированы, с одной стороны, совокупность возможностей, предоставляемых обществом молодежи по выходе ее из сферы общего образования; а с другой — намерения юношей и девушек, которым предстоит воспользоваться этими шансами и возможностями; рассмотрено ключевое содержание и определение того, что хотели бы в профессиональном плане полу-

чить выпускники школ и что они получили на самом деле. Для нашего исследования большую ценность представляет полученный Д. Л. Константиновским эмпирический материал, на основе которого стало возможным исследование конкретного влияния важнейших факторов на социальную мобильность молодёжи, а также методы его обработки, опыт его анализа и представления данных.

При изучении социальной мобильности молодёжи следует отметить, что в отечественной социологии пока отсутствуют фундаментальные исследования по проблемам региональных особенностей социальной мобильности молодежи в условиях современных рыночных преобразований.

Цель исследования: выявление условий и основных направлений социальной мобильности молодежи в крупном регионе.

Цель исследования определила следующие задачи, которые были поставлены и затем последовательно решены в данной диссертации:

— рассмотреть основные характеристики социальной стратификации и социальной мобильности в методолого-теоретическом плане как в научной зарубежной, так и в отечественной литературе;

— проанализировать процессы влияния социального расслоения на потребность в социальной мобильности и выбор каналов восходящей мобильности у молодежи Тюменского региона;

— выделить основные каналы восходящей и нисходящей социальной мобильности, наиболее характерные для молодежи региона, и подтвердить их эмпирическими исследованиями;

— изучить наиболее характерные черты такого социального института как высшее образование, влияющие на вертикальную социальную мобильность.

Объект исследования: молодежь Тюменского региона - лица мужского и женского пола, в возрасте от 17 и до 30 лет.

Предмет исследования: каналы, детерминирующие процессы вертикальной (восходящей, нисходящей) и горизонтальной социальной мобильности молодежи в регионе.

Гипотезы В рамках настоящего диссертационного исследования осуществлялась проверка и/или опровержение следующих гипотез:

1) образование является ведущим каналом социальной мобильности у молодежи Тюменского региона;

2) в качестве одного из ведущих каналов социальной мобильности возможен выбор политического канала;

3) выбор социального «лифта» детерминирован тендерными различиями, социальным статусом родителей и их финансовыми возможностями.

Теоретико-методологической и методической основой диссертации послужили философские, социологические и социально-психологические классические работы авторов по социальной структуре общества, социальной динамике и социальной мобильности различных групп и классов, включая молодёжные демографические группы. В методическом плане использованы стандартные социологические технологии анкетирования, интервьюирования и другие формы сбора данных, применены стандартные методы обработки и представления полученной информации с помощью специализированного пакета SPSS.

Эмпирическая база и методы исследования Исследования проводились в 2002-2005 гг. в трех городах Тюменской области: в Но-ябрьске - типичном городе северного нефтяного освоения (ЯНАО), в Нефтеюганске — типичном городе (ХМАО), и в Тюмени, областном центре. Генеральная совокупность — это молодежь Тюменской области и округов ХМАО и ЯНАО. Количество молодежи (граждан от 17 до 30 лет) в Тюменской области, согласно концепции государственной молодежной политики Российской Федерации, составляло на момент исследования 923788 человек (28,2 % от всего количества населения). Выборочная совокупность отражает основные социально-демографические и региональные характеристики молодёжи. Количество опрошенных — 1079 человек, что свидетельствует о достаточно высокой репрезентативности опроса молодёжи (ошибка выборки по одному признаку менее 4 %).

Полученный эмпирический материал обработан в лицензионном пакете SPSS. Был использован метод анкетирования — анкета состоит из 24 стандартизированных вопросов по теме диссертации. Кроме того, автором, в целях сравнения полученных данных с аналогичными исследованиями в других регионах, был проведен вторичный анализ результатов эмпирических исследований, российских социологов по проблемам социальной мобильности молодежи. Научная новизна исследования состоит в следующем: — проведён анализ разных методологий, научных школ и направлений, основных теоретических моделей социальной стратификации и мобильности, представленных на макро-, мезо- и микроуровнях общества, а также проанализированы системные

характеристики социального неравенства молодёжи в условиях рыночных реформ;

— представлено категориальное поле авторской концепции стратификации и социальной мобильности как в общем теоретическом плане для основных социальных классов общества, так и применительно к молодёжной группе населения. Дополнены, с точки зрения современного контекста, базовые определения социальной мобильности, разработанные П. Сорокиным, М. Вебером;

— выделены каналы социальной мобильности, наиболее характерные для молодежи Тюменского региона. Проанализированы процессы влияния социального расслоения на потребность в социальной мобильности и выбор каналов мобильности. Выявлены наиболее типичные черты регионального института — высшего образования — как основного канала социальной мобильности для молодежи Тюменского региона;

— доказано, что в настоящее время стратифицировалось само образование - как высшее, так и среднее, при формальном равенстве уровней разделившись на элитарное, повышенное, среднее и с низким уровнем, и что современная система образования скорее камуфлирует реальное неравенство, чем служит «лифтом» по выравниванию статусных позиций молодёжи.

Положения, выносимые на защиту:

— в представлении категориально-смыслового поля понятий социальной стратификации и социальной мобильности автор использует теоретический подход, разработанный в научной школе В. В. Радаева О. И. Шкаратана, в котором понятие «социальная стратификация» применяется для описания системы неравенства между группами (общностями), отличительная особенность которого состоит в том, что важные социальные различия между людьми приобретают характер иерархического ранжирования, который фиксирует неравный доступ к ресурсам материального и духовного потребления. Авторский подход раскрывается в таких понятиях, как «статус, «роль, «социальные нормы, «власть», «собственность», «престиж», «жизненные шансы», «статусная ситуация», «статусная почесть».

— особое значение для молодёжи имеет в настоящее время изменение социальных норм как средства социальной регуляции их поведения, объединяющих их в группы (общности). Контраст жизненных шансов молодежью воспринимается как неизбежность

и она понимает, что причинами этого контраста являются несправедливое распределение собственности и новая экономическая структура в целом.

— статусные позиции молодежи, определяются престижем образования и профессии (как будущей, так и настоящей), стилем жизни, социокультурными ценностями и нормами поведения, а также имеет место фиксация их связи с рыночными позициями. Жизненные шансы социальных групп молодёжи определяются не только их текущим положением на разных рынках (и особенно — на рынке «бюрократическом»), а рассматриваются как продукт будущих специфических карьерных возможностей. Перспективы высокой социальной мобильности становятся внутренним стержневым моментом определения положения разных групп;

— стремление к смене статуса является для молодежи одной из наиболее важных потребностей, «отвечающих» за социальную мобильность. Зафиксировано, подтверждено эмпирическими данными, что образование — это один из ведущих каналов социальной мобильности; кроме него существуют еще такие каналы социальной мобильности, как брак, религия, профессия, политика, армия — в соответствующей иерархии. Хотя одним из важнейших каналов восходящей мобильности и в прошлом, и в настоящем является образование, в последнее время роль его в социальном продвижении людей несколько снизилась. Серьезным аргументом против «высокой образованности» стало то, что образовательный статус молодых людей перестал соответствовать статусу экономическому;

— для Тюменского региона самым главным каналом вертикальной мобильности является канал образования. Высокий образовательный уровень имеет определенное значение не только для социального продвижения людей, но и для сохранения ими имеющейся работы, хотя и не является гарантом защиты от безработицы;

— выбор социального «лифта» детерминирован тендерными различиями, социальным статусом родителей и их финансовыми возможностями;

— на выбор молодежью вида образования как категории статус -ного продвижения оказывает решающее влияние прежде всего образование матери, затем образование самого респодента, и на третьем месте — образование отца. У женщин заметно выше желание сменить статус, чем у мужчин (высокая значимость доказана соответствующими значением Хи-квадрат Пирсона).

— у респондентов с восходящей мобильностью шире арсенал средств, выбираемых для улучшения их социальных и материальных позиций. На общем фоне молодые люди с восходящей мобильностью отличались в меньшей степени желанием сменить специальность и заметно более высокой степенью готовности заняться свободным бизнесом. Массовая ориентация молодежи на профессии в сфере высокоинтеллектуального труда в условиях роста числа негосударственных учебных заведений, ликвидации системы государственного распределения специалистов и мало регулируемого процесса подготовки высококвалифицированных кадров может привести к еще большему их перепроизводству.

Теоретическая значимость заключается во введении в научный оборот новой социологической информации о процессах социальной мобильности молодежи, о доминирующих социальных лифтах мобильности в Тюменском регионе

Практическая значимость исследования заключается в том, что в работе рассмотрены основные проблемы, связанные с процессом социальной мобильности молодежи в Тюменском регионе. Выявлены основные каналы социальной мобильности в регионе и среди них рассмотрен один из ведущих - образование. Материалы диссертации, ее выводы могут быть учтены в процессе модернизации региональной молодежной политики. Основные положения исследования могут быть использованы при чтении курсов «Общей социологии», «Социологии», спецкурсов, посвященных социальной стратификации и социальной мобильности.

Апробация работы. Положения и выводы диссертации излагались автором на Всероссийской научно-практической конференции «Образование и молодежная политика в современной России» (Санкт-Петербург, 2002); V Всероссийской конференции «Возрождение России: общество-управление-образование-молодежь-культура» (Екатеринбург, 2003); Всероссийской научно-практической конференции студентов и аспирантов «Социологические методы в исследовании социально-экономических процессов» (Иркутск, 2003); Всероссийской научной конференции «XIV Уральские социологические чтения» (Тюмень, 2003); II Всероссийском социологическом конгрессе «Российское общество и социология в XXI веке: социальные вызовы и альтернативы» (Москва, 2003).

Содержание работы нашло отражение в 8 публикациях автора.

Структура диссертации. Диссертация состоит из введения, двух глав, шести параграфов, заключения, списка литературы, приложения. Основное содержание работы изложено на 128 страницах. Библиография состоит из 157 источников. В приложениях представлены результаты исследования, проведенного автором, в виде таблиц и графиков, а также образцы авторского инструментария.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении обоснована актуальность темы исследования, определены проблема, цель и задачи, объект и предмет исследования, раскрыта научная новизна, теоретическая и практическая значимость работы.

В первой главе «Теоретико-методологические основы анализа социальной мобильности молодежи в российском обществе» осуществлен анализ социальной стратификации, социальной мобильности и каналов социальной мобильности молодежи.

В теории социальной стратификации прослеживаются два подхода. Один, наиболее развитый в социологии и идущий от М. Вебера, дифференцирует население по индикаторам социальной позиции (уровню доходов, престижу, власти, образованию), беря их количественные показатели как самодостаточные и не учитывая их источники. В этом случае каждый индивид, занимающий ту или иную статусную позицию, выступает как автономная единица. Традиция американского индивидуализма работает именно на такой подход.

Вторая традиция рассматривает социальную стратификацию через призму отношений элементов социальной структуры. Примером данного подхода могут послужить труды П. Сорокина. В рамках этой традиции и выполнена данная работа. Социальная структура рассматривается не как результат дифференциации способностей индивидов, а как следствие того, что социальная структура устроена в форме пирамиды: у нее всегда есть верх и низ, чем выше — тем меньше мест, поэтому наверх смогут попасть лишь немногие.

В теоретических и эмпирических исследованиях В. Веселовско-го и многих социологов-эмпириков индикаторами социального статуса являются: административная и политическая власть; наличие и объем капитала, собственности (как проявление отношений экономической власти); объем находящегося в потреблении личного

имущества (непроизводительного богатства); величина и характер доходов; моральное вознаграждение, престиж, влияние (духовная власть); условия труда (вредность для здоровья, риск для жизни, степень комфортности рабочего места и т. д.); перспективы, открываемые данной позицией для социальной мобильности; свободное время; удовлетворенность своим статусом и др.

На основе индикаторов социального статуса выстраивается система социальной стратификации, т. е. социальное неравенство, иерархически упорядоченное вдоль одной оси, выстроенной по одному из индикаторов социального статуса. Данный тип социального неравенства легче всего поддается эмпирической операционализации, описанию с помощью количественных методов. К. Хоуп использует категорию «стратификационного пространства» как наглядную метафору. «Стратификационное пространство, — отмечает он, — можно представить как пространство, имеющее до N измерений (плоскостей),

измеряемых по отношению к соответствующим осям».

Е. Бергель, в своей работе «Социальная стратификация» отмечает, что если совокупность различных групп упорядочить определенным образом, то можно получить групповую стратификацию, т. е. стратификацию групп.

Конкретные формы стратификации многочисленны, однако всё их многообразие может быть сведено к трем основным — экономической, политической и профессиональной, которые выделил П. Сорокин. Как правило, все они тесно переплетены. Люди, принадлежащие к высшему слою по одному из параметров, обычно принадлежат к нему и по другим, и наоборот. Очевидно, что теория стратификации, предложенная П. Сорокиным, оказала влияние на представления о социальной мобильности Е. Бергеля и все последующие разработки, связанные с этой проблемой.

Важным проявлением социальности феномена стратификации является ее связь с другими институтами общества, такими как политика, брак и семья, экономика, образование и пр. Например, связь стратификации с институтом политики проявляется в наследовании власти, когда дети членов правящей элиты преем-

1 Норе К. Taking the Metaphor Seriously // Hope К. (ed.). The Analysis of Social Mobility. Methods and Approaches. Oxford Studies in Social Mobility. Working Paper 1. Oxford: Clarendon Press, 1972. P. 18.

ствуют позиции родителей. Связь стратификации с экономикой проявляется в том, что решения относительно того, что производить, какие услуги предоставлять, какова должна быть заработная плата рабочих и служащих и каковы условия работы, -все эти решения принимаются теми, кто или имеет капитал, необходимый для проведения в жизнь этих решений (как в США), или политическую власть для контроля над реализацией этих решений (как это было в СССР), или то и другое (как в современной России). Благодаря таким связям, структура и функции экономики тесно переплетаются с системой стратификации.

Важное место в изучении социальной структуры занимают вопросы социальной мобильности населения, то есть перехода из одного класса в другой, из одной внутриклассовой группы в другую, социальные перемещения между поколениями. Мобильность (от фр. mobile и лат. mobilis) — подвижность, способность к быстрому и скорому передвижению и действию .

Если не существует барьеров для социальных достижений, можно ожидать большую социальную мобильность, когда некоторые личности быстро поднимаются и получают высокие статусы. Но между слоями и классами, как правило, существуют барьеры, мешающие свободному переходу индивидов из одной статусной группы в другую. Один из самых главных барьеров возникает из-за того, что социальные классы обладают субкультурами, готовящими детей представителей каждого класса для участия в специфической субкультуре, в которой они социализированы, прививающими навыки своей субкультуры.

П. Сорокин различает два типа социальной мобильности: горизонтальную и вертикальную. Наиболее важным процессом является вертикальная мобильность, представляющая собой совокупность взаимодействий, способствующих переходу индивида или социального объекта из одного социального слоя в другой. Именно это понятие — «вертикальную мобильность» — мы подразумеваем в диссертационном исследовании, употребляя термин «мобильность» в разделах о стратификации и каналах мобильности, а также в практической части работы. Движение по вертикали регулируют социальные институты, субкультура, образ жизни каждого слоя.

1 Словарь иностранных слов. 18-е изд., стер. М.: Рус. яз., 1989. С. 550

Это стремление к более высокому статусу обусловлено мотивом достижения, который в той или иной степени имеется у каждого индивида, и связано с его потребностью добиваться успехов и избегать неудач в социальном аспекте. Актуализация этого мотива порождает в конечном счете силу, с которой индивид стремится к достижению высшей социальной позиции или к тому, чтобы удержаться на имеющейся и не скатиться вниз. Реализация силы достижения зависит от многих причин, в частности от инфильтрации индивида в слой с более высоким статусом, от ситуации, складывающейся в обществе.

Изучение молодежи в контексте процесса социальной мобильности позволяет заметить, что молодежь социально дифференцирована и расслоена. В современном российском обществе более заметными становятся различия между группами внутри молодёжи. К традиционным социально-дифференцирующим признакам (по формам занятости, по характеру и содержанию труда) добавляются новые, более значимые. Это социокультурные, этнонациональ-ные, социально-пространственные, регионально-поселенческие, материально-имущественные признаки. Усиление социальной дифференциации молодежи в условиях развивающегося общества имеет свои положительные особенности, так как появляются структурные возможности для реализации многоплановых групповых интересов, что в конечном итоге предполагает интеграцию.

Поскольку вертикальная мобильность присутствует в той или иной степени в любом обществе и поскольку между слоями должны существовать некие «мембраны», «отверстия», «лестницы», «лифты» или «пути», по которым индивиды могут перемещаться вверх или вниз из одного слоя в другой, то правомерно было бы исследовать вопрос о том, каковы же в действительности эти каналы социальной циркуляции. Вопрос о каналах социальной вертикальной мобильности глубоко рассмотрел П. А. Сорокин. Функции социальной мобильности, или циркуляции, как писал он, выполняют различные институты1.

По Сорокину, важнейшими из ряда этих социальных институтов являются: образование, армия, церковь, брак, политические,

1 Сорокин П. Человек. Цивилизация. Общество / Общ. ред. сост. и предисл. А. Ю. Сагомонов: Пер. с англ. М.: Политиздат. 1992. С. 560

профессиональные организации, организации по созданию материальных ценностей. Институту образования свойственны функции социального и культурного изменения путем содействия научному прогрессу и повышения образовательного уровня населения, использования интеллектуального потенциала общества, создания научно-технического потенциала, общему прогрессу общества.

В современном обществе высшая профессиональная школа представляет один из наиболее важных каналов вертикальной циркуляции, причем это проявляется в самых разнообразных формах.

Здесь должны быть упомянуты средства массовой информации как специфический вид профессиональных институтов, как важный канал вертикальной циркуляции. Так, в числе других новых профессий в России появяется PR — «связи с общественностью». Новоявленная когорта PR-менов занимается продвижением «живого товара» на общественный рынок. Особенно они становятся заметны во время политических предвыборных баталий.

Помимо этих каналов, без сомнения, существует множество других, но они менее значимы, чем предыдущие. Всегда существовали наиболее привычные и удобные «подъемники», которые перемещали вниз и вверх потоки людей, «путешествовавших» в вертикальной плоскости.

Изменяя свою конкретную форму и масштабы, каналы вертикальной циркуляции существуют в любом стратифицированном обществе, и они столь же необходимы ему, как сосуды для кровообращения человеческому организму.

Во второй главе «Вертикальная социальная мобильность молодежи в условиях реформ» на материалах конкретных социологических исследований показаны реальное состояние и динамика социальной мобильности молодежи. Здесь содержатся результаты прикладного социологического исследования социальной мобильности в Тюменском регионе.

Формирование жизненных планов, профессиональный выбор молодых людей происходит в ситуации политической, идеологической неопределенности, рыночных реформ. Изучение каналов мобильности молодежи, институтов, которым она отдает предпочтение сегодня, является одной из ведущих задач для социологии. Выявление этого способствует пониманию ориентации на будущее российской среды в целом.

Чем выше мобильность молодежи, тем выше ее дальнейшая социальная активность. В нашем исследовании 88,8% респондентов заявили о том, что в их жизни за последние 5 лет произошли события, повлекшие за собой изменение статуса: смену учебного заведения на более высокую ступень, смену рода деятельности (профессии), карьерный рост, брак.

Хотели бы изменить свой социальный статус 70% респондентов. Для смены своего статуса в ближайшие 5 лет у респондентов на первом месте (85%) — образование как лифт социальной мобильности; на втором месте (58%) — карьера (смена профессии) и на третьем месте (43%) — брак.

Все эти три канала в современном обществе являются наиболее типичными для молодежи. Религия, армия и политика не так часто выбираются респондентами. Хотя в исследовании можно увидеть одну интересную деталь. У родителей респондентов распределение выбора социальных «лифтов» мобильности отличается от выбора самих респондентов. По мнению респондентов, их родители так же выбирали образование как ведущий канал социальной мобильности в 75% Но на втором месте стоит брак как социальный лифт — 73% и на третьем карьера (профессиональные передвижения) — 59%. На четвертом же месте, отставая всего на 10% находиться армия как один из каналов социальной мобильности — 49%. Дальнейшие исследования в этой области могли бы объяснить динамику данной тенденции.

Стоит отметить, что политический путь к повышению своей статусности выбирает небольшой процент от всего состава респондентов. Канал политики (партийных организаций) стоит на предпоследнем месте, занимая 6,1%. Не подтверждается гипотеза о том, что, отвечая за родителей, респонденты укажут одним из ведущих каналов социальной мобильности — политический.

Для того чтобы построить факторную модель потребности повышения статуса, были проранжированы факторы по степени их влияния и получена таблица 1. Отметим, что в модель отбирались только те факторы, значимость которых максимальна, т. е. погрешность менее 0,001.

Таблица. 1

Факторная модель потребности повышения статуса

Номер по убыванию Фактор Значение критерия Хи-квадрат Пирсона

1 Наличие детей 227,1

2 Образование отца 187,4

3 Семейное положение 151,7

4 Мое образование 129,8

5 Образование матери 84,5

6 Пол 3,5

Наличие детей положительно сказывается на желании сменить статус, то есть на вертикальной мобильности.

У женщин заметно выше желание сменить статус, чем у мужчин. Значимость этого факта доказана значением Хи-квадрат Пирсона.

На вопрос о том, что может повлиять на смену статуса, респонденты в большинстве своем ответили: личностный потенциал (89%). Помощь окружающих — на последнем месте (40%).

Семья является первым и определяющим в жизни человека социализирующим фактором. Культурная среда, стереотипы, доминирующие в семье, во многом определяют особенности личности человека. Социальный статус семьи как интегрированный показатель ее положения в обществе тесно связан с определенными социальными нормами, социально-психологическими установками и т. п.

Определяемый экономическими, образовательными, профессиональными характеристиками социальный статус родителей не может не оказать значительного влияния на процесс мотивированности молодых людей на повышение или понижение личного социального статуса и, конечно, на процесс выбора того или иного социального института — «лифта» мобильности.

Нарастает тенденция материальной зависимости от взрослых. Сегодня студенту очного отделения очень трудно прожить без материальной поддержки близких. Исследования молодежи показывают, что основной источник дохода большинства (более чем 90%) студентов — это помощь со стороны родителей. Материальное положение родительских семей студентов вузов лучше, чем у остальной молодежи. Возможно, вследствие этого выбор дальнейшего пути, выбор профессии, развитие потребности в смене со-

циального статуса осуществляется в значительной мере под влиянием родителей. В рыночных условиях наблюдается и другая проблемная ситуация: если, при прочих равных условиях, группа высокостатусных и высокодоходных родителей всё же по каким-либо причинам вынуждена отправлять своих детей на обучение по договору, то дети из низкостатусных семей просто идут в армию.

Интересна закономерность, которая выявилась в результате исследования: во всех группах степень амбициозности планов зависит от материальной обеспеченности семьи.

Социологические исследования, проведённые в рамках других программ изучения абитуриентов в конце 1990-х г., показали, что чаще всего решение о выборе вуза и специальности принимают взрослые, и особенно в нынешних условиях, когда многим абитуриентам приходится рассчитывать на договорную форму обучения. Этот социальный факт проверялся и в данном исследовании. Известно, что для рынка образовательных услуг характерна высокая степень регионализации, следовательно, и основные конкуренты вуза, как правило, действуют в том же городе, регионе. Указанная специфика рынка образовательных услуг выражается в том, что порядка 95% абитуриентов большинства вузов являются жителя -ми данного региона.

Одна из самых серьезных проблем — недоступность качественного образования для малоимущих.

На вопрос: «Собираетесь ли в дальнейшем повышать свой уровень образования» — 53% респондентов ответили: «Да, конечно, собираюсь. Мне это нужно»; 29% ответили: «Да, собираюсь. Мне это нравиться»; только 13% ответили отрицательно.

Возможно, это говорит о большей развитости, представленности образовательных услуг в г. Тюмени как административном центре. Вероятно, это именно то, к чему нас последнее время призывает правительство. Современное российское образование не имеет устойчивой связи с рынком труда Более половины выпускников вузов не находят работу по специальности. Но экономика, основанная на знаниях, предполагает, что не менее половины работников должны иметь высшее образование. В России сейчас таковых около 24%. К 2015 г. — при сохранении нынешней доли студентов в общей численности населения — каждый третий, занятый в народном хозяйстве, будет иметь высшее образование. Иначе говоря, по образовательному показателю у России на формирование экономики, основанной

на знаниях, уйдет примерно 30-35 лет (при условии, что доля и численность студентов останутся неизменными) Некоторые авторы считают, что наш народ «излишне образован»1.

В нашем исследовании 83 % респондентов собираются в дальнейшем повышать свой уровень образования. Факторы, оказывающие влияние на желание продолжать образование, следующие. Первым значимым фактором оказался пол респондента. Женщины почти в два раза чаще отвечают, что они собираются повышать свой уровень образования Вторым критерием, влияющим на желание продолжать образование, оказалось семейное положение. Наличие детей также влияет на желание продолжать образование — значение критерия Хи-квадрат Пирсона равно 22,4, что также превышает уровень максимальной значимости, но ниже, чем критерий для признака «пол респондента».

Доказано, что на формирование выбора вида образования как категории статусного продвижения первостепенную значимость имеет образование матери, затем образование самого респондента и затем образование отца (таблица 2).

Однако наибольшее влияние на желание продолжать образование оказывает уже достигнутый респондентом уровень образования.

Таблица 2

Связь между образованием и желанием его повышать

Мое образование Образование матери Образование отца

Коэффициент сопряженности 0,597 0,598 0,482

Хи-квадрат Пирсона 595,848(а) 601,268(а) 456 (а)

а Не подразумевая истинность нулевой гипотезы.

Как показывают данные анкетирования, уровень интереса к высшему образованию очень высок и мало зависит от социальной среды и от территориальной размещенности учебных заведений. Но характер мотивации к получению высшего образования, разумеется, различается в зависимости от социального контекста.

1 Плаксий С Сверхэксплуатация преподавателей ~ главная угроза высшей школе и развитию России в XXI а // Вестник высшей школы. «Альма-Матер» № 3. 2004.

Реформирование современного российского общества и государства осуществляется в направлении регионализации всех процессов. Тюменский регион — сложное социальное образование, различия между Севером и Югом (даже между двумя северными национально-территориальными образованиями) столь велики, что можно говорить о существовании в Тюменском регионе еще двух субрегионов — Ханты-Мансийского и Ямало-Ненецкого автоном-ногох округов. Столичные и некоторые продвинутые вузы признанных центров высшего образования (Москва, Петербург, Томск, Екатеринбург, Новосибирск и др.) стремятся создать свои филиалы и подразделения в других регионах России. Если привести пример Тюменского государственного университета, то к 2005 г. количество филиалов и представительств возросло до 24. В настоящее время университет дает возможность получить качественное образование не только жителям автономных округов, но и населению юга Тюменской области. Работа с дистанционными технологиями обучения позволила выйти на Казахстан (Петропавловск), Таджикистан (Душанбе), Узбекистан (Фергана).

Регионализация, рост числа филиалов и связанных с ними профильных классов средней школы, отвечающие на спрос общества на образование, в то же время усиливают процесс дифференциации системы высшего образования, разделения вузов на престижные, элитные и все остальные, что частично совпадает с региональным делением и вообще с процессами, идущими в обществе в целом.

Здесь следует отметить одну важную тенденцию, которая все больше определяет лицо вузов — ежегодное нарастание среди выпускников, людей получающих второй диплом. Многие молодые люди, что подтверждается в исследовании, выбирают для себя (54% респондентов) улучшение качества жизни, повышение личностного статуса именно через повышение уровня образования. Как гарантии для успешного карьерного роста, одного высшего образования уже становится мало. Часть студентов, обучаясь в высшем учебном заведении, получает дополнительное второе образование, другая же часть в процессе работы, осознавая недостаток своих знаний, вновь приходит в вуз, чтобы повысить свой образовательный уровень.

В крупных городах высшее образование обладает самодостаточной ценностью и является необходимым знаком поддержания и воспроизводства социального статуса. Представляется, что выход-

цы из социальных групп «обладателей высшего образования» в наибольшей степени воспроизводят и поддерживают специфический «студенческий» образ жизни. Для них высшее образование — одна из составляющих успешного жизненного пути, наряду с другими ресурсами, обеспеченными им средой.

Существует такая же большая группа абитуриентов и студентов, для которых получение высшего образования становиться единственным каналом социальной мобильности и дальнейшего трудоустройства. Эта группа обычно сильно мотивирована на поступление в вуз. Ее представителям свойственно или четкое представление о сфере своих профессиональных/образовательных интересов, или ярко выраженное желание «вырваться» из наличной жизненной ситуации.

Наконец, очень распространенная мотивация молодежи в настоящий момент — высшее образование как некая социальная гарантия. Здесь следует отдельно рассматривать проблему отсрочки от армии, которая стала сосредоточием сильнейших эмоциональных напряжений и предметом спекуляции и торга со стороны гражданского общества и армейских структур.

Следует отметить, что для представителей низкостатусных групп (особенно для тех, чей статус снизился за последнее десятилетие), жителей небольших городов и сел проблема доступа их детей к получению высшего образования является одной из самых болезненных. Они не обладают ни материальными ресурсами, ни связями, поэтому их детям для получения высшего образования необходимо либо сначала заканчивать колледж, техникум, а потом уже в вуз; либо идти работать и лишь затем, накопив необходимый капитал, поступать в вуз на «договорное место»

Значительное влияние на вертикальную мобильность оказывает еще одна из проблем образования — это переход высшего образования от элитарного к массовому. Конечно, с одной стороны, сейчас очень престижно заявлять о своем высшем образовании, об окончании того или иного вуза — университета или академии. Но в российском образовании повторяются глобальные мировые тенденции превращения высшего образования из элитного в массовое. Его получают не только избранные, а большая часть молодых людей, закончивших средние школы. Одним из способов поддержания элитарности ТюмГУ, например, выбрал подготовку к поступлению в свой вуз студентов университетской гимназии. Признаки

элитного, гимназического образования: бессословность, высокий уровень ожидаемых результатов, насыщенность школьного дня, высокий профессионализм преподавателей, необходимость больших материальных затрат и при этом бесплатный характер образования, жесткий отбор ребят по способностям, создание самых разнообразных условий для раскрытия и развития индивидуальности ребенка.

Выявленные тенденции, особенности процесса социальной мобильности молодежи Тюменского региона подтверждают наши гипотезы об основных ее каналах в условиях рыночных преобразований.

В заключении диссертации подводятся итоги исследования, формулируются основные выводы.

ОСНОВНЫЕ ПОЛОЖЕНИЯ ДИССЕРТАЦИИ ОТРАЖЕНЫ В СЛЕДУЮЩИХ ПУБЛИКАЦИЯХ:

1. Кухтерина Е. А. Психологические аспекты карьерного роста // Журнал практического психолога. 2002. №1. С. 59-63.

2. Кухтерина Е. А. Изменчивость ценностных ориентаций молодежи в зависимости от региона (на примерах выборки по России и Тюмени) // Образование и молодежная политика в современной России: Материалы Всерос. научно-практ. конф. (26-28 сент. 2000 г.). СПб.: Изд-во С.-Петербургского ун-та, 2002. С. 216-222.

3. Кухтерина Е. А. Личностный рост как основа вертикальной социальной мобильности молодежи // Вестник УГТУ-УПИ. Актуальные проблемы социологии и менеджмента: Сб. науч. статей. Екатеринбург: ГОУ ВПО УГТУ-УПИ, 2003. № 4(24). С. 284-286.

4. Кухтерина Е. А. Отношение молодежи Тюменской области к высшему образованию как каналу социальной мобильности // Социологические методы в исследовании социально-экономических процессов: Материалы Всерос. научно-практ. конф. студентов и аспирантов. (20-21 марта 2003 г., г. Иркутск) Иркутск: Изд-во БГУЭП, 2003. С. 141-144.

5. Кухтерина Е. А Социальное расслоение и потребность в социальной мобильности у молодежи Тюменской области//Тез. докладов и выступлений на II Всерос. социологическом конгрессе «Российское общество и социология в XXI веке: социальные вызовы и альтернативы»: В 3 т. М.: Альфа-М, 2003. С.104-106.

6. Кухтерина Е. А. Социальная мобильность молодежи Тюменской области в условиях рыночных реформ // XIV Уральские социологические чтения: Сб. материалов конф. Тюмень: Изд-во ТюмГУ, 2003. С. 178-179.

7. Кухтерина Е. А. Социальная мобильность молодежи: Монография. Тюмень: Издательско-полиграфический центр «Экспресс», 2004. 78 с.

8. Кухтерина Б. А. Образование — как один из важнейших каналов социальной мобильности молодежи Тюменского региона // Всерос. на-учно-практ. конф., посвященная 75-летию Тюменского государственного университета. Актуальные проблемы социально-экономической трансформации России. Теория и практика: Сб. материалов конф. Тюмень: Изд-во ТюмГУ, 2005.

Подписано в печать 11.02.2005. Тираж 100 экз. Объем 1,0 уч.-изд. л. Формат 60x84/16. Заказ 86.

Издательство Тюменского государственного университета 625000, г. Тюмень, ул. Семакова, 10 Тел./факс (3452) 46-27-32 E-mail: izdatelstvo@utmn.ru

2 2 АПР 2005

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата социологических наук Кухтерина, Елена Анатольевна

ВВЕДЕНИЕ

ГЛАВА I. ТЕОРЕТИКО-МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЕ ОСНОВЫ АНАЛИЗА

СОЦИАЛЬНОЙ МОБИЛЬНОСТИ В ОБЩЕСТВЕ

1.1. Социальная стратификация в обществе

1.2. Социальная мобильность.

1.3. Основные каналы вертикальной мобильности молодежи.

ГЛАВА II. ВЕРТИКАЛЬНАЯ СОЦИАЛЬНАЯ МОБИЛЬНОСТЬ МОЛОДЕЖИ

В УСЛОВИЯХ РЕФОРМ

2.1. Социальное расслоение и вертикальная социальная мобильность

2.2 влияние социального статуса родителей на выбор молодежью каналов мобильности

2.3 Образование, как канал социальной мобильности молодежи ]

Введение диссертации2005 год, автореферат по социологии, Кухтерина, Елена Анатольевна

Насущная общественная необходимость глубокого изучения молодежи как особой социальной группы продиктованы не только (и не столько) теоретическими, но и практическими потребностями.

По мнению ряда отечественных социологов, в России сейчас появилось два сосуществующих типа социальных структур. Параллельно с традиционной сословной социальной структурой, сохраняющейся в рамках государственного сектора, а иногда и пересекаясь с нею, появились зачатки новой классовой структуры, которая характерна для индустриальных обществ западного типа [116]. Возникли новые социальные слои, не имеющие аналогов в прошлом. Изменились функции и статус социальных групп. У немалой части тех из них, которые до реформ относили себя к «среднему классу», в новых условиях статус понизился. В этих условиях проследить социальные перемещения людей и, главное, оценить их результаты очень непросто. Талантливые, одаренные личности, несомненно, появляются во всех социальных слоях и социальных классах. Если не существует барьеров для социального продвижения, можно ожидать большую социальную мобильность, когда личность быстро поднимается по социальной лестнице и получает более высокий статус.

Престижность статусной группы, рассматриваемая как основа стратификации общества, обладает одной важной чертой: она особенно остро ощущается молодежью как наиболее чувствительной группой общества. Сегодняшние молодые россияне поставлены в вдвойне экстремальные условия: переворот в щ социально-экономическом укладе сопровождается обвальным кризисом ценностного сознания.

Специалисты по социологии молодежи фиксируют рождение мифов о молодежи, мифов, прежде всего, негативно представляющих жизнь и идеалы нынешнего молодого поколения. Вместе с тем нужно осознавать, что для прогнозирования молодежной политики (как на уровне государства, так и на уровне регионов) необходимо знание реальной картины интересов, ценностных ориентаций, жизненных планов и поведения различных слоев, когорт щ нынешнего молодого поколения россиян, что также обусловливает высокую актуальность избранной темы диссертации.

Изучение жизненных ориентаций молодежи дает богатейший материал для решения проблем трудовой и общественной активности ее, изменения социальной структуры общества, для постановки и решения новых этических и социальных проблем. Стремительно обновляется и «омолаживается» состав политической и экономической элит общества. В некоторых случаях, именно в следствии привлекательности такой перспективы и происходит социальная 4* мобильность молодежи, при смене статусного положения в обществе.

Осмысливая роль и значение молодежи в новых условиях, следует отдавать себе отчет о том, что молодежь - не только потенциал перемен, но и возможный фактор социальной нестабильности. Нестабильность переходного периода обуславливает особую остроту ряда молодежных проблем. Не снижается неудовлетворенность молодежи, связанная с основными показателями качества жизни - материальным положением, жилищными проблемами, работой. Значительная часть российской молодежи вписалась в программу новых алгоритмов экономического развития страны, вносит в нее свой вклад. Не стоит забывать, что во время реформ не вся молодежь получает высшее образование, находит стабильную высокооплачиваемую работу, и успешно продвигается по карьерной лестнице, но и существует проблема нисходящей вертикальной мобильности, при которой молодежь деградирует, одним из примеров этому может служить проблема наркомании среди молодежи и, конечно, проблема безработицы. Весьма остро стоит проблема с уровнем нисходящей мобильности. Осмысливая роль и значение молодежи в новых условиях, следует отдавать себе отчет в том, что молодежь - не только потенциал перемен, но и возможный фактор социальной нестабильности.

Нестабильность переходного периода обусловливает особую остроту ряда молодежных проблем. Не снижается неудовлетворенность молодежи, связанная с основными показателями качества жизни - материальным положением, жилищными проблемами, работой. Во время рыночных реформ не вся молодежь получает высшее образование, находит стабильную высокооплачиваемую работу и успешно продвигается по карьерной лестнице. Существует проблема нисходящей вертикальной мобильности, при которой молодежь деградирует абсолютно, примером чего может служить растущая наркомания среди молодежи.

Понять и выявить возникновение и становление новых, современных аспектов и детерминант молодёжной мобильности - весьма актуальная научная задача.

В целом социальная мобильность общества - противоречивый процесс. Если сложное общество позволяет индивидам относительно свободно миновать барьеры между социальными классами и слоями, то это вовсе не означает, что всякий индивид, обладающий талантами и мотивацией, может безболезненно и легко двигаться по ступеням лестницы социального восхождения. Мобильность всегда трудно переносится всеми индивидами, так как им приходится адаптироваться к новой субкультуре, налаживать новые связи и бороться со страхом потерять свой новый статус. Вместе с тем для сложного общества открытый путь наверх, большое число достигаемых статусов - единственный путь развития, ибо в противном случае возникают социальные напряжения и конфликты.

В книге «Трансформация социальной структуры и стратификация Российского общества» 3. Т. Голенкова вспоминает, что в 70-80 гг., в СССР существовала институционализированная форма участия общественной науки (прежде всего академической) в выработке социальной политики: разработка социальных разделов «Комплексных программ научно-технического прогресса» [33]. Для соответствующего раздела «комплексной программы» создавалась комиссия «Социальные проблемы, повышение народного благосостояния и развитие культуры».

От пятилетия к пятилетию социальные проблемы ставились все более остро, а рекомендации по реформированию сложившихся социальных отношений становились все радикальнее. Однако правящая бюрократия, руководствуясь негласным принципом «ничего не менять в существующих структурах», упорно отвергала реформы, предлагавшиеся экономистами и социологами.

Остается надеяться, что новая политическая система возьмет на вооружение положительные стороны прошлого нашей страны, и с помощью создания подобных программ, особенно для молодежи, станет гораздо проще работать в области молодежной политики.

Тема социальной мобильности молодёжи находит отражение в работах отечественных и зарубежных авторов, в которых рассматриваются проблемы развития, анализируются основные философские, историко-политические, экономические, социальные и правовые аспекты теории и практики этого явления.

Приоритеты в постановке проблем социальной мобильности в объективном плане, когда мобильность рассматривается как свойство присущее логике развития социальных структур и динамике социальных процессов, и субъективном, когда исследуется внутренняя, психологическая, мобильность, в социологии XX в. принадлежат П. А. Сорокину и особенно М. Веберу. В отечественной и зарубежной литературе нашли широкое отражение проблемы социальной мобильности, понимаемой как стратификационное перемещение (Д. Бартоломью, Р. Бенедикс, П. Блау, Г. Е. Зборовский, М. С. Комаров, С. М. Липсет, В. И. Лукина, Г. П. Орлов, Г. В. Осипов, М. Н. Руткевич, П. А.Сорокин, П. А.Сорокин, Б. Ц. Урланис, Ф. Р. Филиппов, С. С. Фролов).

Исторический взгляд на социальную мобильность раскрывают работы Р. Громовой, Е. М. Аврамовой. Отдельные концепции можно отнести к теории субъективной подвижности в социальных изменениях (О.Шпенглер, А. Тойнби, Б. Рассел, М. Шелер, А. Бергсон, А. Шопенгауэр, А. Щюц и др.).

Систематическое изучение вертикальной мобильности развернулось в США в 1960 - 70-х годах. Большинство социологов в качестве эмпирического индикатора анализа восхождения и нисхождения избрали профессию. Одной из самых значительных работ этого периода является опубликованное в 1964г. исследование Элтона Ф. Джексона и Гарри Д. Крокета [152]. Результаты этой работы свидетельствовали о росте мобильности в рамках двух поколений. До сих пор остаётся действенным «траекторный» подход к стратификационным процессам, который проповедовался, начиная с «Новой кэмбриджской группы» в лице Р. Блэкберна, К. Прэнди, А. Стюарта [148]. Они на примере стран Запада доказали, что перспективы социального продвижения оцениваются как важный элемент нынешнего положения индивидов, при этом особая роль придается влиянию образования, особенно в его элитарной форме. В концептуальном плане социальную мобильность как «обратную сторону» неравенства рассматривал М. Бьютл [144], и эти его разработки использованы в качестве одной из основ представляемой авторской концепции социальной мобильности молодёжи.

Многие западные социологи не склонны переоценивать ситуацию с равенством шансов по изменению социального статуса в так называемом открытом обществе. Так, Б. Шефер, выражая уверенность в том, что в ФРГ действительно высока вертикальная мобильность, вместе с тем отмечал, что социально-профессиональная структура населения Германии к середине 1970-х гг. имела «поразительное сходство» со структурой 1939 года [159]. Глубокий анализ аналогичных процессов, проведенный JI. Дуберманом в США [145], не подтвердил тезиса оппонирующих ему авторов о наличии в этой стране больших возможностей для социально-экономического продвижения, чем в других развитых странах. Специальные исследования образования и социальной мобильности в Англии также продемонстрировали достаточно высокий уровень социальной закрытости, включая последующие поколения молодёжи [153]. Отрицательную оценку возможностей индивида вообще, и молодежи в частности в области социальной мобильности в условиях французского общества дал Д. Марсо в книге «Классы и статусы во Франции», которая имеет красноречивый подзаголовок «Экономические изменения и социальная мобильность» [155]. По его данным, социальная мобильность населения, подсчитанная в пределах жизни одного или двух поколений, подтверждает жесткую неизменность социальной структуры в стране. Теория о «равных возможностях» является мифом как для США, так и для Западной Европы и опровергается конкретными исследованиями. В современных обществах социальная инертность во многом определяется стратегией воспроизводящих свое господство высших классов посредством рекрутирования своих детей (молодёжи) на воспроизводимые статусные позиции. Для этих целей используется политическая система, социальные институты (налогообложения, социального страхования и другие) и система образования.

Результаты изучения проблемы социальной мобильности молодёжи, обобщённые в трудах отечественный учёных по - М. X. Титма, Э. А. Саара, А. В. Кирха, А. А. Матулениса, В. Н. Шубкина, Г. А. Чередниченко, Д. JL Константиновского, М. Н. Руткевича и многих других - положены автором в основу исследований в аспекте темы диссертации.

Одним из выдающихся отечественных социологов, который занимался мобильностью молодёжи в СССР, в России и в Эстонии, был признан М.Х. Титма. Он проводил лонгитюдные панельные исследования в течение последних 25 — 30 лет.

Исследование социальных проблем молодежи, образования и выбора профессии, начатое В. Н. Шубкиным ещё в 1962 г., включает в себя изучение как ценностей и ценностных ориентаций, так и действительных жизненных путей молодых людей и их родителей. Оно включает в себя анализ их устремлений, и реальных возможностей следующих одна за другой когорт выпускников средних школ, и дальнейших их жизненных путей.

Исследовательские проекты Д JI Константиновского [59] также осуществляются с 1960-х г. на материалах массовых обследований молодежи. В них достаточно рельефно выявлены системы взаимодействия и взаимосвязи экономических, образовательных, демографических, социально-психологических подсистем, определённо влияющих на профессиональное самоопределение молодежи различных статусных групп, в условиях, когда происходит их значительная трансформация. Кроме того, Д. JI. Константиновским проведены исследования, дающие возможность изучить ценностные ориентации и поведение подростков при завершении общего среднего образования, те изменения, которые происходят в ориентациях и поведении выпускников школ под воздействием динамики ведущих влияний, и выявить критические точки, на которые обществу следует обратить особое внимание; проанализированы, с одной стороны, совокупность возможностей, предоставляемых обществом молодежи по выходе ее из сферы общего образования; а с другой - намерения юношей и девушек, которым предстоит воспользоваться этими шансами и возможностями; рассмотрено ключевое содержание и определение того, что хотели бы в профессиональном плане получить выпускники школ и что они получили на самом деле. Для нашего исследования большую ценность представляет полученный Д. Л. Константиновским эмпирический материал, на основе которого стало возможным исследование конкретного влияния важнейших факторов на социальную мобильность молодёжи, а также методы его обработки, опыт его анализа и представления данных.

• рассмотреть основные характеристики социальной стратификации и социальной мобильности в методолого-теоретическом плане как в научной зарубежной, так и в отечественной литературе;

• проанализировать процессы влияния социального расслоения на потребность в социальной мобильности и выбор каналов восходящей мобильности у молодежи Тюменского региона;

• выделить основные каналы восходящей и нисходящей социальной мобильности, наиболее характерные для молодежи региона, и подтвердить их эмпирическими исследованиями;

• изучить наиболее характерные черты такого социального института как высшее образование, влияющие на вертикальную социальную мобильность.

Объект исследования: молодежь Тюменского региона - лица мужского и женского пола, в возрасте от 17 и до 30 лет.

Гипотезы В рамках настоящего диссертационного исследования осуществлялась проверка и /или опровержение следующих гипотез:

1. образование является ведущим каналом социальной мобильности у молодежи Тюменского региона;

2. в качестве одного из ведущих каналов социальной мобильности возможен выбор политического канала;

3. выбор социального «лифта» детерминирован тендерными различиями, социальным статусом родителей и их финансовыми возможностями.

Научная новизна исследования состоит в следующем:

• проведён анализ разных методологий, научных школ и направлений, основных теоретических моделей социальной стратификации и мобильности, представленных на макро-, мезо- и микроуровнях общества, а также проанализированы системные характеристики социального неравенства молодёжи в условиях рыночных реформ;

• представлено категориальное поле авторской концепции стратификации и социальной мобильности как в общем теоретическом плане для основных социальных классов общества, так и применительно к молодёжной группе населения. Дополнены, с точки зрения современного контекста, базовые определения социальной мобильности, разработанные П. Сорокиным, М. Вебером;

• выделены каналы социальной мобильности, наиболее характерные для молодежи Тюменского региона. Проанализированы процессы влияния социального расслоения на потребность в социальной мобильности и выбор каналов мобильности. Выявлены наиболее типичные черты регионального института - высшего образования - как основного канала социальной мобильности для молодежи Тюменского региона;

• доказано, что в настоящее время стратифицировалось само образование - как высшее, так и среднее, при формальном равенстве уровней разделившись на элитарное, повышенное, среднее и с низким уровнем, и что современная система образования скорее камуфлирует реальное неравенство, чем служит «лифтом» по выравниванию статусных позиций молодёжи.

Положения, выносимые на защиту:

• в представлении категориально-смыслового поля понятий социальной стратификации и социальной мобильности автор использует теоретический подход, разработанный в научной школе В. В. Радаева-О. И. Шкаратана, в котором понятие «социальная стратификация» применяется для описания системы неравенства между группами (общностями), отличительная особенность которого состоит в том, что важные социальные различия между людьми приобретают характер иерархического ранжирования, который фиксирует неравный доступ к ресурсам материального и духовного потребления. Авторский подход раскрывается в таких понятиях, как «статус, «роль, «социальные нормы, «власть», «собственность», «престиж», «жизненные шансы», «статусная ситуация», «статусная почесть».

• особое значение для молодёжи имеет в настоящее время изменение социальных норм как средства социальной регуляции их поведения, объединяющих их в группы (общности). Контраст жизненных шансов молодежью воспринимается как неизбежность и она понимает, что причинами этого контраста являются несправедливое распределение собственности и новая экономическая структура в целом.

• статусные позиции молодежи, определяются престижем образования и профессии (как будущей, так и настоящей), стилем жизни, социокультурными ценностями и нормами поведения, а также имеет место фиксация их связи с рыночными позициями. Жизненные шансы социальных групп молодёжи определяются не только их текущим положением на разных рынках (и особенно - на рынке «бюрократическом»), а рассматриваются как продукт будущих специфических карьерных возможностей. Перспективы высокой социальной мобильности становятся внутренним стержневым моментом определения положения разных групп;

• стремление к смене статуса является для молодежи одной из наиболее важных потребностей, «отвечающих» за социальную мобильность. Зафиксировано, подтверждено эмпирическими данными, что образование - это один из ведущих каналов социальной мобильности; кроме него существуют еще такие каналы социальной мобильности, как брак, религия, профессия, политика, армия - в соответствующей иерархии. Хотя одним из важнейших каналов восходящей мобильности и в прошлом, и в настоящем является образование, в последнее время роль его в социальном продвижении людей несколько снизилась. Серьезным аргументом против «высокой образованности» стало то, что образовательный статус молодых людей перестал соответствовать статусу экономическому;

• для Тюменского региона самым главным каналом вертикальной мобильности является канал образования. Высокий образовательный уровень имеет определенное значение не только для социального продвижения людей, но и для сохранения ими имеющейся работы, хотя и не является гарантом защиты от безработицы;

• выбор социального «лифта» детерминирован тендерными различиями, социальным статусом родителей и их финансовыми возможностями;

• на выбор молодежью вида образования как категории статусного продвижения оказывает решающее влияние прежде всего образование матери, затем сам респондент, и на третьем месте - образование отца. У женщин заметно выше желание сменить статус, чем у мужчин (высокая значимость доказана соответствующими значением Хи-квадрат Пирсона).

• у респондентов с восходящей мобильностью шире арсенал средств, выбираемых для улучшения их социальных и материальных позиций. На общем фоне молодые люди с восходящей мобильностью отличались в меньшей степени желанием сменить специальность и заметно более высокой степенью готовности заняться свободным бизнесом. Массовая ориентация молодежи на профессии в сфере высокоинтеллектуального труда в условиях роста числа негосударственных учебных заведений, ликвидации системы государственного распределения специалистов и мало регулируемого процесса подготовки высококвалифицированных кадров может привести к еще большему их перепроизводству.

Содержание работы нашло отражение в восьми публикациях автора. Структура работы. Диссертация состоит из введения, двух глав, заключения, списка используемой литературы и приложений.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Социальная мобильность молодежи"

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Тема социальной мобильности приобретает популярность в среде российских ученых и практиков. Трансформация всех общественных институтов - экономических, политических, отношений собственности и власти вызывает глубокие изменения в социальной структуре российского общества: возникают новые формы собственности и управления, происходит формирование новых экономических классов и социальных слоев или страт (предпринимателей, менеджеров, наемных работников в частном секторе экономики, безработных).

В процессе работы, автор пришел к следующим выводам. Востребованность смены социального статуса не вызывает сомнений, поскольку 70 % выборки ответило, что они хотят повысить свой социальный статус.

У 89 % опрошенных за последние 5 лет произошли заметные в статусных позициях. В процессе обработки полученных результатов, мы получили таблицу, характеризующую сферы, с помощью которых респонденты или их родители, реализовывали процесс социальной мобильности.

На первом месте, респонденты поставили «образование», далее по убыванию, причем с большим отрывом, почти в два раза меньше, изменения в карьере (профессиональный рост). И на третьем месте, «брак». «Религия», «политика», «армия», как лифты социальной мобильности, занимают четвертое, пятое и шестое места, соответственно. Это не совпадает с данными, которые о том, в какой сфере произошли изменения у родителей респондентов (отметим, что наши данные описывают молодежь возраста от 17-30 лет). На первом месте для родителей стоит сфера «образование», как и в случае с «детьми», но на втором же месте находится «брак» (замужество, женитьба), с небольшим отрывом, всего в два процента. На третьем месте - профессиональная сфера.

Количество респондентов, ответивших, что у родителей произошли социальные изменения в сфере «армия» составляет почти 50 %., а в сфере «политика» у родителей респондентов нет ответов.

Тот факт, что 80 % респондентов отметили повышение образовательного статуса вполне ожидаем, поскольку мы опрашивали молодежь, и в их жизни пока и не могло произойти значимых изменений в семейном положении, карьере. Отметим, что представления молодежи о том, с помощью какой из сфер наиболее вероятно добиться перемен имеют иной характер. Так, 73 % респондентов отмечают, что карьера - наиболее вероятный «социальный лифт», а образование отметило 72 % ответивших. Брак как социальный лифт отметило 53% ответивших, что, ниже, чем ответы для родителей и выше, чем реально произошедшие события.

Можно заключить, что на протяжении жизни одного поколения произошли качественные сдвиги в структуре социальных лифтов, что наглядно продемонстрировали наши результаты. Структура лифтов у родителей -образование, брак, карьера, армия сменилась последовательностью - карьера, образование, брак, политика. При этом различия между образованием и карьерой в качестве наиболее вероятных социальных лифтов меньше ошибки выборки.

Оказалось, что обучение в вузе существенно влияет на представления молодежи о структуре социальных лифтов. Так, среди тех, кто отметил религию в вопросе о сферах, в которых произошли изменения, (7 % ответивших) оказалось 48 % студентов, а в вопросе о наиболее вероятных социальных лифтах (6 % ответивших) оказался 81 % студентов. Среди тех, кто отметил образование в вопросе о реальных изменениях (80 % ответивших) студентов оказалось только 49 %, а в вопросе о наиболее вероятных социальных лифтах (72 % ответивших) студентов стало 56 %. В вопросе о политике (6 % ответивших) отмеченная динамика выглядит так реально - 26 %, предполагаемый социальный лифт - из 32 % ответивших стало 69 % студентов.

Превышение доли работающих над долей студентов наблюдается только среди тех, кто отметил смену профессии, карьеру как предполагаемый социальный лифт- из 40 % оказалось 52 % работающих, и 45 % студентов. Структура ответов практически не изменилась по образованию и смене профессии как реальный и предполагаемый социальный лифт.

Таким образом, можно заключить, что обучение в вузе значительно сказывается на структуре ответов о наиболее вероятных (предполагаемых) социальных лифтах. При этом на основной части социальных лифтов (образование, карьера) обучение в вузе не сказывается, в отличие от «хвоста» -религия, политика, армия, поскольку обучение в вузе существенно повышает значимость этих факторов. В ходе проведения опроса, на вопрос, «Хотите ли вы поменять свой социальный статус?» 88 % респондентов ответили положительно. Для того, чтобы ответить на вопрос какие факторы определяют желание поменять свой статус, мы применили дисперсионный анализ.

Во-первых, это пол респондента. Значение критерия Хи-квадрат Пирсона равно 3,46, что превышает уровень максимальной значимости. Вторым критерием, влияющим на желание продолжать образование, оказалось семейное положение. Значение критерия Хи-квадрат Пирсона равно 151,7, что существенно превышает уровень максимальной значимости. Наличие детей также значимо влияет на ответ о желании поменять статус- значение критерия Хи-квадрат Пирсона равно 227,1, что также превышает уровень максимальной значимости, и почти на сто единиц больше, чем критерий для признака -семейное положение и на двести единиц больше, чем критерий признака пол.

Одним из значимых факторов желания смены статуса является образование. В нашей анкете мы разделяли образование респондента (мое образование) и уровень образования родителей (образование матери, образование отца).

Эмпирические данные позволяют заключить, связь не имеет линейного характера. Можно лишь сказать, что наибольшее влияние на желание повышать свой социальный статус оказывает уровень образования отца, на втором месте стоит собственное образование, а на третьем уровень образования матери.

Стоит обратить внимание, что на желание изменить статус, все таки в большей мере оказывает влияние именно наличие детей у респондентов. Если проранжировать факторы по степени их влияния на желание повышать свой статус, то мы получим: во первых, наличие детей (227,1), во вторых. Образование отца (187,4),в третьих, семейное положение (151,7), в четвертых, мое образование (129,8), на пятом месте - образование матери (84,5), на шестом - пол (3,5).

Представления респондентов о том, что влияет на смену статуса существенно зависят от категории - студенты вуза чаще отмечают личностный потенциал, чем работающие, тогда как все остальные варианты чаще отмечали работающие респонденты. Однако ранжирование вариантов от категории респондента не зависит. Все категории респондентов на первое место ставят личностный потенциал, а на второе- помощь окружающих, личностная мотивация - на третьем месте, удача - на четвертом.

Отметим, что по данным эмпирического анализа именно фактор, повышающий личностную мотивацию - наличие детей, образование родителей в совокупности оказались определяющими. Тогда как собственное образование мы можем отнести к личностному потенциалу. Таким образом, на уровне эмпирического анализа можно сказать, что личностная мотивация оказалась определяющей, для желания наших респондентов повышать свой статус.

Факторы межпоколенной мобильности тесно связаны с социальной мобильностью, поскольку, и это подтверждается нашими эмпирическими данными, мотивация респондента как в сфере социального статуса, так и собственно по отношению к мотивам получения образования складываются в семье.

Для этого мы должны ответить на следующие вопросы - как связаны образование респондента и его родителей, как связаны материальное положение респондентов и его родителей, есть ли связь между сферой деятельности респондентов и их родителей.

Критерий Хи-квадрат на максимальном уровне значимости свидетельствует о том, что образовательные статусы респондентов и их родителей взаимосвязаны. Однако, корреляционный анализ на основе коэффициента линейной корреляции Пирсона не позволяет заключить о том, каков характер этой связи. Разделение выборки по категориям студент вуза и работающий существенно повысило значение линейной корреляции, что позволило сделать ряд качественных выводов.

Во-первых, для студентов вуза образование родителей прямо коррелирует с собственным образованием. Для работающих картина имеет прямо противоположный характер - образование матери находится в обратной зависимости с образованием респондента, а образование отца с образованием респондента практически не коррелирует.

Для студентов вуза обнаружена прямая линейная зависимость (выше 0,8) с материальным статусом родителей, что и следовало ожидать. Для работающих такая зависимость также имеется и она значима, но ее уровень существенно ниже (0,22 0,23). Таким образом, можно заключить, что материальное положение работающей молодежи весьма слабо зависит от материального положения родителей, тогда как для студентов материальное положение определяется доходом родителей.

Выбор сферы деятельности детьми никак не связан со сферой деятельности родителей. Также нельзя заключить, что существует связь между сферой деятельности родителей, и мотивацией респондентов в повышении как социального статуса, так и уровня образования.

Более 80 % респондентов собираются в дальнейшем повышать свой уровень образования. Факторы, оказывающие влияние на желание продолжать образование следующие. Первым значимым фактором оказался пол. Женщины почти в два раза чаще отвечают, что они собираются повышать свой уровень образования. Вторым критерием, влияющим на желание продолжать образование, оказалось семейное положение. Наличие детей также влияет на желание продолжать образование - значение критерия Хи-квадрат Пирсона равно 22,4, что также превышает уровень максимальной значимости, но ниже, чем критерий для признака - пол.

Однако наибольшее влияние на желание продолжать образование оказывает уровень образования.

Доказано наличие линейной связи между уровнем образования респондента (мое образование), его родителей (образование отца и образование матери) и желанием повышать в дальнейшем свой уровень образования. В том, что связь имеется, и имеет линейный характер, сомнений нет. При этом отметим, что наибольшее влияние на желание продолжать образование оказало образование матери, на втором месте стоит собственное образование, и на последнем - образование отца.

Отметим, что в среднем по выборке в семьях отцы имеют более высокое образование, доход и профессиональный статус.

Также стоит отметить, что на желание продолжать образование оказывает влияние то с кем проживает респондент, один или с родителями.

Влияние на желание продолжать образование оказывает еще и уровень жизни респондентов, что, конечно, является известным фактом, но и подтверждается на уровне эмпирического анализа. Согласно нашим данным, материальное состояние респондента коррелирует с желанием повышать уровень образования, при этом если респондент живет с родителями, т.е. ему есть на кого надеяться, то такая связь оказывается менее выраженной. Жизненные условия и материальный статус определяет не только возможности человека в повышении образования, но и его мотивацию.

Таким образом, чем выше образование, тем выше мотивация повышать как социальный статус, так и образование. Чем выше материальное положение респондента, тем выше мотивация повышать уровень образования. Отметим, что значимой линейной связи между материальным положением и желанием повышать социальный статус. Щ

Список научной литературыКухтерина, Елена Анатольевна, диссертация по теме "Социальная структура, социальные институты и процессы"

1. Абульханова-Славская К. А. Личностные механизмы регуляции деятельности //Сб. Проблемы психологии личности. М.: Наука, 1982. с. 9293.

2. Абульханова-Славская К. А. Стратегия жизни. М.: Мысль, 1991. с. 229.

3. Авраамова Е. М. Социальная мобильность в условиях российского кризиса//Общественные науки и современность. 1999. №3. с. 17-25.

4. Авраамова Е. М., Александрова О. А., Логинов Д. М. Современное высшее образование и перспективы вертикальной мобильности/Юбщественные науки и современность. 2004. №6. с. 47-59.

5. Аитов Н. А. Титма М. X., Фенин Л. Н. и др. Советский город. Социальная структура. М.: Мысль, 1988. с. 259.

6. Ананьев Б. Г. Психология и проблемы человекопознания/Под ред. А. А. Бодалева М.: Изд-во «Институт практической психологии», 1996. с. 384.

7. Андреева Г. М. Социальная психология. М.: Наука, 1994. с.373.

8. Анцыферова Л. И. Личность в динамике: некоторые итоги исследования//Психология формирования и развития личности. М.: 1981. с. 3-18.

9. Асеев В. Г. Личность и значимость побуждений. М.: ИПРАН, 1993. с.224.

10. Батяева Т., Гарсия Исер М. и др. Безработица среди специалистов -русский феномен//Человек и труд. 1993. №11. с.76-79.

11. Белик А. А. Культурология. Антропологические теории культуры: Учеб. пособие. М.: Российский гуманитарный университет, 1999. с. 241.

12. Беляева Л. А. В поисках среднего класса//СоцИС. 1998. №7. с. 67-64.

13. Бестужев-Лада И. В. К школе XXI века. М.:Наука, 1988. с. 256.

14. Бобахо В. А., Левикова С. И. Современные тенденции молодежной культуры: конфликт или преемственность поколений?//Общественные науки и современность. 1996. №3. с. 89-92.

15. Богданов В.А. Причинный и целевой подходы в развитии теории личности // Вопросы психологии. 1991. № 3. с. 45-50.

16. Богомолова Т. Ю., Тапилина В. С. Мобильность населения по материальному положению: субъективный аспект.//Социальные исследования. 1998. №12 с. 28-27.

17. Божович JI. И. Проблемы формирования личности: Избранные психологические труды. Под ред. Д. И. Фельдштейна. М., Воронеж: АПСН, 1996. с. 349.

18. Ботович П. И. Психологические характеристики формирования личности в оптогенезе // Вопросы психологии. № 6. 1976. с. 17-19

19. Бочарова О. Высшее образование в России: вертикальная мобильность и социальная защита// Высшее образование в России. 2002.№1. с. 34-39.

20. Братусь Б. С. Анатомия личности. М.: Мысль, 1988. с. 301.

21. Бурменская Г. В., Обухова Л. Ф., Подольский А. И. Современная американская психология развития. М., 1986. с. 170.

22. Бурдье П. Университетская докса и творчество: против схоластических делений // Socio-Logos '96. Альманах Российско-французского центра социологических исследований Института социологии Российской Академии наук. М.: Socio-Logos, 1996. с. 8-31.

23. Бурдье П. Социология политики. М.: Socio-Logos, 1993. с. 340.24. "Бюллетеню бюро евгеники" (Петроград, 1922, № 1, с. 12; 1924, № 2, с. 12).

24. Вебер М. Класс, статус и партия// Социальная стратификация, Вып. 1. М.:Наука, 1992. с. 702

25. Вебер М. Основные понятия стратификации// СоцИС. 1994. №5. с. 147-156.

26. Вишневский Ю. Р., Шапко В. Т. Студент 90-х социокультурная динамика/Социологические исследования. 2000.№12. с. 56-63.

27. Веселовский В. Формирование слоя предпринимателей в Польше. Сонно. 1996. с. 135-138.

28. Восленский М. С. Номенклатура. Господствующий класс Советского Союза. М.: Мысль, 1991. с.430.

29. Выготский Л. С. Собрание сочинений. В 6 т. М.: Педагогика, 1982.- 1984.

30. Гаврилюк В. В. Социология образования: учебное пособие. Тюмень. ТюмГУ, 2003. с. 232.

31. Генецинский В. И. Основы теоретической педагогики. СПб., 1992. с. 124.

32. Голенкова 3. Т. Трансформация и социальное неравенство// Социально-экономические проблемы трансформации российского общества. Тюмень, ТюиГУ, 1998. с. 3-9.

33. Голенкова З.Т. Игитханян Е.Д. Средние слои современной России: опыт социологического исследования// СоцИС. 1998. №7. с. 22-23.

34. Голенкова 3. Т., Игитханян Е. Д. Безработные: особенности Российского бытия//СоцИс. №5. 2001. с. 5-34.

35. Готт В. С. Формирование нового типа педагогического мышления //Философские науки. 1985. №3. с. 14-15.

36. Громова Р. Социальная мобильность в России: 1985 1993 годы.//Социологический журнал. 1998. №1. с. 15-39.

37. Гурова Р. Г. Социологические проблемы воспитания. М., 1981. с. 176.

38. Дюркгейм Э. Социология образования. М.: Наука, 1996. с. 145.

39. Егорова Гантман Е., Плешаков К. Политическая реклама. Независимая газета 15.11.2000

40. Загвязинский В. И. О стратегических ориентирах образования на современном этапе //Образование и наука. Известия Урал. Научно-образю Центра РАО. 1999. №1. с. 32-40.

41. Залесский К. А. Империя Сталина. Биографический энциклопедический словарь. М.: Вече, 2ООО. с. 608.

42. Заславская Т. И. Громова Р.Г. К вопросу о «среднем классе» российского сообщества// Мир Росс. 1998. №7. с. 222.

43. Заславская Т. И. Трансформация российского общества как предмет мониторинга // Экономические и социальные перемены. М. 1993. с. 5-23.

44. Запесоцкий А. С. Молодежь в современном мире. СПб.: СПб, 1996. с. 350.

45. Зборовский Г. Е., Орлов Г. П. Социология. М.: Интерпракс, 1995. с. 315.

46. Зборовский Г. Е. Социология образования в 2-х частях. Екатеринбург, 1993

47. Зборовский Г. Е. Образование: от XX к XXI веку. Екатеринбург, 2000. с. 600

48. Зборовский Г. Е. Парадигмы образования: социологический подход //Образование в Уральском регионе в XXI веке: научные основы развития. Екатеринбург, 2000

49. Зинченко В. П., Моргунов Е. Б. Человек развивающийся: очерки российской психологии. М.: Тривола, 1994. с. 130.

50. Иванников В.А. Психологические механизмы волевой регуляции. М.:Изд-воМГУ, 1986. с. 144.

51. Иванов В.Ю. Карьера менеджера как объект исследования и управления// Менеджмент. 1998. №3. с. 73-79.

52. Иванов В.Ю. Управление карьерой менеджера // Менеджмент. 1998. №12. с. 70-74.

53. Ильин И. П. Постмодернизм: от истоков до конца столетия. Эволюция научного мифа. М.: Интрада, 1998. с. 170.

54. Иноземцев В. JI. «Класс интеллектуалов» в постиндустриальном обществе // Социологические исследования. 2000. №6. с. 67-77

55. Кара-Мурза С. Г. Манипуляция сознанием М.: Интер, 2002. с. 658.

56. Козлова О. Н. Молодежь России в 90-е годы //Социально- политический журнал 1997. №3. с. 30-35.

57. Колесников Ю. С. Парадоксы формирования «рыночных» стандартов поведения студенческой молодежи // Известия высших учебных заведений Северокавказский регион. Общественные науки. 1997. №4. с. 80-83.

58. Константиновский Д. J1. Молодежи 90-х: Самоопределение в новой реальности: Проф. ориентации российских старшеклассников 90-х годов: планы и их реализация. М.: Центр социологического образования РАО, 2000. с. 223.

59. Комаров М. С. Социальная стратификация и социальная структура// СоцИС. 1992. №7. с.62-72.

60. Кон И. С. В поисках себя. Личность и самосознание. М.: Мысль, 1984. с. 384.

61. Кон И. С. Молодежь // Большая советская энциклопедия. 3-е изд. Т. 16.

62. Кочетов А. И. Как заниматься самовоспитанием. Минск: Рада, 1985.с. 115.

63. Кочетов А. И. Истоки «новой» социальной структуры// Свободная мысль. М. 1996. с. 156.

64. Кравченко А. И. Социология. Хрестоматия для вузов. М: Академический проспект; Екатеринбург: Деловая книга, 2002. с. 735

65. Крыпггановская О. В., Хуторянский Ю. В. Элита и возраст: путь наверх //СоцИс. 2002. №3. с. 49-59.

66. Краткий словарь по социологии/Под общ. Ред. Д.М. Гвишиани, Н. И. Лапина. М.: Новая Книга, 1998. с.272.

67. Леднева Л. И. Профессионально миграционные намерения студентов, обучающихся за рубежом» // Социологические исследования. 2002. № I.e. 12-14.

68. Леонова А. Б., Чернышева О. Н. Психология труда и организационная психология: современное состояние и перспективы развития: Хрестоматия. — М.: Радикс, 1995. с.443.

69. Леонтьев А. Н. Деятельность. Сознание. Личность. — М., 1975. с. 304.

70. Лисовский В. Т. Духовный мир и ценностные ориентации молодежи России. СПб.: СПбГУП, 2000. с. 200.

71. Литвинова Н. П. Образование в условиях интенсификации экономики. Л, 1989. с. 192.

72. Лотман Ю. М. Человек текст - семиосфера - история. М.: Языки русской культуры, 1996. с. 447.

73. Лукьянов Ф.Кому на Руси жить хорошо//Российская газета. 27 августа 2004 №184 (3561).

74. Майерс Д. Социальная психология. СПб.: Питер, 1997. с.688.

75. Маркарян Э. С. Теория культуры и современная наука (логико-методологический анализ). М.: Мысль, 1983.

76. Маслоу А. Самоактуализация // Психология личности: тексты. М.:Наука, 1982. с. 230.

77. Менегетти А. Психология жизни. 10 лекций по онтопсихологии/Составители Е. В. Романова, Т. И. Сытько. СПб.: Мир, 1992.С. 256.

78. Мерлин В. С. Психология индивидуальности /Под. ред. Е.А. Климова. М., Воронеж, 1996. с. 220.

79. Минюшев Ф. И. Духовная жизнь молодых россиян: что впереди (прогноз социолога) //Вестн.МГУ. Сер. 18.Социология и политология. 1999.№3. с. 6471

80. Молл Е.Г. Планирование своей карьеры руководителем // Вопросы психологии. 1998. №3 с.85-90.

81. Молодежь России: социальное развитие / Редколл.: В.И. Чупров (отв.ред.) и др. М., 1992. с. 205.

82. Молодежь 97: надежды и разочарования. Серия: Молодежь России на пороге нового тысячелетия. Книга 1. М., 1997. с. 378.

83. Мясищев В.Н. Психология отношений: Избранные психологические труды. М., Воронеж, 1995. с. 356.

84. Нечаев В. Я. Социология образования. М., 1992. с. 198.

85. Образование в мире на пороге XXI века. М., 1991. с. 99.

86. Обуховский К. Психологическая теория строения и развития личности // Психология формирования и развития личности. — М., 198I.e. 230

87. Общая социология Учебное пособие / Под ред. Проф. А. Г. Эфендиева. -М.: ИНФА -М, 2000. с. 654.

88. Панарин А. С. Искушение глобализмом. М., 2000. с. 415.

89. Парусникова Ю. Молодежь России на рубеже XXI века. // Власть. 2000, №12. с. 51-54.

90. Пашинян И. А. Работа и трудоустройство в восприятии студентов// Социологические исследования. 2000. №3. с. 130-133.

91. Плаксий С. Сверхэксплуатация преподавателей главная угроза высшей школе и развитию России в XXI в.//Вестник высшей школы. «Альма -Матер» 2004. №3 с. 16-22.

92. Попова И. М. Ценностные представления и парадоксы самосознания //Социологические исследования. 1984. №4. с.32-34.

93. Прокофьева Л., Фести П. Профессиональная карьера мужчин и женщин. // Вопросы экономики 2000. №3. с. 74-84.

94. Путин В. В. Выступление перед Парламентом 2004г. //www.kremlin.ru/text/appears/2004/05/64879/shtml

95. Радаев В. В., Шкаратан О. И. Социальная стратификация: Учеб. пособие. -М.:Аспект Пресс,1996. с. 237.

96. Радаев В., Шкаратан О. Власть и собственность// Социологические исследования. 1991. №1. с. 50-61

97. Разин В. М. Психическое и культурное развитие человека: Учебное пособие. М.: Изд-во Рос. откр. ун-та. 1994. с. 230.

98. Распределение населения Тюменской области по полу и возрасту (19982000 г.г.) статистический сборник./Тюменский областной комитет госстатистики. Тюмень. 2002

99. Римашевская Н. М., Римашевская А. А. Равенство как справедливость. М., 1991. с. 160.

100. Рубинштейн С. Л. Основы общей психологии. СПб.:Питер, 1998. с. 488.

101. Рукавишников В. О. Наследие года (Социальный состав, расселение, оценка городской среды). М.,1980. с. 190.

102. Руткевич М. Н. Трансформация социальной структуры российского общества// СоцИС. 1997. с.3-19.

103. Руткевич М. Н., Рубина Л. Я. Общественные потребности, система образования, молодежь. М., 1988. с. 150.

104. Ручкин Б. А. Молодежь и становление новой России.// Социологические исследования 1998. №4. с. 90-98.

105. Саблина С. Г. Феномен статусных рассогласований: теоретико-методологический аспект: Автореф. дис. канд. социол. наук. Новосибирск, 1996.

106. Слободчиков В. И. Основы психологической антропологии: Психология человека: Введение в психологию субъективности: Учебное пособие для вузов. М.: Школа-Пресса, 1995. с. 416.

107. Словарь иностранных слов. 18-е изд., стер. М.: Рус. яз., 1989. с. 624.

108. Спенсер Г. Синтетическая философия: В сокращ. излож. Говарда Коллинза / Герберт Спенсер. Киев: Ника-Центр, 1997. с. 510.

109. Сорокин П. Человек. Цивилизация. Общество/Общ. ред. сост. и предисл. А.Ю.Сагомонов: Пер. с англ. М.: Политиздат. 1992. с.534.

110. Сорокин П. Система социологии М.: Политиздат, 1993. т.2

111. Сорокин П. Социальная и культурная динамика: исследование измерений в больших системах искусства, истины, этики, права и общественных отношений /Пер. с англ., комментарии и статья В. В. Сапова. — СПб.:РХГИ, 2000. с. 1054.

112. Социология молодежи: Учебник/ Под ред. проф. В. Т. Лисовского. СПб: Из-во С.-Петербургского университета, 1996. с. 460

113. Социология. Отв. редактор Г. В. Осипов. М.: Наука, 1995. с. 576.

114. Тихонова Н. Е. Факторы социальной стратификации в условиях перехода к рыночной экономике. М., 1999. с. 320.

115. Тихонова Н. Е. Российский средний класс: особенности мировоззрения и факторы социальной мобильности // Социологические исследования. 2000. №3. с. 13-23.

116. Торшина К., Пасс Ю. Карьера и мотивация // Управление персоналом. 1998. № 12. с. 43-45.

117. Турченко В. Н. НТР и революция в образовании. М., 1973. с. 223.

118. Тюменский государственный университет на рубеже веков //Информационно-аналитический материал к отчету ректора за 1997 2002 гг. - Издательство ТюмГУ. 2002. с. 79.

119. Тюплина И. А. Информационное общество и образование //Образование и молодежная политика в современной России. Материалы Всероссийской научно-практической конференции 26-28 сентября 2002. СПб 2002

120. Уткин Э. А., Кочетков А. И. Управление персоналом в малом и среднем бизнесе. М.: Дело. 1998. с. 236.

121. Ушакова М.В. Образование в трансформирующемся обществе //Вестник Московского университета. Серия 18.Социология и политология . №4. 2002. с. 147-158.

122. Фейдимен Д., Фрейгер Р. Теория и практика личностно-ориентированной психологии. Тома 1,2. М.: Изд-во Рос. откр. ун-та, 1996.

123. Филиппов А.В.Работа с кадрами. М.: Экономика, 1990. с. 231.

124. Филиппов Ф. Р. Социология образования. М., 1980. с. 340.

125. Франкл В. Человек в поисках смысла. М.: Прогресс, 1990. с. 367.

126. Фролов Г. В. Социология. М.: Наука, 1994. с. 254.

127. Фурсенко А. Объединить потенциал образования и науки для создания общества знаний.// Вестник высшей школы. «Альма-матер» 2004. №3. с. 812.

128. Хрящева А. К. К вопросу об условии образования классов// Вестник статистики. 1992. Книга XII. № 9-12

129. Чупров И. Молодежь в условиях социально-экономической трансформации российского общества /Аналитический вестник Совета Федерации. №15 (103). 1999. с. 110-115.

130. Шафранов Куцев Г. Ф. Социология: Курс лекций. Тюмень: Издательство ТюмГУ, 2004. с.332.

131. Шафранов Куцев Г.Ф. Университет и регион. Тюмень: ТюмГУ, 1997. с. 240

132. Шафранов Куцев Г. Ф. Университет в региональном сообществе: Монография. - Москва: Высш. шк., 2003.С. 224

133. Шеллерт В. В. Молодежь: концептуализация понятия ВКН. Молодежь в условиях социально-экономических реформ. СПб., 1995. с. 270.

134. Шурыгина И. И. Представления об успехе и наркомания// Социологический журнал. 1997. №1. с. 135-136.

135. Эфендиев А. Г., Кондрашова М. В. Московское студенчество 1995-2000 гг.: социальная ситуация, тенденции, перспективы// Мир России. 2004. №1. с. 146-182.

136. Энциклопедический словарь. Общая редакция Г. В. Осипова. М.: ИСПИ РАН, 1995. с. 550.

137. Ядов В. А. Социальные и социально-психологические механизмы формирования социальной идентичности личности // Мир России, 1995. №34

138. Ямбург Е. А. Школа для всех. М., 1996. с. 258.

139. Концепция модернизации российского образования на период до 2010 года. Приложение к приказу Минобразования РФ от 11.02.2002 N 393

140. Яновский Р. Г. Духовно-нравственная безопасность России//СОЦИС. 1995. № 12. с. 39-47.

141. Aschley W. J. The Progress of the German Working Classes in the Last Quarter of a Century. 1998. p.210

142. Beutel U. Class in contemporary Britain // Economics: An antitext. L., 1978. p. 50.

143. Duberman L. Social Inequality:Class and Caste in America. N.Y, 1976. p. 113.

144. Enciclopedia Britannica (www.britannica.com).

145. Geertz С. Person, Time, and Conduct in Bali: An Essay in Cultural Analysis. Yale University, Southeast Asia Studies, Cultural Report Series. №.14. 1966.

146. Halliday W. R. The Growth of the City State. 1980, p. 162

147. Hansen A. Factors Affecting the Trend of Real Wages // American Economics Review. Vol. 15. № 1. p. 32-34.

148. Hope K. Taking the Metaphor Seriously // Hope K. (ed.). The Analysis of Social Mobility. Methods and Approaches. Oxford Studies in Social Mobility. Working Paper 1. Oxford: Clarendon Press, 1972. p.1-18.

149. Jackson E.F., Crockeff H.J. Occupational mobility in the USA. A point estimate and trend comparison. // American sociological review. N.Y., 1964. Vol. 29. No. l.p. 5-15.

150. Marshall G., Rose D., Newby ff., Vogler C. Social Class in Modern Britain. L, 1989. p.230.

151. Michels R. Eugenics -in Party Organization // Problems in Eugenics. 2002. p. 232-237.

152. Morceau J. Class and Status in France: change and social immobility. Oxford, 1977.p. 300.

153. Schafer В. Sozialstruktur mid Wandel der Bundesrespublik Deutschland. Stuttgart, 1976160. http://www.pobeda-60.ru/main.php161. http://www.hrono.ru/biografibiop/patriarhi.html