автореферат диссертации по философии, специальность ВАК РФ 09.00.11
диссертация на тему: Социокультурная среда и специфика регионального управления

Полный текст автореферата диссертации по теме "Социокультурная среда и специфика регионального управления"

На правах рукописи

АЗАШИКОВ Геннадий Ха/анбиевич

Социокультурная среда и специфика регионального управления

Специальность 09.00.11 - Социальная философия

Автореферат диссертации на соискание ученой степени доктора философских наук

Краснодар - 2005

м

Работа выполнена на кафедре философии и социологии Майкопского государственного технологического университета

Научный консультант: доктор социологических наук, профессор Тхакушинов Асланчсрий Китович

Официальные оппоненты: доктор философских наук, профессор

Иванов Валентин Николаевич доктор социологических наук, профессор Хагуров Айтеч Аюбовнч доктор философских наук, профессор ШаджеАсиетЮсуфовна

Ведущая организация: Российская Академия государственной службы при Прсзидснтс РФ

Защита диссертации состоится «_»_2005г. в_час.

на заседании диссертационного совета Д 210.007.02 по специальности 09. 00. 11. - «Социальная философия» при Краснодарском государственном университете культуры и искусств по адресу: г. Краснодар, ул.40 лет Победы, 33,ауд. 116.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Краснодарского государственного университета культуры и искусств.

Автореферат разослан « »_2005г.

Ученый секретарь диссертационного совета, доктор философских наук, профессор

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ Актуальность темы исследования.

В современной России осуществляется исторически значимый переход к зрелым, эффективным формам политической демократии и рыночной экономики. На этом пути возникли сложные, трудноразрешимые проблемы, большинство из которых требует глубокого социально-философского осмысления, поиска фундаментальных первопричин их появления. Многие трудности, негативные проявления российских трансформационных процессов предопределены невысоким качеством управления. Управленческая деятельность в регионах лишь незначительно подверглась совершенствованию и модернизации, нежели в стране в целом, и поэтому она в большей степени нуждается в научной проработке.

Важность темы исследования обусловлена также тем, что эффективность управления зависит от определенной социокультурной среды, которая в Российской Федерации отличается значительной неоднородностью.

Так, например, для Северного Кавказа характерна большая этническая и конфессиональная пестрота. Гармонизация и оптимизация управленческих процессов с окружающей социокультурной и духовной средой наталкивается здесь на ряд серьезных проблем, порожденных социальной напряженностью и конфликтностью, неясностью перспектив.

События конца 80-х - 90-х годов XX века, распад многонационального Советского Союза со всей определенностью выявил и «ахиллесову пяту» в российской системе управления: явно недостаточный учет национально-этнического фактора и его роли в формировании социокультурной среды регионов и страны в целом. Существовавшие в советское время стереотипы «сближения и последующего слияния всех наций», «дружбы народов» являлись отражением поверхностного, неглубокого понимания влияния этнического фактора на управление, что в конечном итоге обернулось трагедией для многих этносов и наций бывшего СССР.

В других, сравнительно гомогенных регионах, социокультурная среда иная. Однородность (гомогенность) населения снижает вероятность конфликтов на этнической и конфессиональной почве или полностью исключает ее. Социальное управление в таких регионах не сталкивается с проблемой их предупреждения и урегулирования. Отсюда вытекает необходимость поиска методов и технологий управления, адаптированных к различным локальным вариантам культур.

Значимость темы диссертации определяется также необходимостью уточнения вопросов адекватности зарубежных управленческих моделей отечественной среде, оценки границ применимости зарубежного опыта, его эффективности и результативности в специфических условиях российских регионов.

Актуальность исследования социокультурных оснований управления заключается также в стоящих на повестке дня вопросах повышения эффективно-

сти деятельности государственных, коммерческих (общественных) и иных учреждений и организаций. Очевидно, что результативность их работы зависит от того, насколько адекватно при этом учитываются их связи с социокультурными основаниями среды и каким образом они вписаны в систему регионального управления. Достижение успеха в работе руководителей организаций невозможно без познания особенностей социокультурной среды.

Разработка темы диссертации позволяет лучше оценивать потенциал и качество региональных управленческих кадров, их способности учитывать требования социокультурной среды, воздействовать и преображать ее.

Важность изучения темы обусловлена также процессами глобализации, которые втягивают в свою орбиту все новые и новые регионы. Очевидно, что для безболезненного и гармоничного вхождения в глобальный мир необходимо понимание особенностей региональной социокультурной среды и обусловленных ею моделей социального управления. Очень важно при этом уметь определять, как оптимальные границы региональной обособленности, так и допустимую меру возможной включенности в глобальные процессы. Необходима выработка новых социально-философских подходов к региональному управлению, учитывающих глобальное единство и региональное своеобразие.

Таким образом, актуальность темы заключается в том, что социально-философское исследование связей социокультурной среды и управления, обобщение достижений различных наук, изучающих эту область, позволяет формулировать более адекватные для данной сферы деятельности парадигмы социально-философского познания и ведет к существенному обновлению теории и методологии социального управления.

Степень научной разработанности темы

Проблемы социокультурной среды и регионального управления нашли достаточно широкое отражение в научной и общественно-политической литературе. Однако, как правило, авторы пишут либо об управлении вообще, не акцентируя внимания на особенностях среды, уровнях управления и его масштабах, либо детально рассматривают управление персоналом на уровне организации. Работ же, специально посвященных вопросам взаимосвязи региональной социокультурной среды и регионального управления, значительно меньше. Вместе с тем различная научная литература по управлению содержит достаточно ценные идеи, положения, выводы и сведения, которые были использованы в диссертации.

Условно можно выделить три направления, по которым развивались исследования вопросов управления; 1) общая теория социального управления; 2) государственное управление; 3) управление персоналом.

В рамках общей теории (академической школы управления) можно назвать исследования (Глушенко Е.В., ЗахаровойЕ.В., Тихонравова Ю.В., Попова Г.Х. и др.), которые рассматривают социальное управление преимущественно как часть экономических, организационных, психологических и других отношений, уделяя при этом большое внимание мотивации управленче-

ской деятельности. Другие же, например, Атаманчук Г.В., затрагивая только некоторые аспекты социального управления, изучают его в контексте исследования государственного (политического) управления.

Литература по государственному управлению представлена в основном работами, выполненными юристами, которые занимались этими вопросами теории государства и права, государственного и административного права и других дисциплин. Подход к управлению с точки зрения юридических наук позволил исследовать формально-юридические основания государственного управления. Однако такой подход не всегда позволял вырваться из рамок категорий и методов юридической науки и выйти на проблемы взаимозависимости и взаимообусловленности управления и среды.

Несмотря на углубление в последние годы управленческой тематики и расширение неюридической проблематики, исследование вопросов государственного управления по общему праву в целом не отрывалось от традиционной почвы государственно-правовых исследований.

Исторически сложившийся подход к государственному управлению с юридических позиций не обеспечивал эффективного социального управления. И сегодня теория государственного управления, которая создается усилиями юридической науки, пока не опирается в должной мере на теорию и методологию социального управления. Управленческая наука зачастую не уделяет подобающего внимания механизмам регулирования социальных процессов, хотя отдельные ученые сосредоточивают внимание именно на социальном управлении.

Узко юридический подход к управлению, вызванный конкретными «повседневными» потребностями управлять страной и регионами, является, несомненно, важнейшим и полезнейшим делом. Однако масштабы проблем таковы, что вопросы социального управления и социокультурной среды нуждаются и в глубоком философском осмыслении.

В этом направлении серьезный вклад в науку внес В.Г.' Афанасьев . В рамках разрабатываемых им подходов он обратил внимание на то, что субъектом управления является не государство, не власть, а творческий человек, ресурсы которого в сфере управления неисчерпаемы.

Афанасьев представил целостную картину управленческих отношений и управленческого знания (от целеполагания до оценки эффективности принятых решений, их коррекции); поставил вопрос о необходимости оснащения социального управления современными информационными системами, методами управления (прогностическими, программно-целевыми, нормативными). Пожалуй нет ни одного принципиального вопроса в теории социального управления, который в той или иной мере не был бы освещен в его трудах именно с социально-философских позиций, которые актуальны по сей день.

1 В.Г. Афанасьев Научное управление обществом. М., 1973; Человек в управлении обществом. М., 1977; Общество: системность, познание и управление. М., 1981 и др.

Так, Ф. Тейлор интересовался эффективностью не человека, а деятельности организации. В своих работах «Управление фабрикой» (1903) и «Принципы научного менеджмента» (1911) он разработал ряд методов научной организации труда, основанных на изучении движений рабочего с помощью хронометража, стандартизации приемов и орудий труда. Его основополагающие принципы управления состоят в следующем: если на научной основе отобрать людей, подготовить их, предоставить им некоторые стимулы и соединить воедино работу и человека, то можно получить совокупную производительность, превышающую вклад, сделанный индивидуальной рабочей силой. Главная заслуга Ф. Тейлора состоит в том, что он как основатель «школы научного управления» разработал методологические основы нормирования труда, стандартизировал рабочие операции, внедрил в практику научные подходы к подбору, расстановке и стимулированию труда рабочих. По существу, он начал революцию в области управления.

Разновидностью классической школы управления является административная школа, которая занималась изучением вопросов роли и функций управления. Одним из пионеров разработки этой идеи был А Файоль. Он разделил весь процесс управления на пять основных функций, которые до сих пор используются в управлении организацией: это - планирование, организация, подбор и расстановка кадров, руководство, мотивации к труду и контроль. Из других представителей административной школы можно выделить М. Блюм-филда, разработавшего концепцию управления рабочей силой (1917), и М. Ве-бера, предложившего концепцию рациональной бюрократии (1921). Последний дал характеристику идеальных типов господства и выдвинул положение, согласно которому бюрократия - порядок, устанавливаемый правилами,- является самой эффективной формой человеческой организации.

Определенный прорыв в области управления, ознаменовавшийся появлением школы человеческих отношений (поведенческой школы), был сделан на рубеже 20-х - 30-х годов XX века. В ее основу положены достижения психологии и социологии. В рамках этого учения в процессе управления предлагалось сосредоточивать основное внимание на работнике, а не на его задании. Родоначальником школы человеческих отношений принято считать Э. Мэйо. Он обнаружил, что группа рабочих - это социальная система, в которой есть собственные системы контроля. Определенным образом воздействуя на такую систему, можно улучшить результаты труда.

Значительный интерес представляет теория структурного психоанализа Ж. Лакана, который, определяя суть социального, обращает внимание на проблемы человеческого «Я». Подавление личности порождает патологии нашего общества - преступность, наркоманию, алкоголизм, суицид и т.д.

Более поздние теории управления разработаны в основном представителями «количественной» школы, часто называемой управленческой. Ее появление стало следствием применения математики и компьютеров в управлении.

Исследование управления как процесса привело к широкому распространению системных методов анализа. Так называемый системный подход в управлении был связан с применением общей теории систем для решения управленческих задач. Он предполагает, что руководители должны рассматривать организацию как совокупность взаимосвязанных элементов, таких, как люди, структура, задачи, технология, ресурсы.

Интересной представляется разработанная А. Субетто и С. Григорьевым современная концепция «управляемой истории» как управляемой социоприродной эволюции на базе общественного интеллекта и «образованного общества». Образованное общество выступает как просвещенный субъект управления и в то же самое время является его объектом. В известном смысле такая концепция выступает как социальный идеал, который все же пока недостижим.

В целом, в рамках работ по теории управления получены серьезные результаты, однако их анализ показывает также, что не все проблемы решены и существует насущная потребность в разработке современной теории управления в ее взаимосвязи с социальной средой, выявлении основных социальных переменных, оказывающих непосредственное и опосредованное влияние на управление.

Социальное управление как раздел науки нуждается в позиционировании в качестве относительно самостоятельной интегральной дисциплины, не тождественной юридическим, экономическим, политическим и иным наукам.

Таким образом, можно утверждать, что современную литературу по управлению необходимо дополнять изысканиями, определяющими предмет науки об управлении; основные понятия, законы, принципы и методы взаимодействия разных социальных систем; сохранения их целостности, создания новых социальных образований на основе целесообразности, ценностно-нормативных представлений совокупного интеллекта, присущего обществу на данном историческом этапе развития.

Следует согласиться с теми авторами, которые считают, что современному миру необходима не вчерашняя, а новая управленческая парадигма,2 которая базировалась бы на достижениях всех наук (экономических, социологических, политологических, психологических и др.) в их интегральном качестве -современной теории и методологии социального управления.

В литературе по управлению недостаточно четко артикулированы, на наш взгляд, глобальные требования современности, ответом на которые может быть появление принципиально иного типа управления, в центре которого находилась бы единая, целостная система: Космос - Биосфера - Общество - Человек.

Ученые предупреждают: если сегодня человек не научится управлять сю на основе прогнозирования, моделирования, гармонизации своих отно-

* Иванов В.Н., Иванов А.В., Доронин А.О. Управленческая парадигма XXI века. М.„ 2002.

шсний с природой, и прежде всего с другими людьми, то он окончательно разрушит себя и исчезнет с «лица Земли».

Содержание социального управления определяется в основном качеством цслеполагания, которое, в свою очередь, обусловлено тем, насколько в поставленных целях (оперативных, среднесрочных, стратегических) наиболее точно и полно выражены коренные потребности и интересы всего общества, его отдельных социальных групп, определяющих мотивы поведения людей.

Главные ресурсы социального управления составляют: творческий потенциал личности, сильная социальная организация, интеллектуальная собственность и ее составляющая - информация. Поэтому правы те исследователи, которые считают, что сегодня необходимо говорить о новой управленческой теории, которая все в большей мере основывается на приоритетном включении в содержание социального управления коллективного преобразующего интеллекта общества, а не только усредненных органов и организационных структур управления.

Феномен управления тесно связан с понятием социальная организация. В течение многих веков управление из бессознательной деятельности превращалось в обычай, традицию, общественный институт с помощью устойчивой социальной структуры, которая из поколения в поколение передавала навыки управления. То есть, социальное управление - это во многом продукт социальной среды. Современные российские исследования социокультурной среды предельно разнообразны, но часто носят абстрактный характер, не позволяющий обосновывать те или иные тезисы и гипотезы, относящиеся к социальному управлению.

Все 90-е - годы XX века сложившийся в России системный кризис рассматривался в научной литературе в основном с экономической точки зрения. Однако разнообразная и широкая практика «социальной инженерии» в разных регионах страны, направленная на преодоление кризиса, показывает, что за экономическим кризисом, бросающимся в глаза, лежит кризис другого порядка - кризис ценностей и норм, то есть культуры. Это обстоятельство отражается гораздо беднее феномена экономического кризиса3.

Тем не менее можно говорить о зарождении и укреплении традиции исследований социокультурной среды и определяемых сю особенностей социального управления и в отечественной социальной философии. Одно из подобных направлений уходит корнями к В.О. Ключевскому и Г.В. Плеханову и известно как «географический детерминизм».

Представляется, что в современном варианте этот подход нашел отражение в нашумевшей книге А. Паршина «Почему Россия не Америка». Данная работа отличается тем, что помимо чисто экономического содержания она характеризует также и среду социокультурную, и в ней делается спорный вывод о

1 Хагуров А.А., Тхакушинов А.К. Реформа и социокультурная среда. Майкоп, 1995

неприемлемости для России «классических» либеральных программ и, в частности, утопичности принятой сегодня модели социального управления.

Исследования социокультурной среды и определяемых ею особенностей социального управления проводятся и в духе философско-социологических традиций М. Вебера, поставившего в центр понимания социокультурной среды этическую проблематику. Так, в отечественной социально-философской литературе появилось много работ по российской и русской ментальности, явно несущих на себе отпечаток веберовских подходов4. В регионах, и в частности на Северном Кавказе, появились исследования по северокавказской (горской) ментальности5. Оценивая такого рода работы в целом, можно сказать, что они поставили массу вопросов и актуализировали дискуссию относительно «национального духа», соборности и индивидуализма, западничества и евразийства и других особенностей российской социальной среды.

Вопросы описания социокультурной среды, особенно региональной, и ее влияния на социальное управление все еще остаются слабо фундированными, требуют операционализации и построения новых теоретических моделей.

Жизнь не стоит на месте, и сегодня она не в меньшей мере, чем вчера, требует управленческих ответов, которых пока нет в силу целого ряда причин. Одна из них - исторический опыт в области управления слабо осмыслен, порою искажен или из него не сделано необходимых выводов для практи-ки.6Теории готовили и готовят «взрыв» человеческого знания, в том числе и управленческого, однако его содержание только начинает осмысливаться.

Философская наука об управлении находится в постоянном движении. Формируются новые направления, школы, течения, изменяется и совершенствуется научный аппарат, меняются, наконец, сами исследователи и их взгляды. С течением времени управленцы изменяли ориентиры с потребностей своей конкретной организации на изучение сил управления, действующих в их окружении.

4 Российская ментальность. Материалы «круглого стола» // Вопросы философии. 1994. № 1. Герасимов И.В. Модернизация России как процесс трансформации ментальности//Российская история: проблемы менталитета. Тезисы докладов научной конференции. Москва. 4-6 октября 1994 г. М. 1994. Филд Д.История менталитета в зарубежной исторической литературе// Менталитет и аграрное развитие России (19-20 вв.).М., 1996. Болотоков В.Х., Кумыков АМ. Феномен наций и национально-психологические проблемы в социологии русского зарубежья. М., 1998.

5 Полякова Т.М. Менталитет полиэтнического общества (Опыт России). М., 1998.Шадже АЮ. Национальные ценности и человек (Социально-философский аспект). Майкоп, 1996. Казанов X. М. Нация и национальный характер., Майкоп, 2000., Ханаху Р. А, Цветков О. М., Костылсв С. В. От традиционного менталитета к современному. Мир культуры адыгов., Майкоп, 2002. Национальный характер как социальный феномен: теория, методология исследования // Известия высших учебных заведений. Северо-Кавказский регион. Приложение. ~ 2003. - №6. Азашиков Г. X. Адыги в Великой Отечественной войне и фактор ментальности. - Майкоп: АГУ, 1997.

6 Социальное управление: теории и методология. В 2 ч. Учеб. пособие / АГ. Гладышеп, В.И. Иванов, А.В. Иванов; Под ред. В.Н. Иванова. М., 2004.

В целом анализ литературы показывает, что исследования проблем социального управления в контексте его обусловленности социо-культурными процессами многоаспектны и весомы, однако при этом сохраняется множество «белых пятен», связанных с недостаточной изученностью особенностей социокультурных сред, конкретных вариантов локальных культур и их влияния на социальное управление.

Гипотеза. Социально-философское рассмотрение проблемы предполагает выявление ценностных установок управленцев и их мировоззрения, выступающих важной формой общественного сознания, и отношения этих форм к практике социального управления. Отношение «управленческого сознания» к «управленческой практике» опосредуется социокультурной средой. Социокультурные процессы оказывают определяющее влияние на систему регионального управления, а его эффективность напрямую зависит от способностей управленцев учитывать требования социокультурной среды в своей деятельности.

Цель работы - выявить роль ценностно-мировоззренческих установок сознания управленцев по отношению к сложившейся практике регионального управления в условиях конкретной социокультурной среды и на этой основе предложить региональную модель подготовки управленческих кадров.

Цель исследования определила следующие задачи:

- выявить философские основания методологии социального управления;

- обосновать специфику цивилизационного и формационного подходов при исследовании социальных проблем управления;

- осуществить аксиологический социально-философский анализ постсоветского опыта социального управления;

- исследовать влияние правовой культуры региона на практику социального управления;

- определить влияние социокультурной среды на политическую;

- доказать необходимость использования региональных моделей подготовки управленческих кадров;

- вскрыть противоречия между процессами глобализации и регионализации и их влияние на социальное управление;

- разработать и предложить практические рекомендации по оптимизации управления социальными процессами на уровне региона в контексте взаимодействия регионов с федеральным центром и трансрегиональными финансово-промышленными группами (ФПГ).

Объектом исследования является российский региональный социум.

Предметом исследования выступает взаимосвязь и взаимообусловленность регионального управления с социокультурной средой.

Положения, выносимые на защиту: 1. Социокультурная среда не является нейтральной по отношению к социальному управлению и в значительной мере определяет его содержание,

характер и особенности. Современные российские регионы отличаются неоднородностью социальной среды и господствующих в них типах культур. Это делает необходимым учет социокультурных особенностей региона в процессе социального управления. Разрешить вопрос о путях и закономерностях социального управления возможно только опираясь на современную социально-философскую методологию исследования социокультурных процессов, а не на абстрактные идеологические установки и догмы. Без таких мировоззренческих и методологических оснований теория регионального управления не может выполнять свои прогностические и другие служебные функции и способна превратится в чисто эмпирическую область знаний, т.е. теряет свой объективный научный характер; и таким образом ограничивает объект своего исследования.

2. В условиях сужения возможностей формационного подхода к понима-ниию социальных проблем актуализируется и проявляет свою эффективность культурологический цивилизационный подход и понимание социальных явлений вообще и проблем управления в частности.

3. Социально-философский анализ постсоветского опыта свидетельствует об отсутствии в обществе, у управленцев консенсуса по базовым ценностям, доминирующим в той или иной социокультурной среде, и вытекающей из этого неизбежной дисгармонии и эклектичности используемых моделей социального управления.

4. Правовая культура, определяющая рамки профессиональной деятельности регионального управленца, обусловлена, в свою очередь, социокультурной средой региона.

5. Доминирующие формы региональной политической культуры определяются конкретной социокультурной средой.

6. Региональная социокультурная среда вызывает необходимость переноса акцентов с общефедерального на региональный уровень в таком важном процессе, как подготовка управленческих кадров и формирование социальной политики.

7. Глобальные процессы, сталкиваясь с региональной социокультурной средой, создают в ней напряжение и способны негативно воздействовать на социальное управление, что требует от управленцев необходимых знаний и умений адекватно реагировать на вызовы глобализации.

8. Противоречивые трансформационные процессы, протекающие в современной России и сопровождающиеся кризисными явлениями системного характера, во многом обусловлены приоритетами тактического социального управления над стратегическим, реформ федерального уровня над региональными инновациями. Насущной необходимостью является разработка сценариев стратегических управляющих воздействий, редуцированных до регионального уровня и учитывающих региональные социокультурные константы и особенности. Во всем многообразии региональных вариантов российской социокультурной среды выделяются этнокультурные особен-

ности меньшинств, тяготеющие к традиционности и требующие приоритетного внимания при осуществлении социального управления.

Регионы, характеризовавшиеся ранее как однородные с точки зрения религии, обычаев, традиций, этнического состава становятся поликультурными, поликонфессиональными, что углубляет своеобразие регионального социума. Этот факт неизбежно требует формирования над-конфессиональных, наднациональных культурных регуляторов, чему активно способствуют процессы глобализации. С другой стороны, объективный процесс космополитизации региональных социокультурных сред вызывает напряжения и сбои в социальном управлении, что требует выработки таких моделей социального управления, которые с позиций разумной достаточности противостоят глобализации. 9. Интересы работающих в регионах финансово-промышленных групп могут не совпадать с интересами регионов. ФПГ могут подавлять самостоятельность и автономность управленческих процессов в регионах, «перехватывать» власть. Отсюда вытекает необходимость четкой артикуляции и согласования интересов ФПГ и регионов, четкого разделения функций.

Тсорсттико-методологичсская основа диссертации. В работе автор опирается на методы социально-философского и историко-философского анализа.

Теоретико-методологическая основа диссертации - социально-философский анализ проблем социального управления на базе веберовской концепции обусловленности социальных отношений феноменами и процессами культурно-этической сферы

Ориентация темы диссертации на социокультурные аспекты социального управления сделала необходимым широкое использование цивилиза-ционного, а также социокультурного и культурологического подходов исследования проблемы.

Переходный характер современного российского общества и государства обусловил широкое использование транзите логических парадигм.

Связанные с управлением личностные аспекты исследовались с позиций философской антропологии.

Рассмотрение проблем управления определило привлечение системного и структурно-функционального подходов.

Использовался также нормативный подход, который применялся для анализа влияния локальных вариантов культур на процессы управления.

Рассмотрение различных государственных и негосударственных институтов в качестве субъектов и объектов управления потребовало использования институционального подхода.

Построение теоретических моделей региональных систем подготовки кадров основано на использовании методов моделирования.

В ходе работы над диссертацией привлекались методы других отраслей знания: экономики, культурологии, психологии, политологии и других.

Разработка темы потребовала привлечения методов социологических исследований.

Научная новизна диссертационного исследования состоит в том, что в нем:

- выявлены философские основания методологии социального управления, опирающегося на учет региональных особенностей социокультурной среды;

- показаны возможности цивилизационного подхода к исследованиям конкретных управленческих практик, что позволило сформулировать новые методологические парадигмы для изучения проблемы социального управления. Определены социально-философские основы стратегии развития регионального социума, структурным элементом которых является учет этнокультурных особенностей региона;

- доказана значимость ценностей в локальных (региональных) социокультурных системах, их роль в повышении эффективности социального управления и становлении «управленческого плюрализма» - различных моделей управления;

- показано, что социокультурная среда региона формирует конкретные условия деятельности управленцев и в значительной мере определяет их правовую культуру и правовое поведение;

- установлено, что политическая культура и особенности политических процессов обусловливаются региональной социокультурной средой и создают специфические условия для социального управления;

- обоснована необходимость реализации региональных образовательных моделей при подготовке управленческих кадров;

- выявлены противоречия между процессами глобализации и регионализации в контексте совершенствования системы социального управления;

- разработаны и предложены практические рекомендации по оптимизации управления социальными процессами на уровне региона с учетом интересов федерального центра и трансрегиональных ФПГ.

Теоретическая значимость диссертационного исследования заключается в том, что:

- предложена теоретическая модель социального управления в регионе, базирующаяся на принципах оптимального учета особенностей социокультурной среды;

- показана необходимость рассмотрения социального управления на региональном уровне как фундаментальной основы социального регулирования, нуждающегося в большей степени автономии;

- обоснована возможность понимания социального управления в регионе как относительно самостоятельной автономной системы, степень развитости которой является критерием демократичности общества;

- доказана необходимость учета социокультурных особенностей в управленческих действиях и решениях на микро-, мезо- и макроуровнях и и обоснована необходимость мультикультурного подхода к управлению;

- обоснована правомерность институциональных изменений при подготовке управленческих кадров на региональном уровне

Результаты диссертационного исследования могут быть использованы для дальнейшего развития социально-философских теорий социального управления в регионе в условиях специфической социокультурной среды, для изучения механизмов обусловленности управленческих процессов особенностями среды, для развития теории систем.

Практическая значимость диссертации состоит в том, что ее результаты могут быть использованы:

- для оптимального учета особенностей социокультурной среды в региональных управленческих процессах и, на этой основе, повышения степени гармонизации общественных отношений;

- в проведении институциональных изменений при подготовке управленческих кадров;

-для повышения степени правовой, экономической и политической культуры управленцев;

- для подготовки учебников, вузовских спецкурсов по социальной философии, теории и практике управления, культурологическим аспектам менеджмента;

- для формирования модели взаимоотношений государственных и муниципальных органов власти с учетом специфики социокультурной среды выбранного для исследования субъекта управления, а также выработки рекомендаций по формированию политической поддержки местного самоуправления населением.

Выводы и рекомендации могут быть применены в практике государственного и муниципального строительства.

Апробация исследования и внедрение результатов в практику.

Результаты исследования были апробированы в выступлениях автора на 16 научных конференциях, в том числе, на международной конференции «Социальное управление в полиэтническом регионе» (г. Майкоп, 2002), II Всероссийском социологическом конгрессе (г. Москва, 2003), региональной конференции «Региональное управление - XXI веку», вузовских конференциях (Недели науки МГТУ - с 1998 по 2004гг.).

Основные положения и выводы диссертации отражены в 9 публикациях в научных изданиях, входящих в список Высшей аттестационной комиссии. Всего опубликовано более 20 научных работ по теме диссертации в различных центральных, региональных и республиканских (Республика Адыгея) изданиях.

Диссертация была апробирована автором при подготовке к изданию материалов различных конференций и научных сборников (соискатель является отв. ред. пяти сборников научных трудов), в ходе сотрудничества и реализации совместных проектов с учеными Москвы и Северного Кавказа, на занятиях с аспирантами и соискателями (под научным руководством автора защищены 3 кандидатские диссертации), в деловом общении с ученными, государственными служащими, политиками, журналистами.

Результаты исследования нашли наиболее полное отражение в монографии «Социальное управление в регионе: поиски парадигмы» (Известия высших учебных заведений Северо-Кавказский регион. Ростов-на-Дону, 2004. 260 с).

Материалы диссертации использовались при чтении учебных курсов «Государственная инновационная политика», «История государственного управления на Северо-Западном Кавказе», «Социология управления».

Диссертация была обсуждена на совместном заседании кафедры философии и социологии МГТУ и отдела философии и социологии Адыгейского республиканского института гуманитарных исследований и рекомендована к защите.

Структура диссертации. Диссертация состоит из введения, шести глав, заключения, списка источников и литературы.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ ДИССЕРТАЦИИ

Во введении обосновывается выбор темы исследования, его актуальность, анализируется степень научной разработанности, формулируются цель и основные задачи диссертационной работы, определяются объект и предмет исследования, характеризуется его теоретико-методологическая основа, раскрывается научная новизна, теоретическая и практическая значимость диссертации.

В первой главе «Сущность и специфика социального управления» представлен многофункциональный анализ понятия социального управления. В первом разделе главы «Социальное управление как глобальная проблема современности» рассматривается трансформация понятия социального управления в историческом аспекте.

Менеджмент как раздел науки об управлении в условиях рыночных отношений возник в начале XX века и развивался в большей мере в контексте экономических наук. Однако, чтобы получить достаточно полное представление о социальном управлении, нельзя ограничиться понятием менеджмент, которое не исчерпывает всего содержания социального управления. Одни авторы относят теорию управления к юридической науке, другие - к экономической или социально-психологической, третьи - к социологической. С позиции менеджмента, управление - это процесс проектирования и инновации социальных организаций, мотивации деятельности для достижения их целей. Экономическая наука склонна рассматривать управление как способ

получения экономического результата при наименьших производственных издержках, правоведение - как государственно-правовое регулирование с помощью законов, политология - как воздействие на общество со стороны государства политическими методами и т. п.

В представленном разделе диссертации делается вывод о необходимости обобщения всех научных данных по теории социального управления. Для этого достаточно, во-первых, иметь четкое представление о предмете науки как самостоятельной отрасли знания, не относящейся ни к экономике, ни к политологии, ни к психологии, не растворяющейся ни в какой другой науке, и, во-вторых, дать как можно более универсальное определение понятия социального управления.

Социальное управление опирается на главные ресурсы: творческий потенциал личности, сильную социальную организацию, интеллектуальную собственность и ее составляющую - информацию. Поэтому правы те исследователи, которые считают, что сегодня необходимо говорить о новой парадигме управленческой теории, которая все в большей мере основывается на приоритетном включении в содержание социального управления коллективного преобразующего интеллекта общества, а не только усредненных органов и организационных структур управления.

Значительная часть второго раздела первой главы посвящена исследованию уровней социального управления. Существующее различие в уровнях социального развития регионов, составляющих российское государство обусловлено совокупностью факторов, определяемых признаками выделения региона как объекта управления.

Исходя из заявленной темы диссертации, акцент делается на анализ структуры и функций регионального управления. Для России его специфика приобретает исключительное значение вследствие имеющих место больших различий не только природно-гсографических, социально-демографических, экономических, но и социокультурных факторов, по сути определяющих качественное содержание регионального управления как такового.

Юг России с его уникальным геополитическим положением, особым историко-политическим опытом и социокультурным своеобразием являет собой одну из самых ярких региональных политических культур страны. Путь к целостности политической культуры России - в региональной идее, способной объединить модернизаторов и традиционалистов и дать убедительную мотивацию активности населения.

Как специфический уровень социального управления в главе рассматривается феномен самоуправления, которое можно охарактеризовать как управление, субъекты и объекты которого совпадают. Местное самоуправление - это самоуправление, опирающееся на территориальную общность людей. Самоорганизация населения на этом уровне на Юге России всегда была достаточно эффективной, но при этом органы местного самоуправления обслуживали не столько интересы местных общин, сколько потребности государства.

И сельские, и городские общины традиционно действовали как самоуправляющиеся организации, и вплоть до 1917 года все они имели одинаковое общественное устройство. Общины стали, как мы сказали бы сегодня, юридическими лицами, то есть получили возможность решать внутренние вопросы не по традиции, а по закону. Наряду с решением насущных вопросов жизни своих членов, они неизменно занимались государственными задачами под руководством и контролем царской администрации.

В постсоветской России местное самоуправление стало формироваться на основе и в недрах советской системы, в которой оно было частью единой государственной структуры. По всей видимости, чрезмерное огосударствление самоуправления в России еще не означает искажения изначальной природы местной власти. Специалисты неоднократно и убедительно доказывали, что суть низового самоуправления двояка: практически повсюду оно выступает нерасторжимой комбинацией государственной инициативы, проистекающей сверху, и общественной самодеятельности, исходящей снизу. Российское самоуправление в этом отношении полностью соответствует мировому опыту в данной сфере. Более того, в настоящее время по всему миру наблюдается сдвиг к стандартам, утвердившимся именно в нашей стране: огосударствление местного самоуправления и наделение его все более широким набором навязываемых сверху полномочий становится неоспоримым фактом.

Отсюда напрашивается вполне определенное предположение. Самоуправление на местах в России станет вновь эффективным лишь в том случае, если его организация опять сделается подлинным (а не декларативным) приоритетом верховной власти.

В разделе третьем первой главы «Традиции и инновации в социальном управлении» проблемы управления рассматриваются с позиций развития культуры и характера цивилизационных процессов. Нормальный цивилиза-ционный режим есть цепочка производства, потребления и воспроизводства материальных и духовных ценностей, где налицо сбалансированное сочетание безостановочности модернизации социального бытия с исключительно высокой степенью преемственности, непрерывным накоплением плодоносного культурного слоя.

Анализ исторических фактов приводит к мнению, что течение отечественной истории подчиняется правилу не связи, а разобщения времен, не принятия, а отторжения наследия, не приращения, а разбазаривания культурного генофонда и совокупного национального богатства, не диалога поколений, а монолога и мартиролога их представителей. Теряя универсальные мобилизующие положительные идеалы, инспирирующие ценности, мало-помалу население утрачивало понятие гражданской сопричастности, солидарности, встроенности в творение единого и неделимого социального актива, передаваемого от эпохи к эпохе, от предшественников к современникам.

Главный вывод первой главы заключается в том, что требуемая сегодня модернизация общественной жизни должна избегать вторичности, подражательства. Геополитическое положение страны особое: она часть Запада, но не Запад, часть Востока, но не Восток. Нас нельзя отождествить с кем-то, ибо мы самодостаточны, самоценны. Следовательно, мы должны, находясь в Европе (или Азии), оставаться самими собой. Пристально всматриваясь в реальности иных стран и народов, мы обязаны проложить свой путь - без оглядок и нелепых заимствований. У нас специфические условия, своя система отсчета. К рынку и представительной демократии - своим основным завоеваниям - Запад шел долго. Для нас, не имеющих подобного резерва времени, калькирование западной линии невозможно. Не подходит и опыт Японии, где на конституирование отлаженных общественных институтов ушло 35-40 лет. Для нас и это слишком много, так что модернизация в России должна быть гораздо более краткосрочной. Кроме того, национальная модернизация не может быть весотрицающе революционной. Основанное на реализме современное социальное управление должно быть обращено к положительным началам грядущей модернизации общественной жизни, не возвещая нового откровения, а лишь устраняя старую ложь.

Во шорой главе «Социальное управление в контексте многообразия представлений об обществе» рассматриваются имеющиеся в современной науке концепции и подходы к проблеме социального управления. В первом разделе «Цивилюациопный подход к социальному управлению» анализируются теоретические основы социального управления с точки зрения развития культуры и духовности.

В цивилизационной концепции обращается внимание на вариативность духовной культуры, утверждается неизменность культурных, уникальных духовных комплексов, их решающая роль в развитии общества. Хотя сами культурные комплексы рассматриваются как стабильные, тем не менее каждый из них представляется особым вариантом культуры. Если Гегель полагал, что духовное, по определению, обладает способностью к развитию, то в цивилизационном подходе утверждается обратное: внешний мир может измениться, уникальные системы культуры - нет.

Богатство русской мысли периода XIX - начала XX века поражает воображение и является важной составной частью великой русской культуры и одним из ярчайших достижений мирового уровня. Из всего этого можно сделать акцент на то, что свидетельствует о возникновении самостоятельных и значимых культурологических теорий развития человеческого общества, а также является отражением главных идейных течений в русской общественной науки. На наш взгляд, это:

1) теория культурно-исторических типов Н.Я. Данилевского, возникшая в рамках «почвенничества», продолжившего в ряде отношений славянофильскую линию в развитии отечественной философии;

2) научно-историческая цивилизационная теория СМ. Соловьева, представляющего умеренное крыло либерального западничества пореформенной эпохи;

3) философско-историческая цивилизационная теория Б.Н. Чичерина, одного из крупнейших мыслителей России XIX века, видного идеолога и теоретика либерализма с консервативной окраской;

4) универсальная философская теория истории и культуры, созданная величайшим русским мыслителем B.C. Соловьевым, резко выразившего стремление к синтезу западнических и славянофильских идей и универсальному культурно-историческому синтезу вообще;

5) марксистская теория истории и культуры, представленная на рубеже XIX-XX вв. Г.В. Плехановым.

В Великобритании изучение цивилизации долгое время развертывалось под влиянием предпосылок позитивистского натурализма XIX в. Это началось еще с Г.Т. Бокля, продолжилось в трудах Э.Б. Тейлора, Дж. Дж. Фрезера и отчасти сказалось в монументальном творении А. Д. Тойнби «Постижение историю). Социальный эволюционизм, виднейшим представителем которого на рубеже XIX-XX вв. стал Г. Спенсер, включил данное представление в общее сознание. Существенные нюансы в это направление, традиционное для англосаксонских стран, внес А. Д. Тойнби, который придал этому понятию определенный методологический смысл. К числу основоположников цивилизационной концепции также относятся Н.Я. Данилевский, О. Шпенглер и др.

На рубеже XIX-XX вв. сформировалось также отчетливое неприятие идеи прогресса, и вновь возник интерес к идеям повторения, ритмов, цик-лизма. Циклический подход оказался привлекательным не только для анализа исторической динамики культуры в целом, но к нему обратились специалисты, исследующие отдельные конкретные сферы в культуре. «Длинные волны» в экономике или «большие циклы конъюнктуры» начали анализироваться экономистами (X. Кларк, В. Джевонс) в середине XIX века. В 1860-х гг. К. Марксом была разработана теория циклических кризисов, на основании которой строилось изучение длинных волн учеными марксистского толка: русского А. И. Гельфанда, голландцев Ван Гельдерена и Де Вольфа. В этом ряду следует назвать и нашего соотечественника Н.Д. Кондратьева, автора теории «длинных волн». Среди его ближайших последователей австрийский экономист Й. Шумпетер, такие ученые, как Саймон Кузнец, Гер-хард Менш, Альфред Клайнкнехт, Джакоб Ван Дайн и др.

Концепция циклически-волнового подхода активно применяется к анализу политического развития общества. Стабильный интерес к циклам и волнам этого процесса характерен главным образом для представителей ми-росистемного подхода и близких к нему направлений, рассматривавших эволюцию социально-политических систем в более широком контексте ми-

рового развития и на длительных временных этапах: Ф. Броделя, И. Валлср-стайна, Дж. Модельски и др.

Основной постулат этого подхода состоит в том, что у каждой культурной общности свой путь развития, поэтому не следует говорить об отставании и застойности цивилизаций, не принадлежащих к европейским, так как культура отдельной цивилизации по-своему разнообразна и уникальна. История представляет собой циклический процесс «возрождения» и «умирания» цивилизаций или культур. Генезис цивилизации формируется под действием каких-либо внутренних или внешних факторов. Так, американская цивилизация зародилась примерно 500 лет назад в результате открытия ее X. Колумбом. Другим примером служит образование скифского государства в Восточной Европе из-за перенаселенности и социальной борьбы в Греции. В дальнейшем цивилизация развивается до определенного уровня, а после достижения кульминационной точки развития начинается ее «упадок».

В рассматриваемой главе во втором разделе анализируются также разные составляющие формационного подхода в контексте социального управления. По мнению многих исследователей основным недостатком (|юрмационного подхода к истории является выпадение из исторического познания множества элементов и связей общества как системы, которые не находят в монистическом взгляде на историю своего адекватного объяснения. Как отмстил М.А. Барг, при формационном подходе создается впечатление, что вся многоплановая социальная структура так или иначе подтягивается к классам-антагонистам, а духовная культура сводится, несмотря на все свое богатство, к отражению интересов основных классов и не рассматривается как самостоятельный, генетически независимый фактор.

Самостоятельное значение приобретает вопрос о «географических» границах применения формационной теории. Разработанная на материале истории Западной Европы, она верно охватывает некоторые особенности развития западной цивилизации. Применительно к восточным обществам этот подход выглядит менее убедительно. Реальные тенденции и формы развития на Востоке и в других регионах мира не укладываются в схему известных формаций. Это почувствовал еще К. Маркс, выдвинувший проблему азиатского способа производства, но так и не решивший ее.

Посвящая анализу культуры все свое внимание и энергию, сторонники ци-вилизационного подхода часто вообще не обращаются к материальной жизни. Противоположностью формационного подхода представляется цивилизацион-ный, концепция которого отрицает материально-производственную детерминацию общества и его истории. Однако противоположности смыкаются, «выпячивание» какой-либо одной формы культуры делает подход монистическим, однотипным формационному.

Одной из предпосылок сопряжения формационного и цивилизационно-го подходов в сфере социального управления является сложный, спиралс-

видный характер формационной теории общественного развития (а не линейно-стадиальный, как многие себе представляют). Она может многое дать цивилизационной теории, указывая на единство развития мировой совокупности цивилизаций как целостной системы.

В духовной сфере современного общества наблюдается тенденция превращения бывших гомогенных цивилизаций в гетерогенные образования. Прежние региональные культуры становятся интернациональными, экстерриториальными. Это означает, что регионы, характеризовавшиеся ранее как однородные с точки зрения религии, обычаев, традиций, этнического состава, становятся поликультурными, поликонфессиональными. Этот факт неизбежно требует формирования надконфессиональных, наднациональных культурных регуляторов. В числе таковых все больше и больше проявляют себя наука и международное право. Если регуляторов нет, неизбежна установка на победу одной конфессии или культуры, а это влечет за собой насилие одних людей над другими, навязывание каких-то ценностей и идеалов. Теория цивилизации в традиционном истолковании, независимо от намерений ее сторонников, препятствует процессу интеграции, ориентирует на сохранение регионов как моноконфессиональных, на противодействие проникновению «чужой культуры и веры», а, стало быть, на навязывание веры человеку.

В экономической сфере локальные общества всегда были полифункциональными, каждое из них имело основные виды производства: сельское хозяйство, добывающие отрасли, строительство, ремесла, торговлю. Повышение производительности труда неизбежно вело к появлению обмена, который способствовал формированию международного разделения труда, что с неуклонностью ведет к изменению экономической жизни регионов, возникновению отраслей, работающих на мировой рынок, транснациональных корпораций. Вместе с тем возникает региональное экономическое неравенство. В одних регионах концентрируются передовые технологии, в других - отсталые, в одних происходит научное и промышленное развитие, в других - сельскохозяйственное. В зону сельскохозяйственного развития попадает ряд цивилизаций, которые многими сторонниками цивилизационного подхода относятся к восточному типу развития. Тем самым международное разделение труда как бы консервирует, поддерживает определенные элементы культуры традиционных цивилизаций в этих странах: привязанность к земле, общинный характер землепользования, роль общины. Однако сохранение этих порядков - результат не отставания от мира, а участия в международном разделении труда.

Тенденции, имеющие место в экономической и культурной областях, специфическим образом проявляются и в сфере политической. Интернационализация экономики неизбежно требует и интернационализации в политической сфере, поскольку организация политической власти по региональному принципу во многом препятствует осуществлению справедливых экономических отношений. Необходимы экстерриториальные субъекты власти, и они, как это видно из современной истории, появляются.

Каждый из рассматриваемых подходов необходим и важен, но недостаточен сам по себе. Так, цивилизационный подход не может объяснить причины и механизмы перехода от одной фазы цивилизационного развития к другой, а в рамках формационного подхода сложно описывать различие стран Запада и Востока. Кроме марксистской теории смены общественно-экономических формаций существуют другие теории однолинейного развития (теория индустриального общества и теория модернизации), теории нелинейного параллельного (А.В. Чаянов, Э. Шумахер) и матричного (Ф. Бро-дель, И. Уоллерстайн) развития, есть цивилизационно-культурологические модели объяснения общественного развития.

В третьей главе «Культурно-экономические предпосылки и основы социального управления» рассматривается исторически утвердившиеся модели социального управления. В первом ее разделе «Модели социального управления» представлены некоторые положения теории социального управления знаменитого социолога рубежа XIX - XX веков М. Вебера, который на конкретном примере определил религию (протестантизм) как источник формирования экономического поведения. В приложении к региональному управлению теории М. Вебера, невозможно обойти вниманием православное христианство, положения которого явственно отражены в отечественной хозяйственной культуре. Православие, в отличие от протестантизма, не выработало специальной трудовой и профессиональной этики. Повседневный труд считался добродетелью только в том случае, когда был наполнен аскетическим содержанием и благочестивыми помыслами. Причем принципиальных отличий между разными видами труда и профессиями не делалось. Считалось, что самые непрестижные формы труда имеют такую же ценность, как и все остальные.

С точки зрения православной этики труда важно не его конкретное содержание, а духовные, моральные побуждения. Фактически любой полезный труд может быть как благом, так и злом, в зависимости от того, какая именно мотивация лежит в его основе, во имя чего и с какими внутренними побуждениями человек трудится. Отсюда следует, что независимо от степени практической полезности хозяйственных усилий, самые добрые побуждения людей не имеют значения в том случае, когда они совершаются без ориентации на внутреннюю духовную работу, не руководствуясь при этом любовью к Богу и к ближнему.

В этом же разделе второй главы анализируется «русская модель управления», исходя из логики исследования, акцентируется также внимание на основных методах управления в историческом контексте российских регионов. Если на Западе протестантизм возвел в духовный абсолют мирскую практичность и рациональность, то в православии они были лишены высшего духовного содержания. Духовным же идеалом оставались монах, аскет, странник, не привязанные к земным нуждам, не ищущие достатка и комфор-

та повседневного бытия. Более того, излишняя привязанность к мирским благам являлась помехой на пути духовного спасения, молитвенной сосредоточенности на высших внемирских идеалах.

Проявлением российского православия был специфический идеал соборности. Названный идеал, нашедший свое воплощение в менталитете русских людей, получил практическую реализацию в общине. Община как главная организационная форма крестьянского хозяйства являла собой оптимальный способ выполнения набора повинностей - «тягла». Размер последнего распределялся среди общинников по принципу «круговой поруки», благодаря чему между ними складывались отношения взаимопомощи и взаимной ответственности. Так, более богатый крестьянин был заинтересован в уровне благосостояния соседей, поскольку в случае разорения последних их тягло перекладывалось на него. Типичным для русской общины являлось совместное оказание помощи в случае трудоемких или срочных работ.

Обратной стороной принципа «круговой поруки» и взаимопомощного характера ведения хозяйства было развитие результативных ориентации: далеко не каждый бедняк стремился самостоятельно преодолеть нужду, многие предпочитали переложить на плечи более состоятельных соседей заботу не только об уплате тягла, но и о собственной семье.

Существенно подрывало трудовую мотивацию крестьян крепостное право, регулярно напоминавшее о себе подневольным трудом. По мнению Н.Н. Зарубиной, работа «на барина», «из-под палки» являлась отбыванием повинности, от которой старались скорее избавиться.

Другой характерной особенностью крестьянской трудовой культуры был ее циклический характер. Краткий период сверхнапряженного и сверхинтенсивного труда - около 100 дней - сменялся долгим межсезоньем. Как считает американский этнопсихолог Э.Эриксон, это формировало особые черты русского национального характера.

Несмотря на доминирование коллективного начала в крестьянском сознании, в нем находилось место и для индивидуально-прагматических установок. А.Н. Энгельгардт, характеризуя крестьянскую жизнь второй половины XIX века, отмечает: «делать что-либо сообща, огульно, как говорят крестьяне, делать так, что работу каждого нельзя учесть в отдельности, противно крестьянам. Но для работы на артельном начале, где работа делится и каждый получает вознаграждение за свою работу, крестьяне соединяются чрезвычайно легко и охотно».

Анализ важных факторов социального управления в регионах России в дореволюционный период позволяет выявить основные причины затруднений при формировании предпринимательства.

Во-первых, доминирующая ценностная система православия вводила в определенные структурные рамки стремление к практицизму и личной инициативе.

Во-вторых, для развития капиталистического духа не совсем сложились объективные исторические условия. В Европе развитие предпринимательства шло снизу, на основе формирования «третьего сословия» и его борьбы за политические права и свободы, за влияние и признание в обществе. Можно сказать, что западный предприниматель работал, развивал свое дело, богател независимо от государства, и часто при этом противопоставлял себя ему, отстаивая свои права. В царской России же основным формирующим капиталистические отношения субъектом выступило государство. Низкая платежеспособность населения, доминирование натуральных форм хозяйствования, отсутствие свободных капиталов обусловили активное вмешательство государства в процесс конструирования капиталистических отношений.

На основе анализа позитивных и негативных факторов социального и хозяйственного управления в российской жизни предлагаются следующие выводы о философии соотношения «работник-управляющая структура»:

1. В отличие от Запада, в российской хозяйственной культуре сложился стереотип «богатения вместе с государством и в сотрудничестве с ним, а не независимо от него или вопреки ему».

2. В условиях доминирования в России аграрной формы хозяйственных отношений весьма значимы традиции внеэкономического принуждения.

Следующая модель, подвергшаяся анализу - «советская модель управления». Теоретическое обоснование и критика данной модели представлены в трудах В.И. Ленина, а также современных исследователей проблемы Ю.М. Иванова, С. Кара-Мурзы и др.

В начале XX в., стремясь создать строй, не имеющий «ничего общего с рабской зависимостью от заработной платы», Ленин быстро понял необходимость развития советского искусства управления. В работе «Очередные задачи советской власти», написанной в 1919 году, он предлагает заимствовать передовой опыт Запада, который был представлен в теории Тейлора и на производствах Форда. Такая в целом необычная для большевизма точка зрения обосновывалась «внсклассовостью» технологии менеджмента в понимании руководителя большевистской партии. Ленин в своих статьях характеризовал «социалистическую» хозяйственность, как основанную на принципах экономии, рачительности, учета и контроля. Это означало привнесение в социалистическое хозяйство практических принципов рациональной, экономически (а не идеологически) целесообразной организации.

Основным субъектом управления вновь выступило государство. Теперь стимулирующее воздействие на трудовое поведение усиливалось следующими обстоятельствами:

- новой, возведенной в абсолют, идеологической доктриной, воздействие которой на первых порах существования режима переоценить трудно;

- окончательным вытеснением индивидуального хозяина и работника и заменой его трудовым коллективом; т.е. на данном этапе нормой стал отказ от

личных интересов в пользу общественных, что вело к полному подчинению личности коллективу. Трудовой коллектив стал на все время существования советской системы проводником государственной политики среди занятого населения.

На срединном, массовом уровне производственная культура поддерживалась с помощью тех же мобилизационных идеологических методов - социалистического соревнования, борьбы за выполнение решений очередного пленума или съезда коммунистической партии и т.п. Внеидеологические и внеполитические методы мотивационного воздействия практиковались мало. Определенную роль тут играли материальные стимулы, воплощенные в денежной (заработная плата) и неденежной (социальные блага) формах. Вот как характеризует ситуацию конца 20-30-х гг. прошлого века Ю.М. Иванов: «Голод давал возможность руководителям предприятий, следуя ленинской формуле - распределение продовольствия «есть метод, оружие, средство для повышения производительности труда» - с ничтожными затратами трудиться непосильно. За выданное дополнительное продовольствие (в небольшом количестве) голодные люди соглашались повышать выработку, становясь ударниками труда. Им увеличивалось количество дней с мясными обедами, и, в первую очередь, распределялись дефицитные товары»'.

Таким образом, ставка преимущественно на мобилизующие коллективистские ориентации советской системы управления трудовым поведением не могла оправдывать себя долго. Ее дискредитация была обречена следующими обстоятельствами:

- несоответствием декламаций пропаганды реальной обстановке, устаревание идейных догматов. В сущности, воздействие трудовых лозунгов слабело по мере упадка коммунистической идеологии;

- непоследовательной, а порой и просто примитивной политикой правительства, приводившей к ликвидации трудового энтузиазма и снижению производительности труда (например, брежневская прибавка к заработной плате породила хронический дефицит предметов первой необходимости).

Раздел второй третьей главы «Перестройка и кризис управления» посвящен исследованию процесса функционирования различных видов управления в кризисный период российской истории последнего десятилетия ХХв.

Исходя из ценностно-нормативной обусловленности существования всех социальных объектов, можно определить социокультурный характер причин кризисного состояния отечественной социально-экономической системы в последнее десятилетие XX в. Сущность глобальных противоречий состоит в следующем: в ходе постперестроечных реформ в социальном пространстве бывшего СССР столкнулись две силы - советская культура с плановой экономикой и западная культура с ее идеологией и экономикой рынка. Подобное взаимодействие социокультурных сред протекает по иным законам, нежели столкновения социально-политические. С учетом этого следует констатировать, что столкновение вышеуказанных социокультурных систем не принесло победы ни одной

Иванов Ю М. Положение рабочих в России в 20-х - 30-х гг. // Вопросы истории. 1998. №22

стороне. Его итогом стала деформация обеих социокультурных сред. Ценностные ориентации в вопросах экономики, власти, образования и экологии не имеют явного преимущественного проявления ни в сторону советских - традиционных для страны, ни в сторону новых западных ценностей. В результате наблюдается гетерогенность социокультурной среды. Развитие же культуры приняло некий анклавный характер: социально-этические, религиозные, экономические, политические, региональные и прочие социокультурные сферы представляют довольно независимые области культурного бытия.

Приватизация, призванная узаконить частную собственность и ограничить государственное вмешательство, нанесла удар по прежним промышленным гигантам, решая задачи не столько социально-политические, сколько военно-стратегические, отражающие интересы западных стран. Сейчас, спустя более 15 лет нетрудно судить о главной причине неудачи стратегии реформ. Она заключается в практически полном игнорировании российских этнокультурных особенностей. Между тем, по утверждению многих авторитетных исследователей, новые формы хозяйственной деятельности лишь тогда жизнеспособны, когда они органически вписываются в традиционные.

Принципиально поменялась структура взаимодействия предприятий с внешней средой. М.Х. Мсскон с соавторами, например, диф(})срснцируст среду внешнего влияния на субъекты прямого и косвенного воздействия. К первым из них относятся поставщики ресурсов, потребители, конкурирующие структуры, законы и государственные органы, профсоюзы. Среди субъектов косвенного воздействия - собственно офёры общественной жизни: политическое и социокультурное пространство, международные события, общее состояние экономики, степень научно-технического прогресса8. Думается, что применительно к российской ситуации такая схема нуждается в определенных дополнениях. Г.Г. Дилигенский главной чертой отечественной специфики назвал дсинститу-циализацию, которая выражается в дисфункциональности государственной власти, ее слабости, отсутствии политической стратегии, множественности режимов власти (конституциональный порядок на федеральном уровне и авторитаризм в ряде регионов), стабилизации нелигитимных, криминальных форм хозяйственной и государственно-управленческой деятельности. Исходя из подобной специфики, необходимо внести следующие уточнения: во-первых, к субъектам прямого воздействия необходимо причислить криминальные структуры, рост и упрочение которых явились результатом «демократизации» политико-властной системы. В ситуации общественного кризиса и правового раскола криминальный элемент обеспечивает необходимое силовое прикрытие, превращаясь в своего рода неформальный социальный институт. О том, что предприниматели вынуждены серьезно принимать в расчет бандитские структуры, говорит исследование ценностно-мотивационных доминант российского пред-

£

Мсскон М.Х., Альберт М., Хедоури Ф. Основы менеджмента / Пер. с англ. М. Дело, 1997.С. 116.

принимательского слоя: до 90 % опрошенных предпринимателей отметили как находящуюся вне конкуренции ценность личной безопасности9. Немаловажным уточнением представляется сведение практически на нет функций профсоюзов, рассматривать которые в качестве активно действующих субъектов трудовых отношений нет никаких оснований.

Таким образом, можно предположить, что в контексте российской специфики руководящие органы хозяйственных структур более повышенное внимание уделяют регулировке внешних взаимоотношений, нежели совершенствованию внутренней структуры. Подобная тенденция не может не отражаться на содержании нынешней управленческой культуры.

В рамках третьей главы рассматриваются также такие проблемы, как социальный портрет российского предпринимателя, корпоративная культура управления в современной России, трудовые мотивы и стимулы населения регионов.

В четвертой главе диссертации «Правовая культура в управленческих процессах» дается комплексный анализ проблемы права в обозначенной социальной сфере. Первый раздел определяет сущностные характеристики правовой культуры.

Правовая культура - система ценностей, правовых идей, убеждений, навыков и стереотипов поведения, правовых традиций, принятых членами определенной общности (государственной, религиозной, этнической) и используемых для регулирования их деятельности. В рамках одного государства может существовать одновременно несколько правовых культур, что особенно характерно для многонациональных и мультирелигиозных обществ. Так, в России существуют русская правовая культура, элементы мусульманской, обособленная - у цыган и некоторых других этнических общностей. При этом можно говорить о правовой культуре как общности в целом, так и отдельной личности.

Во втором разделе четвертой главы подробно рассматриваются функции правовой культуры в различных сферах - экономической, политической, духовной. Выявляются социально-политические функции правовой культуры.

Характеризуя социально-политическую функцию правовой культуры, следует рассмотреть две ее составляющие. Одна отражает содержание политики, которая выражается в ее социальных целях, проведении их в жизнь. Другая, не менее важная, показывает, каким способом политика претворяется в жизнь. При этом ключевым вопросом остается вопрос о власти. Способ осуществления власти раскрывает содержание социально-политической функции правовой культуры с точки зрения механизмов ее реализации. Эта функция выражается в организации системы политических отношений, взаимодействия между властью и народом таким образом, чтобы воспроизводить гармоничную их взаимосвязь в непрерывно меняющихся условиях.

Стефанко Т. Этнопсихология. М., 1998. С. 47.

Духовно-идеологическая функция правовой культуры способствует упорядочению жизнедеятельности общества, воздействуя на его развитие, социальное управление, используя субъективные факторы поведения человека и его отношения к деятельности. Эта сторона функции определяет ее содержание. Одним из мощных факторов, побуждающих человека к действию, является сознание, проявляющееся в виде идеальных стремлений и становящееся идеальной силой. Овладевая миллионами людей, цели и стремления превращаются в материальную силу, мощное средство преобразования реальной жизни.

В третьем, четвертом и пятом разделах «Социальная функция правовой культуры», «Этно-правовая культура региона (на примере адыго-черкесов)», «Правовое управление на Северном Кавказе после Кавказской войны» представлен анализ соотношения принципов государственных правовых норм и социальной ментальности населения. Социальная функция правовой культуры осуществляется посредством регулирования отношений между отдельными общностями людей, этническими общностями, группами в соответствии с главными целями развития того или иного общества. Определение конкретного содержания этих целей, путей и средств их реализации составляет сущность социальной функции правовой культуры. Процесс развития общества и личности, удовлетворение материальных и духовных потребностей людей протекает в условиях постоянных объективно возникающих противоречий.

Исходя из концепции объективного целенаправленного процесса самоорганизации и саморазвития общества и государства, Т.М. Полякова отмечает, что менталитет выступает как феномен, возникший в ходе сстсствен-ноисторического развития, способствовавший созданию особенной для конкретной социальной общности ауры обитания, где в полной мере находят проявления все сущности, связанные с функциональной, мотивационной, гедонистской, структурной иерархией человеческого общества. В связи с этим обосновывается необходимость создания соответствующего механизма политического регулирования, обеспечивающего устойчивость и целостность российского государства, его поступательное развитие.

Тем не менее, основываясь на опыте долголетнего наблюдения и изучения особенностей современной северокавказской культуры (которая впитала в себя многое от традиционного общества), можно с большой долей достоверности утверждать, что в основе иерархии смысловых значений (т.е. менталитета) кавказцев лежат основанные на традициях морально-этические кодексы (адыгство, абхазство, грузинство и др.), которые задают взаимоувязанные системы смыслов, символов и знаков.

Современное адыгское общество с точки зрения историко-ментального самоопределения его членов представляет собой уникальный феномен, который может быть рассмотрен как разнородный и в то же время единый организм. Во многом искусственно «выдернутые» из рамок традиционной культуры, пережившие гонения на национальные традиции, адыги как ти-

тульный этнос Республики Адыгея испытывают понятное и подсознательное стремление к возвращению к истокам собственной этнической культуры, то есть в сферу национальных обычаев, традиционных взаимоотношений. Одной из таких сфер является традиционное право, основанное на ран-нестадиальных обычаях и мусульманском праве.

Традиционное право у черкесов как подсистема вошло в единый традиционный комплекс социально-нормативного регулирования, включающий в себя практически все виды социальных норм: религиозные, нравственные, собственно юридические, традиционные, доисламские, простые правила вежливости и этикета. При этом для традиционной черкесской системы была характерна не просто совокупность различных по своему характеру норм, но и их тесное переплетение, когда трудно было провести четкую грань между собственно исламскими моральными и домусульманскими традиционно-правовыми нормами.

Важное место в четвертой главе занимает шестой раздел «Формирование современной правовой культуры в Республике Адыгея». Государственность со своими структурами и атрибутами власти адыги получили более 80 лет назад. Как известно, 27 июля 1922 года Президиум ВЦИК принял постановление об образовании Черкесской (Адыгейской) автономной области (ААО). Как бы не оценивались ныне итоги Октября, но именно революция и Советская власть дали адыгам автономию, благодаря чему народ смог сохранить себя и свою культуру, развить ее.

С 17 по 20 сентября 1922 года были созваны первые окружные съезды Советов, избраны окрисполкомы. Больше половины членов (12 из 22) ок-рисполкомов являлись представителями коренной национальности.

Выборы в сельские Советы впервые проводились одновременно на всей территории РСФСР. В Адыгее в 1922 году они осуществлялись уже на основе нового положения о сельских Советах, утвержденного. ВЦИК 25 января 1922 года, согласно которому они избирались сроком на один год. Всего в выборах приняли участие 31 % избирателей. Население ААО в ту пору составляло 244 тыс. человек. Социальный состав Совета Адыгеи выглядел следующим образом: 525 из 533 членов Советов были крестьяне; среди депутатов Советов в 1922 году было всего 2 рабочих и 2 служащих. Полностью неграмотных среди депутатов в Фарсском Совете было 54 человека, в Ширванском - 17, в Псекупском - 30.

На I съезде Советов, состоявшемся 7-10 декабря 1922 года, были подведены итоги советского строительства в Адыгее. В работе съезда участвовал 151 делегат, из них адыгов - 112. Съезд избрал областной исполнительный комитет в составе 29 членов и 8 кандидатов, из них адыгов - 21. Был образован Президиум облисполкома из 7 членов и 2 кандидатов. Среди избранных в его состав было 6 адыгов. Председателем облисполкома был избран Ш.У. Хакурате.

В 1923 году проходило укрупнение сельских Советов. Область была разделена на 5 районов и 32 сельсовета. Вместо бывших волисполкомов и окрис-полкомов создавались райисполкомы. Произошло заметное сокращение аппарата Советов на местах. Были упразднены 18 волостей. Повсеместно заметно улучшился состав местных Советов, они приблизились к трудящимся массам.

В 1926 году в Советы Адыгеи всех уровней было избрано 1089 человек, из которых 1032 были крестьяне, т.е. по социальному составу Советы оставались крестьянскими. В этой выборной кампании особую активность проявили женщины, чего не было в предыдущие годы. Из 21701 женщин, имевших избирательное право, в выборах участвовали 5193, или 23,1 % (в 1925 году среди избирателей женщин было всего 12,1%). Из женщин, явившихся на выборы, 222 (1,1%) были представительницами коренной национальности. Число избранных женщин в Советы увеличилось в шесть раз по сравнению с 1924 годом, черкешенок среди них было 28. Женщины участвовали в работе всех районных съездов Советов. Это говорит о том, что женщины все смелее стали вступать на арену общественной жизни аула и села.

Став самостоятельным субъектом Российской Федерации 5 октября 1990 года, Республика Адыгея в течение нескольких лет находилась в поисках оптимальных моделей организации власти. Образование республики положило начало процессу государственного строительства, главной задачей которого являлось четкое разделение полномочий законодательной, исполнительной и судебной властей.

В настоящий момент законодательная власть принадлежит Государственному Совету - Хасэ Республики Адыгея - постоянно действующему высшему представительному и законодательному органу государственной власти республики. О непростой истории республиканского парламента свидетельствует смена его названий: Верховный совет РА, Законодательное собрание (Хасэ) -Парламент РА, Государственный Совет - Хасэ РА, переход от однопалатной формы парламента к двухпалатной - Совету Республики и Совету Представителей, вместе образующих Государственный Совет - Хасэ РА.

Главными направлениями в деятельности Государственного Совета -Хасэ Республики Адыгея являются:

- приоритет в рассмотрении экономически значимых законов, особенно призванных стимулировать инвестиционную деятельность;

- рассмотрение в текущем режиме нормотворчества законов, принятие которых обусловлено действующими базовыми законами, в частности, в области государственной службы и местного самоуправления;

- усиление функций парламентского контроля, не подменяющего собой полномочия органов исполнительной власти и не являющегося прикрытием для реализации групповых интересов;

- совершенствование регламента Государственного Совета - Хасэ республики в целях обеспечения конструктивного взаимодействия в выработке принятых к исполнению выверенных законов.

Основная задача исполнительных органов власти - это организация выполнения принятых законов Республики Адыгея и правовых актов Президента РА. Причем очень важно, чтобы этим делом занимался не только коллегиальный орган, коим является Кабинет министров, а каждый республиканский орган, каждая структура исполнительной власти, которые должны четко представлять свои задачи и функции. Правительство, его глава должны выступать координаторами всей этой работы, нести всю полноту ответственности за организацию исполнения законов, указов и собственных решений перед Президентом и Государственным Советом - Хасэ Республики Адыгея.

Первым нормативным документом, провозгласившим государственную службу в качестве разновидности трудовой деятельности граждан Республики Адыгея, явилась Конституция Республики Адыгея, принятая 5 марта 1995 г. Далее был Указ Президента Республики Адыгея от 29 февраля 1996 года № 30 «О государственной службе в Республике Адыгея», который утвердил Сводный перечень и Реестр государственных должностей Республики Адыгея. Вопросы государственной службы получили регламентацию в Законах Республики Адыгея от 4 марта 1997 г. № 63 «О государственной службе», от 31 марта 1998 года № 70 «О порядке проведения конкурса на замещение вакантной государственной должности государственной службы Республики Адыгея».

С 1992 по 1995 гг. приоритетным направлением в законодательной деятельности в республике было регулирование государственной власти и се организаций. В настоящее время республиканское законодательство находится на начальном этапе своего становления. Оно должно быть использовано как средство достижения политической и экономической свободы личности, построения правовой республики. Государственный Совет - Хасэ Республики Адыгея работает на постоянной основе.

С 1992 по 2001 год Государственный Совет - Хасэ Республики Адыгея был однопалатным, а после проведения очередных выборов 4 марта 2001 г. в республике был сформирован двухпалатный парламент: Совет Республики и Совет Представителей.

Главная идея создания двухпалатного парламента - эффективная организация власти, оптимальное ее распределение между государственными органами с учетом потребностей политической практики и этнополи-тической ситуации в республике в условиях конституционной реформы. Основной смысл поправок в Конституцию РА, касающихся структуры парламента, состоит в следующем: сохранив основные положения действующей конституции, провести выборы в соответствии с федеральным законодательством - и по мажоритарной системе, и обеспечив представительство от территорий. Помимо организационной работы осуществлялась законотворческая, совершенствовалось законодательство республики, приводились в соответствие с Конституцией и законодательством РФ отдельные положения Конституции РА, республиканские законы. По официальным данным, на начало марта 2001 г. было 17 конституционных норм,

требовавших приведения их в соответствие с Конституцией РФ; в настоящее время их осталось не более десяти. Обе палаты парламента выдвигали законодательные инициативы, направляли обращения в федеральные органы власти, запросы в суды высшей инстанции.

Республика многонациональна, и принцип этнокультурного паритета составляет основу движений за возрождение и всестороннее развитие национального самосознания, культуры, традиций, за объективный подход к изучению исторического прошлого всех народов, проживающих в Адыгее. В этих целях в республике созданы национально-культурные общества адыгов, славян, армян, греков, немцев, татар, деятельность которых поощряется органами государственной власти республики. В этой связи хотелось бы особо отмстить, что еще до принятия Конституции РА республиканский парламент в марте 1994 года принял Закон «О языках народов Республики Адыгея». Он был направлен на создание условий для сохранения, равноправного и самобытного развития языков народов нашей республики и прежде всего на сохранение и развитие адыгейского языка, повышение его общественного статуса как языка автохтонного (коренного) народа. Ведь сохранив язык, мы сохраним народ. Закон обеспечивает равноправное функционирование русского и адыгейского языков как государственных языков республики, запрещает ограничивать права граждан Адыгеи по причине незнания одного из государственных языков, а также навязывание человеку изучение того или иного языка помимо его воли10, соблюдая при этом суверенитет республики, создающий «ауру» обитания народов в новых социокультурных условиях и на этой основе реализацию этнополитических потребностей социетальных общностей, прежде всего «титульных» народов, внедрение способов хозяйствования с учетом особенностей взаимодействия между народами, проживающими длительное время на данной территории.

Радикальные общественно-политические организации субъектов федерации первыми обратились к истории и традициям политической жизни регионов и народов, их населяющих. Одним из факторов стабильности и национального согласия в Республике Адыгея стала деятельность Хасэ. В Адыгее конца 80-х гг. она была организована интеллектуальной элитой адыгов, ставившей задачу этнокультурного возрождения автохтонного народа. Терминологически, функционально и структурно новая общественная организация восходит к традиционному органу управления - Народному собранию, Хасэ. Все инновационные идеи, реализованные впоследствии в Адыгее, исходили от Хасэ или «обкатывались» им через собственную газету и другие средства массовой информации.

Джаримов А.А. Формирование системы власти Республики Адыгея и адаптация современных технологий к условиям полиэтничного региона. В кн.: Эффективные технологии в системе государственного и муниципального управления. Майкоп-Ростов н/Д: Изд-во СКГС. 1999. С. 56,60.

Позже в политический ономастикой республики полноправно вписалось традиционное название законодательного органа адыгов - Хасэ, создав терминологический дуализм: Государственный Совет - Хасэ Республики Адыгея. Как следствие этого сегодня в Адыгее существуют две формы Хасэ: общественно-политическая организация, онтологически восходящая к традиционному демократическому правлению адыгов, и Госсовет - Хасэ -двухпалатный парламент Республики Адыгея.

В странах адыгского зарубежья Хасэ существует еще с первых лет XX века. Хотя эти организации по своей структуре и функциям были весьма далеки от представительного полновластного органа, давшего им свое имя, они выполняют исключительно важную роль в деле самосохранения адыгского этноса за рубежом.

В пятой главе «Взаимосвязь и взаимообусловленность политической культуры и социального управления» теоретически обосновывается понятие политической культуры, рассматриваются сложившиеся модели советской и современной российской политической культуры.

Первый раздел главы «Понятие политической культуры» посвящен исследованию концепций политической культуры начиная с трудов философов Античности и Древнего Китая.

Теория, научно раскрывающая основы политической культуры, сформировалась только в конце 50-х - начале 60-х годов XX столетия в русле западной политологической традиции. Американский теоретик Г. Алмонд, исследуя политическую систему как таковую, выделил два уровня ее анализа: институциональный уровень, характеризующий социальные институты и их функции, нормы и механизмы формирования государственной политики, и ориентациотый, выражающий особые формы устремления населения на политические объекты.

Впоследствии американцы С. Верба, Л. Пай, В. Розенбаум, англичанин Р. Роуз, немецкий теоретик К. фон Бойме, французы П. Дюверже и Р. Шван-ценберг, голландец И. Инглхарт и другие ученые существенно дополнили и развили учение о политической культуре. Причем, несмотря на то, что практически всеми политическая культура связывалась с наличием ценностной мотивации верований, присущих национальному характеру идеалов и убеждений, вовлекающих человека в политическую жизнь, тем не менее для многих из них данное понятие стало символом обобщенной характеристики всего субъективного контекста политики.

В настоящее время в политологии сложился ряд основных подходов в трактовке политической культуры. Одна группа ученых отождествляет политическую культуру со всем субъективным содержанием политики, подразумевая под этим всю совокупность духовных явлений (Г. Алмонд, С. Верба, Д. Дивайн, Ю. Краснов и другие). Другая видит в политической культуре проявление нормативных требований (С. Вайт) или совокупность типичных

образцов поведсния человека в политике (Дж. Плейно). В данном случае она ^

определяется как некая матрица поведения человека (М. Даглас), ориентирующая его на наиболее распространенные в обществе нормы и правила игры, и таким образом как бы подтягивающая его действия к сложившимся стандартам и формам взаимодействия с властью.

Третья группа ученых понимает политическую культуру как способ, стиль политической деятельности человека, предполагающий воплощение его ценностных ориентаций в практическом поведении (И. Шапиро, П. Шаран, В. Розен-баум). Такое понимание раскрывает практические формы взаимодействия чело- 1

века с государством как выражение им своих наиболее глубинных представлений о власти, политических целей и приоритетов, предпочтительных и индивидуально освоенных норм и правил практической деятельности. Характеризуя неразрывную связь практических действий человека в сфере власти с поиском своих политических идеалов и ценностей, политическая культура интерпретируется как некая постоянно воспроизводимая на практике духовная программа, модель поведения людей, отражающая самые устойчивые индивидуальные чер- I

ты поведения и мышления, не подверженные мгновенным изменениям под влиянием конъюнктуры или эмоциональных переживаний.

Понятия политической культуры различных обществ взаимосвязаны не по типу «низшая - высшая», а как самостоятельные духовные системы, отторгающие или поглощающие одна другую, либо взаимопроникающие и усваивающие язык и ценности друг друга. Поэтому невозможно признать наличие высоких и низких политических культур; считать, что одна культу- |

ра может быть ступенькой или целью развития другой; что культуры в об- 1

ществе может больше или меньше. Политическая культура - это органически присущая обществу характеристика его качественной целостности, проявляющаяся в сфере публичной власти.

Становление модели российской политической культуры в XX в. рассмат- >

ривается во втором разделе пятой главы «Советская модель политической культуры». Как показала история, ряд черт гражданских ориентации может непосредственно продуцироваться определенными социальными условиями и быть связан с образом жизни соответствующей группы людей. Если делать поправку на патриархальность социальной структуры дореволюционной России, то можно, например, вспомнить, что нормы общественного долга, чести, собственного достоинства формировались по преимуществу в офицерской и дворянской среде. Поэтому-то вынесение впоследствии данных групп за рамки политических отношений в значительной мере подорвало социокультурные традиции в развитии этих качеств. Известную обусловленность культурных качеств граждан интересами и социальными условиями жизнедеятельности групп подтверждают и факты массовой миграции сельских тружеников в города, когда городской образ жизни длительное время не мог растворить массу патриархальных привычек и предрассудков людей.

Массовый прием промышленных рабочих в правящую партию, кадровая выбраковка представителей тех или иных профессиональных групп при продвижении по службе, применение политических репрессий по отношению к целым народам свидетельствовали во многом о том, что культурные качества граждан понимались не как результат их политической социализации, длительного и противоречивого присвоения классовых ценностей, а как свойства, имманентно принадлежащие отдельным категориям людей. Таким образом, социальная принадлежность граждан определяла наличие у них определенных политических позиций, а еще точнее - однозначно социалистических по характеру взглядов.

Изначально позитивная интерпретация политической культуры, лишь в исключительных случаях допускавшая нетипичные «родимые пятна» в настроениях и поведении граждан, была одним из основных звеньев идеализации духовной жизни советского общества. «Единодушно одобряемая», «искренняя», «прогрессивная» политика коммунистической партии допускала только гомогенную, внутренне непротиворечивую культурно-политическую оснащенность граждан. В худшем случае признавались различия между «активной» и «неактивной» политической культурой у отдельных слоев населения. И дело здесь, конечно, не только в том, что таким образом нспроявленные свойства политической культуры социалистического типа закреплялись за конкретным содержанием ценностей и поведения любого функционирующсго в сфере власти человека. Стремление выдать «свое идейно-политическое отношение за объективную реальность» не лучшим образом характеризует любой режим правления. В аспекте нашего исследования принципиально важно подчеркнуть, что подобным образом искажались собственно культурные основания политического мышления и активности граждан.

Так называемая политическая деятельность масс представляла собой не столько форму гражданской активности людей, сколько ответную реакцию на идеологизированное воздействие среды, а нередко и средство самозащиты и самосохранения. Иными словами, участие во власти не только не сопровождалось обретением людьми собственно политических чувств, но и выступало средством деиндивидуализации личности, превращения составляющих народ групп и классов в психологически бесформенные массы. Причем деполитизация культуры власти у основной части населения сопровождалась уходом из политики целого ряда представителей гуманитарной и технической интеллигенции, нарастающим эскапизмом. В результате формальное функционирование человека в сфере политики и власти выводило эти факторы из процесса социализации личности.

В представленном разделе делается вывод о том, что все то, что у нас длительное время именовалось «политизацией» общества и чему безоговорочно придавался исключительно положительный социальный и политический смысл, на самом деле означает массовую деполитизацию населения,

маргинализацию политической культуры. Лишенная своих политических одежд, политическая культура приобрела свойства, характерные для общества с раннеклассовыми и даже доклассовыми отношениями. Не оформленные идейно, социально дезориентирующие ценности и установки, традиции и привычки реализации гражданских прав, они в своей совокупности обра- I

зовали потестарную культуру, т.е. культуру дополитического властвования, культуру политически «мертвого народа» (Ленин).

Раздел третий пятой главы «Политическая культура современной России» представляет исследование традиций и инноваций, сочетающихся в <

политической жизни современного российского общества. Необходимо об- (

ратить внимание на то, что, сформировавшийся в советское время социокультурный пласт, тиражировавший примитивные оценки действительности, старательно обезвреживавший сознание людей от усложненных пред- ' ставлений о существующих в обществе противоречий, подпитывал консер- ] ватизм советской политической системы и разрушал предпосылки подлинного единения общества. На этой культурной основе идеологическое содер- [ жание политической культуры народа постоянно скатывалось к откровенной 1 апологетике сложившегося режима, превращая при этом обслуживаемые сю контакты между управляющими и управляемыми в патерналистские, либо , во взаимооппозиционные отношения по типу «мы» - «они». |

В результате анализа основ политической культуры советского и пост- (

советского типа, сложилось мнение, что главная опасность потестарной культуры состоит в утверждении властью в сознании и привычках граждан |

приоритета не политически осознанных, а иных форм внеидейной общности людей - региональных, местных, земляческих, профессиональных. И прежде всего это касается этнических общностей, принадлежность к которым сохраняет приоритет в сознании носителей потестарных ценностей перед любыми другими видами социальных связей и является для них основопо- 1

лагающим фактором сохранения единства и консолидации народных инте- 1

ресов. Чувства даже не национальной, а именно этнической гордости оказы- '

ваются сильнее не только собственно политических (в смысле сознательно групповых представлений), но и общечеловеческих представлений о достоинстве личности, о свободе, нравственной автономии и т.д.

Необходимо также отметить и то, что потестарная культура в принципе неспособна функционировать в сложноорганизованной системе власти. Вследствие этого попытки повысить самостоятельность звеньев экономической и политической власти трудящихся, развести функции исполнительных и законо-

I

дательных органов, осуществить другие меры, предполагающие ответственное, многофункциональное включение человека во властные отношения, и по сей день наталкиваются на явное или скрытое сопротивление, стремление значительной части населения сохранить структуры, образующие неразрывное единство управления, руководства и авторитета и воспроизводящие хорошо всем известные отношения типа «добрый вождь - хороший народ».

В настоящее время при необыкновенно стремительном увеличении числа «обывателей», переходящих к активному, самостоятельному, действенному участию в политической жизни, отрицательное воздействие потестарной культуры на отношения к власти способно возрасти еще больше. Благодаря потес-тарным ценностям, знакомство многих людей с демократическими идеями, взаимодействие с зарождающимися институтами народовластия не связаны с качественными модификациями их властных установок, отношения к государству, взглядов на перспективу общественного развития. Зачастую лишь копится скрытое напряжение, недовольство изменением привычного порядка.

Таким образом, и в плане оценки качественных параметров политической культуры утвердились представления о ней как о закрытой ценностной системе, построенной на принципах гомеостаза и не допускавшей внутри себя никакого идейного вакуума или противоречий. Имманентная заданность идейных позиций выносила из культуры ее важнейшее противоречие - между хвоенным и неосвоенным человеком социальным богатством. Культурный процесс, понимаемый как линейное усвоение заранее заданных норм и позиций, снимал саму задачу асинхронного восприятия и освоения человеком целей и ценностей, прав и обязанностей. Культурные очертания политических устремлений добывались человеком не путем мучительного преодоления субъективности, приближением с осмысленному восприятию идеалов народовластия, а за счет имитации принятых в обществе норм и стереотипов. Дополнительный «выигрыш» такого подхода состоял по существу в уничтожении различий между официальной и реальной культурами властвования, а следовательно, и всех связанных с проявлением этого противоречия сложностей.

Раздел четвертый пятой главы «Региональные аспекты политической культуры (Юг России)» содержит мысль о том, что в сегодняшней России региональные политические культуры, аккумулирующие весь исторический опыт территорий, стали детерминантами их политического облика. Юг России с его уникальным геополитическим положением, особым историко-политическим опытом и социокультурным своеобразием являет собой одну из самых ярких региональных политических культур нашей страны.

Региональная политическая культура формируется в результате сложного взаимодействия ряда системообразующих факторов. Среди них прежде всего необходимо отметить особенности геополитического положения. Особой чертой Юга России было и остается смежное территориальное расположение с комплексом народов Северного Кавказа, более широко - со странами Средиземноморья, а в историческом ракурсе - с Турцией. Несмотря на то, что после распада СССР пограничными стали большинство регионов России (ранее - 29, сейчас - 46), Юг сохраняет среди них специфический смысл: военно-политические, экономические, внешнеполитические, экологические интересы России здесь имеют непреходящее значение для страны.

Эта специфика «новой старой» роли Юга11 как пограничного края заметна в переплетении двух тенденций, проявившихся еще со времени появления первых русских переселенцев. С одной стороны, здесь сильны «охранительные», «державные» ориентации. В массовом сознании глубоко укоренен миф границы, ставшей почти сакральным понятием, что нашло отражение в казачьем фольклоре. С другой - именно рубежное положение сделало Юг зоной контакта цивилизаций и культур, обусловило такие черты региональной общности, как терпимость, адаптивность, восприимчивость к чужому опыту.

Традиционализм проявляется в общинности мировосприятия «южан», в глубоком уважении к интересам и правилам общества. От старых традиций население восприняло тягу, скорее, свободу «от», а не «для»: так, 83,7% став-ропольцев например, предпочли трактовку свободы как возможность быть самому себе хозяином, и только 16,3% отстаивали либеральную идею личной свободы при условии принятия на себя персональной ответственности12.

Традиционный южнороссийский регионализм усиливает кризисное состояние как регионального социума, так и страны в целом. Ситуацию можно назвать «двойным пограничьем»: пограничье геополитическое и пограничье психологическое (кризис идентичности) обуславливают рост регионалистских настроений. Но южнороссийский регионализм пока не обладает значительным сепаратистским потенциалом. По данным социологических опросов, лишь 3,7% респондентов поддержали идею Донской казачьей республики как самостоятельного независимого государства13, а в Краснодарском крае лишь 8% опрошенных согласились с мнением, что для развития «местного» народа необходимо образовать республику в составе России14.

Говоря о политической культуре Адыгеи на современном этапе, необходимо отметить, что ее основные характеристики совпадают с политиче- ( ской культурой, свойственной большинству жителей Юга России.

Адыгея - многонациональная республика. Поэтому важной частью политической культуры является стремление к возрождению и всестороннему развитию национального самосознания, культуры, традиций, к объективному изучению исторического прошлого всех народов, проживающих здесь.

В шестой главе «Управление социальными процессами в регионах в условиях глобализации и децентрализации» рассматриваются актуаль-

>

ные проблемы современности в сфере социального управления. Раздел первый «Глобализация и геополитические аспекты» посвящен анализу ос- <

11 Колосов В А., Криндач А.Д. Тенденции постсоветского развития сознания и политическая культура Юга России // Полис. 1994. № 4. С. 123.

12 Давыдова Н.М. Региональная специфика сознания россиян // Общественные науки и современность. 1997.№4.С.21.

Современное донское казачество (политический, социальный, экономический портрет). Ростов н/Я 1992. С. 16.

13 Чеченский кризис в массовом сознании Северного Кавказа: экспресс-отчет о результатах прикладно-

го этносоциологического исследования. Краснодарский край. Краснодар, 1995. С. 16.

новных противоречий процесса глобализации в разнообразных сферах жизни общества.

В диссертации разделяется мнение о том, что глобализацию инициируют, направляют и проводят в жизнь вполне определенные транснациональные круги Северной Америки, Западной Европы и Японии, реализующие в этом процессе свои экономические и геополитические интересы, далеко не совпадающие с национальными интересами других стран и регионов. Наиболее последовательно и жестко в процессе глобализации участвуют США, активно используя людей, информацию, капитал и всю свою военную мощь для подрыва национальной безопасности «непослушных» стран, ведя массированную психологическую обработку их населения, организуя экономические блокады, создавая и финансируя влиятельные пятые колонны и т.д. А если эти меры не помогают, то прибегают к прямой военной интервенции. Все это, разумеется, «во имя свободы, рыночной экономики и демократии».

Таким образом, глобализация в сегодняшнем мире оказывается процессом, обеспечивающим благополучие сильных за счет слабых. Сильные используют все плюсы глобализации, интегрируя свои экономики, слабым же остается незавидная роль сырьевых придатков и рынков дешевой рабочей силы.

Сохранение национального суверенитета остается важнейшей целью большинства государств, в связи с чем навязываемая американизация будет встречать значительное сопротивление на международной арене. Поэтому необходимо признать, во-первых, верховенство внутренних целей над внешними и, во-вторых, неприемлемость для страны моделей глобализации, в которых России отводится «догоняющая» роль.

В этой связи уместно рассмотреть такое понятие, как регионализм. Он тоже означает взаимозависимость стран и выход интересов хозяйственных субъектов за национальные границы, однако ограничивает сферу их действия региональными рамками. По достижении определенного момента регионализация может начать сдерживать глобализацию, так-как последняя оказывается все менее выгодной и все более рискованной.

В данном контексте можно рассматривать два вида регионализма: «открытый» - региональная форма проявления и развития глобализации; «закрытый» - многосторонний вариант концепции «опоры на собственные силы», противостоящий глобализации. Примерами открытого регионализма могут служить европейские страны. Он рассматривает интеграционное взаимодействие государств Европы как неотъемлемую часть мировых экономических процессов. Открытый регионализм представляет собой одну из естественных и необходимых форм процесса глобализации. Цель закрытого регионализма - защита конкретного региона от отрицательных последствий глобализации. Он представляет собой расширенную до региональных пределов автаркическую политику «опоры на собственные силы».

Среди концепций азиатского регионализма закрытого типа выделяются три основных подхода.

40 I

Первый рассматривает общеазиатскую экономическую и финансовую интеграцию как альтернативу господству США и Западной Европы на мировых и азиатских рынках. Переход большинства стран Европейского Союза на единую валюту и чрезмерная зависимость азиатских экономик от американского доллара, приведшая АСЕАН к финансовому краху, подтолкнули сторонников «азиа-тизации Азии», в основном из Юго-Восточной ее части, к разработке планов создания единой азиатской валюты и единого азиатского рынка.

Второй подход, разделяемый японскими экономистами, дистанцируется от противостояния североамериканской или западноевропейской интеграции. Как первый шаг к реализации этой модели Токио предлагает создать Азиатский валютный фонд - региональный аналог МВФ.

Третий подход предусматривает поэтапное развитие азиатской экономической интеграции на субрегиональных уровнях. До последнего финансового кризиса (во второй половине 90-х годов) руководители АСЕАН считали именно эту ассоциацию своего рода первопроходцем азиатского регионализма. Однако кризис, подорвавший экономику Юго-Восточной Азии, сделал проблематичными надежды стран этой организации стать центром азиатско-тихоокеанской интеграции.

В разделе втором шестой главы «Глобализация и регионализация» рассматриваются теоретические вопросы противоречия данных феноменов в условиях жизни современных российских регионов.

Основой деятельности по разрешению внутрифедеральных противоречий является государственная региональная политика, обеспечивающая самостоятельность региональных центров власти и субъектов управления и одновременно доминирование в конституционных рамках федерального центра. Принципы субсидиарной договоренности, партиципации, арбитри-рования составляют органически взаимосвязанные элементы политического государственного руководства федеративными отношениями. Методологическим критерием разрешения противоречий служит требование достижения сочетания противоположностей, баланса интересов федерального центра и конкретного регионального субъекта.

Россия в настоящее время по причинам политико-исторического характера не может пойти ни по пути жесткого унитаризма, ни по пути радикальной децентрализации. Для нее в большей степени характерна административно-территориальная иерархичность государства, когда каждый вьпцестоящий управленческий уровень стремится подчинить нижестоящий. На каждом уровне и в отношениях между ними отсутствует должная саморегуляция, что объясняется многими десятилетиями развития централизованного контроля и препятствует переходу к иной, более свободной для территорий системе, поскольку последние не смогут ею эффективно воспользоваться. Административный фактор, работающий по вертикали, играет определяющую роль при слабом гражданском обществе, неразвитых демократических традициях.

Первой теоретической проблемой территориально-государственного строительства являются управленческие уровни - слои, на которые государство делится в его вертикальном разрезе. Число таких уровней является функцией размеров государства и степени дифференциации его пространства. В связи с эволюцией государственной территории число уровней может меняться. Особым вопросом является определение политической (управленческой) компетенции каждого территориального уровня. Здесь выбор обычно делается в соответствии с политической моделью государственного строительства, принятой в данном государстве, и на повестке дня постоянно находится вопрос оптимизации числа уровней и пересмотра их компетенции.

Вторая теоретическая проблема связана с обеспечением территориального единства государства. Любое государство является политико-географической системой, состоящей из определенного набора взаимосвязанных регионов. Внутренние контрасты, особенно имеющие этнокультурное происхождение, определяют развитие центробежных сил, которые в некоторых регионах могут превзойти предел и привести к сепаратизму, т.е. коренному нарушению территориального единства. Задача государства состоит в поддержании превосходства центростремительных сил над центробежными на любом участке своей территории.

Третья теоретическая проблема - обеспечение государством территориальной динамики своего развития. Территориальное единство может толковаться двояко - как обеспечение территориальной целостности, что является первостепенной задачей центра и его региональной политики, и как поддержание высокой межрегиональной мобильности. Государство должно способствовать «горизонтальной» интеграции территорий. Речь идет о развитии межрегиональных связей, нормальном функционировании межрегиональных людских, экономических, информационных и прочих потоков. Государственная территория не может быть совокупностью не связанных друг с другом, вынужденно самодостаточных глухих периферий, и должна функционировать как системное единство по горизонтали.

Итак, современная Россия оказывается в противоречивой ситуации сразу по нескольким параметрам. Ее развитие в качестве территориальной системы создает объективные потребности и в децентрализации (тем более что официально принята федеративная модель), и в централизованном контроле с целью сохранения управленческой иерархии. Инновационная политика центра требует жесткой территориальной иерархии и объективно нуждается в обеспечении вертикали власти. Однако внутренняя противоречивость этой политики и ее достаточно слабое восприятие на местах заставляют искать компромиссы с территориями вместо следования определенной линии. Во всех этих случаях происходит стихийный поиск баланса между центром и регионами.

На уровне субъектов федерации тем временем развивались процессы горизонтальной интеграции. Их основной формой стали 8 межрегиональных

ассоциаций, образовавшихся в начале 1990-х годов. Однако эти образования были результатом самоорганизации, без контроля со стороны центра. Новая постановка задач требовала уже не просто взаимодействия центра с горизонтальными интеграционными структурами в виде ассоциаций, а создания промежуточного управленческого уровня, которым и стали 7 федеральных округов, появившихся в мае 2000 года. Ведущим политическим институтом на этом уровне стал, как известно, институт полномочного представителя президента в федеральном округе.

В третьем разделе шестой главы «Федерализм и регионализация» обосновывается мысль о том, что серьезной проблемой является несовпадение границ округов со структурами региональной идентичности, что на самом деле затрудняет работу центра с регионами, создавая феномен «недовольных» регионов, сопротивляющихся интеграции в рамках существующих федеральных округов.

Помимо границ требует решения и вопрос о величине и внутренней сложности округов. Россия еще должна выработать эффективный баланс между потребностью в ограниченном, небольшом их числе и компактностью самих округов: пока мы имеем дело с первым экспериментом. Среди прочих созданы округа с очень сложной внутренней структурой. К их числу относятся Центральный (18 субъектов федерации), Сибирский (16) и Приволжский (15) федеральные округа. В них особенно актуальна проблема информационного и политического контроля, связанная со слишком дробной внутренней структурой и большими размерами округов, что автоматически снижает эффективность их функционирования и территориальной интеграции.

Анализ короткой истории создания и функционирования федеральных округов позволяет говорить о переходе от искусственной их «имплантации» в систему отношений между федеральным и региональным уровнями власти, которая неизбежно была сопряжена с конфликтами, к естественной бюрократической саморегуляции. На нынешнем этапе преобладает последняя тенденция, и ее развитие позволяет сделать вывод, что институт федеральных округов все-таки состоялся как нормальный, управленческий уровень, вьтолняющий поставленные центром, а также определившиеся по ходу развития процесса задачи.

Итак, институт федеральных округов представляет собой промежуточный управленческий уровень, характерный для большой и административно раздробленной страны. Он имеет особое значение на кризисном этапе развития российской государственности как страховочный элемент централизованного антикризисного управления. В то же время система федеральных округов объективно необходима и для оптимизации территориально-государственного строительства в России на длительную перспективу. При этом она безусловно нуждается в собственной «внутренней» оптимизации.

Раздел четвертый данной главы «Южный федеральный округ: единство в многообразии» представляет примерную программу социально-экономического развития регионов России.

В 2001 году правительством России впервые была разработана и утверждена федеральная целевая программа социально-экономического развития «Юг России», рассчитанная на 2002-2006 гг. Это по существу новая страница в формировании федеральных целевых программ. В нее было включено 688 инвестиционных проектов, которые охватывают различные отрасли экономики и социальной сферы ЮФО. Эти проекты отбирались на конкурсной основе администрациями входящих в округ субъектов Российской Федерации и согласовывались с соответствующими министерствами и ведомствами.

Как показывает российский опыт, межрегиональные программы социально-экономического развития могут и должны предусматривать, в частности, решение следующих общефедеральных задач:

-создание эффективной системы защиты прав собственников;

-развитие региональной экономики на основе сокращения лицензируемых видов деятельности, упрощения порядка регистрации предприятий;

-приведение регионального хозяйственного законодательства в соответствие с федеральным, разработка региональных законодательных актов;

-создание институтов интеграционной экономической политики региона;

-расширение системы подготовки хозяйственных кадров за счет средств региональных бюджетов.

Комплексные целевые программы являются организационной основой целеполагания, которое играет важную роль в социальном управлении. Не случайно ученые определяют социальное управление как целесообразное воздействие субъекта управления на объект с целью перевода его в состояние, соответствующее цели данной системы.

Для повышения эффективности межрегиональной интеграции и региональных институциональных структур необходимы:

- мониторинг мероприятий государственного и муниципального регулирования региональных и муниципальных рынков;

- создание и внедрение системы финансовых институтов на сельскохозяйственных рынках региона;

- разработка и внедрение новых институтов в области государственных закупок;

- создание института по аккумулированию инвестиционных ресурсов на уровне региона;

- разработка и реализация межрегиональной концепции раскрытия информации о состоянии и динамике рынка ценных бумаг;

- совершенствование институтов регионального и окружного рынка труда, информационной системы регулирования спроса и предложения рабочей силы.

Региональное целевое программирование является инструментом прямого государственного воздействия на рыночную экономику той или иной территории, обеспечивая сочетание принципов саморегулирования и целенаправленности в ее развитии. Программно-целевой метод хозяйственного и территориального управления служит одним из важных средств активного влияния государ-

ства на социально-экономический комплекс «проблемных» регионов - депрессивных, слаборазвитых, осваиваемых, но также и промышленно развитых, позволяя успешно решать как текущие, так и стратегические задачи.

Нужно решать проблему кадров и на региональном уровне. Здесь, «внизу» также необходимо готовить новое поколение менеджеров. Такая подготовка должна вестись по научно обоснованной, апробированной на практике схеме. Система подготовки и переподготовки управленческих кадров в РА должна включать две, на наш взгляд, составляющие: содержательную и структурную. Содержательная составляющая (программа обучения) может состоять, в свою очередь, из трех главных блоков:

1) гуманитарные дисциплины (история Отечества, региональная история, социология, философия, логика и т.д.; русский и иностранные языки, риторика, культурология, делопроизводство, деловой этикет и т.д.);

2) экономические дисциплины (макро- и микроэкономика, финансы, основы предпринимательства, государственное регулирование экономики, история экономических теорий);

3) юридические дисциплины (хозяйственное и трудовое право, право социального обеспечения, основы государственного строительства и т.д.).

По своей структуре система подготовки и переподготовки управленческих кадров может состоять из четырех ступеней:

- довузовская;

- вузовская;

- послевузовская (аспирантура, докторантура);

- система повышения квалификации, переподготовки и аттестации.

В Республике Адыгея имеются все предпосылки и условия для запуска данной системы. Довузовская подготовка управленцев-менеджеров могла бы, например, осуществляться на базе лицея при МГТУ и в политехническом колледже на основе инновационного курса «Основы управления», разработанного доктором философских наук, профессором В.Н. Ивановым.

Цель такого проекта - раннее выявление управленческих способностей у учащихся и на основе инновационных педагогических и воспитательных технологий формирование управленческой культуры XXI века. Срок довузовской подготовки - три учебных года.

В течение первого года (девятый класс или первый курс колледжа) учащиеся изучают введение в управленческую психологию, социальные технологии в современном мире, деловое общение. На следующий год изучаются основы управления и менеджмента, управленческая психология, проводятся деловые игры (целеполагание, принятие управленческих решений, формирование команды).

На заключительном этапе изучаются основы управления, управленческая психология, культура управления, проводится практикум по управлению и самоуправлению.

Вузовская ступень подготовки управленческих кадров могла бы проводиться в Майкопском государственном технологическом университете, где в 1997 году на базе факультета новых социальных технологий открыта специальность «Государственное и муниципальное управление». Студенты, обучающиеся на этом отделении, изучают весь содержательный блок общественных, юридических и экономических дисциплин, необходимый для подготовки квалифицированного управленца-менеджера нового поколения.

Третья ступень, послевузовская, реализуется в рамках аспирантуры и докторантуры при МГТУ. Аспиранты и докторанты исследуют важные для республики проблемы, например, в области социологии этноса, межэтнических отношений, управления, истории реформ управления аграрным сектором Адыгеи, в туристской сфере, а также вопросы устойчивого развития региона, особенности социокультурной среды в контексте регионального управления и др.

В Адыгейском республиканском отделении Академии социальных технологий и местного самоуправления (АРОАСТиМС) подготовлен учебный план программы повышения квалификации управленцев «Эффективные технологии в системе муниципального управления», рассчитанный на 106 часов аудиторных занятий. Эта программа включает такие темы, как «Роль местного самоуправления во властных структурах России», «Формирование инновационной управленческой культуры XXI века», «Кадровое обеспечение и управление персоналом», «Конфликтология» и другие.

В 2001 году разработана программа научно-практического семинара «Региональные проблемы управления и развития агропромышленного комплекса Республики Адыгея», целью которого является повышение профессиональных и управленческих знаний специалистов районного звена АПК и выработка стратегических подходов к решению общих задач развития субъектов агропромышленного комплекса. Участники семинара - руководители и специалисты сельских округов, работники районных администраций, ученые и специалисты научных школ Адыгеи и Северного Кавказа, специалисты министерств и ведомств.

В 2002 году сотрудники АРОАСТиМС завершили разработку стратегии социально-экономического развития Майкопского района Республики Адыгея. В этом документе приводится анализ состояния экономики района на тот момент, а также механизмов кризисного спада производства в 1991-1998 годах и факторов восстановительного подъема в 1999-2000 годах; дана оценка угроз и вызовов долгосрочного развития, а также потенциального роста и принципиальной возможности реализации в Майкопском районе прорывного сценария развития; сформулированы долгосрочные цели, разработаны концепция развития и сценарные прогнозы развития района, увязанные с вариантами развития экономики Российской Федерации на период до 2020 года.

Таким образом, можно утверждать, что в Республике Адыгея имеются условия для подготовки, повышения квалификации и аттестации новой вол-

ны профессионалов-управленцев, которые будут отвечать самым высоким требованиям.

На основе полученной в ходе диссертационного исследования эмпирической информации построен раздел пятый этой части работы «Социальный потенциал региона (на примере Республики Адыгея)». Обработка статистических материалов позволила в работе осветить такие вопросы социально-экономических условий региона, как рынок труда и занятости, уровень и причины безработицы, отраслевая структура занятого населения, уровень жизни населения республики. Результатом самостоятельного прикладного исследования (анкетирования) было определение некоторых характеристик трудовой деятельности в групповом и гендерном аспектах. Так, удалось выявить, что статус наибольшей стабильности работы - у самозанятых: лишь каждый четвертый фермер допускает переход в положения безработных, каждый шестой считает потерю работы как очень возможную; для предпринимателей ситуация с потерей работы сходная - 27,1 % и 5,7 % соответственно.

Практически все социальные группы стали бы в случае потери места работы искать хорошо оплачиваемую работу по той специальности, профессии, по какой трудятся в настоящее время. Исключение составляют неквалифицированные кадры, которые в случае потери работы готовы искать новую по другой специальности.

Удовлетворенность местом работы и отдельными сторонами условий труда разнится в зависимости от социального положения опрошенных. Своей профессией удовлетворены 16,5% неквалифицированных рабочих, 43,7% квалифицированных, примерно 2/3 служащих без специального образования, чуть менее, 57,2% - специалисты. Практически все группы занятости недовольны размером оплаты труда, в наибольшей степени это относится к служащим с образованием, лишь 17,8 % из которых довольны своей зарплатой. С другой стороны, самозанятос население республики - 36,4 % и 58,7 % предпринимателей фермеров большей частью этим довольно.

Интересно отметить, что значительная доля занятых работают по той специальности, которую приобрели во время учебы, 28,6 % ее поменяли, а более пятой части (22,3 %) никогда по специальности не работали. Наиболее проблемной предстает ситуация у неквалифицированных рабочих, лишь 19,4% из которых работают по своей специальности, большая часть их (43,7 %) никогда по специальности вообще не работала, более трети ее поменяли. У квалифицированных рабочих ситуация в корне иная: более половины (53,3 %) работают по специальности, 27 % ее поменяли и лишь 19,8 % никогда по ней и не работали. Почти сходная картина у служащих: чуть более трети (37,8 %) работают по специальности, примерно столько же (33,3 %) ее поменяли, служащие с образованием в основном (61,2 %) работают по своей специальности и лишь четверть ее поменяли.

Соответствие полученной квалификации выполняемой работе характеризуется примерно сходными данными: 46,7 % высказались о ее соответст-

вии, у 17,9 % она выше, чем требуется для выполняемой работы. При этом лишь у 14,9 % неквалифицированных рабочих она соответствует физически тяжелой работе, а у более 1/5 она выше, чем сейчас требуется. Более половины (55,6 %) квалифицированных рабочих заняты трудом, которому их квалификация соответствует, у 19,7 % она выше, чем требуется. Среди служащих без образования 43 % отметили о ее соответствие, у 8,7 % она выше, чем необходимо для выполняемой работы; среди служащих с образованием больше половины (58,9 %) работают в соответствии с полученной квалификацией, у 18,5 % она выше, чем требуется для выполняемой работы.

Повышения в должности не ожидает никто из выделенных групп по признаку наличия профессиональной специальности. Что же касается возможности повышения квалификации, ситуация чуть лучше, судя по оценкам, хотя она дифференцирована по этому критерию. Примерно 2/3 неквалифицированных рабочих негативно оценили возможность роста квалификации и лишь 14,1 % - позитивно; у квалифицированных рабочих соотношение негативных и позитивных мнений примерно равны - 37,1 % и 31,4 % соответственно. Почти аналогичная ситуация у служащих: негативно оценили эти возможности 35,9 % служащих без образования, позитивно - 40,4 %, служащие-специалисты 30 % и 46,7 % соответственно. Таким образом, возможности повышения квалификации «растут» с ростом самой квалификации и образования, это свидетельствует об определенном парадоксе ситуации.

При анализе перспектив повышения заработной платы выявилась почти сходная ситуация: ее признают примерно каждый четвертый неквалифицированный рабочий, почти каждый третий квалифицированный, 26,9% служащих без образования, 41,4% служащих с образованием. Наиболее оптимистично смотрит в будущее самозанятое население республики: 45,4% фермеров и 59,1% предпринимателей.

О возможном улучшении своего материального положения думают 17,9% неквалифицированных рабочих, 38,9% квалифицированных, 40,8% служащих с образованием, 47,4% фермеров и 60% предпринимателей, то есть цифры примерно те же, что и при ожидании материального улучшения. Удовлетворены своим материальным положением в настоящее время 30,4% неквалифицированных рабочих, 50,8% квалифицированных, 63,6% служащих без образования, 49,6% служащих с образованием, 62% фермеров и 65% предпринимателей.

К среднему социальному слою отнесла себя наибольшая часть всех групп по признаку квалификационной принадлежности. В то же время около 40% фермеров, 23% предпринимателей и 15% дипломированных специалистов отнесли себя к более высоким социальным группам. Что касается перспектив социальной самоидентификации, то большинство служащих и специалистов хотели бы принадлежать к высшему слою: об этом сказали 46,2% служащих без образования и 36,4% специалистов. В отношении рабочих ситуация такова: они разделились примерно поровну, одна половина хотела бы

себя видеть в высшем слое, а другая, возможно более реалистичная, предполагает и в дальнейшем принадлежать к среднему социальному слою.

Анализ этих и некоторых других проблемы в аспекте гендерных различий дал следующие результаты. Согласно нашим исследованиям безработными среди опрошенных побывали 64,3% мужчин и 53,4% женщин. Южный регион РФ известен высоким уровнем безработицы, поэтому возможность оказаться безработным значительна. Среди мужчин 42,2% считают, что такая вероятность имеется, и 46,4% женщин также ее не исключают. Оптимистично '

настроены 38,1% мужчин и 35,4% женщин. В поиске новой работы мужчины выбрали для себя следующие приоритеты: по той же специальности - 31,8%, с хорошей оплатой - 30,8%, по новой специальности - 9%, выйдут на пенсию - • 6,1%, согласятся на любую работу - 5,7%. Женщины планируют искать в пер- | вую очередь работу с более высокой оплатой труда - 36,6%, по прежней спе- ( циальности - 32,4%, согласятся на любую - 6,9%, выберут более квалифици- ( рованную или освоят новую специальность - 5,7%. Оптимистов, считающих, | что найти новую работу будет легко, среди мужчин и женщин примерно одинаково: 35,1% и 36,3% соответственно. Трудности ожидают встретить 18% мужчин и 23,3% женщин.

Подавляющее большинство респондентов в основном согласились с тем, что в нынешнем обществе люди не равны и, оценивая личный опыт, заявили, что испытывали это неравенство в оплате труда. С неравенством в оплате труда сталкивались 68,6% женщин и 64,2% мужчин. Гендерных раз- ' личий в получении качественного образования респондентами не отмечается. В осуществлении политических прав мужчины чувствуют большее ! ущемление своих прав - 43,5% против 39% женщин. Причем каждая третья | женщина затруднилась ответить на этот вопрос. Об ущемлении своих юридических прав представители обоих полов говорят с одинаковой озабоченностью - 51,9% мужчин и 51,1% женщин испытали неравенство лично.

При опросе выяснилось, что в решении насущных проблем также сказываются гендерные различия. Если подавляющее большинство мужчин (64,1%) будут решать все самостоятельно и только треть обратится к помощи родных и друзей (29,2%), то женщины в первую очередь обратятся к родным (47,9%), а решать самостоятельно свои проблемы предпочтут только 44,8% из них. Следующий с большим отрывом источник помощи для женщин - это руководитель (владелец) предприятия (3,8%), а затем государство. Для мужчин эти источники помощи равнозначны, но также получили статистически незначимы. Рыночные преобразования в стране, где доминирующей была роль государства, за небольшой исторический срок привели к смене поведенческой модели и к тому, что в первую очередь люди стали больше полагаться на себя.

В перспективе и мужчины, и женщины стремятся к продвижению по службе, и в этом они проявили единодушие. О своей нацеленности на восходящую мобильность заявили 50,6% мужчин и 44,2% женщин. Одна треть

опрошенных среди представителей обоего пола заявила о том, что не испытывает стремления к служебному росту. Для женщин, не определившихся с выбором, а их 24,5%, существует, таким образом, значительный личностный резерв в определении своего места в общественной иерархии. Поведение, нацеленное на достигаемый статус, проявившееся в период перестройки и дальнейшей трансформации российского общества находит широкое распространение. С развитием рынка постепенно возрастает значение квалификации, овладение новыми технологиями.

При определении возможностей своего участия в принятии решений на предприятии по вопросам разработки производственных планов, улучшения условий труда, распределения прибыли женщины оказались более оптимистичными, чем мужчины - 47% против 43% соответственно. Но в то же время лишь около половины респондентов, как мужчин, так и женщин, могут влиять на принятие решений.

Улучшение материального положения является для респондентов объективной и наиболее веской причиной, чтобы сменить работу. Готовы сменить работу, чтобы получать большую зарплату, увеличить доход, 55,4% мужчин и 53,8% женщин. Вторым по значимости побудительным мотивом к смене места работы стало желание трудиться по более высокой квалификации, должности (9,6% женщин и 4,3% мужчин). Такой альтруистский мотив как желание работать там, где труд нужнее обществу получил статистически незначимую поддержку со стороны опрошенных - у 3% мужчин и 2,6% женщин.

В рамках данного раздела диссертации также подробно анализируется фактор дополнительной занятости населения. Изучаются такие се характеристики, как половозрастная структура, образовательный статус профессионально-должностной и квалификационный статус, зависимость материального положения от дополнительной занятости.

В работе используются данные опроса среди молодых профессионалов, молодых людей в возрасте до 30 лет, имеющих высокий уровень профессионального образования, которые рассматриваются как основная ресурсная группа региона. В Республике Адыгея, по данным исследования, большинство молодых профессионалов работают по найму или по контракту (74,2%). Но следует отметить и достаточно большую группу тех, кто занимается предпринимательской деятельностью, их 17,7%. Такое соотношение предпринимателей и наемных работников - один к четырем - является значимым, и позволяет с большой долей вероятности сделать вывод о том, что на стадии выбора сферы и характера деятельности молодые профессионалы Адыгеи достаточно свободны. Что касается наемных работников, то эта группа распределилась практически поровну между государственными и негосударственными предприятиями (45,6% и 47,6% соответственно). Эти цифры сами по себе, конечно, не позволяют однозначно сказать, является ли подобное распределение по месту работы осознанным или вынужденным

выбором. Однако результаты исследования безработицы дают основание предположить, что выбор этот скорее вынужденный. Они же свидетельствуют, что 63,3% молодых профессионалов уже были безработными и 55,4% считают, что такая возможность в принципе существует.

Особенностью жизнедеятельности молодых профессионалов Адыгеи, на наш взгляд, является их достаточно большая удовлетворенность своим материальным положением, что не характерно как для их сверстников и коллег в других регионах, так и для специалистов-профессионалов в целом (по данным исследований сектора социальной стратификации Института социологии РАН). В Адыгее более половины молодых профессионалов отметили, что их материальное положение за последние пять лет улучшилось. Средний балл удовлетворенности материальным положением - 2,7 по пятибалльной шкале. В какой-то мере подобную ситуацию можно объяснить тем, что к моменту подведения итогов исследования большая часть безработных молодых профессионалов нашли себе работу.

Определенную сложность для выпускников высшей школы республики представляет получение востребованного образования, прежде всего из-за отсутствия в регионе рейтинговых вузов. Еще несколько лет назад главным при приеме на работу было наличие опыта. Сейчас большее внимание обращается на то, какое учебное заведение окончил претендент: в современной России существует практика определения рейтинга вузов. Ни в одном из подобных рейтинговых списков вузы Адыгеи не значатся, что сужает, при прочих равных условиях, географию возможного трудоустройства их выпускников. Тем не менее базовый уровень образования, полученный в республике, обеспечивает молодым специалистов высокую профессиональную мобильность, которая в то же время не ведет к снижению квалификационного уровня и удовлетворенности работой и профессией.

В заключение можно подчеркнуть, что анализ научной информации, полученной в результате конкретного социологического исследования, проведенного в республике Адыгея в 2004 году, приводит к следующим выводам:

1. На ход трансформационных процессов в условиях рыночных отношений влияют прежде всего избираемые занятым населением стратегии адаптации к новым реалиям, связанные, во-первых, с повышением активности и увеличением трудовых затрат. Во-вторых, - экономия на самом необходимом, обнищание, когда доля бедных и находящихся за чертой бедности (по оценкам самих опрошенных) составляет более 60%. Наконец, в-третьих, нарастание протестного настроения среди работающих: более половины опрошенных полагают, что конфликты у них на производстве существуют, и основной причиной тому является неправильная оплата труда.

2. Негативные оценки трудовой микросреды обусловлены невозможностью и неспособностью людей реально повлиять на управленческую стратегию на предприятии (65%), и на политику местных властей (87,7%).

3. Состояние неустойчивости положения, неуверенности в реализации своих жизненных планов отражается в социальном самочувствии занятого населения (80%).

4. Респонденты остро ощущают существующие в обществе социальные неравенства в самых различных сферах жизнедеятельности: в оплате труда (66,1%), в получении качественного образования (42,8%), в осуществлении политических (41,4%) и юридических прав (51,1%).

5. Динамика изменения социального положения опрошенных была бы неполной без анализа состояния и развития наиболее ресурсной группы занятых - молодых профессионалов, структурный профиль которых характеризуется высокой социальной мобильностью, достаточно значимым уровнем удовлетворенности трудом, жизнью, перспективами.

В заключении подводятся итоги и делаются основные выводы, формулируется ряд принципов и первоочередных мер, направленных на социальное возрождение нашего общества:

1. Создание рыночного хозяйства - не цель, а средство обеспечения достойной жизни каждому гражданину. Поэтому, вводя рыночные механизмы, государство в первую очередь должно обеспечивать меры социальной защиты населения, выделять социальные приоритеты на всех уровнях управления.

2. Социальное оздоровление общества возможно лишь с изменением систем и принципов социальной защиты населения, осуществление которой должно находиться под гласным контролем общества и всех социально-политические институтов.

3. На основе депутатских запросов, требований парламентских фракций необходимо разработать механизмы и критерии экспертных оценок имеющихся ресурсов для удовлетворения социальных нужд и настаивать на гласном отчете правительства перед избранным парламентом о результатах проводимой социальной политики.

4. Необходимо оказывать поддержку отечественного промышленного и сельскохозяйственного производства, науки и культуры. Совокупные ресурсы страны (экономические, научно-технические, интеллектуальные, природные и т.д.) должны быть использованы для удовлетворения социокультурных нужд граждан.

5. Управленческим структурам следует стремиться к тому, чтобы социальные приоритеты лежали в основе бюджетной, налоговой, инвестиционной политики. Необходимо осуществлять определенный контроль за фондом заработной платы (в том числе руководителей субъектов хозяйствования), за процессами коммерциализации здравоохранения, науки, культуры, образования.

6. Обеспечение минимального прожиточного уровня жизни, «потребительской корзины» - одно из главных направлений в региональной политике (низкооплачиваемые работники непроизводственной сферы, пенсионеры, студенты, многодетные семьи и т.д.). Через систему развития коммунального хозяйства и транспорта в регионе можно формировать новые рабочие

52

I

места и одновременно повышать уровень обслуживания населения. Поднять дееспособность государства в борьбе с преступностью, коррупцией, наркобизнесом, обеспечить безопасность и защищенность граждан.

7. На федеральном уровне важно дать социально-экономическую оцен- I ку политике приватизации, обеспечить се проведение с позиции приоритетных интересов государственной собственности. Приватизация - не цель, а средство решения экономических и социальных вопросов.

8. Создать систему занятости населения и переквалификации работников. Разработать и реализовать ряд социальных программ по поддержке семьи, молодежи, материнства и детства, укреплению здоровья людей и др.

9. Не менее важной задачей в управлении социальными процессами является разработка критериев "бедности" с целью обеспечения балансовых * нормативов в системе условий существования всех групп населения и предотвращения резкой поляризации в регионах и в обществе в целом.

10. С помощью налоговых и иных экономических рычагов необходимо стимулировать сохранение и создание рабочих мест в регионах, в том числе и на территориях, где наметился резкий спад производства или закрытие предприятий ВПК.

Без решения этих первоочередных социальных задач на федеральном и |

региональном уровнях нет шанса стабилизировать общество, снять социальное напряжение в настоящем и будущем, преодолеть социальную индифферентность к проводимым реформам и предотвратить акты гражданского неповиновения.

Проводя в жизнь перечисленные приоритеты социальной политики, возможно создание демократического государства, представляющего и адекватно выражающего коренные интересы граждан, а также социально ориентированного и надежно контролируемого государством рынка. Должны быть четкие | границы (главная из них - социальное самочувствие людей), несоблюдение которых обусловливает правительственный кризис и уход всего кабинета в отставку. Неспособность государственных структур разработать и реализовать курс на социальное обустройство общества должна быть сигналом не к конфронтации, усилению гражданского противостояния, а к немедленной автоматической смене всей государственной команды.

Основными факторами (условиями), обеспечивающими социальное равновесие между различными слоями общества и территориальными образованиями, являются:

- природно-климатические условия на данной территории;

- государственное устройство, отношения субъектов в системе государственного управления;

- характер экономической свободы субъектов регионального управления (в системе законодательных отношений):

- развитие внутреннего рынка, внешнеэкономических связей государства (субъекта государственных отношений);

- степень развитости предметов и орудий труда, производства в целом;

- состояние межрегиональных экономических и этнокультурных связей в рамках государства;

- степень выражения интересов регионов в представительных и исполнительных центральных и региональных органах власти;

- наличие научных основ (моделирование, прогнозирование, альтернативность решений) социального управления в масштабах государства;

- наличие самостоятельной региональной социальной политики;

-степень развитости регионального маркетинга (определение потребностей населения и возможностей их удовлетворения с помощью всех источников социального обеспечения в регионе и в государстве).

Учет указанных факторов при разработке и реализации общегосударственной и региональной социальной политики - решающее условие обеспечения интересов всех слоев населения. При этом государственные органы власти должны создавать максимальные условия для развития всех форм собственности в первую очередь для федеральной как главного источника общенационального богатства. Представляется, что основной причиной ухода с политической арены не только того или иного правительства, парламента, президента, но и общественно-политического строя, является прежде всего отсутствие или слабый учет факторов социальной сферы общественного развития. Руководители государства должны действовать не во имя своих личных или клановых интересов, ущемляющих права большинства членов общества, а в интересах большинства граждан. Тогда в обществе будут царить социальная справедливость, гражданский мир и согласие.

По теме диссертации опубликованы следующие работы:

1. Азашиков Г.Х. Социальное управление в регионе: поиски парадигмы. Известия высших учебных заведений. - Ростов-на-Дону, 2004.- 260 с. -11,5 п.л.

2. Азашиков Г.Х. Основные парадигмы социального управления: Методическое пособие для студентов. - Майкоп: МГТУ, 2004. - 38 с. - 2,4 п.л.

3. Азашиков Г.Х. Из истории традиционного адыгского суда в начале XX века // Известия высших учебных заведений. Северо-Кавказский регион. Общественные науки. - 2000. - №4. - 0,5 п.л.

4. Азашиков Г.Х. О проблемах формирования управленцев новой генерации в РА: концепция, стратегия, технология реализации / Неделя науки МГТИ материалы научно-практической конференции - Майкоп: МГТИ, 2000. - 0,2 п.л.

5. Азашиков Г.Х. Трансформация традиционной судебной системы адыгов во 2-й половине XIX века / Мир культуры адыгов. - Майкоп, 2002. - 2,5 п.л.

6. Азашиков Г.Х. Основы корпоративной культуры предпринимательства / Материалы международной научно-практической конференции. - Майкоп: МГТИ, 2002. - 1 п.л.

7. Азашиков Г.Х. Социокультурные и социоэкономические предпосылки развития предпринимательства в царской России / Материалы международной научно-практической конференции. - Майкоп: МГЩ2002-1 п.л.

8. Азашиков Г.Х. Социокультурные, экономические и религиозные аспекты мотивации трудовой деятельности в дореволюционной России / Материалы международной научно-практической конференции. - Майкоп: МГТИ, 2002. - 1 п.л.

9. Азашиков Г.Х. Особенности мотивационного регулирования в советской экономике / Материалы международной научно-практической конференции. - Майкоп: МГТИ, 2002. - 1 п.л.

10. Азашиков Г.Х. Региональное управление и культура // Научная мысль Кавказа. Северо-Кавказский научный центр высшей школы. - 2003. -№3.-1 п.л.

11. Азашиков Г.Х. К вопросу о становлении системы непрерывной подготовки управленческих кадров в РА // Научная мысль Кавказа. СевероКавказский научный центр высшей школы. - 2003. - №4. - 0,2 п.л.

12. Азашиков Г.Х. Национальный характер как социальный феномен: теория, методология исследования // Известия высших учебных заведений. Северо-Кавказский регион. Приложение. - 2003. - №6. - 1 п.л.

13. Азашиков Г.Х. Исследования национального характера на основе свидетельств путешественников XIX века в Черкесию / Сборник научных трудов. - Краснодар, 2003. - 0,5 п.л.

14. Азашиков Г.Х. К проблеме трансформации корпоративной культуры отечественного социума и регулирования трудовых отношений / Неделя науки МГТИ материалы научно-практической конференции - Майкоп: МГТИ, 2003. - 0,4 п.л.

15. Азашиков Г.Х. Исследование различных мотивационных стремлений людей в трудовой деятельности. - Майкоп: МГТИ, 2003. - 0,3 п.л.

16. Азашиков Г.Х. Способы управления мотивационными стремлениями людей / Сборник научных трудов - Майкоп: МГТИ, 2003 - 1 пл.

17. Азашиков Г.Х. К проблеме методологии социологического исследования / Сборник научных трудов - Майкоп: МГТИ, 2003. - 1 п.л.

18. Азашиков Г.Х. Специфика регуляции трудовых отношений в современной России // Вестник РУДН. Социология. - 2003. - № 3-4. - 0,5 п.л.

19. Азашиков Г.Х. Культура парламентаризма в традиционном социуме адыгов (по свидетельствам путешественников XIX века.) // Известия высших учебных заведений. Северо-Кавказский регион. - Ростов-на-Дону, 2004 -0,5 п.л.

20. Азашиков Г.Х. Правовая культура адыгов: генезис, основные технологии // Известия высших учебных заведений. Северо-Кавказский регион. -Ростов-на-Дону, 2004 - 1 п.л.

21. Азашиков Г.Х. Политическая культура Адыгеи на современном этапе // Известия высших учебных заведений. Северо-Кавказский регион. - Ростов-на-Дону, 2004- 0,5 п.л.

Типография Краснодарского государственного

университета культуры и искусств Краснодар, 3500072, ул 40-летия Победы, 33 Заказ № , тираж 110 экз.

Оглавление научной работы автор диссертации — доктора философских наук Азашиков, Геннадий Хасанбиевич

Введение

СОДЕРЖАНИЕ

I. Сущность и специфика социального управления.

1.1. Социальное управление как глобальная проблема современности

1.2. Уровни социального управления

1.3. Традиции и инновации в социальном управлении.

II. Социальное управление в контексте многообразия представлений об обществе.

2.1. Цивилизационный подход к социальному управлению.

2.2. Формационный подход в контексте социального управления.

2.3. Сравнительная характеристика цивилизационного и формационного подходов.

III. Культурно-экономические предпосылки и основы социального управления.

3.1. Модели социального управления.

3.2. Перестройка и кризис управления.

3.3. Социальный портрет российского предпринимателя.

3.4. Корпоративная культура управления в современной России.

3.5. Трудовые мотивы и стимулы (региональный аспект).

IV. Правовая культура в управленческих процессах.

4.1. Сущностные характеристики правовой культуры.

4.2. Социально-политическая функция правовой культуры.

4.3. Социальная функция правовой культуры

4.4. Этно-правовая культура региона (на примере адыго-черкесов).

4.5. Правовое управление на Северном Кавказе после Кавказской войны

4.6. Формирование современной правовой культуры в Республике Адыгея.

V. Взаимосвязь и взаимообусловленность политической культуры и социального управления.

5.1. Понятие политической культуры.

5.2. Советская модель политической культуры.

5.3. Политическая культура современной России.

5.4. Региональные аспекты политической культуры (юг России)

VI: Управление социальными процессами в регионах в условиях глобализации и децентрализации.

6.1. Глобализация и ее геополитические аспекты.

6.2. Глобализация и регионализация

6.3. Федерализм и регионализация.

6.4. Южный федеральный округ: единство в многообразии

6.5. Социальный потенциал региона (на примере Республики Адыгея)

Введение диссертации2004 год, автореферат по философии, Азашиков, Геннадий Хасанбиевич

Актуальность темы исследования.

В современной России осуществляется исторически значимый переход к зрелым, эффективным формам политической демократии и рыночной экономики. На этом пути возникли сложные, трудноразрешимые проблемы, большинство из которых требует глубокого социально-философского осмысления, поиска фундаментальных первопричин их появления. Многие трудности негативные проявления российских трансформационных процессов предопределены невысоким качеством управления. Управленческая деятельность в регионах лишь незначительно подверглись совершенствованию и модернизации, нежели в стране в целом, и поэтому она в большей степени нуждается в научной проработки.

Важность темы исследования обусловлена также тем, что эффективность управления зависит от определенной социокультурной среды, которая в Российской Федерации отличается значительной неоднородностью.

Так, например, для Северного Кавказа характерна большая этническая и конфессиональная пестрота. Гармонизация и оптимизация управленческих процессов с окружающей социокультурной и духовной средой наталкивается здесь на ряд серьезных проблем, порожденных социальной напряженностью и конфликтностью, неясностью перспектив.

События конца 80-х - 90-х годов XX века, распад многонационального Советского Союза со всей определенностью выявил и «ахиллесову пяту» в российской системе управления: явно недостаточный учет национально-этнического фактора и его роли в формировании социокультурной среды регионов и страны в целом. Существовавшие в советское время стереотипы «сближения и последующего слияния всех наций», «дружбы народов» являлись отражением поверхностного, неглубокого понимания влияния этнического фактора на управление, что в конечном итоге обернулось трагедией для многих этносов и наций бывшего СССР.

В других, сравнительно гомогенных регионах социокультурная среда иная. Однородность (гомогенность) населения снижает вероятность конфликтов на этнической и конфессиональной почве или полностью исключает ее. Социальное управление в таких регионах не сталкивается с проблемой их предупреждения и урегулирования. Откуда вытекает необходимость поиска методов и технологий управления, адаптированных к различным локальным вариантам культур.

Значимость темы диссертации определяется также необходимостью уточнения вопросов адекватности зарубежных управленческих моделей ^/отечественной среде, оценки границ применимости зарубежного опыта, его эффективности и результативности в специфических условиях российских региональнов.

Актуальность исследования социокультурных оснований управления заключается также в стоящих на повестке дня вопросах повышения эффективности деятельности государственных, коммерческих (общественных) и иных учреждений и организаций. Очевидно, что результативность их работы зависит от того, насколько адекватно принтом учитываются их связи с социокультурными основаниями среды и каким образом они вписаны в систему регионального управления. Достижение успеха в работе руководителей организаций невозможно без познания особенностей социокультурной среды.

Разработка темы диссертации позволяет лучше оченивать потенциал и качество региональных управленческих кадров, их способности учитывать требования социокультурной среды, воздействовать и преображать ее.

Важность изучения темы обусловлена также процессами глобализации, которые втягивают в свою орбиту все новые и новые регионы. Очевидно, что для безболезненного и гармоничного вхождения в глобальный мир необходимо понимание особенностей региональной социокультурной среды и обусловленных ею моделей социального управления. Очень важно при этом уметь определять как оптимальные границы региональной обособленности, так и допустимую меру возможной включенности в глобальные процессы. Необходима выработка новых социально-философских подходов к региональному управлению, учитывающих глобальное единство и региональное своеобразие.

Таким образом, актуальность темы заключается в том, что социально-философское исследование связей социокультурной среды и управления, обобщение достижений различных наук, изучающих эту область, позволяет формулировать более адекватные для данной сферы деятельности парадигмы социально-философского познания и ведет к существенному обновлению теории и методологии социального управления.

Степень научной разработанности темы

Проблемы социокультурной среды и регионального управления нашли достаточно широкое отражение в научной и общественно-политической литературе. Однако, как правило, авторы пишут либо об управлении вообще, не акцентируя внимания на особенностях среды, уровнях управления и его масштабах, либо детально рассматривают управление персоналом на уровне организации. Работ же, специально посвященных вопросам взаимосвязи региональной социокультурной среды и регионального управления, значительно меньше. Вместе с тем различная научная литература по управлению содержит достаточно ценные идеи, положения, выводы и сведения, которые были использованы в диссертации.

Условно можно выделить три направления, по которым развивались исследования вопросов управления: 1) общая теория социального управления; 2) государственное управление; 3) управление персоналом.

В рамках общей теории (академической школы управления) можно назвать исследования (Глущенко Е.В., ЗахаровойЕ.В., Тихонравова Ю.В., Попова Г.Х. и др.), которые рассматривают социальное управление преимущественно как часть экономических, организационных, психологических и других отношений, уделяя при этом большое внимание мотивации управленческой деятельности. Другие же, как, (например, Атаманчук Г.В.) затрагивая только некоторые аспекты социального управления, изучают его в контексте исследования государственного (политического) управления.

Литература по государственному управлению представлена в основном работами, выполненными юристами, которые занимались этими вопросами теории государства и права, государственного и административного права и других дисциплин. Подход к управлению с точки зрения юридических наук позволил исследовать формально-юридические основания государственного управления. Однако такой подход не всегда позволял вырваться из рамок категорий и методов юридической науки и выйти на проблемы взаимозависимости и взаимообусловленности управления и среды.

Несмотря на углубление в последние годы управленческой тематики и расширение неюридической проблематики исследование вопросов государственного управления по общему праву в целом не отрывалось от традиционной почвы государственно-правовых исследований.

Исторически сложившийся подход к государственному управлению с юридических позиций не обеспечивал эффективного социального управления. И сегодня теория государственного управления, которая создается усилиями юридической науки, пока не опирается в должной мере на теорию и методологию социального управления. Управленческая наука зачастую не уделяет подобающего внимания механизмам регулирования социальных процессов, хотя отдельные ученые сосредоточивают внимание именно на социальном управлении.

Узко^-тОридический подход к управлению, вызванный конкретными «повседневными» потребностями управлять страной и регионами, является, несомненно, важнейшим и полезнейшим делом. Однако масштабы проблем таковы, что вопросы социального управления и социокультурной среды нуждаются и в глубоком философском осмыслении.

В этом направлении серьезный вклад в науку внес В.Г. Афанасьев (Научное управление обществом. М., 1973; Человек в управлении обществом. М., 1977; Общество: системность; познание и управление. М., 1981 и др.). В рамках разрабатываемых им подходов он обратил внимание на то, что субъектом управления является не государство, не власть, а творческий человек, ресурсы которого в сфере управления неисчерпаемы.

Афанасьев представил целостную картину управленческих отношений и управленческого знания (от целеполагания до оценки эффективности принятых решений, их коррекции); поставил вопрос о необходимости оснащения социального управления современными информационными системами, методами управления (прогностическими, программно-целевыми, нормативными). Пожалуй, нет ни одного принципиального вопроса в теории социального управления, который в той или иной мере не был бы освещен в его трудах именно с социально-философских позиций, которые актуальны по сей день.

Так, Ф. Тейлор интересовался эффективностью не человека, а деятельности организации. В своих работах «Управление фабрикой» (1903) и «Принципы научного менеджмента» (1911) он разработал ряд методов научной организации труда, основанных на изучении движений рабочего с помощью хронометража, стандартизации приемов и орудий труда. Его основополагающие принципы управления состоят в следующем: если на научной основе отобрать людей, подготовить их, предоставить им некоторые стимулы и соединить воедино работу и человека, то можно получить совокупную производительность, превышающую вклад, сделанный индивидуальной рабочей силой. Главная заслуга Ф. Тейлора состоит в том, что он. как^ основатель «школы научного управления» разработал методологические основы нормирования труда, стандартизировал рабочие операции, внедрил в практику научные подходы к подбору, расстановке и стимулированию труда рабочих. По существу, он начал революцию в области управления.

Разновидностью классической школы управления является административная школа, которая занималась изучением вопросов роли и функций управления. Одним из пионеров разработки этой идеи был А. Файоль. Он разделил весь процесс управления на пять основных функций, которые до сих пор используются в управлении организацией: это - планирование, организация, подбор и расстановка кадров, руководство, мотивации к труду и контроль. Из других представителей административной школы можно выделить М. Блюмфилда, разработавшего концепцию управления рабочей силой (1917), и М. Вебера, предложившего концепцию рациональной бюрократии (1921). Последний дал характеристику идеальных типов господства и выдвинул положение, согласно которому бюрократия -порядок, устанавливаемый правилами,- является самой эффективной формой человеческой организации.

Определенный прорыв в области управления, ознаменовавшийся появлением школы человеческих отношений (поведенческой школы), был сделан на рубеже 20-х

30-х годов XX века. В ее основу положены достижения психологии и социологии. В рамках этого учения в процессе управления предлагалось сосредоточивать основное внимание на работнике, а не на его задании. Родоначальником школы человеческих отношений принято считать Э. Мэйо. Он обнаружил, что группа рабочих - это социальная система, в которой есть собственные системы контроля. Определенным образом воздействуя на такую систему, можно улучшить результаты труда.

Значительный интерес представляет теория структурного психоанализа Ж. Лакана, который, определяя суть социального, обращает внимание на проблемы человеческого «Я». Подавление личности порождает патологии нашего общества - преступность, наркоманию, алкоголизм, суицид и т.д.

Более поздние теории управления разработаны в основном представителями «количественной» школы, часто называемой управленческой. Ее появление стало следствием применения математики и компьютеров в управлении.

Исследование управления как процесса - привело к широкому распространению системных методов анализа. Так называемый системный подход в управлении был связан с применением общей теории систем для решения управленческих задач. Он предполагает, что руководители должны рассматривать организацию как совокупность взаимосвязанных элементов, таких, как люди, структура, задачи, технология, ресурсы.

Интересной представляется разработанная А; Субетто и С. Григорьевым современная концепция «управляемой истории» как управляемой социоприродной эволюции на базе общественного интеллекта и «образованного общества». Образованное общество выступает как просвещенный субъект управления и в то же самое время является его объектом. В известном смысле такая концепция выступает как социальный идеал, который все же пока недостижим.

В целом, в рамках работ по теории управления получены серьезные результаты, однако их анализ показывает также, что не все проблемы решены и существует насущная потребность в разработке современной теории управления в ее взаимосвязи с социальной средой, выявлении основных социальных переменных, оказывающих непосредственное и опосредованное влияние на управление.

Социальное управление как раздел науки нуждается в позиционировании в качестве относительно самостоятельной интегральной автономной дисциплины, не тождественной юридическим, экономическим, политическим и иным наукам.

Таким образом, можно утверждать, что современную литературу по управлению необходимо дополнять изысканиями, определяющими предмет науки об управлении, основные понятия, законы, принципы и методы взаимодействия разных социальных систем, сохранения их целостности, создания новых социальных образований на основе целесообразности, ценностно-нормативных представлений совокупного интеллекта, присущего обществу на данном историческом этапе развития.

Следует согласиться с теми авторами, которые считают, что современному миру необходима не вчерашняя, а новая управленческая парадигма,1 которая базировалась бы на достижениях всех наук (экономических, социологических, политологических, психологических и др.) в их интегральном качестве - современной теории и методологии социального управления.

В литературе по управлению недостаточно четко артикулированы, на наш взгляд, глобальные требования современности, ответом на которые может быть появление принципиально иного типа управления, в центре которого находилась бы единая, целостная система: Космос - Биосфера -Общество - Человек.

Ученые предупреждают; если сегодня человек не научится управлять ею на основе прогнозирования, моделирования, гармонизации своих отношений с природой, и прежде всего с другими людьми, то он окончательно разрушит себя и исчезнет с «лица Земли».

Содержание социального управления определяется в основном качеством целеполагания, которое, в свою очередь, обусловлено тем, насколько в поставленных целях (оперативных, среднесрочных, стратегических) наиболее точно и полно выражены коренные потребности и интересы всего общества, его отдельных социальных групп, определяющих мотивы поведения людей.

Главные ресурсы социального управления^ составляют: творческий потенциал личности, сильная социальная организация, интеллектуальная собственность и ее составляющая - информация. Поэтому правы те исследователи, которые считают, что сегодня необходимо говорить о новой управленческой теории, которая все в большей мере основывается на приоритетном включении в содержание социального управления

1 Иванов В.Н., Иванов А.В., Доронин А.О. Управленческая парадигма XXI века. М., 2002. коллективного преобразующего интеллекта общества, а не только усредненных органов и организационных структур управления.

Феномен управления тесно связан с понятием социальная организация. В течение многих веков управление из бессознательной деятельности превращалось в обычай, традицию, общественный институт с помощью устойчивой социальной структуры, которая из поколения в поколение передавала навыки управления. То есть, социальное управление - это во многом продукт социальной среды. Современные российские исследования социокультурной среды предельно разнообразны, но часто носят абстрактный характер, не позволяющий обосновывать те или иные тезисы и гипотезы, относящиеся к социальному управлению.

Все 90-е - годы XX века сложившийся в России системный кризис рассматривал в научной литературе в основном с экономической точки зрения. Однако разнообразная и широкая практика «социальной инженерии» в разных регионах страны, направленая на преодоление кризиса, показывает, что за экономическим кризисом, бросающимся в глаза, лежит кризис другого порядка - кризис ценностей и норм, то есть культуры. Это обстоятельство отражается гораздо беднее феномена экономического кризиса1.

Тем не менее можно говорить о зарождении и укреплении традиции исследований социокультурной среды и определяемых ею особенностей социального управления и в отечественной социальной философии. Одно из подобных направлений уходит корнями к В.О. Ключевскому и Г.В. Плеханову и известно как «географический детерминизм».

Представляется, что в современном варианте этот подход нашел отражение в нашумевшей книге А. Паршина «Почему Россия не Америка». Данная работа отличается тем, что помимо чисто экономического содержания она характеризует также и среду социокультурную, и в ней делается спорный вывод о неприемлемости для России «классических» либеральных программ и, в частности, утопичности принятой сегодня Хагуров А.А., Тхакушинов А.К. Реформа и социокультурная среда, Майкоп, 1995 модели социального управления.

Исследования социокультурной среды и определяемых ею особенностей социального управления проводятся и в духе философско-социологических традиций М. Вебера, поставившего в центр понимания социокультурной среды этическую проблематику. Так, в отечественной социально-философской литературе появилось много работ по российской и русской ментальности, явно несущих на себе отпечаток веберовских подходов^ В регионах, и в частности на Северном Кавказе, появились исследования по северокавказской (горской) ментальности2. Оценивая такого рода работы в целом, можно сказать, что они поставили массу вопросов и актуализировали дискуссию относительно «национального духа», соборности и индивидуализма, западничества и евразийства и других особенностей российской социальной среды.

Вопросы описания социокультурной среды, особенно региональной, и ее влияния на социальное управление все еще остаются слабо фундированными, требуют операционализации и построения новых теоретических моделей.

Жизнь не стоит на месте, и сегодня она не в меньшей мере, чем вчера, требует управленческих ответов, которых пока нет в силу целого ряда причин. Одна из них - исторический опыт в области управления слабо осмыслен, порою искажен или из него не сделано необходимых выводов для практики.3Теории готовили и готовят «взрыв» человеческого знания, в том числе и управленческого, однако его содержание только начинает

1 Российская ментальность. Материалы «круглого стола» // Вопросы философии. 1994. №1. Герасимов И.В. Модернизация России как процесс трансформации ментальности//Российская история: проблемы менталитета. Тезисы докладов научной конференции. Москва. 4-6 октября 1994 г. М. 1994. Филд Д.История менталитета в зарубежной исторической литературе// Менталитет и аграрное развитие России (19-20 вв.).М,

1996. Болотоков В.Х., Кумыков А.М. Феномен наций и национально-психологические проблемы в социологии русского зарубежья. М., 1998.

2 Полякова Т.М. Менталитет полиэтнического общества (Опыт России). М., 1998.Шадае А.Ю. Национальные ценности и человек (Социально-философский аспект). Майкоп, 1996. Казанов X. М. Нация и национальный характер., Майкоп, 2000., Ханаху Р. А., Цветков О. М., Костылев С. В. От традиционного менталитета к современному. Мир культуры адыгов., Майкоп, 2002. Национальный характер как социальный феномен: теория, методология исследования // Известия высших учебных заведений. Северо-Кавказский регион. Приложение. — 2003. - №6. Азашиков Г. X. Адыги в Великой Отечественной войне и фактор ментальности. - Майкоп: АГУ,

1997.

3 Социальное управление: теории и методология. В 2 ч. Учеб. пособие / А.Г. Гладышев, В.Н. Иванов, А.В. Иванов; Под ред. В.Н. Иванова. М., 2004. осмысливаться.

Философская наука об управлении находится в постоянном движении. Формируются новые направления, школы, течения, изменяется и совершенствуется научный аппарат, меняются, наконец, сами исследователи и их взгляды. С течением времени управленцы изменяли ориентиры с потребностей своей конкретной организации на изучение сил управления, действующих в их окружении.

В целом анализ литературы показывает, что исследования проблем социального управления в контексте его обусловленности социокультурными процессами многоаспектны и весомы, однако при этом сохраняется множество «белых пятен», связанных с недостаточной изученностью особенностей социокультурных сред, конкретных вариантов локальных культур и их влияния на социальное управление.

Гипотеза. Социально- философское рассмотрение проблемы предполагает выявление ценностных установок управленцев и их мировоззрения, выступающих важной формой общественного сознаниями отношения этих форм к практике социального управления. Отношение «управленческого сознания» к «управленческой практике» опосредуется социокультурной средой. Социокультурные процессы оказывают определяющее влияние на систему регионального управления, а его эффективность напрямую зависит от способностей управленцев учитывать требования социокультурной среды в своей деятельности.

Исходя из актуальности темы, степени ее изученности, постановки проблемы, определены его цель и задачи, объект и предмет исследования.

Цели и задачи

Цель работы - выявить роль ценностно-мировоззренческих установок сознания управленцев по отношению к сложившейся практике регионального управления в условиях конкретной социокультурной среды и на этой основе предложить региональную модель подготовки управленческих кадров.

Цель исследования определила следующие задачи:

- выявить философские основания методологии социального управления;

- обосновать специфику цивилизационного и формационного подходов при исследовании социального проблем управления;

- осуществить аксиологический социально-философский анализ постсоветского опыта социального управления;

- исследовать влияние правовой культуры региона на практику социального управления;

- определить влияние социокультурной среды на политическую;

- доказать необходимость использования региональных моделей подготовки управленческих кадров;

- вскрыть противоречия между процессами глобализации и регионализации и их влияние на социальное управление;

- разработать и предложить практические рекомендации по оптимизации управления социальными процессами на уровне региона в контексте взаимодействия регионов с федеральным центром и трансрегиональными финансово- промышленными группами (ФПГ).

Объектом исследования является российский региональный социум.

Предметом исследования выступает взаимосвязь и взаимообусловленность регионального управления с социокультурной средой.

Положения, выносимые на защиту:

1. Социокультурная среда не является нейтральной по отношению к социальному управлению и в значительной мере определяет его содержание, характер и особенности. Современные российские регионы отличаются неоднородностью социальной среды и господствующих в них типах культур. Это делает необходимым учет социокультурных особенностей региона в процессе социального управления. Разрешение вопроса о путях и закономерностях социального управления возможно только опираясь на современную социально-философскую методологию исследования социокультурных процессов, а не на абстрактные идеологические установки и догмы. Без таких мировоззренческих и методологических оснований теория регионального управления не может выполнять свои прогностические и другие служебные функции и способна превратится в чисто эмпирическую область знаний, т.е. теряет свой объективный научный характер либо ограничивает объект своего исследования.

2. В условиях сужения возможностей формационного подхода к пониманиию социальных проблем актуализируется и проявляет свою эффективность культурологический цивилизационный подход и понимание социальных явлений вообще и проблем управления в частности.

3. Социально-философский анализ постсоветского опыта свидетельствует об отсутствии в обществе, у управленцев консенсуса по базовым ценностям, доминирующим в той или иной социокультурной среде, и вытекающей из этого неизбежной дисгармонии и эклектичности используемых моделей социального управления.

4. Правовая культура, определяющая рамки профессиональной деятельности регионального управленца, обусловлена, в свою очередь, социокультурной средой региона.

5. Доминирующие формы региональной политической культуры определяются конкретной социокультурной средой.

6. Региональная социокультурная среда вызывает необходимость переноса акцентов с общефедерального на региональный уровень в таком важном процессе как подготовка управленческих кадров и формирование социальной политики.

7. Глобальные процессы, сталкиваясь с региональной социокультурной средой, создают в ней напряжение и способны негативно воздействовать на социальное управление, что требует от управленцев необходимых знаний и умений адекватно реагировать на вызовы глобализации.

8. Противоречивые трансформационные процессы, протекающие в современной России и сопровождающиеся кризисными явлениями системного характера, во многом обусловлены приоритетами тактического социального управления над стратегическим, реформ федерального уровня над региональными инновациями. Насущной необходимостью является разработка сценариев стратегических управляющих воздействий, редуцированных до регионального уровня и учитывающих региональные социокультурные константы и особенности. Во всем многообразии региональных вариантов российской социокультурной среды выделяются этнокультурные среды меньшинств, тяготеющие к традиционности и требующие приоритетного внимания при осуществлении социального управления.

Регионы, характеризовавшиеся ранее как однородные с точки зрения религии, обычаев, традиций, этнического состава, становятся поликультурными, поликонфессиональными, что углубляет своеобразие регионального социума. Этот факт неизбежно требует формирования надконфессиональных, наднациональных культурных регуляторов, чему активно способствуют процессы глобализации. С другой стороны, объективный процесс космополитизации региональных социокультурных сред вызывает напряжения и сбои в социальном управлении, что требует выработки таких моделей социального управления, которые с позиций разумной достаточности противостоят глобализации.

9. Интересы работающих в регионах финансово-промышленных групп могут не совпадать с интересами регионов. ФПГ могут подавлять самостоятельность и автономность управленческих процессов в регионах, «перехватывать» власть. Отсюда вытекает необходимость четкой артикуляции и согласования интересов ФПГ и регионов, четкого разделения функций.

Теоретико-методологическая основа диссертации. В работе автор опирается на методы социально-философского и историко-философского анализа.

Теоретико-методологическая основа диссертации - социально-философский анализ проблем социального управления на базе веберовской концепции обусловленности социальных отношений феноменами и процессами культурно-этической сферы

Ориентация темы диссертации на социокультурные аспекты социального управления сделала необходимым широкое использование цивилизационного, а также социокультурного и культурологического подходов исследования проблемы.

Переходный характер современного российского общества и государства обусловил широкое использование транзитологических парадигм.

Связанные с управлением личностные аспекты исследовались с позиций философской антропологии.

Рассмотрение проблем управления определило привлечение системного и структурно-функционального подходов.

Использовался также нормативный подход, который применялся для анализа влияния локальных вариантов культур на процессы управления.

Рассмотрение различных государственных и негосударственных институтов в качестве субъектов и объектов управления потребовало использования институционального подхода.

Построение теоретических моделей региональных систем подготовки кадров основано на использовании методов моделирования.

В ходе работы над диссертацией привлекались методы других отраслей знания: экономики, культурологии, психологии, политологии и других.

Разработка темы потребовало привлечения методов социологических исследований.

Научная новизна диссертационного исследования состоит в том, что в нем:

- выявлены философские основания методологии социального управления, опирающегося на учет региональных особенностей социокультурной среды;

- показаны возможности цивилизационного подхода к исследованиям конкретных управленческих практик, что позволило сформулировать новые методологические парадигмы для изучения проблемы социального управления. Определены социально-философские основы стратегии развития регионального социума, структурным элементом которых является учет этнокультурных особенностей региона;

- доказана значимость ценностей в локальных (региональных) социокультурных системах, их роль в повышении эффективности социального управления и становлении «управленческого плюрализма» -различных моделей управления;

- показано что, социокультурная среда региона формирует конкретные условия деятельности управленцев и в значительной мере определяет их правовую культуру и правовое поведение;

- установлено что, политическая культура и особенности политических процессов обуславливаются региональной социокультурной средой и создают специфические условия для социального управления; обоснована необходимость реализации региональных образовательных моделей при подготовке управленческих кадров;

- выявлены противоречия между процессами глобализации и регионализации в контексте совершенствования системы социального управления;

- разработаны и предложены практические рекомендации по оптимизации управления социальными процессами на уровне региона с учетом интересов федерального центра и трансрегиональных ФПГ;

Теоретическая значимость диссертационного исследования заключается в том, что:

- предложена теоретическая модель социального управления в регионе, базирующаяся на принципах оптимального учета особенностей социокультурной среды;

- показана необходимость рассмотрения социального управления на региональном уровне как фундаментальной основы социального регулирования, нуждающегося в большей степени автономии;

- обоснована возможность понимания социального управления в регионе как относительно самостоятельной автономной системы, степень развитости которой является критерием демократичности общества;

- доказана необходимость учета социокультурных особенностей в управленческих действиях и решениях на микро-, мезо- и макроуровнях и обосновать необходимость мультикультурного подхода к управлению;

- основана правомерность институциональных изменений при подготовке управленческих кадров на региональном уровне

Результаты диссертационного исследования могут быть использованы для дальнейшего развития социально-философских теорий социального управления в регионе в условиях специфической социокультурной среды; для изучения механизмов обусловленности управленческих процессов особенностями среды; для развития теории систем.

Практическая значимость диссертации состоит в том, что ее результаты могут быть использованы:

- для оптимального учета особенностей социокультурной среды в региональных управленческих процессах и, на этой основе, повышения степени гармонизации общественных отношений;

- в проведении институциональных изменений при подготовке управленческих кадров;

-для повышения степени правовой, экономической и политической культуры управленцев;

- для подготовке учебников, вузовские спецкурсов по социальной философии, теории и практике управления, культурологическим аспектам менеджмента;

- для формирования модели взаимоотношений государственных и муниципальных органов власти с учетом специфики социокультурной среды выбранного для исследования субъекта управления, а также выработки рекомендаций по формированию политической поддержки местного самоуправления населением.

Выводы и рекомендации могут быть применены в практике государственного и муниципального строительства.

I. СУЩНОСТЬ И СПЕЦИФИКА СОЦИАЛЬНОГО

УПРАВЛЕНИЯ

Заключение научной работыдиссертация на тему "Социокультурная среда и специфика регионального управления"

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Решив поставленные в начале диссертационной работы задачи, касающиеся исследования социального управления в регионе, можно сделать следующие выводы.

Классификация управленческих концепций в современной науке и практике имеет несколько подходов, - с позиции менеджмента, юриспруденции, экономики, политологии, психологии и социологии. Так, с позиции менеджмента управление рассматривается как процесс проектирования и инновации социальных организаций, мотивации деятельности для достижения целей организации. В экономике управление трактуется как способ получения экономического результата при наименьших производственных издержках. Правоведение представляет управление как государственно-правовое регулирование с помощью законов. Политология понимает управление как воздействие на общество со стороны государства политическими методами. Современные исследователи, исходя из исторического опыта, пришли к осознанию необходимости формирования современной универсальной концепции управления, совмещающей в себе достижения всех наук.

Наиважнейшим фактором формирования типов управления является господствующая в том или ином обществе культура. Культура в контексте проблемы власти трактуется как высокогуманный институт, задающий условия властной активности, включающий весь спектр связей и отношений на уровне всего общества, отдельных социальных групп и индивидов. Культура как механизм генерации, трансляции и аккумуляции ценностей в онтологической плоскости придает власти нормосообразный характер. Исходя из изменения формы общественного сознания как базового стимула развития и результата культуры, можно выделить три этапа в жизни локальных обществ: мифологический, теократический, светский. В XX веке складывается единое информационное пространство, происходит взаимопроникновение культур, реализуется процесс интеграции локальных цивилизаций в единое сообщество. В духовной сфере наблюдается тенденция превращения бывших гомогенных цивилизаций в гетерогенные образования. Прежние региональные культуры становятся интернациональными, экстерриториальными. Новые социально-культурные условия современных обществ неизбежно требуют формирования над конфессиональных, над национальных культурных регуляторов.

Отечественный опыт социального управления в постсоветский период актуализировал использование западной модели социальных отношений, сутью которых являлось распространение экономических форм поведения, характерных для индустриального общества. Внедрение новых форм организации и управления в экономике и обществе осуществлялось на уровне политических решений, часто без учета традиционной специфики трудовых отношений. В результате этого социальное партнерство как показатель современных западных трудовых отношений не стало доминирующей формой отношений между предпринимателями и наемными работниками. Основными импульсами эффективности управления "в современной социально-политической ситуации России стали факторы, расцениваемые авторами как внешние. Внешняя среда является основным поставщиком импульсов, легко преобразуемых в методику управления. Так импульсом становится безработица, рождающая у населения страх потерять работу. Более скрытым фактором, ввиду глубинного психологического воздействия, представляются проблемы, связанные с идентификационными механизмами. Ощущение агрессивности внешней социальной среды у большой части населения России формирует склонность людей к минимизации своих запросов и потребностей. Потребность найти защиту от враждебно настроенной внешней среды в значительной степени усиливает степень актуализации проблемы социальной идентичности и подталкивает индивида к более активному поиску «своей» группы. Подобным стремлениям способствует и традиционная тяга россиян к коллективу, не ослабевшая за преобразовательный период.

Стремление к формированию оптимального социального управления особенно актуально в условиях полиэтничного региона, каковым является Республика Адыгея. Этнос как исторически сформировавшаяся социокультурная общность всегда имеет внутреннюю структуру, выполняющую функцию социального контроля в процессе сохранения менталитета Этнического общества. В основе данной структуры - строго определенная норма отношений между коллективом и индивидом и индивидов между собой. Для членов этнического сообщества данная норма не тягостна, естественна, обыденна. Однако факторы, вызывающие императивное игнорирование тех или иных традиционных стереотипов поведения могут стать источником социально-политической напряженности. Примером органичного сочетания этнических норм и общегосударственного законодательства может служить Конституция Республики Адыгея. Так, в Конституции Республика Адыгея закреплено положение о том, что законодательная власть Республики принадлежит Государственному Совету - Хасэ Республики Адыгея. Хасэ - исторически сложившаяся форма управления обществом посредством решений, принимаемых Советом старейшин. Данная форма управления противоречит федеральным законам и является примером учета этнических традиций.

Одной из наиболее влиятельных сил, определяющих дальнейший ход развития нашей планеты в целом, стала глобализация как максимальное усиление глобальной взаимозависимости всех регионов мира. Процессы глобализации затрагивают все области общественной жизни, включая экономику, политику, социальную сферу, культуру, экологию и др. Противоречие между глобальным объектом управления, в качестве которого выступает вся планета, и субъектом управления - не только не решено, но еще более углубляется. Суть его в том, что процессы сегодня носят глобальный характер, а управленческое воздействие ограничено рамками отдельных региональных, национальных субъектов, нередко интересами национального эгоизма. Основными субъектами глобализационного воздействие на мировое сообщество становятся транснациональные круги Северной Америки, Европы и Японии, реализующие в этом процессе свои экономические и геополитические интересы, не всегда совпадающие с национальными интересами других стран и регионов. Анализ глобализационных процессов приводит к выводу, что сегодня глобализация обеспечивает благополучие сильных за счет слабых. Данное противоречие требует своего разрешения.

С учетом вышеизложенного сформулируем ряд принципов и первоочередных критериев, направленных на социальное возрождение нашего общества.

1. Создание рыночного хозяйства - не цель, а средство обеспечения достойной жизни каждому гражданину. Поэтому, вводя рыночные механизмы, государство, в первую очередь, должно обеспечивать меры социальной защиты населения, выделять социальные приоритеты на всех уровнях управления.

2. Социальное оздоровление общества возможно лишь с изменением систем и принципов социальной защиты населения, осуществление должно находиться под гласным контролем общества, включающим все социально-политические институты. В Конституцию Российской Федерации необходимо внести пункт о безусловных минимальных социальных гарантиях для населения, мерах его социальной защиты, об ответственности властных структур за уровень благосостояния своих граждан.

3. Разработать механизмы и критерии, экспертные оценки имеющихся ресурсов для удовлетворения социальных нужд, на основе депутатских запросов, требований парламентских фракций. Настаивать на гласном отчете правительства перед вновь избранным парламентом о результатах проводимой социальной политики, изложить ее принципы и характер реализации.

4. Поддержка отечественного промышленного и сельскохозяйственного производства, науки и культуры. Совокупные ресурсы страны (экономические, научно-технические, интеллектуальные, природные и т.д.) должны быть поставлены на службу социальным нуждам граждан.

5. Важно, чтобы социальные приоритеты лежали в основе бюджетной, налоговой, инвестиционной политики. Обеспечить определенный контроль за системой мер формирования фондов заработной платы (в том числе руководителей субъектов хозяйствования), за коммерциализацией здравоохранения, науки, культуры, образования.

6. Обеспечение минимального прожиточного уровня жизни, «потребительской корзины» — одно из главных направлений в региональной политике (низкооплачиваемые работники непроизводственной сферы, пенсионеры, студенты, многодетные семьи и т.д.). Через систему развития городского и коммунального хозяйства и транспорта формировать новые рабочие места и одновременно повышать уровень обслуживания населения. Поднять дееспособность государства в борьбе с преступностью, коррупцией, наркобизнесом, обеспечить безопасность и защищенность граждан.

7. На федеральном уровне важно дать социально-экономическую оценку политики приватизации, обеспечить ее проведение с позиции' приоритетных интересов государственной собственности. Приватизация - не цель, а средство решения экономических и социальных вопросов.

8. Создание системы занятости населения и переквалификации работников. Разработать и реализовать ряд социальных программ по поддержке семьи, молодежи, материнства и детства, укреплению здоровья людей и др.

9. Не менее важной задачей в управлении социальными процессами является разработка критериев "бедности" с целью обеспечения балансовых нормативов в системе условий существования всех групп населения и предотвращения резкой поляризации в регионах и в обществе в целом.

10. С помощью налоговых и иных экономических рычагов необходимо стимулировать сохранение и создание рабочих мест в регионах, в том числе и на территориях, где наметился резкий спад производства или закрытие предприятий ВПК.

Без решения этих первоочередных социальных задач на федеральном и региональном уровнях нет шанса стабилизировать общество, снять социальное напряжение в настоящем и будущем, преодолеть социальную индифферентность к проводимым реформам и предотвратить акты гражданского неповиновения.

Проводя в жизнь перечисленные приоритеты социальной политики, возможно создание демократического государства, представляющего и адекватно выражающего коренные интересы граждан, а также социально ориентированного и надежно контролируемого государством рынка. Должны быть четкие границы (главная из них - социальное самочувствие людей), несоблюдение которых обусловливает правительственный кризис и уход всего кабинета в отставку. Неспособность государственных структур разработать и реализовать курс на социальное обустройство общества должна быть сигналом не к конфронтации, усилению гражданского противостояния, а к немедленной автоматической смене всей государственной команды.

Основными факторами (условиями), обеспечивающими социальное равновесие между слоями и территориями общества, являются:

- природно-климатические условия на данной территории;

- государственное устройство отношения субъектов в системе государственного управления;

- характер (в системе законодательных отношений) экономической свободы субъектов регионального управления: развитие внутреннего рынка, внешнеэкономических связей государства (субъекта государственных отношений);

- степень развитости предметов и орудий труда, производства в целом; состояние межрегиональных экономических и этнокультурных связей в рамках государства;

- степень выражения интересов регионов в представительных и исполнительных центральных и региональных органах власти; наличие научных основ (моделирование, прогнозирование, альтернативность решений) социального управления в масштабах государства; наличие самостоятельной региональной социальной политики;

- степень развитости регионального маркетинга, потребностей и возможностей их удовлетворения с помощью всех источников социального обеспечения в регионе и в государстве.

Учет указанных факторов при разработке и реализации общегосударственной и региональной социальной политики - решающее условие обеспечения интересов всех слоев населения. При этом государственные органы власти должны создавать максимальные условия развития для всех форм собственности, в первую очередь, для федеральной, как главного источника общенационального богатства. Представляется, что основной причиной ухода с политической арены не только того или иного правительства, парламента, президента, но и общественно-политического строя является, прежде всего, отсутствие или слабый учет факторов социальной сферы общественного развития. Руководители государств должны действовать не во имя своих личных или клановых интересов, ущемляющих права большинства членов общества, а - в интересах большинства граждан. Тогда в обществе царит социальная справедливость, гражданский мир и согласие.

Список научной литературыАзашиков, Геннадий Хасанбиевич, диссертация по теме "Социальная философия"

1. Конституция Российской Федерации. М., 1993.

2. Конституция Республики Адыгея. Майкоп, 1995.

3. Об утверждении Концепции государственной национальной политики Российской Федерации. Указ Президента Российской Федерации от 15 июня 1996 г.

4. Об общественных объединениях Адыгеи. Закон Республики Адыгея // Ведомости Законодательного Собрания (Хасэ) Парламента Республики Адыгея. 1994. Июль.

5. О мерах по реализации Концепции государственной национальной политики Российской Федерации // Собрание законодательства Российской Федерации. 1997. № 14. М., 1997. С. 2741-2747.

6. Индикаторы уровня жизни населения Российской Федерации. Аналитические материалы. М., 1997.

7. Выборы глав исполнительной власти субъектов Российской Федерации. 1995-1997 гг. Электоральная статистика. М., 1997. 704 с.

8. Конституция социалистических государств. М., 1987.

9. Конституция Российской Федерации. Комментарии. М., 1997.

10. Краткий терминологический политологический словарь / Ред. В.М. Горохов, В .В. Смирнов. М., 1994. 36 с.

11. Краткий этнологический словарь / Под ред. Н.П. Пшцулина. М.,1994.

12. Многопартийность в России: блоки и коалиции (Программные документы) / Сост. З.М. Зотова. М., 1992. 161 с.

13. Политические партии, движения и блоки современной России. Нижний Новгород, 1993. 104 с.

14. Политические партии России (Программные документы политических партий) / Под ред. В.В. Рябова. М., 1994.

15. Политология: Энциклопедический словарь / Под ред. Ю.И. Аверьянова. М., 1993. 431 с.

16. Решетникова Ф.М. Правовые системы стран мира. М., 1993.

17. Энциклопедический словарь Ф.А. Брокгауза и И.А. Эфрона. СПб,2001.

18. Абдеев Р. Философия современной цивилизации. М., 1994.

19. Абдулатипов Р.Г. Природа и парадоксы национального «Я». М., 1991.169 с.

20. Абдулатипов Р.Г., Болтенкова Л.Ф., Яров Ю.Ф. Федератизм в истории России. М., 1992.

21. Абрамова С.Г. Психологические механизмы управления и о том, как их использовать. М., 2002.

22. Аверин Ю.П. Люди управляются людьми: модель социологического анализа. М., 1996.

23. Аверин Ю.П., Слепенков И.М. Основы теории социального управления. М., 1990.

24. Авксентьев B.A. Этническая конфликтология в поисках научной парадигмы. Ставрополь, 2001. 286 с.

25. Авксентьев В.А. Этническая конфликтология. Ставрополь, 1996.

26. Авраамова Е.И., Дискин И.А. Социальные трансформации и элиты // ОНС: Общественные науки и современность. 1994. № 3. С. 14-26.

27. Агапов B.C. Я-концепция в структуре управленческой деятельности руководителя. М., 1999.

28. Агиров А.Х. Здоровье человека и окружающая среда в цифрах. Майкоп, 1994.

29. Административно-политическая элита региона. Социологический анализ. Ростов н/Д, 1995.

30. Адыги, балкарцы и карачаевцы в известиях европейских авторов XIII XIX вв. Нальчик, 1974.33.Азашиковш fixe, ft-xfifi- fr.

31. Аксененко Ю.Н. Муниципальная социальная политика: пути ифакторы реализации. Саратов, 1999.

32. Актуальные проблемы теории и практики федеративных и национальных отношений. М., 1993.

33. Албогачиев А. А. Парламентские традиции европейского политического пространства: Автореф. дис. . канд. полит, наук. М., 2001.

34. Александрова Е.В. Социально-трудовые конфликты: пути разрешения. М., 1993.

35. Амелин В.В., Виноградова Э.М. Оренбуржье в системе региональных интересов России: реальность и представления граждан в зеркале этносоциологии. М., 1998.

36. Ананченко А.Б. Становление политической системы Советской России (окт. 1917-1920 гг.): Автореф. дис. . д-ра ист. наук. М., 2000.

37. Андреев С.В. Кадровый потенциал и проблемы занятости в условиях перехода России к рыночным отношениям. М., 1997.

38. Аникин JI.С. Местное самоуправление: кризис становления // Тезисы докл. и выст. на II Всеросс. социол. конгрессе. Т. 2. М., 2003. С. 266.

39. Аникин Л.С. Становление местного самоуправления в Российской Федерации: опыт социологического исследования. Саратов, 1997.

40. Анцупов А.Я., Шипилов А.И. Конфликтология: теория, история, библиография. М., 1996.

41. Аринин А.Н., Марченко Г.В. Уроки и проблемы становления Российского федерализма. М., 1999.

42. Атаманчук Г.В. Понимание управления основа его рациональности и эффективности // Тезисы докл. и выст. на II Всеросс. социол. конгрессе. Т. 2. М., 2003. С. 203.

43. Атаманчук Г.В. Управление фактор развития: размышления об управленческой деятельности. М., 2002.

44. Афанасьев В.Г. Общество: Системность, познание и управление. -М., 1981.

45. Афасижев Т.И., Полякова Т.И. Общественные объединения Адыгеи: становление, проблемы политического участия. Майкоп, 1996.

46. Афасижев Т.И. Во имя Отечества. Вопросы социологии военной" культуры. Майкоп, 1996.

47. Афасижев Т.И. Военная культура как объект социального познания // Социология и современность: актуальные проблемы. Майкоп, 1997. С. 17—42.

48. Афасижев Т.И., Агиров А.Х. Феномен единства человека и природы. Майкоп, 2000.

49. Афасижев Т.И., Агиров А.Х. Человек и окружающая среда. Проблемы социальной экологии. Майкоп, 1997.

50. Афасижев Т.И., Нагой А.А. Образование как составляющая культурной политики региона // Человек в информационном пространстве цивилизации: культура, религия, образование. Краснодар, 2000.

51. Ахмадеев Ан.А, Абдуллин А.Н., Черкасова Т.В. Управление предприятием (социально-экономическая политика АО «Каучук»: социологический анализ). Уфа, 2001.

52. Ахтаова JI.M. Исполнение решений органов государственной власти как функция государственной службы: Автореф. дис. . канд. социол. наук. М., 2001.

53. Ачох С.Х. Факторы социальной адаптации населения Республики Адыгея // Молодые голоса в науке. Вып. 1. Майкоп, 2001. С.70-83.

54. Ашхамафов К.И. Социологическая концепция личности и функциональная роль аталычества у адыгов // Неделя науки МГТИ. Майкоп, 2001. С. 130-136.

55. Баланс и разделение политической власти в полиэтнических обществах / Под ред. JI. Уокер, П. Стерна. 1993.

56. Барбаков О.М. Регион как объект управления // СОЦИС. 2002. № 7.

57. Барбаков О.М. Региональное управление: реалии и перспективы. СПб, 1999.

58. Батанина И.А. Политическое управление в регионе: состояние, тенденции развития. Тула, 1997.

59. Беджанов М.Б. Проблемы национальных отношений на Северном Кавказе и пути их решений. Майкоп, 1997.

60. Белл Д. Грядущее постиндустриальное общество. М., 1999.

61. Белов В.Г., Смольков В.Г. ИСУ: Исследование систем управления. М., 2000.

62. Белозеров С.М. Социальная политика в сфере труда. М., 1995.

63. Белоцерковский В. Самоуправление будущее человечества или новая утопия? М., 1992.

64. Беляева И.Ю. Социальная ответственность корпораций в системе социального управления // Тезисы докл. и выст. на II Всеросс. социол. конгрессе. Т. 2. М., 2003. С. 191.

65. Беляева JI.А. Социальная модернизация в России в конце XX в. М.,1997.

66. Блинов Н., Ожегов Ю., Шереги Ф. Политическая культура и молодежь. М., 1982.

67. Блягоз 3. Жемчужины народной мудрости. Майкоп, 1994.

68. Богатырев В.Р. Развитие города: проблемы, пути решения. Н. Новгород, 1990.

69. Богачек И.А. Философия управления: очерки профессионального управления. СПб, 1999.

70. Богданов B.C. О взаимодействии органов местного самоуправления и общественных организаций при разработке программы развития Наукограда// Тезисы докл. и выст. на II Всероссийск. социол. конгрессе. Т. 2. М., 2003. С. 273.

71. Боков Х.Х., Алексеев С.В. Российская идея и национальная идеология народов России. М., 1996.

72. Болоков В.Х. Нация и ее национально-психологический мир. Нальчик, 1997.

73. Бороноев А.О., Павленко В.Н. Этническая психология. СПб, 1994.

74. Бурега В.В. Социально-адекватное управление // Тезисы докл. и выст. на II Всеросс. социол. конгрессе. Т. 2. М., 2003. С. 232.

75. Вавилина Н.Д. Социологическое исследование в государственном и муниципальном управлении. Новосибирск, 1998.

76. Вардомацкий А.П. Сдвиг в ценностном измерении? // Социологические исследования. 1993. № 8. С. 46-55.

77. Вартанян Г.К. К вопросу об эффективности прямых методов социального управления // Тезисы докл. и выст. на II Всеросс. социол. конгрессе. Т. 2. М., 2003. С. 240.

78. Василенко И.В. Механизм управления устойчивым развитием региона // Тезисы докл. и выст. на II Всеросс. социол. конгрессе. Т. 2. М., 2003.

79. Васильев В.П. Государственное управление в условиях трансформации общества // Тезисы докл. и выст. на II Всероссийск. социол. конгрессе. Т. 2. М., 2003. С. 258.

80. Васильев Г.Г. Социокультурная эволюция и социальное управление. М., 1997.

81. Вачков Е.А. Информатизация управления: социально-экономический аспект. М., 1990.

82. Вебер А.Б. Устойчивое развитие как социальная проблема: глобальный контекст и российская ситуация. М., 1999.

83. Веселова Н.Г. Социальное управление и элементы его культуры: обобщение и рекомендации. М., 2002.

84. Вигасин А. А., Самозванцев A.M. «Архашастра»: Проблемы социальной структуры и права. М., 1984.

85. Волков Ю.Г., Хунагов Р.Д., Шадже А.Ю. Гуманизм и полиэтническая Россия. Майкоп, 2001.

86. Воронова Э.Б. Личность руководителя в системе управления: социолого-экономический анализ. Сургут, 1997.

87. Гавриленко О.В. Управление организационной культурой в контексте международного бизнеса // Тезисы докл. и выст. на II Всеросс. социол. конгрессе. Т. 2. М., 2003. С. 181.

88. Гаврин А.С. Социальное управление монофункциональным городом. М., 2001.

89. Гайдар Е.Т. Государство и эволюция. М., 1995.

90. Гатагова JI.С. Правительственная политика и народное образование на Кавказе в XIX в. М., 1993. С. 19-20.

91. Гедеринский В.И. Философско-социологические проблемы политики и политической организации общества. М., 1976.

92. Гершунский Б.С. Менталитет и образование. М., 1996.

93. Глущенко В.В., Глущенко И.И. Исследование систем управления: социологическое и экономическое исследование. Железнодорожный, 2000.

94. Гнатенко П.И. Национальный характер: Мифы и реальность. Киев,1984.

95. Голубева Е.И. Представительное учреждение в системе государственного управления России. М., 1996.

96. Гордиенко А.А. Человек и наука в региональной общности. Новосибирск, 1992.

97. Гордон Л.А., Клопов Э.В. Современные общественно-политические преобразования в масштабе социального времени // Социс. 1998. № 1.С. 6-21.

98. Гордон Л. Времена и сроки демократических перемен: тяжкая медлительность исторического движения // Мониторинг общественного4 мнения: экономические и социальные перемены. 1999. № 5.

99. Город как социокультурное явление исторического процесса / РАН. М., 1995.

100. Горохов В.М;, Комаровский B.C. Связь с общественностью в организациях общественной службы. М., 1996.

101. Горшков М.К. Российское общество в условиях трансформации (социологический анализ). М., 2000.

102. Государственная и муниципальная служба: методология, теория, технология, зарубежный опыт / Сев.-Кавказ. академия госслужбы; РАГС. -Ростов н/Д, 1997.

103. Государственная служба // Центр и регионы. Зарубежный опыт. Вып. 10. М., 1996.

104. Гофман А.Б. Эмиль Дюркгейм в России: рецепция дюркгеймовской социологии в российской социальной мысли. М., 2001.

105. Грачева М.В. Инновационная деятельность в промышленности: теория и практика в странах рыночной экономики и опросы российских предприятий. М., 1994.

106. Громыко А. Политические режимы: история и теория вопроса. М.,1994.

107. Гуров Ю.С., Водолазская Н.Ф., Тянгов Л.Я. Трудовой коллектив: социологическое исследование. Чебоксары, 1991.

108. ПЗ.Дабченко Л.Я. Социальные технологии в управлении общественными процессами. М., 1993.

109. Давид Р. Основные правовые системы современности. М., 1988.496 с.

110. Дадиани Л.Я., Шумихин А. Ю. «Ливанизация» как модель этносоциальной конфликтности и положение в зоне Кавказа: сопоставительный анализ. М., 1994.

111. Данакин Н.С. Конфликты и технология их предупреждения. -Белгород, 1995-1996.

112. Демократия и выборы: генезис, состояние и проблемы // Материалы краевой науч.-практич. конф. Хабаровск, 1995.

113. Денисов С.А. Обособленные управленческие группы и их место в российском обществе // Тезисы докл. и выст. на II Всеросс. социол. конгрессе. Т. 2. М., 2003.

114. Дергачев В. А. Геополитика. Киев, 2000.

115. Деркач А., Калинин И., Синягин Ю. Стратегия подбора и формирования управленческой команды. М., 1999.

116. Джаримов А.А. Адыгея: от автономии к республике. М., 1995.

117. Дильнов Д.Г. Управление персоналом в организации // Тезисы докл. и выст. на II Всеросс. социол. конгрессе. Т. 2. М., 2003.

118. Динамика ценностей населения реформируемой России / Под ред. Н.И. Лапина, Л.А. Беляевой. М., 1996.

119. Дмитриев А.В., Кудрявцев В.Н., Кудрявцев С.В. Введение в общую теорию конфликтов / Центр конфликтол. исслед. РАН. М., 1993.

120. Дмитровская Н.Ф. Образ города как социальный феномен. СПб,1999.

121. Дрегало А.А., Ульяновский В.Н. Регион: диагностика социального пространства. Архангельск, 1997.

122. Дряхлов Н.И., Давыденко В.А. Социокультурные ценности россиян // Социс. 1997. №11. С. 143 148.

123. Ерасов Б.С. Социальная культурология. М., 1997.

124. Ершов А.Н. Местное самоуправление в ракурсе социальных перемен // Тезисы докл. и выст. на II Всероссийск. социол. конгрессе. Т. 2. М., 2003. С. 285.

125. Ершов А.Н. Становление местного самоуправления в современных условиях: опыт социологического исследования. Казань, 1999.

126. Жариков Е.С. Психология управления. М.: МЦФЭР, 2002.

127. Зайцев А.К. Социальный конфликт. М., 2001.

128. Здравомыслов А.Г. Социология российского кризиса. М., 1999.

129. Зинченко Г.П., Албасов Л.Н., Огарев А.В., Понеделков А.В. Государственный служащий: проблемы и перспективы. Ростов н/Д, 1992.

130. Зубова Л.Г. Общественное мнение о социальных гарантиях. // Экономические и социальные перемены: мониторинг общественного мнения. 1996. №3. С. 33-36.

131. Иванов В.Н. Россия. Социально-политическая ситуация: национальный и региональный аспекты. М., 2000.

132. Иванов В.Н. Социальное управление в парадигме XXI в. // Тезисы докл. и выст. на П Всеросс. социол; конгрессе. Т. 2. М., 2003. С. 207.

133. Иванов В.Н., Патрушев В.И. Целеполагание в управлении. Основы современного социального управления. М., 2000. С. 73.

134. Иванцевич Дж.М., Кабанов А. А. Человеческие ресурсы управления. Основы управления персоналом. М., 1993.

135. Иванько Н. А. Федерализм и его роль в регулировании национальных отношений (Соц.-философ. анализ): Автореф. дис. . канд. философ, наук. М., 2000.

136. Игнатов В.Г. Региональные аспекты укрепления Российской государственности //Власть. 2003. № 6. С. 4.

137. Изотова Т.Н. Особенности взаимодействия социальной коммуникации, социального управления и информатизации общества в современных условиях // Тезисы докл. и выст. на II Всеросс. социол. конгрессе. Т. 2. М., 2003. С. 243.

138. Илишев И Г. Язык и политика в многонациональных обществах (Проблемы теории и практики): Автореф. дис. . д-ра полит, наук. СПб, 2000.

139. Ильин В.В., Ахиезер А.С. Российская государственность: истоки, традиции, перспективы. М., 1997.

140. Ильин В.В., Панарин А.С., Бадровский Д.В. Политическая антропология. М., 1995.

141. Институт губернаторства в России: традиции и современные реалии / Под ред. Н.С. Слепцова. М., 1997.

142. Интеллигенция. Власть. Народ: Антология. М., 1993.

143. Казанов Х.М. Культура адыгов. Нальчик, 1993.

144. Калинина К.В. Национальные меньшинства в России. М., 1993.

145. Калиниченко Л.А. Теоретико-социологический анализ социальной организации государственной и муниципальной службы // Тезисы докл. и выст. на II Всероссийск. социол. конгрессе. Т. 2. М., 2003. С. 298.

146. Капустин С.Н. Современные технологии управления для оптимизации бизнеса компаний. М., 2002.

147. Касьянова К. О русском национальном характере. М., 1994.

148. Каххаров А.Г. Социология регионов: приоритеты экосоциального развития. М., 1996.

149. Кацва A.M. Социально-трудовые конфликты в современной России: истоки, проблемы и особенности. М.-СПб, 2002.

150. Китов А.И. Актуальные проблемы политической психологии // Психол. журнал. 1985. № 6. С. 33-34.

151. Ключевский В.О. Курс русской истории. М., 1987-1989. Т. I-V.

152. Ковалев Ю.Н. Местное самоуправление в системе политических отношений региона: социологический аспект. Саратов, 1996.

153. Коваленко В.И., Костин А.И. Политические идеологии: история и современность // Вестник МГУ. Сер. 12. Политические науки. 1997. С. 45-75.

154. Коган Л.Н. Духовный потенциал провинции вчера и сегодня // Социс. 1997. № 4. С. 122-130.

155. Козлова О.Н. Развитие идеологий и социальные конфликты // Социологическое исследование. 1993. № 3. С. 25-29.

156. Кокорева Т. А. Системный анализ процедур принятия управленческих решений. М., 1991.

157. Кола Доминик. Политическая социология. М., 2001.

158. Комаровский B.C. Реформирование государственной службы России: выбор пути и методов. М., 1997.

159. Кон И.С. Моральное сознание личности и регулятивные механизмы культуры // Социальная психология личности. М., 1979. С. 85113.

160. Копылов С.И. «Управленческое решение» в системе категорий социологии управления // Тезисы докл. и выст. на II Всеросс. социол. конгрессе. Т. 2. М., 2003. С. 213.

161. Копырин И.Д. Влияние политического сознания на процессы национального самоопределения (На примере респуб. Саха (Якутия)): Автореф. дис. . канд. филос. наук. М., 2000.

162. Котляревский С.А. Правовое государство и внешняя политика. М.,1993.

163. Коул М., Скрибнер С. Культура и мышление. М., 1977. С. 54-123.

164. Крапивенский С.Э. Социокультурная детерминанта исторического процесса // ОНС: Общественные науки современности. 1997. № 4. С. 134-142.

165. Красовский Ю.Д. Управление поведением в фирме: эффекты и парадоксы (на материалах 120 российских компаний). М., 1997.

166. Крылов В.В. Информация как элемент криминальной деятельности //ВестникМГУ. 1998. Сер. 11. Право. № 4. С. 50-65.

167. Кукушкин Ю., Барсенков А. К вопросу о концепции национальной политики Российской Федерации // Этнополитический вестник России. 1992. № 1.

168. Кунин Б. Л. Прикладное значение социологии управления и организаций // Тезисы докл. и выст. на II Всеросс. социол. конгрессе. Т. 2. М., 2003. С. 188.

169. Лапин Н.И. Проблема социокультурной трансформации // Вопросы философии. 2000. № 6. С. 3-17.

170. Лапин Н.И. Кризис отчужденного бытия и проблема социокультурной реформации//Вопросы философии. 1992. № 12.

171. Лапин Н.И. Проблема социокультурной реформации в России: тенденции и препятствия // Вопросы философии. 1996. № 5.

172. Лапина Н., Чирикова А. Стратегия региональных элит: экономика, мораль власти, политический выбор. М., 2000.

173. Левада Ю.А. Структура российского электорального пространства // Экономические и социальные перемены: мониторинг общественного мнения. 1996. № 3. С. 7-11.

174. Левчик Д.А. Комитеты общественного самоуправления в России (1988-1993). М., 2000.

175. Леонтьев М. Государство и рынок // Новый мир. 1994. № 12. С. 157-167.

176. Лесников Г.П. Система диалектических отношений экономики и политики. М., 1995.

177. Лотман Ю.М. Культура и взрыв. М., 1992.

178. Лытов Б.В. Социология управления: эволюция взглядов на предмет науки // Тезисы докл. и выст. на II Всеросс. социол. конгрессе. Т. 2. М, 2003. С. 212.

179. Магомедов К.О. Социология государственной службы как отрасль социологического знания // Тезисы докл. и выст. на II Всероссийск. социол. конгрессе. Т. 2. М., 2003. С. 291.

180. Мамонова О.Н. Профессиональная самоидентификация как фактор социального управления // Тезисы докл. и выст. на II Всеросс. социол. конгрессе. Т. 2. М., 2003. С. 230.

181. Мамсуров Т.Д. Регионы центр: проблема согласования интересов. М., 2000.

182. Мартынова М.Ю Политическая элита как фактор социальных изменений в современной России: Автореф. дис. . д-ра полит, наук. М., 2001.

183. Масловский М.В. Теория бюрократии Макса Вебера и современная политическая социология. Н. Новгород, 1997.

184. Механизм управления воспроизводством населения и трудовых ресурсов: региональный аспект. Л.: Наука, 1990.

185. Мир культуры адыгов. Майкоп, 2002.

186. Михайлова М.Д. Политическое лидерство в современной России: сущность, особенности, портреты лидеров: Автореф. дис. . канд. полит, наук. М., 2001.

187. Морякова О.В. Система местного самоуправления России при Николае I. М., 1998.

188. Мухин В.И. Исследование систем управления: анализ и синтез систем управления. М., 2002.

189. Мухин В.И. Основы теории управления. М., 2002.

190. Мысин Н.В. Теория и история социального управления: опыт России и зарубежных стран. СПб, 2000.

191. Назаров М.М. Политическая культура Российского общества 1991-1995 гг. М, 1998.

192. Насибфелин Р.Т., Галяутдинов А.Р. Оптимальное соотношение управления и самоуправления в социальных системах // Тезисы докл. и выст. на II Всероссийск. социол. конгрессе. Т. 2. М., 2003. С. 270.

193. Настасяк А.Ф. Новые направления государственного управления в условиях глобализации // Тезисы докл. и выст. на II Всероссийск. социол. конгрессе. Т. 2. М., 2003. С. 308.

194. Наумова Н.Ф. Рецидивирующая модернизация в России: беда, вина или ресурс человечества? М., 1999.

195. Наумова Т.В. Рыночные реформы в Российском измерении // Социс. 1998. №6. С. 55 -61.

196. Неретина Е.А. Управление социальными процессами. Саранск,1999.

197. Нечипоренко B.C. Государственная служба как социальный институт // Тезисы докл. и выст. на II Всероссийск. социол. конгрессе. Т. 2. М., 2003. С. 296.

198. Никонова Т.В., Сухарев С.А. Управленческий аудит: персонал. М.,

199. Носков A.JL Коллективное управление предприятием: социальная структура и функции. Шахты, 1999.

200. Носков A.JI. Управление современным предприятием: функции, формы, проблемы. Ростов н/Д, 2000.

201. Носков A.JI. Современные подходы к организации управления предприятием. Шахты, 1999.

202. Пржевальская О.Н. Противоречия глобализации и интересы России // Власть. 2003. № 3. С. 52.

203. Общество и политика: Современные исследования, поиск концепций / Под ред. В. Ю. Большакова. СПб, 2000.

204. Оганян K.M. Методологические основы социологического анализа. Проблемы готовности сотрудников муниципальных образований к профессиональной деятельности // Тезисы докл. и выст. на II Всероссийск. социол. конгрессе. Т. 2. М., 2003. С. 290.

205. Огарев Г. 25 законов управления людьми. М., 2002.

206. Осипенко Г.В. Концепции государственного управления и социальная жизнь общества». Ростов н/Д, 1998.

207. Основы современного социального управления: теория и методология / Под ред. В.Н. Иванова. М.:.

208. Патрушев В.И. Системный кризис социального управления в России // Тезисы докл. и выст. на II Всеросс. социол. конгрессе. Т. 2. М., 2003. С. 209.

209. Пеньков В.Ф. Политический процесс и политическая культура. К вопросу о методологии и практике политологического исследования в современной России. М.-Тамбов, 2000.

210. Перегудов С.П., Лапина Н.Ю., Семененко И.С. Группы интересов и российское государство. М., 1999.

211. Перспективы самоуправления и самоорганизации в России / Отв. ред. И.АБутенко. М., 2000.

212. Пирсоне Т. Система современных обществ. М., 1997.

213. Плискевич Н.М. Российское общество в новых социологических исследованиях // Общественные науки и современность. 2000. № 2. С. 29-36.

214. Поликарпов Б.Э. Триада власти региона: становление, проблемы, перспективы (социологический аспект). Саратов, 1998.

215. Политическое участие: Курс лекций. М., 1999.

216. Половиенко B.C. Управление персоналом: системный подход и его реализация. М., 2002. '.•■■'

217. Полякова Т.М. Конституция Российской Федерации и Конституция "Республики Адыгея. Майкоп, 1996.

218. Полякова Т.М. Менталитет полиэтнического общества (Опыт России). М., 1998.

219. Понеделков А.В. Элита: политико-административная элита (проблемы методологии, социологии, культуры). Саратов, 1995.

220. Попова И.М. Представления о настоящем, прошедшем и будущем как переживание социального времени // Социс. 1999. № 10. С. 135-145.

221. Посконина О.В. Общественно-политическая теория Н Лумана: методологический аспект. Ижевск, 1997.

222. Постовой Н.В. Местное самоуправление в России: становление и развитие. М., 1999.

223. Потемкин В.К. Социальные проблемы управления персоналом предприятий // Академия естественных наук. СПб, 1996.

224. Проблемы философии культуры / Под ред. В.Ж. Келле. М., 1984. С. 147.

225. Прохоров А.П. Русская модель управления. М., 2002.

226. Рабинович Е.И. Территориальное управление в России в социально-историческом аспекте // Тезисы докл. и выст. на II Всеросс. социол. конгрессе. Т. 2. М., 2003. С. 304.

227. Развитие местного самоуправления в России. СПб, 1996.

228. Регионализация в развитии России: географические процессы и проблемы. М., 2001. С. 5.

229. Региональные проблемы социальной мобильности / Под ред. Ф.Р. Филиппов. М., 1991.

230. Ричард Дж. Спейди, Сесл X. В поисках просвещенного руководства. Новая теория управления в действии. Курск, 1996.

231. Роль социологических исследований в выработке стратегических направлений управленческой деятельности / Под ред. В.В. Герасимовой. Саратов, 1997.

232. Ромашкина Г.Ф. Модели регионального управления: от экстремизма к согласию // Вестник Тюменского государственного университета. Тюмень, 2003. № 1. С. 54-62.

233. Ромашкина Г.Ф. Моделирование в системе управления социальными процессами. Тюмень, 2002.

234. Ромашкина Г.Ф. Некоторые аспекты системного подхода к разработке модели регионального управления // Социс. 2003. № 6.

235. Ромашкина Г.Ф. Социологические основы теории моделирования в системе регионального управления (на материалах Западно-Сибирского региона). Тюмень, 2001.

236. Ромашкина Г.Ф. Теоретико-социологические аспекты моделирования в управлении. Тюмень, 2003.

237. Ромашкина Г.Ф. Целостность системы управления регионом // Управление социальными процессами в регионах. Т. 2. Екатеринбург, 2002. С. 147-164.

238. Российская историческая политология / Под ред. С.А. Кислицына. Ростов н/Д, 1998.

239. Руковишников В. Политическая культура и социальные измерения: международные сравнения. М., 1998.

240. Рыбакова О.А. Становление и развитие системы местного самоуправления в г. Москве // Тезисы докл. и выст. на II Всеросс. социол. конгрессе. Т. 2. М. С. 283.

241. Сай В.М. Формирование организационных структур управления. М., 2002. 437 с.

242. Сакун М.В. Процессы этнонационального самоопределения (На примере Сев. Кавказа): Автореф. дис. . канд. полит, наук. М., 2000.

243. Санглибаев А.А. Современный политический процесс на Северном Кавказе: проявление этностатусной. асимметрии:. Автореф. дис. . канд. социол. наук. Ростов н/Д, 2001.

244. Саркисян А.Т., Шевченко В.Г. Пассионарии и управление. М.,2002.

245. Сартр Ж. Экзистенциализм это гуманизм // Сумерки-богов. М., 1990. С. 321-322. .

246. Северный Кавказ в условиях глобализации // Тезисы Всеросс. науч.-практич. конф. Майкоп, 2001.

247. Семенов С.А. Хронологические аспекты кризисов культуры // Социс. 2000. № 6. С.146-158.

248. Сергеева Е.Я. Российский электорат: проблема выбора и участия. М., 1996.

249. Серебрянников В. Общенациональная идея России // Диалог. Год? №3. С. 7-10.

250. Сидоренко В.В. Комфортность жизни населения' как объект государственного управления: Автореф. дис. . канд. социол. наук. Тюмень, 2001.

251. Сикевич З.В. Социология и психология национальных отношений. СПб, 1999.

252. Ситарам К.С., Когделл Р.Т. Основы межкультурной коммуникации // Человек. 1992. № 2. С. 51-64; № 3. С. 60-68; № 4. С. 106-116; № 5. С. 100-107.

253. Скипетрова Т.В. Управление человеческими ресурсами в сфере инновационной деятельности // Тезисы докл. и выст. на II Всеросс. социол. конгрессе. Т. 2. М., 2003. С. 245.

254. Смирнова Г.И. Трансформация административно-политической элиты в процессе демократического обновления российского общества: Автореф. дис. . канд. полит, наук. Орел, 2001.

255. Сологуб В.А. Местное самоуправление в современном российском обществе: изменения принципов социального строительства. Ростов н/Д, 2000. 292 с.

256. Социальная траектория реформируемой России / Под ред. Т.И. Заславской. Новосибирск, 1999.

257. Социальный механизм государственного управления. М., 1995.

258. Социальный портрет руководителя. СПб, 2001.144 с.

259. Социология на пороге XXI в.: новые направления исследований / Под ред. С.И. Григорьева, Ж. Коэнел-Хуттера. М., 1998.

260. Спасибенко С.Г. Поколения как субъекты общественной жизни // Социально-политический журнал. 1996. №4. С. 101-121.

261. Старобинский Э.Е. Менеджмент на практике: Управление персоналом. Управление производством. Управление качеством. М., 2002.

262. Телешова Н.Г. Государственное управление как область академической науки и профессионально образовательной подготовки// Тезисы докл. и выст. на II Всеросс. социол. конгрессе. Т. 2. М., 2003. С. 264.

263. Теория общества. Фундаментальные проблемы / Под ред. А.Ф. Филлипова. М., 1999.

264. Территориальное общественное самоуправление: опыт деятельности. М., 1999.

265. Технология власти и управления в современном государстве. М.,1999.

266. Тихонов А.В. Социология управления: теоретические основы. СПб, 2000.

267. Тихонова Н.Е. Мировоззренческие ценности и политический процесс в России // ОНС: Общественные науки современности. 1996. № 4. С. 15-27.

268. Толочек В.А. Организационная психология: управление персоналом ЧОП и СБ. М., 2002.

269. Трансформация социальной структуры и стратификация российского общества / Ин-т социологии РАН. М., 2000.

270. Троицкая О.В. Методологические основы управления организационной культурой организации // Тезисы докл. и выст. на П Всеросс. социол. конгрессе. Т. 2. М., 2003. С. 179.

271. Трошихин В.В., Теплов В.И. Культура политического процесса. М., 2001.

272. Трубецкой Н.С. Общеевразийский национализм: Евразийская хроника. Париж, 1927. Вып. IX.

273. Тукумцев Б.Г. Предмет и статус социологии управления // Тезисы докл. и выст. на II Всеросс. социол. конгрессе. Т. 2. М., 2003. С. 211.

274. Туровский Р.Ф. Федеральные округа: политико-географический подход в теории и на практике // Федерализм. 2003. № 1. С. 218.

275. Туровский Р.Ф. Региональная идентичность в современной России // Российское общество: становление демократических ценностей? М., 1999. С. 87-136.

276. Тхакушинов А.К. В зеркале социологии. Майкоп, 1995.

277. Тхакушинов А.К. Культура и власть. Майкоп, 1997.

278. Удальцова М.В. Социология управления. М.-Новосибирск, 2002.

279. Удоденко А.А. Социология региона: показатели и критерии. Барнаул, 1992.

280. Управление персоналом организации / Под ред. А.Я. Кибанова. М.,1997.

281. Уржа О.А. Социальное управление основа формирования современных управленческих кадров // Тезисы докл. и выст. на II Всеросс. социрл. конгрессе. Т. 2. М., 2003. С. 166.

282. Флиер А.И. Культурогенез в истории культуры // ОНС: Общественные науки современности. 1995. № 3. С. 137-148.

283. Франчук В.И. Основы современной теории организации. М., 1995.

284. Франчук В.И. Современные основы социального управления. М.,

285. Хагуров А. А. Методологические проблемы взаимодействия социального эксперимента и социального познания // VIII Всемирный конгресс по логике, философии и методологии науки. М., 1987.

286. Хагуров А.А. Технология исследовательской деятельности. М.Краснодар, 1998.

287. Хагуров А.А., Тхакушинов А.К. Реформа и социокультурная среда. Майкоп, 1995.

288. Хагуров А.А. Социальный эксперимент. Ростов н/Д, 1991.

289. Ханаху Р.А. Национальный менталитет: этнокультурологический анализ // Этническая культура: проблема самосохранения в современном контексте. М., 1997.

290. Ханаху Р.А. Традиционная культура Северного Кавказа: вызовы времени (Социально-философский анализ). Майкоп, 1997,

291. Холоденко Ю.А. Государственное управление: ресурсы социальной политики // Тезисы докл. и выст. на II Всеросс. социол. конгрессе. Т. 2. М., 2003. С. 306.

292. Хоруженко К.М. Культурология: энциклопедический словарь. Ростов н/Д, 1997.

293. Хунагов Р.Д. Проблема рациональности в политике и управлении. М., 1995.

294. Хунагов Р.Д. Бюрократия и рациональность. СПб, 1995.

295. Хунагов Р.Д. Проблема рациональности в политике и управлении. Ростов н/Д, 1996.

296. Хунагов Р.Д. Социальная модернизация: состояние и перспективы // Социология и современность: актуальные проблемы. Майкоп, 1997. С. 60-81.

297. Хунагов Р.Д. Социальная экология // Биосфера и человек. Майкоп,

298. Хунагов Р.Д. Социология организаций. Майкоп, 1996.

299. Черных А. Становление России советской, 20-е годы в зеркале социологии. М., 1998.

300. Чешко С.В. Национальное государство или демократическое общество // Вестник АН СССР. 1990. № 1.

301. Шадже А.Ю. Национальные ценности и человек (Социально-философский аспект). Майкоп, 1995.

302. Шадже А.Ю. Этноэкология и проблемы выживания человечества // СПЖ. М., 1996.

303. ЗЮ.Шайдарова Е.С. Проблемы российской переходности // Социс. 1997. №4. С. 141-145.

304. ЗП.Шарков Ф.И. Социальная политика в субъектах Российской Федерации: вопросы теории и практики. Чебоксары, 1998. 190 с.

305. Шишкина М.А. Паблик рилейшнз в системе социального управления. СПб, 2002. 444 с.

306. Шогенов З.А. Рынок труда: структурно-функциональный анализ // Вестник КБГУ. Нальчик, 1999.

307. Шогенов З.А. Социологические аспекты рынка труда // Вестник КБГУ. Нальчик, 1997.

308. Шогенов З.А. Социология труда в условиях рыночных отношений // Respublika, 2000.

309. Щелкунова М.В. Управление женским персоналом: проблемы и перспективы. М., 2001.

310. Щербина В.В. Средства социологической диагностики в системе управления. М., 1993.

311. Этнополитические процессы в условиях трансформации российского общества (На материалах социологических исследований в Республике Адыгея. 1993-1996 гг.). Майкоп, 1997.

312. Юрасова М.В. Управленческое консультирование: социологические методы и технологии. М., 2001.

313. Ядов В .А. Россия как трансформирующееся общество (Резюме многолетней дискуссии социологов) // Общество и экономика. 1999. № 10-11.

314. Якобсон JI.M. Экономические методы управления в социальной среде. М., 1991.

315. Menajfy Ph., Inayatullah S. The rights of robots. Technology, culture and lavo in the 21-st century / Futures, 1988. V. 20. № 2. P. 133-134.

316. Weber M. Staatssoziologie. Freiburg, 1956. S. 30-31.