автореферат диссертации по философии, специальность ВАК РФ 09.00.11
диссертация на тему: Социальное бытие этноса

Полный текст автореферата диссертации по теме "Социальное бытие этноса"

ю

На правах рукописи

Томашевская Наталья Николаевна

Социальное бытие этноса

09.00.11 - Социальная философия

Автореферат диссертации на соискание ученой степени доктора философских наук

Волгоград - 2005

Работа выполнена в Волгоградском государственном медицинском университете

Научный консультант: Заслуженный деятель науки РФ,

доктор философских наук, профессор Седова Наталья Николаевна Официальные оппоненты: доктор философских наук, профессор

Стрельченко Василий Иванович доктор философских наук, профессор Горяев Андрей Тюрбеевич доктор философских наук, профессор Кирьянов Владимир Иванович Ведущая организация: Саратовский государственный

университет

Защита состоится « 28 » апреля 2005 года в 11 часов на заседании диссертационного совета Д 212.029.03 по защите диссертаций на соискание ученой степени доктора наук при Волгоградском государственном университете по адресу: 400062, Волгоград, проспект Университетский, 100, ауд. 4-13 А.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Волгоградского государственного университета

Автореферат разослан «марта 2005 г.

Ученый секретарь

диссертационного совета ( — _Кузнецова М.А.

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА ДИССЕРТАЦИИ

Актуальность темы исследование определяется современной ситуацией этносоциальных изменений в России. Решение конкретных задач социального развития, политического структурирования и этнического самоопределения серьезно затруднено очевидным недостатком методологической проработки вопросов развития полиэтничного общества в условиях смены социальных систем. При этом если социологические и политологические аспекты проблемы достаточно широко и глубоко рассматриваются современными исследователями, состояние философской рефлексии оставляет желать лучшего. Современная философия этноса, по сути, не является современной, так как этнологические проблемы, за редким исключением, уже давно не находят в ней достойного места. В то же время известно, что философские модели, имеющие прогностический характер, обеспечивают успех прикладных исследований и сокращают их путь к практике.

Вопросы оптимальной организации экономического организма в рыночных условиях, совершенствования структуры власти, минимизации факторов, препятствующих культурному возрождению России - все, так или иначе, связано с обсуждением роли этнического начала в жизни общества.

Но такая постановка вопроса неизбежно приводит к необходимости сформулировать проблему институализации этничности, ибо социальное бытие этноса в конкретизации его пространственно-временных форм легитимировано функционированием уже сложившихся социальных институтов.

Еще несколько лет назад институциональный подход был бы неэффективным, так как социальные институты России только складывались в своей новой конфигурации. Но сейчас не применять его уже невозможно, поскольку институциональная систематизация общества актуализирована, а ее дальнейшее развитие связано с решением вопроса о влиянии этнического

фактора. Конечно, Россия в этом отношении - уникальная страна, но поскольку в мире, практически, нет мононациональных государств, решение проблемы этнического и социального для России неизбежно обнаруживает общие закономерности структурирования социального бытия этноса в постиндустриальном обществе.

Степень разработанности проблемы. Изучение темы диссертационного исследования стало возможным в междисциплинарном пространстве нескольких научных направлений. Прежде всего, это проблемы этногенеза и социогенеза в их конкретно исторической, социологической, политологической рефлексии. Подобный метауровень изучения предполагает трансформацию данных проблем в собственно философские. Ввиду этого, степень их разработанности целесообразно характеризовать исходя из названных направлений.

1. Общие проблемы исторического развития народов, закономерности эволюционных процессов в том или ином аспекте представлены в философии античности (Геродот, Плиний, Гесиод, Посидоний, Аристотель, Демокрит, Эпикур, Лукреций Кар, Плутарх и др.), в христианской (Августин Блаженный, Фома Аквинский) и мусульманской (Ибн-Хальдум) теологической философии. Известен интерес к этим проблемам гуманистов-утопистов XVI века (Т. Мюнцер, Т. Мор, Т. Кампанелла и др.); просветителей, философов XXVII - XIX (Дж. Вико, Ж. Кондорсе, Г. Гердер, Г. Гегель, О. Конт, Ф. Ницше, Л.Г. Морган) и XXX веков (Э. Тайлор, О. Шпенглер, К. Ясперс, А. Тойнби и т.д.).

Но собственно философия этноса как систематизированное знание об общих законах развития уникальной биосоциальной организации человечества начала складываться в немецкой классике, прежде всего, благодаря трудам И. Канта и Фихте. Если применять современную классификацию, можно сказать, что ими разрабатывались вопросы онтологии и теории познания в философии этноса, тогда как социальная

философия этноса обязана своим появлением К. Марксу, М. Веберу, Э. Дюркгейму и Г. Зиммелю.

Накопление эмпирического материала естествознанием и науками о человеке привело к тому, что философия этноса, первоначально складывавшаяся как целостное знание, приобрела дифференцированный характер и в «снятом» виде представлена в нескольких дисциплинах, в том числе с префиксом «этно-»: этносоциология, этнополитология, этнопсихология. В XX веке развитие этих дисциплин было связано с именами П. Бурдье, Ф. Барта, Э. Геллнера, П. Сорокина, Э. Хобсбаума, Б. Андерсона, Э. Смита, П. Козловски и др.

Специфика социологического подхода к этническим и расовым отношениям, нашедшая выражение в теориях неомарксизма, ресурсной конкуренции, символического интеракционизма, «рационального выбора» становится очевидной благодаря наиболее значимым исследованиям О. Кокса, М. Райха, Р. Майлса, Дж. Соломаса, Э. Балибара, И. Валлерстайна, Ф. Мэйера, А. Коэна, К. Митчелла, Ф. Барта, Э. Чемберлена, Т. Веблена, Дж. Коммонса.

В середине прошлого века этнические исследования за рубежом велись, в основном, в рамках социальной психологии (Т. Парсонс, П. Ван дер Берге, А. Инкельс, А. Кардинер, С. Либерзон и др.) и культурной антропологии (К. Гирц, М.Мид, С. Нанда). В обобщенном виде это направление представлено в работах В. Вундта, Р. Линтона и Д. Левинсона, выводящих свойства национального характера из так называемой базовой и модальной личности, формирующейся под воздействием специфического для каждого этноса института воспитания.

2. В нашей стране исследование философских проблем этноса всегда отличалось интересными и неординарными подходами, острыми дискуссиями и эвристически ценными результатами. Здесь необходимо, прежде всего, отметить работы В.П. Алексеева, Ю.В. Бромлея, Л.Н. Гумилева, М.С.Джунусова, С.Т.Калтахчяна, В.И. Козлова, М.В. Крюкова,

П.М. Рогачева и М.А. Свердлина, Н.Н. Седовой и др. Ими выделены этапы развития этносов, показано отличие между ними как «по горизонтали», так и «по вертикали», введены понятия социального пространства и времени. В результате сформировались своеобразные, не имеющие аналогов в мире, дополняющие друг друга, социально-классовая теория этноса, биосоциальная теория этноса и биолого-географическая концепция, которые комплементарны друг другу, их интеграция в единую философию этноса возможна и необходима, однако, системообразующий принцип такой интеграции пока не эксплицирован. Возможно потому, что пока никем не ставился вопрос о теоретическом синтезе этносоциальных дисциплин.

Между тем, кроссинговые исследования в данной области ведутся достаточно активно. Именно они стали основой появления отечественной этносоциологии (Л.М. Дробижева, А. А. Сусоколов, З.В. Сикевич,

A.О. Бороноев), этнопсихологии (Т.Г. Стефаненко, Г.У. Солдатова,

B.Ю. Хотинец ), исторической этнологии (С.М. Абрамзон, И.С. Гурвич, Р.Г. Кузеев, С.В. Лурье, Н.Е. Бекмаханова, Л.П. Лашук), этнодемографии (В.П. Шибаев, С.И. Брук, В.М. Кабузан, Н.Г. Волкова), этнокартографии (П.И. Кушнер, В.В. Карлов).

Однако попытки теоретического синтеза этнофилософских проблем в нашей стране в большой степени зависят от ее исторической судьбы. Возможно, поэтому главное внимание в последние годы уделялось вопросам взаимодействия этнического и национального в социальном развитии. Этому посвящены работы Ю.В. Арутюняна, С.А. Арутюнова, В.А. Здравомыслова, В.А. Тишкова, В.Ю. Сухачева, В.Э. Тадевосяна. В работах последних высказываются, порой, прямо противоположные взгляды на развитие наций в России, вплоть до «вынесения за скобки» собственно этнической проблематики (В.А. Тишков).

Подобные разработки необходимы, но абсолютизация интереса именно к этим проблемам элиминирует философское содержание концепции этноса, подменяя его политологическим. Замена понятия «этнос» понятием «нация»

и придание ему категориального статуса приводит и к фактической замене философии этноса социологией нации, социальное бытие этноса предстает в такой теоретической конструкции как политическое бытие нации. Это может привести к ошибкам в социальной политике. Некоторые из них мы имели несчастье наблюдать в последнее десятилетие (политика России в отношении стран СНГ, прежде всего, закавказских государств, Украины и Белоруссии).

Большинство современных отечественных и зарубежных исследований построены по принципу теорий среднего уровня, при этом практически отсутствуют теоретические обобщения в приложении к современной шкале этногенеза. Очевидно, что логика развития научного знания и потребности социальной практики предполагают адекватное прогностическое отражение этнических процессов в современном обществе. Концепция социального бытия этноса необходима, причем, в категориальном поле философии. Все это предопределило объект и предмет диссертационного исследования, его цели и основные задачи.

Цель и задачи исследования. Целью исследования является определение институциональных параметров социального бытия этноса в России и экспликация на этой основе закономерностей, общих для полиэтничных государств.

Цель исследования реализуется в решении следующих исследовательских задач:

• Обобщить и оценить основные достижения философии этноса по двум параметрам: гносеологическому и онтологическому.

• Рассмотреть генезис социального бытия этноса и описать его как конкретно-исторический процесс.

• Исследовать экономические, политические и правовые основания институализации социального бытия этноса.

• Определить институциональные параметры духовно-нравственного воспроизводства социального бытия этноса.

• Выявить общие для полиэтничных государств закономерности интеграции этноса в их институциональное пространство.

Объектом исследования является современное полиэтничное общество, уникальным образцом которого выступает Россия.

Предмет исследования - генезис социального бытия этноса в институциональном пространстве современных обществ.

Гипотеза исследования.

Автор предполагал, что философия этноса, построенная на основе единства природного и социального, постулирует появление этноса как естественно-исторический процесс, этнонация при этом выступает как ступень этногенеза, хронологически и сущностно соответствующая индустриальному обществу и предполагающая необходимость государственно-политического оформления этноса. С этой точки зрения не все российские этносы могут быть определены на современном этапе как этнонации и, следовательно, неравенство этнических статусов сохраняется, порождая иерархию отношений к ним в федерации и провоцируя неустойчивость и конфликтогенность социального пространства. Хронотипические диспропорции могут быть преодолены в процессе институализации форм социального бытия этноса.

Пространственные диспропорции в развитии этносов также негативно влияют на стабильность и гармоничное развитие социальной системы в целом. Очевидно, что оптимизация социального бытия этноса связана с гармонизацией его взаимодействия с социальными институтами общества. При этом институционализация этнического позволяет разрешать генетическое противоречие социально-биологической природы этноса, легитимизируя этническую составляющую общества.

Научная новизна исследования заключается в доказательстве закономерного характера институализации этнических форм развития в современных полиэтничных обществах.

Научная новизна исследования раскрывается в положениях, выносимых на защиту:

1. Современная философия этноса имеет выраженный бинарный характер. При этом если гносеологическая сторона имеет тенденцию к социологизации и политизации этнической проблематики, то онтологическая предоставляет достаточное основание для философских обобщений - в связи с новыми разработками проблем этнического пространства и времени.

2. Социально-философское исследование этноса предполагает раскрытие диалектики объективного и субъективного, материального и идеального, природного и социального в развитии генетически тождественной общности - этноса. В результате это развитие предстает как смена определенных социальных форм (род, племя, народность, нация, наднациональная общность). Переход от одной формы к другой отражает изменение внутреннего порядка существования этноса в институциональных параметрах общества - уровень социально-экономической, политической, религиозной, культурной активности, степень резистентности или инертности этноса и др.

3. В макроисторическом процессе этническая история - это процесс реализации в социальных формах и институтах, удовлетворяющих фундаментальные потребности, внутреннего (природного) потенциала этноса. Интегрированное удовлетворение социальных потребностей этноса осуществляется в пространстве государства через согласование многообразных социальных ролей и статусов, воспроизводимых социальными институтами общества.

4. Современный этап этногенеза характеризуется не только активизацией традиционных институтов, воспроизводящих этническое (язык, семья, духовная культура), но и повышением степени этнизации системообразующих социальных институтов, воспроизводящих пространство общеэтнических интересов (политики, экономики, права). Все это является рефлексией этничности на нарастающее давление социальных

практик и государственных интересов, не всегда учитывающих биосоциальную природу этногенеза.

5. Каждый этнос обладает социальным бытием, которое реализуется в пространственно-временных формах. Диспропорции пространственно-временных форм разных этносов выступают препятствием для развития общества и его социальных институтов. Институализация параметров этнического бытия позволяет разрешать эти противоречия.

6. Институализация пространственно-временных форм этнического бытия и есть социальное бытие этноса. Существует прямая и обратная связь между этносом и институциональной системой любого общества. С одной стороны, социальные институты требуют актуализации этнического бытия в строго определенных, адекватных их функциям социальных формах. С другой стороны, все социальные институты полиэтничного общества выступают как формы легитимации этничности.

7. Стремление этноса выйти за пределы предлагаемых институциональных предписаний является закономерностью развития полиэтничных обществ. Положительная обратная связь в системе «этнос - государство» приводит к тому, что такое стремление удовлетворяется и возникает ситуация, когда не институты легитимизируют этничность, а этничность легитимизирует институты. Деструктурирование системы в этом случае сопровождается такими социальными девиациями как вооруженные конфликты, правовой нигилизм, религиозный фанатизм, шовинизм, национализм и др.

8. Допустимый уровень проявления этнического в функционировании каждого социального института определяется степенью реализации им основных институциональных функций - функций самосохранения и самовоспроизводства общества-государства. Поэтому, если такие институты как мораль и религия допускают высокий уровень проявления этничности, то такой институт как экономика стремиться к ее нивелированию.

9. Институализация этнических процессов в современной России обеспечивается диалектическим единством процессов этнической

дифференциации и социальной интеграции. Это единство суть закономерность развития полиэтничного государства. Отличительным признаком социального бытия этноса в современной России в 90-х годах XX в. и в начале XXI в. является сочетание эскпансии этничности на социальное пространство с набирающей силу социальной мобильностью этнофоров

Методологической основой диссертационного исследования являются такие когнитивные процедуры как философская рефлексия, эвристические традиции аналитической философии, логико-диалектический анализ, феноменологический и герменевтический подходы.

Кроме этого, широко использованы методологические принципы современного социального анализа - цивилизационный, системный, структурно-функциональный, деятельностный и некоторые другие, позволяющие осуществить анализ этноса в институциональном пространстве современного общества.

Многогранность проблемы обусловила необходимость в конкретных методах и подходах, которые позволяли бы решать частные моменты в ее разрешении. В качестве таковых нами использовались отечественные и зарубежные этнологические теории, методологические принципы философской антропологии, конфликтологии, социологии, политологии, психологии, этики, религиоведения.

В качестве общефилософской методологии применяются принципы социальной диалектики, позволяющие рассматривать этнические и социальные процессы как взаимосвязанные не только структурными отношениями, но и биосоциальными генетическими зависимостями.

Методологический плюрализм, а также междисциплинарный методологический синтез на основе принципов и подходов социальной философии позволили значительно увеличить гносеологический потенциал исследования.

Теоретическая и практическая значимость исследования может быть представлена в нескольких направлениях:

Теоретические положения диссертации являются обобщением и развитием современной онтологии этноса и, таким образом, способствуют приращению знания в области философии этноса.

Выводы диссертационного исследования могут послужить теоретической базой для научного прогнозирования этнических процессов, для стратегии развития современных обществ.

Результаты исследования, которым автор занимается более двадцати лет, могут быть использованы в качестве методологической базы конкретных научных изысканий в философии, социологии, политологии, социальной антропологии, истории, а также при разработке учебных курсов из цикла общегуманитарных дисциплин.

Апробация работы. Основные положения, выводы и рекомендации, содержащиеся в диссертации, докладывались на заседаниях кафедры философии политехнического университета (г. Таллинн), общегуманитарных дисциплин Филиала Северо-Кавказского государственного технического университета (г. Кисловодск), на кафедре философии СевКавГТУ (г. Ставрополь), кафедре философии, социологии и биоэтики Волгоградского государственного медицинского университета, кафедре археологии и этнографии Башкирского государственного университета (г. Уфа).

Материалы диссертационной работы апробировались на международных, всесоюзных, российских, межрегиональных, межвузовских школах-семинарах, конференциях, симпозиумах, круглых столах в 1996 -2004 гг.: Международном научном симпозиуме «Экономика и право -стратегии 3000» (Кисловодск, 1996); Межвузовской научно-практической конференции «Философские, социально-экономические и психолого-педагогические проблемы современного высшего образования» (Кисловодск-Ставрополь, 2000); Научно-методической конференции «Интеграция вузовской науки и учебного процесса в техническом университете» (Ставрополь, 2000); I - II межвузовской научно-практической конференции «Философские и психолого-педагогические проблемы современного

высшего образования» (Кисловодск-Ставрополь, 2001); XXXI - XXXIII научно-технических конференциях по результатам работы профессорско-преподавательского состава, аспирантов и студентов СевКавГТУ за 2000 -2003 годы (Ставрополь, 2001 - 2004); III межвузовской научно-практической конференции «Вузовская наука и проблемы региона» (Ставрополь-Кисловодск, 2002); II Всемирном курултае башкир (Уфа, 2002); Международной конференции «Кавказ - мир в общем доме: история и современность» (Ставрополь-Кисловодск, 2003), Первой Всероссийской научно-практической конференции «Социология медицины - реформе здравоохранения» (Волгоград, 2004).

На промежуточных материалах исследования разработаны спецкурсы, прочитанные аспирантам и студентам ряда вузов : «Современные этнические процессы в Эстонии» (кафедра славистики Орхуского университета Дании, 1992), «Аксиологический статус этничности» (кафедра истории философии Тартуского государственного университета, 1992), «Место традиционного воспитания в социализации личности» (кафедра социальной работы СевероКавказского государственного технического университета, 1999), «Лингво-культурное пространство этноса» (факультет истории России Пятигорского государственного лингвистического университета, 2000), «Глобализация и судьбы этносов» (Научно-методический Совет Министерства образования Республики Башкортостан, 2001), «Национальная политика и национальные отношения» (кафедра общегуманитарных дисциплин Филиала СевКавГТУ в г. Кисловодске, 2001-2002), «Динамика институциональных параметров этноса» (кафедра философии Башкирского государственного университета, 2002).

Различные аспекты проведенного исследования применялись при осуществлении международных научных и культурных программ с университетскими и научными центрами Дании, Эстонии, субъектов Северного Кавказа, а также в работе Межправительственной Комиссии по проблемам Юга России.

Разработанные автором социокультурные тренинги «Понимание» и «Объяснение» использовались в работе факультета общественных профессий Филиала СевКавГТУ для формирования у студентов навыков позитивного межэтнического взаимодействия.

Положения и результаты диссертационного исследования представлены в 70 публикациях общим объемом 91,2 п. л , в том числе в 3-х монографиях, статьях в научных журналах, малых научных изданиях и главах в коллективных монографиях.

Структура и объем диссертационного исследования. Диссертация состоит из введения, двух разделов, четырех глав, содержащих 12 параграфов, заключения и списка использованной литературы на русском и английском языках, включающего 369 наименований. Общий объем диссертации 283 страницы.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ ДИССЕРТАЦИИ

Во Введении обосновывается актуальность избранной темы и методологическая база исследования, раскрывается степень научной разработанности проблемы, определяется объект и предмет исследования, объясняется научная новизна работы и положения, выносимые на защиту, показывается теоретическая и практическая значимость диссертационного исследования.

Первый раздел диссертации «СОВРЕМЕННАЯ ФИЛОСОФИЯ ЭТНОСА» носит общетеоретический характер, связанный с анализом базовых категорий, методологической и мировоззренческой трактовкой соотношения понятий «этнос», «этничность», «этнонация», «нация» в системе социально-философского знания. В разделе акцентируются те моменты существующих концепций, которые стимулировали поиск нового научного знания об этносе. Имея в виду меру соотношения биологического и социального в этносе, диссертант актуализирует проблему конкретной

пространственно-временной социальной системы, которая породила соотвествующий исторический тип этнической общности. В этом системном пространственно-временном континууме автор и предлагает рассматривать социальное бытие этноса в его институциональной определенности.

Первая глава «Гносеологические проблемы философии этноса» характеризует различные способы изучения этноса, который выступает предметом философской рефлексии, объектом интереса истории, этнологии, социологии, политологии, культурологии. Соответственно, каждая из наук раскрывает адекватную ей смысловую сущность этноса. Однако, по мнению диссертанта, приоритет здесь должен принадлежать и принадлежит философии, поскольку именно она определяет гносеологические параметры исследования любого феномена - как социального, так и природного.

В первом параграфе «Дефинитивный статус понятия «этнос» в философии» применяется историко-философский метод, который позволяет проследить логику философского понимания категории «этнос»: 1) культурная единица (Ж. В. Ляпуж); 2) объект этнографических исследований (Н.М. Могилянский); 3) исторически устойчивая общность людей, ретранслируемая в пространстве и времени (П.М. Рогачев, М.А. Свердлин); 4) биологический подвид биологического вида «Homo sapiens»; 5) тип этнической общности эпохи феодализма; 6) социальный организм (Ю.В. Бромлей); 7) географическое явление, связанное с вмещающим ландшафтом (Л.Н. Гумилев); 8) механизм сохранения генетического полиморфизма; 9) социальный конструкт определенной ситуации (В. А. Тишков).

В современной литературе эта проблема сводится в основном к вопросу о соотношении этнических (природных) и социальных признаков в генезисе этноса, причем в дихотомическом плане, когда два вектора эволюции - природный и социальный - рассматриваются как противоположные. По этой логике этнос всегда выступает как архаичное, консервативное образование, социум - как инновационное, прогрессивное.

Это привело к утверждению однолинейного развития человечества, жестко детерминированного социальными процессами, к противопоставлению рода и племени этносу, этноса - нации.

Дефинитивный статус этноса не объяснял активизации одних и трансформацию других этнических признаков, источник их самодвижения. По существу это означало, что вопрос о базовых основаниях в генезисе этноса так и не был разрешен ни культурной антропологией, ни этнологией, ни историей.

По мнению диссертанта, системным качеством, который так долго искали ученые, говоря о генезисе этноса, является синтез природного и социального оснований. А поскольку у каждого этноса они свои, постольку человечество никогда не проявляло заметной тенденции к уменьшению этнического разнообразия, что является одним из социальных законов бытия. Этому подчинена этническая история, в этом скрыт латентный конфликт между жизненной потребностью самосохранения в естественных природно-климатических условиях и (согласно другого социального закона) -закономерно растущей в процессе эволюции человека социализацией. С позиции такой логики, род и племя - исторически наиболее естественные этнические объединения, этнос - некое гармоничное равновесие природного (этнического) и социального, в нации - приоритет социального на фоне возрастающего забвения природного баланса, против чего, собственно, и «восстали» этносы, спасая свою природу в прямом и переносном смыслах.

В диссертации отмечается, что именно философы впервые обозначили эту проблему более четко, введя категорию «человека социального», никогда не перестающего быть «человеком этническим, этнического и социального как двух сосуществующих типов человеческой эволюции (Н.Н. Седова). При этом первичная установка этнического сознания на «мы» и «они» выполняет основную функцию этносов - сохраняет генетическое многообразие. В свою очередь, генетический полиморфизм является адаптационным механизмом, направленным на обеспечение целостности этноса как единой системы.

Во втором параграфе «Методологические модификации концепций этничности в современной философии» рассматриваются основные подходы к изучению понятия «этничность», ставшего приоритетным в тезаурусе современного исследователя этноса. Наиболее полно они характеризуются в субстанционалистской (примордиалистской) и конструктивистской модификациях этносоциологической теории. При этом недостатки одной из них являются продолжением достоинств другой и по сути представляют собой поиск тех же сущностных характеристик, но уже не этноса, а некоего специфического свойства социальной группы или индивида, через которое пролегает линия «свои»- «чужие».

В субстанционализме этничность настолько естественное явление, что представители одного из ответвлений этой традиции - социобиологического - выводят этничность из закономерностей биологического развития и эндогамии (Van den Berg, Парсонс, В. Рейнпольдс, В. Фалгер, Я. Вин).

Сторонники другой, конструктивистской, традиции считают, что этничность не воспроизводится естественным путем, а должна постоянно поддерживаться через мифы и воспоминания, ценности и символы этнической группы (этнии) (Альтерматт, Barth). Являясь в большей степени сконструированной информационно-коммуникативными институтами, этничность в конструктивизме не только вымышленный интеллектуальный конструкт, но еще и «навязанная» социальность (В.А. Тишков).

Мало чем отличается от конструктивистской инструменталистская трактовка этничности как механизма реализации общностью одних и тех же интересов входящих в нее индивидов. Получается, что реальной основой возникновения общности является не этничность, а интересы (экономические, политические и др.), одним из инструментов в реализации которых может выступать этничность, сознательно конструируемая для этого группой «этнических предпринимателей». Поэтому автор склонен рассматривать инструментализм не в качестве самостоятельного теоретического направления, а лишь ответвления конструктизма.

В качестве сопуствующего эмоционального фактора этнического единения, часто называется отчужденность, свойственная современному обществу (М. Бэнкс, М. Бэнтон, Н. Глейзер, Э. Смит, Д. Хоровитц, М. Фишер, А. Эпштейн и др.). Трудно согласиться с подобными оценками сущности этничности, так же как и о ее, якобы, элиминации в современном мире (М. Хайслер). В условиях набирающих темпы процессов унификации и стандартизации речь идет об угрозе нарушения природного равновесия, сокращении разнообразия биологического вида Homo sapiens, уникальных пространств его существования, что, впрочем, не означает биологизацию социальных процессов, впрочем, так же как и апологию социальных преобразований.

Естественно, что разные подходы обусловили разную смысловую нагрузку понятию «этничность»: а) независимая от субъекта объективная реальность, б) комплекс субъективных специфических ощущений и переживаний, в) сконструированная модель поведения и социального действия. И каждый из этих подходов имеет свои основания и резоны.

Интегральным выражением этничности является этническая идентичность, которая в отличие от других видов идентификации (половой, профессиональной, возрастной, образовательной и т.д.), опирающихся на конкретные формы деятельности, роли, статусы, иерархии, не верифицируется непосредственно, но является субъективным фактором, отражающим объективно функционирующую реальность (этнос).

Не вызывает сомнения постулат, что этническая идентичность исторична. Опираясь на всю совокупность этнообразующих факторов (биологических и социальных), она представляет собой отождествление человека с этносом и формируется в процессе социализации личности, который меньше всего похож на однолинейный социо-культурный процесс.

Обращение к отечественному опыту свидетельствует об управляемости этничностью. В СССР вся система различных социальных институтов предписывала такое поведение этносов в государстве и, следовательно

отдельных его представителей, которое смогло бы реализовать идеологическую сущность советской идентификации в триединстве территории, населения и власти. На формирование этого единства государство направляло усилия всех культурных институтов - воспитания, образования, средств массовой информации и т.д.

С распадом СССР, всем видам идентификации индивид предпочитает этнический. В этих условиях многие объяснительные модели этнического развития, не учитывающие природного «природного» фактора, потеряли свою эффективность. Из этого следует, что этнос - не просто общность, но общность, состоящая из индивидов, которым присущ инвариант определенных качеств. По убеждению автора, именно поэтому возникает гносеологическая необходимость персонификации данного понятия, которая и реализуется в категории «этничность». Этнос при этом выступает категорией объективной, этничность - субъективной.

В третьем параграфе «Социологизация концепции этноса в современной науке» рассматривается наметившийся в науке отход от традиционного философского толкования этноса, с одной стороны, в сторону психологизации феномена в западных исследованиях, с другой -социологизации, более характерной для отечественных научных изысканий. В какой-то момент приращение знаний об этносе стало достигаться за счет данных, в основном, социологии и политологии, а не философии. Маркером изменения гносеологических приоритетов стала подмена термина - вместо понятия «этнос» в научной литературе стали все больше обсуждать понятие «нация».

Первые теоретические попытки создать адекватное представление о сущности нации относятся к ранним этапам ее становления как социально-этнической общности. И здесь, в первую очередь, необходимо сказать об Иммануиле Канте (1724 - 1804), взгляды которого мало чем отличаются от современной западной философии конструктивизма, согласно которой «нации не рождаются, они делаются».

На этом этапе развития теоретической мысли основные понятия имели ценностный смысл, а сама попытка создания теории - ярко выраженную аксиологическую окраску: на первый план выступали задачи национальной консолидации и признаки нации, которые более явно выполняли интегративные функции. Интересно, что сейчас проблема нации разрабатывается в том же ключе, но в других исторических условиях и по другим мотивам - движущей силой выступает попытка противопоставить интегративным процессам общественной динамики этническое «особенное» как стабильный момент бытия. Отсюда - опять поиски консолидирующих компонентов. На заре формирования наций они привели к разработке идеи целенаправленного формирования национального самосознания (И. Фихте, славянофилы, создатели теории «официальной народности» в России -С.П. Шевырев, М.П. Погодин и др.).

Практический опыт нациестроительства, известный из международной практики, сформировал политологические подходы к изучению нации. В диссертации анализируется трактовка нации как согражданства, которую автор считает ориентированной на дефинитивное идеологическое родство и политический электорат граждан. В силу этого в основание национальных интересов закладывались главным образом материальные интересы, требующие точного и рационального аксиологического статуса. В целом же таким пониманием нации утверждалась формула «один народ - одна территория - одно государство», которая послужила первичным ориентиром формирования национальных государств в Европе XIX в.

Другим объектом рассмотрения является трактовка нации как органической общности, спаянной общей для людей культурой. При этом понимании и способе нациестроительства актуализировались этногенетические факторы, и прежде всего язык, традиции, обычаи, акцентирующие внимание на общности происхождения людей, факторах кровного родства и духовной солидарности данной группы населения. В свою очередь, они (факторы) активизировали у людей иррациональные

эмоции и чувства, в которых слышался «голос крови», «зов предков», «дыхание почвы» и т.п. По сути, налицо, - выражение примордиалистской сущности нации.

Не вдаваясь в детали, диссертант актуализирует проблему ценностных преференций государства, нации, этноса, политическое содержание которых ярче всего выражается, соответственно, через национализм и этноцентризм.

Сейчас, делает вывод автор, диалектика познания этноса подошла к моменту «второго отрицания» - на основе полученных знаний с необходимостью должно сформироваться новое обобщение. Мы возвращаемся от понятия «нация» к понятию «этнос», но на более высокой ступени знания, когда накопленный материал позволяет пересмотреть философскую концепцию этноса, исходя из его новой онтологической реальности. Эта реальность определяется, прежде всего, изменившимися социальными пространственно-временными параметрами. Они, в свою очередь, определяются как социально-историческим «возрастом» общества, так и институциональными его характеристиками.

Именно эта проблема является центральной во второй главе «Онтология этноса», в которой достаточно полно представлены онтологические характеристики этноса, позволяющие исследовать на этой основе проблему интеграции этноса в систему социальных институтов общества в следующих главах диссертационного исследования.

Первый параграф «Пространственно-временная определенность этноса» содержит анализ фундаментальных работ по онтологии этноса, к которым диссертант относит, в первую очередь, исследования последнего десятилетия (И.А. Петрова, Г.П. Кибасова). Их результаты позволяют адекватно оценить феномен, который диссертант определяет как социальное бытие этноса.

Автор солидаризируется также с теми исследователями, которые эволюцию социальных групп и общества в целом помещают в русло естественного отбора социальных институтов, не отличающихся по своей

природе от обычных способов реагирования на стимулы, создаваемые внешними изменениями (Т. Веблен). Это как нельзя лучше соотносится с законом возвышения потребностей, положенного в основание эволюции типов этнических общностей. Однако здесь необходимо учитывать, по мнению автора, не только приоритетность социальных факторов в эволюции общества (постклассическая парадигма), но и роль природно-биологических основ, на которой фокусировал внимание еще В.И. Вернадский. В этой связи выделение наряду с социальным пространством и временем этнического пространства и времени обнаруживает бинарную природу этноса.

«Топологическими» маркерами этнического пространства являются признаки этноса, которые непосредственно восходят к природной сути сущности этноса (отличия в физическом типе, единство территории расселения, общие особенности культуры, самосознание, самоназвание). Являясь выражением этнического времени, они фиксирует адекватную социальному времени биосоциальную сущность этноса и отражают путь этноса «по вертикали»: от первобытного дема до нации (наднациональной общности).

Что касается индивидуального времени этноса, то оно для каждого -свое. И здесь не существует каких-то единых правил, определяющих последовательность событий, а, значит, не существует единой скорости этнического времени. Индивидуальное время жизни этноса определяется множеством других факторов, среди которых есть свойственные только этому типу реальности факторы. Речь идет об этнических процессах в «горизонтальном» взаимодействии синхронно существующих этносов: разделительных (этническая сепарация и парциация), которые ведут к образованию нового этноса, и объединительных (межэтническая консолидация, межэтническая интеграция, внутриэтническая консолидация, этническая ассимиляция и этническая миксация), которые далеко не всегда дают новое этническое образование.

Этот процесс связан с институциональным оформлением социальных ролей и статусов, структурирующих социальное пространство в триединстве территории, власти, населения (государство), которое не всегда конгруэнтно локальному этническому пространству. Здесь имеет место латентный конфликт социального и этнического пространства.

Дело в том, что в статусный набор социального пространства входит этничность. Однако, в отличие от собственно социальных статусов, этнический статус имеет биосоциальную природу, а потому развивается не только по социальным, но и по биологическим законам. При этом превышение нормы социализации деформирует этническое пространство, актуализируя проверенные временем механизмы самосохранения, которым этническая идентичность придает инструментальную направленность. В этой связи принято говорить либо об этнизацш политики либо политизации этничности.

На взгляд автора, было бы ошибкой не замечать, что этническая и социальная эволюции человека являются, как справедливо подмечено И.А. Петровой, двумя различными временными континуумами, разными по динамике и плотности происходящих в них событий. В макроистории социальный вектор эволюции направлен на интеграцию, этнический - на дифференциацию, т.е. на определенный порядок (у каждого - свой) существования и самоосуществления. Стремление каждого к предельной иерархизации - аттрактору — можно характеризовать как встречную экспансию и конфликт.

Каковы механизмы разрешения этого конфликта? Об этом говорится во втором параграфе «Изменение пространственно-временных характеристик этноса как генезис его социального бытия».

Изменение этнического пространства-времени можно рассматривать на основе формационного и цивилизационного подходов, хорошо разработанных в современной философии. Автор считает предпочтительным цивилизационный подход в том виде, как он представлен в работах

С.Э. Крапивенского. Компаративный анализ этногенеза и цивилизационных основ общественного прогресса позволили автору обосновать классификацию типов этнической общности, которая представлена в литературе (Н.Н.Седова), но не интерпретирована в категориях социального бытия этноса.

1. Родо-племенной этнос (ручной труд-доаграрное общество) - это форма бытия этноса, в которой биологический компонент играет основную системообразующую роль и по отношению к технологическому конструкту социума и к социальным нормам, основанным на кровнородственных связях.

2. Этнос-народность (ремесленное производство-аграрное государство) - цивилизованная форма бытия этноса, характеризующаяся единым государственно оформленным (или имеющим тенденцию к таковому) социально стратифицированным пространством с относительным равновесием и балансом этнических (природных) и социальных институций, ролей и функций.

3. Этнос-нация (индустриальное производство-гражданское общество) - форма бытия этноса в гражданском пространстве индустриального общества, идентифицирующая себя с социально-политической (государство) общностью.

Специально рассматривая вопрос о правомочности использования понятия «этнонация», автор приходит к выводу, что этнонация есть такая форма бытия этноса, самооосуществление которой связано преимущественно с социальными регуляторами при наличии биполярной (этнической и социально-политической) идентификации.

Таким образом, делает выводы автор, образование этноса, адаптация под меняющиеся условия природной и социальной среды представляется в виде эволюционного процесса, протекающего постоянно, и до сих пор не завершенного. Закономерным для всех без исключения этносов является переход (если его не прервать искусственно) от родо-племенной организации к народности, от нее - к этнонации и наднациональной общности, где

этнические признаки не утрачиваются, но видоизменяются. Такой же закономерностью является нарастание социальных отношений и необходимость их особой организации в систему социальных институтов, упорядочивающих уже не столько внутриэтнические, сколько межэтнические отношения. Следовательно, изменения пространственно-временных форм этнического развития под влиянием качественных (технологические скачки) и количественных (эволюция социального организма) изменений общества в целом обусловливает возможность и необходимость структурирования адекватных форм социального бытия этноса, переход от одной формы к другой. При смене формы происходит диалектическое снятие противоречия между этническим и социальным временем, имеющим разную динамику и силу проявления в этносе. Через это снятие осуществляется согласование этнической и социальной эволюции, актуализацией которой и является каждая форма социального бытия этноса.

Конкретно-историческая интерпретация этих положений дается автором на примере России в третьем параграфе «Социальное бытие этноса как конкретно-исторический процесс: Россия».

Обращение к российской истории с очевидностью доказывает, что в России никогда не было устойчивого институционального пространства как целостной системы. Огромный пространственно-временной материал не мешает увидеть общую тенденцию во взаимосвязи социальной и этнической истории. Взяв в качестве субъекта этой истории русский этнос (этнос-большинство), автор не отрывает его от взаимосвязи с другими этносами, потому что российское государство сразу же складывалось как полиэтничное сообщество.

Становление русской этнонации из родоплеменного этноса происходило с IX по XIX вв. и сопровождалось изменением характера и форм социально-политической организации общества (раннефеодальная, затем сословно-представительная монархия, империя). В свою очередь, развитие социально-политических форм организации было предопределено

процессами этнической парциации, сначала славянства в целом (на южных, западных и восточных), затем консолидацией восточнославянских племен (словен, вятичей, кривичей, дреговичей, полян и др.) в древнерусский этнос, опять парциацией древнерусской народности на три близкородственных этноса-народа — русских, украинцев, белорусов, и, наконец, новой консолидацией на расширенной основе (финноугорский компонент) русского этноса в великорусский.

В последующие века преобладающей становится иная логика развития. Во-первых, за каждой реформаторской эпохой в Российской империи следует эпоха контрреформ. Главная цель верховной власти в России состояла чаще всего не в сущностной модернизации социального простанства, направленной на раскрытие этнического потенциала (подразумевается просвещение населения страны, развитие его инициативы, возрождение вечевых, земских, соборных демократических традиций, что означало бы «подключение» основного модернизационного механизма «снизу»), а в реформировании «фасадных» его частей (Лотман), при сохранении предельно централизованной власти в лице института самодержавия.

Поэтому в этническом самосознании консервировались архаические способы выживания и самосохранения и отторгались цивилизующие нововведения, культурное значение которых этнос просто не мог оценить, поскольку за основу модернизации, проводимой «сверху» государством, всегда брались инокультурные образцы, взрощенные на принципиально иной этнической почве.

Все это сделало определяющим в нашей истории (царского, имперского, советского периода) не взаимодействие, а противодействие народного и государственного начала, приведшее к деформации параметров и социального, и этнического развития, к деструкции их взаимоотношений.

Главную причину перманентного кризиса властных структур диссертант видит в том, что государство, получившее в силу масштабов страны, геополитического ее положения особые полномочия от народа,

начинает осознавать себя самодостаточной социальной силой, не связанной с этнической основой. Она отрывается от этнического ядра и приобретает собственную логику развития, манипулируя социальной сферой как своим «уделом».

Это означает, что власть не создала условия для социализации русского этноса, раскрытия его социального потенциала, гармоничного развития форм его этнического и социального бытия, а навязала образцы, темпы, методы социализации, привносимые политической элитой. Это привело, в свою очередь, к деструктивным явлениям в жизни российского общества - народным бунтам, крестьянским войнам, сектантству и др.

Очевидно, что начало строительства новой России характеризовалось попыткой социально-политического отмежевания этнически локализованных территорий и, одновременно, экспликацией этнической сущности собственно российского государства. При этом оказалось, что новые институциональные образования некомплементарны существующим этническим конфигурациям.

Изучение данных процессов и привело диссертанта к выводу, что для объяснения сущности и тенденций социального бытия этноса эвристически ценным является анализ интеграции этноса в систему социальных институтов общества. Конкретному содержанию этих процессов посвящен Второй раздел диссертации «ИНСТИТУЦИОНАЛЬНЫЕ ПАРАМЕТРЫ СОЦИАЛЬНОГО БЫТИЯ ЭТНОСА».

Глава 1. «Этнос в системе экономических и социально-политических институтов». Социальное бытие этноса можно анализировать по разным критериям. Можно рассматривать, как в предыдущем разделе, генезис социальных форм этнического бытия. Можно применить личностный подход и от персонифицированных форм этничности на основе индуктивного метода придти к констатации социальных закономерностей этнического бытия социальных ситем. Но наиболее плодотворным представляется рассмотрение социального бытия этноса через взаимодействие его с установившимися социальными институтами. Во-

первых, институциональный подход хорошо разработан и доказал свою эвристическую ценность. Во-вторых, любые социальные формы проявления этнического ограничены институциональными рамками общества. А это значит, что институциональные формы бытия этноса имеют всеобщий характер и здесь уже можно говорить об определенных закономерностях.

Под институциональными параметрами социального бытия этноса диссертант понимает легитимацию пространственно-временных форм этнического бытия как социальных.

В первом параграфе - «Институализация экономического бытия этноса» - диссертант использует понятие «экономика» в качестве той части социального пространства, на которой не только производятся и распределяются материальные продукты, но, прежде всего, строятся экономические отношения, складываются принципы и границы социальной стратификации по удовлетворению биосоциальных потребностей. В объективных экономических интересах выражено то, что полезно и выгодно всем, независимо от того, осознается ли это. Но когда речь заходит об оптимальных путях и способах удовлетворения потребностей, этнические и государственные интересы могут быть различны.

Прогресс общества определяется ростом разделения общественного труда и ослаблением роли традиций, сужением пространства самостоятельного экономического маневрирования этноса. Этнос может усматривать в этом дискриминацию, а потому в условиях снижения государственного потенциала усиливает свое присутствие в социальном институте экономики.

Диссертант рассматривает экономические условия существования этносов в полиэтничном государстве на примере СССР и приходит к выводу, что экономический опыт советского государства свидетельствует о несомненном первенстве общегосударственного идеологического начала.

Характеризуя современный этап во взаимосвязи этноса и экономики, автор обращается к этностатистическому материалу 90-х годов XX - начала

XXI века по ряду субъектов РФ. Подчеркивается, что общим для всех этносов является усиление дифференцирующих моментов в социальных отношениях, появление в социальной структуре десятков новых социальных групп и слоев, обусловленных экономическими реалиями рыночных отношений. В этих условиях актуализировалась проблема экономического статуса этноса: уровня качества жизни, представительства в социальных группах и слоях общества, места в разделении труда (престижность занятости, например, в прибыльных отраслях производства или во властных структурах). Связывая реализацию статуса прежде всего с этнической территорией, этнос усиливает символическую значимость этнического пространства и его ресурсов. Это положение иллюстрируется данными экономической статистики.

В России в результате описанных процессов возникла этническая реэмиграция - перемещение представителей того или иного этноса, добровольно покидающих социальное пространство проживания и возвращающихся в этническое пространство «своего» государства Этническая реэмиграция обозначает введение в сферу мотиваций, прежде всего, фактора «этничности». С другой стороны, растет вынужденная миграция, мотивацией которой является не повышение образования, карьера или более желательный для здоровья климат, а реальная угроза безопасности (физическая, этническая, социальная) и отсутствие перспективы нормализации жизни мигрантов и их детей. Эти выводы подтверждаются данными по республикам Северного Кавказа.

По мнению автора, многие деформации в социальном бытие этноса связаны с теневым сектором экономики, который не столько модернизирует, сколько архаизирует экономическую сферу, воспроизводя этнически-профессиональные роли. Значительную роль в этом процессе сыграли этнические элиты. Поэтому повышение статусных позиций этносов происходит не через модернизацию экономики, а идеологическое

обоснование доминирующих позиций в социально-профессиональной иерархии титульных этносов.

Об этнизации экономического пространства свидетельствуют и данные по таким крупным промышленным субъектам, как Татарстан, Башкортостан и Оренбургская область, где еще в советское время были созданы крупные отряды индустриальных кадров среди титульных этносов. В 90-е годы полем этнической конфронтации становятся новые рыночные структуры, сфера управления, особенно в ведущих отраслях промышленности.

Диссертант обращает внимание на довольно высокую значимость этничности для людей, сделавших успехи в трудовой карьере, причем, в первую очередь, для респондентов из титульных этносов. При этом степень приверженности индивида этничности возрастает прямо пропорционально иерархичности достигнутого статуса. Удовлетворение биосоциальных потребностей во многом конструируется не столько экономическими, сколько земляческими, клановыми связями. В ряде случаев такие важные элементы экономического пространства, как институты собственности, договорных отношений, регулирования условий занятости, предполагающие управление со стороны государства, ставятся под региональный контроль. Подмена социального контроля этническим в экономической сфере суть деформация социального бытия этноса, поскольку не экономика легитимирует этничность, а этничность легитимирует экономику.

Во втором параграфе «Политические формы бытия этноса» рассматриваются понятия «этнизация политики», «политизация этничности», «этническая/региональная элита», которые углубляют представления о происходящих этнических процессах в постсоветском пространстве РФ. При этом автор особо подчеркивает мысль, что, возникая на определенном этапе становления этноса, политика со временем превращается в важнейший элемент его бытия для удовлетворения одной из главных потребностей общества - потребности в безопасности и социальном порядке. На стадии этноса-народности эта функция делегируется государству - самому

крупному институту, который структурирует отношения командования и подчинения, организационное и законодательное оформление факта разделения в обществе управленческого труда и обычно связанных с ним привилегий, с одной стороны, и исполнительской деятельности - с другой.

В условиях организации государства на принципах национально-территориального федерализма, вторичное по времени возникновения, политическое пространство неизбежно накладывается на первичное, этническое. Выступая как конкурирующие сферы социального пространства, их отношения в федеративном государстве строятся не просто. Так, например, на стадии этнополитической мобилизации, этническое пространство стремится «вылиться» за пределы предложенного ей политического пространства (например, не автономия, а суверенное государство). В свою очередь, политическое пространство может реорганизоваться «в пользу» этничности (договоры о разграничении предмета ведения между Федерацией и республиками, входящими в ее состав), а может пытаться удержать ее в пределах своих властных полномочий силой. И тогда неизбежен конфликт. Впрочем, конфликт заложен в самой природе полиэтничного государства, в складывающейся системе неравенств: этнонациональное большинство/меньшинство, титульный/нетитульный этнос, регион донор/дотируемый регион. При этом титульный этнос может быть меньшинством в «своем» социально-политическом пространстве (в Башкортостане, например, башкиры уступают по численности и русским, и татарам). Однако социальная иерархия выстраивается, исходя из формального принципа «государствообразующего» этноса, что болезненно воспринимается остальным большинством.

В качестве политического противовеса латентной конфликтности в государстве существуют общепринятые надэтнические ценности. Как правило, таковыми выступают ценности демократии, общегражданская солидарность. Однако если гражданская идентичность является в большей степени продуктом идеологии, то рано или поздно, особенно в условиях

кризиса политической системы, она «рассыпается», а для человека актуализируется естественная самоидентификация - этническая. Этничность превращается не только в особый социальный «капитал», но и в инструмент борьбы за «капитал» - власть, собственность, престиж. Диссертант подробно анализирует описываемые процессы на эмпирическом материале субъектов Российской Федерации (Чечня, Северная Осетия, Ингушетия, Кабардино-Балкария, Карачаево-Черкесия, Татарстан, Башкортостан, Калмыкия, Саха и

др.)

В этнизации политического пространства обратное воздействие имеет не менее, если не более сильное воздействие, поскольку становятся доминирующими этнообусловленные социальные нормы и предписания. Речь идет о политизации этничности - стремлении придать этничности, как инструменту борьбы за власть, легитимный статус. Инициаторами и активными проводниками такой политики является региональная элита, сущность и роль которой также рассматривается в работе на конкретном материале.

Через этнизацию/политизацию социального пространства, о которых так много пишут в последнее время как о некоем феномене для России, прошли (и неоднократно) все полиэтничные государства. Каждый такой период заканчивается закономерно - есть пределы в системах пространства и времени, есть ограничительные кондициумы, есть столкновение воли одного этноса с волей другого (почти по Шопенгауэру), с волей государства и т.д. Оценивать этнизацию/политизацию можно по-разному. С одной стороны, сущность политизированной этничности заключается в самоидентификации личности с нацией-государством, что объясняет ее роль как стабилизирующего начала в благополучных обществах. С другой стороны, она актуализирует проблему этнического неравенства, нередко выступает катализатором противостояния по линии «этнос-этнос», «этнос-государство». Идея целостности российского государства подменяется идеей самодостаточных этнических локальностей, что снижает интегрирующую

роль института государства. Абсолютная доминанта политической сферы деформирует социальное бытие этноса, приводит к нарушению принципа диалектического единства этнического и социального, придавая уродливые формы социально-политическому развитию.

В третьем параграфе «Этнос в правовом поле современного общества» рассматриваются попытки юридических обоснований этнической правосубъектности, т.е. легитимации отдельного этноса как субъекта права.

Диссертант обращает внимание, прежде всего, на то, что институт права - это тот структурный элемент социального пространства, наличие которого создает реальную возможность людям в процессе их взаимодействия реализовать свои биосоциальные потребности в цивилизованных рамках. Действия всех других социальных институтов, работающих на те же потребности, также осуществляются в соответствии с принятыми нормами, законами.

Выступая как совокупность правовых общественных отношений, в которых выражена взаимозависимость индивидов, спаянных друг с другом системой сбалансированных предоставлений и получений, право в его связи с этносом - это проекция соотношения естественного и позитивного права в государстве. И оно, по мнению диссертанта, имеет для Российской Федерации одно из определяющих значений, так как процесс политико-правового оформления этнонаций, искусственно ускоренный идеологизацией нормы «естественного» права на самоопределение, значительно опережает процесс становления российской гражданской нации по нормам позитивного права.

Заложниками такого развития событий стали русскоязычные регионы и сам государствообразующий (русский) этнос, а также система установленных государством общеобязательных правил поведения, норм в целом. Несовпадение законодательных инициатив с практикой их выполнения отягощается существованием теневых структур, деформирующих нормы гражданского и конституционного права, а институализация норм

зз

обычного права корректирует систему сложившихся социальных институтов и их функционально-деятельностную согласованность. При этом этничность все чаще выступает инструментом достижения внеэтнических целей.

Все политические заявления этнической элиты в конце 80-х - 90-х годов по поводу судеб этносов в России являются попыткой вернуть в правовое пространство субъективную категорию этничности, политизация которой должна обеспечить легитимацию региональных претензий на перераспределение государственных ресурсов - власти, престижа и собственности. Этнократически лицемерная ода в честь «естественного права на самоопределение», по существу означает корпоративные претензии на монопольное управление этнической территорией с ее ресурсами.

Спекуляция на идее строительства «подлинного федерализма» по существу превращается не в производство социальных отношений (Дюркгейм), а в институализацию этничности. Правовое оформление эти процессы получили в отказе республик в 1990 году от статуса автономий, принятии Деклараций о государственном суверенитете и объявлении своего самоопределения. Диссертант подробно рассматривает эти процессы и, опираясь на большой эмпирический материал, делает вывод, что этап национально-государственного суверенитета республик знаменовал собой политико-правовое оформление титульных этнонаций. Все это, а также осторожное отношение к проведению сейчас реформы административно-территориального устройства РФ (идею сокращения числа субъектов Федерации поддержало примерно такое же число тех, кто эти действия расценивал как нецелесообразные) свидетельствует о том, что правовое оформление социального бытия этноса происходит путем разрешения конфликта между «этнизированным» естественным правом и «политизированным» позитивным правом.

Вторая глава II раздела диссертации «Институциональные формы духовно-нравственного воспроизводства этноса» обращена к неформализованным составляющим социального бытия этноса в

институциональной системе общества - религиозным, моральным, семейно-бытовым.

В первом параграфе «Вера - конфессия - этичность» диссертант исходит из того, что этнос и религия являются понятиями, отражающими этносоциальную динамику реальных исторических процессов, а не константными внеисторическими категориями. Возникнув на начальных этапах этногенеза, религия со временем становится важным структурным компонентом социального бытия, определяя многие жизненные параметры для верующих. Она стала важным духовным фактором социальной жизни, в которой система ценностей, взглядов, мотиваций людей реализуется через веру в особом порядке отношений в духовной сфере, в соответствии с которым они и поступают.

При этом сохранение религиозного многообразия, существующего в социуме, возможно только на основе этнической дифференциации, а этнический полиморфизм (на религиозном уровне) - через определенность конфессии. Отсюда их неизбежная конвергенция, но и столь же неизбежная конкуренция за доминирование исполняемых индивидом в социальном пространстве ролей - этнической или религиозной.

Принадлежость к определенному этносу зачастую отождествляется с принадлежностью к конфессии. Для индивида эта принадлежность всегда осознана и закрепляется в этническом или религиозном типе сознания. Этническое и религиозное сознание формируют особый тип установки «мы - они», который способствует изоляции и противопоставлению религиозных моделей. При этом структурирующая функция религии в процессе социогенеза реализовалась не только в духовной, но и социальной жизни, включив в дифференциацию общества конфессиональный компонент. Разумеется, это не означает формулу «один этнос - одна религия - одна конфессия». Это означает лишь, что этническая сущность приобретает конфессиональную форму, а конфессиональные ценности интегрируются и

закрепляются в этнических. Все это создает уникальную систему этнически «окрашенных» ценностей.

В интегрированных обществах идет взаимообусловленный процесс универсализации этнической жизни и абсолютизации проблем духовного бытия, которые несут общечеловеческое (надэтническое) содержание. Западноевропейская традиция равенства или даже тождественности этнической и гражданской идентичности отделила церковь от государства и сделала эту тенденцию господствующей.

В дореволюционной России отделения религии от государства не было никогда - ни конституционно-юридически, ни фактически. Принцип веры вошел даже в национальную идею: «Православие, самодержавие, народность». Последующая идентификация, на которую работала вся государственная машина, выглядела следующим образом: «Я - советский человек». Идентификация по этой схеме закрепляла на уровне массового сознания формирование особого типа личности, искусственно лишенного этнической и конфессиональной принадлежности.

Современный период можно по праву назвать временем становления новых отношений между этносом, религией и российским государством. Но было бы опрометчивым назвать эти отношения «десекуляризация». Они просто еще не сложились. В этом вакууме религиозное сознание нередко становится значимей этнического. Отмечается рост религиозной мотивации в политических претензиях отдельных радикальных лидеров на юге России, Среднем Поволжье. Институт религии, призванный координировать деятельность людей в духовной сфере, пытается расширить свои функции в сфере воспитания, образования, политики.

В аксиологическом ряду достоинство «своего» этноса все чаще связывается с достоинством «своей» религии. В последние 10-15 лет происходит массовое возрождение и реконструирование языческих верований (саха), которое во многом носит политизированный характер (осетины). Все более заметную роль в этнических процессах играет

мусульманское духовенство, выступая активным субъектом этнической консолидации различных тейпов (республики Северного Кавказа).

Анализ эмпирического материала по субъектам РФ позволил автору сделать вывод о том, что социальный институт религии сегодня удовлетворяет не только потребность людей в духовном пространстве, но, пересекаясь с политическим пространством, становится субъектом политических действий и идентификаций. Оказывая влияние на политическую власть, институты социализации личности, она подменяет этничность, конструируя ее пространство исходя не столько из биосоциальных потребностей этноса, сколько из новой для себя роли -активного участника борьбы за политические ресурсы «своих» этносов.

Во втором параграфе «Этос этноса» автор обращается к генезису моральных ценностей в социальном бытии этноса, которые помогают во многом понять сущность современной политизированной этничности.

При анализе эмпирического материала диссертант исходил из наиболее близкой поставленным целям трактовки ценностей, как «устойчивых во времени обобщенных абстрактных стандартов, определяющих, что является правильным и что должно быть свойственно людям того или иного общества» (С. Kluckhohn).

Как показали материалы региональных исследований (республики Северного Кавказа, Татарстан, Башкортостан, Оренбургская область), инновационная готовность у титульных народов республик не меньше, чем у русских. По всем этническим подгруппам с достижительной мотивацией прослеживается положительная корреляция самоотнесения к среднему слою и характеристики себя как «человека, у которого достаточно способностей и умения, чтобы воплотить в жизнь задуманное», ощущение уверенности в завтрашнем дне за счет «способности заработать, профессии», «собственного оптимизма».

Важнейшие стороны жизни этноса - осознание своего исторического опыта и дальнейших путей развития, собственного государственно-

политического статуса - оцениваются с позиций этнически окрашенной справедливости. Достаточно значимыми остаются и традиционалистские ценности, в первую очередь семейно-родственные связи, поддержка семьи, родственников, друзей и только затем социальные факторы, связанные с трудом - «способность зарабатывать, профессия», «собственность, капитал», «пост, должность, связи по положению». «Надежда на поддержку со стороны государства» - на последнем месте. При этом ориентация титульных этносов на поддержку семьи, родственников, друзей, а также на поддержку государства выражена больше, чем у русского населения (разница в среднем по титульным этносам составила соответственно около 10% и 5%).

Восприятие «мы» по сравнению с «они» сопровождается сознательным и бессознательным предпочтением своего этноса. Так появляется феномен этноцентризма, наиболее показательными проявлениями которого выступают: восприятие норм, ролей и ценностей своего этноса как «естественных», неоспоримо «правильных», а других этносов — наоборот; рассмотрение обычаев своего этноса в качестве универсальных; представление о том, что для человека естественно сотрудничать с членами своего этноса, оказывать им помощь, предпочитать свой этнос и не доверять, а даже враждовать с членами других этносов.

Автор не оспаривает того факта, что этноцентризм выполняет и полезную функцию - поддерживает позитивную идентичность, сохраняет целостность этноса, но все дело в акцентах. Акцент на своей исключительности противоречит всему объективному процессу в моральной эволюции этноса. Этнос и мораль можно считать «ровесниками» по генезису, ибо они немыслимы друг без друга; оба эволюционируют, взаимно соответствуя своим фазам в развитии; оба зависимы как от материальных, так и духовных факторов.

Научно-технический и общественный прогресс на общем плане развития может не совпадать с этосом этноса; последний может даже впасть в деволюцию, подавляемый экономическими и политическими интересами.

Это касается не только «западных» этносов, но, как известно, и «восточных». Российские этносы также переживают кризис морали, нередко подменяя нравственные принципы базисными материальными потребностями выживания и благополучия, а также нередко используя принцип «двойных стандартов».

Хотя иерархия этнических нравственно-культурных ценностей претерпевает изменения, дистанцируясь от Блага духовного к Благу материальному, она все же, по мнению диссертанта, остается прочно связанной с традицией этноса, что дает надежду на постепенную гармонизацию духовного и материального аспектов, иначе забвение духовной традиции может растворить этнос в межэтническом пространстве.

В третьем параграфе «Институциональные особенности воспроизводства социального бытия этноса» речь идет об одном из важнейших факторов жизнеспособности этноса - социально-позитивном атрибуте молодежи как части этноса и единицы человеческого рода, субъекте и объекте социализации.

Поскольку жизнь человека протекает в двух, далеко не совпадающих сферах - в семье, быту и в сфере общественной жизни - можно сказать, что социализация определяется соответственно интравертными и экстравертными механизмами (Юнг). В каждой из сфер индивид по-разному строит свое поведение, каждая из них имеет свое значение на том или ином этапе социализации. Применительно к типам общества это будет означать большую внутриэтническую межпоколенную (от старшего к младшему) «вертикальную» социализацию в традиционном обществе, и доминирование «внеэтнических» (возрастно-однородных) форм горизонтальной социализации, закрепленной универсальными социальными институтами гражданского общества (детский сад, школа, ВУЗ, трудовой коллектив).

Несмотря на то, что этническая идентичность чаще всего остается неизменной на протяжении всей жизни человека, она является не статичным, а динамичным образованием, особенно в условиях межэтнической

культурной среды, когда на идентификацию влияет то, к какой группе — этнического большинства/ меньшинства - принадлежит индивид. В поисках позитивной этнической идентичности он и выстраивает само- и соопределение, что объясняет появление в научном тезаурусе понятия «ситуативная идентичность».

В СССР этническая идентификация была всегда в активном состоянии, так как советская паспортная система превратила «национальность» в категорию, определяемую по «крови», тогда как в других странах это понятие означает гражданство. Параллельно существующий механизм общегосударственной «советской» идентификации состоял из системы символов и регулятивов, разработанных мощной идеологической машиной: система образования с «коммунистическим воспитанием молодежи», трудовой коллектив, служба в армии, членство в общественных организациях и т.д.

Каждая ступень отличалась от других только степенью адаптивности к возрасту, уровню образования или сфере трудовой деятельности, а также соответствующим способом конструирования идеологических атрибутов. «Идеологизация» советского пространства побуждала многих молодых людей, ориентированных на карьеру, к идентификации с этносом, имеющим самый высокий государствообразующий статус - русским этносом. Особенно это было характерно для межэтнических семей, где один из родителей был русским. Конечно, тут сказывалось и введение во все регистрационные документы сведений о национальности (пресловутого «пятого пункта»), которое на практике стало средством притеснений по признаку этнической принадлежности, и причисление ряда этносов к «ненадежным» в начале второй мировой войны, что заставляло многих называться русскими для того, чтобы обеспечить относительно нормальную жизнь себе и своим семьям. Однако все это элементы одного ряда - политизации социализации, которая наиболее ярко иллюстрируется институтом смешанных браков, где выбор

этничности для ребенка актуализирован этнополитической определенностью пространства поэтапной (возрастной) социализации.

Строительство новой российской государственности отмечено противоположным процессом реидентификации. В национально-территориальных субъектах РФ дети в смешанных семьях чаще всего склонны идентифицировать себя по тому из родителей, кто принадлежит к этническому большинству (титульному этносу).

Одним из важнейших институтов социализации является система образования. Сегодня в этой части социального пространства наблюдается выделение заметного этнического сегмента: корректируются государственные образовательные стандарты, открываются национальные школы, вводится титульный язык обучения не только в начальных и среднеобразовательных школах, но и в отдельных группах ВУЗов. Во многих республиках по-своему определяют объем преподавания русского, иностранных языков, предметов естественно-математического цикла, отечественной и мировой истории; начальная и среднеобразовательная школы ориентированы на этническую часть социализации. Последнее особенно характеризует сельскую местность. Быстрый рост религиозности населения России в 90-е годы XX в. показал большой процент молодежи среди верующих, причем среди мусульман процент молодежи выше, чем среди православных.

Анализируя такой важный показатель воспроизводства социального бытия этноса как межпоколенную социальную мобильность, диссертант обращает внимание на то, что процессы восходящей межпоколенной мобильности шли более интенсивно в тех этнических общностях, где поколение «отцов» отличалось особенно высокой долей работников мало - и неквалифицированного физического труда. Их дети чаще, чем выходцы из других социальных групп, приобретали более высокий социальный статус по сравнению с родителями. Благодаря этому происходило определенное

сближение этнических общностей по социально-профессиональному составу занятого населения.

В наибольшей мере сохраняли социальный статус своих родителей дети из семей интеллигенции и высококвалифицированных рабочих, что приводило к воспроизводству от поколения к поколению этнических различий в представленности данных социально-профессиональных групп (Татарстан, Башкортостан, Оренбургская область). Особенное стремление к нетрадиционным видам деятельности наблюдается у малочисленных этносов. Так, дета якутов ориентируются на профессии, связанные с квалифицированным умственным трудом. Они стремятся повысить свой статус и уже многие стали руководителями высшего и среднего звена, специалистами высшей и средней квалификации, служащими, бизнесменами. Среди всех респондентов русской национальности доля людей с восходящей межпоколенной социальной мобильностью оказалась примерно равной доле тех, чей социальный статус понизился.

Однако в целом, отмечает автор, в современной России имеет место вариативность в социализации молодого поколения, детерминированная особенностями регионального функционирования социальных институтов, региональной спецификой политизации социализации. Апелляция к эмоциональному миру личности вводит процесс социализации в этнические «берега», сужая тем самым пространство самореализации. Однако восходящая социальная мобильность молодежи, отмеченная в ряде регионов РФ, является хорошим основанием позитивного межэтнического взаимодействия, а значит и воспроизводства бесконфликтного воспроизводства социального бытия этноса.

В «Заключении» кратко излагаются результаты исследования, в обобщенном виде формулируются основные положения институционального подхода в современной философии этноса, определяются пути дальнейших исследований в этой области, предлагаются практические рекомендации в сфере этнополитики.

Автором опубликовано 112 научных работ, из них по теме диссертации следующие

Монографии:

1. Томашевская Н.Н. От социального пространства к социальному времени: Опыт этнической истории башкирского этноса в Новое время. Уфа: Китап,2002. (15 п.л.).

2. Томашевская Н.Н. Социально-исторические процессы в Волго-Уральской историко-этнографической области (XVII - начало XX в.) . М.: Интер-Весы. 2002. (6 п.л.).

3. Томашевская Н.Н. Этнос в социальном пространстве современной России. Ростов: СК НЦ ВШ, 2004. (15,5 п.л.).

Малые научные издания.

4. Томашевская (Моисеева) Н.Н. Расселение и численность башкир в XVII - начале XX в. Л.: Изд-во ИЭ АН СССР (Ленинград), 1985. (1,5 п.л.).

5. Томашевская (Моисеева) Н.Н. Формирование этнического состава населения Южного Урала в XVI - XX вв. Уфа: БНЦ УО АН СССР, 1987. (1,8 П.Л.).

6. Томашевская Н.Н. Культура и религия. Таллинн: Сакала, 1990. (1,0 п.л.).

7. Томашевская Н.Н. Экология культуры. Таллинн: Сакала, 1990. (1,8 П.Л.).

8. Томашевская Н.Н. Этнос: генезис, развитие и современное функционирование. Таллинн: Изд-во Русского гуманитарного университета, 1990. (2,4 п.л.).

9. Томашевская Н.Н. Российская элита: теория и практика // Кавказ. 1998. № 3. Нальчик, 1997. (1,0 п.л.)

10. Томашевская Н.Н. Роль государственных структур второй половины 19

- начала 20 в. в эволюции демографического и территориального факторов этнических процессов. Кисловодск: КИЭП, 1998. (2,0 п.л.).

11. Томашевская Н.Н. Этико-философские и религиозные учения Востока и Запада: К вопросу о нравственных ценностях человечества. Кисловодск: Изд-во Кисл. ин-та экономики и права, 1998. (2,5 п.л.).

12. Томашевская Н.Н. Роль государственных структур второй половины 19

- начала 20 в. в эволюции демографического и территориального факторов этнических процессов. Кисловодск: КИЭП, 1998. (2,0 п.л.).

13. Томашевская Н.Н. Словарь по культурологии. Кавказский региональный компонент. Ставрополь-Кисловодск: Изд-во СевКавГТУ, 2000. (2,3 п.л.).

14. Томашевская Н.Н. Национальная политика и национальные отношения. Кисловодск: Изд-во Филиала СевКавГТУ, 2001. (2,0 п.л.).

15. Томашевская Н.Н. Этническая панорама Северного Кавказа. Кисловодск: Изд-во Филиала СевКавГТУ, 2001. (1,5 п.л.).

Научные статьи в журналах и главы в коллективных монографиях:

16. Томашевская (Моисеева) Н.Н., Кузеев Р.Г., Гарипов Т.М., Иванов В.А. Об истории этнокультурных контактов индоевропейских, уральских и алтайских народов Урало-Поволжья / Вопросы этнической истории Южного Урала. Уфа: БФАН СССР, 1982. (1,0 п.л.).

17. Томашевская (Моисеева) Н.Н. Ревизские сказки как источник по изучению численности и расселению башкир в XVIII - XIX вв. / Источники и источниковедение истории и культуры Башкирии. Уфа: БФАН СССР, 1984. (0,5 п.л.).

18. Томашевская (Моисеева) Н.Н. Очерк исторической географии и исторической демографии башкир в середине XVI - начале XVIII в. / Исследования по исторической этнографии Башкирии. Уфа: БФАН СССР, 1984. (0,8 п.л.).

19. Томашевская (Моисеева) Н.Н., Кузеев Р.Г. Об этнических связях тюркских народов севера Евразийских степей в эпоху средневековья и новое время./ Этническая история тюркоязычных народов Сибири и сопредельных территорий. Омск: Изд-во Омского гос. ун-та, 1984. (0,6 п.л.).

20. Томашевская (Моисеева) Н.Н. Историческое значение добровольного присоединения Башкирии к Русскому государству / Demos: internationale ethnographisce und folkoristische informationen. Berlin 1984. N. 3 (24). (0,5 п.л.).

21. Томашевская (Моисеева) Н.Н., Кузеев Р.Г. Ареальные методы выделения этнографических групп на территории Башкирии в XVII - XIX вв. / Ареальные исследования в языкознании и этнографии. Уфа: БФАН СССР, 1985. (0,8 п.л.).

22. Томашевская (Моисеева) Н.Н. Динамика численности башкирского населения Оренбургской губернии в XVIII - середине XIX в. / Демографические процессы на Урале: Свердловск: Урал. Отд. АН СССР, 1985. (0,5 п.л.).

23. Томашевская (Моисеева) Н.Н., Кузеев Р.Г. О некоторых тенденциях в этнокультурном развитии сельского населения Волго-Уральской историко-этнографической области в связи с формированием и укреплением социальной и интернациональной общности людей - советского народа / Современные этносоциальные процессы на селе. М.: Наука, 1986. (1,7 п.л.).

24. Томашевская (Моисеева) Н.Н., Кузеев Р.Г. Об этнических связях тюркских народов севера Евразийских степей в эпоху средневековья и новое время по данным родоплеменной этнонимии / Башкирская этнонимия. Уфа: БНЦ УО АН СССР, 1987. (3,7 п.л.).

25. Томашевская (Моисеева) Н.Н., Кузеев Р.Г., Бабенко В.Я. Актуальные вопросы теории и истории этнических процессов на Южном Урале в новое и

новейшее время / Этнические процессы в Башкирии в новое и новейшее время. Уфа: БНЦ УО АН СССР, 1987. (1,4 п.л.).

26. Томашевская (Моисеева) Н.Н., Кузеев Р.Г., Бабенко В.Я. Этнографические и этнические группы на Южном Урале в новое и новейшее время/ Там же. (1,8 п.л.).

27. Томашевская (Моисеева) Н.Н., Кузеев Р.Г., Гарипов Т.М. Этнические процессы в Башкирии в эпоху Нового времени (XVII- начало XX в.)/ Вопросы советской тюркологии. П. Ашхабад, 1988. (0,5 п.л.).

28. Томашевская (Моисеева) Н.Н. Итоги и задачи историко-демографического исследования Южного Урала./Социальные и этнические аспекты истории Башкирии. Уфа: БНЦ УО АН СССР, 1988. (0,4 п.л.).

29. Томашевская (Моисеева) Н.Н., Кузеев Р.Г. Этнические процессы в Башкирии в Новое и новейшее время / Там же. (2,0 п.л.).

30. Томашевская (Моисеева) Н.Н. Прогрессивное значение превращения Башкирии в многонациональный край (середина XVI- первая половина XIX в.) / Общность исторических судеб народов СССР: история и современность. Таллинн: АН ЭССР, 1988. (0,6 п.л.).

31. Томашевская (Моисеева) Н.Н., Кузеев Р.Г. Данные этнономии о взаимодействии тюркских народов Поволжья, Урала, Сибири. Этнономия Евразии. Фрунзе, 1988. (0,8 п.л.).

32. Томашевская (Моисеева) Н.Н. Реконструкция этнической территории башкир по данным этнонимии Там же. (0,6 п.л.).

33. Томашевская (Моисеева) Н.Н., Кузеев Р.Г. Региональные особенности этнонационального развития народов Волго-Уральской историко-этнографической области за годы советской власти // Советская этнография. 1988. № 1. (0,5 п.л.).

34. Томашевская (Моисеева) Н.Н. Население Башкирии в первой половине XIX в. / История Башкирской АССР.Т. I. Ч. 2. Уфа: БНЦ УО АН СССР, 1988. (1,0 п.л.).

35. Томашевская (Моисеева) Н.Н. Социально-этнические группы тюркского населения Южного Урала и Приуралья в XIX в. / Проблемы взаимодействия социальной структуры и воспроизводства населения в России и СССР. М.: Наука, 1988. (0,6 п.л.).

36. Томашевская Н.Н. Тема для исследования: к вопросу о социально-демографической структуре северо-востока Эстонии // Труды АН Эстонской ССР. 1988. №2.(0,6 п.л.).

37. Томашевская Н.Н. О национальных процессах в советской Эстонии // Труды АН Эстонской ССР. 1989. № 4. (1,0 п.л.).

38. Томашевская Н.Н. Российская элита: теория и практика // Кавказ. 1998. № 3. Нальчик, 1997. (1,0 п.л.)

39. Томашевская Н.Н., Янгузин Р.З. Социально-демографический статус «новобашкир» (XVIII - середина XIX века) // Ватандаш. 2002. № 8. (0,4 п.л.).

40. Томашевская Н.Н. «Новобашкиры»: численность, расселение (XVIII — середина XIX в.) / Демография башкирского народа: прошлое и настоящее. Уфа. Изд-во Башк. гос. ун-та, 2002. (0,5 п.л.).

41. Томашевская Н.Н. Тенденции этнокультурного развития России в контексте гуманистических универсалий цивилизации // Научная мысль Кавказа. 2004. № 7. (0,4 п.л.).

42. Томашевская Н.Н. Мораль в социальном пространстве этноса // Научная мысль Кавказа. 2004. № 4. (0,4 п.л.).

43. Томашевская Н.Н. Институт образования в социальном пространстве России: к проблеме межэтнической интеграции // ALMA MATER («Вестник высшей школы»). 2004. № 5. (0,4 п.л.).

44. Томашевская Н.Н., Шляпникова М.Н. Качество жизни представителей этнических меньшинств как показатель эффективности региональной биополитики. / Социология медицины - реформе здравоохранения. Волгоград: ООО Строкс», 2004. (0,4 п.л.).

45. Томашевская Н.Н. Этнос и экономика: от мобилизационного общества к инновационному / Культурно-цивилизационное разнообразие мира: юридические, экономические и социальные аспекты. Ставрополь: ЗАО «Пресса», 2004. (1,5 п.л.).

46. Томашевская Н.Н. Этические параметры этноса // Труды членов РФО. 2004. № 4. (0,6 п.л.).

47. Томашевская Н.Н. О некоторых новых подходах в философии этноса // «Вестник РФО», 2004, № 2. (0,3 п.л.).

48. Томашевская Н.Н. Политизация этничности и социализация молодежи // Ученые записки Рос. гос. соц. ун-та, 2004. № 5. (0,4 п.л.).

Тезисы научных докладов и сообщений

49. Томашевская (Моисеева) Н.Н. Кузеев Р.Г., Гарипов Т.М., Иванов В.А. Волго-Уральская историко-этнографическая область (история формирования и современное функционирование / Всесоюзная сессия по итогам полевых этнографических и антропологических исследований 1978-1979 гг. Уфа: БФАН СССР, 1980. (0,2 п.л.)

50. Томашевская (Моисеева) Н.Н., Кузеев Р.Г. Основные этапы этнической истории башкир в XVI - начале XX в. / Всесоюзная сессия по итогам полевых этнографических и антропологических исследований 1982 -1983 гг. Ч. I. Черновцы: Изд-во Черновицкого гос. ун-та, 1984. (0,2 п.л.).

51. Томашевская (Моисеева) Н.Н. Изменения в этнической территории и характере расселения башкир во 2-ой половине XVI - начале XX в. / Сборник трудов молодых ученых ИИЯЛ БФАН СССР. Уфа: БФАН СССР, 1985. (0,6 П.Л.).

52. Томашевская (Моисеева) Н.Н., Кузеев Р.Г. Этнографические группы на территории Башкирии в XVII - XIX вв. / Проблемы атласной картографии:. Ленинград: Изд-во Ленинград. Отд. АН СССР, 1985. (0,5 п.л.).

53. Томашевская (Моисева) Н.Н. Демографический и территориально-географический факторы этнической консолидации башкир в XVII-XIX вв. / Доклады на методологических семинарах научных учреждений. Уфа: БФАН СССР, 1985. (0,4 п.л.).

54. Томашевская (Моисеева) Н.Н., Кузеев Р.Г., Гарипов Т.М. Этнические процессы в Башкирии в XVII - XIX столетиях /Вопросы советской тюркологии. Т. I. Ашхабад, 1985. (0,1 п.л.).

55. Томашевская (Моисеева) Н.Н., Кузеев Р.Г. Об этнонациональных процессах в Волго-Уральском регионе в конце XIX - начале XX в. / Всесоюзная сессия по итогам полевых этнографических и антропологических исследований 1984 - 1985 гг. Йошкар-Ола, 1986. (0,2 П.Л.).

56. Томашевская (Моисеева) Н.Н., Кузеев Р.Г., Бабенко В.Я. К проблеме типологии подразделений этнических общностей / Всесоюзная научная сессия по итогам этнографических и антропологических исследований 1986 — 1987. Сухуми, 1988. (0,2 п.л.).

57. Томашевская Н.Н. Этнонациональные процессы и феномен планетарного мышления молодежи / Сборник научных трудов КИЭП.Т.Ш. «Правоведение» (по материалам Межунар. научн. симпозиума «Экономика и Право: стратегии 2000»). Кисловодск: Изд-во Кисловодского института экономики и права, 1996. (0,2 п.л.).

58. Томашевская Н.Н. Политическая культура: к некоторым аспектам социального облика российской молодежи / Там же. (0,5 п.л.).

59. Томашевская Н.Н. Образовательное пространство как фактор предотвращения социальной напряженности и упрочения мира в СевероКавказском историко-культурном регионе / Философские, социально-экономические и психолого-педагогические проблемы современного высшего образования. Ставрополь: Изд-во СевКавГТУ, 2000. (0,3 п.л.).

60. Томашевская Н.Н., Боголюбов К.Н. Гуманизация учебных программ высшей школы / Там же. (0,2 п.л.).

61. Томашевская Н.Н. О некоторых перспективах интеграции вузовской науки и учебного процесса / Интеграция вузовской науки и учебного процесса в техническом университете. Ставрополь: Изд-во СевКавГТУ, 2000. (0,2 п.л.).

62. Томашевская Н.Н. Гуманитарная среда в техническом ВУЗе как условие социализации личности нового типа / Философские и психолого-педагогические проблемы современного высшего образования. Кисловодск-Ставрополь: Изд-во СевКавГТУ, 2001. (0,1 п.л.).

63. Томашевская Н.Н. Социальная регуляция как источник этнических процессов в историко-этнографических областях (на примере норм обычного права) / Материалы XXXI научно-технической конференции по результатам работы профессорско-преподавательского состава, аспирантов и студентов СевКавГТУ за 2000 год. Ставрополь: Изд-во СевКавГТУ, 2001. (0,1 п.л.).

64. Томашевская Н.Н. Этнос в системе права / Вузовская наука и проблемы региона: из настоящего в будущее. Ставрополь-Кисловодск: Изд-во СевКавГТУ, 2002. (0,2 п.л.).

65. Томашевская Н.Н. Этническая экология / Материалы XXXII научно-технической конференции по результатам работы профессорско-преподавательского состава, аспирантов и студентов СевКавГТУ за 2001 год. Ставрополь: Изд-во СевКавГТУ, 2002. (ОД п.л.).

66. Томашевская Н.Н. Этнические константы и проблема ценностных ориентации / Материалы XXXII научно-технической конференции по результатам работы профессорско-преподавательского состава, аспирантов и студентов СевКавГТУ за 2001 год. Ставрополь: Изд-во СевКавГТУ, 2002. (ОД п.л.)..

67. Томашевская Н.Н. Новые социально-философские концепты в теории этноса / Материалы ХХХШ научно-технической конференции по результатам работы профессорско-преподавательского состава, аспирантов и студентов СевКавГТУ за 2003 год. Том второй. Общественные науки. Экономика. Ставрополь. 2004. (0,2 п.л.).

68. Томашевская Н.Н., Шляпникова М.Н. Этос этноса// Материалы международной конференции « Человек в современных философских концепциях». Волгоград: ВолГУ. 2004. (0,3 п.л.)

69. Tomashevskaya N. Ethnic's attitudes in medical education// 2th International Conférence ofMedical Ethics. Eilat. 2001. (0,3 п.л.)

70. Tomashevskaya N. Ethnicity and Healthcare // 7th World Congress of Bioethics. Sydney. SWU-Press. 2004. (ОД п.л.)

Томашевская Наталья Николаевна Социальное бытие этноса

Подписано в печать 22.03.2005 г. Формат 60х 4/16 Бумага офсетная. Гарнитура Таймс. Усл. Печ. Л. 2,0 Тираж 100 экз. Заказ 32.

Издательство Волгоградского государственного университета. 400062, Волгоград, просп. Университетский,

v i

48

22 ЛПР 2005

Оглавление научной работы автор диссертации — доктора философских наук Томашевская, Наталья Николаевна

Ведение

Раздел I. Современная философия этноса

Глапа 1. Гносеологические проблемы философии этноса

1.1. Дефинитивный статус понятия «этнос» в философии

1.2. Методологические модификации концепций этничности в современной философии

1.3. Соцпологизация концепции этноса в современной науке

Выводы

Глава 2. Онтология этноса

2.1. Пространственно-временная определенность этноса

2.2. Изменение пространственно-временных характеристик этноса как генезис его социального бытия

2.3. Социальное бытие этноса как конкретно-исторический процесс:

Россия

Выводы

Раздел II. Институциональные параметры социального бытия этноса

Глава I. Этнос в системе экономических и социально- политических институтов

1.1. Институализация экономического бытия этноса

1.2. Политические формы бытия этноса

1.3. Этнос в правовом поле современного общества

Выводы

Глава 2. Иптитуциональные формы духовно-нравственного воспроизводства этноса

2.1. Вера - конфессия - этничность

2.2. Этос этноса

2.3. Институциональные особенности воспроизводства социального бытия этноса

Выводы

Введение диссертации2005 год, автореферат по философии, Томашевская, Наталья Николаевна

Актуальность темы исследования определяется современной ситуацией этносоциальных изменений в России. Решение конкретных задач социального развития, политического структурирования и этнического самоопределения серьезно затруднено очевидным недостатком методологической проработки вопросов развития полиэтничного общества в условиях смены социальных систем. При этом если социологические и политологические аспекты проблемы достаточно широко и глубоко рассматриваются современными исследователями, состояние философской рефлексии оставляет желать лучшего. Современная философия этноса, по сути, не является современной, так как этнологические проблемы, за редким исключением, уже давно не находят в ней достойного места. В то же время известно, что философские модели, имеющие прогностический характер, обеспечивают успех прикладных исследований и сокращают их путь к практике.

Вопросы оптимальной организации экономического организма в рыночных условиях, совершенствования структуры власти, минимизации факторов, препятствующих культурному возрождению России - все, так или иначе, связано с обсуждением роли этнического начала в жизни общества.

Но такая постановка вопроса неизбежно приводит к необходимости сформулировать проблему институализации этничности, ибо социальное бытие этноса в конкретизации его пространственно-временных форм легитимировано функционированием уже сложившихся социальных институтов.

Еще несколько лет назад институциональный подход был бы неэффективным, так как социальные институты России только складывались в своей повой конфигурации. Но сейчас не применять его уже невозможно, поскольку институциональная систематизация общества актуализирована, а ее дальнейшее развитие связано с решением вопроса о влиянии этнического фактора. Конечно, Россия в этом отношении - уникальная страна, но поскольку в мире, практически, нет мононациональных государств, решение ^ проблемы этнического и социального для России неизбежно обнаруживает общие -закономерности структурирования социального бытия этноса в постиндустриальном обществе.

Степень разработанности проблемы. Изучение темы диссертационного исследования стало возможным в междисциплинарном пространстве нескольких научных направлений. Прежде всего, это проблемы этногенеза и социогенеза в их конкретно исторической, социологической, политологической рефлексии. Подобный метауровень изучения предполагает трансформацию данных проблем в собственно философские. Ввиду этого, степень их разработанности целесообразно характеризовать исходя из названных направлений.

1. Общие проблемы исторического развития народов, закономерности эволюционных процессов в том или ином аспекте представлены в философии античности (Геродот, Полибий, Гесиод, Посидоний, Аристотель, Демокрит, Эпикур, Лукреций Кар, Плутарх и др.), в христианской (Августин Блаженный, Фома Аквинский) и мусульманской (Ибн-Хальдум) теологической философии. Известен интерес к этим проблемам гуманистов® утопистов XVI века (Т. Мюпцер, Т. Мор, Т. Кампанелла и др.); философов XVII - XIX (Дж. Вико, Ж. Кондорсе, Г. Гердер, Г. Гегель, О. Конт, Ф. Ницше, Л.Г. Морган) и XX веков (Э. Тайлор, О. Шпенглер, К. Ясперс, А. Тойпби и т.д.).

Но собственно философия этноса как систематизированное знание об общих законах развития уникальной биосоциальной организации человечества начала складываться в немецкой классике, прежде всего, благодаря трудам И. Канта и Фихте. Если применять современную

• классификацию, можно сказать, что ими разрабатывались вопросы онтологии и теории познания в философии этноса, тогда как социальная философия этноса обязана своим появлением К. Марксу, М. Веберу, Э. Дюркгейму и Г. Зиммелю.

Накопление эмпирического материала естествознанием и науками о человеке привело к тому, что философия этноса, первоначально складывавшаяся как целостное знание, приобрела дифференцированный характер и в «снятом» виде представлена в нескольких дисциплинах, в том числе с префиксом «этно-»: этносоциология, этнополитология, этнопсихология. В XX веке развитие этих дисциплин было связано с именами П. Бурдье, Ф. Барта, Э. Геллнера, П. Сорокина, Э. Хобсбаума, Б. Андерсона, Э. Смита, П. Козловски и др.

Специфика социологического подхода к этническим и расовым отношениям, нашедшая выражение в теориях неомарксизма, ресурсной конкуренции, символического интеракционизма, «рационального выбора» становится очевидной благодаря наиболее значимым исследованиям О. Кокса, М. Райха, Р. Майлса, Дж. Соломаса, Э. Балибара, И. Валлерстайна, Ф. Мэйера, А. Коэна, К. Митчелла, Ф. Барта, Э. Чемберлена, Т. Веблена, Дж. Коммоиса.

В середине прошлого века этнические исследования за рубежом велись, в основном, в рамках социальной психологии (Т. Парсонс, П. Ван дер Берге, А. Ипкельс, А. Кардинер, С. Либерзон и др.) и культурной антропологии (К. Гирц, М. Мид, С. Нанда). В обобщенном виде это направление представлено в работах В. Вундта, Р. Линтона и Д. Левинсона, выводящих свойства национального характера из так называемой базовой и модальной личности, формирующейся под воздействием специфического для каждого vmoca института воспитания.

2. В пашей стране исследование философских проблем этноса всегда отличалось интересными и неординарными подходами, острыми дискуссиями и эвристически ценными результатами. Здесь необходимо, прежде всего, отметить работы В.П. Алексеева, Ю.В. Бромлея, Л.Н. Гумилева, М.С. Джунусова, С.Т. Калтахчяна, В.И. Козлова, М.В. Крюкова, П.М. Рогачева и М.А. Свердлина, Н.Н. Седовой и др. Ими выделены этапы развития этносов, показано отличие между ними как «по горизонтали», так и «по вертикали». В результате сформировались своеобразные, не имеющие аналогов в мире, дополняющие друг друга, социально-классовая теория этноса, биосоциальная теория этноса и биолого-географическая концепция, которые комплементарны друг другу, их интеграция в единую философию этноса возможна и необходима, однако, системообразующий принцип такой интеграции пока не эксплицирован.

Возможно потому, что пока никем не ставился вопрос о теоретическом синтезе лиосоциальных дисциплин.

Между тем, кроссинговые исследования в данной области ведутся достаточно активно. Именно они стали основой появления отечественной этносоциологии (JI.M. Дробижева, А.А. Сусоколов, З.В. Сикевич,

A.О. Боропоев), этнопсихологии (Т.Г. Стефаненко, Г.У. Солдатова,

B.1С). Хотипец ), исторической этнологии (С.М. Абрамзон, И.С. Гурвич, Р.Г. Кузеев, С.В. Лурье, Н.Е. Бекмаханова, Л.П. Лашук), этнодемографии (В.II. Шибаев, С.И. Брук, В.М. Кабузан, Н.Г. Волкова), этнокартографии (II.И. Кушпер, В.В. Карлов).

Однако попытки теоретического синтеза этнофилософских проблем в нашем стране в большой степени зависят от ее исторической судьбы. Возможно, поэтому главное внимание в последние годы уделялось вопросам взаимодействия этнического и национального в социальном развитии (Ю.В. Арутюпян, С.А. Арутюнов, В.А. Здравомыслов, В.А. Тишков, В. 10. Сухачев, В.Э. Тадевосян). В работах высказываются, порой, прямо противоположные взгляды на тенденции этнического и национального развития, вплоть до «вынесения за скобки» собственно этнической

• проблематики (В.А. Тишков).

Подобные разработки необходимы, но абсолютизация интереса именно к этим проблемам элиминирует философское содержание концепции этноса, подменяя его политологическим. Замена понятия «этнос» понятием «нация» ® и придание ему категориального статуса приводит и к фактической замене философии этноса социологией нации, социальное бытие этноса предстает в такой теоретической конструкции как политическое бытие нации. Это может обернуться ошибками в социальной политике. Некоторые из них мы имели несчастье наблюдать в последнее десятилетие (политика России в отношении стран СНГ, прежде всего, закавказских государств, Украины и Белоруссии).

Большинство современных отечественных и зарубежных исследований ф построены по принципу теорий среднего уровня, при этом практически отсутствуют теоретические обобщения в приложении к современной шкале этногенеза. Очевидно, что логика развития научного знания и потребности социальной практики предполагают адекватное прогностическое отражение этнических процессов в современном обществе. Концепция социального бытия этноса необходима, причем, в категориальном поле философии. Все это предопределило объект и предмет диссертационного исследования, его цели и основные задачи.

Цель н задачи исследования. Целью исследования является определение институциональных параметров социального бытия этноса в ® России п экспликация на этой основе закономерностей, общих для нолиэтпичных государств.

Цель исследования реализуется в решении следующих исследовательских задач:

• Обобщить и оценить основные достижения философии этноса по двум параметрам: гносеологическому и онтологическому.

• Рассмотреть генезис социального бытия этноса и описать его как конкретно-исторический процесс.

• Исследовать экономические, политические и правовые основания институализации социального бытия этноса.

• Определить институциональные параметры духовно-нравственного воспроизводства социального бытия этноса.

• Выявить общие для полиэтничных государств закономерности интеграции этноса в их институциональное пространство.

Обьектом исследования является современное полиэтничное общество, уникальным образцом которого выступает Россия.

Предмет исследования - генезис социального бытия этноса в институциональном пространстве современных обществ.

Гипотеза исследования.

Автор предполагал, что философия этноса, построенная на основе единства природного и социального, постулирует появление этноса как естественно-исторический процесс, этнонация при этом выступает как ступень этногенеза, хронологически и сущностно соответствующая индустриальному обществу и предполагающая необходимость государственно-политического оформления этноса. С этой точки зрения не все российские этносы могут быть определены на современном этапе как этпопации и, следовательно, неравенство этнических статусов сохраняется, порождая иерархию отношений к ним в федерации и провоцируя неустойчивость и конфликтогенность социального пространства. Хропотшшческие диспропорции могут быть преодолены в процессе институализации форм социального бытия этноса.

Пространственные диспропорции в развитии этносов также негативно влияют на стабильность и гармоничное развитие социальной системы в целом. Очевидно, что оптимизация социального бытия этноса связана с гармонизацией его взаимодействия с социальными институтами общества. При этом институционализация этнического позволяет разрешать генетическое противоречие социально-биологической природы этноса, легитимируя этническую составляющую общества.

Научная новизна исследования заключается в доказательстве закономерного характера институализации этнических форм развития в современных полиэтничиых обществах.

Научная новизна исследования раскрывается в положениях, iimiiociiimmx на защиту:

1. Современная философия этноса имеет выраженный бинарный характер. При этом если гносеологическая сторона имеет тенденцию к соцпологпзации и политизации этнической проблематики, то онтологическая предоставляет достаточное основание для философских обобщений - в связи с новыми разработками проблем этнического пространства и времени.

2. Социально-философское исследование этноса предполагает раскрытие диалектики объективного и субъективного, материального и идеального, природного и социального в развитии генетически тождественной общности - этноса. В результате это развитие предстает как смена определенных социальных форм (род, племя, народность, нация, наднациональная общность). Переход от одной формы к другой отражает изменение внутреннего порядка существования этноса в институциональных параметрах общества - уровень социально-экономической, политической, религиозной, культурной активности, степень резистентности или инертности этноса и др.

3. В макроисторическом процессе этническая история - это процесс реализации в социальных формах и институтах, удовлетворяющих фундаментальные потребности, внутреннего (природного) потенциала этноса. Интегрированное удовлетворение социальных потребностей этноса осуществляется в пространстве государства через согласование многообразных социальных ролей и статусов, воспроизводимых социальными институтами общества.

4. Современный этап этногенеза характеризуется не только активизацией традиционных институтов, воспроизводящих этническое (язык, семья, духовная культура), но и повышением степени этнизации системообразующих социальных институтов, воспроизводящих пространство общеэтнических интересов (политика, экономика, право). Все это является рефлексией этничности на нарастающее давление социальных практик и государственных интересов, не всегда учитывающих биосоциальную природу этногенеза.

5. Каждый этнос обладает социальным бытием, которое реализуется в пространственно-временных формах. Диспропорции пространственно-времеппых форм разных этносов выступают препятствием для развития общества и его социальных институтов. Институализация параметров этнического бытия позволяет разрешать эти противоречия.

6. Институализация пространственно-временных форм этнического бытия и есть социальное бытие этноса. Существует прямая и обратная связь между этносом и институциональной системой любого общества. С одной стороны, социальные институты требуют актуализации этнического бытия в строго определенных, адекватных их функциям социальных формах. С другой стороны, все социальные институты полиэтничного общес тва выступают как формы легитимации этничности.

7. Стремление этноса выйти за пределы предлагаемых институциональных предписаний является закономерностью развития полиэтничных обществ. Положительная обратная связь в системе «этнос - государство» приводит к тому, что такое стремление удовлетворяется и возникает ситуация, когда пе институты легитимизируют этничность, а этничность легитимизирует институты. Деструктурирование системы в этом случае сопровождается такими социальными девиациями как вооруженные конфликты, правовой нигилизм, религиозный фанатизм, шовинизм, национализм и др.

8. Допустимый уровень проявления этнического в функционировании каждого социального института определяется степенью реализации им основных институциональных функций - функций самосохранения и самовоспроизводства общества-государства. Поэтому, если такие институты как мораль и религия допускают высокий уровень проявления этничности, то такой институт как экономика стремится к ее нивелированию.

9. Институализация этнических процессов в современной России обеспечивается диалектическим единством процессов этнической дифференциации и социальной интеграции. Это единство суть закономерность развития полиэтничного государства. Отличительным признаком социального бытия этноса в России 90-х годов XX века и начала XXI века является сочетание экспансии этничности на социальное пространство с набирающей силу социальной мобильностью этнофоров.

Методологической основой диссертационного исследования являются такие когнитивные процедуры как философская рефлексия, эвристические традиции аналитической философии, логико-диалектический анализ, феноменологический и филогенетический подходы.

В качестве общефилософской методологии применяются принципы социальной диалектики, позволяющие рассматривать социальные процессы как взаимосвязанные не только структурными отношениями, но и генетическими зависимостями. Кроме этого, широко использованы цивилизационный, системный, структурно-функциональный и некоторые другие методы современного социального анализа общественных явлений.

Многоплановость социального бытия этноса в институциональном пространстве потребовала привлечения материалов и источников различных социально-гуманитарных наук - истории, этнологии, правоведения, религиоведения, этики, социальной психологии, культурологии и т.д. Данное обстоятельство предопределило использование методов компаративного анализа и междисциплинарного синтеза, адаптированных к целям и задачам ® исследования.

Теоретическая и практическая значимость исследования может быть представлена в нескольких направлениях:

Теоретические положения диссертации являются обобщением и развитием современной онтологии этноса и, таким образом, способствуют приращению знания в области философии этноса.

Выводы диссертационного исследования могут послужить теоретической базой для научного прогнозирования этнических процессов, для стратегии развития современных обществ.

Результаты исследования, которым автор занимается более двадцати лет, могут быть использованы в качестве методологической базы конкретных научных изысканий в философии, социологии, политологии, социальной антропологии, истории, а также при разработке учебных курсов из цикла общегумапитарпых дисциплин.

Апробации работы. Основные положения, выводы и рекомендации, содержащиеся в диссертации, докладывались на заседаниях кафедры философии политехнического университета (Таллинн), общегуманитарных ® дисциплин Филиала Северо-Кавказского государственного технического университета (Кисловодск), на кафедре философии СевКавГТУ (Ставрополь), кафедре философии, биоэтики и права Волгоградского государственного медицинского университета, кафедре археологии и этнографии Башкирского государственного университета (Уфа).

Материалы диссертационной работы апробировались на международных, всесоюзных, российских, межрегиональных, межвузовских школах-семинарах, сессиях, конференциях, симпозиумах, круглых столах:

• Международном научном симпозиуме «Экономика и право - стратегии

2000» (Кисловодск, 1996); Межвузовской научно-практической конференции «Философские, социально-экономические и психолого-педагогические проблемы современного высшего образования» (Кисловодск-Ставрополь, ® 2000); Научно-методической конференции «Интеграция вузовской науки и учебного процесса в техническом университете» (Ставрополь, 2000); I - II межвузовской научно-практической конференции «Философские и психолого-иедагогические проблемы современного высшего образования» (Кисловодск-Ставрополь, 2001); XXXI - XXXIII научно-технических конференциях по результатам работы профессорско-преподавательского состава, аспирантов и студентов СевКавГТУ за 2000 - 2003 годы

Ставрополь, 2001 - 2004); III межвузовской научно-практической конференции «Вузовская наука и проблемы региона» (Ставрополь-Кисловодск, 2002); II Всемирном курултае башкир (Уфа, 2002); Международной конференции «Кавказ - мир в общем доме: история и современность» (Ставрополь-Кисловодск, 2003), Первой Всероссийской научно-практической конференции «Социология медицины - реформе здравоохранения» (Волгоград, 2004).

На промежуточных материалах исследования разработаны спецкурсы, прочитанные аспирантам и студентам ряда вузов: «Современные этнические процессы в Эстонии» (кафедра славистики Орхуского университета Дании, ® 1992), «Аксиологический статус этничности» (кафедра истории философии

Тартуского государственного университета, 1992), «Место традиционного воспитания в социализации личности» (кафедра социальной работы СевероКавказскою государственного технического университета, 1999), «Лингво-культурное пространство этноса» (факультет истории России Пятигорского государственного лингвистического университета, 2000), «Глобализация и судьбы лносов» (Научно-методический Совет Министерства образования Республики Башкортостан, 2001), «Национальная политика и национальные

• отношения» (кафедра общегуманитарных дисциплин Филиала СевКавГТУ в г. Кисловодске, 2001-2002), «Динамика институциональных параметров этноса» (кафедра философии Башкирского государственного университета, 2002).

Различные аспекты проведенного исследования применялись при осуществлении международных научных и культурных программ с университетскими и научными центрами Дании, Эстонии, субъектов Северного Кавказа, а также в работе Межправительственной Комиссии по проблемам Юга России.

Разработанные автором социокультурные тренинги «Понимание» и «Объяснение» использовались в работе факультета общественных профессий Филиала СевКавГТУ для формирования у студентов навыков позитивного м ежэт11 и ч ее ко го взаимодействия.

Положения и результаты диссертационного исследования представлены в 70 публикациях общим объемом 92,9 п. л , в том числе в 3-х монографиях, статьях в научных журналах, малых научных изданиях и главах в коллективных монографиях.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Социальное бытие этноса"

Выводы

Современная мобилизация этничности отмечена тенденцией расширенного воспроизводства этнического бытия - религии, морали, семейно-бытовых традиций, что наглядно иллюстрируется данными эгносоциологических проектов конца XX - начала XX века.

ЭТНОС И РЕЛИГИЯ. Адаптация института религии к потребностям этнопационального оформления этноса является основной чертой России 90-х годов. Она происходит за счет общего морального кризиса общества, слабой роли пации-государства как источника идентифиткации, активизации деятельности фундаменталистских движений, вхождения норм шариата в пнсштуты социализации личности, роста религиозной мотивации в политических претензиях отдельных радикальных лидеров. Особенно это характерно для мусульманских этносов, чья духовная элита (под предлогом противодействия ваххабизму) в ряде регионов не оставляет попыток институциональной замены административных и судебных светских органов власти на религиозные. Религиозное сознание становится фактором не только этнического, но и социального бытия этноса. Все более заметной становится роль конфессиональной элиты в этноконсолидационных процессах. Большинство конфессий демонстрируют религиозную терпимость, осторожное, но не агрессивное отношение к новым институтам -к частной собст венности, предпринимательству.

ЭТНОС И МОРАЛЬ. Моральное измерение этноса осуществить непросто в виду множественности сторон. Однако это не означает, что этнические представления о морали размыты. Наоборот, в народе не любят говорить о нравственном и безнравственном абстрактно, вообще. Все оценивается совершенно конкретно, но в этнически окрашенных тонкостях.

Трудности переходного периода превратили нравственность в аффективные всплески недовольства, отрицательного отношения ко всему и всем. Сложное сочетание рациональных, эмоциональных мотиваций достпжи тельности, моральных, внеморальных и аморальных форм социальной мобильности сказались на общем моральном градусе этноса. Появление двойной морали, этноцентризма - тому подтверждение.

Но системный этнический фактор, особенности этнокультурного ядра помогли этносам удержаться в равновесии. Нравственное достоинство они по-прежпему ищут в этнических ценностях, честном труде. Сохраняется пространство доверия к другим этносам. И, несмотря на отдельные попытки некоторых этносов развести «свои» и «чужие» моральные ценности, в целом характер морали остается универсалистским, выступая этическим обоснованием легитимности социального бытия этноса.

ВОСПРОИЗВОДСТВО СОЦИАЛЬНОГО БЫТИЯ ЭТНОСА характеризует переплетение внутрисемейных механизмов, базирующихся на широких кровнородственных связях и отношениях партикулярности и социальных институционализированных механизмов, ориентированных на унифицированный общегосударственный процесс социализации. Имеет место вариативность социального самоутверждения молодежи, детерминированная особенностями демографического характера, институтом этнической реидентификации, политизацией социализации.

Часть молодых людей дезориентирована в выборе социальных ценностей, есть группы молодежи, у которых превалируют субъективные психоэмоциональные или националистические (шовинистические) детерминанты, устойчивые ауто- и гетеростереотипы. В условиях политической и социальной нестабильности этническая идентификация, традиционные институты куначества, землячества рассматриваются в качестве социального ресурса в достижении социального и экономического благополучия. Пространство, где доминирует этническая идентичность, вышло за предписанные сферы повседневного и семейного быта, деятельности этнокультурных, просветительских организаций, этиокоифесеиоиальной жизни. Одним из механизмов воспроизводства этничности становится система образования.

В то же время анализ данных более взрослых этапов социализации (2529 и 30-39 лет) обнаружил формирующийся тип «посредника - прагматика», жизненная стратегия которых все больше основывается на предприимчивости, рациональности достижительной мотивации, лабильности социального характера личности.

Таким образом, этническое бытие выступает более устойчивой формой по сравнению с социальным бытием этноса. Многие моменты этнического бытия имеют тенденцию к институализации, особенно в условиях смены социальных систем и обретению ею новых институциональных конфигураций, когда воспроизводство этничности начинает осуществляться теми социальными институтами, которые в свое время сдерживали этнос в легитимных рамках своей деятельности. При этом меняются не только социальные институты, но и сам этнос, легитимация параметров которого отражает новую, адекватную институциональной определенности иолиэттшчного общества, форму его социального бытия. И здесь можно говори ть о закономерностях структурирования социального бытия этноса в постиндустриальную эпоху.

Заключение

Образование этноса, адаптация под меняющиеся условия природной и социальной среды представляется в виде эволюционного процесса, протекающего постоянно, и до сих пор не завершенного. Закономерным для всех без исключения этносов является переход (если его не прервать искусственно) от родо-племенной организации к народности, от нее - к этпопацип и наднациональной общности, где этнические признаки не утрачиваются, но видоизменяются. Такой же закономерностью является нарастание социальных отношений и необходимость их особой организации в систему социальных институтов. Оба эти процесса рядоположенные. Но социальные процессы имеют приоритет над этническими. Следовательно, изменен пи пространственно-временных форм этнического развития под влиянием качественных (технологические скачки) и количественных (эволюции социального организма) изменений общества в целом обусловливает возможность и необходимость структурирования адекватных форм социального бытия этноса и интеграцию их в институционально-етруктурпроваппую пространственно-временную реальность.

Диализ современных процессов социальной трансформации в России, обозначение в ее полиэтничном пространстве новой модели экономического, политического развития, с неизбежностью обозначило этническое начало в жизни общества. Стало очевидным, что оптимальная организация экономики в рыночных условиях, совершенствование структуры власти, формы политического устройства потребовали новой конфигурации социальных институтов, чья конкретизация в 90-е годы XX века во многом предопределила институциональные параметры этноса.

Одновременно развернувшийся процесс формирования национальной государственности и этнонаций внутри государства не означал необходимости в формуле «один этнос - одно государство», но то, насколько бесконфликтно и оптимально для участников (этносов) обоих процессов происходит' интеграция в институциональное пространство государства и насколько комплементарна сложившаяся композиция социальных институтов поиску этносом новой формы социального бытия.

В данном онтологическом и аксиологическом аспектах оправдало себя введение в категориальное пространство научного знания понятия «социальное бытие этноса», которое конкретизирует категории общей философии и обозначает легитимацию пространственно-временных форм этнического бытия как социальных.

Каким же представляется на основе философского уровня обобщения социальное бытие этносов в современной России? Итоги проведенного исследования на материале Северного Кавказа, Волго-Уральского региона, Сибири, позволяют сказать следующее.

Россия - уникальный образец полиэтничного государства, диспропорции в этническом и социальном бытие которого делают неоправданным равные для всех этносов темпы и глубину радикальных социальных преобразований. Между тем социальная практика 90-ых годов работала на опережение этнического времени, что побудило этнос развернуться против натиска глубинных по своей сути социальных перемен мобилизованной этничностью. Ответом послужила экспансия этничности за пределы устоявшегося этнического бытия - в институциональное пространство общества.

Темпы и глубина экспансии в разные институты были различными, но общая политизация происходящего процесса спровоцировала крайнюю форму дестабилизации социальной системы - социальные, в том числе вооруженные, конфликты. Мотив власти в пространстве этнических субъектов РФ стал доминирующим, а этничность - конструктом в легитимации многих новых социальных практик. Особенно это касается регионов с глубокими традициями и обычаями, к которым относится и

Северный Кавказ, свою очередь также неоднородный по характеру и формам социального бытия этноса.

Очевидно одно, социальные процессы имели приоритет над этническими, но это не означало слепого следования их нормам и предписаниям, тем более что сами эти нормы были неустоявшимися и непоследовательными при переводе в практическую плоскость. С другой стороны, это не означало переструктурирования или переориентации социальных институтов под этничность. Речь шла о деятельностно-фуикцнопалыюм балансе, позволяющим этническим и социальным практикам интегрировать в пространство друг в друга в интересах каждого из них. ')тот баланс до недавнего времени строился на односторонних уступках государственных структур власти и управления национально-территориальным субъектам. При этом объем уступок зависел от сложившейся еще в советской федерации системы этнических иерархий (республика, автономная область, национально-территориальный округ), исторически сложившегося хозяйственного районирования, места каждого субъекта в экономической, политической сфере новой социальной системы и др.

В ю же время институализация этничности, которой характеризуется современный этап этногенеза, можно рассматривать встречным поиском такого баланса, сущностным выражением которого является статус этиопацип, соответствующий и требующий государственно-политического оформления. Разные этносы стремятся к нему одинаково - через социальные институт, которые в зависимости от способа легитимации этнического бытия делятся на социально-экономические, политические, а также культурологические. Первые институты (экономика, политика, право), основанные па строгих формальных предписаниях, жестко регламентируют витальные функции этноса; вторые (религия, мораль, семья, образование) -способствуют самосохранению этноса и поддерживают межэтническую коммуникацию через неформальный регламент традиций, обычаев, социальных норм и т.п.

Структурно-функциональная логика социального института основана на положениях: 1) каждый институт существует как следствие своих отношений с другими институтами в социальной системе, а также в системах более общего порядка и 2) институты существуют, поскольку, будучи основанные па строгих санкциях социального контроля и общественно значимых 'жепектациях, выполняют определенные функции в обществе, способст вуя его интеграции.

Логика биосоциальной сущности этноса исходит из аксиомы, согласно которой эгпос - это не институт. Отсутствует правомерность его ппеттнуциоиалыюго представления, обусловленная спецификой бинарной природы этноса, социальная программа которой работает на дальнейшую ипституалнзацшо этнического бытия и экспансию в социальное пространство, а генетическая на известную автономию и дифференциацию.

Этностатистический и социологический анализ этноса в современной системе институтов показал функциональное дятельностное и ролевое присутствие этнического фактора в каждом сегменте этой системы -экономике, политике, праве, религии, образовании и др. Масштабы такого присутст вия в каждом конкретном случае разные и по отдельным институтам выглядят следующим образом. При этом только заметим, что рассматривая линии взаимодействия этноса с отдельными социальными институтами, мы вынуждены логически расчленять целостный организм общества. В реальное hi они - единый поток социального взаимного развития.

ЭТНОС И ЭКОНОМИКА. Формирующаяся новая модель экономического поведения этноса, характеризующаяся сочетанием культурно-традиционной этики труда и преуспевания, советского и досоветского патернализма, новых экономических мотиваций прагмат ического (эгоистического) расчета, вынужденная миграция русского п русскоязычного населения сохраняют объективные предпосылки для этносоциальной стратификации. Особенно характерен этот показатель для аграрных этносов с высокой долей сельского населения. В то же время индустриализированные этносы Вол го-Уральского региона демонстрируют гибкость экономического поведения, принятие рыночных отношений как должных, а потому - большую социальную мобильность. В целом нет институциональной основы как для объективации этнизации экономического пространства, так и для институализации этнической дифференциации в экономике национально-государственных образований. Однако глобальные структурные изменения всей системы социальных отношений, связанные с реформированием социально-экономической системы, порождают потерю социальной ориентации масс людей, усиливают их социально-психологический дискомфорт. В этих условиях неизбежно усиление значимости этнических связей, таких, например, как связи внутри общин, родовых и клановых структур. Естественными в этой ситуации являются политизация и идеологизация межэтнических отношений, ведущих к деструкции социального бытия этноса.

ЭТНОС И ПОЛИТИКА. Достижительная стратегия статуса субъект ообразующей (титульной) нации привела не только к политизации этничности, по и этнизации политики. Процесс суверенизации, принятие местных Конституций означал экспансию этнополитики на все жизпеиповажиые социальные процессы. Но главным объектом стали политические ресурсы. При этом степень притязаний к государственной власти зависела от общего уровня развития и благосостояния субъекта и вполне коррелировала с ориентацией партийных элит на распределительную или достпжительную модель экономического поведения. Общим же в рассмотренных субъектах являются доминирующие позиции в этиополи гической иерархии титульных этносов, появление региональных элит, чья самоорганизация и деятельность позволяют оценивать их в качестве нового политического института (Дагестан, Ингушетия, Чечня). При этом имеет место умелое использование местных обычаев, традиций и представлений, как весьма действенных регуляторов массового сознания и поведения в условиях невысокой общей политической культуры населения. Можно без преувеличения сказать, что в долгосрочном плане такими последствиями может стать формирование или реструктуризация этносоциальной пирамиды, охватывающей все социальное пространство, а не только его элитарные участки.

Наблюдение за ходом региональных политических процессов показывает, что основными пунктами, вокруг которых время от времени вспыхивает острая борьба, являются этническое представительство в органах власти н кадровые назначения. Понятно, что кадровая политика, создающая преимущества для одних народов в ущерб другим, нарушение избирательных прав напрямую сказываются на состоянии межэтнических отношений и социальном бытие этноса. r)'III()C И ПРАВО. Процесс политико-правового оформления этпоиацнй, искусственно ускоренный идеологизацией нормы «естественного» права на самоопределение, значительно опережает процесс становления российской гражданской нации по нормам «позитивного» права. Заложниками такого развития событий стали русскоязычные регионы и сам русский этнос. Несовпадение федеральных законодательных инициатив с практикой их проведения на местах, региональное нормотворчество отягощаемся существованием теневых структур, деформирующих нормы гражданского и конституционного права, а институализация норм обычного права корректирует систему сложившихся социальных институтов и их функционалыю-деятельностную согласованность. При этом этничность все чаще выступает инструментом достижения внеэтнических целей. Для части населения установка на интеграцию и более высокие статусные позиции в общероссийском пространстве оказалась слабее, чем ставка на радикальный вариант полного суверенитета на этнической основе. Вот почему многие этносы Северного Кавказа, не пережившие еще внутритейповую организацию социального бытия, достигают его, в основном, через политические институты.

С одной стороны это снимает пространственно-временные диспропорции форм социального бытия, выравнивая статус этносов и снимая противоречия между этнической и социальной эволюцией, с другой -деформирует социальное бытие этноса, так как не экономика, политика и право легитимируют этничность, а институализация этничности легитимирует экономику, политику, право. Это нередко провоцирует появление иеэтнических форм бытия - сепаратизм, терроризм, правовой нигилизм, сектантство, религиозный фанатизм.

ЭТ1 ЮС И РЕЛИГИЯ. Адаптация института религии к потребностям и нонационального оформления этноса является основной чертой России 90-х годов. Она происходит за счет общего морального кризиса общества, слабой роли нации-государства как источника идентификации, активизации деятельности фундаменталистских движений, вхождения норм шариата в пне 1 mi ут i.i социализации личности, роста религиозной мотивации в политических претензиях отдельных радикальных лидеров. Особенно это характерно для мусульманских этносов, чья духовная элита (под предлогом противодействия ваххабизму) в ряде регионов не оставляет попыток институциональной замены административных и судебных светских органов власти па религиозные (Дагестан) или на переплетение светского и духовною компонентов власти (Ингушетия, Чечня). Религиозное сознание становится фактором не только этнического, но и социального бытия этноса, противопоставляя этносы не только по этническому, но и религиозному принципу. Все более заметной становится роль конфессиональной элиты в этиокоисолидационных процессах.

ЭТ1 ЮС И МОРАЛЬ. Трудности переходного периода превратили нравственность в аффективные всплески недовольства, отрицательного отношения ко всему и всем. Сложное сочетание рациональных, эмоциональных мотиваций достижительности, моральных и аморальных форм социальной мобильности сказались на общем моральном градусе этноса. Появление двойной морали, всяческих «фобий» - тому подтверждение.

По именно системный этнический фактор, особенности этнокультурного ядра помогли этносам удержаться в относительном равновесии. Как показали данные международных этносоциологических проектов, восстановить благополучие, или, вернее, создать его, этносы стараются путем трудовой деятельности, принятии рыночных правил «игры». Нравственное достоинство они по-прежнему ищут в этнических ценностях, честном труде. Сохраняется пространство доверия к другим этносам. И, несмотря па отдельные попытки некоторых этносов развести «свои» и «чужие» моральные ценности, в целом характер морали остается универсалистским, выступая этическим обоснованием легитимности социального бытия этноса.

ВОСПРОИЗВОДСТВО СОЦИАЛЬНОГО БЫТИЯ ЭТНОСА характеризует переплетение внутрисемейных механизмов, базирующихся на широких кровнородственных связях и отношениях партикулярности и социальных институционализированных механизмов, ориентированных на унифицированный общегосударственный процесс социализации. Имеет место вариативность социального самоутверждения молодежи, детерминированная особенностями социо-географического, демографического характера, институтом этнической реидентификации, политизацией социализации.

Пространство, где доминирует этническая идентичность, вышло за предписанные сферы повседневного и семейного быта, деятельности этнокультурных, просветительских организаций, этноконфессиональной жпзпи. Одним из механизмов воспроизводства этничности становится система образования, институализации этнического компонента в которой содействуют не только региональные властные структуры, но и государственные (Закон об образовании 1992 года). В условиях политической и социальной нестабильности этническая идентификация, традиционные институты куначества, землячества рассматриваются ими в качестве социального ресурса в достижении социального и экономического благополучия.

Таким образом, многие моменты этнического бытия обнаружили тенденцию к более широкой институализации, при которой воспроизводство социального бытия этноса начинает осуществляться теми социальными институтами, которые в свое время сдерживали этнос в легитимных рамках своей деятельности. При этом меняются не только социальные институты, но и сам иное. И здесь можно говорить о тенденциях структурирования социального бытия этноса.

1. Легитимация этничности предопределяет выбор этноса в пользу пис I итуциональной пространственно-временной определенности, каковой является современный этап в развитии общества. В свою очередь, она предполагает обратную связь - социальных институтов с этносом, которая является рефлексией на сохранение институтом своего интеграционного потенциала в обществе. Важным представляется не только взаимодействие этноса и того или иного института, а место этого взаимодействия в достижении стабильности, в наилучшем сочетании интересов государства и этноса.

2. Поиск баланса социальных и этнических интересов - перманентный процесс, выражением которого является не только более достойный материальный, но и духовный уровень общества. В этом процессе в объеме своих функциональных ролей социальное страхует этническое, а этническое страхует социальное. Это позволяет обществу сохранять целостность, преемственность, динамику в выполнении и социальной, п биосоциальной программы. Их направленность с точки зрения социализации этноса разная: генетическая направлена на дифференциацию, социальная - на интеграцию этносов. Каждый этнос решает генетическую программу по своему - одни, дистанцируясь от процессов интеграции, ассимиляции, другие — активно в них участвуя. Но нельзя не видеть того, что именно социальные условия могут снизить или повысить генетический потенциал этноса. В этом аспекте иистптуализация этничности - попытка этноса понять и использовать потенциал трансформирующегося социального пространства в интересах и потребностях продолжающегося процесса этногенеза. Формой, в которую эта попытка облекается, становится политизированная этничность или этнизированная политика. Легитимируя новый статус этноса, они постепенно деактуализируются. 11а передний план выступают повседневные проблемы жизнеобеспечения.

Социальное бытие этноса конкретизировано в пространстве отдельных институтов, но к ним не сводится, доказывая инвариантность функционального взаимодействия в восходящем развитии форм социального бытия этноса. В то же время можно говорить об определенной закономерности такого взаимодействия: с одной стороны, социальное бытие этноса реализуется постольку, поскольку не выступает деструктивной силой, а конструктивным участником в социальных процессах. Значит, оно должно быть интегрировано в социальные институты. С другой стороны, этническое и социальное в эволюции разрешается позитивно тогда, когда социальные институты ограничивают проявление этнического, используя только то, что полезно для их развития. Соответственно, социальное бытие этноса -это ииституализированное этническое бытие. Всякая другая позиция (самоизоляция, противостояние) ведет к неэтническому поведению и девиациям. Эпоха постиндустриального производства предполагает еще больший приоритет надэтнических, транснациональных практик, а, следовательно, больше этнических ограничений деятельностью социальных институтов.

4. В концепции социального бытия этноса важно учитывать процессы развития, отмирания функций одних институтов, нарождения новых, наличие антагонизмов, возможности трансплантировать свои функции в другие институты; одни функции могут быть явными (витальные), другие латентными (достижение статуса, престижа в социальной иерархии, полигиния, полиандрия) и т.п. В этом отношении возникновение из пространства этнического бытия в социальном пространстве этноэлит, этнопартий - отражение таких скрытых функции.

Это лишь некоторые из обозначенных в нашем исследовании тенденций в развитии социального бытия этноса. Но они позволяют говорить о некоторых закономерностях для всех полиэтничных обществ:

Социальным процессам и институтам принадлежит ведущая роль по отношению к этническим процессам. Этническое может быть предегап.исно в обществе только в легитимных институтах.

Ипституализация этничности, как отражение первичной роли социальных интересов всего общества - такая же закономерность развитии постиндустриального общества.

11одводя итоги пройденного философией этноса пути, хотелось бы обратить внимание на сложность форм социального бытия этноса, которые должны предостеречь нас от чрезмерного оптимизма в возможностях конечного знания об этносе, а тем более от мышления в категориях абсолютных истин. Но определенные механизмы оптимизации социального бытия эт носа в современной России следует предусмотреть уже сейчас:

Основным идеологическим обоснованием этносоциальных процессов должно стат ь утверждение доктрины России как национального государства с мношэгничным составом населения и гражданской общностью россиян. 11рп этом эт нические русские должны будут (это фактически и существует на уровне обыденного сознания) отдать предпочтение российской общности и российскому патриотизму, в котором русский язык и русская культура будут иметь доминирующий статус.

Конституционно-правовая основа и административное устройство. Идея федеративного устройства государства, провозглашенная, по так н не решенная советской властью, во многом дискредитировала себя. Однако это не значит, что она исчерпала себя. Заложенное в новой Конституции Российской Федерации (декабрь 1993 года) усиление конституционного федерализма содержит механизмы, способные реализован» и сущность самого государства - единство территории, населения и власти, и его регионов. Но этот процесс следует оптимизировать через реформу государственно-территориального устройства. Эта реформа может стат ь плодотворной, если сумеет адекватно отразить общие интересы всех эт носов и регионов страны, найти оптимальное соотношение интересов специфических (Центр - регионы, регионы - регионы). Она может быть эффективной, только будучи поэтапной. При этом самым ответственным и важным но своей значимости должен стать первый (подготовительный) этап. Иго основное содержание - выявление реальных противоречий и проблем во взаимоотношениях Центра и регионов (субъектов Федерации), а также во внутрирегиональных этнических отношениях.

11оскольку иерархичность статусов этносов в социальном пространстве образуется дистанцией между взаимодействующими этническими группами, интегральным показателем которого является политический статус (наличие государственности, титульность, представленность в органах власти и т.д.), на следующем этапе важно подумать о системе мер по обеспечению «оптимальной унификации» административно-территориального устройства Российской Федерации:

•позволяющей обеспечить действительное равноправие субъектов Федерации н наладить их действенное участие в управлении страной;

•нейтрализующей любые предпосылки и угрозы нарушения целостности и единства российского государства;

•открывающей возможность для преодоления «асимметричности» самой Федерации и укрепления конституционного федерализма;

•дающей Центру необходимые полномочия (в частности, права и санкции) в обеспечении безусловного верховенства федеральных законов над законами субъектов;

•состоящей из более крупных, чем сейчас, этнически родственных субъектов.

Можно было бы сократить число субъектов Федерации на основе укрупнения ныне существующих. Статус субъекта Федерации важно сохранить за всеми республиками и краями. В состав последних могли бы войти некоторые области и автономные округа. При всем этом границы субъектов Федерации как старых, так и вновь образованных, должны быть четко определены и законодательно закреплены.

Российский федерализм при этом будет, как и прежде, основываться на «двух китах» (этнонациональном и территориальном), но появится возможность обеспечить представительное равноправие для субъектов Федерации. В частности края, как и республики, получат право на собственную конституцию и государственную атрибутику, соответствующие органы исполнительной и законодательной власти.

Однако необходимая децентрализация управления и самостоятельность субъектов Федерации должны иметь разумные пределы, нейтрализующие сепаратистские настроения. Федеральной власти целесообразно «дать» рычаги воздействия на региональную элиту в случае превышения последними своих конституционных прерогатив органам местного самоуправления. В настоящее время фактическое бесправие, полная зависимость последних от региональных властей стали очевидными.

Этнокультурный фактор. В России сохраняются языки и культурное своеобразие представителей около ста этнических общностей, и в то же время высок уровень интегрированное™ в доминирующую российскую культуру на # основе русского языка. В перспективе на десятилетие главными представляются развитие двуязычия и многокультурности - оптимальная стратегия для нерусского населения страны и для части русских, проживающих в этно-территориальных автономиях. При этом следует снижать значимость этнической принадлежности граждан, признать реальное п. существования множественной, в том числе «ситуативной», социально-политической идентичности.

Как показало время, относительная устойчивость политических режимов и правящих элитных кланов в постсоветское время, и сыгравшая в целом стабилизирующую роль, не способствовала развитию традиций прямого народовластия, нормальной смены и сосуществования элитных кланов. Сделать прогнозируемым и нормализовать процесс невозможно без формирования общероссийской политической элиты, включающей в себя представителей этнических элит народов России. Инструментом этого процесса является инкорпорация этнических элит в федеральные органы власти. Речь идет вовсе не о выделении жестко закрепленных законом национальных квот или процентных норм (такая практика во всем мире доказала свою несостоятельность), а о развитии политической культуры, ® требующей учета многообразия этнической структуры общества при формировании органов власти. Разумеется, учет этнического фактора, как и пола, возраста, возможен только после определения деловых качеств претендентов. Однако не исключается целевое применение политических технологий и экономических рычагов в отношении лиц и групп, нацеленных на воспроизводство сепаратистских и националистических настроений.

Важным элементом в проведении политики этнополитической интеграции должна стать ротация кадров. При этом речь идет не только о «вертикальной» ротации, при которой способных политиков и управленцев из национальных регионов приглашают на работу в центр, но и о «горизонтальной». Перемещение федеральных чиновников из одних регионов па работу в другие должно стать не эпизодическим явлением, а общим правилом.

11е следует отторгать, а использовать созданные эмпирическим опытом этносов в 90-е годы новые политические институты - особых этнических округов в миогоэтничных районах, систему этнократических должностей (Дагестан), позволяющих сочетать традиции и нормы представительной демократ ни. Правда, при этом нужно следить за соблюдением равенства прав п возможностей различных этносов.

В целях ослабления манипулирования региональной этноэлитой массовым сознанием создать широкую систему заказных исследований и специальных грантов на межэтнический компонент в гуманитарном блоке образовательных региональных и федеральном стандартах; издавать массовыми тиражами фундаментальные патриотические научные работы отечественных исследований; усилить контроль над созданием учебной литературы.

Попятно, что социальное бытие этноса неотделимо от этнического бытия. 11 здесь наиболее разумным видится невмешательство без особых причин в сложившиеся традиционные институты семьи, брака, семейного воспитания.

Псе эти мероприятия невозможны без соответствующего теоретического обобщения и этностатистического обеспечения, одним из фрагментов которого и является данная работа.

Список научной литературыТомашевская, Наталья Николаевна, диссертация по теме "Социальная философия"

1., Хилл С., Тернер Б.С. Социологический словарь / Пер. шил. 2-е изд., перераб., доп. М.: Экономика, 2004. 620 с.

2. Абульханова-Славская К.А. Диалектика человеческой жизни (соотношение философско-методологического и конкретно-научного подхода к проблеме индивида). М.: Мысль, 1977. 224 с.

3. Абульханова-Славская К.А. Стратегия жизни. М.: Мысль, 1991. 299 с.

4. Авксентьев В.А. Этнические конфликты: история и типология // Социологические исследования. 1996. № 12. С. 43 -49.

5. Адаир Д. Психология власти / Пер. с англ. М.: Эксмо, 2004. 320 с.

6. Акимов Р. Помологическое понятие времени // Вестник Московского университета. Серия 7. Философия. 1999. № 3. С. 51 58.

7. Алексахина Н.А. Тенденция в изменении национальной идентичности пародов России // Социологические исследования. 1998. № 2. С. 49 -54.

8. Алексахина Н.А. Этническая реидентификация и лингвистическая русификация: бывший Советский Союз и Российская Федерация // Социальная трансформация российского общества. М.: ИСЭПН, 1995. С. 49-58.

9. Альтерматт Урс. Этнонационализм в Европе / Пер. с немецкого С.В. Базарповой. М.: Российский государственный гуманитарный университет, 2000. 367 с.

10. Андреев И.Л. Происхождение человека и общества. Изд-е 2-е испр. и доп. М.: Мысль, 1988. 415 с.

11. Андреев Ю.П., Коржевская Н.М., Костина Н.Б. Социальные институты: содержание, функции, структура. Свердловск: Изд-во Урал. Ун-та, 1989. 83 2. с.

12. Апохии П.К. Философские аспекты теории функциональной системы. Избранные труды. М.: Наука, 1978. 400 с.

13. Лрппин А.Н. Российская государственность и проблемы федерализма. 2001. Электронный оригинал:http://www.iea.ras.ru/Russian/publications/applied/105.html

14. Аристотель. Политика / Пер. М.: ACT, 2002. 393 с.

15. Арутюнов С.А. Народы и культуры. Развитие и взаимодействие. М.: Наука, 1989. 243 с.

16. Арупоияп Ю.В. О трансформации социальной структуры постсоветских наций // Социологические исследования. 1998. № 4. С. 57 67.

17. Лствацатурова М. Северокавказские этнические сообщества Ставрополья: движение к диаспоре? // Диаспоры. 2001. № 1. С. 60 -76.

18. Баграмов Э.А. Национальный вопрос в борьбе идей. М.: Политиздат, 1982. 336 с.

19. Балибар, Этьен; Валлерстайн, Иммануэль. Раса, нация, класс Двусмысленные идентичности / Пер. группы авторов под ред. Д. Скоиипа, Б. Кагарлицкого, Б. Скуратова. М.: Логос-Альтера; Ессе Homo. 2003.272 с.

20. Баландин Р.К., Бондарев Л.Г. Природа и цивилизация. М.: Мысль, 1988. 391 с.

21. Баранова Е.С. Нетрадиционная социология в России? // Социологические исследования. 1997. № 10. С. 116- 121.

22. Берк У. Общество риска. На пути к другому модерну / Пер. с нем. М.: 1 lporpecc-Традиция, 2003. 383 с.

23. Бердяев М.А. Русская идея // Основные проблемы русской мысли XIX п начала XX века. Судьба России. М.: Сварог и К, 1997. 541 с.

24. Бердяев Н. Смысл истории. М.: Мысль, 1990. 175 с.

25. Бердяев И. Судьба России. Опыты по психологии войны и национальности. М.: Мысль, 1990. 207 с.

26. Большой энциклопедический словарь / Гл. ред. A.M. Прохоров. 2-е изд., перераб. и доп. М.: Большая Российская энциклопедия, 1998. 1456 с.

27. Борисова Т.В. Философский анализ предпринимательской деятельности: Онтологический и социально-антропологический аспект / Под ред. д.ф.н., проф. Мартыновича С.Ф. Самара: Изд-во Самарского гос. пед. ун-та, 2003. 166 с.

28. Бродель Ф. Материальная цивилизация, экономика и капитализм. XV XVIII вв.: В 3-х т. Т. 1: Структуры повседневности: Возможное и невозможное / Пер. с фр. JI.E. Кубеля; Вступ. ст. Ю.Н. Афанасьева. М.: Прогресс, 1986. 622 с.

29. Бромлей Ю.В. Национальные процессы в СССР: в поисках новых подходов. М.: Наука, 1988. 207 с.

30. Бромлей 10. Очерки теории этноса. М.: Прогресс, 1983. 216 с.

31. Бромлей Ю.В. Современные проблемы этнографии (очерки теории и пс Iории). М.: Наука, 1981. 390 с.

32. Бромлей Ю.В. Этнос и этнография. М.: Наука, 1973. 283 с.

33. Бромлей Ю.В. Этносоциальные процессы: теория, история и38