автореферат диссертации по истории, специальность ВАК РФ 07.00.02
диссертация на тему: Социальные преобразования в российском обществе 1920-х годов, формирование новой морально-этической парадигмы

Полный текст автореферата диссертации по теме "Социальные преобразования в российском обществе 1920-х годов, формирование новой морально-этической парадигмы"

На правах рукописи

ЗАХАРОВА Людмила Борисовна

СОЦИАЛЬНЫЕ ПРЕОБРАЗОВАНИЯ В РОССИЙСКОМ ОБЩЕСТВЕ 1920-Х ГОДОВ: ФОРМИРОВАНИЕ НОВОЙ МОРАЛЬНО-ЭТИЧЕСКОЙ ПАРАДИГМЫ (по материалам губерний Поволжья)

Специальность 07.00.02 - Отечественная история

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени доктора исторических наук

05 СЕН 2013

ООО®-"'"

Казань 2013

005532534

Работа выполнена на Факультете гуманитарного образования ФГБОУ ВПО «Самарский государственный технический университет» Министерства образования и науки Российской Федерации, г. Самара

Научный консультант: Богачев Алексей Владимирович

доктор исторических наук, декан Факультета гуманитарного образования ФГБОУ ВПО «Самарский государственный технический университет» (г. Самара)

Официальные оппоненты:

Савельев Петр Иванович

доктор исторических наук, профессор

директор Института управленческих технологий и аграрного рынка

ФГБОУ ВПО «Самарская государственная сельскохозяйствеїшая академия» (г. Самара)

Репинецкий Александр Иванович

доктор исторических наук, профессор

заместитель по научно-исследовательской работе директора

Поволжского филиала Института российской истории РАН (г. Самара)

Кириченко Олег Викторович

доктор исторических наук, ведущий научный сотрудник отдела русского народа Института этнологии и ашропологии им. H.H. Миклухо-Маклая РАН (г. Москва)

Ведущая организация:

ФГБОУ ВПО «Удмуртский государственный университет» (г. Ижевск)

Защита состоится «4» октября 2013 г. в 10.00 часов на заседании Совета по защите кандидатских и докторских диссертаций Д.022.002.01 при Институте истории им. Ш. Марджани Академии наук Республики Татарстан по адресу: 420014, Республика Татарстан, г. Казань, Кремль, подъезд 5.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Института истории им. Ш. Марджани Академии наук Республики Татарстан по адресу: 420014, Республика Татарстан, г. Казань, Кремль, подъезд 5.

Электронная версия автореферата размещена на официальных сайтах ВАК Министерства образования и науки РФ http://vak.ed.gov.ra и Института истории им. Ш. Марджани АН РТ http://wvvw.tataroved.ru.

Автореферат разослан « /f » Ctßiycfla^ 2013 г.

Ученый секретарь диссертационного совета, кандидат исторических наук

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность темы. Настоящее диссертационное исследование посвящеио одной из чрезвычайно важных, но одновременно и слабоизучениых проблем отечественной истории советского периода. Приходится констатировать, что проблемы государственной социальной политики и ее влияния на моральные установки, принципы, нормы, ценности и идеалы в нравственном сознании общества еще не стали предметом детального научного анализа. Вместе с тем, нельзя не отметить, что именно в последнее время в условиях динамичных социально-политических и социально-экономических изменений в российской действительности в центр внимания общественности переместились проблемы нравственного сознания людей в контексте семейных ценностей, религиозного и правового сознания граждан.

Простое перечисление (называние) составляющих социальной сферы -демография, воспитание, образование, здравоохранение, материнство и детство, мораль, нравственность, религия, семья - актуализирует и эмоции, и мысль.

Сегодня стало очевидным, что индивидуалистическая мораль, сформировавшаяся в российском обществе в последние два десятилетия, как система воспитания, дает серьезные сбои. Рост преступности, статистика разводов и распада семей, факты безнадзорности детей и подростков - все это свидетельства отсутствия в нравственном сознании части общества, и, в том числе, молодежи, чувства ответственности, чести и достоинства, уважения и бережного отношения к личности другого.

В настоящее время как никогда важным для будущего благополучного развития России является определение системы духовно-нравственных ценностей, способных консолидировать нацию, формировать гражданскую активность, потребность к труду, социальную ответственность перед окружающими людьми и гражданским обществом в целом. -

Своевременная диагностика проблем социальной сферы во многом предопределяет положительную динамику развитая нашего общества.

Ответы на многие совремешше вопросы можно увидеть в зеркале истории. Российское общество в 1920-е годы переживало глобальные потрясения. Одни социальные институты (религия, мораль, нравственность) ломались; другие (воспитание, образование, семья) - претерпевали качественные изменения. Фактически это было время формирования новой социальной реальности.

Еще сравнительно недавно в исторической науке «правилом хорошего тона» было рисовать жизнь советского общества 20-х годов лишь одной краской. Однако изучение исторических документов позволяет говорить о том, что наряду с явными промахами, в социальной политике государства в те годы были достигнуты и значительные успехи. В этой связи, анализ проблем развития российского общества в 1920-е годы, несомненно, актуален и может явиться своего рода ключом к пониманию социальных процессов дня сегодняшнего.

Объект диссертационного исследования - российское общество в 1920-е годы.

Предмет исследования - социальные, этические и нравственные аспекты развития российского общества в 20-е годы XX века.

Целью работы является комплексный анализ феномена формирования новой морально-этической парадигмы развития советского общества в 1920-е годы.

В рамках заданной цели в диссертационном исследовании поставлены следующие задачи:

систематизировать подходы и дать оценку научных исследований, затрагивающих проблемы социального развития советского общества;

разработать методику исследования социально-нравственных аспектов развития общества в 1920-е годы;

проанализировать процессы трансформации философско-этической мысли, нравственного самосознания общества и перехода к единой государственной коммунистической идеологии;

определить критерии формирования в общественном сознании этической доктрины марксизма, основных принципов партийной этики и специфических черт коммунистической морали;

показать специфику государственной религиозной политики и рассмотреть отношение власти к Русской Православной церкви как механизм формирования коммунистической морали;

проследить процесс трансформации ценностей семьи и брака в контексте новой идеологии и пролетарской морали;

проанализировать методы ликвидации неграмотности среди взрослого

населения;

определить динамику идейио-нравствешгого реформирования системы образования и воспитания детей и подростков.

Методологической основой диссертации является принцип диалектического историзма, когда каждое историческое явление рассматривается в контексте других явлений и процессов исследуемой эпохи. Характер научного подхода, выбранного для исследования, автор обозначает как историко-этический, включающий конкретно-историческую основу - события, явления, факты и их нравственно-этические критерии и оценки. В процессе изучения данной темы использовались как общенаучные (анализ, синтез, классификация), так и собственно исторические (сравнительно-исторический) методы познания. Использованный в исследовании системный междисциплинарный подход позволил рассмотреть динамику социально-прав огненного развития общества в исследуемый период как некую целостную систему взаимодействующих между собой элементов - сфер морали: идеологических, религиозных, семейных, воспитательных норм и ценностей.

Источниковую базу диссертационного исследования составляет комплекс опубликованных и неопубликованных архивных материалов, сгруппированных автором с учетом их формы и содержания. Во-первых, это правовые источники: документы и материалы партийных, государственных, хозяйственных, отраслевых центральных и местных органов и общественных организаций (собрания законов, законодательных актов и узаконений, программные документы, резолюции, отчеты, постановления, протоколы и т.д.); во-вторых, статистические материалы (Всеобщая перепись населения 1920 г., Всесоюзная городская перепись 1923 г., Всесоюзная перепись 1926 г., специальные переписи, ежегодный текущий статистический учет); в-третьих, информация о повседневной жизни людей, их интересах и нуждах, о взаимоотношениях в семье, о морали и нравственности и др. («Письма во власть», публикации периодической печати, мемуарная литература).

Для определения основных направлений социального развития общества в процессе работы использовались правовые документы государства и партийные постановления. Важнейшие из них: собрания законов, законодательных актов и узаконений; стенограммы съездов РКП (б) - ВКП (б), пленумов ЦК и конференций, доклады и отчеты. Все они составляли законодательную базу для принятия конкретных решений органами власти на всех уровнях.

Основу исследования составили статистические материалы, содержащиеся в сборниках сведений по итогам хозяйственной деятельности, по проблемам народонаселения, анализ которых позволяет дать характеристику социально-экономического развития общества и его социально-морального состояния. Наиболее достоверным и репрезентативным источником статистической информашга для исследования явились переписи. Однако, переписи 1920-х годов, как и вся официальная статистика, на первый план ставили общегосударственный уровень, поэтому обобщающая

статистика по губерниям и регионам была представлена менее полно. Кроме того, Всеобщая перепись, проводившаяся в 1920 г., не могла быть всеобъемлющей: из-за сложных условий она охватила не всю территорию, поскольку во многих регионах еще шла гражданская война. Перепись 1923 г. давала информацию лишь о населении городов, которое составляло менее 20% от общей численности. Основные переписные листы переписи 1926 г. «Личный листок», «Семейная карта» и «Владенная ведомость» содержали 63 вопроса, материалы которых - богатый источник сгатистическои информации о численности населения в СССР, по республикам, регионам, губерниям, городам сельской местности, о половозрастной структуре, о профессиональной принадлежности, о составе семьи и др. Итоговые данные переписи опубликованы в 56 томах и содержатся в фондах Российской Государственной библиотеки и РГАЭ . Их анализ позволяет выявить как основные тенденции социальных процессов, так и специфику по регионам. Эта перепись одна из самых подробных, проводимых в России за всю историю. Тем не менее, многих сведений регионального характера нет и в этой переписи. Поэтому сведения всеобщих переписей дополняют специальные переписи («Беспризорные дети в г. Саратове» - однодневная перепись 19 октября 1924 г.) и ежегодные губернские сборники сведений по итогам хозяйственной деятельности .

Из опубликованных источников особую значимость для исследования имеют статистические материалы, размещенные в губернских ежегодных сборниках сведений по итогам хозяйственно-экономической деятельности, по проблемам народонаселения (рождаемость, смертность, брачность, половозрастная структура населения, уровень грамотности, профессиональной занятости населения), анализ которых позволяет дать характеристику социально-демографического состояния общества^ уровня социально-экономического развития как по губерниям, так и по региону в целом .

Итоговые данные последней переписи содержатся в фонде ЦСУ СССР РГЛЭ и различных статистических сборниках, характеризующих население городов, губернии, . регионов и РСФСР4. Их анализ позволяет выявить как общероссийские, так и региональные тенденции социального развития общества Для анализа социально-демографического состояния общества важным в итогах переписи населения 1926 г. явтяется раздел «Численность населения по республикам, краям и областям», где даны сведения об обшей численности населения в губерниях и его делении по половому признаку. Сравнение с аналогичными сведениями других переписей позволяет проследить тенденции развития населения в зависимости от проводимой социальной политики. Перепись населения 1926 г. - это наиболее представительный источник социального развития общества, как в территориальном, так и в содержательном отношении .

Из опубликованных источников в исследовании использовались также законодательные акты, стенографические отчеты заседаний губернских Советов рабочих, крестьянских и красноармейских депутатов; постановления партии и правительства, сборники документов и постановлений РСФСР по вопросам здравоохранения, ликвидации неграмотности. В них содержатся инструктивные, директивные материалы центральных органов советской власти. Анализ этих документов показывает, как на практике претворялись в жизнь директивы по преобразованию социальной сферы общества.

'Всесоюзная перепись населения 1926 гада. В 56-ти тт. М„ 1929; РГАЭ. ф. 1562, оп. 336 д. 56 а

- Беспризорные дети в г. Саратове. Результаты однодневной переписи 19 октября 1924 г. , (.ост.

П. И.Соколов. Саратов, 1925.

3 Статистический ежегодник за 1925 год. Самарская губерния. Выпуск 1. Самара, 1У26, Статистический ежегодник за 1926 год. Самарская губерния. Выпуск I. Самара, 1927; Статистическим ежегодник за 1927 год. Самарская губерния. Выпуск 1. Самара, 1927.

4 РГАЭ ф 1562, оп. 336, д. 56а: Бюллетени № 2 - 19 ЦСУ СССР и .ггоги Всесоюзной переписи населения 1926 г.; Население Самарской губернии (по данным Всесоюзной переписи 17 декабря 1926 г.) Самара 1928- Естественное движение населения РСФСР за 1926 т. М., 1928.

Жиромская В. В. Всесоюзные переписи населения 1926, 1937. 1939 годов; История подготовки и

проведения II История СССР. 1990. № 3. С. 91.

Оценивая данную категорию источников, автор исходил из того, что они отражали дух и противоречия времени, не всегда оказывались обоснованными и действенными, часто играли декларативную роль.

Огромное значение для понимания и осмысления трансформации русской этической мысли в 1900-1920-е годы имеет изучение трудов таких классиков отечественной дореволюционной философско-этической науки, как Н. А. Бердяев, П. Б. Струве, С. А. Булгаков, П. И. Новгородцев, С. Л. Франк6. Их сочинения были запрещены в советское время и не переиздавались. Эти источники стали доступными для свободного исследования только по окончании советской эпохи и были переизданы в 1990-2000-е годы.

Одним из ключевых источников по исследуемой проблематике стал сборник докуме1ггов «Партийная этика: (Документы и материалы дискуссии 20-х годов)»7. Сборник содержит доклады и выступления членов Це1пральной Контрольной комиссии на конференциях и съездах РКП (б), отчеты Контрольных комиссий съездам партии, сведения о «партийных чистках», доклады и статьи участников дискуссии о партийной этике по вопросам морали и семейно-бытовых отношений.

Важным источником исследования является книга «Письма во власть»8, основу которой составляют различные формы апелляции граждан к государству (письма, жалобы, доносы и др.), относящиеся к периоду новой экономической политики. В сборник включено 360 писем из 27 фондов ГАРФ, трех - РГАЭ и двух - РГАСПИ. Письма дают представление об уровне грамотности населения, его культуре, образе мышления, профессиональной подготовке, о быте, семейных отношениях и т.д.

Информативным и весьма ценным источником является сборник опубликованных документов «Архивы Кремля»9. Большая часть публикуемых материалов ранее была засекречена. Это документы, касающиеся партийно-государственного подавления религии и церковных организаций в РСФСР-СССР. Взяты они из фондов Политбюро ЦК РКП (б), Агитпропа, СНК, ВЦИК, ВЧК-ГПУ-ОГПУ, личных фондов В. И. Ленина, Е. М. Ярославского, Ф. Э. Дзержинского и др. архивных собраний. Еще один важный источник - «Документы делопроизводства Политбюро ЦК РКП (б) как источник по истории русской церкви (1921-1925 гг.)»10. В этом издании собраны документы по «антирелигиозной работе», о плане разгрома Русской Православной Церкви, о создании Политбюро и Лубянкой обновленческой церкви, о подготовке в 1922-1925 гг. судебного дела патриарха Тихона.

Периодика как самостоятельная группа источников характеризуется оперативностью, отражая повседневную жизнь человека, его нужды, интересы и запросы. Так, в губернских газетах «Заря» Симбирского, «Известия» Самарского и Саратовского губкомов и губисполкомов публиковалось много материалов по голоду, безработице, ликвидации неграмотности, о работе властных структур и общественных и партийных организаций среди населения. Газета Самарского губкома ВКП (б) «Коммуна» освещала деятельность партийных организаций по оказанию помощи населению, по решению

6 Бердяев Н. А. Субъективизм и индивидуализм в общественной философии. М., 2008; Ф.чороваат Г. В. Пути русского богословия. М., 2009; Струве П. Б. Предисловие // Бердяев Н. А. Субъективизм и индивидуализм в общественной философии. М., 2008; Булгаков С. И. Основные проблемы теории прогресса // Булгаков С. Н. Соч.; В 2 т. М., 1993; Шестов Л. Соч.: В 2 т. М„ 1993; Новгородцев П. И. Соч. М., 1995; Из глубины: Сборник статей о русской революции/С. А. Аскольдов, Н. А. Бердяев, С. А. Булгаков и др. М., 1990.

7 Партийная этика: (Документы и материалы дискуссии 20-х годов) / Под ред. А. А. Гусейнова и др. М., 1989.

й Письма во власть. 1917-1927. Заявления, жалобы, доносы, письма в государственные структуры и большевистским вождям. М., 1998.

9 Архивы Кремля. В 2-х кн. Кн. 2. Политбюро и церковь 1922-1925 гг. Новосибирск-М., 1998.

1,1 Петров С. Г. Документы делопроизводства Политбюро ЦК РКП (б) как источник по истории русской церкви (1921-1925 гг.). М.,2004.

конкретных проблем реальной жизни". Материалы, опубликованные в газетах, способствовали более полному изучению социальных проблем. Вместе с тем, автор учитывал, что оперативность и злободневность материалов газет часто сопровождаются субъективным подходом в ущерб объективной оценке фактов и событий.

В процессе подготовки диссертации автором изучены и использованы материалы центральных архивов: Государственного архива Российской Федерации (ГАРФ), Российского государственного архива экономики (РГАЭ), Российского государственного архива социально-политической истории (РГАСПИ). Тщательпо исследованы документы и региональных архивов Среднего и Нижнего Поволжья: Центрального государственного архива Самарской области (ЦГАСО), Государственного архива Саратовской области (ГАСО), Государствешюго архива Ульяновской области (ГАУО), а также Государственного архива г. Сызрани; фонды губкомов РКП (б) - ВКП (б) Самарского областного государствешюго архива социально-политической истории (СОГАСПИ), Государственного архива новейшей истории Саратовской области (ГАНИ СО), Государственного архива новейшей истории Ульяновской области (ГАНИ УО). Всего изучено и использовано 37 фондов. Наиболее ценными являются материалы фондов Наркоматов труда, социального обеспечения, здравоохранения, Главсоцвоса, Комиссий Помгол и Последгол, по улучшению жизни детей, созданных при ВЦИК и местных органах власти, которые дают важную информацию по разным показателям социального развития общества в 1920-е годы. Нередко сведения архивных фондов слишком отрывочны, фрагментарны, несопоставимы. Статистические данные по областям не всегда позволяют сделать обобщения, так как одно и то же направление социальной работы характеризуется разными показателями. В фондах практически отсутствуют материалы, касающиеся конкретных исполнителей решений органов власти и людей, кому была адресована социальная помощь. Причина таких пробелов архивных фондов объясняется недостатками в методике и уровне организации сбора и хранения докумеигтов в 1920-е годы. Эти обстоятельства создавали определенные затруднения в исследовании.

Материалы ГАРФ в целом позволяют воссоздать картину социально-демографической ситуации в России 1921-1927 годов. Особенно важны с этой точки зрения фонды Наркоматов труда, социального обеспечения, здравоохранения РСФСР, Главсоцвоса, Центральных комиссий помощи голодающим и по борьбе с последствиями голода при ВЦИК (Помгол и Последгол); Комиссии по улучшению жизни детей при ВЦИК. Изучение этих документов, содержащих сведения как по России в целом, так и по Поволжью, позволяет извлечь ценную информацию по здравоохранению, социальному обеспечению, безработице, а также по организации беспризорных детей: о состоянии материальной базы, о финансовых возможностях, о численности нуждающихся в социальной и медицинской помощи. Речь идет о разных винах этой документации: циркулярах, телеграммах, докладных записках, информационных письмах, политических сводках, хотя по этим документам не всегда можно судить о результатах их реализации .

Материалы фондов РГАЭ содержат статистические данные по социальному развитию Поволжья по итогам переписей населения 1920-х гг.13. Документальные материалы РГАСПИ для исследователя социальной истории России 20-х гг. XX в.

11 См.: Вестник статистики. 1920. № 9 (12); Заря. Орган Симбирского губкома РКП (б) и губисполксма. 1921. 19 августа; Известия Самарского губкома РКП (б). 1921. № 16; Известия Самарского губернского союза потребительских обществ. 1922. № 1; Коммуна. Орган Самарского губкома РКП (б). 1921. 5 августа; 1922. 12 января; 1927. 7 декабря; Крестьянская правда. Самара, 1922. 3 марта, 21 марта, 27 мая; Пролетарский путь. 1923. 24 августа. 1925. 17 января, 20 февраля; Рабочая газета. М., 1922. 7 декабря. Саратовские известия. 1922. 1 июля.

См.: ГАРФ, ф А-390 Наркомат труда РСФСР; ф. А-413 Наркомат социального обеспечения РСФСР; ф. А-482 Наркомат здравоохранения РСФСР; ф. А-1575 Главсоцвос; ф. А-1064 Центральная комиссия помощи голодающим при ВЦИК (Помгол); ф. А-1065 Центральная комиссия по борьбе с последствиями голода при ВЦИК; ф. А-5207 Комиссия по улучшению жизни летей при ВЦИК.

" См.: РГАЭ, ф. 1562 ЦСУ СССР.

уникальны14. Многие из них хранились под грифами «весьма секретно», «совершенно секретно» и были открыты только в последние десятилетия. Их особая ценность заключается в том, что они дают представление о социальной жизни 1920-х годов, повседневных событиях, социальных настроениях различных слоев общества. Так, весьма информативными являются циркуляры о работе иностранных организаций в Поволжье во время голода; телеграммы председателю ВЦИК М. И. Калинину от губкомов ВКП (б) о ходе кампании по изъятию церковных ценностей; докладная записка в ЦК ВКП (б) об обеспечении крестьянства медицинской помощью; статистика о безработице женщин, подростков; политсводка «О настроениях безработных Московской биржи труда»; докладные записки в ЦК ВКП (б) Народного комиссара здравоохранения Н. А. Семашко о демографических процессах в обществе; информационные письма в ЦК партии и лично И. В. Сталину о социальном обеспечении незащищенных слоев населения. Многие данные по безработице, здравоохранению, социальному обеспечению приводятся в сравнении со статистикой по странам Западной Европы15.

Приоритетное место в исследовании темы принадлежит фондам Государственных архивов Самарской, Саратовской, Ульяновской областей, а также Гос. архива г. Сызрани. В них содержится конкретный материал, позволяющий охарактеризовать всю систему мер по социальному обеспечению населения и их влияние на развитие социальной сферы в губерниях и уездах Среднего и Нижнего Поволжья. Фонды местных архивов содержат разнообразные по характеру документы (справочные материалы, отчеты, записки, протоколы и др.), важнейшие из которых сосредоточены в фондах губисполкомов и горисполкомов Советов, губернских статистических отделов, губотделов труда, социального обеспечения, здравоохранения, народного образования, губсоветов профсоюзов.

Следует отметить, что фонды Центрального Государственного архива Самарской области содержат наиболее полный материал в виде протоколов заседаний губисполкомов, обширных отчетов, докладных записок, планов работы, докладов, распоряжений губотделов труда, социального обеспечения, здравоохранения, пародного образования. Эти фонды позволяют рассмотреть формы работы органов власти по решению социальных проблем малообеспеченных слоев населения, организации лечебного дела, ликвидации неграмотности, сокращению детской беспризорности16.

Фонды Государственного архива Саратовской области также дают достаточно много необходимой информации, однако работа с ними была осложнена тем, что множество дел интересующих фондов не сохранилось, в связи с пожаром в здании ГАСО17.

Материалы фондов Государственного архива Ульяновской области18, так же как и Государственного архива г. Сызрани", содержат меньший объем источников. Это связано

14 См.: РГАСПИ, ф. 17 ЦК ВКП (б).

,5 См.: РГАСПИ, ф. 17, оп. 60 Отдел агитации и пропаганды; оп. 84 Бюро секретариата; оп. 85 Секретный отдел ЦК ВКП (б).

16 См.: ЦГАСО, ф. Р-56 Самарский горисполком Совета; ф. Р-76 Самарский губстатотдел; ф. Р-81 Самарский губисполком Совета; ф. Р-158 Самарский губотдел здравоохранения; ф. Р-244 Самарский губотдел социального обеспечения; ф. Р-328 Самарский губсовет профсоюзов; ф. Р-353 Самарский губотдел народного образования; ф. Р-749 Самарская губернская плановая комиссия; ф. Р-818 Самарский губотдел труда.

17 См.: ГАСО, ф. Р-2 Управление предприятиями и коллективами безработных Саратовской городской биржи труда; ф. Р-229 Саратовский губздравотдел; ф. Р-338 Саратовское губернское отделение Народного комиссариата рабоче-крестьянской инспекции; ф. Р-339 Саратовский губотдел социального обеспечения, ф. Р-521 Саратовский губисполком Совета; ф. Р-1119 Чрезвычайная комиссия по ликвидации безграмотности при ГубОНО.

18 См.: ГАУО, ф. Р-10! Ульяновское губстатбюро; ф. Р-108 Ульяновский губотдел здравоохранения; ф. Р-141 Ульяновский губотдел труда; ф. Р-190 Ульяновский ГубОНО, ф. Р-191 Отдел политпросветработы ГубОНО; ф. Р-200 Ульяновский губисполком Совета, ф. Р-201 Ульяновский губотдел социального

8

с тем, что социально-демографическая статистика в Симбирской губернии в 20-е годы велась слабо из-за недостаточного финансирования.

Фонды губкомов ВКП (б) Самарского областного Государственного архива социально-политической истории, Государствешюго архива новейшей истории Саратовской области и Государственного архива новейшей истории Ульяновской области дают возможность судить о формах и методах практической деятельности органов власти в социальной сфере и ее результативности. Это материалы губернских комиссий по организации помогай голодающим, сведения о численности голодающего населения и организации общественного питания; доклады губотделов народного образования о ликвидации неграмотности, директивы, докладные записки по вопросам социального обеспечения, по организации охраны материнства и младенчества; протоколы, резолюции, доклады о безработице и социальной помощи безработным20.

Исследование социально-нравственного развития общества в период 1920-х гг. было бы невозможно без отбора, изучения и анализа документов названных выше центральных и региональных архивов. Материалы, хранящиеся в них, позволяют проследить становление государственной социальной политики, непосредственно влияющей на основные тенденции в социальной сфере, формирование системы социального обеспечения, социальной защиты населения на историческом фоне социально-экономических проблем России 1920-х годов.

Таким образом, источгагковая база исследования представляется необходимой и достаточной для решения обозначенных исследовательских задач.

Историографический обзор. В истории изучения социально-нравственного развития общества в 1920-е годы, по мнению диссертанта, целесообразно выделить три основных периода: I - с 1921 до середины 50-х гг.; II - с середины 1950-х до конца 80-х; III - с рубежа 1980-90-х гг. по настоящее время. Основанием дашюй периодизации является общепринятая периодизация истории советского общества и историография истории российского общества 1920-х годов с точки зрения ее теоретического и методологического содержания. Краткий историографический обзор темы позволит конкретизировать актуальность исследования социально-нравственных аспектов развития советского общества 20-х годов, а подробному историографическому анализу всей литературы, изданной в рамках дашюй тематики начиная с 1920-х годов, посвящен первый раздел настоящего диссертационного исследования.

Начало историографии исследуемой проблематики было положено в 20-е годы, когда авторы на основе статистических данных освещали текущие проблемы социального развития общества. Публикации Д. Бондарева, П. В. Архангельского, В. П. Лебедевой, П. И. Куркина, А. П. Черткова, А. Ковалевского, А. А. Малькова и других авторов21

обеспечения; ф. Р-634 Ульяновский горисполком Совета; ф. Р-696 Ульяновский губсовет профсоюзов, ф. Р-780 Ульяновское губернское отделение общества «Долой неграмотность».

19 См.: Госархив г. Сызрани, ф. Р-8 Сызранский уездный ОНО; ф. Р-9 Сызранский уездный исполком; ф. Р-32 Сызранское уездное статбюро; ф. Р-38 Сызранский уездный отдел здравоохранения; ф. Р-72 Сызранская уездная плановая комиссия; ф. Р-187 Сызранский горисполком; ф. Р-491 Сызранская уездная комиссия помощи голодающим; ф. Р-572 Сызранское отделение русско-американского комитета помощи детям (АРА).

20 См.: СОГАСПИ, ф. I Самарский губком ВКП (б); ф. 3500 Комиссия по истории Октябрьской революции и ВКП (б) Куйбышевского обкома ВКП (б); ГАНИ СО, ф. 27 Саратовский губком ВКП (б), ГАНИ УО, ф. I Ульяновский губком ВКП (б).

31 Архангельский П. В. Организация детской жизни. Самара, 1924; Васшевскии Л. М. Беспризорность и дети улицы. М., 1926; Лившиц Е. С. Социальные корни беспризорности. М„ 1925; Общество Друзей беспризорного ребенка. Самара, 1925; Детская беспризорность (предупреждение и борьба с ней). М., 1923, Леоеоева В. П. Пройденные этапы. Статьи и речи по охране материнства и младенчества. М., 1927; Исаев А. Безработица в СССР и борьба с нею (за период 1917-1924 гг.). М., 1924; Качинипа А. Д. Десять лет работы по борьбе с детской беспризорностью. МЛ, 1928; Бондарев Д. Ликвидация неграмотности. Цифры, факты, перспективы. М., 1929; Куркин П. И., Чертков А. П. Естественное движение населения г. Москвы и Московской губернии. М., 1927; Коваывскгт А. Очерки по демографии Саратова

положили начало накоплению фактического материала по социальной тематике исследуемого периода. Также следует обратить внимание и на работы партийно-государственных деяггелей, публикующих материалы по проблемам семьи и брака, положения женщины в обществе, охраны материнства и младенчества, ликвидации неграмотности. А. В. Луначарский, А. М. Коллонтай, Е. А. Преображенский22 привлекали внимание общественности к гендерным, семейно-бытовым проблемам, к вопросам безработицы, неграмотности среди городского и сельского населения. Данные работы носили, в большей степени, агитационно-пропагандистский характер, и все же по ним можно судить о состоянии самых острых, насущных проблем в обществе.

В 1920-е годы широкое распространение получили социологические, правовые и медико-социальные исследования. В этих работах предпринимались попытки осмысления особенностей образа жизни людей, реальных проблем повседневной истории общества 1920-х годов. В публикациях С. Г. Струмилина, Л. Е. Минца, Я. И. Лившица, А. Гинзбурга и др.23 дается описание быта рабочих, приводятся рассуждения о проблемах семьи и брака, охраны материнства и младенчества, в основном на общесоюзном материале.

В связи с появлением в 1938 г. «Краткого курса истории ВКП (б)» , в котором устанавливалось не допускать «никаких произвольных толкований» истории, в 1930-е годы в литературе, посвященной социально-нравственным проблемам, появился схематический подход. Публикации по проблемам повседневной жизни человека сводились в основном к политической пропаганде25.

В коше 1940-х - начале 1950-х годов появились работы К. Я. Наякшина, А. Н. Когана, Н. А. Скворцова26. В них доминирующей стала тема партийного руководства всеми сферами общественной жизни.

Особенности литературы второго периода (с середины 1950-х до конца 1980-х годов) связаны с тем, что, начиная с середины 1950-х - в 1960-е годы, в условиях демократизации общества, произошло оживление общественной и научной жизни, появился новый, критический подход к анализу исторического процесса, расширилась тематика исследований. Наряду с вопросами социального обеспечения незащищенных слоев населения исследовались и другие социальные проблемы - голода в Поволжье в начале 20-х годов и его последствий, безработицы, ликвидации неграмотности,

(Рождаемость и смертность, 1914-1927 гг.). Саратов, 1928, Мальков А. А. Естественное движение населения Саратовской губернии за период 1914-1925 гг. Саратов, 1926.

" Коллонтай А. Положение женщины в эволюции хозяйства. Лекции, читанные в Свердловском университете. М.-Л., 1922; • Преображенский Е. А. О морали и классовых нормах. М.-Л., 1923; Луначарский А. В. О быте. М.-Л., 1927; Л/шн/ Л. Е. Труд и безработица в России (1921-1924 гг.). М, 1924.

23 Струмилин С. Г. Рабочий быт в цифрах. М., 1926; Поляк Г. Динамика рабочего бюджета // Экономическое обозрение. М., 1926. № 8; Минц Л- Е. Как живет безработный (бюджеты безработных). М., 1927; Адольф В. А. Семья и брак в прошлом и настоящем. М., 1927; Голосовкер С. Я. К вопросу о половом быте современной женщины. Казань, 1925; Залкинд А. Б. Революция и молодежь. М., 1925; Ласс Д. //. Современное студенчество: (Быт, половая жизнь). М.-Л., 1928; Лившиц Я. И. Брак и семья. Харьков, 1927; Боголепов П. П. Справочник по охране материнства и младенчества. М., 1928; Гинзоург А. Охрана материнства и младенчества. М., 1926, Курзон В. М. Охрана материнства и младенчества в СССР. Пособие для врачей и работников по охране материнства и младенчества. Самара, 1926.

2,1 Пропаганда и агитация в решениях и документах ВКП (б). М., 1947. С. 365.

25 Степанов Н. Позор, которым навсегда покрыло себя духовенство // Коммунист. Куйбышев, 1937. № 21; Стрельцов И. Т. В центре голода 1921-1922 г. (Пугачевский уезд). М.-Самара, 1931; Троцкий В. Революционное движение в Средне-Волжском крае. Краткий исторический очерк. Самара, 1930; Залкинд А. Я Половое воспитание. М., 1930; Ковалев К. И. Историческое развитие быта женщины, брака и семьи М., 1931.

26 Наякшин К". Я. Культурное строительство в Куйбышевской области за 30 лет. Куйбышев, 1947; Он

же. Об американской «помощи» населению Среднего Поволжья в 1921-1922 гг. // Волжская коммуна. 1953.

28 августа; Скворцов Н. А. Народное образование в Куйбышевской области. Куйбышев, 1950; Коган А. И. Антисоветские действия АРА в Советской России // Исторические записки АН СССР. Вып. 29. М , 1949; Он же. Система мероприятий партии и правительства по борьбе с голодом в Поволжье, 1921-1922 гг. // Исторические записки. Т.48. М.: Изд-во АН СССР, 1945.

организации системы охраны народного здоровья27. В работах А. Э. Лившица, В. Г. Алексеева28 рассматривалась тема партийного руководства, его формы и методы, используемые парторганизациями и органами власти в процессе восстановления народного хозяйства, где социальные вопросы затрагивались в связи с характеристикой производства.

Последовательная и подробная научная разработка социальных проблем, их освеще!ше в контексте различных направлений деятельности политических и общественных институтов, осуществлялась в 1970-80-е годы. Были опубликованы монографии Л. К. Баевой, Л. С. Рогачевской, Ю. А. Полякова, В. 3. Дробижева и научные сборники статей29.

Необходимо выделить публикации 1970-1980-х годов, посвященные проблеме голода в Поволжье 1921-1922 гг., и работы, освещающие помощь голодающим со стороны международных организаций. Это работы Ю. А. Полякова, В. И. Бслокопытова, Е. М. Хенкина, М. И. Куличенко и болгарского исследователя Д. Мичева30.

В 1983 г. отделом демографии НИИ ЦСУ СССР под руководством А. Г. Вишневского и А. Г. Волкова была подготовлена монография «Воспроизводство населения в СССР», в которой содержатся важные сведения о демографических процессах в 20-е годы31. Весьма цеш1ыми как с научно-методологической, так и с политической точек зрения являются работы В. Б. Жиромской32 и В. 3. Дробижева33.

В литературе третьего периода, начиная с рубежа 1980-90-х годов по настоящее время, делается попытка отойти от прежних представлений о социальной политике государства в 1920-е годы, сложившихся в предшествующие десятилетия в советской

21 Агриков П. А.. БашкировА. С., Лычев И. А. Война с голодом в Поволжье в 1921-1922 гг. // История

СССР. 1963. № 1; Сычева А. С. Как была ликвидирована безработица в СССР И Вопросы истории. 1967. №

1; Суворов К. И. Исторический опыт КПСС по ликвидации безработицы (1917-1930). М., 1968; Якорев Н. А.

Из истории культурного строительства в восстановительный период (1921-1923 гг.) // Ученые записки

Саратовского государственного университета им. Н.Г. Чернышевского. Выпуск кафедр общественных наук.

Т. 73. Саратов, 1959; Куманев В. А. Социализм и всенародная грамотность. М., 1967; Потулов Б. М.

В. ИЛенин и охрана здоровья советского народа. М., 1967.

28 Лившиц А. Э. Самарская партийная организация в борьбе за восстановление народного хозяйства (1921-1925). Дне. ...канд. ист. наук. М., 1960; Алексеев В. Г'. Партийная организация Самарской губернии в борьбе за восстановление народного хозяйства (1921-1925 гг.). Дис. ...канд. ист. наук. М., 1964; Наякшин К. Я. Очерки истории Куйбышевской области. Куйбышев, 1962; Сердюк И. И. Социалистическое строительство в Саратовском крае. 1917-1937. Саратов, 1968; и другие.

29 Доходы трудящихся и социальные проблемы уровня жизни населения. М., 1973; Баева Л. К. Социальная политика Октябрьской революции (Октябрь 1917 - конец 1918 гг.). М., 1977; Вопросы социальной политики в условиях развитого социализма. М., 1978; Рогачевская Л. С. Ликвидация безработицы в СССР 1917-1930 гг. М., 1973; Чирков П. М. Решение женского вопроса в СССР (1917-1937 гг.). М., 1978; Поляков Ю. А. Советская страна после окончания гражданской войны: территория и население. М., 1986,ДробижевВ. 3. У истоков советской демографии. М., 1987.

Поляков Ю. А. 1921-й: победа над голодом. М., 1975; Белокопытов В. И. Лихолетье (Из истории борьбы с голодом в Поволжье 1921-1922 гг.). Казань, ]976, Хенаш Е. М. Очерки истории борьбы Советского государства с голодом (1921-1922). Красноярск, 1988; Мичев Д. Межрабпом - организация пролетарской солидарности. 1921-1935. М., 1971; Куличенко М. И. Содружество братских народов в строительстве советского многонационального государства // Исторические записки. Вып. 90. М., 1972; Биография дружбы: Историко-литературный альманах. М.-София, 1984.

1 Брачность, рождаемость, смертность в России и СССР / Сборник статей под ред. А. Г. Вишневского М., 1977; Вишневский А. Г. Воспроизводство населения и общество: История, современность, взгляд в будущее. М., 1982; Воспроизводство населения в СССР. М., 1983.

"" Жиромская В. Б. Социально-демографическая структура советского города в первые годы нэпа // Исторические записки. Т.112. М., 1985; Она же. Советский город в 1921-1925 гг. Проблемы социальной структуры. М., 1988.

^ Лро6и.жев В. 3. Организация учета естественного движения населения СССР в 1917-1926 гг. // Вестник Московского университета. Серия «История». 1978. № 3; Он же. Становление политики Советского государства в области естественного движения населения // Вестник Московского университета. Серия 8. История. 1981. № 1; Он же. Демографическое развитие страны Советов (1917 г. - середина 1920-х годов) // Вопросы истории. 1986. №4.

исторической науке, и прежде всего, ее чрезмерной политизации и идеологизации к более взвешенной оценке исторического опыта нэпа.

В рамках третьего периода историографии социальной истории России 1920-х годов следует назвать книгу Т. Ю. Красовицкой 4, исследовавшей социально-духовную, в том числе образовательную сферу развития общества в контексте проблемы культурного строительства 20-х годов. В связи с проблемой голода 1921-1922 годов в Поволжье в монографии Н. А. Кривовой35 анализируются материалы о деятельности государства по изъятию церковных ценностей. Значительный интерес с научной и методологической точек зрения по социальпо-демографической тематике представляют работы В. Б. Жиромской36, которая проблемы народонаселения 1920-х годов рассматривает на общероссийском материале; ее работы, по сути, представляют собой начало современной разработки социальной тематики эпохи 1920-х годов.

Исследования в 1990-е годы таких авторов, как Ю. А Поляков, А. Н. Криворучко, И. Б. Шалугина, Т. В. Юдина, С. В. Серегин, Т. В. Лунина, А. И. Черных, А. А. Хисамов, Н. Б. Лебина и других37, освещают социально-культурные аспекты развития общества, в том числе, особенности общественного сознания, городской жизни населения, семейно-брачных отношений. Необходимо отметить, что, фактически, именно с этих научных работ на рубеже 1990-2000-х годов началась разработка проблем истории повседневности в отечественной историографии.

Весьма ценными являются диссертационные исследования 1990-х годов Н. Б. Лебиной, В. Б. Жиромской, Н. А. Кривовой, М. П. Аракеловой, Т. И. Фоминой, Н. Т. Леонтьевой, Э. С. Маруцкого и др.38. Заслуживают внимания и диссертационные

54 Красовицкая Т. Ю. Власть и культура. Исторический опыт государственного руководства культурным строительством в РСФСР в 1917-1925 гг. М., 1992.

35 Кривоеа И. А. Власть и церковь в 1922-1925 гг.: Политбюро и ГПУ в борьбе за церковные ценности и политическое подчинение духовенства / Предисл. Р. Г.Пихоя. М, 1997.

36 Жиромская В. В. После революционных бурь: население России в 1 половине 20-х годов. М., 1996; См.: Жиромская В. Б., Араловец И. А. Население и экология: исторический аспект // Отечественная история. 1997. № 6. С.198-201.

37 Поляков Ю. А. Воздействие государства на демографические процессы в СССР (1920-1930-е годы) // Вопросы истории. 1995. № 3; Криворучко А. И. Социальная политика в период нэпа // Проблемы социальной политики и общественно-политической мысли в России и СССР: Из истории социальной политики и социально-политической мысли СССР. М., 1992; Шалугина И. В. Из истории социального обеспечения РСФСР в 20-е годы // Вестник Московского университета. Серия 8. История. 1991. № 3; Юдина Т. В. Социальная политика партии большевиков и массовое сознание рабочих в период нэпа // Россия 20-х годов уходящего столетия. Тезисы Первой Всероссийской заочной научной конференции / Науч. ред. С. Н. Полторак. СПб., 1995; Серегин С. В. К вопросу о содержании культурной политики российского государства в начале 20-х гг. XX века // Там же; Лунина Т'. В. Решение проблем социального обеспечения в период нэпа // Актуальные проблемы отечественной истории. Воронеж, 1995; Мейер А/. Другой интернационализм. 1921-1991: 70-летие начала великого голода // Век XX и мир. 1991. № 2; Максимов С. В. Структура безработицы 20-х годов в СССР: Новый подход к ее изучению // Россия и США на рубеже Х1Х-ХХ вв. Математические методы в исторических исследованиях. М., 1992; Черных А. И. Проблемы семьи и брака в первое десятилетие Советской власти 11 Социалистический идеал: вчера, сегодня, завтра. М„ 1992; Хисамов А. А. Семейный кодекс 1926 г. и фактические брачные отношения в РСФСР // Женщины России на рубеже ХХ-ХХ1 веков. Материалы международной научной конференции. Иваново, 23-24 апреля 1998 г. Иваново, 1998; Лебина И. Б. Теневые стороны жизни советского города 20-30-х годов// Вопросы истории. 1994. Л'з 2; Мер ль С. Экономическая система и уровень жизни в дореволюционной России и Советском Союзе: Ожидания и реальность // Отечественная история. 1998. № 1; Поляков Ю. А. Человек в повседневности (исторические аспекты) // Отечественная история. 2000. № 3; Население России в XX веке. Исторический очерк. В трех томах. Т. 1. 1900-1939 гг. М., 2000.

38 Лебина И. Б. Социально-политическое развитие рабочей молодежи в условиях становления тоталитарного режима в СССР в 20-30-е гг. Дис. ...докт. ист. наук. СПб., 1994; Жиромская В. Б. Население Российской Федерации в 1920-1930-е годы. Дис. ...докт. ист. наук. М., 1998; Розанова Е. И. Главполитпросвет РСФСР 1920-1930 гг. Дис. ...канд. ист. наук. М., 1990; Швец М. В- Деятельность культурно-просветительных учреждений Среднего Поволжья в 1921-1927 гг. Автореф. дис. ...канд. ист. наук. Самара, 1993; Кочепасова Т. Ю. Развитие культуры в Среднем Поволжье (1921-1925 гг.). Автореф. дис. ...канд. ист. наук.

исследования 2000-х годов, раскрывающие проблемы и социально-экономического, и социально-духовного развития общества, подготовленные как на региональных материалах, так и по данным центральных российских архивов39.

В изучешю вопросов социального развития общества XX века в современных условиях внесли свой вклад и историки Поволжья А. И. Репинецкий, Л. Н. Гончаренко, П. С. Кабытов, Л. В. Храмков40 и другие авторы. В монографии В. Н. Якунина41, к примеру, подробно проанализированы религиозная полигика советской власти в 20-е годы, кампания по изъятию церковных ценностей, обновленческий раскол и его влияние на церковную жизнь епархии, репрессии по отношению к духовенству и верующим, кампания по закрытию церквей и антирелигиозная пропаганда

Актуальным и весьма значимым направлением исследований социальной сферы общественного развития является история повседневности. Исследованием повседневно-бытовой истории российского общества 1920-х гг. занимаются Л. В. Лебедева, II. Б. Лебина, А. Я. Лившнн, А. А. Слезин42.

Самара, 1997; Калистратов Ю. К. Рабочий класс и советская культура в 20-30-е годы. Дис. ...докт. ист. наук. Н.Новгород, 1998; Кристкалн А. М. Голод 1921 г. в Поволжье: Опыт современного изучения проблемы. Дис. ...канд. ист. наук. М., 1997; Мамадалиев И. А. Помощь Туркестанской АССР голодающему населению Поволжья, 1921-1923 гт. Дис. ...канд. ист. наук. Худжанд, 1998; Крнвова Н. А. Власть и русская православная церковь в 1922-1925 гг. (Политика ЦК РКП(б) по отношению к религии и церкви и ее осуществление органами ГПУ-ОГПУ). Дис. ...докг. ист. наук. М., 1998; Фомина Т. И. Социальная политика государственных и общественно-политических органов в 20-е годы (на материалах центрального региона России). Автореф. дис. ...канд. ист. наук. М., 1994; Леонтьева Н. Т. Развитие здравоохранения в Кузбассе в 20-30-е годы. Автореф. дис. ...канд. ист. наук. Кемерово, 1997; Маруцкий Э. С. Проблемы трудоустройства и формирования молодого пополнения рабочих кадров в 20-е годы: тенденции и противоречия (На материалах государственных, партийных и общественных организаций Европейской части России). Дис. ...докт. ист. наук. Саратов, 1996; Стаура ¡О. А. Молодежь в постреволюционном преобразовании России в 20-30-е годы. Автореф. дис. ...докт. ист. наук. М., 1998; Аракелова М. П. Государственная политика в отношении женщин Российской Федерации в 20-е годы: опыт организации и уроки. Дис. ..локт. ист. наук. М., 1998; Кузьмин В. Ю. Становление и развитие земской медицины во второй половине XIX - начале XX вв. (по материалам Среднего Поволжья). Автореф. дис. ...канд. ист. наук. Самара, 1997.

Ковалева Э. В. Формирование и деятельность органов управления народным хозяйством Советского государства в условиях нэпа: 1921-1929 гт. Дис. ...докт. ист. нате. М„ 2006; Макаров Ю. Н. Советская государственная религиозная политика и органы ВЧК-ГПУ-ОГПУ-НКВД СССР (октябрь 1917 -конец 1930-х годов). Дис. ...докт. ист. наук. СПб., 2007; Подмарицын А. Г. Взаимоотношения Русской Православной церкви и государственных органов в Самарском регионе: 1917-1941 гг. Дис. канд. ист. наук. Самара, 2006;

Покровская С. В. Союз воинствующих безбожников СССР: организация и деятельность. 1925-1947. Дис. ... канд. ист. наук. М„ 2007; Мачкова Ю. Л. Социальный и материальный статус городского учительства Советской России в 1920-е годы. Дис. ...канд. ист. наук. Иваново, 2004; Манькевич А. А. Основные формы девиантного поведения населения Самарской губернии в период новой экономической политики: 1921-1929 гг. Дис. ...канд. ист. наук. Самара, 2007; Бичегкуев Т. Т. Социокультурный облик коммунистов Северной Осетии в 1920-е гг. Дис. ...канд. ист. наук. Владикавказ, 2008; Степанова Л. А. Развитие гуманистического содержания отечественного педагогического образования в первой половине XX века Дис докт пеа наук. М , 2011.

т Репинецкий А. И. Демографический состав работников промышленности Поволжья 1945-1965 гг. / Министерство образования РФ; Науч. ред. Л.С.Рогачевская. Самара, 1996; Гончаренко Л. Н. Города Среднего и Нижнего Поволжья во второй половине XIX века: (Социально-экономическое исследование). Чебоксары, 1994, Самарская летопись. Очерки истории Самарского края с древнейших времен до наших дней. В трех книгах / Под ред. проф. П. С.Кабытова и проф. Л. В.Храмкова. Кн.З. Самарский край в XX веке (1918-1996 гг.). Самара, 1998; Кабытов П. С. Записки историка. Ч. 2. Самара: Изд-во СамГУ, 1998; История Самарского Поволжья с древнейших времен до наших дней: XX век (1918-1998) / Ред. кол. Кабытов П. С., Васильев И. Б., Дубман Э. Л. и др. М., 2000.

41 Якунин Я. И. История Самарской епархии. Тольятти, 2011.

" Лебедева Л. В. Тенденции в мировоззрении крестьян в 20-х годах XX века на примере Пензенской губернии // Пензенский временник любителей старины. Вып. 14. Пенза, 2004; Она же. Игры крестьян Пензенской губернии первой четверти XX века // V Лебедевские чтения. Материалы докладов научной конференции. Пенза: ПГПУ, 2004; Она же. К вопросу о религиозности крестьян в 1920-е годы // V Киридло-Мефодиевские чтения. Пенза: Администрация г. Пензы, 2005; Она же. Народный костюм в 1920-е годы:

13

К новейшей историографии третьего периода, освещающей социальную историю Советской России, следует отнести исследования Д. В. Поспеловского, М. В. Шкаровского43, посвященные Русской Православной Церкви в XX веке. Также освещаются проблемы социальной политики Советской власти, формирования государственной системы охраны труда и здоровья граждан, молодежи и несовершеннолетних, ликвидации неграмотности и создание системы народного просвещения, а также особенности семьи и брака, семейных отношений44. Все

борьба патриархальной и модернистской тенденций (по материалам Пензенской губернии) // Пензенское краеведение: опыт, перспективы развития. Материалы областной научное конференции: В 2-х тт. Т. И. Пенза, 2005; Она же. Повседневная жизнь пензенской деревни 1920-х гг.: тенденции в политической и общественной жизни крестьян И Исторические записки. Межвузовский сборник научных трудов. Вып. 9. Пенза, 2005; Она же. Источники по изучению мировоззрения крестьян Пензенской губернии в 20-е годы XX века // Материалы международной научно-практической конференции «Моя малая родина». Вып. 2 . Пенза, 2005; Она же. Повседневная жизнь пензенской деревни в 1920-е годы: традиции и перемены. М., 2009; Левина Н. Б. Повседневная жизнь советского города: нормы и аномалии. 1920-1930 годы. Ч. I. СПб., 1999; Письма во власть. 1917-1927 гг. Заявления, жалобы, доносы, письма в государственные структуры и большевистским вождям / Сост. А. Я. Лившин, И. Б. Орлов. М., 1998; Ливший А. Я. Настроения, и политические эмоции в Советской России: 1917-1932 гг. М., 2010; Слезин А. А. Роль союза безбожников в реализации государственной политики в отношении религии (1924*1929 гг.) // Вестник Калининградского юридического института МВД России. 2009. № 2; Он же. Государственная политика в отношении религии и политический когггроль среди молодежи в начале 1920-х годов // Исторические, философские, политические и юридические науки, культурология и искусствоведение. Вопросы теории и практики. Тамбов, 2009. № 2 (3); Он же. Общественное правосознание в зеркале самодеятельного творчества 1920-х годов // Евразийский юридический журнал. 2009. №11; Он же. Соврем ешшс исследования о становлении советской системы политического контроля // Право и политика. 2010. № 6; Он же. Антирелигиозные праздники 1920-х гг. // Вопросы истории. 2010. № 12; Он же. Политический контроль среди молодежи 1920-х годов: победы на «фронте повседневности» // Исторические, философские, политические и юридические науки, культурология и искусствоведение. Вопросы теории и практики. Тамбов, 2011. № 3 (9): в 3-х ч. Ч. II; Он же. За «новую веру». Государственная полигика в отношении религии и политический контроль среди молодёжи РСФСР (1918 - 1929 гг.). М., 2009.

43 Поспеловский Д. В. Русская Православная Церковь в XX веке. М., 1995; Он же. Православная Церковь в истории Руси, России и СССР. М., 2008; Шкаровский И. В. Русская Православная Церковь в XX веке. М., 2010.

44 Поляков А. Г. Методологические аспекты исследования черковно-государственных отношений и внугрицерковных процессов в контексте модернизации государства в конце 1920-х гг. // Исторические, философские, политические и юридические науки, культурология и искусствоведение. Вопросы теории и практики. Тамбов, 2011. № 4 (10): в 3-х ч. Ч. II; Булавин М. В. Методы антирелигиозной пропаганды в деятельности союза воинствующих безбожников на Среднем Урале // Исторические, философские, политические и юридические науки, культурология и искусствоведение. Вопросы теории и. практики. Тамбов, 2011. № 5 (11): в 4-х ч. Ч. IV; Бирюкова Ю. А. Правовые формы сопротивления Ростовского духовенства антицерковной политике Советской власти в 1920-1921 гг. // Исторические, философские, политические и юридические науки, культурология и искусствоведение. Вопросы теории и практики. Тамбов, 2011. №6(12): в 3-х ч. Ч. III; Табушцикова Л. В., Шадрина А. В. Антицерковные акции 1923 года в Донском регионе // Исторические, философские, политические и юридические науки, культурология и искусствоведение. Вопросы теории и практики. Тамбов, 2012. № 8 (22): в 2-х ч. Ч. I; Бияим Н. Н. Формирование государственной системы охраны труда и здоровья советской молодежи в 1920-1930-е гг. // Исторические, философские, политические и юридические науки, культурология и искусствоведение. Вопросы теории и практики. Тамбов, 2012. № 2 (16): в 2-х ч. Ч. I; Рыбаков Р. В. Роль комсомола в регулировании трудовай деятельности несовершеннолетних в 20-е гг. XX в. // Исторические, философские, политические и юридические науки, культурология и искусствоведение. Вопросы теории и практики. Тамбов, 2012. № 7 (21): в 3-х ч. Ч. Ш; Данилова О. Г. Деятельность общества «Долой неграмотность» в Псковской губернии 1920-х гг. // Исторические, философские, политические и юридические науки, культурология и искусствоведение. Вопросы теории и практики. Тамбов, 2011. № 8 (14): в 4-х ч. Ч. I; Ялозииа Е. А. Перестройка органов управления народным образованием в 1920-е гг.: содержание, методы, результаты // Исторические, философские, политические и юридические науки, культурология и искусствоведение. Вопросы теории и практики. Тамбов, 2012. № 6 (20): в 2-х ч. Ч. I; Ачферова И. В. «Не буду больше рабой своего мужа, мы должны быть равными товарищами в жизни!»: трансформация семейных отношений в российском общественном дискурсе (1917-1927 тт.) // Исторические, философские, политические и юридические науки, культурология и искусствоведение. Вопросы теории и практики. Тамбов, 2011. №4 (10): в 3-х ч. Ч. II.

рассмотренные исследования значительно обогащают историографию социальной истории российского общества 1920-х годов, как с методологической, так и с теоретической точки зрения.

Автор настоящего диссертационного исследования также вносит вклад в научную разработку социальной проблематики истории советского общества 1920-х гг. Это монографии и статьи, освещающие различные аспекты социально-экономического и социально-культурного, духовного развития общества на материалах губерний Поволжья - Самарской, Саратовской и Ульяновской45. Историографическая и теоретическая ценность этих исследований состоит в том, что автор подробно и последовательно изучает многогранную и противоречивую социальную историю советского общества 1920-х годов на основе неопубликованных ранее данных - широкого круга материалов центральных российских и региональных архивов Поволжских губерний. Таким образом, в научный оборот введен широкий круг источников по социальной истории Поволжья 1920-х гг.

Изучение литературы показало, что исследуемая тема социального развития советского общества 1920-х гт. привлекала и продолжает привлекать внимание историков, социологов, демографов. Отдельные проблемы освещены в монографиях, статьях, докладах, а также в диссертационных исследованиях. Однако литература, посвящешюя именно социально-нравственным проблемам истории советского общества в целом и истории Поволжья, немногочисленна.

Предложенный краткий историографический обзор позволяет сделать вывод о том, что темы социальной истории российского общества 1920-х годов востребованы исследователями. Однако, проблемы социальной сферы - семейно-брачных отношений, воспитания детей, образования подрастающего поколения, ликвидации неграмотности среди взрослого населения, борьбы с беспризорностью, отношения власти к религии и

45 Захарова Л. Б. К проблеме социально-демографического развития советского общества в 20-е годы // VI Российская научная конференция профессорско-преподавательского и инженерно-технического состава. Тезисы докладов. Самара, 1999; Она же. Российская государственная политика в сфере охраны материнства и детства в 20-е годы XX в. // Тендерные отношения в России: история, современное состояние, перспективы. Материалы международной научной конференции. Иваново, 27-28 мая 1999 г. Иваново, 1999; Она же. Голод 192Ы922 голов и поиск выхода из продовольственного кризиса (на материалах Самарской губернии) // Актуальная история: новые проблемы и подходы. Самара, 1999; Она же. Социальная зашита беспризорных детей (1920-е годы) И Актуальные проблемы современной науки. Тезисы докладов международной конференции молодых ученых и студентов 12-14 сентября 2000 г. Гуманитарные науки. Часть 6. Самара, 2000; Она же. Проблема занятости населения в Самарской губернии в 20-е годы // Экономика Самарской губернии: 150 лег развитая. Материалы региональной научно-практической конференции 26-27 апреля 2001 года. Самара, 2001; Она же. Тендерные аспекты безработицы в Поволжье в 20-е годы XX века // Актуальные проблемы совреме!Шой науки. Социальные и гуманитарные науки. Часть 35. История. Сборник статей 4-й Международной конференции молодых ученых и студентов 10-12 сентября 2003 г. Самара, 2003; Она же. Преодоление неграмотности населения в Поволжье в 20-е гг. XX в. как социальная проблема советского общества // Аюуальные проблемы развития общества: новые подходы и перспективы. Сборник научных работ. Вып. VI. Самара, 2004; Она же. Тендерные аспекты проблемы занятости населения в Поволжье в 1920-е годы // Известия Самарского научного центра Российской Академии Наук. Специальный выпуск «Актуальные проблемы гуманитарных наук». Самара: Издательство СНЦ РАН, 2006. № 3; Она же. Проблема социальной зашиты женшин и детей в России в 20-е годы XX в. (на материалах Поволжья) // Известия Самарского научного центра Российской Академии Наук. Специальный выпуск «Актуальные проблемы гуманитарных наук». Самара: Издательство СНЦ РАН, 2006. № 4; Она же. Российское общество в 1920-е годы, социально-демографический аспект. Саарбрюкен, 2011; Она же. Патриарх Тихон и духовенство в 1921-1922 гг. как защитники русской иеркви и православной траддции Н Исторические, философские, политические и юридические науки, культурология и искусствоведение. Вопросы теории и практики. Тамбов: Грамота, 2012. № 10 (24): в 2-х ч. Ч. I; Она же. Формирование новой этической парадигмы в России: дискуссия 1920-х годов о партийной этике // Вестник Самарского муниципального института управления. Самара: Изд-во САГМУ, 2012. № 3 (22); Она же. Ликвидация неграмотности в Поволжье в 1920-1927 гг.: политика и практика // Исторические, философские, политические и юридические науки, культурология и искусствоведение. Вопросы теории и практики. Тамбов: Грамота, 2012. № 10 (24): в 2-х ч. Ч. 2; Она же. Концепция социальной политики Советской власти: теория и практика (1920-е годы). Самара, 2012.

церкви, кампании по изъятию церковных ценпостей, давления государства на верующих, - с точки зрения формирования новой коммунистической морали, а также особенности развития самой этической науки в советском обществе 1920-х гг., очевидно, являются недостаточно изученными. Исследование вышеназванных проблем в отечественной историографии носит дискретный, разрозненный, фрагментарный характер и не дает целостного и обобщенного представления о формировании коммунистической морали и ее специфике в контексте социальных проблем развития общества в данный период. Степень научной разработанности проблемы свидетельствует о том, что тема исследованиях научно-теоретических и методологических позиций весьма актуальна, что является решающей предпосылкой ее выбора. Исходя из этого, автор данной работы делает попытку исследования социально-нравственного развития общества 1920-х годов во всей совокупности проблем, как целостного исторического процесса.

Хронологические рамки исследования охватывают период 1920-х гг., который имеет специфические черты развития (отличающие именно 20-е годы от предшествующего и последующих периодов) не только в социально-экономическом, но и в идеологическом, и в духовно-правствеппом аспектах. 1920-е годы характеризуются следующими факторами: новая экономическая политика, преодоление голода 1921-1922 гг. в Поволжье и кампания по изъятию церковных ценностей, начало государственной антирелигиозной кампании и попытка создания «обновленческой» церкви, разработка новой концепции семьи и брака и принятие Семейного кодекса 1926 г., дискуссии о партийной этике, кампании по ликвидации неграмотности и борьбе с беспризорностью, создание массовых общественных организаций для молодежи и юношества (пионерия и комсомол) и воспитательно-образовательных учреждений для подростков — трудовых коммун и колоний. Именно этот уникальный событийный ряд и факторы развития общества периода 1920-х годов позволяют выделить его как особенную историческую эпоху.

Территориальные рамки работы определяются источниками исследования. Одна группа источников - решения и постановления центральных органов власти - были обязательными для исполнения на всей территории республики. И в этой связи, территориальные рамки исследования совпадают с границами РСФСР. Другие источники, изученные автором в архивах Среднего и Нижнего Поволжья, более локальны. Но именно это сочетание общего и особенного позволило нам максимально объективно подойти к анализу социальных процессов в советском обществе 20-х годов в их реальном преломлении.

Осмысление социально-нравственных факторов развития истории страны периода 1920-х гг. в данном исследовании осуществляется через призму проблем Поволжья. История социального развития Поволжья рассматривается на материалах Самарской, Саратовской и Симбирской губерний (г. Симбирск в мае 1924 г. был переименован в Ульяновск, Симбирская губерния - в Ульяновскую). Самарская и Симбирская губернии по территории и численности населения занимали большую часть Среднего Поволжья, Саратовская - крупная губерния Нижнего Поволжья. Именно эти губернии играли значительную роль в историческом развитии региона, в формировании индустриальных центров, в развитии сельскохозяйственного производства; их объединяли геоприродные и экономические факторы, идентичная социально-демографическая структура, исторические и культурные корни и традиции. Особенности исследуемого региона определялись резким контрастом между богатыми ресурсами территории, на которой проживало население Самарской, Саратовской и Симбирской (Ульяновской) губерний и низким уровнем его материального и культурного благосостояния даже в сравнении с другими губерниями Поволжья46. Особенности каждой из губерний определяла разница в темпах развития, в специфичных формах организационной работы местного управления и

Проблемы развития и размещения производительных сил Поволжья. М., 1973. С. 3.

16

ее результативности. Общее и особенное в социальных процессах, происходивших в регионе, позволяют выявить не только объективные, закономерные тенденции всего исторического процесса развития общества, но и специфику социально-нравственных явлений исследуемых губерний и Поволжья, обладающего единством и целостностью составляющих его элементов.

Научная новизна диссертации обусловлена выбором предмета исследования. Данная работа является первым исследованием проблемы формирования повой морально-этической парадигмы развития советского общества в 1920-е годы. В настоящем исследовании проанализированы процессы трансформации нравствешюго сознания общества, обоснования основных принципов партийной этики и специфических черт коммунистической морали. Впервые в научной литературе показана специфика государственной религиозной политики и отношение власти к Русской Православной церкви с точки зрения формирования коммунистической морали в обществе, рассмотрен процесс трансформации ценностей семьи и брака в контексте новой идеологии и пролетарской морали, проанализированы методы ликвидации неграмотности среди взрослого населения и определены идейно-нравственные принципы реформирования системы образования и воспитания детей и подростков. Исследование дает возможность составить целостное представление о социально-нравственных процессах периода 1920-х гг. во всем их многообразии в их органической связи с историческим развитием общества, по-новому увидеть один из интереснейших и ключевых периодов развития Российского государства.

Научно-практическая значимость данного исследования заключается в возможности использования фактического материала и выводов при написании обобщающих трудов по истории России и Поволжья XX в., в дальнейшей разработке социально-нравственного аспекта развития общества, в подготовке учебных и методических пособий, а также в преподавании вузовских общих и специальных курсов. Автор вводит в научный оборот большой круг новых источников по данной тематике. Появление настоящего исследования позволяет значительно расширить методологические подходы и научные представления о процессе формирования системы коммунистической морали в российском обществе в 20-е годы XX века.

Апробация основных положений и результатов исследования осуществлялась автором на XXIV и XXV научных конференциях молодых ученых и специалистов Самарского государственного университета в 1999 и 2000 годах; на VI Российской научной конференции, подготовленной Поволжской государственной академией телекоммуникаций и информатики в 1999 году; на Международной научной конференции «Гендерные отношения в России: История, современное состояние, перспективы», состоявшейся в Ивановском государственном университете в 1999 г.; на I Международной научной конференции молодых ученых и студентов «Актуальные проблемы современной науки», организованной Самарским государственным техническим университетом в 2000 г.; на региональной научно-практической конференции «Экономика Самарской губернии: 150 лет развития» Самарской государственной экономической академии, проведенной в 2001 г.; на Историко-патриотических чтениях «Героизм как высшая форма служения Отечеству» в 2010 г. в Саратовском юридическом институте МВД России; на конференции молодых ученых-историков «Становление народного единства. Вехи истории», проведенной организационно-информационным управлением аппарата Самарской Губернской Думы в 2011 г. Основные результаты исследования были апробированы автором в процессе преподавательской деятельности на кафедре общих гуманитарных и социально-экономических дисциплин Самарского филиала Саратовского юридического института МВД России, на кафедре гуманитарных и правовых дисциплин Самарской академии государственного и муниципаньного управления и на кафедре психологии и педагогики Самарского государственного технического университета. Основное содержание работы отражено в трех монографиях, двух учебных пособиях и

тридцати трех научных статьях, одиннадцать из которых опубликованы в журналах перечня ВАК РФ. Общий объем опубликованных научных работ по теме диссертационного исследования составляет 75,5 п. л.

Основные положения, выносимые на защиту:

- Становление и развитие марксистской этики, новая этическая парадигма в России в 1920-е годы строились во многом на основе этического идеализма, религиозно-этических концепций и этической теории И. Канта. Деонтологическая концепция Канта объясняла мораль сквозь призму категории долга, нравственных обязанностей и долженствования. Коммунистическая мораль также выстраивала свою идеологию посредством понятий общественною долга, служения единой цели - строительству коммунизма на основе коллективизма, самоотречения и подчинения личных интересов общим. Таким образом, теория коммунистической морали была, по сути своей, достаточно компилятивной и эклектичной.

- В трудах теоретиков новой советской морали (В. И. Ленин, Е. М. Ярославский, Е. А. Преображенский, Л. Д. Троцкий, А. А. Богданов, А. М. Коллонтай, Л. И. Аксельрод) превалировала прагматическая, утилитаристская трактовка морали сквозь призму классового подхода. Общечеловеческая, абсолютная, безусловная и вечная, вневременная, то есть гуманистическая ценность морали не принималась во внимание в принципе.

- В 1920-е годы впервые в истории Российского государства произошла институционализация морали (термин наш). То есть властью была создана разветвленная сеть государственных, научных, учебных, политических учреждений (Коммунистическая академия, Институты Красной профессуры, система партийных университетов, Центральная Контрольная комиссия) и общественных организаций («Союз вшшетвующих безбожников», «Общество друзей беспризорного ребенка» и др.), деятельность которых была нацелена на создание и пропаганду принципов новой этики.

- В 1920-« годы властью была предпринята попытка привить обществу совершенно новые, социально никем и никогда неапробированные, формулируемые буквально на ходу (дискуссия об этике), радикальные этические идеи и нормы морали («обобществление женщин», «свободная любовь», «социализация детей»), приведшие, на фоне разрухи и голода, к беспрецедентному росту разводов, абортов, проституции и беспризорности. В итоге в общественном сознании произошло достаточно быстрое отторжение такого рода идей.

- Предлагаемые новой властью принципы образования (доступность, всеобщность, бесплатность), включая его этическую составляющую (трудовое воспитание), были приняты общественностью, т. к. они, с одной стороны, отвечали реальным социальным потребностям, с другой - не входили в противоречие с традиционными принципами морали. Именно на этом направлении Советское государство достигло наиболее значимых результатов.

- В деле борьбы с религией большевики были вынуждены пойти по пути замещения одной веры (религиозной) - другой верой (атеистической). Ими была проделана титаническая работа по замене одних обрядовых действий, ритуалов, символики (крестные ходы, иконы, молитвы, песнопения, кресты), другими, очень схожими по форме, но не по содержанию, символами и ритуалами (демонстрации, портреты вождей, лозунги и транспаранты, песни, звезды). Поскольку любое религиозное сознание является очень глубинным, постольку любое сопротивления народа на этом направлении подавлялось властями особенно жестоко и изощренно (казни священнослужителей, разрушение храмов, разорение старых кладбищ). В результате практически полного физического (но не духовного и морального) уничтожения церкви в российском обществе в 1920-е годы начинает формироваться атеистическая этическая платформа.

- Статистические данные свидетельствуют, что динамика социальных и демографических процессов, диагностирующих реальное положение дел в религиозной,

морально-нравственной и семейной сферах российского общества в 1920-е годы, практически одинакова для всех регионов страны, включая губернии Поволжья.

- Именно 1920-е годы были периодом активного слома и фактического уничтожения старой и формирования новой социально-этической матрицы. Системообразующие элементы новой этики (коллективизм, долг, ответственность, стремление к социальной справедливости, служение общему делу), присущие российскому дореволюционному обществу, были воспроизведены в условиях новой коммунистической этической парадигмы. Это во многом предопределило то, что в XX веке российское общество не утратило свою идентичность.

Структура работы. Диссертационное исследование состоит из пяти разделов, введения и заключения, приложений, списка использованных источников и литературы, а также списка сокращений.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во Введении обосновывается актуальность темы, ее научная новизна и научно-практическая значимость, обозначены объект и предмет, цель и задачи, хронологические и территориальные рамки исследования, раскрывается методологическая основа, источниковая и историографическая база диссертационного исследования, определяется структура работы.

Глава 1. Проблемы изучения социальных преобразований в советском обществе 20-х годов: подходы и методы

Глава посвящена изучению социальных проблем российского общества 1920-х годов в отечественной историографии, что позволяет выделить ряд се специфических черт.

Историографию периода 1920-1950-х годов отмечает, в основном, описательный характер работ и обилие статистических сведений, публиковавшихся в печати. Определяющей характеристикой первого периода является принадлежность самих авторов к той эпохе47. 1920-е годы не были для них историей, авторы сами были участниками событий и в силу этого по объективным причинам не могли создать адекватной картины происходящего. Здесь уместно вспомнить слова замечательного русского поэта, современника исследуемой эпохи С. А. Есенина: «Лицом к лицу - лица не увидать. Большое видится на расстояньи...». Исследователи той поры стремились объяснить современные им события в русле марксистской методологии с точки зрения завоеваний и достижений Советской власти. Говоря о первом периоде историографии, можно подчеркнуть, что в публикациях не было глубокого объективного научного анализа происходившей в стране социально-экономической и духовной трансформации. В литературе присутствовал не столько анализ, сколько констатация фактов и событий общественной жизни. Важной чертой историографии являлась идеологическая ангажированность авторов, которые, по сути, были апологетами коммунистического строя, будучи частью существующей политической системы.

Историография середины 1950 - конца 1980-х годов характеризуется накоплением обширного фактического материала по проблемам социальной истории советского общества 20-х годов. Достаточно многочисленные исследования этого периода весьма схожи как по методологическим подходам, так и по стереотипности суждений. Научную литературу этого периода отличает идеологизация и политизированность оценок исследуемой эпохи.

" См.: Бухарин Н., Преоораменскии Е. Азбука коммунизма. М„ 1920. С. 66: Ленин В. И. Поли. собр. соч Т. 41. С. 309, 313 (речь на III всероссийском съезде Российского коммунистического союза молодежи).

19

Историографию первого и второго периода объединяет принадлежность авторов публикаций к советскому времени. Все они были неотъемлемой частью своей эпохи и были вынуждены обслуживать существующую государственную социально-политическую и идеологическую систему.

Исследования периода с начала 1990-х годов и по настоящее время качественно отличаются от литературы предшествующих периодов. Окончание советской эпохи ознаменовало выход исторической науки за рамки единой унифицированной марксистской методологии. Кроме того, доступ к ранее засекреченным архивным документам позволил историкам ввести в научный оборот значительный массив новых источников. Разнообразие научно-теоретических и методологических подходов и смещение тематической направленности социальных исследований существенно обогатили историческую науку. Вектор научных исследований сместился от вопросов партийного руководства социально-политическим, экономическим и культурным развитием советского общества к проблемам микроистории — истории повседневности, семейно-бытовых, общественных, духовно-религиозных и нравственных отношений сквозь призму человеческих судеб, мировосприятия, традиций, обычаев, норм, ценностей и оценок людей, общества, государства и власти. «Понимать историю - значит быть знатоком людей в высшем смысле слова»48. Именно такая «живая» история и дает нам наиболее полную и объективную историческую картину мира.

Анализ научной литературы показывает, что тема социального развития советского общества 20-х гг. постоянно привлекала внимание исследователей. Отдельные проблемы анализировались и освещались в монографиях, статьях, докладах, а также в диссертационных исследованиях. Однако литература, посвященная именно социально-нравственным проблемам истории советского общества в целом и истории Поволжья, в частности, весьма немногочисленна. Недостаточно изученными остаются проблемы социальной сферы - семейно-брачных отношений, воспитания детей, образования подрастающего поколения, ликвидации неграмотности среди взрослого населения, борьбы с беспризорностью, отношения власти к религии и церкви, кампании по изъятию церковных ценностей, давления государства на верующих с точки зрения формирования новой коммунистической морали, а также особенности развития самой этической науки в советском обществе 1920-х гг. Изучение всех вышеперечисленных проблем в отечественной историографии носит дискретный, разрозненный, фрагментарный характер и не дает целостного и обобщенного представления о формировании коммунистической морали и ее специфике в контексте социальных проблем развития общества в период 1920-х годов.

Многие вопросы социальных преобразований исследуемого периода продолжают оставаться на повестке дня. Опираясь на научный опыт предшественников, автор настоящей работы предпринимает попытку комплексного анализа социально-нравственного развития общества 1920-х годов. Материалом для анализа явились источники той эпохи, изученные автором настоящего диссертационного исследования в сравнительно недавно рассекреченных фондах столичных и региональных архивов.

Глава 2. Развитие этической мысли и формирование теории коммунистической морали: диалектика форм и содержаний

В главе рассматриваются взгляды, представленные в научных трудах по этике, разнообразие концепций в этических дискуссиях и речах официальных лиц государства, судьбы этических сообществ и организаций, содержание моральных кодексов как попыток создания идеальной модели гуманных и справедливых отношений в будущем

48 Шпенглер О. Закат Европы. Очерки морфология мировой истории. Т. 1. Гешталът и

действительность. М„ 1993. С. 205.

коммунистическом обществе, а также проблемы этического образования и просвещения, как форм институционализации этики.

Одним из наиболее значимых достгокений первых послереволюционных лет в области этической мысли к началу 1920-х годов явился сборник статей о русской революции «Из глубины»49. Этот сборник объединил идейные позиции авторов, исходивших из установки, что «положительные начала общественной жизни укоренены в глубинах религиозного сознания» и что разрыв этой коренной связи есть ни с чем не сравнимое духовно-нравственное крушение, постигшее русское общество. Главную задачу авторы сборника - философы, ученые, публицисты и обществешше деятели — видели в том, чтобы дать всесторонний критический анализ большевистской революции, показать роль интеллигенции и русской литературы в ее подготовке. В частности, П. Б. Струве в оценке последствий и результатов революции констатирует, что революция приносит в жертву национальные интересы русского народа ради господства интернациональных и классовых идей: «Нет никакого сомнения в том, что русская революция есть первый в мировой истории случай торжества интернационализма и классовой идеи над национализмом и национальной идеей»50. Определяя различия социального, духовно-нравственного смысла понятий «класс» и «нация», Струве подчеркивает, что «Нация - это духовное единство, создаваемое и поддерживаемое общностью культуры, духовного содержания, завещанного прошлым, живого в настоящем и в нем творимого для будущего. Но в то время как классовый признак приурочивается к скудному социально-экономическому содержанию, не имеющему ни моральной, ни какой-либо иной духовной ценности, признак национальный указует на все то офомное и нетленное богатство, которым обладает всякий член и участник нации и которое, в сущности, образует самое понятие нации. В основе нации всегда лежит культурная общность в прошлом, настоящем и будущем, общее культурное наследие, общая культурная работа, общие культурные чаяния»51. Всех авторов сборшпса «Из глубины» роднит не только общий эмоционально-нравственный посыл, но и идейно-политический подход и социально-этическая оценка революционных преобразований в обществе, которые послужили разрушению христианских традиций, духовности, культуры, национальных интересов русского народа, вытеснив саму идею социальной справедливости и равенства. Очевидно, что этические теории и взгляды авторов сборника подчеркивают их концептуальное единство в развитии и продолжении традиции этического идеализма.

1922 год следует считать рубежным в развитии русской этической мысли и формировании новой теории коммунистической морали, так как до 1922 г. вмешательство руководства большевистской партии и советского государства в сферу общественной мысли носило эпизодический характер, однако в 1922 г. многие представители старой философской профессуры п «вольных» философов-идеалистов были объявлены «personae поп grata». Из страны были высланы деятели культуры и науки, считавшиеся «особо активными контрреволюционными элементами», в их числе Н. А. Бердяев, С. Н. Булгаков, Б. Н. Вышеславцев, В. В. Зеньковский, И. А. Ильин, И. И. Лапшин, Н. О. Лосский, Л. П. Карсавин, Ф. А. Степун, П. А. Сорокин, Г. В. Флоровский, С. Л. Франк. Это стало невосполнимой потерей для российской пауки и общественной мысли. Большевистская власть исключила все возможности свободного развития философско-этической мысли, выходящей за пределы марксистского и революциошюго мировоззрения.

Важным шагом в утверждении марксистской этической доктрины и попытке институционального закрепления морали стало решение IX Всероссийской конференции

1,9 См.: Из глубины: Сборник статей о русской революции/С. А. Аскольдов, Н. А. Бердяев, С. А. Булгаков и др. М., 1990.

>л Струне П. Я. Исторический смысл русской революции и национальные задачи // Из глубины. Сборник статей о русской революции. М., 1990. С. 230.

51 Там же. С. 235.

РКП (б)52, прошедшей 22-25 сентября 1920 г. Это решение касалось учреждения «органа партийной и пролетарской совести» - Контрольной комиссии (фактически этической комиссии), призванной рассматривать нарушения членами партии коммунистической этики.

Разъяснение и уточнение моральных критериев поведения коммунистов, продолжавшееся несколько лет, составило содержание дискуссии о партийной этике, в которой приняли участие теоретики и партийные деятели. Дискуссия проходила, в основном, в партийной среде - па пленумах контрольных комиссий, в коммунистическом университете им. Я. М. Свердлова, на партийных собраниях. Высшее руководство партии в лице партийного органа — Центральной Контрольной комиссии — сформулировало некий кодекс поведешм члена коммунистической партии, представляющий собой систему норм и ценностей пролетариата, коммуниста в противовес «чуждым и примазавшимся элементам», построенный на отрицании «классово чуждых» ценностей и интересов «социально-враждебных слоев» и «паразитических групп населения». Этот нравственный посыл был призван служить определенной оценочной шкалой, системой моральных координат, этическим кодексом строителя коммунистического общества, в конечном счете, он предъявлял те нравственные требования к сознанию, поведению и взаимоотношениям людей, которые составляли фундамент советской социалистической теории, политики и практики.

Анализ дискуссии 1920-х годов о партийной этике и деятельности Контрольных комиссий позволяет сделать вывод о том, что данная теоретическая и практическая работа партийного руководства стала весьма значимой в истории этической мысли исследуемого периода. Прежде всего, существенное значение имела попытка составить жесткий моральный кодекс коммуниста, несмотря на то, что этот проект не воплотился в жизнь на том этапе. Важный итог дискуссии и всей практической работы состоял также в том, что был преодолен этический нигилизм в сфере моральной идеологии, а в реальной жизни -обосновано и закреплено внимание и интерес к конкретным поступкам, поведению, взаимоотношениям людей не только в партийной среде, но и в обществе в целом с точки зрения их моральной оценки; осмыслены и утверждены роль и значение моральных принципов, норм, правил и установок в повседневной жизни людей, пусть и сквозь призму коммунистических ценностей и идеалов.

Следует подчеркнуть, что именно в 1920-е годы появился и четко обозначился явный разрыв, огромная дистанция между «моральной идеологией», декларируемыми нравственными ориентирами, ценностями, целями и идеалами с одной стороны, и «нравственной практикой», реальными принципами, нормами, правилами и установками в повседневной жизни людей. Этот разрыв руководство партии пыталось преодолеть посредством «партийных чисток», деятельности Контрольных этических комиссий, но, как известно, идеология, политика и практика существуют на разных полюсах бесконечно многообразной, антиномичной, противоречивой жизни общества, особенно в эпоху радикальных, глубоких социально-политических преобразований и духовных перемен.

На основе исследованных материалов можно выделить специфические свойства, особые черты, приобретенные формируемой коммунистической моралью в рамках марксистской этики.

1) Авторитарность нравственных норм и отношений (проявляется в ужесточении, сужении рамок моральных норм и выделении отдельных личностей -партийных и государственных деятелей, идеологов партийной этики, призванных служить моральным ориентиром для всех людей).

2) Отсутствие плюрализма в морали (унифицированность морали, отрицание возможности сосуществования разных этических концепций и различных моральных

52 См.: Девятая конференция РКП (б). Сентябрь 1920 г. Протоколы. М., 1972.

22

позиций; уменьшение спектра допустимого поведения людей, снижение терпимости, толерантности).

3) «Коллективизация» морали (доминирование общесгвешплх, коллективных, коммунистических интересов и ценностей над личными, индивидуальными интересами и потребностями; «общественные интересы выше личных»).

4) Субъективность и оценочность морали (подчиненность коммунистическим идеалам, оценка событий, явлений и поступков сквозь призму коммунистических ценностей).

5) Императивность морали (повелительный характер, обязательность к исполнению всех требований, предъявляемых обществом, исходя из категорий долга, чести, совести, ответственности).

6) Относительность морали (классовые интересы пролетариата объявлялись общечеловеческими, критериями нравственности стали партийные интересы и коммунистические ценности).

7) Всепроницаемость морали (требования партийной этики распространились на политику, науку, культуру, искусство, религию, семейно-бытовые и общественные, гражданские отношения).

8) Утилитарность и прагматизм моральных поступков, действий, поведения (развитие морали на основе принципа целесообразности: нравственно все, что соответствует интересам советского государства).

9) Релятивизм морали (ситуативность оценок и суждений: подчеркивалось изменение нравственных требований по мере развития общественных отношений).

10) Абстрагирование морали (выход морали го сферы реальных человеческих отношений (что проявилось в религии и семейно-брачных взаимоотношениях) и утверждение человека в качестве средства к внешней и отдаленной - коммунистической -цели).

11) Ригоризм моральных принципов и норм (строгое и жесткое следование общеобязательным моральным требованиям).

Очевидно, что источником марксистской этики послужила каптовская «этика долга», а также соловьевская идея «оправдания добра». Коммунистическая мораль формировалась на основе марксистской методологии, однако в рамках парадигмы «этики долга». Итак, на прочном теоретическом фундаменте «категорического императива нравственности» И. Канта сформировалась новая матрица марксистской этической доктрины, положившая начало коммунистической морали и этике.

Таким образом, партийная этика, появившаяся в 1920-е годы и вытеснившая этический идеализм предшествующего дореволюционного периода, стала прикладной этикой построения коммунистического общества. В 1920-е годы партийной элитой была предпринята попытка «привить» концепции этического идеализма на реальную почву новых социально-политических, экономических, духовно-культурных условий. Эта попытка воплотилась в разработке идеи «коммунистической морали», носившей ярко выраженный прикладной, утилитарный характер. Прикладная коммунистическая этика на основе пролетарской морали была призвана стать нормативной этикой, выполняющей практическую функцию «научения» людей должному поведению в конкретных ситуациях и в определенных сферах жизни и деятельности: в культуре и искусстве, в религии, в семейно-брачных, бытовых и повседневных отношениях, в воспитании подрастающего поколения.

Глава 3. Отношение власти к религии: механизм формирования в общественном сознании коммунистической морали

В главе анализируются взаимоотношения государства, религии и народа сквозь призму духовно-нравственных основ развития общества. Именно религия является для

людей той всеобъемлющей и абсолютной духовной силой, которая дает человеку представление о нравственном совершенстве, идеале, воплощенном в высших нравственных ценностях: любовь, добро, милосердие, сострадание, человеколюбие, справедливость; вера содержит мощный нравственный заряд, побуждающий личность к самосовершенствованию, задает, таким образом, ценностные ориентации в жизни. Религия является также главным скрепляющим, объединяющим звеном для народа и в повседневной жизни, и в сложные, переломные исторические моменты, пробуждая единое, целостное национальное самосознание и укрепляя высшие гражданские и патриотические чувства. Влияние религии на моральное развитие общества безусловно и абсолютно, нравственный облик народа определяется религиозной духовностью как стремлением к совершенству. Русская Православная Церковь всегда была для русского народа духовным стержнем — учила добру, проповедовала любовь к ближним, призывала к милосердию, укрепляла семейные ценности и воспитывала патриотический дух, сохраняла национальные традиции и культуру".

Советское государство ставило целью воспитшше «нового человека», достойного жить в коммунистическом обществе. Нравственному совершенствованию личности, которое воспитывала церковь, В. И. Ленин противопоставил иной императив: нравственно все, что служит устранению эксплуатации в отношениях между людьми и способствует строительству коммунизма. Такая революционно-утилитарная позиция была направлена на устранение церкви из активной общественной жизни. Эта политика нашла правовое закрепление в Декрете, делегирующем все идеологические, социальные, финансово-имущественные прерогативы церкви государству. Декрет «Об отделении церкви от государства и школы от церкви», изданный 23 января 1918 г.54, стал исходной точкой, обозначившей отношение Советской власти к религии. Этот нормативно-правовой акт, принятый СНК РСФСР, имел конституционное значение и устанавливал светский характер государственной власти. Содержание религиозной политики Советского государства отражено в основных статьях Декрета о запрете религиозных обрядов и церемоний при совершении государственных или иных публично-правовых общественных действий, а также о запрете преподавания религии: «школа как государственное образовательное учреждение отделяется от церкви». Декрет провозглашал свободу совести и вероисповедания: «право каждого исповедовать любую религию или не исповедовать никакой», то есть атеизм был приравнен к исповеданию религии; запрет указания религиозной принадлежности граждан в официальных документах полностью уравнивал в гражданских правах верующих людей любых конфессий и атеистов. Кроме того, согласно Декрету, церковь лишилась прерогативы вести учет рождений, смертей, браков и разводов: «Акты гражданского состояния должны вестись исключительно гражданской властью, отделами записи браков и рождений», - это право передавалось государственным органам ЗАГС. Также данным Декретом было отменено право собственности у церкви и религиозных обществ, недопущение для них прав юридического лица: «Все имущества существующих в России церковных и религиозных обществ объявляются народным достоянием». Это положение Декрета стало в 1921 г. юридическим основанием изъятия ценностей Русской Православной церкви во время голода в Поволжье.

Накануне опубликования Декрета, 19 января 1918 года патриарх Тихон в своем соборном послании провозгласил анафему тем, кто развязал в России террор и кровавую смуту, расколовшую страну на два лагеря: «Властью, данной нам от Бога, запрещаем вам приступать к Тайнам Христовым, анафемствуем вас, если только... хотя по рождению

' См.: Кириченко О. В. Святыни и святость в жизни русского народа: этнографическое исследование М., 2010: Он же. Женское православное подвижничество в России (XIX - середина XX в.). М.,2010.

и См.: СУ РСФСР. 1918. № 18. Ст. 263; Газета Рабочего и Крестьянского Правительства. 23.01.1918.

своему принадлежите к церкви Православной...»55. Это послание патриарха Тихона, Декрет об отделении Церкви от государства, вся последующая политика Советской власти в отношении Русской Православной Церкви - стали началом неразрешимого и жестокого тройного конфликта в обществе: во-первых, государства по отношению к Русской Православной Церкви; во-вторых, реформаторского раскола внутри самой Русской Православной Церкви, разделившего ее на «тихоновцев» и «обновленцев» -приверженцев патриарха Тихона и традиционной Церкви и сторонников новой обновленческой «живой церкви»; в-третьих, властей по отношению к народу как хранителю и почитателю православных святынь, обычаев и традиций.

Исследуя ход кампании по изъятию церковных ценностей, вызвавшей столь мощный резонанс в обществе, нельзя обойти вниманием отношение церкви к этой проблеме. Патриарх Тихон допускал частичное изъятие, обозначая грань (когда церковь, не допуская насилие при изъятии, отдает сама и отдает сугубо не богослужебные вещи), до которой еще возможны были компромиссы, но за которую церковь уже не могла выходить, в противном случае нарушались церковные каноны. Однако в это время декрет об изъятии церковных ценностей уже готовился к изданию и вопрос церковного золота был предрешен. А позиция патриарха, предусматривавшего возможность частичной сдачи церковного достояния для спасения голодающих, была использована против него. Разрешив публикацию послания патриарха Тихона от 19 февраля 1922 г., власти воспользовались этим, чтобы организовать на страницах правительственных газет резкие выпады против руководителей церкви, обвинив их в нежелании помочь голодающим.

28 февраля 1922 г. патриарх Тихон обратился с воззванием ко всем «верующим чадам Российской Православной церкви», в котором осудил декрет как «акт святотатства»: «С точки зреиия церкви подобный акт является актом святотатства... Мы допустили, ввиду чрезвычайно тяжких обстоятельств, возможность пожертвования церковных предметов, не освященных и не имеющих богослужебного употребления. Мы призываем верующих чад церкви и ныне к таковым пожертвованиям, лишь одного желая, чтобы эти пожертвования были откликом любящего сердца на нужды ближнего, лишь бы они действительно оказывали реальную помощь страждущим братьям нашим. Но мы не можем одобрить изъятия из храмов, хотя бы и через добровольное пожертвование, священных предметов, употребление коих не для богослужебных целей воспрещается канонами Вселенской церкви и карается Ею как святотатство...»56. Отношение патриарха Тихона к декрету разделялось большинством православных верующих.

Однако позиция власти по отношению к духовенству и церкви была крайне негативной. Власть постоянно искала поводы в чем-то обвинить церковь и специально создавала ситуации, которые давали бы возможность натравить массы на нее. В телеграмме ГПУ из Москвы от 1 апреля 1922 г. говорилось: «Циркулярно. Всем Губотделам ГПУ. Нами отмечено, что Комиссии по изъятию церковных ценностей и местная печать ведут однобокую кампанию, наваливаясь исключительно на духовенство православной церкви, что может вызвать недовольство русского религиозного населения на другие инаковеруюшие круги населения. Во избежание этой однобокости ...повести устную и путем печати усиленную агиткомпашпо не только против духовенства православной церкви, но и против служащих других культов, противящихся изъятию ценностей...»57. Кампания по изъятою церковных ценностей, начавшаяся весной 1922 г., превратилась в полную конфискацию церковного имущества. В шифрованной телеграмме (вся документация и официальная переписка, касающаяся изъятия церковных ценностей, велась в шифрованном виде под грифом «секретно», «весьма секретно») председателю

55 Поспелтскш! Д. В. Русская Православная Церковь в XX веке. М., 1995. С. 52.

56 Акты Святейшего Тихона, Патриарха Московского и всея России, позднейшие документы и переписка о каноническом преемстве высшей церковной власти. 1917-1943. М.: Православный Свято-Тихоновский Богословский Институт, 1994. С. 190.

57 СОГАСПИ, ф. 1,оп. 1,д. 725, л. 21.

ВЦИК М. И. Калинину из Самарского Губкома РКП (б) говорилось по этому поводу: «В Самарской губернии никаких исключений по отношению храмов всех вероисповеданий не было. Изымается все, оставляются не серебряные вещи...» .

В то время как по всей стране разворачивалась широкая кампания по изъятию церковных ценностей, церковь стала объектом жестоких нападок в прессе. Отношение церкви к изъятию было объявлено «контрреволюционной позицией». Так, доклад ГПУ в Совнарком 20 марта 1922 г. о деятельности духовенства в связи с изъятием ценностей из церквей вообще призывал к аресту и осуждению патриарха и всех церковных служителей: «Патриарх Тихон и окружающая его свора высших иерархов... в противовес декрета ВЦИК об изъятии церковных ценностей, ведут определенную контрреволюционную и ничем не прикрытую работу против изъятия церковных ценностей... всех попов и церковников, резко выступающих против изъятия ценностей из церквей, необходимо выслать в самые голодные районы голодающего Поволжья, где их афишировать перед местным голодным населением, как врагов народа...»59. Таким образом, политическая власть использовала кампанию по изъятию церковных ценностей в связи с голодом в Поволжье для полной дискредитации Церкви в глазах народа. Более того, в общественном мнении целенаправленно формировался образ Церкви как врага ггравославпых верующих и всего общества. В общественном сознании, в свою очередь, нарастали протестные настроения против открытого узаконенного ограбления Церкви и в защиту православной веры.

Сопротивление верующих зачастую приводило к конфликтам с властями, оканчивавшимся столкновениями с жертвами. Таких столкновений между уполномоченными представителями властей и верующими с начала весны 1922 г. было отмечено 1414. А в течение 1922-1923 гг. были уничтожены 2691 священник, 1962 монаха и 3447 монахинь60. Было расстреляно 32 митрополита и архиепископа; патриарх Тихон был арестован в мае 1922 г.

Итак, кампания по изъятию церковных ценностей по всей территории России воспринималась духовенством и верующими болезненно, часто приводила к многочисленным жертвам. Одна из задач кампании - подавить сопротивление и открытую оппозицию со стороны церкви - была с успехом выполнена, хотя и с трагическими последствиями. Антирелигиозная пропаганда, начатая в прессе, поводом к которой стало сопротивление духовенства и прихожан открытому разграблению храмов, продолжалась и в последующие годы61. Это явление, по сути, стало фактически травлей Русской Православной церкви и священнослужителей. Верующие и прихожане болезненно воспринимали конфронтацию государственной власти по отношению к Церкви.

Исследователям еще предстоит детально изучить вопрос о том, какая доля конфискованных церковных ценностей реально была направлена на закупку продовольствия для голодающих. Думается, что в контексте большевистской морали решение этого вопроса было далеко не однозначным. Кампания по изъятию церковных ценностей стала серьезным ударом по Церкви как институту. Представители духовенства, пытавшиеся создать церковные структуры (комитеты) по борьбе с голодом, были арестованы. Власть боялась укрепления авторитета церкви в глазах народа, стремилась ее всячески дискредитировать.

Анализ кампании по изъятию церковных ценностей и исследование взаимоотношений власти и Церкви в 1920-е годы в целом позволяет выделить причины и факторы давления государства на церковь и религию. Главными причинами наступления

58 РГАСПИ, ф. 17, оп. 84, д. 350, л. 44.

Русская православная церковь и коммунистическое государство 1917-1941. Документы и фотоматериалы. М., 1996. С.92-93.

Русская православная церковь и коммунистическое государство 1917-1941. С. 69.

61 См., например: Степанов И. Позор, которым навсегда покрыло себя духовенство // Коммунист. Куйбышев, 1937. № 21. С.42-43.

на Церковь со стороны Советской власти было, во-первых, ее мощное влияние на моральное сознание народа, которое шло вразрез с марксистской идеологией и пропагандой большевиков и воспринималось как «конкурирующая» сила для коммунистической идеи в массовом сознании. Во-вторых, новой власти было необходимо оперативно уничтожить все прежние государственные институты, ассоциируемые в обществе с прежним укладом жизни, вековыми обычаями и традициями, - таким институтом была Церковь («Мы наш, мы новый мир построим» - слова пролетарского гимна). В-третьих, атеистическая идеология не вписывалась в традиционную нравственно-религиозную картину мира, сложившуюся в обществеппом сознании («Религия - яд, береги ребят!» - призыв на плакате начала 1920-х годов). В-четвертых, духовенство и свяшешюслужители стали «классово чуждым элементом» и места в социальной структуре нового общества для них не было. В-гопых, Советская власть получила возможность, используя неограниченные административные ресурсы, национализировать собственность и имущество, принадлежащие церкви.

Важным этапом борьбы с религией в 1920-е годы стало создание общественной организации «Союз безбожников». В апреле 1925 г. в Москве прошел съезд Общества друзей газеты «Безбожник», положивший начало Союзу безбожников СССР (в 1929 г. он был переименован в Союз воинствующих безбожников)62. Председателем СБ СССР стал Емельян Ярославский; главными лозунгами Союза были - «Через безбожие - к коммунизму» и «Борьба с религией - это борьба за социализм».

Антирелигиозная пропаганда со второй половины 1920-х гг. проводилась в организационных рамках Союза. Значимым моментом деятельности организованных безбожников в стране стал II съезд (где присутствовало 1200 делегатов), прошедший в июне 1929 г. Союз безбожников был переименован в Союз воинствующих безбожников -это стало началом нового, более жесткого этапа борьбы с религией. Союз воинствующих безбожников получал значительную финансовую поддержку государства, так как стал официальным массовым пропагандистским органом богоборчества. Государство также инициировало создание специальных антирелигиозных рабочих университетов -специальных учебных заведении, создававшихся с целью подготовки антирелигиозного районного актива. Первый такой университет появился в Рогожско-Симоновском (Пролетарском) районе Москвы, в 1930 г. в Москве был издан сборник программ и материалов «Рабочего а1ггирелигиозного университета».

Как свидетельствуют архивные источники, волна массовых репрессий Советского государства против священнослужителей и мирян прокатилась после выхода известного постановления ВЦИК и СНК РСФСР от 8 апреля 1929 г. «О религиозных объединениях»63. Это постановление лишало религиозные объединения и избираемые ими органы юридических прав.

Реальная действительность показала, что, сколь ни сильна была бы идеологическая пропаганда, политические установки, планы и проекты с опорой на административные ресурсы, все же общественное сознание опирается на традиционные нравственные принципы, нормы и ценности64. Дело в том, что мораль (неотъемлемыми элементами которой являются нравственные принципы, нормы, ценности и идеалы), - как феномен духовной жшни общества - обладает свойством автономности, то есть определенной степенью независимости от внешних, объективных факторов социально-политического и идеологического развития общества.

^ См.: Петров С. Г. Документы делопроизводства Политбюро ЦК РКП (6) как источник по истории русской церкви (1921 - 1925 гг.). М., 2004 С. 323-343.

а См.: Милта О. Л. Документальные свидетельства о гонениях на духовенство в СССР в 19291931 гг. //Традиции и современность. Научный православный журнал. 2007. №6. С. 103.

См о традициях: Кириченко О. Я Традиция с позиции православного мировоззрения // Традиции и современность. Научный православный журнал. 2007. № 7. С. 3-39.

Формируя в общественном сознании коммунистическую мораль, государство пыталось насаждать ее за счет ломки традиционных норм и ценностей, в том числе религиозных святынь, отвергая нравственные устои. Безбожие властей проявлялось в закрытии церквей, разрушении колоколен и сожжении икон, арестах священнослужителей и поругании святынь. Однако с разрушением церквей и православных святынь в обществе не были разрушены основы традиционной морали. Власть в своем богоборчестве действовала с таким фанатичным напором, что причины и мотивы подобных деяний слсдуст искать скорее не в атеистических корнях, а в действиях коммунистических «неофитов», проводников пролетарской идеологии, озаренных новой, «истинной» верой-в светлое коммунистическое будущее - и старающихся убрать с глаз долой свидетельства своей отвергнутой религии, то есть, другими словами, уничтожение православных икон продиктовано необходимостью смены идолов (поклонение изображениям пролетарских вождей вместо ликов святых). Очевидно, что власть целенаправленно выстраивала новую сакральную систему, разрушая старые сложившиеся нормы и традиции и создавая новые. «Вся богоборческая эпопея 20-х годов однозначно прочитывается как смена религий, смена сакральных систем, ...коммунистическая идеология в России была новой формой религии» \

В 1920-е годы Церковь - как институт государственной власти - подверглась фактическому разрушению и уничтожению, в то же время Церковь - как храпительница православной веры - отстояла свои позиции в духовном самосознании народа, смогла сохранить определенный моральный кодекс, в котором главными нравственными категориями выступают добро, любовь к ближнему, совесть, вера в справедливость и готовность к сочувствию, состраданию, самопожертвованию.

Репрессиями 1920-х годов государство не столько насаждало новую мораль, сколько тотально разрушало старую. Более масштабно процесс внедрения новой морали стал разворачиваться позже. Власть уничтожала (физически и морально) и церковные институты, и служителей Церкви. Прежняя мораль разрушалась и посредством раскола Церкви изнутри, и через отказ государства от системообразующих нравственных устоев прежней жизни. Разрушался традиционный институт семьи (подробнее см. главу 4 настоящего исследования).

Вся эта массированная атака большевиков на Церковь не могла не повлиять на развитие общественного сознания в целом, и на трансформацию его морально-этической составляющей, в частности, что достаточно определенно проявилось в последующие периоды истории советского общества.

Глава 4. Семья и брак как базовые ценности морального сознания в глазах общества и власти

В главе рассматривается политика и практика развития семейно-брачных отношений в контексте анализа морально-нравственных аспектов развития росашского общества 1920-х годов.

4.1. Легитимизация новых норм брака и семьи

Политические, экономические, социальные изменения в России привели к изменениям во всех сферах жизни людей, вплоть до семейного быга. Религиозно освященный церковный брак, единственный легитимный, был лишен своей юридической силы декретом от 18 декабря 1917 г.66, статья 1 которого гласила: «Российская республика впредь признает лишь гражданский брак... Церковный брак, наряду с обязательным гражданским, является частным делом брачующихся». Русская Православная церковь

' ■ Левкиенская Народ безмолвствует? Советское богоборчество глазами русского крестьянина // Родина. Российский исторический журнал. 1997. № 8. С. 99.

№ См.: Декреты Советской власти. Т. 1. 25 октября 1917 г. - 16 марта 1918 г. М., 1957.

28

видела в этом нововведении стремление подорвать не только религиозные, по и моральные основы семьи, ломку прежнего жизненного уклада.

Новым этапом в семейной политике РСФСР стал принятый в 1926 г. Кодекс законов о браке, семье и опеке67; он признал законными фактические браки: таким образом, регистрация браков стала не обязательной. Фактически существующие браки -зарегистрированные или незарегистрированные - были уравнены и предоставляли супругам одинаковые права. Давая правовую защиту неоформленным брачным отношениям, государство перекладывало обязанность по содержанию материально нуждающихся лиц на плечи фактических супругов. Эта цель являлась прагматической, ибо она диктовалась экономической неспособностью государства проводить широкую социальную полтину по материальной поддержке необеспеченных слоев населения.

Принятие семейного Кодекса 1926 г. можно расценить двояко. С одной стороны, он явился подтверждением пропагандистского тезиса о свободе брачных отношегаш, а с другой - констатацией нарождавшейся и уже существующей моральной нормы. Очевидно, что Кодекс 1926 г. вызвал неоднозначные оценки в обществе: от полного неприятия в среде консервативной части населения, верной прежним моральным традициям, до активпой поддержки в кругах студенческой молодежи.

4.2. Партийная дискуссия о моральных аспектах семейно-брачных отношений

Исходя из задач, поставленных новой властью - формирование института семьи как ячейки, как трудовой коммуны, основанной на товарищеских узах, нацеленной па коммунистическое строительство, - шла разработка теоретической концепции семьи. Идейно-теоретическая работа по созданию новой модели семьи и брака, соответствующей целям коммунистической партии и требованиям пролетарской морали, велась на фоне публичных дискуссий по вопросам тендерных, семейно-брачных отношений (основу дискуссии составляло отрицательное отношение марксизма к семье, основанной на частной собственности)68.

Марксистский теоретик в женском вопросе А. М. Коллонтай в изданной в 1919 г. работе «Новая мораль и рабочий класс» оперировала понятиями «быстротечный брак» и «половой коммунизм». Свои, мягко говоря, смелые теоретические положения о свободной любви А. М. Коллонтай продолжала развивать и в 1920 г., когда она заведовала Отделом ЦК РКП (б) по работе среди женщин. (В скобках заметим, что сам факт назначения на ключевую должность в правительстве такого рода «теоретика» весьма симптоматичен и показателен для характеристики «линии партии» той поры). Пожалуй, одной из самых известных работ Коллонтай стала опубликованная в 1923 г. в журнале «Молодая гвардия» статья с примечательным названием «Дорогу крылатому Эросу».

А. М. Коллонтай настаивала на идеях свободных, не ограниченных временными, материальными, социальными, религиозными, нравственными и любыми другими рамками отношений мужчины и женщины. «Для классовых задач пролетариата, - писала Коллонтай, - совершенно безразлично, принимает ли любовь формы длительного оформленного союза или выражается в виде преходящей связи. Идеология рабочего класса не ставит никаких формальных границ любви»69.

Вопрос об отмирании семьи, по аналогии с отмиранием государства, при переходе к новому, коммунистическому обществу многим казался решенным, поэтому обсуждению подлежали «частные» моменты - темпы, формы, условия - процесса отмирания.

67 СУ. Ї926. №82. Ст. 612.

6* См.: ГАНИ СО, ф. 27, оп. 3. д. 868, л. 33; Социализация женщин. Пгр„ 1918. С. 10; Коллонтай А. Положение женщины в эволюции хозяйства: Лекции, читанные в Свердловском университете. М.-Л., 1922. С. 69; Преображенский Е. А. О морали и классовых нормах. М.-Л., 1923. С. 25; Рязанов Д. Я. Взгляды Маркса и Энгельса на брак и семью. М., 1927. С. 20-25; Троцкий Л. Вопросы быта: Эпоха «культурничества» и ее задачи. М., 1923. С. 17.

69 Там же. С.П9-120.

Политическая власть осознавала безусловную актуальность и значимость проблемы половых взаимоотношений и построения новых форм семьи - как фундамента будущего коммунистического общества. В рамках дискуссии о партийной этике начала 1920-х годов Центральная Контрольная комиссия подчеркивала важность создания новых форм семьи, инициируемого Коммунистической партией. На октябрьском (1924 г.) Пленуме ЦКК РКП (б) были приняты Указания Президиума ЦКК, где отмечались так называемые «болезни» партии, соприкасающиеся с вопросами этики, коммунистической морали. В частности, было сказано: «Ломка экономических отношений, религиозных норм и буржуазной семейной морали, раскрепощение женщины, более свободное воспитание молодежи - все это выдвигает ряд вопросов, касающихся семейных взаимоотношений. ... Переходный период болезненно отражается и преломляется в неустойчивости семейных отношений...»70. В том же документе сформулированы основные требования партийной этики, расставляющие жизненные приоритеты для коммунистов: партия, и только затем семья: «Не коммунист тот, у которого на первом плане не партия и ее интересы, а что-либо другое, - собственное хозяйство, семья и пр.... В настоящих условиях коммунистическая семья должна представлять собой ячейку, которая, основываясь на естественном чувстве привязанности, заботится о создании благоприятных условий для коммунистической работы всех членов семьи, создавая из нее трудовую товарищескую коммуну»7'. Очевидно, что высшее партийное руководство сформулировало совершенно новую концептуальную модель семейных отношений - как трудовую коммуну, основанную на товарищеских узах, как ячейку, создающую благоприятные условия для коммунистического строительства. Причем, в новой системе ценностных координат предполагалось, что при достижении коммунистических отношений семья, принимаемая лишь в качестве средства построения коммунизма, станет ненужной и распадется как социальный институт: «семья еще долго будет являться важнейшим фактором нашей жизни. До идеала еще очень далеко» . Семья понималась, таким образом, как вторичный, производный, вспомогательный институт по отношению к партии, как средство для построения нового общества, целью которого является коммунизм.

Проблема половой морали в первой половине 1920-х годов рассматривалась властью сквозь призму классовой принадлежности: все негативные проявления относили к буржуазным пережиткам, а коммунистический идеал связывался с «пролетарской моралью». Участники дискуссии без учета статистических данных о проституции, насилии, абортах, матерях-одиночках и брошенных детях в 1920-е годы пытались противопоставлять «буржуазные отношения» и «пролетарскую мораль».

Таким образом, все негативные явления в сфере половой морали списывались на пережитки «буржуазных отношений». «Строительство нового быта» абсолютизировалось и представлялось как некая идеальная модель, где нет места безграмотности, невежественности, некультурности, а построение коммунистического общества связывалось с развитием «новых форм половых взаимоотношений».

Однако реалии того времени были далеко не идеальными. Как никогда до 1920-х годов и никогда после, в России не было столь высок, зафиксированный статистически, уровень проституции, разводов, абортов и беспризорности.

4.3. На грани морального разложения: статистика негативных тенденций

В 1920-е годы со всей очевидностью проявилась полная утрата морально-нравственных ориентиров в обществе. Стараниями руководства молодого государства

70 См.: К пленуму ЦКК РКП (б) (Материалы). М„ 1924. С. 44-57; Партийная этика. Документы и материалы дискуссии 20-х годов. С. 154, 157.

71 Там же.

72 Квиринг Э. Я. Жены и быт И Партийная этика... С. 368.

30

произошло выхолащивание этических норм и ценностей, составляющих главпый стержень семейных устоев и традиций.

«Разруха начинается в головах», - устами героя своей повести «Собачье сердце» профессора Преображенского оценивал истоки реальной жизни тех лет русский писатель М. А. Булгаков. Начавшаяся в головах теоретиков нового государствешюго строительства разруха привела к беспрецедентной деградации всего российского общества.

Печальным итогом нравственной разрухи стал масштабный рост социально негативных явлений - проституции, разводов, абортов, подкидывания младенцев и беспризорности. Низкий культурный уровень основной массы горожан, примитивные представления о месте женщины в обществе, отсутствие элементарных материально-бытовых и гигиенических условий, а также теоретические дискуссии о половой морали в коммунистическом обществе и внешний контроль за интимной жизнью для полного сосредоточения человека на проблемах построения социализма препятствовали развитию отношений, соответствующих истинным понятиям нравственная свобода, ответственность, честь, достоинство личности. Нормы сексуальной морали стали извращенными, перевернутыми, как был перевернут привычный уклад жизни после революции. Исследователь повседневной жизни горожан 1920-1930-х годов Н. Б. Лебина назвала это явление «инверсией» нормы и девиации (то есть взаимным переходом, переменой мест). Проявлялось стремление противопоставить «пролетарскую мораль» морали эксплуататорских классов как норму-образец, норму-идеал и отклонение, патологию, девиацию.

Примечательно, что в общественной оценке (не в широких слоях населения, а в публикациях, статьях и докладах партийных и государственных деятелей) многих социально опасных явлений, принявших широкие масштабы (как, например, половая распущенность, проституция и т.д.), отсутствовал именно нравственный аспект. Автор настоящего исследования считает это свидетельством того, что в 1920-е годы новой политической властью намеренно выхолащивались все прежние нравственные семейные и коллективные ценности, взамен искусствегаю прививались нормы коммунистической, пролетарской морали, никак не вписывающиеся в систему общечеловеческих - вне политического и идеологического контекста - ценностей. Итогом в 1920-е годы резко возросло и количество разводов, и абортов (в некоторых городах, как в г. Саратове, превосходивших число рождений73), и внебрачных детей.

Несмотря на свободу абортов, к 1927 г. в России насчитывалось более полумиллиона детей, которые, по данным статистики, никогда не видели своих отцов. Однако эти цифры в реальности были гораздо более масштабными74.

Заметную долю среди детей-сирот составляли младенцы-подкидыши, сданные в дома ребенка матерями, которые были не в состоянии их прокормить, матерями-одиночками. Рост внебрачных рождений был следствием особой демографической ситуации, сложившейся в результате войны, и государственной политики в отношении семьи и брака. Детская беспризорность и сиротство порождались как глобальными причинами социально-экономического и демографического характера, так и на микроуровне - причинами внутри семьи. Несомненно, обе группы причин имели непосредственное взаимное влияние.

Подкидывание новорожденных и детей до одного года приняло огромные размеры. В Саратове, по сообщению подотдела охраны материнства и младенчества Губздравотдела, «в младенческих учреждениях детей от рождения до 3-х лет в двух домах ребенка и в одном приемнике на 1 сентября 1921 г. числится 185 детей, в семи яслях -350, в питательном пункте - 300, в консультациях и молочных кухнях - 4700, -констатировал Саратовский губернский отдел здравоохранения. - Ввиду крайнего

™ ГАСО, ф. 338, on. 1, д. 334, л. 7 об. См.: Черных А. И. Проблемы семьи и брака в первое десятилетие Советской власти. С. 185.

31

переполнения младенческих учреждений в них принимаются лишь дети безродные, которых за август в приемник, рассчитанный на 20 детей, прибыло 100. Смертность за август в приемшже 50 %, в домах ребенка 15 %, в яслях и консультациях - 5 %»75. В условиях голода, холода и инфекционных заболеваний умирало более половины грудных детей в медицинских учреждениях.

Специфической особенностью социально-демографических проблем 1920-х годов является также масштабная детская беспризорность — следствие не только объективных причин, связанных с последствиями войн и революций, но и с проблемами внутрисемейного характера и ошибками в процессе теоретического поиска правильных форм семейно-брачных отношений.

Только в трех губерниях Поволжского региона - Самарской, Саратовской и Симбирской - в 1922 году находилось более двух миллионов беспризорников, всего по России скиталось 7 млн. детей.

К середине 1920-х годов благодаря усилиям «Комиссии по улучшению жизни детей» при ВЦИК, других органов по социальной защите беспризорных детей, а также активной деятельности различных общественных организаций по увеличению численности детских учреждений, созданию системы опеки и попечительства детей-сирот в губерниях региона удалось сгладить остроту проблемы детской беспризорности. Однако, несмотря на положительные тенденции в сфере социальной защиты беспризорных детей к концу 1920-х годов, сам факт существования детской беспризорности как явления в обществе был индикатором нестабильности социально-политической и идеологической системы, а также деформации семейно-брачных отношений в процессе становления нового Советского государства.

Фактические реалии семейной жизни и супружеских отношений в 1920-е годы следует рассматривать не только с точки зрения устанавливающейся коммунистической идеологии и пролетарской морали и изменения семейных ориентиров и норм частной жизни, но также сквозь призму нового законодательства, упразднившего патриархальную форму брака, регламентируемую Русской Православной Церковью. Однако, не только нормативные акты, но и объективные социальные, экономические, демографические причины расшатывали традиционные устои семьи и брака Такими объективно-историческими причинами трансформации института семьи в 1920-е годы стал целый ряд неблагоприятных факторов. Во-первых, это неблагополучное соотношение между иолами в демографической структуре в связи с потерями мужского населения во время первой мировой войны. Во-вторых, отток крестьянского населения из сельской местности в города, миграция сельских жителей в поисках постоянных и стабильных заработков. В-третьих, миграция из деревни в город молодбжи и нарушение межпоколенных связей во многом лишало представителей старшего поколения (как хранителя сложившихся традиций) функции социального контроля, что тоже не способствовало сохранению семейных отношений. В-четвёртых, тяжелые жилищно-бытовые условия вызывали повышенную социальную мобильность населения, что также негативно сказывалось на поддержании и сохранении семейных отношений.

Проблемы семейно-брачных отношений, так же как и смежные социальные проблемы (многоженство, проституция, разводы, аборты, безотцовщина и беспризорность) приобрели благодаря дискуссии о партийной этике идеологическое звучание. Институт брака в 1920-е годы - и легально (на основе Семейного кодекса 1926 г.), и фактически - развивался по пути предельного упрощения процедуры заключения и расторжения браков и ослабления формальных обязательств супругов. Семья как товарищеская трудовая коммуна была поставлена на службу построения нового коммунистического общества, поэтому партия присвоила моральное право вмешиваться в личную жизнь людей, а хозяйственно-бытовые проблемы, так же как и вопросы

75 ГАСО, ф. 521, ол. 1,д. 1256, л. 18.

воспитания детей были делегированы государству. Следствием этой политики стал значительный рост числа «свободных», незарегистрированных браков, разводов, абортов, внебрачных, брошенных, беспризорных и безнадзорных детей и подкидышей.

Автором подробно исследованы статистические сведепия по детской беспризорности, безнадзорности, сиротству в губерниях Поволжья. Кроме того, проанализирована ситуация, касающаяся детей, воспитывающихся в неполных семьях, матерями-одиночками, без отца, а также голодающих, бездомных, совершающих правонарушения и не посещающих школу. Эта информация об уровне и масштабах беспризорности детей и подростков (в Поволжье и в России в целом), как зеркало, четко отражает критическое состояние семьи как социального института и разрушение традиционных семейных устоев и ценностей.

Семейная политика советского государства строилась на основе идеологии равенства (классового и полового) и отрицания буржуазных форм брака и семьи. Советская политика в отношении семьи была сосредоточена на вопросах регуляции брачно-семейных отношений работающих женщин и на вопросах охраны и материальной поддержки материнства и детства.

Изменение форм семьи и брака стало барометром социально-политических и идеологических перемен в российском обществе, однако не поколебало институт семьи как фундамент морально-нравственного развития общества.

Несмотря на то, что Советская власть в 1920-е годы предприняла серьезную попытку дискредитации традиционных семейных отношений, в российском обществе они все же сохранились, а в моральном сознании людей остались высшие нравственные ценности - любовь, честь, достоинство, ответствешюсть, как понятия, скрепляющие семью и брак, - в качестве основополагающих категорий этики. И, как это ни парадоксально, но имешю благодаря сохранению этих непреходящих человеческих ценностей Советскому государству в последующие годы удалось стабилизировать, а в дальнейшем и приумножить свой социально-экономический потенциал.

Глава 5. Становление системы коммунистического воспитания н образования как приоритет социальной политики государства в 1920-е годы

В главе освещаются проблемы реализации задач повышения культурного уровня населения, в первую очередь, достижения всеобщей грамотности, создания системы бесплатного школьного и профессионального образования для всех детей и подростков, а также формирования системы охраны материнства и детства и преодоления беспризорности.

5.1. Борьба с неграмотностью как главное условие построения социализма

Неграмотность населения России В. И. Ленин считал одним из главных препятствий на пути строительства коммунистического общества, отмечая, что «неграмотный человек стоит вне политики». Поэтому задачи новой власти заключались не только в том, чтобы научить людей читать и писать, но и в том, чтобы посредством этого процесса воздействовать на массовое сознание, формировать коллективистский, коммунистический элемент морального сознания в обществе.

Ликвидация безграмотности признавалась делом первоочередной, чрезвычайной важности - поэтому и возникла ВЧК л/б. Декрет Совнаркома от 26 декабря 1919 г. «О ликвидации безграмотности среди населения РСФСР» вводил обучение грамоте всех граждан в возрасте от 8 до 50 лет, не умеющих читать и писать. 19 июля 1920 г. была создана Всероссийская Чрезвычайная комиссия по ликвидации безграмотности - ВЧК л/б, - на которую возлагалось непосредственное руководство осуществлением этой задачи.

На 1 апреля 1923 года в 41 губернии Европейской части России насчитывалось более 3470 ликпунктов, что составило в среднем 10 пунктов на уезд, тогда как к 1 октября

1922 г. на уезд приходилось в среднем около 2 пунктов76. В Самарской губернии на 15 декабря 1924 г. функционировало 298 школ ликвидации безграмотности, в которых обучалось 11935 человек, из них в городе Самаре - 49 школ с количеством учащихся 247577. Для такой обширной губернии, как Самарская, с населением 2,3 млн. человек, эти цифры были ничтожно малыми.

По плану Главного управления политпросвещения, принятому в 1923 г., все взрослое население страны должно было быть обучено грамоте к 10-летию Советской власти. Однако, к 1927 г. ликвидировать неграмотность среди взрослых не удалось, план не был выполнен. В Самарской губернии, по сведениям ГубОНО, «...за время с 1920 г. по 1925 г. в 1716 ликпунктов пропущено 51010 человек. К 1925 году, по данным с мест, насчитывалось неграмотных около 400000 человек, в числе которых 63% падает на наиболее молодой возраст (допризывники, молодежь)»78. Итак, наибольшую долю неграмотных составляли молодые люди до 20 лет, а также категория пожилых - старше 50-60 лет.

19 марта 1927 г. в Самаре на заседании Президиума Общества «Долой неграмотность» было вынесено решение считать содействие делу всеобщего обучения детей одной из центральных задач ОДН. К концу 1920-х годов в деле ликвидации неграмотности населения проблема обучения всех детей и подростков по-прежнему оставалась самой насущной. Несмотря на большую работу по ликвидации безграмотности, число неграмотных среди молодежи в 1927 - первой половине 1928 года не сокращалось. Директива об усилении обучения грамоте допризывников не была выполнена: в 1925-26 гт. по 18 губерниям и округам было обучено 6,6% молодежи призывного возраста, а в 1927-28 гг. этот процент упал до 4,1%79. По информации Самарского ГубОНО, к 1928 г. «...наблюдалась не убыль, а ежегодный прирост неграмотных. В 1926-27 гг. прирост неграмотных составил 5 тысяч человек... По ориентировочному плану ликвидации безграмотности срок ликвидации неграмотности для Самарской губернии намечен на 1939 год (одинаковый с такой культурно-отсталой областью, как Казахстан). Доля расходов на ликвидацию безграмотности по бюджету сократилась с 1,6% до 1,4%, отсутствовало достаточное количество специальных работников... Слабое вовлечете в ликвидацию неграмотности женщин: число женщин среди неграмотных в 3 раза превышало число неграмотных мужчин»80.

Исследование конкретного исторического материала показывает, что для российского общества 1920-х годов были характерны большие различия в уровне грамотности у различных социальных групп и слоев населения. Доля грамотного населения в аграрных губерниях была значительно ниже, чем в промышленных районах, а в сельских местностях - ниже, чем в городах, уездных и губернских центрах. Социально-профессиональный статус горожан определялся их образованием, а также материальный статус заметно влиял на уровень грамотности людей: группа бедных в целом была менее грамотной, чем обеспеченные слои населения. Доля грамотных женщин среди всего населения была существенно меньше, чем процент грамотных мужчин. То есть, среди разных категорий населения наблюдались различия уровня грамотности.

Таким образом, в 1920-х годах в целом по стране и в губерниях Поволжья была проведена обширная работа в обществе по ликвидации неграмотности, повышению уровня образования населения. Был разработан пятилетний план практической работы на 1923-1927 гг., предпринимались меры по реализации этого плана, создавались пункты ликвидации неграмотности, общественные организации, занимавшиеся вовлечением

1Г> Куманев В. А. Социализм и всенародная грамотность Ликвидация массовой неграмотности в СССР. С. 124.

77 ЦГАСО, ф. Р-76, оп. 1, д. 2726, л. 1 -2.

78 ЦГАСО, ф. 81, оп. 1, д. 92, л. 114.

" Куманев В. А. Указ. соч. С. 168.

80 ЦГАСО, ф. 81, оп. 1,д. 104, л. 472-473.

безграмотного населения в процесс обучения. Однако результаты усилий центральной и местной власти, как показало исследование, нельзя в полной мере назвать эффективными: уровень неграмотности не снижался, а к концу 1920-х годов даже стал возрастать. Главная причина состояла в том, что выполнение этой социальной задачи требовало стратегической разработанности, а также соответствующей социальной инфраструктуры и финансовой поддержки, которые ке были обеспечены. Недостаток денежных средств привел к снижению работы по ликвидации неграмотности, во второй половине 1920-х годов рост грамотности населения замедлился. План полной ликвидации неграмотности в обществе к 10-летию Октября оказался нереальным, однако, к концу 1920-х годов порядка 10 млн. взрослого, большей частью сельского, населения овладело грамотой.

5.2. Перестройка народного образования: директивы и реалии

Наряду с делом ликвидации неграмогности взрослого населения, Советская власть с первых своих шагов пачала перестройку народного образования. 16 октября 1918 г. были опубликованы декреты В ЦИК, которые среди педагогической общественности были известны под названием «Декларация о единой трудовой школе»81. Декреты провозгласили новые принципы и методы учебно-воспитательной деятельности советской школы и сформировали единую систему школьного обучения.

Важно отметить, что в основу декретов о единой трудовой школе были положены самые передовые для того времени идеи русских и зарубежных педагогов. Разработка «Основных принципов единой трудовой школы» и «Положения об единой трудовой школе» проходила в течение 1918 г. в Государственной комиссии по просвещению под руководством общественных и партийных деятелей: А. В. Луначарского, Н. К. Крупской, П. Н. Лепеипшекого (в позициях которых не было единой доктрины развития системы народной образования).

25-30 августа 1918 г, I Всероссийский съезд по просвещению обсуждал проект «Положения о единой трудовой школе», в результате он был единогласно одобрен. 30 сентября 1918 г. ВЦИК утвердил «Положение» .

Народный комиссар по просвещению А. В. Луначарский представил свою концепцию развития советской школы, фундамеш-альные идеи которой заключаются в принципах новой школы, которая должна быть бесплатной, доступной, единой и трудовой. Что касается условий бесплатности и доступности, автор отмечал, что «государство просто физически не осилит такой задачи, чтобы теперь же гарантировать за всеми русскими детьми грядущее поступление в университет, но, во всяком случае, переход с одной ступени школы на другую должен быть обеспечен прежде всего наиболее талантливым, причем преимущество отдается детям пролетариата и беднейшего крестьянства» . То есть, Луначарский принимал во внимание практическую невозможность проблемы обеспечения всех учащихся университетским образованием, но закладывал классовый принцип обучения детей при переходе на высшие ступени школы, отдавая предпочтение рабочим и крестьянам. Концепция развития системы народного образования, представленная наркомом просвещения А. В. Луначарским, легла в основу нового декрета - «Положения о единой трудовой школе РСФСР».

81 См.: Основные принципы единой трудовой школы. От Государственной комиссии по просвещению 16 октября 1918 г. // Народное образование. 1999. № 10. С. 40-47; Панченко О. Г., Бирич И. А. Развитие педагогической мысли в России: философия образования и воспитания (по страницам Антологии гуманной педагогики). М., 2003; Ястер И. В. Становление начальной школы и проблемы содержания образования в 1917-1934 гг. // Вопросы теории и практики начального обучения: Сб. научных трудов. Саратов, 2004. С. 5-10; Ястер И. В. Народное образование в рамках культурной политики большевиков в 1920-е гг. // Новейшая история Отечества XX-XXI вв. Сб. научных трудов. Саратов 2006. Вып. 1. С. 282-291.

82 СУ. 1918. №74. Ст. 812.

Основные принципы единой трудовой школы. От Государственной комиссии по просвещению 16 октября 1918 г.//Народное образование. 1999.№10. С.41.

В 1919 г. на VIH съезде РКП (б) (проходившем 18-23 марта в Москве) была поставлена задача обеспечения бесплатного и обязательного общего и политехнического образования для всех детей обоих полов до 17 лет и широкое развитие профессионального образования для лиц старше 17-летнего возраста.

Несмотря на заявленные в Декретах высокие гуманистические нравственно-педагогические принципы, в сложных социально-политических и хозяйственно-экономических условиях (Гражданская война, хозяйственная разруха после первой мировой войны, эпидемия голода в Поволжье, масштабная беспризорность) они были фактически нереализуемыми. Значительная часть детей школьного возраста -голодающих, безнадзорных и сирот - просто не могла быть включена в образовательный процесс. Таким образом, новая законодательно закрепленная концепция народного образования в 1920-е годы носила в большей степени декларативный характер.

25 июля 1930 г. было принято постановление ЦК ВКП (б) «О всеобщем обязательном начальном обучении». «Для успешного социалистического строительства необходимо в кратчайший срок изжить культурную и техническую отсталость широких масс трудящихся. Эта задача не может быть разрешена без введения всеобщего начального обязательного обучения», - говорилось в постановлении84. Постановление узаконило обязательное обучение детей обоего пола в возрасте от 8 до 15 лет в объеме четырёхлетнего курса начальной школы. Параллельно с этим шла реализация плана по введению обязательного семилетнего обучения в городах и рабочих посёлках. Введение в 1930 г. в стране всеобщего обязательного начального обучения стало определенным рубежом в формировашш системы народного образования, советской школы. Безусловно, это можно считать значительным стратегическим достижением в деле строительства коммунистического общества. Показателем формирования системы образования (как и достаточной результативности усилий государственной власти по ликвидации неграмотности среди взрослого населения) является тот факт, что за последующее десятилетие в России выросло грамотное поколение молодых людей. По данным переписи 1939 г., среди граждан от 16 до 50 лет грамотных было почти 90 %85.

Школьное образование стало основой для развития системы высшего образования. Декрет СНК РСФСР «О правилах приема в высшие учебные заведения» от 2 августа 1918 г.86 предоставил преимущественное право поступления в вузы рабочим и крестьянам, обучение в вузах стало бесплатным. Для подготовки квалифицированных «пролетарских кадров» советское государство стремилось обеспечить студентов стипендиями и общежитиями. Чтобы в вузы могли поступать рабочие и крестьяне, не получившие среднего образования, стали создаваться так называемые «рабфаки» -рабочие факультеты.

5.3. Молодежная политика — путевка в будущее

Однако государство заботилось не только об образовательной и профессиональной подготовке молодых граждан. Самое серьезное вннмание уделялось идейно-политической работе с подрастающим поколением и коммунистическому воспитанию87. С этой целью 29 октября 1918 года в Москве на 1 Всероссийском съезде рабочей и крестьянской

м См.: Постановление ЦИК И СНК Союза ССР о всеобщем обязательном начальном обучении. 14 августа 1930 г. // История Советской Конституции (в документах). М, 1957; Свешников Б. Духовная культура России М., 2004; Штамп С. И. Управление народным образованием в СССР (1917-1936). М.,

1985; ХанжинаТ.В. Введение всеобщего обязательного обучения в Средне-Волжском крае в 30-е гг. XX века. Дис.... канд. пед. наук. Пенза, 2004.

'5 См.: СССР. Автобиография / Под ред. К. Королева. М.-СПб.. 2010. С. 156.

МСУ. 1918. №38. Ст. 499.

в7 См.: Слезин A.A. За «новую веру». Государственная политика в отношении религии и политический контроль среди молодёжи РСФСР (1918 - 1929 гг.). М., 2009.

молодежи, по решению 176 делегатов, был сформирован комсомол - Российский коммунистический союз молодежи (РКСМ).

Руководство РКП (б) решительно возражало против создания параллельных комсомолу партийных молодежных структур. Об этом прямо говорилось в циркуляре ЦК РКП (б) в июле 1920 года: «Создашь отделов, ведущих самостоятельную работу среди молодежи параллельно работе местных организаций РКСМ не следует допускать, а где они созданы, их немедленно распустить»88. Очевидно, что РКП (б) изначально монополизировала контрольные и руководящие функции по отношению к РКСМ, целенаправленно формируя коммунистическую мораль в среде молодежи.

Необходимо отметить, что большевистская партия стремилась распространить коммунистическое воспитание не только на юношество, но и на детей и подростков. Идея создания коммунистической организации для работы с детьми была сформулирована Н. К. Крупской в конце ноября 1921 г. Датой создания пионерской организации является 19 мая 1922 года, когда она была образована решением Всероссийской конференции комсомола. Пионерская организация управлялась ЦК РКСМ и была нацелена на идеологическое воспитание юных граждан коммунистического государства89. В постановлении Оргбюро ЦК РКП (б) от 4 августа 1924 г. «О пионерском движении» указывалось, что идейное руководство со стороны Коммунистической партии должно обеспечить выполнение детским пионерским движением основной задачи - быть школой коммунистического воспитания. В постановлении подчеркивалось, что организация пионеров должна строиться на принципе самодеятельности детей, твердом практическом руководстве со стороны взрослых, на учете опыта и требований революционной педагогики90.

Партийное руководство планировало воспитывать юное поколение граждан исключительно на основе коммунистической морали, вне социально-исторического ко1ггекста семейных, православных, исконно народных норм и ценностей (открытым текстом обсуждался вопрос об отрыве детей от семьи для воспитания в общественных учреждениях). Нравственное сознание детей, как «tabula rasa», предполагалось использовать для формирования коллективистских гражданских чувств строителя нового коммунистического общества. В одном из докладов отмечалось: «Наши детские дома, сады, ясли - все это пока микроскопические кусочки будущего коммунистического быта, чуть видные под лупой в океане нищеты, грязи, детской беспризорности, детской проституции, воровства»91. Таким образом, в дискуссиях о партийной этике в свете строительства нового общества и формирования коллективистской морали будущего, одной из острейших проблем был вопрос о создашш системы общесгвешюго воспитания детей с младенческого возраста, социальной зашиты женщин и детей, формировании системы охраны материнства и младенчества.

5.4. Охрана материнства и детства-динамика в цифрах

В 1920-е годы, несмотря на медленное развитие сети учреждений по охране материнства и младенчества - яслей, женских и детских консультаций, домов матери и ребенка, - тем не менее, наблюдался постоянный рост числа сельских летних яслей, детских садов, домов ребенка, молочных кухонь. Нарком здравоохранения РСФСР Н. А. Семашко в ноябре 1922 г. докладывал в Совнарком, что в России к тому времени

88 См.: Слезин А. А. Политический контроль среди молодежи 1920-х годов: победы на «фронте повседневности» И Исторические, философские, политические и юридические науки, культурология и

искусствоведение. Вопросы теории и практики. Тамбов, 2011. № 3 (9): в 3-х ч. Ч. П. С. 179-184.

" См.: Юные пионеры / Под. ред. В. Зорина. М.-Л., 1922. С. 16; Юный пионер. Сборник лекций, читанных на первых Московских губернских курсах работников детских коммунистических групп тт. В. Зориным, М. Стремяковым, Я. Смоляровым, Л. Котенко. М., 1924. С. 57.

40 См.: Памятка юного пионера. Симферополь, 1925. С. 33.

41 Маиуильскии Д. 3. Мысли вскользь о революции и чадящем быте//Партийная этика... С. 357.

существовало 2085 учреждений по охране материнства и младенчества, которые обслуживали 157797 детей, а всего вместе с матерями более 235 тыс. человек92.

Численность учреждений по охране материнства и младенчества в Поволжье, как и по всей России в целом, в 1920-е годы значительно выросла, особенно это коснулось губернских nci про в и крупных городов. В Самаре к 1927 году численность учреждений охраны материнства и младенчества увеличилась до 149, в числе которых 5 домов матери и ребенка, 7 молочных кухонь, 12 производственных и 93 летних яслей, 16 детских, 12 женских и 2 юридические консультации, 2 трудовых общежития матерей93.

Таким образом, по всей России в 1927 г. действовало 847 постоянных яслей (по сравнению с 1926 г. их число выросло на 33,6 %), 4085 летних сельских яслей. В 1926 г. коэффициент обеспеченности населения постоянными городскими яслями, включая ясли, обслуживающие промышленные предприятия составлял 0,05 %, в 1927 г. - 0,07 %. В 1927 г. во всех городах России функционировало 1103 детские консультации, из них 320 — с молочными кухнями, 763 - с патронажными сестрами, 662 женские консультации. В сравнении с 1926 г. число этих учреждений увеличилось на 40-50 %. К 1927 г. произошло некоторое сокращение числа закрытых дегских учреждений - домов матери и ребенка, домов ребенка, домов младенца: их осталось 287 по сравнению с 332 в 1926 г.9 . Таким образом, к концу 1920-х годов численность функционирующих детских учреждений была незначительной: менее 1 % населения могли воспользоваться услугами детских консультаций, яслей, молочных кухонь. Однако можно считать, что в 1920-е годы было положено начало развитию широкой сети детских общественных учреждений, в том числе, по охране материнства и младенчества.

Анализ конкретного фактического материала свидетельствует о том, что в 1920-е годы в России формировалась система учреждений по социальному воспитанию детей. Относительно быстрыми темпами росла сеть учреждений по охране материнства и младенчества. За этот период многократно увеличилось число детских учреждений, как в городах, так и в сельской местности. Несмотря на то, что к концу 1920-х годов это был лишь «маленький шаг», все же он положил начало системе общественного воспитатшя детей и охране материнства и младенчества в сфере социальной политики Советского государства.

5.5. Беспризорность: безрадостная статистика победы

Воспитание детей и подростков в духе коллективизма требовапось советской власти и как средство ликвидации детской преступности, источником которой выступали беспризорники. Именно с началом 20-х годов XX столетия в Росс™ совпадает максимальный рост детской беспризорности.

Среди причин детской беспризорности и сиротства, прежде всего, были революция, войны и их последствия, в частности, социальная незащищенность граждан, материальные трудности и экономическая разруха, беженство, однако одной из наиболее существенных причин была голодная катастрофа в Поволжье 1921-1922 годов и ее последствия. Интересен и важен опыт решения проблемы детской беспризорности в губерниях Поволжья, показательный, на наш взгляд, для России в целом.

Исходя из данных Комиссии ВЦИК по улучшению жизни детей, осенью «голод захватил почти 25 млн. населения и из них 25-30 % детей, то есть около 8 млн.». Из них в Самарской губернии проживало 1161043, в Саратовской - 1907405, в Симбирской -744373 ребенка, то есть около 3 млн. голодающих детей. Из этого числа в интернатах находились соответственно 26917, 20000 и 19777 человек. Таким образом, в 1921 г. в

93 Дрооиясев В. 3. У истоков советской демографии. С. 137.

9!ЦГАСО,ф. 749,оп. 1,д. 15, л. 37; СОГАСПИ, ф. l.on. 1,д. 26%, л. 94.

"См.: ГАРФ.ф. 482, оп. 10,д. 1014, л. 99-111.

голодающих губерниях государственную помощь получала лишь малая доля детей, нуждающихся в питании и жилье.

Число беспризорных детей в губернии, по статистике Самарского губернского отдела народпого образования, к октябрю 1924 г. составляло 29131 человек95, половина из которых находилась в детских учреждениях, остальные были бездомными. В 1923-1924 гг. число беспризорпиков не снижалось, что свидетельствует о сложности и неразрешимости этой проблемы для губернии и общем низком уровне социально-правовой защиты несовершешюлепшх граждан.

На Московской конференции в марте 1924 г., посвященной вопросам детской беспризорности, отмечалась необходимость создания трудовых коммун для организации труда подростков, привития трудовых навыков96. Эта идея была реализована на практике: так, в Самаре весной 1924 г. была организована трудовая коммуна на 60 человек; планировалось на средства из государственного бюджета в Самарской губернии открыть 6 трудовых колоний для подростков: в Самаре - на 300 человек, в Самарском уезде - на 120, Мелекесском - на 100, Бузулукском - на 150, Бугурусланском - на 160 и в Пугачевском уезде - на 180 детей , однако данный проект остался нереализованным. В 1924-25 учебном году в Самарской губернии функционировало 3 школы-коммуны, где проживало 400 воспитанников (одна из них располагалась при Постпиковом санатории); на 1 июля 1927 г. продолжали действовать 3 трудовые детские колонии на 300 человек.

Таким образом, в 1920-е годы основной формой ликвидации беспризорности было создание широкой сети детских учреждепий - детдомов для дошкольников и детей школьного возраста, приемников, общежитий для подростков, трудовых детских колоний, школ-интернатов. Эти дет учреждения различного типа хотя не могли охватить всех бездомных детей, все же давали возможность обеспечить жильем и питанием десятки тысяч нуждавшихся детей и подростков.

Вторым направлением оказания немедленной помощи беспризорным в условиях дефицита государственного бюджета в начале 1920-х годов стало определение детей и подростков на воспитание в семьи. Ответственность за учет беспризорных и распределение их по крестьянским хозяйствам была возложена на волостные крестьянские комитеты общественной взаимопомощи98. В Самаре в январе 1923 г. на средства волостных крестьянских комитетов по всей губернии содержалось 5,3 тысячи детей ', в мае 1924 г. на содержании волостных комитетов общественной взаимопомощи и сельского населения по принципу «10 дворов кормят одного беспризорного ребенка» находилось в Самарском уезде - 303 человека, Мелекесском - 529, Бузулукском - 3537, Бугурусланском - 7603, Пугачевском - 599 и в Балаковском - 337 детей, всего по Самарской губернии - 12908 человек100. Принцип коллективного патронирования был наиболее распространенным видом помощи детям-сиротам в уездах, поскольку не требовал от местного или центрального бюджета больших материальных затрат и отчасти снимал остроту проблемы социальной защиты беспризорных детей.

Губернские отделы народного образования пытались ослабить проблему беспризорности также путем передачи детей в крестьянские хозяйства под опеку. Предусматривались различные условия передачи беспризорных сирот в приемные семьи -опека или попечительство, патронат, усыновление. Каждая семья, взявшая ребенка под опеку, получала дополнительный доход.

5S ГАРФ, ф. 5207, on. 1, д. 8, л. 4-5; СУ. 1921. № ! 1. Ст. 75. См.: ЦТ ACO, ф. 158, on. 8, д. 68, л. 8; Kaiuuuiia Л. Д. Десять лет работы по борьбе с детской беспризорностью. С. 57.

97 ГАСО, ф. 521,оп. 1,д. 1522,л. 1;ГАНИСО, ф.27,оп.4,д. 388,л. 57.

58 ГАРФ, ф. 1575, оп. 6, д. 143, л. 74.

" ЦГАСО, ф. 353, on. 1, д. 77, л. 75; д. 85, л. 57,93,110; ф. 56, on. 1, д. 262, л. 44, 113.

100 ГАСО, ф. 521,on. 1, д. 1296, л. 12; ф. 338, оп. 1,д. 32!,л. 51.

Еще одной формой борьбы с беспризорностью в 1920-е годы было проведение единовременных кампаний — «месячников» и «педель» помощи детям, что позволяло привлекать к делу ликвидации беспризорности все население, широкие круги общественности. В губерниях Поволжья такие мероприятия проводились регулярно.

Немалую помощь в деле борьбы с беспризорностью детей и подростков оказывали различные общественные организации. В первую очередь нужно сказать о создании «Обществ друзей беспризорного ребенка»101 — организаций с добровольным членством, нацеленных на изыскание средств для детей-сирот, на содержат« учреждений для беспризорных детей. В Самаре Общество друзей беспризорного ребенка - ОДБР — начало свою работу 12 января 1924 г., в Симбирске - в феврале, в Саратове - в марте 1924 г.

В систему органов социально-правовой защиты беспризорных детей входила Детская социальная инспекция, созданная в ноябре 1921 г.10 , активно действовали и добровольные детские инспекции-дружины.

Беспризорность несовершеннолетних в России в 1920-е годы явилась одгаш го источников детской и подростковой преступности. Это негативное социальное явление стало стимулом для создания особых, уникальных подростковых воспитательно-образовательных учреждений - трудовых коммун. Блестящая педагогическая идея -социализация и перевоспитание подростков посредством труда и привития профессиональных навыков — начала воплощаться на практике. Честь создания и развития трудовых коммун и колоний как исключительной социально-педагогической инновации в системе отечественного образования и воспитания принадлежит выдающемуся педагогу А. С. Макаренко, он культивировал в своих воспитанниках трудолюбие, честность, уважение к личности другого, честь и достоинство, дисциплинированность, ответственность, взаимопомощь и взаимовыручку посредством совместной трудовой деятельности, воспитывал чувство коллективизма.

Несомненно, главным принципом и базовой ценностью системы образования и воспитания в России в 1920-е годы стал общественно-полезный труд, прив!ггие трудовых навыков посредством коллективного труда — все это было нацелено на формирование внутренней самодисциплины, ответственности, чувства долга и понимания общественной значимости выполняемого дела, что служило воспитанию «будущих граждан Социалистической Республики».

Следует обратить особое внимание на то, что важной составляющей формируемой системы народного образования была гуманистическая идея, нацеленная на воспитание человека, гражданина, личности во всей полноте ее морально-нравственных качеств: активность и участие в коллективных, общественно значимых делах, уважение и любовь к труду, самодисциплина, взаимопомощь, честь и достоинство, ответственность и долг.

Заключение

Этические нормы в России до 1917 года определялись единством трех составляющих: религии, традиции и закона. Численность лиц православного исповедания в Империи составляла около 117 миллионов (более двух третей всего населения). Православие было официальной государствешюй религией. Таким образом, можно говорить о том, что российское общество до революции жило и развивалось в рамках идеалистической православной этической парадигмы.

Октябрьская революция 1917 года и по форме, и по содержанию была классическим антигосударственным переворотом. И как это традиционно бывает в такого рода ситуациях, новая власть стремится обосновать законность всего происходящего, легитимизировать (и с точки зрения собственно закона, и с точки зрения морали и этики)

101 ЦГАСО.ф. 81, оп. 1, д. 64, л. 35 об. "'2 ЦГАСО, ф. 81, оп I, д. 64, л. 98.

все свои нововведения. В этой связи, чтобы удержаться у власти надолго, революционеры должны были узаконить новое экономическое, политическое и социальное устройство государства. Но чтобы придать перевороту некую абсолютную законченность, новым правителям нужно было захватить сознание и душу российского народа. Для этого необходимо было сформировать принципы новой веры и новые этические константы.

Однако если преобразованиями в политике и экономике большевикам при помощи «кнута и пряника» удалось сдвинуть критическую ситуацию в стране с мертвой точки относительно быстро, то сфера морально-этических отношений реформировалась крайне медленно.

Этическая парадигма марксизма сама формировалась на теоретико-методологической основе этического идеализма, кантианства и испытывала определенное влияние религиозно-этических концепций, т.е. была, по сути своей, достаточно эклектичной. Лишь к середине 1920-х годов она вытеснила все иные оппозиционные теории.

Серьезных трудов русских революционеров по марксистской этике не было, однако базой для формирования этических концепций с точки зрения марксистской методологии и материалистического подхода стал фундаментальный труд К. Каутского «Этика и материалистическое понимание истории», соединяющий идеи марксизма, кантианства и дарвинизма

Партийные деятели формировали свои этические взгляды исходя из коммунистических идей. В работах В. И. Ленина звучало оправдание морали интересами построения коммунизма Во взглядах Е. А. Преображенского присутствовало понимание морали как простых правил целесообразности. Л. Д. Троцкий обосновывал мораль требованиями классовой борьбы, политической целесообразности. А. А. Богданов в своих трудах критиковал мораль как «фетишистскую» форму сознания, подлежащую преодолению при социализме. А. М. Коллонтай выступала против трактовки этики как внеисторической и внеклассовой категории, противопоставляла буржуазную мораль и мораль пролетариата. Л. И. Аксельрод считала, что нравственные принципы вытекают из противоречия и борьбы классов. Таким образом, в трудах партийных и общественных деятелей 1920-х годов превалировала прагматическая, утилитаристская трактовка морали в контексте классового подхода. Общечеловеческая, абсолютная, безусловная и вечная, вневременная ценность морали вообще не принималась во внимание.

Ортодоксальная версия марксизма исходила из критики объективной науки о нравственности с позиций классовой пролетарской морали. Становление и развитие марксистской этики, новая этическая парадигма в России в 1920-е годы строились во многом на основе этической концепции И. Канта. Деонтологическая теория Канта объясняла мораль сквозь призму категории долга, долженствования. Коммунистическая мораль также выстраивала свою идеологию посредством понятий обществешюго долга, служения единой цели - строительству коммунизма на основе коллективизма, самоотречения и подчинения личных интересов общим.

В этических взглядах партийных деятелей достаточно определенно прослеживается момент замещения кантовской идеи долга идеей коллективных обязанностей и общественного служения, понимание морали как долженствования перед обществом, доминирование общественных интересов перед личными, частными. Основным принципом партийной этики и коммунистической морали был выдвинут принцип верности рабочему классу, революции, партии, делу социализма и коммунизма. Теория коммунистического восгаггания выросла на основе синтеза марксистской идеологии и моралистического деонтологизма кантовской этики.

1920-е годы стали уникальной эпохой в истории российского общества, когда планомерное утверждение в общественном сознании марксистской этической доктрины подкреплялось институционализацией новых моральных норм. В целях закрепления марксистской теории в общественном сознании она нуждалась и в строгом научном

обосновании, и в широкой пропаганде. Институционализация морали выразилась в следующих структурных преобразованиях.

Была реорганизована система высшего гуманитарного образования: созданы Коммунистическая академия, Институты Красной профессуры, система партийных университетов.

Учреждены Контрольные комиссии - «органы партийной и пролетарской совести», призванные оценивать моральный облик членов партии и контролировать их поступки, вырабатывать этический кодекс поведения коммуниста, ориентировать сознание людей на коммунистические ценности и идеалы.

Властью взамен РПЦ была создана «обновленческая» церковь как инструмент обновленной пролетарской религии (квазирелигии), влияющей на нравственное сознание народа

Создана система коммунистического образования, в том числе, коммун и колоний для подростков и несовершеннолетних, призванных воспитывать «строителей нового коммунистического общества». Партией была выработана программа коммунистического воспитания молодежи, сформулировавшая главные принципы новой морали: коллективизм, подчинение личных интересов общим, сознательность и сплоченность в борьбе за строительство коммунизма

Начали работать добровольные общественные организации массового характера, в том числе, комсомол, пионерская организация, «Союз воинствующих безбожников», «Общество друзей беспризорного ребенка» и т. д., призванные направлять и ориентировать юношество, молодежь и все остальные категории населения на решение общественно значимых целей и задач, на дело строительства нового коммунистического общесгва.

В сфере культуры и искусства создавались идейно-политические организации (например, Пролеткульт), как идеологическое средство формирования в общественном сознании коммунистически установок и ценностей.

Мораль пронизывает, прежде всего, область семейно-брачных отношений, область воспитания и образования и, конечно же, религиозное сознание общества На всех этих направлениях власти Страны Советов в 1920-е годы предприняли беспрецедентные по своему масштабу попытки внедрения новой морали.

Самым трагичным было то, что обществу прививались совершенно новые, социально никем и никогда неапробированные, формулируемые буквально на ходу (дискуссия о партийной этике), сугубо теоретические нормы морали.

В частности, попытки переустроить сферу семейно-брачных отношений (обобществить женщин, ввести «свободную любовь» и проч.) привели к невиданному в России доселе росту разводов, абортов, проституции и беспризорности. Традиционное российское общество молчаливо, но уверенно отторгло такого рода эксперименты. Это, в конечном счете, предопределило принятие в 1936 году в СССР достаточно адекватного, соотносимого с традиционными для России морально-этическими нормами, Семейного кодекса.

Что касается сферы воспитания, то попытка обобществления детей тоже не была воспринята социумом. В то же время государством была создана широкая сеть детских учреждений, закрепляющих принципы общественного воспитания подрастающего поколения.

Если говорить о сфере образования и его этической составляющей, то предлагаемые новой властью принципы (доступность, всеобщность, бесплатность) были приняты общественностью, т.к. они, с одной стороны, отвечали реальным социальным потребностям, с другой - не входили в противоречие с традиционными принципами морали. Именно на этом направлении Советское государство достигло наиболее значимых результатов.

Сфера религиозной морали - одна из глубинных этических составляющих человека и человечества. Религиозное сознание (вера) в большей или меньшей степени присуще каждому человеку. (В скобках заметим, что атеизм - это тоже разновидность веры). Именно поэтому большевики были вынуждены пойти по пути замещения одной веры (религиозной) - другой верой (атеистической). Этим и объясняется значительный, проделанный ими объем реальной работы по замене одних обрядовых действий, ритуалов, символики (крестные ходы, иконы, молитвы, песнопения, кресты), другими, очень схожими по форме, по не по содержанию, символами и ритуалами (демонстрации, портреты вождей, лозунги и транспаранты, песни, звезды). Поскольку любое религиозное сознание является очень глубинным, постольку любое сопротивления народа на этом направлении подавлялось властями особенно жестоко и изощренно. В результате практически полного физического (но не духовного и морального) уничтожения церкви в российском обществе в 1920-е годы начинает формироваться атеистическая этическая платформа. Однако, несмотря на антирелигиозные гонения, огонек религиозной этики в те годы продолжал теплиться в душах подавляющего числа россиян. Атеистические всходы в полной мере проросли лшпь в последующие десятилетия вместе с новым поколением Страны Советов.

Таким образом, именно 1920-е годы были периодом активного слома и фактического уничтожения старой и формирования новой социально-этической матрицы. При этом важно отметить, что системообразующие элементы новой этики (коллективизм, долг, ответственность, стремление к социальной справедливости, служение общему делу), присущие российскому дореволюционному обществу, были воспроизведены в условиях новой коммунистической этической парадигмы. Это во многом обусловило то, что в XX веке российское общество не утратило свою идентичность.

СПИСОК РАБОТ, ОПУБЛИКОВАННЫХ ПО ТЕМЕ ДИССЕРТАЦИИ

Монографии

1. Российское общество в 1920-е годы: социально-демографический аспект / Л.Б. Захарова. Саарбрюкен: LAP LAMBERT Academic Publishing, 2011.228 с.

2. Концепция социальной политики Советской власти: теория и практика (1920-е годы)/Л.Б. Захарова. Самара: Издательство СамГТУ, 2012. 214 с.

3. Формирование новой морально-этической парадигмы в российском обществе 1920-х годов / Л.Б. Захарова. Самара: Издательство СамГТУ, 2013. 279 с.

В изданиях, рекомендованных Перечнем ВАК Министерства образования и наукн Российской Федерации:

4. Тендерные аспекты проблемы занятости населения в Поволжье в 1920-е годы / Л.Б. Захарова // Известия Самарского научного центра Российской Академии Наук. Специальный выпуск «Актуальные проблемы гуманитарных наук». Самара: Издательство СНЦ РАН, 2006. № 3. С. 269-273.

5. Проблема социальной защиты женщин и детей в России в 20-е годы XX в. (на материалах Поволжья) / Л.Б. Захарова // Известия Самарского научного центра Российской Академии Наук. Специальный выпуск «Актуальные проблемы гуманитарных наук». Самара: Издательство СНЦ РАН, 2006. № 4. С. 262-266.

6. Формирование новой этической парадигмы в России: дискуссия 1920-х годов о партийной этике / Л.Б. Захарова // Вестник Самарского муниципального института управления. Самара: Издательство САГМУ, 2012. №3 (22). С. 129-135.

7 Моральная цена конфликта власти и церкви в России в 1920-е гг. / Л.Б. Захарова // Вестник Московского государственного областного университета Серия «История и политические науки». Москва: Издательство МГОУ, 2012. № 4. С. 129-133.

8 Нормы и ценности семьи и брака сквозь призму семейной политики Советской власти в 1920-е годы / Л.Б. Захарова // Вестник Самарского муниципального института управления. Самара: Издательство САГМУ, 2012. № 4 (23). С. 147-151.

9 Патриарх Тихон и духовенство в 1921-1922 гг. как защитники русской церкви и православной традиции / Л.Б. Захарова // Исторические, философские, политические и юридические науки, культурология и искусствоведение. Вопросы теории и практики. Тамбов- Издательство «Грамота», 2012. № 10 (24): в 2-х ч. Ч. I. С. 89-91.

10 Ликвидация неграмотности в Поволжье в 1920-1927 гг.: полигика и практика/ Л Б Захарова // Исторические, философские, политические и юридические науки, культурология и искусствоведение. Вопросы теории и практики. Тамбов: Издательство

«Грамота», 2012. №10 (24): в 2-х ч. 4.2. С. 60-63.

11 Формирование системы социального обеспечения в Советской России (1920-е годы) / Л Б Захарова // Вестник Самарского муниципального института управления.

Самара: Издательство САГМУ, 2013. №1(24). С. 141-148.

12 Обновленческий раскол 1920-х гг. в Русской Православной церкви / Л Б Захарова // Известия высших учебных заведений. Поволжский регион. Гуман.ггарпь.с науки. Пенза: Издательство Пензенского государственного университета, 2013. № 1 ЦЭ). С 53-59

13 Отношения власти и церкви в начале 1920-х годов: кампания по изъятию церковных ценностей / Л.Б. Захарова // Веспик Самарского государственного университета. Гуманитарная серия. Самара: Издательство «Самарский университет»,

2013 №2(103). С. 64-70.

14 Трансформация этической мысли в России: от идеализма к марксистской

доктрине (1900-1920-е гг.) / Л.Б. Захарова // Исторические, философские, политические и юридические науки, культурология и искусствоведение. Вопросы теории и практики. Тамбов: Издательство «Грамота», 2013. № 3 (29): в 2-х ч. Ч. 1. С. 71-75.

Учебные пособия

15 Социология учебное пособие для студентов юридических вузов. Часть 1 / Л. Б. Захарова, О. А. Малаканова, Е. С. Ганс. Саратов: Саратовский юридическии институт МВД России, 2004. 86 с.

16 Эстетическая культура сотрудника ОВД: Учебное пособие для курсантов и слушателей юридических вузов МВД России / Л.Б. Захарова. Самара: Издательство СНЦ РАН, 2007. 206 с.

Статьи, материалы и тезисы конференций

17 Изучение дисциплин социально-экономического, гуманитарного и исторического цикла в вузе - один из факторов формирования личностных и профессиональных качеств выпускников / Л.Б. Захарова // Проблемы формирования исторического сознания студентов. Тезисы докладов межвузовской научно-методической конференции. Выпуск третий. Самара: Издательство «Самарский университет», 1998.

С 22-24

18 Денежная реформа 1922-1924 гг. - один из факторов стабилизации социально-экономической ситуации в советском обществе / Л.Б. Захарова // Тезисы докладов XXIX научной конференции студентов. Самара: Издательство «Самарский университет», 1999.

С. 6-7.

4Д

19. К проблеме социально-демографического развития советского общества в 20-е годы / Л.Б. Захарова // VI Российская научная конференция профессорско-преподавательского и ииженерно-технического состава Тезисы докладов. Самара, 1999. С. 35.

20. Российская государственная политика в сфере охраны материнства и детства в 20-е годы XX в. / Л.Б. Захарова // Тендерные отношения в России: история, современное состояние, перспективы. Материалы международной научной конференции. Иваново, 2728 мая 1999 г. Иваново, 1999. С. 269-273.

21. Голод 1921-1922 годов и поиск выхода из продовольственного кризиса (на материалах Самарской губернии) / Л.Б. Захарова // Актуальная история: новые проблемы и подходы. Самара, 1999. С. 67-75.

22. Высшее женское образование в России в конце XIX - начале XX вв.: к историографии проблемы / Л.Б. Захарова // Женщина в российском обществе. Российский научный журнал. 1999. № 2 (14). С. 46-49.

23. Социальная защита беспризорных детей (1920-е годы) / Л.Б. Захарова // Актуальные проблемы современной науки. Тезисы докладов международной конференции молодых ученых и студентов 12-14 сентября 2000 г. Гуманитарные пауки. Часть 6. Самара, 2000. С. 54.

24. Проблема занятости населения в Самарской губернии в 20-е годы / Л.Б. Захарова // Экономика Самарской губернии: 150 лет развития. Материалы региональной научно-практической конференции 26-27 апреля 2001 года Самара, 2001. С. 150-154.

25. Тендерные аспекты безработицы в Поволжье в 20-е годы XX века / Л.Б. Захарова // Актуальные проблемы современной науки. Социальные и гуманитарные науки. Часть 35. История. Сборник статей 4-й Международной конференции молодых ученых и студентов 10-12 сентября 2003 г. Самара, 2003. С. 19-21.

26. Преодоление неграмотности населения в Поволжье в 20-е гг. XX в. как социальная проблема советского общества / Л.Б. Захарова // Актуальные проблемы развития общества: новые подходы и перспективы. Сборник научных работ. Вып. VI. Самара, 2004. С. 32-38.

27. Актуальные проблемы формирования патриотического сознания молодежи / Л.Б. Захарова // Актуальные проблемы современной науки. Социальные и гуманитарные науки. Ч. 42. Юридические науки. Труды 5-й Международной конференции молодых ученых и студентов 7-9 сентября 2004 г. Самара, 2004. С. 76-79.

28. Проблема морального выбора и оценки поступков в нравственной жизни / Л.Б.Захарова // Новое в законодательстве России: проблемы теории и практики применения. Сборник научных статей. Вып. 2. Саратов: Саратовский юридический институт МВД России, 2005. С. 33-39.

29. Этикет служебного общения: профессиональный такт как компонент нравственной культуры сотрудника милиции / Л.Б. Захарова // Общество и безопасность. Журнал правоохранительных органов. Самара, 2006. № 1. С. 77-79.

30. Нравственно-психологические факторы педагогической деятельности в юридическом вузе / Л.Б. Захарова // Общество и безопасность. Журнал правоохранительных органов. Самара, 2006. № 2-3. С. 85-87.

31. Методика преподавания курса «Профессиональная этика» в юридических вузах МВД России / Л.Б. Захарова // Общество и безопасность. Журнал правоохранительных органов. Самара, 2006. № 4-5. С. 111-113.

32. Самопожертвование как категория этики / Л.Б. Захарова // Общество и безопасность. Журнал правоохранительных органов. Самара, 2006. № 6. С. 64-65.

33. «Декларация о правах и достоинстве личности» и проблема нравственно-гражданского воспитания / Л.Б. Захарова // Законодательство России: проблемы теории и практики применения. Сборник научных статей. Вып. 3. Саратов: Саратовский юридический институт МВД России, 2006. С. 43^45.

34. Этика образования: исторический опыт и современные подходы / Л.Б. Захарова // Актуальные проблемы развития общества: новые подходы и перспективы. Сборник научных работ / Под ред. к.и.н., доц. В. П. Аникиной, к.и.н., доц. В. П. Рассохиной. Вып. VIII. Самара, 2006. С. 130-135.

35. Толерантность как социально-этическая ценность современного общества / Л.Б. Захарова // «Современная Россия и национальный вопрос»: круглый стол (2006; Самара). Материалы круглого сгола «Современная Россия и национальный вопрос», 6 окт. 2006 г. Самара: Самар. гос. акад. культуры и искусств, 2007. С. 38-42.

36. Толерантность как принцип профессионального поведения сотрудника органов внутренних дел / Л.Б. Захарова // Патриотическое воспитание молодежи: традиции и современность: Материалы региональной научно-практической конференции. Самара, 2008. С. 144-148.

37. Патриотизм - основной пришил гражданственности / Л.Б. Захарова // Героизм как высшая форма служения Отечеству. Историко-патриотические чтения, посвященные памяти адмирала Ф. Ф. Ушакова: сб. статей. Тольятти: Издательство ТГУ, 2010. С. 76-87.

38. Патриотизм и гражданственность: парадигма XXI века / Л.Б. Захарова // Становление народного единства. Вехи в истории. Тезисы докладов конференции молодых ученых-историков 10 ноября 2011 г. / Самарская Губернская Дума. Самара, 2012. С. 19-23.

Отпечатано на ризографе. Усл. Печ. Л. 2,87 Тираж 100 экз. Заказ № 539

ФГБОУ ВПО «СамГТУ» Отдел типографии и оперативной печати 443100, г. Самара, ул. Молодогвардейская, 244

Текст диссертации на тему "Социальные преобразования в российском обществе 1920-х годов, формирование новой морально-этической парадигмы"

ФГБОУ ВПО «САМАРСКИМ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ТЕХНИЧЕСКИ!

УНИВЕРСИТЕТ»

05201351578 На прТх рукописи

ЗАХАРОВА ЛЮДМИЛА БОРИСОВНА

СОЦИАЛЬНЫЕ ПРЕОБРАЗОВАНИЯ В РОССИЙСКОМ ОБЩЕСТВЕ 1920-Х ГОДОВ: ФОРМИРОВАНИЕ НОВОЙ МОРАЛЬНО-ЭТИЧЕСКОЙ ПАРАДИГМЫ (по материалам губерний Поволжья)

Специальность 07.00.02 - Отечественная история

Диссертация на соискание ученой степени доктора исторических наук

Казань 2013

СОДЕРЖАНИЕ

Введение......................................................................... 3

Глава 1. Проблемы изучения социальных преобразований

в советском обществе 20-х годов: подходы и методы..................... 32

Глава 2. Развитие этической мысли и формирование теории

Коммунистической морали: диалектика форм и содержаний.......... 68

Глава 3. Отношение власти к религии: механизм формирования в общественном сознании коммунистической

морали.................................................................................... 138

Глава 4. Семья и брак как базовые ценности морального сознания в глазах общества и власти........................................... 189

4.1. Легитимизация новых норм брака и семьи.......................... 189

4.2. Партийная дискуссия о моральных аспектах семейно-брачных отношений........................................................ 194

4.3. На грани морального разложения:

статистика негативных тенденций................................................. 213

Глава 5. Становление системы коммунистического воспитания и образования как приоритет социальной политики государства в 1920-е годы............................................ 241

5.1. Борьба с неграмотностью как главное условие

построения социализма............................................................... 241

5.2. Перестройка народного образования: директивы и реалии...... 258

5.3. Молодежная политика - путевка в будущее........................ 269

5.4. Охрана материнства и детства - динамика в цифрах.............. 275

5.5. Беспризорность: безрадостная статистика победы................. 287

Заключение..................................................................... 316

Источники и литература.................................................... 322

Сокращения..................................................................... 361

Приложения..................................................................... 364

ВВЕДЕНИЕ

Актуальность темы. Настоящее диссертационное исследование посвящено одной из чрезвычайно важных, но одновременно и слабоизученных проблем отечественной истории советского периода. Приходится констатировать, что проблемы государственной социальной политики и ее влияния на моральные установки, принципы, нормы, ценности и идеалы в нравственном сознании общества еще не стали предметом детального научного анализа. Вместе с тем, нельзя не отметить, что именно в последнее время в условиях динамичных социально-политических и социально-экономических изменений в российской действительности в центр внимания общественности переместились проблемы нравственного сознания людей в контексте семейных ценностей, религиозного и правового сознания граждан.

Простое перечисление (называние) составляющих социальной сферы -демография, воспитание, образование, здравоохранение, материнство и детство, мораль, нравственность, религия, семья - актуализирует и эмоции, и мысль.

Сегодня стало очевидным, что индивидуалистическая мораль, сформировавшаяся в российском обществе в последние два десятилетия, как система воспитания, дает серьезные сбои. Рост преступности, статистика разводов и распада семей, факты безнадзорности детей и подростков - все это свидетельства отсутствия в нравственном сознании части общества, и, в том числе, молодежи, чувства ответственности, чести и достоинства, уважения и бережного отношения к личности другого.

В настоящее время как никогда важным для будущего благополучного развития России является определение системы духовно-нравственных ценностей, способных консолидировать нацию, формировать гражданскую

активность, потребность к труду, социальную ответственность перед окружающими людьми и гражданским обществом в целом.

Своевременная диагностика проблем социальной сферы во многом предопределяет положительную динамику развития общества в целом.

Ответы на многие современные вопросы можно увидеть в зеркале истории. Российское общество в 1920-е годы переживало глобальные потрясения. Одни социальные институты (религия, мораль, нравственность) ломались; другие (воспитание, образование, семья) - претерпевали качественные изменения. Фактически это было время формирования новой социальной реальности.

Еще сравнительно недавно в исторической науке правилом хорошего тона было рисовать жизнь советского общества 20-х годов лишь одной краской. Однако изучение исторических документов позволяет говорить о том, что наряду с явными промахами, в социальной политике государства в те годы были достигнуты и значительные успехи. В этой связи, анализ проблем развития российского общества в 1920-е годы, несомненно, актуален и может явиться своего рода ключом к пониманию социальных процессов дня сегодняшнего.

Объект диссертационного исследования - российское общество в 1920-е годы.

Предмет исследования - социальные, этические и нравственные аспекты развития российского общества в 20-е годы XX века.

Целью работы является комплексный анализ феномена формирования новой морально-этической парадигмы развития советского общества в 1920-е годы.

В рамках заданной цели в диссертационном исследовании поставлены следующие задачи:

систематизировать подходы и дать оценку научных исследований, затрагивающих проблемы социального развития советского общества;

разработать методику исследования социально-нравственных аспектов развития общества в 1920-е годы;

проанализировать процессы трансформации философско-этической мысли, нравственного самосознания общества и перехода к единой государственной коммунистической идеологии;

определить критерии формирования в общественном сознании этической доктрины марксизма, основных принципов партийной этики и специфических черт коммунистической морали;

показать специфику государственной религиозной политики и рассмотреть отношение власти к Русской Православной церкви как механизм формирования коммунистической морали;

проследить процесс трансформации ценностей семьи и брака в контексте новой идеологии и пролетарской морали;

проанализировать методы ликвидации неграмотности среди взрослого населения;

определить динамику идейно-нравственного реформирования системы образования и воспитания детей и подростков.

Методологической основой диссертации является принцип диалектического историзма, когда каждое историческое явление рассматривается в контексте других явлений и процессов исследуемой эпохи. Характер научного подхода, выбранного для исследования, автор обозначает как историко-этический, включающий конкретно-историческую основу -события, явления, факты и их нравственно-этические критерии и оценки. В процессе изучения данной темы использовались как общенаучные (анализ, синтез, классификация), так и собственно исторические методы (сравнительно-исторический) познания. Использованный в исследовании

системный междисциплинарный подход позволил рассмотреть динамику социально-нравственного развития общества в исследуемый период как некую целостную систему взаимодействующих между собой элементов -сфер морали: идеологических, религиозных, семейных, воспитательных норм и ценностей.

Источниковую базу диссертационного исследования составляет комплекс опубликованных и неопубликованных архивных материалов, сгруппированных автором с учетом их формы и содержания. Во-первых, это правовые источники: документы и материалы партийных, государственных, хозяйственных, отраслевых центральных и местных органов и общественных организаций (собрания законов, законодательных актов и узаконений, программные документы, резолюции, отчеты, постановления, протоколы и т.д.); во-вторых, статистические материалы (Всеобщая перепись населения 1920 г., Всесоюзная городская перепись 1923 г., Всесоюзная перепись 1926 г., специальные переписи, ежегодный текущий статистический учет); в-третьих, информация о повседневной жизни людей, их интересах и нуждах, о взаимоотношениях в семье, о морали и нравственности и др. («Письма во власть», публикации периодической печати, мемуарная литература).

Для определения основных направлений социального развития общества в процессе работы использовались правовые документы государства и партийные постановления. Важнейшие из них: собрания законов, законодательных актов и узаконений; стенограммы съездов РКП (б) - ВКП (б), пленумов ЦК и конференций, доклады и отчеты. Все они составляли законодательную базу для принятия конкретных решений органами власти на всех уровнях.

Основу исследования составили статистические материалы, содержащиеся в сборниках сведений по итогам хозяйственной деятельности, по проблемам народонаселения, анализ которых позволяет дать характеристику социально-экономического развития общества и его

социально-морального состояния. Наиболее достоверным и репрезентативным источником статистической информации для исследования явились переписи. Однако, переписи 1920-х годов, как и вся официальная статистика, на первый план ставили общегосударственный уровень, поэтому обобщающая статистика по губерниям и регионам была представлена менее полно. Кроме того, Всеобщая перепись, проводившаяся в 1920 г., не могла быть всеобъемлющей: из-за сложных условий она охватила не всю территорию, поскольку во многих регионах еще шла гражданская война. Перепись 1923 г. давала информацию лишь о населении городов, которое составляло менее 20% от общей численности. Основные переписные листы переписи 1926 г. «Личный листок», «Семейная карта» и «Владенная ведомость» содержали 63 вопроса, материалы которых - богатый источник статистической информации о численности населения в СССР, по республикам, регионам, губерниям, городам, сельской местности, о половозрастной структуре, о профессиональной принадлежности, о составе семьи и др. Итоговые данные переписи опубликованы в 56 томах и содержатся в фондах Российской Государственной библиотеки и РГАЭ1. Их анализ позволяет выявить как основные тенденции социальных процессов, так и специфику по регионам. Эта перепись одна из самых подробных, проводимых в России за всю историю. Тем не менее, многих сведений регионального характера нет и в этой переписи. Поэтому сведения всеобщих переписей дополняют специальные переписи («Беспризорные дети в г. Саратове» - однодневная перепись 19 октября 1924 г.) и ежегодные губернские сборники сведений по итогам хозяйственной деятельности .

Из опубликованных источников особую значимость для исследования имеют статистические материалы, размещенные в губернских ежегодных сборниках сведений по итогам хозяйственно-экономической деятельности, по проблемам народонаселения (рождаемость, смертность, брачность, половозрастная структура населения, уровень грамотности,

профессиональной занятости населения), анализ которых позволяет дать характеристику социально-демографического состояния общества, уровня социально-экономического развития как по губерниям, так и по региону в целом3.

Итоговые данные последней переписи содержатся в фонде ЦСУ СССР РГАЭ и различных статистических сборниках, характеризующих население городов, губерний, регионов и РСФСР4. Их анализ позволяет выявить как общероссийские, так и региональные тенденции социального развития общества. Для анализа социально-демографического состояния общества важным в итогах переписи населения 1926 г. является раздел «Численность населения по республикам, краям и областям», где даны сведения об общей численности населения в губерниях и его делении по половому признаку. Сравнение с аналогичными сведениями других переписей позволяет проследить тенденции развития населения в зависимости от проводимой социальной политики. Перепись населения 1926 г. - это наиболее представительный источник социального развития общества, как в территориальном, так и в содержательном отношении5.

Из опубликованных источников в исследовании использовались также законодательные акты, стенографические отчеты заседаний губернских Советов рабочих, крестьянских и красноармейских депутатов; постановления партии и правительства; сборники документов и постановлений РСФСР по вопросам здравоохранения, ликвидации неграмотности. В них содержатся инструктивные, директивные материалы центральных органов советской власти. Анализ этих документов показывает, как на практике претворялись в жизнь директивы по преобразованию социальной сферы общества. Оценивая данную категорию источников, автор исходил из того, что они отражали дух и противоречия времени, не всегда оказывались обоснованными и действенными, часто играли декларативную роль.

Огромное значение для понимания и осмысления трансформации русской этической мысли в 1900-1920-е годы имеет изучение трудов таких классиков отечественной дореволюционной философско-этической науки, как

Н. А. Бердяев, П. Б. Струве, С. А. Булгаков, П. И. Новгородцев, С. Л. Франк6. Их сочинения были запрещены в советское время и не переиздавались. Эти источники стали доступными для свободного исследования только по окончании советской эпохи и были переизданы в 1990-2000-е годы.

Одним из ключевых источников по исследуемой проблематике стал сборник документов «Партийная этика: (Документы и материалы дискуссии

у

20-х годов)» . Сборник содержит доклады и выступления членов Центральной Контрольной комиссии на конференциях и съездах РКП (б), отчеты Контрольных комиссий съездам партии, сведения о «партийных чистках», доклады и статьи участников дискуссии о партийной этике по вопросам морали и семейно-бытовых отношений.

Важным источником исследования является книга «Письма во власть»8, основу которой составляют различные формы апелляции граждан к государству (письма, жалобы, доносы и др.), относящиеся к периоду новой экономической политики. В сборник включено 360 писем из 27 фондов ГАРФ, трех - РГАЭ и двух - РГАСПИ. Письма дают представление об уровне грамотности населения, его культуре, образе мышления, профессиональной подготовке, о быте, семейных отношениях и т.д.

Информативным и весьма ценным источником является сборник опубликованных документов «Архивы Кремля»9. Большая часть публикуемых материалов ранее была засекречена. Это документы, касающиеся партийно-государственного подавления религии и церковных организаций в РСФСР-СССР. Взяты они из фондов Политбюро ЦК РКП (б), Агитпропа, СНК, ВЦИК, ВЧК-ГПУ-ОГПУ, личных фондов В. И. Ленина, Е. М. Ярославского, Ф. Э. Дзержинского и др. архивных собраний. Еще один

важный источник - «Документы делопроизводства Политбюро ЦК РКП (б) как источник по истории русской церкви (1921-1925 гг.)»10. В этом издании собраны документы по «антирелигиозной работе», о плане разгрома Русской Православной Церкви, о создании Политбюро и Лубянкой обновленческой церкви, о подготовке в 1922-1925 гг. судебного дела патриарха Тихона.

Периодика как самостоятельная группа источников характеризуется оперативностью, отражая повседневную жизнь человека, его нужды, интересы и запросы. Так, в губернских газетах «Заря» Симбирского, «Известия» Самарского и Саратовского губкомов и губисполкомов публиковалось много материалов по голоду, безработице, ликвидации неграмотности, о работе властных структур и общественных и партийных организаций среди населения. Газета Самарского губкома ВКП (б) «Коммуна» освещала деятельность партийных организаций по оказанию помощи населению, по решению конкретных проблем реальной жизни11. Материалы, опубликованные в газетах, способствовали более полному изучению социальных проблем. Вместе с тем, автор учитывал, что оперативность и злободневность материалов газет часто сопровождаются субъективным подходом в ущерб объективной оценке фактов и событий.

В процессе подготовки диссертации автором изучены и использованы материалы центральных архивов: Государственного архива Российской Федерации (Г АРФ), Российского государственного архива экономики (РГАЭ), Российского государственного архива социально-политической истории (РГАСПИ). Тщательно исследованы документы и региональных архивов Среднего и Нижнего Поволжья: Центрального государственного архива Самарской области (ЦГACO), Государственного архива Саратовской области (ГACO), Государственного архива Ульяновской области (ГАУО), а также Государственного архива г. Сызрани; фонды губкомов РКП (б) - ВКП (б) Самарского областного государственного архива социально-политической истории (СОГАСПИ), Государственного архива новейшей

истории Саратовской области (Г АНИ СО), Государственного архива новейшей истории Ульяновской области (ГАНИ УО). Всего изучено и использовано 37 фондов. Наиболее ценными являются материалы фондов Наркомат�