автореферат диссертации по социологии, специальность ВАК РФ 22.00.04
диссертация на тему: Социальная структура и институты российского общества в контексте противоречий глобализации и регионализации

Полный текст автореферата диссертации по теме "Социальная структура и институты российского общества в контексте противоречий глобализации и регионализации"

На правах рукописи

Бондаренко Василий Игоревич

СОЦИАЛЬНАЯ СТРУКТУРА И ИНСТИТУТЫ РОССИЙСКОГО ОБЩЕСТВА В КОНТЕКСТЕ ПРОТИВОРЕЧИЙ ГЛОБАЛИЗАЦИИ И РЕГИОНАЛИЗАЦИИ

22.00.04 - социальная структура, социальные институты и процессы

Автореферат диссертации на соискание ученой степени доктора социологических наук

Ростов-на-Дону 2011

005050236

Работа выполнена в государственном образовательном учреждении высшего профессионального образования «Южно-Российский государственный технический университет (Новочеркасский политехнический институт)» на кафедре «Гуманитарные и социальные науки» Шахтинского института (филиала)

Научный консультант:

доктор социологических наук, профессор Мостовая Ирина Владимировна

Официальные оппоненты:

доктор философских наук, профессор Коновалов Валерий Николаевич доктор социологических наук, профессор Миронов Анатолий Васильевич доктор социологических наук, профессор Скворцов Николай Генрихович

Ведущая организация: Институт социологии Российской академии наук

Защита состоится «29» сентября 2011 г. в 10.00 часов на заседании диссертационного совета Д 212.208.01 по философским и социологическим наукам в Южном федеральном университете по адресу: 344006, г. Ростов-на-Дону, Ростовской области, ул. Пушкинская, 160, ИППК ЮФУ, ауд. 34.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Южного федерального университета (344006, г. Ростов-на-Дону, ул. Пушкинская, 148).

Автореферат разослан «29» августа 2011 г.

диссертационного совета

Ученый секретарь

А.В. Верещагина

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность проблемы исследования. Последние двадцать лет Россия переживает период системной трансформации социально-институциональной структуры. Мощный системный кризис, с которым столкнулось советское общество на рубеже 1980-1990-х годов, привел к распаду СССР и необходимости политических и социально-экономических реформ. Пройдя через длительный путь экономического спада, развала производства, политических кризисов, этнополитических конфликтов, регионального сепаратизма, постсоветская Россия пришла к периоду политической и экономической стабильности, завершив, в основном, посткоммунистическую трансформацию социальных институтов в направлении рыночной экономики и демократического государственного устройства. На повестку дня ставится вопрос о сущности и характере дальнейшего развития России.

По-прежнему актуальной считается задача модернизации российского общества, ведь посткоммунистическая трансформация еще не означает ее «современности». С этих позиций критикуют российскую институциональную модель, подчеркивая ее псевдорыночный и псевдодемократический характер. Кроме того, доминантой современной мировой ситуации выступают глобализационные процессы. Товарные и финансовые потоки преодолевают границы национальных государств, информационная революция связывает воедино регионы планеты, формируются транснациональные экономика, политика, культура. Вызовы глобализации вносят коррективы в программные цели российского общества. Глобализация усиливает международную интеграцию за счет развития информационных и экономических связей, культурных контактов, открывает перспективы резкого скачка технологического развития общества. Но одной из важнейших тенденций ее современного этапа выступает поляризация стран, их разделение на лидеров глобализационного процесса и безнадежно отсталых. Пока еще характер экономического роста, определяемый доминированием в структуре

з

производства добывающих отраслей, преобладанием в экспорте сырья и энергоносителей, не позволяет России лидировать. Стремление занять достойное место в глобальном сообществе усиливает модернизационные императивы развития российского общества, пребывающего в фактической разорванности и фрагментированности институционального развития. В результате специфики исторического развития, провалов реформ в настоящее время российское институциональное пространство включает весь спектр социальных моделей — от архаических, родоплеменных структур до суперсовременных организаций. Это социокультурное многообразие интересно для наблюдателя, но проблемно для формирования социально-экономической политики, поскольку в условиях глобализации возможна, как региональная, так и социоструктурная консервация отсталости развития и социальной эксклюзии.

Посткоммунистическая трансформация отождествляется с распадом огромной страны, иногда отождествляемой с империей. С большим трудом Россия остановила процесс суверенизации на определенном уровне регионализма, проведя серию реформ административно-территориального управления. Но советское наследие, выраженное в довольно высокой региональной автономии и социальной сегрегации, было сохранено. Что будет происходить с российскими регионами по мере усиления глобализационных процессов? Ожидает ли Россию ослабление государства и распад территориальной целостности по мере усиления глобализационного влияния? Очевидно, что существует объективная необходимость исследования факторов социально-институциональной трансформации, осуществляющейся по мере интеграции российского общества в глобальный мир.

Степень разработки проблемы. Интерес к различным аспектам социального структурирования в отечественной социологической науке огромен. Социально-стратификационные аспекты рассмотрены в работах таких авторов, как Авраамова Е.М. , Анурин В.Ф., Бондаренко В.А., Горшков М.К., Заславская Т.И., Ильин В.И., Инясевский С.А., Ионин Л.Г., Крельберг Ю.М., Мкртчан Г.М., Радаев В.В., Римашевская Н.М., Сергеев Н.В., Тихонова Н.Е.,

4

Шкаратан О.И. и др..1 Институциональная структура изучалась в работах Глотова М.Б., Кирдиной С.Г., Кузьмина В., Одинцовой A.B., Радаева В.В., Тамбовцева В.Л., Нуреева P.M., Эйдельмана Я. и др.2 Одним из первых на

1 Авраамова Е.М. Появился ли в России средний класс?// Средний класс в современном российском обществе. М.: РОССПЭН. 1999; Анурин В.Ф. Контуры провинциального среднего класса России // Социологические исследования. 2006. № 10; Анурин В.Ф. Экономическая стратификация: аттитюды и стереотипы сознания // Социологические исследования. 1995. № 1; Горшков М. К., Тихонова Н. Е. Богатство и бедность в представлениях россиян // Социологические исследования. 2004. №3; Заславская Т.И. Социоструктурный аспект трансформации российского общества // Социологические исследования. 2001. №8; Ильин В.И. Основные контуры системы социальной стратификации общества государственно-монополистического социализма // Рубеж. 1991. № 1; Ильин В.И. Формирование социальной структуры советского и постсоветского обществ: сравнительный анализ. Автореф. дис. док. соц. наук. СПб, 1998; Ионин Л.Г. Культура и социальная структура // Социологические исследования. 1996. № 2; Крыштановская О.В. Трансформация старой номенклатуры в новую российскую элиту // Общественные науки и современность. 1995. № 1; Култыгин В.П. Исследования социальной структуры в переходных обществах (Историко-методологический обзор) Н Социологические исследования. 2002. № 4; Мкртчан Г.М. Стратификация молодежи в сферах образования, занятости, потребления // Социологические исследования. 2005. № 2; Радаев В.В., Шкаратан О.И. Социальная стратификация. М., 1996; Римашевская Н.М. Бедность и маргинализация населения // Социологические исследования. 2004. № 4; Тихонова Н.Е. «Новые капиталисты»: кто они? // Общественные науки и современность. 2005. № 2; Тихонова Н.Е. Ресурсный подход как новая теоретическая парадигма в стратификационных исследованиях // Экономическая социология. 2006. Т. 7. №3; Шкаратан О.И. Социальное расслоение в современной России: драма расколотого общества // Мир России. 2004. № 1; Шкаратан О.И., Бондаренко В.А., Крельберг Ю.М., Сергеев Н.В. Социальное расслоение и его воспроизводство в современной России. М.: ГУ-ВШЭ, 2003; Шкаратан О.И., Инясевский С.А. Социально-экономическое положение профессионалов и менеджеров // Социологические исследования. 2006. № 10.

2 Глотов М.Б. Социальный институт: определение, структура, классификация //

Социологические исследования. 2003. № 10; Кирдина С.Г. Институциональная структура

современной России: эволюционная модернизация // Вопросы экономики. 2004. № 10; Кирдина С.Г. Экономические институты России: материально-технологические предпосылки

5

взаимовлияние институциональной и стратификационной структур указал классик социологической мысли Г. Спенсер. Российские социологи:

B.И. Ильин, В.В. Радаев, О.И. Шкаратан - подробно проанализировали власть как основу социальной иерархии, рассмотрели влияние институционального комплекса «власть—собственность» на формирование социальной структуры российского общества. О.И. Шкаратан показал, что «общественное устройство современной России есть прямое продолжение существовавшей в СССР этакратической системы, первооснову которой составляли отношения типа «власть—собственность», социальная дифференциация носила неклассовый характер и определялась рангами во властной иерархии»3. Работы

C.Г. Кирдиной, О.Э. Бессоновой, В.В. Радаева и др. выходят за рамки изучения отдельных институтов, рассматривая влияние целостной институциональной системы на стратификационные процессы общества4. Большой интерес в русле данного исследования вызывают работы, посвященные институциональной трансформации политико-управленческой сферы, развитию институтов территориальной демократии5.

развития // Общественные науки и современность. 1000. №6.; Кузьмин В., Эйдельман Я. Базовые социальные институты в человеческом измерении // Общество и экономика. 2001. №6.; Одинцова A.B. Местное самоуправление как общественный институт // Муниципальная реформа в России: от переходного периода к полномасштабной реализации. М., 2009. Радаев В.В. Новый институциональный подход: построение исследовательской схемы // Журнал социологии и социальной антропологии. 2001. Т. 4. № 3. Тамбовцев В.Л. Институциональные изменения в российской экономике// Общественные науки и современность. 1999. № 4. Трансформации экономических институтов в постсоветской России (Под ред. P.M. Нуреева). М: Московский общественный научный фонд. 2000 и др.

3 Шкаратан О.И. Социальное расслоение в современной России: драма расколотого общества...С. 44.

4 Кирдина С.Г. Институциональные матрицы и развитие России. Новосибирск: ИЭиОПП СО РАН. 2001; Бессонова О.Э. Теория раздаточной экономики http://razdatok.narod.ru/index.html..

5 Валентей С.Д. Основные проблемы муниципальной реформы в России //

б

Следует отметить мощный пласт исследований, посвященных методологии и целостному освещению социально-трансформационного процесса российского общества6. Данные работы создают основу для теоретико-методологической концептуализации исследования процессов трансформации социальной структуры, но, к сожалению, сохраняется пробел в отношении глобализации как фактора трансформации российского общества, хотя исследования по проблемам глобализации довольно многочисленны и обширны, что свидетельствует о том значении, которое придается процессам глобализации в современной академической и политической среде.

В большинстве исследований термин «глобализация» используется в качестве объяснительного конструкта или риторического приема, но благодаря фундаментальным работам таких авторов, как Р. Робертсон, М. Фезерстоун, А. Аппадураи, Б. Тернер, У. Бек, Э. Гидденс и др. формируется совокупность теорий глобализации, в которых рассматриваются базовые вопросы природы, факторов, механизмов развития, перспектив этого процесса, что особенно важно для современной России. Причем речь идет именно о совокупности теорий, поскольку противоречия и разность взглядов на процесс глобализации значителен, начиная от общей оценки значимости концепта до закономерностей

Муниципальная реформа в России: от переходного периода к полномасштабной реализации. М., 2009; Валентей С. Д. Федерализм: Российская история и российская реальность. М.: Институт экономики РАН, 1998; Митрохин С. Модели федерализма для России. В поисках альтернативы хаосу и распаду // Федерализм. 1997. №1; Мухаметшин Ф. X. Российский федерализм: Проблемы формирования отношений нового типа // Государство и право. 1994. №3; Мухаметшин Ф. Принципы формирования федерации нового типа // Федерализм. 2000. №2; Яковлев В.В. Развитие местного самоуправления в российской Федерации (политический аспект) // Проблемы местного самоуправления. 2004. №2.

6 Беляева Л.А. Социальная модернизация в России в конце XX века. М., 1997, Заславская Т.Н. Современное российское общество: Социальный механизм трансформации. М.: Дело, 2004; Римашевская Н., Дискин И. Россия: социальная доктрина переходного периода. - М.:1995; Ясин Б. Модернизация и общество // Вопросы экономики. 2007. № 5 и др.

процесса, им описываемого7. Так, И. Валлерстайн и сторонники миросистемного подхода признают конъюнктурную природу термина глобализация, который описывает всего лишь поверхностную, внешнюю сторону процессов перехода современной капиталистической системы в новое кризисное состояние. Но большинство теоретиков (Э. Гидденс, Р. Робертсон, У. Бек, Л. Склэр и др.) исходят из того, что реальность глобализации очевидна, без этого понятия невозможно описать и объяснить происходящее в сегодняшнем мире, уточнить перспективы будущего. Различия отмечаются в оценке «точки отсчета» глобализационных процессов. Если Р. Робертсон и М. Уотерс полагают, что глобализация - длительный исторический процесс, но и ее начало следует искать на рубеже XV и XVI вв., то Г. Терборн видит более ранние следы глобализации в распространении таких мировых религий, как христианство и ислам в III - VII вв. н. э. Украинский исследователь A.C. Филипенко пишет об архаической (вялотекущей) форме экономической глобализации, модернистской, постколоннальной глобализациях. Современные исследователи выводят истоки глобализации из универсальности мира, его мироцелостности (Робертсон), считают продолжением тенденций модернизации, ее современным этапом («радикальный модерн» Э. Гидденса), подчеркивают противоречивый характер глобального сообщества (Р.

7 Appadurai A. Modernity at large: Cultural dimensions of globalization. Minneapolis: University of Minnesota Press, 1996; Bartelson J. Three concepts of globalization // International Sociology. V. 15. 2000. № 3; Beck U. Was ist Globalisierung? Frankfurt a. M., 1998; Bello W. Deglobalization: Ideas for a New World Economy. London & New Jork, 2002; Featherstone M. Global Culture: an Introduction // Theory, Culture and Societies. 1990. V. 7. №2-3.Giddens A. The Consequences of Modernity. Cambridge: Polity Press., 1990; Robertson R. Globalization Theory and Civilization Analysis // Comparative Civilizations Review. 1987. Vol. 17; Therbom G. Globalizations: Dimensions, Historical Waves, Regional Effects, Normative Governance // International Sociology. 2000. № 2; Waters M. Globalization. London-New York, 1995; Wallerstein I. Globalization or the age of transition? A long-term view of the trajectory of the world system // International Sociology. V. 15. 2000. № 3 и т.д.

Робертсон), противоречивое течение глобальных процессов, при котором возможно развитие обратных процессов, т.е. деглобализация (В. Бело) и т.д.

В российской науке глобализационная тематика появилась с заметным опозданием по ряду объективных причин. Сначала роль играла «закрытость» советского общества. Исследования глобализации сводились к трем темам: мировая буржуазия, империализм, мировая пролетарская революция, глобальные проблемы современности. 90-е годы отмечены бурным течением трансформационного процесса, что отодвигало исследования глобализации на второй план (или еще дальше). В этот период российские исследователи рассматривают факторы и содержание изменений социальной структуры в ходе рыночных преобразований. Актуализация исследования глобализации в российской науке происходит в конце 90-х - начале 2000 годов. По окончании первого этапа реформ, результатом которого становится формирование неэффективных псевдорыночных институтов, возникает вопрос о коррекции институциональной модели. Но теперь уже значимым условием реформирования становится наличие «вызовов» глобализации, корректирующих сроки проведения реформ. Становится очевидным, что вялотекущая модернизация может привести Россию к усилению разрыва с передовыми странами. Появляются работы, непосредственно связывающие задачи экономической политики и процессы глобализации8. Кроме прикладных аспектов глобализации, российские ученые обращаются к методологическим проблемам. В.П. Бранский, С.Д. Пожарский рассматривают глобализацию как

Бляхман Л., Кротов М. Глобализационное измерение реформы и задачи промышленной политики// Российский экономический журнал. 2001. №3; Воронин В.М., Воронина Т.В. Глобализация - высшая форма интернационализации // Финансы и кредит. 2005. № 11; Иншакова Е.И. Глобализация и межрегиональная интеграция как объективные тенденции хозяйственной эволюции // Финансы и кредит. 2005. № 11; Мамедов О.Ю. Модернизация российской экономики может иметь только глобализационную направленность! // Экономический вестник Ростовского государственного университета. 2009. Том 7. №3 ит.д.

сложный процесс социальной самоорганизации, ведущий к становлению единства человечества на основе роста локального разнообразия9. А.Ш. Жвитиашвили занят поиском концептуальных истоков идеи глобализации10. В.Н. Фуре уточняет сущность глобализации в контексте модернизационного развития, утверждая, что глобализация представляет собой продукт и продолжение модерного типа развития, но при этом разлагает базовую форму существования модерна11. Исследуется трансформация институциональной структуры под воздействием глобализационных процессов. Дискуссию по поводу «исчезновения» государства ведут такие авторы, как В.Ф. Галецкий, А.Б. Кустарев, А.Г. Мовсесян, С.О. Огнивцев, М.О. Мнацаканян др.12

Множество работ по глобализационной тематике не способно компенсировать наличие существенного пробела - комплексного анализа социоструктурной трансформации российского общества в условиях, когда в одном месте и на одном временном отрезке «спрессованы» масштабные трансформационные процессы - крушение социалистического строя, институциональный рыночный транзит, социальная модернизация и глобализация. Данное исследование представляет собой попытку рассмотреть социально-структурную трансформацию российского общества под влиянием комплекса факторов, акцентируя внимание на роли процессов глобализации.

Цель исследования - изучение воздействия процессов глобализации и

9 Бранский В.П., Пожарский С.Д. Глобализация и синергетическая философия истории //Общественные науки и современность. 2006. №1.

10 Жвитиашвили А.Ш. Концептуальные истоки идеи глобализации // Социологические исследования. 2003. № 6.

" Фуре В.Н. Глобализация жизненного мира в свете социальной теории (К постановке проблемы) // Общественные науки и современность. 2000. № 6.

11 См.: Мнацаканян М.О. Глобализация и национальное государство: три мифа // Социологические исследования. 2004. № 5; Мовсесян А., Огнивцев С. Транснациональный капитал и национальные государства // Мировая экономика и международные отношения. 1999. № 6; Население и глобализация. М., 2002.

10

регионализации на социально-институциональную и социально-стратификационную систему российского общества.

Реализация указанной цели требует решения следующих задач:

- Определить теоретико-методологические подходы к анализу социальной структуры в контексте противоречий глобализации и регионализации, для чего сопоставить классические и современные подходы к интерпретации социальной структуры, уточнить виды социальных структур.

Рассмотреть возможность интерпретации процессов становления глобальной мироцелостности через призму социально-интеграционных механизмов.

- Рассмотреть базовые парадигмы интерпретации феномена глобализации, уточнить основные направления социально-структурных трансформаций в ходе этого процесса.

Рассмотреть социально-структурную модернизацию российского общества как цель социальных реформ, обосновать направления социально-структурной трансформации.

- Рассмотреть особенности первого этапа российских социальных реформ на предмет выявления институциональных препятствий модернизационным процессам, среди которых гипотетически доминирует усиление региональной дезинтеграции.

- Рассмотреть роль и значение институтов политической власти и управления в осуществлении социальной модернизации российского общества.

Выявить институциональные изменения социальной системы российского общества под воздействием глобальных факторов и определить институциональные модели системной интеграции России в международные союзы и объединения.

- Рассмотреть процессы медийной интеграции как основу формирования социетальной матрицы глобальной общности, фактор трансформации социальной субъектности российского общества.

- Изучить изменение образа жизни, социальных практик, социальной

11

диспозиции отдельных групп российского общества под воздействием глобализации.

- Рассмотреть характер воздействия процессов регионализации на основные социальные характеристики современного российского общества через призму трансформации этностатусной структуры российского общества.

Изучить изменения в процессах социального производства национальных и региональных элит.

Рассмотреть социальные противоречия и динамику процессов регионализации российского общества.

- Рассмотреть проблему сотрудничества федерального центра и регионов как один из аспектов формирования институционального механизма социальной интеграции российского общества в условиях усиления глобализации и регионализации социальных структур и процессов.

- Рассмотреть проблему формирования системы территориального самоуправления как одного из направлений реформы российского федерализма.

Выявить возможности и направления развития субсидиарных институциональных структур в системе административно-территориального управления как основы системы территориальной демократии.

Объект исследования - трансформирующееся российское общество 1990-х-2000-х годов.

Предмет исследования - процессы изменения институциональной и стратификационной структуры российского общества в условиях регионализации и глобальной интеграции.

Гипотеза исследования, определяющая авторский подход к анализу особенностей динамики институциональной системы и социальной структуры современного российского общества на современном этапе, состоит в том, что она в существенной степени зависит от процессов глобализации и регионализации с присущими им противоречиями. При этом на институциональное развитие в большей мере влияют тренды глобализации, на социоструктурные изменения - векторы регионализации.

Теоретическо-методологнческую основу работы составили системный, структурно-функциональный, социокультурный, институциональный подходы, позволившие детально проанализировать и рассмотреть в комплексе «узел» актуальных социально-структурных изменений российского общества. Базовый принцип целостного исследования социальной структуры в единстве институциональной и стратификационной компонент сформулирован на основе работ Э. Дюркгейма, Г. Спенсера, К. Маркса, Т. Парсонса, Т.И. Заславской, В.В. Радаева, О.И. Шкаратана. Принципы стратификационного анализа российского общества выведены на основании изучения работ Т.И. Заславской, В.И. Ильина, В.В. Радаева, О.И. Шкаратана. Институциональный аспект проблемы рассмотрен на основе трудов Д. Норта, С.Г. Кирдиной, Т.И. Заславской, В.В. Радаева. Анализ политических институтов и процессов институциональной трансформации российского федерализма опирался на работы таких авторов, как Глазычев В., Каганский В.Л., Валентей С.Д. и др. Сопоставление двух методологических парадигм (Вебер и Маркс) позволило сформулировать два принципа, комплексное применение которых особенно актуально для анализа социальной структуры в условиях глобализации: многомерное описание динамичной социальной структуры сложных трансформационных обществ и выявление социально-структурной дихотомии, выражающей базовое противоречие макросоциальной динамики. Подчеркнем методологическое значение понятия трансформационная структура и объяснения социально-структурных трансформаций как результат управленческого воздействия и спонтанных практик населения, возникающих как реакция на изменившиеся условия жизни, источником которых выступили работы Т.И. Заславской. Идея рассмотрения процессов глобализации и регионализации в контексте социально-интеграционных процессов опиралась на работы классиков социологии (О.Конт, Э.Дюркгейм, Г.Спенсер), методологические принципы анализа социальной интеграции разработаны на базе понятийного аппарата Т. Парсонса, социетальной социологии, продвигаемой Н.И. Лапиным. Ему же принадлежит, важная с точки зрения

13

автора, идея представлять регион как социетальную общность, обеспечивающую системную целостность за счет реализации социетальных функций. Автором использованы базовые методологические положения концепций глобализации (Э. Гидденс, Р. Робертсон, У. Бек, Л Склэр и др.), модернизации (Р.Бендикс, М.Вебер, Э. Дюркгейм, Т. Парсонс и др.).

В качестве эмпирической основы диссертации использованы результаты социологических исследований, проведенных в различные годы академическими институтами и научными центрами; официальные документы федеральных и региональных органов власти Российской Федерации; данные статистики. Ряд авторских выводов опирается на результаты социологических исследований, проведенных лично автором. Исследование было направленно на выявление факторов, определяющих ресурсную и мотивационную готовность россиян к интеграции России в глобальное сообщество. Наша гипотеза касалась двух факторов, определяющих ресурсную и мотивационную готовность россиян к интеграции России в глобальное сообщество, - профессиональная деятельность, предполагающая определенную интенсивность

интернациональных контактов, и возраст. Для проведения опросов мы выделили несколько социальных групп, предполагавших различный уровень включенности в глобальные процессы. Первая группа - это работники предприятий различных форм собственности городского жилищно-коммунального хозяйства, вторая — работники системы высшего образования и науки, преподаватели и сотрудники вузов. Предположительно, коммунальная инфраструктура, обеспечивающая жизнедеятельность местного территориального сообщества, объективно формирует образ жизни и трудовые практики, безразличные к глобализационным процессам. В отличие от городской коммунальной инфраструктуры сфера высшего образования и науки предполагает системную интеграцию в глобальные процессы и формирует институциональные условия ресурсной и мотивационной готовности социальной группы к включению в глобальные контексты (интернационализация учебных программ и образовательных технологий,

14

международные связи российских вузов и научных центров, профессиональное общение). Исследование было проведено в Южном Федеральном округе (города Ростов-на-Дону и Краснодар) в августе-сентябре 2010 г. Выборки получены методом случайного отбора по месту работы (учебы). Обе сравниваемые группы приблизительно одинаковы по возрасту (средний возраст опрошенных работников ЖКХ - 48 лет, преподавателей и сотрудников вузов -46 лет). Гипотеза о влиянии возраста на включенность в глобальные взаимодействия проверена на основе сравнения ответов групп разных возрастов (преподаватели и студенты), объединенных общей сферой деятельности -высшее образование и наука. Для удобства сопоставления результатов отобраны группы, примерно одинаковые по численности. Численность группы работников коммунальной инфраструктуры составила 198 человек, преподавателей и сотрудников вузов - 201 человек, студентов - 208 человек. Для проверки результатов методом случайного отбора среди прохожих была получена контрольная выборка из двухсот человек, условно названная «горожане». Всего в ходе исследования было опрошено 807 человек.

Цель экспертного опроса, в котором приняли участие 60 человек, состояла в выявлении квалифицированного мнения относительно социальных проблем глобализации и оценке стратегических ориентиров их решения. Состав экспертов - руководители и работники органов государственной власти, руководители и работники органов МСУ, руководители предприятий, предприниматели, работники СМИ и правоохранительных органов.

Новизна исследования заключается в следующем:

- Рассмотрены теоретико-методологические конструкты интерпретации социальной структуры в контексте противоречий глобализации и регионализации, обосновано рассмотрение структуры общественной системы в единстве институциональной и стратификационных структур, доказана преемственность классических и современных подходов к изучению общественной структуры, обоснована эвристичность комплексного теоретико-методологического инструментария в изучении и теоретическом осмыслении

социальной структуры.

Становление глобальной общности рассмотрено как реализация процессов социально-системной интеграции, выявлены два типа интеграционных процессов и две модели глобальной интеграции: как формирование социетальной общности вне пространственной локализации и как собственно территориальной интеграции; в этом контексте глобальной интеграции рассмотрены особенности процессов регионализации.

На основе рассмотрения базовых моделей социологической интерпретации глобализации уточнена социальная сущность этого явления, выявлены основные параметры социально-структурных изменений: расширение глобальной системы на основе структурной и институциональной унификации, институционализации новых структур социальной иерархии, достраивания социальных подсистем; рассмотрены соответствующие региональные тенденции и специфические угрозы.

Социальная модернизация российского общества рассмотрена в качестве главного вектора социально-структурной трансформации российского общества 1990-2000-х годов, выявлены ее этапы, трансформационные императивы и деструктивные процессы.

Проанализированы источники и факторы усиления регионализма российского общества, установлена социальная двойственность этого процесса. Показано, что разрушение ранее закрепленной региональной иерархии спровоцировало усиление центробежных тенденций и регионального сепаратизма, распад структурной организации, проявление этнических конфликтов стали мощным фактором демодернизации отдельных сегментов российского общества, который привел к временному упрочению архаических и традиционных элементов социальной регуляции в отдельных регионах.

Обосновано доминирование политико-управленческой сферы в осуществлении модернизационных реформ и двойственность роли политической элиты в этом процессе, поскольку интеграция российского общества на основе восстановления потерянной управляемости и укрепления

16

"вертикали власти" чревата опасностью моделирования в новых условиях ключевых параметров прежнего общественного административно-территориального устройства с присущими ему противоречиями.

Рассмотрены направления институционального моделирования системной интеграции российского общества в глобальные структуры, которое осуществляется на основе двуединого процесса развития спонтанных практик социальных акторов и институционального моделирования; при этом недостаточная дисперсия социальной власти между различными социально-институциональными субъектами препятствует реализации в полной мере многоуровневых взаимодействий в глобальной и региональной проекциях.

Выявлены признаки медийной интеграции российского общества в глобальные структуры, формальными признаками которой становится уровень компьютеризации, интернетизации общества, относительно низкий в абсолютных показателях, но динамично повышающийся.

- На основе эмпирических исследований и данных статистики выявлены базовые параметры изменения образа жизни социальных групп в условиях глобализации, выявлены факторы, влияющие на формирование ресурсной и мотивационной готовности социальной группы к интеграции в глобальную систему.

Обоснован и описан характер изменения этноетатусной структуры современного российского общества, проявившийся, в частности, в снижении статуса русских в пользу титульных этносов.

- Выявлены базовые характеристики, параметры и новации процессов социального воспроизводства национальных и региональных элит современного российского общества, описана динамика этого процесса на протяжении всего транзитивного периода.

Рассмотрена эволюция российского регионализма от регионального сепаратизма к территориально-региональной интеграции и глобальной интеграции на основе усиления значимости региональных структур^

Выявлены перспективы развития российского федерализма как

17

институционального механизма социальной интеграции российского общества в контексте процессов глобальной и региональной интеграции, рассмотрены параметры и направления изменения институциональной структуры российского общества.

- Рассмотрены возможности изменения институциональной структуры российского общества в направлении усиления социальной автономности, политической, экономической самостоятельности территорий.

- Выявлены границы и сферы реализации субсидиарных принципов в системе нового российского федерализма, предполагающего закрепление за федеральным центром определенного круга функций при расширении функций территориального самоуправления; показано, что при максимизации зависимости от центра воспроизводится социальная и экономическая закрытость регионов.

Положения, выносимые на защиту.

1. Доминантой современного социально-трансформационного процесса выступает глобализация - сложный процесс усиления взаимосвязанности, взаимозависимости мира и формирования качественно новой системы социально-структурной организации. Новизна феномена и концепта глобализации, а также дебаты относительно применимости классических социологических теорий к новым социальным реалиям предопределяют необходимость уточнения теоретико-методологических подходов к исследованию социальной структуры в условиях глобализации.

Концептуализацию авторского исследования социальной структуры современного общества предопределяют два обстоятельства, выведенные на основе анализа и сопоставления классических и современных теорий социальной структуры. I. Существует некоторая совокупность идей, подходов, определений, позволяющих говорить о преемственности социологических теорий и единстве социологической науки, несмотря на попытки дезинтеграции главных понятий классической социологии. К таким подходам, с нашей точки зрения, относится выделение социально-стратификационной и социально-

18

институциональной структуры в качестве предмета социологического анализа, оспариваемое некоторыми постмодернистскими теоретиками, рассмотрение социальной структуры в единстве социально-стратификационного и социально-институционального анализа, а также установление высокого уровня интеграции между социальной структурой и изменениями, взаимовлияние социально-стратификационных и социально-институциональных изменений. И. Различие подходов и теоретического инструментария во многом определяется тем, что социологи выступают систематизаторами и выразителями доминирующих социальных трендов своей эпохи. Классовый подход К. Маркса выражал базовые тренды XIX века, модель многомерной стратификации М. Вебера отражала изменения XX века. Реалиям XXI века в большей степени соответствует осмысление неравенства в рамках ресурсного подхода с использованием понятия «социальная зксклюзия». Тем не менее, сложность и многовариантность современного развития допускает множественность интерпретаций социальной структуры. Многомерные конструкции на основе веберовской конструкции применимы при описании инновационных практик и сложной социальной диспозиции трансформирующихся обществ, дихотомные модели позволяют сконцентрироваться на противоречии социального строя и выявить вектор трансформации. В отличие от марксовой концепции, в которой полюса социального мира представлены буржуазией и пролетариатом, дихотомия современного глобализирующегося общества проявляется через выделение мира «инклюзии» и «эксклюзии» на основании обладания значимыми в глобальном мире ресурсами. Институты устанавливают способы и правила «социального исключения», выступая способом закрепления социальных дифференциаций и оптимальной формой регулирования социального неравенства. Характерные особенности существующих социальных институтов в значительной мере определяют черты, устойчивость или динамику социально-стратификационной структуры.

2. Социологическая интерпретация глобализации выходит за рамки описания транснационализации, трансграничности, планетаризации практик.

Обращение к эвристическому потенциалу классической интерпретации общества как интегрированного социального состояния позволяет рассмотреть глобализацию через призму процессов социальной интеграции/дезинтеграции. Теоретическим результатом становится выделение двух типов интеграционных процессов (интеграция через формирование институтов и подсистем более высокого порядка, и как синергетический процесс, через «рассыпание», дезинтеграцию старого порядка), и двух моделей глобальной интеграции (через формирование социетальной общности, не обязательно имеющей пространственную локализацию и территориальную интеграцию). Базовым концептом интерпретации территориальных интеграционных процессов является «регион». На основе представления о регионе как мезоуровне территориальной структуры формируется концепция регионализации как промежуточного этапа глобализации (интеграция отдельных пространств и территорий в большую систему) или процесса дезинтеграции исходного пространства на основании какого-либо фактора, ранее не подлежащего учету (культурные особенности, этнический состав, ресурсное обеспечение и т.д.).

3. В совокупности концепций и теорий глобализации можно выделить три типа социально-структурных трансформаций. 1. Расширение глобальной системы на основе унификации социально-стратификационных структур и институтов в результате внутренней перестройки обществ (модернизация). 2. Институционализация новых детерриторизированных структур социальной иерархии и социального действия, интеграция глобального сообщества на основе «раскола», дихотомизации социальной структуры (при сохранении локально интегрированных территориальных общностей, не включенных в глобальные процессы) 3. Интеграция глобального общества как процесс социально-структурной трансформации на основе достраивания социальных подсистем по принципу их субсидиарное™, гетерархичности, диалога. Взаимодействие всех тенденций определяет сложность и противоречивость современного этапа глобализации, порождает неопределенность в отношении социально-структурных композиций глобальной системы, создает угрозы

20

территориальной целостности и суверенитета отдельных государств, механизмы институциональной интеграции которых окажутся слабее векторов глобальной интеграции и дезинтегрирующих посылов. Эти же типы социально-структурной трансформации определяют стратегии национального государства в условиях усиления глобализационных и региональных тенденций: модернизация социальной структуры, институциональное регулирование социальной поляризации, адаптацией институциональных структур власти и управления к новым тенденциям глобальной интеграции.

4. Экономическая и технологическая отсталость советского общества, кумуляция социальных проблем определили модернизационный вектор развития российского общества на пороге XXI века. Основным содержанием первого этапа социальной модернизации становится рыночно-демократический институциональный транзит. Основные контуры рыночной системы и политической демократии были сформированы к концу 90-х годов. Вызовы глобализации определили цели и содержание нового этапа социальной модернизации: совершенствование институционального механизма развития высокотехнологического сектора экономики, изменение институциональных структур власти и управления.

5. Особенности административно-территориального устройства СССР в условиях ослабления центра и распада обеспечивающих политико-административное единство структур (КПСС, ВПК) привели к разрушению установленной центром региональной иерархии и спровоцировали усиление центробежных тенденций регионального сепаратизма. Распад старых связей и структурной организации - необходимое условие становления новой структурной организации, но сопровождающие их этнические конфликты, всплеск регионального сепаратизма становятся мощным фактором демодернизации отдельных сегментов российского общества. Трудности «роста» новой институциональной структуры привели к усилению вектора демодернизации, который проявился в деградации технологического уклада и человеческих ресурсов, упрочении архаических и традиционных элементов

21

социальной регуляции и фрагментарно-матричной интеграции на основе архаико-традиционалистского комплекса.

6. Социально-структурная дезинтеграция российского общества считается следствием реформ 90-х годов, «потеря управляемости» обществом - причиной их низкой эффективности. С точки зрения социально-структурного анализа дезинтеграция общества выступает инструментом реализации целей властных группировок, политико-бюрократической и экономической элиты российского общества. Доведение дезинтеграции до предела, угрожающего территориальной целостности РФ в условиях усиления глобализационных процессов, потребовало восстановления эффективной управленческой структуры, которая была осуществлена в ходе административной реформ федерации по эталонной модели «восстановление вертикали власти». Выбор политико-управленческой институциональной структуры в качестве базовой интегрирующей российское общество матрицы обусловлен не только необходимостью восстановления потерянной управляемости, но и особенностями институционального развития российского общества, доминированием властных структур. Опасность процесса - моделирование в новых условиях ключевых параметров административно-территориального устройства СССР, которые обеспечили его распад, вызвали волну региональной дезинтеграции и конфликтов.

7. Интеграция российского общества в глобальную систему осуществляется на основе двуединого процесса развития спонтанных практик социальных акторов и процесса институционального моделирования. Характер новой институциональной структуры глобального общества дискуссируется (воспроизводство институтов модерна на новом уровне как глобальное государство и глобальная нация, мозаика из институтов традиционного общества или появление совершенно новых институциональных конструкций). Идеальной моделью институционально скоординированной системы наднациональной общности до некоторых пор считался Европейский Союз. Социальные процессы последних лет обнаружили пределы институциональной

22

координации ЕС, упадок интегрирующих механизмов и возрастание фрагментации. Институциональная интеграция России в глобальную систему опосредована институциональными моделями регионального взаимодействия, различными по природе, формам, уровню конфликтности. Так, интеграция с ЕС осуществляется на платформе институциональной модернизации России, ближневосточное направление реализуется на противоречивой и конфликтной основе. Неопределенность в отношении формирующихся социально-структурных композиций глобальной системы продуцирует различные способы, механизмы и структуры наднационального и негосударственного взаимодействия. Специфика институционального устройства российского общества, не предполагающего дисперсию социальной власти между различными социально-институциональными субъектами, препятствует реализации в полной мере многоуровневых взаимодействий, определяя позиции государства в качестве доминирующего института системы глобального взаимодействия.

8. Монополию российского государства на власть разрушают коммуникативные возможности глобальных информационных сетей, обеспечивающих свободный доступ к информации и отсутствие бюрократического контроля. Медийная интеграция в глобальное пространство выступает фактором внутренней структурной трансформации, способствуя перераспределению власти в субъектном пространстве, укрепляя альтернативные и комплементарные государству институциональные структуры. Формальными признаками медийной интеграции российского общества в глобальные структуры становится уровень компьютеризации, интернетизации общества. По этому признаку Россия занимает довольно скромное место, демонстрируя бурный рост и значительный потенциал развития.

9. Воздействие глобализации на социально-стратификационную структуру осуществляется в направлении ее дихотомизации: усиливаются процессы внетерриториальной социально-групповой интеграции глобальных

23

элит, профессионалов информационного, финансового сектора глобального общества при одновременной дезинтеграции в глобальном аспекте слаборесурсных групп. Фактором, определяющим ресурсную и мотивационную готовность россиян к интеграции России в глобальное сообщество, является профессиональная деятельность, предполагающая определенную интенсивность интернациональных контактов. Профессиональная сфера формирует институциональные предпосылки, подталкивающие представителей профессионально-трудовых сообществ к интеграции в глобальные контексты, либо «закрывает» для них мотивационные и ресурсные возможности.

10. Становление современного (модернити) государства происходило одновременно с формированием надэтнической идентичности, которая обеспечивала чувство причастности к более широкому сообществу людей, чем этническая группа. Кризис нации-государства в глобальном мире, деконструкция СССР актуализировали категорию этничности в ее примордиальной версии, что можно считать фактором демодернизации, архаизации социально-структурных отношений. Соответственно процессу усиления социальной и политической значимости этничности, превращения этничности в социальный ресурс происходила трансформация этностатусной структуры российского общества - резкое снижение социального статуса русских в ряде республик, повышение этнического статуса титульных этносов.

11. Важнейшим достижением реформ становится изменение модели элитообразования, первым следствием которой в региональном разрезе можно считать появление региональных элит. Принятый ранее номенклатурный принцип и маятниковая модель функционирования номенклатуры по траектории «центр - периферия» не могли способствовать территориальному закреплению номенклатурных работников, (хотя принцип национальных квот открывал возможности формирования «псевдонациональных» элит (точнее, открывал доступ в номенклатуру представителям национальных меньшинств, но не способствовал их превращению в полноценных представителей национальных интересов). Основой усиления региональной элиты становится

24

открытие доступа к региональной собственности и ресурс этнонациональной мобилизации. Доминирующей моделью взаимодействия центра и регионов становится принцип взаимного попустительства и взаимной неформальной, персонифицированной поддержки. Трансформация модели российского федерализма в начале 2000-х годов стала возможной на основе утраты региональной элитой функций регионального лидерства.

12. Регионализация российского общества представляет собой сложный многослойный процесс, вызванный факторами различной природы и генезиса: регионализация в результате распада и деконструкции советского пространства, как процесс фрагментарно-матричной интеграции на основе архаико-традиционалистского комплекса, актуализированного кризисом социальной трансформации, как процесс децентрализации социальной жизни и управления, как процесс усиления приграничного сотрудничества (приграничных регионов), как процесс усиления трансграничного сотрудничества ряда государств (этап глобализации). Актуальность и масштабы того или иного процесса регионализации изменялись. Начало 90-х годов отмечено всплеском регионального сепаратизма, в основе которого лежали многоаспектный кризис советского общества, этностатусные процессы, эгоизм региональных и национальных элит, вступивших в борьбу за собственность и анклавную эксплуатацию имеющегося регионального ресурса. Современный регионализм объясняется ростом значимости региона в связи с изменениями институциональной структуры глобального общества, переходом ряда функций от национального государства к территориальным общностям и надгосударственным структурам.

13. Новый этап развития федерализма обусловлен адаптацией институциональных структур власти и управления к осуществлению целей модернизации российского общества в условиях усиления глобальной взаимосвязи и взаимозависимости. Стратегическим ориентиром развития выступает инновационная переориентация экономики и развитие высокотехнологического сектора, осуществление которых зависит от

25

формирования институциональных моделей разноуровневого сотрудничества, соответствующего принципам полноценной федерации. Без формирования такой модели возможна реализация только точечной или сегментированной инновационности, достигаемой мобилизационными методами. Но этот сценарий обрекает Россию на углубление отставания инновационного развития. Региональная стратегия учитывает различие уровней экономического и технологического развития регионов, научного и кадрового потенциала, инвестиционной привлекательности регионов. Вместо задекларированной, но нереализуемой политики «выравнивания», может осуществляться политика «эшелонирования» развития, учета региональной специфики и преодоления анклавной замкнутости регионов.

14. В рамках модели нового федерализма должна развиваться модель территориального самоуправления. Без полноценного МСУ не может быть достигнуты эталонные принципы федеративного устройства: инициативные горизонтальные взаимодействия на межмуниципальном, межрегиональном уровне, формирование институциональных каналов реализации энергии жизнеобустройства территории, формирование гражданского общества -важнейшего негосударственного, а в глобальном мире надгосударственного института.

15. Базовые направления конструирования федеральных отношений составляют два разнонаправленных вектора: 1) развитие децентрализации управления как перераспределения полномочий, предметов ведения от центра на более низкий уровень реализации власти, 2) передача от составных частей федерации на более высокий уровень ресурсов, исключительных полномочий и предметов ведения, с которыми сами системы на своем уровне функционирования справиться не могут. Реализация субсидиарных принципов предполагает закрепление за федеральным центром функций координации инновационного развития, финансирования крупномасштабных проектов, осуществление функций «глобального» менеджмента, целенаправленной защиты интересов России, обеспечение безопасности и снижение глобальных

26

рисков, в то время как жизиеообустройство территорий должно стать функцией территориального самоуправления. Реальность противоречит эталонной модели: при максимальной зависимости от центра воспроизводится социальная и экономическая закрытость регионов.

Теоретическая и практическая значимость диссертационного исследования. Результаты исследования важны для понимания сущности и характера актуальных социальных процессов, оценки программы и результата приводимых в настоящее время реформ российского общества, оценки перспектив и горизонтов глобального развития. Отдельные положения исследования могут быть использованы для решения теоретических и практических проблем социально-экономического развития российского общества, в процессе разработки государственной и региональной модели социальной политики, в законодательной деятельности, социально-политическом прогнозировании, а также в преподавании ряда учебных дисциплин, преподаваемых в высших учебных заведениях и в системе подготовки, переподготовки и повышения квалификации государственных и муниципальных служащих и их резерва.

Апробация работы. Основные положения диссертации изложены в монографиях и брошюрах автора: «Макроструктурные процессы в мировом сообществе: социологический анализ». (Ростов-на-Дону. Изд-во СКНЦ ВШ, 2005); «Социальные противоречия в развитии мирового сообщества» (Ростов-на-Дону. Изд-во «Логос», 2005); «Глобализация: сущность процесса и факторы развития» (Ростов-на-Дону. Изд-во «Логос», 2005); «Социальная модернизация российского общества: влияние глобальных и региональных тенденций» (Ростов-на-Дону. Изд-во СКНЦ ВШ ЮФУ, 2010); «Теория социальных трансформаций: анализ субъектов» (Ростов-на-Дону. Изд-во СКНЦ ВШ ЮФУ, 2009); Глобализация: влияние на структуру общественной системы» (ЗАО «Сервис-связь, п. Каменоломни» 2010); «Влияние региональных факторов на систему общественной иерархии» (ЗАО «Сервис-связь, п. Каменоломни» 2010).

Результаты диссертационной работы докладывались на международных и

всероссийских конференциях: «П.А.Сорокин и современные проблемы социологии». (Санкт-Петербург, 2009); «Современное российское общество: проблемы безопасности, преступности, терроризма (Краснодар, 2005); «Экономика, социология и управление: опыт и проблемы» (Новочеркасск, 2005); «Социология и инноватика: теория и практика» (Москва, 2005); «Наука в современном обществе: состояние и тенденции развития» (Шахты, 2007); «Социальная и культурная динамика России в условиях глобального кризиса» (Москва, 2009); «VI Всероссийская научная конференция «Сорокинские чтения»» (Москва, 2010). Всего по теме диссертации опубликовано 25 работ, общим объемом 32,35 п.л., в том числе 12 работ в изданиях из перечня ВАК.

Диссертация обсуждена и рекомендована к защите на кафедре «Гуманитарные и социальные науки» ШИ (ф) ГОУ ВПО ЮРГТУ(НПИ).

Структура исследования подчинена целям и задачам исследования и включает пять глав, введение, заключение, список литературы и приложения.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ

Во ВВЕДЕНИИ обосновывается актуальность темы диссертации, освещается степень ее разработанности, определяются цели и задачи исследования, его объект и предмет, рассматриваются теоретико-методологические основы исследуемой проблемы, эмпирическая база и источники, фиксируется ее научная новизна и положения, выносимые на защиту.

В первой главе «ТЕОРЕТИКО-МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЕ ПРИНЦИПЫ СОЦИОЛОГИЧЕСКОГО АНАЛИЗА СОЦИАЛЬНОЙ СТРУКТУРЫ В УСЛОВИЯХ ГЛОБАЛИЗАЦИИ» формируется теоретико-методологический фундамент исследования социальной структуры в условиях глобализации, дается концептуальный анализ понятия глобализация. В параграфе 1.1. «Принципы исследования социально-структурных отношений и их социологической интерпретации» проведен анализ различных взглядов представителей классической и современной социологии на социальную

структуру, ее стратификационное и институциональное измерения. Базовые принципы анализа социальной структуры разработаны теоретиками классического периода. Маркс, раскрывая зависимость классовой структуры от способа производства, включает исследование классовой структуры в процесс фундаментального анализа всей системы производственных отношений. Вебер считает экономический аспект классообразования частным случаем стратификационного анализа. Маркс сделал акцент на слоях и группах, обеспечивающих базовую социальную динамику, сосредоточил внимание на существовании полярных классов, чье взаимодействие объясняет базовое противоречие социального строя и его трансформацию. Вебер пытается разработать методологическую концепцию для создания широкого полотна социальной иерархии. Знаковым явлением современной социологической науки становится конвергенция двух подходов социально-структурного анализа, развитие обоих подходов в направлении оптимальной применимости к изменяющимся под воздействием глобализации условиям: социоструктурный анализ с позиций целостности социальной системы и макросоциальной динамики и многомерный стратификационный анализ социальной структуры сложных трансформационных обществ, в которых формируются множество социальных позиций на основе инновационных способов деятельности. Деполяризация и дезантагонизация основного классового отношения, описываемого марксистской теорией, компенсируется возникновением новой оппозиции, раскрываемой на основе понятия «социальная эксклюзия». В условиях возрастания глобальных рисков система социального неравенства выступает моделью производства и распределения социальных рисков.

Институциональная структура общества производит закрепление и обеспечивает воспроизводство социально-статусной структуры и социальной иерархии. Проблема устойчивого воспроизводства социальных структур российского общества весьма актуальна в контексте модернизационного развития и вызова глобализации. Воспроизводство социальных групп этакратического общества в условиях либеральных рыночных реформ является

29

результатом зависимости от траектории предшествующего развития («path dependence»), или результат формирования объективно существующей институциональной матрицы, определяющей специфику, взаимосвязанность конкретных институтов и устойчивость институциональной системы конкретного общества. Формирование институциональной матрицы привязано к определенному «месторазвитию». Глобальные связи производят трансформацию «месторазвития» - им становится глобальный мир. Формируются новые характеристики институциональной структуры. С одной стороны, происходит формирование новой целостной системы взаимосвязанных эффективных институтов. С другой стороны, глобальные миграции вместе с людьми перемещают в новые регионы культуру, особенности социальной деятельности, социальные практики, сформированные в других социальных условиях. Не выдерживая давления мультикультурализма, институциональная структура теряет целостность и слаженность, что актуализирует в условиях становления глобального мира проблему социальной интеграции.

1.2. Принципы социологической интерпретации процессов социальной интеграции. Анализ классического наследия и современных работ позволяет рассмотреть глобализацию в контексте социально-интеграционных процессов. Ключевыми категориями в работах классиков выступают понятия, так или иначе выражающие интегрированное социальное состояние, которое образуется устойчивой взаимозависимостью людей, социальных групп, институтов, структур. Интеграция общества уподобляется органической взаимозависимости частей, когда система в целом и каждая специализированная ее часть в отдельности не могут функционировать друг без друга. Идея доведена Т. Парсоном до «абстрактного» совершенства. В этом ключе глобальная интеграция может мыслиться как формирование мирового общества - структурно-функциональной конструкции мирового масштаба. Кроме того, Парсонс выделяет специализированную подсистему, непосредственно направленную на реализацию функции интеграции

30

социальной системы. Социетальная подсистема реализует функцию интеграции через нормативный порядок, задающий критерии принадлежности тех или иных индивидов к обществу, набор статусов, прав и обязанностей его членов, общий для всех и специфический для каждой из подгрупп сообщества. Развивая концепцию Парсонса, Н. Лапин полагает, что каждая из четырех парсоновских функций (AGIL), а не только I, реализуется на общесистемном уровне как социетальная, обеспечивающая целостность сообщества как социальной системы.

Рассматривая глобализацию как процесс системной интеграции, следует учитывать «полноту» структурно-функциональной конструкции, поддерживающую целостность той или иной общности. Реализация базовых функций (жизнеобеспечения, властного регулирования, культурно-духовной интеграции, социально-статусной дифференциации) внутри общности говорит о замкнутости системы. Так, основной характеристикой глобализации можно считать выход реализации институциональных функций за рамки национального государства — формирование глобальной подсистемы жизнеобеспечения, институтов властного регулирования, социально-дифференцирующих структур и каналов мобильности, культурно-духовной интеграции на наднациональном уровне. Акцентируя в «societal community» не столько «подсистему», сколько «сообщество», «общность» людей, разделяющих принципы нормативного порядка, можно совершить методологический переход к обоснованию трансформации социально-интеграционной матрицы в результате изменения характера и направленности индивидуальных и коллективных практик, ценностно-нормативного сознания. Социетальное сообщество как интегрирующее ядро системы теряет четкость очертаний и территориальной юрисдикции, в результате территориально локализованные системы на социетальном уровне теряют четкость и жесткость системной структурированности. Социальные последствия ослабления силы интегрирующего ядра — пластичность институционального оформления социальной жизни. Социально-территориальная структура

глобализирующегося общества теряет определенность политико-административного деления, превращаясь в сложное многослойное и составное пространство, обеспечивающее функционирование глобальной социальной системы на основе взаимозависимости и социальной самодостаточности локальных общностей. Базовым элементом территориальной интерпретации социально-структурных отношений становится «регион», который в контексте глобальной системы перестает рассматриваться исключительно как элемент административной структуры государства.

Следует учитывать особенности регионализма как результата трансформации (распада) существовавших ранее политических образований и регионализма как одного из необходимых процессов в рамках глобализации, интегрирующей отдельные пространства и территории в большую систему. Смысл региональной интеграции в рамках глобализационного процесса — регион как промежуточный этап постепенного формирования глобальной системы и регион как «опосредующая» подсистема, направленная на сопряжение глобальных процессов и специфических особенностей территориально-социальных систем. Единство региона обеспечивается целостностью социально-структурного пространства, организацией власти и общностью социокультурной среды за счет реализации социетальных функций.

1.3. Теоретико-методологические основания интерпретации глобализации как фактора изменения социальной структуры современного общества. О «глобальных проблемах» мировая общественность заговорила еще в 60-х годах XX века. В середине 80-х получает академическое признание термин «глобализация» и, как часто бывает в социальных науках, появление понятия вызывает дискуссию относительно эмпирического референта понятия и способов интерпретации процесса. В настоящее время объективность существования процессов, описываемых понятием глобализации, не вызывает сомнений, как и ее давление на изменение социально-стратификационной и социально-институциональной структур общества. В то же время выделение характеристик социально-структурных трансформаций зависит от специфики

32

интерпретации самого феномена глобализации.

В классической социологии (Конт, Дюркгейм, Спенсер и др.) содержится по крайне мере две идеи, которые можно рассматривать как теоретико-методологическую основу интерпретации глобального проекта. Во-первых, это реальность общества sui generic, социальность как скрепляющая общество «плазма», обладающая «вещественно-телесными» определениями. Во-вторых, идея расширения объема обществ, которые в перспективе должны будут слиться в едином человечестве. Речь идет не просто о связях и взаимодействиях на уровне мировой экономики, мировой политики, а об определенной модели общества, распространяемой в мировом масштабе. Как правило, это форма социальной организации, отождествляемая с обществом модернити. Процессы модернизации как внутренней структурной трансформации общества ведут к становлению структурно-функциональной целостности глобального сообщества. Модернизация и глобализация, соответственно, не просто составляют две стороны единого процесса, их следует рассматривать как инварианты трансформации: расширение границ глобального общества происходит на основе внутренней перестройки социальной системы.

В концепцию «монолитной модернити», утверждающей неизбежность становления универсального глобального порядка в будущем с трудом вписываются специфические, уникальные институциональные порядки многих стран и регионов. В результате некоторые страны провозглашают курс догоняющего развития как стремление к институциональному воплощению западного институционального модерн-проекта, доказавшего свою эффективность для Западной Европы и Северной Америки. Ряд стран выбирает модели локального развития, основанные на добровольном согласии на зависимое развитие, на движение в фарватере лидеров. Модернизация в этих условиях формирует модель стратегии прорыва в усвоении и переработке технологического, социального и организационного опыта развитых стран. Сопротивление проекту глобализации реализуется как поиск самостоятельных моделей развития, основанных на специфике локальной (региональной)

33

институциональной конструкции, как, например, евразийство. Растет сопротивление глобализации, основанное на подчеркивании противоположности культурных кодов (прежде всего западной иудео-христианской и исламской цивилизаций).

Особенность ситуации в том, что подобное многообразие существует не столько как совокупность «локальностей», сколько как многообразие, пестрота институционально-культурных моделей в рамках «единого места». Анализ деятельности новых субъектов глобального уровня, социальных практик массовых субъектов позволяет зафиксировать множество векторов социальной трансформации глобальной системы. Одним из таких векторов выступает формирование социальных иерархий и социальной интеграции на основе детерриториальных сетевых структур, другим - глобализация практик сопротивления, от несистемных террористических выпадов до формальной, внешней адаптации базовых структур модерна к условиям незападного мира.

Во второй главе «СОЦИАЛЬНАЯ МОДЕРНИЗАЦИЯ РОССИЙСКОГО ОБЩЕСТВА: ВЛИЯНИЕ ГЛОБАЛЬНЫХ И РЕГИОНАЛЬНЫХ ТЕНДЕНЦИЙ» рассматривается взаимодействие базовых векторов социальной трансформации российского общества конца 90-х — начала 2000-х годов.

2.1. Глобализация как фактор модернизациоиных изменений. Основной тенденцией развития российского общества становится сосуществование и взаимодействие двух императивов социального развития — глобализации как включения в целостную, взаимосвязанную, интегрированную социальную общность и модернизации как внутренней структурной перестройки общества и экономики. Глобализация выступает требованием времени, фактором, инициирующим ускорение трансформационных процессов. Но простое включение в глобальную экономику не гарантирует модернизации и экономического роста. Важен способ, механизмы включения в нее: 1) наукоемкие отрасли, высокотехнологичное производство, технологические, информационные, управленческие, финансовые услуги, 2) инженерные усовершенствования и на массовый выпуск комплектующих к товарам,

производства развитых стран, 3) экспорт сырья. В настоящее время роль РФ в мировой экономической системе сводится к роли поставщика сырья и потребителя продуктов производственного сектора. Данная тенденция нарастала еще в позднесоветские времена. Либеральные реформы 90-х нанесли существенный удар по индустриальному сектору экономики. После дефолта 1998 г. на некоторое время возобладал внутренне ориентированный рост, но с 2002 г. экспортно-сырьевая модель экономики закрепилась. Включение в глобальную экономику на основе сырьевой модели катастрофично для России, поскольку закрепляет ее отставание от развитых стран. Только органично включившись в новейшие мировые инновационные процессы, наладив высокотехнологическое производство в конкурентных масштабах, Россия может не опасаться вызовов глобальной экономики. Проблемы форсированного создания структур современности - «анклавная» модернизация, эрозия ценностно-нормативного пространства, которая проявляется в ценностно-нормативной амбивалентности.

2.2. Процессы регионализации и этнические конфликты периода общественной транзиции. Сложность российской ситуации в том, что действие векторов модернизации и глобальной интеграции налагается на процессы дезинтеграции и регионального сепаратизма, охватившие советское, а затем и российское общество в период кризиса конца XX века. Предполагалось, что регионализация, приближая власть к народу, будет способствовать полноценной реализации прав и свобод. Поэтому сначала постсоветскую регионализацию пытались рассматривать в качестве синонима демократического процесса.

РФ унаследовала региональную структуру и модель отношений с регионами, принятую в Союзе ССР, в результате которой в одних регионах формировалось региональное иждивенчество, в других - ощущение несправедливой эксплуатации ресурсов (региональная концентрация экологически вредных, высокотоксичных производств, массовые заболевания населения, сокращение жизни, рост смертности, снижение качества жизни).

35

Оба типа региональных настроений усиливали тенденции регионального сепаратизма, в то время как его объективным основанием выступает унаследованная административная структура. Полифункциональная институционализированность регионов, их автономность, независимость друг от друга, почти полное отсутствие горизонтальных связей, их осуществление через властную вертикаль в условиях ослабления центра и разрушения установленной им региональной иерархии вело к региональному самораспаду и росту этнического сепаратизма.

Этнические конфликты, возникшие на территории России, вызвали усиление внутригосударственных миграционных потоков на фоне глобальных миграционных потоков. Конфликты, связанные с мигрантами, имеют не столько политическую, этноконфессиональную (хотя этот компонент присутствует), сколько экономическую природу. Основа мигрантофобий - это конкуренция на рынке труда, рост стоимости жилья и преступности. В 90-е годы деиндустриализация российской экономики усилила архаические, натурально-хозяйственные формы жизнеобеспечения населения; происходила демодернизация человеческих ресурсов, технического уклада и социальной структуры. Это проявилось в актуализации клановых структур, институтов общинной самоорганизации и т.д. Однако, если начало 90-х представляется этапом тотальной регионализации и формирования автономных, замкнутых на региональном иждивенчестве или анклавной эксплуатации имеющегося регионального ресурса, то в 2000-е годы регионы выступают самостоятельными субъектами интеграции в общемировые процессы, в региональные объединения.

2.3. Социальная интеграция/дезинтеграция общества: роль политико-управленческой сферы. Проблема российского общества заключается не столько в разрушении существующих системных связей, сколько в преобладании процессов разрушения, распада связей над процессами выстраивания дублирующих, заменяющих связей в ущерб социальной интеграции. Институциональное пространство российского общества оказалось

36

дезинтегрированным не только по линии столкновения «старых» и «новых» институтов, по линии власть-бизнес, законодательная-исполнительная власти, институты, обеспечивающие региональную замкнутость и требования динамики рынка труда, и т.д. Речь идет, прежде всего, о характеристиках субъектов политического управления — политико-бюрократической элите и специфических структурных характеристиках системы государственно-политического управления.

Ключевая особенность российских элит состоит в неразличимости границ между политической элитой и бюрократией. Инструментом ее господства выступал государственный интерес, провозглашаемый в качестве общенациональной цели и ценности. Демократия, частный интерес и частная собственность быстро утратили потенциал объединительной и мобилизующей силы. Новая элита быстро утратила характеристики политически мобилизованного субъекта, превратившись в конгломерат властных группировок, безразличных идее развития. Такая «раздвоенная» интенциональность деятельности характерна для номенклатурной управленческой элиты: провозгласив социальную цель - формирование массового класса собственников, она реализовывала личностные стратегии конвертации власти в собственность по максимально выгодному курсу, демонтируя по ходу структуры, выступавшие инструментами интеграции советского пространства.

Решительное движение от «воинствующего децентрализма» осуществилось на основе ослабления парламентаризма и закрепления за исполнительной властью лидирующего положения во властной вертикали. В отношении взаимодействия «центр — регионы» начала реализовываться модель «централизованной федерации», что требует постоянного восстановления баланса власти, совершенствования распределения компетенций между субъектами различных уровней. В этой логике следует согласиться, что, скорее всего, в стране утвердится третья модель федерализма, для чего необходимо учитывать фактор глобализации и его

37

влияние на структуру общественной системы.

В третьей главе «ГЛОБАЛЬНЫЕ ФАКТОРЫ ВЛИЯНИЯ НА СТРУКТУРУ ОБЩЕСТВЕННОЙ СИСТЕМЫ» раскрываются институциональные и стратификационные изменения социальной системы российского общества под воздействием глобализационных процессов.

3.1. Институциональное моделирование и системная интеграция России в международные объединения. Анализ показывает, что глобальная интеграция осуществляется двояко: как процесс стихийного приспособления индивидов, социальных групп, организаций, народов и государств к существующим глобальным тенденциям, к социально-экономическим системам других стран, к становящимся социальным практикам глобального производства, обмена, потребления, а также в результате сознательной целенаправленной деятельности различных социальных субъектов по моделированию институциональных структур глобальной интеграции. Первый путь осуществляется как реакция людей и социальных групп на противоречия и разрывы институционального пространства и проявляется в стихийных попытках компенсировать проблемы за счет самоорганизации, создания «новых форм жизненной политики». Современная ситуация удивительным образом напоминает период становления европейского модерна, с той разницей, что полем институционального поиска становится глобальный мир, а не западноевропейская ойкумена - к тому же институциональная трансформация современного глобального мира в духе модернити в существенной части несет в себе проектный замысел.

Сложность, многогранность, конфликтность, противоречивость облика глобализации означает необходимость учитывать в ходе институционального моделирования системы международной интеграции наиболее значимых тенденций. Первая из них — усиление глобальной взаимозависимости мира, при ослаблении механизмов институционально-системной интеграции. Вторая — ослабление институционально-системной интеграции за счет несистемных компонентов или элементов другого системного уровня (неотрадиционность,

38

неоархаика, неформальные структуры и др.). Третья - усиление ряда институциональных структур модерна, традиции, архаики как средства защиты агентов, не обладающих ресурсами глобальной конкуренции. Еще один тренд -это приспособление многочисленных этнических, национальных структур и практик к доминирующим (лидерским) институтам модернити. Это приспособление обусловлено, на наш взгляд, двумя процессами: во-первых, структурной дифференциацией общества на основе выбора наиболее эффективных адаптивных социальных форм, во-вторых, стремлением выработать приемлемые формы взаимодействия с модернизированным миром. В итоге мы имеем ряд социальных тенденций, действующих как разнонаправленные векторы.

В этом ключе можно рассматривать деятельность различных международных организаций, образующих институциональный каркас современного этапа глобального общества. Одно из направлений институционально-системной интеграции России в глобальную систему -участие в деятельности этих институтов и организаций. Межправительственные организации содействуют повышению глобальной управляемости, но ограничивая государственный суверенитет, они не имеют инструментов принуждения к обязательному выполнению решений. Другой путь подсказывает регионализация как этап формирования глобального мира и возможность адаптации институтов решения глобальных проблем к локально-региональным контекстам (интеграция в ЕС, участие в региональных блоках экономического сотрудничества). Особой формой для страны, имеющей огромные границы, является формирование институтов приграничного сотрудничества.

Происходящее в глобальном мире сжатие социального пространства и времени порождает социально-структурную мозаичность, фрагментарность территорий (от «белых пятен» с точки зрения глобальных процессов до территорий максимальной насыщенности глобальными событиями). В современном глобальном мире формируется новая институциональная модель

39

интеграции, которую можно назвать «открытым регионализмом», поскольку она не предполагает жестких институционально заданных условий, существует за счет снятия ограничений, оставляет возможность формирования малочисленных субрегиональных группировок и даже двусторонних союзов.

Структурная сложность глобальной системы разрушает монополию государства как субъекта мировой политики и глобальных взаимодействий. Но институциональное устройство российского общества не способствует реализации в полной мере многоуровневых моделей глобальной интеграции, предполагающих дисперсию социальной власти между различными социально-институциональными субъектами. Парадокс заключается в том, что усиление государства должно осуществляться одновременно с перераспределением полномочий в системе административно-территориального управления РФ и развития структур гражданского общества. Государство должно не только перераспределить функции, в том числе глобального сотрудничества на другие уровни власти, уступить часть своих полномочий негосударственным субъектам, но и осуществить необходимые институциональные реформы в качестве лидера и главного конструктора в условиях слабости других субъектов.

3.2. Признаки медийной интеграции и расширение каналов информационного воздействия на общественные процессы в России. Одним из важнейших глобализационных процессов и условием формирования глобального сообщества выступает медийная интеграция. Социальной основой этого типа единения становится формирование информационного общества, технологической - развитие информационно-компьютерных технологий. Новое качество коммуникативных технологий обеспечивает формирование качественно новой социальной системы - глобального сообщества. Компьютерные сети, связывая пользователей разного уровня, выступают технической и организационной матрицей социальных, экономических, политических отношений современного общества. Информатизация общества несет в себе не только расширение демократических возможностей, но и

40

порождает противоположную тенденцию к социально-политической дезинтеграции общества и добровольному отстранению от демократического процесса и социальной жизни. Порождаемое информационной перенасыщенностью добровольное отстранение от демократического процесса и отказ от социального участия ведут к социально-политической дезинтеграции общества, но создают новые формы интеграции на основе «потребляемых» образов. Новый тип глобальной интеграции на основе потребления отличается от производственных объединений, политической интеграции, классовой солидарности эпохи модерна. Новая солидарность принципиально детерриторизирована. Обратная сторона идеологии консюмеризма - ее абсолютная деполитизация. Технологии функционирования глобального ТВ -адаптация произведенных ведущими компаниями продуктов к местным условиям. Но если в обычных медиа формирование фиктивной реальности является во многом результатом информационного манипулирования, то в функционировании современных электронных средств заложено формирование виртуальной реальности, на основе которой формируются новые формы интеграции - виртуальные общности. Информационные технологии обеспечивают «собирание» глобальной общности на основе культурной дифференциации национально-государственного пространства, которая сопровождается расколом населения на основе цифрового, информационного неравенства. В общем рейтинге готовности российских регионов к информационному обществу обнаружен глубокий разрыв между центром и регионами почти по всем основным показателям. Кроме региональной дифференциации информационные технологии формируют новые принципы социальной иерархии, основанные на информационном неравенстве.

3.3. Воздействие глобализации на структуру и образ жизни представителен различных общественных групп. Интеграция России в глобальные процессы формирует новую модель социального неравенства на основе включенности индивидов и социальных групп в глобальные взаимосвязи и процессы. Интерпретация данной модели в терминах социальной

41

эксклюзии позволяет представить складывающуюся структуру России в виде континуума групп, на разных полюсах которых находятся индивиды и сообщества, включенные в процессы перераспределения ресурсов в глобальном масштабе, или не имеющие к ним доступа. Каналы формирования «включенных»: выход российского бизнеса в глобальное пространство, функционирование транснационального капитала, наднациональных управленческих структур и организаций глобального пространства. В отличие от глобальной финансовой сферы эти группы людей продуцируют и распространяют интеллектуальную продукцию - идеи и правила поведения, без которых, как способа социальной интеграции, глобальная система была бы невозможна. Кроме высокой материальной обеспеченности, денежного и вещного богатства, социальные группы, включенные в глобальное функционирование, отличает детерриториальность, отсутствие зависимости образа жизни от конкретных территорий, что проявляется в легкости перемещения по всему миру, возможности осуществления профессиональной деятельности, независимо от пространственной локализации.

Отмечается возрастающее стремление элит к самоизоляции от бедных, хотя российский сектор глобальных элит, российские группы, включенные в глобальное сообщество, еще слишком зависимы от территориального фактора, государственной власти, обременены социальными долгами. Направленная самоизоляция российских элит только формируется за счет утраты ею социальных обязательств. У. Бек подчеркивает существование «конфликта виртуальных и реальных налогоплательщиков»13. С точки зрения социетальной целостности российского общества, его часть, наиболее мощная в плане обеспечения экономическими ресурсами, перестает быть «частью», даже если его представители сохраняют гражданство как род обязательств по отношению к некоторому политически организованному территориальному сообществу. При этом свобода российских элит от территориального сообщества (частично

13 Бек У. Что такое глобализация? М.: Прогресс-Традиция, 2001. С. 17.

42

унаследованная исторически) дополняется некоторой степенью зависимости от российской власти.

Природа глобализации, состоящая в том, что отдельные лица, группы, организации напрямую связываются друг с другом, минуя обязательное государственное участие, используют информационно-коммуникативные технологии для синхронизации деятельности, определяет прохождение границы «эксклюзии» в глобализирующемся мире по следующим основаниям -знание/незнание языка международного общения, пользование/отсутствие доступа к мировой компьютерной сети Интернет. Вполне закономерно, что практической целью Болонского процесса становится ориентация образования на формирование лингвистических компетенций с учетом потребностей глобальной экономики. Государственная система российского образования специально ориентирована на овладение компьютерной и лингвистической грамотностью, но в этом направлении отдельные успехи не могут компенсировать громадные провалы, связанные в первую очередь с региональным неравенством.

Фактор владения иностранным языком и пользование Интернетом учитывался нами в ходе проведения эмпирического исследования, направленного на определение различий в отношении россиян к глобализационным процессам. Исследование было проведено в Южном Федеральном округе (города Ростов-на-Дону и Краснодар), в ходе которого было опрошено 620 человек. Мы не ставили задачу дать полную социально-слоевую характеристику российского общества в силу трудностей эмпирической репрезентации некоторых социальных слоев. Для проведения опросов мы выделили три социальные группы, ориентируясь на различный уровень включенности в глобальные процессы, определяемый сферой профессиональной деятельности. Первая группа - это работники предприятий различных форм собственности городского жилищно-коммунального хозяйства, профессиональная деятельность которых слабо связана с внешнеэкономической деятельностью. Вторая группа - работники системы

43

высшего образования, преподаватели и сотрудники вузов. В отличие от системы ЖКХ современное высшее образование ориентировано на системную интеграцию в глобальные образовательные процессы. Третья группа -студенты, сфера деятельности которых роднит их с группой сотрудников, но имеется специфический параметр - возраст. Результаты опросов полностью подтвердили гипотезу, что доминирующими факторами, определяющими ресурсную и мотивационную готовность россиян к интеграции в глобальное сообщество, выступает не рекреационные устремления, а профессиональная деятельность, предполагающая интенсивные интернациональные контакты и возраст. Среди россиян появляются группы, которые связывают свой профессиональный рост и карьерные траектории с глобальными процессами и возможностями мировой экономики. Тем не менее, говорить о том, что в российском обществе формируется слой «глобальных работников» было бы преждевременно. Понимание социальной перспективы очевидно среди образованных социальных групп и молодежи. Но отсутствует важнейший признак социальных групп, включенных в глобальное функционирование, -детерриториальность социальных практик. Единственный слой, потенциально способный превратиться в глобально востребованный и конкурентоспособный ресурс, - это научные работники. Фактом востребованности российских ученых на мировом рынке можно было бы гордиться, если бы «утечка мозгов» не дополнялась потоком миграции из слаборазвитых стран. Вовлечение России в глобальный миграционный оборот ведет к тому, что возникает проблема «вымывания» культурного и квалифицированного трудового потенциала. Возникает угроза демодернизации социальной структуры, когда социальную нишу, которую когда-то занимали наиболее квалифицированные и образованные кадры, заполняют неграмотные гастарбайтеры. Таким образом, под влиянием глобализации социальная структура российского общества приобретает достаточно противоречивые черты, позволяющие утверждать, что глобальный мир - это единство неравных, имеющее тенденцию к росту неравенства и социальной эксклюзии слаборесурсных групп.

44

Глава IV «РЕГИОНАЛЬНЫЕ ФАКТОРЫ ВЛИЯНИЯ НА СИСТЕМУ ОБЩЕСТВЕННОЙ ИЕРАРХИИ» посвящена анализу этнических, кратических и территориально-поселенческих проблем социального структурирования.

4.1. Этнические статусы и их роль в региональном позиционировании. В основе социальных процессов регионализации лежит трансформация институциональной структуры с учетом экономической, политической, культурной специфики регионов, которые могут составлять как части одной страны, так и группы стран, находящиеся в географической близости. Разработка региональной политики в современном полиэтническом обществе должна учитывать этнокультурное многообразие, которое само по себе может выступать препятствием для интеграции социума, и этностатусное неравенство, которое потенциально угрожает стабильности социального порядка. Факт этнической иерархии как способа построения этносоциальных отношений в рамках единого общества не является безусловным, поскольку совпадение линий этнического деления и социальной стратификации не характерно для модернизированных обществ. Становление современного государства с необходимостью вело к формированию надэтнической идентичности, которая обеспечивала чувство причастности к более широкому сообществу людей, чем этническая группа - нации, которая становится новым механизмом легитимации территориального единства. Но процессы глобализации неожиданно актуализировали категорию этничности, причем в ее примордиальной версии. Причиной выступает кризис нации-государства как института модерна и глобальные миграции из регионов доминирования традиционной этнорелигиозной идентичности.

Асимметрия федеративного устройства сохраняет матрицу этностатусных конфликтов. Некоторыми национальными элитами (особенно в Татарстане, Калмыкии, Адыгее, Дагестане, Ингушетии, Чечне), весьма активно отстаивается модель «ассиметричной этнической федерации». Но эта модель возвращает нас к исходному основанию этностатусной иерархии - природной

45

среде, которая усиливает адаптивный потенциал группы, превращаясь в показатель этнического статуса. Упорядочить и унифицировать структуру и отношения административных регионов с этническим статусом в настоящее время весьма затруднительно, поскольку этничность продолжает оставаться способом организации социального и политического пространства России.

Тем не менее, преувеличивать роль этнизации российских территорий и этническую доминанту в качестве фактора социальной репрезентации не следует. Российское общество не является «глубоко разделенным» или «плюральным» в привычном понимании. Очевидна контекстуальность и конъюнктурность этнизации социальных дискурсов. Формирование устойчивого социального порядка повлияло на поиск других оснований социальной репрезентации, поскольку современность разрушает однозначность связи этнической и культурной принадлежности. Необходимо учитывать надэтнический характер российской культуры, в поле притяжения которой существуют многие этносы, существующие на территории Российской Федерации. Подоплекой «межнациональных конфликтов» становятся притязания этнических элит за повышение собственного экономического и политического статуса, а национальный суверенитет становится средством торга центральной и региональных властей.

4.2. Изменение в процессах социального производства национальных и региональных элит. В ходе реформ 90-х годов была предпринята попытка полномасштабной трансформации не только номенклатурного принципа, но и традиционной для России модели элитообразования. Но большинство элитологов подчеркивают преемственность и воспроизводство в современной российской элите некоторых базовых номенклатурных характеристик и черт. Трансформация элит привела к формированию консолидированной бюрократии, сращенной с крупным бизнесом. Вместе с тем, важнейшей процедурой рекрутирования элит становятся выборы органов власти и важнейшая новация постсоветской России - формирование региональных элит. Региональная власть получила доступ к многообразным ресурсам, за счет

46

которых воспроизводились региональные элиты. Административный ресурс и усиление региональных элит связаны с процессами ослабления государственной власти и активной политической борьбой на федеральном уровне в начале 90-х годов. Определенные выгоды, прежде всего в плане контроля над транзитными и сырьевыми ресурсами, в тот же период был сформирован ресурс этнонационалыюй мобилизации - один из мощнейших ресурсов региональных элит.

Национальные элиты регионов по своим качествам и уровню сознания были более модернизированы, чем основная масса, хотя бы потому, что обучались и работали до распада Союза в современных учреждениях и организациях. Многие занимали высокие должности в административных структурах. Тем не менее, национальная элита сделала ставку на традиционность. Этнокультурная элита задает способы актуализации и легитимации этничности тем, что формулирует критерии этногрупповых различий, обобщает события социально-этнической жизни и истории, влияет на историческую память, формирует настроения. Ценностный, идентификационный вакуум, возникающий в трансформирующемся обществе, усилил стремление к архаике и традиционным основаниям социальной жизни, что проявилось в доверии к максимально «традиционным» институтам армии и церкви. Этим объясняется феномен лидерства людей, так или иначе связанных с указанными институтами - генералы Дудаев, Аушев, муфтий А. Кадыров и т.д. Уже в начале 2000-х годов наглядно проявились другие тенденции. Отмечается сужение круга претендентов на региональную власть, нарастание «замкнутости» управленческих команд. О частичной утрате элитой функций регионального лидерства свидетельствует падение интереса к региональным выборам у местного населения.

4.3. Региональный эгоизм и территориальный сепаратизм: анализ социальных противоречий. Взаимодействия регионов с Центром реализуются в рамках множества моделей, от лоббирования региональных интересов до политических демаршей. Региональные стратегии и деятельность

47

характеризуются как сугубо эгоистичные, если никак не учитывают интересы других регионов, а результат их применения наносит ущерб интегрированному целому. Так, стремление строить федеративные отношения на основе делегирования центру только тех полномочий, с которыми не в силах справиться сами регионы, следует оценить как проявление «регионального эгоизма» и как предпосылка для трансформации федеративных отношений в конфедеративные, которые легко превратят Россию с ее обширными территориями, этнокультурным многообразием и наличием множества депрессивных регионов в конгломерат полусуверенных (учитывая неизбежную зависимость от других сильных мировых игроков) политических образований. Регионы России резко контрастируют друг с другом на основании климатического фактора, ресурсной обеспеченности, территории, уровня урбанизации, развитости инфраструктуры, и как следствие имеют различный инвестиционный потенциал. Очень велик разброс между регионами по уровню инновационного потенциала. Большинство из этнонациональных образований являются финансово дотационными. Для некоторых регионов, автономных образований федеральная финансовая помощь становится основным источником доходов. Крайней формой регионального эгоизма выступает финансовый и иной шантаж центральной власти, превращение региона в зону действия криминального экономического порядка, «серую зону». В России 90-х такой зоной стала Чечня. Нефтедобыча и переработка нефти в регионе превратились в кустарный промысел и теневой бизнес. Осуществлялось хищение бюджетных средств, проходящих через российские и чеченские банки, использование фальшивых авизо нанесло ущерб больше чем на треть миллиарда долларов по тогдашнему курсу.

«Региональный эгоизм» - понятие, описывающее более широкий круг явлений, чем борьба региональных элит за реализацию собственных интересов. Политическое и экономическое поведение региональных субъектов федерации зависит от позиции региональных элит, которые, как правило, собственный интерес не афишируют и предпочитают «подковерные» взаимодействия. Но

48

региональный эгоизм апеллирует к более широкому кругу, к региональному территориальному сообществу. Что можно противопоставить региональному эгоизму? Поскольку предметом эгоистических стратегий становится ограниченный экономический ресурс регионов, ответ очевиден — его рост на основе самостоятельного устойчивого развития и модернизация экономики как условие этого роста. Необходимо реформирование федеративного устройства с учетом формирования системы сотрудничества федерального центра и регионов в решении проблем социальной модернизации общества и упрочение социокультурного основания интеграции российского общества - национально-гражданского единства.

Глава V. «НОВЫЙ ФЕДЕРАЛИЗМ И ПРОБЛЕМЫ СОЦИАЛЬНОЙ ИНТЕГРАЦИИ РОССИЙСКОГО ОБЩЕСТВА» раскрывает наиболее актуальные практические аспекты социально-интегративных процессов в контексте общественного взаимодействия.

5.1. Сотрудничество федерального центра и регионов в решении проблем социальной модернизации общества. Принципом подлинного федерализма является сотрудничество субъектов различного уровня социальной организации в определении стратегических ориентиров развития и способов их реализации. В условиях вызовов глобализации стратегическим ориентиром развития выступает инновационная переориентация экономики и развитие высокотехнологического сектора, для чего у России имеются все основания. Можно выделить две модели перехода к созданию национальной инновационной системы. Первая основывается на развитии наукоемких отраслей, концентрации науки в центрах научных и прикладных разработок, увеличение их финансирования. Ее можно обозначить как сегментарная или матричная структура. Вторая предполагает превращение всей экономики в инновационную по сути. Ее преимущество - практически неисчерпаемые возможности потребления инноваций, в то время как первая имеет ограничения. В настоящее время реализовывается преимущественно первая модель, продолжается тенденция концентрации научного потенциала вокруг

федерального центра, структуры активного потребления инноваций в регионах не формируются.

Превращение инновационное™ в необходимое условие и сущностную черту российской экономической модели требует перестройки всей системы общественного и экономического функционирования и управления, преобразования общества в целом. Сильная этакратическая традиция толкает Россию на путь инновационного развития по «точечной» или сегментированной модели. Роль федерального центра видится, в первую очередь в создании институциональной структуры, способствующей как эффективному функционированию инновационного сектора, так и развитию инновационное™ в обществе в целом. Кроме формирования общего институционального контекста (частная собственность, фондовый рынок, патентное право) усилия федерального Правительства по развитию тенденций инновационной переориентации российской экономики направлены на формирование ряда специальных институтов, нацеленных не только на восстановление научного потенциала страны, но и на стимулирование внедрения передовых разработок (особые экономические, внедренческие зоны). Специальным инструментом, созданным еще в 90-е годы, но получившим в настоящее время новое значение, становятся федеральные целевые программы, имеющие как региональную, так и отраслевую, и «проблемную» направленность. Например, локализация промышленных, технико-внедренческих зон и технопарков преимущественно осуществляется в наиболее промышленно развитой и инфраструктурно освоенной части российского хозяйственного комплекса. Такое размещение предполагает наибольшую отдачу при довольно скромных вложениях. При этом ни одной зоны не предполагается разместить в регионах Дальнего Востока. Тем не менее, финансирование ФПЦ периодически переживает проблемы. Среди препятствий реализации программ финансовый кризис представляется наименее значимым. Скорее всего, государственные структуры выступают недостаточно эффективными «программистами» и координаторами инновационной деятельности. Федеральная модель государства предполагает

50

движение инициативы от социально-экономических и политических субъектов нижнего уровня, поскольку именно там формируется настроение и потребности в инновациях.

Различие территорий в плане инвестиционной привлекательности и инновационного уровня развития не является существенным препятствием развития инновационных структур. Государственная региональная политика вполне может строиться на основе «эшелонирования» уровней развития. Региональная стратегия должна учитывать разнородность регионального состава федерации (далеко не всегда следует стремиться к региональному выравниванию) и развивать институты межрегионального сотрудничества как инструменты усиления горизонтальных связей федерации. Таким образом, в достаточно централизованной федерации будут вызревать механизмы горизонтального сотрудничества, составляющего основу функционирования рыночной институциональной среды. Упор должен делаться не столько на финансирование разработок, сколько на поиск области их применения. Не следует забывать, что возможность превращения «инновационного прорыва» в стратегию развития конкретной территории на уровне региональной общности осуществляется не только в результате значительных финансовых вливаний, но и как стратегия «малых дел», модернизации малого бизнеса.

5.2. Развитие системы территориального самоуправления. Глобализация, производя детерриторизацию социальных взаимодействий людей, повышает ценность и значимость территориальной организации жизни. Трансформации российского федерализма предполагают осуществление реформы местного самоуправления. Но рассмотренная в рамках социально-институциональной реформы федерализма муниципальная реформа будет оценена негативно. Во-первых, самостоятельность данного уровня управления не реализована. Зависимость местных бюджетов от дотационных источников финансирования усилилась. Во-вторых, межмуниципальное сотрудничество должно выступать институционализацией горизонтальных связей федерации. Но формально независимые органы местного самоуправления разного уровня

51

по-прежнему стремятся к вертикальному «сотрудничеству», не имея «интереса» к упрочению межмуниципальных взаимодействий. В-третьих, реформа предполагала приблизить власть и управление к населению, в результате же взаимная отчужденность только усилилась. В-четвертых, местное самоуправление должно стать институциональным каналом реализации активности населения по жизненному обустройству территории, но население по-прежнему ожидает решения проблем начальством. Обсуждение проблем МСУ сводится преимущественно к вопросам списка разграниченных полномочий и налоговой базы, финансово-бюджетных механизмов самоуправления.

Формирование МСУ как общественного института, включенного в систему федеральных отношений, требует определиться в природе и источниках местной власти. Кроме того, следует учитывать сужение государственных функций в глобализирующемся мире, переход части функций к надгосударственным структурам, децентрализацию территориального управления, что не означает автоматического изъятия полномочий государства и передачи их на места. Территориальные сообщества могут столкнуться с теми же проблемами, что и государство в глобальной информационной экономике, например, виртуализацией наиболее «весомых» налогоплательщиков и еще большей экономической дифференциацией. Проводимая в настоящее время муниципальная реформа охватывает практически все стороны, но при этом не учитываются и не принимаются во внимание социетальные структуры территориальной общности, обеспечивающие ее социально-групповую и локально-институциональную интеграцию. Матрицей конструирования самоуправленческих институциональных структур муниципального образования становятся четыре социальные функции (жизнеобеспечивающая, духовно-интегрирующая, статусно-дифференцирующая, властно-

регулирующая), осуществляемые через соответствующую совокупность взаимосвязанных социальных институтов, организаций, общностей, природных и созданных человеком ресурсов. В настоящее время локально-

52

территориальные общности российского социального пространства в разрезе этих функций весьма ущербны.

Создание предпринимательского климата и формирование предпринимательской среды - важнейшее направление деятельности муниципального образования. Реальная практика противоречит задачам. Муниципальные структуры понимают экономические функции довольно упрощенно, ориентируясь на «латание дыр» городского хозяйства. Помощь малому бизнесу почти не оказывается (со ссылкой на отсутствие бюджетных средств). Коррупция еще более осложняет положение предпринимателей, закрывая для многих желающих доступ к предпринимательской деятельности. Но важнейшей проблемой и препятствием реализации жизнеобеспечивающей функции в рамках представления об МСУ как управлении целостным хозяйством территориального сообщества становится формальное разграничение полномочий, упрощенный список «вопросов местного значения» и ограничение прав местного самоуправления в определении способов решения этих вопросов.

5.3. Перспективы развития субсидиарных принципов в системе административно-территориального управления. В идеале федерализм обеспечивает такие условия осуществления различных уровней власти, которые позволяют реализовывать самостоятельно на местах максимально эффективную политику, оставляя за федеральным центром осуществление уникальных функций и полномочий, реализацию исключительных предметов ведения, невозможную на нижних уровнях управления. В этом заключается субсидиарность как принцип организации управления федеративного образования. Исходя из этого, реформа федерации предполагает поиск эффективных форм реализации двух управленческих векторов: децентрализации управления как перераспределения полномочий, предметов ведения от центра на более низкий уровень реализации власти и передачи от составных частей федерации на более высокий уровень ресурсов, исключительных полномочий и предметов ведения, с которыми они на своем

53

уровне функционирования не справляются.

Четкий и ясный принцип федерализма не всегда способен реализоваться непротиворечиво. Федерализм представляет собой довольно гибкий строй, позволяющий варьировать степень централизации управленческих функций. Зачастую в условиях экономических трудностей или политических обострений происходило перераспределение функций управления в пользу центрального правительства, вплоть до временной унитаризации государства, как это было в период экономической депрессии и мировых войн. Достаточно веской причиной централизации ресурсов становится необходимость осуществления высокозатратных социальных и технологических проектов. Но для развития субсидиарных отношений в рамках федерации проблемой является принцип централизации на основе усиления исполнительной власти. С одной стороны, укрепление властной вертикали содействует формированию более четкой системы распределения функций, прав, обязанностей и ответственности между уровнями управления. Но, с другой стороны, усиление исполнительной власти в вертикальной проекции способно превратить «центр» в источник поступающих «вниз» решений по унитарной модели. Деформация механизмов обратной связи между субъектами власти различного уровня ведет к снижению самостоятельности регионального уровня власти. Доминирование исполнительной вертикали не оставляет свободы организации пространства самостоятельного управления, в котором определяются принципы и область субсидиарных взаимодействий. Более того, трансформируется вектор субсидиарности. Не территория, развиваясь самостоятельно, обращается к центру за помощью в реализации организационно сложных, капиталоемких дел, скорее центр «сбрасывает» на территории наиболее «хлопотные» дела, каковыми являются жизнеобеспечивающие вопросы.. РФ строит себя не снизу вверх, а путем «изъятия или передачи сверху вниз», субсидиарность тоже «навязывается» сверху вниз, т.е. действует вектор не «достраивания», а «оставления».

Принцип распределения полномочий и разделения предметов ведения

54

между различными уровнями территориального управления представляется вполне обоснованным, ведь решение геополитических вопросов, конструирование геополитической стратегии не может быть отнесено к компетенции местной власти по определению (хотя это не означает отсутствия локального яруса геополитических конфликтов). Субсидиарность в системе административно-территориального управления не сводится к тому, что власть перестает вмешиваться в дела конкретного территориального сообщества, «способного действовать самостоятельно». Сама эта способность во многом определяется наличием финансовых ресурсов, а реальность взаимодействия различных уровней власти продолжает воспроизводить ситуацию финансовой, административной зависимости от центра. Но в условиях либерализации внешнеэкономических отношений и взаимодействий, усиления информационной, торговой, миграционной открытости, регионы уже не могут удерживаться в составе федерации административными путами. Для сохранения равновесия между центростремительными - центробежными тенденциями необходимо перенаправить инструменты региональной политики на повышение региональной активности во всех подсистемах деятельности (хозяйственной, экологической, социальной и др.), изменение модели формирования региональных бюджетов, усиление институтов горизонтального сотрудничества. В то же время не следует допускать ослабление федерального центра в виду того, что государство в условиях глобализации остается главным субъектом, обеспечивающим мобилизацию общества перед лицом глобальных опасностей и проблем.

В ЗАКЛЮЧЕНИИ диссертации сформулированы основные результаты проведенного исследования.

По теме диссертационного исследования автором опубликованы следующие научные работы: Публикации в изданиях, рекомендованных ВАК Министерства образования и науки РФ:

1. Бондаренко В.И., Носков A.JI. Макроструктурные процессы в мировом сообществе: социологический анализ. - Ростов н/Д.: Изд-во СКНЦ ВШ, 2005. -112 с. (7,0/5,0 п.л.).

2. Бондаренко В.И. Социальная модернизация российского общества: влияние глобальных и региональных тенденций. - Ростов н/Д.: Изд-во СКНЦ ВШ ЮФУ, 2010. - 235 с (14,7 п.л.).

3. Бондаренко В.И. Антиглобализм как альтернатива институализации процесса глобализации// Научная мысль Кавказа. - Спецвыпуск № 10. - 2006. -С. 10-12 (0,38 п.л.).

4. Бондаренко В.И., Чуланов В.А.Сущность процесса глобализации и структурные модели организации мирового сообщества// Гуманитарные и социально-экономические науки. - 2008. - № 2. - С. 114-117 (0,5 п.л.).

5. Бондаренко В.И. Конкуренция региональных центров мировой системы в экономических и политических сферах// Гуманитарные и социально-экономические науки. - 2008. - № 2. - С. 144-147 (0,5 п.л.).

6. Бондаренко В.И. Социологические аспекты институционального моделирования и системной интеграции России в международных объединениях // Историческая и социально-образовательная мысль. - 2010. - № З.-С. 70-75 (0,75 п.л.).

7. Бондаренко В.И. К вопросу о субъектах социальных изменений// Гуманитарные и социально-экономические науки. - 2010. - № 2. - С. 114-118 (0,6 п.л.).

8. Бондаренко В.И. Признаки медийной интеграции и расширение каналов информационного воздействия на общественные процессы// Историческая и социально-образовательная мысль. - 2010. - № 4. - С. 75-79 (0,63 п.л.).

9. Бондаренко В.И., Чуланов В.А., Князев И.В. Модернизационная парадигма

56

в исследовании трансформационных процессов в России// Вестник ЮРГТУ(НПИ). Серия «Социально-экономические науки». - 2010. -№4. - С.93-102 (1,25 п.л.).

10. Бондаренко В.И. Изменение в процессах социального производства национальных и региональных элит// Вестник ЮРГТУ(НПИ). Серия «Социально-экономические науки». - 2010. -№4. - С. 114-119 (0,75 п.л.).

11. Бондаренко В.И. Региональные факторы влияния на систему общественной иерархии и роль этнических статусов в региональном позиционировании// Гуманитарные и социальные науки. - 2011,- № 1. - С. 8995 (0,88 п.л.).

12. Бондаренко В.И. Глобализация как фактор модернизационных изменений в современном российском обществе// Историческая и социально-образовательная мысль. - 2011. - № 1. - С.98-104 (0,88 п.л.).

Публикации в других изданиях

13. Бондаренко В.И., Бондаренко О.В. Социокультурные аспекты социологического анализа процесса криминализации современного российского общества// Научная мысль Кавказа. - Приложение. - Спецвыпуск №3. - 2003. - С. 10-13 (0.19 п.л.).

14. Бондаренко В.И. Социальная регуляция в экономике: обзор мирового опыта способов регулирования рынка // Исследования в области социально-экономических процессов: Сб. науч. статей студентов, аспирантов и молодых ученых ШИЮРГТУ(НПИ)/ Юж.-Рос. гос. тех. ун-т (НПИ). - Новочеркасск: УПЦ «Набла» ЮРГТУ(НПИ), 2004. - С. 20-22 (0,19 п.л.).

15. Бондаренко В.И., Чуланов В.А. Социальное неравенство в сфере образования // Научные исследования в области экономики, техники и информационных технологий. Межвуз. сб. науч. тр. / Институт открытого образования. - Новочеркасск: ЮРГТУ, 2004. - С. 13-17 (0,31 п.л.).

16. Бондаренко В.И. Развитие центр-периферийных отношений в глобальном сообществе // Социально-экономические и правовые проблемы: Сб. науч. тр./

57

Шахтинский ин-т ЮРГТУ (НПИ). Юж.-Рос. гос. технический ун-т. -Новочеркасск: УПЦ «Набла» ЮРГТУ(НПИ), 2004. - С. 50-52 (0,19 п.л.).

17. Бондаренко В.И. К вопросу о классификации видов и форм терроризма в современном мире // Всероссийская научно-практическая конференция «Современное российское общество: проблемы безопасности, преступности, терроризма». Краснодар, 19-20 мая 2005 г. - С. 18-19 (0,1 п.л.).

18. Бондаренко В.И., Носков А.Л. Социальные факторы глобализации// Вестник ЮРГТУ(НПИ). Серия «Социально-экономические науки». 2008. - № 1. - С. 56-63 (0,94/0,5 п.л.).

19. Бондаренко В.И. Понятие «терроризм» и территориальное определение его границ // Научная мысль Кавказа. Приложение. - Спецвыпуск № 3. 2005. -С. 8-14 (0,44 п.л.).

20. Бондаренко В.И. Глобализация и возможные модели организации мирового сообщества // Экономика, социология и управление: опыт и проблемы: Межвуз. сб. науч. тр. - Новочеркасск, 2005. - С. 137-139 (0,19 п.л.).

21. Бондаренко В.И. Глобализация: сущность процесса и факторы развития. -Ростов н/Д.: изд-во «Логос», 2005. - 32 с.(2,0 п.л.).

22. Бондаренко В.И. Социальное противоречие в развитии мирового сообщества. - Ростов н/Д.: изд-во «Логос», 2005. — 23 с. (1,5 п.л.).

23. Бондаренко В.И. Социологический анализ процесса глобализации: основные тенденции и противоречия// Социология инноватики: теория и практика: Доклады и выступления Первой международной конференции по социологии инноватики. Москва, 24-26 ноября 2005 г. - М.: Российский государственный институт интеллектуальной собственности (РГИИС), 2006. -С. 27-29 (0,19 п.л.).

24. Бондаренко В.И. Россия и Запад: дискуссии о месте России в мировом историческом процессе // Наука в современном обществе: состояние и тенденции развития. Материалы конференции. Первая межвузовская научная конференция 17-18 мая 2007, г. Шахты/ Под ред. д.ф.н., проф. Е.Ю. Положенковой. - Шахты: Изд-во ЮРГУЭС, 2007. - С.156-158 (0,38 п.л.).

58

25. Бондаренко В.И., Бондаренко O.B. Сущностные характеристики процесса глобализации и структурные модели организации мирового сообщества// Питирим Александрович Сорокин и современные проблемы социологии. К 120-летию со дня рождения П.А. Сорокина и 20-летию факультета социологии СПбГУ/ Материалы Международной научной конференции - Первых Санкт-Петербургских социологических чтений 16-17 апреля 2009 года/ Отв. редакторы: А.О. Бороноев, Н.Г. Скворцов: В 2-х т. Том 1. СПб., 2009. - С. 193197 (0,2/0,1 п.л.).

26. Бондаренко В.И., Чуланов В.А. и др. Теория социальных трансформаций: анализ субъектов. Учебное пособие. - Ростов н/Д.: Изд-во СКНЦ ВШ ЮФУ, 2009.-516 с. (32,25/6,0 п.л.)

Отпечатано в типографии ООО «Полиграфический комплекс ЭСМА-ПРИНТ» Формат 60x84 '/к;. Бумага офсетная. Объем - 3,0 усл. печ. л. Заказ № 37790. тираж 100 экз.

Адрес: 346480, Ростовская обл., р.п. Каменоломни, пер.Советский, 14 Тел.: 8 (86360) 2-24-06, 2-30-11